Живой мертвец [Андрей Ефимович Зарин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (50) »
Андрей Ефимович Зарин Живой мертвец
I Перед грозой
28 апреля 1798 года вся Москва была охвачена волнением. Император Павел проездом в Казань остановился в Москве, и не только власть имущие, не только полицейские и иные чины, но даже простые обыватели пребывали в страхе. «Мало ли что приключиться может? Слышь, государь до всего доходит. В одежде ли какая неисправность, в запряжке, поклониться не успеешь — ан! и пойдешь, куда неведомо!» — И каждый пугливо озирался по сторонам, вспоминая рассказы про ту или иную выходку императора. Но если дрожали простые обыватели и чины гражданские, то в местном войске была буквально паника. Император назначил смотр на следующий день, и все от малого солдата до самого Архарова были в волнении. Иван Петрович Архаров, по протекции своего брата, петербургского генерал-губернатора Николая Петровича, назначенный в Москву вторым военным губернатором, был вовсе не военный человек и теперь трепетал. Раз десять он призывал к себе своего помощника, пруссака Гессе, и тревожно спрашивал его: — Ну что, Густав Карлович, как? А? Не выдадут? Длинный и сухой, как жердь, с серыми бесстрастными глазами, полковник Гессе качал маленькой головой и говорил: — Никак нет! Наш не выдаст! О, я их так муштриль!.. — Да, да! Наш-то я знаю. А другие? — Другой тоже! Я всем говориль!.. — Постарайся, Густав Карлович! Слышь, не в духе государь нынче. Гессе уходил, а спустя час Архаров гнал за ним вестового и говорил опять то же самое. Гессе, в свою очередь, объезжал полковых командиров и вселял в них страх и трепет своим зловещим видом. — И потом, — оканчивал он свои предупреждения у каждого командира, — государь не в своем духе сегодня! Этих слов достаточно было, чтобы внушить трепет. Государь не в духе! Это значит, что старый полковник может в одну минуту стать рядовым, а послезавтра быть уже по дороге в Сибирь. Такие примеры бывали. И полковые командиры, собрав офицеров, нагоняли на них страх, а те, в свою очередь, пугали солдат, последние же превращались буквально в мучеников. Весь день по всем казармам шло строевое учение. Шеренга солдат вытягивала ногу и стояла недвижно, а поседевший на службе какой-нибудь капитан, присев на корточки, внимательно высматривал, на одной ли высоте все солдатские подошвы. По десять раз делались ружейные артикулы, и капитан чутким ухом прислушивался: ладно ли звенят все ружейные части, которые для большого звона приказывали слегка развинчивать. Поручики внимательно следили, все ли пригнали к месту, все ли вычищено, выбелено, все ли блестит, потому что зоркий глаз императора высматривал иногда самый ничтожный пустяк, и из-за него гибла карьера молодых поручиков. В казармах Нижегородского драгунского полка происходило то же, что и в других. На дворе шло ученье, в казармах спешно готовили амуницию, собравшиеся в кордегардии офицеры тревожно беседовали между собой. Статный красивый офицер Ермолин с хвастливостью произнес: — Я много слышал про государя. С ним нужна только смелость. Я не боюсь, что назначен ординарцем. — Ну, смелость смелостью, но и счастье надобно, — сказал маленький, худощавый офицер, — вон в Петербурге Ермилов из Семеновского полка… — Знаю! — перебил брюнет. — Такой видный малый. Что же с ним? — А в рядовых теперь! — Как так? — воскликнуло несколько голосов. — А очень просто. Назначен был вахт-парад. В январе было. Мороз — смерть. Ермилов вздумал отличиться и без перчаток пошел. Ну, государь сразу заметил. Улыбнулся и говорит: «Молодец, поручик!». Тот гаркнул: «Рад стараться!» — и пошел. Идет, ногу выпрямляет, подошвой шаг выбивает, любо! Государь опять отличил: «Похвально, — говорит, — капитан!». Ермилов опять: «Рад стараться!» — и пуще старается. Государь еще похвалил. «Благодарю, — говорит, — майор!». Бог знает, может, Ермилов в этот день до генерала дошел бы, только вдруг как споткнется он, да плашмя на землю! Государь сразу: «Негодяй! Неуч! В рядовые! Из строя вон!». Вот тебе и генерал. Все кругом засмеялись, но вместе с тем каждому стало словно не по себе. Старый капитан вздохнул и покачал головой. — Да, тяжелые времена пришли! — сказал он. — При матушке царице того не было. Нынче больше в ногах правды, нежели в головах! Пойду снова солдатушек муштровать! Он ушел, а на смену ему вошел новый офицер. Невысокого роста, с угрюмым и злым лицом, он казался пожилым, несмотря на свои тридцать восемь лет. — А, Брыков! — окликнул его красавец Ермолин. — Ну, как твой брат? Тот взглянул на него исподлобья и ответил резко, отрывисто: — Умер! Утром приехал с вотчины староста. Горячка одолела и умер. — Царство ему небесное! — перекрестились несколько офицеров. — Так ты теперь богач, стало быть? — сказал тот же Ермолин. — Стало быть, — сухо отрезал Брыков и вышел из комнаты. — Жмот! — вслед ему произнес Ермолин. Его слова подхватили другие офицеры.- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (50) »
Последние комментарии
5 часов 2 минут назад
5 часов 6 минут назад
5 часов 18 минут назад
5 часов 19 минут назад
5 часов 34 минут назад
5 часов 50 минут назад