Пьющий души (СИ) [Алена Маслютик] (fb2) читать онлайн

Пьющий души

ПРОЛОГ

Утро. Рассветное сонное солнце смущенно заглядывало в открытые окна. Ветер лениво шевелил занавески, принося с собой запах моря, шум прибоя и крики чаек. Она соскочила с кровати, встряхнула коротко стрижеными кудрями и с удовольствием потянулась. День обещал стать замечательным, если не лучшим за всю весну, которая в этих широтах уже походила на жаркое лето. Сейчас умыться, созвониться с Лейлой, и, захватив сумку и термос с холодным чаем, убежать на пляж. А там другие подтянутся. Пашка обещал выклянчить у родителей катер и свозить всех в Тихую бухту. И если брат разрешит, то можно будет остаться там на всю ночь. Закинув полотенце на плечо, она поспешила в ванну. Включила воду и услышала, как щелкнул замок входной двери. Брат вернулся с ночной смены.

— Братик, — вытираясь на ходу, вылетела она из ванны, — можно мне сегодня…

И замолчала на полуслове. Брат, напряженный и молчаливый, прошел в свою комнату. Вернулся он через минуту, с двумя спортивными сумками на обоих плечах. А еще он успел переодеться. Вместо шорт и футболки со смешной рожицей облачился в джинсы и — темно-синюю водолазку. Кепка примяла лохматые черные волосы.

— Ты что замерла? — спросил он у девушки, которая точно оцепенела в коридоре, обняв полотенце. — Одевайся живо!

— Что случилось? — все еще не желая верить, спросила она.

— Ты же умная девочка, так что не задавай глупых вопросов, — грустно и устало вздохнул он.

— Они нашли нас? Но как? — дрожь, будто от пронизывающего ветра, сотрясала тело, девушка почти плакала.

— Я откуда могу знать! Может Хозяин проснулся!! Все хватит трепаться, пора сматываться!! В этот раз придется уходить порознь! Они слишком близко!! Я их отвлеку!!

— Я не хочу!!! Не хочу!! Мы же собирались сегодня с девчонками…. И Паша… на лодке… — она повисла у него на шее, уткнув мокрое лицо в его пропахшую сигаретным дымом кофту. И он, прекрасно понимая чувства, терзающие ее, пару раз с нежностью провел по темным, чуть светлее его собственных, волосам, успокаивая. А затем твердо отстранил.

— Ты ведь знаешь, что я прав?! — уточнил он, заглядывая ей в глаза. Она отвернулась и нехотя кивнула. — Одевайся. Ничего не бери, я уже все собрал. Выйдешь через пять минут после меня. И насчет друзей. Они тебя уже не помнят, так что и ты их побыстрее забудь.

— Уже? — слезы вновь неудержимо струятся по щекам. — Значит ты…

Он лишь кивнул, поставил одну из сумок и взялся за ручку входной двери. Уже закрывая, взглянул на сестру и улыбнулся:

— Не грусти, сестренка! Не переживай. Тебя я всегда найду, где бы ты ни оказалась. В прятки всегда я выигрывал.

И за ним закрылась дверь. И она, с все нарастающим страхом от дурного предчувствия, слушала его удаляющиеся шаги. И едва уловимый хлопок двери подъезда. А потом, глотая слезы, переоделась в такие же штаны и водолазку, как у брата, прижала растрепанные кудряшки черной кепкой, закинула сумку на плечо и, не заперев дверь квартиры, вышла из подъезда. Побег от охотников, в который уже по счету раз, начался.

***

Вечер. Небо, еще алевшее на западе, уже рассыпало яркие южные звезды на востоке. Город, непривычно пустой в это время суток, с неприязнью взирал на странного человека, петлявшего по узеньким проулкам. Погоню так и не удалось стряхнуть, но хотя бы самых опасных он увел за собой. Сестре должно быть полегче. Справа и слева скользили тени, опасаясь однако пока приближаться. Но долго это продолжаться не могло. Сутки без сна на одних стимуляторах, организм на пределе. Еще немного и он просто свалится без сил, и его порвут в клочки. Обернувшись на бегу, выстрелил дважды, почти не целясь. Попал. Тело с тихим стуком упало на асфальт. Рядом беззвучно осело другое. Но вот у оставшихся будто прибавилось сил.

Он тихо выругался. Патронов осталось намного меньше, чем целей. Он выстрелил еще раз, надеясь отвлечь, и свернул в следующий переулок. И здесь удача оставила его. Парень оказался на задворках какого-то учреждения, очень смахивающего на больницу. Впереди тупик, заваленный мусорными мешками, позади, уже почти вплотную, загонщики. Он выругался, потом еще раз, и еще.

Поравнявшись с кучей отбросов, остановился, перезарядил пистолет и развернулся к преследователям. Нервная дрожь сотрясала тело. Ствол в руках описывал круги и параболы. Псы, влетев в переулок, замерли синхронно в паре шагов. А перед их ровным, будто по линеечке очерченным строем, из ночных теней материализовались трое. Два очень красивых парня и не менее эффектная девушка. Были они похожи как близнецы, вот только родственниками не являлись. Парни синхронно улыбнулись. В сумерках блеснули светлые волосы: короткие у одного, и заплетенные в длинную косу у другого. Девушка раздраженно тряхнула озорными рыжими хвостиками и обиженно надула губки.

— И это все? — расстроено проговорила она, не сводя глаз с объекта охоты. А я думала, мы еще поиграем.

— Не волнуйся, — улыбнулся парень с косой. — Сейчас он нам скажет, куда дел сосуд, и можешь с ним еще позабавиться.

Девушка обрадовано захлопала в ладошки и отступила вправо. В образовавшийся проход выдвинулись псы. Парень поднял руку и выстрелил поверх их голов, метясь в красавчиков. Он ни на что особо не рассчитывал, хотя с амулетом и на стимуляторах быстрота реакций возросла, для объединенного трио он двигался медленнее черепахи. Скорее этот жест продиктовало отчаянье и безысходность. Парни легко увернулись. Но улыбки превосходства пропали, уступив место растерянности. Пуля нашла свою цель. Девушка, тихо вскрикнув, исчезла в яркой и короткой вспышке. Мгновение — и лица вновь под маской надменности. Вот только улыбки ушли безвозвратно. Коротко стриженный взмахнул рукой. И псы, сорвавшись с невидимого поводка, накинулись все разом, вгрызаясь в тело, разрывая душу. Последней мыслью угасающего сознания стала: «Похоже, этот раунд в прятки выиграла ты, сестренка».

***

Ночь. Из города она смогла выбраться без проблем. Уехала на первой же попутке, все равно куда — лишь бы подальше. Вот только далеко не получилось. В следующем городе ее нашли. И хотя пока удавалось петлять и изворачиваться, но это не могло длиться вечно. А спасение маячило совсем рядом. Вот за тем мостом через неширокую быструю речку, сбегавшую откуда-то с близлежащих гор. Вот только они совсем рядом, и высунуться из своего относительно безопасного укрытия за мусорными ящиками незаметно никак не получится. Она еще колебалась, выжидая, когда ощутила давящую волну ужаса, которая катилась из города, покинутого ей. А это значило, что основные силы охотников встали на ее след. И действовать нужно, не медля, сейчас, сию же секунду. Она вскочила и побежала, уже не заботясь о том, что ее обнаружат. Надо всего лишь добежать и пересечь мост.

Когда до дороги оставалась пара шагов, преследователи, наконец, разобрались, что к чему и кинулись следом. Слышимый лишь ей приказ остановиться, резкая боль пронзила ногу в месте старого незаживающего до конца ожога, и девушка, споткнувшись, рухнула на проезжую часть. Визг тормозов. Мат и крики. Колесо мотоцикла в паре сантиметров от лица.

— Ты что дебил? Смерти ищешь? — заорал кто-то над самым ухом. Она подняла глаза. С мотоцикла, чуть не переехавшего ее, соскочил парень. Гибкая фигура, стильная одежда и ярко раскрашенный шлем с зеркальным забралом. Вот он отодвинул стекло, и на мгновение показалось, что брат нашел ее. Но затем, она поняла, что ошиблась. Затравленно оглянувшись, девушка постаралась как можно быстрее встать, чтобы бежать дальше. Из только что покинутого переулка, выбегали одинаковые бритые люди в солнечных очках и черных костюмах. Почувствовав, что ее кто-то встряхивает, повернулась обратно, заглянув в гневные зеленые глаза. И такой ужас был в ее собственных, что взгляд напротив смягчился.

— Пацан, ты что-то украл у тех черных костюмов? Что-то до жути ценное? — спросил парень, запрыгивая на мотоцикл.

— Я не, — попробовала возразить она в ответ, пытаясь объяснить, что не парень, а заодно — что не воровка. Но ее, похоже, даже не слушали.

— Ладно, садись уже. Даже если и украл, то пусть тебя ищет полиция. А не устраивают самосуд эти отмороженные. У них же на харе написано крупно и разборчиво — не влезай, убьет. Ну что замер, пацанчик? Только шлема больше нет, держись, так что крепче.

И ее уговаривать больше не требовалось. С возрастающей надеждой, она запрыгнула на мотоцикл. И под страшный вой, слышимый только ей, они пересекли мост. А когда сил и храбрости набралось достаточно, чтобы обернуться, злосчастный городок скрылся за поворотом.

Двое блондинов похожих как братья остановились перед мостом:

— Вот ведь изворотливая сучка, вся в брата, — зло проговорил коротко-стриженный.

— Не переживай так, — ответил другой, растягивая губы в усмешке и откидывая косу за спину. — Недолго бегать осталось. Хозяин почти пробудился. А значит ей от нас нигде не спрятаться.

Глава 1

Она стояла у окна и глядела на мохнатую грозовую тучу, медленно наползавшую из-за деревьев парка. Близился вечер, и актовый зал Института современных искусств опустел. Быстро темнело. Поднявшийся ветер трепал ветви дуба, срывая оставшиеся листья. Станислава любила такую погоду. Она обхватила себя за плечи и улыбнулась, заранее предвкушая, как пойдет домой. Злой ветер попытается вырвать зонт, но не преуспеет и лишь разворошит волосы. Дождь, тихо шурша по зонту, проводит до самого подъезда. А любимые армейские ботинки помогут перепрыгивать через лужи.

И вот громыхнуло, сверкнула молния. И дождь крупными каплями забарабанил по подоконнику. Окончательно стемнело. И стекла окна превратились в черные зеркала, отражая все в таинственном и слегка мрачном свете. Девушка взглянула на саму себя и заправила выбившуюся прядку за ухо. Отражение улыбнулось в ответ, столь же довольной улыбкой. В свои двадцать пять, Станислава выглядела едва ли на двадцать. Не удивительно, что ее часто путали с собственными студентками и пытались заигрывать. Да и на первых лекциях всерьез не воспринимали. Зато потом, когда осознали, как серьезно она относится к работе и, прочувствовав на себе ее жуткий характер, за глаза прозвали Ведьмой.

Надо сказать, что тут и внешность не подкачала. Черные волосы, заплетенные в высокий хвост. Черные брови и подведенные черным глаза, на бледном правильном лице. Высокие скулы, тонкий нос, бледные и очень красивые губы. А еще глаза, цвет которых менялся от темно-серого до сине-зеленого в зависимости от настроения. Зависимость эту, кстати, так никто до конца и не выяснил. В довершение к образу, она всегда одевалась в черное. Менялся стиль и форма, но не менялось содержание, цвет то есть. Вот и сейчас: черная водолазка подчеркивала тонкую талия и высокую грудь, а длинная юбка скрывала стройные ноги, обутые в высокие армейские ботинки на шнуровке.

Она в очередной раз взглянула на часы в телефоне и нервно побарабанила длинными ногтями по подоконнику.

Он подошел легкой бесшумной походкой. Нежно обнял и прикоснулся губами к мочке маленького ушка. Точнее попытался, за что немедленно получил по губам.

— Тимка! Где тебя носит? — возмутилась Станислава, отстраняясь, и, обернувшись, прислонилась к подоконнику. Парень грустно улыбнулся и придвинулся.

— Ну не будь букой, — прошептал он, заглядывая ей в глаза сверху вниз. Близко-близко. — Я так соскучился.

— За то я с утра еще не успела. Зачем звал? И хватит на меня так проникновенно дышать, на меня твое обаяние не действует.

— Да уж, — чуть отодвигаясь и убирая руки в карманы, вздохнул он. — Другая на твоем месте уже таяла бы у меня в объятьях, обещая мне все-все и даже больше. Жаль что ты не такая.

— Ну, я к счастью не состою в твоем Фан-клубе.

— И почему же. Разве я не хорош? — он улыбнулся и, чуть отступив, профессионально повернулся.

Конечно, он был хорош. Высокий, слегка худощавый. Светлые волосы забраны в хвост, из которого будто случайно выскользнула одна прядь. Темные ровные брови. Зеленые глаза в пушистых ресницах. Тонкие черты лица, пухлые красивые губы и белоснежная улыбка. Одет в пиратском стиле. Черные кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги, обтягивали стройные длинные ноги. Белая свободная рубаха с широкими рукавами, собранными на запястьях в кружева. И кожаная жилетка с серебристой вышивкой. Довершали образ серебряная серьга с зеленым камнем в левом ухе и такое же кольцо на правой руке. На ком-то другом весь этот наряд смотрелся бы нелепо, на нем — эпатажно и стильно. Да он был великолепен.

Вот только она помнила его неуклюжим прыщавым подростком, с которым лазала по деревьям и била соседскую шпану. Поэтому вместо вздоха восхищения, смогла произвести лишь сдержанный смешок. Он в ответ показал язык.

— Ты что? Со съемок сбежал? — фыркнула она.

— Да ну тебя! — почти всерьез обиделся он. — Не сбежал, а был отпущен. Выполнив и перевыполнив план!!

— Ну, молодец! Теперь может, наконец, скажешь, зачем звал?

Он стал вдруг грустным-грустным. Подошел близко, наклонился и проникновенно зашептал:

— Славка, ты должна мне помочь. Меня весь день преследует какая-то маньячка. До жути странная.

— А с чего ты это взял? — ответила она ему обычным голосом, не желая разыгрывать таинственность. — За тобой постоянно кто-то ходит.

— В этом ты права. Но обычно мне стараются почаще на глаза попадаться. Накрасятся, принарядятся и грудью на баррикады. Ничего такие… хм… баррикады попадаются! Размера третьего-четвертого…

— Хмм…

— Да-да не отвлекаюсь. А эта маньячка наоборот пытается прятаться. Да еще так неумело, что я постоянно на нее натыкаюсь. В студию за мной как-то умудрилась просочиться. Да и сюда тоже. В коридоре за дверью притаилась.

— Дак вот для кого весь концерт!?

— Ага. Просканируй ее своей всевидящей интуицией. Что она от меня все — таки хочет. Ты же в таких делах мастер.

— Ладно, договорились, — Славка улыбнулась. — Но с тебя ответная услуга. Вечером ты ведешь меня в «Луну». Я там запланировала тихую истерику в компании тебя, себя и бутылки любимого красного шампанского.

— Ладно, вымогательница. А по поводу чего истерика?

— Как всегда. Разбитое сердце.

— У тебя или у бывшего?

— Там видно будет! Пошли?

Он положил руку ей на печи, она — ему на талию. И так обнявшись, они покинули актовый зал.

***

Девушка, сидя на корточках, пряталась за поворотом коридора. Две мысли кружились в мутном от усталости сознании: «Только бы не увидел, только бы не заметил» и «Как же кушать хочется». Прошедший день заполнился бесконечными блужданиями и игрой в прятки. Она очень устала и проголодалась. Слежка за ним оказалась очень сложным делом. Но она надеялась, что смогла остаться незаметной. В институте его прозвали Ангел за красоту и обаяние. Тимур Шмелев — модель, третьекурсник и ловелас, был безответной любовью почти всех студенток и педагогов женского пола. Вот только она совсем не за этим его преследует. Ей нужно просто убедиться, что это действительно он. Вот только как это сделать?

Пробираясь по пустым коридорам Института Современных Искусств, она никак не могла понять, зачем он здесь. А когда увидела, кто ждал его, очень удивилась. Ведьма. Училка, преподающая «Основы дизайна и компьютерной графики» у вторых и третьих курсов, получившая свое прозвище за несносный характер, абсолютное нежелание мириться с прогулами и не сдачами. А еще за поразительное умение смотреть внутрь человека и всегда угадывать, когда ей врут. А еще она никого не «валила». К ней нельзя было «подмазаться», «подкатить» и «надавить авторитетом». А главное, сейчас подтвердился главный слух института: Ведьма и Ангел встречаются. Иначе он бы так нежно ее не обнимал, не целовал в шею, не шептал что-то в самое ушко. Вот она нахмурила бровки, видимо расстроенная его опозданием, отодвинулась. Он последовал за ней, улыбается, глядит в глаза, наверное, извиняется. Теперь он отодвинулся, повернулся. Рассмеялся. Как красив. Сердце, не замирай. Это лишь показалось, что он тебя увидел. Это все иллюзия, что улыбка для тебя. Да и не нужна тебе его улыбка. Что это? Неужели собрались уходить. Быстрее-быстрее. За ближайший угол и затаиться серой мышкой. Нельзя светиться. Шаги?! Нет не сюда. В другую сторону, к выходу. И тихий голос Ведьмы на прощание:

— Перед «Луной» закинь меня к дому, там же совсем рядом.

И его утвердительный ответ, мягким божественным голосом.

***

«Луна» — это достаточно приличное и недорогое заведение почти на окраине города. Вообще-то это бар и называется он «Бархатная луна», но простые обыватели давно его переименовали. Для Станиславы

«Луна» имела два основательных преимущества: близко к дому и далеко от работы. Первое — хорошо, когда залитое горе слишком тянет к земле, а второе — уверенность, что об этом не узнают коллеги и студенты. Дождь прекратился, и Тимур подвез Станиславу к самому подъезду на своем мото-скутере последней модели. Оба обожали этот способ перемещения из пункта «а» в пункт «бэ». И под радостный визг девушки рассекали глубокие лужи, поднимая стены брызг выше головы. Поэтому, когда Станислава заходила в квартиру, на ней сухого места не было, и идея переодеться уже не казалась просто блажью.

Тимур укатил сразу же к бару, занимать место. Там и в будние дни бывало много народу, а в вечер пятницы порой нельзя было найти места даже за стойкой бара. Но Тимка справится. Пара профессиональных улыбок, томных взглядов девочкам официанткам, крупная бумажка в лапку менеджера и «ву- а-ля» — любимый столик у окна в углу накрыт на двоих. Станислава быстро приняла душ, поправила макияж, переплела хвост в две озорные косички. Влезла в любимое короткое черное платье и сапоги-чулки на высокой подошве. Оглядела все это радостное безобразие в зеркало и решила, что обязательно вытащит Тимку в какой-нибудь клуб. Ну не пропадать же такой красоте зря. Накинула сверху пальто и выбежала из квартиры. Управилась она, как и обещала, очень быстро. Всего за какой-то час, даже поменьше. Как раз осталось пара минут, чтобы быстро пересечь два двора наискосок и выйти к бару.

Вывеска заведения каждый раз вызывала у девушки смешанные чувства стыда и гордости. Это была ее первая работа, выполненная самостоятельно. Но на теперешний, уже достаточно наработанный и профессиональный взгляд — полнейшая чушь. На фоне южной ночи и пальм на шелковых простынях лежала полуодетая девушка с бокалом в руке, в котором половинкой лимона плавал месяц. Само название располагалось ниже, и из-за многочисленных завитушек было почти нечитабельно. Тихо вздохнув, девушка зашла.

Столик у окна был отвоеван. А за ним в позе скучающей модели, про которую забыл бездарь-фотограф, восседал Тимур Шмелев. Перед ним стояла полупустая бутылка любимого Станиславой красного шампанского и ваза с фруктами. Вот он царственно отщипывает виноградинку от общей кисти, не спеша кладет ее в рот и запивает маленьким глоточком вина. Внимание всех в баре: и посетителей, и персонала, приковано лишь к нему. Все мечтают о нем. Женщины оказаться рядом и быть любимыми. Мужчины — подпортить смазливое личико. Вот бы на это посмотреть. Станислава фыркнула, представив себе эти попытки.

— Славка, что так долго! — воскликнул Тимка, сразу же выходя из образа. И нить внимания оборвалась. Напряжение спало. — Я же тут умираю от скуки и любопытства!!

— Ты заходил к кому-то из друзей? — спросила девушка, присаживаясь напротив и выливая себе остатки шампанского.

— Ага, к Мишке! Надо же мне было переодеться. А до дому далеко.

Сейчас он оделся проще, без пафоса, в темно-синие джинсы, белую футболку с какой-то абстракцией и синюю плотную кофту с капюшоном, который накинул на голову. Сапоги остались теми же, только скрылись под штанинами.

— Почему, — с завистью проговорила Станислава, — на тебе даже эта простая одежда смотрится брендовой- только что с подиума.

— Не переживай, ты тоже ничего — утешил ее друг.

— Ну, спасибо! — Станислава показала ему язык. — Потом в клуб!! Отказов не принимаю!! Эй, девушка!! Почему на нашем столе пустая тара, наполните ее уже чем-нибудь!! У меня сегодня праздник!! День очередной независимости.

— Сначала скажи, что с той девушкой?

— Да ничего с ней. Очередная влюбленная дурочка, — раздраженно ответила она. — Давай уже выпьем а?

***

Время двигалось к двум часам ночи. Станислава уже успела порыдать на не особо широком плече Тимки. Прийти к трем совершенно противоположным выводам, кто кого кинул и почему. Пожаловалась на первую работу, где злые студенты и тупые коллеги. Поругала вторую работу, где уже злые были клиенты, тупой интернет и проклятое вдохновение. Ведь надо же ему споткнуться на втором месяце заказанного календаря. А между делом влила в себя две бутылки любимого шампанского и несколько стопок нелюбимой водки, которую Тимке преподнесла какая-то дама средних лет из-за соседнего столика. К этой бутылке прилагалась визитка. Тимур взял картонный прямоугольник, глядя в глаза даме, оскалился своей фирменной улыбкой и чиркнул зажигалкой. Дама, возмущенная до глубины души, пулей вылетела из бара. Славка этих событий даже не заметила.

Тимур почти не пил. Славка как-то пару лет назад поинтересовалась, с чего это он так против алкоголя, даже в малых количествах. На что получила очень интересный ответ:

— Ты свой любимый ноут пивом поливаешь? Нет. Так зачем я буду портить, то, что приносит неплохой доход, травя себя всякой гадостью.

Дело было конечно не только в работе, где лицо и тело были главными его преимуществами, и портить их не годилось, поэтому он отказывался выпивать. Главной причиной оставалась мать, скончавшаяся от алкоголя. Он и Славку частенько отговаривал, но сегодня видел, что ей это необходимо. Он лишь вздохнул, когда она в очередной раз наполнила бокал остатками шампанского, но когда девушка осушила его в три глотка, отобрал пустую тару и, обняв за талию, вытащил из-за стола.

— Пойдем, Славка, — проговорил, легко удерживая слегка шатающуюся девушку, — подышим воздухом.

Дышать выбрались на балкон-террасу, опоясывающую здание бара с трех сторон. Вообще то, на ночь ее запирали, но, видимо, Тимка применил свою «улыбку-ключик». Он провел-протащил Славку в дальний уголок и усадил на скамеечку. Ночь заполнял шелест дождя, воздух дышал осенней прохладой. Но Станислава этого не замечала.

— Ведьмочка моя, ты хоть знаешь, что нельзя при такой худобе столько весить. У меня даже рука отнялась, пока тебя поддерживал, — спросил, саркастически ухмыляясь, Тимка.

— Это мой гениальный мозг! — пьяно проговорила Стаська. — Ух, если бы не мой мозг, может и в любви мне бы везло. А так всегда ведь знаю, когда эти гады начинают мне врать. Будто над ними красная лампочка загорается. И вообще, куда ты меня привел? Я хочу еще шампусика.

Она вскочила, нога подвернулась, ее повело влево. Тимка с трудом поймал девушку у самых перил, огораживающих террасу. Обнял, притянул к себе. Станислава подняла на него глаза, обняла за шею и прошептала, слегка заплетающимся голосом:

— Тимулечка, можно я тебя поцелую? Ты такой хороший и добрый!

Тимур непроизвольно скользнул взглядом по губам, заглянул в глаз, в них плавали звезды. И тяжело вздохнул:

— Славочка, ты пьяна. Это не ты сейчас говоришь, а две бутылки шампанского. И ты не тот человек, с которым я бы хотел просто переспать. Точнее я бы хотел, но не так… эх…

Он совсем запутался в своей попытке объяснить очевидное и замолчал. А она, похоже, его даже не слушала, полностью уйдя в себя.

— Значит, он был прав. Я холодная и не могу зажечь в мужчине ничего кроме желания оказаться в жерле вулкана, чтобы хоть немножечко согреться.

Звезды в глазах задрожали и устремились вниз по щекам. Он обнял ее, прижал к себе, давая выплакаться. И тихо прошептал:

— Ты самая лучшая, Славочка. А он козел. И если я его увижу, рога то ему пообломаю. Не плачь из-за него.

Минут через пять, когда она все еще всхлипывала, он резко отодвинул ее от себя и, вытирая зареванные щеки рукавом кофты, твердо проговорил:

— Все хватит истерить! Сейчас мы с тобой рванем в какой-нибудь шикарный клуб! Закадрим себе пару, ты смазливого мальчика, я офигенную девочку. Потом как бы случайно столкнемся, окажемся влюбленными. Я твоему бой-френду в порыве ревности начищу рыло. Ты моей якобы ненаглядной все космы выдерешь. Потом еще для полноты эффекта с охраной подеремся. Спустим пар! Ну как! Согласна?

— Ага, — Станислава, наконец, перестала всхлипывать и кивнула. — Только я никого пока что бить не хочу.

— Ну и ладно! Главное я хочу! Сиди здесь, суши глаза. Я заберу вещи, вызову такси и за тобой вернусь.

Его не было минуты две. И за это время Станислава окончательно успокоилась. И когда он вывернул из-за угла, смогла вполне искренне улыбнуться в ответ. Тимур уже хотел произнести бодрым голосом, что карета подана, но так и не открыл рта. Под террасой со стороны пустыря послышались грубые мужские голоса. Один требовал вернуть им «это», еще трое нестройно с матюгами поддерживали его. Сквозь их гомон с трудом можно было расслышать женские всхлипы. Тимур напряженно вслушивался еще пару мгновений. Но, когда раздался хлесткий удар, а за ним еще один, он сорвался с места и в один прыжок перемахнул через кованые перила. Мысль о том, что принцем на белом коне, он планировал сегодня работать только для Славки, пришла намного позднее.

Ноги ударили во что-то мягкое и упругое, издавшее невнятный хрип, и, оттолкнувшись, бросили тело вперед и вниз. Тимур перекатился через себя. Вскакивая, ударил кого-то ногою в живот, а другого рукою в челюсть. Из темноты вынырнула еще одна неясная тень, и, натолкнувшись на кулак, прилегла отдохнуть. Удар, еще удар. Что-то хрустнуло, и наступила тишина. В слабом свете, льющемся из окон бара, Тимур рассмотрел шестерых здоровых мужиков. Четверо тихо лежали, двое ворочались и стонали, но попыток встать не предпринимали. Если бы не элемент неожиданности, так просто завалить этих ребят не получилось. К тому же у них, похоже, при себе имелись ножи, а у одного из-под распахнутого пиджака выглядывала кобура с пистолетом.

«Пора делать ноги!» — на этой жизнеутверждающей мысли Тимур обернулся.

Под балконом, тихо всхлипывая, сидела девушка, плохо различимая во тьме. Рядом с ней, обняв за плечи, присела Славка. И когда только успела спуститься.

— Рвем когти, — прокричал Тимка, подлетая к ним. Он рывком поставил незнакомку на ноги, но те так дрожали, что тут же подогнулись. Не теряя больше не секунды, и, пробормотав что-то нецензурное, он подхватил девушку на руки, кивнул подруге.

— Там вещи. Забери. Встретимся у входа. Такси уже там.

Не тратя время, Славка подтянулась и перекинула себя через перила. На каблуках и в коротком платье это сделать было не так легко, как в спортивном костюме, но не так уж и проблематично. Схватив сумку и пальто, она, пугая припозднившихся посетителей, вылетела из кафе. Такси, урча мотором, ждавшее только ее, тут же сорвалось с места, лишь закрылась дверь.

На заднем сиденье Тимур, как-то странно улыбаясь, обнимал лохматую, оборванную, не отошедшую от шока девушку. Рядом с опрятным, не смотря на недавнюю драку парнем, девчонка смотрелась мокрым галчонком. Широко распахнутые серые глаза на заостренном бледном личике. Волосы заплетены в две косички и чуть-чуть не достают до плеч. Бесформенный разношенный свитер крупной вязки полностью скрывает фигуру. Зато тонкие запястья белых рук, торчащие из огромных рукавов, и ноги, обтянутые джинсами, создают ощущение излишней худобы. Ну, просто последняя стадия истощения, после месяцев голодовки.

— А знаешь, кого мы только что спасли? — улыбка Тимура стала еще шире, а девушка вдруг покраснела. — Мою дневную маньячку.

***

Не успело такси отъехать от бара, девушка отключилась. Может от напряжения потеряла сознание, а обморок перешел в глубокий сон. Но разбудить и узнать, где она живет, у Тимура не получилось. Решили ехать к Славке. Но прежде немного поколесили по городу, заехали в аптеку и проверили, не увязались ли за ними те отморозки следом. У подъезда Тимур расплатился с водителем, поинтересовался у полусонной Стаси — не нужна ли ей помощь, и, взяв спасенную на руки, начал подниматься по лестнице.

Девушку разместили в большой комнате на диване. В четыре руки раздели, обработали неглубокий порез на лбу и ссадину на щеке. Затем Тимур загнал слабо сопротивляющуюся Станиславу в душ, сходил сам. А когда ложился с почти уже спящей девушкой на ее кровать в маленькой комнате, она вдруг сонно пробормотала:

— Приставать не будешь?

— Я не бобер, — тихо ответил он.

— Хм?

— Бревнами не интересуюсь.

— Придурок, — девушка сонно улыбнулась, перевернулась на другой бок и засопела.

Тимур послушал с полминуты ее ровное дыхание и тоже провалился в сон.

Глава 2

Девушка проснулась с ощущением праздника. За последние полгода впервые она чувствовала покой и безопасность. Неяркое осеннее солнце щекотало лицо, забираясь под еще опущенные веки. Наверное, она долго спала, ведь в ее новую квартиру солнце заглядывает лишь к полудню. К полудню! Это значит, что на работу она проспала, и ее теперь точно выгонят! Ужас ситуации пружиной подбросил ее на кровати, заставив распахнуть глаза. Незнакомая обстановка несильно удивила. За последние два года она сменила столько ночлегов. Но настораживал тот факт, что, как сюда она попала, в памяти не отложилось. Хотя, что-то такое мерзкое постепенно всплывало из темноты вчерашнего вечера. Паника затопила душу. Ее нашли и схватили. Она где — то в их логове. Слезы покатились из глаз, защипали вчерашние ссадины. И эта боль разбудила еще одно воспоминание. Ангел, прилетевший на помощь. Звуки ударов. Радость от спасения. И легкое покачивание, ощущение полета и теплоты. Наверное, он принес ее к себе домой. А где же тогда Ведьма? Ведь они вместе садились в машину. А потом пустота.

Воспоминание о вечере медленно проступали, как фотография при проявке. Вот она добирается до бара. Ей очень повезло, она однажды пробовала наняться сюда на работу, так что знала, где это. Вот чувствует разочарование: их нет, скорей всего не так расслышала. Вот входит он, и она юркает в темный угол, прячась в сотый раз за сегодня. Вот она занимает самый дальний стул у стойки бара. К Ангелу повышенное внимание. Ощущение, что над его столиком яркий свет, а весь остальной зал погружен в темноту. А вот и Ведьма. Сияние Тимура затухает, но не исчезает совсем, лишь становится мягче. Как будто лампу накрыли плотным абажуром. Они пьют и веселятся. Хотя, может, и нет. У Ведьмы какой-то очень уж расстроенный вид. А потом они уходят, обнявшись. Вот только не к выходу, а за стеклянную дверь. Но когда девушка пробует пройти следом, официантка вежливо извиняется, предупреждает, что терраса закрыта. Приходится выходить на улицу, и по возможности тихо пробираться под балконом. «Я просто хочу убедиться, что это он, и сказать спасибо», — твердит она себе, прислушиваясь к шелесту голосов на террасе. И так увлекается, вслушиваясь в неразборчивое бормотание, что не замечает, как сама становится объектом охоты. Шестеро гнусных рож, проявляются из мрака и буквально вжимают в стенку. Они пришли именно за ней, выбрав замечательное место на пустыре в окружении кустов и заборов. Наводчик не ошибся, осталось лишь убедиться, что это именно она. Все это главарь рож рассказывает испуганной девушке, пока расстегивает ремешок ее брюк. Знак подтверждения должен быть где-то под ними. Она пытается воспротивиться, но после звонкой затрещины — цепенеет. А дальше…

Она вздохнула, встала с кровати, одернула слишком большую для нее футболку, в которой спала, и огляделась. Часы на стене показывали без четверти восемь. До работы еще много времени, можно не торопиться. Осмотрелась. Все вещи висят на стуле. Там же лежит записка: «Еда в холодильнике. Меня не будить. Дверь захлопни». Без подписи, но и так понятно, что это от Ангела. Натянула джинсы, вставила ноги в удобные тапки-собачки, направилась в кухню. Квартира ее слегка разочаровала. Вместо огромной и светлой, какой ей представлялись все квартиры богатых и знаменитых, двушка-хрущевка, больше похожая на наследство престарелой бабушки. А кухня так точно принадлежит холостяку. Вон сколько грязной посуды в раковине. А в холодильнике только сок и консервы. Что же тут есть? Ага, еще кастрюлька с крышечкой. А под крышечкой что-то овощное с мясом. Поставив на газ кастрюльку, нашла последнюю чистую тарелку и предпоследнюю вилку. Ароматный пар, поднимающийся от овощного рагу, напомнил девушке о вчерашнем разгрузочном дне и нервном вечере. Давясь и обжигаясь, набросилась на еду, радуясь, что сейчас ее никто не видит. Доедая вторую порцию, наконец, ощутила приятную тяжесть и сытость.

Решив как-то отблагодарить за вчера и сегодня, помыла посуду, прибралась на кухне. Часы на микроволновке показывали начало десятого. Пора уходить. Неизвестно, в каком она районе и как долго добираться до работы. Лучше поспешить. Вот только неудобно как-то так уходить, не сказав ни «спасибо», ни «до свиданья». Он, правда, просил не будить…

«Я только гляну тихонько, вдруг он уже не спит. Попрощаюсь и пойду. А если спит — напишу записку», — думала она, тихо пробираясь по коридору к дальней комнате. Взявшись за ручку, девушка помедлила пару мгновений, а затем потянула дверь на себя. И застыла, чувствуя, как краска заливает щеки, уши, переползает на шею.

По белой-белой подушке разметались черные кудри, частично прикрывая обнаженные плечи. Глаза девушки прикрыты. Мягкие губы чуть распахнуты. Обнаженная спина Ангела, напряженные мышцы рук. Одеяло соскользнуло к пояснице. Его белые волосы частично скрывают красивое лицо. Вот он опускается ниже, нежно прикасается своими губами к губам девушки. И…

Дальше она не смотрела. В легкой прострации бесшумно прикрыла дверь. Схватила свою куртку и выбежала из квартиры. Щелкнул замок. И лишь на площадке, она поняла две вещи. Во-первых, она убежала в тапках. А во-вторых, это квартира вовсе не Ангела. И возвращаться ей не захотелось.

***

Станислава проснулась довольная и отдохнувшая. Сегодня выходной. Лекций нет. Заказы с другой работы сданы, новые появятся лишь в понедельник. Деньги есть, похмелья нет. Красота! Открыв глаза, она обнаружила Тимку, загорающего с голым торсом на подоконнике. В приоткрытое окно врывался морозный воздух осеннего утра, неся запахи прелых листьев и мокрого асфальта. Но парень, похоже, холода не ощущал. Даже не смотря на то, что недавно принял душ. Волосы мокрыми прядками падали на плечи. Глаза закрыты. Стася поежилась, сползла поглубже под одеяло.

— Что ты там делаешь в таком виде? — возмутилась она. — Опять мне от соседей выслушивать всякую чушь. Да и простудишься. Конец октября на дворе.

— Ты же знаешь, я не простужаюсь. А соседям скажешь, чтобы завидовали молча, — ответил парень, не открывая глаз, и хитро улыбнулся. — Славочка, ты так сладко и крепко спишь. Я прям порадовался. Значит — совесть чиста. Да и вообще все в ажуре. А наша спасенная уже ушла. Так быстро убежала, видно очень торопилась, покинуть сей гостеприимный дом.

— Странно? И почему же?

— Она не умеет завидовать молча, — с притворным расстройством в голосе, проговорил Тимур и открыл глаза. — А еще у нее такие невинные глазки, так и хочется поддразнить…

— Что ты опять выкинул? — Станислава начала закипать. Рука сама нащупала и сжала подушку.

— Просто, когда она утром заглянула, то почему-то решила, что очень нам помешала. Ты, знаешь ли, очень сексуальна, когда спишь?

Он резко отклонился, и подушка пролетела мимо.

— Ай-яй-яй, — проговорил парень, с улыбкой следя, как белое льняное облачком пикирует на припаркованную тремя этажами ниже потертую иномарку. — Теперь у тебя из окон подушки летают, а не только полуголые мужики на подоконниках сидят. Куда катится мир?

— Эх, жалко не попала. Еще и любимой подушки лишилась.

— Мне достать? — Тимур свесил ноги с подоконника со стороны улицы, всем видом давая понять, что прямо сейчас ринется в погоню.

— Дурак ты, — беззлобно выругалась Славка. — Слезай уже. И окно закрой, а то мне в отличие от тебя, очень холодно. Я в душ. С тебя кофе.

Она спрыгнула с кровати, одернула любимую разношенную майку, в которой спала, и пошла к двери.

— И еще, — добавила она, остановившись в дверях. — Зря ты с ней играешь. Всех чувств я, конечно, не разглядела. Но, похоже, у нее они несколько больше, чем просто влюбленность. А где-то в глубине души, будто в темном колодце, притаились страх и боль. Не трогай ее.

— Да понял я. Думаешь, я просто так сегодня тут сексуальные сцены разыгрывал? Надеюсь, она осознает и сама отстанет от меня.

Он хотел еще что-то добавить, но Станислава удовлетворилась и этим. Кивнула и закрыла дверь.

— Блииин, — протянула Стася, разглядывая непривычно чистую кухню.

От Тимки подвигов на фронте уборки ждать не приходилось, значит это та девушка. Осознание, что посторонний человек так помог, усилило чувство вины за выходку Тимура. А она даже имени ее не спросила.

— Что такое? — Тимка, конечно, прибывал в неведенье, какой здесь бедлам творился вечером.

— Да ко мне позавчера вечером два наших общих знакомых напросились… — начала Стася.

— Чип и Дейл что ли? — понимающе ухмыльнулся Тимур.

— Переночевать им сиротинушкам, видите ли, негде. Обещали быть белыми и пушистыми, но если судить по тому, во что они превратили мою кухню, к концу ночи их стало в разы больше, чем два. Я думала, с утра приберусь, а тут такое. А я даже не знаю имени добровольной помощницы.

— Анастасия Щепкина, — Тимур вертел в руках тоненькую зеленую книжечку. — Вот она «трудовую» забыла. Да и вообще там ее вещи остались. Видимо я переборщил утром.

Станислава, знавшая друга с детства, была уверена — ему сейчас тоже стыдно. Ну, совсем чуть-чуть.

— А знаешь, что интересно, — Тимур отпил кофе, разглядывая записи в «трудовой». — Она работает у нас в институте уборщицей. И еще в каком-то «Гоу-Пати». По-моему, это ночной клуб. Только не указано кем. Надеюсь не стриптизершей. А то это будет самое большое разочарование всей моей жизни.

Кофе допили в молчании, каждый со своими мыслями вприкуску.

— У тебя какие планы на сегодня? — поинтересовался Тимур, споласкивая чашки.

— Спать, спать и еще раз спать. А что?

— У меня сегодня две лекции после обеда. А вечером работа. Но после нее мне нужно с тобой встретиться.

— Ладно. Созвонимся.

Он ушел в комнату, вернулся уже одетый. С кухни Станислава хорошо видела, как он в прихожей ищет свою куртку на вешалке. Вот нашел. И вдруг замер с ней в руках, рассматривая что-то на полу.

— Тебе, похоже, достались новые розовые туфельки, взамен старых разношенных тапок. Придется полностью стиль в одежде менять.

С этими словами он поднял узконосые «лодочки» на низком каблуке, жуткого поросячьего цвета, со стразиками.

— Не мой стиль и размер, — не зная, что еще сказать, пробормотала Станислава. — До чего девочку довел своими шутками, сбежала от нас практически, в чем была. Будто мы звери какие-то.

— Но ведь я же…

— Ладно уж, вали отсюда. Раз виноват, сам ей это и повезешь.

— Но у меня… — заглянул в глаза Стаси, и возражения отпали. — Уговорила, эксплуататорша.

Он открыл дверь и замер на пороге в глубоком удивлении.

— Знаешь, Славка, похоже, ты осталась при своем. А в чем же она ушла то тогда?

На коврике у двери, сиротливо прижавшись друг к другу, прикорнули тапочки в виде собачек.

***

Шестеро амбалов, со следами разной степени помятости на лице, замерли, опустив головы, перед очень красивым молодым человеком. Внешность его была в чем-то схожа с лезвием меча, столь же сверкающая и смертоносная. И хотя главарь шестерых никогда в руках ничего благороднее финки не держал, на ум почему-то пришло только такое сравнение. И пусть с виду незнакомец по сравнению с ними больше походил на подростка, нанятые им бандиты потели от страха. А блондин, впитывая их страх, довольно улыбался.

— Чувствуете, что неправы? — вдоволь насмотревшись, проговорил он и привычным жестом откинул косу за спину. — Столь простого задания не смогли осуществить. Шестеро здоровенных мужиков не смогли девчонке задрать юбку и глянуть, нет ли на бедре характерного ожога.

— Она в брюках была, — неосторожно влез самый глупый, дернулся и захрипел, ухватив себя за горло. Со стороны казалось, что он пытается оторвать от шеи невидимую удавку, в надежде на очередной вздох. Через пару минут мужик, закашлявшись, упал на пол, судорожно втягивая воздух и с ужасом глядя на блондина.

— Так на чем я остановился? — столь же радостно улыбаясь, уточнил парень. — Слушаю вас.

— Простите нас. Простите. Простите! — в разнобой заголосили, запричитали бандиты, преданно глядя в глаза. — В следующий раз…Мы обязательно…

— Кто ей помог? — блондин перевел взгляд на главаря.

— Мы не знаем. Ну, типа было темно, не смогли типа рассмотреть лица, — главарь, кажется, остальные его Кирпичом называли, боялся не меньше всех, но не хотел терять лица перед подчиненными и старался поменьше дрожать. — Но он гибкий и быстрый. Похоже, типа спортсмен. А еще холеный такой…ага. Пахло от него хорошо. И ногти как у бабы обихожены.

— Лица, значит, не рассмотрел, а ногти смог? — в голосе красавчика проскользнуло недоверие.

— Ну, он типа, когда рукой махал, ногти лаком — то и блеснули… ага. А еще цацка на пальце с камушком зеленым.

— Кольцо? Подробнее.

— Ну, оно типа, вроде, как не липа. На серебро похоже, значит… ага…, но скорей, белое золото. И камень того, натуральный.

— И откуда такие познания?

— Так я это, в ходке, значит, был по ювелирке… ага.

— Ладно. Свободны, — махнул рукой блондин, отпуская всех разом. — Сроку вам неделя. Не справитесь, молитесь.

Бандиты, пятясь и чуть ли не кланяясь, вылетели из ворот заброшенного склада.

— Господин, можно я попробую найти ее своими силами? Вы же сами никогда не доверяли людям. И я начинаю понимать почему, — проговорил он в полутьму совершенно пустого склада.

— Рано, — прошелестел ответ, тихий, будто сухой лист, сдвинутый ветром.

Парень склонил голову в знак согласия, а может — приветствуя этот голос. А после отошел в самый темный угол, и рассеялся легким дымом.

***

Всю дорогу в такси Настю колотило, и совсем не от холода. Перед ее мысленным взором постоянно всплывал утренний эпизод. Его обнаженная спина, мускулистые руки, мягкие волосы, идеальное лицо. Эта его неприкрытая, яркая красота и вся сцена в целом обдавала ее волной жаркого стыда. И еще, однавещь тревожила ее. Издалека парень вызывал восхищение. Но когда он впервые прикоснулся к ней, захотелось выдернуть руку. Вместо восторга, девушка все острее ощущала угрозу, непонятную и от того более давящую. И если вчера ее можно было списать на нападение, то сегодня она точно исходила от него. Возле закрывшейся двери пустой квартиры накатило странное оцепенение, и она побоялась позвонить. Оставив тапки на коврике, босиком добралась до ближайшего таксофона. Студеные лужи причиняли совершенно пустячное беспокойство. Она и похуже переживала. Но вот длинную дистанцию до обувного магазина, куда придется заехать перед работой за новой парой обуви, ей без вреда для здоровья уже не осилить. Через пару минут подъехало такси. Машина выруливала из двора, и девушка невольно скользнула взглядом по окнам квартиры, где провела ночь. И мысленно пообещала себе больше не общаться с этими людьми.

В магазине приобрела первую попавшуюся пару полуботинок на низкой подошве. Главные качества: недорого, без каблука и нужного размера. Затем пришлось заехать домой, за деньгами. А после этого попасть в небольшую пробку на переезде. В результате на работу она опоздала. Получив выговор от управляющего стриптиз клубом «Гоу-пати», пообещавшего в следующий раз за такой проступок уволить, отправилась мыть сцену и зал со столиками. После обеда поспешила на другую работу — в Институте как раз должны были закончиться лекции.

«Да уж, с братом было намного легче, — думала она, переодеваясь из униформы в джинсы, футболку и залезая в новые полуботинки. — Но деньги нужно беречь. Неизвестно, как там дело обернется. Да и брат все еще задерживается».

На улице опять хмурилось небо. И хотя дождь пока не собирался, в воздухе висела противная сырость, присущая лишь осени. Накинув на голову капюшон и застегнув молнию куртки до самого подбородка, она поспешила на остановку. Еще пара столь же неоправданных трат, как на обувь и такси сегодня утром, и можно смело переходить на лапшу быстрого приготовления. Раз в день и сухую.

В почти пустом автобусе присела у окна и, задремав, чуть не проехала нужную остановку. В последний момент, выскочив из закрывающейся двери, и быстрым шагом направилась к главному корпусу института.

Лекции и вправду закончились, и студенты плотным потоком спешили покинуть храм науки и, наконец-то, насладиться законным выходным. Похоже, у ворот происходило что-то интересное. Уже собралась небольшая толпа, в основном из девушек. И все новые и новые присоединялись. Настя решила идти через заднюю калитку, возможность протиснуться здесь просто отсутствовала. Но тут часть толпы сдвинулась, открывая лучший обзор. И девушка поняла, кто стал причиной затора. Облокотившись на новенький автомобиль, что-то низкое, скоростное и жутко дорогое, в воротах замер Тимур Шмелев. И опять девушка почувствовала то же, что и в баре вчера вечером: будто свет льется только на него, все вокруг укрыто мраком. Он улыбался, шутил. Девчонки вокруг него хихикали. Парни кстати тоже. Вот он притянул одну из девушек поближе и зашептал в самое ушко. Девушка залилась румянцем, стоявшие рядом подруги с завистью и нескрываемой злобой посмотрели на нее.

Настя, помня о своем утреннем обещании, поспешно развернулась и направилась по дорожке к заднему входу. И случайно услышала разговор двух студентов, идущих мимо.

— …. Кто ж знал! — проговорил один

— Ага. Там все так разрыли. К задней калитке не подойдешь. Теперь по-тихому из института не свалишь, — ответил другой, и они, синхронно вздохнув, замолчали.

«Черт! Теперь придется пробираться через толпу! Только бы ему не попасться на глаза. Я маленькая и незаметная. Меня тут нет. Меня тут нет. Я маленькая и незаметная», — бубня про себя как заклинание, Настя смогла преодолеть толпу до середины. На этом везение закончилось. Кто-то ее толкнул, пытаясь сохранить равновесие, она шагнула в сторону, затем еще раз, запнулась за чью-то ногу и кубарем выкатилась из толпы. Прямо под ноги Тимуру. Колесо в паре сантиметров от лица и его гибкая фигура, всколыхнули не нужные сейчас воспоминания.

— О, Настя! Очень хорошо, не придется искать тебя по всему институту. — Тимур улыбнулся и протянул руку, желая помочь встать. Но злясь и досадуя на себя, она вскочила, игнорируя его помощь. И попыталась ввинтиться в толпу. Девушку опять окатило волной непонятной опасности. От этого чувства она и пыталась сбежать. Но не тут-то было. Ряды сомкнулись, люди, предчувствуя бесплатную развлекуху, придвинулись.

— Стой! Куда же ты? — Тимур поймал ее за руку. — Мне поговорить с тобой надо. Может, отойдем?… хм…, - оглядев плотную толпу, — отъедем?

Настя выдернула руку, и все так же молча, попыталась прорвать строй. Понимая, что ведет себя глупо, и, не вполне осознавая, зачем так делает, она все же не могла остановиться.

— Да что с тобой? — Тимур удивленно приподнял бровь. — Вчера весь день на шаг от меня не отходила, буквально на шее висла. А сегодня…

Настя заметила ревность на лицах девчонок вокруг и зло посмотрела на парня, чувствуя, как уши начинают гореть от стыда. Было не понятно, нарочно или случайно он говорил столь двусмысленно. А Тимур уже не обращал внимания на нее. Что-то темное колыхнулось внутри. И как часто с ним бывало до этого, оказавшись в центре внимания и чувствуя раздражительность от глупости этой девчонки, он перестал следить за словами.

— Я тут напрягаюсь, ее вещи хочу вернуть, которые она по чужим домам забывает, а она, значит, нос воротит. — Тимур презрительно скривил губы. Наклонился к открытому окну автомобиля, что-то взял с заднего сидения и с силой метнул в Настю. — Держи.

Синий полиэтиленовый пакет, прочертив низкую параболу, шмякнулся к ногам девушки. Настя даже не успела хоть как-то среагировать, чтобы его поймать. На мокрый асфальт высыпалось содержимое, до этого аккуратно сложенное и упакованное. Бюстгальтер, черная футболка, носки и розовые «лодочки», в отдельном прозрачном пакетике. Сверху приземлилась трудовая книжка, отправленная твердой рукой вслед за пакетом. Настя застыла, глядя на свои вещи.

— Тимурчик, — прохныкала ближайшая девица, вцепившись в рукав парня. — Это правда? Ты переспал с этим чучелом?

— Во-первых, красавица, ты мнешь очень брендовую вещь, — холодно проговорил Тимур, улыбаясь при этом своей фирменной улыбкой. Девушка испугано отпустила рукав. — А во-вторых…

Тимур оценивающе взглянул на Настю, будто впервые ее увидел. В глазах девушки стояли слезы, которые она их сдерживала из последних сил.

— А во-вторых, ты все не правильно поняла, — во взгляде Насти промелькнула надежда, которую он не пожелал замечать. И тут же исчезла. — Она оставила все это у моего друга. И я, не желая утруждать своего приятеля, вызвался помочь. Так что я тут всего лишь в роли курьера. На это чудо в обносках, я бы и в пьяном бреду не позарился.

— Точно, точно, — послышалось с разных сторон. — А друг, наверное, наигрался и видеть второй раз не захотел… Эй, чучело, не забудь вещички…

Настя схватила вещи в охапку и под дружный хохот со всех сторон скрылась в толпе. На этот раз ей не мешали, даже расступились, пропуская. И бежала до запасного входа, слыша, а может думая, что слышит, его злорадный хохот за спиной.

«Нет! Я ошиблась! Это точно не мог быть он. Мне показалось. Я дура, дура!» — плотина рухнула. И слезы заструились по щекам. Она сползла по двери запасного входа, уткнулась в вещи, все еще сжимаемые в руках и долго плакала на ступеньках, укрытых кустами.

Глава 3

Сегодня ей не везло: на вторую работу она так же опоздала. Но ее пришибленный отсутствующий вид не позволил начальнице спустить всех собак. Она лишь раздраженно махнула рукой и ушла к себе. Настя управилась со всей уборкой за два часа вместо обычных четырех, так ей хотелось поскорей оказаться в собственной комнате, спрятаться от всех.

До нынешнего места обитания было от силы пятнадцать минут ходьбы неспешным прогулочным шагом. Два двора наискосок, и вот она институтская общага. Если бы Настя училась, комнату не пришлось бы оплачивать. А так приходилось отдавать треть заработка за аренду. Но это было вдвое дешевле, чем стоимость квартиры даже на самой окраине. К тому же в плюс шли: отдельный душ, холодильник, телик с тремя каналами и электрическая плитка. Когда-то здесь проживал комендант общежития. Но потом он то ли уволился, то ли получил отдельное жилье, и комнату решили сдавать.

А еще, Настя случайно обнаружила под полом тайник. В день заселения в щель между рассохшимися дощечками провалился ключ от комнаты. Настя посветила фонариком, пытаясь увидеть, далеко ли он, и была приятно удивлена. Судя по обнаруженным в тайнике журналам, пластинкам и жутко пахнущим духам, не пользовались им с середины прошлого века. Выкинув весь хлам, Настя спрятала там свое самое главное сокровище — спортивную сумку, собранную еще братом. И каждый раз возвращаясь, она неизменно проверяла, не потревожил ли кто ее тайну.

Но сегодня все шло не так. Она перешагнула порог комнаты и, прямо в чем была, упала на кровать. Безудержные рыдания на заднем крыльце института лишили последних сил. Голова еще не успела опуститься на подушку, а девушка уже спала. И впервые за последние полгода во сне увидела самого близкого человека. Брат сидел рядом с ней на скамейке парка и улыбался. Настя прижалась к нему, чувствуя как знакомый запах сигарет окутывает ее. В высоком черном небе сияли яркие звезды. Ветер тихо шелестел в кронах. И они просто молчали ни о чем. На душу девушки снизошли мир и покой. И утром она открыла глаза, все еще счастливо улыбаясь.

***

Ее единственный выходной, воскресенье, прошел мимо. Делать ничего не хотелось, на улицу выходить тоже, а телик лишь еще больше вгонял в тоску. Мысли сонными рыбками попрятались в толще ила равнодушия. А еще, она почти убедила себя, что произошедшее нападение, на самом деле не имело к ней никакого отношения. От тех людей не веяло запредельной жутью, как если бы они имели отношение к охотникам. И вполне возможно, они просто обознались. А значит, ей можно еще какое-то время не волноваться и не спешить с переездом. Убедила себя и не заметила, как эта успокоительно фальшивая мысль, будто навеянная кем-то, пустила прочные корни. Прослонявшись по комнате весь день до вечера, девушка очень рано забралась спать. И в этот раз ей вообще ничего не снилось.

На следующий день, проснувшись раньше будильника, Настя с радостью осознала, что все хорошо. А ясная погода и не по-осеннему высокое небо укрепили ее в этой мысли. Быстро приведя себя в порядок, девушка поспешила в клуб, а оттуда в институт.

Сегодня ей предстояло убирать производственный корпус. Бывший заводской цех, переделанный под студии для скульпторов и архитекторов. Насте всегда нравилась царящая здесь атмосфера. Даже когда помещения пустовали, дух искусства царил безраздельно. Начатые и законченные скульптуры, модели проектируемых зданий и театральные декорации — создавали ощущение другого, более прекрасного мира. И прежде чем приступать к непосредственным своим обязанностям, Настя любила просто побродить здесь. Особенно когда занятий нет, и студии замирали в тихой пустоте.

Пройдя две студии, девушка остановилась у модели аккуратного двухэтажного домика, невольно залюбовавшись. Когда-то очень давно, маленькой девочкой, она мечтала жить именно в таком. А не в той рассыхающейся развалюхе, в которую превратился их коттедж, после смерти матери. Воспоминание о матери, как всегда, огненной иглой проткнуло сердце. Мысли скакнули далеко назад. И видимо из-за этого, парня она заметила лишь, когда он оказался совсем близко. Его улыбка совершенно не понравилась Насте, но сделать она уже ничего не успела. Что-то мягкое прижалось к лицу, перекрывая приток свежего воздуха. И мир утонул во тьме.

***

Станислава отводила душу, тихо ругая свое непосредственное начальство. Директор института ввел правило, по которому на территории учебного заведения нельзя курить не только студентам, но и педагогам. За нарушение штраф с занесением в личное дело. Полный запрет, однако, стал бы нарушение прав, и скрепя сердцем были выделены две площадки под место для курения. Но их расположили в столь неудобных местах, что они все время пустовали. Студенты, да и некоторые особо «дымящие» педагоги, предпочитали на свой страх и риск курить «где нужда застанет». Предприняв для надежности некоторые меры предосторожности. Если в одних и тех же закутках сталкивались учитель и ученик, оба усиленно делали вид, что не знают друг друга.

Станислава затянулась и уже более расслабленно прислонилась к стене производственного корпуса. Про этот закуток, на задворках основных строений, между производственным зданием и близким уже высоким забором, похоже еще никто не проведал. И девушка в полной мере смогла насладиться своим одиночеством. От посторонних глаз, помимо стены ее прикрывали фанерные распилы, которые никак не могли увезти на основную свалку из-за их нестандартных габаритов. Прислоняясь к стене под разными углами, они образовали небольшой шалашик без крыши. Выпустив последнюю струйку дыма в сереющие небеса, Стася затушила сигарету и решила выбираться. Но совсем рядом что-то тяжело упало, звякнув разбивающимся вдребезги стеклом. И кто-то очень витиевато выругался сквозь стиснутые зубы. Вылезать и тем самым раскрывать столь удобное убежище, расхотелось. Сдвинув аккуратно в сторону одну из фанерок, Станислава выглянула в щелочку.

Двое парней, смутно знакомые студенты, поддерживали с двух сторон шатающуюся девушку. Похоже, девчонка перебрала чего-то неслабо алкогольного, раз на ногах не держится.

«Куда только катится мир. Уже в институт в таком виде являются, — вздохнула Станислава и невольно взглянула на зажатый в руке «бычок», который не успела выкинуть. И тут же хихикнула. То же нашлась праведница с незапятнанной репутацией. Дождавшись, когда троица скроется за углом здания, она незаметно выбралась из своего укрытия.

Пока огибала здание со стороны противоположной той, где скрылись парни, ее не покидало чувство неправильности. Да и девушка, кстати, рождала ощущение де жа вю. Особенно ее черные косички, чуть завивающиеся на концах. А осознание, что это Настя, и, похоже, опять вляпавшаяся в какую-то не шибко приятную историю, заставило крутануться на месте и побежать в обратном направлении.

***

Темные холодные воды вновь, как и десять лет назад, тянули под лед. И как она не хваталась за край, тот лишь крошился под уже окоченевшими от мороза и усилий пальцами. И сил все меньше. «Братик», — вырвался крик, и рот тут же заполнился водой. На удивление обжигающе горячей. И она, закашлявшись, раскрыла глаза. Над ней в полумраке плавали три лица, одно близко и два под самым потолком. Сквозь туман в глазах, она никак не могла разглядеть, кто это. Поняв, что она лежит на полу в каком-то небольшом помещении, попыталась сесть. Тело отозвалось на ее потуги вялыми подергиваниями.

— О, очнулась, — проговорил ближайший парень. И Настя поняла, что никогда прежде не слышала этого голоса.

— Ну и зачем ты это сделал? — уточнил другой. — Меня она устроила бы и менее подвижная.

— Нам заплатили, сам же знаешь за что. А бессознательного человека трудно напугать. К тому же ей еще нужно сообщить, за что ей все это. Чтобы в следующий раз неповадно было.

— Заоы…, - попыталась заговорить Настя, и с ужасом осознала, что язык ее не слушается.

— Пришла в себя? — уточнил первый, глядя девушке прямо в глаза. — Нас наняли милые девушки…

— Не наняли, а попросили, — перебил его второй.

— Ну да, попросили, — поспешно согласился с ним первый, — попросили милые девушки, борющиеся за моральную чистоту института. Они очень расстроены твоим развратным поведением и хотели бы, помочь тебе осознать, что так вести себя нехорошо.

— О чем вы? — еле слышно прохрипела девушка, к которой начал постепенно возвращаться голос.

— Ты гляди, она из себя невинную овечку строит, — неподдельно удивился второй. — Про ее любовные похождения весь институт знает, а она тут честными глазами хлопает.

— Как тебя пугать наши моралистки не уточнили, — продолжил первый, — но, думаю, для тебя это будет скорей награда, чем наказание.

Они все трое ухмыльнулись, будто смешной шутке. А к Насте пришло понимание, куда они клонят. Девушка неосознанно попыталась отползти, но почти сразу уткнулась в стенку.

— Смотри, как ей не терпится, — захохотал второй. — Так и извивается вся в ожидании.

— Шлюха, — зло проговорил, молчавший до этого, третий. — Ненавижу таких, как ты. Чтобы подобраться поближе к парню, готовы переспать со всеми его друзьями.

Он присел и, покатав во рту слюну, очень точно плюнул в лицо оцепеневшей девушке. И даже руку из-за слабости не поднять, не утереть текущую по щеке теплую гадость.

— Запомни главное: к Тимуру Шмелеву и его друзьям не суйся, а то так легко не отделаешься, — первый закончил воспитательную лекцию и вжикнул молнией ширинки. Двое других не отстали от лидера. Один, присев, зажал девушке руки над головой, а другой не спеша потянул джинсы девушки вниз. Настя даже не пыталась сопротивляться. Она с ужасом ощутила, как реальность вокруг покачнулась, и сквозь «сегодня» ярко блеснуло то страшное «вчера», которое вот уже два года она пыталась забыть. От страха потемнело в глазах. И холодные воды, покрытые коркой льда, сомкнулись над головой. Тяжелый камень тащил за ноги вниз, а кандалы на руках не позволяли барахтаться, борясь за жизнь. Дыхание перемкнуло, в груди начинался пожар от нехватки кислорода. Тело немело. И когда ей показалось, что она уже на самом дне, и дальше лишь смерть, ноги и руки оказались свободны. А щеку обожгло от хлесткого удара, заставив невольно открыть глаза.

Над ней склонилось встревоженное лицо Ведьмы.

— Ты как? Они ничего не успели сделать? Да ответь мне! — боль обожгла другую щеку. — Ты хоть моргни, что в адеквате.

— Ведьма… — прошептала Настя.

— Хм… Ну, уже не плохо. Но вообще-то меня зовут Станислава. Для не друзей — Станислава Семеновна. Если очухалась, то вставай и сваливаем отсюда, — и протянула девушке руку.

Настя ухватилась за предложенную помощь, пробормотала спасибо и с трудом поднялась на ноги. Ее слегка шатало, но стоять она уже могла без посторонней помощи. Вокруг, раскинув руки и ноги, живописными загогулинами валялись тела.

— Как это Вы их? — удивилась Настя и подтянула джинсы, которые несостоявшиеся насильники успели стащить лишь до колен.

— Ну, знаешь ли, — проговорила, улыбаясь, Станислава Семеновна, — у всех людей есть болевые точки. А если к ним еще и бейсбольную биту приложить… Биты у меня правда нет, но для этого и ручка от швабры неплохо подошла.

Перешагнув через слабо шевелящихся, постепенно начавших приходить в себя парней, они покинули комнату. Станислава замкнула дверь на засов и защелкнула на петлях замок. Постройка оказалась каким-то служебным помещением для хранения инструментов.

— Сейчас пойдем в деканат и сообщим об этих нарушителях. А потом в полицию. Там напишешь заявление на попытку изнасилования.

Настя, до этого рассеяно глядящая на дорогу перед собой, вскинулась:

— Нет, я не пойду в полицию.

— Но если их сейчас не остановить, то они могут сделать то, что не успели с тобой, с кем-то другим. Или все это было по обоюдному желанию, а я вам помешала?

— Нет… они сами… — уже тише. И не менее твердо добавила. — Спасибо. Но в полицию я не пойду!

Станислава пару мгновений рассматривала девушку, идущую рядом, а потом, вздохнув, сказала:

— Ладно, твое дело.

Еще несколько шагов они прошли в тишине, а потом Настю прорвало:

— И вообще, это из-за Вашего парня! Он такое в субботу выкинул! Такого наговорил!.. Его неправильно поняли, а отыграться решили на мне!

Станислава честно попробовала представить, каким боком тут затесался бывший, и как он связан с этой совершенно не знакомой девицей. И не смогла. Хотя, как говорится, неисповедимы пути господни.

— Слушай, — наконец проговорила она, движением руки прерывая поток слов. — Я ничего не понимаю. Пошли ко мне в кабинет, все спокойно обсудим.

И взяв девушку за запястье, чтобы не потерялась, быстрым шагом направилась в сторону третьего корпуса. Настя переставляла ноги, уже не о чем не думая. А через некоторое время с удивлением обнаружила себя в небольшой уютной комнатке, на диване, с кружкой горячего ароматного чая в руках. Повела головой, осматриваясь. Окно с тяжелыми шторами. Тумбочка, на которой закипала вода в белом электрическом чайнике. А еще поцарапанный шкаф, доверху заложенный какими-то документами и книгами. Несколько обшарпанных стульев. И очень удобный кожаный диван, который выбивался из этого казенного интерьера. Впрочем, как и очень мягкое и удобное кресло за потрескавшимся лакированным столом, на котором уютно урчал ноутбук. Хозяйку всего этого Настя с удивлением не обнаружила. Здесь вообще никого кроме нее не было.

Станислава Семеновна появилась через пару минут, с маленьким чемоданчиком-аптечкой в руках. Не слушая Настины уверения, что у нее ничего не болит, заставила снять свитер и футболку, похоже, те самые, что и пару дней назад. И обработала зарождающиеся синяки на запястьях, и ссадины на спине.

— А теперь я хочу услышать, — сказала девушка, закончив оказывать первую помощь, — что происходит? И при чем тут мой бывший?

— Вы расстались с Анге… с Тимуром? — недоверчиво поинтересовалась Настя.

— При чем тут он? Он никогда и не был… Так это опять из-за него весь сыр бор!!! Я должна была догадаться… — Станислава Семеновна нахмурила брови.

— Так вы не пара?

— Нет. А теперь слушаю тебя внимательно. Даже помогу начать… Когда ты увидела спектакль этого придурка Тимура, то так смутилась, что сбежала из дома босиком, я….

— Когда я ушла из Вашей квартиры, — слегка нервничая, начала Настя. — Я поймала такси и поехала на работу…

Станислава слушала, не перебивая. Лишь для лучшего восприятия на небольшом клочке бумаги выводила закорючки. Постепенно цветочки, листочки и бабочки переродились в жуткие рожи и черепа. А когда Настя пересказала сцену у ворот, терпению художницы пришел конец.

— Вот ведь придурок! Дебилоид местного разлива в гламурной упаковке! Давно ты от меня видно промеж ушей не получал. Кот шкодливый! Ну, подожди!

Схватив пальто и сумочку, Станислава Семеновна вылетела за дверь. Через мгновение она, правда, вернулась, и, взглянув на ошарашенную Настю, сообщила.

— Побудь здесь. Дверь я запру. На работу сообщу. Так что можешь поспать. Я скоро! — и захлопнула дверь.

— А как же… — только и смогла поговорить в ответ Настя. Но ее тихий голос потонул в щелчке замка и дробном удаляющемся стуке каблуков по коридору.

***

В студию, где работал сегодня Тимур, Станиславу пустили не сразу. Она забыла универсальный пропуск. Хорошо мимо пробегал знакомый фотограф. Пойманный за рукав, он сообщил охране, что конечно знает эту девушку, и пропустить ее можно. А еще, что понятия не имеет, где Шмелев. И вообще очень занят. Через мгновение его поглотила человеческая река.

На сегодня съемки закончились. Но на завтра планировался выезд на натуру, причем в один небольшой европейский городок. А сообщили об этом всего пару часов назад. И поэтому сейчас все так взбудоражены и задерганы, что создают больше шума, чем реальных действий. Все это Станиславе выложила очаровательная юная леди, которую вызвали с пульта охраны и попросили проводить гостью. Стася же не произнесла ни слова, боясь расплескать накопившуюся злость. У дверей гримерки девушка упорхнула по, несомненно, важным и неотложным делам, весело щебеча уже с другим слушателем.

За неплотно прикрытой дверью бушевал Тимур Шмелев. Голос его полностью поглощал редкие возражения находившихся рядом с ним. И казалось, что он читает монолог из не очень удачной пьесы:

— Что это? Эту коричневую бурду вы называете кофе? И почему так долго? Я же просил: каждые два часа по одной чашечке, иначе я усну. Да, надо врываться!! А это что за вода? Я знаю, что моя любимая, но почему в пластиковой бутылке? Я не собираюсь травиться подделкой разлитой на подпольном заводе «У дяди Васи». Настоящее только в стекле. И почему нет моего агента? Как только завтра? А почему я узнаю об этом только сейчас? Да сразу! Теперь ты! И сколько раз тебе повторять, стой слева. Мне наплевать, где у тебя лево. Стоять нужно слева от меня!!

Чувствуя, что достаточно выждала, Станислава распахнула дверь. Качественная и хорошо установленная, она даже не скрипнула, не ударилась об стену, а плавно закрылась за спиной вошедшей. Громкого появления у Стаси не получилось. А жаль.

Тимур, сидевший в кресле спиной к входу в позе уставшего гения, даже не заметил, что кто-то вошел. Перед ним замерла девушка лет двадцати с электронным блокнотом в руках. Напряженная и очень бледная. Ближе к двери, уже вне поля зрения модели, стояли еще двое: совсем молодая девчонка, уткнувшись в какую-то некогда белую тряпку, сдавленно рыдала, а пожилая женщина успокаивала ее, пытаясь напоить водой из высокого стакана. Видимо той самой — подпольной.

Этот-то стакан удобно лег в руку проходившей мимо Станиславы. И на словах Тимура:

— Хватит там реветь! Не умеешь работать — не берись! — девушка перевернула его над головой парня.

— Ах…хлюп-хлюп! Да как ты посмела! Идиотка безрукая! — вскрикнул Тимур, вскакивая и оборачиваясь. — Славка? Ты что здесь делаешь?

— Полегчало? Или мне еще за водичкой сбегать? Могу даже из стеклянной бутылки!

— Да, как ты могла? Да, знаешь ли, сколько стоит то, что на мне сейчас надето?

— Ничего, минералка следов не оставляет…

— А они сами виноваты! Я десять часов работал без перерыва. А эти… хм девушки… не могут нормально помочь в самых простых вещах.

— Ты как всегда в своем репертуаре!! Из-за твоей спеси мне уже пришлось спасать девушку от трех мразей. Так что сейчас ты сначала извинишься здесь, а потом поедешь со мной!

— Я не…

— Еще минералка осталась, Антонина Ивановна? — уточнила Станислава у пожилой женщины, с которой была неплохо знакома. Она одна в силу своего опыта работы костюмером и безграничной мудрости могла столь долго ужиться с несносным мальчишкой.

— Есть в холодильнике, — улыбнулась та в ответ и указала рукой направление.

— Будь, по-твоему, Ведьма! — Тимур зыркнул недобро на Станиславу. Приблизившись к костюмеру, взял ее еще достаточно изящную руку в свою и прикоснулся губами. — Простите меня, Антонина Ивановна, за столь ужасную сцену. Моя вина здесь лишь отчасти. Сказался трудный день и трижды переделанная работа. А все из-за криворукого ассистента фотографа, который умудрился дважды запороть уже готовую пленку.

— Ладно, уж, — улыбнулась женщина совсем по-матерински. — Я же знаю, что ты славный мальчик.

— А вы, — он, нахмурившись, взглянул на молодых, — с глаз моих долой! На первый раз прощаю. Но после следующего просчета будете разговаривать уже с моим менеджером. И скорей всего на тему выходного пособия. Вон!

Девушки выбежали, чудом не столкнувшись в дверях. Следом не спеша вышла костюмер.

— Теперь ты, Ведьма! Встрянешь так еще раз, не разобравшись, и я не посмотрю, что мы знакомы тыщу лет. И мое возмездие падет на тебя.

С этими словами он резко выкинул руку вперед из-за спины и дернул за кольцо банки с шипучкой, зажатой в ней. Из банки, которую он все это время незаметно встряхивал за спиной, хлынула мощная струя и ударила Славки в лицо. Девушка завизжал. А Тимка, радостно хохоча, нырнул за кресло.

— Ну, я тебя сейчас достану! — девушка схватила еще одну банку, встряхнула и открыла, метясь в парня. Не попала. Вода бесполезно стекла по стене. Они еще десять минут носились, громя гримерку, пока Станислава не повалила Тимку на пол. Тому пришлось выбросить белый флаг: не очень чистый носок на ручке от расчески.

— Хорошо, капитуляция принимается. Но ты должен поехать со мной, и помочь разрешить проблему тобой же созданную.

— Я сегодня правда не могу. Устал как олень Деда Мороза после новогодней ночи.

— Но завтра ты уезжаешь и до конца недели не появишься. А одна я могу и не справиться!

— Ладно. Что все — таки случилось?

— Поехали. По дороге расскажу.

***

Солнце пробивалось золотом сквозь лениво качающуюся решетку сосновых веток. Ласково щекотало кожу, высушивая редкие капли, оставшиеся после купания. Рядом шептало море, мягкими руками волн перебирая песок и мелкие камушки. В лазурной вышине перекрикивались, что-то не поделившие меж собой, чайки. А вокруг разговаривали и смеялись люди, играли в мяч. Визжали девчонки. Она прикрыла глаза и легко отделила от прочих голос брата, его смех. Настя знала, что как бы далеко брат не был и сколь занятым не казался, он всегда внимательно следит за ней. И если вдруг случиться такая необходимость в мгновение ока окажется рядом и защитит. И всегда было так.

— Брат, — негромко позвала она, его привлекая внимание. И затем в полный голос. — Брат!

И почувствовала, как он подошел и присел рядом. И знала, что он улыбается ей так же широко, как и она ему, своей замечательной солнечной улыбкой.

— Братик, — она радостно распахнула глаза. Близко-близко оказалось совсем чужое лицо на фоне серого потолка. И, испугавшись, Настя вскинулась и вжалась в спинку дивана. Похоже, в ожидании Станиславы Семеновны она задремала на диване.

— Славка, ты уверена, что во время боя с теми тремя придурками, ты и девушке пару раз по голове случайно не съездила? — спросил Ангел, оглядывалась через плечо. — По-моему, она бредит. Братом меня назвала. А брат старший или младший?

— Старший. Девять лет разница.

— Красивый?

— Да…

— А?…

— Тимка, я тебе сейчас пару раз не случайно по голове стулом постучу, — донесся голос от двери. — Я тебя зачем привела?

— Да помню я! — отмахнулся Тимур. — Вот видишь. Даже на колени встал. — А потом совершенно серьезно проговорил, глядя на Настю. — Прости. Из-за моего длинного языка случились те три мрази. Мне реально очень жаль.

— Да, Настя, — проговорила Станислава Семеновна, присаживаясь рядом на диван. — Прости его. Он нормальный парень, когда один. А если вокруг толпа, он становиться неуправляемым. С головой вообще перестает дружить, как алкаш в запое.

— Не правда! — попытался возразить Ангел.

— Ну, конечно же, это ложь. Правду при милых невинных девушках и приличном обществе лучше не произносить. — И не выдержав ошарашенного лица и растерянного взгляда, который девушка переводила с Тимура на нее, Станислава возмущенно добавила. — Ну что ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь.

— У Тимура есть брат близнец, и Вы по ошибке привели не того, — сбивчиво пробормотала Настя.

Станислава согнулась пополам от дикого хохота. А лицо парня приобрело столь обиженное выражение, что Настя тоже невольно хихикнула.

— Я тебе говорила, что ты шизофреник с раздвоением личности, — с трудом проговорила Станислава Семеновна между приступами смеха. — А ты мне не верил. А теперь это даже посторонним людям заметно.

Тимур с видом оскорбленного достоинства и вселенской грустью в глазах, поднялся с колен. И дрожащим от слез голосом проговорил:

— Ухожу я из вашего дурдома. Злые вы и нехорошие.

И действительно вышел, аккуратно прикрыв дверь за собой.

— Я, наверное, тоже пойду, Станислава Семеновна, — Настя попыталась встать с дивана, но была поймана за руку и усажена обратно.

— Подожди. Сейчас будет самая интересная часть спектакля. И кстати прекрати мне выкать и звать Семеновной. Я старше тебя от силы на пару лет, а чувствую себя старухой с тремя детьми и семью внуками. Я тебе не начальство, так что называй просто Станиславой. А будешь себя хорошо вести, разрешу звать сокращенно, например — Стасей.

— Но ведь я… — попытку возразить, перекрыли шумы из динамика под потолком. Включилось общеинститутское радио. Что-то шуршало и трещало, видимо шли настройки. А потом бодрый голос Тимура Шмелева, источая жгучее обаяние, потек по волнам эфира. При первых его словах в коридоре раздался дружный девчачий визг.

— До меня тут дошли слухи, что в этом институте посмели обидеть девушку моего друга. Помните, ту милашку, с которой мы болтали у ворот Института в субботу днем.

Настя удивленно посмотрела на Станиславу, но та лишь приложила палец к губам, предлагая дослушать.

— Так вот у меня официальное заявление: «Придурки! Вы все не так поняли!» Это постоянная и любимая девушка моего друга, а не чикса на одну ночь. Они вместе уже больше года. А в тот раз просто очень серьезно поругались. И ничего удивительного, что покидая его дом в расстроенных чувствах, девушка что-то могла забыть. А я был несколько резок, уверенный в ее виновности в той ссоре, не сдержался и наговорил лишнего. Друг, кстати, достаточно доходчиво мне объяснил, в чем я не прав. Хорошо хоть по лицу не бил. И еще. Рядом с производственным корпусом в подсобке сидят мрази. Они посмели напасть втроем на беззащитную девушку. Кто выпустит — подтвердят, что они и сами не лучше. Кстати, те сучки, которые все это организовали, послушайте внимательно. Еще одна такая же или похожая выходка и я переведусь из этого института, куда-нибудь за границу. И тогда вы точно сможете лицезреть меня лишь в глянце. Поумерьте свою ненужную и бессмысленную ревность. На этом все.

В динамиках зашуршало, но через мгновение Тимур вернулся:

— Совсем забыл. Какой же экстренный выпуск новостей без рекламы? И так, внимание. На следующей неделе в пятницу я участвую в показе на открытии клуба. Приглашаются все желающие. А для девочки из Фан-клуба возможен бесплатный вход, если конечно среди них не будет тех слишком ревнивых. Вот теперь все.

Щелкнув, радио замолчало.

— Ну как тебе? — Станислава улыбнулась.

— А ему за такое выступление ничего не будет?

— Нет. Он же звезда. Деканат на него молится. После его поступления, желающих учиться если не на том же факультете, то хотя бы в том же институте возросло втрое. Но я про другое. Теперь к тебе точно цепляться не будут.

— Если честно, боюсь, я скоро пожалею о такой помощи. Не знаю от чего больше вреда от его злости или извинений. Я теперь новость номер один. И как бы после всего этого мне не пришлось менять место жительства.

Настя поднялась и, не глядя на удивленную Станиславу, направилась к выходу.

— Ты куда?

— Так и хочется сказать: от вас подальше! Но я всего лишь на другую работу. Я и так слишком задержалась.

Выбраться из института удалось незаметно. У запасного входа закопали котлован. Да и почти все студенты собрались у главного входа, где Тимур устроил представление с собой в главной роли. Настя лишь на одно надеялась, что слова этого чокнутого никто всерьез не воспринял, и через пару дней все забудут эту историю. Но как оказалось на следующий день, мечтала она об этом зря.

Глава 4

Во вторник жизнь вновь с хитрой улыбкой показала Насте жирный кукиш. Сначала ее уволили из ночного клуба. Произошло это на удивление странно. О желании отказаться от ее услуг в дальнейшем сообщил лично директор, вызвав в свой кабинет. Для простой уборщицы, немного ли чести. Он долго ходил вокруг да около, пытался намекать, что девушка она не плохая, но вот уборщиц у них и так перебор. Зато девочек танцовщиц, ну совершенно не хватает. Поняв, наконец, куда он клонит, Настя разозлилась. Внешне, однако, постаравшись это скрыть. Очень вежливо поблагодарив за оказанную честь, и естественно отказавшись от нее, девушка забрала деньги и вышла, аккуратно прикрыв дверь. Про себя она высказала все, что думает по поводу кручение голым задом у шеста. И дверь в ее мечтах с грохотом отскочила от косяка, и треснувшая штукатурка обвалилась белым пеплом с потолка. А еще девушка искренне пожелала, чтобы под директором «Нон-стоп» прямо сейчас развалился стул, и, падая, он откусил свой длинный язык.

В институте ее так же не ждало ничего хорошего. Учащиеся, помня вчерашнее, странно косились. Тех, кто был не в курсе, наставляли громким шепотом осведомленные. Девушки жгли злобными взглядами, парни провожали заинтересованными, и Насте хотелось провалиться под землю, а лучше стать невидимой. Сейчас, когда брата нет рядом, вряд ли ее смогут быстро забыть. А это может стать проблемой не только для нее, но и для окружающих. Неужели придется опять бежать? А ведь остался какой-то месяц. Всего лишь месяц.

Разговоры и взгляды неотрывно преследовали ее весь день. И тело и мысли свернулись в напряженный жгут. Девушка смутно помнила, как вернулась домой. Ночью снилось что-то нейтрально серое, растаявшее в памяти как туман сразу же по пробуждению. Четким осталось лишь воспоминание, как уже под утро приходил брат. Сидел рядом с кроватью на корточках и улыбался. А она, как бывает только во сне, наблюдала со стороны, видя и себя спящую и его рядом. И как же было хорошо и спокойно.

Проснулась рано. И не смотря на то, что в институт ей только к двум, сразу же встала. Заработка с единственной оставшейся работы не хватит на жизнь, а, следовательно, пора искать еще. До обеда Настя проскиталась по городу, так ничего толкового и не найдя. В середине осени очень трудно устроиться, даже на подработку с неполным днем. Это не лето, когда всем нужны дополнительные руки. Перекусив, вернулась в институт.

Похоже, с вчера новость все — таки успела поостынуть. или она сама притерпелась, но сегодня любопытных взглядов, брошенных вроде как случайно, когда она не видит, стало меньше. Может к концу недели она опять станет никому не интересной. Настроение стремительно улучшалось, вот только длилось это приподнятое состояние к несчастью очень недолго.

Перед самым уходом ее поймала Станислава, причем буквально, крепко прихватив за локоть. Мило так растянула губы в фальшивой улыбке и предложила прогуляться вместе до ворот. Настя заподозрила что-то, но не отказаться, не вырваться из крепкой хватки не смогла.

В воротах, облокотившись на одну створку, замер симпатичный парень. Не ослепительный красавец, как Ангел, а просто хорошо сложенный и неплохо со вкусом одетый. Взгляд его рассеянно блуждал по институтскому двору, кого-то выискивая. Вот парень заметил Станиславу и призывно махнул ей рукой, и та уже более искренне заулыбалась в ответ и еще крепче стиснула Настин локоть. Девушки как раз поравнялись с парнем, и Настя смущенно потупилась, и попыталась незаметно выскользнуть из ворот. Не хотелось мешать Станиславе Семеновне. Но когда ее не пустили, удивленно подняла глаза.

— О, Мишка, — проговорила Стася, даже не взглянув в сторону плененной девушки, — Настю встречаешь? А я уже хотела тебе по ушам настучать за пренебрежение к собственной девушке.

— Да-да. Ты права, конечно, — в голосе парня то и дело проскакивали фальшивые нотки. Они оба вели себя будто бездарные актеры. Знают пьесу наизусть, а таланта сыграть с чувством не хватает. — Замотался я что-то. И, похоже, обидел свою девушку. Вон она на меня даже не смотрит, не здоровается…

Настя перевела непонимающий взгляд на парня. Он улыбался, но в глазах отчетливо читалось: «Господи, что бы я еще раз…». Глаза, кстати, темно — синие в окружении пушистых ресниц, располагались довольно высоко. Парень возвышался над Настей на две головы. Плотно сбитый, широкоплечий. Классически правильное лицо нарушал переломанный когда-то давно и неправильно сросшийся нос. Обрадованный столь пристальным вниманием от «своей девушки», парень оскалился еще шире. В глаза бросилось отсутствие правого верхнего клыка. И очень мягкие губы, которые, наверное… Мысль о «наверное» удалось задушить, а вот щеки предательски зарделись. Девушка опять смущенно уставилась в землю, заинтересованно любуясь листиком, прилипшим к мокрому асфальту. А потом земля качнулась, и Настя поняла, что падает. И не успев испугаться, очень мягко приземлилась. Станислава подло и неожиданно толкнула свою пленницу, а ее друг удачно так поймал. Со стороны это смотрелось до жути естественно: девушка простила парня и, соскучившись, кинулась ему в объятья. Кто-то рядом завистливо вздохнул.

Настя зарделась еще больше и попыталась вывернуться, но не смогла даже шевельнуться. Парень, наклонился и прошептал в самое ухо:

— Мне это тоже особого восторга не доставляет, но учитывая сложившуюся ситуацию — ненастоящий парень лучше его полного отсутствия. А теперь, — добавил он громче, — если ты меня простила, может, я провожу тебя домой.

— Да-да. А я тогда пойду, — прощебетала Станислава, и от ее благожелательной улыбки в пол лица, Насте стало совсем нехорошо. Она позволила взять себя за руку и увести. А Станислава, не переставая улыбаться, отстучала Тимуру сообщение, где пожелала жить ему долго и счастливо и больше не втягивать ее в свои авантюры. А если он не услышит столь вежливой просьбы, то она спляшет на его могилке зажигательный фламенко.

Лишь через пару кварталов Настя смогла, наконец, вырвать руку из тисков захвата. И тут же остановилась.

— И куда мы идем? — поинтересовалась она, потирая запястье.

Парень по инерции сделал пару шагов и повернулся.

— Ну, насколько я понял, провожать тебя до дому.

— Он в другой стороне.

— Ну, тогда — просто гуляем… — фальши в улыбке стало больше.

— Хватит, — проговорила, не сдержавшись, Настя более резко, чем собиралась. — Я не могу, да и не хочу тратить время на бессмысленное брожение. Я должна как можно быстрее найти работу. Спасибо, что проводил, но…

— Помочь? — теперь парень не улыбался, с интересом рассматривая Настю. Похоже, он пытался понять, зачем Тимуру понадобился этот спектакль. Настя тоже хотела это узнать. В том, что столь невкусную кашу заварил именно Ангел, девушка даже не сомневалась.

— К чему все это? — озвучила Настя свою мысль.

— Ну, Пчёлыч не любит тормозить на половине. Его девиз: «Я никогда не вру, а если вру — то вам показалось». И если он сочиняет вдохновенно, то старается обратить ложь в правду. Характер дурацкий. А я обязан ему кое в чем.

— Но мне-то это не нужно: ни настоящий парень, ни подставной. Ни ты, ни он, ни она меня не знаете. А пытаетесь защитить… От кого? От пересудов и злобных взглядов? Ха-ха-ха!!! Если бы моя проблема решалась так просто! Если бы!!!

Настю трясло. Кровь прилила к щекам. А в глазах будто приоткрылась глухая железная дверь, и оттуда на парня, оскалившись, глянуло беспросветное безумие. Невольно Михаил отступил назад, не ощутив собственного движения. Зато его заметила Настя. И будто выныривая из забытья, грустно улыбнулась. А после совсем другим голосом спокойно проговорила:

— Послушай меня и скажи Тимуру — я справлюсь. А игры это не мое.

И, неожидая ответа, поспешила уйти. Ах, как бы ей хотелось оказаться сейчас дома и, забравшись под одеяло, спрятаться там от себя самой. Но нельзя. Первоочередная задача — найти работу. И если вцепиться когтями и зубами за сегодня, то вчера не сможет найти даже слабой лазейки для страха. И те, кто рядом не попадут под его ядовитые стрелы.

***

Ночью Насте впервые за долгое время приснился отец. Он стоял на верхней ступеньке их старого дома, призывно махал рукой и радостно улыбался. Половина головы у него отсутствовала, в вытекшем правом глазе шевелилась бурая слизь, но он этого будто не замечал. За его спиной, в темноте дверного проема замер кто-то еще. И от нечеткой фигуры тянуло большей жутью, чем от ожившего мертвеца.

Настя шарахнулась прочь, но вокруг непонятно откуда возникла толпа. Девушка с ужасом осознала, что все эти люди уже мертвы. Многие потеряли свои жизни на глазах Насти, замученные прихвостнями Хозяина. И следы тех жутких пыток покрывали тела мертвецов незаживающими ранами. Настя хотела вырваться и боялась прикоснуться к окружавшим ее. А толпа между тем тащила неотступно, как полноводная река упавшую в самую стремнину щепку. И все ближе к ее старому дому, к отцу, чья улыбка все более напоминала звериный оскал.

В переулке, справа от общей массы людей, появился брат. Он что-то кричал, пытаясь пробиться в ее сторону, но будто вяз в густом воздухе. А потом сверху упал кусок кирпичной стены, прочно перегородив проход. Настю накрыла волна ужаса за брата, и она, забыв о страхе к ожившим мертвецам, попыталась проложить себе дорогу в сторону завала. Бывшие люди, которых девушка касалась, с криками боли рассыпались белым пеплом, но на их место сразу вставали другие.

И все же, хоть и медленно, но она двигалась вперед. А когда до завала оставалась пара шагов, кто-то схватил ее за руку. От неожиданности она закричала, попыталась вырваться. Но пленивший ее был очень силен. Он с легкостью развернул девушку лицом к себе. У Насти от удивления перехватило дыхание. Улыбаясь своей ослепительной улыбкой, перед ней замер Тимур Шмелев.

— Отпусти, там мой брат! — отходя от шока, опять попыталась вывернуться Настя.

— Какой брат? Там никого нет! — засмеялся Тимур зло и холодно. И тут Настя заметила, в его глазах будто серебристый туман течет, поверх радужки и зрачка. И волосы неестественно белые заплетены в очень памятную длинную косу. В отчаянном рывке она вырвала руку и побежала.

А он, прекратив смеяться, прокричал зло вдогонку:

— Здесь вообще никого нет! Ты одна.

И все исчезли. Лишь разрушенный город таращился на нее разбитыми стеклами окон.

Дребезжание будильника ворвалось в сознание, выдернув из кошмара. За стеной соседка ругалась со своим парнем по телефону, в коридоре раздавались шаги и голоса, за окном шумел ветер.

— Я не одна, не одна, не одна! — обхватив себя за плечи и тихо вздрагивая, шептала Настя. — Не одна, я не одна…

***

— Я почти поймал ее, — довольно улыбнулся Беловолосый, откидывая косу за спину. — Жаль не успел поводок страха накинуть. Как-то он легко соскочил, будто помог кто. Но ведь это невозможно. Мы первая и единственная удача Господина. Значит, просто недостаточно силы вложил. Но это теперь и не важно. Она совсем рядом, и найти ее не составит особого труда.

Довольно улыбнувшись, он вытянул из кармана телефон, не дожидаясь повторного звонка.

— Что-то нашли?

— Да, Хозяин, — прохрипели трубка. — Мы нашли его. Того с цацкой…

— Нашли и взяли? — недоверчиво поинтересовался беловолосый.

— Нет, еще не взяли — испугано заблеяла трубка. — Но точно знаем, где он будет в следующую пятницу. Он на плакате открытия нового клуба «У морского дьявола».

— Что ж, — белокосый вновь улыбнулся, — можете, когда хотите. Наведаемся туда. Но это на крайней случай. Пока ищите ее.

— Да, Хозяин, — и связь оборвалась.

Не зря он у одного разум выпил, демонстративно, на виду у всех. Зато остальные как забегали. Глядишь, к окончательному пробуждению Господина, он преподнесет ему столь нужный и желанный подарок. Ухмыльнувшись, уже собрался покинуть временное пристанище, но неясное смазанное движение отвлекло, заставив насторожиться.

— Кто ты? — надменно бросил он, вглядываясь в смутно знакомое лицо молодого парня. И тут же вскрикнул, узнавая по злобной ухмылке. — Не может быть! Ты мертв!

Вместо ответа человек черным мазком распластался в пространстве, и через мгновение его когти пробили горло беловолосого. Тень пытался уйти в боевую форму, затянуть несущественную рану. Парень мерцал, растекался белым туманом, но неизменно возвращался в человеческое обличие. Отчего так? Ведь это тело, лишь видимость. Ему не требуется воздух или пища. Оно не должно чувствовать боль, но почему же так больно! Будто вернулись те давние забытые ощущения, те низменные потребности, которые испытывают обычные люди до обряда испития. Будто тот, кто уже полгода должен быть мертв, порвал саму суть, держащую беловолосого в этом мире.

А темноволосый поднял когти, с которых уже капала белесая слизь, и нанес еще один удар, распарывая грудь своего врага, справа налево. Нацелил руку для очередного замаха, но ударить не успел. Белокосый изогнулся, захрипел и рассыпался хлопьями белого пепла, который тут же рассеялся в воздухе. На земляной пол склада упал, жалобно тренькнув, серебристый телефон.

Оставшись один, черный как- то неуверенно и удивленно улыбнулся в пространство. Он совсем не ожидал столь легкой победы, считая Тени Хозяина очень сильными. Да уязвимыми, но не для любого рода воздействия. Готовился к затяжному бою. Что ж приятно, когда ошибаешься в хорошую сторону. Он присел на корточки, желая поднять телефон, и рассеялся легким дымом, так и не успев это сделать.

***

День, после таких сновидений с кошмарным появлением отца, не обещал ничего хорошего. Но прошел незаметно. Промотавшись первую половину по городу и снова ничего не найдя, Настя поехала в институт, твердо пообещав себе продолжить после работы поиски. Не только из-за денег, но и чтобы как можно сильнее вымотать себя. Когда усыпаешь от усталости, никакие кошмары из прошлого не приходят. Что все увиденное ночью просто страшный сон, а вовсе не происки врагов, она убедила себя с излишней легкостью, которая в другое время показалась бы очень подозрительной.

В Институте ее ждал сюрприз. Станислава Семеновна поймала девушку у входа и, без хождений вокруг да около, предложила работу лаборанта:

— Заработок конечно небольшой, но выше, чем у уборщицы. Да и совмещать с нынешней работой можешь. А обязанностей, кот наплакал. Если заинтересовалась, приходи вечером расскажу подробности.

— А с чего вдруг такая забота? — насторожилась Настя.

— Да так. Один человек попросил, — пожала плечами в ответ Станислава.

— Тимур?

— Нет, не он, — но кто не уточнила. — Ну, если надумаешь, заходи в мой кабинет. Часиков в восемь.

И ушла, практически сразу затерявшись в толпе спешащих студентов. А Настя, вздохнув, решила для себя, что попробовать стоит. Ну, конечно, если ничего более стоящего не подвернется до вечера.

Без пяти восемь Настя вежливо постучала в дверь кабинета Станиславы Семеновны. Не дождавшись ответа, шагнула внутрь. Верхний свет не горел, и тьму разгоняла настольная лампа, создавая по-домашнему приятный полумрак. Сама хозяйка кабинета удобно расположилась за тихо жужжащим ноутбуком, в наушниках, очень серьезная и сосредоточенная на работе. Она кивнула в ответ на приветствие, приложила палец к губам и глазами указала на диван. Там, укрывшись пиджаком, кто-то спал, к радости Насти — не Тимур. Если честно, она уже чувствовала себя параноиком: везде ей чудился этот белобрысый, а после недавнего кошмара, она невольно боялась встречи с ним.

— Кто это? — как можно тише спросила Настя, присаживаясь на стул рядом.

— Заказчик, — так же тихо прошептала Станислава, стаскивая наушники, но, не отрываясь от экрана. Из наушников лились ритмы рока. — Ему завтра в печать открытки сдавать, а они файлы запороли. Хорошо, у меня исходники остались. Вот сижу, восстанавливаю.

— Может мне тогда лучше завтра зайти?

— Да я недолго. Через полчаса, максимум час, все закончу. Если не торопишься, подожди немного.

Настя в ответ кивнула, спешить ей особо некуда было.

— Можешь пока кофе сделать, — проговорила Станислава через мгновение. — Банка с кофе, чашки и печенки в тумбочке. Моя — черная с котенком.

— И мне, если вас не затруднит, — донеслось с дивана.

Заказчик сел, накинул пиджак на плечи, растер руками чуть помятое лицо. Он оказался мужчиной лет тридцати-пяти сорока. Темные волосы, серые глаза, круглое лицо и пухлые губы, слегка полноват, но ему это шло.

— Вам сколько сахара, — поинтересовалась она сразу у всех.

Станислава отказалась, а заказчик заулыбался и произнес:

— Мне как в том старом анекдоте: шесть ложек и не размешивать, не люблю сладкий кофе. — И заметив отсутствие даже тени улыбки на лице девушки, серьезно закончил, — Две.

Настя заварила три кофе. Две кружки, с котенком и бабочкой, оставила на столе, а третью, с крупной надписью «босс», протянула гостю.

— Спасибо, — поблагодарил тот, принимая с осторожностью горячую посуду. — Меня, кстати, Герман зовут. А Вас?

— Настя.

— Значит, я могу называть Вас Ася! Вы ведь не обидитесь?

Девушка отрицательно мотнула головой, возвращаясь к столу.

— Так вот Ася. Вам никто не говорил, что Вы очень красивы? Не знаю, может в том виновато освещение, но ваши глаза похожи на лесные озера…

— В которых мне бы хотелось утонуть, — язвой встряла Станислава. — Герман, ты бы хоть иногда репертуар менял. Удивляюсь, что на твои столь однообразные комплименты, кто-то еще ведется.

— Классика не ржавеет…

— Ну, вот! Теперь девушка покраснела так, что прикуривать можно. Настя не обращай внимания на этого стареющего ловеласа. Развешивание лапши на уши девушкам от шести до семидесяти шести лет — любимое его занятие.

Настя усиленно заливала пожар щек крепким кофе и делала вид, что к теме разговора отношения не имеет.

— Между прочим, Станислава, ты навела меня на очень интересную мысль: пойдем, покурим? Ты уже три часа тут виснешь, пора отдохнуть.

— Доделаю и покурим. А будешь отвлекать, я и к утру не закончу.

— А Вы, Ася, не составите мне компанию в любовании луной и пускании дыма?

— Не курю, — пряча глаза, проговорила Настя. — На работу я согласна, Станислава Семеновна. И лучше завтра с утра загляну. Тогда и обязанности обсудим.

Станислава кивнула, и Настя закрыла дверь.

— Как ее легко смутить, — проговорил Герман и закурил прямо в кабинете. — Не знал, что такие простушки еще остались.

— Ага. Впервые увидев ее, я тоже подумала, что она — открытая книга. Но сейчас… Есть какая-то неправильность в ней. Она мне напоминает большую бумажную коробку, внутри которой спрятан маленький железный сейф. В нем за семью замками укрыта она настоящая, а все остальное лишь мишура, насыпанная в оставшееся пространство, чтобы основной груз не звенел и не портился.

— Любишь же ты всякую чушь, с серьезным видом излагать, — Глеб скептически улыбнулся девушке и вернулся на диван.

— Ну, тогда и не отвлекай меня, если слушать не хочешь, — огрызнулась Станислава в ответ и с головой окунулась в работу, отодвинув тревожные и малопонятные мысли на задний план.

Глава 5

— Четыре кабинета на втором этаже, два — на третьем, — вводила в курс дела на следующее утро Станислава Семеновна. — В компьютерные классы, в отличие от других аудиторий, можно попасть лишь в присутствии педагога. Поэтому ключи не хранятся на вахте, у каждого учителя свой комплект. Кроме меня на «Кафедре компьютерного дизайна» еще два педагога: Антонина Ивановна и Владимир Васильевич. Антонина преподает «Основы компьютерного дизайна», Владимир — «Тестовые редакторы» и «Издательское дело». К Антонине лучше обращаться по имени отчеству, она дама солидная, старой закалки. А к Володьке — в зависимости от сложившихся отношений. Этот класс, — Станислава повела рукой, — и соседний под моей юрисдикцией. Между ними лаборантская, но там ты уже была. У двух других свои кабинеты, но лаборант ты общий для всех. Еще есть что-то типа общего чулана, куда сваливаются старые материалы и мало нужный хлам. Это будет твоя основная головная боль. Там нужно навести порядок. Не за один день конечно, но желательно побыстрее. Ты хоть кивай иногда, а то не понятно, слышишь ли ты меня вообще. Вот! Уже лучше. Твой комплект ключей.

Их в подставленную ладошку упало ровно восемь: новеньких блестящих серебром на черном шнурке.

— Так основные обязанности у тебя следующие. Утром приходишь перед занятиями. Включаешь свет, проветриваешь помещения. Включаешь чайник кипятить воду. Встречаешь педагога. Денем, если нет особых поручений, свободна. Вечером смотришь по расписанию, когда оканчиваются последние занятия и факультативы. Приходишь, проверяешь наличие людей. Если занятия закончились, а кто-то без разрешения занимает компьютер, гонишь всех в шею, но вежливо. Если после вежливого предупреждения не уходят, зовешь кого-нибудь из нас. Далее выключаешь компы, протираешь пыль, поливаешь цветы, запираешь окна. Отрубаешь питание вот этим рубильником. Свет гасишь здесь. А вот так ставишь на сигналку. Чего улыбаешься?

— Да мне сказка одна из детства вспомнилась. Там поп нанимал работницу. Вот так же перечислял, что хочет ей поручить, а после каждого задания говорил: «закончишь и спи-отдыхай». Рубль в год предлагал платить. Сто годов — сто рублей.

— Ну, мы нежадные, — оценила шутку Стася. — Чуть больше платить будем. К ста годам в миллионерши выбьешься. Пошли дальше?

Показав еще два класса на этом этаже, они поднялись выше. Где и застали других педагогов, про которых Станислава Семеновна успела упомянуть ранее. Антонина Ивановна, полноватая женщина лет сорока, в светло-бежевом костюме и очках с тяжелой оправой, вежливо поздоровалась и пожелала успехов в работе.

Владимир оказался моложе и колоритней. Внешне — студент. Лохматый, худой, в чуть великоватом пиджаке, футболке, джинсах и кроссовках, что-то азартно выстукивающий на клавиатуре. Не отвлекаясь от монитора на приветствие, разрешил звать его Володей. Предупредил, что трогать хоть что-то на его рабочем столе — это быстрая и болезненная смерть. А еще попросил не дергать его по пустякам, если уже все.

— Контр альт и левый клик, — заговорческим громким шепотом сообщила Станислава. — Вызов дракона даже на уровне подземелий.

Владимир явно смутился, буркнул, что его совсем не так поняли. И, как ему казалось, незаметно нажал предложенные кнопки. Станислава подмигнула Насте и хитро улыбнулась. На этом экскурсия закончилась, и девушка поспешила на следующую работу, пообещав, что вечером приступит к обязанностям.

В этот день по расписанию классы освобождались поздно, девушка как раз успела выполнить обязанности уборщицы и сбегать домой перекусить, оценив выгоды двух работ в одном и том же месте, да еще и рядом с домом. Вначале восьмого Настя включила сигнализацию и заперла дверь кабинета. Сделав два шага по коридору, она вернулась и отперла дверь кабинета, удостоверилась, что точно включила сигнализацию, после чего, провернув повторно три раза ключ, со спокойным сердцем направилась домой.

Занятия в некоторых аудиториях еще шли. Приятным теплом светились окна, горели фонари, освещая территорию вокруг института, а с неба хитро подмигивали звезды, изредка перекрываемые медленно плывущими облаками. Легкий морозец сковал тонким хрустким ледком лужи, и, судя по холодному, какому-то даже колкому воздуху, вот-вот должен выпасть первый снег. Настя глубоко с удовольствием вдохнула, не спеша выдохнула, ощущая, как напряжение последних дней легким облачком пара покидает тело.

В воротах, освещенных сразу двумя яркими фонарями, кто-то стоял, но Настя, глубоко ушедшая в себя, заметила его лишь, подойдя совсем вплотную. Друг Ангела, Станислава, кажется, называла его Миша, улыбнулся, отлипая от створок ворот, которые только что подпирал. Настя кивнула ему, здороваясь, ну, не делать же теперь вид, что с ним незнакома. Совсем по-детски получится. И поспешила пройти мимо, но миновать парня не удалось. Все так же скаля зубы, он заступил дорогу. Улыбка светилась искренностью, без намека на ту прошлую фальшь, притягивала взгляд отсутствующим клыком.

— Привет. А я тебя жду, — искренняя радость обескураживала.

— Привет. И зачем? Вроде все сказала, по поводу вашей с Ангелом задумки, — Настя в ответ не улыбнулась.

— А я и не по этому. Просто хочется проводить до дома понравившуюся мне девушку. А то поздно, темно, а со мной точно никто не пристанет.

— Неужели вот так сразу и понравившуюся? — Настя скептически подняла бровь. — А если девушка против малознакомых провожатых?

— Ну, тогда придется тихо красться сзади, — улыбка чуть поблекла, а плечи приопустились.

И Настя заметила ключи, которые, не смотря на уверенный голос и наглую улыбку, нервно теребили большие руки. Кроме того на улице холодало, не спасала даже новая пуховая куртка, купленная пару недель назад и надетая сегодня первый раз, и задерживаться, отвлекаясь на споры, совсем не хотелось.

— Ладно, провожай, — Настя спрятала руки в карманы и зябко передернула плечами. — Только я живу совсем рядом.

Парень опять широко улыбнулся, пристроился, справа и, к немалому удивлению Насти, всю дорогу молчал. Будто истратил весь запал у ворот. Через десять минут они остановились у крыльца общежития. Во взгляде Миши читалось удивление и легкая досада, будто он ожидал, что девушка живет на другом конце города, а все разговоры о близком пути вызваны желанием избавиться от ненужного ухажера.

— Спасибо, что проводил, — проговорила Настя. Про себя понадеявшись, что больше такого не повторится.

Видимо мысль эта отчетливо прозвучала во фразе или отразилась на лице, но парень еще больше сник. Насте даже на пару мгновений его стало жалко, но она сразу одернула себя — это для его же блага. Тоньше связь, меньше опасность. Пожелав спокойной ночи, поднялась по ступенькам, а когда уже взялась за ручку двери, до нее донесся тихий голос парня.

— Я все равно не отступлюсь. Возможно в романтике я не спец, но упорства мне не занимать. Я дважды становился чемпионом области по боксу в полутяжелом весе не за красивые глаза. А еще я верю, что влюбиться можно и с первого взгляда.

В наступившей тишине четко прозвучали удаляющиеся шаги. Настя даже не обернулась, плотно прикрывая за собой входную дверь. Так ей в любви еще не признавались. Хотя ей вообще еще в любви не признавались, откуда знать, как это происходит. Скорей всего она просто все не так поняла. И девушка с облегчением вздохнула — конечно, не так поняла. По-другому просто быть не может.

На следующее утро Михаил обнаружился у подъезда общежития. Он сидел на лавочке и увлеченно жал на кнопки телефона, играя или общаясь с кем-то. И засаду свою он, похоже, устроил очень давно. Роза в прозрачной обертке, прикорнувшая справа от него, успела изрядно померзнуть. На скрип двери парень нервно вскинулся и расплылся в довольной улыбке — дождался! Настя решила не обращать внимания, может и отстанет, прошла мимо. Дорогу в этот раз Михаил не заступил, но пристроился следом, и, молча, проводил до института, остановился в воротах, не пытаясь догнать и вручить цветок, лишь взглядом жег спину до самой двери.

В обед, когда Настя спешила домой перекусить, уже совершенно забыв об утреннем провожатом, Михаил опять стоял в воротах, будто и не уходил. Только теперь в руках сжимал красиво составленный букет из крупных желтых и более мелких белых цветов в окружении зеленых широких листьев. Настя успела рассмотреть их издалека, но опять прошла мимо. Молчаливый эскорт проводил ее до дома, а после обеда обратно.

Вечером девушка закончила поздно, уходила из Института в числе последних. Но Михаил дежурил в воротах, приветственно махнул рукой, с очередным произведением флористического искусства, и Настя не знала, раздражаться от назойливости парня или радоваться, что темными дворам идет не одна.

Суббота прошла в том же ключе, менялись лишь цветы в букете, а еще Станислава как-то хитро и слегка сочувственно хмыкала, каждый раз взглянув на Настю, будучи в курсе происходящего, ни чем не собиралась помогать, слишком хорошо зная характер второго своего друга детства. К тому же она искренне радовалась — похоже, сердце Михаила, в прошлом очень цинично и подло разбитое, наконец-то достаточно затянулось для новых отношений. И будут они очень серьезные, Миша по-другому просто не умел, лишь бы и эта девушка не оказалась очередной пустышкой.

В воскресенье Настя увидала из окна Мишу, уже занявшего лавочку у входа, и решила никуда не выходить. А солнце радостно улыбалось с чистых небес. Денек больше походил на раннюю, еще по-зимнему холодную весну, звал прогуляться. И Настя раздражено скрежетала зубами, в очередной раз, выглядывая из окна. Ну почему он не уходит. Так обидно сидеть дома и искать на осточертевших уже каналах, хоть что-нибудь интересное. Пропуская яркое, пусть и холодное солнышко. И время так медленно ползет. Между очередными тик-так часов проходит никак не меньше минуты.

Пару раз парень уходил, но Настя не успевала облегченно вздохнуть, он уже опять сидел на лавке, грел руки на стаканчике с кофе, а рядом лежали не красные тюльпаны, а белые лилии. Чтобы как-нибудь убить время, девушка дважды прибралась в комнатке, вымыла и высушила волосы, выпила два чайника чая, а стрелки едва добрались до пяти. Еще и вечер в тесной комнате и полной безделье она точно не выдержит.

Перетряхнула свой скромный гардероб: три футболки, двое джинсов и длинная юбка — что же одеть? Разозлилась на себя, для кого прихорашивается? Натянула футболку и джинсы почище. Обулась. Надела куртку. И, заперев замок, поспешила к выходу. В холле висело зеркало в полный рост, очень старое в тяжелой витой раме, неизвестно каким путем здесь оказавшееся. Обычно Настя пробегала мимо, но сейчас невольно остановилась, взглянула на себя, одернула курточку, пригладила волосы. Кудряшки, пушистые после мытья, смешно топорщились и разбегались кто куда. Обычно, их удавалось загнать в косички, но сейчас заплетать не захотелось. Потому что волосам нужен отдых, а вовсе не из-за парня мерзнущего который час на улице. Вот еще бы хорошо глаза чуть подкрасить, но это точно будет перебор. Вот еще!

Оставшись собой совсем не довольной, Настя, наконец, выбралось не улицу.

— Долго еще собираешься здесь сидеть? — брови сами сдвинулись к переносице.

Глядеть на довольное лицо парня по-другому не получалось.

— До победного. Я же говорил, что упрямый. Вот и тебя дождался! — глаза Михаила искрились солнечными брызгами.

— И зачем ждал? — Настя обреченно вздохнула.

— Пошли в кино?

— Я вообще-то…

— А еще вот, — не дал закончить Михаил.

Рука его нырнула за пазуху и вытащила цветочный горшочек, который в его больших пальцах казался совсем крошечным. В этом наперстке уместился малютка-кактус, размером не больше сливы, с огромным алым цветком на макушке. Тропическое растение явно мерзло, и будь оно, к примеру, хомячком, непременно юркнуло бы обратно, а так ему оставалось лишь молча страдать. Настю, глядя на него, саму начал донимать холод. Со странным раздражением она подлетела к Михаилу и, забрав бедное растение, заспешила домой.

— А кино? — стукнулся в закрывающуюся дверь брошенный вдогонку окрик, полный счастья.

Еще бы ему не радоваться, раз девушка приняла подарок, игнорировать уже не сможет.

— Только не мелодрама и не ужастик, — буркнула Настя, выглянув из двери, и тут же скрылась, нужно сначала малютку пристроить поближе к батарее.

И если бы Михаил не считал себя уже достаточно взрослым и серьезным, то ликование, охватившее его, вылилось бы в яркий и зажигательный танец, но он не Тимур, так что лишь еще шире улыбнулся.

***

Посреди заброшенного склада из мешанины лунных бликов и глубоких теней сформировался тугой кокон, который через мгновение рассыпался, оставив после себя очень красивого парня. Коротко стриженный и светловолосый, он, недовольно кривя уголок рта, осмотрелся, ловя обрывки мыслей и эмоций.

Связь с тем, кто был ближе брата, пропала около четырех дней назад. Оборвалась так внезапно, что ее отсутствие больно садануло по оголенным чувствам. Он решил выждать пару дней, не желая верить в невозможное, но время ушло, связь так и не восстановилась, и сам потерянный не вернулся.

И вот он здесь, пытаясь узнать истину, но отпечатки прошлого, готовые разлететься ворохом сухих листьев от любого движения, не давались в руки, не желали складываться в хоть что-то осмысленное. Если им верить, его брат-тень умер почти мгновенно, не оказав даже малейшего сопротивления. Умер в боли и муках, будто обычный ничтожный человечек. И тот, кто его убил, пришел почти таким же путем, что и он сам пару минут назад, но откуда и куда затем исчез — загадка. Да и образ его — размытая тень на текущем песке, ничего конкретного.

Беловолосый еще постоял, закрыв глаза и поводя растопыренными пальцами обоих рук из стороны в сторону, настраиваясь на более тонкие материи, ощутил легкую вибрацию у левой ноги. Скосил недоуменно глаза, и телефон, починяясь негласному приказу, повис в воздухе, продолжая вибрировать. Неизвестный, не дождавшись ответа, прервал вызов, но тут же набрал по новой.

Беловолосому стало интересно, кто же такой настойчивый, и он нажал кнопку приема звонка.

— Хозяин! — радость и испуг в равных долях выплеснулись из динамика. — Вы наконец-то ответили. Что там с пятницей? Все в силе? Мы ее не нашли, но может быть он?… Хозяин вы там?

— Я не он, но вы и меня можете звать Хозяином. Брат передал мне все полномочия, — проговорил беловолосый, сообразив, наконец, что это те вынужденные помощники из числа низших людей, которых завербовал его брат-тень.

— А откуда нам знать, что ты тот… — голос на той стороне линии потерял почти все раболепные нотки, но тут же захрипел, закашлял. И через силу выдавил. — Да, хозяин.

— Ну, а теперь, когда мои полномочия подтверждены, — усмехнулся беловолосый, — жду вас там же, где и всегда. И как можно быстрее!

«А о том, что мой предшественник убит, им знать совсем не обязательно, — подумал он, прерывая связь.

Глава 6

Теперь дни текли незаметно, наполненные счастьем, почти таким же, как при брате. Михаил с утра провожал на работу, а вечером встречал у ворот. Он всегда приезжал на своем мотоцикле цвета молодой весенней травы. И если было не слишком поздно, они отправлялись гулять. Сидели в каком-нибудь кафе, а после шли в кино. Или просто гуляли по набережной, или колесили по ярко освещенным улицам города.

Цветов она больше не получала. Нет, конечно, Михаил попытался вручить очередной букет в понедельник утром, но Настя отказалась. Малышка кактус, удобно устроился в комнате на подоконнике, ярким огоньком грел душу. А большего и не надо.

И еще два обстоятельства радовали Настю. Шепотки недоброжелателей за спиной прекратились. Видимо сплетня потеряла актуальность, а, может, девушка просто перестала их замечать, мыслями обитая совсем в других сферах. А главное, за эту неделю она не увидела ни одного кошмара. Правда, что обидно, и брат ни разу не навестил.

Про свои непосредственные обязанности девушка так же старалась не забывать. Работы у лаборанта и, правда, немного, не считая завалов в общей кладовой. Настя не безосновательно подозревала — в шкафы запихивали все мало-мальски ценное, что жалко выкинуть, вдруг в хозяйстве пригодится. Тута же отправлялись старые отчеты, справочники и лекционные материалы. Похоже, все это, забрасывалось в чуть приоткрытую дверцу, которую тут же захлопывали, чтобы гора хлама не погребла под собой неосторожных. Разбору этого безобразия Настя решила посветить свободное от второй работы и Миши время. Не так уж много, но куда ей спешить.

Станислава, которую так трудно перестать звать Семеновной, все вечера до глубокой ночи просиживала на работе за своим ноутбуком. Порой девушке казалась, что ее начальница ночует там же. В наушниках, из которых лилось что-нибудь бодренькое, и с ароматным кофе в любимой кружке, Станислава будто погружалась в другой мир. На Настю она внимания почти не обращала, с расспросами насчет Миши не лезла, про Тимура не вспоминала. Лишь несколько раз, когда новая лаборантка была поблизости, просила заварить кофе или купить по дороге, что-нибудь перекусить. Вконец успокоившаяся Настя и думать забыла куда-то переезжать.

В пятницу утром, выполнив основные обязанности, Настя направилась наводить порядок в личных «Авдиевых конюшнях», как про себя окрестила осточертевшую уже кладовую. Свет включать не стала, лишь отодвинула тяжелую пыльную штору. Оглядела фронт работ, тяжело вздохнула. Два из пяти шкафов уже щеголяли чистотой и порядком, радуя глаз, остальные взирали с укором, в ожидании своей очереди. Настя еще раз тяжело вздохнула и решила приняться для начала за тот, что в углу, он, вроде, выглядел менее захламленным.

«Так, для начала стереть пыль, особенно сверху, — наметила для себя работу Настя, — а то сыплется на голову и забирается в нос, в рот, в глаза при малейшем движении воздуха».

Поставила табурет, смочила тряпку, взобралась и, привстав на цыпочки, потянулась к верхней полке. Табурет качнулся, Настя, ловя равновесие, взмахнула руками и упала. Прямо в крепкие мужские объятья. Миша? Нет, запах не его. А некто, уже теплым дыханием опалил щеку, коснулся губами, паника оцепенением сковала тело, погасила неяркий свет, струящийся из окна.

— Как же я соскучился, — сердце с таким грохотом гнало кровь по венам сквозь барабанные перепонки, что Настя с трудом узнала голос Тимура.

И сразу стало легче дышать, всеобъемлющая паника съежилась до легкого испуга, сердце вернулось из правой пятки, хотя все так же дробно стучало.

— Славка, ты что-то исхудала, — прошептал Тимур в самое ухо.

— Я Настя, — с трудом вытолкнула слова девушка, и вывернулась из объятий.

— И правда Настя, — Тимур усмехнулся, и девушка заподозрила, что он давно догадался. Просто опять зло над ней подшутил. — А почему на тебе ее одежда? Мне сказали, что Станислава ушла в эту сторону. А тут ты, и на тебе ее любимая толстовка с пиратским черепом, не мудрено спутать.

— Меня соседи сверху затопили, — начала очень тихо оправдываться Настя, — И как раз над шкафом… Одежда вся промокла, и Станислава Семеновна одолжила…

— Ага, — перебил Тимур, теряя к разговору и девушке интерес. — А где Славка?

— В своем кабинете…

— А, ну пока тогда…

И Тимур ушел, насвистывая что-то веселое. А Настя нащупала табурет, присела. Ноги предательски дрожали, готовые подогнуться. И почему она так робеет, когда он ближе расстояния вытянутой руки. Даже если бы он так внезапно не появился, а просто обнял — страх меньшим не стал бы. А когда он далеко, никакого дискомфорта, наоборот притягательное восхищение. С Мишей все наоборот: спокойно, хочется оказаться совсем рядом, укутаться в теплоту его улыбки. Кстати о Мише, он обещал зайти, вместе пообедать. Надо успокоиться, привести себя в порядок…Девушка подняла голову и вздрогнула повторно. В светлом проеме двери замер темным силуэтом Миша.

— Ты давно здесь? — уточнила Настя, повторно за сегодня пытаясь унять испуганное сердце.

— Только что подошел. А ты? У тебя что-то случилось? Странно выглядишь, я напугал? — голос Миши был не таким как всегда, но Настя занятая собственными переживаниями, не обратила внимания.

— Да нет, тут просто… я просто… чуть с табуретки не упала, — неожиданно для себя, соврала девушка. Про Тимура говорить не хотелось, а то пришлось бы объяснять, почему так испугалась. Как объяснить непонятное до конца даже себе. К тому же Миша его друг детства, еще расскажет.

— А, — как — то совсем грустно протянул парень. — Не ушиблась? Ну, тогда пошли обедать.

Миша развернулся и направился к лестнице. Настя удивилась, обычно, он всегда сам старался быть ближе, обнять, чем неимоверно смущал. Она догнала и взяла за руку, не до конца понимая его странное состояние, но, не решаясь спросить. Миша не ощутил тонкой ладони скользнувшей в него. Неприятные сомнения ломились в сердце, смешивали из мыслей взрывной коктейль.

Он случайно заметил Тимура, с очень довольным видом вышедшего из кабинета. Он увидел Настю, встрепанную, растерянную и испуганную, замершую в полумраке на табурете, минут пять не желающую замечать его. От ее вида совсем несуразные мысли пытались закрасться в сознание, глупости полнейшие. Например, почему Пчёлыч просто светился от счастья. Что он сказал или, не дай Бог сделал, его девочке, раз она так сникла. Да и Настя, ни слова не сказала, не упомянула о недавнем визите.

Что-то легко коснулось его лица. Михаил сосредоточился, выныривая из невеселых догадок. Лестница пуста — студенты на парах. Настя замерла на две ступеньки выше, тонкие прохладные ладошки на его щеках, серые глаза заглядывают в синие.

— Я чем-то тебя обидела? — неуверенно спросила девушка, добившись внимания. — Ты какой-то другой.

Ее взгляд наполняли нежность, теплота и непонимание. Все недавние мысли и доводы, показались глупыми и ничтожными. Вот только сомнения — очень хитрый зверь. Если его не победить сразу, он забирается в самые темные уголки души, и яд с его клыков отравляет мысли. Но хотя бы на короткое время хищник отступил, уснул, и Михаил смог вполне искренне улыбнуться.

— Нет, что ты. Как такая теплая девочка может обидеть? Я просто устал, на работе замотался. Но теперь все хорошо. Правда. Не переживай больше.

Он взял ее за тонкое запястье, поцеловал в ладонь и повел в близлежащее кафе, заедать грусть и переживания мороженым.

***

Тимур даже не догадывался о буре эмоций, которая бушевала в душе друга, распахнул дверь в лаборантскую Станиславы.

— Славка, ты тут! Наконец-то я тебя нашел! А я весь институт перерыл. И, представляешь, кого я с тобой перепутал?! Настю!! Она в твоем прикиде ничего так, фигуриста. И грудь есть, ну конечна не такая выдающаяся, как твоя. Да и вообще…

— И я рада тебя видеть, — Станислава оторвала на мгновение взгляд от ноутбука. — Но я сейчас очень занята. Сегодня последний срок сдачи заказа, и я пытаюсь подчистить кое-какие недоработки, пока у меня пар нет.

— Ну вот, — Тимка сдувшимся шариком опустился на диван. — Я так ждал, так мечтал о нашей встрече… Подарок тебе привез. Ради того, чтобы его достать я пошел на должностное преступление, терпел недовольство коллег. Я ездил в ночь…

— Полчаса. Через полчаса я буду свободна, — Станислава не особо вслушивалась в смысл слов. Тимка любил просто так сотрясать воздух, все слушать — уши отваляться.

— Все, теперь я точно не отдам твое любимое темное чешское пиво, — четко проговорил Тимур, деланно надувая губы.

— Как это не отдашь?! — Станислава обо всем забыв, подлетела к дивану. — Где?!

— Нет, я обиделся! Сам выпью! — Тимур показал язык и отвернулся.

— Ну, Тимочка, ну лапочка! Отдай мне пиво. Отдай по-хорошему! А иначе!

Станислава набросилась, повалила и принялась щекотать. Тимура хватило ровно на полминуты, а после он запросил пощады.

— Ладно, ладно!! Оно в машине! — захлебывался смехом парень, пытаясь вырваться. — Отпусти уже, Ведьма! Вечером отдам.

Довольная, Станислава слезла с жертвы и вернулась за ноутбук.

— Славка, знаешь, за что я тебя люблю? — Тимур удобно устроился на диване, закинул правую руку за голову и из-под полуопущенных век наблюдал за сосредоточенной девушкой.

— Наверное, потому что я не член твоего Фан-клуба? — рассеянно ответила она, отстукивая на клавиатуре бодренькую дробь.

— Ну и за это тоже. Но главное — с тобой я могу быть самим собой. От фальшивых улыбок прячусь в твоей, настоящей.

— Ты, похоже, и вправду соскучился, на философию потянуло, — Стася очень тепло улыбнулась и, зная, как тяжело переносит это великовозрастное дитя смену часовых поясов, предложила. — Если устал, можешь подремать.

— Не — а, я лучше посмотрю, как ты работаешь.

***

Настя заглянула часа через два, после возвращения с обеда. Она уже приходила, но услышала голоса и, поняв кто у Станиславы в гостях, постеснялась зайти. Она бы и сейчас не стала мешать, если бы не должностные обязанности.

— Настя, сделай кофе, — проговорила Станислава, с удовольствием потягиваясь, разминая затекшую шею.

— О, Настасья! До меня дошли приятные слухи о тебе с Мишкой. Я всегда подозревал, что в прошлой жизни был купидоном! Меня так и тянет соединять одинокие сердца!..

— И этому обалдую сделай, чтобы рот делом занял, — перебила словесный поток Станислава.

Тимур, похоже, ни капельки не обиделся, и останавливаться даже с кружкой в руках не пожелал. Рассказывал, насколько он замечательный, умный и, что греха таить, очень красивый. Станислава лишь усмехалась, слушая в пол-уха, а сама наблюдала за Настей. Когда в словесной лавине Тимура наметилось мгновение тишины, а Настя, полив цветы в лаборантской, направилась к двери, Станислава поймала девушку и усадила ее на стул рядом с собой.

— Послушай, Настя, — проговорила она, — я хочу извиниться за себя и Тимура заодно. Прости, что мы пытались влезть в твою личную жизнь. Мы всего лишь хотели помочь тебе. И я очень рада, что эта ситуация получила столь радужное продолжение, но меня пугает один момент. Мишка, он очень, я бы даже сказала, через чур, серьезен в своих отношениях с девушками. Он не умеет любить в полсилы. Он не умеет присматриваться к человеку. Если Мишка позвал на свидание, значит, это не просто флирт. И если ты уверена, что не сможешь относиться к нему с той же серьезностью, то лучше прервать ваши отношения сейчас. Я не хочу вмешиваться, но и в стороне просто так остаться не могу. Понимаешь, в прошлом… был один очень неприятный эпизод…

Станислава взглянула на Тимура, будто спрашивая, имеет ли она право продолжать, тот лишь ободряюще улыбнулся.

— Миша не любит говорить об этом, и я не вполне уверена, что у меня есть моральное право открывать его тайны. Но я не хочу, чтобы он опять страдал. Около двух лет назад во время боя он получил серьезную травму позвоночника. Потом говорили, что его специально хотели сломать, кому-то перешел дорогу. Врачи практически в один голос твердили, что он до конца жизни останется инвалидом, прикованным к креслу каталке. Его девушка, которая уже практически стала его женой, узнав о такой возможности, попросту сбежала, оборвала все контакты, сменила номер телефона и съехала с их общей квартиры. А через два месяца поспешно выскочила замуж за другого. Мы очень переживали, постоянно дежурили рядом, боялись, что он что-нибудь сделает с собой, но он смог пережить то предательство. И даже мы не знаем, каких моральных сил ему это стоило. Миша не просто выздоровел, но и победил в дружеском матче, после чего он ушел из бокса. А с девушками он общаться почти перестал. И теперь, видя, как он оживает с тобой, мы очень обеспокоены. Нет, конечно, мы очень рады за вас и все такое, но пока что беспокойства намного больше.

— Ты пойми нас правильно, — вступил в разговор Тимур. — Мы не хотим на тебя давить, просто обрисовываем ситуацию. Ты нам очень симпатична, но и Мишей мы очень дорожим…

— Я понимаю, — перебила Настя, — Но можете не переживать, из-за меня Миша страдать не будет. Это я могу обещать точно.

Произнося это, она как-то странно улыбалась, словно не очень веселой шутке. Но ни Тимур, ни Станислава не обратили на это внимание. Тимур, на самом деле. очень не любил выяснения отношений и поспешил перевести разговор в другое русло.

— Ну, и замечательно. А теперь переходим ко второй части нашего симпозиума…

— А что была и вторая часть? — удивилась Станислава.

— Ага, мое вечернее выступление и ваше на нем присутствие, — он протянул девушкам по изящному приглашению. — С тобой Славка и так все понятно, куда ты денешься с подводной лодки. Мишке тоже не отвертеться, Настасья естественно не откажется его сопровождать. Но, — он поднял назидательно палец вверх, — мы же не можем допустить, чтобы девушка нашего горячо любимого друга, явилась в таком виде. Это ж надо так себя запустить!! Сейчас нам Славка выдает ключи от своих гардеробных закромов, и мы летим играть в крестного фея и его подопечную Золушку. Согласна?

— Не знаю… Я ведь и сама, если что… — попыталась возразить Настя.

— Она — согласна! — пресекла возражения Станислава. — И насчет работы я договорилась.

Ключи прочертили блестящую параболу, упали точно в подставленную руку Тимки. И, больше не слушая возражений, парень утащил уже не сопротивляющуюся Настю.

***

К дому Станиславы они с Ангелом добрались без происшествий. И опять на новой машине. Марку Настя не разобрала, но внешне — какой-то слегка зализанный джип. Ангел гнал всю дорогу, почти не снижая скорости, умудряясь проскакивать все светофоры на зеленый. Деревья за окном казались цельным забором, а люди вообще растворялись в прозрачном воздухе, но девушке не было страшно, брат тоже не признавал медленной езды.

В квартире Тимур по-хозяйски выгреб из шкафа все, что посчитал стоившим внимания. Настя впала в легкий ступор от такого богатства. Она никогда не гналась за модой, а после расставания с братом, вообще старалась одеваться как можно незаметней. Правда, ради Миши она купила парочку новых блузок и юбок, желая еще больше нравиться.

Из вороха одежды, разбросанной по дивану и стульям, Тимур отобрал пять наиболее понравившихся ему нарядов, и отправил Настю в другую комнату в них переодеваться. Настя, вспомнив смущающую сцену пару недель назад, в спальню хозяйки идти не пожелала, и заперлась в ванной.

Тимур забраковал все, кроме короткого черного платья, с кружевными черными же вставками в виде бабочек. Насте оно тоже понравилось, но одевать его даже на примерку она категорически отказалась.

— Почему? — искренне удивился и даже расстроился Тимур. — Такие красивые ноги грех прятать под брюками. Поверь мне: как профессионал и как мужчина я редко вижу настолько совершенные линии. Не капризничай, немедленно одень.

— Это ни потому, что я не хочу, а просто не могу, — потупилась Настя, чувствуя, как краска смущения от лестного комплимента заливает щеки. — У меня на правой ноге, немного выше колена, очень старый и некрасивый ожог.

— Большой? — Тимур честно пытался вспомнить, были ли какие-нибудь отметины на теле девушке, когда они ее в прошлый раз раздевали, и не смог. То ли было настолько темно, то ли они уже изрядно пьяныеи усталые.

— Почти с ладонь…

— Дай глянуть, — Тимур без задней мысли дернул подол только что примеренной длинной юбки вверх.

Девушка вскрикнула, вырвалась и забилась в угол комнаты, обхватив себя руками. Лицо исказил страх, а в глазах плескалось безумие и ненависть. Несколько мгновение Тимур непонимающе смотрел на девушку, а затем Настя, моргнув, вернулась в прежнее состояние, будто до этого включился давно выработанный рефлекс, на уровне подсознания, а затем разум взял верх.

— Но ведь остальное тебе совершенно не идет, — расстроено проговорил Тимур, осознано не замечая произошедших пару минут назад странностей. Он опять залез в шкаф, вытащил глянцевую коробочку, протянул девушке. — Очень плотные, черные колготки, спрячут любой дефект кожи. Жаль, конечно, скрывать основную красоту, но хотя бы идеальные изгибы мы не потеряем.

Платье свободно струилось, опускаясь мягкими складками до середины бедра. Вырез «лодочкой», открывал ровно столько, сколько требовалось: тонкую шею и изящные ключицы. А короткие рукавчики, будто крылышки мотылька, слегка касались плеч.

— Вот, — радостно констатировал Тимур, — теперь совсем другое дело. Только пары мелочей все — таки не хватает.

И с радостным вскриком «ага», он вдруг приблизился, протянул руку, беря что-то с полки позади девушки, а Настя, не успевшая среагировать и отодвинуться, испытала нешуточный дискомфорт. Сердце ускорилось, забухало где-то в ушах. Пряный, очень знакомый аромат, окутал ее словно мягкий плед. Почему-то пришло воспоминание из недавнего сна, в котором она рыдала на плече у брата, и она попыталась прижаться к нему ближе, ища его защиты. И почти сразу же осознала, что вцепилась в рубаху Тимура, и голос, совершенно не похожий на голос брата, окончательно разбил приятный мираж.

— Тебе плохо? — Тимур несколько встревоженный, слегка придерживал ее за плечи. — Мне показалось, ты на мгновение потеряла сознание.

— Разве? Твои духи… Мне, почему то вспомнился брат, я просто задумалась.

— Да? Ну, тогда, может, уже отпустишь мою рубашку, и мы продолжим. Или ты так сильно желаешь меня, что готова разодрать ее в клочья и предаться безудержной страсти прямо здесь, на ворохе одежды? В принципе я не против, но на допросе честно сознаюсь, что это ты меня совратила! Эй, куда же ты? Я же просто пошутил! — Тимур, ухмыляясь, глядел на побледневшую Настю, с широко распахнутыми глазами отступавшую к двери. А потом не выдержал и засмеялся, и этот искренний, без капли злобы смех, вывел Настю из ступора, заставил неуверенно улыбнуться в ответ и успокоиться.

— Так, а теперь аксессуары! — Ангел с энтузиазмом перетряхивал украшения Станиславы.

— А она не будет против? Это ведь не платья…

— Да нисколько. Я ей новых привезу…

***

Уже через минуту талию Насти обхватил широкий пояс с застежкой в виде бабочки. На запястье левой руки позвякивали три витых стальных браслета. А с шеи свешивалась тоненькая цепочка с бабочкой подвеской.

— А это, оденешь после, — в ладошку легли сережки и кольцо, выполненные в стиле браслета.

«После чего» Настя спросить не успела, тренькнула трубка домофона, и через пару минут в дверь, чеканя шаг высоких каблуков, зашла женщина с ног до головы облитая в красное. Алое пальто и шляпка, алые перчатка и сумка, алые сапоги, юбка и колготки, алая помада на губах и лак на длинных острых ноготках. Даже волосы отливали алым. Ростом она не уступала Тимуру, а фигурой и лицом напоминала скелет рыбы. Но, несмотря на всю ее неказистость, Тимур подлетел к ней и поцеловал в губы. Не просто клюнул, а очень нежно и тепло прикоснулся. Настя в смущении отвела глаза.

— Знакомься, это Люсинда! — представил, наконец, гостью Тимур. Женщина скинула на его руки пальто, и, не снимая сапог, подошла к Насте. — Лучший специалист в своей сфере. Сделать из навоза, прекрасную розу для нее раз плюнуть. А еще она самая замечательная стерва.

— А это, я так понимаю, агнец на заклание? — удивительно низким голосом произнесла женщина в красном и с хищной улыбкой, от которой у Насти мурашки по спине табуном проскакали, взяла девушку за подбородок. Повертела туда-сюда и вынесла вердикт. — Ни чего так, работать можно. Кожа не сильно порченная. Видно, что не так давно на юге отдыхала. Не позднее полугода назад.

Настя промолчала, про себя удивившись, что «замечательная стерва» не ошиблась. А Тимур, сияя как новогодняя елка, проворковал:

— Ты ведь сделаешь с ней что-нибудь доброе, светлое, вечное и не очень вычурное. Ну, в общем, как ты умеешь.

— Без проблем, — кивнула женщина.

В течение следующего часа Настю взбивали, крутили, щипали, начесывали. Тимур гремел посудой на кухне, приносил свежезаваренный кофе, уносил пустые кружки, и, вообще,

активно не мешал. Когда, закончив с волосами, Люсинда переключилась на лицо, Тимур куда-то вышел.

— Ты новая девушка Тимура? — спросила Люси, услышав, как щелкнул замок, и, не дожидаясь ответа, добавила. — Повезло тебе. Он сама забота и нежность, когда с кем-то встречается. Полгода рядом с ним, стали моим самым светлым воспоминанием. Да и потом, очень тепло общается. Ну, если, конечно, расставаться по-дружески без скандалов. Ты давно с ним?

— Она не моя девушка, — донеслось от двери, и Настя, наконец, смогла вздохнуть спокойно. — Она встречается с моим лучшим другом. И в отличие от меня порядочного… хм… кобеля, он очень серьезный и ответственный парень. Так что ей повезло. А ты не вгоняй девчонку в краску, она не такая…э-э-э…умудренная жизнью, как ты.

— А ты быстро, — ничуть не смутилась Люсинда.

— Да я Славкин подарок в машине забыл, — улыбнулся Тимур и показал деревянный бочонок, по боку которого шла надпись, стилизованная под готический шрифт. — Пойду в холодильник пристрою.

Тимур, насвистывая что-то веселое, вышел из комнаты, а от Насти не укрылось, какими холодными стали глаза женщины, как только Тимур упомянул имя Станиславы. Взгляд, которым она проводила парня, наполнился ненавистью, что несказанно удивило Настю, ведь пару минут назад Люсинда абсолютно миролюбиво рассуждала о прелестях этого парня с его, как она думала, девушкой.

***

Еще через полчаса макияж успешно завершился, и красная дама ушла. Тимур проводил Люсинду до двери, собрал с полу и развесил вещи в шкаф и тоже собрался уходить.

— Значит так. Посуду не мыть, в квартире не прибирать. Садясь, расправляй платье. Старайся никуда не прикладывать голову и не тереть лицо. Можешь посмотреть телек, почитать книжку. Скоро придет Славка, вместе с ней поедете в клуб, Мишка вас там встретит. А я побежал, меня уже заждались великие дела. Пока.

Дверь захлопнулась, щелкнул замок. И Настя, наконец, смогла без свидетелей, взглянуть в большое зеркало в прихожей на свой новый образ. Отражение ее приятно удивило. Вместо запуганного галчонка, каким ей приходилось быть последние полгода, она превратилась в хрупкую девушку. Волосы на голове собраны в два кудрявых барашка, лоб прикрывает тонкая недлинная челка. Глаза кажутся еще больше, а ресницы длиннее под тонкими мягко изогнутыми бровями.

«Вот бы брат увидел. Ему бы точно понравилось, — Настя грустно вздохнула и ушла смотреть телевизор, под него невозможно думать, ни о плохом, ни о хорошем.

Глава 7

Еще через пару часов вернулась Станислава. Она восхитилась образом Насти и протянула обувную коробку. Внутри лежали новенькие босоножки — серебряную бабочку удерживали четыре черных ремешка. И только взяв эту прелесть в руки, Настя поняла, что совершенно не подумала, в чем на ногах пойдет. Не в старых же кроссовках.

— Откуда это?

— Тимка притащил, по дороге в клуб, — ответила Станислава. — Если честно, я слегка обеспокоена. Тимур обычно столь обходителен с девушками, которых хочет в постель затащить. И хотя я знаю, что с Мишкой он так не поступит, сомнение все же гложет. Ну, ничего, я за ним послежу. Кстати, платье тебе очень идет, забирай себе. А то оно мне все рано в груди узковато.

Оставив Настю в состоянии легкой прострации, Станислава ушла в душ, приводить себя в порядок. Когда она закончила, Настя даже в новом образе почувствовала себя рядом с ней серой мышкой. Девушка оделась в обтягивающие черные брюки и блузу в китайском стиле с серебристым драконом. На ногах классические туфли-лодочки на высоченном каблуке. Волосы собраны в нехитрую прическу: свободно струящиеся, лишь пряди с висков зачесаны назад и закреплены заколкой. В ушах болтаются на длинной цепочке китайские монетки. Стася со своей природной красотой и чувством стиля могла с легкостью загнать в могилу несколько десятков фотомоделей и секс символов. Они бы просто скончались от переизбытка зависти в организме.

Через полчаса девушки высаживались у служебного входа, где в ожидании маялся Миша, и переминалась с ноги на ногу молоденькая девушка из команды Тимура. Увидав Настю, Михаил на несколько мгновений впал в ступор, что Настю несказанно порадовало.

Перед клубом уже собралась нешуточная толпа, Настя даже увидела несколько знакомых по институту лиц. Но девушка, вышедшая их встречать, без лишних слов провела их через запасной вход и проводила к зарезервированному столику. Пока шли, Настя смогла по достоинству оценить интерьер. Основной зал клуба оказался двухэтажный. Внизу танцпол, две барные стойки в разных его концах и столики для простых гостей. На втором уровне, балконом нависавшим над первым, бар и столики для випгостей, о чем свидетельствовала табличка на серебристом канате, который перекрывал вход в вип-зону. Настю несколько смутило, что и она в составе этих вип.

Их столик располагался у прозрачного бордюра, огораживающего весь верхний этаж, оттуда открывался великолепный вид на все происходящее внизу. Настя с любопытством выглянула и невольно отпрянула: под ней плескался голубой океан, пронизанный солнцем, блестели на солнце стайки проносящихся рыб. Лишь присмотревшись, она поняла, что это огромный экран, который поднимался над полом, образуя сцену. Настя восхищенно ахнула. Миша стоял рядом и не мог налюбоваться красотой и радостью своей девочки.

— Бар еще закрыт, — раздался за спиной голос сопровождавшей их девушки. — Но если хотите что-то из простых напитков, я могу принести с кухни.

— Темное чешское, — проговорила Станислава, успевшая удобно устроиться в глубоком мягком кресле за столиком.

— Любое светлое, — в тон ей выдал Миша.

— Минералки, — отчего-то смущаясь, пробормотала Настя.

— Ты вообще по жизни не пьешь? — спросила Станислава, слегка удивленная выбором девушки. — Или нас стесняешься?

— Да нет, почему же. Вино там или пиво бывает, пью. Просто я сегодня почти ничего не ела. Боюсь сразу же опьянеть, с первого же глотка.

Станислава понимающе хмыкнула:

— Тимка запретил портить макияж? А о том, что девушка тоже человек, и ей, бывает, кушать хочется, он конечно не подумал.

А Мишка, вместо вопросов, взял девушку провожатую и куда-то ее потащил. Вернулся он через полчаса, когда Станислава с блаженным видом допивала вторую порцию темного, а Настя извелась от беспокойства. На стол перед девушкой опустилась широкая тарелка, на которой, источая умопомрачительный аромат, возлежал хорошо прожаренный кусок мяса. Сверху на мясе красовались два сердечка, нарисованные белым соусом.

— Откуда это? — проговорила Настя в восхищении.

— С кухни. Ешь, а то остынет! — довольный ее реакцией, проговорил Мишка.

— А так ты значит еще не в курсе?.. — начала Станислава и замолчала. Мишка незаметно показывал ей кулак, как бы предупреждая, не вздумай проболтаться.

— Что я не знаю? — не поняла Настя.

— Что у меня здесь есть знакомый шеф повар, — ответил вместо нее Мишка. — Ну как вкусно?

— Божественно, — промурлыкала Настя, не замечая завистливого вздоха Станиславы.

Пока Настя наслаждалась нежным таящим на языке мясом, клуб постепенно заполнялся людьми. Все столики первого этажа и места у сцены народ затопил почти мгновенно, построив две длинные очереди к бару. Верхняя вип зона заполнялась медленнее, там было и не столь многолюдно. По два-три человека рассаживались за соседними столиками. Никто не толпился у бара, заказы разносились проворными девочками — официантками. Настя заметила среди вип гостей несколько довольно известных людей, чьи лица почти каждый день мелькали по телевизору. Это ее несколько смутило, она не ожидала, что сможет оказаться так близко к знаменитостям.

Миша и Станислава будто и не замечали столь смущающего соседства, непринужденно болтали, вспоминая общих знакомых и забавные случаи из прошлого. Хотя может тому способствовало пиво, которое Станислава и Михаил успели выпить по три бокала. Настя вздохнула, и попросила девушку — официантку, забравшую ее пустую тарелку, принести сухого красного вина. Только как расслабляющее средство, не более.

***

Когда в верхней зоне заполнились все столики, а на нижнем танцполе всё свободное пространство у сцены и в зале, наконец, объявили начало. К открытию клуба приурочили показ новой коллекции купальников. Главная идея выступления тесно переплеталась с названием клуба — «В гостях у морского дьявола». Помимо Тимура коллекцию представляли еще два парня и три девушки. Модели выходили по двое-трое, помимо купальников и плавок, порой очень вызывающе открытых, их обнаженные тела покрывали узоры. Вот они делали круг по сцене-экрану, замирали. Верхний свет затухал, лишь вода под ногами слабо мерцала, и белесые разводы на теле, становились разноцветными, ярко светящимися картинами, превращая людей в глубоководных рыб. А модели еще и плавно начинали перебирать руками, ногами, двигать телами, будто и вправду преодолевая тягучее сопротивление воды. Затем свет зажигался, парни и девушки исчезали за импровизированными кулисами, чтобы через мгновение появиться снова, заставить сердце трепетать от восторга. И все это происходило под удивительную музыку: в ней переплетались шелест волн и свист ветра, и крики чаек, и перекличка дельфинов. И что-то еще, что заставляет думать о теплом море, забывая, что за стенами помещения почти наступила зима.

Настя, как и все, глубоко потрясенная зрелищем, не могла ни на мгновение отвести взгляда. А в моменты, когда на сцене появлялся Тимур, казалось у всего зала, не только у Насти, перехватывало дыхание. Он был великолепен. Если остальные горели, то он пылал, взрывался сверхновой. В такие минуты Настя не замечала ни настороженных взглядов Миши, ни сочувствующих — Станиславы. Михаил честно пытался подавить ревность, Станислава понимала его чувства и, хотя симпатизировала ему, но считала, что уже достаточно вмешалась. Выступление длилось больше часа, но восхищенной публике показалось, что от начала до конца прошло не более пары мгновения.

На сцену выбрался владелец клуба, слегка полноватый мужчина среднего возраста. Широко улыбаясь, он поблагодарил всех пришедших на открытие, был рад, что гостям все понравилось и, предложив наслаждаться напитками и музыкой, удалился. После этого многие столики в вип-зоне опустели, почетные гости, почтив своим присутствием, спешили показаться и на других тусовках. Зато внизу на танцполе народу прибавилось, а некоторые совсем осмелевшие, выбрались и на сцену.

Станислава вдруг решила проявить заботу о Насте, активно предлагая попробовать тот или иной коктейль. Хотя девушке казалось, что ее просто хотят споить. Миша витал где-то в своих мыслях, почти не замечая девушек, от него помощи ждать не приходилось. А у самой Насти отбрыкиваться от столь настырных предложений, просто не получалось.

После дегустации третьего коктейля, у столика материализовался Тимур. В Темно синей рубахе, расстегнутой до середины груди и заправленной в белые брюки, которые сами были заправлены в высокие сапоги, он смотрелся как всегда божественно. На правой и левой руке у него повисли две ярко накрашенные девчонки в ультракоротких платьях.

— Знакомьтесь: Юнона и Лилит, — представил он девушек и заговорчески подмигнул Станиславе.

— Приятно познакомится, — хищно оскалилась Стася. — Вот только если мне не изменяет память, вчера на лекции их звали Оля и Юля.

Девушки смутились, вспомнили о срочных делах и затерялись в толпе.

— Славка, ты как всегда в своем репертуаре. Ну и чем тебе они не понравились, прикольно так пыжились, изображая светских львиц.

— Я еще не настолько пьяна, чтобы пить в компании собственных студенток.

— Могу помочь дойти до кондиции, — предложил Тимур, плюхаясь в соседнее кресло.

— Не — а. Мы с Настей идем танцевать, — ухватив слабо сопротивляющуюся девушку, утащила ее из вип-зоны.

***

— Хозяин, мы уже часа два здесь, никаких признаков того парня или девчонки. Как хоть она выглядит?

— Ее трудно описать, слишком обычная, чтобы не спутать с другими.

— А Вы Хозяин… Может, если бы Вы были с нами, то мы быстрее….

— Да уж в одном Бездушном больше мозгов, чем в вас пятерых, — беловолосый раздраженно рыкнул в трубку. — Я не могу сейчас прийти, она может почувствовать мое присутствие быстрее, чем я увижу ее. И опять сбежать. Я буду там, как только вы найдете ее. Продолжайте искать. И еще, не справитесь или будете слишком много вопросов задавать, выпью еще кого-нибудь из вас, в назидание остальным.

Трубка испуганно запищала короткими гудками.

— Где же ты, сучка. Испугайся, приревнуй, позавидуй… Испытай хоть что-то злое, хоть самую малость, и ты моя…

***

На танцполе люди располагались столь тесно, что возникал вопрос, как они вообще способны двигаться под довольно зажигательную музыку. Сцена тоже постепенно заполнялась, но все же там свободного места было намного больше. Станислава, протолкнулась сквозь толпу, без тени сомнения и стеснения забралась на сцену, и затащила туда же спутницу. Настя ощущала легкую неловкость, но алкоголь в крови прогонял прочь стеснительность.

— Надеюсь, танцевать ты умеешь? — прокричала в самое ухо Станислава, стараясь перекрыть музыку.

Настя вместо ответа лишь кивнула, но прежде, чем включиться в танец, дождалась конца композиции. А потом Станислава была приятно удивлена: обычно стеснительная, зажатая, слегка неуклюжая девушка, оказалась почти профессиональным танцором. Она чувствовала ритм, ощущала мелодию, а что больше всего порадовало Станиславу, Настя совершенно искренне счастливо улыбалась. И Стася не позволила себе отстать от Насти ни в танце, ни в веселье.

Через несколько композиций, Настя поняла, что коктейли, выпитые за столиком, просятся наружу. О чем и сообщила Станиславе. Та понятливо кивнула и согласилась проводить до места назначения, а заодно посетить соседствующую с ним курилку.

Пока Настя приводила свои дела в порядок за закрытой дверкой кабинки, в туалет зашли, судя по голосам, две девушки. Зажурчала вода, утекая в умывальник.

— Вот ведь ведьма, — донесся до Насти голос одной из них. — Ангел наконец-то обратил на меня внимание, и такой облом.

— Да-да, — поддержала ее другая. — Я уже предвкушала вечер в его компании. А, правда, что Тимур Шмелев внебрачный сын одного из европейских монархов.

— Конечно. Я об этом читала в одном журнале. Только там не указывали, чей именно.

Поток воды прекратился, и девочки удалились. Настя тоже, тихо хихикая, направилась к выходу.

«Прикольно, если Ангел и правду наследный принц. Надо будет у Станиславы узнать. А где кстати она?»

Ни в курилке, ни на танцполе девушка не обнаружилась, и Настя вернулась за столик. Подходя к которому, застала интересную сцену: Станислава за что-то отчитывала Тимура, активно жестикулируя руками. Тот в ответ корчил уморительные рожи и показывал язык, чем распалял гнев девушки еще больше, а Мишка хохотал, отбиваясь от роли судьи. В какой-то момент Станислава ослабила бдительность, и Тимур, ловко обогнув ее, бежал, успев, однако, обернуться и послать воздушный поцелуй. Станислава расстроено опустилась в кресло, и залпом влила в себя содержимое высокого стакана.

— Что у вас тут произошло? — спросила Настя, присаживаясь рядом с Мишкой.

— Да так, ничего серьезного, — ответил Михаил и ехидно взглянул на Стасю, которая, под его взглядом, вдруг залилась краской.

Настя решила не вдаваться в подробности, и спросила то, что ее действительно интересовало на тот момент больше всего.

— А, правда, что Тимур наследный принц?

Мишка поперхнулся коктейлем, Станислава удивленно распахнула глаза.

— Так, девушке больше не наливать, — сквозь кашель проговорил Мишка.

— Где ты услышала такую глупость? — в тон ему уточнила Стася.

— Две девчонки в туалете так уверенно об этом говорили. Что он внебрачный сын европейского монарха. А это значит не правда? — Насте почему-то стало грустно-грустно.

— Ну, если только его папу свергли с трона, и он, боясь преследования, скрылся в глухой провинциальной России, — невесело усмехаясь, проговорила Станислава. — Поселился в маленьком городке, встретил Тимкину мать. И вот тут — то, наверное, и вспомнил, о своем благородном происхождении, включил правителя-тирана. Иначе с чего его молодой жене сбегать от красавца мужа через три месяца после свадьбы, будучи беременной, и даже не подозревая об этом?!

— А дальше? — Настя превратилась в слух.

— Дальше? — Мишка перехватил инициативу Станиславы и продолжил уже более серьезно. — Она скиталась по стране, родила, опять бродяжничала, перебивалась случайными заработками. Где она за это время перебывала, сколько городов сменила, нам трудно судить, но когда они с Тимкой, в конце концов, поселились в нашем городе, это была сломленная старуха тридцати лет от роду. Пчелке как раз только исполнилось восемь, хотя из-за худобы он выглядел лет на шесть. А еще он напоминал злого голодного волчонка, вечно огрызающегося. Видимо из-за этого пацаны двора его так невзлюбили.

— Да уж, — встряла Станислава, — как сейчас помню: возвращаюсь я домой из музыкальной школы, в жутко плохом настроении. Еще бы ему быть хорошему, дома ждет нагоняй от мамы за потерянный футляр. Так вот, иду, в одной руке скрипка зажата, в другой пакет с нотами и смычек. Смотрю, семеро пацанов с нашего двора мальчишку окружили. А он худющий, кровь из носа подбородок залила, глаза блестят, злые слезы по щекам размазывает. В руке камень зажал, готов в первого, кто сунется, кинуть. А я хоть и шмакодявка восьмилетняя, но понимаю, что спасать надо. А как? Одной мне с ними не справиться, а звать взрослых некогда. Ну, я, недолго думая, подлетела к этой толпе, огрела скрипкой ближайшего, схватила мальчишку за руку и деру, пока остальные не опомнились. Домой к себе притащила, там и познакомились.

— Ты просто молодец, я бы не сообразила так! — Настя с восхищением глядела на Станиславу. — А сейчас и не скажешь, что Тимур слабаком в детстве был. Как Тень летает. А где он так драться научился?

— Тень? — не вполне понимая, о чем речь, спросил Мишка.

— Его мой папа научил, — проигнорировав вопрос Мишки, ответила Насте Станислава. — Он владелец школы восточных единоборств. В тот день, когда я вернулась со сломанной скрипкой в одной руке и избитым пацаном в другой, мама очень расстроилась. Заявила, что грубиянкам вроде меня в искусстве делать нечего, и больше никакой музыкальной школы. Она даже поругалась с отцом. Сказала, что это он виноват, так хотел сына, что даже когда она ему родила дочь, назвал ее мужским именем. А папа наоборот обрадовался. Он считал мои уроки скрипки изощренной пыткой, придуманной лично для него. От великого счастья он пообещал стать личным тренером Тимура, и абсолютно бесплатно. И меня понатаскать в этом деле, хотя я никогда драки особо не любила.

— Вы, оказывается, уже так давно дружите! — Настя улыбнулась и перевела взгляд на Мишку. — А ты как с ними познакомился?

— А я, — Мишка тепло улыбнулся в ответ и зачем-то потер затылок, — был тем самым парнем, об чью голову сломали скрипку.

Настя прыснула смехом, и Мишка со Станиславой тоже захохотали.

Когда смех почти утих, Настя, чуть запыхавшись, но совершенно серьезно произнесла:

— Теперь я понимаю, почему сразу не смогла поверить, что ты бывший боксер. Слишком умный и воспитанный для такой профессии. Просто, тебе еще в детстве мозги на место вправили, при помощи искусства.

И вся компания согнулась пополам, в новом приступе хохота.

***

— Хозяин, мы типа нашли хмыря. Он в компании двух баб и парня в зоне богатеньких.

— Уверен? Она с ними? Они веселятся? Им хорошо?

— Да. Ржут как укурки…

— Замечательно. Беспечность лучшая почва для страха…

***

Замечательный вечер длился и длился. Давно Насте не было столь весело и спокойно. Алкогольный туман плавал в голове. Мир медленно раскачивался и кружился. И девушка каждый раз тихо хихикала, представляя, что вся вселенная кружится сейчас вокруг нее. Сердце стучало в такт музыки. Миша, сдвинув их кресла вместе, не выпускал Настину руку. Станислава предлагала тост за тостом, рассказывала какие-то веселые случаи из их совместного детства.

В какой-то момент девушке показалось, что она смотрит увлекательный, но слегка затянувшийся фильм. Кино длится и длится, а она периодически теряет нить повествования, будто усыпая на несколько мгновений. А когда просыпается, пытается, сопоставив факты, понять основную линию сюжета.

Вот, например, она вдруг осознала, что народу за столом основательно прибавилось. Два парня и девушка справа от Насти, оказались коллегами-моделями Тимура. Парней звали Майкл и Дима, а имя девушки Настя не расслышала, а может, не смогла вспомнить. А слева расположились подруга Стаси с парнем. Девушки оживленно болтали, а парень — молча пил.

Или Тимур, который приходил и уходил незаметно для нее. Был и нет, не было и есть. Иногда рядом с ним оказывалась очень миленькая девушка, каждый раз новая, но которая почти сразу исчезала. Станислава произносила пару слов, и у девушки находились срочные дела в другой части клуба. А Тимур ничуть не расстроенный, а даже наоборот довольный, смеялся со всеми, над сбежавшей. Встретившись в очередной раз с Настей глазами, он что-то проговорил и улыбнулся, но девушка, не разобрав слов, лишь ответила на его улыбку. Ей было хорошо-хорошо…

Включившись в очередной раз в сюжетную линию фильма, она с удивлением обнаружила себя зажатой между Мишей и Майклом. Мишка обнимал ее за плечи, и отодвигал подальше бокал с очередным коктейлем, а модель Майкл рассказывал чересчур пошлый и от этого очень-очень смешной анекдот, и пододвигал коктейль обратно. И она хохотала до слез, не только над анекдотом, но и над всей ситуацией в целом.

Потом свет экрана, показывающий весь этот театр абсурда, погас. А когда включился вновь, они опять втроем сидели за пустым столом.

***

Ночь давно переползла свою середину и не спеша двигалась к утру. Тимур порядком устал. Даже энергетики уже не спасали. А еще расстраивал факт сегодняшнего явного проигрыша Станиславе. Их оригинальной игре «Отшей мою девушку, прогони моего парня» уже несколько лет и за это время актуальности она не потеряла. Обычно в ней побеждал он, но сегодня Славка явно была в ударе. Ни одна девушка не выдержала ее острого язычка.

Гости клуба, похоже, тоже начали уставать. Народу в зале становилось все меньше, и новой симпатичной жертвы найти не удалось, хотя Тимур уже и не особо старался, слишком устал сегодня от общения и людей. Он взял в баре коктейль, и направился навестить друзей.

За столиком, заставленным разнокалиберной пустой и полупустой посудой, сидела одна лишь Настя. Завидев Тимура, она так счастливо и искренне улыбнулась, что парень на мгновение пожалел, что принципиально не пьет. Хотя напиться до такого состояния, что душа уже в нирване, а тело еще туда не торопится, у него бы просто не получилось. Настя похлопала ладошкой по стулу рядом с собой и великодушно предложила:

— Садись!

— А где остальные? — поинтересовался парень, принимая приглашение.

— Славку пригласил покурить какой-то красавчик. Мишке позвонили, и он ушел поговорить «где потише».

— Красавчик, значит… Хмм… А тебя значит здесь одну оставили, как неосмотрительно с их стороны.

Настя кривовато и чуть сильней, чем надо, кивнула головой, подтверждая все сразу.

— Ну и какие планы на ближайшее время?

— Ну, — Настя в задумчивости приложила палец к подбородку, — я хотела потанцевать, а все ушли…

— А я не подойду? — чуть расстроено уточнил Тимур.

— Ты? Хмм… Ну ладно сойдешь! — и ухватив его за руку, Настя побежала на танцпол.

Тимур, стараясь не отставать, про себя раскручивал мысль, как же алкоголь меняет человека. Не всегда в плохую сторону, но очень сильно. Спускаясь по лестнице, Настя пару раз споткнулась, повиснув на перилах и Тимуре, но когда они добрались до сцены, быстрая композиция сменилась медленной. Настя разочаровано вздохнула, и попыталась уйти.

— Что случилось? — не понял Тимур.

— Я медляки танцевать не умею.

— Не беда. Сейчас научу. И так. Это твои ноги. Это мои ноги. То, что под ними перемигивается — пол. Для танца надо перемещать по полу свои ноги, стараясь не наступать на мои.

— А еще надо попадать в такт музыки? — уточнила Настя. Она с любопытством разглядывала бабочек на босоножках, которые слегка взмахивали крылышками и собирались улететь.

— Обычно — да, но в твоем случае — это нереально.

— П-пчму?

Тимур успел поймать, качнувшуюся Настю.

— Начали.

— Ага, — уже забыв о своем вопросе, девушка включилась в танец.

Несмотря на пьяный вестибулярный аппарат, двигалась она хорошо, чувствовала музыку и почти не наступала на ноги.

— А ты неплохо танцуешь. И в клубной тусовке отлично держишься. Совсем как- то не вяжется с твоим повседневным образом.

— Просто брат считал, что нужно жить полной жизнью, несмотря на случившееся, — радостно пояснила Настя. — По принципу: Улыбайтесь — это всех раздражает. Таскал меня на все открытия новых клубов. Сначала чуть ли не силой заставлял веселиться и учил не шарахаться от людей.

— А что случилось? — решил узнать Тимур, пользуясь внезапной болтливостью.

— Да так, — Настя, похоже, пожалела, что случайно сказала лишнее. — Просто несчастный случай. Неважно, в общем-то.

Ее опять мотнуло, и Тимур поймал.

— Я танцую в раю на белых облаках. И мой прекрасный ангел-хранитель не дает мне упасть с высокого неба на грешную землю, — проговорила Настя, глядя в глаза Тимура.

Что-то было не так, какая-то неправильность и чуждость во взгляде, но прежде чем Тимур смог осознать, что его насторожило, девушка отвернулась.

— Полегче, девочка, а то я решу, что ты мне в любви объясняешься, — Тимур попытался обратить все в шутку, но эта какая-то новая, совершенно не знакомая Настя, опять его удивила.

— Конечно, я тебя люблю. Странно было бы по другому относиться к человеку, который уже дважды спас мне жизнь. Сначала я сомневалась, ты ли был им. Но теперь точно уверена, что ты это он.

— По-моему, кому-то здесь пора подышать свежим воздухом, а то уже заговариваться начинает. А лучше даже поехать домой и лечь баиньки. Вот сейчас найдем твоего парня, и он тебя проводит. Ему то и будешь болтать всякие глупости…

Тимур быстро нашел глазами нужный столик на втором этаже, но он все еще пустовал. Тогда сам непреклонно повлек девушку к выходу, решив для начала вывести на улицу, а оттуда вызвонить Мишку. Настя, запинаясь, плелась сзади, держа его за руку, и бурчала, что домой она не пойдет и спать ей совершенно не хочется. И вдруг с такой силой сжала ладонь парня, что тот невольно зашипел от боли.

— Знаешь, детка, — начал он, резко разворачиваясь, и фраза об умении некоторых личностей пить до подгибающихся ног, застыла на языке.

Настино лицо стало белее снега, ужас и боль исказили черты. Она часто и неглубоко дышала, будто ей не хватало воздуха, а остановившийся, потерявший осмысленность взгляд, был прикован к чему-то у бара. Тимур проследил за ним, не заметил ничего необычного и повернулся обратно, желая узнать, что так испугало спутницу, и удивился еще больше. По лицу девушки медленно расплывалось облегчение, будто приговоренного к казни и уже положившего голову на колоду под топор палача, объявили невиновным и отпустили домой. Она ослабила хватку и прислонилась к Тимуру, чувствуя, что ноги ее не держат.

— Что с тобой? — сквозь тонкую рубаху Тимур ощущал, как Настя мелко дрожит.

— Ничего… Обозналась… — пробормотала девушка.

В ее голосе не осталась и намека на недавнее серьезное опьянение.

— Обозналась? С таким лицом? Ну-ну, — недоверчиво проговорил Тимур. — Не иначе в бармене признала выходца из ада, пригляделась — нет, не он.

Он почувствовал, как девушка вздрогнула всем телом, точно предположение не далеко от истины, но решил в подробности не вдаваться. Пока.

— Ладно, пошли на воздух. Сдам тебя Мишке, пусть он успокаивает.

— Я не могу, ноги не держат, — нотки паники промелькнули в голосе.

Тимур витиевато выругался и подхватил девушку на руки, еще раз поразившись, насколько Настя маленькая и тоненькая. Далеко, однако, он уйти не успел, от столика к ним спешил вернувшийся Мишка.

— Что ты опять сделал с моей девочкой? — накинулся он на Тимку. — Чем до слез довел?

Тимур отметил про себя это странное «опять» и ответил:

— Ничего я не делал. Похоже, твоя девушка немного перебрала, ножки держать перестали, — и, передавая Настю на руки Мише, посоветовал. — Отвез бы ты ее домой. Я даже, как настоящий друг, вам такси вызову.

Настя, под вопросительным взглядом Мишки, кивнула и тихо проговорила:

— Мне плохо стало. Анг… Тимур нес меня на воздух. Хотел тебя позвать.

— Ага, — Мишка несколько успокоился. — Спасибо, Пчёлыч.

— Да ладно, не за что.

***

Всю дорогу к дому Настя молчала. Ее колотил нервный озноб, и она подозревала, если разомкнет сцепленные челюсти, то зубы от стука просто выпадут. Миша тоже с расспросами не лез. Перед общежитием он, все так же молча, помог Насте выбраться из такси.

Так поздно, или скорее рано, часы показывали начало четвертого, в общежитие их, конечно, не впустили, но как сказал кто-то из великих: если перед вами закрыта дверь, где-то рядом точно распахнуто окно. Эта гениальная мысль давно посетила студентов, ведущих не всегда дневной образ жизни. И Настю, как и прочих обитателей общаги, старожилы посвятили в общую тайну. В мужском туалете на первом этаже окно запиралось лишь для видимости, причем видимость эта была столь основательной, что если подергать изнутри, в прочности запоров не возникнет сомнений. А вот снаружи — надавил на нужный угол, и окно легко открывалось. И ты внутри.

Вот к этому-то окну Мишка и проводил Настю. Девушка уже более-менее пришла в себя. Ужас, пережитый в клубе, никуда не делся, но, по крайней мере, трясти ее перестало. Прежде, чем подсадить Настю на подоконник, Миша решил сказать то, что так мучило его всю дорогу.

— Послушай, — он нежно держал ее плечи, смотрел в глаза, — я не знаю, что произошло в клубе, но не верится мне, что тебе просто так стало плохо от выпитого. И я надеюсь, что в случившимся Тимка не виноват. Но в любом случае, прости, что не смог тебя от этого уберечь. Ты так искренне веселилась. И меня переполняло счастье, я просто любовался тобой. А потом будто дверь твоей души захлопнулась, и свет померк. Но мне бы хотелось, чтобы ты опять беззаботно улыбалась. И те жутки мысли, что отравляли тебя вся дорогу, ушли.

И он поцеловал ее, со всей нежностью и страстью, что копились в его душе долгие годы. И не отпускал, пока Настя не ответила, не раскрылась навстречу. И лишь после этого, хоть и с неохотой, оторвался от нее.

— Я хотел сделать это с того момента, как тебя увидел. Но боялся. Ты похожа на иней, он столь же прекрасен и хрупок, готовый рассыпаться от неосторожного прикосновения. Но против льда, что пытается сейчас сковать твое сердце, я другого средства не знаю. А теперь, спокойной ночи. И приятных снов.

Он помог подняться на подоконник, махнул на прощание рукой и ушел. А девушка на ватных ногах добралась до комнаты, присела на кровать.

Буря разыгралась в душе Насти. Смятение, благодарность, радость, смущение — теплыми струями омыли сердце, и страх растворился в этой теплой волной. А еще пришла грусть, ведь там, в клубе, она не обозналась, даже если врут глаза, остальные чувства обмануть не так просто. А это значит, что пора снова в бега. Сейчас забрать сумку, и уйти через тоже окно. Но может ей все — таки показалось. Давящий ужас, что окружает любую Тень Хозяина, длился всего мгновение. Может она и правду обозналась. Иначе, почему ее не схватили сразу? На излете мысли, сон, больше похожий на обморок, накрыл ее.

***

Беловолосый, довольно улыбаясь, выступил из тени за спиной Кирпича. В руке его, невидимый прочим, тихо подрагивал поводок страха. Теперь девчонке далеко не уйти.

Вся импровизированная команда по поимке толпилась на парковке недалеко от клуба. Пятеро инстинктивно скучковались поплотней, подальше от шестого. Кирпич не винил своих людей в столь явном нежелании общаться с тем, кто недавно был одним из них. Он и сам его опасался. Неделю назад их первый наниматель впал в тихую ярость из-за неудачи, в очередной раз обрушившейся на их банду. Он не высказывал претензий, не угрожал, но его глаза потеряли всякую сходность с человеческими. Пробежавшись взглядом по оцепеневшим бандитам, он вдруг оказался совсем рядом с Зябой. Поймал его взгляд, и что-то неуловимо поменялось в выбранном им. Кирпич никак не мог понять что именно, но неосознанно отступил от уже не Зябы. И больше не смог заставить себя приблизиться. А не-Зябе, похоже, все стало параллельно.

Внезапное появление беловолосого вывело Кирпича из невеселых воспоминаний, заставив невольно вздрогнуть.

— Сейчас она должна выйти, — ни к кому конкретно не обращаясь, проговорил Беловолосый. — Загружайтесь.

Кирпич глазом не успел моргнуть, а их наниматель уже занял сиденье рядом с водительским в микроавтобусе. Все в этом странном типе вызывало раздражение и ужас, но более всего вот эти его мгновенные перемещения. Кирпич каждый раз невольно принюхивался, не пахнет ли серой и жаром преисподней. И всякий раз обещал себе по завершении дела, наведаться в церковь. И ведь все замечательно начиналось: чемодан денег за простенькую на вид работку. А теперь оплата, казавшаяся столь нереально большой, опустилась в своей ценности ниже опустошенной банковской карты, ведь даже последний отморозок, каким не без гордости считал себя Кирпич, ничего не ценит выше собственной жизни.

— Что замерли? Я неясно выразился?

И главарь уже не совсем своих людей поспешил к машине, не желая еще больше злить хозяина.

— Вон она, — махнул рукой беловолосый, пару минут спустя.

— Та, что с каким-то парнем грузится в такси? — уточнил Кирпич.

— Да. Излишний шум мне не нужен. Подождем, пока она одна останется, тогда и возьмем. Так сейчас они выедут со стоянки, и следуй за ними, не сокращая дистанцию. Отставать можно, приближаться — нет. Если вдруг потеряешь их из виду не беда, я направлю.

Следующие несколько минут в машине тишину нарушал лишь ровный гул мотора. Да пару раз хозяин приказывал свернуть на параллельные улицы или вывернуть обратно. Когда они, вслед за такси, выехали на узкую, темную и практически пустую улицу, Кирпич рефлекторно вдарил по тормозам — посреди дороги стоял человек. Как он оказался на проезжей части, где мгновение назад пролетело такси, оставалось загадкой. Вот неизвестный поднял руку и изобразил, будто откидывает за спину несуществующую косу. Рядом зло зашипел беловолосый, и Кирпич с ужасом осознал, почему этот жест кажется ему столь знакомым.

— Я выйду здесь. Но сначала…

Беловолосый переместился в глубь салона, и присел на корточки перед Сычом. Взгляд глаза в глаза, быстрый взмах руки и нет больше Сыча. Нет, он никуда не делся, и даже вроде, как и не пострадал. Вот только это уже не человек, с которым ты знаком более десяти лет, а что-то совершенно чуждое. А Беловолосый довольно облизнулся, точно кот, налакавшийся хозяйских сливок, и произнес:

— Вы продолжайте движение. Теперь вас ведет он, — кивнул на не-Сыча. — Девчонку доставите, куда и договаривались, там вас встретят. Хотя, к чему эти инструкции. Я присоединюсь к вам в самое ближайшее время. И советую ехать дальше по другой улице.

А еще через мгновение он стоял посреди неосвещенной дороги в паре шагов от странного незнакомца. А на опустевшее сиденье перебрался не-Сыч и махнул рукой, указывая направление. И Кирпич, в очередной раз, подавив желание перекреститься, поспешил скрыться.

***

Они стояли друг против друга. Беловолосый в светлом костюме, с улыбкой превосходства на губах, за которой скрывалась с трудом сдерживаемая ярость. И практически негатив с него: темные волосы, темная обтягивающая одежда, искривленные губы в недоброй усмешке.

— Кто ты?

— Твой дружок спросил тоже, прежде чем умереть. Ах, нет, он еще успел удивиться, что я все еще жив, прежде чем я ему горло вырвал.

— Ты?! — блондин узнал, но не мог поверить. — Ты же был человеком, а сейчас…

— Как ты. Сам удивляюсь.

— Зачем ты здесь, думаю спрашивать излишне. Приступим?

И тут же улица вокруг потекла, искривились стволы деревьев, дома изогнулись под невообразимыми углами. А дорога серой змеей вскинула свое полотно и обвила темного парня, сжимая асфальтовые кольца. Мгновение, другое и ее матовый бок вспороли черные когти. Взмах, еще взмах — и монстр осыпался мелким крошевом, морок рассеялся, выпустив парня из своего плена.

Вот только он несколько изменился, весь вытянулся и истончился. Волосы удлинились, заплелись в косичку. Лицо побледнело, исхудало, на нем резкими гранями выделились скулы и нос. Глаза потеряли сходство с человеческими, их заполняла темнота, будто зрачок, вытеснив радужку и белок, заполнил всю поверхность. Пальцы приобрели еще одну фалангу, почернели на концах, и ногти обратились длинными глянцево — черными когтями.

Беловолосый, если и удивился, виду не подал. Чуть встряхнулся, и образ его поплыл, тоже меняя очертания. Он раздался в плечах, одежда обратилась в густую серебристую шерсть. Красивое лицо прорезал уродливый лягушачий рот, утыканный иглами зубов. Глаза слились в один, с серебристой радужкой и без зрачка. Лапы-руки, стальной блеск когтей.

Зверь единым прыжком достиг измененного человека, но когти рванули пустоту, а бок оцарапала боль. Взревев, хищник крутанулся на месте, в сторону опасности, и ели успел отскочить. Черная коса скорпионьим жалом летела в глаз, и лишь чуть-чуть не достала.

Зверь рыкнул и исчез. Его противник несколько растерянно огляделся, пустая темная улица, тихий шум ветра. Ииз неоткуда серебристая лапа с когтями, наискось через грудь. Парень вскрикнул, согнулся пополам, но прежде чем рухнуть на колени, сумел откатиться в сторону. И новый замах лишь впустую прочертил воздух и землю, ломая, асфальт дороги.

Соперники оказались равны, вот только зверь, в отличие от черного, в полную силу, похоже, никогда не бился. И парень решил, что на этом можно сыграть. Пропустив еще одну лапу из пустоты, чиркнувшую его по плечу и левой руке, он закричал и потерял боевую трансформацию. Тихо стонал и пытался подняться с полотна дороги слабый израненный человек, к тому же очень испуганный и сломленный, явно переоценивший свои силы, и победивший в прошлый раз по чистой случайности и неимоверному везенью.

Белокосый улыбнулся, ощутив бурю эмоций, терзавшую сейчас этого недобитка, и уже не таясь, в небоевом виде присел рядом.

— И чего ты добился? — спросил он, впитывая чужие страдания, наслаждаясь ими. — Нужно было сдохнуть в прошлый раз, и тогда сейчас ты бы так… агххх….

Грудь блондина пробили черные когти, а вторая рука, не измененная, просочилась в его голову. И глядя глаза в глаза, его враг произнес:

— Снимай поводок!

— Он не… мне не я… — бессвязно бормотал Тень. Боль несуществующего тела накатывала волнами. Беловолосый чувствовал, что нити, держащие его в этом мире, рвутся одна за другой. И еще он впервые с ночи испития испытал страх, который придал сил, заставив закричать. — Не убивай! Я буду служить тебе! Я помогу тебе! Не убивай!

— Я не убью тебя, — проговорил парень, но блондин не успел обрадоваться, его враг добавил. — Я просто освобожу тех, кто мучается из-за тебя.

Взмах когтями, и белый пепел тает, не долетая до земли.

— Теперь поводок.

Парень повертел головой, будто к чему-то прислушиваясь, довольно улыбнулся, развернулся в нужном направлении. И схватившись за левую сторону груди, рассыпался черными хлопьями.

***

…- Стой, — вдруг произнес не-Сыч, и Кирпич вдарил по тормозам. — Я потерял связь. Поводок оборван… Хозяина не чувствую…

— И что нам делать?

— Выполнять волю… Мы совсем рядом… Парень…. Тот, что рядом с сосудом…

— Ага, тот, что провожал девчонку. Он типа возвращается на том же такси… подождем, когда он из него выйдет. И поинтересуемся, где его телка…

***

Через пару мгновений парень, дравшийся с Беловолосым, вдохнул совершенно другой воздух, насквозь пропитанный запахом больницы. Чуть скосив глаза, увидал мерное перемигивание медицинских приборов и встревоженное лицо друга, сжимавшего шприц.

— Сдохнуть хочешь? — поинтересовался тот, грубо, но с явным облегчением.

— Но ведь он накинул поводок…

Парень напротив расстроено вздохнул и, поднявшись, пошел к двери. Уже на пороге он обернулся и проговорил:

— Нельзя так перенапрягаться. Мертвый ты ей не поможешь.

— Если мой последний вздох подарит ей еще один счастливый день, я не буду об этом жалеть…

— Зато она будет, — уверенно перебил собеседник, закрывая дверь.

— А она и не узнает, — прошептал оставшийся в темноту.

Глава 8

Ночью опять снился брат, он дрался с кем-то невидимым и одержал победу. Настя очень радовалась за него, но все счастье улетучилось, как только она, проснувшись, открыла глаза. Свет резанул болью. Голова тяжелей чугунной гири не желала отрываться от подушки. А во рту разместился местный филиал пустыни Сахара. Ну, здравствуй, страшный зверь — похмелье.

С третьей попытки удалось сфокусировать взгляд на будильнике и путем долгих и сложных вычислений прийти к выводу, что поспать удалось от силы часа четыре. И еще предстояло решить ряд наисложнейших задач. Например: как добраться до холодильника и достать водички, но так, чтобы вообще не двигаться. И почему она так рано проснулась, хотя даже ложиться не собиралась.

Стараясь поменьше двигать головой и вообще не шевелить глазами, Настя медленно перетекла из горизонтального положения в вертикальное. И лишь затем, чтобы вскочить и, зажав рот рукой, скрыться в туалете. На третьем «буээ» дверь комнаты сотряслась от ударов, и девушка поняла, от чего проснулась, но остановиться, чтобы открыть, она не смогла. А когда все содержимое желудка под радостное журчание утекло в неведомые дали, ранний посетитель уже ушел.

«Ну и не больно- то и хотелось», — подумала Настя и включила душ.

Шпильки и невидимки не желали сдаваться без боя, колтуны, в которые превратилась изящная прическа. И устав их уговаривать, девушка засунула голову под почти холодную воду. Сами выплывут. Голова наполнялась легкостью, а боль похмельного синдрома утекала вместе с тоннами лака.

Закончив плескаться и довольно фыркать, Настя обернулась в полотенце. Спать уже не так сильно хотелось, да и общее состояние значительно улучшилось. Так что следует собирать вещички и улепетывать.

В комнату она буквально впорхнула, довольно улыбаясь, и едва не закричала в голос, поняв, что не одна. На кровати, прямо поверх покрывала, закинув руки за голову, расположился Тимур Шмелев — свеженький и бодрый, будто не гулял всю ночь. Волосы убраны под черную бандану, темная кожаная куртка и штаны, ботинки с металлическими носами — весь сегодняшний вид заставил Настю невольно подобраться. Но встретившись с парнем взглядом, она просто застыла. Холод зеленого льда, плескавшийся в его глазах, мог поспорить с высокогорными ледниками.

— Одевайся и пошли, — и голос под стать глазам.

— Куда?

— У тебя две минуты, потом поедешь, как сейчас, — каждое слово острая льдинка.

Не смея больше спрашивать, Настя сгребла вещи и убежала одеваться в ванную. Попросить парня выйти или хотя бы отвернуться, у нее даже мысли не возникло. Меньше чем через минуту, она вернулась в комнату полностью одетая. Только начавшие подсыхать волосы, убрала в хвост, а сверху накинула и затянула капюшон пуховика. Тимур уже ждал в коридоре, нетерпеливо постукивая носком ботинка об пол.

Настя достала ключи и с недоумением уставилась на раскуроченный косяк. Становилось понятно, как Тимур проник к ней в комнату.

— Ты долго не открывала, — раздался за спиной голос взломщика, и у Насти возникла бредовая идея, сорваться с места и убежать прямо сейчас, куда глаза глядят. Этот человек пугал ее все больше. Вот только она понимала, что Тимур бегает быстрее, и поэтому просто вышла следом за ним из общаги.

У входа на этот раз застыл мотоцикл: тяжелый и с низкой посадкой, совсем не похожий на изящный Мишкин. Без лишних слов, Тимур стянул с головы девушки капюшон, нахлобучил шлем и закинул ее на мотоцикл. Взревел мотор, и металлический конь рванул с места, за пару секунд набрав бешеную скорость. Настя вцепилась в Тимура и следующие десять минут молилась, чтобы встречным ветром, из нее не выдуло душу. Езда на мотоцикле всегда ее пугала больше, чем на машине. Миша хотя бы не гонял. Она даже зажмурилась, чтобы не видеть мелькавшие мимо дома и деревья.

Когда мотор смолк, и она смогла открыть глаза, то не сразу поняла, куда ее привезли.

— Что мы делаем у Главной хирургической больницы? — чуть охрипшим от волнения голосом, уточнила она.

— Я просто хотел вместе с тобой навестить друга.

— Твоего друга?

— Ну, — он как- то странно посмотрел на нее, — теперь я начинаю думать, что только моего. Пошли.

Накинув халаты, они поднялись на второй этаж, прошли до конца коридора, открыли дверь палаты. Друг Тимура лежал в окружении мигающих датчиков. Голова и руки почти полностью забинтованы, лишь закрытые глаза и кончики пальцев оставались свободными от повязок. Широкая трубка шла изо рта к аппарату искусственного дыхания. Настю переполнила жалость.

— Кто это?

— Мишка, — тихо-тихо, почти шепотом проговорил Тимур, остановившись за ее спиной.

— Какой Мишка? — пол ощутимо коснулся под ногами, и черный провал колодца безумия раскрылся совсем рядом

— Мой друг Мишка! Зря я попросил его быть твоим парнем!

— Это не может быть он, — Настя зависла на краю, всеми силами цеплялась за зыбкую реальность. — Он меня… мы вчера…это ошибка…

Девушка неосознанно пыталась отступить, но Тимур не дал ей это сделать. Ухватил крепко за плечи, и даже отвернуться не позволял. А глаза сами не желали закрываться. И его слова, полные горечи, лились прямо в уши мелко дрожавшей девушки.

— Ты права. Вчера он проводил тебя, и возвращался обратно к клубу, я его попросил Славку домой отвезти. Да вот не доехал. Стоим мы скромной компанией недалеко от клуба, курим. А чуть дальше по улице там, где пара фонарей не горит, микроавтобус подрезает такси. Из автобуса высыпает человек десять, и пытаются вытащить кого-то из такси. Славка с криком: «Это Мишка», срывается с места. Вся наша дружная компания за ней, еще и охранники клуба увязались следом. Когда добежали, его бесчувственное тело уже грузили в машину. Один из нападавших еще успел крикнуть: «Быстрее, потом про девчонку все скажет». Ну, мы налетели, отбили. Задержать никого не смогли. Ушли гады! На Мишке живого места не было, смотреть на него без содрогания никто не мог. Даже врачи «скорой». Надеюсь, ты счастлива, что из-за тебя мой друг до сих пор в сознание не пришел. Ведь те отморозки, явно тебя искали. Сознайся, это из-за тебя он здесь. Ты виновата. Из-за тебя ему больно.

Эти слова, этот тон сломали тонкий ледок реальности. Темные воды обжигающе холодные потянули за собой, выбросили на берег таких болезненных, не желающих уходить воспоминаний. Похожая стерильная комната. И тело, в кровавых разводах и синяках перед глазами. И другой голос, скрипучий и страшный в своем безразличии. Лишь слова почти идентичны:

«Ты! Это ты эгоистичная дрянь виновата в мучениях этого ребенка. Видишь, к чему приводит твое упрямство?»

«Я не хотела»…

«Ты еще смеешь дерзить? Ты смеешь высказываться в столь неуважительном тоне? Все еще не усвоила урок? Тогда продолжим!!»

Влажный «чпок» врезавшейся дубинки в почти бессознательное тело. Хрип, не могущего кричать.

«Не смей отворачиваться! Ты должна понимать, что чем больше сопротивляешься, тем дольше мучаться другим»…

И Настя, окончательно потерявшаяся между вчера и сегодня, опустилась на колени и обхватила ноги Тимура. Не смея поднять глаза от его ботинок, она взмолилась:

— Простите меня, Хозяин. Не бейте его больше!! Я все поняла, Хозяин!! Я буду послушной!! Не буду дерзить!!! Не бейте его больше!!! Не бейте!!! Не бейте!!!

Она кричала, не слыша себя, все сильнее сжимая его колени. А потом вдруг тихо завыла. Крупная дрожь сотрясала ее тело. Тимур не знал, что делать.

— Тимка, что ты забыл в чужой палате? — Мишка вполне живой и здоровый, если не считать повязки на голове, радостно улыбаясь, замер в дверях. — Не замечал у тебя проблем с памятью. И где Настя? Стася сказала, ты за ней поехал.

Тимур, не зная, что сказать, чуть сдвинулся, и улыбка погасла на лице Мишки. Настя сидела на корточках, обхватив себя руками, и медленно раскачивалась из стороны в сторону, не замечая ничего вокруг. Мишка ощутил волну ярости, кулаки сжались сами собой, и лишь растерянное, испуганное лицо Тимура не позволило выместить злобу на друге.

— Что ты опять с ней сделал? — Тяжело дыша, сквозь сжатые зубы выдохнул он.

— Я ничего… — Тимуру никак не удавалось взять себя в руки, голос дрожал. — Я просто хотел, чтобы она прочувствовала всю серьезность ситуации и честно рассказала, про тех мразей, ну которые тебя…

Мишка, почти не слушая его оправданий, подошел к Насте и подхватил ее на руки. Девушка начала бороться, попыталась вырваться, а потом глаза ее закатились, и она безвольно обмякла, потеряв сознание.

— Порой мне кажется, что ты еще большая мразь, — зло прокричал Мишка, не глядя на Тимура. — Что застыл, беги за доктором.

***

Настя плакала. Причудливое эхо подхватывало ее тихие всхлипы и, многократно отразив от стенок пустого колодца, превращало в странно шепчущие голоса. Эти звуки пугали девочку, и хотя в свои десять лет Настя была уверена, что приведений не бывает, но старалась всхлипывать потише. Совсем перестать плакать она не могла, как ни старалась, слишком болела нога, на которую она так неудачно свалилась. И себя было жалко.

Иногда шепот становился вполне осмысленным. Ей даже казалось, она узнает голоса.

«….она ведь….» — очень взволнованный.

«…просто обморок…» — спокойно нейтральный.

«…всегда ты…» — обиженный.

«… скоро очнется…»

Потом большие сильные руки вынули ее из колодца, а еще через мгновение она открыла глаза, понимая, что все до этого ей просто приснилось.

Светло серый потолок, тихие голоса, шаркающие шаги, запах хлорки и звяканье каких-то склянок, без ошибки подсказали, что она в больнице.

Больницы она не любила. Единственное светлое воспоминание об этом месте относилось к десятилетнему возрасту. Тогда она полночи провела в заброшенном колодце, потеряла сознание от переохлаждения и боли в сломанной ноге. А когда очнулась, рядом сидел самый родной человек. Именно брат нашел ее. Настя тогда плакала, просила у него прощения, а он успокаивал, шутил и совершенно не собирался сердиться. Просидел почти всю ночь с ней, а когда собрался уйти, взъерошил ей челку и произнес:

— Ну, и глупая же ты, Аська. Кто же прыгает «на спор», через заросший колодец? Да еще в такой несознательной компании, которая вместо того, чтобы бежать за помощью, предпочли промолчать, чтобы самим не попало. Хорошо хоть в колодце воды не было. Тех, кто рядом, нужно выбирать с умом, а не просто от нежелания быть не одной.

Тогда, будучи совсем ребенком, она мало поняла, а сейчас от осознания его правоты, защемило слева в груди. Как же ей все — таки не хватает рядом брата. Настя вздохнула и повернула голову. На соседней койке, облокотившись на стену и свесив забинтованную голову на грудь, дремал Мишка. Живой и почти здоровый. Вот он шевельнулся во сне, вздрогнул и, резко сев, открыл очумелые со сна глаза.

— Очнулась? — Мишка в два шага очутился рядом, сел прямо на пол. Голова его при этом оказалась в уровень с Настеной, лежащей на подушке. Взволнованные глаза напротив ее. — У тебя что-нибудь болит?

Настя смогла лишь мотнуть головой, горло сжал неожиданный спазм.

— А почему ты тогда плачешь? — взволнованно спросил он.

— Я не… Это просто… Ты не сильно пострадал, — Настя быстро смахнула нежданные слезинки. — Я рада. Я так испугалась. А что со мной случилось?

— Ты потеряла сознание. Врачи сказали, что из-за перенапряжения. Этот придурок Тимур опять перегнул палку. Решил подтолкнуть тебя к откровенности и слегка припугнул.

Виденье забинтованного тела пронеслось перед внутренним взором.

— А кто это был? Тот человек в палате?

— Без понятия. Тимур, как он позже объяснил, хотел, чтобы ты «прониклась всей серьезностью ситуации и честно рассказала про тех мразей», ну тех, что на меня набросились. Не волнуйся, — поспешно добавил он, видя, как Настя опять начала бледнеть, — я не сильно пострадал. Почти сразу, как меня вытащили из машины, мне кто-то съездил по затылку. И я почти уверен, что это сделал таксист, чтобы меня быстрее скрутили, и не помяли его драгоценную «ласточку». Очнулся я уже в больнице. Отделался шишкой на затылке и парой ссадин с ушибами. Так что ничего страшного.

— Ничего страшного? — возмущению Тимура, влетевшего в палату, не было придела. — Его бесчувственную тушку пытались затащить в микроавтобус какие-то отморозки. Замечают нашу армию спасения, и главарь кричит: «Быстрее, без него девчонку не найдем!» Мы подлетаем, отбиваем. Они под шумок увозят раненых. Этот в крови и без сознания. Славка в истерике. Сирены скорой помощи. Врача по всей больнице искали. Одного перебинтовали и в палату, другую — успокоительным напоили и домой.

— Может, хватит истерить? — Миша болезненно поморщился.

— Не затыкай меня. Это еще не все, — обвинительный перст переместился с друга на Настю. — Я вскочил на мотоцикл и рванул к этой припадочной. Вдруг думаю, с ней тоже что-нибудь случилось. Стучу к ней, стучу — нет ответа. Все думаю, точно что-то случилось. Ломаю дверь, а она в душе моется!! В такое время!!! Ну, естественно я разозлился, схватил ее в охапку и сюда.

Мишка поднял глаза к потолку и тяжело вздохнул. Ну, можно же изложить все намного короче.

— Вы все вместе взятые украли у меня десять лет жизни, — закончил свою пламенную речь Тимур. — Нервные клетки, между прочим, не восстанавливаются.

— Нужно еще разобраться, кто у кого больше украл лет жизни и нервных клеток, — возразил Михаил. — Довел мою девушку до нервного срыва. Если бы Настя в обморок не упала, я бы не сдержался и пару раз съездил тебя по лицу. А так отвлекся на оказание первой помощи и весь гнев в беспокойство утек.

— Всегда к вашим услугам, достопочтенный господин, — Тимур церемонно поклонился. — Выбор оружия и места дуэли оставляю на ваше усмотрение.

— Да иди ты, клоун, — отмахнулся Михаил, всеми силами пытаясь сохранить на лице серьезное выражение. Настя же не смогла сдержать улыбки.

— И все — таки, прежде чем исполнить просьбу моего друга и проследовать по указанному адресу, мне бы хотелось уточнить один вопрос. Из-за чего Мишка пострадал. Я уверен, что искали тебя, Настя, а нашли его. Или я не прав?

Тимур вопросительно посмотрел на Настю, которая тут же помрачнела.

— Я не знаю, кто это был.

— А если еще раз подумать?

— Миш, мне очень жаль, но я, правда, не знаю. Думаю, тебя на самом деле с кем-то перепутали.

— Да ладно! — не унимался Тимур. — Там в клубе ты кого-то сильно пугаешься, а после недалеко от клуба нападают на парня, с которым тебя видели. И за мгновение перед потерей сознания, ты несешь полную ахинею, вспоминая некоего «хозяина».

— Я не…

— Отстань от человека, — Мишка сел рядом с Настей на кровать и обнял, защищая. Настя этого, похоже, даже не заметила, сидела все такая же прямая и напряженная.

— Это без проблем, — развел руками Тимур. — Я могу всех оставить в покое. Но вдруг эти мрази опять попытаются напасть на тебя, или на твою девушку. А я даже не знаю, от кого вас защищать. Вот ты, девочка, можешь пообещать, что такого не повторится?

— Обещаю, — Настя впервые за все утро прямо взглянула в глаза Тимура. — Обещаю, что никто из вас не пострадает. Гарантирую, что с теми людьми я не знакома, и что такого больше не повторится.

Тимур недоверчиво хмыкнул, но расспросы и вправду прекратил.

— Мне, кстати, уже намного лучше, — Настя спустила ноги с кровати, нашаривая свои полусапожки. — Мне ведь не обязательно здесь задерживаться?

— Конечно, доктор сказал, как только полегчает, можешь уходить, — тепло улыбнулся Миша. — А еще посоветовал, если приступ повторится, показаться специалисту по месту жительства.

— Тогда я пошла. Выздоравливай, — Настя смущенно чмокнула Мишу в щеку.

— Хорошо, — улыбнулся в ответ Миша.

— Провожать меня не надо, — это уже к порывавшемуся встать Тимуру. Тот лишь поднял руку, прощаясь, глядя на закрывающуюся дверь.

— А ведь она врет, — проговорил Тимур, лишь девушка вышла, — причем очень не умело.

— Я знаю, — Мишка грустно вздохнул.

— Так в чем проблема? Давай догоним, дожмем… Неужели тебе неинтересно, почему она себя так ведет?

— Догоним? Дожмем? А что дальше? Опять в палату, колоть успокоительные инъекции? У каждого есть свои сокровенные тайны. И открывать их под напором, без намека на доверие… Я бы не смог.

— Ну как знаешь, — Тимур махнул рукой, и тоже направился к двери.

— И еще, Пчелыч, — Михаил подождал, когда Тимур обернется, и продолжил, глядя ему в глаза. — Если еще хотя бы один раз, я увижу слезы в ее глазах, когда рядом никого нет. кроме тебя, я не стану сдерживаться. И не один пластический хирург тебе уже не поможет.

***

Когда-то, если подумать совсем недавно, с месяц назад, у Кирпича была вполне конкретная мечта. Он хотел купить остров в теплом синем океане, с высокими зелеными пальмами и белым песком. Свой личный рай. А еще в этом раю непременно должны присутствовать ангелы: большегрудые и крутобедрые девчонки всех мастей, чтобы подносить коктейли своему «богу» и раздвигать стройные ножки по первому требованию.

Ради осуществления этой мечты, Кирпич был готов на все. Он брался за любую грязную работу, лишь бы платили за нее не копейки, прекрасно зная — даже свои считают его мразью. Но ему было все равно — он видел цель и стремился к ней.

Но сейчас, сидя у колеса микроавтобуса в какой-то лесной глуши, он впервые осознал, что мечта его может никогда не осуществиться. И вроде сомнительное задание можно считать отмененным из-за смерти заказчика. Так ведь нет! Два обстоятельства мешали плюнуть и забыть. Оба они сидели сейчас в автобусе, уставившись в никуда, и мало напоминали веселых ребят, коими всегда являлись. Они бормотали, что задание еще не закончено. Они и только они стояли на пути к личному раю Кирпича. А раз так, то пора самому прервать этот затянувшийся контракт.

Кирпич тихо свистнул, привлекая внимание верных пацанов, курящих невдалеке, а когда те подошли, достал пистолет. Парни все поняли правильно, и тоже обнажили стволы. А после: резкий рывок задней двери и четыре выстрела — сердце-голова, и очищающие бензиновое пламя, пожравшее микроавтобус, навечно брошенный в лесу.

Кирпич, впервые за последние несколько недель, смог свободно вздохнуть. Осталась самая малость: выйти к недалекому шоссе и поймать попутку, а после, вымочив как следует мозги в водочке, забыть эту историю как страшный сон.

***

Настя поймала такси, почти сразу у главного входа. И, пообещав водителю оплатить любой штраф за превышение скорости и тройной тариф, через двадцать минут замерла перед дверью в свою комнату в общаге. Прежде, чем переступить порог, внимательно обвела взглядом все помещение, опасаясь возможного наличия непрошеных гостей. Но, не смотря на выломанную дверь, неприкосновенность жилища никто не нарушил. Все вещи располагались там же где и утром. Даже мокрое полотенце комком валялось на кровати.

Не теряя времени, Настя пересекла комнату и открыла тайник под полом. Ничего больше, кроме спортивной сумки, она брать не собиралась, но сделав пару шагов к двери, обернулась. На подоконнике все так же ярко цвёл малышка-кактус, подаренный Мишкой, и девушке показалось, что он, даже не имея глаз, глядит на нее с обидой и укором.

Настя хлюпнула носом, потом еще раз, и уже больше не колеблясь, забрала горшочек с растением с окна. Развернулась и тихо вскрикнула от удивления — на кровати сидел брат, и грустно и понимающе улыбался.

— Ты как здесь? — охрипшим от волнения голосом, спросила Настя. — Или я опять незаметно уснула?

— Да нет, Аська, в этот раз ты не спишь, — брат улыбнулся и тут же вскинул руки в протестующем жесте. — Если ты планируешь, как в детстве с визгом повиснуть на мне, то боюсь, у тебя ничего не получится. Я здесь не совсем воплоти.

— В смысле? — Настя настороженно отступила. Окно не заперто, в крайнем случае, можно попытаться…

— Помнишь, полгода назад, мы разделились. Я смог увести большую часть охоты за собой. Но уйти мне далеко не получилось. Я смог убить одну Тень, но двое других спустили псов. И если бы вовремя не подоспел Дан, я бы умер.

Услышав родное имя, Настя тут же успокоилась. Прозвище друга придумали они с братом, и больше никто не мог его так назвать. В этом обстоятельстве явно присутствовала какая-то магия.

— Я не знаю как, но у меня теперь способности почти как у Тени. И Дан считает… Черт! — брат напрягся, будто услышал что-то неприятное. — Дан походу засек, что я опять его запрет нарушаю!!! Слушай, Аська! У меня минуты две, пока он замок вскрывает. Не срывайся пока с места, выжди дня три-четыре. Дай мне время вновь скопить силы, чтобы я мог тебе помочь незаметно скрыться. Насчет охоты не волнуйся. Теней я уничтожил. Бездушные и Псы заняты в Замке. Не знаю уж чем, но это сейчас не важно. У тех наемников, что охотились за тобой, тоже внезапно память отшибло. А двое вообще слегка умерли… Я к тому веду, что след они твой пока что потеряли, но это не помешает им следить за основными выходами из города. В надежде, что ты не выдержишь и сразу же попытаешься сбежать. А я… — лицо брата сделалось виновато обиженным, и он зачастил, — … ай, Дан… ай… лежачих не бьют… вообщем, еще увидимся… ай… пока.

И брат исчез, рассыпавшись практически сразу растаявшим черным песком. Настя подошла и, присев на корточки, коснулась места, где только что сидел брат. Ладонь не ощутила ни тепла, ни холода, и простыни не смялись, не сдвинулись. И хотя этот визит больше походил на сон о призраке, Настя почувствовала, что пружина беспокойства за брата, наконец-то разжалась. Страх за него отпустил. А еще радость теплой волной прокатилась по телу: у нее есть еще три дня. Оставшееся время нужно провести так, чтобы ни о чем потом не жалеть, а когда она уйдет, никто не причинит вреда оставшимся. Про Мишу, Тимура и Станиславу просто никто не узнает. А они, в отличие от многих, будут помнить о ней.

***

Почти все воскресенье Настя провела в больнице с Мишей. В понедельник с утра возмущенный больной попросту сбежал, заявив, что не желает из-за небольшой шишки валяться в постели, и готов подписать любые бумаги, лишь бы выбраться на свежий воздух.

Он забрал Настю с работы, на которой девушка как раз оформила трехдневный отгул за свой счет, и устроил полноценное свидание: кафе, кино, прогулки по набережной и любование закатом. Настя знала, что времени осталось совсем мало, и стремилась запомнить каждую минуту вместе с Мишкой. Расставаться не хотелось, и в общагу Настя вернулась глубоко за полночь. Пришлось опять лезть через окно.

С утра Мишка собирался заехать за ней на своем железном японском коне. Два из трех дней, выделенных братом, уже истекли. Как же быстро, нереально быстро. И сегодняшний должен стать последним, на завтра Настя планировала снова убегать. И она приложит все усилия, чтобы у Миши о ней остались лишь светлые воспоминания. На вечер она запланировала одно мероприятие, от мыслей о котором у нее начинали гореть уши, прерывалось дыхание, а сердце устремлялось в галоп. А раз день обещал стать особенный, стоило подготовиться к нему со всей тщательностью. Надела новую юбку и блузку, заплела волосы в два озорных хвостика, слегка подкрасила глаза. А на Мишины восхищенные расспросы, к чему все это, предпочла загадочно улыбаться.

Весь день они прогуляли по городу. Пару раз заглядывали в кафе перекусить. Побродили по парку на набережной, покормили ворон. Миша слегка удивился выбором птиц для кормления. В ответ Настя призналась, что голубей она не переносит. Слишком глупые и жадные создания. А вороны какие-то потрепанные, их очень жаль. Мишка со смехом согласился с ее доводами. Поэтому половина буханки досталась воронам, а половина приблудившейся дворняге, голодными глазами взиравшей на это пиршество из ближайших кустов.

А потом они бродили по дорожкам и тропинкам парка, держались за руки и разговаривали. Настя с удивлением призналась себе, что еще ни с кем, кроме брата, так много не общалась. Темы находились легко, и совершенно не связанные с болезненными воспоминаниями. Она искренне смеялась Мишиным шуткам, загнав подальше всю грусть от предстоящего скоро расставания, и чем ближе подходил вечер, тем яснее Настя понимала, что боль от расставания с этим человеком будет несравненна ни с одной их испытанных ей прежде. И желала всей душой, чтобы вся горечь расставания досталась ей, не коснувшись Миши даже краем.

Когда на небе появились первые звезды, Настя призналась парню, что ее ноги сейчас отвалятся. И тот, притворно ужаснувшись, тут же повез девушку домой. Обнимая его, вжимаясь в его широкую спину, Настя дрожала от встречного ветра и предвкушения. Она мысленно готовилась к тому, что ей так хотелось и чего она все — таки боялась.

Занятая переживаниями, не заметила, как они добрались до общаги, как Мишка помог спуститься с мотоцикла и проводил до крыльца. Очнулась она, лишь, когда его губы нежно коснулись ее и отстранились. И в тот момент, поняв что еще немного и решимость ее улетучится, что она уедет, так и не испытав желаемого, Настя подалась вперед. Обняла Мишку крепче, дотронулась губами до его губ. И вложила в свой поцелуй всю страсть, нежность, любовь, смятение — все те чувств, что столкнулись в ее душе, требуя выхода.

Когда она, наконец, отодвинулась, щеки ее пылали, глаза затуманились, а сердце стучало неровно.

— Зайдешь ко мне? — слегка хриплым от волнения голосом, глядя ему в глаза, прошептала она.

— Прости, нет, — столь же хрипло прошептал он в ответ, не выпуская, однако, ее из объятий.

И будто стена ледяной воды обрушилось на Настю. Она столько чувств вложила в поцелуй, столько смелости в признание, почему же он отказывается, неужели на самом деле она ему не так уж и нравится. Ей захотелось отодвинуться, но он не дал.

— Почему? — Настя чувствовала, как слезы подступили к глазам. Еще чуть-чуть и прольются. — Я думал, что нравлюсь тебе…

— Ты мне нравишься, и даже больше, но сейчас, ты сама не понимаешь, чего хочешь. Ты в смятении, я же вижу. Не спеши. Я не хочу, чтобы утром, ты пожалела о своем предложении.

— Но я… — попыталась возразить Настя, и поняла, что Миша видит ее чувства насквозь. На самом деле, ей хотелось расстаться вот так как сейчас. К большей близости она была не готова, как бы не убеждала себя весь сегодняшний день в обратном. И осознав все это, она сильнее прижалась к нему, спрятавшись в его сильных руках.

— А сейчас, — выдохнул Миша в ее пушистые волосы, — ты пообещаешь, что мы встретимся завтра, пожелаешь мне спокойной ночи и отправишься спать. И не будешь думать ни о чем плохом, а лишь видеть светлые сны. Начинай.

— До завтра, Миш. И спокойной ночи. Я спасть.

В ответ он ее еще раз нежно поцеловал, сел на мотоцикл и, махнув на прощание рукой, скрылся в надвигающейся ночи, а она лишь в комнате сообразила, что на самом деле сейчас произошло. Она пообещала увидеться с ним завтра. Опустошенная, Настя опустилась на кровать и прошептала в пустоту:

— Братик, если ты меня слышишь, прошу — забери у него все воспоминания обо мне. Я знаю, я всегда злилась на тебя, когда ты там поступал с другими, но сейчас — это единственный выход. Я не хочу его боли. Завтра, после того как я уйду, пусть он забудет обо мне. Ты ведь слышишь меня?

— Все будет хорошо, Ася, — родная рука успокаивающе пригладила волосы. — Я слышу и исполню твою просьбу. А теперь не плачь, сестренка. Спи.

Глава 9

Утро началось с аромата свежего, сваренного по любимому рецепту, кофе, в котрый гармонично вплетались нотки корицы и горького шоколада. Тимур улыбнулся и повернулся на другой бок. Точнее попытался. Правую руку что-то придавило до полной ее нечувствительности, впрочем, как и живот. А щека и нос утонули в мягком, пушистом и приятно пахнущем. Возмущенный такими неудобствами, Тимур приоткрыл левый глаз.

Голова покоилась на ворохе пепельных, почти платиновых, кудрей. Проследив за их изгибами, Тимур увидел милое девичье личико. Пепельные же брови, маленький носик, алые губки, пухлые щечки. Прикрытые по случаю глубокого сна глазки, с черными пушистыми ресницами. И приятные изгибы от плеча и ниже, очень эффектно прорисованные тонким покрывалом.

Тимур опустил руку под одеяло, и нащупал у себя на животе маленькую ножку, которая почему-то продолжалась совсем не в ту сторону. Тимур задумчиво провел пальцем по неправильной пяточке, и за его правым плечом сонно хихикнули, и ножка убралась. Заинтригованный, Тимур обернулся, чтобы разглядеть еще более приятную картину.

Короткие кудряшки обрамляли слегка вытянутое, заостренное к подбородку лицо. Тонкий, с горбинкой нос, острые скулы, бледные губы и брови в разлет. И столь же обворожительные формы под тонким покрывалом. Девушка сонно вздохнула сквозь неплотно прикрытые губки и перевернулась на другой бок.

Очень любопытно. Значит две эти милашки вчера, так и не договорившись на раздел его бренного тела, решили складывать и умножать. Жаль только он почти ничего не помнил. После тяжелой восемнадцати часовой фотосессии он выпил всего бокал шампанского, и усталость, помноженная на алкоголь, сделала свое темное дело.

«Ну, надеюсь, я все же был на высоте, и им понравилось. Хотя, — Тимур хищно улыбнулся, — кто мешает прямо сейчас для восстановления памяти повторить наиболее приятные моменты?!»

Он уже собрался будить девушек, как на кухне что-то упало. Судя по звуку фарфор встретился с кафелем и не пережил столь тесного знакомства. А потом до боли знакомый голос тихо выругался: «Черт! Надеюсь, эта чашка ему никогда не нравилась…»

Тимур посчитал за лучшее, притвориться, что все еще спит, но пропустить концерт, который должен вот-вот начаться, не хотел, поэтому решил подглядывать в узкую щелочку. А за счет тени от длинных и пушистых ресниц, глаза казались плотно закрытыми.

А посмотреть было на что. В комнату вплыла — по-другому просто не скажешь — Славка. Волосы заплетены в высокий пучок. Поверх неизменно черного свитера и джинсов повязан яркий фартук канареечно-жёлтого цвета, с милым утенком на кармане и в кружевных оборочках. В руках поднос, на котором в шатком равновесии соседствовали большой кофейник, пустые чашки и тарелочки со всевозможными вкусностями. На лице девушки застыло наигранно-возвышенно-отстраненное выражение, с нотками озабоченности. Тимуру стоило большого труда не заржать в голос, но улыбку сдержать он все же не смог. За что немедленно и поплатился.

— Милый, ты проснулся?! — голос Славки тек патокой. — А я тебе вкусненького приготовила, ты же совсем не щадишь себя. Работаешь буквально на износ: дни и ночи напролет.

Тимуру ничего не оставалось, как «проснуться» и сесть повыше. С обеих сторон заворочались, разбуженные бодрым голосом, девушки. Сначала одна, а за ней другая широко открытыми глазами, хотя еще мутными со сна, с удивлением разглядывали Станиславу, нервно бросали вопросительные взгляды на Тимура и кутались в покрывала. А все силы парня уходили на сохранение каменного лица.

— Смотри, милый, я тебе кофейку приготовила, как ты любишь, — ворковала Славка, пристраивая поднос на коленях Тимура. А после опустилась в кресло, рядом с кроватью, с которого как бы невзначай соскользнули полупрозрачные трусики. Девушка с короткой стрижкой, проследив за их полетом, зарделась.

— Я и коллегам твоим приготовила, — продолжила она, указывая на две пустые чашки. — Вижу же девочки устали. Одна вон от усердия поседела. А другая — на последней стадии истощения, щечки совсем впали.

Тимур подозрительно булькнул в чашку, и девушки недоуменно уставились на него. Им, конечно же, показалось, что он тоже над ними смеется.

— Кто это? — вышла из ступора короткостриженая.

— Твоя жена? — одновременно с ней вскрикнула слегка истерично вторая.

Тимур отрешено пил кофе. Его безмятежному взгляду позавидовал бы буддийски монах на пороге нирваны.

— Что вы, девочки, — Станислава смиренно вздохнула. — Я его любящая и заботливая мамочка.

Тимкин кофе снова издал странный звук, но парень все так же изображал из себя статую.

— А почему вы, девочки, не пьете кофе? Советую поторопиться, а то такси без вас уедет.

— Такси? — девочки непонимающе уставились на странную женщину. И в один голос возмутились. — Тимочка?

— Да-да, девочки, — Тимур все так же был поглощен кофе. — Вам уже пора. Моя мама хи…хмм… плохого не посоветует.

Девушка с короткими волосами, смущенно вспыхнув, схватила свои вещи в охапку и убежала в ванну. Длинноволосая, зло, сдернув покрывало с кровати и завернувшись в него, ушла из квартиры, громко хлопнув входной дверью.

— Я, конечно, извиняюсь, — выпадая от удивления из образа, спросила Славка, — но она так и пойдет домой?

— Ну, если не вдаваться в подробности, — Тимур все так же невозмутимо пил кофе, — вся ее одежда осталась в машине на подземной стоянке.

Через пару мгновений, входная дверь хлопнула повторно, другая девушка также покинула квартиру.

— Ну и что это было? — Тимур, наконец, вышел из состояния нирваны.

— Маленькая месть за загорание на моем подоконнике. Я после того раза до сих пор главная тема всех сплетен.

— А как хоть попала в квартиру?

Станислава выудила связку ключей из кармашка передника.

— Ты забыл это в наружном замке.

Она положила ключи на тумбочку, забралась с ногами на кровать и налила себе кофе.

— Если честно, я по делу, — Славка больше не улыбалась. — Похоже, ты был прав, насчет Насти. Она точно собирается дать деру.

***

— После того случая в клубе и срыва в больнице, мне стало любопытно и я навел справки насчет нашей Насти. И знаешь, что смог узнать через своих знакомых и друзей, легальными и не очень способами? Ничего. Анастасии Щепкиной двадцати одного года от роду нет ни в одной базе данных. Неясно как она попала к нам в город и насколько давно. Единственное, что достоверно известно — полгода назад ее здесь точно не было. С момента приезда, она мало с кем общалась, не заводила дружеских знакомств. А работу искала в основном временную и такую, где не особо интересуются личными данными.

Тимур замолчал, долил кофе себе и девушки, и продолжил:

— Но больше всего, еще при первом нашем знакомстве, меня удивило отсутствие у нее элементарной необходимости для современной жизни…

— Имеешь в виду — мобильник? — догадалась Станислава. — Да, меня это тоже показалось странным. Но она сказала, что у нее нет родственников, а друзьями для общения она еще не обзавелась.

— Вот это-то и странно. Ладно, допустим, она круглая сирота и настолько замкнута, что шарахаешься от всех в этом новом и незнакомом городе. Хотя лично у меня о Насте такого мнения не сложилось, но не о том сейчас речь. Даже если за полгода она так и не смогла подружиться ни с кем, не это странно. До переезда к нам двадцать один год она ведь где-то жила, с кем-то общалась, кого-то любила и ненавидела, неужели ни с кем из них она не пожелала поддерживать связь? Если так, то вывод напрашивается сам собой…

— Она от кого-то или от чего-то убежала, — подхватила Станислава, — и обрубила концы.

— И, похоже, ее прошлое, от которого она пытается скрыться, настолько ужасно, что даже воспоминания, легкие намеки на него, выбивают ее из колеи. Тот раз в больнице, я, если честно, очень испугался. Выражения ее глаз, напомнили мне о матери.

— Причем тут тетя Юля? — не поняла Станислава.

— Последние месяцы перед смертью, у нее в глазах плескалось то же безумие. И даже будучи кристально трезвой, она вдруг начинала вещать абсолютный бред. Ладно, мы отклонились от темы. Что мы теперь будем делать?

— Опять успокаивать Мишку, когда эта девица нас покинет, — уверенно ответила Станислава.

— Я не о том…

— А о чем? — Станислава сделала вид, что не понимает, куда клонит Тимур.

— Мы должны помешать Насте вот так исчезнуть. Может у нас получиться…

— Что получиться? — перебила Станислава, — Помочь мало знакомой девушке, у которой есть какая-то опасная тайна и темно прошлое? Кто она нам?

— Она важна для Мишки, а Мишка… — попытался еще спокойно вклиниться Тимур.

— И что? А может она совершила страшное в своей жестокости преступление, и теперь скрывается от правосудия!

— Да ты сама не веришь тому, что говоришь! — разозлился Тимур. — Да более честной и чистой, хотя и очень запуганной, девочки я не встречал. С ее лицом, на котором любая эмоция видна, как в открытой книге, просто невозможно приступить закон.

— А еще оно прекрасно подходит для обмана доверчивых мальчиков…

— Я, по-твоему, доверчив?

— И влюбчивых….

Она уже кричала.

— Славка, я тебя не узнаю, — попытался урезонить подругу Тимур, — Я не верю, что это говорит та, которая, будучи маленькой девочкой, не побоялась вступиться за ненавидимого и избиваемого всеми мальчишку…

— Я просто была глупым, наивным ребенком…

— Не верю, что став взрослой умной женщиной ты не поступила бы так же! Ведь ты всегда первая бросаешься всех защищать, а остальные лишь следуют за тобой. Что на самом деле тебя гложет?

— Я боюсь, — Станислава опустила голову, пряча глаза. — Мои предчувствия редко меня обманывают. Да и ты всегда доверял моей интуиции. И сейчас в моей душе такая паника от надвигающейся беды, что мне хочется с головой забраться под одеяло и, плача, звать маму. А если мы все оставим как есть, если Настя просто уедет, то, наверное, никто не пострадает. Ни Мишка, ни я, ни ты… Я очень хочу в это верить…

Руки девушки нервно мяли салфетку. Тимур настолько редко видел ее в таком состоянии, что догадался о происходящем лишь, когда по тряпочке в ее руках расползлась темная клякса, а затем еще одна.

— Славка, ты что плачешь? — Тимур испуганно схватил ее за плечи, встряхнул, заставляя посмотреть на себя.

По бледным щекам Станиславы одна за другой стекали слезы и, срываясь, маленькими хрустальными сферами устремлялись вниз.

— Славка, ты чего? — не зная, что делать с этими вроде бы беспричинными слезами, Тимур притянул девушку к себе. И она, уткнувшись в его обнаженную грудь и больше не сдерживаясь, разрыдалась в голос.

— Слушай, Славка, — спросил Тимур, когда плечи девушки перестали вздрагивать, а дыхание стало ровнее. — А почему мы никогда не пробовали встречаться? Я знаю, что однажды спрашивал об этом, но в тот раз ты просто избила меня до полусмерти.

— Ты дибил, — глухо буркнула Станислава, отодвинувшись. И тут же отвернулась, пряча заплаканное лицо.

— Веский аргумент, — хмыкнул Тимур, — а все же?

— Ты мой лучший друг и сводный брат, и меня это устраивает. Не хочу все ломать и усложнять, — нехотя призналась Станислава, яростно вытирая салфеткой мокрые щеки и глаза.

— Почему все должно обязательно ломаться? — Тимур придвинулся и нежно обнял девушку за плечи.

— Потому что я знаю тебя, я знаю себя, и могу с уверенностью сказать, как все обернется. Наши отношения, на мой взгляд, сейчас ближе чем дружба и любовь. Я, например, еще не плакала на груди обнаженного парня, предварительно с ним не переспав.

— Я тоже… В смысле не был в такой ситуация, — поправился Тимур. — Девушки редко плачут в моем присутствии, скорей наоборот — светятся счастьем. Только ты и Настя как то не правильно реагируете. Кстати возвращаясь к Насте. Сейчас, когда твоя интуиция закончила истерику и выплакалась, что мне обнадеживающего сообщит ее мудрая хозяйка.

— Я все еще считаю, и уверена на двести процентов, что влезать в эту историю глубже, чем мы уже влезли, смертельно опасно, — непреклонно проговорила Станислава. — Но еще я чувствую, что если мы не поможем Насте, может случиться что-то еще более жуткое. И не только для нас, а для оченьмногих. Точнее объяснить не могу, но думаю лучше помочь.

— Ура, — воскликнул Тимур, вскидывая руки, — узнаю прежнюю Славку!

— Осталось разобраться: как и в чем помочь? — не разделяя его восторг, продолжила Станислава. — Прежде, чем спасать человека, нужно разобраться — от чего.

— И она, конечно, нам об этом так просто не расскажет. А значит нужно мягко и ненавязчиво…

— А совсем не твоими жесткими способами, — перебила Станислава.

— … попытаться узнать, в чем дело, — Тимур сделал вид, что не заметил шпильку. — И тут у нас на пути встает не преодолимая преграда в виде Мишки. «У всех свои тайны» — вот его позиция на данную ситуацию. Возникает закономерный вопрос, как расспросить девушку, которая ни на шаг не отходит от своего парня. А ближайшее время, планирует тихо исчезнуть.

— Действовать нужно быстро, — согласилась с ним Станислава. — Лучше уже сегодня…

Тимур и Станислава замолчали, обдумывая сложившуюся ситуацию. А спустя пару минут, одновременно воскликнули:

— Есть идея!

***

Все сегодня казалось не таким как всегда, контуры резче, небо выше, ощущения ярче. Может для того, что бы этот последний день в этом месте и с этими людьми, отпечатался в памяти на всю оставшуюся жизнь. Даже солнце, изредка проглядывающее сквозь разрывы в низких тучах, особенно ярко блестело золотом в лужах, оставшихся после утреннего дождя. Настя улыбнулась, отодвигая все грустные и болезненные мысли на завтра, переплела свои пальцы с Мишиными. Время плавно двигалось к обеду, когда они вышли из кинотеатра, и парень вполне логично предложил перекусить в соседнем кафе, но Настя, попросила сначала завезти ее домой, признавшись, что не помнит, закрыла ли кран в ванной.

Уже у дверей общаги, пока ждал Настю, Миша вспомнил об отключенном перед просмотром телефоне и, выудив его из кармана, вернул к жизни. В принципе он мог этого и не делать, искать его никто не должен, а на работе ждут лишь вначале следующей неделе, поэтому взорвавшаяся трезвоном трубка слегка его обескуражила. А увидав, кто звонит, Мишка ощутил легкое беспокойство — со Стасей они созванивались накануне, и ближайшие пару дней звонков от нее не ждал. Может что-то срочное случилось?

— Привет.

— Ты где пропал? Я тебе все утро названиваю!

Станислава говорила взволнованно и несколько громче, чем следовало. Настя, как раз вернувшаяся и остановившаяся рядом, слышала все четко, будто по громкой связи.

— Я мобильник только сейчас врубил. Мы с Настей в кино были. А что случилось? — Мишке передалось волнение Станиславы.

— Да Тимка опять выкинул фортель! — Насте показалось, или голос Саниславы стал менее взволнованный. — Он мне позвонил рано утром и долго лил крокодиловы слезы по поводу ушедшего у него из под носа очень выгодного предложения, который увел один молодой и перспективный…

— Ну и что ты всполошилась? У него такие эксцессы через два дня на третий происходят, — тут же успокаиваясь, улыбнулся Мишка.

— Я тоже так подумал, и почти сразу трубку положила, спать очень хотелось, — продолжила Станислава, так же взволнованно. — А через пару часов мне позвонил его менеджер и сказал, что они нигде не могут найти Тимку. Тут я уже реально испугалась, стала ему звонить. А когда он не ответил, тебе. Ты тоже вне зоны доступа. Я опять ему. Пять минут назад он все таки ответил. Он пьяный в стельку!

— Что? — Мишка в серьез испугался. — И где он?

— В деревне. Мишка, я боюсь! Вдруг это как пять лет назад! Помнишь, когда мы его месяц найти не могли!

— Да помню я! — Мишка нашел и сжал руку Насти, как де лал всегда в минуты сильного волнения.

— Миш, съезди к нему, проверь, — взмолилась Станислава. — Я бы сама, но сейчас не в городе. Меня вчера отправили в командировку. И я сейчас на вокзал мчусь. Но даже если смогу сразу выехать, в город вернусь не раньше вечера. Миш?

— Да-да, — взгляд Миши скользнул по Насте, и будто опомнившись, он добавил. — Вот только я сейчас с Настей.

— И в чем проблема? Бери ее с собой. Может, два здравых человека быстрее уговорят одного психа, а там и я подтянусь, — она замолчала, будто к чему-то прислушиваясь, а затем быстро добавила. — Я на вокзале. Свяжусь, как только на чем-нибудь из города выеду. Пока.

Трубка коротко пикнула, и связь оборвалась.

— Настя, составишь мне компанию? — не очень уверенно поинтересовался Михаил.

— Конечно, — Настя не колебалась, — а что там случилось. Я не вполне поняла.

— У Тимки нервный срыв, — попытался объяснить Мишка. — И я надеюсь, не столь серьезный как пять лет назад. Мы сейчас поедем за город, в деревню Стасиной бабушки. Если этот псих одиночка не соврал, то он там горе заливает.

— Это далеко? — уточнила Настя.

— Чуть меньше часа на мотоцикле.

— И там, наверное, на ночь остаться придется, да?

— Волне возможно.

— Я тогда возьму пару вещей, — попросила Настя. — А то мало ли что….

— Конечно, бери, — Миша через силу улыбнулся.

Еще через пару минут Настя вернулась с увесисто спортивной сумкой. В другое время Миша поинтересовался бы, что в нее напихано, но сейчас в его встрепанных мыслях просто не осталось места. Еще через десять минут, они покинули город.

***

Совсем рядом мелькали придорожные кусты и сухие стебли борщивика с широкими шапками. Низкие тучи, готовые вот-вот пролиться нудным осенним дождем, грязными тряпками путались в голых ветвях по-осеннему грустных деревьев. Погода, с утра еще пытавшаяся улыбаться, сейчас совсем испортилась, будто подстраиваясь под настроение Миши и Насти.

Дорога серой лентой ложилась под колеса мотоцикла. Машины попадались редко. А однообразие окружающего пейзажа нарушали редкие указатели с названием деревень и расстоянием до них. И лишь раз мотоцикл промчался через небольшой поселок.

Эта пустота окружающего пространства лишь усиливала одиночество в душе Насти. Она обнимала Мишу, как можно сильнее прижимаясь к его спине, и точно знала, что на этот раз это действительно конец. Эта последняя совместная поездка. Больше он не заберет ее с работы, не пригласит в кино или кафе. Завтра утром она исчезнет из его жизни и памяти, будто и ее и не существовало вовсе. И по-другому нельзя. И плакать, жалея себя, сейчас нельзя. Будет трудно объяснить свое состояние Мише, когда они остановятся и снимут шлемы. Поэтому, пока не добрались до места, следует взять себя в руки и постараться быть собой, хотя бы этим вечером.

За грустными раздумьями, Настя почти не заметила, как пролетел час. Хотя может времени прошло меньше, Мишка слишком нервничал и все время увеличивал скорость. По ровным прямым участкам они мчались на приделе возможного.

Асфальтированная дорога сменилась укатанной грунтовой, которая отходила от шоссе под прямым углом, а еще через десять минут тряски впереди открылась небольшая деревня. Около десяти домов в окружении заборов вместе с дорогой взбирались на невысокий холм, но только в окнах одного из них горел свет. К этому обитаемому островку Мишка и направил своего железного коня.

Заглушив мотор и подождав пока спуститься Настя, он водрузил мотоцикл на подножку и поспешил пройти в незапертую калитку. Девушка отстала от него лишь на пару шагов, она отвязала свою сумку от багажника. Любопытно было, что калитка, обычно в таких постройках являвшаяся частью ворот, здесь находилась в некотором отдалении от них. Высокий забор из плотно подогнанных друг к другу досок, не позволял рассмотреть, что твориться внутри, поэтому Настя удивилась запущенности, в которой прибывал сад. Разросшиеся кусты и старые деревья почти закрывали одноэтажный бревенчатый дом с двускатной черепичной крышей. Две узкие тропки разбегались за калиткой, сразу теряясь в кустах. Мишки не видно, а если честно, то и не слышно. Ватная тишина, нарушаемая лишь редкими завываниями в ветвях, окутывала сад.

Обеспокоенная Настя, прикрыв калитку и закинув сумку на плечо, направилась по ближайшей тропке, которая вроде бы вела к дому. Позвать Мишку она почему-то не решилась — что-то странное витало в воздухе. Будто кто-то незримый наблюдал за ней: не зло, просто насторожено.

Тропинка закончилась внезапно. Вот только, хотя она и вывела к дому, но не к крыльцу. Дорожка упиралась в гараж с закрытыми воротами, перед которыми под навесом уместилась маленькая зеленая с желтыми разводами машинка, модели «жук». В памяти всплыл недавний разговор с Мишкой, когда Настя поинтересовалась, неужели Ангел настолько богат, что может позволить менять свои машины чаще, чем девушек. А Мишка тогда усмехнулся и развеял ее «опасения».

«Просто в его случае замечательно работает пословица про «сто друзей», — объяснил он. — А помимо друзей есть еще коллеги по работе, преданные фанатки, и просто сочувствующие знакомые. Непонятно как, но его обаяние работает с такой силой, что за простое «спасибо» он может одолжить все от одежды до самолета практически у любого. Вот только в разрез с пословицей, он ни у кого и никогда не одалживает денег».

«И что же? — тут же поинтересовалась Настя, — У него совсем нет своей машины?»

«Почему же нет? Его «красавица» куплена на первый заработок. Тимур ее холит и лелеет, практически не утруждает работой. А ездит лишь в исключительных случаях».

«Наверное, это что-то грандиозное?» — Настя восторженно закатила глаза.

«Конечно. Его мечта нежно зеленая с золотыми разводами на покатых боках. Увидав лишь раз, ты уже не сможешь никогда ее забыть».

И вот сейчас, глядя на это колесное насекомое, Настя невольно улыбалась. И никак не могла представить Ангела за рулем такого чуда заграничного автопрома. Задумавшись, она совершенно выпала из реальности, и очень испугалась грохота раздавшегося из дома. Там что-то упало, кто-то зло выругался. А после из-за угла дома вылетел Тимур, которого по пятам преследовал Михаил, сжимая в руках швабру. Глаза парня пылали праведным гневом, и он несколько раз пытался достать друга этим своеобразным оружием, но Тимур с лукавой улыбкой каждый раз легко уворачевался. И еще одно, никогда девушка не видела Тимура настолько встрепанным. Волосы топорщатся, поверх черной дорогой даже на вид водолазки накинут дранный ватник, а штаны с принтом под зебру заправлены в высокие «керзачи».

Когда преследователь и его жертва поравнялись с Настей — Тимур, недолго думая, нырнул за спину девушке, загородившись ей как щитом. Вот только с тем же успехом слон мог бы прятаться за стройную пальму от разъяренного тигра. «Тигр» с грозным ревом попытался достать «слона» выпадом справа, затем слева, но так и не смог зацепить. Тимур, довольно скалясь, уклонялся, а Настя тихо взвизгивала, когда ее туда-сюда дергали. Вконец упыхавшийся Мишка взревел:

— А ну выходи, подлый трус, и дерись как мужчина!

— Ребята, давайте жить дружно, — промурлыкал на манер мультяшного кота Тимур, не покидая, однако, своего укрытия.

— Да что у вас случилось? — взмолилась ничего не понимающая Настя.

— Этот бессердечный эгоист там дрых без задних ног! Вылакал бутылку тэкилы и просто спал! — не вполне понятно ответил Мишка.

— А что тут такого? — возразил Тимур. — Может уставший морально и физически человек отдохнуть?

— Да разве ты человек? Напугал до смерти Стасю и меня. Что за фокусы с внезапными исчезновениями с работы и полуночными звонками? И отпусти, наконец, Настю!

— А драться больше не будешь?

— Не буду, — Михаил зло бросил швабру на землю. — Хотя руки очень чешутся.

— Тогда ладно, — Тимур вышел из своего убежища и, довольно улыбаясь, направился мимо друга в сторону дома.

— Я ничего не поняла, — тихо пожаловалась Настя, беря Мишу за руку.

— Да ничего страшного, — уже значительно успокаиваясь, ответил парень. — Просто Пчелыч…этот… хмм… нехороший человек… как всегда перегнул палку. Мы со Стасей испугались, потому что он редко пьет. А что бы он налакался до зеленных чертей, это должно случиться что-то действительно серьезное. Пять лет назад по его вине погибли двое друзей: Джуди и Стил. Он вез их в аэропорт, но был слишком уставшим и не справился с управлением. Машина слетела с автострады и несколько раз перевернулись. Тимур вылетел через лобовое стекло и, что удивительно, отделался легкими ушибами и царапинами. А его друзьям не повезло. Джуди умерла почти сразу, а Стил — по пути в больницу. Тимур тогда очень переживал, винил себя, никого не желал слушать. А потом исчез. Накануне он позвонил Станиславе, и пьяный до невменяемости, просил у нее прощение за все. Месяц мы не могли его найти, не знали, что с ним и не хотели верить в самое худшие. А потом он объявился, как ни в чем не бывало. Свеженький и довольный жизнью. Не желающий вспоминать аварию, отказывающийся говорить, где был. Стася целых пять минут светилась счастьем, а потом со всей яростью, что бушевала в ее душе, врезала Тимуру в солнечное сплетение, заставив того сложиться пополам. И еще месяц отказывалась с ним видится и говорить.

— Теперь понятно, почему вы так всполошились, — кивнула Настя. — Испугались, что ситуация повторится?

— Но все намного проще. Тимур просто взбрыкнул, что-то не поделив с начальством. Уехал, чтобы остыть. Выпил пару рюмок текилы, чтобы расслабится. И уснул. На звонки не отвечал, так как телефон почти не ловил сеть. А когда Станислава все таки дозвонилась, то выдернула его из фазы глубокого сна, и он плохо соображал что говорит. Ну, по крайней мере, эту версию мне изложил Тимур, когда я его недавно разбудил.

— Ну, может уже хватит мне косточки перемывать, — раздалось со стороны крыльца, — идите в дом. В качестве извинений, хотя я не чувствую себя виноватым, угощу вас вкусной едой и выпивкой. Я тут затарился, так как планировал в гордом одиночестве отсидеться на лоне природы дня три-четыре. Так что, если хотите, и с вами поделюсь.

— Ладно, пошли, — вздохнул Мишка. — Надо еще звякнуть Стасе, сообщить, что с этим оболтусом ничего страшного не случилось. Хотя еще одна такая выходка, и я скорей всего не сдержусь и разрешу Стасе, переломать этому эгоисту руки и ноги.

Глава 10

Спустя полчаса перед крыльцом развернулась небольшая полевая кухня. На разогретом гриле поджаривались колбаски, брызгая соком и распространяя умопомрачительный запах. Рядом на столике дожидались своей очереди их собратья в окружении специй. Тимур, приведший себя в порядок и даже водрузивший на голову поварской колпак, руководил процессом приготовления.

После недолгого совещания, состоявшегося сразу после примирения Михаила и Тимура, было решено в город не возвращаться. Лучше устроить небольшой пикничок, после чего заночевать в доме, а утром собираться в обратный путь. К тому же звонила Станислава и обещала тоже подъехать в течение часа. Призналась, что кулаки чешутся лично выразить Тимуру все, что она о нем думает.

Из колонок музыкального центра, водруженного на распахнутое окно, лился заграничный рок конца прошлого века. Медленные ритмы сменялись быстрыми, мелодия уплывала в осеннюю высь. И будто вспугнутые ей тучи поредели, открывая в разрывах высокое, начинающее темнеть небо. Но по-настоящему ночь опуститься на деревню лишь часа через два.

Настя, у которой с утра организовалась внеплановая диета, сглатывала голодную слюну, не в силах выдержать пытку ароматами готовящихся сосисок. Похоже, дела это она слишком громко, а может в том виноват беспрерывно урчащий желудок, но Тимур в конце концов не выдержал. Зло вручив по готовой сосиске из первой партии, он выгнал Настю и Мишку за ворота, что бы не мешали творческому процессу.

— Валите, детки, уже отсюда. Не мешайте папочке готовить вкусности к приезду мамочки! Займитесь лучше чем-нибудь полезным вроде любования луной, глупыми разговорами или сбором гербария в осеннем лесу. В общем, теми банальностями, которыми из века в век занимаются все влюбленные парочки. И не смейте появляться здесь в течение часа.

Под бодрые речи Тимур активно вытолкал Мишу с Настей со двора, и захлопнул за ними калитку.

— А разве мы, как порядочные дети, не должны помогать престарелым родителям? — ехидно поинтересовался Мишка.

— Дров я нарубил, воды наносил, кашу уже варю, — донеслось с той стороны, — так что пока-пока. Совет да любовь.

— Псих, он и в Африке псих, — сделал неутешительный вывод Мишка и взял Настю за руку. — Ладно, гулять, так гулять. Пошли все тебе здесь покажу.

***

— На самом деле, — рассказывал Мишка, когда они не спеша, брели между пустыми домами, — это скорее дачный поселок. Оживает он лишь весной в посевной сезон, да летом. Последним полноценным жителем можно считать Стасину бабушку, но она скончалась два года назад. С тех пор, Станислава не любит здесь бывать даже летом. Если бы не Тимур, она ни за что не приехала бы.

— И я ее понимаю, здесь не очень уютно, — невольно вырвалось у Насти.

Со стороны реки, на обрывистый берег которой они только что вышли, ощутимо тянуло морозной сыростью. Но дрожь, временами пробегавшая от макушки девушки к пяткам, не имела к холоду никого отношения. Она была схожа с той, что возникает рядом со слугами Хозяина, и в тоже время совсем другой. Не вызывая ослепляющей паники, а лишь чувство неприязни. Будто кто-то нашептывал в самое ухо: тебе здесь не рады, ты здесь чужая.

— Это только сейчас, — встал на защиту деревеньки Мишка. — Летом здесь очень хорошо. Много людей, детворы. Некоторые даже с палатками приезжают, прямо на берегу живут.

— А ты откуда знаешь? — сейчас в преддверие осенней ночи Настя с трудом в это верилось.

Солнце между тем красной кляксой растворялось в мутном мареве туч, словно капля чернил упавшая на грязную вату.

— Я в детстве почти все лето проводил у Стасиной бабушки, вместе с ней и Тимуром, — проговрил Мишка. — Ты, наверное, не знаешь, но когда у Тимура умерла мама, Стасины родители его усыновили. И Станиславина бабушка очень хорошо к этому отнеслась. Она и так всегда принимала его как внука, баловала даже больше чем Стасю. Мы очень любили бабу Дотю. Вообще-то ее звали Авдотья Ивановна, но нам она позволяла звать себя, как захотим. Замечательная старушенция была.

Настя уже с пол минут вглядывалась в лицо Мишки, который отсутствующим взглядом скользил по глади темной реки, ловя последние закатные блики. И что-то во всем его виде сквозило такое, что Насте захотелось обнять его, прижавшись всем телом. Мишка удивленно взглянул на тонкие ручки, обвившие его талию. Пушистые кудряшки обрамляли лицо девушки, обращенное к нему. Глаза отражали звезды. Миша, поддавшись желанию, очень нежно поцеловал свою девочку. А потом, чуть отодвинувшись, с нескрываемой грустью, спросил:

— Почему ты такая, только когда мы вдвоем, и рядом больше никого нет?

— О чем ты? Какая «такая»?

— Все понимающая, нежная, заботливая… — перечислил Мишка. — Когда кто-то рядом, а особенно Тимур, ты будто внутренне сжимаешься. Стараешься отодвинуться, вынут руку из моей руки, смеешься не естественно, прячешь глаза. Будто стесняешься признаться окружающим, что мы вместе.

— Я совсем не… Это не так, — Настя удивленно и непонимающе смотрела в глаза Мишки. Возможно, она и вела себя в присутствии Тимура себя так, но это было скорее настороженность в отношении его, чем стеснительность, направленная на Мишку. Но неужели с его стороны ее поведение выглядело именно так.

— И смотришь ты на него так, как на меня никогда не смотрела. Если честно, мне очень сложно в такие минуты тебя не ревновать.

— Прости, — Настя поднялась на цыпочки и поцеловала туда, докуда дотянулась, в кончик подбородка. — Я не испытываю к Тимуру то, за что меня следовало бы ревновать. Знаешь, как приятно смотреть на яркий огонь живого костра — трудно не взглянуть, еще сложнее отвести взгляд. Вот только Тимур, словно лесной пожар: издалека — красиво, но вблизи можно сгореть. А ты — огонь в камине маленькой избушки среди зимнего безмолвия. Ты просто знай, мне ближе теплый, хоть и не столь яркий огонек домашнего очага, чем все пожирающее пламя.

Мишка улыбнулся и нежно поцеловал зардевшуюся Настю. Он был очень счастлив, ведь его девочка впервые столь открыто говорила о своих чувствах, посути признавая, что они взаимны.

Солнце между тем совсем скрылось, поднявшийся ветер зашептал в кронах деревьев, выглянула почти полная луна в окружении ярких звезд. Дрожь Насти все усиливалась. И Миша, решив, что она замерзла, не смотря на его объятья, предложил вернуться. Когда до калитки осталась пара шагов, Настя, желая хоть немножко отвлечься от неприятного ощущения чужого взгляда, спросила:

— А почему Ангел и Ведьма не встречаются? Они такая красивая пара. В первый раз, когда я их увидела, то так и подумала.

— Кто? — не понял Миша, задумавшись о своем.

— Ой, то есть Тимур и Станислава. Это их так в институте прозвали, — Настя порадовалась, что достаточно темно, а то она уже устала краснеть.

— А что, — Мишка довольно ухмыльнулся, — очень точно. А насчет встречаться, я думаю, Станислава боится разрушить то, что уже есть. Наверняка считает, что их отношения идеальны, ближе, чем дружба и любовь. А Тимур до сих пор не повзрослел, и не понимает всей глубины своих чувств к Станиславе. А может и понимает, но тоже боится признаться самому себя. Да еще у него не самый хороший пример семейной жизни его родителей. И я не уверен, но мне кажется, он боится оказаться таким же как отец. Вообще у них со Стасей все сложно. Одно знаю точно, ни один из них первым не признается. Слишком упрямые и гордые. И не говори с ними об этом, ладно? А теперь пошли греться и есть!

Настя тяжело вздохнула, она слишком хороша знала эту маниакальную боязнь сына: «стать таким же как отец». Ее брат всегда страшился этого, хотя и не признавался в открытую. Поэтому она лишь кивнула и шагнула следом в открытую калитку.

***

Кирпич пил третий день, не просыхая. Но если предыдущие сутки он заливался дома, то сейчас выбрался в ближайший бар. Личные запасы алкоголя подошли к концу, да и надоели родные стены до волчьего воя. Приплелся он в питейное заведение к самому открытию. И сейчас, когда близилась ночь, дошел до приятного невменяемого состояния, когда хочется поделиться переполнявшей организм радостью хоть с кем-нибудь, но обязательно женского пола и симпатичной внешности, например, вон с той милашкой у барной стойки.

Путь до цели занял в три раза больше времени, чем планировалось. Кирпич даже заподозрил, что кто-то намеренно двигает стойку вместе с милашкой и барменом, стоит лишь чуть к ней приблизится. Когда он добрался до бара и с трудом водрузился на высокое сиденье, наградой ему стала улыбка рыженькой. А еще бы ей не улыбаться, не каждый день такой великий человек, как Кирпич, удостаивает ее своим вниманием. Да каждая девка должна возблагодарить судьбу, за то время, когда Кирпич позволил быть с ним.

Вот и эту фигуристую следует просветить, под какой счастливой звездой ей суждено было родиться. Так, а теперь, когда она возгордилась, следует брать красавицу под ручку… так кто опять качнул пол? Просчитался этот кто-то, Кирпича не свалит и локомотив, несущийся с горы! Так, а где милашка? А вон у входа, призывно так машет! И кто тут понаставил столов, да еще и пьянь какую-то за ними рассадил! Кто козел?! Да ты сам… Блин такую телку из-за тебя упустил! А нет, все еще ждет! Еще бы ей не ждать, ведь Кирпич он, а не вякающий икк…дак в очках! Заждалась девочка? К тебе или ко мне? Какие поводки и ошейники? Ты что из этих, в коже и с плетками? Знаешь, я вообще-то не такой. Хотя, если в ошейнечке будешь ты… Или ты решила кинуть Кирпича? Учти с таким крутым перцем как Кирпич, такие фокусы не проходят. Кирпич всегда получит то, что ему обещано! Ты поняла, сучка! А «нет» это лишь кокетливое «да»! Ай! ЧТО ПРОИСХОДИТ?

Тело будто молнией пронзило. Волна обжигающего жара покатилась от макушки до пяток, голова прояснилась до хрустальной ясности. Желудок скрутил спазм, и он выплеснул всю гадость, что накопилась за последние несколько суток, а когда смог разогнуться, то перестал воспринимать себя в третьем лице. Алкоголь покинул организм вместе с рвотой, что сейчас зловонно лужей растеклась чуть в стороне от ног.

— Протрезвел, — скорей констатировала факт, чем спросила рыжеволосая девушка. — Теперь отвечай, где тот, кто держал поводок страха?

— Кто ты? — зло спросил Кирпич, не узнавая собственного голоса.

Противная слабость растеклась по рукам и ногам. Упасть на заблеванный асфальт не давали лишь два амбала, крепко сжавшие его локти. И Кирпич, никогда не считавшийся хилятиком, рядом с ними ощущал себя Дюймовочкой на балу у великанов.

— А ты еще не догадался? — усмехнулась девушка, и Кирпич понял, точнее узнал.

У тех двоих улыбки были идентичны, надменны, будто ты не человек, а таракан. Ведь никто не задумывается жить мерзкому насекомому или умереть, каждый прихлопнет, стоит лишь увидит. А еще у этой девицы глаза заполнял тот же белесый еле заметный туман. Он серебристыми змейками струился, перекрывая зрачки и радужки, взблескивал, точно рябь на поверхности бездонного черного озера.

— Наконец-то дошло, — видя его озарение, проговорила девушка. — Теперь отвечай.

— Я больше на вас не работаю, последний клиент скопытился…

— Врешь, — зашипела рыжая, а Кирпича скрутила еще одна судорога боли. — Он не знает смерти. Где поводок? Где тот, кто был испит?

Справа от девушки зарычал черный доберман, которого мгновение назад там не было, Кирпич мог в этом поклясться. Рыжая успокаивающе положила руку на спину псу и проговорила:

— Неплохая пища для тебя? Хозяин вряд ли он придется по вкусу, слишком мало света. Да и разум совсем не аппетитный. А вот тьма души… Но потерпи маленько, мне сперва нужно найти след. Хотя, если поможешь, он твой?

Пес рыкнул, будто соглашаясь. А затем прямо с места без разбега прыгнул и ударился в грудь, но Кирпич не почувствовал даже касания, лишь холод сковал тело.

— Зяба и Сыч тоже скопытились! — зачастил Кирпич, не успевая удивиться, что на него нашло. — У меня была мечта, хотел свой кусочек рая. Девки грудастые с коктейлями под пальмами на песке. И синее прозрачное море. А они мне мешали, они стали не собой и не хотели прекращать заказ, хотя и в курсе были, что заказчик кони двинул… Вот мы их того… И машинку за одно, что бы не отсвечивала. Сожгли в лесу, тут не далеко! Я могу показать, хотя и не хочу! Теперь я точно трупак, вы же меня не пощадите? Даже если я попытаюсь купить себе жизнь за точное указание места, где мы их бросили…

— Достаточно, — девушка оборвала поток слов. И пес, вынырнув из груди Кирпича, вновь замер у ног хозяйки, довольно облизываясь. — Ты прав и не прав. Жить ты будешь, а вот мечту твою только что схрумкала моя собачка. Хотя, думаю, тебе это уже безразлично.

И рыжая девушка очень искренне рассмеялась.

***

Когда Настя и Михаил рука в руке подошли к дому, мангал уже остывал, разделочный стол пустовал, а из окон лился медленный блюз. На крыльце сидел Тимур с полупустой бутылкой текилы, и вся скорбь этого мира тенью лежала на его лице.

— Славка звонила.

От голоса Тимура по Настенному позвоночнику проскочила искра страха. Мишка, более привычный к закидонам друга, спокойно поинтересовался:

— Что сказала?

— Она ехала на такси, а оно сломалось!

— Пусть вызовет другое, — Мишка улыбнулся, заметив, что Настя поуспокоилась. Тимка все таки иногда перегибает, не подготовленным людям с ним общаться вообще не рекомендуется.

— В этой фирме сказали, что машин на замену нет. В других — отказываются слать такси в такую даль, — голос Тимура стал еще жалостливей. — Она застряла одна в темнеющем лесу! Найдется ли герой, который не побоится…

— Так съезди за ней, — предложил Мишка и повел Настю в дом.

— Я не могу, — Тимур перегородил им дорогу и потряс полупустой бутылкой.

— То есть, я так понимаю, что ты меня хочешь отправить? — уточнил Мишка.

— Вот он, тот отважный герой… — воскликнул Тимка, положив руку на плече друга.

— Нет, — Мишка стряхнул руку и попытался обойти Тимура, таща Настю за собой.

— Почему?

— У меня мотоцикл без коляски, а в твою консервную банку я не полезу.

— Жучек не консервная банка, он замечательная машинка, — искренне обиделся Тимур, окончательно выпадая из образа. — И причем тут коляска?

— А куда я, по-твоему, посажу Стасю, если оставлять с тобой Настю я не хочу?

— Боишься, что пока тебя нет, я ее соблазню? Не бойся, я не отбиваю девушек у лучших друзей…

— Этого я как раз не боюсь, — Мишка притянул к себе Настю. — А то, чего я опасаюсь, ты и так знаешь. Мы с тобой на эту тему в больнице разговаривали.

— Я обещаю быть хорошим мальчиком, — Тимур нарисовал в воздухе над головой нимб и сложил молитвенно руки, зажатая при этом между ними полупустая бутылка смотрелась очень гротескно. — Я просто очень переживаю за Славку. Уже темно, а дороги пусты в это время года, ты же знаешь.

Мишка колебался. С одной стороны он и сам волновался за Стасю, но с другой — Тимка как-то через чур странно себя вел. Даже для него эти ужимки и плохая актерская игра являлись перебором. Но, возможно, так проявлялся его страх за Станиславу помноженный на алкоголь. А еще чувство вины из-за того, что заставил ее переживать. Конец Мишкиным терзаниям положила Настя.

— Езжай. Я обещаю не реагировать на шутки и подколы Тимура.

— Точно?

— Мне кажется, я начала привыкать к его странностям.

— Ладно. Я постараюсь побыстрей вернуться.

Миша наклонился и поцеловал на прощание. И Настя со всей искренностью ответила, ведь она обещала. Предупреждающе зыркнув на Тимура, парень скрылся за углом. А еще через пару мгновений шум мотоцикла растаял в ночной темноте.

***

Когда звук мотоцикла скрылся в дали, Настя вслед за Тимуром прошла в дом.

— Располагайся, — парень царственным жестом обвел стол, накрытый в самой большой комнате на первом этаже.

По середине белой скатерти в мелкий желтый цветочек разместилось большое блюдо с жаренными колбасками, над которыми вился ароматный парок. Справа от него на широкой тарелке аккуратной горкой замерли бутерброды красной рыбой. Зелень, помидорки и огурчики прикорнули с другой стороны. Отдельно, красуясь своим разнообразием, расположился сыр. Столько различных сортов на одной тарелке девушке видеть не доводилось. Она даже не подозревала, что столько видов может быть. А еще по всей поверхности стола разбрелись бутылочки, пузыречки и маленькие мисочки в которых обитали различные соусы. На дальнем от входа крае замерли в ожидании пара бутылок вина. Там же стояла початая текилла, блюдечко с тонкими колечками лайма и солонка.

— Угощайся.

— А как же остальные? — засомневалась Настя. — Мы их ждать не будем?

— Что бы ты умерла с голоду, а Мишка испепелил меня на месте обвиняющим взглядом, что не уберег любовь всей его жизни? Нет спасибо, я еще хочу многое попробовать, узнать и посетить. Так что ешь!

Настя хотела возразить, что не сильно голодна и может дождаться Мишу со Станиславой, но желудок предательски заурчал, несокрушимым аргументом перекрывая все возражения. Окинув голодным взглядом съестное великолепие, она поспешила занять место поближе к блюду, но подальше от Тимура, хотя парень призывно похлопал рядом с собой по дивану, на который успел упасть. Отгородившись от него столом и снедью, девушка набросилась на еду.

Съев три колбаски и пару бутербродов, Настя, наконец, смогла оторвать глаза от тарелки и с любопытством осмотреться. Сразу становилось понятно, что последней владелицей дома являлась пожилая женщина. Комната обклеена выцветшими обоями, посреди низкого беленого потолка весит люстра с тремя плафонами, лишь в двух из них горят лампы. Проводка вьется по потолку и спускается по стене к розетке, а затем убегает дальше. Мебель старинная, слегка потрепанная: шкаф с тремя дверками, в одну вставлено зеркало; пружинная кровать, сейчас не заправленная, лишь закинутая покрывалом, подушки прикрыты кружевом; над ней ковер с геометрическими рисунками; еще один шкаф, ну и конечно диван с накрытым столом перед ним.

Когда-то Настя жила в схожей обстановке. Наверняка, если выйти из этой комнаты и пройти несколько шагов по темному коридору, то за дверью справа окажется кухня, а слева спальная родителей и небольшая, похожая скорей на чулан, зато отдельная, комнатушка брат, а напротив — ее комната. Помниться когда Насте, совсем еще малышке, ночью снилось что-то не хорошее, то хотелось бежать к родителям, но темного и холодного коридора она боялась даже больше своих кошмаров. И поэтому лишь тихо плакала, спрятавшись под одеяло. И всегда — о чудо! — приходил брат. Он злился, что ее всхлипы лишили его сна, и теперь придется спать в чужой кровати. И он укладывался рядом, укрывал их обоих одеялом, и не один кошмар несмел потревожить маленькую Настю до самого утра. И еще несколько недель после этого сны приходили лишь светлые и приятные. Только став старше, девушка осознала, что ее тихие жалобы брат никак не мог слышать через две двери и коридор. Он просто всегда чувствовал, что с сестрой что-то не то. Жаль, что ему пришлось так надолго уехать. А еще больше жаль, что вся жизнь сложилась так, как сложилась. Возможно если бы не смерть мамы и последовавший за этим переезд брата, то их с отцом дом не превратился бы в разваливающуюся помойку, а ее жизнь в вечный бег. И может быть и отец бы…

Стук стекла о стекло раскатом грома ворвался в воспоминания Насти, по тропинкам которых она успела далеко убрести. Девушка вздрогнула и вернулась в «сейчас», увидев, как Тимур разливает остатки текилы по двум стопкам: ее и своей.

— Я не хочу, — возразила Настя, пытаясь отодвинуть свою долю.

— Не для харчу, а для апититу, — не вполне понятно ответил Тимур, двигая обратно полную до краев стопку. — Это для пользы дела. Я думал, что хоть в доме ты согреешься, но дрожь не прошла. Не ужели ты сама не чувствуешь, как тебя трясет?

Только после этих слов, Настя и вправду ощутила, что ее колотит. Вот только объяснять, что в этом не холод виноват, а нервы от всплывших некстати воспоминаний, не хотелось. И она, больше не сопротивляясь, на выдохе хлопнула текилу, зажевала колбаской и услышала расстроенный вздох Тимура.

— Ну, кто же так пьет, а тем более закусывает такой замечательный продукт. Сейчас будем учиться! И без возражения.

С этими словами Тимур распаковал еще одну бутылку, разлил по стопкам и придвинул ближе солонку и лайм, нарезанный тонкими кольцами.

— Способ не вполне традиционный! Хотя если учесть, что учил меня ему в Мексике один местный улетный старик, то куда уж традиционней… И так: берешь лайм большим и указательным пальцем, затем немного соли насыпаешь на ладонь. Ага правильно… Теперь действуешь по схеме: пьем, лижем, едим. Пьешь текилу, слизываешь соль, заедаешь все лаймом. Учись студент, пока я жив… Эх, хорошо! Теперь ты! Нет не так! Сначала соль! Еще раз!.. Ага, теперь получилось, закрепим!

После второй стопки Настю наконец-то отпустила нервная дрожь, но Тимур продолжал наливать. Он развил скорость, при которой девушка не успевала отказываться, а после четвертой — уже и не хотелось. Параллельно он рассказывал смешные истории, забавные случаи из своей жизни и подкладывал вкусности на стремительно пустеющую Настину тарелку. Настроение повышалось в геометрической прогрессии, и в какой-то момент Настя совершенно расслабилась, потеряв всякую настороженность в отношении Тимура.

Комната плыла, чуть пошатываясь. И вот плавные волны приподняли девушку, обняли и закружили, вырвав из реальности, утащили в глубину, где в медленном движении воды и тьме практически нет жизни. И возможность навечно остаться там, в безмолвии, Настю уже мало волновала.

… А когда воды схлынули, совсем близко оказалось лицо Тимура.

— Прости! Похоже, я слегка перестарался, пытаясь тебя расслабить, — как-то странно проговорил он. — Просто ты последнее время слишком напряжена.

— Расслабить? — Настя попыталась сесть, но Тимур мягко уложил ее обратно на диван.

— Не вставай, ты еще не до конца пришла в себя, — голос улыбка и взгляд все меньше нравились Насте, причиняя нешуточное беспокойство, возвращая почти ушедшие страхи.

— Мне уже лучше, я правда могу сесть!

— Тебе это лишь кажется. Ты слишком перенервничала, потеряла сознание. Встанешь, можешь опять от слабости упасть, — его ладонь провела по волосам, соскользнула на щеку.

— Мишка! — как за спасательный круг ускользающей реальности, ухватилась Настя. — Где Мишка? Он уже должен был вернуться.

— А зачем нам Мишка? Этот простачек не знает, как свою девушку расслабить. Не удивительно, что они от него бегут! — Тимур тихо и противно захихикал, а его рука скользнула ниже, тонкие пальцы коснулись шеи

— Это не ты! — Настю затрясло, она попыталась вырваться, отодвинуться от этих ледяных пальцев. — Тимур никогда бы такого не сказал, не посмел такого сделать!

— А я сказал и сделаю! Я сделаю больше: я выпь тебя! Ха-ха-ха! Выпью! Ты слышишь меня?!

Холодная вода нереальности похоронили под собой остатки разума Насти…

… А когда воды схлынули, совсем близко оказалось лицо Тимура. Она не помнила, как оказалась на диване, но сейчас это было не важно. Почему-то в душе остался неприятный осадок, будто от тяжелого разговора или дурного сна, но сейчас Тимур улыбался, а значит ничего плохого не случилось, или оно уже прошло. Похоже, парень о чем-то спросил, но она прослушала.

— Что?

— Я лишь поинтересовался, почему ты так на меня смотришь?

— Знаешь, — Настя грела в руках бокал с красным вином, — когда ты так нежно светишь, то больше нравишься мне.

— Нежно свечу? — Тимур непонимающе улыбнулся. — Это как?

— Ну, понимаешь, ты как огонь, причем каждый раз разный. Помнишь, ты выступал на открытие клуба. Тогда твой огонь сиял сверхновой! Взрыв на фоне которого, все остальные блекли, становясь совсем не заметными. А когда ты злился на меня, то превращался в огнедышащий вулкан, который шипел и плевался раскаленной лавой. А когда два раза меня спасал — сверкал молнией, небесным огнем!

Настя так разволновалась, пытаясь получше объяснить все это, что не заметила, как забралась с ногами на диван, оказавшись очень близко к Тимуру.

— Вулкан, молния… — тонкие пальцы Тимура очень нежно отвели выбившуюся прядь Настенных волос, спрятали ее за маленькое ушко. — Что-то я не помню второго спасения…

— Ты скорее первого не помнишь.

Настя провела язычком по вдруг высохшим губам. Тимур так пристально смотрел на них, ловя даже глазами каждое слово, что захотелось проверить, а они вообще на месте. Или растаяли под его теплым взглядом. И лишь потом осознала, что жесть получился слишком откровенным.

— Настя, а ты знаешь, я как-то раньше не замечал, но ты очень красивая! Твои шелковые волосы, ясные глаза и мягкие губы. Мне так и хочется к ним прикоснуться.

— А как же Миша? — мысли путались и плыли.

— Какой Миша?

Тимур придвинулся почти вплотную, его дыхание, вырывавшиеся вместе со словами, щекотало Настины губы. Он явно дразнил и соблазнял, но последний шаг предлагал сделать ей.

Ветер, ворвавшийся в открытое окно, принес собой запах моря и крики чаек, смешал белые и темные волосы. И Настя, уже качнувшаяся навстречу Тимуру, желая его губ не меньше, чем и он ее, замерла, пыталась понять, откуда эта свежая струя. Чуть повернула голову и побледнела. Там за открытым окном, освещенный ярким дневным светом, стоял Мишка. Ярость и злость исказили его лицо, превратив в звериную маску. У Насти вырвали из ее груди крик:

— Мишка!

… Вздрогнув, Настя чуть не свалилась с тубаретки.

«Я чуть не поцеловала Тимура! Бедный Мишка! Он видел, как я чуть не поцеловала Тимур! — Настя закрыла себе рот. А через мгновение не понимающе подумала, — о чем это я? Уснула что ли? Сидя и с вилкой в руках… А может и сейчас сплю?»

Подняв глаза, она встретилась с вопрошающим взглядом Тимура, который как раз с кем-то общался по телефону. Вот он отвернулся, и Настя желая убедиться в реальности происходящего, кольнула себя вилкой в раскрытую ладонь. Рука вздрогнула, вилка, звякнув, упала на пол. Боль отрезвила, но ясности мыслям не принесла.

«Со мной явно что-то происходит! Мне показалось или сейчас случилось что-то плохое. Или не случилось? Или просто надо меньше пить? Сколько я выпила? И где Мишка?»

Похоже, последнее она произнесла вслух, потому что Тимур ответил:

— Славка только что звонила. Мишку подвел верный конь железный, идут пешком, скоро будут. А пока их нет, я бы хотел обсудить с тобой кое-что. Может, присядешь ближе, а то о серьезных вещах трудно говорить через накрытый стол.

Настя испуганно отрицательно качнула головой.

— Ну, и ладно. Тогда я подойду.

Тимур оседлал стул напротив и положил руки спинку. Настя, не представлявшая, о чем он хочет поговорить, застыла напряженной статуей.

— Мне совершенно не нравиться, как ты решила поступить с Мишкой, особенно после нашего, моего и Славки, откровенного признания и разговора на эту тему, — никогда еще Тимур не выглядел таким серьезным.

— О чем ты?

— Ты ведь собралась бросить его, да и нас заодно. Незаметно ускользнуть, зная, что Мишку это просто убьет!

— Тимур… Ты не прав… Я, — Настя не знала, как оправдаться, да и стоит ли.

Мысли путались, их затягивала сонная трясина.

— Ты ведь собралась в бега из-за тех парней, что напали на Мишку. Ведь они охотились за тобой? Я кое-что выяснил через знакомых. И хотя я ненавижу такие методы, но тебя ведь надо спасать. Славка со мной согласна. Мишка против попытки выяснить у тебя, что вообще происходит. И пришлось его отослать, чтобы спокойно с тобой поговорить. Я обещаю, что мы сможем помочь тебе, просто доверься.

Со слухом девушки творилось что-то странное. Губы Тимура двигались, поизносили слова, но Настя слышала от силы половину. И то, что она смогла разобрать, очень сильно ее напугало.

— Я ненавижу… тебя… Славка со мной согласна…Мишка против пыток… Пришлось его отослать… Не дергайся…

И в памяти всплыл недавний сон (и сон ли?), где Тимур не своим голосом кричал: «Я выпью тебя!» И его злобный безумный смех. Мысли, и без того не слишком ясные, окончательно запутались. Сердце застучало часто-часто. Паника захлестнула темной волной, и реальность в который раз за последние полчаса пошатнулась.

— Ты! — закричала Настя, вскакивая. Табуретка, покачнувшись от резкого толчка, с оглушительным грохотом врезалась в пол. — Кто ты?! И куда дел Тимура?! Ты — прихвостень хозяина! Желаешь меня выпить?! Это тебе не удастся! Я никогда!..

Ногу в месте старого ожога пронзила резкая невыносимая боль, колени подломились, и Настя, пытаясь удержаться, схватилась за край стола. Но он почему-то вывернулся и отпрыгнул куда-товверх, оставив, однако, в руке свой холодный кусок. Резкая боль в затылке и темнота, навалившаяся душным одеялом.

***

Михаил подкатил и лихо развернулся перед темной остановкой, но Станислава не отреагировала на залихватский трюк, даже взглядом. В ожидании его, она что-то зло выстукивая на своем любимом ноутбуке. Желание везде прихватить с его собой, не раз вызывало улыбку у Мишки, и взрыв вулкана шуток со стороны Тимура.

— Запрыгивайте мадам, такси подано, — с невольной улыбкой проговорил парень, не заглушая мотор.

— Сейчас доругаюсь с этим заказчиком недоделанным, да отсохнет его модем во веки веков… Черт! Сеть ушла!!

— Проклятье отразилось и вернулось к тебе? — Мишка протянул Стасе шлем. — Садись уже. Хочу быстрее вернуться. Переживаю за Настю.

— А что за нее переживать? С ней же Тимка…

— Вот именно…

Станислава улыбнулась, убрала ноут в сумку и, достав телефон, быстро проговорила несколько слов.

— Вот видишь, — успокоила Станислава, закрывая крышку своего телефона, и пряча его в чехол. — Ничего с твоей Настей не случилось. Тимур ведет себя хорошо.

Мишка лишь недоверчиво хмыкнул. Стася нахлобучила шлем, уселась позади, и они двинули в обратный путь, но не успела остановка раствориться в ночной тьме, мотор закашлял, зачихал и затих. Мотоцикл, проехав по инерции еще пару метров, встал. Все попытки вернуть его к жизни провалились. Станиславу данное происшествие похоже не расстроило, скорей она даже вздохнула с облегчение, Мишка сделал вид, что не заметил, но мысленную галочку в списке «сегодняшних странностей» поставил.

Неприятные предчувствия и кажущиеся необоснованными опасения росли в сердце с каждой минутой задержки. Настя там с Тимкой, одна и беззащитная. И, конечно, это не ревность, ведь друг обещал, и его девочке можно полностью доверять. Перед внутренним взором всплыла картинка, растерянная Настя в темной кладовке и Тимур, покинувший ее с очень довольным видом. Парень мотнул головой, прогоняя глупые мысли.

Миша толкал мотоцикл «за рога», Стася шла с другой его стороны и молчала. На фоне темных кустов и черной одежды белым призраком плыло ее лицо и руки, нервно перебирающие ремень сумки.

— Стася, что вы с Тимкой задумали? — Мишка продолжал двигаться вперед, краем глаза следя за подругой.

Удивление и облегчение столь быстро сменили друг друга на лице девушки, что менее внимательный наблюдатель, просто ничего не заметил бы, но Мишка знал девушку слишком хорошо.

— О чем ты? — голос не изменил ей.

— Когда ты утром позвонила, я ведь и вправду испугался не на шутку. Но приехав и увидав Тимура, услышав вроде бы правдивые объяснения, в душу заползли сомнения. Твой звонок, что ты якобы застряла по дороге, лишь укрепили мои подозрения. А теперь я совсем уверен. Мой мотоцикл не может столь внезапно сломаться. Вчера я как раз проводил его полную проверку. Перебрал по винтику, почистил и смазал. Может, все же объяснишься.

— Миш, мы правда ничего плохого не хотим, — не стала отпираться дальше Стася, — просто поговорить с Настей. ТЫ пойми, мы уверены на девяносто девять и девять десятых, что Настя не так, кем представилась. А еще она явно от кого-то бежит. Мы, точнее Тимка, решили ей помочь, но прежде нужно знать в чем ей требуется помощь и от кого защита.

— А почему просто не спросить у нее на прямую в городе и никуда меня не отсылая?

— Ты ясно дал понять, что не собираешься лезть в ее личную жизнь. А зная твой характер, на переубеждении мы лишь время потеряем.

— Ладно, Стася, я понял, хотя и не согласен со всем. И вот что мы сейчас сделаем. Во-первых, я прячу своего железного коня в самых густых кустах, маскируя под окрестности. Во-вторых, мы ловим машину и убеждаем подвезти нас за любые деньги. А в-третьих, ремонт моего мотоцикла на совести и кошельке Тимура. Как мой план?

— По третьему пункту, полностью поддерживаю. А по второму — можешь не напрягаться. Я договори с таксистом, что меня подвозил, он обещал задержаться, если вдруг все же мне потребуется. Так что прячь свой транспорт, а я пока ему звякну.

— Все же ты до жути расчетливая. Кстати, как Тимур испоганил мой мотоцикл, надеюсь ничем серьезным?

— Он назвал это «сахарная бомба», — проговорила Станилава, доставая мобилку. — Вроде, пару кусков сахара завязывают в полиэтилен и бросают в бензобак. Ему знакомый механик подсказал. Гарантировал: надежно и безопасно, без вреда для здоровья водителя… Мишка, ты чего?

Парень изменился в лице:

— Я убью этого парня! Хотя нет! Сначала он полностью восстановит мой драгоценный байк, потом купит еще два таких же, и лишь после этого я, не спеша и с улыбкой радости, вобью его в землю по самые плечи…

***

Когда Мишка закончил маскировку и вернулся к дороге, он почти успокоился. Стася успела поговорить и прятала мобилку в сумку.

— Будет минут через пять, — ответила она на незаданный вопрос, и щелкнула зажигалкой. Глубоко затянувшись и выпустив белесое облачко в темноту, она добавила. — Тимке я тоже звякнула, у них пока все без изменений: пьют-едят, о серьезном не общаются.

Постояли, помолчали. На пустой темной дороге разговаривать совсем не хотелось. Сигарета завершила свою короткую, но достаточно яркую жизнь, под каблучком Стаси. До приезда такси осталось минуты две, когда порыв особенно холодного ветра, заставил содрогнуться Мишку, кончики пальцев и щеки заледенели, будто их опустили в жидкий азот. Рядом вскрикнула Станислава, и, покачнувшись, едва не упала.

— Тимка, — едва слышно прошептала она, посмотрев в сторону скрытой за лесом деревни.

— Настя? — выдохнул рядом Мишка.

Страх на несколько мгновений сковал его, а потом, не взглянув на Станиславу, он сорвался с места, и быстро скрылся в темноте. Станислава с трудом подавила в себе желание умчаться за ним следом.

— Мишка, стой! На машине быстрее! — попыталась она вразумить пустоту.

Он слышал ее окрик, осознавал, что она права, но не мог заставить себя остановиться, боясь не успеть.

Под деревьями, куда он нырнул, желая срезать и абсолютно не разбирая дорог, ночь давно вошла в свои права. Стволы выпрыгивали из окружающего мрака неясными тенями, ямы, засыпанные прошлогодней хвоей и листьями, лезли под ноги, а сучки, высовывающиеся под нереальными углами, будто желая поранить, перегораживали путь.

Мишкино умение ориентироваться на местности сводилось к редким вылазкам с друзьями, на шашлыки в ближайшие от города перелески и парки. Но он бежал, не снижая скорости, будто видел в темноте. Уже много позже, вспоминая свой безумный марафон по пересеченной местности, парень с ужасом признался себе, что человек так бегать не может. Но сейчас, он мог думать лишь об одном, что не успевает. А когда показался первый забор деревни, Мишка с легкостью еще прибавил.

В доме Стасиной бабушки стояла подозрительная тишина. Похоже, все в порядке. Сердце почти встало на место, но мозг, перетружденный за последние несколько минут, слегка подтормаживал, воспринимая окружающую действительность отдельными стоп кадрами.

Вот крыльцо и входная дверь скрипит, глухо так, еле слышно. Вот длинный полутемный коридор и свет, пробивающийся сквозь узкую щель. Разбросанная битая посуда, еда, рассыпанная по полу. А на диване Тимка навис над его девочкой, удерживает ее руки над головой, что-то шепчет в самое ухо, улыбается. Вот она дергается, пытаясь вырваться, но парень лишь сильнее вжимает девушку в диван.

Больше не сдерживаясь, Михаил подлетел и сдернул Тимура с Насти. Сила, которую он вложил в этот рывок, оказалась столь велика, что парень, перелетел комнату и врезался в стену. К Насте он, однако, не подошел, чувствуя неудовлетворенность не до конца выплеснутой ярости, лишь мельком, убедившись, что девушка не пострадала, и бросился к Тимуру. Тот как раз поднимался, придерживаясь одной рукой за стену.

— Ты что? — Тимур скривился от боли, потирая ушибленный затылок.

Михаил, не отвечая, врезал ему справа, замахнулся, но слева ударить уже не сумел. Тимур увернулся, кувырком ушел в сторону, и вскочил на ноги. Мишкин кулак врезался в стену, но боль лишь еще больше разозлила его. Он вновь сократил дистанцию, ничего не видя, кроме этого ненавистного лица, не желая слышать, о чем он там лопочет. Убить его! Убить!

Тимур опять извернулся, но не убежал как в прошлый раз, а резко толкнул Мишку. Тот невольно сделал два шага назад, ловя равновесие, и тут мимо него просвистело что-то металлически блеснувшие, с глухим стуком врезалось в стену и практически сразу исчезло. Михаил обернулся и замер. Перед ним предстала картина, достойная фильма ужаса: девушка с растрепанными волосами, прядями скрывающие низко опущенное лицо, взгляд из под бровей, сгорбленная фигура, и широкий длинный нож в безвольно опущенной руке. Лицо исказила ненависть, а дыхание, вырываясь сквозь сжатые зубы, походило скорей на звериный рык. Вот девушка вздрогнула, чуть повернула голову, будто прислушиваясь, и сорвалась места. Нож взлетел, метя Михаилу в сердце, но Тимур опять оттолкнул друга. Та, что никак не могла быть Настей, промахнулась и так же молниеносно и бесшумно отскочила назад, но замахнуться для еще одного удара не успела. В комнату ворвалась Станислава, и, подлетев к девушке, ткнула ее двумя пальцами в шею. У Насти закатились глаза, подогнулись ноги, и она безвольным кулем осела на пол.

— Ты как раз вовремя, — проговорил Тимур, подходя и беря Настю на руки, желая перенести ее на диван.

— Что у вас тут происходит, — спросила Стася, вопросительно глядя на парней. — Что за драка?

— Этот придурок набросился на меня ни с того ни с сего, — буркнул Тимур, накрывая Настю, снятым с кровати покрывалом.

— Он пытался изнасиловать мою девочку, — приходя в себя и чувствуя опустошенность в душе и слабость в теле, проговорил Мишка, опускаясь на пол.

— Я что? — Тимур изумленно уставился на Мишку, отказываясь верить своим ушам.

— Да я же буквально стащил тебя с нее, — начал вновь заводится Мишка.

— Да ты все просто не так понял, — не уступил ему Тимур.

— Так, — Стася вклинилась между парнями, чувствуя, как назревает оередная драка. — Теперь с начала, в подробностях и по порядку. Тимур, что ты такое сделал или сказал, что невинная и тихая девочка, превратилась в бешенную фурию? — и добавила укоризненно, — Ты же обещал…

— Да ничего я не делал! — раздраженно огрызнулся Тимур, но увидев, как глаза Славки сузились от еле сдерживаемой ярости, продолжил более спокойно. — Правда, ничего. Мы ели, разговаривали. Я рассказывал забавные истории, она смеялась. Потом позвонила ты, Славка, и тут ее будто подменили. Она начала кричать, что я с кем-то за одно, что я ничего от нее не получу. Споткнулась, схватила нож, кинулась на меня. Хорошо, что я успел подставить бутылку. Нож проехал по стеклу, врезался в браслет на моем запястье и чуть скользнул по руке…

— Что? — от этих слов взгляд Статси растерял всю злость.

Испуганный взгляд скользнул по рукам Тимура и натолкнулся на крошечный порез, уже переставший кровоточить, и девушка облегченно выдохнула.

— Я попытался ее обезвредить, со всей осторожностью. Я клянусь в этом самым дорогим, здоровьем Славки! Ауч…. Славочка, не надо меня бить, затылок мне дорог не меньше, чем остальные части тела… И тут врывается этот ревнивец и пытается меня покалечить. Все, докладчик закончил.

Тимур картинно поклонился на все четыре стороны, и сел на стул, откинулся, устало вытянув ноги.

— Теперь ты, — девушка повернулась к Мишке.

— Я захожу в дом. И вижу, как этот прижал Настю к дивану, шепчет что-то, удерживает руки, а она извивается, — уже не так уверено проговорил Мишка.

— Понятно. Теперь оба успокоились.

Стася куда-то отлучилась, а вернулась с аптечкой, села обрабатывать раны Тимура. А Миша уже позабыв обо всем сказанном, смотрел на Настю. Девушка спала, очень беспокойно. Грудь поднималась и опускалась не равномерно, под глазами круги, а между бровями глубокая складка, губы дрожат.

— Сволочь, какая же ты сволочь, Пчелыч, — пробормотал Мишка, тяжело опускаясь на пол рядом с диваном.

— Да ведь я же… — попытался вновь возразить Тимур.

Но Станислава перебила его:

— Тимка, сходи за Настиной сукой, по моему, она в прихожей. Может там найдутся ответы, ее странного поведения.

— Славка, ну ты-то мне веришь?

— Тимка. Принеси. Сумку, — проговорила Станислава, выделяя голосом каждое слово, Тимур, потеряв всякое желание возражать, покинул комнату.

— Славка не злись, пожалуйста, но я обещал, что если он еще хоть раз, я не сдержусь и… — Мишка, смотрел с жалостью на Настю.

— Как ты так быстро добрался? — Стася, казалось, даже не слышала его.

— Что? — Мишка обернулся и обомлел, Станислава налила в единственный уцелевший стакан остатки тэкилы и осушила в три глотка, даже не поморщившись.

— Я спросила, — Станислава, пробежалась глазами по разоренному столу, — как ты добежал так быстро? Таксист гнал как ненормальный, я боялась не успеть. Мне казалось… казалось что… А ты все равно успел раньше меня! Пешком! Как?

— Я не знаю. Стася, что с тобой?

— Ничего, — Станислава зло стерла слезу со щеки, но ее место тут же заняла другая.

Девушка тяжело опустилась на стул, уронила голову на руки. Мишка подошел, неловко обнял, никогда не умел успокоить плачущую девушку и неимоверно робел в подобных ситуациях.

— Мне вдруг показалось, что я его больше никогда не увижу! Я думала, он уже мертв! Уууу… Я же просила, просила его… Проклятый эгоист!! Ненавижу, ненавижу его!!

Станислава рыдала в объятьях Мишки, а за стеной, в темноте коридора, замер Тимур. Впервые в жизни, он не мог выдавить из себя улыбку, и зайти в комнату, будто ничего не случилось. Он все меньше понимал, эту сильно изменившуюся Славку.

Глава 11

Настя замерла на пороге кухни. Голые бревенчатые стены освещала тусклая одинокая лампочка посреди потолка на шнуре без абажура. За незанавешенным окном притаилась ночь, мелькали резкие тени, будто от веток, полощущих на бесшумном ветру. На давно немытом полу валялись разномастные бутылки из под крепких и не очень спиртных напитков. Время от времени они приходили в движение, перекатывались из одного угла кухни в другой, будто дом почти не ощутимо покачивался, хотя Настя замершая в дверях, никакой качки не ощущала. Вот бутылки вновь пришли в движение и закатились под стол, единственную мебель не считая табурета перед ним и куска газовой трубы от давно проданной плиты. Вода сочилась по капли из крана дробно разбиваясь о треснувшую раковину.

Свет мигал, потухая на пару секунд и снова загораясь, и в какой-то момент кухня перестала быть пустой. За столом сидел отец, каким его запомнила Настя: спившийся старик, который в свои сорок пять выглядел не меньше чем на семьдесят. Он наполнял до краев граненый стакан чем-то мутным из бутылки стоящей перед ним и залпом опрокидывал его в себя, но, сколько бы ни пил, пьяней не становился, бутылка не пустела, лишь удушливый синюшный запах все больше заполнял кухню.

— Ну что, доченька, — проговорил отец, опорожнив очередной стакан, — решила таки навестить папку?

Он говорил хриплым тихим голосом, глядя заплывшим глазами прямо перед собой, а руки его, казалось, жили своей жизнью, не на миг не останавливаясь: одна наполняла стакан, а другая подносила его к губам, отец жадно выпивал все до капли, и рука возвращала стакан, что бы вновь его наполнить. — Любуешься на личный папкин ад? А хочешь, помогу его получше рассмотреть?

Тело осталось в том же положение, а голова, будто провернувшись на проржавевших шарнирах, медленно, чуть дергано, обратила к Насте жуткое лицо. Половина черепа и правый глаз отсутствовали, в кроваво серой жиже мозга среди осколков кости и остатков волос копошились белесые черви. К запаху перегара и сивухи добавилась вонь разложения.

Внутри все сжалось, Настя одинаково мечтал сбежать и удержать содержимое желудка под контролем, но в охватившем ее оцепенении, не могла даже глаза закрыть.

— Нравиться, — губы отца раздвинулись в жуткой ухмылке.

— Нет! — закричала Настя, и невероятным усилием все же смогла повернуться к кошмарному монстру спиной, но кухня никуда не делась.

И отец все так же кривил потрескавшиеся губы в жуткой усмешке.

— Не уже ли? — мертвец захохотал, забулькал горлом, и, резко оборвав безумный смех, зло поинтересовался. — А знаешь, кто меня сюда упрятал? Он!

Рука, что подносила стакан, скрюченными пальцами впилась в лицо и резко дернула. Кожа треснула, сползла резиновой маской, но вместо кровавого мяса, под ней проступило другое лицо.

— Брат? — губы Насти чуть шевельнулись. — Я не верю!

Рот брата оскалился, но вырвавшийся безумный хохот принадлежал пьяному отцу. Вот он оборвался, внезапной тишиной резанув по ушам, и бесцветный голос произнес:

— Псы идут. Чувствуешь?

***

Настя открыла глаза. Белый потолок бескрайней перевернутой снежной пустыней простирался где-то в вышине. Сколько раз она уже вот так просыпалась, вырванная из кошмаров, столь реалистичных и красочных, что потом еще долго помнила во всех подробностях. Менялся лишь цвет и высота потолка, да взволнованные голоса, звучащие вдалеке. В пору все списывать на «де жа вю».

Сейчас, похоже, обсуждали Настю, не зная, что она уже очнулась. Девушка позволила себе осторожно повернуть голову и от увиденного, буквально подскочила на диване, но троица за столом этого не заметила.

— Даже я, со своей не плохо оплачиваемой работой, никогда не видел столько денег, — проговорил Тимур, криво улыбаясь и складывая из пачек разноцветных купюр башенку.

— А эти паспорта, — Станислава точно колоду карт, перетасовала разноцветные корочки, и на наугад открыла одну из них. — Качественно сделаны…

— А главное, — продолжил Тимур, извлекая очередную находку из спортивной сумки Насти. — Я еще понимаю, зачем человеку, который от кого-то бежит, пистолет, пусть и не заряженный. Но зачем с собой таскать, столько пачек обычной соли?

И лишь Миша, с каким-то отстранено потерянным лицом, рассматривал аккуратно запакованного крошку кактуса, на столе перед собой.

Настя вскочила и, в два шага преодолев расстояние, выхватив у Тимура сумку. Вся троица нервно вздрогнула, и чуть отстранилась, но девушка этого не заметила. Запустив руку, она несколько мгновений напряженно что-то искала, нашла, вздохнула с облегчением и, обведя возмущенным взглядом всех присутствующих, раздраженно поинтересовалась:

— Кто дал вам право копаться в чужих вещах?

Этот, казалось бы, праведный гнев, стряхнул оцепенение с сидящих. Мишка опустил глаза, будто чувствуя вину, Станислава резко встала и отошла к окну, а Тимур улыбнулся так, что Насте невольно вспомнилась толпа у ворот и он сам у спортивной машины.

— Знаешь, девочка, — яду в голосе Тимура хватило бы, чтобы прожечь Землю насквозь, — уж кому, но только не тебе задавать такие вопросы. Это нам следует устраивать допрос с пристрастием, после всего, что ты устроила.

Тимур повел руками, предлагая оглядеться. Вокруг блестели осколки стекла и фарфора присыпанные остатками еды. Настя честно попыталась вспомнить, как она такое могла натворить, но провалилась в пустоту. И вместо недавнего прошлого, упорно всплывал сон про отца.

— А что здесь случилось? — чувствуя себя последней дуррой, спросила девушка.

— Что? Да ты меня чуть не убила, — губы Тимура растянулись в улыбку, больше походящую на злую усмешку.

Мишка все так же смотрит в стол, Стася не отрывает взгляда от окна. Может они сговорились, а может так случайно вышло, что все расспросы вел Тимур.

— Прости. На меня находит иногда. Правда я этого не помню… Рада, что не получилось, — Настя лихорадочно запихивает вещи в сумку, даже не задумываясь, о чем говорит. В ушах все еще звучит голос из недавнего сна: «Псы идут. Чувствуешь?»

Да, она чувствовала. Ожег раскалился, сердце сбивалось с ритма. Но они еще далеко! Если поспешить, то хотя бы получиться увести подальше… Так куртка, шапка, кроссовки?… Ах, да они на крыльце…

Настя повернулась к выходу, но в дверях уже стоял не на шутку разозлившийся Тимур, улыбка погасла на его лице, а в глазах плавает зеленый лед.

— Может, прежде чем уйти, все же сообщишь куда? Что это за деньги, оружие и документы? Из какого ты дурдома? От кого ты опять бежишь? Да будешь ты отвечать или нет?

Кулак с силой врезается в косяк.

— Да я бегу, — голос Насти тихий, почти шепот. — То место… Ад рядом с ним покажется курортом… И да, сейчас я постараюсь сбежать как можно дальше, потому что Псы идут… Они совсем близко. Они убьют всех, а меня заберут!.. В ад! К Нему!!!

Лицо Тимура приобрело столь растерянное выражение, он так потерянно переглянулся с Мишкой и Станиславой, что Настя поняла, вера в ее душевное здоровье окончательно улетучилась. Ее отсюда не выпустят иначе, как в смирительной рубашке в обнимку с санитарами на карете скорой помощи. Но мысли путались, ничего внятного в голову не шло, кроме панического желания как можно быстрее покинуть дом. Воспользовавшись тем, что Тимур отвлекся, девушка попыталась проскользнуть в дверь, и не успела. Станислава, как никогда похожая на ведьму, ухватила ее за локоть и развернула к себе.

— Куда это ты намылилась? Думаешь, закосишь под психа и свалишь? А то, что ты чуть не убила человека, которого… который просто хотел тебе помочь…

— Славка остынь! Настя мы ведь и правда…, - Тимур попытался вернуть инициативу в разговоре себе, но Настя не дала ему закончить.

— А я просила его об этом? Пыталась как-то просигнализировать, привлечь внимание? Да я всеми силами старалась стать незаметнее придорожной пыли, чтобы исчезнуть без следа! — Настя почти кричала, и вдруг проговорила тихим, молящим голосом. — Отпустите меня. Они и правда совсем рядом. Я не хочу опять терять дорогих мне людей. Отпустите… Я понимаю, что это все звучит бессвязной речью сумасшедшей, но поверьте мне, я в себе.

Настя умоляюще посмотрел в глаза единственного человека, который мог в нее поверить, и Мишка на этот раз не отвел взгляд. Он встал, подошел, отобрал у девушки сумку и закинул к себе на плече.

— Я тебе верю, но одну никуда не отпущу, пока все в подробностях не узнаю. Поэтому я еду с тобой. Тимка пропусти.

— Даже не подумаю, — Тимур опять беззаботно скалился. — Если я вас выпущу, то потом просто умру от любопытства. Так что я с вами! Славка?

Девушка лишь резким движением закинула сумку с ноутом на одно плечо, а сумочку-рюкзак на другое, и притопнула ножкой, будто говоря: «ну, и что встали?»

Настя, глядя на происходящее, не знала что сказать. Теплая волна радости прокатилась от макушки до пяток, смывая страх от приближающейся беды, а потом ее накрыло с новой силой, судорога скрутила тело, скрюченными пальцами она вцепилась в руку Мишки, что бы только не упасть. Лишь три слова удалось протолкнуть сквозь стиснутые зубы:

— Поздно… Они здесь!

Глава 12

Трое друзей замерли в напряженно молчании, пытаясь понять, что имела в виду Настя. Несколько томительных минут ничего не происходило, а затем ночь за окнами взорвалась тысячей голосов: песий вой, детский плачь, крики разъяренной толпы, какие-то хрипы и стоны. Вот они дошли до самой высокой ноты и оборвались, больно резанув тишиной по ушам. И взяв пример с этой тишины, свет в комнате тоже притух, вольфрамовая нить в обеих лапочках еле тлела, почти не рассеивая тьму.

Окно точно затянули черной полупрозрачной тканью. Там, где до этого в ярком лунном свете угадывался заброшенный фруктовый сад, теперь медленно струился, все более сгущаясь, дым, таким жирным и непроглядным он бывает, если жечь резину. Скрытые его пеленой двигались неясные трудно распознаваемые тени. В стекло еле слышно стукнули, словно камешком на излете попали, брошенным детской рукой.

Где-то совсем рядом, тихо заплакала девушка. Ее всхлипы переросли в истерический крик, полный ужаса и отчаяния. Мишка дернулся, желая помочь, но движение его что-то сковывало. Раздраженно обернувшись, желая устранить помеху, он уткнулся взглядом в мокрое от слез лицо Насти, в глазах которой плясал вселенский ужас, зрачки заняли всю радужку. Она мелко дрожала, но рука ее с небывалой силой стиснула локоть Мишки, так что костяшки пальцев побелели, а на коже парня проступили полумесяцы от ногтей девушки.

— Пусти, — Мишка попытался вырваться.

— Не ходи, — тихий, дрожащий голос.

— Но там девушка… Она плачет… Нужно помочь…

— Тебе послышалось. Там никого нет. Просто показалось…

— А я… я тоже слышал, — неуверенно начал Тимур.

— И тебе показалось, — голос Насти дрожал, глаза смотрели умоляюще. — Нам все показалось. Там нет никого, кроме Псов.

За окнами оглушительно и как то издевательски завыли-залаяли сотни глоток. А после минутной тишины, по ушам резанул неприятный звук, будто острым ножом вели по стеклу. Мелькнула оскаленная пасть, с клыков невероятно длинных, пенясь, капала слюна.

— Мы не заперли дверь, — всполошилась Станислава.

Но Настя не дала ей сдвинуться с места, загородив проход.

— Псы не ходят в дверь, а если бы и захотели, не один замок их не остановит. И я удивлена, что они еще не здесь, и вы еще дышите. Может, ждут чего, или хотят насытиться…

— И что же нам теперь делать? — Тимур нервно теребил прядь волос. — Сидеть здесь и бояться твоих собак?

— Не моих! И Псов! — поправила Настя, но Тимур лишь дернул плечом, названье сути не меняет.

— Бояться нельзя. Спать нельзя. В окно смотреть нельзя. Дверь открывать нельзя. Не верить ничему!

Хотя девушку колотила дрожь от еле сдерживаемой паники, указания она выговаривала четко, заколачивая, точно гвозди. А глаза бегали, что-то выискивая на столе. Вот взгляд остановился на пачке соли, которую она не успела убрать, и в нем промелькнула тень надежды.

— Комната без окон, — чуть слышно прошептала она, а потом в полный голос поинтересовалась, — В доме есть комната без окон?

Станислава растерянно мотнула головой, а вместо нее заговорил Тимур.

— В общем то — есть, Славка наверное просто не помнит! Но развеет ты не собиралась рвать отсюда когти? Я сейчас обеими руками за! И ноги еще могу в довесок поднять!!

— Через Псов? — Насте стало почти смешно. — Бежать поздно. Осталось занять круговую оборону и ждать утра, надеясь и молясь, что бы оно оказалось ясным и солнечным. А еще, что бы к тому времени не подоспела Тень или Бездушные. Где комната?

— Ну, можно сказать ты на ней стоишь.

— Подпол, что ли? В принципе сойдет.

— Ну не совсем, — закончить Тимур не успел.

За стеной, напоминая о себе, вновь взвыли псы. А затем с глухим звоном окно пробили черные блестящие когти, каждый в ладонь длиной. Но стекло не разбилось, она вдруг потеряло свою привычную твердую структуру, превратившись в тонкую пленку воды, точно небольшой водопад или лужица, вставшая на торец. Когти рвали эту преграду, не причиняя ей особого вреда, лишь бороздки волн, огибая черные серпы, вопреки законам физики, устремлялись вверх.

— Ущипните меня, — пробормотал Мишка. — Мне это не кажется?

— Вот говорили мне знающие люди: не закусывай благородные французские вина маринованными огурцами отечественного производства, — пробормотал Тимур и нервно хихикнул.

Станислава промолчала, ощущая, что волосы на ее затылке медленно шевелятся.

И лишь на Настю происходящее подействовало, будто освежающий душ. Подхватив с пола нож, она несколько раз ударила им по лежащей на столе пачке соли, что бы разорвать обертку, а затем со всей силы метнула ее в окно. Глухого удара о твердое стекло никто не ожидал, посчитав, что пачка преодолеет легкую зыбь так же легко, как и когти с той стороны. Не удивилась этому, похоже, лишь Настя. Как и последующим событиям. Пачка взорвалась, точно новогодняя петарда, но белые кристаллы не разлетелась в разные стороны, их точно магнитом притянуло к стеклу по всей поверхности. Соль щипела, точно попав в кислоту, искрилась и вспыхивала несколько мгновений, а затем затвердела серой пористой массой. За стеной с ненавистью взвыли, и черные когти осыпались пеплом.

— Какое-то время им здесь не пройти, — проговорила Настя, доставая из сумки, весящей на плече у Мишки, еще одну пачку соли. — Показывайте, где комната.

***

— Господин мой, Псы нашли ее. Она заперта в доме, под их охраной.

— Так доставь поскорее мне ее.

— К сожалению, мой досточтимый господин, я сейчас не с ними

— Как такое возможно?

— Какой-то дерзкий юнец пытался меня остановить. И хотя ему это не удалось — следы он попутал. Но не волнуйтесь, больше ему не удастся меня обмануть. Сосуд будет Ваш.

— Ты всегда честна со мной, даже когда знаешь, что можешь быть наказана. Что ж это твой последний шанс.

***

— Баба Дотя рассказывала, что этим домиком владело семейство Станиславы с лохматых годов, — говорил Тимур, пока Михаил отпирал подпол на кухне. За окнами здесь творилась такая же бредовая нереальность, и в них старались лишний раз не заглядывать. — Сверху-то дом пару раз полностью перестраивали, а вот подвалы оставили нетронутыми. И сейчас поймешь почему. Спускаемся?

— Идите первыми, — проговорила Настя. — Мне еще надо…

— Надеюсь, ты не думала, захлопнуть за нами крышку, а самой сбежать? — хитро щурясь, уточнил Тимур.

— Была такая мысль, — без тени улыбки ответила Настя, — Но крышку мне, похоже, одной не поднять.

И пошла по постепенно сужающемуся кругу, рассыпая из пачки соль по полу ровным слоем. Когда она вернулась к люку, в проеме виднелась лишь голова Мишки, дожидавшегося ее, Тимур и Станислава уже спустились. Настя дождалась, когда Мишка, закрыв люк, покинет лестницу, и осыпала солью ступени и лишь после этого оглянулась. Помещение мало напоминало обычный деревенский подпол, яму вырытую под домом с ящиком для картошки и полками под маринады. Современный подвал сделанный под старину, вот на что это больше походило. Стены из красного, потемневшего от времен кирпича и пол, выложенный крупными каменными плитами, хотя и полочки здесь присутствовали, сейчас пустые.

— Ну как? — Тимур повел вокруг маленьким, но достаточно ярким диодным фонариком.

— Нормально, — пробормотала Настя, однако не от кого не укрылось, с каким сомнением она поглядела на люк.

— Ну, если так, то тебе и потайная комната понравиться, — довольно улыбнулся Тимур. — Из-за нее-то эти подвалы и не перестраивались никогда.

С этими словами он передал фонарик Стасе, и дернул за стенку одного из шкафчиков. Фанера с легким шорохом отошла, открыв у самого пола неширокий, как раз проползти одному человеку, лаз. Станислава первой нырнула в дыру, за ней, толкая перед собой спортивную сумку, Мишка, следом, разбросав горстями остатки соли, Настя. Тимур вполз последним, закрыв за собой проход. Лаз шел под уклон и прервался достаточно быстро в помещении не меньшем, чем подвал, но гораздо ниже. Тимур мог стоять, лишь наклонив голову, Мишка, не сильно уступавший ему ростом, постоянно чиркал по потолку макушкой. Даже Стася невольно втягивала голову в плечи. Только Настя, со своим миниатюрным ростом, чувствовала себя более-менее комфортно.

— А в детстве, когда мы тут играли в тайный штаб, он мне казался на много больше, — проговорил Тимур, недовольно потирая ушибленный затылок. — Не уже ли, я настолько вырос…

Стол у противоположной от входа стены, две грубо сколоченные табуретки, длинные широкие скамьи по обоим стенам, да земляные полки вырезанные над столом — вот и вся мебель.

— Баба Дотя как-то рассказывала, что в войну, здесь раненых партизан прятали, — проговорила Станислава, запалив фитилек у керосиновой лампы, которая оказалась на столе. — Да и до этого, кого только сюда не таскали, от беглых каторжников до опальных правителей. И что меня всегда удивляло, комната так и осталась тайной нашей семьи.

От крохотного огонька по стенам заплясали тени, но когда он подрос, и света стало больше, все вдруг ощутили, как напряжение последнего получаса растворяется. Станислава оседлала табурет с одной стороны стола, Тимур с другой. Мишка бросил сумку на скамью и сел рядом. Все они выжидающе вопросительно уставились на Настю.

— Настя, ты ведь нам все-все хочешь рассказать, — видимо желая подбодрить, улыбаясь проговорил Тимур.

— Ну, всего-всего я не знаю, — криво отшутилась Настя. — Да и до рассвета…Кстати во сколько сейчас светает?… боюсь времени не хватит…

— Около восьми, — опять улыбнулся Тимур, — Ты хотя бы вкратце…

— Вкратце… — Насте слишком нервничала, и чтобы успокоиться, присела на другие нары, отгородившись от спрашивающих взглядов хотя бы лишними метрами. Пальцы теребили край свитера, и мысли подобно им не успокаивались. — Один очень не хороший человек хочет заполучить меня любыми способами. Несколько лет назад ему это почти удалось, но тогда брат и наш общий друг смогли меня спасти. Почти два года мы успешно скрывались, но полгода назад нас выследили. Брат попытался увести погоню за собой и пропал. Я как могла скрывалась сама, но похоже в умении прятаться, мне далеко до брата. А может быть Хозяин… Он очень сильный… Ему служат люди и не люди.

— Что ж ты ему сделала? — это Станислава.

— Ничего! — Настя вскочила, сжатые кулаки дрожат, костяшки побелели, в глаза боль и страх. — Это он… То что он… Это ужасно!! Не хочу вспоминать!!! И не буду!!!

— Настя, не надо! Если не хочешь, не говори! — Мишка подлетел, попытался обнять и не смог.

Девушка вновь изменилась. Будто в теле Насти заключили несколько совершенно разных людей и то один, то другой прорывается на поверхность. Мишу очень пугали эти незнакомки. Вот и теперь лицо точно восковая маска не выражало ничего, двигались лишь губы. И слова ломкими сухими веточками прошлогодней травы царапали воздух. Отступив назад, парень опустился на нары и через силу заставил себя слушать.

— Человек состоит из трех частей: тело, душа и разум. Он един и в единстве его сила. Если умирает тело, умирает и разум, а душа освобождается для следующих возрождений. Если умирает душа, тело и разум могут жить, но их пожирают болезни. Если умирает разум, то тело живет, а душа гниет. Это самое плохое — окончательная смерть души, без надежды на перерождение… Души пили и до него, но по варварски, теряя столько полезного материала. А что если получится отделять составляющие: душу, разум и тело друг от друга не убивая? И Он задался целью. И у него получилось! И тогда он…

— Настя, ты о чем? — голос Тимура свежим ветром разворошил сухую траву мертвых Настенных слов.

Девушка вздрогнула и очнулась, взгляд ее прояснился.

— Я не сумасшедшая, — в очередной раз за сегодня проговорила Настя, пытаясь переломить жалость и сочувствие на лицах напротив. — Вы же их видели…

— Конечно, мы их видели, — проговорил Тимур с интонацией, в которой сквозило: «с психами лучше не спорить». — Но мы без понятия кого или что мы видели. Ты просто начала с середины, и лишь поэтому мы ничего не поняли.

— Да, меня особенно интересует та часть повествования, в которой рассказывается о дряни, что пытается прорваться сейчас в дом мой бабушки — о Псах, ты так их кажется называла, — поддержала Тимура Станислава.

— Псы это тьма души испитого человека, — сказал Настя таким обыденным голосом, будто сообщала: трава зеленая. Разве только плечами не пожала. И тут же пояснила. — Душу человека очень трудно убить, почти не возможно. Но ее можно извлечь, заточить. С давних времен существовали те, кто мог поглощать чужие души, подливая свою жизнь. Я не знаю, как они сами себя именовали, но брат, которого видимо просветил Дан, всегда звал их Ловцы душ… Не особо оригинально, да? Их совсем мало, и они стараются не выделяться. Выпьют пару тройку людей в течение десяти пятнадцати лет и впадают в спячку на полсотни лет. А Он оказался не таким. Как самым молодым и амбициозным, Он захотел большего.

— Опять этот странный «Он», — прошептал Тимур в самое ухо Станиславы, не желая прерывать Настю.

Славка кивнула в ответ, но так же шепотом предложила выяснить этот вопрос чуть позже.

— Что именно хочет, Он не говорил, но, наверное, как и все, кто владеет бесконечной силой и полным отсутствием совести: власти, признания, преклонения рабов…

— И пару коньков в придачу, — ввернулся, не сдержавшись, Тимур.

— Душа человека широка, ее так просто не поглотить. Но если сломать человека, уничтожить его гордость, вырвать из него чувство собственного достоинства, заставить верить, что он не больше, чем жук, копошащийся в навозе, довести до животного состояния, то душа его сожмется в крошечный комочек, вот тогда ее можно пить. Душа, в независимости от объема ей занимаемого, сильна и величественна. Энергия ее практически безгранична. Но пока душа, сжавшись в комочек, пытается сохранить в человеке хоть что-то от него прежнего, все остальное пространство заполняется тьмой. Ведь природа не терпит пустоты. И когда наступает момент, Ловец поглощает душу, а человек, отравившись заполненной его тьмой, умирает. Но Он пошел дальше. Он узнал, что есть возможность использовать те отходы человека, что остальные выбрасывали. Он долго шел к исполнению задуманного, и однажды провел первый обряд разделения. Так появились Псы, Тени и Бездушные. Бездушными стали тела, лишенные души и разума. Практически зомби, ходячие немертвые. Не боящиеся боли, смерти и безгранично верные хозяину. Его кулаки и мускулы. Тени это осколки разума, еще сохранившиеся в воспаленных мозгах сломленного человека. Они глаза и уши хозяина. Могут подчинить разум человека, наслать иллюзии и усилить страхи. Они питаются всем темным и злобным, что есть в человеке. Они могут перемещаться из тени в тень, исчезая в одном месте и появляясь в другом, но на небольшие расстояния. Псы вышли из тьмы, оставшейся в человеке после испития души. В них живет два неодолимых желания: ненависть и голод. Они самые верные слуги Хозяина, если бездушные могут переходить под контроль тени, а Тень принимать самостоятельные решения в рамках приказа, то Псы подчиняются лишь Хозяину, исполняют его волю неотступно и до конца. Лишь хозяин может отменить свое слово, лишь его воля может остановить Псов. Они проходят сквозь грань: меж сном и явью, реальностью и иллюзией, сквозь зеркала и темные стекла. Они видят в человеке то, что скрыто в глубинах его подсознания даже от него самого. Псы могут увидать потаенный страх, увеличить его в разы и натравить на человека. Яд их присутствия продолжает разъедать волю, мутить мысли и чувства даже после того, как они отпустили жертву. А еще они опасны тем, что поглощают все светлое и чистое, что есть в человеке, его мечты и надежды.

Настя, во время рассказа старавшаяся смотреть куда угодно, только не на замерших в напряжении друзей, вдруг посмотрела прямо в глаза Тимура и проговорила:

— Я еще раз хочу извиниться, что набросилась на тебя с ножом. Там в комнате была не совсем я. Тени умеют набрасывать поводок страх, через который им легче отслеживать жертву. А еще через него можно взять под контроль. И хотя я была уверена, что поводок порван, но видимо не до конца. Или я особый случай… На моем теле есть печать, поставленная хозяином, что бы всякая его тварь смогла ощущать мое присутствие, но не могла причинить мне вред, лишь взять под контроль. Вот видимо и взяли…

— И где эта печать? — задумчиво проговорила Станислава, пытаясь вспомнить, видела ли на Настенном теле какие-то метки, когда в вечер спасения раздевала ее у себя дома.

Девушка опустила глаза, щеки ее залила краска смущения и она, под удивленными взглядами друзей, неловкими пальцами распустила ремень и спустила штаны до колен.

— Вот, смотрите.

— Кружевные, — прошептал Тимур. И тут же огреб по затылку от Станлавы.

— Ты куда пялишься, придурок. На внутренней стороне бедра, чуть выше колена.

Тимур притворно-расстроенно вздохнул и чуть перевел взгляд. Застарелый ожег, чуть больше ладони девушки. Белесые черви заживших шрамов сплетались в сложную вязь, не приобретая, однако, визуального сходства с чем либо. И было не понятно вправду ли она слегка светиться или это обман зрения в неверном свете киросинки.

— Было больно, очень, жутко, нереально, невыносимо, — голос Насти отстраненный, взгляд устремленный в себя. — Сколько он заживал, я не помню, но все время текла кровь. Я надеялась, что либо боль, либо кровопотеря доконают меня, раньше, чем я достанусь Хозяину…

За тем, словно опомнившись, девушка натянула джинсы и застегнула пояс.

— Да кто это все с тобой сотворил! Кто это Хозяин! Зачем ты ему? — боль отразившая в голосе Мишки, удивила его самого. Он и не догадывался насколько дорога ему эта девушка.

— Кто он? — глаза Насти светились ненавистью. — Он давно не человек. Он — самое страшное, что когда-либо со мной происходило. Он — самое ужасное, что может произойти с человеком. Он страшнее смерти. Смерть дает покой, а Он придумывает новые муки. И если сложить всю ненависть, что испытывают все люди земли, то не наберется и десятой части того, что я испытываю к нему.

Она уже почти кричала и вдруг перешла на шепот.

— Он хотел выпить меня. Человек, которого я любила, которого звала отцом, продал меня ему за долги в карточных играх. Чтобы сломить меня, чтобы заставить мою душу сжаться, Хозяин пытал и убивал на моих глаза тех, кого я знала с рождения, с кем жила бок о бок, а потом заставлял поверить, что их смерть моя вина. А в перерывах, он обычно рассказывал мне, каким замечательным мир будет после того, как он завершит свои эксперименты. Четкое разделение на касты, слуги, что никогда не придадут и не покинут. А я главный ключ, к двери от этого светлого будущего. Это длилось долгие месяцы, пока я не перестала понимать, где реальность, а где мои собственные кошмары. Я почти сломалась, моя душа сжалась, а разум померк. Если бы брат не спас меня, то планы Хозяина осуществились. Брат вырвал меня из захлопывающейся пасти чудища, он и Дан. Но Хозяин не успокоиться, пока не получит меня назад. Он готов на все. По-этому утром, когда псы уйдут, я попробую одна прорваться и сбежать, а вы останетесь здесь, под защитой этого странного дома. А потом вернетесь к своей обычной жизни. Пожалуйста, сделайте как я прошу…

Она обвела тех, к кому успела привыкнуть молящим взглядом, но поняла, что не смогла до них достучаться. Мишку заполняла озабоченная злоба, Тимура всегдашняя бесшабашность, а Станислава сама затруднилась бы сказать, что твориться в ее душе.

— Глупости не говори, — высказал общую точку зрения Тимур. — Утром мы вместе покинем это место. А потом я позвоню друзьям и нужным людям, и они так тебя спрячут, ни один возомнивший себя будущим властелином мира не найдет. Ятебе гарантирую.

Настя какое-то время молчала, может обдумывая услышанное, а может подбирая возражения, потом глубоко вздохнула и проговорила.

— Ладно. Там видно будет. А сейчас мне нужно немного поспать. Может, брата увижу. Он точно сможет чем-нибудь помочь. — Она уже легла, но вернулась в вертикальное положение и строго проговорила, — Вам спать нельзя.

А затем отвернулась к стене и практически сразу уснула.

— Чем нам помогут ее сны о брате? — с любопытством пробормотал Тимур, Станислава в ответ лишь пожала плечами.

Мишка же встал с места, укрыл Настю своей курткой, присел рядом, положил ее голову на свои ноги и так замер, любуясь ее безмятежно расслабленным во сне лицом, провел рукой по волосам. Где-то мерно еле слышно капала вода, Пчелыч со Стасей о чем-то шептались, склонив головы близко-близко, мерно тикали часы на запястье, а Настя ровно и спокойно дышала, щекоча кожу на руке. Огонек, горевший ровно за стеклом керосиновой лампы, затрепетал, будто на сквозняке, мигнул и погас.

Глава 13

…И полная темнота, длившаяся секунду-две, взорвалась белым цветом, и шум многотысячной толпы ворвался в сознание. Мишка вскинул руку, пытаясь защитить глаза, и непонимающе уставился на боксерскую перчатку. А вокруг, простилался ринг, во тьме за канатами шумели восторженные зрители, желавшие скорейшего завершения перерыва, начала нового раунда, победы своему боксеру и проигрыша сопернику. Мишка даже улыбнулся, прикольный сон сниться, вот только просыпаться пора, ведь Настя запретила. И тут кто-то коснулся его плеча. Прикосновение оказалось настолько реальным, что Мишка вздрогнул, едва не свалившись с табурета, на котором остывал.

— Ты чего дергаешься, — просил до боли знакомый голос тренера. — Нам нельзя уступить в этом раунде, так что успокойся и соберись. Твой противник все время открывается с лева, не упусти момент. Ну, все гонг. Не пуха…

— К черту, — обескураженный Мишка, засомневался сон ли это. Слух зрение, осязание и обоняние, все твердили, что все вокруг реальность. Даже в воздух присутствовал какой-то особый вкус, присущей лишь разогретому рингу.

Рефери махнул, сходитесь.

— Бокс.

И бой начался. Тело само вспоминало, замирало в защите, срывалось в нападение, ему следовало лишь не мешать. И Мишка полностью расслабился, с радостью ощущая, что казавшиеся ранее забытым, никуда от него не делось, все при нем. Отдавшись на волю схватки, он не заметил недоброго блеска в глазах соперника, его ухмылке. А противник вдруг присел, и ударил по коленной чашечке. Мишка закричал от боли, опустил перчатки, и тут же был уронен на ринг точным хуком справа.

— Брейк, — проговорил судья. И, глядя на Мишку укоризненно, добавил. — Еще одно нарушение, и вас дисквалифицируют, а победу припишут сопернику. Удары ниже пояса запрещены.

— Но ведь это он…, - начал Мишка с трудом вставая.

— Последнее предупреждение. Бокс!

Противник снова усмехнулся, и, крутанувшись на одной ноге, пяткой второй врезал в Мишкино солнечное сплетение, заставив его согнуться пополам. А в довесок сверху на открывшуюся шею, опустился локоть, уронив боксера лицом на ринг. Воздух с трудом протискивается в легкие, в голове муть. Попытался встать, руки подогнулись в локтях. Тело стало чужим, неповоротливым. Противник, с легкой ленцой подошел к поверженному Мишке, пару раз ударил поддых. Проговорил чуть раздраженно:

— Нужно было лечь в прошлом раунде.

«Добей! Добей!» неслось со всех сторон.

Парень занес ногу, и резко ее опустил на спину противнику. Что-то хрустнуло, боль больше всех предыдущих прокатилась по телу, и Мишка перестал чувствовать ноги.

Не откуда вынырнул рефери и невозмутимо принялся отсчитывать:

— … Десять, — закончил он и вскинул руку победившего.

Мишка с трудом повернул голову. Толпа неиствовала.

Тренер зло сплюнул, проговорил:

— Всегда знал, что ты слабак, — и ушел в темноту.

А он лежал, истекал кровью, боль терзала его тело, и никто не подошел, не помог. Затем свет на ринге померк, звуки стихли, и мир перестал существовать. А может он сам умер…

***

… Луна стальной монетой холодно и безучастно смотрела с черного безоблачного неба. С трудом верилось, что и вчера она же, кутая в облаках свой желтоватый свет, плыла по небосводу, столь разнились ее лики. Если вчера она с теплым сочувствием утешала испуганную девочку, то сегодня с надменным призрением насмехалась над ней. Казалось, ее больше заботит муравьиная суета в развалинах старого замка, над которыми она соизволила замедлить сегодня свое ночное шествие.

Там внизу на расчищенном от камней и сора замковом дворе в кольце полу разрушенных стел люди разложили костры, которые располагались так же, как и отсутствующее сегодня звезды небесные. Костры отличались друг от друга не только яркостью и высотой, но даже цветом и формой пламени, густотой и толщиной дымного хвоста.

Удивительно, что при таком обилии открытого огня, площадь казалась почти не освещенной. В полумраке ломаными силуэтами сновали люди, подкармливая жадные до угощения костры травами и ветками.

В центре двора, на небольшой почти идеально круглой площадке свободной от костров, грудой грязного тряпья лежало существо, которое пару недель назад было молодо, амбициозно и именовалось человеком. Теперь же от него не осталось даже имени. Редкие седые волосы скатаны клоками. Кожу на лице и теле, покрывают многочисленные кровоподтеки, ссадины и какие-то непонятные символы, нанесенные чуть светящейся краской. Пальцы на обоих руках переломаны, и в пустых, потухших глазах ни намека на разум. Набедренная повязка и широкий железный ошейник с короткой цепью, вот и все одеяние. Безучастный как к свой судьбе, так и происходящему вокруг, он сидел не шевелясь, лишь изредка кашлял, когда клок дыма отделившись от близлежащего костра, проплывал мимо.

На краю площадки замерла девочка, она с жалостью и ужасом рассматривать искалеченного человека, впервые начиная осознавать всю беспросветность уготовленной для нее судьбы. Еще утром она была уверенна, что нет ничего страшнее предательства близкого человека. Эмоции, теснившиеся в ее груди, казались бурей в океане, а утренние на их фоне рябью на поверхности мелкой лужи. Костры ярко и как-то синхронно вспыхнули, и на площадку шагнул хозяин замка: элегантно одетый седой старик, сохранивший, несмотря на возраст, прямую осанку и ясный молодой взгляд. Девушка вздрогнула. Её уже не могла обмануть лживая маска, она успела осознать, какой монстр скрывается за ней. Если бы не слабость от дурманящего отвара, спеленавшего ноги лучше любой веревки, девушка сорвалась бы с места и бежала бы, бежала, пока не упала от усталости, лишь бы оказаться как можно дальше от этого человека.

Да и можно ли назвать человеком этого монстра. За краем площадки замерли слуги хозяина.

Старик обвел задумчивым взглядом площадку, одинаково безразличным к замученному человеку, испуганной девочке и теням мелькающим в свете костров. Затем взглянул на диск полной луну, на золотые карманные часы, кивнул своим мыслям и произнес, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Что ж, можем начинать? Поднимите это… — рука повелительно и в тоже время брезгливо шевельнулась в сторону сломленного.

Через мгновение рядом с безучастным человеком выросли двое схожих лицом, телосложением и в одинаковых костюмах. Они попытались предать безвольному телу вертикальное положение, но у пленника подогнулись колени, и он с тихим стоном, осел на землю.

— Ну что за неудобство! Сплошные помехи. Держите это вертикально. Отпустите, когда скажу. Ты держи здесь, а ты вот так!

Один из костюмов запрокинул человеку голову, так чтобы свет луны коснулся зрачков. Другой с легкостью удерживая на вытянутых руках тщедушное тело. Хозяин подошел не спеша, лицо сосредоточено, на губах застыла довольная улыбка, как у человека, предвкушающего нечто приятное для себя. Остановился на расстояние шага, замер: глаза закрыт, губы шевелятся, что-то шепчут. В левой руке зажат некий металлический предмет, отдаленно напоминающий рыболовный крючок на длинной ручке. Резкий внезапный выпад, серебристый блеск, и тоненький порез на груди жертвы, которая лишь слегка дернулась. Что ей пара капель крови из маленькой ранки, когда этому предшествовали недели пыток. Но еще через пару мгновений человек кричал, как никогда прежде. Пытался вырваться, а не мог даже пошевелиться.

А старик медленно и сосредоточенно двигал руку к себе, точно рыбак, который подцепил рыбу, но еще не вытащил ее на берег, и боится, как бы она не соскочила с крючка. Старик дернул, подсекая, и вслед за невидимой леской из пореза на груди выскользнул крохотный, но очень яркий огонек. Маленький, серебристо белый комочек света, чуть дрожал и пульсировал. А жертва перестала биться и вырываться, обвиснув в руках, державших его, сломанной куклой.

А старик, весьма довольный собой, приблизился, взял огонек на ладонь, поднес к сложенным трубочкой губам и втянул в себя. И лицо его потекло, плавясь и меняясь. Исчезли морщины и старческие пятна, потемнели брови и загустели ресницы, и на волосах растаял снег седины, открыв светло-русые пряди. Расправив, ставшие шире плечи, человек глубоко вздохнул и улыбнулся, сверкнув белыми зубами. Нет, он не стал безусым юнцом, скорее мужчиной в самом рассвете сил: тридцати пяти-сорока лет.

Повернулся к белой от ужаса девушке, давая понять, что помнит о ней и ее не избежать той же участи. А затем махнул разрешающе рукой, и к жертве, которая, оказывается, была еще жива, направился очень красивый молодой парень. Его необычные серебристые волосы были убраны в тонкую длинную косичку. Элегантный белый костюм сидел на стройной фигуре идеально. А правильные черты лица рождали мысли о прекрасной статуе, что изваял гениальный скульптор. И даже глаза были статуе под стать, стольже холодны и пусты, и легкий белесый туман на поверхности.

Вот юноша подошел к безвольно замершему человеку совсем близко, схватил его за горло и резко дернул на себя. И девушке, в ужасе замершей за кругом, показалось, что пленник разделился. Вот он замер в крепких руках амбалов, и он же болтается невесомой грязной тряпкой в руке беловолосого. Или не так. Будто тень став объемной, вдруг поднялась и встала впереди хозяина.

В этот момент девушке показалось, что она сидит в огромном кино зале и смотрит жуткое и не очень интересное кино. А может, она просто спит. Сошла с ума… Умерла?

А сереброволосый между тем разорвал тень на две не равные половины. Та часть, что имела очертания головы, черным дымом втянулась в руку державшую ее. А большая упала под ноги красавчику, и, тот брезгливо переступив через нее, покинул круг. Ком тьмы задергался, принял очертание собаки. Пес поднялся на лапы, совершенно по-звериному встряхнулся и убежал, под радостный вой собратьев, приветствующего его.

Человек, и хотя разум и чувства к нему не вернулись, больным он больше не казался. И уже самостоятельно, хотя и как то слегка не уверенно, будто забыв, как ходить, скрылся в другом направление.

Все действующее лица покинули эту странную сцену среди горящих костров. Дым одного из них вдруг стал разрастаться, слоиться по земле и подниматься к небесам. Все растворялось в нем. Даже свет холодной луны, даже яркий огонь костров, и уж конечно силуэты людей и самого замка. И девушка замерла в этой беспросветной белесой мути, боясь одинаково, как пошевелиться, привлекая к себе внимания тех, кто внушал ей ужас, так и остаться совсем одной…

— А я думал, что совсем излечил тебя от этих кошмаров, — раздался рядом знакомый голос, и из дымной тьмы выступил брат. И Настя, наконец, осознав, что до этого спала и видела кошмар, сорвалась с места и, совсем как в детстве повисла у брата на шее, радостно ощущая знакомый запах и тепло.

— Ты ведь мне не снишься? — настороженно спросила она, и он отрицательно покачал головой и тут же отстранил девушку от тебя.

— Ася, я ненадолго. Прости, я думал, что уничтожил всех теней, но внезапно объявилась еще одна. Сил убить и ее у меня еще не скопилось, но отвлечь — получилось. К рассвету, когда псы вынуждены будут прекратить осаду, она еще не доберется, но у вас будет максимум полчаса.

— Но…

— Знаю! Это очень мало. Но вы должны успеть. Здесь недалеко протекает речушка, а дальше по дороге, на более полноводной реке, расположился городок. Доберись туда и на какое-то время будете в безопасности. Я постараюсь как можно скорее прибыть и освободить твоих друзей. Не волнуйся, они будут в полнейшей безопасности, как и многие до них. Только доберитесь до городка на острове. А теперь пора просыпаться, а то беды не миновать.

***

Резкий запах нашатыря привел Мишку в чувства, выдернув из болезненной мути.

— Где я? В больнице?

— Все хорошо, — знакомый голос прогнал остатки сна. — Я же предупреждала, что нельзя спать, псы слишком близко. Могли зацепить.

Мишка открыл глаза, Настя наклонилась близко-близко, взволнованно вглядываясь в его лицо.

"Странно, откуда Настя в больнице? Мы ведь тогда еще не были знакомы. Или были? В мозгах какая то каша."

— Пришел в себя? Тогда пойду другим помогу. Тоже не послушались.

Настино лицо уплыло куда-то вверх и в бок, прошуршали шаги, он увидел над собой земляной потолок, и пришло понимание, что ему просто все приснилось. Но какой реальный сон, все четко помнится даже по пробуждению. Хотя лучше не помнить.

Мишка сел. Голова слегка кружилась, и тело ныло, а в остальном норма. Огляделся. Стася пришла в себя без посторонней помощи, и, похоже, чувствовала себя намного лучше Мишки. А вот Тимур что-то вскрикивал, постанывал, но не просыпался. Настя смочила ватку, менее резкий, но узнаваемый запах нашатыря поплыл по комнате, и сунула ее под нос Пчелычу. Парень взмахнул руками, вскакивая, распахнул шальные глаза. Огляделся, зачем-то вытянул руки перед собой, пошевелил пальцами и, радостно засмеявшись, и сграбастал Настю и Стасю в охапку. Настя тут же вывернулась, но он даже не заметил.

— Девчонки! Как же здоров быть живым! Я живой и все при мне! — прокричал он в близкий потолок. — Мне такая чушь приснилась! Будто я на столе у маньяка-хирурга, и он мне в подробностях и красках рассказывает, что и за чем будет у меня отрезать. А потом берет мясницкий нож…

— А я видела бабушку, — не дослушав, пробормотала Станислава и медленно отодвинулась. — Она выглядела, как при нашей последней встрече. И говорила со мной, будто мы расстались только вчера, но при этом знала, что уже мертва достаточно давно. А еще… Подождите…

Станислава, освободилась из рук Тимура, сползла с табурета и нырнула под столом.

— Славка, ты куда? — удивленно пробормотал парень, заглядывая в темноту, но Стася уже выползала обратно.

— Значит, это действительно не было сном, — в глазах девушки дрожали слезы, а в руке она сжимала небольшую шкатулку, слегка запачканную землей. — Бабушка сказала, что я найду ее там, в тайнике. Что это последний ее подарок, и ей жаль, что не удалось вручить его мне лично. Но тогда мне нужно еще уснуть, хотя бы на пару минут. Бабушка хотела мне что-то сказать важное.

Настя кивнула, поверив сразу, лишь предупредив, что бы не долго. Псы могут найти тропку и к самому защищенной душе.

Станислава уснула сразу, едва закрыла глаза, будто лишилась сознания. Все та же комната, но никого кроме бабушки нет. И первым, что сделал Стася — обняла свою любимую старушку, уткнулась в ее родное плече, и глубоко вдыхала такой знакомый запах, с трудом сдерживая слезы. А нежные руки гладили по волосам, успокаивали.

— Ну все, Атаска, — проговорила бабушка, отодвигая Станиславу, и утирая свои непрошенные слезы. — Поздоровались и будет. Времени мало. Послушай, в этот дом, всякой нечисти ход заказан, его хранит память многих поколений женщин нашей семьи. Но дольше, чем до утра оставаться здесь не стоит. Как рассветет, те твари, что сторожут дом, уйдут, но другие подберутся совсем близко. Так что запрыгивайте в машину этого шалапая и едте через брод, по мосту не успеете, да и размыло мост в последние дожди.

— А как я пойму, что пора выбираться?

— Девчонка, та что помечена тьмой, подскажет. И еще. Я люблю тебя, Атаска. Береги себя, не рискуй понапрасну. Ведь не все достойны твоего доверия. А теперь пора просыпаться.

— Но я не хочу…

Прошептала Станислава и открыла глаза. Над ней склонились три взволнованных лица.

— Вернулась? — спросила Настя, и отошла, опустилась на лавку напротив.

Станислава не ответила, села.

— Ну что бабушка Дотя сказала? — влез Тимур.

— Что ты шалапай, — ответила Станислава. Парень широко улыбнулся. — А еще, что Псы уйдут, но за ними прейдут другие.

— Да, я знаю. Но мы успеем, главное не усните опять. Я не знаю, почему псы еще не схватили вас, но в следующий раз я могу не успеть.

— Бабушка сказала, что Настя узнает, когда Псы уйдут, — проговорила Станислава, не глядя на девушку.

— Но как? — непонимающе начала Настя. — Хотя может и почувствую.

Станислава кивнула и пересела к столу, поставила перед собой шкатулочку. Тимур без слов понял, что ее сейчас лучше не трогать, по возможности даже взглядом. И, желая переключить внимание с нее на себя, подсел ближе к Насте.

— Ну, раз нам спать нельзя, а очень хочется, — проговорил он бодрым голосом, в котором не наблюдалось и тени сонливости, — развлеки нас, красна девица, рассказом. Очень уж интересно, как ты дошла до жизни такой.

И увидев тень былого ужаса, быстро добавил:

— Не надо про страшное. Мне интересно узнать, что было раньше. Про детство, где ты жила. Про родителей, брата. Ведь не всегда все было плохо?

— Если не хочешь, можешь не рассказывать, — Миша присел рядом.

— Конечно. Тогда будем слушать бородатые анекдоты в моем исполнение, но здоровый и крепкий сон я вас после них гарантирую! Настя?

— Ладно, я расскажу, — сдалась девушка, а Миша рядом лишь глубоко вздохнул. — Только вот с чего же мне начать?

— Да как обычно, — подбодрил ее довольный Тимур, — "Жили-были…"

Настя помолчала пару секунд, собираясь с мыслям, и начала:

— Жили-были…

Глава 14

Жили-были люди. Обычные люди: добрые и не очень, красивые и не вполне, честные и не до конца. Кого-то любили, кого-то ненавидели. Жили они в небольшом городке в долинке между трех холмов. Туристы, если бы такие существовали в принципе, могли полюбоваться на три достопримечательности: развалины средневекового замка на холме, залежи полудрагоценных камней и очень красивое, практически идеально круглое озеро по другую сторону замкового холма. Дети появлялись на свет на развилке трех жизненных дорог: либо проработать всю жизнь на ткацкой фабрике, которая одевала весь город и пару соседних деревень, либо на заводе по обработке полудрагоценных камней, либо с легким сердцем покинуть эту глушь и спать спокойно до конца своих дней не вспоминая о ней.

Однажды в этот город приехал очень необычный человек, и пожелал остаться, став за несколько недель всеобщей знаменитостью. Многих удивило его желание. В то время городок все больше и больше приходил в запустение, как и многие городки большие и маленькие по всей стране. Закрылась ткацкая фабрика, как и множество других ткацких фабрик. Залежи полудрагоценных камней почти иссякли. И даже озеро за замковым холмом потеряло былую округлость и зеркальный блеск. Власть менялась, ломался строй, каждый искал лучшей жизни и мечтал сбежать из умирающего городка. И лишь замок на холме взирал на всех пустыми бойницами с безразличием древнего старика. Что ему мелкая рябь человеческих жизней, он и не такое видел.

И в такое время просить постоянной прописки, да еще обещать спокойствие и процветание городку, которого там никогда не было. Да будь ты хоть трижды иностранец и, похоже, при деньгах, твои мечты останутся всего лишь мечтами. Так судачили старушки у подъездов, мужики за кружечкой пивка, и молодые мамочки, гулявшие в единственном парке с колясками.

«Да еще и жену с собой притащил. Уж больно молоденькая», — говорили одни.

«Да и красивая слишком, — добавляли другие. — Приживется ли? Здесь ведь у нас, это не там у них»

Но, не смотря, на скепсис многих, Джо Байпас, как звали нового жителя, взялся за дело с умом. Он не стал восстанавливать ткацкую фабрику или возрождать добычу камней, а занялся производством мебели, из ценных пород деревьев, в изобилии росших на склонах холмов и в их окрестностях. И сбыт наладил не внутри страны, где стабильности в ближайшие лет десять ждать не приходилось, а за границу. Очень быстро маленькая мастерская переросла в небольшой заводик, где нашлась работа для всех жителей городка. Даже ткацкая фабрика вновь заработала, но ориентированная не на одежу для населения, а на обивку для мебели. Из города уезжать перестали, даже наоборот, начался незначительный прирост населения, за счет приглашения квалифицированных мастеров и их семей.

Вот только в отношении молодой жены Джо Байпаса многие оказалась правы. Не прижилась. И года не прошло, исчезла. А на осторожные вопросы жителей, Джо отвечал, что ее здоровье пошатнулось, и она была вынуждена вернуться к маме на восточное побережье.

«Да сбежал она, — горячились одни. — Бросила такого замечательного человека!»

«Да он сам ее выставил! — вторили им другие. — Застукал с другим и выгнал в зашей. Да только любит до сих пор. Не хочет ее чернить в глазах других»

И все сходились на том, что «дура она баба, бросила такого мужика»

Город процветал.

Через пару лет в большую дружную семью маленького городка влилась еще одна ячейка общества. Семена, который успел завоевать большую известность в узких кругах, пригласили работать резчиком по дереву. Он привез с собой молодую жену Марту и маленького сынишку. Девушка, поговаривали, пострадала в несчастном случае, и почти не помнила своего прошлого. Она редко не выходила из дому, мало улыбалась и не старалась завести знакомств даже среди соседей. Муж ее тоже особой общительностью не отличался, но это скорей вследствие излишней серьезности, чем из-за надменности или не уважения. Он всегда был предельно учтив, как на работе, так и в семье.

Еще через пять лет, у них родилась…

***

— … у них родилась я, — проговорила Настя. И было видно, что рассказывать про абстрактного кого-то и жизнь городка, ей было несравнимо проще, чем про себя. Ее это смущало, но раз решившись, она не собиралась отступать. Переведя взгляд с пальцев, нервно переплетающихся на ее руках, на некую точку над головой Тимура, она вздохнула и продолжила.

***

Детство мое протекало беззаботно. Отец, и это было видно, души не чаял в матери. Она отвечала тем же. И нас с братом они любили. Я знала, что счастливее людей в нашем городке нет и быть не может.

А потом счастье разбилось.

Зимой, в год, когда мне исполнилось семь, моя мама умерла. Подробности ее смерти остались не раскрыты. Говорили, что ее загрыз дикий зверь, когда она ушла прогуляться в лесу и заблудилась. Но мама вообще редко покидала дом. А в лесу, что вплотную подступал к городку, она ни разу все это время не была, даже не изъявляла желание туда сходить. Да и зверей крупнее зайца в нашем лесу давно не водилось, их распугали стуки топоров на вырубках. Но разбираться никто не стал. Власти закрыли дело. Отцу было не до подробностей, он ни как не мог оправиться от горя. Я мало что понимала, а брата просто никто не слушал, считая ребенком.

Какое-то время мы жили втроем: я, отец и брат. Отец постепенно приходил в себя, и хотя улыбаться перестал совсем, все же старался заботиться о нас, как и прежде. Вот только продлилось это не долго. Однажды брат очень сильно поругался с отцом и уехал в другой город, к бабушке — матери отца. Прописался у нее, пошел учиться.

Отец окончательно сломался, начал пить. С начала понемногу — рюмку за завтраком, две за обедом, но от меня стараясь скрыть, что нетрезв. Потом стал уходить в запой на два-три дня, а то и на неделю, и уже не таясь. На работе долго терпели его выходки, помня былые заслуги, но все же не выдержали — уволили. Брат, приезжавший раз в две неделе, грозился забрать меня с собой, если отец не возьмет себя в руки. Какое-то время эти угрозы имели действие, отец не пил, находил работу, даже улыбался иногда. Но проходило от месяца до трех, и он опять срывался.

Изменился не только отец. В городе начали происходить странные вещи. Стали пропадали люди: кто в лесу или на озере, а кто и рядом с домом. Иногда, спустя какое-то время, находили их изуродованные трупы, иногда, они исчезали бесследно. Ткацкая фабрика закрылась, мебельная приходила в упадок. Зато в городке во множестве открывались казино и ночные клубы.

А самое удивительное, что всем вокруг стало безразлично, что жизнь в городе рушиться. Даже те, кто раньше мечтали покинуть городок, будто позабыли о своих желаниях. Молодежь не стремилась, как раньше, уехать искать лучшей жизни. Дети, даже самые маленькие до глубокой ночи торчали во дворах, а их родители либо пили, либо играли в различных казино, совершенно не волнуясь о своих чадах. И все эти перемены случились как-то вдруг, за какие-то пару месяцев. Всем стало наплевать, что вокруг, лишь бы были деньги еще на одну ставку.

Отец тоже пристрастился к игре. И теперь даже брат не мог на него повлиять. Все заработанные деньги он оставлял в казино. Когда они кончались — нес из дома все ценное и не очень, что можно заложить или быстро продать. Все меньше и меньше в нем оставалось от отца, я с трудом узнавала этого человека с алчным блеском в глазах.

Однажды, мне тогда только-только исполнилось четырнадцать, он захотел продать мамино обручальное кольцо, последнюю память о ней. Я попыталась остановить его, и он впервые меня ударил. Все что помню — звон в голове, боль в щеке и пустота в душе, ноги не держат. А он вырвал кольцо из стиснутых пальцев и ушел. Я тогда долго плакала, хотела позвонить брату, но боялась, что из-за слез не смогу ни слова произнести.

А брат… Он всегда чувствовал, когда мне плохо. Приехал тем же вечером. Увидав мое заплаканное лицо и свежую ссадину на скуле, он ничего не спросил, развернулся и вышел. Я побежала следом. Я поняла, что он ищет отца, и испугала. Не за отца, за брата. Всю дорогу я уговаривала брата, не марать руки об этого в конец опустившегося человека, не портить себе жизнь. Но он меня будто и не слышал.

Отец нашелся, где и всегда — за игральным столом казино. Уже изрядно пьян и весел. Он сразу заметил брата, даже поднялся ему на встречу. И, улыбаясь от уха до уха, основательно заплетающимся языком громко прокричал:

— О, сын шлюхи явился!

И мои руки, мертвой хваткой державшие локоть брата всю дорогу, сами разжались. Кто этот человек, так нагло нацепивший личину моего, когда-то сильно любимого отца.

И брат, не сдерживаемый более не чем, вложив всю ярость в замах, ударил в эту ухмыляющуюся рожу, опрокинув на игральный стол. Цветные фишки брызнули в разные стороны. Второй раз брату ударить не дали. Подоспевшие охранники, втроем скрутили, выкинули за дверь. Я выбежала следом, смогла увести, пока он не до конца очухался, уговорила срочно покинуть наш городок, где закон и порядок давно потеряли свое значение. За эту драку брата вполне могли забить до смерти еще в камере предварительного заключения, не доводя дело до суда и приговора.

Уезжая, брат пообещал, что в следующий раз вернется, как мой официальный опекун и заберет меня. Бумаги почти готовы, осталась лишь маленькая подпись и пухлый конверт на лапу чиновника, который ее поставит. Просил, продержаться еще месяц, не больше. Я просто кивала, совсем соглашалась, боясь лишь одного, что он не успеет уехать.

Следующий месяц выдался на удивление спокойным. Я не переступала порог дома, пока не убеждалась, что отец не ушел. Избегать его оказалось совсем не сложно, он редко приходил, да и зачем бы, все, что можно было продать, он уже вынес. А когда появлялся, попросту игнорировал мое присутствие. И это меня более чем устраивало. Я почти успокоилась, месяц близился к концу, и брат никогда не нарушал обещания. Я его очень ждала. Я много раз думала потом, что если бы тогда была внимательнее, может успела бы убежать, до начала всего кошмара.

Однажды я вернулась домой и обнаружила довольного, просто светящегося от счастья отца.

— Вот и моя любимая доченька вернулась, — выкрикнул он и раскинул руки, пошел в мою сторону, будто желая объять.

А в глазах все тот же алчный блеск, как во время крупных выигрышей. И вот тогда я испугалась по-настоящему.

Я извернулась, метнулась к двери… По коридору на крыльцо… Там выход…. Поймать машин… К брату…

Хлопнула входная дверь, и я поняла, почему меня никто не преследует. На ступеньках, полностью перегораживая проход, застыли двое абсолютно одинаковых людей: в черных костюмах и солнечных очках, одинаково лысых. А сзади подошли двое таких же, и молча затолкали меня, замершую в оцепенении от страха, в припаркованную у ворот машину.

Следующие дни я помню смутно, а может это были недели. Мне, похоже, что-то подмешивали в еду. Я не воспринимала время, пространство и себя в нем. Иногда за окнами становилось темно, порой сумрачно или очень светло. Я чувствовала слабость, не ощущала не рук не ног. Не могла бы с уверенностью сказать лежу я сейчас, стою или сижу. И только одно было четко и низменно: Он и его голос.

***

Настя вздрогнула всем телом, и надолго замолчала. Миша придвинулся ближе, обнял, но она не ощутила его присутствие. Ее бил холодный озноб. Она опять была там. С Хозяином Псов, Теней и Бездушных…

***

… Ты никто, — плыли слова, холодные и острые, как осколки вечной мерзлоты, — Ты вещь, инструмент необходимый мне, и лишь эта потребность в тебе ценна. И когда я выпью твою душу, когда ты полностью выполнишь свое предназначение, я выкину тебя. Я не оставлю тебя даже в качестве игрушки. Кому нужна сломанная игрушка…

… - Ты посмотри на себя! Отец продал, чтобы расплатиться с карточными долгами! Брат, испугавшись ответственности, сбежал! Мать не выдержала бремени растить такое чудовище, предпочла умереть! Всеми брошенная, всеми переданная! Забытая! Без прав, без желаний! И ВОКРУГ НИКОГО! Ты одна! Одна в пустоте!!!..

…- Слышишь эти крики? Это твоя вина, что девушка так кричит! Бедная… Если бы ты так не упрямилась, она была бы сейчас дома, со своей семьей. Хватит уже! Скольких мне еще замучить, что бы твоя душа наконец закрылась!.. Ее боль — твоя вина!!! О, перестала кричать… Обморок?… Какая жалость, кажется, очередная жертва твоего упрямства….

***

— Он! — проговорила Настя, безуспешно пытаясь унять дрожь, — Как же я его ненавижу! Я его боюсь и ненавижу!

— Настя, успокойся, — Миша прижал к себе девушку, уже сам ненавидя того неизвестного «Его», что издевался над его девочкой. А заодно и Тимку, что заставил ее вспоминать. — Успокойся! Не надо больше ничего рассказывать.

— Меня спас брат, — чуть слышно проговорила Настя, пряча лицо на груди Мишки.

— Что? — не расслышал парень.

— Через несколько месяцев меня спасли: брат и наш друг Дан, — громче проговорила Настя. — Если честно, я их даже не узнала. Я вообще перестала воспринимать окружающую реальность, постепенно забывая, свое прошлое. Я почти умерла… Более двух лет мы прятались от слуг Хозяина. Полгода из этого времени я не помню. А потом нас все же нашли. Брат увел за собой часть погони. Тогда мы расстались, и следующие шесть месяцев я выживала сама, не зная, что с ним.

Она опять замолчала. А Тимур, ведущий себя до этого на удивление спокойно и молчаливо, проговорил задумчиво:

— Я вот тут считаю, и у меня что-то не сходиться.

Настя вопросительно взглянула на него.

— Если твой отец тебя предал, когда тебе было четырнадцать, брат спас через несколько месяцев, плюс еще два года и еще пол… В результате никак не выходит, что тебе сейчас двадцать один. А в твоей «трудовой» указан именно так возраст, я это хорошо помню.

Мишка сначала хотел возмутиться, что за глупости лезут в эту белобрысую голову, но сообразил, что друг таким образом пытается отвлечь Настю от неприятных мыслей.

— Ну, вообще то, — проговорила Настя, отлипая от груди Мишки, — мне в этом году только еще исполниться восемнадцать. Все документы подделки. Я думала, вы уже догадались, найдя их целый ворох в моей сумке.

— Так значит, Мишка завалил малолетку, — радостно воскликнул Тимур. — Ай-яй-яй. А ты знаешь, что растление несовершеннолетних преследуется по закону.

— Да иди ты!! Ни чего мы такого не делали, — пробормотал Мишка, и на его щеках выступили пятна, заиграли желваки.

Настя залилась краской до корней волос.

— Ладно. Так уж и быть, поверю… — Тимур явно наслаждался всей этой ситуацией. — Еще один вопрос позволишь? Зачем ты меня преследовала в тот день?

— Я просто хотела сказать спасибо, но не знала, как подойти.

— За что? — удивился Тимур.

— Это ведь ты спас меня тогда, полгода назад. Меня почти поймали, и ту появился ты, верхом на мотоцикле. Подоспел в самый последний момент. Так и знала, что ты не вспомнишь. Это было ночью, на юге не далеко от городка…

— Подожди-ка… Да, я спас тогда от громил какого-то пацана… Не верю! Это не могла быть ты!

— Быть не может, — на этот раз обрадовался Мишка. — Твой радар, способный определить пол, возраст и размер груди со спины за сто шагов, дал сбой! Значит вот как подкрадывается старость?

— Да ну вас, — пробормотал Тимур и отвернулся.

— Стася, — проговорил Мишка наигранно удивленным тоном, — Мне ведь это не кажется? Глаза меня не подводят? Или может плохое освещение играет со мной злую шутку?

— Нет, — подыграла ему девушка, — Я тоже самое вижу. Это так не обычно.

— Да какая прелесть, я и не знал что в твоем возрасте и при твоем образе жизни возможно так смущенно краснеть!

— Да идите вы оба!!! Очень смешно! Комики не доделанные!!!

— А ты, Настя, великая женщина, — радости Мишки не было предела. — Никому до тебя не удавалось вогнать Пчелыча в краску.

И засмеялся. И Настя неуверенно улыбнулась.

Но даже эта тень улыбки через мгновение погасла, взгляд помутнел.

— Псы уходят, — проговорила она глухим голосом.

— Пора, — Станислава встала, поправила сумку с ноутбуком и, прижав шкатулку к груди, первой направилась к выходу. И лишь внимательный Тимур заметил, что на ее руке блеснуло серебром и зеленью необычное кольцо, которого раньше не было. Но он решил ни о чем не спрашивать, лишь включил фонарь, погасил огонек в лампе и направился следом.

***

На верху их ждал вид, описание которого уместилось в одно емкое, не употребляемое в приличном обществе слово, слетевшее с губ пораженной Станиславы, удостоившейся лицезреть это первой.

— Да уж, — Тимур, выбравшийся следом, оказался полностью солидарен.

Мишка пораженно озирался вокруг, а Настя лишь бросила мимолетный, равнодушный взгляд — видела похуже и не раз.

По кухне будто пронесся небольшой торнадо. Все что могло быть сломано и разбито мелкими щепами и осколками покрывал пол. Со стен неравными клоками свисали обои. Проводка вырвана с конем. Даже шкафы, стулья и стол разломаны и разбиты. И на всем этом мусоре невредимыми лежали два зеркала, выпавшие из дверцы шкафа. И окна абсолютно целые, без единой трещины.

— Что это? — нервно проговорила Станислава, взглянув на Настю.

— Псы выходят из тьмы сломанных душ. Их пища — ненависть и страх. А главное желание — что бы все стало как они. Вот и ломают, разбивают и рушат, особенно там, где жертве каким-то чудом удалось ускользнуть. Они приходят сквозь грань, и уходят тем же путем. Так что плоские отражающие поверхность, например зеркала и темные стекла, это распахнутая дверь для них. Зачем же их ломать, уничтожая путь к отступлению? — проговорила Настя.

Она уже аккуратно пробиралась к выходу, высматривая место куда поставить ногу, что б не запнуться, не поскользнуться, не упасть. И, не оборачиваясь, добавила:

— Чего замерли? У нас всего полчаса.

— Меньше, — Станислава взяла себя в руки и пошла следом. — Около двадцати минут. Точнее уже пятнадцать.

Проходя мимо комнаты, девушка заглянула в проем, вздрогнула и пробормотала:

— Что я скажу маме… Бедные ее нервы…

Весь дом превратился в одну сплошную свалку неподлежащих восстановлению вещей.

***

Сад, не смотря на серьезные опасения Станиславы, ни капельки не изменился. Так же шумели деревья и голые кустарники, так же плыли низкие тучи полные дождя. Даже дом с наружи выглядел как вечером накануне. Не зная, творившемся ночью, и не скажешь, что внутри такая помойка.

В молчании добрались до гаража. И пока Мишка отворял ворота, Тимур в спешном порядке выкидывал какие-то тюки и ящики с заднего сидения, освобождая место. Станислава села впереди, Настя забралась сзади. Тимур завел мотор и вырулил со двора.

— Нам к реке, — прокричали девчонки хором, видя, что он взял неверное направление.

— Зачем? — спросил Тимур и развернулся.

— Текущая вода сбивает слуг Хозяина со следа, — быстро проговорила Настя. — Там ведь есть мост?

Тимур лишь кивнул. Мишка толкнул створки ворот и, не запирая их, нырнул в притормозившую машину.

— С твоей консервной банкой, у меня началась клаустрофобия… — пробормотал он, втягивая голову в плечи.

— Не обижай мою машинку, — Тимур обруливал кочки, перепрыгивал ямы, и тихо ругался сквозь зубы.

Настю вдруг скрутило пополам, она схватилась за ногу.

— Что? — взволнованно проговорил Мишка.

— Они ближе, чем я думала…

И тут в зеркале заднего вида, мелькнули две темные иномарки. Они вынырнули из-под холма, со стороны шоссе, и быстро сокращали дистанцию. Тимур прибавил скорости, добрался до поворота, свернул, и машинка теперь летела по берегу реки.

— Стой! — закричала Станислава так громко и внезапно, что Тимур и вправду вдавил педаль в пол. Машина пошла юзом, и едва не перевернулась.

— Что?

— Через брод, мост размыло! — прокричала Станислава, только что вспомнив слова бабушки.

— А черт! Раньше сказать не могла!!!

Мотор вновь взревел. А из-за поворота вынырнули машины преследователей.

— Вон он впереди…

— Знаю!

— Между двух берез…

— Знаю!!!

— А мы на твоей машинке не потонем? — прокричал Мишка, стараясь перекрыть все нарастающий рев мотора, работающего на пределе.

— Не знаю!!! Заткнитесь уже все разом!!! Живы будем — не помрем. Кому сгореть, тот не потонет!! Вывози, малышка моя!! Я тебя потом в лучший салон на полную диагностику отвезу!!!

И машинка, словно понимая, продолжала исправно жужжать моторчиком, скакать на кочках, ямах и ухабах, и не думала глохнуть. Так на полном ходу, подняв шлейф брызг, они и влетели в осеннюю воду, точно вписавшись между двумя березами. Река здесь сохраняла привычно быстрое течение и ширину, но глубина ее не превышала середины колес. «Жучек» достаточно быстро преодолел водную преграду и выехал на противоположный берег.

Мишка, неотступно глядевший назад, видел, как машины преследования даже не попытались пересечь реку. Они замерли у самой воды. Последнее, что заметил парень, прежде чем их «жучек» скрылся в лесу, были пятеро высоких и лысых мужчин в одинаковых костюмах, замершие у открытых дверей машин. И рыжие кудри тоненькой девушки, блеснувшие на ветру.

Глава 15

Паром неспешно заходил на разворот, двигаясь к середине реки. Ветер трепал волосы, солнце блестело на мелких волнах, чайки с криками носились, выхватывая из воды мелкую рыбешку. Правый берег пропал за кормой, левый развернулся во всей красе. И Настя ощутила, как не только ее, но и ребят постепенно отпускала паника, оставаясь вместе с преследователями на противоположном берегу.

Тимур расправил плечи и улыбнулся самой ослепительной своей улыбкой молоденькой девчонке, с самой посадки не сводившей с него глаз. Девочка зарделась, отвернулась и попыталась затеряться среди пассажиров. Мишка перестал хмурить брови и шевелить губами, будто разговаривая сам с собой. Станислава больше не теребила ремешок от сумки ноутбука. Она вздохнула глубоко и, облокотившись на борт, рассматривала приближающийся городок, который изгибами улиц взбирался на горку.

Настя тоже ощутила, как тески безысходности и паники разжались. И хотя передышка намечалась совсем крошечной, лишь до завтрашнего утра, но все ж она была.

— Кстати, а почему город такой наряженный? — проговорила Станислава, ни к кому конкретно не обращаясь. — Вон и на причале ленты-шарики.

— Сейчас узнаем, — Тимур окинул царственным взором палубу. — Ага.

Не далеко от них, буквально в парк шагов, стояли две женщины лет тридцати, в элегантных пальто. Одна держала на руках маленькую собачку, друга — крепко сжима ручку девочки лет пяти. Собачка вздрагивала на холоде, девочка обиженно дула губки. К ним то, поправив волосы рукой, и направился Тимур.

— И как о умудряется находить самых симпатичных, — Вздохнула Станислава, — Внимание, сейчас вы увидите спектакль. И так по какому сценарию пойдем: «Какой милый ребенок» или «Ой, какой прелестный песик»?

Тимур тем временем добрался до пассажирок и всплеснул руками, абсолютно искренне умилившись.

— Ага. По второму, — продолжила комментировать Станислава. — «А кто у вас? Девочка? А у меня мальчик, я так по нему скучаю. Смотрите какой милашка…» Всегда в своем репертуаре.

Тимур между тем, погладив песика, показывал что-то в своем телефоне дама. Дамы цвели и пахли, улыбка сияла в глазах, а ведь пару минут назад, когда парень только подошел, смотрели настороженно. Вот уже и девочка забралась на «дядю» и что-то радостно демонстрировала, разжав кулачек.

— Ну, Пчелыч дает! Всегда поражался его этой способности за пять минут стать лучшим другом кому угодно. Даже тем, кого до этого раздражал.

Мишка полный восхищения взглянул на Настю и помрачнел. Девушка глядела на Тимура с тем же радостным возбуждением, что и две дамочки с собачкой и ребенком.

«Да как она может смотреть так, пуская слюни! Чья она девушка в конце концов!»

Он развернул и прижал Настю к себе, с раздражением глянув на подошедшего Тимура.

— Не стреляй так в меняя глазами, — проговорил Тимур широко улыбаясь, — я сегодня без бронежилета.

Настя чуть слышно хихикнула в грудь Мишки, и тот, смутившись, разжал руки. Девушка развернулась, но не отошла, прижалась спиной. И Мишке, против воли, сразу полегчало.

— Что узнал? — спросила Станислава.

— Сейчас сойдем на берег, а то уже прибыли, — ответил Тимур и сел в машину.

Паром и в самом деле мягко стукнулся о причал, двое работников, примотав причальные канаты, ожидали, когда опуститься трап. Автомобили первыми покинули палубу.

Когда, слегка запыхавшиеся от быстрого шага, ребята достигли надписи: «Место высадки пассажиров», за которой на обочине припарковался Тимур, то оказались слегка обескуражены. Тимур в плотном кольце молоденьких девчонок занимался самым нелепым в этом месте делом: раздавал автографы.

— Чем это ты занят? — раздраженно поинтересовалась Станислава.

— Дрова рублю, — не задумываясь, ответил Тимур, и девчонки вокруг захихикали.

— Очень смешно, — не оценила Станислава шутку.

Она уже сутки толком не спала. А еще мечтала улечься в теплую ванну с огромным бутербродом в одной руке и сигаретой в другой. Курево закончилось еще в подвале, а остальные в их компании вели исключительно здоровый образ жизни. А еще она скучала по свежее сваренному кофе, тихой темноте ночи и мерному жужжанию ноутбука.

Вообще она не считала себя слишком привередливой и капризной. Но на фоне стресса, пережитого совсем недавно, ее очень хотелось ощутить хоть что-то из обычной жизни.

Раздражение от не возможности получить хоть что-то из списка желаний отчетливо проступало на ее лице. Тимур все понял правильно, сразу став серьезным.

— Простите меня, леди. Мой менеджер, — он указал на Станиславу, — лишь следит за моим расписанием. Но не надо слез. Я ведь приехал не на один день. Мы еще обязательно встретимся.

Девушки нехотя, с горестными вздохами, разбрелись в разные стороны.

— Решили, что я какой-то актер. Ах, я так знаменит, — Тимур закатил глаза, приложил руку ко лбу и, откинувшись назад, замер в позе: ах, я так устал от собственно значимости, но вы любите меня, любите. За что сразу и огреб от Станиславы кулаком в живот. Не сильно, но согнулся пополам, точно ему кувалда прилетела.

— Кривляешься и треплешься как всегда не по делу. А мы вообще-то ждем. Что ты узнал?

— Те милые дамы на пароме сказали, что на завтра назначено празднование дня города. Дата очень круглая: тысяча лет со дня основания. Все окрестные соседи уже подтянулись. Ожидается прибытие высоких и очень высоких гостей, известных личностей, музыкальных групп.

— Это хорошо, — встряла Настя. — Чем больше людей вокруг, тем сложнее нас найти.

— Рад, что ты счастлива, но есть и плохие новости. Из-за столь большого наплыва гостей, все гостиницы в городе переполнены. Даже старушки, сдающие комнаты в частном порядке, вряд ли найдут место для четырех постояльцев. Но мне по доброте душевной и совершенно бескорыстно посоветовали пару адресов, где возможно еще есть свободные комнаты.

Он протяну брошюру с рекламой какого-то шикарного отеля и пожеланием приятного отдыха. На первой же странице призывно сияла огромная ванна-джакузи, приглашая окунуться в бурлящую воду.

— Вот бы в таком номере недельку-другую, — Станислава мечтательно закатила газа.

— Нет! Нельзя, — Настя решительно отобрала буклет.

— Почему? — спросили все трое.

— В таких отелях очень серьезная охрана, и мои липовые документы могут не прокатить. А решить эту проблему парой шуршащих бумажек не получиться. У меня конечно качественная подделка, но не на столько. Поэтому я устраивалась на работы, где либо вообще не смотрят в паспорт, либо смотрят чисто для галочки. Да и ваши паспорта лучше не светить. Поищем что-нибудь попроще, какое-нибудь общежитие или бабульку с частным домом. Нам нужно лишь пару дней переждать.

— А ну тогда ясно, — Тимур хитро улыбнулся. — А то я уж подумал — финансовые трудности. Хотел посильную помощь предложить.

Настя покосилась на свою спортивную сумку, все так же мирно висевшую на плече Мишки, зарделась и показала довольно скалящемуся Тимуру язык. Он как никто другой знал, что Настя при желании может весь отель снять на пару дней.

— Ну, тогда, — Тимур вынул буклет из рук девушки и переверну. На задней обложке синей пастой от руки был выведен еще один адрес. — По этому поедем. Запрыгивайте, домчу с ветерком.

— Нет уж, спасибо, — Мишка потер макушку, сразу же занывшую от воспоминания о знакомстве с потолком машинки. — Я в твой спичечный коробок на колесах больше без особой нужды не полезу.

— Славка, — обиженно взглянул на нее Тимка.

— Категоричное нет.

— А я… А мне… — Настя не могла смотреть в расстроенную моску Тимки и опустила глаза, пытаясь быстро придумать что-нибудь правдоподобное и мало обидное для отказа. — А меня на пароме укачало. Вот! Как раз хотела попросить Мишку пешком прогуляться.

— Предатели, — Тимур демонстративно отвернулся от друзей залез в машину. — Идите, пылите. А мы с моей божьей коровкой промчимся по городу и решим, стоит ли останавливаться под одной крышей с такими…

Последние слова потонули в шуме взревевшего мотора, и «Жучок», не менее разобиженный, чем хозяин, чихнув на прощание сизым дымом, скрылся за ближайшим поворотом.

***

Спустя полтора часа Тимур прогулочным шагом приблизился к гостинице: двух этажному отштукатуренному зданию, построенному скорей всего еще в начале прошлого века. Одинаковые узкие окна с желтыми занавесками за пыльными стеклами. Красная герань в зеленом горшке на подоконниках. Дверь обитая деревянной рейкой, покрытая потемневшим лаком с круглым «глазок» точно по середин. Звонок на правом косяке. Кованная скоба ручки. А над входом в деревянной рамке под стеклом выцветшая надпись: «Гостиница «Колосок». Время заселения с 7.00 до 23.00»

Тимур взялся за дверную ручку, и лишь после этого заметил всю честную компанию дальше по дороге в небольшом парке. На лавочке облокотившись на Мишку, зябко обхватив себя руками, дремала Настя. Михаил, обняв девушку, активно пытался бороться со сном и, похоже, проигрывал ему на всех фронтах. Станислава курила, зло стряхивала пепел себе под ноги, и периодически взглядывая на часы. Вот она бросила тлеющий окурок, растоптала, достала свежую сигарету, щелкнула зажигалкой, затянулась. И наконец, тоже увидала Тимура. На ее лице, сменяя одна другую, отразились все мысли, начиная от «Слава богу, живой» и до «Сама убью».

— Где тебя носит, — вместо приветствия выкрикнула девушка и бросила только начатую сигарету в лужу. И, присмотревшись, добавила удивленно. — И где ты уже успел себя в порядок привезти? Сменил верного конька горбунка на котел с горячей водой?

Тимур и вправду выглядел посвежевшим и бодрым. А главное он был чистым, в отличие от ребят, покрытых не только пылью дорог, но и замершей грязью. На лесной дороге, по которой они пытались выбраться на шоссе, «жучек» завяз всеми колесами в огромной луже, и доставать его пришлось всем вместе. А потом, слегка отчистившись, продолжать путь. Тимур, как водитель, и так запачкался меньше всех. А теперь от его умытого лица и блестящих волос у Станиславы зачесалось все тело. И что самое обидное, этот паршивец еще смеет сверкать зубами, как новые пассатижи.

— Есть в этом мире еще добрые и отзывчивые люди, — довольно промурлыкал Тимур. — Вот и меня приютила одна такая бескорыстная дама. Она позволила не только пристроить мою «Божью коровку» у нее во дворе под навесом, но и воспользоваться ванной.

— Опять как пчела жужжишь — много и не по делу, — проговорил Михаил, открывая глаза. Мы тут мерзнем, а он там по горячим ваннам отмокает.

— Вообще-то я был уверен, что и вы в тепле, чистые и сытые видите десятый сон.

— Гостиница переполнена, как нам и говорили те женщины. Есть правда последний двухместный номер, но старая перечница, ответственная за заселение, отказывается пускать туда сразу четверых. Даже за большое вознаграждение не соглашается ни на шаг отступить от инструкций. Принципиальная.

— Сильно старая?

— Кто?

— Перечница.

— Под семьдесят. Но старушка — кремень. Взглянет — словно очередью из автомата прошьет.

— Ладно, — улыбнулся Тимур, — Сейчас этот кремневый пулемет утонет в море моего обаяния.

— Тимочка, — жалобно добавила Станислава, — ты уж постарайся. Я очень хочу кушать и в ванну. И не знаю чего больше.

— Ладно, не плачь. Все устрою в лучшем виде.

И, сияя своей самой лучшей улыбкой, развернулся, дошел до гостиницы и скрылся в ней.

Его не было около получаса. За это время Станислава уничтожила еще две сигареты, чувствуя как их дым натощак уносит ее сознание куда-то в заоблачные дали. Мишка дважды проваливался в липкие объятия кошмара и с трудом вырывался в реальность. А Настя просто спала.

Сигнал о пришедшей эсэмэске прозвучал подобно громовому раскату, заставив подскочить буквально всех. Станислава пробежала по тексту глазами, удивилась и зачитала в слух.

— «Закупите съестного по списку и подходите к заднему фасаду гостиницы. Я скоро буду. Ваш великий.» Еще и список на четыре смски. И что это значит?

— А? — у Мишки в голове еще звучали радостные крики: «Убей! Убей!». А перед глазами плавала довольная улыбка того, кто опять сломал ему хребет. Или в этот раз не успел? Парень помотал головой, пытаясь вернуть трезвость мыслям.

— Бэ! — передразнила его Станислава. — Пошли говорю. Тимур нас вежливо послал. И хорошо хоть не слишком далеко. И сладко сопящего щеночка не забудь.

***

Еще через двадцать минут с объемными пакетами они втроем подходили к черному входу, где их уже ожидали старушка-кремень и Тимур. Бабулька хихикала как девочка, а Тимур что-то рассказывал, заставляя ее смеяться еще громче. Заметив ребят, она согнала улыбку и проговорила недовольно:

— Что так долго? В гостиницу пустить не могу, но скажите спасибо Тимочке, можете пожить пару дней в моем доме. Вон он через дорогу за забором. И что бы аккуратно. Ну что встали?

Настя и Мишка сразу пошли, куда проси, Станислава, чуть замешкавшись, двинулась следом. Но ушла всего на пару шагов, когда до нее донесся громкий шепот старухи: «А с тобой, Тимочка, увидимся вечерком! Буду ждать обещанного!» И, как показалось девушке, гаденько так хихикнула.

Станиславу передернуло, ускорив шаг, она нагнала Настю и Мишу у запертой калитке. Через мгновение появился Тимур со связкой ключей, отомкнул замок и, пропустив всех внутрь, замкнул снова.

Дом как дом. С высоким крыльцом и очень большой утепленной верандой, совмещенной с небольшой кухонькой. С двумя комнатами, большим темным коридором, тяжелыми дверьми на тугих пружинах и высокими порогами. А главное с величайшем блаженством во вселенной: современной ванной и горячей водой.

Пока все осматривались, Настя, ни у кого не спросив, первой заняла этот рай на земле. Тимур сняв обувь и куртку еще в прихожей, растянулся на одной из кроватей, подложив под голову сразу три подушки.

— Вы как хотите — а я спать! Глаза слипаются, а вечером еще обещание выполнять. Марфа Васильевна буде ждать.

— И что же ты пообещал этой вредной старухе? — ехидно поинтересовалась Станислава, распаковывая на столе ноут.

— А как ты думаешь, Славка, о чем в моем присутствии мечтают все женщины мира, а особенно одинокие старушки? — Тимур хитро сощурился. — Конечно о моем фирменном мексиканском рагу и куриных крылышках в меду. А ты о чем подумала?

— Хм… Именно об этом!

— Извращенка, — пробормотал Тимур и заснул.

— А ты не собираешься ложиться? — поинтересовался Мишка, присаживаясь на кровать напротив.

— Нет. Хочу еще кое-что проверить.

— Тогда я подремлю маленько.

— Ага.

Мишка завернулся в покрывало, отвернулся к стенке и уже через мгновение спал.

Станислава поставила кипятится чайник, включила ноутбук. Когда чайник зашумел, вернулась Настя, забралась к Мише под бок, свернулась калачиком и тоже усну. Стася аж позавидовала — девчонка спала за эти сутки больше их всех, и так спокойно усыпает опять.

Станислава сходила в душ, слегка ополоснулась, и ей совершенно спать расхотелось. В кружке ароматно плескался столь долгожданный свежезаваренный кофе, рядом на тарелке покоился трехэтажный бутерброд, мерно гудел ноутбук, и для полного счастья не хватало только ночной темноты за окнами. Но с этим, в принципе, можно смериться. Она улыбнулась и под сонное дыхание друзей растворилась в сети интернета.

Глава 16

Когда Тимур проснулся, в сгущающихся сумерках раннего вечера только-только затеплились фонари. Славка спала сидя, уронив голову на скрещенные руки. За тонкой пленкой экрана резвился черный котенок, пытался поймать красную бабочку. Ноутбук тоже дремал, уйдя в ждущий режим и видя сны. Парень аккуратно подхватил девушку и перенес на кровать, укрыл одеялом. Славка поежилась, но не проснулась.

На соседней кровати на самом краю ворочался, едва не сваливаясь, Мишка. Что-то снилось ему мало приятное. Настя мерно сопела у самой стенки.

Тимур осторожно потряс друга за плечо. Мишка вскинулся, рубанул воздух сжатым кулаком и лишь за тем распахнул шальные со сна глаза.

— Тише, тише, — успокаивающе прошептал Тимур, — это всего лишь я. Пойдем, поможешь мне. А девчонки пусть поспят еще немного.

Мишка кивнул, слез с кровати и пошел следом. Но хотя они и старались не шуметь, в закрывающуюся дверь, сонно щурясь, выскользнула Настя и пристроилась справа от Мишки, взяла его за руку. Тимур, шедший чуть впереди, негромко пропел:

— Тили-тили-тесто! Жених и невеста!

И оглянулся широко улыбаясь. Зардевшаяся Настя в ответ показала ему язык, а Мишка кулак.

***

На кухне Настя сразу предупредила, что готовить не умеет, просто посидит за компанию, и оседлала табуретку в углу между холодильником и мойкой, выбрав самый удобный угол обзора.

— Чем мне помочь? — поинтересовался Мишка, наблюдая, как Тимур выгружает продукты из холодильника и достает посуду из шкафа.

— Ну, я многого не прошу. Лишь того, в чем ты великий мастер!! — восторженно проговорил Тимур.

— Все с тобой ясно. Значит, эта добрая старушка, вместо быстрых денег, заказала обед из трех блюд, а мне опять кухонным комбайном работать? — Мишка достал нож, почти в ладонь шириной и точильный камень. — И как у тебя получается: простая вроде задача, а к ней сложное решение.

— Да же и не знаю… Возможно всему виной мое природное обаяние и неподражаемая харизма. И, кстати, заказ был лишь на два блюда, а иначе на третье пришлось бы довольствоваться подгорелой яичнице со скорлупой в качестве приправы. Я просто ничего больше готовить не умею.

Он подмигнул Насте, подхватил три помидорины и, жонглируя ими, прошелся от стола до мойки, куда их аккуратно и опустил. Настя засмеялась и захлопала. Тимур поклонился. И торжественно произнес:

— А теперь дамы и господа… Простите только дамы! Вы увидите истинное волшебство и непревзойденное мастерство.

И он простер руки в сторону Мишки. Настя замерла в предвкушении. А Мишка лишь вздохнул: «Пчелыч, он Пчелыч и есть — жужжит и кружит без дела и пользы».

Нож приобрел нужную остроту, и Мишка приступил, не без удовольствия услышав, удивленно восхищенный возглас Насти. Жаль, на ее лицо посмотреть сейчас не было времени, в таком деле лучше не отвлекаться.

А Настя не могла оторвать взгляда от разделочной доски и ножа с невероятной скоростью стучавшего по ее поверхности, и рук, что держали этот нож. Это и вправду было похоже на волшебство. Круглый лук превращался в тоненькие колечки. Морковь, помидоры и кабачки в аккуратные кубики. И нож мелькал у самых кончиков пальцев, казалось, еще чуть-чуть и парень их лишится.

— Откуда такое уменье? — проговорила Настя взволнованным шепотом.

— А наш скромняшка тебе еще не рассказывал? — уточнил Тимур. — У него папа шеф повар и хотел, что бы сын пошел по его следам. А мать и дед, сами спортсмены легкоатлеты, видели в Мишке только мастера спорта. Ну, у них долго не утихали споры. В результате сошлись на том, что спорт это замечательно, но если Мишка ничего не достигнет к 25-ти, то уйдет в повара. Но папка все равно учил его помаленьку. Вот и научил, классно выходит. Как говориться: талант не пропьешь!

— Хорошо, что вы не девочки, — раздался от двери голос Славки. — А то бы сначала вас мучили учебой на скрипке или фортепиано. А лишь потом поинтересовались, а что ты ребенок на самом деле хочешь? Вот объясните мне, зачем в современном мире уметь пиликать на скрипке?

— Что бы иметь стабильный заработок в подземных переходах больших городов! Ай!

Тимур успел увернуть от брошенной прицельно луковицы.

— В шеф-повара бросать продуктами нельзя, без ужина останетесь. Ай!

Вторая луковица пролетела у уха и врезалась в стенку.

— Ладно, тетенька, не бейте! — жалостливо заголосил Тиму. — Будет вам ужин часа через пол.

— Вот и славненько, — Станислава довольно потерла лапки, — Тогда я в душ!

— Так уж и быть, подглядывать не буду, — пообещал Тимур и ехидно добавил, — Что я там не видел! Ай!

От третьей луковицы увернуться не получилось.

— Хорошо вам, — Настя вздохнула, и подтянула колени к груди и обхватила их руками. — Родители думали о вашем будущем, переживали, надеялись, что вы чего-то добьетесь. Станиславу хотели видеть музыкантом, Мишку — поваром или мастером спорта. А у тебя, Тимур, о чем родители мечтали?

Настя проговорила это без задней мысли, поддавшись общему настроению легкости и теплоты. И лишь натолкнувшись на странный взгляд Мишки, поняла какую глупость сморозила, ойкнула и зажала рот рукой.

— Прости, — проговорила она виновато, — Я не хотела… Я совсем забыла…

— Да ладно. Ты же не виновата, что мой отец оказался такой сволочью, что для матери стало важнее спасать мое будущее, а не фантазировать на темы: «Кем будет мой сын, когда подрастет».

Ни голос, не шутливы тон его реплик не изменился, в глазах его опять плавал зеленый лед. И под этим пронзительным взглядом Настю пробрала дрожь, как бывало уже не раз. Вот только в этот раз она не захотела прятаться, сжимаясь в комочек, а решительно встала и, подойдя совсем вплотную, мягко дотронулась до его руки.

— Правда прости, — тихо, но твердо проговорила она, заглядывая снизу вверх в его глаза. — Я всегда считала, что произошедшее со мной страшнее, чем все, что может случиться с кем-то другим. Но даже если это и так, про боль других забывать не следует. Ведь для каждого его страдания самые страшные. Мой отец тоже был не подарок, но я его хотя бы знала… И он не всегда был таким…. И мама… Прости…

Она окончательно запуталась, в том, что хотела сказать, но по таящему льду его глаз, поняла, что смогла донести, о чем думала.

— Ладно, не будем о грустном, — он взъерошил ее кудряшки и улыбнулся.

Настя неуверенно улыбнулась в ответ и вернулась на свое место, говорить о чем-либо расхотелось. Настроение веселой беспечности улетучилось, и, до слез стало обидно, что именно она, своей не обдуманной фразой, разрушила его. И Тимур, видя это, взял себя в руки, и, желая успокоить друзей, и прежде всего Настю, весело проговорил:

— А знаете, какой мне смешной сон приснился? Мне снилось, будто я очень толстая женщина. Все время сижу на диете. И вот я бегу по темной и совершенно пустой улице, а меня преследуют холодильники. Они выпрыгивают из кустов, падают с деревьев, выбегают из подворотен, догоняют сзади. И кричат не переставая: «Открой нас! Опустоши нас!»

Настя чуть нервно хихикнула, Мишка вообще никак не отреагировал, продолжив мерно стучать ножом по доске.

— Да, не особо смешно, — виновато развел руками Тимка. — Мне в обще последние ночи такое врется, будто чужие кошмары подсматриваю. Вот только хозяевам снов, наверное, страшно было бы, а мне смеяться хочется. Мишка, а тебе что-нибудь интересное снилось?

— Да так, — вроде бы спокойно, но каким-то не вполне своим голосом проговорил Мишка, — сумбур какой-то. Ничего особенного. Ай! Черт!

Настя побледнела еще больше, чем Мишка, который неосторожно полоснул себя бритвенно острым ножом по пальцу и рассек мясо практически до кости. Кровь собралась в открывшейся щелки густой крупной каплей, замерла, сорвалась и разбивалась о поверхность стола. Следом полетела другая.

— Ну вот, а говорят — талант не пропьешь, — Тимур сгреб кухонное полотенце и подлетел к Мишке, который словно завороженный смотрел на ранку и ничего не предпринимал. — Настя, ты-то что замерла. Быстро в комнату, я там, на стене, аптечку видел. Живо.

И, как только за Настей захлопнулась дверь, поинтересовался у друга:

— Миш, что с тобой? Ты как проснулся сам не свой. Хотя даже нет… Как из деревни уехали…

Друг посмотрел на него с какой-то отрешенной обреченностью, но ответить все рано ничего не успел, вернулась Настя. В руках она держала большую бутыль с перекисью, вату, бинт и йод. В глазах застыли слезы. Тимур уступил место сестре милосердия, а сам уселся на соседнюю табуретку. Настя обильно полила на рану перекисью, приложила марлевый тампон и плотно примотала его бинтом.

Все это время Мишка смотрел в ее лицо, полное искренней заботы, а видел совсем другое — холодное, с брезгливо поджатой нижней губой, таким оно было в недавнем кошмаре, за мгновение до решающего удара ненавистного противника. А когда хрустнули позвонки, и он перестал чувствовать свое тело, та Настя из сна равнодушно развернулась и ушла, не оглянувшись ни разу, сквозь обезумившую от крови толпу, что неистово кричала: «Убей! Убей!». Этот сон не давал ему покоя с самого пробуждения. И только сейчас, глядя ее на едва сдерживаемые слезы, его, кажется, начало отпускать.

— Ну и чего ты ревешь, — несколько грубовато проговорил он, — точно я себе пол руки оттяпал.

— Не знаю. Они сами. — Настя вытерла тыльной стороной ладони, все таки прорвавшуюся наружу слезинку и, наконец, закончила бинтовать, поднялась с колен. — Я очень испугалась.

— Дурочка, — нежно проговорил Мишка, проведя кончиками пальцев по ее еще влажной щеке. Глаза выпрямившейся Насти оказались вровень с его. А потом вдруг прижал девушки к себе так сильно, что Настя едва не затрещали косточки, и горячо прошептал в самое ухо. — Обещай, что не оставишь меня! Обещай, что не отвернешься равнодушно! Обещай, что уйдешь никогда!

— Миш, ты что вдруг? — Настя, смутившись, попыталась вывернуться из кольца крепких рук.

— Обещай! Обещай, что не отвернешься равнодушно!

— Обещаю, что не отвернусь равнодушно, — пробормотала окончательно растерянная Настя, и Мишка, будто удовлетворенный ее ответом, впился в ее губы. Поцелуй страстный, грубый, даже какой-то злой, напугал Настю еще больше, чем предшествующие ему странные слова, и она замерла, никак не отвечая. Но постепенно губы Мишки стали мягче и нежнее, и в какой-то момент девушка забыла обо всем, полностью растворяясь в нем.

— Кхе-кхе! — Тимур, впервые мгновения разыгравшейся сцены и сам слегка растерялся, а теперь пытался привлечь к себе внимание, и напомнить, что юные влюбленные не одиноки во вселенной, но похоже не был услышан ни с первого, ни со второго раза.

Он, переполненный возмущения и праведного гнева, попытался «возвести очи долу», но по пути к потолку заметил в дверном проеме Станиславу с полотенцем на голове.

«Что тут происходит?» — одними глазами спросила она, кивнув на влюбленную парочку. Тимур в ответ лишь пожал плечами.

— Господа, я уже тут в третий раз деликатно кхекхекаю, а меня походу злостно игнорируют.

Влюбленная парочка вздрогнула. Настя, залившись краской, опять попыталась вырваться, но Мишка не дал, лишь еще крепче обнял, пряча ее лицо у себя на груди.

— Че лыбишься? — возмущенно выпалил он, глядя на Тимура, который сиял ярче лампы в тысячу киловольт. — У тебя там что-то пригорает.

— Ай-яй-яй, — картинно всплеснул руками Тимур, — И верно, все-все сгорело. Ваш любовный жар передался плите. И огонь так и пылал, так и пылал.

— Пчелыч, ты придурок, — вынес свой вердикт, вконец смутившийся парень и, взяв Настю за руку, увел ее с кухни.

— Совет да любовь, — не удержавшись от шпильки на прощания, пожелал Тимур, махая вдогонку кухонным полотенцем.

— Ты как всегда в своем репертуаре, — заулыбалась Славка. — Так засмущал людей. Кстати, скоро там твоя старушка на ужин пожалует?

— Где-то через часик, — взглянув на часы над кухонным столом, ответил Тимур. — Как раз все будет готово.

— От меня какая помощь требуется?

— Да практически никакой. Просто побудь рядом, пока я готовлю.

Станислава понимающе улыбнулась и оседлала табуретку. Она прекрасно знала одну из самых страшных тайн Тимура — с самого детства, он практически до фобии боялся оставаться один.

Глава 17

Старушка-кремень появилась в начале девятого. Вместе с ней пришли две молоденькие девушки, женщина средних лет, и пожилой мужчина. Как впоследствии выяснилось, гостиница уже лет двадцать являлась чем-то вроде семейного пансиона. Старушка — его владелица, женщина средних лет — ее племянница-завхоз, две смешливые молоденькие девчонки — внучки, работающие горничными, а мужичек — тоже какой-то дальний родственник, занимающий должность дворник-сторож-уборщик. В столь шумной разношерстной компании ужин, не смотря на опасения Станиславы, прошел в теплой и дружеской, можно сказать домашнее, обстановке.

Главным героем за столом, конечно же, как всегда был Тимур. Девчонки, не стесняясь бабушки, строили ему глазки, немолодая племянница обожгла вскользь парой томных взглядов. Даже молчун дворник-сторож-уборщик бросил оценивающий взгляд, и отвернулся, как-то подозрительно расстроено вздохнув. Он вытащил от куда-то из под полы початую бутылку водки, пододвинул к себе поближе стакан. К неудовольствию Стаси, Мишка присоединился к этой несанкционированной попойке. Подруга не полезла вразумлять, зная, что это бесполезно, но раздраженно глянула на Настю, ожидая ее реакции. Однако девушка, задумавшись о чем-то своем, совершенно не обращала внимание на происходящие вокруг.

А Тимур умудрялся улыбаться всем, развлекать всех смешными историями, подчивать каждую гостью деликатесами «почти собственного производства», оставаясь при этом верным лишь одной из присутствующих — старушке хозяйке. Это ей доставались самые искреннее улыбки, самые теплые комплименты и самые вкусные кусочки. Это ей он шептал в самое ушко что-то такое, от чего на морщинистых щеках расцветали красные маки, и смеялась эта восьмидесятилетняя бабулечка, как восемнадцатилетняя девчонка. И все приговаривал: «Вот ведь прохвост. Прям мой дед покойный. Чтоб ему в аду черти самую большую сковородку не пожалели».

Как то так, с легкой руки Тимура, напряжение, которое неизменно возникает между только встретившимися людьми, улетучилось еще на первых минутах общения. И когда ужин подошел к концу, расставались они почти друзьями. Пока остальные прибирали со стола, Тимур вызвался проводить гостей. Спустились с крыльца, тепло распрощались и пошли дальше, лишь старушка ненадолго задержалась. Она притянула к себе Тимура, заставив нагнуться, и прошептала в самое ухо:

— Ты береги свою ведьму. Да и на меня не обижайся. Я ведь, сначала, почему ее пускать не хотела, думала в ней зло. А теперь вижу — чиста она. А вот вторую девчонку опасайся. Зло в ее прошлом, настоящем и будущем. Помечена она. Ну, да и ты не так прост, как хочешь казаться. До свидания, внучек. И спокойной ночи.

Тимур, не зная как реагировать на эти слова, лишь кивнул. Старушка улыбнулась на прощание, прошелестели по опавшим листьям ее чуть шаркающие шаги, щелкнул замок захлопнувшейся калитки, а Тимур все так же стоял на нижней ступеньке крыльца, не торопясь заходить в дом.

В небе плыла, в окружении колючих звезд, истертая с одного края монетка луны, зябко кутаясь в облаках. Еще неделя и она дорастет до полноценного сребреника и опять начнет таять, только на этот раз с другого края. От куда-то, может из глубин забытого сна, перед мысленным взором всплыла кругла холодная луна, безразлично взирающая на развалины замка и людей, точно муравьи копошащихся внизу. Вот она отразилась в широко распахнутых от ужаса глазах девочки, и видение или воспоминание о сне померкло, а Тимур вздрогнул и зябко поежился. Ему вдруг стало очень не уютно на неосвещенном крыльце и он поспешил в дом.

***

— Где ты так долго пропадал? — поинтересовалась Славка, вытирая руки полотенцем.

Тимур окинул взглядом прибранный стол и вымытую посуду, которая теперь сохла на полотенце, удивился про себя, сколько же он проторчал на крыльце, а Славке сказал, как он надеялся вполне будничным голосом:

— Да так, погулял немного.

Станислава недоверчиво хмыкнула, но ни чего не сказала.

— А где наша влюбленная парочка? — желая сменить тему, поинтересовался Тимур.

— В комнату ушли, телек посмотреть. Я закончила, так что можем к ним присоединиться.

Станислава отворила дверь и замерла на пороге, Тимур едва в нее не врезался.

— Ты чего встала?

Славка не ответила, никак не отреагировала. Заинтригованный Тимур вынужден был протиснуться между замершей девушкой и косяком, но в комнате не происходило ничего интересного. В углу на тумбочке что-то монотонно бубнил телевизор, в его мерцающем свете угадывались контуры мебели. Светящиеся электронные часы на стене показывали начало десятого. А под ними, на диване замерли Настя и Мишка. Парень сидел на полу, а его голова покоилась на коленях Насти. Девушка перебирала пряди его волос, и, кажется, что-то тихо говорила, ее губы двигались в неровном свете. Под ногой Тимура скрипнула половица, и Настя испуганно вкинула голову. В глазах ее Тимур увидел, если ему не показалось, боль помноженную на чувство вины, но они сразу пропали, будто ушли в глубину.

— Ну и что ты там застыла, Славка? Влюбленных парочек не видела? — нарочито громко, желая рассеять наваждение, проговорил Тимур и щелкнул выключателем.

Станислава моргнула и облегченно выдохнула, ей точно привиделось. Когда она переступила порог, вдруг показалось, что в комнате есть еще кто-то, помимо Насти и Миши. Сейчас, при ярком свете, никого не было, но тогда… На плече у Мишки замер уродливого вида карлик, черный и сморщенный. Он вцепился в Мишку маленькими ручками с длинными ногтями, чуть раскачивался на коротких согнутых в коленях ножках, удерживая равновесие, и не переставая, что-то шептал в ухо.

Плохо чувствуя ноги, Станислава добрела до кресла и упала в него.

— Да что с вами? — непонимающе спросил Тимур. — У нас сейчас все хорошо. Мы ускользнули от охотников. Поели. Отоспались. Завтра приедет брат Насти, я свяжусь с друзьями, они и его спрячут.

Но никто его энтузиазма не разделял. Мишка, как только включили свет, лег на диван и отвернулся к стене, руку Насти он при этом не отпустил. Девушка сидела рядом отрешенная, взгляд вовнутрь себя, даже на упоминание о брате никак не отреагировала. Славка тоже замерла в кресле, плечи ее опустились, будто под непомерной тяжестью.

— Ну и какие у нас планы на эту ночь? — спросил еще более бодрым голосом Тимур и улыбнулся самой очаровательной своей улыбкой.

— Спать, — буркнул Мишка не поворачиваясь.

— Спать, — согласилась Станислава, но из кресла переползла не на кровать, а к ноутбуку.

Настя мотнула головой, вроде как соглашаясь, но Тимур сомневался, слышала ли она вообще о чем шла речь. Тимур опустился в последнее свободное кресло, закинул ногу на ногу и, улыбаясь самой лучшей своей улыбкой, произнес:

— Послушайте меня, братья и сестры, единственного так сказать и неповторимого, самого красивого и гениального члена нашего непобедимого отряда! Во-первых, спать у нас не получиться чисто физически, так как все уже благополучно выспались. Возражений нет? Во-вторых, с теми мыслями, что бродят за вашими не особо радостными лицами, спать нельзя — кошмар присниться.

Он заметил, как при словах о страшных снах, Мишка нервно дернулся, а Настя вынырнула, наконец, в реальный мир.

— Поэтому предлагаю: собрать наши бренные тушки в одну могучую кучку и рвануть в какое-нибудь ночное заведение, коими, я уверен, данный городок богат. Возражения есть?

— Есть, — отозвалась Станислава. — Я против твоего титула самого красивого и гениального. Да и насчет ночного клуба, не слишком ли это рискованно? Мы с таким трудом ускользнули от охотников. Не лучше ли тихо переждать?

— Настя сказала, что мы оторвались. А так же, что чем больше вокруг народу, тем надежней мы спрятаны. Так? — он вопросительно взглянул на девушку.

— Ну, так-то да, — кивнула Настя.

— Кто сказал, что я пойду? — тихо, но твердо проговорил Мишка, не оборачиваясь.

— Я сказал, — в тон ему ответил Тимур, — Девчонки согласны. Ты в меньшинстве. Одного я тебя оставлять не собираюсь. И вообще, вы бы видели свои лица. На них весь траур этого бренного мира. Нужно взбодриться. Особенно если Настя права, и эти твари, что ведут за нами охоту, питаются плохими эмоциями. Так что пока не исправлю ситуацию с вашим настроением, не успокоюсь. А тебя Мишка силком потащу, если сам не пойдешь. Пять минут на сборы! И шагом марш!

***

Еще через полчаса они без особых проблем прошли в клуб. Обстановка здесь практически не отличалась от многих других. Два зала, с разной по тематики музыкой, соединены полукруглым практически не освещенным коридором. В одном зале только танцпол. Зато другой разделен на два уровня: на первом — площадка для танцев и барная стойка в углу, на втором — столики, которые сейчас в основном пустовали. Зато оба танцпола оказались забиты под завязку: там отрывались парни и девчонки в возрасте от восемнадцати до двадцати двух. Для них вход до полуночи, когда цена билета в два раза дешевле, был отнюдь не мелочью, ведь сэкономленных деньги как раз хватит на еще одну баночку пива. Они стремились каждое мгновение потратить на танцы. Ведь сидеть за столиками это такое расточительство, а пиво или коктейль можно и стоя попить. Те, кому интересней посидеть и выпить с друзьями под приятную музыку, погонять шары на биллиарде или посбивать кегли в боулинге, подтягиваются значительно позже.

Мишка с Настей и Славкой заняли столик в глубине зала, а Тимур, светясь своей лучшей улыбкой, просочился сквозь очередь очарованных им девушек и впавших в ступор от такой наглости мальчиков, заказал в баре напитки и закуски. Еще через пять минут молоденькая официантка принесла две запотевшие кружки с пивом, два коктейля и различных снеков. Из-под кружки, которая оказалась ближе к Тимуру, Славка, удовлетворенно хмыкнув, вытащила вчетверо сложенный листочек с номером телефона. А Тимур лишь развел руками и обезоруживающе улыбнулся.

Мишка со Станиславой пили пиво, Тимур с Настей коктейли. Тимур так-то брал пиво мальчикам, коктейли девочкам, но Станислава, не считаясь с его мнением, сразу придвинула одну из запотевших кружек себе. Насте эти посиделки напомнили предыдущий поход в клуб в такой же компании. Вот только настроение разительно отличалось. В тот раз люди, сидящие рядом, не были ей столь близки, грядущее расставание не рвало так душу. И разговор, с такой легкостью текший тогда, сейчас обрывался, едва начавшись. Мишка, непривычно хмурый и отрешенный, больше молчал. Настя и сама периодически теряла нить беседы, скатываясь в собственные невеселые мысли.

Рядом с их столиком стало на удивление многолюдно, точно весь клуб решил засвидетельствовать им свое почтение. Мимо с томными вздохами курсировали не только девушки, но и парни, бросали в сторону столика томные взгляды. Станислава с Тимуром переглянулись, очень похоже ухмыльнулись и, перегнувшись через стол, ударили по руками.

— Повторных не считаем, — проговорил Тимур, заговорчиски улыбаясь.

— И инициативы не проявляем, — в тон ему ответила Станислава.

— О чем это они, — шепотом поинтересовалась Настя, склонившись к самому уху Мишки.

Тот в очередной раз вынырнул из задумчивости, оглядел довольные моськи друзей и объяснил:

— Пари: «Кто более популярен»

— Ага, — согласилась Настя, но сути не уловила.

Разговор так же вяло плескался в русле «не о чем». Каждый цедил свой напиток. Лишь иногда то Тимур, то Станислава негромко проговаривали:

— Три.

— Пять.

— Семь.

— Нет, Славка, тот пацанчик не считается, он мне подмигивал.

— Хм… Мальчики небесного цвета.

— Про деление по половому признаку оговорок не было, так что этого в мою коллекцию…

Ночь двигалась к середине. Публика в клубе медленно менялась на более взрослую, и возле столика стало по свободней. Тимур со Станиславой договорились на ничью и убежали танцевать. Мишка спал, положив голову на колени Насти и не выпустив ее руки. Девушка не спеша перебирала его волосы, прекрасно понимая, что это последний раз, когда он рядом. Хотелось разрыдаться, но слезы кончились вчера, и лишь сердце бухало в груди, иногда сбиваясь с ритма или пропуская пару ударов.

Как всегда тихо и незаметно рядом оказался Тимур.

— Медведь в спячке, — констатировал он, взглянув на Мишку, и плюхнулся на диван рядом с Настей, откинулся на спинку. — А Славка ушла носик припудрить.

Они помолчали.

Тимур придвинулся ближе, наклонился. Его дыхание щекотало ухо. Настя дернулась, попыталась отклониться, но парень придержал за плечо.

— Я знаю, — негромко проговорил он, — что значит постоянно убегать, даже не понимая от кого. Знаю, что такое не жить на одном месте и недели, не иметь друзей и бояться всех. Я понимаю — ты не веришь обещаниям, что мои друзья смогут тебя спрятать. Но я прошу, попытайся. Попробуй довериться, как я когда-то смог довериться Станиславе и ее родителям. Они помогли мне, когда я был на краю. Я всего лишь хочу расплатиться за их доброту, хотя бы частично, и помочь тебе. Позволь мне помочь.

Горло Насти сдавил спазм. Она медленно кивнула. А через пару мгновений, когда ее немного отпустило, проговорила, надеясь, что голос не подведет ее, прозвучит достаточно уверенно:

— Я постараюсь. А сейчас, раз уж ты тут, побудь с Мишкой. А я отойду. Мне тоже нужно носик припудрить, здесь что-то душно.

И аккуратно высвободив руку из цепких пальцев Мишки, она растворилась в мерцанье дискотечных огней.

— И ведь опять ни слову не поверила, — тяжело вздохнув, Тимур откинулся на спинку дивана и устало прикрыл глаза. — Ничего, я упорный. Еще раз попытаюсь…

***

Не прошло и пары минут, на диване с диким блеском в глазах подскочил Мишка. Сердце Тимура, который в это время глубоко задумался "не о чем и о смысле жизни", от таких взбрыков отправилось в долгую командировку под правую пятку.

— Ты пугало доморощенное, — переводя дух, проговорил Тимур. — Что вскакиваешь, как ошпаренный.

— Где Настя? — не слыша его, проговорил Мишка.

Он смотрел на свою пустую ладонь с дикой смесью боли и обиды.

— Носик попудрить пошла. Да не волнуйся так, с ней Славка.

В это время как раз, будто в противовес его словам, подошла Станислава и совершенно одна.

— Где Настя? — подскочил к ней Мишка.

— Она пошла к тебе на встречу, — пояснил Тимур, в ответ на удивленно вскинутые брови Станиславы.

— Я ее не видела. Я в курилку еще отходила. Наверное, мы разминулись.

Последнее она договаривала уже в спины сорвавшегося с места Мишки и кинувшегося за ним Тимура. Догнать их удалось лишь у женского туалета и только потому, что они сами остановились. Пропажа нашлась на удивление быстро.

Настя замерла недалеко от двери, прижавшись к стене со светящимся узором. Она вежливо улыбалась, отрицательно качала головой и раз за разом всматривалась в темноту зала. Ее окружало трое парней в легком подпитии, которые, пока что вежливо, ее о чем-то просили. Она опять мотнула головой и, наконец, заметила Мишку. Но вместо радости по ее лицу расползлась гримаса ужаса. Один из парней устав уговаривать, решился на более активные действия, схватил Настю за руку и попытался увести.

И эта капля стала последней в чаше терпения Мишки. Он прыгнул вперед и своим немаленьким весом, помноженном на инерцию, опрокинул противника на пол. Неизвестный затих, Мишка взвился на ноги. Из горла его вырвался рык, мало похожий на человеческий.

— Это! — второй неизвестный бросился на помощь первому, но натолкнулся на кулак Мишки, согнулся пополам. — Моя! — третий попытался отступить, но челюстью зацепился за костяшки правой руки Михаила, мотнул головой и опустился на пол недалеко от первого и второго. — Девушка! — Мишка занес ногу для очередного удара, но попинать ногами полутрупы не дали.

Сзади кто-то повис, сковывая движения. Мишка попытался вывернуться, рванулся, и когда ему это почти удалось, в голос сквозь пелену ярости прорвался голос Тимура.

— Ты пугаешь Настю.

И ярость схлынула, багровая пелена спала. На плечах висел, тяжело дыша, Тимур. Тихо ныли собранные костяшки правой руки. Под ногами шевелились, начавшие приходить в себя, побитые парни. Настя тихо всхлипывала у стеночки. Осознание, что она испугалась именно его, острой иглой пронзило сердце. Мишка стряхнул, уже не так крепко сжимавшие его руки Тимура, пробормотал спасибо, взял Настю за руку и потащил ее к выходу. Все произошло достаточно быстро, никто не успел среагировать, но скоро здесь соберется толпа, и участвовать еще в одной разборке совершено не хотелось.

***

Мишка тянул, не замечая, что его крепкие пальцы больно врезались в тонкое запястье. Лишь на улице Настя смогла вырвать, начавшую неметь руку, а точнее Михаил ее сам отпустил.

— Ты что там?.. Ты за чем?… — неосознанно делая пару шагов назад, пробормотала Настя.

Взгляд скользил по широкой Мишкиной спине. Парень молчал.

На улице значительно похолодало. Мокрый, от моросившего весь день дождя, асфальт покрылся глазурью легкой изморози, а лужи стянул тонкий ледок. Дыхание легким белесым облаком срывалось с губ, осыпалось невесомым инеем. Куртка осталась в клубе, и холод легко пробрался под тонкую блузку, Бродил по коже, гонял стада мурашек. Настя зябко обхватила себя руками. Мишка молчал, и она не знала что делать: идти обратно в клуб или возвращаться в съемный дом одной.

Настя почувствовала, что страх перед Мишей, перед таким Мишей, которого она прежде не видела, сменяется страхом за него, такого, как он сейчас, потерянного. Она знала, что с ним что-то не так, даже не видя его лица.

— Миш? — тихо позвала она.

Он стоял все также не шелохнувшись, лишь плечи чуть-чуть опустились. Настя шагнула ближе, прикоснулась раскрытой ладонью к его спине.

— Миш, что с тобой? — совсем тихо спросила она.

И эти слова, а может легкое прикосновение сдвинули что-то в окружающем пространстве. Парень будто очнулся, резко развернулся. И Настя отступила. Его лицо ничуть не изменилось, в глазах плескалось тоже безумие, с которым он бил ни в чем не повинных парней там в клубе.

— Что со мной?! — Мишкин голос звенел на гране крика. — Это я у тебя хотел спросить. Что с тобой? Ушла неизвестно куда! Хотя обещала всегда быть рядом. Обещала не уходить, не пропадать, оставляя после себя лишь пустоту и боль! А стоит отвернуться, и тебя уже нет. Строила глазки кому-то другому!

Настя вдруг осознала, что под напором этих обвинений, несправедливыхслов, отступает все дальше и дальше и не может остановиться. Парень, заметив это, быстро приблизился, два раза шагнув там, где она — десять. Вцепился в плечи, встряхнул, задышал хрипло в самое лицо:

— Почему? Почему ты не хочешь быть рядом? Почему ты всегда бежишь от меня? К кому угодно: к брату, Пчелычу, к каким-то левым парням, только не ко мне! Ты и сейчас бежишь. Вот стоишь передо мной, а сама, улыбаясь, уходишь.

— Миш… Те парни в клубе… Ты просто все не так понял… Они вовсе не…

— Мне плевать на твои лживые оправдания, — голос Мишки все же сорвался на крик. — Раз ненавидишь, так и скажи! Не прячь истинные чувства за поддельными улыбочками. Я знаю, давно знаю, ты лишь и ждешь, только и мечтаешь услышать, как захрустит мой сломанный хребет, что бы спокойно уйти. Чтобы облегченно вздохнуть и уйти не оглядываясь.

— Миш, о чем ты?

Пальцы Мишки больно врезались в плечи.

— Ненавижу! Ненавижу тебя!

Парень зло оттолкнул Настю, развернулся и бросился бежать, быстро скрывшись в темноте. Настя, потеряв опору, едва не упала. Ее подхватил Тимур, придержал. Он ощущал, как девушка вздрагивала, смотрела в след скрывшемуся Мишки, но бежать за ним даже не пыталась — ноги мелко дрожали и совершенно не слушались.

Настя обернулась. Тимур, как всегда пряччась за ослепительной улыбкой, точно за щитом, накинул на плечи девушки пуховик. Чуть дальше стояла Станислава, сжимая куртку Мишки.

— Вы давно здесь? — бесцветным голосом поинтересовалась Настя.

— Да не особо. Но на заключительную часть почти монолога на тему: «Никто меня не любит…», успели. Я аж заслушалась! Сколько возвышенности, экспрессии, чувств! Вы там без нас ничего не курили? Или водка паленая? Нет-нет… Я понял! Это любовь в столь странно проявлении.

Настя уже поняла, что чем больше и веселее он говорит, тем более обеспокоен.

— Что здесь случилось? — спросил Тимур совершенно серьезно.

— Ничего, — еле слышно ответила Настя.

— Я никогда не видел Мишку таким. Хотя он с самого утра, то есть вечера, в общем, как проснулся, какой-то странны.

— Это не он. Это яд. Я виновата, что просмотрела. Псы достали его.

— Что теперь?

— Ждать брата. Я не смогу помочь сейчас, а он сможет. Но Миша… Его найти надо…

— Да что с ним станется, — проговорил успокаивающе Тимур. — Погуляет, мозги проветрит и вернется. К тому же в такой легкой одежде, без куртки, да по такой погодке долго не нагуляешься.

— Он уже в доме старухи, — ровно проговорила Станислава.

— Вот видишь, — поддакнул ей Тимур, даже не спросив, с чего такая уверенность. — Пошли домой.

А Настя решила, что Станислава просто в бешенстве, ведь это ее первые слова, за все время, что они на улице. Вот только не понятно, на кого она злиться, на Мишку, что затеял драку, или на нее, которая косвенно стала причиной, для ее начала.

***

Всю дорогу до дома, Станислава молчала. Нет, она не злилась. Она пыталась понять, что на самом деле видела там перед клубом.

Вышли они не сразу. Тимур улаживал проблемы, устроенные Мишкой, договаривался с охраной и потерпевшими. В тот момент, Станислава и вправду кипела тихой яростью. Когда все утряслось, они захватили вещи и покинули клуб, а вот здесь заканчивалось понятное, и начинался полнейший бред.

На парковке перед клубом ругались двое. И если Настя выглядела как всегда, то Мишку Станислава узнала только по голосу. Черный сморщенный карлик в лохмотьях одежды скакал и кривлялся на высоких ходулях, но девушка похоже не замечала, что это не Мишка и продолжала обращаться к парню по имени. Да и Тимур не выказал никакого удивления, точно ничего необычного не происходило. Вот карлик зло зашипел, задергался, бросился на Настю, вцепился ей в плечи, что-то кричал в самое лицо, а затем оттолкнул с силой и умчался в темноту.

Настя пошатнулась, но упасть не успела, Тимур подхватил, удержал. Пару мгновений парень тоже выглядел нормально, а потом и с ним что-то случилось. Вдруг стал прозрачным, точно из мутноватого стекла вылили его точную копию, полую внутри, к тому же стол же подвижную. Вместо внутренностей стеклянного человека заполняли мерцающие шарики разного размера и цвета.

С Настей тоже, кстати, все было не особенно нормально. Вокруг ее шеи, точно изящный шелковый шарф, обвернулась спящая змея. Это стало особенно заметно, на фоне мерцания Тимура. А к ноге не понятно как крепилась тонкая цепочка. Другой ее конец убегал куда-то вдаль, теряясь во тьме.

Чувствую, что еще немного, и ее накроет волна паники, Станислава зажмурилась, несколько раз глубоко вздохнула-выдохнула, а затем открыла глаза. Все вернулись к обычному состоянию. Тимур с Настей о чем-то спорили, кажется — идти ли догонять Мишку или сам найдется.

«Надо что-нибудь сказать. Хоть что-нибудь. Это странно, что я молчу так долго», — подумалось Станиславе, и она произнесла первое, что пришло в голову.

— Он уже в доме старухи.

Ее удивили собственные слова, а еще больше ощущение, что это правда. Будто в ухо кто негромко шепнул, что Мишка действительно уже вернулся. И теперь, по пути к дому, лишь один вопрос мучила ее: «Я сошла с ума или еще не совсем».

***

Мишка и вправду оказался в доме, его богатырский храп разносился из спальни по всему дому. Тимур одинаково удивился и тому, что друг так спокойно может спать, и тому, что Славка оказалась права, хотя он думал, она просто успокаивает, расстроенную Настю.

Станислава отнюдь не обрадовала. Собственная правота лишь больше убеждал ее, что твориться странное, мало похожее на сумасшествие. Настя же наоборот просто светилась счастьем, тут же юркнула под одеяло, прижалась к Мишке, уткнулась лицом в его широкую спину, и практически сразу уснула.

— А ты не собираешься последовать хорошему примеру? — спросил Тимур, неспеша раздеваясь, аккуратно развешивая вещи на спинке стула и забираясь под одеяло на соседней кровати.

— Нет. Я еще в инет слазаю. И если не заметил, ты занял единственную оставшуюся кровать. Мог бы и на диване поспать.

— Славочка, ты же знаешь, я создание нежное, к сквознякам не привычное. А там дует. И одеял больше нет. Я обещаю — не пинаться, не ворочаться, не храпеть и руки не распускать. Буду вести себя как девственница, которую выдали за не любимого, в первую брачную ночь. То есть никак. Можно мне поспать с тобой? Можно? Можно?

Он стал прямо на кровати на колени, сложил молитвенно руки и сделал «щенячьи глазки».

— Ложись уже, — обреченно махнула рукой Станислава, в глубине души радуюсь его соседству.

Она не хотела сейчас, когда с ней и вокруг творилось что-то странно, находиться одной, даже в другую комнату с ноутом не пошла, присела здесь же за накрытый кружевной скатертью стол. Ноутбук еле слышно гудел, не перекрывая дыхание спящих, мерцал экран, но сейчас даже это привычное и родное, не приносило успокоение. Текст перед глазами плыл, не принося и грамма ясности.

А Тимур, не подозревая, что Станиславу что-то терзает, смотрел на ее освещенное и такое родное лицо пока не уснул.

***

Он откуда-то точно знал, что видит сон.

Его окружали, судя по архитектуре, дома какого-то европейского городка. Улицы заполоняли люди в старинных одеждах, которые радостно переговаривались. То там, то тут кто-то начинал напивать, раздавался смех, восторженные возгласы. Праздник, похоже, был в самом разгаре, и намечалось еще что-то грандиозное.

— Везут! Везут! — заголосили мальчишки с ближайших крыш и верхушек деревьев.

Толпа заволновалась, люди зашумели, задвигались, потащили его вперед, вытолкнули из тесной улочки на простор окруженный домами. С другой стороны площади показалась торжественная процессия: рыцари в сияющих доспехах, дамы в дорогих туалетах и… грязная клетка на огромных колесах. Богато одеты люди спешились, заняли высокую трибуну, а клетку дотащили к центру площади, где возвышался помост. Из ее нутра вытащили грязную женщину с копной спутанных волос, в изодранном платье.

— Сжечь ведьму! — взревела, точно единый организм, толпа, и ему стало понятно назначение кучи хвороста на помосте.

Ведьму привязали к столбу, зачитали приговор, предложили покаяться. Ведьма молчала, то ли не желая отвечать, то ли не понимая, что от нее хотят. Толпа ревела, кричала, смеялась, в ведьму полетели тухлые овощи, комья навоза, мелкие камни. Подождав, пока снаряды иссякнут, на помост поднялся палач с горящим факелом, ткнул в сухие паленья в нескольких местах. Костер вспыхнул. Толпа невольно качнулась вперед, ближе, успеть увидеть, рассмотреть в деталях. Его тоже потянуло, подтащило ближе.

И тут ведьма подняла голову, и он узнал это лицо, закричал, дернулся и проснулся.

Славка все так же мерно выстукивала на клавишах ноутбука какой-то однообразный мотивчик. И ее никто не жег. Тимур вздохнул облегченно, перевернулся на другой бок и мерно засопел, тут же забыв о недавнем кошмаре.

Глава 18

Утром Станислава не желала просыпаться. Она не могла понять, куда ее хотят тащить в глухую полночь, отказывалась верить, что уже десятый час, а темнота в комнате следствие плотных занавесок и осенней погоды. Когда она, наконец, открыла глаза, то первым делом увидела Настю. Это она пыталась поднять ее бренную тушку, по совершенно не понятным причинам.

— Оставь меня, старушка, я в печали, — пробормотала Станислава, и попыталась отвернуться на другой бок, Настя помешала.

— Станислава, мне нужно с Вами поговорить, — проговорила девушка громким шепотом.

— Говори, а я посплю пока, — милостиво разрешила Станислава, не открывая глаз.

— Не здесь, — все так же шепотом пробормотала Настя. — Наедине. Пойдёмте куда-нибудь выйдем? В какое-нибудь кафе.

— Ох, Маугли! Ты кого угодно достанешь, — не вполне понятно проговорила Станислава и выползла из-под одеяла, зябко ежась от прохлады в комнате. — И почему опять на вы?

Тимур дрых рядом бревно бревном. На соседней кровати похрапывал Мишка, хмурился во сне и шевелил губами. Станислава натянула кофту, и, стараясь не шуметь, вышла из комнаты. Пока она шнуровала ботинки и пыталась попасть рукой в рукав куртки, Настя терпеливо ожидала ее, не выказывая и тени беспокойства.

На улице выпал снег, повис невесомыми комочками на не до конца облетевшей листве кустов, на сухих пучках травы, улегся маленькими сугробинами в стыках плит и трещинах асфальта. Обычно Станислава любила белый праздник первого снега. Он будто заранее рассказывал, что скоро елка засверкает разноцветными огнями, и совсем близко катание на снежных горках, выезд с друзьями в деревню, катание на снегоходах, прогулки по зимнему лесу и много-много еще всего яркого и праздничного. Но сегодня Станислава не выспалась, и радостные песни белого великолепия о грядущем прошли мимо нее.

— Ну и куда пойдем? — спросила Станислава, зябко ежась от влажного ветра и желая об одном, оказаться опять под одеялом в кроватке.

Настя в ответ как-то безразлично пожала плечами.

— Ладно! Спросим доброе и отзывчивое местное население. Эй, мужчина, не подскажете, где можно кофейку выпить?

Местное население, будучи пойманным за рукав, хмуро взглянуло и махнуло рукой, указав направление движения.

— А по точнее?

— Через два квартала налево, — буркнуло население и поспешило скрыться.

— Ну что ж, вперед. Сперва — тепло и кофе, а потом — расскажешь, что хочешь?

***

Мишка открыл глаза и сразу пожалел об этом. Похмелье, мирно спавшие на соседней подушки, увидело, что парень проснулся, и накинулось, вцепилось острыми когтями. Блеклый свет начавшегося дня резанул по глазам, и тут же в виски принялись забивать ржавые болты огромными кувалдами, гул от ударов гулял внутри пустого черепа. А хуже всего, что во рту ночевали кошки, а уйдя утром, не только нагадили, но и горло расцарапали, и оно теперь саднило.

— О, наша соня проснулся! — раздался совсем рядом до противного радостный голос Тимура. — Вставать собираешься?

— Я не могу, — еле слышно прохрипел Мишка. — Водички бы…

— Держи, страдалец.

С трудом оторвав голову от подушки, Михаил принял от Тимура запотевший стакан сока. О том, что это далеко не сок, парень понял лишь на пятом глотке, но возмутиться не успел. Забыв, что умирает, он соскочил с кровати и скрылся за дверью туалета, из-за которой, почти сразу, раздались характерные звуки — желудок расставался со своим содержимым. Вернулся Мишка лишь через насколько минут, уже более живым: лицо из землисто зеленого стало просто бледным, а в глаза, пусть и рубиново красных, светилась жажда мщения.

— Ну, ты, Пчелыч, га-а-ад! редкостный! Что ты мне подсунул?

— Это коктейль омоложения, — довольно скалясь ответил Тимур, — Молочко, апельсиновый сок, анальгин и пара секретных ингредиентов. Мертвого поднимет. Ты вон дышал с трудом, а как побежал, как побежал.

От летящей подушки, Тимур увернулся и, смеясь, отпрыгнул за стол к окну.

— Что вчера вообще было? — упражнение по метанию подушки отняли последние силы, Мишка сел и откинулся на стену. — Мне так плохо, но я вчера вроде немного выпил…

— Не много? Ну-ну! — Тимур ехидно улыбнулся, — Только сначала скажи, что помнишь, а то я не знаю с какого места врать начинать.

— Почему врать? — не понял Мишка.

— Потому что, какую бы правду я не сказал, ты мне не поверишь. Так, где обрывается твое вчера?

— Мы пришли в клуб и сели за стол, — морща лоб, вспомнил Мишка, — Тебе еще какая-то девушка телефончик оставила.

— Ясно. Ну, тогда ты забыл самое интересное. Выпив все спиртное, свое и чужое, ты решил вздремнуть, на мягких коленях Настасьи, — начал свое повествование Тимур, с предвкушением вглядываясь в лицо Миши. — Перед тем как уснуть, ты вцепился в Настю, точно утопающий в бурной реке за тоненькую веточку плывущую мимо. Насте потребовалось носик припудрить, так она с трудом выцарапала свою ручку из твоей клешни. Не прошло и минуты, как ты вскакиваешь, гробя мои и так малочисленные нервные клетки, и бегом за ней. Скакал как бешеный кролик во время гона. Когда я, наконец, смог тебя догнать, ты как раз сворачивал челюсть парню, сломав до этого его друзьям носы и пару ребер…

— Врешь, — ошарашено пробормотал Мишка.

— Я прямо-таки экстрасенс и предсказатель в одном лице. Говорил, что не поверишь. — Тимур довольно улыбнулся и добавил. — Продолжать?

Михаил не особо уверенно кивнул.

— А мальчики то оказались совершенно безобидными геймирами-онлайщиками. У них в клубе какой-то слет проходил с розыгрышем призов. Главный приз супер навороченная приставка с крутыми примочками. А нужно для победы всего лишь привести девушку похожую на героиню игры. И не повезло же этим геймирам, что именно Насте оказаться той самой девушкой. Стоят, значит, милые и безобидные мальчики и уговаривают, очень вежливо надо заметить, прогуляться "с нами не далеко", и тут ураганом налетаешь ты и давай свои боксерские приёмчики отрабатывать на живых грушах. Ай-яй-яй таким быть.

Тимур упивался смущенным видом друга — маленькая месть за пять минут позора там, в клубе, пока успокаивал геймеров, и вел переговоры на грани скандала с охраной клуба. А еще за Настю на гране истерики. Мишка сидел, спрятав лицо в ладонях, уши его рдели.

— Это еще не все, — продолжил Тимур после минуты тишины, и Мишка страдальчески застонал. — Пока я разгребал созданные тобой проблемы, оказывал пострадавшим первую помощь, вы с Настей опять куда-то испарились. Нашли мы вас на парковке у клуба. Ты как раз заканчивал пламенную речь о том, как ты не ненавидишь свою девушку, а затем на сверхзвуковой скорости скрылся в ночи. У Насти случилась тихая истерика, и не удивительно, она же любит тебя, хотя я уже не уверен, стоит ли.

Тимур отвернулся к окну. Небо хмурилось, пролетали редкие снежинки, обещавшие в ближайшее время превратиться в полноценный снегопад, возможно даже в метель.

— Что ж ты замолчал? — в тишине комнаты негромкий голос Мишки прозвучал слишком отчетливо. — Почему не читаешь нотации? Не допытываешься, что со мной, как я стал таким?

— А смысл? Ты хоть и медведь по имени, да вот по натуре упрямей тридцати ослов. И не понятно друг я тебе или нет, если ты мне все равно ничего не рассказываешь. Ладно, проехали. Девчонки вернуться, извинишься перед Настей.

— Конечно. А где они кстати? — Мишка только сейчас сообразил, что они в доме одни.

— Ушли где-то с час назад, посплетничать о женском, как я понял, — ответил Тимур как-то рассеянно, всматриваясь во что-то за окном.

Вдруг он резко присел и на корточках отковырял от окна.

— Валим, — прошептал он, выпрямляясь в дверях. И на удивленный взгляд Мишки, вскочившего следом, пояснил, — Там эти… Те, что на машинах за Настей. Машины точно те же, которые за рекой в деревни… Они пока на соседней улице, с другой стороны дома. Может, успеем.

Они выбежали на веранду, схватили куртки, но одеть не успели. Дверь вздрогнула, точно ее хотели снести одним мощным ударом, да сил не рассчитали. Дверь устояла.

— Черт! Не успели! Мишка, задержи их как-нибудь! Надо девчонок предупредить.

Тимур скрылся в глубине дома. А Мишка, выйдя из ступора, подбежал к кухонному столу, сколоченному из толстых цельных досок. Веранда, как и весь дом, была приподнята над землей. И к двери, середина которой совпадала с уровнем пола, спускались несколько ступенек. В это углубление, чуть шире двери, Мишка, охнув от натуги, перевернул стол, который застрял, заклинив достаточно основательно входную дверь.

С той стороны опять стукнули, на этот раз сильнее, но результат оказался тем же. Потом еще и еще. Доски трещали, но пока держались. За дверью возились, но отступать не собирались.

— Ухты, как он забаррикадировался, — раздался сзади насмешливый девичий голос. — Умничка просто!

Мишка вздрогнул, обернулся, из темноты коридора насмешливо смотрела рыжая девчонка. Первое, что заметил парень — глаза: холодные и злые, а по их поверхности струился легки серебристый туман. А в остальном, обычная молоденькая красивая девчонка: чуть выше Насти, такая же тоненькая, в коротенькой леопардовой курточке, в джинсовой мини юбке и высоких сапожках. Мишка почти сразу узнал ее по рыжим кудрям — именно она стояла на берегу деревенской реки, глядя в след их уносящейся машине. Вот только, как она попала в дом? В окно влезла? Но на всех окнах решетки, из толстых прутьев. Пока он размышлял, девушка простучала каблучками мимо, совершенно игнорируя парня, и остановилась у забаррикадированной двери, в которую равномерно и сильно стучали с той стороны.

— Только теперь мои мальчики никак к нам попасть не могут, — хмуря красиво изогнутые брови, задумчиво проговорила девушка. — Прости, придется сломать твою игрушку.

На Мишку будто оцепенение напало, а Рыжая подняла руку с остро отточенными ноготками, взмахнула ей крест на крест, и парень обалдел. Стол перечертили глубокие полосы, точно у девушки выросли невидимые когти невероятной длинны и остроты, и она ими только что располосовала и стол, и дверь за ним. А потом деревяшки будто взорвался изнутри, разлетелись мелкой щепой, повисли пылью в воздухе. Одна щепка оцарапала щеку Мишке, и эта внезапная боль вывела его, наконец, из ступора. Он закричал и прыгнул на хрупкую девушку. Рыжая, похоже, тут главная, и если взять ее в заложники, можно поторговаться, хотя бы за жизнь и свободу Насти.

Но сколь бы стремительным не был его бросок, девушка оказалась быстрее, неуловимо переместилась в угол кухни, а на парня навалились качки, с трудом протиснувшиеся в развороченную дверь, скрутили, вжали в пол.

— Бестолочи, чего всей кучей на одного? — раздался совсем рядом голос Рыжей. — Второго ищите.

Тяжесть, вжимавшая Мишку в пол, уменьшилась, но совсем не исчезла. С усилием повернув голову, парень увидел, как трое из пяти вломившихся, скрылись в темноте коридора. Через несколько минут раздался страшный грохот, беспорядочные удары, ругань и проклятья Тимки, а потом все стихло.

— Похоже, все, — проговорила Рыжая. — Эй вы, пустоголовые, берите этого и пошли в комнату. А то здесь что-то дует, да и разговаривать там удобней.

Девушка скрылась в коридоре. А двое амбалов прижали руки Мишки, вытянутые вдоль тела, к его же бокам, приподняли над полом, точно он был пушинкой и не весил добрую сотню килограмм, и двинулись следом.

***

Кафе девушки нашли быстро, в этот час оно еще пустовало, и они без проблем расположились за столиком у окна. Настя, не смотря на свое же предложение поговорить, не издавала ни звука, и Станиславу это начинало серьезно напрягать, но сделав два глотка, будто вспомнила о чем-то, вскочила и, пробормотав, что вернется через мгновение, выбежала из кафе. Вернулась лишь минут через пятнадцать, когда в конец раздосадованная Стася подумывала, а не уйти ли ей, как говориться, "по-английски".

— Слушай, — проговорила она, раздраженно глядя на Настю, которая по пути к столику, прихватила еще кофе. — Ты либо говори, либо пошли обратно. Я не телепат, мысли читать не умею.

— Да-да! — грея чуть дрожащие руки и тонкий фарфор чашки, тихо сказала Настя, — С мыслями соберусь…

— Да ты уже полчаса собираешься, — Станислава зло стукнула кулаком по столу, чашки обиженно звякнули. — Не знаешь с чего начать? Тогда начни с середины.

— Нет! — Настя чуть мотнула головой, не отрывая взгляда от кофе в своей чашке. — Просто я не знаю, как выразить словами, что я хочу сказать, и так, что бы меня правильно поняли.

Станислава тяжело вздохнула, всем видом говоря: телись уже.

— Знаешь, почему нас с братом так долго не могли поймать? Каждый раз дышали в затылок, но мы успевали уйти, пусть и самый последний момент. Почему пока рядом был брат, это было легко, а когда я осталась одна, пришлось надежнее прятаться?

Станислава молчала, это был явно риторический вопрос, лишь крутила, мяла в пальцах зажигалку.

— Любое общение оставляет следы в нашей памяти, как отпечатки ног на снегу. И чем дольше общение длится, тем больше следов. Тени умеют считывать эти следы, связывать и находить нужного человека. А мой брат умеет эти следы заметать. У него дар с рождения — он может заставить любого забыть другого человека. И лучше всего у него получается проделывать это в отношении меня. Люди легко меня забывали. Чем меньше знали, тем легче забывали. И Тени их не трогали, Тени их не видели. И мы опять исчезали.

Станислава, не особо понимая к чему эти речи, мерно мешала ложкой почти остывший кофе, слушала через слово, и мечтала забраться под теплое одеяло в мягкую постельку. Сейчас, по пришествию времени, начинало казаться вся эта история не особо правдоподобной, точно она читала хорошую книгу, интересную по началу, но слишком растянутую к концу, да и с однообразным сюжетом.

— Сейчас вы рядом. Я не хочу подвергать вас опасности, — продолжала меж тем Настя. — Поэтому, когда приедет брат…

— Он и нам память сотрет? — сонливость Стаси слетела, точно сбитая метким щелчком.

— Ну, в принципе…

— Да не возможно такое! — убежденно воскликнула Станислава, чувствуя, как в груди закипает гнев. — Вот так забыть, кого-то по чужой прихоти.

— Станислава, ты можешь не верить, — от улыбки Насти у девушки по позвоночнику проскакало стадо мурашек, столько в обреченности в ней было, — но меня с легкостью забыли те, с кем я рядом жила четырнадцать лет. Что уж говорить о знакомстве длинной меньше месяца.

— Да причем тут время, — Станислава щелкнула зажигалкой, затянулась, вспомнила, где находится, зло раздавила окурок о блюдце. — Тимур относится к тебе теплее, чем любой девушке, не пытается соблазнить, заботиться, как о младшей сестренке. А Мишка… Мне кажется, он и к предыдущей девушке такого не испытывал. Я уверена, как только утрясутся все проблемы, он тебя замуж позовет, не смотря на прошлый неудачный опыт. Да и я… Нет! Глупости это! Не возможно такое забыть!

Настя промолчала, но было понятно, что осталась при своем.

— Ладно, я о другом хотела попросить, — Настя достала из сумки три маленьких коробочки. — Здесь подарки для тебя и мальчиков. Отдай при случае, лучше в день рождения. Можешь сказать, что от тебя.

— Настя, ну что еще за глупость? Сама отдашь.

— Возьми, — Настя придвинула коробочки ближе. — Пусть у тебя пока побудут.

— А ладно, — Станислава сгребла, не глядя, коробочки в сумку. — Но отдавать сама будешь.

Настя опять промолчала, помешала ложечкой в чашке, сделала пару глотков.

— Кстати, — проговорила Станислава, которая ни как не могла понять, что ее больше раздражает Настино молчание или тот бред, который она начинает нести, — почему ты мне это рассказываешь, если все равно памяти нас лишать собираешься? И почему только мне? Парни тоже имеют право знать…

— Потому что на твои воспоминания мой брат повлиять не сможет.

— Да ладно! Чем я такая особенная?

Настя лишь пожала плечами:

— Брат сказал.

— Брат? Значит, ты с самого начала все знала и ничего нам не сказала? Елы-палы, Настя, да что ж ты за упертое создание! — Станислава с силой потерла лоб, кажется, у нее начинала болеть голова. — Ни слова мною сказанного до тебя не дошло. Тимка любит тебя как сестру, Мишка считает будущей женой! А ты!.. Твердишь, что все ради их спасения, не считаясь с их чувствами! Признайся, тебе на самом деле на нас плевать! Шкуру свою хочешь спасти!

— Не правда! — впервые за время разговора Настя вышла из себя, повысила голос, сжала до белых костяшек кулаки. — Ни к кому до этого я так не относилась, кроме брата и Дана ни к кому! Я их очень люблю и по этому!.. Да если бы был другой способ, думаешь, я бы!..

— Хватит уже! — Станислава больше не желала слушать оправдания, — Сейчас мы возвращаемся! Ты все честно и откровенно рассказываешь мальчишкам. И когда приходит твой брат, мы сами решаем, что хотим помнить, а что не желаем!

Она поднялась из-за стола, Настя встала следом, еще пытаясь что-то возражать, тут в сумки Станиславы телефон запел про печаль под луной.

— О, вот и Тимка, кстати. Прям, как чувствовал! Ало, Тимка! Ты представляешь, что удумала эта девчонка! Она…

И замолчала. Тимур что-то быстро и взволнованно говорил, Настя слышала его голос, но суть понять не могла. Лицо Станиславы все больше бледнело. Голос Тимур оборвался, его сменили короткие гудки. Станислава растерянно взглянула, на замершую в ожидании самого худшего, Настю.

— Что случилось? — поторопила Настя, слишком долго молчавшую Станиславу.

— Тимка… Он сказал, что нас нашли… — еле слышно ответила девушка. — Что бы мы немедленно валили из города. Что бы даже не думали о возвращении, не пытались спасти их. Не звонили, не отвечали на звонки. А еще, что если я его ослушаюсь, он возненавидит меня, не будет со мной разговаривать и даже в мою сторону не посмотрит никогда! А потом… По-моему, он смыл телефон в унитаз… Что же нам делать? Что мне теперь делать?

Станислава потеряно посмотрела на Настю и медленно опустилась на стул, ноги вдруг стали ватные, в глазах запрыгали черные точки. Настя присела напротив.

— Прости меня… Я не успела вас защитить… Думала, время еще есть…

Настя резко встала. Сейчас она выглядела как на даче, когда рассказывала про псов — несмотря на дрожь в руках, голос ее оставался твердым, уверенным.

— Пошли! — проговорила она и направилась к выходу.

И столько силы сейчас плескалось в ней, что Станислава не задумываясь поспешила следом.

***

Тимур с трудом разлепил глаза. Голова в районе затылка раскалывалась. Последнее, что он помнил, как позвонил Станиславе, а потом утопил свой телефон в водах не особо чистого содержания. Рабочие телефоны до этого момента оставались лишь у него и Славки. Мишка свой посеял где-то в лесах, пока бежал на помощь даме сердца, а у Насти его никогда и не было. И теперь, он надеялся, хотя бы через этот канал связи до девчонок не доберутся.

Ах да, еще смутно всплывал короткий махачь с тремя дядечками бандитской наружности в костюмах и очках, по внешности больше всего напоминавших шкафчик с антресолькой. И кулак одного из них, хитростью пробравшийся в незащищенный тыл, и обрушивший свою длань на и так немало страдавшую голову.

А вот, кстати, и вся честная компания нарисовалась в поле зрения, стоило лишь поднять голову. Пять близнецов, выстроенных точно по линеечке, подпирают стенку. Столь же живые и подвижные, как манекены в магазине деловой одежды.

Вообще вся картинка, представшая перед Тимуром, больше напоминала сцену из малобюджетного гангстерского боевика. Главный герой, Мишка, примотан скотчем к стулу. Пять мордоворотов — для устрашения и физических расправ. И Рыженькая злодейка, выпытывающая у главного героя, куда он дел чемодан с «общаком» банды, и отказывающая верить, что он уже давно в полиции. В доказательство пыток и не человеческого обращения у Мишки на правой скуле засохла свежая царапина, а под левым глазом расползался будущий синяк.

«Кстати насчет скотча», — Тимур дернулся, но безрезультатно. — «Замуровали демоны!»

— О, наш второй друг очнулся, — проговорила Рыженькая и улыбнулась радостно. — Ты ведь нам тоже не скажешь, где сосуд? Этот не признается, куда дел девчонку!

— Вот всегда любил рыженьких, — растянул в ответной, не менее радостной улыбке, Тимур. — У них не только мордашка смазливая, и тело приятно в руках подержать, они еще на удивление быстро соображают.

— Рада, что мои мальчики не убили тебя сразу, ты забавный. А то я им пообещала окончательную смерть, если ты не очнешься через пару минут. Мастер, я думаю, возражать бы не стал. Так не аккуратно обращаться с ценным материалом.

Рыженькая подошла ближе, чуть наклонилась, заглянула в глаза.

— А ты симпатичный.

— Да и ты ничего так, — не остался в долгу Тимур. — Только вот где свечи и накрытый стол? Тут такая красотка, и ни какой романтики! И, может, избавимся от скотча? Я конечно за разнообразие, но не до извращений. К тому же эти путы мешают разлиться моему жгучему обонянию.

— Да у тебя еще и с чувством юмора все в порядке. Что ж, смейся пока весело, скоро плакать будешь.

— Суки, — тихо выдохнул сквозь стиснутые зубы за ее спиной Мишка.

— И ты мне очень нравишься, — рассмеялась девушка и вернулась к парню, оставив рядом с Тимуром пряный запах духов.

Рыженькая взяла парня за подбородок длинными, тонкими, такими хрупкими на вид пальцами, заглянула в глаза, Мишка попытался отвернуться и не смог.

— Четких и правдивых ответов от тебя не добиться. Впрочем, как и от твоего друга. Придется давить на больные точки… Но какая поразительно приятная темнота, разлилась в твоей душе. Я прям жажду окунуться в нее. Но нельзя! Работа — прежде всего.

Тимур не особо вслушивался в слова монолога девушки, он любовался открывшимися ему видами. Фигурка как у мальчика, но с круглой, упругой попкой. Такую приятно зажать где-нибудь в уголке или уронить личиком на диван…

— Достаточно возбудился? — девушка, гаденько улыбаясь, опять стояла напротив, и Тимур не мог с уверенностью сказать, как давно она подошла. — Значит, оба поддаетесь внушению, а я уж испугалась, что вы какие-то особенные! И так, приступим…

Она подошла еще ближе, оседлала колени Тимура, широко разведя свои ноги, придвинулась. Ее лицо оказалось близко-близко. Улыбнулась, кокетливо заправила за ушко, выбившуюся черную кудряшку. Тимур не понимающе проследил за тонким пальчиком, вернулся к лицо и вздрогнул. На него смотрела Настя. Все от изгиба ресниц до изогнутых в улыбки губ принадлежало ей. Вот только глаза…

— Помнишь, Тимочка, темную кладовку. Как ты меня подхватил с табуретки, крепко прижал к себе. Как шептал, что соскучился… — Даже тембр голоса, его звучание принадлежали Насти. Вот только глаза… — А потом, в клубе, помнишь? Мы танцевали, я споткнулась, ты поймал меня. Я тогда еще первый раз призналась, что люблю тебя. А как нежно ты нес меня на руках. Ах, если бы не этот противный Мишка, та ночь стала бы нашей первой. А в деревне… Ты так ловко спровадил этого прилипалу. Ах, твои руки, такие сильные, приносящие наслаждение…

Перед внутренним взором всплывали картины из памяти. И ведь она ни разу не соврала, но подавала правду под таким углом, что безобидная шутка, переставала быть таковой. Становилась предательством. И ее глаза — глаза расчетливой актрисы, знающей свою роль — Тимур догадывался, для кого спектакль.

— По-моему, ты переигрываешь, — криво улыбаясь, проговорил Тимур. — Думаешь, кто-нибудь тебе поверит? Слишком бездарно!

— А кому надо, и так уже поверил, — лже-Настя чуть сдвинулась в сторону, и Тимур не поверил своим глазам.

Мишка хрипел, рвался вперед, скотч врезался в тело, натягивался, но не рвался. Мышцы бугрились. Глаза налились кровью.

— Не слушай ее! — закричал Тимур. — Это не Настя! Это все обман!

— Не пытайся! — девчонка с лицом Насти откинулась назад, захохотала. — Он мой! А теперь — последний штрих!

Она наклонилась и присосалась к губам Тимура. Это был самый отвратительный поцелуй в его жизни, будто два слизняка елозили по его губам, а третий пытался пролезть внутрь, тошнота подкатила к горлу. Но хуже этого, было видеть боль на лице друга. Мишка безрезультатно дернулся еще раз-другой, а потом его глаза закатились, он обмяк, голова свесилась на грудь.

— Упс, — девушка оторвалась от губ Тимура, вновь став собой, — кажется, перестаралась. Зато нашла!

Она слезла с колен парня, одернула юбочку. Тимур собрал всю слюну, какую смог, прополоскал рот и плюнул, метя в стильные сапожки. Не попал.

— Неужели не понравилось? — захохотала рыжая стерва. — А вот мне очень. Надеюсь, ты будешь интересен Мастеру. И когда начнется подготовка к Обряду, он вспомнит о моих заслугах и позволит мне поучаствовать, ну или хотя бы посмотреть, как ломается твоя душа. Ну что же ты молчишь, разговорчивый мой?

У Тимура от злости и омерзения пропал голос. Он многое хотел, и не мог сказать.

А Рыжая, между тем, подошла к своей охране. Закрыла глаза, прикоснулась к каждому.

— Вы трое отправляйтесь в этот район. Она где-то там. Найдите, задержите. Можете применять любые методы, но сосуд должен остаться целым и невредимым.

Трое синхронно кивнули.

— Так ты бери этого, ты того. Грузите в машину, по возможности не калеча. Езжайте следом. А я скоро буду.

Она улыбнулась, отступила в самый темный угол, сделала на прощание Тимуру ручкой и рассыпалась облаком легкого пепла.

Глава 19

Станислава, прибывая в некой прострации, не сразу поняла, куда они идут, а когда сообразила, резко остановилась.

— Ты что удумала? — зло спросила Станислава, догнала и тормознула Настю. — Это же дорога к дому! Ты же слышала — там они!

— Я сдамся — и мальчиков отпустят… — стараясь не встречаться взглядами, проговорила Настя.

Станиславе очень хотелось проорать что-нибудь и желательно матерное, но стоя посреди оживленной улицы, сделать это не представлялось возможным, и она выплеснула свою злость и раздражение, хорошенько встряхнув глупую девчонку, заставив ту посмотреть ей в глаза.

— Ты что идиотка? — Станислава, будучи выше почти на голову, нависала коршуном. — Сама все уши прожужжала, какие твои преследователи коварные, не знающие жалости, жестокие существа. И теперь планируешь вот так просто сдаться, в надежде, что они пощадят кого-то, кто дорог тебе. Да они скорее прямо на твоих глазах с них шкуру живьем спустят, лишь бы тебе еще хуже было. Так вот, если это твой план — то я…

Станислава замолчала на полу слове, резко обернулась. Чей-то взгляд холодил спину, точно за шиворот опустили ледышку, и теперь она медленно сползает между лопаток, а еще откуда-то легкий ветерок нес запах разложения. Девушка медленно обернулась. В отличие от утра, город казался более живым, мимо большими и маленькими компаниями пробегали нарядно одетые люди, радостно смеялись, что-то рассказывали, перебивая друг друга. Сегодняшний праздник в честь дня рождения их любимого города вот-вот начнется на главной площади, и все спешили, боясь опоздать.

Горожане шли и шли мимо, не замечая странного человека, похожего на полуразложившийся труп, который спокойно брел против потока. Он шел по соседнему тротуару, за дорогой с оживленным движением, не глядя по сторонам, поравнялся со Станиславой, остановился, заводил головой из стороны в сторону, будто что-то услышал или запах уловил. Станислава моргнула, и вместо полуразложившегося зомби на нее уставился крупный лысый мужчина, одетый явно не по погоде, особенно не вписывались в окружающий пейзаж черный костюм и солнечные очки. Его необычная внешность всколыхнула не давние события, и в голове отчетливо прозвучал голос Насти: "… я поняла, почему меня никто не преследует. На ступеньках, полностью перегораживая проход, застыли двое абсолютно одинаковых людей: в черных костюмах и солнечных очках, одинаково лысых…"

Станислава обернулась, желая подтвердить свою догадку, и увидела, как краска стремительно сбежала со щек Насти. За мгновение до этого девушке стало любопытно, что так долго рассматривает Станислава, и она выглянула из-за ее плеча.

— Бездушный… — прошептали бледные губы ответ на незаданный вопрос.

Бездушный, между тем, повернулся всем корпусом и целенаправленно двинулся в их сторону, расталкивая людей. Больше Станислава не смотрела, цапнув Настю за руку, она побежала и свернула в первый же переулок. Вылетела на соседнюю улицу, опять повернула. Дома вокруг замелькали картинками в калейдоскопе. Переулок, еще переулок, щель между домами, шумная улица, мигающий светофор, визг тормозов, поворот, еще поворот, распахнутая калитка, дыра в заборе. Станислава бежала, пока в легких хватало воздуха, чувствуя, как с каждым шагом холодный ветер с запахом разложения, утихает. А когда ощущение, что их преследуют, сошло на нет, девушка обессилено привалилась к стене ближайшего дома. Рядом тяжело опустилась Настя, прямо на промерзшую землю.

— Нас… никто… не преследует, — пытаясь выровнять дыхание, пробормотала Настя. — Его сбила… машина, когда он… когда мы… на светофоре…

— Ты это… — дыхание Станиславы также не желало успокаиваться. — Твой брат… он когда?

Мысли скакали в голове пьяными кузнечиками, не давались в руки, не позволяли сформировать внятно вопрос.

— Не знаю, — Настя, наконец, отдышалась и поднялась с земли. — Когда эти рядом, я его не чувствую.

— Понятно, — кивнула Станислава и осторожно выглянула из-за угла.

Может в пылу погони они не заметили, как пробежали полгорода, или просто набрели на небольшой кусок разрухи посреди большого города, но прямо перед ними расстилался пустырь. Справа и слева от проулка, по которому прибежали девочки, высились жилые пятиэтажки, вот только, ни одно окно не прорезало отштукатуренные стены. Прямо напротив них тянулся кривой забор какой-то стройки, с замершим скелетом крана и остовом дома за ним. А справа, зажатый слепой многоэтажкой и стройкой, втиснулся старый деревянный двухэтажный дом, с заколоченными крест-накрест окнами.

Похоже, другого способа выбраться отсюда, кроме как вернуться назад, не было, стоило быстрее покинуть город, найти брата Насти и решить, как спасти пацанов. Пока она прикидывала варианты и оглядывала пустырь, в спину опять потянул холодный ветер с запахом гнили, самое странно, от его дуновения не двигалась ни мелкий мусор, ни опавшие листочки. Станислава поежилась, оглянулась через плечо и потащила Настю к деревянной двухэтажке. Она не могла сказать почему, но от этого ветхого строения веяло каким-то спокойствием, по-крайней мере большим, чем от прочего на этом пустыре.

— Пойдем туда. Попробуем отсидеться до прихода твоего брата.

***

Деревянный дом, при внешней обшарпанности и ветхости, разваливаться пока не собирался. Дверь, к которой лишь для видимости поколотили крест-накрест две доски, открылась легко, хоть и с противным скрипом. Сейчас дом пустовал, но нижний этаж облюбовали для ночевок бомжи, а значит задерживаться здесь не стоило. В комнате справа от входа, прямо на полу, чернел след от кострища, и валялись кучи старого тряпья. Другие помещения местные обитатели превратили в помойку, завалив мусором чуть ли не под потолок.

Станислава окинула быстрым взглядом первый этаж и, даже не сбавив шага, направилась на второй. Деревянная лестница, столь же старая как дом, дышала на ладан. Ступени скрипели, перила шатались, кое-где столбики вывались, оставив квадратные ямки.

На площадку второго выходили три двери. Похоже, бомжи сюда забредали редко, мусор почти отсутствовал, и двери, пусть и не плотно прикрытые, остались на местах. Станислава толкнула ту, что справа, и шагнула внутрь полутемного коридора. Ее вела интуиция, ноги переставлялись сами собой, и голову она пока старалась не включать, а Настя просто шла, куда вели, подавленная близким присутствием преследователей. Из-под ног вывернулась и серым комком пыли пересекла комнату крупная крыса, нырнула в щель между половицами. Настя вздрогнула, отскочила в сторону. Станиславу тоже передернуло, но пересилив себя, она пересекла коридор и вошла в комнату, окна которой, по ее расчетам выходили на пустырь.

Заваленный мелким мусором и сухими листьями пол, на стенах выцветшие обои в мелкий некогда голубой цветочек, окно забитое неровными досками, посеревший потолок с заржавевшим крюком на месте люстры, и паутина затянувшая углы. Мебель отсутствовала. Лишь на обоях остались менее выцветшие пятна, повторяющие контуры шкафов, картин и дивана, которые когда-то наполняли эту комнату жизнью и уютом.

Стася пересекла комнату и осторожно выглянула сквозь щель между неплотно приколоченных досок, весь пустырь как на ладони, в случае чего, незаметно к их укрытию не подберешься. Девушка отвернулась от окна, и не сразу заметила в полумраке комнаты Настю, которая сидела, обхватив руками колени, спрятав лицо, мелко вздрагивала и еле слышно всхлипывала. Станислава подошла, опустилась на корточки рядом, провела по ее волосам, желая успокоить.

— Я не понимаю, — срывающимся голосом проговорила она, поднимая голову и глядя на Стасю. — Если Бездушные в городе, то с ними Тень. Но если они так близко, почему сразу же меня не схватили? Зачем решили искать следы в мыслях других, если я для них точно свет одинокого костра в безлунной ночи. А они действуют так, будто я от них опять ускользнула… Мальчиков схватили… Мишу… Я не понимаю!

Она опять уронила лицо, зарыдала в голос.

"Истерика, — констатировала Станислава, — Как же человека надо поломать, чтобы любое нервное напряжение к слезам приводило. Тимке тоже досталось в свое время и не слабо, но он и то спокойней. А еще мне непонятно другое — почему я так спокойно на это реагирую. На всю ситуацию в целом. Тимка и Мишка у каких-то отморозков, а я будто и беспокойства нечувствую. Может мне сейчас есть за кого помимо них волноваться? И этот кто-то не взрослый пацан, а хрупкая девушка? Или я просто не до конца осознаю всю серьезность происходящего? Настя их видела вблизи, а я знаю лишь с ее слов. Знаю, что нужно бояться, но нутром еще это не ощутила."

Она провела рукой по волосам Насти, проговорила как можно более мягко:

— Настя слезами горю не поможешь. Возьми себя в руки. Нам сейчас нужны светлые головы.

Настя, похоже, не слышала, всхлипывала все сильнее.

— Да послушай же ты, — Станислава взяла девушку за плечи и резко встряхнула, так что у Насти мотнулась вперед-назад голова. — Хватит истирить. Нам нужно выбираться и мальчишек вытаскивать. Ты этих уродов лучше знаешь, может подскажешь способ? Только без геройских замашек: "я всех спасу и ласты склею"

Станислава говорила нарочито грубо, когда при истерике ласка и понимание не помогают, следует поступать более резко. А если и слова не помогают, можно стукнуть — боль отрезвляет. Похоже ее слова возымели действие, Настя взглянула более осмысленно, вытерла нос рукавом, размазала по грязным щекам слезы.

— Я думаю, нам стоит… — начала она и замолчала.

По лестнице кто-то поднимался.

***

В тишине заброшенного дома скрипели ступени, вот только в подъезд никто не входил, дверь открывалась слишком громка, ее бы услышали. Станислава быстро огляделась, подняла с пола палку, бывшую когда-то ручкой от швабры, какое-никакое а оружие. Пару раз крутанула, приноравливаясь к весу и длине, встала лицом ко входу, загородила собой Настю.

А шаги, между тем, прошуршали по лестничной площадке, по прихожей и короткому коридору, замерли у порога комнаты. Дверь тихо скрипнула, открываясь… И Настя вскочила, вынырнула из-за спины Станиславы и бросилась вперед.

— Братик!

— Стой! Это не он! — закричала Станислава.

Она не понимала, откуда эта уверенность, и даже не пыталась понять, просто действовала. Попыталась поймать Настю за руку, но промахнулась, та сама замерла на середине пути, застигнутая окриком, не понимая чему верить: своим глазам или властной уверенности, звучавшей в голосе Станиславы.

А силуэт в дверях потерял четкие очертания, контур его пошел волнами, и несколько черных щупалец метнулись к замершей девушке. Стася в два прыжка догнала Настю, оттолкнула ее, попыталась отбить отростки палкой, ручка от швабры прошла сквозь щупальца, словно сквозь дым, без малейшего сопротивления, лишь легкие завитки обозначили места соприкосновения. А затем обогнули Станиславу и вновь метнулись к Насте, которая потеряв равновесие от толчка Стаси, даже не пыталась подняться, медленно отползала, пока не уперлась спиной в стену.

Станислава кинулась вперед, надеясь оглушить хозяина щупалец, замершего в дверях. Выпад, и палка так же легко рассекла фигуру, не причинив ни грамма урона, лишь радостный женский смех зазвенел в комнате. Сзади закричала Настя, и Станислава, обернувшись, с ужасом увидала, как спеленатое точно черными грязными лентами тело девушки висит в полуметре над землей. А между пойманной Настей и растерянной Стасей замерла рыжая миниатюрная девчонка, в полушубке, мини-юбке и высоких сапожках. Станислава быстро глянула назад, проем двери, как и ожидалось, оказался пустым. Рыжая довольно улыбалась и смотрела так изучающе-снисходительно, что хотелось прямо сейчас выбить с ее лица эту ухмылку, вместе с белоснежными зубами, но вперед Станислава пока не спешила бросаться, вдруг и сквозь эту удар просочиться.

— Кто ты?

— А ты дерзкая! — смех колокольчиком зазвенел в захламленной комнате. — Почти такая же, как те двое мальчишек. Не волнуйся так, я всего лишь хочу вернуть моему Хозяину украденную вещь. И как не жаль тебя расстраивать, но с этим обломком палки ты мне не соперник. Так что разрешите откланяться…

Девушка чуть склонила голову.

— Тогда, может, сразишься с тем, кто тебе по силам? — раздался совсем рядом мужской голос, а следом из самого темного угла шагнул его обладатель.

Совсем молодой парень с очень бледной кожей, которая в полумраке комнаты слегка светилась. Черные волосы, черна куртка, черные брюки, черные ботинки, черные длинные ногти на руках. А еще лицо. Станислава смотрела и не верила своим глазам.

— Тимка?

— Поставь мою сестру, тварь, — тихо и четко произнес парень, обращаясь к Рыжей и полностью игнорируя Станиславу.

— О какой милый, смешной мальчик решил присоединиться к нашему празднику — промурлыкала Рыжая и откинула назад ворох кудрей. — Жаль, не долго протянешь…

Вокруг девушки, которая опять стала размытым пятном, клубком змей зашевелись щупальца. Мгновение и два из них метнулись в парня… Станиславе показалось, что время замедлило свой бег, и между двумя ударами сердца прошло несколько минут. Щупальца не успели, не поймали, врезались в пол, сломав несколько досок. Парень прыгнул вперед и вверх, уходя от столкновения, риземлился, прыгнул опять, уходя от щупалец, нырнул за спину Тени. Еще в прыжке руки его начали меняться: ладони стали шире, в пальцах добавилась еще одна фаланга, а вместо ногтей — длинные блестящие когти.

Он отбил очередной выпад, разодрал черные путы, которые лопнули с легким хлопком, поймал Настю и отскочил в сторону к стене. Очень бережно опустил девушку на пол и повернулся к Рыжей. Станислава опять прозевала момент, когда внешний вид врага изменился. Девчонка улыбнулась, чуть наклонила голову. Будто хотела сказать: "Как интересно. А что ты еще мне покажешь?" В парня полетело сразу десяток щупалец. Тот отклонился, увернулся, отбил, отпрыгнул. Перевернувшись в воздухе, отсек несколько. Неожиданный помощник и его противник двигались на такой скорости, что Станислава едва успевала за ними взглядом, о том, чтобы вмешаться и как-то помочь, речи вообще не было.

И тут Тень изменила тактику, часть отростков метнулись к парню, а остальные к Насте. Однако, хитрость не удалась. Отростки, пытавшиеся достать парня, в холостую врезались в стену. Сам парень исчез, растворился в воздухе и тут же возник перед летящими в Настю щупальцами. Отбил, отсек несколько. Остальные сжались, втянулись в Рыжую.

Девушке, похоже, было все равно сколько еще щупалец она потеряет. Она лишь задорно улыбалась, Станиславе даже подумалось, что она сейчас из озорства язык покажет. Но этого не произошло, девушка просто исчезла.

"Сбежала?" — только и успела подумать Стася.

В комнате и так слабо освещенной, стало совсем темно — все пространство заполнил черный дым. Воздух с трудом проникал в легкие, Станислава согнулась в приступе кашля, на глазах выступили слезы. На странного парня дым, похоже не действовал совсем, он стоял все так же выпрямившись, силуэт его едва угадывался на фоне светлых полос заколоченного окна. Вот он повел растопыренными деформированными пальцами перед лицом сверху вниз, когти его чуть светились, вокруг них завихрился дым, а затем резко сжал кулак, дернул на себя. Окружающие пространство пошло волнами, очертания задрожали и поплыли. Парень будто этого и ждал, быстро мотнул головой. Длинная коса черной змей метнулась в самую гущу тумана, за что-то зацепилась, завибрировала, натянулась. Комната перестала корчиться, дым, закручиваясь в жгуты, потянулся к центру, завернулся коконом, уплотнился. Станислава моргнула, прогоняя застилавшие глаза слезы, туман исчез, будто не было.

Парень и девушка замерли на расстоянии вытянутой руки. Коса парня черным ошейником оплетала шею девушки. Впервые за время боя лицо девушки выражало что-то помимо бесконечного веселья. Пока это была лишь легкая растерянность и не понимание, почему она не может двинуться. Страх пришел позже, когда она осознала всю тщетность попыток вырваться. А коса все туже стягивалась на ее шее. Рыжая захрипела, рухнула на колени, зацарапала ногтями по шее.

И туту Станиславу точно током ударило.

— Не убивай ее! — закричала она. — Эта… это существо знает, где мальчишки.

Хотелось броситься вперед и повиснуть на плечах этого странного парня, не дать, не позволить, но что-то удерживало Станиславу на месте.

Парень же никак не отреагировал, будто и не слышал. Он задумчиво изучающе смотрел в лицо корчащейся на коленях Рыжей. Потом шагнул ближе, поднял руку, ставшую вновь нормальной, дотронулся до лба девушки. Рука прошла насквозь, не встретив сопротивления, точно сквозь пленку воды. Пальцы сжались в кулак, парень дернул и медленно вытащил из головы девушки сгусток шевелящихся пиявок. Рыжая рухнула назад, точно от толчка, осталась лежать с широко открытыми глазами, и Станислава не была уверенна, дышит ли она.

— Зачем ты ее убил? — обреченно проговорила Станислава.

Странный парень опять не снизошел до ответа, с интересом разглядывал шевелящихся в сжатом кулаке червей. Поднес к губам, слегка дунул. Руку окутало и мгновенно спало синее пламя. Невесомый пепел осыпался, унесся подхваченный легким сквозняком. Взглянул на Рыжую, которая лежала все так же без движения, больше всего напоминая сломанный манекен.

— Раньше я был не осторожен… — пробормотал он, — Лишь создал лишние проблемы. В этот раз надо аккуратнее…

— Эй, ты! — попыталась привлечь внимание, возмущенная продолжительным игнором, Станислава.

Но тут зашевелилась, приходя в себя, Настя, и парень бросился к ней. Станислава невольно шагнула следом. Настя открыла глаза, вздрогнула и попыталась отползти.

— Тише, — проговорил брат Насти, не пытаясь приблизиться, или коснуться. — Это всего лишь я.

Настя чуть скосила глаза, увидала рыжую, прерывисто вздохнула, подняла глаза, заметила Стасю, и похоже лишь после этого успокоилась, попыталась улыбнуться. Бледные губы изогнулись ломанной линией, придав и без того белому лицу болезненное выражение.

— Встать сможешь? — спросил брат взволновано. — Нам нужно уходит как можно быстрее. Дан сказал, что Хозяин окончательно пробудился и его слуги…

— Эй, ты! — терпение Станиславы лопнуло.

Она схватила парня за плечо и дернула, разворачивая к себе. Тот мгновенно принял боевую форму: истончился, побледнел, отрастил когти. А главное его глаза тоже стали не человеческими. Ни зрачка, ни радужки, не белка — одна сплошная маслянистая чернота между створками век. Станислава вздрогнула и отступила назад. Мгновение и парень вернулся в нормальное состояние.

— Извини, рефлекторно, — проговорил он, вот только раскаяния в голосе не чувствовалось. — Чего тебе, Ведьма?

— Как это чего! — внутри черным снегом оседал испуг, остужая пламя ярости. — Ты вот так просто забираешь Настю, а из-за нее двое моих друзей попали в беду. Их схватили те, что проследовали вас! Один друг только позвонить успел… Эта рыжая знала где они, но, похоже, уже не скажет! А Настя говорила, что ты можешь помочь!

Парень зыркнул на сестру, та в ответ кивнула. Потом он как-то очень знакомо пошкрябал в затылке, сморщил лоб, состроил домиком брови. Стал вылитый Тимур, когда его спрашивают о чем-то не особо приятном, а он еще и в ответе не уверен.

— Вот блин! Почему ты так на него похож? — раздраженно выкрикнула Стася.

— На кого?

— На Тимку! Ты его копия. Это он, между прочим, нас предупредил, а теперь его схватили!

Парень еще раз зыркнул на сестру, Настя опять кивнула. Она вообще была до странности не многословна.

— Ладно, сейчас что-нибудь придумаем, для твоих друзей, Ведьмочка, а потом мы сразу уходим.

— Меня вообще-то Станислава зовут.

— Ага. Приятно познакомиться.

Парень сказал, точно отмахнулся, его внимание уже полностью ушло на выполнение задуманное. Он подошел к Рыжей, которая так и лежала на полу посреди комнаты, опустился на колени, сел на пятки рядом с головой тени, положил руку на ее лоб, заговорил не громко:

— Ты никого не нашла. Сосуд покинул город. Те, что сопровождали сосуд больше не нужны. Убивать их приказа не поступало, а Обряд испития они не пройдут, слишком слабы. Связать, что б под ногами не путались. Выбросить в ближайшем переулке. Ты все поняла?

Рыжая ожила, медленно кивнула.

— Повтори!

Рыжая повторила слово в слово.

— Тогда выполняй!

Рыжая опять кивнула и растворилась в воздухе.

— Все, мы уходим, — проговорил парень и направился к Насте.

— Как это уходите? А где мне теперь парней искать? Она их точно отпустит?

— Да! А парней найдешь! Включи свое чутье… В любом случае, я больше ничем помочь не могу. Пошли.

Он потянул Настю за руку.

— Извини и прощай, — тихо прошептала она Станиславе, позволяя себя увести.

Они сделали лишь два шага, и ноги Насти подогнулись, она повисла на руке брата, подняла на него широко распахнутые глаза, полные надежды и паники.

— Бездушные, — прошептали её бесцветные губы. — Псы…

— И Тени… — проговорил вслед за ней обреченным голосом брат.

И тут еще не до конца осознавшая, что происходит, Станислава услышала рев моторов.

Глава 20

Станислава и брат Насти одновременно оказались у заколоченного окна, выглянули сквозь щель. Из переулка, по которому прибежали сюда девчонки, выруливали черные тонированные иномарки формы джип: одна, вторая, третья. Добрались до центра пустыря, встали точно по линейке, носами к заколоченному дому. Мгновение и перед ними возникла Рыжая. В средней иномарке открылась дверь водителя, и вылез крупный лысый мужчина.

— Бездушный, — тихо вздохнула где-то за спиной Станиславы Настя, как умудрилась разглядела с середины комнаты, для Стаси осталось загадкой.

Вслед за первым из левой машины выбрался второй. Рыжая что-то проговорила, махнула рукой. Из правой машины выбрались еще двое бездушных, открыли задние двери, вытащили парней. У Станиславы сжалось сердце. Тимка упирался, хотя и безрезультатно, руки стянули за спиной, кроме порванной в двух местах рубахи и брюк на нем ничего не было. На лбу и щеке появились свежие ссадины, он болезненно морщился, если двигал головой. Мишка выглядел не лучше, вот только вел себя очень странно. Вышел из машины без сопротивления, стоял, где поставили, хотя не был связан, даже не пытался бежать или напасть на своих обидчиков. Рыжая опять заговорила, махнула рукой. Один из бездушных залез в багажник, выбрался с мотком веревки, начал вязать руки Мишке.

— Друзья твои? — уточнил брат Насти.

Станислава коротко кивнула.

— Ну вот, тебе их искать не придется, — улыбнулся парень и посоветовал. — Минут десять подожди и выходи. А мы с сестрой пошли… — он отступил, но его встревоженный окрик "Настя", заставил и Станиславу обернуться следом.

Настя забилась в самый дальний угол, вжалась в него. Её била крупная дрожь заметная издалека даже в таком сумраке. Когда ее позвал брат, она подняла голову и обреченно проговорила срывающимся от готовых пролиться слез голосом.

— Он здесь! Он пробудился! Хозяин совсем рядом…

***

Парень обернулся назад к окну, Станислава припала к соседней щели. Мишке, все так же безучастному ко всему, как раз вязали руки. Похоже, их и вправду собирались бросить и уехать, как велел брат Насти, но сейчас вдруг передумали. И Бездушные и Рыжая Тень, и даже мальчишки замерли, подняв головы к небу. Станислава и сама бы посмотрела, что их так заинтересовало, но ей мешал козырек крыши.

Воздух наполнил низкий рокот, а спустя несколько минут, длившихся казалось бесконечно, над пустырем завис маленький бело-голубой вертолет, медленно пошел на снижение. Рокот мотора заполнял все пространство пустыря, метался вместе с ветром поднятого лопастями от дома к дому, врывался в щели. Вот вертолет коснулся земли, заглушил мотор. Лопасти еще пробежали пару кругов на холостом ходу, остановились, боковая дверь скользнула в бок, и на землю достаточно бодро спрыгнул седовласый старик. Чем-то он напоминал аристократов, как их показывали в старых фильмах: в длиннополом пальто, брюках со стрелочками, начищенных до зеркального блеска ботинках, даже котелок на голове имелся. В руках старик сжимал тонкую тросточку черного дерева с причудливым серебряным набалдашником. Он оправил ворот пальто, стряхнул соринку с рукава, пригладил волосы и лишь за тем задумчиво оглядел пустырь, компанию, замершую неподалеку, и строения вокруг. И вроде равнодушным был этот взгляд, но Станиславе показалось, что старик точно знает о спрятавшихся в ветхой двухэтажке.

— Кто это? — Станислава неосознанно понизила голос практически до едва различимого шепота, а вдруг этот странный старик её вправду услышит.

— Не догадывалась? Хозяин собственной персоной, — от ненависти, кипевшей в голосе парня, у Станиславы зашевелились волосы на затылке. — Не поленился сам явиться! Неужели и вправду испугался? Да нет… Скорей уж лишний раз поиздеваться…

Он задышал неровно и глубоко, перекинулся в боевую форму, стал нормальным, опять изменился, все же взял себя в руки, отступил от окна. Станислава опять осторожно выглянула. Рыжая стояла перед стариком, слегка склонив кудрявую голову, что-то неслышно говорила. Старик смотрел поверх, будто и, не слушая, а потом вдруг вскинул руку с зажатой в ней тростью и с силой ударил девушку с боку наотмашь по лицу. Девушка наверняка могла отклониться или хотя бы руку выставить для защиты, Станислава видела скорость ее реакции в недавнем бою, но она ничего не сделала. Удар сбил с ног, уронил в мерзлую грязь, в подтаявший снег. Старик занес и опустил трость еще несколько раз. Станислава невольно пожалела девушку, хотя не испытывала к ней ни грамма симпатии. Рыжая вздрагивала каждый раз, когда трость опускалась, врезалась в тело, но не проронила ни звука, безропотно приняла все побои, встала, когда старик закончил избиение, поклонилась и, чуть прихрамывая, отошла к Бездушным.

— Вот ведь сволочь, — зло прошептал брат Насти. — Как всегда ни своих, ни чужих не жалеет!

А старик протер платочком и без того блестящей набалдашник, выбросил белый клочок ткани под ноги, пригладил волосы. Чуть прищурившись, пробежался глазами по окнам ветхой двухэтажки, остановил взгляд точно на окне, за которым замерла Станислава, а затем проговорил достаточно громко, что бы быть услышанным, но не на столько, что бы казаться грубым крикуном.

— Доченька! Долго еще собираешься с любящим папочкой в прятки играть!? Туки-туки выходи! Я тебя нашел.

— Он что, с ума сошел? — с надеждой проговорила Станислава. — Так мы и вышли…

Не дождавшись ответа, обернулась, парня рядом не было, он отступил назад, приблизился к сестре. При первых же звуках голоса хозяина, Настя будто лишилась последних сил, ноги перестали держать, и она сползла по стеночке, сжалась в комочек, обхватила колени, уткнувшись в них лицом, заплакала. Брат присел рядом, заговорил очень тихо, желая успокоить. До Станиславы доносились отдельные фразы.

— не слушай его… в этот раз… моих сил… и Дан… — и громко отчетливо, — Верь мне Аська!

Девушка мотнула головой, даже не взглянув на брата. А на улице между тем опять заговорил хозяин. Голос его раздавался четко и громко, точно ему не были помехой стены дома.

— Опять вздумала дерзить? Решила, раз смогла убежать и успешно пряталась так не долго, то я теперь не указ? Силу свою, доченька, проверяешь? Ну что ж…

Станислава вернулась к наблюдению и заметила, как старик махнул рукой, подзывая Тень. Следом за Рыжей четверо Бездушных под руки практически принесли обоих заложников. Тимур в какой-то момент поджал ноги, но амбалы этого даже не заметили, не напряглись и скорости движения не изменили. Поднесли, поставили, замерли пластиковыми манекенами по бокам от пленников.

Старик скользнул по парням равнодушным взглядом, повернулся к дому, открыл рот, желая продолжить монолог, закрыл, так ничего не сказав, повернулся обратно, внимательно вгляделся в Тимура. Станиславе показалось, что лицо старика озарилось удивлением, всего на миг, и стало прежним.

— Любопытно, — не особо снижая голос, проговорил он.

Затем вновь нашел глазами заколоченное окно, обратился к Насте:

— Доченька, ты же не хочешь, что бы эти милые мальчики пострадали. Ну, в смысле, еще больше, чем уже, — он будто извинялся и добавил резко, властно, твердо. — Выходи!

— Настя, недури! Не смей выходить! — выкрик Тимура оборвался.

Тень, не дожидаясь приказа, оказалась рядом, маленький кулачек с силой парового молота врезался в солнечное сплетение парня, выбил весь воздух. Тимур согнулся, закашлялся и не упал лишь потому, что ему не дали.

Старик поморщился, покачал головой.

— Видишь? Опять из-за тебя невиновные страдают. А я предупреждал! Выходи!

Станислава оглянулась на Настю, которая, конечно, немогла видит сквозь стены, но казалось девушка точно знает, что происходит там с наружи. Она вздрогнула, когда Тимура ударила Рыжая. Подняла голову, взглянула на брата.

— Настя не надо, — обреченно пробормотал то. — Я смогу…

Девушка качнула головой — вправо-влево. Медленно, опираясь спиной на стену, встала. Развернулась и точно сквозь вязкий кисель побрела к двери.

— Настя, не ходи! — Станислава дернулась следом, но не смогла сделать и шагу.

Она непонимающе взглянула вниз, не поверила увиденному. Ноги ниже колена опутывала черная косичка, а ее обладатель замер рядом, положив когтистую лапу на плече девушке.

— Что ты делаешь? — безуспешно пытаясь вырваться, прохрипела Станислава.

— Стой и не дергайся, — тихо в самое ухо прошептал парень. — Ее сейчас не остановить. И дело здесь не только в его воле, что подавляет любое сопротивление с ее стороны. Она сама хочет вернуться, что бы прекратить издевательства над твоими друзьями. Да и меня защитить хочет. И пусть ее сдача ничего не решит, она все еще надеется…

Парень освободил Стасю, поняв, что следом она не побежит, и она тут же метнулась к окну.

— Но зачем все так сложно? — тихо спросила Станислава. — Ведь они сильны. Ты одну девушку победил с трудом, а их там много… Могли ворваться… Скрутить…

— Во-первых, ему важно понять насколько она вырвалась из-под его влияния. Во-вторых, он все еще надеется, что я перейду на его сторону. Я ему, видишь ли, интересен. Не хочет зазря портить…

Казалось, парень готов плюнуть себе под ноги, избавляясь от гадкого привкуса произнесенных слов, но сдержался.

Настя спускалась по лестнице.

— Нет, я не могу на это смотреть, — парень опустился на пол под окном, облокотился на стену, устало прикрыл глаза.

Станислава не успела поинтересоваться "на что?", потому что когда «это» началось, и Станиславе самой захотелось зажмурить глаза и заткнуть уши.

Проскрипел пол на первом этаже, прошуршал мусор, хлопнула дверь подъезда.

— А вот и моя девочка, — старик широко улыбнулся и развел руки, будто хотел обнять, прижать к груди. — Заставила же ты старика понервничать. И как всегда — дерзкая не в меру! Ай-яй-яй! Разве такому я тебя учил? Разве так должна любящая дочь приветствовать своего уважаемого отца?!

И Настя, которая преодолела уже половину пути от дома до замершей группы нелюдей, внезапно споткнулась, остановилась и медленно опустилась на четвереньки. Доползла, обняла за колени. Старик похлопал ее по голове — точно собачку любимую похвалил.

Тимур, который, казалось, после последнего удара смерился с окружающей действительностью, вдруг извернулся, крутанулся, освободился от захвата обоих бездушных и побежал к Насте. Но Рыжая бдительности не потеряла. Оказалась почти мгновенно между Тимуром и своим Хозяином, к которому он так стремился, резко взмахнула перед собой скрюченными пальцами, Тимур споткнулся, повалился вперед, замер без движения.

И Станислава сорвалась с места, уже не осознавая, кого стремиться спасать Настю или Тимку. Одно лишь желание разгоралось в ней: порвать глотку этому ухмыляющемуся придурку, пусть даже ногтями и зубами. Стереть довольное выражение с этой ненавистной рожи.

Не дали! Сильные руки поймали, скрутили, гибкое тело прижало к полу. В самое ухо, сквозь шум бешено бьющегося сердца, проникли слова.

— Успокойся!.. Он только того и добивается!.. Ты сейчас не видима для него. Не выдавай себя! Пока у нас есть шанс всех спасти, но если нападешь — все будет кончено! Успокойся… Успокойся, пожалуйста…

— Эй ты, не желающий признавать реальности глупец, — раздалось между тем с улицы. — У тебя осталось совсем мало времени, что бы принять единственно верное решение. Прейди ко мне сам и станешь лишь на ступень ниже меня в новом совершенном мире. И сосуд разбивать не придется. Но после полнолуния у тебя останется лишь два выхода: стать моим рабом или умереть, попытавшись им не стать.

Взревели моторы машин, зарокотали, загудели лопасти вертолета. И еще через пару минут пустырь опустел.

***

Как только Станислава поняла, что может двигаться, тут же вывернулась, отскочила в сторону, а затем ее кулак врезался в лицо, так похожее на Тимкино. Не попала, парень просто исчез, растворился, будто и не было. Всю ярость, всю злость, всю боль вложила она в удар, и не смогла устоять на ногах, полетела вперед.

Вскочила, огляделась — в комнате никого кроме неё. Тишина во всем доме. Лишь ветер тоненько свистит, врываясь в щели заколоченного окна, да крысы шуршат где-то под полом.

Станислава стукнула кулаком по ни в чем не повинному полу.

— Ты сволочь, — тихо проговорила она в полутьму пустой комнаты не поднимая головы и не заботясь, достигнут ли ее слова того на кого направлены.

Она просто хотела высказать все, что накопилось, выговориться, выкричаться в конце концов.

— Ты бездушная скотина! — уже чуть громче. — Ты трус! Она так верила тебе! Твердила: "Брат прейдет, брат поможет." Она так верила, что и меня заразила своей уверенностью! Я тоже начала в тебя верить. А ты! Ты! Удрал, поджав хвост! Никого не спас! Ни её, ни их! Сволочь!

Она уже кричала, сама не заметив, когда успела вскочить. Кричала в грязный потолок, уже не заботясь, услышат ее кто-нибудь или нет.

— Да я сволочь и трус, — послышалось совсем рядом, и Станислава вздрогнула от неожиданности.

Парень возник так же внезапно, как и исчез до этого.

— Я был уверен, что хозяин еще не восстановился до конца, что он слаб после сна. Был уверен, что успею спрятать Настю и обезопасить тебя и твоих друзей. Я не оправдываюсь… Просто… — он на мгновение задумался и продолжил. — Скажи мне, если по склону горы идет лавина, на ее пути те, кто тебе очень дорог, а ты стоишь в стороне и знаешь, что тебя не заденет, что ты сделаешь? Кинешься наперерез стихии, раскинешь руки и закричишь: "Стой! Я их люблю!" Так?

— Да, — не задумываясь, выкрикнула Станислава.

— Прямая, как Аська и говорила, — тень улыбки тронула губы парня, но тут же пропала, и он добавил совершенно серьезно. — А я вызову спасателей. И как только все успокоиться, побегу откапывать.

Станислава была готова возразить, что откапывать, возможно, уже будет некого, а раз так, не лучше ли со всеми и сразу, чем без них и до конца, но на нее навалилась вдруг такая апатия и усталость. Смысла спорить о возможной беде, на фоне того что случилось на самом деле, она не видела и поэтому промолчала.

— Не убивайся так, Ведьмочка, — парень присел рядом, с обессилено привалившейся к стене Стасей. — Если твоих друзей не убили сразу, значит чем-то они заинтересовали Хозяина. А раз так, шанс спасти их еще есть. Я знаю, куда их увезли и могу…

— Так чего же мы ждем? — Станислава вскочила на ноги, отряхнулась, одернула куртку и направилась к лестнице.

— А ты куда? — удивился парень.

— В гостиницу. Вещи собрать.

— Я вообще-то имел в виду…

Натолкнулся на хмурый взгляд Станиславы и осекся, хмыкнул что-то неразборчивое, но судя по интонации удовлетворительное.

— Ладно, отговаривать тебя не буду.

Станислава удовлетворенно кивнула, отвернулась, начала спускаться по лестнице.

— Я тебе на почту скину карту и инструкции, — раздалось сзади.

— Что? — Станислава удивленно обернулась, но наверху уже никого не было.

Глава 21

Поезд издал протяжный гудок, чуть дернулся назад и медленно, точно нехотя покатился вперед, постепенно набирая ход. Сумерки загустели, став полноценной ночью, и уплывающие здание вокзала в голубоватом свете фонарей и люди скользящие мимо, казались бесплотными призраками. Промелькнули часы на невысокой башенке. Маленькая стрелочка замерла около восьми. Удивительно, что прошло всего несколько часов, с момента, когда они все ещё были вместе. Столько событий можно было растянуть на неделю.

Станислава сидела у окна за откидным столиком. Перед ней лежал раскрытый блокнотик с парой закорючек и ручка. Обычно, если она нервничала или хотела о чем-то подумать, бессознательное рисование в блокнотике позволяло успокоиться и сосредоточиться. А еще кофе и сигареты. Но сейчас не хотелось совсем ничего. Даже ноут мерно спал в сумке.

Девушка отрешенным взглядом смотрела в темноту за стеклом. Сначала, пока поезд огибал город и пробирался через усыпающий пригород, двигался мимо дачных поселков и придорожных деревень, россыпи огней прорезали ночную тень. Но когда пропали и они, темнота стала непроглядной, точно стекло замазали черной краской. Лишь бледное лицо Станиславы отражалось в гладкой поверхности, как в зеркале. Девушка отвернулась от окна и переключилась на блокнот.

Из-за сегодняшних событий никак не отпускало нервное напряжение, устало ныли ноги, на душе поселилась серая муть, а собственная голова почему-то представлялась пыльным залом древнего музея. Старыми картинами на стенах разместились события из недавнего прошлого. И мысли бродили редкими посетителями, бросая скучающие взгляды на эти обыденные и посредственные произведения искусств.

Вот у картины с нелепым название "Первая встреча с Настей" повстречались две костлявые мысли, обменялись любезностями.

"Не правда ли странная девушка, — проговорила первая мысль, высокомерно вздернув носик, — странная девушка. А вы заметили, что в ее глазах нет и тени страх? Может и не стоило ее спасать?"

"Зато на этой, просто океан эмоций! — ткнула вторая мысль наманикюренным пальчиком в соседнее полотно, на котором Настя выходила из ветхого двухэтажного здания. — Животный ужас, замешанный на панике и боли. Не правда ли впечатляет!"

И они, мерзко захихикав, удалились.

Тишину пустого зала прорезал крик Тимура полный ужаса:

— Что же вы делаете?! Уроды!

Гардина, закрывающая стену, откинулась, на грубо сколоченной сцене в нелепой позе с поднятыми руками замер Тимур, к запястьям привязаны нити, которые тянуться вверх, делая его похожим на марионетку. Рядом возникла Рыжая с опасной бритвой в руках. Воздух рассекла серебристая рыбка, и Тимур упал лицом в снег, который мгновенно стал красным от пролитой крови. Мишка с безразличным лицом вытер липкий нож о штанину Тимура, проговорил голосом Рыжей: " Так будет с каждым, кто пытается идти против Хозяина. А его Симпатичную мордашку я возьму себе"

И не переставая смеяться, сдернула и натянула на себя, точно резиновую маску, лицо Тимура. И обернулась Настиным братом, который тихо прошептал:

"Не плачь, Ведьмочка"

***

Станислава дернулась и выпала из кошмара. Она не заметила, как уснула прямо на столе.

В дверь купе постучали, затем еще раз.

— Да? — чуть хрипло поинтересовалась Стася.

В купе заглянула проводница, грустно буркнула:

— Белье брать будете?

— Нет. Я скоро схожу.

— Чай? Кофе? — голосом полным вселенской скорби предложила она.

— Кофе, — почему-то чувствуя себя виноватой, попросила Станислава.

Проводница вздохнула, зачем-то добавила:

— Он растворимый.

И вышла.

— Спасибо… — пробормотала Станислава уже закрытой двери.

Через пару минут женщина вернулась, принесла кофе в стакане с подстаканником, взяла плату и вышла.

— Простите, — окрик Станиславы догнал грустную проводницу уже в коридоре, — А где мы едем?

— Следующая станция "Годюкино", — скорбно вздохнула она и скрылась.

Стасино "Спасибо" опять досталось двери. Отпив пару глотков на удивление не дурного кофе, Станислава достала из заднего кармана джинс сложенный вчетверо листок, развернула, взглянула на схему. Эту мини карту скинули ей на мыло, вот только не понятно, откуда узнали адрес электронной почты. Права распечатать ее не получилось, ибо не на чем, поэтому пришлось с максимальной точностью срисовывать. Зря она что ли потратила три года и еще десять месяцев на изучение основ графики. Станислава грустно улыбнулась и взглянула на листочек, нашла "ст. Годюкино". Так, получается, после этой станции ей следовало проехать ещё две и выйти на третье. Она сложила и убрала листок на место.

***

— Две значит… — задумчиво глядя на пустую сейчас станцию "Годюкино", освещенную тремя фонарями. Поезд, кажется, даже не остановился, лишь слегка затормозил. — Это значит, мне еще ехать… Хмм…. А где мой телефон?"

Она полезла в сумку и после не продолжительных усилий нашла свой не слишком современный, малость поцарапанный и совершенно разряженный гаджит на самом дне.

— И когда же ты, мой драгоценный, испустил дух? — спросила она кусок пластика, который и не подумал отвечать. — А я ещё удивляюсь, почему мне никто так давно не звонил.

«Последний раз телефон я держала в руках в кафе, — продолжала она уже про себя, — когда звонил Тимка, сказать, что с ним…что его… Так держаться! Не думать пока об этом!"

Без особых надежд она нажала кнопку запуска, и телефон, тренькнув, включился, толи не до конца разрядился, толи успел чуть поднакопить заряд. Тут же посыпались эсэмэски, но прочитать их не удалось, телефон истирично заверещал, принимая входящий. Станислава с ужасом взглянула на экран, нажала кнопку приема и обречено прошептала

— Да мама?

— Да мама?! — Станислава отодвинула трубку боясь оглохнуть. — И это все, что ты можешь сказать, после того как я обзвонила все больницы и морги?! В доме Авдотьи Ивановны полнейший кавардак! Ты на звонки не отвечаешь! Тимошка и Михаил тоже трубку не берут! И после такого…

— Мам… — наконец смогла вклиниться в монолог на повышенных тонах, — это Тимка….

— Что Тимка?

— Он… нас… в горы утащил. На лыжный курорт. Как всегда без предупреждения! Ты ж его знаешь! Погрузил в вертолет и уволок куда-то за приделы нашей необъятной родины! А тут связи нет почти….

От бреда, что она самозабвенно несла, щеки и шея залила краска стыда, но остановиться Станислава уже не могла.

— Ага, — обескуражено пробормотала мама, смятая ее напором. — Хорошо хоть жива… Что?… Тут папа тоже что-то сказать хочет.

И через шебаршащую паузу:

— Привет, блудная дочь!

— Привет, — теплота от этого родного голоса разлилась по телу, прогоняя страх последних дней. Стало почти легко, как в детстве. Прибежишь, испуганная сном, а тебя подхватят большие руки, прижмут, тихий голос спросит: "Что случилось, Заяц?", и тут же забываешь, чего так испугалась.

— И не стыдно матери врать? — полушутливо проговорил отец.

— Почему это врать? — попыталась возразить Стася.

— Ну, я еще могу поверить, что через нашу границу, при определенном раскладе могут пропустить частный вертолет. По крайней мере, Тимка бы точно смог это устроить. Уверен даже, что в горах есть железная дорога, по которой сейчас, судя по звуку, ты передвигаешься. Но уж что в не наших горах есть станция с названием "Лопухово", которую только что объявили, в это, извини, ни за что не поверю.

Все таки папа всегда понимал ее лучше мамы. Может по этому Станиславе было комфортнее с ним, и мама за это на неё порой сильно обижалась. И хотя скрыть от отца или солгать ему было практически не реально, Станислава оставалась папиной дочкой, и поделать с этим ничего не могла.

— Блин, — грустно выдохнула "блудная дочь", и тут же спохватилась, — Ой, а как же мама?

— Не боись! Для неё легенда прокатила, — успокоил ее отец. — Побежала Мишкину мать успокаивать. Фоток только не забудь сфабриковать!

Станислава облегченно выдохнула.

— Но, дочь, — продолжил отец, и в голосе его не осталось и тени шутливости, — Надеюсь, у тебя не все так страшно, что бы самой справиться? Если случиться что-то действительно серьезно, ты ведь попросишь помощи?

Станислава знала, что предложение это не было пустым. Лет десять назад среди известных и влиятельных людей стало модным увлекаться восточной культурой, особенно единоборствами. В родном городе Станиславы отец владел самой известной школой этого направления. Не удивительно, что большинство влиятельных и знаменитых направились именно к нему. И, как не странно, даже когда мода прошла, многие остались. И не просто, как ученики, но и как хорошие друзья. Отец мог попросить об одолжении, и ему не смогли бы отказать. Но после увиденного Станислава не была уверена, что и рота солдат смогла бы помочь. Что они сделают против Тени?

— Спасибо, пап. Я справлюсь, — стараясь, что бы голос ее не выдал, отказалась Стася.

— Ну ладно. Тогда пока. А то мать твоя вернулась. Новостей на хвосте принесла. Пойду, запасусь друшлаком, лапшу с ушей отбрасывать. Отключаюсь.

— Пока, — прошептала Станислава коротким гудкам.

Вздохнула и убрала Телефон. Следующая станция ее, пора собираться.

***

Вначале двенадцатого поезд остановился у станции, отмеченной на карте крестиком. Рядом в письме значилось: "Жди Дана на привокзальной площади. Одна никуда не ходи." Надпись сделана от руки, подчерк ломанный, дерганный. Буквы скачут испуганными зайцами. Станислава еще раз сверилась с картой, закинула свой дорожный рюкзачок на спину, Настину сумку на одно плечо, а футляр ноутбука на другое, вышла из купе.

Выпускала из вагона Станиславу та же грустная проводница, которая предлагала кофе. Из всего поезда, помимо Стаси, вышло всего три человека: старичок со старушкой из соседнего вагона и молодой парень вагона через два от них. Состав не стоял на этой станции, высадил пассажиров и тронулся дальше, быстро скрывшись в ночи.

Станиславе, после пережитых событий, стало казаться, что за ней постоянно следят. Она не переставая оборачивалась, подозрительно всматривалась в каждого встречного, и не считала это паранойей. Вот и сейчас она настороженными взглядами осмотрела соседей по пирону, но парень спрыгнул прямо на пути, практически сразу потерявшись из вида, а старички, ни на что не отвлекаясь, спешили к выходу с платформы. Станислава решила последовать их примеру.

Судя по внешнему виду вокзала, некогда процветавший городок, теперь переживал не лучшие времена. В двухэтажном, достаточно длинном здании не горело ни одно окно. Лишь узкие деревянные двери со стеклом, красиво украшенного главного входа, призывно манили приятным желтым светом. Толкнув одну из них, Станислава оказалась в высоком, но не особо широком холле. Справа, за стеклом с надписью "Касса", дремала немолодая женщина. Слева точно такое же окно закрывала изнутри пыльная шторка.

Сразу за кассами по правую сторону был ресторан, а по левую зал ожидания, о чем недвусмысленно сообщали надписи. Вот только двери украшали подвесные замки, а за пыльными стеклами жила темнота. Лишь рядом с залом ожидания прикорнул ряд кресел: пять сидений со спинками, соединенные железной трубой. Станислава, сквозь другие двери покинула здание вокзала, пройдя его насквозь, и оказалась на небольшой привокзальной площади. По дальнему ее краю проходила дорога, за которой вставали дома.

Погода окончательно испортилась. Ветер, точно ждал появления Стаси, с силой бросил в лицо снежную крошку, запустил холодные пальцы под одежду. Девушка поежилась и посильнее стянула концы шарфа.

Старички, которые путеводной нитью вывели Станиславу с перрона, бодро ковыляли через площадь к остановке на противоположной стороне дороге. Станислава огляделась по сторонам и двинулась следом. Справа от остановки располагался круглосуточный магазин, слева какие-то лотки и палатки, сейчас пустующие. Пожилую пару, прежде чем девушка их догнала, забрал подошедший автобус, и Станислава осталась совершенно одна. Щелкнула зажигалкой, затянулась.

Ночь шуршала опавшей листвой. Станиславе и раньше приходилось, задержавшись на работе над очередным срочным заказом, а после добираться безлюдными темными улицами домой практически под утро. Бывала она и в других ночных городах, но никогда до этого не ощущала столь гнетущего давящего одиночества.

Движение на дороге отсутствует, здание вокзала пялит пустые окна, точно слепые глаза. Других строений, кроме магазина, поблизости нет. Сзади простираеться пустырь, заросший низкими кустами. Ветер свистит в ветвях деревьев, стучит ледяной крупой по мерзлой земле. Ни души вокруг. И вот уже девушка ощущает, что дрожит не столько от холода, сколько от напряжения. Минута, другая ожидания, и Станислава не выдержала. Быстрым шагом, почти бегом направилась к единственному светлому пятну в темном царстве: красной цифре двадцать четыре на белом круге. Добежала, толкнула дверь, шагнула в желтое тепло и тут же успокоилась. Даже улыбнулась.

***

Изнутри магазин выглядел, как множество круглосуток, которые можно встретить в любом городе страны. Белые витрины-холодильники с разложенной под слегка заляпанным стеклом продукцией. Открытые полки с менее скоропортящимися продуктами. Полное отсутствие продавцов. И что любопытно, алкоголь и сигареты здесь, не смотря на закон, никуда не прятали. Но даже не это всецело завладело вниманием Стаси. На средней витрине, на стекле в прозрачном файлике, крепился альбомный листок, на котором значилось: "Горячий чай, кофе! Чебуреки, слойки, пироги, блинчики, пицца". И желудок исполнил соло одинокого голодного волка в бескрайней заснеженной пустыне.

Странный все таки зверь человек. Несколько часов назад Станислава не смогла бы впихнуть в себя ни кусочка. Она и так была полна до краев страхом и мыслями о друзьях, которые где-то там, неизвестно где, не понятно, что с ними. А теперь, хотя переживания и мысли никуда не делись, но будто посжались, уступили место более насущному. Молодой организм требовал еды. И Станислава шагнула ближе, постучала по витрине, поинтересовалась: "Есть кто?"

Ожидая, что на окрик выйдет безразмерная тетка " аля сельпо" или совсем молоденькая студентка на подработке, Стася безмерно удивилась, увидав достаточно крепенького старичка. Чем-то он напоминал Ленина, то ли бородкой клинышком, то ли характерным хитрым прищуром.

— Чем помочь, юная барышня? — поинтересовался он чуть хриплым голосом. — Чаечку? Кофиечку? Что-нибудь покрепче?

— Кофе, пожалуйста. И большую пиццу, — ответила Станислава, отсчитывая нужную сумму.

— Ага, — улыбнулся старик. — С холода да потёмок самое оно горячего кофейку хлебнуть. Пяти рублей шестидесяти копеек не будет случайно? В дороге-то, небось, устали. А кто ж у нас на железке чемвкусненьким то накормит?

— С чего Вы взяли? — Станислава оторвалась от пересчета мелочи.

— Да не удивляйтесь так, — добродушно засмеялся старик. — Городок у нас не большой. Я можно сказать всех знаю. А Вы лицо новое. Да и поезд совсем недавно прошел. Правда, гости у нас редки. А Вы к кому, если не секрет? Может привет передал бы.

Станислава обворожительно улыбнулась, не зная что соврать, да по убедительней, но сказать ничего не успела. На плече легла никак не меньше — медвежья лапа, придавила тяжестью к земле.

— Вот ты где? — и голос густой, сочный.

Холодные губы прижались к щеке, переместились, прошептали еле слышно в самое ухо:

— Я Дан, друг Артема и Насти, — и уже громче, — Так и думал, что тебя здесь найду, раз где условились нет. А у меня опять машина сломалась. Здорово, дядька Игнат.

— И тебе здравствуй, коль не шутишь, — хитро сощурил глаз в ответ старик. — Так это к тебе?

— Ага. Невеста моя.

— Невеста?…

— А то! По переписки познакомились. А теперь вот в гости приехала.

— Данеужто жениться собрался? — опять недоверчиво улыбнулся дедок.

— Жениться — не жениться, там видно будет.

— А кофе? Готово ж почти… — засуетился старик. — Невеста твоя кофе заказала.

— Дома попьем, да, Солнышко?

— Конечно, котик! — смогла выдавить из себя Станислава. — Спасибо за беспокойство.

И так же, с тяжелой рукой на плече, позволила себя увести.

— Ну, сделаю вид, что поверил, — хитро щурясь, проговорил старик закрывшейся двери.

***

Станислава попыталась скинуть тяжелую лапу, сразу, как перешагнула порог, но Дан не дал. И лишь свернув за угол, сам отпустил девушку. Чуть дальше, где свет наддверного фонаря окончательно растворялся в ночной тьме, тихо урчал темный внедорожник: высокий, на больших колесах, с несколькими рядами фар. Дан отобрал у Стаси сумки, подошел к машине и закинул их на заднее сидение, а после гостеприимно распахнул переднюю дверь и, обернувшись, приглашающе махнул. Вот тут-то Станислава смогла в полной мере оценить внешность своего временного водителя. Выше её почти на полторы головы. Широкие плечи и грудь, бычья шея, мощные ноги. Светлые кудри, высокий лоб, нос картошкой, густые брови, пухлые губы. Довершал образ деревенского увальня, какими их обычно показывают в малобюджетных фильмах — тулуп, ватные штаны и валенки. Рядом с машиной он смотрелся более чем неуместно. Ему бы лошадь и воз с сеном. Вот только взгляд его совсем не был отупевшим. Глаза золотисто карие смотрели цепко, оценивающе.

— Нравлюсь? — поинтересовался парень, видимо, уставший от её пристального взгляда.

Станислава пожала плечами, вроде как еще не поняла.

— Садись тогда, — раздраженно бросил Дан, — долго еще мерзнуть будем?

Стася сообразила, что и вправду подозрительно долго торчит на холодном ветру: руки, щеки и нос почти потеряли чувствительностью, а она и не заметила. Девушка поспешила к машине, чуть наклонилась, забираясь в салон, и тут в глазах потемнело. Ноги подогнулись, но Дан упасть не дал, подхватил, усадил в автокресло, заглянул в лицо.

— Хорошенькую помощницу мне Инвалид подкинул, — ворчливо пробасил он. — Ты когда ела последний раз, Ведьмочка?

— Кофе считается? Нет? Тогда вчера. Наверное…

— Мда… — проговорил парень, садясь за руль.

Машина рыкнула мотором, помчалась, практически с места развив приличную скорость.

— А кто такой Инвалид? — поинтересовалась Стася.

— Да это… Артем в общем.

— А кто такой Артем?

Дан взглянул на девушку, будто та спросила правда ли, трава зеленая, небо голубое, а ежа ежом кличут. Но потом в его взгляде промелькнуло понимание.

— Артем — брат Насти. А она, я так понимаю, продолжает называть его как угодно, но только не по имени…

— Да. Она очень странная девушка, — подтвердила Станислава.

Мысли ее текли куда-то мимо мутной рекой. Сиденье медленно раскачивалось, и вовсе не из-за движения машины. Глаза становилось все труднее держать открытыми. И Станислава понимала, что медленно скользит в мягкие объятия сна. Балансируя на зыбком краю, за мгновение до полного погружения в невесомые облака, она явственно услышала голос Дана, который кому-то раздраженно выговаривал.

— Да!.. Встретил!.. Едем… Ты бы знал, куда ее занесло… Ага, именно к нему…Нет, я вовремя… А?… Спит она. Спит…

Глава 22

Проснулась Станислав, как ни странно, от вдруг наступившей тишины, которая будто спугнутая ее пробуждением, потеряла абсолютность. Вот в ней проявились не ясные звуки, какое-то сипение, пыхтение. Так и не распознав источник звуков, Стася распахнула глаза, и от ужаса и удивления потеряла дар речи. В открытую дверь старался втиснуться медведь. Похоже, в девушке он видел скорый ужин, хотя, по мнению самой Станиславы, такому большому зверю она сгодилась бы максимум на закуску. Совсем не желая стать чьей-то "котлеткой на косточке" девушка дернулась и попыталась отползти, но в грудь и плечо врезалась какая-то тяжесть, не иначе медведь лапой придавил. Напрочь забыв о Дане, который так некстати куда-то пропал, не подумав позвать на помощь, Стася издала самый устрашающий свой боевой клич, и со всей силы саданула медведю по носу. Здравый смысл испарился, забрав с собой понимание, насколько опрометчиво она поступает.

Медвежья голова, однако, пропала, а снаружи донесся насмешливый голос Дана:

— Гляжу, проснулась отдохнувшей. Брыкаешься. А то спала — не разбудишь. Выходить думаешь или в машине заночуешь?

— Ах, да!

Станислава попыталась встать, и опять что-то не пустило. Лишь спустя пару мгновений она сообразила, что если сам дурак, нечего на мистику пенять. Немного повозившись с замком и выпутавшись из ремней безопасности, Станислава выбралась из машины. Медведя не наблюдалось, даже косвенные улики, такие как следы на свежем снегу, отсутствовали. Скорей всего он просто приснился не до конца проснувшейся девушке. По крайней мере, думать так было приятней, чем подозревать саму себя в потере твердости ума.

Станислава выбралась из машины, потопала затекшими ногами и огляделась. Она оказалась посреди достаточно большого деревенского двора, огороженного высоким забором, за которым темной стеной вставал лес. Почти полная луна проглядывала сквозь тонкое кружево облаков, взблескивала серебром на снегу. В её не ярком свете девушка разглядела бревенчатый одноэтажный дом с высокой двускатной крышей. Два не освещенных окна на фасаде, между ними крыльцо в три ступеньки.

Мороз крепчал, дыхание вырывалось белыми облачками, чтобы через мгновение осесть инеем на ресницах и меховом воротнике куртки. Мимо проскрипели шага Дна. В руках он сжимал кучу каких-то свертков и пакетов. Станислава догнала его, попыталась забрать свою сумку, хоть так помочь, Дан не позволил, и она, смирившись, пошла рядом.

— Знаешь, почему снег скрипит? — неожиданно даже для себя самой спросила девушка.

— Ну? — Дан взошел на крыльцо, потопал, стряхивая маленькие сугробы с носков сапог.

— Это под каблуком ломаются хребты у тысячи снежинок.

— Мрачно как-то, — прогудел Дан, без тени улыбки. — Ты подожди здесь, я сейчас свет зажгу.

Вообще то шутку эту придумал Тимка, и раньше Станиславе она всегда казалась смешной. А теперь…

Зажглась тусклая лампочка, осветив небольшую, сильно захламленную прихожую. Или в деревне это сенями называется?

— Проходи, Ведьмочка, а глухо послышалось откуда-то спереди.

"Вот ведь взяли моду, ведьмой обзываться", — раздраженно подумала Станислава, протискиваясь между весящими по обе стороны пальто, тулупами и куртками. Три широких шага и она толкнула внутреннюю дверь, переступила высокий порог и оказалась в длинном хорошо освещенном коридоре, замерла на пороге, не зная, куда идти дальше, огляделась. Пять дверей по две справа и слева и одна прямо напротив. Плетеная люстра на коротком шнуре, коврик из разноцветных ниток на полу, по правой стене тянуться провода. Слева от входа несколько крючков, прикрепленных в беспорядке. Два из них заняты, один тулупом Дана, другой — курткой, которая рядом с одеждой Дана кажется детской. Под вешалкой две пары валенок.

Из крайней двери вынырнул Дан. Даже без верхней одежды он выглядел внушительно. Станислава, которая никогда не считалась хрупкой, рядом с этим человеком ощущала себя чуть ли не Дюймовочкой.

— Что замерла? — прогудел парень. — Проходи на кухню, кормить тебя буду.

Желудок радостно заурчал, да так громко, что Дан услышал и улыбнулся. Он открыл ближайшую дверь, пропустил девушку, а затем, обернувшись, зычно рыкнул вглубь коридора:

— Эй, Инвалид? Где ты там пропал? Гостья давно здесь!

— Ладно, — не дождавшись ответа, проговорил он уже тише, скорее себе. — Без него все равно не начнем.

***

Небольшую кухню делила пополам русская печь. Справа под окном деревянный стол и две табуретки, третья у раковины, с другой стороны печки, заваленная грязной посудой. Над раковиной водонагреватель, самой последней модели, рядом небольшой висячий шкафчик. Еще из мебели в кухне присутствовал небольшой холодильник и полотенце на гвоздике. Все это неспешно рассматривала Станислава, удобно устроившись за столом в уголке, облокотившись на стенку.

— Прости, — пробасил Дан, шебарша чем-то в холодильнике и позвякивая в печи. — Но из еды, только закуски. Горячего ничего не успел.

Постепенно на столе появились: чашки и блюдца, пока что пустые; заварочный чайник, из носика которого тянулся ароматный парок, а так же тарелки разнообразных размеров, заполненные горками бутербродов. Зря Дан пенял на скудность угощения.

Станислава тут же схватила самый близкий бутерброд с толстым куском колбасы и откусила от него почти половину. Хотелось бы конечно вести себя приличней с незнакомыми людьми, но сил на это уже не осталось. За два укуса одолела вторую половину и потянулась еще за одним

— Давай хоть чаю налью, — улыбаясь, пробасил Дан.

В его улыбке отсутствовала даже тень насмешки, лишь доброта и радушие хозяина, который очень рад приходу гостей, так что Станислава и не подумала обижаться, лишь с благодарностью кивнула и вгрызлась в очередной бутерброд.

Когда первая чашка чая подходила к концу, а желудок приятно потяжелел, в коридоре послышались шаркающие шаги и странное постукивание. И Станислава, догадавшись, кто идет, внутренне сжалась, ожидая увидеть копию Тимура. Но человек, замерший на пороге, оказался совсем на него не похож.

— Брат Насти — Артем, — представил Дан, кивнув в сторону двери, а за тем мотнул в обратную. — Наша невольная помощница — Станислава.

— Мы вроде как уже знакомы, — улыбнулся Артем.

— Ну, приличия то соблюсти надо, — серьезно пробасил Дан. — А ты что замер? Проходи, садись. Поешь чего-нибудь.

А сам поднялся со свободной табуретки и куда-то убрел. Артем доковылял, опираясь на костыли, опустился напротив, пристроил костыли рядом, прислонился к мерно урчащему холодильнику. На еду он даже не взглянул. Улыбнулся Станиславе, которая внимательно его рассматривала.

— Что не похож? — поинтересовался он. — Не такого ожидала увидеть?

— Нет, — машинально ответила Станислава, задумавшись о своем.

— Да уж, на этих ходулях, и с таким разбитым телом, уже не попрыгаешь, как при нашей первой встрече, — не весело ухмыльнулся парень.

— Я не то имела в виду, — поспешно пояснила девушка, боясь быть не правильно понятой, — Я хотела сказать, что ты не похож ни на Настю, ни на Тимку.

— А-а, да мы с Настей совсем не похожи. У нас разные отцы.

Воспоминание о сестре озарило лицо Артема каким-то внутренним светом, зажгло искорки в глазах и улыбкой изогнуло губы. И Станислава поняла, что ошиблась в очередной раз. Он был очень похож на обоих. Даже со столь болезненным цветом лица и излишней худобе. Одежда подобранная вроде бы по размеру, болталась на нем, будто кто-то подшутив, одел скелет из класса биологи. Но стоило чуть пристальнее всмотреться и вот оно. Например, глаза цветом, как у Насти, а формой ближе к Тимкиным. Разлет бровей Тимки. А непокорные кудри Настины, только несколько темнее. Губы Настины, а вот улыбка на них Тимкина, только грусти и горечи в ней несравненно больше. Что еще осталось? Нос отличный свой собственный, криво сросшийся после сложного перелома. Овал лица похож на Тимура, но щеки более впалые, четче вырублены скулы и подбородок острее.

Вернулся Дан. С его появлением и без того маленькая кухня стала совсем крошечной.

— Я там для тебя в комнате гостевой постелил, — пробасил он, обращаясь к Стасе. — Закончишь, можешь ложиться. А это тебе, — Перед Артемом появилась пластиковая мензурка с разноцветными горошинами таблеток. — Опять принять забыл.

— Да не забыл я, — попытался возразить Артем. — Просто, Дан… Я себя и так нормально чувствую. Может ну их?

— Я тебя больше откачивать не буду, когда ты, как последний дурак, в очередной раз кинешься сестер спасать, а после ведьмочек успокаивать. Ведь твое тело еще до конца не восстановилось! До играешься, некуда будет возвращаться.

— Дан, братишка, ну может не сейчас? — взмолился Артем, у которого концы ушей налились алым. — К тому же почему как последний дурак, я между прочим..

— Ладно, — легко согласился Дан, — как самый первый. Ты мне зубы не заговаривай! Принимай лекарство и спать. Ведьмочку вживую посмотрел. Девушка очень красивая, не спорю, но это не повод всю ночь не спать. Ты мне завтра нужен здоровый и в полной силе.

— Я вой май дженераль, — грустно вздохнул Тимур, поднялся, оперся на костыли, и убрел из кухни, вернулся, выглянул из-за косяка, проговорил жалобно-моляще. — Только вы тут одни разврат не устраивайте, меня обязательно позовите.

— Спать! — рыкнул Дан, и черная кудрявая голова исчезла, по коридору простучали костыли, хлопнула дальняя дверь.

— Вот ведь придурок, — Дан улыбнулся и зазвенел посудой, убирая ее со стола.

Станислава, решила, что это намек, и ей тоже пора. Поблагодарила за ужин, поднялась.

— Подожди, — остановил ее Дан. — У тебя наверняка накопились вопросы, которые не дадут спокойно спать. Можешь их сейчас задать. Я специально отправил Инвалида, не чего ему лишний раз волноваться, вспоминая прошлое. Спрашивай.

Станислава села обратно, сплела-расплела пальцы, посмотрела на Дана, и поинтересовалась:

— Можно я здесь покурю? Мне это помогает успокоиться.

— Вообще-то у нас не курят, но для гостьи сделаю исключение.

Парень закрыл поплотнее дверь, протянул вместо пепельницы пустое чистое блюдечко и приоткрыл форточку. По кухне сразу загуляли сквозняки, ощутимо похолодало, но так стало даже лучше — голова прояснилась. Станислава вытащила из сумочки начатую пачку и зажигалку, щелкнула кнопкой, затянулась. Вот теперь совсем хорошо.

Дан смотрел выжидающе, не мешая сосредоточиться.

— Как мне спасти мальчишек? — выговорила Станислава после второй затяжкой. — У вас же есть план?

— Есть, но тебя в его детали я пока просвещать не хочу, не настолько доверяю. Скажу лишь — твое в нем участие очень облегчит нам жизнь. Твой род очень силен…

— А говорил, что ответишь на вопросы…

— Вообще то я сказал, что ты можешь спрашивать, — хитро улыбнулся Дан, натолкнулся на хмурый Славкин взгляд и закончил серьезно. — Ладно, прости. Ты спрашивай, а я отвечу на что смогу.

— Тогда, — Станислава докурила сигарету, взяла следующую, — Расскажи, если сможешь, кто такой этот Хозяин? Что он последняя сволочь, я и сама поняла. И зачем ему Настя? Сама она пыталась объяснить, но я мало что поняла.

— Тебе как голые кости фактов или нарастить на них кожу и мышцы из легенд и домыслов?

— Как хочешь…

— Тогда начну из далека…

Дан задумался на мгновение и начал.

***

С давних времен наш мир населяли различные существа. Среди нас жили те, кто по своей внешности походил на людей, но во всем остальном разительно отличались. Кто знает, откуда они пришли. Возможно из других миров: параллельных или звездных, не столь важно. Раньше, когда человек по своему восприятию окружающей его среды был ближе к младенцу, который принимает мир и природу во всех ее проявлениях как должное, те не люди спокойно разгуливали не таясь. Когда человечество начало взрослеть, потеряло наивную веру, научилось бояться всего странного — не людям пришлось спрятаться, уйти в тень, оставив легкий след в мифах, легендах и сказках.

Раса, которая нас интересует, мой народ зовет их Ловцы душ, всегда была малочисленна. Во многих легендах они фигурируют наравне с вампирами, а чаще их так и называют, но они в корне отличаются. В современном мире придумали термин близкий к их определению — энергетический вампир.

Достоверно неизвестно является ли тот, кого мы зовем Хозяином частью этого рода, или он просто смог раскрыть их тайны, но когда он только появился в нашем городе, внешность его и внутреннее содержание вполне соответствовали человеку обыкновенному. Сейчас то все его действия кажутся наполненными злыми помолами, а тогда его на руках готовы были носить, он же, по сути, спас город от вымирания.

***

— Про это мне Настя рассказывала, — встряла Станислава, — А еще про его пропавшую жену.

— Жену? — как то невесело хмыкнул Дан. — Ну да, была такая. Некоторые утверждают, что крыша у него поехала после того, как его жена пропала, но я считаю, что он и до ее ухода с головой не дружил.

***

Однажды тот человек купил развалины замка не далеко от города, якобы для реставрации, и в подвалах нашел старинную библиотеку, брошенную своими прежними хозяевами без присмотра и должной охраны. Есть знания не для всех. Он прочитал, понял и возжелал вечной жизни.

Наняв самых безумных, самых эксцентричных ученых и приступил к осуществлению своего плана. Город был забыт, фабрика заброшена, молодая жена отодвинута на задворки мыслей и сердца. Но, не смотря на все усилия, эксперименты проваливались один за другим. И с каждой неудачей он доверял людям меньше и меньше, поэтому все чаще сам проводил опыты. А затем начались «операции на живом материале».

Однажды молодая жена, которая еще надеялась и любила, случайно увидала, чем занят ее муж. И она испугалась, сбежала, даже не сообщив радостную весть супругу, который так ждал наследника. Не знаю, почему ее не стали искать, может хозяина это уже не интересовало.

Эксперименты между тем становились все более успешными. Появились Тени, Бездушные, как побочный эффект родились Псы, а Хозяин пил и пил души. Почти каждое полнолуние. Так прошло несколько лет, и тут он осознал, какую непростительную ошибку он совершил.

Настоящие Ловцы Душ отличались умеренностью: выпьют пару душ раз в пятьдесят лет и впадают в некое подобие анабиоза, ну или живут обычной жизнью простых смертных. А Хозяин за неполных пять лет проглотил уже около двадцати. Тело надорвалось, стало стремительно стареть. Выпитая душа возвращала молодость, умножала силы, позволяла открыть в себе необычные способности, превосходящие человеческие, но лишь на какое-то время, длительность эффекта от испития с каждым разом сокращалась. Хозяин вместо вечной молодости, о которой мечтал, рисковал получить непродолжительную старость.

Он сильно испугался, и возненавидел себя за это чувство, ведь оно подтверждало, что он все еще слабый человек, начал искать пути к спасению, перетряхнул всю старинную библиотеку, истратил на это не один месяц, и нашел решение. А потом в одном из древних фолиантов, в рассуждениях какого-то полубезумного монаха он прочел, что «женщина, носящая под сердцем дитя, разделяет с ним душу». Зацепившись за чужую мысль, он развил собственную. Пусть это так, значит, если выпить женщину, а затем оплодотворить ее, ребенок появиться без души, а значит в него, как в пустой сосуд можно будет залить все что угодно, в том числе и чужую душу. И когда ребенок вырастит, Хозяин получит новое тело, а пока малыш растет — он самый преданный раб. Ведь души нет, а значит, ничего не болит, не страдает, не заставляет двигаться вперед. А если эксперимент пройдет удачно, то в будущем его можно будет повторять бесконечное множество раз. Вот она — вечная жизнь.

Еще несколько лет ушло на поиски и не удачные попытки. И однажды он совершенно случайно наткнулся на Настю. Да, это была поистине бесценная находка. Мало того что такие яркие и чистые души рождаются раз в сто лет, так еще и по всем прочим параметрам она идеально подходила для задуманного. Он купил ее у отца, привез в замок, и началась подготовка к обряду.

Полгода Хозяин старался иссушить душу Насти, сжать ее до приемлемых размеров и испить. Мучения, что она испытала, хватило бы с лихвой и взрослому человеку, что бы сломаться. А четырнадцатилетняя девушка, по-сути ребенок еще, не переставала сопротивляться. За все это время Настю и пальцем не тронули, Хозяин всегда отлично находил самые слабые болезненные точки, и умело давил на них. Он сразу догадался, что чужие страдания в десятки, в сотни раз болезненнее для Насти, чем собственные. И на ее глаза мучили тех, с кем она жила рядом, ходила в одну школу, встречалась каждый день на улицах города. И постоянно твердили, что это именно она виновата в чужих страданиях, если бы не сопротивлялась, то и они бы не страдали.

Дважды Настя пыталась сбежать. Сначала связала все, что нашла в комнате и спустилась с третьего этажа. Ее поймали и вернули, не дав даже добраться до ворот, а на окнах появились прочные решетки. Еще раз повторила попытку, когда впервые увидела, как хозяин теней пьет души, и поняла, что ее ждет. В этот раз она решила действовать наверняка и сбежать туда, откуда не возвращаются. Скрутила веревку и повесилась на решетке. Ее откачали. А чтобы в другой раз неповадно было даже задуматься о таком, на ее глазах трижды повесили девушку ее возраста. Ждали, пока девушка перестанет дышать, откачивали и вешали снова…

***

Дан замолчал. Станислава из-за шока от услышанного тоже не могла вымолвить не слова. Третья не докуренная сигарета тлела забытая в дрожащих пальца.

— Откуда ты?.. — пробормотала, наконец, Станислава, — Говоришь так, будто рядом стоял…

— Настя рассказала. Понимаешь, мы ее вытащили можно сказать в самый последний момент. Ее душа сжалась, уже готовился обряд, и нашего появления никто не ожидал. Лишь поэтому мы смогли. Но изменения… Удивительно, что она вообще вернулась в себя. Несколько месяцев Настя лишь плакала и бормотала, даже во сне. Не переставая, раз за разом пересказывая те ужасы, что с ней творились. А мы с Артемом были рядом и не хоте ли бы, да все слышали. А когда она очнулась, забыла большую часть. Хотя подозреваю, в этом помог Инвалид. Он всегда обладал способностью перекрывать путь к ненужным воспоминаниям, а после тех событий это умение лишь улучшилось.

Дан опять замолчал, нервно сцепив руки и глядя куда-то в пространство. Может, переживал те страшные события заново.

— Но почему?… Как вы позволили Насте так долго страдать? — непонимающе воскликнула Станислава. — Неужели не знали?…

— Да, — с болью в голосе произнес Дан. — Не знали! Меня в то время не было в городе…

***

И сейчас я подозреваю, что меня специально услали подальше. Когда я вернулся, с удивлением узнал, что Настин отец расплатился со всеми карточными долгами, покнул дом, где они жили и уехал в соседний город. А Настя пропала. Я помчался к Артему. Инвалид с шестнадцати лет жил в другом городе, у бабки. Ехал и боялся самого плохого. Артем всегда знал, что с сестрой случилась беда, всегда приходил на помощь, в детстве дважды спасал ей жизнь. И если Настя до сих пор страдает, это могло означать лишь одно — Артем все узнал раньше меня, нашел Настю, попытался и не смог ее спасти, и гниет сейчас мой друг где-то в безымянном овраге.

Каково же было мое удивление, когда дверь открыл вполне довольный жизнью Артем, который искренне обрадовался. Так я понял, что он ни чего не знает, замер на пороге, не понимая, как вести себя дальше. А Артем прибежал с ворохом каких-то бумаг.

— Смотри, — радостно кричал он, — Я это сделал! Я наконец-то официальный опекун Насти! Завтра же с утра пораньше сажусь в машину и забираю ее! Теперь мы…

— Настя пропала, — все, что смог сказать я.

И увидел, как радость на его лице медленно тает от понимания услышанного, сменяется растерянностью и болью. Краска исчезла с щек, которые теперь могли поспорить с белизной листков, что выскальзывали из его ослабевших пальцев.

— Не понимаю, как последние полгода тебя не мучили кошмары! — воскликнул я, злясь на него и на себя, и понимая, что не прав в своей злобе.

Я настолько привык полагаться на его чутье, и теперь, когда оно подвело, испытывал не меньший шок, чем он.

— Как полгода? — пробормотал он, медленно сползая по стенке на пол. — Она пропала так давно? Но это означает лишь одно…

И тут он вскочил:

— Нет! Она жива! Поехали!

— Куда?

— Спросим этого старого козла, куда он дел собственную дочь!

Мы, на машине Артема, отправились в тот город, куда по слухам перебрался Семен, отец Насти. Найти его не составило труда, себе изменить сложно. Мы просто прочесали все казино и игровые клубы. У пятого или шестого по счету нашли того, кого искали, в стельку пьяный он пытался поймать машину и сам сел к нам. Когда сквозь замутненное алкоголем сознание до него дошло, кто перед ним, он попытался сбежать, да вот только дверь оказалась заблокирована.

Пока выезжали из города, наслушались от Семена и угроз, и жалоб, но мы молчали, а когда остановились, Артем вытащил его из салона, дал в руку лопату и велел копать. Этот алкаш даже не попытался отмахнуться от нас импровизированным оружием, грохнулся на колени и сквозь слезы-сопли рассказал все. Мы узнали, как он продал собственную дочь, за сколько, кому и для каких целей. Я видел, каких трудов стоило Артему не придушить этого алкаша, которого когда-то называл папой. Я и сам еле сдерживался.

— Ты!.. Ты!.. — Инвалид не мог найти слов, затем просто махнул рукой и сел в машину.

Взревел мотор, и мы умчались, оставив Семена в пустом, зимнем лесу. Больше я его е видел.

А потом мы летели сквозь ночь, не разбирая дороги, почти не снижая скорости. В голове все смешалось, мысли крутились лишь вокруг одного: «Найдем! Спасем! А там!..»

Возможно, из-за отсутствия четкого плана у нас все и получилось, в замке готовились к обряду, нашего появления и той наглости, с которой мы все провернули, никто не ждал. И пленницу практически не охраняли, куда может убежать та, что и не мыслит о побеге. Возможно, если бы мы хоть на минуту остановились и задумались над своими действиями, то испугались бы и ничего не сделали, но в нас бурлил адреналин и злость. Мы спасли Настю, выдернули из-под самого носа злодея, а потом недели две прятались по окрестным болотам. Настя с братом уехали и мотались еще около двух лет по всей стране. Им несказанно повезло, что Хозяин в ожидании обряда не пил чужие души, а потом, увлекшись погоней, потерял счет времени, не подкрепился во время, растерял большую часть сил и ему пришлось уйти в сон, чтобы не умереть от истощения. Лишь с полгода назад Хозяин начал пробуждаться, Тени, Бездушные и Псы получили новые силы, и охота возобновилась с новой силой.

Их почти настигли, но Артем смог отвлечь преследователей на себя, и Настя скрылась, а вот брат ее не успел. Его настигли, и почти растерзали. Не знаю, что ему не дало умереть окончательно, может бесконечное упрямство и не желание оставлять Настю совсем одну.

Я его нашел в одной из больниц в глубокой коме. Врачи как раз обсуждали, а не пора ли бесхозного больного отключать от дорогостоящего оборудования, раз он уже неделю в себя не приходит. Я оплатил лечение, еще две недели был рядом с ним, но он не приходил в сознание, жил лишь за счет приборов и лекарств. А когда, наконец, открыл глаза, первые его слова были: «Я видел Настю. У нее все хорошо». И я ему поверил…

***

— Мы перебрались в этот дом, как только врачи разрешили его перевозить. С тех пор он учился сидеть, стоять, ходить и держать ложку самостоятельно. Может из-за этой не возможности использовать свое тело, в нем и проснулись особые силы, по своей природе так напоминающие умения Тени.

Дан опять замолчал, и Станислава осторожно поинтересовалась:

— И что теперь?

— А? — похоже, парень слишком ушел в себя. — Иди спать, Ведьмочка. Уже светает.

За окном и в правду ночь теряла свою непроглядную черноту.

— Но я ведь…

— Отдохни немного, мне хотелось бы попозже показать тебе пару приемов… Да и мне не мешало бы отдохнуть… Спи, Ведьмочка.

Точно волна теплого воздуха окатила Станиславу. Она не помнила, как добралась до комнаты, разделась, забралась под одеяло и сладко заснула.

Глава 23

Маленькая Настя бежала к большому и синему, глубоко и мерно дышащему, к такому живому морю. Мама всю дорогу рассказывала о нем, но разве могли слова передать то великолепие огромного мира вдруг распахнувшегося перед пятилетним ребенком. Там высоко-высоко небо синие-синие, как глаза мамы. Ни единое облачко не смеет прикоснуться к хрустальной выси. Под ногами мягко-мягко тепло-тепло. Тихо шебаршит песок. Он белый, как крылья птиц, скользящих на грани воды и воздуха. И море, точно приглашая поиграть, то приблизиться, гоня перед собой пену и мелкие камушки, то опять удалиться.

И маленькая Настя бежит, раскинув руки, и смеется. Радость бурлит в ней, точно пузырьки в стакане газировки. А сзади ее догоняет слегка озабоченный голос мамы:

— Аська, не убегай далеко! Артем, следи за сестрой.

— А че я-то всегда!? — недовольный голос брата.

И пусть брат кажется сердитым, но Настя знает — он самый добрый и хороший на всем свете. Лучше и добрее него лишь папа, радостный смех которого разноситься по всему пляжу.

Настя добегает до воды и, зажмурившись, подставляет лицо брызгам.

— Ася! — крик матери полон ужаса и боли.

И уже взрослая Настя испуганно распахивает глаза. Тусклый серый свет, пробиваясь сквозь черные низкие тучи, заливает все вокруг. Вместо синего и теплого ноги омывает что-то вязкое, холодное. Красное! Ещё мгновение и девушка понимает — это кровь! Целый океан крови до самого горизонта. И вовсе не галька перекатывается его мерными волнами — белые, гладкие черепа. Ужас медленно холодной волной растекался по телу. Мысли путаются. Настя на ватных негнущихся ногах шагает назад, еще раз. Песок хрустит как-то подозрительно. Против воли девушка опускает глаза. Кости! Миллионы миллиарды человеческих костей устилают берег. И приходит понимание: все они умерли из-за неё. Она их убила.

Опять протяжно кричит мама. Настя оборачивается на этот крик. Вокруг раскинулся лес. Кроны полощут на фоне серого неба. Голые ветки, мертвые листья сухим ковром под ногами, свист холодного ветра. И вой одинокого зверя из самой чащи. И Настя срывается с места, бежит, оскальзываясь и спотыкаясь о корни. Дыхание прерывается, сердце сбивается с ритма. Но она не может убежать. Сейчас ее догонят и…

***

— Как она? — давя в себе раздражение, поинтересовался седой джентльмен у Рыжеволосой.

Последнее месяцы он всегда чувствовал раздражение. Время уходило. Тело неудержимо старело, дряхлело, стремилось рассыпаться в прах, не помог даже двухлетний сон. Если в этот раз ничего не выйдет, до следующего благоприятного расположения звезд он может просто не дожить. Конечно, об этом никто не знает, кроме него самого. И это очень угнетало.

Самое смешное в сложившийся ситуации, что это ненормальный спася сестру, сильно помог своему злейшему врагу. В тот раз он ошибся в расчетах — ничего не вышло бы, в лучшем случае он бы просто хорошо подкрепился, а в худшем — потерял всю накопленную силу и, конечно же, мгновенно умер от старости. Об этом тоже никому знать не положено.

Теперь же он на двести процентов уверен, осталась сущая малость — подготовить сосуд. Рыжая как раз занималась усмирением строптивой девчонки. Они обе расположились на диване: Рыжая — откинувшись на спинку, положив голову девчонки себе на колени, а на ее лоб опустив длинные пальцы с красивыми ногтями, а «сосуд» лежала слегка подергивая руками и ногами, будто желая убежать. У ног Рыжей, точно разлитая лужа краски, лежала черная собака.

— Я спросила, как идут дела? — не дождавшись ответа, переспросил старик.

— Все хорошо, — тихо ответила Рыжая, не открывая глаз, — она еще сопротивляется, но ко времени обряда будет готова. Мне поможет страх, что так глубоко живет в ней. Пусть и подернулся пеплом, но несколько искр тлеют. Я раздую из них пламя, что поглотит ее воспоминания о последних двух годах. Скоро она будет уверена, что их никогда и не было.

— Хорошо, — Хозяин Теней, Бездушных и Псов довольно потер руками. — С каждым разом у меня получается все лучше и лучше. Если бы и первые образцы были столь же успешны, как ты, не пришлось бы пачкаться в крови подопытных. Сны, как оказалось, приносят не меньше боли, чем и физическое воздействие. Продолжай.

Рыжая слегка кивнула, и хозяин, практически успокоившись направился к двери.

— Да, кстати, — вспомнил он, — Я уверен, он захочет ее вернуть. Усиль охрану. И насчет нашего гостя. Не трогай его пока.

— Хорошо, Мастер, — вновь поклонилась Рыжая.

И дверь, с легким щелчком, закрылась.

***

Станиславе тоже снился сон и, в отличие от Насти, она понимала, что спит, но ей давно не было столь тепло и легко, и она позволила себе обмануться.

Вокруг шумел родной город зеленый и солнечный. Лето в разгаре. Спешат куда-то девчонки в легкомысленных платьях и с таким же настроением, стучат каблучки по асфальту. Парни теряли от такого вида голову, знакомились без стеснения, дарили цветы. И девчонки цвели ярче роз, что получали в подарок.

Дети стайками носились по дорожкам парка, пересаживаясь со звездолетов на пиратские корабли, не слезая при этом с двух, трех и более колесных велосипедов. Старички грелись на лавочках, кормили голубей, дворовых кошек и заигравшихся внуков.

Легкий ветерок, долетал с близкой, хоть и невидной за деревьями набережной, приносил прохладу. И на далеком высоком синем небе не бродило ни одного облачка.

И Станислава чувствовала, как пропитывается этим летним днем, становясь легкой, почти не весомой.

Подъехал автобус, весь блестящий, сверкающий хрусталем окон, точно сошел с конвейера только секунду назад, распахнул призывно двери. И она забежала в салон и, глядя на город, искрящийся за окном, точно знала куда едет. Конечно к нему!

Вот и остановка. Стася выбежала. Увидала. Махнула рукой. Шагнула на встречу. И он подлетел, крепко обнял, и мягко нежно поцеловал.

— Тимка, — выдохнула она в эти теплые губы, — как же я соскучилась.

— Савка, — прошептал он в ответ, — почему здесь так холодно?

Она недоумевая распахнула глаза, и солнечный летний мир исчез. Вокруг расстилалась снежная пустыня, а Станислава обнимала статую из полупрозрачного голубого льда, точную копию Тимки, чувствуя, как сама становится такой же. Холод сковал руки и ноги, пробрался к самому сердцу. И осознав, что это конец, она закричала от страха и боли.

И проснулась.

***

Бледное призрачное лицо плавало в полумраке над кроватью. Находясь во власти недавнего сна, действуя на одних рефлексах, Станислава подтянула колени к груди и выкинула их вверх. Ноги врезались во что-то материальное, и призрак витиевато выругавшись опустился на пол.

— Артем? — удивленно вскрикнула Станислава, соскочив с кровати и помогая парню подняться. — Откуда ты здесь?

— Ведьмочка, ты чего такая нервная? — болезненно морщась, прошипел тот и потер грудь. — Помогай после этого людям. Иду я, никого не трогаю. На кухню, водички попить. А из комнаты нашей гостьи звуки подозрительные доносятся. Стоны, крики. Врываюсь я, вдруг, думаю, напал кто, помощь требуется. А ведьмочке нашей всего лишь кошмар приснился.

— Ничего мне не снилось, тем более кошмары, — возразила Станислава. — Тебе показалось.

— Ну да, ну да, — ухмыльнулся Артем, доковылял до двери и добавил, — Надеюсь, ты не лунатик.

— В смысле?

— Не хочется встретить тебя ночью в полутемном коридоре с таким лицом. Боюсь окочурится.

Станиславе на мгновение показалось, что это Тимур ее дразнит, и она, не задумываясь, показалав ответ язык, лишь потом сообразила, кто перед ней. Пришлось срочно лезть под кровать в поисках тапок, которыми еще накануне снабдил ее заботливый Дан, и которые теперь так некстати куда-то далеко завалились. Распрямилась она только, когда щелкнула закрывшаяся дверь.

***

Темнота в комнате оказалась ложной и мгновенно спряталась под кровать, стоило отодвинуть тяжелые плотные и слишком пыльные шторы. Похоже, их не меняли не месяцы даже — годы, века, тысячелетия. Станислава несколько раз громко чихнула и выглянула в окно. Часы, мерно тикавшие на стене, показывали без пятнадцати час. День давно вступил в свои права, но в тусклом сером свете, который заливал двор и лез за забором, в это плохо верилось.

От кошмара остался лишь неприятный осадок. О его значение не хотелось даже думать. Известно, что плохие мысли быстрее притягивают плохое, чем хорошие — хорошее.

" Так сейчас нужно перекусить, а то от вчерашнего чая осталось лишь воспоминание. А потом выпытать у Дана, что там с планами по освобождению мальчиков. Но первым делом — умыться. Где тут у них кабинки обозначенные на карте "эм" и " жо", как говорилось в одной старой и очень смешной комедии?"

Она дернул дверь на себя и с трудом подавила вскрик, на пороге с поднятой рукой замер Артем. Он вздрогнул и тихо выругался.

— Ходишь как кошка, — добавил он громче. — А я всего лишь хотел узнать, не голодная ли наша гостье. Решил даже постучать, что бы не быть избитым, но ты похоже решила меня в могилу свети любым способом. Интересно все ведьмочки такие, или мне досталась особо кровожадная?

— Ага, — невпопад ответила девушка. С этим парнем, то похожим, то не похожим на Тимура, Стася чувствовала себя не в своей тарелке, все время терялась и выпадала из колеи.

— Что "ага"? — не дождавшись более внятного ответа, переспросил парень.

— Ага, в смысле голодная. Только бы мне сначала умыться.

— Ванна за соседней дверью. Там же и все остальное. А я на кухне тебя подожду. Может так избегу очередного покушения… — пробормотал он не громко, кажется, вполне серьезно, и заковылял по коридору, стуча костылями.

На все утренние процедуры ушло не меньше получаса, и то лишь по тому, что она торопилась. Стася поправила макияж, разодрала воронье гнездо, в которое превратились ее со вчера не прибранные волосы. Странно, видимо из-за их излишней помятости, показалось, что волос стало больше и они слегка кудрявились.

"Ну и ладно, больше не меньше. Так, теперь заплетем косичку, свернем её улиточкой и закрепим резинкой. Все, теперь я готова не только к труду, но и к обороне, точнее нападению".

Нападение произошло раньше, чем ожидалось, и напали на Стасю. Открыв дверь кухни, она подверглась столь сильной атаке вкусных запахов, что едва удержалась на ногах. В воздухе витал аромат свежего хлеба, яичницы с колбасками и свежего кофе. Артем сидел на том же месте и уплетал просто таки до не приличия огромный бутерброд с маслом и сыром и запивал его коричневой жуткостью. Желудок мгновенно среагировал нетерпеливой трелью, а рот наполнился слюной.

— Не смотри на меня такими голодными глазами, я не съедобный, — ухмыльнулся парень и, откусив еще, кивнул на стол. — Еда там.

Станислава перевела взгляд и у нее зародилось подозрение — маленького здесь ничего не держат. Занимая почти всю столешницу, под столь же необъятной крышкой, на подставке возлежала сковородка. Нет, сковорода! Сковородище! А в ней слегка пообгрызенная с одного края яичница с колбаской, на которую ушло не меньше пары десятков яиц и целая палка колбасы. Пробормотав спасибо, Станислава уселась на табуретку, ухватила ложку и набросилась на еду. Артем, забыв про бутерброд, удивленно наблюдал, как яичница исчезает с поистине космической скоростью. Когда девушка кусочком хлеба подбирала остатки, доводя сковороду до чистоты, какая ей, наверное, не снилась и в день покупки, парень поинтересовался:

— Тебя неделю не кормили? Я рассчитывал, что этой яичницей еще и Дан позавтракает.

— Прости, — слегка смутившись проговорила Стася. — Просто это мое любимое блюдо. Могу есть бесконечно. Можно сказать я яичницозависимая. А где кстати Дан?

— Не знаю. Куда-то уехал, но обещал скоро вернуться. Ты что еще не наелась, — воскликнул он, видя, как Станислава обшаривает голодным взглядом кухню.

— Извини, — виновато вздохнула девушка. — Я почему-то никогда не наедаюсь тем, что мне очень нравится.

— Но я ничего другого готовить не умею. И яйца кончились, — поспешно добавил он, видя, какой жаждой загорелись глаза Станиславы. Вздохнув, он добавил. — В холодильнике есть молоко.

— Если честно, я молоко не особо люблю, — сморщила Стася носик.

— Я, по правде сказать, тоже. Пока у меня кости срастались, Дан пичкал меня им на завтрак, обед и ужин. Я, видишь ли, еще и благодарен потом ему буду. Мне, порой, кажется, он нарочно издевался, что бы я быстрее встал на ноги и сбежал подальше от его излишней заботы. Бегать это ведь также полезно, как молоко.

Станислава хихикнула.

— Да, — улыбнулся парень, — Дан он такой.

— Такой-такой, — донеслось от входной двери. — А какой?

— Заботливый и добрый, как любящая мамочка, — елейным голосом пропел Артем, невинно хлопая глазками.

— Ага, почти поверил. Ты Инвалид, кончай прикалываться, а то не посмотрю, что инвалид! Почему встал? Тебе велено было спать до вечера.

— Я кушать захотел, — грустно вздохнул Артем.

— Поел? — поинтересовался Дан, удивленно рассматривая зеркально блестящую сковородку..

— Это не я, — возмутился парень, а Станислава смущенно опустила глаза.

— Неважно. Иди, ложись уже.

— Но я хотел посмотреть как вы…

— Все увидишь и даже поучаствуешь. Когда твоя теневая суть в силу войдет.

— Ладно, — Артем стал необычайно задумчив и серьезен, — до встречи тогда…

— Знаешь, мне он совсем другим показался, — проговорила Станислава, когда за братом Насти закрылась дверь, и вопросительно взглянула на Дана, — ну там… в том доме…. Высокомерным и холодным, чужим. Или это из-за боя?

— Не только, — не спеша ответил Дан, убирая грязную посуду. — Скорее там он и был настоящий. А сейчас храбриться, строит перед тобой крутого парня, которому все непочем.

Он молча закончил уборку, сел напротив и лишь потом продолжил:

— Ты, по-моему, ещё не поняла, или не осознала, но у тебя очень сильный дар — ты можешь видит души, саму суть человека без напускной шелухи морали и вранья самому себе. Тебе доступны эмоции людей, ихжелания, чаянья, надежды. Скорей всего они складываются в некую картинку, образ, который накладывается на реального человека.

— Допустим, — недоверчиво проговорила Станислава, но внутри разлилось спокойствие, она все таки не сошла с ума. Или сошла, но тогда тут все психи, а это уже не так страшно. — Ты то откуда это знаешь?

— Ну, можно сказать, что у меня тоже есть дар. Наверняка твои способности передались от кого-то из предков, и скорей всего по материнской линии. Из глубины веков повелось, что ведьменское чаше проявляется в женщине, их кровь сильнее в потомках.

— Но родители у меня вполне нормальные, по крайней мере на мой взгляд.

— Ну, может способности передаются через поколение. Или проявляется не сразу, вот как у тебя. Могу предположить, что раньше ты просто обладала сильной интуицией, а такие странности восприятия начались совсем недавно. Возможно после встречи с Настей. Или же Псы послужили катализатором.

Дан замолчал, давая осмыслить услышанное, или же просто высказав все что хотел. Станислава, уже не спрашивая разрешения, открыла форточку, щелкнула зажигалкой и затянулась. Парень лишь раздраженно поморщился.

— Дан, а как это вообще работает? Я всего несколько раз и то случайно видела странное, и каждый раз это выходило случайно и сильно меня пугало.

— Ну, — парень задумчиво потеребил волосы на затылке растопыренной пятерней, — для начала закрой глаза. Теперь попробуй представить, что открываешь веки. Только представь. Ну как?

— Дан, — улыбнулась Станислава, — а как твое полное имя? Данила?

— Нет, Даниил. А что?

— Жаль, что не Михаил. Больше подошло бы.

— Так вот значит как я выгляжу…

И медведь оскалился чуть жуткой, но такой добродушной улыбкой.

***

Выйдя на крыльцо вслед за Даном, девушка свежим взглядом окинула небольшой двор. Вчера в сгустившихся сумерках и, уставшая до безобразия, Стася особо не вертела головой по сторонам, и сейчас удивлению не было придела. Больше всего ее поразил забор. Хотя это сооружение забором назвать язык не поворачивался. Частокол из толстых высоких бревен, таким его показывают в фильмах про древние времена. Только там за такой «оградкой» прячется целый город, а не маленький дом с навесом для машины и какой-то полуразвалившейся сараюшкой, затесавшейся в угол рядом с воротами.

А еще Станиславе показалось, что по бревнам струятся серебристые ручейки, слетаясь в завитки и вихрики. Решив, что этот уж точно обман зрения, она подошла ближе. Оказалось ее воображение ушло от истины не так далеко. Всю поверхность высоченного частокола занимали непонятные надпись и значки, вырезанные в дереве и закрашенные серебряной краской. Кое-где на длинных веревочках болтались тряпичные и кожаные мешочки, чуть покачивались на легком ветерке.

— Это защита от взглядов тех, кто ищет Инвалида, — ответил на незаданный вопрос Дан.

— И как? Помогает? — скептически улыбнулась Станислава.

— Ну, он еще жив и здесь, — вполне серьезно ответил Дан.

И девушка промолчала, хотя для нее это прозвучало, как в том анекдоте, где человек был абсолютно уверен, что крокодилов нет лишь потому, что он их пугает.

— Ладно, пошли тренироваться, отвлек ее от раздумий Дан.

***

Станислава уже пятый раз, отплевываясь и выгребая снег из-за шиворота, выползала из сугроба. Выпрямилась, вытерла рукавом талую воду с лица, и бросилась на Дана, лишь за тем, что бы через мгновение оказаться в том же сугробе, но чуть правее. Парень несокрушимой скалой возвышался посреди двора и обидно смеялся.

— Ты же хвалилась, что свалишь медведя одной левой! А меня даже коснуться не можешь!

Он довольно хохотал, подняв лицо к небу. Эхо подхватывало и разносило его смех по всему лесу. Сказать, что Станиславу это злило, все равно, что промолчать. Она кипела от бешенства, сгорала от ярости. И если откровенно, Дан нагло врал. Станислава никогда не утверждала, что является мастером боя. Наоборот, после того, как он поинтересовался в самом начале, знает ли она какие-то единоборства, ответила, что давно ни с кем всерьез не дралась. Ну не принимать же в расчет трех побитых обломком какой-то палки придурков, когда те приставали к Насте. Или же саму Настю, в которую вселился не понятно кто, и она пыталась угробить мальчишек. Это и дракой то назвать нельзя.

Тогда Дан предложил немножко размяться, так чисто по дружески. Они замерли друг напротив друга, поклонились. Хитринка, которая при этом промелькнула в глазах Дана, очень не понравилась Станиславе. А потом парень точно ураган накинулся на девушку, нанося один удар за другим. Стася продержалась минуты две, уйдя в глухую оборону и не преставая благодарить отца за вколоченное в детстве умение. Но в какой-то момент девушка перестала поспевать за противником, пропустила удар, ее точно ветром подхватило, закрутило и опустило в сугроб.

— Спасибо папа, — тихо пробормотала Станислава в очередной раз, отплевываясь от снега.

Падать правильно ее тоже научил отец, и тело, помня науку, само сгруппировалось, смягчая удар.

В шестой раз выбиралась из сугроба не спеша, подумывая о смене тактики. Не стоит кидаться сломя голову, лучше опять, как в первый раз действовать из обороны. Стоять, отбивать удары и ждать ошибку соперника, замерла на месте, не отрывая внимательного взгляда от Дана, который выкрикивал что-то обидное, но девушка на этот раз не среагировала. Парень довольно ухмыльнулся и сделал молниеносный выпад, Станислава смогла блокировать удар, и следующий. Потом еще один. Заметила прореху в защите соперника, провела контратаку, и почувствовала, точно невидимый ветер с силой толкнул в руку, смещая траекторию удара, открывая ее саму на встречу выпаду Дана. Еще мгновение и Станислава опять оказалась в сугробе.

Так значит, в прошлый раз ей не показалось. Не она ошиблась, ее спровоцировали на ошибку. И, несомненно, провернул этот фокус Дан.

— Как ты это сделал? — Станислава не спешила вставать, понимая, что это послужит сигналом для следующей атаки, только подтянула под себя ноги и села.

— Сделал что? — достаточно натурально удивился Дан.

— Ты знаешь. Моя рука точно по ледяной горки соскользнула, и удар ушел в пустоту.

— Значит ты не настолько бесчувственная, как вначале прикидывалась, — в голосе Дана явно читалась улыбка. — Ладно, вставай. Пока не буду на тебя нападать.

— И все таки, что и как ты сделал? — поднимаясь на ноги, поинтересовалась Станислава. — И сможешь ли меня этому научить?

— Так за тем я это все и затеял, — Дану очень нравилось, когда кто-то загорался желанием узнать для себя новое. — А у тебя неплохая база. Кто учил?

— Отец. Меня и…Тимура, — весь приподнятый настрой куда-то испарился, стоило вспомнить о друзьях, которые сейчас не понятно где.

— Не грусти, Ведьмочка, — пробасил Дан и ободряюще похлопал своей широченной ладонью по плечу девушки. — Прорвемся.

Станиславе показалось, что она ушла в землю минимум на полметра от такой дружеской поддержки, но и в правду стало немного легче.

Больше показательных трепок не было. Дан спокойно, раз за разом объяснял, в чем заключается техника ментального боя, как он ее сам назвал.

— Ты собери всю ярость в одном месте, например в низу живота и когда она уплотниться в тугой шар, кидай ее в противника, бей его точно плеткой.

Станислава пробовала еще и еще. Понимание, как сделать, бродило где-то совсем рядом, но к кострам разведенных отчаяньем, подходить отказывалось. Она ощущала себя умственно отсталой, когда Дан с завидным спокойствием в очередной раз начинал объяснять. Станислава восхищалась его терпением, если бы у нее в классе завелся столь тупой ученик, она бы уже давно махнула на него рукой.

— Ты неправильно действуешь с самого начала, — в очередной раз попытался объяснить Дан. — Ты спешишь, слишком нервничаешь и злишься, из-за чего прикладываешь не достаточно силы и не в том направление. В тебе кипит правильная ярость, но из-за несдержанности выплескивается в разные стороны. Будто вода из чаши, которую взяли нетвердой рукой, да еще побежав с ней, запнулись. Попытайся для начала успокоится. Сосредоточься и собери всю злость и ярость в одном месте. Любом удобном тебе. Сожми в плотный шар, а затем метни его всем телом. Вот так.

Он отвернулся от девушки, медленно поднял руку, взмахнул кистью, сжал пальцы в кулак и резко дернул на себя. Снег перед Даном взлетел вверх, но ровной прямой, точно в сугробе спрятали веревку, а Дан потянул с силой за один ее конец. Снежная дорожка коснулась стены сарая, и одна из досок разлетелась мелкими щепками, которые усеяли землю в радиусе метра.

— Да уж, сильно я тебя достала, — пробормотала Станислава, разглядывая темноту проема, сквозь оседающую пыль. — Столько ярости… Удивительно, что дом еще стоит… Да и я с ним…

Она перевела взгляд на Дана и не на шутку испугалась — парня трясло. Но спросить о его странном состоянии не успела, тот уже хохотал в голос, хватаясь за живот, сгибаясь пополам и чуть не падая в утоптанный снег. В Станиславе с новой силой пробуждалась злость, она и не думала шутить, а парень, с трудом успокоившись и отдышавшись, проговорил:

— Ну, ты и Ведьма! Давно так не смеялся. Тонко подметила, с вами никаких домов не напасешься, не говоря уж о сараях. Ладно. Иди уж. Закончим на сегодня.

— Почему? — возмутилась Стася. — У меня же еще ни разу не получилось.

— Во-первых, уже слишком поздно. И как бы сказал какой-нибудь поэт: ночь властвует над миром и где-то там над тучами горят яркие звезды. Но я не поэт, поэтому скажу проще — темно уже слишком. А во-вторых, я думаю, ты уже все поняла, по крайней мере, на уровне рефлексов. Теперь бы еще голову убедить принять новое знание. Ведь твой разум заперт на огромный замок, имя которому "предвзятое мнение".

— Хм, — не поняла Станислава, — Мнение о чем?

— Об окружающем мире. О тебе в нем и о тех, кто рядом. С самого детства тебе объясняли, что чудеса остались лишь в сказках. А из-за расплодившихся последнее время всевозможных магов, колдунов и экстрасенсов, большинство из которых шарлатаны чистой воды, тебе трудно поверить, что есть и те, кто действительно может.

— Не правда. Я за последнее время столько видела, что было бы смешно утверждать, что этого нет.

— Да ты уже видела многое. И на уровне осознанного восприятия почти не сомневаешься. Но вот твое подсознательное я упорно твердит — все чудеса всего лишь удачно поставленный трюк.

— Откуда хоть слов то таких набрался?

— На психолога учился, — довольно оскалился Дан. — Не доучился, правда. Все. Хватит на сегодня. Иди спать. Хотя нет, сначала поешь чего-нибудь, а потом ложишься в кроватку и сладко спишь без посторонних мыслей, самокопанния и угрызений совести. Продолжим завтра. Иди.

— А ты? — спросила Станислава, уже сдавшись и отходя к дому.

— А мне ещё сарай починить надо.

Когда девушка скрылась в доме, из тени вышел Артем: тонкий бледный, черная косичка струиться между лопаток.

— Не усидел все таки, — ничуть не удивившись произнес Дан. — А своими ножками уже не хочешь ходить.

— Ты же сам мне запретил дом покидать, без крайней необходимости.

— Ладно, ладно! Что думаешь про нашу ведьмочку?

— Двигается неплохо. Дар четкий, но сила её заемная.

— Да, я так же увидел. Думаю, за ней стоит сильный и древний род. Со временем сила спадет, но умения останутся.

***

Ни есть, ни спать не хотелось, но Станислава завернула на темную кухню, щелкнула выключателем и вздрогнула. За столом у стены сидел парень из заколоченного дома, с лицом Тимку, и грустно улыбался. Станислава, как советовал Дан, закрыла глаза вдохнула-выдохнула, открыла глаза. Видение растаяло, осталась лишь столь ж грустная улыбка на губах Артема.

— Ты чего это тут? — поинтересовалась Станислава.

— Да на ваши бальные танцы любовался.

— А почему в темноте?

— Так виднее. Есть будешь?

Стася неопределенно пожала плечами, вроде как предложи что, а я подумаю.

На столе под самым окном зашумел электрический чайник, щелкнула кнопка, оповестив, что вода вскипела. Артем подтянул костыли, поднялся и доковылял до шкафчика. Открыл дверцу, достал две тарелки и неловко придерживая их, поковылял в обратном направлении. Станислава было дернулась помочь, но даже не встала. Что-то, то ли женская интуиция, то ли пресловутый дар, на который похоже будут списываться все странности в ближайшем будущем, точно в ухо ей шепнуло: «Не надо!» Человек, почти полгода страдавший от недуга, теперь всеми силами будет стараться доказать даже не Дану, который ухаживал за ним, точно за младенцем все это время, а самому себе, что он вполне здоров и достаточно силен, что может позаботиться не только о себе, но и о тех кто рядом.

И Станислава задушила в зародыше благородный порыв. А Артем даже не заметив ее внутренней борьбы, сгрузил тарелки на стол и, с нескрываемым удовольствием, сел обратно на табурет, нагнулся, прошуршал чем-то в ящике стола, достал две ярких упаковки.

— О, бомж-пакет, — улыбнулась Станислава. — А тебе можно? Дан не начнет ругать за чрезмерно не здоровую пищу?

— Ну, его же тут нет, и в ближайшее время он точно не появиться, так что если не сдашь, точно не узнает. Иногда, знаешь ли, хочется такой вот гадости.

Станислава надорвала свою упаковку, высыпала ком быстроприготовляемой лапши и специй в тарелку, залила кипятком свою порцию и порцию Артема. Парень придвинул тарелку ближе и, не дав как следует разбухнуть лапше, принялся за еду. Тепло и усталость волнами разливались по телу Станиславы. Она мешала пшеничные пружинки вилкой и, забыв об Артеме, глядела в темное, точно потерявшее прозрачность, окно. Мысли текли медленно. Почему-то вспомнились летние вечера в доме бабушки. Так же, чуть помаргивая, горела лампочка, тишина наполняла усыпающий дом, а они вдвоем сидели, пили ароматный, пахнущий травами и летом чай из больших тяжелых глиняных кружек. И молчали. Иногда к ним присоединялся Тимур…

В какой-то момент она поняла, что все так же мерно мешает лапшу, а тарелка Артема практически пуста.

— Знаешь, я, наверное, слишком устала, есть совершенно не хочется. Пойду.

Встала и вышла из кухни, добралась до комнаты и, упав на кровать, завернулась с головой в одеяло. Ныло уставшее тело, болело не менее замученное сердце. Станислава успела подумать, что так и проворочается до утра, не сомкнув глаз, и через мгновение спала.

Глава 24

Тимур Шмелев не мог бы с уверенностью сказать спит он сейчас или бодрствует, а главное, как долго это продолжается. Вокруг плавал серый дым, а может туман. Иногда он сгущался, до состояния вязкого киселя, в котором не возможно было вздохнуть или пошевелиться. В такие моменты Тимуру казалось, что еще пара секунд, и он умрет, но прежде чем ужас становился паникой, все заканчивалось.

Иногда дым рассеивался, и парень вдруг оказывался на подиуме, в свете тысячи ламп и вспышек фотоаппаратов. Или в постели очередной красотки. Или за рулем авто, несущегося по берегу синего моря, по горному серпантину или сквозь яркий свет неоновых огней большого города. Каждый раз реальность происходящего не вызывала сомнений. Но стоило окончательно увериться, что все вокруг не сон, и опять наползала вязкая серость.

Ни разу в этих бредовых ведениях не промелькнул кто-то действительно близкий. Ни Славки, ни Мишки, даже Настя, ставшая вдруг не чужой, не появлялась, и Тимуру становилось страшно, а вдруг он их себе всего лишь придумал. Может он уже давно лежит где-то в недрах комнаты с мягкими стенами, спеленатый рукавами смирительной рубашки, и пускает счастливые слюни. Он гнал такие мысли от себя, но они все время возвращались.

А еще все чаще и навязчивей промелкивали карины с участие какого-то парня, не знакомого, но удивительно похожего на самого Тимура, только с темными волосами и глазами другого цвета. Эти отдельные картины почему-то сильно цепляли Тимура и постепенно складывались в некое подобие цельного сюжета, но с выпавшими кусками.

В очередной раз, когда пришло видение о парне, Тимур оказался на заднем сидении какой-то машины, которая куда-то мчалась, подпрыгивая на многочисленных кочках. Рядом с Тимуром трясся бледный, помятый, разящий перегаром мужик со свежим кровоподтеком под глазом. Он не переставал бормотать то умоляя, то грозя, пока на очередной кочке не прикусил язык. Парень, ставший уже знакомым для Тимура, вел машину, столь прямо смотря перед собой, что Тимур, не плохо разбиравшийся в людях, понял — парень едва сдерживает ярость. Рядом, на пассажирском сиденье, столь же напряженно замер еще один парень, в два раза больше первого. Но в отличие от того, не столь неподвижный. Он изредка взглядывал то на водителя, то на пассажира сзади, и просил, так не гнать.

Вот за окнами замелькали стволы деревьев. Парень чуть снизил скорость, проехал еще несколько метров и остановился. Выбрался, распахнул заднюю дверь, выволок зареванного мужика, бросил в снег, рядом упала саперская лопатка. И тут мужик заскулил, затараторил, пытаясь купить свою никчемную жизнь, через слово повторяя «сынок», пытался подползти к парню, вцепиться в колени, но парень просто отпихивал его, а один раз основательно пнул. Общий смысл скулежа сводился к тому, что та, которую они ищут в замке.

Парень изменился в лице, побледнел, хотя казалось больше некуда, схватил лопатку, замахнулся на съежившегося мужика. Тяжелая широкая ладонь легла ему на плечо.

— Не надо, брат, — второй парень выбрался уз машины, пытался успокоить первого. — Один раз. В память о матери…

Первый парень вывернулся, зло бросил лопату в снег, развернулся, сел в машину, хлопнув дверью. Второй глянул на оборванного мужика, покачал осуждающе головой и сел следом. Мотор взревел и его шум вскоре скрылся за деревьями, оставив плачущего мужика одного в зимнем лесу.

Свет мигнул, но вместо серого тумана, Тимур оказался на вершине обветшалой стены. Те же двое, что и раньше, залегли рядом, прячась в неровностях, выветрившихся за годы и века, камней. Похоже, это было уже позже тех событий, что случились в лесу. Ночную тьму рассеивал яркий свет полной луны. Внизу, под стеной, что-то происходило. По двору в свете множества костров сновал какие-то люди.

Большой парень что-то напряженно рассматривал вокруг, вот брови его сошлись на переносице и он тронул второго за плечо, указывая вверх, в сторону башни. Тимур проследил за направлением его руки и едва не вскрикнул. В верхнем окне бледная, как призрак, замерла Настя. Постояла пару мгновений растворилась в темноте комнаты.

«Так вы парни — брат Насти и его друг», — догадался, наконец, Тимур, вспомнив рассказ девушки про ее спасение.

— Ну и как мы туда попадем? — поинтересовался еле слышно друг. — Мой ход ведет лишь до подвала. Я надеялся, она там…

— В машине есть кошка и прочная альпинистская веревка, — почти не раздумывая ответил брат. — Залезем по той стороне, она более обрушена и к тому же увита плющом. А потом по тому карнизу доберемся до окна.

— Ты псих, — констатировал друг и слез со стены, что бы через минуту вернуться уже со всем необходимым.

Свет опять мигнул.

Тимур оказался на пороге кухни. Голые бревенчатые стены освещала тусклая одинокая лампочка посреди потолка на шнуре без абажура. На давно немытом полу валялись разномастные бутылки из-под крепких и не очень спиртных напитков. Стол, пара табуреток, кусок газовой трубы на месте, где должна быть газовая плита, вода сочиться по капли из крана в треснувшую раковину. Тимур ощутил холодок ползущий по позвоночнику. Ему на мгновение показалось, что он вернулся в собственное детство, в то его отрезок, когда мать окончательно перестала интересоваться хоть чем-то кроме выпивки.

А потом увидал за столом мужика, того самого, что так недавно бросил брат Насти в заснеженном лесу.

«Да это же отец Насти, — запоздало сообразил Тимур. — Что ж это за дурь мне видится? Точно чужие сны сняться».

Для хозяина кухни, в отличие от Тимура, прошло несколько больше, чем пара десятков минут. Он осунулся, обрюзг, обвислые щеки покрывала щетина, глаза слезились, с нижней губы тянулась ниточка слюны, руки трясутся от постоянной пьянки. Одним словом — разбитый старик в замызганной одежде, более похожей на лохмотья. Он наливал в стакан и, еле донеся до рта, проглатывал мутную белесую жидкость. Потом вдруг начинал бормотать, отмахиваться от кого-то руками. Пару раз вскочил, шатаясь и едва не падая, пронесся по кухни, потрясая кулаками. Опять успокаивался, грузно падал на табурет и продолжал пить.

Все действо происходило в полной тишине, точно у сломанного телевизора: изображение было, а звук отсутствовал.

Свет мигнул, а когда зажегся, посреди захламленного помещения замер брат Насти. Похоже, его это удивило больше, чем хозяина кухни, который скорей всего принял появление незваного гостя за очередной свой горячечный бред. Отец Насти сначала сощурился, наморщил лоб, точно пытаясь вспомнить, кто перед ним, а потом осклабился, узнавая. Он что-то начал радостно выговаривать, хохотать и кричать, тыча грязными пальцами в парня. Старик даже запустил в противника недопитой бутылкой, которая недостигнут цели, осколками разлетелась натолкнувшись на противоположную стену. Обстановка накалилась до придела.

Брат Насти все больше менялся: отвращение и боль исказили лицо. И вдруг черты его смазались, поплыли. Он стал тоньше, выше, кожа побелела, волосы вытянулись и сами сплелись в косу. Пальцы на руках стали длиннее и на них глянцево блеснули когти. Тимур невольно отшатнулся, а алкаш продолжал с хохотом выкрикивать оскорбления, потеряв остатки здравого смысла.

И тогда тот, в кого превратился брат Насти, одним скользящим, смазанным движением покрыл расстояние разделяющие его и хозяина кухни, взмахнул рукой, точно желая дать пощечину. Старик перестал хохотать, забулькал, захрипел, и ставший вдруг единственным глаз остекленел, кровь вперемешку с чем-то белесым заструилась, заливая уцелевшую половину лица. А вторая половина съехала, шмякнулась на пол, забрызгав кровью все вокруг. А следом осело тело.

И парень с каким-то детским недоумением перевел взгляд с руки на старика у стены и обратно, недоуменно рассматривая красные капли, срывающиеся с его когтей, точно не до конца осознавая, что именно он только что убил человека. Мгновение, два и парень исчезает, рассыпавшись пеплом.

А Тимур почувствовал, как тошнота подкатывается к горлу, но прежде чем его вывернуло, он опять погрузился в уже ставшей привычным грязно серый туман.

***

Всю ночь Станиславу не отпускали кошмары о Тимке. Она и не подозревала, что способы замучить дорогого тебе человека могут быть столь разнообразны. Тимур горел, тонул, задыхался в маленькой комнатке, терялся в огромном лабиринте, замерзал в снежной пустыне. И едва разжав когти кошмара, она выныривала на поверхность реальности, как скользкие щупальца очередного страшного сна затягивали её в пучину вязкую как грязь.

Промучавшись половину ночи, Станислава поняла, что даже за все золото мира не согласиться еще раз сегодня коснуться головой подушки, села, опустила ноги. Холодный пол остудил не только босые ступни, но и голову. Поднялась, подошла к окну, отдернула тяжелую штору, распахнула форточку и вздохнула морозного воздуха. Стало совсем хорошо. Сон оказался только сном, подернулся пеплом забвения и почти сразу забылся.

На улице разыгралась метель. Ветер выл, то громче, то тише, бросался пригоршнями снега в окно. Белые хлопья, прошуршав тонкими крылышками по стеклу, уносились прочь, кружась в диком танце. Белесая мечущаяся мгла скрыла даже близкий забор.

Душа Стаси сейчас была подобна этой вьюге. Хотелось бежать, рвать и метать, а приходилось сидеть и ждать, не понятно чего. Она простояла достаточно долго, смотря в никуда, пока не почувствовала, что совсем околела на сквозняке. А ещё она осознала, что уже какое-то время замеряет на вдохе, точно пытаясь услышать что-то очень тихое, настолько, что даже легкое дыхание мешало этому. И шел этот даже не звук, а ощущение звука, сверху, где под самой крышей располагалась комната Дана. Станислава нашарила тапочки, накинула на плечи шерстенную кофту, так же одолженную у хозяев. Тихо ступая, добралась до лестницы, постояла у основания, прислушиваясь, и полезла вверх.

Все пространство под крышей делила на две не равные части перегородка. В одной, где непосредственно заканчивалась лестница, помещалась спальня с кроватью, шкафом, столом и вполне современным компьютером на нем. А во вторую вела плотно закрытая дверь, так что не понятно было что там, но одно было ясно точно — именно туда ей и надо. Стнислава остановилась перед дверью в перегородке, взялась за ручку, но открывать передумала, лишь вежливо постучалась, ощущая себя при этом полной дуррой. В голове возникла яркая картинка: Дан поднимается по лестнице и спрашивает, зачем она стучится в его шкаф с одеждой. Но мгновение тишины, и с той стороны раздался нервный смешок, а затем просто ядерный взрыв хохота. За дверью находилось явно больше двух человек, что слегка озадачивало.

Хохот оборвался так же резко как начался, и вместо него зазвенели голоса:

— Ведьмочка проснулась, а вы еще здесь. Продули! — это Артем.

— А кто обещал нашептать крепкий и здоровый сон на всю ночь?! — возмущенно недовольный незнакомый мужской. — Подыграл дружку.

— Я говорил, что она необычная, а вы не верили, — это уже Дан, улыбается.

— Ладно…Ладно… — сразу несколько голосов.

А потом опять голос Артема:

— Заходи, Ведьмочка, уже можно.

Станислава толкнула дверь и переступила порог. Комната, внутренним убранством, напоминала скорей избушку лесного колдуна-знахаря, чем второй этаж современного дома. Стены и наклонный потолок увешены пучками трав, окно задернуто сплетенной из сухих стеблей циновкой, на полу шуршат лепестки и тонкие веточки. В воздухе плавает аромат лета и прогретого солнцем свежего сена. И уж совсем неуместно смотрелись посреди такой обстановки два кожаных дивана, два кресла и журнальный столик из темного дерева между ними.

На правом диване, заняв его целиком и едва уместившись, сидели два плотных парня практически одинаковых внешне и очень похожие на Дана. Только волосы темные и прямые, у правого более короткие, а у левого достаточно длинные, что бы заплести в маленький хвостик. Глаза глубокого серого цвета. А еще у правого родинка на щеке.

Дальше, в кресле, сидела девушка, совсем еще подросток. Худенькая, с только начавшейся формироваться фигурой, но при этом круглолицая, с крупными и очень красивыми чертами лица. Русые волосы заплетены в две косы, серые глаза глядят оценивающе и осторожно. На её коленях маленькая мышка грызла какое-то лакомство, совершенно не обращая внимания на больших и страшных чудищ вокруг.

В соседнем кресле, практически утонув в нем, полулежал Артем: бледный, темные круги под глазами. В руку воткнута игла, капельница стояла чуть в стороне. Интересно, как он в таком состоянии забрался по крутой лестнице. Не иначе кто-то принес, скорей всего Дан, который выжидающе замер рядом прямо на полу.

Ещё один диван занимал парень поменьше и потоньше, но и в его чертах присутствовала некая схожесть с близнецами и Даном, что не оставляло сомнения в их близком родстве Волосы его белые, столь коротко стриженные, что создавали иллюзию голого черепа. Веки опущены, и глаза под ними движутся, точно он высматривает что-то. На мгновение открыл, взглянул на девушку, замершую рядом, поймал ее улыбку и опять закрыл. Девушка напряженная и сосредоточенная, не меньше парня. Маленькая плотненькая, темно русые волосы заплетены в короткую косичку, одна прядка постоянно выбивается, и девушка чуть нервно заправляет ее за ухо. Изредка кусает нижнюю губку, хмурит бровки. И ни на секунду не отводит взгляд от парня рядом, держит его руку в своей.

Похоже, эта парочка единственная никак не прореагировала на появление Станиславы. Остальные же рассматривали пришедшую девушку с таким же любопытством, как и она их. Один из блезнецов что-то прошептал на ухо другому, тот ухмыльнулся в ответ.

Дан понял, что пора брать инициативу в свои руки, начал представлять одного за другим. Помимо внешнего сходства присутствующих роднили необычные имена. «Даниил» на фоне прочих казалось скучным и вполне обыденным.

— Эти два медведя — мои троюродные братья. Справа Радомир, слева Любомир. Девушка с мышкой их младшая сестра Веста. Инвалида ты знаешь… А эта сладкая парочка — Всеслав, еще один мой троюродный брат, и его девушка Агата. А это Станислава, о которой вы все наслышаны. Станислава позволь представить тебе — наша команда по спасению мира в целом и Насти в частности. Команда, позвольте представить — Ведьмочка, наше тайное оружие.

***

— Что? — не до конца веря, что правильно расслышала, поинтересовалась Станислава.

— Ну, ты как раз попала на наше тайное собрание, — весело пробасил Радомир, а может и Любомир, Станислава сразу забыла кто из них кто, как только отвела глаза. Решила про себя, пока звать их просто братья "Мирные".

К тому же ее сейчас волновало совсем другое.

— А когда вы думали посветить меня в столь грандиозные планы? Особенно в ту их часть, где про секретное оружие!

— В должное время, — заверил Дан. — И как можно позже. Но, раз уж ты все равно тут…

— Располагайся! — радостно воскликнули братья Мирные, и одновременно похлопали по своим широким коленкам.

Артем сдвинулся, освобождая в своем кресле больше половины. Девушка рядом с ним наоборот развалилась так, что бы одной все кресло занять. Дан и так сидел на полу, поэтому лишь приглашающе указал на место рядом с собой. Парочка на диване вообще никак не отреагировала.

Станислава одарила всех присутствующих одной из своих фирменных улыбок, той, что удостаивались лишь избранные, абсолютно не пробиваемым и сверх приставучие идиоты, не понимающих слов «нет, вы мне не интересны». Тимур называл такую ее улыбку "бритвой по горлу и в колодец". А затем встала, нашла в соседней комнате стул, села, так что бы видеть всех сразу, спиной к закрытой двери. По довольным ухмылкам Мирных братьев и улыбке Дана, Стася поняла, что поступила правильно.

— Сперва для нашей Ведьмочки, — начал Дан, когда все расселись и утихомирились, — разъясним, кто что может. Итак, Любомир и Радомир мастера иллюзий. Обмануть могут даже слуг хозяина. Покажите…

Братья переглянулись, правый Радомир вроде, закрыл глаза, а второй взглянул на Станиславу.

Мгновение, и журнальный столик зарос травой — зеленой и сочной. Среди острых листиков проклюнулись и потянулись вверх тонкие стрелочки, с тяжелыми бутонами на конце. Бутоны лопнули, раскрылись, выпустили яркие лепестки наружу. Запах летнего полдня потек по комнате. Неизвестно откуда налетевшие бабочки закружили свой танец над столом. Одна особо яркая с желтыми крыльями, подлетела совсем близко, села на руку Станиславе. Маленькие лапки щекотали кожу, крылья трепетали, создавая легкий сквознячок. Мгновение и все исчезло.

— Теперь Веста, — продолжил Дан.

Девушка не шелохнулась, но мышка на ее коленях перестала хрустеть печенкой, ощерилась, шерсть по хребту встала дыбом. В два прыжка добралась до соседнего кресла, в котором как раз задремал Артем, и впилась парню в руку, тот дернулся от резкой боли, но не проснулся. Вместо этого посреди комнаты возник его теневой двойник в боевой форме, оскалился, и вдруг зашипел от боли, белая кожа задымились, точно облитая кислотой. Мгновение и тени нет, а Артем открывает глаза.

Все случилось так быстро, что реакция наступила только сейчас.

— Веста! — одновременно воскликнули мирные братья и Дан.

Последний бросился к Артему, который в это время бережно отдирал мышку. Дан судорожно искал по карманам чистую тряпочку, унять кровь. Вот зверек, наконец, отпустил добычу, и Артем передал его хозяйке, улыбнулся при этом понимающе и даже как-то кротко. Станиславе показалось, что между этими двумя произошло что-то не очень хорошее не так давно. И девушка теперь простить не может не только того, что случилось, но и понимания со стороны Артема. Зверек, точно почувствовав настроение хозяйки, опять зашипел.

— Веста, ты обещала, — неожиданно подала голос вторая девушка, Агата. Оказываться она все видела и слышала, просто вида не подавала. — Не будь ребенком.

Веста вместо ответа, забрала мышку и ушла к братьям на диван, на подлокотник. И уже оттуда, вроде ни к кому не обращаясь, а просто успокаивая серый комочек на ладони, проговорила:

— Я здесь только ради братьев. Даня обещал, что у меня будет шанс поквитаться… И я никому не обещала, что перестану ненавидеть…

— Веста, — мягко прервал девушку Дан, — не здесь…

Он закончил бунтовать Артема и пояснил уже для Станиславы:

— Веста управляет животными. Больше всех любит мышей.

Перевел взгляд с девушки на соседний диван.

— И, наконец, Всеслав и Агата…

— А что там рассказывать, — перебил Дана правый мирный брат. — Достаточно взглянуть в окно. То безобразие, что сейчас там твориться — это его рук дело.

Пару мгновений Станислава пыталась осмыслить, а когда поняла, о чем они, у нее глаза на лоб полезли.

— Да, — подтвердил ее догадку Дан, — он управляет погодой. Особенно со снегом и льдом хорошо получается. Агата усиливает его силу почти вдвое.

— А что умеешь ты! — поинтересовался один из близнецов.

— Ага, Ведьмочка, покажи, — попроси его брат.

— Вообще то, — начала Станислава и взглянула на Дана, — Даниил сказал, что я вижу истинную суть людей. Умею ли я еще что-то — не знаю.

— Покажи, — попросили Любомит и Радомир хором.

— Так вы же ничего не увидите, — попыталась возразить Станислава.

— Не волнуйся, — успокоили ее братья, — Веста покажет.

Станислава пожала плечами, типа: " хозяин-барин". Закрыла глаза, открыла внутренние веки. Перед лицом заплясали какие-то белесые мошки, и девушка, не задумываясь, отмахнулась от них.

— Надо же, — раздался удивленно довольный возглас одного из братьев. — Она неплохо справляется с направленным воздействием..

— И что самое интересное, все происходит на уровне подсознания, — добавил второй.

Станислава обернулась на голоса и невольно восхитилась. Вместо парней весь диван занимал огромный белый медведь, с двумя головами, которые едва не касались потолка. Рядом замерла хорошенькая лисичка, постоянно меняющая цвет. Стася повернула голову. К теневой форме Артема она более менее привыкла, как и к Дану-медведю, зато вот парень, сидящий с Агатой на диване, почти не изменился, только весь поблек, растерял цвета. И от него тянула холодом, точно в морозную ночь забыли прикрыть дверь. А вот девушки рядом с ним не оказалось. На месте неё бурлил маленький фонтанчик почти прозрачной воды, постоянно омывая брызгами парня.

Глаза сами собой распахнулись, дабы удостовериться в реальности живых людей.

— Ну как? — поинтересовался Дан.

— Не плохо, — ответил один из братьев. Другой кивнул.

Дан довольно улыбнулся и продолжил:

— А теперь…, - закончить ему не дали.

Всеслав, молчавший до сих пор, изменил позу, открыл глаза и тихо проговорил:

— Даниил, переходи уже к сути. Я могу гарантировать метель еще полчаса, не больше.

— Да-да, к сути.

***

На столе расстелили план, на желтой старой бумаге, затертой на сгибе и обтрепанной по краям. По верхнему краю шла выцветшая, местами нечитаемая надпись: «План реста…онных работ. Объект «Замок «Ду….». 193… ода». Поверх истертых прямых штрихов, бежала свежая паутина ломаных линий непонятного назначения.

— В прошлый раз обряд проводился здесь, — Дан обвел пальцем небольшую площадку практически в центре плана. — Это внутренний двор крепости. Для обряда нужен свет полной луны, так что вряд ли они поменяют время и место. Скорей усилят охрану. Благодаря кое-кому из здесь присутствующих, — он многозначительно взглянул на Артема, который без зазрения совести тихо спал, — нам придется иметь дело всего с одной тенью, не с тремя.

Мирные братья заулыбались, похоже, они это любили и готовы были смеяться по любому поводу. Остальные молчали, до прихода Станиславы, уже большую часть обсудили, и теперь Дан повторял специально для нее.

— Но, — веско добавил Дан, — Бездушных и Псов стало только больше. Да и Хозяин за это время разучил новые трюки. Мы, конечно, тоже кое-чему научились, но как в прошлый раз, на одной наглости не выедем. Три года назад нас не ждали, поэтому относительно легко спасли Настю. В этот раз нас ждут. Поэтому спасибо, что согласились помочь. Благодаря Весте и ее мышкам, у нас есть подробный план подземелий замка, особенно заброшенных проходов и тех, куда лучше не соваться. По этому плану видно, что один из коридоров проходит точно под местом обряда. Здесь, — Дан указал куда-то в правый угол замка, — есть место, которое по какой-то причине обходят и тени и Псы. От него до внутреннего двора пара минут быстрого бега. Обряд длиться около пятнадцати, и только три из них Хозяин уязвим. Мы должны пробраться в этот карман до заката, и затаиться там до начала обряда. А потом быстро добраться и спасти Настю. Тенью займется Артем. Он уже сражался с ней и почти одолел. Псы на Весте, Всеславе и Агате. А с Бездушными разберутся Любомир и Радомир.

— А я? — уточнила Станислава.

— А ты, — ответил Дан, глядя прямо на девушку. — Ты займешься не посредственно спасение Насти. По какой-то причине, слуги Хозяина и он сам тебе не видят. Поэтому ты подберешься как можно ближе. Вот здесь есть заброшенная комната, в ней заканчивается один из тайных ходов, а окна ее выходят точно во внутренний двор. Будешь ждать сигнала. А потом беги быстро, хватай Настю и делай ноги. А мы займемся остальными.

— А Тимур и Мишка? — спросила Станислава, выжидающе взглянула на Дана.

— Спасешь ее, они тоже спасутся, — ответил Дан, и так выразительно посмотрел в глаза, что Станислава решила отложить выяснения подробностей на потом, без свидетелей так сказать.

— Даниил пора закругляться, — проговорил Всеслав и встал, потянув за собой Агату. — Метель продержится еще минут десять, как только она стихнет — Псы очухаются. Лучше нам к этому времени быть в убежище.

Все задвигались, вставая вслед за ним. Веста первой юркнула открывшуюся дверь, сбежала вниз по ступенькам.

— Вы можете остаться, — неуверенно начал Дан, — места хватит.

— Не можем, — ответил твердо парень. — И ты знаешь почему.

Даниил вздохнул и добавил, обращаясь уже к Станиславе.

— Я пойду, провожу. Побудь пока с Инвалидом…

Станислава сидела и слушала, как скрипят доски пола первого этажа, шелестят неразборчивые голоса. Несколько раз хлопнула входная дверь. А затем, сквозь вой уже затихающего ветра, донесся рев моторов и затих в дали.

Вернулся Дан. Вместе они помогли спуститься Артему с лестницы, Дан поддерживал парня, а Стася несла капельницу. Внизу друзья уже обошлись без помощи Станиславы, оставив ее под дверью. Когда, погасив верхний свет, Дан вышел в коридор, Станислава поинтересовалась, а стоило ли вообще тащит куда-то парня в таком состоянии да еще вверх-вниз по лестнице, неужели нельзя было собрать в низу, его комнате.

— Так комната дополнительно защищена от всех созданий тьмы. Заметила, наверное, как скрутило Артема, точнее его теневую часть, когда он рефлекторно выскользнул из тела? И, неважно, на чьей он стороне, если изначально сила почерпнута из тьмы.

— Поэтому твои родственники, особенно та девочка, так к нему относятся?

— И поэтому тоже, — уклончиво ответил Дан, не желая вдаваться в подробности внутрисемейных отношений, и помолчав, добавил. — Иди, досыпай, Ведьмочка. Разбужу тебя, как только рассветет. Впереди у нас целый день тренировок.

***

Ночью Станиславу опять мучили кошмары о Тимке, но в этот раз она не могла проснуться, даже в самые страшные моменты. А утром, едва открыв глаза, не смогла ничего вспомнить, только подушка вся вымокла от слез или от холодного пота. Странно, но днем она почти не думает о Тимке, а если мысли о нем возникали, то в них не было страха. Зато ночью… Как будто она спрятала весь ужас от ситуации в маленькую комнатку, плотно закрыла дверь, и днем надежно охраняет, но стоит уснуть, защита слабеет, дверь открывается, и страхи вырываются наружу.

За окном стремительно светлело, и в какой-то момент Станислава поняла, что разглядывает пустой потолок отсутствующим взглядом, и в голове ее та же пустота. Страх и догадки забылись, точно их и не было. Все вокруг заполняла та особая тишина, которая бывает в спящем доме зимним утром. Чуткая, настороженная, готовая оборваться от скрипа пола или едва слышного голоса. Станислава, вылезая из-под одеяла, поежилась со сна, натянула кофту, тапки, заглянула в ванну.

Приведя себя в порядок, направилась на кухню. На столе стоял чуть теплый чайник, а рядом в большом блюде под полотенцем обнаружились румяные и очень аппетитные пирожки. Желудок издал призывную трель, а рот наполнился слюной. Усевшись на табурет, она пододвинула блюдо ближе, выбрала самый красивый пирожок и уже прицелилась с какого бока вонзить в него зубки, но тут с улицы раздались голоса. Дан с Артемом о чем-то неразборчиво спорили, смеялись. И вдруг Дан громко и четко произнес:

— Выходи, Ведьмочка, я знаю, что ты не спишь. Потом поешь.

Станислава грустно вздохнула, влезла в ботинки, натянула куртку и, откусывая на ходу от удивительно вкусного пирожка, выбралась на крыльцо.

Первым ее встретил мороз, он стал крепче и теперь бодренько принялся хватать за голые щеки, нос и кончики пальцев. После вчерашней метели все укрыл белый снег, скрадывал острые углы и истинные размеры. Сугробы закрывали забор на треть высоты.

В середине этой искрящейся белизны, в одной тонкой водолазке, джинсах и валенках орудовал лопатой Дан. Он чистил дорожку от дома до ворот, а так же успел освободить от снега небольшую площадку посреди двора. Работал он споро, на каждой лопате умещался маленький сугроб. От его мокрых волос и спины валил пар.

Вот прервался ненадолго, взглянул на Станиславу и проговорил:

— Я был прав — они не отравлены…

— Это еще неизвестно, — возразил ему Артем, откуда-то из-за спины Станиславы. — Надо пару часиков подождать.

Девушка обернулась, парень тепло одетый и укрытый для верности еще и одеялом, сидел на табурете, прислонившись к перилам крыльца, и довольно щурился на искрящийся снег. Выглядел он намного лучше, чем ночью.

— Ведьмочка, как пирожок? — поинтересовался Дан.

Станислава, вместо ответа, проглотила последний кусочек и закатила глаза, изобразив степень приятности.

— Просто их вчера Веста оставила. И Инвалид,зная, как сильно она его "любит", опасается самого жестокого подвоха с ее стороны.

Станислава, не зная как реагировать на такое заявление, неуверенно улыбнулась.

— Не слушай его, — успокоил Артем. — Он надо мной прикалывается, а сам с утра уже с десяток умял. И ничего, вон как скачет.

— Ладно-ладно, — примирительно пробасил Дан. — Идите оба попейте чаю, я пока здесь в тишине все закончу. А потом мы с Ведьмочкой продолжим тренировки.

И вдвое энергичней замахал лопатой.

***

Когда Станислава поняла, что в нее больше ни кусочка не влезет, блюдо оказалось почти пустым. Они с Артемом наперегонки уплетали нереально вкусные пирожки. От излишней сытости, опять потянуло в сон, но пришлось идти за Даном на мороз. Зато Артем, злорадно ухмыляясь, убрел в свою комнату спать. Станислава завистливо вздохнула и прикрыла за собой входную дверь.

На расчищенной площадке, где-то пять на пять шагов, Дан организовал импровизированный тир: понатыкал палок в дальний сугроб и надел на них пустых бутылок и банок из-под консервов.

— Сейчас мы поиграем в снежки, — проговорил Дан.

Улыбался он очень уж хитро, Стасе это сразу не понравилось. И не зря. На крепком морозе пушистый снег отказывался становиться крепким комком, и рассыпался белым холмиком, стоило разжать ладонь. Даже тепло рук не особо помогало. Пальцы сразу замерзали, комок получался рыхлым и распадался по дороге к цели.

А Дан, после каждой неудачной попытки Станиславы, сгребал пригоршнями снег, сжимал пару раз, уплотняя, и в мишень летел аккуратный снежный шарик, в конце полета неизменно находивший цель. В рыхлый снег падала очередная бутылка или банка. Дан радостно восторженно вскидывал руки, потрясал ими, кланялся не видимой публике, чем еще больше распылял злость Стаси. А возвращать на место сбитые мишени приходилось проигравшей.

После десятого удачного попадания, Станислава начала замечать некие странности. Комки всегда были одной формы, размера и идеально круглые, а когда долетали до цели, то разбивались не сразу, не оставляя в месте соприкосновения даже маленького следа.

— Опять фокусы? — спросила Станислава, безуспешно пытаясь подавить в себе желание закопать парня поглубже или послать подальше.

— А я все ждал, когда ты догадаешься, — радостно растянув губы в улыбке, подтвердил парень. — Ладно, Ведьмочка, не кипятись. У тебя тоже должно получиться. Я сейчас расскажу, как это сделать.

— Да у меня даже предыдущий урок не получился, — попыталась возразить Станислава, — а ты меня пытаешься новыми знаниями пичкать.

— А ты глотай их не разжевывая, — совершенно серьезно предложил Дан, — потом переваришь. Знания проявят себя в нужный момент.

— А если не проявят?

— Проявятся. Верь мне. Я вижу дальше.

Солнце пересекло верхнюю точку и катилось по небосводу к закатной черте, а Станислава ни на шаг не приблизилась к пониманию, что от нее хотят. На словах, как и в прошлую тренировку, все казалось проще некуда, а на деле тьма непонимания.

Принцип оказался тем же: собираем ментальную силу, опутываем ею снег, сжимаем, держим, метаем. Дан говорил, показывал, метал, опять делал комки и опять кидал их. И Станислава честно пыталась все повторить в точности как он, но, как и в прошлое обучение, так ничего и не смогла сделать.

В какой-то момент Дан тяжело вздохнул, досадно махнул рукой и устало сказал:

— Пошли, перекусим. Потом продолжим.

И первым пошел в дом.

***

На кухне, как и в прошлый раз, сидел Артем. Наверное, опять наблюдал за их тренировками. На столе перед ним стояла тарелка наполненная бутербродами с колбасой и сыром, и три бокала горячего чая. Артем улыбнулся вошедшим и пригласил за стол. Стася молча села, выбрала самый маленький бутерброд, придвинула бокал и сделала глоток. Из-за усталости есть совсем не хотелось.

Дан же с аппетитом принялся за свою долю, быстро прикончив один бокал, и налил себе еще. Артем к бутербродам вообще не притронулся, лишь пил маленькими глотками чай.

— Объясните мне, — нарушила молчание Станислава и отложила так и не надкушенный бутерброд. — Есть ли смысл брать меня с собой? Нет, вы не подумайте — я все равно пойду. А то вы чего доброго спасете Настю, а про моих ребят не вспомните.

Дан с Артемом переглянулись, но промолчали.

— Просто я привыкла реально смотреть на вещи, трезво оценивать свои силы и возможности. Но после того, что я видела этой ночью, после безрезультатных тренировок, мне бы хотелось… Нет не слов утешения… Но хотя бы внятного объяснения: зачем я?!

— Я уже говорил и могу повторить еще раз, — ответил Дан, — тебя не видят ни хозяин, ни его слуги. Просто так не видят без внешнего вмешательства, без вливания силы, без амулетов. Я не знаю почему, но для тех, кто в первую очередь замечает не форму, а содержание, ты невидима.

— Даже я, — встрял Арте, — в нашу первую встречу не заметил тебя, пока ты меня не коснулась…

— Возможно тебя прикрывает твой Род. Или это наследственность… А может твоя личная особенность души… Но главное для нас — ты не заблудишься в иллюзиях Любомира и Радомира, не потеряешься в пурге Всеслава, и сможешь подобраться вплотную…

— Так может мне и убить Хозяина?

— А ты сможешь? Сможешь убить человека? Ведь кто бы не скрывался под маской, нож твой будет кромсать обычную живую плоть. Ты сможешь?

Дан внимательно смотрел в лицо Станиславы. От него не ускользнули те перемены, что протекли н а нем. Вот черты исказила ненависть, значит вспомнила все то, что слышала о хозяине, что видела своими глазами. Затем твердая уверенность сменилось растерянностью, пониманием, что никогда не сможет лишить кого-то жизни.

— Вот видишь, — проговорил Дан. — В таком деле медлить нельзя иначе сама умрешь и других подставишь. Так что план остается в силе: мы бьемся, ты убегаешь, захватив с собой Настю и по возможности друзей.

— А зачем тогда мне там тренироваться, если я должна лишь убегать? — раздраженно спросила Стася. — Я скоро не то что бегать, ползать не смогу. Вы меня вымотаете бессмысленными заданиями, которые я даже повторить не могу.

— Тренировки нужны, что бы ты знала куда и как смотреть, что видеть, и убегая от одной опасности не вляпаться в другую, — резко ответил Дан.

— Пойми Вельмочка, — более мягко попытался объяснить Артем, — после завтра это так или иначе закончится…

— А по этому, — прервал его Дан, — иди во двор и продолжа тренировки, пока я не скажу — хватит! Или мы уйдем без тебя.

У Станиславы от злости побелели губы и резче обозначились скулы. Она вскочила, опрокинула табуретку и вылетела из кухни.

— И с чего так шуметь, — ни к кому не обращаясь, поинтересовался Дан, поднимая и ставя на место табуретку.

— Зачем ты с ней так? — тихо и укоризненно спросил Артем. — Она не виновата. К тому же уже на пределе.

— Мы все на пределе! — резко возразил Дан, — И я!.. И ты!..

— Но это не ее война. Она согласилась помочь, а ты…

— Если бы война была не ее, то ее здесь бы просто не было. Это ты не веришь в судьбу, а я знаю, что все предопределено.

Артем тяжело вздохнул и вышел из кухни. Их разговор не раз сводился к теме судьбы, и всегда Дан оставался при своем. Не желая принять точку зрения Артема, он будто заранее смерялся с любым исходом дела.

— Как же я устал от всего этого, — тихо проговорил Артем, опускаясь на кровать и закрывая глаза.

***

Станислава постояла какое-то время на крыльце, глубоко вдыхая и резко выдыхая, пытаясь вернуть мыслям и душе былое спокойствие. Но то, как с ней обошлись только что, отчитав точно глупую малолетку, никак не способствовало успокоению. Хотелось кричать в голос от невозможности узнать, что сейчас происходит с Тимуром, ну и с Мишкой конечно. Как он, где он, не ранет ли… А приходилось заниматься бессмыслицей и верить, что все конечно образумиться.

Не сразу, но душевное равновесие вернуть удалось. Мороз крепчал, сильнее кусал за щеки и нос, а Дан все не шел. Станислава засунула руки прямо в перчатках в карманы, натянула поверх шапки капюшон куртки и побрела к импровизированному тиру. Споткнулась на тропинке, едва не упала, а когда выпрямилась, в центре расчищенной площадке кто-то стоял. Не Дан. Во-первых, он не успел бы так быстро добраться сюда от дома, а во-вторых, замерший впереди человек был выше и тоньше. Мысли эти еще складывались в логическую цепочку, а тело, действуя на одних лишь рефлексах, уже замерло в защитной позиции. И спустя мгновение девушка суетно прикидывала, успеет ли добежать до крыльца или лучше кричать и звать на помощь.

— Не плохо, Ведьмочка, — раздался голос Артема. — Но в следующий раз лучше реагировать побыстрее. Твои партнером на ближайшую половину ночи буду я.

Станислава облегченно выдохнула, но в душе лишь сильнее закипела злость на эту парочку. Похоже Дан с Артемом решили проверить у кого лучше получиться довести своим поведением Станиславу до белого каления. Обращаются как с несмышленной малолеткой, умалчивают о важном, постоянно пугают.

— Ну и чем займемся? — поинтересовалась Станислава, в душе надеясь, что ей позволят спустить пар.

— Как насчет немного размяться в рукопашной? — предложил Артем.

Станислава в ответ пожала плечами.

— Я не буду пользоваться сверх силой, — пообещал парень, приняв ее молчание за нерешительность и несогласие, а про себя еле слышно добавил, — Пока, что.

Они кружились по расчищенному пяточку, обменивались ударами, постоянно наращивая темп. Этот спарринг почему-то более выматывал, чем предыдущий с Даном. Хотя и тогда и сейчас все что ей удавалось, это не пропускать удары, уйдя в глухую оборону. В какой-то момент Станислава приспособилась на столько, что даже смогла нанести несколько ответных ударов, половина из которых даже достигли цели. Но стоило ей почувствовать вкус победы, как Артем наглейшим образом растворился в воздухе, а еще через мгновение его деформированные парьцы-когти сжались на горле девушки.

— Ты проиграла, Ведьмочка, — прошептал он ей в самое ухо.

— Ты обещал не жульничать, — сдавленно просипела Стася, боясь шевельнуться.

— Ты забыла, с кем тебе предстоит иметь дело, — хватка на шее ослабла. — Они не знают ни чести, ни совести. Никогда не слушали о милосердии и жалости. Они способны на все, абсолютно на все, чтобы достичь своей цели. А цель у них одна — твоя смерть. И тебе очень повезет, если она будет легкой и безболезненной.

Голос Артема раздавался то сверху, то снизу, то справа, то слева, то ближе, то дальше, но как Станислава не крутила головой, как быстро не оборачивалась всем телом, увидеть парня так и не смогла.

— Не пытайся меня увидеть, — раздалось сзади, и Станислава не оборачиваясь ударила на звук, но лишь вспорола воздух.

— Не пытайся меня услышать, — откуда-то спереди, а вслед за тем подлый толчок в спину.

Станислава потеряла равновесие, упала, перекатилась и вскочила, мгновенно замерев защитной позе, напряженная, ожидающая нападения со всех сторон сразу.

— Чувствуй меня… — далеко.

— Своей сверхинтуицией… — близко.

— Или даром, что разглядел в тебе Дан… — откуда-то сверху.

И тут же ощутимый удар в плече, подножка, недалекий полет и приземление в сугроб. Стало больно и обидно до слез, что она настолько слаба, как бы не старалась — ничего не выходит. Теперь ее точно не возьмут, что бы там не говорил Дан про ее незаметность, но никто не потерпит человека, который только и делает, что путается под ногами. И про Тимку и Мишку все конечно забудут, особенно если все вдруг пойде не так. Ведь тогда каждый будет стремиться к своей собственной цели, наплевав на мелкое и незначительное, не относящиеся к делу.

«Спокойно, спокойно! Вдох-выдох, — Станислава зажмурилась, пытаясь подавить накатившуюся вдруг панику. — Главное успокоиться.»

Прейдя в себя, она открыла глаза. Рядом на корточках замер Артем. Он грустно улыбнулся и протянул руку, желая помочь, но расстроенная девушка ее не приняла.

— Не переживай, Ведьмочка. Я вижу, ты устала. Иди, отдыхай.

— Нет, — Станислава встала, зло отряхнула одежду и замерла в стойке. — Продолжим!

— Ладно, — Артем ухмыльнулся, и если Станиславу не обманывали глаза, очень довольно. — Только теперь смотри на меня через призму своего дара. Так, как тебя научил Дан. Начали!

И Артем опять исчез. А Станислава освободила свой внутренний взор, увидала, наконец, парня, вот только помогло ей это мало. Артем двигался на запредельной скорости, Дан рядом с ним выглядел черепахой. Иногда силуэт парня смазывался, порой просто исчезал на несколько мгновений, лишь за тем, что бы возникнуть совсем близко и ткнуть в плечо, грудь, руку, ногу, шею, лоб, спину — не больно, но очень и очень обидно.

Даже уйдя в глухую оборону, Стасе удавалось отразить едва ли один выпад из пяти. О нападении вообще речи не шло. А потом атаки Артема прекратились, и еле стоящая на ногах Станислава услышала:

— Всё хватит на сегодня.

Она открыла глаза. Артем замер в двух шагах и довольно скалился.

" Наверное радуется, что у меня ничего не вышло, — подумала Станислава. — Вредный человек…"

— Но у меня так ничего и не получилось, — возразила Станислава, — И я не устала.

— Зато я устал. Точнее моя физическая оболочка. Дан просил не перенапрягаться. Так что иди в дом.

— Ну как знаешь, — неохотно подчинилась Станислава и развернулась.

Земля качнулась. Звезды горохом посыпались через край опрокинутой миски неб, а потом не спеша поплыли назад.

Уставшая Станислава не сразу поняла, что случилось. Артем не дал ей упасть и теперь нес к дому, не прикладывая, как казалось, никаких усилий, точно она ничего не весила.

— Если вы не возьмете с собой, я сама пойду, — еле слышно пробормотала Станислава.

— Не переживай ты так, — успокоил ее Артем, — ты очень нам нужна. Спи.

Эти большие сильные руки, эти нежные объятия так походили на Тимкины, что Станислава позволила себе обмануться. Хотя бы на этот раз поверить, что все бывшее прежде лишь ночной кошмар. И зависнув на шатком мостике между сном и явью, она с удивлением расслышала смутно знакомые голоса, но посчитала их продолжением уже надоевшего сна. Голоса о чем-то спорили один ближе, другой чуть дальше.

— Я тебе говорил, что она не справиться. Ей не хватит на это сил.

— Тебе же хватает. А она в отличие от тебя здорова..

— Зря я дал себя уговорить взять ее к нам…

— Брат, ты же понимаешь, без неё наших сил вряд ли хватит. Это должно закончиться завтра так или иначе.

Тяжелый вздох.

— Да, я понимаю. Но, брат, хотя бы ради нашей дружбы, прекрати так на нее давить. Она тебе не батарейка…

Голоса удалялись все дальше, становясь неразличимыми. И прежде, чем Станислава осознала, что опять осталась одна, она уже крепко спала.

Глава 25

Картинки, что мелькали вокруг, а потом вдруг прерывались серым вязким туманом, совершенно сбивали с толку. Сколько времени провел он в этом полусне полубреде, Тимур сказать затруднялся. Но в один момент вместо серой мути все вокруг залил яркий белый и очень холодный свет. Свет резал глаза, заставлял жмурится. А потом в нем проступил размытый силуэт, приобрел четкие края, и перед удивленным Тимуром замерла Рыжая девчонка, так удачно притворявшаяся Настей, рядом с ней сидел на задних лапах огромный черный пес. Что-то роднило их, пса и его хозяйку. Тимур пристально вглядывался и в какой-то момент понял что — глаза, одинаково пустые, холодные, по их поверхности изредка пробегали серебристые волны. Могильной жутью веяло от этой парочки, холодным вакуумом безграничного космоса. Пустотой и вечным ничто.

— Нравлюсь? — поинтересовалась девушка и крутанулась вокруг оси. — Можешь не отвечать. Твои похотливые мыслишки на лице написаны.

Ну, в принципе, она была так же сногсшибательно красива, как и первую встречу, только сменила полушубок, юбку и сапожки на легкое платье и туфли лодочки. Но Тимур собственноручно выдрал бы язык любому, кто осмелился утверждать, что глядя на эту рыжую стерву в его голове промелькнула хотя бы одна прошла мысль. Поэтому он ответил достаточно честно:

— Ты видимо в школе училась плохо, раз до сих пор в буквах путаешься. Или та хозяйская взбучка последние мозги отбила?

Тимур ухмыльнулся, и тут же его голова мотнулась, как от пощечины. Вот только девушка с места не двинулась, даже руки не подняла.

— Жаль, — проговорила она, чуть звенящем от ярости голосом, — Жаль Хозяин запретил тебя мучать. Он хотел сперва о чем-то поговорить, но сейчас очень занят. Если бы не это, болтался тебе на собственном языке. И я бы уж проследила, что бы ты умирал медленно. Ах, с каким бы упоением, не спеша, я бы вырезала на твоем прелестном личике: «Прости, я был груб!»

Девушка мечтательно вздохнула и облизнула губки. Тимура передернуло.

— Мечты, мечты… Но даже если я не могу их исполнить прямо сейчас, то уж совсем про тебя забывать не хотелось. Ты все таки гость.

Тимур очень хотелось стереть это довольное предвкушение с лица Рыжей. Он уже ненавидел ее. Но стоило ему открыть рот, горло скрутил спазм. Сердце точно сжал стальной обруч, дыхание перехватило, в глазах потемнело, и с тихим стоном Тимур упал на колени. Рыжая оказалась вдруг совсем рядом, улыбнулась хищно, качнула указательным пальчиком вправо-влево перед самым лицом Тимура.

— Ты в моем мире! Думаешь и говоришь обо мне лишь хорошее, а то станет тебе еще хуже.

Девушка опять отдалилась, и судорога отпустила.

— Так о чем я? Ах да, — девушка улыбнулась, оскалив белые зубки, — Как гостеприимная хозяйка хочу преподнести тебе небольшой подарок…

И без какого-либо перехода, Тимур вдруг оказался в заснеженном лесу, на краю обрыва над замерзшей рекой. Низкое серое небо царапали ветви черных голых деревьев. Снежные шапки на низких кустах. Слышно, как воздух потрескивает от мороза, но ему босому и легко одетому почему-то совершенно не холодно. Хотя это вполне возможно, раз вокруг его сон или бред.

— Не твой, — раздался голос Рыжей совсем рядом, и Тимур, обернувшись, увидал ее в паре шагов позади себя. Так же легко одетую. Только пес лег у ног. Рыжая добавила чуть слышно и кивнула головой. — Этот кошмар ее…

Тимур уловил краем глаза движение и обернулся. На лед из-за поворота выехали три девочки, тепло одетые, на коньках. Две впереди, взявшись за руки. Третья, постоянно спотыкающаяся, чуть отстала. Две о чем-то шепчутся и хихикают, поглядывая на третью, а та ничего не замечает, сосредоточившись на попытках удержать равновесие.

— Вы уверены, что это не опасно? — взволнованно спрашивает она.

— Конечно, — смеется одна из двух и коситься на подругу. — Мы тут каждый день катаемся. Да ведь?

— Ага-ага, — поддакивает ей подруга. — Смотри как это просто и здорово.

И, не разжимая рук, они ускоряют ход, проносятся под самым обрывом, оставив третью далеко позади.

— Девочки! Куда вы? Подождите! Я ведь совсем плохо катаюсь! Вы же обещали научить…

В голосе ее звенят слезы. Она неуверенно ковыляет под самым обрывом, поскальзывается, падает на спину. Тимур вглядевшись в ее лицо, вдруг с удивлением узнает в девчонке Настю. Только совсем маленькую, ей сейчас не более семи.

— Молодец. Догадался — раздается голос Рыжей, но Тимур ее не слышит, он потрясен.

Девочка, похоже, не видит его совсем, неловко, едва опять не упав, встает. Отряхивает пальтишко, пытается догнать подружек, которых уже и след простыл. Делает шаг, другой, размазывая по лицо слезы. И тут лед начинает трещать, крошиться прямо под ногами у испуганно замершей девочки, по его поверхности, казавшейся такой твердой, змеятся трещины. Миг, и Настя проваливается в мерзлую черную воду, в последний момент успевает уцепиться за край.

Тимур бросается вперед, не задумываясь, что делает, и падает на спину, скрученный сильнейшей судорогой. Рыжая склоняется над ним, произносит:

— Это самый яркий момент ее детства, не порть его. Ты всего лишь зритель. В тот раз ее спас брат, в этот раз никто не прейдет.

Тимур опять оказался на краю обрыва. На этот раз тело совершенно не слушалось его, даже взгляд не отвести, век не прикрыть. Лишь, со все нарастающей злостью, наблюдать за мучением девочки, как у нее кончаются силы. Замерзшие пальцы соскальзывают с мокрого льда, оставляя после себя красные разводы, намокшая одежда и течение медленно затягивают под лед. Синие губы, дрожа, что-то шепчут. Вот она в последний раз попыталась вырваться из холодного мокрого плена, дернулась, край льдины надломился, крутанулся, и Настя скрылась под водой. Тимур закричал, дернулся, забыв в своем порыве, даже о всепоглощающей боли, что неминуемо скрутила тело.

И вдруг что-то изменилось, в окружающем пейзаже, сквозь разрыв в облаках пробился луч солнца. И там, где он коснулся поверхности реки, возникли двое. Парень и девушка, в которой Тимур с удивлением узнал Славку. Она и незнакомец синхронно упали на колени и резко опустили правые руки. Фонтан ледяной крошки взметнулся там, где их кулаки врезались в твердую поверхность. Распластались плашмя на льду, руки по локоть скрылись в темной воде и почти сразу напряглись, потянули вверх что-то тяжелое. Еще мгновение и появилась голова Насти. Станислава удержала ее над водой, парень перехватил поудобней, оттащил подальше от проруби. Скорость и слаженность работы поражала, точно долго тренировались, и все действо заняло от силы полминуты.

— Нет, — завизжала Рыжая, — Вас не должно быть здесь.

Удивительно, что она среагировала только сейчас, видно не ожидала столь наглого вторжения и растерялась. Пес, спокойно лежавший до этого, вскочил на лапы, вздернул голову к низкому небу и хрипло завыл. Ему ответил нестройный, многоголосый хор псов, не понятно, как и откуда внезапно появившихся на льду реки. Они лишь немногим уступали в размерах своему вожаку. Луч света померк, вновь скрытый плотными облаками.

Парень схватил Славку за плечо, указал назад. Славка в ответ мотнула головой, проговорила что-то, указывая на девчушку, которую они как раз дотащили до твердой земли. Настя лежала на снегу без сознания. Парень в ответ закричал яростно, зло, встряхнул Станиславу за плечи. Девушка поникла, нехотя кивнула, и когда первые псы вырвались на рыхлый снег берега, он был пуст. Псы взвыли зло и обиженно. Что-то завизжала Рыжая. И все исчезло. Вокруг клубилась все та же сера хмарь последних нескольких часов (дней?).

Но Тимуру больше не было страшно и одиноко. Он знал, что в последнее мгновение, прежде чем две фигурки на том берегу подернулись рябью и рассыпались вихрем снежинок, Славка подняла глаза и взглянула на Тимура, прямо в глаза и до самого сердца. И теплая волна прокатилась по телу, успокаивая мысли и душу, смыв всю грязь, что мешала дышать полной грудью. Тимур ощутил, что снова жив.

***

Станислава открыла глаза, пытаясь понять, сон уже кончился или еще длиться. Да и сон ли это был вообще. Обычно после пробуждения, сразу забываешь, что снилось, а здесь помнилось все до мельчайших подробностей. Даже боль в руке, от удара об лед, даже холод воды и тяжесть бесчувственного тела. Все ощущения казались такими объемными и четкими, что она удивилась, не обнаружив ссадин на костяшках. А еще Тимур измученный, какой-то поблекший, над обрывом…

Надо уточнить у второго участника спасения Насти из-подо льда, что это ей не привиделось. Станислава решительно встала, натянула свитер и джинсы, влезла в тапочки. На стук в комнату напротив ей никто не ответил, но скрипнули петли и дверь приоткрылась. Станислава шагнула внутрь и оказалась… в больничной палате, освещенной неярким светом ночника. На мгновение подумалось, может она все еще спит. Напротив двери на кровати, укрытый одеялом, лежал больной. Он нервно неровно дыша и чуть вздрагивал, от его руки тянулся тонкий шланг к капельнице, подвешенной на держатель. Под кроватью лежали костыли. Справа и слева громоздились какие-то медицинские приборы, половина из которых была выключена, а остальная мерно перемигивалась не яркими лампочками. На столике, справа от двери, громоздились всевозможные бутылочки и скляночки, в основном с иностранными названиями.

Среди них сиротливо пристроилась фотография в простой деревянной рамке. На снимке насупившийся мальчик лет десяти, держал на руках зареванную, но довольно улыбающуюся девочку лет трех, которая одной рукой вцепилась в вихрастую шевелюру мальчика, а другой прижимала к груди красную машинку.

— Знала бы ты, как я ненавидел ее в тот момент, — Станислава обернулась на голос Артема, он все так же лежал, лишь открыл глаза и повернул голову. В полутемной комнате он скорей догадался, чем действительно увидел, что так заинтересовало ночную гостью. — Эта несносная девчонка мало того, что без спросу взяла самую любимую мою игрушку, так мне же и попало, когда я попытался вернуть свое сокровище. А после принудительного примирения, еще и сниматься вместе заставили.

Артем улыбнулся. Станислава подошла ближе, присела на краешек кровати, проговорила негромко:

— Я хотела тебя спросить кое о чем, но гляжу тебе сейчас не до расспросов. Извини, что помешала. Спи.

Она попыталась встать, но холодные тонкие пальцы обвили ее запястье, удержали, заставив вопросительно взглянуть на Артема.

— Спасибо, Станислава, — чуть слышно проговорил он, впервые назвав по имени. — Спасибо за помощь там, на льду. Второго раза Настя бы просто не пережила.

— Второго раза? — непонимающе переспросила Стася, но веки Артема опустились, и он задышал мерно и спокойно, погружаясь в сон.

— Спокойной ночи, — улыбнулась Станислава, высвободила руку и вышла из комнаты.

***

— Ну и ладно, — тихо проговорила девушка сама себе. — Есть ведь еще один посвященный во все эти тайны. И он, в отличие от первого, не болен.

И она решительно направилась к лестнице, осторожно поднялась.

— Дан, можно войти? — громко спросила Стася и, за неимением двери, постучала костяшками пальцев по последней ступеньке деревянной лестницы.

Забытая настольная лампа не ярко освещала комнату и наклонные балки потолка. Парень на кровати шевельнулся, перевернулся на другой бок и так же мерно захрапел. Станиславе тут бы и уйти, не тревожить спящего человека, но ее очень сильно мучил один вопрос. Так сильно, что, не узнав на него ответ, вряд ли вообще смогла бы уснуть. Больше не колеблясь, Станислава подошла к Дану и потрясла за плечо.

— Дан! Дан! Ну, проснись же. Мне спросить надо!

Парень дернулся, сел, очумело хлопая глазами и пытаясь понять, что случилось. Увидал лицо Станиславы, обеспокоено спросил:

— С Артемом что-то?

— Нет, с ним все нормально…

— А, ну тогда ладно, — Дан попытался опять лечь, Станислава не дала.

— Дан, мне нужно узнать…

— Что ты ко мне привязалась, Ведьма? В такую рань, — он нащупал на тумбочке у кровати будильник и взглянул на светящиеся стрелки. — Два часа ночи! Я лег полчаса назад. Иди, спи уже!

— Но мне правда нужно! Я и Артем спасали Настю! Я теперь не знаю, сон это или как! И Артем опять спит… — Станислава быстро лопотала что-то несвязно, боясь, что ее просто сейчас выгонят, так и не объяснив главного.

Дан помял лицо в ладонях, пытаясь разогнать остатки только начавшегося сна, и проговорил негромко:

— Слушай, может, хоть штаны дашь надеть?

— Да, пожалуйста, — разрешила Станислава.

— Тогда отвернись! Я вообще-то в полном неглиже спать привык.

Станислава, не считавшая себя стеснительной, пожала плечами и отвернулась. И под шебаршения и шуршания, разглядывала необычное решение интерьера. Всю стену напротив кровати от пола до потолка занимали фото разных размеров в рамках и без. На многих застыли какие-то пейзажи, куски улиц, углы домов. Часто на них мелькал худой темноволосый мальчик и столь же худенькая, но более светленькая девчушка.

"Артем и Настя", — догадалась Стася. — " А здесь постарше. А вот почему-то только Настя"

— А ведь ты ее любишь, — констатировала Станислава и обернулась.

Парень перестал шуршать одеждой и прямо взглянул на Стасю.

— Да, — не стал увиливать и притворяться, что не понял Дан.

— А Артем знает?

— Да.

Он помолчал, будто надеясь больше не говорить, но все ж произнес твердо:

— Но даже так, если встанет выбор она или безопасность мира, я выберу мир.

— А об этом Артем знаешь, — ошарашено поинтересовалась Стася.

От того, как Дан произнес свое признание, становилось не по себе. Ни капли бравады, пафоса, желания покрасоваться, лишь констатация факта и боль.

— Да, — ответил парень, спустя пару мгновений, — но он надеется за нас двоих.

Дан замолчал, давая понять, что разговор на эту тему окончен, глубоко вздохнул и кивнул на кресло:

— Садись, рассказывай. Что такого успело произойти, за те два часа, что мы не виделись?

Станислава подтащила кресло поближе, устроилась и рассказала все без утайки. Повествование заняло от силы минут десять. Дан слушал очень внимательно, а в конце проговорил, точно сам себе:

— Ты на удивление одаренная девушка. Ладно Артем, ему по наследству досталось, но и ты тоже умеешь врываться в чужое сознание. Столько талантов и тебе одной… А с чего ты решила, что это не сон? — поинтересовался Дан, внимательно глядя на Станиславу.

— Слишком все реально, правда и не настолько, что бы быть не сном, — не смутилась девушка под его пронзительным взглядом. — Холод… И боль в руке… И обычно сны забываются с течением времени, а я до сих пор помню до мельчайших подробностей.

Дан улыбнулся и спросил:

— А узнать чего хотела? Или так зашла, поделиться новостью?

— Как я это сделала?

— Без понятия, — ответил Дан. — Я в таких делах полный профан.

— Но ведь и у Артема как-то получается! Хотела у него спросить, но он спит. Есть хотя б какие-то предположения? Вдруг у меня получиться и с Мишкой так же связаться? Или с Тимкой, еще раз…

— Михаил это твой второй друг? — уточнил Дан, морщинка легла между его бровей, он откинулся на стену и проговорил задумчиво. — Значит первый тебе ближе, чем второй…

— О чём ты? — непонимающе взглянула на него Стася.

— Понимаешь, — медленно, точно подбирая слова, проговорил Дан, — У Инвалида наследственность хорошая, но даже он, имея кой-какие задатки тени, не может бродить по снам любого человека. По сути, единственная к кому он может пробиться — это Настя. Пытался ко мне прийти, но смог лишь однажды, когда я сам захотел его увидеть. А с Настей они близкие души. Он уже наловчился и может найти сестру где угодно. А вот ты… Удивительно, что смогла с первого раза…

Дан замолчал, зачем-то взглянул на часы. Станислава ерзала в нетерпении, она так еще и не услышала ничего важного для себя.

— Артем мне так рассказывал…, - продолжил Дан. — Учти это его личное интуитивное представление обо всей этой ситуации… Чужое сознание это как комната с дверью. Если в комнате чужой тебе человек, то ты обязан вежливо постучать, а он совершенно не обязан тебе открывать. А будешь ломиться, хозяин вызовет охрану и вышвырнет тебя. Тут очень пригодится умение взломщика, но его сперва необходимо натренировать. Зато близкий человек, к которому ты и реальной жизни можешь входить легко и без стука, и в своем сознание для тебя откроет дверь.

— Путано и длинно, — нетерпеливо проговорила Станислава, желая уже перейти к сути.

— Ты хотела разобраться, — пожал плечами Дан, — а по такой теории учебников, где были бы представлены только сухие и четкие факты, еще не написали. К тому же я пытаюсь объяснить то, в чем и сам до конца не разобрался, да еще со слов другого человека. Так что потерпи немножко и не перебивай. Я до утра планирую еще немного поспать. И так, мое предположение, почему все так случилось, следующее. Самый близкий человек для Артема это Настя, что и не удивительно, она единственная его семья. Последнее полгода этот Инвалид шлялся по ее снам, расходуя свои и так не многочисленные силы, и постоянно заставляя меня волноваться. Но после того как Настю забрал Хозяин, дверь в ее сознание превратилась в бронированную и пуленепробиваемую да еще и с мощным замком. И не смотря на это Артем не оставлял попыток пробиться к сестре, хотя я неоднократно напоминал ему, что Насте он нужен живой. Ты в свою очередь, пусть и не осознано, ломилась в сознание самого близкого для тебя человека. В какой-то момент, не знаю по какой причине, сознания Тимура и Насти переплелись. Они точно оказались в одной комнате, и двери в их комнатах наложились одна на другую. И если в реальной жизни это привело бы к их усилению, то там наоборот ослабило. Когда вы с Инвалидом одновременно ударили, заграждение просто не выдержало. Вот в принципе и все. Еще вопросы будут?

— Смогу ли я еще раз так? Смогу ли опять попасть в сон Тимура?

— Вполне возможно, — Дан опять взглянул на часы. — А теперь, если я удовлетворил твое любопытство, может спать пойдёшь? Завтра, точней уже сегодня, трудный день, а следующий вообще не выполнимый. Спокойной ночи, Ведьмочка.

Девушка в ответ кивнула и спустилась вниз.

***

Станислава так хотела уснуть и увидеть опять Тимура, так старалась, что сон не шел. Проворочавшись какое-то время, она встала и вышла из комнаты, решила глотнуть воды и упокоиться. Стараясь не шуметь, не тревожить Артема, тихо прокралась мимо его комнаты по слабо освещенному коридору и толкнула дверь в темную кухню. Нащупать выключатель на стене она не успела, совсем близко, под самым окном с улицы раздались голоса. Двое спорили яростно, но, стараясь контролировать громкость, совершенно неразборчиво. В одном из спорщиков Стася опознала Дана, а вторым, точнее второй, судя по голосу, являлась не молодая уже женщина. Станислава, так и не включив свет, неслышно пробралась к окну и аккуратно выглянула в щелку между занавесок.

Перед крыльцом, в смешанном свете почти полной луной и фонарика над дверью, стояла женщина старше шестидесяти, но насколько Станислава сказать затруднялась. Высокая, худая, вся какая-то сухая, точно палка. В ватнике, длинной юбке, валенках и теплом платке на голове, концы которого плотно подвязала под подбородком. Она чем-то сразу не понравилась Станиславе, может легкой сумашественькой в глазах, или это они просто так блеснули, отразив лунный свет. Рядом замер Дан. Старуха уступала ему размерами, но это не мешало ей быть внушительной.

Голоса между тем стал более внятными, но ясности это не пронесло.

— Ты придаешь свою семью, ради этих помеченных! — зло выговаривала старуха.

— К чему этот разговор? — не уступал ей Дан. — Я в прошлый раз, по-моему, достаточно ясно выразился: они моя семья. Они и мама. Смирись уже с этим.

— Конечно, тебе хочется так думать. Эта ветреная девчонка заразила тебя своей глупостью, а потом бросила и сбежала. А кто тебя вырастил? Кто воспитал? Я! Я ночей не спала!

— Да ты же сама ее выжила! Кому понравиться, что ее ребенка с рождения пытаются сделать ни пойми чем!

— Откуда?… — старуха слегка растерялась.

— Я виделся с ней… Нашел и поговорил… У нее, кстати, все хорошо.

— Мне наплевать! — взвизгнула старуха. — Знать ее не желаю!

Дан устало потер лоб.

— Вижу не мериться пришла, так зачем?

— Образумить попытаться! Оградить от беды!

— Опять? — Тяжело вздохнул парень.

— Одумайся. Вернись на правильный путь. Смирись и прими свою судьбу! — Старуха уже не сдерживалась, голос ее высоко звенел. — Пусть все идет своим чередом..! Дай свершиться тому, что предначертано!

— Сколько пафоса! Вот только я уже не маленький мальчик и меня не проймешь красивой речью и не понятными словами. Мое мнение не поменяется, даже если заговоришь сейчас на каком-нибудь мертвом языке.

— Мало того, что сам свернул на скользкую дорожку, ты еще за собой молодежь тащишь, — начала опять старуха, будто и не слыша. — Да еще самых талантливых. О безопасности своей настоящей семьи совсем не печешься.

— Я насильно никого не тащу. Да и от кого ты собралась защищаться? У вас же мир, — язвительно поинтересовался Дан.

— Ты продолжаешь дерзить и не слушать. Твой род…

Дан не дал ей продолжить.

— Мой род, сидел в глуши леса и спокойно смотрел, как извечный его враг крепнет и копит силу, глядел, как гибли ни в чем не повинные люди, — голос Дана наполнился болью.

— Мы сейчас малочисленны, — возразила на это старуха. — Мы сейчас не воители, а хранители древних знаний.

— Мой род хранил множество пыльных фолиантов с устаревшими знаниями, но не уберег главной тайны, — продолжил Дан, обвиняюще глядя на старуху.

— Мы малочисленны. Мы наблюдаем и ждем, когда наступит подходящий момент.

— И ради этого подходящего момента вы решили принести в жертву ни в чем не повинную девочку? — не сдержавшись, закричал Дан.

— Да пойми ты, глупый мальчишка, её душа слишком сильная. Этот неполноценный ловец просто бы захлебнулся. Если бы ты с этим потомком тьмы в прошлый раз не спас девчонку, все уже бы закончилось.

— Возможно, — устало, будто выплеснув весь запал на предыдущую вспышку, согласился Дан, — а возможно и нет. Откуда в тебе столько веры в собственную правоту? Ты с каждым годом становишься всё самоуверенней, теряешь гибкость, теряешь связь с миром, перестаешь его слышать. Ты разве не видишь, что все сильнее ограждаешься от рода. Продолжишь так, и род отвернется от тебя.

Старуху скрутил приступ ярости, спазм сжал горло. Она тряслась всем телом, открывала рот, пытаясь что-то сказать, и не могла вытолкнуть из себя не слова.

— Ты… ты, — выдавила она наконец жутко хрипя. — Так вот ты к чему… Пригрела змею на груди! Ты! Место мое занять!.. Не выйдет!.. Я глава! Я!

Она вдруг схватилась за грудь, Дан побледнел и кинулся помочь, но старуха резко выпрямилась, вцепилась в его куртку сухонькими ручками и прошипела в самое лицо:

— Проклинаю! Ты мне больше не внук! Проклинаю!

Отпустила, плюнула под ноги и ушла, все такая же прямая. У ворот еще раз остановилась, воздела руки, донеслось еще одно проклятье, и калитка захлопнулась.

Дан вздохнул, постоял еще, глядя на ворота, точно надеялся, что старуха одумается и вернется, развернулся, взошел на крыльцо, скрипнул входной дверью. Пока Станислава раздумывала, как поступить, то ли выйти и покаяться, что слышала не для нее предназначенное, то ли тихонько проскользнуть в свою комнату, щелкнул выключатель, и девушка сощурилась от залившего кухню света.

— Давно здесь? — поинтересовался Дан, не особо, однако, удивленно.

Станислава неопределенно пожала плечами.

— Да ладно. Я почувствовал, как ты использовала силу. А она, как не странно, нет. Или претворилась.

Дан прошел к столу, налил в стакан холодной воды и медленно выпил.

— Извини. Я не специально… Точнее, я решила попробовать, не думала, что и вправду получиться…

— Ну и какая она? — парень налил себе еще воды и так же медленно выпил.

Станиславе подумалось, что если бы это было что-то покрепче, даже чистый спирт, Дан влил в себя его так же медленно, не замечая вкуса. Что-то такое сквозило в его взгляде.

— Я не уверена, что стоит это сейчас обсуждать, — тихо пробормотала Стася.

— Какая она?! — чуть громче.

— Сухое дерево со сгнившими корнями и редкой жухлой листвой, — выдавила из себя девушка, чувствуя холодок, скользящий по позвоночнику.

Плечи Дана поникли, он поставил третий, не допитый стакан, сел на табуретку, спрятал лицо в ладонях.

— А когда-то это была сильная и мудрая женщина, — донеслось глухо. — Благодаря ей, мы пережили многие трудные годы, но вот к самым темным временам она, похоже, оказалась не готова.

Он поднял взгляд, поинтересовался:

— Спать пока не хочешь, Ведьмочка?

Станислава опять неопределенно пожала плечами.

— Лично мне все эти полуночные разговоры совсем сон прогнали. Поехали, прокатимся. Хочу тебе кое-что показать. Может, даже что-то расскажу. Только оденься потеплее — мороз кусается.

***

Машина петляла по узкой лесной дороге, мягко подпрыгивая на засыпанных снегом кочках. Станиславу не покидало ощущение, что они движутся по коридору. Наверное, из-за веток, переплетенных над дорогой. Свет фар, прыгая вместе с машиной, выхватывал колею и деревья впереди. Он точно раздвигал ночную тьму, сталкивал ее к краям дороги. И тьма обиженно пряталась между стволов, становясь еще плотнее, а затем, стоило машине проехать, выползала обратно, становясь, не иначе как от расстройства, еще чернее.

Тихо урчал двигатель, шумела печка и из магнитолы лилась мелодичная музыка. Дан, хоть и пообещал что-то рассказать, молчал. Тепло салона и мерное покачивание действовало столь умиротворяюще, что Станислава начала медленно сползать в сон. Глаза закрывались сами собой, и вот уже легкая лодка, скользя по волнам, несла ее в открытое море. Из дремотного состояния выдернул голос Дана. Вопроса она не услышала, но догадалась, что интересовался он сит ли она.

— Прости, я не заметила, как выключилась. Вторые сутки поспать нормально не могу.

— Кошмары?

— И кошмары тоже. Кстати, — задала Станислава волновавший ее вопрос, — почему Артем сказал тогда, что Настя второй бы раз не пережила?

— А, ты про спасение? — уточнил Дан, когда сообразил о чем она. — Просто в прошлом Настя и вправду едва не погибла, провалившись в семилетнем возрасте под лед. А спас ее Артем.

Дан помолчал.

— Знаешь, у него всегда было это сверхчутье на сестру. Она еще не родилась, никто не знал мальчик будет или девочка, а он уже всем рассказывал, что у него скоро появится сестренка. И потом она всегда трепетно и с заботой относился. Слишком волновался, прям таки с маниакальной настойчивостью следил, что бы никто ее не обидел. Каждый день забирал ее из садика, с начало с мамой, а потом ему и одному ее отдавали. А когда Настя пошла в первый класс, на каждой перемене прибегал к ней. Я думал, что сестре когда-нибудь надоест такая через мерная забота брата, а она наоборот радовалась.

Он опять замолчал, вглядываясь в темноту дороги, а может в свое прошлое.

— В ту зиму Артем гостил у бабушки, я это точно знал и очень удивился, когда он вдруг объявился на крыльце моего дома. И первые его слова были: «Где Настя? Ее нет дома». Увидев непонимание на моем лице, он сорвался с места. Я кинулся следом, благо был одет, сам собирался уходить. Он успел набрать такую скорость, что я догнал его практически в конце улицы, да и то он сам остановился. Стоит, водит головой из стороны в сторону, точно собака взявшая след. А потом как закричит: «К реке!» Он в лес, я за ним. Бегу, боюсь потерять, он несется по сугробам, перескакивает пни и упавшие ветки, не снижая скорость, точно по ровной дороге. Как не старался, отстал я сильно. Когда выбежал на берег, Артем уже Настю вытащил. А она кашляет, цепляется за него. На улице мороз, а они оба мокрые.Провалялись потом две недели в постели с простудой. Как воспаление легких не подхватили, не знаю.

Станислава слушала, заново переживая события недавней ночи.

— Он ее, кстати, еще раз при похожих обстоятельствах спас. Только это уже через три года было, после смерти их матери. Настя тогда провалилась в заброшенный колодец в лесу, ногу сломала, — Дан тяжело вздохнул, — А потом я случайно узнаю, что оба несчастных случая подстроила моя бабка. Я тогда в таком шоке был. Все пытался понять, чем ей маленькая девочка помешала. А она знай про судьбу, да предназначение твердит. Вроде как: сорную траву нужно рвать сразу, прежде чем она даст семена. Сейчас то я более менее понимаю, что она имела в виду, но тогда это стало последней каплей, я окончательно переехал в квартиру, оставленную мне матерью, и с бабкой все связи оборвал на несколько лет.

Станислава, успев пожалеть о заданном вопросе, не знала, что на это сказать. Тишина повисла в полутемном салоне.

— Так куда мы едем? — поинтересовалась она, дабы нарушить неловкое молчание.

Машина, как раз вынырнула из леса и пересекала широкое поле. Дан выключил фары, но в ярком свете луны, вел так же уверенно. На открытом пространстве ветер сдул большую часть снега, и местами проглядывала мерзлая земля с остатками сухой травы.

— Я хочу показать тебе одно когда-то дорогое мне место, — проговорил, наконец, Дан, когда Станислава уже решила, что ее вопрос проигнорировали. — Я хочу сам понять, может, ты мне поможешь, вдруг моя старуха и права, а я нет. Или, может, правы вы с Артемом. Хотя мне порой кажется, что вы просто заигрались в супергероев, которым все нипочем и надо обязательно всех спасти.

Станислава непонимающе взглянула на парня, но он все так же сосредоточенно смотрел перед собой. Машина слегка подскакивала на кочках и рытвинах, затем выбралась на пустое шоссе и пошла ровнее. Промелькнули какие-то темные дома, толи заброшенная, толи просто спящая деревенька. Справа и слева опять потянулся лес. Дорога полезла вверх, вместе с деревьями забралась на бровку холма и устремилась вниз. На той стороне обнаружилась еще одна темная деревенька, которая быстро осталась позади.

Пока ползли на следующий холм, Дан отвлекся от дороги, протянул руку и открыл бардачок, быстро нащупал что-то в его недрах и протянул Станиславе небольшую темно-синюю книжечку.

— Посмотри, там на последней странице.

Станислава раскрыла плотные корочки, и обнаружила, что это фотоальбом. Со страницы на нее смотрела насупившийся мальчик и девочка с машинкой, фотка точная копия той, что стояла в комнате Артема.

Станислава заинтересованно перевернула листок, затем другой третий. Помимо Насти и Артема попадался и сам Даниил. Одна фотка заинтересовала особо: Дан-подросток в окружении троих очень на него похожих парней.

— Это Радомир, Любомир и Всеслав? — узнала Стася.

— Они, — кивнул Дан. — Последнюю страницу открой. Мы почти приехали.

Быстро найдя нужное место, Станислава с любопытством взглянула на фотографию больше похожую на поздравительную открытку. С бровки холма, откуда вилась съемка, вниз убегало оживленная трасса, слегка петляла по дну неширокой долины, которую окружали высокие холмы и вливалась в городские улицы. Из далека город казался игрушечным, а яркие гирлянды, фонари на улицах, окна светящиеся в домах лишь добавляли ощущение праздника. В небе, оспаривая красоту городских огней, сияли крупные звезды.

— Не хватает надписи: "Счастливого Нового года и Рождества", — вынесла свой вердикт Станислава, через пару минут любования.

— Это город моего детства, а так же Артема и Насти, которая в тот год в первый класс пошла… Вылезай, приехали.

Дан заглушил мотор на склоне холма, не доехав несколько метров до вершины, и вышел, осторожно прикрыв дверь. Станислава оставила фотоальбом на сиденье и поспешила следом. Они шли по пустынной дороге, хотя снега на ней не наблюдалось, создавалось ощущение, что это скорей от сильного ветра, который не позволял лечь сугробам, чем от частого использования. Если честно, Станислава была уверена, что они с Даном первые, кто проехал здесь за последние несколько недель, а то и лет.

— Хорошо запомнила фото? — спросил Дан, замерев чуть впереди, уже на вершине. — Тогда взгляни на это.

Станислава преодолела оставшиеся три шага, остановилась рядом с парнем и посмотрела вниз. Сначала ничего не разобрала, кроме плавных изгибов серебрящегося в лунном свете снега. Затем, на фоне более светлых дальних холмов, проступила ломанная линия темного города, слегка припорошенного белым. Кое-где в черноте домов проскальзывали красно-желтые огоньки, точно блики от костра пятнали стены.

Станиславу охватил озноб, когда она поняла, что это тоже место, что и на фото. Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь, и взглянула на Дана.

— Да, — подтвердил парень ее догадку. — Это тот же город, только по прошествии десяти лет.

Но что же такое невероятное случилось, для столь разительных перемен. Да, десять лет это достаточно продолжительный период времени, почти треть жизни самой Станиславы. Вон в некоторых южных странах за это время пять раз может поменяться глава, столица и название. Но слишком ярко горели огни на том застывшем мгновение прошлого, делая еще гуще тьму в настоящем.

— А самое страшное, что он все еще обитаем. Держи.

В поставленные руки Станиславы легла черная коробочка с закругленными краями, в которой Станислава хоть и с трудом опознала электронный бинокль последней модели с многократным приближением и даже ночным виденьем. Тимка притаскивал похожий месяца два назад. При этом выглядел таким счастливым, будто маленький мальчик, получивший первый в своей жизни машинку на дистанционном управлении. Станиславу тогда тоже накрыло его восторгом и она, поддавшись настроению, изучила устройство бинокля. Через неделю Тимке надоела новая игрушка, и гаджит исчез так же внезапно, как и появился.

Девушка поднесла бинокль к глазам, и умная машинка еле слышно зажужжала, подстроилась под нужды хозяйки. Очень четко и слишком близко, так что девушка невольно отступила, возникло грязное, поцарапанное лицо. Станислава прижала пальцем кнопку уменьшения изображения и отпустила лишь, когда в объективе появилась стена дома с окнами первого этажа и кусок свободного пространства перед ней.

Вокруг костра, разведенного, похоже, в низкой мятой бочке, сгрудились люди в каких-то обносках. Одинаково грязные, лохматые, тянущие скрюченные пальцы к огню. Практически бесполые, мужчины отличались от женщин лишь заросшей нижней половиной лица, и то у большинства эту половину прикрывали грязные тряпки замотанные на манер шарфа.

— Людьми этих опустившихся уже трудно назвать, — прошелестел полный боли голос Дана над самым ухом. — Они ничего не хотят и мало что понимают. У них уже давно не возникает мысли покинуть город и уехать хоть куда-то. Им кажется, что весь мир такой же.

У костра зашевелились, заворочались. Блеснуло стекло, и бутылка с мутной жидкостью пошла по кругу. Каждый прикладывался к горлышку, делал несколько глотков и передавал следующему.

— Около двух лет назад, сразу как Настя и Артем смогли бежать и спрятаться, я с троюродными братьями и еще пара человек попытался хоть кого-то вывезти отсюда. В основном забирали детей. В большинстве случаев мы их просто выкрадывали. Иногда увозили с семьей, если конечно люди сохраняли хоть какую-то вменяемость. Кого-то даже выкупали за бесценок у совсем опустившихся. Но что могут сделать шесть человек…

В круг света костра из какой-то щели выползло нечто в столь же грязных лохмотьях, но раза в три меньше чем остальные. Станислава какое-то время рассматривала его, прежде чем осознала — это ребенок. Малыш кутался в рванину, мелко дрожал, его глазки бегали туда-сюда, пытаясь кого-то найти. Вот бродяги зашевелились, зашумели, и от основной массы отделилась вроде бы женщина. Она доковыляла до ребенка, отвесила хлесткий подзатыльник и, сграбастав в охапку, утащила заревевшее в голос чадо в туже щель, откуда ребенок недавно выполз. Остальные бродяги никак не прореагировали на это, продолжая что-то живать, выпивать и тихо переругиваться.

— А потом город накрыла тьма. И многие покорились ей, впустили в себя. И вот после этого мы уже ничем не могли им помочь. Хозяину Псов, Теней и Бездушных жители стали не интересны окончательно. Души их для удовлетворения его потребностей уже не пригодны. Зато тьма в них пришлась по вкусу другим тварям.

Бродяги у костра вдруг заволновались, один из них вскочил, склонил голову на бок, точно прислушиваясь, и вдруг закричал так, что отголосок его крика достиг ушей Станиславы, находящейся от него почти в километре. Люди вскакивали со своих мест, в панике бросались кто куда. Что-то черное мелькнуло, на мгновение закрыв обзор, а в следующую секунду на спину не успевшего покинуть круг человека упал большой зверь. Станислава узнала в нем одну из собак, преследовавшую их с Артемом по тонкому льду во сне Насти. Бродягу, между тем, вдавило в снег. Раз и огромная пасть вцепилась в шею несчастного, клыки сжались, дернули. И голова, разбрызгивая красные капли, отлетела, врезавшись в стену.

— Что это? — Станислава, дрожа, опустила бинокль, еле сдержавшись, что бы не швырнуть его в снег. Будто машинка виновата, будто она нарочно показала такую гадость.

Раздался протяжный вой и вслед за ним из города во все стороны точно волна тьмы и холода хлынула.

— Черт! Засмотрелись! — выкрикнул Дан и, схватив Станиславу за руку, потащил ее вниз по склону.

И хотя машина стояла рядом, пока до нее добежали, Станислава дважды едва не упала и не свернула шею. Запрыгнули в салон. Дан завел мотор. И тут девушка ощутила, как волна тьмы откатывается назад, пары шагов не дойдя до места, откуда они вели наблюдение. Дан, похоже, это тоже ощутил, он выдохнул с заметным облегчением и уже не торопясь, вырулив на дорогу, двинулся в обратном направлении.

***

Пока машина, набирая скорость, летела по темному шоссе прочь от ужасов города, Станислава сидела, вцепившись в ручку двери. Казалось, за последние несколько дней она видела столько странного, а подчас страшного, что считала — удивляться уже не чему. Но каким же ошибочным оказалось это мнение. Вид отлетающей в брызгах крови головы поверг ее в глубокий шок. Дрожь, сотрясавшая ее тело, похоже, стала заметна со стороны. Не удивительно, что взглянув мельком на нее, Дан глубоко вздохнул и протянул серебряную флягу. Станислава быстро отвинтила крышку, сделала два больших глотка и закашлялась. Горло обжег крепкий алкоголь.

— Что это было? — продышавшись, просила Стася.

— Коньяк. Армянский. Три звездочки. — Спокойно ответил Дан.

Машина спускалась уже со второго холма.

— Нет. Там. Что!? — проговорила Станислава сквозь зубы, плотно сжатые, чтобы не выстукивали нервную дробь.

Дан не успел ответить, машина подпрыгнула на кочке, фляга выскочила из слабых рук девушки, описала небольшую дугу, разбрызгивая вокруг темные капли и упала куда-то в вниз. Станиславе, заворожено наблюдавшей за ее полетом, показалось вдруг, что вместо фляги под сиденье укатилась голова. Не помня себя, Стася завизжала, поджала ноги.

Потом было мгновение темноты и хлесткий удар, приведший в сознание.

В салоне пахло горьким шоколадом. Во рту перекатывалась вязкая, неприятно соленная слюна, Стася прокусила щеку. Напротив Дан протягивал салфетку, в глазах его застыло сочувствие и вина. Машина, чуть слышно урча мотором, замерла на краю дороги.

— Полегчало? — без тени иронии или сарказма поинтересовался парень.

Станислава неуверенно кивнула, почувствовала, как к горлу подступает тошнота, дернула ручку, распахнула дверцу и, перегнувшись через порожек, выплеснула немногочисленное содержимое желудка. Снег зашипел, тая. А когда поток иссяк, выбралась из машины, перешагнула мутную лужу, отошла подальше и, зачерпнув пригоршню снега, окунула в него горящее лицо. Постояла, мерно вдыхая-выдыхая, глядя на близкий темный лес и стараясь не думать вообще. И лишь когда сердце перестало долбить в замерзшие уши, обернулась. Дан оказался рядом, опять вопросительно протянул платок. Но Станислава отрицательно мотнула головой, лицо высохло и так, а пальцы на морозе окоченели и вряд ли сомкнулись бы на кусочке ткани. Сунула руки в карманы, дошла до машины, забралась в теплый салон. Дан сел на место водителя, вывел машину на дорогу, но почти сразу остановился опять. Станислава сквозь окно видела, как парень вернулся к назад, полил кусок земли, куда вывернуло Стасю, какой-то прозрачной жидкостью, чиркнул спичкой. Жидкость занялась низким, почти не видимым огнем, прогорела почти мгновенно. Дан закидал остатки рыхлым снегом. Вернулся к машине, но за руль не сел, подошел к багажнику, Станся открыла дверь, что бы рассмотреть, что он там делает. А Дан достал странную штуку, больше напоминавшую еловый веник обвешанный мешочками и сухими травками, и примотал сею конструкцию к бамперу.

— Зачем это? — спросила Станислава, когда Дан вновь занял место водителя, и машина со средней скоростью покатилась дальше по дороге..

— Следы от Псов скроем, если они вздумают за нами сунуться. Да и обычным псам нюх подпортит.

Они молчали долго. Девушка курила, выдыхая дым в открытую форточку, и лишь когда нырнули в лесной коридор и Дан включил фары, Станислава спросила, что её мучило, не боясь опять сорваться в истерику:

— Что это там было?

— Псы кормились, — ответил Дан, ровно. — Они едят каждую полную луну и новолунье. Их Хозяину уже нечего взять. У слишком опустившихся людей не души, а сплошная тьма. Пить таких — только травиться. А вот псам самое раздолье.

— Там ребенок был. Мы ведь никак не могли… — Станислава поняла, что сейчас пытается оправдаться. Когда она убегала, мысли о спасение кого-нибудь кроме себя даже не возникла.

— Детей они не трогают. Да и взрослых редко, только если не хватает страха, что и так разлит вокруг жителей. Вот только я думал, что перед этим обрядом, Псы кормиться не пойдут, иначе бы вел себя осторожней и не подъехал так близко.

Станислава медленно закипала, как он может так спокойно говорить о столь страшных вещах. Но затем увидела его руки, вцепившиеся в руль: белые костяшки и дрожащие пальцы, обломанные, а может обкусанные ногти, вены, проступившие на запястьях, синими веревками убегающие под рукава, и поняла — спокойствие напускное. Этот человек уже давно сдерживается. Прячет все в себе, что бы лишний раз не пугать и без того обеспокоенного из-за сестры друга, что бы не лишать его, да и себя, последней надежды на выздоровление. Что человек, сидящий сейчас рядом с ней, сам вряд ли точно сможет сказать, когда нормально высыпался. Что зверь внутри него едва сдерживаться, чтобы не сорваться с тоненького поводка здравого смысла, не кинуться крушить и ломать все и вся.

— Моя бабка уверена, что все разрешиться само собой, — проговорил Да, нарушив затянувшиеся молчание. — Она верит, что у Насти слишком сильная душа, что хозяин, попытавшись ее проглотить, просто захлебнется. Артем уверен, что мы спаем Настю, а остальное его мало волнует. Спасти сестру и убить её мучителя — дальше его мысли не идут. А мне страшно. Что если их надежды не оправдаются, что если у хозяина все получиться и он выпьет Настю, что если его эксперимент по переносу собственной души удастся! Тогда весь мир станет таким, как город моего детства или еще хуже?

Они уже добрались до ворот, но внутрь пока не въехали. На улице начался снег. Редкие пока снежинки пролетали мимо. Дан выключил мотор и рассеяно следил за их кружением, о чем-то глубоко задумавшись. Станиславе вдруг стало его до жути жалко, и, повинуясь внезапному порыву, она положила свою руку поверх его, все еще сжимающей руль. И точно электрический ток прокатился по телу, уйдя через ноги, словно излишний заряд через провод заземления.

— Спасибо, — ошарашено глядя на нее, проговорил Дан.

— Всегда, пожалуйста, — ответила девушка, разглядывая свою руку. Кончики пальцев слегка покалывало. — Еще бы знать, что я сделала и как?

— Не знаю. Но мне очень полегчало. Даже начало казаться, что может все еще образуется.

Больше Дан не произнес ни слова. В молчании открыл ворота, загнал машину под навес и отстегнул еловый веник, спрятал в багажник. Станислава все это время не отходила далеко, пока они вместе не поднялись на крыльцо.

Глава 26

Вместе, Дан чуть впереди, гостья следом, они поднялись на крыльцо, пересекли, практически на ощупь, захламленные сени. Когда Стася перешагнула порог, пол коридора ощутимо качнулся, а затем оказался перед самыми глазами: четкий, каждую трещинку в половицах видно, каждую ниточку в разноцветном половике. И даже не успев удивиться, почему не больно, она потеряла сознание.

Дан обернулся на звук, Станислава лежала у порога бледная и до жути не живая.

— Инвалид! — закричал Дан, падая рядом с девушкой на колени.

Он взволнованно нащупал пульс, и лишь после этого успокоено вздохнул: жива, просто в глубоком обмороке.

— Похоже, я все таки слегка перестарался с откачкой силы, — проговорил он еле слышно сам себе. — Слишком много взял. Ну, ничего. Сегодня ночью да завтра днем отоспится, силы вернуться. Инвалид! Ну, где ты там? Ведьме плохо.

Он подхватил девушку на руки, распрямился и вздрогнул. Пустой всего пару мгновений назад коридор, перестал быть таковым. У дверей кухни, прислонившись к стене и хитро улыбаясь, замер старик. Если бы Станислава успела его увидеть, прежде, чем отключилась, она бы удивилась, что здесь делает продавец ночного магазина, в который она забрела сойдя с поезда.

— Ты! — еле выдавил Дан сквозь стиснутые зубы. — Что ты забыл в моем доме?! И где Инв… Артем?

Старик так же молча отодвинулся чуть в сторону, и Дан, наконец, заметил Артема, который замер у дверей своей комнаты. Вот только боевая форма и когти никак не вязались с виноватым выражением на лице.

— Ты зачем его впустил? — зло спросил Дан Артема.

— Ну, вообще-то он меня не спрашивал, — огрызнулся в ответ Артем. — И к тому же видишь, я на чеку.

Но Дан уже не слушал, до него дошло нечто важное и он с удивлением перевел взгляд на старика, так и стоящего посреди коридора и не делавшего попытки влезть в разговор.

— А ты вообще как нас нашел? Дом и дорога укрыты от глаз всех, кто с Ним.

— Ну, может это значит, что я уже не с ним? — заговорил, наконец, старик. — По сути, я никогда с ним и не был. А иначе тобой и твоим другом давно бы уже Псы отобедали. Еще весной, когда ты этот полутруп неизвестно откуда приволок.

— Да ты всегда был сам по себе. И этим угожу и тем. И этим наслежу и тем. Где заплатили, туда и продался.

— Тебе не тяжело? — будто не слыша обвинений, поинтересовался старик у Дана, который все еще держал на руках Станиславу. — Хотя ты медведь еще тот.

Он вдруг оказался совсем рядом, склонился над бесчувственной девушкой, нащупал жилку на шее, послушал пульс, приподнял веко, взглянул на зрачок, который расширился так, что радужка превратилась в тоненький ободок.

— Так она и вправду ведьма, — пробормотал он, будто сам себе. — Только необученная и с избытком силы. А ты, значит, пытался стравить излишек, да не рассчитал собственных возможностей.

Дан тихо рыкнул, прерывая осмотр, обогнул старика и двинулся вглубь коридора, в комнату девушки. Старик лишь равнодушно пожал плечами. Артем же, когда Дан проходил мимо, одними губами прошептал: "Извини".

Положив Станиславу на кровать, стянул с нее куртку, снял сапоги и укрыл одеялом, а затем вышел из комнаты.

***

Коридор оказался пуст, а из-за двери кухни доносились приглушенный голоса. Артем, уже в своем теле, и старик сидели за столом, тихо переговариваясь. Когда Дан перешагнул порог, в кухне повисло неловкое молчание. Так всегда бывает, когда говорят вошедшем человеке и не особо приятное.

Парень замер в проеме двери, сложил на груди руки и уставился на старика.

— Еще раз спрашивая, — жестко проговорил он. — Что ты забыл в моем доме?

— Брат, не кипятись. Дед Игнат… — попытался влезть Артем, но Дан его проигнорировал.

— Ты, Данилка, сел бы. В ногах-то говорят правды нет, — дед хитро щурился. — Я же сказал, что с миром. А еще с предупреждением. Ты ж знаешь, я нейтральная сторона.

— Твой нейтралитет, в разы хуже, чем у моих в деревне, — Дан не хотел идти за стулом, а обе табуретки уже заняли, так что продолжал стоять, возвышаясь горой и занимая пол кухни. — Деревенские хоть закрылись у себя ото всех и от хозяйских прихвостней, и от обычных людей. А ты же… Продажная шкура!

— Зря ты Дан… — опять попытался утихомирить друга Артем, и снова был проигнорирован.

— Не тебе меня судить, — проговорил старик, впервые перестав улыбаться, спрятав глаза в тени нависших бровей. — Я же не сужу твою бабку, которая при виде опасности прячет голову под крыло, как безмозглая курица. Вдруг и меня опасность не заметит, раз я ее не вижу.

— Не тронь бабку, — пробурчал недовольно Дан, хотя, по сути, старик озвучил его собственные мысли. — Она хотя бы помогла нам, когда мы Настю спасли.

— Конечно, еще бы ей не прийти на помощь. Пусть уж хозяин всей этой тьмы, вместе со свитой гоняется за девчонкой где-то там, и поменьше шурует где-то тут. Раз не удалось убить девчонку, так пусть тогда хоть внимание отвлекает.

Дан смолчал. Опять старик озвучил его собственные догадки о все этой ситуации. Не такой бабка человек, что бы за спасибо делать что-то даже для родного внука.

— Но вот скажи мне, друг сердечный, кто вам дрезинку подогнал, на которой вы с ветерком умчались из города, прям из под носа у раздосадованной погони? — к старику вернулось ехидство, опять щурился.

Давно Дана так не удивляли.

— А тогда, когда вы детей стали из города умыкать? Я все знал, но посчитал за лучшим не вмешиваться… Я не только не выдал вас хозяину, но и прикрывал ваши выходки всеми доступными мне методами.

Дан, всегда неплохо разбиравшийся в людях, не мог понять, что у этого странного человека на уме. Он знал деда Игната всю жизнь, что и не удивительно, ведь старик приходился бабке Дана старшим братом. Все свое детство маленький Данилка был уверен, что веселей и добрее человека, чем дядька Игнат, нет на всем свете. Всегда у него что-то такое лежало в кармане, что заставляло широко распахиваться детские глаза и буквально визжать от восторга: то странная свистулька, то вкусная конфета, то новая машинка. А однажды там нашелся даже настоящий еж, который недовольно фыркал и пытался свернуться игольчатым клубком прямо на широкой ладони дяди Игната. Конечно, старался дядька Игнат не только для Дана, и даже не для многочисленной деревенской детворы, которая его просто обожала, а в первую очередь, для своей дочки. Девочка была единственным ребенком очень позднего брака. Свое счастье дядька Игнат нашел уже будучи глубоко в летах, ему тогда исполнилось сорок три, а через год родилась дочка.

Потом много чего случилось: ранняя смерть любимой жены, малолетняя дочь на руках, заботы и хлопоты. Дядька Игнат, превратился в деда Игната, который все меньше улыбался, и разные придумки и диковинки пропали из его необъятных карманов. Да и сам Даниил уже вырос.

Когда Дану исполнилось двенадцать, дочка дядьки Игната выскочила замуж и в том же году родила мальчиков близнецов. В четырнадцать Дан окончательно рассорился с бабкой и перебрался в город на квартиру, которую ему оставила мать, у Игната родилась внучка. Это вернуло улыбку счастливому дедушке, вот только ненадолго. Еще через пару лет дочка Игната с мужем разбились на машине. И опять на руках у пожилого человека остались трое совсем маленьких детей.

Все эти воспоминания пронеслись в голове Дана, пока он играл со стариком в гляделки. Парень не выдержал первым, отвел взгляд.

— Допустим, — недовольно пробормотал Дан. — Сейчас-то ты что от меня хочешь?

— А ты готов слушать? — вполне серьезно, без тени ехидства поинтересовался дед Игнат. — Твой друг уже согласился с моими доводами. Надеюсь, ты не глупее.

Дан метнул испепеляющий взгляд, но Артем лишь утвердительно кивнул.

— Когда этот так называемый хозяин только появился в нашем городе, я сразу понял, что он не так добр и внимателен, как хочет показаться. От него гнилью разлагающихся трупов за версту разило. Я попытался предостеречь твою бабку, но она не желала слушать. Тогда я смолчал, решил подождать, но быть начеку. Кто ж знал, что мои внуки молчать не пожелают. Они ввязались в собственную войну, но конечно ничего у них не вышло, лишь сами угодили в лапы врага.

Эту историю Дан так же знал очень хорошо. Два брата и сестра обвешавшись амулетами и понадеявшись на свои, как им казалось, не малые силы, пробрались ночью в замок, желая его уничтожить вместе с хозяином. А в результате были схвачены, подвергнуты ужасным пыткам и стали первым удачным экспериментом по разделению. Для всех они умерли, но только не для деда. Старик до сих пор полагал, что его внуки где-то там, и если умрет хозяин, они вернуться. Многие тогда, не исключая и самого Дана, посчитали, что старик окончательно спятил. И не иначе в следствие этого переметнулся на сторону врага.

— Даже после пленения моих внуков, твоя бабка не пожелала переходить к более серьезным действиям, — продолжил Игнат, не видя, а может, не желая замечать жалость промелькнувшую во взгляде Дана. — И тогда я стал сам по себе. Никто не трогает честных торговцев и ценных информаторов.

Старик на мгновение замолчал и с удивлением взглянул на свои пальцы, которые непонятно как и когда вытянули папироску из начатой пачки и теперь нервно мяли ее. Неопределенно хмыкнув, старик спрятал цыгарку обратно.

— Но когда вы пошли спасать девчонку, я не донес. Она ключ, что может отворить двери безграничной тьме. Мир и так не идеален, без всякой мистики. В нем происходит много страшного и не поправимого. Люди убивают и калечат друг друга за что-то важное для них, в порыве гнева, из-за корысти или просто ради удовольствия. В новостях, что без конца крутят по телеку и передают по радио, плохого в разы больше, чем хорошего. Но даже такая жизнь лучше, чем твориться сейчас в нашем городе. Потому что у тех, кто там есть выбор, как жить, в отличие от нас. И я не хочу, что бы так как у нас стало везде. Словно в страшной сказке где властелины в башнях правят опустившимся скотом, переставшем быть людьми. А плебеи годны лишь на корм для поддержания молодости и сил своих господ. А если хозяин Теней, бездушных и собак доведет ритуал до конца — так и будет.

Старик замолчал. И Дан в который раз убедился, что совершенно не знает этого человека. Он привык считать его полу безумным, продавшимся извечному врагу не столько за деньги, сколько за призрачную возможность вернуть своих внуков. А теперь перед ним сидит рассудительный, пожилой человек, готовый рискнуть последним ради других и без какой-либо корысти. Или и это умелая игра? Дан взглянул на Артема. Парня била крупна дрожь, которую тот никак не мог унять.

Те трое внуков, что так надеялся вернуть дед Игнат, были первыми удавшимися Тенями. Жизнь всех троих, или то чем она стала после обряда, прервал Артем. И дед Игнат знал об этом. Тогда почему он пришел и предлагает помощь? Или не знал? Или опять тонкая игра?

— Я так понял, ты хочешь нам что-то предложить? — Дан неуверенно взглянул на старика. — Но я не настолько доверяю тебе, что бы принять помощь.

— Какой же ты все таки еще наивный ребенок, — проговорил старик. — Как мне еще убедить тебя, что сказать? Я с самого начала знал, где ты прячешь хозяйского сынка. Да и про эту тайну я тоже знаю! Так почему ты не в подвале и под пытками или в роли Бездушного не плетется за хозяином? Почему тело твоего приживалки не рвут псы? Кроме того, я с самого начала понял, что та девчонка ведьма, еще когда ты так неумела пытался выдать ее за свою невесту. Но не выдал. Старался даже лишний раз не думать об этом. Девчонка вполне может решить изход битвы. Я неоднократно пытался достучаться до твоей бабки. Эх, если бы она меня услышала раньше, этой битвы вообще могло не быть.

— И то же ты предлагаешь? — нетерпеливо поинтересовался Дан.

— Я как всегда предлагаю информацию, — старик уже взял себя в руки, и его всегдашняя хитрая улыбочка маской укрывала все прочие страдания души. — Хозяин в этот раз решил воспользоваться не только своими силами. Он нанял за немалые деньги опытных бойцов. Так что твоей маленькой армии своими силами точно не справиться.

— Черт! — выругался Дан, совершенно пропустив мимо шей, что еще об одном секрете известно старику. — Что ж нам теперь делать?

— А вот тут появляется предложенная мной помощь, — старик опять ухмыльнулся. — В нашей деревеньке, не далее как вчера ночью, произошла небольшая революция. Мы со старшей сестрой и несколькими старейшими жителями деревни посчитали, что твоя бабка достаточно долго занимала место главы. Она перестала слышать мир, а такому человеку не место во главе рода. За неимением законного наследника на эту должность, то есть тебя, во главе пока встала твоя тетка. Всех недовольных утихомирили. Таких, кстати, оказалось едва ли с десяток человек. Так что небольшое подкрепление мы тебе обеспечим. Ближе к полудню жди гостей.

— Но если все так, — Дан никак не мог поверить, что его недавние слова, брошенные бабке в порыве гнева, окажутся пророческими, — почему именно ты пришел сообщать мне такие ванные новости. Почему это не сделал кто-нибудь, кому я больше доверяю? Кто-то из деревенских?

— Потому что сейчас никто незамеченным не сможет покинут пределы деревни. Хозяин решил перестраховаться и принял кой-какие меры. Деревня окружена. По сути — нам объявили войну, но пока не желают переходить в наступление. Сестра связалась с мной по телефону. Благо хозяин и его прихвостни не особо жалуют современную технику.

— А про наемников ты откуда узнал?

— А вот это уже точно не твое дело.

Старик встал. Влез в валенки, натянул потертую дубленку, шапку ушанку и проговорил, взявшись за ручку двери:

— Ну, разрешите откланяться. Провожать, я думаю, не стоит.

— Да нет уж. Я лучше провожу. Мне спокойней будет.

Когда Дан вернулся, распрощавшись окончательно со стариком у ворот, то поинтересовался у Артема, молчавшего большую часть разговора,

— Ты ему веришь?

— А что мне остается? Про ведьмочку он не соврал. И, если честно, мне все равно. Я лишь хочу спасти сестру. А на остальной мир мне фиолетово.

***

«Я молодец. Справился. Не сорвался. А ведь как хотелось высказать все этому порождению тьмы!».

Старик остановился сразу за воротам, выкинул в конец измятую нервными пальцами цыгарку, достал новую. Щелкнул колесиком зажигалки. Что-то взблеснуло под ногами. Старик, так и не прикурив, нагнулся посмотреть, в слабом дрожащем свете разглядел тонкую, длинною в ладонь шпильку с тремя крупными камнями на конце. Торчала она в небольшом холщевом мешочке, из прорехи сочился крупный песок.

— Вот ведь старая карга, — тихо пробормотал себе под нос старик, узнавая любимую шпильку бабки Дана. — Совсем ополоумела. На собственного внука решила Псов вывести. Какую брешь в защите и как незаметно проковыряла. И пусть барьер еще держится, но…

Он уже протянул руку, думая поднять мешочек и показать его Дану, пусть латает дыры в охранном контуре, но в последний момент передумал, распрямил ноги и шагнул в сторону.

— Это тебе порожденье тьмы моя маленькая месть за окончательную смерть моих внуков, — старик хищно улыбнулся и пошел по едва заметной тропинке через заснеженный лес. — Если бы не ты, их еще можно бы вернуть… собрать осколки души… Так, значит барьер ослабнет к вечеру… И если вовремя продать информацию, в какой стороне искать… Хмм… С близкого расстояния Псы и сами учуют жертву… Нет не сейчас сообщить, а когда Данилка и остальные соберутся начать. И это не только поможет мне отомстить, но и остальным облегчит задачу, оттянув часть сил. Как говориться — двух зайцев… Хе-хе… Да и сестричка до конца дней будет мучатся, что из-за нее брат погиб. Не все другим из-за нее страдать.

Он еще раз обернулся на дом, видневшийся сквозь редкий лесок, закурил сигаретку, улыбнулся и двинулся прочь.

Глава 27

Тимур уже откровенно скучал. Страх отступил сразу после необычной встречи со Славкой. Бесконечный серый туман, сменявшийся калейдоскоп ярких картинок порядком его утомили. С одной стороны он не хотел бы провести остаток своей жизни так, а с другой — метал уже просто поспать, желательно без сновидений. И когда он, почти смирившись с возможностью навсегда застрять не пойми где, его ощутимо тряхнуло, потом еще раз, и Тимур открыл глаза.

Над ним склонился Мишка и энергично тряс, пытаясь привести в чувства.

— Мишка! — радостно воскликнул Тимур, — Ты мне снишься или спасать пришел?

— Боюсь Вас огорчить, молодой человек, — донесся голос откуда-то с боку, — но если это и сон, то крайне неприятный для Вас.

Мишка при первых же словах отступил в бок, уйдя из поля зрения. Тимур резко сел, его даже слегка замутило от быстрой смены позы, но он взял себя в руки и взглянул на обладателя голоса, удобно расположившегося в кресле напротив. Им оказался человек, который не так давно увез Настю на вертолете, только выглядел он сейчас лет на десять моложе.

— Почему и что мне будет неприятно? — поинтересовался Тимур, разглядывая собеседника.

Светлый костюм, благородная седина в волосах, ярко-голубые глаза в лучиках морщинок, тросточка в руках и вежливая улыбка — просто джентльмен на отдых, а не злодей местного разлива. Если бы не та сцена с унижением Насти, и избиением Рыжей, Тимур назвал бы его приятным и обаятельным.

— Потому что, — негромко проворил старик и опять вежливо улыбнулся, — это всего лишь оболочка, похожая на вашего друга, но больше им не являющаяся. Это лишь видимость человека, причем, бесконечно преданная мне.

— Бездушный? — не желая верить, уточнил Тимур, вспоминая рассказы Насти.

— Ну, в некотором роде. Хотя обычно они получаются другим методом. Просто моя помощница, та рыженькая, слегка перестаралась. Ну, знаете молодо-зелено. Слишком надавила, пытаясь получить информацию о место нахождении «сосуда», и душа, не выдержав напряжения, просто пшик и сгорела.

Говорил он с таким выражением, к каким менеджер третьесортного рекламного агентства мог бы сообщить взбешенному клиенту: «У нас новенькая девочка запорола все ваши фотки. Опыта у нее мало, руки растут не из того места, но она спит с директором и выгнать ее мы не можем. Вы уж простите».

Тимур внутренне содрогнулся, бросил короткий взгляд на Мишку. Тот стоял у стены, прямой и неподвижный, уставился одну точку и не моргал, а может даже не дышал, по крайней мере, так казалось. Головы не повернул, на взгляд не ответил. Злость захлестнула Тимура. В тот момент он мечтал своротить на сторону вежливую улыбку старого джентльмена, желательно вместе с нижней челюстью. Но если он просто поддастся порыву, вряд ли кому-то поможет, скорей наоборот навредит. Нужно, сперва, выяснить, что тут вообще происходит, где Настя и что на самом деле случилось со Славкой. А значит следует держать себя в руках. И он представил, что сейчас под прицелом фотообъектива, внутренне собрался и обворожительно улыбнулся.

— А вы, как я погляжу, выглядите лучше, чем при нашей последней встрече.

Старик улыбнулся, но промолчал.

— Гляжу, диета из чужих душ и вправду творит чудеса. А подавиться не боитесь? — Тимуру очень хотелось вывести этого старика из себя, хотя и понимал, что это очень опасно.

Взволнованные люди более болтливы. Но собеседник и бровью не повел, лишь тень удивление скользнула по лицу, а потом видимо он сообразил, от кого у Тимура столь необычные сведенья, и продолжил неспешную беседу.

— Ну, раз эту часть истории вы знаете, это упрощает мне задачу. И, кстати, зря вы столь скептики относитесь к данному виду получения необходимой для жизни энергии. Этот способ использовали еще индейцы майя. Приносили кровавые жертвы, а те, кого они считали за богов, принимали подношения. Правда, при таком способе столько полезного терялось. Варвары, что с них взять.

Старик опять извиняющие пожал плечами. Тимура передернуло.

— Александр Македонский и Чингиз Хан ради притока новых душ завоевывали мир. Граф Дракула, точнее его реальный прототип Цепиш, не брезговал возможностью продлить жизнь. Да и если взять поближе к нашему времени: Гитлер и его крематории, Сталин и его травля врагов народа. Все они хотели за счет других продлить собственную жизнь. Пути их, конечно, были в большинстве своем тупиковыми. Но если бы не их старания, такие как я вообще не появились. А все тайны остались бы в цепких лапках истинных Ловцов Душ. И они, продолжая вести свое скрытое существование.

Тимуру это показалось или в голосе старика проскользнули зависть и раздражение.

— Да и если говорить откровенно, они изначально выбирали ошибочный путь, — собеседник опять улыбнулся. — Если честно, то и я прошел несколько шагов по этому ошибочному пути. Результат — практически заброшенный город, с кучкой опустившихся людей не пригодных ни для чего, разве что в пищу моим песикам. Но я вовремя понял — чтобы достичь наибольшей отдачи, душа человека должна как следует окрепнуть, а для этого человека необходимо холить и лелеять, и ни в коем случае не лишать изначальных потребностей. Это как с прекрасным садом, что бы получить плоды, сначала надо удобрить почву, вовремя поливать и убирать вредителей. Человек долен хорошо есть, но не обжираться, и сладко спать, но не бездельничать. Вот тогда душа захочет творчества, раскроется, вырастет. Вот тогда и следует собирать плоды.

Тимур слушал, но не слышал и половины. Что-то постоянно цепляло его в этом человеке, что-то заставляло возвращаться к его лицу взглядом раз за разом, хотя разум упорно твердил, что смотреть на такого монстра нет никакого желания.

— Мы с Вами раньше не встречались? — неожиданно для себя и для собеседника проговорил Тимур.

— Нет, молодой человек, — уверенно ответил старик, — Вы бы точно не забыли эту встречу. Еще вопросы будут?

— А с чего Вы столь щедры? Готовы отвечать на вопросы простого пленника…

— Ну, молодой человек, тут вы не правы. Будь вы незначительным пленником, умерли бы сразу по прибытию или чуть погодя. И смерть Ваша, поверьте, не стала бы легкой.

— За что же мне такая честь? — скептически поинтересовался Тимур.

— Вы мне интересны и любопытны, — ответил старик, так же вежливо улыбаясь. — У меня есть, что Вам предложить. И я надеюсь на ваше благоразумие. Кстати, в обычной пище я тоже нуждаюсь. Да и Вы, как мне кажется, за эти три дня проголодались. Мои слуги Вас конечно кормили, но я думаю вы бы сейчас не отказались чего-нибудь пожевать.

Старик трижды громко стукнул тростью об пол, и через мгновение комнату вошел лысый мужчина с подносом заставленным едой. Больше всего на подносе было фруктов, какие-то мини бутербродики, бутылка вина и два высоких бокала. За ним еще один точно такой же мужик внес небольшой столик и поставил между стариком и Тимуром, первый тут же опустил поднос со снедью.

«Эх, Славку бы сейчас сюда, — с грустью подумалось Тимуру, — вместе с ее супер интуицией. Ну и так для моральной поддержки. У меня от этого человека и от его слов мурашки просто табуном по спине скачут».

— Угощайтесь, не стесняйтесь, — собеседник приглашающее кивнул на поднос, и, подавая пример, отщипнул себе виноградинку, отправил ее рот. — Спрашивайте, если Вас что-то интересует. Или мне стоит сразу перейти к предложению?

«Надо тянуть время. Ведь ясно как белый день, что после озвучивания предложения будет дано совсем небольшое время на обдумывание. А после точно наступит конец. Что ж еще спросить? Эх, Славка, где же ты. Надеюсь не сидишь сейчас в какой-нибудь из соседних клеток. А если все ж таки свободна, пусть из твоей милой головки выветриться любая мысль о возможности моего спасения. Не хочу, что бы ты пострадала. Может про Настю спросить?»

— Может, про девчонку желаешь узнать? — попытался подтолкнуть старик в нужном направлении, точно мысли собеседника прочел.

Но Тимур спросил совсем другое, самое нелепое, что пришло ему в тот момент в голову:

— А сколько Вам на самом деле лет?

— Шестьдесят три, — старика, похоже, застал врасплох этот вопрос, но он тут же взял себя в руки, и вежливая улыбка увернулась на лицо. — Но я желаю жить очень долго.

Старик сжевал еще одну виноградинку, встал, опираясь на тросточку, из кресла, подошел к окну, замер, что-то разглядывая.

— А то, что с Мишкой, точно необратимо?

— Абсолютно. Но если он вам так дорог, так сказать как память, то после принятия моего предложения — он Ваш. Девчонку я, кстати, тоже могу Вам отдать. Сосуд, после использования, мне без надобности. Да и ее брат что-то не спешит сестру забрать.

Эти слова, этот тон переполнили чашу терпения Тимура. Он видел тонкую шею торчащую из ворота рубахи. Старик стоял вполоборота, так что Тимуру удалось разглядеть даже жилку, бьющуюся под кожей. Два шага, быстрое движение, и шейные позвонки хрустнут, тело мешком свалится на пол. Даже Мишка, замерший у двери, не успеет его остановить. И все сразу кончиться, некого станет бояться. Лишь вскочить и допрыгнуть. Он весь напрягся, тело сжалось пружиной…

И вдруг кто-то вцепился в локоть, да еще с такой силой, что Тимур зашипел от боли и резко оглянулся. Сзади естественно никого не оказалось, лишь кровать от движения слегка скрипнула. На это звук обернулся старик. Очень поспешно, надо заметить, и на его лице выражение: «я так и знал» сменилось «неужели я ошибся»

«Значит, проверял меня старый хрыч» — ухмыльнулся Тимур.

— Ну, молодой человек, если больше вопросов нет, перехожу к предложению, — старик опять опустился в кресло.

— Слушайте, Вы всегда так витиевато разговариваете? Представляю, как зовете на помощь, если вдруг решите утонуть: «Молодой человек, не соблаговолите ли Вы прервать свои, я уверен, необычайно важные дела и не протяните ли Вы мне… буль-буль», — Тимур ухмыльнулся и отщипнул себе виноградинку, с той же веточки, что и старик.

— Ха-ха, — хозяин залился добродушным смехом, а отсмеявшись, предложил — Так я начну?

***

Последнее, что помнила Станислава, пол перед самыми глазами и темнота. А когда тьма рассеялась, не до конца надо заметить, девушка оказалась посреди огромного зала. Стены облицованные темным камнем, колонны в несколько обхватов, из того же материала, и где-то там в нереальной высоте, еле видимый в полумраке, свод. А еще несколько запертых дверей и единственный открытый темный проход. Итишина.

Станислава переступила с ноги на ногу, и легкий шорох пошел гулять эхом между колон, пока не стих в глубине темного прохода. А затем, точно возвращая подарок, из тьмы донесся другой звук — шепот голосов. И Станислава, просто что бы не стоять по среди пустого зала, пошла на этот звук, мягко ступая по гладкому полу, оказалась в широком и высоком коридоре.

— Славка! — шепот голосов, точно прибой, принес крик Тимура.

И хотя не было в нем ни страха, ни боли, но Стася прибавила шаг.

Коридор облицовывал все тот же темный камень, освещал все тот же рассеянный свет, льющийся непонятно откуда. Вот только стены здесь не пустовали. Всю их поверхность от пола до далекого потолка занимали ряды картин. В этой галерее лиц встречались как хорошо знакомые, так и совершенно неизвестные. Несколько раз промелькнула тетя Юля, Тимина мать; Мишка разного возраста, несколько раз Настя. А еще какие-то полуголые девицы, то улыбающиеся, то рыдающие. Незнакомые мужчины в смокингах и женщины в вечерних платьях.

Иногда попадались пейзажи: пляж с белоснежным песком и ярко синим морем; лесное озеро; зеленные холмы под синим небом; заснеженные ели в горах. Под каждой картиной висела табличка, но Станислава не могла и не желала останавливаться, что бы разглядывать надписи.

Девушка шла и шла, а коридор не кончался, постоянно плавно загибаясь, из-за чего сложно было сказать, есть ли вообще у него конец. В какой-то момент Станислава поняла, что не одна — рядом беззвучно двигалась бабушка, совсем молодая, такой она была на старых снимках, еще до знакомства с дедушкой. В легком платье, с распущенными светлыми волосами и босая, она шла слегка пружинящем шагом. Ее окружало легкое свечение, точно освещало невидимое для Станиславы солнце. Девушка уже настолько устала удивляться и бояться, что просто спросила:

— Ба, где мы?

— Душа Тимошки. Ну и потемки здесь.

Молодая бабушка говорила и улыбалась, но губы ее оставались недвижимы. Станислава постаралась оставить этот момент без внимания.

— А эти картины его воспоминания?

Бабушка молча кивнула.

— Но если так, то где же я? Нет ни одного моего изображения. Неужели, я для него так мало значу? Даже как друг?

Сердце болезненно сжалось. Захотелось бежать обратно, вглядываться в каждую картину, искать пока не найдет хотя бы одно самое маленькое подтверждение, что она есть в его жизни, но ноги, точно чужие, продолжали двигаться, не желая возвращаться. Бабушка понимающе улыбнулась и указала вперед. Станислава проследила за ее рукой, ничего не увидела, а когда обернулась, бабушка тоже исчезла. И лишь тихий шепот ее таял в полутьме:

— Ты его свет. Жаль единственный…

«Свет?»- подумала Станислава и тут увидела, как впереди разгорается маленький неяркий огонек, точно кто-то зажег сечку.

Свет рос и ширился, заливал все вокруг. Глазам стало больно, и Станислава зажмурилась, а открыв, пережила легкий шок. Опять она посреди зала, такого же, как и первый, только этот ярко освещен и все стены от пола до теряющегося где-то вышине потолка завешаны ее картинами. Некоторые совсем крошечные, меньше ладони, а другие больше человеческого роста. На них она ела, спала, работала, читала, выковыривала что-то спичкой из зуба. Она плакала, смеялась, злилась. Ей было восемь, десять, пятнадцать, двадцать пять.

От такого количества отражения себя, у Станиславы внутри разлилось мягкое тепло, а голова слегка закружилась. Чтобы не упасть, она прислонилась к стене и буквально провалилась в незамеченную дверь, спиной вперед. Очень знакомый голос заставил резко обернуться. И она вздрогнула, оказавшись лицом к лицо с тем, кто не так давно издевался над Настей, а после увез ее на вертолете. Хозяин Теней, Псов и Бездушных, сидел, удобно расположившись в кресле, щипал виноград, поигрывал тросточкой и вел неспешную беседу с кем-то за спиной Стаси. Смотрел он при этом сквозь девушку, точно ее тут и не было.

Станислава попятилась, желая покинуть даже линию этого ледяного острого взгляда. Два маленьких шажка, и запнувшись за низкое, девушка приземлилась на что-то мягкое. Удивительно огляделась. Двери, через которую она вывалилась сюда, и уж тем более коридора за ней в помине не было. Она сидела на широкой кровати. А рядом с ней, и, похоже, так же как и старик в кресле, не видя ее, напряжено замер Тимур, теребил пуговицу на рубахе и ежесекундно облизывал губы, то есть вел себя как всегда, если очень нервничал. В какой-то момент Тимур и осознал, что таким поведением выдает себя с головой, перестал дергаться.

А потом она увидала Мишку. Другим своим зрением, а не так, как его видел Тимур, а то его бы тоже накрыл ужас. Он напоминал сейчас того полу трупа, что не так давно гнался за ней с Настей по улицам празднично разукрашенного города. И она вцепилась в самое родного человека, чтобы не скатиться в бездну отчаянья. И случилось необычное. Тимур почувствовал ее прикосновение и резко обернулся. Вот только удивленный взгляд его прошел сквозь девушку. Кровать скрипнула, и на этот звук повернулся старик, зачем-то отошедший к окну. Довольное выражение его лица, смыла волна удивления, которое он тут же спрятал за вежливой улыбкой — точно маску надел. И Станислава поняла, то же, что и Тимур парой мгновений ранее, старик специально провоцирует, желая в чем-то убедиться. И это наверняка не последняя провокация, а значит нужно держать глаза и уши открытыми, что бы вовремя предостеречь Тимура, постараться хотя бы на время не думать о Мишке и полностью сосредоточиться на злобном старике.

***

— Понимаете, я деловой человек, — собеседник вернулся в кресло. — Можно сказать, я гений в бизнесе. Но сам себя всегда считал в первую очередь ученым. И, как любой ученый, я стараюсь достичь определенного результата. Однажды мне стало любопытно, почему люди умирают. А главное, почему именно я должен умереть. Вы и так знаете, что в результате я узнал многие секреты продления жизни. И даже смог достичь новых высот. Я открыл в себе дар, что спал во мне с рождения — забирать чужую энергию. А после прочтения нескольких старинных фолиантов, по чистой случайности попавших ко мне в руки, я усовершенствовал свои способности! Но меня подвело собственное тело! Да-да. Я долго искал и наконец-то я нашел решения этой проблемы, осталось лишь подтвердить теоретические выкладки на практике.

«О-хо-хо. И почему он столь многословен…», — Тимур слушал, не перебивая, и грыз виноград.

— Но есть одна небольшая трудность. Уже после проведения обряда, даже после его удачного его завершения, прежде чем новое тело сможет принять мою сущность и силу, ему придется подрасти.

«А-а-а… Ему, похоже, просто не с кем поговорить, — Тимур переключился на яблоки и бутерброды, есть и в правду хотелось. — Вон как соловьем заливается. И то верно, с кем общаться. Не жертвам же изливать душу. Про Бездушных я вообще молчу».

— Вы должны понять главное, молодой человек, пройдет не менее десятка лет, прежде чем вырастет мое новое тело, и я смогу обрести молодую жизнь. И половину этого срока я буду спать, иначе мое старое тело просто не выдержит нагрузок. На этот период мне необходим преданный человек, который будет заниматься моими делами, растить мое новое тело и усиленно охранять старое. И я хочу, что бы этим человеком стали Вы, молодой человек.

— Что? — Тимур подавился бутербродом, когда до него дошел смысл сказанного, и закашлялся.

— Я хочу, что бы Вы, молодой человек, стали моим заместителем, — невозмутимо повторил старик. — Видите ли, у меня множество слуг. Они сильны и исполнительны, но без мудрого руководства, не смогут. Сколь бы идеальными они не казались, но все ж таки не полноценны. А Бездушные вообще не могут и шага сделать без четкой команды.

— Я не о том, — Тимур никак не мог отдышаться. — Почему стол идиотское предложение вы делаете именно мне?

— Если Вы так хотите, я объясню. Прежде чем найти столь простой и изящный выход из ситуации с быстро стареющим телом, я пытался идти разными путями. Проводил эксперименты, некоторые удачные, какие-то нет. А еще я дважды был официально женат. Обе мои жены, в силу определенных обстоятельств, покинули меня прежде, чем сообщили о своем положении, но даже если бы я знал, что они готовы подарить мне наследников, меня это не особо интересовало. Я жаждал другого бессмертия. Я понятно изъясняюсь?

— Нет, — честно ответил Тимур.

— Видимо, я слишком многословен, но и Вы поймите, так редко удается пообщаться с нормальным человеком — старик вздохнул. — Я пытаюсь сказать, что второй моей женой была Ваша мать. А раз Вы мне не совсем чужой человек, то я надеюсь убедить Вас последовать за мной добровольно. К тому же Вы….

— О чем Вы? — прошептал Тимур, дернул ворот рубах, воздух вдруг стал слишком вязким, и непонимающе улыбнулся дрожащими губами. — Шутите?

— С чего бы мне…

— Нет-нет, мужик, — Тимур пытался взять себя в руки, вернуть душевное спокойствие. — Ты явно не из той оперы. Да и костюмчик неверно подобрал для признания. Ты должен облачиться во все черное, на плечах плащ, на голове глянцева немецкая каска и лицо спрятано под маской. А еще дыхание должно быть как у астматика. И главное слова запомни: Люк ай эм ё фазе.

Старик слегка удивился, потом что-то сообразил и опять вежливо улыбнулся.

— Я не понял большую часть из того, что вы мне сказали. Но наше родство неоспоримый факт. Вашу мать звали Юлия Шмелева. Похоже, Вам она дала свою девичью фамилию. Даже внешность мою Вы переняли практически идентично, я таким же был в молодости. Ну, разве разрез и цвет глаз достался скорей всего вам от матери. Я ее уже не очень хорошо помню, что бы утверждать наверняка. Я вообще-то не был уверен, что вы выживете. Удивительно, что и она смогла протянуть так долго. Понимаете, когда Ваша мать сбежала, я был уверен, что мой эксперимент не привел к результату, и не стал ее искать.

Ярость необузданная рвалась наружу. Уже стало неважно, правду говорит этот человек, перестало интересовать, что стало с остальными. Если этот человек, даже гипотетически, мог быть тем, из-за которого его мать жила в страхе, а детство Тимура превратилось в непрекращающийся побег неизвестно куда и от кого. Если из-за этого человека его мать пила так, что буквально свела себя в могилу, оставив сына совсем одного, то разве достоин такой человек жить. Тимура перестало интересовать все, кроме одного успеет он дотянуться или нет. Вот только с места сдвинуться не мог, мышцы точно судорога свела, лишь смотрел с ненавистью и не понимал, почему этот человек не бежит от него в ужасе. Может лицо Тимура из-за шока превратилось в каменную маску без эмоций.

— Из первой жены я тянул жизненные силы ее души неосознанно, — Тимур понял, что старик все это время не переставал что-то говорить, но он не слышал, смысл ускользал. — И лишь, когда она исчезла, нашел решение, точно яркая вспышка пронзила меня. Я понял, как продлить молодость, вернуть силы. Я только не осознавал на тот момент, что душу матери нужно выдергивать одним рывком, и продолжал цедить ее по капельки. Когда Юлия сбежала, я решил, что эксперимент опять не удался, ведь на той стадии у нее должна была пропасть любая сила к сопротивлению.

Тимур вдруг понял, почему не может двинуться: обхватив его за плечи, уткнувшись лицом в спину, рядом плакала Славка. Громко, горько — так она всегда, с самого детства, рыдала лишь из-за него, если ему было больно. Теперь Тимур был уверен, что его девочка рядом, хотя не понимал как такое возможно и почему кроме него Славку никто не слышит.

Ярость ушла. Остались боль и ненависть, но их без ярости вполне можно контролировать.

— Внешность еще не все, — тихо произнес Тимур, прерывая бесконечный поток очередных рассуждений старика, которые все равно не слушал.

— Что? — не понял старик.

— Я говорю, что внешность еще не доказательство. В мире чего только не увидишь. Абсолютно одинаковые люди, могут не иметь даже дальнего родства.

— Ладно. Вам, молодой человек, требуется более серьезные доказательства. Пожалуйста. Вас никогда не удивляло, что приезжая в чужую страну, общаясь с местными, уже через несколько дней сносно понимаете, что они говорят, а еще через месяц можете бегло общаться на основном диалекте. Или Ваше безграничное обаяние, которому подвластны практически все, кто с Вами близко пообщается. Тем и другим Вы обязаны мне. Просто из-за того, что Вашу мать я практически выпил, вам она не могла передать даже кроху души, а значит, при рождении Вы бы неминуемо умерли. Человек без души жить не может. Но в Вас есть моя кровь, моя сила пить чужие души. Не осознано и совсем чуть-чуть. Стоит прикоснуться к человеку, и часть его души становиться Ваше. И человеку кажется, что он знает Вас сто лет как минимум. Некоторые называют это родством душ.

Вот теперь Тимур понят, что точно убьет этого человека. Хозяин сам только что подсказал способ. Только момента дождется подходящего, а пока улыбаемся, широко и искренне.

— Ладно, предположим, я Вам поверил. Но уж извини, звать тебя папой и со слезами радости бросаться на шею не собираюсь. Да и тебе это, как я понимаю, не слишком нужно. Так зачем? Ты столь правдив, что меня от ненависти трясет. И ты не настолько глуп, что бы верить в силу кровного родства. И все ж таки предлагаешь мне быть твоим управляющим? А если я пообещаю быть верным, твои слуги примут меня за своего, а когда погрузишься в сон, я спокойно перережу тебе горло или задушу подушкой?

— Я считаю — правда лучше всего. Ты знаешь, ненависть твоя пройдет вместе с памятью. Лет через двадцать тебе будет все равно, кто любил тебя, кого ты любил. Ты сможешь брать лучшее. Ты сможешь оставаться вечно молодой.

Старик придвинулся чуть ближе, проникновенно заглянул в глаза Тимура.

— Я много о тебе информации собрал, прежде чем решил поговорить. Ты молод, амбициозен, где надо идешь по головам. И хотя твой талант не оспорим, те, кто рядом, чаще всего оказываются втоптанными в грязь. Ты красив, любвеобилен и, похоже, меняться не собираешься. Но красота и молодость быстротечны. И что будешь делать, когда и то и другое пройдет. А я могу подарить тебе вечную юность, невянущую красоту, бесконечное лето. И кроме того ты откроешь в себе что-то не подвластное обычному человеку, некую скрытую способность. Ну а если откажешься, то ждет тебя, мой мальчик, бесконечная мука, постоянное страдание и медленная смерть. Я знаю, ты не любишь и боишься боли. А ненависть… Что ж можешь продолжать меня ненавидеть. Страху и ненависти я доверяю больше, чем прочим чувствам, потому что лишь они искренне и неизменны.

Старик слегка отстранился:

— Возможно, тебя слегка смущает способ получения дополнительно силы? Не бойся, через пару десятков лет ты перестанешь переживать о таких мелочах. Все растворит, заберет с собой река времени. Зато тебя это течение унести не сможет, ты замрешь на ее берегу столь же юн и прекрасен.

Тимур краем сознания заметил, что они вдруг перешли на «ты», но другие мысли сейчас толпились в его голове. Мысль: «А почему бы и нет?», перестала казаться столь уж подлой. Он и вправду стал успешным лишь благодаря внешности. Но сейчас наступает тот критический возраст, когда все чаще на работу начинают предлагать более молодым. Это как в спорте, детство и юность отдаешь на алтарь соревнований, а в тридцать наступает старость. А старости он боялся не меньше, чем боли. Вечная молодость, вечное лето… Тимур позволил своим губа растянуться в алчной улыбке. Старик в ответ заулыбался более открыто, даже довольно потер ручками.

— Я знал, что ты умнее своего брата. Этот глупы мальчишка не может понять, что все проходит: любовь, забота, привязанность. Ведь те, кто тебе так дорого очень быстро умирают. Зато избранные живут вечно. Я, конечно, дал ему время подумать, но почти уверен, что он не согласиться.

— А если не секрет, кто он? — лениво поинтересовался Тимур.

— А это тот глупец, который до сих пор надеется спасти сестру.

— Брат Насти, — не поверил Тимур, хотя пообещал себе, что больше не будет удивляться.

— Да. Вы родня по отцу, а они по матери. Так какой же ответ ты дашь мне?

— Еще вопрос, так чисто для справки, — Тимур закинул ногу на ногу, обхватил колени руками. — А что мне помешает прирезать тебя или задушить подушкой, когда ты погрузишься в сон? Я как бы твой наследник. Прикончу «папочку» и «да здравствует новый король.

— Мои слуги верны мне. Создашь своих, тогда попробуй. А еще «Клятва на крови», — старик перестал улыбаться. — Ритуал позволит моим слугам чувствовать, что ты задумал, и остановить прежде, чем ты хотя бы попытаешься мне навредить.

Тимур молчал не мене минуты, взвешивая все за и против предложения, а после улыбнулся.

— Ладно. Но держи моего бывшего друга и девчонку от меня подальше. Не хочу даже намека на угрызения совести и сожаления, которые могут возникнуть при взгляде на них. Не люблю я излишние душевные терзания.

Старик расплылся довольной улыбке.

— Рад, что ты принял верное решение. Пожмем руки, дабы скрепить наше соглашение? А после обряда, я приму твою клятву так, как должно.

Старик протянул руку, и Тимур лениво потянул свою навстречу. А в душе его клокотало нетерпение, сдерживаемо с таким трудом.

«Он сам мне сказал. Я могу брать неосознанно и по чуть-чуть… А что если все и сразу? Заберу его душу, и он сдохнет. Лишь прикоснуться? Да?»

Он дотянулся, вцепился, и не зная что еще делать, представил, что их руки это провод, по которому бежит ток… Нет, это скорей вода, и надо включить насос со свое стороны. Он почувствовал, как что-то холодное и вязкое потекло по его руке, а у старика судорогой боли скрутило лицо. Это длилось несколько секунд, а потом спазм скрутил тело Тимура, и, перестав ощущать руки-ноги, он упал на пол.

— Ай-яй-яй, молодой человек, — старик склонился над Тимуром, который не мог пошевелить даже пальцем. — Я на самом деле не особо надеялся, но хотелось глянуть, что же Вы предпримете. Не плохо, конечно, попытались, но вот только не учли пару моментов. Во-первых, я сильнее Вас. Я поглотил столько душ, сколько Вы просто не сможете извлечь без специального ритуала. И моя собственная впаяна в них, отдельно не выковырнешь. А во-вторых, я тоже могу пить лишь по чуть-чуть без инструмента, зато с ним…

Из внутреннего кармана пиджака старик достал небольшой серебряный крючок и повертел им перед самым лицом Тимура.

— И раз Вы отказались от моего предложения, то я смогу продемонстрировать, как эта волшебная палочка работает.

Тимур, который не мог даже скосить глаза, ощутил, как острое и холодное прикоснулось к его груди в районе сердца. Старик, все так же вежливо улыбаясь, надавил, резанул, потянул вверх. Тимур закричат, тело выгнулось дугой. И сквозь боль, сквозь шум в ушах он услышал довольный голос хозяина.

— Ты выбрал свой путь. Мучительная смерть вместо вечной жизни. Я открыл дорогу всем тем неполноценным осколкам душ, что ты поглотил. Как только последняя покинет твое тело, ты умрешь. Процесс этот долгий, так что впереди у тебя несколько часов незабываемых ощущений. Успеешь множество раз раскаяться в свои отказе, но второго шанса я не даю. Прощай, еще одна ошибка молодости.

Глава 28

Уютная тишина мирно спящего дома попыталась успокоить резко подскочившую на кровати девушку, убедить, что это был всего лишь очередной кошмар. Мало ли их было за последние ночи. Но перед глазами вертелась картина, слишком яркая даже для реальности. Бледный Тимур оседает на пыльный ковер, старик смеется, чиркает серебряным крючком, пятнышко крови на белой рубахе и маленькая царапина, из-за которой не возможно так кричать и выгибаться. Разноцветные огоньки краденных душ, выскальзывающие из этой ранки, и каждая из них уносит кусочек жизни самого Тимура.

Как была, босиком, Станислава влетела на второй этаж, стала энергично трясти Дана, который, похоже, только что сомкнул глаза. Он открыл один глаз, закрыл, даже не разобрав, кто перед ним, пробормотала что-то неразборчивое и перевернулся на другой бок, опять провалился в сон.

«Да что ж это такое! — раздосадовано подумала Станислава, приготовившись встряхнуть парня поосновательней. — А может?»…

Ее блуждающий взгляд остановился на графине, полного холодной кипяченой водой, оставленного на столе у компьютера. И тут ее точно током пронзило. С чего она взяла, что Дан станет помогать чужому по сути человеку, только из-за ее эгоистичных желаний. Да и воспринимают ее скорей как оружие, нежели живого человека. Станиславе объяснили это вполне четко.

«Ты слишком важна для успеха нашего плана. И Я не собираюсь рисковать тщательно проработанной операции ради неизвестно кого» — голос Дана отчетливо прозвучал в ее мыслях. И Артем, наверняка, примет сторону своего друга. Для него важно лишь спасение сестры, а все остальное — нежелательные помехи.

Но что же тогда делать?! Сердце стучало как бешеное. Время, которого и так было не много, стремительно утекало. Пока она тут замерла в нерешительности, Тимур страдает, он даже может… Вот если бы она знала, как попасть к нему не прозрачным призраком, она бы точно что-нибудь придумала.

И решение пришло, столь простое, что она с досадой хлопнула ладонью себя по лбу, наказывая за панику и глупость. Она невидима для слуг хозяина, а у Дана есть подробный план подземелий замка и катомб под городом, со всеми входами и выходами. И она видела, куда его спрятал парень после тайного собрания, прежде чем они спустили Артема на первый этаж.

Теперь она боялась нарушить сон Дана столь же сильно, как до этого мечтала его разбудить. Ей стало казаться, что она слишком громко дышит, и постоянно наступает на самые скрипучие доски, и ящик письменного стола с бумагами стукнул, выдвигаясь, точно из ружья выстрелили. Растратив последние крохи спокойствия, сгребла всё, что нашлось в охапку, и буквально слетела по лестнице на первый этаж. Выбрала три листочка, запихнула их в свой рюкзачок, а остальные оставила на кухонном столе. Натянула ботинки и куртку, схватила ключи от машины Дана, сумку с документами, которая висела тут же на крючке, и со всей поспешностью покинула дом.

Дорога, по которой удалось прокатиться лишь два раза туда и обратно, в памяти не отложилась. Но она точно знала, куда надо ехать — боль Тимура маячком мигала вдалеке, и Станислава вжимала в пол педаль газа, практически не сбрасывая скорость даже на поворотах. Машину кидало и подбрасывало на каждой кочке, попасть в аварию при таком вождении легче легкого, но Станислава будто не замечала опасности. Она просто запретила себе об этом думать.

Чуть больше чем, через полчаса она остановила машину там же, где и Дан прошлой ночью, и достала план подземелий. По нему выходило, что ближайший вход в катакомбы на окраине города, до которого не мене километра. Вставал резонный вопрос, как к нему добираться? На машине быстрее, но заметней. Ее могут перехватить еще на подъезде. А пешком — безопасней, но потеря и без того драгоценного времени.

«Пешком! А лучше бегом! — решилась она, потратив еще пять минут на самокапание. — Если меня поймают, я ему точно помочь не смогу».

Запихнула в рюкзачок сложенные карты, выбралась из машины и вспомнила о ране Тимки. Стоило подготовится получше, еще дома, но голова и тогда не особо работала. Аптечка обнаружилась в багажнике, там же нашлись мощный фонарик, моток веревки и довольно большой складной нож. Все эти, так удачно найденные вещи, перекочевали в сумку девушки. Застегнула молнию, закинула на плечи, подтянула лямки, захлопнула багажник и двери, и побежала, постепенно наращивая темп, в сторону города.

***

Добежала до вершины холма, замерла. Какая-то неправильность цепляла в открывшемся виде, но понять девушка ничего не успела, что-то темное промелькнуло перед глазами, непонятная сила оторвала от земли и поволокла вниз с холма, обратно к машине.

— Ты что это удумала, Ведьма? — прошипел совсем рядом такой знакомы, но искаженный от ярости голос Дана.

Руки его вжимали девушку в дверцу машины с такой силой, что перед глазами поплыли круги, от нехватки кислорода.

— Там Тимку… Тимку там… — пыталась выдавить из себя девушку.

Дан чуть ослабил хватку, но далеко не отодвинулся.

— Что случилось с твоим парнем, и как ты об этом узнала?

— Я…

— Опять провалилась в чужой сон?

— Не совсем, — проговорила Станислава, сумев выровнять дыхание. — Больше было похоже, что я оказалась в той же комнате, где и он, только меня не видели. Я уверена, что это одна из комнат замка…

— И поэтому, ты выкрала планы, угнала машину! Невтерпеж было?! О других совсем не подумала! Немедленно едем обратно!

— Но ведь Тимка там… — растеряно попыталась объяснить Стася.

— Мне наплевать! — выкрикнул Дан в лицо. — Ты не имеешь право подставлять столько людей, ради собственной прихоти! Ты слишком важна! И рисковать тщательно проработаны планом ради какого-то…

Закончить он не успел. Плотная, ледяная волна откинула его на несколько метров и приложила к земле, от боли потемнело в глазах и на мгновение перехватило дыхание. Когда зрение восстановилось, Дан разглядел Станиславу, замершую в идеальной позе нападения, которая никак не получалась на тренировках. Сейчас же от нее струилась столь мощный поток ментальной энергии, что воздух искрился и потрескивал. И Дану никак не удавалось ни отразить, ни отвернуть в сторону, его вжимало в рыхлы снег равномерно и сильно. Единственно на что его хватило, поставить щит и, прикрываясь им, сесть. Ни встать в полный рост, ни отодвинуть щит дальше, чем на длину вытянутой руки, не получалось. Там, за этой невидимой границей столкновения сил, колыхалось визуальное воплощение ярости девушки.

— Помнишь, ты говорил не так давно, — проговорила Станислава, — что если выбирать спасение Насти или безопасность мира, то ты выберешь мир. Так вот, если Тимур умрет, мне будет совершенно наплевать, что станет с вашим миром. Пусть хоть в преисподню проваливается, я с радостью ему еще и пинка под зад дам.

Дан ничего не ответил, сил не было. В голове зато табуном скакали мысли:

«Сильна! Чертовски сильна. Даже и пятой части не показывала. И теперь не важно нарочно или по неумению, но если я не остановлю ее сейчас, она просто раздавит меня. И сама скорей всего после этого сгорит, от избытка потраченных сил».

Нашарив за спиной небольшой камушек, Дан резко выбросил руку вперед, метнув практически не целясь. Он не старался попасть в девушку, просто отвлечь ее внимание. Стася инстинктивно отшатнулась от летящего мимо предмета, утратила концентрацию, и ментальный поток оборвался. Дан, не теряя времени, провел контр атаку, и вот уже Станислава извивается на земле, пытаясь освободиться от невидимых пут, зло и молча.

— Хвати! Прекратите! — Артем в теневом облике с отросшими когтями вклинился между Даном и Стасе. — Вам что заняться больше не чем? Так тратить силу, да еще в такой близи от врагов! А если они нас почувствуют!

Дан отступил, развел руки:

— Я тут не при чем, я лишь защищался.

Станислава вскочила, молча замерла напряженно, одинаково недоверчиво глядя на обоих парней.

— Город пуст, — негромко произнесла она. — И замок, походе тоже…

— С чего ты взяла? — недоверчиво поинтересовался Дан.

Станислава в ответ пожала плечами.

— Я проверю, — проговорил Артем и растворился в ночьной тьме.

Вернулся он через минуту, очень озабоченный.

— Город и вправду пуст. Не знаю насчет замка, я побоялся ближе подходить, но вполне возможно, что и там никого нет. И если твой парень все еще в замке, то сейчас это самое безопасное для нас место… Можем попытаться…

— Нет! — Дан был не приклонен. — А если это ловушка?!..

— Поэтому мы пойдем вдвоем с Ведьмочкой… — начал Артем.

— Что!! — возмутился Дан.

— Нам проще. Ее не заметят, а я могу быстро исчезнуть, в случае опасности.

— Нет, тебя одного я не пущу!..

— Решайте уже быстрее, — взмолилась Станислава. — Тимур там… Либо вы со мной, либо отпустите…

Дан посмотрел в ее полные отчаянья глаза, взглянул на Артема, вздохнул и проговорил, глядя в начинающие сереть небо:

— Ладно. В конце концов стоит и обстановку разведать. Но поедем не на машине.

С этими словами он кивнул куда-то за спину, и Станислава поняла, почему парень так быстро добрался. Отливая глянцем, чуть съехав в сугроб передними лыжами, на обочине замер снегоход.

***

Добрались они быстро. Из двадцатиминутной поездки Станислава запомнила лишь непрекращающийся стук собственного сердца и мысль бьющаяся в тесной коробке черепа: «быстрее! быстрее!». Город встретил их поистине мертвой тишиной, нарушаемой лишь завыванием ветра и скрипом мерзлого снега под подошвами. Вблизи обветшалые, частично обрушившиеся дома выглядели еще более зловеще. Темные провалы окон напоминали пустые глазницы черепа, которые следили за идущими мимо. И хотя Станислава уверяла себя, что здесь никого нет, спину все ж таки холодил этот пристальный неживой взгляд.

Хорошо, что идти им пришлось совсем не далеко. Углубившись всего на пару улиц, Дан подвел девушку к заброшенному одноэтажному зданию, на торце которого еще можно было различить некогда красочную надпись «Продукты». Правда объемные буквы в середине слова когда-то выпали, и теперь там значилось не особо понятное и очень философское «Про…ты». Станислава хихикнула, прекрасно понимая, что это нервное, но в состояние себя остановить. Дан раздраженно шикнул на нее, оглянулся и, через неплотно прикрытую, да так и застрявшую дверь, пробрался во внутрь. Девушка последовала за ним.

Сделала пару осторожных шагов. Под ногами что-то хрустело, похоже битое стекло. Запнулась за что-то тихонько звякнувшие, оступилась и едва не упала. Дан успел подхватить и в самое ухо раздраженно прошептал:

— Не шуми так!

— Ну, извини, — в тон ему зашептала девушка. — Но я в темноте не вижу.

— Зря…

— Хочешь сказать, что ты видишь?

— Хм…

— Может, фонарик включим?

— Нет, сперва, спустимся в подвал. Хотя вы с Инвалидом и говорите, что город пуст, не особо я в это верю. Лучше не привлекать зря внимание. Держись за меня крепче.

Странный это был путь, хотя и не долгий. Ничего не видишь и без разницы открыты твои глаза или нет, только скрип под ногами и какие-то шорохи на гране слышимости, которых может и нет вовсе. Толи ветер шелестит, толи чьи-то едва различимые голоса, Стасе даже начало казаться, что еще чуть-чуть и она разберет отдельные слова, даже остановилась, что бы лучше вслушаться, но большие, жесткие пальцы сомкнулись вокруг ее запястья и увлекали вперед.

— Осторожно, ступеньки.

Шепот Дана после тишины прозвучал точно пушечный выстрел, заставив вздрогнуть девушку, и умолкнуть призрачные голоса. Даже ветер стих. В конце лестницы, Стася насчитала пятнадцать ступенек, Дан включил фонарик. После тьмы свет резанул по глазам, девушка зажмурилась, а когда проморгалась, огляделась, поняла, что они оказались в достаточно просторном подвале. Рассеянный свет фонаря выхватывал поломанные ящики, опрокинутые стеллажи, полки по стенам, какие-то грязные засохшие кучи не пойми чего.

Дан прошел вдоль одной стены, скользя лучом фонаря по влажным камням, потом вдоль другой, посветил себе под ноги, затем зачем-то на потолок. До этого он столь уверенно шел в перед, что Станислава не сразу догадалась, а ведь он и сам здесь впервые.

— Ты что вход найти не можешь? — досадливо поинтересовалась она.

— Сейчас-сейчас, — Дан опять прошел вдоль стены, более нервно водя лучом фонаря, резко остановился, облегченно вздохнул.

— Нашел?

— Да. Под слоем пыли не заметил. Где этот Инвалид?

— Мы еще и его ждать будем? — раздраженно спросила Станислава, ее терпение таяло, а напряжение нарастало в геометрической прогрессии. — Пошли без него…

— Как это без меня? — Артем вынырнул из самого темного угла, будто все время там прятался и только и ждал, когда его вспомнят.

— Где ты был? — вскинулся на него Дан и заметно успокоился.

— Город проверял, — задумчиво ответил Артем, сейчас как никогда похожий на Тимура. — Он и вправду пуст. Ни живых, ни мертвых… Может….

— Вы долго еще будете, а? — Стася едва сдерживалась, — Треплетесь тут, а Тимку там…

Она замолчала, отвернулась, и не видела, как парни виновато и понимающе переглянулись. Дан подошел к дальнему углу, в котором замер единственный наверное целы, металлический шкаф, некогда покрашенный в ядовито-зеленую краску, теперь основательно потрескавшуюся и облупившуюся. Дан, приноравливаясь к боковой стенке шкафа, захрипел от натуги, вены на его шеи и лбу вздулись, мускулы на руках прорисовались даже сквозь толстую теплую куртку. Артем рядом, глядел вроде как с любопытством, но даже не попытался помочь. Где-то с минуту длилось это молчаливая борьба между таким неподъемным шкафом и упрямым парнем, а потом что-то протяжно заскрежетало, и шкаф отъехал, вместе с куском пола, на котом он стоял. В открывшемся проеме была заметна узкая лестница, круто уходящая вниз.

— Прошу, — тяжело дыша от усилия проговорил Дан, и приглашающее указал вниз.

— Извини, но я первый, — улыбнулся Артем и обогнул Станиславу, которая уже шагнула к проему.

Дан замыкал шествии. Они спустились на несколько ступенек, и громкий скрежет возвестил, что шкаф и плита встали на место, надежно закрыв проход.

«Что-то последнее время, я только и делаю, что лазаю по странным подвалам и блуждаю по полутемным коридорам», — подумала Станислава, разглядывая в рассеянном свете фонарика извилистую кишку узкого прохода.

***

Путь по катакомбам плохо отложилась в памяти Станиславы. Она все ускоряла шаг, могла бы бежать, но пол и стены были столь не ровные, что споткнувшись можно было спокойно разбить голову и переломать руки-ноги. К тому же впереди маячила широкая спина Дана, который обогнал Станиславу сразу после спуска с лестницы, и теперь указывал путь. Без него, Станислава точно бы заблудилась, не помогли бы ни карты, ни планы.

— Вроде, добрались, — неуверенно произнес Дан.

— Что? Правда?

— Ага, за этой стеной уже подземелья замка, — подтвердил Артем.

— Тогда открывай, чего ждешь!

— Сперва Инвалид проверит обстановку, а уж потом… — начал Дан.

— Замок пуст так же, как и город. Открывай!

— Откуда ты?… — Дан взглянул на Артема, и парень исчез.

— Она права, — проговорил он, вернувшись практически сразу.

— Ну!!! Быстрее!!!

Дан еще раз подозрительно взглянул на девушку, дернул за выступ камня, и часть стены, шириной в три кирпича уехала в сторону. Едва проход достаточно расширился, Станислава проскользнула и, ни на кого не обращая внимания, побежала по коридору. Здесь она не нуждалась в проводнике, точно зная, куда ей надо. Лишь луч фонаря бешено скакал по мокрым неровным камням стен и крупным плитам пола.

Поворот, еще поворот, нужная дверь. Вот только ноги вдруг предательски задрожали, и руки точно оцепенели. А вдруг она уже опоздала? Из-за неплотно прикрытой двери донесся тихий стон, и Станислава забыв обо все, ворвалась в темную комнату. Луч фона в дрожащих руках выхватил белую рубашку, блеснул на волосах, лежащего на полу Тимура.

Он сильно изменился за те несколько часов, что Стася мчалась к нему. Черты заострились, под закрытыми глазами пролегли темные круги, мокрые от пота волосы прилипли ко лбу. Частое дыхание вырывается сквозь неплотно прикрытые губы. Из темного пятна на рубахи выплыл светящийся шарик, устремился к потолку, с тихим шипением погас. И тело Тимура изогнулось дугой, точно пытаясь поймать, вернуть кусочек чужой души обратно. Парень захрипел, зубы впились в нижнюю губу, уже искусанную до крови.

Станислава только сейчас смогла стряхнуть оцепенение, подбежала, упала рядом, вцепилась в его руку и замерла, боясь прикосновением причинить еще большую боль.

— Тимочка, — прошептала она, — Тимочка, я пришла…

Сначала показалось, что Тимур даже не услышал, но веки его задрожали и с трудом открылись, глаза нашли ее, губы изогнулись в кривом подобие улыбки.

— О, Славка, — осипший, практически неузнаваемый, голос, — ты здесь… Даже если это… всего лишь бред… Ты ведь знаешь, я боюсь… одиночества. А уж умирать совсем одному… так страшно…

Тимур говорил едва слышно, с длинными паузами, а Станислава не могла и слова вымолвить.

— А я ведь боялся… что так и не успею сказать… прости… Я давно хотел это сказать… а сейчас… Прости за ту ночь после выпускного… Прости меня, не за то что она был…. а за то… что утром я притворился… что ее не было… я испугался…

— Что за охинею ты несешь? — нашла в себе силы проговорить Станислава. — Я не затем сюда так рвалась…

Тимур ее не услышал, его тело опять выгнулось дугой, шарик света устремился к потолку.

— Еле тебя нашел, Ведьмочка! — раздался голос Артема, — Быстро бегаешь!

Он как обычно вышел из тьмы, миновав дверь, опустился рядом с девушкой, взглянул на искаженное болью лицо Тимура, и проговорил что-то обращаясь с Станислава:

— А? — девушка не разобрала ни слова.

— Все с тобой ясно, — пробормотал парень и опустил свою деформированную ладонь на лоб Тимура.

Помолчал совсем немного, медленно отнял руку, сжал пальцы, и лишь после этого поднял обеспокоенное лицо, взглянул на Станиславу. И девушка поняла — он сейчас скажет то, что она не хочет слышать.

— Боюсь, тебе осталось совсем мало времени для прощания. И, думаю, Дан ничем не поможет, — проговорил он виновато.

— Приведи его! — твердо попросила Станислава.

— Но он сейчас…

— Приведи! Пусть он сам…

Артем вздохнул и растворился во тьме. Стоило ему исчезнуть, Тимур опять открыл глаза.

— Ты все еще здесь? — тень улыбки коснулась его губ. — Как хорошо… У меня оказывается есть сестра… Настя… представляешь наша Настя… и брат… брата зовут…

— Артем, — подсказала Станислава.

— Да, наверное… Я забыл спросить… Семья… я так рад… так хотел опять… Ты ведь позаботишься о них… когда меня…

Он опять захрипел от боли, теряя с украденной душой, кусочек жизни, и, похоже, сознание.

Скрипнула дверь, вернулся Артем, привел Дана.

— Дан? — с надеждой взглянула на парня Стася, но тот лишь сочувственно взглянул и отрицательно покачал головой.

Станислав отвернулась, зло проговорила:

— Уйдите. Оба. Я вам не верю.

— Стася, не плачь, — раздался голос очнувшегося Тимура.

— Я не плачу, — всхлипнула в ответ Станислава, размазывая слезы по мокрым щекам. — Я тебя вытащу из этого проклятого места! Я тебя обязательно спасу!

— Глупенькая моя девочка. Ты и так меня спасаешь каждый день. Я живу и улыбаюсь ряди тебя. Ты мой свет. Я так бы хотел укрыть тебя ото всех, спрятать, сделать лишь свое. Я всегда боялся сказать тебе это. Но теперь, когда ничего не исправить, когда нет и не может быть продолженья, я могу сказать: как же сильно я тебя люблю.

Станислава молчала, ее душили слезы. А у Тимура голос вдруг окреп, и глаза, такие родные, знакомые, прояснились и смотрели только на нее. Он медленно, точно преодолевая толщу воды, поднял руку, провел кончиками пальцев по губам, прикоснулся к щеке. Станислава поймала его руку, прижалась плотнее к широкой ладони.

— Прости меня, Славка, что оставляю одну. И пожалуйста, присмотри за моей семьей, за Настей и братом. И еще. С Мишкой случилось что-то паршивое, но я верю, тебе удастся…Солнечная, милая моя девочка…

Грудь его опустилась, сердце замерло, глаза закрылись. И рука, вдруг став такой тяжелой, выскользнула из ослабевших пальцев Станиславы.

***

А потом она кричала ему, какой он эгоистичный придурок, что он просто не имеет права бросать ее одну, и еще что-то оскорбительное — зло, во всю мощь своих легких. Не желая верить, что его уже нет, и он ее не услышит.

— Почему, почему они все твердили, что я сильная? — прохрипела она в пустоту голосом, севшим от крика, — Ведь я даже не могу помочь тому, кто так сильно во мне нуждался. Если я часть какого-то ведьменского рода, то почему этот род не поможет мне сейчас? Он смысл, а без него не имеет значения…

Она уткнулась в его грудь и рыдала, вжимаясь все сильнее, но слезы не приносили облегчения. Они утекали, опустошали, но не приносили успокоения. Чем больше она плакала, тем холоднее ей становилось. И в какой-то момент она вдруг испугалась, что и он тоже замерзнет. Она обняла его крепче, укрыла собой, ей и вправду показалось, что частичка тепла перетекла от нее к нему, но не согрела того, кто уже не нуждался в тепле. И вот тогда она осознала, что это и вправду конец. И пустоту, вымытую слезами, заполнили безразличие и желание тихой смерти рядом с ним.

Сколько она так пролежала, Станислава сказать не смогла бы. Время теперь не имело значения. Но в какой-то момент она почувствовала — какая-то тварь пытается оторвать Тимура от нее. Видимо Дан пришел и хочет его похоронить. Но это не правильно! Она не отдаст! И Станислава с силой вцепилась в Тимура, не желая отпускать его.

— Славка, ты порвешь мою любимую рубашку, — донесся до нее такой родной голос Тимки.

Станислава не веря себе распахнула глаза и выпрямилась. Тимур, очень осунувшийся и бледный, но совершенно живой, пытался выбраться из-под Славкиной тушки и сесть. Девушка с силой ущипнула себя за ногу, и вздрогнула от боли — это все ж таки не сон.

— Слушай, Славка, — продолжал Тимур как не в чем не бывало, ехидно при этом улыбаясь, — сколько можно рыдать из-за мужиков. Они и слезинки твоей не стоят. Ну, признавайся, кто на этот раз.

— Ты?… — чуть слышно прошептала Станислава, боясь даже моргнуть, вдруг он исчезнет.

— Я? — испугано вскрикнул Тимур, болезненно нахмурился. — Ничего не помню… Такое чувство, что я с похмелья. Только не говори мне, что мы напились и я по пьяни приставал к тебе? Мы что с тобой?!..

И тут неподдельный ужас исказил его лицо.

— Я ведь умирал? Этот, якобы отец, обещал мне медленную и мучительную смерть. Славка, только не говори мне, что и ты…

— Ты придурок! — наконец обрела голос Стася и основательно ущипнула Тимура за руку.

— Ай, больно! — радостно завопил Тимур, — Так значит я не умер, и не сплю! Я жив! И раз так, смогу сделать то, что не успел.

Он притянул к себе Стасю и поцеловал.

Глава 29

Артем и Дан обыскали замок сверху до низу, пытаясь найти хоть какие-то зацепки, куда могли перевезти Настю, да еще перед самым обрядом. Складывалось впечатление, что в замок возвращаться не собираются, и не считают его сколь-нибудь ценным, иначе они наткнулись хотя бы на одну ловушку. Поиски закончились неудачей, и причин оттягивать дальше возвращение в ту комнату не осталось. Пора уже покидать замок, вдруг хозяева все таки вернуться.

Дан шел с тяжелым сердцем, как глядеть в лицо той,которая только что потеряла близкого человека, да еще и просить о помощи. Парень взглянул на Артема, который чувствуя себя не лучше, не мерцал, а вполне по человечески двигался рядом, вздохнул тяжело и спросил:

— Ну, и что я ей скажу? Как успокою? Я все понимаю, но надо жить дальше? Звучит то как фальшиво, аж неприятный осадок на языке…

Что на это ответишь, Артем лишь пожал плечами.

У двери остановились, Дан еще раз глубоко вдохнул, выдохнул и шагнул в комнату. Замер на пороге, попятился назад, закрыл дверь.

— Ты чего? — удивленно поинтересовался Артем.

— Этого просто не может быть… — пробормотал Дан, — И они там…

Артем, заинтригованный странным поведением друга, исчез и вернулся.

— Да, любопытненько, — задумчиво пробормотал он. — Ты понял, что она сделала?

— Не успел, — Дан отрицательно мотнул головой.

— А ты присмотрись повнимательнее. Пошли разнимать этих голубков. Может воскресший покойничек знает, куда все подевались…

***

Ведьмочка со своим парнем сидели на полу, облокотившись на широкую кровать. Парочка так увлеклась процессом поцелуев, что отреагировала на деликатное покашливание Дана лишь, когда оно переросло в хронический полноценный кашель.

— Ну кто тут мешает наслаждаться жизнью человеку, который только что вернулся с того света? — возмущенно спросил Тимур, поднял глаза и замер удивленно вглядываясь в своего двойника, правда с другим цветом волос и глаз. Точно в зеркало заглянул.

А рядом замер плотный высокий парень с объемной сумкой через плечо. Промелькнуло ощущение дежавю, точно он уже видел этих людей, но вспомнить где и когда не смог.

— Я Артем, брат Насти, — представился двойник. — А это Дан.

— Ага, очень приятно. Тимур Шмелев, — кивнул в ответ парень.

Стало понятно, хотя бы частично, с чего такое сходство. Но брат, похоже, не знал об их кровном родстве, да и неизвестно, как он на это среагирует, так что и Тимур решил пока промолчать.

— Ты, кстати случайно не знаешь, куда все делись? Замок пуст, и судя по тому, что мы видели, возвращаться сюда не собираются.

— Точно не собирались, — согласился Тимур, — я бы точно не вернулся.

— С чего вдруг такие выводы? — насторожился Артем.

— Ну, этот псих утверждал, что ему необходимо подождать как минимум лет десять, что бы тело подросло и смогло принять его душу. А еще, что ему придется почти все время спать. Я бы вот, например, не смог бы уснуть там, где окна и дверь как следует не запираются, ото всюду дует, и куда легко может проникнуть всякий осведомленный. Лучше нашел бы маленькую квартирку в тихом районе. Андестенд ми?

— Ага, понял. Что ж тогда…

Замерев на полу слове, точно что-то услышал, Артем вдруг исчез. Станислава то же вскочила, глядя куда-то в потолок.

— Нужно уходить срочно! — бледнее произнесла она.

И тут же появился Артем:

— Уходим, — быстро проговорил, тоже поглядывая на потолок. — Парень, встать сможешь?

— Да я сижу с трудом, — нервно проговорил Тимур, безрезультатно пытаясь подняться.

— Дан…

— Ага.

Парень нагнулся, «хакнул» и закинул Тимура на плечо, точно тот был мешком с картошкой, взял фонарь в свободную руку, вышел первым. Станислава набросила на плечи рюкзак, подхватила сумку Дана и зачем-то сдернула покрывало с кровати, смотала, зажала под мышкой и тоже поспешила следом.

— Куда? — бросил Дан Артему, едва они покинули комнату.

— Обратно в катакомбы! Лишь бы успеть!

Они сорвались на бег.

— Что вообще случилось? — Тимур приподнял голову, не хотелось стучаться носом в широкую спину.

— Позже! Мы уже почти добрались! Успеть бы! — проговорил Артем, скользя рядом с бегущими. В отличие от прочих даже на такой скорости дыхание его не сбилось, голос звучал ровно, хотя и взволнованно. Прямо за ним бежала Станислава, и лицо ее искаженное страхом, постоянно обращалось в сторону далекого потолка. Тимуру показалось, что он что-то слышит. Тихий треск и слабый шорох.

Они преодолели несколько поворотов и остановились в тупике у ровной стены.

— Ведьмочка, нажми на третий камень нижний с правого угла, — прохрипел Дан, тяжело дыша и смахнул пот со лба.

Станислава не нагибаясь, зло пнула нужный камень, и самая большая плита пола ушла вниз, открыв лестницу. Дан с Тимуром на плече, следом Стася и последним Артем, буквально скатились с лестницы. Плита встала на место. Дан, даже не задумавшись остановиться передохнуть, увеличил скорость, и никто не подумал возражать. Они успели отойти достаточно далеко, когда их настиг низкий гул, стены и пол заходили ходуном, все, кроме Артема, попадали. Фонарь погас. Грохот камней, пришедший из-за спины, оповести о близком обвале, а затем все затихло. Лишь где-то тихо шуршал осыпающийся песок, журчала вода и стучали мелкие камушки.

— Все живы? — раздался озабоченный голос Артема.

А затем зажегся фонарь, который к счастью не разбился. Руки Дана чуть дрожали от напряжения или может от пережитого шока, и луч фонаря слегка блуждал, упираясь в месиво камней, на месте коридора, по которому они только что пришли. Завал заканчивался, в каких-то паре шагов от ног не успевшей еще встать Стаси, и оставалось радоваться и удивляться, как их не накрыло.

Станислава медленно поднялась, отряхнула коленки и руки, подошла к Тимуру, помогла тому перебраться поближе к стене, прислониться к ней. Опустилась рядом, прижалась. Чувствовала она себя совсем плохо, но показывать этого не хотела. Дан опустился у стены напротив, поставил фонарик на торец, и на потоке образовался солнечный кругляшек, прислонился к неровной, холодной поверхности, прикрыл глаза.

— Ну и что это было? — спросила Станислава спустя пару минут, взглянув на Артема.

Тот удивленно посмотрел в ответ, и произнес:

— Я думал, ты поняла.

Девушка мотнула головой:

— Только то, что сейчас случиться что-то плохое, и оно прейдет сверху.

— Так, передохнули? — встрял Дан. — Тогда обсудим это по дороге.

Он опять взвалил Тимура на плечо и пошел, указывая дорогу. Станислава пристроилась следом, Артем шел рядом беззвучно, но вполне по-человечески.

— Объяснишь? — Станислава вдруг поняла, что ей сейчас очень хочется закурить, но сигареты закончились еще прошлой ночью.

— Попробую. Похоже, мы были не правы, считая, что замок бездумно бросили, — проговорил Артем. — Мы расслабились, не обнаружив ни одной ловушки, а на самом деле замок стал единой ловушкой. Причем с замедленным заводом. Как только мы зашли, часики включились. Расчет, похоже, сделали на то, что мы все равно прейдем за Настей. Не поверим, что замок пуст, и пока будем обыскивать комнаты, завод закончиться и нас, неудачников-спасателей, накроет всех разом, точно тапка тараканов. Я видел это устройство: жуткая смесь современной технологии и какой-то древней алхимии. Как вообще такое возможно? Если бы Ведьмочка не сбежала спасать тебя парень, мы бы все навернулись через несколько часов. А так у нас есть шанс.

Дан свернул в один из боковых проходов, прошел немного, еще раз повернул, и они оказались в небольшой естественной полости, слегка вытянутой в глубь от входа. Парень остановился, оглядываясь, куда опустить Тимура. Станислава обогнула его, расстелила на самом ровном участке пола украденное из замка покрывало и приглашающее хлопнула. Дан благодарно улыбнулся, положил свою ношу, а сам опустился чуть дальше, прислонился к стене. Станислава села на покрывало, положила себе на колени голову Тимура, улыбнулась ему, откинула мокрые светлые прядки со лба. Артем опять куда-то исчез, вернулся и сообщил, что пока все спокойно, никого подозрительного не заметил. А потом присел рядом с Тимуром и зада давно мучавший его вопрос:

— Может хозяин упоминал, куда перевез Настю?

Тимур наморщил лоб, вспоминая.

— Вроде бы он говорил что-то про озеро, отдавал кому-то распоряжение немедленно выдвигаться в том направлении. А еще было что-то про луну. Вроде: «полная луна нам не нужна, в этот раз она лишь помешает, так что все нужно сделать, пока она не встала». Я точно расслышал: «успеть до темноты». Но если честно, я тогда уже не очень хорошо себя ощущал… Он сделал со мной что-то, удивляюсь, что после такого я не умер.

— Вообще-то ты умер, — проговорила Станислава, и сердце опять болезненно сжалось. — Ты не дышал и сердце не билось. Я не знаю, как ты… вернулся. Дан?

Даниил открыл глаза, внимательно посмотрел на парня с девушкой, но на вопрос Станиславы смог лишь ответить:

— Я не вполне уверен, что смогу вот так запросто объяснить…

— Так ты знаешь или нет?

— Нет, — ответил Дан. — Да и не это сейчас главное…

И Станислава поняла, что он врет, но решила пока не лезть с вопросами.

— Ага, главное узнать, где Настя, — поддакнул Артем, и добавил медленно, будто думая еще о чем-то, — Знаешь что, Дан оставлю ка я этих двоих на тебя. А сам наведаюсь к твоим родственникам, сообщить, что планы поменялись. И к деду Игнату, думаю, он сможет подсказать насчет озера и полной луны.

— Стой! — взволновано воскликнул Дан, выныривая из каких-то своих мыслей. — Я лучше сам.

Он вытащил из кармана потертый телефон, прошелся с ним по комнате вперед-назад.

— Черт! Сити нет! Но это не значит, что тебе…

— Да не волнуйся ты так, — слишком беззаботно усмехнулся Артем, — ну не убьют же они меня в конце то концов.

И прежде, чем Дан успел по новой открыть рот, Артем исчез.

— Ух-ты, — выдохнул Тимур. — И он всегда так?

— Да. Позер без башенный! — Дан выругался себе под нос. — Ладно, взглянем пока, что тут у нас с тобой?

Он присел рядом с Тимуром, и стал не спеша доставать коробочки и мешочки из своей необъятной сумки.

***

Все то время, пока Артем отсутствовал, Дан пытался привести в норму Тимура. Он втирал какие-то мази и сыпал порошки, а под конец вообще повесил на шею небольшую плетенку из трав на тонком шнурке. Тимур, сначала лишь скептически хмыкая, под конец с удивлением отметил, что чувствует себя намного лучше, словно он хорошо выспался, принял душ и выпил свежесваренного кофе.

— Да ты волшебник! — довольно воскликнул Тимур, умудрившись сесть самостоятельно, без дрожи во всем теле, подкатывающей тошноты и черных точек перед глазами.

— Ну, есть немножко, — довольно улыбнулся Дан и принялся складывать лечебные травки обратно в сумку.

— А не хочешь ко мне на полставки? Личным шаманом, а? Иногда, знаешь ли, работаешь по двадцать часов к ряду, до таких нервных срывов порой дорабатываешься от переутомления. А ты тут как тут. Помахал своим травяным веником, побил в бубен и та-дам — я могу еще двадцать часов скакать кузнечиком.

— Я подумаю, — улыбнувшись, пообещал Дан.

— Слышь, Славка, он согласен!

Он обернулся, удивленный молчание Станиславы, и увидел, что девушка спит, прислонившись к стене и закрыв глаза.

— Что с ней? — взволнованно спросил Тимур, подбираясь поближе.

Может это показалось в неверном свете фонарика, но лицо Славки заострилось, похудело, и под глазами залегли темные круги.

— Все нормально. Она просто устала и перенервничала. Пусть поспит, пока Артем не вернулся.

Тимур, слегка успокоившись, подтащил покрывало, присел рядом с девушкой, положил ее голову себе на плечо, укрыл обоих пледом. Дан опять пристроился напротив, похоже, тоже задремал.

***

Артем появился лишь через час, когда Дан начал всерьез опасаться, что с другом что-то случилось. Внешне он старался оставаться спокойным, что бы понапрасну не волновать Ведьмочку, которая все так же мерно спала, и ее друга, тоже похоже уснувшего.

Когда Артем, наконец, шагнул из темноты дальнего угла в круг света, Дан готов был задушит его своими руками и обругать последними словами, но сдержавшись, лишь негромко и зло прошептал:

— Где ты был?

Парень, хмуро взглянул на друга, будто хотел сказать, что-то не очень приятное, но в это время друг Ведьмочки открыл глаза, и Артем лишь мотнул головой, как бы говоря: «не сейчас».

— Я кое-что разузнал у Игната, про возможное пребывание Насти и Хозяина, вместе со слугами. Похоже, он уже давно планировал перенести место обряда. Твои родственнички обещали разузнать поподробнее. И, видимо, в этот раз Хозяин решил действовать наверняка. Он даже твою деревню в осаду взял. Правда, как нестранно, в этот раз он поступился своими принципами и нанял людей. Прав был дед Игнат.

— А почему ты так долго? — опять поинтересовался Дан.

— Сейчас, стоит побыстрей покинуть это место. Я транспорт подогнал, — точно не услышав вопроса, сказал Артем, и Дан понял, что обсуждать что-либо связанное с его отсутствием, парень будет позже и лишь с ним.

— Ладно. Надо разбудить Ведьмочку.

Станислава просыпаться отказывалась, точнее она вообще никак не реагировала на попытки привести ее в чувство.

— Хм, — пробормотал Дан задумчиво, — надеюсь это не станет у нее хронической реакцией на использование силы. Что ж, придется так нести.

Парень нагнулся, желая подхватить Станиславу на руки, но его опередил Тимур.

— Не против, если это сделаю я. Я себя уже вполне сносно чувствую, — спросил, улыбаясь, Тимур, вот только Дан прочитал в его глазах: «не тронь! мое!!»

— Да, пожалуйста, — ухмыльнулся Дан, подхватил свою сумку и рюкзачок Стаси и направился к выходу.

Тимур, понимая, что на руках девчонку далеко не унесет, взвалил ее на спину и отправился следом.

***

— Теперь рассказывай, — нетерпеливо прошептал Дан, едва они отошли от закутка, где отдыхали.

Спасенный парень с Ведьмочкой на спине шел шагах в четырех позади и вряд ли мог их услышать.

Артем вздохнул:

— Для начала прости, брат, но у тебя больше нет дома. Псы провали барьер, и пришлось прибегнуть к крайним мерам.

— Что!? — воскликнул Дан, когда до него дошел весь смысл произнесенного, потом резко взглянул на парня позади и взял себя в руки, зашептал громко и взволновано. — А как же ты? То есть твое тело?

— Не волнуйся так. Когда дом рухнул, меня там не было.

Дан шумно выдохнул, а Артем про себя порадовался, что друг забыл или не сообразил спросить, а где тогда он был. Пока что об этом говорить не хотелось.

— Да и главное сейчас другое, — Артем постарался, как можно быстрее, переключить внимание Дана со скользкой темы на дела более насущные. — Дед Игнат был слегка удивлен моим появление, но сообщил весьма интересную информацию: на озере за холмами достаточно оживленно. Твои родственнички встретили меня не с распростертыми объятиями, но все ж так достаточно сносно. Я им подбросил идею о месте нахождение Хозяина и его банды, они обещали проверить ее к моменту, когда мы вернемся.

— И это все? — слегка разочарованно произнес Дан. — Такую информацию ты мог бы и при всех высказать.

— Да, но я хотел еще кое-что сообщить, не предназначенное для некоторых ушей. Ты знаешь, кто вернул меня в тело, когда я тенью шлялся по поручениям, а псы уже рвались в дом, сметая последние заслоны и барьеры? — Артем многозначительно оглянулся назад.

— Ведьма? — ошарашено спросил Дан.

— Ага. И видал, что она с парнем сотворила? Что бы так изящно и мимоходом с того света выдернуть, это еще постараться надо. Ты вообще слышал о чем-то похожем.

— Ну, вообще пара историй мне известна, но я всегда считал их из области мифов и легенд. Ведь большинство народов верит, что душа цельная, и вот так откромсать от нее половину и поделиться…

— Вот, — Артем опять глянул назад, и Дан, не удержавшись, посмотрел тоже. — Сколько же в ней сокрыто талантов и силы? А главное, она все это делает не задумываясь, на грани интуиции и подсознания. Даже если это род подпитывает ее, как она может проводить через себя такую энергию и не сгорать? Если честно, мне становиться страшно…

Он опять оглянулся, потом прошептал, что скоро вернется и исчез, оставив Дана с невеселыми мыслями наедине.

***

Они шли не особо долго. Дан, о чем-то негромко переговаривающийся с Артемом, из-за собственного тяжелого дыхания, Славкиного сопения над ухом, хрустом мелких камешков под ногами и тихо эха, порождаемого этими звуками, Тимур не слышал о чем. Те несколько раз оборачивались, наверное, проверяли, не отстал ли он, хотя более вероятно, спор шел как раз таки о нем или о Славке.

А потом Артем исчез. Почти сразу же впереди забрезжил неяркий дневной свет, Дан отключил фонарь, прибавил шагу, и меньше чем через минуту они выбрались из узкой щели на заснеженный склон, убегающий вниз к дороге. На обочине замер грузовик с крытым кузовом, возле которого топтались какие-то люди. Выл ветер и мела метель, но странное дело: и выход из катакомб, и спуск к дороге, и грузовичок — находились точно в коридоре с прозрачными стенами. И там за четкой границей бушевала непогода.

— Ну и чего замер? — крикнул Тимуру Дан, уже спустившийся до середины склона. — Давай быстрее, а то замерзнешь.

И только тут Тимур понял, что уже практически окоченел. Еще бы, тонкая рубаха, грязные штаны и промокшие носки это не тоже самое, что теплые куртки и валенки на всех остальных. К тому же в катакомбах было несравненно теплее, чем на этом продуваемом всеми ветрами склоне.

«И вот на кой, спрашивается, этим псам и бездушным понадобились мои замечательные, кожаные, на натуральном меху, фирменные ботиночки, в которых нога не мерзла, не потела, не уставал даже после суточных забегов по пересеченно местности, — с досадой думал Тимур, осторожно спускаясь по склону, стараясь не поскользнуться, не провалиться в какую-нибудь яму и не упасть. — Эх, замерзну к чертовой бабушке, и мир моды потеряет великого и красивого меня. Ведь загнется же»…

Отвлекая себя такими мыслями от обжигающего холода, Тимур не заметил, как добрался до машины. Дан принял из его окоченевших рук Славку, которую не разбудил даже морозный воздух, и передал ее кому-то в темном кузове. Сам легко запрыгнул следом. Тимур попытался повторить трюк, но онемевшие пальцы не смогли удержаться на бортике грузовика, ноги соскользнули, парня качнуло назад, и если бы не сильная рука, вцепившаяся в него мертвой хваткой, он бы грохнулся спиной на мерзлую дорогу. А так его втащили в полумрак кузова, усадили, сунули в руку стеклянную бутыль с чем-то теплым. Тимур глотнул, и почувствовал, как горячие ручейки пробираются от сердца по рукам и ногам к кончикам пальцев.

— Для тебя тут вещички собрали, по просьбе Артема, — раздался откуда-то сверху глосс Дана, а затем рядом упал плотно смотанный тюк. — Переодевайся, пока совсем не околел.

Сквозь щели в неплотно закрытом пологе пробивался белесый свет. В его рассеянных лучах мало что было видно, но стало понятно, что помимо Дана, Тимура и Славки в кузове находиться как минимум еще двое. Тимур вздохнул, и стал переодеваться в теплые сухие вещи, больше всего радуясь ботинкам на меху с толстой подошвой. А ее через пару мгновений тихо заурчал мотор, и грузовичок тронулся с места, увозя Тимура и компанию в неизвестном ему направлении.

Глава 30

Грузовик почти полчаса мотало и трясло по рытвинам и кочкам, пока он, наконец, не остановился, заглушив мотор. Плотны полог откинулся, разбавив темноту кузова, молочным светом. Тимур, как сидящий ближе всех к выходу, выбрался первым и замер. Перед ним раскинулась снежная поляна, зажатая между двумя холмами и окруженная лесом вековых сосен, который неторопливо взбирались по склонам. В середине стояла большая армейская палатка, укрытая защитной сеткой, окруженная широким кругом бездымных костров. Вокруг костров бродили и сидели люди разных возрастов и все при оружии. Были среди них и девушки, причем довольно молодые. Как Тимур смог это определить с такого расстояния, да при такой мешковатой одежде на всех, парень и сам затруднялся ответить. Видимо сработал «радар на классных цыпочек», как однажды обозвал это состояние Мишка.

Небольшая группка из трех человек уже спешила к остановившемуся грузовику.

— Что замер? Другие тоже выйти хотят, — раздался с верху голос Дана, и Тимур посторонился, давая парню дорогу.

Следом за Даном выбрался тонкий, бледный парень, покачнулся и едва не упал, успел ухватиться за бортик. От встречающей делегации отделилась девичью фигурка, невысокая и плотненька. Подлете, вцепилась в бледного парня, уткнулась лицом в его грудь.

— Не здесь, — донеся до Тимура уставший голос, и девчонка быстро повела спотыкающегося парня в сторону лагеря, старательно подставляя ему плечо.

— Хей, Данилка, — раздался сверху зычный бас, — А Ведьмочка не просыпается.

Тимур обернулся и понял, что Дан еще не самый большой человек, виденный им сегодня. Когда спрыгнул последний пассажир, грузовичок основательно качнуло.

— Ну и оставь ее тогда, — сказал озабоченно Дан, думая уже о чем-то своем. — Где Любомир и Веста?

— Здесь я, — от кабины подошел еще один гигант, двойник первого. — А девчонка мышей побежала проверять, как только остановились.

Подошли двое из лагеря, один совсем седой мужик лет пятидесяти, а второй совсем мальчишка.

— Все готово? — спросил Дан подошедших.

— Да, — кивнул мальчишка и, любопытно зыркнув на Тимура, скинул сумку с плеча.

А мужик лишь кивнул.

— Тогда пошли. А ты, — он уже обратился к Тимуру, — побудь пока здесь. И вот, подкрепись. И Ведьмочку накорми, как проснется.

И поставив сумку на снег, Дан ушел в сопровождении гигантов и старика с мальчишкой, быстро достиг палатки и скрылся в ее недрах.

Тимур вздохнул, сказать, что он совершенно ничего не понимает в происходящем, все рано что промолчать. Он взял сумку, огляделся, понял, что ему присесть не на что, полез обратно в кузов, смотреть, чем его гостеприимные хозяева угостить решили.

***

Сжевал три бутерброда, выпил пол термоса чая, едва не уснул под мерное дыхание девушки, а никто так и не появился, будто о нем и Славке все забыли. Выбрался из кузова, сбегал до ближайших кустиков, проваливаясь в не очень глубоком, но достаточно рыхлом снегу. Вернулся, посмотрев в сторону лагеря, людей вокруг костров поубавилось, но им по-прежнему никто не интересовался. Хотел опять забраться обратно в грузовик, и тут заметил, что его вынужденное одиночество прервано. На подножке кабины сидел Артем и со скучающим видом изменял свою руку в жуткую лапищу с острыми черными когтями и обратно.

Тимур медленно подошел и остановился рядом.

— Привет, — произнес он, сам себя не слыша, из-за грохота крови в ушах.

Парень не помнил, когда последний раз так нервничал, потому что узнать хотел действительно важное.

— Ты, наверное, не в курсе?… — начал он.

— Что мы братья? Узнал не так давно, — улыбнулся Артем, вновь меняя руку в лапу.

Глаза его при этом заполнила абсолютная маслянисто поблескивающая пустота.

— Ну и как, не пугают такие родственнички? — улыбка на измененном удлиненном и бледном лице выглядела поистине страшно.

— Ни сколько, — совершенно искренне воскликнул Тимур. — Лучшее быть уродом снаружи, чем полнейшей мразью внутри, как тот, что недавно предлагал мне вечную жизнь за счет смерти других.

Артем понимающе улыбнулся, втянул когти и вернул ясность глазам, и больше не менялся.

— Ну, и что тут вообще происходит? — решил прервать затянувшиеся молчанье Тимур.

— Если в двух словах, то мы собираемся укокошить плохих парней и спасти Настю, — ухмыльнулся Артем.

— Это и так понятно. А поточнее и подробней?

— Первоначальный план был, пробраться в замок непосредственно перед обрядом, затаиться в бесчисленных пещерах под ним. Когда начнется основная часть обряда мы с криками, вселяющими ужас, выскочим из укрытий и порубим всех, кто попытается встать на пути, в начинку для салата. Спасая, соответственно, всех, кто достоин. План на гране безумства, но теперь нас лишили и его.

Слова сочились сарказмом, но становилось понятно, что за каждым на самом деле скрываться боль и надежа, уже готовая угаснуть.

— А сейчас я вправду не знаю, что делать. Замок разрушен. Хозяин перебрался куда-то в район озера. А кроме того появилась куча сочувствующих, желающих оказаться в первых рядах битвы за освобождение мира от всякой напасти включая меня и Настю.

Тимур хотел как-то подбодрить, но впервые не мог найти нужных слов.

— А ведь мы, как в каком-нибудь дешевом боевике, даже команду спасения сколотили из родственничков Дана. Практически всех из них, кстати, ну разве что кроме Весты, ты уже видел.

— Те двое великанов-близнецов и бледный парень с мелкой девчонкой? — безошибочно угадал Тимур.

— Да, — подтвердил Артем, — и еще одна вредная девчонка, мы с Даном и Ведьмочка.

— Кстати, почему у Славки такое странное прозвище? — поинтересовался Тимур, чувствуя почему-то раздражение.

— А я думал, ты в курсе, — искренне удивился Артем, — Вы вроде с самого детства вместе?

Тимур в ответ лишь отрицательно качнул головой.

— Она из рода Ведьм! И сила ее, если судить по последним событиям… я даже боюсь предположить ее границы.

Тимур недоверчиво взглянул на брата, уверенный, что он сейчас рассмеется, хлопнет его по плечу с криком: «Шутка! А ты повелся!» Ведь такая родная и знакомая Славка просто не могла быть кем-то из области мифов и легенд. Но Артем оставался таким же серьезным.

— А что здесь вообще происходит? — раздался совсем рядом голос Славки, — И еще интересно, где это «здесь»?

Девчонка зябко ежилась, прятала одну руку в карман куртки, а в другой сжимала надкушенный бутерброд. Еще не отошедшая ото сна, лохматая и слегка помятая, с залегшими темными кругами под глазами — сейчас она даже отдаленно не походила на грозную ведьму, какой ее пытался представить Артем. Она выглядела просто как Славка, к тому же замерзшая Славка, и Тимур шагнул ближе, обнял, делясь теплом. Девчонка, не сопротивляясь, прижалась, откусила основательно от бутерброда и вопросительно уставилась на Артема.

— Ну, сейчас происходит военный совет вон в той большой палатке, — проговорил Артем, внимательно вглядываясь в Станиславу, точно желая разглядеть нечто важное для себя. — И, похоже, он уже закончился.

Тимур и Станислава проследили за взглядом Артема, и увидели Дана и близнецов, быстрым шагом направляющихся в их сторону.

— Привет, Ведьмочка, — хором поздоровались браться, поравнявшись с компанией.

Девушка в ответ лишь кивнула.

— Выспалась, — не особо дружелюбно поинтересовался Дан, — Надеюсь, силы восстановила, потому что мы уезжаем.

— Как уезжаем? — удивился Артем.

— Желательно быстро, — все так же мрачно произнес Дан. — Знал же, что не стоит сюда ехать, но надеялся, что смена руководства приведет к большим результатам…

Любомир с Радомиром направилась к кабине, вся остальная компания загрузилась в кузов. Последней юркнула тоненькая девочка, лет шестнадцати.

— Веста! — воскликнул Дан. — Я же запретил тебе! Планы поменялись!

Девчонка в ответ лишь фыркнула, протиснулась мимо парня и угнездилась в дальнем углу кузова с таким видом, что стало понятно, отсюда ее никакая сила не сможет извлечь. Дан тяжело вздохнул.

— А где Всеслав и Агата? — озабоченно поинтересовался Артем, единственный остающийся снаружи.

— Я запретил ему. И, надеюсь, в отличии от некоторых своевольных малолеток, он меня послушает, — Дан выразительно глянул на Весту, а затем перевел взгляд на Артема. — Ты не едешь?

— Нет. У меня еще есть дела. Да и трудно в таком виде оставаться на одном месте. Я вас там найду, только вот где?

— Я хочу подобраться поближе, уже на месте сориентироваться и составить новый план. Так что точно сказать не могу, где мы будем.

— Так может тебе телефон дать? — радостно предложил Тимур, с готовностью шаря по карманам, и совершенно забыв, что его мобилка покоиться на дне городской канализации. — Позвонишь Славке….

Девчонка в углу кузова залилась звонким обидным смехом, Дан грустно улыбнулся, а Артем, ухмыльнувшись, пояснил:

— Рядом со мной, в таком виде, техника, особенно электроника, сбоит и ломается. Как впрочем и в присутствие любого порождения Хозяина. Поэтому Дан и остальные, в мое отсутствие, могут пользоваться любыми средствами современной связи, не боясь быть прослушанными. Ладно, я пошел.

— Стой! — тормознул готового исчезнуть парня Дан, — Веста, дай ему мышку.

— Что!? — попыталась возразить девчонка.

— Я сказал, дай!

От голоса Дана у Тимура по позвоночнику точно капля жидкого азота протекла, разнося дрожь по всему телу. Девчонка глянула из-под сведенных бровей, вложила в широкую ладонь спящий серый комочек, а Дан протянул его Артему.

— Попробуй только обидеть или потерять, — крикнула в след Веста.

Артем прижал ладонь к сердцу, поклонился девушки, хитро улыбаясь, и исчез.

Дан стукнул в перегородку кабины, мотор взревел, и грузовичок помчался вниз с холма, все набирая скорость.

***

— О чем все таки случилось на военном совете? — спросила Стася.

Дан молчал долго, видимо обдумывал, стоит ли вообще отвечать. И все это время тяжелый взгляд его не отпускал Станиславу, когда она решила, что он так и промолчит, парень мрачно произнес:

— Я опять обложался. А ведь Артем предупреждал, что так и будет, но я понадеялся, что моя тетка, сменившая бабку на посту главы рода, готова к более радикальным действиям. Как же они обрадовались, когда узнали, что по завершению обряда, хозяин покинет эти места.

Дан уронил голову на сцепленные руки, тяжело вздохнул.

— Я пытался объяснить, что нельзя позволить совершиться обряду. Я им говорю: пусть хозяин и покинет это место, но что ему мешает вернуться снова, с большими силами и уничтожить тех, кто ему угрожали. А они: мы будем готовы и дадим отпор. Я им: разве не проще задушить заразу в зародыше, пока она не расползлась. А они: ты лишь потакаешь своим эгоистичным желаниям, хочешь спасти девчонку для себя, а сколько твоих истинных братьев и сестер при этом погибнет тебе наплевать. Нет я конечно понимаю… Нет, я не понимаю! Почему они считают, что мне наплевать?! Я ведь тоже буду там, а не отсиживаться где-то вдалеке! Буду рисковать наравне! Я так же могу погибнуть! Они говорят — я эгоист, а о тех, кто погибнет в будущем от рук Хозяина и его свиты, они будто и не думают, не хотят думать! Когда же мы — те, кто должен защищать, превратились в тех, кого сам нуждается в защите? Мы лишь горстка трусов с непомерной гордыней и раздутым самомнением…

Дан замолчал. Станислава не знала, что сказать, как среагировать на эмоциональный взрыв обычно сдержанного парня.

— Ну и что ты паришься? — жизнерадостно поинтересовался Тимур, если бы грузовик так не качало, он бы еще и ободряюще по плечу стукнул. — Здесь, по крайней мере, трое твоих родственников, которые решили поддержать тебя, а не прочих. Значит не все такие недалекие, как тебе кажется. Вот одолеем вселенское зло, спасем Настю, вернемся с победой в родные пенаты и организуем небольшую революцию. Будешь королем над согласными, а не согласных перевоспитаем.

Тимур прямо лучился уверенностью, невольно заражая ей всех присутствующих.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Дан.

— Кстати, — вернула Станислава присутствующих к насущным проблемам. — Откуда ты узнал, что время обряда перенесли?

— Артем узнал, — нехотя признался Дан, и подозрительно взглянул на Весту. — Неужели не будешь кричать, что не веришь словам этого «отпрыска тьмы»?

Девчонка в ответ лишь фыркнула:

— А смысл? Ты же сейчас же кинешься его защищать, твердить, как сильно ты в него веришь.

— Дела… — протянул парень, все еще не веря в услышанное.

— А он откуда узнал? — Стасе стало любопытно.

— Моя бабка и дед Игнат, независимо друг от друга, сделал такой прогноз. Даже время приблизительное назвали. А зная, как сильно эти двое ненавидят друг друга, можно с уверенностью сказать, что сговориться они не могли.

— И куда мы теперь? — это уже Тимур.

— К озеру. Взглянем с безопасного расстояния. А там уже сориентируемся. Главная то цель нашего абсурдного плана не изменилась — уничтожить Хозяина и спасти Настю.

***

Артем стоял на пепелище. Кое-где угли еще тлели, струился тонкий дымок, но большой огонь уже погас. Состав, которым были пропитаны бревна, горел ярко, прогорал быстро и после себя мало что оставлял.

Когда, несколько часов назад, псы, ломая барьеры, ворвались в дом, Артема буквально вдернуло назад в свое тело, очнулся в последнюю минуту, и все что успел сделать, нажать кнопку «опасности», запустив по всему дому цепную реакцию. Он очень надеялся, что вместе с домом погибнет хотя бы несколько опасных тварей.

А потом, с трудом переставляя непослушные ноги, задыхаясь от дыма, доковылял до окна. И непростительно долго, ломая ногти на непослушных пальцах, открывал замок на окне. Насколько было бы проще спастись, если бы он мог в своей Теневой форме прикоснуться к реальному телу. А так этот изломанный сосуд для его души двигался с трудом, будто не желал спасти сам себя. Замок поддался, Артем оттолкнулся и вывалился на мерзлую, мокрую от талого снега, землю. Огонь уже вовсю хозяйничал в доме, высовывал язычки из малейших трещин, взбирался по стенам и радостно прыгал на крыше. И сквозь рев пламени, пробивался вой псов, не способных вырваться из огненной ловушки.

Артем не смог встать и пополз, тратя последние силы, и понимал, что не успеет удалиться на безопасное расстояние. Последние, что помнил, прежде, чем неведомая сила выдернула из тела и перетащила в катакомбы, как на него сыплется горящий шифер с крыши.

И сейчас среди горстки угля и пригоршни пепла не имело смысла искать собственные останки. Да и не ощущал он собственное тело, не было в нем сейчас того незримого маячка, что всегда точно указывал, куда двигаться, что бы вернуться. Стало холодно и страшно. Конец, абсолютный и не минуемый, очень скорый. Черта, за которой для такого порождения тьмы как он нет ничего не ада, не рая, не последующих перерождений. Ужас от случившегося иссушил разум, задавил своей необъятностью все мысли и чувства. И тогда он засмеялся нервно взахлеб, понимая, что это истерика, и не имея возможности и желании остановиться.

А потом что-то резануло ухо, возвращая через боль ясность ума. Артем схватился за что-то мягкое, пушисто, и лишь потом сообразил, что эта мышка Весты. С ним кто-то пытается связаться.

— Где ты? — раздался мысленный вопрос Дана. — Мы на месте.

«Вот оно! — пронеслось в голове Артема. — Еще не все потеряно!!! Я еще смогу…»

— Артем!? Ты где? Слышишь? — в голосе друга проскользнуло нешуточное беспокойство.

— Да-да, — торопливо ответил Артем, стараясь звучать естественно. — Я скоро буду.

А затем сорвал маленький серый комочек, криво ухмыльнулся и с силой сжал деформированную руку. Хвостик мышонка дернулся раз, другой и безжизненно обвис.

Глава 31

Дан лежал на краю обрыва, укрытый заснеженными кустами и в бинокль разглядывал остров посередине озера. Рядом пристроился Любомир, его брат остался за кромкой деревьев, прикрывать от случайных взглядов. Еще раз оббежав каменистый берег острова, слегка засыпанный снегом, с редкими пучками сухой травы, Дан дал знак Любомиру отходить.

С немалой осторожностью и старательно пряча следы, все трое вернулись во временный лагерь, устроенный между тремя старыми, близко растущими елями, нижние ветви которых образовывали столь плотный полог, что под него до сих пор не намело снега. Дан тихо свиснул, предупреждая, что идут свои, и первым полез в узкий, практически незаметный лаз, Любомир, шедший последним, тщательно замаскировал вход за собой.

Дневной пасмурный свет практически не проникал сквозь плотное переплетение ветвей, и члены «спасательной компании» почти растворялись в полумраке, лишь лица белели.

— Ну что ж, господа спасатели, — проговорил Дан, усаживаясь на кусок брезента, свернутого несколько раз. — Картина складывается не утешительная. Во-первых, остров находиться посередине озера, вода в котором мало того что теплая, так еще и соленая, из-за чего не замерзает круглый год, даже в самые сильные морозы. Во-вторых, сам остров небольшой, практически без растительности, просматривается и простреливается с любой точки. Единственное возможное укрытие — развалины башни на дальнем краю, но скорей всего, там то и будет проходить обряд, а значит это самое охраняемое место. Это в-третьих. Ну а в четвертых, наемники рассыпаны в немалых количествах как по самому островку, так и по берегам озера. Значит, незаметно воду пересечь не получиться, да и на берегу лишний раз лучше не отсвечивать. А в пятых, и это самое главное, мы не знаем точного времени начала обряда, что бы вычислить, когда начинать. Веста, что у тебя?

Дан взглянул на девушку, которая сидела, закрыв глаза, и лишь поднесла палец к сомкнутым губам, прося, не отвлекать ее.

— Вот такие дела, — Дан обернулся к остальным. — Есть какие-то предложения, что делать дальше? Выслушаю с радостью.

Дан внимательно оглядел присутствующих. Ведьмочка и ее парень кутались в одно одеяло на двоих. У них на том острове друг, которого они хотят спасти. Вот только он уже стал Бездушным, а значит — вернуть его невозможно. Но они пока надеются, их право.

Рядом отдыхали после непродолжительного забега братья. Эти шли мстить за смерть отца, так что отступать тоже не планируют. То один, то другой изредка кидали обеспокоенные взгляды на сестру, совершенно не желая ее участия в этом рискованном предприятии, но прекрасно понимая, что она жаждет расплаты не меньше чем они, и оставляли свое недовольстве при себе.

— Они под развалинами, — проговорила Веста, открывая глаза.

Не так давно она уговорила пару бобров переправить с десяток мышек на остров, и теперь наблюдала через них за ситуацией.

— Я так и думал, — кивнул Дан.

— Я предлагаю, — начал один из близнецов, — сыграть на том, что по берегам, да и на самом острове разбросаны в основном люди. Мы с легкостью обманем их. Сыграем в иллюзорные прятки.

— Но те, кто уже не является людьми, даже под землей почувствуют, как мы применяем силу, — возрази Дан.

— Поэтому мы с Любомиром лишь доставим вас до острова, — пришел на помощь брату Радомир. — Обставим там, вроде как не рассчитали силы, испугались и решили, пока не поздно, повернуть назад. Может, за одно, часть охраны за собой утащим.

Дан задумался.

— Ну, может и получиться. Но хватит ли нам пятерым сил, одолеть Хозяина и его свиту.

— Мы вернемся. Как только стряхнем погоню с хвоста, — пообещали братья.

— Ладно, попробуем. Других то идей нет. А там уже по обстоятельствам решать будем. Импровизировать. Черт! Где до сих пор Инвалида носит? Ведь обещал, скоро быть. Веста, дай мышку. Веста?

Дан обернулся, не дождавшись ответа, и удивленно замер, девушки нигде не было.

А еще через мгновение за пологом ветвей раздались голоса, каркающие, хриплые.

— Вы окружены. Выходите по одному и без фокусов. Стреляем без предупреждения.

Все повскакивали с мест, замерли спина к спине, готовые дать отпор.

— Ага, ждите, — ухмыльнулся один из близнецов, — Даже мертвым буду кусаться.

— А вот этого я бы не советовал, — раздался совсем рядом знакомый голос.

Все резко обернулись, и Дан в первое мгновение вздохнул с облегчением, все таки живой. Только увиденное никак не желало укладываться в голове. Тимур без сознания валялся на земле, а над ним в полной боевой форме замер Артем, взявши Станиславу когтями за горло. Девушка, похоже, тоже была на грани потери сознания, ноги ее подкашивались.

— Артем, брат, ты чего? — выдавил ошарашенный Дан, непроизвольно шагнув вперед.

— Стой, где стоишь, брат, — презрительно выплюнул парень в ответ, — и особо не размахивай руками, держи на виду.

— Инвалид, ты зачем это? — Дан никак не мог отойти от шока, поверить глазам и ушам своим.

— Инвалид? Вот именно! Я устал от этого изломанного тела, тяжелого, как костыли на которых его таскаю. Устал терзаться бесконечной болью и жить от дозы к дозе лекарств и обезболивающих.

— Но Настя… Как же она?

— Настя? Кто мне обещал, что мы спасем ее? А теперь ты застрял, не зная не только как спасти, но даже когда… А я вот придумал замечательный способ, всего то нужно преподнести равноценную замену. И я, кстати, ее уже нашел.

И Артем закинул на плечо отключившуюся Станиславу, а на другое, без особых усилий, уложил Тимура.

— А заодно прихвачу для себя новое тело.

— Эй, парень, — раздалось из-за ветвей, — ты там долго трепаться будешь? У нас приказ — долго не задерживаться.

— Ну, что ж, — ухмыльнулся Артем, — разрешите откланяться. И да, так сказать в счет старой дружбы, советую сдаться. Там человек двадцать с автоматами. Такое количество враз выпущенного свинца вам даже совместными усилиями не остановить. Лучше сдайся, Дан. Прощайте.

— Данька, мы что же вот так просто…? — начал Любомир.

— Не стреляйтесь, мы сдаемся! — обреченно прокричал Дан и, скрестив руки на затылке, первым шагнул за полог ветвей.

Когда стихли голоса и звук хрустящего под ногами снега, с дальней ели соскользнула Веста, лохматая, поцарапанная, вся в смоле и кусочках коры. Размазывая слезы и старательно сдерживая всхлипы, она поспешила в сторону, противоположную той, куда увели братьев и Дана.

***

Тимур очнулся, с трудом разлепил веки, морщась от боли. Краем сознания проскользнула мысль, что за последние несколько дней он терял сознание больше раз, чем за всю предыдущую жизнь, причем не по своей воле. Прямо перед глазами простирался пыльный каменный пол в сети мелких трещинок. Руками- ногами он, как не старался, пошевелить не мог. Даже головы не повернуть. Где-то в вышине за приделами видимости спорили двое: мужчина и женщина, и голоса их почему-то казались очень знакомыми.

— Зачем ты их притащил? — возмущалась девушка.

— Это мое новое тело, — парировал парень, — и, возможно, если Хозяин согласиться, новый сосуд. Он обещал рассмотреть такую возможность.

— Ладно. А этих троих зачем? Врагов надо уничтожать сразу же, как представиться такая возможность, без колебаний и жалости.

— Не захотелось разбрасываться таким мощными источниками силы. Способности я их запечатал. Если Хозяин велит, убью сразу, а до того момента — и не подумаю.

Тимур смог все таки, хоть и с трудом, извернуться и взглянуть на говорящих. Он вспомнил обладателей голосов, но до конца надеялся, что ошибся. Низкий полукруглый зал освещали сильно чадящие факелы, и в центре его недавно найденный брат спорил с Рыжей психопаткой, из-за которой Мишке сейчас было так плохо. Девчонка обернулась, наверное, ощутила взгляд, полный ненависти, у себя между лопатками, хищно улыбнулась и оказалась вдруг совсем рядом. Остроносый сапожек с силой врезался в ребра Тимура, и парень зашипел от боли.

— Эй, харе портить мое будущее тело, —возмутился Артем, но с места не двинулся.

Девчонка ухмыльнулась, еще раз пнула, да так, что перед глазами у парня поплыли разноцветные круги, а когда он проморгался, Рыжая уже опять стояла в центре зала.

— Хозяин близко, — проговорила Рыжая, совсем другим голосом, полным уважения и страха, глядя в потолок. — Не забудь выказать свое почтение. Хотя особо не рассчитывай на снисхождение…

В зал, в окружении свиты, вошел тот, кого Тимур надеялся больше никогда не встретить. По бокам от старика двигались трое Бездушных и Мишка. За те несколько часов, что прошли с их последней встречи, друг сильно изменился, он потерял все волосы, включая брови и ресницы. Даже из далека это выглядело жутко, и Тимур поспешил отвести взгляд.

Рыжая между тем опустилась на одно колено, склонила голову, Артем последовал ее примеру. Хозяин кивнул, разрешая встать и приблизиться, видно возомнил себя никак не меньше императором. Затем обвел брезгливым взглядом зал, скользя по связанным фигурам, остановился на Тимуре, улыбнулся при этом очень гаденько, точно желал сказать: «Что не сдох еще?»

— Кстати, как этот смог выжит? — поинтересовался Старик у Артема.

— Его Даниил спас, — поделился парень. — Нам поступила информация, что город внезапно опустел, да и замок скорей всего тоже. Мы поспешили проверить, пробрались по катакомбам и в подземелье наткнулись на него. Сейчас я думаю, что это был просто знак свыше, а то искать бы мне сейчас новое тело…

— Дан смог вернуть? — недоверчиво проговорил старик, — Его сила, похоже, больше, чем я думал. Жаль склонить его на нашу сторону не получиться. Ну, и зачем ты его притащил? Стало жалко бывшего дружка?

— У всех троих очень сильные души, не хотелось разбрасываться. Ведь на первое время, пока тело еще сопротивляется, мне ее потребуется очень много. Но если прикажешь…

— Ах, ты мразь! Предатель! Сучий потрох!.. — закричал один из близнецов, едва пришел в сознание, но меткий удар, вновь выбил его из реальности.

— А насчет моей второй просьбы? — заискивающе поинтересовался Артем, преданно глядя в глаза Хозяину.

— Девчонка, конечно, хороша, — проговорил задумчиво старик, — Ладно подумаю…

Тимур смог еще чуть-чуть извернуться, и увидал совсем рядом связанную и без сознания Славку и заскрипел зубами от злости и бессилия. Он все сильнее ненавидел этого человека, притворившегося его братом, практически так же сильно, как и якобы отца.

— Проследи, что бы нашим гостям было удобно, — это уже к Рыжей. — До начала обряда осталось совсем ничего.

В зал зашло несколько людей, вполне обычных, но какого-то бандитского вида. Двое подошли к Тимуру, довольно грубо подтащили к стене, между стянутых в запястьях рук, протянули веревку, которую надежно примотали к чему-то, вмурованному в стену. С остальными, так и не пришедшими в себя парнями, поступили так же. А Славку один из бездушных закинул на плечо и куда-то утащил.

— Эй, что вы делаете? — раздался возмущенный крик Артема.

Тимур с трудом отвел взгляд от прохода, в который унесли Славку и перевел в центр зала.

Артема не вязали, но на его лице проступило неподдельное удивление, точно он не мог поверить, что с ним поступают так несправедливо. Его по окружности обвели тонкой линией из белого, похожего на соль порошка, а теперь еще и какие-то дымящие щепки на подставках ставили.

— Ты ведь не думал, что я позволю тебе свободно бродить до конца обряда? — улыбнулся старик. — посидишь пока здесь, отдохнешь. Послушаешь все, что о тебе думают бывшие друзья. Они, кстати, скоро очнуться должны.

— Как-то не особо комфортно отдыхать, зная, что этот круг не просто ограничивает, а еще и высасывает силы. Надеюсь, мне здесь недолго прохлаждаться, а то жить очень хочется. А без нового тела, я и так долго не протяну.

— Обряд начнется, как только стемнеет. А к полуночи ты уже сможешь испробовать свое новое тело. Если, конечно, будешь себя вести разумно и дергаться поменьше.

— Ладно, — Артем сел на пол и скрестил ноги. — Только Вы уж там побыстрее, я просто физически ощущаю, как слабею.

Старик улыбнулся и, не сказав больше ни слова, в окружении свиты покинул зал.

***

Время тянулось неимоверно медленно, практически стояло на месте. А из-за беспокойства за Славку невозможности изменить что-либо это ожидание неизвестно чего превращалось в изощренную пытку. Начинало даже казаться, что он готов на любой конец этой бесконечности, даже на самый страшный, лишь бы побыстрей.

Дан и его братья до сих пор не пришли в себя, Тимур начинал подозревать, что их не просто оглушили, а вкололи какую-то наркоту. Головы их безвольно свешивались на грудь, руки разведены в сторону и плотно прикрученные за запястья к стене. Даже ноги прикрутили к полу. Похоже всех троих здесь очень боялись, даже в бессознательном состоянии.

Артем, этот предатель, тоже долго ворочался в пределах своего ограниченного пространства. Все время, пока он устраивался поудобнее, не переставал ворчать в пол голоса, что пусть он и тень, но ему тоже не простоять все время на ногах и «почему эти сволочи не сделали барьер чуть пошире». Один раз он болезненно зашипел, и от его плеча и колена, которыми он натолкнулся на барьер, пошел белесый дым. Тимур про себя пожелал сунуть туда еще и голову, да так, что бы достать не получилось. Наконец Артем угнездился и затих, свернувшись калачиком.

А время все ползло. Два факела из трех погасли, а последний — чадил и практически не рассевал тьму. Где-то капала вода, неровно дышали люди рядом, шорохи и отзвуки голосов, какие-то удары — Тимур уже затруднялся сказать, какие звуки в этой вязкой тишине реальны, а какие лишь слышаться. Ему начинало казаться, что он тоже лишь невнятный звук в череде прочих, да еще и не самый громкий, с легкостью заглушаемый другими.

Пол мерно качался, каменные плиты пошли волнами, посинели, но сохранили текстуру. Совсем рядом вынырнула огромная рыба, изогнулась полумесяцем, стряхнулась с хвоста горошины прозрачных капель, блеснула на солнце золотом чешуи, плюхнулась в воду, растворилась в глубине. Парня окатило веером брызг, он дернулся и проснулся.

Тимур отсидел все что мог, неудивительно, что его сморил сон, заворочался, пытаясь сесть поудобней, и тут же совсем рядом раздалось раздраженное рычание. Тьма сгустилась, обрела форму крупной собаки, и перед самым носом Тимура щелкнули клыки, каждый длинной в палец взрослого мужчины. Тимур вздрогнул, неосознанно попытался отодвинуться, хотя уже упирался в стену, а пес уже исчез. Вот только теперь пустота зала больше не вводила в заблуждение.

— Вот черт!.. Что за дьявольское отродие! Помяни мои слова — этот странный старик вовсе не человек! — раздалось глухо из-за стены.

— По мне хоть сам Сатана, пока деньгами настоящими расплачивается! — возразил другой голос. — Пошли… приказано проверить этих… И забрать почетных гостей на праздник!

— А та Рыженькая ничего так. Жаль шавка хозяйская, а то я бы подкатил… — это уже третий.

— Смотри, как бы после таких подкатов, обратно не пришлось бы откатываться в инвалидной коляске!

— Да я и не таких на… вертел…

Говорили на английском, но с сильным акцентом, становилось понятно, что для собеседников он не родной, а используется для удобства связи. Слова перемежались хохотом и отборной руганью, которую Тимур непроизвольно тоже переводил.

В темноте прохода, по которому ушел Хозяин и унесли Славку, щелкнул замок, и скрипнула открывающаяся дверь. В зал с гоготом ввалились трое в костюмах с защитной раскраской, бронежилетах, высоких на шнуровке ботинках и обвешанные оружием. Двое с черными баданами на сальных волосах и тридневной небритостью. Третий блистал голым черепом и ухмылялся в длинную растрепанную бороду.

Мощный луч фонаря, зажатый в руке главаря, пробежался по пленникам, ослепил на мгновение Тимура и двинулся дальше.

— Этот вроде? — неуверенно поинтересовался обладатель бороды.

Луч фонаря теперь бил в затылок опущенной головы Дана.

— Да, по описанию подходит, — подтвердил один из черных бандан. — Эй, сучка! Не очухался или претворяешься?

И он с силой пнул парня по ноге. Дан застонал и открыл глаза, непонимающим взором обвел помещение, понял, что происходит, вгляд его прояснился, брови сошлись на переносице, а в глазах зажглись недобрые огоньки. Если бы на Тимура кто-нибудь взглянул так же, то он бы сбежал без оглядки, радуясь, что жив остался, а эти трое уродов лишь ржали в голос, обменивались обидными замечаниями и злобными шутками. Тимур очень надеялся, что Дан языка не понимает, и, догадываясь о смысле, не узнает точных пожеланий этой троицы. Даже Тимур за такое убил бы.

Нагоготавшись всласть наемник с бородой, бывший за старшего, обратился к Тимуру.

— Босс сказал, что ты языки знаешь, так что переводчиком будешь.

— Понял, сука! — один из «бандан» подскочил и врезал ногой в живот, не со всей силы, а так для порядку.

— А по-вежливее нельзя? — поинтересовался Тимур на чистом английском, морщась от боли.

— Заткнись и переводи! — гаркнул на него главарь.

Тимур ухмыльнулся, но возражать не стал, хотя язык чесался спросить, как ему переводить, если он заткнется.

— Тебя, сука, мы сейчас поведем к боссу, — начал бородач, глядя сверху вниз на Дана. Только попробуй рыпнутся пока мы тебя отвязываем и переупаковываем, и я прострелю тебе твою гребанную ногу. Но прежде я разнесу башку вот этому толстому придурку. Босс разрешил, если не будешь сговорчивым грохнуть одного. Сказал, ему тебя и второго вполне хватит.

Главарь замолчал, взглянул на Тимура, давая ему понять, что пора переводить. Кивнул помощнику, и тот взял на прицел одного из близнецов. А сам навел оружие на Дана, что-то среднее между пистолетом и автоматом, Тимур слабо разбирался в таких вещах.

— Эти добрые господа, — начал Тимур улыбаясь широко и солнечно, — просят передать свои искренние извинения за причиненные неудобства. Так же нижайше просят проследовать за ними, навестить их начальника, если Вас это конечно не затруднит.

Дан ухмыльнулся, прекрасно понимая, что перевод и рядом не стоял с оригиналом, даже не зная языка, ругательства он различил отлично.

— А если я не пойду добровольно, они покалечат меня и убьют брата? — сам догадался и озвучил продолжение Дан.

— Ага. Прости.

— Ты то за что?… Ладно, обещаю быть послушным.

— Он все понял и обещает не дергаться, — перевел Тимур.

Бородач ухмыльнулся, явно не рассчитывая на другой ответ, и кивнул третьему наемнику. Тот опустился на колено, перерезал веревку сначала на одном запястье Дана, потом на другом. Онемевшие руки с тихим стуком безвольно упали на пол. Похоже, парней прикрутили еще сильнее, чем Тимура. Вряд ли в таком состоянии Дан вообще смог бы сопротивляться. Наемник как раз освобождал ноги парня, когда одновременно мигнули и погасли факел на стене и фонарь в руке главаря.

***

Внезапная тьма буквально оглушила, трудно было понять, что происходит. Слышались хлесткие удары, крики, хриплое сопение. Тимуру пребольно пробежались по ногам, сбоку кто-то глухо врезался в стену, и с тихим всхлипом сполз на пол. Темноту разорвали вспышки выстрелов, рикошет загрохотал по стене где-то над самой головой, но прежде чем парень всерьез испугался, все кончилось.

Фонарь вспыхнул, теперь он валялся у противоположной стены, и в его тусклом свете предстало поле битвы. Почти у самого прохода, лицом вниз, лежал бородач. Лужа крови и торчащий из шеи метательный нож не оставляли сомнения в его смерти. Рядом Дан вязал двух других наемников слабо стонущих, сильно избитых, но вполне живых.

— Опять мне тебя спасать приходиться, — раздался над головой такой родной голос Славки, и Тимур почувствовал несказанное облегчение, — Не правильный ты какой-то принц.

Славка присела, оказалась так близко, окатила волной тепла. Нож чиркнул по камню, и руки Тимура освободились, правда чувствительность к ним не вернулась.

— Это ты не правильная принцесса, — возмутился Тимур в ответ, — Должна сидеть в высокой башне, ждать меня на белом коне и…

— Умереть от старости, — ехидно закончила Славка. — Встать сможешь?

— Вроде да, — Тимур ухватился за руку девушки не гнущимися пальцами, поднялся.

Взгляд его скользнул по мертвому наемнику, Тимур сам удивился, что столь близкая смерть его совсем не тронула, может потому, что этот человек был чужим, да и не самой приятной личностью.

— Кто его так? — спросил он у Славки. — Ты?

— Нет, — зябко передернув плечами, ответила девушка, — Дан.

На нее это событие, похоже, произвело большее впечатление, она старалась лишний раз не смотреть в ту сторону. Тимур взглянул на Дана, который колдовал над братьями, пытаясь привести тех в чувства. Вот один, затем другой начали подавать признаки жизни.

— Как ты вообще с тремя справилась? — не унимался Тимур, разминая затекшие руки.

— Я не одна. Сначала Веста как-то погасила свет и натравила своих мышей. Я лишь на подхвате. А этот… Я его еще из далека оглушила, самого первого, да видно не до конца. Пока другим была занята, он на меня сзади кинулся. Хорошо, Дан вовремя сориентировался. Как только свет погас, он того, что его развязывал оглушил, нож у него выхватил и вот…

— Дан, спасибо! — искренне проговорил Тимур, обнял девушку за плечи.

— Сочтемся, — улыбнулся в ответ парень.

— Эй, а меня из клетки спасать собираетесь? — неожиданно подал голос Артем, про которого все успели забыть.

— Заткнись, ублюдок, — прокричал пришедший в себя Любомир. — Так и знал, что предашь, отродие тьмы…

— Собственными руками шею бы тебе свернул, — вторил ему Радомир, — да барьер нарушать не хочу. Пусть он из тебя силы, а за ними и жизнь вытянет…

— Какие вы кровожадные, — вздохнул Артем.

Дан открыл рот, что-то хотел сказать, да не успел, в зал ворвалась Веста. Обогнула братьев, юркнула мимо Дана, не сбавляя шага, сломала линию защиты и кинулась на Артема. Парень пошатнулся, едва не упал, но успел подхватить девчонку, прижал к себе. А та уже рыдала в голос, сотрясаясь всем тело, и все теснее прижималась к парню.

— Ну, тише, тише, — Артем гладил девочку по волосам, пытаясь успокоить. — Ты же такая молодец… Так хорошо держалась. Теперь-то уж чего…

— Веста! — выкрикнул, выходя из шока, Любомир.

— Убери от нее свои грязные клешни, ублюдок, — одновременно с ним выкрикнул Радомир.

— Я не понимаю, чем вы не довольны? — ухмыльнулся Артем, все так же сжимая в объятьях, уже начавшую приходить в себя, Весту. — На остров попали. Ну да слегка помятыми, но живыми. Время обряда узнали. Он, кстати, вот-вот начнется. Так что, чем тут воздух сотрясать, не следует ли поспешить на битву с настоящим врагом? Веста, узнала дорогу?

Веста кивнула, вывернулась из кольца рок, и все еще хлюпая носом, поспешила из зала, Станислава следом, Тимур от нее не отставал. Артем исчез, а через мгновение его голос раздался в коридоре, он что-то говорил Весте. Любомир и Радомир недоуменно переглянулись, а затем уставились на довольно улыбающегося Дана.

— Ты знал? — выкрикнули они синхронно. — Знал, что он претворялся?

— Нет, — качнул головой Дан. — Он и меня провел, на первые пять минут, не замечал за ним таких актерских талантов. Но если еще раз так сделает, я его точно прибью собственными руками. Пошли, а то опоздаем.

Они один за другим скрылись в коридоре, и уже не слышали, как на поясе главаря ожила рация. Голос, переполненный ужаса, сквозь треск помех и вой ветра, кричал о снежных зверях и просил подкрепления. Потом раздались рык, крик, хруст, и рация замолчала.

***

Дан догнал Тимура и Станиславу на втором повороте, и поинтересовался у девушки:

— Я так понимаю, раз ты здесь, обмен Настиной души на твою был отклонен?

— Ага. Мне просто сообщили, то моя душа слишком темна, да и готовить как следует меня некогда, а после заперли в какой-то кладовой. Охранника не оставили. Даже рук не догадались связать, придирки. Уходя, пообещали после со мной разобраться.

— Детство вспомнила? — понимающе ухмыльнулся Тимур. — Робин Гуд — король воров, защитник обездоленных?

— Ага. Шпилькой вскрыла замок и отправилась вас искать. По дороге наткнулась на Весту…

Они добрались до каменной лестницы с истертыми, потрескавшимися ступенями, быстро спустились на два пролета и побежали в обратном направлении. Если верхний коридор был явно сделан людьми, то над этим постарались силы природы, хотя и без вмешательства человека не обошлось. В узких или низких местах неровности сколоты, и слишком острые углы стесаны. По стенам сочилась вода, собираясь в небольшой канавке, тянущейся справа вдоль всего прохода, так что пол хоть и влажный, лужами залит не был. Коридор плавно изгибался. Луч фонаря в руках Дана, который теперь двигался рядом с Вестой, желтым пятном скользил впереди. Тимур испытывал нешуточное напряжение, каждую секунду ожидая нападения, и лишь слегка удивлялся, что остальные ведут намного спокойней.

— И почему здесь так пусто? — не выдержал, наконец, и задал мучающий его вопрос Тимур, не особо, однако, надеясь на ответ.

— А тебя что-то не устраивает? — поинтересовалась Славка, бегущая рядом.

— А как же? — Тимур просто не мог промолчать на такой провокационный вопрос. — Я может всю жизнь мечтал, как герой какого-нибудь третьесортного боевика, пробиваться сквозь полчища врагов.

Славка, лишь хмыкнула, даже ей не всегда было понятно, где у Тимура шутка перетекает в серьезность. Артем возник сбоку, заставив вздрогнут.

— Псы, Тени и Бездушные в месте обряда рядом с хозяином. А наемник, которые должны охранять подступы к нижним этажам, были срочно вызваны на поверхность. И поверти мне, им там сейчас совсем не весело, Всеслав и Агата отрываются по полной.

— Когда все закончиться, я жду твоих объяснений, — прокричал Дан, оборачиваясь на ходу, — В подробностях.

Веста резко затормозила, нырнула в какую-то малоприметную щель, остальные протиснулись за ней, оказавшись посреди длинной, но не особо широкой естественно полости. Все сгрудились у входа, не решаясь подойти к Весте, опустившейся на неровный пол у дальнего края пещеры. Вокруг девушки шевелился живой ковер. Не менее сотни мышек шныряли по полу, взбирались по рукам девушки, перебегали через ноги. Веста переводила взгляд с одной серой спинки на другую, точно разговаривая, и эта неспешная беседа вызывала невольный трепет и благоговение. Не хотелось мешать.

Все пользовались небольшой паузой, что бы передохнуть. Тимур присел на пол, достал прихваченный с поля боя трофей и всю дорогу нес в опущенной руке, на случай, если выскочит какая-нибудь тварь. Тварь так и не пожелала выскакивать, и сейчас, пока Веста общалась с мышками, парень с интересом изучал устройство пистолет — пулемета одного из наемников.

— Зачем тебе этот металлолом? — удивленно поинтересовался Дан.

— А нам что обязательно сходиться с врагом в рукопашную? — поинтересовался в ответ Тимур. — У Насти я тоже пистолет видел, на дне сумки лежал.

— У нее особый, и пули заговоренные. Да и те уже кончились, — спокойно ответил Дан. — Твой бесполезен. Не веришь?

Дан требовательно протянул руку, и Тимур вложил оружие в его раскрытую ладонь, рукояткой вперед.

— Эй, Инвалид! — крикнул он Артему, и дал две короткие очереди.

Тимур не успел испугаться, пули прошли сквозь брата, не причинив ему видимого вреда. А Дан, не останавливаясь и без предупреждения, перенес огонь на Любомира. Парень поднял руку, и пули сгорели, с легким хлопком, не долетев до его ладони пары сантиметров. Радомир поймал и скомкал звук и эхо выстрелов, не дав ему выйти за приделы каменного мешка.

— Тень и псы, — указал Дан на Артема, и перевел на братьев, — Хозяин.

— А Бездушные или наемники? — не унимался Тимур.

— Даже на одного бездушного оставшейся обоймы не хватит, — назидательно начал Дан. — А наемники там вряд ли будут. Не подпустит хозяин к себе так близко тех, кому вообще не доверяет, особенно в момент, когда станет наиболее беззащитным.

И Дан вернул оружие Тимуру, крива усмехаясь.

— Ну и все равно, — из чистого упрямства пробубнил Тимка и вернул себе оружие. — Что я зря его тащил что ли?

Дан лишь снисходительно пожал плечами.

— Артем, — еле слышно прошептала Станислава, подходя ближе, когда закончилась демонстрация оружия, а Веста все еще вела неслышный разговор с мышками, — а где мое кольцо? Я так и не поняла, зачем ты его сорвал, там под елками…

— А ты у нас как всегда не в курсе, — чуть слышно в самое ухо ответил Артем, — но это достаточно известное колечко, в определенных кругах. Стоило Хозяину увидать его, он сразу догадался бы, кто ты. А дальше лишь смерть и полный крах моего плана.

Минута-две длился разговор, а потом мышки прыснули в разные стороны, юркнули в невидимые щели, точно растворились в стенах.

— А где же оно сейчас? — не унималась Станислава.

Не понятно почему, но без этой безделушки, о существовании которой неделю назад даже не догадывалась, теперь она чувствовала себя очень неуютно.

— Боюсь, оно там же, где я его… — извиняющие начал Артем.

— Оно у меня! — Веста подошла ближе, отряхивая штаны, пошарила в кармане, протянула тускло блестящий ободок Станиславе. — Подобрала, когда вас увели.

— Спасибо! — искренне поблагодарила Стася, забирая и надевая на палец кольцо.

Тепло растеклось волной по телу, заполняя пустоту, о которой раньше и не подозревала.

— Ну что там, Веста? — нетерпеливо поинтересовался Дан, подходя ближе.

Девушка, вместо ответа, подняла с земли обломок камня, села чертить в пыли пола: кружочек, еще кружочек, три лучика.

— Они практически прямо под нами. Место обряда, — начала объяснять начертанное, веста и указала на большой круг. — Пентаграмма в центре. Три коридора охраняются Бездушными и Псами, тень неотступно следует за Хозяином. Настя уже там, так что обряд вот-вот начнется. Так что будем делать?

Все вопросительно взглянули на Дана, а тот рассматривал криво начерченный план и хмурил брови.

— Ладно, — произнес, наконец, он, — попробуем так…

Глава 32

Станислава замерла посреди коридора. Впереди, буквально в паре шагов, чернее окружающей тьмы, колыхалась живая стена. Дан сказал, что она станет проводником его силы, что чем ближе источник, тем мощней будет выброс, что опасаться ей не чего, ведь слуги Хозяина ее не видят и не ощущают, в чем ей уже не раз доводилось убедиться. Но одно дело понимать это разумом, а совсем другое успокоить бешено стучащее сердце, бухающее так сильно, что в пору бояться быть услышанной. Сейчас она молилась лишь об одном — скорей бы все началось, пока ее окончательно не захлестнула паника, и ноги самовольно не понесли назад, за поворот, где затаились Дан, Тимур, Артем и Веста. Любомир и Радомир взяли на себя отвлекающий маневр в двух других коридорах, где псы практически отсутствовали, зато Бездушных оказалось в разы больше.

Из-за шума крови в ушах Станислава боялась не услышать сигнала. Но вот пришел даже не звук — низкий гул от которого завибрировал пол. Стена тьмы впереди начала редеть, и девушка поняло — началось! Она выбросила руки вперед и ощутила, как между лопатками зарождается теплая волна, прокатывается по плечам и вырывается светом сквозь открытые ладони. Луч, напоминающий сейчас больше струю воды, бьющую под давлением из узкого шланга, коснулся маслянистой поверхности. Тьма заколыхалась, завыла на разные голоса и распалась на отдельных собак, которые укорачиваясь от солнечных брызг, кинулись вперед. Бездушные, прятавшиеся до того за живой стеной, постояли минуту в раздумье, а затем, точно получив приказ, качнулись, побежали следующей волной.

Станислава не могла отступить, не могла опустить руки, как бы ей того не хотелось, сейчас она не владела собственным телом. Она даже отшатнуться не смогла, когда одна из вырвавшихся вперед собак кинулась, распахнув пасть, намереваясь сомкнуть свои острые клыки на ее руке. Сотворить задуманное она не успела, Артем оказался проворней, рассек пса когтями, и легкий пепел развеял коридорный сквозняк. А место побитого пса, уже заняли трое других.

С другой стороны от, сумевших прорваться сквозь оборону брата Бездушных, Станиславу прикрывал Тимур. Поток света иссяк, и девушка почувствовала, что вновь владеет своим телом, но порадоваться этому не успела. Прямо на нее, не замечая попыток его остановить, несся Бездушный, мечтая заключить девушку в свои жаркие объятья. И Стася поняла, что ничего не сможет сделать. А мимо мелькнула серой молнией маленькая мышка, вцепилась в лицо врагу. И как бы не был не чувствителен этот амбал к боли, но и он замешкал, отвлеченный внезапным нападением, на пару мгновений, их хватило, что бы Станислава пришла в себя, присела, и крутанувшись на одной ногу, провести правильную подсечку, и уронить громоздкое тело. В след послала ментальный удар, как учил Дан, и Бездушный, набрав приличную скорость, сбил еще троих. Они так и остались лежать переплетением рук ног.

— Двигаемся! Не стоим! — прокричал Дан, пробегая мимо.

Они пробились сквозь псов и Бездушных, вырвались из тесного коридора в огромный зал. Станислава бросила взгляды на другие проходы, которые, как и планировалось, представляли из себя завалы дробленого камня. Братья «Мирные» справились со своей задачей великолепно, еще даже пыль не до конца осела. И если Псы еще могли, в силу своей не материальности, вернуться, то Бездушные, которых в тех коридорах находилось на порядок больше, оказались отрезаны от своего Хозяина. А сам Хозяин заметил, что твориться не ладное, но отвлечься уже не мог — обряд был в самом разгаре. Старик сосредоточенно тянул серебряный крючок на себя.

Дан влетел последним, резко дернул на себя незримый ментальный канат, и последний доступный проход осыпался, погребя под собой большую часть бездушных. Теперь пути все равно к чему к тактическому отступлению или позонному бегству, оказались отрезаны.

— Ведьма, быстрее!

Прокричал Дан, хотя подгонять смысла не было, Станислава и так не думала останавливаться. Прикрываемая Артемом и Тимуром с двух сторон, она стремилась в центр зала.

— Куда же вы мальчики? — на пути возникла Рыжая, а рядом черный пес оскалил клыки в глухом рыке. — Не смей останавливаться! — закричал Артем, замершей Стасе.

Девушка сбросила оцепенение, обогнула, даже не обратившую на нее внимания Рыжую, и еще ускорилась.

— Потанцуем? — довольно оскалился Артем, глядя на Тень.

— Ничего, если я буду не одна? — кивнула та на Пса, к которому со всех сторон потянулись темные, дымные языки.

Вожак впитывал свою стаю, поглощал их мощь и рос, пока не стал выше своей спутницы.

— Так и он не один? — встрял Дан, и кинул через плечо, специально для Тимура, — Прикрой нас. Не подпускай лысых.

— Вы еще не бежите в ужасе от моей собачки? Да выдержки вам не занимать!

— Много болтаешь… — проговорил в ответ Дан и без предупреждения нанес первый удар.

Рыжую сбило с ног, перекинуло через голову, но уже в полете она извернулась, приземлилась на каблуки и контратаковала. В парня полете темный шевелящийся комок, оброс шипами, затвердел и разбился в мелкое крошево об выставленный Даном щит. И тут же с места вперед прыгнул Пес. Артем нырнул между его передних лап, погрузил все десять когтей в грудь, прочертил глубокие борозды до живота, но не похоже, что нанес хоть сколь серьезный урон.

Дальше Тимур не смотрел, стало не до того. Бездушные, из тех, что охраняли Хозяина и место обряда, повинуясь приказу, подобрались ближе и вступили в бой. Возможно, будучи людьми, они и могли что-то, понимали в драках и владели боевыми искусствами, но сейчас, к радости Тимура — благополучно все позабывали. Не заботясь о тактике, стратегии и элементарных инстинктах самосохранения, они перли единой массой, давя количеством, толкаясь и мешая больше друг другу. Тимуру не составляло труда укорачиваться от их неумелых атак, нанося в ответ удары по местам, наиболее травмоопасным, но вскоре он понял, что обрадовался рано. Мало чувствительные к боли, враги наступали, пока могли подняться на ноги, а если не моги, то и тогда продолжали, цепляясь пальцами за плиты пола, стремится вперед, к единственной цели — уничтожить того, на кого указал хозяин.

***

Станислава бежала, боясь опоздать, и когда за пять шагов до начерченного на полу круга, в котором Хозяин уже приступил к выуживанию души из Насти, ее резко отбросило назад, она не то что испугалась, скорей удивилась. Что-то упругое и невидимое не давало двигаться дальше.

— Ведьма! — долетел откуда-то из далека злобный рык Дана.

И Станислава поняла, что делать, взглянула на преграду вторым своим зрением. Больше всего она напоминала кокон, сплетенный из толстых серых нитей, но не особо плотный. И если отодвинуть вот эту, перелезть через ту и поднырнуть под этими двумя…

***

Бой длился пару минут от силы, а Тимур вымотался так, будто неделю таскал мешки с камнями в гору. Руки и ноги гудели и двигались с трудом. За спиной раздавалось рычание и сопение, и хотелось обернуться, убедиться, что там все еще Дан с Артемом, а не полутометровые клыки черного пса. Но обернуться времени не было.

А потом очередная волна Бездушных отхлынула, и в центр свободного пространства вышел тот, на встречу с кем так надеялся и которой так боялся Тимур. Друг сильно изменился за те несколько часов, что они не виделись, и к таким переменам парень оказался не готов. Брови и волосы полностью выпали, зрачок помутнел, а черты лица потеряли былую подвижность. Но все равно это был Мишка, он даже замер в защитной боксерской стойке, из которой сразу перешел в нападение.

«Раз это помнит, — подумал Тимур, уклоняясь от летящего пудового кулака, — то может и другое получиться…»

— Мишка! Это же я! — закричал он другу, уходя от очередного удара. — Прейди в себя! Не хочу тебя калечить.

Мишка вернулся на исходную позицию, никак не отреагировав, сделал резкий выпад, метя в голову. Тимур резко присел и, крутанувшись на одной ноге, сбил друга с ног. Точнее попытался, у Мишки, в отличие от прочих Бездушных, реакция сохранилась в полной мере, он отскочил назад.

— Славка вся извилась, как ты пропал. Она же такая, сам знаешь, снаружи железная леди, а внутри кисейная барышня, — не успокаивался Тимур, уклоняясь, пытаясь сбить с ног и при этом сохранить в целости себя и свое дыхание. — А Настя? Этот хмырь, которого ты сейчас защищаешь, хочет ее своей женой сделать, между прочем! И без ее согласия, надо заметить.

Лицо Мишки чуть дрогнуло или все же показалось из-за ожидания хоть какой-то реакции, а может свет слегка мигнул, посылая ложные тени — этого Тимуру выяснить не удалось. Он отвлекся и пропустил таки удар.

***

Станислава почти успела. Она дернула Настю на себя, а старик дернул серебристый крючок в свою сторону. И из груди Насти выскользнул комочек нестерпимо яркого света мигнул и исчез. Судя по удивленно вытянувшемуся лицу старика, что-то явно пошло не так. А Настя обвисла всей тяжестью на руках Стаси.

***

На развилке двух коридоров, которые первыми завалили, тоже кипел бой — близнецы отвлекали основные силы противника.

— Откуда их столько? — Любомир воспользовался передышкой, вызванной заминкой в рядах наступающих и вытер рукавом пот, заливающий глаза.

— Не знаю, брат, — ответил тяжело дыша Радомир. — Их должно быть в разы меньше. Кроме того Бездушных едва один из десяти, откуда остальные… Единственное, что могу предположить — здесь жители города. Вот только я не думал, что их еще так много осталось. Ладно, на счет три меняемся: ты держишь щит, я в атаке. Раз, Два…

— Стой! Ты только поаккуратней, сильно не калечь, вдруг их еще можно вернуть.

— Постараюсь. Три!

***

Темнота длилась мгновение не больше, он даже не упал, лишь пошатнулся. Когда зрение прояснилось, Тимур с удивление увидал спину брата, который замер между ним и Мишкой, готовый броситься на врага, едва тот откроется, но почему-то медлящий. Тимур понимал, что пора защищать друга от брата, ведь тот не понимает, что где-то внутри это еще Мишка, но пол почему-то качнулся, в глазах все поплыло, а к горлу подкатилась тошнота. Пришлось прислониться к стене, переждать дурноту. Артем чуть качнулся вправо, и Тимуру открылась причина медлительности брата. Лицо Мишки освещал мягкий свет лежащего на огромных ладонях огонька. И возможно из-за этого мягкого свечения, Мишка выглядел самим собой, ну, правда, совершенно безволосым. А у Артема лицо исказилось такой болью, что его становилось жалко.

— Отдай, — прошептал брат и протянул когтистую лапу, ладонью вверх.

Мишка отступил назад, резко прикрыв огонек рукой. Артем дернулся было вперед, ему хотелось кинуться и отобрать, но он боялся, что Мишка повредит хрупкий комочек света.

— Это Настя…Ты можешь навредить…. Верни, и я ее спасу… — медленно, будто маленькому ребенку или огромной псине, от которой не знаешь что ждать, проговорил Артем.

Мишка сморщил лоб, точно вспоминая что-то, А потом медленно, хрипло, как человек, который давно не разговаривал и почти забыл, как это делается, произнес:

— Нет… Мое… Сам…

— Но ведь ты же… Она же такая хрупкая! — Артем был на гране отчаянья, не зная как выразить, что чувствовал. — Тимур, ну хоть ты скажи!

Тимур открыл рот, но в это время по залу прокатился душераздирающий крик Славки, и, забыв обо всем, даже о недавней дурноте парень побежал в центр зала. Не Рыжей, не гигантского пса видно не было, Бездушные сломанными куклами валялись кто где. Да и Дан тоже исчез. В центре зала метались какие-то тени. Славки нигде нет, и голоса она больше не подает, и Тимур гнал от себя самые страшные мысли, с каждой истекшей секундой приходя во все большее отчаянье. Посреди круга, на значительном расстоянии друг от друга, замерли Дан и старик. Они не двигались, не разговаривали, и вообще не проявляли никакой активности, стояли и пялились в пространство перед собой. Но сейчас это мало интересовали перепуганного Тимура — Славки негде не было.

Парень успел обогнуть по широкой окружности место обряда, и лишь замыкая круг, увидал, наконец, Станиславу. Девушку практически зажало в угол, она стояла на коленях, выставив руки раскрытыми ладонями вперед. Правую руку пересекал глубокий порез, из которого тяжелыми, черными в таком свете, каплями сочилась кровь. За ее спиной, слабо различимая в полумраке, прислонившись к стене, сидела Настя, похоже без сознания. А перед Стасей замерла Рыжая. Тимур охватил всю картину сразу, и все равно не смог понять, если Станислава молит о пощаде, то почему на ее лице такая напряженная решимость, брови сведены, а нижнюю губу она закусила с такой силой, что еще чуть-чуть и насквозь прокусит. Разбираться времени не было, нужно срочно спасать обеих девчонок от этой полоумной. Тимур кинулся вперед, но не сделал и шагу, кто-то с силой вцепился в него. Он извернулся, крутанулся вокруг своей оси, готовый дат отпор любому врагу. Едва успел сместить вектор удара, лишь чудом не задев девчонку.

— Веста, ты что здесь делаешь? Дан же велел не высовываться.

— Тебя дурака спасаю, — грубо ответила девушка.

— Что!?

— Я покажу, — девушка переплела свои пальцы с его. — Теперь видишь?

***

И он увидел. Душный зал подземелья исчез, растворились стены, потолок, и лишь землю так же покрывали потрескавшиеся плиты, вот только между ними теперь пробивалась сухая трава. Ровная степь убегала во все стороны однообразным серо-зеленым слегка мятым одеялом. Низко-низко клубились тучи, полные дождя.

— Что это? — озадачено спросил Тимур.

— Так видим Мир Силы мы, я с братьями, и твоя ведьма, кстати, тоже, — Тимур нашел взглядом Славку. — А Тени, и Псы частично живут здесь.

Еще больше, чем метаморфозы пространства его сейчас удивило то, каким светлым и сосредоточенным стало лицо Славки, оно точно светилось изнутри. А еще оказалось, что Славку и Настю окружал радужный пузырь. Он точно вытекал из центра ладоней девушки, не переставая дрожал и пульсировал, по нему пробегали волны. А рядом со Станиславой сидела девушка, очень на нее похожая. Тимур вгляделся повнимательнее, и с узнал в ней бабу Дотю, такой она была на старых фотках, еще до свадьбы. Она что-то шептала на ухо Станиславе, а та лишь дергала плечом, не отвечая. А за Стасиной бабушкой, которую теперь так было странно называть, положив ей руки на плечи, седела еще одна девушка, а рядом с ней две, и еще одна, и еще. Иногда они сидели группами, чаще по одиночке, но все касались друг друга. Трудно было разглядеть, где кончается эта живая река из похожих лиц.

Рыжая тоже изменилась. Ее тело опутывали сотни черных змей или щупалец, а может тело само изменилось. И она больше не выглядела замершей куклой. Вот Рыжая кинулась вперед, из ее спины и рук вырвались черные щупальца, устремились к девушке и, не добравшись пары сантиметров до воздетых рук, зашипели плавясь. Рыжая закричала, зло, яростно, но совсем не от боли. А вот Стася качнулась, едва не упав, но, поддержанная несколькими рук, быстро выпрямилась, напряженно закусила губу. Защитный пузырь мигнул и восстановился. А Рыжая уже опять атаковала. Раскинув щупальца во все стороны, она точно сетью опутала большую часть пузыря. Щупальца черными червями извивались на поверхности, шипели и испарялись, но найти лазейку в защите не могли.

Рядом вскрикнула Веста, про которую Тимур уже успел забыть, дернула его руку. Тимур обернуться, что бы узнать, в чем дело, и обомлел. Про Дана и его главного противника парень тоже успел запамятовать, да и картина открывшаяся взору, могла вогнать в глубокий шок кого угодно.

Дан и Хозяин Псов, Теней и Бездушных все так же стояли друг напротив друга, сверля взглядами. Вот только расстояние между ними теперь соизмерялось с небольшим футбольным полем, на котором шла ожесточенная битва: два исполинских зверя рвали друг друга, и в сплетении когтей, клыков и тел трудно было разобрать их внешность. Вот они расцепились, и стало понятно, что со стороны Дана зверь смахивал на медведя, на очень большого медведя, по бурой шерсти которого шли золотистые муары и пробегали яркие искры. Медведь припадал на переднюю лапу, а Даниил зажимал правое плечо, сквозь пальцы сочилась кровь. Возможно, появление этой раны и заставило Весту вскрикнуть.

Напротив, усевшись на задние лапы, облизывала окровавленную пасть раздвоенным языком странная помесь собаки и летучей мыши. Большое явно собачье поджарое тело на мощных лапах и уродливая мышиная морда и распахнутые кожаные крылья на спине. Тварь ухмылялась совершенно так же, как и человек, натравивший ее, и готовилась к очередному броску. Вот она, повинуясь неслышному для прочих сигналу, сорвалась в драку, одним мощным полу прыжком полу полетом перемахнула все поле и набросилась на медведя. Буро-золотой зверь успел подняться на задние лапы, распахнуть передние и принял крылатую тварь в мощные объятья, сдавил с силой. Тварь завизжала, заюлила, защелкала пастью, то ли пытаясь укусить, то ли вырваться.

В это время Тимур отвлекся, что-то слабо взблеснуло у ног хозяина, он сощурился и скорей догадался, чем увидел серебристый крючок, что так недавно был испробован на самом Тимуре. Сотня обрывков мыслей и образов пронеслось разом, но сформироваться в одну четкую, граничащую с кристально чистым планом, не успели. Сзади закричала от боли Славка, и Тимур, забыв обо всем, не понимая до конца, что делает кинулся в ее сторону, потащив за собой слабо сопротивляющуюся Весту.

Все то время, пока он любовался красотами битвы чудовищ, Рыжая не бездействовала. И на этот раз решила испробовать прочность Славкиной защиты не в нескольких местах, а в одном. Собрала множество щупалец в одно и ткнула им со всей силы, внешние задымились, испаряясь, а внутренние смогли проникнуть под защиту, оплели руки Станиславы. Радужный пузырь заискрился и с тихим звоном лопнул, и Рыжая радостно засмеялась, и еще сотни щупалец полетели за спину Славке, туда, где до сих пор не пришла в себя Настя.

***

— Да откуда их столько? — тяжело дыша прохрипел Любомир.

Руки уже тряслись, щит ходил ходуном. А бывшие жители покинутого города все нападали. Будучи отброшенными, они вставали, почти сразу, и перли вперед.

— Что делать будем? — спросил Радомир, ослепляя иллюзией ближайших.

Те растерянно остановились, тыкаясь в разные стороны. Не теряя времени, он сбил троих не особо мощным ментальным ударом, да так удачно, что покатившись, они точно кегли сбили еще нескольких. Куча мала из рук, ног и тел, замедлила на короткий промежуток остальных, давая передышку бойцам. Любомир слегка ослабил щит, тоже отдыхая.

Вопрос о дальнейших действиях был скорей риторическим. Хотя отступать было куда, за спиной оставался небольшой проход, свободный от врагов, дававший возможность спастись. Но оба брата понимали, что если уйдут, то вся эта толпа поспешит на зов Хозяина, и вполне способна разнести даже завал, который на самом деле был не особо большим. А значит остальным приодеться вступать в бой еще и с этими тварями.

Любомир не успел ничего предложить, под ослабевший, местами истончившийся щит, поднырнул ребенок на вид лет десяти, худенькое тельце в лохмотьях, лицо заляпано грязью так, что различить можно лишь блестящие глаза. С яростью и злостью маленького зверька ребенок вцепился зубами в ногу Льбомиру, чуть ниже колена, и как не странно, прокусил до крови. Парень от неожиданности и боли выпустил нити концентрации, и щит распался. Радомир успел среагировать, но хватило его лишь на слабый выброс силы, сбивший с ног двоих нападавших. Остальная же толпа, почувствовав слабину, ринулась вперед с удвоенной силой, погребя под лавиной тел обоих братьев.

***

Тимур бежал, без единой мысли, не желая осознавать, что не успеет, да и ни чего не сможет противопоставить мощи Рыжей. А еще руки все больше немели, точно это его сейчас опутывали щупальца, а не Славку. Он не успел. Наперерез метнулась ломанная фигура, мало напоминающая человеческую, в которой Тимур с трудом опознал Артема. Брат чиркнул по черным отросткам неимоверно длинными когтями, порвал их точно путину. Рыжая закричала яростно и зло, оставила Славку, переключилась на нового врага.

Тимур отпустил руку Весты, выпал в обычное восприятие мира, сузившегося до пары шагов. Преодолел их, упал рядом со Славкой, схватил ее за руки, девушка болезненно сморщилась. Всю кожу от запястья до локтя покрывали алые полосы, больше всего похожие на ожоги. Да еще порез кровоточил.

— Ты еще мне тут заплачь от жалости, — раздраженно вырвавшись, проговорила Славка.

Она отвернулась, внимательно следя за поединком Рыжей иАртема, напряженно ожидая, что пройдется вмешаться. Тимур взглянул, и тут же пожалел. Эти двоё двигались так быстро, что казались лишь рябью на воде.

Рядом присела Веста, достала из поясной сумки какую-то баночку, с едко пахнущей цвета детской неожиданности мазью и чистую тряпочку, быстро обработала руки Славки, перебинтовала от кисти до локтя, заклеила пластырем, не глубокий, но довольно длинный порез на плече. И опять исчезла, убежала куда-то вглубь зала.

Тимур наблюдал за действием, переводя взгляд с мечущих теней Артема и Рыжей на Хозяина и Дана, которые все так же неподвижно поедали друг друга глазами. Вот только парень все больше бледнел, его ощутимо покачивало. И тут Тимур ухватил ту самую, извивающуюся скользким ужом, мысль за хвост.

— Славка, у меня появилась бредовая идея, — быстро проговорил он, шаря глазами у ног хозяина, — ты ведь меня поддержишь?

Не дожидаясь ответа или возражений, сорвался с места, обогнул брата и Рыжую, сделал небольшой крюк по залу и оказался за спиной хозяина. Подхватил с пола серебристый крючок, выпрямился. Хозяин наверняка что-то почувствовал, а возможно и услышал, но Дан как раз повел своего невидимого зверя в атаку, и Хозяин не смог полностью переключить свое внимание на Тимура. Но от брошенного вскользь взгляда руки-ноги точно невидимый лед сковал, пропало всякое желание что-либо делать.

А хозяин, удостоверившись, что жертва не способна ему навредить, резко выкинул обе руки вперед, в сторону Дана. Осталось неизвестным, с самого начала он так планировал, или действия Тимура подтолкнули к более решительным и жестким методам, но Даниилу точно в районе колен сзади с силой дали, да еще и по голове тяжелом приложили. Он упал, и больше не шелохнулся. А Тимур оказался лицом к лицу с Хозяином Псов, Теней и Бездушных.

***

Некая сила оторвала Тимура от пола, подняла вверх, да там и оставила мухой в капле янтаря. Холодные, невидимые пальцы оплели горло, мешая вздохнуть, все сильнее сжимаясь. А враг смотрел и ухмылялся.

— Все еще пытаешься откусить, больше, чем способен проглотить! — зло поинтересовался старик и вытянул руку перед собой. — В прошлый раз остался при своем длинном любопытном носе, так зачем опять суешь, куда не просят?

Его с силой впечатало в стену, невидимая рука еще сильнее стиснула горло, но даже тогда он не разжал практически сведенные судорогой пальцы, не отпустил серебряного крючка.

— Следовало уносить ноги, раз смог выжить! Пустоголовый мальчишка. Брось, что тебе не принадлежит.

Тимур сообразил, что старик говорит о крючке в его руке, но почему, обладая такой колоссальной силой, сам не вырвет его из слабеющих пальцев? Значит — не может, неважно почему не может, главное не отпустить. И с трудом подтянул вторую руку, сжал пальцы поверх первой. Ладони стали влажными, крючок норовил выскользнуть, но Тимур вцепился, не желая отпускать, уже не чувствуя боли. Красная капля стекла по серебристому острию, сорвалась с конца, устремилась вниз. И вдруг зависла у самого пола, поднялась, вытянулась в тонкую иглу, затвердела и стремительно полетела в сторону хозяина. А за ней засвистела метель из острых льдинок, устремилась в том же направлении. Давление ослабло, Тимур упал, больно приложившись об пол, но крючок он так и не отпустил.

***

Станислава, прежде чем бежать за Тимкой, оглядела поле боя. Артем завяз в поединке с тенью, преимущество переходило от одного противника к другому, но видимых результатов не приносило. Перебежала глазами на другую пару. Дана ощутимо шатало, а старик выглядел вполне бодренько, ухмылялся. Станислава оглянулась назад. Бесчувственную Настю уносил на широких плечах Мишка, взгляд которого стал более осмысленный, но абсолютной чистоты нормального человека не приобрел. Рядом хлопотала Веста. Эти трое беспокойства не вызывали. Тогда что это за странное чувство мешало двигаться следом за Тимкой, который уже достиг места боя, и подхватил что-то блестящее с пола. Он ждал ее поддержки, а она..

Она сорвалась с места, но против желания побежала не к Тимке, который так нуждался в ее помощи, а к Дану, который покачнулся и осел на пол, закатив глаза.

Сердце рыдало, и слезы его выплескивались из глаз, струились по щекам. Сердце болело за Тимура, который сейчас висел в метре над полом. А разум, как никогда трезво и расчетливо твердил, что без Дана вся их затея обречена на провал.

И отвернувшись, запретив себе даже думать о Тимке, она упала рядом с Даном, затрясла его за плечо.

— Дан очнись!

Голова парня болталась от тряски, признаков жизни он не подавал. Но Станислава точно знала, что парень жив, и продолжала трясти и звать. Не осознано переключила зрение, и вот она уже трясет огромного израненного медведя, а где-то в вышине ураганный ветер крутит низкие тучи, которые никак не прольются дождем.

Руки скользнули по звериной морде, опустились на широкую, с трудом и всхлипами поднимающуюся грудь, и натолкнулись в густоте меха на что-то, чего Станислава раньше там не замечала. Точнее этого там и не было. Широкий ошейник из прочной кожи с металлическими вставками охватывал шею медведя, практически полностью утопая в густом, длинном мехе.

"Его не применено нужно снять. Он мешает. Он душит" — пронеслось в мозгу.

Стася быстро оглядела ошейник, даже ощупала для верности, но ни замков, ни пряжек при помочи чего запирался-отпирался ошейник обнаружить не смогла.

"Но ведь его нужно снять!" — чуть не плача от бессилия прошептала Станислава.

И больше не рассуждая, схватилась за широкий ремень обоими руками, потянула в разные стороны, пытаясь разорвать.

***

Перед глазами перестало двоиться, но черные точки продолжали струиться в воздухе, точно дефекты на старой кинопленке. И только увидав, как они вспыхивают, врезаясь в невидимую преграду вокруг старика, парень смог осознать, что это не дефект зрения, вызванного радостной и страстной встречей тела и пола.

«Все ж стоит сходить провериться у какого-нибудь хорошего специалиста, по окончания всех этих приключений. У меня, наверное, уже не одно сотрясение мозга и множественные ушибы внутренних и внешних органов, — думалось Тимуру, пока он медленно всползал вверх по стене, с трудом отрываясь от пола. — Главное не уточнять, где и при каких обстоятельствах я их заработал, а то точно в «дурку» загребут на пожизненный пансион».

Между тем крупинки чего-то мелкого, острого и блестящего сновали по все более расширяющемуся кругу. Там где вихрь касался каменных стен и колон, появлялись новые царапины и сколы. Тимур чуть скосил глаза, и увидал возле расчищенного прохода Любомира и Радомира. Между ними, практически висящего на братьях бледного юношу, того самого, что так неудачно выбирался из грузовика. Губы парня что-то шептали, руки делали пасы в воздухе, глаза закрыты, но лицо при этом направлено точно на поле битвы. Вокруг его пальцев зарождалась метель, и устремлялась на Хозяина, не достигая его, не причиняя ему видимого ущерба.

А потом между ним и командой по спасению начал неспешно разгораться свет. И шел он от рук Славки.

— Ведьма! — взревел старик. — Как? Откуда? Почему так близко!?

Старик закричал, выплескивая свою ярость. Рыжая оставила свою битву и вместе с Псом оказалась рядом с Хозяином. Артем, желая вернуть противницу, кинулся следом, но врезался в барьер, пару раз с силой стукнул, пытаясь пробиться, но не преуспел. Там за двойной стеной из барьера и мечущихся по кругу острых льдинок теперь остались Хозяин, Тимур, Славка и все еще бесчувственный Дан.

Рыжая обняла Хозяина, и точно всосалась в него, растворилась, и старик начал меняться. Морщины разгладились, словно по мятой тряпке провели горячим утюгом, цвет лица светлел, а волосы наоборот наливались густотой чернильной ночи. Спина выпрямилась, мышцы налились силой, плечи стали шире. Зеркальное отражение Тимура, почти точная копия, злорадно рассмеялась ему в лицо.

А потом повернулась к нему спиной, и встретила нового противника — золотого огромного медведя. Они обнялись, точно старые знакомые не видевшиеся несколько лет, и теперь до жути радостные от долгожданной встречи. Помяли друг друга, похрустели косточками, расцепились, разбежались.

У Хозяина из руки вытянулся тонкий хлыст, попытался достать медведя. Зверь извернулся, схватил зубами кончик кнута, вырвал из рук, зарычал, так что у противника буквально земля задрожала под ногами. По высокому небу метались облака плюясь молниями, но стены в этот раз никуда не исчезли, точно две картинки наложились одна на другую.

Тимур забеспокоился, огляделся. Троица у прохода замерла не шелохнувшись, и с такими же ошарашенными лицами, как и у него. А вот Славки и Дана почему-то нигде не было.

Воин уже махал двуручным мечом. Медведь огрызался и отступал, в какой-то момент извернулся, поднырнул под вооруженную руку и вцепился клыками в запястье, воин завыл, выронил меч, отпрыгнул назад. Медведь, обнадеженный успехом, кинулся следом, но получил коварный дар кинжалом в подставленный бок.

— Тимка! — донесся откуда-то издалека еле слышный голос Славки. — Спаси!

И Тимур вдруг вспомнил, что он до сих пор сжимает в руке, ухватил поудобнее, и кинулся вперед. Противники были увлечены и полностью поглощены друг другом, парень смог незамеченным добраться достаточно близко. Дождался, когда враг откроет спину, и выбросил руку вперед.

Крючок врезался в мягкое, проткнул тонкую рубаху вместе с кожей, и будто, сам желая выскользнуть, подался назад. И Враг закричал, изогнулся дугой, закинул руку за спину, точно желая убедиться, что это именно его спина пострадала. А Тимур уже отходил назад, все дальше, мечтая лишь об одном, что бы то, что с таким трудом тянется сейчас за его рукой, не оборвалось, не вернулось назад. Он хотел смерти этого человека, а если во время нее освободятся многие, чьи души этот монстр столь бессовестно поглотил, то Тимур очень этому порадуется. Он закрыл глаза, не желая видеть, закусил губу, не желая отпускать. И тянул, тянул, прикладывая все те свои способности, о которых и не догадывался до встречи с этим человеком. И втягивал, втягивал в себя чужие души, чувствуя, что вот-вот переполниться.

А там, за плотно сомкнутыми веками кто-то рычал, кричал, дрожал воздух и пол, в какой-то момент сопротивление прекратилось столь резко, что Тимур потерял равновесие, упал назад, сгруппировался, перекатился через плечо и, наконец, открыл глаза.

Медведь несколько раз полоснул когтями воина, пока тот отвлекся на подлый удар в спину. Воин закачался, упал на колени, запрокинул голову лицом вверх. Из всех вновь открывшихся щелей, а так же из глаз и рта хлестали непрекращающимся потоком светлячки чужих душ. Очень яркие и совсем тусклые, они устремлялись во все стороны, улетали далеко, а то и сразу гасли.

Длилось это несколько минут, а потом опустошенное тело воина осыпалось на пол горсткой невесомого пепла, который тут же истлел, растворился.

***

И золотой медведь распался на тяжело дышащих, вцепившихся друг в друга Дана и Славку. У обоих сразу же подкосились ноги, они опустились на пол, глупо и счастливо друг другу улыбаясь. А потом Дан побледнел и потерял сознание. К нему сразу же кинулись братья, сбросившие оцепенение, и Веста.

Славка медленно, на четвереньках, встать сил уже не было, отползла в сторону, не желая мешать, направилась к Тимуру. Парень тоже попытался ползти на встречу, но его вдруг затрясло, изогнуло дугой, души, те что он успел вытянуть из Хозяина, вырвались из его тела, устремились к Славке, закружились, точно планеты вокруг солнца. И со всех сторон, из темноты зала, плыли огоньки, которые сразу не погасли, встраивались в медленно кружащую карусель таких же огоньков-душ.

— Эй, — еле слышно, боясь спугнуть или погасить, прошептала Станислава, надеясь привлечь внимание родственников Дана.

Все обернулись и ошарашено замерли.

— Ух, ты, — выдохнул Любомир, выразив похоже общее мнение всех присутствующих.

— И что мне с этим делать?

— Это, наверное, души жителей города, с которыми нам пришлось сражаться, — сообразил Радомир. — может получиться соединить их с телами.

— Но разве Всеслав их не заморозил, когда спасал наши зад… в смысле шкуры? — возразил ему брат.

— Я могу вернуть их к жизни, — раздался тихий голос из-под стены, к которой, устало прислонившись, сидел Всеслав. — Еще где-то полчаса заморозка обратима. Дайте только минут пять отдохнуть…

— А пока советую покинуть данное помещение, — предложил Любомир и окинул вопросительным взглядом пространство. — М-да уж..

На ногах нормально держались только они с братом, Веста и ведьма в окружении светлячков. Дан так и не пришел в сознание. Два блондина с длинными и короткими волосами даже не делали попытки встать.

— Эй, а где это отродие тьмы? — поинтересовался парень, сообразив, кого не хватает.

— Он с другом Ведьмы, который был Бездушным, — подала голос Веста, пытаясь влить в приоткрытый рот Дана какую-то дурно пахнущую жидкость. До этого она успела перебинтовать порез на плече и рану на боку. — Они тело Насти охраняют. Только я не поняла от кого, возможно друг от друга.

— Час от часу не легче, — вздохнул Любомир. — Ладно, понесли брат тех, кто не в состоянии с ногами совладать. Чур, это мой.

И с этими словами парень взвалил на плечо мало помалу оживающего Дана. Радомиру ничего не оставалось, как глухо ругнуться и взвалить на себя обоих блондинов.

***

Коридоры представлял из себя филиал музея восковых фигур. Люди застыли во всевозможных позах и с разной степенью ярости на лицах, вытянутые руки направлены в одну сторону, к многолюдной куче в месте схождения проходов.

— Поставь меня, — попросил Всеслав.

Брат сгрузил с плеча сначала друга ведьмы, а уж потом осторожно поставил перед собой заклинателя погоды, придерживая того обеими руками за талию. Парень огляделся, приноравливаясь как лучше начать, размял пальцы, а затем развел руки в стороны, сжал пальцы в кулак, и резко дернул к себе. По проходу пронесся порыв холодного воздуха вперемешку с мелкими льдинками, добрался до Владлена, мгновенно стих, и тут же с многогранным стуком люди попадали на пол, остались лежать, не подавая признаки жизни.

— Ты вовремя успел? — уточнил Любомир у Всеслав, тот в ответ лишь презрительно фыркнул, попросил опустить его где-нибудь поближе к стене и не тревожить всякими глупостями хотя бы полчасика.

Тимур, достаточно пришедший в себя и даже смог самостоятельно добраться до стены, приглашающее похлопал рядом с собой. Всеслав слабо улыбнулся, по достоинству оценив шутку, но для отдыха предпочел стенку напротив. Едва сел, сразу уснул.

Все выжидающе уставились на Станиславу, которая все так же изображала из себя футуристическую помесь люстры и карусели. Девушка ответила столь же заинтересованным взглядом и самой вежливой своей улыбкой.

— Можешь преступать, Ведьмочка, — подсказал Любомир.

— Извини, приступать к чему? — невинно хлопая глазами, вполне серьезно поинтересовалась Станислава.

— Ну как же, — поддержал брата Радомир, кивком указывая на богатое поле деятельности, — возвращать людей с того света на этот. Насколько я наслышан, у тебя это неплохо получается. Да и с Данилкой неплохой фокус провернула.

— Но я ничего такого не делала, — продолжила упорствовать, в нежелании понять, девушка. — Я не знаю, что и как делаю. Все получается как-то само собой.

— Ну, так очисти разум, Ведьмочка, — ухмыльнулся Любомир, — все равно кроме тебя им никто из нас помочь не сможет.

Станислава прошлась туда сюда по проходу, заваленному телами, кое-где переступая руки-ноги. Люди были живы, это она ощущала, но дальше этого ощущения продвинуться не могла. Как вернуть то, что не тобой отобрано. Да им вообще возможно ли вернуть. Постояла, честно попытавшись выбросить все мысли из головы, но из этого мало что получилось. Постоянно лезли какие-то разрозненные картинки, звуки и образы. То куски прошедшей битвы, то семейный ужин летним вечером под вишней в саду, то бледный Тимур на холодном полу.

Вот только решение, как найти выход, из сложившийся ситуации, не приходило. Видимо придется, открыв глаза, извиняться и просить других разобраться с данной проблемкой. Есть же среди этих колдунов, хоть один некромант. Или как там еще называют возвращающих к жизни.

Она аккуратно открыла один глаз, разведать ситуацию, и от удивления распахнула оба. Вся честная компания, включая Тимур и пришедшего в себя Дана, с нескрываемым ужасом и благоволение смотрели на нее, и периодически обводили ошарашенными взглядами помещение.

А вокруг, точно звезды, спустившиеся с небес, весели души, каждая над своим тело. Они медленно опускались, втягивались. Какое-то время ничего не происходило, а потом тела зашевелись и задвигались. Кто-то поднимался с тихими стонами и оханьем, кто-то продолжал лежать, но и те и другие больше всего напоминали людей, только что выдернутых из глубокого и не особо приятного сна. Они ошарашено оглядывались друг друга, терли лица, хлопали глазами. Кто-то удивленно рассматривал свежие ссадины и порезу, где-то заплакал ребенок, зовя маму, ближайшая женщина вскочила и, слегка прихрамывая, побежала вглубь коридора.

— Что здесь происходит? — озвучил общий вопрос, в том числе и свой собственный, Дан.

Он сидел, прислонившись к стене, и пока не предпринимал попыток встать. Любомир в двух словах, тихо, в самое ухо пересказал последние полчаса. Дан внимал, не перебивая, надеясь позже выяснить подробности.

— А Настя где? — спросил он по завершению рассказа то, что его волновало больше всего.

Брат лишь пожал плечами, а потом, видя, что Дан взволнованно порывается встать, торопливо добавил.

— С ней Артем. И тот, друг Ведьмочки, что не так давно был Бездушным. Веста сказала, что знает, где они и потом проводят.

Между тем люди собирались группками, подозрительно косились на Дана и компанию.

— Мужики, а где мы? — поинтересовался, наконец, один из наиболее пришедших в себя.

Радомир ехидно оскалился, переглянулся с братом, но прежде, чем успел сморозить какую-нибудь глупость, Дан объяснил, что в подвале на острове посреди озера. Ясности это, похоже, принесло мало, и пока мужик задумчиво скреб в затылке, Дан оглядывал его. Субъект отличался от остальных наименьшей потрепанностью: не столь заросший, чумазый и, вместо обносок, одетый в добротную кожаную куртку на меху, правда уже достаточно затертую на локтях и сгибах, а также в джинсы и сапоги на высокой шнуровке. Да и в глазах плавала не раболепная покорность загнанных в угол зверей, а лишь безграничное удивление. Дан окинул взглядом по слабо шевелящуюся толпу и выделил еще несколько, явно не жителей города. Даже двух девушек заметил, правда, в таком виде обычно по обочинам дорог стоят, в ожидании удачной продажи и отнюдь не яблок.

— А как мы сюда попали? — задал следующий вполне резонный вопрос.

— А вы не в курсе?

— Неа. Последние, что помню, какая-то рыжая бестия в коротенькой юбчонке тормознула мою фуру и попросила подбросить до ближайшего поселка…

Дан удивленно обвел взглядом разномастную толпу.

— У кого схожие воспоминания? — поинтересовался он.

Вверх неуверенно потянулись несколько рук.

— Похоже, его уже не устраивали местные жители, решил разбавить рацион, — тихо прошептал Радомир Дану, зная, что он поймет, а другие не услышат. — Возможно, даже с собой забрать, в качестве консервов.

— Да, только тут мы нагрянули, и пришлось распаковать и употребить раньше, а в нас пустыми банками кидаться, для отвлечения внимания, — согласился с ним Дан. — Ну и что нам теперь с ними делать?

— Для начала, предлагаю покинуть эти подземелья, — перебил их Любомир. — Хотя тут сейчас безопасно, но на воздухе думается лучше. Встать сможешь?

Дан кивнул и медленно поднялся. Вслед за ним с трудом оторвался от каменного пола Тимур. Всеслав, разбуженный все нарастающим гулом, лишь виновато вздохнул, и его взвалил на спину Любомир.

— Послушайте, — проговорил Дан, сотни глаз уставились на него, блестя в свете единственного фонаря, — мы вас выведем. Те, кто может идти, помогите тем, кто слаб. Помощь всем пострадавшим мы сможем оказать лишь наверху.

— Дядя, — парня требовательно подергали за штанину.

Дан скосил глаза на худенькую девчушку, с засохшей кровью на губах, явно не ее. Любомир вздрогнул, но промолчал, сейчас ребенок совершенно не напоминал дикого зверька.

— Дядь, — добившись внимания, поинтересовалась девочка, — а тот злой… из замка…

— Его больше нет, — заверил Дан, глядя как неуверенно по детскому лицу расползается улыбка.

И где-то там, в глубине кто-то зарыдал, громко, облегченно, сбрасывая оковы многолетнего страха. Кто-то кого-то с силой обнял. Лица испуганных людей потихоньку разглаживались, стирались напряженные морщинки. Но большинство продолжали хмуриться, жаться поближе к своим: трудно поверить, что кошмар днем и ночью, наяву и во сне, терзавший тебя, вот так просто развеялся.

— Пошли, — устало проговорил Дан, — теперь правда бояться не чего. По крайней мере, кроме обычных превратностей судьбы, без всякой мистики.

Глава 33

Первое что увидели люди, выбравшись из подземелья — до неузнаваемости изменившийся пейзаж. Остров по самой кромке воды окружали ледяные глыбы, больше всего похожие на прорвавшиеся, да так и застывшие гейзеры, которые замерли серебристыми тенями на фоне начинающего сереть предрассветного неба. В центре некоторых поблескивали, кусочками слюды в толще породы, пули и метательные ножи. Развалины башни покрывали причудливые пушистые разводы инея. Тут и там на земле разбросаны невысокие снежные холмики, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся закоченевшими людьми, лица которых искажены ужасом и болью. И все окружающие пространство припорошил пушистый снег.

Выбравшиеся из подземелья боязливо жались друг к другу, старались лишний раз не смотреть по сторонам. Но самым странным и страшным стало появление белых звере, чем-то похожих на волков, только раза в два больше и совершенно бесшумных.

Все оцепенели, вспомнили пережитые ужасы. Но прежде чем паника вызрела, превратив людей в ревущую, все сметающую на своем пути, толпу, из-за ближайшей глыбы выступила невысокая девушка, положила руку на голову ближайшей твари, обвела всех спокойным взглядом, улыбнулась. Потом увидала того единственного, живого и вроде невредимого, хотя и основательно потрепанного и уставшего, и забыв обо всех, кинулась через расступившихся людей, прижалась, удостовериться, что не померещилось. А звери, ощерившись напоследок, рассыпались легкой поземкой.

Немного поспорив, что делать с таким количеством людей, не тащить же их в брошенный город, да никто и не выказывал большего желания туда вернуться, решили внять доводам Дана и отправиться в его деревню.

Сказать, что их в деревне встретили плохо, это все равно что вообще рта не открывать. Частокол выстой в полтора человеческого роста, окружавший деревню, выглядел почти как тот, что защищал дом Дана, только еще внушительней, раза в полтора выше и массивней. По всей поверхности струились серебристые надписи, а по верху заостренная стена, ощетинилась разномастным оружием. Дан, подозревая что-то в этом духе, попросил жителей городка подождать в ближайшем леску, под надзором близнецов. С ними же остались Мишка, Артем и до сих пор не пришедшая в себя Настю.

Поэтому у запертых ворот стояли Дан, Тимур, Станислава и Веста. Где-то недалеко затаились Всеслав с Агатой. К парню, стоило рядом оказаться девушке, силы возвращались даже не в два, а раз в пять быстрее, и пока добирались со скоростью израненных пешеходов от озера до поляны в лесу, где остались бывшие жертвы хозяина, он вполне восстановился.

За забором недружелюбно поинтересовались, что здесь забыл прислужник тьмы. Дан удивленно осмотрелся вокруг, точно пытаясь высмотреть этого самого приспешника. И лишь потом ухмыльнулся, поняв, что имеют ввиду именно его.

— Я пришел за помощью, — прокричал Дан, задрав голову.

Из-за забора раздалось в разнобой предложения, куда за этой помощью стоит прогуляться, да подольше, а лучше вообще не возвращаться.

— Тогда я возьму то, что мое по праву крови, — жестко проговорил Дан.

За забором раздались еще более возмущенные возгласы, взвился и упал не долетев пары шагов увесистый голыш. Кто-то даже пальнул в воздух, истерично пообещав, следующей очередью разнести незваным гостям головы. Все непроизвольно отступили на шаг, только Дан остался стоять на том же месте. А потом, перекрывая шум толпы, прозвучал женский голос, приказавший всем заткнуться и отворить ворота. Повозмущавшись для порядка, правую створку все таки приоткрыли, но лишь для того, что бы выпустить одинокую фигурку.

Не молодая женщина, но и до старости дал, невысока и стройная для своих лет. Штаны заправлены в валенки, сверху длинная кожаная куртка, отороченная мехом, из под теплого платка выбиваются светлые короткие кудри.

— Ну, здравствуй, племянничек, — ухмыльнулась она, — Что дочку непутевую вернул и злодея победил — честь тебе и хвала. Вот только не поздно ли про право крови вспомнил?

Веста густо залилась краской, под брошенным вскользь осуждающим взглядом, и поспешно спряталась за спину Тимура. Дана было не так легко смутить, но тон он смягчил.

— Я лишь прошу, не для себя, для полутора сотен людей, вся вина которых, родиться в городе облюбованном темными тварями.

— Оригинальный способ просить: не дадите — сам возьму? Ну, силы то, предположим и у меня имеется, хватит одного зарвавшегося молокососа поперек коленки положить и ремешком угостить. Да и пигалицу, что без дозволения из дома сбегает.

— Тетя, ты же мудрее моей бабки, — мягко, почти просительно проговорил Дан.

— Вот, уже лучше, — довольно проговорила женщина, — отдам тебе то, что твое по праву, но при одном условии — больше сбегать не смей!

Дан как-то обреченно вздохнул, будто не он сам только что хотел силой забирать свое и кивнул.

— Ладно, открывайте. Он слово дал, теперь уж не отвертеться — постучала женщина в доски, и ворота распахнулись.

За ними оказалось совсем мало народу, человек десять от силы, и все как один хитро щурящиеся старички и старушки. Дан схватился за голову, и застонал так, что с дальних берез снялись и с воплем умчалась в даль стая ворон.

— Тетя, — набросился он на довольно скалящуюся женщину, поняв, что его разыграли, провели как мальчишку, заставили поверить, что отдавать не хотят то, что и самим на самом деле не нужно.

— Ну, прости, — совсем не раскаивающимся голосом произнесла бывшая староста, — Ты нужен деревни, но тебя по-другому было бы не уговорить. — Может, представишь мне твоих новых друзей?

— Ах да, — все еще недовольно насупившись, проговорил Дан. — Это Станислава и Тимур. Они очень помогли нам. А это моя тетка и мать Весты, Любомира и Радомира — Мирослава Матвеевна…

— Ну, до Матвеевны мне предположим еще как до Китая пешком, — улыбнулась женщина. — Можете звать меня Мирослава.

Стася вежливо кивнула. Зато Тимур подлетел, поцеловал ручку и разлился соловьем, сообщая насколько он рад такой теплой встречи, не плохо конечно бы, что бы она стала еще чуточку теплее, а заодно светлее, сытнее и желательно под крышей. Тетка рассмеялась, поняв совсем не тонкий намек правильно, и пригласила к себе в дом. Дан потопал впереди, и так прекрасно зная дорогу, остальные двинулись следом. Тетка же попросила Весту передать бывшим горожанам — им здесь рады. А своим братьям — возвращаться побыстрее. И раздав еще пару распоряжений, кого куда размещать и чем кормить, нагнала гостей уже на крыльца — они успели поднялись по ступенькам и обстучали снег, но входить без хозяйки посчитали невежливым.

— А где все? — поинтересовался Дан у подошедшей тетки, кивнув на пустую улицу.

— Хотелось бы мне сказать, что всех не обладавших достаточным актерским талантом, мы заперли по домам, а то раньше времени не выдали бы тщательно разработанный план неуместным хохотом. Но на самом деле большая часть отсыпаться. У нас тут тоже не курорт был, пришлось повоевать не меньше вашего. Еле отбились.

— А те, что должны были вернуться из леса? — недоверчиво поинтересовался Дан. — Из их разговоров я понял, что сразу после отказа нам, они собирались на помощь деревне.

Лицо женщины потемнело.

— Не уверенна, что кто-то из них вернется, — проговорила она, не глядя на Дана. — Нас предали, Данилка. Самым наглым и бессовестным образом.

Она толкнула дверь и переступила порог, гости в растерянности двинулись следом.

***

Прежде чем продолжить разговор, Мирослава Матвеевна усадила всех за стол, разлилась чашкам молоко, выдала по краюхе хлеба, и не проронила ни слова, пока гости не утолили первый голод. Беспокойство не смогло пересилить чувство голода, Дан запихал в себя за два укуса всю ковригу, залпом выпил предложенное молоко, и лишь когда живот перестал предательски урчать, поинтересовался:

— Что все таки случилось?

Остальные не спеша жевали, обратившись в слух.

— После того, как мы… хм… вежливо попросили твою бабка уйти с поста главы деревни, я и вправду собрала отряд тебе в помощь. Велела встать лагерем в лесу, послать тебе весть, а после всячески способствовать, однако на рожон слишком не лезть.

— По-моему успешно они справились лишь с первой частью, — влез Тимур.

Дан раздражение зыркнул, но тётка лишь вздохнула.

— Твой друг прав. Первое беспокойств меня посетило, когда практически сразу после отхода отряда, деревню окружили Псы и человеческие наёмники. Они бродили вокруг защитного контура, но настолько открыто, точно боялись, что мы их не заметим. Все оставшиеся заняли посменную оборону. Чем больше сгущались сумерки, тем наглее становились твари. Псы то и дело бросались на защитный контур: врежутся с разбега, отряхнуться, точно из воды вылезут и опять, но уже в другом месте прочность пробуют. А потом наемники постреливать начали, так же с разных углов, из разных мест, на открытом пространстве, однако, уже не появляясь.

Тут в дверь вежливо поступали, судя по высоте — ногой. А потом, не дождавшись ответа, дверь распахнулась сама и, под довольное "что ты как не родной", в комнату ввалились близнецы, принеся с собой морозный воздух. А за ними аккуратно, так как держал на руках Настю, переступил порог Мишка. За время, что они брели до деревни, он совсем пришёл в себя, Настю всю дорогу нес, никому не доверяя. Только еле слышно вздыхал, и сейчас так же тихо замер в дверях.

Мирослава Матвеевна тут же выскользнула из-за стола и, пригласив за собой, скрылась за дверями в соседнюю комнату, показала, куда положить бесчувственную девушку. Близнецы между тем без зазрения совести рылись в холодильнике и в пол-уха слушали краткий пересказ, пропущенной ими первой части. Хозяйка дома вернулась уже одна.

— Ваш друг уснул, едва укрыл девочку одеялом, прямо там сидя на стуле, — проговорила она. — Продолжим?

Все кивнули. Но начать ей опять не дали, входная дверь хлопнула, и через мгновение в комнату проскользнула Веста с неизменной мышкой на плече. И одновременно с ней, практически бесшумно, в самом тёмном углу появился Артем, опустился на пол и, устало прикрыв глаза, привалился к стене.

— Ну, теперь-то все? — ворчливо поинтересовалась хозяйка дома. — Или Всеслав с Агатой за дверью притаились, ждут момента, что бы эффектно появиться, лишь я только опять начну?

— Всеславу опять стало плохо, и, конечно же, Агата сейчас как курица несушка вкруг кудахчет. Точно не появляться, — поделилась Веста, отобрала у брата надкушенный бутерброд и, отломив от него небольшой кусочек для мышки, проглотила за два укуса оставшуюся часть.

— Ладно, — тетка огляделась и невольно улыбнулась, такая большая компания не собиралась за этим столом очень давно, вот только случалось это обычно по более веселым поводам, а потом серьёзно продолжала. — Ближе к ночи Псы совсем озверели, пришлось спешно усиливать защитный контур. Первую тёмную тварь, что прорвалась сквозь круг, я едва не убила, хорошо вовремя сообразила, кто возник посреди моей кухни.

Тётя выразительно взглянула в угол, все тоже посмотрели на Артема. Парень на повышенное внимание никак не отреагировал, даже глаз не открыл.

— Меня удивило, что вы до сих пор не в курсе и подкрепление никак не связались с вами. А ведь именно так выходило по словам Артема и в другое время это бы даже больше, чем насторожило. Но новости, принесенные мне основательно выбили из колеи: замок разрушен, Даниил едва не погиб, Хозяин куда-то скрылся, а после обряда вообще собирается покинуть эти места — было от чего прийти в шок. Тогда мы пошли к твоей бабке, Данилка. На удивление она даже не стала упираться, лишь злорадно и самодовольно рассмеялась.

— Где она кстати? — поинтересовался Дан.

— До прошлой ночи оставалась у себя дома. Не то что бы мы её там удерживали силой, — поспешно добавила тётка, увидев недовольно сведённые брови племянника, — просто, когда она поняла, что её больше не поддерживает община, сама там заперлась, ни куда не желая выходить. А когда за стеной стало особенно жарко, она пропала. Возможно, ушла подземным ходом, секрет которого знала лишь она.

— Ясно, — ответил на это Дан, и замолчал.

А тётка продолжила:

— На прощание, я сказала, где искать наших людей, и Артем ушёл.

— Я потом те же вопросы Игнату задал, — подал голос из своего угла Артем, значит, следил за разговором и очень внимательно. — Для проверки, так сказать. Его и старухины предположения расходились не во многом.

***

Мирослава Матвеевна замолчала, и Дан, поняв, что больше ей поведать нечего, задал вопрос, который мучил его уже давно:

— Я так и не услышал объяснений когда, а главное как Инвалид сговорился с Вестой. То есть я понимаю, основную суть сговора — проникнуть в логово врага, но с чего вообще вы дошли до такого плана.

Парень выразительно взглянул сначала на девчонку, жевавшей уже энный по счету бутерброд, а потом перевел на Артема, который все так же тихо сидел в углу. Друг встрепенулся, точно задремавший человек, хотя Тени не спят, и открыл глаза. Дан ощутил некую неправильность в происходящем, какую-то ноющую пустоту, будто он не может вспомнить о чем-то важном, но через мгновение и это ощущение забылось.

— Так как объяснишь? — просил он уже конкретно у Артема, понимая, что Веста не собирается прерывать молчание.

— Ну, — Артем поднялся, подошел к столу и сел, так что бы его все видели и слышали, — когда твоя тетя объяснила, где искать помощь, и попросила передать это тебе и твоим братьям, я решил для начала сам на все взглянуть, причем издалека. И, как впоследствии оказалось, правильно сделал. Первое, что меня насторожило, это абсолютная тишина и покой. Вокруг деревни бой кипит, а тут никакого намека на присутствие тьмы. Люди точно на пикник в зимний лес выбрались: костры жгут в открытую, часовых как следует не выставили. С другой стороны, мало ли, может они настолько скрытно и быстро ушли, что не ожидавший такой прыти хозяин просто не успел выслать погоню. Да и к тому же мое личное сосание под ложечкой еще не доказательство чьего-то злого умысла. Прокрался в тенях по краешку, послушал разговоры — ничего криминального.

Артем говорил негромко, но в тишине воцарившейся на кухне, каждое его слово звучало ясно и четко.

— Бросил я неблагодарное дело с ломаньем мозгов и поспешил к убежищу. Там нас уже заждались…

— Еще бы, — перебил Радомир, — обещали прибыть к полуночи, скоро рассвет, а не самих ни вестей. Да и связаться не можем…

— Самой нетерпеливой оказалась Веста, — продолжил Артем, — мышек своих разослала, первой меня заметила, выбежала встречать…

— Я думала, с тобой Дан, — насупившись, пробормотала девушка.

— И увидел я ее такую красивую, — ухмыляясь, продолжил парень, — и будто тюкнуло что меня. Рассказал я ей все, что на сердце у меня, признался во всех чувствах скрытых…

— Инвалид, — взревел Дан. — Хватит паясничать!

Веста залилась румянцем, спрыгнула с лавки и убежала в другую комнату, громко хлопнув на прощанье дверью. Стася для себя нашла еще одну общую черту братьев: оба, когда нервничают, начинают зубоскалить и флиртовать с девочками.

— Я когда увидел Весту, — проговорил серьезно Артем, — у меня в мозгу будто что-то щелкнуло, разрозненные кусочки, встали в четкую картинку, и я изложил свои опасения Весте.

— Почему именно ей? — поинтересовался один из близнецов, — почему ни кому-то из нас?

— Вы относитесь ко мне как к пустому месту, маленькой неприятности, которая случилась с вашим братом и только. Выслушав мои соображения, тут же постарались бы забыть. А ваша сестра меня ненавидит страстно и неугасимо, она хоть и отмахнулась от сказанного мной, да как бы не старалась, забыть не могла. Я на этом и сыграл, что, несомненно, спасло не одну жизнь.

Дан заметил, как недобро загорелись глаза Любомира, и поспешил дотронуться до его плеча, успокаивая.

— Твой план держался на такой малости, как ненависть девчонки! — взревел вместо него Радомир.

— У меня он хотя бы такой был, — ухмыльнулся в ответ Артем, и Станислава увидала, как в у парня, прямом смысле, потемнели глаза и начали отрастать когти.

— Хочешь драки? — радостно подскочили оба брата. — Мы сейчас тебе, с превеликой радостью, устроим медленную агонию!

Станислава хотела вскочить, остановить надвигающуюся драку, но ее опередили.

— А ну хватит, — хозяйка дома стукнула по столу кулаком так, что подпрыгнули и заплясали чашки. — И без вас крови пролито даже слишком много.

Парни как-то даже внешне сдулись и расползлись по углам.

— Что дальше было? — поинтересовалась тетя спустя пару мгновений.

— А? — смущенно поинтересовался Артем, потом видимо вспомнил, на чем прервался и продолжил. — Когда все началось развиваться, как я и предполагал, пришлось разыграть роль предателя. Предложил врагам свою посильную помощь, проник в самое сердце зла, так сказать. А под елками, пока никто не видел, утащил Весту на дерево, объяснил, что делать дальше. Ну а продолжение вы все знаете.

— Я вообще-то не знаю, — подала голос тетя, — но с этим, я думаю, разберемся позже. Сейчас вам все стоит отдохнуть. Ваш дом, Данилка, сейчас пустует, но для ночевки вполне приемлем. Проводи друзей, а то ваша Ведьмочка уже спит.

Станислава хотела возразить, что вполне себе бодрствует, но голоса все дальше и дальше уплывали, пока не превратились в неясный шум листву, что ветер качает над головой.

***

Ночью приходила бабушка, в этот раз не молоденькой девчонкой, а такой, как она запомнилась по последнему лету. В белом с мелкими цветами платке, темно синей кофте и длинной коричневой юбке, она тихо сидела в кресле рядом с кроватью и что-то неспешно вязала, слегка позвякивая спицами. И Станислава на несколько мгновений позволила себе забыться, просто тихо лежать и, улыбаясь, смотреть на бабушку.

— А, Атаска, проснулась? — улыбнулась старушка, откладывая куда-то в бок вязание вместе с вертким клубком. — А я пришла попрощаться.

Станислава все вспомнила, и слезы подступили к глазам.

— Не плачь внученька, я уже давно ушла, и сейчас мое сердце и душа полностью успокоились, перестали болеть за тебя.

Стася вытерла щеку, но продолжала молчать, не в силах произнести ни слова.

— А еще, не знаю уж, обрадует тебя это известие или огорчит, — продолжила баба Дотя, тихо улыбаясь, — все чудеса, что с такой легкостью ты творила последние дни, я тоже уношу с собой. Род, впервые за несколько сотен лет, объединил силы, и не только потому, что одной из нас требовалась помощь, но и потому, что над всем миром нависла нешуточная угроза. Ты послужила проводником, и за это тебе земной поклон и благодарность всех живших и живущих.

Станиславе хотелось сказать, что ей все равно на всех, лучше бы бабушка была рядом, но старушка лишь улыбнулась.

— На самом деле ты так не думаешь. А вода, что струиться из глаз, это всего лишь слезы.

Станислава разревелась в голос, уже не сдерживаясь, а бабушка сидела рядом и гладила по голове.

— И последнее, девочка моя, — проговорила бабушка, когда внучка выплакала все слезы и притихла, уткнувшись носом в подушку. — Не думай слишком много. Все мы люди и он тоже. Но если сможешь забыть старое и дашь ему еще один шанс, он больше не предаст твое доверие. А тебе, как мне кажется, вставать пора, а то что-то там молодые люди затевают, да без твоего ведома. Ну, до очень не скорого свидания, внученька!

***

В какой-то момент Станислава осознала, что продолжительное время не спит, а с интересом рассматривает далекий серый потолок в тонких изломанных трещинках. Она медленно села, огляделась, пытаясь вспомнить, как сюда попала, и что ее разбудило. Незнакомая комната, кровать не разобрана, лишь смято верхнее покрывало. Воспоминания о вчерашнем путались и ускользали. Похоже, ее принесли, не раздевая, лишь сняв куртку и обувь, положили и укрыли чем-то теплым. Ботинки обнаружились под кроватью, а куртка на стуле у окна.

Быстро натянув, а то ступни мерзли, и зашнуровав ботинки, Станислава подошла к окну и аккуратно выглянула в щелочку между занавесками. Перед ней простиралась деревенская улочка, и, судя по высоте обзора, девушка находилась на втором этаже. Вокруг разливалась та особая синева, какую приобретает морозный воздух в сумерках раннего утра или позднего вечера. В некоторых домах светились окна, вдоль забора не спеша шла женщина, через улицу перебежала черно-белая собака, и Станислава, наконец, осознала, где она. Деревня Дана, дом его семьи, куда их вчера направила Мирослава Матвеевна.

Четко вспомнился вчерашний разговор, смутно путь до этой комнат, большую часть которого она проехалась у Тимки на руках, и ночное прощание с бабушкой. Так вот что ее разбудило, и ноги сами собой понесли к двери, которая вывела на широкий балкон, огороженный резными перилами, который делал почти полный круг и заканчивался лестницей на противоположной от Стаси стороне.

На балкон выходило еще несколько закрытых дверей. Станислава подошла ближе к перилам и глянула вниз. Большой зал, окруженный резными деревянными колоннами, на которых лежала верхняя балюстрада. Пыльная мебель, какие-то картины и охотничьи трофеи по стенам, небольшой камин, слабо угадывались в тусклом свете, пробивающимся сквозь высокие окна. Просто домик зажиточного помещика, который уехал кутить в столицу, а смотреть за фамильным гнездом никого не оставил. Или оставил, да управляющий запил с дворником, и махнул на присмотр рукой.

За неспешными размышлениями Станислава достигла лестницы,но, едва шагнула на первую ступеньку, остановилась. Тишину последних минут разорвали голоса, Артем и Дан о чем-то спорили на повышенных тонах, точнее Дан почти кричал, а вот Артем отвечал вполне спокойно. Девушка присела, пытаясь понять, где идет спор. Из-под двери на первом этаже пробивался свет.

— Я думал, ты уже выдохся, — чуть насмешливо проговорил Артем.

— Да что ты! Я так легко не успокоюсь. Да у меня в голове не укладывается, как ты мог… — это уже Дан.

— Ну, извини, — в голосе Артема не ощущалось и миллиграмма раскаянья, что взбесило Дан, еще больше.

— Меня просто из себя выводит твое проведение, даже не то, что ты скрывал, а то, что решился использовать на мне… на мне!.. свои трюки. Память править посмел!! Если бы силы тебя не подвели, я бы так и прибывал в неведенье.

— Да жаль, что отвлекся… — на этот раз совершенно искренне вздохнул Артем.

Дан зарычал, а потом что-то врезалось в стену и с хрустальным звоном осыпалось на пол.

— Любимая ваза твоей бабушки, кстати, — констатировал совершенно не пострадавший парень.

— И как долго, — голос Дана теперь звучал чуть спокойней, толи выпустил пар, расколошматив вазу, то ли понял, что придушить этого придурка все равно не получиться, лишь нервы на него зря потратишь, — как долго ты планировал скрывать это? Мало мне того, что Настя до сих пор в себя не пришла…

Спор прервался на середине. Скрипнула дверь, желтая солнечная полоска перечеркнула цветастый ковер на полу, в проеме возник знакомый силуэт, а затем раздался жизнерадостный голос Тимура:

— Что за спор, а драки нет!

— Сейчас будет, — мрачно пообещал Дан.

— А так вы меня за этим звали? Чур, я рефери!

— Нет… — начал Артем.

— Нет? Не рефери? А кто? А-а-а! Нет, ну драться с вами я не буду, — расстроено произнес парень. — Я вообще за мир во всем мире.

— Мы хотели попросить тебя о помощи! — слишком резко из-за недавнего спора с Артемом и желания, поскорей прервать нескончаемый поток слов, произнес Дан.

***

Станислава вдруг отчетливо увидела, именно увидела, а не представила, комнату и всех в ней находившихся. Помещение больше всего напоминало пыльную заброшенную так же давно, как и весь дом, библиотеку. Вдоль стен стояли полупустые книжные шкафы, на двух узких подоконниках досыхало нечто, бывшее когда-то раскидистым цветком, с потолка свисала старинная люстра, в равных долях крашенная тусклым хрусталем и паутиной, в которой тускло горели три лампочки. Они да еще свет из окна не особо разгоняли пыльный полумрак. Еще из мебели в кабинете был продавленный диван, пара скрипучих стульев и истертый ковер.

Артем очень бледный, какой-то даже выцветший, внешне спокойный, но глаза сужены от внутреннего напряжения, сидел на полу, скрестив ноги. Дан, рука перебинтована, под глазами круги, возвышается над ним, хмурит брови. Тимур, все лицо в ссадинах, царапинах, по шее цепочка синяков спускаеться за ворот рубахи, устроился на диване. Хоть кажется расслабленным и веселым, но руки засунутые к карман брюк нервно теребят скрепку, не понятно как там оказавшуюся.

— Так что у вас случилось, — становясь серьезным, поинтересовался Тимур.

— Инвалид потерял свое тело, — мрачно выдал Дан, взглянув на Артема.

— Я не потерял… — попытался возразить парень.

— А как еще это назвать, если человек не знает, где находится что-то принадлежащие ему.

— В смысле, — опешил Тимур.

— Ты же в курсе, уверен — Ведьмочка тебе рассказала, что я обретаю силу, когда выхожу из тела, которое не вполне здорово. Оболочка моя лежала в доме Дана, и когда напали Псы, я смог выбраться. А потом — темнота. Меня будто выкинуло из собственного тела, и теперь я его не ощущаю, хотя всегда мог….- попробовал объяснить Артем.

— Важно другое, уверен ли ты, — еле слышно, точно боясь необратимости слов, произнесенных слишком громко, спросил Дан, — что оно до сих пор живо.

— Оно…я… тело еще живо….

— Откуда такая уверенность!? — вновь потерял терпение Дан.

— Я знаю! Я уже умирал! — В голосе парня прорезалась сталь, а лицо отразило что-то давнее, застарелое… боль?…страх?

Дан вздрогнул, отвел глаза. Неужели смутился? Или тоже вспомнил то, что пытается забыть вот уже полгода.

— Какие последствия отсутствия тела тебе грозят? — спросил чуть взволновано Тимур, а Славка разобрала в его голосе нотки нарастающей паники.

— Я не полноценная Тень, я не могу подпитываться чужими страданиями. Поэтому мне нужно иногда возвращаться в тело для подзарядки. Если я не буду использовать силу, то смогу продержаться около месяца. А если буду — не больше недели.

Где-то в животе Титула зародилась, начала расползаться по телу ледяная пустота.

"А найти тело никак?" — подумала Стася, сидя на лестнице, а через мгновение ее вопрос озвучил Тимка.

— Способы есть, — проговорил медленно, точно еще раз обдумывая варианты, Дан, — но они очень долги, требуют длительной подготовки и не особо точны. А если тело увезли далеко, да еще надежно спрятали, то мы просто по времени не успеем. К тому же, если за ним не будет достаточного ухода, то оно просто…

Дан замолчал, но договаривать не требовалось, все и так поняли.

"Да нет, — попыталась успокоить себя Славка, — если бы его хотели просто уничтожить, — не стали бы выкрадывать, просто оставили под завалами".

Тимур, похоже, пришел к тем же выводам.

— И что теперь делать?

— Мы бы хотели…

— Дан, — Артем замолчал, с таким выражением лица, будто хотел уже попросить, но передумал, лишь вздохнул и покачал головой.

— Я хотел, — поправился Дан, чем вызвал еще один вздох Артем, — что бы ты одолжил Инвалиду свое тело.

— Что? — Тимур перевел растерянный взгляд с мрачно решительного Дана, на слегка виноватого Артема.

— Не на совсем, — поспешно добавил Дан, сообразив, похоже, какую глупость только что сморозил. — Изредка. Для отдыха души и восстановления сил. Тебя это практически не коснется. Ты почти не почувствуешь чужого присутствия…

— Это потому, что я неполноценный человек! — перебил парня Тимур.

У Станиславы сжалось сердце, от переполнявшей парня боли.

— Я всего лишь пустой сосуд, что хочешь то и лей?!

— Вовсе нет, — попытался возразить Дан, — Просто ты похожей комплекции, возраста и того же пола, да к тому же еще и родственник…

— А конечно… если еще и к тому же, — Тимур криво усмехнулся. — Тогда да конечно бери, пользуйся.

Славке хотелось вскочить, ворваться в комнату и вцепиться в лицо Даниилу, за то что он сейчас делал с ее Тимкой, пусть и не осознавая этого. Голос Тимура опять звучал радостно и беззаботно, и лишь Славка знала, что внутри у него сейчас кипит нешуточная злость, в первую очередь на себя. Злость и боль. Ведь он уже свыкся с мыслью, что нашел новую семью, и с радостью и готовностью примерил на себя роль заботливого брата, а вот Артему похоже все равно, есть у него еще один родственник, нет ли его. И пусть Тимур спешит, как всегда, слишком много хочет, но вот так вскользь, будто о чем-то незначительном упоминать о сокровенной мечте.

Сердце ее кричало и плакало, а более трезвый разум шептал: " О чем ты сейчас беспокоишься придурок эгоистичный. Брат на грани смерти, а он о себе, о своих комплексах печется".

И вот этот-то неясный шепот, похоже, достиг сознания Тимура. Парень не на шутку смутился.

— Прости, — проговорил он на этот раз совершенно искренне, глядя на брата. — Мне правда не жалко. Пользуйся когда захочешь. Хоть совсем забирай.

— Ну, вот и славненько, — Дан удовлетворенно выдохнул, так и не поняв, что творилось с Тимуром пару мгновений назад.

Зато об этом догадался Артем.

— Тимур, ты, похоже, кое-что не понимаешь. Я прошу тебя о помощи, не потому что ты самый подходящий, а потому что доверяю тебе. Даже если бы ты не был моим братом, ты уже доказал, что достоин этого. Словами не передать, как тебе благодарен за помощь.

Артем приблизился, протянул руку, и Тимур пожал её, улыбнулся вполне искренне.

— И еще одно, — проговорил Артем, глядя Тимуру в глаза, все еще не разжимая пальцы. — Я не против, если наша Ведьмочка узнает, что я на время становлюсь твоим квартирантом. Она же все таки твоя девушка, а от любимых трудно что-то срыть. Но вот то, что я скажу тебе сейчас, надеюсь, останется между нами. Ты теперь вполне обычный человек. Ведьмочка действительно вернула тебя с того света, причем таким способом, о котором не только я, но даже Дан, если слышали, то очень мало, давно и вообще из разряда мифов и легенд.

— В смысле? — напрягся Тимур.

— Она поделилась с тобой своей душой, в прямом смысле этого слова. Отрезала кусок от своей и вложила в твое еще не остывшее тело.

— Это что же получается, я теперь не я, а Славка? — ошалело взглянув на Дан, точно ища у него подтверждения-опровержения, или просто скептического смешка, поинтересовался Тимур.

— Нет, конечно, — успокоил его парень, — Ведь она с тобой не разумом поделилась, и не полностью перенесла свою суть, а всего лишь… Ха! Всего лишь!!.. влила часть. Ты же всю жизнь использовал, пусть и не осознано, чужие души, и все же оставался собой. Если бы это было не так, то ты страдал множественным разделением личности и давно сидел за решеткой в каком-нибудь лечебном учреждении.

— И мы просим молчать, не для твоего, а для ее душевного спокойствия. Она и так многое смогла, чего обычный человек не в состоянии. Так и умом можно тронуться, и душевный покой потерять.

— Ладно, я не скажу, — пообещал Тимур, про себя решив, что лучше не сообщать этим заговорщикам, что Славка все это время просидела на лестнице. И теперь он догадался, откуда пришло это знание — он просто чувствует её.

— Ну, если это все, тогда я пошел, — добавил он, вставая с дивана.

Оба друга промолчали, давая понять, что на этом разговор исчерпан. У двери он обернулся и спросил.

— Как там Настя?

— Без изменений, — подал голос Дан.

— Я завтра с утра уезжаю, меня уже на работе потеряли. Еще немного и с неустойкой я не расплачусь. Когда она очнется…

— Я сразу тебе сообщу, — пообещал Артем.

Тимур кивнул и с тихим щелчком прикрыл за собой дверь. Проходя мимо лестницы и, намеренно не глядя ее в полумрак, очень тихо, одними губами, прекрасно зная, что она его услышит, прошептал:

— Спасибо.

Эпилог

Мороз последних трех дней отступил, впустив на время тепло и сырость. Под ногами хлюпало и чавкало. Станислава чувствовала, как медленно, но верно талый снег перебирался в ее сапоги, видно надеялся погреться, вот только внутри было не теплее чем снаружи.

Над пустым перроном медленно сгущались ранние сумерки, и низкие тучи с удивлением взирали на горстку сумасшедших, зачем-то столпившихся внизу. Уезжала Станислава одна. Тимур поспешно умчался спасать собственную карьеру от неминуемого краха еще три дня назад, и без его солнечной улыбки, девушке стало намного холоднее. Настя до сих пор не пришла в себя, а Мишка не мог ее оставлять. Стасе еще предстояло придумать для его мамы убедительную причину отсутствия не только горячо любимого сына, но и связи с ним. С Вестой, Агатой и Всеславом, Станислава распрощалась еще в деревне. Любомир и Радомир, вызвавшиеся отвезти до города, остались у машин, пожелав в один голос удачи. Так что на пироне из новых знакомых, сейчас присутствовали лишь Дан и Артем, в своей теневой форме. А еще Мишка, разрывающийся между долгом проводить подругу и зовом сердца, которое спешило вернуться к Насте, оставшейся в деревне.

Из всего багажа, лишь сотовый, не понятно каким чудом уцелевший в кармане джинсов. Любимый ноут со всеми рабочими материалами, обугленными останками покоятся сейчас под развалинами дома Дана, а рюкзак с прочими вещами — где-то в подземельях разрушенного замка.

Уезжать совершенно не хотелось, слишком много незавершенных, и не разрешенных вопросов осталось. Кто и зачем умыкнул тело Артема, да так, что Дан с родственниками даже следов найти не могут. Увенчаются ли поиски успехом. И сможет ли ужиться две души в одном теле, пусть одна из них туда будет наведываться лишь изредка. Как вернуть Настю, которая вроде спит, да только вот уже неделю не просыпаясь.

Вдали раздался гудок тепловоза. Стук колес нарастал, приближаясь, и сам состав должен был вот-вот вынырнуть из-за поворота. Все поспешили еще раз попрощаться, зная, что стоять состав здесь будет от силы пару минут, что бы высадить-забрать пассажиров, если таковые вообще будут.

— До встречи, Ведьмочка! Думаю, скоро увидимся, когда я брата навещу, — улыбнулся Артем.

Станислава кинула.

— Стася, ты там с матерью поговори. Придумай, что-нибудь, — в который раз напомнил Мишка.

Девушка опят кивнула, взглянула на Дана, парень молчал.

Состав вынырнул из-за деревьев затормозил, распахнул двери, выпустил из себя проводниц и пару пассажиров, выжидающе уставился освещенными окнами вагонов на Станиславу. Девушка ухватилась за поручень, влезла по железным ступенькам.

— Ведьмочка…

Станислава обернулась, взглянула на парня-медведя, что замер у самой лесенки, придерживаясь одной рукой за перила.

— Спасибо тебе. Как бы мне хотелось сказать прощай, но я уверен — мы еще встретимся. Прости заранее, если это случиться, потому что означать это будет лишь то, что опять происходит что-то из ряда вон выходящие.

— Дан, позаботься о Мишке, — проговорила Станислава, не зная, что еще сказать на такое прощание. — И прости его за Настю.

Дан кивнул, грустно улыбнулся, отступил, пропуская проводницу, которая тут же захлопнула дверь. Поезд дал гудок, и чуть качнувшись, сдвинулся с места, оставляя двоих людей и одного не совсем на пустом, сумрачном перроне.

Девушка прошла в купе, ощутив легкое дежавю, от его пустоты и темноты за оконным стеклом, села. Но окончательно в хандру провалиться не успела, в кармане призывно тренькнул телефон. Номер оказался не знакомым, но она точно знала, кого услышит.

— Привет, Славка, — раздался радостный голос, на фоне множественного шума и гвалта голосов.

— Привет, — и, не давая продолжить, быстро проговорила в трубку. — Тимка, знаешь, я тебя…

И замолчала, вдруг решив, что хочет сказать это, глядя ему в глаза.

— Знаю, — голос на ком конце потеплел еще больше, — я тебя тоже…

Оглавление

ПРОЛОГ

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Эпилог