Сепия (СИ) [Cleon] (fb2) читать онлайн

- Сепия (СИ) 1.01 Мб, 252с. скачать: (fb2)  читать: (полностью) - (постранично) - (Cleon) - (Darr Vader)

 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Январь. ==========

Ей четыре года.

Едкий запах дыма забивал лёгкие; трудно, так трудно дышать.

Она бежала от огня; босыми ногами по горячим деревянным доскам, хватаясь руками за стены, обдирая ладони; бежала, мчалась – хотела спастись. Пожар голодным зверем следовал за маленькой девочкой; кончики волос тлели, лицо сделалось красным, а по щекам бежали слёзы, что тут же испарялись от раскалённого воздуха. Ей четыре, а она уже мысленно попрощалась с жизнью, но надеялась, верила в то, что Бог сегодня не заберет её у родителей. Бедная мамочка, бедный папочка… Как же они без Анны? Как же они?.. Деревянная балка обвалилась с сухим треском, девочка громко вскрикнула, машинально закрывая голову руками; ещё бы чуть-чуть, еще немного… Нужно бежать вперёд, к холодному ветру, к свежему воздуху, к свободе… К маме и папе! Анна продолжала бежать, надеясь добраться до балкона; пути к отступлению не было – огонь перекрыл все выходы, огонь, - хищный демон, - медленно ступал за своей жертвой, заполняя собой все. Платье на Анне тлело; из жёлтого ткань превращалась в чёрное; огонь все никак не мог схватить ребенка. Жарко, так жарко, что даже больно.

Анна бежала, боясь даже обернуться; пламенная стена неслась, давила на малышку, но не успела, - время опережало, девочка оказалась быстрее, - выбежала босиком на заснеженную террасу; обожженные стопы плавили ковёр из снега, руки пытались ухватиться за что-то холодное, чтобы хоть немного унять эту страшную боль. Малышка свесилась с балкона, цепляясь за перила, пыталась найти в толпе людишек-муравьёв две фигуры, - маму и папу, - которые должны были спасти её, забрать, увезти подальше отсюда!.. От огня, от этого дома, этих людей; они кидали в горящий дом палки, мусор, камни, целясь в ребенка. Она – дочь мутанта, дочь самого дьявола; так почему она живёт среди обычных смертных? Анна слышала, как они кричали, обзывали ее - маленькая унтерменш, маленькая блядь… Даже огонь не берёт её. Только делает вид, что страдает. Выживет. Всё это ложь, чтобы они, - праведники такие, - там, внизу, поверили в этот театр абсурда.

- Пожалуйста, помогите, - шептала Анна, прижимаясь к решетке перил. Там, внизу, есть её родители, которые, - она чувствует, она знает! - пытаются пробиться к ней, спасти их девочку, но им не дают, их не пускают . И Анне приходилось лишь наблюдать и, вцепившись в крестик, оставивший на коже характерный ожог, молиться, чтобы всё с ними было хорошо.

Чтобы они пришли за ней, и всё стало как прежде.

Внизу разгорелась нешуточная битва; толпа наблюдала за дракой. Двое молодых людей, чей дом горел, пытались пробиться к девочке, которую им не позволяли спасти. В полицию несколькими часами назад поступило сообщение, что в одном из жилых бедных районов Нойкёльня произошло неожиданное событие, которое невозможно было научно объяснить: мужчина спас семерых рабочих в сталелитейном заводе от чрезвычайного происшествия – под волной раскаленного металла едва не погибли люди, а всё из-за простого болта, расшатавшегося и проржавевшего от времени. По описанию очевидцев: беловолосый молодой мужчина щелчком пальцев заставил контейнер с каленым инваром на несколько секунд застыть в воздухе, чтобы рабочие успели отойти на безопасное расстояние. Для них он стал героем, для других – чудовищем, уродом. Герой, который помог обычным людям, стал настоящей сенсацией на заводе, одновременно тут же став объектом обсуждений; было ясно одно: он – мутант, а мутантов здесь не жалуют. Даже если он спас кого-то, даже если от чистого сердца помогал кому-то продвинуть своё ремесло в ковке различных металлов, если вёл себя как джентльмен и просто улыбался каждому встречному – надо знать, что за маской простого добрячка скрывается сатана. И таких мразей в любом случае всегда нужно сажать в карцер, ещё лучше – сразу на электрический стул. Полицейские нашли этого ублюдка и подстроили всё так, что «повелитель металлов» сошёл с ума и сам поджёг свой дом в порыве гнева, надеясь отыграться на своей жене и маленькой дочери. Отличная диверсия, чтобы выкурить из берлоги жертву охотников, однако представители правопорядка не думали, что за мужем кинется и его драгоценная жена – ну и дура, так помирать и ей вместе с ним одной смертью. Мутанты – это зараза, которая распространяется с каждым годом только сильнее; эти сверхсильные ублюдки могут запросто убить простых людей, дай им только повод и выпусти их на волю. И их вера уже успела затуманить некоторым мозги. Унтерменши должны сдохнуть!

- Там Аня, пустите меня! – вырывалась женщина из цепких рук полицейских, но ее силы были практически на исходе. Она рвалась к ней, пыталась пересилить себя, чтобы просто хотя бы дотянуться до белокурых волос своей дочери, но она понимала, что не успеет. Надежды не было, но молодая мать продолжала сражаться. – Там моя дочь! Пустите!

- Аня! Моя Аня! – кричал мужчина ей следом, так же сдерживаемый наручниками полицейских. Он мог запросто снять их, но считал, что проявление собственных сил при стольких свидетелях только усугубит ситуацию. Приходилось сдерживаться. Из последних сил. – Там ребёнок! Вы не понимаете?! Там моя дочь!

- Заткнись, мужик! – резкий выкрик сопроводил удар дубинкой.– Иначе отправишься к своей маленькой мрази прямиком на тот свет! А пока наблюдай и наслаждайся. Твоих же рук дело!

Несчастные родители смотрели за тем, как их счастье постепенно превращается в пепел; то, что было заработано потом и кровью, в один миг исчезало, растворялось; мечта о мирном будущем, где люди и мутанты могли вместе сосуществовать, горела на глазах вместе с их семейным гнёздышком. И никто не хотел помочь; люди, как стадо безмозглых животных, топтались и глазели, а те немногие собратья-мутанты прятали свои лица за шарфами, шляпами, капюшонами – они не хотели выдавать себя, ведь и их ждёт точно такая же судьба. Люди жестоки, трусливы, эгоистичны… Они думают лишь о себе. Жить должны лишь по их правилам, никак иначе. Они ведь всегда правы. А мутанты… уроды. Просто ошибка эволюции.

Молодые родители наблюдали за мучениями их маленькой девочки, которая уже охрипла, зовя на помощь. Никто не приходил – лишь огонь подбирался к ней всё ближе и ближе. Пожирал древесину, обволакивал камень, плавил снег, раскалял металл… Деревянные балки, державшие балкон, трещали сухостоем; ещё несколько минут, и вся конструкция обвалится, а вместе с ней - погибнет ребёнок. Минуты тянулись, время будто замерло для двух не-преступников и полубезумной толпы, которых завораживала сама смерть; отсчет пошёл уже жизнями, и когда невидимая большая стрелка догнала маленькую, бой курантов начал звенеть в ушах, перебивая орущую толпу; жар и огонь сломали колонны, и девочка упала вниз, погибая вместе с домом.

Анна летела; не птицей – тяжёлым ядром. Она даже не успела мысленно попрощаться с мамой и папой – просто зажмурилась, мысленно нащупывая крестик – пусть так будет, раз Богу так угодно, то она примет свою смерть сегодня. По-другому не должно быть.

Доля секунды, и Анна, готовая уже к неминуемой гибели, почувствовала, что её будто что-то держит в воздухе; открыть глаза она так и не решилась, но шершавыми пальцами всё-таки дотронулась до шеи – верёвочки с крестиком на ней нет. Она в Раю? Или в Аду? В ушах звенит жуткая какофония звуков, сосредоточиться на одной мелодии никак не возможно; действительно ли она умерла? Анна боялась, однако всё-таки попыталась открыть глаза, но ей так страшно вернуться в реальность, в правду; вдруг она увидит перед собой если не белую, так чёрную пелену, радужную пустоту, похожую на фон того детского шоу с кукольными игрушками из утреннего эфира? Может, она спит, а тело болит не от ожогов, а от того, что она слишком долго лежала на боку? Может…

Нос резал запах гари; огонь пожирал останки дома.

Она боялась открыть глаза, но чувствовала, как кто-то дотронулся до её волос: так нежно-нежно, при этом шепча что-то успокаивающее. И странная легкость резко пропала, и приглушенные звуки вновь возвратились, слившись в противный гул; она силилась открыть красные от слёз и дыма глаза и хотела взглянуть на то, что с ней стало, что стало с другими.

Что всё-таки случилось с ней и её родителями?..

И Анна открыла глаза.

И увидела самое страшное в своей жизни; она лежала у матери на руках, они обе – за спиной отца, который парил над землей, защищая своих родных от напуганных людей, окруживших их; вместо лиц - морды чудовищ: рты, распахнутые в немом крике, вылезшие из орбит глаза… На них будто смотрели самые настоящие черти; Анне было страшно, она сильнее прижалась к матери, а та нашёптывала-напевала что-то ласковое, гладила по волосам, целовала в висок, касалась губами ссадины…

- Всё будет хорошо, милая, всё будет хорошо!

Но слова эти будто не доходили до маленькой девочки; она лишь сосредоточенно смотрела в спину отца, не видя его лица, но догадывалась, что он зол. Вокруг него возрос ореол сияния, с каждой секундой становясь всё ярче; на кончиках пальцев искрился будто живой металл – перекатывалась блестящая жидкость, похожая на ртуть. По крайней мере, о таком когда-то маленькой Анне рассказывал отец, показывая на разноцветные картинки в старой энциклопедии.

Его ненависть на себе ощущали все; недавние зрители - они были недовольны, напуганы. Их жертвы требовали платы. Сегодня – в виде человеческих жизней, которые смеялись, тыкали пальцами, просто стояли и смотрели, как умирает ребенок, маленькая девочка! Так получите же!

«Ну и кто среди нас настоящий унтерменш?»

- Вы чуть не убили мою семью!.. – цедил папа, и Анна испуганно сжалась. – Вы едва не уничтожили самое дорогое в моей жизни!.. За это вы заслуживаете смерти.

Вокруг фигуры беловолосого мужчины началась накапливаться раскалённая энергия; он играл пальцами в воздухе, и мелкие металлические предметы, летящие прямиком из уже сгоревшего дома: гвозди, стружка, болты, гайки, расплавленные безделушки… - всё летело к нему, создавая собой опасный вихрь, тут же заковавший и зрителей, и актёров в одни тиски. Обычные гражданские в глазах Анны превратились в бездушных манекенов: они настолько поддались страху, что замерли, остолбенели. Но она не боялась их. Она боялась его.

- Вы поплатитесь!

Женщина закрыла глаза своей дочери, чтобы она не видела происходящего, но Анна видела всё: видела, как острые металлические предметы градом сыпались на напуганных людей, которые не могли защититься; на одежде моментально выступали красные кляксы, они падали, падали и падали. Толпа ложилась на запорошенную снегом землю слишком быстро – будто пальцем тронули карточный домик, и он начинал постепенно складываться: от самой верхушки до основания. Вокруг Анны и её родителей образовалось настоящее кровавое озеро; она видела каждую смерть, она видела, как погибали точно такие же, как она сама: взрослые, старики… В глазах резко защипало; нет, нет, нет! Такого не должно было быть! Она не хотела, чтобы всё так закончилось! Ведь никто не погиб: она ведь цела, так почему же все так? Почему ее папа это делает? Анна, оттолкнув мать, бросилась к отцу, пыталась дотянуться, чтобы опустить его вниз, на землю, чтобы он не летал, чтобы он перестал пугать, перестал быть таким страшным, таким… ненормальным.

- Папа, прекрати! Пожалуйста, хватит, папа! – девочка плакала и тянула его за брюки, но отец не замечал её, наслаждаясь; его глаза, - стеклянные, безумные, - горели жаркой ненавистью и презрением к этим мелким людишкам, которые привыкли думать не собственной головой, а следовать за стадом, даже не задумываясь о последствиях – так им было проще жить. Ему нравилось наблюдать за тем, как эти идиоты гибли по собственной глупости, как предавали собственные каноны жизни; и он, разрушая на глазах внутренний мир дочери, совершенно не замечал возле себя малышку: ее, живую, напуганную, которая плакала и умоляла отца прекратить. Слышал лишь голос, который играл успокаивающей мелодией в голове; к нему обращался старый друг их семьи, - Чарльз Ксавьер, - который упрекал Макса Эйзенхардта во многом, но всегда понимал и принимал его сторону. Они разные, но и слишком одинаковые одновременно.

«Эрик, прекрати! Остановись! Хватит пачкать руки в крови!»

- Я не могу, Чарльз, я просто не могу! – говорил мужчина в пустоту, а Анна, наблюдая за ним, лишь сильнее пугалась собственного отца. Он говорил с кем-то, но точно не с ней – им овладело настоящее зло! – Они виновны! Они все виновны! И должны умереть! Эти твари чуть не убили мою дочь!

«А разве ты сейчас не убиваешь её?»

Всего лишь одна фраза, и Эйзенхардт мягко опустился на снег, теперь глядя на мир совершенно другими глазами; пелена ненависти исчезла, и теперь вместо отмщения он видел колоссальную ошибку: он для своего ребёнка – убийца; он – мясник, который не смог вовремя остановиться. Он тот, кого она теперь боится. И стоило ему повернуться к ней, как Анна попятилась и, рыдая, кинулась к матери. Магда подбежала к малышке и заключила её в объятия, с сожалением глядя на мужа, а в груди сердце разрывалось на части; это произошло, теперь они хуже, чем просто преступники, но она знает, что всё это делалось ради того, чтобы спасти их единственного ребёнка.

Но разве они спасли?..

Он – человек, который умел управлять металлом. Таких, как он, называли мутантами. Его жена, – Магда, - была… обычной. И их дочь пошла больше в мать, чем в отца. Макс был этому рад: маленькой Анне не придётся страдать как ему, не придётся проходить множественные лабиринты испытаний тяжёлой жизни, чтобы в итоге выйти оттуда ни с чем. Но сейчас, когда малышка рыдала на руках у матери, чуть ли заходясь в истерике, он понимал, что лучше бы он сам был нормальным, таким, как все. Человеком… Может, всё забудется, сотрется со временем из памяти, но разве такое вообще возможно? Эйзенхардт смотрел то на Магду, то на плачущую Анну, а его руки сжимались в кулаки.

«И что мне делать, Чарльз? Что мне теперь делать?»

Вопрос в голове звучал будто не к другу – ко вселенной, но он надеялся, что Чарльз поможет ему и подскажет, как продолжить свой путь. И старый друг не мог оставить их в беде.

Где-то вдалеке, за шумом морозного ветра, послышался вой полицейской сирены.

«Всё будет в порядке, друг мой. Всё забудется, всё исчезнет. Я помогу тебе».

«И как же, Чарльз?»

«Пожар, унесший жизнь многих людей. Обычная утечка газа. Обычная случайность. Мутанты здесь не причём. Я сотру им память. Всем им, а вы сможете сбежать, перебраться в другую страну, сменить имена, начать новую жизнь. И всё это забудется. Навсегда забудется, дорогой друг. Только выбор за тобой».

«Хорошо, делай, Чарльз, только не трогай её».

Чарльза Ксавьера здесь нет, однако Макс Эйзенхардт всё равно кивком головы указывает в сторону дочери.

«Ты уверен, Макс?»

«Да. Я хочу, чтобы она переросла это. Она сильная девочка. Она справится с этим».

«Как знаешь, друг мой, как знаешь».

В его голосе чувствовалось недоверие, грусть; Чарльз не верил Максу, но у него попросту не было выбора: вмешиваться в их отношения не хотелось, к тому же, когда у них наметился такой сложный период в жизни. Они все справятся, начнут новую жизнь, - так, как заверил их Ксавьер, - и будут жить долго и счастливо, вдали от безумцев; там, где таких, как они могут принять.

Снежинки лениво падали с неба, засыпая обезображенные человеческие трупы; полицейские машины были уже на подходе. Трое, - не преступников, - скрылись в неизвестном направлении. Кто они? Что они? Что здесь произошло?.. Ничего неизвестно. Следствие в итоге зашло в тупик. И никто не мог подумать о том, что такое зверство могли совершить мутанты. Кто угодно – только не они. Зато полицейские установили кое-что той зимой: почему-то в ту ночь, когда из-за утечки газа погибло огромное количество человек, было подозрительно холодно…

А в воздухе, вместе со снежинками, витала разрушенная детская реальность.

Ей четыре, и её мир разрушен.

***

- Да, спасибо, мэм, - он забирал новые паспорта и билеты на самолёт. Вот та самая жизнь, о которой говорил Чарльз: Макс, его жена и дочь бегут из Германии как крысы с тонущего корабля, но здесь больше они оставаться не намерены: старый друг пригласил их пожить у него в Америке, в Сан-Франциско, в городе небоскрёбов, бесконечной рекламы и жирных уличных хот-догов – всё лучше, чем возвращаться к прежней жизни.

- Всего хорошего, сэр, - улыбнулась полная женщина, поправив на носу круглые очки, которые совершенно не шли её простому веснушчатому лицу. – Приятного полёта!

Эйзенхардт уложил документы обратно в кожаную барсетку и зашагал в сторону зала ожидания, где остались жена и дочь. С того самого дня, как их жизнь изменилась, и они сами повесили на себя ярлыки преступников, прошло много месяцев, но они всё-таки успели накопить немного денег, чтобы сбежать из этой безумной страны. Магда сидела на скамейке, а маленькая Анна играла рядом с деревянными куклами, подаренными ей на день рождение; отец купил ей плюшевого медвежонка перед отъездом, - такого, о котором она мечтала: цвета клубничного йогурта, с красным бантом и блестящим малиновым носом, добрыми глазами-бусинками цвета шоколада, - но девочка даже не посмотрела на подарок, и теперь игрушечный зверёк грел своим искусственным мехом руки темноволосой женщины, которая тоже не могла никак оправиться после той роковой ночи.

Люди, спешащие на свои рейсы, будто не замечали их; они толпились у таможни, протискивались к выходу, покупали дешёвый кофе из автоматов, чтобы немного согреться перед отлётом. Кто-то кричал, кто-то делал памятное фото, кто-то, расплакавшись, провожал своего родственника далеко-далеко… Здесь царила своя жизнь, никак не похожая на ту, что была за порогом аэропорта. Но сегодня на удивление было слишком мало народа, но оно, наверно, к лучшему.

- Всё в порядке? – Макс присел рядом с женой, снимая шляпу и приглаживая рукой короткие белые волосы. Посмотреть в сторону дочери он боялся, поэтому переводил взгляд то на Магду, то на снующих туда-сюда людей.

- Да, наверное, - усмехнулась миссис Эйзенхардт. – Просто… Просто хочется вернуться в прежнюю жизнь. Хочется жить по-нормальному, как все.

- Скоро у нас всё это будет, - Макс мягко улыбнулся и взял её руки в свои, - не переживай ты так. Всё образуется.

- Да я вовсе не за это переживаю, - Магда закусила губу, отвела взгляд. Говорить, наверно, пока рано, но так хотелось… Нет, он узнает позже. Сейчас не время.

Макс ничего не ответил и перевёл взгляд с жены на свою дочь, - всё-таки решился, пересилил самого себя, - которая за всё это время перестала с ним хоть как-то контактировать; она избегала его, боялась, обзывала монстром и чудовищем, говорила, что её папа умер в тот самый день, когда случился пожар. Никто не мог её переубедить, но Эйзенхардт не хотел прибегать к помощи старого друга, чтобы он стёр ей память; нет, слишком рискованно, всё забудется со временем, и она его простит. А пока пусть играет со старыми игрушками, живёт в своём маленьком мире… Всё рано или поздно изменится; первый шаг на пути к новому светлому будущему они уже сделали.

Но как же Эйзенхардт безумно по ней скучал…

Голос диктора, льющийся из динамика, громко голосил новое сообщение для спешащих на нужные рейсы пассажиров, повторяя его сначала на английском, а потом на немецком:

- «Рейс №91-87 «Берлин-Сан-Франциско» авиакомпании «Вирджин Атлантик» приглашает на борт пассажиров у выхода номер три»…

- Наш рейс, - сухо констатировал Эйзенхардт, приподнимаясь с неудобного пластикового кресла. Потянувшись, мужчина тут же придвинул к себе небольшое количество чемоданов и взял их за ручки, причем специально так, чтобы правая рука осталась свободной – он так давно не ощущал тепла детской ладошки. Магда повесила на плечо сумку. – Ну, идём?

- Милая, - женщина обратилась к дочери, забирая у неё куклы и отправляя их вместе с мишкой в походную сумку. А затем завязала на голове Анны платок, чтобы она не мёрзла – такие простые знаки внимания девочка запоминала особенно. Правда, только со стороны матери. Действия и любовь отца она выключила в своей голове: заблокировала, выкинула – она не дочь Макса Эйзенхардта, он даже ей не отчим – чужой человек, который пытается быть для неё всём, но Анна знает его истинную сущность – он хочет превратить её в такое же чудовище, как и он сам. - Нам пора. Может, поможешь папе донести чемоданы?

Магда надеялась, что девочка на её слова улыбнётся и, как раньше, заберёт у папы обязательно самый тяжёлый чемодан и, силясь поднять его, протащить ношу максимум на пару метров, а потом Макс, как тогда, выхватит сумки у неё, а сам посадит дочь на плечи и будет катать; и обязательно купит любимое лакомство – клубнично-сливочный леденец. Но женщина видела, как на её простую просьбу, - почти истину, - отреагировала девочка: ссутулилась, сжала руки в кулаки, отвела взгляд – будто бы ей было стыдно за слова матери. А потом она быстро и резко глянула на отца, тяжело вздыхающего и выжидающего ответа, в глубине души надеющегося на то, что дочь его всё-таки смогла его простить.

А она не может простить. Её внутренний мир не может.

- Нет! – резко дёрнула Анна мать за рукав. – Нет! Нет! Никогда! Он монстр, мама! Почему ты не видишь? Почему ты прощаешь его, мама?!

У неё началась истерика, и Магда, усадив девочку на руки, начала её успокаивать, а сама еле-еле держалась, чтобы не расплакаться: как объяснить ребёнку, что то, что сделал её отец – для их собственного блага? Чтобы они жили так, как должны были: самой обычной, нормальной семьёй? Ей тяжело даже просто прошептать что-то ответ, и она молча повернулась к Максу, ища у него то ли поддержки, то ли ответа, а он… Он просто не мог смотреть на дочь и, надев на себя маску безразличия, направился в сторону выхода на посадочную площадку. Макс все ещё верил в то, что всё изменится, вернётся на круги своя, и Анна, его маленькая Анна, снова полюбит своего отца, ни смотря на все его поступки и недостатки, ведь они есть у каждого: у кого-то больше, у кого-то меньше… Но они есть.

И очень жаль, что его мечты так и останутся несбывшимися.

Но в прошлое возвращаться они не намерены.

Анне Эйзенхардт пять лет, и она бежит со своими родителями из родного дома.

***

Над Лос-Анджелесом сгущались тучи; толпа американцев, вечно торопящаяся, вечно толкущаяся, спешила разбрестись по своим домикам, пока не начался проливной дождь; первые капли уже наполнили асфальт крохотными точками, заполняя огромный холст тёмными красками. Люди торопились; Магда и Эрик, закрывая головы только что купленными газетами всего за несколько центов, спешили домой, благо он был тут недалеко: пара метров, завернуть за переулок, и вот он – временное их гнёздышко, любезно предоставленное старым другом семьи – профессором Чарльзом Ксавьером. Он знал о том, что им пришлось пережить: сначала лишились крова, потом на последние деньги купили билеты на самолёт, чтобы отправиться сюда, чтобы сбежать. Мужчина приютил их, да и его невеста была не против – Мойра почти сразу же подружилась с Анной и в свободное время, пока её родители занимались подработкой, проводила вместе с маленькой не-Эйзенхардт – теперь уже Леншерр.

Их дом: небольшое двухэтажное строение с мансардой стало райским уголком для уставших Магды и Эрика. Приходилось спать на полу, на жёстких матрасах, экономить практически на всём, чтобы платить Чарльзу за предоставленный кров. Ксавьер отказывался от денег, но каждый раз, собираясь на работу, находил в кармане своей куртки несколько смятых купюр и пару монет, перевязанных проволокой – старого друга никак не переубедить. Поэтому молча приходилось складывать деньги в пластиковую коробку из-под печенья – так, сбережения на будущее, на случаи непредвиденных обстоятельств. Он потом отдаст эти деньги ни Эрику, и даже ни Магде – Анне. Рано или поздно, они ей пригодятся.

Мойра МакТаггерт познакомилась с Чарльзом ещё в институте, но так получилось, что работала она в местной больнице детским психологом, в отличие от жениха, который был лишь простым лаборантом; девушке нравилось находиться в обществе детей: работать с ними было куда интереснее, чем со взрослыми. Но вот маленькая Анна слишком пугала её; Мойра заприметила, что у девочки с каждым днём возрастала агрессивная форма поведения, склонная к диссоциальному расстройству личности: маленькая уже толком не замечала, как могла кинуть в обиде на взрослого игрушку, совершенно не стеснялась повышать голос на родителей, называла родного человека, - отца, - монстром и чудовищем, даже убийцей. Приходилось с ней работать, потому что чем она станет старше, тем труднее будет перестроить её психологический мир. Мойре это давалось тяжело, а стереть воспоминания страшного прошлого не-Макс, - теперь уже Эрик, - не позволял её жениху. Приходилось лишь вздыхать и мириться; Анна слишком стала взрослым ребёнком, который взвалил на свои хрупкие плечи огромную ответственность и вину за то, чего она не совершала.

И Мойра, смотря, как маленькая девочка играет со старыми куклами, а купленный плюшевый медведь месяцами назад в аэропорту пылился на комоде, грустно поблёскивая при свете настольной лампы глазками-пуговками, – она понимала: Анна не примет отца. Анна хочет принимать то, что видела: пожар, огонь, смерти… Она видела в Эрике чудовище… Она видела в нём только врага – любимый папочка в тот момент умер для неё. А ведь причина в том, что Анна – обычный человек, который боится чего-то большего – мутанта. Но она не хочет меняться, и поэтому все эти уроки психотерапии бесполезны; Мойра тяжело вздохнула: сложный ребёнок, бедные Магда и Эрик.

Замок щёлкнул, и входная дверь со скрипом отворилась, впуская в узкий коридор, заставленный разными коробками и дешёвой мебелью, мужчину и женщину, промокших до нитки; Чарльз выглянул из кухни и улыбнулся; надо же, а они вовремя – как раз готов обед: макаронная запеканка под сливочным соусом. Да и стол уже накрыт. Мойра, сидевшая в зале, тоже решила встретить гостей и, поднявшись с кресла, вышла в коридор, помогая Магде снять плащ.

- Благодарю, - коротко кивнула женщина, сменяя промокшие старые сапоги на любезно предоставленные мягкие тапочки. – Мы опоздали?

- Нет, вовремя, - лысая голова Чарльза вновь выглянула из проёма, - уже накладываю. Присаживаетесь скорее. Пока горячее – оно самое вкусное!

Трудно было с этим не согласиться; Эрик и Магда сначала поднялись наверх, чтобы переодеться, а Мойра пригласила Анну на кухню, ведь та с самого утра ничего не ела, кроме изюма в шоколаде из хрустальной вазы, стоящей на столе в зале. Девочка с полным безразличием бросила куклы и, поднявшись, спокойно, опустив голову, прошла на кухню, а затем забралась на один из стульев, молча глядя в белую пустую тарелку. Она даже не заметила, когда к ней присоединились родители: Магда села рядом с дочерью, а Эрик – подальше, по наставлению Мойры. Ему был неприятен этот факт, но для малышки он хотел только лучшего, поэтому пришлось подчиниться.

Чарльз разлил из большой кастрюли немного супа-пюре из брокколи, а Мойра поставила на середину стола стеклянное блюдо с макаронной запеканкой, над которой курчавился пар. Все уселись за стол и каждый взял то, что ему хотелось: кусочек хлеба, солонку или перечницу, вырезку ветчины, ломтик сыра… Поесть сегодня досыта удастся, пусть на столе было всего понемножку. Вот только Анна почему-то так и не притрагивалась к еде - молча ковыряла ложкой озерцо супа в тарелке и прислушивалась к разговору взрослых.

- …Знаешь, Эрик, - Чарльз быстро привык называть старого друга по новому имени, - мы тут думаем с Мойрой открыть школу для таких же, как мы. Только представь, что все мутанты будут использовать свои силы во благо человечеству. Люди тогда перестанут нас бояться, всё должно измениться.

- Звучит слишком хорошо, Чарльз, - Леншерр старался не смотреть на дочь, молча заедая горечь в груди горячим безвкусным, - для него, - бульоном. – Надеюсь, что когда-нибудь твоя мечта осуществится.

- А у вас есть какие-нибудь хорошие новости, мистер Леншерр? – поинтересовалась мисс МакТаггерт.

- Нашел работу на одном сталелитейном заводе. Странно, - Эрик положил ложку на стол и перестал есть, - но здесь всё так по-другому: когда я продемонстрировал свои способности, никто не испугался. Наоборот… Начальник даже похвалил и сказал, что с моими «талантами», - на этом слове Анна показательно громко фыркнула, - бизнес пойдёт в гору. Мистер Дженсен - хороший человек, понимающий, поэтому предложил на время переехать в пустующий дом, который он купил для своей дочери, но та внезапно выскочила замуж и уехала жить со своим молодым человеком куда-то там на Гавайи, кажется.

- Это просто великолепная новость! – Чарльз похлопал друга по плечу. – Я так за вас рад.

- И я очень рада, - кивнула Мойра. – Всё как раз происходит так, как вы и хотели: новая жизнь, новый дом, новая работа…

- Не совсем, - встряла Магда, пряча взгляд от остальных, смотря на живот, - кое-какие перемены у нас всё же произойдут.

- Магда? – Эрик ничего не понимал, а вот Ксавьер, уже давно воспользовавшийся своими сверхсилами, - телепатией, - догадался о самом большом секрете миссис Леншерр.

- Я… Я… - слова давались нелегко, и женщина прикрыла кулаком рот, чтобы спрятать улыбку, но пунцовые щёки слишком хорошо выдавали её. – Я беременна, милый.

- Магда! – Эрик, изменившийся в лице в мгновение, резко подскочил со стула и опёрся руками о столешницу, чуть не опрокинув тарелку с супом на себя. – Это… Это правда? – его голос дрожал, его всего трясло, а руки стали потными – он просто не мог поверить в сказанные женой слова.

- Да, - женщина улыбнулась, - правда. У нашей маленькой Анны скоро появятся братик и сестричка. Это близнецы.

- Магда! – Эрик быстро оказался рядом с любимой женщиной и, подхватив её на руки, стал кружить по всей кухне, чуть не плача от счастья. – Магда! Это… Это… Это невероятно!

Он был счастлив. Она была счастлива. В их мире заалел огонёк надежды. Чарльз и Мойра были очень рады тому, как начала складываться жизнь их друзей, что всё у них в итоге приходило в норму, но Ксавьер, взглянув на Анну, тут же посерьёзнел, забыв о такой неожиданно-приятной вести: он читал мысли ребёнка, и они его по-настоящему пугали; жестокие, грязные, циничные… В пять лет так не рассуждают. Она считала, что родители сделали ей замену в виде ещё не рождённых братика и сестрички; раз она не может простить отца, то зачем она им?.. Зачем им человек, когда на свет можно сотворить чудовище - мутантов?.. И Чарльз боялся за ребёнка, поэтому послал мысленно сообщение Эрику, предостерегая его об опасности:

«Она ненавидит тебя, Эрик. Позволь мне избавить её от собственных страданий?»

«Нет, Чарльз, не стоит. Всё пройдёт, всё меняется к лучшему».

«Её мысли черны; лучше избавить её от старых воспоминаний и заменить их новыми. Это для её же блага!»

«Всё переменится, вот увидишь! Когда родятся наши дети, её брат и сестра…»

«Будь по-твоему, старый друг.».

Эрик кружил по всей кухне с Магдой на руках, Мойра наблюдали за ними и хлопала в ладоши, а Чарльз краем глаза успел заметить, как озлобленная Анна встала из-за стола и поднялась к себе в комнату, чтобы не слышать радостные вопли своих родителей. Она догадывалась, какое будущее ей сулит, и желала, всеми силами желала, чтобы у неё не было брата и сестры, молилась, чтобы мама всё-таки пошутила, а не сказала это всерьёз. Крестик был сорван и выкинут куда-то за спину – хватит верить в то, чего нет. Может, Бог тоже один из этих… Прямо как её отец?.. Поэтому он всё это долгое время игнорировал её просьбы и слёзы? Анна ненавидела всех взрослых в этом доме, потому что они все в один миг отвернулись от неё.

Она ненавидела их всех…

Ей пять, и она мечтает о том, чтобы ее братик и сестричка не появились на свет.

***

Вернулся и январь: холодный, промозглый, снежным вихрем окутавший белой пеленой их новый дом, который они приобрели в кредит – лучше в своём гнёздышке, чем в чужом, хоть и приятном. Мебель они купили только самую основную: кровати, шкаф, кресла… Да, они ещё не накопили денег на ремонт, но и так жить вполне неплохо. По крайней мере, для маленьких уже есть всё, что нужно: большая кроватка, стульчики, новые игрушки… Сегодня ее братик и сестричка должны были приехать домой. Анна сидела у арочного окна, смотря на улицу: падал снег, запорошивший все дорожки к главному входу их особняка; девочка ждала мать, но не ждала будущего; там, вдалеке, в пелене тумана должно выглянуть желтое такси, несущее в себе долгожданных и не очень гостей. Она была дома одна, но так даже лучше; рядом нигде не ошивался отец, который пытался с ней заговорить. Пусть сдохнет! Пусть замерзнет! Пусть исчезнет вместе с новыми членами его семьи. Анна смотрела в мир за стеклом и сжимала кулаки до боли в костяшках; жить в одном доме с маньяком невозможно, особенно когда он – твой родной отец. Все отвернулись от неё, забыли, бросили, но она, - совсем ещё маленькая, - выживает одна в этом суровом мире правды и лжи, иллюзии и реальности.

«Почему мама оставила меня одну? Почему заменила меня новыми детьми?»

Рев мотора голосил уже где-то поблизости, а круглые жёлтые глаза такси осветили заснеженную дорогу; машина, сигналя, подъехала вместе с прежней жизнью. Водитель помог пассажирам выйти из машины и, взявшись за чемоданы, донёс их до входной двери. Анна спрятала лицо в ладонях: нет, нет, нет! Она не хотела надевать на себя маску счастливого ребёнка, не хотела улыбаться маме, не хотела смотреть на отца, не хотела видеть… их! Но приходилось мириться, терпеть и надеяться, что скоро она вырастет и уйдет, убежит от этих маньяков, убивающих людей, или… сделает с ними то же самое. Девочка тряхнула головой, изгоняя тёмные неприятные мысли; сейчас всё неважно, кроме одного: её маленькие брат и сестра похожи на неё, или на отца?..

Щёлкнул замок, и внизу, на первом этаже, послышался звонкий счастливый смех; Анна спрыгнула с подоконника и, дернув платье, смирно встала у окна, дожидаясь родителей, прислушиваясь: они говорили, смеялись, потом начали шептаться, бежать быстро-быстро по лестнице наверх, спешить показать кое-что своей девочке… Дверь распахнулась, и Анна взглянула на застывших на пороге родителей, которые даже не удосужились снять уличную обувь, а шаль снега на их одеждах так и не успела растаять, хотя в доме было тепло: в руках Магда держала розовый свёрток, а мужчина рядом с ней, - не отец, - голубой. Там младенцы, дети, и женщина, первая сделавшая шаг, присела с маленькой на колени рядом с Анной, демонстрируя ей сестрёнку: маленькая, пухленькая, с проклюнувшимися редкими тёмными волосами, с пухлым тельцем, крохотными пальчиками… Она была похожа на инопланетянина, но никак не на человека.

«Все ли новорождённые выглядят так странно?.. Все ли они похожи на маленьких уродцев?..»

Анна боялась дотронуться до свёртка, и Магда, улыбаясь спящей младшей дочери, прошептала:

- Её зовут Ванда. И она твоя сестра. Познакомься с ней, Анна.

Анна боялась, застыв на месте, как статуя; ей хотелось верить, что этот маленький свёрток в руках матери вырастет таким же, как она сама, но от подобных мыслей её трясло, будто окатили холодной водой; почему так в это не хочется верить? Почему ребёнок не похож на нее? Почему мама продолжает выгораживать отца? Хочет защитить его и бросить Анну? Почему делает вид, что всё нормально?

«Она предатель. Она должна быть наказана».

- Дай мне её! – резко вспыхнула Анна, и, схватив с силой сверток с младенцем, не совладала с равновесием, и её маленькая сестрёнка полетела на пол. Девочка проснулась и громко закричала, разрыдалась, и Анна, закрыв уши, зажмурившись, завопила: - Перестаньте! Пожалуйста, хватит! Я этого не вынесу!

Родители вмиг очутились возле младенца, и Магда трясущимися руками отвела угол ткани, чтобы посмотреть на Ванду: по виску стекала кровь, и Эрик, увидев это, положил сына на кресло, а сам помчался к телефону на первом этаже. Срочно в скорую, пока ещё не поздно! Миссис Леншерр закрыла рот рукой, чтобы не закричать так же, как и её дочь; на Анну никто не обратил внимания, а она визжала, умоляла, требовала, чтобы ребёнок не плакал, чтобы он замолчал.

Свёрток с мальчиком, который лежал на кресле, тоже издавал поросячьи (как считала Анна) визги; кто-нибудь, заткните их уже, наконец! Почему должна страдать только она одна? Почему родители не подходят к ней, не успокаивают и не утешают? Почему их внимание сосредоточено на этих маленьких уродцах? Почему бегут к выходу, оставляя её одну, совсем одну? В голове быстрее пули проносится один ответ: она не нужна своей матери и человеку, который называл себя её отцом; раз не нужна – её заменили этими уродцами. Одну из которых забрали, а второй продолжал плакать, лежа на подушке в кресле, и девочка, пересилив себя, подошла к маленькому существу, отвернув уголок хлопчатой ткани; белая макушка, белые редкие волоски – такие же, как и у её отца.

- Нет, - одними губами прошептала Анна, уже отходя от младенца, и даже не заметила, как перед ней пронеслась тень Эрика Леншерра, забирающего с собой новорождённого сына – он боится оставлять его со старшей сестрой наедине, - нет, нет, нет… Они такие же, как и он. Нет!

Она забежала в угол, спряталась, обхватила руками колени и плакала: громко, почти завывала, истерически пыталась отречься от своих родных. Предатели! Они все предатели! Они все монстры и мутанты! Они все бросили её! Все ушли, захлопнув за собой двери… Двери, в её маленький мир, в её сердечко. Они ушли.

Чудовища… Анна ненавидела их. Ненавидела их всех. И поклялась, что когда вырастет, то отомстит им за то, что они с ней сделали. Что сделали её такой… такой нормальной!

В этом году январь выдался слишком холодным.

Анне Леншерр шесть лет, и она ненавидит своих отца, новорождённых брата и сестру. Настолько, что желает им смерти.

========== Февраль. ==========

Февраль того года выдался особенно холодным; зима своим дыханием заморозила время в городе Сан-Франциско; шпили высоток спрятались под снежными шапками, по земле стелился белый ковёр, а озера спали под толстой ледяной коркой; промозгло, холодно, скользко – не позавидуешь тем, кому приходится выходить на улицу в такую погоду. Да и таких, наверно, не было: лютый снегопад разогнал горожан по домам: по городу пронеслось штормовое предупреждение – никогда ещё американцы не видели на своём веку такой холодной зимы. На электронных градусниках на улице показывалась цифра, которая с каждым новым днём никак не менялась или - редко - опускалась на несколько делений ниже – минус шестьдесят один и шесть градусов по Фаренгейту. И какой сумасшедший в такой мороз высунет нос на улицу? Только сидеть дома, укутавшись в тёплое одеяло, возле камина, с чашкой горячего напитка в руке. Радовало только одно: по крайней мере, из-за суровых погодных условий в городе не вырубили электричество, воду и газ – иначе было бы совсем худо.

В двухэтажном особняке на Алкэли Стрит в вечерних сумерках горел свет; по вечерам домашние любили собираться всей семьёй и проводить время за каким-нибудь занятием: просмотр комедии или любого другого фильма, чтение книг, помощь с уроками – такие уютные посиделки, которые позже станут приятными воспоминаниями. И сейчас, сидя в зале, пока Эрик укладывал маленького Пьетро в кроватку, а Магда пеленала любимую Ванду, старшая дочь - Анна - сидела, развалившись в кресле с ногами на подлокотниках, и делала вид, что читала книгу – ту, что подарила ей Мойра на прошлый день рождения; а сама одним глазком поглядывала на женщину, возившуюся с её сестрой; с того самого дня, когда эти маленькие гуманоиды появились в её жизни, мама и папа задвинули её не на второй и даже не на третий план – просто будто позабыли, что у них есть ещё один ребёнок, пусть и старший. Всё внимание родителей было сосредоточено на орущих и визжащих малявках, которые высасывали из них все соки и деньги; жалко мать, но только не отца – он такое заслужил. Но все ещё впереди… Когда-нибудь он не выдержит, потому что эти дети… Это отвратительные существа! Анна не испытывала к этим уродцам никакой любви: если её просили что-то сделать, то она это делала скорее просто для галочки: запеленать Пьетро – пожалуйста, накормить Ванду – сделано, поиграть и провести время с близнецами, пока родители вкалывали на работе – тоже! Анна не чувствовала себя членом семьи, а, скорее, какой-то прислугой, которую хозяева держат лишь из-за того, что она выполняет все их прихоти и взамен ничего не берёт. Покормить, выделить одну лишнюю кровать, поговорить, присмотреть, приодеть – невелика цена! Анна привыкла к такой суровой реальности, но в будущем планировала всё это изменить. Если с Вандой еще можно было смириться – ведь на нормального ребёнка она вполне себе походила, то от одного взгляда голубых глаз её младшего брата Анну просто выворачивало и бросало в дрожь; вот кого-кого, а именно его нужно было ударить головой об стол тогда, когда его только-только принесли из роддома. Хотя было бы не так стыдно за свой поступок. Но… Все ещё впереди, и возможно Ванда совсем не та, за кого себя выдает. По крайней мере, пока она маленькая, она не похожа на тех существ, которых Анна людьми никак назвать не могла; и, увы, под эту категорию попадали её отец и брат.

Магда пеленала хихикающую Ванду, хотя сама женщина смотрела на младшую дочь с сожалением, проводя пальцами по цветному пластырю на виске; малышке придётся нелегко из-за травмы головы – увы, но когда её на скорой отвезли в больницу, то врач поставил не самый утешительный диагноз: закрытаячерепно-мозговая травма средней степени – весь мир молодых родителей рухнул в одночасье. Мужчина, который обследовал девочку, побоялся, что из-за такого плачевного случая в будущем у неё могут возникнуть проблемы: травматическая энцефалопатия может повлечь за собой заторможенное психическое и психологические развитие у ребёнка – вследствие: она просто не сможет существовать в нормальном социуме. Но это ведь всего лишь предположения? Она ведь может поправиться? Магда кусала губы до крови, смотря на свою малютку; Ванда с каждым днём росла, у неё начались проявляться слабые толики мутантских способностей, из-за которых рассечённый висок иногда кровил. Но ведь есть же хоть какое-то решение? Эрик советовался и с Чарльзом, и с Мойрой, но всё, что они говорили, то девочке в будущем, скорее всего, потребуется помощь специалистов, а они просят за свои услуги совсем немаленькие суммы; Леншерры готовы на всё, лишь бы их девочка была здорова и счастлива. И чтобы в будущем в её жизни сложилось всё хорошо.

Анна не разделяла мнения родителей. Ей было глубоко плевать, но вот участи Ванды она больше желала для Пьетро… Маленький уродец слишком похож на отца… Магда, запеленав младшую дочь и взяв её на руки, решила немного покачать, шёпотом напевая колыбельную; она всем сердцем надеялась, что Анна попросит у сестры прощения, что она действительно сделала то, что сделала – не со зла, но её мечты и желания крахом разбивались о суровые стены реальности; теперь же она ходит босиком по острым осколкам: мучительно и больно, но продолжает идти. Магде очень хотелось, чтобы всё было иначе. Так, как раньше. И ей безумно жаль, что её старшая дочь не умеет читать мысли… А если бы умела?.. Почему-то об этом женщине даже думать не хотелось.

Но, может, стоит попытаться и сделать первый шаг на пути к изменению самой себя и своей семьи?

Ребёнок на руках женщины лишь задорно смеялся, тянувшись крохотными пальчиками к лицу своей матери.

- Анна, - начала Магда, случайно поймав себя на мысли, что ей очень неловко просить дочь о чём-то, - может… Может, поможешь мне уложить Ванду? Она никак не может угомониться…

Слова давались с трудом, застревали в горле колючими обломками, руки, в которых лежал младенец, моментально вспотели; вроде самая обыкновенная просьба, которую Анна выполняла не раз, а всё равно просить её об этом словно какая-то пытка; Магда надеялась, что девочка встанет, улыбнётся и, счастливая, пойдёт вместе с любимой мамой укладывать сестру, учась с ранних лет азам материнской заботы, но… Всё пошло не так: Анна молча положила книгу на журнальный стол, встала с кресла и прошествовала к выходу, так ничего не сказав, но показывая всем своим видом, что ей противны и дети, и такая вот мать, которая чувствовала себя неловко, прося такую мелочь. Взрослый человек позорится перед подрастающим поколением – иронично. Магда не сомневалась: Анна запеленает детей и уложит их в кроватки, но когда её попросят не в таком тоне. Лишь строгость, приказной тон, указывающий на её истинное место в семье – вот то, что понимала девочка. Если бы она ещё не делала это всё механически… Если бы действительно тянулась к родным, а не закрылась полностью в себе. Как же хотелось всё изменить…

Магда смотрела вслед уходящей дочери, но та остановилась в дверном проёме, сказав напоследок, что пошла спать, а затем спустилась вниз, столкнувшись с поднимающимся на второй этаж отцом, которого будто специально задела плечом, чтобы ударить. Она не попросила прощения, а он просто перестал хоть как-то воспринимать её уколы в свой адрес – все эти действия для них обоих стали бессмысленными, они уже давно друг другу не родные люди. Эрик тоже надеялся всё вернуть на круги своя, но он уже устал бороться за доверие Анны: она игнорировала его, не подпускала к себе, не принимала его подарки, не воспринимала его упрёки; они или часто скандалили, что в итоге выливалось в крики, истерику и слёзы, либо просто сидели по разным углам, следя друг за другом. Но Эрик понимал, что отнял у своей девочки детство, она навсегда запомнила слёзы, огонь, кровь… и множественные смерти. И чем дольше тянулось всё это, тем с каждым днём его отношения с дочерью все сильнее накалялись; Чарльз просил, едва ли не умолял Эрика стереть память старшей дочери. «Так будет лучше: и для вас, и для неё», - уверял мужчина, но цена за такой подарок судьбы тоже была слишком высока: была вероятность, что Анна забудет не только неприятные воспоминания, преследующие её в кошмарных снах, но и просто всё: свою семью, радости жизни, яркие краски… Весь её внутренний мир станет попросту пустым и бесцветным… А превращать живую родную дочь в подобие бесчувственной куклы Эрик просто не мог. Он даже в мыслях не мог себе позволить допустить подобное!

Поднявшись и закрыв за собой дверь в гостиную, мужчина прошествовал к жене и заключил её в объятия, а затем поцеловал в щёку; Магда слабо улыбнулась, но то было лишь иллюзия, чтобы показать своему мужу, что с ней всё в порядке и беспокоиться не о чем. Только вот Леншерр всегда чувствовал, когда его любимой плохо; он взял в свои руки уже спящую Ванду и, укачивая её, посмотрел на Магду, которая стояла будто в растерянности; нужно было поговорить, а она просто не знала, с чего ей начать. Вновь говорить об Анне, снова и снова возвращаться в бессмысленные разговоры, снова искать выход из проблемы без решения… Всё приведёт к первоначалу. Но так хочется снова излить душу, высказаться, понадеяться на лучшее будущее… Женщина сжала кулаки, закусив губу и смотря куда-то в сторону, но только не в глаза мужу; она очень слабая на самом деле, раз не может воспитать собственную дочь… А поговорить по душам – без толку. Анна всё равно будет вести себя также, пока ей не надоест играть роль вечной жертвы, где в её мире все почему-то плохие… А беззащитные маленькие дети – особенно.

- Магда, - Эрик подошёл ближе и мягко положил свою руку ей на плечо, - отдохни. Я уложу детей. Ты сегодня слишком устала.

- Я устала от такой жизни, - сухо констатировала женщина, приобнимая себя за плечи, - я устала быть чужим человеком для своей дочери. Я хочу, чтобы она была счастлива, чтобы всё было как раньше. У нас растут чудесные детки, наша старшая дочь умница и красавица, но она ведёт себя так… Я не хочу, чтобы она злилась на нас. Я боюсь, что в будущем оно может вылиться в нечто… Нечто страшное.

- Не на нас – на меня, - поправил супругу Эрик. – Пусть она злится на меня. Рано или поздно всё это пройдёт. С возрастом придёт осознание того, что всё это делалось ради неё. Она поймёт, дорогая, всё поймёт. Просто… Нужно подождать ещё немного. Всё делается ради неё…

«Ради неё?» Анна не зря тихо поднялась по лестнице и притаилась возле двери, подслушивая разговоры взрослых; хотела забрать книгу, чтобы дочитать её в своей комнате, в полном одиночестве, а тут её ожидал сюрприз и ещё один упрёк в сторону того, что она не такая, как её отец. И эти его слова… Снова задели за живое; получается, что он сваливает вину на её хрупкие плечи за то, что лишил жизни стольких людей? Получается… Что это именно она – убийца? Она, а не он?! К горлу подкатил ком; хотелось расплакаться, собрать вещи и убежать от этих безумцев, но… куда?.. Умереть на морозе? Сгинуть в каком-нибудь притоне? Кому она нужна? Никому. Именно мысли о том, что с ней что-то может случиться при побеге, останавливали её от роковой ошибки; не хотелось совершенно все бросать, бежать в неизвестность, но, с другой стороны, Анна была уверена в том, что если она покинет семью, то её перестанут искать. Зачем она своим родителям, если они завели себе двух маленьких уродцев? Но больше всего в этой ситуации ей было жаль маму: Магда будто была под гипнозом и не замечала ничего вокруг и того, что происходит с ней и в её семье. Она всегда соглашалась с Эриком, но только не со старшей дочерью: конфликт за конфликтом она вставала на сторону любимого мужа, а дочь (если не криками, то со слезами на глазах) просила взять свои слова назад и извиниться перед якобы родным человеком, которого она почему-то должна звать «отцом», но Анна категорически отказывалась этого делать: за что ей просить прощения? За то, что он перед её глазами устроил самую настоящую кровавую бойню? Как она видела, как металлические осколки со скоростью пуль пробивают тела, будто они не люди, а какие-то тряпичные куклы. Дональд, Майк, Энни… Те, с кем Анна обычно играла, умерли прямо у неё на глазах. Просто по мановению руки монстра в облике человека. Она этого никогда не сможет забыть.

Эрик Леншерр лишил её не только детства, но и лучших друзей…

- Ты думаешь, что всё изменится? – голос у Магды дрожал. – Думаешь, что она…

- Всё будет хорошо, милая. Вот увидишь: Анна повзрослеет, вместе с ней - близнецы, и она найдёт с ними общий язык. Думаю, что роль ответственной старшей сестры ей понравится. Поверь мне, всё образуется, и мы снова станем большой, крепкой и дружной семьёй. Как раньше!

- Но я всё равно переживаю… Особенно за Пьетро.

- Почему это? – Эрик явно был удивлён.

- Она видит в нём врага… Она видит в нём… тебя.

Анна сжала свои маленькие ручки в кулаки и, хмыкнув, развернулась на пятках и быстро спустилась вниз. Вот о ком, а о брате она вообще ничего не желает слушать. Капризный маленький паршивец, который был просто копией своего отца, - только не отца Анны, - который точно станет в будущем таким же убийцей, как и Леншерр-старший. Вот только пока он маленький и его силы ещё не проявились, но Анна уже клялась себе, если этот гадёныш в будущем переступит ту черту, разделяющую её саму от нормального мира, то ему точно не жить. А пока она просто будет ждать и играть роль послушной маленькой девочки, которая очень любит своих брата и сестру и готова проводить с ними дни напролет! Главное, чтобы не-отец не доставал её со своими тупыми вопросами и нравоучениями. Для неё он навсегда чужой человек. И если бы не мама, то она бы уже давно сбежала, а там… Там ждала бы её лучшая жизнь, где не будет этих уродов с нечеловеческими способностями. Определённо бы ждала. Если не сейчас, то в будущем, когда она станет старше. Осталось только дождаться того момента, когда Анна сможет быть полностью самостоятельной, но контролировать свою жизнь она уже научилась.

Анна хотела вернуться за книгой, но дочитывать её сегодня уже нет никаких сил и желания.

Магда и Эрик всё ещё оставались в гостиной, разговаривая на не самые приятные темы. Возвращаться к этим разговорам снова и снова было подобно пытке, но им приходилось – только они были друг у друга. Маленькие взрослые; самим так не хватает какого-то совета от старшего, чтобы поступить правильно, чтобы правильно воспитать детей и не потерять семью, но пока что приходилось держать осколки и пользоваться самым дешёвым клеем; всё норовило развалиться, было склеено неаккуратно, но пока держалось. «Пока» - ключевое слово.

- Ты так считаешь? – спустя продолжительное молчание, Эрик взглянул на любимую женщину.

- Да, - кивнула Магда, - считаю. Я просто вижу, как она относится и к Ванде, и к Пьетро… Это разное, понимаешь? Если она более-менее снисходительно относится к ней, то вот брата она… Она старается… Анна даже не смотрит на него лишний раз. Я очень сильно переживаю, у меня всё из рук валится! Я не хочу потерять нашу семью, Эрик.

Она срывалась на истерику; Магда действительно очень устала за последнее время, и Эрик это прекрасно понимал: работа, воспитание детей, снова работа – и так по бесконечному кругу. Но и денег, чтобы прокормить столько ртов, у них было немного: все сбережения шли в оплату дома, на его ремонт, либо откладывались на будущее лечения для маленькой Ванды, которая всё это время мирно лежала в руках у папы, посасывая во сне свои маленькие пухлые пальчики. Эрик не мог не налюбоваться на малютку; её бы ждало большое будущее, если бы не глупая выходка старшей сестры… Но что сделано, то сделано – время не повернуть назад, но раз такая судьба уготована малышке, то пусть она такая и будет. Но родители постараются выстроить мозаику её жизни так, чтобы все фрагменты крепко сцепились друг с другом и не норовили рассыпаться. У их детей должно быть всё самое лучшее в будущем. Они должны вырасти достойными людьми.

Эрик подошёл к супруге и поцеловал её в щёку.

- Тебе нужно отдохнуть. Я уложу детей. Ванда уже давно видит сладкие сны… Да и тебе тоже пора. А с Анной… Я поговорю, когда она будет готова. Не переживай.

«Или когда я буду готов».

- Я люблю тебя, милый.

- И я тебя.

Магда улыбнулась: искренне, легко, на щеках расцвёл румянец; она вытерла рукавом невидимые слёзы и, поцеловав мужа в лоб, а затем и малышку в его руках в её очаровательный крохотный нос; решив не спорить с супругом, женщина вышла из комнаты. Конечно, она могла бы долго уговаривать его пытаться помочь ему, самой влезать в любые дела, но она понимала, что он хочет побыть один и всё обдумать: и их будущее, и ситуацию с Анной – особенно с ней. Поэтому без лишних слов спустилась вниз и прошествовала в спальную комнату, обставленную просто, без изысков, ремонт в которой никак не подходил к концу – денег никак не хватало. Но всё это такие мелочи… Главное, чтобы в семье наконец-то наступила долгожданная гармония, и хотелось верить, что это счастливое время наступит совсем скоро. Мечты-мечты… Магда улыбнулась им; настроение вновь улучшилось. Но прежде чем идти в свою комнату, ей захотелось проведать Пьетро и пожелать ему спокойной ночи. И ещё раз полюбоваться на маленькую копию своего мужа, который в будущем, несомненно, станет большим человеком.

Эрик остался один; укачивая Ванду на руках, он, постояв с ней минуту, тоже вскоре спустился вслед за супругой, правда, пошёл он в совершенно противоположную сторону – на кухню, что находилось в другом крыле их особняка. Хотелось собраться с мыслями, найти решение в общей семейной проблеме, попытаться снова научиться разговаривать с Анной, но чем она становилась старше, тем труднее было это сделать: она росла, её взгляды на жизнь и вкусы менялись просто со сверхзвуковой быстротой, но попробовать всё же стоило. Сначала начать издалека, попытаться наладить с ней контакт, а уже после решить проблему, но вместе, общими усилиями. Да, так и надо поступить! Вопрос лишь в том, как сделать этот первый шаг? Эрик пока не готов; не сегодня, не завтра… Позже, определённо позже. Но одна единственная мысль никак не давала ему покоя…

Анне семь, и она с каждым днём всё сильнее ненавидит своих родных и близких.

И когда-нибудь, возможно, она переступит эту черту.

***

На улице сегодня было не настолько холодно, как вчера; снег начал подтаивать, было грязно, слякотно, сыро, но люди, по привычке, все ещё кутались в тёплые одежды; пятница знаменовала начало выходных, в которые можно делать что угодно и как угодно, главное – как следует отдохнуть. Однако такому раскладу были рады не все: Анна, повесив на плечо сумку, шла домой, держа за руку маленьких Ванду и Пьетро. Родители попросили забрать их из детского сада, потому что сами они не успевали; ну, ничего страшного, ведь у них есть персональный кто угодно, но только не дочь – так, прислуга, выполняющая все поручения этих людей, которых она с каждым годом ненавидела только сильнее. Но ради собственного же блага приходилось надевать маску радостного ребёнка и послушно кивать на поток несвязных прихотей и приказов. Анне было откровенно плевать на близнецов; она бы с радостью оставила бы их где-нибудь: нет детей – нет проблем. А тут ещё впереди выходные… И ведь как назло придётся с ними нянчиться, потому что именно на этой неделе Магда и Эрик работают сутки. Видимо, они это специально сделали! Глубокий вдох: Анна знала, для чего это делалось, но всё равно ненавидела родителей за такой подарок судьбы. Чёртовы близнецы… Если Ванда ещё более-менее вела себя прилично и слушалась старшую сестру даже больше, чем родителей, то вот маленький Пьетро был огромной головной болью для Анны: непоседливый ребёнок доставал её самыми тупыми вопросами с самыми очевидными ответами, постоянно отвлекал её, вел себя неприлично, и ей приходилось срываться, иногда даже доходило до того, что она его била – ей казалось, что несильно, а вот мальчик всхлипывал и начинал глотать слёзы. Золотое правило отца, которое он запомнил на всю жизнь: «мужчины не плачут» - иногда хотелось нарушить, но он продолжал держаться. В конце концов, он тоже мечтал вырасти в такого же сильного и умного, как любимый папа. Вот только старшая сестра совершенно не разделяла его взглядов. Мелкий просто ещё не знает, каков его отец на самом деле.

Маленькие дети еле волочили ноги, держась за руки; Анна будто убегала от брата с сестрой, топча хлипкий снег, специально поднимая комья грязи, что попадали на одежду близнецов; в итоге, кто останется виноватым в том, что он такой неряха? Конечно же непоседа Пьетро! Мальчик уже за сегодня получил долю наказаний за то, что слепил из грязного снега шарик и запустил его в спину старшей сестры; ему хотелось поиграть с ней, увидеть улыбку на её лице, посмеяться вместе с ней, а вместо этого получил долю оскорблений и болезненный щипок за щеку; больно не было, но неприятный осадок всё равно остался. Пьетро не понимал, почему сестра так не любит его и искренне мечтал о том, чтобы она хоть раз сказала ему приятное слово; сказала, что она любит его. Он ведь любит её… Оставшийся путь до дома мальчик шёл спокойно, молча глядя себе под ноги, иногда пиная попадавшиеся мятые банки из-под газировки, камешки, снег и прочий мусор. Было скучно, а задевать старшую сестру, которая шла впереди, держа за руку Ванду, совершенно не хотелось – вдруг опять отругает? Пьетро фыркнул себе по нос, натягивая шапку чуть ли не до самых глаз – никто не должен видеть его волосы, иначе ему придётся очень худо. Он был в этом свято уверен, потому что Анна постоянно твердила ему: его волосы – это болезнь; он больной мальчик, который должен стыдится своей внешности. Детская наивность: Пьетро стыдился, даже в детском саду, хотя в целях этикета приходилось мириться с тем, что там всего его видят… таким. И он был свято уверен в том, что все дети внутренне смеются над ним. И если бы не окружавшие их воспитательницы, то случилось бы что-то страшное. Анна ведь говорила ему! А Пьетро ничего не оставалось делать, как просто верить и слушаться старшую сестру.

Расталкивая людей, рассматривая высоченные небоскрёбы, которые будто своими шпилями доставали до самого неба, считая проезжающие мимо машины, Пьетро не заметил, как уткнулся лбом в спину старшей сестры. Атмосфера города каждый раз завораживала его с новой силой; мальчик открывал в этом мире каждый день для себя что-то новое: например, вчера он узнал, что его любимый шоколадный батончик отнюдь не обладает теми полезными свойствами, что написаны на упаковке; что улыбка белозубой девушки, смотрящей на него с билборда высотки, не достигается за счёт регулярной чистки той дешёвой зубной пасты, которую она рекламирует; что некоторые дети его возраста уже могут поступить в университет… А сегодня он узнал, что манная каша, которую приготовила их новый повар в детском саду – по вкусу – самый настоящий пластилин! Оно было просто отвратительно! Такое не то, что есть, даже смотреть на это страшно. Поэтому он шёл по улице не только с испорченным настроением, но и голодным желудком, который каждые несколько минут подряд голосил о том, что ему нужно подкрепиться. Поскорее бы домой…

- Нам надо забежать в магазин, - неожиданно нарушила тишину Анна, даже не смотря на брата, который шагал позади неё, - нам нужно купить немного продуктов. Так что мы ещё немного задержимся. Пьетро?

- Да-да? – мальчик поднял голову, как только его окликнули. В магазин, значит? Был крохотный шанс, что сестра купит ему что-то вкусное. Хотя бы самый дешёвый леденец.

- Не загребай в корзину кучу сладостей, - грубо бросила Анна, и Пьетро, сглотнув, решил просто промолчать. Мечты снова рухнули.

Ещё несколько минут они шли в абсолютной тишине, несмотря на то, что мир вокруг них играл множествами различных звуков: гудки машин, ругательства прохожих, песни уличных музыкантов, играющих на гитаре и зарабатывающих не самым честным образом деньги, сирены скорой помощи… Сан-Франциско жил по-настоящему. И маленькому Пьетро очень нравился этот город; несмотря на то, что жили они с семьёй не центре, не в сердце города канатных трамваев и моста Золотые Ворота, а в районе Визитисьон Вэлли – там, где крохотные домики теснились со своими большими собратьями, там, где постоянно царил туман, там, где уже именной особняк Леншерров выглядел чем-то нестандартным на фоне общей серости этого места, - его сюда манило, завлекало; он был загипнотизирован красотой Сан-Франциско. Однако в том месте, где они жили, было по-своему уютно, хоть жизнь в нём отличалась от яркой быстротечной жизни одного из красивейших городов Калифорнии. Но маленького Пьетро всё равно тянуло ближе к Сан-Франциско, ближе к жизни, шумихе и постоянной скорости. О да, как же он любил скорость… Сам Пьетро понятия не имел, откуда в нём это, но наблюдать за движением любого объекта ему было интересно; его завораживало, как протекала жизнь…

Мальчишка даже не заметил, как во входные двери ближайшего магазина его толкнула сестра, чтобы он хоть немного выпал из своих детских грез и вернулся в реальность; внутри небольшого продуктового маркета царила совсем иная атмосфера: стеллажи были заставлены различным банками всех форм и размеров, разноцветными пакетами с пёстрыми обёртками, которые хотелось все смахнуть с полок в единственную корзину… Глаза просто разбегались от такого широкого ассортимента… всего! Пьетро держался рядом с сёстрами; Анна доставала из школьной сумки длинный список, который перед уходом на работу быстро набросала Магда кривым почерком; по списку купить следующее: бекон, брокколи, соевое молоко, кленовый сироп, пакет муки, апельсиновый сок в пластиковой таре и багет, желательно свежий; оставшуюся мелочь потратить на малышей – вот и всё, что гласила бумажка. Анна быстро пробежалась глазами по кривым буквам и, запомнив то, что ей необходимо, вновь убрала список в сумку, схватив на входе одну из корзин. Ванда и Пьетро, шедшие рядом с сестрой, рассматривали стеллажи и холодильники с продукцией словно заворожённые, с любопытством; брать лишнее – они никогда не брали, тем более зная, что если они возьмут хоть маленькую шоколадку - одну на двоих - и бросят её в корзину Анны, то она снова устроит им скандал. Пьетро не хотел, чтобы Ванда снова плакала, а он уже успел привыкнуть к такому отношению к себе.

- Ванда, иди, возьми сок, - бросила ребёнку Анна, остановившись в отделе овощей и фруктов; до отдела с напитками было почти рукой подать, - возьми двухлитровый. Пьетро, а тебе задание: в мясной отдел, за беконом. Помнишь, как хотя бы пачка выглядит?

- С жёлтым ярлыком, - виновато отозвался мальчик, опустив голову.

- Вот и хорошо. Буду ждать вас у кассы. Если через пять минут не вернётесь…

Не успела Анна закончить свою фразу, как тут же её перебила Ванда:

- Хорошо, - радостно закивала девочка, почти вприпрыжку удаляясь от старшей сестры, которая для неё всегда была почти эталоном, даже больше, чем папа с мамой. – Я куплю домой сок, я куплю домой сок… Чтобы старшая сестра гордилась мной!

Анна никак не отреагировала на то, что Ванда была рада исполнить даже такую небольшую просьбу; она вообще мечтала о том, чтобы эти спиногрызы тут заблудились, желательно, навсегда, но придётся, в случае чего, искать, забирать и ругать их за то, что они опять её ослушались. Несносные дети! И зачем они сдались её матери? Она глянула на Пьетро, который быстрым шагом стал искать нужный ему отдел, а после вовсе скрылся за многочисленными стеллажами магазина. Наконец-то кому-то дадут побыть в одиночестве. В долгожданной тишине, разбавленной, разве что, играющей попсой из колонок, подвешенных на потолке – всё, чтобы создать комфортные условия для посетителей. Ещё бы близнецы исчезли из её жизни – было бы вообще совсем замечательно!

Все трое разбрелись по лабиринту магазина в поисках конкретных продуктов. Пьетро, опустив голову и смотря под ноги, шёл мимо стеллажей с различными товарами, среди которых были и кофе, и чай, и газированные сладкие напитки, и ещё многое чего. Пока мясо и похожая на него продукция не попадалась; хотя воздух с каждым шагом становился всё холоднее – мальчик близок к цели. Он и сам не заметил, как ускорил шаг и перешёл на бег; ловко обходил препятствия в виде взрослых незнакомых, рекламных щитков и стоек с какими-то товарами, на которых была бешеная скидка; завернул за поворот и тут же почувствовал, как холод прокрадывался под одежду, покалывая кожу; вот и они – холодильники с мясными вырезками и другими вкусностями: тут висели разных размеров палки колбас, и запакованные мясные вырезки манили собой взгляды с полок; здесь были и рёбра, и наборы для шашлыков – ассорти, и многое другое… Глаза разбегались от такого изобилия. Пьетро смотрел на самый вверх, будто выискивая там ту самую пенопластовую ванночку в пищевой плёнке с жёлтым ярлыком, на котором было написано простое «домашний фермерский бекон» - именно такой в его семье любили на завтрак. Однако почему-то заветный продукт на глаза никак не попадался… Пьетро слишком засмотрелся на холодильники и даже не заметил, когда столкнулся с кем-то, а как только поднял глаза, то увидел перед собой девчушку почти своего возраста. Охнув, мальчик попятился: с маленького личика желтые глаза, больше похожие на кошачьи, чем на человеческие, смотрели на него, не моргая. Таких он никогда прежде не видел. А ещё острые кончики ушей, выглядывающие из темных, заплетенных в косички волос… Это что?.. Настоящий эльф?

- Ух ты, - только и успел выдавить из себя Пьетро, напрочь позабыв о том, что ему нужно было принести старшей сестре.

- Смотри, куда идёшь! – девочка строго топнула ногой. – Между прочим, нужно быть аккуратнее!

- Прости, - понимая, что спорить бесполезно, Пьетро решил отступить, - я просто ищу… Что-то не так?

Девчонка начала кружить вокруг мальчика, осматривая его с ног до головы, будто признала в нём какого-нибудь злодея; Леншерр также следил за ней и в какой-то миг у него закружилась голова от напряжения. Когда девочка обошла его раза три по кругу, а потом резко подошла к нему, и, привстав на цыпочки, заглянула в серо-голубые глаза, будто пыталась найти в них что-то необычное, то мелькнула мысль, что он попал так попал; бедный Пьетро, попятившись назад, еле выстоял на ногах – кажется, девчонка просто так от него не отстанет. И с ней лучше вообще не связываться. Пьетро уже успел заприметить короткие коготки на её пальцах; чуть что, и поцарапает же! Нет, нужно определённо отсюда сваливать.

- А это что? – маленькие пальчики с небольшими коготками залезли Пьетро под шапку и вытащили оттуда прядку белых волос, и без того нагло торчащую и привлекавшую внимание. Чёрт, заметили! – Ты, что, уже седой?

- Прекрати! – мальчик оттолкнул от себя девчонку и натянул головной убор до самых глаз, чтобы спрятать то, что никто не должен был видеть. Анна говорила ему: его волосы – это источник многих проблем. Если же в детском саду с этим мирились чисто из принципа, то вот в городе подобное не станут терпеть, и потом с ним сделают что-то такое, о чём взрослые обычно предпочитают молчать – в общем, скрывать свою мутацию приходилось всеми возможными способами. А эта малявка глазастая заметила всё! И что теперь делать? – Ничего я не седой! И вообще, тебе это знать необязательно! – Пьетро встал, гордо выпятив грудь и скрестив руки на груди, показал язык новой почти знакомой. Зря он: девочка обиженно насупилась. Таких наглых пацанов она в своей жизни ещё никогда не встречала.

- Раз так, тогда… - секунда, и темнота перед глазами Пьетро исчезла, вновь окуная его в разноцветные краски мира. Он не сразу понял, что шапку бесцеремонно стянули с его головы; оглядевшись по сторонам, он увидел, как, размахивая его шапкой, от него убегает та самая девчушка, задорно хихикая, будто украла какое-то сокровище. Как же она его достала! И если его увидят в таком виде, то всё точно будет плохо! Пьетро, прикрывая голову руками, ринулся вслед за девчонкой. Таких непослушных девчонок он ещё никогда в своей жизни не видел! Когда он её догонит, то… просто не знает, что с ней сделает! Главное – вернёт шапку!

Но вот самое главное поручение старшей сестры, которое он должен был исполнить, мальчик благополучно забыл.

Они бегали вокруг стеллажей, холодильников различных отделов; прятались то за спинами незнакомых взрослых, то под столами и стеллажами… Они слышали лишь возмущённые крики покупателей, которые проклинали не только непослушных чад, но и их родителей, явно забывших о том, что детей нужно воспитывать. Но ребятишкам было всё равно; если странную девчонку явно веселило всё это действие, то Пьетро, наоборот, был расстроен, понимая, что если упустит её, то снова получит порцию ругательств в свой адрес: сначала от вечно недовольной старшей сестры, потом уже от родителей. Его же ведь предупреждали, а он не послушался, негодник такой! И ведь никто не поверит, что во всей этой ситуации виноват не он, а какая-то девчонка с коготками и необычными глазами – неужели все эльфы такие непоседы?!

Они и сами не заметили, как настолько увлеклись погоней, что выбежали на улицу.

Догнать девчонку удалось уже около главного входа в маркет, где она ловко запрыгнула на ближайшее дерево и, размахивая шапкой, будто специально привлекала внимание Пьетро к себе. Забраться так быстро на такую высоту – почти полтора метра - в её возрасте – это удивительно! Даже Пьетро, который тоже попытался забраться на дерево, так и не смог даже подняться на один шаг – слишком было скользко в ботинках, а уцепиться было не за что – будто специально все ветки пообрубали. И что ему теперь делать? Все ещё прикрывая голову руками, мальчишка думал, как добраться до неугомонной девчонки, но в голову ничего не приходило. Неужели он проиграл эту битву, призом в которой была ничтожная ношенная шапка?

- Отдай шапку!

- Нет, - смеялась девица, держась одной рукой за ствол дерева, - не отдам. И чего ты постоянно голову прикрываешь руками? У тебя, что, блохи?

- Что? – Пьетро опешил от такого вопроса. – Какие ещё блохи? Ты с ума сошла?

- Тогда у тебя лысина?

- Да нет же!

- Тогда зачем тебе шапка? – девчонка явно не понимала, почему мальчишка так ведёт себя. Она видела, как он будто страдает от того, что ему не удаётся спрятать от любопытных глаз прохожих свои необычного цвета волосы – белые, как снег. Он сел на корточки, будто уже смирившись с тем, что он проиграл, и ей стало его даже как-то жалко. Возможно, обычный головной убор того не стоит. Она, смотря на мальчишку, спрыгнула с дерева и, оказавшись внизу, подошла к нему и протянула руку с шапкой. - Ладно, держи. Только не плачь. Не люблю, когда мальчишки ревут.

Пьетро резко выхватил свой головной убор из рук девчонки и тут же натянул его на голову, пряча прядки – никто не должен видеть его волосы, никто! Она опешила сначала от таких быстрых действий, но всё-таки ей стало любопытно, почему он так старательно прячет свою голову; вон, у неё тоже необычного цвета глаза, острые ушки, да и есть коготки на пальцах, но их же все видят! Неужели он стесняется своей внешности? Зато теперь, когда никто не видит его белую макушку, он определённо счастлив: на лице расцвела улыбка, щёки покрылись румянцем, зато стоило ему повернуть голову в сторону негодницы, то настроение снова поменялось. Девочка закатила глаза.

- Ну, извини. Между прочим, эта шапка тебе не идёт!

- Ну и ладно, - буркнул Пьетро, отворачиваясь. Спорить с ней было бесполезно – опять же шапку заберёт! Поэтому пришлось молча согласиться с её высказыванием по поводу головного убора. Нашлась тут такая модная… – Я вот, кстати, никогда тебя тут раньше не видел.

- Мы с семьёй только недавно переехали сюда, - кивнула девочка, - я, папа, мама и старший брат. Вот сейчас жду папу в магазине. Он пообещал, что если я буду хорошо себя вести, то купит мне белую шоколадку. Обожаю белый шоколад, - она даже облизнулась, задумавшись о лакомстве.

- А я со старшей сестрой, - Пьетро не заметил, как втянулся в диалог. – Если бы она увидела, что я вернулся к ней без шапки, то она бы такое устроила бы! И тебе бы тоже досталось.

- Нет уж, - девчонка топнула ногой, - я могу постоять за себя. У меня есть клыки и когти, и я дерусь очень хорошо. Видишь? Р-р-р, - она показательно зарычала, царапая короткими коготками воздух. – И все меня боятся! И ты тоже бойся меня!

- Ого, - уголки рта Пьетро приподнялись в улыбке. – Только я тебя не боюсь.

- Зря! Меня боятся все! И даже местные мальчишки!

- Подумаешь…

- А вот и подумаешь! - девочка гордо вскинула голову. - Я же папина дочка.

- А у меня только вот цвет волос странный, - голос Леншерра понизился почти до шёпота. – Анна говорит, что если все увидят, что у меня такие необычные волосы, то меня ждут большие проблемы. Вот я их прячу.

- И зря. По-моему, они у тебя классные, - она прыгнула к Пьетро и, сняв с него шапку, потрепала за волосы. На этот раз он не стал сопротивляться и посмеялся; коготки щекотали кожу. – Твоя сестра странная.

- Она просто старшая, - успокоившись, признался Пьетро, вновь натягивая шапку.

- По-моему, все старшие странные. Вот Грей тоже такой. С зас-ко-ка-ми. Да ещё с такими, что их даже папа с мамой иногда не понимают. Кстати, а как тебя зовут? – наконец, догадалась задать долгожданный вопрос девочка.

- Пьетро. А ты?

- Вау… А я… Ой.

Не успела она представиться, как увидела, как за спиной мальчишки выросла тень: похожая на него светловолосая девица, почти что ровесница её старшего брата, вот только какая-то сердитая и недовольная. От такой хотелось немедленно спрятаться и куда-то убежать, но вот ноги будто специально предательски залились тяжестью; кажется, что сейчас случится что-то нехорошее. От странной девушки веяло опасностью и жестокостью; Пьетро не сразу понял, почему его новая знакомая внезапно переменилась в лице; стоило ему обернуться и увидеть возникшую перед ним старшую сестру с пакетами, держащую Ванду за руку, то он понял, что скандала не миновать. Только вот ему совершенно не хотелось, чтобы в этом участвовал ещё кто-то помимо него. Особенно его хорошая новая знакомая.

- Что тут происходит?! – рявкнула Анна, сделав несколько шагов вперёд, огораживая собой младшего брата. – Пьетро, какого чёрта ты водишься тут со всяким сбродом?!

- Анна, успокойся, пожалуйста, - мальчик полез защищать девчонку, - мы просто играли…

- Играли? Играли?! Что я тебе говорила? Чтобы никаких мутантских отродий рядом не водилось! Послала его просто сделать покупки, а он… Ты просто невыносим! Пошли домой, негодник! А ты, - она обратилась к девочке, уже кусавшей губы, чтобы не заплакать. Она ведь просто ребёнок, который захотел поиграть с мальчиком с необычным цветом волос, так почему она сейчас слышит о себе такие вещи? – Прочь! Чтобы я тут тебя, мутантское отрепье, никогда больше не видела. Идём, Пьетро. Дома я с тобой очень хорошо поговорю на эту тему… Чёртовы мутанты!

Анна схватила Пьетро за руку и, развернувшись на каблуках, готова была уже уходить, как неожиданно оказалась лицом к лицу с… настоящим великаном! Леншерр подняла голову; на неё, сверху вниз, будто на какую-то букашку, смотрел мужчина, чей рот искривила злобная ухмылка; клыки угрожающе торчали из нижней губы; широкоплечий, одетый в меховом пальто, перчатки не скрывали мощных ладоней с крючкообразными когтями… Он больше напоминал какого-то монстра, чем реального человека. И Анна не на шутку испугалась. Вжав голову в плечи, она попятилась назад… Ещё таких проблем тут ей не хватало.

- Что ты там провякала, мелочь? – прорычал мужчина, сверкая жёлтыми глазами, горящими, словно угольки. Маленькая девочка, которую минуту назад Анна поливала грязью из-за её необычной внешности, ринулась к нему и спряталась за его спиной, схватившись за его ногу. Незнакомец хрустел суставами, разминал пальцы, будто специально демонстрировал, что он готов из кое-кого сделать прямо сейчас отбивную котлету. – Повтори-ка.

- Ничего, сэр… Ничего… - Анна сглотнула. Мир молниеносно пронёсся перед глазами. – Я… Простите, я уже ухожу. У вас просто чудесная девочка и…

- Прочь отсюда, - прорычал мужчина, и Анна, взяв за руки близнецов, кинулась в противоположную сторону, подальше от него.

Она даже побоялась обернуться в сторону мужчины, габариты которого явно превышали даже обычный платяной шкаф. А вот Пьетро… Он со слезами на глазах смотрел в сторону девочки, чьё имя так и не успел узнать. И ему было ужасно стыдно за то, что их знакомство закончилось именно так… Ему очень хотелось бы в будущем с ней встретиться и снова провести время за догонялками и играми, но он понимал, что из-за сестры в очередной раз его мечты так и останутся несбывшимися. Силуэт маленькой девочки с острыми ушками и янтарными глазами и рослого мужчины постепенно растворялся в толпе, пока вовсе не исчез. Исчезла вместе с ними и радостное настроение, и мир из цветного вновь окрасился в серые тона. Было очень жаль, что всё сложилось именно так, а никак иначе. И Пьетро очень хотелось бы извиниться перед девочкой, но он знал, что шанса на это у него теперь точно не будет. И от этого на сердце стало только лишь тяжелее.

Блондин, проводив взглядом невоспитанных детей, хмыкнул:

– Тупые подростки. Иди ко мне, Сем.

Девочка потянулась к отцу, и тот, взяв её на руки, усадил на плечи; он никогда не даст в обиду свою малютку, а эти сопляки… их что учи уму разуму, что не учи – толку никакого. Зато, по крайней мере, будут знать, что приставать к его Сем нельзя. И даже пальцем тронуть! Придёт по их душу старина Виктор Крид, и тогда все узнают, почему его прозвали Саблезубым. Мужчина, слыша, как ребёнок начинает всхлипывать, засунул руку в карман мехового пальто и, зашуршав там, тем самым привлекая внимание девочки, достал для неё пару разноцветных фантиков – её любимые конфеты с кокосовой начинкой. Настроение у Сем сразу приподнялось. Папа ведь всегда знает, что любит его малышка. Она, развернув фантик, засунула конфетку себе в рот, обнимая мужчину за шею. Вот кто-кто, а он никогда в обиду её не даст. Любимый папа всегда будет рядом с ней.

- Что за козявка с тобой была? – спросил у неё Виктор, закидывая точно такую же конфетку себе в рот. – У его сестры прям лютая ненависть к таким, как мы. Странная она… Хотя, для таких есть только один метод воспитания: хорошенько ремнём по жопе, и все сразу станут покладистыми и хорошими. Чёртовы невоспитанные щенки…

- Мы просто играли, - призналась Сем, проглотив лакомство. – Он хороший. И совсем меня не обижал.

- И как зовут-то хоть твоего рыцаря, принцесса?

- Он мне не рыцарь, - сразу же начала отнекиваться девочка, - у него даже единорога нет!

- Понятно… А зовут-то хоть как?

- Пьетро. И у него классные волосы. А я… Не успела я ему представиться.

- Ничего, будет ещё время. А теперь пошли домой. Как раз мама готовит яблочные брауни.

- Вау!

Настроение улучшилось, но маленькой Сем, постоянно оглядывающейся назад, почему-то хотелось, чтобы мальчик по имени Пьетро с необычными белыми волосами вновь оказался тут, рядом, и они продолжили играть. И она бы обязательно угостила его вкусным домашним пирожным. Жаль, что он так и не узнал её имя. Но она мысленно надеялась, что они ещё обязательно встретятся. Когда-нибудь. Потому что этот весёлый мальчик со злющей сестрой не должен исчезать из её жизни, так и не узнав её настоящего имени…

========== Март. ==========

Дети слишком быстро растут: помнишь их еще совсем крохотными младенцами, беззащитными и беспомощными; родители не просто должны – обязаны вырастить из своего отпрыска достойного человека, но иногда любимое чадо подкидывает им сюрприз в виде вызова к директору школы за очередную провинность – по крайней мере, так объяснил всё сын, но взрослых ведь не обмануть. Магда Леншерр тяжело вздохнула; первая пятница марта, а она на этой неделе уже третий раз посещает кабинет мистера Хоулетта; что теперь натворил Пьетро? Первый раз женщину вызвали за то, что её сын неподобающе вёл себя на уроке; по словам учительницы по истории и завуча мисс Фрост, Леншерр, вместо того, чтобы как все нормальные дети грызть гранит науки, подложил однокласснику кнопки на сидение стула; конечно, никто не видел, что именно Пьетро это сделал, но Эмма Фрост была уверена в его виновности; однако позже выяснилось по заявлению того же директора Джеймса Хоулетта, что у мисс Фрост ученики делятся на любимых и не очень, и Пьетро попадает как раз в число последних в виду своей непоседливости. Виновника так и не нашли, но вот дома, после допроса отца, открылась правда - кнопки подложил всё-таки Леншерр-младший. Был долгий разговор, из которого Пьетро должен был вынести соответствующий урок, но, видимо, хватило его ненадолго… Второй раз миссис Леншерр пришлось краснеть за сына, когда тот на перемене подрался с одноклассником. Фредерик Дьюкс – сын преподавателя химии старших классов - получил кулаком в нос от Пьетро (по словам младшего Леншерра) за то, что «толстяк» начал оскорблять его семью и особенно младшую сестру-инвалида. Но кидаться на ребёнка-мутанта, который к тому же страдает от лишнего веса – уму непостижимо! И ведь не докажешь, что первым в той перепалке начал именно Фред! И после того случая на Магду Леншерр коллеги из родительского комитета уже смотрели с неодобрением, с осуждением, потому что детей нужно уметь воспитывать, а не вкалывать днями и ночами напролёт на работе, напрочь позабыв о них; судьбу одной девочки женщина и так уже сломала, пусть теперь свою ошибку не повторит с сыном. Хотя… Судя по тому, что Пьетроуже третий раз сидит в кабинете директора, Магда делает уверенные шаги к этому мнимому успеху – скоро и не заметит, как упадёт в яму. Женщина вздохнула; пальцы обхватили золочённую металлическую ручку двери – толкни и вновь красней перед суровым взглядом мистера Хоулетта. Джеймс в первый и второй раз был на стороне Леншерров, но вот в третий… Магда даже боялась подумать, что случилось; а вдруг Пьетро настолько доигрался, что его исключат из школы? Миссис Леншерр нервно кусала губы и, пересилив себя, несколько раз постучалась; никто не ответил, и женщина, толкнув дверь, вошла внутрь светлого кабинета, обставленного, наверно, совсем типично для подобных помещений – полный набор для любой среднестатистической школы: тёмная деревянная мебель, минимум украшений, только грамоты и дипломы, развешанные на стенах; куча книг, документов, всего лишь два стула у широкого рабочего стола и… стеклянный круглый аквариум с золотыми рыбками, плавающими вокруг пластмассового замка. И директор стоял спиной к женщине, которая тихо, почти не дыша от волнения, опустилась на стул, одергивая юбку; рядом, буравя взглядом пол и высчитывая количество треугольников на узоре линолеума, сидел Пьетро; мальчик даже не посмотрел в сторону матери, а лишь, скрестив руки на груди, ожидал вынесения приговора от мистера Хоулетта, который всё молчал и молчал, закрывая собой окно, и чья тень падала на провинившегося ребёнка и его мать.

- Добрый день, миссис Леншерр, - Хоулетт круто обернулся, и женщина расправила плечи под суровым взглядом директора. Но она все ещё боялась услышать что-то, связанное с недавним проступком сына. - Надеюсь, вы знаете, о чём я хочу с вами поговорить?

- Мистер Хоулетт… - Магда встала со стула, заслонив собой ребёнка, - если Пьетро натворил что-то ужасное, то обещаю, что такого больше никогда не повторится. Если что-то сломал – починим или купим новое, только, пожалуйста, не нужно выг…

- Миссис Леншерр, я хочу поговорить не об этом, - Джеймс жестом попросил сесть её на место, и женщина, не сводя взгляда с невысокого, хмурого мужчины с густыми, воинственно топорщившимися бакенбардами, подчинилась. – Скажите, а вы давно замечали за вашим сыном некоторые… странности?

- Странности? – Магда ничего не понимала и, посмотрев на Пьетро, скучающего на стуле, перевела вопросительный взгляд на директора. – Пьетро, может, очень шустрый мальчик и…

- Шустрый? – на лице Хоулетта расцвела улыбка.

- Да… - продолжала Магда. – Но особых странностей я за ним не наблюдала. Он вполне нормальный обычный ребёнок. И даже не мутант.

- Вы в этом так уверены?

Магда была… не совсем уверена. Особенно теперь после непонятного намёка мистера Джеймса Хоулетта, которого ученики за злопамятность прозвали «Росомахой». К чему вообще эти разговоры? Мальчику, сидящему рядом с ней, было уже одиннадцать лет, и за все эти годы он так и не проявил никаких нечеловеческих способностей, в отличие от сестры-близнеца, учащейся на дому в виду её… нестабильной психики. Маленькая Леншерр с шести лет проявляла необычные таланты: обладала телекинезом, могла изменить вид и свойство какого-либо предмета, иногда баловалась с открытием порталов в потусторонние миры – она была сильным мутантом - классом «омега», как говорил Чарльз Ксавьер, лично занимающийся с Вандой по выходным дням и то, когда позволял его график – всё-таки он ещё надеялся построить свою школу для необычно одарённых детей. Девочка делала большие успехи, учась познавать собственную неограниченную силу, но из-за нарушений в психике, из-за травмы, полученной в младенчестве, иногда она срывалась: могла запросто подпалить дом, ударить незнакомого человека пси-атакой, ввести кого-то в транс или же чуть не задушить во сне собственных родителей, не осознавая даже, что творит. Для Ванды это было всего лишь игрой; вовлекая близких на смерть, она просто развлекалась. Чарльз предупреждал: если у девочки случится психологический срыв, то это может повлечь за собой множество проблем, возможно, что даже глобального масштаба. Поэтому сестре Пьетро приходилось почти сутки напролёт находиться дома вместе с их гувернанткой – Агатой Харкнесс, учиться наукам самостоятельно и глотать огромное количество таблеток, которые могли отчасти блокировать её силу. Ванда, как любила высказываться Анна, – бомба замедленного действия, и пламя фитиля глушили лишь разноцветные пилюли, но верёвка всё равно тлела, хоть что не делай. Магда и Эрик не такого будущего хотели для своего ребёнка, но и запереть её в тюрьме, подвергнув криостазису (как делали многие опасные мутанты, боясь навредить окружающим их людям – вполне законно в этом мире) или отправить в психиатрическую клинику просто не могли. Она их дочь, их любимая малютка… Разве кто-то из родителей согласится на такое для своего ребёнка? Никогда. Если только он сам не бессердечное чудовище. Да, было тяжело, но… Постепенно всё двигалось с мёртвой точки. Ванда росла, росли и её способности, но Эрик и Магда всеми силами старались сделать так, чтобы у неё всё было хорошо. Чтобы она не чувствовала себя изгоем в этом мире. Чтобы в будущем у неё сложилось всё замечательно. А Пьетро… Долгое время Эрик питал надежду на то, что единственный сын пойдёт по его стопам и будет обладать силой к магнетизму, но… Годы шли, и мальчик рос самым обыкновенным ребёнком, и его ген-икс заключался лишь в необычной пигментации волос. Но тогда почему об этом неожиданно заговорил Джеймс Хоулетт? Неужели он что-то знает? Да нет, бред какой-то, Пьетро не может быть мутантом… Или же?.. Магда резко перевела взгляд на сына, который, заметив её, тут же вжал голову в плечи; кажется, кого-то ждёт очень долгий разговор. Если, конечно, кое-что всё-таки подтвердится.

- Мистер Хоулетт, - женщина обратилась к директору, - я поговорю с Пьетро дома. Эрик и я проведём воспитательную беседу с сыном, и я вам обещаю, что…

- Миссис Леншерр, ничего не нужно, - резко остановил её директор, - у вашего сына большие таланты, на самом деле. Я был весьма удивлён спектром его… способностей.

- Вы… Вы, наверно, ошибаетесь, но у моего мальчика нет никаких мутаций.

- Позвольте с вами не согласиться. Пьетро, ты ничего не хочешь рассказать своей матери?

Похоже, что подтвердилось.

Мальчик вжался в спинку стула, боясь даже сказать что-нибудь, будто за правду его будут сильно ругать; рано или поздно оно бы открылось, и Пьетро ненавидел себя за то, что оно случилось так быстро. Анна ведь предупреждала, говорила ему… А он её не послушался. Но если взгляд матери был осуждающим, то вот мистер Хоулетт даже приятно улыбался, и, смотря на директора, мальчику становилось как-то легче на душе; наверно, стоит всё-таки рассказать. Нет, не так! Лучше показать то, что Пьетро удавалось скрывать до сегодняшнего дня: он, встав со стула и поправив рубашку, несколько секунд разминался, будто собирался пробежать кросс до школьного коридора и обратно, и Магда, глядя на сына, совершенно не понимала, что происходит и чего он хочет всем этим добиться, однако в следующую минуту Леншерр-младший лишь белой тенью со свистом вылетел из кабинета настолько быстро, что рыбки, плавающие в аквариуме, проворно юркнули в свой маленький замок. Женщина хотела закричать, но вовремя закрыла рот рукой; это было… невероятно! Или же ей показалось? Об этом говорил Джеймс? Это хотел показать Пьетро?.. Но не успела она перебрать все мысли в голове, как её сын со скоростью бьющей молнии вернулся обратно с пакетом сока в руке, потягивая его через трубочку и косясь на свою мать так, будто ничего толком не произошло. Губы Магды дрожали; она и Эрик уже и не надеялись на то, что их сын – мутант, но тут его дар открылся, и… что теперь? Что будет дальше? В голове у женщины несвязные мысли свивались клубком: она была и рада, и ей было одновременно страшно. Её сын – один из ген-активных; он не просто мутант, а супер-быстрый мутант. Магда смотрела на Пьетро, боясь лишний раз моргнуть; мальчик, допив сок и смяв после этого картонный пакет в кулаке, выбросил его в корзину рядом со столом директора. Джеймс Хоулетт подошёл к Леншерру-младшему и несколько раз похлопал его по плечу; в школе учились немало мутантов, и их силы были самыми разными: кто-то телепат, кто-то умел управлять молниями, кто-то плавил взглядом предметы, некоторые обладали силой любой из четырёх природных стихий, а некоторые – всеми сразу… Но вот спидстеры… Это очень редкая мутация. И достаточно необычная.

- Ваш мальчик очень талантлив, миссис Леншерр, - наконец, после длительной паузы продолжил директор Хоулетт. – Его ждёт большое будущее.

Магда лихорадочно закивала как китайский болванчик и, резко поднявшись со стула, перевела взгляд на сына, сжимая кулаки до беления костяшек; что скажет отец, узнав, что его отпрыск – мутант? Какая будет реакция Ванды? А Анны? Старшая дочь с годами хоть и менялась в лучшую сторону - наладила контакты с отцом, постоянно вызывалась сидеть с сестрой, да и вообще стала вести себе иначе – будто приняла все ошибки прошлого, как есть, - но с Пьетро она до сих пор была на ножах; и теперь ещё эта новость… точно обескуражит её, как и Магду. И как ему удавалось скрывать свою мутацию столько времени? И что он успел с ней натворить? Что вообще успел сделать? Женщина прижала ладонь к груди – сердце готово было вот-вот выпрыгнуть, - а взгляд начал метаться по всей комнате, надеясь сосредоточиться на чём-то одном и собрать нити мыслей в один клубок. Только вот перескакивал с золотых трофеев за стеклом шкафчика на аквариум с золотыми рыбками… Пьетро… ну что же с ним делать?

Набрав полную грудь воздуха, Магда решила заговорить:

- Мистер Хоулетт, я… Я поговорю со своим сыном. Нам нужно будет многое обсудить. Правда, Пьетро?

Мальчик виновато опустил голову.

- Знаете, с талантами вашего сына из него получилась бы спортивная звезда, - настаивал на своём Джеймс, - подумайте об этом на досуге.

- Конечно, мистер Хоулетт. У нас будет много времени это обсудить, - женщина взяла руку мальчика и повела его к выходу из кабинета директора. Пьетро только и успел схватить рюкзак и быстро натянуть куртку. – Всего вам хорошего, Джеймс.

- И вам того же.

- Что надо сказать перед тем, как уйти? – обратилась Магда к Пьетро, сжимая дверную ручку.

Мальчик закатил глаза, но всё же ответил – иначе и за то, что ведёт себя невежливо, ему тоже попадёт:

- До свидания, мистер Хоулетт.

Мужчина улыбнулся, и Магда, открыв дверь, толкнула сына в коридор. Нужно поговорить с Пьетро о многом, но с чего начать? Магда быстро забрала у мальчика его портфель – зелёный, с вышитой мордочкой зубастого зелёного монстра в центре, и с ушками на боковых кармашках – и быстро зашагала в сторону выхода из учебного заведения. Пьетро, спрятав руки в карманы, плёлся сзади, уставившись себе под ноги; вот надо было тогда попасться на глазу директору! Он ведь всего лишь хотел слинять с контрольной работы злючки мисс Фрост, но вот на выходе случайно врезался в мистера Джеймса Хоулетта, который не вовремя решил проверить посещаемость учеников. И все одноклассники тут же начали шептаться, мол, Пьетро умеет телепортироваться. А он умеет ещё лучше – быстро-быстро бегать! И эта способность очень часто выручала его: успеть списать что-то, сдать все нормативы по физической подготовке на оценку «отлично», встать в очереди в столовой самым первым, пока ещё все горячее… Не мутация, а мечта! Но теперь беззаботная жизнь закончилась, и от Пьетро начнут требовать слишком многое. А старшая сестра так вообще теперь будет над ним издеваться. Мальчик шумно выдохнул, приближаясь к матери и начиная идти с ней в один шаг, и Магда, немного приведя мысли в голове в порядок, всё же поинтересовалась у сына:

- И сколько ты… ну… скрывал это? Когда это проявилось? – слова не шли, и женщина не знала, как задать правильно вопрос, волчком крутящийся в голове. – Пьетро, почему ты ничего не рассказывал?

- Потому что из-за меня было бы много проблем, - буркнул мальчик, не поднимая головы. – Анна говорит…

- Послушай меня, сынок, - женщина сбавила шаг, - твоя сестра иногда слишком много болтает. И я знаю, какие у вас с ней отношения, но обманывать родителей – это очень плохо, - поучительным тоном говорила Магда. – Ты думаешь, что твоя тайна не открылась бы нам? Ты очень сильно ошибаешься.

- И… что теперь будет?

- Во-первых, сегодня с тобой явно захочет поговорить отец по поводу твоих «талантов», а во-вторых, - миссис Леншерр, расстегнув молнию на рюкзаке, сунула туда руку и, нащупав пару тетрадей, вытащила их и продемонстрировала Пьетро; обложки были расписаны пастами различных цветов, и почерк явно не принадлежал учительскому составу, - теперь я понимаю, откуда у тебя столько неудовлетворительных оценок и прогулов в журнале.

- Ну, ма-а-а-ам…

- Сегодня вас ждёт очень серьёзный разговор, молодой человек. Идём домой.

Женщина, убрав все школьные принадлежности обратно в рюкзак, повесила его себе на плечо и, взяв сына за руку, практически потащила его к выходу. Пьетро даже не хотел сбегать от матери – знал, что так себе сделает только хуже. И что же его ждёт дома? Отец точно будет в ярости, когда узнает, что его сын столько времени скрывал от него, что он мутант, а ещё эти дурацкие отметки в тетрадях и прогулы… Вот за последнее было особенно обидно. Потому что, кто высидит нудные лекции профессора МакКоя, любящего изъясняться самыми сложными и ни разу не понятными фразами на свете? А дурацкие уроки мисс Фрост? Да проще, наверно, обежать Землю по экватору, чем высидеть все занятия! Но объяснишь ли такие серьёзные проблемы собственным родителям, которые с сегодняшнего дня будут контролировать каждый шаг? Пьетро больше всего на свете не хотел разговаривать с отцом на тему своей мутации, но воспитательной беседы (по словам матери) явно не избежать. Он ведь ничего плохого не сделал, просто старался лишний раз не светиться… И не получилось.

Ну, и обманул пару раз. Ничего ведь страшного не произошло? Или?.. Пьетро ни о чём не хотел думать в данный момент – просто сильно хотелось домой.

Леншерры вышли из школы и направились к автобусной остановке, а оттуда – прямиком домой, в любимое семейное гнёздышко, где их уже поджидали Ванда и вернувшаяся с учёбы Анна – она уже успела оповестить мать SMS-сообщением о своём скором возвращении домой. Вот со старшей сестрой Пьетро не очень-то хотел пересекаться, зная, как с ней пройдёт очередной разговор – теперь открывшаяся мутация станет ещё одним поводом для вечных ссор. Главное, чтобы только отец не разозлился; мальчик сильно боялся предстоящего разговора с Эриком Леншерром, который явно не очень будет рад тому, что услышит от своей супруги… А из-за отметок и прогулов мальчику светит особое наказание… Лишь бы игровую приставку не отобрали, а на остальное ему как-то всё равно - он на всё готов, даже если ему придётся до конца своей жизни только и делать, что мыть посуду после обеда и пылесосить в гостиной – этого мальчик терпеть не мог. Пьетро прямо сейчас очень хотелось провалиться под землю, но очень жаль, что именно такой способностью он не обладал. Ещё бы иметь способность перематывать время… Мечты-мечты…

Мальчику одиннадцать, и он боится грядущих перемен, особенно связанных с его открывшейся тайной – у него были особые таланты, отличавшие его от остальных…

Он был просто очень быстрым.

***

Анна вернулась домой сегодня раньше обычного; не то, чтобы уроков было мало или ей просто надоело торчать в школе несколько часов подряд в окружении занудных преподавателей и тупых одноклассников, раздражающих до скрежета зубов – просто гувернантке мисс Харкнесс срочно потребовалось отлучиться по личным вопросам, а оставлять опасного маленького мутанта одной в доме – слишком рискованно. Девушка тут же сбросила грязные ботинки и босиком вбежала вверх по лестнице, к своей комнате, где сидела одиннадцатилетняя Ванда; девочку редко оставляли одну дома – за ней присматривали либо слуги, либо нанятые преподаватели или репетиторы, либо кто-то из родителей отпрашивался раньше с работы, но сегодня она была вынуждена заниматься собой самостоятельно последние полчаса, потому что у всех неожиданно появились срочные дела. Хорошо, что маленький мутант ничего не успела натворить – таблетки, которые ей прописал Чарльз Ксавьер, пока что работали на «отлично», но долго ли они смогут блокировать её силу? И как-то не верилось, что малышка Ванда способна на самые жуткие вещи. Родители и младший брат отказывались это принимать. Анна… не сомневалась, что рано или поздно фитиль догорит.

Девушка открыла дверь собственной комнаты и, увидев сестру, тренирующуюся с пластиковыми разноцветными кубиками – привет из детства - пренебрежительно фыркнула, скинув в угол чёрный рюкзак с огромным количеством металлических заклёпок и разноцветных значков, подошла к кровати и упала на неё, молча отсалютовав девочке. Пусть думает, что старшая сестра её любит и заботится о ней; пусть отец с матерью думают, что Анна забыла кошмары своего прошлого. Пусть все они живут ложью и глотают её залпом, как Ванда - свои таблетки, являющимися ничем иным, как плацебо; Анна пока что играет роль любящей дочери и прекрасной старшей сестры для своей семьи, но в голове уже строились планы на будущее, где было бы только одно-единственное правило:

«Больше никаких мутантов…»

Анне улыбнулась собственным мыслям и, заправив прядь ярко-малиновых волос за ухо, достала из-под подушки любимый плеер и нацепила наушники. Она совсем недавно скачала из библиотеки «iTunes» песни «Nirvana»: Анна только под них могла расслабиться и полностью отдаться своим мыслям. Она действительно любила творчество этой группы, а песню «Smell Like Teen Spirit» могла слушать бесконечно. И вот уже послышались первые биты, а стрелка плеера медленно ползла к противоположному краю. Так хорошо… Так расслабляет… Правда, дослушать любимую композицию ей не дала Ванда, внезапно очутившаяся возле кровати старшей сестры, держащая в руках какой-то смятый лист бумаги. Анна могла бы долго игнорировать девчонку, но та будто специально нарушала её личное пространство и требовала, чтобы на неё обратили внимание. Девушка терпела, игнорируя одиннадцатилетнего мутанта; секунда, двадцать секунд, тридцать… Чёрт, эти раздражающие щенячьи глазки не дадут ей дослушать музыку. Вытащив из ушей кнопочки наушников, Анна села на кровать и вопросительно глянула на сестру, которая всё стояла и демонстрировала альбомный лист, на котором та уже успела что-то нарисовать такое страшное и несуразное, что впору называть «современным искусством». Взяв рисунок в руки и, повертев его, девушка скривилась и, исподлобья глянув на довольную Ванду, поинтересовалась у неё:

- Что это?

- Это? – девочка очень удивилась такому вопросу. Одиннадцать лет, а мозги развиты даже хуже, чем у трёхлетнего. – Я нарисовала тебя и нашу семью! Тебе нравится?

Анна вновь посмотрела на каракули младшей сестры: разноцветные ветвистые человечки на фоне штрихов зелёной травы и схематичного солнца в углу были подписаны кривыми буквами, причём некоторые из них были отзеркалены; тёмно-фиолетовым карандашом с розовым ёжиком на голове – это сама Анна, рядом красная палочка с чёрными волнами волос – Ванда, поодаль стоят остальные: фиолетовый и оранжевый – Магда и Эрик, а ещё дальше – синий – Пьетро. Прямо-таки отражение того, как юная мутант относилась ко всем своим родственникам; Анну она считала чуть ли не своим эталоном, родителей любила и слушалась их, а вот брата-близнеца… К нему она относилась просто как к хорошему знакомому, потому что старшая сестра очень часто открывала ей глаза на правду в отношении мальчика. И Ванда слушалась, потому что Анна – старшая сестра, единственная и любимая, которая по-настоящему о ней заботится и всегда помогает ей во всём. Она верила в это, потому что именно так ей говорили, и ребёнок даже не мог догадаться о том, что его, возможно, обманывают; Анна никогда не любила своих младших, да и родителей она на дух не переносила, но было в Ванде что-то такое, за что старшая пока цеплялась – её необычные таланты. Не каждый день встретишь на своём пути мутанта, который, наверно, обладает всем спектром известных способностей: и телепат, и телекинетик, и может открыть порталы в различные миры и – по словам старого друга родителей – Чарльза Ксавьера - способна была менять реальности. Если это действительно так, то девочка точно понадобится Анне в будущем, поэтому пусть думает, что сестра сильно её любит и балует – потратить пару центов на эту грязную выскочку ради благого светлого будущего вполне можно. Ванда всё равно ей потом отплатит с особыми процентами…

В виде мутантских жизней…

Анна недобро улыбнулась и потрепала сестру по голове.

- Просто прекрасный рисунок, Ванда. Мне очень нравится.

Щёчки девочки порозовели, и она засияла от похвалы любимой старшей сестры. Ей тут же захотелось рассказать Анне о том, как создавался такой простой рисунок, сколько всего в него вложено – мыслей, слов, души – и какую технику она использовала для покраски каждого члена семьи, как подбирала цвета… Так хотелось похвалиться, что Ванда уже умела обходиться без помощи рук и умела всё делать своими мутантскими способностями – старшая сестра точно бы гордилась таким успехам! Но неожиданно всё переменилось: домой вернулись мать с младшим братом, и Анна, будто позабыв о сестре, тут же побежала встречать их, сунув листок бумаги обратно в руки девочке, и Ванда, до этого широко улыбающаяся, поникла. Ей иногда казалось, что Пьетро будто специально вытесняет её из семьи, будто хочет обратить на себя всё внимание; нет, такого не будет! Анна права: брат-близнец растёт эгоистом и когда станет взрослым, то точно махнёт на всех рукой. Но старшая сестра также учила, что пока не нужно нарушать отношения с Пьетро – пусть всё будет именно так, как хотят родители: семья дружная, крепкая, счастливая. Пусть они радуются тому, что их детки отлично друг с другом ладят и живут в полной идиллии. Пусть не догадываются о том, что все они – марионетки в руках опытного кукловода, которого зовут Анна Леншерр.

Которая больше всего на свете ненавидит грязных мутантов…

Ванда, аккуратно сложив рисунок несколько раз напополам, сунула его в карман сарафана и вышла из комнаты. Спустившись по лестнице, увидела, как старшая сестра помогала маме снять куртку, а Пьетро расшнуровывал свои ботинки; лица обоих пришедших выражали огорчение. Никто из них не замечал самого младшего ребёнка (близнецы родились с разницей в двенадцать минут), а ведь она так ждала прихода матери, чтобы показать ей свой рисунок, над которым так долго трудилась. В душе стало как-то пусто, грустно, будто все о Ванде внезапно забыли, но девочка ещё успеет всё рассказать и показать маме и папе. Сегодня вот она уже самостоятельно научилась складывать пазлы в воздухе, а ещё силой мысли управлять карандашами. Ванда же умница! Девочка широко, радостно улыбнулась и кинулась в объятия матери; женщина погладила дочь по волосам, а потом посмотрела на Анну.

- Ты знаешь, что твой брат сегодня учудил?

- Опять к директору, что ли, вызвали? – девушка усмехнулась; пусть она и не была мутантом, но умела подмечать очевидные вещи. Пьетро, мельком глянув на Анну, показал ей язык – и в кого он такой непослушный? – Что на этот раз? Неужели кого-то опять оскорбил или подрался? Ну, Пьетро, колись, что опять случилось? Надеюсь, что ты уже окончательно добегался и тебя выгнали из школы – такого как ты слишком сложно терпеть.

- Отстань, Анна, - буркнул мальчик, поднимаясь к себе в комнату.

- Ну-ну… - покачала головой девушка. – Надеюсь, что отец тебе устроит взбучку за очередной поход к директору. И в кого ты такой нахал, Пьетро?

- Анна, прекрати! - Магда не собиралась в очередной раз выслушивать перепалки сына и дочери. – Скоро вернётся Эрик, а ужин ещё не готов. Поможешь мне? Или опять слишком много уроков или уйдёшь на очередные вечерние прогулки допоздна?

- Мама! – Анну всегда раздражало то, что мать давит на самое святое, что у неё есть. Да, в её жизни многое изменилось за последние годы; девушка сделала вызов обществу и изменила себя во всём: собственный стиль, манеру поведения, отношение к людям и мутантам. Из тихони превратилась в бунтующего подростка: перекрасила волосы в ярко-розовый цвет, оставив лишь несколько прядей чёрными, любила вызывающий макияж, чёрную одежду с готической атрибутикой… Неформальные движения были модны среди молодёжи, и Анна не хотела отставать от трендов, пусть сначала и Эрик, и Магда были против всего этого. Но так было легче: и для родителей, и для самой девушки. – Вообще-то перед тем, как уйти, я всегда отпрашиваюсь!

- Я знаю, и всё равно переживаю, - кивнула женщина. – Надеюсь, что это у тебя скоро пройдёт. Я не хочу, чтобы ты закончила в каком-нибудь притоне, а я и отец потом вытаскивали тебя из полиции. Да и потом, что скажут соседи!

- Ма-а-ам, спокойнее, - иногда Магду заносило на поворотах, и это Анну особенно бесило. Её родители любят приукрашивать реальность; хорошо, что хоть не начали думать о том, что она торгует травкой или ещё чем хуже – хотя, наверно, родительский «прогресс» и до этого скоро доберётся. - Я сегодня остаюсь дома. Надо ещё Ванде с домашкой помочь. И ужин помогу тебе приготовить.

- Хорошо. Отец тем более с суток, - Магда почувствовала, как кто-то тянет её за ткань кофты и, посмотрев на Ванду, задала вопрос: - Что такое, дочка?

- Мама, я тебе подарок нарисовала! – Ванда достала листок бумаги из кармана и, развернув его, протянула матери. Женщина стала рассматривать рисунок особенно внимательно, будто старалась запомнить каждый штрих карандаша. Её младшая дочь – настоящая умница, талантливая девочка. Ванда отошла на несколько шагов в сторону и, держа руку за спиной, уставилась в пол, шаркая ногой в полосатом-розовом носочке по линолеуму. – Тебе нравится?

- Милая, мне очень нравится, - женщина, подойдя к дочери, присела на корточки и крепко-крепко обняла её, а затем поцеловала в лоб, - ты у меня талантливая девочка! Настоящая художница!

Ванда покраснела до самых кончиков ушей, видя, как мама разглаживала её рисунок, а затем, достав из комода ванночку со всякой канцелярской мелочью, подцепила пальцами ярко-жёлтую кнопочку и повесила листок на стену у зеркала. А потом вновь, рассматривая художества младшей, улыбнулась. Девочка очень гордилась собой, а Магда ей - ещё сильнее; теперь в списке важных дел на завтра появился ещё один подпункт – не забыть купить деревянную рамку для ещё одного настенного шедевра.

- Так, а теперь, думаю, пора приступить к готовке, - женщина закатила рукава кофты.

- Всегда готова, мам, - Анна шуточно отдала Магде честь.

- А ты, Ванда?

- Да, да, да! – девочка даже запрыгала от радости.

- Пьетро? – женщина повысила голос, чтобы провинившийся сын, находящийся в это время в своей комнате, услышал её.

- Что?

- Спускайся, тебя ждёт наказание!

- Ну, ма-а-ам!..

- Живо! – женщина повернулась к дочерям. – Девочки, сегодня у нас на ужин запечённые овощи и мясной рулет – я уже всё решила. Вперёд, мыть руки и за работу!

Анна и Ванда коротко кивнули и устремились прочь - выполнять родительские поручения. Магда, смотря на своих девочек, усмехнулась; с ними нет никаких проблем, в отличие от того же непоседы-Пьетро, который и секунды не может усидеть на месте. И всё-таки женщине было очень любопытно: как отреагирует на новость Эрик? Её муж не любит лгунов, а когда его обманывал столько времени родной сын по столь деликатному вопросу… Надо будет сказать потом Эрику, чтобы был с ним мягче.

Вечер обещал быть тяжёлым.

***

Эрик Леншерр вернулся домой позже обычного – начальство задержало на работе по каким-то особо важным причинам, скорее всего, касающихся подбора новых технологий или ещё чего – главное, что в будущем пообещали немного поднять зарплату, а остальное пока неважно – по крайней мере, для самого мужчины уж точно. За вытянутым овальным деревянным столом уже собрались все домашние, и Магда, надев на руку перчатку, а второй - взяв прихватку, открыла дверцу духового шкафа и, взявшись за противень, вытащила горячий мясной рулет, от аромата которого кружилась голова. Дети и её муж уже чуть не били кулаками по столешнице – уж очень они успели проголодаться. Женщина, переложив блюдо, поставила рулет на стол, предупредив, что лучше немного подождать, пока он остынет – так будет даже вкуснее, однако миссис Леншерр никто не хотел слушать – в поджаристую корочку вонзилось одновременно несколько вилок. Магда уселась на стул рядом с мужем, положив себе в тарелку несколько кусочков брокколи на пару, а затем также отрезала себе колечко рулета – сегодня она как обычно наготовила столько всего, что они будут это доедать ещё всю следующую неделю. Пока миссис Леншерр приступала к ужину, Эрик разговаривал с дочками, а Пьетро, подперев кулаком щеку и ковыряясь вилкой в тарелке, ждал, когда все домашние перейдут к тому, что начнут его допрашивать по поводу сегодняшней провинности; мама ведь уже сто процентов обо всём рассказала отцу… Мальчик шумно выдохнул, продолжая гонять по белой тарелке веточку зелёного брокколи – аппетита не было вообще.

Эрик разговаривал с Анной; да, ему не особо нравилось, как она выглядела и одевалась, но зато в их отношениях стало меньше злобы и агрессии – пусть хотя бы будет такая цена за их прошлое; Леншерр всегда верил в то, что его девочка оправится от тех событий, полученных в детстве, и вот он – результат налицо: девушка смеялась над шутками отца, интересовалась его делами на работе, часто обнимала и, провожая, всегда целовала в щёку – о таком мечтал каждый родитель, и вот у Эрика оно сбылось – теперь у него была полноценная настоящая семья, в которой никто не конфликтовал, все жили душа в душу и могли бы называться так вообще «эталоном». Мужчина рассмеялся в кулак от очередной шутки старшей дочери о её самом нелюбимом преподавателе и, повернувшись к жене, решил поинтересоваться о том, что такого интересного произошло сегодня в жизни близнецов, и Магда выронила вилку от неожиданности – вот чего-чего, а к разговору о Пьетро она не была готова.

- Милая, всё нормально? – вопросительно посмотрел на неё мужчина, недоумевая от такой реакции. – Всё в порядке?

- Да, да… Всё хорошо, - вымученно улыбнулась Магда. – Сегодня вот твоя дочь в очередной раз порадовала меня своими художествами. Не забудь мне завтра напомнить о том, чтобы я купила рамку для её рисунка.

- Обязательно. Скоро откроем целую галерею рисунков нашей красавицы Ванды, - кивнул Эрик и, повернувшись к младшей дочери, мило ей улыбнулся. Ванда покраснела и смущенно отвела взгляд, откусывая кусочек мяса на вилке. – А Пьетро чего весь вечер молчит?

- Ничего, - отозвался мальчик с другой стороны стола, все ещё играя с едой.

- Пьетро? – Леншерр-старший недобро прищурился. – Что-то случилось?

- Да просто кое-кто снова провинился и попал в кабинет к директору, - смеялась Анна, откусывая кусочек жареного авокадо. – Наверно, в нашей семье Пьетро будет первым, кто не сможет получить должное образование.

- Анна! – женщина прикрикнула на свою дочь.

- Что? Я же просто шучу.

- Иногда твои шуточки переходят все границы, - сделала ей замечание Магда, и Анна презрительно сморщила нос. Вот опять она своих уродцев защищает, сколько можно!

А вот Эрику было не до шуток; его сын действительно мог перегнуть палку, ведь на этой неделе уже третий раз его жену вызывает к себе в кабинет директор Хоулетт. Мужчина чуть наклонился вперёд и, прочистив горло, привлек внимание Пьетро к себе; мальчишка отложил столовый прибор в сторону и, поёрзав на стуле, стал ждать, когда за него всё расскажут отцу. Не самому же этого делать?! Повисла неприятная длительная пауза. Одна только Ванда недоумевающе смотрела на родственников, жуя мясной рулет. Анна явно ожидала услышать от матери душераздирающую историю о том, что негодник-Пьетро на этот раз настолько облажался, что бедный преподавательский состав во главе с директором чуть не поседели и просто уже умоляли Леншерров, чтобы те сами забрали документы из школы. Однако то, что она услышала, было намного хуже…

Магда собралась с мыслями и начала:

- Твой сын, Эрик… В общем, он мутант.

И вновь повисла гробовая тишина.

Должно быть, каждый сидел и переосмысливал услышанное; Магда отвела взгляд, глава семьи Леншерр и не заметил, как лишь одной силой мысли погнул вилку в руке, завязав её бантиком; Анна вопросительно смотрела то на брата, то на мать, а вот Ванда продолжала кушать свой ужин. Пьетро – мутант… Новость, как снег на голову! Анна закусила губу, сжимая кулаки; нет-нет-нет! Чёртовы мутанты! Она в окружении этих уродов живёт, а теперь и изгой-младший брат оказался таким же! Анне хотелось убежать, уйти, бросить их всех, но нужно продолжать играть свою роль и игнорировать то жжение в груди, появившееся после слов матери. Последнее слово должно быть за Эриком.

- Сынок, - мужчина привстал из-за стола, - это правда?

Пьетро молчал; лучше и ему всё продемонстрировать, чем рассказать. Мальчик аккуратно слез со стула и, с секунду постояв на месте, практически в мгновение оказался позади отца, не успел тот даже моргнуть; и, быстро достав из шкафчика красный в белый горошек алюминиевый кувшинчик, взял оттуда две сахарные печеньки и вновь юркнул обратно на своё место. Никто даже не смог понять, что только что произошло – настолько быстро и стремительно, настолько… невероятно! На лице мужчины появилась слабая тень улыбки, и он, подойдя к мальчику, подхватил его на руки, подбрасывая и щекоча.

- Мой мальчик всё-таки мутант! Я поверить в это не могу! – Эрик потрепал младшенького по голове. – Мой сын мутант! Магда, ты знала об этом?! Ты знала?! Ты видела, на что способен мой мальчик?

- Папа, пусти, - вырывался из удушающих объятий Пьетро, но Леншерр не хотел отпускать сына. Он был слишком рад и слишком горд за него. Подумать только: его родной и любимый мальчик – мутант! И Пьетро скрывал это от родителей многие годы! Ванда радовалась вместе с ними, хлопая в ладоши и озорно смеясь. – Ты меня задуши-и-и-шь…

- Мистер Хоулетт именно за этим и вызывал меня к себе в кабинет, Эрик, - наконец, заговорила Магда. – Пьетро именно из-за своих способностей имеет проблемы с учёбой. Просто наш мальчик…

Пьетро всё-таки смог вырваться из объятий отца и, быстро очутившись за спиной у матери, закончил за неё фразу:

- …Очень быстрый, - и подмигнул, показав большой палец вверх.

Никто не замечал того, как от ярости вспыхнуло лицо Анны; девушка, видя, как её родители радуются уродству её брата, стукнула кулаком в порыве злости по столу так сильно, что случайно пролила на себя ягодный морс из стоящей рядом кружки; проклятье, только этого не хватало! Магда и Эрик вопросительно взглянули на неё, и старшая, махнув рукой, сообщила, что всё это пустяки, и ей лучше пойти переодеться, пока пятно не расползлось по ткани сильнее – потом ведь не отстираешь. И, встав, спокойной прошествовала к выходу из кухни и… спряталась за дверью, подслушивая раздражающе радостные возгласы идиотов-родителей. Сестра у неё и так слабоумная получилась и, видимо, отец с матерью решили от неё не отставать. Анна слышала, как Пьетро все ещё восхваляли, делали из него будто какого-то идола – мутация не делает мальчика лучше. Почему этого никто не понимает? Почему только она это осознаёт? Анна уже готова была уйти в свою комнату, как неожиданно услышала то, чего никак не ожидала; первым начал Эрик:

- Милая, у меня идея: может, запишем нашего сына в секцию? Как думаешь, спортивный бег его устроит?

Они все с ума сошли? Они точно все сошли с ума!

- О, это отличная идея, - поддержала супруга Магда. – Из Пьетро выйдет восходящая спортивная звезда. Мы как раз сегодня об этом разговаривали с мистером Хоулеттом…

Анна просто не могла поверить в то, что слышит: ребёнок, чья способность заключалась в быстром перемещении, должен будет теперь всех обманывать и зарабатывать лживые золотые медали, которые он не заслужил! Люди тренируются годами, отказывают себе во всём, чтобы заполучить заветный кубок, но теперь у них появился непобедимый конкурент в виде шустрого мутанта. Так неправильно! Так не должно быть! Анна, закусив губу, бросилась наверх по лестнице, игнорируя подступающий к горлу горький ком и глотая слёзы… Она живёт с психами в одном доме! Она живёт с безумцами! Когда же всё это закончится? Когда?..

Анне Леншерр семнадцать лет, и она желает вынырнуть из этого омута в нормальную жизнь, где нет никаких мутантов.

И где их никогда не существовало.

========== Апрель. ==========

Апрельская золотая медаль – его самая первая, самая ценная – блестела под лучами солнца, заглянувшими в щель через плохо задёрнутые занавеси; обрамлённая в рамку из чёрного дерева, она висела на самом видном месте комнаты, вокруг поощрительных грамот и дипломов, а внизу, на полке, гордо выстроились золотые кубки – их полированные бока пускали солнечных зайчиков по стенам, полу и потолку, но стоило молодому человеку поправить шторы, как они тут же исчезли; ему нужно собираться, а не отвлекаться на всякие мелочи. Пьетро вздохнул; когда же он перестанет нервничать, переживать, беспокоиться? Хватит уже оглядываться назад и цепляться за старое! Ему совсем недавно исполнилось двадцать три, и судьба распорядилась так, что теперь уже знаменитому спортсмену и олимпийскому призёру придётся уехать из родного Визитисьон Вэлли в столь желанный Сан-Франциско – город мечты, город, стоящий на сорока трёх холмах, город мостов, город истории… Город, в который был влюблён мутант. Его всегда тянуло туда, ему всегда хотелось там жить, и теперь когда-то детские грёзы о новой жизни обернулись реальностью; Леншерр усмехнулся, складывая из собственного шкафа вещи в чемодан; через пару часов к особняку подъедет такси. С улыбкой вспоминая себя пару лет назад – скромного мальчишку, боящегося стартового выстрела, боящегося сделать первый шаг, боящегося преодолеть себя и прибежать к финишу первым, - он аккуратно складывал брюки и рубашки, бережно упаковывая их в дорогу; нужно опустошить все полочки, ведь он обещал Ванде, что с сегодняшнего дня она переезжает в его спальню и становится её полноправной хозяйкой. Как же он будет скучать по своей милой сестрёнке… Пьетро, уложив последние вещи в и так переполненный чемодан, застегнул замки и присел на кровать; вот и всё, сегодня он навсегда покинет стены родного дома, чтобы жить своей жизнью – богатого и знаменитого. И никто не предполагал, что из шустрого белобрысого мальчугана, известного в прошлом, разве что, постоянными походами в кабинет школьного директора, станет одним из самых знаменитых мутантов своего времени: олимпийский призёр, модель с обложки глянцевого журнала, светский лев… - никогда на него не вешали столько ярлыков, и все эти многогранные личности теперь только он один. Хотел ли сам Леншерр такого будущего? Наверно, да, но точно не так скоро. Парень вытянул ноги, осматривая стены, украшенные трофеями, каждый из которых он особенно помнил: грамота с третьим местом – соревнование по спортивному бегу на короткое время среди других мутантов-спидстеров; тот диплом – первое место участника по школьным соревнованиям; кубок с высеченной единицей - за первенство в его самых первых спортивных юношеских играх… Он помнил их все, и в душе от этого становилось как-то теплее. Уголки рта чуть приподнялись; Пьетро мог забрать все эти частички воспоминаний с собой, но лучше оставить их в родительском доме – в Сан-Франциско у него ещё будет возможность обвешать всю стену и заставить все полки новыми наградами. А эти пусть останутся тут, пылятся… Хоть какое-то воспоминание дому от него самого.

В двери постучались, и Пьетро молча обернулся; он не ожидал, что в комнату заглянет Ванда; в последнее время девушка плохо спала и часто жаловалась на головные боли – вот и сказалось частое употребление блокаторов. Чарльз разрешил уменьшить дозу, но предостерёг, что высока вероятность того, что она не сможет совладать с собственным спектром сил – они разрывали девушку изнутри, а из-за травмы головы – в будущем могло повлечь за собой что-то ужасное. Хрупкая, слабенькая Ванда: стекло внутри уже пошло паутиной трещин. И эта милая девушка, любящая кукольные платьица и сказки на ночь, сможет сделать что-то плохое? Ни Пьетро, ни родители в это не верили, ведь девушка, несмотря на свой возраст, вела себя как одиннадцатилетний ребёнок: любила игрушки, коллекционировала плюшевых мишек, закрывала глаза ладошками, когда герои фильма целовались… Какая же она ещё маленькая… Пьетро, усмехаясь, покачал головой; Ванда, стоя в проёме, лишь теребила подол платья и ждала, как самая послушная девочка, когда брат пригласит её войти; ей нужны были именно слова, а не мысли Леншерра, которые она уже успела прочитать. Молодой человек, подвинувшись к краю кровати, похлопал по месту рядом с собой, и девушка в одно мгновение оказалась возле брата, стиснув его в крепких объятиях. Ванда всегда по нему скучала, а теперь Пьетро уезжает из родительского дома навсегда. Пусть он и обещал, что по выходным и праздникам будет заглядывать в гости, но она верила, что всё это теперь станет такой редкостью, что может и вовсе не случиться в будущем. У Ванды слезились глаза, и она кусала губы, чтобы не заплакать; сегодня, возможно, она видит своего брата последний раз в жизни.

- Пьетро, не уезжай, пожалуйста, - шептала она ему в плечо, а брат нежно гладил её по волосам. – Я так скучаю по тебе. Я не хочу, чтобы ты уезжал. А как же мама? А как же папа?

- Ванда, всё в порядке, - улыбнулсямутант, - Я приеду уже на следующих выходных. И обязательно привезу тебе что-нибудь интересное.

- Обещаешь, братик?

- Обещаю.

Ванда… Такая взрослая, но такой еще ребенок – не способна даже самостоятельно принимать решения, всегда полагается либо на родителей, либо на сестру или брата… Последний вот исчезает из её жизни, как она сама предполагала, навсегда, но Пьетро ведь сказал, что будет навещать её и будет покупать ей подарки. А она очень, очень любит подарки! Девушка, разомкнув объятия, присела рядом с братом, осматривая настенные трофеи, будто видела их впервые; она забавно качала носочками, шёпотом напевая себе какую-то незамысловатую мелодию – кажется, это из того детского сериала, который она любила смотреть по утрам за завтраком. Пьетро, наблюдая за сестрой, усмехнулся; всё-таки ему будет её не хватать – его вечной младшей сестры, которая не торопится взрослеть. Наверно, она навсегда такой останется – ребёнком в теле взрослого. Может, оно к лучшему? Хоть кто-то в их семье не будет задумываться о возможном плохом будущем и не будет сильно переживать за то, что происходит в том мире, где они живут. Ванда ведь, при достаточной концентрации силы, вполне может построить свой мир и уйти в него с головой, но… Слишком рискованно, слишком опасно. И Пьетро это понимал, от того, глядя на сестру, сжимал кулаки и тяжело вздыхал… Он не бросит Ванду, не бросит родителей, и по первому телефонному звонку обежит весь экватор с такой скоростью, которая может поспорить со скоростью света – чтобы успеть, чтобы быть рядом с родными и близкими, когда им плохо. Но сейчас ему не хочется думать об этом; впереди его ждёт новая жизнь, новые знакомства, всё новое и неизвестное… Пьетро, тряхнув головой, быстро поцеловал сестру в щёку, отчего она тут же покраснела; настоящий невинный ребёнок, смотря на которого хочется только улыбаться. Ванда точно никогда не повзрослеет… Но это разве важно?

Пьетро, встав с кровати, подтянул чемодан за ручки и поставил его на пол – нужно откатить его ближе к выходу, хотя… так этого не хотелось. Здесь он вырос, здесь получил свои первые награды, здесь узнал вкус популярности, но контракты с различными спортивными компаниями вынужденно заставляют его переехать. И на кой чёрт он согласился на всё это? Возможно потому, что хотелось уже начать свою собственную жизнь и перестать ею с кем-то делиться или делить. Он – взрослый самостоятельный молодой человек, которому уже не нужна родительская опека, ведь и заработать денег, и прокормить себя Пьетро вполне способен; тем более с его-то талантами. Ванда ещё с минуту смотрела на трофеи брата, а после резко поднялась с кровати и, выхватив у Леншерра ручку чемодана, подкатила тот к выходу из комнаты – даже здесь она рвётся первой и проявляет заботу. Пьетро улыбнулся; Ванда бы добилась многого, не будь у неё такие опасные силы и не получи она травму в детстве. Он знал правду, но Анну не осуждал; всё-таки они уже все достаточно взрослые люди, а время не перемотать назад; каждый живёт своей жизнью и проживает её так, как ему хочется: Ванда - счастлива, и это самое главное.

Увлекшись собственными мыслями, Пьетро даже не услышал, как его зовут; мать приготовила завтрак – панкейки с мёдом, кленовым сиропом и кубиками масла; аппетитный аромат стоял на весь особняк. Ванда тут же запрыгала на месте от радости – она, как и любой ребёнок, была рада отведать столь вкусные лакомства, поэтому, схватив брата за руку, даже не удосужившись спросить, хочет ли он позавтракать в кругу семьи (а он определённо хотел), потащила его вниз, на кухню. Спустившись по лестнице, чуть не столкнувшись с вернувшейся с работы Анной, брат с сестрой готовы были на всё ради вкусного, пусть и немного вредного завтрака; очутившись в дверном проёме и застав отца, читающего утренний выпуск газеты «Daily Bugle» с чёрно-белой фотографией знаменитого спортсмена – копией того, что стоял на пороге кухни - на обложке, и мать, поставившую на главный стол тарелку с башенкой оладий, над которыми курчавился пар. Запах кружил голову, манил к себе, приглашая за стол, и близнецы не смогли сдержаться; уселись на стулья, пододвинули к себе столовые приборы и стали ждать, когда присоединится жена главы семейства и Анна, которая будто специально медленно раздевалась; Эрик Леншерр, свернув газету и положив её на край стола, взял кружку в руки и сделал несколько глотков – кофе уже остыл, слишком горячий он не любил. Старшая дочь присоединилась к завтраку через пару минут, на ходу снимая любимый розовый рюкзак, обвешанный значками ещё со школьных времён, и бросив его рядом со своим стулом. Магда молча положила каждому на тарелку по два-три (кто-то ведь вечно на диете) панкейка, обильно поливая их кленовым сиропом; кто захочет добавки – возьмёт из общей тарелки. Женщина присела рядом с мужем, беря в руки столовые приборы и начиная резать свой завтрак на маленькие кусочки, масло на которых уже успело подтаять. Почему-то никому не хотелось нарушать семейную идиллию, будто одно слово может разрушить столь прекрасную картину, но… у каждого из них на душе было что-то, что должно было в итоге открыться; все они уже заранее скучали по Пьетро, который на данный момент сидел с остальными домашними за столом и смаковал завтрак, приготовленный Магдой – скоро и такие уютные моменты исчезнут из их жизни, а этого так не хотелось. Но… всё уже решено, и менять свои принципы в угоду другим никто не собирался и не собирается. Эрик начал первым:

- Сынок… - слова застревали в горле, и мужчина вновь сделал пару глотков кофе, - может… Может, всё-таки?..

- Папа, не стоит, - Пьетро даже не смотрел в глаза Эрику, лишь ковырялся вилкой по тарелке – привычка, оставшаяся с детства, - я всё уже за себя решил. В конце концов, именно ты мне когда-то говорил, что когда я смогу сам себя обеспечивать, то мне придётся покинуть отчий дом. Так вот – время наступило. И не заставляйте меня передумать.

- Мы и не хотим, сынок, - улыбнулся Леншерр-старший, - мы просто… Очень гордимся тобой. Но если ты надумаешь всё бросить и вернуться, знай, что наши двери всегда открыты.

- Я ещё не уехал, а вы меня уже назад возвращаете, - усмехнулся Пьетро; знал, что старики не хотят отпускать его в большой мир, но… им придётся смириться. В конце концов, разве после этого он их забудет? Никогда. – Я в следующие выходные привезу вам сувениры. Ванда, вон, уже мне очередного плюшевого медведя заказала в свою коллекцию.

- С бантиком! – влезла в разговор девушка, набив полные щёки оладьей и с трудом их пережёвывая. – И чтобы в платьице был!

- Обязательно, - кивнул Пьетро, потрепав младшую сестру по голове. – В горошек, правильно?

- В горошек.

Анна молча наблюдала за происходящем, стараясь делать вид, что ей совершенно не противно сидеть с этими, как она считала, отбросами общества, за одним столом; эти фальшивые улыбки, лицемерные комплименты в сторону смазливого братца, который своим обманом за такой короткий промежуток времени добился всего – раздражало до зубного скрежета. И почему она должна будет скучать по тому, кто не заслужил всего этого? Один из быстрейших мутантов за какие-то пару лет стал звездой спорта, моделью для дорогих журналов, его постоянно звали на какие-то конференции и выставки… Противно, мерзко, неправильно! Всё должно было сложиться совершенно не так; в лучшем случае, Пьетро должен был разгребать дерьмо на улице, а не светить улыбкой с рекламных плакатов отовсюду, где только можно: телевидение, газеты, билборды, листовки… Популярность его когда-нибудь погубит! Анна в этом не сомневалась. Родителей вот уже погубила, раз они не могут открыть глаза и взглянуть на происходящее под другим углом; почему старшая дочь, будучи почти тридцатилетней женщиной, должна жить в доме родителей, присматривать за полоумной девкой и работать в грязном кафе на краю города официанткой, зарабатывая при этом какие-то жалкие гроши. Личная жизнь? Никого не волнует, ведь за Вандой надо присматривать, пока другие помогают своим старым друзьям в постройке нового учебного заведения. И это бесило. Анна - тоже человек, так почему с ней всё равно обращаются как с какой-то прислугой? И почему за это она должна благодарить Пьетро и чуть ли не целовать ему задницу? Анна просто мечтала о том, чтобы судьба распорядилась так, чтобы всё то, что бессовестно «украл» её брат, вернулось обратно, а сам он понёс наказание, очень жестокое наказание…

Лишился того, чем он больше всего дорожит…

- Анна?

Голос Магды заставил девушку положить вилку и посмотреть на женщину; опять будет говорить о том, что старшая сестра игнорирует брата и ничего ему не говорит. Опять начнутся разборки, в которые вмешается Эрик, и всё пойдёт по очередному кругу, как раньше; нет, сегодня не стоит устраивать сценки – лучше один раз натянуть на лицо фальшивую маску, мило улыбаясь тем, кого ненавидишь, чем потом выслушивать всякую чепуху в свой адрес. Анна откинулась на спинку стула, вздохнула, мысленно расслабилась и обратилась к Пьетро:

- Знаешь, братец, хоть ты и доставал меня в прошлом, да и сейчас иногда тоже, - она чувствовала, как начинают закипать родители; как легко ими манипулировать оказывается, - но… я буду тоже скучать по тебе. Приезжай поскорее домой. А лучше – вообще оставайся. Серьёзно, нам тебя будет очень не хватать.

- Спасибо, Анна, - Пьетро выдавил из себя улыбку, зная, что слова, сказанные старшей сестрой, были вовсе не искренними. Ну, раз ей не хочется лишний раз портить приятную семейную атмосферу, то и он ей подыграет. – Я приеду на этих выходных, я же сказал.

- Замечательная новость, Пьетро! Просто замечательнейшая!

Мутант улыбнулся, молча смотря в свою тарелку; он даже не слушал того, как родители вновь обсуждают его судьбу, его будущую жизнь вне семейного гнёздышка; как затрагивали разные темы, в особенности тему именно его будущей семьи, карьерного роста, и что вообще с ним станет. Пьетро это забавляло; старики, наверно, своей заботой его до могилы доведут, но это было чертовски приятно – его любят, о нём помнят и никогда не забудут. Но птенцу пора расправить крылья и уйти в свободный полёт; в конце концов, у него должна быть своя жизнь, которую он сам должен построить. Осталось теперь только дождаться такси, чтобы навсегда разделить жизнь на «до» и «после»; сегодня ещё столько всего нужно успеть сделать, столько всего обустроить… Услышать скрежет ключа в замочной скважины новой квартиры, обмыть апартаменты, заснуть почти что на голой кровати… Как же ожидание напрягало; Пьетро хотелось прямо сейчас встать из-за стола и просто молнией вылететь из особняка, добежать до нового дома и просто, наконец, там расслабиться: и мыслями, и телом. Но набегаться он ещё успеет – сегодня нужно просто получить удовольствие от того, что находишься в кругу семьи, которые тебя любят и которые уже по тебе скучают, хотя ты еще не уехал. Пьетро улыбнулся, поднося вилку с кусочком панкейка в сиропе ко рту; именно за такие моменты стоит ценить жизнь. И сильно любить её.

Потому что таких приятных моментов в будущем, в виду разных обстоятельств, может и не быть.

***

Вечерело; по улице уже зажглись фонари, освещающие дорожку прямиком к именному особняку Леншерров. Пьетро стоял на пороге, сжимая ручку чемоданчика на колёсах, тяжело дышал; всё-таки это был серьёзный шаг в его жизни и какой-то даже сложный – отчего-то было трудно даже предполагать своё возможное будущее. Магда устроилась рядом с Эриком, положив голову ему на плечо, и вытирала платком выступающие слёзы; её мальчик уже совсем вырос, но ей так не хочется в это верить. Наверно, каждая мать не может смириться с тем, что её дети уже взрослые и каждое расставание с любимым отпрыском даётся особенно болезненно. Ванда держала мать за руку, кусая губы; старший брат уезжает, и теперь ей некому будет рассказывать выдуманные истории про её семью и свои игрушки, некому придумывать смешные анекдоты и делиться чем-то сокровенным. Была Анна, но это… Это совершенно не то. Старшая сестра никогда не сможет заменить брата… А Пьетро просто стоял, слушая, как к главному ходу уже подъезжает машина – жёлтый Ford с шашечками на крыше; совсем скоро – спустя всего три минуты - автомобиль остановился; таксист, выходя, салютовал фуражкой семье и открыл багажник – вот и всё, теперь можно паковать чемоданы и отчаливать. Мужчина забрал у восходящей спортивной звезды его сумки и кинул их в машину, дожидаясь, когда его клиент попрощается со своими родными – знал, что это затянется, ведь всегда прощание с собственными детьми слишком длительное и волнующее. Увы, он тоже это проходил, поэтому не стал поторапливать клиента – в конце концов, у него же сегодня выходной! Пьетро передёрнул плечами; его знобило от волнения, но отступать от своей мечты он не намерен, однако так тяжело смотреть на родителей и сестёр, глотающих слёзы… Особенно его мама, которая, боясь посмотреть на сына, спряталась в объятиях супруга – ей это расставание давалось особенно трудно, пусть утром она и делала вид, что всё в порядке, но… это всё чертовски сложно.

Но она понимала, что рано или поздно это бы случилось.

- Мама? – осторожно позвал Пьетро, положив ладонь на плечо женщины, и она, резко развернувшись, обняла его настолько крепко, насколько могла. Магда плакала, прижимаясь к груди своего ребёнка; хотела что-то сказать, но лишь всхлипывала – слова застревали в горле. – Ну, мам, всё же ведь хорошо. Я скоро приеду, обещаю. Почему ты не плакала, когда я уезжал в командировку в Англию, м? Я ведь приеду уже на этих выходных! Ну же, не плачь.

- Просто… - Магда выпустила Пьетро из объятий и отошла в сторону, - до сих пор не могу поверить в то, что ты вырос. Мой мальчик… Ты уже такой взрослый.

- Мам, - молодой человек подошёл к женщине и, достав из кармана куртки платок, аккуратно вытер её слёзы, - ну, прекращай. Я не хочу видеть тебя расстроенной.

- Он прав, Магда, - Эрик обнял жену за талию, - наш мальчик уже взрослый, и тебе не стоит беспокоиться за него. Если он сказал, что всё будет в порядке – значит, всё так будет.

- Знаю, просто… - женщина немного успокоилась, смахивая со щеки очередную слезинку, - просто… тяжело.

- Понимаю, - кивнул Эрик и, подойдя к сыну, заключил его в крепкие объятия. – Сынок, всё у тебя будет отлично. Научись жить по-своему, по своим правилам или как там сейчас молодёжь выражается? Только про нас, стариков, не забывай. И, если подцепишь тёлочку…

- Пап! – Пьетро посмеялся в кулак; иногда его родители любили перебарщивать с этим самым «молодёжным сленгом», отчего их слова так и хотелось растащить на цитаты и приписать в какие-нибудь тексты для стенд-ап выступлений.

- Просто я пожелаю тебе удачи. Твои старики очень сильно любят тебя.

- И я вас тоже люблю.

Пьетро усмехнулся; всё-таки у него были замечательные старики. И поэтому он, подойдя к ним, сильнее обнял своих родителей, шепча, как он их любит; Магда смеялась, Эрик улыбался – они немного успокоились и смогли свыкнуться с той мыслью, что их драгоценный ребёнок покидает родительский дом. Но стоило молодому мутанту отпустить из объятий родителей, как на него тут же налетела Ванда, повисшая на его шее. Вот ей особенно тяжело давалось это прощание: Пьетро - любимый её брат, которого она теперь не скоро увидит. И девушка, всхлипывая и глотая слёзы, шёпотом повторяла одно и то же:

- Не уезжай, братик… Не уезжай, пожалуйста!

А Пьетро просто гладил сестру по темным, перевязанным алой ленточкой, волосам; всё-таки Ванда ещё совсем-совсем ребёнок. Брат поцеловал её в макушку, на прощание обнял и, коротко кивнув всем, решил, что хватит с него уже всех этих нежностей – пора бы в путь. И, глядя на то, как скучает на водительском сидении таксист, стоило бы поторопиться, однако… Мутант посмотрел в сторону старшей сестры, которая, опустив голову, просто водила носком ботинка по асфальту; с Анной у него всю жизнь были натянутые отношения, и эти слова удачи, сказанные ею, были фальшивыми, как и слёзы, и эта улыбка на её лице – она рядом с братом не умела быть счастливой. И Пьетро даже сейчас было трудно подойти к ней, обнять, сказать прощальные слова и как-то неуместно пошутить, но сыграть спектакль перед родителями было обязательным пунктом в их отношениях и в их финальной точке – им важно было знать, что их сыну не всё равно на всех них. Пьетро и не было, но с Анной… с ней просто было всё сложно. Однако, несмотря на то, что с каждым шагом приближаясь к сестре, мутанта будто тянуло назад, он, всё-таки пересилив себя, позволил обняться с ней на прощание; девушка не оттолкнула его, но вела себя как-то колюче, боязно и осторожно. Пьетро усмехнулся; хорошо, что хоть перчатки на руки не надела, касаясь его, а то было бы совсем смешно.

- Пора? – Анна старалась выдать из себя искренность, но получалось нелепо. И она, и брат это понимали, от того просто молчали.

- Пора, - согласился Пьетро. – Анна, я… Впрочем, неважно. И тебе тоже удачи.

Парень лишь помахал ей рукой и совсем скоро оказался около автомобиля, широко улыбаясь и посылая всем воздушные поцелуи; как же он будет скучать по всем ним даже первые несколько дней, живя самостоятельно в собственной квартире. Наверно, в эту ночь ему даже не удастся заснуть, но от того как-то интереснее. Открыв дверь Ford’a и садясь на пассажирское кресло, Леншерр помахал своим в окно, а после, когда взревел мотор, отвернулся, ожидая того самого долгожданного момента, когда он выедет за ворота особняка и отправится в путь за новой жизнью с практически чистого листа. И она начинается уже прямо сейчас…

Автомобиль выехал за ворота в сторону горизонта, постепенно удаляясь всё дальше и дальше от фамильного особняка. И когда машина скрылась из виду, Эрик и Магда всё ещё стояли на пороге дома, обнимаясь, все ещё не веря в то, что произошло. На старшую дочь они внимания не обратили, впрочем, как и всегда, но Анна свыклась с этим, однако, стоило ей только подняться на ступеньки и открыть входную дверь, как её чуть не столкнула с порога Ванда, пулей влетевшей в дом. Старшая сестра лишь мельком успела заметить слёзы на щеках девушки; глупая-глупая маленькая девочка, которую предал родной брат. Анна знала о силе Ванды, и о том, что она могла создать при её помощи, и готова была воспользоваться ею в любой момент. И вот юная мутант расстроена… Впрочем, ей-то какая разница – девушка никогда не считала нужным делиться чем-то с сестрой. И эти слёзы на её щеках… Глупая трата времени, сил, энергии! Анна пронаблюдала за тем, как её сестра быстро поднялась по лестнице, явно направившись в свою старую комнату, и решила проследовать за ней; родители всё ещё никак не хотели покидать улицу, видимо, мысленно также отправились в Сан-Франциско вместе со своим ненаглядным сыночком. Хорошо, что хоть одним уродцем в этом доме стало меньше. Ещё бы отца и Ванду куда-то деть – было бы восхитительно. Анна, поднявшись по лестнице и открыв дверь в спальную комнату, застала свою сестру на кровати горько плачущей; для неё уход брата из семьи сродни большой трагедии, если не хуже; будто сотню людей вырезали при ней, причём это сделал он же - такой родной для неё человек… Анна сжала кулаки, шумно выдохнула и, сосредоточившись исключительно на Ванде, подошла к ней и, присев на кровать, положила руку ей на голову, мягко поглаживая шёлк чёрных волос. Сестра никак не отреагировала, зарывшись лицом в подушку и громко рыдая; обиженная на весь мир, на весь свет, на брата, мать и отца, будет очень послушной девочкой в руках Анны – осталось только сыграть знакомый им обеим спектакль.

- Ванда? - она не ответила, лишь передёрнула плечами, когда рука сестры пыталась погладить её по спине. – Тише, дорогая, всё будет хорошо.

- Он бросил нас! – всхлипывала девушка. – Он всех нас бросил! Пьетро не вернётся же, я знаю, не вернётся… Глупый, глупый братик! Он нас предал!

- Дорогая моя, - Анна позвала её ласково, и Ванда подняла на неё красные заплаканные глаза и тут же бросилась к ней на колени, заключив в объятия. Старшая сестра явно не ожидала этого, но отталкивать девушку не стала, продолжая успокаивать, - милая моя сестренка, не плачь. Пьетро, он… Он просто дурак. Бросил свою настоящую семью ради карьеры и денег. Лжец, дурак, недостойный… Как? Скажи мне, моя милая, разве ты заслужила такой участи? – она взяла её за подбородок и чуть приподняла голову; Ванда отвела взгляд, боясь, что сестра, которая являлась для неё всегда авторитетом, разочаруется в ней из-за того, что она не умеет скрывать свою слабость. – Почему должна страдать из-за этого глупого мальчишки?

- Он мой брат, и я люблю его, - оправдывалась девушка, шмыгнув носом.

- Вот именно, - продолжала настаивать на своём Анна, - и такое поведение для него неприемлемо. Представляешь, если что-то случится с мамой? А с папой? А с тобой, малышка? Я уверена, что пролей ты хоть тысячи слёз, но Пьетро не вернётся. Он выбрал свою судьбу, в которой нет места семье. И нет места для тебя, Ванда.

Девушка внимательно слушала старшую сестру, вникая в каждое её слово, иногда всхлипывая, но стараясь больше не плакать; Анна не может ей лгать, она никогда не врет! И про неё говорит верно, и про родителей, и про вруна-брата… Ванда готова была вновь дать волю своим чувствам, но сделала вид, что она успокоилась, и Анна поцеловала её в макушку; Пьетро – предатель, и он должен понести наказание! То, которое заслуживает из-за того, что сбежал от своей семьи и всех обманул! Магия искрилась на пальцах Ванды, и ей хотелось, чтобы всё в комнате ходило, летало, менялось; чтобы реальность преобразилась именно в ту, которую она хочет. На лице старшей сестры она видела улыбку – вот кого следует слушаться и слушать, ведь Анна всегда есть и будет рядом.

У Ванды больше никого нет…

- Сестренка, - девушка пыталась найти в сестре какое-то решение, утешение; будто сканировала ту, которую сидела рядом и гладила её по волосам, - я люблю братика и хочу, чтобы он был рядом. Что мне делать? Я не хочу его терять! Я не хочу, чтобы он навсегда уходил из семьи.

- Моя дорогая, - ядовито-медовым тоном протянула Анна, - ты можешь всё, что угодно. Если, конечно, захочешь. Ты ведь очень способная у меня девочка!

- Да-да-да! – быстро-быстро закивала Ванда.

Анна улыбнулась; манипулировать родной сестрой, способной даже к чертям уничтожить этот мир – слишком просто. Хочет вернуть брата? Она вернёт, пусть в этом даже не сомневается, но сделает это так, как того захочет любимая старшая сестра – чтобы парнишка, верящий в себя, любящий свою семью и обманывающий всех вокруг, страдал также, как и те, кого он успел обогнать в своей никчёмной лживости. Пусть ему достанется так же, как и остальным.

И он потеряет самое ценное, что у него только есть.

В голове ярче лампы щёлкнула одна отвратительно-прекрасная идея, и Анна приторно улыбнулась; кажется, она знает, что нужно делать с тем, кто предал её семью – ту, которая самой девушки не принадлежит.

- Ванда, ты ведь хочешь, чтобы брат вернулся домой?

- Очень, очень хочу!

- Тогда я знаю, как мы с тобой это сделаем, - Анна взяла в ладони лицо Ванды. – Ты ведь будешь меня слушать? – девушка закивала, смотря в глаза сестре. – Тогда сделай так, чтобы… - она наклонилась к самому уху и прошептала: - …он никогда не смог убегать от своих проблем.

И, отстранившись, Анна увидела, как в глазах наивной дурочки Ванды вспыхнул огонек озорства; она просто ещё не знает, до чего может довести её сила, ведь границы ей неизвестны. И то, что Пьетро ушёл из семьи – теперь непозволительный просчёт, ошибка, за которую он должен поплатиться. Анна, зная, что, направив силу своей сестры-урода в правильное русло, сделала так, чтобы поганый щенок – единственный сын Эрика Леншерра – навсегда почувствовал на своей шкуре, какого это: быть нормальным. Какого быть тем человеком, который всегда остаётся в тени и которого не замечают. Пусть судьба Анны ляжет на судьбу самого Пьетро, который слишком уже набегался в своей жизни.

Пора бы и остановиться.

И Анна знает, что «любимая» младшая сестра ей поможет научить братца хорошим манерам.

***

Ключ повернулся в замочной скважине, а после - дверь отворилась, впуская нового жильца в роскошные апартаменты; здесь пахло чем-то новым, загадочным, непонятным – очень непривычно. Он в темноте нашел выключатель, щёлкнул по нему, и свет озарил внутренние убранства: вот и всё, теперь Пьетро, наконец-то, дома. В своей новой, родной квартире, где именно он теперь хозяин. Подкатив ближе чемодан на колёсах и оставив его возле обувного шкафчика, Пьетро, заперевшись на все доступные замки, тут же ринулся к дивану и, упав на мягкие подушки, полностью расслабился. Новая жизнь, новая квартира в самом центре Сан-Франциско, абсолютно всё в его жизни стало именно с этого момента новым – вот она та самая долгожданная свобода. Никаких тебе родителей, ни сестёр, никого – красота. Только он сам, и бесконечное время, которое можно потратить на что угодно: тусовки, девушки, выпивка, снова тусовки… О такой жизни только мечтать! Парень откинулся на спинку дивана, раскинув руки и ноги; всё-таки ехали они на такси достаточно долго – быстрее было бы на своих двоих, но надо беречь силы, ведь скоро снова на очередной спортивный марафон, а оттуда – прямиком на какие-нибудь важные конференции, где молодой и талантливый спортсмен будет белозубо улыбаться каждой встречной дамочке и расписываться не только на своих фотографиях, но и даже на тех местах, о которых некоторые могли только мечтать. Слава, слава, слава – как же она сладка на вкус, как же в ней приятно утонуть с головой; и ещё в качестве бонуса сыплются деньги в кошелёк и на банковский счет. Пьетро улыбнулся собственным мыслям; хорошо, что твои способности могут приносить пользу: вон, сделали из тебя звезду глянцевых журналов, олимпийского призёра по спринту и кроссу среди других спидстеров-мутантов, почти что уже актёра второго плана, а скоро – уже первого; в общем - медийную личность, за жизнью которой, должно быть, наблюдает вся страна. И ему это чертовски нравилось. Да и кому вообще не понравится такая жизнь? Всё ведь было как на ладони: любая девчонка была его, стоило ему только ей улыбнуться; любая выпивка или вкусное блюдо – за счет заведения, а эти многочисленные подарки поклонников и фанатов… Пьетро посмотрел на огромный шкаф-купе, на котором расположились все сувениры, подаренные ему его почитателями: тут и нарисованные собственноручно карточки и открытки, и какие-то украшения и даже виниловая фигурка издательства «Funko» с пружинистой головой имелась… Хоть алтарь возводи в центре квартиры! И эта идея!.. Возможно, что стоит её взять на заметку.

Пьетро вновь окинул взглядом свою новую квартиру; как же чертовски приятно иметь своё личное холостяцкое гнёздышко, которое можешь обставить как угодно: в достаточно большом прямоугольном помещении, две стены которой были полностью из стекла, выходящие на роскошные высотки Сан-Франциско, чьи билборды на крышах переливались всеми цветами радуги, было минимум всякой мебели – самое основное, что нужно человеку, не нуждающемуся ни в чем: большой диван с кучей декоративных подушек (как обычных, так и в виде каких-то персонажей: кто они и откуда - Пьетро не догадывался, но взял их потому, что слишком уж сильно запал в душу их дизайн), журнальный столик, несколько шкафов с безделушками, огромная плазма и музыкальный центр, а также встроенная кофе-машина – чтобы не бегать лишний раз на кухню. Однако во всем этом царстве модерна чего-то не хватало, и мутант не догадывался – чего именно. Может, настенных часов или же какой-нибудь цветастой картины с непонятными на ней кляксами, которые сейчас все называют «современным искусством»? Наверно, действительно не хватает таких декоративных мелочей, но спидстер займётся ими позже, когда распакует последний чемодан и разложит оставшиеся вещи по полочкам. Сегодняшний день должен быть полностью посвящён только ему; в кармане брюк завибрировал телефон, и парень, достав его, посмотрел, кто бы это мог быть: на экране засветилась фотография его агента, который любил пихать Пьетро просто всюду: от дешёвых журналов до рекламы фастфуда – что иронично, - деньги ведь просто так не валяются, и чтобы заработать их, приходилось подписывать даже самые странные контракты, и старый друг, Ричард Джонс, никогда не подводил в этом вопросе. Они знали друг друга ещё с колледжа и прошли через многое, чтобы в итоге оказаться на почти что самой вершине общества. И Пьетро был уверен в этом человеке настолько, что мог запросто назвать его своим братом.

Палец скользнул по сенсорному экрану, убирая в сторону значок с зелёной трубкой, и мутант поднёс телефон к уху.

- Да, дружище?

- Пьетро, мой дорогой друг, как ты поживаешь? Что, уже совершил своё кругосветное по новой квартире? Атас! Когда пригласишь? Обязательно надо закатить вечеринку и обмыть тут всё. Кстати, я знаю, где достать дешёвую выпивку и доступных телочек! Можешь на меня положиться, братишка!

- Притормози, Рик, - Пьетро было смешно за то, что его старый друг иногда бежит впереди событий намного быстрее самого спидстера, - сегодня я отдохнуть хочу. Вечеринка, думаю… позже. Идёт?

- А, ладно, иногда ты такой же упрямый, как и твой папаша, - недовольно буркнули с той стороны трубки, - но ты хотя бы не пропусти сегодняшнюю вечеринку в клубе «Гризли», что в паре кварталов от тебя. Сегодня там особенное шоу будет, говорят. Я тебе уже выбил выпивку за счёт заведения. Приходи, дружище, будет весело!

- Я подумаю, - Леншерр специально любил подразнить Джонса, чтобы тот начал ныть в трубку.

- Ну, Пье-е-е-тро…

- Ладно, уговорил!

- Тогда встречаемся в одиннадцать у входа. Тебя пропустят – я позвоню Кенни, он мой кореш и хозяин клуба. Отдохни, выпей, найди себе тёлку на ночь и вообще наслаждайся теперь новой жизнью. Отбой, Пьетро, у меня на второй линии тут рекламодатели компании «Roxxon Energy» хотят с тобой контракт заключить. Возьмёшься? А, погоди, надо будет с ними обсудить кое-какие нюансы. В общем, до связи, братишка, жду тебя в клубе!

- До скорого, Рик.

И отключился. Пьетро, положив телефон на рядом стоящий журнальный столик, вновь откинулся спиной на мягкие подушки дивана и, прикрыв глаза, полностью расслабился, улыбаясь собственным мыслям: как же чертовски хорошо быть хозяином своей в жизни, в которую никто не вмешивается: ни друзья, ни родные… Он один, и ему хорошо. И скоро он закрепит свою победу в ночном клубе, но сначала душ, переодеться в какой-нибудь выходной костюм, а там уже можно будет продолжить разгребать оставшиеся вещи по шкафам. Главное – прибежать вовремя, и, желательно, вместе с какой-нибудь очаровательной дамочкой на руках на один вечер…

Ради таких моментов стоит жить…

***

В клубе было до противного душно: не столько из-за запаха спиртного, дымовой завесы, каких-то химикатов, но и от толпы, успевшей изрядно вспотеть из-за постоянных танцев под зажигательную клубную музыку. Пьетро протискивался сквозь людей, стараясь подобраться ближе к танцполу; народу было столько, что было удивительным, как здание ещё не лопнуло от такого количества клиентов. Мутант пытался в этой непонятной гуще народа, освещённой яркими лучами прожекторов, найти своего друга, но тот будто специально нырял в самую пучину танцующей толпы, чтобы никто его не смог отыскать. В конце концов, если Рик не найдётся, то почему Пьетро должен тратить на его поиски весь вечер? Это ведь его день, и он должен провести его с пользой и расслабиться, оторваться по полной. Пусть играющая музыка, лившаяся из мощных колонок, достигавших своими размерами до самого потолка, была не особо запоминающейся и ритмичной, но попытаться подвигать тазом и руками вполне можно; так хотя бы не будешь выглядеть странно, а то немного непонятно, почему довольно знаменитая личность, зарулившая в клуб, стоит в стороне, а не веселится со всеми.

Вокруг было много красивых дамочек: все одеты по-минимуму, некоторые уже сорвали с себя остатки одежды и, запрыгнув на столики, обливали себя пивом и скромно прикрывали грудь, краснея то ли от стыда, то ли от алкоголя, игравшего в крови. Многие мужчины сидели за барными столиками и пили на спор несколько особенно ядрёных шотов; кто-то играл в покер на деньги, кто-то уже усадил официантку и облизывал ей шею, явно шепча на ухо всякие пошлости. Здесь протекала своя жизнь, в этих стенах всё было по-другому, и Пьетро казалось, что он попал в иную реальность, где в одном месте собрались все человеческие пороки и слабости. Было противно, и оно манило одновременно; мутант, устав танцевать, решил протиснуться к барной стойке и заказать себе что-нибудь интересное; старина Рик так и не дал себя тут найти. Хотя, может, его вообще в клубе нет? Молодой человек, подойдя к бару, присел на высокий стул и подозвал к себе барменшу – высокая стройная девушка с чёрными длинными, почти до поясницы, волосами, наращенными ресницами и ногтями, с жирным макияжем и на высоких каблуках – будто выловили с улицы, а не искали по объявлению в интернете. Она, продефилировав от одного клиента к другому, непристойно виляя бёдрами, решила обслужить Пьетро и, наклонившись так, что было видно огромный вырез на её приталенном блестящем чёрном платьице, подмигнула ему и спросила:

- Что будешь, красавчик? Пиво, коктейли? Может, что пикантное? – и облизнула пухлые сочно-красные губы.

- Увы, милая, обойдусь просто напитком, - наклонился к ней мутант. – Голубую леди, пожалуйста.

- Как пожелаешь, красавчик, но предложение остаётся в силе, - подмигнула она ему и, развернувшись, ушла готовить заказ.

Пьетро крутанулся на табуретке лицом к танцующей толпе, осматривая каждого отдыхающего: до чего же все разные, но все такие пьяные и счастливые, будто в жизни их ничего не волнует и не касается. А ведь, вернувшись домой, обратно в серую реальность, они также замкнутся в себе и будут опять похожи друг на друга, скучая в рутине бесцветных будней… Странные грани этого мира. Взгляд мутанта скользил от одного человека к другому; всматриваясь в каждого, он будто пытался найти в них что-то такое, что могло бы выделить их от остальных; например: вон низенький лысый толстячок в спортивных брюках и клетчатой рубашке забавно пародирует знаменитый танец короля Майкла Джексона, девчонка с забавными косичками пытается затащить своего робкого парнишку поближе к подиуму, на котором за пультом крутил свои пластинки ди-джей, а та девушка… А она хороша. Пьетро даже не заметил, как барменша уже поставила рядом с ним бокал с густым голубым напитком; парень был сосредоточен на танцующей красотке, которая, явно поймав его взгляд, покраснела и кокетливо отвернулась, делая вид, что ничего не произошло. А кое-что ведь случилось – кажется, Пьетро нашёл себе неплохую компанию на этот вечер: молодая, красивая блондинка с чёрными выкрашенными некоторыми прядями в рисунок кольца волосами, в обтягивающем жёлтом платье с чёрными бусинами-ромбиками на груди; она еле держалась на ногах на своих высоченных каблуках и, не поймав ритм, случайно запнулась и чуть не упала, но… секунда, и она, не успев опомниться, уже сидела возле барной стойки на коленях очаровательного парня, до этого строящего ей глазки. Незнакомка попыталась встать и уйти, но сильные руки удержали её на месте – увы, но она попалась в его сети.

- Не хотите ли выпить, мисс? – промурлыкал Пьетро, пододвигая к девушке бокал с коктейлем. Она, взяв его в руки, пригубила через трубочку. – Почему такая красивая девушка одна в столь прекрасный вечер?

- А вы всегда подкатываете к незнакомым красивым девушкам? – смех слетел с её губ, и она поспешила закрыться рукой.

- Только к самым красивым, - гордо произнёс Пьетро. – Как коктейль?

- Слишком сладкий и приторный, - задумчиво пожевала губами.

- Прямо как я, милочка, - подмигнул ей мутант. – Как твоё имя, куколка?

- Я не знакомлюсь с незнакомцами.

- Нелогично с твоей стороны, и… я Пьетро. Теперь мы с тобой знакомы. А ещё ты выпила мой коктейль. За это я должен кое-что сделать…

- Что, накажешь меня за это?

- Мне уже нравится ход твоих мыслей. Только если ты скажешь своё имя или… решишь провести этот вечер в моей компании.

- Увы, но… коктейль паршив, - девушка скривила лицо, отставив бокал, - я больше люблю… остренькое. Кристалл, если тебе это что-то скажет, но, увы, спасти девушку от падения – слишком просто. Она не клюнет на тебя с такими предложениями. И твои ухаживания – прошлый век.

- Хорошо, - Пьетро склонился чуть ближе, - и что мне нужно сделать, чтобы такая недотрога, как ты, поехала ко мне?

- Сначала купи мне… - Кристалл призадумалась, - …купи мне что-нибудь реально дорогое, а уже потом поговорим.

Поиграть решила? Что же, условия приняты. Но мыслить так банально – всего лишь какая-то блестящая безделушка, и она вся на его вечер. Ха! Да это будет слишком просто. Мутанту не важно, сколько будет стоить эта крохотная вещица – денег у него предостаточно; важно, чтобы она поняла, с кем связалась, чтобы выглядела после того, как он принесёт ей эту чёртову… да пусть даже золотую брошь – жалко. И чтобы потом перед ним извинялась, стоя на коленях. Леншерр, опустив девушку на пол, поклонился ей, а потом, глянув на неё, подмигнул:

- Ты даже не успеешь сказать «черничный пирог», как я вернусь обратно!

- Черничный пирог!

- Эй, не настолько быстро!

Кристалл лишь рассмеялась; всё-таки она успеет убраться отсюда быстрее, чем не только сказать ещё раз вышесказанное, но и по возвращению этого наглого блондина. А Пьетро… Ему было откровенно плевать на то, что она думает; там, за парой кварталов, есть один круглосуточный ювелирный магазинчик… Кажется, добыча всё-таки попадёт в руки спидстеру. Девушка отвернулась от своего ухажёра, делая заказ, и мутант поспешил за заказом для недотроги Кристалл. Секунда – Пьетро обогнул море толпы, ещё секунда – оказался около секьюрити, охраняющего главный вход в клубе; перемахнуть через дорогу, завернуть за угол одной из высоток с очередным блестящим билбордом с девушкой, пришедшей прямиком из восьмидесятых, рекламирующую какое-то средство по уходу за обувью, а оттуда по прямой можно за полторы секунды добежать до конечной остановки, выбрать первую попавшую на глаза брошь, расплатиться с парой баксов чаевых сверху и вернуться обратно – вот и весь кросс на сегодня; так, разминка, мутанту и большее расстояние приходилось преодолевать за меньшее время. Собравшись с мыслями и побегав на месте, Пьетро всё-таки поймал ту самую свою волну и пустился в бег, чтобы угодить той самой Кристалл из клуба; столько делается ради человека, которого он забудет уже на следующий день. Столько времени потрачено, столько сил…

Но оно, как предполагал Пьетро, явно того стоит…

Краски мира расплывались в одно мгновенье, образуя палитру самых невероятных цветов; он бежал быстро, слишком быстро, даже на марафонах он не прикладывал столько усилий; но ему хотелось доказать ей, доказать себе, что он сможет обогнать даже всё время мира. И мутант ведь бежал вслепую; не видел ничего дальше своего носа и не мог даже почувствовать, с какой стороны его могла бы поджидать опасность. И поджидала ли вообще? Он думал, что нет, а на самом деле… всё было намного сложнее, чем Леншерр мог предугадать.

Он не видел, как на встречу ему выехал грузовик.

Мир вокруг спидстера стал плыть.

Мир вокруг спидстера приобрёл лишь тёмные краски.

Лишь тишина, и после - звуки машинных гудков, глухая сирена, крики толпы, а потом… А потом…

Лишь тьма и резкая боль, от которой невозможно проснуться…

И из-за которой не проснуться прежним.

***

Он потерял счёт времени и вообще не знал, что толком произошло; всё тело ужасно болело, а открыть глаза было своего рода пыткой, однако мучения эти пришлось пережить, чтобы вернуться в реальность: первое, что он увидел, был кардиомонитор, на котором повторялась угловая дорожка его собственного пульса с характерным писком, далее – катетер с иглой в локтевом сгибе, по которому текла мутная полупрозрачная жидкость, его ноги, спрятанные под голубоватым одеялом; в нос ударил яркий запах химии, и Пьетро смог окончательно проснуться. Что за чёрт тут происходит? Кафельные белые стены, пустующие больничные койки, за стеклянными дверьми кто-то суетится, а он… он что тут забыл? Хотелось пошевелиться, встать и убежать отсюда подальше, но… тело не слушалось: будто приварилось, примерзло, не ощущалось вовсе… Мутант с ужасом не мог понять, что с ним происходит и начал судорожно искать ответ на волнующие вопросы, вихрем крутящиеся в голове и появившиеся абсолютно внезапно; рядом был и ответ – сидел на стуле в лице мужчины с проскакивающей сединой в волосах, аккуратно подстриженной бородкой и белом халате. Он будто специально задолго до пробуждения пациента находился здесь, и вот теперь, удостоверившись, что Пьетро в порядке, лишь отворачивался и тяжело вздыхал. Леншерра это злило сильнее, и он, наплевав на чувство такта, закричал на врача:

- Какого чёрта я тут забыл?! Что произошло? Почему я не могу встать?! Я… я не чувствую ног! Что за херню вы мне вкалываете?!

- Успокойтесь, мистер Леншерр, я доктор Стефан Стрендж и…

- Мне плевать, кто вы, хоть сам президент Роберт Келли!..

- Послушайте… - пытался успокоить пациента доктор, но Пьетро был непреклонен.

Мутанту хотелось наброситься на мужчину и задушить его, но он не мог – тело становилось с каждой секундой более ватным, и вскоре Леншерр просто повалился в кровать от полного бессилия. Да что с ним такое происходит? Почему… Почему он ничего не чувствует, кроме горького привкуса во рту? И даже не чувствует, как доктор вкалывает ему в свободную руку, сделавшуюся тяжёлой, какую-то дрянь? Стрендж,закончив процедуру, выкинул пустой шприц и осуждающе посмотрел на парня, а потом спокойным тоном начал тому всё разъяснять:

- Мистер Леншерр, вы ничего не помните?

- Нет… ничего… - в словах Пьетро было какое-то сомнение, но мутант действительно ничего не помнил, кроме клуба, выпивки и какой-то девушки в жёлтом платье. Кажется, её звали то ли Кристина, то ли Кристанна… Внезапно в голову ударило воспоминание, от которого всё свело судорогой, и мутант лишь стиснул сильнее зубы; её звали Кристалл, и она… Боже, какой он дурак.

Воспоминания начали возвращаться…

– Доктор, неужели?..

Стренджу не нужно было читать мысли (пусть он и умел это делать), чтобы понять, что парнишка перед ним вспомнил и догадался обо всём сам. Такая глупость повлекла за собой столь серьёзную ошибку: перебежал дорогу в неположенном месте, грузовик не успел затормозить, и как итог – перелом обеих ног в нескольких местах, перелом позвоночника, множественные ссадины, царапины и ушибы… Хорошо, что вообще в живых остался. Вот только… Только… Его мир никогда уже не будет прежним.

Голос молодого мутанта вывел мужчину из собственных рассуждений:

- Доктор, пожалуйста, не молчите…

Стефан положил свою руку ему на плечо и, похлопав несколько раз, горько констатировал:

- Мне и вправду очень жаль.

У Пьетро перехватило дыхание; его самый страшный кошмар воплотился в реальность. Нет, нет, нет… Такого не может быть! Просто не может быть! Он сможет ходить! Он поправится! Он снова сможет стать нормальным и полноценным человеком!

Но в глубине души он понимал, что уже ничего нельзя изменить. Время не перемотать назад, и за свои глупости он поплатился. И от этого только больнее.

И впервые за долгое время мутант дал волю своим чувствам; по щекам катились слёзы – та боль, что сейчас творилась с ним, с его телом, невозможно унять. Слишком ужасно, слишком противно… даже по отношению к самому себе. И от этого хочется быстрее наложить на себя руки или… проснуться. Поверить, что всё происходящее – просто плохой сон. Но… это далеко не так.

Реальность – его собственный кошмар.

Самый быстрый человек наконец-то резко смог затормозить… в ущерб самому себе.

Пьетро Леншерру двадцать три года, и он уже никогда не сможет ходить.

========== Май. ==========

Он – инвалид; этот диагноз звучит хуже проклятия; человек, который жил скоростью, который мог пробежать весь грёбанный мир за какие-то пару секунд, теперь должен смириться с тем, что ползёт на чёртовой коляске медленнее черепахи. И ведь Леншерр даже не думал, что это навсегда; с того самого рокового момента прошло уже больше года, а ощутить под ногами горячий асфальт или прохладу летней влажной травы он так и не смог. Он – инвалид, калека… Парень до сих пор не мог смириться с этим… ярлыком? Проклятье, но это же не так! Он не инвалид, а просто болен… Это явление временное, Пьетро обязательно сможет встать на ноги! Обязательно сможет ходить! Обязательно!.. Но… Глубоко в душе Леншерр понимал, что всё не так просто, от того и приходилось сжимать кулаки, шумно выдыхать и заглушать боль внутри алкоголем, хотя и было желание попробовать нечто потяжелее, нечто запрещенное, но близкие люди вовремя оказывались рядом и всякий раз говорили, что он – дурак, и должен радоваться тому, что он хотя бы жив, что все те, кому он дорог и кто ему дорог – рядом с ним и никогда его не бросят. Но Пьетро был иного мнения: лучше бы умер, чем вот так всю жизнь зависеть от кого-то. Но наложить на себя руки… Леншерр не мог – слишком слаб и слишком сильно беспокоится о родных. Смерть – не выход унять боль в ногах; смерть – не выход избавиться от инвалидности.

Выхода он просто не видел.

Вся его жизнь с момента аварии пошла наперекосяк: сначала было множество дорогостоящих операций, которые ещё давали надежду на светлое будущее, но… То ли ошибки предыдущих хирургов, то ли это его собственная карма, но с новой и новой больницей врачи лишь разводили руками: они бессильны, и придётся смириться с тем, что некогда ярко горящая спортивная звезда навсегда угасла. Но Леншерр-младший не терял веры; он, даже наперекор родителям и тем оставшимся немногим друзьям, отговаривающим его делать глупости, продолжал ходить по врачам, колесил по миру, отдавал последние деньги за возможность снова ходить, но всякий раз его ждало разочарование. Пьетро потерял многое из-за своего безрассудства – так он стал тем, кем стал: многие друзья, коллеги по работе, собственный агент, который, как думал сам некогда быстрый мутант на Земле, никогда не бросит его, узнав правду, разочаровался не только в нём – человеке, называющий себя его «лучшим другом», - но и в людях вообще: Рик, услышав о трагедии, быстро смотал удочки и свалил в неизвестном направлении, отключив все мобильные телефоны и оказавшись «вне зоны доступа». Это уже потом Пьетро узнал, что Джонс нашёл себе новую «восходящую быструю звезду», на которой можно поднять деньги, и порвал все предыдущие контракты, оформленные на имя Леншерра. Но, как оказалось, ублюдок Джонс всё сделал так, чтобы у его бывшего «коллеги по цеху» вообще ничего не осталось, кроме как пестрящих заголовков на журналах и газетах, где чёрным по белому всегда было написано одно и то же: «Восходящая звезда спорта попала в аварию. Сможет ли он вернуться в строй?».

Пьетро знал ответ, окончательный и бесповоротный: нет, не вернётся. Если только чудо не произойдёт, но оно бывает только в сказках, а в реальности действуют совершенно иные правила.

О Леншерре слишком быстро позабыли, будто самый быстрый мутант на планете – так, феномен на пару минут, не достойный упоминания в будущем; видя его на коляске, те, кто раньше брал у него автографы, приглашал на конференции, на светские приёмы и торжества, теперь обходили стороной, делая вид, будто не замечали. Или старались не замечать, ведь… Инвалиды никому не нужны – отдельная каста, которая старалась хоть как-то показать себя, выделиться, чтобы обычные люди приняли их в своё общество и относились так же, как к остальным, равным себе. Но вместо этого просто делали вид, что таких вот «неполноценных» вовсе не существовало. Пьетро уже смирился с тем, что его звезда на небе угасла; деньги, вырученные с его работы, были потрачены на бессмысленные операции, которые оставили на его теле лишь пару уродливых шрамов. Квартиру в центре Сан-Франциско пришлось продать, как и машину, личные вещи, несколько кубков и медалей… У него ничего не осталось. Даже тех вещей, которые подарили ему фанаты. Всё ушло на лечение его ног – и всё без толку.

Он мог бы вернуться домой, обратно в Визитисьон Вэлли, в семейное гнёздышко Леншерров, но Пьетро не хотел, чтобы родные ещё и мучились из-за того, что он немощен. Свою новую небольшую однокомнатную квартиру, купленную в не самом престижном районе города, он обставил так, чтобы из-за его проблем не возникло каких-то сложностей по потребностям; отцу с матерью хватит и Ванды с сестрой, а он как-нибудь сам выкарабкается из этой ямы. Было много криков, ссор, слёз, но Леншерр твёрдо решил для себя: он не вернётся к ним. Так, будет приезжать иногда погостить, по праздникам или на выходные, но навсегда не вернётся. Сан-Франциско стал для него слишком родным, и покидать его мутант не намерен: не настолько он жалок, чтобы терять последние крохи самостоятельности. Пьетро и так потерял слишком много.

И сейчас, сидя в центральном парке «Золотые ворота», под зеленеющими кронами деревьев, молодой человек, засунув руки в карманы куртки, из-под козырька кепки с вышивкой команды, за которую он когда-то играл в лиге чемпионов, наблюдал за людьми, не обремененными тяжелыми физическими недостатками: компания мальчишек пронеслась мимо на скейтбордах, дети играли в мяч, а родители наблюдали за ними, сидя на лавочке и подкармливая голубей и белок; кто-то гулял с собакой – вся белая, в чёрных пятнах – Пьетро видел такую породу в старом мультфильме, но название благополучно забыл; там, под деревом, у небольшого декоративного фонтанчика обнимались подростки… Все эти люди счастливы, а у Леншерра не было причин радоваться жизни. Он станет счастливым лишь тогда, когда снова встанет на ноги, а это, наверно, уже никогда не произойдёт.

Тяжело потерять свою индивидуальность лишь из-за одного опрометчивого поступка, навсегда поставившего крест не только в карьере, но и в личной жизни.

- Осторожно! - Пьетро даже не заметил летящий в него бейсбольный мяч, который, наткнувшись на невидимый щит, отскочил и повис в воздухе.

Леншерр выдохнул, вновь опустив козырёк кепки; даже здесь, на безопасном расстоянии от детей, сидя под деревом, ему не давали сосредоточиться на потоке собственных мыслей. Нигде ему нет места. Даже в этом сраном парке.

- Эй, молодежь! - Парень, стоящий рядом с Пьетро, окликнул стайку играющих ребятишек, - аккуратней!

Дети сбивчиво закивали, хихикая и гримасничая; забрав свой мяч, они побежали прочь, кидая его друг другу; ничего, можно поиграть и в другом месте, подальше от всяких угрюмых дядек. Пьетро искоса взглянул на своего спасителя.

- Спасибо, Мэтт.

- Не за что, друг.

Мэттью Каллаган, улыбнувшись, привалился спиной к дереву; мутант, обыкновенный телепат, которых в этом мире насчитывали тысячи, но тоже с физическим дефектом, пусть и не таким серьёзным, как у Леншерра – у того отсутствовал правый глаз, заменённый на пластиковый протез. Знакомство с ним произошло полгода назад, когда бывшая спортивная звезда устроила тур по дорогим клиникам, в которых обещали сделать всё возможное, чтобы поставить его на ноги. Конечно, в рекламе врали, но Пьетро цеплялся за любой крохотный шанс – нужно попробовать всё, вдруг что-то действительно ему поможет вновь стать прежним собой. И, пребывая в клинике имени Ребекки Эссекс, он познакомился с мутантом, который теперь стал ему лучшим другом – практически братом. Мэттью Каллагана тогда только недавно прооперировали и перевели из старой палату в ту, где отдыхали после изнурительных процедур Леншерр и его сосед – Роберт Сонтаг, также ставший неудачным участником автомобильной катастрофы. С одноглазым блондином у молодых людей быстро нашёлся общий язык: как оказалось, Мэттью, в отличие от этих двоих, попал не в аварию, а ввязался в драку из-за младшей сестры; один из парней, имеющий виды на молодую девушку, нанёс пару ножевых ранений телепату. Мэтт был рад, что сестрёнка не пострадала, хотя их отношения сложно было назвать теплыми – это Пьетро было слишком знакомо: Каллаган отзывался о Николь как о пустоголовой, распутной вертихвостке, думающей только о себе. Леншерр лишь усмехался рассказам новоиспечённого друга, проводя аналогии с Анной: та не старалась даже построить личную жизнь, а всё продолжала помогать родителям и Ванде… В какой-то момент парню даже было жаль её, но, когда та вместе с родителями заявилась в палату, проведать, подошла к его койке, присела на край и обняла крепко, то прошептала:

«Так тебе, братец, и надо. Но лучше бы ты умер».

Леншерр сначала подумал, что ему показалось, но… Навряд ли такое могло быть. Поэтому он всё так же, как и раньше, играл на публику и для родителей, делая вид, что всё в порядке, и роковых слов в свой адрес не слышал. Магда и Эрик часто навещали его, иногда приходили вместе с Вандой, ещё реже – с Анной; думали, что Пьетро тут скучно, но, нет, мутанту было здесь хорошо – по крайней мере, никто не кормил его ложью и медовыми обещаниями, которые невозможно выполнить. А когда родственники не могли вырваться к нему с работы, Леншерр наблюдал за тем, как Роберта, на теле которого блестели небольшие кристаллические наросты, навещали жена и дочь. Маленькая Изабелла постоянно тянулась к папе, обнимала, постоянно спрашивая, когда тот вернётся домой. А Роберт лишь улыбался, целуя девочку, обещал, что через неделю-другую его выпишут, и он повезёт семью кататься за город, на что его смуглая супруга, вся в коже, словно рок-звезда, качала головой и нравоучительно сообщала, что её мистер Сонтаг ближайшие несколько лет может позабыть о том, что вообще сядет за руль. Роберт лишь смеялся, прижимая к себе дочь и жену. Пьетро, лёжа на соседней койке, наблюдал за семейством. Именно в такие моменты ему самому хотелось, чтобы прямо сейчас его навестили родители. Но дверь так и оставалось закрытой, и открывалась только тогда, когда заканчивались приемные часы. И Леншерр, наблюдая, как Филиппа уводит погрустневшую Изабеллу из палаты, лишь вздыхал и переворачивался набок, представляя себя на месте Роберта. И почему-то ему казалось, что такого в жизни бывшего спидстера уже никогда не будет, поэтому он, с силой отгоняя от себя пессимистичные мысли, до боли жмурился и пытался заснуть.

И снились ему в основном только кошмары.

Как же Пьетро хотелось, чтобы у него всё было именно так: своя семья, которая также будет навещать его и сильно ждать дома. Родители – вполне альтернатива на данный период жизни, но… Увы, это совершенно не то. Хотелось именно своей семьи… Кто же полюбит инвалида-урода? Кому нужен человек, который ничего не может делать самостоятельно? Совершенно никому. И от этих мыслей Леншерру становилось всё грустнее, а в сердце появлялась дыра одиночества, которую, наверно, уже никогда не заштопать со временем.

Инвалидность – это очень страшно.

Остаться из-за неё на всю жизнь в одиночестве – ещё страшнее.

Через пару дней Сонтага всё-таки выписали, и мутант, которого за необычную кожу прозвали Призмом, решил не терять связи с Пьетро, от того и оставил ему визитку со своим номером телефона. Хороший всё-таки парень, этот Роб… Леншерр был рад знакомству с ним, но теперь он лежал в палате вместе с Каллаганом, к которому так никто и не пришёл за все те дни его больничного. Это уже потом телепат рассказал, что в его семье у всех натянутые отношения: его мать – Рейчел Каллаган – умерла от пневмонии, когда Мэтту было пять лет, а его сестре Николь – три года. И это стало для маленького мальчика переломным моментом, потому что родной отец – Стивен – забыл о существовании сына, сосредоточившись на воспитании дочери. Мэтт рассказывал Пьетро, как ему с каждым разом было больно видеть, как отец возился с Николь, покупал ей игрушки, целовал перед сном и читал сказки, а ему доставались либо побои, либо ничего. Со временем Каллаган привык к этому и всё равно старался защищать сестру до последнего момента, пока не случилось то, что случилось. Мэтт не порвал с ними связи, но и звонить первым не решался – потому что на предыдущие попытки получал лишь длительные гудки или однотипные сообщения оператора, повествующие, что абонент находится вне зоны действия сети или номера вообще не существует. Пьетро слушал Каллагана внимательно, перенося его рассказы на реальность своей семьи; несмотря на многие недомолвки, у Леншерров были вполне нормальные отношения: Магда и Эрик делали для своих детей всё, что было в их силах, стараясь дать каждому нормальное будущее; Ванда, хоть не социально адаптирована, была милой и общительной девушкой, а Анна… Тут всё сложнее, намного сложнее - она почти как Николь, только мозгов побольше, и они не забиты типичной девичьей ерундой. Слишком она умная, хитрая и расчётливая сука. Пьетро не ненавидел сестру, но и не понимал, почему и чем заслужил к себе такое отношение с её стороны. Если ей так легче выживать в этом мире, то пусть: Леншерр подыграет ей, но только в том случае, когда рядом будут мельтешить родители и Ванда. В остальных случаях – хватит. Терпению иногда приходит конец.

Пьетро, глядя на Мэтта, лежащего на кровати и смотрящего в потолок, надеялся, что его семья всё-таки одумается и навестит его, но… ни отец, ни сестра так к нему и не пришли. Зато к ним в палату постоянно забегала девушка; часто приносила сладости, иногда засиживалась поболтать, и рядом с ней Каллаган буквально оживал. Чуть позже Пьетро, все ещё находясь на лечении после сложной операции, ближе познакомился с Улиссой Эссекс – внучкой главного врача и основателя этой больницы. Рыжая будто была сплошным источником позитива; Мэтт иногда шутил, что она похожа на солнце или апельсин; что тут говорить, помимо яркой причёски, её глаза - красновато-карие -

напоминали вишни в шоколаде, а на лбу красовалось необычное украшение – рубиновые ромбики странно переливались под светом ламп больничной палаты. Гостья всегда была приветливой даже с Леншерром, однако компания Мэттью ей нравилась куда больше. Когда Леншерр-младший и Каллаган через пару недель выписались из больницы, то парень совершенно не удивился, узнав, что Мэтт начал встречаться с мисс Эссекс. Пьетро был рад за телепата, но ещё больше рад тому, что тот не забыл бывшего спидстера.

Именно из-за мисс Эссекс пластина на глазу у Мэтта переливалась гранатовыми оттенками.

И сейчас они оба отдыхали в центральном парке «Золотые ворота», сидели под кронами старого ясеня, дожидаясь Улиссу, которая должна была уже вот-вот приехать к ним – сегодня у неё были занятия в школе искусств – так, бзики её дедушки, который считал, что у внучки должно быть достойное образование, да и она сама не была против – всё ведь для неё и делалось. Пьетро никогда не слышал, как она играла на фортепьяно, но, судя по тем видеозаписям, которые ему демонстрировал Мэттью на своём смартфоне, мутант очень хотел послушать её выступления вживую – ее пальцы порхали по клавишам, сливаясь с музыкой. Казалось, что всё это – фокусы мутации, но нет: её способности были совсем иного типа – на костяшках под кожей скрывались маленькие крючкообразные когти, которые она могла в любой момент выпустить, а потом опять спрятать под кожей. Удобно. Пьетро был уверен в том, что когда-то подобное видел, но вот вспомнить так и не смог. Повезло же с ней Каллагану: когда близкие отвернулись от него, в его жизни появилась та, которая подарила ему новую семью, такую необходимую, такую долгожданную. Пьетро был рад за них, но, каждый раз наблюдая за влюблённой парой, ему становилось отчего-то грустно и как-то не по себе: он чувствовал себя лишним, белой вороной, у которого… у которого есть семья и одновременно её нет. Мутант шумно выдохнул, отворачиваясь от Каллагана, и телепат успел поймать поток его мыслей.

- Эй, всё в порядке? – Мэтт положил руку на плечо Пьетро. – Что-то не так?

- Да нет, просто устал, - Леншерр сделал вид, что зевнул, а потом для наглядности и потянулся, - Лисса там не опаздывает случайно?

- Ещё три минуты, - Мэтт посмотрел на свои часы и, тряхнув рукой, ещё раз удостоверился, что с циферблатом всё в порядке, и стрелки не замерли на месте, - она никогда не опаздывала.

- Повезло тебе с ней, Мэтт. Не каждая девушка западет на таких, как мы…

- Неполноценных, да? Ты это хотел сказать? – мысли слишком опережали слова Пьетро, и Каллаган давно к этому привык. – Пьет, дружище, прекращай понижать свою самооценку. И на твоей улице будет праздник, вот увидишь.

- Ты вроде никогда не говорил мне, что умеешь предугадывать события в будущем.

- А я и не умею.

- Тогда не стоит мне говорит о том, чего никогда не будет. Договорились?

Мэтт решил промолчать. Всё-таки он хорошо понимал Леншерра, но считал, что тот сильно преувеличивал: инвалидность – это не повод опускать руки; многие живут и наслаждаются жизнью с диагнозами и пострашнее. Но, с другой стороны, когда ты жил тем, что умел быстро бегать и зарабатывал этим себе на жизнь, очень тяжело смириться, что уже никогда не сможешь даже просто сделать пару шагов, почувствовать стопой твердую землю, вновь ощутить скорость… Телепат не осуждал его, но считал, что Пьетро всем негативом убивал себя и свою индивидуальность. Пусть он и прикован к инвалидному креслу, но ведь он может найти себя в чём-то другом – то же творчество, например. Хотя, в прошлый раз, когда они вместе посетили в парке Калифорнийскую академию наук, то Мэтт, слушая телепатически комментарии Леншерра обо всём этом, понял, что в науку и в искусство тому лезть совершенно не стоит. Хотя, может, Пьет тогда был просто не в настроении…

Однако «не в настроении» - состояние Леншерра почти что каждодневное. И его чаще всего наблюдал Мэтт со дня их знакомства в больнице.

Каллаган уже вновь хотел свериться со временем, как услышал знакомое тявканье: к нему, забавно переваливаясь на коротких толстых лапках, бежал щенок английского бульдога. Песик радостно повизгивал, требуя, чтобы его взяли на руки, и Мэтт не смог сопротивляться этой умильной мордочке. Охнув, телепат взял щенка на руки, который тут же принялся его вылизывать. Парень рассмеялся, отворачиваясь, но бульдог, заслышав свист, принялся вырываться, пока Мэттью не опустил его на землю; песик со всех лап бросился к рыжеволосой хозяйке, и, не добегая до нее, кинулся обратно к парням. Улисса, на ходу поправляя чуть растрепавшиеся волосы, процокала каблуками к Каллагану, который охотно подставил губы для поцелуя. Бульдог сидел рядом с Пьетро, иногда пытаясь достать задней лапкой до уха, чтобы почесаться, но не выходило – кто-то слишком много ел. И Леншерр сделал псу одолжение, потрепав того по голове.

- Привет, Пьет, - только когда Мэтт освободил свою девушку из объятий, она подмигнула мутанту. – Ничего, что я слегка задержалась?

- Детка, ты в самый раз, - на лице телепата светилась широкая улыбка. – Даже ни на секунду не опоздала.

- Между прочим, твои часы отстают на добрые полчаса, - заметила Лисса, подхватив на руки щенка. – Локджо, ты представляешь, он мне не верит? Что ты на это скажешь? – щенок, скуля, зевнул. – Ну, ты и соня!

- Ну, ты его и раскормила, Лисси, - улыбнулся Пьетро, подъезжая к подруге на инвалидной коляске ближе, чтобы вновь порадовать пса почесыванием за ухом, - не удивлюсь, если скоро не сможешь его поднять.

- Скажи спасибо Мэтту - это ведь он выбирал щенка, - засмеялась девушка, прижимая к себе Локджо.

- Я же не думал, что его раздует, как воздушный шар.

Улисса захихикала, и Пьетро, наблюдая за влюбленными, радовался за них; всё-таки приятно, когда есть человек, поддерживающий тебя всегда и во всём, не способный предать и бросить, ставший родным и подарившим новую семью. Леншерр наблюдал за молодыми людьми, но улыбка на губах неожиданно быстро померкла; он им мешал, он – лишний, поэтому, наверно, не стоит лезть туда, куда не нужно. Они собирались сегодня прогуляться вместе с Локджо по парку, поесть мороженого – май, тепло же. Улисса настаивала, чтобы Пьетро пошел с ними, ведь чем больше - тем веселее, но… Леншерр знал, что это делалось просто из жалости к нему, чтобы несчастный калека не чувствовал себя отрешённым и брошенным. Нет, неправильно это всё! У них своя жизнь, они должны уделять время друг другу, а не возиться с ним постоянно, как с ребёнком. Лучше он присоединится к ним потом, когда-нибудь, когда у него появится возможность и будет более подходящий момент, чтобы не мешать ребятам. Леншерр чуть отъехал в сторону, а Мэтт и Улисса, заметив движение, тут же посерьёзнели; девушка осторожно поинтересовалась:

- Пьет, что-то случилось?

- Да нет, ничего, - мутант усмехнулся, смотря куда-то в сторону. – Просто…

- Колись, дружище, - Каллаган уже давно успел прочитать все его мысли, однако слова из друга приходилось тянуть будто клещами, - в чём дело?

- Ладно, - Леншерр тяжело выдохнул, - просто… Появились срочные неотложные дела. Мать хочет, чтобы я приехал к ней. У Ванды снова приступы.

- Но мы ведь договаривались, - Улисса, нахмурившись, поджала губы. – Я хотела, чтобы мы сегодня провели день вместе. Да и Локджо по тебе соскучился.

Щенок тонко заскулил, подтверждая.

Повисло неловкое молчание. Улисса была немного расстроена и раздосадована тем, что её планы рушатся. Мэтт знал, почему Пьетро так резко собрался уходить, и объяснит все своей девушке позже; то, что Леншерр так поступал… Наверно, так нужно и ему, и им. Они потом всё наверстают, а пока что… Пусть идёт так, как идёт.

- Лисс, куколка, - Мэтт обнял девушку за талию. Он знал, что Пьетро лжёт, но решил не уговаривать его и не останавливать. Просто так действительно будет лучше. Вечером по телефону они обязательно все обсудят, но сейчас лучше оставить Леншерра одного, чтобы он просто смог прийти в себя и свыкнуться с собственными мыслями. - В следующий раз я обещаю, что мы все вместе погуляем и поедим мороженое. Пьет, помощь нужна?

- Нет, спасибо, - спидстер покачал головой.

- Если что нужно – звони незамедлительно, - кивнул Мэттью. – Примчимся с Лисс так быстро, насколько сможем.

«Всё равно быстрее, чем я в прошлом, у вас не получится», - мысленно ответил Пьетро, но телепат решил на это промолчать.

Лисса хотела уговорить Леншерра до последнего не отказываться от их прогулки, но тяжелый предупреждающий взгляд Мэтта ее остановил; девушка неохотно попрощалась. Пьетро – её друг, и ей совсем не нравилась его вялотекущая депрессия; когда и ей и её парню хочется сделать как лучше, но, как правило, всегда выходило совершенно иначе. Отпустив Локджо, рыжая чмокнула мутанта в щёку на прощание и повисла на плече Мэттью; вскоре влюблённые зашагали прочь, оставив инвалида одного, наедине с собственными мыслями. Да, так лучше, определённо лучше. Пусть молодые люди отдохнут, погуляют с собакой, побудут вместе… А Пьетро как-нибудь и сам справится. Всё же ему не привыкать к тому, что он один. Не всем же звёзды с небес падают в руки.

Солнце, выглянувшее из перистых облаков, запустило яркие лучи в кроны деревьев в парке, и Пьетро зажмурился; май месяц, необычно тепло на улице, как будто лето решило наступить намного раньше, а он в толстовке, джинсах, кроссовках и кепке. Наверно поэтому ему так неприятно душно, что аж в горле пересохло; надо бы выпить воды, благо рюкзак, повешенный за ручки коляски, всегда был с собой. Мутант, сняв куртку и уложив её на колени, оставшись в одной синей футболке с логотипом знаменитой компании-разработчика технологий – «Старк Индастриз», вытащил из сумки бутылку газированной воды со вкусом лимона и, открыв крышку, сделал пару глотков живительной жидкости. Пьетро почти сразу же стало легче; стоило ему почувствовать, как по горлу к пищеводу проносится приятная прохлада, настроение немного, но приподнялось. Леншерр выдохнул; теперь же жажда его не мучила, и, наверно, стоит уже покинуть парк и отправиться домой. А что ему тут делать? Гулять в одиночестве он не любил, другим мешать – тоже, да и лучше провести день в компании верного ноутбука и старых фильмов, чем вот так мучиться от жары. Пьетро выдохнул собственным мыслям и, закрутив бутылку, уже хотел положить её обратно в рюкзак, но та вдруг вывернулась из рук, будто живая, и покатилась вниз по небольшому склону. Вот этого ещё не хватало! Леншерр мог бы наплевать на бутылку, но… В этот момент что-то в нём перемкнуло, и он был просто обязан поймать то, что прямо сейчас от него ускользало. Чертыхнувшись, он начал крутить колёса коляски, пытаясь нагнать убегающую бутылку с газировкой, даже не догадываясь о том, что погоня приведёт его к совершенно неожиданному финишу…

***

Наконец, автобус подъехал к долгожданной остановке, и как только двери разъехались в стороны, девушка, проталкиваясь сквозь толпу, вышла на улицу, вдыхая полной грудью свежий воздух. Свобода – как же её не хватало, особенно после тесной духоты автобуса. Конечно, не было такого уж упадка сил, но сегодняшний день её изрядно вымотал: помочь сотруднице на смене – запросто, но не тогда, когда та не просто умудрялась опаздывать, но и ещё находила кучу всяких причин, чтобы вообще не являться на работу. И ведь боссу не докажешь свою правоту – мистер Джейсон Вингард всегда стоял на своём, особенно, когда дело касалось драгоценной доченьки Мартиник, которая решила по-честному зарабатывать свои кровные, но почему-то всегда вешала все свои обязанности на Крид. Семела так-то не переработалась, но обидно, что за лишний час ей не доплатят; родители и старший брат всегда выручали и давали наличные просто потому, что любили и заботились о ней, но как-то брать деньги у них было девушке уже совсем неудобно. Лучше зарабатывать самой, чем потом чувствовать себя неловко, особенно когда ей совали в карманы, кошелёк или на банковскую карту пару баксов, а это происходило довольно часто. Приятно, конечно, но чувство того, что она остаётся вечной должницей даже родным людям её немного обескураживало. К тому же, с рождением племянника и младшего брата (с разницей в один год) теперь появилась потребность к покупкам подарков – отказать двум очаровательным мальчишкам было попросту невозможно! А Мартиник… Да пусть подавится эта Мартиник! Семела знала, что дома младшая сестрица Реган потом научит её хорошим манерам. И Крид до сих пор гадала, почему у мистера Вингарда родились двое совершенно противоположных по характеру девочек: одна – шатенка и любительница халявы, тусовок, выпивки и хороших парней, которая вечно показывала всем, какой у неё острый язычок, а Реган – блондинка, относящаяся ко всему с юмором и большой ответственностью, обожала шоппинг. Да, девушке повезло с подругой, которая сегодня как раз успела вставить своей сестрице за очередной прогул, отчитав её перед отцом, а саму Крид отпустила домой пораньше – она тоже босс, только чуть помладше.

Девушка, усмехнувшись собственным воспоминаниям, поправила на плече сумку и зашагала в сторону парка «Золотые Ворота» - то место, где она так сильно любила бывать. За ним, а там и ещё через пару кварталов – её квартира, которую она снимала последний год у одной мисс Глосс, любительницы всего розового и кошек, которая в лице Крид наконец-то нашла себе идеального квартиранта; женщина очень хорошо относилась к девушке, даже иногда перебарщивала с заботой: детей у неё не было, вот она и отыгрывалась на Семеле, как только узнала, что её родная мать умерла, пусть это и было очень давно. Иногда даже слишком перебарщивая со своей ролью будто бы далёкого родственника: девушка уже не удивлялась тому, как по возвращению домой после работы она боялась даже открыть собственный холодильник, так как тот уже лопался от огромного количества домашней еды, а платяные шкафы полнились вязаными шарфиками и носочками цвета фуксии. И куда всё это девать Семела не знала, как и пыталась намекнуть хозяйке, что все эти подарки – лишнее, но Перл была непреклонна. Хорошо, что пока не предлагает ей взять себе котёнка – знала, что за ним некому ухаживать, потому что Крид пропадала то на работе, то в университете, на учёбе, то часто оставалась сиделкой для брата или племянника. Но это пока что, потому что неизвестно, что в белокурую голову мисс Глосс могло взбрести в любой момент. Сем на неё никогда не жаловалась, пусть и устала от такого количество ненужной со стороны женщины заботы; она росла в основном в мужской компании, поэтому все эти странные чудачества ей совершенно не близки. Но и остановить Перл в своих начинаниях она не могла; не хотелось ее обижать, а девушке совершенно не хотелось возвращаться к отцу или жить вместе с братом – все они построили свои семьи, а у Сем… У неё всё впереди.

Девушка, улыбнувшись собственным мыслям, уже шла по вымощенной декоративным камнем тропе, наслаждаясь местными красотами: деревья тянули ветви к небу, на траве блестела роса, а в тишине порой можно было услышать детский смех или птичье пение. Сем любила этот парк, в детстве они часто гуляли здесь вместе с братом и отцом; воспоминания нахлынули будто цунами, и Крид замедлила шаг; как порой ей не хватало этих уютных семейных прогулок, когда они втроём играли в салки, прячась то за широкими клёнами, то за декоративными кустарниками, выстриженными под различных животных, пускали по фонтану бумажные корабли, а по воздуху гоняли змея… А сейчас этого ничего не было; у отца появилась третья жена и подрастал младший сын, а старший преждевременно сделал из него дедушку. Сем до сих помнила то выражение лица Виктора, когда Грейдон привёл в их дом свою девушку, заявив, что уже завтра свадьба… Скандал, наверно, все соседи слышали: не только с лестничной площадки, но и, наверно, со всего района. А ещё тогда Вертиго была беременна Спирро… Сцену они устроили грандиозную. А сейчас, глядя на них, даже и не скажешь, что способны учинить масштабный апокалипсис, просто сидя на кухне.

Сем очень любила свою семью, и мысленно поставила себе галочку на будущее – навестить их в ближайшие выходные, тем более Перл обещала уже к следующей неделе испечь ей пирожки то ли с лососем, то ли с ещё с какой другой рыбой… Морепродукты Сем не особо жаловала, кроме пары блюд, зато оно точно не станет пропадать в холодильнике, если его подарить отцу – тот любил все, особенно под пиво, а Верити следила за фигурой, поэтому была приверженцем правильного питания. Крид её не понимала, но и не осуждала – каждому ведь своё. Хорошо, что хоть мелкий Спирро нормально питался для своего возраста, пусть и отец любил его баловать жирными гамбургерами и прочим фастфудом.

И всё-таки ей сильно повезло с семьёй.

Девушка решила сегодня пойти другим путём, что покороче – через Шекспировский сад; меньше на двадцать минут, и можно оттуда почти сразу же выйти на собственную улицу, а там - проскользнуть мимо нескольких высоток прямиком в родной район, в маленькую уютную квартирку. Долгожданный отдых, который она проведёт в постели, с ноутбуком или книгой… И обязательно выключит телефон на первые пару часов, чтобы никто не смог её потревожить. Но стоило вспомнить Семеле о собственном гаджете, как тот недовольно пискнул, возвещая о принятом сообщении; девушка закатила глаза, утомленно вздыхая, и, расстегнув сумку, начала копаться в поисках мобильника. И кому же она понадобилась? Если снова босс позовёт на работу, то это будет самая настоящая жесть, но Крид уже привыкла – мистер Вингард вообще любитель портить планы всем людям, наверно. Девушка рылась в своей, будто бездонной, сумке, рукой пытаясь нащупать телефон, но тот все ускользал. Однако это длилось недолго: мутант всё-таки смогла найти мобильник и, достав его, тут же провела пальцем по экрану. Интересно, кто ей написал? Сем начала вводить пароль от блокировки, но неожиданно что-то мягко ударило ее по ноге. Обернувшись, Крид увидела, что на дорожке около неё лежит практически полная бутылка воды. Подобрав ее, девушка огляделась: в парке мусорить запрещено, а тут совершенно новая лимонная газировка – наверно, у кого-то выпала из сумки или ее просто забыли, а, может, уронили. Девушка уже собиралась швырнуть бутылку в ближайшую урну, как громкий окрик ошпарил ее слух:

- Подождите! Мисс, секунду!

Сем обернулась и, прижав бутылку с телефоном к груди, увидела, как к ней на всех порах катился на инвалидной коляске молодой парень. Незнакомец остановился около Крид, все ещё придерживая колёса руками; он был достаточно тепло одет для такой погоды, хотя куртка покоилась у него на коленях, а кепка с неизвестной для девушки символикой скрывала голову. Значит, это его несчастная газировка? Бедняга. Хорошо, что она не успела её выбросить. Сем, бросив телефон обратно в сумку, совершенно позабыв о сообщении, и протянула парню бутылку, которую он тут же вырвал из ее пальцев и торопливо спрятал в рюкзак. Девушка опешила: она никогда не видела, чтобы всё делали настолько стремительно; Семела успела только моргнуть, как всё уже было закончено, да и сам незнакомец вёл себя как-то странно, будто для него бутылка обычной воды равносильна какому-нибудь золотому кубку. Ну, если так, то… Сем, наверно, просто стоит тогда идти по своим делам. Она уже собиралась уходить, как услышала за своей спиной недовольное бурчание.

- Я мог бы и сам справиться, - пробубнил себе под нос молодой человек, на что Сем просто пожала плечами.

- Не за что.

Повисла неловкая пауза. Сем, не зная, чего ожидать, решила вновь полезть в сумку за телефоном, краем глаза наблюдая за тем, как парень, аналогично ей, потянулся рукой к своему рюкзаку и достал оттуда ту самую злополучную бутылку с водой. Девушка, введя сенсорный пароль, заметила, как парень с трудом пытался открутить крышку, которая будто бы приварилась к пластику. Молодой человек стиснул зубы; ему хотелось пить, а крышка всё никак не хотела поддаваться. Ну, он же «сам справится», зачем лезть? Однако почему-то девушке хотелось сильно нарушить это его правило.

Сообщение, ждущее, когда его, наконец, прочтут, так и осталось в конвертике на экране смартфона, что вновь полетел обратно в бездонную сумку девушки.

- Может, я помогу?

- Идите лучше, куда шли, - бросили ей в ответ.

- Хамить было необязательно.

- Слушай, - парень зло блеснул глазами из-под козырька кепки, - я не хамил, ясно?! И вообще, какого чёрта лезть, если тебя об этом не просят?!

- Простите великодушно, мистер, - девушка ядовито скривилась.

- Так что иди по своим делам и оставь меня в покое, - вновь огрызнулся молодой человек. Сем, в возмущении фыркнув, уже готова была уйти, чтобы оказаться подальше от этого типа, как парень сердито добавил: - Ненормальная!

Девушка резко остановилась и, подойдя к молодому инвалиду, просто произнесла:

- Псих! – и ударила ладонью по козырьку кепки.

Головной убор слетел с головы незнакомца прямиком на вымощенную камнем дорожку, и он как-то неловко вскинул руки, прикрывая голову, будто бы защищаясь от удара. Газированная бутылка зла оказалась у него на коленях. Сем удивилась; не столько молниеносной реакции, сколько жесту – подобное она когда-то видела и… Почему-то она испытала странное чувство дежа вю… Девушка сделала шаг вперёд и, прищурившись, смерила парня внимательным взглядом; сквозь пальцы непокорно выглядывали белые пряди… Воспоминания ударили в голову с внезапностью бьющей молнии. На лице появилась улыбка.

- Чего пялишься?! – огрызнулся парень, и Сем, сев на корточки, взяла в руки упавшую кепку, отряхнула её и, встав, протянула молодому человеку, который тут же быстро надел её, поправив козырёк. Он, видя, как Крид, уже не стесняясь его, хихикает в кулак, недовольно передернул плечами. – Что смешного?!

- Да так, - девушка пожала плечами, - просто… кое-кого вспомнила.

- Я даже знать не хочу, кого именно, - парень вновь попытался открыть бутылку, но та всё равно никак не поддавалась. – Да к чёрту!

Сем улыбнулась и, подойдя ближе, мягко взяла у юноши газировку и, свернув крышку, протянула напиток в руки парню. Тот с подозрением принял бутылку и, поднеся горлышко к губам, сделал пару больших глотков. Мутант, наблюдая за парнем, коротко кивнула:

- Пожалуйста, - и заправила за ухо прядь тёмно-каштановых волос.

Молодой человек, заметив это, натужно сглотнул, наблюдая за девушкой: эти пышные каштановые волосы, заостренные уши, желтые, как у кошки, глаза… На секунду ему почудился эльф из детских сказок, которые мать читала им с Вандой перед сном. Он задержал дыхание, пялясь на незнакомку, которая, положив крышку от газированной воды ему на колени, повернулась к нему спиной, явно собираясь уходить.

- Эй-эй, постойте! - Пьетро, закинув бутылку в рюкзак, стал нагонять на инвалидной коляске незнакомку. - Мисс?!

Поровнявшись с ней, Леншерр еле успевал крутить колёса своего кресла, стараясь смотреть одновременно и на дорогу, и на девушку, делающую вид, что она его совершенно не замечает. Решила отыграться, да? Бывший спортсмен так просто не сдастся! Прибавив скорости, Пьетро вышел вперёд, вывернув коляску так, что она перегородила дорогу, заставив девушку остановиться, – сработало! Она нахмурилась, скрестила руки на груди, ожидая от парня очередной грубости.

- Да постойте же вы! – выдохнул Леншерр. – Я за вами по всему парку гоняться буду?!

- Будете, - девушка поправила сумку на плече. – Что, во всём парке не нашли, кому еще можно нахамить?

- Извини, - парень виновато опустил голову, сняв кепку. – Правда, извини, я не хотел…

«Господи, да что я несу?!»

Семела на его слова лишь усмехнулась:

- Да? А по вам не скажешь. Умеете вы настроение портить.

- Да я не хотел ничего портить! – взвился Пьетро. – Я уже извинился, ясно? Что мне ещё сделать?

- А мне какое дело? – Крид апатично пожала плечами. – Мы с вами незнакомы, а знакомиться мне что-то совсем не хочется.

- Вдруг мне вот хочется? – упирался Пьетро, по-прежнему не позволяя ей пройти.

Девушка коротко недовольно фыркнула, тряхнув волосами.

- У всех бывают неудачные дни, мисс. Я вот хотя бы извинился. Надеюсь, что вы меня за это не расстреляете, - парень театрально поднял руки вверх.

Смех птичкой выпорхнул из груди.

- Неплохая идея.

- О, так, наверное, и ствол всегда под рукой? – Пьетро подмигнул ей.

Крид усмехнулась и, обойдя коляску, сбавила шаг, чтобы Леншерру было легче за ней угнаться. Они даже не заметили, как успели разговориться. Пьетро казалось, они будто знали друг друга целую вечность, но время некстати разделило их, и вот судьба дала им второй шанс. Он словно летел, словно не было этой проклятой коляски; кажется, еще немного, и Леншерр пойдёт по каменной дорожке, чувствуя под ногами твердую землю. Но… такого не произойдёт. Уже никогда. И он это прекрасно понимал, но сейчас… Всё по-другому.

И Пьетро даже не заметил, как вышел с ней из парка и направился в абсолютно противоположную от своего дома сторону.

Вместе с ней.

***

Вечерело. Солнце уже склонилось за горизонт, а тени небоскребов вытянулись, укрывая раскинувшийся под ними город. Люди успели разбрестись, многочисленные машины перестали создавать пробки, а в некоторых общественных местах уже были включены разноцветные вывески и билборды. Стало непривычно тихо – город постепенно готовился ко сну. Пьетро всё никак не мог замолчать; он, крутя колёса инвалидного кресла, настолько устал от одиночества исобственного негатива, настолько увлекся своей новой знакомой, что и не заметил, как довёл ту до самого дома. Девушка, поднявшись по ступенькам своей пятиэтажки, готова была уже попрощаться, но… Была одна проблема: она, уже зная кто он, так и не сказала ему своего имени. А ведь он ей уже успел представиться - дважды.

- Ну, - она спустилась на одну ступеньку к нему, - я тут живу.

- Да, здорово. Тут… довольно мило, - Леншерр улыбнулся. – Ну, думаю… Тебе пора уже, так?

- Ну, типа того, - Семела качнула головой. – Но можно встретиться как-нибудь еще.

- Да, я помню про расстрел, - Пьетро, плутовски усмехаясь, слегка отъехал назад. – Может, перенесём на завтра?

- Может быть. Я не против.

- Я тоже.

Девушка улыбнулась и, покраснев, уже готова была достать из сумки ключи и мобильный телефон, увидела, как её новый-старый знакомый разворачивал коляску и уже собирался уходить, как вдруг вспомнил кое-что важное: много лет с той поры утекло, и судьба свела их вместе, и не узнать имя той, которая провела с ним почти весь день, было бы большой ошибкой, для него - особенно. Мутант, прокашлявшись в кулак, осторожно поинтересовался у неё:

- Слушай…

- Ну? – у Сем слегка сбилось дыхание.

- Я ведь… - минутная пауза. – Я ведь забыл тебя спросить… Как твоё?..

- Семела, - кивнула Крид.

- Семела, - медленно повторил Пьетро, словно пробуя имя на вкус.

- Можно просто Сем.

- Сем… - он смотрел на неё, почти не моргая. – Красивое имя.

- Отец выбирал.

Молодой человек улыбнулся и, поправив козырёк кепки, отсалютовал девушки:

- Тогда, до… расстрела?

- До расстрела.

И, развернувшись на коляске, стал медленно катить в сторону парка. Сем наблюдала за ним ещё долго, пока его силуэт не растворился среди однотипных высоких зданий и, усмехнувшись самой себе, достала из сумки, наконец, ключи и мобильный телефон – на экране всё также светился конвертик с сообщением. Девушка шумно выдохнула; она совсем о нем забыла. Проведя пальцами по экрану смартфона, предварительно сняв блокировку, Сем открыла сообщение. Оказывается, ей написала Реган:

«Семи, душка, не представляешь, что я вычитала в гороскопе! Тебе светит какая-то нереально крутая встреча! Если сбылось – напиши мне срочно! Ты же знаешь, звезды никогда не врут».

Подруга была зависима от модных глянцевых журналов и жёлтой прессы с дешёвыми гороскопами, в которых пишут всякую нелепицу, но… было что-то в этом. Отключив телефон, мутант кинула его обратно в сумку, открыла дверь и вошла в парадную. В том, что они встретились спустя столько лет, нет никакой заслуги звезд и, уж тем более, журналов Реган.

И Сем без всяких гороскопов знала, что их следующая встреча произойдёт совсем скоро…

========== Июнь. ==========

Яркое солнце медленно ползло к горизонту; лучи скользили по небоскребам; люди рвались из своих душных офисов, спеша домой, стояли в пробках, раздраженно сигналили зазевавшимся водителям… Сегодня пятница, впереди – долгожданные выходные, которые предвкушали еще с начала длинной рабочей недели. Даже сейчас уличный градусник показывал почти девяносто пять градусов по Фаренгейту – в этом году Америку преследовали сильные погодные аномалии. Встретить кого-то на улице днём было вообще нереально – люди прятались в своих офисах и домах, спасались кондиционерами и холодными напитками и мороженым, но стоило солнцу спрятаться за грядой высоток, как уставший от зноя город оживал и вскипал жизнью. По улице, стараясь не столкнуться со спешащими пешеходами, мутанты прогуливались неторопливо: уставшие, потрёпанные, но вполне довольные вечерней вылазкой в местный фитнесс-центр. Мышцы ныли, клонило в сон, а купленные несколько бутылок воды полупустыми лежали в сумке, подвешенной на ручке инвалидного кресла; Пьетро вымотался настолько, что крутить колёса стало настоящей пыткой, но он продолжал катить, чтобы не отставать от друзей. Мэтт, допив свой энергетик, швырнул его в ближайшую урну силой мысли. Роберт Сонтаг, усмехнувшись, покачал заснувшую у него на руках дочь – Изабелла всегда ходила с папой на тренировки: в виду слабого иммунитета девочке приходилось заниматься лечебной детской физкультурой. Малышка, уткнувшись носом в плечо отца, мирно посапывала, не отвлекаясь на посторонние шумы: ни на гудки столпившихся на улице машин, ни на музыку, льющуюся сквозь распахнутые окна кафе, мимо которого они только что прошли, ни на гомон от гражданских, опережавших их группу, ни на разговоры её папы и его друзей, которые для неё звучали лишь отдалённым шумом. Иззи лишь крепче обнимала отца за шею, и Роберт целовал её в макушку, улыбаясь. Сонтаг светился в буквальном смысле: лучи солнца, попадавшие на крупинки кристаллов на его теле, блестели ярко, пуская солнечных зайчиков. Пьетро манерно поправил солнцезащитные зеркальные очки, купленные всего пару дней назад; и Каллаган, и Сонтаг начали замечать, как Леншерр стал немного оживать: раньше он не уделял внимания подобным мелочам. Понурый угрюмый парнишка неожиданно воспрянул духом. И никто даже подумать не мог, что такие изменения вызовет в нём встреча с обычной девушкой – по крайней мере, так думали Мэттью и Роберт, ведь о своей новой подруге спидстер не распространялся. А на многочисленные расспросы Пьетро либо молчал, либо отвечал о ней отстранённо, сухо, будто не хотел, чтобы о ней кто-то знал. Каллагану, конечно, в отличие от Сонтага, повезло: будучи телепатом, он мог залезть в голову Пьетро и узнать о девушке Леншерра почти всё, но… ему хотелось, чтобы Пьетро рассказал все сам. Когда-нибудь мутант познакомит их со своей новой приятельницей… И почему бы этого не сделать сейчас?

Проходя мимо множества магазинов с разноцветными вывесками, с блестящими витринами, внутри которых царил свой собственный маленький мир, молодые люди вышли к главной улице, прилегавшей к одному из самых красивых парков Сан-Франциско – «Золотые Ворота». Пьетро не смог сдержать улыбки; он, вытянув голову, смотрел на то самое место через дорогу, где он познакомился с очень милой и очаровательной девушкой. Мэтт, шагая рядом с Робертом, легко ударил его кулаком в ребро, и Сонтаг также заметил то немного глупое выражение лица Леншерра, который явно кого-то высматривал. Каллаган, выдохнув, подошёл ближе к инвалиду и, взявшись за ручки кресла, стал катить его коляску, вернув Пьетро обратно в реальность из своих грёз; спидстер попытался остановить друга, резко схватившись за колёса, но… Руки от усталости совершенно не слушались – всё-таки зря он решил переработать назначенную норму, хотя от боли в мышцах было по-своему комфортно – хотя бы верилось, что тело вновь становится таким, каким оно было до злополучной катастрофы. И это только радовало.

- Мэтт, ну, ты чего?! – возмутился Пьетро, все ещё пытаясь остановить коляску. – Роб, скажи ему!

- Нет, дружище, - Мэтт вошёл в некий азарт, и ему очень хотелось узнать о новой приятельнице друга. Почему бы им за него не порадоваться? – Сонтаг тебе не поможет. Давай устроим до твоего дома колясочный марафон, а?

- Как дети, честное слово, - Призм улыбнулся, посмотрев на спящую Изабеллу. – Мэтт, завязывай с этим.

- Прости, папочка, - Каллаган выпустил из ладоней ручки инвалидного кресла, - я просто хочу, чтобы младший братик обо всём со мной делился.

- Ты это о чём? – не понимал намёков Пьетро.

- Ты специально это делаешь, Пьет? – Мэттью закатил единственный здоровый глаз. Пусть он уже давно знал все ответы, но ему было важно, чтобы обо всём им рассказал Леншерр. – Ну, давай, колись, кто она такая?

- Она? – брови инвалида удивленно приподнялись.

- Твоя новая подруга, - ответил за одноглазого телепата Роберт. – Ты обещал нам о ней рассказать накануне, забыл?

- Я? Да?.. Ой, - у Пьетро перехватило дыхание, а взгляд начал лихорадочно метаться по улице в поисках быстрого ухода от ответа. Вот к этому разговору он, наверно, никогда не будет готов, а его друзья всё подталкивают его к какой-то невидимой бездне: скажет слово, и сразу же полетит вниз, в пучину неизвестного. Руки моментально вспотели, да и вообще в целом стало как-то сильно жарко… Или ему уже кажется? Нет, нужно перестать нервничать и взять себя в руки. Ну… что им сказать вообще? Мысли в голове перемешались в какой-то непонятный клубок, где не было той нити, за которую можно было потянуть и всё распустить. Лучше просто перенести такие тонкие разговоры до следующего раза. – Ребят, я что-то сильно устал… Да и вообще уже поздно, пора домой, а поговорить мы всегда успеем, - и для наглядности мутант театрально зевнул и потянулся.

Публика не оценила его актёрской игры.

- Нет, ты нам сегодня всё расскажешь! – Мэтт, встав напротив коляски Леншерра, схватился за его подлокотники, нависая над спидстером. – Хватит молчать, Пьет! Твои лучшие друзья разве не должны о тебе волноваться, а?

- Не должны, - натужено сглотнул Леншерр, отстраняясь от телепата.

- Вот именно! – с торжеством в голосе изрек Мэтт. – Так что рассказывай!

- С самого начала? – Пьетро посмотрел сначала на Каллагана, потом на Сонтага, и вновь вернулся к телепату, будто искал у тех сострадания, но они оба были непреклонны. Чёртов Мэтт – небось от своей Улиссы любопытства и наглости нахватался!

- Да как хочешь, - выступил Роберт.

А с чего бы, собственно начать? С того, что он встретил девочку из детства в парке «Золотые Ворота», накричал на неё, оскорбил, а потом, пытаясь извиниться, проводил её до дома, забыв спросить номер телефона? Говорить о том, что на следующий день проторчал под её окнами несколько часов, боясь позвать? И что улыбался, как идиот, когда она все-таки выглянула в окно, а потом спустилась на крыльцо. Пьетро смутился, но смог попросить её номер; хотел уйти, но девушка едва ли не силой затащила его к себе в гости, в небольшую двухкомнатную квартиру на третьем этаже. Они болтали, пили чай, Сем угощала его печеньем с кокосом, которое сама пекла. Потом подобные встречи стали частью их жизни, и Леншерр уже не представлял себя без них. Ему просто хотелось каждый день видеть лицо Сем, её улыбку, почувствовать её ладони на своих руках, смеяться над шутками, сказанными невпопад и которые были совершенно не смешными, но… В этом была вся прелесть таких вот… свиданий? Пьетро почти готов был их так назвать, но их отношения пока что с натяжкой можно назвать романтическими. Они лишь друзья, но вот Леншерр… Ему безумно хотелось перейти на новый уровень. А как это сделать? Было множество мыслей по этому поводу, просто кучи различных вариантов, но каждый раз, когда спидстер хотел сделать в сторону их будущих отношений шаг вперёд, то, видя Сем, отчего-то топтался на месте. И не понимал, почему он не может с ней поговорить на столь серьёзную тему: начинал волноваться, его бросало в дрожь, руки потели… Леншерр боялся её реакции, её отказа, но… Как ему тогда понять, что Сем к нему испытывает? Пьетро чувствовал себя школьником. Но ждать какого-то чуда… Определённо нет! Даже будучи инвалидом, он любил делать всё относительно быстро, и свой единственный шанс он терять просто не намерен. Хватит с него молчания и хождения вокруг да около! В следующий раз он пригласит Сем на свидание, а какая у неё будет реакция – вопрос уже другого плана.

Перед лицом Леншерра щёлкнули пальцами, и Пьетро вцепился в подлокотники, рассеянно глядя на человека, выведшего его из мира собственных мыслей в реальность; Каллаган, наблюдая реакцию друга, лишь усмехнулся и скрестил руки на груди: первое свидание, да? Спидстер, нахмурившись, уже понял, что телепат успел прочитать все его мысли и теперь вновь потребует от него ответов о девушке по имени Семела Крид. А он просто не может им вот так просто взять и всё рассказать – лучше уж устроить из этого допрос, Леншерру так проще. Мэтт, отойдя в сторону, широко улыбнулся, и Пьетро закатил глаза – и как ему не надоедает рыться в его голове? Роберт, вопросительно смотря на друзей, совершенно ничего не понимал; Изабелла Сонтаг всё также спала у него на руках.

Молодые люди вновь зашагали по знакомой улице.

- Ну, так расскажешь? – не унимался Мэттью, чья улыбка становилась всё шире и шире с каждым шагом.

- Ладно, - Пьетро сдался. – Что ты хочешь узнать, о, великий чтец мыслей?

- Ну что-нибудь интересное о твоей новой подруге, - Каллаган вновь встал позади мутанта и ухватился за ручки инвалидной коляски, - а если не расскажешь, то прокачу тебя с ветерком по всему парку и обратно.

- Мне кажется, эта угроза не для спидстера, нет? – влез Призм.

- Он просто не знает, что его ждёт, - ласково протянул Мэтт, склоняясь к уху Леншерра. Пьетро закатил глаза. – Так что выбирай: или ты рассказываешь нам о своей подружке, или я устрою самую жуткую гонку в твоей жизни. Ну… выбирай!

Мутант невесело усмехнулся и, покрутив колёса, высвободился от Мэттью, повернулся к телепату. Хочет, значит, знать о Семеле всё? Не отстанет же, чёртов одноглазый проныра… Вздохнув, спидстер попытался собрать все свои мысли о Сем в голове, построить логическую цепочку между ними, но… не получалось. Пьетро почувствовал, как полыхают щёки; думать об этом остроухом мутанте без смущения никак не выходило, и это уже явно заметили его друзья. И всё-таки если он не расскажет, то Мэтт будет потом доставать его не только на прогулках, но и в фитнесс-центре, а потом ещё смартфон будет разрываться от количества пропущенных звонков и сообщений. Телепат может собой гордиться – в этой битве он остался победителем.

- Ну… - Пьетро, почесав затылок, старался подобрать слова, которые бы смогли охарактеризовать Сем в лучшем свете, - …Она очень… милая девушка. С ней интересно, весело, у нас много общего. А ещё, как оказалось, мы познакомились давно, еще в детстве.

- Пьет, не красней, тебе не идёт, - подбодрил друга Мэтт. – Ну, а как вы встретились? В смысле… ну, ты понял.

- Если я расскажу, ты не поверишь, - улыбнулся Пьетро, и Каллаган решил оставить свои жалкие потуги вытащить из головы Леншерра хоть что-нибудь о его новой пассии – сказанного пока достаточно.

- Ладно, умник, уговорил, - телепат улыбнулся. – Мы с тобой дома это обсудим. Ну, что, папочка, домой?

- Домой, - кивнул мутант.

Пьетро облегчённо выдохнул и, поравнявшись с парнями, стал активнее крутить колёса инвалидного кресла, однако в ту же секунду почувствовал, что колеса ему не подчиняются, и, обернувшись, увидел, что коляску толкает Мэттью. Телепат, заметив, как Леншерр страдает от боли в мышцах и усталости, решил сделать ему небольшое одолжение, мысленно передав, что обещал ведь прокатить с ветерком, заставив инвалида улыбнуться. Пьетро кивнул другу, и Каллаган стал толкать коляску к Призму, который всё это время шёл спокойно, держа спящую дочь на руках. Леншерр смотрел на молодых людей, понимая, что только сейчас, когда он и потерял возможность ходить, смог найти настоящих друзей. Было чертовски приятно – знать, что кто-то о тебе хоть немного, но беспокоится и заботится. Пьетро отвернулся в сторону, наблюдая за тем, как улица с каждым шагом незначительно менялась: однотипные многоквартирные дома стояли, тесно прижавшись друг к другу, образуя длинную шеренгу, менялись в них лишь номера: тридцать первый, тридцать второй, тридцать третий… Уличный фонарь, промелькнувший внезапно, закрыл собой номер, и Леншерр мысленно не успел сосчитать, сбившись; но, решив вновь вернуться к своему занятию, неожиданно понял – этот путь же вёл к дому Семелы! Молодой человек уже хотел схватиться за колёса коляски, резко остановиться и развернуться назад, но почему-то вместо этого лишь начал судорожно озираться по сторонам: те же витрины магазинов, в которых проводилась распродажа, та же газетная лавка с приветливым мужчиной-продавцом в смешной кепке, те же выцветавшие лавочки… Неужели они и вправду идут к ней? Проделки Каллагана? Чёртов Мэттью! Пьетро готов был уже высказать ему пару ласковых, как неожиданно они остановились… У того самого дома, у той самой лестницы… Под окнами второго этажа, в которых горел свет.

- Вот и пришли, - констатировал Роберт, заметив, как Пьетро изменился в лице. – Пьет, что с тобой?

- Я?.. – молодой человек тряхнул головой. – Да нет, всё в порядке… Всё в полном порядке! А ты, что, тут живёшь? Серьёзно?

- Я же ещё пару месяцев назад написал, что мы с Филиппой переехали в новый дом, - Сонтаг был слегка озадачен. – А что? Что-то не так?

- Да нет, всё в порядке, - вымученно улыбнулся Пьетро, хотя и чувствовал, как пылает лицо. – Просто не думал, что ты… живёшь именно здесь. И как, нравится?

- Я не понимаю, - Сонтаг пожал плечами. – Что с тобой?

Мэтт посмотрел сначала на Роберта, а потом на Пьетро, успев быстро вытащить из инвалида телепатически нужную информацию и, проанализировав её, удивленно присвистнул: ну, конечно же, его девушка живёт здесь, в этом самом доме. Только вот совершенно непонятно, почему он так нервничает: подумаешь, узнал о том, что Сонтаги – соседи его знакомой, так почему бы не пригласить её на улицу, поздороваться, или же просто крикнуть её имя, чтобы она выглянула в окно. Правда, если бы на её месте была его Улисса, Мэттью бы не раздумывая полез к ней в окно… А там бы уже было много всего интересного. Мэтт, уйдя в свои мечты, невольно улыбнулся, но вскоре вновь вернулся к своим друзьям, которые уж очень оживлённо беседовали. Если Леншерр всё это время старался отходить от любого вопроса, то Роберт искренне недоумевал, что случилось с его другом, раз он смотрит на многоквартирный дом так, словно увидел перед собой настоящего Тора! Каллаган, решив взять инициативу в свои руки, аккуратно похлопал Леншерра по плечу, предложив:

- Может, позовём её, а? – телепат посмотрел на Призма, будто ожидая поддержки. – Или ты боишься?

- Я? – спидстер фыркнул. – Боюсь? Нет! С чего ты вообще взял?! Просто… Я не хочу лишний раз её беспокоить. Вдруг она там занята и?..

- Я так и знал, - Мэтт, выдохнув, отошёл от Пьетро ближе к главному входу. – Боишься же!

- Нет!

- Тогда хотя бы позвони ей, дружище, - Каллаган скрестил руки на груди. – Я уверен, она будет только рада.

- Очень сомневаюсь, - пробубнил себе под нос инвалид.

- Ты попробуй, - Мэттью продолжал стоять на своём. – Или мне это сделать за тебя, а?

- Нет! - Пьетро именно в такие моменты очень сильно злился на судьбу за то, что она приковала его к инвалидному креслу – прямо сейчас бы побежал за горе-советчиком и сам бы кое-что ему порекомендовал – такого, что до конца жизни хватит. – Вот без этого, пожалуйста!

- Ну, хорошо-хорошо, - телепат вскинул руки. – Я буду терпеливо ждать того момента, когда ты уже познакомишь нас со своей подружкой.

Роберт Сонтаг стоял, держа на руках сонную дочурку, которая уже ворочалась, и не мог уловить суть дискуссии парней. О какой вообще девчонке из его дома идёт речь? Он знал только одну одинокую девушку, жившую в квартире напротив; мисс Перл Глосс, которая была хозяйкой всего этого дома, продала квартиру Сонтагам достаточно дёшево, и семья ни разу не пожалела о своём выборе: до главной редакции газеты, где работал Призм, было рукой подать, в районе располагалась довольно приличная школа, а задний двор дома радовал детской площадкой, где маленькая Изабелла часто играла вместе с младшим братом юной соседки, который часто наведывался в гости. Но о ней ли постоянно кидал намёки Пьетро? Мэтту Каллагану намного проще – он телепат, может запросто считать информацию из головы собеседника и утолить свое любопытство, но ему будто из принципа нужно было узнать о девушке со слов Леншерра. Изабелла уже окончательно проснулась; девочка, зевнув и потянувшись, протёрла глазки и сонно заморгала, завертелась на руках отца.

- Ребят, может, хватит? – наконец, вступил в дискуссию Призм. – У меня ребенок проснулся.

- Пока Пьетро не скажет что-то о своей девушке – не хватит! – отрезал Мэтт.

- Она не моя девушка! – стоял на своём Пьетро.

- Ну, вот опять! – Каллаган закатил глаза.

- Вы как дети малые, честное слово, - засмеялся Сонтаг.

- Только не отшлёпай нас, папа, - улыбнулся Мэттью.

- Не буду, - успокоившись, Роберт пересадил свою малышку на плечи. – Хотя я совершенно не удивлюсь, если речь идёт о Семи.

Пьетро как током шибануло: это явно самое большое потрясение за весь вечер – его лучший друг лично знаком с девушкой, которая ему небезразлична. Спидстера охватила паника; ему казалось, что сердце стало настолько стремительно биться в груди, что готово было прямо сейчас выпрыгнуть. Руки сами улеглись на колёса инвалидного кресла, и Мэтт, почувствовав, что тот хочет их покрутить, чтобы уйти прочь от своей судьбы, тут же встал позади него, перегородив дорогу к отступлению. Леншерру хотелось не просто убежать - лучше вовсе исчезнуть; неважно, куда, главное - подальше отсюда. А ещё Мэтт так ухмылялся… Пьетро, понимая, что он бессилен в сложившейся ситуации, лишь шумно выдохнул, смиряясь с капитуляцией.

- Та-а-ак… - Каллаган хитро прищурился, - значит, её зовут Семи?

- Семела, - сглотнув, осторожно поправил его Пьетро. – Ну, или просто Сем.

- Сем, ага? – на лице телепата появилась улыбка. – Неплохо.

- Довольно приятная девушка, - пожал плечами Роберт, - живём с ней практически дверь в дверь. Это, кстати, её мачеха порекомендовала нам этот район.

- Спирро - мой друг, – застенчиво пролепетала Иззи, и Сонтаг поцеловал дочь в щеку.

- Это да. Довольно… бойкий молодой человек - младший братишка Семи.

Леншерр натужно сглотнул. И что теперь? Неужели Роберт скажет Семеле, что знает того странного белобрысого парня на инвалидной коляске, который все никак не решается пригласить ее на свидание? Леншерр смутился под взглядом Каллагана, который уже давно обо всём догадался: Пьетро уже очень давно хотелось развить их отношения, но он боялся отказа, ведь Сем такая… такая… замечательная! И такая милая! И симпатичная! Спидстеру очень хотелось сказать ей об этом прямо сейчас, говорить такое всегда, но… собственная беспомощность его останавливала. Да и кто захочет встречаться с инвалидом? Леншерр, сменившись в лице, потер кулаком лоб, даже не почувствовав, как его по-дружески похлопали по плечу.

- Пьет, дружище, не парься, - Мэттью вновь залез в его голову без предупреждения, и мутант уже думал, что тот опять начнёт его доставать, но, как оказалось, Каллаган решил отступить от своей цели. – Всё у вас получится, я уверен. Точно ведь, Роб?

- Так точно, - мужчина, поднявшись по ступенькам, уже открыл входную дверь.

- Ты же ей не расскажешь о том, что я тут был? – Пьетро начал молиться просто всем известным Богам, чтобы его маленькая тайна не открылась той девушке, в комнате которой горел сейчас свет.

- Я в ваши отношения лезть не буду – вы взрослые люди, сами разберётесь, - кивнул Сонтаг. – Но… Я действительно рад за тебя, Пьетро.

- Спасибо, дружище, - улыбнулся спидстер.

Призм, отсалютовав друзьям, вошёл в подъезд, оставив Пьетро и Мэтта на улице. Телепат покосился на окно второго этажа, где горел свет; читать мысли на таком большом расстоянии он не умел, да и хорошо это – не хотелось лишний раз смущать Леншерра. Спидстер, повернув коляску, уже собрался уходить, и Каллаган решил его в этом не останавливать. Молодой человек, поравнявшись с инвалидом, иногда оборачивался в сторону того самого дома, где жили уже два ему знакомых человека. Хотелось поинтересоваться, почему Пьетро не стал заходить к ней или просто не позвал её выглянуть в окошко, но, видимо, ему просто нужно перерасти свои собственные комплексы и, наконец, сказать Семеле, что он на самом деле чувствовал. Пусть не сегодня и даже не завтра – главное, чтобы он не затягивал. Каллаган посмотрел на свои часы: большая стрелка пыталась нагнать маленькую, которая уже какое-то время застряла на цифре семь – скоро ему встречать Улиссу после очередных репетиций. Но, пока есть время, он немного проводит Леншерра до дома, а потом свернёт на другую улицу и побежит на остановку – так вот и разбегались постоянно. И это уже стало привычкой. А вот затянувшееся молчание – совершенно нет, поэтому Мэтт осторожно поинтересовался у друга:

- И когда ты собираешься с ней поговорить?

Пьетро даже не удивился, что одноглазый завёл об этом разговор.

- Не знаю, - парень пожал плечами, - но как только будет подходящее время. Хочу пригласить её куда-нибудь, но… разве она согласится?

- Пока не попробуешь – не узнаешь, - констатировал Каллаган. – Дерзай, пока есть время. Иначе потом будет поздно.

- Тебе легко говорить, у тебя есть Улисса, - перевёл тему Леншерр, и вот эта его черта особенно бесила Мэтта в такие моменты. – Вы с ней можете делать что угодно, ведь…

- Пьет, послушай меня, - строго начал Мэтт, - наши отношения с Лисси – сугубо наше личное дело. То, что получится у вас с Сем - зависит лишь от тебя. И если ты и дальше будешь бояться её типа страшной реакции, - для наглядности телепат скорчил рожицу, - то так и не построишь своего счастья. Ничего не бойся – просто действуй! Не упускай своего шанса быть с теми, кто тебе действительно дорог.

Пьетро слабо улыбнулся, даже не заметив, как рука потянулась к рюкзаку за смартфоном; хотелось тут же написать Семеле, сказать, что несколькими минутами назад торчал под её окнами, о том, как бы хотел её снова увидеть и просто прогуляться по ночным улицам Сан-Франциско… Но вместо этого пальцы набрали лишь короткую фразу:

«Давай встретимся, нужно поговорить»

Первый шаг в сторону отношения был сделан.

***

Молодые люди встретились буквально на следующий день; Пьетро Леншерр, замерев у входной двери большого двухэтажного дома, ждал, когда ему откроют. Вчерашнее сообщение, отправленное впопыхах, заставило Сем изрядно поволноваться: девушка тут же позвонила, думая, что с мутантом что-то случилось, готова была приехать, но спидстер успокоил её, сказав, что всего лишь забыл добавить смайлик, что все в порядке и ему просто нужно с ней увидеться. Девушка, конечно, выдохнула, но решила сама назначить встречу, так как весь сегодняшний день у неё был занят племянником – старший брат Крид и его жена уезжали на выходные в другой город, и Семела обещала им посидеть с ребенком. Пьетро это не обрадовало: ему хотелось провести день с Сем, а не помогать ей нянчиться с племянником. Не сказать, что он не любил детей, но мальчик точно не позволит им побыть наедине. Но… если он упустит время, другого шанса просто не будет. Вздохнув, спидстер вновь нажал на кнопку звонка, услышав, как переливчатая трель эхом разлилась за дверью, а потом раздались легкие торопливые шаги и приглушенные голоса. Значит, скоро его впустят в один из двухэтажных частных домов с аккуратным металлическим забором, живой изгородью и изумрудно-зеленой лужайкой, заполонивших всю улицу; хорошо, что он быстро нашёл самый нужный, иначе бы кружил по всему району. Пригладив белоснежные волосы рукой, поправив воротник рубашки, разгладив брюки, Пьетро очень надеялся, что выглядит вполне нормально, хотя то и дело ему казалось, что с ним явно что-то не так… Наверно, он просто нервничает, вот и накручивает себе всё, что только можно. А если с ним действительно что-то не так? Пьетро глубоко задышал, стараясь выбросить из головы всякого рода наваждения: всё в порядке, всё в полном порядке…

Однако энтузиазм молодого человека быстро улетучился, когда скрипнула дверь; спидстер отъехал в сторону, давая возможность открыть дверь, и на пороге показалась кареглазая блондинка в шелковом платье; девушка приветливо улыбнулась гостю:

- Добрый день, - мелодично произнесла она, открывая дверь пошире, - вы друг Сем? - и, не дожидаясь ответа, пропела: - Семи, к тебе пришли.

«Она здесь. Вот чёрт! Хорошо ли я выгляжу? Рубашка нормально сидит? Изо рта не пахнет? На брюках стрелки видны? Господи, да что я несу?!»

Пьетро, отвлекаясь на собственные мысли, даже не заметил, как в прихожую спустилась Семела; девушка, убрав прядь каштановых волос за ухо, улыбнулась, и у мутанта перехватило дыхание – в простых линялых джинсах и свободной длинной майке она была такой… симпатичной. Леншерр не мог насмотреться на неё, был будто под гипнозом и, чтобы прийти в себя, хотелось отвесить самому себе оплеуху или ущипнуть, но решил ограничиться простым быстрым кивком, вытряхивая все лишнее из головы. Сем, прикрыв рот, хихикнула; Пьетро, засмущавшись, не мог ей не улыбнуться.

- Привет.

- Привет, - девушка кивнула и, встав позади спидстера, начала подталкивать его кресло. – Проходи. Чувствуй себя, как дома.

Крид помогла закатить инвалидную коляску в холл, и Пьетро начал осматриваться; увы, здесь почти «как дома», но только из той, прошлой жизни, когда у него была слава, приличный заработок, красивые девушки и… возможность ходить. Но сейчас мутант совершенно не жалел о том, что произошло и не мечтал вернуть то время, когда у него было всё, ведь тогда… у него на самом деле ничего не было. А сейчас в его жизнь вторглась девочка из детства с острыми, почти эльфийскими ушами, которую он теперь не сможет отпустить. Сем, чмокнув инвалида в щёку, побежала в одну из комнат, и Пьетро, покрутив колёса, проехал в зал, который напрямую вёл коридор; там, остановившись возле кожаного кресла, он наблюдал за тем, как двое куда-то собирались: блондинка собирала сумку, а молодой человек, стоящий рядом с ней, о чём-то оживлённо говорил по телефону – про какие-то акции и программы финансирования. Леншерр, глядя на него, заметил сильное сходство его с Сем: такие же темно-каштановые волосы, янтарно-карие глаза, острые черты лица; спидстер сразу понял, что перед ним – родной брат Семелы, Грейдон Крид. Несмотря на разницу в возрасте, они были похожи, словно близнецы. Даже у него с Вандой не было столько общих черт, как у этих двоих… Пьетро даже не заметил, как Грейдон, договорив по телефону, подошёл к нему и протянул руку; Леншерр немного замешкался, но всё-таки пожал его ладонь.

- Пьетро Леншерр.

- Грейдон, - спидстер оттянул руку первым, внимательно следя за реакцией старшего брата Семелы. – С моей женой Амелией вы уже успели познакомиться, ведь так?

- Да, конечно, - голос мутанта даже для него неожиданно дрогнул. – У вас чудесный дом.

- Спасибо, я тронут.

Пьетро кивнул, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке. В одно мгновение ему хотелось крутить колёса к выходу настолько быстро, насколько это было возможным. Телефон в кармане пиджака Грейдона Крида вновь зазвонил, и молодой человек уже было хотел ответить за звонок, как неожиданно к нему подошла супруга и, схватив его за локоть, увела в другую комнату. Леншерр, наблюдая за ними, лишь горестно вздохнул; опять он всё испортил только одним лишь своим появлением. Инвалидность – чёртово проклятие, и из-за него ему нигде нет места. Даже родственники Сем ему не рады. На что он вообще рассчитывал? Но… он здесь ради Семелы, и Пьетро выдержит всё это, но, наверно, в будущем, больше тут никогда не появится, если её брат не отговорит девушку общаться с таким вот уродом, как Леншерр. И от осознания того, что ты не такой, как все, становилось особенно неприятно. Просто хотелось уйти и всё бросить, но… Разве его потом простит за это Сем?

Пьетро стал ожидать в гордом одиночестве, в гостиной, того, что ему скажут хозяева дома.

Амелия Крид завела своего супруга на кухню; телефон в его пиджаке разрывался от звонков, но девушка, вытащив смартфон, быстро сбросила вызов. Грейдон закатил глаза; не любил, когда она встревала в отношения его и тех, кто его окружал, потому что чаще всего его любимая оказывалась права. Но для него этот парень, Пьетро Леншерр, инвалид… Он желал сестре только хорошего, а этот тип… Крид был уверен в том, что Семела просто решила подружиться с парнем из жалости, ну или, что очевиднее, он сам навязал ей свою компанию. Грейдон, наблюдая за сердитым личиком Мел, лишь вздохнул – перед их поездкой совершенно не хотелось ругаться. И всё-таки Амелия решила высказаться:

- Грейдон, прекрати, это невежливо! – девушка говорила шёпотом, но при этом будто повышала голос. – Он пришёл к Сем, а не к тебе!

- Мел, это не один из твоих пациентов, - бросил Грейдон. – Вдруг он просто очередной проходимец, и хочет обчистить дом или… или просто использует мою сестру?

- Семела уже взрослая и сама способна решить все свои проблемы, - Мел улыбнулась.

- А вдруг он такой же, как тот парень, Кайл Гибни? Если он хоть что-то подобное вытворит – просто вышвырну из дома!

- Тише, милый, - блондинка взяла супруга за руку, - я не думаю, что он способен на что-то подобное. Ты только посмотри на него, - девушка подвела мужа к арке, ведущей в столовую, а оттуда - в гостиную, где в одиночестве скучал Пьетро, - он довольно вежливый, и такой милый с этими белыми волосами. Прямо ангелочек.

- Ага, только крыльев и нимба не хватает, - выдохнул Грейдон. - Не говори только, что влюбилась в приятеля моей сестры?

- Я влюбилась шесть лет назад в самого прекрасного человека на этом свете и вышла за него замуж, - девушка поцеловала мужа в губы, крепко обняв. – А теперь пошли собираться, иначе мы опоздаем.

Грейдон не стал спорить с супругой, но всё равно, когда та уходила, поймал её за руку и притянул к себе за поцелуем. Амелия, разорвав поцелуй, звонко чмокнула Грейдона в щеку и после, взяв его за руку, вернулась с ним в гостиную. Пьетро, в ожидании колесивший вокруг журнального столика, не думал, что хозяева вернутся так скоро. Наверно, успели перемыть ему пару косточек за то, что он не такой, как все, но… будто прочитав его мысли, Амелия Крид похлопала парня по плечу, сказав:

- Всё в порядке, просто Грейдон волнуется перед важной встречей.

- Ничего личного, парень, - сухо улыбнулся гостю Крид. – Милая, нам пора.

Леншерр отъехал чуть в сторону, наблюдая за тем, как молодые люди собирались в дорогу. После почти что извинения хозяина дома ему стало немного легче, но инвалид всё равно чувствовал себя здесь каким-то лишним пятном и хотел отсюда уйти, но… Без главного он не уйдёт. Стараясь не замечать мельтешащих в гостиной супругов, Пьетро осматривал комнату, подмечая немного интересных вещей: на стене в тяжелых медных рамках висели фотографии, на которых он мог даже наблюдать совсем ещё юную Семелу… Мутант вдохнул полной грудью, не замечая, как сжимал кулаки; он сильно нервничал, его почти что трясло, но он старался не показывать своей слабости. В голове прокручивался тот самый долгожданный для него самого момент и варианты ответа на главный волнующий вопрос мисс Крид: согласится ли, откажется ли, а вдруг вообще не захочет его больше видеть? Он, находясь в своём вымышленном мире, даже не услышал, как в комнату кто-то вошёл, даже не почувствовал на своих плечах чужие нежные руки.

- Извини, что оставила тебя на брата, - Сем, улыбнувшись, встала рядом с инвалидной коляской. – Надеюсь, все в порядке? Грей?

- Всё нормально, - мужчина, щёлкнув застёжками чемодана, поставил его на пол. – Всё просто замечательно. Только волнуюсь немного.

- Все будет хорошо, родной, - Амелия накинула на себя лёгкую кофточку, - завтра всё равно вернёмся домой.

- Хоть это радует, - усмехнулся Грейдон.

- Мама и папа ещё не уехали? – в разговор вмешался детский голос.

- Нет, Рори, иди к нам, - отозвалась Семела.

Пьетро обернулся и увидел, как в гостиную, волоча пушистого рыжего кота с приплюснутой недовольной мордочкой (Леншерр совершенно не разбирался в кошачьих породах), одетый в темные джинсы и футболку с изображением Дарта Вейдера из Звёздных Войн, вбежала миниатюрная копия Грейдона Крида; мальчик, увидев, что в их доме был кто-то чужой, остановился, пристально уставившись на человека с белыми волосами в инвалидном кресле. Кот в его руках совершенно не сопротивлялся, однако, поймав взгляд этих жёлтых глаз, Пьетро вдруг стало не по себе. Сем, подойдя к племяннику, подтолкнула его ближе к Леншерру.

- Рори, познакомься, это Пьетро Леншерр. Пьетро, это – Рори.

- Привет, - спидстер улыбнулся и помахал мальчику рукой.

Рори, не выпуская из рук пушистого кота, с минуту просто так, не моргая, смотрел на Пьетро, а потом выдал:

- Он твой парень?

Сем поперхнулась от неожиданности и нервно покосилась на Пьетро, на лице которого засияла улыбка. Дети – они такие… Дальновидные. Девушка покачала головой:

- Нет, он… он мой друг.

Улыбка Пьетро поблекла; друг, значит… выходит, ничего ему не светит – зря он надеялся на взаимность. Парень посмотрел на девушку, которая, потрепав племянника по голове, повела его к родителям, уже собиравшимся покинуть дом. Грейдон и Амелия покатили чемоданы в сторону выхода, и Леншерр, следуя за семейством, не обращал никакого внимания на их прощания; ему было уже всё равно, что там происходит: что Криды обнимают сына, как рассказывают Сем о правилах воспитания ребёнка, как обещали приехать завтра к вечеру. Выйдя на улицу, Амелия села в машину, Грейдон погрузил вещи в багажник, а маленький Рори, все ещё держа на руках толстенного пушистого кота, стоял рядом с Сем, которая махала рукой брату и его жене. Пьетро, подъехав к ним, уже наблюдал за тем, как белый джип выезжал за ворота и, развернувшись, несколько раз посигналил оставшимся домочадцам, что и вернуло инвалида к реальности; вскоре автомобиль скрылся за типичными небольшими американскими домами и деревьями, и все трое решили вернуться в дом.

- Никто не хочет горячий шоколад? – Сем, закрывая входную дверь, повернулась к мальчикам. – Пьетро? Рори?

- Персик хочет, - мальчишка вытянул руки с рыжим котом, которое на предложение Семелы лишь недовольно мяукнуло. – А если Персик хочет, то и я хочу!

- Я бы тоже не отказался, - выдавил из себя Леншерр, улыбнувшись, хотя самому хотелось только одного – тактично попрощаться и уйти – не только из этого дома, но и из жизни Сем, но… Его не отпускало, тянуло к ней.

Рори, отпустив Персика, наперегонки с котом побежал на кухню, пока Сем и Пьетро спокойно шли из коридора в комнату. Девушка сразу направилась к внушительной кофемашине, стоявшей на тумбе рядом с плитой, и, достав из верхнего шкафа какие-то разноцветные пакетики, взялась за готовку. Пьетро, наблюдая за ней, подкатил к Рори, который успел вскарабкаться на стул; мальчик сразу же потянулся к восковым карандашам и принялся активно разрисовывать альбомный лист, на котором отчётливо проступал рыжий и пушистый силуэт.

- Милый рисунок, - улыбнулся Пьетро, наблюдая за тем, как самый младший из Кридов чертил оранжевые линии, - это Персик?

- Да, - Рори обернулся к Леншерру, - но его зовут не Персик. Но я зову его Персик, потому что ему так больше нравится.

Кот, будто услышав слова хозяина, запрыгнул на стул рядом с ним и, покрутившись на месте, удобно улёгся, свесив пушистый хвост; Пьетро захотелось погладить питомца, но тот недовольно фыркнул и зашипел, выгибая спину, и юноша спешно отдернул руку. Да уж, даже коту он не по вкусу.

- Ты Персику понравился, - высказался Рори.

- Да уж, я вижу.

- Персик еще тот брюзга. Он даже к Грею еще не привык, - Семела поставила на стол поднос с пузатыми кружками, над которыми курчавился пар. – Надеюсь, ты любишь белый шоколад?

Рори цапнул кружку, подул на её содержимое, а после сделал глоток; на его губах тут же появились шоколадные усики.

- С зефирками. Персик тоже любит с зефирками, но я люблю больше, – вытащив одну зефирную розочку, мальчишка положил её перед мордой Персика, который принял угощение весьма надменно.

- Ну, кто бы сомневался, - обронила Сем в свою кружку.

- Славный паренек, - Пьетро потрепал Рори по голове.

- Знаю, - девушка улыбнулась.

- Знаешь, вы с братом настолько похожи, что я бы даже назвал вас близнецами. Мы с моей сестрой не так похожи, как вы.

- Все так говорят, - Сем сделала еще глоток. – Хотя матери у нас разные.

- Прости, я… - Леншерр сделал паузу. – Я… Я не хотел.

- Ничего страшного, - отмахнулась Крид. – Родная мать Грея ушла от нашего отца, когда брату было три года. Сына оставила ему. Потом появилась я, но с моей матерью тоже не сложилось, но… Это другая история.

- Понятно. Брат, наверное, беспокоится о тебе.

- Еще бы ему не беспокоиться, он ведь старший братец.

- Я его хорошо понимаю, - Сем на его предложение улыбнулась, пробуя напиток на вкус.

Пьетро, держа в руках кружку, смотрел на её содержимое, всё не решаясь выпить; маленькие зефирки плавали в густом белом шоколаде, как мысли Леншерра о Сем в голове. Девушка, будто заметив, что что-то не так с её другом, отставила чашку, молча наблюдая за инвалидом. Повисла неловкая пауза, и Рори, смотря на взрослых, не понимал, почему они вдруг загрустили. Мальчишка, допив свой шоколад, уставился на Пьетро – парень ему понравился. Он не таскал Персика за хвост, не пытался отвесить подзатыльник Рори, не рычал и не скалил зубы в отличии от бывшего парня Семелы. Он был злым, противным и никому не нравился, а этот даже Персику приглянулся.

- Пьетро! – мальчишка стукнул кончиком карандаша по столу, привлекая к себе внимания. – А тебе нравится Сем?

От такого вопроса инвалид опешил. Семела, удивившись, покраснела.

- Не приставай. Чего ты болтаешь? – пыталась остановить племянника девушка, но…

- Да, нравится, - смотря на Семелу, на одном дыхании ответил Пьетро, перебивая Крид.

- Сем, а тебе? – Рори невинно хлопал ресницами. - Тебе нравитсяПьетро?

- Ну… - мутант и сама не знала, что ей сказать, но эти взгляды что племянника, что лучшего друга… Лучшего ли? Щёки горели, румянец буквально прожигал кожу. Семела поправила волосы, отчаянно пряча взгляд, но физически ощущая напряжение, невидимой стеной повисшей между молодыми людьми. – Наверное… Да. Нравится.

Пьетро не ослышался? Она сказала «да»? У Леншерра неожиданно перехватило дыхание. Молодой человек поднёс кружку ко рту, сделав несколько больших глотков, не ощущая вкуса. Он выпил практически все, глотая горячий шоколад словно воду. Пьетро захотелось убежать, куда-нибудь подальше, чтобы завопить во все горло, что девушка, которая ему нравится, сказала «да».

- А Пьетро почему тебя тогда не приглашал на свидания? – Рори, высунув язык от усердия, водил карандашами по листу. Девушка рвано передернула плечами.

- Ну… не знаю. Не хотел, наверное.

- А если бы я захотел? – Пьетро подъехал к ней ближе. - И пригласил бы… ты… пошла бы со мной?

- Я?.. – внутри у Сем бушевал ураган эмоций, в голове всё перемешалось в какую-то непонятную кашу. – В смысле, на свидание? С тобой?

- Со мной, – Леншерр подкатил ещё ближе, оттесняя девушку к посудомоечной машине. Семела взволнованно переступала с ноги на ногу и стеснительно взглянула на парня сквозь густые ресницы.

- Ну… да, - Сем улыбнулась, прикусив нижнюю губу. – Почему бы и нет?

- Когда? - у Пьетро пересохло во рту, голос звучал хрипло и отрывисто. Крид накрутила на палец темно-каштановую прядь.

- У меня начинаются экзамены. Может… через пару недель?

- В июле?

- Ну да, в июле. Каникулы, все дни наши, - Семела отвернулась, пряча пылающее лицо в кружке; Пьетро взволнованно сжимал подлокотники кресла, сияя торжествующей улыбкой.

Рори, глядя на тетю и ее нового парня, скривился: вот они, нежности пошли. Мальчик соскочил на пол и, показав молодым людям язык, схватил Персика. Кот басовито мяукнул, но не сопротивлялся.

- Вы поцелуйтесь еще тут! - надувшись, бросил Рори, выходя из кухни. Сем со стуком поставила чашку на стол.

- Ну, надо же, какие мы взрослые, - фыркнула она ему вслед под смех Пьетро.

Спидстер тоже отставил свою опустевшую кружку и поднял глаза на Сем:

- Это правда?

- Что? А… ты про свидание, - она отвернулась, убирая волосы за острое ухо. – Да, я не против, - Сем мягко улыбнулась. – Не каждый день меня куда-то приглашают.

- Тогда?..

- Выбор места и время за тобой, - подмигнула инвалиду мутант.

- Умно, мисс Крид, очень умно, - одобрительно протянул Пьетро, нежась под ласковым взглядом Семелы.

Будущее еще никогда не казалось ему столь радужным и многообещающим.

========== Июль. ==========

- Не боишься, что твои ноги будут выглядеть как спички? Сомневаюсь, что ты понравишься Сем с телом, как у парня Барби, и тощими цыплячьими ножками.

- Я хожу на специальные… уф… массажные курсы.

Мэтт не сомневался в его ответе; подпирая спиной тренажёр, с мокрым полотенцем на шее, он наблюдал за тем, как Пьетро через силу тягал штангу в сорок килограммов веса – его тело давно отвыкло от таких нагрузок, но парень не отчаивался и старался восполнить свои силы, утраченные не самым активным образом жизни после той самой злополучной аварии. Каллаган усмехнулся силе воли своего друга: не каждый способен на такие спортивные подвиги после длительной депрессии. Будто та самая встреча с Семелой научила Леншерра жить по-новому: мутант старался выделяться на фоне всех остальных, и эти изменения стали заметны не только самому телепату, но и другим людям – не зря же проходящие мимо девушки на него засматривались. Увы, милые девушки опоздали. На Каллагана тоже многие посматривали, но одно ментальное сообщение в головы этих девиц делало из них послушных марионеток, которые тут же обходили одноглазого блондина стороной. Всё равно все эти девицы не сравнятся с его Улиссой, которая как раз сейчас занималась йогой в соседнем крыле здания. Для Мэтта его девушка была абсолютным совершенством, и никто не был способен составить ей конкуренцию, пусть даже не стараются. И вот, выветривая информацию из головы одной шатенки, Каллаган даже не заметил, как поднятая Пьетро штанга пригвоздила его к скамье. Телепат ринулся к другу и, схватившись за гриф спортивного снаряда, аккуратно поднял её вверх и переложил на специальную подставку. Спидстер, поднявшись на локти, жадно глотал ртом воздух, пытаясь перевести дух; по его лицу и телу градом катился пот. Мэтт посмотрел на друга, качая головой; нет, такими темпами он быстрее себя до могилы доведёт, чем понравится своей девушке. Каллаган был уверен, что Леншерр слишком старался, чтобы подвести себя под выдуманные им же стандарты. Только вот – сам Мэтт в том не сомневался – Семеле он нравился и без этого, и в итоге всё у них сложится хорошо. Главное, чтобы сам Пьетро смог в это поверить и перестал себя физически и морально изнурять.

- С тебя сегодня хватит, - укоризненно произнёс блондин, - иначе Сем не понравится потом собирать тебя по частям.

- Нужно быть лучше, - выдохнул Пьетро.

- Это как? Приехать на свидание едва живым после зала? Тебе понадобятся силы, - телепат протянул молодому человеку руку, помогая ему сесть. – В конце концов, у тебя завтра важный день!

- И который меня безумно пугает, - Леншерр смотрел на пол, на свои ноги, боясь даже взглянуть на Мэттью, присевшего рядом. – Может… Может, она просто так согласилась, не подумав?

- Не, дружище, просто так «да» тут не скажешь, - Каллаган похлопал молодого человека по плечу. – Радуйся, давай, чего скис? Представь, как ты поведёшь её в ресторан, и вы будете держаться за руки, как погуляете по ночному городу… Блеск! Считай, что твое идеальное свидание уже готово, которое твоя ненаглядная не забудет даже спустя неделю.

Пьетро вяло улыбнулся, выпрямившись, и Мэтт накинул ему на плечи полотенце, а после помог пересесть из скамьи в инвалидное кресло, стоящее рядом; мимо проходящие девушки в коротких топиках и облегающих леггинсах улыбались и хихикали, глядя на Леншерра, о чём-то перешептывались. Жаль их огорчать, но спидстер уже занят. Мэтт одарил девушек прохладной улыбкой, подкрутив в их головках пару винтиков, и те, посерьезнев и строптиво поджав губы, поспешили прочь, словно узнали от кого-то неизвестного о себе неприятную правду. Инвалид лишь усмехался фокусам лучшего друга; забавно, если раньше ему так не хватало всех этих томных взглядов со стороны, то теперь его раздражало, когда какая-то девица откровенно пялилась на него и придумывала себе черт знает что. Нет, милые, ваш спидстер давно убежал, только… споткнулся у ног одной милой девушки с острыми ушками. Леншерр даже сам не заметил, как мыслями вновь вернулся к Семеле, и Мэтт, улыбнувшись, похлопал того по плечу; наверно, на сегодня точно хватит тренировок, иначе парня вообще нельзя будет домой затащить.

- Знаешь, - спустя продолжительную паузу Пьетро вновь решил заговорить, - у меня как будто внутри что-то колется, когда я думаю о ней. С другими такого никогда не было.

- Ты влюблён – это нормально, - поддержал его Мэтт.

- Раньше я тоже был в этом уверен, - продолжил спидстер, - когда я был звездой спорта, на меня всякие девчонки вешались.

- Не удивительно, ты же блондин, а девушки нас любят, - Каллаган, картинно встряхнув челкой, потрепал друга по волосам, вызвав у того смех. – Я бы не удивился, запади на тебя Улисса, правда, потом мне бы пришлось тебя убить, но это совершенно неважно! Хотя… Не, прости, это важно – Лисс только моя.

- Ну, уж спасибо, ты умеешь поддержать, - вырвавшись из дружеских объятий, мутант отъехал чуть в сторону. – Я про то, что раньше у меня было много девушек, свиданий, встреч и прочего, но… я никогда не волновался так сильно, как со свиданием с Сем. Я хочу, чтобы все прошло отлично, чтобы ей всё понравилось…

- И понравится, - кивнул телепат. – Поверь мне, я-то тебя знаю – ты упёртый же и, если захочешь чего-то по-настоящему, то обязательно добьёшься. И Сем – в том числе. Так что успокойся и лучше выпей воды, - телепат, подтянув к себе ближе рюкзак, выудил оттуда бутылку и кинул её спидстеру, который, как только заветная вода оказалась в его руках, быстро скрутил крышку и сделал несколько больших глотков. – А то выглядишь как зомби от перенапряжения.

- Это было обидно, знаешь ли, - Пьетро, закрутив крышку на бутылке, кинул её обратно Мэтту.

- Не хочу, чтобы Сем испугалась тебя на первом свидании, - Каллаган подмигнул другу. – Она ведь пойдёт гулять завтра вечером с одним очень славным парнем, а не с живым мертвецом.

- Что, опять с Лисс всю ночь смотрели ужастики?

- Лучше, - Мэтт усмехнулся, - устроили настоящий марафон… в постели.

- Всё с вами понятно, - коротко кивнул Пьетро.

- Завидно? – Каллаган хитро прищурился. – Не волнуйся, скоро и у тебя начнутся соревнования, по которым ты так сильно скучал. Не спортивные, правда, а постельные, но… Последние же намного лучше?

- Мэтт, - Леншерр уже не мог сдержать смеха, - что я тебе говорил по поводу твоих предсказаний?

- Простите меня, о мой великий старший братик, - Мэттью слишком вошёл в роль, - только не наказывайте меня, прошу? Без печенья и Улиссы я не проживу!

- Тогда я забираю печенье!

- О нет, вы меня ранили в самое сердце! – Каллаган приложил ладонь ко лбу, сев на скамейку. – Люди, помогите, я умираю! Всё, умер! – телепат завалился на спину, свесив язык набок, и, не поднимаясь, расхохотался задорно и заразительно, так, что Пьетро засмеялся вслед за ним.

Чуть успокоившись, Леншерр изменился в лице, задумавшись над шуткой друга, воспроизводя мысленно сказанное до этого в реальность; он дико боялся предстоящего первого свидания, боялся того самого первого шага, но вот если всё пройдёт гладко, и Сем останется рядом с ним, то что он даст ей в будущем? Он всего лишь инвалид, способный передвигаться только на коляске и нуждающийся в чьей-либо помощи. А когда дело дойдёт до секса, то что? Пьетро вздрогнул, представив реакцию Сем на то, что он даже тут не может проявить инициативу и самостоятельность – всё отведётся ей на главную роль. Вполне возможно, что эта их будущая встреча, которую, как спидстер верил, можно назвать первым свиданием, станет для них последней – разбегутся, забудут друг друга и даже, может быть, удалят себя из всех социальных сетей, если вообще не закинут в чёрный список. Кому нужен такой, как он? Пьетро шумно выдохнул, вытирая лицо махровым полотенцем; он сильно волновался, старался скрыть свои эмоции, но… это получалось особенно плохо, ведь человек, сидящий рядом с ним, читал его как открытую книгу, пусть и одним глазком.

- Эй, парень, - Мэтт, подсев на самый край скамьи, слегка толкнул его в бок, - не дрейфь. Всё будет хорошо. У вас с Сем всё получится.

- Опять пытаешься гадать? – на лице спидстера появилась слабая тень улыбки.

- Просто люблю подмечать очевидное, - Мэттью коротко кивнул. – К тому же, даже если с первого раза у тебя не получится ее очаровать, в чём я сильно сомневаюсь, то у вас будут еще свидания, где ты уже отыграешься по полной. Знаешь, наше первое свидание с Лисс прошло не так уж гладко на самом деле…

- Да ну? – Пьетро хитро прищурился, чуть наклонившись к другу; ему помнится, как Каллаган рассказывал совершенно другую историю, а на деле, оказывается, врал. Ну, или просто приукрашивал реальность. – И как у вас всё было?

- Знаешь, несмотря на то, что началось всё крайне неприятно, всё закончилось шикарно, - Мэтт, предавшись былым приятным воспоминаниям, откинул голову и вытянул ноги, смотря на потолочный вентилятор. – У меня тоже поджилки тряслись, чуть успокоительного не наглотался. А потом пришла Лисс… платье, каблуки, ну, ты ее знаешь, а я тогда буквально язык проглотил, пару минут вообще ничего сказать не мог. Мы пошли в кино на какую-то средненькую комедию, потом я пригласил ее в кофейню, но по пути попали под дождь. Да, в тот день был жуткий ливень, и какой-то урод на своей тачке окатил нас водой из лужи. Мы тогда жутко замёрзли, и Лисс уговорила зайти к ней. Там мы переоделись, закутались в плед, уселись у камина и отогревались, попивая мятный чай. Правда, как-то оно особо не помогало, поэтому мы решили согреться другим более интересным способом, - Каллаган, повернувшись к Пьетро, улыбнулся. – А потом… потом это стало нашим настоящим. Ты не представляешь, что для меня значит Улисса. Она для меня – жизнь. Она моя семья. И я надеюсь, что и Сем для тебя тоже многое значит.

Пьетро, слушая Мэтта, переносил события из его прошлого в вариант его возможного будущего с Семелой; хотелось точно также провести с ней завтрашний день: волноваться перед встречей, потом увидеть её, держать за руку… Леншерр вздохнул, усмехаясь самому себе: да, держаться за руки… Инвалид и нормальный здоровый человек… Не смешная ли из них выйдет пара? Не будет ли Сем всё это время его стесняться? В голове у Пьетро вертелось огромное множество вопросов, но ответов на многие из них он не знал, но… возможно, стоит прислушаться к советам Каллагана и перестать нагнетать. В конце концов, всё пока что идёт хорошо, и волноваться совершенно не о чем, вот только… Пьетро не мог отключить в себе того самого волнующегося мальчика, боящегося сделать что-то большое, грандиозное… что-то, что могло бы удивить того человека, с которым ему хотелось бы идти за руку всю оставшуюся жизнь. Он – не Мэтт и даже не знает, как им быть, ведь Каллаган более решительный, чем спидстер… И в нём не было тех жутких недостатков: потеря глаза – ничто, по сравнению с тем, что потерял мутант, который когда-то жил скоростью. И жил бы, если бы не… поменял своё отношение к миру и самому себе. Теперь же он жил ради мутанта, который так внезапно вторгся в его жизнь: сначала в детстве, потом – пару месяцев назад… И упускать этот шанс не собирался. Даже если Семеле действительно не понравится быть рядом с Пьетро, то она ему об этом скажет, а не будет темнить, но… инвалиду так не хотелось об этом думать, хотелось лишь верить, что в будущем всё сложится хорошо, и что они действительно будут вместе, и уже рука об руку пройдут все те испытания, что преподнесёт им жизнь.

Мэтт, видя, как Пьетро улыбнулся краешками губ, лишь усмехнулся: так и надо, парень, так и надо. Телепат уже вновь хотел ему дать пару советов по поводу будущего первого свидания, как в тренажерный зал вошла, покачивая бедрами, Улисса; девушка, подойдя к мальчикам, присела на свободный тренажёр, поцеловала Мэтта в щеку и, достав из сумки бутылку воду, открыла её и начала глотать прохладительную жидкость так, будто её морили жаждой вот уже несколько дней подряд – кажется, у кого-то был сегодня тяжёлый день.

- Всё хорошо, малышка? – Каллаган подсел ближе, приобнимая её одной рукой за талию. Эссекс молча закрыла крышку и положила бутылку обратно в сумку.

- Да, неплохо, устала, правда, - девушка заправила за ухо прядь красных волос, - у вас тоже всё в порядке, мальчики? Ты как, Пьет?

- В порядке, - инвалид ей подмигнул.

- Я так хочу сейчас чего-нибудь холодненького, - Улисса теснее прижалась к Каллагану, - и вкусненького. Сладкий, тут недалеко открылась новая забегаловка, там продают замороженный йогурт. Хочу!

- Конечно, хоть прямо сейчас пойдём, - Мэттью поцеловал девушку в губы, а затем повернулся к Пьетро. – Ты с нами, дружище?

Леншерр замешкался; конечно, ему не хотелось смущать своим присутствием влюблённых, но с другой стороны… Его постоянно приглашали, звали куда-то, хотели помочь ему разобраться в его проблемах и просто провести время с лучшим другом, а он их подводил. Сколько раз он отказывал Мэтту из-за своей депрессии? А Улиссе?.. Не сосчитать! И вот Пьетро вновь хотелось сказать «нет» предложению пойти куда-то, потому что ему не хочется быть третьим лишним в их компании. Но… может, стоит хоть раз немного переступить через свои принципы? Посмотрев на Улиссу, погрустневшую, словно уже предчувствовавшую отказ друга, Леншерр понял, что в этот раз всё-таки стоит сделать исключение хотя бы ради неё; в конце концов, всем им необходим отдых после тяжёлой недели, да и Мэтт никогда не будет его смущать. Телепат, обнявший девушку, молча ожидал ответа от Пьетро, даже не удосужившись прочитать его мысли – будто бы тоже знал, что тот вновь откажется, однако… его ждал сюрприз. Пьетро, улыбнувшись, подкатил коляску чуть ближе к молодым мутантам и, посмотрев в глаза Улиссе, сказал:

- А почему бы и нет? Всегда хотел попробовать мятный слаш, - инвалид подмигнул, и девушка сразу же изменилась в лице – наконец-то он не сказал такое надоедливое «нет»!

- Отлично! – Улисса радостно подпрыгнула на месте. – Тогда сейчас же собираемся!

- А как же отдых после тренировок? – Мэтт скрестил руки на груди.

- Потом! Тем более, мы давно не проводили время все вместе, - Лисси подошла к Пьетро и крепко обняла его, чмокнув в щёку. – А ещё нам нужно обсудить кое-что интересное…

Эссекс часто любила кидать двусмысленные намёки, однако молодые люди не совсем поняли, что она имела в виду; переглянувшись друг с другом, Мэтт и Пьетро пожали плечами, и девушка, надув губы и скрестив руки на груди, снова сделала вывод, что иногда мальчикам просто лень думать – снова придётся им всё объяснять.

- Пьет, неужели ты уже забыл? – напрямую говорить об этом Улиссе не хотелось, но Пьетро всё равно ничего не понимал, а вот Мэтт уже давно сообразил, что к чему, и теперь, смотря в сторону спидстера, лишь ухмылялся, читая его мысли. Тот думал, что мутанты вновь затеяли какой-то заговор, но нет – им просто хотелось помочь человеку с парой-тройкой советов. – Мэтт, ты-то ему хоть скажи!

Леншерр повернул голову в сторону телепата.

- Расслабься, - Каллаган пожал плечами, - просто мы с Лисс хотим, чтобы у тебя с Сем все сложилось благополучно. Поэтому хотим дать тебе пару советов, как тебе сделать вашу встречу незабываемой. Ты не подумай ничего, но…

- Ладно, - Пьетро отмахнулся, - вы же все равно не отстанете.

Улисса обрадованно захлопала в ладоши и проворно заскочила к Мэттью на колени и крепко обняла его – девушка рада помочь, тем более в этом деле она считала себя экспертом. Пьетро сам радовался будущей перспективе; жизнь постепенно начала налаживаться: сначала приятные телу физические нагрузки, после – душевный покой в компании лучших друзей в новом кафе, попивая коктейли и закусывая чем-то вредным и сладким, а совсем скоро – такое долгожданное свидание с человеком, от которого каждый день сходишь с ума, которому хочешь прямо сейчас признаться в своих чувствах… И этого он ждал больше всего, и с каждым часом только сильнее надеялся на то, что время хоть немножечко ускорится, но… Так ли это важно? Для Пьетро – да, потому что ему очень хотелось увидеть Сем и провести с ней целый день, но… Есть и друзья, которые также нуждаются в его компании, которые помогут ему справиться с волнением и помочь в вопросах правильной планировки свидания, что наступит вот уже совсем скоро.

Леншерр, глядя на обнявшихся Мэтта и Улиссу, в который раз убедился в том, что ему слишком сильно повезло с ними. И, улыбнувшись им, уже представил, как они в кафе будут болтать обо всём на свете. И за такие моменты он особенно ценил свою жизнь, расколовшуюся на «до» и «после аварии», и как раз второе в свете последних событий ему стало нравиться намного больше… И не только из-за лучших друзей, но и за то, что судьба подарила ему девушку, в которую он был очень сильно влюблён.

***

Предыдущие недели для Сем пролетели со сверхзвуковой скоростью – почти также, как раньше бегал мутант, с которым она очень скоро собиралась идти на долгожданное первое свидание: работа, экзамены, дом, снова работа, и так по кругу – наконец, все это в прошлом, и лучшая подруга – по совместительству начальник – таки выбила ей выходные у отца, иначе бедняжка вообще бы засыпала за барной стойкой от усталости. Крид и не знала, как благодарить Реган за помощь, ведь она сразу убила двух зайцев: и долгожданное свидание не пришлось переносить, ну и Мартиник теперь отрабатывала те смены, которые успела прогулять. А сама Семела сейчас в своей комнате крутилась возле шкафа и зеркала и совершенно не завидовала младшей дочери мистера Вингарда, которая сейчас, наверно, проклинала сестру и напарницу. Вспоминая недовольное личико Мартиник, Реган, гостящая в квартире подруги, в который раз не смогла сдержать смеха, вспоминая утреннюю сценку; жаль, что под рукой тогда не оказалось смартфона – такое гневное личико сестрицы только на стенку и вешать! И, будто читая её собственные мысли, мобильный телефон в руках блондинки коротко пискнул – пришло сообщение, которое она уже очень давно ждала. Да, Реган Вингард и социальные сети – это почти что одно и то же; если бы «facebook» был человеком, то у него заочно уже была бы невеста. Девушка, запрыгнув на кровать, перевернулась на спину и, свесив голову с края, стала читать письмо, присланное её ухажером, а когда дочитала, то счастливо завизжала, будто ей сообщили что-то грандиозное и необычное, а Сем знала, что ту удивить было крайне сложно. Мутант, присев на край кровати, посмотрела на подругу, ожидая у той ответ, чего ей там такого интересного прислали, и Реган, быстро набрав короткое сообщение в ответ, швырнула телефон куда-то в сторону, за декоративные подушки, и, перевернувшись на живот, подползла ближе к Крид и дотянулась рукой до журнального столика, где стояла тарелка со сладостями: зефир в кокосовой стружке, кусочки белого шоколада, апельсиновые мармеладные дольки… Блондинка хоть тщательно следила за своей фигурой, но от сахарной радости никогда не могла себе отказать. И вот, схватившись за зефирку и, надкусив её, положила обратно на тарелку, а потом кинулась к Семеле с объятиями, заливаясь смехом, – она была очень счастлива, и Крид разделяла с ней это же чувство, пусть и не знала всех секретов. Но… Вингард не умела держать язык за зубами.

- Ты представляешь? Нет, ты представляешь?! – девушка заключила Сем в объятия и чмокнула её в щёчку, оставив на коже красный след от помады. – Эта курица, жена моего Габриэля, уезжает на две недели в другой город! Наконец-то мы сможем побыть вместе. Чтоб эта стерва вообще забыла дорогу назад! Ах, наконец-то… Я так счастлива!

- Думаю, Габриель тоже счастлив, судя по твоим рассказам, - кивнула Сем.

- А то, милая! – Вингард подмигнула. – Угораздило же его жениться на этом чучеле! Мог бы кого красивее найти…

- Например, тебя? – догадалась Крид и улыбнулась.

- Эй! – блондинка надула губки. – Между прочим, он мне обещал развестись с этой канарейкой. А потом поведёт меня под венец, в белоснежном платье, под музыку Мендельсона… - девушка, витая в облаках, вновь упала на кровать и, дотянувшись до одной из подушек, притянула её себе и крепко обняла. – Но… ты и так знаешь всю мою ситуацию. Ах, поскорее бы Габриель послал свою жену на все четыре стороны. Бедный, мне его так жаль…

- Я верю, верю, - Сем коротко кивнула подруге.

Порой, Крид удивлялась тому, какие люди её окружали в жизни; вот – Реган: порой она вела себя как стереотипная блондинка, а иногда выдавала такие вещи, которые бы никому не пришли бы в голову. С ней, такой заводной, озорной и шустрой было по-своему комфортно: она могла и выслушать, и успокоить, и помочь, советовала как поступить в той или иной ситуации… Она - лучшая подруга Семелы, и ей с ней очень повезло, пусть и многого в ней девушка не понимала, особенно того, что раньше она меняла парней как перчатки, пока не остановила свой выбор на женатом мужчине… Сначала был Джордж – мутант с фиолетовой кожей, обладатель шикарной розовой шевелюрой, играющей в какой-то университетской рок-группе – разбежались через три месяца; потом - какой-то татуированный качок с прозвищем Блокбастер, после… ещё куча парней, которых Сем хоть как старалась, но не смогла даже имени вспомнить, а теперь вот – Габриэль Саммерс – неудачно связавший себя узами брака с коллегой по работе. Для него Реган стала спасательным кругом, иначе его «милая» свела бы давно в могилу, но наверно она того и добивалась – он владел неплохими акциями и был достаточно богат. Но несчастлив… До того времени, пока случайно не столкнулся с жизнерадостной блондинкой в торговом центре, перевернувшей его жизнь с ног на голову. И сделавшей его наконец-то счастливым. Сем не осуждала Реган, но… почему-то очень боялась ей признаться в том, что её Пьетро слишком сильно отличался от Габриэля. Уже «её»?.. Девушка смутилась и, встав с кровати, вновь подошла к платяному шкафу и, открыв его, в очередной раз попыталась выбрать тот самый наряд, в котором она отправится на свидание. Такое долгожданное и такое волнительное…

Реган, поднявшись на локтях, уставилась на подругу, внимательно следя за тем, что она себе подбирала из уже имевшегося в шкафу: темно-серое платье с открытыми плечами, свободного покроя кофточки, потёртые джины, вышедшие из моды ещё с прошлого года… Нет, так дела не пойдут! Подружка, видимо, совсем забыла, что такое «выглядеть сногсшибательно на первом свидании»! Реган скривилась, вспоминая бывшего бойфренда подруги, с характером и манерами неандертальца. Жуткий собственник, хам и эгоист. И сколько же Сем пришлось от него терпеть… А ведь Реган говорила ей не связываться с этим парнем, но кто бы её слушал? Хорошо, что быстро разбежались, иначе сама Вингард сделала бы так, что Кайл потом, скуля и не оглядываясь, бежал бы до самой границы Соединённых Штатов. И блондинка очень надеялась, что новый молодой человек Семелы был абсолютной противоположностью предыдущего кадра.

- Расскажи мне о нём, Семи, - Реган, перевернувшись на живот, скрестила ноги за собой, покачивая носочками из стороны в сторону. – Какой он, твой новый парень? Романтик? Богат? Красив? Модель? Банкир? Актёр?

- Ну, так далеко не зашло, - улыбнувшись, Крид заправила сбившуюся прядь за ухо. – Но он очень хороший человек. И очень красив по-своему – таких я никогда не встречала. Да и не встречу, наверное. Он ни на кого не похож. С ним всегда интересно и никогда не бывает скучно.

- Он мутант? – глаза Реган заискрились ещё большим любопытством, а в голове прорисовывался портрет ухажёра лучшей подруги. – Человек?

- Мутант, - Сем кивнула. – И из способностей у него - сверхскорость.

- М-м-м, - Вингард прикусила губу, - понятно, почему он так быстро решил перейти грань от дружбы до любви. Сразу берет быка за рога. Везет тебе, Семи, не успеешь оглянуться, как пойдешь с ним под венец, а вот с моим Габриэлем, судя по всему, ждать надо будет намного дольше. И чем же тебя покорил твой ненаглядный ангелочек? Своей быстротой или же?..

- Ну, он и, правда, очень интересный, милый и…

- И?..

- Ну… - Крид хотелось как можно сильнее оттянуть этот момент разговора, но Реган же телепат – от неё ничего не скроешь, но девушка знала, что услышанное подруге не очень-то придётся по душе. - …Так получилось, что его сбила машина и, он, ну-у-у… в общем, он инвалид второй группы.

Мужчина – почти что полная копия Габриэля Саммерса, только с белыми волосами – в момент треснул разбитым зеркалом в голове у Реган; парень её лучшей подруги – инвалид! Немыслимо! Блондинка вопросительно посмотрела на Сем, ожидая какого-то подвоха; это всего лишь шутка, просто неудачный розыгрыш! Ну, не может Крид действительно нравиться какой-то там неполноценный… даже слова трудно подобрать! Блондинка, пересилив себя, спросила:

- Чего? Нет, Семи, ты серьёзно?!

- Не начинай, Реган… - мутант закатила глаза, предвкушая будущую сценку, которую она до этого пережила с братом. Но тот-то хоть смог её понять, а здесь ситуация была немного иная. – Да, инвалид, что с того?

- С того, что тебя как дурочку разводят, - Вингард вскочила с кровати и всплеснула руками. – Ты разве ничего не понимаешь?! Ему нужны только твои деньги! Запудрил моей бедненькой Семи все мозги, - блондинка подошла к подруге и крепко обняла её, положив голову на плечо. – Я не удивлюсь, если, заполучив своё, он встанет со своей коляски и, показав тебе средний палец, убежит со всей скоростью в закат.

- Реган, прекрати! - мутант высвободилась из рук блондинки. - Ты его совсем не знаешь!

- Как же! – настаивала на своём Вингард. – Думаешь, что такие вот неполноценные всегда случайно влюбляются в богатеньких одиноких девушек? Нет, моя милая! Он, ставлю на это свой маникюр, разузнал о тебе всё: что твой брат работает в политической сфере, мачеха – модель, а про твоего отца я вообще молчу! Совпадений просто быть не может! Тебя дурят, милая. Дурят по-крупному, используют тебя в своих грязных делишках. Знаешь, лучше бы ты в таком случае тогда вернулась к Кайлу – этот идиот хотя бы до такой аферы не додумается!

- И эта говорит та, которая встречается с женатым! – парировала Крид. - Я, наверно, лучше знаю, с кем мне быть или нет. И Пьетро… Нет, он совсем не такой, как ты говоришь!

- Знаешь, мне сейчас было обидно, совсем чуть-чуть, на пару секунд, - Вингард немного остыла. – Но я тебя прощаю. Мы ведь лучшие подруги, и злиться на тебя слишком долго я просто не могу. Но! Это не отменяет того факта, что я сильно за тебя волнуюсь.

- Я знаю, но… Пьетро он… очень удивительный. И… Я так нервничаю перед предстоящей встречей. Такого со мной никогда не было.

- Да уж, я вижу, - присвистнула Реган, закатывая глаза, а потом невзначай кивая в сторону разбросанной по полу и кровати одежды. Если уж Семи и собралась на свидание, то явно она делала это неправильно. И именно поэтому она позвала Вингард в гости, чтобы та помогла ей со сборами… По-другому просто быть не может! Реган улыбнулась, поддернув рукава своей кофточки – кажется, работёнка предстоит долгая. – Милая, у тебя утюжки для волос есть?

- Э-э-э… - Сем не сразу поняла, к чему клонит подруга. – Да, мисс Глосс подарила мне как-то на день рождения. А что?

- Сейчас мы из тебя будем делать принцессу для твоего принца на двухколесном коне!

Реган, смеясь, схватилась за платье, валяющееся у её ног, и, скомкав его шариком, бросила в Семелу, а после сама накинулась на нее с щекоткой; подруги заливались хохотом, еле стояли на ногах, не обращая внимания на тиканье часов – время не стоит на месте, а им предстоит ещё сделать очень многое. Блондинка очень хотела, чтобы подруга была счастлива со своим новым парнем, пусть и сомневалась на его счёт. Но если этот блондин хоть что-то сделает не так, то Реган не только наградит его инвалидностью первой группы, но и силой мысли заставит его мозги вытечь через все известные отверстия! Но раз Крид спокойна, то и Вингард, наверно, надо принять её точку зрения. И телепат очень мечтала, чтобы жизнь лучшей подруги сложилась хорошо и, если тому поспособствует Пьетро, она будет только рада.

***

Пьетро, наверно, уже раз десятый сверился с собственными часами; уже почти пять, а Сем нигде не было. Парень постоянно оглядывался, переезжал с одного места на другое, скучал, но… девушка его мечты всё никак не приходила. Неужели она действительно решила его кинуть? Неужели всё это время, пока они общались, лишь разыгрывала спектакль, а сама хотела просто поставить его на место? Нет. Нет, нет, нет! Леншерр тряхнул головой; его Семи совершенно не такая, просто она, наверно… Просто опаздывала? Девушки, как правило, любят приходить на свидания чуть позже, сохраняя интригу, но… Пьетро слишком волновался; ладони вновь взмокли, а взгляд метался в поисках той, ради которой всё это затевалось. Косые взгляды прохожих лишь сильнее заставляли Пьетро нервничать, хотя Мэтт и Лисс говорили сохранять абсолютное спокойствие, но… не получалось; парень то и дело осматривал себя с головы до ног в поисках какого-то изъяна: новая белая рубашка в серую клетку вроде не помялась, как и брюки, ботинки всё также блестели… Спидстер провёл несколько раз ладонью по волосам, аккуратно приглаживая их. И… всё равно было стойкое ощущение того, что он что-то забыл. Сумка с кошельком, ключами и бутылкой воды тоже на месте – висели на ручке инвалидного кресла, так в чём же тогда дело? Леншерр, подъехав к рядом стоящему магазину, заглянул в витрину, смотря на своё отражение, размытое и блеклое, как в плохом зеркале; выглядит, вроде, неплохо, но что-то не то, и парень не может объяснить, что именно… Может, он просто себе что-то надумал, а с ним на самом деле всё в порядке? Скорее, тут виноват стресс перед предстоящим долгожданным событием. Спидстер только хотел отъехать в сторону, вернуться на прежнее место возле автобусной остановки, чтобы вновь высматривать Сем, как неожиданно в отражении заметил семейную пару с двумя детишками, которые несли огромный букет цветов… Точно! Пьетро хлопнул ладонью по колену; Мэтт и Лисс говорили же ему, чтобы он купил для Сем цветы! И где теперь их искать? Поблизости ни одного цветочного магазина, а если поехать за ними, то он точно не дождётся Крид. И что теперь делать? Пьетро вздохнул, чувствуя себя ничтожно; как встречать девушку на первом свидании без цветов? А найти хоть какую-то альтернативу навряд ли получится.

Крутя колёса, Леншерр, сосредоточенный на своих мыслях, перестал замечать мир вокруг себя; люди, машины, дома – всё стало единой непонятной кляксой серого цвета, которая всё отдалялась и отдалялась от него. Может, всё действительно затеяно зря? И Семела едва ли придёт?.. Да как ему в голову могла вообще закрасться мысль, что с таким как он кто-то будет встречаться? Пьетро проехал остановку, подобрался к небольшому газетному киоску, стоящему рядом, заглянул внутрь; продавец – пожилой мужчина в круглых очках и щеточкой усов под носом – откровенно засыпал на рабочем месте; он, заметив Пьетро, решил во что бы то ни стало продать хотя бы кому-нибудь свой товар. А то выручки за целый день совершенно не было…

- Эй, парень, купи у дядюшки Стэна газетку! Узнай свежие новости из жизни звёзд Голливуда! Хотя бы прогноз погоды на ближайшую неделю!

Пьетро осматривал ассортимент жёлтой прессы, разложенной на столе; что только из одних пёстрых обложек не узнаешь… А ведь когда-то и он был лицом модных изданий, также смотрел на покупателей с лучезарной улыбкой с глянцевой бумаги. Спидстер не хотел покупать ничего у этого старика, но… подняв взгляд, он увидел, что на металлических крючках у того висели всякие китайские безделушки для детей: несуразные фигурки супергероев со встроенным фонариком в груди, резиновые брелоки в виде зайцев, набор шариков-попрыгунчиков, даже был пистолет… Наверно, его и купит – как раз хотелось застрелиться от собственной беспомощности. Леншерр полез в сумку, вытащил кошелёк и, открыв его, достал оттуда хрустящую банкноту и несколько монет – конечно, обычная игрушка не самого лучшего качества таких денег не стоила, но нужно хоть куда-то потратить накопленное – пусть даже на безделушку, которая всегда будет ему напоминать о неудачном свидании и о девушке, которую он любил, но которая, очевидно, хотела поставить его на место.

- Мне вот тот пистолет, - мутант кивнул в сторону игрушки, и старик тут же подскочил с места, снимая китайскую реплику в картонной упаковке с крючка.

- Зачем такому молодому человеку пистолет? Взял бы что поинтереснее, - Стэн кивнул в сторону висящих позади него плюшевых игрушек, - может, возьмёшь вон того фиолетового дракона? На этикетке написано, что его зовут Локхид, но ты можешь звать его как угодно. И, думаю, что такое будет куда приятнее дарить, - продавец поиграл бровями, кидая очевидные намёки, но Леншерр их не оценил.

- Просто хочу застрелиться, - выдохнул Пьетро. – Вот деньги.

- Ладно, парень, твоя взяла, - сдался старик, забирая деньги и протягивая игрушку. – Эксельсиор! Сделка прошла успешно.

- Да, спасибо, - мутант тут же начал рвать упаковку, доставая пистолет. Картонки тут же полетели в рядом стоящую урну.

Старик отсалютовал Пьетро, который, совершенно не обратив на него никакого внимания, стал крутить колёса обратно в сторону автобусной остановки. Почему-то в груди ещё теплилась надежда, что Сем все-таки придёт. Хотя пистолет, покоившийся у него на коленях, был игрушечной репликой, но хотелось, чтобы он был настоящим… Чтобы прямо сейчас взяться за него, приставить к виску и нажать спусковой крючок, чтобы не мучиться и не грезить о счастливом будущем, которого никогда не будет. Остановившись около своего излюбленного места, у светящегося стенда с плакатом какой-то премьеры, Пьетро вновь сверился с часами… Нет, Семела точно не придёт. Наивно было даже надеяться на эту встречу. Спидстера разрывало на части: ему хотелось остаться, дождаться Сем, но, с другой стороны, он понимал, что всё это бесполезно, и мучить себя совершенно не стоит. Он уже готов был схватиться за колёса инвалидной коляски и начать их крутить в сторону своего дома, как неожиданно…

- Эй, Пьетро!

Парень поднял голову и… просто не мог поверить! Сем, его… почти уже его… Семела пришла сюда, к нему. Опоздала немного, но ведь пришла! Ему хотелось кричать на всю улицу, но в горле внезапно пересохло, и Леншерр, не моргая, просто смотрел на девушку, которая бежала к нему. Она была… само очарование! С собранными в пучок волосами, пара прядей которых красиво завитками падали на висок, в платье с пышной юбкой, в туфельках на маленьком каблуке… Невозможно отвести взгляд. Пьетро на пару секунд забыл, как нужно дышать. Семи, встав рядом с ним, смущенно помахала ему рукой.

- Привет.

- П… Прив… Привет, - выдавил из себя спидстер, сжимая кулаки. Нужно собраться, нужно перестать нервничать! – Ты… ты прекрасно выглядишь.

- О, правда?.. Спасибо.

И… они оба замолчали, боясь нарушить то самое напряжение между ними. Пьетро смотрел то на Сем, то на прохожих, в то время как она тоже озиралась по сторонам, поправляя волосы. Они бы так и молчали долгое время, пока девушка не решилась первой нарушить возникшую тишину, разбавленную звуками мира со стороны:

- Ты извини… прости, я опоздала. Просто… совсем забыла о времени.

- Ничего страшного, - улыбнулся Пьетро. – Я рад, что ты пришла.

- Надеюсь, ты без меня не скучал?

- Ну… - парень закатил глаза и, держа пистолет, протянул его девушке, - только вот с цветами вышла накладка. Зато вот вспомнил, что кто-то обещал меня расстрелять до следующей встречи.

Сем удивленно приподняла брови, взяв в руки игрушечный пистолет; букет цветов – это, конечно, приятно, но вот такие сюрпризы ей делали впервые. Девушка звонко засмеялась и, направив оружие на парня, который сам не смог сдержаться от смеха и прикрылся руками, нажала на пластиковый спуск, и из дула вылетело множество лоснящихся мыльных пузырей. Взрослые люди вновь вернулись в детство; проходящие мимо смотрели в их сторону, некоторые откровенно не понимали их дурачества, а смеющиеся мутанты, которые разыграли на улице небольшой спектакль, лопали пузырьки всех размеров, в которых отражался разноцветный мир и они сами. Сем обстреливала парня мыльными пузырями, Пьетро изображал умирающего, делая вид, что от таких снарядов ему чертовски больно. Когда же мыльный раствор в игрушке закончился, а молодые люди немного успокоились, то решили продолжить приятное времяпрепровождения уже в другом месте. Пьетро протянул руку Сем, и та, улыбнувшись, вложила пальцы в его теплую ладонь, и молодые люди медленно пошли по дороге к одному из кафе, где Леншерр зарезервировал на сегодня столик. На пару косились: кто с любопытством, кто с откровенным неодобрением, некоторые даже не стыдились крутить пальцем у виска при виде них: Семела и Пьетро не обращали никакого внимания на окружающий мир – они были сосредоточены только друг на друге.

И теперь Пьетро очень хотелось, чтобы всё прошло хорошо, и он приложит все усилия, чтобы Сем осталась довольна и… осталась с ним.

И запомнила этот день навсегда.

***

Так не хотелось, чтобы этот день заканчивался, но… время – оно как всегда не стояло на месте. Вечерело, на улице зажигались фонари, а Пьетро… он просто оттягивал момент расставания, как только мог. Но этот день… он запомнит его надолго. Свидание прошло более чем успешно: сначала был японский ресторан, где Семела учила Леншерра есть роллы палочками, потом они прогуливались по парку «Золотые Ворота», вспоминая свою судьбоносную встречу, потом вышли к тиру, где Леншерр выиграл для Сем игрушечного медведя, а она для него – брелок с плюшевым пингвином. И теперь после насыщенного вечера они возвращались домой; Крид сидела на коленях у спидстера, обнимая парня за шею; на коленях у неё лежали сегодняшние подарки, и, пока Пьетро крутил колёса инвалидной коляски в сторону уже знакомого дома, Сем смеялась над очередной его неудачной шуткой.

- Знаешь, - успокоившись, начала Сем, - мой брат и племянник точно будут сражаться за пистолет. Но они его не получат - он только мой. А ещё я не могу поверить, что ты не умеешь есть палочками!

- Ну, извините, нет у меня азиатских корней, - усмехнулся Пьетро.

- Как будто у меня есть.

- У тебя просто гибкие пальцы.

- Отговорки, отговорки, - промурлыкала девушка, вновь рассмеявшись, и Леншерр не мог не сдержать улыбки. Ему хотелось слышать её смех постоянно, видеть её каждый день и вот так носить на руках, чтобы она обнимала его и говорила о том, как им вместе хорошо. Пусть на них косо смотрели, пусть даже показывали пальцем, но они были счастливы. По-настоящему счастливы. И хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось.

- Слушай, а тебе не тяжело? – Сем поёрзала у него на коленях.

- Нет, всё в порядке, - спидстер склонился к ней, - всё даже лучше, чем могло быть.

- Да, но… - из-за длительной паузы у Пьетро внутри всё сжалось тугим узлом. Значит, в чём-то он просчитался. Только в чем? Неужели?..Неужели всё было напрасно? Он боялся услышать главное от Сем, но надеялся, что опять сам себе нагнетает и ничего на самом деле такого катастрофического не произошло, - …третья порция спайси-роллов была явно лишней, - девушка погладила себя по животу и заметила, как Леншерр выдохнул. – Что-то не так?

- Я уже было подумал, что тебе не понравилось наше свидание, - молодой человек передёрнул плечами.

- Пьетро, - она кончиками пальцев погладила Леншерра по щеке, - всё было замечательно.

- Я очень… очень рад.

Они и не заметили, как подъехали уже к знакомому многоквартирному дому. Пьетро остановился, помог Сем встать и… совершенно не хотел с ней прощаться. Ему хотелось встать с инвалидной коляски, взять её на руки, пробежать весь белый свет и разогнаться настолько сильно, чтобы вернуть все те приятные моменты, которые были на свидании. И повторить их снова, и снова, и снова… Спидстер, витая в собственных мыслях, даже не сразу понял, как к нему наклонилась Сем и поцеловала его в щёку – такой маленький приятный сюрприз к концу вечера. Леншерр смутился, а девушка крепко обняла его, а потом, отстранившись, взяла все свои подарки.

- Ну, наверно, пора прощаться. Ты… ты не хочешь зайти?

- Я? – Пьетро немного опешил. Ему хотелось, даже очень, но по непонятным ему самому причинам он ответил совершенно иначе. – Наверно, мне стоит идти.

- Ладно, - девушка погрустнела. – Но спасибо за прекрасный вечер.

- И тебе спасибо, - кивнул Пьетро и, развернувшись, начал катить коляску в противоположную от её дома сторону, чувствуя взгляд янтарных глаз.

Что он творит? Почему это делает? Леншерр не может понять сам; он вновь уходит от того, кого любит, в проблемы, вновь всё усложняет, думая, что Сем рано или поздно откажется от него, потому что он инвалид. Он чувствовал, как она смотрела ему вслед, чувствовал, что она разочарована тем, что такой день закончился именно вот так… На немного грустной ноте. Но нужно ли им двоим это? Ведь если бы она не хотела, то не стала бы приглашать… Пьетро резко схватился за колёса, останавливаясь. К чёрту! Он привык убегать отовсюду, но своё счастье он не намерен терять. Не сегодня, никогда! Леншерр резко развернулся и, заметив, что Сем только открыла дверь в парадную, окликнул её:

- Семи! – Сем подняла голову и, увидев Пьетро, улыбнулась. – Я передумал! – и быстро начал катить к ней, всего через минуту оказавшись на пороге дома и дыша так, будто пробежал целый марафон. – Я передумал! Я хочу к тебе, с тобой, вместе и… - тараторил он, и все слова будто слились воедино. – В общем, я буду рад зайти к тебе!

- О… ну, это здорово, - девушка легко сбежала к нему по лестнице и крепко обняла, потрепав немного по волосам.

- И… как насчёт того, чтобы повторить наше свидание?

- Конечно, только…

- «Только» что?

Вместо ответа Пьетро получил то, чего совсем не ожидал. Сем, взяв его лицо в ладони, подалась к нему навстречу, пока не коснулась его губ своими, мягко, бесконечно нежно, смакуя вкус поцелуя. Леншерр от неожиданности хотел сначала резко отстраниться, а потом сам не заметил, как закрыл глаза и притянул Крид к себе ближе. Вкус этих губ… Он просто взрывал мозг своей палитрой: вишнёвая кола, карамельный оттенок помады, белый шоколад… Настолько сладко, притягательно, что Пьетро забыл, как нужно дышать. Сем первая отстранилась, ещё с нескольких секунд глядя спидстеру в глаза, который будто ещё ощущал вкус её губ. Парень слегка смутился и глупо улыбнулся, а Семела прошептала:

- Только этого не хватало.

- Я уже понял, - Пьетро глубоко вздохнул и аккуратно переплёл свои пальцы с пальцами Сем. – Семи… ты прелесть. И… знаешь… кажется… Я…

- Пьетро, - девушка крепко обняла его. – Я тоже.

- Правда?

- Правда.

Кажется, вот и настал тот самый момент, о котором так мечтал Леншерр; парень прижал к себе девушку и, усадив к себе на колени, стал неспешно катить инвалидную коляску по пандусу, поднимаясь вверх. Сем открыла дверь, и они нырнули в полумрак парадной, уже предвкушая, как они проведут время: кино, попкорн, разговоры до самого утра… И Пьетро уже с уверенностью мог сказать, что никогда её не отпустит. Такой решающий и волнительный шаг был преодолён, впереди – только яркое и светлое будущее, где они будут идти рядом, вместе, держась за руки.

И он сделает всё, чтобы она была счастлива.

Чтобы они были счастливы.

========== Август. ==========

Отодвинув опустевшую коробку в сторону, Пьетро облегченно выдохнул: еще одна есть, но впереди ещё много таких. Спидстер, усмехаясь, поставил на комод последнюю фигурку кита с золотым кубком; всего в наборе таких было штук пять – все разных размеров и в разных позах; ему их когда-то подарил один из фанатов на чемпионате юниоров. Леншерр не мог поверить, что его жизнь начала налаживаться: будто после его признания Сем что-то изменилось; его вновь стали замечать и чаще узнавать на улицах, некоторые, как и прежде, просили у него автографы, делали селфи… Прошлое будто внезапно вторглось в настоящее, продиктовав тому несколько старых правил с небольшими поправками; Леншерр был счастлив не только из-за того, что он снова стал кому-то нужным, но и в его жизни появилась любимая девушка, с которой спидстер планировал строить совместное будущее, несмотря на ее любовь острить над тем, как он любил прятаться ото всех под козырьком кепки. Но… всё было иначе. Он скрывался не от общества, а от самого себя – не мог смириться со своей участью. Пусть Пьетро до сих пор ненавидел себя за то, что он инвалид, но теперь он не готов опускать руки – слишком много планов на будущее появилось у него за последнее время. Свидание, произошедшее больше месяца назад, он помнил настолько ясно, будто оно было вчера: поход в японский ресторан, затем - в парк, потом постреляли в тире пластиковые мишени… и когда пришла пора прощаться, Сем пригласила его подняться к ней на чай. Они всю ночь просидели в гостиной в свете ночника, держась за руки, словно викторианские влюбленные; пусть не викторианские, но совершенно точно - влюбленные. Пьетро уже не представлял себе жизни без Сем и, во время очередной прогулки случайно предложил ей съехаться, и даже не думал, что она согласится. Леншерр, хоть и был рад такому повороту событий, но вот переезды терпеть не мог: все эти сборы, коробки, груды вещей, которые еще надо разложить; и, тем не менее, это был его второй переезд за последний год. А потом еще назрел вопрос о том, как обустроить всё так, чтобы у Пьетро не было никаких проблем с передвижением по новой жилплощади. Но это еще следует обсудить с мисс Глосс, которой не будет в городе до следующей недели, а пока… надо отдохнуть и собраться с силами - ведь вечером ему предстоит знакомство с родителями Семелы, и если о мачехе она говорила с теплотой, то об отце отзывалась уж как-то совсем неоднозначно: что в юности он работал на ферме и отрывал головы быкам голыми руками, а их соседа - любителя громко включать музыку по ночам - так и не нашли после его беседы с мистером Кридом. То ли шутила, то ли говорила всерьёз – Леншерр не мог разобрать по интонации, но подобное немного пугало. Хоть он почти не помнил его, но что-то ему подсказывало, что мистер Крид-старший – не самый приятный тип. И как он отнесётся к инвалиду – тоже любопытно и страшно одновременно. Если с Грейдоном ещё удалось как-то найти общий язык, то вот от человека, кровожадно усмехающегося на фотографии, прошибает озноб. Наверное, такие тревоги мучают любого парня, которому предстоит знакомство с отцом его девушки; что Виктор ему сделает? Переломает ноги? С этим Пьетро уже справился сам. Мрачно усмехнувшись, парень вновь покосился на снимок, стоящий в деревянной рамке, украшенной резьбой в виде виноградных побегов. Эти ярко-жёлтые глаза смотрели на Леншерра, будто мистер Крид уже загнал в угол и готовится побеседовать, прямо как с тем несчастным соседом-меломаном. Парень сглотнул и положил рамку фотографией вниз, надеясь вернуться к Сем, которая, подпевая радио, колдовала на кухне над завтраком, который по времени скорее ланч. Да, с этим переездом толком ничего не успевали, но в этом тоже был свой некий шарм. Запах по всей квартире стоял просто отменный: омлет с грибами и беконом, свежие тосты - просто объедение. Леншерр был не голоден, но, пожалуй, от пары кусочков не отказался бы. Пьетро уже хотел покрутить колёса в сторону кухни и помочь Сем накрыть на стол, как неожиданно мобильный телефон, лежавший до этого спокойно на диване, требовательно загудел; спидстер на это только и закатил глаза – опять! С момента подачи объявления о сдачи квартиры в аренду ещё до того, как он начал паковать чемоданы и коробки, желающие пожить в жилплощади бывшего спортсмена, донимали его звонками практически круглосуточно. Как будто в Сан-Франциско мало подобных квартир! Вздохнув, спидстер, борясь с нежеланием беседовать с очередными потенциальными арендаторами, поднёс мобильник к уху:

- Леншерр слушает.

- Добрый день, мистер Леншерр, - произнес низкий мужской голос. - Я по поводу квартиры по Ван Несс Авеню, на улице Миссион.

Ну, разумеется… Пьетро задумался; и когда они его оставят в покое? Надо было не маяться с арендой, а сразу её продать или хотя бы переложить обязанности - касательно аренды - на плечи агента, но, признаться, спидстер не доверял им после случая с Риком. Однако на этот раз его беспокоили старые знакомые – мистер Фордж с супругой были первыми в списке претендентов на квартиру. По крайней мере, из всей кучи арендующих, названивающих ему за последние несколько дней, они были самыми адекватными. Мистер Фордж хотел лично встретиться с Пьетро для осмотра квартиры; должно быть, надеялся, что Леншерр сбавит цену. Может, так и будет, но пока что спидстер не мог пойти на этот шаг, да и вообще не хотел приводить в старое гнёздышко кого-то чужого, пока окончательно не съедет оттуда или хотя бы не перевезёт большую часть своих вещей в квартиру Семелы. Хорошо, что там осталось немного…

Пьетро, задумавшись о своём, совершенно не слушал собеседника с другой стороны трубки, и, пока что-то у Сем на кухне не брякнуло, он просто молчал и кивал человеку, находящемуся от него в нескольких километрах. Фордж уже готов был назначить встречу, как Леншерр пошел на попятную – ну, вот не хочется ему пока что с кем-то видеться и принимать на себя роль швейцара. Потом, всё потом – сейчас есть дела поважнее, в частности - знакомство с семьей Сем; еще неизвестно, выживет ли он после встречи с Кридом-старшим. Потому что, судя по тому угрожающему выражению лица на семейном снимке Кридов, Виктора определённо стоило бояться.

- Мистер Фордж, я вам перезвоню, – пообещал Пьетро, надеясь как можно скорее закончить разговор. – Завтра.

- Мистер Леншерр, я бы хотел уже решить все окончательно, - возразил Фордж.

- Тогда на следующей неделе, – быстро вышел из ситуации Пьетро. – Простите, мистер Фордж, я сейчас очень занят, я вам потом перезвоню!

- Но…

Не позволив собеседнику закончить, спидстер повесил трубку. Леншерр, откинувшись на спинку инвалидного кресла, выдохнул; да уж, такими темпами он всех потенциальных клиентов распугает, но… ему совершенно не хотелось сейчас заниматься вопросами недвижимости. Пусть всё идёт своим чередом - пока что ему просто хотелось побыть с Сем, а не расписывать незнакомым людям прелести его квартиры. Пьетро уже собирался катить на кухню, как почувствовал чужие губы, нежно прижавшиеся к его щеке; нос пощекотал запах завтрака.

- Всё в порядке? – поинтересовалась Семела, обнимая молодого человека за шею; на журнальном столике на колёсиках – ещё одна вещь, приобретённая недавно в одном мебельном салоне по большой скидке, чтобы и Пьетро, и Сем было комфортно, - стояли тарелки с их ланчем.

- Да, просто меня уже немного достали, - улыбнулся Пьетро, сморщив нос.

- Просто кое-кто решил поспешить съехаться вместе, - заключила мутант.

- А ты, что, против?

- Наоборот – слишком счастлива. Даже больше.

И, ухватив его за подбородок, быстро чмокнула парня в губы; Леншерр удержал девушку за плечи, затягивая поцелуй; каждый раз, когда Сем прикасалась к нему так, хотелось вскочить и бежать, бежать, нестись вперед, держа ее на руках. Семела отстранилась, облизнув губы, спровоцировав Пьетро на новый поцелуй, глубже и дольше предыдущего. Когда они оторвались друг от друга, их завтрак почти совсем остыл.

Ели молодые люди под телевизор: по кабельному каналу крутили боевик «Волчья Ягода». Неплохой сериал, но повтор вчерашней серии, однако под ланч в выходной – самое оно! Пьетро взялся за вилку; на экране шла кровавая перестрелка, напичканная спецэффектами. Мутант почти не моргал, наблюдая за действиями на экране: вроде, смотрел эту серию вчера, но снято хорошо - в этом все дело. Леншерр настолько увлекся, что не сразу заметил, как Сем нахально воровала бекон с его тарелки.

- Эй!

- Прости. Не удержалась, - Сем облизнула улыбающиеся губы, - у меня бекон закончился.

- Это не оправдание, - проворчал Пьетро, отодвигая тарелку, на что Семела, коварно улыбнувшись, притянула его к себе за воротник футболки и игриво прикусила нижнюю губу спидстера. В груди девушки родилось тихое кокетливое урчание; пока Леншерр, разомлев, прижимал ее к себе все крепче, Сем перекладывала бекон с его тарелки на свою. Когда парень разгадал маневр, было уже поздно; свирепо раздувая ноздри, спидстер повалил смеющуюся девушку на диван; играть за столом – некультурно, но… им было плевать. Они просто проводили своё время с удовольствием. Пока на экране крутился вовсю сериал, а на столе остывал завтрак, мутанты шутливо боролись на диване, совершенно позабыв о времени, а ведь уже через пару часов им ехать в Ноб-Хилл – в один из самых дорогих районов Сан-Франциско, известному своими кабельными трамвайчиками, красивыми панорамными видами и крутыми подъёмами, напоминающими пресловутые американские горки – и именно там находилась квартира мистера и миссис Крид.

По телевизору уже шла сценка полицейской погони, а Семела принялась убирать со стола, Пьетро внезапно погрустнел, погрузившись в собственные мысли; он боялся не понравиться Виктору, боялся, что его воспримут несерьёзно, а когда узнают, что они собирались съезжаться… вернее, уже съехались… Леншерр почему-то особенно не хотел про это думать. Сем, видя, как он волнуется, аккуратно взяла его руку в свои ладони, поглаживая костяшки; спидстер вяло улыбнулся, однако волнение никуда не ушло.

- Пьетро?

- Извини, Семи, просто волнуюсь. Боюсь не понравиться твоим родителям, - Леншерр заглянул в янтарные глаза девушки, аккуратно заправляя прядь её волос за острое ушко. - Вдруг им не понравится, что парень их дочери – инвалид? И скажут, что я тебя использую и все такое. Твой брат ведь именно так и думал, когда впервые увидел меня.

- Грейдон не умеет держать язык за зубами, - улыбнулась Сем. – Но ты ему нравишься, правда.

- Но сначала он хотел меня убить, так ведь?

- Он старший брат, ему можно, - Сем, придвинувшись к Пьетро ближе, положила голову ему на плечо. Хорошо, что диван был без подлокотников – так гораздо удобнее. – А отец, он… Ну, у него специфичное чувство юмора и вкусы совершенно нетипичные, но, я думаю, что ты ему понравишься.

- Правда?

- А как такого милашку не полюбить? – руки девушки обвили шею Леншерра, и она крепко чмокнула его в щеку. Пьетро её слова немного утешили, но он всё равно боялся предстоящего. Хотя он очень надеялся понравиться Виктору и его супруге.

Сем, отстранившись, поцеловала его снова, на сей раз в висок, и направилась в спальню, пока спидстер смотрел сквозь экран – все его мысли витали вокруг Виктора Крида и его жены. Было интересно, какой этот человек на самом деле? Вполне возможно, что мнение о нём у Пьетро было ошибочным. Вдруг предстоящая встреча пройдёт отлично, и мистер Крид будет только счастлив за свою дочь? Если все пройдет как надо, то уже через час они с Сем полетят домой, где останутся вдвоем. И вот нужно было именно сейчас сообщить Виктору о том, что они идут к тому в гости? Нет, ведь надо сделать сюрприз!.. Пьетро тяжело вздохнул; ему не хотелось ничего портить, особенно не хотелось позориться перед Сем, но… всё это настолько непредсказуемо, настолько интригующе! И в который раз спидстеру ужасно жаль, что больше у него никогда не будет возможности бегать или, вернее сказать, откуда-то бежать быстрее скорости света. Тряхнув головой и отгоняя от себя несуразные мысли, Леншерр, крутя колёса коляски, решил присоединиться к Сем в спальне: пусть поможет ему выбрать одежду для знакомства с ее родителями. Ведь в ее же интересах, чтобы Пьетро понравился мистеру Криду. Хоть так Пьетро немного отвлечётся от предстоящей встречи.

И он надеялся, что всё пройдёт хорошо.

***

Или нет?.. В любом случае, Пьетро уже было просто некуда деваться; он стоял напротив той самой квартиры четы Кридов, ожидая, пока Семела достанет из своей бездонной сумочки ключи. Решила сделать своим родителям сюрприз; обещала, что они приедут через два часа - как минимум, а на самом деле… просто придут. Леншерру казалось, что у него во второй раз всё отнялось чуть ниже спины; на коленях лежала коробка с яблочной пастилой и бутылка виски – странное сочетание, но спидстер не стал спорить с любимой. Мутант готов был поклясться, что от нервов у него всё внутри ходило ходуном; желудок так и норовил выскочить через горло. Ему боязно даже переехать порог квартиры родителей Сем, но… другого выхода нет. Наконец, когда Семела достала ключи и звонко брякнула всей связкой, украшенной брелоком в виде позолоченного рысьего когтя, смогла вывести своего парня из прострации.

Замок щёлкнул, и Семела толкнула входную дверь плечом.

- Ну, что, ты готов? – девушка посмотрела на спидстера, и в её янтарных глазах плескался азарт.

- Да… Да! – еле выдавил из себя Леншерр, все ещё надеясь на лучший исход.

- Тогда добро пожаловать!

Девушка открыла дверь, и Пьетро въехал внутрь, осматривая широкий коридор просторной квартиры; на светло-бежевых стенах висели большие картины в тяжелых рамах; с них на гостей с высокомерной томностью взирала женщина с короной изумрудных волос; рядом с зеркалом стояло чучело медведя в полный рост, на низком столике из цельного хрустального среза – ваза с тигровой орхидеей; пол вместо ковра устилала звериная шкура. Сем громко хлопнула дверью, будто специально хотела таким образом привлечь к себе внимание хозяев, и, подойдя к Пьетро, взялась за ручки инвалидного кресла и стала толкать его вперёд.

Из гостиной громко рыкнули:

- Что это было, чёрт побери?!

Сем, услышав знакомый голос, широко улыбнулась, а вот Пьетро стало как-то не по себе; девушка вышла вместе с парнем в просторную столовую, где, заметив названных гостей, женщина с зелёными волосами перестала расставлять тарелки – та самая, что была на картинах в холле. Из гостиной, размахивая игрушками, выбежал мальчик – примерно ровесник Рори - тоже с зелёными волосами; Леншерр мысленно порадовался за то, что у Сем на голове не было зелени – ей бы не пошло. Парнишка, завидев Семелу, кинулся к ней с объятиями.

- Семи! – мальчишка встал на носочки, пытаясь помериться с силой со старшей сестрой. Думал повалить её, но, увы, они были в разных весовых категориях, хотя Сем шуточно поддавалась. У Пьетро такая картина вызвала улыбку. - А я сразу почуял, что ты идёшь, еще на лестнице! Я соскучился! А ещё… - парнишка пару раз шмыгнул носом, а потом уставился на Леншерра, который явно не ожидал, что мелкий будет смотреть на него так, будто тот уже успел что-то натворить. – Это что за тип?

- Спирро, что за манеры? – надменно протянула женщина.

- Ну, ма-а-а-м, - прогнусавил мальчик, насупившись; отстранившись от Сем, он упрямо скрестил руки на груди, но воинственно напряженные плечики поникли, стоило женщине нахмуриться.

- Кому сказала?

- Ладно, - пробурчал Спирро, отходя в сторону и, на полпути отступления к матери, резко развернулся и показал Леншерру язык.

- Спирро, - от тона женщины веяло холодом.

Мальчик виновато опустил голову и, подойдя ближе к матери, встал рядом с ней, даже не думая извиняться перед Пьетро. Знакомство с четой Кридов уже во второй раз шла не по плану. Женщина чуть взъерошила волосы сына, на что паренёк оскалил клыки: на нижней челюсти крупнее, чем на верхней – кого-то явно ждёт наказание. Пронзив сына строго прищуренным взглядом, женщина мягко улыбнулась Семеле и раскинула руки, принимая девушку в объятия.

- Привет, детка, - она расцеловала падчерицу в обе щеки. – Извини, но, кажется, твой брат забыл, как надо себя вести.

- Пустяки, он всегда такой, - фыркнула Сем, и Спирро скорчил ей рожицу за спиной матери. – Я тоже так рада тебя видеть. Как вы все тут? Как папа?

- Малышка, ты так давно к нам не заглядывала, - женщина погладила девушку по щеке. – А кто этот молодой человек с тобой?

- Хотела познакомить его сразу со всеми, но, судя по всему, папа как всегда занят, - Семела усмехнулась и, подойдя к Пьетро сзади, толкнула его коляску ближе к мачехе. – Это Пьетро. Леншерр. А это моя мачеха, Верити, но чаще она представляется как Вертиго.

- Это сценический псевдоним, - заносчиво пропела Верити и протянула руку Пьетро: - Приятно познакомиться, мистер Леншерр.

- Всегда рад, миссис Крид, - Пьетро пожал её ладонь.

Мутант оттянула пальцы, возвращаясь к сыну. Пусть на первый взгляд Вертиго казалась понимающей и приятной женщиной, то вот все её жесты были сделаны будто для галочки – чтобы не потерять лицо перед падчерицей и самим Леншерром. Спидстер не против такого отношения, но… всё равно немного задевало. Сначала Грейдон, потом Спирро, Вертиго… и глава семейства пока что не появился. Но, только вспомнив о нём, по всей квартире пронёсся громкий мужской бас, от которого волосы на руках вставали дыбом – у Пьетро, по крайней мере, уж точно.

- Женщины, что вы опять там устроили?! Я из-за вас матч национальной футбольной лиги посмотреть не могу! Орёте как ненормальные!

На пороге появился глава семейства – высокий широкоплечий мужчина с длинными светлыми волосами, расхаживающий в потёртой майке и джинсах, который, завидев Пьетро, тут же оскалился, но улыбнулся, когда к нему бросилась Сем.

- Папочка!

- Привет, тыковка, - мистер Крид крепко обнял дочь, со стороны казалось настолько сильно, что он мог переломать ей все косточки. Пьетро не хотел бы встречаться с этой грудой мышц на улице при любых обстоятельствах. Не потому, что он плохой человек, а просто… веяло от него звериной яростью, опасностью. Леншерр чувствовал себя жалким ягнёнком, вокруг которого ходит тигр. Саблезубый тигр. – Я скучал, рысёнок.

- И я тоже, - мужчина аккуратно опустил свою дочь на пол. – Я хочу тебя кое-кому представить.

- Этот Стивен Хокинг с тобой, что ли? – фыркнул мутант. Теперь понятно, в кого таким пошёл Спирро.

- Виктор! – одёрнула его Вертиго.

- Женщина, молчи! – оскалился на неё Крид. – И куда делся Кайл?! Такой классный парень был, а это что? Белобрысый дохляк. Тыковка, что за нахер?!

- Ну, не начинай, - девушка явно привыкла к такому общению со стороны отца, а вот Пьетро было как-то не по себе. И когда Сем подвела Виктора ближе к спидстеру, то Крид недобро усмехнулся, глядя на инвалида сверху вниз. – Лучше познакомься с ним. Папа, это Пьетро Леншерр, он мой…

- Он её молодой человек, Виктор, - вмешалась Вертиго. – Прими это как должное.

- Это? – мужчина пожал руку спидстеру, даже не смотря на него. – Тыковка, ты смеёшься надо мной?!

- Папа!

- Что?!

- Простите, что влезаю в ваш разговор, - пока не началась массовая ругань, Пьетро решил вмешаться, - но у меня тут кое-что для вас есть, мистер Крид.

Спидстер протянул тому бутылку виски и коробку с пастилой, на что Виктор лишь недовольно поводил носом; вот ещё такие безделушки ему не дарили. Решил так завоевать доверие? Ну-ну… Мистер Крид, скрестив руки на груди, лишь произнёс:

- Ты бы мне ещё подгузники подарил, хлюпик.

- Милая, не покажешь своему молодому человеку дом? - Вертиго подтолкнула к падчерице заинтересованно притихшего сына. – Спирро побудет экскурсоводом: как раз закончили ремонт на террасе. А мы с Виктором пока накроем на стол.

- Накрыть на стол? Совсем одурела, зеленая? Тоже мне, нашла швейцара, - бурчал Виктор, пока Семела уводила брата и Пьетро из столовой. Как только все трое вышли в холл, Вертиго плотно закрыла дверь; Виктор лишь закатил глаза – опять его женщина начинает сценки устраивать. Что в прошлый раз из-за Кайла, что в этот… Ну, что за чушь - какой-то калека рядом с тыковкой! Будь его воля, Виктор бы прямо сейчас выставил этого белобрысого за дверь. Мужчина, видя недовольное выражение лица супруги, уже приготовился к самому худшему; опять начнёт выгораживать всяких проходимцев, надоело! Рысёнок достойна всего только самого лучшего! А тут уже сразу брак по всем параметрам. Нет, так не пойдёт. Виктор, фыркнув, скрестил руки на груди, облокотившись о стену – он не выносил, когда Вертиго смотрела на него так, будто он один виноват во всех смертных грехах во всей вселенной. - Женщина, - угрожающе зарычал он, - завязывай.

- Виктор, - Верити устало вздохнула, прижав ладони к вискам, - можешь быть хоть чуточку вежливым, когда у нас гости?

- Да черт подери, какие это гости?!

- Слушай, - Вертиго подошла к нему ближе, понизив свой голос до шёпота. – Он мне тоже не особо нравится, но давай будем снисходительны. Хотя бы ради приличия. Семела, ты знаешь, тебя не простит, если ты продолжишь давить на паренька. Порадуйся за дочь хоть раз!

- Ладно… - если сейчас же не согласиться с этой женщиной, то она ещё битый час будет выносить ему мозги, а они уже начали плавиться. Потерпеть этого недоделанного Кристофера Рива он сможет, хотя мысленно будет надеяться на их скорое с Сем расставание. А пока нужно попытаться сделать доброе выражение лица и нацепить чёртову улыбку, чтобы пареньку было хоть немного легче, и он не беспокоился бы за свою жизнь. Пока что… - Ладно, черт с тобой, потерплю его. Но только ради тыковки.

- Я и не сомневалась в тебе, - женщина, приподнявшись на цыпочки, поцеловала супруга в губы. – А теперь, будь добр, помоги мне немного.

- Ты же знаешь, зелёная, я за бесплатно не работаю.

- Ночью, на втором этаже, как только Спирро ляжет спать, я расплачусь с тобой по полной, - коротко ответила Вертиго и взвизгнула, когда супруг ожег ее шлепком по налитому заду, ради которого точно стоит потерпеть это смазливое чудо на инвалидной коляске, но Верити, чёрт побери, права на счёт Сем – если Виктор будет перегибать, то девочка обидится. И если она действительно счастлива с этим хлюпиком, то почему бы и нет? Конечно, Кайл ему нравился намного больше, но… если этот, как его там, Кастро, вроде, что-то с ней сделает, то на одного трупа в ближайшем морге станет больше. Виктор, усмехаясь своим мыслям, вышел из столовой, а вслед за ним – Вертиго, которая также надеялась на благоприятный исход будущего ужина. Но, зная характер Виктора, так просто у них никогда не бывает. Но… ради Сем они не должны ударить в грязь лицом.

Вечер обещал быть длинным и полным сюрпризов.

***

Сегодняшний день можно было смело называть одним из самых паршивых в этом году; Пьетро просто ненавидел себя за то, что ужин в семье Кридов прошёл именно так, а не как он хотел; мистер Крид-старший – Виктор – будто бы специально хотел выставить инвалидность Леншерра как нечто плохое: часто по этому поводу неудачно шутил, иногда напрямую оскорблял бывшего спортсмена и ненароком вспоминал бывшего парня Семелы, который, хоть и был тем ещё мудаком, зато ходил на своих двоих, а не при помощи «доисторического девайса». Спидстер всё это терпел, нить спокойствия накалялась, а когда ему хотелось что-то сказать в ответ Виктору, то тот, встретившись с мутантом взглядом, наблюдал, как мистер Крид-старший, усмехаясь, медленно гнёт большим пальцем вилку – Вертиго, наверно, столовых приборов тогда не досчиталась. Повезло Сем с семьёй, ничего не скажешь; и с Грейдоном было практически так же, вот только спустя некоторое время им с Пьетро всё же удалось найти общий язык и более-менее сдружиться – тот хотя бы теперь не строит кислые физиономии, видя рядом с сестрой инвалида. Пьетро шумно выдохнул; и почему им все так недовольны? Подумаешь, инвалидность – это ещё не повод вешать ярлыки. Заработать на жизнь он вполне способен: не только благодаря пенсии, пособиям и всяким акциям, но и вот почти что нашёл работу – Призм обещал поговорить с начальством, чтобы Леншерру выбили место редактора спортивной колонки – вроде и мелочь, а вроде и можно отомстить бывшим коллегам по работе. Скоро ещё и собственную квартиру сдавать будет одной милой семейной паре… Так и почему он не угодил им всем? Пьетро было грустно, но… отступать от своего он не собирался. Он слишком любил Сем…

Наверно, даже больше собственной жизни.

Сидя на диване, не обращая внимания на включенный телевизор, Леншерр витал в своих мыслях, обдумывая произошедшее за сегодня. Даже когда в комнату вошла Сем, держа по кружке в каждой руке, он не соизволил повернуться в её сторону; девушка, поставив чашки на журнальный стол, села рядом с молодым человеком.

- Я подумала, что неплохо было бы выпить тебе горячего какао.

- Спасибо, - безэмоционально бросил Пьетро, пододвигая свою кружку ближе.

- Пьетро, не переживай.

- Сем, твои родители, они… В общем, они… Они явно меня ненавидят, - язык заплетался, в горле моментально пересохло. Леншерру захотелось запить, но даже кружку в руки взять невозможно – слишком горячо.

- Мои родители любят меня, и они полюбят тебя, как только получше узнают, - Крид улыбнулась, беря его руку в свои ладони. – Пьетро, перестань. Поверь мне, если тебя отец не вышвырнул за дверь, то это уже большой плюс в твою сторону. Да, он немного грубоват, но… ты ему понравился.

- Сем, твой отец хотел меня убить.

- Он хочет убить всех - это для него вполне естественное желание. Ты просто не знаешь, сколько Грейдон от него наслушался, когда сказал, что женится на Мел, и они ждут ребенка.

- Знаешь, но меня совершенно не радует перспектива стать будущей жертвой твоего отца. А вдруг он прямо сейчас где-то поджидает нас? Эй, мистер Крид, смотрите: я тут расхаживаю полуголый перед вашей дочкой, а ещё мы спим вместе, счастливы, и у нас был и будет самый лучший секс на свете! Мистер Крид, выходите, убейте меня, потому что я видел вашу дочь голой!

- Дурак, - девушка рассмеялась, прижимаясь к спидстеру. – Не забивай голову. Папа поворчит и успокоится – так всегда было. Он иногда даже Грейдону вспоминает, как тот преждевременно сделал его дедушкой, а он ведь этого не просил.

- Теперь, чтобы завести детей, нужно специальное разрешение твоего отца? Ну, круто, - Пьетро, наконец, соизволил повернуть голову в сторону Сем и… совершенно не ожидал, что она наденет его любимую рубашку – светло-голубую в темно-синюю полоску. – Вау!

- Пьетро, - Сем взяла лицо молодого человека в ладони, - у нас с тобой всё будет хорошо. Я тебя никогда не отпущу. Никому не отдам. Честно-честно.

- И я тебя не отпущу, - Леншерр, наконец, улыбнулся.

Ему стало заметно легче, а уже остывший напиток, стоящий на журнальном столике, приятно успокаивал; терпкий шоколад с явным привкусом корицы. Девушка, выпив свою порцию, отставила опустевшую кружку, ждала, пока Пьетро допьёт своё какао. Её терпения хватило ровно на половину кружки: забрав чашку из рук парня, она, не глядя, поставила ее на стол, а затем… запрыгнула на него и скользнула руками под футболку. Леншерр на секунду задержал дыхание, прикрыв глаза; откинув голову на спинку дивана, он впился пальцами в бёдра Сем, пока она гладила его грудь и живот. Леншерр дернул за рубашку, и Семела, качнувшись ему навстречу, приникла к губам парня. Руки спидстера уже исследовали её тело, забирались под рубашку: ласкали живот, грудь и острые соски, оглаживали бёдра; отстранившись, Пьетро на выдохе произнёс:

- Хочу тебя… Уже больше ждать не могу.

- Даже тут ты спешишь, - Сем вновь поцеловала его, чуть приподнимаясь и приспуская его пижамные штаны.

- Да как с тобой не спешить.

- Мой ненасытный… - почти мурлыкала Семела, облизывая мочку уха Пьетро и плавно переходя влажными поцелуями на шею. Пьетро хотелось порвать на ней свою рубашку, хотелось чувствовать её всем телом – кожа к коже. Стало невыносимо жарко – хотелось всё снять с себя, обнажиться до самых костей… хотелось воздуха. Образ Семелы казался Леншерру чем-то далёким, эфемерным – коснись, и исчезнет, от того хотелось только сильнее прижимать её к себе, целовать эти губы, кусать их, чувствовать вкус разгорячённой кожи. Но… он снова бежал куда-то, вновь старался за чем-то успеть. Зачем? Ведь можно растянуть удовольствие, доведя то до максимальной отметки, до зашкаливающего уровня адреналина. Сем прикусила его сосок через ткань футболки, Пьетро втянул в рот заостренный кончик ее уха, сминая в ладонях ее ягодицы. С тихим рыком Семела прижалась губами к его рту, глуша поцелуем стон Леншерра: ее коготки, щекоча, прошлись по животу мутанта, пальцы сомкнулись на напряженном члене. Просунув ладонь в расстегнутый ворот рубашки, парень сжал ее грудь, потирая большим пальцем сосок, и Сем вновь царапнула его, но уже сильнее. Пьетро дернулся, ухмыляясь: настоящая хищница! Когда девушка отстранилась, выгибая спину, спидстер неожиданно поинтересовался:

- Слушай, а кто этот Кайл?

- Что?.. - Семела недовольно тряхнула волосами. - Вот тебе именно в такой момент это так интересно? - она прищурилась, просунув руку ему в штаны, но мутант перехватил ее за запястье.

- Слушай, я действительно хочу знать.

- Вот прямо сейчас, да? - девушка поерзала у него на коленях.

- Твой отец о нём весь ужин рассказывал - вини его.

- Забей, Пьетро, ладно? – девушка закатила глаза.

- Ну, твой отец просто от него в восторге.

- Мой папа и от нашего нового тостера в восторге, но это же не значит, что я буду с ним встречаться!

- Зато он каждый день может тебе готовить вкусные тосты.

- Да ну тебя! – Сем ущипнула его за бок.

- Ауч! – Пьетро досадливо поморщился. – Ты меня убить решила вместо своего отца?

- Лучше, - она прижалась к нему грудью, призывно потираясь, дразня твердыми сосками. Но Пьетро даже для неё самой слишком резко отстранился, удерживая девушку за плечи. Парень заглянул в золотистые глаза Крид, надеясь, что она всё-таки что-то расскажет о Кайле Гибни. Интересно ведь, почему бывший Сем настолько сильно угодил Виктору, что тот считал его эталоном вообще среди всех молодых людей, наверно, и говорил, что вообще хотел бы иметь такого сына, как он. Мистер Крид всё-таки испортил ответственный момент, хотя его тут самого и близко не было. Сем, выдохнув, поняла, что пока не расколется перед Леншерром, о хорошем окончании и так такого себе дня стоит позабыть. Она соскользнула с его колен и села рядом, положив голову спидстеру на плечо.

- Ну?

- Что «ну»? – переспросил Пьетро.

- Что ты хочешь знать о Кайле? Или тебе прям всю историю нашего знакомства расписать, м? Раз уж мы остановились.

- Ну, не совсем с самого начала, но…

Сем тяжело выдохнула, потирая переносицу. С Кайлом было… непросто. Кайл Гибни никогда не был её мечтой, но Виктору он нравился; что тут удивительного, ведь эти двое похожи, даже - немного внешне: что Кайл, что Виктор обладали схожей мутацией, вели себя грубо, любили отрываться на полную катушку, но… Гибни был таким придурком: чего стоит его фирменное - «место женщины – на кухне». Девушку до сих пор передёргивало; сколько она с ним натерпелась, пока ей всё это не надоело. Удивительно, ведь встречались они чуть больше двух недель. Сем ничуть не жалела о расставании, хотя Кайл ей ещё потом несколько дней проверял нервы на крепость: то просил вернуться, обещая исправиться, то обвинял черт знает в чем, но мутант знала, что такие, как Гибни, не меняются, но вот других они под себя подстроить были способны. С минуту помолчав, Семела всё-таки начала рассказывать о своём прошлом, о котором она не особо любила вспоминать:

- Ладно… - Сем придвинулась чуть ближе, - просто не люблю о нём вспоминать. Редкостный мудак.

- Всё было настолько плохо? – удивился Пьетро.

- Хуже, - девушка устроилась удобнее на его плече. – Поверь мне: Кайл Гибни – это тот еще фрукт. Мы с ним знакомы еще со школы - он бегал за мной и еще за дюжиной девчонок, старался как-то показать себя, выпендривался. В итоге я действительно его заметила. Мы начали общаться, потом решили встречаться, и… это было моей самой большой ошибкой.

- Почему? Неужели он настолько был плох?

- Это слабо сказано, - Сем дернула плечом. – Мало того, что он обращался со мной, как с прислугой, так ещё при любом удобном моменте закатывал мне истерики и сцены ревности. А потом просил прощения и обещал исправиться. Я терпела две самые долгие недели в моей жизни. Понятия не имею, чем он так приглянулся папе.

- Даже не знаю…

Сем ткнула его локтем под ребра.

- Но-но! Это мой папочка!

- Знаю, - спидстер улыбнулся и погладил большим пальцем Сем по щеке, - у него просто прекрасная дочурка.

- Единственное, что было милого в Кайле – это его граффити. Мой портрет он нарисовал на каждом доме в радиусе километра. Папу даже из-за этого в школу вызывали.

- Забавно, - усмехнулся мутант.

- Ну да… Зато потом, как расстались, он предъявил мне счет за краски.

- Да… - Пьетро растерянно потер шею, - довольно… неприятный тип.

- И что, стоил он того, чтобы прерываться? - обиженно бросила Сем, отворачиваясь; руки Леншерра обвили ее талию как лианы и притянули к груди. Парень прихватил губами заостренное ушко, выглядывающее из спутанных каштановых локонов.

- Ладно, кошечка, не злись, - прошептал он, и Семела, гортанно зарычав, вывернулась из объятий спидстера. Снова оседлав его бёдра, она откинула волосы на спину и прильнула к его губам, прижимая руки к дивану. Пьетро напрягся, не сразу поняв, что она хочет, но потом позволил себе расслабиться. Кайл - все-таки дурак, но тем лучше для Леншерра. Пьетро, целуя Крид, мысленно вернулся к тому, что ему прямо сейчас так не хватало подвижности в ногах: взять бы её на руки, повалить на диван, подмяв под себя, и не отпускать, пока у обоих не кончатся силы, но… Инициативу в свои руки брала всегда Семела, и… ему всё равно это нравилась. Леншерр ущипнул её за ягодицу и укусил за губу, а потом приглушил боль нежным поцелуем; Сем лизнула его мочку уха, чувствуя, как его руки спускаются ниже… нащупывают и снимают ставшее ненужным нижнее бельё.

Он обещал ей не спешить… Не должен… Нет-нет! Чёрт, в который раз Пьетро нарушал собственное обещание.

Девушка сняла с себя чёртову рубашку, кинула её куда-то через себя, приспустила с любимого штаны, царапая уже вставший член. Леншерр хотел уже застонать от удовольствия, но Сем накрыла его рот своими губами. И когда она чуть приподнялась на его коленях и скользнула вниз… им будто сорвало крышу. Семела поднималась и опускалась, принимая его в себя, диванные пружины уже недовольно скрипели под ними. Спидстер мечтал о том, чтобы прямо сейчас повалить её, быть сверху, целовать её шею, спину, кусать за кончики ушей… Чёртовы мечты разрушала реальность. Но… Если бы не Сем… Наверно, она – единственная причина, из-за которой Пьетро всё ещё держался на плаву. И она делала его жизнь ярче, насыщеннее и… возбуждающей!

Семела заходилась стонами, Пьетро жмурился и рычал от удовольствия; девушка вколачивала его в диван с энтузиазмом и какой-то звериной яростью; казалось, что их слышал сейчас весь дом. Девушка то замедляла темп, то разгонялась так, будто переняла себе способность возлюбленного; нужно ещё быстрее и больше! И Семела, наклонившись, поцеловала любимого в губы, продолжая двигаться, сжимая его в себе.

Внутри всё раскалялось – они оба будто горели заживо.

От частых толчков, от вкуса губ, от рук, от члена внутри всё натянулось тонкой струной, и, наконец, когда она оборвалась – оба сорвались на крики; Пьетро под ней зарычал, а затем поймал обмякшую Семелу на руки и крепко прижал к себе; ее когти впились ему в плечи, поранив до крови; горячие, потные, счастливые… Они дышали слишком часто, даже боялись что-то друг другу сказать. Пьетро запустил пальцы в локоны Сем, поглаживая по голове, а сам лишь улыбался – он был счастлив как никогда.

- Это было шикарно, - Сем отвела упавшую на лоб челку Пьетро. – Было бы еще лучше, если бы тебе не захотелось поболтать о Кайле.

- Приму к сведению, - его руки спустились к бёдрам, пальцы проходились по коже, - ты потрясающая!

- И ты.

- Я люблю тебя.

- Я тебя тоже, - и Пьетро прижал девушку к себе сильнее.

День, выдавшейся просто отвратительным, закончился на очень приятной ноте; спидстер, обнимая Сем, гладил её по волосам, пока она целовала его в расцарапанное ей же плечо. Завтра будет тяжёлый день, но они преодолеют все трудности и выйдут победителями. Вместе. Навсегда. И Пьетро знал, что другой судьбы у него не будет; когда он потерял всё, он приобрёл нечто новое.

Он, наконец-то, научился жить по-настоящему.

========== Сентябрь. ==========

Для них очередное утро казалось серым и ненастным, почти безжизненным; такиередкие, ставшими даже ненужными, выходные проходили в особняке за домашними делами, практически в полной тишине; всё делалось чисто механически, на автомате: готовка, уборка, стирка… Никто из них даже не задумывался о том, чем занимался и чему посвящал свое время. Магда после завтрака, как обычно, прибиралась на кухне, а Эрик в это время листал газету – кажется, вчерашний выпуск, и некоторые рубрики мужчина перечитывал уже по второму, а то и по третьему разу, но… ему было всё равно. Иногда, доходя до статей с интервью знаменитых спортсменов, он тяжело вздыхал и шелестел тонкими страницами, листая, даже не удосужившись дочитать до конца – они так напоминали ему о сыне. Пьетро… Интересно, как он там? Эрик места себе не находил от волнения, в голове было тесно от мыслей и подозрений; без его мальчика в доме стало совершенно пусто и неуютно, будто, когда он уехал, младший Леншерр забрал с собой жизнь, энергию особняка, и тот, вместе с его жителями, начали постепенно затухать. Взгляд мужчины то и дело тянулся к телефону, лежащему на столе; позвонить снова? Но так не хотелось в очередной раз слышать безжизненный голос оператора, автоответчика или же быстрое и равнодушное «Я занят, перезвоню позже». Только вот Пьетро не перезванивал, а когда Эрик или Магда вновь пытались дозвониться до сына и писали ему сообщения, то тот просил его не доставать и говорил, что вообще не хочет их видеть. Только сейчас? Или же навсегда? Вот и приходилось гадать, но от такой правды было только больнее… И деньги, которые они перечисляли ему на карту, всегда возвращались обратно, цент в цент. Последний раз в гостях у Пьетро Леншерры были больше трёх месяцев назад; хотелось приехать и сделать сюрприз, но и Эрик, и Магда знали, что их сын будет только недоволен подобной выходкой. Авария изменила его; ему будто хотелось доказать не только окружающим, но и своим родителям то, что он на что-то способен, что он всё такой же Пьетро Леншерр, пусть уже и не спортивная звезда и прикован к инвалидному креслу. Но Леншерры никогда в нём не сомневались, ни на секунду: их сын – самый замечательный в мире, самый лучший, самый талантливый. И как же они по нему скучали…

Эрик, тряхнув головой, резко схватил со стола мобильный и стал набирать уже знакомый номер; в конце концов, он его отец - можно потратить на него несколько минут, черт возьми! Однако вскоре Леншерр вновь услышал в динамике голос оператора, повествующий, что абонент находится вне зоны действия сети. Опять… Пьетро будто бы избегал своих родных; может, злился на то, что те кормили его лживыми обещаниями, но так и не смогли поставить на ноги? Может, ему просто захотелось отдохнуть от всего? А, может, с ним что-то случилось? Может?.. В голове сплошное «может», а конкретики никакой нет. Эрик сжал телефон в руке настолько сильно, что ему на секунду показалось, что сенсорный экран пошёл паутиной трещин. Нет, так дело не пойдёт; пусть Пьетро не хотел их видеть, но, чёрт побери, он же их сын, а они его родители, и они о нём беспокоятся! Магда, заметив, что Эрика начало трясти от волнения и возмущения, присела рядом, взяв его за руку; она также скучала по сыну, сильно переживала, но их любимый мальчик не желал их видеть. Те общения, все его слова об обязательных визитах по праздникам и в выходные… не сдержал – просто каждый раз откладывал поездки. Пьетро будто не понимал, что родители тосковали, ждали его каждые выходные, надеялись, каждый раз готовились к приезду сына, покупали подарки, но… ничего не случалось: всё съедалось в последующие дни, подарки пылились в шкафах, а сердца родных все так же болели, ныли и кровоточили от обиды и разочарования. Почему он не понимал того, что так делает только хуже?.. Эрик смотрел в одну точку, не замечая, как Магда начала массировать тыльную сторону его ладони – она так боялась начать разговор, будто одним словом сможет зажечь фитиль ярости супруга, способного на многие вещи, особенно, когда он зол, особенно когда… опечален.

- Я больше этого не вынесу, - шептал он будто в пустоту, и Магда положила голову ему на плечо, - я не могу так, Магда! Пьетро, он… Господи, когда он приедет, я не знаю, что я с ним сделаю!

- Наш мальчик уже взрослый, - слабо улыбнулась женщина, - он прекрасно всё понимает. Ты забыл, что он всё схватывает налету? Может, у него какие-то планы? Или… он просто занят.

- Мы его родители! Он обязан нам обо всём рассказывать! Роднее нас у него никого нет.

- Послушай, когда Пьетро решится обо всём рассказать – он обо всём расскажет.

- Опять ты его защищаешь!

- Просто ему нужно время, чтобы всё обдумать. Принять, смириться, в конце концов.

- Оно может затянуться чёрт знает сколько! – Эрик резко встал с места и прошёл к окну, скрестив руки на груди. – Я скучаю по нему, Магда. Мне кажется, что его тут не было уже вечность или… - он тяжело вздохнул, добавив шёпотом: - его вообще никогда не существовало в нашей жизни.

- Ох, Эрик…

Пьетро – не тот парень, который способен усидеть на месте – ему всегда нужно двигаться только вперёд, преодолевая множество трудностей, чтобы достичь своей цели. И пока он её не достиг – всё остальное уходило на второй план, и его родные в том числе. Женщина уже давно забыла, что такое нормальный сон; с момента той страшной аварии, искалечившей её сына, прошло почти два года; ей казалось, что во всём этом виновата она: не уберегла, не спасла, не предупредила… Каждую ночь она просила у Бога прощения и считала, что то, что происходило с её детьми – это их с Эриком наказание: сначала Анна, потом Ванда, теперь Пьетро… Что дальше? Женщина почувствовала, как глаза жгут слезы, взгляд заволокло мутной пеленой, и несколько слезинок, сорвавшись с ресниц, сбежали вниз по щекам; украдкой вытерев слезы, Магда, поднявшись, подошла к супругу со спины и обняла его за пояс, уткнувшись лбом ему между лопаток. Их мальчику просто нужно время, вот и всё… Он вернётся, обязательно вернётся в домой в Визитисьон Вэлли, к своим родным, просто… просто нужно немного подождать.

- Я тоже скучаю по Пьетро, - женщина пыталась сдерживать свои эмоции, но выходило неважно. Плохо, откровенно говоря. Ее трясло от сдерживаемых рыданий, она сжала кулаки на животе мужа; Леншерр, развернувшись к ней, поймал пальцем бусинку слезы на её щеке, - я места себе не нахожу, Эрик.

- Я знаю, милая, знаю, - мужчина, взяв в ладони её лицо, заглянул в блестящие от слёз глаза.

Голос женщины упал до шепота:

- Я так мечтаю, чтобы, как раньше, я, ты, Ванда, Анна и Пьетро сидели за одним столом, болтали, а потом… потом все вместе смотрели телевизор или помогали делать домашнее задание, просто… просто были вместе!.. Иногда мне кажется, что та семья, что у нас была, выдуманная – ничего из этого никогда не было и уже не будет.

- Магда, - Эрик прижал супругу к себе, крепко обнимая её и гладя по волосам, целуя в макушку, - верь в лучшее. Всё будет хорошо.

- У меня почти не осталось сил, Эрик.

Леншерр промолчал; он знал, как Магде сейчас нелегко – она каждый день переживала: за сына, который не отвечал на звонки, не мог даже сам позвонить и успокоить родителей, сказать, что с ним всё в порядке, что всё хорошо, и он по-прежнему их любит; за Ванду, которая взрослела физически, но умственно оставалась все таким же веселым беззаботным ребенком; за Анну, которая стала часто пропадать из дома, а вместе с ней – какие-то вещи: сначала то были просто небольшие суммы денег, а потом – золото, хранившееся в их семье несколькими поколениями; на вопросы «куда?», «зачем?», «почему?» ответ был практически всегда один и тот же – «не ваше дело». Конечно, с ней пытались поговорить, Магда даже искала в её комнате следы наркотиков (мало ли, вдруг связалась с плохой компанией), но когда Анна, вернувшись после работы, вернула всё до единого цента, то все вопросы сразу же отпали… до определённого момента. Старшая дочь вообще стала избегать родителей, даже ужинала в своей собственной комнате, ссылаясь на усталость – общалась только с Вандой, да и то на всякие посторонние темы. Казалось бы, Леншерры напрасно вмешивались в жизнь старшей дочери; в конце концов она уже взрослая. Родители знали, что Анна не всегда будет с ними, но… на прошлой неделе она просто сорвалась и поехала в Канаду к другу по переписке, но просьбу показать его фото или хотя бы назвать его имя, устроила истерику, а потом ушла из дома, громко хлопнув дверью. Эрик долго искал её, звонил по всем полицейским участкам, уже сам хотел отправиться на её поиски, но Анна соизволила позвонить только через несколько часов и предупредить, что останется на ночь у коллеги по работе и беспокоить её не нужно – не маленькая всё-таки. Но… перестанешь о ней беспокоиться? Эрик, обнимая Магду, вздрогнул; в голову с внезапностью ударили воспоминания о прошлом, когда его любимая девочка была совсем маленькой, но уже копила в себе столько обиды и горечи. Со временем её пыл утих, она вновь стала гордостью своих родителей, а тех событий, созданных её рукой, будто никогда и не было, но что если… Если в будущем что-то пойдёт не так? Анна всегда была грубой, угрюмой, хамила и могла оскорбить, но… Почему Эрик вспомнил об этом только сейчас?..

Почему в голову нахлынули воспоминания прошлого, когда он сам творил страшные вещи?..

Мужчину прошиб озноб от нахлынувших эмоций.

Ему так страшно за будущее собственных детей…

Мужчина тряхнул головой, прогоняя неприятные мысли; забыть, отпустить, двигаться только вперёд… Эрик крепче прижал к себе Магду, целуя в лоб, обещая себе, что никогда не допустит того, чтобы с его семьей что-то случилось. Супруги ещё с несколько минут стояли, молча обнявшись, пока не услышали скрип входной двери, а после – радостный голосок Ванды: она с кем-то прощалась. Эрик и Магда выглянули в окно; Ванда в ярко-красном свитере и узких брюках стояла на крыльце вместе с Виктором Шейдем – андроидом и «внуком» их соседей – Генри и Джаннет Пим; мальчик погиб вместе с родителями в авиакатастрофе, и бывшие учёные не смогли смириться с этой участью и создали на основе оставшихся материалов ДНК мальчика-робота, которого многие недолюбливали и не понимали, как и Ванду, которую за спиной злобным шепотом обзывали ведьмой. Они с Виктором - Вижном, как он иногда себя называл, - понимали друг друга. Леншерры и Пимы давно дружили, а когда узнали о том, что и их дети поладили, ничего не имели против их отношений. И Магде с Эриком порой казалось, что в Шейде было намного больше человечности, чем в них самих…

Робот лучше человека.

- Вижн, спасибо, спасибо, спасибо, я тебе напишу вечером! Или нет, прямо сейчас! Как поднимусь в комнату, – радостно смеялась Ванда, приплясывая на пороге дома.

- Буду премного благодарен, - кивнул андроид с матовой красной кожей, и ромбовидный жёлтый камень в его лбу солнечно блеснул. – Ванда, может, сходим завтра вечером в кино? Мне бы хотелось сходить с тобой на “Атаку скруллов” в премьерный день.

- Ну, не знаю… - девушка замялась, - если только мама и папа меня отпустят…

Ванда, такая взрослая, а все ещё спрашивала разрешение у родителей пойти куда-нибудь -

даже на свидание с молодым человечком. Магда улыбнулась и, вытерев лицо рукавом, вместе с Эриком вышла на крыльцо. Если девушка даже не повернулась к ним, то вот Виктор, заметив Леншерров, коротко кивнул им:

- Мистер и миссис Леншерр, здравствуйте.

- Мама! Папа! – крутанувшись на пятках, Ванда раскинула руки и кинулась к ним в объятия. – Мы сегодня столько всего успели сделать! Сначала был парк, потом мы видели огненное шоу, а потом мы с Вижном пошли на выставку! Было так здорово!

- Мы рады за тебя, золотце, - Магда, обнимая дочь, погладила её по волосам, а затем посмотрела в сторону андроида, - спасибо, Виктор.

- Мам, пап, а можно?.. – Ванда, разомкнув объятия, встала рядом с роботом, зардевшись, и родители просто не смогли сдержать улыбки. – Можно мы с Вижном в кино сходим? Ну, пожалуйста!

И как ей можно отказать? Ванде, после отъезда брата, стало очень одиноко: у неё не было друзей - девушка боялась людей, боялась издевок и насмешек. Она могла сутками не выходить из комнаты, предпочитая реальным знакомствам друзей из социальных сетей, которые обещали ей встретиться через месяц или полгода в реальности, но то у них появлялись какие-то срочные дела, то они просто внезапно исчезали из жизни девушки, оставляя её совершенно одну; некоторые же не стыдились пытаться обмануть её на деньги; Ванда, несмотря на свою наивность, была осторожной, хотя и ей были приятны фальшивые комплименты анонимов. И вот в её жизни появился мальчик-андроид, который, кажется, испытывал какие-то чувства к Ванде, хотя Эрик был уверен, что машина – она есть машина, как бы хорош не был механизм, человека из него не сделать, но вот его супруга была иного мнения: каждый раз, видя улыбающегося Виктора рядом со своей дочерью, она видела тот самый блеск в их глазах, и в груди женщины по-весеннему теплело от радости за детей. Пусть хотя бы одна ее дочь будет немного счастлива.

- Конечно, милая, - Эрик приобнял жену за талию, положив голову ей на плечо, - мы только будем рады. Виктор, тогда до завтра?

- До завтра, - кивнул андроид, и Ванда, чуть ли не прыгая от радости, подскочила к нему и поцеловала в щёку, и Леншеррам на секунду показалось, что жёлтый камень на лбу Вижна особенно ярко заискрился.

Андроид помахал девушке и вскоре спустился по ступенькам, чтобы после идти в сторону своего дома, несколько раз оборачиваясь к особняку Леншерров, ловя мысли Ванды в своей голове; а она ещё с несколько минут смотрела на него сквозь приоткрытую щель, а на пальцах искрилась карминовая волна необычной силы – ей так хотелось побежать за ним, кинуться в объятия и продолжить этот замечательный день, некстати подходивший к концу. Леншерр, убедившись, что Вижн скрылся за живой изгородью, резко развернулась и, напевая под нос какую-то незамысловатую мелодию, протанцевала на кухню, не обращая внимания на родителей. Эрик и Магда прошествовали к ней, наблюдая, как их девочка раскладывала на стол приобретённые покупки: хлеб, яблоки, тростниковый сахар… На её лице сияла улыбка, а щеки мягко розовели; хоть кто-то в их семье был по-настоящему счастлив и не оборачивался назад, в сторону неприятного прошлого. Виктор Шейд, пусть не совсем человек, но он показал Ванде, что такое настоящие чувства; пусть Эрик и Магда беспокоились за дочь, но они были не в силах опекать ее вечно, а Виктор… он способен защитить её и уж точно никогда не сделает с ней что-то плохое.

- Милая, давай я помогу, - улыбнулась Магда, помогая Ванде разбирать сумки с продуктами. Эрик присел рядом, наблюдая за семьёй, на лице появилась слабая тень улыбки.

Пока его любимые дамы разгребали пакеты, глава семейства уже готов был сам им помочь, как неожиданно он на несколько секунд почувствовал движение: колебания металлических конструкций, скрип несмазанных деталей… Эрик встал, направляясь к входной двери, и Магда, заметившая перемену в лице супруга, насторожилась, а вместе с ней и Ванда, переводя удивленный взгляд с отца на мать. Странно, ведь они никого не ждали. Может быть, Вижн что-то забыл в сумке Леншерр или хотел ей что-то сказать, просто тогда забыл или не успел? А, может, это просто соседи, решившие к ним зайти за какой-то мелочью? Но тогда бы мастер магнетизма не почувствовал того, что его насторожило, ведь эти колебания… они были странными – будто человек, посетивший их семейное гнёздышко, передвигался на конструкции из металла: наверное, это соседские ребята на гироскутере решили Ванду проведать. Или просто почтальон на велосипеде захотел вручить долгожданную посылку?.. Но сейчас уже поздновато для почты. Металлические вибрации резко стихли, и Эрик уже решил, что ему просто показалось, и никто к ним вовсе не заезжал, но… в дверь неожиданно позвонили, и переливчатая трель разлилась эхом по всему особняку.

- Я открою, - вызвалась Магда, оттеснив супруга. – Милая, а вы пока с папой разберите сумки.

Мужчина ничего не ответил и, смотря в сторону супруги, доставал из сумки Ванды оставшиеся продукты; миссис Леншерр вышла в коридор и, подойдя к входной двери, даже не удосужилась взглянуть в глазок и сразу же начала открывать множество замков, будто поскорее ей хотелось узнать, кто же там их ждал на пороге. Когда женщина, наконец, распахнула дверь, она… увидела того, кого совсем не ожидала. Её будто пронзило молнией, и она боялась пошевелиться, думая, что это всего лишь видения, сон, иллюзия, но всё было иначе – всё было реальностью.

Пьетро, наконец, вернулся домой.

***

Таксист высадил их на ближайшей автобусной остановке, хотя и был не против довезти именно к особняку, но Пьетро не хотел торопить события – нужно было сделать так, чтобы родители не заметили его приезда, чтобы был приятный сюрприз. Сем всю дорогу очень переживала по поводу встречи с его родственниками и понимала, почему её молодой человек не находил себе места, когда она сама знакомила его со своими родителями; неизвестно ведь, как они отнесутся к чужому человеку. Спидстер утешал её как мог, хотя и подшучивал над ней, говоря, что его отец не Виктор – он намного хуже. Сем обиженно дулась, толкала его локтем в бок, хотя и понимала, что Пьетро ей просто мстил за прошлое. Но ведь не зря говорят, что в каждой шутки есть доля правды; Семела очень хотела понравиться его семье. Главное, чтобы всё случилось именно так, как задумывал Пьетро, а не как он себе злостно фантазировал, а то уже Сем и правда казалось, что, увидев Эрика, она и слова не сможет сказать – в её голове уже строился образ страшного, сурового и бесконечно строгого человека, которому невозможно угодить.

Пока влюблённые добирались до особняка пешком, Семела осматривала окрестности Визитисьон Вэлли – место, которое так отличалось от Сан-Франциско: вместо привычных высоток – невысокие уютные особняки, изредка разбавлявшиеся совсем уж деревенского типа домиками; во дворах - идеально подстриженные газоны, клумбы горели цветущими бархатцами и настурциями, а вместо городской суеты – сплошь тишина; так непривычно, но Сем нравилось: она бы осталась здесь ненадолго, чтобы посмотреть на район и узнать родной дом Пьетро лучше, но от привычной жизни в любимом Сан-Франциско уже не могла отказаться по многим причинам, и одна из них – Леншерр. Девушка сильно волновалась, и ей казалось, что с каждым шагом в горле все сильнее пересыхало, будто внутри прошлись наждачной бумагой; Пьетро, смотря на побледневшую девушку, взял её за руку, нежно поглаживая пальцы; он слишком хорошо её понимал. Парень чуть сбавил скорость коляски, утянув Семелу к себе на колени, вызвав тем самым на её лице улыбку.

- Пьетро, прекрати, мы же договорились, - она хотела встать, сопротивлялась, но Леншерр не хотел отпускать от себя, и, в конце концов, смотря в его льдисто-голубые глаза, ей пришлось сдаться.

- Не хочу, чтобы ты нервничала по пустякам, - кивнул он.

- Я не волнуюсь, - оправдывала себя Сем, хотя сама никак не могла собраться с мыслями. - Просто… боюсь не понравиться твоим родителям.

- Помнишь, что ты мне говорила, когда мы вместе стояли у порога квартиры твоих родственников? – Пьетро улыбнулся и поцеловал девушку, прижимая к себе. – «Как можно такого милашку не полюбить?». Мои родители тебя обязательно полюбят - ведь ты же у меня такая прелестная кошечка.

- Мур, - передразнила его Сем.

Она притянула его к себе за шею, целуя в губы; спидстер остановился, обнимая девушку, пока она, держа его за щеки, целовала быстро, отрывисто. Стоило ей отстраниться, как молодой человек потянулся к девушке губами. Семела со смехом чмокнула его в подбородок.

- Кошечка, - прошептал Пьетро, когда девушка соскользнула с его колен. Сем, фыркнув, взъерошила платиново-белокурые волосы парня.

- Тогда ты котик, получается? - поинтересовалась она, толкая инвалидную коляску к особняку Леншерров; до дома оставалось всего ничего – так, завернуть за угол, проехать пару метров и уткнуться в кованые вороты, выходившие на большой двор. Хотелось бы, чтобы никто из домашних не маячил на улице – Пьетро специально не предупредил их о том, что ехал в гости, и он, как и Сем, волновался не меньше: последние несколько месяцев, особенно до встречи с Крид, его отношения с родителями сильно ухудшились. Спидстер корил себя за то, что так поступал со своими стариками: кричал на них, просил оставить его в покое, а иногда и вовсе говорил неприятные вещи, а про себя порой желал им даже смерти. Молодой человек был ослеплён ненавистью к самому себе за такую, как он раньше считал, ошибку судьбы, но сейчас, благодаря поддержке друзей и девушки, поменял своё мнение в лучшую сторону, но вот с родственниками так и не помирился. Но теперь появился шанс всё исправить и вернуть те тёплые отношения, от которых Пьетро в своё время отказался. И он очень соскучился по родным: по отцу, матери, Ванде… их остро не хватало в жизни. А вот Анна… Мутант мысленно скрестил пальцы: вот её видеть он не хотел, зная её лицемерное отношение ко всему, в частности – к нему самому. А если та узнает про Семелу, то точно что-нибудь вытворит, и этого Пьетро больше всего боялся. Пусть они родные брат и сестра, но Леншерр не допустит, чтобы она позволила себе даже косо посмотреть в сторону Сем.

За потоком не самых приятных мыслей Леншерр даже не заметил, как мимо них прошел парень с необычной глянцево-красной кожей и сразу понял, как уже они оказались около особняка; железная калитка, как и всегда, была защёлкнута на щеколду – так по-родному, но и одновременно непривычно; отвык он того, что раньше было для него нормой. Мутант со скрипом отворил единственную преграду и въехал внутрь, остановившись лишь для того, чтобы скрыть следы своего проникновения в особняк. Сем обошла Леншерра, осматривая родное гнёздышко своего молодого человека; двухэтажный особняк в викторианском стиле с немного обшарпанными стенами, выцветавшими оконными рамами, к которым вился декоративный плющ; дорожка вымощена камешками, где-то стояли глиняные горшки, в которых росли небольшие кустики и деревца – было в этом что-то домашнее и уютное. Семела улыбнулась, чувствуя себя комфортно в чужом месте; осталось дело за малым – найти с Леншеррами общий язык и показать себя с лучшей стороны. Она встала позади инвалидной коляски Пьетро и, взявшись за её ручки, помогла ему подняться по пандусу к главному ходу; спидстер, оказавшись около двери, тяжело вздохнул – оказывается, чтобы нажать на звонок, нужно приложить немало усилий, а его сейчас будто всего парализовало, а не только ноги.

- Ну, вперёд, - поддержала его Сем, видя, как молодой человек напрягся. – Пьетро?

- Извини, - он попытался улыбнуться, но вышло так себе, - просто… так давно не был дома. Ты ведь знаешь, что в последнее время я и мои родители… в общем, что мы постоянно ругались. Теперь интересно, как они отреагируют на то, что их блудный сын вернулся домой.

- Не переживай, - девушка наклонилась к нему и поцеловала в макушку, - они ведь родители – всё понимают.

- Конечно, но… я всё равно волнуюсь.

- Эй! Между прочим, сегодня моя очередь нервничать, - звонко засмеялась Сем. – Мы опять с тобой поменялись ролями?

- Всё, всё, уговорила, - тряхнул головой спидстер, - я собрался, я смогу!

- Вперёд, мой рыцарь!

Пьетро, улыбнувшись, подкатил ко входной двери чуть ближе и, собравшись с мыслями, нажал на кнопку звонка, слушая, как внутри особняка эхом отозвалась знакомая мелодия, как послышались шаги, знакомые голоса, скрип двери… А потом всё как в замедленной съёмке, если время вовсе не остановилось. На пороге, онемев от неожиданности, на инвалида смотрела женщина, и руки её сильно тряслись, ведь… ведь она не думала и не догадывалась, что незваным гостем в их семейном гнёздышке окажется именно он.

Сем, наблюдая молчаливую картину, улыбнулась и сделала шаг в сторону, хотя и понимала, что сейчас её совершенно никто не замечал.

- Привет, мама. Я дома.

Важнее слов для Магды не было, и она, сорвавшись с места, со слезами на глазах, кинулась к сыну с объятиями, падая на колени; её мальчик, любимый сын вернулся домой! Она расцеловала его в обе щеки, гладила по волосам, а сама никак не могла поверить в происходящее. Пьетро почувствовал, как его глаза щиплет, но мужчины не плачут. Миссис Леншерр, поднявшись на ноги, обернулась в сторону открытой двери; из глубины дома донесся голос Эрика:

- Магда, всё в порядке?

Кажется, он уже направлялся в холл.

- Эрик, Ванда, скорее сюда!

- Что… случилось?.. – глава семейства, показавшись на пороге дома, застыл на месте, увидев того, о ком сердце несколько недель болело беспрерывно.

Сын… его любимый родной сын вернулся. Эрик Леншерр никак в это не мог поверить; ноги налились свинцом, приварились к полу и, казалось, что он так и не сможет сделать единственный шаг в сторону; руки моментально вспотели, а его самого трясло. Вернулся, вернулся, вернулся!.. В голове мужчины одно и то же слово крутилось волчком; он сделал шаг, второй, третий… Силы магнетизма словно вытесняли его жизненную энергию. Но… Эрик переселил себя; пусть преодоление нескольких шагов показались ему настоящей пыткой, но он достиг своей цели и упал к ногам сына, обняв его и чуть ли не плача; Ванда также набросилась на брата-близнеца, крича его имя и рыдая; Сем, видя столь трогательное воссоединение, улыбнулась, чувствуя, как у самой наворачивались слёзы умиления.

- Пьетро! Братик! Мой братик вернулся! – приговаривала маленькая мисс Леншерр, повиснув на шее старшего брата.

- Пьетро, ты… не может быть, - Эрик встал на ноги, отстраняясь. – Мы… мы не можем поверить.

- Сынок, мы так рады!

- Я знаю, мам, пап, Ванда, - Пьетро, широко улыбаясь, осматривал родных, будто не видел их не пару месяцев, а несколько долгих лет.

- Мы так скучали, сынок, - у Эрика перехватывало дыхание. – Ты просто не представляешь, что нам пришлось переживать. Мы думали, столько думали… И твоя мама и сестра…

- Пап, - обратился к мужчине спидстер, - всё хорошо. Теперь всё будет хорошо. Просто… простите, но мне нужно было принять свою действительность. Я виноват, понимаю, но я постараюсь всё исправить. Чтобы всё было хорошо!

- Обнимемся! – предложила дельное Ванда, и все решили последовать её примеру.

И Леншерры вновь набросились на инвалида с объятьями, но тот, смеясь, пытался шуточно сопротивляться; семейная идиллия была прервана всё той же Вандой, которая, заметив рядом стоящую девушку, удивилась и, первой отстранившись от брата, воодушевлённо охнула:

- Вау!

Сем, покраснев, заправила за ухо прядь волос; Магда и Эрик, встав рядом, также вопросительно осмотрели девушку, совершенно не догадываясь, кто она и что тут делала. Но ответ пришёл сам собой: Пьетро, заметив на лице своих родных интерес, подъехал к ней и, взяв за руку, подвёл ближе. Спидстер, выдохнув, начал знакомить главных в его жизни людей с новым главным человеком в своей жизни, который тоже стал его большой семьёй – возможно, что даже чуть больше, чем сами родители.

- Мам, пап, Ванда, - Пьетро обвёл всех взглядом, - познакомьтесь, это Семела Крид. Семела… Семела - моя девушка, и мы уже… мы вместе. Надеюсь, что… она вам понравится так же, как и мне.

- Пьетро, - сестра-близнец прикрыла рот ладонью в немом восхищении, - она такая красивая!

Сем было неловко от таких пристальных взглядов; ей казалось, что Леншерры как-то не особы ей рады, но… когда Магда обняла ее за плечи, то Крид почувствовала приятное ощущение слабости и чувство безопасности. Она обнимала так, как… как мама?.. Сем не могла понять, правильны ли её чувства, ведь матери у неё практически не было, но именно так ей хотелось охарактеризовать чувства, вызванные миссис Леншерр. Девушка отстранилась и встала рядом с Пьетро, положив руки на плечи молодого человека. Ванда, дождавшись, когда от Сем отступят её родители, взяла её за руку и повела в сторону входа.

- Пойдём, я покажу тебе дом! И мою комнату! Сначала - мою комнату!

Не дождавшись даже согласия на это, Ванда потащила ее в дом, а Эрик, Магда и Пьетро, ещё с несколько минут постояв на крыльце, также вошли внутрь. Спидстер понимал, что ещё очень многое придётся рассказать родителям: о его жизни в Сан-Франциско, о Семеле, о будущем, которое он хочет строить вместе с ней… И он был так счастлив, что не хотел, чтобы этот приятный момент никогда не заканчивался. Миссис Леншерр, дождавшись, когда её домашние войдут внутрь, закрыла за ними входную дверь и предложила всё обсудить за ужином и там познакомиться с Семелой, которая, как думали оба Леншерры, прекрасно подходила их сыну.

Планы, которые Эрик и Магда строили на вечер, рухнули из-за внезапного появления их сына, и… они были только этому рады, ведь в их семье прибыло пополнение в виде одной замечательной девушки, которую Пьетро любил… Главное - что эти чувства были взаимны.

***

Сем чувствовала себя немного неуютно; Магда и Эрик расспрашивали её и Пьетро о многом: некоторые вопросы доставали и были слишком назойливыми, на что спидстер просил родителей не давить на его девушку, но у его стариков проснулось некое детское любопытство, которое нужно было в ближайшее время загасить. Ванда, сидевшая рядом с братом, смотрела в сторону Семелы, часто вздыхая, а затем, не выдержав, наклонилась к Пьетро и прошептала:

- Она так похожа на эльфа!

Леншерр улыбнулся; да, с самого детства Сем ассоциировалась у него с магическим существом, и теперь это замечали другие. Его личный эльф, подаривший ему билет в настоящую жизнь. Пьетро уже не представлял себе, что было бы, если бы не их случайная встреча в парке; мутант улыбнулся: кто ему поверит, если он скажет, что их познакомила бутылка газировки? Роковая бутылка с содовой покатилась к ней в ноги, и в итоге стала своеобразным купидоном для двух мутантов. Вспоминая столь приятные моменты, наблюдая за тем, как Магда разливала фруктовый чай по фарфоровым чашечкам, которые достала специально в честь приезда сына, Эрик разговаривал с Семелой, а Ванда лишь хихикала, беззастенчиво подслушивая, Пьетро понял, как он сильно по всему этому скучал, в особенности – по таким тёплым семейным посиделкам.

- Семела, дорогая, а как вы познакомились? – наливая в чашку Семелы горячий напиток, поинтересовалась миссис Леншерр, а после уселась на своё место.

- Ну-у-у… - девушка придвинула к себе чашку, из которой курчавился душистый пар, - это долгая история.

- Нам интересно её послушать, - вмешался Эрик.

- Хорошо, - коротко кивнула Семела, - просто знайте, что у вашего сына неплохо подвешенный язычок, - девушка подмигнула спидстеру, который тут же расправил плечи.

Хорошо, что Сем не стала сразу же раскрывать все подробности их знакомства, ведь если родители узнают правду, то точно покраснеют за поведение сына. Пьетро усмехнулся; вспоминать эпизоды прошлого, конечно, не очень приятно, но… зато всё было нестандартно, хотя сейчас об этом даже говорить как-то смешно. Молодой человек поднёс чашку к губам и, подув на чай, сделал несколько глотков, пристально следя за отцом, который смотрел на Семелу, почти не моргая. Неужели… Неужели она ему не понравилась? Что тогда задумал старик Леншерр? Пьетро натужно сглотнул; Эрик несколько секунд молча наблюдал за молодой парой, слушал беседы Ванды и Магды с Сем, а потом, выдохнув, наконец, повернулся к сыну:

- И как вы планируете строить совместное будущее? – мужчина глотнул из своей чашки, расписанной пионами и лилиями, невозмутимо поглядывая на молодых людей.

- Ну…

Не успела Семела даже сформулировать в голове определённые ответы, как за неё вступился Пьетро:

- Много чего планируем, - серьёзно парировал спидстер; казалось, что отец и сын друг другу в глаза пускали невидимые молнии, - например, мы уже даже съехались.

- И где проживаете?

- В её квартире, а мою я уже сдаю одной очаровательной паре фриков-киборгов, - пальцы Пьетро сильнее сжали ручку чашки.

- За жилье нужно платить, знаете ли.

- О, не волнуйся, я уже нашёл работу – редактор спортивной колонки одной знаменитой газеты, которая как раз лежит вон там, на тумбе, - в подтверждении своих слов парень кивнул в сторону свернутой газеты.

- Зарплата?

- Нам хватит.

- Свадьба?

- В декабре.

Семела едва не поперхнулась чаем; свадьба? Какая свадьба? Они… они даже не разговаривали об этом. Нет, Леншерр, конечно, очень любил везде и всюду спешить, но чтобы настолько! Девушка быстро осмотрела всех присутствующих за столом: если Магда прикрыла рот ладонью, а Ванда широко улыбалась, то Пьетро и Эрик выглядели абсолютно спокойными, будто только что ничего сверх важного не произошло. Но когда глава семейства резко поднялся со стула, Сем затаила дыхание; Эрик выглядел так, словно наглотался солёной воды, и на него одновременно набежала туча. Свадьба, значит, да? Леншерр-старший боялся, что для этой милой девушки закончится так, как и с предыдущими пассиями его сына: поиграет и бросит, но… этот решительно настроенный взгляд льдисто-голубых глаз, это ровное дыхание, спокойный тон голоса… Эрик не сомневался в том, что видел – его мальчик сильно повзрослел. Мужчина, выдохнув, улыбнулся, а вместе с ним – все остальные. Он, обойдя стол, подошёл к Пьетро сзади и, похлопав того по плечу, крепко обнял.

- Я так горжусь тобой, сынок.

В тот же момент Ванда с визгом ринулась с объятиями к Сем, а Магда просто не находила слов – наверно, сегодня у всех случилась эмоциональная передозировка на несколько месяцев вперёд, а ведь ей волноваться нельзя… Совершенно нельзя.

Ванда крепко стиснула Сем в объятиях, а девушка поверить не могла в те слова, сказанные несколькими минутами назад её молодым человеком. Но она не сомневалась в том, что они были правдивы – Пьетро никогда не разбрасывался словами просто так. Она даже вымолвить что-то не могла, чувствуя, как всё внутри неё полыхало; сегодня настоящий день потрясений! Крид наблюдала за своей новой семьёй – ей очень с ней повезло: такие добрые, милые, отзывчивые люди… О таком будущем она не могла мечтать – оно уже для неё наступило.

Эрик, потрепав сына по голове, громко засмеялся:

- Что, уже и кольцо выбрал, а, Ртуть?

- Пап, ну зачем вспоминать школьные клички… - сконфуженно пробормотал спидстер, но Леншерр-старший только усмехнулся. Эрик не мог не нарадоваться за молодых: Сем и Пьетро, Пьетро и Сем… Они такие настоящие, живые, искренние! И так напоминали ему молодого себя и Магду: они также хотели всё успеть, также быстро построили будущее, также быстро он сделал ей предложение и… теперь по их стопам пошли их дети. Леншерр-старший очень гордился своим сыном и знал, что сейчас он всё делал правильно, а не как тогда, будучи спортивной звездой, разбрасываясь собственной славой, обманывая тех, кто ему в жизни мог пригодиться. Но сейчас, видя, как Пьетро смотрел на Сем, Эрик знал, что в будущем их любовь будет только сильнее, и никто не способен будет разрушить их крепкую связь.

Семела Леншерр… Эрик усмехнулся собственным мыслям; замечательно звучит.

Магда, наблюдая за радующимися родными, громко прокашлялась, привлекая к себе внимание, встала с места и уже хотела сама сообщить одну главную новость, как с громким грохотом захлопнулась входная дверь, а в коридоре послышался знакомый голос, заставивший практически всех поменяться в лице; Пьетро стиснул зубы, Ванда захлопала в ладоши, Эрик и Магда посерьезнели, а вот Семела, почувствовав удушающий аромат дешевых духов, зарычала: такая разная реакция у всех на одного человека. Девушка догадывалась, кто это мог быть, и ей совершенно не хотелось, чтобы кто-то нарушил спокойную семейную идиллию. Когда в столовую вошла уставшая и хмурая девушка с ядрёно-красными волосами, которая тут же одарила незнакомку взглядом презрения и ненависти, а также скривила губы в отвращении, Семела сверкнула недобро потемневшими глазами. Напряжение нарастало с невероятной скоростью, и нить уже почти раскалилась, пока кое-кто не решил попытаться всё охладить и привести в норму.

- Анна, ты… ты так рано, - нарушила затянувшуюся тишину миссис Леншерр.

- Да, рано, - стараясь держаться спокойно и самоуверенно, произнесла Анна, всё ещё пристально следя за Сем, а потом резко перевела взгляд на Пьетро, - а вы тут, вижу, гостей принимаете. Давно не виделись, братец.

- Взаимно, сестрёнка, - кивнул спидстер, а сам уже сжимал кулаки до побелевших костяшек.

- А это кто? – девушка, облокотившись о дверной косяк, скрестила руки на груди, кивнув в сторону Семелы. – Твоя новая пассия, что ли? Пьетро, с той аварии ты не только потерял возможность ходить, но ещё и вкус.

Спидстер уже порывался встать, забыв о собственной инвалидности, но ладонь Эрика, опустившаяся ему на плечо, быстро его успокоила; только не хватало того, чтобы всё было испорчено одним крайне отвратительным по характеру человеком. Мужчина, стараясь держаться уверенно и спокойно, посмотрел в сторону старшей дочери и уже хотел сделать ей замечание, как она сама опередила его, отмахнувшись рукой:

- Не обижайся, милочка, просто на работе жуткий тухляк, и пришлось накатить. Пойду-ка я наверх, пока прямо тут не блеванула, - для большего реализма ситуации, Анна громко рыгнула.

Магда, видя дочь в таком состоянии, уже хотела пойти и помочь ей, как та уже быстрым шагом будто бы направилась наверх, в свою комнату, а на самом деле… просто спряталась за углом, подслушивая разговоры домашних. Мутант… Пьетро привёл в дом очередного урода, как он сам, как они сами… Когда же закончится эта напасть?.. Анна ненавидела их всех и считала опасными для нормальных полноценных людей, для правильного общества; думая об этих неправильных, отличающихся друг от друга фриков, она отравляла себя яростью. Но её интересовало даже не новая шлюшка Пьетро, а то, что решила своим сообщить Магда: она уже около входной двери слышала часть разговора, но её внезапное появление заставило их резко замолчать. Идиоты! Разве они думают, что она ничего не сможет узнать? Прямо сейчас стоит под дверью, а они ведь ничего не подозревают. И все поверили, что Анна поднялась по лестнице в свою комнату – как удачно. Всё шло как нельзя лучше.

- Бедная Анна, - охнула Ванда, - ей сейчас так тяжело.

- Отоспится и придёт в норму, - защищал свою дочь Эрик, хотя ему не хотелось после сегодняшнего даже её видеть. Вот и ударили перед гостем в грязь лицом. Мужчина повернулся к Магде. – Милая, ты хотела что-то сказать нам?

- Оно может подождать до завтра, - застенчиво начала Магда, - вдруг с Анной что-то серьёзное?

- Мам, не парься, - отозвался Пьетро, - Анна отоспится, отлежится, а завтра ты ей обо всём расскажешь. Впрочем, всё как обычно.

- Но… мне бы хотелось…

- Милая, твой сын прав, - поддержал сына Эрик, - за завтраком можешь рассказать Анне всё сама. Думаю, она не будет злиться.

- Хорошо, - женщина выдохнула и улыбнулась, - в общем… Эрик, я… я… - слова давались с трудом, но, собравшись с силами, миссис Леншерр произнесла: - Я беременна.

Все собравшиеся вопросительно переглянулись друг с другом, не веря своим ушам; неужели это правда? Неужели?.. Образовавшую тишину, в которой каждый переосмысливал сказанное миссис Леншерр, первая нарушила Ванда, хлопнув в ладоши, а потом, резко встав, подскочила к матери и крепко обняла её, громко смеясь. Пьетро и Сем также хотели подойти к женщине, но вместо этого молча наблюдали за онемевшим от шока мистером Леншерром, лицо которого, наверно, в этот момент выражало крайнюю степень потрясения. А когда до него дошло, то он, подойдя к жене, подхватил ее на руки и закружил; отскочившая в сторону Ванда и Пьетро, глядя на родителей, улыбались – они кружились в точности, как в детстве. Так приятно, так веяло ностальгией… Когда Эрик опустил женщину, он не мог подобрать слов, чтобы сказать, насколько сильно горд ею, насколько сильно любит, и как он рад, что их семья росла.

- Магда, сердце мое, я…

- Эрик, это будет девочка, - женщина засмеялась, увидев удивление мужа.

- Я так рад! Я не думал, что ты…

- Надеялся, что я поправилась на пару килограммов, да?

Эрик прижал жену к груди.

- Никогда.

Пьетро, подъехав к Сем, взял её за руку; он никогда прежде не был так счастлив. В их семье скоро прибудет прибавление, родители тепло приняли Сем, а Ванда вообще от неё в полном восторге. Что может быть лучше? Спидстер так не хотел, чтобы этот момент в его жизни заканчивался, но впереди – ещё больших ярких впечатлений, и в который раз он понял: его семья – самая лучшая на свете. И большего ему не надо.

Ванда, схватившись за голову, внезапно озвучила очередной интересующий её вопрос:

- Мам, пап, а как девочку назовём?

- Ох, милая, надо об этом думать не сейчас, - ответила ей Магда, но Эрик уже давно всё для себя решил.

- Я хочу, чтобы малютку звали Лорна.

- Лорна? – Пьетро задумался, поджав губы.

- Очень милое имя, - высказала своё мнение Сем.

- А если Сем нравится – то и мне тоже, - спидстер поцеловал Крид в щёку.

- Да, Лорна, мы ждём твоего появления! – ликующе воскликнула Ванда.

Анна, слушая противные до зубного скрежета голоса и смех ненавистной семьи, сжала кулаки; пора заканчивать этот цирк! Прибавление в семействе? Сестрёнка? Мать совершенно сошла с ума; рожать в её возрасте, к тому же урода-мутанта от больного ублюдка и убийцы Макса Эйзенхардта – немыслимо! Женщина совсем ополоумела в этом фрик-шоу, и Анна понимала, что навряд ли теперь сможет ей помочь. Но, раз она за мутантов, то… пускай последует за ними.Девушка, тихо поднимаясь по ступенькам, чтобы её не услышали, вышла в коридор, а затем проскользнула в собственную комнату; закрыв за собой дверь, Леншерр подошла к кровати и, присев рядом с ней, притянула к себе прятавшую под ней деревянную коробку, которую тут же открыла и… широко улыбнулась.

Внутри коробки прятался пистолет Heckler and Koch марки двадцать три, который обошёлся ей в кругленькую сумму, но всё же… она его приобрела. Но если первоначально она сама хотела покончить жизнь самоубийством, то… зачем, когда можно лишить жизни тех, кого ты особенно ненавидишь?

Девушка улыбнулась, беря пистолет в руки и передёргивая затвор, прицеливаясь в невидимую жертву и представляя себе на месте воздуха этих уродов из своей семьи: Пьетро, Сем, Магда, Эрик… А затем посмотрела на пачку патронов. Хватит с неё мутантов; в её жизни – уж точно.

Пора платить по счетам.

========== Октябрь. ==========

Цифры на календаре жирно обведены красным маркером, почти закрашены: до тридцатого числа всё остальное залито алым, а цифра «тридцать» единственная осталась невредимой, заключенной в криво нарисованный круг, а под ней ручкой написано только одно слово – «сегодня». Часы на стене в виде совы маятниками-глазами следили за происходящим в комнате, отсчитывая секунды, минуты, часы; тиканье разбавляло царящую здесь тишину, и это тоже безумно хотелось прекратить – из-за посторонних звуков она сходила с ума. Или же?.. Нет, это все тревога, напряжение, бродящее адреналином по телу, ведь сегодня, уже совсем скоро все произойдёт, все случится. Девушка зло усмехнулась: показать эволюции, кто на самом деле сильнее в этом мире, что у кого оружие - тот и прав; оно просто поможет ей избавить мир от генетических уродов, которые смели называть себя её роднёй. Нет… Нет-нет! У неё никого не было, а если и были, то погибли много лет назад в том страшном пожаре, устроенным благодаря одному… существу? Эрик Леншерр… Макс Эйзенхардт… Оба имени фальшивы и на вкус противны: как будто проглотил кучу ядовитых игл, а лекарство крылось только в его гибели. Рассадник смерти, убийств, порождающий свою отвратительную идеологию в нормальных людских умах – вирус заразы, почти чумы. Бедная мамочка, бедная Магда… Она тоже стала ей чужой, ведь она не противилась мужу-тирану – всегда поддерживала и была на его стороне, сколько бы Анна себя не помнила. И сейчас она носила в себе очередной его крест – её маленькую сестричку… Девушка стиснула зубы до боли: как она мечтала всё изменить, чтобы не существовало этих уродов, которым на самом деле не было места на Земле.

Никогда.

Без грёбанных мутантов мир был бы куда лучше.

Девушка поднималась по лестнице, пряча заряженный пистолет Heckler and Koch под кофтой, но перчатки она так и не решилась снимать – по её расчётам, у неё есть чуть больше часа на совершение своей миссии, ведь через полчаса заедет Пьетро – хорошо бы вместе со своей дикаркой-невестой, - а следом вернутся домой отец и Ванда, а вот потом нагрянут копы. Ей уже было плевать на собственную судьбу и что с ней станется в итоге; удастся ли ей избежать наказания, ждет ли смертельный приговор или многолетнее заключение в тюремной камере – неважно. Для неё самое главное – исполнить свой долг: убить тех, кто покровительствовал мутантам.

Убить свою семью.

Ценить собственную жизнь она перестала в четыре года.

План мести она вынашивала много лет, и ей до сих пор не верилось, что уже скоро всё закончится: прекратится бесконечное втаптывание в грязь, оскорбление её как личности и как вид, никто никогда не будет больше ей указывать что делать, куда идти и как жить… Всему этому она сама положит конец. Анна улыбалась собственным мыслям: лучше просто не могло быть. Всё пройдет как по маслу: Эрик Леншерр в порыве гнева убил свою беременную жену, и его убили собственные дети; с Вандой не должно возникнуть проблем: у девчонки нет своей точки зрения, цепляющаяся за старшую сестру, словно за поплавок, эта полоумная покончит с собой, как только Анна уберет Пьетро - ее любимого брата-близнеца. Та точно спрячется за старшую сестру, также обвиняя отца в том, что тот никогда не совершал. И они должны были вернуться через пятнадцать минут; Анна готова была поклясться, как слышала их шаги по тротуару, их радостный смех, обсуждение будущих планов, рождение маленькой сестрёнки… Ещё один генетический урод, паразит на их семейном древе. Мутанты… Это буквально макало ее лицом в грязь. Нет. Даже хуже! Она одна нормальная! Одна! Анна поджала губы; всю свою жизнь она слышала упрёки в свой адрес, что она не такая, как все - не мутант. Её никогда не брали в расчёт, всегда задвигали на задний план, пользовались её трудом: она была не ребёнком – так, прислугой для своей семьи, маленьким рабом, у которого отобрали детство – растоптали, уничтожили и показали, что быть мутантом – значит, быть убийцей. Анна много раз благодарила Бога за то, что он не дал ей стать такой, как они, но потом она потеряла в него веру – в школе стояли на том, что и он обладал необычными силами. Люди – дураки! Подстраиваясь под жалких уродов, они, сами того не ведая, портили историю, портили своё имя… Почему она живёт в окружении таких идиотов?! Ей хотелось выть, рыдать, кричать, но она сдерживалась до последнего и шла к своей цели; сосредоточилась на одном и выкинула из головы посторонние мысли, надела на себя маску безразличия и поднималась по ступенькам – каждый шаг отдавался невыносимой болью, будто по острому стеклу ступала босыми ногами.

За её поступок её не будут судить; если Бог – мутант, значит, Бога нет.

В старой детской спальне, сейчас устроенной под комнату отдыха, кружилась в уборке миссис Леншерр, вытирая пыль с книжных полок и серванта, напевая себе под нос какую-то незамысловатую мелодию. Сегодня в доме хозяйкой была одна она: супруг и младшая дочь отправились по магазинам, сын с невестой уехали только вчера из их гнёздышка обратно в Сан-Франциско, а старшая, как и всегда, пропадала сутками на работе – по крайней мере, так думала Магда. Женщина была очень счастлива: рождение ещё одной девочки, пусть и в таком возрасте – большая радость, а тут ещё и свадьба сына на носу… Магда улыбнулась; кажется, она сама себе завидовала. Вытирая фарфоровые статуэтки на полке над электронным камином перьевым веником, она даже не услышала скрип двери, и как в комнату кто-то вошёл – слишком увлеклась процессом уборки.

Анна, стоящая на пороге, сжала руки в кулаки; даже сейчас эта женщина не посмела повернуться в её сторону. Делала вид, что не замечает… Девушка скривилась, а руки так и тянулись к пистолету, спрятанному под кофтой. Но пока нельзя, рано, нужно немного подождать. В конце концов, нужно дать женщине последние пару минут насладиться остатками собственной жизни, ведь скоро прервётся не только она, но и ещё вторая, которую та носила в себе. Лорна… Как же её бесило имя ещё нарождённой сестры, как и она сама: оставаться нянькой всю жизнь для маленьких гуманоидов, пока мамаша-инкубатор плодила на свет ещё кучу уродов – хватит! Да даже если она родится человеком, то ей уже будет плевать; её отец – убийца, значит, и она пойдёт по его стопам. Магда подписала себе смертный приговор, когда вышла замуж за Макса Эйзенхардта. Анна, выдохнув и собравшись с силами, постучалась по деревянной арке дверного проёма, привлекая к себе внимание, и женщина, вздрогнув, обернулась; увидев свою дочь, она, как и всегда, тепло ей улыбнулась.

- Анна? – миссис Леншерр будто не верила, что перед ней её дочь. – Ты?.. Ты так рано?.. Что произошло на работе? Всё хорошо?

- Да, мам, всё отлично, - девушка, натянув на себя маску одной из фальшивых улыбок, прошла мимо неё, а затем присела на диван. – Шеф отпустил с работы раньше, а я думала, что ты спишь. В твоём-то положении тебе нужен отдых.

- Ох, милая, спасибо, - женщина присела рядом с ней на самый край, - но отдыхать некогда – столько событий впереди: рождение твоей сестры, свадьба брата… А там вдруг ещё и Ванда что-то придумает, - она подмигнула Анне, и та вжала голову в плечи.

- Да, Ванда очень смышленая для своих лет, - поддержала мать Анна, резко переменившись в лице, и Магда не могла этого не заметить.

- Милая, что-то случилось?

Случилось?.. Да многое случилось. Анна всхлипнула; как бы ей хотелось иметь нормальную семью – как ту, что показывали в каком-то американском сериале двадцатилетней давности: где родители помогали своим детям преодолевать трудности, никого не обделяли вниманием, готовили к будущему, предоставляли рабочие места… Там, в экране телевизора, несуществующая семья была счастлива, но в жизни всё было по-другому: бедность, переезды, побег из родной страны, смерти близких друзей от рук этого человека, ее отца… Нет, не человека - мутанта! Девушка не заметила, как по её щеке лениво скатилась маленькая слезинка – она смотрела в пустоту; женщина, сидящая рядом, придвинулась к ней и крепко обняла, гладя по волосам.

- Анна, что-то на работе случилось? Скажи мне, пожалуйста.

Как же хотелось поделиться с ней своими проблемами: рассказать о личной жизни, о том, что всё это время она мечтала, чтобы они с мамой оставались одни, вдвоём, посвящая время только себе: чтобы рядом не было ни брата, ни сестры, ни отца – чтобы их не существовало, не было никогда, ещё лучше – чтобы они все погибли тогда, в том самом пожаре, устроенным напуганными людьми, которые хотели изначально положить конец герру Эйзенхардту – теперь уже – Леншерру. Девушка не заметила, как сама потянулась к Магде, так же, как в детстве, крепко обняла её, уткнувшись носом в мохеровую темно-синюю кофту, пахнущую какими-то сладкими духами – такую отраву ей всегда дарил отец. Женщина улыбалась; Анна так давно не было с ней искренней, настоящей – всегда ходила угрюмой, держала всё в себе, а тут… её малышка взяла и расплакалась. И в этом было столько всего трогательного, милого… Она так скучала по таким вот моментам в жизни, особенно со старшей дочерью, которая за много лет позволила матери себя обнять лишь раз – и то сегодня. Как будто её девочку подменили; Анне сложно разыгрывать спектакль, но она старалась изо всех сил. Плакала, громко всхлипывала, передёргивала плечами – всё, лишь бы женщина, которую она раньше ласково называла «мама», поверила. Как их всех легко обвести вокруг пальца.

- Милая, ну, не плачь, - женщина поцеловала дочь в макушку, - всё будет хорошо. Что случилось? Рассказывай. Тебе от этого станет легче, дорогая.

Анна уверена: легче станет только с их смертью. Последние несколько месяцев, перед тем, как окончательно решиться, были для неё подобно Аду, но никто из домашних не замечал её; пахать на двух работах, подрабатывать в ночные смены, иногда заниматься такими вещами, которые нормальным людям в самых страшных кошмарах и не снились… И всё ради того, чтобы приобрести пистолет, которым она хотела положить конец своим страданиям: сначала для себя, потом – для остальной семьи. В голове щёлкнули пару мыслей: вот сейчас, сидя с матерью, которая утешала её, она не должна думать о том, что должна совершить, должна передумать, простить её и понять, но… Нет! Такого никогда не будет! Никогда! Анна всё для себя решила, взвесила все «за» и «против» и приняла для себя единственный правильный выбор…

Больше никаких мутантов!

Девушка отстранилась от матери, всхлипнула громко, вытерла рукавом выступающие слёзы, а потом отодвинулась к краю дивана, наблюдая за Магдой, вопросительно глядящей на неё; женщина вновь хотела обнять старшую дочь, но вместо этого просто сжала кулаки; Анна не обладала сверхспособностями, но всё равно умела выстраивать вокруг себя ментальную стену, которую невозможно было пробить, а если и появлялась трещина, то она быстро заделывала её своим холодным тоном и безразличием ко всему. Но сегодня… Сегодня было нечто иное. Будто перед Магдой на секунду появилась та самая маленькая четырёхлетняя девочка из прошлого, когда они жили под другими именами, в Германии, такие молодые и счастливые… Но возвращаться обратно в то нелёгкое время ей не хотелось, если только не за своей дочкой, только она сама появилась в их доме – прямо сейчас сидела на диване и тихонько шмыгала носом, сосредоточенно смотря куда-то в одну точку. Женщина улыбнулась и, придвинувшись к ней, обняла за плечи.

- Милая, скажи, что тебя беспокоит? Пожалуйста, я хочу услышать всё то, что скопилось у тебя на душе.

- Ничего, мам, - она не стала отталкивать Магду, но ощущать на себе её чужие-родные руки ей противно. – Просто… Устала очень. Да и немного нервничаю.

- Почему? – удивилась миссис Леншерр.

- Столько всего произошло за последние пару недель, - Анна позволила себе положить голову на плечо матери, - а мне кажется, что жизнь проходит мимо меня. Твоя беременность, свадьба Пьетро… Я ощущаю себя несуществующей в этой семье, ненужной, лишней.

- Ну, что ты такое говоришь? Мы с отцом очень любим тебя, Ванда и Пьетро всегда готовы тебе помочь. Да и я рада, что у тебя появился молодой человек. Джерри, вроде так?

- Да, Джерри, - усмехнулась Анна; верить в молодого человека, которого никогда не видели – глупо; к тому же, жить с выдуманными людьми, созданными, чтобы родители не переживали, гораздо проще, чем рассказывать всю правду. – Он замечательный человек.

- Верю, солнышко. А когда ты нас с ним познакомишь?

- Как только он разберется с работой, то обязательно приедет, - улыбнулась девушка, коротко кивнув в подтверждение своим словам.

- Очень надеюсь хотя бы увидеть его на свадьбе Пьетро, - женщина улыбнулась дочери и, поцеловав в щеку, поднялась с дивана и прошествовала к длинному арочному окну, наблюдая за миром, раскинувшимся за стеклом. Она шумно выдохнула, обнимая себя за плечи и улыбаясь. – Знаешь, Аня, но я никогда не думала, что у нас сложится именно такая судьба: ты не помнишь, но, когда ты была совсем маленькой, мы переехали сюда в поисках новой и приятной жизни, твой отец работал как проклятый, чтобы выкупить этот дом, прокормить нас, помочь вас устроить в хорошую школу… Каждый день мы с Эриком засыпали в кошмарах, что, когда проснёмся, лишимся всего, и нам снова придётся куда-то бежать. Но всё наладилось, и сейчас мы очень крепкая дружная семья, и я так счастлива, что всё, что произошло – к лучшему. Что не делается – всё действительно к лучшему!

«Ты в этом так уверена, мама?»

Анна, наблюдая за Магдой, стиснула зубы: до чего же она тупая, раз верила во всю эту нелепицу: что она будто ничего не помнила, как будто её муж – святоша, как будто всех тех смертей, которые она тоже наблюдала очень давно, стёрло со страниц истории их семьи. Девушка достала пистолет и, держа его в руках, медленно шла к женщине, не секунду не колеблясь в своём решении: несколько выпущенных пуль, и проблемы навсегда будут решены. Шаг за шагом… Ближе, ещё ближе. Пара секунд, и время для них остановилось; Анна стояла позади Магды, а женщина была уверена, что сейчас дочь крепко обнимет её, попросит прощения, но… слова рассекли затянувшуюся тишину, подобно резко сверкнувшей молнии, заставили миссис Леншерр - предателя - вздрогнуть:

- Я всё помню, мамочка, всё помню, - ядовито произнесла Анна.

- Дочь, что ты?..

Она почувствовала, как в её спину наставили что-то холодное, и женщина сглотнула, мелко дрожа; Магда боялась даже повернуть голову в сторону Анны, боялась увидеть то, что приставили к ней – реальность начала медленно рушиться осколками битого зеркала. Тиканье часов отмеряло не время – сколько осталось ей жить. Женщина стояла, боясь пошевелиться, а по щекам уже текли слёзы; губы шептали имя супруга, но Анна не слышала ничего – сильнее давила пистолетом в спину матери, палец готовился нажать на спуск. Не надо торопить события – нужно дать этой ненормальной сказать своё последнее слово перед тем, как её жизнь навсегда оборвётся. Анна наблюдала за ней – слабой, больной, старой, беременной от этого урода - и ей не будет жаль отправить её на тот свет. Матери ведь было не жаль своего первенца все эти годы. А если и немного было, то она уже давно потеряла к ней доверие.

- Анна, пожалуйста, - дрожащим голосом женщина пыталась вразумить дочь не делать ошибок, но Аня была непреклонна. – Анна…

- Заткнись! – девушка не выдержала и ударила прикладом пистолета женщину по голове; с такой силой, что та упала на ковёр, а по разбитому виску потекла кровь. – Господи, заткнись! Заткнись! Заткнись!!!

Магда, приподнявшись на локтях, смотрела на свою дочь так, будто видела перед собой не родное дитя, а какое-то чудовище: она была напугана, пыталась отползти от неё, глазами искала выход из ситуации, а в голове перемешалась куча вопросов: откуда пистолет, что случилось, за что всё это?.. Анна присела на колени рядом с лежащей матерью, направив на вытянутых руках заряженный пистолет, сжимая спуск. Миссис Леншерр дрожала, плакала, чувствуя, как по лицу, щекоча, катились слёзы и кровь. Она не понимала, что происходит, но мысленно молилась Богу, чтобы кто-то, прямо сейчас, вернулся домой, спас её и её ребенка, помог, уберёг. Анна зашла слишком далеко…

В ушах от боли неприятно гудело.

- Почему? – спросила Магда, срываясь на крик. – Скажи, Анна, почему?! Что такого случилось? Девочка моя…

- Заткнись, старая сука, - руки Анны тряслись, но говорила она уверенно, - просто заткнись. Ты нихера не понимаешь, что происходит, а мне приходиться расхлёбывать всё это дерьмо, что вы с отцом устроили у меня на глазах!

- Анна, о чём ты? – не понимала женщина.

- Не прикидывайся дурочкой, мразь, - она ударила родную мать наотмашь по лицу, и Магда отвернулась, силясь справиться с болью, - думаешь, я забыла, да? Да?! Я не забыла! Я помню всё: огонь, крики друзей, кровь у своих ног! Каждый день мне сниться один и тот же кошмар на протяжении многих лет, где я вижу одну и ту же картину: как этот урод – мутант – Эрик Леншерр – убивает всех тех, кого я любила! Я несу за это крест, мамочка!

- Он… он… - слова давались тяжело, но женщина находила в себе последние силы говорить, - он спас тебя, милая. Они… они хотели убить… убить нас…

- Ложь! – звонкая пощёчина вновь оглушила женщину. – Ты лжёшь, старая шлюха! Я знаю, что ты хочешь выгородить своего тупого муженька и его пресловутых деток, которым самое место в могиле! Зря ты тогда не сделала аборт, мразь, но я позабочусь о том, чтобы от твоей семейки ничего не осталось. Но сначала, - она встала с колен, выпрямилась, и Магда открыла рот в немом крике, видя, как в глазах дочери плескалась ненависть, - я позабочусь о своей самой младшей сестрёнке.

- Анна, пожалуйста… - шептала Магда, смотря на неё полными слёз глазами, надеясь, что она опомниться, придёт в себя, но… - пожалуйста…

- Раньше надо было думать перед тем, как ложиться со своим убийцей в одну постель, - она хищно улыбнулась. – Папенька убил свою жену при помощи пистолета, потому что она была человеком. А потом вошёл во вкус: стрелял в дочь, сына, а старшую оставил сиротой, а она так умоляла его не трогать их. Как тебе такая история, мама? Копы ей поверят, так и не узнав, кто был личным линчевателем каждого выродка из грёбанной семьи мутантов.

- Аня… Почему? Почему?!

- Потому что я нормальная, - палец чуть сжал спусковой крючок. – Я человек. А вы – нет. Прости меня. И прощай.

Смерть близкого родного человека – единственный выход уйти за рамки личного кошмара.

Раз выстрел. Два. Три. Пустые дымящиеся гильзы падали на пол, звонко отскакивая; ноги у Анны забрызгало кровью матери, которая скончалась мгновенно, и ей было неважно: от болевого ли шока, от того ли, что она выстрелила ей в голову. Магды Леншерр больше нет, и Анне стало смешно от увиденного: женщина перед ней на полу, в собственной крови, с огромной дырой в голове, остекленевшими глазами смотрела на неё, будто ожидая, что старшая дочь в последний момент опомнится… Нет. Слишком поздно. И этот отвратительно выпирающий округлившийся живот; девушка, все ещё сжимая пистолет, сделала шаг назад, а затем… замахнулась и пнула в живот мёртвую женщину. Потом ещё раз, и ещё и ещё… Анна вошла в азарт: нерождённая сестрёнка-мутант и так мертва, но ей хотелось отомстить этому грязному выродку, которому она не позволила родиться. Девушка била женщину, крича до боли в груди:

- Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Сильнее, больнее, больше крови… Анна будто не осознавала, что женщина перед ней мертва, и ей хотелось сильнее изуродовать её труп; пнув бездыханное тело в последний раз, девушка напоследок выпустила ей пулю в живот и упала рядом на колени, истерично хохоча: свершилось, это свершилось! Она убила Магду, она убила собственную мать, она убила защитницу мутантов, родительницу этих мерзких уродов, ее брата и сестры! Впервые за столько лет Анна почувствовала какое-то приятное чувство облегчения – со смертью ненавистной женщины будто ушли почти все проблемы. Остались ещё Пьетро и Ванда и их отец, а там, если всё действительно получится, и остальных, кто хоть как-то был причастен к её семье.

Смерть мутантам! Смерть мутантам!

Анна смахнула со щеки слёзы, размазывая по коже чужую кровь; патронов осталось немного, но их должно хватить, чтобы покончить с остальными членами семьи. Немного успокоившись, девушка уже хотела встать и прибраться к приходу других жертв, как услышала, как ключ в дверном замке повернулся со щелчком, а затем задорный голос полоумной сестрёнки развеял внезапную тишину в доме:

- Мам, мы дома!

Всё шло как нельзя лучше… Анна улыбнулась, вытянув руки с пистолетом с зажатым спуском, она была готова встречать гостей вместе со своим маленьким сюрпризом для них.

Последний в их жизни раз.

***

Посидеть в компании друзей в новой, недавно открывшейся кофейне – это ли не маленький праздник? Сем и Пьетро успели за время поездки соскучиться по Мэттью и Лисс; Семела почти месяц не виделась с Реган Вингард: блондинка сопровождала своего женатого бойфренда в какой-то командировке и должна была вместе с ним прийти в кофейню, но эта парочка опаздывала уже на добрый час. Молодые люди расположились на кожаных диванчиках возле окон, выходящих на торговую улицу, откуда могли наблюдать за жизнью других людей, как всегда спешащих куда-то по своим делам. Эссекс смаковала вишневый шейк через кудрявую соломинку, пока Мэтт и Пьетро раздумывали над заказом. Миловидная блондинка с детским личиком в коротком красно-чёрном сарафане подошла к их столику, держа в руках ручку и блокнот, надеясь, что в этот раз молодые люди сделают заказ, а не скажут ей ожидать ещё две минуты, которые давно превратились во все десять. Девушка нервно постукивала каблуком по полу, но парни совершенно не обратили на неё внимания, сосредоточившись на меню. Семела, заметив недовольное выражение лица официантки, толкнула Леншерра локтем в бок; Пьетро резко вскинул голову, непонимающе глядя на блондинку. Каллаган одарил девушку хмурым взглядом поверх меню и с подозрением покосился на лукаво хихикающую Улиссу. Официантка, набрав полную грудь воздуха, улыбнулась молодым людям вялой, несколько кривоватой улыбкой:

- Уже решили, что будете заказывать?

- Да, решили, - высказался за всех Мэттью, видя, как Пьетро усмехнулся его тщетной попытке, - два вишневых тирамису и капучино с карамелью, и черный чай.

- А вы что будете, сэр? – переключила своё внимание официант на Пьетро и Сем.

- Ну… - спидстер на несколько секунд призадумался, - тогда пирожные с белым шоколадом и кокосовые дольки. Семи такое любит.

- Ты такой милый, - промурлыкала девушка, целуя Леншерра в нос, и Пьетро довольно ухмыльнулся.

- И ещё горячий шоколад. С пастилой.

Официантка, записав заказ, гордо подняла голову и, развернувшись, поплыла в сторону кухни – хотела показаться важной персоной, а на деле вызвала лишь надменные смешки. Молодые люди засмеялись, наблюдая за блондинкой, а, успокоившись, решили вновь поговорить по душам. Инициатором встречи в новом кафе с незамысловатым названием «Альтрон» был Пьетро, соскучившийся по старым друзьям; он так давно не видел Мэтта и Улиссу, так давно с ними не разговаривал, что на секунду задумался, что, если ещё немного потянул со временем, вообще мог забыть, как они выглядели. В их небольшой компании не хватало разве что Реган, которая тут только бы и делала, что перемывала косточки своей сестре, и Призма, сейчас отдыхавшего вместе со своей семьёй в Париже, но обещавшего вернуться к их с Сем свадьбе. Пьетро был настолько счастлив, что не верил в правдивость всей ситуации: будто, закрыв глаза, всё бы исчезло, и оказалось в реальности сном, а на самом деле он бы лежал в палате, отходя от наркоза от очередной операции, думая о том, что ему так хорошо жилось в мечтах. Мутант закрыл глаза на секунду, потом открыл – всё оставалось на своих местах. И обнимающиеся Мэтт с Улиссой, и повисшая на его плече Семела, заглядывающая в его глаза, и это милое кафе с огромной кучей людей, ожидавших свои заказы… Такое просто не могло быть сном. Леншерр улыбнулся, целуя Сем в висок; столько событий произошло, а столько ещё стоило совершить; мир вокруг не мог замереть на месте. Так приятно узнавать, что твой лучший друг вместе со своей женой и дочерью впервые за много лет выбрался куда-то отдыхать, девушка твоего лучшего друга скоро откроет приют для питомцев, а сама недавно взяла себе на воспитание пепельного щенка колли, сам лучший друг – наконец, нашёл работу себе по душе – тренер молодых мутантов в школе для одарённых подростков – у самого мистера Чарльза Ксавьера. Старый друг семьи до сих пор помогал родителям Пьетро, организовывал им встречи, работал с проблемой Ванды… Прекрасный человек. Кажется, Пьетро наперёд знал, кто будет учить всякой ненужной информации будущих маленьких Леншерров. Но он опять торопился с событиями… Лишившись способностей из-за аварии, он всё равно не мог стоять на месте – хотел всё успевать. И оно случалось даже больше, чем задумывалось изначально. Мутант влюблёнными глазами посмотрел на свою девушку: до сих пор ему не верилось, что уже совсем скоро состоится, наверно, одно из самых важных событий в их жизни – долгожданная свадьба. Он представлял себе её яркой, с кучей гостей, его родители и Ванда плакали бы от радости, он сам в красивом чёрном костюме, на ногах – классические такого же цвета кеды, ожидал бы Сем у алтаря, нервно поправляя удушающую галстук-бабочку, а когда появилась она, держа за руку своего грубого отца, то… Леншерр потерял бы дар речи. Да и сейчас он рядом с ней терял не только речь, но и голову; слишком сильно любил. Он посмотрел на неё, а потом крепко обнял, понимая, что ему с ней очень повезло, и Пьетро никогда не сможет её от себя отпустить. Мэтт, смотря на него, последовал его же примеру, придвигая к себе Улиссу, соглашаясь с мыслями лучшего друга.

- Что, Пьет, никак не нарадуешься? – улыбнулся ему Каллаган.

- Конечно, - кивнул Леншерр. – Все-таки свадьба… - он посмотрел на Семелу, которая просто молча слушала его. – До сих пор не верю.

- Я сама не верю, что ты это тогда сказал, - наконец, влезла в разговор Крид. – Причём не спросил, а сразу констатировал факт.

- А ты готова сказать «нет»? – усмехнулся спидстер, беря её руки в свои ладони.

- Я такого не говорила, - Сем поцеловала Пьетро в щёку. – Только «да».

- Вы такие лапочки, - наблюдая за влюблённой парочкой, пропела сидящая напротив Улисса, прижимающаяся к Каллагану. – Я так рада за вас! Пьет, тебе крупно повезло.

- Ну, я бы тут поспорил, - влез Мэттью, подмигивая Эссекс.

- Знаешь, но с твоим отношением к Улиссе, я думал, что вы сыграете свадьбу быстрее, - высказался Пьетро.

- У нас всё впереди, да и потом, мы с тобой оба знаем, кто поймает букет невесты. Так ведь, Лисси?

- Непременно, сладкий. Я в школе играла в баскетбол, так что имейте в виду.

И снова пошло бурное обсуждение предстоящего торжества; Сем и Улисса шептались, выбирали фасон свадебного платья, причёску, зная, что в организацию свадьбы обязательно вмешается Реган Вингард, а Пьетро и Мэтт молча наблюдали за своими девушками и ожидали заказов. Они не хотели так усиленно планировать свадьбу, ведь всё равно всю организацию возьмут на свои хрупкие женские плечи их любимые, не дав им и слова сказать, и в этом была своя изюминка. Их мнение тоже важно, но в этом вопросе молодым людям хотелось уступить. Всё шло как нельзя лучше. Пьетро улыбнулся, видя, как по всему кафе сновала туда-сюда та самая официантка, разнося клиентам их заказы; скоро, наверно, дойдёт очередь и до них. А после небольшого сладкого перекуса друзья хотели прогуляться по тому самому парку, покормить уток, а потом прошвырнуться до ближайшего торгового центра: ведь девочки так любили шопинг. Ничего не могло испортить столь замечательный день – ни угрюмые лица людей, проходящих по улице, ни многочисленные пробки в час-пик, ни… чёртов мобильный телефон. Родители в это время никак не могли звонить ему – обычно на работе; да даже в выходной звонили ровно по своему расписанию: утром, в обед и вечером, в одно и тоже время; Ванда – мимо, ведь та созванивалась с любимым братом-близнецом только по вечерам, и они болтали без умолку на протяжении часа. Сем с ним, Мэтт и Лисс – сидят напротив, на работе вроде всё нормально… Тогда, кто бы это мог быть? Пьетро, нехотя доставая телефон, уже предположил, что то могли звонить сотрудники сотовой связи, чтобы клиенты в очередной раз оценили их услуги по автоответчику, но… как только он увидел, от кого пришло SMS-сообщение, то тут же изменился в лице. До этого смеющиеся Лисс и Сем, занятые чем-то своим, увидев, как побледнел Пьетро, также насторожились, а Мэтт, глядя на друга, успел поймать его мысли и… не мог просто поверить.

- Пьет, я…

- Не надо, - бросил Леншерр, быстро убирая телефон обратно в карман.

- Пьетро, что случилось? – забеспокоилась Сем.

Мутант боялся ей сказать о сообщении, содержание которого сейчас знали только он сам и Мэттью Каллаган, без спроса прочитавший его мысли. Возможно, что эта розыгрыш, но… разве о таком шутят? Улисса напряглась, требовательно сжала руку молодого человека и смотря в его единственный глаз; она не была телепатом, но прекрасно чувствовала перемену, произошедшую среди друзей, будто они – солдаты в преддверии решающего боя.

- Пьетро? – вновь позвала его Сем.

- Я ухожу, - резко бросил он, передвигаясь с кожаного дивана на инвалидное кресло, стоящее рядом с их столиком.

- Да что случилось?! – уже вспылила Улисса, вопросительно глядя на всех друзей.

- Проблемы дома, - коротко бросил Пьетро, - вы оставайтесь, отдохните. Семи, я… я разберусь и вернусь, как только смогу.

- Ну, уж нет! – Семела не понимала, что происходит, но бросить Леншерра не могла. - Я еду с тобой.

- Ладно… - уговаривать остаться её в безопасности не было смысла – всё равно её не переспоришь.

- Пьетро?.. – Каллаган резко встал из-за стола.

- Не смей, Мэтт, - отчеканил Пьетро звенящим от напряжения голосом.

Вместо прощальных слов, вместо какого-либо наставления, инвалид просто начал катить коляску к выходу с такой скоростью, что Сем еле за ним поспевала. Буквально через несколько секунд пара выскочила из кафе и побежала в сторону остановки, и Мэтт, сжав кулаки, некоторое время колебался. Не сметь… Не тот случай, чтобы слушаться Леншерра. Улисса начала волноваться и за него, и за Пьетро с Сем; вот и накрылась их встреча, а ещё об этом не узнала Реган… Девушка подвинулась ближе к Каллагану:

- Мэттью, в чём дело?

- Кое-что случилось, - будто находясь в прострации, прошептал он, а потом резко повернулся к Лиссе и, повысив тон, сказал то, отчего у девушки по спине побежали мурашки, - быстро вызывай полицию.

- Неужели?.. – она прикрыла рот руками от шока.

- Надеюсь, мы не опоздаем, - парень, кинув на стол несколько зелёных банкнот (не в обиду официантке и персоналу), схватил Эссекс за руку, и они быстрым шагом направились из кафе до ближайшего телефона.

Они надеялись на благоприятный исход событий, мысленно умоляли все высшие силы, чтобы Пьетро с Сем успели вовремя. Мэттью старался забыть то, что он прочитал в мыслях лучшего друга, но перед глазами всё равно стояло то самое сообщение, отправленное Анной на телефон Пьетро:

«Скорее приезжай. Мне страшно. Отец убил маму!»

========== Ноябрь. ==========

- Мам, мы дома! – звонкий голос Ванды расколол давящую тишину.

Затем скрипнула закрывающаяся дверь и зашелестели бумажные пакеты, доверху набитые продуктами; Эрик хотел сегодня сделать своей семье сюрприз - приготовить ужин самостоятельно; при всей деликатности положения Магде требовалось больше отдыхать, и не будет лишним порадовать супругу и будущего малыша булочками с корицей. Мужчина, заперев входную дверь, улыбнулся своим мыслям и, схватив покупки, прошествовал на кухню; дочь подошла к нему, пританцовывая, и уже хотела разобрать продукты, надеясь скорее приступить к готовке – она всегда первой вызывалась во всём помогать родителям. Эрик, обернувшись, вновь окликнул Магду:

- Дорогая, спускайся сюда, мы тебе кое-что купили!

- Да, мам, тебе понравится! – поддержала Леншерра Ванда, радостно подпрыгивая на месте; девушке самой так не терпелось сказать, что они ей подобрали очень красивый шелковый платок с морозным узором – о таком женщина уже давно мечтала. Ванда помнила, что, когда они с семьёй возвращались с открытия нового торгового центра, проходили мимо бутика брендовой одежды, мама так восторженно смотрела на платок, раскинувшийся по плечам безликого манекена. Тогда отец обещал, что подарит его на Рождество, а женщина так стеснялась его попросить, поэтому постоянно отнекивалась и говорила, что это всего лишь минутная слабость, и Эрику не стоит тратить деньги – он и так содержал её и детей, а без платка она сможет как-нибудь обойтись, тем более за такую кусачую цену, но мистер Леншерр думал иначе. – У нас для тебя большой сюрприз!

Ответа так и не последовало; Эрик насторожился: обычно Магда сразу бежала встречать их с объятиями, чуть услышав, как скрипнула входная дверь. А сейчас – тишина; может быть, она прилегла отдохнуть? Или ушла к соседям? Но тогда бы она обязательно оставила записку или позвонила. Но на холодильнике под магнитами ничего не было… В доме стыла непривычная зловещая тишина. В голове пулей пронеслась мысль, неприятная и пугающая:

«Как будто кто-то умер».

- Магда? – повысил голос Эрик. – Дорогая?

- Папа, что случилось? – голос Ванды дрожал от волнения.

Леншерр не ответил, лишь молча швырнул пакеты на стол и быстрым шагом направился вверх по лестнице; младшая дочь, с минуту поколебавшись, побежала за ним. Он чувствовал, что случилось что-то нехорошее, и, молниеносно взбежав по ступенькам на второй этаж, начал судорожно осматривать все комнаты: Эрик метался от двери к двери, от спальни к ванной, кладовой, кабинету… Ванда следовала за ним, во всем подражая отцу, еще не до конца понимая, что происходит; когда отец и дочь подошли к старой детской, то с удивлением поняли, что дверь заперта. Эрику было достаточно щелчка пальцев, чтобы снести дверь с петель при помощи собственных сил; застыв на пороге, мастер магнетизма огляделся и… обомлел. Ванда, не успевающая за отцом, затормозила резко, чуть не врезавшись в его спину, но, видя его исказившееся лицо, проследила за его взглядом и прикрыла рот ладонью, глуша крик, а сердце её раскололось на множество частей.

- Мама… Мамочки… Мама!

Эрик сорвался с места, падая на колени перед женщиной; она лежала в луже крови, с изуродованным лицом, бледная, смотрящая на супруга остекленевшими глазами; мужчина не верил, трясущимися руками проверяя пульс – его нет. Мозг истошно вопил: «Пульса нет!». Леншерр не мог просто поверить: Магда, его дорогая Магда, любимая жена, их ребёнок… Кто мог это сделать?! У кого могла подняться рука на беременную женщину?! Какая мразь?!.. Он, находясь в панике, хотел сделать ей массаж сердца, искусственное дыхание… хоть что-нибудь, что могло привести женщину в чувство, вернуть её. Нет! Нет! Нет! Эрик не верил, не мог поверить. Его жена, любимая… Её больше нет.

Ванда сползла по стене на пол и обхватила себя за колени; по её лицу текли слёзы, девушка чуть слышно бормотала:

- Нет, мама, нет, мама, нет, мама, нет…

Она тоже не верила. Они оба мечтали оказаться в другом месте, в другом мире, где все происходящее - не более, чем сон, но настоящее дало им слишком сильную пощёчину – боль утраты останется с ними на годы.

Его дочь впервые столкнулась со смертью; Эрик, держа супругу на руках, отвёл с грязного лица липкие от крови пряди, внимательно осматривая пулевые ранения, будто не до конца осознавал, что она мертва; ему было страшно, как никогда, и он, подняв голову, взревел от боли и ярости, а потом, резко прижав женщину к себе, заплакал, горько и безутешно, как не плакал с детства. На секунду показалось, что всё металлическое в доме затряслось от семейного горя. Магда, его любимая Магда… Для него перестал существовать этот чёртов мир, опустевший без неё; Эрик гладил женщину по волосам, шепча, что всё будет хорошо, что она поправится – мозг отказывался верить в происходящее. Это всё сон, всего лишь кошмар, он спит, а, проснувшись, окажется в своей кровати рядом с любимой женщиной, обнимающей его. Кошмар, сон, всего лишь сон, от которого утром не останется и следа… Губы беззвучно шептали лишь имя возлюбленной, ушедшей из этой жизни. Для него всё вокруг замерло, он ничего не замечал; ни истерику Ванды, ни того, кто всё это время наблюдал за ними, прячась в тени. По щекам катились обжигающие слёзы, а сердце наполнялось ненавистью; он найдет убийцу, превратит его жизнь в Ад, сделает так, чтобы он умирал долго, мучительно, чтобы заплатил за каждую секунду страданий Магды. Но Леншерр не остановится; его прекрасная, его милая Магда… Мужчина шмыгнул носом и поцеловал любимую в лоб, нежно коснулся её век, закрывая глаза женщины; спи, дорогая, ты в лучшем мире.

- Я найду и убью его, обещаю, - прошептал он; его била крупная дрожь. – Обещаю…

Он не хотел оставлять её, но понимал, что нужно вызвать полицию; Ванда боялась даже смотреть на тело матери, сидела, обхватив себя за плечи, задыхаясь от рыданий. Смерть… Это так страшно, особенно близкого человека; младшая Леншерр не готова была потерять мать, она отказывалась верить в происходящее; лишь слышала, как отец что-то там говорил матери, и Ванда, сама того не замечая, пряча заплаканное лицо в коленях, повторяла его слова, словно молитву. И ловила его мысли, которые пугали её ещё сильнее; она не хотела, чтобы кто-то погиб как мама, но… почему должен жить тот, кто убил Магду? Мысли путались, голова болела, словно им было тесно в сознании; она не могла перестать плакать по человеку, ради которого она так сильно сегодня спешила домой. Не будет теперь ни семейных ужинов, ни сказок перед сном, ни прогулок по парку… Ничего не будет! Только память о ней… Жизнь уже не станет прежней.

Ни маминой улыбки, ни смеха, ни тёплых объятий… Целый кусочек жизни был уничтожен.

- Я позабочусь о наших детях, милая, - продолжал утешительно шептать Леншерр, укачивая Магду на руках, - всё будет хорошо. Но я хочу знать, кто это с тобой сделал?.. – его голос окреп, поднимаясь до крика: - Я хочу знать: кто это с тобой сделал?!

- Ты это сделал, папочка…

Эрик и Ванда резко умолкли, синхронно повернувшись на голос; мужчина прижал женщину к себе теснее, девушка поднялась, цепляясь за стену, пока из тени, из-за шкафа выходила на свет…

- Анна?! – Леншерр просто не мог поверить своим глазам.

Девушка, усмехаясь, посмотрела на своих ненаглядных родственников, склонив голову набок: до чего же они глупые и трусливые, как цыплята без своей матери-наседки, которую сегодня ощипали и выпотрошили, чтобы отправить прямиком в суп. Недолго колеблясь, она вскинула руку с пистолетом, палец лежал на спусковом крючке; да, вот и настал тот самый сладостный момент, когда все проблемы будут решены. Все ее беды и проблемы умрут вместе с ними. Нажать на спуск, спустить курок, услышать заветный щелчок затвора… Девушка облизнула губы; отцу и сестре она сейчас казалась кем-то другим, не их Анной: вся в крови, с маниакальным блеском в глазах, с широкой улыбкой на лице… Она пугала их, и это её сильно забавляло. Люди сильнее мутантов. Всегда были. Всегда.

Мутантам стоило бояться людей. Эволюция всегда была на стороне последних.

- Анна… я… я не понимаю, - с трудом вымолвил Эрик. – Как ты?..

- Я? Нет. Ты, - она дёрнула рукой, ткнув в сторону отца стволом пистолета. – Думаешь, это всё я? Думаешь, это всё из-за меня? Всё гораздо проще, папочка: видишь ли, мне нужна твоя смерть. Я хочу этого… больше всего на свете.

- За что? Почему? Магда… - он не понимал, совсем не понимал, что происходит. Ванда на коленях подползла ближе к отцу, хотела спасти его в случае опасности, но так и не решалась первой пойти против сестры. – Она же твоя мама, Аня!

- Нет у меня никакой матери, ты, проклятый кусок дерьма! – терпение у неё слишком быстро лопнуло. – Когда копы приедут, я им расскажу всю правду о тебе и твоей чёртовой семье: о том, что безумный Эрик Леншерр, урод, мутант, ошибка природы, в порыве гнева убил свою жену, которую регулярно избивал, убил детей, которые его боялись, убил тупую шлюху своего сына, которая не единожды подвергалась его сексуальным домогательствам, а потом застрелился сам! А бедная и несчастная старшая дочь как всегда пропадала на работе, потом, вернувшись, увидела всё это безобразие. И так горевала, так горевала, так горевала…

- Зачем, сестра?! Зачем?! – закричала Ванда, сжимая в кулаках собственные волосы; вокруг неё разгоралась красным аура её способностей. – За что ты так снами?! Мы ведь тебя любим! Мы все тебя любим!

- Ложь! – она нажала на спуск.

- Нет! – не успел Эрик опомниться, как его дочь упала на пол, держась за живот; девушка трясущимися руками удерживала рану, сквозь пальцы сочилась кровь. Она чуть слышно всхлипнула и обратила на отца полные слез глаза.

- Поделом ей, - лишь усмехнулась Анна, наставляя пистолет обратно на Эрика. – Она мне не помеха. Моя главная цель – ты!

Мужчина внимательно следил за ней, старался сконцентрироваться на пистолете, вырвать его из рук при помощи силы… Он зажмурился, представляя себе все эти действия, но резко распахнул глаза, когда понял, что он бессилен – его дочь слишком предусмотрительна: пистолет, который она держала в руке, оставшиеся патроны в магазине, готовые вылететь из дула, как разгневанные пчёлы из потревоженного улья… в них ни грамма металла. Она знала, на что шла, поэтому заранее подготовилась. Эрику Леншерру не был подвластен пластик. Анна улыбалась, видя его удивлённое лицо; глупый папочка, неужели думал, что её будет так легко остановить? Мутанты такие тупые, самонадеянные, самоуверенные. Сквозь тишину, сковавшую старую детскую комнату, отчётливо послышались стук каблуков и шелест колёс – кто-то бежал, спешил к ним. Эрик не сразу сообразил, кто бы это мог быть, но хотел воспользоваться своей силой, чтобы спасти хотя бы одного своего ребёнка, но не успел: в дверях, запыхавшись, появились ещё двое, которые, только успев осмотреть комнату, пришли в ужас. Семела, Пьетро… Леншерр-старший думал, что смотрел на детей вечность, но часы отмерили лишь несколько секунд: Пьетро переводил взгляд с отца, в объятиях которого лежала мёртвая окровавленная Магда, на младшую и старшую сестер, Семела злобно, подобно хищнику, оскалилась, зарычав, нервы натянулись наэлектризованными проводами. Старалась напугать жертву, но слёзы, повисшие на ресницах, выдавали её шок и слабость. Как такое могло случиться?! Никто из них поверить не мог, что сообщение, присланное на телефон, оказалось действительностью, а не простым дурацким розыгрышем.

Анна зашла слишком далеко.

- Мама! – закричал спидстер, уже готовый броситься к ней, но Эрик силой мысли удерживал его на коляске за металлическую бляшку ремня, но тщетно: парень всё-таки свалился на пол, Семела кинулась к нему. Пьетро вцепился в руки невесты, с ненавистью глядя на Анну. Сем давилась яростным шипением и подступившими слезами, Эрику тяжело было удерживать её за широкую серебряную цепочку с тяжелым кулоном: девушка была куда сильнее, чем на первый взгляд. – Что ты сделала, сука?!

- Кончай тявкать, щенок, - Анна направила пистолет уже на брата, - иначе твоя потаскушка будет следующей.

- Только посмей, - почти прорычал Пьетро, сжимая пальцы Крид. – Только попробуй, Анна, и я!..

- Что - ты? Что? Что ты мне сделаешь?! Жалкий убогий калека, – Анна захохотала в голос. – Ты не в том положении, чтобы угрожать, братишка.

- Ты за это заплатишь.

- Нет, Пьетро, это вам пора платить по счетам, - зловеще ухмыльнулась она, а указательный палец ласково поглаживал спусковой крючок. – Но сначала…

- Нет!

Выстрел. Всё было как в замедленной съёмке: вылетевшая пуля, падающая гильза, и Семела, с рыком бросившаяся ей наперерез. Эрик отпустил её - его ошибка. Ещё одна… Анна целилась в голову брата, но попала в грудь его возлюбленной. Глупый поступок; Анна скривилась; ей хватало патронов, но она не рассчитывала тратить их впустую. Семела Крид… Девушка, полюбившая её неполноценного урода-братца, держалась за открытую рану, по её кофте расползалось красное пятно. Спасти человека, который и так практически полутруп. Анна истерично засмеялась, театрально смахивая со щеки слезинку. Она выстрелила снова, когда Семела пыталась подняться на непослушных ногах; девушку отшвырнуло на руки спидстеру; он прижал ладони к ранам, пытаясь остановить кровь. Руки мелко тряслись, он так же, как и отец, не мог найти в себе силы поверить в происходящее. Его любимая… как же так? Они ведь должны были пожениться! Сейчас было больно, куда больнее, чем тогда, кода Пьетро потерял ноги. Леншерр всё бы отдал, лишь бы ничего этого не случилось… Лишь бы его Сем осталась жива. Лучше бы умер он, но только не она.

- Холодно… Пьетро, почему так холодно… - шептала Крид, не моргая, глядя сквозь Пьетро. Она пыталась встать, но тело ей больше не подчинялось, на губах выступила кровь.

- Милая, - всхлипывал молодой человек, - всё будет хорошо. Слышишь, всё будет…

- Уже не будет, - резко перебила их Анна.

Пьетро даже не успел поднять голову, как прогремели ещё три выстрела: два – в шею Сем, один – в голову спидстера. Ванда в ужасе завизжала, зажав уши руками, Эрик оцепенел, видя, как сын и его невеста обмякли; голова Семелы запрокинулась, на лице Пьетро алели кровавые брызги. Так, в одночасье, он лишился сына… смерть брата и его девушки заставила Анну улыбнуться. Мёртвые жених и невеста… Иронично и даже романтично. Девушка резко повернулась к отцу, направляя на того пистолет, раскаленный недавними выстрелами. Мужчина даже не боялся, понимая, что его жизнь закончена: девочка, его маленькая Анна, которую он всегда любил, лишила его самого дорогого на свете: Пьетро, Семела, Магда, еще не родившаяся дочка… затем он, потом она примется за Ванду. И семьи Леншерр не станет. Память о них будут нести пули и кровавые пятна, впитавшиеся в ковёр старой детской. Эрик крепче прижал к себе холодеющее тело жены, зарываясь лицом в её грязные от крови волосы; он уже смирился со своей участью и ждал, когда Анна исполнит свой приговор. Но прежде чем дать ей выстрелить и убить себя, он шепотом спросил:

- Почему?

- Ты будто бы не знаешь, - она говорила спокойным ровным голосом, в котором не было ни капли сожаления. – Не прикидывайся дураком, папочка. Мама тоже строила из себя идиотку, и видишь, что с ней стало.

- Просто… Просто ответь мне.

- Помнишь январь? Тот, когда наш дом загорелся. Помнишь, сколько там было людей, испуганных людей… Помнишь, как они пытались нас спасти от… от тебя!

- Они пытались тебя убить! – сорвался на крик Эрик.

- Они пытались защитить меня от тебя! – завопила в ответ Анна. – Ты убийца! Монстр!

Палач! Преступник! Ты убил всех тех, кого я любила: Джереми, Аарон, Брайан, Лидия, Маргарет… Я помню их всех, я помню всё! Каждый день мне снится один и тот же кошмар, где ты убиваешь невинных людей: мужчин, женщин, стариков, детей… И тебе это нравится! Ты смеялся, видя, как они умирают, как они мучаются! Ты думал, что я забуду?! Ошибаешься! Я забуду всё лишь с твоей смертью, я отомщу за тех невинных жертв, что ты погубил. Грязная мразь… мутант!

Эрик зажмурился, принимая свою участь; дочь права, он должен быть давно мёртв, но… почему за его грехи пострадала его семья, такие же невинные люди? Он пытался спасти свою дочь, а поплатился за то, что смог сохранить ей жизнь. Но теперь его самого ничего не держало в этом мире: жена, сын, будущая невестка, надежда на светлое будущее… Всё разрушено. Ванда… его любимая Ванда доживала своё; вместе с ним погибнет и она. Анна, будто прочитав последние мысли мужчины, жутко улыбнулась, целясь в отца.

- Прощай, унтерменш, - ядовито произнесла она и выстрелила.

Эрик Леншерр зажмурился, боясь посмотреть в глаза своей смерти, мысленно прощаясь с Вандой. Секунда, две… Прогремел выстрел и… ничего. Почему он не чувствовал боли? Неужели его смерть наступила настолько быстро? Мужчина не решался открыть глаза, но всё же это сделал, пусть и не сразу смог различить, что же произошло; когда белёсый туман перед глазами рассеялся, он отпрянул от пуль, застывших буквально в нескольких сантиметрах от его лица – их держали огоньки, распадающиеся на алые искры, словно бенгальские огни. Эрик судорожно осмотрелся, не понимая, что случилось; Ванда, чуть слышно плача, из последних сил удерживала своей магией патроны и обездвижила Анну; на лице девушки застыла гримаса ненависти и злобного удовлетворения, безобразно исказившая ее черты. Леншерр хотел броситься к младшей дочери, но понял, что тоже не может двигаться; кофта девушки пропиталась ее кровью, на бледном лице жили только глаза, блестящие от слез. Ванда закусила нижнюю губу, чтобы не закричать от боли, но не смогла сдержаться; резко дёрнув рукой, она заставила выпущенные три пули вернуться к их хозяйке: одна попала в коленную чашечку, вторая – в голову, третья – в живот. Точно так же, как она выпустила их на своих любимых. Пули прошли навылет, вслед за ними тянулись дорожки из мелких кровавых капель, кожа рвалась на глазах, а Анна, будто не понимая, что с ней происходит, стояла на месте, всё так же широко улыбаясь. Чарльз Ксавьер предупреждал по поводу сил самой младшей Леншерр, но никто ему не верил – теперь же, находясь при смерти, Ванда сумела спасти отца. И, когда она пронзительно закричала от волны нахлынувшей боли, опустила руку, то всё вернулось в норму: Анна упала на пол, мертвая, истекающая кровью, пистолет так и остался лежать в её ладони; Эрик хотел броситься к младшей дочери, но та продолжала удерживать его на месте:

- Папочка… - она плакала, её глаза тускнели, - папочка… Пожалуйста… Спаси нашу семью…

Он не успел ничего толком осмыслить, как комната – когда-то детская – стала меняться на глазах: обои истлевали и рассыпались в пыль, пол медленно гнил, мебель осыпалась пеплом, потолок плакал побелкой… Магда на руках Эрика вспыхнула изнутри и рассыпалась огненными искрами; он пытался удержать ее, прижать к себе, но женщина растаяла в его объятиях; Леншерр повернулся к Анне: девушка рассыпалась, превращаясь в сияющих мотыльков, разлетавшихся в разные стороны. Мужчина поднялся на ноги, судорожно осматривался, а мир вокруг него менялся, превращаясь в одно белое ослепительное полотно. Последнее, что он успел заметить, так это Ванду, окруженную ярко-красным маревом; девушка резко взмахнула рукой и, обессиленная, упала, закрывая глаза, позволяя последней слезинке лениво скатиться по щеке. А потом исчезла и она… Яркий свет ударил по глазам, и Эрик, прикрывшись рукой, не сразу понял, что мир, та реальность, в которой он и его семья существовали, просто растворилась благодаря силам его дочери. Она уничтожила всё, оставив только его призрак блуждать по прошлому и исправлять свои ошибки.

Одна ошибка стоило ему множество жизней.

Резкий запах гари ударил в нос.

Затем – послышался гул неразборчивых голосов.

Эрик опустил руку и осмотрелся, в ужасе понимая, куда он вернулся – туда, с чего всё начиналось. Январь. Лютая зима. Начало его приговора. Он стоял один, в толпе разгневанных горожан. Мутант протискивался мимо них, но на деле – просачивался сквозь людей тенью, туманом; был призраком на этом маскараде лжецов и лицемеров. Пробирался дальше, пока не вышел на главную площадь, где перед ним ожил кошмар прошлого: старый дом, что горел ярким пламенем, кричащая о помощи дочь, он сам и Магда, пытающиеся подобраться к ней, спасти её, но их не пускала полиция. Их обвиняли, проклинали, ненавидели за то, что они мутанты. Тогда быть мутантом было опасно. Эрик наблюдал своё прошлое со стороны: неприятное, страшное… Он будто заново переживал все те события, что произошли с ним много лет назад. Но сейчас он понимал, что нужно сделать, чтобы не повторить ошибок настоящего. Он знал цену счастливой жизни его детей, и это решение сводило его с ума. Однако… допустить их смерти он тоже не мог.

Не снова.

- Там Аня, пустите меня! Там моя дочь! Пустите!

Женщина вырывалась из рук полицейских, но те удерживали её силой. Она тянулась к своей малютке, любимой Анне, но её не пускали в огонь. Её супруг бился в хватке защитников правопорядка, рвался на защиту своего ребенка… Эрик смотрел на себя молодого, озлобленного на людей, и сжал кулаки; тогда он считал, что делает все правильно.

Но он совершил ошибку.

- Аня! Моя Аня! – как и тогда, его сковали наручниками. – Там ребёнок! Вы не понимаете?! Там моя дочь!

От удара дубинкой по затылку в голове затрещало.

- Заткнись, мужик!

Всё повторялось; Эрик наблюдал, ему было холодно, но отнюдь не из-за мороза. Он просто смотрел на весь этот спектакль, на свое прошлое, кажущееся безвкусной, бездарной постановкой. Даже проломившаяся крыша и огонь, взметнувшийся высоко к небу, были похожи на уродливые декорации; настоящей была только его дочь, его малютка, запертая в горящем доме. Перед ней стоял выбор: сгинуть в огне или прыгнуть. Эрик помнил, как он поймал Анну в воздухе, как отдал её Магде… Это тяжело, но он просто не мог допустить будущего, которое будет, которое… было.

«Прости меня, Анна, пожалуйста, прости».

Он видел себя со стороны, готового спасти маленькую девочку от смерти, и Эрик сжал кулаки до побелевших костяшек; это тяжелый выбор, но если он этого не сделает, другой Леншерр-Эйзенхардт будет сожалеть до конца своей жизни. Мутант подошёл ближе к своей копии и, дождавшись, когда маленькая Анна прыгнет с балкона, толкнул его так, что тот упал на землю, лицом в снег. Полицейские, стоящие рядом, залились хохотом и быстро скрутили преступника. Наивные, они думали, что теперь мутант беспомощен. Эрик отступил, давая соло своему «Я» из прошлого: Макс Эйзенхардт резко отпихнул от себя чужаков и взмыл в воздух, вокруг его ладоней заплясали белые молнии, и металл стал покорным его воле: на людей, невинных и не слишком, градом летели болты, гайки, гвозди, балки… На белый снег лился алый кровавый дождь. Люди пытались убежать, но падали один за другим, а распластавшаяся на снегу женщина безутешно рыдала. Эрик подошел к ней и опустил руку ей на плечо, мягко сжимая, глядя на себя со стороны: Магда не чувствовала его прикосновения, а вот он цеплялся за неё всеми силами, смотря на свою молодость, на ошибки, на грехи. Макс Эйзенхардт вершил своё правосудие, убивая одного за другим; когда смертельная волна закончились, а последний крик стих, он опустился на землю, упал коленями в снег, чувствуя облегчение. Но только сейчас мастер магнетизма вспомнил о кое-чем важном, о том, кто ему дорог… И он сорвался с места, подбежал к горящему дому и, увидев обугленное маленькое тельце, упал рядом с ней. Не чувствуя абсолютно ничего.

А Эрик Леншерр еле сдерживался, чтобы не завыть прямо на месте.

Он понял в тот момент, что чувствовала маленькая Анна, видя весь этот ужас.

Магда Эйзенхардт, увидев изуродованный труп дочери, отчаянно завизжала:

- Ты убил её! Ты её убил! Наша девочка! Аня! Ненавижу тебя! Ненавижу!

Она бредила.

Как же Эрику хотелось сказать, что это он виноват, а не Макс, что так он, возможно, спас им жизни, дал возможность их детям выжить. Мутант смотрел, как Магда кричала, обвиняла своего мужа, оскорбляла его, выплескивая на него свою ненависть, свою боль, а он впитывал все это, словно губка; просто сидел и молчал, склонившись над телом своей дочери. И он даже не понял, как женщина в порыве гнева сорвала с пальца обручальное кольцо и швырнула его Максу, а потом кинулась бежать: прочь от него, от тела Анны. Она бежала по снегу в ночь, а Эйзенхардт даже не шевельнулся. Эрик жалел его. Он потерял сегодня всех, кого любил.

Дважды.

Леншерр хотел подойти ближе к Максу, но, сделав, шаг, дорога под ногами стала проваливаться, трескаться, меняясь: всё вновь исчезало, рассыпаясь в пыль, превращаясь в зыбкие тени прошлого. Что Макс Эйзенхардт, что Магда, что маленькая Анна, что множество трупов… Всё затерялось в бледном тумане. Эрик зажмурился, чувствуя, как его тело одеревенело, но резко распахнул глаза, когда порыв ледяного ветра прошиб его до костей; перед ним возвышалась величественная гряда заснеженных гор; маленькая табличка, висевшая на единственном фонаре, плохо освещающим дорогу из-за вьюги, гласила, что это место называлось Вундагор. Леншерр слышал о нём, всё мечтал свозить детей посмотреть здешние красоты, но, по сложившимся обстоятельствам, запланированного так и не случилось, но теперь он сам находился здесь, не понимая, почему его отправили сюда. Здесь было безлюдно, да и вообще непонятно, как возможно было здесь жить при таких суровых зимах, но… Чем дальше шёл Леншерр, чем громче хрустел снег под ногами, тем ближе он подходил к небольшому бревенчатому дому, где в крохотном окошке горел свет. Значит, здесь кто-то всё же жил. Мужчина подошёл ближе и заглянул в окна, вытирая запотевшее стекло рукавом; внутри было по-домашнему уютно и просторно: в камине кипел чан с каким-то варевом, рядом на небольшом столе стояли свечи и иконки, на деревянном полу застелены выцветавшие и затертые от времени половики… Так похоже на избушку из детских сказок. Эрик присмотрелся внимательнее и увидел хозяйку этого дома – женщину, мало похожую на мутанта, больше – на гибрида человека и коровы: укутанная в шаль, она шла в одну из комнат, держа в трёхпалых руках глиняную чашу, над которой поднимался пар. Леншерр сделал шаг и… прошёл сквозь стену, идя следом за ней, и хозяйка его привела прямиком в спальную комнату, где лежала… Магда!

Женщина выглядела неважно: бледная, растрёпанная, но она по-прежнему улыбалась, пыталась сопротивляться боли. Призрак Леншерра, силясь игнорировать собственные эмоции, подошёл к её кровати и, присев рядом, на самый край, взял её руки в свои; она не ощущала его прикосновений, а он бы всё отдал, чтобы вновь почувствовать тепло её рук. Миссис Эйзенхардт смотрела на хозяйку дома, ставившую на прикроватную тумбу овощную похлёбку. Эрик мысленно поблагодарил её, все ещё надеясь, что любимая супруга увидит его.

Её взгляд проходил сквозь него.

- Тебе нужно поесть, дорогая, - получеловек-полуживотное по-матерински укрыла её одеялом по грудь, - ты совсем себя замучила. Я принесла суп.

- Я не могу отдыхать, - шёпотом проговорила миссис Эйзенхардт, - я должна… Я должна, - она болезненно скривилась, и Эрик насторожился. – Бова, я должна…

- Нет, милая, отдохни, - мутант взбила ей подушку. – Тебе роды дались тяжело. Как только ты поправишься, ты поедешь к Максу, как и хотела. И вы вновь будете жить счастливой семьёй. Скоро всё случится.

- Я так хочу, чтобы он увидел своих детей, - на глазах у Магды выступили слёзы. – Особенно сына. Он так на него похож.

- Они оба на вас похожи, - улыбнулась Бова. – Отдыхай, дорогая.

Магда улыбнулась через силу, прикрыла глаза; Эрик не хотел оставлять супругу, но желание взглянуть на своих маленьких детей всё пересиливало: захотелось вспомнить свою реальность, окунуться в прошлое, когда он встречал любимую из роддома с букетом цветов, как они забирали малышей и ехали домой, представляя себе лучшую жизнь. От нахлынувших воспоминания на лице расцвела слабая, но улыбка; мужчина встал с кровати и медленно пошел за Бовой, которая, отодвинув старую шторку с крупными заплатками, вошла в детскую; в двух маленьких кроватках сладко спали близнецы. Они были такими крохотными, что Эрик даже не до конца понимал, как такие существа вообще были способны дышать. Пока повитуха пеленала Ванду, Леншерр подошёл к кроватке Пьетро, наблюдая за сыном: когда он забирал его и сестру из роддома, они не были такими… маленькими. Мужчина уже тянулся к младенцу, чтобы взять его на руки, погладить по редким белым волосам, как неожиданно произошел громкий хлопок, и Эрик резко повернул голову в сторону источника звука: дети в колыбельных начали плакать, и Бова, поняв, что-то произошло, ринулась к входной двери. Эрик кинулся вместе с ней, и, выбежав в коридор, оба застали уже засыпавший снегом порожек и заметённые следы. Магда ушла, убежала, оставив детей… Леншерр хотел догнать её, понять, что же случилось, как всё вновь начало разрушаться горящими кусочками; цвета тускнели, домик, повитуха и близнецы – всё тлело и распадалось. Вместо той ослепительной белизны неизвестного появилась чернота; Леншерр был один, вокруг – ничего; даже земли под ногами и того не было, сплошная черная бездна. А потом из пустоты бледными пузырями проступили сотни экранов, окружая его, паря в воздухе, и он смотрел в каждый из них, в которых видел эпизоды той самой жизни, где были повзрослевшие Пьетро и Ванда, но где не было Анны и Магды.

Никогда.

Леншерр наблюдал за своими детьми: вот Бова отдала близнецов семье бродячих цыган, воспитавших их в своих традициях; вот Пьетро и Ванда кочевали из одной страны в другую, пытаясь найти себе место в жизни, вот сам Эрик Леншерр, провозгласивший себя Магнето, спасший от разгневанной толпы юных мутантов, пригласил их вступить в его Братство, а много позже узнал, что они его родные дети… В другом окошке была показана полная жизнь Ванды: девушка повзрослела, влюбилась в такого знакомого Эрику андроида, но из-за сложного характера, из-за сложившихся обстоятельств, они не могли быть вместе, но до сих пор питали друг к другу тёплые чувства. Он гордился дочерью: она стала героиней своей страны, вступила в отряд «Мстители», много раз спасала мир, и второй раз вышла замуж за Вижна, став мачехой его дочери-андроида. И самое главное – любимая дочь - Алая Ведьма - была полностью здорова и могла контролировать свои эмоции, силу, саму себя. А Пьетро… Эрик видел в нём молодого себя: амбициозного авантюриста, следовавшего за своей мечтой. Его не сломила никакая травма, он никогда не знал, что значит быть прикованным к инвалидному креслу. Где его мальчик только не бывал, где не работал, но нашёл себя в организации «Икс-Фактор», специализирующейся на борьбе с преступностью. Пьетро самый быстрый мутант на свете, он герой в глазах общественности, почти что настоящая звезда. Но сердце Леншерра ёкнуло, когда он увидел, что сын, как и тогда, отдал своё сердце Семеле. Пусть по характеру она немного отличалась от той, к которой привык Эрик, но всё равно эта была та самая милая девушка. Только теперь ничего не препятствовало их счастью. Единственный барьер и тот был уничтожен.

Леншерр упал на колени, чувствуя, как его разрывало на части: убить дорогого ему человека, чтобы спасти свою семью – слишком большая цена за человеческое счастье. Мужчина плакал, слезы обжигали щеки; экраны с меняющимися картинками, связанные с его новым настоящим, раскалывались битым стеклом, падая в бездонную черноту; мир снова менялся, но чувствовалось некое повторение, особенно холод, что был характерен только одному месту. Эрик опустил голову, боясь поднять взгляд; вдруг та идиллия, что он увидел, тоже разрушится другой, более страшной правдой. Вдруг судьба его детей – всегда страдать? Он боялся посмотреть вперёд; мир заполнился вместо чёрных красок знакомыми тёмно-синими; он почувствовал, как в лицо хлещет вьюга, кусая мелкими снежинками, как ноги кололо от мороза, а эхо разносило по всему пустырю звуки шагов. Он вернулся назад, в горный хребет Вундагора; тёплый и милый домик старой повитухи можно было запросто забыть – здесь царил мрак и холод. Но шаги становились громче, и Эрик, сжав кулаки, встал на ноги и увидел то, чего совершенно не хотел: к нему, в одной ночной рубашке, босиком по снегу брела Магда, пытаясь согреть себя руками. Женщина походила на ожившую холодную статую, которая шла куда-то, искала кого-то… Магда, оступившись, чуть не упала в снег, но ловкие мужские руки успели поймать её; Эрик был призраком, но, возможно, что они оба давно мертвы, и уже совершенно не различали ни Рай, ни Ад, ни просто настоящее.

Они просто перестали существовать.

- Макс?.. – она обернулась; на её ресницах застыли жемчужные льдинки. – Макс, это правда ты?..

- Я, дорогая, я, - улыбнулся Эрик, трясущимися руками гладя её по волосам, а у самого на глазах твердели от мороза слёзы. Он не Макс сейчас, ни её – точно, но он не мог сказать ей иначе.

- Макс… Я нашла тебя, наконец-то нашла, - она дрожала от холода, от усталости, от голода. – У нас родились детишки, Макс. Мальчик и девочка, как мы и мечтали.

- Да, дорогая, я знаю.

Она бредила. Но её слова рвали сердце.

- Они такие очаровательные. Особенно сын – он так похож на тебя.

- Я знаю. Ванда и Пьетро – прекрасные дети.

- Такие красивые имена… - женщина трепетно выдохнула. – Я так долго искала тебя. Прости меня, Макс, - Магда плакала, - прости, пожалуйста. Я не должна была…

- Тише, тише, дорогая, - его палец лёг на её посиневшие губы, - всё будет хорошо.

- Теперь всё будет… хорошо. Всё будет хорошо… - Магда прикрыла глаза и улыбнулась.

В последний раз.

Эрик второй раз за сегодня терял жену, второй раз чувствовал переполнявшую его боль; прижимая к груди возлюбленную, он оплакивал ее и Анну; ему казалось, что вместе с ней умер и он. Магда, его дорогая и любимая Магда… Эти жертвы в его прошлом были не напрасны – это было необходимо, чтобы другие смогли жить. Две на две – нечестный обмен, но Леншерр знал, что по-другому просто не могло быть. Пьетро, Ванда… Его близнецы живы потому, что он обменял их жизни на жену и старшую дочь. Эрик Леншерр мучительно застонал; сегодня он потерял всех своих любимых, но, кажется, приобрёл и нечто новое, другое… цена справедлива? Его дети, его близнецы стали на время сиротами, их воспитывали чужие люди; Эрик не видел их первого шага, не слышал их первого слова, но их жизнь теперь не оборвется из-за чужой зависти и злобы. Эрик ими гордился, но ему так хотелось вернуться в прошлое, где были живы все они; но Ванда бы не позволила ему этого сделать: её силы, её потенциал раскрылся лишь тогда, когда она смогла встретиться лицом к лицу со смертью, и её жизнь превратилась в сущий кошмар. Она сама сотворила ту реальность, которая ей казалось правильной, где… Эрик Леншерр не делал ошибок. Его две самые главные: то, что он позволил дочери и жене жить. Жить… Так страшно об этом думать. Эрик прижимал к себе тело Магды, обещая ей, что всё будет хорошо, что теперь их жизнь изменилась, и их дети стали настоящими героями.

Будь Магда жива, она бы гордилась ими.

Мутант, целуя её в лоб, закрыл глаза, прижимая к себе. Они мёрзли, покрывались ледяной коркой, и были уже почти забыты новой историей, растоптавшей реальность Эрика Леншерра и внедряя в настоящее мир Макса Эйзенхардта, больше известного как террорист, а со временем герой мутантов и народа – Магнето. Так непривычно и странно. Даже страшно представить, каким был бы Эрик в другом мире, но сейчас ему не важно; его сердце замирало, отсчитывая последние секунды. Его сердце хотело той же судьбы, что и у Магды…

Его сердце остановилось вместе с ней.

Мир осыпался осколками.

Новая история будет написана тогда, когда он откроет глаза.

========== Декабрь. ==========

- Сэр!.. сэр, проходите, не задерживайте очередь!

Женщина с чопорно поджатыми губами, одетая в старое потёртое пальто, осторожно похлопала его по плечу, выводя Эрика Леншерра из прострации; мужчина рассеянно заморгал, начал судорожно осматриваться, ничего не понимая; перед ним и за его спиной толпились люди, нагруженные пакетами и коробками: воздух гудел от недовольного бормотания, все словно куда-то опаздывали, спешили. Гомон не прекращался, разбавленный разве тонким писком сканера считывания штрих-кода товаров; вокруг – стеллажи с различными подарками, сувенирами и детскими игрушками, а в его руках – точно такие же разноцветные пакеты с рисунком рождественского мотива – зелёные, с орнаментом ёлочных ветвей; от множества вопросов, внезапно возникших, начала раскалываться голова.

- Сэр, если вам ничего не нужно, то, может, пропустите уже даму! Возмутительно! Невежество какое!

Женщина толкнула Эрика плечом, протискиваясь мимо него, а он, наблюдая за ней, лишь осоловело моргал, всё ещё не понимая, что происходит; откуда, почему, зачем, как он здесь оказался?.. Он помнил совершенно иное: пронизывающий ветер, колючий холод, тёплую кровь на своих руках. И смерть. Много смертей. От рук дорогого ему человека, которого ему пришлось… Пришлось убить. И тот кошмар, пронесшийся мимолётом в воспоминаниях, будто и вовсе никогда не существовал; Эрик находился в магазине, одетый по-зимнему тепло, пытаясь понять, как так получилось, что всё стало… вот так. Почему он здесь, а не… не там, с мёртвой Магдой на руках. Почему он… жив? И почему он будто заранее знал, что, расплатившись с продавцами, выйдя из магазина, пройдёт по заснеженному тротуару по знакомой улице мимо спешащих горожан четыре квартала, а на пятом завернёт за угол и выйдет к уютному трехэтажному дому из серого кирпича под сланцевой крышей? И почему, пропуская недовольную женщину вперёд, он схватил со стенда шарнирного плюшевого белого волчонка в спортивной блестящей курточке, будто заранее зная, кому он его подарит. Эрик внутренне паниковал, а снаружи им, словно марионеткой, управлял некто невидимый, подсказывая на подсознательном уровне, что и как делать.

Почему он всё это знал?

Наконец, когда подошла его очередь, Леншерр протиснулся к кассе и выложил на ленту содержимое пакетов; милая девушка, на голове которой красовался ободок со светящимися оленьими рожками, начала пробивать товары; и когда он успел всё это взять? Плюшевый волк, робот на пульте управления серии «Страж», коробка кокосовых конфет, несколько плиток белого шоколада в подарочной упаковке, бутылка красного полусухого вина…Почему он ничего не помнил из того, что с ним было? Кроме тех воспоминаний, в которых его сломали, раздавили, уничтожили… Почему?..

Что с ним произошло за то время?

Девушка, лучезарно улыбнувшись, уже третий раз повторила общую стоимость покупок, и Эрик, очнувшись, потянулся за бумажником. Подхватив сумки, он быстрым шагом покинул магазин, выходя на улицу; где он, что с ним, сколько сейчас времени и который день? И почему он ощущал себя впервые за много лет настолько спокойно? Множество вопросов никак не давали ему покоя, но ответы на них были пока недоступны мастеру магнетизма.

Хлопья снега медленно ложились на асфальт, люди, тепло одетые, старались успеть скупить всё, пока товары на прилавках множества магазинов не закончились; машины молниеносно мчались по дорогам, несмотря на висящее предупреждение о гололёде. На улице, размахивая колокольчиком, стоял Санта-Клаус, которого окружила любопытная детвора и их родители, фотографирующие своих чад. За углом, крича во всё горло о заканчивающихся акциях, стоял паренёк, еле успевающий раздавать листовки прохожим. Всё вокруг полыхало яркими разноцветными вывесками, подвесками, гирляндами; в каждой витрине один больше другого висели плакаты, кричащие о скидках. Ещё никогда для него мир не был таким живым и красочным. Мужчина вдохнул полной грудью морозный воздух, а потом обернулся, посмотрев на висящие на стене электронные часы: двадцать пятое декабря, время: 11:38 – канун Рождества. Это было удивительно-волшебным, непонятным, чем-то загадочным… Всё то, что пережил Эрик, всё, что ему показала Ванда… та Ванда… Неужели всё сбылось? Почему-то он был в этом сильно уверен, а в голове возникали моменты из измененного прошлого, где он действительно не успел спасти жену и дочь, где оставил близнецов на попечение цыган, но потом появился в их жизни абсолютно внезапно, прося прощение за ошибки прошлого, оставаясь с ними до конца. Если эта та реальность, где его дети живы, здоровы и счастливы, простили его, то он непременно этому рад. Мутант задумался: интересно, а как сейчас выглядели его сын и дочь? Какими они выросли? Какими стали? Теми, кого он видел или же… Лучше не задаваться лишними вопросами, а сразу проверить. Мужчина, взявшись удобнее за ручки пакетов, усмехнулся собственным мыслям по поводу возможного будущего, а потом быстрым шагом направился в сторону дома, который ему до сегодняшнего момента был неизвестен, но который… был для него родным. Эрик так хотел удостовериться, что этот мир – не мираж, не иллюзия, и что всё действительно пришло в норму. Спасибо Ванде, что показала, какой судьбы достойны его дети.

Спасибо, что создала этот идеальный мир, что направила по нужному пути. Домой. К его двум дочерям, к сыну. К их семьям.

К своей семье.

***

По всему дому, мешая взрослым, бегали дети: мальчик и девочка играли в салки. Маленькая пятилетняя малышка не могла угнаться за восьмилетним братом: мальчик со светлыми до белизны волосами проворно юркнул мимо их отца, который развешивал сверкающую разноцветными звёздами гирлянду по стенам, многочисленным картинам и фотографиям в рамках, обматывал её вокруг различных фигурок и сувениров, украшавших комнату, а после молнией подлетел к розетке, включая и наслаждаясь проделанной работой и мягким радужным светом. Играющие в салки детишки ему совершенно не мешали. Пьетро был определённо доволен; всё было готово к приходу гостей: нарядная ёлка в центре с серебряной звездой на макушке, украшенная пузатыми стеклянными шариками и пёстро раскрашенными фигурками животных, груда подарков под ней, круглый обеденный стол укрывала расшитая скатерть, в камине уютно потрескивали дрова… Блеск! И как его неугомонные дети ещё не умудрились устроить тут погром? Любимая жена колдовала на кухне, и Пьетро мысленно пообещал себе, что ее кокосовый пудинг достанется только ему… Ну, может, еще жене и детям. Кстати о детях… Мальчик пронёсся мимо отца, а еле поспевающая за ним темноволосая девочка, уже успевшая устать, отставала все больше и больше, и Пьетро подхватил её на руки:

- И куда это моя принцесса торопится, а, Мэгги? – спидстер поцеловал её в пухленькую щёчку.

- Марко опять украл моего кролика, папа! – недовольно пробурчала малышка, от избытка чувств дрыгая ножонками. – Я ему говорила, что мистер Квики Сильвер не любит, когда его хватают за уши и раскручивают на головой, а Марко опять его крутил! И швырял с лестницы!

- Ябеда, - Марко показал сестре язык, держа за спиной плюшевого зайца с блестящими зелёными глазами-пуговками.

- Сам такой, - она ответила ему тем же.

Пьетро засмеялся; какие же всё-таки у него замечательные дети. Мутант опустил девочку на пол и молча потребовал у сына вернуть его сестре любимого плюшевого кролика, который ей на день рождение дарили тётя Лорна и дядя Алекс. Марко тихо зашипел, но игрушку всё-таки вернул, а потом получил от сестры ещё и шуточную оплеуху – точнее, не от неё, а от лапки её мистера Сильвера. Нет, у всех сёстры как сёстры, а младшему Максимову досталась самая настоящая заноза. Марко выдохнул и, улыбнувшись, слегка толкнул девочку, произнеся:

- Ты водишь! – и кинулся в сторону кухни.

- Эй, нечестно! - недовольно буркнула Мэгги, вновь еле поспевая за шустрым старшим братом.

Пьетро не мог насмотреться на них; дочь и сын были маленькой копией их родителей, но было и большое отличие – не лишили детства как когда-то их мать и отца. Марко и Мэгги… Максимов до сих пор с трудом верил в то, что он отец таких очаровательных детишек. Только вот ему было жаль, что они так быстро росли… Хотелось, чтобы они вечно оставались маленькими, и он постоянно с ними нянчился. Но время, как и сам спидстер, не могло стоять на месте; оно спешило по своему течению, отсчитывая секунды, минуты, часы, сутки, месяцы, года… Максимов усмехнулся; он, облокотившись одной рукой о стену, задумавшись о своём и улыбаясь собственным мыслям, даже не заметил, как из кухни вышла его жена. От Семелы пахло корицей, ванилью и гвоздикой, ее вязаный свитер вместо традиционных оленей украшали рыси. Её поцелуй в губы, как и всегда, смог вернуть его в реальность, но миссис Максимова шуточно скривилась, куснув супруга за подбородок; он опять не сдержал своего обещания.

- И когда же ты её сбреешь? - отстранилась она, ухватив мужа за подбородок. – Она колется. И тебе не идёт.

- Между прочим, твоя дочь думает иначе. А я её в этом вопросе поддерживаю, - гордо заметил Пьетро, поглаживая свою аккуратно подстриженную короткую бородку.

- В чаепитиях она разбирается лучше, - Семела пригладила большим пальцем светлые колючие волосы бородки мужа. - Сначала Гилберти, потом Фордж, теперь ты.

- Ну, что я могу сказать - у нас несомненно есть вкус, - самодовольно заявил спидстер, притягивая к себе жену, и уткнулся носом ей в шею. Сем взвизгнула, упираясь ладонями ему в плечи.

- Дурак, прекрати, тут же дети!

- Сама первая начала, - он чмокнул её в висок, - котёнок.

Семела довольно замурлыкала, прижимаясь к груди мужа; признаться, Пьетро всё равно до конца не понимал, почему Сем так не нравится его борода. Вот Мэгги очень её любила, щипала и дёргала, особенно, когда ей надо было что-то выпросить у папы. Стоило только ему вспомнить о своих детях, как те уже бегали вокруг родителей: заливаясь смехом, размахивая игрушками, и Пьетро, присев на колени, успел поймать обоих сорванцов: Марко и Мэгги не ожидали такого подвоха, но не стала сопротивляться отцу – обниматься с ним они любили больше, к тому же это был верный способ успокоить энергичных ребятишек. Сем потрепала мужа по волосам и тихо рассмеялась, когда сын потянулся головой к ее ладони, требуя свою долю ласки. Счастливая семья, идиллия, минуты наслаждения… И внезапно зарычавший Марко, прыгающий на пол. Пьетро следом выпустил из рук и его сестру.

- Мам, ты чего? - мальчик сердито пригладил свои волосы, зачесывая их так же гладко, как у отца.

- Ну, прости, милый, - Семела улыбнулась сыну, поцеловав его в макушку.

- Марко - вредина! – Мэгги топнула ножкой. – Мама, почему он такой вредина?

- Ну… - Семела не знала, что ответить, а потом хитро прищурилась, смотря на супруга. – Просто его воспитывал твой отец.

- Не слушай её, милая, - ответил ей тем же Пьетро, - он просто весь в твоего дедушку.

- У меня два дедуни, – уже недовольно ворчал Марко.

- Люблю дедунь, - протянула Мэгги, хитро улыбаясь и гладя мистера Сильвера между вислых плюшевых ушей.

Марко, постояв несколько минут спокойно, не выдержал вынужденного бездействия и напал на сестрёнку, щекоча её, и Пьетро с Сем решили, что лучше вновь вернуться к своим домашним делам, иначе они толком ничего не успеют к приходу гостей. Не покинули они и гостиной, как по всему дому разнеслось эхо переливчатой трели звонка. Гости? Так рано? Супруги переглянулись; они никого не ждали в такое время, или они настолько задержались? Пьетро, пожав плечами, за долю секунды оказался в коридоре и, не посмотрев в глазок, начал быстро открывать все замки, справившись с ними с рекордной скоростью. Открыв дверь, Максимов обомлел – на пороге стоял человек, которого он не ожидал увидеть именно сейчас.

Магнето обещал ведь прийти вместе с Вандой и её семьёй.

- Пап? – он сильно удивился. – А ты почему так рано? Что-то стряслось?

Эрик смотрел на своего сына: взрослого, красивого… главное – на ногах. Мужчина сжал кулаки с пакетами, тяжело выдыхая, чувствуя, как Пьетро уже тянется к нему с многочисленными вопросами, но Леншерр улыбнулся, чуть склонив голову на бок. Хотелось сказать многое, но… С чего начать? Наверно, с фразы, которую он говорил им постоянно в этом мире, особенно Максимову.

- Семела тебе говорила, что тебе не идёт эта бородка?

- Ох, пап, опять повторяешься, - Пьетро облегчённо выдохнул.

Мастер магнетизма, поставив сумки на пол, подошёл к сыну и крепко того обнял, как, наверно, никогда до этого: его мальчик вырос, его мальчик – герой, и Эрик жутко гордился им. Перед ним – тот самый парнишка на инвалидном кресле, мечтающий о семье, о большом и счастливом будущем, но здесь – он всего уже достиг. Леншерр отстранился первым, похлопав Пьетро по плечу, долго смотря в его льдисто-голубые глаза, в которых плескалось недоумение. Если бы Магда видела его таким… Эрик долго смотрел на довольное лицо сына, а потом заглянул за его плечо, увидев, как к нему, на всех порах, бежали два замечательных ребёнка:

- Дедуня! – кричали детишки, разводя руки.

Леншерр, опустившись на колени, поймал их в свои объятия. Он знал этих детей; не в том прошлом – в настоящем. Марко и Магдала… Любимые маленькие Марко и Мэгги. Мутант посмотрел на них, а у самого на глазах наворачивались слёзы; разве мог он думать о том, что сможет дожить до рождения внуков; дожить до того времени, как он будет нянчить копию своего сына и его супруги… По его щеке соскользнула бисеринка слезы.

- Дедушка, ты плачешь? – заметила маленькая Мэгги, удивлённо хлопая ресницами.

- Нет, милая, - улыбнулся Эрик. – Я просто очень скучал по своим любимым внукам, - потрепал он Марко и Мэгги по волосам, и те залились хохотом.

К Пьетро, вопросительно смотрящему на своего отца, подошла Семела, взяв его за руку; они не понимали, почему Эрик ведёт себя так, будто увидел своих внуков впервые в жизни, хотя вчера он с ними гулял по городу и покупал кучу игрушек и сладостей, которые потом пришлось хорошенько спрятать от маленьких любопытных сладкоежек. Леншерр поднялся, смахнул слезу со щеки, и Максимов, волнуясь за отца, поинтересовался, кладя руку ему на плечо:

- Пап, что-то всё-таки случилось?

- Нет, сын, ничего, - Эрик посмотрел на Сем, мягко улыбнувшись ей. – Просто… Я очень счастлив за тебя. Видела бы вас сейчас Магда.

- Дедуня, - Марко, посмотрев на мастера магнетизма снизу вверх, дёрнул подол его плаща, - ты нам что-то купил?

- Марко! – шикнула на него Сем, и Эрик засмеялся.

- Семела, дорогая, всё в порядке, - мужчина присел на колени рядом с внуком и внучкой, - конечно купил. Но если вы сейчас откроете, то Санта-Клаус на Рождество в носки сложит вам угли и больше ничего.

- А вот для Марко в самый раз, - бросила Мэгги, и её брат недовольно надул щёки.

Эрик усмехнулся: какие же они смышленые и забавные ребятишки. Он поцеловал малышей в щёчки, хотя Марко показательно начал вытирать лицо, а вот Мэгги довольно захихикала, поглядывая на дедушку сквозь ресницы, вызвав у мужчины улыбку. Пьетро, ещё с секунду постояв, почувствовал, как его супруга слегка толкнула в бок,и Максимов, вновь вернувшись из мира собственных мыслей в реальность, взял пакеты с подарками у отца и пригласил всех войти в дом; детишки, весело хохоча, вновь стали бегать и резвиться по всему дому, Семела вернулась к своим делам на кухне, а самый старший Максимов пошёл ставить подарки под рождественскую ель. А Эрик, будто находясь здесь впервые, осматривался и пытался запомнить каждую мелочь, каждую фотографию, каждую висящую гирлянду, любую деталь в доме, будто бы все ещё наделся на то, что рано или поздно и эта реальность пойдёт трещинами. Но… где-то в глубине сознания он знал чёткий ответ – нет. Ничего уже не изменится. Всё останется как есть.

Мужчина проходился по всей гостиной, изучая историю своей семьи в фотографиях, что были повсюду развешаны на стенах, а некоторые же стояли и на камине: Пьетро и Сем сделали селфи на фоне Пизанской башни во время очередного задания «Икс-Фактора», вот вся их команда праздновала юбилей их службы, вот снимки с фото-будки на одном из фестивалей, вот Лорна застала брата с супругой и своим женихом за игрой в покер, вот сын корчил рожи Вижну, пока он и Ванда пытались себя сфотографировать, вот свадьба Пьетро и Сем – они такие красивые, такие счастливые; вот рождение Марко, вот Мэгги забирали из роддома… Все эти маленькие запечатлённые эпизоды из жизни не могли не заставить его улыбаться. Кажется, что он пропустил почти всю их жизнь. Но когда он дошёл до камина, где в большой белой пластиковой раме виднелась потёртая фотография, - сепия, - в которой было отражение его прошлого: Эрик сидел в кресле, рядом с ним, обнимая его за шею, находилась Магда, ещё тут был Пьетро, развалившись в инвалидной коляске, держа за руку Семелу, примостившуюся на подлокотнике, а позади них стояли улыбающаяся Ванда и недовольная Анна… Все те, кто были в той, другой жизни. Эрик взял рамку в руку, не веря, что это фото действительно существовало. Леншерр несколько раз моргнул, проверяя себя, и стал замечать, как снимок начал меняться, наливаясь цветом: теперь же Эрик сидел один, а на коленях у него расположились Марко и Мэгги, по обе стороны от него стояли две влюблённые пары: Лорна с Алексом и Пьетро с Семелой; позади стояли Ванда и Вижн, и рука андроида лежала на плече робота-подростка Вив – их дочери. На Магнето в жизни смотрела его семья с реальности фотографии: самая настоящая, самая любимая, крепкая и дружная. Мужчину начало мелко трясти, и Эрику вновь хотелось дать волю своим чувствам, но он сдержался, чувствуя, как к нему подбежал сын – как ветер слегка потрепал волосы. Максимов положил руку на плечо отцу, заглядывая ему в глаза:

- Пап?

- Мне кажется, что я так давно не говорил тебе, как сильно тебя люблю, - улыбнулся Леншерр, смотря не на сына, а на фото, с которого ему улыбались все члены его семьи. – И Ванду, и Лорну, и Семелу, и Марко и… Мэгги. Особенно Мэгги. Я так горжусь тобой, сын. Ты себе даже не представляешь.

Мужчина развернулся к нему и заключил в объятия; всё хорошо, наконец-то всё хорошо. Всё так, как и должно быть. Все живы, здоровы, счастливы, а большего Эрику и не надо. Леншерр, отстранившись от сына, услышал голос Семелы, доносящийся из кухни:

- Эй, милый, помоги мне с посудой.

- Конечно, куколка, - крикнул Пьетро, молниеносно срываясь с места, но Леншерр, сделав несколько шагов, не спешил за сыном; он обернулся в сторону фото, будто ещё раз удостоверяясь, что там не было того снимка, характеризующее не особо приятное прошлое: имевшее плохое начало и конец. Но нет, всё было так, как и должно быть: на фото по-прежнему улыбались вся его семья. Эрик уже мечтал о том, чтобы поскорее свидеться со своими дочерьми и весь вечер провести со своими внуками и узнать, что же он успел пропустить за такой длительный промежуток времени для него самого, но такой короткий для всех остальных.

Он улыбнулся, зная, какое будущее ждало его и тех, кто ему был дорог.

Кажется, пройдя целую вечность пути руин мира сепии, он наконец-то пришёл домой.