Чудовище Цеплин (СИ) [Тай Ронис] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Глава 1

Коричнево-серая каменистая пустыня казалась угрожающим местом. Коварные расщелины, которые то и дело оказывались шире и глубже, чем выглядели на первый взгляд, далёкие, неспокойно дремавшие вулканы, и огромные грифоны, сквозь прикрытые веки наблюдавшие за обозом, медленно, но упрямо продвигавшимся вглубь пустыни. Мужчины, женщины, дети, и даже пара десятков яков, тянувших полупустые повозки. Животные шли неохотно, но люди знали лучше: понукали мохнатых, время от времени щелкая кнутами.

Солнце уже побывало в высочайшей точке, но едва ли его можно было заметить сквозь дымно-пылевые облака. Это граница царства Солнечной горы — редко кто отваживался явиться сюда, кроме как по крайней необходимости. Но к этим незваным гостям местные немногочисленные обитатели уже привыкли: как наступает зима, так непременно сюда являются номады Цеплин.

— Нора, а почему птички такие злые?

Большинство старших уже устали брести по однообразному неприветливому ландшафту, но девочке, первую часть дня ехавшей на повозке, все нипочем.

— Это не птички, Май, а грифоны, — бодро отвечала девушка, державшая её за руку. — И они не злые, а просто задумчивые.

— А о чём они думают?

Некоторое время Нора молчала, косо глядя на грифонов, которые и правда выглядели угрожающе. Скорее всего, они только и ждали, чтобы какой-нибудь як остался без присмотра, чтобы им полакомиться. Обычно грифоны летают на север и охотятся в лесах Ахаонга, но не отказались бы поужинать и с доставкой на дом.

— Они думают о шоколаде. Они не умеют его делать и только и думают, как бы стащить у нас из запасов кусочек.

— Давай их угостим! — предложила Майя и уже всерьёз собиралась побежать с этим предложением к отцу.

— Грифоны хищники, — ворчливо заметил мальчик, шедший чуть впереди за руку с мамой. — И едят яков. И других крупных животных.

— Значит, они думают о шоколадных яках, — непринуждённо ответила Нора. — К сожалению, наших запасов им на один зубок не хватит.

Мальчик снова обернулся и начал отставать от мамы.

— Грифоны вообще не едят шоколад. Они едят только мясо, и следят за нами, чтобы найти самого слабого. Слабые в пустыне не выживают.

Майя испуганно сжала руку Норы, а та фыркнула сердито.

— Даб, ну ты и зануда… Не бойся, Май, людей они не трогают, они знают, что мы можем быть для них опасны.

Мимо со звонким лаем пронеслась Хвостик — огромная добрая псина, которую Нора приручила несколько лет назад ещё щенком. На самом деле она была наполовину дикой, и большую часть времени бегала где-то неподалеку от племени, занимаясь своими делами. Но она всегда возвращалась к Норе, жаждя то ли общения, то ли просто ласки. В пустыню Хвостик обычно отказывалась идти, и зиму пережидала в лесах на юге Ахаонга. Когда племя возвращалось из пустыни, она приветствовала старых знакомых радостным лаем, а Нору чуть ли не сбивала с ног, бросаясь в ее объятья. Но в этот раз она продолжала идти с племенем на юг, и была крайне возбуждена новым для нее опытом. Она задиристо лаяла на грифонов, наматывала круги вокруг обоза, но далеко не убегала. Пустыня была ей чужим местом, и еды здесь добыть она сама не могла. Поначалу отец ворчал о еще одном рте, который придется кормить, но потом другие члены семьи убедили его, что это не будет большой проблемой.

Издалека доносились весёлые голоса детей, которым по жребию выпало ехать на повозке во второй половине дня. Они уже отдохнули от утренней ходьбы, и теперь громко разговаривали и смеялись. Майя и Даб гордо вскинули головы и зашагали быстрее, чтобы никто не заметил, как им завидно. Нора тоже чувствовала усталость, но почти не замечала её, потому что мысли блуждали очень далеко.

Да, это только начало, путешествие предстоит непростое, и дальше будет труднее: с каждым днем воздух становится все более тяжёлым, а они приближаются к цели. Шахты находятся чуть поодаль от зоны активных вулканов, там можно дышать свободно. У племени будет чуть больше четырех месяцев, чтобы добраться до шахт, добыть сырьё, изготовить из него что-то толковое и вернуться в Бадабэй как раз к началу ярмарки приданниц. Это будет первая ярмарка, когда Нора окажется не просто наблюдателем, а еще и участницей с собственным приданым… И в эту зиму ей придётся как следует поработать, чтобы не ударить в грязь лицом.

— Осади коней, принцесса, до стоянки не дотянешь! — окликнул ее отец, и только теперь Нора заметила, что Майя едва поспевает за ней, хотя и не жалуется.

— Далеко еще? — спросила Нора.

— Сегодня двигаем по максимуму, — сказал отец и указал на широкую коричневую полосу впереди, за которой виднелся Плешивый Горб — высокая скала посреди равнины, единственное надежное место на многие мили вокруг. — Перейдем красную реку — тогда остановимся. За нее грифоны не сунутся. Вот, держи.

Он достал из кармана два яблока и бросил дочери. Нора ловко поймала угощение и широко улыбнулась — запасы свежих фруктов подходили к концу, и следующие несколько месяцев им придётся питаться либо сушеными, либо засахаренными. Она разломала яблоко на две части и половину дала сестре; потом, немного ускорившись, она догнала маму и брата и разделила между ними второй фрукт. Даб едва заметно повеселел, но продолжал ворчать.

Через несколько минут прозвучало предупреждение защитить лица — поток ветра нес с востока пыль и пепел, пришлось ненадолго остановиться. Но такая мелочь не была весомым поводом для задержки — уже совсем скоро была отдана команда продолжить путь, не снимая очков и защитных масок.

Яки беспокойно ревели — им явно не нравилось носить шлема, а звучание собственных голосов под масками пугало их еще больше. Грифоны, наконец, попрятались — им одним известно, куда. Хвостик забилась в одну из повозок и притихла — вулканические запахи заставляли её нервничать. Идти стало тяжелее, Майя совсем приуныла, однако Нора не переставала улыбаться. Все это было слишком романтично, чтобы унывать: приданое, добытое трудом и потом, вдвое ценнее. Она будет идти днём и ночью, сквозь кислый дождь, пепел, и потоки лавы — но она вернется в Бадабэй вовремя и станет гордостью семьи на следующей ярмарке. И, возможно, окажется, что тот привередливый красавчик из номадов Адвента ждал именно её. Не зря же он ей глазки строил в прошлом году так, что отец даже запер Нору в вагончике на несколько часов!

Когда они приблизились к покрытой толстой коркой красной реке, обоз ненадолго остановился. Несколько мужчин ушли вперёд, проверяя толщину застывшего лавового слоя, оценивая, выдержит ли он вес яков, повозок и людей. Через некоторое время был дан сигнал продолжить путь, и номады разошлись вширь группами по двадцать-тридцать человек, стараясь не идти по следу передних. Нора чувствовала, как далеко под ногами медленно и лениво движется густая лава, но она знала, что здесь безопасно. По этой реке они проходили, сколько она себя помнила, маршрут был изучен вдоль и поперёк, все ближайшие вулканы были хорошими знакомыми племени, и извергались разве что по команде старейшин. Раз в десять лет они закладывали взрывные заряды и провоцировали излитие лавы, контролируя ее направление — это давало им кое-какую гарантию безопасности на несколько лет вперёд.

Казалось, прошла вечность, прежде чем они вплотную приблизились к Плешивому Горбу — широкой гранитной скале посреди равнины хрупких пород. На его вершину вела узкая дорожка, много лет назад выдолбленная в камне далёкими предками современного племени Цеплин. Такие же дорожки были со всех сторон Горба, и яки могли подняться по ним с большим трудом. Но они шли и тащили повозки, словно знали, что это их последний шанс почувствовать твёрдую почву под ногами перед долгим переходом по подвижным плитам Макового Плато.

Поднявшись на горб, передовая повозка начала делать крюк, чтобы весь караван мог собраться в плотное кольцо — безопасный участок земли был не слишком большим, да и ветер стал более холодным. Едва семейный вагончик занимал положенное ему в лагере место, мужчины начинали распрягать яков, а женщины натягивали брезент от периферии к центру, чтобы все смогли укрыться от пыли и пепла — хороший отдых был всем жизненно необходим.

Нора присоединилась к подросткам, которые бегали от участка к участку, помогая тем, кто слишком устал, чтобы справиться с брезентом, который то и дело норовил вырваться из рук и улететь под порывом ветра. Жёны старейшин проводили перекличку, чтобы убедиться, что все добрались до стоянки благополучно.

— Мы останемся здесь на три дня, — громко объявил главный старейшина, когда работы были завершены, а на восьми кострах побулькивали котелки с ужином. — Якам и людям нужно отдохнуть, следующий переход будет длинным. Мы не будем останавливаться, пока не пересечём Маковое Плато.

И хотя все знали, что так будет — каждый год одно и то же — некоторые ребята помоложе тяжело вздохнули. Нора ободряюще потрепала макушку Майи и вдруг осознала, что чувствует что-то вроде вины. Ведь это ради неё, да еще ради нескольких молодых девушек и парней, которые будут принимать участие в ярмарке, всё племя идет по этому непростому и небезопасному пути. Но такова традиция, и дело не только в свадебном сезоне. Знакомства и помолвки — всего лишь красивый предлог, повод провести время весело. На самом деле все номады Ахаонга просто встречаются в одном месте и обмениваются товарами, новостями, а иногда и соплеменниками. Вот, два года назад, старейшины приняли решение отдать нескольких крепких молодых людей на пять лет племени Таурус в обмен на большую самоходную машину; это была хорошая машина, она почти вдвое сократила время путешествия по пустыне к району шахт. Но прошлым летом она сломалась, и у племени не оказалось достаточно средств, чтобы оплатить её доставку к механикам, не говоря уже о ремонте — кроме пяти молодых людей старейшины отдали почти все накопленные ценности племени. А это означало, что на следующей ярмарке торг будет непростым, особенно если кто-то захочет вести дела с Таурус. Однако Норе это не грозило — её мать была из них, а близкородственные браки — дурная примета.

Майя и Даб уже клевали носами, но кузины Патриция и Бенни, вносили в обстановку суету и переполох, так что заснуть раньше ужина никому из детей не грозило. Старшие Найт собрались вместе у костра и обсуждали план действий и перспективы в этом году. Отец Норы добыл чистейший песок для производства высококачественных линз, но сомневался, удастся ли ему откопать и запустить лавовую печь. В прошлом году у него было почти полмесяца в запасе благодаря самоходной машине, а в этом году такая роскошь будет недоступна. Дядя Дрэй был настроен более оптимистично: уже сейчас видно, что свежего пепла на плато немного, значит, в течение года установку не могло похоронить слишком уж глубоко. Сам он собирался отделиться от племени и углубиться еще дальше в пустыню в поисках новых пород. В этом году в ярмарке снова будет принимать участие его сын Дерек, уже слишком долго засидевшийся в холостяках, и, чтобы заполучить в племя достойную невестку, ему нужно придумать нечто особенное.

Нора не была допущена в круг старших — просто не могла претендовать на это, пока не выйдет замуж или пока ей не исполнится двадцать один год. Но и с детьми ей было неинтересно. В семье у неё не было ровесников, в роду Марин ей никто не был симпатичен, а идти к Вентус или Голдам ей было неохота — если завяжется разговор или игра, день может затянуться, а она слишком устала. Поэтому она постелила постели в детском и родительском вагончиках, и расположилась чуть поодаль ото всех, глядя на яркое мерцающее пламя костра, думая о своём.

Весенняя ярмарка в Бадабэе — волнительное событие для всех молодых людей, особенно для девушек. Она собиралась участвовать впервые, и никак не могла определиться со своими желаниями. С одной стороны, она не хотела оставлять родителей и уходить в другое племя — она будет скучать по родителям и по Майе, и особенно по ворчливому Дабу. Ей придется осваивать новое ремесло — и хорошо, если она попадет к Адвентам или Криспи — их благородный труд ценится во всем Ахаонге. К сожалению, дорога к Пьюсам ей закрыта — бабка по отцу оттуда. Но упасите Великие, если ей придется выйти замуж за кого-то из Зипс или Сагги! Конечно, её собственное мнение будет иметь значение, но если семья жениха будет настаивать, и если они предложат хороший откуп, старейшины могут решить за неё, ведь она еще не вступила в годы! И это, пожалуй, повод не слишком стараться и не привлекать к себе внимания, по крайней мере, пока она не будет полностью принадлежать себе. Безусловно, долгое одиночество плохо влияет на репутацию невесты, но лучше уж на всю жизнь остаться с родительским племенем, как старуха Йотра, чем жить с нелюбимым недалёким человеком. Или нет?

Может случиться и такое, что ей повезёт. Что достойный человек обратит на неё внимание, предложит свое покровительство. Пусть Нора не так красива, как ее старшая сестра Лю, за которую шесть лет назад передрались женихи всех племён, и даже несколько горожан, прибывших на ярмарку просто поглазеть. Но она здорова и сильна, хорошо воспитана, насколько сама могла судить… и если отцу удастся настроить оборудование, оставленное в шахте в прошлом году, они вместе сделают партию превосходной оптики, чтобы обеспечить её достойным приданым.

— Нори, не спи! — окликнула ее мать. — Держи свою порцию!

Нора торопливо приблизилась, взяла свою тарелку и расположилась в одном кругу с детьми, которые толкались и смеялись, не заботясь о сохранности еды, которая совсем скоро может оказаться в дефиците. Что ж, если она выйдет замуж, это даст ещё одно преимущество: она сможет сидеть в кругу со взрослыми и получит право голоса. Но будет видеть родителей раз в году.

Быстро справившись с едой, Нора забралась в вагончик, свернулась на своей постели калачиком и тяжело вздохнула. От неё самой зависит не всё, но многое. Как же трудно брать на себя ответственность, особенно за собственную судьбу!

Утро было тихим. Большинство номадов ещё спали, измождённые вчерашним долгим переходом. Кое-кто, как и Нора, уже вышли из вагончиков и выглядывали за пределы общего навеса, чтобы разведать обстановку. За ночь пыль и пепел так запорошили брезент, что под куполом было почти темно. Небо снаружи было чистым — насколько это возможно в вулканической пустыне. Во всяком случае, восточный участок буро-серого неба был немного светлее всех остальных — там, за пылевыми облаками, пряталось солнце.

Невольно Нора сместила взгляд к горизонту на юге. Хоть она и не могла увидеть, но знала, что где-то там, за грядой спящих гор и вулканических стражей, находится она: мать всех вулканов и главный источник жидкого пламени — Солнечная Гора. Мечта храбрейших авантюристов и безумных корыстолюбцев, мифический источник неиссякаемой силы и мощи… В общем, не то, что может заинтересовать мудрых и скромных номадов Цеплин. Они привыкли довольствоваться тем, что приносят от Горы мягкие потоки. Ну, или чуточку большим.

Нора вернулась под навес за длинной жердью, и присоединилась к таким же, как она, ранним пташкам, помогая сбивать пыль с брезента. Хвостик бодро трусила следом — вчера ей перепало достаточно костей, чтобы она чувствовала себя довольной жизнью.

— Беги в лес, пока нет ветра, глупая, — сказала Нора, ласково потрепав холку своей любимицы. — Ты можешь добраться, пока мы недалеко ушли, а весной встретимся, ну же! А то придётся всю зиму пареный овёс жрать.

Хвостик ответила что-то на своем собачьем языке, но не убежала, а продолжала проницательно смотреть на свою хозяйку. Нора ласково покрутила ей большие мягкие уши, а потом чмокнула прямо во влажный нос.

— Жаль, что ты перестала мне доверять, Хвостик, — сказала она. — В лесу тебе было бы лучше, это точно.

Погода весь день стояла спокойная, безветренная. Им бы лучше двинуться в путь, пока видимость хорошая, но старейшины решили, что нужно дать людям и якам отдых. Весь день никто ничем себя не утруждал — лишь некоторые приводили в порядок инструменты, надеясь приступить к делу сразу же, как только прибудут на место; другие перебирали припасы и вещи, собирая в отдельную кучу то, что можно оставить здесь и забрать на обратном пути, а не тащить и дальше через пустыню.

На второй день пополняли запасы воды у обнаруженного в трех милях гейзера. Ту местность облюбовали грифоны, и они подпускали людей к воде неохотно, важно расступаясь лишь когда были зажжены факелы.

А ночью снова поднялся ветер, теперь уже северный. Хвостик вела себя странно: металась по лагерю, будто разыскивая что-то; Нора даже прикрикнула на неё, когда она чуть не перевернула котел с ужином Голдов. Яки тоже сердито ревели, хотя им-то не должно быть холодно, наоборот, при такой температуре они должны чувствовать себя лучше.

Расстилая постели, Нора расположила их поближе друг к другу, чтобы можно было вместе укрыться под несколькими одеялами. Она надеялась, что Хвостик успокоится и тоже будет рядом, согревая её своим теплом, но та продолжала беспокойно метаться то по вагончику, то выскакивая наружу и оставляя сквозняки сквозь неплотно задёрнутый полог. Нора раздражалась и собиралась уже закрыть вход, оставив собаку снаружи, когда та вдруг пулей ворвалась внутрь и смирно улеглась у входа, лишь время от времени раздражённо рыча.

— Что это с Хвостик? — спросила Майя, проснувшаяся из-за возни Норы.

Та улеглась рядом с сестрой, надеясь, что на этом псина угомонится, и сказала:

— Наверное, передумала идти с нами на юг. Если завтра не будет ветра, попробую пройтись с ней немного назад, может, отстанет.

Майя вздохнула и уткнулась носом Норе в плечо.

— Скорей бы уже весна, — сказала она. — Не люблю пустыню.

Нора ничего не ответила, лишь усмехнулась в темноте. Она не знала, кто вообще из номадов Цеплин любит пустыню. Но здесь было их прошлое, настоящее и будущее. Здесь было всё, что они могут предложить миру, и что мир может предложить им.

Наутро Нора встала поздно — сказалась беспокойная ночь. Голова у нее гудела, все кости ломило — должно быть, ночью она всё-таки перемерзла. Хвостик где-то запропастилась, Майя и Даб, должно быть, ушли играть к кузенам, родители готовились к завтрашней отправке.

— Нори, ты здорова? — спросила мама, едва та покинула вагончик. — Ты белая, как соль, ты хорошо спала?

Нора смирно позволила матери ощупать её лоб и щёки — уже в этих прикосновениях ощущалась целебная сила.

— Хвостик всю ночь буянила, — сказала она. — Ты её не видела?

— Бегает где-то снаружи, — сказала мама, усаживая Нору рядом с тлеющими углями костра и набрасывая на её плечи шерстяной плед.

Нора думала, что было бы некстати заболеть перед переходом через Маковое Плато. Слабость будет прогрессировать, она может заболеть еще больше, потеряет трудоспособность, по меньшей мере, частично, и, в конечном итоге, это может плохо повлиять на ее внешность. Мама, судя по всему, думала о том же, потому что уже через несколько минут в руках у Норы была чаша с остро-терпким отваром, и она чувствовала, как питьё согревает ее изнутри.

— Следующую ночь твоя псина будет ночевать с нами, — строго сказала мать. — Твой отец с ней церемониться не станет, так что лучше бы ей вести себя смирно.

— Она будет, — пообещала Нора, слабо улыбаясь. Всё-таки материнская забота творит чудеса. Она надеялась, что когда-нибудь тоже станет хорошей матерью своему ребенку.

Мама ушла, покачав головой, а Нора сидела у костра и пила отвар, с каждой минутой чувствуя себя всё лучше и лучше. Да, сегодня она вряд ли будет полезна своей семье, но зато завтра, к началу путешествия через Плато, она будет уже в полной силе.

— Привет, ты не видела Грега и Люси?

Нора подняла взгляд и прищурилась: перед ней стоял молодой неопрятный мужчина, чьего имени она не помнила, но с трудом узнала в нем одного из семьи Марк-Марин.

— Извини, я не помню всех ваших по именам, — сказала она. — Как они выглядят?

— Грег — мой младший брат. Похож на меня, только пошире в плечах и нос картошкой. Люси — его дочка, посимпатичнее папаши будет. Они часто играют с вашим Дабом.

Девочку Нора вспомнила — мама никогда не одобряла их дружбы с Дабом и Майей. Она покачала головой.

— Я только недавно встала, и их не видела. Спросите моих родителей, они вон там, подлатывают вагончик.

— Может, вчера вечером? — настойчиво уточнил незнакомец из Марк-Марин. — Мы пытаемся понять, ночевали ли они в лагере.

Нора пожала плечами.

— Не видела их вчера. Разве что Люси, кажется, ходила со старшими за водой, но я не помню точно.

Мужчина досадливо поджал губы и махнул рукой.

Уже через час Нора чувствовала себя почти здоровой, но мама всё равно не позволила ей принять участие в общей работе. К приготовлению еды она также не была допущена, поскольку могла кого-нибудь заразить, и потому была вынуждена коротать время в одиночестве у костра, лишь в компании горячей имбирной настойки.

Она издалека наблюдала за суетой в лагере: Люси и Грега так и не нашли, и начали подозревать, что они заблудились в пустыне. Ближе к вечеру, когда стемнело, старейшина позволил использовать сигнальные ракеты: их видно издалека, и они помогли бы потерявшимся найти путь домой. Сигнал подавали каждый час, и, если бы не тревожная причина для их использования, Нора восхитилась бы красотой ярко-оранжевого пламени, расцветающего высоко в небе… Это была технология номадов Зипс, которую они очень трепетно берегли в тайне от чужаков и каждый образец продавали очень дорого… Но уже не раз эти штуки спасали беспечных Цеплин, заплутавших в однообразном скалистом ландшафте.

Мать заставила Нору отправиться спать пораньше, и сидела рядом, пока та не заснула. Если двое из Марк-Марин будут завтра еле волочить ноги, то только по их собственной вине. Нора же должна быть здоровой и сильной, ей это важнее, чем кому-либо ещё в племени Цеплин.

На следующее утро объявили, что путешествие пока что приостанавливается. Люси и Грег так и не вернулись, и старейшины решили дать им еще один день. В лагере назревало беспокойство — у Марин всегда были проблемы с дисциплиной, а теперь ещё это. Погода стояла хорошая, идеально подходящая для перехода через Маковое Плато, и каждый час вынужденного простоя приближал семью Марк-Марин к статусу "нон грата". Несколько групп взрослых мужчин отправились на поиски следов. Вместе с недовольством у некоторых зрело и беспокойство: могло произойти что-то действительно нехорошее. Нора упорно гнала от себя дурные мысли, и чтобы хоть чем-то отвлечься, уговаривала отца взять её с собой на поиски. Но тот отказывался напрочь, особенно после того, как Майя спросила необдуманно:

— Может, их съели грифоны?

— Глупая, грифоны не едят людей, — раздраженно сказал Даб. — Они охотятся на яков и оленей.

— Откуда в пустыне олени? — невинно спросила Майя. — Здесь же нет травы и деревьев.

— Грифоны летают за оленями в лес, — пояснил Даб. — А здесь они просто живут, чтобы не попадаться хищникам покрупнее.

Майя понимающе покачала головой, но больше ничего не сказала. Возможно, она рассуждала, какие такие более крупные хищники могут быть опасны для грифонов, и не сообразят ли эти хищники, что грифонов надо искать в пустыне, но вслух больше ни о чём не спрашивала. Нора понимала, что не стоит опасаться всерьез детских догадок, но отец почему-то стал более мрачным после этой небольшой беседы.

Мама осталась утешать обеспокоенную Майю, а отец с другими взрослыми отправился в сторону гейзера — возможно, именно там отстали от всех Грег и Люси.

Хвостик вернулась ближе к вечеру — грязная, уставшая и всё такая же нервозная. Нора причесала её и тайком от мамы дала пару костей. Она с толком и расстановкой объяснила псине, что если она не угомонится, ночевать ей придется с родителями. Трудно сказать, намотала ли та информацию на ус, но возиться перестала, и, казалось, даже как-то приуныла. Нет, если они не отправятся через Плато завтра, точно нужно будет сходить с Хвостик на пару миль на север и заставить её вернуться в лес, пока ещё не поздно.

Следующей ночью старейшина запретил жечь сигнальные летучки, но велел соорудить возвышение из тонких металлических планок, собрать на верхней его части хворост и поджигать каждый час. Его, конечно, будет видно хуже, чем летучку, но если тот, кто ищет путь домой, будет не дальше трёх миль, он ее увидит. Нора старалась не думать о том, какие шансы дает совет старейшин тем, кто ушёл дальше, чем на три мили. И ещё один день племени предстояло оставаться на месте.

— Эй, куда это ты собралась? — окликнул Нору дед Агат, не участвовавший в поисках в силу своего почтенного возраста.

— Пройдусь с Хвостик на север, — неуверенно сказала Нора. — Ей нужно вернуться в лес, в пустыне не место для собаки.

Дед посмотрел на неё серьёзно, а через несколько секунд сказал:

— Правда твоя, но я не отпускал бы такую хорошую собаку. Одной тебе точно не следует идти. Пада! Тодорон! — окликнул он двух дальних кузенов Норы, которые только что вернулись с поисков. — Проводите-ка девчонку на пару миль к северу, собаку прогнать надо. Заодно ещё раз нашу тропу проверите — может, Марк-Марины выбрели на неё да из сил выбились.

Нора недовольно поджала губы, но перечить не осмелилась. Дед Агат состоит в совете старейшин, а она кто такая? Неловко было заставлять кузенов снова отправляться в путь, когда они собирались отдохнуть, но слово было сказано.

Пада и Тодорон побросали обратно в рюкзак немного припасов и самые необходимые в пустыне вещи и жестом велели Норе следовать за ними. С Падой Нора была хорошо знакома — он был смешным и глупым, и тоже собирался участвовать в ярмарке. Каждый год он сокрушался, что только женщины могут выбирать племя, с которым жить — сам он с удовольствием побродил бы по стране вместе с артистами Зипс. Тодорон же был отцом непоседливых Бенни и Патриции и образцовым семьянином. Он доказал, что является достойным членом общины Цеплин, так что уже никто не вспоминал, с каким конфликтом в их семью вошла его жена Даяна. Ей не было восемнадцати, но она ввела Тодорона в заблуждение во время ярмарки, и там же они зачали Патрицию. Тогда Нора была еще совсем маленькой, и вся эта история казалась ей жутко романтичной, но теперь ее бросало в холодный пот от ужаса, что подобная история может приключиться с нею. Она была слишком хорошо воспитана и боялась гнева своего отца.

Они шли строго на север, не сходя с дороги, по которой обоз прибыл на стоянку. Когда они спустились с Плешивого Горба, Нора с непривычки почувствовала головокружение — земля двигалась под их ногами, будто вот-вот на поверхность вырвется подземная огненная река. Шерсть на холке у Хвостик поднялась дыбом, но она смирно шла рядом с Норой, лишь подозрительно зыркая по сторонам.

— Не отставай, — велел Норе Тодорон и бодро зашагал вперед. — Мы должны вернуться засветло, иначе нас тоже начнут искать.

Нора послушно ускорилась, похлопав Хвостик по шее. Ей не хотелось расставаться с собакой, её преданность и нежелание уходить в лес тронули Нору до глубины души, но расстаться до весны было необходимо. Если Хвостик не захочет уйти сама, придётся её заставить… любые способы будут хороши, если это спасёт собаке жизнь и здоровье.

Та будто почувствовала, куда и зачем они идут, и стала жаться ближе к Норе, будто надеясь, что та передумает. Они шли по неустойчивой почве, и это, как всегда, не нравилось собаке, она всё больше скулила и рычала и начинала отставать, будто не желая идти дальше. Но, судя по отдалённым трещинам в земле, до края подземной реки оставалось чуть меньше мили — и там им предстоит оставить псину.

Нора знала, что так надо, но ей все равно было нелегко. Она боялась, что ей не хватит твёрдости и решимости.

— Все, пошла отсюда! — сказала она Хвостик, с силой хлопнув ту по задней части спины. — Вон туда, там лес, беги!

Хвостик обернулась удивленно и последовала за Норой, которая пятилась по дороге обратно к стоянке. Собака была не похожа сама на себя: взъерошенная, напуганная, как будто за ней гналась стая бешеных волков.

— Ну, давай же, иди, — Нора сделала вид, что поднимает камень с земли, но Хвостик не восприняла это как угрозу и побежала навстречу хозяйке.

— А ну! — прикрикнул Тодорон и осуществил угрозу, которую не могла привести в действие Нора — бросил камень, попав псине в бок.

Та взвизгнула недовольно и отбежала на несколько шагов, испуганно озираясь. Она рычала и испуганно хрипела, и, казалось, не поняла, кто именно бросил в нее камень, потому что смотрела не на Тодорона, а по сторонам.

— Пошла, пошла отсюда! — кричали Пада и Тодорон, бросая камни помельче, чтобы не нанести Хвостик увечья, но всё же убедить ее в серьёзности намерений.

Нора быстро шла на юг, не оборачиваясь. Она слышала, как рычит, заливаясь хрипом, Хвостик, как не хочет её отпускать… Но им достаточно уйти на сотню футов, чтобы собака не осмелилась ступить на землю над огненной рекой. Она будет стоять там, на границе безопасной земли, пока не поймёт, что всё безнадежно, что хозяйка не вернется до самой весны; пока не поймет, что единственный способ выжить — отправиться на север, обратно в лес. Инстинкты направят её в нужное место, и с ней всё будет хорошо. И через четыре месяца, когда номады Цеплин вернутся в Ахаонг, Хвостик, возможно, встретит её на окраине леса радостным лаем.

— Эй, не грусти, — сказал Пада, непринуждённо хлопнув Нору по плечу. — Вы с ней ещё встретитесь, и она будет тебе благодарна.

— Конечно, — сквозь слёзы заставила себя улыбнуться Нора. — Ей так будет лучше.

Не выдержав, она обернулась: собака стояла у высокого валуна, именно там, где её оставили. Она бегала по краю подземной реки, которую чуяла своим безупречным инстинктом, рычала, испуганно скулила. Она не вела себя так в прошлые разы. Неужели Нора умудрилась привязать её к себе сильнее необходимого? А вдруг она не уйдёт в лес, а будет ждать там, у валуна, пока не умрёт от голода и жажды?

Нет, это невозможно. Привязанность не может быть сильнее инстинкта самосохранения. С Хвостик всё будет хорошо… Самое плохое, что может произойти — она не признает Нору весной, не простит предательства. Что ж, и такое может случиться. Но зато собака не погибнет в пустыне.

— Эй!

Нора не сразу поняла, что происходит. Тодорон и Пада остановились и снова начали кидать камни в сторону собаки, но та уже не обращала на них никакого внимания. Она бежала прямо по неспокойной земле, огибая людей по дуге, но безошибочно направляясь в сторону Плешивого Горба. Пада и Тодорон бежали за ней, угрожающе крича и продолжая бросать камни, но Хвостик уже не обращала на них внимания. Оказавшись на безопасном расстоянии, она обернулась, будто убедившись, что Нора идет домой, а потом побежала по дорожке на юг, вызывающе виляя хвостом.

— Ну что ж… — задумчиво сказал Тодорон. — Миссия провалена, но преданность псины проверена.

Нора сдержанно хмыкнула, но в глубине души у неё разливалось тепло, смешанное с лёгкой тревогой. Она действительно сделала всё, что могла. Но Хвостик сама сделала свой выбор, и это было приятно.

Ещё только приближаясь к стоянке, Нора поняла, что каким-то образом попала в беду: издалека она увидела отца, который поджидал её у входа под общий навес, низко опустив голову и скрестив руки на груди. Нора чувствовала вину, хотя сама не понимала, за что: никаких правил она не нарушала, все дела по хозяйству сделала добросовестно и вернулась задолго до наступления темноты. Должно быть, что-то в виде отца вызвало у нее это чувство, потому что объективных причин для чувства вины она не находила.

— Баэл не в себе, — заметил Тодорон. Значит, Норе не показалось. — Надеюсь, ничего не случилось. Удачи с Хвостиком, Нори.

Та что-то невнятно пробормотала в ответ и направилась к отцу, внутренне дрожа, но внешне изо всех сил стараясь не показать беспокойства — отец не любил, когда его дети проявляли страх, он считал это слабостью.

— Ты ждал меня, отец? — спросила она чуть громче необходимого, лишь бы скрыть дрожь в голосе. — Или у тебя здесь другое дело?

Баэл окинул ее хмурым взглядом с ног до головы, и, не обнаружив повода для беспокойства, ответил чуть более мягко, чем Нора ожидала:

— Тебя. Ступай в вагончик, сейчас же.

Нора хотела спросить про Хвостик, но не осмелилась. Если отец чем-то недоволен, нужно в первую очередь понять, чем именно, и, по возможности, исправить ситуацию, а уже потом решать остальные вопросы. Рядом с их семейными вагончиками сидела мать; выглядела она напряжённой, но сразу повеселела и расслабилась, едва увидела Нору. Она ничего не сказала дочери, лишь подвинулась, позволив ей пройти внутрь.

— Кто позволил тебе покинуть лагерь? — негромко, но сердито спросил отец, едва опустив за собой ширму.

Нора озадаченно нахмурилась — если и было распоряжение оставаться здесь, она его не слышала.

— Прости, отец, — эти слова всегда правильны, независимо от того, справедливы или нет. — Ты ничего не говорил об изменении порядка, а ведь раньше я всегда могла пройтись по окрестностям.

— Ты должна была подумать! — воскликнул он, но потом сразу же понизил тон: — Для этого тебе дана вот эта штука на плечах! — он постучал указательным пальцем по её лбу. — В лагере творится чёрт знает что, без следа пропали два человека, мы даже представить не можем, что с ними произошло! А ты уходишь, куда тебе вздумается, даже никого не предупредив! Твоя собака возвращается одна, да с таким видом, будто ее стая мантикор преследует! Что я должен был подумать? Твоё счастье, что тебя благословил дед Агат, и что ты была не одна, а иначе я бы запер тебя на две недели! С этого момента, ты должна докладывать о всех своих передвижениях мне лично! Если меня нет рядом — не сходи с места, кроме крайней необходимости. Каждую секунду я должен точно знать, где ты находишься. И я потребую, чтобы вы с мамой донесли эту же мысль до Майи и Даба — я не хочу, чтобы с моими детьми что-то приключилось.

Нора пристыжено потупилась, хотя на самом деле слова отца казались ей несправедливыми. Если глупец из Марк-Марин потащил свою дочь в пустыню и заблудился, это ещё не означает, что с ней произойдет то же самое. Она всегда соблюдала осторожность, запоминала приметы и старалась не сворачивать с прямого пути… А сегодня и вовсе шла по следам обоза, заблудиться было бы полным идиотизмом… Но, с другой стороны, она понимала, что отец заботится о ней. И ужасное беспокойство о её безопасности делает его претензии неразумными. Что ж, с такими мыслями подчиняться нерациональным требованиям немного проще.

— Да, отец, еще раз прости меня. Впредь я обещаю быть более осторожной.

Несколько секунд он молчал. Нора боялась поднять взгляд, но ей казалось, что отец всё же сменил гнев на милость. Наконец, он произнёс, и его голос был уже почти спокойным:

— Твоя глупая собака забилась под вагончик, пойди и успокой её. Если уж ей придётся выживать с нами в пустыне, пусть хотя бы ведёт себя спокойно. Будет беситься — забью, так ей и передай.

Нора с трудом сглотнула ком в горле и нетерпеливо затопталась на месте. Она не понимала, почему Хвостик так странно себя ведёт в последнее время. Скорее всего, это пустыня так на неё влияет, но почему она тогда отказалась бежать обратно в лес? Раньше у неё никогда с этим не было проблем.

— Да, отец, я буду следить за ней. Но я прошу тебя о снисхождении, Хвостик нужно время, чтобы привыкнуть к пустыне.

— Ступай, — сказал Баэл и скрестил руки на груди. — Я буду наблюдать за ней. И за тобой тоже.

Нора робко кивнула и покинула вагончик. Лицо её горело, а пальцы мелко дрожали. Она очень не любила вызывать недовольство отца.

Она сразу же заглянула под вагончик — Хвостик была там. Она лежала возле колеса, сложив лапы и поджав хвост, и смотрела на Нору печально и насторожено.

— Вылезай оттуда, — сказала Нора и похлопала себя по колену, привлекая внимание собаки. — Давай же, упрямица, иди сюда, я приведу тебя в порядок.

Медленно и недоверчиво, Хвостик приблизилась, то и дело озираясь по сторонам и готовая вновь спрятаться. На ее боку было видно несколько небольших ссадин от камней, которыми Тодорон и Пада пытались ее отогнать.

— Ну ладно тебе, не сердись, — мягко сказала Нора, опускаясь на землю рядом с собакой и ласково перебирая шерсть на ее шее. — Надеюсь, ты не пожалеешь, что осталась.

В знак примирения Хвостик положила голову Норе на плечо и тихонько фыркнула.

Она успокоилась на некоторое время, но не отходила от Норы ни на шаг, наблюдая буквально за каждым её движением. Под вечер Нора прошлась по лагерю, собирая мясные объедки, в надежде, что на сытый желудок Хвостик будет вести себя смирно. Вечером она позволила собаке войти в вагончик, хотя в тёплую погоду она обычно ночевала снаружи. Но стоило Норе задремать, как снова началось…

— Тише, Хвостик, прекрати немедленно!

Та выла, скулила и рычала, мечась по тесному вагончику, то ли желая выбежать, то ли ища, куда спрятаться. Майя и Даб проснулись и недовольно заворчали. Нора безуспешно пыталась заставить собаку замереть и успокоиться, но та вырывалась и снова начинала суетиться. Снаружи послышались тяжелые шаги.

— Что происходит?

В вагончик вошел отец, Майя и Даб тотчас же притихли, Нора метнулась к Хвостику, надеясь утихомирить её и спасти от самого плохого.

— Взбесилась? — грозно спросил Баэл, шагнув к собаке и наклонившись над ней. Теперь, казалось, Хвостик и сама поняла, что натворила, но рычать не перестала. Странно, она, казалось, чего-то боялась, и это что-то, вопреки здравому смыслу, не было отцом Норы, хотя именно от него сейчас исходила главная угроза.

— Пожалуйста, отец, не тронь, — взмолилась Нора, и, наконец, сумела ухватить собаку за шкирку и несколько раз хлопнула её ладонью по спине. — Прекрати, Хвостик, немедленно! Угомонись, а ну! Цыц!

Какое-то из отчаянных увещеваний подействовало, и Хвостик, наконец, заметила свою хозяйку. Она жалобно заскулила и припала к деревянному полу, всё ещё косясь на вход.

— Что с ней? — строго спросил Баэл.

— Я не знаю, — сказала Нора. — Днём всё было хорошо, она почти успокоилась…

— Ещё один звук, — сказал Баэл, обращаясь к собаке. — Ровно один.

И он ушел.

Хвостик продолжала ёрзать и тихонько поскуливать, но Нора сжала ей челюсти ладонью, а второй продолжала держать за шкирку.

— Не шуми, я умоляю тебя, — сказала она негромко. Она собиралась всю ночь не спускать с собаки глаз. — Эй, ложись сюда. Давай, ко мне. Будешь спать рядом со мной, я не дам тебя в обиду. Не бойся, Хвостик, ложись. И успокойся.

Нора слышала, как часто-часто бьется сердце собаки. Та притихла, но явно не успокоилась — продолжала дергаться и рычать, к счастью, достаточно тихо, чтобы Баэл не услышал. Лишь под утро её дыхание немного выровнялось, а мышцы расслабились, и Нора осмелилась задремать, всё же не отпуская свою любимицу. Она снова проспала рассвет, но заспаться надолго ей не позволили.

— Нори! — громкий встревоженный голос.

Странно, это снова был отец, и он опять был чем-то недоволен. Хвостик спокойно спала и не шумела, и едва ли лениво открыла глаз, когда Баэл ворвался в вагончик.

Нора вскочила и начала лихорадочно соображать, чем провинилась на этот раз.

— Что случилось? — спросонья думалось плохо, и она надеялась, что отец прояснит ситуацию.

Но он оглядел сначала её, а потом, недоверчиво, угомонившуюся Хвостик.

— Ты в порядке? — спросил он, и, не дожидаясь очевидного ответа, сообщил: — Тодорон и Пада пропали. Их нет, хотя вечером оба ложились спать со своими семьями. И единственное, что у них было общего в последние дни — это то, что они ходили с тобой по северной дороге. Тебе есть что сказать по этому поводу, Нора?

Она испуганно покачала головой. Возможно, паниковать преждевременно? Но она не осмелилась сказать это Баэлу. Может быть, это просто совпадение, что не могут найти именно их двоих. Может, они отправились к гейзеру, чтобы скупаться, или сбивают пепел с брезента, или кто-то из них что-то потерял вчера в пути, а выходить в одиночку счёл неразумным? Объяснений могло быть много…

— Ты ей что-то дала? — спросил отец, подозрительно глядя на собаку. Хвостик крепко спала, наконец, успокоившись. И что ей ночью маялось? — Какой-то успокоительный отвар?

Нора покачала головой, хотя эта мысль приходила ей в голову.

— Я просто обняла её ночью, и она постепенно затихла. Думаю, она привыкает к местному воздуху.

Баэл ничего не сказал, лишь нахмурился и вышел.

Нора поднялась и переоделась в свежую одежду. Теперь ей следует быть ещё более осмотрительной, по крайней мере, до того, как объявятся Тодорон, Пада и двое из Марк-Марин.

Дополнительных увещеваний от отца не последовало, да в них не было и нужды. Ни Нора, ни младшие, не жаждали ощутить на себе недовольство Баэла, а потому добросовестно выполняли все требования по безопасности: не покидали лагерь, не уходили от семейных вагончиков без разрешения, внимательно наблюдали за всем вокруг.

Совет старейшин принял решение не двигаться с места, пока не прояснятся обстоятельства исчезновения четырех человек, трое из которых — взрослые крепкие мужчины. Старейшины раз за разом опрашивали всех, на случай, если кто-то что-то вспомнит; но Сью, жена Тодорона, могла сказать лишь, что он вышел посреди ночи справить нужду, а потом она заснула, не дождавшись его, и лишь утром обнаружила, что его нет. Пада обычно ночевал в одном вагончике с кузеном Дереком, но тот спал крепко и не слышал, когда исчез его сосед. Прошло два дня, но ни найти следов, ни выяснить что-либо так и не удалось.

На сооружённом возвышении продолжали жечь сигнальный огонь, без особой, впрочем, надежды. Прошел слух, что старейшины собираются отдать приказ продолжить путешествие, оставив пропавших позади.

Нора чувствовала себя подавленной. Она не видела причин, по которым Пада и Тодорон могли исчезнуть одновременно, хотя и понимала, почему старейшины так долго и тщательно опрашивали её обо всем, что происходило во время их небольшой прогулки. Нора вспоминала все детали — но ничто ровным счетом не вызывало подозрений. Разве что Хвостик, которая в тот день вела себя особенно беспокойно, в следующие два дня стала просто шёлковой. Нора могла за неё поручиться чем угодно, даже собственной жизнью — ведь она всю ночь провела с ней в обнимку. Но отец почему-топродолжал косо смотреть на псину, хотя и помалкивал. Всё это удручало.

На третий день Хвостик снова будто взбеленилась. Нора запаниковала, боясь, что отец привёдет в действие угрозу, но тот будто даже не замечал собаку, лишь наблюдал за всеми вокруг, мрачный, как сыч, упрямо сидящий на дубу во время урагана. На этот раз Норе удалось успокоить собаку быстрее.

А в середине следующего дня обнаружилось, что пропала целая семья Куидс, которые формально не принадлежали к племени Цеплин, но путешествовали с ними, постепенно ассимилируя. Их вагончик был пуст, а все вещи были на местах. Будто все они встали посреди ночи и просто ушли, ничего не взяв.

Люди заговорили о нечистом. О демонах, духах, прогневившихся богах… Последнее исходило большей частью от отставных военных, нанятых номадами для охраны, которые раньше воевали во имя своих богов, распространяя их влияние и славу. Однако номадам Цеплин были чужды эти суеверия. Старейшины искали причину внутри племени, и были склонны подозревать злой умысел человека, хотя было и неясно, кто может быть в этом заинтересован. Снова начались бессмысленные опросы, каждого вызывали к старейшинам по несколько раз. Были введены ночные вахты, несколько человек постоянно патрулировали лагерь, следя за порядком, и не спуская глаз с каждого, кто покидал вагончики по какой-либо причине.

А через несколько ночей Хвостик снова начала суетиться. Нора лаской и строгостью заставляла её лежать, но отец всё равно услышал. Когда он ворвался в вагончик, она не выдержала и расплакалась — разве собака в чём-то была виновата?!

— Прекрати, — прикрикнул Баэл на дочь, вытаскивая Хвостик за шкирку наружу. — Я не причиню ей вреда, даю слово.

Это прозвучало странно, особенно с учетом того, что отец выглядел весьма решительно и держал дубину и арбалет наготове, однако Нора привыкла верить слову отца. Вот только два его слова противоречили друг другу — он обещал забить Хвостик, если та будет без причины шуметь, а вот теперь пообещал не вредить ей…

Нора дрожала всем телом, вслушиваясь в звуки, доносящиеся снаружи.

— Ищи, ну же! — прикрикивал Баэл. — Покажи мне, что тебя так пугает, давай!

Хвостик металась, рычала и скулила, но, похоже, поиски не увенчались успехом. Но потом в отдалении послышался крик, и все звуки смешались: удары, рычание, крики людей и чей-то плач… Майя и Даб проснулись и испуганно прижались к Норе с двух сторон. Она и сама замерла и не смела пошевелиться, даже в окошко боялась выглянуть. Но потом звуки начали приближаться, Хвостик снаружи залаяла более отчаянно…

Нора запаниковала. Она не знала, что происходит, но если пропадают люди, наверняка что-то нехорошее. И если её собака так сердится, то, возможно, что-то угрожает Норе или её младшим… Она подскочила к большому сундуку, в котором хранились ее вещи, и распахнула его.

— Залезай, Майя, живо! Даб, ты спрячься во втором!

Дети подчинились, и, уже опуская над собой крышку, брат испуганно спросил:

— А ты?

— Исчезни! — прикрикнула Нора, озираясь в темноте. Где-то здесь должен быть набор обсидиановых клинков — часть её приданого, уцелевшего после приобретения самоходной машины. Она нашла оружие и притаилась в самом тёмном углу вагончика, готовая защищать себя и своих младших.

По звукам, доносящимся снаружи, ничего невозможно было понять. Крики, суета, надрывистый лай и рычание Хвостик, топот ног, удары… Звуки то приближались, то отдалялись… Нора потеряла счет времени, когда они, наконец, начали затихать. У входа в вагончик вдруг послышались торопливые тяжёлые шаги. Нора затаила дыхание и приготовилась к прыжку…

— Нора, Майя, Даб!

В вагончик ворвался отец, держа перед собой зажжённый факел. Потолок начал стремительно чернеть, но Баэл продолжал размахивать факелом и озираться. Наконец, он заметил Нору и стремительно шагнул к ней.

Она не могла пошевелиться, не могла заставить себя бросить оружие. Все спуталось: безумие Хвостик, крик отца, суета и беспокойство снаружи… Она не понимала, что происходит, нужно ли защищаться от неведомой опасности…

— Где Майя и Даб?

"Я же их спрятала, чтобы они были в порядке, — подумала Нора. — Уже безопасно, или ещё нет?"

Она понимала, что делает что-то не то, но не контролировала себя. Будто какая-то её часть зациклилась на этой позе, на мысли о самообороне.

"Но ведь это отец. Он хочет защитить нас".

— Нора, опусти оружие, сейчас же. Где Майя и Даб?

Нора не могла выдавить из себя ни звука. Её горло будто сжал сумасшедший спазм.

"Почему я не слышу Хвостик? Что с ней? Что вообще произошло?"

— Мы здесь, пап! — послышался робкий шепот из дальнего угла, и боковым зрением Нора увидела, как приоткрывается крышка сундука.

Отец на секунду отвернулся от неё, чувство опасности ослабло. Нора не без труда разжала пальцы, оружие с гулким стуком упало на деревянный пол, но опустить руки она не могла, все её тело будто одеревенело. Брат и сестра вылезли из сундуков, и Баэл облегченно выдохнул и снова повернулся к Норе. Она испуганно смотрела на отца и чувствовала, как по ее щекам текут слёзы. Что-то определенно пошло не так.

— Не плачь, — сказал Баэл неожиданно мягко, приблизился, опустил её руки и осторожно обнял за плечи. — Всё в порядке, ты молодец, Нори. Но ты женщина, и не должна сражаться. Слышишь? В следующий раз ты будешь прятаться вместе с братом и сестрой или бежать от опасности. Ты поняла? Ты не возьмёшь в руки оружие до крайней — ты поняла меня? до самой крайней! — необходимости.

Нора быстро закивала, глотая слезы, которые текли всё быстрее. Эту часть отцовского наказа она выполнить была не в состоянии. Страх и последовавшее за ним облегчение были такими сильными, что она вдруг почувствовала слабость во всем теле, и больше не могла стоять на ногах.

— Ну, всё, — сказал отец, увидев, как она оседает на пол. — Это уже по маминой части. Но помни моё слово, Нора. Я… — он не договорил и вышел из вагончика.

Нора продолжала всхлипывать и задыхаться. Прошло меньше минуты, и пришла мама, а сразу за ней — Хвостик, целая и невредимая. Мама уложила сначала младших, потом помогла Норе улечься и расположилась рядом. В этот раз Нора снова засыпала у мамы под боком, и это было единственное, что спасало её от кошмаров.

На следующий день стало известно, что пропало двадцать два человека, а шестеро погибли. Пятеро из них были наёмниками, которые явно знали своё дело, но столкнулись с чем-то, что не входило в их компетенцию. Шестым был Киви Найт — старейший член семьи и всего племени. И если первые погибли в бою от неизвестного оружия, Киви, похоже, скончался естественной смертью, просто переволновавшись. Норе было жаль своего прадеда, он всегда был добр и к ней, и ко всем детям вообще. Но в его смерти не было ничего удивительного: он уже разменял свой второй век, а прошлой ночью Нора сама едва не умерла от страха. В их мирном племени отродясь таких кошмаров не случалось… А хуже всего то, что никто так и не понял, что именно произошло.

Всё началось с того, что Баэл догадался, что Хвостик замечает что-то, недоступное людям. Она вела себя беспокойно именно в те ночи, когда кто-то исчезал, и если на первый взгляд можно было вообразить, что она как-то к этому причастна, то более наблюдательный Баэл сделал предположение, что к некоторым вещам собаки более чувствительны, чем люди. И он решил использовать Хвостик, чтобы обнаружить угрозу.

Когда собака прошлой ночью покинула вагончик, с ней стало происходить невообразимое. Она металась из стороны в сторону, будто сама не могла понять, где находится то, что её волнует. На лай сбежались люди, и вот тогда-то кто-то заметил, что охранники, заступившие на дежурство, ведут себя странно.

Слухи были слишком противоречивыми, чтобы Нора могла понять, во что ей верить. Одни говорили, что наёмники начали бросаться на людей; другие утверждали, что они просто пытались сбежать. Но факт оставался фактом: все пятеро погибли от отравленных шипов, а откуда они взялись, выяснить так и не удалось. Лишь на рассвете обнаружили несколько больших разрезов на оградительном брезенте.

Посторонних никто не видел. В общей суматохе и беспорядке никто также не заметил, куда подевались ещё двадцать два человека, но до восхода солнца старейшины строго-настрого запретили кому-либо покидать лагерь и начинать поиски.

В отличие от прошлых случаев, на этот раз в окрестностях удалось найти несколько тел. Они были изуродованы почти до неузнаваемости и сброшены в расщелины в земле; невозможно было понять, кто же в ответе за произошедшее: человек или зверь.

Если у Баэла и были какие-то соображения по поводу происходящего, он держал их при себе. Он лишь велел перенести все постели в один вагончик, чтобы ночью никто не вышел незамеченным.

Общий настрой в лагере от подавленного стал паранояльно-паническим. Наиболее внушаемые начали обращаться к наёмникам, как к людям, более просвещенным в вопросах поклонения божествам. Другие начали всерьез задумываться о том, чтобы покинуть племя — если их прокляли, то лучше бы держаться подальше от мишени нечистого. Люди начали собираться в группы, чтобы донести свои требования до старейшин, а те круглые сутки держали совет в вагончике главного, лишь время от времени вызывая к себе кого-то, к кому у них были вопросы.

Нору перестали туда приглашать с того момента, как Баэл высказал свою теорию насчет Хвостик — его мысль показалась всем, включая саму Нору, весьма правдоподобной. Вопрос был в том, что же это может быть: что чувствует собака, но не замечает человек.

Потом в лагере начали происходить перемены: семьи стали селиться вместе, сдвигая вагончики вплотную друг к другу; пустые же были спущены с Плешивого Горба и отогнаны в сторону, чтобы не мешали обзору. Снова разгорелись споры о том, не лучше ли отправиться через Маковое Плато — то место хоть и гиблое, но здесь явно не лучше, а в движении их будет сложнее застать врасплох, и уж точно по лавовой корке к ним будет сложнее подкрасться. Но старейшины медлили с решительными действиями, и это многих раздражало.

Нора не знала, что происходит — ей по статусу было не положено проявлять любопытство, но она замечала, что отец все чаще вместо старейшин разговаривает с Лайоном Голдом, Питером Вентусом и одним из выживших наёмников. Нора могла лишь строить предположения, вот только она не знала, какое из двух более правдоподобно: вперёд или назад. Если племени Цеплин суждено разделиться, то куда пойдет их семья: вперёд, к шахтам, или обратно в Ахаонг, под защиту больших городов и чужих могущественных богов? Второе казалось более привлекательным, вот только между Плешивым Горбом и Ахаонгом, судя по всему, как раз и находилась неведомая опасность: те, кто попал под влияние неведомой силы и пытались уйти, двигались как раз на север, прежде чем их убили. Можно было сделать крюк и попытаться обойти неведомого врага, но тогда пришлось бы оставить большую часть припасов и имущества — в этих местах проторена только одна дорога, по которой яки могут протащить обоз.

Норе было страшно и немного грустно: ну почему все это должно было произойти именно в её самый важный год? В глубине души она всё еще надеялась, что всё прекратится так же внезапно, как началось. Хвостик успокоится, исчезновения и нападения прекратятся, и они продолжат путь; пересекут, наконец, Маковое Плато и начнут готовить оборудование к добыче и обработке обсидиана.

Вся семья ночевала теперь в одном вагончике, и внутри было жарко и душно. Нора ворочалась с боку на бок, не в силах уснуть. Она хотела бы поднять ширму у входа, или хотя бы приоткрыть окно, но отец запретил. Он ходил по лагерю вместе с некоторыми взрослыми мужчинами с Хвостик на привязи: этим вечером она снова начала злиться и беспокоиться.

Судя по неровному сопению, Майе тоже не спалось, но Нора не стала с ней заговаривать — не хотелось бы разбудить Даба и маму. Отец велел всем как следует отдохнуть, хотя и не пояснил, почему этой ночью это более важно, чем обычно. Но сестренка медленно поднялась и осторожно приблизилась к выходу.

— Мам! — шепнула она очень тихо, но Гивер сразу зашевелилась и приподнялась на постели.

— Что случилось, Май?

— Мне надо выйти.

Послышалась возня и звук поднимаемой ширмы.

— Только тихо, а то весь лагерь переполошим, — предупредила мама.

Нора, которая все это время настороженно наблюдала за происходящим, негромко сказала:

— Мам, папа ведь запретил выходить.

На секунду копошение замерло, а потом мама шагнула к кровати Норы и поцеловала её в макушку.

— Со взрослыми можно, — сказала она, и, нежно пригладив Норе волосы, добавила: — Не волнуйся, мы очень быстро.

Двумя беззвучными тенями они выскользнули наружу, впустив внутрь порцию свежего воздуха. Нора вдохнула его с удовольствием и решила, что попросит маму приоткрыть проём хотя бы ненадолго, иначе заснуть она сегодня не сможет. Ночь была тихой, отец и Хвостик ушли куда-то на другую сторону лагеря, а все вокруг давно спали. Не было слышно ни звуков шагов, ни голосов… Нора начала прислушиваться, и поняла, что Майя и мама могли бы производить больше шума. Нора слышала, как отец велел матери не спускать с детей глаз. Пусть Нора уже и не была ребёнком в полном смысле этого слова, Даб был им, и мама не могла далеко уйти… И эта подозрительная тишина становилась удручающей.

— Мам! — вполголоса позвала Нора, просто чтобы убедиться, что мама и сестренка замешкались у входа в вагончик, чтобы подышать воздухом.

Ответа не последовало. Сердце Норы забилось у самого горла, мешая дышать. Она скатилась с постели и подползла к выходу. Она не должна была даже нос высовывать наружу, но ей приходилось выбирать между гневом отца и ужасающей неизвестностью…

— Мама! — снова позвала она, не прикасаясь к ширме, будто та могла её укусить.

Кошмарная тишина давила на уши, на своей постели заворочался Даб. И Нора не выдержала. Пусть лучше отец накричит на неё или даже накажет, но она не может просто сидеть и ждать. Она подняла тяжелую ткань и осторожно выглянула наружу. В поле зрения были одни лишь вагончики и остывающие угли от костров.

— Мама! — позвала она негромко, но достаточно, чтобы ее можно было услышать с расстояния до двадцати футов. — Майя!

Никто не отозвался.

Где-то вдалеке заливалась лаем Хвостик.

И Нора не выдержала.

— Мама! — закричала она во весь голос. Но что-то подсказывало ей, что это бессмысленно, поэтому она заорала во всю силу легких: — Папа! ПАПА!

Даб вскрикнул и подбежал к ней, и в какой-то миг Норе почудилось, что он собирается выскочить наружу, а это было небезопасно, поэтому она схватила его и с силой прижала к себе. Он, хоть и был ребенком, но сил в нем было довольно много; Норе пришлось приложить усилия, чтобы удержать его. Ногой она пнула ширму, чтобы та вновь опустилась, и оттащила брата к дальней стене. Они нарушили отцовский наказ, что-то ужасное, возможно, произошло с мамой и Майей, а Даб больно колотил её по бедру… Но она делала то, что должна, хотя и никак не могла сообразить, как может улучшить ситуацию.

Снаружи послышались тяжёлые шаги — судя по звуку, бежали несколько человек. На секунду Нора сжалась от ужаса, но потом она услышала рычание, и поняла, что это свои. Ширма буквально слетела со входа, и все вокруг озарило оранжевое пламя факела.

— Нора, это ты кричала?! Что случилось?! — но еще раньше, чем она успела ответить, Баэл окинул взглядом вагончик и, переменившись в лице, спросил: — Где Гивер?

— Она вывела Майю, ей нужно было по нужде, — пропищала Нора, все еще сжимая Даба, который мгновенно утихомирился, едва увидел отца. — Они не вернулись.

Отец, казалось, потерял дар речи. Даже в свете пламени было заметно, как побелело его лицо, он открывал и закрывал рот, глядя на пустую постель жены. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем он сумел взять себя в руки и сказал сопровождавшим его людям:

— За мной, двигаем на север. Хвостик, ты остаешься здесь. Нора, Даб, ни ногой наружу.

Он пинком поторопил Хвостик, чтобы та забралась в вагончик, и сам опустил ширму. Нора отпустила Даба — ослушаться отца тот бы не посмел. Но даже без её хватки он не торопился отстраниться. Некоторое время они так и сидели у стены, на разобранной постели Майи, в обнимку друг с другом и с собакой.

"Это всего лишь страшный сон, — внушала себе Нора, но зря, всё было слишком настоящим. — Они вернутся, обязательно вернутся".

Несмотря на то, что никто из пропавших ещё не вернулся, и вряд ли они были живы. Нора вспомнила последний мамин поцелуй… Место на макушке, к которому прикасались её губы, начало жечь, словно огнём. Нора крепче прижала к себе Даба и потрепала Хвостик по холке.

Мама и Майя обязательно найдутся, с ними не могло произойти ничего плохого, ведь так?

Но мама не ответила, когда Нора звала. Мама не пришла и не уверила её, что всё в порядке, что у взрослых всё под контролем. Она поцеловала Нору и вышла, всего на минуту… И скоро должна вернуться.

Хвостик вела себя подозрительно смирно, как будто не происходило ничего необычного. Она дремала, положив голову Норе на колени и время от времени тяжело вздыхала.

Нора же, кажется, перестала дышать.

Она знала, что многие городские жители поклоняются богам, чтобы те помогали им в трудные минуты. Они приносят жертвы, рассказывают о своих богах другим людям, проводят много времени, устанавливая контакт со сверхъестественным… Нора никогда этого не понимала: у номадов Цеплин не было своего бога. Но сегодня и сейчас она была готова дать присягу вечной верности кому угодно, кто ей поможет. Любому богу или демону, который вернёт ей маму и сестру… Пусть он сделает это и назовет себя, и у него никогда не будет поклонника более верного, чем Нора…

Но, видимо, городским богам не было дела до проблем потерянных в вулканической пустыне номадов. Потому что шли часы, а мама и сестра не возвращались.

"Ладно, — подумала Нора. — Возможно, я делаю невыгодное предложение. В конце концов, я — всего лишь один маленький человек, может быть, моя преданность не стоит усилий, затраченных на спасение двоих? Одного, пожалуйста, хотя бы одного… Мне нужно чудо, и об этом чуде узнают все в Ахаонге!"

На этой мысли она застопорилась. Даже если бы сделка с богами вдруг состоялась — кто стал бы этим одним? Она не могла сделать выбор, это было попросту невозможно. Конечно, из эгоистичных соображений она сама выбрала бы маму… Но что насчёт этого сказала бы сама Гивер?

Нора почувствовала, как по её щекам текут горячие солёные слёзы. Но это было неправильно. Она не должна оплакивать тех, в чью гибель не верит.

"Чудо. Пожалуйста, мне просто нужно чудо, — думала она. — Что я могу предложить взамен?"

Судя по всему, в её распоряжении не было ничего достаточно ценного. "Вот как оно, оказывается, происходит, — думала Нора, сотрясаясь от беззвучных горьких рыданий. — Ты думаешь, что станешь завидной невестой, собираешь приданое, следишь за внешностью, воспитываешь характер… а потом оказывается, что всё, что у тебя есть — просто никому не нужно. И то ли приданое слишком мало, то ли женихи сплошь избалованы… Но так же и с этими вашими богами. Им ничего от меня не нужно, я могу оставить всё себе. Но я не получу главного, что мне нужно, чего я хочу".

"Чудес не бывает", — будто наяву услышала она сухой категоричный голос отца.

"Если хочешь, чтобы произошло чудо — сотвори его сама", — говорила мама.

Нора закрыла глаза. Что она может сделать такого, чего не может отец и другие взрослые и сильные мужчины племени? Что есть у неё, чего нет у них?

Ровным счётом ничего, а никто даже не знает, с чем они имеют дело…

Нора не сдвинулась с места, лишь прижала к себе покрепче Даба. Он тоже тихонько плакал, хотя явно пытался это скрыть. Нора всхлипнула и поджала колени, забыв, что на них лежит Хвостик. Собака упёрлась лбом ей в бок и тихонько, едва слышно, заскулила.

"Прекрати, хотя бы ты прекрати! — мысленно взмолилась Нора, но её горло сжалось, и она не могла выдавить из себя ни звука. — Ты же видишь больше, ты же знаешь больше, не лишай меня надежды!"

Следующие дни прошли как в тумане. Нора плохо понимала, что делает, что ей говорят, что происходит вокруг. Она машинально занималась делами по хозяйству, выполняя теперь не только свою часть работы, но и мамину, но дел было удивительно мало. Ни у кого из оставшихся членов семьи не было аппетита, запасы воды иссякали, поэтому о стирке речи не шло, а о рукоделии даже думать не хотелось. Семья одела чёрное, как нынче почти все в лагере, хотя в глубине души Нора продолжала надеяться. Неоправданная надежда причиняла боль, но не такую сильную, как могло бы причинить отчаяние.

Одним из первых знаков приближающейся опасности была, как обычно, Хвостик, и едва она начала проявлять первые признаки беспокойства, Нора нашла Даба, а потом отца, как тот наказывал. Уже все в лагере знали, что означает странное поведение собаки, вот только обычно она начинала беситься вечером или ночью, и при свете дня подготовка к неведомой опасности казалась еще более зловещей. Женщины и дети собрались в центре лагеря, вооруженные мужчины окружили их, готовые сражаться с любым врагом. Дозорные на крышах вагончиков осматривали пустыню, и уже через несколько минут один из них сообщил:

— Это люди!

Собравшиеся встревожено заворчали — то, что творилось ранее, не казалось делом рук человеческих. Они ожидали столкнуться с неведомыми зверьми или монстрами, но если это были люди… Не замешана ли тут тёмная магия? Или…

— Среди них женщины! И их… Их немного, человек тридцать!

— Часть за камнями скрываются, — возразил дозорный с другого вагончика.

Перешёптывания в толпе стали громче. Нора поглядела на отца, но могла видеть только часть его лица. Он стоял, нахмурившись и вглядываясь в скалистую пустошь, из которой на них надвигалась уже чуть более конкретная, но всё еще не до конца определенная, угроза. Будто почувствовав взгляд дочери, он обернулся, но лишь на несколько секунд, и едва заметно ободряюще кивнул. В толпе всё чаще слышалось слово "гемофилы", и Нора крепче сжала руку Даба. Она мало знала о гемофилах, но из всех опасностей, подстерегающих в пустыне, об этой она могла подумать в последнюю очередь. Что им вообще могло понадобиться от племени Цеплин? Нет, наверное, люди все же ошибаются.

— Впереди женщина, — вновь сообщили сверху. — Поднимаются на Горб.

Сердце Норы забилось быстрее. Эти люди сделали что-то с её мамой и сестрой, а теперь они направляются сюда, где собралось всё племя и в напряжении ждёт развития событий…

Цеплин никогда не были воинственными. Они добросовестно платили старшим гильдиям Ахаонга за защиту, и каждая разбойничья шайка знала, что им будет за нападение на кочевников. Для защиты от случайных дилетантов и хищников с ними всегда было несколько наёмников… Это вовсе не означало, что мужчины племени не могли за себя постоять: в конце концов, племя производило оружие почти всех видов, а это обязывало их в определенной степени им владеть. И все же Нора не могла себе представить реальный бой, который может состояться. Почему отец не велел им с Дабом скрыться в вагончике? Они должны были стать свидетелями? Или должны быть на виду, чтобы не стать жертвами сверхъестественного порабощения? Или они должны быть готовы в любой момент бежать на юг?

Нора несколько раз глубоко вздохнула, собираясь с мыслями и с силами. По распоряжению отца, она еще несколько дней назад подготовила три котомки с припасами на несколько дней. Но они были в вагончике, и если они не хотят умереть от голода и жажды, ей необходимо будет забежать в вагончик буквально на несколько секунд.

Она скосила взгляд на Даба. В этот миг он как никогда был похож на отца — озирался с таким же серьезным и сосредоточенным выражением лица. На него, пожалуй, можно было положиться: паниковать и истерить не станет. Итак: брата не отпускать, сначала бежать в вагончик, схватить котомки, потом… Потом к юго-восточному или к юго-западному спуску — смотря где будет легче проскользнуть. Надо только донести суть плана до отца, чтобы он не потерял Нору или не подумал, что она в панике делает глупости. И, с учетом последнего, ещё один вопрос: не является ли весь её план такой отчаянной глупостью?

— ИРВИН ЭБИ-МАРИН! — раздался громкий женский голос, настолько визгливый и неприятный, что у Норы по коже пробежали мурашки. — Выходи, падла, сюда!

Все в толпе заозирались, взгляды сошлись на мужчине, который прикрывал людей с левой стороны. Норе имя было незнакомо, но когда она поняла, на кого все смотрят, то по привычке поспешно отвела взгляд: отец запрещал ей разговаривать с этим человеком и даже находиться ближе, чем в двадцати футах от него. Он славился своими безнравственным поведением и неразборчивостью в связях; у него было три официальные жены, и от каждой — по двое детей; неофициально же он делал женщинам детей при каждом удобном случае. Периодически в лагерь являлись женщины из поселений, рядом с которыми останавливались Цеплин, предъявляя Ирвину самые разные претензии, но ещё никогда перед этим не исчезали и не погибали люди. Поэтому многие начали нервно посмеиваться и расслабляться — вряд ли недовольство очередной пассии Ирвина было как-то связано с последними ужасными событиями. Нора же, и те, кто стоял прямо рядом с ней, расслабляться не торопились: поведение Хвостик свидетельствовало о том, что эта незваная гостья как раз и является причастной, по меньшей мере, отчасти. Да и стала бы обычная обманутая женщина гнаться за обидчиком через вулканическую пустыню, да ещё в компании целой толпы?

— Узнаешь меня, Ирвин? — Женщина не выискивала его в толпе, а безошибочно направилась туда, где стоял красивый высокий мужчина и озадаченно смотрел на гостью.

Внимание Норы же привлекли её спутники: они растаскивали в стороны вагончики, чтобы пространство было более открытым, и чтобы никто не смог спрятаться. Это было дурным знаком. Нора начала медленно пятиться, крепко сжимая руку Даба и поводок Хвостик. Лишь бы отец не промедлил, она даже представить себе не могла, что стала бы делать без него.

— Йерне? Какого черта тебе здесь надо?

— Ты, ничтожный трус и похотливый жеребец! Сколько лет я наблюдала за тобой, искала твои слабые места… И вот я здесь! Знаешь, что ты сделал с моей семьей?! И что я за это сделаю с твоей?!

— Гм-хм, — довольно громко прокашлялся главный старейшина, выходя из-за спин первого ряда мужчин. — Могу я вмешаться в вашу идиллию?

Йерне замерла удивлённо, будто не ожидала, что кто-то может вот так бестактно прервать долгожданный момент её триумфа. Она поглядела на старейшину со злостью и раздражением, а потом небрежно повернулась к людям, стоящим за её спиной и мягким музыкальным голосом произнесла:

— Лисия, милая, не окажешь любезность?

Никто не понял, к кому она обращалась, но Йерне вновь направилась к Ирвину, а старейшина больше ни слова ей не сказал. Он стоял, не шевелясь и ничего не предпринимая, а потом медленно, как будто бы безвольно, начал приближаться к неровному строю прибывших. Не было похоже, что он собирался сражаться или о чем-то говорить. По рядам племени пронёсся тихий ропот, и многие, как и Нора, начали пятиться, готовясь к бегству.

— Не стоит так делать! — громко сказала Йерне, заметив движение. — Друзья мои, действуем по плану!

Хвостик взвизгнула и рванулась вперед так резко, что Нора не сумела ее удержать. А в следующую секунду она почувствовала странную лёгкость во всём теле, прилив радости и воодушевления… как в тот весенний день на фестивале, когда красавчик Денни Пенн из племени Адвента позвал ее танцевать, а потом прикоснулся губами к губам, так нежно, так прекрасно… А потом отец запер её в вагончике, и Нора плакала от того, что её лишили волшебного момента, а потом мама пришла, чтобы утешить её…

"Мама исчезла, наверняка её вот так же заманили, как сейчас меня, — подумала Нора, чувствуя, что ноги несут её против воли вперед. — И что с ней стало, я не знаю. Скорее всего, она погибла… И Майя тоже",

Эта мысль вдруг сделала прекрасный миг невыносимым. Нора почувствовала боль и такую жуткую ярость, как никогда в жизни. Она едва могла контролировать себя, чтобы не разорвать первого попавшегося, но каким-то странным инстинктивным шестым чувством она ощущала, где находится настоящая и самая правильная мишень для её ненависти. Там, среди незваных гостей, был он: высокий и худой, с длинными седыми волосами и черными глазами, прекрасный внешне, но уродливый по сути, пытался поработить её, лишить воли. Но она чувствовала теперь всю его сущность: гнилую и враждебную, и достойную скорейшей смерти. Нора рванулась вперёд, желая причинить боль своему врагу, и она знала, что он слаб и не выдержит даже слабейшего удара. В ней бурлила злость и желание навредить. И ничего страшного, что у неё нет оружия, она могла и без него, энергии в ней достаточно…

Последняя мысль заставила Нору замедлиться. Была какая-то причина, по которой она не могла броситься в бой, кто-то запрещал ей… Взгляд сам собой сместился вправо, будто ища подсказки…

— Папа! — закричала она. — ПАПА!

А глаза её уже разыскивали в толпе другого, кого она потеряла.

— Даб!

Он медленно брёл на гипнотический зов, не осознавая ничего вокруг, как и все остальные. Позже Нора думала, что не должна была привлекать к себе внимание, нужно было действовать как-то иначе, более тонко, более хитро… Но ярость была сильнее страха и осторожности, и она рванула к Дабу, крепко схватила его за запястье и потащила к вагончику, в котором лежали их припасы, расталкивая бестолковых соплеменников на пути. Брат сопротивлялся, но вяло, безвольно, и, хоть и замедлял её движение, но всё же не мог погасить адреналиновый взрыв в её крови. Краем глаза Нора замечала, что некоторые из тех, кого она толкнула, тоже приходили в себя и начинали сопротивляться, кое-кто не мог взять под контроль свою ярость и бросался на обидчиков. Должно быть, только общий переполох и суета спасли Нору — обернувшись, она обнаружила, что тот самый, беловолосый с черными глазами, преследует её.

— Двигай, Даб, шевелись же!

Он уже не сопротивлялся, но и не прилагал усилий, чтобы помочь Норе. Ей пришлось рискнуть и отпустить его руку, буквально на несколько секунд, чтобы запрыгнуть в вагончик, взять котомки и снова выбежать. Ноша была тяжёлой, Даб не был ей помощником, но Нора не задумывалась о том, на сколько хватит её энергии, как долго она продержится.

— Бежим!

Они были уже почти готовы спуститься по крутому склону с Плешивого Горба, но кроме них было множество убегающих из лагеря. Чужаки пытались им помешать, преградить путь, снова установить свой контроль над сознанием… Но, похоже, те, кто сумел освободиться однажды, больше не мог быть порабощён.

— Нора! — это был отец, даже с паническими нотками его голос был узнаваем.

— Мы здесь!

Она обернулась лишь на мгновение, чтобы удостовериться, что отец услышал, и не будет искать её в перевёрнутом с ног на голову лагере посреди враждебных чужаков. Она не успела понять, что произошло и кто её толкнул, просто в следующее мгновение под ногами не оказалось твёрдой почвы, а до земли было очень далеко, и не за что было ухватиться. Нора отпустила руку Даба, чтобы не утянуть его за собой, но не была уверена, что это ещё не произошло.

Прошло несколько ужасных мгновений, в течение которых даже сердце Норы, кажется перестало биться… А потом она ощутила болезненный удар, и что-то тяжёлое свалилось сверху, выбив из лёгких оставшийся воздух.

— Нора!

Она мысленно отметила, как быстро меняются её приоритеты. Ещё две недели назад она мечтала о достойном приданном, чтобы как можно лучше выглядеть на весеннем фестивале в Бадабэе.

Неделю назад она думала о том, чтобы у неё было хоть какое-то приданное.

Три дня назад она молила богов о чуде — чтобы на весеннем фестивале их семья была в полном составе.

А теперь Бадабэй не имеет вообще никакого значения.

Лишь бы сделать вдох. Хотя бы ещё один вдох…

Глава 2

Таверна ещё уныла, не прокурена и тиха — вечер только начался. Арпад и Фирмин явились сюда с двойным предлогом — не оторвать заказ, так хоть отдохнуть. Ещё на пороге они поймали на себе несколько недружелюбных взглядов: здесь собрались, в основном, наёмники, которые не хотели связываться с бюрократической системой гильдии, и считали это место своим «столом заказов». Сюда приходили люди, которым нужна была срочная помощь либо не нужна была огласка при решении их проблем — и их исполнителями обычно являлись свободные наёмники. Но близилась зима, заказов становилось всё меньше, а охотников из Гильдии в этой таверне — больше. Санта Гирви, держатель этого места, любил зимнее время, хотя и становился немного нервозным. Посетителей у него прибавлялось, но ни один вечер без драки и лёгкого погрома не обходился.

Арпад и Фирмин в конфликты не ввязывались — не так уж сильно им нужна была работа. Ну а синюшный отёк у Арпада в пол-лица, так это просто след от разминки — надо же себя в тонусе поддерживать. Они заняли крайний столик у стены — достаточно далеко, чтобы не привлекать лишнего внимания, но и не в самом дальнем углу, чтобы слышать последние новости. Для вида они заказали по бокалу эля. Фирмин откинулся на спинку скамьи и оглядел зал сквозь полуприкрытые веки, ни на чём не сосредотачиваясь. Арпад достал из кармана сосновый брусок и короткий острый нож и продолжил вырезать фигурку, начатую прошлым вечером — кажется, у него опять получался конь. Краем глаза он тоже поглядывал в зал, но больше полагался на свой слух.

Несколько столиков возле входа были заняты молодыми людьми, весьма нервозными, но одновременно решительными на вид; начинающие охотники, которых не взяли в Гильдию — рвутся в бой, но не знают, с чего начать. Вон, Агил Лесет, попавший в оборот к одному из "энтузиастов" уже выходит из себя, а ведь насколько уравновешенный человек! Ещё немного — и докучливый новичок, вместо того, чтобы получать новый опыт, пойдет домой считать выбитые зубы, но тот, видимо, всё же почуял угрозу и отступил.

В другом конце помещения Арпад заметил Людвига Кармера — тот разговаривал с какими-то молодыми людьми, судя по всему из наёмников. Это было странно, ведь Людвиг был распределителем гильдии, и свои люди были в приоритете. Значит, задание какое-то совсем уж неприятное… Но задуматься об этом Арпад не успел — Фирмин как-то странно хрюкнул и закашлялся. Похлопав друга по спине, Арпад проследил за его взглядом и обнаружил источник его веселья — в таверну вошла Урд Малахи. Без доспехов и экипировки узнать её было почти невозможно, и зрелище было увлекательным. Заметив их внимание, Урд махнула рукой и усмехнулась краешком губ, но присоединилась не к ним, а к наёмникам у дальней стены, уже изрядно нетрезвым, несмотря на ранний час.

— Привет, парни, — они так пристально наблюдали за Урд, что не заметили, как Людвиг закончил разговор и приблизился к ним. — Давненько вас не видел. Ушли на вольные хлеба?

Он жестом заказал Санте три бокала пива, и Арпад подумал, что вряд ли он подсел просто так.

— Да так, мерглайну недавно уделали, так что деньги есть… — осторожно сообщил Фирмин. — А в гильдии зимой редко что-то бывает, так что мы и не навязываемся.

Это был намёк. Раз уж Кармер принёс заказ наёмникам, а те отказались, значит, действительно что-то совсем уж паршивое на повестке дня.

— М-да, впадают монстры в спячку, а нам без работы сидеть… — Санта подал пиво и лёгкую закуску, бросил хмурый предупреждающий взгляд на Арпада и удалился. Людвиг продолжил: — Нет, я не то чтобы по монстрам скучаю, но неужели они не могут появляться равномерно? А то летом людей брать негде, мастерам не продохнуть, а зимой… Впрочем, чёрт с ними, тоже ведь живые существа, имеют право отдохнуть… Но я о чём. Работёнка всё-таки есть. Вы как?

Арпад, стараясь не слишком кривиться, посмотрел на брата. Может, проще соврать, что они чем-то заняты? Но Фирмин не ответил на взгляд, а осторожно уточнил:

— А поподробнее?

Людвиг отхлебнул пива и немного помедлил, будто решаясь произнести то, что собирался.

— Жалоба от Игараси, — сказал, наконец, он, пристально глядя на Арпада. — Кто-то убил двоих из их клана в окрестностях Вормрута.

— Ты шутишь. — Арпад даже не пытался смягчить интонацию и понизить голос. Из всех охотников в городе — и в гильдии, и здесь, в таверне наёмников, Людвиг решил обратиться именно к ним, и это притом, что он прекрасно осведомлён об их истории отношений с кровососами.

— Арпад, послушай…

— Нет. Разговор окончен. Вон тебе полный зал желающих заработать…

— Арпад, это вопрос отчасти политический, — Людвиг, наоборот, понизил голос. — Гильдия должна оказать поддержку гемофилам, особенно Игараси…

— Ты меня вывести пытаешься? — сквозь зубы процедил Арпад. — Ты специально до меня с этим докапываешься, чтобы загнать меня в штрафной режим, когда я сорвусь?

— Что за истерики? — Людвиг тоже начал выходить из себя. — Ты что, уникальный? Кого я, по-твоему, должен отправить? Молокососа, который не отличит ежа от ландиута?

Взгляд Арпада невольно скользнул чуть в сторону. Многие в зале уже наблюдали за ними, в том числе Урд и её приятели. Арпад знал их, и прекрасно понимал, что они на предложение Людвига отреагировали бы точно так же. С той только разницей, что последствия их отказа не будут преследовать их несколько месяцев. Да, охотники из гильдии имели право выбора, но негласное правило гласило, что если отдел распределения о чём-то просит — просьбу лучше выполнить. А Людвиг Кармер сейчас именно просил.

— Цена вопроса? — спросил Арпад сквозь зубы. Это было единственное, что могло изменить его мнение об этом контракте в лучшую сторону.

— Не в цене дело, — попытался объяснить Людвиг, и Арпад понял, что предложение не станет хоть сколько-нибудь интереснее. — Нам нужно правдоподобно изобразить наше активное участие. Это не сложно, не опасно, и от результата ничего не зависит. Но если мы отправим лучших людей, которые будут проводить расследование по всем правилам — это укрепит наши отношения с Игараси, и никто никогда не посмеет сказать, что мы пренебрегаем своими обязанностями по отношению к другим… расам.

— Не льсти мне, падлюка, — ворчливо отозвался Арпад и бросил мрачный взгляд на Фирмина. Кажется, им всё-таки придётся этим заняться. — Давай подробности.

Людвиг поколебался несколько мгновений — он не доверял взрывным реакциям Арпада, но, судя по всему, ему уже до смерти надоело уговаривать охотников взяться за это дело. Поэтому он вздохнул, достал из внутреннего кармана копию заявки от Игараси, и, даже не заглянув в неё, начал:

— Пару недель назад Риота Игараси получил письмо от миньона клана, Мато. Хотя это, скорее, записка.

Людвиг положил перед Арпадом и Фирмином оборванный листок, на котором корявым почерком было написано:

«Господин Риота,

Тои погибла. Мы шли по пустыне, как вдруг ей в грудь влетела каменная игла, и она умерла. Я не знаю что делать. Рядом никого не было, но я знаю, что её кто-то убил, ведь камень не может сам по себе летать. Я возвращаюсь, но не знаю, что мне делать».

Арпад озадаченно повертел записку в пальцах, перевернул её в надежде, что с обратной стороны есть что-то ещё. Фирмин осторожно взял записку и поднес к лицу.

— Пахнет кровью гемофила, — негромко сказал он.

Людвиг кивнул.

— Риота узнал запах Тои. Он говорит, что Мато, наверное, был не в себе или очень торопился, раз даже не помылся, прежде чем писать письмо. В любом случае, он пропал. Получив письмо, Риота отправил трёх своих людей на поиски, но Мато и след простыл. Последний раз его видели в трактире в Миддлбосе. Там он остановился на ночлег, направляясь домой, и там же случайно встретил курьера и отправил письмо, чтобы сообщить о смерти Тои как можно скорее. Утром он отправился по дороге в Вормрут, но больше его никто не видел. Тело Тои тоже не нашли.

— Что они делали в пустыне? — спросил Арпад.

— Неясно, — сказал Людвиг. — Это был их обычный рейд по мелким городам Ахаонга в поисках миньонов. Как их занесло в пустыню — большой вопрос, но лично я, если честно, не сильно полагался бы на слова Мато. Похоже, он был сильно огорчен, и мысли его путались. Возможно, он имел в виду какой-нибудь пустырь, или пустую дорогу…

— Но как такое может быть, что его не нашли? Если он был испачкан кровью Тои, они могли его выследить?

— Прошел мокрый снег, следы замело и смыло. Мато пропал, и это навело Риоту на мысль об убийстве.

— А он уверен в себе, — заметил Фирмин. — Нужно ли гильдии расследовать убийство, которое Тои, возможно, сама спровоцировала, преступив грани дозволенного? Насколько сильно Игараси сейчас нуждаются в миньонах?

— Насколько нам известно, не слишком сильно, — осторожно сказал Людвиг и понизил голос. — Нам нужна истина. Я сомневаюсь, что Риота рискнул бы подать жалобу, если бы у него были основания ожидать от Тои нарушения закона, но может статься и такое, что он затеял грязную игру и пытается выставить себя жертвой.

— С этого надо было начать, — сказал Арпад. — Вывести кровососов на чистую воду — не то же самое, что защищать их права…

— Ты не понял, — перебил Людвиг, и на миг на его лице проскользнула тень сомнения — возможно, он действительно выбрал для проекта не ту команду. — Нам не нужно их разоблачать. Нам нужна истина, какой бы она ни была. Сам понимаешь, Фаркаш, вопрос скользкий. Игараси пользуются уважением и симпатией в обществе. Если мы предъявим необоснованное обвинение — нас упрекнут в предвзятости. Если мы спустим нарушение — нам перестанут доверять, ведь рано или поздно правда выйдет наружу. Мне нужна точная и правдивая информация о том, что произошло с Тои Игараси. Делом будет заниматься верховный счетовод лично.

Фирмин хмыкнул, Арпад почувствовал себя прижатым к стенке. Что ж, заняться всё равно нечем, можно и порасследовать.

— По какому они обычно двигались маршруту? — спросил Фирмин.

— Через Вормрут и Диффоук к южным поселениям, а потом на восток. В последний раз их вдвоём видели в Диффоуке.

— Что ж, оттуда и начнём, — мрачно сказал Арпад, возвращая Людвигу письмо Мато Игараси.

Дорога предстояла долгая, а зима уже надвигалась, поэтому охотники собрались в рекордно короткие сроки: на следующий день после разговора с Людвигом Кармером, Арпад иФирмин уже двигались по тракту на юг, надеясь пройти Вормрут до того, как выпадет глубокий снег. Гильдия выделила им для дела двух глупых, но крепких лошадей. Но если Арпад ещё кое-как держался в седле, то от Фирмина лошадь откровенно шарахалась, и это мешало делу. Отъехав немного от города, они решили вопрос по-своему: вторую лошадь Арпад привязал за поводья к своему седлу и время от времени пересаживался, давая животным отдых, чтобы они могли скакать дольше и быстрее, а Фирмин обернулся и бежал чуть поодаль от дороги в своём втором обличье. Слишком долго он не выпускал зверя, и разминка, пусть даже длиной в несколько десятков миль, была ему по вкусу. Снова встретились они лишь вечером, на подходе к посёлку Дру-Дру, где они собирались переночевать.

Арпад долго не мог уснуть. Всё-таки в путешествии он чувствовал себя лучше, чем в период вынужденного простоя в городе. Когда они справятся с этим расследованием, надо будет придумать себе ещё какое-нибудь занятие, чтобы скоротать зиму. Податься что ли в Жутэм? У них, вроде, климат помягче, может, монстры не впадают в спячку… Надо будет поделиться идеей с Фирмином. На следующий день они двигались тем же способом, и в Вормрут добрались в рекордные сроки — после полудня на второй день путешествия.

Фирмин настаивал на том, чтобы сразу же продолжить путь, но, во-первых, жалко было лошадей — им задали хорошую скорость, пусть и с неполной нагрузкой, а во-вторых, Арпад чувствовал, что его пятой точке требуется перерыв. Поэтому они с Фирмином сняли комнату в трактире на окраине, чтобы с утра пораньше снова отправиться в путь.

А пока что свободного времени было много, и Арпад решил навестить подругу детства. Перспектива этой встречи имела горький привкус, особенно с учётом того, в чем заключается его нынешнее задание, но заехать в Вормрут и не встретиться с Агатой он не мог. Она ведь всё равно узнает, что он здесь был. Она всегда замечает. Поэтому он направился в их обычный трактир на северо-восточной окраине города — в промышленном районе, неподалёку от дома, в котором Агата снимала квартиру.

— Привет, сладенький, — раздалось прямо у Арпада над ухом, но поскольку Агата Фли была предсказуема для него чуть более чем полностью, он не вздрогнул, а лишь повернул голову, усилием воли не шарахаясь от клыкастой усмешки.

— Привет, маньячка, — расслабленно сказал он, демонстративно отпивая грог из высокой кружки. — Надеялся тебя застать.

Она улыбнулась шире, хищно сверкнув глазами.

— Я, как только тебя учуяла, сразу клиента бросила. А он мог стать моим, упитанный такой кабанчик, и испорченный насквозь.

— Не стоило так торопиться, — с ноткой вины сказал Арпад, но чёрт бы его побрал, если Агата хоть на миг поверила в его сочувствие. Она знала его слишком хорошо. Он понизил голос почти до шёпота, который не услышал бы никто, кроме неё: — Здесь есть такие как ты? Или мы можем поговорить?

Она тяжело вздохнула, пересела на диванчик рядом с ним и для виду заказала себе сок.

— Можем говорить. Ты здесь по делу?

Арпад пригляделся к лицу подруги — она выглядела несколько болезненной, но не совершенно измождённой. Он оценил её самопожертвование — она ушла от практически готового донора, ради того, чтобы встретиться с ним.

— Да, по делу Игараси, — осторожно сказал Арпад, не зная, как подруга отреагирует на эту новость. — Слышала, что у них произошло?

— Да, — Агата ненадолго задумалась, свет странно отразился в её глазах. — Бедняга Тои.

— Ты хорошо её знала?

Он не мог понять, что с её глазами — они блестели слишком сильно для такого освещения, но Агата не выглядела огорченной, чтобы можно было заподозрить, что она оплакивает судьбу Тои Игараси.

— Ты что, голодна? — уточнил Арпад. — Нет, правда, не надо было отвлекаться от клиента. Может, ещё не поздно…

— Не парься, — Агата тряхнула головой, взгляд её потух, но не полностью. — Тои я знала не слишком хорошо. Так, пару раз встречались. Она мне показалась нормальной.

— А что говорят про клан в целом? Не было у них проблем с миньонами в последнее время?

Агата невесело хохотнула.

— Сейчас их ни у кого нет, даже у меня. Люди ищут простых развлечений, особенно поздней осенью и зимой. Не зря же именно в это время года Тои и другие выходят на «охоту». Подсаживают сейчас, а потом люди и сами не хотят уходить.

Арпад помолчал немного, рассуждая о том, что могло произойти с Тои, и какие из слухов, дошедших до Агаты, могли оказаться полезными.

— Предположим, Тои действительно напала не на тех и нарушила закон. Кто попытался бы решить вопрос убийством, а не жалобой в гильдию?

— Конкуренты, — сразу же выдала Агата. — Эти турне по Ахаонгу — типичная фишка Игараси, им вечно мало своей территории, они лазят по чужим. Вормрут, Диффоук, все южные поселения — территория клана Месарош, все это знают. Если является чужак, он должен быть со своим миньоном. Если такового нет — правило хорошего тона требует получить разрешение от местных глав семьи Месарош.

— Игараси конфликтовали с Месарош по этому вопросу? — спросил, скривившись, Арпад. Если что и было менее приятным, чем защищать права кровососов, так это встревать в их разборки.

— Не открыто, — пожала плечами Агата. — Но злые шутки определённо ходят. Может, на этот раз Тои преступила черту, и у кого-то сорвало крышу…

Агата пристально наблюдала за каким-то молодым парнем на другом конце бара. Он казался совершенно пьяным, но всё ещё несчастным. Арпад невольно вздрогнул и поёжился из-за мурашек, побежавших по спине. Подумать только: не будь Агата его подругой детства, он мог бы и не получить иммунитета к влиянию гемофилов. И вместо глуповатого молодого парня, упивающегося своей печалью, Агата смотрела бы голодным взглядом на него, на Арпада. И растекался бы он тут безвольной лужицей, согласный на всё, лишь бы эта неземная богиня подарила ему больше, чем просто прикосновение…

— А как у Месарош дела в последнее время? — спросил он. По всему было похоже, что расследование придётся начать именно с них. Версия Агаты выглядит очень правдоподобно.

— Здесь, в Вормруте, ничего особенного, а в Диффоуке — процветают, — сообщила Агата. — Йерне целое состояние сделала на мародёрстве.

— Поясни, — заинтересовался Арпад.

— Номады Цеплин, — сказала Агата. — Йерне нашла место их последней стоянки, вместе со всеми пожитками. А раз уж эти вещи никому не нужны — Йерне решила подзаработать.

Арпад нахмурился и прикрыл глаза, пытаясь абстрагироваться от шума и обстановки и сосредоточиться. Четыре года назад пропало целое племя номадов Цеплин — по своему обыкновению они ушли поздней осенью в пустыню, чтобы добывать обсидиан и прочие ценные дары вулканов, но не вернулись. Весной, когда стало ясно, что они где-то запропастились, отправляться в пустыню было поздно — слишком жарко. А следующей зимой даже следов обнаружить не удалось — тракт Цеплин, как назывался их общеизвестный маршрут, был залит лавовыми реками и озёрами. Позже к этому вопросу никто не возвращался — кроме Йерне Месарош, судя по всему.

— И что, много ценного она там нашла?

— Трудно сказать, мне декларацию не показывали, — пожала плечами Агата. — Однако ни с миньонами, ни с их содержанием у Месарош уже давно не было трудностей.

Что ж, если у Цеплин действительно было что-то ценное, Тои Игараси тоже могла заинтересоваться и попытать счастья в мародерстве. Это объясняло, что они с миньоном делали в пустыне, но не объясняло её смерть. Мато писал, что рядом никого не было, а кровососа или человека Тои заметила бы издалека. Значит, она по какой-то причине не сообщила об этом своему миньону. В чем же могла заключаться причина?

Арпад тяжело вздохнул. Дело всё больше пахло внутренними разборками кровососов, и влезать в это ох как не хотелось. Тем более что речь шла о двух законопослушных и довольно-таки благонадёжных кланах, каждый из которых добровольно сотрудничал с охотниками во время кровавой десятилетки. Что же они не поделили между собой?

— Странно, что это поручили именно вам с Фирмином, — заметила Агата, нарушая молчание.

— Как нам объяснили со всей доступностью, не мы одни пострадали от кровос… гемофилов.

Агата невесело хмыкнула.

— Называй вещи так, как ты о них думаешь, Арпад. При мне можешь не лицемерить.

Арпад кивнул. Он злился на себя — не столько из-за того, что обмолвился грубым словом, сколько из-за того, что попытался исправиться.

— Мне может пригодиться информатор из Месарош, — сказал он, лишь бы поскорее отвлечься от скользкого обсуждения терминов. — Посоветуешь кого-нибудь?

Агата помедлила, прежде чем ответить, а когда заговорила, в голосе её прозвучала странная грусть.

— Ты знаешь цену. Я знаю кое-кого, кому ты… придешься по вкусу. Заключит ли он сделку, я не уверена. Неужели ты готов?

— "Он"? — переспросил Арпад брезгливо. — По правде говоря, я надеялся рассчитаться деньгами.

— Ага, то есть если бы я сказала "она", ты бы задумался? — невесело усмехнувшись, спросила Агата и немного отстранилась.

— Чёрт, конечно, нет! — шёпотом прорычал Арпад, а потом вдруг посмотрел на свою подругу очень внимательно. Она была слишком бледна, даже для своей природы. В начале встречи он явно недооценил её состояние, а теперь она смотрела на него чужим голодным взглядом. — К провальщикам, Агги, ты облизываешься на меня?!

Её лицо потемнело, она нахмурилась и отодвинулась ещё дальше.

— Мы, кажется, выяснили это раз и навсегда, Арпи, — сухо сказала она. — Так что не будь идиотом.

Чтобы выяснить всё окончательно, он схватил её за запястье и проверил пульс — слишком частый для нормального состояния.

— Извини, — напряжённо сказал он, отдергивая руку.

Агата была голодна, и наверняка бы в этот вечер нашла себе хорошего "клиента", если бы он не отвлёк её своим появлением и разговорами. Вместо того чтобы заниматься собой, она оставалась с ним, с тем, кого считала своим другом, терпела стук его сердца, слышала зов его крови… Арпад вспомнил её взгляд и попытался вообразить, каких усилий ей стоило не поддаться соблазну.

— Извини, — повторил он, действительно раскаиваясь в своей глупости. Он не хотел её огорчать. — Спасибо за помощь, я это очень ценю. — Она кивнула, глядя куда-то в сторону. — Если я могу что-то для тебя сделать…

— Береги себя, — негромко сказала Агата, поднимаясь. Двигалась она немного резко, но все же явно держала себя под контролем. — В следующий раз иди сразу ко мне домой и жди меня. Клиентов я туда не привожу, а мои соседи либо алкоголики, либо такие же, как я, и им плевать, кто к кому приходит. Надеюсь, вскоре мы ещё увидимся.

Она выскочила из бара, Арпад рассчитался за напитки, выбежал следом, но её уже и след простыл. Он ругал себя последними словами. Агата и её природа всегда были для него больной темой, хотя с тех пор, как она изменилась, прошли годы. И если она сама успела к этому привыкнуть, для Арпада, с которым они стали общаться намного реже после её обращения, она оставалась все той же кудрявой милашкой, с которой они на пару гоняли мамонтов на Гречаной Луговине. Собственно, из-за неё он и стал охотником. Воздание по заслугам тому, кто сделал её такой, было его первым делом.

— Чёрт.

Меньше всего он хотел с ней ссориться. Но всё, что он мог сделать для неё сегодня — держаться подальше и позволить законным путём найти донора.

Арпад тяжело вздохнул и развернулся на сто восемьдесят градусов. Вечер получился мерзким. Надо бы вернуться в трактир, в котором они остановились, и просто дождаться завтрашнего утра. Они с Фирмином отправятся дальше на юг, чтобы выполнить свою работу, а с Агатой он поговорит по душам в следующий раз. Она его поймёт, ведь всегда понимала.

Вормрут покидали молча и стараясь не привлекать внимания. С востока собирались тяжёлые снежные тучи, и шансы успеть добраться до Диффоука до выпадения снега стремительно уменьшались. Дальше прямого тракта нет, придётся либо выискивать тропы через лес либо следовать неторопливыми торговыми дорогами. Но если они будут двигаться в прежнем темпе и нигде не задержатся, то будут на месте в середине третьего дня.

Едва они дошли до городских ворот, Фирмин вдруг замер, как вкопанный, и покосился на Арпада. Тот сразу понял, что хочет сказать брат: Агата где-то рядом. А раз она здесь, значит, хочет поговорить. Арпад внимательно наблюдал за Фирмином, пока тот прислушивался к ощущениям, разыскивая источник запаха. Через несколько секунд едва заметным жестом он указал куда-то вправо. Арпад проследил за его взглядом и кивнул.

Агата ждала его в неприметной нише между домами. Лицо её было умиротворённым и немного сонным — значит, нашла всё-таки своего «клиента».

— Извини за вчерашнее, — сказал Арпад вместо приветствия. — Я на нервах и плохо соображаю.

— Проехали, — Агата тряхнула головой и отвела взгляд. — Я кое-что вспомнила, что может тебя заинтересовать.

Арпад облегчённо выдохнул. Вчерашний инцидент ничего не изменил в их отношениях, как и всегда, впрочем. Это было одно из многих качеств, за которые он любил Агату — отходчивость.

— В Доуне есть девчонка, которая, возможно, сможет рассказать тебе больше о Месарош, если ты разговоришь её. Эва Галь формально числится в клане, но по факту одиночка. Она много лет была их миньоном, но не была привязана к одному гемофилу, а… пошла по рукам, если ты меня понимаешь. Такие миньоны не бывают счастливы, Эву такое положение тоже не устраивало, но она была слишком слаба, чтобы отказаться от своей зависимости. Пару лет назад она заразилась, но ей удалось достаточно долго это скрывать, чтобы процесс обращения нельзя было остановить. Она зарегистрировалась, так и не назвав своего старшего, сдала гильдии образец крови и ушла из клана. Она недолюбливает Месарош, но с некоторыми из них поддерживает связь.

Арпад напряжённо задумался. Доун находился чуть в стороне от дороги в Диффоук. Если они решат наведаться к Эве, они потеряют минимум день, и не факт, что встреча с ней окажется полезной.

— Не говори ей, что ты из охотников, вашего брата она тоже недолюбливает. Представься наёмником, Игараси вполне могут себе это позволить.

Арпад кивнул. Лично он знал только одного гемофила — точнее, гемофилшу — которая добровольно сотрудничала с охотниками. Точнее, с одним конкретным охотником — с ним.

— Интересно, как она сумела скрыть заражение? — задумчиво спросил он. — Для этого ей нужно было, как минимум, месяц не попадать под их нюх. Или же кто-то неофициально поддержал её.

— Что неудивительно, если ею питался то один, то другой, — заметила Агата. — Не только люди теряют голову и бдительность во время кормления.

Арпад невесело усмехнулся, обнял Агату за плечи и взъерошил аккуратно уложенные волосы.

— Только твоя голова всегда при тебе, детка, — сказал он.

Агата засмеялась и шутливо ткнула его под ребра. Это было знаком окончательного примирения, и, теперь уже с легким сердцем, Арпад собрался продолжить путь.

— Береги себя, Агги, — сказал он на прощание. — Наведаюсь к тебе на обратном пути.

Фирмина он догнал быстро. Восточный ветер сменился северным и пронизывал до костей, но дул им в спину, облегчая движение. Отойдя от города на почтительное расстояние, Фирмин снова обратился. Арпад подобрал его балахон и поехал по дороге на Диффоук. В Доун они наведаются в случае острой необходимости, а пока надо просто добраться до места, где в последний раз видели Тои и Мато, и сориентироваться. Пока что ситуация выглядела так, словно Месарош и Тои Игараси не поделили какое-то имущество Цеплин.

Если бы несчастье с номадами произошло на территории Ахаонга, то имущество, потерявшее хозяев, перешло бы муниципалитету или протекторату. Но там, в пустыне, оно стали наградой тому, кто первый до него доберётся. При условии, конечно, что племя действительно сгинуло. Другое дело, что загадочные обстоятельства исчезновения Цеплин делали их наследие зловеще-непривлекательным, да и найти их последнюю стоянку было не так-то просто. Огненные реки то появлялись, то исчезали; тот, кто рисковал углубиться в пустыню, не мог быть уверен, что сможет вернуться тем же путем. Только Цеплин, изучившие вулканические земли вдоль и поперёк, могли предсказать, сколько осталось времени до извержения, и будет ли почва под ногами достаточно прочной. Остальные же не рисковали уходить далеко от населённых пунктов. Поэтому и поиски свернулись так быстро — если Цеплин потерпели поражение от вулканов, куда уж обычным людям! Странно, что Месарош рискнули полезть в пустыню. Должно быть, они действительно были в нужде, раз решились на это.

Оборудование для обработки магмы и твёрдых горных пород, изделия из обсидиана и других материалов, одежда, вещи, сбережения, даже вагончики — всё это стоило денег и после гибели Цеплин стало ничьим. Но что у них могло быть такого, что из-за этого Месарош пошли на убийство?

Арпад заметил, что зациклился на одной идее, которая, возможно, и не имела отношения к истине, и попытался отвлечься. Но, как ни пытался он найти другие возможные причины для Тои отправиться в пустыню вместо своего привычного маршрута, он их не находил. Что ж, возможно, в Диффоуке хоть что-нибудь прояснится.

Теперь Арпад ехал медленнее и останавливался чаще — куда больше он любил ходить пешком, чем ездить верхом, и его мышцы протестовали против нагрузки последних дней. Он с трудом дотянул до деревни, в которой они с Фирмином договорились встретиться, и сразу же заявил брату, что завтра идёт пешком. На следующий день с неба начала сыпаться мелкая снежная крупа, дорога стала менее надёжной, и это укрепило Арпада в нежелании садиться верхом. Он вёл обеих лошадей под уздцы, изредка огрызаясь на подколки Фирмина.

Иногда им казалось, что они уже чувствуют кисловатый запах вулканического пепла, что, конечно же, было невозможно — ветер продолжал дуть с севера. К Диффоуку они подошли во второй половине дня, и даже с учетом промедления на место они прибыли в полтора раза быстрее, чем рассчитывал Людвиг, планировавший их поездку. Если и дальше всё пойдёт так гладко, они смогут несколько дней отдохнуть в Вормруте перед возвращением домой.

Лошадей они разместили в конюшне на окраине, а сами отправились в трактир «Еловый», единственный в посёлке, но, как ни странно, довольно аккуратный.

В Диффоуке братья Фаркаш оба уже бывали, хотя и не так часто, как в окрестных посёлках Грэйсэнда. Бон Рполис, начальник местной команды наблюдателей от гильдии, был им знаком, но не очень приятен. И всё же регламент требовал, чтобы он был одним из первых опрошенных. На следующее утро Арпад и Фирмин неторопливо позавтракали и направились в протекторат, чтобы оказаться на пороге как раз к открытию.

Офис протектората Диффоука занимал крошечное одноэтажное здание, в левом крыле которого было несколько небольших кабинетов, а в правом было пусто, лишь два угла оборудованы под изоляторы. Персонал состоял из одиннадцати человек. Трое охотников, включая Бона Рполиса, шесть гардианов, ни один из которых к моменту прихода братьев не находился в офисе, все следили за порядком на вверенных им участках. Руководила протекторатом счетовод Толеа, слишком молодая и мягкотелая для своей должности. Второй из двух женщин в протекторате была летописец Маиса, и именно её охотники увидели первой, переступив порог. Она собирала воедино отчёты всех сотрудников, а заодно вела записи о хрониках посёлка. Но эти места не были богаты на события, так что она заодно выполняла функции секретаря, архивариуса и библиотекаря, и у неё ещё оставалось свободное время.

После официальных представлений и стандартного обмена любезностями, Бон Рполис неохотно пригласил Арпада и Фирмина в свой кабинет. Это было пыльное неуютное помещение с единственным стулом рядом с письменным столом, который Арпад не замедлил занять, пока Бон не придумал чего-то ещё. Фирмин брезгливо прошёл мимо грязного подоконника и уселся на краешек стола, и Рполису ничего не оставалось, кроме как остаться стоять, и чувствовал он себя явно неловко, хотя и пытался это скрыть.

— Что вам известно о перемещениях Тои Игараси?

— Почему мне должно быть что-то известно? — мгновенно набычился Бон. — Общественный порядок она не нарушала. Мне есть чем заняться, кроме как отслеживать всех приезжих кровососов.

— Гемофилов, — презрительно поправил Арпад, стараясь не смотреть на брата, который как-то странно вздохнул, словно сдерживая смех. — Когда она прибыла в город?

— Примерно в начале серой луны. В «Еловом» остановилась, туда и идите разнюхивать. Я её видел от силы раз или два.

— Миньоны с ней были?

— Да. Один, как и положено, — сказал Бон с вымученным спокойствием.

— Добровольный? — не отставал Арпад.

— Конечно, добровольный, это же Игараси!

— С каких это пор фамилия гарантирует особые условия проверки? — спросил Арпад.

Бон покраснел от злости и исправился:

— Они не давали повода для подозрений и инспекции.

Арпад едва заметно кивнул.

— Когда они покинули Диффоук?

— Через два или три дня. Точнее вам в трактире скажут.

Апрад пытался задать ещё несколько вопросов, но так ничего и не добился. Да он и не рассчитывал особо — к гемофилам в последние годы уже настолько привыкли, что почти не выделяли их из общества обычных людей. С тех пор, как регистрация перемещений перестала быть обязательной, отследить их вообще стало невозможно.

Первый этаж трактира, в котором остановились Фаркаши, был обустроен под кафе-бар, стойка заказов которого была одновременно рецепцией ключников. Посетителей в это раннее время ещё не было, лишь какой-то мрачный тип пил кофе, сидя на высоком стуле у другого конца стойки, но из кухни уже доносились запахи готовящегося обеда.

— Господам нужны комнаты? — дружелюбно спросил немолодой ключник, стоило им приблизиться. Утром их принимал хозяин лично, и этот тип был не в курсе, что они уже поселились в комнатах на третьем этаже.

— Господам нужна информация, — сказал Арпад, на сей раз вместо грамоты предъявляя пару монет. Любой честный гражданин Ахаонга так и так был бы вынужден сотрудничать, но готовность помочь имела значение. — Когда точно здесь была Тои Игараси?

Ключник начал листать большой журнал, просматривая записи. Прошло чуть больше минуты, прежде чем он постучал пальцем по неразборчивым закорючкам и сказал:

— Вот, четвертый день серой луны, въехали, заплатили наперед за три ночи. В шестой день утром выехали. Помню их — милая, вежливая пара…

— Вы знали об их природе? — спросил Арпад.

— Об их… ах да, конечно. Меня это не волнует, я без предубеждений, если они соблюдают закон. А раз вдвоем — значит, соблюдают, верно?

Арпад не стал разубеждать ключника, а продолжил спрашивать:

— Они не сказали, почему выехали раньше? Ведь они провели здесь всего две ночи…

Тот пожал плечами, краем глаза поглядывая на посетителей, которые только что вошли и заняли один из столиков. Похоже, ему не терпелось обслужить их, но он не смел прервать разговор, чтобы обещанное вознаграждение не пропало.

— А с кем они общались? Кто-то навещал их здесь?

— Только представились Квентину, когда приехали, — ключник кивнул на парня с уже опустевшей чашкой кофе. Теперь, когда он обернулся к охотникам лицом, они увидели, что на нем была давно нестиранная форма гардиана, да и сам он выглядел не слишком свежим. — А больше здесь ни с кем не разговаривали. Еду они просили приносить в номер. А днём ходили где-то по своим делам.

— Всё время вместе? — спросил Фирмин.

Ключник пожал плечами.

— Да они тут, по сути, один день были. Я видел их всего три раза. И да, все три раза были вдвоём.

— А как выглядел миньон, Мато? Вы не заметили, чтобы он был бледным или слабым? Или выглядел как-то… необычно?

Старик напрягся — простым людям было неприятно слушать и думать о таких вещах. Сейчас он мог бы что-нибудь приврать, лишь бы придать значимости себе и драматизма своей жизни, но он покачал головой и сказал:

— Нет, он был вполне здоровым и казался крепким.

Арпад задумчиво нахмурился. Миньону после кормления нужен хороший отдых, и даже если он его получит, в течение одного-двух дней слабость будет бросаться в глаза тем, кто видел его прежде. Значит, Тои не кормилась им в эти дни. Что это дает? Да практически ничего. Вот только если она искала новых миньонов, она обязана была быть сытой, чтобы случайно не сорваться, демонстрируя силу влияния гемофила, и Мато должен был быть всегда при ней, как оно, судя по всему, и было. Но если она встречалась с другими кровососами…

— Она не упоминала, куда собирается направиться?

— Нет, господин, да я и не приставал. Они выехали рано утром, я спросонья вообще не мог понять, куда они торопятся, и просто забрал ключ от комнаты, который они оставили, и снова лёг спать.

— Они были без лошадей?

— Без, господин. Пешком, и вещей немного.

— Они брали какие-то припасы в дорогу? — снова встрял Фирмин.

— Да, — ключник нахмурился, припоминая. — Ещё с вечера они попросили приготовить им двухнедельный запас на одного человека.

— Вас это не удивило?

Старик лишь пожал плечами.

— Для пикников не сезон, конечно, но бывают у нас и более экстравагантные заказы. Я не обратил на это внимания.

Покинув трактир, Арпад и Фирмин остановились на одном из перекрёстков, решая, куда направиться дальше. Самым очевидным был дом Йерне Месарош, но инстинктивное нежелание вступать с кровососами в какой-либо контакт заставляло их тянуть время.

— Спешка, в целом, ясна, — заметил Арпад. — Тои просто не хотела слишком выбиваться из запланированного графика путешествия.

— Да какая ей разница? — возразил Фирмин. — Целая зима впереди. Риота сказал Людвигу, что ждал её возвращения на восходе честной луны. Ну, задержалась бы она. Могла бы письмо своим отправить…

— Или же она по какой-то причине не хотела, чтобы они знали об отклонении от маршрута, — предположил Арпад. — Вот только зачем ей это? Ожидала найти в пустыне что-то особо ценное и не хотела делиться? Так её в любом случае вряд ли бы заставили.

— Или, наоборот, прежде чем сообщать своим, хотела сама все разведать и проверить. А торопилась потому, что в пустыню можно идти только зимой, и её сородичам нужно время, чтобы собрать экспедицию. Может, это Месарош не хотели делиться, и в убийстве видели единственную возможность сохранить добычу за собой? Тогда зачем вообще ей всё рассказали?

— Она могла узнать случайно.

Гадать не имело смысла. Нужно было идти к Месарош и попытаться понять, что узнала Тои Игараси в свой единственный день в Диффоуке, и связано ли это с её гибелью.

— Можем у людей поспрашивать — может, кто-то что-то видел, — предложил Фирмин.

— Поспрашиваем, — согласился Арпад. — Потом. Я могу и сам пообщаться с Месарош, тебе не обязательно к ним идти.

— Пойдём вместе, — отмахнулся волчара.

— Нет, правда, я справлюсь. И буду паинькой, обещаю.

— Уж за кровососов я точно не беспокоюсь, — невесело усмехнулся Фирмин и повторил: — Пойдём вместе.

Семья Йерне Месарош жила в одном из самых больших домов в северной части посёлка. Два этажа, просторный подвал, судя по заколоченным вентиляционным окошкам, не использовался. Раньше к задней части дома прилегал палисадник, но теперь расположение живой изгороди свидетельствовало о том, что он был отдан в распоряжение соседей. Дом был явно старый, но не так давно его подвергли ремонту. Арпад приблизился к большой зелёной двери и требовательно постучал.

В доме слышалась возня и приглушённые голоса, которые притихли после стука — значит, миньоны, не кровососы. Те заметили бы приближение посторонних ещё на подходе.

Дверь приоткрылась, и в щелочку выглянула женщина лет двадцати пяти — худая, бледная, с тёмными запавшими глазами.

— Да? — равнодушно спросила она.

Арпад протянул ей лицензию.

— Грамотная, надеюсь?

Женщина взяла бумагу и несколько секунд бездумно пялилась на неё замершим взглядом. Должно быть, документ выглядел достаточно внушительно, так что она отступила чуть в сторону, позволив двери открыться.

— Нам нужно поговорить с главой семьи, — сказал Арпад, озираясь в поисках более адекватного собеседника, чем открывшая им женщина.

— А кто интересуется? — спросил молодой человек, явившийся в прихожую из ближайшего коридора. Он смотрел на Фирмина с враждебной настороженностью, из чего Арпад заключил, что природа его названного брата раскрыта. Он выхватил лицензию из рук заторможенного миньона и передал новоприбывшему гемофилу.

— Мы из гильдии Грэйсэнда. Расследуем смерть Тои Игараси.

— Почему в нашем доме? Она погибла далеко отсюда, насколько мне известно.

— Не твоё дело — вопросы задавать, — грубо отсёк Арпад. — Нам нужна Йерне. Она дома?

Гемофил посмотрел на Арпада с недобрым скепсисом, помедлил немного, а потом направился вверх по лестнице.

— Ожидайте, — бросил он через плечо, не предложив им ни пройти в гостиную, ни присесть. Арпад напряжённо вздохнул и посмотрел на брата. Лицо Фирмина было каменным, он явно прилагал усилия, чтобы не кривиться от запахов в доме, которые чувствовал. Миньоны нервно топтались вокруг, но никто не осмеливался заговорить.

Дом был наполнен звуками, но все они терялись в глубине коридоров; в прихожей жизнь как будто замерла, лишь напольные часы неделикатно нарушали тишину. Арпад ещё раз окинул взглядом присутствующих. Возле лестницы замер молодой человек, вполне здоровый на вид, и с любопытством оглядывал незваных гостей. Женщина, открывшая им, стояла на том же месте с тем же безучастным видом. Ею явно недавно питались, но почему она не отдыхает? Ещё двое неуверенно выглядывали из дверного проема на кухню, из которой время от времени слышались отдельные негромкие звуки — как будто кто-то притаился, но всё же скрывался не слишком тщательно. «Какие-то забитые у Месарош миньоны, — подумал Арпад. — Надо будет при случае наведать их с инспекцией».

— Поднимайтесь, — велел им давешний гемофил, и Арпад и Фирмин пошли по лестнице наверх. Крутые ступени скрипели у них под ногами — если в доме и был недавно ремонт, на лестницу он не распространился.

Йерне Месарош выглядела не молодо, но бодро. Среднего роста, с коротко стрижеными седеющими волосами, в чертах лица ещё можно было угадать былую привлекательность, но в глазах были видны её года, и эти года не были легкими. Ещё в Вормруте Арпад навёл о ней короткую справку: её обратили тридцать пять лет назад здесь, в Диффоуке. В молодости её ловили на нескольких мелких нарушениях, но с возрастом её самоконтроль улучшился, и стычек с охотниками больше не было. Во время кровавой десятилетки сотрудничала с гильдией, как и весь клан Месарош. Держала бордель, чем неплохо зарабатывала на жизнь своей семье, но лет семь назад какой-то залётный мачо принёс в бордель заразу, которую не остановил даже яд гемофилов, и многие члены семьи умерли. Убитая горем Йерне пыталась подать жалобу в гильдию на разносчика заразы, но охотники таким не занимаются. В качестве компенсации протекторат дал Йерне разрешение на обращение нескольких самых близких миньонов, но с тех пор она почти перестала выходить на контакт с обществом, и к былому ремеслу не вернулась. Йерне почему-то считала, что гильдия должна была наказать её обидчика, хотя на самом деле всё, что ей нужно было делать, это научить своих «девочек» заботиться о своем здоровье и следить за теми, кто приходил в её дом утех. Поэтому, идя сюда, Арпад заранее знал, что разговор не будет ни лёгким, ни приятным. Йерне сидела в кресле у окна, и когда в гостиную вошли Арпад и Фирмин, она не пошевелилась, лишь одарила их недобрым взглядом.

— Чем обязана такой чести? — холодно спросила она, жестом указав им на низкий диван у дальней стены. На Фирмине она задержала взгляд чуть дольше, и на лице её проскользнуло раздражение.

— Мы расследуем смерть Тои Игараси, — ровным голосом сказал Арпад.

— Вот как? — Йерне усмехнулась и качнула головой, как будто её это удивило. Арпад опасался, что она вспомнит старую обиду, но этого не произошло.

— Мы хотели бы знать, вступала ли она или её миньон в контакт с вашей семьей, когда они были здесь в начале серой луны.

Йерне пожала плечами.

— Да, они были здесь. Тои общалась в основном с Иштваном, но он сейчас отсутствует.

— Где он? — спросил Арпад.

— В Ункуде. Поехал навестить бывших друзей.

— С миньоном?

— Разумеется, — взгляд Йерне стал тяжёлым и враждебным, но лишь на миг. Она опустила взгляд, едва заметно вздохнула и расслабилась.

— А с кем-то ещё Тои общалась? Или, может, кому-то известно, что они обсуждали с Иштваном?

— Можете поспрашивать домочадцев, — милостиво позволила Йерне. — Мне об этом ничего не известно.

— Но вы знаете, что после разговора с Иштваном Тои спешно изменила планы и направилась в пустыню?

— Раз вы так говорите, — равнодушно пожала плечами Йерне, и в этом жесте было что-то неестественное. Она не могла быть настолько равнодушной к гемофилу из другого клана, который пришёл на её территорию для поиска миньонов.

Йерне, казалось, бросала им вызов своим показным нежеланием сотрудничать. Надо же, как вовремя уехал Иштван! И как сильно она этим огорчена…

Арпад невольно скосил взгляд на Фирмина, чтобы понять, что он обо всем этом думает, но брат задумчиво смотрел на их собеседницу. Ему было так тяжело дышать, что он побледнел от недостатка воздуха.

— Ладно, — сказал Арпад, доставая из внутреннего кармана карту южных поселений и части пустыни, которой снабдил их Людвиг. — Покажите, где вы нашли последнюю стоянку Цеплин.

— Это-то тут при чём? — удивилась Йерне.

— Есть основания предполагать, что Тои могла заинтересоваться имуществом Цеплин, за счёт которого вы живете. Вы наверняка знаете, что прежде чем исчезнуть, Мато успел отправить записку главе клана. Он сообщил, что Тои погибла в пустыне.

Йерне недоверчиво хмыкнула, но опустила взгляд на карту, которую разложил на журнальном столике Арпад. Некоторое время она задумчиво её изучала, пытаясь сориентироваться в значках и надписях, потом провела пальцем по равнине на юго-западе от Диффоука.

— Вот здесь раньше пролегал тракт Цеплин, мы нашли лишь некоторые следы — остальное залито лавой. Вот здесь было извержение четыре года назад, — она указала на две горы чуть восточнее тропы. Арпад заметил, что её палец слегка подрагивал. — А вот здесь лавовое озеро, которое раньше было покрыто толстой коркой. Мы не знаем как, но четыре года назад корка лопнула, и участок стал непроходимым. Возможно, это и стало причиной гибели племени.

— Вы нашли тела? — спросил Арпад.

Йерне отрицательно покачала головой.

— Только в спешке покинутая стоянка. Должно быть, когда началось извержение, они попытались уйти в противоположную сторону. Там тоже равнина, но на некотором возвышении, и это могло частично обезопасить их от лавы. — Йерне постучала пальцем по столику рядом с картой. — Вот здесь их стоянка, на карте не видно. Высокая гранитная скала с плоской вершиной. Сейчас до неё можно добраться напрямую — лава застыла. Но дороги нет, и заблудиться легко — скалы однообразны, а грифоны отвыкли бояться людей. Мы шли в обход, вот здесь, — она провела пальцем по возвышенности чуть западнее бывшего тракта. — Идти дольше, но заблудиться сложнее. Мы шли на запад до Жёлтой Ямы, а оттуда — на юг. Там грифонов меньше, а сбиться почти невозможно — главное все время двигаться по самому широкому ущелью. Через три дня уже будет виден Плешивый Горб.

— Как вы нашли их стоянку? — впервые за время их визита подал голос Фирмин.

Йерне невесело усмехнулась.

— Двум нашим молодым миньонам было скучно, и они вместе с несколькими ребятами из деревни решили устроить экспедицию. Они знали, что где-то там исчезло племя номадов, и решили поиграть в детективов. Совсем как вы, охотники. Они заблудились и чуть не погибли, у них было мало еды, и быстро закончилась вода, но они набрели на Плешивый Горб. Там были припасы сушёных фруктов, а с вершины было видно горное озеро, в котором они нашли воду для утоления жажды. Когда они вернулись, уговорить их вернуться в пустыню, и указать дорогу к стоянке, было непросто, но, в конечном итоге, они были вознаграждены. Вряд ли Цеплин стали бы возражать, чтобы вещи, которые им больше не нужны, послужили другим честным гражданам Ахаонга.

Она опустила глаза, на губах её застыла горькая полуулыбка.

— Вы нашли какие-нибудь следы или признаки того, что с ними произошло? — спросил Арпад.

Йерне помотала головой.

— Я лично туда не ходила, вы можете поговорить с Готтардом или Лисией, это мои младшие, которые видели всё своими глазами. Но мне рассказывали, что следов много, и они слишком запутанные. Тел нет, значит, это была не болезнь. На юго-западном склоне они нашли останки яков со сломанными костями. Возможно, это признак того, что они спускались в спешке — вероятно, спасаясь от едких паров извержения.

— Что там, дальше, на юго-западе?

— Небольшая возвышенность, довольно ровная, шириной несколько миль. Дальше — ещё одна горная гряда, — она обвела пальцем полукруг по столу, обозначая примерный размер и форму рельефа. — Следов лавы мои ребята не видели, а вот здесь, говорят, вершина и вовсе белая.

Это нетипично для вулканических мест. Даже если находятся горы достаточно высокие, чтобы обзавестись белыми шапками, они, как правило, так сильно припорошены пеплом и выбросами от соседей, что по цвету ничем не отличаются.

— Ваши люди были в этом году в пустыне?

Йерне снова отрицательно покачала головой.

— Земля на юге снова дрожит, а горизонт дымится. Идти в пустыню небезопасно, риск не стоит возможной выгоды. Мы удовлетворяемся тем, что нам уже удалось добыть.

Арпад хотел уже выдать язвительное замечание, но в последний момент вспомнил, что он здесь не для ссор.

— Кто-то ещё, кроме вашей семьи, бывал на Плешивом Горбу?

— Возможно. Первое время мы пытались скрыть, откуда берем товар, но потом это стало невозможно. Начались возмутительные обвинения, и нам пришлось объяснить, что мы ничего не крадём, а просто берём вещи, которые уже никому не понадобятся.

Арпад свернул карту и бросил короткий взгляд на брата, чтобы понять, нет ли у него дополнительных вопросов. Фирмин, казалось, начал впадать в транс, и Арпад поспешил попрощаться и вывести брата из этого дома.

— Я же говорил, что и сам справлюсь, — недовольно проворчал он, но Фирмин не ответил. Он глотал свежий воздух и наслаждался каждым вдохом.

Глава 3

Несколько минут они просто шли по улице без особой цели. Наконец, волчара пришёл в себя и сказал:

— Ну что, айда местных расспрашивать? Если Месарош действительно не были в этом году в пустыне — может, кто другой был?

Арпад кивнул. Он сомневался в каждом слове, сказанном Йерне, с этой упырихи станется направить их по ложному следу по непроходимому пустынному участку. Лучше бы получить подтверждение у местных. Начать они решили с общительного ключника в трактире — он мог дать подсказку, кого расспросить ещё. Они вернулись в «Еловый» и скромно устроились у края барной стойки, дожидаясь, пока тот обслужит посетителей. Но вместо этого из кухни вышел хозяин и жестом дал ключнику понять, что сам разберется.

— Нашли, что искали? — дружелюбно спросил он, приближаясь к охотникам. Ему, видимо, уже всё рассказали об их интересах.

— Частично, — сказал Арпад и положил на стойку две монеты. Через пару секунд они волшебным образом исчезли в кармане хозяина, который явно ничего не имел против заработка непринуждённым чесанием языком. — Кто из местных по примеру Месарош выносил из пустыни вещи Цеплин?

Хозяин выглядел удивлённым такому вопросу.

— Инди Хабро со своими бестолковыми дружками. Это сын Гебера, хозяина лесопилки, но насколько трудолюбив отец, настолько ленив его отпрыск. Раз или два в пустыню ходил Безрукий Олло — руки-то у него, конечно, обе на месте. Дайте-ка вспомнить… кажется, Эрвин Потлок собирался наведаться, но потом передумал. А может, и нет, насчёт него не знаю. Он вечно в разъездах — торгует лесом Гебера Хабро, так что не скажу, куда точно он уезжал — то ли в Вормрут, то ли в пустыню. Есть ещё пара отчаянных бездельников, вот только я их по именам не знаю — можете спросить у Инди. Он самый отъявленный грабитель покойников.

— А кто был в пустыне в этом году? В начале серой луны, скажем?

Трактирщик невесело рассмеялся.

— Никто, полагаю. Да и в прошлом году желающих поубавилось — как только узнали о чудовище.

— Чудовище? — удивленно переспросил Арпад. Йерне об этом ни словом не обмолвилась. — Ну-ка, поподробнее.

— Уж не знаю, не сказки ли это… — засомневался трактирщик. — Хотя, с другой стороны, многие о нем рассказывают.

— В каждой сказке лишь доля сказки, — заметил Фирмин. Арпад обернулся к брату и увидел, что к ним приблизился гардиан, и теперь незаметно прислушивался к разговору. Что ж, ничего секретного они пока что не обсуждают.

— Говорят, какой-то монстр охраняет последнюю стоянку Цеплин. Он никогда не приближается, но следит за окрестностями зорко. Видят его часто, но нападает он не всегда. Говорят, одиночек не трогает, а когда приближается группа — плюётся раскалёнными каменными шипами.

Арпад и Фирмин невольно переглянулись. Раньше они думали, что «каменная игла», о которой писал Мато, была плодом его напуганного воображения, но теперь ситуация резко изменилась. Неужели в пустыне завелся какой-то новый монстр?

— Как он выглядит? — спросил Арпад.

— Говорят, большой, в два человеческих роста, покрыт шерстью, а на голове рога. Вблизи его никто не видел, но издалека наблюдали практически все, кто ходил в пустыню, к последней стоянке. Говорят, это чудовище — воплощённый призрак племени Цеплин, который защищает их имущество. Говорю же — сказки трусливых детей, которые испугались вулканов.

— Оно кого-нибудь убило?

— Нет, ни разу. Оно не приближается, видать, привязано к месту гибели племени, а тропа к месту стоянки слишком далеко. Не так-то легко ему, видимо, попасть в живую мишень с такого расстояния. Но эти каменные шипы пролетали рядом, и один раз одному из парней зацепило ногу, но это была царапина.

Да, очень похоже на сказку:монстр, который никому не навредил, но многих напугал. Пустыня действительно опасна и, пожалуй, способна породить в напуганном, уставшем и изможденном жарой и духотой сознании образ чудовища. А что касается каменных шипов — что ж, вулканы, говорят, способны выбрасывать осколки пород на большие расстояния. И это отчасти объясняет, почему гемофилы ничего не сказали о монстре — они меньше подвержены галлюцинациям, потому что сами способны их создавать в чужом разуме.

С другой стороны — если бы это было галлюцинацией, разные люди не видели бы одно и то же. И тот факт, что каменные шипы летают только в одном районе вулканической пустыни, тоже наводит на мысли. На месте гибели целого племени могло родиться весьма кровожадное и яростное чудовище. Но тогда вот что странно — почему Йерне его даже не упомянула? Может ли быть такое, что она о нем и не слышала? Почему монстр мог бы нападать на людей, но игнорировать кровососов? Тем более что среди Месарош неизбежно должны были быть люди — они не посмели бы уйти в пустыню на длительное время без миньонов.

— Когда его впервые заметили? — спросил Фирмин.

— В прошлом году первая же команда вернулась с пустыми руками и начала сказки о монстре рассказывать. Им не поверили, и другие отправились в пустыню, но тоже вернулись ни с чем. Третья команда прихватила щиты, чтобы прикрыться от шипов, и они благополучно добрались до Плешивого Горба, взяли все, что хотели, и вернулись.

— Монстр так и не приблизился? И ни разу ни в кого не попал?

— Нет, в тот раз все были целы. Думается, у него шипы закончились. Не бездонный же у него запас.

Арпад кивнул. У каждого монстра есть предел выносливости, сил, яда, огня, тьмы — да чего угодно, чем он поражает своих жертв. Вопрос лишь в том, достаточно ли людей на него охотятся, и будет ли у него время восстановиться.

— Но следующая группа снова была атакована? — спросил он.

Трактирщик кивнул.

— После этого энтузиазм мародёров немного поутих. Да и вещей-то ценных там, говорят, не осталось почти. Инди пытался в этом году наведаться на стоянку, но вернулся с половины пути.

Да, это интересно. Если Тои пошла в пустыню, она вполне могла стать жертвой Чудовища Цеплин. Вот только с учётом риска и возможной сомнительной выгоды она решила не обращать внимания на первое. Почему? Ответ напрашивался сам собой — она ничего не знала об опасности. Как Месарош ничего не сказали о монстре охотникам, так могли не сказать и ей.

— Кто-нибудь обсуждал монстра с кланом Месарош?

Трактирщик пожал плечами.

— Ну, я-то точно не обсуждал. Эти гемофилы не очень-то общительны, кроме тех моментов, когда им что-то нужно.

Арпад обернулся к гардиану, пристроившемуся рядом, и спросил:

— А к вам поступали какие-нибудь жалобы на монстра?

— Да, Инди Хабро пытался уговорить Бона разобраться с этим. Но пустыня — не наша территория. Что бы в ней ни водилось, оно нас не касается, пока не угрожает посёлку напрямую.

— Резонно.

Охотники ненадолго задумались о том, что ещё они могут узнать, чтобы лучше понять происходящее. Но им нужно было уложить в голове уже полученную информацию, прежде чем принимать какие-то решения, и они поднялись в комнату. Похоже, какой-то монстр в пустыне таки завёлся. И хотя прежде его шипы ни в кого не попадали, Тои Игараси не посчастливилось быть первой. Если она действительно погибла в пустыне от неизвестного монстра, на этом работу можно и закончить — то, что происходит за пределами Ахаонга гильдии не касается. Но что, в таком случае, произошло с Мато? Ведь он благополучно покинул пустыню, и добрался аж до Миддлбоса, а потом куда-то исчез… эта часть не позволяла закрыть дело так быстро.

— Может, монстр преследовал его и догнал? — предположил Фирмин.

Арпад пожал плечами. Они ничего не знали о монстре, кроме неправдоподобных рассказов трактирщика. Всё же им придётся расспросить непосредственных очевидцев.

Отдохнув немного и пообедав, охотники составили план действий на оставшийся день. Чтобы разобраться со всем поскорее, они решили разделиться — Фирмин должен был пообщаться с местными авантюристами-людьми, а Арпад собирался вернуться к Месарош и расспросить о монстре гемофилов.

Но Йерне лишь недоуменно пожала плечами, а другие члены семьи, которые побывали на месте последней стоянки Цеплин, лишь посмеялись. Они слышали россказни людей, но сами никакого чудовища не видели. И хотя что-то в их словах и поведении показалось Арпаду странным, он так и не сумел поймать их на лжи или каких-то нестыковках. Ему пришлось уйти ни с чем.

Фирмин, который вернулся чуть больше, чем через час, тоже был не в настроении. Инди Хабро оказался не самым приятным человеком, и о своём поражении в пустыне говорил неохотно. Он явно преувеличивал и размеры и грозность «чудовища», но показал шрам на ноге, оставшийся от шипа.

— Вулканический мусор, насколько я знаю, сыплется сверху, — сказал Фирмин. — Но шрам горизонтальный и очень прямой. Другие рассказывали более сдержанно, но описание, в целом, сходится. Большое, мохнатое, с рогами.

— Никто не прихватил шип на память?

Фирмин покачал головой.

— Улепётывали, только пятки сверкали. Но, похоже, что в пустыне всё-таки что-то завелось.

Арпад досадливо скривился.

— Придётся проверить. Но раз монстр не подходит под известные нам описания, мы не можем идти сами. Придётся вызвать команду.

Фирмин равнодушно пожал плечами.

— Ну и что? Сейчас зима, никто не избалован заказами. А новые чудовища — это всегда интересно. Пиши запрос, а пока придёт ответ — отдохнем.

Арпад так и поступил. Он написал детальный отчёт о том, что им удалось узнать, и запросил дальнейшие распоряжения. Потом ещё одна мысль пришла ему в голову, и он написал запрос в гильдию охотников Ункуда, чтобы они поговорили с Иштваном Месарош и выспросили у него кое-что о его разговорах с Тои Игараси. Если и можно было узнать ещё что-то о том, почему она полезла в пустыню, и полезла ли она туда на самом деле, то только у Иштвана. А пока они ждут распоряжений от руководства, возможно, придёт ответ и из Ункуда.

Курьер на Вормрут проезжал Диффоук рано утром, в Ункуд — ближе к обеду. Арпад оставил оба письма у ключника гостиницы, а сам вернулся в номер, чтобы отдохнуть и поразмыслить. Он достал из сумки все вырезанные фигурки из дерева и расставил их на подоконнике. Больше всего было коней: сонные, хитрые, резвые, гордые; в упряжке и без, с всадником и одинокие, разных пород, размеров и форм. Были ладьи, хоть и в меньшем количестве, и три ферзя. Единственный офицер был вырезан грубо — одна из первых фигурок, которые он создал. Пешек Арпад не любил, и их было всего пятеро, и все они были разные — каждая другой формы, но ни у одной не было лица. Он посмотрел на своё хаотичное воинство и сгруппировал фигурки по оттенкам. Он никогда не придавал значения цветам и не ставил перед собой цели вырезать полный набор. Здесь были и темные фигуры, и более светлые — из самых разных пород дерева. Были абсолютно черные, красноватые, и с серым оттенком. Арпад вытащил из сумки новый брусок и прикинул, кого не хватает компании. Коня, определенно.

Арпад собирался изобразить пегаса, но вместо крыльев почему-то получились поднятые человеческие руки, и вместо пегаса получился кентавр. Что ж, тоже сойдет. Поза существа показалась Арпаду немного странной, тем более что оружия у него в руках не оказалось, зато на поясе получился охотничий нож. Закрытый шлем скрывал лицо, а четыре ноги стояли на земле твёрдо. Арпад сам не понял, что у него получилось на этот раз, но он к этому привык. У него всегда получалось не то, что он задумывал, и это его порой раздражало. Но другим людям фигурки нравились, и он иногда дарил их знакомым как талисманы на удачу. И пусть на самом деле в них не было никакой силы, это было не важно, главное — кто во что верит.

Следующие дни Арпад и Фирмин коротали в заведениях Диффоука и в его окрестностях. В лесу Арпад нашел несколько подходящих веток для дальнейших поделок, у озера они встретили пару рыбаков и разговорились ненадолго. Раз или два местные пытались их нанять, чтобы они разобрались с какой-то нечистью, но Арпад и Фирмин категорически отказывались и советовали обращаться к местным охотникам. Это было честно — у каждого свой район. Если они начнут брать заказы в Диффоуке, это будет означать, что они отбирают работу у Бона Рполиса и его ребят, а это противоречило внутреннему кодексу гильдии.

— Бон бесполезен и беспомощен, — сказал один из потенциальных заказчиков. Арпад не мог с этим не согласиться, но всё равно правила нарушать не собирался. — Он отказывается видеть дальше своего прыщавого носа, и не понимает, что Кев-и-Олеч опасен для нас, хотя и живет за чертой посёлка…

— Кроме Бона у вас есть ещё два охотника. Вы можете обращаться к ним напрямую, им не нужно разрешение Бона, чтобы разобраться с монстром, если он действительно опасен.

— Они цену запрашивают такую, что мы даже вскладчину не потянем! — возмутился мужчина. — Скорее уж сами вооружимся и пойдём к этому уроду…

— Поосторожнее, — предупредил его Арпад, но нахмурился. Конечно, если монстр силен, и охота на него дороже стоит. Но если он действительно опасен для мирных жителей, охотники обязаны разобраться с ним, пусть даже в долг. Протекторат всегда рассчитывается с гильдией, и охотники наверняка сделали запрос в Вормрут и ждут ответ с одобрением действий без аванса. А эти ответы идут очень долго.

Диффоук находился слишком близко к пустыне, чтобы сюда могла прийти полноценная зима, а чередование холодных ветров с севера и теплых с юга вызывало неприятный контраст. Шли дожди — кислые от пустынных испарений и грязные от пепла. Посёлок, и без того не слишком привлекательный, покрылся слоем грязи.

На третий день пришёл ответ из гильдии. Арпаду и Фирмину было наказано ждать подкрепление и начать организацию похода команды из пяти человек в пустыню — запастись провиантом, двумя палатками и ручной повозкой. Прочее снаряжение обещали доставить с подкреплением.

Три человека из гильдии прибыли через неделю. Пагрин Черри был одним из лучших инструкторов и регулярно выбивал себе премии за счёт идеальной статистики — за последние девять лет у него не погиб ни один ученик. На этот раз он тоже был со стажёром, увидев которого Арпад едва не схватился за голову. В полной пустынной экипировке, с двойной нагрузкой и пешком, без лошади, он был уставшим и злым, но самое странное — он был девчонкой. Но прежде, чем Арпад успел сформулировать едкий комментарий, Пагрин сказал весьма злобно, но тихо, так, чтобы стажёр не услышала:

— Мне заплатили, чтобы я её отвадил от охоты.

— И как, получается?

— Пока что не очень. Но ведь работа ещё и не началась толком. — Потом он повысил голос и сказал: — Это Сольвейг Урун, очередная принцесса, вообразившая себя воином. — Девчонка села прямо на порог трактира, вместо приветствия показала два больших пальца и стащила шлем, тяжело дыша.

«Не такая уж страшная», — озадаченно подумал Арпад. Обычно в охотники рвутся девочки, у которых нет шансов удачно выйти замуж, вот они и ищут компании изголодавшихся мужчин, пытаясь привлечь к себе внимание своим героизмом. Но эта, на вид, слишком молода, чтобы отчаяться, так какого черта? Он уже хотел обменяться с Фирмином несколькими догадками, но прикусил язык. Лицо брата было непроницаемым, но глаза азартно блестели. Арпад проследил за его взглядом и увидел ещё одного члена новоиспечённой команды. Хвала богам, он не успел открыть рот и начать изгаляться над женщинами-охотниками.

— Привет, Урд. Надеюсь, ты не запишешь эту охоту в наш счёт, ведь это не мы тебя звали.

— Посмотрим, — широко усмехаясь, рыжая охотница хлопнула его по плечу. — Привет, волчара. Классная шкурка.

Фирмин озадаченно посмотрел на свой балахон, в котором ходил всегда, и в котором не было ровным счетом ничего примечательного.

— Могу снять, — озадаченно сказал он.

— Пока не надо, — рассмеялась Урд. — Я устала с дороги, новые яркие впечатления мне пока ни к чему.

Она прошла мимо Сольвейг, забирая у неё одну из сумок, и собиралась уже войти в трактир, как Фирмин её снова окликнул.

— Массаж ног? — предложил он.

— Может, позже, — Урд ему подмигнула и скрылась внутри.

Арпад закатил глаза. Ему было тошно смотреть на их заигрывания, которые так ни разу ничем и не закончились.

— Какие планы? — спросил он у Пагрина.

— Если вы свою часть подготовили, завтра выступаем. Нам нужно обернуться за две недели. Пристроишь лошадей?

Следующим утром они выступили в путь. Тащить лошадей в пустыню смысла не было, поэтому Арпад оставил их всех на городской конюшне. У них с собой была лишь средних размеров ручная тачка, на которую они сгрузили палатки, доспехи, оружие и припасы на две недели. Они решили двигаться по маршруту, который указала Йерне Месарош, а другие местные мародёры подтвёрдили — на запад до Жёлтой Ямы, а потом на юг. По приблизительным расчетам, дорога в одну сторону займёт около четырёх дней, пара дней им понадобится, чтобы найти монстра и разобраться в его истинной природе, а потом можно будет вернуться в Грэйсэнд. Если окажется, что монстр действительно порождён энергией гибели племени, они лезть к нему не будут, а вызовут подкрепление в виде зачарователей. Если же монстр окажется сказкой… что ж, тогда придётся продолжить расследование смерти Тои.

Они шли по западной дороге из Диффоука, всё ещё находясь в пределах Ахаонга. Тачку толкали по очереди, но чаще всего эта почетная обязанность доставалась Сольвейг. Бестолковая девица, возомнившая, что умеет стрелять и может стать охотником, хмуро подчинялась приказам Пагрина и всё время отставала, но не жаловалась. Инструктор заставил её надеть доспехи и вооружиться до зубов, и в таком виде путешествовать; но главным своим врагом Соль считала, несомненно, Арпада — с ехидной усмешкой он предложил ей понести ещё и сумку с пайком на пять дней, и Пагрин эту идею поддержал. Целью было взять её измором и заставить отказаться от идеи стать охотником — это спасёт жизнь и здоровье не только ей, но и тем, кто по нелепой случайности решит на неё положиться. Но прошло несколько часов, а она всё ещё держалась.

Сначала Арпад надеялся, что гильдия навязала им в команду эту девицу, потому что в ней был замечен потенциал; но уже после пятиминутного общения диагноз был определен окончательно: романтичная идиотка. Таких ничто не остановит — ни предупреждения, ни угрозы, ни очевидная опасность. Она всё равно найдет себе приключения и влезет в неприятности. В команду её взяли просто чтобы спасти ей жизнь, чтобы в тот момент, когда она найдет то, что ищет, рядом оказались профессионалы, способные ей помочь. В данный же момент один из лучших инструкторов Гильдии пытался применить менее болезненный и более безопасный способ отвадить Сольвейг от охоты.

— Двигай, не отставай! — грубо прикрикнул Пагрин. — Если ты будешь передвигаться с такой скоростью, ландиут тебя на ходу слопает!

— Если на тебя нападал ландиут, это не значит, что он опасен для кого-то ещё, — проворчала Соль, ускоряясь. Дорога шла под уклон, и ей это не составило большого труда. — Обычно они едят только дерьмо.

Фирмин и Урд заржали, Пагрин лишь хмыкнул и бросил небрежно:

— Надень-ка пылевую маску, Соль. Мы все же в пустыню идем, а ветер сегодня южный…

Сольвейг что-то проворчала невразумительно, но Пагрин настоял:

— Либо надевай, либо разворачивайся и иди домой, выходи замуж и детишек рожай.

Она бросила на своего инструктора такой сердитый взгляд, что Арпад невольно задумался: чем же для неё так ужасна перспектива стать женой и матерью? Девочка наверняка из обеспеченной семьи, избалованная единственная дочь, привыкшая получать все по первому требованию… Впрочем, то, с какой стойкостью она выдержала путешествие с Пагрином из Грэйсэнда в Диффоук, говорил против этой версии.

Соль расстегнула и стащила шлем, опустила на лицо маску, снова надела шлем, тщательно застегнув тяжёлый воротник. Что ж, похоже, она действительно полна решимости стать охотником. Но зачем ей это?

Среди охотников были женщины, и часто они бывали полезны. Целительницы, летописцы, ведьмы и даже шлюхи, успешно скрашивавшие долгие путешествия к местам обитания нечисти. Иногда "охотницы" совмещали эти функции, но довольно редко ходили на монстров с оружием.

Самым же редким явлением были профессиональные охотницы, как, например Урд. Чаще всего это были наследницы семейного дела и дочери кузнецов или военных, которые чётко понимали, на что идут, и что их ждет. Иногда это были жёны охотников, не желавшие надолго отпускать без присмотра своих благоверных. Некоторые, как и эта дурочка Сольвейг, искали в охоте романтики: наслушались басен про смелых героев и сами решили совершить подвиг. Чаще всего это заканчивалось плохо: Арпад лично знал четверых, а одну из них даже водил на горгулью. Их черепа теперь хранились в зале памяти Гильдии.

Историю Урд Арпад знал лишь частично, он с ней познакомился уже после того, как она заслужила свою репутацию. Она была уже не слишком юной, когда обратилась в Гильдию. Она развелась с мужем, детей у них не было, а отцовскую кузницу забрал за долги клан Раш. Шансы преуспеть в чем-то ещё у неё были невелики, но она была полна решимости принёсти миру пользу своим существованием. Арпад не знал, сталкивалась ли Урд с таким же недоверием, как Сольвейг теперь, насмехались ли над ней, пытались ли вывести из опасной игры… Пока что он мог судить только о том, что он видел: сильную и умную воительницу, а чуть поодаль за ней — глупую романтичную девчонку, которая наверняка надеется стать героем, только чтобы завоевать сердце своего деревенского "принца". И как только родители её отпустили?

— Эй, Соль! — окликнул Арпад девушку. — А твои родители знают, что ты отправилась на охоту?

Она поглядела на него, но лица не было видно, чтобы понять её реакцию. Отвернувшись от дороги, она споткнулась на кочке и едва не упала, но всё же сумела устоять на ногах и продолжить движение.

— Не думаю, что они вообще заметили, что меня нет, — сказала она, и голос её прозвучал глухо сквозь пылевую маску и забрало шлема. — В доме было слишком много людей, а у них — слишком много дел.

Арпад криво усмехнулся. Он был прав: избалованная дочь богатых родителей.

— А ты откуда сама родом? Из Грэйсэнда?

— Из Этера, — с явной неохотой ответила Сольвейг.

— А что же ты в тамошнюю гильдию не вступила? Не взяли?

Он давно не был в Этере, но, судя по тому, что рассказывали другие, вступить в их гильдию может даже слепой одноногий кровосос.

— Не твоё дело, — сказала через несколько секунд Сольвейг, и голос её прозвучал сухо.

Арпад решил отцепиться от неё. В конце концов, если он узнает её получше, он может привязаться. А это уже грозит тем, что он начнёт помогать. А это приведёт её к смерти. Нет уж, это работа Пагрина, ему за неё доплачивают, вот пусть и возится.

Во второй половине дня они свернули с дороги и стали двигаться на юго-запад. Лес стал редеть, но из-за неровностей почвы тащить повозку стало труднее. Пагрин позволил Сольвейг снять доспехи и идти налегке — видать, не хотел видеть её изможденной и с трудом шевелящейся во время встречи с монстром.

Первую ночь они провели у подножья холма, на окраине леса. Дальше простиралась пустошь, плавно переходящая в пустыню, и хотя до захода солнца ещё оставалось время, Пагрин велел остановиться на ночлег именно здесь. Арпад и Фирмин ставили палатки, Сольвейг и Урд разжигали костёр, чтобы подогреть вяленое мясо, прихваченное из Диффоука. Здесь, рядом с пустыней, температура воздуха казалась более подходящей для ранней осени, чем для зимы, но пасмурное небо и оголённые ветви деревьев внушали ощущение промозглого холода. Всё изменилось в середине следующего дня, когда они спустились с очередного холма, и у его подножия обнаружили рыже-серые хлопья, насыпавшиеся не так давно.

— Земля тёплая, — сказал Фирмин, разворошив босыми ногами пепел. — Мы над лавовым озером?

Никто не ответил. Эти земли не были хорошо исследованы, и никто не знал, где в следующий раз потечёт лавовая река и какое место выберет для озера.

— Ты бы обулся, — проворчал Пагрин. — Камни могут быть острыми.

Фирмин лишь отмахнулся.

В пустыне было действительно жарко, и чем дальше на юг они уходили, тем тяжелее становился воздух. Весь Ахаонг, кроме южных областей, утопал в снегах; зима — это было единственное время, когда можно было сунуться в зону вулканов. Летом об этом и думать нечего — солнце сверху, лава снизу — рецепт гриль, а не удачной охоты на неведомого монстра. Арпад даже сейчас едва соображал от жары, он не мог уже даже материться, даже притом, что тёплые вещи они уже сгрузили в телегу.

Жара была не единственной, и даже не главной их проблемой: куда больше неудобств доставляли дым и испарения. Даже сквозь защитные маски, предусмотрительно прихваченные из гильдии, едкие вещества проникали в лёгкие и в глаза.

— Черт, кажется, у меня уже все рецепторы этой кислотой выжжены, — ругался Фирмин. — Я сейчас не то, что монстра, я сейчас даже жареного кролика на расстоянии вытянутой руки не унюхаю.

Никто не ответил — им всем приходилось несладко. Но через несколько минут до Арпада дошёл смысл слов его названного брата.

— Это отчасти объясняет, почему Тои Игараси не заметила опасности, — сказал он. — Испарения могли сбить её нюх точно так же, как твой. А монстра, если он действительно не приближается, они вдалеке могли и не заметить.

При этих словах все охотники начали пристально вглядываться в горизонт. Но везде, сколько видел глаз, были лишь скалы, камни и пепел. Охотникам все время казалось, что земля шевелится под ногами, ворчит на тех, кто топчется по ней… В этих землях не было стабильности, не было уверенности в том, что завтра всё будет так же, как сегодня. Время от времени под землей слышались какие-то глухие взрывы, рокот… Если бы их не предупредили, что так и должно быть, они бы наверняка запаниковали и вернулись в Диффоук.

Как могло в этих землях по несколько месяцев выживать целое племя номадов? И какая опасность могла сразить их, таких выносливых и храбрых людей? Арпад не знал ответа на этот вопрос, и у него на душе было тяжело от этой мысли. Возможно, они доберутся до последней стоянки Цеплин. Возможно, обнаружат какие-то следы… Арпад не задумывался об этом ранее, но теперь он чувствовал невыносимую грусть. Цеплин шли сюда, полные надежд, полные жизни: мужчины и женщины, старики и дети… Их ждали весной в Бадабэй — семь племён номадов, собравшиеся на ярмарку невест. Но Цеплин так и не пришли. Ради них старейшины приняли решение не закрывать ярмарку, ни один брачный союз не был заключён в том году. Многие добровольцы из оставшихся племён согласились отправиться в пустыню, чтобы поискать следы… Но когда они явились к вулканам, те встретили их лишь невыносимым жаром: было ясно, что если кто-то и остался в пустыне на лето, выжить он никак не мог. Цеплин не объявились до осени, и с первым же достаточным похолоданием поиски в пустыне возобновились, теперь уже с участием гардианов и профессиональных спасателей.

Теперь же, идя по пустыне, охотники время от времени наталкивались на следы старых кострищ и лагерей, хотя понять, кому они принадлежали — спасателям, простым авантюристам или Месарош — было невозможно. Да это и не имело значения. В голове была одна лишь жара. И грусть.

Жители Диффоука прозвали монстра "Чудовище Цеплин", из-за того, что он появился на их землях, и, возможно, являлся призраком погибшего племени. Они побаивались его, потому что чудовище, судя по всему, защищало оставшиеся вещи Цеплин от мародёрства. Если это правда, то странно, что оно появилось так поздно, когда почти всё уже было разграблено. Когда же оно появилось, и каким образом? Если это произошло сразу после гибели племени, почему монстр не показался гардианам в первую же зиму? Почему не мешал Месарош грабить стоянку во вторую? Появилось лишь на третью зиму, и действовало как-то странно, издалека… Может, оно и не связано с гибелью номадов. Просто очередной вулканический монстр.

Арпад изначально не испытывал восторга по поводу этого задания: ему было откровенно плевать на то, кто убил Тои Игараси. Она была гемофилом, кровососом, нечистью, и это был её выбор. Пусть она соблюдала закон и держала одного постоянного миньона, одобренного Гильдией Охотников, это не отменяло того факта, что она в любой момент могла сорваться. Теперь же, из разных источников собрав кое-какую картину происходящего, он понял, что в глубине души не хочет, чтобы их поход увенчался успехом. От этого монстра могли пострадать только мародеры, к Ахаонгу он не приближался. Так зачем его трогать?

На самом деле проблему представляет только исчезновение Мато. Пусть Риота Игараси формулировал заказ так, будто ему нужен только убийца Тои, сейчас расследование привело их к тому, что Тои погибла за пределами Ахаонга во время авантюры, в которую ввязалась на свой страх и риск. Если бы речь шла только о ней, можно было и не идти в этот поход. Но исчез Мато, и надо было понять, причастен ли к этому монстр. Возможно, он обладает ментальным влиянием на своих жертв, или каким-то другим оружием замедленного действия. Возможно, Мато по каким-то причинам просто оказался более уязвимым, чем другие люди, и не сегодня-завтра начнут исчезать другие мародёры из Диффоука. Может, чудовище не так уж привязано к месту, а просто путешествует незаметно, и лично явилось за Мато и подстерегло его на пустынной дороге. В этом им предстояло разобраться.

— Привал, — скомандовал Пагрин, и они повалились прямо на землю под ближайшей скалой. Арпад даже рискнул снять маску и проверить воздух — он бы сейчас два года жизни обменял на свежий воздух. Но предложений не поступало.

За два дня они прошли от силы миль пятьдесят. Дважды им встречались водные источники, и оба раза вода оказывалась непригодной для питья — кристально прозрачная, но слишком кислая на вкус. К счастью, воды они с собой взяли достаточно, а на крайний случай у них была миниатюрная перегонная система.

— Вперёд, — велел Пагрин по истечении десяти минут. Арпаду понравилось дышать, и он решил не опускать маску. Но он держал руку у лица, и в любой момент был готов задержать дыхание. Фирмин и Урд тайком последовали его примеру, да и Пагрин, наверняка, тоже. Только Сольвейг твёрдо и неуклонно соблюдала инструкцию по безопасности. Арпад тяжело вздохнул — она была слишком самоотверженной, чтобы дожить до зрелости. Но он не стал предлагать помощь с тачкой, когда она начала отставать. Пусть разворачивается и уходит, они справятся и вчетвером…

На исходе пятого дня они добрались до горячего озера, и вода в нём оказалась на удивление пригодной для питья. Не пришлось даже перегонять — они просто пополнили запасы и двинулись дальше.

На шестой день на горизонте показалась черная гранитная скала — Плешивый Горб. Охотники очень внимательно всматривались в ландшафт, но никаких признаков монстра не видели. На всякий случай они надели доспехи и прикрылись ростовыми щитами, но монстр так и не появился.

К вечеру они добрались до стоянки. Это было гранитное возвышение, непривычно твёрдое и неподвижное по сравнению с равниной. Он был странной правильной формы, как круглый пьедестал для исполина. С разных сторон на вершину вели узкие дорожки; поднявшись по ним, охотники обнаружили последнее пристанище Цеплин.

Всё было старым, покрытым грязью и пеплом. Несколько вагончиков стояло в ряд полукругом, будто слабая преграда между пустынным ветром и людьми. По кругу, на примерно равных расстояниях, виднелись чёрные обугленные пятна — следы от старых костров, которые из года в год жглись на одних и тех же местах. Ближе к вагончикам были разбросаны вещи, побитые временем и жёстким климатом — старый ботинок, две тарелки, тряпичная кукла…

Урд прокашлялась, натянула маску на лицо и проворчала:

— Опять этот дым…

Арпад тоже его почувствовал — горький и пепелистый, сжимающий горло спазмами. Он тоже надел маску: чистый воздух — ясные мысли. Он огляделся вокруг. Фирмин сидел на корточках, закрыв глаза и к чему-то принюхиваясь. Сольвейг стояла у края обрыва, неподвижная, напряжённая, как струна. Пагрин обходил лагерь, заглядывая в вагончики, но ни к чему не прикасаясь.

— Ты труп, — сказал он своей подопечной, и она сразу ушла от края. — Переночуем здесь?

Место действительно было удобное — здесь почти не ощущались толчки под землей, это был шанс выспаться и как следует отдохнуть. Но было что-то зловещее в этом месте, что-то неправильное… Казалось, что если они разожгут костер на одном из этих следов — случится что-то нехорошее… Арпад понимал, что всё это — глупые суеверия, но до сумерек ещё было время — как раз достаточно, чтобы они пересекли открытое пространство и остановились у подножия горы. Он высказал свои соображения, и все охотно согласились покинуть лагерь мертвецов.

— Повозку предлагаю оставить здесь, — продолжил Арпад. — Мы приближаемся к месту, где очевидцы наблюдали монстра, нам, возможно, придётся быстро уносить ноги.

Пагрин согласился. Они надели доспехи, вооружились, взяли припасы на несколько дней, и не спеша начали спускаться по южной тропе.

Впереди было довольно большое открытое пространство, и, присмотревшись, Арпад понял, что земля действительно будто колышется. Не было никакой уверенности в том, что безопасно ступать на эту землю. Тракт Цеплин обрывался в ста футах от гранитной скалы, но далеко впереди можно было увидеть, что он продолжается. Должно быть, несколько лет назад здесь протекло русло лавы во время одного из многочисленных извержений. Уж не эта ли напасть стала роком Цеплин? Что, если горячая река отрезала им дорогу в Ахаонг, и они не сумели найти обходной путь до наступления лета? Но нет, это не слишком похоже на правду. Если бы они успели проехать по этой дороге, они бы не оставили на гранитном островке все свои вещи…

— Шуруй быстрее, дурёха! — сердито прикрикнул Пагрин, отбирая у Соль сумку. — Нам нужно до вечера добраться до горы, иначе будем как на ладони! Давай, волчара, помоги!

Фирмин был нагружен меньше всех — доспехи были ему без надобности, лишь помешали бы обратиться в нужный момент, поэтому при нём был только щит. Поэтому он молча принял сумку, решив оставить разборки об уважении к членам команды на потом. Пагрин почему-то был на нервах — неужели заметил что-то, на что остальные не обратили внимания? Арпад ещё раз пригляделся к пустыне — никаких признаков чего-то «большого мохнатого с рогами». Сольвейг лишь виновато шмыгнула носом и тоже ничего не ответила: видимо, зрелище лагеря Цеплин повлияло на неё сильнее, чем все предыдущие дни, вместе взятые.

— Не реви, — примирительно буркнул Пагрин и дружески ткнул её в бок, отчего она едва не рухнула на корку лавы. — Чёрт подери!

Резко обернувшись, Арпад увидел брызги крови из руки Пагрина, которая всё ещё была протянута в сторону Соль. Девчонка с ужасом смотрела на травмированную кисть своего мастера, из которой торчал длинный шип, пробивший кожаную перчатку как тонкий лист бумаги. Арпад опустил забрало шлема себе и Сольвейг и опустился на одно колено, чтобы щит его полностью скрыл.

— Откуда стреляли? — спросил он.

— Со стороны гор, юго-запад. — С громким злобным криком Пагрин вытащил из руки шип и стащил перчатку. Кровь вокруг раны быстро сворачивалась, а кожа по краям выглядела черной и обожженной.

Фирмин сбросил балахон и уже обратился, но явно пребывал в растерянности, не находя цели. Ветер с севера ни о чем ему не говорил о врагах на юго-западе.

— Я ничего не вижу! — пожаловалась Урд, выглядывая сквозь узкую щель в щите.

— Я тоже! — сказала Соль, которая, пусть и с запозданием, сориентировалась, и приняла защитную позицию.

— Группируемся! — скомандовал Арпад. — Отступаем к скале!

Сам он взял чуть левее, чтобы прихватить вещи, оставленные Фирмином. Волчара же нёсся вперёд, не совсем туда, куда указывал Пагрин, но если он обойдет цель с подветренной стороны, это даст ему преимущество. Кричать ему, чтобы вернулся, смысла не было: он всё равно ничего не поймёт, а охотники догадаются, что Арпад над ним не властен, а это могло повлечь серьёзные проблемы. Поэтому он решил отвлечь общее внимание от действий оборотня, и снова скомандовал:

— Соль, ближе ко мне! Урд, Паг, обходим скалу!

Они двигались синхронно и равномерно, время от времени вглядываясь в щели щитов, чтобы понять, преследуют их или нет. Фирмин мчался к горе, странно подскакивая и иногда мечась из стороны в сторону. Должно быть, он вызвал огонь на себя. Арпад молился всем существующим богам, чтобы это не оказалось роковой ошибкой.

— Держись пониже, — велел он Сольвейг. — Арбалет опусти, стрелять пока не в кого.

Девчонка послушно поставила оружие на предохранитель. Она дышала тяжело и прерывисто — видимо, переволновалась.

— Держи щит ровнее. Не оставляй зазор. Шевелись шустрее.

— Поняла, — хрипло сказала она и начала двигаться предельно быстро, насколько была способна в тяжелых доспехах.

— Стой! — скомандовал Арпад через полминуты, и они замерли, выглядывая в щели врага, но никого не было. — Идём!

Новых выстрелов не было. Четверо охотников благополучно скрылись за гранитной скалой. Урд сразу же помогла Пагрину стянуть нарукавник и осматривала его рану. Выглядела она ужасно: края отверстия запеклись, и рана полностью не смыкалась. Пагрин тяжело дышал и матерился сквозь зубы.

— Везунчик ты, кости целы, — хладнокровно заметил Арпад, доставая из рюкзака лист бошта и подавая Пагрину. Тот невнятно пробормотал слова благодарности, закинул листок в рот и начал жевать, расслабляясь на глазах. — Шип у тебя? — спросил Арпад, пока товарищ ещё мог отвечать.

Пагрин разжал здоровую руку, и из неё выпало что-то вроде длинного широкого гвоздя. Он был неестественно гладким и чёрным, и всё ещё теплым.

— Кажется, Чудовище Цеплин переняло не только имя племени номадов, но и их технологии, — задумчиво сказал Арпад.

— Это обсидиан? — спросила Сольвейг.

Пагрин скосил нетрезвые от боли и наркотика глаза, Урд тоже не удержала любопытства и на секунду отвлеклась от перевязки.

— Вулканический монстр, продукты вулкана, — заплетающимся языком сказал Пагрин. — Не вижу ничего странного, кроме того, что это всё сказки.

Арпад внимательно изучал шип. Странно, что ни у кого из мародёров не сохранилось ни одного. Если это действительно был вулканический монстр, то его орудие нападения можно продать очень и очень дорого. Сложнее дело обстояло с тем, как его победить.

— Когда вернётся Фирмин? — спросила Урд, закончив повязку. — Куда ты его вообще послал?

— Он попытается обойти врага с юга и выследить. Если ему это не удастся в ближайшие пару часов — он вернётся.

На пустыню опустились сумерки, а потом пасмурная, беззвёздная ночь. Фирмин не вернулся.

На следующее утро Пагрин оклемался и сумел совладать с болью, хотя левая рука почти не работала. Приоритеты за прошедшую ночь изменились: охота ушла на второй план, теперь требовалось найти Фирмина, убедиться что он в безопасности, а уже после этого они решат, что делать дальше: возвращаться в Ахаонг и зализывать раны или продолжить охоту.

Что могло произойти с Фирмином, опять-таки, было неясно. Такой шип не мог быть для него опасен — разве что если бы попал бы в глаз. Пробить шкуру оборотня не так-то просто, даже имея нужное оборудование. Удар, пробивший сквозь перчатку руку Пагрина, оставил бы Фирмину максимум синяк, который сошёл бы через неделю. Но что, если вблизи удар окажется намного сильнее? Это была неприятная мысль, и Арпад её отогнал.

Когда рассвело достаточно, чтобы чётко разглядеть окружающее пространство, охотники снова выдвинулись в путь к горе. Они шли в полном обмундировании, защищавшем каждый сантиметр тела. Только Пагрин не смог натянуть на раненую руку перчатку, и теперь нёс щит, морщась от боли на каждом шагу. Гора приближалась медленно, а почва под ногами колыхалась, будто они шли по огромному пузырю, наполненному водой. Они шли в ряд, постоянно проверяя обозримое пространство. Каждое мгновение они были готовы к повторной атаке, и Арпад чувствовал себя в высшей степени неуютно. Но ещё хуже ему становилось при мысли о том, что могло произойти с братом. До сих пор волчара возвращался всегда.

Но, ещё не дойдя до горы, Арпад успокоился: на одном из склонов, почти в самом низу, маячила обнажённая мужская фигура. Фирмин наблюдал за их приближением, даже не думая прикрыться, и выглядел он весьма недовольным.

— Что так долго? — спросил он, натянув балахон, который дал ему Арпад. — Я уж думал, вы меня тут решили бросить.

Он стал рыться в своём рюкзаке, пока не достал со дна склянку с белой мазью. Опустившись на камень, он начал смазывать ступни — они выглядели красными и слегка припухшими.

— Черт, я не додумался, — сказал Арпад, наклоняясь и проверяя температуру земли. Здесь она была не слишком высокой, но внизу, прямо над подземной огненной рекой, наверняка могла обжечь и лапы и незащищённые ступни.

— Оно и видно, — проворчал Фирмин, осторожно оборачивая ноги чистыми тряпками и надевая обувь. Потом он бросил флакончик с мазью Арпаду и подставил обожжённые ладони.

— Кажется, я на время выбыл из строя, — огорченно сказал он. — Обращение лечит что угодно, кроме ожогов. Но, если честно, от меня и так тут толку мало — ни черта не могу унюхать. Всё это место пахнет как-то неправильно, бессмысленно, дико… Монстра я тоже не нашел. Но, кажется, он ушёл к следующей горе, я видел мелькнувшую тень.

— С рогами? — совершенно серьёзно спросила Сольвейг. Фирмин лишь невесело рассмеялся.

— Вообще-то мы ещё не решили, что делать, — напомнила Урд. — У нас двое раненых и неизвестный монстр. Не помешал бы в команде если не маг, то хотя бы зачарованное оружие и амулеты.

Несмотря на жару, Арпад почувствовал, как по спине пробежал холодок. Как будто кто-то смотрел ему прямо в затылок.

— Без паники, — сказал Фирмин. — Мне есть что рассказать, и вот тогда решим. Этот "монстр" и по мне стрелял, когда я начал приближаться к горе. Точнее, не по мне, а по земле на расстоянии трёх-четырёх футов.

— То же, что рассказывали мародёры, — заметил Арпад. — Хочешь сказать, что это были не промахи, а предупреждающие выстрелы?

— Вполне возможно, — сказал Фирмин. — Смотрите, он попал в Пагрина с расстояния почти полумили — что само по себе кажется нереальным с точки зрения обычного человека, но, возможно, норма для этого вида монстров. Но я приблизился — почти вплотную, но меткость его лишь ухудшилась. О чем это нам говорит?

— Зверь делает предупреждающие выстрелы? — недоверчиво переспросил Арпад. — Как-то слабо верится.

— Значит, не такой уж и зверь, — пожал плечами Фирмин, поднимая с земли незамеченный ранее чёрный шип и подавая брату. — Кажется, нам надо пересмотреть наше представление о "Чудовище Цеплин".

Арпад сверил два шипа — тот, который у него был, и тот, который дал Фирмин. Они были абсолютно идентичны, будто вылитые по форме и аккуратно отшлифованные.

— Прямо в тебя так и не выстрелил? — переспросил Арпад. И, получив утверждающий кивок в ответ, напомнил: — Он и раньше только пугал. А кровососов вообще не трогал. Разве что Тои не повезло.

— Думаешь, он мог знать, что они особо уязвимы, и не хотел рисковать? — недоверчиво переспросил Пагрин.

Арпад пожал плечами.

— Так что делать будем?

Решено было отправиться на поиски и изучить монстра получше. Пагрин дал команду зарядить арбалеты ампулами с транквилизатором и, по возможности, взять чудовище живым. Обнаруживая новые виды, гильдия всегда старается их получше изучить.

Гора была изрыта пещерами, но жидкой лавы в ней, к счастью, не было. Охотники обыскали несколько коридоров, поднялись на более высокие площадки, но никаких следов не обнаружили. Гора была довольно куцая по сравнению со следующей — та уходила высоко в небо, и там терялась. Вершину окутывал слой облаков и белый снег, смотрящийся в этой жаре прямо-таки нелепо, пещер было не в пример больше. Обыскать их все одной группой не представлялось возможным, поэтому охотники, соблюдая осторожность, разделились. Фирмин и Арпад взяли на себя северо-западный сектор, а Пагрин и леди — юго-восточный.

— Ненавижу этот запах, — жаловался Фирмин. — Чтоб я ещё раз полез в пустыню! Лучше сразу меня убей.

— Обойдёмся без крайних мер, — сказал Арпад. — Лучше я тебя просто…

Фирмин предупреждающе поднял руку, Арпад заткнулся и замер. Сам он ничего не заметил, но если брат предупредил… Действительно, где-то далеко впереди послышалась странная возня, эхом разносящаяся по коридорам. Это мог быть отбившийся от стаи грифон или просто оползень, или гейзер в пещерном озере. Но едва они замолчали, шорох тоже как-то подозрительно затих, будто притаился.

Далеко впереди был виден отражённый от скалы серый дневной свет, и охотники погасили факел. Они медленно, ощупью, шли вперёд по пещере, стараясь не издавать ни звука. Вот, кажется, скоро и выяснится, что за монстр завёлся в вулканической пустыне.

Они оказались в просторном гроте, слабо освещённом дневным светом, проникающим откуда-то сбоку. У дальней стены пещеры, рядом с проходом, ведущим в юго-восточную часть горы, притаился монстр. Он был действительно велик, но как-то непропорционален. Рога тоже не были выдумкой, вот только смотрелись они как-то нелепо. Зверь был покрыт длинной коричневой шерстью, которая что-то напоминала Арпаду, вот только он никак не мог понять, что именно.

Он бесшумно достал арбалет и зарядил его двумя дротиками с транквилизатором, ещё несколько положил перед собой на камень, если понадобится дополнительная доза.

Удостоверившись, что Фирмин готов, в случае чего, прикрывать, Арпад выстрелил.

Монстр медленно обернулся и начал подниматься. Два дротика, запутавшиеся в его шкуре, упали на землю с погнутыми остриями. Арпад выругался, выхватил ампулу с иглой и бросился вперёд, пока монстр не успел метнуть свои раскалённые шипы. Вблизи чудовище Цеплин казалось поразительно отвратным — на его морде нельзя было различить ни глаз, ни рта. Кажется, ему была не чужда идея самолюбования, потому что его голова была украшена черепом какого-то не очень крупногоживотного. Запах был просто сбивающим наповал — Арпаду захотелось надеть защитную маску, но времени на такую роскошь не было.

Фирмин обратился, но не смог нормально бежать из-за тугих повязок на лапах, тем не менее, он подскочил к чудовищу сбоку и отвлёк его всего на миг. Монстр, кажется, растерялся. Арпад прыгнул на него, сбил с ног и с силой всадил ампулу с транквилизатором в мохнатый бок, ощупью ища уязвимое место. Бок оказался на удивление мягким, словно… Пустым. У Арпада мелькнула мысль, что у этого вида, наверное, очень глубокие жировые складки. Он всадил ампулу поглубже и с силой сжал, чтобы вещество попало в кровь наверняка. Этого даже мамонту должно хватить.

Раздался странный звук, и Арпад не сразу смог его опознать, наверное, потому, что просто не ожидал такое услышать от жуткого вулканического монстра, грозы мародёров, Чудовища Цеплин…

— Бля, это девчонка! — изумленно воскликнул он.

А в следующий миг он ощутил на своём затылке тяжелейший удар, голова загудела под шлемом, и Арпад потерял чувство ориентации.

Глава 4

Арпад замер и прикинулся мёртвым, по крайней мере, пока головокружение не пройдёт. Судя по звукам, подоспели Пагрин, Урд и Соль. Но удары и ругательства быстро затихли, так что монстр либо сумел убраться, либо доза транквилизатора ему всё-таки досталась. Арпад приоткрыл глаза и попытался стащить шлем. Пальцы слушались плохо, плотный воротник мешал дышать, но тут на помощь пришел Фирмин, который уже снова был человеком.

— Эй, братишка, ты как? — спросил он чуть насмешливо, наблюдая за тем, как Арпад отбрасывает шлем и ощупывает макушку.

— Порядок, — проворчал Арпад. — А тебе, я смотрю, понравилось щеголять перед Урд в чем мать родила?

— Поговори мне ещё, — огрызнулся Фирмин. — И пожалеешь, что шлем снял.

Он ушёл на другой конец грота, где сбросил свой балахон. Арпад, тем временем, приблизился к Урд и Сольвейг, которые возились с поверженным монстром.

Рога, густая косматая шкура, непробиваемый панцирь — это был всего лишь костюм. Арпад понял, почему шерсть казалась ему странной: ранее он видел такую только у яков. Да и рога, и череп, облепленный вулканической грязью, имитируя морду, принадлежали раньше яку. Под шкурой скрывался слой обсидиановых пластин, скреплённых на манер доспехов, но крайне неаккуратно и вряд ли удобно… Но они закрывали почти все тело, и заставляли его выглядеть намного более массивным и крупным, чем оно было на самом деле. Арпад попал монстру в бедро, а не в бок, как ему казалось.

— Вот вам и Чудовище Цеплин, — пробормотал он озадаченно, когда Урд, наконец, сумела снять шлем самодельных доспехов.

Худое девичье лицо, чумазое, как у шахтёра после трёх дней работы в угольной копи, спутанные неаккуратно обрезанные волосы, запах… Ну, монстр есть монстр.

— Жива? — нетвёрдым писклявым голосом спросила Сольвейг.

— Отставить нытьё, — грубо сказал Пагрин. — Хотела быть охотником — вот тебе работа охотника. Или ты над мантикорой тоже собиралась слёзы лить?

— Это не мантикора, — чуть более твёрдо попыталась возразить Соль.

Урд, тем временем, не без труда просунула пальцы под шейный щиток и проверила пульс.

— Жива, — сказала она и наклонила ухо к губам монстра, чтобы проверить дыхание. — Хотя несколько дней комы Арпи ей обеспечил.

— Мы не знаем, кто это или что, — сказал Пагрин. Его явно раздражала мягкотелость Сольвейг. — И вообще, одна ли она здесь, что, кстати, маловероятно. Так что всем сохранять бдительность. Арпад, надень шлем.

Тот неохотно послушался, в словах Черри был смысл. Возможно, эта девчонка их просто отвлекала от более опасного противника.

— Помоги мне, — попросила Урд.

Она всё ещё пыталась снять с монстра шейный щиток. На первый взгляд казалось, что он отлит из цельного куска обсидиана, что, вообще-то, было невозможно. Но, присмотревшись внимательнее, Арпад заметил кожаные шнурки на внутренней стороне, которые стягивали края настолько плотно, что заметить щель в полумраке пещеры было затруднительно.

— Я натяну, а ты режь шнурок, — сказал Арпад.

Сольвейг, тем временем, пыталась стянуть с их противницы кирасу. Та поддалась на удивление легко, а вот нарукавники и поножи крепились похитрее шейного щитка.

— Не понимаю, зачем ей такая защита, — заметил вернувшийся Фирмин. — Она ведь обстреливала всех издалека.

— Притворялась большим страшным монстром, — проворчал Арпад, отбрасывая в сторону шейный щиток, тщательно обложенный изнутри несколькими слоями ткани для мягкости.

На вид девчонка была ещё младше, чем Соль. Она спала настолько крепко, что грудь почти не двигалась в такт дыханию. Урд снова поднесла ухо к её губам и нахмурилась.

— Здорово ты ей вкатил, — сказала она. — Лишь бы не откинулась.

— "Лишь бы", — хмыкнул Пагрин, но развивать мысль не стал.

Арпад переглянулся с Фирмином: да уж, ситуация. Кто эта девчонка они ещё до конца не разобрались — то ли дитя вулкана, то ли ведьма, то ли… обыкновенная девчонка, вообразившая о себе невесть что. Кем бы она ни была, им предстояло доставить её в гильдию, а позже её передадут счетоводу. Ей придётся ответить за убийство гемофила и, возможно, человека.

— Сколько она проспит? — спросила Сольвейг.

Арпад отыскал ампулу и проверил содержимое — осталось чуть больше половины. Потом он бросил ещё один взгляд на девчонку, оценивая комплекцию.

— Если выживет — неделю, — сухо сказал он. — Сама сможет ходить дней через десять-двенадцать.

— Ладно, давайте свяжем её на всякий случай и обыщем остальные пещеры, — предложил Пагрин.

Девчонку зафиксировали по всем правилам. В полевых условиях провести полную проверку не было возможности, и тот факт, что она не реагирует на серебро, не гарантировал, что она не относится к какому-нибудь особому или вообще доселе неизвестному виду нечисти. Урд, впрочем, следила за тем, чтобы они не передавили ей кровеносные сосуды, а когда дело было сделано — ещё раз проверила пульс.

— Не вытянет, — тихо и мрачно сказала она. — Сердце засыпает. Слишком большая доза.

Арпад выругался. Нет, он все сделал правильно, никто его не упрекнёт… Но он мог сделать лучше.

— Мы можем чем-то ей помочь? — спросила Сольвейг.

Урд покачала головой.

— Её бы в воду, чтобы вещество выходило через кожу. Ну и, пожалуй, приток крови к голове не повредит, — с этими словами она подняла ноги девчонки и подложила под них её собственные вещи.

— Хороший вопрос — стоит ли спасать её, — проворчал Фирмин. — Она убийца, и на нас напала… — он оборвался на полуслове, бросив виноватый взгляд на Урд, а потом на Сольвейг.

Арпад резко поднялся. Он понял, что на самом деле имел в виду брат. Даже если она сейчас выживет, впереди её не ждет ничего хорошего. Цена за чью-то жизнь — твоя собственная жизнь. И эта цена будет уплачена тем, кто пострадал от совершённого убийства больше всего. В данной ситуации это клан Игараси. Девчонка станет миньоном на всю оставшуюся жизнь, и никто не будет обязан обращаться с ней хорошо.

— Идём, обыщем другие пещеры, — сказал Арпад, и первый направился в южный проход из грота.

— Я буду с ней, — услышал он тихий голос Урд. — Если она умрёт, душу нужно отогнать от тела.

Везде было пусто. Больше не было никаких следов, похоже, девчонка действительно жила здесь одна. На том же уровне, где они её обнаружили, охотники нашли место где она спала: груда тряпья и несколько шкур — яков, и, кажется, грифонов. В той же пещере нашлись запасы пищи — несколько мешков с сушёными фруктами и овощами, пшено, наполовину пустой бочонок меда… И много, очень много спрессованного сена. Арпад предположил, что это были запасы номадов Цеплин. Может ли быть такое, что эта девчонка — последняя выжившая из этого племени? Точнее, была таковой до этого дня. Арпад пытался понять, сколько времени они уже рыскают по пещерам, и какова вероятность того, что её сердце уже остановилось.

Немудрено, что она свихнулась и стала стрелять по "гостям". Одна в огромной пещере, в единственной "холодной" горе, уже целых четыре года… Почему она не вернулась в Ахаонг? Почему они все не вернулись? Последнего человека, который мог об этом рассказать, сегодня начинили убийственной дозой транквилизатора.

Придя к выводу, что здесь вряд ли есть кто-то ещё, решили разделиться и разойтись в разные стороны. Арпад не возражал, он хотел побыть наедине с собой и подумать.

В одном из ответвлений он нашел её оружие. Это была странная конструкция, похожая на большой арбалет, к которому был приспособлен сложный набор линз, пружин и шестеренок. Конструкция была довольно тяжёлой и крепилась к треноге. Отдельно лежал большой рычаг для взведения тетивы. Та была необычайно толстой и тугой — дальность стрельбы у этой штуковины должна быть действительно большой. Арпад вынес свою находку на открытую площадку, поставил на треногу и посмотрел в единственный доступный окуляр. Он увидел лишь красно-серую землю, как у подножия горы, но увидел близко, будто с расстояния вытянутой руки. Присмотревшись, он обнаружил тонкий, едва заметный, крестик. Апрад пошевелил всю конструкцию, крестик сместился… Он нажал рычажок, напоминавший спусковой крючок арбалета — ничего не произошло.

Рядом с конструкцией лежали в ряд обсидиановые шипы — такие же как те, которым был подстрелен Пагрин, и которым угрожали Фирмину. Ещё ближе стояла потухшая горелка и щипцы с толстой тряпкой. "Так, вот подходящий паз для снаряда… Дополнительный импульс болту обеспечивают пружины… Которые натягиваются вот этим колесом". Арпад проверил свою догадку, но натягивать до предела не стал — стрелять по пустыне он не собирался. Но с учетом дальности стрельбы становилось более понятным назначение системы линз.

Приглядевшись, Арпад насчитал пять комплектов. Их держатель вращался, и к основному окуляру можно было придвинуть тот или иной набор, зафиксировав его в специальном пазе. Побаловавшись с разными наборами, их назначение Арпад тоже определил: общий план местности, наметка цели, крупный план… И вся конструкция была зафиксирована очень точно и четко: ни одна деталь не могла быть сдвинута ни на четверть линии от предназначенной ей траектории. Гениальная, неповторимая конструкция. Кажется, никто в Ахаонге не знал, что Цеплин на такое способны, и это, пожалуй, к лучшему. Конечно, эту штуку можно использовать для безопасной охоты на монстров, но в недобросовестных руках…

Повозившись ещё немного, Арпад проверил свою гипотезу — да, последний лагерь Цеплин виден как на ладони. Девчонка следила за ними с самого начала.

Арпад затащил прибор под укрытие пещеры и набросил сверху одну из шкур. Он не собирался рассказывать о нём кому-либо, не собирался сюда возвращаться… но просто было жаль, если это произведение искусства заржавеет под дождем или испортится из-за едких испарений. Пусть стоит здесь, как памятник, который больше никто никогда не увидит.

— Арпад, ты где? — послышалось вдалеке.

Он не ответил. Сделанного не вернешь, придётся с этим жить. Из двух зол девчонку настигло меньшее, а Арпад стал лишь орудием в руках судьбы. Он решительно выдохнул, бросил последний взгляд на пустыню внизу, и вернулся к команде.

Что ж, зато месяц зимы кое-как скоротали.

Когда Арпад вернулся в грот, "Чудовище Цеплин" всё ещё дышала. Судя по количеству прошедшего времени, уже всё вещество из ампулы разошлось по организму, а значит, у девчонки всё ещё был шанс выжить, причем довольно неплохой. Если уж сердце не остановилось при максимальном содержании вещества в крови, значит, в нём достаточно воли к жизни, чтобы бороться и дальше. Главное, чтобы эта воля не исчезла, чтобы усталость не оказалась слишком сильной.

Урд и Соль обтирали тело девчонки влажными тряпками. Пагрин и Фирмин перебирали её вещи и пожитки и решали, что им стоит прихватить с собой.

— Костюм забираем однозначно, — сказал Пагрин. — За него любой коллекционер денег отвалит прилично. Только подумайте: доспехи последней Цеплин!

— Возможно, и не последней, — сказал Арпад. — Мы нашли только её, а что с другими мы до сих пор не знаем.

— Может, это она их… того… — предположил Фирмин.

Арпад ничего не ответил. Такой вариант тоже был не исключён. Он сидел на камне, обхватив голову — она снова начинала гудеть от недавнего удара и усталости. Он просто хотел поскорее доставить девчонку в гильдию и предоставить возможность разобраться в её природе кому-нибудь другому.

— Ну-ка, Соль, примерь доспехи! — велел Пагрин.

Девчонка отвлеклась от своего занятия и приблизилась к своему инструктору, который как раз держал в руках самодельную кирасу. Сольвейг послушно просунула руки и голову в соответствующие отверстия, и Пагрин отпустил броню.

Соль пошатнулась, не удержалась на ногах и рухнула на землю.

— Отлично! — прокомментировал Пагрин. — Вот мы и придумали тебе новое испытание. Как ты собираешься охотиться на монстров, если ты не можешь удержать на себе тот вес, который с ловкостью удерживают они?

Арпад заинтригованно приблизился. Доспехи действительно были тяжеленными. Грубые обсидиановые пластины, кое-как соединенные между собой, не отшлифованные и не подогнанные по форме тела… А девчонка их носила, и ещё плюс шкура яка сверху, и два странных черепа… А ещё стрелковое устройство, которое тоже не слишком лёгкое. Теперь становилось ясно, что полученную дозу транквилизатора она вполне может пережить.

Арпад оставил в покое кирасу и начал рассматривать шлем. Он был тоже сделан из обсидиановых пластин, закрывавших макушку и уши. На лбу был прочно приделан череп яка с огромными рогами, а к нему по бокам крепилась шкура. Неужели этот "костюмчик" она изготовила себе сама? Но зачем?

Возможно, она просто боролась с мародёрством. Она имела право отстаивать имущество своего племени. Но почему она не обратилась к властям?

Не могла же она совсем не понимать институтов власти и права. Можно предположить, что последние четыре года её воспитанием и просвещением никто не занимался… но даже четыре года назад она уже не была совсем маленьким ребёнком, могла бы догадаться, что нужно вернуться в цивилизацию, примкнуть к какому-нибудь другому племени или воспользоваться государственной социальной программой…

Нет смысла гадать. Нет смысла думать об этом. Надо лишь вернуться в Грэйсэнд и взять какое-нибудь другое задание. Даже если нечисть в спячке — Арпад найдёт её и разбудит, лишь бы заняться хоть чем-нибудь другим.

Урд показала Пагрину, как нести "чудовище" — "Чудо", как они окрестили её между собой для удобства — чтобы не перекрывать ток крови к жизненно важным органам. Остальные поделили между собой её вещи и отправились в обратный путь.

— Чёрт возьми, она обмочилась! — выругался Пагрин, едва они успели отойти недалеко от горы. По его рубашке растекалась лужа и капала на сухую горячую землю.

Остановились, чтобы Черри мог раздеться — при такой жаре в рубашке было мало толка. Однако девчонку не во что было переодеть, но и пожаловаться на неудобство она не могла. Раздражённый Пагрин отказался нести её дальше, и Арпад с неохотой взял эту обязанность на себя.

"Чудо" была на удивление лёгкой. Да она весила вдвое меньше собственных доспехов! Нет, с ней точно что-то было не так. Чертовщина какая-то. Здесь точно замешаны призраки, монстры, чудовища или…

"Волчара, забери её", — вот, что он хотел сказать вслух. Но он молчал, изо всех сил стараясь отвлечься.

Когда они добрались до лагеря Цеплин, на пустыню снова опустились сумерки, но Урд настояла на том, чтобы они двигались дальше, к озеру. Она хотела положить девчонку в воду, чтобы организм быстрее очищался. На скалу поднялись только Фирмин и Пагрин, чтобы спустить их телегу с вещами и припасами.

Арпад дотащил девчонку до воды, предоставил её Урд и Сольвейг, а сам развалился на тёплой каменистой земле рядом с водой. Он слышал, как охотницы затащили Чудо в воду и снова начали тереть её кожу. Зачем они так стараются? Неужели не понимают…

Наверное, такова человеческая природа: лучше мучительно умереть позже, чем безболезненно сразу. То, что будет потом, может и не наступить; будущее туманно и неправдоподобно, в отличие от того, что происходит здесь и сейчас. Многое может измениться… Вдруг небо рухнет на них через минуту? Или начнется извержение, и они никогда не вернутся в Ахаонг, как несчастные Цеплин?

"Будь у тебя выбор, Арпад, каким бы он был: легко и быстро умереть сейчас или медленно и мучительно потом?" — спросил он у самого себя.

Стоит ли то, что находится между "сейчас" и "потом" тех мучений, которые предстоит пережить? Вот он, пожалуй, тот самый вопрос. Что ты можешь сделать, что можешь изменить, как можешь добавить смысла и содержания в жизнь, чтобы оно того стоило? Если эти две дурочки совершают ошибку, кто и как эту ошибку может исправить?

Арпад тяжело поднялся и начал расчищать место для отдыха. С запозданием он подумал, что в лагере Цеплин не только их повозка, но и возможные дрова — охотники вполне могли сегодня позволить себе горячий ужин. Поэтому он оставил женщин заниматься своим делом, а сам направился обратно к гранитной скале.

По мере приближения к Диффоуку воздух становился всё свежее: за две недели, что их не было, в Ахаонг пришла полноценная зима. Сейчас команда двигалась медленнее — телега стала тяжелее за счёт Чуда и её вещей, и толкать по неровной поверхности приходилось по двое, а то и всем вместе.

Чудо начала медленно приходить в себя — раньше, чем предсказал Арпад, всего через пять дней. Она ещё не очухалась окончательно, да и не проснулась сполна: лишь приоткрыла глаза и лежала, пустым взглядом уставившись в пространство, а потом снова закрыла их. Так повторялось несколько раз, Урд пыталась с ней заговорить, но безуспешно: девчонка то ли не понимала обращённой к ней речи, то ли не могла ответить.

Ещё через два дня её взгляд стал более осознанным, она наблюдала за охотниками и пыталась пошевелиться, хотя явно не поняла, что ей мешают путы. Члены команды настороженно ждали момента, когда она окончательно придёт в себя: вот тогда и станет ясно, были ли достаточными их меры предосторожности.

На третий день она попыталась подняться, а когда ей это не удалось — стала озадаченно рассматривать узлы, которыми были связаны её руки и ноги, словно не могла понять, что это такое. Пагрин велел остановиться, а Урд приблизилась к повозке.

— Эй, привет! Ты меня понимаешь?

Девчонка вздрогнула и начала нервно озираться по сторонам — такое количество людей вокруг её явно пугало. Она задержала взгляд на Пагрине, а потом поглядела на его левую руку — она уже начала заживать, отек спал, хотя функционировали пальцы ещё не слишком хорошо. Остальные члены команды ничем её не заинтересовали, и она начала осматривать вещи в повозке, где сразу заметила свои доспехи. Но её интересовало что-то другое, и она, неуклюже трепыхаясь, разворотила кучу, пока не обнаружила собачий череп на кожаном шнурке. Она прижала к себе это странное ожерелье, ласково поглаживая белый собачий череп. После этого девчонка подозрительно покосилась на Фирмина, но так ничего и не сказала.

— Ты слышишь меня? — ещё раз попробовала Урд. — Как тебя зовут?

Охотники переглянулись. Не может ли такого быть, что девчонка на самом деле дикая? Порождение вулкана в человеческом облике… видела ли она когда-нибудь ранее людей так близко?

Ещё несколько попыток вызвать девчонку на контакт не увенчались успехом. Сольвейг, отпивая воду из фляги, поймала жадный взгляд и предложила Чуду воды. Та едва заметно кивнула, ни на кого ни глядя, и ей позволили утолить жажду. Что ж, по крайней мере, потребности у неё были человеческие.

До вечера диалог так и не завязался.

Ночью Апрад проснулся от какого-то странного хруста. Он приподнялся на спальном мешке, огляделся — чуть поодаль кралась прочь Чудовище Цеплин. Она неосторожно наступила на тонкую лавовую корку. Арпад ткнул в бок Фирмина, а тот разбудил остальных. Несколько минут они наблюдали за девчонкой, пытаясь сообразить, как она освободилась. Впрочем, при наличии минимального интеллекта и большого желания в этом вряд ли было что-то сложное: её руки, чтобы не нарушать кровообращение, они связали спереди, а на ногах, хоть они и были связаны хорошо, узлы вполне могли ослабнуть — их не проверяли с самого первого дня.

— Эй, далеко собралась?

Девчонка вздрогнула и припустила бегом, причем её скорость была неожиданно большой. Впрочем, её замедляли всё ещё связанные руки, и Фирмин, обратившись, без труда её догнал и повалил на землю. Подоспели остальные, вернули девчонку в повозку и снова связали — теперь уже более надёжно. Её руки оказались за спиной, а между узлами на запястьях и лодыжках привязали сухую ветку — во избежание новых попыток бегства.

Укладываясь и возобновляя прерванный сон, Арпад думал о том, что в человеке, каким бы он ни был, всё-таки очень сильна жажда жизни и свободы. Чудо сопротивлялась так неистово, так отчаянно… Жаль, что она не захотела — или не смогла? — с ними поговорить. Было бы интересно узнать её историю.

Диффоук был припорошен снегом, что было для него странно. Значит, всего в нескольких милях к северу начиналась самая настоящая зима, и дороги, скорее всего, были заметены. Команда сняла две комнаты в трактире, Чудо они привязали к креслу и оставили наедине с собой. Присмотр, кормление и гигиенические процедуры их пленной поручили Сольвейг — та скривилась недовольно, но подчинилась, не сказав ни слова.

Все нуждались в отдыхе: изнурительное путешествие по пустыне, жара, маска на лице — всё это надоело им настолько, что, оказавшись в условиях нормального климата, почувствовали резкое улучшение настроения. Фирмин, Арпад и Урд засели в таверне с несколькими кувшинами вина, Пагрин присоединился к ним чуть позже.

— У нас два дня на отдых, — сообщил он, устало откидываясь на скамье. — Отправимся на север в составе торгового обоза. С нас не возьмут денег, если мы возьмём на себя обязанности охраны.

— Без проблем, — сказал Арпад, которому хмель уже ударил в голову. — Если и найдутся идиоты, которые захотят напасть в такую погоду, мы их снежками закидаем.

На следующий день Урд сменила Сольвейг в почётном деле присмотра за пленницей, и девчонка отправилась гулять по посёлку. Никому особо не было дела до того, чем заняты остальные, главное, чтобы к времени отбытия все были в хорошем тонусе и без штрафов за нарушение общественного порядка.

В Диффоуке занять себя особо было нечем. Арпад почти не выходил из номера, доводя до совершенства нелепую фигурку кентавра. Лишь к вечеру он вышел, чтобы прогуляться и подышать свежим воздухом, и тут его и перехватил ключник, с которым он познакомился две недели назад.

— Вы Арпад Фаркаш, верно? — уточнил старик, и, получив утвёрдительный ответ, достал откуда-то из недр стойки небольшой конверт. — Вот, пришло через два дня после вашего отбытия. Я уже собирался отправить обратно, но тут вы вернулись.

Арпад посмотрел на имя отправителя. Он уже и забыл о запросе, который отправил в Ункуд. Всё решилось и без этого, но конверт он всё-таки вскрыл. Ответ ему не понравился. Иштван Месарош в Ункуде не появлялся. Что бы это значило? Зачем Йерне ввела его в заблуждение? Некоторое время Арпад сомневался, стоит ли поднимать из-за этого шум. В конце концов, с заданием они справились, убийца Тои Игараси найден, даже без помощи Месарош. Наверное, Иштван не покидал Диффоук, а Йерне не позволила Арпаду с ним пообщаться чисто из вредности, не желая облегчать охотникам работу. И предъявлять претензию — всё равно что унижаться и признавать свою несостоятельность без помощи кровососов. Этого Арпад не хотел. Он направился в таверну, где, как он предполагал, сейчас расслаблялась команда. Он не стал им рассказывать о выходке Йерне, а изо всех сил попытался отвлечься. Здесь были сплетни, музыка, кости и карты, а если как следует разогреть контингент, можно и лёгкий разминочный махач организовать. Арпад уже был готов приступить к выполнению этого пункта плана, как вдруг в трактир ворвалась Соль и подбежала к их столику. Она выглядела настолько возбуждённой, что Арпад невольно прислушался, а потом и вовсе забыл о своих намерениях.

— Дракон! Это же уникальный шанс, они появляются раз в десять лет! Ну пожалуйста, я позже вернусь в Грэйсэнд, я всё ещё хочу стать охотником! Но я не могу упустить такую возможность!

— Тише, тише, без истерик, — заплетающимся языком сказал Пагрин. — Кто напугал нашу девочку драконом?

— Да никто не пугал, — сердито огрызнулась Сольвейг. — Я была на мельницах у мастера Югда. Там, на окраине, целый лагерь охотников с запада! Была жалоба из Норта, Мэгна и Аградчи — мамонтов дерёт! Мамонтов!

— Эй, ша, — осадил девчонку Арпад. — Если это правда, мы и сами не прочь прогуляться…

— А как же наше "Чудовище"? — напомнил Фирмин. — Потащим её с собой?

— Делать нечего, — отмахнулся Пагрин. — Давайте сначала выясним, сколько правды в этом потоке эмоций.

Правда в нём была. На востоке, всего в паре сотен миль от Диффоука, проснулся дракон. Жители предполагали, что он родился в потухшем кратере вулкана Вабага, но это ещё предстояло проверить. В любом случае идти на дракона было куда интереснее, чем сопровождать мелкую сумасшедшую на суд. Чтобы решить, как поступить в сложившейся ситуации, связали Чудо покрепче, заперли в комнате, а сами собрались в соседней.

— Кому-то одному придётся идти в Грэйсэнд, — констатировал Пагрин и бросил короткий взгляд на Сольвейг. Да, логичнее всего было бы сбросить это на неё — самая младшая, наименее опытная, в охоте на дракона толку от неё будет чуть. Но это было бы крайне несправедливо — ведь именно благодаря ей команда не ушла в неведении в полном составе на север. Вторым кандидатом был сам Пагрин: недавнее ранение снижало его эффективность. Но его рука быстро заживала, и стрелять уж точно не помешает.

— Будем тянуть жребий? — предложила Урд.

После недолгих колебаний все согласились. "Почётная миссия" конвоирования выпала Фирмину. Остальные возбуждённо и предвкушающе заулыбались.

— На рассвете выступаем, — сказал Пагрин. — А сейчас выворачивайте карманы — нам нужно поменять наших дохлых кляч на быстрых лошадей, чтобы добраться на точку сбора как можно скорее!

Фирмин был явно раздосадован. Упустить такую возможность из-за какой-то пустынной дикарки, которая вообразила о себе невесть что! Арпад искренне сочувствовал брату, хотя и держал свои мысли при себе. Сам он уже видал в своей жизни дракона, даже получил от него хорошего леща. А вот брату не повезло в прошлый раз — он залечивал разорванный бок после встречи с амра-камой — и в этот раз: удача была не на его стороне. Придётся ему двигать на север и объяснять встречным отрядам охотников, почему он не может к ним присоединиться в походе на дракона…

— Эй, Фирмин, — решился поздней ночью Арпад, когда дальше тянуть с принятием решения было нельзя. — Махнёмся маршрутами?

Брат был настолько удивлён, что даже приподнялся на кровати.

— Ты серьёзно? Нет, Арпи, ты что, перебрал?

— Серьёзно. Я обещал Агате, что навещу её на обратном пути. Если не появлюсь — будет переживать.

Последовала довольно долгая пауза, на протяжении которой Фирмин явно пытался уложить у себя в голове саму возможность отказаться от охоты на дракона.

— Нет, ну она же наверняка знает, где сейчас все охотники Ахаонга, — сказал он. — Это мы были отрезаны от цивилизации и чуть всё веселье не пропустили.

Арпад раздражённо сжал зубы. Решение и так далось ему нелегко, а этот кретин его ещё отговаривает!

— Нет, если ты не хочешь, я настаивать не буду. Мне, конечно, в прошлый раз досталось от дракона, но это не значит, что я избегаю встречи с новым, — сказал он. — Но если ты так и помрешь, ни разу не встретившись с действительно интересной тварью, ты будешь вспоминать этот день…

— Ну ладно, ладно, — быстро сдался Фирмин. — Спасибо, брат. Добычу потом поделим. — И он лёг на спину и мечтательно вздохнул. Да уж, это был дорогой подарок, Арпад даже чуть не пожалел о содеянном, но брать свои слова обратно не собирался. Со стороны кровати Фирмина послышалось мерное сопение, и Арпад подумал, что брат уже уснул. Оно и к лучшему — ему нужно набраться сил. С драконом нужен глаз да глаз! Но Фирмин вдруг хмыкнул с каким-то снисхождением и сказал негромко: — Да уж, неслабо она тебя приложила.

Пока Арпад соображал, почему брат говорит про дракона "она", тот уже захрапел по-настоящему. От одного этого звука дракон должен был взбеситься и убраться восвояси. Так что удачная охота им гарантирована.

Их общих денег хватило на то, чтобы обменять двух лошадей на особей посильнее, хотя владельцы почуяли шанс наживиться и взвинтили цены до неприличных высот. После этого у них не осталось средств, чтобы приобрести специальное снаряжение, поэтому Арпад согласился вернуться в Грэйсэнд без лошади — тем более, что оставалась всего одна, и его вместе с Чудом и её вещами она не выдержит, так что в любом случае пришлось бы идти пешком. Так что охотники продали последнюю лошадь, часть денег потратили на место в повозке в торговом обозе для Арпада и Чуда, а остальное оставили команде на новые арбалеты и запас мази против ожогов. Вряд ли отдел снабжения Гильдии станет возражать против такого самоуправства, но даже если станет, от них можно будет откупиться парой драконьих чешуек.

Торговец тканями, согласившийся взять к себе Чудо и Арпада, оказался на редкость общительным человеком. Он всё выспрашивал, что же за чертовку везут на север в цепях, да сколько за её голову обещано… Его ничуть не смущал тот факт, что девчонка всё слышала — должно быть, считал её глухонемой. Арпад и сам бы поверил в это, если бы не слышал от неё отборной ругани всего пару дней назад. На вопросы торговца он отвечал односложно и невнятно, хотя и понимал его любопытство: не каждый день приходится возить охотничьих пленных, пусть даже это не монстр, а обычный человек.

Обоз медленно продвигался на север, чтобы облегчить работу лошадям, большая часть людей шли пешком. На третий день путешествия уже почти все успели перекинуться с Арпадом парой слов и полюбопытствовать, какой такой монстр в девичьей шкуре достался на этот раз гильдии. На четвёртый день один парнишка предложил выкупить у Арпада Чудо, цену он назвал намного выше гонорара, который обещала гильдия.

— На кой чёрт она тебе сдалась? — изумленно переспросил Арпад, разглядывая парня. Невысокий, белобрысый, на вид едва ли достиг совершеннолетия. Неужто влюбился? Так он на девчонку лишь мимолётный взгляд бросил…

— Жаль её, — пожал плечами парень. — Знаю я, как вы обращаетесь с теми, кого считаете виновным. А я бы гарантировал, что она никому не навредит.

Арпад бросил взгляд на повозку. Сквозь щель в брезенте выглядывал блестящий глаз — это был первый раз, когда Чудо проявила интерес к происходящему.

И ведь прав парень — жаль девчонку. Довольно заманчивое предложение… Вот только что-то с этим белобрысым не так.

— На кого работаешь? — спросил Арпад.

Тот лишь рассмеялся — весело, непринужденно, высоко задрав голову. Но что-то в нем было фальшивым, неестественным, хотя Арпад и не мог понять, что именно.

— Ни на кого, — сказал мальчишка. — По доброй воле помочь хочу. Что, нечасто встречаете альтруистов?

— Настоящих — вообще никогда, — грубо сказал Арпад. — Предложение отклоняется.

Глаз из щели исчез.

— Ты чего, приятель? Цену набиваешь? Поднять могу, но в пределах разумного. Альтруизм, знаешь ли, тоже не безграничен.

— Пофиг. Иди отсюда. Товар не продается.

Дорога в Вормрут растянулась на целых шесть дней, и в течение этого времени парень обращался к Арпаду несколько раз, и с каждой новой встречей охотник укреплялся в уверенности, что отказ был правильным решением. Парень был подозрительно настойчив, и в ночь последней стоянки обоза он куда-то исчез. Арпад был немного раздосадован — он намеревался проследить за белобрысым, чтобы понять, кто и зачем его нанял. Не то, чтобы это имело какое-то большое значение, просто не помешало бы знать.

Лошади выбивались из сил, и людям приходилось подталкивать телеги, чтобы не застрять посреди дороги. Передовых тоже постоянно меняли, но до Вормрута дотянули с трудом. Когда на горизонте замаячили трубы заводов, по всему обозу пронёсся вздох облегчения. Дорога от Вормрута до Адана не могла быть более изнурительной: столичные тракты обычно довольно аккуратны.

— Пожалуйста, не вези меня в город.

Арпад даже не сразу понял, что эта фраза обращена к нему. За несколько дней Чудо не проронила ни слова, на обращенную к ней речь почти не реагировала. Лишь когда кто-то пытался забрать у неё собачий череп, чтобы изучить, она подняла крик и попыталась укусить своих обидчиков.

— В городе цель нашего путешествия, — сказал Арпад. — Извини, Чудо, но мы пойдём именно туда.

— Но не в этом же городе цель? — возразила девчонка. — Ты, кажется, собирался доставить меня в Грэйсэнд. Вот и поехали туда, прямым ходом. А здесь… Если мы заедем в Вормрут, в Грэйсэнд ты меня уже не довезёшь.

— Почему это?

Девчонка умолкла и опустила голову, будто погрузившись в размышления. Арпад уже отчаялся получить ответ, как она вдруг сказала:

— Тот парень, который с тобой торговался. Он миньон кровососов. Причем к Игараси отношения не имеет.

А вот это уже интересно. Как она могла это понять? Чует кошка, чьё мясо съела… Но неужели они знакомы?

— С чего ты взяла?

Девчонка пожала плечами, насколько позволяли её связанные руки.

— Некому больше так сильно интересоваться. Из ваших разговоров я поняла, что меня, скорее всего, отдадут Игараси в качестве возмещения за того, кого я убила. Значит, им нет смысла меня выкупать — они и так своё получат.

— Так твоя совесть нечиста перед кем-то ещё? — подозрительно спросил Арпад.

— Не знаю, что ты подразумеваешь под совестью, — сказала она неожиданно злобно. — И как это применимо к моей ситуации. Но эта семья не потребует меня в качестве возмещения. Они хотят меня мёртвой и молчаливой.

— Почему? — не отставал Арпад. А когда девчонка снова опустила голову, не выдержал: — Давай, рассказывай! Чтобы я поменял свой план, ты должна меня убедить.

Обоз ускорился: наверное, близость отдыха и тепла взбодрила даже лошадей.

— Давай отделимся от торгашей, и я тебе всё расскажу. Развяжи мне ноги. Пожалуйста.

Арпад недовольно скривился: по всему казалось, что она собиралась его обмануть и сбежать. Он выставил бы себя полным идиотом перед командой и гильдией, если бы это произошло.

— Тебя никто не тронет, — сухо сказал он. — А если попытаются — у них я и спрошу, чем ты перед ними провинилась.

Девчонка умолкла, и Арпад уверился в своей догадке. Город приближался, двигаться становилось всё легче — они пересекли развилку и оказались на широкой дороге. Теперь лошадей пустили рысью, и Арпад запрыгнул в повозку, чтобы не отстать. Снаружи уже доносились голоса местных торговцев, которые встречали приезжих с противоречивыми настроями: кто радостно, а кто раздражённо из-за дополнительной конкуренции.

— Лучше грохни меня сам, — сказала Чудо, и теперь её голос дрожал. Она заметно побледнела — это было видно даже сквозь въевшуюся в кожу грязь, которую в походных условиях отмыть не удалось. — Скажешь, что я пыталась сбежать. Могу дать повод. Развяжи мне ноги.

— Так, только без истерик. Я же сказал — кровососы раньше официального подведения счетов тебя не получат. Но даже для этого им нужно будет предъявить претензию счетоводу. Им есть что предъявить?

— Да похрен, — сказала она очень тихо, но в глубине её глаз начинала разгораться безумная, неконтролируемая ярость. Именно в этот момент Арпад вдруг понял, что она не такое уж дитя. Хрупкая комплекция, особенно на фоне огромных доспехов, в которых он увидел её впервые; плюс, он ни разу не видел её в полный рост — всё это заставляло его воспринимать её как девчонку. Но ребенок не смог бы сделать то, что сделала она. — Мне тоже есть что предъявить, вот только что и кому я докажу?

— И что же ты можешь предъявить? — спросил Арпад с насмешливым снисхождением, но уже через секунду пожалел о своей несерьёзности — настолько острой была горечь и злость в глазах Чуда.

— Они… Мерзкие твари… — Она начала задыхаться от злости и вся подобралась, будто готовясь к броску. А потом вдруг зарычала в лицо Арпаду, едва ли не срываясь на крик. — Они убили мою семью!

Арпад нахмурился. Если причина исчезновения племени Цеплин была в гемофилах…

— Мою мать! Мою маленькую сестру!

…это кое-что объясняло.

Она с силой рванулась вперёд, пытаясь ударить лбом Арпада по лицу, но лишь неловко повалилась на груду собственных вещей — доспехи и шлем со шкурой яка. Арпад рефлекторно подхватил её, но тут же об этом пожалел. Связанные конечности и недавняя передозировка транквилизатором это одно, а носить стасорокафунтовые доспехи может не каждый.

— Перестань, — зашипел он. — Успокойся!

Кто-то снаружи закричал — возню заметили. В обозе вряд ли оставался хоть кто-то, кто не знал, кого везут в этой повозке.

— Мой маленький брат! Отец! — продолжала Чудо, всё ещё крича во все горло, но уже со слезами на глазах. — Дед Агат, кузены Пада и Тодорон… Голды, Вентус, Марины! Все до одного наёмники и друзья племени! МОЯ СЕМЬЯ! Все мертвы, всех убили долбанные кро…

Арпад повалил её на дно повозки и с силой зажал рот. Он ещё не знал, не успел сообразить, что в его миссии изменит эта новость, но в одном он был уверен на все сто: распространять эту информацию в массы небезопасно.

— Заткнись, — рявкнул он. — Ты усложняешь мне выполнение обещания о доставке в Грэйсэнд. — Он сделал небольшую паузу, во время которой Чудо продолжала брыкаться и пыталась его укусить. Но потом до неё, видимо, дошёл смысл его слов, и она начала затихать. — Успокоилась?

Она медленно кивнула, и, едва Арпад её отпустил, отползла на своё прежнее место и поджала колени. Время от времени она шмыгала носом — всё ещё не могла справиться со слезами.

— Чёртовы кровососы убили всю мою семью, — сказала она хрипло, почти шепотом. — А вы арестовываете меня и собираетесь отдать им, чтобы от племени не осталось вообще никого.

Арпада задело это обвинение. Не факт, что оно было справедливым, он всё ещё не был уверен, что она рассказала правду о своей семье. Вполне может оказаться, что это она сама их всех и порешила, одного за другим, прикинувшись невинным мамонтенком. Но всё же, если в её словах была хоть доля правды… эта мысль шокировала слишком сильно, чтобы Арпад мог понять, каковы же могут быть последствия.

— Что-то я сомневаюсь, что ты подавала жалобу в протекторат, — холодно сказал он, изо всех сил стараясь, чтобы слова не бежали впереди мыслей. — И до этого момента не было вообще никаких оснований подозревать гемофилов в нарушении закона. — Он, конечно, покривил душой, но к делу это отношения пока что не имело. — Сейчас, дорогуша, ситуация выглядит так: ты грохнула кровососа на глазах у его миньона. Миньон пропал, но успел дать свидетельство против тебя. Ты предстанешь перед счетоводом. Ты скажешь своё слово и приведёшь свои свидетельства. И счетовод решит, что с тобой будет дальше. С тобой и с теми, кто тебе задолжал. Потому что таковы законы. Поэтому будь паинькой и не усложняй мне работу. Тебе ясно?

Она дрожала, слёзы катились по её щекам и Арпад почувствовал странную неловкость, как будто он всё-таки сказал что-то неправильное.

— Где был ваш закон, когда убивали мою семью? — спросила Чудо, глядя ему прямо в глаза.

Арпад прищурился и несколько раз глубоко вздохнул, прежде чем ответить.

— Если то, что ты говоришь — правда, ситуация дерьмовее некуда, — сказал он уже тише. — Я не буду давать тебе ложных надежд и обещаний, которые не смогу выполнить, но ты можешь быть уверена вот в чем. На тебя подали жалобу в Грэйсэнде — значит, я доставлю тебя туда. И я это сделаю, мне никто не помешает. Наш счетовод — честная, внимательная и объективная женщина. Ты можешь рассчитывать на справедливый суд.

Чудо откинулась на спину и устало прикрыла глаза.

— Что ж, возможно, ты прав, — сказала она едва слышно. — Возможно, такова цена отмщения — в конце сгореть самой. Но знаешь, я считаю, что всё сделала правильно. Если я сократила численность бездушных монстров в мире — всё было не напрасно.

— Ты убила Тои Игараси, — осторожно сказал Арпад. — Законопослушного члена общества. Гемофила, который много лет питался только одним миньоном и исправно платил налоги…

— Мне жаль, если я ошиблась, мне действительно жаль, — Чудо открыла глаза и поглядела на Арпада. — Почти всех кровососов, что приходили в пустыню, я помнила в лицо, но иногда догадывалась об их природе по поведению. Та, последняя, питалась миньоном у меня на глазах. Он, вроде, не возражал, но они никогда не возражают, верно? Они словно под гипнозом…

Арпад ошарашено уставился на свою пленницу. По её словам выходило, что она убила не одного гемофила, а, возможно, и не двух.

— Сколько кровососов на твоем счету?

Девчонка грустно улыбнулась, но ответить не успела. Повозка остановилась. Они прибыли в Вормрут.

Сначала Арпад собирался снять комнату в трактире, но после того, что он услышал от Чуда, передумал. Возможно, она лжёт, но, может быть, и нет; и если так, то она действительно может быть в опасности. Она вела в пустыне войну с кровососами, но никто не разу не пожаловался на монстра, значит, кто бы они ни были, они не хотели, чтобы протекторат узнал о последней выжившей Цеплин. И теперь, когда она в руках гильдии и может дать обличающие их свидетельства, её вполне могут попытаться убить.

Там, в пустыне, она была вооружена и на своей территории, здесь же она зависима и беспомощна. Арпаду было не по себе от мысли, что девчонку под его опекой могут убить. Ну почему она не рассказала об этом раньше, пока команда была ещё в полном составе?

Знакомых у Арпада, кроме Агаты, в Вормруте не было, проблемой могла стать лишь её природа… Но Чуду вовсе не обязательно знать подробности.

Арпад рассчитался с владельцем повозки, развязал своей пленнице ноги и позволил надеть шлем — не столько из доверия, сколько из нежелания тащить всё самому. Агата снимала комнату на другом конце города, и Арпад изовсех сил надеялся, что она окажется дома. Впрочем, почему бы и нет — на "работу" она обычно выходит под покровом вечерних сумерек.

Идти пришлось довольно долго — обоз остановился почти в центре города, на ярмарочной площади; Арпад даже пожалел, что не доплатил за доставку "к дому", особенно потому, что все глазели на его спутницу, точнее, на её причудливый шлем и занимательное "ожерелье". Вот уж точно, завалил он миссию "затеряться в большом городе". Если кто-то из кровососов захочет её найти, это произойдёт ещё раньше, чем они дойдут до квартиры Агаты.

Чуть больше чем через час они оказались в высоком кирпичном здании неподалёку от стекольного завода и поднялись по крутой лестнице — Агата жила на самом верху.

— Эй, куда это ты меня ведешь? — подозрительно спросила Чудо и замедлилась. Осталось подняться всего на полтора пролёта, и Арпад так торопился добраться до места и сбросить тяжёлую ношу, что наткнулся на свою подконвойную и едва не упал.

— Остановимся у моей подруги, так будет безопаснее всего, — сказал он. — Обсудим подробности твоей ситуации, решим, как нам добраться до Грэйсэнда…

Чудо остановилась и резко развернулась.

— Ты! — она задохнулась от ярости и задрожала. — Привёл меня в логово кровососа, паскуда!

Она с силой тряхнула головой, сбрасывая шлем прямо на Арпада. Тот оступился от неожиданности, но каким-то чудом умудрился не упасть. Но когда он снова обрёл равновесие и сориентировался в ситуации, Чудо уже пробежала несколько пролётов. На такой скорости, со связанными за спиной руками, она рисковала расшибиться насмерть, но, похоже, она хорошо контролировала баланс своего тела. Арпад помчался следом.

— Стой, идиотка! — заорал он. — Она одиночка, соблюдает закон!

Беглянку он настиг аж на соседней улице, и то только потому, что она растерялась в толпе и шарахалась от каждого встречного. Арпад повалил её на землю, крепко ухватил за узел на руках, и только после этого поднял за шкирку, как котёнка.

— Не будь дурой! — зашипел он, пока она дергалась и кричала. Прохожие испуганно шарахались в стороны, едва видели у него на плече знак Гильдии Охотников. Никто не хотел знакомиться поближе с нечистью в человеческом обличье, а разубеждать их Арпад не собирался. — Если бы я хотел твоей смерти, я отдал бы тебя тому блондинчику! Он неплохие деньги предлагал, если ты помнишь…

Чудо выругалась, когда он особенно грубо дернул веревку, которой были связаны её руки.

— Какому богу ты поклоняешься? — глухим голосом спросила она.

Арпад опешил от такой смены темы. Это снова было похоже на попытку усыпить его бдительность.

— Никакому, — резко отозвался он и ускорил шаг. — Я не нужен богам, а они не нужны мне.

— Жаль, — сказала Чудо, и явно что-то хотела добавить, но передумала.

Когда они вернулись на лестницу, где бросили вещи, оказалось, что Агата их уже забрала и поджидала их.

— Слышала твою истерику, — холодно сказала она Чуду. — Из-за таких шовинисток как ты мне иногда хочется забить на закон и сожрать кого-нибудь. Только почище и посимпатичнее. — На её лице было такое глубокое презрение, что не знай Арпад её так хорошо, мог бы и поверить. — Заходите. И ведите себя прилично, ладно?

Чудо не ответила и даже не подняла головы, а лишь безвольно шагала туда, куда подталкивал её Арпад. Казалось, она не верила, что её не собираются сожрать прямо сейчас, от страха у неё помутилось в голове, и она вообще не понимала, что ей говорят. Заперев за ними дверь, Агата скрестила руки на груди и спросила:

— Ну и зачем ты её сюда притащил?

Глава 5

Разместившись расслабленно на диване, Арпад попытался объяснить всё внятно и по порядку, но получалось у него не ахти, возможно, потому, что он и сам не до конца верил в слова Чуда. Агата, кажется, почувствовала его сомнения, и, поразмыслив немного, уселась в одно из кресел, чтобы продолжить разговор. Нежданой гостье она предложила располагаться на диване рядом с Арпадом, но та, поколебавшись недолго, села прямо на пол у дальней стены. Это всех устраивало — бежать ей было некуда, вооружиться нечем. Можно разговаривать.

— Как тебя зовут? — спросила Агата, и только теперь Арпад вспомнил, что "Чудо" вообще-то не настоящее её имя, а прозвище, которое придумали они сами.

Девчонка не ответила. Наверное, возможность нормального общения с гемофилом была далеко за гранью её понимания.

— Будет лучше, если ты перестанешь упрямиться, — спокойно сказал Арпад. — Посмотри на это так: от тебя уже всё равно ничего не зависит. По крайней мере, пока мы не доберёмся до Грэйсэнда. Так почему бы тебе не облегчить свою участь, сотрудничая с теми, от кого ты зависишь?

Чудо бросила на него раздражённый взгляд, но явно была готова признать его правоту.

— Нора, — негромко сказала она, глядя ему в глаза. — Нора Найт.

— Вот ведь чёрт, — ошарашено откинулась в кресле Агата, услышав одну из фамилий, бывших на слуху несколько лет назад. — Цеплин, серьёзно? Они живы?

— Мы обнаружили только её, — сказал Арпад. Ему стало не по себе от воспоминаний о брошенном лагере.

— Ты единственная? — встревожено понизив голос, спросила Агата у Норы. — Последняя выжившая? — Та не ответила, глядя исподлобья. Этот вопрос явно не относился к тем, в которых она считала нужным сотрудничать. — Чёрт, детка, если это так… Мне действительно жаль.

Агата выглядела не на шутку расстроенной, и Арпад запоздало вспомнил, к кому он привел "Чудовище" — у его подруги была похожая судьба. А может, само провидение привело его сюда…

— Чудо, нам нужно больше информации. Ты говоришь, что твоё племя уничтожили гемофилы, но это очень серьёзное заявление. Расскажи, что произошло. В подробностях.

Нора вздохнула, закрыла на секунду глаза, будто смиряясь с ситуацией, а потом заговорила ровным глухим голосом, будто через силу.

— Мы сделали стоянку на Плешивом Горбу — мы всегда там отдыхаем несколько дней, прежде чем начать переход через Маковое Плато. Никто не ждал, что такое произойдет. Сначала начали исчезать люди — по одному или двое… Мы не находили тел, не знали, что происходит. Старейшины отложили переход через Плато, пока ситуация не прояснится… В одну из ночей моя мама и сестра просто вышли из вагончика и больше не вернулись. Потом начались настоящие атаки, и всегда ночью. Во время первой мы так и не разобрались, кто или что было виной гибели и исчезновению нескольких десятков людей. Гемофилы обстреливали лагерь из укрытий, а мы совершенно не были готовы к атаке. А люди просто шли на их зов, как безвольные тупые марионетки… Потом, когда старейшины, наконец, решили уводить племя на юг, они появились при свете дня. Наши мужчины были готовы защищаться, но… Они бросили оружие и добровольно сдались, как будто не могли сопротивляться.

— Сопротивляться действительно почти невозможно, — серьёзно сказала Агата. — Нет их вины в том, что они потерпели поражение. Как ты смогла улизнуть? Тебя не заметили?

Это была явная ловушка, попытка уличить Нору во лжи — гемофилы не могли кого-то «не заметить», особенно когда в них горит азарт охоты. Арпад молча наблюдал и думал, что вряд ли девчонка обманывает. Хотя как знать…

— Нет, — сказала она. — Я была со всеми, так что… Их главная сказала действовать по плану, и тогда… Это было странное ощущение, как будто… Эйфория, или… хм.

Нора смущенно умолкла, но насмехаться над ней было неуместно, хотя Арпаду очень хотелось.

— А потом, — продолжила она, — я вдруг почувствовала злость. Такую сильную, такую… Неконтролируемую. Я никогда не испытывала такого прежде, и никогда потом. Только что я была готова броситься ему в объятья, а в следующий миг уже рвалась к нему, чтобы убить.

— И как, убила? — спросил Арпад.

Нора отрицательно покачала головой.

— Отец не позволял мне брать в руки оружие и сражаться. И я не стала. Я попыталась забрать брата и убежать, но он… Он так и не пришел в себя. Я не знаю почему.

— А твой отец? — мягко спросила Агата.

— Он сначала тоже был под их властью, а потом, когда я закричала… Будто очнулся. И другие люди тоже, но не все. Около тридцати человек смогли уйти в тот день. Мы бросили вещи, взяли только то, что успели прихватить. У отца были взрывные заряды, мы пересекли одну из застывших лавовых рек и разворотили корку, чтобы гемофилы не могли за нами последовать. Это задержало их, но ненадолго. Они обошли развороченный участок, трещины разошлись всего на несколько миль. Мы хоть и старались уйти за эти дни как можно дальше, кровососы нашли нас. Мы как раз успели приблизиться к юго-восточному хребту… Там мы услышали стон земли, и поняли, что назревает извержение. Старшие сделали расчёт и поняли, что это будет один или несколько из Клыкастой Гряды. Мы решили использовать это в свою пользу: наши мужчины спровоцировали извержение Мелкого Хитрюги, и мы попытались спрятаться в дыму и тумане. Но извержение получилось слишком сильным. Лава была необычайно жидкой и текла с большой скоростью… Некоторые сгорели заживо, многие получили ожоги, — Нора приподняла брючину и продемонстрировала лодыжку, покрытую широким уродливым шрамом. — Кое-кто просто задохнулся. Гемофилы отступили, но опять ненадолго. В один день отец велел мне взять припасы и тайком ото всех уходить в пустыню, так далеко, как я смогу. Он обещал найти меня при первой же возможности. Больше я никого из племени не видела.

В комнате ненадолго повисла тишина. Арпад пытался осознать, что он сейчас услышал. Он шёл на задание, чтобы защитить права законопослушных гемофилов Игараси, но теперь не был так уж уверен в том, кто действительно нуждается в защите. Умом он понимал, что не должен так просто верить монстру, которого обвиняют в преступлении — любой на её месте выдумал бы слезливую историю, которая бы оправдала любые поступки. В то же время Арпад прекрасно осознавал, что субъективен. Ещё со времен кровавой десятилетки, когда он потерял всю свою семью и всех друзей, кроме Агаты, само слово «гемофил» было для него синонимом слова «враг». И всё равно он верил этой девчонке. Сам ещё не понимал почему, но верил.

— Тебе известно, кем были эти кровососы? Они говорили, откуда они, может, называли клан или имена?

Нора отрицательно покачала головой.

— Они с нами не разговаривали, кроме того, единственного раза, когда пришли к нам на Плешивый Горб. Один из наших людей узнал их главную, Йерне…

— Месарош? — ошарашено перебила Агата и во все глаза уставилась на Арпада, словно он понимал больше, чем она. — Быть не может, они всегда сотрудничают с протекторатом!

— Может, — коротко сказал Арпад и сжал зубы, чтобы не ляпнуть лишнего. Что ж, это многое объясняло. То, как Йерне неохотно отвечала на вопросы, то, что она ничего не сказала о «Чудовище Цеплин» ни охотникам, ни Тои… исчезновение Мато. Эта, последняя смерть на совести Йерне, теперь он был почти уверен.

Он поймал на себе выжидающие взгляды Норы и Агаты, которые надеялись, что он что-то объяснит. Но он лишь отрицательно покачал головой. Он субъективен и может ошибаться, решение должна принимать счетовод, и только она.

Поняв, что от друга развёрнутых комментариев не скоро дождётся, Агата снова спросила, обращаясь к Норе:

— Ты думаешь, больше никто из племени не сумел выжить?

Та грустно пожала плечами.

— Позже я нашла несколько иссушенных тел. Среди них был мой отец и две женщины из тех, кого я оставила.

— Что произошло с твоим братом? — спросил Арпад.

— Он остался на Плешивом Горбу, я упустила его, а отец не смог найти в толпе… Я пыталась встряхнуть его, пока мы были вместе, но он не приходил в себя. Чем бы ни был этот гипноз, он оказался сильнее.

— Это не твоя вина, — снова сказала Агата. — И не его. Люди крайне редко могут сопротивляться влиянию гемофилов. И если он не взял под контроль их обаяние при первом "контакте", то не совладает уже никогда.

— Часто способность к сопротивлению является следствием того, что в человеке есть ген перевертыша, — заметил Арпад, и на миг он задумался о Фирмине — интересно, как там у них дела? Добрались уже до дракона? Ох, если бы только они знали, что на самом деле скрывала эта Чудо-Нора! — У вас в племени были оборотни?

Девушка озадаченно пожала плечами.

— Говорили, что дед Агат мог обращаться в ворона. Но я думаю, что это неправда.

— Правильно думаешь, — сказал Арпад. — Невозможно превратиться в существо, настолько более лёгкое. Хотя… Это мог быть очень большой ворон.

Нора невесело усмехнулась, чисто из вежливости. Ей явно было тяжело вспоминать события четырёхлетней давности, но это было необходимо.

— Где ты взяла ту штуку, из которой отстреливала кровососов? — спросил он.

— Собрала по схеме отца. Запчастей у нас было много, в один из годов думали выставить их на продажу, но старейшины не одобрили. Больше всего времени у меня заняла не сборка, а калибровка, но торопиться мне было некуда. Ведь использовать конструкцию я могла не раньше, чем войду в года.

— Почему? — удивлённо спросил Арпад.

— Отец запретил мне, — пожала плечами Нора, будто это была совершенно очевидная вещь. — А чтобы действовать на своё усмотрение, я должна была достичь совершеннолетия.

— А совершеннолетие это…

— У номадов двадцать один год, — ответила за Нору Агата. — Либо замужество.

Нора кивнула, подтверждая слова новой знакомой, на которую уже смотрела с меньшей опаской.

— И… сколько точно на твоем счету кровососов? — спросил Арпад.

— Достаточно, — уклончиво ответила Нора, — но неравноценно погибшему племени.

— Число, — потребовал Арпад.

— Говори как есть, — попросила Агата. — Если Йерне действительно сделала то, о чем ты рассказываешь… Я на твоей стороне. И все законопослушные гемофилы тоже. Нам не нужна новая война с людьми.

— Девять, — сказала Нора. — Я начала ещё в прошлом году, в этом мне попались только четверо.

Арпад непроизвольно присвистнул. Нет, вот это уж точно каша заварена! Как Месарош прошли летом ежегодную проверку, если у них не хватало пять душ? Если бы эти изменения были обнаружены, об этом знали бы все!

— Ты уверена, что это были именно Месарош? — спросил он. — И вообще — гемофилы?

— Как я уже сказала, фамилии их я не знаю, но насчёт природы уверена, — твёрдо сказала Нора. — Я никогда не стреляла, пока не убеждалась, что выбрала правильную цель. Часть из тех, кого я убила, я узнала в лицо. Они были там, на Горбу, четыре года назад… А потом я просто наблюдала. С ними почти всегда есть миньон. С вашим этим партнёром… я ошиблась. Я запаниковала, когда вы начали приближаться, а он вел себя с той девчонкой, как кровосос с миньоном… и я знала, что с кем-то из вас что-то не так, тогда я не сообразила, что это может быть перевёртыш.

— Как ты полчаса назад узнала, кому принадлежит квартира? — подозрительно спросил Арпад.

— Хвостик зарычала, — Нора погладила череп, всё ещё висевший на шнурке на её шее. — Она всегда нервничает и бесится, когда чувствует приближение кровососа.

— Хвостик это…

— Моя собака. Она умерла, защищая меня, но всё равно всегда предупреждает об опасности.

Арпад и Агата переглянулись — кажется, тут налицо сверхъестественное вмешательство, но девчонка о нем и не подозревает, а воспринимает как само собой разумеющееся.

— Она помогала тебе скрываться от гемофилов? Поэтому они не смогли тебя выследить и…

— Убить? Да, именно поэтому. Я всегда заранее знала, что они идут.

Как интересно. Арпад вспомнил самый первый день, когда Чудо пришла в себя. Первое, что она сделала, это нашла этот череп и прислушалась к нему. Наверное, ожидала, что он сообщит ей о близости гемофилов… Но череп молчал, и она успокоилась.

— А это кто? — спросил Арпад, жестом указывая на череп яка на шлеме. Он никогда раньше не видел, чтобы номады поклонялись тотемным животным, но эта девчонка освоила технику защиты стихийно.

— Это Балли. Она тоже спасла мне жизнь.

— Каким образом? — полюбопытствовала Агата.

Нора уловила скептицизм и недоверие в выражениях их лиц, но ответила, явно равнодушная к реакции.

— Я упала с узкой тропинки, когда мы бежали с Плешивого Горба. Могла бы расшибиться насмерть. Но внизу стояла Балли. Я упала на неё.

Да уж, если номады не склонны к мистицизму, то эта девчонка — исключение. Хотя, если посудить, для выживания ей наверняка понадобились все вмешательства свыше, которые только могли произойти.

— Балли это пережила? — не сдержавшись, спросил иронично Арпад. — Или она спасла тебя ценой своей жизни?

— Пережила, — серьёзно сказала Нора, то ли не заметив, то ли проигнорировав его насмешку. — Отец заколол её через пару недель, потому что она умирала от жажды. Нам удалось прихватить пару тюков спрессованного сена, но запаса воды едва хватало на людей.

Арпад подавил тяжёлый вздох. Да, девчонка преступила закон. Но, учитывая всё, что с ней произошло… Что сотворила Йерне Месарош… Если бы удалось это доказать! Если бы кто-то из них покаялся или нашлись бы выжившие свидетели, кроме заведомо запятнавшей свою репутацию Норы!

Что ж, будут ли её слова достаточными для помилования — решит счетовод. А пока что им нужно придумать, как безопасно добраться до Грэйсэнда. Денег, которые выделила Арпаду команда на завершение миссии, хватит разве что на хромую клячу, а обозы в нужную им сторону вряд ли поедут в ближайшее время. Даже этот, торговый, с которым они прибыли сюда, был невиданной удачей: обычно торговцы прекращали движение задолго до первого снега, но на этот раз они задержались в Санвуде — пересеклись с караваном из Жутьема, обмен товарами и сплетнями пошел очень уж бойко.

Когда основные факты произошедшего четыре года назад прояснились, Нору развязали и отправили в ванную: отчасти потому, что ей действительно это бы не помешало, отчасти чтобы поговорить без неё. Агата удостоверилась, что девчонка умеет пользоваться городской сантехникой и оставила её в покое — та всё ещё чувствовала себя неуютно в компании гемофила.

— Что скажешь, Арпи? — спросила Агата, когда из ванной донесся шум воды. — Думаешь, она говорит правду?

— Трудно сказать, — устало ответил он. — К счастью, это не мне решать. Я доставлю её к счетоводу, как и должен… Новые факты для меня означают лишь то, что с ней действительно надо быть поосторожнее. Причём не только в плане вероятного нападения, но и в смысле возможного бунта. В одиночку грохнуть почти десяток кровососов, надо же… Даже в кровавую десятилетку большинство охотников могли только мечтать о таком послужном списке.

Агата задумчиво покачала головой. Её не задевали слова друга, она прекрасно знала, что к ней они не относятся.

— Если бы она сказала то же самое о клане Скрим или Данай, или о тех же Игараси — я бы не поверила, — сказала она. — Да и насчёт Месарош я сначала сомневалась, но потом подумала… Йерне всегда была лояльна протекторату, но никогда не была в восторге от новых законов. Особенно после того случая, когда протекторат не принял у неё жалобу…

— Сложно всё это, — сказал Арпад. — Уложить в голове, или, тем более, доказать… Лучше бы её просто отдали Игараси и на этом история была…

Он осёкся на полуслове. Он вспомнил, как Нора просила убить её, только не отдавать гемофилам.

— Вот именно, — негромко сказала Агата, заметив его замешательство. — Она может сопротивляться харизме, но если её отдадут Игараси, ей придётся смириться и поддаться, иначе она будет чувствовать невыносимую боль. Раз за разом. Это сломает её.

Арпад вздохнул.

— Ненавижу это дерьмо.

Больше они ничего не обсуждали — выжать из темы было нечего. Арпад подкрепился собственными припасами прямо в гостиной: кухни у Агаты не было принципиально. Вся её возможная еда ходила по улицам и всегда была готова к употреблению. Теперь он ждал, пока освободится ванная, чтобы смыть с себя дорожную грязь.

Нора возилась в ванной довольно долго, Арпад даже начал думать, уж не натворила ли она чего-нибудь от отчаяния. Но прошёл какой-то час и дверь открылась.

За ней стояло Чудовище Цеплин, несомненно. Те же глаза, та же комплекция… Но кожа была белой, чуть красноватой от пара и мочалки, а не ржаво-пепельной. Да, Урд и Сольвейг пытались её скупать в тёплом озере в пустыне, но то явно была слабая попытка. Волосы её тоже оказались не черными, а темно-каштановыми. И запах… Нет, это всё ещё был запах монстра, хотя и более…

Когда Нора прошла мимо, он спохватился: с ней нельзя терять бдительность. Агата держала её под прицелом арбалета с транквилизаторным дротиком, а Арпад снова связал ей руки и ноги. После этого он сам отправился в ванную. Надо будет прислать Агате какой-нибудь хороший подарок: вот уж даже врагу не пожелаешь принимать в гостях и предоставлять удобства охотнику на монстров и его добыче.

Когда Нора и Арпад прибыли в Грэйсэнд, оба были настолько измождены, что даже не могли порадоваться окончанию путешествия. Впрочем, только для Арпада причина отсутствия радости была именно в этом; для Норы же окончание путешествия означало не только скорый отдых, но и скорое вынесение приговора.

В коридорах Гильдии Охотников не было ни души — все те, кто сам мог распоряжаться своим временем, и кому позволило отлучиться руководство гильдии, отправились в Игерон, на драконоборческую акцию; а те, кто был вынужден остаться, разбирались с мелкой нечистью в городе, которая, словно почувствовав слабину, начала лезть из всех дыр. Людвиг Кармер остался в городе, и этот факт немного поднял Арпаду настроение. Он сдал Нору в казематы, отчитался перед Кармером и с удовольствием принял приглашение пожить в гостевых комнатах гильдии. В другой раз он бы отказался — слишком много неофитов, слишком много высокомерных мастеров, да и на Фирмина косо поглядывали.

На следующее утро его ждал сюрприз: курьер доставил ему ещё одно письмо из Ункуда. Арпаду приносили извинения за дезинформацию и подтвердили, что Иштван Месарош был в городе, хотя остановился не в поместье своего клана, а в обычной гостинице. Это было очень странно, но Арпад решил не забивать себе голову, а просто приложил это письмо к своему отчёту — пусть счетовод разбирается сама.

Арпад довольно быстро пришёл в себя после утомительного путешествия — хватило плотного обеда и продолжительного крепкого сна в чистой тёплой постели. Снова почувствовав себя человеком, он немного приободрился и даже увидел в сложившейся ситуации позитивную сторону. Поскольку охотников в городе осталось очень мало, а заказы, хоть и в меньшем, чем обычно, количестве, но всё же поступали, он вполне мог немного подзаработать. Арпад отправился в отдел распределения и начал листать бланки с заявками от населения. Будь на его месте кто-нибудь другой, Людвиг Кармер не позволил бы так долго перебирать, но он сам, не далее как несколько недель назад, обещал Арпаду дельце "пожирнее", и это был хороший момент, чтобы вернуть должок.

Арпад набрал целую стопку заявок — почти дюжину. Получив гонорар за поимку "Чудовища Цеплин", он мог себе позволить взять напрокат сильную лошадь с крепкой повозкой. Раз уж он дал команде возможность пойти на дракона, они не будут возражать, если он одолжит их часть гонорара, чтобы поработать пару недель более эффективно.

Он специально выбирал заказы так, чтобы все уложились в один маршрут — сначала на северо-восток, вдоль берега озера Галь, к деревушке Сон, рядом с которой, судя по всему, завелся тролль. После этого он планировал свернуть к югу, и ехать по лесной дороге, отлавливая по дороге дриад, страдающих бессонницей. Добравшись до столичного тракта, в поселке Могримомо, можно будет ещё раз навести справки о монстрах, беспокоящих округу — возможно, подвернётся что-то новое. А даже если нет — есть ещё два заказа, с которыми можно будет разобраться на обратном пути. Если всё пройдёт по плану — через недельку Арпад уже вернётся в Грэйсэнд и можно будет покопаться в новых заявках.

Как назло, всех хороших лошадей разобрали охотники, отправившиеся за драконом, а на то, что осталось, цены были заоблачными. Этого, впрочем, следовало ожидать, и Арпад, поворчав, всё же взял жеребца, который провезёт его по заснеженным дорогам. Вместо повозки ему предложили небольшую кабинку на широких полозьях. Она была рассчитана ровно на одного человека — даже странно, что кому-то пришло в голову соорудить такое… Но именно благодаря своей несуразности стоила она недорого — и Арпад на неё согласился. Снаряжение он уложил на дно, а сам уселся сверху — и покинул гильдию с такой лёгкостью на душе, которой два дня назад сам от себя не ожидал.

Первые три заказа были в черте города: в одном из подвалов завелись мышееды — сами по себе безобидные, но крайне нечистоплотные твари. Это были "монстры" из категории тех, которых охотники называют "чрезвычайно опасными", чтобы обеспечить себе лёгкий и стабильный доход. Арпад выманил их и разделал за двадцать минут, а потом ещё полтора часа прохлаждался в подвале, имитируя время от времени шум возни и драки. Получив обещанное вознаграждение и сразу отложив в отдельный мешочек долю гильдии, он отправился к следующим заказчикам: у них что-то неладное завелось под кроватью в детской.

— Э… к нам, вообще-то, уже пришли, — сказал хозяин большого красивого поместья на окраине. Он был толстым и краснощеким, суетливым и явно трусоватым.

Арпад с непроницаемым лицом достал из внутреннего кармана бланк заказа и предъявил хозяину.

— Вы подали заявку и не отменили её. Вам придётся оплатить неустойку за то, что я потратил время и силы, иначе в следующий раз, если у вас в хлеву заведется, например, карба…

— Я понял вас, понял, — с тяжёлой одышкой перебил Арпада хозяин. — Сейчас я пойду, скажу тому, второму охотнику, что мы не нуждаемся в его услугах…

— Нет нужды, — раздался низкий усталый голос из прихожей, и Арпад с удивлением увидел Агила Лесета. Он выглядел потрёпанным и изрядно встревоженным. — Я не возьмусь за эту штуку, нанимайте команду, — он кивнул Арпаду и развернулся к выходу, но вернулся. — Так, для справки: это рызеда, весьма стойкий экземпляр.

— А, чёрт, — досадливо махнул рукой Апрад и поднялся. — Просто выделите детям новую комнату. А лучше переезжайте в новый дом, а этот — сожгите…

По правде сказать, он впервые слышал о «рызеде». Но это тоже была стандартная процедура запугивания наивных хозяев, чтобы набить цену.

— Что, неужели ничего нельзя сделать? — тонким писклявым голосом спросила хозяйка, едва ли уступавшая мужу в габаритах. — Нам так нравится этот дом… Сад так прекрасен в тёплое время года…

— Я верну заявку в гильдию и сделаю в ней соответствующие примечания, — уже стоя на пороге, пообещал Арпад. — Когда охотники вернутся из Игерона, к вам обязательно придёт специально подготовленная группа…

— Но они вернутся не раньше, чем через месяц! — воскликнул хозяин. Из-за его спины робко выглядывал мальчик лет семи, но уже почти такой же широкий, как отец. — Вернитесь, вы оба! Мы повысим ставку, заплатим обоим! Но мы не можем ждать, пока вернутся охотники!

Агил молчал, Арпад покачал головой.

— Риск слишком велик. Не хочу оставить свою содранную шкуру в вашем большом красивом доме. Кроме того, должен вас предупредить: если я стану призраком, то весьма беспокойным…

— Позовите ещё кого-нибудь! Мы заплатим, сколько скажете! Только избавьте нас от этого! У детей все пятки покусанные!

Арпад удивлённо поднял брови и покосился на Агила. Тот почему-то не спешил принять участие в отстаивании их права на более высокий гонорар; кажется, он действительно собирался уйти и смотрел на Арпада с нескрываемым скептицизмом.

— Может, попробуем? — с уместным в данной ситуации сомнением спросил Арпад.

— Фаркаш, я, конечно, знал, что ты псих, — сказал Агил. — Но даже не подозревал масштаб.

— Да ладно тебе, — сказал Арпад, теперь уже сомневаясь настолько сильно, что почти перестал играть на публику. — Мы же не можем оставить детей наедине с… рызедой.

Агил выглядел действительно озадаченным. Он оценивающе смотрел на Арпада, будто пытаясь понять — шутит он или продолжает набивать цену. Через несколько секунд он сдался.

— Хорошо, идем. Просто, чтобы ты увидел, с чем нам предстоит иметь дело. А потом мы вернёмся в гильдию, запасемся заговоренным оружием и позовем подкрепление. Мне нужен будет кто-то более… здравомыслящий, чтобы прикрывать мою… стратегически важные места.

Они вернулись в дом и начали подниматься по лестнице на второй этаж. Когда стало ясно, что их никто не может услышать, Агил спросил:

— Ты ведь понятия не имеешь, что такое рызеда, правда, Фаркаш?

Арпад озадаченно помедлил. Ещё минуту назад он был уверен, что этого зверя выдумал сам Лесет. Но, судя по всему, это было не так.

— С чего ты взял? — презрительно откликнулся Арпад, всё ещё надеясь не выдать своего невежества.

— Иначе ты бы не предложил поменять детям комнату или переехать. Это бы ни хрена не помогло.

Арпад озадаченно молчал. Да уж, он чуть ли не дискредитировал себя перед гражданскими. От такой славы он бы вовек не отмылся — пришлось бы переезжать в Вормрут, Санвуд или вообще в Жутэм.

— Это демон с тёмной стороны, — флегматично пояснил Агил. — Он лезет через разрывы, образованные страхами, и эти страхи воплощает. Вообрази себе то, чего ты боишься больше всего — и он это реализует. Малыш, под чьей кроватью регулярно открывается разрыв, боится кусачих лиан. А чего боишься ты, Фаркаш?

Арпад не успел ответить. Они вошли в просторную комнату, залитую светом заходящего солнца. В ней не было ровным счетом ничего необычного. Обычная детская комната — четыре кровати, два комода, игрушки, игрушки, игрушки…

— Хоть бы одну книгу завели, — проворчал Арпад, озираясь.

— Ага, а то дети вырастут и так и не узнают, что такое рызеда, да?

— Ой, да отстань ты, — огрызнулся Арпад, внимательно вглядываясь в обстановку. Комната была самая заурядная. Вот только одна из кроватей, на которой сидел большой плюшевый медведь… Нет, ничего такого, что можно было увидеть глазами. Но медведь выглядел на редкость угрожающе.

— Как ты определил, что это? — спросил Арпад.

Агил отмахнулся:

— Встроенный детектор. Хочешь дождаться темноты, или, может быть, пойдём?

Арпад медлил. Ему лишь пару раз случалось сражаться с настоящими демонами — пришельцами с темной стороны мира. И ни разу бой не был легким.

— Расскажи мне об этих чудиках, — попросил он. — Почему просто не дождаться ночи, пока ребёнок не заснет, и не зарубить его серебром? Демона в смысле, не ребенка.

Агил хмыкнул.

— Ты его не увидишь. Страх в голове — и одновременно наяву. Монстра видит только тот, кто его выпустил.

— Может, дать ему оружие? Он должен уметь за себя постоять…

— Ну не в три года же!

— То есть для нас демон не опасен? Он материален только для ребёнка?

— Его видит только ребёнок, — раздражённо поправил Агил. — Но грызёт оно всех подряд, кто оказывается рядом.

— Та-ак… И как с ним обычно борются?

— Сжигают, — язвительно сказал Агил. — Вместе со спальней, домом и тем, кто его выпустил. Эти падлы не появлялись уже больше семидесяти лет. Поэтому я и не хотел за это браться.

Арпаду стало не по себе. Да, ребёнок выпустил дерьмо… Но убивать его, уподобляясь безумным варварам?

— Варианты, — потребовал он.

— Собирать команду, — развел руками Лесет. — Искать старые свидетельства. Обратиться к зачарователям — может, кто-то что-то придумает. Бывали случаи, когда человек видел гибель его рызеды, страх отступал и разрыв больше не открывался. Но для того, чтобы её убить, нам нужны две вещи: увидеть её, и чтобы она сама оказалась здесь, в доступном нам пространстве.

— Но если она окажется здесь, — сказал Арпад, — она уже не будет привязана к разрыву, и сможет сбежать куда угодно… невидимая ни для кого, кроме того, кто открыл разрыв, так?

— Именно. А сквозь разрыв начнет выползать следующая, причем уже гораздо быстрее. Усиливается страх — расширяется разрыв.

Арпад выругался. Теперь он понял, почему семьдесят лет назад охотники прибегли к столь радикальному способу уничтожения рызеды. Сколько времени понадобится разрыву, чтобы выпустить всех тварей с темной стороны? Сколько времени понадобится охотникам и зачарователям, чтобы найти способ уничтожить монстра и не навредить ребёнку? Нужно предпринять что-то, причем срочно.

— Возвращаемся в гильдию? — спросил Лесет.

Арпад раздражённо поджал губы. Это повернуло бы все его планы наперекосяк. Или он мог проигнорировать этого монстра и просто идти дальше по собственному маршруту. Он выругался.

— Айда на её территорию, — предложил он. — Дождёмся, пока откроется разрыв, завалимся внутрь. Найдем эту красавицу, покалечим хорошенько. Когда она перестанет трепыхаться — выберемся и добьем её на ощупь. Пацан увидит, что она не нападает, и успокоится.

— Псих, — раздраженно выплюнул Агил. — Сколько раз ты спускался на темную сторону?

— Дважды, — скривившись, ответил Арпад. — По своей воле — один раз. На их территории драться легче — они не видят во мне пищу, потому что не питаются ничем из своего мира…

— Первое, — перебил его Агил. — Как ты собираешься его найти? Второе: как ты потом выберешься обратно?

Второй вопрос был критически интересным, но в таких ситуациях Арпад предпочитал решать проблемы по мере поступления. Убивать ребёнка? Да гори он синим пламенем, этот мир, если люди снова на такое пойдут.

— Я думал, ты поможешь его найти, — сказал Арпад. — Как же твой "встроенный детектор"?

— Знаешь поговорку: во тьме все демоны чёрные? Это будет тот случай.

— Чёрт.

Ладно, увидеть демона они не смогут. Но если он может их ранить — значит, он материален? Его можно будет нащупать — здесь, с этой стороны разрыва.

— Серебро хоть есть? — спросил Агил.

— Нож и цепь, — ответил Арпад. — Появились идеи?

— Кажется, да.

Солнце прикоснулось к горизонту — времени до появления демона осталось немного. У них, по сути, два варианта: оставить семью в страхе и отчаянии и отправиться в гильдию за подмогой, либо попытаться разобраться с монстром самим, пока он ещё не слишком силен. С каждым днём ситуация будет ухудшаться. С каждым часом…

— Излагай, — потребовал Арпад.

— Ты был на темной стороне, видел тени… Ты сможешь там ориентироваться?

"Не без труда, — подумал Арпад. — Еле выполз в прошлый раз. Плюс — есть ещё "второй" вопрос".

— Смогу, — сказал он.

Агил задумчиво кивнул.

— Мы можем использовать серебряную цепь, как ориентир. Ты сможешь найти разрыв, а демон, который будет ближе всего к нему — тот, кто нам нужен. Уложишь его… Полностью, насмерть. Пока мальчонка не поймёт, что произошло, разрыв будет открыт, ты успеешь выбраться.

— Идти на свет серебра? Цепь слишком мала…

— У меня тоже есть, соединим их вместе, сейчас спросим у хозяев, может, у них найдется что-то подходящее…

Арпад мог с этим справиться, он знал. Но мог и облажаться. В прошлый раз он шёл через разрыв злости, а перед этим — через разрыв печали… Оба эти чувства он научился контролировать. Но можно ли на самом деле контролировать страх? Сумеет ли он владеть собой достаточно, чтобы не потеряться на тёмной стороне? "Чего ты боишься, Фаркаш?"

Перед глазами замаячил смутный образ, но даже будучи неясным, он был тошнотворно-удручающим.

— Справишься? — спросил Агил.

— Хрен знает, — огрызнулся Арпад. — Давай готовиться.

"Я боюсь провалить задачу, — подумал он. — Я боюсь, что Фирмин и остальные не вернутся. Я боюсь, что Чудо отдадут кровососам".

Солнце скрылось за горизонтом слишком быстро. Стараясь не задумываться о том, что ему предстоит, Арпад помогал Агилу проводить приготовления. Хозяева предложили им столовые наборы из серебра, но это было не совсем то, что нужно охотникам. Впрочем, ножи и вилки они прицепили к одной из цепей — чтобы больше света попало за разрыв. Второй цепью Арпад привязал к своей правой руке серебряный нож — это будет одновременно и маяк и спасательный круг. Поразмыслив немного, он зафиксировал локоть так, чтобы в приступе паники случайно не использовать нож на себе. К чему ещё они могли приготовиться? Да, им случалось уже сражаться с истинными демонами. Но обычно команде меньше, чем из трёх человек, даже браться не стоит…

Родители и старшие дети убрались в самую дальнюю комнату, чтобы, по возможности, пострадало как можно меньше людей. Охотники и трёхлетний пацан оделись в защитные костюмы, хотя толку от них будет мало — никакой металл, кроме серебра, демону не помеха.

Арпад зафиксировал один конец цепи на крюке для люстры, второй он скрутил в некое подобие мотка, чтобы бросить в разрыв при первой же возможности. Потом они стали ждать.

— Когда обычно приходит чудище? — предельно мягко спросил Агил у ребенка, когда прошло полтора часа томительного ожидания, а разрыв так и не открылся.

— Когда Свен начинает храпеть, — сказал Джой.

Арпад с шумом втянул воздух, имитируя храп. Он ненавидел ждать. Ожидание Армагеддона хуже самого Армагеддона.

Мальчишка вздрогнул, а потом настороженно замер, глядя куда-то в сторону. Охотники не видели демона, о его положении могли догадываться только по реакциям мальчика… Тот закричал, пытаясь убежать, но Агил его удержал.

— Фаркаш, давай, не тормози. Бля, давай же!

Арпад попытался отключить контроль, почувствовать тот инстинктивный животный страх, который должно было бы чувствовать в этой ситуации живое существо. Прямо здесь, рядом с ним, была угроза: демон из тьмы, который прокладывал себе путь. Он видел страх ребенка, он слышал ругательства Агила, которого кусачая лиана уже тоже цапнула несколько раз… Но сам он ещё не ощутил сполна угрозы, демон будто специально игнорировал его…

Значит, надо искать другой путь. "Чего ты боишься, Фаркаш?"

Арпад закрыл глаза и погрузился в воспоминания. Вот Агата, милая весёлая Агата, с которой они объезжали диких мамонтят, улыбается ему клыкастой улыбкой, манит его к себе, завораживает своим сверхъестественным влиянием. Сначала он чувствует удовольствие, эйфорию, лёгкость… Но потом вдруг накатывает злость и ненависть, и он уже больше не может оставаться расслабленным… Он бросается на неё, желая только убить, уничтожить монстра-поработителя…

Такого никогда не случалось, но это было то, чего боялся Арпад. Когда-нибудь убить её. По случайности или из-за её ошибки. Что, если однажды она не остановится при кормлении и кому-нибудь навредит? Что сделает её друг-охотник?

Перед ним, на расстоянии нескольких шагов, мелькнуло что-то мутное. Что-то тошнотворное, отталкивающее, парализующее… "Иди сюда, — будто шептало оно. — Беги отсюда…"

Дракон вполне может убить Фирмина и остальных. Дракон — сильная тварь, задела Арпада лишь кончиком хвоста, но чуть не убила! Скажи правду, Арпад, почему ты отказался идти на дракона? Ты просто боишься его…

Смутное переливающееся тёмное нечто впереди стало более чётким. Посмотри в глаза своему страху, Арпад…

Он открыл глаза… и ничего не увидел. Крики Агила и мальчишки отвлекали. Кто-то колотил в дверь, требуя впустить и не мучить ребёнка… Да, они знали, что происходит с теми, кто открывает проходы для демонов. Что сделают с тобой, Арпад, если ты не преуспеешь, а лишь раздразнишь демона…

Он снова закрыл глаза. Эта тьма притягивает и отталкивает… В ней можно остаться навсегда, стать её частью, превратиться в демона безумия… Не контролирующего себя, не властного ни над чем…

Сейчас или никогда.

Арпад бросился вперёд, но уже у самого края вдруг вспомнил, что сначала надо было бросить серебро — его путеводный маяк… И из-за этой ошибки он ударился в панику: сам всё испортил, идиот! Каким образом ты собираешься справиться с тьмой страха, если даже не погрузившись в неё до конца, ты уже наделал глупостей?

Ужас захлестнул его. Мгла закрутила, утопила, затекала в уши, нос и глаза… Арпад задержал дыхание, но вязкая, как нефть, субстанция была везде — снаружи, внутри, сверху и снизу… Она проникала внутрь его тела по всем доступным каналам, как слизкая удушающая мерзость, и продолжала шевелиться и сворачиваться плотными клубками…

— Давай же, псих, возвращайся!

Кто-то рыдал, кто-то ругался…

Жуткий холод и липкая мерзость внутри… Комки тьмы будто отрывались от него, оставляя лишь пустоту, как будто он забыл что-то важное и одновременно ужасное. На месте тьмы оставалось лишь слепое пятно, и неведение, непонимание того, что должно быть на этом месте, тяжёлыми волнами повергало Арпада в ужас.

Его вывернуло наизнанку, потом ещё раз, и ещё… Он не успевал сделать вдох и с трудом подавлял рефлекс, чтобы не захлебнуться в собственной рвоте.

— Бля, очухивайся, а то волчара меня порвет…

Спазмы на секунду прекратились, и Арпад сделал глубокий вдох… Но почувствовал во рту и в горле слизкую мерзость, и его снова стошнило.

— Где у вас ванная?

"Чего ты боишься, Фаркаш?"

Холодная липкая слизь сползает грязными комьями. Горячая вода согревает кожу, но не внутренности. Внутри — все та же слизь, чёрная, мерзкая, бесконечная, непонятная.

— Бля, да прекратишь ты блевать? Сколько в тебе ещё этой дряни?

Ты увидел свой страх, Арпад Бор, называющий себя чужой фамилией. Чего ты боишься?

— Что ты там бормочешь, а? На, прополощи рот… Фу, ну и мерзость.

Да, так же было и в прошлые разы. Теперь Арпад вспомнил, что были прошлые разы. Он совладал с печалью, он отпустил злость, хотя обе они его тоже едва не убили. Но он не знал, что произошло. Получилось у него, или он все испортил?

— Что с разрывом? — спросил он, не без труда ворочая языком. А через миг его снова стошнило.

— Закрыт, — сказал Лесет. — С мальчишкой потом разберёмся, с ним сейчас родители.

— Как это произошло? — спросил Арпад. Он не мог вспомнить, справился он или нет. Каждый раз, когда он пытался проанализировать произошедшее, все мешалось в его голове, и вместо воспоминаний всплывала слизкая тёмная пустота, в которой копошилось что-то безликое.

— Ты что, ничего не помнишь? — недоверчиво переспросил Лесет. — Ну и хрен с ним. Значит, так должно быть…

Арпад не ответил, пытаясь смыть с себя слизь и ещё раз промывая рот, горло, уши. Руки его всё ещё дрожали, голова кружилась, и вряд ли он смог бы подняться… Но онсмывал остатки тьмы, он был в нормальном мире.

Был ли на самом деле? От мысли, что он снова провалится туда, а этот мир окажется галлюцинацией, накатила волна паники. "Я боюсь потеряться. Я боюсь остаться один".

Крепкий удар по лицу привёл его в чувство.

Фирмин вернётся. Все вернутся. Мир не рухнет в один миг — вот он, настоящий, материальный.

— Что, вообще хреново? — сочувственно осведомился Агил.

— Выйди, — хрипло попросил его Арпад. — И найди мне чистую одежду.

Лесет не стал спорить, а просто покинул ванную. Арпад начал быстро сбрасывать с себя остатки одежды, под которыми всё ещё притаилась тьма. Душ смывал черноту в канализацию; смотреть на это было удивительно приятно. Как будто вода действительно могла смыть то, что произошло. Уничтожить воспоминания, которых и так почти не было…

Арпад стоял под струями душа довольно долго. Даже когда ни на нем, ни на полу душевой кабинки не осталось ни одного тёмного пятна, он всё равно продолжал стоять и думать, выпуская из себя мысль за мыслью.

Он жив. Он отправится в охотничье турне по окрестностям и хорошо заработает. Начало положено многообещающее…

— Эй, ты там в порядке?

— Отвали и не подсматривай.

Он оделся в чистые брюки, рубашку и обувь — великоватые по размеру, должно быть, хозяйские.

Что ж, придётся немного сдвинуть график — продолжить охоту сегодня он явно не сможет. Надо окончательно прийти в себя, отдохнуть, переспать с новыми впечатлениями…

Арпад выругался. Сможет ли он вообще заснуть? Что придёт к нему во сне? Тот же кошмар, или другое его воплощение?

Нервы были вымотаны до предела, он не мог даже стоять ровно — придерживался за стенку. Покинув ванную, он попросил у хозяев спички: свою прежнюю одежду он хотел просто сжечь вместе с налипшей чёрной дрянью, как если бы этот ритуал помог ему забыть…

…Тот факт, что произошло что-то ужасное, чего он не помнил. Странное, интересное, страшное…

Глава 6

Пришлось подождать два дня, пока организм восстановится от потрясения. Арпад ненавидел себя жалеть, но причина задержаться была вполне объективной — у него дрожали руки и он не мог удержать оружие. Но на третий день все последствия недавней жёсткой охоты исчезли, и он вернулся к своему плану.

К счастью, следующие несколько "монстров" сомнений и трудностей не вызвали. На третий заказ из тех, что он выбрал в городе, он не успел: городец, на которого жаловались хозяева, умер от старости. В Уоглу, деревне на севере от Грэйсэнда, его тоже ждало разочарование: жители не согласились просто отогнать юдо, которое рвало сети и выпускало рыбу, они хотели его заполучить живым или мёртвым. Арпад презирал такую бессмысленную жестокость, поэтому поступил по-своему: за полдня сварил простую пугалку и вылил в озеро. Мало того, что он остался без гонорара, так ещё и за свои деньги купил ингредиенты у алхимика. Когда он уже собирался покинуть посёлок, ему предложили разобраться с парочкой ландиутов. Арпад хотел уже презрительно отказаться, но вдруг вспомнил дурочку Сольвейг и махнул рукой. Любимой деревней Уоглу для него уже в любом случае не станет, а деньги не пахнут, даже если для их заработка нужно ткнуть горящей палкой в морду дерьмовому — буквально! — монстру.

Дорога лежала вдоль озера, покрытого коркой льда и слоем снега. Арпад никуда не торопился, лошадь не гнал, просто ехал, наслаждаясь тишиной и пейзажами. Вид действовал на него умиротворяюще — хотелось расслабиться, вздремнуть, забыть о работе… Путь его лежал в Зыг, в деревню-на-воде, где людям чаще, чем в других местах, досаждал моклиг. Справившись и с этим зверем, Арпад отправился дальше, на восток, где его ждал монстр, самый непростой, как он думал поначалу — тролль.

В Соне Арпада встретили гостеприимно — видно, здорово зверь досадил местным. Они немного удивились, что он явился один, но Арпад объяснил, что хорошо вооружен и знает своё дело, и отправился к пещере, на которую указали жители. На входе в пещеру он огляделся и убедился, что его никто не видит, снял доспехи, оставил оружие, слегка размялся и вошел внутрь. Эту тайну охотники не раскрывают всем подряд, но и не держат в секрете: победить тролля на самом деле не так уж сложно. Простые люди боятся троллей и стараются всячески их избегать, и это тоже правильно. Тролли — единственный вид монстров, которых нельзя взять оружием. Вообще никаким, даже серебряным, даже зачарованным. Их невозможно убить — только ослабить, чтобы он на время затих и впал в целительный анабиоз. Причем сделать это можно только врукопашную. Единственное требование — вырубать с одного удара. Каждый удар, который не укладывает тролля на лопатки, делает его сильнее. На счету Арпада было пять троллей, этот стал шестым.

Он переночевал в Соне — очень уж ему понравилась эта тихая деревня между густым лесом и заснеженным озером — а потом решил остаться ещё на пару дней. Торопиться ему некуда, Фирмин вернётся не раньше, чем через несколько недель. Конечно, чем быстрее Арпад справится, тем больше контрактов сможет отхватить. Но всех денег всё равно не заработаешь — и разве важны вообще деньги, если есть такой чистый и спокойный воздух?

На третий день Арпад всё же взял себя в руки и отправился на юг. Хозяева Йеглис — небольшой фермы на опушке леса — дали весьма сбивчивое описание того, что им досаждало, и Арпад рассчитывал разобраться на месте. Но даже беглый осмотр местности показал, что одинокому охотнику тут делать нечего — под участком завелся пирокрот. Извинившись перед хозяевами, и дав обещание направить сюда команду, он отправился дальше на юг, в Могримомо, взяв наизготовку сети для дриад. Нет, Арпад не был сумасшедшим, чтобы нарываться самому и провоцировать конфликт. Те дриады, что страдают зимней бессонницей, раздражительны, но слишком слабы, и, скорее всего, сами начнут приставать. А их сок в Грэйсэнде ценится очень высоко. Арпад и себе оставил бы пинту — рано или поздно ему, скорее всего, захочется ускорить рост волос или улучшить потенцию. Ему попались всего две — и те очень тощие и сухие. Но поскольку дались они ему почти что даром, Арпад не переживал — просто уложил их в общую кучу пожитков.

Остаток путешествия прошёл без приключений. Он грохнул ещё нескольких монстров, кое-кого просто припугнул, и вернулся в город. Здесь Арпад сдал алхимику останки убитых тварей, отсчитал гильдии их долю с выполненных заказов, вернул невыполненные заявки с комментариями. Что ж, в целом поход можно считать удачным, денёк-два можно передохнуть. Арпад отправился в бар и приготовился как следует расслабиться.

— Эй, Фаркаш, не торопись напиваться!

Арпад выругался себе под нос, отодвинул кружку с пивом и обернулся на голос. Быть не может — Людвиг Кармер! Снова!

— Перееду в Санвуд, точно, — сказал Арпад, когда распределитель приблизился и сел напротив. — Лишь бы не видеть твою самодовольную рожу перед каждой попыткой отдохнуть.

Кармер отмахнулся.

— Отдыхай сколько влезет, я просто тебя предупреждаю, что завтра утром ты должен быть бодрым и свежим, как нгелей после дождя. Тебя вызывают в протекторат.

— Какого чёрта? — нахмурился Арпад.

— Понятия не имею, — пожал плечами Кармер. — Знаю лишь, что запрос на тебя пришел в тот же день, когда Лесет доложил о произошедшем в поместье Руру.

Арпад снова выругался и отодвинул кружку ещё дальше. Да, он не всё сделал идеально по инструкции, но с задачей-то справился?

— Осложнения с разрывом? — осторожно уточнил он.

— Даже если были — мне о них неизвестно, — сказал Кармер. — Лесет, во всяком случае, беспрепятственно покинул город, тоже отправился на охоту в окрестности. Возможно, это просто совпадение, и им нужно что-то другое.

Арпад тяжело вздохнул. Протектората он не то чтобы опасался — у него были проблемы с законом по молодости, но свои грехи он давно отработал.

— Тебя будут ждать завтра в девять утра, — сказал Людвиг. — Так что отдыхай, но в рамках приличного. Если ты будешь дышать на счетоводов перегаром, в твою пользу это не зачтётся.

Арпад тряхнул головой и залпом выпил всю кружку. Зачтётся, не зачтётся, а думать о делах ему сейчас хотелось меньше всего.

"Почему чёрный? — думал Арпад, неторопливо поднимаясь по широкой мраморной лестнице в самое ответственное заведение в Грэйсэнде. — Что они имели в виду, когда все — без исключения! — строительные и декоративные элементы исполняли в чёрном мраморе? Это знак спокойствия? Умеренности? Мрачности? И ни одного светлого камня, ни одного металлического элемента… Непреклонность правосудия? Его высокую ценность?"

Камень как будто подавлял. Правильные углы, идеально симметричные колонны… Равновесие, как оно есть. Величайшая ценность, которую хранят счетоводы. Арпад старался шагать как можно тише, но всё равно эхо его шагов разносилось по коридорам.

— Арпад Фаркаш? Следуйте за мной.

Униформа из плотной тёмной кожи, лёгкая и удобная, но ненадёжная: от ножа, возможно, защитит, но только если удар будет слабым. У его проводника явно не было под формой подкладки из чешуи дракона — значит, простая канцелярская крыса. Следовательно, арестовывать Арпада никто не собирается. По крайней мере, пока что.

— Кто меня вызвал? — спросил он.

Ответа не последовало. Они шли по длинному коридору, потом поднялись по широкой лестнице, всё из того же чёрного мрамора. Провожатый остановился перед большой дверью, но внутрь не вошёл, а лишь жестом и с лёгким поклоном предложил Арпаду проходить. Замешкавшись лишь на несколько мгновений, он шагнул внутрь. Дверь за ним закрылась.

Это была всего лишь большая комната, но почему-то хотелось назвать её залом. Внутри не было почти ничего — ни столов, ни стульев, ни штор на высоких окнах… Лишь два больших кресла из чёртова чёрного мрамора, расположенные друг напротив друга. И одно из них было занято.

Сердце Арпада дрогнуло, хотя он сам не понял отчего: от беспокойства или оказанной ему чести. Он машинально опустился на одно колено и опустил голову, в которой не осталось ни одной мысли, кроме одной: "Я общаюсь с верховной жрицей счетоводов в первый раз в жизни!"

— Госпожа Офли, — сказал он, не без труда совладав с голосом.

— Арпад Фаркаш-Бор, — негромко сказала она. — Пожалуйста, присаживайся напротив.

Он был поражён, насколько обычной она выглядела. Он сам не знал, чего ожидал — точнее, совсем не ожидал увидеть сегодня верховного счетовода! Но это была женщина, возможно, чуть младше него, а может, и нет, с открытым лицом, немного грустными глазами. Прямые русые волосы спускались чуть ниже плеч, изысканной причёской она явно не заморачивалась. Простое платье — элегантное, без изысков. Но при всём при этом он не назвал бы её заурядной. Впрочем, он никак не мог сообразить, что же в ней было особенного, кроме того, кем она является.

Арпад занял свободное кресло, изо всех сил стараясь вести себя естественно. Не будет же он робеть и блеять, как идиот, хотя Офли наверняка привыкла к такому поведению окружающих.

— Чем обязан такой чести, госпожа? — спросил он ровным голосом.

Она смотрела ему в глаза, чуть наклонив голову. Серо-зелёные, проницательные, но не буравили, проникая в мозг, а просто наблюдали. Как будто в них застыл бесконечный вопрос. Вот только какой?

— У тебя репутация честного человека, Арпад Фаркаш, но ты им не являешься, — сказала она, и это был не вопрос, но Арпаду почему-то захотелось ответить.

— Смотря кто и что подразумевает под честью, — сказал он. — У меня есть принципы, и я их не предаю. Иногда они не сходятся с традиционной моралью, и тогда я действую на своё усмотрение.

— Вот уж точно, — сказала Офли и едва заметно прищурилась. — На одной чаше весов — жизнь трусливого ребёнка с тёмными задатками. На другой — риск выпустить в город стаю опасных демонов, которые могут убить десятки и сотни людей, нанести разрушения и посеять хаос. И какой выбор делаешь ты?

Арпад почувствовал, как где-то в районе желудка у него что-то зашевелилось — холодное, слизкое, наверное, чёрное…

— Это весы с тремя чашами, а возможно, даже больше, — твёрдо ответил он, ни на секунду не подпуская к себе сомнения. Насколько было бы проще сделать всё по инструкции, как предлагал Агил! Но он бы возненавидел себя после этого.

— Не сердись, — попросила счетовод. — Я не упрекаю тебя, ведь всё закончилось благополучно. Я просто хочу, чтобы ты кое-что понял.

Арпад не ответил, лишь опустил взгляд. Это не было слабостью, а лишь признанием её власти, но когда он снова посмотрел в лицо Офли, она и сама уже смотрела в окно.

— Я навела о тебе справки, Арпад Фаркаш, очень подробные справки. Ты теперь уже трижды погружался в тёмный мир и трижды возвращался. Но знаешь ли ты, чем этот твой раз отличался от предыдущих? Чем страх отличается от других тёмных чувств?

Арпад нахмурился. Ну, чувства себе и чувства. Он никогда не задумывался об этом всерьёз, хотя они с Фирмином, когда напивались, иногда начинали вести философские диспуты, которые заканчивались распитием очередного кувшина вина.

— Твоя злость утихнет, если ты унизишь врага. Твоя печаль уменьшится, если появится новая радость. Но от страха ты избавиться не сможешь никогда. Ты обретёшь иллюзию безопасности, если наденешь броню; ты защитишь свой разум самообманом. Но за ширмой, в глубине, страх останется навсегда. Мы не потому убивали вызвавших рызеду, что их смерть закрыла бы разрыв. А потому что они в любой момент могут вызвать новую.

Арпад собирался уже выругаться самым непристойным образом, но сдержался. Здесь, в этих стенах, перед верховной жрицей бога Олд, похабная брань была бы особо неуместной.

— В поместье Руру теперь живут два наших служителя. Они будут наблюдать за ребёнком, воспитывать в нём храбрость, а когда он подрастёт — его научат контролировать свои импульсы, чтобы он даже случайно не открыл новый разрыв. Впрочем, малыш видел, как монстр умер, и теперь боится не так сильно. К несчастью, он видел тебя, вывалившегося из разрыва и пытавшегося на него напасть. Но ты, даже заляпанный тьмой, видимо, не так страшен, как демон из разрыва.

Арпад старался дышать ровно и ничем себя не выдать. Он ничего этого не помнил, и даже не удосужился расспросить Лесета о подробностях, настолько мучительно это было в тот день.

— Но всё равно у меня появился повод для беспокойства, — продолжила Офли. — Арпад Фаркаш, ты видел темнейший страх из всего, что может существовать в мире. Пусть ты его спрятал в самый дальний угол своего подсознания, но победить его невозможно. И я хочу знать, Арпад Фаркаш, что произойдёт, если этот страх выйдет из-под контроля.

Вот теперь бы и выругаться не грех, вот только достаточно экспрессивных слов не существует.

— Но ведь не каждый способен открыть разрыв, — осторожно заметил Арпад. — Страхи большинства людей так навсегда и остаются всего лишь страхами…

— Возможно, тебе нечего опасаться, кроме периодических кошмаров, — согласилась Офли. — И всё же, ты побывал на тёмной стороне уже трижды, а это мало кому под силу. Твоя душа неподвластна гемофилам. Эти факты приближают тебя к группе риска. Итак, мне нужен ответ: что произойдёт, если ты потеряешь над собой контроль и откроешь разрыв?

— Я влезу туда, — сказал Арпад, глядя в пол. — Грохну демона, вылезу.

— Ты не можешь погружаться в собственный разрыв — он замкнётся, и ты окажешься в ловушке. Ты можешь убить демона, но даже не в нём проблема, — сказала Офли. — Проблема в разрыве. В Руру он исчез, когда мальчик перестал бояться монстра. Перестанешь ли ты испытывать страх, если убьёшь одного демона из того сонмища, что копошится во тьме? Сможешь ли ты совладать с чувствами, перекрыть разрыв навсегда?

"Нет, — в отчаянии подумал Арпад. — Ведь я даже не помню, на что это похоже…" Он почувствовал, как холодный пот стекает по его спине. Он помнил только непроглядную мглу и ещё более тёмные завихрения и сгустки… а подробности ускользали из памяти в тот момент, когда он собирался о них подумать. Что спасло его там, в поместье Руру? Действительно ли он справился с разрывом, и почему об этом не помнит? Почему он бросился на мальчика? Арпад закрыл глаза и тяжело вздохнул.

— Я сделаю, что должен, — глухим голосом сказал он. — Ведь гипотетический риск в будущем — ещё не повод уничтожать меня прямо сейчас?

Он знал правильный ответ. Но он не был трёхлетним ребёнком, а рядом не было какого-нибудь идиота, чтобы спасти его.

Офли как будто прочитала его мысли, и в её власти было озвучить приговор прямо сейчас.

— Не повод, — спокойно сказала она, и Арпад снова встретился с ней взглядом. — Но с этого момента и впредь твои партнёры по охоте должны знать твою особенность. И должны быть чётко проинструктированы о действиях в случае появления разрыва. Борись, пока сможешь. Но знай предел своим возможностям, и поступи правильно. Я назначаю тебе срок пятнадцать минут. Если за это время ты не сможешь справиться с чувствами и закрыть разрыв, они должны разобраться с этим классическим способом.

— Понял, — сухо сказал Арпад, всей душой раскаиваясь в корысти. Неужели он не мог просто обойди поместье Руру стороной? Зачем ему вообще понадобилось отправляться в охотничье турне по окрестностям? Отдыхал бы себе и горя не знал, а теперь это клеймо на всю оставшуюся жизнь…


— Если тебя это утешит хоть немного, — сказала Офли. — Я благодарна тебе, что ты выбрал третью чашу весов. Это избавило меня от необходимости детоубийства.

Она сказала это настолько спокойным и ровным голосом, что Арпад невольно поёжился. Он не верил, просто не мог поверить, что она вот так вот хладнокровно — так же, как все это время разговаривала с ним — произнесла бы свой приговор "трусливому ребёнку с тёмными задатками". Он лишь кивнул, чтобы дать понять, что принял благодарность. Какие слова были бы уместны, он не знал.

— Есть второе дело, которое я хотела бы с тобой обсудить, — сказала Офли и чуть переменила позу, повернувшись на каменном кресле другим боком. Арпад невольно повторил её движение, хотя и не абсолютно симметрично. Это было странно, как будто она владела гипнозом… — Насчёт той девушки, которую ты недавно доставил в Грэйсэнд, Норы Найт.

Арпад удивлённо поднял брови. Если в чём-то он и был уверен, так это в том, что с чудовищем Цеплин все сделал правильно: доставил в протекторат, отказал подкупщику…

— Что насчёт неё? — спросил он.

— Я отсрочила окончательное подведение счетов на полгода, — сообщила Офли. — Нора Найт взяла на себя ответственность за смерть Тои Игараси, но выдвинула требование на взыскание долга с клана Месарош. Я пока затрудняюсь судить однозначно, но если то, что она говорит — правда, это в корне меняет всё, как ты сам понимаешь, и мы не можем это проигнорировать. Нора должна привести свидетельства в пользу своих претензий к клану Месарош. Однако у нас нет оснований судить о её честности, поэтому ей нужен поручитель. Кто-то, кто не отойдет от неё ни на шаг и не позволит ей сбежать.

— Я? — удивленно переспросил Арпад. Обычно поручительство доверяли офицерам протектората, изредка, если речь шла о человекоподобных монстрах, брали охотников. Но он сам никогда не брал на себя такую ответственность, и предложение было, мягко говоря, неожиданным.

Офли кивнула.

— Если придётся иметь дело с гемофилами, ты — идеальный кандидат. Выбор охотников, как ты понимаешь, сейчас не слишком велик. Полгода — максимальный срок, который я могу ей дать, и ей не стоит ждать ни одного лишнего дня, пока не появится кто-то более подходящий на роль поручителя. Но, в любом случае, это твой выбор, ты можешь отказаться. Сразу предупреждаю, гонорар будет стандартный.

Арпад приложил все усилия, чтобы внутренняя борьба не отразилась на лице. Стандартный гонорар — это смешно по сравнению с тем, что он заработал за прошлую неделю и может заработать за следующие несколько. Но, с другой стороны, куда привела его алчность? В тёмный мир, из которого он не сможет полностью вернуться никогда.

— Я должен буду рассказать ей о своём новом… приобретении?

— Нет, Арпад. Ты идёшь не на охоту, а на поиск доказательств. Ты не должен лезть в передряги, если они вдруг случатся на вашем пути. Но если полезешь — то да, предупреди её.

Он медленно кивнул, уже прикидывая, сколько времени у них может занять поиск доказательств, и что они могут сделать, чтобы уложиться в отведённые шесть месяцев.

— Что вы желаете получить в качестве доказательства? — спросил он.

— В таком деле вы вряд ли обнаружите что-то однозначное, хотя покаянное признание виновных не оставило бы сомнений. Девочке нужны любые свидетельства — слабые и сильные, которые хотя бы частично подтвёрдят её слова. Означает ли твой вопрос, что ты согласен?

— Да, пожалуй, — сказал Арпад. — Всё же лучше, чем демонов на тёмной стороне гонять.

— Спасибо. Единственное, что я считаю нужным сейчас добавить — постарайся сохранить объективность. Если Нора Найт не найдёт однозначных свидетельств в свою пользу, мне придётся принимать решение, основываясь на её словах. И на твоих, если ты заметишь что-то во время вашей работы. И мне нужно, чтобы ты сохранил объективность. Оставайся отстранённым и просто наблюдай. Помни, что это твоя работа.

Арпад задумался: сможет ли он быть объективным, когда речь зайдет о гемофилах? Сможет ли он строить суждения только на твёрдых фактах, без учета его личного опыта общения с кровососами?

— Я постараюсь сохранить объективность.

Офли впервые за их встречу улыбнулась, и Арпад понял, что разговор завершён. Не без сожаления он поднялся из каменного кресла и направился к выходу. Кажется, ему предстоит ещё одно путешествие с чудовищем Цеплин.

Не тратя времени впустую, Арпад сразу направился в казематы, чтобы забрать Нору и понять, что она собирается делать. Наверняка Офли уже всё объяснила девчонке, а значит, у неё было время обдумать план действий.

Подземелье протектората отличалось от верхних этажей лишь освещением. И если вверху бесконечный чёрный мрамор выглядел торжественно, то здесь, скорее, добавлял мрачности и чувства безысходности.

— Эй, Чудо, ты что, спишь?

Девчонка вздрогнула и резко села на лежанке. Её волосы были растрёпаны, а лицо в свете блеклых факелов казалось нездоровым.

— Привет, — удивлённо сказала она.

— Меня назначили твоим поручителем, — сказал Арпад и помедлил, наблюдая за реакцией, но Нора лишь сонно хлопала глазами. — Каков план?

Девчонка смотрела на него озадачено. Смысл вопроса доходил до неё с явной задержкой.

— Я думаю вернуться в пустыню и вытащить из ущелья одно из тел. Они не разлагались, слишком уж жарко в пустыне, а мумифицировались. На шее могли остаться следы клыков — это докажет, что их убили кровос… гемофилы.

— Это докажет только то, что на теле — при жизни или после смерти — появились две лишние раны. Это будет очень слабое свидетельство. Месарош заявят, что ты сама спланировала свалить на них вину ещё тогда, четыре года назад.

— Но это же…

— Кроме того, как ты собираешься тащить тело через пустыню? Можно взять повозку, но не факт, что ты довезёшь его до города. Скорее всего, те, кому твои действия невыгодны, успеют перехватить и уничтожить тело. Это если оно само в труху не развалится от тряски.

Нора недовольно поджала губы — возможно, это и ей приходило в голову, но она ещё не нашла других решений. Арпад не стал её мучить.

— У меня есть пара идей, — сказал он. — Но для их реализации нам понадобятся финансы. Поэтому я предлагаю тебе потратить немного времени и принять участие в небольшой охоте — тут, неподалёку. А потом я расскажу тебе план.

— Я не против, — неуверенно сказала Нора.

— Тогда хватит бока отлёживать, — проворчал Арпад и бросил ей один из парных следящих браслетов — гарантия того, что она не сбежит. — Понравилось сидеть на казённых харчах?

Она поймала браслет и удивленно осмотрела со всех сторон, прежде чем надеть.

— Сам бы ты их попробовал, харчи эти, — огрызнулась она. — Где мои вещи?

— Не вздумай тащить за собой Балли, — предупредил Арпад. — У меня повозка не такая большая, в неё влезет только самое необходимое снаряжение.

— Сейчас зима, — сказала Нора. — Предполагается, что я буду нести её на себе.

— Найдём тебе что-нибудь покомпактнее, — непреклонно отрезал Арпад. — Лучше бы тебе быть похожей на человека и не привлекать лишнего внимания.

После недолгого спора Балли осталась в хранилище протектората, а Хвостик всё-таки отправилась с ними. Против последней Арпад и не возражал: если череп действительно был амулетом, предупреждающим о гемофилах, пользу его трудно было переоценить. Зимнюю одежду и обувь для Норы подобрали из запасов гильдии охотников — отдел снабжения пошёл на это только после того, как Арпад пообещал, что стоимость вещей будет выплачена из её доли за пирокрота. После этого они отправились к Людвигу и сообщили, что будут участвовать в охоте, а поскольку команда собиралась выступать только назавтра, остаток дня они были свободны.

Арпад повел девчонку в трактир, и они сняли две комнаты. Чем будет заниматься Нора, ему было неинтересно, а вот ему самому нужно было собраться с мыслями. Последние дни принёсли слишком много неожиданных и неприятных сюрпризов.

Он достал из сумки несколько припасённых деревянных брусков и задумался. Он не знал, что собирается вырезать, но руки так и чесались. У него был выбор между разными оттенками цветов дерева, но он уже знал, что выберет либо самый светлый, либо самый тёмный — сейчас не время для полутонов.

Рызеда, гнусная тварь, теперь буквально живёт в нем. Конечно, он сам виноват в своём невежестве, но ведь даже Агил Лесет, который, хоть и знал, что это за демон, не предусмотрел последствий погружения в его разрыв. Или — может ли быть такое? — предусмотрел, но позволил этому случиться? Арпад потряс головой — нет, в этом нет смысла. Такая жестокость должна быть оправдана хоть каким-то мотивом, а какой мотив мог быть тут у Лесета? «Нельзя быть таким параноиком, Арпад, это первый шаг к потере контроля над страхом».

Его рука сама собой потянулась к самому тёмному бруску. Следующим шагом станут рассуждения о Фирмине и драконе. Он, конечно, крепкий парень даже без своей волчьей стороны, но, если он вдруг будет ранен, то не сможет быстро залечить травмы, потому что не может обращаться в отсутствие своего вожака. Чисто номинально, для гильдии и других охотников, вожаком Фирмина был Арпад. Но лишь они двое знали, как дела обстоят на самом деле: Фирмин был сам себе голова. Он мог неплохо контролировать себя, но люди не доверяли свободным волкам, считали их непредсказуемыми и опасными. Поэтому при всех Фаркаши притворялись, будто Арпад контролирует волчью форму. Так что Фирмину тоже не надо, чтобы брат потерял над собой контроль. Арпад выбрал один из самых светлых брусков и стал ковырять его ножом, придавая форму, пока ещё неясно какую.

В общем, надо соблюдать осторожность. А позже как-нибудь найти способ контролировать себя. Возможно, со временем, когда вся эта история немного забудется, страх перед страхом тоже уменьшится. А пока что Арпад изо всех сил отвлекал себя, чтобы не зацикливаться на неприятностях. Через несколько часов он посмотрел на то, что получалось в его руках, и решил, что будет ферзь. Он велел трактирщику подать завтрак на рассвете, и завалился спать в свою комнату.

Посреди ночи его разбудила боль. Лёгкая, почти незаметная, даже больше похожая на зуд — на левом запястье. Арпад поглядел на свою руку и обнаружил кожаный браслет, парный к тому, который носила его подопечная. Вот, значит, как, убежать решила… Что ж, пусть попытается. Арпад перевернулся на другой бок и тяжело вздохнул. Тоже ещё нашёл себе повод для беспокойства. Ну почему было не отказаться от этой "почётной" миссии?

Боль в запястье стала сильнее, значит, Нора всё же пыталась отдалиться ещё больше. Единственное, что утешало — её боль была в десятки раз сильнее. Скоро она успокоится и вернётся в свою комнату. Арпад принципиально не хотел следовать за ней и читать нотации — пусть она пока что не знает, что он в курсе её попытки сбежать.

До фермы Йеглис можно было добраться за несколько часов. Семь охотников и две повозки со снаряжением: большинство из присутствующих уже охотились на пирокрота раньше. В последнее время, когда фермеры начали злоупотреблять азотсодержащими удобрениями, эти гады начали появляться чаще. Даже странно, что у Йеглис пирокрот завелся только сейчас: кроме удобрений у них был в избытке ещё один ингредиент, нужный пирокротам для выработки своего охотничьего инструмента — сало. Они держали свиней, хотя в последнее время поголовье сильно уменьшилось.

— Разве кроты едят не червей? — спросила Нора. Она вела себя как ни в чем ни бывало — словно и не пыталась ночью сбежать, несколько часов мучая Арпада неприятными ощущениями.

— Эти — нет, — сказал Кармер, который лично участвовал в охоте и не испытывал никаких предубеждений против Чудовища Цеплин. Как и остальные члены команды, впрочем. Хоть гемофилы и были, формально, в законе, забыть об их природе было не так-то просто. Тем более что большая часть присутствующих около двадцати лет назад участвовали в подавлении восстания клана Шиндж. Кармер, тем временем, продолжил: — Пирокроты — кровожадные хищники. И едят они только поджаренное мясо с хрустящей корочкой. Сами и поджаривают.

— Каким образом? — спросила Нора.

— На минах, — заржал Лесет. — Откладывают мины, зверюшка становится на них — и взлетает на воздух. Так что смотри под ноги, красотка!

— Я как-то был свидетелем, как в одной местности завелись пирокрот и целая стая ландиутов, — сказал Берт Маграм, самый молодой охотник из присутствующих. — Вот то была потеха их поджигать! Правда, приходилось издалека, горящими стрелами, а то один из наших ожоги получил, не слишком приятные.

— Да ладно тебе выдумывать! — проворчал Лесет. — Как ландиуты жрать-то могли и не взрывались?

— С ножом и вилкой, — предположил Арпад и все вежливо заржали.

К тому моменту, как команда достигла фермы Йеглис, свинское поголовье уменьшилось ещё на две хрюшки.

— Снарядов у него достаточно, так что смотрите под ноги, — сказал Кармер. Он был старшим в команде и из присутствующих занимал старшую должность в гильдии, поэтому по умолчанию считался главным. — Синевато-черное, по форме как… Ну, обычная мина.

Он начал раздавать стальные сети и с удивлением покосился на Нору, когда она с явной лёгкостью подняла свою.

— Почувствуй себя сапёром, — сказал Берт, но его проигнорировали — работа закипела.

— Будьте осторожны, — напоминал Кармер. — Не бейте его и ничем не колите. Не подходите сзади, и уносите ноги, если повернётся. Как только сеть будет сверху — фиксируйте кольями, но пусть берегут вас боги, если попадёте по зверю!

Арпад показал, где он видел норы. Они хорошо выделялись на снегу, хотя и были припорошены.

— Ну и жирдяй, — сказал Берт, глядя на воронку шириной фута три. — В нем фунтов пятьсот, не меньше.

— Не дай ему сесть тебе на шею, — посоветовал Арпад, занимая позицию, а остальные направились дальше.

Нора расположилась у соседнего лаза — достаточно близко, чтобы браслет не подавал никаких сигналов и не причинял неудобств. Ближе к хозяйскому дому приготовил сеть Берт, возле сарая устроился Кармер, ещё две норы сторожили Хлог и Тарвин. Рядом с самой большой воронкой, ближе к лесу, Лесет натягивал защитную маску и готовился травить зверя дымовыми шашками. Кармер дал команду начинать, и Лесет сначала бросил шашку снаружи, чтобы дым только обеспокоил зверя, а потом внутрь — чтобы тот стал спасаться бегством. Пусть пирокрот и откладывает нитроглицериновый помёт, взрыв внутри собственного тела ему вряд ли мог показаться хорошей идеей.

— Где он? Кто-то что-то слышит? — громко спросил Кармер.

Под землёй слышалось движение и шорох ловких лап. Звук удалялся, но куда, в каком направлении, понять было невозможно.

— Он идёт на тебя! — сообразил Арпад. — Берегись, шустро прёт!

Кармер выругался и попятился, отходя чуть в сторону. Через мгновение из земли, как пробка из бутылки, выскочил зверь. Он был футов пять длиной и три в высоту. Он странно хрюкнул, когда ему на морду упала сеть и попятился. Охотники заспешили на помощь Кармеру — зверь уже начинал запутываться, но всё ещё отчаянно брыкался.

— По местам! — скомандовал босс. Ему явно было виднее. И действительно — пирокрот вырвался из сети, и, вильнув задом и едва не пришибив охотника, юркнул обратно в нору. — Внимание!

Снова послышался шорох лап, и снова Арпад не мог понять направление. Он покрутил головой и понял…

— Фаркаш!

О, да, детка, ты слишком глупая, чтобы свернуть с прямого и очевидного пути. Арпад подошёл чуть ближе к норе и стал сбоку, чтобы его было видно не сразу. Он считал секунды. Промедлить или поторопиться — одно и другое равносильно провалу. И вот он приближается. Две секунды… Одна… земля начала дрожать под ногами…

Арпад бросился вперёд, накрывая сетью голову чудища, и стараясь натянуть её аж до хвоста. Но зверь взбрыкнул, толкнул Арпада, и тот повалился на землю, едва не свалившись в нору.

— Берегись!

Арпад не знал, к нему ли относилось предупреждение, но на всякий случай откатился в сторону. Удара не последовало, других особых неприятностей — тоже, так что он выхватил из внутреннего кармана деревянный заостренный крюк и несколькими четкими ударами загнал в рыхлую землю, фиксируя сеть. Потом он поднялся и оценил обстановку: пирокрот был в ловушке. Подоспели другие члены команды, оплели монстра сетями и зафиксировали настолько надёжно, насколько это вообще было возможно. Зверь не сдавался — продолжал брыкаться и рычать, и звенья металлических сетей то и дело лопались, но их всё ещё оставалось достаточно. Но вдруг один из кольев вырвался из земли, и тяжелая лапа зверя сбила Арпада с ног. Он упал, ударившись головой о какой-то камень. Кто-то схватил его за шиворот и оттащил прочь, чтобы зверь не добил поверженного врага.

Кармер подбежал к повозке и достал ампулу с транквилизатором. Осторожно, чтобы не попасть под удар, он приблизился к зверю, и одним точным движением загнал ему под лопатку иглу и впрыснул содержимое ампулы. Ещё несколько минут пирокрот трепыхался, а потом затих. Арпад стащил шлем и потер новоприобретённую шишку на затылке.

— Я смотрю, голова у тебя — уязвимое место? — с нескрываемой насмешкой спросила Нора.

— Ох, заткнись, — сказал он, но не подпустил в голос уместной грубости, чтобы не спровоцировать её на дальнейшие откровения о первой минуте их знакомства.

Они помогли загрузить пирокрота на повозку — это была отдельная часть мероприятия. Зверь был тяжеленным, будто состоял не из плоти и крови, а из платины и ртути. Что, в общем-то, было не исключено: что у этой твари внутри не знал никто, поскольку вскрыть то, что взрывается в момент смерти, было затруднительно.

Их долю с продажи зверя Арпад доверил Кармеру отправить в гильдию Вормрута — там они заберут деньги, после того, как решат ещё один вопрос в поселке на северо-востоке.

— Куда мы теперь направляемся? — спросила Нора.

— В Баргоу, — сказал Арпад. — Ты была там когда-нибудь?

Нора отрицательно покачала головой.

— Мы всегда путешествовали только по окраине, никогда не бывали в центральных городах, — сказала она и вдруг погрустнела.

Арпад не стал лезть в душу, и некоторое время они ехали молча. Но девчонка, видимо, старалась отвлечься от тяжёлых мыслей, потому что снова спросила:

— А что там, в Баргоу? Ещё на кого-то будем охотиться?

— А что, понравилось? — спросил Арпад и покосился на свою попутчицу.

Та пожала плечами.

— Работа как работа. Опасная, но приносит людям пользу. Если кто-то может справиться с монстром — он должен с ним справиться.

Арпад нахмурился и подстегнул лошадь. Да, теперь он вспомнил, что у номадов нет разделения работы на мужскую и женскую. Есть что-то, с чем ты можешь справиться, и что-то, с чем не можешь. И где ты более полезен — тем и занимаешься. В этом был здравый смысл и особая, достойная внимания, жизненная философия.

— Нет, мы едем не охотиться, — сказал он. — Баргоу — деревня зачарователей, она находится на перекрёстке энергопотоков, и люди со способностями селятся там, чтобы… делать то, что они могут. У меня там есть знакомый, который зачарует кое-что, что позволит нам зафиксировать информацию об укусах на телах в пустыне, но при этом не будет нужды тащить их в город.

— Но ты же сказал, что это очень слабое свидетельство?

— Слабое лучше, чем никакое, — заметил Арпад. — Что ещё мы сможем найти — разберёмся на месте.

Арпад знал, что делает, во всяком случае, ему нравилось так думать. Давным-давно, почти двадцать лет назад, ему уже приходилось иметь дело с нарушившим закон кланом гемофилов, и тогда, чтобы доказать их вину, ему очень кстати пришёлся один незамысловатый амулет. Он просто хотел перестраховаться, а заодно просто посетить Баргоу — ему нравилась эта необычная, наполненная самыми разнообразными чудесами деревушка.

Над деревней возвышалась самоходная машина — значит, кто-то из крупных кланов явился с заказом. Обычно это означает, что всем остальным клиентам придётся подождать — клан, который может себе позволить самоход, никогда не скупится на самое лучшее. К счастью, Арпад знал того, кто обслужит его без очереди и качественно. Тихий Свет не был ему другом, их скрепляли исключительно деловые взаимовыгодные отношения. Тэ-Эс не был сильным или известным зачарователем, поэтому выживал среди конкурентов как мог. Но с заказом Арпада он справиться был вполне способен.

Апрад оставил свою спутницу снаружи, а сам вошел в ветхую неприбранную хижину на самой окраине деревни. После формальных приветствий и короткой обрисовки проблемы Тэ-Эс сказал, что на работу уйдёт два дня. Три, если нужен эффект длиннее минуты. Арпад сказал, что вернётся послезавтра.

Потом он повёл Нору гулять по деревне. На самоходную машину она смотрела довольно равнодушно, но проигнорировать лавки зачарователей, в которых они выставляли свои творения, она не могла.

— Если что-то приглянётся — я могу одолжить тебе денег, — сказал Арпад. — Рассчитаешься, когда получим нашу долю за пирокрота.

— Буду иметь в виду.

Как Арпад и ожидал, больше всего её привлекла лавка с зачарованным стрелковым оружием. Но купить она так ничего и не решилась. Возможно, надеялась вернуть свою дальнострельную машину, а может, решила больше ни в кого не стрелять. Арпад мысленно посмеялся над этой идеей, а через два дня они отправились на юг.

Нора упрямо шла пешком, неся часть вещей. Сам же Арпад махнул рукой на солидарность и здравый смысл и ёжился от холода, сидя в повозке. Всё предстоящее мероприятие ему уже не нравилось, возможно, потому, что Нора не делилась своими планами, а может, потому, что он в глубине души всё же верил в её правоту. А раз так, ей одной не справиться с целой семьёй законопреступников. Йерне Месарош знает о том, что одна из племени Цеплин выжила, знает, что Арпад доставил её к счетоводу, и Йерне будет готова отвечать на вопросы и представлять свои свидетельства.

Вормрут встретил Арпада и Нору слякотью и грязью. В городском смоге очередное зимнее потепление было более заметным, чем на лесных дорогах и в маленьких посёлках. Первым делом они наведались в Гильдию Охотников и забрали свою долю с продажи пирокрота — сумма оказалась чуть меньше, чем рассчитывал Арпад, а это означало, что при случае им надо будет взять ещё пару-тройку заказов.

Сняв два номера в трактире, Арпад убедился, что Нора пока ничего не запланировала, и потащил её к Агате. Он просто не мог не удостовериться, что с ней всё в порядке, и, кроме того, хотел поделиться новостями. Нора предпочла подождать снаружи, и уселась на ступеньки, успокаивающе поглаживая Хвостик по макушке.

— Я знала, что так будет, — сказала Агата, когда Арпад рассказал ей, чем предстоит заняться Норе. — Её история звучит правдоподобно, хотя по истечении четырёх лет вряд ли она сможет что-то доказать.

— Иногда мне кажется, что Офли даже не рассчитывает получить доказательства, а просто дала девчонке отсрочку приговора. Только я не знаю, как объяснить Норе, что она просто должна насладиться жизнью, а не тратить время на бесполезные поиски.

Агата грустно пожала плечами.

— Куда более полезным, мне кажется, будет научить её за это время принимать влияние гемофила. Это существенно облегчит её дальнейшее существование. Риота, скорее всего, прикажет обращаться с ней как с обычным миньоном, а значит, наказание будет посильным, если она не будет сопротивляться.

Арпад поджал губы и отвернулся к окну. Ничто из того, что он уже знал о Норе, не располагало к мысли, что она способна смириться. Хотя, если вспомнить все её слова, в её жизни когда-то был непререкаемый авторитет. А значит, если каким-то образом заставить её провести положительную ассоциацию между отцом и каким-нибудь кровососом… Это противоречило убеждениям Арпада, и он недовольно скривился.

— В таком случае ей очень не повезло с поручителем, — сказал он. — Если кто-то и сможет научить её смирению, то не я.

— Если хочешь — я могу попытаться с ней поговорить, — предложила Агата. — Если я правильно понимаю, я была первым в её жизни гемофилом, которого она не попыталась убить.

Арпад задумался. В конце концов, у них ещё больше пяти месяцев. Это довольно большой срок, но всё же недостаточный…

— Я пока не буду ничего предпринимать. Чёрт его знает, а вдруг что-то обнаружится? Нора всё же знает об истории больше, чем я. Может, у неё уже припасены какие-то свидетельства…

— Ты не обращался к Эве Граль, о которой я тебе рассказывала?

— Нет ещё, не хочу светиться перед Месарош раньше времени, — сказал он, хотя на самом деле попросту забыл о возможном информаторе. — Но если в пустыне мы ничего не найдём — придётся пообщаться. Есть идеи, чем её мотивировать?

Агата пожала плечами.

— Я с ней лично не знакома. Но раз она раньше сама была миньоном, не думаю, что стоит ждать серьёзного сопротивления. Главное — не перегибай, а то знаю я тебя.

На этом тема была исчерпана. Некоторое время они молчали, в конце концов Арпад вспомнил о ещё одном вопросе, который хотел обсудить:

— Есть какие-то новости изИгерона?

Агата фыркнула недовольно — наверное, приняла этот вопрос за попытку сменить тему. Им всегда было неудобно разговаривать о гемофилах.

— Иногда мне кажется, что летописцев там собралось больше, чем охотников, — сказала она. — Охота ещё не началась, на днях только выступили к Полулунному Озеру, так что, можно сказать, ничего ещё не происходит. Но чтобы оправдать своё существование, летописцы пишут всякие глупые сплетни о кланах и охотниках, что там собрались. Ни дня не проходит, чтобы в газетах не написали какую-нибудь гадость о Стрилл или интимную подробность о Винценте и Меридит…

— Они там? — переспросил Арпад. Впрочем, он был больше раздосадован, чем удивлён. В юности он мечтал, что его пригласят в клан Мьют, но, видимо, дружить с ним предпочитали на расстоянии. А теперь вот он упустил возможность поохотиться вместе со своими старыми друзьями, всё из-за этой Норы…

— Да, почти вся семья, — сказала Агата. — Как ты понимаешь, они раньше других узнали, где будет интереснее всего. Я бы не удивилась, если бы оказалось, что от них и исходила информация…

— Да уж. Винценту придётся здорово потрудиться, чтобы прорваться к дракону сквозь толпу пытающихся воспользоваться его талантом.

Агата усмехнулась.

— Решить этот вопрос довольно легко, я считаю. Всё, что ему нужно сделать — отправиться не в ту сторону, а кого-нибудь из своих направить в нужном направлении…

— Наверняка он так и сделает, — хитро кивнул Арпад. — Но охотники ведь тоже не слепые — сразу поймут, зачем он семью разделяет…

— И как понять, где же верное направление? Как бы ты рассуждал?

— Спросил бы у Винцента, мне бы он не отказал, — сказал Арпад. — Но в "правильной" группе почти наверняка будет Меридит. Хотя она тоже может замаскироваться. Кому с драконом точно нечего делать — так это Джереми. Я бы сделал ставку на Джинни. Папочка уже давно хочет, чтобы дочка сделала, наконец, карьеру и задумалась о замужестве. Дракон — чем не повод?

— Да уж, когда рыцари не справляются с драконами, приходится принцессам…

Арпад заржал.

— Ну и принцессы нынче пошли…

Но он быстро осекся. Джинни, конечно, можно было назвать принцессой — красавица настолько смазливая, что Винцент с некоторой неохотой признавал, что лицом она пошла в него. Но Джинни не была охотником, она была летописцем. Какая-то странная мысль проскользнула у Арпада на поверхности сознания…

— Я думаю о переезде, — сказала вдруг Агата.

Арпад удивлённо поднял на неё взгляд. Она совсем недавно приехала в Вормрут, и ей, вроде как, нравился город…

— Что так? — осторожно спросил он. У него уже крутились мысленные образы о том, как её травят Месарош, вычислив, что она дружит с охотником, который сопровождает "Чудовище Цеплин"… Вряд ли это правда, конечно, иначе с этого она начала бы разговор, но такой поворот вполне возможен.

— Куда-нибудь на восток, — продолжила Агата, будто не заметив его вопроса. — Возможно, в район Санвуда, но не в город, а в какой-нибудь посёлок на окраине.

— Устала от городской шумихи? — понимающе спросил Арпад. — Может, того? Мне компанию составишь?

Агата невесело усмехнулась.

— Думаешь, твоей Норе это понравится?

— А кто её спрашивает? Если ты хочешь развеяться…

— А питаться я кем буду? Подставишь мне шею, братишка?

Она сказала это в шутку, но Арпад нахмурился. Ему была неприятна даже такая мысль, а ещё гнуснее он чувствовал себя от того, насколько она неприятна. Ведь это Агата!

— Ну, мы же не навсегда в дикую местность идём, — с максимальным миролюбием сказал он. — Вернёмся через пару недель, будем останавливаться в деревнях, посёлках, городах… неужели ты не найдёшь себе кого-нибудь на ужин так же, как находишь здесь?

Агата с грустной улыбкой покачала головой.

— Не будь ты на задании, я бы ещё подумала. Я не хочу тебя отвлекать. И не хочу бегать за твоей подопечной, которая меня, мягко говоря, не принимает…

Да, Арпад знал, что идея обречена, но не мог не предложить. Это была их мечта в детстве — путешествовать вместе. Верхом на мамонтах, беря с собой лишь самое необходимое… Охотиться в лесах, собирать ягоды и травы, покорять горы… А теперь он — охотник, вынужденный идти на поводу у пойманного монстра, а она — гемофил, у которого даже простейший перелом будет срастаться больше года, а любая простуда может вызвать смертельные осложнения.

— Не грусти, Арпи, — сказала Агата, и, помедлив секунду, поднялась на ноги и тепло улыбнулась. — Иди-ка лучше сюда и посмотри, что я нарисовала.

Они прошли в комнату, намного более просторную и светлую, чем тесная гостиная. Вся комната была увешана картинами — в основном, портретами. У Агаты был удивительный дар — рисовала она не очень хорошо, но она могла изобразить на портрете душу человека. Арпад всегда восхищался, а она не могла объяснить, как у неё это получается. Она не разбиралась в людях и не умела читать характеры и чувства… Но, глядя на нарисованный ею портрет, всегда можно было определить, что на самом деле представляет собой изображённая на нем личность. И что бы человек ни пытался изобразить на публику, внутри он был именно таким, и со временем в этом можно было убедиться. Арпад ненавидел собственные портреты, нарисованные Агатой. Он не понимал, что видит на них… А подруга утверждала, что никакие портреты не получались у неё лучше, чем его.

Судя по всему, она заранее планировала привести его сюда, потому что стена, на которой обычно висел портрет Арпада, была пуста. Он заметил несколько картин, написанных на заказ, уже привычный ряд лиц их родственников, друзей детства и общих знакомых. Агата приблизилась к мольберту, накрытому светло-жёлтым покрывалом. Бережно, как будто нерешительно, она сняла покрывало и отошла в сторону. Арпад замер и нахмурился. Это было ему знакомо. Абсолютно точно он наблюдал это раньше, хотя это было невозможно.

— Что это? — спросил он.

— А ты не видишь?

Он действительно не видел. Он понимал, что Агата нарисовала портрет — такой же, как и все остальные, одухотворённый, правильный, но… Так же как он не мог понять, что нарисовано на его собственных портретах он не мог понять этот.

— Думаешь, у неё нет души?

Агата озадаченно молчала и тоже посмотрела на работу, пытаясь понять, что именно вызвало такие мысли у Арпада. Портрет был удивительным, как и все прежние. Он был неуклюжим, но всё же отражал внешнее сходство. Бледная хрупкая девочка, плечи которой обволакивала шкура яка. На портрете она казалась старше, чем в жизни. Что-то в глазах…

— Хочешь ей подарить? — спросил Арпад.

— Пока что нет. Может быть позже, если… Её расследование будет завершено успешно.

Портрет будто говорил: "Я сделаю всё, что смогу". Но внутренний образ в голове Арпада лишь хмуро отворачивался. И это несоответствие впервые заставило Арпада усомниться в способностях Агаты.

— Мило, — сдержанно заключил он.

— Мило? — озадаченно переспросила Агата.

— Да, именно. Когда это ты успела повидать извержение вулкана?

Фон был на удивление живописным. Арпад запомнил пустыню безжизненной и равнодушной, но здесь, на картине, горы как будто ожили, но в то же время не потеряли правдоподобия.

— Я читаю книги. И у меня хорошее воображение.

Агата заперла дверь в мастерскую и замаскировала её вычурной портьерой. Она явно была неприятно задета реакцией Арпада на её работу, но он не знал, что может сказать, чтобы это не прозвучало фальшиво. А потом пауза слишком затянулась, чтобы возвращаться к предыдущей теме.

— Ты это… — неловко начал он. — Не уезжай, не оставив весточку для меня, — попросил Арпад, обнимая подругу. — Я хочу знать, где тебя найти.

— Даю слово, — сказала Агата, взъерошивая ему волосы. — Надеюсь вскоре увидеть тебя снова.

И Арпад ушёл, не увидев, как за закрытой дверью загадочно и немного грустно улыбнулась его подруга.

Он не собирался подкрадываться, просто на каменном полу звук кожаной обуви был почти не слышен. Когда он приблизился к лестнице, на которой осталась его подопечная, он услышал её голос и непроизвольно замедлился, чтобы понять, с кем она разговаривает.

— Я знаю, знаю, не психуй, — тихо говорила Нора. — Я держу ухо востро, ты можешь отдохнуть…

Арпад приблизился и обнаружил, что она гладит собачий череп, чешет ему макушку, будто лаская настоящего зверя. От этого зрелища ему стало не по себе. Услышав шаги, Нора вздрогнула и поднялась.

— Хвостик нервничает из-за Агаты? — спросил он, даже для самого себя удивительно спокойно.

— Не только из-за неё, — хмуро сказа Нора. — К ней Хвостик уже привыкла. Поблизости есть кто-то ещё… Фактически, Хвостик с момента входа в город постоянно рычит и мечется.

— Идём.

Арпад не знал, какова дальность действия собачьего амулета. Но гемофилов в крупных городах всегда достаточно. Им тоже надо где-то искать еду.

— В Грэйсэнде она тоже нервничала? — спросил он только для поддержания разговора.

— Да, но меньше. Там — Игараси, здесь — Месарош. Она знает разницу.

— Жаль, что она не знала её раньше, — проворчал Арпад.

Они вышли на улицу и пошли по направлению к трактиру, в котором остановились. В Вормруте дел больше не было, а наутро им предстояло продолжить путь.

Глава 7

В Диффоуке Арпад и Нора решили лишний раз не светиться и зашли лишь на конюшню, которая находилась на самой окраине, чтобы оставить лошадь и повозку, тащить которые в пустыню по пересечённой местности не было никакой возможности. Пешком перемещались они медленно, теряя драгоценные дни, что очень злило Нору. Хотя двигались они не слишком быстро, всего за день они приблизились к горячим землям достаточно, чтобы ощутить контраст февральского мороза и магматического жара. До сих пор им удавалось к вечеру добираться до какого-нибудь населённого пункта, и найти себе относительно удобное место для ночлега, но вчера они достигли самого южного поселения Ахаонга, и больше не могли рассчитывать на кров и уют, не отклонившись от намеченного маршрута. К счастью, здесь уже было достаточно тепло, чтобы не бояться спать под открытым небом.

На этот раз они шли другой дорогой, Нора уверенно вела Арпада прямо на юг, и, кажется, ничуть не боялась заблудиться. Земля становилась всё более каменисто-пепельной, деревья, даже с учетом зимней спячки, выглядели слабыми и несчастными. Птицы и звери практически перестали им попадаться — лишь редкий грифон пролетал в вышине, неся из леса добычу своим детёнышам в пустынное гнездо. Небо на востоке было подёрнуто тёмными плотными тучами — их было намного больше, чем несколько недель назад, должно быть, проснулся какой-то вулкан, а может, и не один.

— Можно вопрос? — осторожно спросила Нора, когда они, сдержанно позавтракав, возобновили путь на юг. К вечеру они планировали достичь Магамэ — гейзерного озера, за которым по официальным картам начиналась вулканическая пустыня.

Арпад пожал плечами, но насторожился. Они много разговаривали в последнее время, Нора рассказывала о себе и расспрашивала его о работе охотника, но ещё ни разу не спросила разрешения, прежде чем задать вопрос.

— Ты метался во сне прошлой ночью, — сказала Нора. — Чуть не попал рукой в костер. В прошлый раз, когда мы путешествовали вместе, ты спал нормально, хотя и чутко. Что-то произошло с тобой нехорошее за это время?

Арпад нахмурился и потряс головой. Он, конечно, не слишком хорошо высыпался в последнее время, но снов своих не помнил.

— Того, что я дважды получил по башке, по-твоему, недостаточно? — спросил он.

Нора выглядела озадаченной, но приняла это объяснение и не стала докапываться, хотя и заметила:

— Не думала, что это произвело на тебя настолько неизгладимое впечатление.

Арпад лишь хмыкнул. Ей вовсе не нужно знать, в какую историю он вляпался по собственной глупости. Хотя, если вспомнить обещание, которое он дал Офли… Впрочем, они же не на охоту идут, а так, следы поискать…

— Давай возьмём правее, — предложила Нора. — Я хочу обойти озеро Магамэ по западной стороне. Так мы быстрее попадём на Хитрое Плато — мне кажется, именно там моё племя пыталось скрыться от гемофилов.

— Почему там? — спросил Арпад.

— На Хитром Плато легче всего устроить ловушку из горячей реки. Тот, кто не умеет отличить обычную застывшую лаву от поверхностной корки, под которой бурлит жидкая магма, очень рискует, отправляясь в тот район.

Арпад промолчал, полагая, что Нора умеет их отличить, раз тащит его туда. Наверное, это к лучшему, что они с командой не знали всех опасностей, когда шли на охоту.

— Это правда, что старейшины племени Цеплин умели управлять вулканами? — спросил Арпад.

Эти слухи всегда казались ему глупостью, но не теперь, когда он был знаком с Норой и шёл с ней в вулканическую пустыню. Она так непринуждённо и со знанием дела рассуждала о вулканах, лаве, огненных реках, ядовитом дыхании земли, что он поневоле снова начинал считать её не обычным человеком, а порождением вулкана. Кто знает, как оно обстоит на самом деле?

— Смотря что ты называешь управлением, — пожала плечами Нора. — У нас были взрывные заряды. Мы обходили местность и находили вулканы, у которых должна быть подходящая для наших целей лава, и которые спали не слишком крепко. Мы просто помогали им проснуться раньше, чем это произошло бы естественным путем.

— И что вы с ними делали? — полюбопытствовал Арпад.

— Если лава оказывалась подходящей по составу, мы давали выйти газам, охлаждали её и получали обсидиан, сразу придавая ему форму посуды, украшений, оружия… Мой папа изобрёл машину для изготовления линз с использованием жара магмы. Другие семьи закаляли в магме сталь, ковали оружие и доспехи.

Арпад кивнул и задумался. Был ещё один вопрос, который очень его интересовал, но задавать его было жутко до чёртиков, особенно с учётом того, куда они направлялись. На, рассудив, что знание или незнание никак не повлияет на степень будущего риска, он всё же спросил:

— Вы поклонялись Вулканическому Богу? Как его зовут?

Нора поглядела на него удивлённо.

— Не уверена, что у него есть имя. И… Не знаю, мы не поклоняемся ему так, как оседлые — своим богам. Мы просто будили его детей, а он… благословлял нашу работу. Что-то вроде одноразовой сделки, понимаешь?

Арпад почувствовал себя неловко. Он никогда не просил покровительства у богов — в юности считал себя недостойным их внимания, позже решил, что и сам неплохо справляется… Но он никогда не позволял себе проявлять неуважение к богам. А то, что делали номады Цеплин… Что, если гемофилы тут вообще ни при чём, а на племя просто легло проклятье Вулканического Бога?

Но, с другой стороны, если бы бог воспринимал их потребительское отношение как оскорбительное, он бы не благословлял их работу. А обсидиановые изделия Цеплин всегда считались самыми лучшими. Не зря же заклинатели всегда предпочитают работать именно с их изделиями — они наиболее благоприятны для наложения чар.

Если вдали от вулканической пустыни небо даже зимой время от времени бывало чистым и голубым, то здесь, под несколькими слоями смога, дыма и не успевшего осесть пепла, солнце не добиралось до земли практически никогда. Северный ветер приносил влажный воздух, который долго удерживаться в атмосфере не мог и опадал на землю грязными каплями дождя. Арпад сетовал про себя на отсутствие повозки и невозможности скрыться от противной воды и грязи — дождь почти всегда заставал их врасплох, и они не успевали укрыться в сводах пещеры какой-нибудь горы. Они шли сначала вдоль озера, потом по длинному ущелью между двумя крепко спящими вулканическими хребтами. Потом они вышли к ещё одному озеру — вода в нем была горячая, мутная и кисловатая на вкус, и Нора с Арпадом потратили всю ночь на то, чтобы собрать перегонную установку и очистить достаточное количество воды, чтобы хватило на несколько дней. Потом они стали блуждать по огромному каменному пустырю, изборождённому длинными и глубокими трещинами.

— Здесь можно вечность рыскать, и так и не проверить все ущелья, — заметил Арпад.

Нора лишь посмотрела на него с непонятным выражением и первая пошла вдоль ближайшей трещины, стараясь идти как можно ближе к краю, чтобы видеть дно, но в то же время ступая очень осторожно, на случай, если вдруг случится обвал. Арпад вздохнул и отошел на некоторое расстояние, изучая дно другой трещины, идущей почти параллельно. Шли часы, время близилось к вечеру. Арпад время от времени поглядывал на Нору в надежде, что она подаст сигнал, что что-то нашла. Но его оптимизм не оправдался — и вряд ли оправдается в ближайшие дни. Работа предстояла скучная, и, скорее всего, бессмысленная. Но он помалкивал и делал то же, что и его подопечная: просто искал…

Они достигли другого края Хитрого Плато через восемь дней. Дальше снова начиналась горная гряда, и из-за далёких гор на юге виднелся широкий столб тёмного дыма — где-то там извергался ещё один вулкан. Такая активность показалась Арпаду странной, но его более осведомлённая спутница не выказывала беспокойства, и он тоже помалкивал, чтобы не показаться трусом.

— Что дальше? — спросил он.

Нора заметно помрачнела за последние дни. Неужели она всерьёз рассчитывала на успех, что так расстроилась? Тогда она и впрямь очень наивна, всё ещё надеется на чудо…

— Идем на восток, — сдержанно сказала она. — Только уже завтра. Я что-то так устала…

Она тяжело вздохнула и опустила голову на сложенные на коленях руки. Арпаду это очень не понравилось.

— Отставить нытье, — сказал он довольно грубо и забросил на плечи рюкзак. — Вставай и пошли. До темноты ещё уйма времени!

— Слушай, не надо корчить из себя героя, — попросила Нора. — Я же знаю: ты тоже устал и вообще считаешь всю эту затею идиотской…

— Не важно, что я считаю. Раз уж мы сюда припёрлись, мы должны сделать максимум из того, что можем. Расслабляться будешь через пять месяцев, когда тебя отдадут в распоряжение Игараси.

Уставшее лицо Норы потемнело.

— Зачем ты так говоришь? — спросила она. — Ты действительно хочешь, чтобы меня им отдали?

Арпад осклабился — он знал, что окружающие ненавидят, когда он так улыбается.

— Я хочу, чтобы ты подняла свою тощую задницу и продолжила двигаться прямо сейчас. Зима не бесконечная, и вернуться сюда ты уже, возможно, и не сможешь. И если ты надеешься, что мы перекантуемся на твоей "летней квартире" на вершине вулкана и нас никто не достанет — ты сильно ошибаешься. Я не намерен рисковать своей репутацией. Силком или на горбе — но я верну тебя к Офли к установленному сроку. Так что вставай и шуруй.

Нора тяжело вздохнула и неохотно поднялась. Они снова шли в том же режиме, который установился у них за последнюю неделю: шагали на некотором расстоянии друг от друга, то отдаляясь, то приближаясь, изучая трещины. Арпад пожалел о своей грубости, в конце концов, ободрить приунывшую девушку можно и по-другому, но ему нужен был быстрый метод. Да и он сказал ей правду: времени в обрез.

Прошло чуть больше часа, начало смеркаться. Теперь уже и Арпад был не прочь остановиться — всё равно уже было слишком плохо видно, и он мог по случайности что-нибудь упустить в каком-нибудь особенно глубоком ущелье. Он обернулся в сторону Норы, но увидел лишь камни и пепел.

— Эй! — воскликнул он, но никто не отозвался.

Тогда Арпад быстрым шагом направился в ту сторону, где видел девчонку в последний раз. Приблизившись, он облегчённо выдохнул: она не провалилась в ущелье, а просто сидела на земле, глядя куда-то вниз, поэтому издалека он её не увидел.

— Ну? — настороженно спросил он. — Что тут такое?

Нора не ответила, лишь как-то невнятно качнула головой. Арпад приблизился и проследил за её взглядом, а потом невольно отшатнулся и сжал челюсти, чтобы не дать слабину. Там, на дне довольно глубокой трещины лежало несколько тел. Здесь не было насекомых, которые могли бы ими полакомиться, а грифоны мертвечиной брезговали, высокая температура и сухой пустынный воздух сделали своё дело. Тела превратились в мумии, но до этого успели частично разложиться. Зрелище было ужасным вдобавок из-за того, что на трупах были ветхие остатки одежды. Сверху тела были покрыты слоем пустынной пыли, который был частично смыт недавним дождём.

Арпад одеревеневшими пальцами взял Нору под локоть.

— Идем-ка отсюда.

Она подчинилась, как безвольная марионетка. Арпад и сам едва соображал, что делать дальше. Он не знал, что в этот вечер им суждено преуспеть. Он не был уверен, что находку можно назвать успехом.

— Ты как? — сухим голосом спросил он у Норы.

Она не ответила, продолжая смотреть в пустоту. Кажется, увиденное шокировало её сильнее, чем она сама ожидала.

— Эй, давай, приходи в себя, — сказал Арпад, но без особого энтузиазма. Ему и самому было не по себе. Что же делать? Что предпринять прямо сейчас? — Идем туда, — он повел Нору прочь, хорошенько приметив место находки. — Займёмся ими утром, сейчас уже всё равно слишком темно.

Ночь не была холодной — в этой местности такого не бывало. Но Арпад впервые за неделю в пустыне пожалел, что не из чего соорудить костёр. Холод шёл изнутри, а живое пламя, казалось, могло всё исправить.

— На, поешь.

Девчонка не отреагировала. Она сидела там, где её оставил Арпад, и рассматривала собственные руки, будто на них было что-то крайне интересное. Он решил не настаивать — ему и самому бы в горло кусок не полез.

— Ну хотя бы воды выпей, а?

Ноль внимания. Арпад тяжело вздохнул. Будь на её месте Фирмин — влепил бы противошоковую затрещину. Чёрт, как же с бабами сложно! Хотя нет, дело не в бабах. Урд бы тоже получила затрещину, и Сольвейг. Но они — охотницы, сами назначили допустимую манеру обращения. С Норой всё иначе. Во всяком случае, Арпад был уверен, что должно быть иначе. Вот только он не знал как. С кем бы он мог обращаться так же, как с ней, кто может быть образцом? Агата? Трудно было представить её в таком состоянии, она даже над телами убитых родителей сохраняла ясность рассудка, хотя и озверела от ярости. Но она была другой, сильной. А о Норе Найт из племени Цеплин, Арпад, оказывается, ничего не знал.

Он ещё раз вздохнул, оставил свои вещи, приблизился к девчонке и стащил с её плеч рюкзак.

— Ну, давай, возьми себя в руки и поговори со мной, — попросил он, интуитивно похлопывая её по плечу. — Ты их узнала?

Он не представлял, что ещё могло повергнуть её в такое состояние. Уж точно не внешний вид трупов — она сама валила гемофилов и наверняка один-два остались на её территории. И действительно: Нора медленно кивнула и отстранилась.

— Моя мама и сестра, — сказала она едва слышно, и с этими словами её будто прорвало. Она задрожала и спрятала лицо в ладонях, беззвучно рыдая.

Арпад не знал, что сказать. Не знал, как утешить её, и нужно ли утешать. До этого дня Нора хранила надежду на то, что ещё увидит их живыми. Кровососы могли держать их против воли, питаясь ими… Но нет, сегодня эта иллюзия рухнула окончательно. И помочь было нельзя. Единственное, что Арпад мог сделать для Норы — помочь ей переболеть этим быстрее.

— Расскажи мне о них, — попросил он. — Какими они были?

Почти всю ночь до рассвета они разговаривали: сначала о семье Норы, потом о племени, о гемофилах, о грифонах и о разложившихся телах. Время от времени пытались заснуть, но не выходило: мертвецы были слишком близко. И снова разговор начинался по кругу.

Когда стало достаточно светло, чтобы изучить ужасную находку, Арпад обнаружил, что Нора всё-таки задремала. Он решил, что так даже лучше, не стал её будить, а тихонько направился к расщелине, чтобы сделать всё самостоятельно. Как раз для этого случая он запасся в Баргоу амулетом. Изначально он приобретал его с целью перепродать Норе по завышенной цене, но теперь у него язык не поворачивался сказать это. Раздосадованный на самого себя, он лёг на краю ущелья, свесив голову вниз. Прежде чем фиксировать информацию на амулет, нужно было убедиться, что всё будет хорошо видно, вот только насыпавший сверху пепел скрывал нужные следы.

Арпад оглянулся в поисках чего-нибудь, чем можно было аккуратно смахнуть с тел грязь. Но ничего подходящего в поле зрения не было, и, чтобы не терять время зря, он стащил с себя рубашку и скрутил её в пучок. Земля была тёплой, острые камни неприятно покалывали грудь. Арпад несколько раз махнул рубашкой по иссохшим телам, аккуратно сбивая пепел, а потом отстранился от края и опустил лицо в сгиб локтя. Зрелище было ужасным, и ещё страшнее было осознавать, что когда-то это были живые люди, которые ходили, говорили, мечтали, что-то планировали… а потом пришли кровососы. Среди больших было тело маленькой девочки в пижаме из плотной ткани, которая уже частично расползлась от времени и едких пустынных дождей.

Арпад считал, что уже давным-давно потерял чувствительность к зрелищам такого рода. Двадцать лет назад его могло стошнить, он мог впасть в ступор или закатить истерику… такое произошло с ним однажды, ещё в самом начале кровавой десятилетки, когда в их деревню пришли гемофилы. В тот день он познакомился с Фирмином, который чуть ли не за шкирку утащил Арпада, разъярённого и не контролирующего себя под влиянием власти гемофила, с поля боя. Позже ему не раз приходилось наблюдать жестокие сцены и следы произошедшей трагедии. И, в целом, он был готов увидеть то, на что смотрел теперь. Но почему-то в горле застрял горький ком, а в желудке будто шевелилось что-то противное и чужеродное. Возможно, дело было в том, что Арпад знал, кого видит. Мама и сестрёнка Норы. Другие её соплеменники, которых она, возможно, теперь бы не узнала даже по одежде…

Арпад не без труда подавил подступающую тошноту и огляделся. Нора всё ещё дремала, и вряд ли это будет продолжаться долго. Надо поторопиться.

Спуститься в трещину было непросто, подобраться к телам, не повредив их — ещё сложнее. Трещина была достаточно широкой, чтобы по ней мог спуститься человек, потом она резко сужалась, но не вплотную, а оставив зазор между скалами в несколько дюймов, а дальше уходила в тёмную глубь на неизвестное расстояние. Арпад не думал, что если тела лежали здесь несколько лет, то обвал произойдёт именно сегодня, но все же подстраховался. Он закрепил стальной крюк на расстоянии метров двадцати от края, продел через крюк веревку и обвязал её вокруг пояса. Что ж, хоть какая-то да подстраховка. Потом он начал медленно спускаться. К счастью, ему не нужно было лезть глубоко: всего пара футов — и вот они, тела людей, о которых прошлым вечером с теплом и любовью рассказывала Нора.

Арпад смахнул остатки пепла и присмотрелся. Женщина лежала так, что, не перевернув её, рассмотреть шею было невозможно. Он боялся прикоснуться к телам, потому что они могли рассыпаться в любой миг. Тело девочки застыло в странном полу-сидячем положении, но голова была опущена, и Арпаду пришлось изогнуться в противоестественной позе, чтобы рассмотреть её шею. И — вот оно, всё так, как и ожидалось: на коричневой иссохшейся коже явственно заметны четыре симметричных отверстия. Чёрт бы их побрал, этих Месарош!

Арпад чуть переместился и рассмотрел другие тела. Их Нора не узнала, но предположила, что это могли быть Пада и Тодорон, а может, даже Грег и Люси Марк-Марин — отец и дочь, пропавшие первыми. Действительно, как минимум двое из этих несчастных были взрослыми мужчинами, и у них между ключицей и шеей были те же следы. Остальных разглядеть не удалось — они были ниже. Да в этом и не было необходимости. Арпад уже нашёл то, что ему было нужно: свидетельства. Оставалось их только зафиксировать.

Тэ-Эс был слабым заклинателем, но владел редким и довольно ценным навыком: он зачаровывал воспроизводящие амулеты. К сожалению, артефакт не мог работать долго: каждая минута записи-воспроизведения стоила ему целого дня работы, и этот конкретный экземпляр, который заказал ему Арпад, был рассчитан чуть больше, чем на минуту. Вообще-то Арпад собирался использовать его для провокации и ловли на живца, но вот такое даже слабое свидетельство определённо стоило двух секунд, лишь бы не таскать мумифицированные тела через всю пустыню и через весь Ахаонг.

Упёршись ногами в стены ущелья и удостоверившись, что стоит прочно, Арпад достал из кармана брюк цепочку с небольшим круглым янтарём. Он поднёс его так, чтобы четко была видна шея девочки, и приготовился быстро переместить амулет, чтобы зафиксировать следы на других телах тоже. Раз, два — и дело будет сделано. Арпад приготовился…

— Партико, — шепнул он, секунду подержал амулет на одном месте, потом быстро переместил на другое.

— Эй, что это ты делаешь?

Арпад вздрогнул от неожиданности и выругался — рука дрогнула, янтарь выскользнул из пальцев.

— Тсурь, тсурь! — закричал он, но понимал, что закрывающий код не сработает, если он не будет прикасаться к амулету. К счастью, янтарь не провалился в бездну: он лишь упал чуть ниже.

Арпад снова выругался и спешно начал спускаться, изо всех сил избегая прикасаться к телам, чтобы все они вдруг не решили рассыпаться в прах — ведь тогда амулет будет утерян безвозвратно.

— Арпад, что ты творишь? — сердито воскликнула Нора, но он её проигнорировал: драгоценные секунды шли, а он всё никак не мог дотянуться до амулета.

Наконец, ему удалось найти подходящую точку опоры, и он опустился ещё на полфута. Бережно, деликатно, он взял янтарь двумя пальцами, поднес к шее ещё одного из тел, выждал секунду и скомандовал:

— Тсурь.

Потом он спрятал драгоценный амулет во внутренний карман, и лишь после этого позволил себе поднять голову.

— Какого хрена ты сюда приперлась! — сердито закричал он.

Он вылез из трещины и навис над девчонкой: она выглядела озадаченной и возмущенной, но не напуганной. Это было вдвойне обидно, потому что у Арпада едва сердце из груди не выскочило, когда он подумал, что амулет может потеряться.

— Знаешь что? Повежливее! — холодно сказала Нора. — Конечно, мы с тобой немного в разном положении — ты в законе, а я пока что вне, но это не означает, что ты можешь мне хамить! Ты ничего не объяснил, ты полез к моим… — на миг её лицо исказилось болью, но она быстро взяла себя в руки. — Ты не должен был их трогать! Или ты хотел уничтожить мои улики?

— Безмозглая, — выплюнул Арпад, но теперь уже без злости. — Я тебе помочь пытаюсь. Вот это, — он похлопал себя по карману, не доставая амулет, — самая ценная вещь в нашем путешествии. Это воспроизводящий амулет. На нём была минута, из которой я хотел использовать лишь пару секунд, чтобы запечатлеть твои свидетельства. А теперь я даже не знаю, осталось ли какое-то время, или на нём записаны только твои идиотские вопли.

— И твои неприличные ругательства, — заметила Нора. Теперь она выглядела виноватой. — Извини.

— А, — махнул рукой Арпад. Он, в отличие от неё, не был наивным идеалистом. Что-то нашло на него, что он не захотел рассказывать ей план, и сам же за это поплатился. "Просто не надо делать странные вещи, которые сам себе не можешь объяснить, — сказал себе Арпад. — А то ты в последнее время вообще каким-то чудаком заделался".

Он снова посмотрел вниз — на трещину и тела, и попытался просчитать, сколько времени потратил на то, чтобы достать упавший амулет. Вряд ли больше минуты. Наверное, секунд пятьдесят. Арпад пытался вспомнить каждое своё движение, оценить его скорость… но не был уверен, что ничего не забыл. Он так растерялся, так непростительно запаниковал… Что ж, пока что можно считать, что для других записей осталось секунд двадцать. В принципе, если впредь соблюдать осторожность, этого должно хватить.

— Спасибо, — тихо сказала Нора, и Арпад посмотрел на неё с удивлением.

Он кивнул, а потом дружески хлопнул её по плечу.

— Ладно, не кисни. Видишь — не зря мы сюда пришли. Идём искать ещё. Только обещай больше не впадать в прострацию. Я всё понимаю, но сейчас для этого не время.

Поначалу они не рассчитывали особо на успех, ведь несколько лет и люди из деревни ходили в пустыню за вещами племени, и сами Месарош, которые вполне могли замести следы. Но, видимо, они не ожидали, что кто-то уйдет настолько далеко на юго-запад, и не слишком заботились о сокрытии тел. После первой находки было ещё много, и если поначалу это выбивало Нору из колеи, то потом она стала реагировать почти спокойно. Не было смысла фиксировать на амулет их все — при необходимости можно было направить сюда охотников, чтобы увидели всё сами.

Главная проблема заключалась теперь в том, что вина гемофилов в произошедшем была очевидна, но для Норы это ничего не значило. Ничто не указывало на семью Йерне Месарош и не оправдывало агрессивных действий Норы по отношению к Тои Игараси. Максимум, что можно было выжать из ситуации на данном этапе — это гарантию того, что дело будет расследоваться охотниками, но уже без участия Норы. Возможно, если информация станет достоянием общественности, начнётся очередная травля кровососов, а те, в свою очередь, начнут питаться не по закону… Начнется очередная "кровавая десятилетка", и, понимая это, Офли вряд ли захочет предать дело широкой огласке. Тут нужна конкретика, факты, указывающие на конкретного виновного. Но ничего подобного в пустыне обнаружить не удалось.

— Мы можем использовать эту штуку для охоты на живца, — сказала Нора, вертя в пальцах янтарный амулет. Арпад молча кивнул — именно для этого он изначально его и приобретал.

— Как он работает? — спросила она.

— Чтобы начать и закончить запись — его надо держать в руке. Кодовые слова соответственно — Партико и Тсурь. Воспроизвести его можно только один раз, поэтому код я тебе не скажу — просто на всякий случай. Если со мной вдруг что-то случится — обратись к тому зачарователю, у которого я был, он подскажет.

Нора задумчиво кивнула.

— Осталось придумать, кого и как спровоцировать. Как думаешь, уже все гемофилы в Диффоуке знают, как я выгляжу?

Арпад пожал плечами.

— Думаю, только общие приметы. Разве что кто-то запомнил тебя там, на Плешивом Горбу, четыре года назад.

— Это очень много, — сказала Нора и тяжело вздохнула. — И как их спровоцировать? Разве что набиться в миньоны и проникнуть в семью в надежде, что кто-то что-то сболтнет…

Арпад покачал головой. Предложить такое девчонка могла только от отчаяния, но у него, к счастью, была ещё одна идея. Она появилась в тот момент, когда они с Агатой обсуждали состав охотничьих отрядов, идущих на дракона — там было очень много летописцев. Мало что в Ахаонге проходит мимо их внимания, и исчезновение целого племени не могло нигде не осветиться. Вот только те, кто прибыл на место вместе со спасательной командой, вряд ли могли похвастать достоверными фактами. Но если вдруг кто-то из них был участником событий…

— Скажи, а с племенем путешествовали летописцы? — спросил он у Норы.

— Да, был один, Дагер Анберг. Он держался с наёмниками, но присутствовал на советах старейшин и иногда участвовал в общих работах.

Арпад кивнул. Это уже после исчезновения номадов Цеплин протекторат обязал орден летописцев приставить по два человека к каждой общине, а до этого наблюдение шло лишь за самыми интересными событиями. Но Цеплин были довольно крупным племенем, и вполне могли привлечь внимание хотя бы одного летописца на постоянной основе.

— И он был с племенем, когда… всё произошло?

Нора задумалась ненадолго, припоминая. Судя по всему, она не слишком интересовалась ни наёмниками, ни летописцем.

— Да, он шёл с нами в пустыню, — сказала она. — Но когда он исчез, я не помню. После Плешивого Горба я его не видела, это точно. Но пережил ли он первую прямую атаку… тогда погибло несколько наёмников, а он… не помню, где он был.

— Это ничего, — уверил её Арпад. — Для наших целей не так уж важно, куда он подевался. Главное — что он был с племенем, и орден летописцев это подтвёрдит.

— Что ты имеешь в виду? — переспросила Нора. — Ты что-то придумал?

Арпад самодовольно усмехнулся.

— Ты хотела провокацию? Вот её-то мы и устроим. Вряд ли кровососы наводили детальные справки о том, кого именно в какой день прикончили. Мы заставим их поверить в то, что Дагер Анберг ушёл с Плешивого Горба и успел сделать записи о нападении. А записи летописца — это очень сильное свидетельство. При посвящении они дают обеты быть честными и объективными, и их воспитывают так, чтобы эти клятвы действительно имели значение.

Глаза Норы загорелись надеждой, но на лице застыло недоверие:

— Но ведь подделку легко разоблачить? — заметила она. — Достаточно предоставить запись в орден летописцев, чтобы они сверили индивидуальную марку…

— Нам поддельная запись нужна не как доказательство твоих слов, а для провокации, — напомнил Арпад. — Мы позаботимся о том, чтобы те, кто надо, узнали о нашей «находке», а потом проследим, кто попытается её перехватить.

Нора предвкушающее улыбнулась, хотя явно ещё не все понимала.

— Но как мы будем знать, кому давать «утечку»? Ведь если мы будем болтать об этом на каждом углу, это вызовет подозрения, и они раскусят хитрость.

— А вот для этого, — Арпад поучительно поднял палец, а потом сам усмехнулся этому менторскому жесту, — надо водить дружбу с достойными доверия гемофилами. Есть один способ найти нужные каналы. И мы им воспользуемся.

Арпад и Нора двигались на север намного медленнее, чем две недели назад в пустыню. Ветер дул им в спину, но был горячим и неблагоприятным для дыхания, так что приходилось беречь силы. Они не торопились выйти на тракт. Чтобы их план удался, им нужно было навести справки об информационной сети Месарош, не привлекая внимания, а уже потом появиться в нужном месте, изображая спешку и волнение.

Выйдя, наконец, из пустыни, они углубились в лес, держа путь на Доун. Они избегали приближаться к поселениям, лишь пару раз Арпад спрашивал у местных дорогу, чтобы не заблудиться. Нора оказалась приятной попутчицей, и теперь, когда она немного повеселела, узнав о плане Арпада, стала более словоохотливой и улыбчивой.

Судя по описанию Агаты, Эва Граль — личность весьма мягкотелая. Хотя обращение, как говорят, меняет человека… Сумела же она сделать это тайно от своих старших… А потом не побоялась бросить клан. Значит, что-то в ней было. Надо лишь понять, что именно, найти правильный подход…

В Доун они прибыли поздней ночью. Обычно влияние вулканических земель здесь почти не ощущается, но в этом году на вулканических землях было неспокойно. Начался снегопад, но снег быстро таял, превращая дорогу в болото. Идти становилось всё труднее. Они уже почти выбились из сил, когда, минув очередной изгиб дороги, увидели огни впереди. Не без труда нашли трактир, в котором им сдали две комнаты, но только после того, как их проверил дозорный из клана Мьют — мрачный тип, крайне недовольный тем, что его разбудили посреди ночи. Здоровенный Харвест потребовал несколько капель крови, проверил зрачки, пульс, реакцию на серебро, разговаривал грубо и вызывающе, явно пытаясь вывести новоприбывших из равновесия и увидеть их в ярости. Но Арпад лишь снисходительно усмехался, и только в самом конце проверки признался, что хорошо знает методы Мьют — сам им обучался на заре своей карьеры. Харвест грязно выругался, дал добро хозяину трактира, и только после этого все они отправились по комнатам, чтобы отдохнуть остаток ночи.

Присутствие Харвеста из клана Мьют показалось Арпаду хорошим знаком. Этот клан поднялся во время кровавой десятилетки, и в центре их репутации была борьба с нечистью в целом и с нарушающими закон кровососами в частности. Если они приглядывают за этим местом, да ещё и придерживаются старых традиций, значит, здесь «не тех» ушей вряд ли стоит опасаться.

Утром Арпад и Нора заказали плотный завтрак и не поскупились на чаевые, так что посчитали, что в случае чего смогут рассчитывать на снисхождение трактирщика. Медленно и обстоятельно поглощая весьма добротно приготовленную пищу, Арпад размышлял о том, как подступиться к поставленной задаче. Времени в обрез, ходить вокруг да около не получится. Он может просто спросить у первого встречного дорогу к дому Эвы Граль и отправиться к ней — а там как пойдет. Он мог попытаться расспросить трактирщика, но тот, хоть уже и немного подкуплен, явно тип недоверчивый и осмотрительный — вот так вот сразу всего не выложит. Кроме того, есть Харвест — тоже человек суровый и неразговорчивый, но он явно знает каждую нечисть в окрестностях. Но будет ли он откровенен с чужаком только лишь потому, что тот знаком с охотничьим делом? Попытаться стоило.

Наёмник сидел у барной стойки и не обращал на гостей никакого внимания. Арпад подсел к нему, и, без долгих вступлений, начал объяснять.

— Меня зовут Арпад Фаркаш, я охотник из гильдии Грэйсэнда. Я здесь с небольшим проектом…

— Чушь, — хрипло перебил Харвест и окинул Арпада проницательным подозрительным взглядом. — Если бы у гильдии Грэйсэнда были здесь дела, они решали бы их через мастера Винцента.

— Правда твоя, — не стал отпираться Арпад, — дела у гильдии не здесь, а в Вормруте и Диффоуке… Но мне стало известно, что здесь проживает важный свидетель. И мне бы хотелось его опросить.

Харвест задумчиво помолчал, явно пытаясь решить, можно ли доверять чужаку.

— Вас только двое? — спросил он через несколько секунд.

— Да. Дело деликатное, мы стараемся не привлекать внимания.

Харвест снова задумался. В глубине души Арпад надеялся, что решение будет в его пользу — не зря же он был паинькой и во время ночной проверки матюкнулся всего два раза.

— С кем ты хочешь поговорить?

— Эва Граль, — сказал Арпад. — Дело касается её бывшей семьи.

— Месарош? — Харвест так скривился, будто слизня проглотил. — Что они начудили?

— Пока неизвестно, — честно сказал Арпад, метнув предостерегающий взгляд на Нору, но она явно не собиралась встревать. Теперь он говорил, тщательно подбирая слова, просто чтобы не ляпнуть лишнего. — Прежде чем делать однозначные выводы, мы хотим получить чуть больше фактов. И содействие Эвы, как ты понимаешь, может оказаться важным.

Харвест понимающе кивнул и отодвинул пустую тарелку.

— Идём, — велел он Арпаду, направляясь к выходу. — Я познакомлю вас с Эвой, но разговаривать будете только при мне. Я тут отвечаю за безопасность.

Несмотря на ранний час, посёлок уже проснулся. Хозяева отгребали быстро тающий снег от домов, детишки лепили снежных чучел.Доун находился посреди леса, и жило здесь не больше трёхсот человек — Арпад насчитал четыре улицы по пятнадцать-двадцать домов на каждой. В дальнем конце посёлка виднелась лесопилка, а трактир, в котором они переночевали, был самым высоким зданием — целых два этажа. Вполне закономерно, что жители захотели держать в деревне штатного охотника — лесные духи наверняка частенько не дают им покоя.

— Это её миньон, Наул, — едва слышно шепнул Харвест, когда они свернули с улицы на узкую дорожку между голыми кустами сирени. За кустами виднелся крошечный двор с колодцем и такой же миниатюрный дом. Рядом с домом копошился розовощёкий, довольно плотно сложенный мужчина средних лет. Не без труда он отгребал мокрый снег от стен, чтобы не сырели. "Ну и аппетиты у неё", — подумал Арпад, но промолчал: они уже были в зоне слышимости гемофила. Наул посмотрел на них усталым мутным взглядом, и, не сказав ни слова, продолжил своё дело.

— Эва, ты здесь? — позвал Харвест.

— Да, заходите, — в тот же миг раздался голос изнутри, и они вошли.

Внутри жилище гемофила и её миньона выглядело вполне заурядно. Увидев не слишком красивую женщину средних лет, которая замешивала тесто, Арпад не сразу осознал, кого видит — настолько обычной она выглядела. Но едва они вошли, женщина принюхалась, и что-то изменилось в её лице. Потом она принюхалась снова.

— Проходите, располагайтесь, — сказала Эва чуть напряжённо, подозрительно глядя теперь на Нору, которая ласково поглаживала череп собаки. С запозданием Арпад подумал, что надо было оставить девчонку снаружи. — Чаю? Или покрепче? — едва услышав их отказ, спросила: — Зачем пожаловали?

— Нужна ваша помощь, — миролюбиво сказал Арпад, сбрасывая плащ. Агата как-то просветила его, что когда в присутствии гемофилов оголяют шею, это воспринимается не как вызов, а как знак доверия. — Я расследую гибель Тои Игараси и исчезновение Мато.

Эва посмотрела на него озадаченно, потом перевела взгляд на Харвеста.

— Моя подруга из Вормрута сказала, что вы можете помочь, — продолжил Арпад, пока их проводник не успел вставить ни слова. — Я пойму, если вы не захотите со мной говорить, но в этот раз есть основания полагать, что Йерне Месарош заигралась.

Он специально говорил так, чтобы ничего нельзя было понять по сути. Он прощупывал почву, пытался понять, что за личность эта Эва. Печёт хлеб своему миньону, причём печёт вкусно, с любовью и заботой; даже у Арпада, который хорошо позавтракал совсем недавно, от аромата закружилась голова.

— В чём вы их подозреваете? — нейтрально спросила она, накрывая тесто полотенцем и придвигая чуть ближе к печи.

Это могло быть любопытство, могло быть желание помочь, или же наоборот — попытка разнюхать, чтобы тут же предупредить семью.

— Я не могу раскрыть подробностей, меня линчуют за измену. Но от вас мне нужна самая малость — пара имён. Кто в окрестностях Диффоука предан Йерне? Кто может быть в курсе её дел и побежит докладывать, если что-то узнает?

— Я ушла от них три года назад, — сказала Эва слишком поспешно, чтобы её беспокойство не было заметно. — Я мало знаю об их жизни после этого.

Арпад вдруг понял — она учуяла запах пустыни, въевшийся в их с Норой одежду, и она что-то знала о том, что произошло там четыре года назад. Тогда она, по имеющимся у него данным, была ещё миньоном, и вряд ли чувствует себя виноватой за что-либо, но её нервозность была заметна невооружённым взглядом. Что ж, давить на неё пока что не имело смысла: давать свидетельства она явно не готова. А такую малость как имена информаторов вполне могла обеспечить.

— Я понимаю, — кивнул Арпад. — Но до вас наверняка доходили слухи. Вы не могли оборвать все связи…

— Не психуй, Эва, — авторитетно сказал Харвест. — Пока ты соблюдаешь закон — ты под моей защитой. А кого я представляю в этом захолустье ты знаешь…

Граль невесело усмехнулась и явно немного расслабилась.

— Я не могу раскрыть подробностей, меня линчуют за измену, — повторила она слова Арпада и покачала головой. — Я могу жить где угодно и называться любым именем, но меня обратили Месарош, и я — часть семьи. И не имеет значения, насколько они "заигрываются".

Арпад досадливо поджал губы. Она права — даже если ей что-то известно, она имеет право не свидетельствовать против своих. С другой стороны, даже тот факт, что она признала, что ей есть, что скрывать…

— Но я бы не хотела, чтобы они поступали с кем-то так же, как поступали со мной…

— Вами питались без согласия? — сразу же спросил Арпад.

— Фактически-то я была согласна на все, — невесело сказала Эва. — Но уже после того, как меня "подсадили", когда я была ещё ребенком.

Это было серьёзное обвинение. Но, к сожалению, теперь она ничего не могла доказать, потому и говорила об этом без страха.

Как раз в этот момент вернулся Наул. Он начал стягивать шапку и шубу, но потом замер, глядя на Эву.

— Мне ещё немного погулять? — деликатно спросил он.

— Оставайся, всё в порядке, — сказала Эва, а потом пристально поглядела на Арпада, будто пытаясь понять, насколько опасно для неё что-либо ему рассказывать. — Кто знает, что вы пришли ко мне?

— Никто, — честно сказал он. — Весь замысел нашего мероприятия в том, чтобы хотя бы на полшага опередить информационную сеть Йерне. Я гарантирую вашу анонимность, если это именно то, что вас беспокоит. Итак?

Эва кивнула своим мыслям, решаясь.

— Здесь, в Доуне, никого кроме меня нет, — сказала она. — Но вас ведь не эти края интересуют… Насчёт Диффоука, я думаю, вы знаете: это посёлок Месарош, там живут три большие семьи…

— Да, меня интересуют маленькие деревни между Диффоуком и Вормрутом, — сказал Арпад.

— В Вестби живут трое. Иби — младшая Йерне, и раньше была очень ей близка, как теперь — понятия не имею. В Новарде один, с миньоном, имен не знаю. В Миддлбосе двое — Таиша и Маренис, обе младшие Йонаша.

— А Йонаш это…

— Младший Йерне, её бывший миньон, — объяснила Эва.

Арпад понимающе кивнул. Да, здесь связь тоже крепкая, вряд ли кто-то сознательно подвергнет Йерне риску.

— Кто ещё? — спросил он больше для проформы, чем нуждаясь в большем числе имен. Он уже знал, где даст жизнь своему плану.

— Сам Йонаш в Лонгворте, и с ним четверо его младших. В Ягрунге и Саумонте Кинга и Тюнде, кровные сёстры Йерне, но они, насколько мне известно, мало общаются. Есть ещё Ласло и Беата. Их дом в Криле, но они много путешествуют по посёлкам. Тоже преданы Йерне, её младшие.

«Вот расплодилось-то», — подумал Арпад, а вслух сказал:

— Спасибо, вы нам очень помогли.

Эва не ответила, она озадачено глядела в пустое пространство перед собой, будто сама не верила, что столько рассказала о своей бывшей семье. Наул сел на скамейку рядом с ней, ободряюще обнимая за плечи. Было в этом жесте что-то странное, нетипичное для отношений гемофила и миньона. Обычно кровососы сильнее, главнее и лучше знают, что надо их миньону, но здесь всё иначе. Если бы все семьи гемофилов были такими, их бы, наверное, даже к нечисти не причисляли.

Харвест поднялся и жестом велел Арпаду и Норе идти на выход. Эва спрятала лицо на плече у Наула, и, кажется, вообще забыла, что в доме есть кто-то кроме них. Арпад тяжело вздохнул и поднялся. Им нужно поторопиться, чтобы привести план в действие.

— Будет лучше, если этот разговор и вообще наше появление останется между нами, — сказал Арпад.

Эва и Наул синхронно кивнули, Арпад, Нора и Харвест покинули их дом. Снаружи снова сыпал снег, а к трактиру подъехал всадник на резвом коне. С первого взгляда Арпад признал в нём курьера, и поспешил его перехватить, чтобы передать коротенькую записку в гильдию. Для приведения плана в действие ему понадобится подстраховка.

Глава 8

В Миддлбос Арпад и Нора ехали не торопясь, держась уединённых лесных дорог и стараясь не попадаться никому на глаза. Именно этот посёлок они выбрали для приведения плана в действие. Судя по всему, местные агенты Йерне работали превосходно: стоило Мато обмолвиться здесь о произошедшем с Тои, о нём сразу же позаботились, чтобы он не рассказал об этом кому-то ещё. Впрочем, курьера с письмом Мато они упустили, и во второй раз такую ошибку уж точно не допустят.

Миддлбос был ближайшим населённым пунктом, если идти от Жёлтой Ямы в Вормрут, поэтому вряд ли кого-то удивило, что Мато впервые появился именно здесь. На этом же надеялись сыграть и Арпад с Норой.

Девчонка прятала лицо, Арпад тоже всеми силами старался «не привлекать» внимания. Они вышли к деревне по лесной дороге, еле волоча ноги, но явно торопясь. Они вошли в таверну, к которой с двух сторон примыкали трактир и конюшни — владелец был явно один, и он же обслуживал посетителей, собравшихся в зале.

Народу было довольно много для столь раннего часа. Вдоль стен сидело несколько выпивох, ещё один мужчина поедал нечто странное из широкой миски. Сразу вслед за Арпадом и Норой вошёл высокий молодой человек — судя по одежде и большой дорожной сумке, он тоже был здесь проездом. Арпад и Нора заняли самый неприметный угол и дождались, пока хозяин подойдеёт к ним, принимая заказ. Они попросили плотный ужин, а потом, не позволив хозяину удалиться, Арпад спросил:

— Когда у вас бывает курьер на север?

— Около полудня, господин. Сегодняшний уже проехал.

В этот момент дверь таверны вновь приоткрылась, пропуская внутрь ничем не примечательную женщину средних лет, которая оглядела присутствующих равнодушным взглядом, кивнула некоторым местным, и заняла высокий стул у барной стойки.

Арпад нетерпеливо кивнул хозяину и задал ещё один вопрос:

— А можно ли у вас разжиться двумя крепкими лошадьми?

В ходе короткой беседы выяснилось, что Арпад и Нора не могут себе позволить такую роскошь, и хозяин ушёл выполнять заказ. Арпад вопросительно поглядел на Нору, и она едва заметно кивнула: значит, здесь присутствует гемофил, а, может, и не один. Арпад начал спешно писать письмо, чтобы передать его через хозяина курьеру. Поддельные летописи уже дожидались своего часа во внутреннем кармане.

— У вас в деревне есть наблюдатель от гильдии охотников? — спросил Арпад, когда хозяин принёс обед.

— Вообще да, но теперь ушёл на дракона, — сообщил тот. — Да у нас и нечисть-то почти не заводится — охотники проезжают часто.

Арпад понимающе кивнул, изображая досаду на отсутствие коллеги. Потом он решительно вручил хозяину запечатанный пакет вместе с несколькими монетами за обед и за доставку.

— Вы останетесь на ночь?

— Нет, мы торопимся, у нас есть дело. Проследи, чтобы письмо попало к курьеру завтра. Не допустим ни один день промедления, ты понимаешь?

Хозяин закивал, заверяя Арпада, что указание будет выполнено в точности.

Наскоро пообедав, они продолжили путь — остановиться на ночь планировали в Потерянном Ляге. Теперь, когда основная часть плана запущена, им предстояло подтвердить подозрения, которые могли возникнуть на их счёт.

Потерянный Ляг был небольшой деревней на берегу лесного озера, чуть в стороне от дороги, соединяющей Диффоук с Вормрутом. Эта деревня была значительно меньше, чем Миддлбос, здесь не было даже трактира, Арпаду и Норе пришлось приставать к местным и уговаривать хоть кого-то, чтобы их пустили на ночлег. Это было не так-то просто: гостей здесь любили и привечали, но только в таверне, хозяин которой комнат не сдавал. В итоге им удалось всё-таки договориться с одной из семей, что их пустят в сарай. Удобства так себе, но зато бесплатно. Арпад не брезговал, а Норе, кажется, всё было безразлично — едва избавившись от тяжёлого рюкзака, в котором был спальный мешок и остатки их припасов, она направилась в местную лавку, чтобы попытаться собрать сплетни.

— Если вас интересуют монстры — вам нужен Шугар Шонка. Это наш местный охотник, и хоть он явно ещё малец, но знает о чудовищах больше любого из нас, это точно.

— Где его найти?

— Живёт он возле леса, хозяйства не держит. Возле дома две старые сосны растут. Поторопитесь, если хотите его застать, он редко сидит дома по вечерам. Рыскает по болоту в поисках какой-нибудь пакости…

Нора поблагодарила за наводку, убедилась, что Арпад не отстает, и отправилась искать дом Шугара Шонки. Было похоже, что он в деревне не слишком давно: дом был плохо обжит, хотя и приведён в порядок. Им повезло: хозяин как раз собирался уходить. Это был высокий небритый детина, "мальцом" его мог назвать только хозяин лавки, который уже явно на ходу разваливался. В дом Шугар пустил гостей весьма неохотно — лишь убедившись, что они не надолго.

— Есть заказ на вечер? — полюбопытствовал Арпад.

— Местные не делают заказов, сами разбираются, если что-то не то заводится, — сказал Шугар и недовольно скривился. — Но тушки они выбрасывают, алхимика здесь нет… так что они не возражают, чтобы я поохотился.

— А куда вы сдаете тушки? — полюбопытствовал Арпад.

— В Вормрут. Езжу туда раз в месяц.

Что-то с этим было не так. Какой смысл ездить в такую даль, если можно обосноваться прямо в городе? Так Арпад и спросил у нового знакомого:

— Конкуренция, — пожал плечами Шугар. — А здесь профессионалов нет — не было до сегодня, во всяком случае — и мне не мешают. Это сейчас в городе работёнки привалило, пока все охотники на дракона ушли. А обычно, пока найдёшь заказ, с голоду опухнуть можно.

С этим Арпад не мог не согласиться. Шугар, не дожидаясь новых вопросов, продолжил:

— А здесь я собираюсь задержаться надолго. Возможно, даже свою лабораторию обустрою. Это пока вопрос открытый…

— Мы здесь по делу вообще-то, — сказала Нора, нетерпеливо перебивая хозяина. — Вы располагаете какой-либо информацией об активности гемофилов в местности? Если уж вы решили стать "местным профессионалом"…

— А вы что, с проверкой что ли? — подозрительно оглядел их Шугар. — Я думал, проверки в конце лета проводят…

— Внеплановая, — отрезал Арпад. — И не вздумай распространяться. Так что насчёт местных?

Шугар сердито наклонил голову и демонстративно отвернулся от Арпада, давая понять, что его наезды неинтересны, и сказал Норе:

— В Потерянном Ляге кровососов нет. В ближайших к северу и к югу, насколько мне известно, тоже. На западе и юго-западе, в Криле, Обогебе и Папайге живут несколько семей из клана Месарош и ещё несколько одиночек.

Арпад почувствовал на себе настороженный взгляд Норы, но удержался от того, чтобы посмотреть в ответ. Эти данные отличались от того, что сообщила им Эва Граль. С одной стороны, она действительно могла обладать устаревшей информацией, как она сама и предупредила. С другой стороны, этот Шугар кажется скользким типом. Но раз Нора до сих пор не подала знак, значит, он не гемофил.

— Вы что-нибудь слышали о Мато Игараси, который пропал в этих краях в начале прошлой луны? — осторожно спросил Арпад.

Шугар пожал плечами, но что-то в его поведении выдало напряжение. То ли взгляд, то ли положение плеч… Арпад не мог понять, а просто доверился интуиции, которая сообщала, что что-то нечисто.

— Вы думаете, к этому могут быть причастны гем… кровососы?

Арпад молчал, вглядываясь в лицо молодого охотника. Он был не из гильдии, это точно. Наёмник, причем не слишком опытный. Без особых амбиций, реалист, прекрасно осознающий, что дозор в глухой деревне — его предел. Не слишком типично для современной молодёжи, но и такое случается. А гемофилов-то он боится, да ещё как. Явно пытается скрыть, но глаза не лгут.

— Пока не ясно до конца, — сказал Арпад. — Кое-что удалось найти, но ещё многое предстоит прояснить. Так что интересного происходит у местных гемофилов?

Шугар некоторое время неуверенно колебался, будто не знал, стоит ли говорить то, что крутилось на языке. Но Арпад выжидающе глядел на него, и парень сдался.

— Была одна странная вещь, раз уж вам интересно… — неуверенно начал Шугар. — К юго-востоку отсюда, за озером, чуть в глубине леса, есть деревня Глид, ещё меньше этой. Я ничего не знаю о том, есть ли там гемофилы… Но пару месяцев назад с той стороны через Потерянный Ляг и дальше на север прошли двое. Они выглядели слабыми и больными, у них не было ни лошади, ни вещей при себе… Они ничего не рассказали о том, что с ними приключилось… Но я заметил странные следы на шее у одного и второго. Если хотите знать моё мнение… Думаю, это миньоны, ушедшие от гемофила. Но на вопросы они отвечать отказались, поэтому я подумал, что это не моё дело.

Арпад нахмурился. "Не ушли, а сбежали, — подумал он. — Без вещей, слабые и больные… Двинулись бы они в путь, если бы это не было острой необходимостью?"

— Как они выглядели? — спросила Нора, и Арпад с удивлением заметил, что голос её дрожит.

Шугар пожал плечами, мол, ничего примечательного не заметил.

— Два молодых человека… одному лет двадцать пять, второй постарше. Темноволосые, с серыми глазами… Раньше явно были крепкими, но исхудали. Ничего особенного не припомню.

Нора поджала губы и задумалась.

— А в Глиде есть свой охотник? — спросил Арпад.

— Понятия не имею, никогда там не был, хотя всё время собираюсь. Думаю, у них ситуация обстоит примерно так же, как здесь. Весной, пожалуй, разведаю обстановку.

Арпад покосился на Нору, чтобы понять, есть ли у неё ещё вопросы. Но она лишь хмурилась и теребила рукав куртки, так что Арпад сказал:

— Ладно, спасибо за информацию. Удачной охоты.

И они ушли. Время было позднее, чтобы куда-либо выдвигаться, так что они отправились в таверну, чтобы поужинать. Нора снова ушла в себя и мыслями не делилась, а Арпад лишь пытался понять, что же она решает. Её явно заинтересовала новость о беглецах из Глида. Арпаду это тоже показалось странным. Похожие вещи происходили двадцать лет назад в Ункуде, когда ослабевшие и умирающие миньоны бежали от семей, которые годами удерживали их силой. Рассуждая об этом, Арпад вдруг понял, о чём думала Нора: она наверняка надеялась, что кто-то из её племени ещё жив и просто находится в плену у кровососов.

— Не обнадёживайся раньше времени, — посоветовал он, пока они ждали свой ужин. — Даже если нарушение со стороны кровососов имеет место, не факт, что это имеет отношение к твоему племени или к Месарош…

— Или что мы сможем их найти и что-то доказать, я знаю, — негромко сказала Нора, неосознанно поглаживая череп на кожаном шнурке.

— Здесь кто-то есть? — удивленно спросил Арпад, а когда девчонка удивленно посмотрела на него, уточнил: — Кровососы?

Нора опустила взгляд на череп и убрала руку.

— Нет. Просто…

Она не договорила, лишь пожала плечами. Плотно поужинав, они отправились в сарай хозяев, приютивших их на ночь. Там было сухо, а стены защищали от ветра, а, зарывшись в солому, можно было даже неплохо сохранить собственное тепло и выспаться. Арпад и Нора забрались в спальные мешки неподалёку друг от друга и больше не разговаривали. Наутро они собирались отправиться в Глид, чтобы разузнать побольше об этих двух, которых упомянул Шугар Шонка.

Дорога из Потерянного Ляга в Глид была отвратной — размокла под талым снегом, и даже на покрытой пожухлой травой обочине почва расползалась под ногами, так что идти было почти невозможно. Арпад матерился, Нора раздражалась из-за задержки. С запозданием они подумали, что в Глид можно было пойти и налегке — в конце концов, лезть в бой они не собирались, и полная амуниция Арпаду была без надобности, а припасов можно было взять минимум — при хорошем раскладе они добрались бы до Глида за полтора дня. Но грязь и тяжесть сильно их замедляли, и к вечеру они прошли чуть больше половины пути.

Они отошли в сторону от дороги и стали икать место посуше, чтобы переночевать. Арпад исследовал небольшие возвышенности, отдавая предпочтения тем, на которых росли высокие густые сосны — под ними, как правило, можно было неплохо устроиться. Но им не везло — ветви были либо слишком густыми, либо, наоборот, слишком редкими, и не защищали от ветра, а терять дорогу из виду Арпад не хотел. Он не мог вообразить себе ничего глупее, чем заблудиться в этих краях, а в темноте это было проще простого. Переходя с одного холма на другой, Арпад влез в устье крошечного ручейка, который при содействии талого снега превратил в болото все вокруг.

— Что это? — спросила вдруг Нора.

Арпад, который сам увяз в грязи почти по колено и рисковал потерять обувь, раздражённо обернулся. Девчонка прислушивалась к чему-то.

— Не засыпаем, двигаем! — раздраженно прикрикнул Арпад и с громким хлюпаньем вытащил ногу из грязи. — Давай, давай, весе…

— Эй, берегись! — завизжала вдруг Нора.

Арпад обернулся — за спиной девчонки были две плохо различимые тени. Он хотел достать нож, но не успел — кто-то подскочил к нему сзади и ударил по голове.

"Чёрт".

Голова раскалывалась, к горлу подступала тошнота. Арпад попытался вспомнить, что произошло, но в памяти всплывали лишь тьма и грязь. Тёмная грязь, липкая и слизкая, внутри и снаружи… на Арпада накатил холодный ужас, и он не без труда подавил это ощущение. Это было раньше, а сейчас произошло что-то другое. Кто-то просто ударил его по голове.

"Я ж так вообще дурачком останусь".

Пахло грязью, лицо неприятно жгло холодной влагой. Арпад пошевелил пальцами и понял, что лежит лицом вниз на чем-то мягком и мокром. Он приоткрыл один глаз и сразу же его закрыл. Серый дневной свет больно ударил по сетчатке. Снова подкатила тошнота, и Арпад её подавил. Он боялся пошевелиться, любое движение могло ухудшить ситуацию. Он с трудом пытался вспомнить, что произошло и где он вообще находится.

"Никогда, Арпад, — слышишь? — больше никогда в жизни не снимай шлем. Даже когда спишь. Даже когда ешь".

Он не мог думать. Он ощущал свою голову, как расколотый орех. Но просто так лежать и ждать неизвестно чего тоже не имело смысла. Арпад понимал, что дальше будет хуже. Сейчас его организм мобилизовал все ресурсы, чтобы справиться с кризисом, но надолго его не хватит. Нужно что-то предпринять. Разобраться с этим делом.

Арпад снова осторожно приоткрыл глаза. Сквозь голые древесные кроны было видно пасмурное зимнее небо. Вокруг не было слышно ни звука, лишь чавкнула грязь, когда он пошевелился.

"Что это было?"

"Хорошо, что Фирмин этого не видел".

"У тебя голова — уязвимое место, да?"

— Эй, Нора, — осторожно позвал Арпад. Собственный голос эхом раздался в черепе и загудел особенно громко в затылке. Он прикрыл глаза и медленно вздохнул, подавляя очередной приступ тошноты.

Ответа на его зов не последовало. Либо Нора была без сознания, либо…

О худшем думать не хотелось.

Арпад попытался подняться, но сделать это, находясь посреди болота, было не так-то просто. Он двигался медленно, избегая резких движений; огляделся в поисках сухого участка и плавно, не пытаясь подняться, пополз к нему. В его висках стучало, пульс отдавался тупой болью в затылке и в ушах. Ощущение было такое, будто ему полголовы снесло.

"Пожалуйста, пусть это будет просто рассечение, — подумал Арпад. — Хотя, если бы было что-то более серьёзное, я бы вряд ли очнулся так быстро. А сколько вообще-то времени прошло?"

Было уже светло, хотя где находилось солнце сквозь густые зимние тучи понять было невозможно. Очень медленно, с огромным трудом, борясь с подступающим обмороком, Арпад подполз к ближайшему дереву, и, придерживаясь за ствол, поднялся. Норы в поле зрения не было, по грязи были разбросаны все их нехитрые пожитки. Грязь, из которой он только что выбрался, была смешана с натёкшей кровью. Зрелище было отвратительным, но вызвало у Арпада всплеск адреналина, который прибавил сил, но одновременно усилил боль в затылке.

"Успокойся, приятель, кровь всегда выглядит хуже, чем есть на самом деле".

Воздуха не хватало. Тошнило. Хотелось упасть и уснуть…

— Нора! — ещё раз позвал Арпад и с трудом покрутил головой.

Девчонки видно не было, но Арпад понимал, что мог её и не заметить сразу. Он тяжело вздохнул и моргнул ещё несколько раз, надеясь, что зрение прояснится. Сможет он идти? Да, пожалуй, если не споткнётся. Он сделал на пробу несколько нетвёрдых шагов.

"Не торопись, вот так, не перенапрягайся. Черепушка у тебя крепкая, Арпад, выберешься. Главное — девчонку найти и доставить в город…"

И только тут он понял, что на его запястье нет зачарованного браслета. Он ощупал руку, и ещё раз, а потом огляделся, хотя браслет никак не мог упасть случайно.

Неужели это всё-таки явились за Норой? Арпад похолодел от этой мысли и едва не упал. Их план провокации удался наполовину. Месарош перехватили письмо, но охотники их упустили. И, чёрт возьми, только теперь Арпад понял, насколько всё было серьёзно.

Не тратя сил на мат и самобичевания, он ещё раз оглядел место происшествия, убедился, что Норы нет, и выбрал направление. До Глида оставалось около пятнадцати миль — пустячное расстояние для здорового человека. Но для Арпада это станет настоящим испытанием, и он к нему приготовился. Кроме того, идти туда было небезопасно: если нарушители закона действительно обосновались там, к его приходу наверняка готовы…

Но обратный путь в Потерянный Ляг он точно не осилит. Придётся рискнуть и надеяться на случайных свидетелей.

Арпад шёл вдоль дороги, держась подальше от грязи, чтобы не увязнуть в ней и не упасть. Даже лёгкий толчок выведет его из строя на несколько часов, он чувствовал себя крайне неуверенно, и даже не мог сказать с точностью, верное ли направление выбрал. Но далеко слева он различил между деревьями блеск воды — лесное озеро. Да, так и должно быть. Арпад просто передвигал ноги, стараясь не думать о времени и не закрывать глаз.

В голове гудело, мысли путались, зрение отказывало. Арпада тошнило, он молил небеса, чтобы хоть кто-нибудь дружелюбный встретился ему на этой дороге, но, видимо, местные были в курсе коварства дороги в зимнюю оттепель и решили воздержаться от путешествий. Раз или два он был готов сдаться. Желание закрыть глаза, в надежде, что утихнет боль, было настолько сильным, что он почти забывал, где находится и что происходит. Но в самой глубине сознания, в самом корне его существа стучала мысль: не останавливайся. Остановишься — и ты труп. Отдохнешь — и умрёт Нора, Чудовище Цеплин, последняя из своего племени.

Если этого ещё не произошло.

Если это не произошло ещё четыре года назад. Если она ему не примерещилась, когда он вколол транквилизатор монстру в пещере. Если он вообще вышел из пещеры и все последующие события ему не примирещились…

— Эй, Арпад, давай, очнись-ка!

Тихий голос отдавался звоном в ушах, заглушая смысл слов. Арпада стошнило, и он инстинктивно попытался повернуться, чтобы не захлебнуться в рвоте, но что-то помешало ему двинуться.

— Не дергайся, хуже будет.

Вдох-выдох. Соберись.

Арпад моргнул и попытался увидеть того, кто был рядом, но зрение упрямо не давало чёткой картинки. Впрочем, голос был ему знаком.

— Винцент, ты что ли? — почти шепотом сказал Арпад и снова закрыл глаза, выравнивая дыхание — казалось, его череп разваливался пополам. Он буквально чувствовал это — как будто голова была треснувшей гранитной глыбой, и трещина росла с каждой секундой, с каждым вдохом.

— Я. Давай, приходи в себя, Меридит готова тобой заняться.

Арпад выдохнул и почувствовал, как его начинает колотить неуёмная дрожь. Он знал её методы, и облегчение от близкого спасения смешалось с ужасом от предвкушения следующих минут.

— Бля, я же сдохну, — пробормотал он, зажмуриваясь. Он не хотел жаловаться, понимал, что это глупо и по-детски с его стороны, но хотел отсрочить процедуру хотя бы на несколько минут.

— Не сдохнешь, — сказал теперь женский голос, и Арпад почувствовал прикосновение теплых рук — к шее и левой руке. — Давай, Арпи, соберись, мы торопимся.

— Сколько? — спросил он. Это было единственное, что помогло бы вытерпеть "лечение" и не сойти с ума от боли.

— Две минуты. Только не кричи, это отвлекает.

Арпад хотел бы выразить свои мысли в самых красочных выражениях, вот только это было неуместно. Он попытался расслабиться, несколько раз вздохнул, собираясь с силами, и открыл глаза.

Он увидел карие блестящие радужки зрачков, а потом….

Потом в его голове что-то взорвалось и застыло в кульминационной точке. Та легкая трещина, что беспокоила его раньше, оказалась лишь жалкой тенью того, что ему предстояло ощутить.

Арпад считал секунды, но был уверен, что сбился. Это не могло быть всего лишь "пятнадцать", ведь прошла уже целая вечность.

— Дыши, иначе вырубишься, — сказал кто-то ему прямо в ухо.

Арпад не сразу смог подчиниться. Его просили не кричать, а выпустить воздух и впустить свежий, не издав ни звука, казалось делом невыполнимым. Он пытался расслабиться, но все его тело непроизвольно напряглось от непередаваемой пытки. Кто-то удерживал его, не позволяя пошевелиться…

А потом всё прекратилось. Разом, мгновенно, как будто ничего и не было. Боль исчезла — совсем, осталась лишь легкость и слабость… И облегчение приняло Арпада, окутало его своей безмятежной тьмой. Он провалился в неё, уже не контролируя себя, воля отключилась, как будто что-то сломалось.

Пришел в себя Арпад так же внезапно — и сразу сел. Он находился в маленькой комнате с самым минимумом мебели: кровать, два стула, стол и маленький шкафчик. На одном из стульев у окна сидела Меридит Мьют, рядом с ней на корточках сидел её муж, Винцент, и держал стакан воды.

— Эй, вы там в порядке? — спросил Арпад, чувствуя себя весьма странно. Это ощущение было ему знакомо, Меридит откачивала его уже дважды до этого. Переход от "едва живого" до "превосходного" состояния слишком резкий, организм медленно отходит от шока.

— Всё хорошо, Арпи, просто ты у меня сегодня третий, и далеко не самый тяжёлый, — сказала Меридит и отпила воды из стакана.

Она была бледновата, но глаза её блестели, а губы улыбались.

— Спасибо за помощь, — искренне сказал Арпад. — Она была очень, очень кстати.

— Я заметила. — Меридит кивнула и улыбнулась чуть шире, Винцент поднялся с пола и сел на стул рядом с ней.

— Кто тебя так приложил? — спросил он у Арпада.

— Понятия не имею. Меня назначили поручителем для одной… девицы, — он ещё раз ощупал запястье, будто надеясь, что браслет каким-то чудом окажется на месте. — Похоже, я провалил миссию. А вы как здесь оказались? Вы же вроде шли на дракона?

Теперь усмехнулся Винцент.

— Ты же знаешь, Арпад, я не хожу ни "на дракона", ни на столичные праздники, ни на публичные казни. Я всегда иду туда, где моё присутствие будет более полезно для клана.

— И это место сейчас… — Арпад задумался. — Где мы вообще?

— Деревня Глид, мы сняли комнату в трактире.

— И твоё присутствие здесь наиболее выгодно клану? — недоверчиво переспросил Арпад. Может, его голова всё же залечена не до конца и он чего-то не понимает?

— Не совсем так. Присутствие Меридит здесь наиболее выгодно клану, но я не хотел отпускать её одну. Охота в самом разгаре, отряды движутся к последнему известному логову. Когда я пытался вычислить наилучший маршрут для Меридит, я вдруг понял, что на драконьей охоте её присутствие станет остро необходимым не меньше, чем через неделю. Но кое-где, а именно — здесь, она нужна уже сейчас, причём это очень прочно связано с будущим нашей семьи. Мы взяли самых быстрых лошадей, явились сюда… и что же мы видим? Тебя, Арпад. Тебе есть, что нам рассказать?

Арпад был, мягко говоря, озадачен. Ровным счётом ни одно из его текущих дел не было напрямую связано с кланом Мьют, а даже если было, он об этом не знал.

— Возможно, дело и не в тебе, — мягко сказала Меридит. — Здесь было ещё двое, умиравших от неестественных причин, которым я помогла. Возможно, это кто-то из них.

— А может, никто, — пожал плечами Винцент. — Никогда не знаешь, как судьба сплетёт концы. Тебе вообще, считай, повезло — мы уже собирались уезжать, но мне вдруг захотелось прогуляться на север. А своим желаниям я отказывать не привык.

Арпад задумчиво кивнул. Он начал вспоминать о своих собственных делах.

— А от местных вы… Ничего странного не слышали? — спросил он.

Винцент нахмурился и покосился на жену.

— О чём именно? — спросил он.

Арпад коротко ввел их в курс дела и описал Нору.

— Мы не видели её, — сказал Винцент. — И, признаться, это не та история, в которую мы будем вмешиваться прямо сейчас. Извини, Арпад, наш путь лежит к логову дракона, и мы уже опаздываем.

— Я понимаю, — легко согласился тот. — Ещё раз спасибо за помощь, если я смогу быть вам полезен…

— Я знаю, Арпад, — тепло улыбнулся Винцент. — Я дам тебе знать. Передать весточку Фирмину? Теперь-то уже все объединились, но изначально он был в самом активном отряде, если тебе интересно…

— Я надеялся услышать обратное, — невесело усмехнулся Арпад. — Не хочу, чтобы дракон откусил братишке голову…

— Тогда зачем ты его отпустил?

Арпад отмахнулся и крепко задумался о том, что же ему предпринять дальше. Как охотники, которых он просил о прикрытии для провокации, могли упустить след? Ведь кто-то из гильдии наверняка наблюдал за ними, когда они были в Миддлбосе. Тот парень, который вошел в таверну вслед за ними. Арпад был с ним не знаком, но по некоторым косвенным признакам готов был поклясться, что тот был охотником, и ждал именно их появления. Должно быть, кровососы его каким-то образом перехитрили.

Арпад ругал себя последними словами за то, что не предусмотрел таких осложнений. Он сам едва не погиб, а Нора, вполне может быть, поплатилась за его беспечность жизнью. Но нет, это не логично: зачем бы они тогда снимали с него следящий браслет? Её наверняка хотели просто увести, но куда и зачем?

Кошелёк с деньгами остался нетронутым, но воспроизводящий амулет исчез. Похоже, кровососы пытались замести следы, и наверняка искали «летописи», которых у Арпада, конечно же, не было. Значит, надо попытаться найти Нору, а для этого придётся продолжить игру и всё-таки выследить кровососов.

— Вы будете проезжать через Игерон? — спросил Арпад.

Винцент отрицательно покачал головой.

— Можешь отправиться весточку отсюда, но от своего имени, в гильдию Грэйсэнда?

Мьют согласился, и Арпад начал спешно излагать на клочке бумаки события последних дней и план дальнейших действий. Он собирался направиться в Диффоук и попытаться шантажировать Месарош. Они, разумеется, не нашли при нём никаких летописей, и он вполне может солгать, что предвидел нападение и оставил доказательства в тайнике. А раз они восприняли эту угрозу достаточно серьёзно, чтобы организовать покушение, Арпад вполне может предложить обмен летописей на Нору.

Закончив письмо в гильдию, он нацарапал записку для Агаты: если кто и поможет ему найти Нору в кратчайшие сроки, то только она. Он попросил её встретиться с ним в Диффоуке — почему-то ему казалось, что сначала девчонку доставят Йерне Месарош. Если курьер заберёт письмо завтра утром, в Вормруте оно будет к вечеру. Если Агата выступит на следующее утро, то в Диффоук они прибудут примерно одновременно — это Арпада устраивало.

Он отдал оба письма Винценту и передал устное сообщение для Фирмина. Потом он нежно обнял Меридит и поспешил покинуть Глид.

Неприятно было вновь идти по дороге, которая причинила ему столько неудобств и беспокойства, но это было необходимо. Он собирался вернуться к месту нападения и забрать амуницию. Возможно, удастся обнаружить какие-то следы.

Вещи были разбросаны вокруг места нападения, но ничего не украдено. По следам мало что можно было понять — разве что то, что нападавших было трое или четверо. Они наверняка собирались убрать свидетелей и уничтожить улики. Но зачем им понадобилась живая Нора? Догадки на эту тему заставляли внутренности Арпада сжиматься в тугой комок. Они надеялись выпытать у неё, где находятся несуществующие летописи Дагера Анберга.

По приблизительным подсчетам он провёл в лесу полтора дня, прежде чем Винцент нашёл его. Арпад с ужасом представлял, какие могли быть последствия, если бы не Меридит. Всё-таки он ей уже основательно обязан. Но сейчас ему нужно найти Нору. Где бы она ни была, что бы с ней ни приключилось… Лишь бы она была жива…

С большой неохотой Арпад останавливался на ночь в лесу, но двигаться впотьмах, чтобы весь следующий день быть уставшим и сонным, смысла не было. Он расположился на относительно сухом участке несколькими милями севернее от места нападения, но толком отдохнуть так и не смог: он вздрагивал от каждого шороха, а в лесу, пусть и впавшем в зимнюю спячку, их было более чем достаточно.

Потерянный Ляг встретил Арпада подозрительными перешёптываниями. Ему были знакомы эти взгляды — так смотрят на тех охотников, которые обещали справиться с монстром, досаждающим деревне, но не оправдали надежд. Этим людям Арпад ничего не обещал, да и вообще мало с кем успел пообщаться, но они явно знали о нём что-то, чего не знал он сам. Но когда он приблизился к дому Шугара Шонки, точнее, к тому, что от него осталось, многое стало на свои места. От дома и от двух старых сосен остались лишь дымящиеся уголья и пепел.

Арпад пытался разговорить прохожих, но они шарахались от него, как от чумного. Разозлившись, он направился в деревенский кабак и собирался надавить своим профессиональным авторитетом — в конце концов, он был здесь на задании, и один из местных жителей направил его туда, где на него напали неизвестные. Этого было достаточно, чтобы назначить полное расследование, вот только времени у Арпада не было. Ему нужна была информация.

— Где Шугар Шонка? — требовательно спросил он. — Что случилось с его домом?

— Он исчез в тот же вечер, когда вы с ним поговорили, — мрачно и немного меланхолично сообщил хозяин кабака. — А дом его загорелся на рассвете, и это был поджог. Кто-то стащил у меня из погреба несколько бутылок хорошего рома, и облил, чтобы ярче горело.

Арпад проигнорировал скрытый упрёк в его интонации и спросил:

— Шугар часто так исчезает? Вы уверены, что его не было дома во время пожара?

— Тело не нашли, — пожал плечами хозяин. — А раньше он исчезал максимум на сутки. Случилось что-то, точно вам говорю. И случилось это после разговора с вами.

Арпад удивился такой постановке вопроса.

— И что из этого следует? — озадаченно спросил он.

— А то, что вы приносите несчастье, — заключил хозяин. — Держитесь от меня и от моего заведения подальше.

И он поплевал через левое плечо и показал Арпаду две фиги.

Тот лишь озадаченно молчал. Он не знал, что делать — смеяться, материться или просто уйти своей дорогой. В итоге он выбрал последнее, махнув рукой на деревенских идиотов. Никто из них явно ничего не знает, придётся обходиться своими силами. На ночлег он остановился у тех же хозяев, что и в прошлый раз. Их суеверные предубеждения оказалось очень легко побороть с помощью нескольких монет.

Лошади на продажу в деревне не оказалось, так что нести вещи пришлось на своём горбу. Арпад недовольно сопел, таща на себе доспехи, оружие, два спальных мешка и припасы, но выбора не было: продавать этим суеверным чертям он ничего не собирался, а в ходе поисков всё это могло ему пригодиться. Арпад всё ещё не отказался от своего плана отправиться в Диффоук. Он как раз пересек развилку и свернул на юг, как вдруг услышал:

— Пс-ст.

И странный хруст, как будто кто-то крался за деревьями. Арпад вздрогнул и поторопился убраться с открытого места. И пусть уже было поздно, и он всё ещё не знал, откуда прилетит новая беда, но все же взял наизготовку арбалет, зарядил его, и стал всматривался в деревья и кусты у обочины.

— Ну ты нервный, — раздался негромкий голос из-за ближайшего дерева. — Не скажу, что у тебя нет на то причин, но если бы я хотела тебя убить, я бы не стала привлекать твоё внимание.

— Покажись, — потребовал Арпад.

Он не мог поверить в происходящее и опасался подставы. Голос мог быть просто похож, или он мог обмануть себя сам. Но нет — это была она, Нора Найт, Чудо. Живая, хотя не сказать, что совсем невредимая.

Лицо её было пятнистым от свежих синяков, губа опухла от ссадины с едва запёкшейся кровью, правая рука безвольно висела вдоль тела, и ещё девчонка прихрамывала на левую ногу.

— Что с тобой произошло? — спросил Арпад, подозрительно озираясь.

— Они не хотели меня убивать, это дало мне небольшое преимущество, — сказала Нора. — Я пыталась сбежать, но этот браслет… а потом они догнали меня, и, как видишь… А ты, я смотрю, цел и невредим?

Она недоверчиво поглядела на его голову. Увидеть она, конечно, ничего не могла — шлем он с некоторых пор снимать не любил. Но наверняка даже там, в ночном лесу, она увидела достаточно, чтобы сделать довольно близкий к истине прогноз.

— Давай уйдём с дороги, — предложил Арпад.

Они расположились на небольшой сухой полянке между высокими старыми соснами. Это место, видимо, часто использовалось проходившими мимо путниками — посередине виднелось почерневшее пятно от костра, а несколько толстых поваленных стволов прекрасно справлялись с функциями скамеек.

— Есть что-нибудь поесть? — спросила Нора.

Арпад достал свои пожитки и выдал Норе несколько булок, кусок ветчины, сушёные фрукты и сыр. Она начала неловко, но с жадностью, справляться с едой.

— Что с рукой? — спросил Арпад.

— Не знаю. Вывихнула плечо, наверное. Болит жутко и опухло… пойду к целителю, когда доберемся до города.

— Сними куртку, — потребовал Арпад. Он, конечно, способностями Меридит Мьют не обладает, но вывихи вправлять умеет. Если бы они с Фирмином из-за каждого вывиха бегали к целителям, они бы город покинуть не успевали.

Нора неохотно и недоверчиво подчинилась. Арпад осторожно ощупал плечо — как есть вывих, ничего особенного. По коже Норы от прикосновения его холодных пальцев побежали мурашки, Арпад же ощутил в пальцах жар, быстро распространившийся по ладоням. Он огляделся вокруг в поисках подходящего упора, но ничего не обнаружил и решил воспользоваться ремнём.

— Ложись. Расслабься.

Нора неохотно подчинилась, подозрительно наблюдая за его действиями.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь? — спросила она.

— Да, не дрейфь. Не в первый раз, и даже не в пятый. Будет больно. Можешь орать, только не брыкайся. И плечо расслабь. Полностью. Вот так.

Она нахмурилась и хотела что-то возразить, но Арпад уже взял её руку в нужный захват. Ему не хотелось долго нянчиться с пустяковой травмой и уж тем более возвращаться из-за неё в Вормрут.Девчонка жива, а как ей это удалось и что, собственно, произошло, он выяснит совсем скоро.

Нора вскрикнула лишь раз, а потом закусила губу и попыталась расслабиться и абстрагироваться от боли. Арпад не смотрел на неё, сосредотачиваясь на деле, и меньше чем через минуту сустав находился в предусмотренном природой положении.

— Порядок? — спросил он, помогая Норе надеть куртку.

— Ага, — сказала она, украдкой вытирая слёзы.

Это был первый раз, когда он увидел её плачущей. Надо же. Даже там, в пустыне, когда она увидела тела своих родных, она не заплакала, а просто ушла в себя. Но теперь… неужели — вот он, предел её выносливости?

— Постарайся поменьше шевелить рукой пару дней, — сказал Арпад, делая вид, что ничего не заметил. — А с ногой что?

— Порез, — хрипловато сказала Нора. — Ещё там, в лесу, меня пырнули. Я пыталась промыть, но, кажется, всё-таки начало загнивать.

Арпад тяжело вздохнул. На этот случай у него тоже кое-что было припасено.

— Давай сюда, это тоже исправим.

Нора сняла ботинок, закатала штанину, и продемонстрировала рану. Рана была чуть ниже колена, небольшая, но глубокая. Колено распухло и потемнело, но инфекция распространилась явно не критически. Арпад тяжело вздохнул и начал разжигать костер. Он собирался вскоре убраться отсюда, но это, судя по всему, невозможно — кто знает, где и когда они ещё смогут почувствовать себя в безопасности? Он даже не мог решить, куда им идти, пока Нора не объяснится.

— Что это? — спросила она, наблюдая за тем, как Арпад извлекает из своей сумки стандартный походной набор для первой помощи.

— Сушёная цагца, — ответил Арпад, отсчитывая четыре синие пластинки, сбрасывая их в небольшую пиалу и заливая водой из фляги. — Убьёт заразу, снимет воспаление.

Нора кивнула, но когда увидела довольно грубую иглу и шёлковую нить, занервничала снова.

— Я бы предпочла профессионального целителя… — неуверенно сказала она.

— В Потерянном Ляге тебе помогут не лучше, чем я, а до настоящего целителя мы будем добираться не меньше двух дней. Не дрейфь, в этом у меня тоже есть опыт. Но если ты настаиваешь…

Нора тяжело вздохнула и легла на землю, закрыв глаза. Даже сквозь синяки было видно, как она бледна. Жаль, что здесь нет Меридит. За такие мелочи она, конечно, редко берется, но Арпад бы её уговорил…

— Так что с тобой произошло? — спросил он у Норы, не столько из необходимости обсудить это прямо сейчас, сколько из желания отвлечь девчонку от жалости к себе.

Несколько секунд она молчала. Арпад взял другую плошку бросил в неё иглу, нить, несколько небольших тряпок и ещё пару пластинок цагцы и тоже придвинул к огню. В воздухе уже ощущался сильный кислый запах, и Арпад забрал первую плошку, чтобы отвар остыл.

— Думаю, это были миньоны Месарош, — сказала она. — О гемофилах Хвостик бы меня предупредила заранее. И они об этом знали. — Нора тяжело вздохнула, и только теперь Арпад заметил отсутствие собачьего черепа на кожаном шнурке.

— А где Хвостик?

Нора снова всхлипнула, теперь уже намного более отчаянно, и с силой затёрла глаза, чтобы скрыть слёзы.

— Мне пришлось её оставить, — сухим хриплым голосом сказала она. — Они гнались за мной. Я не успела её забрать…

— Не грусти, — мягко сказал Арпад, неожиданно для самого себя. — Думаю, ты её ещё увидишь. Они ведь знают ценность… Хвостик, поэтому будут её беречь.

— Да, возможно, — не стала спорить Нора и ненадолго замолчала, справляясь с эмоциями. — Они идиоты, — сказала она через некоторое время. — Один из них отстал и заблудился в лесу, и они остановились, чтобы его найти. Думали, что связали мне руки — и этого достаточно. Со мной они оставили одного — самого слабоумного, судя по всему. Я застала его врасплох, вырубила, отобрала браслет… Но едва я успела разрезать веревку на ногах, вернулся ещё один. Мне было трудно бороться из-за плеча, он меня сова поколотил… К счастью, бегаю я быстрее, чем этот малокровный доходяга.

— Где второй браслет? — непринужденно спросил Арпад, отодвигая от огня вторую плошку и извлекая из неё одну небольшую тряпочку, чтобы стерилизовать руки. Кожу неприятно защипало, но это была боль очищения.

— Я его сожгла, — не моргнув глазом, сказала Нора. Арпад поджал губы, но ничего не ответил. Он прекрасно знал, что это было невозможно. Он наверняка был у Норы с собой, но признаваться в этом она не торопилась. Что ж, он ещё успеет вывести её на чистую воду.

— На, пожуй, — он достал из аптечки самый маленький листок бошта и вручил Норе. Обычного охотника он бы обработал и без этого, но девчонка казалась такой измученной, что не хотелось подвергать её лишнему стрессу.

— Что это? — подозрительно спросила она, не торопясь последовать совету.

— Снижает чувствительность. Через минуту почувствуешь сонливость, боль будет ощущаться слабее.

— Наркотик? — уточнила Нора.

— Лёгкий. Привыкания не вызывает.

Нора с сомнением вернула ему листок.

— Я думала, мы сейчас не в том положении. Вдруг нас кто-нибудь застанет врасплох?

Арпад не мог с ней не согласиться.

— Что ж, тогда терпи, — сказал он, и начал промывать рану.

Нора вздрогнула и вскрикнула, а потом вдруг выдала весь богатый лексикон матюков, накопленный за несколько недель совместных путешествий. Наверное, после этого ей полегчало, потому что она даже перестала беспомощно лупить Арпада по плечу, а лишь жалобно всхлипывала, спрятав лицо в ладонях. Арпад не отвлекался, стараясь закончить работу как можно быстрее и аккуратнее. Ему было очень непривычно работать с такой тонкой и гладкой кожей. И как она, такая нежная и хрупкая, умудрилась выжить в пустыне? Арпад тряхнул головой, заставив себя сосредоточиться на деле.

Выдавив из раны гной и ещё раз промыв отваром цагцы, он начал накладывать швы. Их не понадобилось много, кровь быстро остановилась, и он наложил тугую повязку. Нора к тому моменту выглядела совершенно измученной, но всё же поднялась, поправила штанину и не без труда надела ботинок.

— Спасибо.

Арпад не ответил. Он решил и сам перекусить, прежде чем перейти к ещё одному непростому этапу их воссоединения. Теперь, когда он помог ей восстановить здоровье, или, по крайней мере, частично положил этому начало, было сложнее вновь поднимать вопрос о реальном положении дел, в котором она — подозреваемая, пытавшаяся его обмануть, а он — поручитель.

— Браслет, Нора, — потребовал он с тяжёлым вздохом.

Она подняла на него чуть помутневший от боли и усталости взгляд и покачала головой.

— Я же говорю — я сожгла его. Я боялась, что они меня поймают, поэтому бросила его в огонь, когда пробегала…

— Не лги. Я знаю, как работают эти штуки. Я знаю, что ещё там, в Грэйсэнде, ты пыталась от меня сбежать… И сейчас… Я просто хочу качественно сделать свою работу. У меня есть репутация в гильдии, и я ею дорожу.

— Я не испорчу твою репутацию, — твёрдо сказала Нора. Как же хотелось ей верить! Но зачем она тогда лгала? — Мы будем действовать по согласованному плану и вместе вернёмся в Грэйсэнд с доказательствами… или без них.

Арпад покачал головой. Были вопросы, в которых нельзя было давать слабину. И это был один из них.

— У нас, по сути, два варианта, — сказал он. — Либо ты отдаёшь браслет и мы продолжаем работу, как начали, либо я связываю тебя и возвращаю в Грэйсэнд, как мешок с картошкой. Я, конечно, могу тебя обыскать, а также обыскать лес в радиусе двухсот футов… Но пока что я даю тебе выбор. Ты всё ещё можешь сотрудничать добровольно.

Нора тяжело вздохнула, будто собираясь с силами и мыслями.

— Почему ты не доверяешь мне? Да, я пыталась сбежать, и не вижу в этом ничего предосудительного. Но сейчас-то я сама привлекла твоё внимание…

— И твои мотивы пока что не очевидны для меня, — перебил Арпад. — Да, кое-что нам пришлось пережить вместе, но сути дела и формального положения вещей это не меняет.

— Да забудь ты про свой формализм! — Нора начала сердиться. — Я ждала тебя на этом перекрестке, потому что знала, что куда бы ты ни пошел, ты пройдёшь здесь, рано или поздно…

— Ты не могла знать, — возразил Арпад. — Я был тяжело ранен, и если бы не одна счастливая случайность… — Арпад осекся. С Винцентом случайностей не бывает, и раз он вытащил Арпада с того света, это было не более чем элементом сложной запутанной головоломки причин и следствий. — В общем, ты не могла ожидать, что я пройду здесь самостоятельно. Сколько ты собиралась ждать? — с недоверчивым скептицизмом спросил Арпад. — Так ведь и весь отведенный тебе срок мог пройти…

— Я бы ждала не больше недели, — призналась Нора. — А потом вернулась бы в Диффоук, чтобы проверить, сработал ли твой план.

Арпад хмыкнул.

— Ещё скажи, что через полгода честно вернулась бы в Грэйсэнд, даже если бы ничего не нашла.

Нора сжала зубы и нахмурилась.

— Нет, — призналась она. — Не вернулась бы. Но доказательства я бы всё равно продолжала искать. Если в Ахаонге есть справедливость и правосудие, как уверяла меня госпожа Офли, если есть люди, способные и готовые следить за оплатой счетов — я должна сделать всё, что в моих силах, чтобы это произошло!

Арпад недобро улыбнулся.

— Если ты такая правильная, — сказал он. — Что мешает нам продолжить в том же режиме, что и раньше? Почему ты боишься оказаться под присмотром? Времени ещё достаточно, многое может произойти…

— Вот именно! — воскликнула Нора. — Как ты не понимаешь? Ты связан со мной меньше одной луны — и уже трижды получил по своей пустой голове! Я думала, что тебя… — она неожиданно всхлипнула, и это сильнее, чем её слова, изумило Арпада. — Я думала, что ты погиб! Я не могу снова подставить тебя под удар, только за то, что ты — мой поручитель!

Арпад смотрел на свою подопечную ошарашено. Почему-то мысль о том, что этот проект действительно оказался более опасным, чем он ожидал, раньше не приходила ему в голову. Вот уж точно — хорошо ему прилетело.

— Я теперь в шлеме. Видишь?

Он постучал костяшками пальцев по шлему, как полный кретин. Гулкий отзвук подтвёрдил пустоту внутри. Нора нервно хмыкнула.

— И насчёт трёх раз ты загнула, — заметил он. — В первый раз ты сама меня приложила, помнишь?

— Ага, — грустно кивнула Нора. — И это помню не только я.

Арпад махнул рукой. Он уже просто не мог продолжать спор и настаивать на своём. Рано или поздно он всё-таки заберёт у девчонки браслет и выполнит свою работу как следует. Но сейчас, пока до конца отведённого ей срока ещё есть время, они могут притвориться просто напарниками. Поиграть в свободу. Хотя бы недолго.

Глава 9

В Глиде Арпад особо не светился, а вот в Потерянном Ляге его видели, и эта информация обязательно так или иначе дойдёт до Йерне. Что касается Норы, о её бегстве тоже станет известно очень скоро. Что же до их воссоединения — это, скорее всего, для всех пока что тайна, вот только что из этой тайны можно извлечь? Арпад понимал, что о произошедших переменах нужно сообщить в гильдию, иначе их решения будут неадекватны реальности. Но ни из Диффоука, ни из окрестных деревень отправлять сообщение было небезопасно и ненадёжно. Как всё-таки кровососам удалось перехватить курьера с письмом-провокацией и не привлечь при этом внимание охотника? Может ли быть такое, что тот парень, которого Арпад заметил в Миддлбосе, всё-таки был не из гильдии? И если так, то почему гильдия не прислала подкрепление, как он просил?

Конечно, сейчас, когда большая часть охотников и наёмников отправились на дракона, каждый человек на счету, но пропустить известие, которое отправил Арпад, они не могли. Множество тел с повреждениями на шее были серьёзным поводом для самого тщательного расследования. Арпад не мог себе вообразить, чтобы гильдия просто проигнорировала его. Конечно, ответить они не могли, и это было слабым местом плана… Но вдруг произошло ещё что-то, о чем Арпад не знал?

По сути, выбор у них теперь не велик: можно вернуться в Вормрут и через гильдию навести справки о том, что пошло не так. Но если и был шанс довести выполнение плана до конца, то только в Диффоуке. Кроме того, Арпад оставил там повозку и лошадь, и за их сохранение он заплатил лишь за две недели. Он не вернулся в срок, и это давало хозяину конюшни право продать повозку, а потом и лошадь, чтобы покрыть расходы. Кроме того, неплохо бы проследить по горячим следам за Месарош, попытаться вывести их на чистую воду. Кровососам, которые живут в разных деревнях, нужно время, чтобы разобраться, по чьей вине покушение на Арпада и похищение Норы провалилось, и что им делать дальше. И именно сейчас, пока они ещё находятся в растерянности, есть реальный шанс их разоблачить. Но этот шанс будет упущен, если Арпад и Нора отправятся в Вормрут.

С другой стороны, в Диффоуке им находиться опасно. Когда кровососы поймут, что Арпад всё-таки успел отправить сообщение в гильдию по надёжному каналу связи, убивать его больше не будет резона. Вот только успеет ли он поставить их в известность об этой детали? А если успеет, то каким будет его следующий шаг? Где и как искать новые улики? Попытка перехватить летописи — это, конечно, сильное свидетельство, но ещё не доказательство.

— Я собираюсь засветиться в Миддлбосе, — сказал, после долгих раздумий, Арпад. — Пусть знают, что я выжил, и пусть знают, что я сообщил о произошедшем в гильдию. Я сделаю вид, что забираю «припрятанный» пакет — пусть думают, что в нем те самые летописи.

— А мне что делать?

— Останешься в лесу неподалёку. Тебе лучше пока что не светиться. Кто знает, что ещё они от тебя хотели, кроме летописей.

— Я свидетель, — сказала Нора. — Хоть мне и никто не верит, если будет доказано, что кровососы всё-таки виноваты в гибели племени, я могу опознать многих из них.

«Значит, если они узнают, что никаких летописей нет, твоя жизнь будет в ещё большей опасности. Им больше не нужна будет информация, им будет нужно, чтобы ты молчала, — подумал Арпад. — А если ты вернёшь мне браслет — то и моя жизнь гроша ломаного не будет стоить. С другой стороны, если мы сейчас спрячемся под защитой гильдии, через пять месяцев твоя жизнь так и так полетит в бездну».

Арпад не доверял Норе до конца, но, раз уж она ждала его на перекрестке, были основания думать, что и теперь, пока он будет наводить справки в Миддлбосе, она не сбежит. Странно было возвращаться сюда и затылком чувствовать чей-то недоброжелательный взгляд. Или у него воображение разыгралось? Нора утверждала, что гемофилом была женщина, которая сидела в прошлый раз у барной стойки, но Арпад не запомнил её лица. Нора как могла описала приметы, но вряд ли этого было достаточно. Во всяком случае, Арпад никого похожего не заметил.

Он с самым решительным видом направился к трактирщику, и вёл себя так, чтобы ни у кого сомнений не возникло: он в ярости.

— Ты передал мой пакет курьеру? — требовательно спросил Арпад, не заботясь ни о вежливости, ни о том, чтобы не привлекать внимание свидетелей.

— Разумеется, — прошипел сквозь зубы напуганный и сердитый трактирщик. — На следующий же день. В чем дело?

— Очень похоже, что оно не поступило по назначению, — сказал Арпад. — И я хочу знать, кто, кроме нас с тобой, знал, что я что-то отправляю.

— Да ты особо не таился, — заметил хозяин. — Кто присутствовал — те и видели.

— Курьер с кем-то общался? Кто мог перехватить письмо?

— Слушай, приятель, — трактирщик заметно занервничал. Если поначалу его реакция была по большей части возмущённой поведением Арпада, теперь он явно заволновался. — Я не могу этого проконтролировать. Важные послания обычно вольным курьерам не доверяют… у них, понимаешь, нет ни удостоверений, ни особых полномочий… всё на доверии.

— Это ты о чем? — подозрительно прищурился Арпад.

Трактирщик замялся, будто не хотел говорить, но чувствовал, что выбора нет.

— В тот день было два курьера. Первый представился новичком на маршруте. Он прибыл в обычное время. Писем не привёз, а газеты были, ну я и не заподозрил ничего. Уже потом, когда прискакал один из тех трёх, что забирают почту обычно… он сказал, его задержали в Новарде.

Арпад досадливо закрыл ладонями лицо. Этот простой жест, с одной стороны, давал ему время спокойно подумать, с другой стороны — помогал скрыть торжество без необходимости притворяться абсолютно отчаявшимся.

— Кто-то из местных покидал деревню в последние дни? — спросил он.

Трактирщик снова пожал плечами.

— Откуда же мне знать? Мне никто не отчитывается. Лошадей не брали, за хозяйством присмотреть не просили. Пройди по домам, если хочешь…

— Ладно, — перебил его Арпад. — А ваши местные гемофилы? Сколько их в деревне?

Глаза трактирщика открылись шире и он испуганно уточнил:

— А с ними какие-то проблемы? Неужто… неужто нарушили чего?

— Это я и пытаюсь понять, — раздражённо сказал Арпад. — Так сколько их? И где они живут?

В тот день внимания Арпад привлёк более чем достаточно. Он поднял на уши почти всю деревню, и если кто-то и пропустил его концерт, новость наверняка разнесётся быстро. С запозданием, уже покинув Миддлбос, он понял, что сделал то, чего Офли пока что просила избегать — вызвал у людей интерес и беспокойство в отношении гемофилов. Но этот промах беспокоил его не слишком сильно: после того, что ему пришлось пережить в лесу между Глидом и Потерянным Лягом, он считал, что имеет право немного усложнить жизнь местным кровососам.

На выходе из деревни, будучи уверенным, что за ним наблюдает, по меньшей мере, полдюжины пар глаз, Арпад провёл фокус с «незаметным» извлечением пакета из дупла дерева на окраине леса. Потом он торопливо направился дальше на юг, в сторону Диффоука, зная, что Нора следует за ним среди деревьев на некотором расстоянии. Через несколько часов, когда уже можно было с уверенностью сказать, что за ними никто не следит, Арпад и Нора воссоединились.

— Ты что-нибудь заметила? — спросил Арпад.

Нора лишь пожала плечами. Он ничего особенного и не ожидал, она была слишком далеко, чтобы что-то разглядеть, но все же…

— Значит, продолжаем действовать по плану, — сказал Арпад.

Они торопились вернуться в Диффоук, хотя без лошадей у них было мало шансов застать хоть кого-нибудь врасплох. Единственный элемент неожиданности, который они ещё надеялись использовать — это факт их воссоединения, хотя сам по себе он вряд ли что-нибудь значил.

Первым заведением, которое посетил Арпад по прибытии в Диффоук, был протекторат. Вышел он оттуда разъярённый и встревоженный — счетовод отпустила всех местных охотников и двух гардианов на дракона. А значит, Месарош могут творить всё, что им вздумается, и никто им не возразит.

Аванс, выданный гильдией за сопровождение Норы, подходил к концу, но у Арпада был ещё кое-какой свой запас денег, и он потребовал в трактире комнаты на верхних этажах и с решётками на окнах. Он заботился о безопасности, и ещё раз обратил внимание дежурного наёмника на то, что посторонние даже приближаться к их с Норой комнатам не должны. Но и сам он терять бдительность не собирался. Месарош доказали уже, что о чистой игре не заботятся. Всё время, что они шли по улицам, Нора скрывала лицо под капюшоном. Конечно, вряд ли эта незамысловатая маскировка ввела кого-то в заблуждение, но всё же Арпад надеялся, что без полной уверенности они нападать не станут. Он оставил девчонку в трактире, а сам направился на конюшню, чтобы заплатить за ещё несколько дней содержания лошади и сохранения повозки. Он держался людных улиц и внимательно смотрел по сторонам. В дороге через лес постоянно идущий снег скрывал их следы и запах, так что даже кровососы не могли их выследить, но в Диффоуке, хотя посёлок не такой уж маленький, слухи наверняка разносятся быстро.

Хозяин конюшни был рад возвращению Арпада. Тот с запозданием понял, что мог и не торопиться: в зимнее время приобретением лошадей мало кто интересуется. Пару недель назад, когда все охотники рвались в Игерон, спрос на тяговую силу был огромный, но не теперь.

— Кто-то раньше времени вернулся с драконьей охоты? — удивлённо спросил Арпад у конюха. — Или в посёлке есть гости кроме меня?

— Откуда мне знать? — тот явно не понял, почему этот вопрос задают именно ему.

Лошадей было заметно больше, чем три недели назад, когда Арпад и Нора собирались идти в пустыню. Выглянув через ворота, Арпад обнаружил на заднем дворе две большие крытые повозки, которых также раньше не было.

— Чьи это?

— Мои, — пожал плечами хозяин. — Сдаю напрокат, недорого. Крепкие, надёжные, большие колёса, подойдут даже для зимнего…

— Нет, нет, — поспешил остановить его Арпад, пока он не потратил ещё больше сил на заведомо бесперспективную рекламу. — В прошлый раз, когда я был здесь, их не было. И я решил, что кто-то их брал для охоты, чтобы перевозить разделанные части дракона.

Теперь он понял, что ошибся. Не было смысла гнать повозки так далеко: в Игероне наверняка найдётся достаточно подходящих телег и лошадей. Кроме того, готовиться к перевозке туши до того, как дракон будет сражён — дурная примета. И это уже не говоря о том, что никто не знает, где именно эти повозки потом понадобятся.

— Нет, их брал Иштван несколько недель назад. Я ещё удивился, на кой чёрт они ему понадобились посреди зимы, спросил, не собирается ли их семейка переезжать. Если так, повозки я бы ему не дал: где бы я искал их потом?

— Иштван Месарош? — с подозрением уточнил Арпад.

— Он самый, — подтвердил хозяин конюшни. — Единственный из их семейки, с кем можно иметь дело. Остальные — что гемофилы, что миньоны — заносчивые сволочи.

Арпад нахмурился. Йерне деликатно умолчала о том, что Иштван ехал, мягко говоря, не налегке.

— И зачем ему понадобились повозки, он не сказал?

— Сказал, что собирается отвезти кое-что на продажу, — равнодушно пожал плечами хозяин. — В прошлом году они у меня их часто брали…

— Именно эти? — допытывался Арпад.

Теперь он уже вышел на задний двор и внимательно осматривал повозки. Они были припорошены свежим снегом, и никаких следов не было видно. Вот только предназначались они для перевозки людей, а не грузов.

— Нет, раньше брали вот эту, — хозяин кивнул на лёгкую повозку, с одной лишь скамьей для кучера и брезентом, чтобы накрыть возможный груз. Это было больше похоже на правду. Какой смысл брать более тяжелую повозку, с высокими стенками и крышей? — Ох и поминал я его недобрым словом, когда пришла весть о драконе! — продолжил хозяин. — Я ведь мог заработать на лошадях втрое больше, чем Иштван мне заплатил! Но, когда я пришел к Йерне, она вошла в моё положение, и заплатила мне за обеих лошадей столько, сколько я потерял. Раньше я её побаивался, признаюсь, но она на удивление легко уступила.

— Обеих?

Арпад нахмурился. Каждая повозка была слишком большой, чтобы одна лошадь могла её потянуть. А если с нагрузкой — то и две могут не справиться. Значит, им было нужно как минимум четыре лошади. Арпад был уверен, что Месарош не держали лошадей — запах слишком сильный, чтобы кровососы могли находиться с конюшней по соседству. Но где же они тогда взяли ещё двух лошадей?

— Их гостьи, которые прибыли к ним незадолго до этого, сказали впрячь их лошадок, — пояснил конюх на вопрос Арпада. — Хорошие лошадки, крепкие и послушные.

— Они назвали свои имена? — спросил Арпад.

— Кто, лошадки? — озадаченно переспросил хозяин.

Арпад посмотрел на него озадаченно, но так и не понял, шутит он или издевается.

— Нет, гостьи.

Хозяин покачал головой.

— Имена мне нужны только если берут напрокат. Чтобы оставить лошадь на сохранение, нужен задаток на прокорм и за уход. Я уж о них хорошо забочусь…

Арпад кивнул. Конюшни действительно были чистые, вода в поилках свежая. Нечасто он встречал такую добросовестность.

— Коняги — моя единственная любовь, — с нежностью в голосе сказал хозяин, ласково хлопая по шее кобылку, которая потянулась к нему из стойла. — Благородные животины, умные, как люди, и каждая со своим характером…

Арпад понял, что рискует нарваться на очень долгую и захватывающую историю отношений и поспешил вернуться к интересующей его теме.

— Откуда они приехали, не говорили? — спросил он и уточнил на всякий случай: — Гостьи.

Хозяин покачал головой.

— Я лишних вопросов не задаю — это людей раздражает, особенно если они уставшие с дороги. А эти две уставшие были. И лошади хорошо так набегались — видно было. Я уж о них позаботился…

— И приехали они к Месарош, это вы точно знаете?

— Ну как же я могу точно знать? Во второй раз они пришли ко мне вместе с Иштваном — и тут же уехали. Больше я их не видел.

— То есть они с Иштваном отправились, так?

— Да не знаю я! В конюшне — моя территория, и я за всем слежу. Снаружи — не моя, так что и не спрашивайте.

Арпад понял, что выудил из этого человека всё, что мог. Но даже это было больше того, на что он рассчитывал. Да уж, Йерне и Иштвану придётся ответить на несколько неудобных вопросов… и кто же были эти две гостьи? Скорее всего, ещё одна гемофил клана с миньоном. Но кто именно, и зачем они здесь? И почему вскоре после их приезда Иштвану понадобилось тащить эти две повозки в Ункуд? Что он в них вез?

Арпад боялся даже вообразить ответ на последний вопрос. Ему в душу закралось дурное предчувствие, и здравый смысл требовал немедленно забрать Нору и вернуться в Грэйсэнд за подкреплением. Но его интуитивного беспокойства будет явно недостаточно, чтобы оправдать девчонку, поэтому Арпад решил не принимать поспешных решений, а хотя бы немного поразмыслить над новой информацией, которую предоставил хозяин конюшни. Глупо получится, если он поднимет шум, а потом окажется, что повозки Иштван использовал для какой-то абсолютно заурядной цели.

Наутро ситуация не стала выглядеть иначе, и Арпад решился наведаться к Йерне. Тащить в поместье кровососов девчонку казалось не слишком хорошей идеей, и он снова запер её в комнате в трактире, предупредив, однако, хозяина и дежурного гардиана, чтобы сообщили в гильдию охотников, если он не вернется или если с ним что-нибудь случится. Однако опасения были напрасными — Йерне отказалась его принять, и его даже в дом не пустили.

Злой как сто чертей, Арпад вернулся в трактир и обнаружил, что курьер уже уехал. Теперь, чтобы отправить в гильдию запрос на лицензию, ему придётся ждать целый день. Что ж, это время он не собирался тратить впустую. Он решил опросить местных жителей — возможно, кто-то и видел, по какой дороге приехали таинственные гостьи Месарош и что именно вёз в повозках Иштван. Теперь уж Арпад взял с собой Нору: это было, пожалуй, единственное преимущество, которым обладали женщины-охотники перед мужчинами. Им всегда было легче подключиться к системе местных сплетен и получить больше информации.

Проблема была в том, что гемофилы интересовали людей до неприличия мало. Если Месарош и пакостили где-то, то явно не здесь. Несколько раз им попадались семьи, которые сетовали на то, что кровососы забрали их детей, но на поверку оказывалось, что "дети" были совершеннолетними, и выбор свой сделали свободно. Что ж, это было законно, хотя и трагично для личности, попавшей в зависимость. Тут Нора и Арпад ничего сделать не могли. Было ещё несколько жалоб на исчезновения людей, но поводов обвинять Месарош не было: их не видели в компании пропавших, исчезнувшие люди не выказывали желания так или иначе примкнуть к гемофилам… более того, один из пропавших обладал устойчивостью к харизме, другой был больным стариком — а такими кровососы, как правило, брезговали.

Информации было ничтожно мало, всё чаще им жаловались на каких-то тварей, которые расплодились в округе. Ожидая ответ из гильдии, Арпад не брезговал работой, особенно когда речь шла о мелких почти не опасных тварях: с одной стороны, он пользовался моментом чтобы улучшить своё благосостояние в отсутствии конкурентов, с другой стороны — помогал Норе втереться в доверие к местным. Она помогала ему по мере сил, хотя оружие ей брать в руки не полагалось, а без него она мало чем была полезна, поэтому Арпад решил ещё раз ей довериться и позволил ей самой опрашивать местных, но предупредил держаться людных мест. Было непохоже, что вторая часть его провокации с «летописями» сработала. Если бы кровососы хотели на него напасть или попытаться договориться — они бы уже это сделали. Но почему первая часть плана прошла успешно, а вторая провалилась? Мог ли кто-то догадаться, что на самом деле в том дупле дерева возле Миддлбоса ничего не было? Мог ли кто-то подобраться к этому фальшивому «пакету» так, что Арпад не заметил? Маловероятно. Арпад ломал голову над этой задачей, но без лицензии он не мог провести полноценный допрос Йерне и её домочадцев.

Арпад завалил несколько ландиутов — интересно, почему их всегда водится больше, чем остальных монстров? — навёл порядок в некрополе — изгнал одного фейри, упокоил трёх призраков и по заказу обработал несколько могил, которые показались местным "необычными" — потом расставил капканы на аргопельтера на местной лесопилке. На четвёртый день ожидания Арпад слишком близко подпустил к себе обозлённого рамти, и тот оставил ему длинную, но, к счастью, не глубокую, рану на плече. На всякий случай он решил себя заштопать, и как раз за этим делом его застала Нора, которой почему-то не сиделось в своём номере.

— Привет, — сказала она. Увидев, чем он занят, она озадаченно замерла, а потом предложила: — Тебе помочь?

— Справлюсь, — отмахнулся Арпад. Он не был уверен в навыках девчонки, а проверять их и уж тем более давать мастер-класс был не в настроении. — Садись. Рассказывай, что разнюхала.

Несколько секунд она как завороженная наблюдала за тем, как он прокалывает кожу у краев раны и завязывает узлы, а потом сказала:

— Хотела сказать, что у меня был насыщенный день, но у тебя, смотрю, с этим тоже всё в порядке.

Арпад поднял на неё удивленный взгляд: неужто вляпалась в переделку? Но потом вернулся к своему занятию: раз уж начал — нечего отвлекаться.

— Что случилось? — спросил он.

— Была у Кева-и-Олеча. Это… Довольно странное существо, я бы даже сказала… жуткое. Но не потому что он мне угрожал или запугивал, просто…

— Ты испугалась, — подсказал Арпад. — Что с ним не так?

Нора замялась.

— Ты не подумай, я не сужу о людях и… существах только по внешности. Я имею в виду — не важно, как ты выглядишь, главное, что у тебя внутри! Если бы я судила по внешности, черта с два бы я согласилась, чтобы ты был моим поручителем…

— Выбора у тебя особо не было, — раздражённо перебил Арпад, а потом зашипел от боли — слишком грубо воткнул иглу в собственную кожу. — Ты можешь уже перейти к делу?

— Да, — сконфуженно выдохнула Нора. — В общем, кое-кто сказал, что в Диффоуке всё-таки пропадают люди. Я знаю, они везде и всегда пропадают, но ещё одна девочка тринадцати лет позавчера ушла из дома и до сих пор не вернулась… Я сразу подумала, что в деле замешаны Месарош, но люди почему-то грешат на Кев-и-Олеча. Раз с Месарош ты всё равно не можешь поговорить, я решила проверить…

— Давай-ка проясним, — снова перебил Арпад, завязывая узелок и обрезая нитку, — ты услышала, что местных людей похищает какой-то монстр в лесу и решила пойти и проверить? Одна, без оружия, открыто? И это после того, как я велел тебе держаться людных мест?

— Не совсем так, — обиженно, но сдержанно сказала Нора. — Со мной был Дирк — это местный фермер, и у него был топор. Но он не пригодился.

— Ну да, это всё меняет, — пробормотал Арпад, стягивая последний участок раны и проводя иглу сквозь кожу. — Малознакомый фермер с топором и кровожадный монстр в лесу. А ты умеешь заводить знакомства!

Арпад закончил свою работу, обработал рану отваром цагцы и наложил повязку. Лишь после этого он заметил, что молчание затянулось, и поглядел на Нору. Она смотрела на него с озадаченным упрёком, будто не понимала, почему он на неё налетел.

— Может, мне прийти завтра? — спокойно спросила она.

Арпад на несколько мгновений задумался. Нет, ну она дура, конечно, хотя до этого дня казалась ему достаточно осторожной. Что изменилось теперь? Почему она повела себя так безрассудно? Неужели настолько отчаялась, что готова схватиться за соломинку?

— Ладно, извини, — примирительно сказал он, доставая из буфета два стакана и раскупоривая бутылку джина, приобретённую у трактирщика. Ему нужно расслабиться и успокоиться. По правде сказать, он сегодня тоже был не слишком осторожен. — Вот только скажи мне: ты жить хочешь? Или ты думаешь, что чем достаться Игараси лучше вообще сдохнуть?

Лицо Норы помрачнело. Арпад налил в стаканы немного джина и протянул один ей. Он был уверен, что ещё минуту назад она бы отказалась. Но не теперь.

Она взяла стакан.

— Я не хочу сдохнуть. И не хочу к Игараси. Я просто искала… Хоть что-нибудь.

Арпад незаметно вздохнул. Он чувствовал странный диссонанс от осознания, что пьет не с Фирмином, а с какой-то девчонкой.

— Ты, наверное, чувствуешь себя неуязвимой, — сказал он. — В пустыне ты выжила, пару дней назад тоже как-то сумела сбежать от тех, кто на нас напал… Из-за этого у тебя в голове появилась иллюзия о том, что с тобой никогда ничего плохого не случится…

— Я знаю, что это не так, — перебила Нора. — Но я не могу спрятаться от всего. Если бы я не делала ничего из того, чего боюсь, я бы вряд ли выжила в пустыне одна. А Дирк — действительно хороший парень. Поверь мне, я бы поняла, если бы это было не так.

Арпад недовольно поджал губы. Ему не хотелось развивать тему, но он должен был объяснить Норе, в чём она ошиблась, чтобы таких глупостей больше не было.

— А он может сопротивляться влиянию кровососов? Если бы Месарош решили в тот момент напасть, его топор бы не помог. Ты ведь видела, во что превращаются люди…

— Видела, — хмуро сказала Нора и залпом выпила свою порцию джина. — Извини, я сглупила.

Арпад смягчился и снова наполнил её стакан.

— Так что там с этим Кев-и-Олечем? — спросил он. — Ты что-то нашла?

Воспоминания заставили Нору снова помрачнеть.

— Как я уже сказала… Он ужасен, действительно. И я никак не могу определить… это моё субъективное восприятие из-за его внешности, или он действительно… монстр? Понимаешь, я не хочу судить по внешности. Я старалась не обращать на это внимания, и он показался мне довольно милым. Он очень нервничал, когда мы пришли, но сказал, что просто не привык, что к нему приходят с миром. Он был очень гостеприимен и приветлив, угостил нас чаем и булочками… Рассказал о своей жизни до приезда в Диффоук. Знаешь, с его внешностью трудно долго оставаться на одном месте.

— Давно он переехал сюда?

— Пять лет назад. Поэтому, мне кажется, его и подозревают. Но я знаешь, что думаю? Месарош просто хотят его подставить. Они нашли подходящую мишень, на которую смогут безнаказанно всё свалить, и воспользовались этим.

— Или же он очень рад, что ты думаешь именно так, — заметил Арпад и наполнил стаканы снова. Они пустели на удивление быстро.

Нора кивнула. Глаза её начали блестеть от выпитого, лицо приобрело забавный румянец, но она оставалась собранной и сосредоточенной. Надолго ли?

— Итак, ты очень не хотела думать о нём плохо из-за внешности, но всё равно подумала, так? Что же тебя насторожило?

Она пожала плечами и покачала головой.

— Что-то неискреннее было в нем, не настоящее. Я знаю, как ведут себя запуганные люди, привыкшие раболепствовать перед более сильными. Он не был таким, хотя на словах сказал нам, что не привык к хорошему отношению. Но он не был и обозлённым. Он был… действительно приветливым и дружелюбным, но… У него ведь не было для этого причины! Вот скажи мне: как бы ты отнёсся к человеку, который явился к тебе, чтобы обвинить в убийстве, которого ты не совершал?

Арпад задумался и озадаченно погрыз край стакана. Действительно, как? Ему, к счастью, не приходилось испытывать такого на себе. А вообразить он не мог, теперь уж точно. В голове начало приятно шуметь, мышцы начали расслабляться, в комнате стало слишком тепло. И как только Норе не жарко в кожаной куртке? Сняла бы, или как…

"Эй, чувак, а ну-ка прекрати, — мысленно заворчал сам на себя Арпад. — Ты и так уже отказался от права называться объективным, вопреки тому, о чем просила Офли, а теперь ещё и это?"

Но размышлять об этом было слишком приятно. Единственный минус — он теперь не мог сосредоточиться на сути разговора.

— Знаешь, Нора, в мире бывают хорошие люди, — сказал Арпад. — Честные и бескорыстные, даже если судьба к ним не справедлива.

— Я знаю, — грустно кивнула она и залпом допила жидкость со дна стакана, снова задохнувшись на несколько секунд. — Я встречалась с такими. Но они не вызвали у меня подозрений.

Арпад хотел обновить, но девчонка отрицательно покачала головой, и он налил только себе.

— Возможно, потому, что их не подозревали в убийстве? — предположил он. — Или потому, что они не были уродливы?

Нора пожала плечами, и этот простой жест заставил Арпада на секунду зажмуриться, утихомиривая разыгравшееся воображение.

— Иди-ка отдыхать, Чудо, — сухо сказал он. — Завтра вместе пойдём к этому твоему Кеву-и-Олечу и попытаемся разобраться.

— Угу.

Девчонка бодро поднялась, но её вдруг повело, и она рухнула на пол, сшибив попутно стул. Арпад не смог удержаться и заржал — а ведь как бодро сидела!

— Ты как, цела? — спросил он, помогая Норе подняться. — Стоять хоть можешь?

— Могу, — сказала она вполне чётко, сбрасывая его ладонь со своего плеча. — Я просто как-то не ожидала…

Она махнула рукой и осторожно направилась с двери. Двигалась она медленно, но ровно, и можно было надеяться, что до своей комнаты она доберётся без приключений.

— Выпей воды, да побольше, чтобы голова не болела, — посоветовал Арпад.

— Ладно.

Едва дверь за ней захлопнулась, Арпад рухнул обратно в кресло и отхлебнул прямо из горла. Левая ладонь горела, хотя он никак не мог понять почему. Что ж, оставалась ещё треть бутылки. Достаточно, чтобы смыть дурные мысли и чтобы сохранить работоспособность на завтра.

На следующее утро Арпад готовился приводить свою подопечную в чувство народными средствами, но каково же было его удивление, когда, выйдя из своей комнаты, он встретил её в коридоре — бодрую и полностью готовую к работе!

— Как, порядок? — спросил он.

— Полнейший. Я заказала нам завтрак, если ты готов…

Они поели в харчевне, а потом снова поднялись в комнату Арпада, чтобы обсудить план на день.

— Обычно, когда мы не знаем, чего ждать от нашего субъекта, мы устраиваем обыск, — сказал Арпад. — Это не слишком этично, зато действенно, надо лишь дождаться, пока его не будет дома.

— Он упоминал, что каждый день после обеда гуляет в лесу и доходит почти до гор, — сказала Нора. — Иногда он охотится, потому что не любит ходить за продуктами в городские лавки.

— Охотится, значит, — пробормотал задумчиво Арпад. — Ну что ж, айда в засаду. Убедимся, что он ушёл, и сами всё проверим.

Нора что-то невнятно пробормотала в ответ, что можно было принять за согласие.

Чтобы не привлекать ничьего внимания, к хижине Кева-и-Олеча они приближались в обход посёлка, по лесу. Вышло немного дольше, чем могло быть, но зато никто не видел их вместе. Большую часть снаряжения Арпад оставил в комнате, взял лишь длинный нож, который было удобно спрятать. У него ужасно чесалась макушка, и он даже знал почему: он нарушил собственное слово и направился в логово потенциального монстра без шлема. Но идти на обыск в доспехах было глупо, это могло лишь привлечь ненужное внимание случайных встречных. Он не собирался вступать в бой, лишь хотел проверить гипотезу Норы. И пусть это было слабое оправдание, Арпад упрямо гнал от себя мысли о том, что он пожалеет о собственной небрежности.

Они притаились неподалёку от деревянной хижины — за деревьями и кустарником, где их точно не смогут заметить, но зато они сами видели хижину, как на ладони. Они приготовились к длительному ожиданию: в котором часу уродец обедает объявлено не было. Устроились на корнях старого дерева и стали ждать. Арпад изнывал от нетерпения и сходил с ума от безделья, Нора же, кажется не испытывала никакого дискомфорта — смотрела в сторону хижины с таким интересом, будто там невесть какие события происходили. Арпад наблюдал за ней с удивлением, несколько раз даже сам пытался увидеть то, на что смотрела она, пока до него вдруг не дошло: а она ведь не здесь. Её мысли блуждают где-то совершенно в другом месте, она, возможно, вообще забыла, где и для чего находится. Что ж, немудрено ей научиться такому отвлечению: всё-таки четыре года провела в пустыне в одиночестве. Подумать только! Четыре года!

"Впрочем, одиночество это не так страшно, бездействие куда хуже, — думал Арпад. — Я бы с лёгкостью обошелся без компании, если бы мне было, чем заняться. Но чем занималась она? Ладно, девять кровососов за последние два года она грохнула. Ну а первые два года? А все остальное время, когда Месарош поблизости не было?"

Арпад попытался представить себя на её месте, и ему стало совсем не по себе. Что было бы, если бы погибли все его родные и друзья? Нет, ну родных у него и так почти не осталось. Отца он никогда не знал, бабка с дедом умерли давно, мать погибла во время "кровавой десятилетки". Орд, единоутробный старший брат, с которым они почти не общались, и виделись в последний раз лет десять назад, жил с семьёй в Адане и был начальником цеха на мебельном заводе. Он остро не одобрял выбранный Арпадом жизненный путь, поэтому их редкие встречи в столице были лишь необходимой формальностью. Тётка, мамина сестра, насколько Арпад помнил, служила клану Раш, но с ней они потеряли связь вскоре после смерти матери. Возможно, её уже тоже нет в живых, об этом Арпаду ничего не было известно.

Друзей детства Арпад тоже почти всех потерял. Тогда, двадцать лет назад, Мглео, маленькому посёлку на востоке Ахаонга, серьёзно досталось. Когда прошла весть, что кровососы восстали, многие семьи попытались сбежать в столицу, под защиту охотников и протектората. Не многие из тех, кто промедлил, выжили. Агата стала гемофилом. Арпад не сумел спасти мать и едва унёс ноги. Он собирался искать убежища в Адане, но сбился с пути, и это наверняка и спасло его жизнь: он попал не на столичный тракт, на котором беглых поджидала засада, а отправился в горы, в безлюдную местность, где ни один гемофил в здравомуме не будет рыскать в поисках еды. Но Арпаду не повезло: он встретил девушку-гемофила, которая, как и Арпад, отбилась от своих. Тогда он впервые встретился с Фирмином…

— О чём задумался?

Арпад будто очнулся ото сна. Вот так погрузился в воспоминания!

— Да я так, — отмахнулся он. — Вспомнил старое.

— Что-то грустное? — проницательно спросила Нора.

Он скривился, будто лимон откусил, но подумал, что было бы невежливо грубить ей, тем более что это из-за неё он вспомнил свою юность и начало карьеры.

— Как ты выжила? — осторожно спросил он. — Одна? В пустыне? Если не хочешь — не отвечай, просто я именно об этом думал, когда вспомнил… о своём.

Нора посмотрела на него удивленно и немного грустно.

— Я же рассказывала, — негромко произнесла она. — Запас еды был — сушеные фрукты, овощи, ветчина, мед… Да вы и сами видели, там, в пещере.

— Да я не об этом. Ладно, забудь…

Он не осмеливался посмотреть на неё. Это было несравнимо: потерять мать и нескольких друзей или потерять вообще всех — всю семью, всех знакомых, это всё равно, что потерять весь мир! Да и какой смысл сравнивать… Потери — это всегда больно и не справедливо.

— У меня была Хвостик, — сказала Нора, будто прочтя его мысли. — Она не только предупреждала меня о кровососах, она всегда была со мной, даже когда… Остальные исчезли. Настоящий преданный друг — вот кем она была. А теперь… — Нора тяжело вздохнула, и Арпад посмотрел на неё. Её глаза странно блестели, хотя плакать она явно не собиралась.

Некоторое время он ждал, что она закончит фразу, но Нора, кажется, забыла, о чем они говорили, и снова ушла в свои мысли. Арпад почувствовал себя неловко. Он должен был сказать что-то ещё. Кое-что, что просто не мог удержать в себе.

— Я восхищаюсь тобой, — сказал он тихо, чтобы она поняла, что это не пустой комплимент, и не попытка поддержать, а искреннее признание. — Я даже не представляю, как ты с этим справилась.

Нора улыбнулась как-то странно и сказала так же тихо:

— А я и не справилась.

Арпад озадаченно моргнул, но в следующее мгновение его подопечная втянула шею в плечи и зашептала:

— О, смотри, он выходит!

— Ах, твою ж мать! — зашипел Арпад, а потом захлопнул рот ладонью.

Слушая об "уродце" он никак не мог представить себе такого. Он вспомнил тот момент, когда спросил у Норы о том, чем же Кев-и-Олеч так ужасен, но они сразу отвлеклись на что-то другое.

А теперь он понял, что это действительно Кев и Олеч. Но только вместе. На одном туловище. Арпад понял, что продолжает шепотом материться, лишь когда Нора пнула его под колено. Он видел всякое в своей пока ещё не очень долгой, но насыщенной жизни, но таких тварей ему ещё не встречалось.

— Двухголовый, ну надо же! Кто из них телом управляет?

Убедившись, что монстр ушёл, они начали приближаться к хижине.

— Вот меня другое куда больше интересует, — сказала Нора. — Они думают одинаково, или каждый по-своему? Вчера они говорили по очереди, но ни разу не обращались друг к другу.

— Одна голова хорошо, две — лучше, — не сдержался Арпад и заржал. Девчонка тоже кисло усмехнулась. — А теперь слушай, причём очень внимательно. — Они остановились за ближайшими к хижине деревьями. Арпад удостоверился, что Нора вся во внимании и заговорил: — Ты меня ещё не подводила, но я не знаю, чего от тебя ожидать. Выбора у меня нет, поэтому я рискну. Лучше уж с плохим прикрытием, чем ни с каким. Ты будешь ждать меня здесь, на этом самом месте, и будешь смотреть в оба, — он указал на лес, куда ушёл мутант. — И если ты что-то увидишь — дашь мне сигнал. Меня не должны застукать на горячем. Уяснила?

Нора серьёзно кивнула.

— Ты прикрываешь меня, я на тебя рассчитываю. Гляди в оба…

— Да поняла я, не тупая, — огрызнулась она, приваливаясь к дереву. — Иди уже и держи уши открытыми.

Арпад изобразил ладонями, как хлопает ушами, чтобы сгладить её недовольство, и направился к дому.

Дверь была не заперта. С одной стороны — вполне закономерно, какой нормальный вор будет искать добычу посреди бела дня, а тем более, в лесной глуши? С другой стороны — если Кев-и-Олеч так привык к ненависти людей, как говорит, он наверняка должен перестраховываться от вандалов и недоброжелателей. Арпад осторожно вошёл внутрь и осмотрелся. Жилище было мрачным, неопрятным, очень бедным. Внутри стоял странный запах, вот только источник его определить было невозможно — вероятно, так пах сам монстр. Внутри всё было деревянным — от пола до потолка, лишь печка был выложена кирпичами и огорожена металлической решёткой. На первый взгляд не было ничего необычного — разве что шапок на вешалке больше ожидаемого.

Арпад прошёл по периметру комнаты: высокая тяжёлая кровать с одной, но очень широкой подушкой, охотничьи трофеи, поделки из дерева, полка с посудой, стол, комод, два больших сундука… Окна были мутные, и всё вокруг было грязным, что, опять-таки, неудивительно: убираются люди для себя, поскольку чистота — залог здоровья, и для гостей, когда их ждут. Этому же чудаку явно не за что было себя любить и баловать, ну а гости… вряд ли они могли принести в этот дом хорошую весть. Арпад заглянул в сундуки и в комод, но ничего кроме одежды и старого никому не нужного барахла не обнаружил. По всему выходило, что здесь жил очень несчастный никому не нужный урод, и это было печально. Арпад собирался уже уходить, как вдруг обнаружил странные размазанные следы на полу — как будто ковёр недавно перестилали. Он хмыкнул и осторожно приподнял край — действительно, несколько досок легко отходили, под ними что-то было.

Арпад выглянул в окно, удостоверился в том, что Нора следует его наказу, и решил действовать. В конце концов, мутант не должен вернуться раньше, чем через несколько часов, к тому моменту их и след уже простынет. Он свернул ковёр, легко подковырнул доски и убрал их, и обнаружил под ними тяжёлую деревянную крышку погреба. Странный запах усилился — он шёл из щелей из-под низа.

— Ну, с Богом, — пробормотал Арпад, намеренно не уточняя, на помощь какого именно бога рассчитывает. Кто отзовётся — тому и благодарность вынесем. Он с силой потянул крышку и заглянул внутрь. Внутри было темно — хоть глаз выколи, но к одной из верхних ступенек вертикальной лестницы была прикреплена масляная лампа. Апрад нашел спички и зажёг её, но, не спустившись вниз, рассмотреть что-либо было невозможно.

Погреб был размером с хижину, даже, возможно, чуть больше. Здесь было сыро и холодно, сваи, поддерживавшие пол, подгнили, из почвы торчали черви и корни лесных деревьев, ползали большие черные жуки. У дальней стены стояло несколько деревянных ящиков, а в углу — большой металлический бак. Запах стал настолько резким и отвратительным, что Арпад даже усомнился, что хочет знать, что здесь прячет Двухголовый. Но он не мог просто развернуться и уйти, он пришёл сюда с определенной целью. Арпад приблизился к баку — у того не было крышки — и осторожно заглянул вовнутрь; а через миг отшатнулся с бешено стучащим сердцем, едва сдерживая испуганный и яростный крик.

Месарош не имели никакого отношения к исчезновению тринадцатилетней девочки несколько дней назад. Ну, насколько он мог судить о возрасте и поле по ошмёткам кожи, волос, костей и одежды.

— Вот ведь городец, кормленный в рот… или даже в оба…

Арпад поставил лампу на землю, и сам опустился на одно колено, чтобы бы не упасть, и закрыл рукавом рот и нос. Теперь, когда источник запаха стал известен, вдыхать его стало невыносимо. Прикасаться к лампе, которой пользовался монстр, было противно. Впрочем, всё, что нужно было увидеть, он уже увидел. Теперь назад, назад, к Норе, в Диффоук, написать письмо в Гильдию, чтобы срочно прислали команду… Или, ещё лучше, дать наводку фермерам с топорами. Они тоже неплохо справятся.

Арпад приблизился к лестнице и повесил фонарь, чтобы не мешал подниматься, как вдруг наверху послышался какой-то шорох. Он уже собирался выругаться и сказать всё, что думает о надёжности Норы, как вдруг прямо у него над головой послышался грохот: крышка люка захлопнулась.

— Эй, что за шутки!

Но он уже понял, что это не шутки. Нора! Что с ней? Почему не предупредила, не закричала? Жива ещё вообще?

От запаха начинало тошнить. От тринадцатилетней девчонки остался лишь скальп и немного одежды. Что стало с остальным? Возле окровавленного бака что-то зашевелилось, но Арпад никак не мог понять, что это. Как будто он смотрел на что-то в упор, но не видел.

Вдох… выдох.

"Нет, дружище Арпад, только не сейчас, — говорил он сам себе, но слова почему-то не помогали совладать с паникой. Наоборот, осознание того, что происходит, лишь усугубило ситуацию: он знал, что должен сделать прямо сейчас, но он не мог! Он должен был позаботиться о Норе, сделать хоть что-нибудь! — Давай, соберись, ты сможешь. Один раз закрыл — второй раз закроешь".

Но у него не было серебра, кроме лезвия охотничьего ножа. Разрыв бурлил и вскипал, из него уже даже что-то начало вылезать… Что-то большое и слизкое, с двумя головами и острыми клыками…

Вдох и выдох.

"Давай, Арпи, найди что-нибудь другое. Ты ведь умеешь не только бояться, так отвлекись же хоть на что-нибудь, если не можешь с собой совладать! Слабак!"

Он выхватил нож и сжал рукоятку сильнее.

Сверху звуков слышно не было, так что это, наверное, просто глупая шутка пустынной дикарки. Ох уж ей и достанется!

"Да, так и есть, продолжай обманывать себя, Арпад".

— Нора, сучка, отзовись! — заорал он.

Ответом ему послужил тройной удар по полу, а потом ещё один — тяжелый, как если бы Нору пытались заткнуть, чтобы она не подавала сигналов.

— Ах ты ж падла! — во все горло закричал Арпад, едва ли не срывая голос. — Считай до ста, это ровно столько, сколько тебе жить осталось!

Это была злость. Единственное, что могло хоть как-то заглушить панический ужас, охвативший его в этом жутком погребе. Надо только раздуть пламя. Найти ненависть. Вытеснить страх. Не оставить ему места… А потом просто сделать то, что должно.

Арпад бросился на демона, высунувшегося из разрыва, и несколько раз решительно ударил его ножом. Полилась черная жижа, смешиваясь с кровью в баке, пачкая то, что лежало на дне… Руки стали липкими и тяжёлыми, прикосновение чистой тьмы начало застилать разум. Но Арпад отбросил все лишние ощущения, концентрируясь лишь на том, что важно прямо сейчас. Ему нужно было выбраться, и он уже знал, как это сделать.

Двухголовый привык иметь дело с глупыми наивными людьми, и, скорее всего, сюда они попадали уже мёртвыми. Но Арпада хлипкий грунт не мог остановить. Лишь бы успеть, пока мутант не понял, что происходит!

Арпад начал разрывать рыхлую землю, прокапывая лаз. Он старался не шуметь, сверху тоже не доносилось никаких звуков, и это настораживало. Тьма клубилась над баком, но в неё пока ничего не лезло — труп демона загораживал проход другим, а разрыв был ещё недостаточно большим. Наконец, отверстие между грунтом и несущей балкой стал достаточно большим, чтобы Арпад мог пролезть между ними, вот только… Сердце начало покалывать от ужаса — ведь снаружи его могла ждать ловушка! Мутант с двумя головами не мог быть таким идиотом, чтобы не разгадать его замысел или не услышать возни!

Взгляд Арпада упал на масляную лампу, и ему в голову пришла последняя отчаянная идея. Он подбежал к другому концу погреба и начал быстро-быстро раскапывать грунт наверху, надеясь, что здесь так же недалеко от поверхности. Рыть много ему не пришлось: эта дыра была не для него. Он разбил лампу, стараясь, чтобы как можно больше масла попало на сваи, на грунт и в образовавшееся отверстие. Пламя вспыхнуло, жадно пожирая разлившееся масло… и план, кажется сработал: прислушавшись, Арпад услышал тяжелые приближающиеся шаги. Так, теперь предельно быстро!

Он снова подбежал к отверстию, которое выкопал ранее, зажал нож зубами, подтянулся на руках, чуть не застрял, но всё же выбрался. Его подгоняли злость и страх, второго едва ли больше чем первого. А вот и монстр: он приближался огромными шагами, в его руках было какое-то оружие… Но Арпад не видел ни оружия, ни двух лиц, они как будто попали в слепую зону.

Он бросился вперёд, не думая ни о чем — так и так ему положено погибнуть, он обещал Офли, что сделает это, если тьма возьмёт верх. Мутант, вероятно, не ожидал такого напора, потому что не успел нанести удар, когда Арпад сбил его с ног и вонзил нож раз, второй, третий… он не мог остановиться, и уже сам не понимал, что ощущает. Тьмы было слишком много.

"Ты потерял контроль, Арпад Фаркаш-Бор, — сказал голос Офли у него в голове. — Ты дал мне слово".

"И я его сдержу. Я не позволю выжить монстру, — мрачно пообещал Арпад. — Только закончу здесь…"

Пламя разгоралось, хижина не была огнеупорной. Нужно было проверить, что с Норой, раз она стучала по полу, значит, она внутри… Арпад не знал, может ли уже оставить в покое монстра. Он ничего не видел из-за тьмы. Она теперь лезла изо всех щелей, подбиралась к нему, сжимала… Если он провалится в разрыв, демоны начнут беспрепятственно лезть наружу, и остановить их можно будет лишь основательным лесным пожаром…

— Назад! — заорал им Арпад, угрожая серебряным ножом. Просто вытащить Нору. Не дать ей сгореть. А потом…

— Ты где, тупица? Почему сигнал не подала?

Она лежала связанная в углу хижины, беспомощно брыкалась, в крови, с кляпом во рту. Недолго думая, Арпад схватил её за шиворот и потащил к выходу, стараясь, чтобы тьма к ней не прикасалась. Не хватало ещё одного заражённого.

Оказавшись на безопасном расстоянии от хижины, он одним движением разрезал все веревки, а потом попятился. Вот и всё. Он отвернулся от Норы и зажмурился.

"Один чёткий удар. Это просто".

— Эй, придурок, ты что делаешь? — дрожащий голос, с трудом различимый. Не надо было развязывать, с кляпом она намного более приятная особа. — Это что творится вокруг? Ай!

— Сейчас всё прекратится, — пообещал Арпад, не оборачиваясь.

Звук собственного голоса показался ему ужасным, как будто между серебряным лезвием и голосовыми связками уже не было кожи, как будто дело сделано. Но кожу повредить недостаточно, надо попасть в артерию. Арпад нащупал её дрожащими пальцами.

— Пожалуйста, не чуди.

Дрожащий голос, тёплая ладонь, такая противоестественная на холодном липком фоне.

"Борись, пока сможешь. Но знай предел своим возможностям, и поступи правильно".

Арпад пытался понять, прошло ли уже пятнадцать минут, отведённые ему Офли на то, чтобы справиться. Нет, наверное, нет. Он резко обернулся и посмотрел на Нору. Она была жива, хотя лицо снова грозило превратиться в один большой синяк.

"У меня ещё есть брат, — вспомнил вдруг Арпад. — Я не один. Самое страшное ещё не произошло".

Странно — тьма начала как будто рассеиваться. Нора перестала вздрагивать от укусов невидимых для неё демонов.

"Чёрт, какой я слабак, — подумал Арпад. — Почему не вспомнил вовремя о Фирмине? Он всё ещё есть у меня, он всё ещё жив. А значит, я тоже могу продолжать борьбу. Страх сильнее остальных чувств, но победу он сможет одержать, только если больше ничего не останется. Поразительно, что я не помнил об этом всего минуту назад".

Арпад убрал оружие в ножны и неуверенно похлопал Нору по плечу. Она не сбросила его руку, как раньше, а лишь сжала его пальцы, будто ободряя. Он ожидал, что она вот-вот начнет задавать вопросы, но этого не произошло.

Арпад ещё раз тяжело вздохнул и побрел прочь от синих языков пламени, пожиравших лесную хижину мутанта. Он опустился на корень под тем же деревом, где они сидели совсем недавно, опёрся на кору, несколько раз вздохнул и начал объяснять.

— Со мной кое-что произошло. Раз уж мы вместе попадаем в переделки, ты должна знать…

Глава 10

— Эй, вы двое!

Арпад настолько внимательно обрабатывал ссадины на лице Норы, что даже не заметил, как из Диффоука на вид дыма прибежали люди. Первым делом несколько человек оценили обстановку, чтобы понять, не распространится ли пламя на лес. Опасности не было, а тушить дом не было ни смысла, ни возможности — озеро было слишком далеко. Несколько человек побежали обратно в посёлок, кое-кто стал бродить вокруг, чтобы понять, что произошло, а двое мужчин — по виду, самых старших — приближались к Арпаду и Норе.

— Кто прикончил уродца? — спросил один из них — небольшого роста, сутулый, с густой чёрной бородой и прищуренными глазами неопределённого цвета. Походка его была странной, как будто он двигался полубоком. Казалось, он вот-вот свернёт влево, но он приближался довольно быстро, и от этого несоответствия Арпад почувствовал себя ещё более неуютно.

— Я прикончил, — сказал он, с силой сжав плечо Норы к земле, краем глаза заметив, что она собирается что-то сказать. — Это была самооборона.

— Сомневаюсь, — сказал старик. — Мерзавец крепок, а такой дрыщ как ты, с ним бы не справился.

Арпад озадаченно замер. Он даже не знал, что на это ответить. "Дрыщом" он абсолютно точно не был уже лет двадцать, и привык считать свою комплекцию довольно крепкой. Впрочем, рядом с Кев-и-Олечем любой бы показался дрыщом.

— Ладно, не важно, счетовод разберётся…

— Эй, Кривой! — окликнули старика люди, которые рыскали вокруг догоравшей хижины. — Посмотри на это! Похоже, это одежда Лэй Маудир…

Старик бросил на Арпада и Нору подозрительный взгляд и направился на зов. Арпад тяжело вздохнул и потёр ладонями лицо. Опасность, кажется, миновала, но остаток дня простым тоже не будет.

— Вставай, — велел он Норе. — Идём в трактир, приложишь к лицу лёд. К нам сегодня будет много вопросов.

Теперь жители Диффоука смотрели на Арпада и Нору иначе. Поначалу они скептически относились к их попыткам найти свидетельства нарушения закона семьёй Йерне Месарош, но теперь к ним начали прислушиваться. Большинству по-прежнему не было до этого дела, но зато люди во всех подробностях разносили весть о том, кем на самом деле оказался Кев-и-Олеч и как "эти двое его разоблачили и сожгли". История обросла домыслами и небылицами, и Арпаду было немного грустно оттого, насколько легко люди приняли весть о смерти их жуткого соседа. Будь на месте мутанта какой-нибудь красавчик, расследование бы проводилось со всем тщанием, но счетовод написала заключение со слов заезжего охотника, тем дело и закончилось.

Арпад не любил убивать человекоподобных монстров, слишком просто было ошибиться. Особенно теперь, когда он и сам, по некоторым признакам, чудовище — путеводный маяк для демонов страха. Но дело было сделано, и ошибка исключена: Кев-и-Олеч был кровожадным отморозком, и казнь определённо заслужил. Поэтому Арпад старался выбросить инцидент из головы и сосредоточиться на основной цели расследования, а именно — на гемофилах. Но это будет завтра. День и так затянулся.

Арпад вернулся в свою комнату в трактире, захлопнул дверь и рухнул на кровать. Он закрыл глаза и расслабился, а потом вдруг нахмурился и на секунду задержал дыхание. Что-то было не так. Он не мог понять, что именно: мысль не успела сформироваться до конца, но уверенности в том, что он в комнате один, также почему-то не было.

— Как и следовало ожидать, — раздался совсем рядом сиплый голос, и Арпад вскочил, выхватывая нож, хотя краем сознания уже понял, что опасности нет. — Ты наплевал на свои обязанности, Фаркаш, и просишь у гильдии помощь, чтобы разгрести последствия.

Арпад фыркнул, убирая нож, но спорить не стал. Трог Маюц был охотником гильдии и профессиональным дознавателем, а заодно и пренеприятнейшим типом, но при этом предельно здравомыслящим и осторожным. И если что-то, что он говорил, не соответствовало истине, то, скорее всего, он говорил так намеренно: то ли чтобы выведать побольше информации, то ли просто чтобы позлить собеседника. Но всё же совесть Арпада не была чиста, и он изо всех сил старался не привлекать внимания к своему левому запястью, на котором должен был находиться следящий браслет Норы. Он неохотно пожал холодную влажноватую от пота ладонь, предложил неожиданному гостю присесть и сказал:

— Я делаю в точности то, что от меня потребовала госпожа Офли.

— Странные у тебя представления о точности, — сказал Трог. — Где девчонка?

— В своей комнате, — подавив вздох, сообщил Арпад. — Это напротив.

Не было смысла что-либо добавлять. Узнай Арпад о прибытии Маюца хотя бы за пятнадцать минут, он бы убедил Нору вернуть браслет. Он ей доверял, они оказались неплохой командой, но объяснить всё это Трогу будет попросту невозможно. Арпад знал этого парня, имел счастье работать с ним раньше. Компромиссы невозможны. Даже попытка будет засчитана как нарушение правила.

— Ты один? — спросил он у Трога.

— Нет. Со мной двое, и ещё несколько подтянутся на днях — драконья охота закончилась, твой проект будет в приоритете.

— Жаль, что с запозданием, — сказал Арпад. — Я организовал неплохую провокацию, но без дополнительной пары глаз и рук не смог её провести до конца…

— Опоздания не было, — недовольно поджав губы, сказал Трог. — Тебе прислали подкрепление по первому требованию. Но в Миддлбосе кровососы всё так ловко провернули, что наш человек не уследил за письмом и за теми, кто его перехватил, а о своих дальнейших передвижениях ты не предупредил, так что и спину прикрыть он тебе не смог.

Арпад кивнул, признавая свою ошибку. К счастью, всё в итоге обошлось. Он уже хотел спросить насчёт Фирмина, как Трог вдруг продолжил:

— Но я бы не сказал, что провокация так уж провалилась. Кое-что нам стало известно, и эта информация стоила твоей проломленной черепушки.

Арпад пропустил колкость мимо ушей, а уцепился за суть услышанного:

— Вы всё-таки узнали, кто перехватил письмо?

— Это не так уж важно, — махнул рукой Трог. — Вопрос в том, почему они не попытались напасть на тебя снова, когда ты дал понять, что «летописи» у тебя?

Арпад пожал плечами. Он тоже удивился этому, но до этой минуты не задумывался всерьёз.

— Возможно, они решили, что я отправил часть записей из Глида. Или что я успел дать официальное свидетельство о содержании летописей… в таком случае им уже не имело смысла лишний раз марать о меня руки.

Трог покачал головой, и его тонкие губы растянулись в холодной улыбке.

— Если бы это было правдой, Йерне с семьёй смылись бы из Диффоука. Но они здесь, и ведут себя довольно нагло.

— Я заметил…

— А это означает, что они поняли, что твои летописи — туфта.

— Но они не знали этого, когда мы с Норой шли в Глид, — задумчиво хмурясь, сказал Арпад. — Они перехватили письмо из Миддлбоса, поняли, насколько сильные у меня в руках свидетельства, и попытались с этим разобраться. Но потом он поняли, что никаких свидетельств нет…

У Арпада по спине пробежал холодок: уж не от Норы ли они это узнали? Но он отбросил эту мысль — девчонка ненавидела кровососов вполне искренне, и играть за них не стала бы. Разве что её запугали… но чем реально кровососы могли ей угрожать после того, как убили всю её семью? Разве что физической расправой, вот только вряд ли это проняло бы Нору в долженой степери с учётом того, что ей грозил расчёт с Игараси.

Значит, у кровососов есть другой осведомитель. Кто-то из гильдии? Не исключено, но маловероятно — счетоводы и гардианы следят очень внимательно за тем, к кому какая информация попадает.

— Кто-то из племени? — недоверчиво переспросил Арпад. — Кто-то выжил, и Месарош тайно удерживают его?

Трог медленно кивнул, и его улыбка стала шире.

— И не просто «кто-то», а сам летописец, я полагаю. Только сам Дагер Анберг мог знать наверняка, что ни в пустыне, ни в каком другом месте летописей о гибели племени под его маркой нет.

Арпад потёр ладонью лоб и тяжело вздохнул. Да, все сходится. Кровососы перехватили письмо, но у них не было времени проверять информацию — Арпад в любой момент мог доставить «летописи» в гильдию. Поэтому они приказали миньонам обезвредить его, а Норе собирались отомстить за убитых ею сородичей самым жестоким способом… Но ей удалось сбежать, а Дагер Анберг подтвердил, что никаких летописей нет.

Но если летописец у Месарош, значит, могут быть и другие. Вполне возможно, что племя Цеплин исчезло не так уж безвозвратно. Арпад негромко ругнулся. Перед его внутренним взором крутились образы, сохранившиеся со времен кровавой десятилетки: измученные, больные люди, в клетках и цепях в каменных подвалах поместий кровососов. Неужели Йерне и впрямь осмелилась на такой ход? Почему-то поверить в это было на удивление легко. И тут же ещё одна странность получила объяснение, и Арпад рассказал Трогу о том, что узнал от хозяина конюшни о гостьях Месарош и о том, с какими повозками Иштван ездил в Ункуд.

Трог нахмурился, и его выражение лица не означало ничего хорошего для гемофилов.

— Завтра утром встретимся все вместе и обсудим план дальнейших действий, — сказал он и поднялся, чтобы покинуть комнату. — Отдыхай, Фаркаш, у тебя был весёлый день, а завтра будет ещё веселее.

Следующим утром, когда Нора и Арпад спустились в бар, чтобы позавтракать, они застали за одним из столиков пятерых охотников. Это означало, что теперь Месарош точно не осмелятся напасть.

— Привет, Арпад, — поприветствовал его один из охотников, счастливо улыбаясь. Если бы утро было солнечным, он наверняка сел бы в том единственном углу бара, где яркие лучи освещали бы его белобрысую шевелюру, создавая вокруг него ясный, брызжущий позитивом, ореол.

— Привет, п… — Арпад замялся лишь на мгновение, понимая, что просившийся на язык эпитет он мог бы применить наедине, но не в присутствии других охотников и Норы, которая наверняка видела этого парня впервые. К счастью, его имя начиналось с той же буквы, и заминка удачно разрешилась: — Патрик.

Винцент выполнил своё обещание, прислав людей. Здесь был также Гавейн Мьют, что одновременно удивило и обрадовало Арпада. Из Гильдии, кроме Трога, было ещё двое охотников. Одного из них Арпад знал, но весьма поверхностно: это был Ушан Мого, они охотились вместе раз или два. Другой Арпаду не был знаком, но Трог его представил:

— Это Рендил Багерт из Вормрута. Садитесь, не отсвечивайте, мы и так уже в центре внимания.

Арпад представил всем Нору, хотя они наверняка знали, кто она такая, а потом назвал их имена для девчонки. Он лишь раз одёрнул левый рукав, чтобы скрыть отсутствие контролирующего браслета. Это лёгкое движение не укрылось от внимательного взгляда Патрика, но тот ничего не сказал, а продолжал счастливо улыбаться.

— Кто-нибудь знает, где Фирмин запропастился? — спросил Арпад, обращаясь одновременно к Гавейну и Трогу. Первый был с ним на охоте, второй мог встретить в гильдии.

— Он и его рыжая покинули охоту в тот же день, как дракона уложили, — сообщил Гавейн. — Как только раненым помогли — отец ему передал твою весточку. Честно говоря, я ожидал встретить его здесь.

Это было очень странно. Что могло помешать Фирмину явиться сюда? Тем более что с ним была, судя по всему, Урд. Что ж, волчара мог, конечно, увлечься женщиной, но не настолько, чтобы забыть о брате!

— Он не был ранен?

Гавейн пожал плечами.

— Шагал на своих двоих, причём довольно бодро.

Арпад встревожено нахмурился. Вдруг что-то случилось, причём по его собственной вине? Фирмин, конечно, знал, с кем предстоит иметь дело, но что если Месарош решили захватить его и держать в заложниках, чтобы помешать Арпаду давать свидетельства против них? А ведь это вполне вероятно. Теперь, когда нет воспроизводящего амулета, у Норы нет ничего, кроме свидетельств Арпада. Ну, ещё эта история с летописями, но в ней нет ни одного твёрдого факта, а лишь правдоподобные догадки. Если это действительно так, Арпаду придётся сделать выбор. Сможет он подставить девчонку ради брата? От неприятных и пока что бессмысленных рассуждений его отвлёк Трог. Он выложил на стол большую охапку наушников, необходимых при допросе семей гемофилов «на месте».

— Сегодня отправимся к Месарош, — сказал он. — В посёлке живут три семьи: Йерне, Рокуша и Орсольи. Раз уж нас достаточно, мы как раз сможем допросить всех одновременно, чтобы они не смогли договориться. Самая большая семья у Йерне, и они интересуют нас больше всего. Туда отправимся мы с Фаркашем и с Норой. Твоя задача, — обратился он лично к девчонке, — держать рот закрытым, глаза открытыми и всё запоминать. Когда выйдем оттуда, подробно опишешь, кого ты узнала, и какова была их роль… четыре года назад. Это ясно?

Нора испуганно кивнула.

— Ушан и Патрик, вы пойдёте к Орсолье. Она — тварь, похлеще Йерне, но против неё у нас даже косвенных улик пока что нет, так что, возможно, она чиста. Рендил и Гавейн — к Рокушу. Неизвестно, что от него ожидать, нам он раньше в поле зрения не попадал. Он зарегистрировался как гемофил четыре с половиной года назад, но против него тоже ничего нет. Так что будьте осторожны и глядите в оба. — Трог достал из тонкой кожаной папки несколько листов бумаги и раздал Ушану и Рендилу. — Ознакомьтесь. Это перечень вопросов, по которым их нужно расспросить, потом сверим показания. Опрос нужно проводить в изолированном помещении, с каждым членом семьи индивидуально. Один опрашивает, другой присматривает за остальными. Вопросы?

Он терпеливо подождал, пока Ушан и Рендил ознакомятся со списком вопросов, потом продолжил:

— Фаркаш вчера сообщил мне ещё кое-что интересное, я отправил запрос в Ункуд, чтобы они провели небольшое расследование на месте. Поэтому обращайте внимание, если вдруг кто-то из кровососов или миньонов окажется в отъезде.

Они обсудили ещё некоторые детали, а потом разделились — каждый направился к назначенной им семье. Арпад, следуя за Трогом, изо всех сил старался изобразить хорошую мину: прошлый опыт общения с Йерне был не из приятных, его даже в дом не пустили. Что ж, теперь они так просто не отделаются.

Когда они приближались к дому по гравиевой дорожке, Арпад заметил, что кто-то наблюдал за ними из окна второго этажа, но через секунду наблюдатель исчез. Трог стремительно поднялся по ступенькам и требовательно постучал. Едва дверь приоткрылась, он сунул в лицо открывшему свою лицензию и с силой толкнул дверь, чтобы у хозяев даже мысли не возникло не впустить их.

— Всех домочадцев собрать здесь. Две минуты.

Он демонстративно засёк время и опёрся спиной на входную дверь. Прихожая была просторной, но темноватой.

— В чём дело? Что происходит?

Трог не отвечал на вопросы, а ждал, пока соберутся все. Их, включая миньонов, должно быть чуть больше двадцати. Кого-то, возможно, нет дома, но это ничего, остальных они проверят по регистрационным спискам в индивидуальном порядке. Прошло чуть больше двух минут, когда парень, открывший им дверь, сказал:

— Все здесь.

Трог окинул взглядом толпу, задержав взгляд на Йерне. Она бросила на Арпада высокомерно-снисходительный взгляд, а потом уставилась на Трога с вызовом.

— Чем мы обязаны столь неожиданному визиту? — спросила она.

Трог подал ей лицензию, подождал, пока она её тщательно изучит, и потребовал:

— Миньонам отойти в сторону. Гемофилам раздеться до белья и надеть наушники. Арпад, осмотри.

Сам он прошёлся по дому, выбирая наиболее удобное помещение для допроса. На лице Йерне мелькнуло злобное выражение, но она отдала Арпаду лицензию и первая начала стягивать с себя одежду.

— Делайте, как они говорят, — велела она ледяным голосом.

До этого момента никто не шевелился, а потом все начали следовать её примеру. Арпад сосчитал присутствующих и сказал Норе:

— Пройди по дому, проверь, никто ли нас не игнорирует.

— Двое миньонов спят после обеда, — тут же сказала Йерне. — Ещё один наш брат, Оалан, ещё не вернулся с драконьей охоты. Он летописец.

— Мы это проверим, — пообещал Арпад. — Он регистрировался на охоту как гемофил?

Йерне посмотрела на него враждебно, и после недолгой паузы сказала:

— Как человек.

— И кем же он питался? — тут же спросил Арпад, радуясь, что удалось обнаружить хотя бы мелкое нарушение.

— Консервами, — не без язвительности сообщила глава семьи.

— Что, все две луны? — недоверчиво уточнил Арпад.

Йерне лишь улыбнулась самодовольно, мол, давай, попробуй докажи, что мы что-то нарушили. Все кровососы уже разделись, и Арпад приступил к проверке, хотя чувствовал себя при этом немного неловко. Начал он с самой Йерне. Тело её, хоть и не очень молодое, было в хорошей форме как для гемофила. Гладкая кожа, чуть округлые черты — с питанием у неё явно не было проблем. Следов ожогов обнаружить не удалось.

— Можете одеваться.

Арпад перешел к следующему. Он тоже был, на вид, чист. Вернулся Трог, проверил, чтобы все наушники были надеты как следует и велел каждому по очереди приходить к нему на кухню. Первой снова была Йерне, остальные нервно топтались в ожидании и переглядывались. Через пару минут вернулась Нора вместе с двумя слабыми измученными миньонами. Арпад осмотрел их и велел освободить для них диван — того гляди свалятся.

Арпад переключился на следующего гемофила и напряжённо замер.

— Имя? — потребовал он.

— Иштван Месарош, — с веселым снисхождением ответил тот.

— Объясните происхождение этих шрамов, — Арпад избегал смотреть в сторону Норы. И у самого Иштвана и у одного из его "младших" на ступнях были видны тёмно-красные пятна слишком долго заживавших ожогов.

— Жаркая баня, — сказал Иштван, нагло осклабившись. — Мы, знаете ли, любим попариться…

— Не лгите мне! — потребовал Арпад, а потом вдруг подумал, что объяснения на месте, в общем-то, не обязательны. — Вы оба отправитесь с нами. Мы доставим вас в протекторат города Грэйсэнд, и там вы дадите объяснения верховному счетоводу. Левую руку вперёд.

Иштван не пошевелился, продолжая нагло улыбаться. Арпад напрягся — он не думал, что с задержанием могут возникнуть проблемы. В конце концов, это всего лишь проверка, и обвинить ни Иштвана, ни его младшего, на основании ожогов на ногах невозможно. Это был бы всего лишь ещё один факт в копилку оправдания Норы — даже не самый сильный из тех, что они уже успели добыть. Но Арпад на минуту забыл, с кем он имел дело. Пару дней назад они его даже на порог не пустили, о каком добровольном сотрудничестве может идти речь? А лицензия Трога, к сожалению, даёт ему право только на дознание, на доступ в личную зону и на арест только при наличии однозначных доказательств нарушения. Ох уж этот протекторат, который вечно боится дать людям полномочия больше необходимого!

Арпад мысленно выругался. Глядя в бесстыдные глаза Иштвана, Арпад чувствовал неприятный холодок между лопатками, словно он увидел появление первой трещины на льду, сковывающем бурную реку. Одно неловкое движение — и трещина разрастётся, хрупкая корка лопнет, выпуская на волю неукротимые и неумолимые потоки. Арпад знал, как правильно себя вести в таких ситуациях: ложиться пластом и осторожно ползти прочь. И, словно прочтя его мысли, Иштван заулыбался шире.

Тем временем, Трог закончил с Йерне и вызвал Иштвана. Арпад был настолько зол, что едва ли хорошо соображал, но всё же заставил себя несколько раз медленно вздохнуть и хотя бы попытаться подумать. С одной стороны, его задумка и так уже явно раскрыта — больше они не найдут ни одного Месарош с ожогами, это точно. С другой стороны, это хорошее свидетельство, но не доказательство вины, и для ареста этого явно недостаточно. И всё же должен быть способ использовать это открытие, надо будет только как следует поразмыслить об этом позже, когда они сведут воедино показания всех трёх семей Месарош и, возможно, обнаружат какие-то нестыковки.

На допрос всех членов семьи ушло несколько часов. Арпад устал, но старался не терять бдительность и замечать все детали: каждый взгляд, который миньоны и кровососы бросали друг на друга, каждый «тайный» сигнал. Нора рядом с ним занималась тем же, хотя она явно чувствовала себя не в своей тарелке. К тому моменту, как Трог вернулся из кухни и объявил, что они уходят, у Арпада уже жестоко урчало в животе от голода — после завтрака прошло много времени.

Пока они шли обратно в трактир, Арпад заметил, что Трог был напряжён. Он всё время озирался по сторонам и старался идти так, чтобы Нора была между ним и Арпадом. Неужели узнал о какой-то угрозе? Но с чего бы вдруг? Нора уже сделала всё, что могла, она теперь не более опасна, чем охотники рядом с ней. Месть за разоблачение? Что за глупость, в это Арпад ни за что бы не поверил. Но Трог нервничал, а раз так, то для этого наверняка был хороший повод — чуйка у этого парня хорошая. Поэтому Арпад последовал его примеру и ускорил шаг. Он надеялся, что когда они вернутся в трактир, он получит объяснения.

Остальные члены команды уже вернулись. Они собрались в дальнем углу харчевни, чтобы пообедать и заодно обсудить ситуацию. Трог даже не стал слушать отчёты о допросе других семей, а велел всем рассесться, сам настороженно выглянул в окно и задёрнул занавеску.

— Теперь я понял, что имела в виду госпожа Офли, когда велела мне быть осмотрительным и доставить девчонку живой любой ценой, — сказал он очень тихо, чтобы другие посетители его не услышали. — Это вопрос не только справедливости и общественной безопасности, это вопрос политического влияния и порядка в Ахаонге в целом. Ты, девчонка, всё ещё в опасности.

Нора ошарашено поглядела на Трога, Арпад выругался.

— Зачем она им? — удивленно спросил он. — У меня уже тоже немало свидетельств…

— Улики? — требовательно спросил Трог.

— Нет, только свидетельства, — с неудовольствием признал Арпад. — Но довольно сильные.

— Ни одно из твоих свидетельств не будет сильным. Ты субъективен.

Арпад снова выругался, на что Патрик добродушно заулыбался. Он любил, когда люди теряли над собой контроль, он считал это высшим проявлением искренности и человечности. Арпаду сразу стало неловко.

— Её собственные свидетельства, в таком случае, тоже немного стоят, — сказал он. — Из-за этого, собственно, мы и здесь…

— Дело вообще не в свидетельствах, а в ней самой. Ты за деревьями не видишь лес, Фаркаш. Она — последняя из своего племени, и о ней скоро узнают все. Узнают её версию произошедшего в пустыне — и не важно уже, правда это или нет. Почти у каждого номада в каждом племени были друзья или родственники, в том числе у Цеплин. Думаешь, Йерне сведения счетов боится? Чёрта с два. Она боится до этого сведения не дожить.

Арпад напряжённо нахмурился. С этой точки зрения он об этом ещё не думал. Он просто хотел помочь Норе избавиться от долга Игараси.

— Что, по-твоему, здесь делают эти двое? — продолжил тем временем Трог, кивая на Патрика и Гавейна, говоря о них так, будто они были предметом интерьера. — У Винцента личный интерес, никто так не бесится, видя гемофила, как Мьют. И не только они стали охотниками в период и под влиянием кровавой десятилетки. Теперь ты представляешь, что может начаться?

Арпад понял, наконец. Он и сам был из тех, чья первая охота была на гемофилов. Он помнил, что когда восстание клана Шиндж было подавлено, не так-то просто было остановить людей от травли мирных гемофилов. Мерило было на всех одно: питаешься кровью — умрёшь. Это вызвало ответную волну агрессии, и те семьи, которые, пусть и неохотно, но соблюдали закон, решили соответствовать навешанным ярлыкам.

— И теперь главная угроза — даже не Месарош, а другие семьи, которые боятся пострадать «за компанию», так? — уточнил Арпад. — Они попытаются убить Нору, пока она не подняла шум на весь Ахаонг?

— В этом меня пыталась убедить Йерне, — кивнул Трог. — Она пригрозила, что натравит на нас всех гемофилов юга, если мы не оставим её в покое со своими «пустыми обвинениями».

— Но её-то это не спасет, — заметил Арпад. — Наоборот, она подтвердит, что виновата….

Трог хмыкнул и невесело усмехнулся.

— А теперь другая сторона вопроса, — сказал он. — Слухи о Норе Найт из племени Цеплин ходили во время драконьей охоты, но тогда у людей была более интересная тема для обсуждения — дракон задал охотникам жару. Если слухи о Норе Найт не поддерживать, если люди не увидят последнюю из номадов Цеплин собственными глазами — об этом забудут через неделю. Её смерть — а, возможно, даже не смерть, а просто исчезновение, — пройдут незамеченными. Это огорчит присутствующих здесь — всё же гордость охотников будет задета — плюс ещё дюжину-другую её знакомых и дальних родственников из других племён. Некоторые и вовсе могут посчитать, что слухи о последней выжившей Цеплин были ложью. Вот увидите, если Нора доберётся до Грэйсэнда, на слушании её дела будут максимум дюжина любопытствующих. Но если сведение счетов всё-таки состоится… дальнейшее развитие событий будет очень трудно удержать под контролем.

— Но если всё действительно обстоит так, — впервые подала голос Нора. — Госпожа Офли меня не осудит, верно? Люди будут на моей стороне, и…

— Ты получишь то, что заслуживаешь, девочка. Никто не посмеет оспорить решение верховного счетовода, — твёрдо сказал Трог. — Люди будут тебе сочувствовать, многие будут называть себя твоими мстителями, но если счёт будет вестись с учётом общественного мнения, грош цена такому счетоводству.

— Но я имела права на их жизни! — яростно зашипела Нора. — Двадцать один человек — и это только моя семья! А были ещё Марин — почти семьдесят человек плюс двое ещё не родившихся, Вентус — тридцать пять человек и шестнадцать Голдов. А ещё наёмники, попутчики, и, чёрт возьми, летописец! — она бросила на Арпада сердитый взгляд, будто в чём-то была его вина. — А Месарош… — она оборвала себя на полуслове и сжала руки в кулаки. Хорошо, что умолкла, подумал Арпад. Она явно хотела назвать точное число Месарош, которых прикончила в пустыне, но сейчас это упоминание не пошло бы ей на пользу.

— Твоя проблема не в Месарош, — хладнокровно заметил Трог, бросив на Арпада предупреждающий взгляд. Они решили пока что не сообщать девчонке, что, возможно, кто-то ещё из племени, кроме неё, выжил. Это могла быть ошибочная догадка. — Для того чтобы лишить их прав на тебя, свидетельств, пожалуй, достаточно. Тебе нужно беспокоиться об Игараси. Они законопослушны, открыты, пользуются уважением, и, осмелюсь предположить, симпатией в Хайгрэйсе, где расположено их главное убежище. Они ни разу не дали повода поставить их репутацию под сомнение. Просто, чтобы ты понимала: если бы Фаркаш явился с проверкой к ним, они бы не просто согласились ехать за ним хоть на край света, они бы ещё и самых быстрых лошадей предложили.Впрочем, компенсацию они бы потом затребовали тоже неплохую… Поэтому даже твои сторонники, скорее всего, будут рады, если ты попадешь в распоряжение Игараси.

Нора притихла и заметно побледнела. Арпад понимал её чувства. Для неё, обладающей иммунитетом к влиянию гемофилов, попасть к Игараси было немногим лучше, чем попасть к Месарош.

— Г-господа? — вдруг раздался неуверенный голос за их спинами.

Охотники обернулись. Чуть поодаль стоял немолодой мужчина, Арпад узнал в нём одного из ключников, работавших в трактире.

— Господа, прошу меня простить, я ни в коем случае не хотел подслушивать, но говорили вы слишком уж громко. — Арпад нахмурился — никто из них не говорил громко, даже Нора, которая была вне себя от злости, следила за интонацией, и, скорее, шипела, чем кричала. А Трог и вовсе, казалось, повышать голос не умел: он всегда говорил тихо и спокойно, и чем больше он злился, тем тише и медленнее говорил. Но ключник, тем не менее, чего-то от них хотел, и никто его не перебивал раньше времени. Тот продолжил: — Если я правильно понял, вы охотники из гильдии и занимаетесь… гемофилами, — это слово он шепнул, словно оно было неприличным. — Не знаю, может быть, вы уже в курсе… Но если нет, я хочу дать вам наводку на нарушителей. — Теперь он говорил очень тихо, беспокойно озираясь по сторонам, словно боялся, что его подслушают. Трог придвинул к их столу табуретку и жестом велел ключнику сесть. — Спасибо. На северо-востоке от Диффоука, на озере, стоит поместье Сюрд. Это, можно сказать, рыбацкая деревня, но людей там всего ничего, почти все сюда перебрались. Но в самом поместье живет большая семья, и они — точно вам говорю! — не люди. Они похитили моего сына и держат его в неволе, как и многих других. Люди пропадают, да, но не всех их погубил Кев-и-Олеч. Мой сын подружился с их парнишкой, Титом, он тут, в посёлке, часто бывает. Они гуляли вместе, по лесу лазили, рыбу ловили, а в один день мой Обер ушёл с этим Титом и больше не вернулся.

— Сколько лет вашему Оберу и этому… Титу? — спросил Арпад.

— Ровесники они примерно, Обер мой младший, осенью тринадцать исполнилось.

— Давно он пропал?

— Да вот с осени и не видели. Все говорят, что это двухголовый его обидел, но я знаю, что это не так. Я строго наказал Оберу не приближаться к монстру, и он дал мне слово.

— А с чего вы взяли, что в Сюрде живут гемофилы?

— Рыбаки часто слышат крики, особенно по ночам, — сказал ключник, почесав подбородок с густой щетиной. — И твари, что там живут, поместье своё почти не покидают. Только Тит приходит в Диффоук да закупает продукты на всю семью, но даже в тёплую погоду он всегда либо с воротником высоким, либо с шарфом на шее. Что ему скрывать, как не следы клыков, а? И вид у него нездоровый. А Обер как-то обмолвился, что Тит как-то с дерева упал, а кровь у него не из коленки пошла, а из шеи.

Это было серьёзно. Обычно, если жертва выпита не полностью, рана от укуса гемофила исчезает очень быстро, слюна гемофилов обладает заживляющими свойствами. Если рана от удара начала кровоточить, значит, либо кровососы тут ни при чём, либо по какой-то причине в их слюне нет необходимых веществ. И это объясняло, зачем гемофилам удерживать миньонов силой — кто согласится на сотрудничество, если гемофил не может ни обезболить питание, ни срастить рану? Арпад сталкивался с такими много лет назад. Когда война с кровососами закончилась, всем "неполноценным" следовало стать на учет для получения помощи в пропитании. Им отдавали преступников, обречённых на смертную казнь, которые соглашались на такую альтернативу, и за условиями их содержания постоянно наблюдали. "Неполноценным" запрещалось размножаться, потому что обращённые наследовали эту особенность, и, насколько Арпаду было известно, во всем Ахаонге таких гемофилов оставалось не больше дюжины. И ни один из них не был зарегистрирован в окрестностях Диффоука.

— Если Тит их миньон, почему он не рассказывает правду? — спросил Трог.

— Дурачок потому что, — фыркнул ключник. — И такой же жестокий и сумасшедший как они. Я видел как-то, этот Тит котёнка голыми руками на лоскуты порвал. Мой Обер чуть не плакал, и после этого несколько недель отказывался с ним разговаривать. А потом успокоился. Дети быстро всё забывают.

Арпад оставил при себе комментарий о том, что тринадцатилетнего парня не так уж уместно называть ребёнком, но остальное звучало пренеприятно.

— Вы говорили об этом Бону Рполису?

— А как же, с него и начал, — недовольно пробубнил мужчина. — Охотник он, или как? Он к ним даже с проверкой сходил, но ничего не обнаружил, лопух эдакий. Будут они его по закоулкам водить, как же.

— Если гильдия назначила его наблюдателем, его заключению можно доверять, он знает как проводить осмотр, — заметил Трог.

— Не знаю, как он получил назначение, но я бы ему стену в доме не доверил найти, — сказал Арпад, прежде чем ключник успел что-то ответить. — Наблюдал я за этим героем. Вор, глупец, и, скорее всего, мздоимец.

Даже ключник, казалось, удивился его строгости, но спорить не стал.

— Прошу вас, ради всех великих богов, которым вы служите, помогите мне вернуть сына. Я знаю, что они держат людей живыми, и у меня есть шанс увидеть моего Обера снова…

— Ступай, — велел ему Трог. — Мы подумаем, что можно сделать.

Когда ключник ушёл, за столом повисла тишина. В харчевне никого больше не было, но теперь они не были уверены, что могут общаться свободно, и они решили подняться в комнату Арпада. Ушана Мого они оставили за дверью, чтобы никто их не подслушал.

— Это не Месарош, — сказал Гавейн, едва дверь в комнату закрылась и они расселись на стульях, кровати, подоконнике и даже столе. Комната была небольшой, а теперь, когда в неё забились шесть человек, казалась ещё меньше.

— Информации о других семьях в Диффоуке у нас нет, — сказал Трог. — И, если совсем уж честно, не вовремя как-то эта информация поступила. Мы только говорили, что наш приоритет — ваша доставка в Грэйсэнд…

— Не наша, а её, — поправил Арпад, кивая в сторону Норы, которая забилась в угол комнаты и не глядела ни на кого. На неё рассказ ключника повлиял особенно сильно, не то, что на толстошкурых охотников, которые уже всякого в своей жизни навидались.

— Забавное уточнение, — заметил Патрик. — Ты не собираешься в этом участвовать, или ты намерен героически пожертвовать собой, спасая девицу?

Все, кроме Норы и самого Арпада засмеялись, а Трог напомнил:

— Ты охотник Гильдии. Я теперь курирую проект. Так что без фокусов, Фаркаш, ладно?

— Но как же мальчишка и эти кровососы? — робко возразила Нора. — Мы не можем оставить все как есть.

— Мы с Патриком останемся и попробуем что-то найти, — сказал Гавейн. — Отец поручил нам узнать как можно больше, но Нору действительно лучше доставить в Грэйсэнд как можно скорее и безопаснее. Если мы что-то обнаружим, мы поставим об этом в известность всех: и отца, и вашу гильдию, и вас лично, будьте уверены… а как только прибудет подкрепление, мы прижмём как следует Йерне.

Дальнейшее обсуждение было довольно скучным: у Трога уже был готов план, и он был неплох, так что Арпад легко со всем соглашался. Лишь время от времени он поглядывал на Нору, которая больше не произнесла ни слова, и, казалось, вот-вот рухнет в обморок. Выезд из Диффоука назначили на утро следующего дня. После этого Трог Маюц и остальные удалились в свои комнаты, но Нора уходить не торопилась. Скорее всего, она просто боялась подниматься, не доверяя своим ногам.

— Ты в порядке? — спросил Арпад.

Она отрицательно покачала головой.

— Я понимаю, что это эгоистично, ведь не я одна пострадала от Месарош, но знаешь, я бы предпочла, чтобы вы меня не защищали. Если они хотят моей смерти… Возможно, это лучше, чем попасть в распоряжение к Игараси.

Арпад не знал, что на это возразить. Жизнь всегда предпочтительнее смерти, и пусть раз в несколько дней ей придётся терпеть неприятную для неё процедуру питания, всё оставшееся время она сможет посвятить чему угодно. Ни в одной семье миньоны не были так довольны жизнью, как у Игараси. Ни одному другому клану гемофилов не было так легко добывать себе пропитание.

— Но даже Игараси лучше, чем попасть сейчас в моё распоряжение, — раздался напряжённый голос от двери. — Не помешаю?

Арпад удивлённо поднял голову — в дверном проёме стояла Агата Фли: с горящими глазами, бледная, болезненного вида. Руки её мелко дрожали, как и всё тело, и Арпад поспешил подняться с кровати и уступить ей — настолько плохо она выглядела. К своему стыду он должен был признать, что забыл о ней. Он беспокоился о брате, который не явился на его зов, но совсем забыл о подруге, которой тоже направил письмо. Он думал, что Агата не получила его весточку: ведь она собиралась покинуть Вормрут. Но вот она здесь, и с ней что-то явно не в порядке.

— Что произошло? — спросил он. — Ты нездорова? Или просто…

— Я жрать хочу, — сердито заявила Агата. — У меня нет денег даже чтобы нанять донора! Просто поверь мне, братишка, ты задолжал. Так что приведи мне кого-нибудь, и когда я почувствую себя лучше, я расскажу, кто ждёт тебя под стражей в протекторате Вормрута.

— Фирмин? — встревоженно спросил Арпад.

— В задницу Фирмина, — раздражённо огрызнулась Агата, обхватывая плечи руками и поджимая колени. — Миньон Месарош, готовый свидетельствовать! Я притащила его, нарушив все писанные и неписанные законы! А теперь веди мне еду, больше ни слова не скажу, пока не поем.

Это объясняло её состояние. В другой ситуации гемофилу нужно голодать месяц, чтобы довести себя до такого, но если Агата вела миньона под своим влиянием, это усиливало её голод, как запах прожаренного бекона усиливает аппетит. Арпад кивнул, хотя на него никто не смотрел, и стремительно зашагал к выходу. Но уже почти подойдя к двери, он вдруг услышал, как кто-то зовёт его по имени.

— Погоди, — дрожащим голосом попросила Нора. — Я могу быть донором. Агата, ты… Можешь научить меня…

Нора тяжело вздохнула, не в силах сформулировать мысль до конца. Но её поняли. Арпаду стало не по себе, уже в который раз за последние дни.

— Это не очень хорошая…

— Но мне придётся, — перебила его Нора, словно сама опасалась, что ей не хватит решимости. — Я хочу понимать, получится ли у меня… Хотя бы немного…

— Из меня сейчас плохой учитель, девочка, — прохрипела с кровати Агата. Изо рта её вытекла ниточка слюны, а губы немного оттопырились под натиском клыков. — Хотя, говорят, что чем сильнее голод, тем мощнее влияние.

— Пожалуйста, — сказала Нора. — Тебя я хотя бы немного знаю…

Агата фыркнула, явно припоминая обстоятельства их знакомства. Но не прошло и нескольких секунд, как она мучительно застонала и сказала Арпаду:

— Выйди, братишка. Ты будешь нас отвлекать.

Он неохотно покинул комнату, запер дверь и сел на пол в коридоре. В конце концов, они заняли его комнату.

Некоторое время ничего не было слышно, потом была какая-то возня и слабый писк. Арпад вслушивался, но не мог понять, что происходит в комнате. Он знал, что Агата, даже в таком состоянии, постарается быть деликатной, но также он знал, каких трудов стоит перестать сопротивляться дурманящему тошнотворному притяжению. Это всё равно, что отключить инстинкты, стать совершенно другим человеком — слабым и податливым…

В комнате послышался отчаянный крик, потом грохот и топот шагов. Дверь распахнулась, и Арпад увидел Нору — взъерошенную, заплаканную и с кровоточащей раной на шее. Так быстро? Нет, она просто не справилась…

Не сказав ни слова, Нора забежала в свою комнату и заперлась изнутри, и Арпад понял, что ею можно заняться и позже. Агате сейчас намного хуже. Лишь бы она его не убила…

— Эй, сестрёнка…

Она почти выбежала из комнаты, и увидев его, сбила с ног, пытаясь добраться до шеи. На нем была кольчуга с высоким горлом, и её попытка не увенчалась успехом, но на лестнице слышались чьи-то шаги. Не без труда Арпад скрутил взбесившуюся подругу и затолкал обратно в комнату. Он чувствовал её влияние — тошнотворный ужас и отвращение подкатывали к его горлу, ему хотелось ударить её, убить, вырвать её зубы, чтобы она больше никогда к нему не подходила. Но в то же время он понимал, что перед ним — его Агата, которая пострадала, выполняя его просьбу о помощи. Поэтому он скрутил её на полу и стащил с себя кольчугу. "А теперь расслабься, — приказал он себе. — Ты в безопасности. Ты этого хочешь". Возможно, ему было бы легче убедить себя в этом, если бы Агата была спокойна и не кидалась на него, не контролируя больше свой голод. Он потянулся к двери и запер замок, чтобы их не побеспокоили. Он не был готов, но никогда и не будет. Мучить Агату не имеет смысла. Арпад расстегнул воротник рубашки и в последний раз попытался вызвать в себе нежность по отношению к подруге детства. Он помнил, какой она была. Как они катались на мамонтах и ныряли в тёплое горное озеро…

— А-ах, — он не сдержал стон боли, когда она оказалась сверху и впилась зубами в кожу над ключицей.

Она была возбуждена сверх меры и действовала инстинктивно, так, как действовала всегда, но Арпада это не устраивало. Он едва ли мог шевелиться из-за боли в шее, но все же обвил руками талию Агаты и изо всех сил прижал к себе, чтобы она прекратила эту глупую самодеятельность с соблазнением. Он всё равно не сможет быть таким, как другие её миньоны. Наверное, она вспомнила, с кем имеет дело, потому что ерзать и лезть ему под одежду перестала. Арпад слышал, как она причмокивает, высасывая из раны кровь, чувствовал, как жизненная сила толчками покидает его тело. Ярость и отвращение были сильны, но ещё сильнее было его желание отблагодарить Агату за помощь и решить её проблему. Постепенно боль начала утихать. Это его девочка, его подруга, его сестра. И в том, что с ней двадцать лет назад произошла беда, есть и его вина тоже.

Он плыл над землёй на тёплой мохнатой спине мамонта, солнце слепило его и умиротворяло, звонкий смех Агаты заставлял глупо улыбаться. Разбойница Цветочной Долины — так она себя называла. Арпад спрыгнул в траву, ловко перекатившись. Агата научила его этому трюку, так что теперь он мог без опаски слезать с мамонта, даже если ездил на нем без седла и вспомогательных ступеней — надо было только убедиться, что земля внизу ровная. Почувствовав, что ноша исчезла, мамонт припустил трусцой, но Арпад не переживал — дорогу домой он найдёт, ведь там его возлюбленная мамонтиха.

Агата ждала его, как обычно, у озера. Она не лезла без него в воду, но не потому, что боялась, а потому что они почти всё делали вместе. От неё пахло дымом, дикими цветами, и, наверное, мамонтовой шерстью, но этого Арпад не чувствовал, потому что сам пах так же.

— Кто глубже? — предложила Агата и они одновременно прыгнули с каменного утеса в прохладную воду. На глубине она была теплее, а иногда и вовсе становилась горячей, но сегодня даже на большой глубине температура была комфортной. Арпад изо всех сил грёб руками и ногами, чтобы хоть раз доплыть глубже, чем его названная сестрёнка. Она плавала, как рыба, и вообще была просто чудом. Кажется, сегодня она решила поддаться, чтобы пощадить его самолюбие, но Арпад не останавливался. Он грёб все глубже и глубже, чтобы проверить, насколько горяча вода на дне.

Но, странное дело, она становилась всё холоднее. Солнце не пробивалось на такую глубину, и вокруг становилось темно. "Всё, хватит", — решил Арпад, но вдруг понял, что не может различить, где верх, а где низ. Он больше не мог задерживать дыхание, ему нужно было сделать вдох, но вокруг была только холодная тяжёлая вода, он выпустил несколько пузырьков. "Агата!" — хотел позвать Арпад, но его рот лишь беззвучно открылся и закрылся, выпустив воздух из лёгких. Ему стало страшно. И холодно. И темно.

— Пей, — он почувствовал, как кто-то приподнимает его голову и подносит к губам стакан. Он послушно сделал глоток и понял, что это просто тёплая вода. Как в гейзерном озере посреди Лучистых гор, только не такая кислая. — Пей ещё, так ты быстрее восстановишься.

Он послушно пил, хотя этот голос вызывал в нём болезненное смешение чувств: нежность и злость, радость и отвращение. Он уже мог дышать и постепенно согревался. Его тело оказалось окутано большим одеялом, и он вряд ли смог бы подняться, даже если бы захотел — во всем теле ощущалась ужасная слабость. За окном уже стемнело, он проспал всю вторую половину дня.

— Как там Нора? — спросил он.

— Понятия не имею, — с лёгкой неприязнью сказала Агата. — Истеричка она.

— Не суди её строго, — миролюбиво попросил Арпад. — Ей всё это намного сложнее, чем мне.

Агата тяжело вздохнула и снова налила в стакан тёплой воды.

— Я понимаю. Пей.

Арпад подчинился и ощупал пальцами шею — ранка уже покрылась толстым струпом и не болела. Совсем скоро он тоже восстановится.

— Закажешь мне ужин? — попросил он. — Я бы не хотел спускаться, пусть сюда принёсут.

Агата согласилась и покинула комнату, не спросив, что бы он хотел съесть. Его вкусы она знала, так же как и то, какие продукты будут ему особенно полезны сейчас.

— Ты сама-то как? — спросил он, когда Агата вернулась.

— Нормально, братишка, — невесело улыбнулась она. — Извини за этот… цирк, что я тут устроила. Со мной такого ещё не бывало.

Он никак не прокомментировал её слова. Выглядела она действительно лучше, а то, что ей нужно найти постоянного миньона они уже обсуждали.

— Так что там за свидетель? — спросил он, чтобы уйти от щекотливой темы.

— Миньон Месарош, один из тех, кто похитил Нору, — сказала Агата. — Как только я получила твоё письмо, я пришла на место нападения и легко их отследила. Их было четверо. Я не могла освободить Нору — физически миньоны намного сильнее меня, кроме того, я подслушала, что они собирались встретиться с каким-то гемофилом, который не позволил бы мне на них влиять… Я быстренько зацепила одного и увела в Вормрут, чтобы он мог дать свидетельства. Это помогло бы нам позже найти Нору, но она, как я поняла, и сама разобралась. Я увезла миньона по озеру, так что отследить и догнать нас не смогли.

Арпад не знал, что сказать. Агата очень рисковала — во-первых, привлекая внимание Месарош, во-вторых, беря человека под контроль без его ясно выраженного согласия. Конечно, раз она им не питалась, осудить её не могут, но она рисковала сорваться, как это произошло несколько часов назад.

— Ему есть что рассказать? — поинтересовался Арпад.

— О, да, он давно в клане, и может кое-что поведать о том, что происходило четыре года назад. Как и все люди, добровольно отдающие себя в пользование гемофилам, он весьма слаб и труслив, и мне было достаточно намекнуть, что я знаю, что они замышляли на твой счёт, чтобы он поклялся рассказать счетоводу всё, что вспомнит.

— Ты чудо, Агата, ты знаешь это?

— Знаю.

Принесли ужин на троих, хотя Арпад знал, что легко справится в одиночку. Он собирался пойти проверить, все ли в порядке у Норы, но сначала следовало убедиться, что он сам не упадёт в обморок, едва дойдя до двери. Агата налила ему ещё один стакан воды.

— Ты спрашивал про Фирмина, — вспомнила она через несколько минут. — Извини, что сразу не сказала. Когда я доставила свидетеля в Вормрут, я обнаружила у себя в квартире записку от твоего брата. Он сообщил, что не знает, куда тебе писать, и просил по возможности передать, что с ним всё в порядке. Они с Урд отправились на охоту в Деми-Деми, и он надеется, что тебе понравится то, что он поймает.

— Поймает? — озадаченно переспросил Арпад. Существует не так уж много тварей, которых есть смысл брать живыми, и ему трудно было представить, что же Фирмину показалось более важным, чем помощь брату.

Когда Арпад съел всё, что ему принёсли, и выпил ещё два стакана воды, он почувствовал, что, кажется, готов подняться и испытать свои силы. Чувствовал он себя неплохо, силы восстанавливались быстро, хотя несколько следующих дней ему лучше, пожалуй, не перенапрягаться. Он посетил сначала уборную и привёл себя в порядок, а потом постучал в комнату Норы. Ответа не последовало. Он постучал громче, но с тем же успехом.

— Эй, Нора, ты там в порядке? — громко спросил он.

Ответом была тишина. Арпад постоял немного в коридоре, решая, что делать. Может, она просто не в настроении и лучше оставить её до утра? А может, рана была более серьёзная, чем показалось Арпаду, и она лежит без сознания или даже… Нет, лучше проверить.

Арпад спустился в холл и подошел к стойке ключников. Молодая женщина приветливо улыбнулась ему.

— Мне нужен ключ от одиннадцатого номера, — сказал он. Женщина посмотрела на него с подозрением, но ключ дала без разговоров — ведь оплачивал жильё именно он.

Арпад поднялся на второй этаж и открыл дверь; в комнате Норы было темно и тихо. Он зажёг свет и огляделся. Комната была пуста.

— Нора? — на всякий случай позвал он и толкнул дверь в ванную комнату. Там тоже никого не было.

Сердито сжав зубы, Арпад сбежал вниз по лестнице. Услышав, что что-то не так, Агата последовала за ним.

— Девушка, моя напарница, которая жила в одиннадцатом номере. Кто-нибудь видел, как она уходила? — требовательно спросил он у ключницы.

— Конечно, — ответила женщина. — Она сдала ключ около двух часов назад…

— Она одна ушла? Или с ней был кто-то?

— Одна, и была чем-то огорчена, — сказала ключница, многозначительно глядя на Арпада, потом на Агату.

"Ох, не лезьте не в своё дело", — хотел огрызнуться охотник, но мысли его слишком быстро переключились обратно на Нору.

— Она не сказала, куда отправится?

Несколько секунд ключница смотрела на него испытующе, а потом сказала:

— Она спрашивала, как найти Сюрд. Хотя это вовсе не означает, что она отправилась именно туда…

— Вот ведь идиотка! — в сердцах воскликнул Арпад, ударяя кулаком по деревянной стойке. Конструкция накренилась и ключница возмущенно и испуганно вскрикнула. — Возвращайся в номер и жди меня там, — велел он Агате, а сам помчался по коридору к номерам других охотников — но там никого не было. Арпад растерялся лишь на несколько секунд, а потом сообразил, что они, возможно, отправились в таверну на соседней улице, чтобы насобирать свежих слухов, а заодно и поужинать. Он помчался туда, надеясь лишь на то, что охотники не решили расслабиться и отдохнуть в этот вечер в объятиях местных легкомысленных девиц, и он застанет их трезвыми.

Арпад мысленно ругал себя: он должен был догадаться, что эта девчонка учудит какую-нибудь глупость! Но на что она надеется? Неужели действительно рассчитывает в одиночку спасти Обера, сына ключника? Или надеется на быструю безболезненную смерть? Если так, то эгоистка она чертова и неблагодарная сучка.

Первым, кого он увидел, был Патрик, болтавший о чём-то с барменом. Патрик тоже его заметил, и взгляд его напряжённо замер. Остальные члены команды сидели в дальнем углу, но Патрик уже шёл наперерез Арпаду, предупреждающе подняв руку. Другие не могли увидеть этот жест, и Арпад настороженно замер.

— Если хочешь, чтобы Трог позволил тебе хоть слово сказать, поправь воротник, — вполголоса сказал Патрик, дружески обнимая Арпада за плечи. Эти дурацкие неуместные жесты были для него характерны, так что вряд ли вызовут у кого-то подозрения. Патрик всегда был не в меру проницательным, и с одного взгляда понял больше, чем Арпаду бы хотелось. Но он послушно поправил воротник и только теперь заметил, что забыл надеть куртку. Да, ну и вид у него, наверное.

— Спасибо.

Патрик ободряюще похлопал его по плечу, вручил, для виду, бокал пива, и они вместе прошли вглубь зала, где ждали Трог, Гавейн, Ушан и Рендил. Арпада раздражала эта вынужденная неторопливость, но у него появилось несколько дополнительных секунд, чтобы обдумать свои дальнейшие слова. Будет действительно трудно объяснить причину, по которой Нора сорвалась. Агату, разумеется, ни в чём не обвинят, но пререкания могут отнять слишком много времени.

— Девчонка сбежала, — сказал он без долгих вступлений. — Ключница говорит, что она интересовалась дорогой в Сюрд.

Повисла долгая озадаченная и одновременно возмущённая пауза. Первым пришёл в себя Гавейн:

— И что мы будем делать? — спросил он. — Пойдём за ней?

— Мы можем попробовать, — осторожно сказал Арпад. — По словам того старика, в Сюрд живут восемь гемофилов, мы с ними справимся в случае необходимости. Можем взять в качестве подкрепления нескольких местных, я у них на хорошем счету после Кева-и-Олеча…

— Меня вот другое куда больше интересует, — тихо, но весьма враждебно произнёс Трог, глядя на Арпада в упор. — Как она могла сбежать? Ведь вас, насколько мне известно, обеспечили связанными браслетами.

Арпаду нечего было на это ответить, и он лишь поджал губы. Девчонка обманула его, предала его доверие. Конечно, этого следовало ожидать — отчаяние порой толкает людей и на куда худшие вещи.

— С меня его сняли, когда дали по голове возле Потерянного Ляга, — сказал он. — А потом… Я решил, что порознь мы можем быть более эффективны, расспросим больше людей. Нора обещала, что не уйдёт.

Он чувствовал себя идиотом. Видать, девчонка действительно хорошо приложила его там, в пустыне, раз он вообще перестал думать головой. Он нарушил предписания, совершил чёртову кучу ошибок, а теперь, кажется, и вовсе провалил задание. Хорошо, если дело обойдётся штрафом, но его вполне могут осудить за содействие преступнице и отдать в распоряжение Игараси вместо неё. Какой же он глупец!

— Я найду её, — сухо сказал он, избегая смотреть Трогу в глаза. — Найду и доставлю в Грэйсэнд, даю слово.

— И как же ты собираешься это сделать? — скептически уточнил Трог.

— Она отправилась в Сюрд. Что бы она там ни начудила…

— А может, она хотела, чтобы ты искал её в Сюрде, — холодно заметил Трог.

Арпад спрятал лицо в ладонях, ругая себя последними словами. Да, это был бы хитрый ход — заманить его в логово кровососов, чтобы они не выпустили его живым. Но она не могла не понимать, что другие охотники не оставят её в покое. Или она думала, что они отправятся туда все вместе, а там их будет ждать засада? Что ж, одного Арпада ей почти удалось обвести вокруг пальца, если бы Трог не открыл ему глаза.

— Хм, а ведь на первый взгляд такая милая наивная девочка, — заметил Патрик. — Даже я её личину не раскусил, а со мной такое редко бывает.

Эти слова немного привели Арпада в чувство. Наивная, да, ведь она действительно такая! Не могла она притворяться всё это время! Если она хотела его бросить, могла сделать это ещё в Потерянном Ляге. Впрочем, сегодня ей могло сорвать крышу, после всего, что она услышала от Трога. А потом ещё и Агата показала ей, чем станут для неё гемофилы…

— А могу её выследить, — без особой уверенности сказал Арпад. Агата сыта, обоняние её притупилось, так что действительно выследить Нору она вряд ли сможет. Но вот проверить, была ли она в Сюрде, если они приблизятся к поместью, возможно, сумеет. Это был единственный шанс Арпада всё исправить. Он понимал, что хватается за соломинку, но в противном случае он может просто позволить Трогу себя арестовать и смириться со своей судьбой. Кроме того, он не мог до конца отбросить мысль о том, что Нора таки могла сделать эту глупость. А раз так, то её нужно вытаскивать.

— Каким образом? — спросил Трог.

Таиться не имело смысла.

— Я попросил о помощи одну мою подругу детства, она утром приехала из Вормрута. Она гемофил.

Арпад хотел сказать это спокойно и смиренно, чтобы не провоцировать у охотников всплеска эмоций, но его голос против воли прозвучал с вызовом. И это неожиданно придало ему сил и решительности.

— В любом случае надо действовать быстро, иначе я профукаю свой единственный шанс, — сказал он. — Меня кто-нибудь поддержит?

Он делал вид, что ему даже в голову не пришла мысль о том, что Трог может его арестовать, но тот не собирался проявлять мягкость.

— Левую руку, Фаркаш, — потребовал он, доставая из внутреннего кармана два кожаных браслета и один надевая на своё запястье.

— Послушай, я не собираюсь уходить от ответственности, — раздражённо сказал Арпад. — Я понимаю, что накосячил, но Сюрд сейчас — мой единственный шанс…

— Левую руку, сейчас же! — впервые на памяти Арпада Трог повысил голос, и это, как ничто другое, заставило его заткнуться. Ушан и Рендил поднялись со своих мест и встали у Арпада за спиной. Да они, никак, силу применить собрались! Арпад растерянно поглядел на двоих из клана Мьют. Что они предпримут? Станут ли подчиняться Трогу, хоть и не обязаны? Патрик загадочно улыбался, наблюдая за сценой, а Гавейн напряжённо выпрямился, враждебно глядя на Трога. Даже если он вступится за Арпада, эта победа будет краткосрочной. Впрочем, именно отсрочка Арпаду сейчас и нужна.

— Прошу тебя, Маюц, ты же сам говорил…

Ушан одной рукой надавил Арпаду на плечо, а другой дернул его за левое запястье. Секунда — и кожаный браслет уже был на нём, едва заметно покалывая кожу в предупреждающем режиме.

Не надо было сюда приходить. Надо было всё решить самостоятельно и тихо, попросить помощи у Агаты и Бона Рполиса. Если бы Арпад соображал хоть немного лучше…

— А вот теперь, когда мы все успокоились, — ровным голосом сказал Трог, жестом веля Рендилу и Ушану занять свои места, — мы можем обсудить, что нам делать с Сюрдом. Я предлагаю действовать открыто и официально. Но о безопасности позаботиться необходимо. Работать будем в полной экипировке. Пять минут на сборы.

Глава 11

Они довольно быстро добежали до трактира и поднялись в номера. В отчаянной надежде Арпад снова проверил комнату Норы, но та по-прежнему пустовала. Тогда он вернулся в свою комнату, продемонстрировал Агате левое запястье и быстро начал натягивать на себя посеребрённую кольчугу. Как раз в этот момент вошел Маюц — уже полностью готовый к выступлению.

— Это она? — кивнул он на Агату.

— Да.

Трог приблизился к ней, проверил температуру кожи, зрачки и пульс. Она не могла бы скрыть, что питалась совсем недавно.

— Где твой миньон?

Агата испуганно молчала. Арпад натягивал поверх кольчуги куртку и рассуждал, безопасно ли говорить правду. Он и так уже в полной заднице, очевидная ложь только ухудшит его положение, но правда заставит их потерять время на объяснения.

— Обычно она находит их в городе, но сегодня питалась мной, — сказал он, вооружаясь. А потом повернулся к Агате: — Сестрёнка, мне снова нужна твоя помощь. Мы идем к поместью Сюрд, и когда мы будем там, нужно убедиться, что Нора внутри. Сможешь?

Агата боязливо кивнула, краем глаза поглядывая на Трога. Когда её только-только обратили, ей здорово досталось от охотников за один тот факт, что она была гемофилом. С тех пор она избегала общения с ними, кроме Арпада и Фирмина, да и то с последним у них отношения были, мягко говоря, напряжённые.

— У тебя же, вроде, иммунитет, Фаркаш, — недоверчиво заметил Маюц.

— Агата помогала мне в расследовании и не успела найти миньона, — спокойно сказал Арпад. — Она доставила в Вормрут свидетеля, который будет полезен в нашем деле. Я не хотел светиться в Диффоуке в поисках миньона, поэтому предложил себя.

Звучало, вроде как, складно, но ещё несколько секунд Трог переводил недоверчивый взгляд с Агаты на Арпада и на бурое пятно на полу. Чья это кровь — его или Норы? — Арпад не знал. Обычно во время питания гемофила впустую не проливается ни одной капли. И такая неряшливость могла навести на мысли о том, что тут произошло на самом деле, но Трог промолчал.

Они покинули гостиницу и торопливо направились на северо-восток. Дорога могла занять не один час, и им следовало поторопиться. Нора, если она вообще направилась в эту сторону, опережала их, по меньшей мере, на полтора часа, но она бы, наверное, не бежала, а берегла силы.

Они вышли к озеру и почти сразу обнаружили нужный им островок. Милях в двух к востоку над тёмным озером горели тусклые огни — свет в окнах рыбацких хижин, которые всё ещё заселены. Охотники шли вдоль берега, лишь немного углубившись в лес, чтобы не привлекать внимания, как вдруг Агата шикнула и сообщила:

— Кто-то бежит.

Охотники замерли и прислушались, но несколько долгих секунд до них не доносилось ничего, кроме скрипа деревьев на морозе. Но потом вдалеке действительно послышался топот, и бежал не один человек.

— Сколько их? — спросил Арпад.

— Как минимум трое. Люди. Норы среди них нет, — сказала Агата и указала направление, где они успеют перехватить бегущих.

Трог замер в сомнениях. У них была цель, а кем были эти люди, он не знал. Он поглядел на Гавейна — тот был самый крепкий из них, и с тремя справился бы легко, вот только он не обязан подчиняться гильдии. Однако Гавейн даже не заставил себя просить. Он кивнул и побежал туда, куда указывала Агата. Остальные ускорились, приближаясь к поместью. Между островом и берегом был широкий длинный мост, и охотники им воспользовались, замедлив шаг, чтобы не вызвать подозрений. Поместье Сюрд они нашли легко — с этой стороны деревца были молодыми и низкими, а почти во всех окнах горел свет.

— Вечеринка у них, что ли?

Они приблизились к железной ограде и вошли через калитку, которая не была заперта. Их шаги очень громко звучали на гравиевой дорожке, но никто не вышел из дома, чтобы их встретить. Агата вдруг остановилась и огляделась, зажимая нос рукавом.

— Здесь пролилось много крови, пролилось впустую. Даже если Нора была здесь, я не почувствую её через эту… смесь.

— Где пролилась, прямо во дворе? — шёпотом спросил Арпад.

Агата отрицательно покачала головой, отняла рукав от лица, закрыла глаза и покрутила головой.

— Я не пойму откуда, запах слишком сильный. Как будто из-за дома… или изнутри. Нет, всё-таки…

Она бесшумно зашагала по пожухлой траве в обход дома, охотники за ней. Внутри слышалась какая-то возня и ругань, в какой-то миг даже послышался чей-то крик, но он очень быстро смолк, так что Арпад даже подумал, что ему послышалось. Агата явно мучилась запахом и все время пыталась прикрыть нос рукавом или воротником, но тогда она не могла найти его источник. Она остановилась перед низкой дверью, запертой снаружи на тяжелый засов, которая вела, скорее всего, в погреб.

— Теперь я Нору тоже чувствую, — сказала Агата, и голос её испуганно дрогнул. Это могло означать одно — здесь пролилась её кровь. Арпад выругал сам себя — он сомневался слишком долго и потерял драгоценное время!

Рендил поднял что-то с земли и показал остальным. Это был сломанный амбарный замок. Он не был ржавым и пролежал здесь явно недолго? Арпад ещё раз поглядел на дверь, которую они обнаружили. На ней были царапины и следы от ударов, как если бы кто-то сбивал замок.

— Идем внутрь?

Но не успели они вернуться к главному входу, как на дороге послышался цокот копыт и скрип колес, и к воротам со стороны рыбацкой деревни подкатили две большие крытые повозки. Трог жестом велел всем замереть — здесь, в тени, их запросто могли не заметить, а запах крови помешал бы кровососам их учуять.

Один из возниц остался у ворот, второй побежал к дому.

— Все готово! — воскликнул он, едва распахнув дверь. — Надо ухо…

Дверь за его спиной захлопнулась, заглушив голос.

— Он человек? — спросил Трог у Агаты.

— Не знаю, я его не чую. Но внутри говорят об отъезде. Они собирают только самое необходимое и очень торопятся. Кто-то сбежал и может их выдать…

— Точно кровососы, — сказал Арпад. — Может, Нора сбежала?

Агата пожала плечами, продолжая прислушиваться.

— Всех надёжно заткнуть, чтобы в дороге не пищали, — повторяла она слова кого-то в доме. — Забираем всех, избавиться от балласта всегда успеем. Двух повозок мало, нужно четыре… В Игероне раздобудем ещё две, главное убраться…

— Сколько их? — шёпотом спросил Трог.

— Разговаривают трое, но шагов больше. Не могу сказать точно.

— Ладно, нечего тянуть. Ты иди к мосту, там тебе будет безопаснее, а заодно сориентируешь Гавейна, если он подтянется, — велел он Агате. — Не высовывайся, но держи уши открытыми на случай, если нам понадобишься. А мы, ребята, идём внутрь. Приготовьтесь.

Арпад зарядил арбалет, но с предохранителя пока не снимал. Другие поступали так же. Когда все были готовы, Трог решительно зашагал к главному входу. Тот, кто остался у калитки с повозками их наверняка заметил, но привлекать к себе внимание не спешил. Он был для них мишенью второстепенной. Единственное, по большому счету, что их интересовало в данный момент — безопасность Норы. Её смерть была бы равносильна плевку в лицо охотникам, которые не способны защитить одну подопечную на шестерых.

Маюц требовательно постучал. Без Агаты они не знали, что происходит в доме, но никто не выглянул в окно, и звуков изнутри не доносилось, и Трог постучал ещё раз. Ждать, пока кровососы скроются через какой-нибудь другой выход, никто не собирался, и он сделал Арпаду знак, чтобы подсобил. Они отступили и одновременно ударили ногами по двери в области замка. Послышался хруст, но дверь не открылась. Они повторили маневр, к ним присоединился Ушан.

— Всем стоять на местах! — громко скомандовал Трог, размахивая перед собой лицензией, которая в нынешней ситуации была бесполезной чуть менее чем полностью. В другой руке он крепко сжимал одноручный арбалет, и сразу же прицелился в живот одному из гемофилов. — Руки держать на виду, зубы не распускать. Руки!

Он направился к ближайшему кровососу, доставая из кармана несколько кожаных браслетов. Да сколько их у него? Он что, действительно изначально рассчитывал накрыть целую семью нарушителей? Впрочем, Арпад вспомнил годы восстания гемофилов, когда ни один уважающий себя охотник не выходил на улицу без запаса контролирующих браслетов, позволяющих доставить гуманоидного пленника в протекторат без риска быть убитым или упустить его по случайности.

Сам Арпад чувствовал себя мерзко — здесь, в помещении, даже он чувствовал запах крови. Он снял оружие с предохранителя и едва контролировал себя, чтобы не нажать на спусковой крючок. Он готов был сделать это при первом же резком движении.

— Ушан, Патрик, следите за дверью. Арпад, Рендил, проверьте дом. Каждая кровососущая тварь должна получить свой ошейник…

Трог успел "зафиксировать" двоих, когда эффект неожиданности прошёл, и твари перешли в наступление. Их было восемь в поле зрения, и кто знает сколько ещё на верхних этажах. Арпад выстрелил, и попал атакующему в плечо. Ранение было явно не слишком серьёзным, но, судя по тому, как он свалился без сил, это был гемофил. Времени перезаряжать арбалет не было, и Арпад выхватил нож. Он стал в позицию и встретил следующего атакующего его монстра небрежным выпадом. Он не хотел никого убивать, но и оставлять им шанс из-за собственной мягкотелости тоже не собирался.

Всё же он ещё не до конца восстановился после Агаты, и почувствовал это уже через несколько минут. Где-то вдалеке слышались приглушённые крики, но это были крики о помощи, а не вопли умирающих, так что они могли подождать. Арпада тошнило. Одного он серьёзно ранил в живот, и тот, скорее всего, не выживет, хотя Трог на всякий случай нацепил на него браслет. Другого Арпаду удалось скрутить, не причинив вреда, и он обездвижил его шторой, которую бесцеремонно сорвал с ближайшего окна.

Трог был стремителен и точен, Ушан брал грубой силой в ущерб изящности, Рендил истекал кровью, получив удар в плечо кухонным ножом. Он теперь не мог поднять правую руку, но это только сильнее разозлило его, и арестовывать после него было некого. Трог несколько раз попытался осадить его агрессию, но безуспешно. Патрик был слаб в ближнем бою и, в основном, уворачивался от атак и доводил до нужной кондиции тех, с кем уже справились другие. Две женщины сдались без боя, тогда как ещё одна яростно ругала их и обзывала трусливыми шлюхами; Трог вырубил её одним четким ударом по виску. Когда на первом этаже никого не осталось, Трог и Арпад отправились проверить повозки, но того, кто там оставался, уже и след простыл.

Потом Патрик и Ушан обыскивали верхние комнаты, Рендил следил за порядком внизу, одновременно обрабатывая собственную рану, а Трог и Арпад ходили по первому этажу, пытаясь понять, откуда доносятся крики. Проход в подвал обнаружился под лестницей, замаскированный под кладовую. Запах крови усилился, голоса стали громче. Сердце Арпада забилось очень быстро…

На каменных ступенях они обнаружили мертвого гемофила. Тот получил удар ножом в шею, причем драки, похоже, не было — его подстерегли. Внизу лестницы, на холодном каменном полу, лежала ещё одна — с теми же симптомами. Арпад убедился, что её зубы не человеческие и пошёл дальше.

Запах крови, холод, крики… Как они не слышали этих воплей снаружи? Здесь были настоящие казематы, подземная тюрьма. Люди сидели в клетках, скованные цепями, грязные, затравленные, отчаявшиеся… Арпад как будто вернулся во времени на двадцать лет назад. Холодок пробежал по его спине, но он сжал зубы, стараясь не потерять контроль, и вернулся к одному из трупов у входа, обыскал его тело и обнаружил большую связку ключей.

— Осторожно, они могут быть не в себе, — предупредил его Трог, но Арпад и сам это понимал.

На лестнице послышались шаги.

— Дом чист, — сообщил Ушан. — Отправить Агату с посланием в Диффоук?

— Да, пусть местные охотники пошевелят своими задницами и помогут разгрести этот бедлам.

Арпад ходил от клетки к клетке, голова его гудела от их воплей. Они просили освободить их, рвались из цепей. Их шеи посинели и опухли от постоянных кровотечений, как и руки, и бёдра. Никакой анестезии, никакого ускоренного заживления. Арпаду стало дурно. Он хотел уже выйти на воздух и оставить все на Трога, как вдруг обнаружил то, что искал. В самом конце длинного подземелья, закованная в цепь, сидела Нора Найт, но узнать её можно было только по прическе. Лицо её, которое после встречи с Кев-и-Олечем и так не было здоровым, теперь покрылось свежими кровоподтёками, а одежда была грязная и мокрая. Услышав шаги, она открыла глаза и как-то странно коротко вздохнула — то ли всхлипнула, то ли всхрапнула.

Арпаду понадобилось несколько минут, чтобы подобрать ключ к клетке, а потом к кандалам. Её плечо, которое он вправил несколько дней назад, снова было вывихнуто, но он был слишком сердит на неё, чтобы разбираться с этим прямо сейчас. У него кружилась голова, но он не мог понять из-за чего: от истощения, от злости, или от облегчения. А если последнее, то в чем жеименно оно заключалось: в том, что Нора жива, в том, что она не предала его, или, может, в том, что его недальновидность не привела к непоправимым последствиям, и справедливый суд оправдает его халатность.

— Спасибо, — хрипло пробормотала девчонка, когда он освободил её запястья.

Арпад молча обшарил её карманы, вытащил парный следящий браслет и отдал Трогу. На этом он считал свою миссию завершённой и вышел на свежий воздух.

Гемофилов обезвредили по всем правилам — завязали глаза, уши заткнули восковыми пробками, на лицо надели повязки с резким запахом, чтобы они вообще никак не могли ориентироваться и что-то планировать. Для доставки своих пленников в Диффоук охотники воспользовались повозками, которые стояли у поместья в ожидании побега. Миньонов, которые были заперты в подвале, сразу доставили к местному целителю, который сначала схватился в панике за голову, но потом всё же приступил к работе.

— Ого, богатый у вас улов, — сказал Бон Рполис. Он вышел навстречу отряду, когда они уже доставили раненых к целителю и свернули на главную улицу. — Не думаю даже, что они все поместятся в наших казематах…

Арпад внутренне напрягся, готовый высказать этому выскочке всё, что накипело. Ещё несколько часов назад, когда его помощь могла пригодиться, его не было в посёлке. И вот теперь, когда всё разрешилось, он явился с этой самодовольной ухмылкой на лице и намекает на свою незаменимость!

— Причем тут ваши казематы? — холодно и даже немного лениво уточнил Трог. — Мы их арестовали, нам их и в гильдию сдавать, ты тут ни при чем.

И он подстегнул лошадь, направляя повозку к трактиру.

— Но это не по правилам! — попытался возразить Бон, быстро шагая рядом с повозкой. Раз или два он поскользнулся на свежевыпавшем снегу, но посочувствовать ему никто не спешил. Трог, казалось, намеренно заставляет лошадей двигаться с умеренной скоростью, чтобы Рполис мог за ними угнаться, но не без труда. — Вы не имеете права держать преступников вблизи от гражданских, это опасно, и противоречит…

— Мы не собираемся их держать рядом с гражданскими, — с лёгкой улыбкой сказал Трог. Это была минута, когда Арпад проникся к нему неподдельной симпатией — настолько приятно было наблюдать за безуспешными попытками Рполиса придать себе значимости.

Они как раз подъехали к трактиру, и мальчишка Обер спрыгнул с повозки и побежал к отцу, который уже торопился им навстречу. Арпад обернулся как раз вовремя, чтобы заметить выражение лица Норы, благодаря которой это произошло. Она выглядела грустной, но удовлетворенной. Вслед за ключником из трактира вышел хозяин и некоторые посетители, до которых уже дошли слухи о произошедшем.

— Нужен ваш погреб, — сказал Трог хозяину, жестом указывая на повозку, где лежали обезвреженные кровососы. — Пленников нужно передержать где-то до утра, а утром мы их всех отправим в Вормрут.

— Но как можно пустить их в погреб?! — ошарашено возмутился хозяин. — Там же еда, и деревянная дверь, и… и это мой погреб!

Рполис собирался ему поддакнуть, но в толпе зевак послышался недовольный ропот, и кто-то сказал:

— Эй, Гас, не будь трусливой жадной шавкой! Эти ребята для нас старались, хотя не были обязаны!

— Они надёжно связаны, — добавил Трог. — И не смогут сбежать или навредить вашим припасам, я гарантирую.

Хозяин засомневался.

— Ну, если так, то…

— По правилам, — снова подал голос Рполис, — если в населённом пункте есть казематы и свободные камеры, законопреступники третьей категории и выше должны содержаться там!

— Ты ни гроша не получишь из гонорара за этих кровососов, даже за их временное содержание, — жёстко сказал Трог, глядя прямо на Бона. — Ты не имеешь никакого отношения к их поимке, и твоё имя в отчёте будет только в части о халатности, потому что это ты не уследил за вверенной тебе территорией. Тебя здесь даже не было, когда мы начали операцию, и не смей даже заикаться о том, что ты выполнял свой долг на драконьей охоте. Гавейн и Патрик тоже там были, и вернулись за три дня до тебя.

— В таком случае, — злобно прищурился Рполис. — Раз уж вы берёте на себя ответственность за произошедшее в Диффоуке и в окрестностях в последние дни, полагаю, вы не будете возражать, если в отчёте о бегстве Месарош я упомяну, что это произошло у вас под носом…

— Что?! — не сдержался Арпад. Он готов был броситься вперёд и заехать Рполису по его наглой физиономии, но Трог остановил его властным жестом.

— Что ты подразумеваешь под «бегством»? — вкрадчиво переспросил Патрик, выходя вперёд, чтобы лучше видеть Бона.

— Они покинули Диффоук пару часов назад, — злорадно сказал тот. — Некоторые люди их видели и сообщили мне. Счастье, что я вернулся как раз вовремя…

— Вовремя для чего? — презрительно фыркнул Арпад.

Бон его проигнорировал и продолжил:

— Я сразу же отправился в поместье Йерне — там ни души. Орсолья с семьей тоже исчезли, а Рокуша и домочадцев я всех арестовал.

— Куда отправилась Йерне с семьей? — спросил Арпад.

— Вот вы и ищите, раз вы такие важные, — злобно посоветовал Бон и направился восвояси. По дороге он негромко сказал что-то двум другим местным охотникам, которые, хоть и подключились к операции с запозданием, но всё же помогли вывезти всех из Сюрда. Несколько секунд они колебались, собираясь, видимо, тоже уйти, но остались.

Прошло несколько секунд, прежде чем Трог вышел из ступора и начал раздавать приказы. Сначала они выгрузили всех пленников в погреб трактира. В этом им помогали даже гражданские, и делали это весьма охотно и со вкусом. Арпад же начал расспрашивать кое-кого из собравшихся, пытаясь понять, почему вдруг Йерне решила сбежать и в какую сторону они направились. Но семья, судя по всему, разделилась, потому что показания различались.

— Это всё из-за вас, ослы бестолковые! — напустился Трог на Арпада и на Нору, которая уже некоторое время стояла рядом, прислушиваясь к разговорам. Кажется, события дня были слишком насыщенными даже для стальной выдержки Маюца. — Надо было вам устраивать самодеятельность? Если бы мы были здесь, они бы не ушли…

— Да, конечно, Йерне пришла бы к тебе и спросила разрешения уехать, — съязвил Арпад. Даже если бы они не отправились в Сюрд, патрулировать улицы никто из них бы не стал.

— Люди нашли бы нас, а не этого кретина Рполиса! — воскликнул Трог. — Мы бы успели задержать хоть кого-то!

Всех удивил Патрик, который приблизился с совершенно бесстрастным лицом и залепил Трогу отрезвляющую затрещину.

— Прекрати истерику, — сказал он. — Ты не можешь двинуться с места, потому что с тобой связаны все пленные, но мы ещё можем нагнать и выследить Йерне. Агата, ты поможешь?

Та неуверенно кивнула. Теперь её нюх стал уже чуть более острым, чем несколько часов назад, и по горячим следам она, возможно, и нашла бы кого-нибудь. Но с неба, как назло, снова начал сыпать мелкий снежок, и совсем скоро она уже ничего не учует.

— Могу попробовать, — сказала она. — Хотя, как вы сами понимаете…

— Естественно, — ободряюще улыбаясь, сказал Патрик. — Давайте начнём прямо сейчас. Ушан? Рендил?

Рендил кивнул — он был из Вормрута, не подчинялся Трогу и мог действовать на своё усмотрение. Ушан вопросительно поглядел на Маюца. Тот уже снова совладал с собой и сдержанно кивнул.

— Помощь Арпада нам бы тоже пригодилась, он сильный боец, — осторожно заметил Гавейн.

— Нет, — категорически отрезал Трог. — Он ведёт себя неадекватно, и без одобрения счетовода я не могу ему доверять. Вы двое тоже будете сопровождать гемофилов в Вормрут, — сказал он местным охотникам. — Мы пытаемся исправить и ваши ошибки тоже!

Все причастные собрались в трактире, чтобы обсудить план дальнейших действий. Кое-кто из местных тоже хотел присутствовать и предлагал свою помощь, но Трог отказался, потому что не знал, кому можно доверять. Впрочем, он согласился принять огневую поддержку, и всем желающим велел ждать снаружи. Вскоре вернулся Бон Рполис, наверное, его все же замучила совесть, и он решил заняться своими прямыми обязанностями.

Разделение охотников не казалось удачной идеей: чем больше людей охраняли бы Нору на пути в Грэйсэнд, тем лучше. Более того, все остальные пленные Трога были кровососами. Они не имели отношения к Месарош и вообще отрицали свою принадлежность к какому-либо клану, но по косвенным признакам, обнаруженным в их доме, была выявлена их плотная связь с кланом Дельганн. Они годами грубо нарушали закон о питании, удерживая миньонов силой. На какие меры могут пойти они сами и их сородичи, если узнают, что их задержали охотники? Им тоже нужна была хорошая охрана.

— Стоп, — сказал Арпад. — Стоп!

Сумев, наконец, привлечь внимание, он задал вопрос, который вот уже несколько минут копошился на краю сознания, но лишь теперь сформировался в конкретную мысль:

— Почему Месарош сбежали? — спросил он. — Почему именно сейчас? Ещё утром Йерне ничего не боялась, потому что доказательств против неё не было.

Все задумались, но не было похоже, что это ещё кого-то обеспокоило так же сильно, как Арпада.

— Не думаю, что я попалась кому-то на глаза, — напряжённо сказала Агата. — Они не могли знать, что это я захватила их миньона.

— Вот именно, — кивнул Арпад. — Несколько дней назад у них исчез миньон, которого они отправили за нами, но они об этом не заявили. Понятно, что если бы они рассказали о подробностях мероприятия, у них были бы проблемы. Насколько твёрдо они могли доверять своему миньону, могли ли предсказать, что он их сдаст? Мы этого не знаем, но факт в том, что человека они потеряли давно, а сбежали только сейчас, когда мы накрыли Сюрд. Значит, мы что-то упускаем.

Все задумались, пытаясь вспомнить, что видели и слышали там, в поместье на озере, что могло бы связать тех ребят с Месарош. Некоторых миньонов опознали местные, кое-кто сказал, что жил раньше в Вормруте, Ункуде или даже Грэйсэнде. Многие непонятно откуда взялись, и пока что были в слишком плохом состоянии, чтобы отчётливо объяснить. Арестованы были одиннадцать кровососов, как минимум ещё один ушёл.

Арпад окинул взглядом комнату и заметил Патрика, который как-то очень подозрительно приглядывался к Бону Рполису. И до Арпада дошло: вот ещё одно событие, которое произошло недавно и могло спровоцировать Йерне к бегству. Но вот вопрос: напугал её Бон своим появлением или предупредил? Или это просто совпадение? В конце концов, куда более логично связать две нарушившие закон семьи гемофилов друг с другом…

— Чем дольше мы тянем время, тем больше шансов, что Йерне уйдёт, — сказал Трог. — Я предлагаю всё-таки разделиться. Гавейн, ты возьмешься доставить Нору Найт в Грэйсэнд? Вдвоем вы не привлечете лишнего внимания и доберётесь предельно быстро…

Трог явно предпочел бы доверить это дело охотнику из гильдии, но репутация Арпада теперь хромала на обе ноги, Ушан был слишком молод и неопытен, чтобы доверить ему такую ответственность, а Рендил был ранен, хоть и не очень серьёзно, но всё же его боевая эффективность снизилась. Гавейн же был одновременно самым крепким из присутствующих — он не унаследовал сверхъестественных способностей своих родителей, но многие считали таковой его силу. Он был достаточно надёжным в плане здравомыслия и более-менее опытным охотником, хотя и младше Ушана. Единственный минус — он не состоял в Гильдии и запросто мог отказать Трогу. Но он кивнул с серьёзным видом, уже явно соображая, как провернёт это дело.

— Отлично. В таком случае… Рендил, ты берёшь Бона и его бойцов, и вы отконвоируете нарушителей в Вормрут и там сдадите протекторату. А мы с Ушаном, Патриком и Арпадом…

— Звучит заманчиво, — перебил Патрик, — но я отправлюсь с Гавейном. Его папочка мне голову оторвёт, если с ним что-то случится, а со мной — нет.

Трог недовольно поджал губы — весь смысл отправки Норы с Гавейном заключался в том, чтобы они своим количеством не привлекали внимания. Но если Гавейн был мощью, то Патрик был хитростью, и вдвоём они, пожалуй, имели шанс преуспеть в этой миссии. Так что план остался без изменений.

Для людей, обладающих иммунитетом к харизме, гемофилы практически не опасны. Они уязвимы и слабы здоровьем — те крохи жизненной энергии, что они получают с кровью людей, полностью уходят на поддержание жизни и на выработку «харизмы» на следующую кормежку. Даже лёгкий удар может спровоцировать внутреннее кровотечение, которое их убьёт, если они не подкрепятся кем-нибудь в ближайшее время. Поэтому в Сюрде всё прошло достаточно легко — там не было добровольных миньонов, которые могли бы заступиться за своих гемофилов.

С Месарош всё неизбежно будет сложнее. Они держат миньонов по много лет, и те привязались слишком сильно, чтобы поддержать все, даже самые безумные, проекты своих старших. С миньонами может справиться Агата, повлияв на них своей харизмой — в состоянии эйфории они сражаться не смогут. Но проблема в том, что если её вдруг вырубят, всё пойдет наперекосяк. Это уже не говоря о том, что она тоже может погибнуть. Она была слишком слаба, чтобы тащить на себе доспехи, а те, кого они преследовали, могли уйти на много миль, а могли притаиться за ближайшими деревьями и обезвредить Агату с помощью арбалета.

— Ну что, есть хоть что-то? — нетерпеливо спросил Трог.

Агата пожала плечами и повела носом из стороны в сторону. Они вышли из Диффоука с восточной стороны, и теперь остановились на перекрёстке дорог. Если следы и были несколько часов назад, теперь их замело снегом. Арпад негромко выругался. Куда бы он отправился на месте Йерне?

Не в пустыню. Совсем скоро, когда наступит весна и начнётся потепление, тамошняя жара станет невыносимой. Пустыня могла бы быть временной мерой — чтобы сбить со следа Агату, если бы Йерне знала о её сотрудничестве, или Фирмина, если бы Йерне не знала о его отсутствии.

Не на север — остальных членов семьи Месарош будут в ближайшее время проверять со всей тщательностью, и если вдруг станет известно, что кто-то скрывал у себя законопреступников, это им дорого обойдётся.

Они могли бы попытаться скрыться в лесах на западе: самим гемофилам ничего, по большому счёту, не нужно для выживания, кроме живой человеческой крови. Но долго ли будут терпеть отсутствие удобств миньоны, которые привыкли к условиям, которые создала им сама Йерне в Диффоуке? Сколько припасов они успели прихватить, и как долго продержатся на подножном корме зимой? Это не говоря уже о благоприятном месте для сна и личной гигиены. Нет, вряд ли они отправятся в леса. Скорей уж будут искать помощи у возможных сообщников, а они наверняка у семьи были, и находились, скорее всего, в Ункуде или его окрестностях — ведь ездил же туда Иштван с какой-то целью. Но Йерне не глупа, и вряд ли выберет прямой путь, а будет добираться к своей цели окольными путями. Не северной стороной, нет, слишком близко к цивилизации. И как только Арпад хотел предложить двигаться по южной дороге, Агата неуверенно указала в ту же сторону.

— Я чувствую запах крови человека, — сказала она. — Здесь кем-то подкреплялись, или же меня пытаются сбить с толку.

Тогда Арпад изменил своё мнение. Йерне, скорее всего, разделила людей. Южная дорога была слишком очевидным решением.

— Прямо, — сказал Арпад. — Или можем разделиться, потому что они тоже разделились.

Трог недоверчиво покачал головой, а Агата прошлась по кругу, принюхиваясь.

— Если бы они взяли хотя бы лошадь, я бы её учуяла, — сказала она. — Такое впечатление, что они обо мне всё-таки как-то узнали… Как они вообще могли уйти пешком? Они совсем без вещей, что ли?

И Арпад понял, что его догадка, скорее всего, верна — Йерне повела людей в Ункуд. Вот только какой дорогой?

— Давай разделимся, — настойчиво повторил он. — Кровососы нам не угроза, а до миньонов достаточно донести мысль, что помогать преступникам — не в их интересах. У них ещё есть шанс соскочить с ответственности…

Споры отняли ещё несколько драгоценных минут. Пусть у Месарош и было несколько часов форы, почему-то каждая минута промедления казалась Арпаду критической. Он начинал терять терпение, но его аргументы, кажется, всё-таки проняли Трога.

— Ладно, — сказал он наконец. — Ушан, вы с Агатой пойдете южной дорогой…

Арпад закатил глаза.

— Да что ты дурака валяешь, — зарычал он на Трога. — Ты же и сам понимаешь, что Агате нужен кто-то более опытный в качестве прикрытия… Куда я денусь, а? За Норой уже другие приглядывают, а уклоняться от ответственности я не собираюсь, мне нужна работа в Гильдии.

Трог явно сомневался, но всё же начал снимать следящий браслет, чтобы передать его Ушану.

— Ты же понимаешь, Фаркаш, что если ты меня подставишь, я не стану жаловаться счетоводу, а сам с тебя шкуру спущу?

Наконец с пустыми пререканиями было покончено, и, бросив последний ободряющий взгляд Агате, Арпад побежал впереди Ушана по восточной дороге. Поднялся ветер, и теперь Агата точно ничего учуять не сможет. Польза от неё будет только при встрече с миньонами — если она сумеет их нейтрализовать раньше, чем они все вместе нападут на Трога.

Если Йерне выбрала южную дорогу. Но если они пошли прямо на восток, то разбираться с ними предстоит Арпаду и Ушану. Далеко ли они могли уйти по такой погоде без лошадей? Сколько припасов они успели взять? Готовы ли ночевать под открытым небом? Вряд ли они осмелятся остановиться в трактире в какой-нибудь деревне, понимают ведь, что их будут искать все охотники южных поселений…

Йерне собиралась в спешке, и на её месте при таких обстоятельствах Арпад не стал бы планировать далёкую дорогу. Он бы нашёл какое-нибудь место неподалёку от Диффоука, чтобы незаметно следить за развитием событий, и при первой возможности вернуться домой за пожитками. Вот только где могла укрыть свою семью Йерне?

— Нам надо немного свернуть с дороги, — сказал Арпад.

В конце концов, они и так отстают на несколько часов, а не проверить было бы глупо.

— Что ты задумал? — спросил Ушан. Теперь следящий браслет Арпада был на его запястье, и к этой обязанности он явно собирался отнестись со всей ответственностью.

— Здесь, в лесу неподалёку, есть хижина. Она наполовину сгорела, но при необходимости в ней можно укрыться ненадолго. Просто хочу убедиться, что Месарош не там.

Арпаду не хотелось приближаться к бывшему жилищу Кев-и-Олеча. Ему казалось, что сама местность давит на него своей мрачностью. Он не знал, где похоронили монстра, но подозревал, что его закопали без особых почестей где-то здесь, прямо в лесу. Возможно, под вон тем деревом…

— Тише, — скомандовал вдруг Ушан и за считанные секунды снял с плеча арбалет и зарядил его. Арпад последовал его примеру: в окне почерневших останков хижины виднелся слабый огонёк.

К счастью, ветер дул так, что ни запахи, ни звуки от охотников не могли достичь хижины раньше времени. И все же, чтобы застать беглецов врасплох, неплохо было бы поторопиться.

Охотники старались ступать мягко, чтобы ни снег, ни хворост под ногами не издавали звуков. Арпад следил за дыханием и собственным сердцебиением — не терять контроль. В прошлый раз он пережил в этой хижине ужасные минуты, и не было причин рассчитывать на то, что в этот раз будет лучше. Жаль, что хижина не сгорела дотла. Кажется, это место прямо-таки притягивает нечисть…

Обгоревшие стены могли защитить кое-как от ветра, но крыша отсутствовала. Заметив это, Арпад нахмурился. Либо он недооценил преданность миньонов, и они самоотверженно терпят такие условия, либо Йерне привела их сюда под харизмой и удерживает силой.

— Руки! — холодно скомандовал Ушан, и от его твёрдой интонации Арпаду стало немного спокойнее. — Руки держать на виду! Не двигаться!

Внутри было всего трое, и это было в высшей степени странно. Арпад узнал Йерне и Иштвана, с ними был ещё одни гемофил, которого Арпад видел в поместье, но чьего имени не помнил.

— Где миньоны? — спросил Ушан.

Никто не ответил, а Йерне лишь самодовольно и злорадно усмехнулась. Убедившись, что Арпад держит кровососов на прицеле, Ушан стал подходить к ним по очереди, чтобы надеть на них следящие браслеты. Йерне подчинилась, и на какое-то мгновение её улыбка стала ещё шире.

— Чему ты так радуешься? — изображая равнодушие, спросил Арпад.

Йерне промолчала. Её спутники тоже были не слишком огорчены арестом.

— Где остальные члены семьи? — спросил Ушан.

Ответа снова не последовало. Охотники обменялись озадаченными взглядами. На Арпада начало накатывать ощущение ужасной неправильности, как будто он совершил непоправимую ошибку, но никак не мог понять, в чём же она заключалась.

— Говори, сучка, и тебе это зачтется при сведении счетов, — сказал Арпад, тыкая арбалетом Йерне в шею.

Улыбка исчезла с её лица, но отвечать она явно не собиралась.

— Не будет никакого сведения счетов, — хрипло сказал Иштван.

Они не могли спланировать это заранее, — подумал Арпад. — У них не было времени, они ведь просто бежали!

— Поднимайтесь! — скомандовал Ушан, но никто не пошевелился. — На выход, сейчас же!

Кровососы явно занервничали, но остались на месте. Что они затеяли? Ждут подкрепления? Маловероятно. Куда удобнее им было бы устроить засаду прямо в хижине или в лесу. Но что, если они просто тянут время, чтобы не позволить Арпаду и Ушану вернуться в Диффоук? Но зачем? Что там такого может…

Арпад резко выдохнул. Он вспомнил подозрительный взгляд Патрика, который тот подарил Бону Рполису, и всё, наконец, стало на свои места. Если бы у Месарош и Дельганн были какие-то общие дела, охотники бы никого не застали в Сюрд врасплох. Но те не были подготовлены, а значит, и Месарош предупредили не они. Бон Рполис слишком долго не возвращался с драконьей охоты… где же он был, и почему по его приезду Йерне решила скрыться?

— Отпусти меня, — попросил Арпад, протягивая Ушану левую руку. — Я не сбегу, клянусь. Норе нужно дополнительное прикрытие!

— Они наверняка уже уехали, — возразил Ушан.

— Я их догоню! Ты что, не понял?! Эта стерва специально нас отвлекла, чтобы мы разделились! Ещё один миньон уводит сейчас Агату и Трога на юг, а остальные выследят Нору! Она ранена, и гемофилы легко её выследят…

Йерне не улыбалась, но торжествующий блеск в её глазах подсказывал, что Арпад не ошибся на этот раз. По его спине пробежал холодный пот от мысли о том, что разделиться было его идеей.

— Ты один ничего не изменишь, — нервно сказал Ушан. — А их мы не можем оставить…

— Мы их легко поймаем снова! — заорал Арпад, уже почти не контролируя себя. — Но в этом не будет смысла, если Нора не предъявит претензию в протекторат… Свяжи их, — сказал он, указывая на гемофилов. Свяжи и оставь здесь. Вернемся за ними, как только во всем разберёмся.

Да, был риск, что их здесь найдут свои и освободят, но Арпад должен был попытаться всё исправить. Он даже думать не мог о том, что Чудовище Цеплин всё-таки погибнет после всего, что им пришлось преодолеть. А вместе с ней, возможно, Патрик Шо и Гавейн Мьют. И если Винцент узнает, что это Арпад подал идею отпустить их без прикрытия…

Ушан всё ещё сомневался, но уже оглядывался в поисках чего-нибудь подходящего, чтобы связать гемофилов.

— Ты считаешь себя таким умным, Арпад, — впервые подала голос Йерне. — Думал, только ты можешь устраивать хитрые провокации и заводить себе осведомителей? Но это не твоя игра, и ты сделал слишком большую ставку.

Арпад понимал, что она пытается его отвлечь и сбить с толку, и старался не обращать внимания на её слова.

— Быстрее, Ушан, мы не можем ждать! Освободи меня, догонишь позже!

— Ты хочешь оставить меня с ними одного?

— Они не навредят тебе, пока на них следящие браслеты…

— Послушай мальчика, Арпад, — ласково сказала Йерне. — Не беги туда, куда всё равно не успеешь. Твоя подружка из пустыни доставила нам слишком много хлопот, чтобы мы просто забыли о ней. Но твоя подружка-с-зубками всё ещё имеет шанс реабилитироваться в нашем братстве.

— Ушан! — требовательно воскликнул Арпад и едва не стукнул молодого охотника, побуждая его снять браслет. Но едва он замахнулся, магия артефакта ударила его будто током, и Арпад почувствовал, как на него волной накатывают отчаяние и бессилие.

Он сам все испортил. Если кто-то погибнет сегодня, это будет его вина…

Он скорее почувствовал, чем услышал, странное шевеление под полом.

Ушан прикоснулся к его руке, чтобы снять браслет, и в тот же миг Йерне попыталась накрыть Арпада своей харизмой. Она не могла не знать о его иммунитете. И в любой другой ситуации Арпад распознал бы провокацию, единственная цель которой заключалась в том, чтобы помешать охотникам доверять друг другу, но ярость вспыхнула мгновенно, заполнив сразу всё сознание, и даже чуточку больше…

Фаркаш, угомонись! Хватит!

Щеку саднило, дышать было нечем. Что-то мешало Арпаду шевелиться, но он никак не мог понять, что именно, и отчаянно пытался избавиться от этой обузы.

Стоп! Прекрати!

Боль в боку и в шее, и в пальцах, как будто кто-то здорово отделал его. Что-то слизкое застряло в горле, но не могло ни выбраться наружу, ни вернуться в желудок.

Тише, Фаркаш, возьми себя в руки!

Арпад замер, просто чтобы понять, что происходит. Поместье Руру? Агил Лесет? Нет, это кто-то другой. Пахло кровью и пеплом и чем-то ещё, тошнотворно-ужасающим.

— Что ты натворил, Фаркаш…

Арпад с трудом дышал и безуспешно пытался сосредоточиться и понять, где находится. Было темно и холодно, и кто-то тяжёлый придавливал его к деревянному обугленному полу. Поместье Руру сгорело, глупого ребенка с тёмными задатками всё-таки сожгли? Нет, Офли не пришлось делать этот выбор, Арпад сделал его за неё.

Или не было никакого Руру, и всё ему только привиделось из-за удара по голове. Да, это наверняка вулканическая пустыня, а иначе откуда бы взяться такому сильному запаху пепла?

— Слезь с меня, — сдавленно попросил Арпад. Рука его была с силой вывернута за спиной и ужасно болела. В бок упёрлось что-то острое.

Кто-то сзади ослабил хватку, и Арпад застонал. Болело всё, кроме головы, значит, не пустыня. Но что же произошло? Он осторожно поднялся, оперся на стену и попытался оглядеться. Кто-то рядом чиркнул спичками и зажёг небольшую свечу, погасшую во время потасовки.

Арпад моргнул раз, потом ещё раз. Он никак не мог сообразить, где находится. Рядом с ним сидел охотник из гильдии, которого звали Ушан, это он точно помнил. В дальний угол забились два гемофила, а посреди комнаты с обугленными стенами и полом лежала Йерне Месарош. Её глаза бессмысленно таращились в потолок, тело было покрыто множеством колотых ран, а чуть поодаль лежал охотничий нож с серебряным лезвием. Арпад поглядел на свои руки — они были покрыты быстро засыхающей, чуть жгучей, кровью гемофила.

Всё было очевидно, но он никак не мог понять, что и как произошло.

— Фаркаш, чёртов псих, какого хрена ты натворил?

Арпад не ответил, всё ещё пытаясь собраться с мыслями. Но воспоминания ускользали, как песок сквозь пальцы. Ему казалось, что он знал, что здесь произошло, но как он ни пытался восстановить в памяти детали, он не мог этого сделать. Как будто слепое пятно набегало на каждый факт по очереди, как только Арпад пытался о нём задуматься.

— Это была самооборона, — сухим голосом сказал он, сам себе не веря. — Она пыталась повлиять на меня своей харизмой…

— На меня тоже, но это не значит, что её надо было убивать! — нервно воскликнул Ушан. — Она нарушила закон, мы должны были предъявить её счетоводу…

Арпад знал, что Ушан прав, но исправить что-либо было невозможно. Та провокация, которую он затеял с «летописями» едва не стоила ему жизни. Провокация Йерне закончилась тем же, только без «едва». Арпад, пожалуй, сумеет убедить счетовода, что имел право на жизнь Йерне, а обстоятельства самовольного сведения счетов можно считать смягчающими.

«Только если Офли не заподозрит, что я сделал это под влиянием тьмы внутри меня, — подумал Арпад. — Если она поймёт, что я потерял контроль, она наверняка отстранит меня от работы, или даже…» Что «даже» Арпад думать не хотел. Офли ничего такого не заподозрит, если Ушан или два оставшихся кровососа его не сдадут. Но вряд ли они заподозрили что-то необычное. «Главное — не подавать вида, что я вообще не помню, что и как произошло».

— Двигаем в Диффоук, — хмуро и твёрдо сказал Арпад. — Или кто-то ещё хочет нас задержать? — он многозначительно поглядел на Иштвана, на котором лица не было от ужаса.

— Фаркаш, ты не в себе, тебе лучше…

— Заткнись, Ушан, — оборвал его Арпад. — Ты здесь неделю торчать собираешься? Возвращаемся в Диффоук. Нужно найти Нору как можно скорее, может, Гавейну и Патрику как раз нужно подкрепление!

Гемофилы ужасно замедляли их движение. Арпад попытался припугнуть их, но безуспешно. Он сам немного опасался своей неконтролируемой вспышки, и всеми возможными способами был намерен не допустить повторения, и кровососы как будто это чувствовали. Но если окажется, что его осторожность стоила кому-то жизни…

Когда они вернулись в Диффоук, уже начало светать. Они заперли Иштвана и Готтарда всё в том же трактирном погребе, а сами стали наводить справки о том, кто в какую сторону направился. Никого из семьи Йерне никто не видел, так же как и Гавейна, Нору и Патрика. Ушан Мого, Бон Рполис и ещё два охотника увезли пленников, как и планировалось, по главной дороге в Вормрут. За неимением других целей, Арпад и Ушан последовали за ними, надеясь, что ещё не слишком поздно…

Трое преданных гильдии охотников не без труда и не без потерь справились с предателем Рполисом и ещё двумя миньонами Месарош, которые подстерегали отряд на одном из перекрёстков. Один из нападавших погиб, Бон Рполис оказался ранен, и его запихнули в повозку к гемофилам, отчасти надеясь на то, что кто-то из них сумеет каким-то чудом освободиться и захочет подкрепиться.

В Вормруте ни о Норе Найт, ни о двух сопровождающих из клана Мьют ничего не слышали, и Арпад предложил Ушану вернуться в Диффоук, но на этот раз тот был непреклонен. Никакие убеждения и угрозы Арпада на него не действовали, он был полон решимости доставить Арпада в протекторат Грэйсэнда, как ему и велел Трог.

В Грэйсэнде Нора тоже не появлялась. Арпада поместили под домашний арест в Гильдии до того момента, как счетовод рассмотрит его дело. Иштван покончил с собой в казематах протектората, едва его оставили одного. Трог и Агата явились через четыре дня и привели пятерых миньонов и ещё двух гемофилов из клана Месарош.

— Привет, Арпи.

— Привет, Агги, — он крепко обнял свою подругу. — Цела?

Это было единственной утешительной новостью за последние дни. Хоть в этой части всё прошло по плану и без особых осложнений. Агата в подробностях рассказала, как они с Трогом преследовали беглецов, нагнали их через несколько часов и аккуратно, без единой пролитой капли крови, арестовали.

— Наслышана о твоих подвигах, — сказала она в заключение. — Что же Йерне учудила, что тебе так резко башни сорвало?

Арпад нахмурился и вздохнул.

— Я тебе кое-что не рассказал. Но прежде чем я начну… можешь помочь мне с одним экспериментом?

Они спустились в казематы гильдии, Арпад запер себя за решеткой и отдал Агате ключ.

— Небольшой эксперимент, — объяснил он. — Пожалуйста, помоги мне с этим, это очень важно.

Агата выглядела напуганной и подозрительной.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Примени ко мне свою харизму, — попросил Арпад. — Если я вдруг стану буйным — снимай влияние. И не выпускай меня, если не будешь уверена, что это безопасно, идёт?

Некоторое время Агата колебалась и явно собиралась что-то спросить. Но Арпад нетерпеливо поторопил её и приготовился погрузиться в отвратительное ощущение чужого влияния…

Это было мерзко, как и всегда. Подруга, такая родная и привычная, хоть и выглядела как обычно, теперь напоминала жуткую отвратительную тварь, которую необходимо уничтожить, как можно скорее. Но в то же время Арпад осознавал, кто она, что делает и для чего. Он не набросился бы на неё, даже если бы между ними не было прутьев решетки.

— Хватит, — сказал он.

Агата подчинилась и вернула ему ключ.

— Может, объяснишь теперь, что это было?

Убедившись, что их никто не подслушивает, Арпад рассказал ей всё. Начиная с охоты на рызеду в Руру и заканчивая тем, как он потерял контроль над собой под воздействием харизмы Йерне.

Агата ничего не понимала в этих делах, поэтому просто ободряюще обняла его.

На шестой день в Грэйсэнд прибыли Винцент и Меридит Мьют, и в тот же вечер они пришли к Арпаду.

— Есть идеи, где мог запропаститься Гавейн? — напряжённо спросил Винцент.

Арпад хотел провалиться сквозь землю. В Диффоук на поиски Норы, Гавейна и Патрика отправился целый отряд охотников, но пока что безуспешно. Арпад рассказал Мьютам всё, что ему было известно, умолчав лишь о том, какой самодовольной выглядела Йерне там, в сгоревшей хижине. Она была уверена, что Нора претензию не предъявит. И дело было явно не в доброй воле…

Глава 12

Нора чувствовала цепенящий страх и одновременно странное удовлетворение. Её месть состоялась, по меньшей мере, частично. Да, ей придётся заплатить цену за то, что она сделала это без оглядки на сомнительные законы сведения счетов, но всё равно она считала, что всё сделала правильно. Ей было действительно жаль Тои Игараси, которую она убила по ошибке. Но восемь кровососов из Месарош, которые были до неё, и двое Дельганн, которые подвернулись, можно сказать, случайно, получили по заслугам. Кроме того, если Трог Маюц прав, и её действия привлекут внимание других охотников и номадов, в целом мероприятие можно считать удачным.

Так утешала себя Нора, думая о том, что ждет её в Грэйсэнде. Приступы апатии и мрачности накатывали на неё по нескольку раз на день, так что сопровождавшие её Патрик и Гавейн иногда были вынуждены даже прикрикивать на неё, чтобы она шевелилась быстрее. Сама же Нора не была уверена в том, что хочет встретиться с верховным счетоводом и услышать свой окончательный приговор. Срок, отведённый ей изначально, ещё не вышел, но она нарушила установленные правила, да и вообще, похоже, сделала уже всё, что могла, для своей реабилитации.

Живя в одиночестве в пустыне, Нора как-то отвыкла жалеть себя. Несмотря на то, что она оставалась наедине с собой неделями и месяцами, её голова была занята другим: сначала планами отмщения, потом сборкой стрелковой установки, тренировками, выживанием… теперь же, когда её будущее стало угрожающе нечётким и от неё самой почти ничего уже не зависело, она снова начала погружаться в те дни, когда племя ещё существовало, а семья была рядом.

Все они покинули Нору. Сначала мама и сестра, потом маленький брат, потом отец. Кузены и соплеменники, наёмники племени и старейшины. Хвостик у неё отобрали, и она ничего не могла с этим сделать.

Даже те, кто вытащил её из пещеры, ушли, у них были свои интересные и важные дела. Остался только один неудачник, которому заплатили за то, чтобы он был рядом с ней; тот, кто сделал больше, чем требовалось, лишь бы не умереть со скуки; тот, кто получил по голове настолько сильно, что поверил её слову и не простил предательства. Теперь он тоже оставил её, и это было закономерно.

После того, как они покинули Сюрд, Арпад Фаркаш не сказал Норе ни слова, а она не смела заговаривать с ним первой. Он тоже был под арестом, она поняла это из разговоров, и ей было ужасно стыдно за свою недальновидность, но если бы пришлось решать ещё раз, она бы поступила так же.

Охотники гильдии слишком ограничены бюрократическими процедурами и какими-то странными условностями. Она пошла по более простому и более эффективному пути: просто заявилась в Сюрд и проверила всё своими глазами. Она проникла в поместье тайно, и тот факт, что её не ждали, дал ей преимущество. Она пробралась в подвал, лишь немного заплутав в подземельях между погребом и клетками, и нашла их — недобровольных миньонов.

Сначала они не верили, что она говорит правду и действительно пришла помочь. Они приняли её за одну из тех, кто их мучил, высасывая раз за разом жизнь из их вен. Потом, когда Нора освободила двоих, в их глазах загорелась надежда. Ещё через минуту они начали проявлять нетерпение, боясь, что кровососы обнаружат побег и шанс на избавление исчезнет. А потом у оставшихся пленников началась истерика — они кричали и плакали, умоляя Нору освободить их, но она не могла спасти всех одновременно. Взлом замков занимал время — сначала клетка, потом цепи… Конечно же, на вой обезумевших миньонов прибежали хозяева. Нора притаилась возле лестницы и успела убить двоих, прежде чем в доме подняли тревогу.

И вот теперь её доставку к счетоводу в Грэйсэнд поручили двум охотникам, которые не имели отношения к Гильдии, а принадлежали к какому-то клану, о котором Нора никогда не слышала. Она не хотела с ними идти, и Патрик, и Гавейн показались ей какими-то подозрительными, но её мнения никто не спрашивал. Они взяли на конюшне лошадей, но по дороге на север проехали едва ли полмили.

— Эй, куда мы едем? — напряжённо спросила Нора, когда они свернули с дороги и начали углубляться в лес.

— Путаем следы, — пояснил тот, кого звали Патрик. — Не бойся, Нора, доставим тебя в целости, пусть и не так быстро, как хотелось бы.

— Но план был другой! — с подозрением напомнила Нора, понимая, впрочем, что даже если эти двое замыслили недоброе, она ничего не может им противопоставить.

— В нашей ситуации само существование плана — плохая идея. А уж тот факт, что о нём знаем не только мы…

Они недолго ехали на запад. Едва подул ветер и начал сыпать мокрый снег, они свернули на юг, и весь следующий день скакали почти до самой пустыни, так что лошади начали нервничать и сопротивляться из-за непривычных им вулканических запахов. Потом снова ехали на запад, пока лошади не начали выбиваться из сил. Тогда Патрик и Гавейн начали искать место для ночлега, Нора мысленно благодарила небеса: хоть она и не жаловалась, её пятая точка от продолжительной езды болела невыносимо.

Даже если кто-то и пытался следовать за ними из Диффоука, здесь их вряд ли найдут, и всё равно охотники спали по очереди, а лошадей разместили чуть поодаль, чтобы они не привлекали внимания к стоянке.

Потом несколько дней они двигались на север, постоянно петляя, словно кто-то всё ещё мог идти по их следу. Даже Норе, которая привыкла соблюдать осторожность в пустыне, подобные меры показались чрезмерными — ведь за несколько дней они не встретили ни одной живой души.

В Ахаонг они вернулись с запада. Они не останавливались в поселениях, а чуть замедлились лишь в Санвуде, где Гавейн поменял лошадей на более быстрых и свежих, а потом они на максимальной скорости помчались в Грэйсэнд. Санвуд был родным городом для клана Мьют, кто-то мог заметить Гавейна и донести Месарош, что он здесь, а они-то ужи наверняка знали, кого он сопровождал. Конечно, вероятность такого совпадения была довольно мала, но не для того они обходили Ахаонг по широкой дуге, чтобы попасть в засаду в самом конце маршрута.

Вот и все, путешествие окончено. Камера была та же самая, что и в прошлый раз, с крошечным зарешёченным окошком высоко вверху. И теперь Нора чувствовала себя ещё более одинокой, чем раньше. Раньше ей было плевать на общество, потому что у неё была цель. Но теперь она уже сделала все, что могла, и ей оставалось только ждать.

День сменился ночью.

Чем больше времени она проводила в камере, тем сильнее путались её мысли и чувства. Она не знала, через сколько дней она встретится со счетоводом, чтобы отчитаться о проделанной за два месяца работе и услышать свой приговор. Она не знала, готова ли отправиться к Игараси. Она никак не могла решить, что же ей дороже: её жизнь или её свобода.

Снова наступила ночь.

Еду ей приносили регулярно, и Нора заставляла себя есть. Она не хотела, и не понимала до конца, зачем превозмогает себя, но потом поняла, что просто не хочет сдаваться. Ладно, пусть её отдадут Игараси. Пусть они делают с ней, что хотят. Если они убьют её — им за это ничего не будет, и она получит своё избавление.

«Я всё сделала правильно, — твердила сама себе Нора. — Я отомстила, и я разоблачила кровососов, нарушающих закон».

Через несколько дней один из охранников обмолвился, что Йерне и Иштван Месарош мертвы. Узнать об этом Норе было приятно, и она даже успокоилась на некоторое время. Но чем глубже она осознавала, что её месть свершилась, тем больше места в её душе занимало чувство одиночества.

Ещё одна ночь, более холодная и темная, чем все предыдущие. Нора не могла заснуть, и всё смотрела в дальний угол камеры, который казался более тёмным, чем все остальные. На миг ей даже показалось, что тьма живая, что она клубится и смотрит на неё, или даже… Нет, это было глупое самовнушение, но на миг ей показалось, что это её собственная тьма, вышедшая на свободу. А потом Нора закрыла глаза и заставила себя успокоиться.

— Не оставляй меня, — послышался скрипучий гнусавый голос из дальнего угла. — Я не хочу быть одна, не оставляй меня.

Впервые за четыре года Нора утратила контроль над своим горем и заплакала.

Никто, включая саму Нору, не мог толком понять, откуда в её камере взялся ещё один постоялец. Тревогу поднял охранник, услышавший, как "гостья" утешала Нору посреди ночи.

— Кто здесь? — спросил он, пытаясь одновременно светить в маленькое окошко в двери хвостом саламандры и заглядывать в него.

Незнакомка умолкла, Нора тоже перестала всхлипывать, насторожившись. Теперь, когда она немного справилась со своими эмоциями, ей стало страшно. Ночью она почти ничего не видела, такой была тьма, но днём в её камеру проникал серый свет, и она была абсолютно уверена, что с ней никого не было. Высокая широкая фигура была с головой завернута в балахон из плотной ткани, цвет которой нельзя было разобрать в свете светильника.

— Покажи своё лицо, — потребовал охранник.

Гостья пошевелилась и с явной неохотой стащила капюшон. Нора испуганно ахнула: перед ней был не человек. Посередине широкого лица был длинный, как у мамонта, хобот, только без шерсти. Голова была лысой, без единого волоска, а уши вдвое больше, чем у человека. Только глаза были самыми обычными, человеческими, и в них застыла безграничная грусть.

— Пожалуйста, не прогоняй меня, — сказало существо гнусавым голосом.

Нора чувствовала,как сильно бьётся её сердце — она знала, что в мире существуют монстры, двух из них она не так давно убила. А ещё был пирокрот, на которого охотились они с Арпадом, и двухголовый людоед. Она ещё о многих слышала, но никто из них не подходил для описания этого.

— Ты кто? — полушепотом спросила Нора, и голос её дрогнул.

— Я Донная Птаха. Не бойся, я не причиню тебе вреда.

Охранник поднял тревогу, и когда он отошел от двери, в камере снова стало темно. По звукам Нора поняла, что Донная Птаха снова надела капюшон. Некоторое время они провели в тишине, а потом это стало невыносимо.

— Как ты сюда попала? — спросила Нора.

— Я не знаю. Сначала было темно, а потом стало немного светлее, и я услышала, как ты всхлипываешь.

От её слов и её голоса Норе снова захотелось заплакать, но она взяла себя в руки.

— Но как это произошло? И… Кто же ты?

— Я не знаю, — прогнусавила гостья. — Я Донная Птаха.

В коридоре послышались торопливые шаги нескольких людей. Вернулся охранник с подкреплением. Они открыли дверь, внутрь вошел один и осветил все углы, чтобы убедиться, что других нежданных посетителей нет.

— Ты, — ткнул он светящейся палкой в Птаху. — Сними капюшон и покажи руки, чтобы я их видел.

Пришелица подчинилась, охранники и Нора с удивлением увидели, что у неё четыре огромные мускулистые руки с длинными гибкими пальцами. Казалось, она могла бы раскрошить в объятьях всех трёх охранников, если бы захотела, и они это тоже поняли.

— Выходи.

— Я хочу остаться с ней, я не хочу быть одна…

— Твои желания мало кого волнуют, красотка. Выходи.

Птаха подчинилась, семеня к двери мелкими шажками. Нора слышала, как открылась дверь соседней камеры, как охранники велели Птахе войти туда, а потом переговаривались в коридоре, рассуждая, позвать ли охотника из гильдии прямо сейчас или подождать до утра.

— Эй, ты там? — послышался приглушённый расстоянием и двумя дверьми голос.

Нора догадывалась, что обращаются к ней, но отвечать не спешила. Она не понимала, что произошло, откуда взялось это странное существо, и что с ним — точнее, с ней, — будет дальше. Вдруг охотники сочтут её опасной и уничтожат? И хотя Арпад утверждал, что если монстр не агрессивен, его никто не трогает, Донную Птаху могли счесть опасной только за обстоятельства её появления.

— Ты там? Или ты ушла? — в противном скрипучем голосе послышались жалобные плаксивые нотки, и Нора, почувствовав, как подступают слёзы к её собственным глазам, сказала громко:

— Здесь я, куда я денусь…

— Заткнитесь там! — прорычал грубый мужской голос из одной из соседних камер.

Донная Птаха заплакала в голос, слушать это было невыносимо не только из-за жуткого звучания её голоса, но и из-за неподдельного горя в её интонациях. Другие заключённые проснулись, и стали грубо возмущаться, и Нора, изо всех сил перекрикивая их голоса, пыталась успокоить Птаху и уговорить потерпеть. Она боялась, что охранники могут навредить невесть откуда взявшемуся монстру, лишь бы навести порядок в доверенном им секторе казематов, но те, видимо, привыкли проявлять осторожность, и вскоре Птаха немного притихла. Нора не знала, уснула ли она, сама она до самого рассвета глаз не сомкнула. Она думала, не появится ли из тёмного угла кто-то ещё. Рассуждала о том, кем же может быть эта Птаха, и будет ли у неё возможность когда-нибудь это узнать.

Утром, когда ей принёсли завтрак, она спросила у охранника о гостье, но он ничего не знал. Сама Птаха молчала, лишь её негромкое ворчание послышалось, когда ей принесли еду. Ещё через некоторое время явился охотник из гильдии, а с ним — одна из счетоводов и два охранника. Они сначала пришли к Норе, расспросили её о ночном происшествии, потом направились к Донной Птахе, и довольно долго допытывали её. Потом они ушли, ничего не сказав, но вечером, незадолго до ужина, охранник спросил у Норы, не возражает ли она против соседства. Она удивилась, что её мнение что-то значит, и согласилась. Птаху вернули в её камеру, и теперь они могли разговаривать, не тревожа других заключенных.

— Так откуда ты взялась? — в очередной раз спросила Нора.

— Не знаю.

Казалось, Донная Птаха родилась вчера. Она ничего не знала о себе самой, но при этом неплохо была осведомлена об устройстве мира, об Ахаонге, гемофилах, драконах и других чудовищах. Нора подумала, что это что-то вроде амнезии, но саму Птаху её потеря памяти, кажется, ни капли не беспокоила. Иногда она замыкалась в себе и отказывалась разговаривать несколько часов, а потом сама возобновляла беседу.

Нора знала, что их кто-то подслушивает: раз или два она слышала осторожные шаги за дверью, которые были всё же недостаточно тихими. Но её это не беспокоило: что касалось Донной Птахи скрывать ей было нечего, она сама мало что понимала. Единственное, что её немного огорчало, это тот факт, что их знакомство вряд ли продлится долго. Несколько дней, неделя, может, месяц… Но когда наступит её очередь, и Офли изучит все материалы по её делу, состоится суд, после которого она отправится…

Об этом Нора думать не хотела. Мысли о собственной судьбе вызывали у неё слёзы, а когда она начинала плакать, к ней присоединялась Птаха, и тогда Норе становилось ещё горше. У них с этой странной пришелицей установился какой-то странный контакт: они очень остро чувствовали друг друга. Иногда Норе казалось, что она просто сошла с ума, и Донная Птаха ей мерещится. Но охранники тоже её видели, она исправно съедала свою порцию еды, когда приносили, и казалась вполне реальной. Но у Норы всё равно были сомнения.

Она уже потеряла счёт дням, и ей казалось, что она всю жизнь проведёт в этой темнице, как вдруг однажды после завтрака за ней пришли двое охранников.

— На выход, — скомандовал один из них Норе.

— Не оставляй меня, я не хочу быть одна, — заныла Птаха.

— Ты тоже можешь пойти, — сказал ей охранник. — Только не делай глупостей.

— Куда мы идём? — дрожащим голосом спросила Нора.

— Тебя желает видеть верховный счетовод, госпожа Офли.

Нора задрожала от беспокойства, но продолжила идти. Может, у Офли появились к ней вопросы, а может, сразу будет суд. Нору держали в неведении, как будто это её не касалось, а может, это уже было частью положенного ей наказания за убийство Тои Игараси.

Они покинули подземелье, и серый дневной свет резанул по глазам. В вечном полумраке подземелий Нора почти забыла, на что похож настоящий день. Воздух показался ей горячим и сухим, даже кожу начало покалывать от света, хотя окна были залеплены снегом. Нора дышала полной грудью и у неё закружилась голова от избытка свежего воздуха, страха и нахлынувших эмоций. И она вдруг поняла, что если Птаха будет с ней рядом, она не сможет вести себя перед верховным счетоводом разумно. Она будет всё время плакать, жалея себя, но именно сейчас ей нужно собраться с силами и приготовиться к борьбе. Решение ещё не принято, и Нора должна привести все возможные доводы в свою пользу. Возможно, удастся договориться о другом способе возмещения — такое тоже бывало, ей Арпад рассказывал. Но для этого ей нужен трезвый разум и крепкий дух. А она совсем расклеилась в последние дни.

— Птаха, может, ты всё же подождешь меня внизу? — попросила Нора. — Я вернусь к тебе довольно скоро.

— Я не хочу быть одна… — прогнусавила та.

— Ты не будешь одна. Думай обо мне, как будто я рядом. Воображай, что мы разговариваем, а потом расскажешь мне, что я пропустила, ладно?

— Но я…

— Я не оставлю тебя одну, я обещаю, — от этих слов у Норы внутри что-то больно кольнуло, но у неё не было времени разбираться с этим. — Пожалуйста, подожди меня внизу, Птаха.

Та согласилась с явной неохотой, и Нору повели дальше наверх. С уходом Птахи страх усилился, но сил, хоть и незначительно, всё же прибавилось.

Её привели в большой светлый кабинет с длинным овальным столом. Во главе стола сидела госпожа Офли, на некотором расстоянии от неё — Арпад Фаркаш. По другую сторону от счетовода сидел Трог Маюц, и он жестом указал Норе место рядом с ним. Она не без труда отодвинула тяжёлый стул дрожащими руками и села. "Соберись. Немедленно, — приказала она себе. — Сейчас может решиться очень многое".

Напротив Офли расположился незнакомый Норе мужчина, на первый взгляд привлекательный — смуглый, стройный, с живым блеском в глазах. Но неравномерная седина в его длинных черных волосах делала его похожим на скунса.

— Мы ждем ещё одного человека, — пояснила Офли Норе. — И тогда мы начнём.

Нора кивнула, нервно потеребив кожаный браслет на левом запястье. Она заметила, что у Арпада браслета уже не было, его отпустили. Она была рада этому факту, значит, он не сильно пострадал от её действий. Она потёрла воспалённые глаза, окончательно привыкая к дневному свету. Серое небо за окном было очень светлым — значит, окно выходит на юго-восточную сторону. Странно было осознавать, что там, за плотными зимними облаками, прячется яркое солнце. Норе захотелось подойти к окну и выглянуть наружу — уже много дней она не была так близка к свободе. И одновременно так далека.

Отвернувшись от окна, Нора неожиданно встретилась взглядом с Арпадом. Он смотрел на неё уже некоторое время, и лицо его ничего не выражало. А потом, с таким же непроницаемым лицом, он ей подмигнул. Нора опустила взгляд, уставившись на полированное дерево стола; он не злится — хотя бы в этой части у неё от сердца отлегло.

Через несколько минут дверь в зал снова открылась, впуская ещё одного незнакомого Норе человека. Он замер чуть поодаль от стола, будто задумавшись о чём-то. Потом медленно приблизился, окинул присутствующих подозрительным взглядом, и снова задумался, словно решая, куда сесть. Он выбрал место между Норой и "скунсом", и это казалось странным решением — ведь рядом с Арпадом было полно свободного места, а теперь получалось, что большая часть присутствующих сгрудилась по одну сторону стола, — но никто ничего не сказал.

Едва последний прибывший устроился удобно на своём стуле, Офли заговорила:

— Мы здесь собрались, чтобы достичь предварительной договорённости о сведении счетов между Норой Найт из племени номадов Цеплин и кланом гемофилов Игараси. Как вы знаете, или, возможно, догадываетесь, наша встреча носит неофициальный характер, но это не означает, что договорённость, достигнутая на этом совете, не будет иметь силы. То, что мы сегодня обсудим, не будет записано в летописях, но будет записано в памяти счетоводов. Властью, доверенной мне советом города Грэйсэнд, советом клана Мерси и справедливым богом Олд, я призываю всех вас быть честными и рассудительными.

Офли оглядела всех присутствующих, словно убеждаясь, что до каждого дошёл смысл её слов. Когда она поглядела на Нору, в её глазах были теплота и спокойствие, и Норе стало немного легче, хотя на это и не было причины.

— Полагаю, часть присутствующих знакомы друг с другом, но для полной уверенности я всех представлю, — продолжила верховный счетовод. — Справа от меня сидит Трог Маюц, агент службы безопасности гильдии охотников Грэйсэнда, здесь он находится в качестве голоса магистра гильдии, уполномоченный принимать решения, которые мы будем сегодня обсуждать. Нора Найт — должник, распорядившаяся без официального права жизнями одиннадцати гемофилов. Винцент Мьют, заинтересованное лицо, приглашённое по настоянию взыскателя. — Офли перевела взгляд на мужчину, который пришёл последним, и Нора непроизвольно тоже на него покосилась. Это был отец Гавейна, глава клана Мьют, и она воображала кого-то более… величественного что ли. — Риота Игараси, — когда Офли назвала это имя, Нора не сдержалась и вздрогнула. Она должна была догадаться, что он будет здесь. Она встретилась взглядом со "скунсом", и ей стало совсем дурно. Нора почувствовала холод, комната перед её глазами закружилась, и она вцепилась руками в стул, чтобы не упасть. — Взыскатель по одной жизни из одиннадцати. Арпад Фаркаш — должник по побочному делу, свидетель, заинтересованное лицо.

Комната продолжала кружиться, Нора, не моргая, смотрела в серое небо за окном, но чувствовала на себе взгляд Риоты. О чём он думал? Как всадит ей в шею зубы на полных правах, отыгрываясь за смерть своей сестры и исчезновение миньона? Или о другом — о том, что обычно сопровождает кормёжку? Между гемофилами и их миньонами контакт всегда очень тесный. Это одновременно и цена, которую платит кровосос, и ароматная приправа к обеду, и наркотик, покоряющий человека на долгие годы. Однако Норе это недоступно: она проверила уже не единожды.

— Я изучила материалы, предоставленные взыскателем, должником и свидетелями, — продолжила Офли, — и пришла к выводу, что на данный момент счёт следующий. Нора Найт, согласно свидетельствам и её собственному признанию, без официального права отняла жизнь у одиннадцати гемофилов. Не по фактам, но по заслуживающим доверия свидетельствам, восемь гемофилов относили себя к клану Месарош, двое — к клану Дельганн. Ещё один гемофил относился к клану Игараси. Ни Дельганн, ни Месарош не объявили себя взыскателями. Также следует взять в расчёт дополнительные обстоятельства…

Слушая голос Офли, Нора постепенно успокаивалась. Чему быть — того не миновать. Немного боли и унижения она как-нибудь вытерпит, а в свободное время сможет заняться взысканием оставшегося долга с Месарош. Как того требовали формальности, верховный счетовод перечисляла долги, установленные на данный момент. Выходило, что Месарош должны Норе ещё восемь жизней. Всего они с Арпадом нашли в пустыне семнадцать тел номадов с повреждёнными шеями, Нора успела вернуть себе долг за восьмерых. Но поскольку действовала она без разрешения на взыскание, теперь она была в долгу у протектората и у гильдии охотников за потраченное на неё время и за самовольное нарушение подконтрольного режима. Ещё одну жизнь справедливо, но без лицензии «взыскал» Арпад, за что ему также выставили счёт. Потом Офли перешла к самому серьёзному долгу, и сердце Норы снова забилось быстрее.

— За ошибочное взыскание долга с клана Игараси в размере одной жизни, Норе Найт будет предложено вернуть долг. Первоочередным методом оплаты является её собственная жизнь, второстепенным — её собственные должники. Однако, учитывая особые обстоятельства дела, изложенные ранее, протекторат, в моем лице и гильдия охотников, в лице Трога Маюца, решили предложить сделку всем заинтересованным сторонам. Заключается она в следующем: гильдия охотников выступит гарантом расчета между Норой Найт и кланом Игараси в обмен на преданное и самоотверженное служение Норы Найт в течение десяти лет. Клану Игараси, в качестве расчета, предлагается принять в миньоны двух заключённых протектората, не имеющих шанса на освобождение при других обстоятельствах. Расчёт между протекторатом и гильдией охотников состоится по закрытому договору, не налагающему на других участников взаимного расчёта дополнительных обязательств. Итак, все ли участники согласны на это предложение? Первое слово должнику.

Нора не могла поверить в то, что она слышит. Гильдия охотников за неё заступилась? И все, что им от неё нужно — чтобы она согласилась служить им? Она хотела уже закричать три раза "да" и встать перед Риотой Игараси на колени, чтобы он тоже согласился, как вдруг голос подал Арпад.

— Подумай хорошенько, Нора. Это не самое лучшее предложение из тех, что я слышал.

Нора уставилась на него ошарашено. Но это самое лучшее из того, на что она могла рассчитывать!

— Десять лет в обмен на пожизненное донорство — хорошее предложение, — сказал Трог.

— Ты сначала спроси, кому нужно это её донорство, — сказал Арпад, бросив короткий взгляд на Риоту. — Насколько мне известно, недостатка в миньонах в клане нет, но зато есть проблемы с финансами. Что им мешает…

— Ты за меня не торгуйся, — перебил его Риота, и у Норы мурашки побежали по коже от его неестественно низкого голоса. — Своё слово я скажу в свою очередь.

Намёк сработал, в зале повисла тишина.

— Нора, — через несколько секунд сказала Офли. — Твоё слово. Что ты думаешь о предложении гильдии охотников?

— Пять лет, — очень тихо сказал Арпад, глядя на Нору. Она знала, что он подсказывает из лучших побуждений, но не была уверена, что он прав. В конце концов, гильдии придётся заплатить за неё цену протекторату, а что это за цена, Нора не знала.

— Пять — подходящий срок, — почти шепотом сказал Винцент справа от неё, и Нора поняла, что он тоже даёт ей совет, хотя они даже не знакомы лично. С чего бы вдруг? Арпад упоминал, что они с Винцентом старые друзья, но глава клана Мьют здесь по приглашению Риоты.

Ей нужно решаться. Вряд ли гильдия откажется от сделки только потому, что она назвала слишком низкую цену. В крайнем случае, она примет первое предложение. Торг, как она уже поняла, возможен.

— Пять лет, — сказала она, надеясь, что голос прозвучал твёрдо.

— На условиях для штрафников, — добавил Трог к своим требованиям. — И мы ещё вернемся к этому, когда слово скажет Риота.

Арпад едва заметно кивнул. Нора повторила его жест, соглашаясь на условия для штрафников, хотя и не знала, что это такое.

— Тебе слово, Риота, — сказала Офли, и Нора снова поглядела на своего взыскателя. Он хмурился и буравил присутствующих недобрым взглядом.

— Я изучил ваше предложение, прежде чем идти сюда, — сказал он, и Нора откинулась на спинку стула, словно надеясь оказаться подальше от его жуткого голоса, — и, хочу сказать, оно меня не удовлетворяет. Зачем мне в семье преступники? Пожизненный срок вы даёте убийцам, которым не предъявили взыскание, но чья вина доказана. А если человек убил один раз, он может сделать это снова… В общем, моя мысль, я думаю, ясна. У нас мирная семья, и мы не собираемся выполнять работу тюремных надзирателей.

— И всё-таки вы здесь, — заметила Офли.

— Да. Потому что её жизнь, — он кивнул на Нору, — мне тоже не нужна. В качестве миньона она не годится, рабочих рук у нас достаточно. Если мы тут с вами ни о чем не договоримся — с ней мы точно достигнем консенсуса. — Он поглядел Норе в глаза, и ей пришлось взять себя в руки, чтобы не опустить взгляд. — Ты — наследница целого племени номадов. Не думай, что тебе нечего предложить, кроме себя самой.

Это прозвучало грубо, но всё же обнадежило Нору. Она действительно ему не нужна! Она должна была верить, когда слышала, что Игараси — порядочные и честные гемофилы. Но почему-то до этого момента все кровососы представлялись ей похожими на Дельганн и Месарош, и жутковатая внешность Риоты не помогала успокоиться. Но теперь, когда он признал лично, что не собирается взимать с неё долг, делая её миньоном… Она была готова уплатить любую цену, которую он назовет.

— И всё же, — продолжил Игараси, — есть кое-что, что меня интересует больше, чем её наследство. Оставьте себе своих заключённых, моё предложение следующее. Во-первых, я хочу, чтобы миньонам гемофилов, которых вы арестуете или упокоите в течение следующих трёх лет, в первую очередь предлагали присоединиться к клану Игараси. Добровольно, без принуждения. Мы примем только психически и физически здоровых. И, во-вторых, мне нужен кредит лояльности от гильдии охотников и клана Мьют на тот же срок. Все мы прекрасно понимаем, к чему идёт дело. Гемофилов уже начинают ущемлять, и я хочу, чтобы моя семья благополучно пережила этот кризис.

— И в чем же должна заключаться эта "лояльность"? — настороженно спросил Трог.

— Мы не собираемся нарушать закон, если вы об этом, — сказал Риота. — Но досадные недоразумения иногда имеют место. Я помню, как было во время "кровавой десятилетки". Достаточно было намёка со стороны любого идиота с царапиной на шее, чтобы за нашим братом отправлялась команда и сжигала его живьём. И многие злоупотребляли повышенной бдительностью гильдии…

— Мы помним, как это было, — перебил Трог. — Мы не думаем, что на этот раз дойдет до подобного.

— А вы подумайте. Из нашей семьи в Вормруте ушло три миньона только потому, что по соседству накрыли логово Дельганн, нарушавших законы о кормлении. Глупые напуганные люди мгновенно забыли, как оно было у нас в семье, и теперь рассказывают небылицы всем, кто готов их слушать.

— Простая инспекция с участием счетовода выявит правду, — заметила Офли.

— Так и произошло, — кивнул Риота. — Да вы об этом знаете. Но это сейчас у вас ещё есть время на инспекции. А когда истерика станет массовой, когда вы накроете ещё несколько семей Дельганн, Месарош, а, может, и Данай, а оставшиеся разбредутся по Ахаонгу в поисках пропитания, вот тогда вам будет не до инспекций, вы просто будете наводить порядок, любыми способами. И вот на такой случай я хочу заключить сделку. Просто чтобы вы и ваши люди помнили, что Игараси готовы к сотрудничеству, готовы идти на уступки и прощать долги. Ты, девочка, это тоже запомни, — он снова подарил Норе хмурый пристальный взгляд.

— Вот теперь я понял, зачем я здесь, — сказал Винцент Мьют, выпрямляясь на стуле. — Позволь я переформулирую это твоё требование, Риота. Сейчас ваша семья живёт, соблюдая законы и хорошо обращаясь с миньонами, потому что все в Ахаонге забыли, насколько опасны могут быть гемофилы и охотно подставляют вам свои шеи ради нескольких часов блаженства. Но когда они очнутся и поймут, что сделали со своей жизнью, кому позволили к себе прикоснуться, и захотят вас покинуть, вы уже не сможете оставаться такими светлыми и незапятнанными. И на такой случай вам нужно послабление. "Кредит лояльности", как ты сам это назвал…

— На такой случай мне нужны миньоны других кланов, — недружелюбно рыкнул Риота. — Если помнишь, это было моё первое требование. Мы не собираемся нарушать законы.

— Это пока что. Голод заставляет людей терять остатки человечности, а гемофилов превращает в монстров — кровожадных и абсолютно неуправляемых. Так что, Риота, сам назови границы лояльности, которой мои люди должны, по-твоему, придерживаться.

— Ты провоцируешь меня? — с запредельным спокойствием спросил Игараси. — Я не поднимал тему крайних случаев и мер. Я прекрасно понимаю, что когда мои братья опасны, даже если они из моей семьи, их нужно остановить любой ценой. Более того, если такое когда-нибудь произойдет со мной, я хотел бы чтобы ты лично помешал мне совершить непоправимое. Я хочу, чтобы в случае спорных ситуаций, к моей семье относились честно и непредвзято, и чтобы все счета сводились через счетовода. Никаких судов "на месте" для тех, кто носит имя Игараси.

Поразмыслив немного, Винцент кивнул.

— Это приемлемо. Я скажу своим людям, что вы готовы к сотрудничеству.

Но Трог покачал головой.

— Никаких судов на месте? Даже для взбесившихся? Даже для тех, кто откровенно опасен?

— Если вы убьёте кого-нибудь в пределах самообороны, я не буду выдвигать претензию, — неохотно сказал Риота.

— Тогда годится. По этой части и по части миньонов договор устанавливаем на три года.

Игараси кивнул.

Офли написала на бумажке несколько слов, сложила её вдвое и передала Трогу. Он осторожно развернул её, прочитал, и вернул счетоводу с легким кивком.

— Таким образом, мы достигли соглашения с кланом Игараси, но прежде чем вернёмся к счёту между Норой Найт и гильдией охотников, я задам вопрос главе клана Мьют, который сделал свой вклад в расчёт должника. Винцент, намерен ли ты выставить свой счёт?

Несколько секунд он о чём-то рассуждал, потом покачал головой.

— Нет.

— В таком случае, Трог, Нора, готовы ли вы окончательно принять оговоренные ранее условия?

— Да, — сказал Трог, но Нора обратила внимание на то, как Арпад, скрестив руки на груди, стучит пальцами по плечу. Казалось, это обычный жест нетерпения, но мизинец и большой палец были подогнуты, и вытянутыми оставались только три. Поймав её взгляд, Арпад более настойчиво пошевелил пальцами, давая понять, что он имеет в виду именно то, о чём она подумала.

— Три года, — неуверенно сказала Нора.

В конце концов, гильдия почти ничем не жертвует. Ну, будут они предлагать миньонам присоединиться к Игараси — разве это сложно? А если Игараси вдруг нарушат закон, придётся судить их в протекторате — но ведь так и должно быть! Почему Риота согласился включить в сделку то, что само собой подразумевалось законом? Неужели действительно пытается заслужить снисхождение к мелким нарушениям?

— В режиме штрафника, — уточнил Трог. — Идёт.

Возможно, он бы и на один год согласился, ему, кажется, вообще всё равно.

— Официальный суд состоится через два дня, — сообщила Офли. — Нам нужно провести его так, чтобы хоть немного погасить панику в городе.

Нору вернули в камеру, где её ждала Донная Птаха, и она почувствовала жуткую усталость. И хотя в целом всё прошло лучше, чем она могла надеяться, Риота Игараси заставил её понервничать. Одно его присутствие выбило её из колеи, что же с ней было бы, если бы он не согласился на сделку?

Суд состоялся в первый день весны. Ветер стучал в стёкла зала суда, капли дождя барабанили по карнизам, а с одежды любопытствующих, явившихся посмотреть на последнюю из племени Цеплин, натекали целые озёра холодной воды. По сути, это был не суд, а, скорее, оглашение приговора с детальным пересказом событий для летописцев, других счетоводов и охотников, которые хотели знать, с чего всё началось.

Нора сидела на выделенном ей стуле, рядом ёрзала Донная Птаха. Она скрыла лицо и руки, и многие смотрели на её балахон с любопытством, перешёптываясь и тыкая пальцами. Сама Нора чувствовала странное опустошение. Если суд пройдёт так, как запланировала госпожа Офли, уже через несколько часов она будет свободна. И что же потом? У неё нет ни семьи, ни племени, с которыми она могла бы продолжить путь. Она могла бы отправиться в Бадабэй, чтобы принять участие в ярмарке и примкнуть к другой семье, но она вынуждена остаться в Грэйсэнде ещё на три года, чтобы отработать долг. А через три года может оказаться, что красавчик из номадов Адвента всё-таки ждал её. Не зря же он ей глазки строил так, что отец запер её в вагончике на несколько часов.

Нора глупо улыбнулась этим мечтам. Вряд ли им суждено когда-нибудь сбыться, ведь от той Норы, которая надеялась найти свою красивую и светлую любовь, почти ничего не осталось. Сегодня её, в конце концов, судят за убийство.

В зале она видела нескольких охотников, с которыми была знакома. Пагрин занял место в заднем ряду рядом с Арпадом. Патрик, Гавейн и Винцент расположились у окна отдельно ото всех, с ними была усталого вида женщина, которую многие приветствовали теплыми улыбками. По мере приближения к назначенному времени прибывали всё новые и новые люди, раз или два Нора заметила лица старейшин других племён номадов, и что-то внутри кольнуло болезненным, но приятным воспоминанием.

После того, как Офли огласила условия договора и получила официальной согласие от всех сторон, с Норы торжественно сняли кожаный следящий браслет, который на прощание легонько кольнул её запястье. Теперь она была свободна и могла идти, куда ей вздумается. Вот только ей некуда было идти.

Проблему помог решить Арпад. Он сказал, что раз Нора на три года принадлежит гильдии охотников, они обязаны предоставить ей крышу над головой, и предложил проводить её к хозяину жилых комнат.

— А Донной Птахе они дадут приют? — спросила Нора.

— Думаю, да, — пожал плечами Арпад. — О твоей новой компаньонке уже все знают, Трог заключал договор с учетом этого… довеска.

— Я не довесок, — проныла Птаха.

— Конечно, нет, — смирно согласился Арпад и грустно улыбнулся каким-то своим мыслям.

Улицы были слякотные и скользкие, и уже через несколько минут у Норы промокли ноги. Но она не жаловалась, до того приятно ей было идти по открытому пространству, смотреть в безграничное небо. Она не могла поверить в своё избавление, ещё сложнее было уместить в голове благородный отказ Игараси от претензий на её жизнь. Но, видимо, чудеса случаются, и она получила ещё один шанс сделать в своей жизни что-нибудь полезное.

Птаха немного отстала от них, залюбовавшись каким-то булыжником у дороги, и Нора решила воспользоваться этим и спросила:

— Кто она всё-таки такая? В казематы вызывали охотника, но потом разрешили ей остаться со мной…

— Демон из разрыва, — сказал Арпад. — Иногда, когда человек переживает какое-то очень сильное чувство, аномальный фон рядом с ним начинает колебаться и может дать «прорыв» — расщелину между реальным миром и… каким-то другим пространством. Если это продолжается достаточно долго, из этого разрыва что-то может проскользнуть в наш мир и принять форму чего-то… ну, похожего на твою Донную Птаху.

— Она опасна? — уточнила Нора.

— Разрыв является чем-то вроде фильтра. То, что проходит через него, наследует его характер. Если разрыв порожден страхом — демон будет запугивать. Если злостью — он будет агрессивен. Если грустью…

— Он будет грустить, — негромко закончила Нора. — Это можно как-то исправить? Я имею в виду… улучшить её настроение?

Арпад пожал плечами.

— Я встречал похожих на неё, — сказал он. — Через некоторое время они… «выравниваются». Злость истощается, печаль утешается, верно? Разве что когда демон опасен, вполне вероятно, что он не успеет прожить достаточно долго, чтобы уравновеситься. А твоя подруга выглядит мирной.

Донная Птаха шлёпала по лужам и весело повизгивала своим скрипучим голосом.

— Арпад, — неуверенно начала Нора, понимая, что должна это сказать, — ты же знаешь, что я не хотела тебя подставлять? Я собиралась вернуться, честно.

— Верю, — сказал он сухо, и улыбка его почему-то увяла.

— Да? — как-то растерянно переспросила Нора, не зная, как интерпретировать его реакцию.

— Точно, — заверил её Арпад. — Я, конечно, психанул, когда ты ушла. Думал, что ты нарушила слово и сбежала. Это сейчас я понимаю, что ты не могла не попытаться им помочь, а тогда…

Он неловко пожал плечами и не стал договаривать.

— И всё же догадался, где меня искать.

Он мрачно посмотрел на неё, а потом подмигнул, словно этим всё было сказано.

Нора не стала уточнять. Тающий снег хлюпал под ногами, лёгкий ветерок проникал под куртку, словно напоминая, сколько же вокруг открытого пространства, в котором она свободна, а сквозь тучи с трудом, но настойчиво, пробивалось яркое весеннее солнце.

Нора Найт, последняя из племени Цеплин, продолжала путь.



Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12