Непрожитая жизнь [Nogaulitki] (fb2) читать онлайн

— С ума сойти. А ты?

— Что? Я не хочу с тобой встречаться!

— Я не об этом, ненормальная! Что ты ему сказала?

— А, ну примерно то же самое, — засмеялась Радмила.

— Знаешь, отчасти я могу его понять, — хихикнула я, — это бы упростило задачу.

— О, да.

На самом деле, это вообще была странная история. Мы с Радмилой дружили чуть ли не с детского сада. Наши родители знакомы, у меня нет ближе человека, чем она. И так уж вышло, что однажды мы поняли, что нас обеих привлекают девушки. Я не буду говорить про тот случай, когда мы с Радмилой в четырнадцать учились целоваться друг на друге, но в целом, у нас никогда не было и мысли попробовать что-то более серьезное. Друг с другом. Я поделилась с ней своими переживаниями о том, что мне кажется нравятся девушки в шестнадцать. Она лояльно отреагировала, сказав, что это нормально. Через год Радмила меня обрадовала тем же. Она приняла это в себе намного спокойнее и проще, чем я.

Более того, несмотря на корни семьи Радмилы, ее родители оказались весьма прогрессивных взглядов. Ее мама попереживала с недельку, но отец успокоил женщину, сказав, что главное, чтобы их дочь была счастлива. Обо мне подруга им тоже рассказала. С тех пор ее отец постоянно шутит на тему меня и Радмилы.

Я по-доброму даже завидовала ей. Потому что своей семье я ничего не сказала и даже представить не могла, как бы они отреагировали. Но что-то мне подсказывало, что они были бы не так благосклонны.

— А ты... Смотрела на меня когда-нибудь не как на подругу? — решила я задать вопрос.

— Что ты имеешь в виду? Как на... девушку?

— Ну да.

— Да, — честно ответила Радмила, но на ее лице не отразилось ни единой эмоции.

— В самом деле? — я немного напряглась, сама не понимая почему.

— Да. Когда ты мне рассказала. Неожиданно я подумала, а может нам... Но потом поняла, что не может, — захохотала девушка, — я до сих пор помню, как в шесть лет ты подобрала с пола жвачку на улице и засунула ее себе в рот. Какая гадость. Так что нет.

— О, Боже.

— Да, ты так и сделала.

— Я бы предпочла об этом забыть, — проворчала я.

— Знаешь, если бы мы познакомились недавно, то может быть я бы и смогла в теории представить нас парой. Но после стольких лет, — покачала головой Радмила, — определенно нет.

— Черт, мы в пятнадцать учились пользоваться тампонами, стоя в соседних кабинках в школьном туалете! Какие отношения?! — засмеялась я.

— Именно так, — кивнула подруга, улыбаясь.

4

Я не выдержала уже через день и позвонила ей в понедельник вечером, с трудом справившись с охватившим меня волнением:

— Привет, — сказала я почти ровным голосом.

— Привет, — ответила она, явно улыбаясь.

— Знаешь, я сегодня читала историю про парня, который пришел в ресторан со своей золотой рыбкой и попросил повара ее приготовить. Вы не родственники?

Сначала ответом была тишина, а потом она звонко рассмеялась:

— Нет. Не родственники. Я не хотела есть своих рыбок, я лишь хотела их отправить в путешествие по канализации. Я же тогда не знала, что это не лучшее место для плавания.

— Да, конечно. Будем считать, что я поверила.

Она вновь рассмеялась, а я продолжила:

— Как прошел твой день?

— Знаешь, хорошо. Я спасла кошку, — ответила девушка и я услышала звук льющейся воды.

— Что... что ты делаешь? Я слышу воду. Ты спасла кошку и хочешь опять что-то сделать с рыбками?

— Нет, — усмехнулась она, — я набираю воду в чайник. Всего лишь.

— Ну ладно. Что там с кошкой? Как ты ее спасла?

— Ну, это был котенок, если точнее. Съел пластиковую игрушку и она находилась в желудке. Я ее удаляла, — спокойно ответила девушка.

— Удаляла? — не смогла я сдержать искреннего удивления, — ты... ветеринар?

— Именно.

— Здорово, — восхитилась я, — и давно ты работаешь?

— Не очень, устроилась сразу после того, как закончила обучение.

— И было это...

— Что? Зачем тебе мой трудовой стаж? — засмеялась она.

— Я пыталась выяснить хотя бы примерно твой возраст, чтобы не спрашивать напрямую. Но так как с намеками у тебя явно беда, спрошу по-другому. Сколько тебе лет?

— А, двадцать четыре, — улыбаясь, сказала она и на заднем фоне что-то стукнуло.

— Двадцать четыре, — протянула я. Черт, она выглядит ненамного старше меня.

— А тебе? — поинтересовалась девушка, — или скажи, когда ты окончила обучение, а я догадаюсь.

— Ну уж нет, хочешь воспользоваться моими уловками? Не выйдет.

— Ну, я хотя бы попыталась, — рассмеялась она.

— Слушай, мы уже на втором телефонном свидании, поэтому я, как честный и порядочный человек, просто обязана спросить.

— Что? — я ощутила, как она напряглась.

— Не переживай так, ничего такого. Как твое имя?

— Думаешь, второй телефонный разговор — это уже знак, что пора представиться?

— Думаю, да. Если ты не против. Но если тебе кажется, что мы торопим события...

— Наталья. Меня зовут Наталья, — прервала она мою тираду.

— Отлично.

— Что? Ты опять не ответишь на такой же вопрос и не представишься?

— Ладно, думаю, я тоже готова сказать тебе свое имя.

— Это замечательно. И какое оно?

— Начинается на "и", оканчивается на "рина". Угадай.

— Дай подумать, это не просто. Быть может, Виолетта? — смеялась девушка.

— Ты плохо слушала задание, — шутливо проворчала я.

— Ладно, дай мне еще шанс.

— Сколько угодно. У меня весь вечер свободен, — сказала я и растянулась на кровати.

— Пожалуй, это... Ирина?

— Бинго! Ты молодец.

— Спасибо, мне пришлось постараться.

— Не сомневаюсь.

Около минуты мы молчали, потом я вновь прислушалась.

— Ты пьешь что-то?

— Да ты просто детектив, — усмехнулась девушка, — учитывая, что я сказала, что ставлю чайник.

— Кипятить воду можно не только для чая или кофе, — ответила я.

— Правда?

— Конечно. Чтобы подогреть воду, например. Или... чтобы сварить джинсы.

— Я думала, это делали лет тридцать назад и в кастрюлях.

— Неважно. Ты живешь одна? — я заступала на опасную территорию.

— Почему ты так решила, интересно?

— Ну... Ты позвонила мне в прошлый раз в полночь. Сейчас, — я убрала телефон от уха, чтобы посмотреть на время, — сейчас почти десять. И ты со мной разговариваешь. Я предположила.

— Что ж, твое предположение верное. Я живу одна.

— Значит, когда-нибудь ты сможешь меня пригласить на вкусный кофе, — сказала я, и мне показалось, что мой голос слегка дрожал от волнения. Я только что сама пригласила себя в гости к девушке своей мечты? Правда?

— Думаешь?

— Ты помогаешь животным, за исключением тех бедных рыбок, значит ты добрая. Ты же не сможешь позволить, чтобы я снова пила тот мерзкий кофе с заправки? Меня весь следующий день от него мутило.

— А, ну в таком случае, конечно, — усмехнулась девушка, — знаешь, если ты действительно когда-нибудь окажешься у меня, я тебе заварю настоящий кофе. Молотый, привезенный из Индии.

— Черт, я уже хочу попробовать. Ладно, думаю, через еще пять-шесть телефонных свиданий я решусь тебя позвать на настоящее.

Она промолчала, а я мысленно била себя по заднице за свой длинный язык. Она сейчас положит трубку, а завтра сменит номер. Испугавшись, что это действительно может произойти, я тут же поспешно добавила:

— Если ты не против, конечно, — в ответ опять молчание, — судя по тому, что ты не отвечаешь, я так понимаю, это не хороший знак. Ладно, давай еще раз. С момента "черт, я уже хочу попробовать". И все. Потом я замолчала.

Я услышала сдавленный смешок, и она, наконец, ответила:

— Да. Лучше так. На самом деле... Я не могу пойти с тобой на свидание. У меня есть жених.

Эти слова прозвучали как приговор. Черт, я же знала, что она с кем-то встречается, чему так удивляться? Я же не думала, что после того звонка и десятиминутного разговора она бросит этого чертового парня и будет ждать, когда я приглашу ее на свидание.

Я собралась с мыслями и бесшумно выдохнула:

— Ничего страшного. Это значит, ему очень повезло. Но мы же можем общаться как друзья? Ну, я имею в виду... болтать, смотреть фильмы, ходить... куда-нибудь. Не как свидание, — уточнила я на всякий случай.

— Да. Я была бы рада. Не знаю почему, но мне так легко с тобой разговаривать. Хотя я тебя даже не знаю. Это так странно. Но приятно.

— Согласна, — сказала я, а сама чуть не взвыла от досады. У меня были те же ощущения. Будто мы общаемся уже не первый год и у нас нет проблем с выбором темы и чувством юмора друг друга. Я понимала, что мне рассчитывать там не на что, но просто дружба с ней — это уже что-то.

— Тогда... еще три звонка и на четвертый я приглашу тебя на кофе.

— Три звонка? — протянула я, задумавшись.

— Да.

— Ладно, — весело ответила я и положила трубку.

Хихикая сама с собой и радуясь своей изобретательности, я вновь набрала номер.

— Связь оборвалась... — начала было Наташа, но я вновь отключила звонок. И снова набрала.

— Что с телефоном...

И еще раз.

— Да что происходит?!

И контрольный.

— Ира?

— Да? — как ни в чем не бывало, ответила я.

— Что со связью? Звонки обрываются...

— Четвертый звонок. Приглашай, — прервала я ее.

С минуту в трубке не было ни звука. Потом она, смеясь, ответила:

— Значит, ты решила вот так?

— Именно. Я жду. Ты же не даешь ложных обещаний?

— Увы, нет. Ладно, приглашаю тебя на кофе.

— Как неожиданно! — воскликнула я, — я с удовольствием. Когда?

— Скажем... в среду, тебя устроит? Я до семи, около восьми часов можешь приезжать.

— Отлично. Тогда жду адрес. И я специально не буду звонить завтра, чтобы ты соскучилась по мне, — добавила я, опасаясь, как она это воспримет. Но вроде бы Наташа поняла это правильно, как милую шутку.

— Ладно. Я буду ждать среды. Тогда спокойной ночи. Адрес пришлю.

— Спокойной ночи, — улыбаясь, ответила я и отключила звонок.

Боже, что я делаю? Я же непременно влюблюсь в нее. Ладно, я и в тот момент была уверена, что уже влюблена по уши. Но тем не менее, я сознательно закапывала себя все глубже.

В среду, вернувшись с занятий, я была в панике. Да, это не свидание, это дружеская встреча, но это встреча с девушкой моей мечты. Боже, представляю, что бы со мной творилось, будь это свиданием. Наверное, я бы спятила и довела себя до нервного срыва, даже еще не выйдя из дома.

Это было для меня ново. Не знакомо. Я и раньше, конечно, волновалась перед встречами, но чтобы так — никогда. Я всегда оставалась собрана и спокойна. А тут я иду в гости к абсолютно незнакомой девушке. По телефону разговаривать — это одно, а лично, живое общение, контакт глазами — это совсем другое.

Просидев в душе около получаса, я взвешивала все "за" и "против" этой затеи. Может не ходить никуда? Не отвечать на ее звонки и исчезнуть? Хотя кто сказал, что она вообще будет мне звонить? Зачем я собираюсь туда? Пить кофе? Нет, я просто хотела увидеть ее. Ее зеленые глаза, ямочки на щеках. Странным образом, мысли от этого плавно перетекли в размышления, почему у нее ямочки, если она не полная? Поняв, что я думаю уже о какой-то ерунде, я немного успокоилась.

Надев джинсы, толстовку, сверху легкую куртку и бейсболку, я направилась из дома к остановке. До нее ехать почти час, а так как с пустыми руками приходить в гости нельзя, пришлось ехать на автобусе, а не на такси. Зайдя по дороге в магазин и купив какой-то чизкейк, я поспешила на остановку.

На улице было ветрено, поэтому когда я опустилась на потрепанное сиденье, я вздохнула, перемещаясь ближе к печке, так как продрогла.

Оценив погодную ситуацию, я по дороге набрала Радмилу, упросив ее меня забрать около десяти вечера. Пару часов же провести в гостях достаточно? Я надеялась, что Наташа не выгонит меня раньше.

Время было без пяти минут восемь, когда я стояла у подъезда с домофоном и собиралась с силами.

Еще не поздно сбежать. Можно сесть в автобус в обратную сторону, уехать домой, и там заесть свою трусость этим самым чизкейком. Но я знала, что пойду до конца. Поэтому я глубоко вдохнула, набрав в легкие побольше воздуха, и нажала на кнопки номера ее квартиры.

5

Я еще не пила вкуснее кофе в своей жизни, чем тот, что мне сварила Наташа. И я думала, что мои нервы куда крепче, чем оказалось. Я старалась держать руки на коленях, потому что мои ладони беспрестанно потели от то и дело охватывающего меня волнения. Это не удивительно, не каждый день я ходила в гости к практически незнакомой девушке, один вид которой сводил меня с ума и заставлял мои колени дрожать. Чего было нельзя сказать о Наталье. Было ощущение, что именно этим она и занималась последние лет десять своей жизни — принимала в гостях абсолютно незнакомых людей и вела с ними светские беседы. Поначалу чувствовалось небольшое ее напряжение, но в целом, она была куда более собрана и спокойна, чем я.

Это было странно, но мы разговаривали обо всем. Она немного рассказала о своей семье, о детстве, о работе. Я поведала о своей учебе, о том, что понятия не имею, зачем поступила на экономический, в то время, как цифры — абсолютно не мое. Мы обсуждали любимые фильмы, книги, сошлись на том, что современная музыка — это шлак, а зарубежный джаз семидесятых и восьмидесятых, и Нина Симон в частности — это самые лучшие звуки для ушей.

Из ее квартиры я вышла, когда на часах было пол-одиннадцатого вечера, под ругань Радмилы, что доносилась из телефонной трубки. Подруга уже полчаса ждала меня у подъезда.

— Чем вы там занимались? — начала ворчать она, как только я села в машину.

— Ничем, — пожала я плечами, — разговаривали.

— Два с половиной часа?!

— Ну да.

— И все? — карие глаза впились в меня, будто пытались понять, не умалчиваю ли я чего.

— И все, — вздохнула я, — у нее есть жених. Тот самый парень, что был тогда в ресторане. Они встречаются уже почти три года.

— О, — протянула Радмила, — сочувствую.

— Чему? Все нормально, — постаралась улыбнуться я, но почти уверена, что это вышло довольно жалко.

— А как же "она та самая", "девушка мечты" и так далее?

— Ну, что поделать. Не всем мечтам суждено сбыться.

— И это все? Ты просто будешь с ней... дружить? — недоверчиво спросила Радмила.

— Да. Что мне остается? Буду искать другую "ту самую". С ней интересно, знаешь. У нас столько общего, что даже удивительно. Она тоже любит Нину Симон, представляешь?

— Боже, это та афроамериканка с мужским голосом? — сморщилась подруга.

— Именно.

— Ну ладно. Не расстраивайся, уверена, еще полно красивых и умных девушек, которые любят эту певицу. И которые полюбят тебя.

— Да правда, я в порядке, — кивнула я, — на ней свет клином не сошелся.

— Я тоже так думаю. Когда-нибудь ты осчастливишь действительно хорошую девушку.

Я молча улыбнулась, погружаясь в свои невеселые мысли. Конечно, я не могла сказать, что я страдала от неразделенной любви, мы виделись-то всего два раза. Но где-то в самом темном уголке моего сознания была мысль, что хоть я и сказала, что свет на ней клином не сошелся, но все же понимала, что, черт, сошелся. И мне надо с этим что-то делать.

Не знаю, сколько бы я еще провела времени, размышляя об этом, но меня отвлек голос Радмилы:

— Ты знаешь, кого я встретила в магазине, перед тем, как поехать к тебе? — весело спросила подруга.

— Не представляю. Кого?

— Свету! Она опять в городе.

— Какую Свету? — нахмурилась я, не понимая, о ком идет речь.

— Приехали. Ту Свету, с который ты на свидания бегала два месяца.

— А. Эту Свету. И как она?

— Хорошо. Похудела. Про тебя спрашивала, — ухмыльнулась девушка.

— Я надеюсь, ты сказала, что я уехала куда-нибудь и неизвестно когда вернусь? — протянула я, вспоминая всю нашу историю с этой самой Светой.

— Нет, — хихикнула подруга, — я сказала, что ты свободна и в поисках любви.

— Что?! — чуть не задохнулась я.

— Да ладно, шутка. Я ей сказала, что ты очень занята учебой.

— Спасибо. У меня нет желания опять прятаться.

— Зато было весело.

— Очень.

Со Светой я имела неосторожность связаться около года назад. Не буду кривить душой, говоря, что меня заинтересовал ее "богатый внутренний мир". Ни черта подобного. Света была очень красивой и очень... странной. Поначалу меня забавляло ее неординарное чувство юмора, граничащее с сарказмом и скепсисом. Но потом я узнала, что почти все шутки, над которыми я смеялась, были вовсе не шутками. Света была довольно озлобленной и жестокой барышней, что порождало некий диссонанс в сочетании с ее милой внешностью. Поняв, что она за человек, я тут же разорвала с ней отношения. Но девушка оказалась не робкого десятка и еще полтора месяца в прямом смысле этого слова преследовала меня. Пришлось соврать, что в данный момент я решила вплотную заняться образованием и у меня абсолютно нет времени на отношения. И спустя еще недели две она, наконец, оставила меня в покое. А вскоре и вовсе переехала жить в мегаполис к родителям.

В пятницу, когда я валялась с книгой на кровати после учебы, позвонила Наташа.

— У меня есть билеты на джазовый концерт завтра. Ты хочешь пойти со мной? — с надеждой в голосе спросила она.

— Завтра? А во сколько?

— В шесть. Я могу за тобой заехать. Я так хочу пойти, но Петя ничего не смыслит в музыке и я не хочу краснеть, когда он захрапит посреди концерта.

Петя тот еще конечно кадр. Я вообще не понимала, что она с ним делает. Она ветеринар, а он терпеть не может животных. Она ценитель хорошей музыки, он с трудом оперу отличит от кантри. Она любит читать, а он просматривает только колонку "спорт" в газете. Что их связывало, я не понимала.

— Да, конечно, я с удовольствием с тобой схожу. Во сколько заедешь?

— Около пяти. Не хочу опаздывать, — радостно ответила Наташа, — спасибо тебе. Все, тогда до встречи. У меня хорек в приемной сидит.

— Пока, — усмехнулась я и положила трубку.

Как с кем-то может быть так легко? Я раньше думала, что такое только в дурацких мелодрамах бывает, когда люди знакомятся, начинают общаться и у них возникает ощущение, что они знают друг друга всю жизнь. Ну, или большую ее часть. Как бы я не хотела это отрицать, но с Наташей было именно так. Мне казалось, что мы идеально подходим друг другу. Но может это просто знак, что я нашла еще одного хорошего друга? В любом случае, ничего больше мне не светило.

6

Было начало лета. Погода стояла великолепная, изредка по ночам проходил дождь, но наутро небо было вновь безоблачным.

Наша дружба с Наташей отмечала трех или четырехмесячный "юбилей", а я не переставала удивляться, как можно быть такой... замечательной. Я не встречала человека добрее, интереснее и мягче. Когда она говорила, я слушала, открыв рот, потому что настолько это было захватывающе, скрашено неподдельными эмоциями, что было ощущение, что я читаю книгу или смотрю фильм.

Ее открытость — это вообще отдельный разговор. Искренность в каждом слове, действии, мысли. Она доверяла мне свои тайны, сомнения, мечты. А я была благодарна за ее откровенность и честность.

Я не встречала больше людей, настолько тактильно расположенных, если можно так сказать. Она любила милости, нежности, прикосновения. Ни грамма пошлости или каких-то двусмысленных намеков. Для нее было абсолютно естественно и нормально взять меня за руку в темном зале кинотеатра или на прогулке в парке при свете дня. Она любила класть голову мне на плечо, когда мы устраивали "марафон ретро-кино" у нее дома. И каждый раз, каждый чертовый раз при любом прикосновении, я плавилась, как раскаленный металл, и вздрагивала, стараясь контролировать свои мысли и действия.

Иногда я ловила на себе ее пристальные взгляды, которые заставляли сердце падать в ноги. А на мои вопросительно изогнутые брови она лишь качала головой, улыбаясь, или отвечая, что просто задумалась.

Я многое узнала о ней за это время. Очень многое.

Например, что ее родители живут в соседнем районе, отец бизнесмен, который пару лет назад пережил кризис и большие проблемы. Ее мама врач, работает лет двадцать в одной и той же городской больнице. Они с ней очень похожи. Ее матери предлагали не раз устроиться в частные клиники, заманивали деньгами, льготами. Но она отказывалась, потому что считала, что в частных больницах лечат из-за денег, и врачи там теряют главное — желание помогать людям.

А этот Петя оказался сыном то ли депутата, то ли просто какой-то "шишки" в городской администрации. Именно его отец и помог ее папе, когда были проблемы с бизнесом. Сам Петя работал в строительной фирме и часто уезжал в командировки на объекты.

А я влюбилась. Я влюбилась в нее без памяти. В ее волосы цвета темного шоколада. В ее зеленые глаза с карими вкраплениями. В ее белоснежную улыбку, будто из рекламы зубной пасты или стоматологической клиники. И, конечно, в ямочки. Когда ее губы растягивались в улыбке, они тут же появлялись на щеках. Не такие, как у толстеньких маленьких детей, а совершенно особенные.

Ее руки были самыми теплыми, а смех самым приятным. Взгляд самым ласковым, слова самыми добрыми, а сама она — самой необходимой.

Не проходило практически и дня, чтобы мы либо не созвонились, либо не встретились. А когда такое изредка случалось, я скучала по ней. Я действительно тосковала как брошенная собака. Я ждала ее. Я ждала ее как верный пес, чтобы вновь приветливо "махать хвостом" и таять от ее объятий и таких простых слов "я соскучилась".

Радмила только качала головой, глядя, как расплывается мое лицо при виде сообщения от нее или звонка. Я окончательно теряла почву под ногами и я это понимала.

Какой-то переломный момент случился в день ее рождения. Она должна была отметить его с родителями и Петром, а на следующий день, в выходной, пригласила меня отпраздновать это событие вдвоем.

Я давно придумала, что ей подарить, но на это нужны были деньги. Поэтому я уже два месяца подрабатывала в фирме отца Радмилы, взяв с него обещание, что если что-то будет не так, то он мне об этом сразу скажет.

Скопив достаточную сумму с зарплаты, стипендии и тех денег, что мне давали на карманные расходы, я заказала ей подарок на интернет-аукционе. Радмила говорила, что я сошла с ума, что это слишком, но меня это не волновало. Я лишь хотела видеть эмоции на лице и в глазах Наташи в момент, когда она откроет подарок.

Я приехала к ней около пяти часов. Мы решили не придумывать ничего сложного, поэтому маленький стол в гостиной украшали пара салатов, горячее из мяса и две бутылки вина. Красное и белое. Красное, потому что его пила я, и белое, потому что его пила Наташа. Я разулась и прошла в уже знакомую и полюбившуюся мне гостиную, бросив взгляд на старый проигрыватель для пластинок. Раритетный, большой и ухоженный. Мы не раз проводили совместные вечера, наслаждаясь терпким вкусом вина и пластинкой с каким-нибудь исполнителем джаза, блюза или соула. Наташа искренне считала, что все лучшие композиции необходимо слушать именно на виниле. Говорила, что это придает какую-то дополнительную ценность звучанию.

Мой подарок был большим, квадратным и плоским, завернутым в красивую оберточную бумагу и оформленный лентой. В центре была приклеена карточка с пожеланиями вместо открытки, а почти в углу располагался яркий бант.

Я нервничала. Наверное, так всегда бывает, когда в подарок действительно вкладываешь душу и хочешь им сказать то, что не можешь выразить словами.

Когда Наташа села рядом, особенно красивая и нарядная, я буквально потеряла дар речи. Аромат ее духов щекотал нос, а мои глаза обводили ее лицо. Собравшись с силами, я предложила налить вина. Получив согласный кивок, я открыла бутылку белого и наполнила ее бокал. Следом себе. Я поздравила ее официально, пожелала всего самого наилучшего и исполнения всех ее желаний. Она поблагодарила, улыбаясь, и после того, как мы пригубили вина, заставила меня подать тарелку, чтобы она положила мне салатов и горячего. Кусок в горло не лез, мысли были только о том, понравится ли ей подарок. Поэтому уже через десять минут, пытаясь проглотить все то, что я запихала в рот, я решила сделать то, зачем и пришла.

— У меня для тебя подарок, — пробормотала я, сильно волнуясь и краснея.

— О, это наверное та большая штука, которую ты принесла с собой.

— Та большая штука — это то, как я рада тебя видеть, а мой сюрприз, вот это, — да, я всегда странно шутила, когда нервничала. А с Наташей наши шутки часто граничили с флиртом. Явным или косвенным. Улыбнувшись, я протянула ей подарок.

— У тебя отвратительное чувство юмора, ты знаешь? — засмеялась девушка.

— Да, я слышала об этом. Думаю, именно поэтому ты со мной и общаешься — твое чувство юмора в такие моменты выглядит куда лучше.

— Да, именно поэтому, — ответила Наташа, а ее пальцы уже разрывали обертку.

— О, Боже, — прошептала девушка, разглядывая подарок, — это то, что я думаю?

— Да, — улыбнулась я, выдыхая. Было видно, что подарок ей понравился, — это пластинка "I put a spell on you" с автографом самой Нины Симон.

— Боже, ты сумасшедшая, — тихо проговорила Наташа, не отрывая взгляда от винила, — это лучший подарок, который я когда-либо получала. Спасибо тебе, — с этими словами она придвинулась ближе и буквально стиснула меня в объятиях.

— С днем рождения, — тихо сказала я ей в ухо, наслаждаясь запахом ее волос, которые щекотали мне нос.

— Ты не против, если мы ее послушаем прямо сейчас? — спросила она через пару минут, чуть отстранившись.

— Нисколько. Давай, — кивнула я.

Пока Наташа бережно доставала пластинку и устанавливала ее в проигрыватель, я осушила бокал вина до дна. Мне всегда хотелось пить после ее объятий.

Низкий голос Нины Симон зазвучал по гостиной. Наташа закрыла глаза, наслаждаясь мелодией и тембром голоса певицы.

— Знаешь, она почти всю жизнь провела в борьбе, — неожиданно произнесла Наташа, открыв глаза, — за права афроамериканцев, за признание, за свое место. Она невероятная.

— Да, — кивнула я, наблюдая за девушкой, лицо которой вдруг стало грустным.

— Петя все чаще говорит о свадьбе, — вдруг сказала Наташа и посмотрела на свои руки.

— Это плохо? — осторожно спросила я.

— Нет, это скорее... обычно. Мне двадцать пять и мы почти три года вместе. Так, наверное, и должно быть.

— Но? Ты не хочешь? — я нервно сглотнула комок в горле.

— Я не знаю, — тяжело выдохнула Наташа и села на другой край дивана, — у меня так много мыслей в голове в последнее время... И меня это даже пугает. Я просто думаю, что когда я выйду за него, то все. Не будет возможности делать глупости, безрассудности, поступать так, как мне не свойственно, понимаешь?

— Понимаю. Но замужество это ведь не кабала. По крайней мере, так говорят, — я посчитала, что легкая шутка будет сейчас кстати.

— Я знаю, знаю. Просто это уже будет все не то.

— Тогда... — я оглядела комнату, — самое время сделать какую-нибудь глупость. Чего ты хочешь?

— В каком смысле? — улыбаясь, она смотрела на меня во все глаза, а в них загорался маленький озорной огонек.

— В прямом. Какую глупость ты хочешь совершить до замужества?

— Я... Я не знаю, — растерянно протянула Наташа, — я об этом никогда не задумывалась.

— Понятно, зануда. Ладно, тогда собирайся, — решительно сказала я.

— Куда?

— Мы идем веселиться!

Спустя час мы были в парке аттракционов. Пряча в моем рюкзаке вино, мы купили билеты на какую-то карусель, потом на колесо обозрения, где распивали это вино пять кругов подряд. Вышли из качающейся кабинки мы, чуть пошатываясь. Жаркая погода и алкоголь — плохие союзники. Дальше были гонки на машинках. Еще какие-то аттракционы. Визит к девушке, которая разрисовывала лица.

Когда мы почти в десять вышли из парка, я была "оформлена" как пингвин, с черно-белой краской на лице и желтоватым "клювом", а Наташа была "зеленой лягушкой". Что очень подходило к цвету ее глаз.

Потом мы решили умыться в фонтане и сами не поняли, как были уже по колено в воде и плескались как дети.

Мокрые, с размазанной краской на лице, мы шли и смеялись на всю улицу, как ненормальные. Неожиданно Наташа повернулась ко мне и тихо сказала:

— Я придумала, что еще хочу сделать.

— Сегодня — все, что хочешь, — ответила я, любуясь блеском ее не очень трезвых глаз.

— У нас на работе есть две мыши, их доставили из какой-то лаборатории, которую закрыли. Так как они научные, их нельзя отдавать людям, поэтому эти бедные зверушки сидят в маленьких клетках и мучаются от тесноты.

— И что ты хочешь с ними сделать? Отпустить?

— Что ты! Их нельзя отпускать. Они привыкли к людям. Я хочу их украсть. Пусть живут у меня.

— Эм... А просто ты их забрать не можешь? Ты же ветеринар.

— Нельзя. Ты пойдешь со мной воровать мышей или нет?

— Да иду я, иду. Куда идти?

— Сейчас поймаем такси и ко мне на работу. Ключи у меня есть, скажу сторожу, что что-нибудь забыла.

— Да. В десять вечера в субботу. В таком виде.

— Ты сама говорила, что сегодня вечер глупостей. Теперь ты против? — проворчала Наташа, набирая номер такси.

— Ладно, едем, — согласилась я, вспомнив, что это и правда была моя идея.

В одиннадцать мы уже сидели в гостиной. Я, она и две белые мышки. Не знаю, что она сказала сторожу, но грызуны были у нее. Наташа решила на следующий же день посетить зоомагазин и купить огромную клетку, чтобы эти двое жили в новом просторном доме.

— Спасибо тебе за сегодняшний день, — сказала Наташа, положив голову мне на плечо, — это был лучший день рождения.

— Пожалуйста. Все глупости были совершены? — спросила я, вытирая с ее шеи остатки зеленой краски. Она дала мне домашние штаны и сухую майку, потому что несмотря на теплый вечер, хождение в мокрой одежде заставило меня продрогнуть до костей.

— Наверное, да. Это было очень весело.

— Теперь можешь смело выходить замуж, внукам будет, что рассказать, — грустно усмехнулась я. Я понимала, что так и должно быть, но все равно не могла справиться с этой болью.

— Спасибо за то, что ты появилась в моей жизни. Ты самая лучшая и замечательная подруга, о которой только можно мечтать. Ты понимаешь меня с полуслова и знаешь меня как никто другой.

— Ну, для этого же и нужны друзья, верно? — улыбнулась я, приобнимая ее за плечо.

Несколько минут мы сидели в обнимку, наслаждаясь теплом сухой одежды и песнями из подаренной мной пластинки. Начала играть "Feeling good", когда Наташа тихо проговорила:

— Я могу тебя еще кое о чем попросить?

— Конечно, валяй, — я еле проглотила слова, что она вообще может просить меня о чем угодно, я все сделаю.

— Мы сегодня столько говорили о глупостях... О том, чего никогда не делали, а я... В общем, я подумала...

— О чем?

— Я... Я никогда не целовалась с девушкой.

— Правда? Ни разу? Ты была в баскетбольной команде, я думала вы, девочки, умеете развлекаться, — усмехнулась я, пытаясь снять напряжение, которое нависало.

— Ну, на самом деле да, в старших классах девчонки многое творили, друг с другом в том числе. Но не я.

— И ты переживаешь, что многое упустила?

— Я хочу узнать, как это.

— Ну, думаю, тогда тебе стоит зайти в парочку женских баров. Минут через десять у тебя уже будет огромный выбор кандидаток, — ответила я, улыбнувшись.

— Фу, нет, я не хочу целоваться с какими-то женщинами из бара, — смешно поморщилась девушка.

— Некоторые из них не так плохи.

— Нет. Ладно, скажу иначе. Я хочу поцеловать тебя, — еле слышно проговорила Наташа.

Мое сердце билось с такой силой, что я переживала, как бы не треснула грудная клетка. Что? Она хочет поцеловать меня? Меня? Эксперимент с подружкой? Просто интересно, что это? Чертовы женщины. Хотя что я злюсь? Она же не знает, что я к ней испытываю. Я научилась тщательно это скрывать за эти несколько месяцев. Она знает, что я ни с кем не встречаюсь и я лесбиянка. Идеальный кандидат.

— Думаю, это плохая идея, — еле проговорила я.

Хотелось ли мне поцеловать ее? Черт, да! Я уже несколько месяцев мечтала только об этом. Хотела бы я быть частью ее "предсвадебных глупостей"? Нет. Я хотела, чтобы это было вызвано просто ее желанием это сделать. А не потому что она ни разу не целовала девушку. Для нее это просто что-то новое, а для меня — все намного серьезнее. И она явно могла бы догадаться о моих чувствах, если бы я согласилась ее поцеловать. Потому что скрывать это было и так все сложнее. А ставить ее, да и себя, в неловкое положение — мне хотелось в последнюю очередь.

— Это потому что...

— Потому что я не хочу неловкостей, — прервала я ее, прежде чем она озвучила свои предположения, — не думаю, что я лучший для этого вариант. То, что мне нравятся девушки, не делает меня особенной, и тем более не говорит о том, что я могу целоваться с кем-то ради экспериментов или чего-то в этом роде, — с каждым моим словом я чувствовала, как ее тело напрягается все сильнее.

С каждым моим словом я чувствовала, как все больше злюсь. Черт, я готова была все отдать этой девушке, а она хочет просто использовать меня, чтобы было о чем рассказать внукам, сидя у камина. Это нечестно. Я поняла, что мне надо уйти, пока я не наговорила ей лишнего. Того, что может навсегда разрушить нашу дружбу.

— Ира, ты не поняла, я не...

— Не надо, — вновь оборвала я ее, — знаешь, уже поздно. Мне пора. Спасибо за одежду, за вечер, вообще за все. Но мне правда пора, — я поспешила встать с дивана. Хотелось сбежать. Подальше. Из ее дома, от нее. Черт, я так долго давила эти чувства в себе, что они начинали отравлять меня. Мне просто хотелось уйти.

— Куда ты убегаешь? Позволь мне объяснить... — она выглядела напуганной и какой-то... маленькой. И меня разрывало от желания прижать ее к себе, успокоить и нестись подальше со всех ног. От желания поцеловать ее губы, почувствовать, какие они и какого-то дикого страха осознания, что это меня сломает окончательно.

Поэтому я просто вышла из комнаты, не оборачиваясь. Быстро переодевшись, я сунула ноги в кроссовки и, не прощаясь, вышла из квартиры, быстро сбегая по ступеням, перепрыгивая через две, а то и три за раз. Я слышала, как она открыла дверь, как окликнула меня, явно удивленная моим уходом "по-английски", но когда захлопнулась дверь подъезда, в ушах у меня шумело, а слезы текли сами по себе.

И она ни в чем не виновата. Это я. Это только я. Позволила себе так глупо влюбиться без памяти. Без какого-то здравого смысла. Без надежды на что-либо.

7

Мы неделю не виделись и не разговаривали. Точнее, она звонила, не раз, но я не брала трубку. Черт, я понятия не имела, что ей сказать. Равно как не понимала, почему я злюсь. Но я злилась. На себя больше. Но и на нее. Было какое-то странное ощущение, будто меня пытались использовать. Хотя разумом я понимала, что это не так, и что надо вести себя как взрослый человек, и найти смелость хотя бы поговорить с ней, я все равно сбрасывала звонки все шесть дней, что она звонила. На седьмой звонки прекратились.

И тогда на смену негодованию пришел страх. Что я ее потеряла, что она догадалась и что все наше общение закончилось. И я лично этому активно посодействовала. Неприятно и больно осознавать, а тем более признавать свои ошибки. Даже фатальные. В чем она была виновата? В том, что просто захотела попробовать поцелуй с девушкой и предложила это мне, как подруге, как более опытной? В том, что хотела что-то объяснить, а я не дала этой возможности? Да, но... Черт, я же не подопытная мышь!

Я сидела в гостях у Радмилы и раздражала ее своим грустным лицом и полным отсутствием настроения.

— Ну что с тобой происходит уже несколько дней? — не выдержала подруга.

— Ничего, — пробормотала я, смотря в кружку с чаем.

— Ты даже мамин пирог не ешь! Ты чем-то больна? Что-то случилось?

— Нет, просто нет настроения.

— Это как-нибудь связано с тем, что ты уже неделю не улыбаешься, как идиотка, глядя в телефон? Ты поругалась со своей любовью?

— Она не моя любовь! — огрызнулась я.

— Ладно, успокойся, ненормальная, а то покусаешь, — слегка отодвинулась Радмила.

— Извини, — вздохнула я, — я просто не в духе.

— Я заметила. Что у вас произошло? Я же знаю, что это она виновата в том, что ты ходишь как в воду опущенная.

— Она не виновата. По крайней мере, не во всем.

— Подробнее?

Тяжко вздохнув, я нехотя поведала всю историю дня рождения Наташи. Подруга слушала внимательно и даже ни разу не перебила, что для нее было удивительно.

— Ладно, твое недовольство я могу отчасти понять, но... Почему ты трубку-то не брала?

— А что бы я сказала? Извини, психанула, забудем?

— Выслушала бы ее для начала. Если надо, то извинилась. Хотя бы за то, что сбежала, не выслушав ее. Это как-то по-детски.

— О, правда? Я напомню, мне не шестьдесят. Я два года назад школу окончила. Я имею право иногда поступать как подросток. Хотя я не хотела этого. Само получилось.

— И что теперь?

— Она не звонила больше. Уже второй день тишина, — тихо сказала я, а в глазах опять защипало. Черт, я такой плаксой стала.

— Позвони сама. Что в этом такого? Надо уметь извиняться.

— Ты у нас стала гуру по отношениям? — ядовито ответила я, прищурившись.

— Эй, на мне не надо срываться. Я тут ни при чем.

— Извини. Я не знаю. Я не могу понять, с чего ей это вообще взбрело в голову. Я... Черт, я больше всего на свете хотела бы ее поцеловать. Но я не хочу быть "глупостью". Это неприятно. Это жалко. Это... обидно, — я встала и прошлась по комнате, — знаешь, она иногда так смотрит на меня, будто хочет что-то сказать. Я имею в виду, не по-дружески. В смысле, что на друзей так не смотрят. Наверное. Хотя откуда мне знать, я почти на всех смотрю, как на дерьмо. Но мне кажется, в ее взгляде есть что-то такое, от чего у меня сердце в пятки уходит и в груди тесно становится. Черт, как это все глупо на самом деле, — сказала я, закончив метаться по комнате, и села в мягкое кресло.

— Позвони ей. В любом случае, она нужна тебе. Как и ты ей, я уверена.

— А может оно к лучшему? — я подняла голову и посмотрела на Радмилу.

— Что именно?

— Ну, что все так вышло. Сколько бы я еще так тосковала и скулила? Когда я почти каждый день рядом с ней, но в то же время сама по себе. Когда я хочу ее обнять, а приходится дружески хлопать ее по плечу, втайне боясь, что она может о чем-то догадаться. Страх, что все раскроется, что ей будет неловко и потом общение из вежливости, плавно сходящее на "нет"?

— Кто вообще сказал, что она догадается или что ей будет неловко?! — воскликнула Радмила.

— Да она же не слепая! — проорала я в ответ, и тут же успокоившись, чуть тише продолжила, — и не дура. А насчет "неловко"... Ты бы как себя вела, если бы узнала, что например... не знаю, предположим, я в тебя влюблена?

— Ты в меня влюблена?! И в меня тоже?! — вытаращилась на меня Радмила.

— Вот же идиотка... — пробормотала я себе под нос, но чтобы она услышала, — я сказала, предположим.

— А. Ладно. Не пугай меня так больше, — заметно расслабилась Радмила.

— Вот видишь, — не дала я ей продолжить, — ты уже чуть седой не стала, а я ведь просто предположила. Так чего ожидать от нее?

— И ты правда считаешь, что вам лучше прервать общение?

— Я не знаю, — я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, — Радмила, что мне делать? Ты моя подруга, ты знаешь меня лучше, чем кто-либо. Что мне делать? Как мне поступить?

— О, ты спрашиваешь у меня, что тебе делать? Ты и вправду растеряна.

— Я в ужасе,если быть точной.

— Ну, хоть я и знаю тебя, как себя, я не могу за тебя принимать решения. Это несправедливо. Это должен быть твой выбор. Только твой и ничей больше.

— Знаешь, ты мне очень помогла, — язвительно заметила я.

— Знаю. Скажи мне, тебе легче мучиться так, без нее, или тоже мучиться, но с ней?

— А вариант без "мучиться" не рассматривается? — спросила я, открыв один глаз и приподняв голову.

— Ты сама выбрала себе объект влюбленности, — резонно заметила подруга.

— Я не выбирала, — проворчала я, — не знаю. Я... Я скучаю по ней. Я знаю, что ничего не выйдет, но я себя чувствую какой-то неполноценной без нее, понимаешь?

— Не понимаю, но постараюсь представить, — честно сказала подруга.

Радмила и в самом деле ни разу не влюблялась так, чтобы "сносило голову". У нее были увлечения, симпатии, но никогда ничего серьезного. Это я могла каждый месяц находить новые объекты "любви" и сменять их следующими. Хотя такого, что творилось сейчас, у меня еще не было. И это пугало. Жутко. Но и поделать с этим я ничего не могла.

— Ладно, тогда попытайся хотя бы представить. Не самые лучшие ощущения, скажу я тебе.

— Любовь? — подняла брови Радмила.

— Нет, ощущение неполноценности. Будто всю жизнь были ноги, а потом их раз, и отрубили к херам.

— Отличная аллегория, спасибо.

— Ну, смысл ты поняла.

— Я поняла, что по сути ничего страшного не произошло. Черт, она же не переспать за деньги тебе предложила!

— То есть надо закончить заниматься ерундой и позвонить ей, да? — невинным голосом спросила я.

— Нет, у тебя не выйдет заставить меня сказать, что тебе делать в этой ситуации.

— Черт. Ладно. Я думаю... я позвоню.

— Отлично. Так бы сразу. Звони, — решительно сказала подруга и уселась поудобнее.

— Что? Здесь? — удивленно спросила я.

— А что тебя не устраивает здесь? Уютно, комфортно и тепло.

— Нет, я из дома. Кстати, мне пора. Уже два часа дня, так что, пожалуй, я пойду.

— Беги-беги, позвони мне потом. Интересно, что она скажет.

— Обязательно, — закатила глаза я, — вот у тебя нет своих отношений, поэтому ты и пытаешься наблюдать за моими.

— И из того, что я видела, я почему-то не горю желанием их заводить, — подняла палец кверху Радмила.

— Ладно, пойдем.

Радмила выпроводила меня из квартиры и я поспешила домой.

На часах было почти три, когда я сидела на кровати и чуть ли не трясущимися руками и дрожащими пальцами нажимала клавишу вызова.

Один гудок, второй, третий... десятый... Мне явно никто не собирался отвечать и я нажала на отмену вызова. Отлично. Теперь она не будет брать трубку. Что я за идиотка такая? Почему нельзя было ответить, когда она звонила? Уже полтора дня от нее никаких вестей. А, поняла. Понравилось играть эту роль "жертвы". Вот и доигралась. Теперь сиди и радуйся. Обиделась она, использовать ее, видите ли, хотели.

Я со стоном опустила голову на подушку, размышляя, как бы Наташа отреагировала, если бы я к ней заявилась в гости? Она конечно говорила, что будет всегда меня рада видеть, но это было до нашей... ссоры? Черт, я даже не знала, как это правильно назвать. Это был вариант, который я рассматривала. Но с другой стороны, я знала, что у нее часто в гостях бывает этот ее Петр. Я удивлялась, почему они не жили вместе, если даже уже шла речь о свадьбе. Наташа объясняла это тем, что успеет настираться и наготовиться за двоих, когда они поженятся.

Я была этому рада. У меня было больше возможностей проводить с ней время порой днем, а иногда вечером, если у нее не было назначено встречи с Петром или он был в командировке. А там он был часто.

Пока я раздумывала, как мне поступить, не заметила, как заснула. Мне иногда казалось, что для меня сон — это не просто обычное явление, как у всех людей, но еще и какой-то защитный механизм. Когда я не знала, что делать, просто "отключалась". Это доходило до абсурда. Если было то, что меня тревожило, если я знала все нюансы, я могла ночами напролет ворочаться без сна. Но когда я была в растерянности, то мой организм будто говорил мне "эй, детка, тебе надо поспать, потом что-нибудь придумаем". И это работало. По крайней мере, иногда.

Проснулась я от телефонного звонка. Не сразу поняв, что я вообще спала, где я и что вокруг меня, я начала шарить рукой по кровати, не открывая глаз, в поисках телефона. Найдя трубку, я не глядя нажала на принятие вызова и просто приложила телефон к уху, даже не отвечая. Сначала в трубке была тишина, потом я услышала неуверенный голос:

— Ира?

Тут на меня словно ушат ледяной воды вылили. Сон как рукой сняло. Я сразу и безошибочно узнала ее голос.

— Наташа? Черт, который сейчас час?

— Полшестого, — после небольшой паузы ответила девушка, — а что?

— Я кажется заснула, — пробормотала я, потирая глаза, — я... Я звонила тебе...

— Да, я оставила телефон дома, — прервала меня она, — точнее, я оставила его еще вчера, а вечером коллега, который дежурит в ночь, попросил его заменить, поэтому я только вернулась домой.

— Ты почти двое суток на ногах? — изумилась я. Боже, она такая хрупкая, как ей это удается?

— Ну почти.

— Тогда ложись спать, а завтра я тебе позвоню, — сказала я строго.

— Ну нет, я неделю пыталась с тобой связаться. Нам... Мне надо тебе кое-что сказать. Это... Это важно, — взволнованно проговорила Наташа.

— Да. Мне тоже. Давай я приеду завтра и мы с тобой поговорим, — ответила я и мысленно отругала себя за то, что целую неделю игнорировала ее. Это было несправедливо, — а сейчас ложись спать.

— Точно? — с сомнением спросила девушка.

— Да. Я позвоню завтра и приеду.

— Ладно. Тогда до завтра.

— Да, пока, — отключила я звонок, невольно улыбаясь.

8

Я стояла у подъезда и настраивала себя на разговор. Что-то подсказывало мне, что он будет не простым. И что после этого разговора многое изменится. Только не ясно было, в какую сторону. Хотя я понимала, что третьей стороны нет и быть не может. Мы либо продолжим общаться, дружить, либо нет.

Наконец, набравшись смелости, я позвонила в домофон. Дверь открылась и я, тяжело вздохнув, вошла в подъезд.

В квартире было свежо, стало ясно, что ее проветривали только что. На улице собирался дождь, влажность была такая, что казалось, ее можно было ощутить пальцами, стоит только протянуть руку. Но в квартире было весьма комфортно.

Я прошла в гостиную и села на диван, отказавшись от любезно предложенного чая.

Наташа села рядом, но соблюдая некоторую дистанцию. Я видела, что она волновалась и это меня немного успокоило, что не одна я чуть с ума не схожу от напряжения.

Мы минуты две сидели молча, наконец, я не выдержала:

— Мне надо тебе кое-что сказать.

— Да. Мне тоже, пожалуйста, можно, я первая? Боже, я так нервничаю, что мне кажется, сейчас упаду в обморок, — быстро проговорила девушка и опустила взгляд на свои руки, которые поглаживали джинсы. Это было мило.

— Ладно, давай ты, — согласно кивнула я и тихо вздохнула.

— Я... Я не знаю, с чего начать, — мне казалось, что она правда может потерять сознание от волнения, потому что ее щеки то и дело заливал румянец.

— Успокойся, — тихо проговорила я и, с секунду поколебавшись, осторожно взяла ее за руку, — это всего лишь я. Не волнуйся, — Наташа слегка вздрогнула, когда почувствовала мою ладонь на своей и, подняв голову, улыбнулась уголками губ и кивнула.

— Да. Это ты. И именно поэтому я нервничаю, — честно призналась девушка, а я ощутила, как ее ладонь развернулась и ее пальцы чуть сжали мои.

— Я... Я заставляю тебя нервничать? — я думала, что только она на меня имеет такое воздействие.

— Безумно, если честно.

— Почему?

— Ты меня пугаешь... — приехали. Такого я точно не ожидала.

— Прости? Я... пугаю тебя? — что за черт?!

Наташа еле заметно кивнула и мельком глянула на меня, вновь отводя взгляд.

— Точнее... не ты сама, а то, что я чувствую рядом с тобой.

Было видно, как сложно ей даются эти слова, как она борется сама с собой, произнося их.

— А что ты чувствуешь... рядом со мной? — прохрипела я. Голос предательски выдавал мое волнение.

— Это сложно, — вздохнула девушка и убрала свою руку из-под моей ладони, — прежде всего, я хотела сказать, что... Я хотела извиниться. Нет, подожди, не говори ничего, — быстро сказала девушка, увидев, что я открыла рот. Я молча кивнула, — да, я хотела извиниться, за то... за тот случай. Я не имела в виду, что просто хочу поэкспериментировать или использовать тебя как лабораторную мышь. Прости за метафору. У меня и в мыслях не было использовать тебя или...

— Нет? — не удержалась я. Наташа затравленно посмотрела мне в глаза и тут же ответила:

— Боже, нет, ничего подобного. Прости, если это прозвучало так, я не хотела тебя обидеть. Меньшее, чего я хотела — это причинить тебе боль. Знаешь, я давно стала замечать странную вещь, но... Убедилась в этом, только когда ты исчезла. Я не знаю, почему так произошло и так вообще не должно было произойти, и я не знаю, как так вышло, — Наташа активно жестикулировала, подбирая слова, — в общем, ты мне нравишься. Правда. Ты лучший человек, которого я когда-либо встречала, ты замечательная. Умная, добрая, веселая, щедрая и очень красивая. Мне нравится с тобой общаться и... И ты мне нравишься.

— Ты мне тоже нравишься, — улыбнулась я. Это было абсолютной правдой. Даже если убрать мою влюбленность, она мне действительно нравилась. Как человек, как друг. И как женщина.

— Нет, ты не поняла, — покачала головой девушка, — ты мне нравишься... В смысле не как просто человек.

Я непонимающе смотрела на нее и впитывала каждое слово, пытаясь понять и осознать то, что она говорит.

— Не поняла, да? — чуть поморщилась Наташа, — ладно, объясню иначе, — девушка тяжело вздохнула, явно устав от моей бестолковости, — у меня есть подруга, Нина, она мне нравится. Тоже. Только я никогда не хотела поцеловать ее.

Голос пропал, сердце заходилось в бешеном ритме. Она говорит о том, о чем я думаю? Или это моя больная фантазия дала окончательный сбой?

— Что... Что ты имеешь в виду? — прочистив горло, спросила я. Мне надо было услышать ее четкий ответ, а не какие-то намеки. Мне нельзя рисковать. В этой ситуации перевес не на моей стороне.

— Какая ты непонятливая, — вздохнула Наташа, — ты мне нравишься. Не как друг.

— Я... — я нервно сглотнула подступающий к горлу комок, — я тебе нравлюсь... как девушка? — я сказала это. Я смогла и даже не упала в обморок.

— Да, — даже как-то облегченно выдохнула Наташа и тут же затараторила, — нет, я понимаю, что это странно, что так не должно быть, у меня есть Петя и я вообще собираюсь замуж, черт побери, и что, возможно, я даже в какой-то степени предала само понятие дружбы, но я просто...

— Замолчи, — тихо сказала я и за шею притянула ее к себе.

Это было похоже на прыжок с высоты. Сердце будто ушло куда-то в пятки, но и одновременно билось в горле. Странные ощущения. Непривычные. Но приятные.

Сначала губы девушки были явно напряжены, но через пару мгновений расслабились и я смогла почувствовать их мягкость. Не буду сравнивать это с бредовым "ее губы были как лепестки розы" и прочим, потому что это чушь. Никаких роз, никаких лепестков и мягкости облаков. Они были нежные, приятные и мне не хотелось останавливаться. Есть такие губы, которые будто предназначены исключительно для поцелуев. Ее были именно такими. Я изучала каждый их миллиметр, не переходя границ, не допуская ни малейшего намека на пошлость. Когда я почувствовала ее руки на своей шее, я отстранилась.

— Я так и знала, — выдохнула она, упираясь своим лбом в мой. Наши носы слегка касались, и мне казалось, что не было в моей жизни еще момента, когда кто-то был так близко ко мне. Фигурально выражаясь, конечно.

— Что? — тихо спросила я.

— Я подозревала, что если ты меня поцелуешь, у меня голову снесет.

— Почему?

— Не знаю. От страха, от эмоций. От тебя.

— Это плохо?

— Это сложно.

— Из-за того, что я девушка, а ты собираешься замуж? — когда я это произнесла, возникло ощущение, будто у меня разом заболели все зубы.

— И это тоже. Скажи мне одну вещь, — она подняла голову и заглянула мне в глаза, — ты... ты поцеловала меня, потому что я об этом тебя попросила или...

— Потому что я этого хотела, — прервала я девушку, — я хотела этого с того момента, как увидела тебя в первый раз. Там, в примерочной.

— Правда? — она улыбнулась и в ее глазах была такая теплота, что я поняла, что поступила правильно, решив сказать ей правду. Она была честна со мной, почему я должна врать? Я устала подавлять и прятать эти чувства.

— Да.

Она хотела еще что-то сказать или спросить, даже открыла рот, но промолчала, сомкнув губы. Посмотрела на меня, перевела взгляд на нос, ниже, прошлась по линии губ, чуть улыбнулась. Большим пальцем провела по ним, осторожно, еле касаясь, обнимая меня рукой за шею. Потом вернула взгляд к моим глазам и еле слышно прошептала:

— Покажи мне.

— Что ты имеешь в виду?

— Покажи мне, что ты чувствуешь. Поцелуй меня так, чтобы я поняла.

Ощущение реальности происходящего окончательно покинуло меня. И я поцеловала ее. Нежно, медленно, протяжно. Передавая ей все эмоции и чувства, что так прятала все это время.

Языком касаясь ее губ, уголков рта, и встречаясь, наконец, с ее языком. Поцелуй становился все более влажным, дыхание тяжелым, а мыслей уже не было вовсе.

Мне уже не было страшно от того, что Наташа поймет, насколько она мне необходима. Более того, я хотела, чтобы она знала это. Знала, что я тоже в ней нуждаюсь, как и она во мне. Потому что я чувствовала это. Отбрасывая все нюансы, я знала, что ее тянет ко мне точно также. Ее глаза и губы сказали мне об этом. И я верила.

В тот день я осталась у нее. Несмотря на то, что с утра мне надо было на учебу, несмотря на то, что Радмила ехидно хихикала в трубку, когда я попросила ее утром забрать меня. Я просто хотела быть рядом с ней.

Между нами ничего не было. Да мне и ничего не надо было от нее, достаточно того, что она просто была со мной.

А еще мы разговаривали. Много и обо всем. Она много извинялась. И даже плакала. Это было странно. Я видела, в каком она находится смятении. Ее разрывало от того, как ее тянуло ко мне и от обязательств перед своим женихом. Я понимала, что она не бросит его ради наших непонятных отношений. Она этого не говорила, но я знала. В тот день что-то изменилось. Я стала видеть больше, чем она говорила. Я читала в ее глазах больше, чем она хотела сказать.

9

Утром, когда я садилась в машину ухмыляющейся Радмилы, я молча посмотрела на подругу, пристегнула ремень и выдохнула:

— Давай.

— Что? — Радмила сделала абсолютно невинное выражение лица и направила машину на дорогу к широкому проспекту.

— Спрашивай. Я же по глазам твоим вижу, что ты еле держишь рот закрытым, — закатила глаза я.

— Черт, ты права! — засмеялась подруга, — ну что? Все было?

— Что "все"? — теперь пришла моя очередь играть "идиотку".

— Ну все? Ты ее трахнула?

— Что за выражения?! — воскликнула я.

— Ой, ты стала неожиданно ханжой?

— Нет, но не надо так говорить, — пробормотала я.

— Ладно, секс был?

— Тебя только это волнует, я понять не могу? У тебя нездоровый интерес к моей сексуальной жизни.

— Значит, был.

— Почему? Что за странные выводы?

— Потому что ты уходишь от ответа. Значит не хочешь, чтобы я начала опять говорить, чтобы ты была осторожна. Ну и как?

— Да не было. Не было ничего.

— Вообще? — удивилась Радмила, — когда ты села в машину с такими горящими глазами, я была уверена, что ты кувыркалась всю ночь.

— Ну не вообще... Целовались, — ответила я и лицо расплылось в улыбке.

— Ой, прекрати так улыбаться, это раздражает, — проворчала подруга и снова повернулась ко мне, — так и что? Вы вместе?

Это был хороший вопрос. А мы вместе? Мы спали в обнимку, вчера много разговаривали, не очень много, но целовались, а утром, когда я собиралась, она еще спала.

— Я не знаю, — честно ответила я.

— Что значит ты не знаешь? — нахмурилась Радмила.

— Ну... Мы не говорили об этом, — нехотя ответила я.

— Отлично. Я советую тебе побыстрее с этим разобраться. Я не хочу, чтобы моя подруга была "предсвадебным развлечением".

— Нет, это не так. Она... Я ей нравлюсь.

— Детка, если бы я хотела "гульнуть" перед свадьбой, ты бы мне тоже понравилась, — не уступала Радмила.

— Нет, правда. Я это... чувствую.

— Ладно, как скажешь, но советую тебе обсудить это с ней. Пока все не зашло слишком далеко.

— Не зайдет, — ответила я и отвернулась в окно. Я была уверена, что мы все контролируем. Да, пока все непонятно, но мы обязательно разберемся и что-нибудь придумаем. В тот момент я даже не подозревала, как сильно я ошибалась.

Прошло около трех недель с того разговора с Наташей. Моя успеваемость давала знать, что мозги мои были заняты совсем не учебой. Несмотря на то, что Наташа строго говорила, что мне необходимо заниматься и нельзя забрасывать обучение, у меня скопился приличный "хвост" из не сданных рефератов, долгов и нескольких пропусков, которые необходимо было отработать. К тому же, впереди маячила сессия. Но даже если я не неслась после пар на встречу с девушкой своей мечты, а сидела дома, мысли не собирались настраиваться на рабочий лад. Дошло до того, что Наташа пригрозила, что не будет со мной встречаться, пока я не сдам все долги в институте. Я и не подозревала, что это будет такой хорошей мотивацией. Решили сойтись на том, что когда Наташа работала, я ответственно занималась дома, а когда она отдыхала, то я выполняла работу у нее под ее контролем.

Радмила ворчала, родители негодовали, правда отец более-менее был лоялен, он сразу понял, что "девочка влюбилась". Все были недовольны моим "отсутствием". Поэтому когда мы с Наташей не виделись, я разрывалась между тем, чтобы провести время дома, и тем, чтобы встретиться с друзьями.

Все это время мы встречались довольно часто, практически каждый день, несколько раз я оставалась у нее. Поцелуи были все более страстными, ласки все откровеннее, а желание было сдерживать все труднее. Но я не хотела спешить. Я понимала, что она чувствует и не собиралась торопить ее. Хотя признаюсь, когда она прижималась ко мне или лежала сверху, целуя меня, и я ощущала ее грудь на своей, мне требовалось все мое самообладание. Меньше всего я хотела, чтобы мы совершили ошибку. А если быть честной, я боялась, что она может посчитать это ошибкой и будет жалеть об этом. Поэтому я не торопила события, просто наслаждаясь ее присутствием. Я старалась не спрашивать ее о Петре, и она, к счастью, тоже ничего не говорила. Не хотелось думать о нем. Особенно, когда мы были вдвоем.

Был вечер субботы, когда я пришла к ней почти в девять. Она вернулась с работы около шести, но мне надо было помочь Радмиле с презентацией, поэтому я освободилась значительно позже, чем хотелось. Благо, подруга любезно подвезла меня.

Когда я позвонила в дверь, Наташа открыла не сразу. А когда я ее увидела, в голову закрались странные сомнения.

— Привет, — она втянула меня в квартиру и тут же впилась своими губами в мои. Я была несколько удивлена такому энтузиазму, но с радостью ответила. Уже через секунду ее смелость стала вполне объяснима.

— Ты пила? — я изогнула бровь, чуть отстраняясь.

— Немного, — прошептала Наташа, — тебя не было, мне было скучно...

— Так алкоголиками и становятся, — усмехнулась я.

— Ты знаешь, мне это не грозит, — это было правдой. Наташа пила редко и очень мало. Кроме ее дня рождения, больше я не замечала, чтобы она "перебирала".

— Знаю. А еще есть?

— Конечно. Пойдем, — она взяла меня за руку и потащила за собой, я еле успела разуться.

Она усадила меня на диван, включила фоном проигрыватель и налила мне вина. Она вообще не пила никакой алкоголь кроме вина, и хоть я больше любила светлое пиво, я была не против.

Мы обсудили несколько новостей о ее работе, моей учебе, пару новых фильмов и когда на часах была почти полночь, то в гостиной горел приглушенный свет, я сидела на диване, положив одну руку на спинку, а другой прижимала к себе Наташу, целуя ее. Точнее, это она целовала меня. И в этот момент это было как-то особенно решительно. Даже напористо. Я ощущала на ее губах привкус вина и поцелуи были действительно "пьяными". Когда позволялось все, когда они откровенные, когда они смелее, чем обычно. Через несколько минут я забылась, и очнулась, лишь когда девушка шумно выдохнула мне в рот, а мои пальцы были под ее майкой. Это немного отрезвило меня и я слегка отстранилась.

— Что случилось? — спросила Наташа, заглядывая мне в глаза.

— Ничего. Просто... Мне надо перевести дух, — усмехнулась я. Черт, я была явно перевозбуждена.

— Целуй меня. Пожалуйста, — попросила она и придвинулась ближе, вновь накрывая мои губы своими.

— Подожди, — выдохнула я через несколько минут, снова отстраняясь, — может, просто поговорим? — мне явно нужно было время, чтобы успокоиться.

— Ты правда сейчас хочешь разговаривать?

— Ну...

— Черт, Ира, сколько еще нам надо ждать, прежде чем мы сделаем это? — сердито спросила Наташа.

— Что? — я сидела, не веря ушам.

— Мы взрослые люди. Ты целуешь меня так, что у меня голову сносит, я же чувствую, я вижу твое желание, почему ты никогда не заходишь дальше? — недоумевала девушка.

— Я... — я не знала, что на это ответить, — я не хочу, чтобы ты пожалела об этом, — признала я.

— Что? Я?

— Да. Я боюсь, что мы... в общем, я не хочу торопить тебя...

— Торопить меня?! Ты с ума сошла? Не надо меня оберегать, я большая девочка. Пожалуйста, позволь мне решать, о чем жалеть, а о чем нет. Я хочу этого. Я хочу тебя. И я не знаю, как еще тебе об этом сказать.

— Но...

— Замолчи, пожалуйста, — прервала меня девушка и села сверху, оседлав мои бедра.

После этого ее слова показались мне более, чем убедительными, особенно, когда я увидела перед своими глазами ее грудь, так как вырез на майке был достаточно глубоким.

Я даже сообразить ничего не успела, как ее язык уже был у меня во рту. Дерзкий, сильный, властный. Мы боролись за первенство, за своеобразное главенство. Но, учитывая, что у меня опыта в этом было куда больше, по крайней мере с женщинами, я сжала руками ее ягодицы, взяв инициативу на себя и заставляя первый стон покинуть ее рот. На ней были короткие домашние шорты, которые красиво облегали ее упругую задницу. И я любила ее задницу, черт, она правда была прекрасна. Руки блуждали по ее стройной спине, талии, пока, наконец, не добрались до груди. Она сама стянула с себя майку, оставшись в кружевном бюстгальтере, который подчеркивал небольшую полную грудь. Я уже плохо контролировала себя, поэтому без лишних разговоров пальцами поднялась к лопаткам и расстегнула лифчик. Медленно стягивая лямки с плеч и снимая его вообще, я бросила бюстгальтер на пол, поднимая глаза к ее груди.

— Ты просто потрясающе красивая, — не смогла промолчать я, чуть ли не физически ощущая, как мои зрачки расширяются от вида ее полуобнаженного тела.

Я вела ладони по ее животу вверх, обхватила ее груди, застонав от этого ощущения. Она смотрела мне в глаза и тяжело дышала. Это был просто зрительный контакт, но который заводил невероятно. Она обхватила мои руки своими, заставляя сжимать ее грудь сильнее. Ее бедра начали слегка раскачиваться, но глаза девушка не отводила. Я буквально чувствовала ее возбуждение, и была уверена, что, сунь я сейчас руку ей в трусики, явно пойму, что она готова. Для меня. Только для меня. Но я не хотела спешить. Я столько этого ждала, что мне было жаль закончить все слишком быстро.

Через несколько мгновений я поняла, что Наташа иного мнения. Она прижималась ко мне все сильнее, а амплитуда движений ее бедер на мне увеличивалась. Потом она наклонилась к моему уху и прошептала:

— Возьми меня.

И тут, как говорится, Остапа понесло. Я забыла о том, что хотела растянуть удовольствие, что хотела насладиться каждым мгновением этой сладкой прелюдии, я вообще забыла обо всем. Схватив ее за задницу, я повалила Наташу на диван, тем самым поменяв нас местами. Теперь я нависала сверху. Она сняла с меня майку, а так как я снова была без лифчика, ей не составило труда коснуться моей груди. Ее шорты и мои штаны, наше нижнее белье в беспорядке валялось на полу, пока мы, абсолютно обнаженные, изучали друг друга в мерцающем свете. Я целовала ее всю, каждый сантиметр ее тела, проводила пальцами по изящным изгибам, тыльной стороной ладони ощущала каждый позвонок на ее спине. Губы ласкали шею, мочку уха, ключицы.

Она изогнулась, когда я языком прикоснулась к ее груди. Громко выдохнула, вжимаясь в меня, когда я зубами прикусила сосок, тут же устраняя болевые ощущения языком.

Мои руки были везде. И когда я провела по ее ногам, она приподняла бедра мне навстречу. Решив, что пора бы приступить к делу, я осторожно и легко провела ладонью между ее ног, ощущая ее влагу на своих пальцах. Она вздрогнула и зажмурилась, застонав. Черт, она должна быть прекрасна, когда кончает. И я непременно должна была это увидеть.

После той ночи моя жизнь изменилась. Как там говорят, "заиграла новыми красками"? Ну вот, примерно так и было.

Она удивляла меня. Постоянно. Я не успевала привыкнуть к ней одной, как она открывалась мне совершенно с иной стороны. И это было невероятно захватывающе. Нам повезло, а мне особенно, что Петр опять уехал возглавлять строительство нового объекта, поэтому нам никто не мог помешать. Мы наслаждались друг другом. Я не знаю, как я умудрилась закрыть сессию, так как во время экзаменов я почти не спала. Наташа пыталась "выгнать" меня домой, чтобы я выспалась, но я заверяла ее, что я в порядке. Я полностью растворилась в ней. Наверное, это плохо, наверное, так нельзя, но это было неподвластно мне. День мне казался будто бессмысленным, если я ее не видела. Если я не прикасалась к ней. Если не слышала ее дыхания.

Она правда была удивительной. С виду скромная и даже застенчивая, когда мы оставались вдвоем в ночи, когда я раздевала ее, осыпая ее тело поцелуями, она словно перевоплощалась. Она была то податливой и будто безвольной, то превращалась в "главнокомандующего в постели". И это будоражило меня. Она позволяла выделывать с ней такие штуки, о которых я даже не подозревала. Черт, иногда я трахала ее как последнюю шлюху, правда. Она позволяла это делать, и в эти моменты я чувствовала свою власть над ней. Ее подчинение, ее полный отказ от своей воли. Она передавала всю власть над ней мне, а мне просто голову сносило от этого. Мне было разрешено все, ей нравилось все, что я с ней делала. Она просила только не оставлять засосов и синяков. Если с первым я еще справлялась, то на ее запястьях и руках то и дело появлялись следы и отметины. И я не могла насытиться ей. Мне было ее всегда мало.

Радмила пыталась пробиться до моего сознания, объяснить, что нельзя так зацикливаться на человеке. Но я ее не слышала.

Летом, во время каникул, я работала полный день в фирме отца Радмилы. У меня стали появляться свои деньги, весьма приличные для девятнадцатилетней студентки. И я их тратила на цветы, на подарки для нее. Наташа ругалась, ворчала, уверяла меня, что это лишнее, что мне надо больше думать о себе, но куда там. Меня не было. Была только она. А самое страшное, что я даже не заметила, как это произошло. Черт, я так влюбилась, что даже не задумывалась о том, что будет дальше. Со мной, с ней, с нами.

На мой день рождения, в день моего двадцатилетия, мы уехали в другой город, на концерт Sade. Я была в невероятном восторге. Я была счастлива, что могла разделить эмоции от звука голоса великолепной певицы именно с ней. Это был лучший день рождения в моей жизни.

Петя вернулся примерно через полтора месяца. И тогда настала "черная полоса". Он, видимо, чувствовал, что у его невесты появились интересы и помимо работы, и его самого. Поэтому он стал чаще у нее появляться, чаще ей звонить и напоминать о себе. Она рассказывала, что раньше его не особо заботило где она, чем занимается. Он никогда не баловал ее подарками или банальным букетом цветов. Но тут он будто переродился. Он таскал ее в театры, в кино, в рестораны, а я была в стороне. Я не могла вмешаться в это и я это понимала. Но надо отдать ей должное. Она всегда находила время, чтобы мне позвонить, приглашала меня к себе, в те редкие дни, когда он оставался у своих родителей. Иногда я ездила к ней на работу. И в эти дни, пока Петр был в городе, наши встречи походили на ураган. Накопленные за несколько дней эмоции, страсть, тоска обрушивались бурей.

В конце лета он снова уехал. Но всего на пару недель. Черт, я так ждала этого отъезда, что была готова сама отвезти его на такси в аэропорт, чтобы он побыстрее убрался.

Я почти полторы недели жила у нее. Это было самое замечательное время. Наташа взяла отпуск на несколько дней и мы уехали на выходные в загородный дом ее родителей, перед самым его приездом.

Мы гуляли весь день, наслаждаясь чистым воздухом и пейзажами. Ночью мы лежали на теплой земле и смотрели на звездное небо. Разговаривали, сидя перед костром, когда свет от огня таинственным мерцанием освещал наши лица. Было около трех часов ночи, но спать не хотелось. Слишком жалко было тратить на сон то время, которое мы могли провести наедине. Я медленно потягивала пиво, а Наташа наслаждалась изысканным вином, которое я ей подарила примерно месяц назад. Она налила себе всего полбокала, списывая на то, что ей жалко пить его просто так.

— Ты всегда так угадываешь с подарками для меня, — задумчиво пробормотала она, — откуда ты знаешь, что я хочу?

— Не знаю, — пожала я плечами, — просто, думаю, что бы могло тебе понравиться.

— И всегда в точку, — улыбнулась Наташа и неожиданно ее лицо стало грустным, — Петя никогда не угадывал с выбором подарков. Он как-то подарил мне серьги с сапфиром. Сказал, что они подходят к цвету моих глаз.

— Но... — неуверенно начала я, — у тебя же зеленые глаза. А сапфир, насколько я знаю, насыщенного синего.

— Так и есть, — кивнула она.

— Тебе бы больше подошел изумруд.

— Ты понимаешь теперь, о чем я? Мне иногда кажется, что он меня совсем не знает, — вздохнула Наташа и поставила на землю рядом с собой пустой бокал.

— Зачем ты хочешь выйти за него? — осмелилась я, наконец, задать этот вопрос.

Наташа сидела молча, согнув ноги в коленях и подтянув их к себе, и смотрела на огонь. В ее глазах сверкали отблески костра. Несколько минут мы провели в полной тишине, слушая лишь потрескивания поленьев и песни сверчков.

— Ира, я люблю тебя, — неожиданно сказала она, а у меня чуть бутылка не выпала из рук, — я действительно люблю тебя, но, пожалуйста, не задавай мне этих вопросов. Я сама себе не могу на них ответить, — прошептала она и опустила подбородок на руки, сложенные на коленях.

Она так просто сказала это. Как будто это было само собой разумеющееся, что я не нашлась даже, что ответить. Любила ли я ее? Да. Всем сердцем. У меня было столько любви, что я удивлялась, как это все вмещается в меня.

Мы просидели еще около получаса, прежде чем отправились спать. Я лежала и смотрела в потолок, чувствуя ее дыхание на своей шее. В этот момент она была мне ближе, чем когда-либо до этого. Мое сердце трепетало от восторга и счастья, когда я вспоминала ее слова. И я поняла, что просто должна ей сказать, просто обязана.

— Ты спишь? — прошептала я, поворачивая голову.

— Нет, — еле слышно ответила девушка.

— Я должна тебе сказать, что... — я понимала, что когда я произнесу эти слова, пути назад не будет. И моя призрачная независимость исчезнет. И я буду полностью в ее власти. Хотя я и так уже давно была вся ее, бояться, что станет еще хуже было глупо, поэтому я продолжила, — я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю, — прошептала я, прижимаясь губами к ее лбу.

— Правда? — с какой-то надеждой спросила она. Я не видела в темноте ее глаз, но знала, что она смотрит прямо на меня.

— Конечно. Боже, неужели ты в этом сомневалась?

— Не знаю... Я боялась, что только я потеряла контроль и не смогла справиться со своими чувствами.

— Не бойся. Ты не одна.

Она прижалась ко мне, целуя мои губы, перекатываясь на меня сверху.

— Люби меня, — прошептала она, руками проникая мне под майку, — пожалуйста, люби меня.

И я любила. Мы занимались любовью всю ночь, на протяжении нескольких часов, медленно, нежно, растягивая удовольствие, произнося эти такие простые и такие нужные слова, осознавая, насколько мы близки.

10

Почти весь следующий день мы провели на озере, неподалеку от дома. Катались на лодке, купались, вели себя как дети. Я была счастлива. Погода не портила нам выходные, поэтому мы действительно наслаждались удаленностью от города и нашим маленьким уединением. Меня смущало только одно — было в глазах Наташи что-то непривычное. Даже когда она улыбалась или заходилась смехом, в них проскальзывала какая-то боль. Какая-то невыносимая тоска. Я старалась не думать об этом и не обращать внимания.

Я вообще о многом старалась не думать. Например, о том, как он ее обнимает или целует, о том, спит ли она с ним. Хотя я знала, что спит. Может, она и уклонялась от этого, как могла, но они все же были в отношениях. В настоящих, официальных. У них был статус. И этот статус назывался "помолвлены". А какой статус был у наших с ней отношений — я тоже об этом старалась не думать.

Я ревновала. Я жутко, дико ревновала ее каждый раз, когда она возвращалась к себе, и я знала, что он придет. Каждый чертов раз, когда он ей звонил, я стискивала зубы, заходясь в безмолвной боли.

Была ситуация около месяца назад, когда я услышала, как она, прощаясь с ним по телефону, сказала "и я тебя". Я не была непролазной дурой, чтобы не догадаться, о чем идет речь. Меня это страшно разозлило. Мы не говорили тогда о любви между нами, несмотря на то, что нежных слов было сказано много. Я не смогла сдержать себя, несмотря на то, что Наташа всегда старалась не разговаривать с ним при мне, уважая мои чувства. Но я была зла и рассержена. Не помню что именно, но что-то резкое и едкое я сказала ей, когда она отключила звонок. Что-то обидное слетело с моих губ, и я увидела, как она вздрогнула, будто я ее ударила. Что-то вроде "что, скоро уже начинается его "смена", да?".

Она сказала мне тогда:

— Пожалуйста, не говори так. Не поступай так со мной. Тебе все известно, я никогда не пыталась тебя обмануть, я всегда была предельно честна с тобой. Не забывай, что я не тебе с ним изменяю. А ему с тобой.

Я тогда промолчала. Я знала, что не могу ставить ее перед выбором, потому что в этой "войне" я проиграю. Она рассказывала мне, как он помог ее отцу, когда у того были большие проблемы с бизнесом. Нужны были деньги, нужны были тендеры, которые его фирма сама никогда бы не получила. И в тот момент отец Петра очень помог. Я тогда возмутилась, что чувство долга — не лучшее основание для отношений. Это была наша первая ссора.

Когда наш совместный маленький уикенд подходил к концу и нам надо было утром уезжать обратно в город, мы лежали в гамаке, обнявшись, наблюдая за почти полной луной, которая ярко светила на черном ночном небе. Мне было так хорошо с ней, что я поняла, что просто не могу не спросить ее о том, что мучило меня все это время, о чем я задумывалась много раз.

— Наташа? — тихо проговорила я, прижимая ее к себе еще ближе.

— Да?

— Давай уедем? Куда-нибудь. Сбежим от всех. И будем вдвоем.

Я бы отдала все, что у меня было, если бы она ответила мне "да". Я была бы самым счастливым человеком на свете. Но я понимала, что мои шансы настолько ничтожны, что это можно представить только в самых смелых мечтах. Я ждала, что она скажет, затаив дыхание. Я слышала, как сильно бьется мое сердце.

— Я не могу, — прошептала Наташа и я услышала, как она всхлипнула.

— Но почему? Мы же любим друг друга. Мы же...

— Ира, я беременна, — сказала она так тихо, что мне поначалу показалось, что я ослышалась.

— Как давно? — спустя пару минут, еле вымолвила я.

— Около шести недель.

— И когда ты...

— Я узнала две недели назад. У меня и раньше были сбои в "женском графике", поэтому я не сразу поняла...

— Он знает?

— Да. Я сказала ему по телефону неделю назад, — она говорила, а голос ее дрожал.

— Рад? — я слышала себя будто со стороны. Не узнавала свой собственный голос.

— Да. Он переводится в местный филиал и больше не будет такого количества командировок. И... я выхожу замуж.

— Наташа, давай уедем, правда? — я подскочила на гамаке, чуть не перевернув нас. Я поняла, что я теряю ее. И мне необходимо было предпринять хоть что-нибудь, — я буду тебе помогать, буду работать. К черту эту учебу, на улице двадцать первый век, высшим образованием никого не удивишь. Я буду любить этого ребенка как своего, обещаю. Пожалуйста, — шептала я, хватая ее за руки и глядя в глаза. Слезы катились сами по себе, она тоже сидела и еле слышно всхлипывала.

— Я не могу позволить тебе "положить жизнь" из-за меня. Ты же сама меня потом возненавидишь. Ты хоть представляешь, какая это ответственность?

— Я представляю, и я знаю, что готова к этому. Ради тебя, ради нас.

— Прости, нет. Так нельзя. Ребенку нужен отец, нужна семья.

— Но ты же не любишь его! — воскликнула я, чувствуя, как мое счастье ускользает из моих рук. И ощущая, какое оно было хрупкое.

— Мы помолвлены. И у нас будет ребенок. Я ничего тебе не обещала, я не обманывала тебя, — твердо проговорила девушка.

Это тоже было правдой. Наташа в начале наших отношений говорила, и не раз, что в ее жизни есть Петр и что она поймет, если я не соглашусь на это. Но я согласилась. Я знала, на что иду. Хотя и не представляла, куда это все приведет.

— Ты... Ты специально привезла меня сюда? — осенило вдруг меня, — хотела повеселиться перед тем, как выкинуть меня из своей жизни? Промыла мне мозги словами о любви, а сама знала, что все это будет кончено уже через день?

— Я сказала тебе, что люблю, потому что я это чувствую. Я хотела быть честной. До конца. Я не хотела, чтобы получилось так. Меньшее, чего мне хотелось, это причинить тебе боль. Я люблю, тебя, Ира. Я правда хотела поступить правильно, но... тут нет правильного варианта.

Я молча качала головой, бездумно глядя в темноту.

— Значит, у тебя теперь будет счастливая семейная жизнь с мужем и ребенком, вы будете образцовой семьей, а я останусь просто воспоминанием? — горько усмехнулась я.

— Ты никогда не будешь просто воспоминанием. Ты это знаешь.

— Значит, это все? — пробормотала я, сама не веря в то, что говорю, — это правда все? — я перевела свои глаза, полные слез, на Наташу. Она выглядела не лучше, — а если бы я не начала этот разговор? Ты бы так и молчала?

— Ты же знаешь, что нет. Я просто хотела, чтобы у нас было как можно больше хороших моментов. И хотела провести с тобой время до того, как он приедет.

— Да, чтобы потом бросить меня.

— Не говори так, пожалуйста, — прошептала она, прижимаясь лбом к моей щеке, — ты же знаешь, что для меня это все серьезно. Ближе тебя у меня никого нет. Я никому не позволяла делать то, что позволяла тебе. Никому так не доверяла.

— Что мне делать, Наташа? — растерянно спросила я, — как мне жить потом? Когда тебя не будет рядом.

По моим щекам текли слезы. Мои и ее. Они смешивались, не знаю, где были чьи. Я не верила в то, что происходило. Оказывается, счастье бывает таким призрачным.

— Ты просто должна идти дальше. Ты самый замечательный человек из всех, что я знаю. У тебя будет все, что ты захочешь.

— Не все. Мне не надо ничего, кроме тебя. Не делай этого, Наташа, я прошу тебя. Не разрушай все это.

Наверное, я выглядела жалко. Но мне было плевать. Я знала, что мое счастье заключается в этой женщине, она была нужна мне.

— Я не могу. Прости меня. Прости, — шептала она, беспорядочно целуя мое уже мокрое от слез лицо, — я люблю тебя, помни это. Я очень сильно люблю тебя. Я просто не могу. Я теперь должна думать за двоих.

Я молча кивала, пытаясь запомнить ее губы. Впитать в себя каждоеощущение, каждое мгновение, проведенное с ней. Я поняла, что это конец. Что все рухнуло. Что осталось пепелище там, где, казалось, цвели цветы. Мы растоптали все это. Мы просто не смогли.

11

Я уехала в ту же ночь, не дожидаясь утра. Позвонила Радмиле, попросила меня забрать. Когда подруга услышала мой срывающийся от слез голос, она даже не стала спрашивать, что случилось, лишь коротко бросила "еду" и отключила звонок.

До приезда Радмилы был минимум час, мне безумно не хотелось бродить по ночному коттеджному поселку, поэтому я осталась с ней. Как она плакала. Я не подозревала, что в человеке может быть столько жидкости. Она трогала пальцами мое лицо, будто впитывая в себя его очертания, сжимала меня в объятиях, беспрерывно целовала и что-то шептала. А я сидела абсолютно безмолвно и не шевелясь. У меня не было сил. У меня их просто не осталось. Было ощущение, будто я наблюдаю за всем этим со стороны, будто это происходит не со мной.

Когда приехала Радмила, я взяла рюкзак и повернулась к Наташе, смотря на нее пустыми и красными глазами:

— Мне пора.

Я не знала, что мне сказать. Я не знала, надо ли мне вообще было что-то говорить. Было смешанное ощущение понимания и предательства. С одной стороны я осознавала слова, что она говорила. О семье, о ребенке. Черт, я сама еще ребенок, кого я могу воспитать?! Но с другой — она же любила меня. Она, наверное, действительно единственная, кто искренне меня любил. Семью и друзей я не считаю, это совершенно иное. И она отказалась от меня. От нас. Она отпустила меня, позволила мне уйти.

Наташа смотрела на меня опухшими от слез глазами, периодически все еще всхлипывая и вздрагивая, потом резко притянула меня к себе, уткнувшись носом в мою шею и глубоко вдохнула.

— Прости меня. Ненавидь меня, забудь меня, делай что хочешь, только, пожалуйста, не думай, что я говорила неправду. Я люблю тебя. Я просто не могу по-другому, — шептала она, заходясь в новой истерике.

Это страшно. Страшно, когда твоя любимая женщина плачет. Но это она сделала этот выбор. И я не могла ей помочь.

Я ушла, тихо закрыв за собой дверь. Вышла на дорогу и села в машину к Радмиле, которая терпеливо ждала меня. Опустившись на сиденье, я не смогла выдавить из себя ни звука. Подруга молча завела машину и, развернувшись, направилась к выезду из поселка.

Когда я добралась до дома, уже светало. Я была счастлива, что родители уехали на дачу. Они должны были вернуться только вечером, так как с дачи собирались сразу поехать на работу. Мне необходимо было побыть одной.

Закрыв дверь квартиры, я кинула на небольшой пуфик рюкзак, разулась и прошла в свою комнату, прикрыв за собой дверь.

И тут я дала волю эмоциям. Есть такое выражение "реветь белугой". И хоть бедные осетровые абсолютно не имеют никакого отношения к этому афоризму, а речь идет о дельфинах, смысл фразы передан верно. Я и не подозревала, что могу так орать и издавать такие звуки. Я выплескивала все, что было во мне. Я срывала со стен своей комнаты фотографии и картинки, перевернула стол и тумбочку, и, наверное, впервые пожалела, что никогда не занималась боксом, потому что наличие боксерской груши в тот момент очень бы пригодилось.

Спустя час метаний, когда уже соседи стали стучать по батарее, явно напуганные моими действиями почти в четыре утра, я опустилась на кровать, закрыв глаза. Я поняла, что полностью опустошена. Во мне не осталось эмоций, во мне не осталось гнева, во мне не осталось ничего.

Окончательно обессилев, я зарылась под подушку и заснула. Странно, но, засыпая, во мне жила маленькая надежда, что это все неправда, что это какой-то дурацкий жестокий сон, и что когда я проснусь наутро, все будет хорошо, и главное, она будет рядом. Все еще со мной. Все еще моя. Не полностью, на какую-то малую часть, но моя.

Когда я открыла глаза, голова гудела так, будто я побывала на действительно классной вечеринке. Приподняв голову, я огляделась. Комната походила на притон. Повсюду валялись вещи, перевернутая мебель, со стен было сорвано все, что там висело. Память быстро подкинула мне события прошлой ночи, и я вслух застонала. Глаза вновь щипало, но слез не было. Есть, видимо, предел по количеству слез. Мне казалось, что свой я исчерпала лет на пять вперед. Глянув на часы, я тут же подскочила, так как поняла, что если не хочу объяснять родителям, что произошло в моей комнате, мне надо поторопиться все убрать.

Через пару часов вернулся отец с работы, следом мама. Они тут же засыпали вопросами, как я провела выходные с "подругой". Угрюмо буркнув, что отлично, я направилась в свою комнату. Я не была готова говорить об этом.

Я взяла телефон и увидела около двадцати пропущенных от Радмилы, начиная с полудня. И ни одного от нее. Удивительно, но я была благодарна ей. Лучшим решением для меня было — исчезнуть. Оборвать все каналы связи, контакты, постараться вырезать ее из своей памяти, хотя я прекрасно понимала, что мне это не скоро удастся.

Спустя две недели мы вышли на учебу. Если я скажу, что за это время мне стало легче, то совру. Не стало. Мне не стало легче ни на йоту даже через месяц. Даже через два. Даже через полгода. Я плохо помню то время. Я не помню каникул, праздников, не помню, что делала, о чем разговаривала с людьми.

До этого у меня было много друзей, точнее, товарищей. Особенно в институте. Ко мне тянулись люди. После того, что произошло, я никого не подпускала. Я отстранилась от всех, я даже пыталась оттолкнуть Радмилу, но она терпеливо сносила мои истерики, мое хамство, мое поведение.

С родителями было сложнее. Я не могла им объяснить, что со мной, они видели только внешнюю сторону происходящего, поэтому всерьез стали беспокоиться, что я употребляю наркотики. Моя агрессия, апатия и потеря в весе заставило их подозревать, что их любимая и единственная дочь — наркоманка. Мне было смешно, когда мы сидели у кабинета врача, отец сурово молчал, а мама теребила в руках платочек. Зато как они выдохнули, когда врач сказал, что никаких следов наркотических веществ не было обнаружено. Но снова напряглись, когда он поставил другой диагноз — депрессия. Правда? Это было так удивительно. Потом доктор сказал, что рекомендовал бы обратиться к психотерапевту, что с такими вещами лучше не шутить. Я закатила глаза и, поблагодарив его, выволокла из больницы родителей, сказав, что сама разберусь со своими проблемами.

Вечером отец пришел ко мне в комнату, когда я лежала уже в привычной для себя позе — вытянувшись на кровати, с плеером, и уставившись в потолок. Я вынула наушники и села на кровати, вопросительно уставившись на него. Отец покашлял, пошевелил седыми усами и спросил:

— Я присяду? Ты не против? — я отрицательно покачала головой, двигаясь, чтобы освободить ему место рядом с собой.

— Что-то случилось? — спросила я, выключая плеер.

— Это ты мне скажи, — я видела, как отец нервничает и это даже смешило. Он никогда не устраивал мне "воспитательных бесед", поэтому я совершенно не знала, чего ожидать от его визита.

— Со мной все в порядке, — повторила я заученную фразу. Я так натренировалась говорить ее спокойным голосом, что мне вполне можно было дать Оскар за эту роль. Внутри меня все сжималось, у меня в душе была выжженная земля, покрытая золой, но на моем лице было написано лишь безразличие.

— Ира, ты знаешь, я не умею говорить всяких красивых и умных слов, я не профессор, и вряд ли уже могу рассказать тебе что-то, чего ты не знаешь, — вздохнул отец, — но ты моя дочь. И я вижу, как тебя что-то будто гнетет. Ты не улыбаешься, никуда не ходишь. Людей в двадцать лет дома не увидишь, а у тебя все развлечения — визиты Радмилки. Что с тобой? Я боюсь за тебя. И мне страшно, что я не могу тебе ничем помочь, — сказал он и посмотрел на меня. В его глазах стояли слезы. У моего отца. У человека, жестче которого в некоторых моментах я не встречала. И он говорил так искренне, что я разозлилась на себя, что доставляю им столько хлопот и переживаний, — мать уже который день не спит, ворочается. Не говорит ничего, но я же не слепой и не глухой. Что с тобой? Скажи мне, доченька. Есть что-то, что тебя гнетет?

Я помолчала с минуту. Потом решила, что вряд ли будет еще хуже. Я и так была на самом дне. Поэтому, вздохнув, я грустно улыбнулась:

— Есть. Только это меня не гнетет. Это меня убивает, — после моих слов мне показалось, что отец вздрогнул.

— Это все-таки...

— Нет, не наркотики, пап. Ты же знаешь, я всегда была против этого, — проворчала я.

— Ладно. Уже легче. Тогда что с тобой?

И я рассказала. Я рассказала всю эту кучу чертовой правды, которая произошла со мной за последний год. Опуская, конечно, особо интимные подробности. Он слушал внимательно, иногда присвистывал, иногда хмурился. Но что было удивительно, я не увидела на его лице неприязни или презрения, когда призналась, что его единственная дочь — лесбиянка. Когда я закончила свой долгий рассказ, отец хмыкнул.

— Ну ты даешь, — сказал он, — я и не подозревал, что в твоей жизни творится такое. Как ты... Как ты справляешься? Знаешь, я уже не молодой, но помню, каково это — когда тебе разбивают сердце.

— Правда? — я подняла брови. Неужели отец решил рассказать мне о своей какой-то печальной истории любви?

— Конечно. Мы с твоей мамой поженились, когда нам было по двадцать пять. Как этой твоей Наташе, — мне резануло ухо фраза "твоя Наташа", но я промолчала, — до этого я был влюблен в девушку, мы даже собирались пожениться.

— И что произошло?

— Она вышла за другого, — пожал плечами отец, — за более богатого, более солидного.

— И ты страдал?

— Еще как, — усмехнулся отец, — год я ни на кого не смотрел, не мог просто. Потом понемногу становилось проще. А потом я встретил твою маму. И тогда полюбил уже по-другому.

— По-другому — это как?

— По-настоящему. По-взрослому. Осознанно.

— Ты считаешь, что мои чувства и переживания — это лишь дело возраста? — напряглась я. Отлично, он думает, что я подросток.

— Нет, я этого не сказал. Я тебе лишь рассказал свою историю. Ты просто пойми, что все раны затягиваются. Рано или поздно. И может ты сейчас не готова в это поверить, но ты сможешь пойти дальше. Когда придет время.

Я молчала, уставившись в пол и обдумывая его слова.

— И ты не ненавидишь меня? — спросила, наконец, я, боясь взглянуть на отца.

— За что я должен тебя ненавидеть? — его густые брови взлетели вверх.

— Ну... Из-за того, что мне нравятся... женщины, — я смогла, я снова это сказала. Я сказала своему отцу, что я лесбиянка. Отлично.

— Мне они тоже нравятся, — усмехнулся он, — мама знает?

— Нет, что ты. Мне кажется, она с ума сойдет, — подняла я руки, активно жестикулируя.

— Ладно. Пока не говори. Я думаю, ее надо немного к этому подготовить.

— Что? Как? Что ты собираешься делать? — заволновалась я. Еще не хватало, чтобы отец ей об этом сообщил.

— Не переживай, я ничего ей не скажу. Просто доверься мне.

— Точно?

— Точно.

— Ладно. Тебе я верю.

— Вот и хорошо. А теперь ложись спать. Выспись хорошенько. Все пройдет. Ты сильная девочка, ты со всем справишься, я знаю.

Поцеловав меня в лоб, отец вышел из комнаты.

Как бы слова отца не были верны, как бы я не хотела действовать так, как диктовал разум, я не могла. Через пару месяцев я нашла себе отдушину — я стала ходить в спортзал. Я выматывала себя почти каждый день на тренировках после учебы и работы. Первый месяц мое тело жутко болело и сопротивлялось. Тренер следил за мной, так как я особо спортом никогда не увлекалась, и такие нагрузки были просто опасны для здоровья. Когда я привыкла, стало проще. Из зала я выходила мокрая и с гудящими, а иногда и дрожащими мышцами. Со стороны, наверное, было похоже, будто я готовлюсь к олимпийским играм. А я всего лишь хотела спать. На протяжении этих месяцев у меня были проблемы со сном. Я могла проваляться всю ночь и так и не сомкнуть глаз, размышляя, вспоминая, прокручивая все в голове. А после тренировок сил на это не оставалось. Я буквально падала на кровать и тут же засыпала. Бонусом к избавлению от бессонницы стала фигура. Черт, я раньше и не предполагала, что могу выглядеть... так. Тренер прописал мне режим питания, индивидуальную диету. Конечно, я часто ее нарушала, но учитывая, сколько времени я проводила в зале, это было незаметно. Вместо впалого живота у меня появились очертания пресса со всеми мыщцами — линиями "кубиков", косыми, верхним прессом. На руках появился рельеф бицепсов и трицепсов. Я боялась, что стану похожей на тех огромных женщин-бодибилдерш, но тренер заверил, что такого не случится. Моя задница стала настолько упругой, что об нее можно было действительно повредить руку, если шлепнуть. Я уже не выглядела настолько тощей, как раньше, хотя в общем осталась довольно худенькой, только смотрелось это все гармонично. Правда груди как не было, так и не стало. Но я особо не переживала по этому поводу.

Потом, когда прошел почти год после того, как мое сердце было разбито самым жестоким образом, в самом начале летних каникул я уехала из города к родственникам в поселок у моря. Поняла, что просто не смогла бы находиться в местах, где все напоминало о ней, пока занята только работой. Пока были экзамены и сами семестры, днем я отвлекалась учебой. Я выполняла все обязательные задания и брала дополнительные. Студенты на меня смотрели как на идиотку, а преподаватели не могли нарадоваться, хотя мне казалось, что они тоже меня слегка опасались. Ненормально это, когда студентка приходит и требует дополнительную тему для реферата. В итоге я уехала в деревню и два месяца после закрытия сессии провела там, наслаждаясь морским воздухом и природой.

Я запрещала себе думать о Наташе. Я сжимала кулаки до боли, как только мои мысли касались ее. А они касались ее часто. Когда я видела что-то потрясающее, я представляла, как я бы ей рассказывала об этом. Когда меня что-то заинтересовывало, я воображала, что бы она сказала по этому поводу. Она жила внутри меня, связав меня невидимой нитью с собой. И я не могла это оборвать.

Если днем я еще могла как-то это контролировать, то во сне подсознание отыгрывалось за то, что я так упорно давила в себе эти чувства. Она снилась мне почти каждый день. На протяжении всего этого года. Это было невыносимо. Иногда она смеялась во сне, а ее ямочки сжигали мое сердце. Иногда она плакала. Тогда я тоже просыпалась со слезами на глазах. А иногда мне снилось, как мы занимаемся любовью. Тогда я чуть ли не подскакивала с кровати, находясь в состоянии крайнего возбуждения.

Вернувшись в город, я стала больше походить на человека. В том плане, что я стала выходить куда-то, кроме дома. Я поблагодарила родителей за терпение и попросила у них прощения за то, что доставила им столько беспокойства. Извинилась перед Радмилой, поблагодарила и ее, за то, что она настоящая подруга и за столько времени она не отвернулась от меня. Надо отдать ей должное — за целый год она ни разу не попыталась меня допросить, что же конкретно произошло той ночью. Зная характер Радмилы, я предполагала, как ей сложно держать язык за зубами и не задавать вопросов. Но она делала вид, будто ничего не было, будто ничего не произошло. Она старалась отвлекать меня, рассказывала о чем-то, таскала меня с собой куда угодно, лишь бы я вытащила свою задницу из квартиры, ставшей местом моего заточения. Она знала, что я расскажу ей, когда буду готова. И я поделилась с ней только спустя столько времени. Год, целый год прошел с той чертовой ночи, которая сломала меня. Я все рассказала подруге и чуть не упала, когда увидела слезы в ее глазах.

— Чего ты ревешь? — настороженно спросила я, на всякий случай отодвигаясь от нее.

— Не знаю, — прохныкала девушка и вытерла нос, — это все так грустно. Она же любила тебя. А ты ее. Вы должны были быть вместе.

— Ну извини, — грустно усмехнулась я, — у нее уже наверное сын или дочка, она готовит этому Пете пироги, стирает его белье и они счастливо обнимаются, склоняясь над колыбелью.

— Ты ее ненавидишь?

— Кого? Наташу? — подруга кивнула, шмыгнув носом, — нет. За что мне ее ненавидеть? Я думаю, ей тоже было больно и плохо. Ладно, я надеюсь, что ей тоже было больно и плохо. Но у каждой из нас своя дорога. И я тут ничего не поделаю.

— А ведь вы могли бы...

— Хватит, — оборвала я ее, — я больше не хочу говорить о ней. Я больше не хочу обсуждать ее. Я больше не хочу думать о ней, — сказала я твердым голосом.

— Ты очень изменилась за это время. Очень, — призналась девушка.

— Это было неизбежно. Я перекраивала себя заново. Я не думала, что так бывает. Я не думала, что так будет со мной. Я вообще считала, что любые амурные передряги никогда меня не коснутся. Ты же знаешь, что я всегда всех держала на дистанции.

— Знаю.

— Но тут я дала маху, конечно. Дала слабину, и это вышло боком.

— Ты теперь считаешь, что любить — это "дать слабину"? — подняла бровь Радмила.

— Я теперь считаю, что не хочу больше об этом думать. Я достаточно пострадала. Хватит. Пора идти дальше.

— Ну, в твоем новом образе это будет несложно, — хмыкнула она.

— Думаешь? — я ухмыльнулась, зная, что Радмила говорит правду.

Я остригла волосы, оставив их даже не достающими до плеч. Они еле закрывали позвонки на шее. Окрасила в более насыщенный светлый цвет, сделав модную тонировку у корней. Так что теперь я была практически настоящей блондинкой. Также сменила саму прическу, а не только длину и цвет. Боковой пробор разделял волосы надвое, левую часть я часто убирала за ухо, а правая немного закрывала лицо. Не буду кривить душой, я стала очень привлекательной. Я это отмечала и сама, глядя в зеркало, и меня в этом убеждали заинтересованные взгляды, направленные в мою сторону.

— Ну и что ты будешь делать теперь? — спросила Радмила, глядя мне в глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну... Свидания, встречи, новые отношения?

— О, нет-нет-нет. Никаких отношений, никаких историй, ничего такого. Не в ближайшее время точно, — замахала я руками.

— Ну ладно, я рада, что ты "вернулась". Я скучала по тебе, — улыбнулась Радмила и обняла меня, — ты точно в порядке? — спросила подруга, чуть отстраняясь.

— Да, в полном. Столько времени прошло. Я в порядке, — откровенно солгала я.

Я не была в порядке. Хотя если сравнивать с тем, что было несколько месяцев назад, тогда, конечно, можно было сказать, что я вполне себе неплоха. Но я не ощущала главного — я не чувствовала себя счастливой. Я не получала удовольствия от того, что я делала, я не чувствовала эмоций радости, смеялась я по большей части из вежливости. У меня будто не было эмоций, как будто когда она ушла, она забрала все мои чувства. Вместе с моим сердцем. Я достигла невероятных успехов в способности играть себя. Люди вокруг даже не догадывались, что я перед сном также "видела" ее, а утром, первое, о чем я думала, тоже была она. Я не знала, как она переживала этот период, но если ей хотя бы на сотую долю было также плохо как мне, то я ей искренне сочувствовала. Потому что жить и ощущать себя каким-то роботом — это настоящая задница.

Но важным было другое. Мой план по отвлечению начал давать трещины. Даже будучи физически вымотанной, я не могла избавиться от мыслей о ней. Каждую ночь, каждую чертову ночь, если я не засыпала сразу, в моей голове проносились мысли о том, что было бы, если бы все сложилось иначе. Если бы она тогда согласилась, если бы сказала мне "да". Перед моими глазами мелькали картинки ситуаций, которым не было суждено произойти.

Вот я помогала ей в первые месяцы беременности, делая бутерброд с вареньем и шпротами, потому что она хотела именно такой бутерброд, вот я бегала ночью по подъезду, отскребая штукатурку, потому что ей неожиданно захотелось ее понюхать. Вот я гладила ее по голове, в то время как она мучилась от тошноты, потому что токсикоз никак не проходил. Вот мы ходили по магазинам, покупая то, что будет необходимо в первые недели после рождения ребенка. Вот я сидела, жутко нервничая, в родильном отделении, мысленно повторяя "давай, моя девочка, ты сможешь, я так тебя люблю". И как мы, мы с ней любовались только появившимся на свет младенцем.

Я видела эти ситуации настолько четко, будто действительно пережила все это. Я знала, что любила бы этого ребенка также сильно, как и ее. И я бы делала все и даже больше, чтобы они ни в чем не нуждались. Каждый раз я прокручивала эту непрожитую жизнь в своей голове. И, странно, но это будто давало мне сил. Я жила в своих фантазиях, в своих мечтах. Только там я могла быть с ней. Я понимала, что это не совсем нормально. Ладно, это была полнейшая чушь, но для меня это было лекарством. Которое не лечило болезнь, но снимало симптомы.

Я не хотела ни с кем говорить о ней, потому что в моих мыслях мы все еще были вместе. В той, другой, непрожитой жизни.

Я никогда раньше не думала, что столкнусь с подобным. Я слышала, что некоторые люди сходили от любви с ума в буквальном смысле этого слова. Возможно, я тоже напоминала сумасшедшую, но я знала, что это пройдет. Я знала, что я это выдержу и смогу идти дальше, я обязательно смогу.

12

Утром, собираясь на работу, я уже думала о планах на вечер. Можно было поехать навестить родителей, которые постоянно сетовали, что я недостаточно часто их навещаю, можно было послушать Радмилу и пойти с ней на какую-то очередную "мега-классную вечеринку, где будет шведский стол из красивых девушек", а можно было остаться дома и проваляться весь вечер пятницы на диване с книгой или включить какой-нибудь классный боевик про супергероев, которые спасают мир.

Натянув джинсы и черный свитер, я посмотрела на себя в зеркало. Да, в свои двадцать пять с "хвостиком" я выглядела не старше двадцати двух. Спорт все же приносит пользу, определенно. Последние года два я уже не проводила столько времени в спортзале как раньше. Если быть честной, я вообще не ходила в спортзал. Я купила пару тренажеров и занималась дома. Турник-трансформер и беговая дорожка. Что еще надо, чтобы сохранить упругость задницы и крепость мышц? А, еще секс. Тоже полезно. У меня не было постоянной подруги, но была парочка таких, с которыми я периодически проводила время. У меня снова был период "не хочу ничего серьезного", поэтому это было лучшим вариантом. У меня вообще этого самого "серьезного" не было довольно давно. Я пыталась, честно. Раза три я старалась начать нормальные отношения с нормальными девушками, но меня хватало не больше, чем на несколько месяцев. И я никак не могла понять, в чем была причина. Девушки были умными, красивыми и даже веселыми. Но через два-три месяца, и один раз через полгода я просто будто уставала. Мне не хотелось видеться, не хотелось с ними разговаривать, не хотелось ничего. И снова я слушала про то, что я "безэмоциональное дерьмо", и отношения заканчивались.

Мне было плевать, если честно. Я так ловко научилась управлять любыми своими эмоциями, что вывести меня из равновесия было непосильной задачей.

Одно верно, что я знала, что когда появится та "моя единственная", та, которую я смогу полюбить, я это пойму.

После всех передряг и длительного "реабилитационного" периода ко мне все же вернулась вера в то, что я смогу когда-нибудь быть счастлива. С кем-то.

Я поправила волосы, еще раз глянула в зеркало и, подмигнув сама себе, направилась к выходу.

Как я и думала, я не смогла работать по профессии, в соответствии с дипломом. Цифры никогда мне не нравились, поэтому после института, по протекции отца Радмилы, меня взяли на стажировку в небольшую фирму на должность "помощника менеджера по проектам". Я была под руководством долговязого и очень светловолосого парня. Хотя оказалось, что этому "парню" уже под сорок. Его худоба и бег по утрам на протяжении многих лет будто остановили его возраст. Мы легко нашли общий язык и начали довольно продуктивно работать. Самое забавное было встретиться с ним на одной вечеринке. "Особенной" вечеринке. Он там был с пухленьким мужчиной в очках. Как выяснилось, они вместе уже пять лет. Мы посмеялись, поудивлялись и пошутили, что наша "розово-голубая команда" самая оригинальная, но стоит отдать должное — продуктивная.

Спустя год меня сделали полноценным менеджером проектов, а мой "наставник" Семен Семенович, или как я его звала, просто Сема, стал руководителем группы менеджеров. И я с удовольствием работала на этой должности, понимая, что это куда интереснее, чем сидеть с калькулятором и подсчитывать суммы.

Я зашла в офис в начале десятого и эта швабра в виде Семы тут же налетела на меня:

— Ира! Ты почему опаздываешь?! Ты помнишь, что у нас в десять переговоры с "Автолигой"?

— Сема, до десяти еще пятьдесят минут. Ты думаешь, я за это время не успею доползти до комнаты переговоров?

— А документы? Ты сделала им план? Они прислали бриф? — его светло-голубые глаза беспокойно впились в мои, и я уверена, если бы не его воспитание, он бы уже вцепился мне в плечи и тряс бы меня как кокосовое дерево.

— Все готово, все в папке, расслабься, Сема.

— Я не могу расслабиться. Если что-то пойдет не так, меня начальство четвертует.

— Сема, не забывай, я привела этого клиента. Все будет хорошо. К тому же, я знаю кое-кого из руководства. И этот кое-кто сегодня будет здесь.

— Кого это? — прищурился Семен.

— Ну... Скажем так, есть одна милая женщина, она замгендира. Точнее, она его жена. И... В общем, мы с ней в хороших отношениях, — улыбнулась я и направилась в комнату для кофе-брейка.

— Стой-стой-стой, — Сема развернулся и пошел за мной следом, — только не говори мне, что ты... — мужчина огляделся и продолжил почти шепотом, — спишь с женой генерального директора самой крупной логистической фирмы?

— Ладно, не буду, — пожала я плечами, заходя в "кухню" и приветствуя немногочисленных коллег, что были там.

— Ты серьезно?! — возмущенно прошипел Сема, — это же нарушение всех правовых... ладно, этических норм!

— Сема, то, что мы с ней видимся раз в месяц или два, никак не влияет на эти переговоры. Им нужна была помощь, она просто сказала мне об этом, спрашивала, нет ли у меня знакомых, кто может помочь им немного... "осовремениться". Сказала, что они давно на рынке и им все тяжелее бороться с новыми фирмами. Она даже не знала, что как раз этим я и занимаюсь. Так что рассматривай их как обычных клиентов, — сказала я, наливая чай в свою кружку.

— Как ты... Как ты вообще умудрилась?! — шептал Семен, стоя сбоку от меня и повернувшись ко мне лицом, — она молодая?

— Ну... лет сорок пять наверное, — прикинула я.

— И ты с ней спишь?!

— Сема, хватит шипеть мне на ухо. Я с ней не сплю. Точнее, не только сплю. Мы иногда ходим в рестораны, театры или на какие-нибудь выставки. Ее муж не особый охотник до светских мероприятий, — пожала я плечами, — а она очень умная и интересная женщина.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул Семен.

— Нет, правда, мне больше удивительно, куда смотрит ее муж. Ты увидишь ее сегодня. Поймешь, о чем я.

— Где ты вообще с ней познакомилась? — недоумевал мужчина.

— Не поверишь, но на парковке. Я подъехала к ресторану, где меня ждала подруга, увидела одно-единственное свободное место. Пока разворачивалась, она заняла его. А я была тогда не в духе, поэтому, не стесняясь, высказала ей все, что думаю. Она просто послала меня к черту и направилась в какой-то салон, что по соседству с рестораном. Ну, я, недолго думая, встала поперек дороги, перегородив ей путь. Место было последнее в ряду, прям у выезда.

— И что потом? — усмехнулся Семен.

— А потом, Сема, она полчаса пинала мою машину, прежде чем я вышла, — засмеялась я.

— Она тебя не убила?

— Как видишь, нет. Скорее, наоборот.

— Но я все равно не понимаю. Как вы в итоге...

— О, там было все просто. Когда я села в свою машину, чтобы отъехать, она тоже залезла в свою. И только я собиралась вырулить, смотрю, она снова вышла и еще руками мне машет. Ну, я окно опустила, жду, что еще она мне выскажет. А она подошла и сообщила, что у нее сел аккумулятор. Видите ли она только назавтра собралась ехать в сервис. И все, я ей подзарядила его, слово за слово, она оставила мне свой номер. Я позвонила.

— Отличная история. И тебя не останавливает, что у нее есть муж? — поднял бровь Сема.

— А почему меня должно это останавливать? Это она замужем. Пусть ее это и беспокоит.

— А там... чувства? Ну, ревность?

— Сема, какие чувства? Мы трахаемся и ходим на спектакли. Вот все чувства. Ее муж считает ее красивым аксессуаром. Я считаю ее очень привлекательной женщиной. Она меня — отличной любовницей. Каждый получает, что хочет.

— Девушку тебе надо, Ира, нормальную девушку, — поучительно сказал Сема, — ладно, без пятнадцати десять жду тебя в комнате для переговоров.

— Да, босс, — кивнула я и пошла к своему столу.

Когда мы сидели с нервничающим Семой и ждали представителей компании, я глазами еще раз пробежалась по плану презентации и нашим предложениям. Наконец, в дверь постучали и к нам заглянула наша офисная достопримечательность — Оленька. Эта девушка совмещала множество должностей — от секретарши до офисного "хостеса", а выглядела, как с обложки модного журнала. Она открыла двери и с белозубой улыбкой пригласила наших гостей зайти. Сема тут же подскочил и чуть не с поклоном стал приветствовать вошедших в кабинет людей. Их было двое — женщина и мужчина. Сема пожал руку невысокому парню в костюме и представился:

— Добрый день, меня зовут Семен Семенович, можно просто Семен. Я руководитель группы проект-менеджеров. А это, — он показал рукой на меня, — Ирина, именно она занималась подготовкой плана и анализом данных.

— Очень приятно, Игорь, — несмело отозвался парень, — менеджер по развитию.

Семен уже переключился на женщину, пожимая и ей руку:

— Светлана Эдуардовна, заместитель генерального директора. Но, прошу вас, всю информацию — Игорю, он непосредственно осведомлен с цифрами и прочим, — спокойным голосом, с небольшой хрипотцой сказала она. От звука ее голоса у меня мурашки пробежали по коже. Невероятно сексуальный голос. Я поняла, что не на одну меня это произвело впечатление, так как мне даже показалось, что этот бедный Игорь вздрогнул. Интересно, а она с ним тоже спит? Или он ее просто хочет? Потому что в том, что он ее хочет, я даже не сомневалась. Это было написано у него на лице. В общем, это было не удивительно. Ее сложно было не хотеть. Высокая, статная, ухоженная. Я не знаю, сколько она спускала в месяц денег на всякие салоны, массажи, косметологов и прочее, но судя по тому, как она выглядела, это окупалось. Светлана рассказывала, что ее муж женился на ней только из-за ее внешности. И еще потому, что у нее мозги работают как надо. Это она много сделала, чтобы их фирма имела такой успех. Когда я спросила, зачем она с ним живет, если он ее не ценит, женщина ответила, что он как раз ценит. И боится потерять такой удачный вариант. У них также было двое детей, оба младше меня лет на пять, которые жили отдельно, еще они владели большим домом и вообще удачно сожительствовали с мужем. Они привыкли, притерлись и эти "соседствующие" отношения устраивали их обоих. Я этого не понимала, но в целом, мне было плевать.

В общем, когда мы все попережимали друг другу руки и перезнакомились, то сели за стол. Светлана Эдуардовна сидела напротив меня, а Игорь напротив Семы, который прежде чем начать рассказывать наши идеи, предложил гостям кофе. Через пару минут вновь появилась Оленька с подносом, на котором было четыре чашки и какие-то угощения на красивой тарелочке. Как она умудрялась так быстро делать кофе, я никогда не могла понять. Сделав несколько глотков, Сема начал представление.

Непонятно, зачем он звал меня, потому что мужчина тараторил не переставая. Минут через пятнадцать я уже плохо слушала и глазами блуждала по кабинету, пока не наткнулась на взгляд пронзительно-голубых глаз Светланы. Она смотрела прямо на меня и мне стало неловко. Женщина ни одним жестом не дала понять кому-то из них, что мы с ней знакомы. Теперь она сидела, просто вперившись в меня взглядом, пока Сема махал перед этим Игорем бумажками, графиками и тыкал электронной указкой на экран с диаграммами.

Я вопросительно подняла бровь и чуть повернула голову, отвечая на взгляд Светланы Эдуардовны. В следующее мгновение я почувствовала, как по моей ноге поднимается ее нога, осторожно, даже нежно прикасаясь. Я дернулась, но осталась на месте. Наш стол для переговоров был не очень широкий, а ноги Светы были длинные. Она водила своей ногой вверх и вниз по моей голени, не отрывая от меня глаз. Я сидела и почти не дышала. Учитывая обстановку и наше окружение, это было весьма и весьма возбуждающе. Я как раз думала о том, чтобы пригласить ее вечером к себе, как почувствовала, что ее нога не остановилась как прежде на уровне колена, а двинулась дальше. Когда ее туфля прошлась по внутренней стороне бедра и уперлась мне между ног, я не выдержала. Я закашлялась и, дернувшись, отодвинулась. Света тут же опустила ногу, а на ее лице ни один мускул не дрогнул. Семен прервал свой рассказ и строго посмотрел на меня, пока я заходилась кашлем:

— Что с тобой?

— Может, воды? — участливо спросила Света, как ни в чем не бывало. Я гневно зыркнула на нее и замотала головой.

— Нет, спасибо, я в порядке, — прохрипела я и глотнула кофе.

Еще минут через пятнадцать Семен закончил презентацию и настало время вопросов и уточнений от представителей компании. Тут была моя очередь говорить. Я видела, как волнуется Семен, но только мысленно усмехнулась. Я была подготовлена на высшем уровне, поэтому примерно через час мы все вышли из кабинета, пожимая друг другу руки и улыбаясь. Договор был подписан. Семен утащил Игоря вперед по коридору, что-то продолжая рассказывать, а мы со Светой шли за ними.

— Ты что устроила? Нас же могли увидеть! — тихо шипела я.

— Не увидели же. Я соскучилась по тебе, что вечером делаешь?

— Вечером? — я сделала вид, что задумалась, — а, да, у меня были планы, — сказала я и увидела, что Света подняла бровь, — я надеялась, что одна очень сексуальная блондинка навестит меня сегодня, — еле слышно сказала я, наклонившись в ее сторону.

— О, — усмехнулась она, — я ей передам, думаю, она согласна.

— Отлично. Буду ждать, — улыбнулась я и еще раз пожала ей руку, стоя у лифтов. Семен все еще что-то обсуждал с Игорем, поэтому я попрощалась с мужчиной и направилась обратно в офис.

— Ты ведь знаешь, что твой менеджер по развитию от тебя без ума, верно? — спросила я, медленно выводя пальцем узоры по обнаженной спине женщины.

— Игорь? — лениво отозвалась Света, — это только слепой не заметит. Он так краснеет, когда я его отчитываю за что-нибудь, — усмехнулась она.

— И ты... — я не знала, могу ли я это у нее спрашивать, я вообще не знала, зачем я это спрашиваю, поэтому, начав предложение, я замолчала.

— Сплю ли я с ним? — догадалась Света.

— Да.

— Нет. Меня не привлекают молодые незрелые мальчики.

— Тебя привлекают молодые девочки? — ухмыльнулась я.

— Нет. Ты — это сплошное исключение, — ответила Светлана, поворачиваясь ко мне лицом.

— Почему это? — я вопросительно пошевелила бровями.

— Ну, тебе двадцать пять, я на двадцать лет старше. У меня никогда не было любовников, настолько моложе меня. И любовниц тоже, — добавила женщина, угадывая мой следующий вопрос.

— И почему тогда ты здесь? — спросила я. Мы никогда не говорили, что нас свело. Если с моей стороны все было очевидно — я не искала обязательств, мне просто нравилось периодически проводить с ней время, то что она делала со мной — для меня было загадкой. Света никогда не была обделена вниманием и могла заполучить практически любого. Или любую.

— Ты мне показалась очень интересной. Знаешь, с какой-то загадкой или тайной.

— Серьезно? — усмехнулась я.

— Да, — кивнула женщина и, задумавшись на секунду, продолжила, — и с какой-то болью. У тебя в глазах была такая невыносимая тоска, что мне сначала даже не по себе было.

— Тоска? — я выдавила из себя улыбку, — наверное, я просто тогда устала. И не хотела идти в тот ресторан. Он был с корейской кухней. Ненавижу корейскую кухню, — пошутила я, стараясь увести женщину от этого разговора.

— Нет. Эта тоска до сих пор в твоих глазах. Всегда. Тебя кто-то очень сильно обидел? — серьезно спросила Света, пристально смотря на меня.

— Никто меня не обижал, — ответила я, стараясь продолжать улыбаться, — ты же знаешь, меня не так просто обидеть. Я сама кого хочешь обижу, — усмехнулась я, приподнимаясь и стараясь выбраться из-под Светы.

— Куда ты? — спросила женщина, чуть отодвигаясь.

— Пойду в душ, — ответила я, сидя на кровати и натягивая на себя белье. Настроение испортилось сразу. Всем надо знать, что за трагедии были в моей жизни. Будто других тем для разговоров нет.

— Ира? — женщина приподнялась и положила ладонь на мое плечо.

— Да? — ответила я, не оборачиваясь.

— Нельзя всю жизнь бегать, — тихо проговорила она.

— О чем ты?

— Почему, по-твоему, ты проводишь время со мной? — спросила Света, вновь откидываясь на подушки.

— Потому что мне нравится проводить с тобой время, это не очевидно? — раздраженно пробормотала я. Только сеанса психоанализа мне не хватало. Отлично.

— Почему?

— Что "почему", Света?

— Почему именно я?

— Черт, да откуда мне знать? — не выдержала я, — мне нравится спать с тобой, мне нравится ходить с тобой куда-нибудь. Что еще надо?

— Ты упустила главное.

— Что? Что я упустила? — устало вздохнула я.

— Безопасность. Ты знаешь, что я замужем, ты знаешь, что я не могу появляться у тебя часто и ты знаешь, что я не буду требовать от тебя отношений, — пожала плечами женщина.

— И что это значит?

— Это значит, что ты бежишь от чего-то. От ответственности или зависимости от другого человека. Поэтому тебе проще находить варианты вроде меня. Безопасные.

— Если я не ищу отношений, это не значит, что я от чего-то бегу, — отрезала я, — это значит, что просто трахаться мне нравится больше, чем жить с кем-то. Не более того.

— Да, ты права. За исключением того, что ты смотришь всегда так, что меня это в ужас приводит.

— Да нормально я смотрю! Не надо мне тут придумывать грустных историй и жалеть меня! У меня все в порядке. Я справилась, и меня полностью устраивает моя жизнь, — проорала я и тут же прикусила язык, поняв, что сказала лишнего.

— Справилась? Значит, что-то все-таки было, — кивнула, подтверждая свою догадку, женщина.

— Неважно, — выдохнула я уже спокойно, — я в порядке. Что именно тебя не устраивает?

— Меня? Меня все полностью устраивает. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Ты хороший человек.

— Да, я знаю. Спасибо. Я счастлива. И то, что у меня есть — тоже делает меня счастливой. И ничего менять я не хочу. И прошу тебя, давай закроем эту тему. Я не собираюсь ее обсуждать. Ни с тобой, ни с кем-либо еще.

— Ладно. Извини, — кивнула Светлана и, улыбаясь, примирительным голосом продолжила, — иди ко мне. У меня есть еще час, почему бы нам не провести его с пользой?

Я усмехнулась и вновь забралась на кровать, нависая над женщиной.

13

На следующий день, в выходной, Радмила заставила меня пойти с ней по магазинам. Для меня, наверное, это одно из худших занятий, которое только можно придумать. Я терпеть не могу бродить мимо стеллажей с одеждой, стоек с вешалками и сидеть в примерочных. Я старалась избегать этого, поэтому если мне и надо было что-то купить себе, я брала сразу несколько вещей, чтобы как можно дольше не возвращаться в эти места. Радмила же была способна бродить целый день по торговым центрам и при этом выглядела так, будто она отдыхала на пляже. В отличии от меня. Уже через пару часов я ныла и ворчала.

Когда, наконец, было куплено платье, туфли и еще несколько на мой взгляд совершенно ненужных вещей, мы сидели в небольшом уютном ресторанчике, в котором подруга обещала "отблагодарить" меня за терпение, как следует накормив.

Я выбрала салат, горячее и десерт. Радмила ограничилась только салатом, так как платье было чуть ли не впритык.

— Я не хочу через неделю надеть его и понять, что не влезаю. Или что выгляжу, как гусеница, — ответила она на мой молчаливый взгляд, которым я удостоила ее, удивившись столь скромному заказу.

— Как гусеница?

— Ну, знаешь, когда все складки обтягиваются и ты выглядишь как тот парень из рекламы шин. Или как гусеница, — пожала плечами девушка.

— Ты имеешь в виду Мишлен? — усмехнулась я.

— Наверное.

— Радмила, даже если ты будешь есть всю неделю только булочки, парня из Мишлен тебе не догнать.

— Я не хочу рисковать, — отрезала подруга, — я не сижу на тренажерах как ты.

— Зато я могу есть, что захочу, — парировала я, — ладно, расскажи мне об этой свадьбе. Где это будет, много ли гостей, — спросила я, доставая из набора на столе зубочистку.

— Ну, насколько я знаю, гостей будет достаточно. По крайней мере на ее прежних двух свадьбах было много.

— Кто она?

— София?

— Невеста.

— София. Она работает у нас финансовым директором.

— Она всех коллег пригласила? — хмыкнула я.

— Нет. У нас в компании работает порядка двухсот человек. Даже для нее это слишком. С работы будет человек пять. Мы с ней давно дружим, поэтому я в числе "избранных".

— Зачем тогда тебе я, если там будут ваши коллеги?

— Потому что они все придут с мужьями. И один с женой. Я не виновата, что из всех приглашенных коллег я одна не замужем.

— Тогда тебе найти кого-то для выхода в свет, — усмехнулась я.

— Я и нашла.

— Я не себя имела в виду. Ладно, где будет проходить праздник?

— О, они выкупили ресторан в той огромной гостинице в центре, ну ты знаешь. Самая большая.

— Знаю, — кивнула я, — черт, там самый дешевый номер стоит несколько тысяч, — присвистнула я.

— Именно. Более того, они сняли несколько номеров для гостей из других городов.

— А муж ее кто? Глава какой-нибудь корпорации, судя по размаху свадьбы?

— Нет, — хихикнула Радмила, — он писатель. Хотя мне кажется, что больше он ничего не напишет.

— Больше?

— Ну он каким-то образом выпустил пару лет назад книгу, какую-то фантастику, получил за нее неплохие деньги, и после этого нигде не работал.

— Но деньги же когда-нибудь кончатся?

— Ну, его это не особо заботит. Ему двадцать. Целыми днями он сидит дома и играет в приставку. И готовит. И убирает.

— Домохозяин.

— Точно, — засмеялась Радмила, — у нас такая прогрессивная эмансипация, что скоро работать будут одни женщины.

— Постой, а сколько ей лет, ты говорила?

— Тридцать два.

— А ему двадцать? — изумилась я.

— Да.

— А ей тридцать два.

— Да.

— С ума сойти. И ей с ним не скучно?

— Нет. Честно говоря, он в ней души не чает. Она приходит домой, а он ей поесть сделает, вещи постирает и еще и поцелует на ночь.

— Слушай, надо тоже завести домохозяина. В смысле домохозяйку, — усмехнулась я.

— Это называется семейная жизнь. В твоем случае лучше подойдет домработница.

— И то правда.

— Я тебе звонила вчера, хотела взять с собой на вечеринку. Где ты была? — спросила подруга, впиваясь в меня взглядом.

— У меня были гости, — уклончиво ответила я.

— Какие? Директорша или та молоденькая студентка?

— Света. И она не директорша. А заместитель. Директор — ее муж.

— Неважно. Я думала вы уже не видитесь с ней, — прищурилась Радмила.

— Мы видимся. Иногда.

— И как? Не пытается связать тебя кандалами отношений?

— С чего бы? Она замужем.

— Ты вот удивлялась разнице в возрасте у Софии с ее женихом, а твоей Свете вообще сорок пять, — пробубнила подруга.

— Я и не женюсь на Свете. Я даже плохо представляю, как мы бы жили вместе. Мне кажется, она бы выставила меня на улицу уже через неделю. У нее все так по порядку, все четко. Я так не могу. Я вообще плохо себя представляю с кем-то. Ну, в смысле совместного проживания. Это же надо столько притираться. Особенно в мелочах.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, представь. Вы такие влюбленные, счастливые, решаете съехаться. И тут начинается. Не так застелила кровать, не туда положила носок, не так дышишь и так далее. Ужасно, — поморщилась я, — и вот вы уже раздражаете друг друга и не понимаете, что вас вообще связывает.

— Ну люди же как-то живут вместе, — возразила Радмила.

— Для меня это загадка.

— Для меня загадка, как ты умудрилась вообще Свету затащить к себе в постель, — поразилась подруга, — вы кажетесь такими непохожими.

— О, она вчера ответила на этот вопрос. Сказала, что во мне была какая-то... загадка, — сказала я таинственным голосом.

— Что? В тебе? Она что, обдолбалась?

— Не знаю, увидела она во мне загадку. А, и еще сказала что-то вроде, что в моих глазах столько тоски и какой-то там боли, что это ее пугает до чертиков.

На это Радмила промолчала, лишь легко улыбнувшись, и взглядом встретила подоспевшего официанта с заказом.

— И чего ты молчишь? — спросила я, когда мы расставили еду на столе и официант ушел.

— Ты о чем? — подруга сделала непонимающее лицо и начала есть салат.

— Когда я сказала про глаза, ты тут же заткнулась.

— А. Ну... Нет, ничего. Просто увидела еду, — усмехнулась Радмила.

— Нет. Я знаю тебя кучу лет. Ты что-то недоговариваешь, — я указала на подругу вилкой.

— Ладно, — выдохнула она, — я считаю, что Света права.

— В каком смысле?

— Про глаза. У тебя всегда грустный взгляд. Даже когда ты смеешься.

— Понятно, и ты туда же, — проворчала я, — тоже начнешь говорить, что я от чего-то убегаю?

— Это Света так сказала? — заинтересованно спросила Радмила.

— Да. Что я, видите ли, бегу от отношений. Тоже мне новость. Устроила целый сеанс психотерапии.

— Ну, она права, — пожала плечами девушка.

— Я не бегу от отношений. Я просто в них не заинтересована. Это разные вещи.

— Это странно. У меня никого нет, но я пытаюсь найти. Хожу там на свидания, знакомлюсь. Правда ничего стоящего не попадается, но я не теряю надежды. А вокруг тебя постоянно столько хороших девушек, но тебе ничего не надо. И ты им всем об этом сразу говоришь. Но это их не останавливает. Наоборот, они будто липнут к тебе. Может, мне тоже всем говорить, что меня не интересуют отношения?

— Ты можешь попробовать, — засмеялась я.

Несколько минут мы провели в тишине, наслаждаясь поздним обедом. Когда Радмила доела салат и приступила к фруктовому чаю, она нерешительно проговорила:

— Слушай, ты знаешь, я всегда стараюсь обходить эту тему стороной, но... Могу я спросить?

— Валяй, — ответила я, а сама внутренне напряглась.

— Ты... Ну, после того раза... Ты влюблялась в кого-нибудь?

Я помолчала пару минут и, вытерев губы салфеткой, ответила:

— Ну, мне были особо симпатичны некоторые девушки.

— Нет, я спросила про влюбленность.

— Да не знаю я. Я об этом не задумывалась.

— Значит, нет, — грустно сказала Радмила.

— Нет, это значит, что мне кто-то нравился. Просто это было... не "мое", — пожала я плечами.

— Ладно. Может ты на свадьбе кого-нибудь подцепишь, — усмехнулась подруга, — и я. Я бы тоже хотела кого-нибудь подцепить.

— Только третья по счету свадьба взрослой коллеги — не самое лучшее место для этого.

— Откуда ты знаешь?

— Сомневаюсь, что там будет тот, кто играет в нашей "команде", ну, ты понимаешь. И готова спорить, половина гостей придет уже в третий раз. Так что большая часть уже наверняка знакомы друг с другом.

— Вот и узнаем.

— Обязательно.

Радмила подвезла меня до дома и я, приняв душ, завалилась в кровать, хотя еще не было даже одиннадцати.

Я раздумывала над словами подруги. Неужели я и вправду за эти несколько лет ни разу не влюблялась? Я перебрала в голове свои немногочисленные отношения и многочисленные кратковременные увлечения, и пришла к неутешительному выводу, что похоже, что нет. Ни одна девушка так и не заставила мое сердце трепетать и не вызывала у меня даже ни на йоту похожих эмоций, что я испытывала к Наташе. Одновременно с этим выводом, я поняла, что уже очень давно не думала о девушке, которая в прямом смысле этого слова, разбила мне сердце. Я настолько глубоко заперла в себе эти чувства, воспоминания, что они просто были где-то внутри, практически не напоминая мне о своем существовании. Я будто вырезала эту часть своей жизни.

Я изменилась. Я и моя жизнь слишком изменились с того времени. Я стала взрослой и чересчур самостоятельной. Я не полагалась ни на кого, кроме себя. Я не впускала в свою жизнь людей и не доверяла никому свои мысли, чувства, страхи. Иногда на меня накатывала странная тоска одиночества, но я довольно быстро брала себя в руки.

Я уже третий год жила одна. Отдельно от родителей. Старшая папина сестра, которая жила в соседнем городе, оставила тут квартиру, которая принадлежала им двоим. Отец честно выкупил ее долю и в итоге квартира досталась мне. Я обустроила ее по своему вкусу и меня вполне устраивали подаренные мне "квадраты".

Полгода назад я купила машину. Пусть не новую, зато свою. И меня все устраивало в моей жизни. И я старалась не думать о том, что мне не с кем разделить эту свою жизнь. Я была в порядке. Я повторяла это каждое утро и верила в это.

14

Около полшестого вечера я вышла из дома. В такси меня уже ждала Радмила, чтобы отправиться на свадьбу ее коллеги. Я была в темных брюках, рубашке свободного покроя и пиджаке. На ногах лакированные ботинки. Не особо женственные, но к этому наряду они подходили идеально. Это был настоящий официальный костюм, который сидел на мне как влитой. Темно-синий цвет, стильный дизайн и я была как с обложки. Что мне особенно нравилось в этом костюме, так это возможность убрать руки в карманы и не выглядеть при этом сутулым бомжом. Покрой был выполнен таким образом, что все мои выигрышные места на теле смотрелись действительно выигрышно.

Я села в машину и Радмила присвистнула:

— Детка, если я напьюсь и начну к тебе приставать, знай — это только твоя вина, — сказала подруга, оглядывая меня с головы до ног.

— Если ты напьешься и начнешь ко мне приставать, а я тебе врежу — знай, это только твоя вина, — отпарировала я и посмотрела на подругу, — черт, да ты сама выглядишь на миллион!

На ней было темно-красное платье, обтягивающее все ее тело, и которое невероятно гармонично смотрелось с огненным цветом ее волос. Стройные ноги украшали туфли на высоком каблуке в тон платью. Маленькая сумочка лежала на сидении сбоку от девушки.

— Спасибо, — сверкнула зубами Радмила, — я знаю.

— Почему свадьба так поздно? — спросила я, когда такси отъехало от моего дома.

— У них утром была регистрация, а сейчас только сам праздник. София сказала, что не собирается устраивать всякие глупые "выкупы", конкурсы и так далее. Сказала, что она слишком стара для всего этого. Поэтому они с родителями и женихом утром побывали в ЗАГСе, а в шесть начнется само торжество. Ни к чему было таскать всех на юридические процедуры.

— Значит, нас ждет просто накрытый стол? — спросила я.

— Да. Насколько я знаю, София хотела устроить что-то на манер фуршета. Без банальных сидений за столом, тостов и многочисленных криков "горько".

— Она похоже, уже сама устала от количества свадьб в ее жизни, — усмехнулась я.

— Самое смешное, что оба ее бывших мужа будут там.

— Серьезно? — я вытаращила глаза на подругу.

— Да. Они оба уже снова женаты, причем София дружит с их женами, — кивнула Радмила.

— С ума сойти. Мне интересно, как выглядит эта женщина! — воскликнула я.

— О, она тебе понравится. Она всем нравится.

— Не сомневаюсь, — кивнула я.

В начале седьмого мы подъехали к самой шикарной гостинице в нашем городе. Она была двадцать с лишним этажей в высоту, а весь первый этаж, за исключением широкого холла с ресепшеном, занимал ресторан.

Мы вошли, сопровождаемые сотрудником гостиницы, который проводил нас в зал ресторана, где уже было довольно много гостей. У меня глаза разбегались от такого количества людей. Среди всех костюмов и вечерних платьев выделялось белое пятно, которое и было невестой. Она подлетела к нам, волоча за собой молоденького парнишку, который явно уже утомился от активности своей новоиспеченной жены.

Женщина была довольно стройная, с красивой прической, в которую были собраны ее каштановые волосы. Она обняла Радмилу, трижды поцеловав ее, и повернулась ко мне:

— Добрый вечер, я София. Это мой муж Никонор. Или просто Ник.

— Добрый вечер, я Ира, мои поздравления, — ответила я, еле сдерживая смех. Никонор?!

— Спасибо! А вы, я так полагаю, избранница Радмилы? Она говорила, что приведет подругу, но не упоминала, что вы будете такой красоткой! — продолжала говорить женщина.

— Что?

— Что?

Мы с подругой одновременно посмотрели на нее.

— Нет-нет-нет, — замахала руками Радмила, — это просто подруга. Мы не вместе. Нет.

— А, жаль, — кивнула женщина, ничуть не смутившись, — ладно, я к вам еще подойду, мне надо поприветствовать остальных гостей. Я и не думала, что их будет так много! — воскликнула София и унеслась вместе с мужем дальше в зал.

Я повернулась к Радмиле и посмотрела на нее:

— Никонор? Серьезно, Никонор? Мы что, в древней Руси?

— Она зовет его на американский манер — Ником. Хотя для писателя его имя очень подходит.

— Да, а для жизни, наверное, не совсем, — усмехнулась я, — его что, родители совсем не любят?

— Не знаю. Пойдем к столу. Я вижу там много еды и шампанского.

— Я просто не могу понять, о чем надо было думать, чтобы в двадцать первом веке назвать ребенка Никонором, — продолжала бубнить я, направляясь к столу, заставленному едой, вслед за подругой.

Спустя полтора часа во мне было два бокала шампанского и столько еды, что мне было сложно дышать. Мне хотелось попробовать все, что там было, и я явно в этом преуспела. Когда поняла, что если съем что-то еще, то попросту лопну, я отошла почти в угол зала ближе к окну.

Я разглядывала людей, которых совершенно не знала. Странно, но все были очень дружелюбны. Или так казалось. Они стояли группами по несколько человек, и Радмила была в одной из них. Как я поняла, со своими коллегами. Что было более удивительно, на этой свадьбе еще было множество детей. Хотя что удивительного, средний возраст приглашенных был около тридцати. Почти все — семейные пары, которые пришли со своими чадами. Около десяти девочек и мальчиков бегали по залу друг за другом, пока специально нанятый аниматор в костюме не увел их за собой в угол помещения, где развлекал их играми и конкурсами, и где был накрыт для них "детский стол" с соком, сладостями и прочим.

Почти каждый бродил по залу с бокалом. У стола с напитками дежурил нанятый бармен, который делал коктейли, смешивал напитки и выполнял небольшие трюки с подкидыванием бутылок.

Я наблюдала за ловким движением рук и уже почти полностью погрузилась в это действо, как меня отвлекло неожиданное скромное покашливание сбоку. Я вздрогнула и повернула голову.

— Привет, — улыбнувшись, кивнула я жениху.

— Привет, — ответил он улыбкой, — почему ты здесь одна стоишь?

— Я стараюсь держаться подальше от стола с угощениями, — призналась я, делая глоток шампанского.

— О, ты на диете? — спросил он, оглядывая меня, — ты вроде в отличной форме.

— Спасибо. Нет, просто исчезновение большей части того, что было на столе — моя заслуга. И я поняла, что если хочу уйти отсюда самостоятельно, мне надо остановиться, — сказала я серьезным тоном.

— Я понял, — искренне рассмеялся он.

— А ты почему тут, а не помогаешь жене общаться с гостями?

Парень отвел взгляд на толпу, рассредоточенную по залу, потом посмотрел в бокал, что держал в руках, и, сделав небольшой глоток, сказал:

— Знаешь, я почти ни с кем из них не знаком.

— Как это? — спросила я, а потом поняла, что не видела никого, хотя бы приблизительно его возраста.

— Ну, с моей стороны тут только несколько родственников, — пожал плечами парень и смущенно улыбнулся.

— Эм... София не хотела, чтобы твои друзья были на свадьбе? — осторожно поинтересовалась я.

— София? — поднял брови парень, — нет, что ты. Напротив, она настаивала, чтобы я их пригласил.

— Тогда почему...

— Они не поняли, — прервал меня парень и вновь посмотрел на гостей, — знаешь, всем моим друзьям по двадцать и они считают, что жениться в этом возрасте — глупо. Думают, что я совершаю ошибку и в двадцать лет надо не семью заводить, а развлекаться, — пожал плечами парень, — они действительно не верят, что я мог полюбить женщину на двенадцать лет старше меня. Моей маме тридцать девять, и они считают это чуть ли не извращением.

— А твои родители... — я не знала, как лучше закончить предложение, поэтому просто сказала это в вопросительной интонации и посмотрела на него.

— О, они хорошо отнеслись. Они правда любят Софию и я им очень благодарен. Потому что потерять и их было бы для меня очень тяжело.

— Потерять? — не поняла я.

— Ну, я почти перестал общаться со своими друзьями, потому что они не считали мои отношения серьезными. Они были против. Как будто это их жизнь и я должен слушать, что они говорят. Половина из них думают, что я спятил, вторая половина считает меня альфонсом. Хотя это не так. Я написал книгу, я получаю до сих пор проценты и пару месяцев назад я подписал контракт на новое произведение, над которым сейчас и работаю. Я могу обеспечить себя и Софию тоже.

— О, — удивленно пробормотала я, — твоя жена, наверное, очень счастлива?

— Она еще не знает, — улыбнулся он, а глаза его засветились при упоминании о Софии, — было столько хлопот с этой свадьбой, поэтому я решил сделать ей сюрприз после всего этого. Думаю, ей понравится эта новость.

— Не сомневаюсь, — улыбнулась я. Похоже, Радмиле было известно не все.

— Я просто считаю, что не всем надо до тридцати веселиться и развлекаться. Я встретил женщину, с которой хочу связать свою жизнь, какая разница, сколько мне лет? Или ей? Почему я не могу этого сделать, если действительно этого хочу?

— Ты все сделал правильно, Ник, — я похлопала его по плечу, — ты молодец.

— Знаешь, она ведь тоже не сразу с этим смирилась.

— Кто? София? — парень кивнул.

— Да. Ее тоже беспокоила эта разница в возрасте и она сначала даже порвала со мной. Мы встретились, когда мне было восемнадцать. Я сразу в нее влюбился. А она только развелась со вторым мужем. Мы встречались, и потом она сказала, что я слишком молод и она не может так просто доверить мне свою жизнь.

— И что ты сделал? — я была удивлена открытости парня. Наверное, ему действительно не хватало просто дружеского общения.

— Сначала я переживал, страдал. Потом понял, что если я не докажу, что смогу быть ей опорой, поддержкой, то ничего не выйдет. А я просто потеряю женщину, которую люблю. И я как-то изменился, знаешь. У меня пропала вся эта юношеская ерунда из головы, я стал взрослее и серьезнее. Я предложил ей просто общаться, потому что нам правда было вместе интересно. И понемногу она разглядела во мне не мальчика, а мужчину. И возможно, что если бы я тогда этого не понял, то не я стоял бы сегодня здесь в костюме жениха, — усмехнулся он.

Я молча улыбнулась и посмотрела в зал. Как мне это напомнило меня шесть лет назад. Та же проблема. Те же страхи и опасения. Только я ушла, а он продолжил добиваться. И как знать, может, реши я действовать как этот парень, сейчас все было бы по-другому.

— Ладно, мне София дает сигналы, чтобы я подошел. Спасибо тебе за... разговор. Думаю, еще увидимся, — улыбнулся парень и, сжав мое плечо, добавил, — если в твоем желудке еще осталось хотя бы немного места, попробуй те мини-пирожные в форме сердечек. Они невероятно вкусные, — подмигнул он и направился к жене.

Я постояла пару минут, переваривая все, что услышала за эти полчаса, и решительно направилась к столу в поисках этих пирожных.

15

Я запихивала в рот третье по счету изумительного вкуса пирожное, как услышала детский голос откуда-то снизу:

— Что ты ешь?

Я, с набитым ртом, пытаясь прожевать все это, опустила голову и увидела симпатичную маленькую девочку с темными волосами, заплетенными вокруг головы. На ней было светло-розовое платье с пышным низом, украшенное цветочками разных оттенков. Она походила на принцессу.

— Пирожные, — ответила я, пытаясь говорить четко. Но бисквит и начинка десерта не дали мне этого сделать должным образом.

Девочка смешно нахмурилась и сказала деловым тоном:

— Некрасиво разговаривать с набитым ртом, — она так четко и правильно говорила, что я подумала, что ей лет семь-восемь. Просто она маленького роста.

— Кто это сказал? — усмехнулась я, наконец, прожевав пирожное.

— Так мама говорит, — сказала девочка и вновь посмотрела на меня, — а почему ты не в платье?

Я совершенно не умела общаться с детьми, потому что в моем окружении их просто не было, я не знала, как с ними разговаривать и как подбирать слова, чтобы они меня поняли, но то, что этот ребенок умен, я не сомневалась. Поэтому я решила разговаривать с ней как со взрослой.

— Я терпеть не могу платья, — ответила я ей, — поэтому пришла вот так.

— Тебе все равно в этом костюме очень хорошо, — серьезно сказала девочка.

— Спасибо. У тебя тоже очень красивый наряд. Ты похожа на маленькую принцессу.

Девочка снова смешно поморщилась и сказала:

— Принцессы все глупые. Я не хочу быть принцессой.

— О, а кем ты хочешь быть? — я искренне считала, что все маленькие девочки сплошь хотят быть принцессами.

— Пьезидентом, — смело выдала моя юная собеседница и я засмеялась.

— Ты хотела сказать президентом?

— Да!

— Хорошее желание, — кивнула я.

Девочка огляделась вокруг и вновь подняла на меня взгляд:

— А как тебя зовут? — спросила она.

— Ира. А тебя?

— Анастасия, — гордо ответила девочка.

— Как княжну из мультика, — улыбнулась я, а потом поняла, что современные дети вряд ли смотрят мультфильмы моего детства. Но Настя меня удивила, ответив:

— Да. Как княжну Романову.

— О, да ты знаток истории? — я изумленно подняла брови. Боже, один из самых захватывающих разговоров сегодняшнего вечера у меня происходил с семилетним ребенком. Или ей не семь?

— Я не знаток, — замотала головой девочка, — я Настя.

— Ну да, я это и имела в виду, — усмехнулась я.

— А что там есть еще на столе? — спросила она, вставая на цыпочки. Настя мне еле доставала до пояса, очевидно, что все то, чем был украшен стол — для нее было вне зоны видимости.

— Ну, тут... — я задумалась на минуту, потом продолжила, — знаешь, может лучше, если я тебя приподниму, и ты сама посмотришь? Просто названий половины из того, что тут есть, я даже не знаю, — я опустила голову и посмотрела на девочку, которая всерьез задумалась над моим предложением.

— Моя мама говорит, что нельзя идти на руки к незнакомым, — серьезно сказала Настя.

— И твоя мама абсолютно права. Никогда нельзя идти на руки к незнакомцам. Но ведь твои родители здесь? Вряд ли я что-то с тобой сделаю, когда тут такая куча народа. К тому же, ты знаешь, как меня зовут.

Девочка еще с минуту подумала, потом кивнула и протянула ко мне руки. Я подхватила ее и, держа двумя руками, развернулась к столу.

— Только если когда-нибудь кто-то скажет тебе свое имя и позовет куда-то, не ходи с этим человеком, хорошо? Считай этот случай единственным исключением, договорились? — на всякий случай спросила я. Хватает всяких идиотов, которые таким легким способом втираются в доверие к детям.

— Договорились, — кивнула девочка и стала разглядывать угощения на "взрослом столе", — тут столько всего. У нас там только сок и всякие сладости, — протянула она.

— Поэтому ты ушла оттуда?

— Да. И еще потому что они там играют в глупые игры.

— Ты не любишь играть в игры? — подняла я брови.

— Люблю. Но не в такие. Я уже взрослая, — серьезно сказала она, а я еле сдержала улыбку. Мне она определенно очень нравилась.

— А во что ты любишь играть?

— Меня мама научила играть в шахматы. А бабушка — раскладывать пасьянс.

— Серьезно? — я от удивления чуть не уронила ее на пол. Я сама умела играть в шахматы, но настолько плохо, что проще сказать, что не умела, — и хорошо играешь? В шахматы?

— Моя мама говорит, что очень хорошо.

— Может, и меня как-нибудь научишь? — усмехнулась я.

— Я могу. Я научила играть свою лучшую подругу в садике.

— Ты молодец, — улыбнулась я и обратила свое внимание к столу.

— Что это за красная штука? — Настя ткнула пальцем в бутерброды с форелью.

— Это рыба, — поморщилась я, — очень своеобразная на вкус, но некоторым нравится.

— Я люблю рыбу, — сказала Настя, — у меня есть две рыбки — Дори и Немо.

— Как в мультфильме?

— Ты смотришь мультфильмы? — спросила Настя, глядя на меня с каким-то восхищением.

— Иногда, — пожала я плечами.

— Ты классная, — искренне сказала девочка, обнимая ручкой меня за плечо.

Мы стояли и разговаривали о мультфильмах, как я услышала женский голос за спиной:

— Настя! Вот ты где! Простите, я надеюсь, она не слишком вас утомила? — голос был совсем рядом и я готова была провалиться сквозь землю, если я ошиблась. Этого просто не могло быть. Это было просто невозможно. Но я знала, что это она. Я узнала ее голос с первой секунды.

Я медленно развернулась, все еще не веря ушам. Может, я все же ошиблась?

Передо мной стояла красивая темноволосая женщина с зелеными глазами. В черно-синем платье без лямок, разделенном будто на две части. В руках у нее была черная маленькая сумка-кошелек. Черт, я не знаю, что иногда время делает с людьми, но с ней оно явно дружило. Она выглядела потрясающе. Еще красивее, чем тогда. Она была взрослой, невероятно привлекательной женщиной, с теми же ямочками на щеках, которые появлялись, когда она улыбалась.

Я стояла, открыв рот, и не могла произнести ни звука. Она выглядела такой же. Растерянной и удивленной.

— Мама! Это Ира! Она знает столько мультфильмов и я обещала научить ее играть в шахматы. Она такая классная! — затараторила девочка.

— Да. Я знаю, — еле слышно ответила Наташа, — привет, Ира.

Наконец, какое-то оцепенение с меня спало, и я, моргнув, очнулась.

— Привет, Наташа, — нервно сглотнув, ответила я.

— Ты что, знаешь мою маму? — удивленно спросила Настя, даже не собираясь покидать моих рук.

— Да. Мы... Мы раньше дружили, — выдавила я, слегка улыбнувшись. И почему я сразу не поняла, кого мне она напоминает? На кого она так похожа, когда хмурится? Черт, я не видела Наташу пять лет. И хоть это довольно долгий срок, ее внешность довольно прочно отпечаталась в моей памяти.

— Дружили? А потом поругались? — искренне поинтересовалась девочка, чем поставила и меня, и Наташу в крайне неудобное положение. Наташа это поняла, поэтому быстро сказала:

— Милая, папа что-то хотел тебе сказать, найди его. Он был около тети Софии.

— Ладно, — кивнула девочка, и когда я опустила ее на пол, побежала вглубь зала.

Мы остались наедине. Если можно было так выразиться, когда помимо нас в зале еще присутствовало по меньшей мере человек семьдесят.

— Привет, — снова сказала она, улыбаясь, а эти чертовы ямочки вновь мозолили мне глаза.

— Привет, — я тоже ответила улыбкой, — у тебя прекрасная дочь. Я думала, ей лет семь. Она такая сообразительная, — я решила, что Настя — самая безопасная тема для разговора.

— Это точно, — тепло улыбнулась девушка, — в свои пять она с ума сводит воспитателей своей любознательностью.

— Это же хорошо. Она хочет стать президентом. Ей это понадобится, — усмехнулась я.

— Ох, она уже и про это рассказала, — шутливо покачала головой Наташа.

— Да, мы с ней немного посекретничали, — кивнула я, — не ожидала тебя здесь увидеть, — добавила я, сделав паузу.

— Я тебя тоже. Петр дружит с Софией много лет. Она часто бывала у нас в гостях.

— О, понятно. Она вроде бы счастлива, — сказала я, отыскав взглядом невесту, которая стояла в окружении новоиспеченного мужа, какой-то семейной пары и Насти, сидящей на руках у высокого мужчины с бородой.

— Да, сказала, что действительно любит этого мальчишку, — Наташа проследила за моим взглядом и тоже посмотрела на них.

— Он молодец, — сказала я, вспомнив наш разговор с Ником, — это твой муж? — я головой кивнула на бородатого мужчину, на руках которого смеялась Настя.

— Да. Это Петр. Точнее... Он бывший муж, — тихо добавила Наташа.

— О, вот как? Но вы в хороших отношениях, я так полагаю? — я не смотрела на нее. Я продолжала смотреть на маленькую веселую девочку. На ее дочь.

— Да, мы общаемся. И он без ума от Насти. Нам нечего было делить, поэтому развод был тихим и спокойным, — проговорила она и я боковым зрением увидела, что она повернулась ко мне, — а ты как? Ты потрясающе выглядишь. Готова спорить, кому-то очень повезло? — хитро прищурившись, сказала Наташа, когда я повернула голову в ее сторону. Черт. Мне не хватало этого. Нашего легкого общения, шуток, подколов. Мне действительно этого не хватало.

— Спасибо, — улыбнулась я, — да нет, я в основном сосредоточена на работе, — ответила я, оглядывая зал и выискивая глазами Радмилу.

— Может, как-нибудь... пообедаем вместе? — нерешительно произнесла Наташа, перебирая пальцами замочек на сумке, — расскажешь, как живешь, чем занимаешься.

Я посмотрела на нее и удивилась этому смущению.

— Да, конечно, почему нет? Запиши мой номер и мы как-нибудь встретимся, — улыбнулась я и поразилась, как спокойно прозвучал мой голос.

— Отлично. Я правда буду рада, — сказала она и достала из сумочки телефон.

Я продиктовала Наташе свой номер, мы еще раз договорились созвониться и встретиться, и, попрощавшись, она направилась к дочери и бывшему мужу.

Я смотрела ей вслед, отмечая, что у нее все еще отличная задница, которая нисколько не стала хуже за это время.

Из ниоткуда появилась Радмила и, обняв меня за плечо, ехидным тоном спросила:

— И кто эта горячая брюнетка, с которой ты так мило общалась?

— Это... — я задумалась, надо ли говорить ей, кто это, потому что предполагала, какую реакцию вызовут у Радмилы мои слова. Решив, что врать — все же не лучший вариант, я ответила, — это Наташа.

— Какая Наташа? Что за Наташа? — подруга все еще улыбалась, и я поняла, что она не сообразила, что это именно та Наташа. Хотя что удивительного, прошло столько времени, и мало ли Наташ на этом свете?

— Ну... Это та самая Наташа, — выдохнула я, зажмурившись, потому что знала, что подруга разразится гневной тирадой.

— Та... Та Наташа?! — прошипела она, — та, из-за которой ты до сих пор наглое бесчувственное дерьмо?! Ты с ней еще разговаривала?!

— Эй, успокойся. Мы просто поговорили.

— Я надеюсь, ты ей все высказала?

— Ничего я ей не высказала. Радмила, прошло много лет. Я пересмотрела все ситуации и я не могу реагировать на них, как психованный подросток. Она сделала в свое время свой выбор. У нее были на то веские причины. У меня нет оснований ее ненавидеть, — сказала я, хотя сама не была до конца уверена в своих словах.

— И что? Вы теперь будете снова подружками? — хмыкнула Радмила, сложив руки на груди.

— Мы договорились как-нибудь пообедать, — честно сказала я.

— Отлично!

— Что? Это "как-нибудь" настолько пространственно, что вообще может не произойти, — отрезала я.

— Если ты с ней опять свяжешься, я убью тебя.

— Ладно. Теперь можно мы пойдем выпить? Я чувствую, что мне надо выпить.

Промолчав, Радмила направилась к бару, а я вслед за ней.

16

Когда я вернулась домой к полуночи, у меня в голове была только одна мысль — какого хрена вообще это было?

Почему из всех гостей на свадьбе, Настя подошла именно ко мне? Или почему из всех детей, это была именно ее дочь? Что это? Случайность и совпадение? Или судьба? Встретиться через пять лет на свадьбе, куда я попала вообще случайно. И она в разводе. Хотя это не говорит о том, что она свободна. Хотя какое мне вообще дело, свободна она или нет. Мы упустили свой шанс давным давно. У нас абсолютно разные жизни, абсолютно разные истории. Ведь любые прямые пересекаются только единожды. И наша точка соприкосновения уже была далеко в прошлом. Но надо отдать должное, я была рада ее видеть. Действительно рада. Не в том смысле, что я представляла, что у нас будет что-то подобное, что было, а просто я была ей рада как человеку. Да, она разбила мне сердце. Да, она выбрала не меня. Но она любила меня. Я это точно знала. И все, что произошло с нами, не делало ее плохим человеком, как считала Радмила. Она просто выбрала другой путь.

Во мне боролись разум и обида. В глубине души, в самом потаенном ее уголке, я не могла принять факта, что она не стала бороться за "нас", я не могла это отпустить. Но я великолепно научилась справляться с эмоциями, поэтому снова закрыла эту дверь, заперев на все замки.

Она позвонила в среду. Мы поговорили минут десять, о чем-то посмеялись, я ее также подкалывала, она также отвечала. Договорились поужинать в пятницу. Этот ресторан был недалеко от меня, точнее, от места, где я работала. Там готовили итальянскую еду и я с удовольствием согласилась. Не знаю, случайность это была, или она помнила, что я обожала пасту и пиццу, но мы уже договорились о встрече и отступать было нельзя. Да я и не хотела.

Если я скажу, что не волновалась, это будет самая большая ложь. Я дико нервничала и не понимала почему. Я уже не та влюбленная девятнадцатилетняя дурочка, а она уже не сошедшая с ума невеста. Между нами было расстояние длиной в пять лет и в мою боль. Но я все равно переживала. И когда в пятницу днем я увидела входящий звонок с ее номера, меня бросило в жар.

— Да? — прочистив горло, почти спокойным голосом ответила я.

— Привет. Ира, я звоню насчет вечера, — мне казалось, что Наташа тоже волнуется.

— Что случилось? Хочешь отменить?

— Нет-нет, ни в коем случае. Петя не сможет забрать на выходные Настю, поэтому... Ты не будешь против, если мы будем втроем?

— С кем? С Петей? — я плохо понимала, что она говорит и мой мозг будто отказывался думать.

— Нет, при чем тут Петя? С Настей. В смысле, если мы поужинаем — я, ты и Настя.

— А. Конечно. Я только за, — честно сказала я. Мне показалось, что если с нами будет ее дочь, мне будет спокойнее.

— Отлично. Тогда до вечера.

— Да. Пока, — ответила я и отключила звонок, медленно выдыхая.

Нет, так не пойдет. Если я буду так нервничать, я выйду из ресторана со срывом. Почему я нервничаю? Из-за нее? Очевидно. Почему? Она мне нравится? Я иду на свидание? Она на что-то намекала? Нет, нет и нет. Тогда какого хрена?!

Проанализировав все это, а также напомнив себе, что я умею и могу контролировать свои эмоции, я понемногу начала приходить в себя. Пообещав сама себе, что я буду вести себя адекватно и спокойно, я вернулась к работе, ожидая вечера.

В начале восьмого я зашла в ресторан, оформленный в цветовой гамме итальянского флага. Зеленый, белый и красный. В эти цвета были окрашены мягкие сиденья-диваны, обтянутые кожей, а по всему помещению были распределены украшения итальянской тематики — картины с архитектурой Рима и Венеции, небольшие статуи в виде гондольеров, фото разных блюд и прочие декоративные штуки.

Я их увидела сразу. Наташа с Настей сидели за отдаленным столиком и о чем-то разговаривали, весело смеясь.

Я невольно залюбовалась этой идиллией и очнулась, только когда ко мне подошла пухленькая официантка и спросила, одна ли я.

Я растерянно посмотрела на нее, не понимая, какое ей до этого дело, и возмущенно ответила:

— А какая разница, одна я или нет?

Девушка на меня странно посмотрела и сказала:

— Ну... Я хотела узнать, чтобы предложить вам столик. Обычный или на большую компанию, — неуверенно пробормотала она.

Идиотка. Она спрашивала про то, с кем я собралась ужинать. Ну точно идиотка, это не лечится. Я смущенно посмотрела на девушку и проговорила:

— Извините, я подумала, что вы о том, встречаюсь ли я с... Боже, простите. Мне сейчас жутко неловко, поэтому давайте сделаем вид, что этого разговора не было, а с меня хорошие чаевые? По рукам?

Девушка хихикнула и кивнула:

— Так все же вы... Ужинать вы будете одна или с кем-то? — решила она перефразировать вопрос, чтобы я опять не начала нести всякую чушь.

— С кем-то. Точнее, меня уже ждут. Мне туда, — я указала пальцем на Наташу с Настей, которые уже смотрели на меня, и направилась к ним.

— Привет, — я улыбнулась девушке и перевела взгляд на Настю, — и тебе привет, будущая мисс президент.

— Привет! — улыбаясь ответила девочка, а я поразилась их удивительному сходству. В этот раз Настя была со свободно спадающими на спину волосами, совсем как ее мама. Только у девочки волосы были чуть длиннее. Они были очень похожи. Глаза, нос, мимика. Я засмотрелась и, поняв, что слишком долго пялюсь на ребенка, перевела глаза на Наташу. Она пристально смотрела на меня.

— Вы что-нибудь заказали уже? — спросила я, разглядывая меню.

— Нет, мы ждали тебя, — ответила Наташа.

— Мы хотим пиццу! — воскликнула девочка, — только она большая и мама сказала, что если ты согласишься нам помочь ее съесть, то мы закажем пиццу.

— А разве у них нет небольших пицц специально для маленьких девочек? — улыбаясь, спросила я.

— Я не маленькая, — возмутилась Настя.

— О, да, прости. Я имела в виду пиццу для больших маленьких девочек?

— Нет, — засмеялась Наташа, — это их фирменная и они делают ее только самого большого диаметра.

— А, ну тогда кажется, у меня нет выбора, — улыбаясь, сказала я, откладывая меню, — значит, пицца.

— Ура! — воскликнула девочка, высоко поднимая руки.

Через полтора часа мы сидели сытые и довольные. Настя доедала последний кусок вкусной и сочной пиццы на тонком тесте, я пила чай, а Наташа заказала себе кофе. Мы с Настей спорили, кто сильнее, лев Симба из "Короля льва" или Чудовище из "Красавицы и Чудовища". К моему удивлению, Настя знала все диснеевские мультфильмы. Это было той темой, которую я знала от и до. Поэтому когда Настя сказала, что Симба со своими львицами надрали бы задницу Чудовищу и его придворным, только культурным, конечно, языком, я не нашлась, что ответить. Наташа искренне смеялась на протяжении всего нашего спора.

— Что ты смеешься? — шутливо нахмурилась я, — ты тоже считаешь, что какой-то лев сильнее Чудовища?!

— Нет, — отсмеявшись, сказала она, — просто у тебя было такое смешное лицо, такое возмущение, — хихикнула она.

— Это был очень серьезный спор, — сказала я.

— Да! — кивнула Настя, вытирая ладони салфеткой.

— Да. Конечно, — улыбнулась Наташа.

— Ну что, все сыты? — спросила я, отодвигая чашку с допитым чаем.

— Я — да, — Настя отодвинулась к спинке дивана и похлопала себя по животу.

— Я тоже, — ответила девушка.

— Ну и отлично, — кивнула я и повернулась к официантке, попросив у нее счет.

Когда девушка принесла чек, я взяла его и достала кошелек.

— Нет, давай я, это же я тебя пригласила, — запротестовала Наташа, увидев, что я положила в папку со счетом крупную купюру.

— Нет-нет-нет, я не позволю таким очаровательным дамам платить. Тем более, я явно проиграла в споре. Так что все по-честному, — ответила я и убрала небольшую папку на край стола. Через пару минут официантка забрала ее и ушла к кассе.

— Ира, пойдем к нам в гости, — неожиданно сказала Настя, — я тебе покажу Дори и Немо. Помнишь, я про них тебе говорила?

Я перевела взгляд на Наташу, которая молчала и смотрела на меня, не подавая никаких знаков. Но по ее лицу нельзя было сказать, что она была против. Но я решила, что ужина для первого раза вполне достаточно, поэтому вновь посмотрела на девочку и сказала:

— Милая, я бы с удовольствием, но уже поздно. Как-нибудь в другой раз, ладно?

Настя чуть нахмурилась и я бы сказала, что даже немного расстроилась. Потом она подняла на меня свои изумрудные глаза и проговорила:

— Ладно. А когда?

—Ну... Не знаю. Думаю, скоро.

— Мы в воскресенье с мамой идем в аквапарк! Пойдем с нами?

Боже, она невероятная. Эта девочка покорила мое сердце. Она была такой искренней, такой веселой, что я просто не могла отказать ей. Но я не знала, будет ли Наташа рада моей компании, поэтому я пробормотала:

— Ну... Я не знаю... Аквапарк...

— Пойдем, — искренне улыбаясь, сказала Наташа, а через секунду добавила, отводя взгляд, — если ты не занята конечно.

— Нет, я свободна, — развела я руками, — значит, аквапарк. Конечно.

— Здорово! — восхищенно воскликнула Настя и потерла ладошки, — я полезу на самую высокую горку!

— Нет, не полезешь, — вмешалась Наташа, — туда пускают только со взрослыми. А я туда ни за что не пойду.

Девочка умоляющими глазами посмотрела на меня.

— Видимо, пойду я, — я усмехнулась, глядя как глаза Насти озаряются счастьем.

— Ладно, это мы решим на месте. А сейчас нам пора домой. Спасибо тебе за вечер, — Наташа тепло мне улыбнулась, — тебя подвезти?

— И вам спасибо. Мне было весело. Нет, я на машине.

— Ладно. Тогда я позвоню тебе завтра? — спросила девушка, когда мы вышли из ресторана.

— Да, конечно. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

— Пока, мисс президент!

— Пока, Ира! — помахала мне рукой девочка, и они с Наташей направились к своей машине.

17

За ужином нам не удалось особо поговорить с Наташей, потому что мое внимание было приковано большей частью к ее дочери. Поэтому когда мы пришли в аквапарк, и мы с Настей накатались на горках, на которые Наташа отказалась лезть вместе с нами, наигрались в воде, и вообще провели отлично время, то через два часа я была вымотана и уже просто сидела на бортике рядом с Наташей, пока ее дочь плескалась в бассейне недалеко от нас, забравшись на надувного крокодила.

К счастью, на девушке был слитный купальник, поэтому мне не пришлось только и заниматься тем, что отлеплять свои глаза от ее тела. Несмотря ни на что, она все еще оставалась очень привлекательной женщиной, а я — все еще человеком, которому нравятся привлекательные женщины.

— Она здорово плавает, — сказала я, кивая в сторону Насти, которая слетела с крокодила и тут же забралась на него обратно, весело смеясь.

— Да. Я сама была удивлена, когда она так быстро научилась, — согласилась Наташа, наблюдая за дочерью.

— Ты ее учила?

— Нет. Это Петр. Это он учил ее плавать, кататься на велосипеде, на роликовых коньках.

— А ты взяла на себя ее интеллектуальное воспитание? — усмехнулась я.

— Что-то вроде этого. В любом случае, пусть мужем Петр был весьма посредственным, но как папа — он молодец.

— Вы давно развелись? — спросила я, болтая ногами в воде.

— Примерно через два года, как поженились, — усмехнулась Наташа.

— О.

— Да, и стали общаться намного лучше, когда начали жить отдельно. Это смешно, но правда.

Я промолчала, продолжая создавать небольшие волны ногами.

— А ты как живешь? — спросила Наташа через пару минут молчания.

— Нормально. Работаю проект-менеджером, придумываю разные идеи и пути решения. Мне нравится.

— И никаких цифр? — усмехнулась девушка.

— Практически никаких, — улыбнулась я, — это было явно не "мое".

— Это было ясно с самого начала, когда тебя часами приходилось заставлять сделать какой-нибудь доклад или реферат.

— О, Боже. Ты помнишь мой учебный позор? — смеясь, я закрыла лицо ладонью.

— Я все помню, — тихо сказала Наташа, и тут же более веселым голосом продолжила, — и как давно ты работаешь этим проект-менеджером?

Я была благодарна девушке за то, что она сменила тему и не остановилась на этой фразе, пусть и сказанной вскользь, но все же сказанной.

— Сразу после института. Сначала стажировка помощником, потом просто помощником, а потом полноценным менеджером. Мне нравится моя работа.

— Это главное, — кивнула девушка.

— Да. Ты живешь там же? — я не знала, что еще спросить, поэтому спросила то, о чем знала раньше.

— Да, там же. А ты?

— Нет, я нет. Родители помогли с квартирой, поэтому я живу отдельно. Сделала ремонт, обустроилась.

— Ты молодец, — искренне улыбнулась Наташа.

Мне показалось, что она хотела сказать что-то еще, но тут к нам подплыла Настя:

— Мама, Ира! Пойдемте со мной. Я хочу попрыгать!

— Кажется, минутка отдыха закончена, — усмехнулась я и нырнула в воду.

Мы выходили из аквапарка, когда было около семи вечера. Он находился неподалеку от дома, где жила Наташа, поэтому я не слишком удивилась, когда Настя вновь пригласила меня к ним. В этот раз к ней присоединилась и сама Наташа, поэтому им удалось меня уговорить.

Двухкомнатная квартира девушки заметно преобразилась с момента моего последнего визита сюда. Был сделан хороший ремонт, вторая комната была переделана в детскую, куда меня сразу и утащила Настя, чтобы показать мне своих питомцев — двух рыбок, Дори и Немо. Они были не похожи на мультяшных, но выглядели мило. Она рассказала, что пыталась их дрессировать, чтобы они реагировали на слова и кружились по аквариуму по команде, но с сожалением добавила, что потерпела неудачу. Также она похвасталась новой приставкой, в которую мы даже успели поиграть, пока Наташа готовила ужин.

Мы все вместе поели, поговорили, и когда на часах было уже девять, Настя начала зевать и капризничать. Поэтому Наташа сказала ей идти умываться и готовиться ко сну. Но девочка не особо радостно восприняла ее указания, и я наблюдала невероятное терпение и тактичность Наташи как матери. Она ловко отвлекла девочку каким-то рассказом, когда пошла с ней в ванную. Она вынесла дочь на руках, завернутую в полотенце, и попросила меня поставить чайник, а сама направилась с Настей в детскую.

Я набрала воды и включила чайник. Минут через десять вернулась Наташа и, улыбаясь, проговорила:

— Она сказала, что не уснет, пока не скажет тебе "спокойной ночи".

— О, тогда я пойду пожелаю ей приятных снов, — улыбнулась я.

Я пожелала Насте спокойной ночи и, подоткнув ее одеяло, выключила свет, прикрыв дверь. Точнее, мне Настя сказала выключить свет и закрыть дверь, а я послушно выполнила ее указания.

Вернувшись в кухню, я увидела две чашки с горячим кофе.

— Кофе на ночь, как обычно? — усмехнулась я.

— Некоторые вещи не меняются, — кивнула Наташа.

— Точно, — согласилась я и отпила вкуснейший кофе. Черт, я была уверена, что это был тот самый, который я пила, когда впервые была у нее в гостях, — ты продолжаешь работать ветеринаром? — спросила я, усаживаясь на стуле поудобнее.

— Да, только в другой клинике. Я старший специалист. Устроилась туда, когда вышла из декрета.

— О, поздравляю. Это, наверное, здорово.

— Да, неплохо.

Мы немного помолчали, потом Наташа предложила переместиться в комнату.

Мы взяли чашки и пошли в гостиную. От моего взгляда не укрылся проигрыватель. Я прошлась по комнате и подошла к аппарату. Проведя пальцами по лакированной деревянной поверхности, я улыбнулась:

— Невероятно, что он еще жив.

— О, я очень за ним ухаживаю. Он жив и даже работает. Хочешь что-нибудь поставить?

Я перевела взгляд на коллекцию пластинок, что стояли выше на полке, и покачала головой:

— Нет, пожалуй, я не в том состоянии, чтобы наслаждаться музыкой. Я слишком устала, — усмехнулась я, — твоя дочь меня вымотала.

— Извини, — засмеялась Наташа, — я говорила, что последние две горки были лишние.

— Да, но я не послушала.

На самом деле я не хотела включать проигрыватель, потому что опасалась, что всего этого будет уже слишком много. Все воспоминания и так накатывались на меня лавиной. А если сюда добавить еще и музыку, я не знаю, чем бы мог закончиться этот вечер. Скорее всего, перемалыванием всей моей жизни. А я к этому была не готова.

— Почему вы развелись? — резко спросила я, продолжая рассматривать предметы, стоящие на полках.

— Ну... Это было неизбежно. На самом деле, это целая история, я возможно когда-нибудь расскажу тебе. Не сегодня, — ответила Наташа, наблюдая за мной с кресла.

— Ладно, — кивнула я.

— А что насчет тебя? — спросила девушка.

— Что?

— Ну, ты с кем-нибудь встречаешься? Или у тебя есть кто-то, с кем ты живешь? Или ты замужем? — последний вопрос был скорее шуткой, поэтому я засмеялась и, взяв с полки книгу, повернулась к ней лицом.

— Замужем? Что ты, нет. В этом плане ничего не изменилось. И нет, я ни с кем не встречаюсь. Черт, я пятницу и воскресенье провела с вами, какая девушка согласится на такое? — усмехнулась я.

— Почему? Ты не похожа на человека, которому сложно найти себе пару, — я вопросительно перевела взгляд с книги на девушку, — я имею в виду... Черт, ты потрясающе выглядишь, ты умная и у тебя отличное чувство юмора. И это только верх айсберга. Да девушки наверное в очередь выстраиваются, ожидая, когда ты пригласишь их на свидание.

— Ну, не в очереди конечно. Но да, у меня нет проблем, чтобы с кем-то провести время, так скажем. Просто я не хочу отношений, — пожала я плечами.

— О. Понятно. И что, ты никогда...

— Нет, почему, — оборвала я девушку, — у меня были отношения. Недолго. Но они лишь лишний раз убеждали меня в том, что это не для меня. Не знаю, не складывалось как-то.

— Может, просто не попадалось достойной девушки?

— Может быть. Я не думала об этом. Меня это не беспокоит. А ты? Встретила кого-нибудь после Петра? — я убрала книгу на место и прошла к дивану.

— Ну, я встречалась еще с двумя мужчинами, но ничего серьезного. Не складывалось как-то, — повторила Наташа мою фразу с той же интонацией и улыбнулась.

— Ну, я думаю, что твой принц где-то рядом, — ободряюще улыбнулась я и сделала глоток кофе.

— Да это неважно на самом деле. У меня есть Настя и это главное. У меня нет цели выйти замуж или найти ей нового отца. Ее и старый устраивает.

— А как Петр? Он встречается с кем-нибудь?

— Да, вроде бы у него появился кто-то совсем недавно. Он стесняется говорить об этом, — усмехнулась девушка, — говорит, это странно, что мы с тобой были вместе и теперь делимся новостями о том, с кем встречаемся.

— Ну если вы в нормальных отношениях, то почему нет?

— Я тоже так думаю, — кивнула девушка.

Мы посидели еще с полчаса, разговаривая о музыке, о книгах, что читали, я пыталась объяснить, чем именно я занимаюсь на работе, и когда за окном была совсем уже ночь, я засобиралась домой.

— Спасибо за отличный день, — улыбнулась я, стоя в прихожей.

— Это тебе спасибо. Настя от тебя без ума.

— Я от нее тоже. Тогда, до встречи? Звоните, если соскучитесь, — я помахала рукой и собралась уже повернуться к двери, как Наташа резко прижала меня к себе, обнимая. Я неловко обняла ее в ответ, не зная, куда деть свои руки. Решив, что лучше всего положить их ей на плечи, я так и сделала. Ее волосы щекотали мне нос, поэтому я немного повернула голову, чтобы запах ее волос не впечатывался в мое сознание.

Она провела рукой по моей спине и тихо сказала:

— Спасибо тебе. Я рада, что мы тогда встретились.

Я чуть отстранилась и, смущенно улыбнувшись, кивнула:

— Да. Я тоже. Ладно, спокойной ночи. Пока.

— И тебе. Пока.

Я вышла из квартиры, находясь в некотором смятении. Это было странно. То, что нас когда-то связывало, невидимой пеленой накрывало нас обеих, но мы смогли шагнуть дальше. Я смогла. Я представила, как бы я себя вела, если бы наша встреча состоялась года три назад. Вероятно, я бы отпускала колкости и ядовитые замечания, чтобы как-то восстановить утраченную на тот момент гордость. Но сейчас мне этого было не надо. Да, наверное, где-то на краю сознания была горечь обиды, возможно, даже злости. Но это было ничто по сравнению с тем, что я получала от нашего возобновившегося общения. Мне было с ней легко. Я чувствовала себя невероятно комфортно рядом с ней и ее дочерью. И лишь это было важно.

18

В начале июня стояла удивительно теплая погода. Было непривычно, потому что, как правило, погода в нашем городе переставала "капризничать" только ко второму месяцу лета. Но этот год выдался метео-удачным.

Уже чуть больше двух месяцев мы с Наташей вели активное общение. Мы часто виделись, еще чаще созванивались, а с Настей мы вообще были не разлей вода. Я видела, что она действительно ко мне привязалась. Равно как и я к ней. И это было так искренне, что я даже думала о том, что, наверное, из меня получилась бы вполне сносная мама.

С Наташей было сложнее. В том плане, что с ней мы тоже вновь привязывались друг к другу. Я видела это по самой девушке и чувствовала то же самое сама. Мы ни разу не поднимали тему "нас". Ни одной фразой не упомянули это. Хотя язык жгло обеим. Постоянно хотелось задать два вопроса — почему и стоило ли оно того. Что было в голове у нее — для меня оставалось загадкой, но то, что она об этом тоже думает, было ясно, как день. Если тогда, шесть лет назад, я готова была в лепешку разбиться, чтобы внести хоть какую-то ясность, то сейчас я просто "плыла по течению". Я не проявляла инициативы, ни на что не намекала, не старалась ее к чему-то подтолкнуть. Я просто была рядом, не вмешиваясь, наблюдая.

Почти все наши встречи происходили втроем. Редко мы с Наташей оставались наедине. Может, и к лучшему, потому что когда мы находились вдвоем, напряжение между нами можно было резать ножом. Много несказанных слов, невысказанных эмоций. Я знала, что когда-нибудь этот разговор должен состояться. Но я отказалась принимать решение о том, когда именно это произойдет.

Она позвонила как всегда вечером, была суббота, и я, на удивление, была дома. Радмила заболела и наш совместный уикенд сорвался. Подруга вроде бы свыклась с мыслью, что в моей жизни снова есть Наташа. Ее успокаивало то, что хоть Наташа и есть, между нами ничего нет.

— Привет! — веселый голос Наташи заставил меня улыбнуться.

— Привет.

— Что ты делаешь? Занята чем-нибудь?

— Нет, откровенно говоря, нет. Хотели с подругой встретиться, но она приболела.

— О, жаль. Но у меня есть предложение. Ты же хочешь услышать его?

— Конечно, валяй, — я приподнялась на подушках, принимая сидячее положение.

— Я сегодня делала генеральную уборку, — начала девушка и сделала театральную паузу.

— Уборку. И что? Ты ее не доделала и хочешь, чтобы я тебе помогла?

— Нет-нет-нет. Я нашла коллекцию дисков и dvd-проигрыватель! Представляешь?!

— О, здорово. Теперь будет, чем занять вечера, пока Настя у бабушки.

— Да. Именно. Там несколько фильмов Стивена Кинга. И я подумала... В общем, ты не хочешь присоединиться?

— Кинг? Я люблю Кинга. Так что с удовольствием.

— Отлично! Тогда с меня еда, с тебя выпивка. Ты знаешь, что я люблю.

— Да, я знаю, — усмехнулась я, — ладно. Я скоро буду. Не вздумай начать без меня.

— Ну... Только если пару первых сцен...

— Эй! — грозно сказала я.

— Ладно, не буду. Жду.

Я отключила звонок, покачала головой и пошла собираться. Вот как ей это удается? Пара минут и я уже куда-то еду, хотя думала, что буду лежать дома, как сухое полено. С ума сойти.

Мы досматривали второй фильм, снятый по роману Стивена Кинга. За это время мы съели потрясающе вкусные домашние рулеты, Наташа осилила полбутылки вина, а я "приговорила" две банки светлого пива.

Когда на экране замелькали титры, мы сидели на диване. Голова девушки была на моем плече, а сама она немного облокачивалась на меня. Я старалась делать вид, что все в полном порядке, хотя легкое беспокойство присутствовало. Я нажала на "паузу" и слегка выпрямилась, прочистив горло.

— Ну, второй фильм был явно динамичнее, да? — смущенно улыбнулась я и повернулась к девушке, которая тоже приподнялась.

— Да, — тихо сказала Наташа, а взгляд ее был направлен на мои губы. Я будто на автоматизме облизнула их и сглотнула. Наташа словно по инерции тоже приоткрыла рот и еле заметно провела языком по своим губам. Я чуть ли не разряды тока слышала между нами. Неосязаемые, но вполне ощутимые.

Через мгновение девушка подалась вперед, также не отрывая взгляда от моего рта, и тут же я почувствовала ее губы на своих.

Лавина обрушилась с такой силой, что я просто не была готова. Меня словно било током, тысячи импульсов отдавались в каждой клетке моего тела.

Но мозг кричал об опасности. И когда инстинкт самосохранения взял вверх, я резко отстранилась, прервав поцелуй и недоуменно вытаращившись на девушку. Наташа выглядела также. В ее глазах были растерянность и удивление.

— Не... Не надо, — пробормотала я, уставившись куда-то в обивку дивана.

— Извини. Извини, я... Черт. Похоже, вино было слишком крепким, я... Извини, — быстро проговорила Наташа и соскочила с дивана, направившись в кухню.

Я посидела еще немного, приходя в себя. Когда поняла, что Наташи нет уже довольно долго, я решила проверить, все ли с ней в порядке. Осторожно, неслышно ступая, я подошла к кухне. Девушка стояла, чуть согнувшись, облокачиваясь на подоконник, и опустив лицо в ладони.

Я колебалась, стоит ли намекнуть ей о моем присутствии, или лучше дать ей возможность побыть наедине с собой, потому что, очевидно, ей это было необходимо. Решив, что разумнее оставить ее одну со своими мыслями, я также неслышно развернулась, чтобы пойти обратно, как вдруг услышала ее негромкий голос:

— Не уходи.

Я снова развернулась и увидела, что девушка продолжала стоять в той же позе, не оборачиваясь.

Да как вообще она узнала, что я здесь? Я была как чертов ниндзя!

— Как ты... Как ты поняла, что я тут? — пробормотала я.

— Ты наверняка считаешь себя тихой, как самурай? — усмехнулась девушка и выпрямилась, оборачиваясь. Она спиной оперлась о край подоконника и сложила руки на груди.

— Ну, вообще-то, я бы использовала определение "ниндзя", — сказала я, облокачиваясь о дверной проем и тоже складывая руки на груди.

— О, чтобы быть ниндзя тебе надо поработать над своим дыханием. Ты очень громко сопишь, — сказала она, слегка улыбаясь. Хотя эта улыбка мне показалась вынужденной.

— Да я просто немного простудилась! — возмутилась я и для убедительности шмыгнула носом.

— Да. Конечно.

С минуту мы провели в неловком молчании, пока, наконец, я не произнесла:

— Извини, что я так резко... Я просто...

— Ира, может, поговорим? — серьезно сказала Наташа, смотря на меня.

Я перевела взгляд в пол, немного пожевала губу и ответила, слегка кивнув:

— Давай.

— Тогда в гостиную?

— Да.

Мы вернулись в комнату и сели на разные стороны дивана, соблюдая дистанцию, которая, на мой взгляд, была просто необходима. Наташа провела ладонями по своим бедрам, будто настраиваясь, и сказала:

— Я не знаю, с чего лучше начать, поэтому спроси меня, почему я развелась с мужем.

Я знала, что этот разговор рано или поздно настанет, но я не знала, была ли я в тот момент готова к нему. Но из уважения к смелости этой женщины, я решила быть открытой.

— Ладно, — кивнула я, — почему ты развелась с мужем?

— Черт, а это непросто, — выдохнула Наташа, нервно улыбаясь, — но ладно. Я развелась с Петром, потому что... В общем, ты была права. Ты была права на все сто процентов, когда говорила, что я не люблю его. Я его не любила. Это правда. Я его уважала, я к нему привыкла, но... Это все. Тогда я не осознавала, что это будет настолько тяжело. И он чувствовал, что я отдалилась. Отдалилась так сильно, что возобновить все то, что было когда-то уже не представлялось возможным. В моем сердце не было для него места. Ты заняла все пространство, — с каждым словом речь Наташи становилась все быстрее и громче. Меня оглушали ее слова. Били в самую душу, в самое сердце, и так измученное и изрядно покалеченное. Пробивали мою броню, которую я долго выстраивала. Я поняла, что просто не смогу, что не смогу дослушать ее, поэтому я грубо оборвала девушку, тихо, но твердо сказав:

— Зачем?

Казалось, мой вопрос привел ее замешательство, потому что Наташа минуты две просто смотрела на меня, а потом спросила:

— Что именно?

Хотела бы я сама знать ответ на этот вопрос. В моей голове было столько нерешенных задач, что они смешивались в одну кучу, и я не могла разобрать, что меня интересует сильнее.

— Зачем это все? Зачем ты говоришь мне об этом сейчас? Зачем ты вышла за него тогда? Черт, Наташа, зачем ты это делаешь? — я зарылась руками в волосы и убрала их назад.

Я поняла одно. Моя дамба прорвалась. И у меня больше нет сил держать это в себе, поэтому я выдохнула и посмотрела на нее.

— Наташа, ты даже представить себе не можешь, сколько раз я представляла этот разговор. И пять лет назад, и пару месяцев назад. Сотни раз. Сотни чертовых раз. Я мечтала высказать тебе все, что накопилось у меня внутри. Всю эту боль, все мои чувства, которые ты просто отвергла, выбрав мужа. Все это настолько отравляло меня, что у меня было ощущение, что я просто... сгнила изнутри, понимаешь? Я в жизни никого не любила как тебя. Но ты ушла. И сейчас ты сидишь передо мной и говоришь, что твоя личная жизнь не сложилась из-за твоих чувств ко мне. Где ты была раньше, Наташа?! — я уже не ощущала, что по моим щекам катятся слезы, но я видела, что ее лицо тоже мокрое. Я била по больному. Я это осознавала. Но она должна была узнать, что было со мной, когда она ушла, — где ты была, когда я звала тебя ночами?! Где ты была, когда я не могла даже говорить от боли?! Ты оставила меня. Ты же разрушила все, что у нас было! — мой голос звучал на всю квартиру, и я надеялась, что здесь достаточно толстые стены.

— А что мне оставалось?! — похоже, не у одной меня был эмоциональный вечер откровений, — мне было двадцать пять, моя жизнь на тот момент устоялась, и я влюбляюсь в тебя! В студентку! И узнаю, что у меня будет ребенок. Что мне надо было делать?! Заставить тебя бросить учебу и отправить работать?! Я не могла тогда уже думать только о себе, во мне была новая жизнь! Мы не в чертовой сказке, где любовь и добро побеждают. Да, мне было страшно. Мне было страшно бросить все, потому что не было гарантий, что ты меня потом возненавидишь за то, что я забрала твое время! Тебе было двадцать лет! В двадцать лет люди не должны пахать, чтобы обеспечить кого-то, если есть возможность пробиться в жизни! Получить образование, построить карьеру, жить, в конце концов!

— О, скажи еще, что твое решение было поступком ради меня. Потому что это все херня!

— Нет. Не ради тебя. Но и ты не стояла на последнем месте. Если тебе станет от этого хоть немного легче, то поверь мне, я не была счастлива. Моя беременность несколько раз была под угрозой, потому что я доводила себя до нервного срыва. Ты мне снилась каждую ночь. Я просыпалась на мокрой подушке, заходясь в истерике. Я мужа чуть не свела с ума и сама едва не загремела в психушку. Поэтому не надо мне говорить о боли. Мне о ней все известно. Только не забывай, что помимо этого, я знала, что это моя вина. Что это было мое решение. Которое сломало не только меня, — уже тише закончила Наташа и замолчала, вытирая слезы.

Мы сидели молча очень долго. Не смотрели друг на друга, каждая из нас думала о чем-то своем.

Наконец, я подняла голову и встретила ее взгляд. Видимо, она уже некоторое время смотрела на меня.

— И что теперь? — спросила я, смотря куда-то мимо нее.

— Знаешь... — Наташа задумчиво посмотрела в пол, чуть повернув голову, — я за это время, что мы не виделись, задавалась только одним вопросом, на который боялась ответить сама себе.

— Что за вопрос?

— Смогу ли я еще когда-нибудь полюбить кого-нибудь также? Хотя нет, даже не так. Смогу ли я когда-нибудь вообще полюбить? Еще раз. Я всегда задавала себе этот вопрос.

— И что, нашла ответ?

— Определенно.

Я молча смотрела на нее и ждала, что она скажет.

— Когда на той свадьбе ты обернулась, с Настей на руках, я поняла, что нет. Никого и никогда я не смогу полюбить. Ни просто, ни тем более, как тебя. Просто потому что не прошло ничего. И когда я вижу, как вы общаетесь с Настей, у меня сердце разрывается от того, что это все могло быть все эти пять лет.

— Непрожитая жизнь, — тихо усмехнулась я сама себе.

— Что? — не расслышала Наташа.

— Нет, ничего, — покачала я головой, — я... Я очень устала. И я хочу пойти домой. Если ты не против, мы поговорим об этом в другой раз. У меня голова разрывается от сегодняшнего вечера. Я не хочу говорить что-то сгоряча или не обдумав. Я больше не хочу совершать ошибок. Некоторые из них слишком болезненные.

— Ты считаешь наши отношения ошибкой?

— Нет. Я считаю ошибкой саморазрушение. И больше я этого не допущу.

— Я поняла.

— Извини. Я лучше пойду. Не провожай меня, — я поднялась и, поцеловав девушку в лоб, вышла из комнаты.

Я не знала, что это был за поцелуй. Дающий надежду или прощальный. Я просто знала, что в данный момент я абсолютно не в состоянии думать и принимать какое-либо решение.

19

Прошло три дня. За это время мы не общались, и я была искренне благодарна Наташе за то, что она дала мне время все обдумать.

Наш разговор был тяжелым для обеих. Вечер откровений, в котором сквозила неприкрытая искренность, пропитанная болью временем. Было сложно. Но я приняла решение и знала, что должна его озвучить.

Я позвонила ей и сказала, что приеду вечером. По дороге к ее дому я заметно нервничала. Еще бы, ведь не каждый день я сообщаю то, что я собиралась сказать ей. К тому же, она была очень дорогим для меня человеком. Она жила в моем сердце. Все это время она была где-то внутри меня и неотступно следовала со мной по жизни. И теперь выбор был за мной. Мы были почти в той же ситуации, что и пять лет назад, только теперь мне предстояло принять решение. И я уже знала, что мне делать.

Я позвонила в дверь, немного постояв у порога. Наташа открыла почти сразу. Ее взгляд пронзило теплотой, когда она увидела меня. И она даже не пыталась этого скрыть.

Я стояла в прихожей, не зная, куда деть свои глаза, поэтому, чтобы немного разбавить гнетущую меня атмосферу, спросила:

— Ты завтра за Настей едешь?

— Да, вечером. Может, ты зайдешь? — Наташа смотрела на меня с явным непониманием.

— Нет, — я помотала головой, — я ненадолго. Я просто должна сказать...

— Постой, — прервала меня девушка, — позволь я просто... Можно я хотя бы закрою дверь?

— О, да, прости, — я обернулась и прикрыла входную дверь.

— Спасибо. Не хочется, чтобы соседи стали свидетелем моего... В общем, я хочу сказать, что... Прежде, чем ты скажешь мне, что ты думаешь обо всем этом, я просто хочу, чтобы ты знала... Я... Я люблю тебя. Я люблю тебя сейчас и я любила тебя тогда. И это неизменно. И я не хочу отпускать тебя снова, — она обняла ладонями мое лицо, вглядываясь мне в глаза, — теперь я прошу тебя. Дай мне шанс. Дай нам шанс. Дай нам возможность быть счастливыми.

Я смотрела в ее прекрасные зеленые глаза, уже блестящие от слез, и мое сердце рвалось из груди. К ней. Снова в ее руки. Но я понимала, что если она вновь неожиданно изменит решение, я просто себя не "соберу". Поэтому я взяла руками ее ладони, сжала их, и прошептала:

— Я... Я не могу. Я просто не могу. Однажды мне уже пришлось учиться жить заново. Второй раз я могу не справиться.

— Ира, я уже не та пугливая девчонка, что раньше. Я знаю, на что я иду. И я знаю, что иногда будет сложно, но я готова. Я готова все это пройти, если ты будешь рядом. Потому что я люблю тебя. Я действительно люблю тебя.

— Прости. Прости меня, — я поцеловала ее волосы и, быстро развернувшись, открыла дверь и вышла из квартиры.

Я сбежала по лестнице и смогла перевести дыхание, только облокотившись на машину. Сердце билось как бешеное, в ушах гудело. Я открыла дверь и устало опустилась на сиденье, закрыв глаза.

Правильно. Я все сделала правильно. Сомнения пожирали мою душу, а с ними невозможно построить что-то настоящее. Я не была уверена в себе, и тем более, я не была уверена в ней. Я слишком отвыкла от кого-то рядом, я слишком привыкла доверять только себе и полагаться только на себя. Она была опасностью для меня, потому что имела неограниченную власть над моим сердцем. Мне было страшно. Я была напугана до чертиков. И я не была уверена, что смогу вновь открыться.

Я сидела на работе и пыталась понять хоть что-то из документа, открытого на компьютере. Сема то и дело ходил мимо и уже не в первый раз недовольно бросал взгляды в мою сторону. И, наконец, не выдержав, он подошел ко мне и наклонился:

— Можно узнать, что ты делаешь?

— Я не знаю. Я действительно понятия не имею, что я делаю, — честно ответила я, продолжая пялиться в монитор.

— Ты уже час сидишь и читаешь один и тот же абзац. Что-то случилось?

— Не могу сосредоточиться, — вздохнула я и потерла лицо.

— Сходи на обед. Передохни, — парень похлопал меня по плечу и направился в свой кабинет.

Как только он отошел от стола, у меня зазвонил телефон. Я взяла трубку, посмотрела на экран, и мои брови поднялись вверх.

— Алло?

— Привет, как работается?

— Привет, Света, — я была удивлена слышать ее, так как женщина довольно давно не давала о себе знать, — спасибо, нормально. Как у тебя?

— О, после вашей проделанной работы гораздо лучше. Занята вечером?

Меньшее, чего я сейчас хотела, это секса. Поэтому я честно сказала:

— Я не в форме сегодня для этого. Извини.

— О, ну, без проблем. Тогда, может, поужинаем? У меня есть еще пара вопросов по предложенному вами... так скажем, ребрендингу, заодно поговорим?

— Может, обед? — мне хотелось вечером побыть одной, поэтому я как могла отказывалась от встречи после работы.

— Я смогу быть у тебя через час. Устроит?

— Да. Позвони, как будешь рядом, — с облегчением выдохнула я.

— Договорились.

Мы со Светланой сидели в небольшом ресторане недалеко от моей работы. Пока готовили еду, я ответила на ее вопросы, которые, к слову, легко можно было решить и по телефону, и когда уже принесли заказ, я рассеянно перебирала вилкой овощи в тарелке, а женщина смотрела на меня испытующим взглядом.

— Ладно, выкладывай, — не выдержала она, — что с тобой?

— А что со мной? — растерянно проговорила я.

— Ты мне скажи. Ты сегодня какая-то особенно грустная, — ответила женщина, разрезая кусок мяса средней прожарки.

— О, да. Ты, наверное, хочешь сказать, что моя тоска в глазах стала еще более невыносимой, не так ли? — ядовито заметила я.

— На самом деле, да. Что у тебя произошло?

— Все у меня нормально, — раздраженно выдохнула я, — мы можем сменить тему?

— Нет, — пожала плечами Светлана.

Я непонимающе уставилась на нее:

— Прости?

— Нет, мы не можем сменить тему. Ира, я тебе говорила, что я не только женщина, с которой ты периодически спишь, я еще могу быть твоим другом. И нравится тебе это или нет, но я беспокоюсь за тебя.

— Скорее, не нравится, — хмыкнула я.

— Тем не менее. Так что с тобой? — продолжала упорствовать Света.

— Ты так просто не сдашься, верно? — устало вздохнула я.

— Именно.

— Ладно. Есть женщина. Девушка. Неважно, — помотала я головой, — нас связывали очень тесные, близкие отношения. И под словом "близкие" я не имею в виду только секс.

— Вы были влюблены? — догадалась Светлана.

— Ну... В общем, да.

— Ладно, и что с этой женщиной?

— С ней? С ней все отлично. Она вышла замуж, родила ребенка. Мы не виделись около пяти лет.

Я сделала паузу, чтобы глотнуть холодного чая, так как в горле стало очень сухо, да и мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями.

Женщина терпеливо ждала. Готова спорить, она была в полнейшем шоке, просто не показывала этого. Потому что я никогда с ней не откровенничала и не рассказывала какие-то личные истории. Я вообще ни с кем не откровенничала. Разве что с Радмилой. И то, не слишком подпуская ее к себе. Я так привыкла выстраивать барьеры, и даже не догадывалась, что разрушать их будет намного сложнее.

— И недавно мы встретились. Случайно. Оказались приглашенными на одну свадьбу. И... И снова начали общение. Просто общение, — поспешила добавить я, — я подружилась с ее дочерью, Боже, она и правда прекрасный ребенок. Мы отлично ладили. Все вместе. Все было отлично. Я чувствовала, что между нами есть это притяжение... И потом... Я не знаю... — я отодвинула тарелку с почти нетронутым салатом и уставилась в пустоту.

— Это была она? — осторожно спросила Света.

— Кто "она"?

— Та, кто тебя так сильно обидел?

— Света, ты снова начинаешь эту историю?!

— Просто ответь.

— Да, это была она, — кивнула я, — что с этого?

— И что... Что у вас было или есть сейчас?

— Не знаю. Я очень боюсь, Света. Мне дико страшно, от того, как я могу от нее зависеть. Я не могу это контролировать. Это... Это убивает меня. Это убивало меня тогда и это убивает меня сейчас, — тихо выдохнула я и откинулась на спинку стула, вытянув руки на столе прямо перед собой.

— Что она сказала тебе?

— Кто? Наташа?

— О, так у этой девушки все же есть имя, — усмехнулась женщина.

— Ха-ха, — проговорила я, сморщившись, — да, у нее есть имя.

— Ха-ха, — передразнила меня Света, — и что она сказала? Эта Наташа?

— Сказала, что любит меня. Что не хочет потерять меня второй раз. Что готова быть со мной, несмотря ни на что. Я подозреваю, что речь была о сложности восприятия нами как пары, учитывая, что у нее пятилетняя дочь.

— Ладно, а что ответила ей ты? — Света невозмутимо пила кофе, будто у нас была рядовая светская беседа.

— Что... Что не могу. Что не смогу. Снова.

— Тебя останавливает страх, что история повторится?

— Да, — честно призналась я.

— А ты не рассматриваешь тот вариант, что она говорила искренне?

— В каком смысле? — нахмурилась я.

— В самом прямом. Что она правда тебя любит, что...

— Она и тогда меня любила. Но узнала, что беременна и вышла замуж. Хотя я просила, я очень просила ее не делать этого. Просила не разрушать все то, что у нас было!

— Люди меняются.

— Люди не меняются, — отрезала я.

— Меняются, — мягко повторила Света, — ты изменилась. Ты же уже не та, что была пять лет назад?

— Вообще-то шесть. Но да. Но я повзрослела! — возразила я, — я пересмотрела многие ситуации и взгляды.

— А она не могла сделать то же самое?

— Она... — мне нечего было ответить на это, потому что я знала, что отчасти Света права, — я не знаю.

— И что? Ты снова готова уйти? Или теперь твоя очередь отказаться от нее? — она чуть наклонилась в мою сторону и мне даже показалось, что голос женщины стал каким-то угрожающим.

Я смущенно посмотрела на нее и ответила:

— Нет, я... Просто я думала, что будет лучше, если...

— Ира, что ты чувствуешь к ней? — она прожигала меня взглядом, потому что знала, будь она милой, я бы ловко уходила от всех ее вопросов.

— Черт, я люблю ее! — выпалила я, даже не до конца осознавая, что произнесла это вслух.

— Отлично, — улыбнулась Света и оперлась спиной о спинку стула.

— Что "отлично"?

— Отлично, что ты сидишь здесь со мной, когда твоя любимая женщина наверняка страдает, потому что у тебя кишка тонка взять все в свои руки и быть сильной.

— Что?! — чуть не задохнулась я от возмущения.

— Что? Ты любишь ее, она любит тебя... Нет, конечно, ты можешь подождать еще лет пять, и если у нее никого еще не появится, тогда набраться смелости и быть наконец счастливой, — пожала плечами женщина.

— Черт... — пробормотала я, осознавая, что наделала.

— И что? Так и будешь сидеть здесь? — усмехнулась она, по моим глазам понимая, что мысленно я уже совсем в другом месте.

— Эм... Света, — я подскочила со стула, доставая кошелек и одновременно глядя на часы в телефоне, — мне надо срочно уехать. Я не знаю, сколько стоил этот салат...

— Иди уже, — искренне засмеялась она и неожиданно положила ладонь мне на руку, заставив меня замереть, — я правда желаю тебе счастья. Сделай счастливой ее, и будь счастлива сама, — женщина тепло улыбнулась и отпустила мою руку.

— Да. Обязательно, — быстро кивнула я, — спасибо тебе.

— Не бойся быть счастливой, Ира, — сказала она мне вслед, когда я уже выскакивала из ресторана, направляясь на парковку у здания, где работала.

Пока я бежала к машине, я пыталась просчитать, успею ли я застать Наташу дома, так как помнила, что она собиралась поехать за дочерью к матери Петра. Она говорила, что поедет за ней вечером, и решив, что понятие "вечер" не подходит к четырем часа дня, через десять минут я на всех порах неслась к ее дому.

Я ехала, совершенно не соблюдая скоростной режим. Я думала только об одном, что же я наделала? Неужели я действительно хотела отпустить единственную женщину, которую люблю? Которую любила все это время? Которая открылась, призналась в том, что она не была счастлива, потому что меня не было рядом, сказала, что любит меня и хочет быть со мной. Я действительно из-за страха, опасений и чертовых сомнений готова все это так просто отпустить? Чтобы и дальше ныть и скулить о том, что она разбила мне сердце? Вместо того, чтобы просто любить, наслаждаться жизнью и быть счастливой? Нет. Нельзя и дальше прятаться и сознательно избегать возможности быть с кем-то по-настоящему рядом, близкой и любимой.

Было почти пять, когда я вбегала по ступенькам, думая лишь о том, чтобы она была дома. Чтобы еще не успела уехать. Я позвонила в дверь. Точнее, я позвонила несколько раз, нервно нажимая кнопку.

Через пару минут дверь открылась и я увидела немного встревоженную Наташу. Мы смотрели друг на друга буквально мгновение, потом я, не говоря ни слова, резко шагнула вперед и, обняв ее лицо ладонями, прижалась к ее губам своими.

Она явно была удивлена моим появлением, а еще больше — моим поведением, потому что первые несколько секунд она почти не двигалась. Потом я почувствовала, как ее губы дрогнули, отвечая, и она слегка прижалась ко мне, руками схватив меня за рукава легкой куртки.

— Прости меня, — прошептала я, отрываясь от ее губ, таких желанных и действительно долгожданных, — я не могу. Я не могу опять потерять тебя, — проговорила я, лбом упираясь в ее лоб и вдыхая ее запах. Такой родной, близкий и любимый. Она улыбнулась мне в ответ и обняла, руками обхватывая за спину и прижимая к себе.

Я чувствовала себя абсолютно счастливой. Я поняла, что именно этого ощущения я не испытывала уже очень давно. С тех самых пор, когда последний раз она обнимала меня так, и когда она была рядом. Вот так. Такой. Моей.

— Эм... Девушки? — я услышала легкое покашливание и мы почти одновременно посмотрели в сторону комнаты. Я хотела отстраниться, но Наташа крепко держала меня в своих объятиях. Девушка немного повернулась и сказала:

— Познакомься, это Ира.

Петр стоял немного растерянный и смущенный, то отводя глаза, то вновь поднимая взгляд на меня. Потом, видимо, собрался с силами и сделал пару шагов по направлению ко мне.

— Петр, очень приятно, — он протянул руку и мне даже показалось, что он покраснел, — Я... Эм... Это, вероятно, та самая Ира, да? — спросил он и улыбнулся, посмотрев на Наташу.

— Да. Это она.

Я пожала его руку и вопросительно посмотрела на девушку, она кивнула мне, тихо сказав:

— Я ему все рассказала.

Это было довольно удивительно для меня и, честно сказать, приятно.

Тут же вылетела Настя и с радостными криками бросилась ко мне. Я поприветствовала девочку, по которой очень соскучилась. Она очень быстро протараторила что-то про рыбок, бабушку и приставку, и вновь умчалась к себе в комнату.

— Ну... Я, наверное, заберу сегодня Настю, да? — ухмыльнулся Петр, посмотрев на нас, и развернулся в направлении детской.

— Он сам привез ее. Я была... Я была немного не в форме, чтобы ехать за город, — тихо проговорила Наташа, вновь повернувшись ко мне, и отводя взгляд.

— Я люблю тебя, — я подняла ее подбородок, заглядывая в глаза, — я очень люблю тебя.

Девушка просияла и вновь прижалась к моим губам, прошептав в них:

— Как же я по тебе скучала. Не уходи больше, пожалуйста. Не оставляй меня больше. Я так тебя люблю. Я просто не смогу без тебя.

Я обняла ее и прижала к себе. Теперь я поняла. Это чувства к ней делали все мои ощущения, чувства и эмоции живыми и настоящими. Это она была действительно "той самой". Это она была "девушкой моей мечты".

***

Я приоткрыла глаза и увидела, что уже рассвело. Переведя взгляд ниже, я посмотрела на красивую обнаженную спину, которая слегка приподнималась в такт размеренному дыханию. Я улыбнулась сама себе и повернулась на бок. Осторожным и почти невесомым движением я коснулась нежной кожи, пальцами ощущая ее мягкость. Спина немного дернулась и еле заметно придвинулась ближе ко мне, отвечая на мои ласки. Я провела рукой выше, отодвигая густые темные волосы, которые от света солнца отливали шоколадом. Придвинувшись, я поцеловала каждый выделяющийся позвонок.

— Доброе утро, — улыбаясь, все еще сонно пробормотала девушка и перевернулась.

— Доброе утро, — ответила я, смотря в любимые зеленые глаза.

— Который час?

— Шесть тридцать.

— Как я не хочу вставать, — простонала Наташа.

— Детка, ты — мать, ты должна, — усмехнулась я.

— Да, напоминай мне об этом почаще. Я — мать, значит в душ я иду первая, — проговорила Наташа и быстро скинула с себя одеяло, обнажая стройные ноги.

— Эй! — воскликнула я, но мои возмущения уже никто не слушал.

Спустя полчаса, когда мы обе были после водных процедур и уже достаточно бодрые, я вернулась с кухни, где наливала кофе.

— Во сколько будить Настю? — спросила я, любуясь девушкой в красивом нижнем белье, которая стояла перед кроватью и вертела в руках два платья на вешалках.

— В восемь, — задумчиво пробормотала она, — милая, какое лучше подойдет к моим туфлям? Это, — она подняла вверх темное деловое платье с белой ромбообразной вставкой сбоку, — или это, — вверх взметнулся темно-синий строгий наряд на широкой лямке.

— К каким туфлям? — не поняла я.

— Ну, которые мы неделю назад купили с Радмилой. Я же тебе показывала, — увидев, что упоминание о сроке и моменте покупки мне не помогло, девушка вздохнула, — про которые ты сказала "не вздумай без страховки надевать эти ходули".

— А, эти туфли! — наконец, вспомнила я обувь на безумно, как мне казалось, высоком каблуке, — тогда синее.

— Я тоже так думала, — улыбнулась Наташа и подошла ко мне.

Я стояла в домашних шортах и широкой майке с чашкой кофе в руке. Девушка кинула на кровать платья и взялась за низ моей майки, слегка приподнимая ее.

— Тебе не кажется, что несправедливо, когда я хожу тут в одном белье, а ты одетая? — прошептала она мне на ухо, задирая майку все выше.

— Ты права, — кивнула я и поставила чашку на комод.

Я взяла ее руки в свои и завела их ей за спину.

— Намного справедливее будет, если ты будешь совсем без белья, — я провела пальцами по ее талии, ребрам, перемещаясь на спину и вызывая мурашки на ее коже.

— О, — только и сказала она, когда я щелкнула замочком бюстгальтера.

— О, — повторила я, проводя языком по ключице, шее, немного прикусывая кожу. Она закрыла глаза и наклонила голову, когда я обошла ее сзади, предоставляя мне еще больше места.

Когда я губами зажала мочку ее уха, она судорожно выдохнула и развернулась ко мне.

— Сними эту чертову майку, — сказала она и тут же стянула ее с меня, — я хочу касаться тебя.

Я резко впилась в ее губы, остро чувствуя необходимость поцеловать ее, словно от этого зависела чья-то жизнь. Ее горячий язык тут же проник в мой рот, распаляя мое сознание. Влажный, чувственный поцелуй зажигал огонь во мне. Стянув оставшееся белье с Наташи, а затем и с себя, я подтолкнула девушку к кровати, нависая над ней и вновь целуя ее губы.

— Где твоя подруга? — строго спросила Наташа, когда мы стояли, окруженные толпой из наряженных и не по возрасту серьезных детей с цветами и их родителей.

— Я уже не знаю, чья она подруга больше, — проворчала я, перекладывая, как мне казалось, слишком огромный букет с одной стороны на другую.

Это было правдой. Радмила, которая сначала и слышать ничего не хотела о том, что мы с Наташей снова вместе, через какое-то время все же согласилась с ней познакомиться, и с тех пор эта парочка уже вдвоем взялась за меня. Они вместе ходили по магазинам, таская за собой и меня, разговаривали о всяких женских штуках, девичьих темах и прочем, о чем разговаривают подружки. Они созванивались и часто звонили друг другу, чтобы позвать меня к телефону, если я не слышала звонок. В общем, весь негатив Радмилы, что был к Наташе, без следа испарился.

— Тетя Радмила! — воскликнула Настя, когда запыхавшаяся подруга подбежала к нам.

— Привет, девчонки! — Радмила поцеловала всех в щеки, не забыв еще и потрепать Настю по голове, — простите, что опоздала, Эля забыла дома сумку, пришлось возвращаться.

— Ты у нее ночевала? — подняла я брови.

— Я, возможно, к ней переезжаю, — быстро ответила девушка.

— Ты? — я не поверила ушам.

Я была очень удивлена. Последний раз я так удивлялась, когда мама очень спокойно приняла мою новость о моей ориентации. Мне тогда было двадцать два и с тех пор, когда я рассказала не только отцу, но и ей, у меня словно камень с души упал. Хотя нет, наверное, все же больше меня удивили родители Наташи, которые не только приняли наши отношения, но и очень захотели со мной познакомиться. Это оказались очень милые интеллигентные люди. Я отлично с ними ладила и мы часто ездили к ним в гости, иногда даже вместе с Петром.

Радмила же уже год встречалась с очень хорошей и довольно взрослой женщиной, которая пришла на место Софии, ушедшей в декрет, на должность финансового директора. Но я и подумать не могла, что подруга решится на переезд в ближайшие лет двести. Она всегда говорила, что не хочет с кем-то жить и ее самостоятельность ее вполне устраивает.

— Да, я, — улыбнулась она и повернулась ко мне, — нихрена себе букет!

— Радмила! — шикнула на нее Наташа, — тут же дети!

— Ой, простите, я имела в виду... Нет, я это и имела в виду. Тут что, чем больше букет, тем лучше класс? — хихикнула подруга и посмотрела на меня.

— Спроси у Наташи, — проворчала я, — это была ее идея купить букет размером с Настю.

— Он меньше меня, — хихикнула девочка.

Тут толпа зашевелилась и все направились ближе к школе, начинать линейку и представление "Первый раз в первый класс". Настя ушла к группе детей ее класса, а я, Наташа, и Радмила остались в группе родителей, наблюдающих за своими чадами.

Когда зазвучали речи учителей, а серьезные первоклашки уже стояли с букетами и табличками своего класса, Наташа взяла меня за руку и сжала мою ладонь.

— Ты знаешь, как сильно я люблю тебя, верно? — спросила она, смотря прямо на меня.

— Надеюсь, что также сильно, как и я тебя, — улыбнулась я, глядя в такие любимые глаза.