Тупиковый доктор [Роберт Альберт Блох] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Роберт Блох ТУПИКОВЫЙ ДОКТОР

Последний психиатр на Земле сидел в одиночестве в комнате. В дверь постучали.

— Входите, — пригласил он. Вкатился высокий робот. Электронный луч его единственного глаза прорезал мрак и остановился на лице психиатра.

— Доктор Энсон, — сказал робот, — арендная плата. Сегодня. Доктор Говард Энсон моргнул. Ему были не по душе ни резкий свет, ни суровый голос, ни суровый смысл сообщения робота. Вставая, он попытался скрыть неприязнь за мягкой улыбкой, а потом вспомнил, что выражение его лица для робота ничего не значило. Вот в чем главная проблема с этими проклятыми железяками, сказал доктор себе. Психология на них не работает.

— Шестьдесят жетонов, — пролязгал робот и подкатился через комнату к нему.

— Ho… — Доктор Энсон поколебался, затем пошел в атаку. — Но у меня сейчас нет шестидесяти жетонов. Я вчера предупредил управляющего. Если дадите мне немного времени, попридержите кредит…

— Шестьдесят жетонов, — повторил робот, будто совершенно не обратив внимание на его слова. Да и с чего бы ему обращать внимание? Ему, бездушной машине? В функции робота не входила реакция на непредвиденные обстоятельства. Робота не волновало то, что арендная плата была откровенно грабительской. Робот не имел право принимать решения, касающиеся кредита. Он был сделан для того, чтобы собирать плату — ничего более. Но и этого было достаточно. Более чем. Робот подкатился вплотную. Его руки поднялись, панель на груди скользнула в сторону, обнажая ряд кнопок терминала и узкую щель.

— Арендная плата, — повторил робот. — Пожалуйста, опустите жетоны в гнездо. Энсон вздохнул.

— Замечательно, — пробормотал он. Подойдя к столу, он открыл ящик и сгреб полдюжины блестящих дисков. Доктор принялся загонять диски в щель. Пропадая в цилиндрическом брюхе робота, они издавали некрасивый дребезг. Очевидно, робот успел за день объехать почти все здание: судя по звукам падения, нутро его было заполнено где-то до половины, если не больше.

На секунду в голову доктора Энсона пришла дикая мыслишка: а что, если похитить робота и вытрясти из него все? Док специализировался на психиатрии и нейрохирургии, внутреннее устройство робота было для него загадкой, но он был уверен, что сможет как-нибудь добраться до заветных монеток. Он представил себя стоящим перед операционным столом, под яркой лампой. Скальпель! Щипцы! Резак! Паяльник!

Нет, это было немыслимо. Никто еще не решался ограбить робота. Никто сейчас вообще не грабил, и это было одной из причин, по которой доктор Энсон не мог оплатить квартирный счет вовремя.

И все же он заплатил. Пальцы роботизированной руки нажали несколько кнопок терминала, железная пасть, лязгнув, распахнулась.

— Ваши квитанции, — донеслось изнутри, и листки бумаги выскользнули из робота подобно свесившемуся языку.

— Спасибо, — изрек Энсон и оторвал их.

Руками робот водворил на место панель в груди, чиркнул электронным глазным лучом по стенам, разворачиваясь, и наконец выкатился в коридор, откуда загрохотал дальше по своим делам.

Энсон закрыл дверь и вытер испарину со лба.

Пока все шло нормально. Но что случится, когда робот явится к управляющему? Тот вскроет эту ходячую побирушку и обнаружит шесть энсоновских жетонов номиналом в десятку каждый. Будучи человеком, он сразу поймет, что они — поддельные.

Доктор Энсон вздрогнул. Подумать только, до чего он, уважаемый психиатр, опустился — до преступления!

Ирония судьбы: в мире, полностью лишенном антиобщественной деятельности, не было асоциальных тенденций, требующих вмешательства психиатрии. И именно поэтому он, как последний психиатр, вынужден был прибегнуть к антиобщественной деятельности — чтобы выжить. А все ради чего, если подумать? Его обман оттянет неизбежное максимум на несколько дней.

Энсон покачал головой и сел за стол. Вот так все, наверное, и начинается — сперва фальшивомонетничество и мошенничество, затем грабеж и хищение, ну а потом — надо полагать, убийство, подумал он. Что дальше — страшно и думать.

— Доктор, лечи себя сам, — пробормотал он и с презрением посмотрел на пыльную кушетку, где уже давно не покоился ни один пациент. Хотя, если быть честным, пациентов на ней вообще никогда не было — с тех самых пор, как он год назад открыл свой приемный кабинет.

Наверное, все это было ошибкой. Не надо было слушать отца, решил он.

Вдруг ожил экран внешней связи; Энсон повернулся к нему — и столкнулся с чьим-то очень злым и очень красным лицом. Рев из колонок чуть не сбил дока с ног:

— Я уже иду к вам, доктор! Не пытайтесь убежать! Я хочу собственноручно свернуть вашу цыплячью шею!

В течение нескольких секунд доктор Энсон неподвижно сидел в кресле, осмысливая визуальную и звуковую информацию, донесенную до него. Ага. Это менеджер. Он идет сюда, чтобы его убить.

— Ура! — выдохнул с облегченной улыбкой доктор, не веря своей удаче. Наконец-то кто-то сошел с ума. Назвался потенциальным убийцей. И, более того — уже бежит к нему. У дока наконец-то будет пациент! Если он успеет его осмотреть перед тем, как тот свернет ему шею, разумеется.

Ощущая непривычное волнение, Энсон принялся сортировать бумаги. Так, вот тест Роршаха, вот лабиринты Портеуса[1], вот…

Менеджер вошел к нему без стука. Энсон поднял голову, готовый отразить первые взрывы агрессии своим стальным профессиональным взглядом.

Но менеджер улыбался.

— Прошу прощения, что на вас сорвался, — сказал он. — Думаю, мне следует извиниться перед вами. Когда я нашел эти поддельные жетоны — не знаю, что на меня нашло… Сами, наверное, понимаете.

— Да, понимаю, — охотно поддакнул Энсон. — Прекрасно понимаю. В этом нет ничего зазорного. Уверен, при вашем содействии мы доберемся до истоков вашей психологической травмы. Пройдите, прилягте на кушетку…

Краснолицый маленький человечек продолжал улыбаться, но голос его был резок:

— Бред какой-то! Я здоров, мне ничего этого не нужно! До того, как прийти сюда, я зашел в офис доктора Пибоди — внизу, на шестом этаже. Он же у нас типа великий эндокринолог. Так он в меня чем-то стрельнул, и я минуты три не мог и пальцем шевельнуть. Почему некоторые доктора такие дикие?

— Не знаю, — пожал плечами Энсон. — Эндокринология — не мое поле.

— А вот зря! Единственная востребованная область медицины сегодня. Не считая, конечно, диагностики и хирургии. Хирурги так вообще вам что угодно вылечат. Вам слишком грустно? Давайте вам отрежем то-то. Вам слишком весело? Не беда, сейчас вот это вот отрежем! Вы злитесь без причины? Ложитесь на стол, будем резать! Господи, да если б не хирурги, я б, наверное, не жил так, как сейчас — в гармонии со всем миром и с собой!

— Но это же не навсегда. Рано или поздно вы снова разозлитесь.

— Ну тогда мне еще что-нибудь отрежут. Все ведь просто.

— Это — не есть решение проблемы, — вздохнув, принялся объяснять доктор Энсон. — Вы устраняете симптом, а не глубинную причину. Вот сейчас вы, к примеру, сильно напряжены. Подозреваю, причины этого лежат в самом раннем детстве. Вы, наверное, страдаете от энуреза?

— Сейчас моя очередь задавать вопросы. Что это за фальшивые жетоны вы пытались мне подсунуть?

— Ну, это такая шутка. Я думал, вы дадите мне еще несколько дней, чтобы покрыть долг.

— Я даю вам пять минут, — сказал менеджер, улыбаясь по-доброму, но твердо. — С новыми инкассаторами все эти ваши штучки не пройдут — у них есть автоматические табуляторы и детекторы. По возвращению в мой кабинет робот утилизирует все подделки. Он их попросту не переваривает. Как и я!

— А, так у вас с желудком проблемы? — с надеждой спросил Энсон. — Когда-нибудь беспокоил желудок? Язвы, психосоматическая боль в…

Менеджер выпятил челюсть.

— Послушай, Энсон, ты ведь неплохой мужик, на самом деле. Просто на ложном пути. Почему бы тебе не поумнеть и не принять реальность? Никому вы больше не нужны, ребята. Вас просто некуда приткнуть. Вы как те парии-амиши — говорите, что автомобиль никогда не заменит лошадь, когда все вокруг давно уже раскатывают на личных тачках. Хирурги давно уже вас на покой отправили. Чтобы сегодня пойти к психиатру, человеку нужно чокнуться, и ты ведь знаешь, что никаких чокнутых больше нет. Так что берись-ка ты за ум. Пройди курсы, или еще что. Ты ведь и сам можешь стать костоправом, открыть нормальную практику и заработать гору жетонов.

Энсон покачал головой.

— Прошу прощения, — сказал он. — Мне это неинтересно.

Менеджер схватился за голову.

— Что ж! Ладно. Я дал тебе шанс. Теперь мне ничего не остается, кроме как звать выдворителей.

Он распахнул дверь, и стало ясно, что он был готов к решению Энсона — за ней уже ждала парочка выдворителей. Они вкатились в комнату и, не трудясь даже скрестить обвинительные лучи на Энсоне, стали снимать книги с полок и складывать их в большие брюшные корзины.

— Подождите! — воскликнул Эпсон, но роботы продолжали неумолимо, но алфавиту, ревизировать его библиотеку: Абрахам, Адлер, Джонс, Закс, Фрейд…

— Дорогой, что тут у тебя?

В комнату влетела Сью Портер. Она повисла у него на шее, и доктор не сразу нашелся с ответом.

Правда, бульдожий взгляд менеджера привел его в чувство, и Энсон, покраснев — не только из-за смущения, но и из-за потеков помады Сью, — сказал, что случилось.

Сью засмеялась.

— И только поэтому ты так расстроен?

Не дожидаясь ответа, она обернулась к менеджеру и что-то достала из выреза.

— Вот ваши жетоны, скряга, — бросила она. — Отзывайте выдворителей.

Менеджер принял диски с улыбкой чистейшей эйфории, затем подошел к роботам и поколдовал над кнопками. Выдворители остановили свои труды между Райхом и Штекелем и заработали в обратном порядке — споро водворяя книги обратно на полки.

Менее чем за минуту Энсон остался с девушкой один на один.

— Не надо было этого делать, — сказал он строго.

— Но, дорогой, я же от души! В конце концов, какой это пустяк — несколько жетонов!

— Несколько жетонов? — хмурым эхом откликнулся Энсон. — В прошлый год я у тебя позаимствовал целых две тысячи. Так продолжаться не может.

— Так и я о чем! — просияла Сью. — Давай поженимся, и потом папа даст тебе хорошую работу, и…

— Вот опять ты о старом! Я же предупреждал тебя о комплексе Электры? Эта противоестественная зависимость от образа отца опасна! Если только ты не ляжешь на кушетку…

— Ну конечно, дорогой!

— Да нет в этом же смысле! — воскликнул Энсон. — Я хочу подвергнуть тебя психоанализу!

— Дорогой, давай не сейчас! Мы опоздаем на ужин — Папа ждет нас!

— Черт бы побрал ужин — и Папу заодно! — бросил Энсон в сердцах, но все же взял Сью за руку и вышел из кабинета, от души хлопнув дверью.

— А разве не нужно повесить эту табличку — «Доктор вернется через два часа»? — спросила девушка, оглядываясь на дверь.

— Нет, — ответил Энсон. — Я не вернусь через два часа. Вообще не вернусь.

Сью озадаченно посмотрела на него — но ее глаза улыбались.

А вот доктору Говарду Энсону совсем не улыбалось смотреть на город, раскинувшийся внизу — механизированный до неприличия, наводненный шеренгами марширующих роботов, без признаков малейшего живого движения. Их со Сью с крыши снял вертолет, и всю работу по настройке автопилота выполняла она — он же держал глаза крепко закрытыми, дабы ни единое видение роботизированного Инферно — эстакады, движущиеся грузовые платформы, роботы-контролеры, — не добралось до его восприятия.

— Что с тобой в этот раз не так? — участливо спросила Сью.

— Грехи отцов, — молвил он. — Твоего и моего. — Говард приоткрыл один глаз. — Конечно, нет вины моего отца в том, что он пристроил меня в психиатрию… в конце концов, такова была семейная традиция — все последние сто пятьдесят лет. Все мои предки по отцовской линии были психиатрами, за исключением одного или двух ренегатов-бихевиористов. Когда отец поощрял мой интерес к профессии, я никогда не перебивал и не задавал лишних вопросов. Он готовил меня, и я стал последним учеником на специальности. Последним, заметь! Уже тогда следовало догадаться, что все это ни к чему. Но он продолжал настаивать, уверял, что такое положение дел не затянется надолго. Не унывай, говаривал, придет время — и маятник качнется в другую сторону. А потом он рассказывал мне о старых добрых временах его юности, когда мир еще был полон фетишизма, расстройств шизофренического типа, пиромании и зоофилии. Все это вернется, обнадеживал он, увидишь сам! Все это будет — и нимфолепсия, и компульсивный эксгибиционизм, — все, что только пожелаешь! Но отец ошибся. Он умер, зная, что оставил меня в тупиковой профессии. Я — такой же анахронизм, как фермер, шахтер, солдат. В нашем обществе в них нет больше никакой потребности. Последний психиатр должен был исчезнуть вместе с последним коммивояжером. Мой отец был неправ, Сью, и теперь это совершенно очевидно. Но большая часть вины все же на плечах твоего отца.

— Папы?! — Воскликнула она. — Почему ты винишь его?

Энсон усмехнулся.

— Твоя семья — пионеры в области робототехники. Кто-то из твоих предков выдвинул первый — и основной — патент. Если бы не он, все осталось бы на своих местах — и кровосмешение, и скопофилия, и вуайеризм…

— Да где же тут связь? Роботы много хорошего сделали для мира! Нет больше трудных низкооплачиваемых работ. Нет военных конфликтов. Разве останавливаться на достигнутом стоит? Уверена, пана не станет!

— Еще бы, посетовал Эпсон. — Над нем старый черт работает сейчас?

Сью покраснела.

Ты бы так его не называл, если бы знал, как трудно ему приходится. Он с мистером Моллетом, главным инженером, готовит первые модели робота для космических перелетов.

— Слышал, знаю… десять лег — и роботы устремятся в космос.

— Да, в их работе есть ошибки, но рано или поздно у них все получится. Сам знаешь, нет ничего совершенного. Чем сложнее модель, тем сложнее у нее проблемы.

— Но они продолжают стремиться к совершенству, Сью. И ты разве не видишь, к чему это приводит? Человеческие существа выходят из моды. Начали с чернорабочих, перешли к психиатрам, а кончится тем, что сам по себе человек выйдет из надобности. Твой отец — или кто-то вроде него, — изобретет робота, который сможет конструировать других роботов. Первичная-то работа уже сделана, все ваши заводы автоматизированы. Все, что сейчас нужно — это робот, который сможет занять ключевые места, вроде места твоего отца. И все — мы пришли к концу человеческой расы. Да, может, пару-тройку людей роботы оставят — как домашних зверушек. Слава Богу, что меня к тому времени не будет — и глаза мои не увидят этого!

— Так зачем беспокоишься? — пожала плечами Сью. — Радуйся, пока есть шанс. Мы поженимся, папа даст тебе работу…

— Работу? И какую же?

— Ну, может быть, он сделает тебя вице-президентом.

— О, великолепно! Прекрасная перспектива!

— А что плохого? Вице-президенту и делать-то ничего не надо. Выше нос!

— Слушай, Сью, — он серьезно посмотрел на нее. — Ты просто не понимаешь, что я чувствую. Я провел восемнадцать лет моей жизни в школе, шесть из них ушли на обучение моей профессии. Только ее я знаю — и знаю хорошо. Психиатр без пациентов. Нейрохирург, никогда не делавший никакой другой лоботомии, кроме экспериментальной. Такова моя работа. Такова моя жизнь. И я имею право на шанс. Я не хочу сидеть в сытости у кормушки, воспитывая детей, чье единственное будущее — забвение. Так жить мне не по душе.

Сью фыркнула недовольно:

— Значит, жизни со мной тебе недостаточно, да? Тебе, значит, подавай комплексы — и все то прочее, о чем ты знай себе твердишь?

— Да не в этом дело! Я не хочу, чтобы мир опять провалился в бездну невротизма и комплексов. Но, черт побери, мне нужна моя работа! Мы покончили со стрессами, нервными срывами, нетерпимостью, суеверием — это все здорово. Но мы и с собой покончили — в процессе. Мы идем к точке, в которой человеческое существо перестает быть человеческим существом. Мы не нужны!

— И я тебе, наверное, тоже не нужна? — рассердилась Сью.

— Нужна — но не на таких условиях! Я не собираюсь влачить бесполезную жизнь, или привести детей в мир, где они будут бесполезны. И если твой отец запланировал эту дельце с вице-президентом на сегодняшний ужин, я просто скажу ему, что останусь при своем-и…

— И ничего! — Сью щелкнула выключателем на автопилоте, возвращая вертолет в ручной режим. Не волнуйся за ужин. Сейчас я тебя верну в твои покои. Там можешь лечь на кушетку и уйти в глубокий-глубокий самоанализ. Тебе это явно требуется. Откуда в тебе столько…

Ее голос заглушил взрыв — откуда-то снизу.

Сью Портер, резко прервавшись, глянула вниз.

Глянул и доктор Говард Энсон.

— Что это было? — спросил он.

— Не знаю. Отсюда не видно. — Она направила вертолет вниз. — Смотри-ка, кажется, это авария… вот, верно, кран оборвался.

— Погляди на роботов! — Взгляд Эйсона сосредоточился на металлических фигурах, флегматично перемещающихся по грузовой платформе.

— А что с ними не так?

— Разве они не должны что-то делать? Вон та антенна — разве она не для рассылки предупредительных сигналов поставлена? Ну, на случай аварий?

— Да, именно для этого. Скоро тут будут инженеры.

— Эти роботы… некоторые, похоже, парализованы, — отметил Энсон, не отводя глаз от застывших металлических фигур.

— Кроме вон того вот!

Большой шарнирный робот с человекоподобной маской контролера, грохоча, вкатился на смятую рухнувшим краном платформу. В одном из своих четырех верхних манипуляторов он держал пилу с широким лезвием. Врезавшись в ближайшую неподвижную фигуру — робота-рабочего, — он подмял ее под себя и разрезал вращающимся лезвием по всей длине. Расправившись с одной жертвой, он сразу же нацелился на другую.

— Постой-ка! — воскликнул Энсон. — Уверен, это он спровоцировал эту аварию с краном! Повредил ретранслятор, чтобы обездвижить роботов, и вот теперь… Ну-ка, сажай вертолет на соседнюю платформу! Я пойду туда!

— Ты с ума сошел? Там опасно! Сигнал тревоги уже наверняка послан послан, скоро там будут инженеры!

— Сажай! — скомандовал Энсон, роясь в заднем отсеке вертолета.

— Что ты ищешь? — спросила Сью, закладывая круг над платформой и пристраиваясь на свободное место на платформе, идущей перед той, на которую обрушился кран.

— Веревочную лестницу.

— Но… зачем? Мы приземлились!

— Нужна. — Говард поднял моток, стал раскручивать. — Сиди здесь. Это моя работа.

— Что ты задумал?

— Да, что это вы задумали? — раздался чей-то властный голос.

Через стеклянную переборку на Энсона и Сью смотрел сам Элдон Портер.

— Папа! Как ты сюда попал?

— Вылетел по тревоге. — Седовласый старик с лицом недовольного бульдога качнул головой в сторону команды инженеров, разбиравшей переносную грав-пушку. — Вам тут нечего делать, пока робот не будет уничтожен. — Он повернулся к Энсону. — И я вынужден попросить вас забыть все, что вы тут видели. Мы не хотим лишней огласки всем этим авариям…

— Так это — не впервые? — уточнил Энсон.

— Конечно, нет. У Моллета уже большой опыт зачисток…

— Вот именно! — Из-за плеча Портера вырос худой, высокий инженер в очках-«консервах». — Каждый раз, когда мы выпускаем на производство одну из этих передовых моделей, что-нибудь да идет не так! Перегрузки для них — дело обычное! И все, что можно с ними сделать — нейтрализовать и думать, что пошло не так! Вы держитесь подальше — сейчас тут такое начнется!

— Ну уж нет. — Энсон решительно сдвинул переборку в сторону и вылез, таща за собой веревочную лестницу.

— Какого черта? Вам совсем себя не жалко? — замахал руками Портер.

— Я, кажется, знаю, что с этим роботом! — сказал Энсон. — Дайте мне двоих инженеров — нужно держать концы этой лестницы. Мы можем использовать ее как сеть — и захватить робота, не разрушая его. Сдержать!

— Сдержать?

— Это из терминологии психиатрии, — Энсон улыбнулся, подмигнул Сью. — Не волнуйся, я знаю, что делаю. Наконец-то — работа! У вашего робота — психоз.

— Психоз? — проворчал Элдон Портер. — Это еще что такое?

— Он говорит, твой робот чокнулся, пожала плечами Сью. — Просто… так правильнее. По-научному.

Прошло несколько недель, прежде чем Сью снова увидела доктора Говарда Энсона.

На пару с отцом она с нетерпением ждала его в коридоре, и вот он явился — стягивающий на ходу перчатки, улыбающийся до ушей.

— Ну? — проворчал Элдон Портер.

— Спросите Моллета, — подмигнул Энсон.

— Он починил его! — ликовал жердеподобный инженер. — Это работает — так, как он и сказал! Теперь мы можем использовать этот прием всякий раз при схожих неисправностях. Но я не думаю, что они у нас еще предвидятся. Их не будет, если мы включим его предложения в новые проекты. А тестировать их будем на экспериментальных пилотных моделях!

— Замечательно! — сказал Элдон Портер и положил руку на плечо Энсона. — Мы вам многим обязаны.

— Не только мне, но и Моллету, — ответил Энсон. — Если бы не он и его схемы, у меня бы ничего не вышло. Он работал со мной днем и ночью, снабжая нужной информацией. Знаете, а я ведь никогда и не понимал, насколько хорошо ваши инженеры наловчились копировать человеческий механизм моторных реакций.

Элдон Портер откашлялся.

— Насчет работы, — начал он. — У нас как раз есть пост…

— Займу с удовольствием, — отозвался Энсон. — Мне тут предстоит много работы. Мне бы человек десять учеников — чтобы обучить их справляться с чрезвычайными ситуациями на старых моделях, пока новые еще в производство не ушли. Насколько я понял, раньше у вас было много случаев, подобных этому.

— Много, все так. И мы всегда в конечном итоге выбрасывали роботов, чьи алгоритмы шли наперекосяк. Огласки особой не давали, чтобы люди попусту не беспокоились. Но теперь все готово. Мы можем воспроизводить электрические реакции человеческого мозга, не заботясь о поломках и перегрузках. И почему мы только раньше не думали о психиатрическом подходе?

— Поручите думать мне, — козырнул Энсон.

Когда Моллет и Элдон ушли, он подсел к Сью, и они обнялись.

— Все-таки объясни мне, — настояла девушка, — о чем был весь сыр-бор? В чем твоя большая идея? Тебя берут на работу, в конце концов!

— Я вдруг обнаружил, что могу быть полезным, — сказал ей Говард. — В моей профессии вдруг открылись новые перспективы. Да, человеческие существа больше не сходят с ума. Зато это делают теперь роботы!

— Так вот в чем дело! Ты применил психоанализ к тому роботу?

Энсон улыбнулся.

— Боюсь, что психоанализ не подходит для роботов. Все их проблемы носят сугубо механистический характер. Но мозг — тоже в своем роде механизм. Чем больше я работал с Моллетом, тем яснее мне становилось сходство.

— Так ты… вылечил робота? — недоверчиво спросила она.

— Верно, — Энсон снял белый халат. — Он теперь как новенький, хоть завтра на работу. Конечно, его реакции будут чуть более замедленными, чем обычно, но ни один из его алгоритмов не будет нарушен. Я — пионер робохирургии!

— Так вот почему на тебе был халат! — догадалась она. — Ты оперировал робота!

Энсон победно усмехнулся.

— Робот был перевозбужден. Его преследовала перманентная истерика. Я просто применил свои знания и навыки к его проблеме.

— И как же?

— Я развинтил его черепушку и ослабил напряжение на перегрузочных проводах. Раньше для такой процедуры было название, но я придумал новое. — Энсон сгреб ее в объятия и закружил. — Дорогая, поздравь меня! Я только что успешно провел первую перфронтальную роботомию!

Примечания

1

Лабиринт Портеуса (англ. Porteus Maze) — тест, разработанный в 1914 г. Стэнли Портеусом, им же усовершенствованный в 1959 г. Он состоит из серии изображённых линиями лабиринтов возрастающей трудности. От испытуемого требуется не отрывая карандаша от бумаги провести кратчайший путь от входа до выхода из лабиринта. Этот тест используется для исследования самых разных групп людей, включая людей с задержками в развитии, правонарушителей и др.

(обратно)

Оглавление

  • *** Примечания ***