Гори, гори, моя Звезда (СИ) [Calime] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Часть 1 - Добыть зайца ==========


Комментарий к Часть 1 - Добыть зайца

golodhrim (синд.) - нолдор. в ед. ч. нолдо - goldo

Artanissё Nervendё - Галадриэль (отцовское и материнское имена)

gosanna (синд.) - осанве

Лис - прозвище Трандуила, данное ему отцом.

Arannin (синд.) - Мой король

Artanaro (кв.) - Высокое Пламя.

Orodnor (синд.) - синдаризированное имя Артанаро.

В 3429 году Второй Эпохи угроза завоевания нависла над землями Средиземья. После нападения войск Саурона на крепость Минас Итиль в Гондоре и уничтожения росшего там Белого Древа, Владыка дунэдайн, Элендил, заключил военный союз с королевством нолдор-изгнанников Гил-Галада. В начале 3430 года присоединиться к союзу Линдона, вассального ему Имладриса, Арнора и Гондора были приглашены королевства Лориена и Зеленолесья…


Много ли найдется среди мужчин эльдар тех, кому не были бы по душе путешествия и приключения, что могут выпасть на их долю в дороге? Владыка огромного густого леса, простиравшегося на северо-востоке Средиземья и названного пришедшими туда синдар Зеленой Пущей, как раз относился к тем редким эльдар. Орофер путешествовать не любил.

Была ли причиной этой нелюбви к поездкам врожденная обособленность синдар, или же то было стремление к постоянству, или вовсе тяжкий груз ответственности за народ Зеленолесья, понуждавший мысли его Владыки постоянно пребывать в заботах о нем, Орофер и сам не мог точно сказать.

Собираясь в поездку в соседний Лориэн, он особенно отчетливо ощутил свою нелюбовь к путешествиям. Верный Ферен склонен был приписывать охватившую его господина с момента объявления о предстоящей поездке во владения Амдира тоску силе привычки. Последние несколько столетий Орофер безвыездно жил в Зеленолесье, сделав его, как когда-то родной Дориат, зачарованным лесом, не пропускавшим в свои чащи того, чье присутствие там не было дозволено его Владыкой.

Сейчас верный оруженосец и слуга дориатского принца крови, а ныне повелителя Эрин-Ласгален, Лорда Орофера ехал по знакомой и безопасной дороге рядом с господином, держа своего коня чуть позади его лошади и внимательно наблюдая как за окружавшими их густыми зарослями, так и за выражением задумчивости на красивом совершенной синдарской красотой лице Арана.

Орофер ехал во главе процессии. Конь его шел неспешным шагом. До Лориэна всего два дня пути. Это если ехать не спеша, а Орофер как раз никуда не спешил.

Вызванный чуть не в приказной форме всегда умевшей настоять на своем дочкой кузины Эарвен в их с мужем лориенскую резиденцию, Владыка Эрин-Гален ехал, глубоко погруженный в свои размышления. А подумать было над чем.

Родичи приглашали его к себе в дом, чтобы там, в обстановке царящих вокруг гармонии и красоты, он мог лично выслушать бывших свидетелями нападения на Минас Итиль, а также говорить с герольдом и правой рукой Владыки голодрим* о предстоящей вскорости жестокой войне. Конечной целью этих переговоров, и Галадриэль не скрывала этого, было присоединение Зеленолесья к военному союзу против Мордора, заключенному между Линдоном и двумя королевствами эдайн.

Леди Галадриэль вызвалась организовать встречу и переговоры, пригласив также и Амдира. Видимо, даже его сравнительно небольшое, десятитысячное войско могло сыграть роль в предстоящей грандиозной войне.

Мысли Орофера перескакивали от персоны Леди Золотого Леса к предстоящим встречам и переговорам. Какой же сильной и волевой эльдиэ была эта «заморская принцесса», Галадриэль! Владыка Зеленолесья всегда втайне восхищался живостью ума, силой воли, бесстрашием и железным характером этой такой необыкновенно женственной и нежной на вид девы. «Такую можно и полюбить…» — думал он. Однако как для всякого, не лишенного мудрости и рассудительности, эльда, для Орофера было ясно, что связывать свою жизнь с подобной женщиной было равносильно тому, как если бы он вздумал похоронить себя заживо, сделавшись лишь бледной тенью сияющей золотом волос супруги. Для амбициозного и всегда претендовавшего на дориатский престол племянника Элу Тингола такой выбор был просто немыслим. В свое время он дальновидно предпочел взять в жены сестру Владыки зеленых эльдар, Денетора, подарившую ему единственного сына и наследника.

Его кузен, Лорд Келеборн, не был одарен проницательностью и умом в той же степени, что и сам Орофер, поэтому, не задумываясь, взял в жены Артаниссэ Нэрвендэ*, как только Торил Мелиан указала ему на нее, представив деву голодрим в качестве «утешительного трофея» после категорического отказа дяди Элу выдавать за него кузину Лютиэн.

Выросший без матери, Орофер с младенческого возраста воспитывался Торил и многочисленными няньками, состоявшими при кузине, которую привык считать сестрой. С раннего детства он был окружен женскими красотой и обаянием, а оттого не испытывал перед девами того благоговения, которое ощущалось в восхищенных взглядах провожавших их с кузиной, когда они шествовали по залам подземного дворца.

Заменившая ему мать Мелиан научила Орофера всем магическим трюкам, которые он знал, взрастив и развив его немалые способности к исцелению ран, предвидению, чтению и внушению мыслей с помощью госанна*, различного рода чарам и заговорам, наведению мороков и многого другого.

Ведущим полудикий образ жизни коренным обитателям Зеленого Бора их будущий Владыка показался сошедшим с небес божеством — волшебным и прекрасным, как Анар, и они без колебаний признали его власть над собой. И Орофер всегда ценил этот выбор. Желая во всем ощущать себя Владыкой, каким когда-то был венценосный дядюшка, Лорд Орофер даже в мелочах стремился демонстрировать окружающим, кем бы они ни были, свою знатность и величие, а потому отправился на переговоры с жалким князьком Пэрэделем во главе большой свиты.

Сына Орофер предпочел оставить в их замке. Необходимо было, чтобы кто-то мог взять на себя заботы о подданных в его отсутствие, и Лис был единственным, кому по рангу было позволено садиться на королевский трон и отдавать повеления.

Одетые в позолоченные, начищенные до блеска доспехи, вооруженные лучшим в Средиземье оружием, среброволосые, рослые и могучие, его воины должны были произвести впечатление на главу делегации Арана изгнанников. Орофер представлял, как войдет в залу для переговоров, высоко держа гордую голову и лишь вскользь взглянув на униженно глядящих на него во все глаза голодрим и эдайн. Именно он будет ставить им условия, которые их владыки будут вынуждены принять, если хотят, чтобы его сорокатысячная обученная армия примкнула к их полкам на поле боя.

Уверенный в себе, гордый своим высоким происхождением и занимаемым положением среди эльдар Средиземья, Владыка Орофер ехал неспешной рысью во владения своего лучшего друга, союзника и советчика Амдира.

— Араннин*, — обратился к нему Ферен, вырывая венценосного синда из плена его собственных рассуждений, — Уже стемнело, Араннин. Желаете остановиться и отужинать?

Только в тот момент Орофер ощутил приступ голода. Желудок сжимался от спазмов. Недовольно глянув на Ферена, будто в пробудившемся так некстати аппетите была его вина, Владыка Зеленолесья остановил коня.

Объявили привал. Воины начали спешиваться, раскладывать пожитки и расстилать на траве покрывала. Кто-то отправился собирать упавшие ветки для костра. Другие доставали из приседельных сумок взятую в дорогу провизию.

Разлегшийся было на постеленном для него шерстяном покрывале у разгоравшегося костра, Орофер подумал, жуя спелое, сочное, лишь разжигавшее аппетит, яблоко, что сейчас ему очень хотелось бы отведать зажаренного на костре и приправленного специями мяса олененка.

Вспомнились их с Амдиром и многочисленными приятелями из свиты Тингола вылазки в леса Южного Оссирианда. Днем они охотились, соревнуясь в меткости и ловкости, а вечера проводили у ярко и весело полыхавшего костра, с аппетитом поедая свежеприготовленных куропаток, зайцев и оленят, запивая все отменным красным вином.

При мысли о том, что теперь Южный Оссирианд принадлежал изгнанникам и звался Линдоном, на переговоры с представителями Владыки которого он и направлялся, настроение резко ухудшилось. Орофер проворно поднялся с места, сбросил с себя верхнюю парадную тунику, схватил свои лук и колчан со стрелами и резво зашагал вглубь лесной чащи.

«Добуду себе зайца или куропатку…» — была его мысль. Просить Ферена и других об одолжении не хотелось. Аран Эрин-Гален вообще не любил кого-то о чем-либо просить, а кроме того, хотел доказать самому себе, что еще не забыл, как надо охотиться. А потому уверенным шагом удалялся от стоянки, надеясь, что его отсутствия хватятся нескоро.

Он шел, прислушиваясь к звукам ночного леса. Кукушка безнадежными криками звала своих птенцов. Где-то далеко шелестели крылья иволги. Внезапно совсем близко раздалась трель соловья.

В детстве он любил слушать птиц. Сейчас же, побуждаемый голодом и редко посещавшей его в последние столетия жаждой действия, Орофер почти бежал, бесшумно ступая среди влажной травы на слой нападавших с сосен иголок.

Заяц был рядом и уже тоже почуял его, тревожившего ночной покой леса. Орофер вытащил из колчана стрелу и приготовился выстрелить. Он чувствовал добычу, знал, где он затаился, и ждал, когда же пугливый зверь, наконец, выпрыгнет из дальних зарослей кустарника, чтобы одним метким выстрелом положить конец заячьим страхам и сомнениям.

Мгновение. Еще мгновение. Орофер выжидал, боясь пошевелиться, в любой миг готовый спустить тетиву. Вдруг откуда-то послышался странный шорох, слева что-то легонько хрустнуло, словно тоненькая сухая веточка под чьим-то сапогом. В тот же миг заяц сорвался с места и сразу зарядил в направлении противоположном тому, откуда они оба услышали шум.

Орофер выстрелил. Стрела прошила воздух и мокрую траву совсем рядом с улепетывавшим со всех быстрых ног зайцем, не задев его.

— Барлога тебе в задницу! — громко выругался, отбрасывая в сторону лук и топая ногой, раздосадованной неожиданным поражением Орофер, обращаясь не то к упущенному зайцу, не то к тому из его слуг, по чьей вине этот заяц был им столь позорно упущен.

Послышался свист очередной стрелы. На этот раз она летела точно в цель, поразив беглеца и прошивая его насквозь. Изумленный Орофер замер, ожидая, кто же из его любезных слуг продемонстрировал чудеса меткости.

Видя, что никто не спешит показываться оттуда, откуда была выпущена стрела, Орофер направился к чужой добыче.

— Вы заметили его первым, поэтому он по праву принадлежит вам! — раздалось громко из темноты позади него, когда он склонился над тушкой.

Резко выпрямившись, Орофер увидел в нескольких шагах от себя неизвестно как оказавшегося так близко незнакомого эльда.

— Я промахнулся, — недовольно ответил он, — Это ваша добыча, — и он протянул зайца незнакомцу.

— Тогда я прошу вас разделить его со мной, — открыто улыбнувшись, ответил тот.

Снова ощутив приступ голода, Орофер, мгновение поколебавшись, кивнул головой в знак согласия.

Скоро собрали веток и развели костер. Сели. Незнакомец разделывал заячью тушку, нанизывая на ветки очищенные от шкуры и костей части и совершенно не заботясь о том, чтобы сохранить чистоту простого охотничьего камзола, какой был в ходу у эльдар Амдира.

Шевеля длинной палкой горящие ветки, Орофер украдкой рассматривал своего случайного знакомого. Он совсем не собирался открывать чужаку свои имя и титул. Особенно после столь неудачного выстрела. Не хватало только, чтобы потом по Лориену расползлись сплетни о том, что Владыка Эрин-Гален — никудышный стрелок. Незнакомец показался Ороферу странным. Во всяком случае, он не был похож ни лицом, ни сложением на авари и нандор Амдира.

— Что привело вас в ночной лес? — поинтересовался синда, наблюдая за тем, как сноровисто его новый знакомец нанизывает приправленный нашедшимися у него при себе специями кусок на ветку.

— Люблю побыть один, — мечтательно улыбнулся эльда. — И охоту люблю… Здесь такие леса! — он восторженно огляделся, убирая с плеча прядь ровных темно-каштановых волос.

— Лориен всегда славился богатством дичи, — заметил Орофер, — Но его не сравнить с Зеленолесьем. Там ее намного больше…

— Правда? — оживился его собеседник, поворачиваясь к нему и блестя светло-серыми глазами в черных пушистых ресницах. — Так вы из Эрин-Гален?

— Да, — пришлось признаться Ороферу. — Я направлялся в Лориэн к друзьям.

Только тогда он внимательнее вгляделся в черты и фигуру сидящего рядом с ним эльда.

— Какое совпадение! — белозубо просиял его собеседник, — Я тоже приехал к друзьям, что живут здесь, и гощу у них в доме! — его голос звенел почти счастливо.

Орофер выдавил подобие улыбки и кивнул.

— Я из Линдона, — добавил незнакомец, протягивая ему первый готовый кусок зайчатины.

«Вот так — тебя перестрелял изгнанник из голодрим…» — пробормотав «Благодарю», подумал Орофер.

— Мне доводилось бывать в тех краях… — произнес он вслух.

— Вы видели, значит, наши прекрасные Синие Горы, наши леса, простирающиеся у их подножья, наше песчаное побережье, наше море… — мечтательно прикрыв глаза, говорил голдо.

Несколько раз повторенное им слово «наши», «наше», вызвало у Орофера ярость. Казалось, этот голдо-изгнанник специально дразнит бывшего дориатского лорда, лишний раз желая подчеркнуть, чего тот лишился, перейдя в свое время Эред-Луин.

— Хм-хм, — прочистил горло Орофер, — Да, я видел Оссирианд, — с досадой проговорил он.

— Как ваше имя? — вдруг спросил голдо. — Я — Артанаро*, — и он заглянул своими светло-серыми, прозрачными глазами в такие же прозрачные светло-голубые глаза собеседника.

— Ферен… — ляпнул первое пришедшее на ум имя Владыка синдар и лаиквенди.

— Я рад нашему знакомству, любезный Ферен, — снова улыбнулся Артанаро.

— Взаимно, Ороднор*, — пожимая протянутую ему руку, молвил Орофер.

Так они продолжили говорить каждый о своем крае. Артанаро говорил о Линдоне, рассказал о том, что родился на севере, у берегов Митрима, но после Войны Гнева решил остаться в Средиземье и перебрался в земли Оссирианда.

Орофер рассказывал о Дориате, о своем обожаемом Нан-Эльмоте, о том, как, спасаясь от войны, синдар перешли через Синие Горы, оказавшись в Эриадоре, а затем отправились искать лес, который бы их принял.

— Представляю, как это было нелегко. Мне ведь самому довелось вдоволь поскитаться, — мягко улыбаясь, Ороднор склонил темноволосую голову.

— Мы все ощущали себя, словно… — погруженный в воспоминания, Орофер чуть было не сказал «изгнанники», но вовремя опомнился, — мы ощущали себя обездоленными, лишившись дома.

— Понимаю тебя, — с искренним участием говорил в ответ голдо, — Я знаю, каково это — потерять дом… и всех родичей.

Незаметно для обоих они перешли на «ты». Взглянув на него тогда, Орофер готов был поклясться, что у Артанаро в глазах блеснули слезы, но сделал вид, что не заметил. Какое ему дело до печальных воспоминаний этого изгнанника? Стало сразу неуютно, захотелось к своим. Его наверняка уже давно хватились и разыскивают.

Если поначалу разыгрывание из себя странника забавляло, то сейчас, когда Орофер видел, что Артанаро искренне сопереживает ему и сам расчувствовался от горьких воспоминаний, Владыка Эрин-Гален решил прервать их знакомство.

— Рад был знакомству, Ороднор, — решительно поднимаясь на ноги, заговорил Орофер, — Я отправляюсь своей дорогой. Мои друзья наверняка уже ищут меня.

— И я рад, — сказал голдо.

Он вздохнул и встал рядом с Орофером.

— Доброго пути…

— Прощай! — выкрикнул синда, отдаляясь быстрым шагом от их стоянки.

Если стрелять он стал из рук вон плохо, то с ориентированием с лесу все обстояло намного лучше. И уже скоро Орофер заметил перед собой вдалеке огни костров расположившихся на ночлег воинов собственной свиты.

Его встретил обеспокоенный Ферен.

— Я знал, что вы ушли один и не решился следовать за вами… — он склонил голову.

— Но выследил, — закончил за него Орофер, прищурясь и оглядывая фигуру верного оруженосца из лесных эльдар.

Он знал Ферена также хорошо, как и тот своего Владыку.

— Вы знаете — я не люблю рисковать понапрасну, — теряясь под насмешливым взглядом, пролепетал слуга.

— Видел голдо? — ухмыльнувшись чему-то, спросил его господин.

Ферен лишь кивнул в ответ. Не став продолжать допрос оруженосца, Орофер отправился спать. Наутро предстояло продолжить путь по направлению к жилищу Келеборна и Галадриэли, где, как он знал, его уже дожидался герольд Владыки Эрейниона, Лорд Элронд Пэрэдель.


========== Часть 2 - Очистительная влага ==========


Комментарий к Часть 2 - Очистительная влага

Malgalad (синд.) - Золотое сияние. Прозвище Амдира.

Dessi (синд.) - молодые девушки, девы.

Toril (синд.) - Владычица Мелиан.

Mellorn (синд.) - разновидность деревьев, росших в Лотлориене.

Caras Galadon (синд.) - высокий, покрытый меллорнами, холм. Столица Лотлориена.

Собираясь поутру в путь, Орофер и думать забыл о ночном происшествии и необычной встрече с голдо из Линдона. Ум его занимали совсем другие мысли и соображения. Владыка синдар думал о том, как было бы хорошо, если по своем приезде он смог застать в резиденции пригласивших его супругов заблаговременно прибывшего туда Амдира. Так у него изначально была бы мощная поддержка в лице лучшего друга, как во время переговоров с голодрим и эдайн, так и во время менее формальных, но неизбежных встреч за общей трапезой.

Малгалад* безгранично предан ему и во всем доверяет его суждениям — Орофер знал это уже много столетий и по-своему уважал и ценил рассудительного и спокойного аваро. Они дружили с тех времен, когда оба были лишь юными доростками, мало что знавшими о мире за пределами Дориата и Оссирианда.

Теперь же оба они сделались единоличными владыками своих народов, а не просто владетельными лордами, как это было в Первую Эпоху. Амдир, прозванный «Золотое Сияние», называемый также «надеждой нандор и авари», сполна оправдывал оба прозвища. Это был среднего роста стройный эдель с чуть раскосыми глубокими, насыщенного янтарного цвета, глазами и золотисто-русыми блестящими волосами до пояса, заплетенными на висках и макушке в ряды мелких кос. В отличие от Орофера, любившего блиставшие самоцветами и переливами атласа роскошные одежды, Амдир предпочитал бархатный, скроенный по его подтянутой фигуре, укороченный кафтан, отлично подходящий для верховой езды. Из украшений Малгалад носил лишь тонкий золотой обруч с изумрудом, венчавший голову, да пару перстней с самоцветами, подаренных Орофером.

Предвкушая теплую встречу с давним другом, Владыка Эрин-Гален одновременно старался четче продумать свою стратегию поведения на переговорах со ставленником Линдона. Внезапно ему пришло в голову, что вчера ночью он здорово сглупил, не спросив Ороднора об Элронде. Наверняка он слышал о нем, или даже знаком с ним лично, и мог бы поведать важные подробности, касаемо персоны этого выкормыша убийц-изгнанников. Однако сожалеть о неспрошенном было слишком поздно, и Орофер предпочел сосредоточиться на предстоящей встрече с проницательной, находчивой и величественной в своей красе дочкой кузины.

— Приветствую тебя, Владыка Зеленого Леса! — она слегка развела в стороны тонкие руки в рукавах из белого кружева, — Да будет осиян Анаром час нашей встречи… — голос звучал, словно сладкое журчание ручья, нежный и звонкий одновременно.

Такими словами приветствовала Орофера Леди Золотого Леса, встречавшая его делегацию у главных ворот в небольшой удел на юге Лориена, любезно выделенный ей и ее мужу в ответ на их просьбу Амдиром.

День клонился к своему завершению. Подходило время сумерек.

— Здравствуй, Галадриэль, — с безмятежной улыбкой молвил в ответ Орофер, не спеша слезать с лошади, — А где же твой супруг и мой дорогой кузен? — поинтересовался он, оглядев ее сопровождение из нескольких десси* и троих мужчин синдар.

— Лорд Келеборн, как и ты, предпочитает тепло домашних стен, — очаровательно улыбнулась Галадриэль, — Он с нетерпением ожидает нас в своих чертогах.

— Отлично! — бодро ответствовал Владыка синдар, слезая с коня, — Не будем же заставлять его долго ждать! — и он небрежным жестом кинул поводья в руки одного из сопровождавших Леди Золотого Леса мужчин.

Зачарованные ворота в Лориен, а точнее, в ту его малую часть, где обитала дочь его кузины с мужем, дочерью и их немногочисленным народом, отворились перед ними, приглашая войти в царство, пропитанное древней магией Торил*, где Орофер чувствовал себя как рыба в воде.

Ферен организовывал въезжавших в ворота на конях воинов отряда, которые, как заметил обернувшийся Орофер, таращились на бывших с Галадриэлью дев.

Ему доводилось уже бывать пару раз в новом доме Келеборна и его супруги, а потому окружавшая его красота сооружений, любовно возделанные фруктовые деревья в ленточках и сладкоголосое приветственное пение не произвели на него такого сильного впечатления, как на остальную делегацию из Эрин-Гален.

По дороге к расположившемуся среди ветвей высочайшего раскидистого меллорна* большому дому для высоких гостей Орофер спросил его хозяйку об Амдире. Тот еще не приезжал, но ожидался со свитой уже к завтрашнему утру. Спрашивать об Элронде не хотелось. Могло показаться, что он опасается будущих переговоров, или, чего доброго, самой персоны этого жалкого наглеца. А потому, чтобы избежать подобных мыслей у Галадриэли и подоспевшего к ним навстречу кузена Келеборна, их венценосный гость ни словом не обмолвился с хозяевами о прибывшей делегации голодрим, предпочтя перевести разговор на тему плодоношения привезенных из Дориата саженцев груши и сливы.

— Я вижу, ты утомился в дороге, — растягивая слова в своей обычной манере, пропела Галадриэль, когда они оказались у входа в дом, — Отдохни в отведенных тебе покоях, чтобы твой разум и воля сослужили тебе добрую службу завтра утром…

— Верно, — поддакнул Келеборн, — Мы решили, что переговоры начнутся ранним утром. За тобой и твоими эльдар придут, — и он кивнул с важным видом, прощаясь.

— Мы встретимся за утренней трапезой, — нежно улыбнулась Галадриэль.

Произнеся все слова, которым его обязывал дориатский этикет, и кивнув им на прощание, Орофер последовал за оказавшимся рядом расторопным слугой из местных внутрь дома. Ферен тоже увязался вслед за господином, чему тот поначалу даже обрадовался.

Едва войдя в приемную, Орофер упал в мягкое кожаное кресло и прикрыл глаза, запрокидывая голову. Он прошептал по госанна «Спасибо», адресованное Галадриэли. Девочка все поняла правильно — он устал и никого не хочет сейчас видеть, а меньше всего ему бы хотелось видеть этим прекрасным вечером заморских изгнанников и выпестованных ими смертных. Пусть дела подождут до завтрашнего утра. Как раз приедет Амдир. Сам Орофер выспится в постели, обдумает все еще раз и утром предстанет перед политическими оппонентами во всеоружии. На свежую голову он всегда найдет, что им сказать, да и выглядеть будет совсем не так, как сейчас, вынужденный уже третий день обходиться без омовений.

«Сейчас же в ванну!» — скомандовал сам себе Орофер.

После того, как приготовил все для принятия Владыкой водных процедур, Ферен был отпущен до завтрашнего утра и удалился, вместе с прислужником из местных, туда, где размещались остальные эльдар свиты.

Его господин, обойдя все отведенные ему комнаты, не обнаружил никаких признаков купальни и вышел на веранду перед домом, откуда мог обозреть ближайшие деревья с расположившимися в их ветвях домами, сам лес, казавшийся синевато-серым в сгущавшихся сумерках, подернутых легким туманом, а также подножие высокого, покрытого сплошным куполом из листвы, Карас-Галадон*, где ему доводилось бывать вместе с Амдиром и Келеборном, когда они только прибыли в эти новые земли и начинали обживать их.

Заметил он и строение, напоминавшее купальню-помывочную, вплотную примыкавшую к одному из берущих начало в недрах холма почти отвесных водопадов. Спустившись со своего дерева, Орофер направился туда и, войдя, понял, что не ошибся — со стен этого странного сооружения ленивыми, тягучими струями стекала теплая вода. Помещение было просторным. На полках при входе стояли склянки с маслами для тела и лежали куски пахнущего лесными ягодами мыла.

Оглядевшись, Орофер прикрыл за собой вход, сбросил одежду и, взяв небольшой кусок мыла, подошел к одной из освещенных через узкое окошко в потолке, казавшихся золотистыми, стен, по которым, лаская слух, неспешно стекала теплая вода. Поначалу она была почти прохладной и приятно холодила кожу, но постепенно сделалась горячей, заволакивая свободное пространство внутри исходившим от нее паром.

Намыливая длинные волосы и тело, Владыка синдар подумал о своих воинах. Они наверняка тоже сейчас весело плескались в другой общей помывочной, натирая друг другу спины и моя головы.

Подумав, что зря отпустил Ферена, который мог бы натереть его спину и позаботиться о волосах, Орофер вздрогнул, внезапно ощутив чье-то присутствие. Однако тут же взял себя в руки. Это была общая купальня и, разумеется, сюда мог прийти кто угодно из живущих в этой части леса. В относительной близости протекал могучий Андуин, но здешние эльдар предпочитали для омовений воду, что давал им холм, бывший для них всем — защитой, домом, источником воды и центром их маленького, закрытого для непосвященных, мира.

Чужое присутствие, которое он продолжал чувствовать, не было враждебным, а потому Орофер продолжил водные процедуры, сам управившись с волосами и смыв с себя скользкий мыльный раствор.

Закончив с омовением и оглядевшись по сторонам, Аран Эрин-Гален заметил, что помещение успело затянуть похожим на туман паром от горячей воды. Передвигаясь почти на ощупь, завернутый в полотенце, он продвигался к выходу, где оставил одежду.

Из-за клубов пара показался чей-то силуэт. У стены напротив стоял, зажмурившись и подставив лицо струям, темноволосый эльда. Его кожа была розовато-белой, блестящей от мыла и стекавшей по ней воды, волосы казались черными, спускаясь до поясницы. С их кончиков стекали тонкие серебряные струйки, убегая в проделанные в полу углубления. Высокий и тонкий, с изящными лодыжками и запястьями, точеной шеей, достаточно мускулистый, но при этом сухопарый, этот эльда, казалось, наслаждается текущей по его ладному телу влагой.

Поймав себя на том, что рассматривает его, Орофер раздраженно отвернулся и решительно направился к показавшемуся справа выходу. Он наклонился, чтобы поднять с выложенного полированным камнем пола свою одежду, когда услышал за спиной радостное «Ферен!». Поначалу даже не отреагировав при звуке имени своего слуги, Орофер сбросил полотенце.

— Ферен! — окликнули его из-за стены пара.

Обернувшись, Владыка Зеленолесья с удивлением увидел перед собой вчерашнего знакомого Ороднора. Он тоже был совершенно голым и спокойно стоял, выпрямившись, выжимая обеими руками длинные волосы. На лице голдо, как и в прошлую их встречу, играла улыбка.

— Так ты приехал с делегацией из Имладриса? — смерив его холодным взглядом и тут же досадливо отводя его, спросил Орофер.

— Да, — подтвердил Ороднор и засмеялся, — Уже двенадцать дней, как мы ждем вас здесь. Если бы не время, которое торопит нас, это ожидание было бы лучшим периодом моей жизни. Лотлориен — поистине волшебное место!

— Это точно, — натягивая штаны и стараясь сосредоточится на деталях собственной одежды, отвечал Орофер.

— А я сразу догадался, что ты — один из воинов Орофера, — хитро ухмыльнулся Артанаро.

«Да очнись же!» — приказал сам себе синда, услышав эти слова.

— Что ж, я не скрываю этого, — несколько высокомерно отвечал он, снова отворачиваясь от собеседника.

— Ох, я сейчас! — спохватился тот и нырнул в облако пара.

— Ты из свиты Пэрэделя? — уже полностью обретя контроль над собственными мыслями, спросил Орофер.

— Можно и так сказать, — Ороднор вышел к нему уже полностью одетым.

На нем были белая шелковая рубаха и простые черные штаны, подвязанные ярко-алым нолдорским поясом с золотым шитьем.

— И что ты думаешь о нем? — решился на следующий вопрос Орофер.

— Он очень рассудителен и осторожен, — серьезно заговорил голдо, — А также мудр и учтив в обращении. Такой, как он, любого сможет убедить в чем хочешь. Поэтому Эллерондэ и был выбран в качестве главы нашей делегации…

— Ты говоришь о нем, как о друге, — в свою очередь улыбнулся Орофер.

Не верилось, что Ороднор был искренен с ним. Так отзываться о своем господине он вынужден, поскольку вопрос задает коренной житель Средиземья, а не кто-то из ему подобных.

— Он и есть мой друг, — сиял улыбкой Артанаро. — А ты что можешь сказать об Орофере?

Этот вопрос заставил призадуматься.

— Ну, что сказать… — начал синда, с трудом подбирая слова, — Он — Владыка, а это значит, что тем, кто стоит ниже его, не пристало обсуждать его персону, — нашелся он, наконец.

— А мне любопытно было бы узнать, что он за эльда… — задумчиво протянул его собеседник.

«Чтобы потом использовать его в ваших интересах, коварная ты душа!» — пронеслось в мыслях Орофера. Он промолчал.

— Ты бывал здесь прежде? — спросил Ороднор, когда они вышли наружу.

— Да, приходилось.

— А ты не знаешь, где находится знаменитое зеркало?

— Ниже по склону. Это недалеко.

— А я, представь, за все время, что мы здесь, так и не нашел его! Я просил Галадриэль показать мне, дать взглянуть, но она…

— Просил Галадриэль?! — удивленно перебил его Орофер. — Даже я не решаюсь просить ее о таком!

Артанаро странно взглянул на него и побледнел, напряженно сглотнув.

— То есть, я бы не решился… — промямлил Орофер.

— Но ты ведь можешь отвести меня к нему сейчас? — тут же оживился голдо. — Я только взгляну. Все равно, без своей хозяйки зеркало ничего не покажет.

— Да, идем, — с готовностью согласился все еще смущенный Орофер.

Он чуть не выдал себя своим же высокомерием и чванством! Стараясь не глядеть на своего спутника, Владыка Эрин-Гален повел его к другому источнику, в котором Леди Галадриэль черпала воду для своих магических манипуляций с кувшином и «зеркалом», представлявшим собой широкую плоскую серебряную тарелку с высокими краями.

Самому Ороферу тоже никогда не доводилось подходить к установленной на вырезанном из камня постаменте тарелке, чтобы взглянуть на только что налитую в нее воду из кувшина Галадриэли. Он никогда не просил об этом. А его заморская родственница никогда не предлагала ему узнать свою судьбу с помощью зеркала.

Да ему это было и не нужно. Орофер был уверен в себе, в своей силе, в своем предназначении, в своей власти.

Судьбу хотят знать лишь те, кто пребывает в сомнениях или стоит перед тяжким выбором, а он — Владыка Эрин-Ласгален, сам хозяин своей судьбы.

Они спустились по ступеням к отделенному от прочих уголку у самого склона холма, напоминавшего в этом участке настоящую гору. Корни меллорнов переплетались с каменистой поверхностью склона. В центре небольшого открытого участка стоял постамент, на вершине которого тускло поблескивала в серебряном свете звезд магическая чаша.

Все здесь производило впечатление крайнего запустения, заброшенности, которое те, чей век конечен, именуют древностью.

— Смотри, там источник! — указывая куда-то вглубь, воскликнул Ороднор.

Вместе подошли к бьющему из горы ключу. Голдо подставил обжигающей струе тонкие пальцы. Рядом лежал большой серебряный кувшин с высоким, узким горлышком. Дочка его кузины неосмотрительно оставляла свои магические артефакты без присмотра, видимо, зная, что без нее они бесполезны.

— Тебе не страшно? — спросил Ороднор. — Это место вызывает трепет… — он поежился, поведя широкими плечами и оглянувшись вокруг.

Орофер покосился на него с недоверием. Решительно ничего необычного там, где они сейчас находились, не было.

«Ночью посреди леса один не боится, а в сердце Лотлориена его дрожь пробирает…» — подумалось ему.

— Я голоден, — вслух сказал синда, вспомнив, что в его покои уже, должно быть, принесли все необходимое для одинокой вечерней трапезы, которую он выторговал у Галадриэли.

— И я, — подтвердил Ороднор и заглянул ему в глаза.

— Пойду к своим, — натянуто улыбнулся Орофер, кивая на ступени.

— Да, вернемся обратно, — согласился голдо.

И они, сделав еще один круг вокруг постамента с волшебной чашей, молча поднялись по ступеням.

— До встречи, любезный Ферен, — улыбнулся на прощание Артанаро.

— Увидимся, — ухмыльнулся в ответ Орофер.

С легким сердцем он, довольный собой, поднимался по стволу к своим покоям. Ловко получилось одурачить этого доверчивого и недалекого голдо с его всегдашней нелепой улыбкой.

«Увидимся на переговорах! Ах-ах!» — веселился Орофер, представляя, каково же будет удивление Ороднора, когда уже завтра утром он увидит своего знакомца во главе стола и в королевском венце.


========== Часть 3 - Адан-Эдель ==========


Комментарий к Часть 3 - Адан-Эдель

Mellonnin (синд.) - Друг мой

Meldir (синд.) - Друг, приятель

язык эльдар - синдарин

язык изгнанников - квенья

Ernilnin (синд.) - Мой Лорд, Милорд


Ранним утром к нему пришел Ферен, принеся с собой один из лучших его кафтанов, расшитый золотыми нитями и богато украшенный у ворота, на плечах и по кромке манжет переливавшимися в солнечном свете самоцветами.

Одеваясь и смотрясь в напольное зеркало, отражавшее его в полный рост, Орофер тщательно оглядывал мельчайшие детали одежды, придирчиво следя за тем, чтобы все в его внешнем облике было безупречно. Он вспомнил почему-то об Ородноре. Вчерашним вечером тот показался почти беззащитным, обнаженным, в своей бесхитростности и простоте, с какой он говорил с ним. Стало даже жаль этого незадачливого глупыша, не знающего жизни. Но может быть, он просто дразнил его, этот коварный голдо? Хотел понравиться и что-то вызнать у него… Ведь все они — мастера хитрости и лжи… Как бы ни было, а он, Орофер, ничего ему не сказал и не скажет уже. Ведь совсем скоро Ороднору откроется величие его настоящего имени.

Орофер еще раз расправил плечи перед зеркалом. Все было на своих местах. Пряжки на сапогах блестели, кафтан сидел как влитой на статной рослой фигуре, водруженный Ференом, королевский венец, как и подобает, украшал белое чело, волосы аккуратно лежали на плечах и серебряным водопадом падали вдоль ровной спины. Только таким — идеально совершенным, он мог показаться на общем завтраке.

За ним, как и обещал Келеборн, пришел вчерашний слуга. В сопровождении Ферена и нескольких воинов охраны, Владыка Эрин-Гален вошел в обеденную залу, где уже был накрыт белоснежной скатертью и ломился от сладостей длинный стол.

Сидевшие во главе стола супруги-хозяева поднялись со своих мест. Все присутствующие кивали и кланялись ему. Многие желали доброго утра и приятного аппетита. Атмосфера в зале царила самая дружественная.

Торопливо пройдя к указанному месту ближе к центру застолья, Владыка Эрин-Гален попутно пожал несколько протянутых рук, небрежно кивнул кому-то в ответ, пробормотав заученные вежливые формулы, и, наконец, опустился в мягкое кресло.

Усадили его на почетное место по левую руку от Галадриэли. Прямо напротив Орофера и его свиты почему-то разместились сразу узнанные им эдайн из Гондора, с гербами Белого Древа на верхних темно-синих туниках, чуть поодаль, ближе к правому краю, сидели, чинно глядя в собственные тарелки, несколько незнакомых эльдар.

Рядом с Келеборном, по правую руку, восседала очаровательная Леди Келебриан. Орофер наклонился вперед, чтобы поймать ее взгляд, и она почтительно кивнула ему, прикрыв глаза и слегка улыбнувшись. И тут же ее почтительный, но не лишенный кокетства, взгляд был перехвачен молнией, на краткий миг сверкнувшей во взгляде сидевшего прямо напротив нее молодого эльда.

Это был странного вида юноша. Вглядевшись в него, Орофер даже подумал, что некогда острое зрение начинает подводить. Молодой мужчина, пожиравший горящим взором темно-синих глаз пунцовевшую под этим взглядом Келебриан, не мог быть с уверенностью отнесен ни к эльдар, ни к эдайн.

«Адан?» — спросил себя Орофер, оглядывая его не без любопытства.

Темно-каштановые длинные ровные волосы, высокий, украшенный простым мифриловым венцом, лоб, тонкие, отчаянно изогнутые темные брови, вздернутый нос, мужественный, массивный подбородок. На его лице причудливо сочетались черты, присущие как эдайн, так и аманьяр. При этом оно было лишено отпечатка первозданного совершенства, какой носили лица всех эльдар.

В этот момент Орофера осенило — «Полу эльда…» Ну, конечно! Это и был Лорд Имладриса — Элронд Пэрэдель! И как только он с его проницательностью не догадался сразу?!

Стараясь не глядеть более в сторону обменивающегося с Келеборном замечаниями о прекрасной погоде главы посланников Линдона, Орофер стал искать взглядом Ороднора, внимательно всматриваясь в лица сопровождавших Элронда. Нет, его не было среди них. На всякий случай Орофер оглядел еще раз остальных присутствующих, включая подносивших все новые подносы, уставленные кружками с горячим, дымящимся квенилас, чашами со сладким печением, вареньем и свежими фруктами, прислужников.

Сидевший рядом с ним Ферен забеспокоился, видя, что взор его господина заметался по просторной, залитой солнечным светом, обеденной зале.

— Араннин, — он слегка тронул Орофера за плечо, — Араннин, могу ли я…

— Не можешь! — раздраженно и громко ответил Орофер, дернув плечом и нахмурившись.

Ферен широко раскрыл карие нандорские глаза и отпрянул от своего господина, не решившись продолжить начатую фразу.

Опустив взор в содержимое тарелки, Орофер решил, что, должно быть, Ороднора задержали этим утром дела службы, или же он не настолько приближен к Элронду, как заставил поверить вчера, потому и отсутствует на общем завтраке. В любом случае, как один из делегации посланников Гил-Галада, он должен будет присутствовать на переговорах…

В этот миг двери распахнулись, громко хлопнув, и на порог залы энергичной, подпрыгивающей походкой ступил его дорогой друг. Орофер поднялся с места и двинулся, не раздумывая, навстречу.

— Меллоннин*! — счастливо смеясь, раскрыл ему объятия Владыка Лориена. — Как ты добрался? Без приключений, надеюсь?

Орофер тоже засмеялся, крепко стискивая нандо в объятиях и заметив показавшегося в дверях Амрота.

— Мелдир*! Ты и сына привез!

— Да, — кивнул, улыбаясь, Малгалад, — Ему полезно будет присутствовать здесь в эти дни.

— Владыка Орофер, — склонился в поклоне Амрот.

Тот покровительственно потрепал молодого нандо по плечу, снова взглянув на друга.

— Вижу, вижу… — Амдир, хитро щурясь, всматривался своими янтарными глазами в его лицо, — Блеск в твоих глазах говорит мне, что ты весело проводишь здесь время в компании наших друзей! — он, улыбаясь, оглядел залу и присутствующих.

Поприветствовав хозяев и их дочь, Амдир приблизился к делегациям. Начался поток вежливых слов, рукопожатий, кивков и поклонов. Гондорцы и арнорцы обступили Амдира и Амрота плотным кольцом. К ним вскоре присоединились и голодрим во главе с Элрондом.

Воспользовавшись моментом всеобщего воодушевления от появления Владыки этих лесов, Галадриэль пригласила всех в залу для переговоров.

Для диалога между потенциальными союзниками в доме Галариэли и Келеборна была подготовлена просторная полукруглая крытая терраса, находившаяся на большой высоте. С нее открывался дивный вид на город. Прислужники бесшумно сновали вокруг овального стола, расставляя кувшины с охлажденной сладкой водой, чаши с ягодами, фруктами и прочей снедью. Столешница из полированного меллорна блестела словно зеркало, обитые темно-бардовым бархатом кресла своим видом, казалось, приглашали участников предстоящей беседы усесться в них.

Как только все, кто должен был сидеть за столом, разместились за ним, а все, кто по рангу должен был оставаться стоять позади, заняли свои места, Леди Галадриэль, взяв слово, поблагодарила его и Амдира за оказанную ей и Келеборну честь и пожелала сторонам прийти в скорейшем времени к согласию.

Все остававшиеся на веранде провожали взорами ее грациозную фигуру, когда, после окончания вступительной речи, Леди Золотого Леса и ее супруг покинули их, предоставив самим себе и попечению расторопной прислуги.

Оглядевприсутствующих, Орофер снова устремил взор на делегацию посланников Линдона. Элронд сидел точно напротив него. По левую руку от Пэрэделя размещались его приближенные и советники. За их креслами стояли, одетые в легкие доспехи воины охраны. Его знакомца голдо среди них не было. Выждав, пока на веранду придут запоздавшие по каким-то причинам участники делегаций, и окончательно убедившись в том, что Ороднора среди присутствующих не будет, Владыка Зеленолесья опустил взор. Хмуря широкие темные брови, он размышлял о том, куда же мог запропаститься этот улыбчивый дурень?

Тем временем, начали. Первым говорил представитель Гондора, имени которого Орофер, рассеянно прослушавший это начало, не запомнил. На ломаном языке эльдар* он рассказывал о подробностях вероломного нападения на Минас Итиль, закончившегося взятием крепости силами Мордора.

— Гондор не может в одиночку сдерживать натиск Темной Страны! В стенах Мордора копится великая сила. И она будет направлена не только против Гондора. Если сейчас все мы не объединимся и первыми не нанесем удар, он уничтожит всех нас, одного за другим… — окончил он прочувствованную речь.

В ответ послышались приветственные голоса арнорцев. Будучи союзны Гондору, словно родные братья, они поддерживали идею объединения сил и превентивной войны.

Прикрывший веки Элронд поднял вверх ладонь, призывая к тишине, и как только она установилась, заговорил, глядя прямо в глаза Ороферу, сверля его двумя темно-синими безднами.

— Разведчики донесли о по меньшей мере трехсоттысячной армии орков и троллей, что скоро соберется за воротами в Мордор, — голос был чуть хриплым, — К этой армии примкнут воины страны Харад, пиратствующие мореходы Умбара и гномы далеких гор, которых он призовет для того, чтобы обрушить мировой порядок, — Элронд чеканил каждое слово, — Линдон и Имладрис, от имени которых я говорю с вами, заключили с Арнором и Гондором военный союз против Черной Страны. И я призываю вас присоединиться к нему, чтобы вместе противостоять злу и окончательно уничтожить его в его же логове!

На этих словах его глаза расширились, лицо побледнело, а рот искривился в гримасе непримиримой, горячей ненависти.

«Вот это переговорщик…» — мелькнуло в голове. Орофер вспомнил, что говорил об Элронде Ороднор и снова обвел взглядом делегацию голодрим.

— Друг мой, — взял слово Амдир, — мы понимаем обеспокоенность Гондора, но…

— Любезный Амдир, — перебил его на полуслове Элронд, — Гондор в состоянии войны с Мордором! Можно ли в данном случае говорить об обеспокоенности?!

Орофер не выдержал. Этот полу эльда проявлял неслыханную дерзость.

— Войны Гондора — дело его Владыки и доблестных мужей! — обратился он к Элронду, который сразу повернулся к нему, меча из глаз молнии. — Лориен и Эрин-Гален не могут вмешиваться в эти конфликты!

— Гондор просит вашей помощи! — закричал в ответ один из эдайн-гондорцев.

— У Линдона, весьма возможно, найдутся причины, чтобы помогать Гондору, но у моего королевства их не имеется, — ответил ему Орофер, привставая со своего места.

— Речь не идет лишь о военной помощи Гондору! — Элронд вскинулся и вскочил на ноги, — Речь о великой войне против Темных Сил, войне, в которой на поле битвы выйдут солдаты всех свободных от их власти королевств! И мы здесь для того, чтобы призвать вас, — он метнул взгляд в сторону Амдира, — Сразитесь бок о бок с нами в этой войне и вместе мы уничтожим этот рассадник черной заразы!

Повисла гнетущая тишина. Мелодично звякнула чья-то пряжка, кто-то, задержавший дыхание во время пламенной речи Элронда, теперь жадно вдохнул ставший густым воздух.

— Итак, мой друг, — воспользовался паузой Амдир, — ты говоришь, что ваш союз первым атакует силы Мордора?

— Мы не можем ждать, пока этих сил соберется достаточно, чтобы нанести очередной удар, — уже спокойнее отвечал ему Элронд, — Владыка Линдона, Эрейнион, видит избавление от засевшего в Мордоре зла в том, чтобы, собрав объединенную армию, пойти войной против него.

— Я понял тебя, — кивнул Амдир, — Скажи мне теперь, сколько воинов предоставляет для этой войны каждый из участников союза?

Взглянув на серьезное, сосредоточенное лицо друга, Орофер подумал, что тот, как всегда, говорит по делу, не теряя присутствия духа и головы.

— Столько, сколько сможет собрать, — твердым голосом ответил Элронд.

— Всех, кого сможет найти, — сказал глава арнорцев.

— Всех, кто дерзнет бросить вызов злу! — выкрикнул глава гондорцев.

— То есть, всех имеющихся воинов? — уточнил Амдир, взглянув на Пэрэделя.

— И всех здоровых, взрослых мужчин, способных держать в руках оружие, которые захотят присоединиться к регулярному войску в качестве ополчения, — мрачно произнес Элронд.

Брови Амдира при этих словах изогнулись и слегка приподнялись. На лице Орофера заиграла циничная полуулыбка.

— Твой Владыка, должно быть, запамятовал, если решился просить нас о такой помощи. Такая война дорого обойдется всем, кто захочет в ней участвовать, — Орофер смерил стоящего перед ним Элронда надменным взглядом.

— Отказ от нее обойдется вам много дороже, — презрительно прошипел тот и повернулся к Амдиру. — Решай Малгалад, с нами ты или…

Владыка Лориена поднялся на ноги. За ним встали со своих мест Амрот и советники.

— Твой призыв был услышан. Ответ на него будет дан завтра, когда мы соберемся снова в это же время, — с этими словами он вышел из-за стола, и бросив укоряющий взгляд на Орофера, направился к выходу.

— Мелдир! Постой! — попытался остановить друга Орофер, тоже вскакивая со своего кресла.

Но Амдир, следом за которым прытко поспевал Амрот, уже успел скрыться за отворенными перед ним дверями. Вслед за Владыкой Лориена к выходу потянулась и его свита. На сегодня переговоры были окончены.

Выйдя с веранды, Орофер, сопровождаемый Ференом, отправился к себе. Подходило время обеда, но есть совсем не хотелось. Начало переговоров отбило у него аппетит.

Необходимо было переговорить с Амдиром, но это позже. Орофер отпустил Ферена, попросив передать Галадриэли, что он будет обедать у себя.

— И спроси у голодрим, где тот голдо, которого я встретил давеча в лесу. Его имя — Артанаро. А если тебя спросят, кто интересуется им, то скажи, что о нем спрашивал ты сам — Ферен. Все понятно?

— Понятно, Араннин, — вежливо кивнул Ферен и удалился.

Полежав немного на застеленной кровати, Орофер решил пройтись по окрестностям и спустился наземь со своего дерева. Один, без охраны, он долго и бесцельно бродил по городу, переходя с мостика на мостик, с дерева на дерево, с ветви на ветвь. Во время этих скитаний мысли Владыки Эрин-Гален были не столько об оказавшимся провальным, во многом из-за свирепого натиска, с которым убеждал их Элронд, начале переговоров, сколько о том, почему на них не было его знакомого из свиты Пэрэделя.

Сумерки незаметно для Владыки синдар и лаиквенди спустились на вечнозеленый Лотлориен. Орофер почувствовал голод. Возвращаясь к себе, он заметил укромную витую беседку изумительной красоты, расположившуюся на одном из ответвлений меллорна-дворца Келеборна. Приблизившись к ней, чтобы лучше рассмотреть, синда неожиданно обнаружил, что его беседка уже была занята.

-… Казалось, трон его стоит в центре неистовой бури, — вещал хрипловатый вкрадчивый голос на языке изгнанников*, — а вокруг сшибаются яростные темные волны…

— Ох, как это… возвышенно! — нежно прошептала дева. — Прошу вас, Эрнилнин*, продолжайте! Это так захватывает!

В ответ раздалось смущенное «Хм-хм» — кто-то прочищал горло перед тем, как вновь приняться за чтение.

Во власти любопытства, Орофер осторожно приблизился на расстояние, позволявшее его острому взору даже в темноте разглядеть сидевших в беседке мужчину и женщину.

«Барлог меня укуси!» — мысленно воскликнул Орофер, определив, что чтецом оказался не кто иной как Элронд, а его благодарной слушательницей — очаровательная Леди Келебриан. Уже во время общего завтрака ему стало понятно, что князек из Имладриса имеет виды на самую прекрасную и родовитую невесту Средиземья. Теперь эти домыслы получили лишнее подтверждение.

Сразу снова вспомнились слова Ороднора о том, что Лорд Элронд был выбран главой их делегации, поскольку обладает даром убеждения. «Ну, что ж, с прекрасными десси у него лучше получается, чем утром со мной и Амдиром…» — хохотнул про себя Орофер. И тут же ему пришла в голову идея о том, где мог быть сейчас Артанаро…


========== Часть 4 - Настоящие друзья ==========


Комментарий к Часть 4 - Настоящие друзья

Nissi (кв.) - девы, девушки

Ataressё (кв.) - имя, данное эльфу (нолдо) его отцом

Забыв даже о своем желании обсудить с Амдиром, которого можно было найти этим вечером в трапезной господ Лотлориена, дальнейшую совместную стратегию, Орофер со всех ног помчался к себе. Его подстегивало какое-то шестое чувство, быстро переросшее в его душе в непоколебимую уверенность.

Прибежав в свои покои, он стащил с себя дорогой атласный кафтан, снял королевский венец и прочие украшения, облачившись в простую рубаху, охотничий укороченный камзол и обув невысокие сапожки из мягкой кожи.

«Он угостил меня своей добычей, теперь мой черед возвратить долг!» — думал синда, сгребая весь накрытый для него в маленькой столовой ужин в оставленную Ференом походную сумку.

Не сразу Орофер заметил его, спускаясь по ступеням к площадке, в центре которой высился, освещенный, как и прошлым вечером, мягким, голубоватым лунным светом, постамент с чашей-зеркалом.

Пройдя вглубь, откуда доносилось звонкое журчание источника, он нашел Артанаро склоненным над ним, заворожено глядящим на текшую по черневшим камням кристально-прозрачную воду.

— Ферен… — он рассеянно обернулся, будто возвращаясь к реальности из какого-то забытья, — Как ты нашел меня?

— Почувствовал, — честно признался Орофер.

Ороднор смущенно улыбнулся.

— Я рад… — произнес он, склоняя темноволосую голову.

— Где же ты был сегодня утром? Почему не присутствовал на переговорах? — накинулся на него синда.

— Уходил в лес, охотиться. От меня там все равно никакого проку… — виновато отвечал голдо, — Ты ведь был там? Как прошло? Как показал себя Элронд?

— Твой друг был на высоте! — рассмеялся Орофер, — Спокоен и учтив в обращении, говоришь, ах-ха-ха…

На него вдруг нахлынуло необъяснимое веселье, заставлявшее все внутри трепетать от беспричинной радости. Хотелось смеяться, и Аран Зеленолесья хохотал от души.

— Он бывает резок, — кротко сказал Ороднор и тоже рассмеялся, видя искренний смех собеседника, — А что он говорил?

— Этот полу эдель был как разъяренная пантера! Ты бы видел его глаза, когда он кидался на нас! — тут Орофер во время прикусил язык, опасаясь, как бы не выдать себя очередной опрометчиво отпущенной шуткой. Теперь почему-то не хотелось открывать наивному голдо свое истинное лицо. Может, ему и не суждено никогда узнать, с кем на самом деле он встретился в лесу, потом в купальне и теперь здесь, у чаши судьбы.

— Ох, — опечалился Артанаро.

На миг на лице голдо промелькнуло выражение тревоги.

— А что говорил Орофер? — тут же последовал его вопрос.

Услышав это, синда замер и вытаращил свои светло-голубые глазищи на собеседника.

— Почему он так тебя интересует, позволь спросить?

— Я думаю, он умен, опытен в деле войны и благороден. И к тому же, обладает самой большой по численности обученной армией. Заполучить его своим союзником — мечта любого владыки, — бесхитростно ответил Ороднор.

Эти слова благодатным бальзамом пролились на душу, зажигая в ней огонек пламени. Голдо не льстил, а говорил то, что думал — умевший читать в сердцах и помыслах Орофер чувствовал это.

— Ты неплохо осведомлен для лесного охотника, — окинув его простой охотничий наряд и качая головой, сказал Владыка синдар, — Если ты еще не отужинал, то у меня тут кое-что есть. Надо возвращать мой долг за съеденного зайца, — и он снял с плеча дорожную сумку, под завязку набитую едой.

— Я с удовольствием разделю с тобой ужин, благодарю тебя, друг Ферен, — снова смутился голдо, пряча улыбку, — Но я совсем не считаю, что ты в долгу передо мной.

— Садись же, — почти приказал Орофер, стягивая плащ и стеля его поверх лежавшего позади них большого камня.

Уселись рядом и принялись с аппетитом опустошать содержимое сумки. Стряпали на кухне Галадриэли отменно. Закуски, мясо и овощи были приготовлены так, как любил Орофер — сочные, слегка недожаренные внутри, но покрытые хрустящей корочкой кляра, они таяли во рту.

— Ты пьешь вино? — спросил синда.

— Конечно! — кивнул Ороднор, — Не часто, но случается… — и снова улыбка.

«Знает, что она ему идет, и постоянно пользуется этим. Не так он прост, как хочет заставить поверить, морготов засранец» — подумал Орофер, улыбаясь в ответ. Он пошарил рукой в сумке Ферена. На дне отыскалась фляжка, полная… нет, не вина. В ней была крепкая ягодная настойка.

— Вот, что у меня есть! — с гордостью продемонстрировал фляжку Орофер. — Лучше любого вина! Готов спорить, ты такой никогда не пробовал! Ее только у нас, в Эрин-Гален делают!

— Я попробую, можно? — Артанаро потянулся рукой к фляге.

Владыка Эрин-Гален протянул ему вожделенное питье. Видя, как голдо, запрокинув голову, большими глотками вбирает в себя настойку, Орофер засмеялся:

— Мне-то останется? Эй!

— Ух, крепкая штука! — отрываясь от горлышка, смеялся Артанаро, утирая рот и подбородок рукавом охотничьей куртки.

Заполучивший флягу обратно Орофер не хотел отставать от голдо и тоже в единый миг опрокинул в себя оставшуюся в ней настойку. Она оказалась, действительно, крепленой, оставляя приятно щекотавшее горло послевкусие. По телу сразу потекло будоражащее кровь в жилах тепло.

Дальше их беседа потекла и вовсе непринужденно. Снова заговорили о политике.

— И что ты думаешь, Орофер и Амдир присоединятся к союзу? — спрашивал Ороднор.

— Вряд ли, — хохотнул Орофер, — Гил-Галад переоценивает опасность Мордора. Это чистое безумие — отправлять на смерть всех наших воинов и всех здоровых мужчин. Кто же согласиться умирать во имя чуждых ему целей, отдавая жизнь ради спокойствия Гондора и Линдона?

— Ради всеобщего мира, — сказал, заглядывая ему в глаза, Артанаро, — Я бы отдал жизнь… — он запнулся, — Я бы отдал ее ради будущего наших народов.

Усмехнувшись, Орофер покачал головой.

— Ты — хороший парень, Ороднор, — произнес он, — Но еще такой наивный…

— Ты бы сражался бок о бок со мной, если бы я позвал тебя на битву? — с надеждой в тихо прозвучавшем голосе спросил его собеседник.

— Пожалуй, — кивнул, посерьезнев, Орофер. — Но не все так просто. Есть служба, есть долг перед… перед многими. Я не могу распоряжаться собой, в отличие от тебя.

— Я тоже служу, — опустил голову Ороднор, — Но я бы пошел за тобой, позови ты меня, сражаться за свободу и Свет… И в бою я бы знал, что бьюсь за всех, кто на меня надеется, за беззащитных и слабых, а еще за Элронда, за Гондор, за Линдон и за тебя, то есть…

— За меня? — переспросил, ухмыляясь, Аран Зеленолесья.

— Да, за тебя, — ответил Артанаро, и лицо его побледнело, а глаза расширились, — Если бы ты позвал, я бы бился за тебя. Ведь ты такой…

— Какой? — уточнил Орофер, готовый в любой момент прыснуть от смеха, до того наивным и несмышленым казался ему этот странный голдо.

— Ты очень хороший, Ферен. Ты добрый, благородный… Ты — надежный друг, я почему-то уверен! — с горячностью говорил Ороднор, — И ты такой красивый… — уже совсем тихо вымолвил он, пряча лицо.

Орофер сглотнул. За всю жизнь никто не говорил о нем так просто и искренне. Он не был падок на лесть, потому что всегда знал себе цену и слишком хорошо знал цену придворной лести.

— Друг… — почему-то произнес он вслух.

— Ты мой друг, Ферен, — улыбнулся Артанаро.

«Ферен» вздохнул. «Знал бы ты, кто я…» — подумалось ему. Наверняка, узнай сейчас Ороднор, кто в действительности сейчас пил с ним ягодную настойку и угощал жареными крыльями куропатки, он бы не поверил. И почему все так случилось между ними? Он настоящий, если рядом нет Амдира, обречен видеть вокруг лишь придворных льстецов и раболепствующих прислужников, а тут судьба дала ему возможность почувствовать, что значит — друг. Рядовой воин голодрим называет его, Владыку Эрин-Гален, своим другом, говорит, что отдал бы за него жизнь…

— Ты тоже, Ороднор, — кивнул Орофер, видя как обаятельная, открытая улыбка расцветает на раскрасневшемся лице голдо, а его светло-серые глаза блестят от плещущейся в них радости.

Артанаро раскрыл ему объятия и синда, чья рука уже легла на грудь, а голова чуть склонилась в полупоклоне в знак дружбы и уважения, неуклюже принял этот жест, тоже приобняв гибкую, теплую спину голдо, который крепко сжимал его.

Находиться в кольце этих объятий было приятно, и Орофер, как и его друг, не спешил размыкать их. Ороднор шумно вдыхал, стараясь глубже почувствовать запах волос и одежды новоприобретенного друга. Тот, в свою очередь, скользил пальцами по бархату куртки на спине голдо.

Уже за полночь они преодолели многочисленные ступени подъема на площадку, договорившись встретиться следующим вечером на том же месте и обсудить ход переговоров. Орофер чувствовал легкость во всем теле, словно бы Артанаро каким-то чудом смог облегчить тот груз ответственности за народ и все, происходившие в Средиземье события, что так или иначе могли затронуть его королевство.

Владыка Зеленолесья погрузился в безмятежный сон, как только его голова коснулась мягкой подушки, и крепко проспал до утра.

— Мелдир… Друг мой…

Послышалось над ухом, и рот Орофера сам растянулся в довольной улыбке. Он медленно открыл глаза. Над ним склонялся Амдир.

— Меллоннин, — начал Малгалад, — прости, друг мой, что бужу тебя в столь ранний час…

— Амдир, в чем дело? — встревожился Орофер, поднимаясь с кровати.

Стоявший у входа в спальню Ферен тут же подал ему парчовое верхнее одеяние.

— Я пришел, чтобы спросить твое мнение. Сегодня утром я обещал Элронду дать ответ, — лицо Амдира напряглось, на лбу обозначилась вертикальная складка.

— И что ты ему ответишь? — спросил Орофер.

— Ты знаешь, мелдир, что я привык доверять твоим суждениям, — отвечал аваро, — Скажи мне сперва, что бы ответил ты?

Речь шла об огромных затратах и огромных усилиях для обоих народов, которые, оба правителя отдавали себе в этом отчет, могли привести к трагедии и не менее огромным потерям. Никто не мог гарантировать союзу победу в войне с Черной Страной.

— Друг мой, — начал Орофер, — за твой народ решение принимать тебе, но я решил… — он сделал паузу, выдохнул, закусил губу, — Я решил, что мы с ними… — и он взглянул в глаза Амдира.

— Мелдир, — голос Владыки нандор и авари растроганно дрогнул, — вчера мне показалось… Но теперь я вижу, что ошибся — ты, как всегда, прочитал мои мысли и мое сердце! Я согласен с тобой и счастлив, что наши мнения совпали. Теперь мне намного легче будет объявить Элронду эту новость. Спасибо тебе, друг мой, — и Амдир, облегченно прикрыв глаза, обнял Орофера.

«Друг…» — подумал тот, тоже стиснув в объятиях уступавшего ему комплекцией Амдира.

Казалось, мир вокруг прояснился вместе с его мыслями. Все становилось на свои места. Уверенность в правильности принятого решения пришла к нему вместе со словами Амдира, который принял то же решение, не сговариваясь с ним.

На общем завтраке в обеденной зале царила напряженная тишина. Орофер буквально ощущал исходившее от посланников Линдона и Имладриса напряженное ожидание, но сам был спокоен — решение уже было принято, пусть и те, кто ожидал услышать его, еще томились этим ожиданием.

Ороднора он уже не искал. Уверенность в том, что они увидятся вечером, чтобы обсудить новости переговоров, наполняла его сердце спокойной радостью. И как этот наивный голдо после трех раз, что они виделись, смог сделаться в его глазах равным дорогому другу Амдиру? И все же, это было так, сомневаться в этом не приходилось.

Хоть Орофер и знал, что Артанаро не появится на веранде, где проходили переговоры, но в момент, когда Элронд услышал от Амдира принятое владыками Лориена и Эрин-Гален решение, он дорого бы заплатил за то, чтобы новый друг мог видеть выражение лица своего господина. Произнесенное им прочувствованное «Благодарю…», тут же заблестевшие глаза, его рука, потянувшаяся к руке только что обретенного союзника — все это Ороднор должен был слышать и видеть.

После обмена рукопожатиями и взаимными заверениями в верности долгу и только что заключенному союзу, перешли к обсуждению организации военной кампании, примерного числа обученных воинов, которыми располагал каждый из союзников и общих затрат. Элронд рассказал, что уже близки к завершению переговоры с нугрим Мории, которые склоняются к тому, чтобы тоже примкнуть к альянсу против Мордора. Уже сейчас трудолюбивые и жадные до работы кхазар снабжали Линдон и Имладрис необходимой амуницией для воинов и сырьем, чтобы изготавливать ее самостоятельно.

В дело вступили советники обеих сторон. Они совещались между собой, оговаривая примерное количество золота, серебра, мифрила и самоцветных камней, которые будут затрачены на подготовку, длительность которой установили в три года с момента заключения союза.

Военные стратеги от каждой из сторон склонились над подробной картой, обдумывая план продвижения союзных войск, устанавливая пункты их соединения, называя цифры и даты.

Они запустили механизм войны, исход которой не был известен никому из присутствующих.

По окончании раунда переговоров, которые завершились с наступлением сумерек, Амдир подошел к Ороферу:

— Хотел еще раз поблагодарить тебя, мелдир, — устало улыбаясь, сказал он, — Сегодня ты проявил себя как истинный великий вождь своего народа. Видно, климат и красота этого места повлияли на тебя. Ты светишься изнутри…

— Не нужно благодарить меня, меллоннин. Я всего лишь следовал голосу разума и сердца, — ответил Аран Зеленолесья.

— Я предлагаю отпраздновать сегодня вечером заключение союза всем вместе. Что скажешь?

— Благодарю, друг мой, но сегодня был тяжелый день. Я немного устал и хотел отдохнуть в одиночестве, — солгал Орофер.

— Ты проводишь один все вечера, — хитро прищурился Малгалад. — Что с тобой, Орофер? Какая из прекрасных нисси* Леди Галадриэли пленила твое сердце?

— Не говори глупостей, Амдир, — засмеялся тот, — За кого ты меня принимаешь, если думаешь, что я развлекаюсь здесь обществом дев?

— За Орофера, сына Эльмо, мой друг, — ухмыльнулся аваро, блеснув янтарными глазами.

Тот лишь со смехом качал головой, не считая нужными дальнейшие объяснения.

Распрощавшись с Амдиром, его сыном и свитой, Орофер отправился в отведенные ему покои. За ним поспевал Ферен.

— Араннин, — начал осторожно слуга, когда они забрались на дерево, где располагался большой гостевой дом — пристанище Владыки синдар, — Араннин, я узнал относительно того голдо, что вы встретили в лесу по дороге сюда…

— Да? И что про него говорят? — деловито осведомился Орофер, снимая парадный кафтан.

— Я спросил у слуги Лорда Пэрэделя, — продолжал Ферен, — среди них нет никого с именем «Артанаро»…

— Что? — переспросил синда, — Повтори, что ты сказал!

— Воина с таким именем среди прибывших голодрим нет. Советник Элронда объяснил мне, что это — благородное имя, его не может носить обычный воин или охотник, — было заметно, как он взволнован.

— Что за чушь! — воскликнул Орофер, — Ну и чье же оно, по мнению этого советника?

— Он сказал мне, что этим именем… — Ферен явно испытывал затруднение в выражении собственных мыслей, — …что это имя, которым нарек своего сына Нолдаран Финдекано…

— Ничего не понимаю! — Орофер отбросил на кровать камзол. — Какой Нолдаран?

— Мне сказали, что это атарессэ* Нолдарана Эрейниона… — молвил, таращась на него, Ферен.


========== Часть 5 - Знакомство ==========


Комментарий к Часть 5 - Знакомство

faer (синд.) - дух, душа

hroa (синд.) - тело, плоть, телесная оболочка

«Атарессэ Нолдарана Эрейниона…» — Орофер замер посреди спальни, тоже вытаращив глаза на потерявшегося от их полубезумного взгляда Ферена.

— Ты уверен, что все правильно понял? — наконец, едва шевеля помертвевшими губами, проговорил Владыка Эрин-Гален.

— Да, мой Владыка, — кивнул слуга. — Могу ли я быть вам полезен сейчас?

— Нет, ступай к себе, — чужим голосом молвил Орофер и присел на кровать.

Его мелко трясло.

Ферен удалился совершенно бесшумно.

Осознание приходило медленно. Голова шла кругом. Дрожь во всем теле не отпускала. В памяти мелькали обрывки сказанных ими фраз, открытый взгляд его светло-серых глаз, его точеный силуэт под струями теплой воды… В ушах раздавался его звонкий смех, а перед мысленным взором стояла эта его морготова улыбка…

Закрыв лицо руками, Орофер старался просто не лишиться рассудка, к чему, он чувствовал, был близок как никогда. Разум отказывался верить в только что понятое им. Встав с кровати, Аран Зеленолесья прошел в столовую, откупорил бутылку вина и жадно припал к горлышку, запрокинув голову.

С каждым глотком в него, казалось, вливается ярость. Осушив бутыль, Орофер со всего размаху швырнул ее об стену напротив. Раздался звон стекла. Его осколки полетели во все стороны, прошивая воздух, словно тысяча маленьких стрел.

Винное пятно темнело на древесной полировке теплого цвета. Несколько алых струек, похожих на кровь, текущую из раны, скатились к плинтусу.

Руки сами сжимались в кулаки. Орофер представил, как сейчас ворвется в покои Келеборна и Галадриэли и учинит обоим допрос с пристрастием, заставив рассказать, что происходит в этом проклятом Лотлориене. Тогда же он спросил себя, знал ли Амдир? Но тут же отрицательно ответил на этот вопрос. Дорогой друг, прибывший после него, не мог знать этого и не поделиться с ним, промолчать, ничего не сказать ему, сделавшись участником заговора.

«Я должен знать наверняка!» — воскликнул он мысленно. Прежде, чем идти к господам города, Ороферу было необходимо услышать это от него самого, убедиться, что ошибки нет, еще раз посмотреть в столь умело лгавшие ему глаза. Да, просто посмотреть еще раз в эти выразительные глаза в длинных черных ресницах и прочитать в них, знает ли он, кто перед ним, или так же, как до этого момента сам Орофер, пребывает в неведении.

Придя на условленное место у источника, он застал Аратанаро спящим. Двигался Орофер всегда абсолютно бесшумно, а потому не потревожил его. Ороднор свернулся на подложенном в качестве простыни покрывале, укрывшись плащом. Рядом с ним лежали четыре уже ощипанных куропаточьих тушки, большая кожаная сумка. Чуть поодаль стояла бутылка красного вина.

Владыка синдар и лаиквенди склонился над спящим, вглядываясь в его лицо. Нолдо спал спокойно, бесшумно вдыхая начинавший делаться прохладным вечерний воздух. Он дышал ровно, погруженный в глубокий сон. Рот был слегка приоткрыт. Веки плотно сжаты. Тело казалось расслабленным.

Орофер тронул его за плечо.

— Ах, это ты, — улыбнулся спросонья Артанаро. — Прости, я ждал тебя и задремал. Ты где-то задержался, а я устал после целого дня в лесу, — он взглянул в каменное лицо собеседника.

Аран Зеленолесья выпрямился и застыл, словно в оцепенении.

— Ферен, — прошептал Ороднор, — что с тобой, друг мой? На тебе нет лица… Ты словно увидел призрак…

Он поднялся на ноги и поравнялся с Орофером, вглядываясь в него. Затем легчайшим прикосновением дотронулся до левой щеки недвижного Владыки синдар. Щеку слегка кольнуло, но ни один мускул на бледном лице не дрогнул.

— Это стекло… У тебя кровь… — недоумевающее шептал нолдо, рассматривая вынутый из щеки друга осколок. — Что с тобой случилось? Ты пил вино? Праздновал заключение союза? — тревога заметалась в его глазах.

— Да, — покачал головой Орофер. — Ты все правильно понял.

— Поэтому ты задержался?

Орофер молчал.

«Нет, он не знает, кто я… И не узнает никогда…» — подумалось ему.

— Я чем-то обидел тебя? Скажи? — допытывался Артанаро, заглядывая в глаза собеседнику.

— Я знаю, кто ты такой, — тихо произнес Орофер.

Весь запал злости, которой он был переполнен, когда шел сюда, моментально улетучился, стоило лишь ему увидеть лицо спящего нолдо.

— Я выяснил это случайно… Нолдаран, — губы произносили это слово, пока он смотрел на стремительно бледнеющего Ороднора, но разум его так и не смог поверить и принять эту новую реальность.

Нолдо низко склонил голову и отступил на шаг.

— Прости… — прошелестело едва слышно в вечернем воздухе.

— Но почему?! — взорвался, наконец, вышедший из ступора Орофер. — Почему ты не сказал мне, кто ты?!

— Прости меня, Ферен! Прости! Сначала я просто решил, что это не имеет значения, а потом… Потом я испугался, что ты не сможешь… Не сможешь говорить со мной, как с равным себе… — его глаза округлились, в них читалось отчаяние.

Смертная бледность покрывала лик, создавая резкий контраст между кожей и темными волосами.

— Кто еще знает о том, что ты здесь?! Зачем это?! Зачем ты прятался?! — кричал синда, шагнув к нему.

— Галадриэль, Келеборн и Элронд! — тоже возвысил голос Артанаро, — Я не хотел участвовать в переговорах. Мне важно было, чтобы Элронд смог сам убедить Орофера и Амдира…

— И ты думал, я не узнаю, кто ты?! — Аран Эрин-Гален почувствовал, как тошнота подкатывает к горлу.

— Нет, я ничего не думал! Просто не хотел, чтобы это лишило меня возможности видеть тебя, говорить с тобой!…

— Видеть меня?! А зачем ты хотел меня видеть?! Зачем Верховному Королю голодрим видеть слугу из лесных эльдар?!

— Ты не слуга! Твой дух лишен раболепства, ты не пресмыкаешься ни перед кем! Я почувствовал это сразу, как только увидел тебя в лесу. Я захотел стать твоим другом… и… — он с шумом выдохнул.

Ожидавший, что он скажет, Орофер презрительно прищурился.

— Ферен, — наконец, Ороднор решился снова посмотреть в глаза друга, — ты стал дорог мне…

— Что это значит? — уже спокойнее спросил синда, опуская взор.

Артанаро сделал ровно два шага и оказался совсем рядом с ним. Очень близко. Он потянулся к уху Орофера и прошептал:

— Теперь, когда ты знаешь, кто я, и мы больше не увидимся… — он коротко вздохнул, обдавая ухо теплом своего дыхания, — Теперь я могу сказать, что полюбил тебя с первого мига, как увидел…

— Что? — шепнул в ответ Орофер.

Ему показалось, что он не расслышал или неправильно понял услышанное, но когда сразу вслед за этими словами на его щеке запечатлелись мягкие губы, любые сомнения отпали сами собой.

— Ты — грязный искаженец, — мрачно, но спокойно произнес синда и сжал челюсти.

Захотелось выместить на нем свою злость, сделать больно, оскорбить.

— Не смей называть это грязью! — неожиданно резко зазвенел в ответ твердый голос.

Теперь он говорил с ним, как Нолдаран. От улыбки не осталось и следа. Мягкие губы сжались в струну. В глазах сверкнула решимость.

— Это самое прекрасное, что я испытывал за всю мою жизнь! И даже ты не смеешь звать это искажением!

Эрейнион приказывал. Приказывал ему, Ороферу, сыну Эльмо, Лорду Дориата, Владыке Эрин-Гален.

— Пойдем! — синда крепко схватил руку Артанаро чуть выше запястья. — Бери вино, куропаток и пойдем!

Тот послушно схватил с земли сумку, связанные тушки и бутыль, прижимая ее к груди. Заметив это, Орофер вырвал у Эрейниона бутылку и связку с дичью.

— Идем со мной! — он не собирался выпускать пойманную в капкан руку нолдо.

— Куда же? — слабым голосом спросил Артанаро.

— Ко мне, — бросил через плечо Орофер, энергично шагая вверх по ступеням.

Его спутник старался поспевать за ним. Преодолели подъем. Молча пересекли площадку над ним. Вместе прошли по широкой аллее, вдоль которой росли меллорны-жилища, и беспрепятственно добрались до того, который занимал Орофер.

— Лезь наверх! — скомандовал он. — Живее!

Печально взглянув на него, Артанаро, все же, подчинился, карабкаясь вверх по стволу по вырезанным в стволе ступеням-выемкам. Его сопровождающий взбирался сразу следом и вскоре они очутились на площадке-веранде перед входом.

Когда они вошли внутрь, Орофер сначала пропустил Эрейниона и лишь потом зашел сам, плотно заперев дверь и наложив на вход чары, чтобы никто не потревожил их неожиданным вторжением.

Внутри дома горели множество источавших теплый свет светильников. Направившись к камину, хозяин жилища пошевелил поленья, добавил несколько, подул, и огонь разгорелся с новой силой. Дерево затрещало, весело приветствуя его возвращение и делясь своим теплом.

Его гость осматривался по сторонам. На лице его читалось недоумение. Тем временем, Орофер откупорил вино и разлил по двум кубкам. Куропаток он проворно нанизал на обнаружившиеся рядом с камином железные прутья, приспособив их в качестве вертелов.

— Иди сюда, — позвал Орофер. — Надо следить, чтобы не подгорели.

— Где мы? Это твой дом? — Эрейнион присел на корточки рядом с горящим камином, где в огне уже жарились пара тушек, нанизанных одна за другой.

— Да, — коротко ответил синда.

Светильники загорелись ярче, вырывая у темноты все новые участки приемной-гостиной. Взору Артанаро предстали разбросанные тут и там белейшие рубахи тончайшего шелка, чьи воротники и манжеты были украшены жемчужинами. У кресла стояли высокие сапоги черной кожи с крупными серебряными пряжками в виде крылатых коней. На диване красовался оставленный в спешке парадный атласный кафтан, усыпанный сверкающими самоцветами и брильянтами в окружении искусно выполненной золотой нитью вышивки. На столе в глубине комнаты лежал, поблескивая белым золотом, королевский венец Орофера, а рядом с ним расположилась горка из ожерелий и драгоценнейших перстней, которые тот снимал, отправляясь на встречи к источнику.

Заметив их блеск, Артанаро поднялся на ноги и направился к столу. Хозяин дома следовал за ним, ничем не препятствуя гостю с исследовании обстановки. Подойдя, Владыка нолдор протянул руку и коснулся тонкими длинными пальцами блестящих, казавшихся хрупкими, золотых веточек королевского венца Орофера. Затем изящные белые пальцы скользнули по граням украшающего венец крупного зеленоватого брильянта и тут же отдернулись.

Артанаро поднял взгляд на подошедшего к нему синда.

— Что это значит? — голос нолдо был едва слышен.

Он еще раз посмотрел на венец, потом снова на друга.

— Так ты… — голос дрогнул.

— Да, — покачал головой Орофер, отвернувшись.

Кое-как дойдя до дивана, Артанаро рухнул на него, закрыл лицо руками и из груди его вырвался протяжный стон боли, которую тот ощутил не только в фаэр*, но и в хроа*.

Тогда Орофер выждал немного, взял один из кубков и поднес ему, притихшему на диване.

— Пей! — приказал он и тут заметил, что тело Ороднора охвачено такой же дрожью, что сотрясала его собственное тело, когда Ферен сообщил ему о своем открытии.

Отправившись в спальню, Орофер стащил с постели покрывало и принес его в гостиную, накрыв им низко склоненные плечи и сгорбленную спину Ороднора. Он проследил, что бы тот выпил до дна все вино, что было в кубке, взял его и снова наполнил до краев.

— Вот, пей еще! — опять приказал Орофер.

На этот раз взгляд его гостя был осмысленней, а рука, потянувшаяся за кубком, тверже. Эрейнион осушил второй кубок, отложил его в сторону, плотнее закутался в покрывало и прикрыл глаза.

Владыка синдар не стал тревожить его, давая время успокоиться и осознать открывшийся факт. Сам он занялся куропатками. Первые две уже были готовы, их он выложил на тарелку. Пришел черед двух оставшихся оказаться в огне камина. Подбрасывая поленья, Орофер следил за пламенем. Было тихо. Только треск поленьев и кузнечиков за окнами нарушали тишину позднего вечера.

— Держи, — протянув гостю тарелку с приготовленной куропаткой, сказал Орофер.

Выйдя из забытья, в которое был погружен, Эрейнион принял тарелку и слабо прошептал:

— Там, в моей сумке, есть еще еда…

Орофер потянулся к оставленной рядом с диваном кожаной сумке нолдо. Внутри обнаружились обжаренные овощи, несколько лепешек, баночка с пряным соусом для мяса и фрукты.

Все было разделено и съедено сидевшими рядом на диване Орофером и Эрейнионом почти в полном молчании. Видя, что Ороднор тянется рукой к бутылке из-под вина, где напитка оставалось совсем немного, Орофер запротестовал:

— Хватит тебе вина, лучше ешь, — и он пододвинул ближе к другу тарелку со второй готовой порцией куропаток.

— В горле пересохло, — пожаловался гость, напряженно сглатывая.

Тогда хозяин дома принес ему обычной воды.

— Благодарю, — услышал Орофер, протягивая нолдо полный стакан.

Сам он допил свое вино и тоже налил прохладной воды из кувшина. Еда была приправлена специями, а мясо он щедро сдобрил соленым соусом.

Эрейнион тихонько вздохнул. Владыка синдар взглянул на него, по-прежнему сжавшегося в складках покрывала.

— Выпрямись, здесь не холодно.

Артанаро сел прямо, глядя перед собой.

— Теперь посмотри на меня, — настаивал Орофер, подумавший, что после того, как узнал его настоящее имя, Ороднор ни разу не взглянул ему в лицо.

А ведь раньше казалось, что он глядел только на него во время их встреч, любуясь совершенством черт слуги правителя синдар.

Нолдо повернул к нему голову.

— Разве я хуже Ферена? — насмешливо осведомился его собеседник.

— Нет, — покачал головой Нолдаран. — Для меня ничего не изменилось, — твердо произнес он, будто убеждая лишний раз сам себя. — Кто бы ты ни был, ты — мой друг, и я готов повторить тебе все то, что говорил Ферену, потому что это правда.

— Хм, — ухмыльнулся Орофер. — А улыбнуться мне, как Ферену, ты готов? — и он сам криво улыбнулся.

Улыбка эта вышла горькой.

— Конечно. И улыбнуться, и обнять… — уголки рта Артанаро слегка приподнялись, а руки потянулись к сидевшему рядом хозяину дома.

И эта слабая улыбка на измученном лице, и последовавшее затем объятие, с готовностью поддержанное не менее измученным событиями дня Орофером, стали успокоением для них обоих. Они обнялись не как два владыки. Аран синдар чувствовал, что Ороднор так и остался для него улыбчивым голдо — лесным охотником, упорно не желая перевоплощаться в правителя голодрим, командующего огромной армии, Владыку Линдона Эрейниона по прозвищу Сияющая Звезда.

Меж тем голдо подавил зевок, и Орофер подумал, что им обоим необходимо вымыться и лечь спать. Однако тащиться в купальню не хотелось.

— Пойдем спать, — просто, без тени намёка на что-либо, сказал синда.

На миг в глазах Нолдарана мелькнула тревога, но он с готовностью кивнул. Захватив покрывало, отправились в спальню, где улеглись, не раздеваясь, на широкое ложе. Места на нем хватило бы еще для двоих, поэтому каждый из них мог совершенно свободно разместиться на занимаемой половине.

«Утром. Все утром. — думал Орофер. — А сейчас — спать…» — и он тут же уснул, сам не заметив, как провалился в глубокий сон. Засыпая, Аран Зеленолесья даже не подумал о том, что ему сказал Эрейнион, он лишь успел заметить, что голдо улёгся на бок, прикрыл глаза, подтянул покрывало, которым они укрылись, и тоже крепко уснул.


========== Часть 6 - Сияющая Звезда ==========


Тепло и приятное чувство разливающейся по телу неги было то, что Орофер ощущал, пока пребывал в плену чар сна. Те же тепло и сладкую негу он почувствовал и когда пробудился среди ночи от нежного прикосновения. Артанаро тесно прижимался к нему, лежащему навзничь на постели, осторожно оглаживая рукой его плечо.

— Что? — спросил спросонья Орофер, пытаясь открыть глаза, — Что с тобой?

Вместо ответа его друг навис над ним, приподнявшись на локте, вглядываясь блестящими в темноте глазами в лицо, словно любуясь им, и почти тут же наклонился, прильнув мягкими полураскрытыми губами к губам, целуя.

В другой момент Орофер с негодованием оттолкнул его и любого, кто осмелился бы целовать егоподобным образом. Он стал бы кричать, топать ногами, бешено вращать глазами, кипя от гнева. Аран Зеленолесья приказал бы схватить и жестоко покарать искаженца, посмевшего коснуться королевских уст. В другой момент да, но не сейчас.

Сейчас он лежал, весь превратившись в осязание, сосредоточившись на своих ощущениях от прикосновений мягких губ и от близости горячего, гибкого, стройного тела Артанаро. А тот, меж тем, казалось, был не в состоянии оставаться без движения и все теснее прижимался к бедру Орофера, поглаживая сначала его плечо, затем щеку, висок, лоб, голову, проводя вдоль разметавшихся по подушкам длинных серебряных прядей.

— Твои волосы… Они серебряные… — молвил Эрейнион, зарываясь в густые расплетенные волосы друга, вздыхая их запах.

— Просто белые, — глухо отозвался синда, не понимая, почему он это говорит и почему обнимает оказавшегося на нем сверху Ороднора, приглушенно застонавшего в его руках от одного только тесного объятия.

Тогда, крепко сжав Артанаро в тисках своих сильных рук, Орофер усилием перевернулся сначала на бок, а потом и на живот, подминая собой притихшего голдо, ощутившего своим телом тяжесть тела друга.

— А-ах, — снова стон и быстрое, прерывистое дыхание.

Ороднор попытаться выгнуться, извернуться, вырваться, высвободиться. Но нет — Владыка Эрин-Гален держал его крепко, схватив руками за плечи, не позволяя двигаться.

Ороферу хотелось его держать, хотелось почувствовать, что Артанаро обездвижен, что он не может никуда уйти, если он, Орофер, не позволит ему этого.

«Нет, он не должен быть в состоянии даже стонать и всхлипывать!» — решил синда, наклоняясь ниже над своим пленником и еще крепче сжимая того в тиски. Ему хотелось полностью подчинить собственной воле тело друга, подчинить его хроа своему, контролировать каждый его вздох, внимать каждому движению длинных пушистых ресниц, слышать каждое биение сердца в его сильной груди. Чтобы все это было только для него, принадлежало лишь ему, привыкшему властвовать.

«Разрешить себе… Перейти грань…» — подумал Орофер. Сейчас, в тускло освещенной стоящими вдалеке светильниками комнате, увешанной тяжелыми портьерами, это казалось так легко сделать.

Синда особенно сильно сжал запястье полностью обездвиженного Артанаро и навалился на него всем телом. Тот снова приглушенно застонал. Не желавший позволить ему этого, Орофер тут же накрыл своим ртом податливый рот голдо. Он врезался языком внутрь влажного тепла его рта, вбирая в себя мягкие губы Ороднора, так, как изнывавший от жажды посреди пустыни вбирает в себя спасительную прохладную влагу из глубокого колодца — жадно, неистово, торопливо. Желание обдавало жаром, заставляя тело кипеть и плавиться.

Думать об искажении не хотелось. Ороднор был в его руках, под ним, весь полностью в его власти. Он принимал жестокие, требовательные поцелуи и грубые ласки с готовностью, со страстью отдаваясь им, тоже горя зажженным им самим в Орофере пламенем. Чувствовалось, как он стремится поскорее совершенно слиться с другом, стать совсем его, почувствовать в себе тот огонь, что пожирал тело Орофера.

Все ощущения, даримые Артанаро: запах его кожи, его частое, то и дело сбивающееся дыхание, его стоны, с жадностью проглоченные им, жар его сильного, сухопарого тела, лишили Орофера способности думать о чем-либо, кроме самого Эрейниона, отчаянно отвечавшего на каждое движение, на каждый поцелуй и на каждую ласку.

Нетерпеливо раздевавшему его дрожащими руками Владыке синдар чудилось, что Артанаро жарко шепчет «Скорее, скорее, прошу!», сам норовя выскользнуть из одежд, которые Орофер готов был разорвать в клочья, лишь бы ощутить руками и губами горячую кожу Эрейниона, представляя его, стоящего под струями теплой воды в купальне.

Артанаро под одеждой был невероятно гладкий, будто шелковый, и такой совершенный, что у осязавшего его Орофера на каждом вдохе захватывало дыхание. Он чувствовал, что грудь с каждым глотком воздуха наполняется неизведанным прежде ощущением радости от сопричастности к совершенному существу, которое он держал в руках, сходя с ума от его близости, а более всего от кротости, от нежности, с которой Артанаро принимал его. Ведь это такое прекрасное, неземное ощущение — чувствовать себя любимым и желанным тем, кто сам сделался таковым. И Орофер купался в этом бесконечно насладительном ощущении. Первоначальное неистовство его сошло на нет и он, думая об Ородноре, стремился тоже сделать так, чтобы тот почувствовал наслаждение и его любовь, а не одну лишь силу страсти.

И все, что он делал с ним, все ласки и движения казались правильными. Эрейнион был сама чистота, сама красота, воплощение совершенства в любом своем проявлении, в каждом вздохе…

— Ох, — вырвалось у него.

И нолдо вцепился своими тонкими пальцами в плечи Орофера, жмурясь и пряча лицо у того на груди.

— М-м-м… — застонал синда, прикусывая губы и запрокидывая голову.

Восторг и восхищение переполняли. Сделав еще несколько ритмичных движений, Орофер почувствовал, что пик близок. В этот момент Ороднор забился под ним, как если бы пытался вырваться, и тоже запрокинул голову. Глаза его на миг широко раскрылись, но он тут же крепко зажмурил их, издав истошный вопль, от которого внутри Орофера будто что-то разлетелось на сотни и сотни частиц. В глазах потемнело. Наслаждение достигло своего пика. Он ахнул, тоже прогибаясь в спине, чтобы уже в следующее мгновение, обессиленный и абсолютно счастливый, опуститься сверху на расслабленное тело Ороднора и уткнуться горячим лбом в мягкость матраса. Сердце ударялось о ребра и вот-вот готово было разорваться в груди.

Через некоторое время Орофер смог приподнять голову и вглядеться в гордый профиль лежавшего под ним Артанаро. Тот все ещё пребывал в забытьи — глаза закрыты, выражение отрешенного спокойствия на лице, нежный румянец на скулах и капельки пота на бледных висках и точеной шее.

«Люблю…» — прошептал он в госанна лишь одно это слово, тихо вздохнул и обвил руками спину Орофера, чье дыхание постепенно успокаивалось, а сердце замедляло свое отчаянное биение.

Установилась абсолютная тишина. Они недвижно лежали среди ставших влажными простыней. Близился рассвет. Орофер балансировал на тонкой грани между сном и бодрствованием.

— Спи, спи… — едва слышно шептал ему Артанаро.

И, словно подчиняясь, синда соскользнул с него, лег на живот рядом с другом и заснул спокойным, блаженным сном.

Он пробудился, когда необычно ярко светившее в тот день солнце было уже высоко. Протянув руку туда, где ожидал почувствовать тепло, исходившее от тела голдо, Орофер поймал лишь успевший нагреться воздух. Артанаро в его доме не было.

Услышав, что его господин встал с постели, Ферен возник на пороге спальни.

— Араннин, я не решился будить вас… — начал он, оглядывая стоящего перед кроватью Орофера, который ощупью пытался отыскать среди сбитых простыней какой-нибудь предмет своей одежды.

— Я проспал? — спросил Владыка Зеленолесья.

— Переговоры уже начались, Араннин, — отчеканил в ответ Ферен. — Перед их началом Леди Галадриэль сообщила всем, что сегодня вечером в палатах Лорда Келеборна состоится празднование в честь заключения союза.

Глубоко вдохнув, Орофер прикрыл глаза и сказал:

— Найди мне штаны, подготовь все для омовения и приготовь одежду, — он зевнул и продолжил, силясь не заснуть снова. — Пока я буду мыться, убери здесь и отыщи мой лучший камзол для сегодняшнего вечера.

Стоя под струями освежающей прохладной воды в купальне, Орофер подумал, что произошедшее вчера вечером и этой ночью могло ему привидеться, быть лишь плодом больного воображения, его фантазией, не имеющей никакого отношения к тому, что относилось к реальности, настолько невероятным оно казалось ему.

«Когда он успел уйти?» — недоумевал Владыка синдар и лаиквенди. Выходило, что Ороднор, дождавшись, пока он заснет, оделся, забрал сумку и покинул дом. Он находился в Лотлориене тайно, и возможно, уже покинул его. И теперь им суждено встретиться лишь через три года, на поле битвы перед Черными Вратами в Мордор, согласно выработанному их военными советниками плану.

«Так будет лучше!» — решил Орофер и с силой ударил сжатым кулаком в стену, по которой лениво текла прозрачная вода.

Одевшись и позавтракав, он решил не ходить на веранду, где шли переговоры. Сейчас советники наверняка согласовывали подробности и детали военной кампании и главам делегаций совсем не обязательно было присутствовать при этой формальной процедуре.

Едва завтрак подошел к концу, Ферен вручил своему Владыке послание от Лиса. Открывать его было отчего-то совестно. Сын писал о том, что в королевстве все спокойно, несмотря на распространяющиеся в последние дни слухи относительно агрессии Мордора в Минас Итиль и проходящих в Лотлориене переговоров. Также наследник осведомлялся относительно хода его встреч с представителями Линдон и других новостей из владений Амдира.


«Пиши мне все подробно, мой Владыка, ведь ты знаешь, как мне хотелось присутствовать при этом.

Склоняю голову перед твоим величием, преданный тебе Лис»


Заканчивал свое письмо заученными вежливыми формами его принц. Орофер в очередной раз похвалил себя за то, что оставил Лиса в Зеленолесье. Не хватало только, чтобы и он был свидетелем того, что случилось здесь с его отцом…

После обеда Орофер спустился к источнику, что бил из недр гористого холма Карас-Галадон рядом с чашей Галадриэли. Никого не обнаружив, он вернулся к себе. Эрейнион, наверняка, уже покинул пределы владений Амдира.

Несколько раз Владыка синдар принимался за письмо Лису, но ничего не получалось, мысли сами возвращались в тому, что было с ним ночью. Орофер думал об Артанаро. И сколько бы Аран Эрин-Гален ни убеждал себя в том, что это — сумасшествие, которое необходимо вычеркнуть из памяти раз и навсегда, подробности прошедшей ночи яркими образами вспыхивали в его памяти, тревожа сердце, находя в нем отклик. При мысли об Артанаро сердце Орофера сжималось, кололо и принималось биться сильнее. И поделать с ним он ничего не мог.

Кое-как венценосный синда промучился до вечера, а когда пришло время собираться на праздник в доме Келеборна, одевался с несвойственной ему рассеянностью, едва взглядывая на свое отражение в зеркале и не обращая внимания на Ферена, суетившегося вокруг его статной фигуры, затянутой в парчу и атлас.

Пришедший за ними слуга из местных отвел Орофера и верного оруженосца в дом Галадриэли и ее супруга. Они прошли на уже знакомую веранду, где проходили переговоры, превращенную в залу для танцев и веселья.

Богато накрытые столы, за которыми уже сидели гости, располагались вдоль стен и балюстрады. Уровнем выше, на открытой площадке, сидели музыканты, уже наигрывавшие ненавязчивые, веселые мотивы, под которые приглашенные могли утолять голод и жажду, наслаждаясь непринужденной беседой. Везде ярко светили желтые, зеленые, голубоватые и ярко-белые фонарики, в дальних концах веранды были расставлены и подвешены большие круглые светильники насыщенного, теплого оранжевого цвета.

Сияющая, словно солнце в майский полдень, Галадриэль тут же подплыла к нему. Так умела делать только она — двигаться быстро, но, вместе с тем, плавно и грациозно.

— Рада, что ты пришел, благодарю, — Венценосная Дева учтиво и чуть кокетливо склонила голову. — Владыка Эрин-Гален не мог пропустить этот вечер, — улыбка заиграла на ее губах.

— А Леди Лотлориена не могла блистать на нем ярче, — отозвался комплиментом Орофер, — Твоя красота ослепляет, — проговорил он очередную вежливую формулу.

Подоспели для приветственного слова кузен Келеборн, Леди Келебриан, Элронд, Амрот и дорогой друг Амдир, рядом с которым он и был усажен. Лишь только принялись за еду, Владыка Лориена позвал Орофера в госанна:

«Мелдир, что случилось? Почему тебя не было сегодня на заключительном раунде переговоров?»

«Я проспал. Проклятая усталость»

«Мне хотелось бы обсудить с тобой один из пунктов союзного соглашения…»

«Что-то важное?»

«Думаю, да. Поэтому я и хочу узнать твое мнение, меллоннин. Речь о…»

— Прошу вас, любезные гости, — прервал их беседу в госанна громкий, мелодичный голос Галадриэли, — поднимите же ваши кубки и чаши за союз, могущественней которого Средиземье еще не знало! — в ее руках серебрился, играя оранжевыми отблесками от светильников, наполненный вином кубок.

Улыбка и взгляд Галадриэли выглядели так, словно златокудрая нолдиэ желала выдержать паузу, прежде чем объявить о чем-то главном.

— Но прежде, — торжественно заговорила она снова и глаза ее сверкнули, — приветствуйте среди нас вдохновителя великого союза пяти королевств, победителя в Войне Гнева, Владыку гаваней Линдона и Эред-Луин, Нолдарана Эрейниона!

Двери на веранду распахнулись настежь стоявшими по бокам от каждой створки воинами охраны. И тут же в ярко освещенный полукруг у входа ступил, сопровождаемый верной свитой, высокий, стройный голдо, в атласном камзоле цветов дома Финголфина, усыпанном брильянтами и расшитым на груди, плечах и крае манжет острыми серебряными листочками и вышитым гербом в виде заключенных в круг двенадцати симметрично расположенных на темно-синем фоне звезд различной формы.

Чуть волнистые, блестящие темные волосы Нолдарана лежали на плечах и вдоль спины, доходя до поясницы. Некоторые пряди были заплетены в тонкие косы, на других были нанизаны драгоценные самоцветные бусины и подвески, от которых исходил яркий отраженный свет. Голову вошедшего в залу Владыки венчала тиара из белого золота — сплетение тенгв, украшенных завитками, а посреди его бледного лба, поддерживаемый этой тиарой, горел крупный насыщенно-синий сапфир редкой огранки в окружении более мелких брильянтов.

Все это великолепие и богатство, казалось, лишь призвано подчеркнуть строгую красоту и благородство его облика: густые, темные брови, черные пушистые ресницы, светло-серые лучистые глаза, мягкие губы со слегка приподнятыми уголками, точеные скулы, чуть заостренный подбородок и высокую шею.

Двигался он легко и, в то же время, с достоинством, как и подобает эльда его ранга во время официальных встреч и приемов. Группа из пяти воинов охраны неотступно следовала за ним.

Гость с приятной улыбкой кивнул Галадриэли, а затем обратил взор на присутствующих, которые, все как один, смотрели на него и его спутников. Многие поднялись с мест, чтобы приветствовать Владыку нолдор.

Одним из первых к нему подошел Элронд, которого Эрейнион тут же обнял, говоря ему что-то на языке изгнанников. Почти сражу же его окружили делегации эдайн Гондора и Арнора. Все желали приветствовать, благодарили за оказанную честь, произносили восхваления и светились улыбкой, как и сам повелитель голодрим.

Подошла очередь представиться и поздороваться с высоким гостем и для Орофера с Амдиром, которых этикет обязывал тоже приблизиться к новоприбывшему и засвидетельствовать ему свое почтение.

— Это такая честь для нас с Лордом Келеборном!.. — счастливо улыбаясь, восклицала Галадриэль, подводя Эрейниона к той части стола, где сидели владыки Лориена и Эрин-Гален, — А это, любезный родич, Аран Эрин-Ласгален, один из самых ожидаемых наших гостей, а теперь и твой союзник…

Взгляд Эрейниона едва скользнул по лицу Владыки синдар, он кивнул, слегка смущенно улыбнулся, сказал, что очень рад знакомству и встрече и что заполучить Орофера своим союзником — мечта любого владыки. Сам синда проговорил «Также очень рад…». Он не сводил глаз с высокого белого воротника своего венценосного собеседника, полностью скрывавшего шею. Затем посмотрел на запястья, также обернутые белейшим хлопком нижней рубахи.

Нолдаран, тем временем, уже непринужденно беседовал с Амдиром.

— Ваш приезд сюда стал для нас полнейшей неожиданностью, — удивился аваро, которого никто не предупредил, что в его вотчину пожаловал Владыка далекого Линдона, — Надеюсь, ваш путь сюда не был омрачен никакой неприятностью? — вежливо поинтересовался он.

— Напротив, это было самое захватывающее путешествие в моей жизни! — искренне улыбался Эрейнион.

— Я рад слышать это, — тоже улыбнулся Амдир, оглядывая фигуру Нолдарана, — Вы сияете, словно звезда на куполе Элберет.

Эрейнион снова улыбнулся одними губами, склонил голову, благодаря за комплимент, похвалил обстановку и музыку, обращаясь к хозяйке вечера. Затем ему поднесли кубок с вином и все, будто почувствовав, что с этого момента можно начинать веселье, принялись чокаться с ним, произносить тосты, полились хвалебные речи, восторженные слова, послышались крики «Да здравствует!»…

А Орофер недвижно стоял поодаль с кубком в руке и смотрел на Эрейниона, никем не тревожимый.


========== Часть 7 - Прощание ==========


Комментарий к Часть 7 - Прощание

танец Артанаро под Logan Epic Canto - Glorious Archer

Объявили танцы. Первыми, согласно обычаю, танцевали Лорд и Леди Лотлориэна. Кузен Келеборн вывел в круг в центре веранды свою златоволосую супругу одетую в белоснежный наряд из шелка. Поверх нижнего платья, подчеркивая женственность ее фигуры, на Галадриэли было полупрозрачное кружевное с длинным газовым шлейфом. Тонкая талия самой прекраснейшей из дома Финвэ была затянута в ярко-синий широкий атласный пояс, украшенный серебряным орнаментом, чьи ленты спускались до самого пола.

Оказавшись в центре круга, супруги сразу приковали к себе внимательные взгляды. Заиграла торжественная музыка, больше напоминавшая гимн или музыкальную оду, нежели что-то танцевальное.

Для начала они, держась за руки, чинно обошли вокруг наблюдавших за их танцем гостей. В каждом движении этой пары ощущалось сознание обоими занимаемого каждым высокого положения. Галадриэль доброжелательно улыбалась, взглядывая на мужа. Лорд Келеборн тоже время от времени одаривал ее взглядом и сдержанной улыбкой.

Леди Лориена умела улыбаться так обворожительно, так пленительно и благостно, глядя на беседующего с ней, что тот невольно чувствовал себя в плену ее чар. Она читала мысли и судьбу, умело плела интриги, оставаясь все время в тени, и, при случае, могла преображаться в бесстрашного воина нолдор. Но ее улыбка особенно запоминалась. Улыбаясь в присутствие многих, Галадриэль всегда умудрялась сделать так, чтобы каждому казалось, что она смотрит только на него и улыбается лишь ему одному.

Вот и сейчас, глядя на ее улыбку, можно было подумать, что Леди Золотого Леса улыбается не мужу, а многим другим мужчинам из эльдар и эдайн, подпавшим под власть ее обаяния. Орофер знал этот трюк и всегда восхищался дочкой кузины Эарвен за ее способность вселять надежду в сердца многих, не отличая и не приближая никого в особенности, и неуклонное соблюдение уната.

Принимать участие в следующем танце, который исполнялся парами, могли все желающие. Орофер обратил внимание на то, с каким выражением трепета на бледном лице Лорд Имладриса выводил в круг танцующих очаровательную Леди Келебриан. Она же, радостно озиралась вокруг, сияя счастливой улыбкой, а при взгляде на Элронда ее глаза загорались и казалось, что из них вот-вот посыплются белые искорки.

Владыке синдар стало даже жаль эту необыкновенно красивую и такую юную, такую наивную в своей восторженности деву. Она отчего-то напомнила ему давно ушедшую от него супругу. Леди Нифрелас, дочь Ленвэ, сестра Денетора, была кроткой и нежной эльдиэ, преданной ему и обожавшей их с Лисом до самозабвения. Но судьба распорядилась так, что переход через Синие Горы оказался смертелен для ее хроа.

Однако судьба дочери Келеборна, едва вступившей в совершенный возраст, уже уготовила ей тревоги. Война, подготовка к которой уже началась как в крепостях эдайн, так и в укрепленном Имладрисе Пэрэделя, могла окончиться для нее трагически. И не для нее одной…

— Готова поклясться — вы прекрасно танцуете, Араннин, — зазвенел голос какой-то девы, обращенный к Нолдарану, — Не откажите мне в этой чести — танцевать с самим Владыкой аманьяр.

— Сожалею, я давно не танцевал, а кроме того, меня сложно назвать таковым. Я рожден в Белерианде и моя мать — родня Владыки Элу.

— Ах, вот почему у вас такое безупречное произношение! — восхитилась красавица, — Тогда я настаиваю, Араннин. Вы, должно быть, знаете все наши любимые танцы. Здесь танцуют так, как это было принято еще в Дориате. Прошу вас, — и она с улыбкой подала ему руку.

Как раз заиграла ритмичная танцевальная музыка. Мотив мелодии увлекал, вселяя желание двигаться в такт бубнам и флейтам, притопывая, создавая неповторимый ритм, поддерживая лютни и арфы.

Владыка Эрейнион вышел в круг, ведя под руку красавицу синдэ. Многие перестали танцевать, чтобы посмотреть на этот танец. Деву распирало от довольства собой и гордости, ее улыбка ослепляла, а в движениях чувствовалось нетерпение. Музыка с ее необыкновенной красоты мотивом, овладела мыслями и телами обоих. Поначалу, во время первых движений, вела дева, но вдруг, услышав особенно удачный пассаж, Артанаро с поразительной быстротой и легкостью взял роль лидера в их паре на себя.

Он вел, заложив согнутую в локте руку за спину, держа голову повернутой к своей деве. Дорожка шагов, гулкий удар каблука о деревянный пол в такт тамбурам, поворот гибкой спины, сдержанная улыбка на устах и в чуть прищуренных глазах, подрагивание цепочек ожерелий и локонов темных волос, блеск драгоценных камней на его камзоле и в королевском венце — все это был он, Гил-Галад.

Орофер не сводил глаз с его ладной, тонкой, подвижной фигуры. Танец красил Артанаро даже больше, чем украшения и дорогие ткани, но то, с какой легкостью он танцевал, с какой радостью отдавался ритму и мелодии, забывая обо всем на свете, кроме своей партнерши и музыки, под которую они танцевали, заставляло жгучее пламя пробуждаться в груди. Кровь стремительно отхлынула от лица, устремившись к сердцу и туда, вниз, к паху, где тут же принялась постыдно пульсировать, вмиг сделав тесными штаны.

Глотнув ртом воздуха, Орофер распахнул глаза. Он глядел на Артанаро, который принимался танцевать то с одной, то с другой красавицей из синдар, и в душе его разгоралось темное пламя. Челюсти и кулаки крепко сжались. Веселая, быстрая музыка, казалось, жалит его слух, издевается над его чувствами, смеется над его положением.

«Владыка Эрин-Гален выставлен на посмешище хитроумным королем голодрим…» — униженно подумал Орофер, отворачиваясь от танцующих и опрокидывая в себя вино из кубка. Он еще раз оглянулся на заразительно смеявшегося в окружении целого сонма прекрасных дев Нолдарана и скрипнул зубами от досады.

О да! Теперь Артанаро нечего было обращать внимание на него, Орофера! Ведь союз заключен! Орофер и Амдир как один согласились отправить свои армии и всех здоровых и способных держать в руках оружие мужчин на эту морготову войну! Все соглашения скреплены на бумаге, все приготовления либо начаты, либо вот-вот начнутся.

Завтра Эрейнион укатит к себе в Линдон или отправится с Пэрэделем в Имладрис, где будет, посмеиваясь над глупостью и простосердечием сумеречных эльдар, пересказывать своему другу и герольду, как ловко ему удалось обвести вокруг пальца самого Владыку Орофера!

Он кое-как протиснулся к накрытому столу, чтобы взять что-нибудь из съестного. В этот миг чья-то рука тронула Орофера за плечо.

— Амдир! — синда резко обернулся.

— Я испугал тебя? — Малгалад сам казался задумчивым и встревоженным.

— Нет, друг мой, — Орофер постарался взять себя в руки. — Давай выпьем с тобой за этот союз, — саркастически проговорил он, потянувшись к стоявшей на столе бутылке красного.

— Вижу, что ты сам не свой, мелдир, — сказал аваро, принимая из рук Орофера наполненный кубок, — Среди моих воинов ходят слухи, что ты потерял голову из-за какой-то девы из местных. Хоть я и не склонен доверять слухам, но все же, наблюдая за тобой, приходится признать — что-то беспокоит тебя…

— Амдир… — не в силах поверить в услышанное, потерянным голосом отозвался его друг.

— Я никто, чтобы судить тебя, меллоннин, — прервал его речь аваро, — Уже более трех тысяч лет прошло с того дня, как… как ты один.

— Мелдир, прошу тебя… — Орофер схватил Амдира за плечо.

— Я понимаю тебя и не осуждаю, — отозвался Владыка Лориена, — Видно, сегодня ее здесь нет, раз ты весь вечер не спускал глаз с Нолдарана, — он покачал головой. — Ты тоже находишь все это странным?

— Что именно? Объяснись? — синда опрокинул в себя еще один кубок.

— Его внезапное появление здесь… — отвечал Амдир, оглядываясь туда, где стоял Эрейнион, — Я хотел поговорить с тобой об этом, мелдир. Тебя не было утром на заключительном раунде переговоров и мне не к кому было обратиться за советом…

— В чем дело, Амдир? — тревога друга передалась и ему.

— В соглашении есть пункт, по которому командование объединенным войском, частью коего станут и предоставленные нами армии, будет осуществляться из единого центра. Уже скрепив печатью это соглашение, я засомневался в значении этой фразы, мелдир. Ведь по сути она означает, что мы с тобой отдаем наши войска под начало Нолдарана и его военачальников. Даже если мы сами поведем полки Лориена и Эрин-Гален к полю сражения, наши воины, согласно условиям союзного соглашения, не смогут выпустить ни стрелы без приказа Эрейниона! — янтарные глаза Амдира расширились.

Он в упор глядел на все крепче сжимавшего его плечо Орофера, чье лицо стремительно наливалось краской бешеной ярости. Красно-оранжевое марево возникло перед глазами. Аран Эрин-Гален покачнулся и удержался на ногах только благодаря вовремя схватившему его за плечи Амдиру.

— Где эта бумага? — глухо прорычал Орофер. — Амдир, я хочу видеть эту бумагу!

— Прошу тебя, мелдир, — попытался успокоить его Малгалад, — на нас смотрят… Пойдем со мной, я покажу тебе текст соглашения.

Они покинули веранду и спустились наземь. Ноги не держали Орофера после очередного потрясения, которые он, как ему самому казалось, уже не был в силах выносить.

— Вот наша копия пергамента, — Амдир достал из потайного кармана на груди камзола свернутый лист.

Перечитав несколько раз строку, говорившую о едином центре командования союзным войском, Орофер глухо взвыл. Получалось, что Артанаро решил единолично командовать в битве всеми войсками эльдар, как своими, так и теми в общей численности шестьюдесятью-семьюдесятью тысячами воинов, что предоставляли в его распоряжение союзные Лориен и Эрин-Гален, а их владыкам ничего не оставалось, как безропотно подчиняться его приказам.

— Этому не бывать! — вскричал, наконец, Орофер. — Я немедленно возвращаюсь, Амдир.

— Орофер!

— И я разрываю это морготово соглашение! — он попытался вырвать из рук Амдира пергамент.

— Нет, мелдир! — Малгалад отступил на шаг, — Прошу тебя! Враг только и ждет, что мы перегрызем друг другу глотки в борьбе за лидерство! Мы не можем разорвать соглашение! Подумай, на что это будет похоже?!

— Этот грязный извращенец не будет командовать моими воинами! — не помня себя, кричал Орофер. — Я скорее дам изрубить себя на куски в застенках Мордора!

— Прекрати! — схватил его за воротник камзола Амдир. — Не кричи и послушай меня; возвращайся сейчас к себе, выспись. Завтра мы уедем ко мне, в Карас-Галадон, и там обдумаем наш план. До начала войны еще есть время, меллоннин. Мы найдем способ поступить так, как считаем нужным, верь мне. А сейчас позволь, я провожу тебя в твой дом.

На террасе при входе в отведенный ему дом Владыка Лориена еще раз заверил его, что они смогут обойти злосчастный пункт и обнял на прощание.

Владыка Эрин-Ласгален ввалился к себе, пошатываясь, растирая руками бледные виски.

В приемной весело горел камин. Мягкий, теплый свет светильников, расставленных в углах комнат и на столах, вместе с задернутыми портьерами на окнах создавал атмосферу уюта. Слышался треск поленьев.

— Ферен, приготовь мне травяной отвар! — воскликнул Орофер, осматриваясь и прикрывая дверь.

— Он сейчас со своими приятелями из местных, — улыбнулся вышедший навстречу из спальни Артанаро, — Я приготовлю тебе отвар. Где у тебя травы? — на нем была просторная домашняя одежда, подпоясанная широким нолдорским поясом.

Несколько мгновений Орофер молча созерцал его, оглядывая от макушки и до ступней в белых шелковых носках.

— Ты? — наконец, спросил он.

— Ты выглядишь усталым, — отозвался сочувственным тоном Эрейнион. — Я хотел попрощаться. Завтра мы уезжаем в Амон-Сул, к Элендилу, — голос его прозвучал печально.

— Попрощаться, да? — покачал головой Орофер, — Это после того, как на празднике ты едва замечал меня, предпочитая смеяться и танцевать весь вечер с какими-то девками?!

— Орофер… — испуганно прошептал Артанаро, — прости, я не хотел обидеть тебя… Я был так счастлив тому, что, наконец, смог быть рядом с тобой, не скрываясь. Когда я танцевал, я видел, что ты смотришь, и старался для тебя…

— Ты гораздо опаснее, чем я представлял, — проговорил синда, подавляя гнев. — Даже Ненавистный не сможет тягаться с тобой в коварстве. Ложь и притворство у тебя в крови…

— Что? Почему ты говоришь это?

— Так ты хотел попрощаться с твоим союзником?! — воскликнул Орофер, бросившись на Эрейниона и зажимая в тиски сильных рук. — Ну, что ж — сейчас ты получишь то, за чем пришел! — он схватил Артанаро за запястья и сжал изо всех сил, выкручивая их у него за спиной.

Голдо вскрикнул от боли.

— Не смей орать! — хрипло приказал Орофер, одной рукой удерживая руки, а другой развязывая пояс на талии Артанаро, который смотрел на него светло-серыми глазами, полными горечи и ужаса. Слезы вот-вот готовы были пролиться на заалевшие щеки.

Справившись с поясом, Орофер развернул Ороднора лицом к стене и грубо толкнул, впечатав в нее так, что захрустели ребра. Его руки он, скрипя зубами от охватившей его злобы, скрутил за спиной голдо его же поясом.

— Пожалуйста, Орофер, — тихо попросил Артанаро, — я не сделал ниче…

— Замолчи! — рявкнул синда ему в самое ухо, тут же больно прикусывая его. — И не вздумай орать, если не хочешь, чтобы я разукрасил твое нежное личико, Нолдаран! Ты ведь за этим пришел?! — он рывком спустил со своей беспомощной жертвы штаны.

Ороднор лишь часто задышал. Дрожь страха прошла по его телу, розовато-белая кожа бедер и ягодиц вмиг покрылась мурашками. Полюбовавшись видом обнаженного от пояса и ниже Нолдарана, Орофер от души, хлестко шлепнул того по крепкому, упругому заду.

Приглушенно застонав, Артанаро попытался повернуть голову, чтобы увидеть лицо мучителя. Тогда Орофер схватил его за шею и прижал к стене, второй рукой проникая внутрь, чувствуя как нолдо содрогается всем телом, как пытается избежать контакта.

— Это мое тебе «прощай»! Нравится?!

С этими словами Орофер высвободил из штанов пульсирующий от притока крови возбужденный орган и без всякой подготовки тут же вошел до основания, ожесточенно преодолевая сопротивление тканей принимавшего его хроа.

— А-а-а-ааа! — истошно закричал Эрейнион.

Руки его задергались, ручейки слез полились по щекам, озноб сотрясал все красивое тело.

От души желая, чтобы хотя бы хроа коварного лжеца почувствовало ту боль, которую он причинил своими интригами и легкомыслием его душе, Орофер размашисто двигался, не обращая внимания на хриплые крики голдо, удерживая его у стены своим весом и схватив за волосы на затылке. Эти блестящие ровные волосы он резко потянул вниз, причиняя жертве дополнительную порцию боли, от которой нолдо в очередной раз вскрикнул и застонал, за что и получил от Орофера ощутимую пощечину, тут же заставившую его ненадолго замолчать, чтобы вскоре вновь вскрикивать от разрывавшей внутренности боли.

Через короткое время, охрипший от криков, Артанаро лишь тихонько скулил и всхлипывал, сжав челюсти, не стараясь больше высвободиться. Его волосы вспотели и висели сосульками, тело покрывала испарина, мурашки то и дело пробегали по нему, ноги дрожали.

Вбиваясь, что было сил, внутрь, в мягкое тепло его отверстия, Орофер ни на миг не терял из виду цель этого действа — выместить на хроа Ороднора свою злость на него. Наконец, устав от этих движений и решив, что с него хватит, синда вышел также резко, как входил. Артанаро вздрогнул и тихо застонал, падая на пол — его мучитель не удерживал его более у стены.

Семя пролилось на темные волосы, висок и скулу измученного голдо. Презрительно фыркнув, Орофер оправил штаны и отвернулся от лежащего без движения Ороднора, рассматривая почему-то собственные руки.

Только теперь он прошел в гостиную, где у дивана были оставлены принесенные Эрейнионом закуски и бутыль с какой-то настойкой. Стало очень тихо. Подбросив в камин дров, Орофер прислушался — ничего, ни звука. Даже дыхания его не было слышно…

Вдруг отчётливо поняв, что Артанаро остался лежать у стены напротив входной двери без чувств, Орофер осознал, что же сейчас произошло с ним. Сердце больно кольнуло острейшей иглой.

Он бросился обратно. Голдо так и лежал на правом боку, подогнув ноги, залитый его семенем, недвижный, со скрученными за спиной руками.

Прикрыв глаза, Орофер схватился за голову…


========== Часть 8 - Исцеление ==========


Комментарий к Часть 8 - Исцеление

Melethronnin (синд.) - любимый мой

«Артанаро!!!» — был отчаянный немой крик, разрывавший грудь и горло, заставлявший горький, давящий ком распухать в глотке, норовя задушить Владыку синдар, лишив возможности дышать.

Орофер действовал как в лихорадке. Дрожащими руками он попытался развязать накрепко скрученные руки нолдо, но узел был слишком крепким. Слишком он был зол и ожесточен, когда скручивал и стягивал пояс Артанаро у него на запястьях.

Скоро нашелся нож, которым этот злополучный пояс был перерезан, и почерневшие запястья несчастного, наконец освобождены. От вида состояния, в какое он привел тело Эрейниона, у Орофера то и дело темнело в глазах. Казалось, он вот-вот потеряет сознание, в такой ужас его приводило содеянное. Что на него нашло?! Какое темное ослепление овладело его разумом и душой? Как он мог сделать такое с живым существом?.. С этим существом…

Он никогда не считал себя способным на жестокость. Даже не думал об этом никогда… Но оказывалось, что он не просто способен, но что он — настоящее чудовище, которому нет оправдания. Никаким гневом, никакой обидой или душевной болью нельзя было оправдать того, что он сотворил с Артанаро. Запоздалое и бесполезное раскаяние вперемешку с уничтожающим чувством вины лишали способности к трезвомыслию не хуже, чем слепая ярость. Голова заболела так, что, казалось, она расколется на сотни осколков.

«Нет, не сейчас! — приказал себе Орофер, — Сейчас ты не имеешь права!» И он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, стараясь волевым усилием удержаться в сознании. Синда знал — сейчас, как никогда, нужны силы. Чтобы отдать их ему…

Подняв на руки показавшееся невесомым бесчувственное тело Эрейниона, он перенес его на кровать и осторожно опустил на мягкие покрывала. Проверить дыхание и послушать сердце… Дыхание Нолдарана то и дело прерывалось, сердце билось очень тихо, словно сжавшись в комок от избытка только что пережитых Эрейнионом боли и унижения.

Аран Эрин-Гален осматривал дело своих рук. Запястья Артанаро почернели. Губы голдо были искусаны в запекшейся крови, на правой щеке алела опухоль после удара, оказался вывернут сустав левого плеча, а на ягодицах виднелись следы от ладоней и синяки, оставленные безжалостными пальцами. Но самое страшное было между ними — одна сплошная кровоточащая рана, разорванная нежная плоть, увидев которую, Орофер готов был проклясть самого себя. Какую же страшную боль он заставил пережить это казавшееся таким прекрасным, таким совершенным существо? Не удивительно, что несчастный лишился сознания…

Ужасная правда о собственном ослеплении и безумии со всей отчетливостью проступила в сознании. Артанаро сам пришел к нему, хотел поговорить, побыть вдвоём, хотел получить его ласки и одарить своим вниманием. Сейчас все это виделось ясно, как день. Любое недопонимание меж ними, любое недоразумение можно было бы разрешить, усевшись рядом на диване с закусками и принесенной им настойкой… И Ороднор бы все ему объяснил, рассказал, почему так случилось с тем проклятым пунктом в соглашении, говорил бы о том, как он старался танцевать для него, видя, что Орофер им любуется… Он бы улыбался своей обворожительной открытой улыбкой, и, возможно, снова захотел бы обнять и поцеловать… Но даже если нет, даже если бы Ороднор ничего не объяснил, не улыбнулся и не поцеловал, даже если бы он насмехался над Орофером и надменно глядел на него сверху вниз, как на одураченного и подчиненного, это все равно было бы намного лучше, чем видеть его сейчас полуживым, истерзанным, страдающим, избитым и сознавать, что все эти увечья и раны — дело его, Орофера, безжалостных рук…

Схватив одну из своих чистых рубашек, Орофер намочил ее в прохладной воде из кувшина и обтер испачканные лицо и волосы голдо, оглаживая тут же покрывшийся испариной бледный лоб. Затем он осторожно освободил его от одежд и, снова смочив ткань, аккуратно как мог, обтер ею тело.

Позаботившись о том, чтобы никто не мог войти к нему, Орофер начал с того, что усыпил Артанаро. Его сознание, как ни странно, было открыто, что позволило без труда наложить сонные чары. После этого синда вправил вывернутый сустав плеча, приложил руки к манящей шелковой коже, снимая боль, заживляя, и перешел к самой страшной из ран, перевернув Артанаро на бок, а затем на живот.

Еще раз осмотрев, синда прикосновением остановил кровотечение, промыл рану, снова осторожно прикоснулся пальцами, исцеляя, даруя поврежденным тканям способность к немедленному восстановлению, отдавая свои жизненные силы и силы Великого Леса, что были заключены в нем с рождения. Орофер, не задумываясь, отдал бы их все до последней капли, замертво рухнув на пол перед кроватью, если бы это могло сделать так, чтобы содеянного им с телом и душой прекрасного Артанаро никогда не случилось.

Теперь он снова видел в лежащем перед ним прекрасном существе улыбчивого, благородного и наивного лесного охотника, верного друга и, наконец, нежного любовника, от страсти к которому болело сердце и томилось тело, а душа трепетала и готова была вырваться из хроа, самозабвенно стремясь в жаркие объятия кроткого Эрейниона…

— Артанаро… — прошептал Орофер, касаясь губами иссиня-черных запястий нолдо, склонившись над ним, прижимая их к лицу.

Именно так звучало его имя на языке голодрим. «Высокое Пламя»… Он, действительно, поразительным образом сочетал в себе все это — способность сиять с высоты, завораживая, сводя с ума своей красотой, словно недостижимая, далекая звезда, и умение дарить тепло, согревать, плавить тело, душу и разум в своем нежном пламени, подчиняя себе, даря негу и радость.

Увидев, что кожа тонких запястий голдо снова приобрела розовато-белый оттенок, Орофер приложил мягкую ладонь Артанаро к своей щеке и блаженно прикрыл глаза. Очистительные слезы от этого соприкосновения полились из них на руку Эрейниона. Он не помнил, когда так горько плакал до этого…

«Прости… Прости меня…» — исступленно шептал он в госанна, называя его всеми ласковыми словами, какие знал. Ороднор мог слышать его, но не мог или не желал ответить.

Успокоившись немного и бережно уложив руки своего пациента у него на груди, Орофер огладил его распухшую щеку и едва ощутимо коснулся губами искусанных запекшихся губ Владыки нолдор. Опухоль на свежей коже щеки нолдо прошла, а мягкие губы сразу же сделались бледно-персиковыми, розоватыми. Ранки затянулись, запекшаяся кровь исчезла без следа.

Проведя руками вдоль всего красивого тела Артанаро, заживляя тем самым мелкие ссадины и порезы, полученные от трения о деревянную поверхность стены, и синяки от собственной грубости, Орофер почувствовал неимоверную усталость. Он ещё раз взглянул на лежавшего перед ним в плену чар сна Артанаро, и с трудом удержался от нового поцелуя, таким он виделся неповторимо прекрасным, весь светясь от влитой в него через прикосновения рук и поцелуи жизненной силой леса и той благодатной силой, что отдал ему Орофер. Щеки нолдо заалели, дыхание стало ровным, глубоким, уголки губ приподнялись, словно он собирался улыбнуться. А по тому, что в его паху пробудилось желание, можно было понять — сейчас ему хорошо.

Укрыв Эрейниона простыней и покрывалами, Аран синдар, пошатываясь, отправился в столовую, где обнаружилось вино.

Всего несколько глотков этого терпкого красного вина, казалось, придали сил. Однако их все равно осталось слишком мало. Орофер валился с ног. Головная боль прошла, как и не бывало, после пролитых им слез. В теле ощущалась опустошенность, легкость.

Артанаро спокойно спит. Его тело полностью излечено и больше не болит. Душанолдо, хоть и пережила страшный удар, сильна. Нужно лишь немного времени, чтобы восстановить силы. Им обоим это нужно сейчас…

Стащив сапоги и верхний камзол, Орофер лег на дальний от Артанаро край своего ложа, укрылся и тут же провалился в сон, словно в бездну. Отдав столько сил, он уже не мог думать ни о чем, и почел за благо навалившуюся сокрушительную усталость.

Как и прошлой ночью Орофер пробудился от ощущения необыкновенного тепла, что дарило лежащее рядом тело Артанаро. А вместе с теплом хроа наполнялось негой, а фаэр тихой радостью.

— Ороднор! — вскрикнул синда, силясь приподняться.

В единый миг все случившееся накануне всколыхнулось в сознании и обдало волной невыразимого ужаса.

— Тише, тише, — Артанаро оглаживал его плечи, шепча, — Я здесь, рядом с тобой, — он устроился, положив голову на грудь Орофера.

Не веря своим ушам и зрению, синда протянул руку, чтобы прикоснуться к его лицу, но тут же отдернул ее, испугавшись, сам не зная чего.

— Обними меня… — тихо прошептал нолдо и прижался к широкой груди Владыки Зеленолесья.

Плач застрял у Орофера где-то посреди горла и не желал вырваться криком наружу, ни отступить, вонзившись тупой иглой в сердце. Он задыхался, глотая ртом воздух.

— Я слышал тебя, — лепетал Артанаро, обнимая его, ласкаясь, — как ты лечил меня, как говорил со мной, как плакал…

Орофер всхлипнул.

— И я чувствовал себя таким счастливым, возлюбленный мой, — проговорил сквозь слезы Эрейнион. — Я чувствовал себя исцеленным, даже лучше, чем был прежде, и самым счастливым, а тебя — моим…

И Артанаро робко поцеловал сначала кончик подбородка, потом шею, потом потянулся тонкими пальцами к верхним петлям камзола, расстегивая их, освобождая все новые участки белой кожи, и тут же припадая к ним губами.

Аран Эрин-Гален не понимал, что с ним происходит. Он мотал головой от дикой смеси наивысшего счастья, усиливаемого ласками и поцелуями, что дарил Ороднор, и разъедавшей душу и внутренности горькой боли, сдерживая рвавшийся из горла крик. Слезы потекли из глаз. Их ручейки попадали внутрь ушных раковин, скатывались на затылок, щекотали кожу и терялись в густых серебряных волосах.

— Прости меня… Я тебя недостоин. Я — чудовище, которое не имеет права прикасаться к тебе… Такое нельзя простить… Ороднор… Такого, как я, нельзя любить… — бессвязно, давясь слезами, шептал Орофер, впадая в лихорадку.

— Нет, мельдо, — рывком распахивая его камзол и оглаживая кожу на груди и животе сквозь тонкую нижнюю рубашку, шептал голдо, — Мелетроннин*, обними же меня… — его руки скользнули к поясу Орофера и почти сразу спустились ниже, лаская.

Синда сжал в кулаках покрывала, не смея коснуться тела неистового Артанаро. Еще несколько часов назад он был уверен, что ему никогда не доведется больше сделать этого, хоть теперь он и желал этих прикосновений во сто крат сильнее, чем до того, как причинил голдо страдания и боль.

Орофер хотел любить Артанаро, словно прекрасную женщину, прикасаться к ставшему священным для него телу со всей нежностью, на какую был способен, дать ему ощутить лишь чистое удовольствие без всякой примеси боли или иного ощущения. Эрейнион должен был чувствовать одно лишь наслаждение, соединяясь с ним, но соединение это синда почитал невозможным теперь, после содеянного им страшного зла.

— Нет, прошу тебя, — застонал Орофер, чувствуя, как пальцы Ороднора принялись ласкать восставший помимо его воли орган и спустились ниже, ощупывая мошонку, чувствительное место под ней и, наконец, прикоснулись к его отверстию…

— Ты — мой… — тихо шепнул вслух нолдо и настойчиво потянул вниз штаны, что были на Орофере.

Тот прикрыл глаза в предвкушении, сам не зная чего, и напрягся, сжимая в кулаках покрывала. Мороз прошел по телу.

И вот оно — ощущение сладкого покалывания в ступнях и приятной усталости в мышцах бедер, за которым последовало яркое удовольствие… Язык Артанаро обводил кромку головки пульсирующей от желания плоти, а пальцы сжались вокруг основания, совершая плавные движения вверх-вниз.

— А-ах, — вырвалось само у Орофера.

Не в силах сдерживать себя, он запустил пальцы в темные волосы на макушке своего голдо, стараясь лишь нежно гладить его голову, не причиняя неприятных ощущений. Хотелось направить ее, сделать так, чтобы его рот вобрал его глубже, до основания, чтобы он двигался, массируя и погружая во влажное тепло, создавая и усиливая трение.

Одна ладонь Артанаро оглаживала низ живота с напряженными мышцами, сокращавшимися в такт его движениям, другая продолжала двигаться вместе с его ртом и языком, сводя с ума, вынимая душу из тела.

При этом голдо неустанно шептал в госанна о том, как Орофер красив, как он хорош, как нежна его кожа, как совершенно хроа и как Артанаро нравится доставлять ему удовольствие.

Не вынеся волны нахлынувшего на него наслаждения от этого шепота, от страстных ласк, от языка и рук Артанаро и от сознания его близости и невероятной доброты, которой, как он считал, он был недостоин, Орофер почти против воли болезненно застонал и излился во влажное тепло рта возлюбленного, прикусив собственное запястье, чтобы не закричать.

Когда все кончилось, Артанаро взглянул на него с кроткой и довольной улыбкой, от которой Орофер пристыженно прикрыл глаза. Он понял, что Ороднор не желает останавливаться. Нолдо проворно стащил с Орофера штаны, стянул через голову шелковую рубаху, поцеловал в губы и лег на него сверху так, что его бедра оказались между ног любовника.

«Посмотри на меня, посмотри же… — шептал он в госанна. — Я хочу знать, что ты разрешаешь мне…» И Орофер послушно приоткрыл глаза, встретившись взглядом с сияющими, словно два крупных серо-голубых брильянта, глазами Ороднора. Несколько мгновений они лежали недвижно, глядя друг на друга, и каждый читал что-то во взгляде другого.

— Обними меня… — снова попросил Эрейнион.

— Да, — выдохнул Орофер, смыкая руки на его гибкой спине. Кожа на ней, казалось, пылала.

Сам Владыка синдар тоже пылал каким-то безумным пламенем, которое вновь сумел зажечь в нем Артанаро. Он не чувствовал боли, из-за которой беспокоился его любовник. Если она поначалу и была, то Орофер просто не заметил ее, или посчитал, что заслужил, и воспринял как должное. В его ощущениях был лишь Ороднор с его аккуратными движениями, с его горячей шелковистой кожей, с темными прядями длинных волос, касавшимися груди и живота, с даримой им нежностью безостановочных поцелуев, которой так недоставало в его одинокой жизни.

Принимая его, лежа под ним, он чувствовал, что меняется. Голдо словно возвращал ему отданную для его исцеления жизненную силу, а может быть, делился с ним своей силой. Теперь Орофер понял, что у него ее было в избытке, но Потомок Королей предпочитал не выставлять свою силу напоказ.

Каким-то непостижимым образом он смог сделать с Орофером то, что не было под силу иному. Артанаро смог сделать так, чтобы Орофер вновь ощутил ту первоначальную радость от проживания Вечности, которую чувствовал за заре своей жизни, когда жил при дворе Тингола и был окружен заботой и вниманием Торил и ее подруг.

Владыке Эрин-Гален, лежащему в пьянящих объятиях Эрейниона, казалось, что он тоже превратился в звезду. Он представлял себя яркой кометой, со скоростью мысли пересекающей купол Гилтониэль и оставляющей позади себя длинный шлейф из искрящихся серебром крупинок.

«Тебе хорошо?» — услышал Орофер в госанна его голос.

Нельзя было словами выразить то, что он испытывал, а потому он не мог ответить, охваченный ощущением всепоглощающего счастья, о существовании которого даже не подозревал.

«Я никогда не был так счастлив…» — снова раздалось в госанна.

И тут же синда услышал, как Ороднор коротко вскрикнул. К его крику почти сражу же присоединился протяжный, хриплый стон, издаваемый самим Орофером.

«Это похоже на смерть…» — отчего-то подумалось ему. И мысль эта была последней. За ней наступило безмолвие. Оба они лежали без сил, стараясь восстановить дыхание, обливаясь потом от исходившего от тел нестерпимого жара.

Перед глазами Орофера вспыхивали и мгновенно гасли сияющие ярко-белым светом звезды.


========== Часть 9 - Возвращение домой ==========


Комментарий к Часть 9 - Возвращение домой

Yonnin (синд.) - Сын мой

Melledhil (синд.) - любимая, возлюбленная

Lindon (кв.) - Земля, наполненная музыкой. Поющий край.

Настало утро. Солнце теплом своих лучей проникало в щели между портьерами. За окнами дома на дереве, где они провели ночь, стояла прекрасная весенняя погода. Птицы праздновали и воспевали весну, щебеча на все голоса еще с предрассветных сумерек.

Медленно открыв глаза, еще не понимая, где он и что с ним, Орофер почувствовал тепло и приятную тяжесть — Артанаро тихо спал, положив голову ему на грудь и обняв одной рукой его плечо. Он был здесь, рядом и не собирался никуда исчезать.

Боясь потревожить его сон, Владыка синдар задержал дыхание, прислушиваясь к мерному, едва слышному дыханию спящего у него на груди нолдо.

Прикрыв глаза, Орофер вспомнил обо всем, что было с ним накануне, и дал себе слово, что никогда не потеряет голову, позволив гневу и обиде застить разум. Нет, что бы ни случилось, он никогда не совершит подобного тому, что совершил вчера. Он скорее даст убить себя или позволит сердцу разорваться от боли, но не причинит Эрейниону вреда.

Меж тем, последний шевельнулся, губы растянулись в блаженной улыбке, и Артанаро, сладко вздохнув, потерся щекой о кожу на груди Владыки Эрин-Гален, который уже предвкушал, как пучина повседневных забот и дел вот-вот захватит его, затянув в свой водоворот, вырывая из созданного ими только для них двоих мира.

Наступающий день должен был разлучить их, сделать вновь далекими и чужими навеки. И от этой мысли сердце Орофера начало заранее болеть. Он вздохнул и подумал о том, почему еще не приходил Ферен, а затем вспомнил, что вечером наложил на дверь чары и его слуга при всем желании не смог бы войти к нему. И только он подумал об оруженосце, как снаружи раздался его голос:

— Араннин! — послышалось из-за входной двери.

Ферен тихонько постучал в дверь. Обычно по утрам слуга бесшумно входил в покои еще спящего Орофера, неся в руках корзину с завтраком и сложенное стопкой чистое белье. На этот раз наложенное на входную дверь заклятье помешало этому преданному и расторопному нандо совершить каждодневный ритуал.

— Я еще сплю! — хрипло отозвался Владыка синдар.

— Вас зовет к себе Владыка Амдир! — голос Ферена звучал взволнованно. — И я принес завтрак…

Беспокойство оруженосца казалось вполне понятным — он привык присутствовать при пробуждении Орофера, заботиться о том, чтобы Владыка был сыт и безупречно одет. Сейчас входная дверь была зачарована — его явно не желали впускать… А ведь Ферен как никто другой знал, что за его господином никогда не водилось привычки запираться на ночь.

— Оставь его у двери и ступай к Амдиру! Скажи — я скоро буду! — почел нужным крикнуть, приподнявшись на постели, Орофер.

— Да, Араннин! — ставя корзину у двери, ответствовал Ферен, привыкший быстро и с точностью выполнять приказы.

— Я голоден, — зарываясь в скомканные простыни, сонным голосом проговорил Артанаро.

Когда Орофер возвратился в дом с корзиной, где был его завтрак, нолдо встрепенулся и сел на ложе, укрывшись простыней. Среди вороха одежды, принадлежавшей Владыке Эрин-Гален, для него нашлись рубашка и штаны. Орофер не хотел, чтобы голдо надевал то, в чем был вчера. Это могло напомнить о том, о чем ни один из двоих вспоминать не хотел.

Уселись завтракать за стол в столовой. Ороднор внезапно сорвался с места и прибежал со своей сумкой, из которой достал принесенную вчера вечером еду, и бутылкой неизвестного напитка.

— Это лимпэ — напиток силы! — улыбаясь и откупоривая бутыль, говорил он. — Выпей и почувствуешь себя так, словно заново родился.

— Мне нужно идти, — отвечал Орофер, протягивая стакан.

— Да, мне тоже, — опустил взор Ороднор, наполняя его.

— Сядь рядом, — позвал синда.

После всего, что случилось меж ними, он не знал, как говорить с Артанаро и стыдился этого, желая, однако, чтобы голдо побыл еще немного рядом с ним, последние мгновения, прежде чем разлучиться.

И Ороднор, похоже, почувствовал охватившее Орофера смятение, проворно налил себе в стакан лимпэ и уселся рядом, прижимаясь бедром к бедру Владыки синдар.

Они молча поглядели друг на друга, пригубив каждый свой напиток, и одновременно потянулись, чтобы тесно обняться. Близость Ороднора будоражила кровь. Орофер глубоко вздохнул.

— Приезжай сюда на неделю с началом осени, к открытию сезона охоты, — вдыхая запах темных волос Владыки нолдор, молвил его возлюбленный.

— О, я приеду, — тут же отозвался Эрейнион, — если ты обещаешь, что мы будем вдвоем…

В ответ Орофер лишь крепче прижал его к себе, блаженно прикрывая глаза, припадая губами к теплой шее Ороднора.

Одевшись, Орофер вышел из дома и направился в дом-дворец Келеборна, где, как он знал, гостили Амдир и Амрот. Его голдо оставался еще внутри, когда Аран Эрин-Гален покидал жилище, сказав ему, что уйдет через некоторое время, дабы избежать лишних взглядов и пересудов.

На душе Владыки синдар и лаиквенди стало легче. Теперь он мог надеяться на новую встречу с Ороднором. Всего через полгода они смогут вновь увидеться и провести целую неделю вдвоем. Сентябрь в Лотлориене бывает очень теплым и погожим, и они будут наслаждаться красотой осеннего леса с его хрустальным воздухом, совместной охотой, приготовленной на костре дичью и друг другом.

Кроме того, вечером должно было состояться официальное прощание, где они пожмут руки в последний раз перед разлукой.

— Ах, меллоннин, — приветствовал его Амдир, сидевший, склонившись над столом, за изучением каких-то бумаг в компании Амрота и нескольких советников, — наконец-то, ты здесь! Ты готов? Вечером отправляемся! — аваро поднял взгляд на вошедшего Орофера и его губы странно искривились, будто он пытался удержаться от улыбки, а брови поползли вверх.

— Доброе утро, — произнес Орофер, оглядывая компанию.

Все посмотрели на него. У Амрота даже рот приоткрылся от читавшегося на его лице удивления.

— Йоннин*, господа, — обратился Малгалад к сыну и советникам, — оставьте нас с Владыкой Орофером наедине. Нам необходимо обсудить важное дело.

Никто не сказал ни слова. Амрот и советники вышли. Амдир запер за ними дверь, взглянул на Орофера и покачал головой.

— Меллоннин, — ухмылялся, стараясь не встречаться с ним взглядом, аваро, — я вижу — ты словно заново родился…

— Не понимаю… Что такое? Почему ты так смотришь и почему смеешься? — раздраженно спросил Орофер.

— Просто жду, когда ты назовешь мне имя королевы Зеленолесья… — едва удерживаясь от смеха, молвил Амдир. — Это, должно быть, настоящая любовь, эх-эх. Я и не думал, что местные девы такие… — он замялся, — несдержанные в проявлении своих чувств…

— О чем ты?! — начиная сердиться, допытывался синда.

— Подойди к зеркалу, — пригласил Малгалад, жестом указывая на больше зеркало в золоченой раме, — И посмотри, как она разукрасила тебя этой ночью.

Орофер вспомнил, что одеваясь в спешке, чтобы скорее поспеть к ожидавшему его другу, не посмотрелся в зеркало. Он вообще забывал о зеркалах и всем на свете, когда рядом был Ороднор.

Сейчас из зеркала на него смотрел растрепанный, небрежно одетый эдель с ярко алеющими щеками на белокожем лице, распухшими, потемневшими губами и багровеющими следами зубов и страстных поцелуев по всей высокой шее.

Прикрыв глаза, Орофер произнес:

— Лучше помоги исцелить это…

— Сейчас, — и Амдир прикоснулся к его коже под подбородком. — Вот, уже лучше. Но, ты знаешь, я не так силен в магии исцеления как ты, — улыбнулся аваро. — Прости, что потревожил так рано, но мне хотелось обсудить на трезвую голову это дело.

— Да, мелдир, — Орофер уселся в одно из кресел у стола. — Я, кажется, знаю, как можно было бы решить в нашу пользу вопрос командования войсками.

— Неужели? Надеюсь, ты поделишься со мной твоим планом? — Амдир приподнял бровь. — Раз уж мне не дано узнать имя твоей мелледиль*…

— Амдир! — воскликнул Орофер. — Хватит! Нет никакой женщины!

— Понятно, мелдир. — обиженно взглянул на него Малгалад. — Тогда рассказывай, что ты придумал, — и он сел в кресло напротив друга.

— Я думаю, что мог бы уговорить его, убедить вычеркнуть из соглашения тот проклятый пункт и предоставить командование войсками Лориена и Эрин-Гален его владыкам и военачальникам.

— Убедить? — прищурился Амдир, — Друг мой, ты не хуже меня понимаешь, что убедить Элронда…

— Пэрэдель здесь ни при чем! Он лишь был выбран в качестве переговорщика, чтобы с самого начала оказать на нас возможно большее давление. Я говорил о том, чтобы попытаться убедить Гил-Галада.

— Убедить Эрейниона? — удивленно переспросил Амдир. — Но с чего ему уступать?

— Как ты видел, ему недостает характера, чтобы самому вести переговоры и настаивать на своем, — продолжал свою мысль Орофер, — Мы можем этим воспользоваться. Я почти уверен, что смогу найти слова, чтобы убедить его отступиться от командования нашими воинами.

— Должен признаться, друг мой, эта задумка не кажется мне дальновидной, — нахмурился Амдир. — Владыка Эрейнион мягок и сердечен в обхождении, это верно. Но я наслышан о его талантах политического и военного стратега. Недаром он смог одержать столько славных побед в Войне Гнева. Это умный и расчетливый эдель, прекрасно знающий, чего добивается. Во время войны в Эрегионе и осады Имладриса он имел дело с Ненавистным и одержал победу. А значит — он знает, как можно сокрушить его. Не стоит обманываться его кротким видом и приятной улыбкой, меллоннин.

Внимательно слушавший друга Орофер задумался. То, что говорил о нем Амдир, так разительно отличалось от сложившегося в его мыслях и ощущениях образа Эрейниона. Аран синдар невольно подумал о том, что его Артанаро и Владыка Линдона — двое разных эльдар.

— Но если я попытаюсь поговорить с ним, вреда не будет… — задумчиво проговорил он.

— Не уверен, — тут же отозвался Малгалад, — Я тебя знаю не первое столетие и, признаться, твой сильный характер и излишняя горячность могут сослужить плохую службу при таком разговоре, если он состоится. И, если быть честным, я не вижу, какими доводами можно было бы убедить Гил-Галада.

— Так ты хочешь позволить ему командовать нашими воинами, раз он, по-твоему, такой искусный стратег и полководец? — глаза Орофера блеснули недобрым огнем.

— Я не сказал этого, — возразил ему Амдир.

«Он не может сложить два и два» — подумал Орофер.

— Мелдир, я учту все, что ты сказал сейчас, и постараюсь сдерживаться при беседе, — решил пойти на хитрость синда. — Я хочу поговорить с ним, и уверен, что смогу найти слова…

— Ты еще и редкостный упрямец, Орофер, сын Эльмо, — улыбнулся аваро, — Надеюсь, что ты, действительно, сможешь найти их, друг мой, и надеюсь еще, что твоя десс поможет тебе в этом, смягчив твой нрав…

В ответ Орофер сурово глянул на него и сжал губы в струну.

— Ладно, ладно — нет никакой женщины, — рассмеялся Амдир. — Обещаю, что не буду больше спрашивать, а дождусь, пока ты сам расскажешь мне о ней.

Ладонью прикрыв глаза, сдаваясь, Орофер кивнул.

А дальше был тихий прощальный ужин, на котором, помимо делегаций союзников, присутствовали только супруги-хозяева, их дочь и приближенные. Галадриэль привычно блистала золотом волос, белизной улыбки и брильянтами, усыпавшими платье. Лорд Келеборн сиял довольством от сознания собственной важности. Его дочь не улыбалась, как накануне вечером, но лишь кротко взглядывала иногда на Лорда Имладриса, занятого серьезными разговорами с советниками Амдира и союзниками из эдайн.

Все, казалось, были спокойны и разъезжались в свои уделы, довольные друг другом, чтобы готовиться к великой войне. Именно подготовка к ней стала главной темой вечера за столом в обеденной зале.

Владыка синдар почти не принимал участия в общей беседе и старался как можно реже взглядывать на сидящего почти напротив него Нолдарана. Тот тоже не был особенно склонен к спорам и обсуждениям тем вечером, сидя в своем королевском венце, рассыпавшем снопы искр от крупного сапфира в окружении брильянтов.

Время от времени кто-либо из эдайн Гондора и Арнора обращал к Потомку Королей вопрос относительно закупки у наугрим вооружения, размещения войск в стенах и укреплениях Имладриса, организации поставок продовольствия сражающемуся с орками в Ост-Гилиате гарнизону Владыки Анариона и так далее. Эрейнион терпеливо и подробно отвечал. Все слушали его с подобающим вниманием. Его голос был приятным, гулким, но взгляд казался усталым.

После раннего ужина союзные делегации, сопровождаемые принимающей стороной в лице Серебряного Лорда, Леди Галадриэль, Леди Келебриан и группы дев, вышли на площадку перед воротами в удел Келеборна.

Во время прощания говорилось даже больше ничего не значащих вежливых слов, чем при встрече. Орофер поблагодарил кузена и его супругу за оказанный прием, пожал руки Элронда, главы гондорцев, лидера арнорцев, подошел к Гил-Галаду. Тот приятно, чуть смущаясь, улыбнулся, пожал руку Орофера, сказал, как он был рад встрече и успешному завершению переговоров и как высоко ценит союзничество с Эрин-Гален, пожелав доброй дороги.

— Благодарю, доброй дороги, Нолдаран… — проговорил в ответ Орофер.

Его приводила в замешательство и отчего-то ранила способность Эрейниона казаться совсем чужим, когда они были не одни. Разумеется, Владыка Зеленолесья понимал — Ороднор лишь хочет избежать огласки и пересудов, и это было абсолютно правильным желанием. И все же Нолдаран был так убедителен в своей отстраненности, в своей чуждости, тем самым заставляя Орофера сомневаться в искренности своих слов и в те моменты, когда они были наедине.

— Вы всегда можете рассчитывать на меня, — ободряюще сказал Эрейнион и, не дожидаясь ответа, поспешил к своим.

«Будь уверен, я приеду сюда в начале осени…» — прошелестело в госанна, когда Нолдаран уже отошел на некоторое расстояние к ожидавшему его слуге, державшему под уздцы его лошадь.

«Я буду ждать…» — ответил синда, отвернувшись, чтобы не смотреть на то, как Артанаро, в сопровождении Элронда и свиты выезжает за ворота.

— Рада, что ты не пожалел о своем приезде, — подплыла к нему с улыбкой Галадриэль, протягивая руку для прощания.

— Это так, — улыбнулся он в ответ, склоняясь к ее руке.

«Я хочу вернуться в эти места с началом осени»

«Мы всегда рады тебе, Владыка Эрин-Ласгален»

«Найди для меня уединенный дом где-нибудь в чаще. Я собираюсь охотиться и желаю жить вдали от суеты»

Она кивнула и улыбнулась.

«Обещаю, тебе не придется участвовать в совместных пикниках и выносить долгих разглагольствований Лорда Келеборна»

Отклонив предложение Амдира отправиться вместе с ним и Амротом в Карас-Галадон, столицу Лориена, Владыка Орофер во главе своего отряда направился прямиком обратно в свой замок на юго-востоке Зеленолесья.

Верный Ферен следовал на своей лошади чуть позади коня, на котором ехал его господин.

Чтобы отвлечься от собственных мыслей, Орофер жестом приказал нандо поравняться с ним и, когда тот подъехал ближе, спросил:

— Тебе понравилось в Лориене?

— Очень, Араннин, — довольный возможностью говорить с Орофером, отвечал Ферен, — Но я рад, что мы возвращаемся. Дома все вновь станет по-прежнему.

— По-прежнему уже ничего не будет, — возразил Орофер, — Разве ты не знаешь, что мы заключили союз с голодрим и эдайн, и теперь будем готовиться к войне?

— Знаю, мой Владыка, — кивнул его слуга, — Но я тосковал вдали от дома и счастлив вернуться туда.

Позавидовав Ферену, его господин подумал о том, что ему совсем не хочется возвращаться. У него даже проскользнула шальная мысль о том, чтобы, спустя три тысячи лет, снова перейти Синие Горы и посетить Южный Оссирианд. Каким сделался этот «Поющий край»* сейчас? Должно быть, он все также зелен и прекрасен, как в те далекие дни, когда они с Амдиром и многочисленными приятелями охотились в его лесах, купались в его реках, дышали его воздухом, живя там, где теперь живет и царит Артанаро.

«Если и возвращаться домой, то только туда, в Линдон…» — вздыхая, думал Орофер.


========== Часть 10 - Весна, лето, осень… ==========


Лис и его супруга встретили Владыку синдар радушно и, как ему показалось, с облегчением от груза ответственности за королевство.

Тэран-Дуиль с жадностью слушал рассказы Ферена и других приближенных отца о ходе переговоров и по окончании повествования задал венценосному родителю с дюжину вопросов, повторив свои сожаления о том, что самому ему не довелось присутствовать при таком знаменательном событии, как заключение союза с голодрим и эдайн.

Орофер старался держаться с привычной гордой невозмутимостью, хоть это и удавалось ему лишь тогда, когда он был окружен родичами и придворными. Оставаясь один в своих покоях или тронной зале дворца, Аран синдар и лаиквенди неизбежно возвращался мысленно в Лориен, снова и снова воскрешая в памяти встречи с Артанаро. А когда он думал о правителе Линдона, спокойствие оставалось лишь в виде маски, застывшей на красивом бледном лице. Трудно было удержаться от того, чтобы тайно, посреди ночи, не прикасаться к себе, не ласкать, воображая, что это тонкие пальцы Артанаро касаются чувствительной кожи промежности, слегка сжимая мошонку, гладя под ней, аккуратно массируя вокруг отверстия, погружаясь внутрь…

Открытая улыбка, звонкий голос, сияющие, искрящиеся радостью, светло-серые глаза в пушистых, длинных ресницах, тонкий, гибкий стан, розовато-молочная, шелковая на ощупь кожа, блестящие, чуть волнистые, темно-каштановые волосы до поясницы, мягкие губы, сладкий, нежный рот, чуть покатые мужественные плечи, аккуратные, ласковые ладони, стройные ноги, сильные бедра, округлые ягодицы и то, тесное и манящее, что скрывалось между ними, — все это был он, Сияющая Звезда. Все это по отдельности ничего не значило, но сложенное вместе, представляло для Орофера истинное совершенство, венец гения сотворившей эльдар природы.

Как и почти все синдар, коренные выходцы из Дориата, он не знал Валар и не верил в Единого творца, полагая, что все сущее было сотворено самой Природой Вселенной, частью которой ему предстояло сделаться, если бы пришлось расстаться с хроа.

Высшие Силы, в лице Элберет и Арана Эйниора, сам Черный Враг, майар — волшебные духи, также были сотворены матерью Природой, являясь, одновременно, и ее наивысшими выражениями.

Торил Мелиан, сама принадлежа к высшим, никогда не говорила о Валар. Наверняка просто не считала нужным. Известно было, что на западе есть земля, куда ушли, жить под покровительством Стихий, многие из эльдар, но в подробности никто не вдавался. Никто из жителей Сокрытого Королевства не считал себя обделенным высшей милостью. У них была Торил, заменявшая, объединяя в своем лице, все прочие божества.

Когда они прибыли в Белерианд, поначалу эльдар из голодрим называли «аманьяр», по названию их родной земли. Позднее, когда вскрылась причина и обстоятельства их появления в землях Тингола, их стали называть «ссыльными» или «изгнанниками», нередко прибавляя «убийцы» в отношении тех, кто принимал участие в братоубийственной резне в Альквалонде.

Леди Галадриэль и ее братья были первыми из заморских князей, кого юный Лорд Орофер, воспитанник Владычицы Дориата и племянник Элу Тингола, увидел во дворце Менегрота. Они показались ему прекрасными, эти загадочные чужеземцы, с трудом изъяснявшиеся на малопонятном языке.

Оказалось, однако, что остальные нолдор, в подавляющем своем большинстве, выглядели совсем не так, как дети его кузины Эарвен. Как-то, охотясь в лесах Оссирианда, принадлежавших авари, юный Орофер, будучи в компании Амдира и нескольких общих друзей, повстречал истинных голодрим-изгнанников — темноволосых, сероглазых, закованных в сталь и серебро, надменных и заносчивых. И все же, даже в их облике он видел черты, говорившие о том, что эти эльдар несли в себе частицу наивысшей благодати, дарованную им от рождения. Они родились в земле, не знавшей войн, не впитавшей в себя крови эльдар, но бывшей пристанищем Высших Сил, каковые и благословили имевших счастье родиться в той земле прекрасным обликом.

Артанаро был рожден в Белерианде. Его мать — благородная Эриен, приходилась родней матери Эльвэ, Ольвэ и Эльмо, а значит, и родней Ороферу. Лишь половина крови Эрейниона принадлежала к нолдор, но эта половина была сильней, чем та, что он унаследовал от матери. Как известно, свою природу эльдар воспринимают от отца. А отцом Артанаро был Нолдаран Фингон, сын Финголфина, которого Орофер никогда не видел. Тот пробыл Нолдараном краткий промежуток в семнадцать лет между Браголлах и Нирнаэт, в которой пал.

Когда Владыка Эрин-Гален вспоминал черты Ороднора, ему думалось, что его голдо похож на отца. И не только потому, что во внешности Эрейниона не было ничего от народа матери, но и оттого, что его черты носили тот же отпечаток совершенства и безгрешности, какой синда разглядел когда-то на суровых лицах прибывших, чтобы покорить их земли, изгнанников.

Время с апреля по август Аран Зеленолесья провел в активной деятельности, отдавая распоряжения относительно начала подготовки регулярного войска. Он взялся с воодушевлением за эту нелегкую и безрадостную миссию. Разговоры о предстоящей войне с приближенными и советниками напоминали об Ородноре и назначенной новой встрече, которой он ждал с таким нетерпением.

Тренировки солдат Эрин-Гален сделались усиленными и почти каждодневными. У наугрим Мглистых Гор закупалось сырье и, частично, готовая продукция для военной кампании. Кавалерия, как и обозы целителей и снабженческой части, нуждались в дополнительных лошадях. Их разведением и выращиванием было поручено заняться Тэран-Дуилю и его свите.

Сам Орофер через доверенных лиц улаживал финансовые дела с гномами и поддерживал почтовую связь с Имладрисом, где подготовку проводили, не считая трехтысячного гарнизона воинов Элронда, объединенные армии Линдона, Арнора и некоторые из полков Гондора. В свое время не пожелавший изучить язык изгнанников, сейчас он стал проявлять к нему живой интерес, пытаясь читать написанные на квенья отчеты советников Пэрэделя.

Причудливые тенгвы напоминали завитки в королевском венце Артанаро, а звучание слов вызывало в памяти его рассказы о Линдоне, чья северная часть была заселена теперь одними нолдор. Хоть Артанаро свободно говорил на дориатском диалекте, родном для Орофера, последнему не хотелось отставать от Нолдарана в том, что касалось знания языков, и он написал Галадриэли, что желает глубже изучить квенья, прося выделить кого-нибудь толкового для его обучения.

Не имея возможности открыто справляться об Ородноре, Владыка синдар несколько раз задавал вопрос через советников в своей корреспонденции с доверенными лицами Лорда Имладриса, относительно «хода подготовки к началу кампании войска Линдона». Ответ неизменно был таков, что «войско Линдона ведет активную подготовку в стенах Имладриса» — ни в какие подробности приближенные Элронда вдаваться не собирались, к великой досаде Владыки Эрин-Ласгален.

В начале июня к нему с дружеским визитом прибыл Амдир. Орофер всегда был рад ему. Малгалад был вхож в его замок, как в собственный, еще со времен, когда оба правили небольшими уделами близ границ Дориата.

Их сыновья были дружны, и Тэран-Дуиль, где мог, наставлял юного Амрота.

Во время своего визита Владыка Лориена лишь вскользь и без особого энтузиазма затронул тему командования войсками, предпочитая обсуждать с Орофером детали боевой подготовки воинов, закупки и изготовления амуниции, запасов необходимого продовольствия и прочие организационные и хозяйственные хлопоты, без которых невозможно ведение войны. Никаких вопросов относительно разговора с Гил-Галадом, о котором они говорили в последний день пребывания в Лотлориене, Амдир не задал.

Его друг был рад такому раскладу. «Когда я все улажу, тогда и придет время сообщить об этом Амдиру…» — думал Орофер.

— Опять едешь в Лотлориен?! — обеспокоенно спросил Лис, когда в конце августа Орофер сообщил, что тому снова придется ненадолго занять место Арана. — Это так непохоже на тебя. Ты же никогда не любил дальние поездки…

— Я должен уладить одно важное дело, — отрезал в ответ Орофер.

— Едешь один?

— Тебя это удивляет? — Владыка синдар сверкнул глазами на отпрыска. — Я пробуду там неделю. Надеюсь, за это время ты сможешь управиться здесь. Спрашивай обо всем Ферена, он в курсе текущих дел и будет при тебе в мое отсутствие.

— Я всего лишь беспокоюсь за тебя, отец, — отвечал Лис. — Охрана никогда не помешает.

— Я сам решу, когда, как и с кем мне ехать, — не терпящим возражений тоном отвечал Аран Зеленолесья. — А твое дело — быть владыкой этого леса и народа, пока я буду отсутствовать. Я рассчитываю на тебя, Тэран-Дуиль.

Вместе с приехавшим из Лотлориена для обучения Владыки придворным стихотворцем и певцом, знавшим квенья, Леди Галадриэль передала карту, на которой было обозначено месторасположение выбранного ею, согласно пожеланию повелителя синдар, уединенного дома, где Орофер смог бы жить и охотиться, не рискуя быть потревоженным кем-либо из местных.

Туда, следуя карте, и направил своего крупного, холеного, белоснежного скакуна Аран Эрин-Гален, выезжая за границы своего лесного государства в первых числах сентября. Он рассчитывал, приехав на место, отправиться искать Артанаро, чтобы привести его в их общее временное убежище.

Почти не отдыхая в дороге, Орофер уже к обеду второго дня пути добрался до отведенного ему Леди Золотого Леса дома среди ветвей крупного платана, стоящего на самом западе владений Келеборна, в живописнейшем месте, в устье речки Нимродэль, там, где она сливалась с протекавшей через весь Лотлориен, чтобы слиться с Андуином Великим, полноводной рекой Келебрант.

Снаружи дом казался обветшалым и запустелым, однако внутри отделка и мебель были новыми, из дерева дуба и ясеня, повсюду были расставлены традиционные лориенские пузатые светильники, от которых с наступлением темноты исходил теплый свет. Всего две комнаты — приемная-гостиная с небольшим камином, к которой примыкала кухня-столовая, где обнаружилась печурка, и спальня с оставленными на широкой, мягкой на вид кровати пестрыми покрывалами и тонкими, вытянутыми подушками в белых хлопковых наволочках.

В кухне Орофер обнаружил заботливо расставленные многочисленные бутылочки и баночки с маслом, разнообразными вареньями и соленьями, а также несколько бутылок отменного красного вина и какой-то настойки, к которым присовокупил привезенное с собой из Эрин-Гален ягодное вино.

Все внутри него трепетало и жило предвкушением близкой встречи с Артанаро, пока он расхаживал по слегка поскрипывающему дощатому полу. Простая обстановка жилища, шум близкой реки и начинавшей опадать желтовато-зеленой листвы за окнами домика, царящий внутри уютный древесный запах и даже сгущавшиеся сумерки, наполняли его ощущением пьянящей радости. Его голдо был где-то рядом, Орофер чувствовал его приближение.

Позвав Артанаро в госанна, давая знать, где именно он находился, синда вышел на небольшую веранду перед входом, а затем проворно спустился вниз. Его мучила жажда. Взяв под уздцы усталого коня, Орофер направился к лениво текшей в нескольких сотнях шагов от дерева Серебрянке.

Эта река брала начало в подгорных глубинах Мории, а спускаясь на равнину, где был расположен Золотой Лес, становилась шире и текла медленнее, чем среди скалистых предгорий.

На ходу расстегивая ремни-крепления колчана и кинжалов, а также те, что удерживали седло и прикрепленные к нему дорожные сумки, Орофер спустился по заросшему короткой изумрудной травой склону к самой воде.

Погода стояла теплая, совсем летняя, но вода в реках уже успела остыть и оказалась довольно прохладной, когда, раздевшись, Владыка синдар погрузился в нее по пояс, увлекая за собой и коня, нуждавшегося как в утолении жажды, так и в основательном купании.

Внезапно услышанный им в разгар водных процедур воодушевленный собачий лай, заставил вздрогнуть. Конь по кличке Глинтур тоже вздрогнул и испуганно вытянул шею в направлении противоположенного берега. Туда же глядел и его хозяин.

У того берега плескалась, призывая кого-то громким лаем, стройная, поджарая гончая редкого бело-серебристого окраса. Вскоре из-за невысокого холма показался и ее владелец, ведший с собой навьюченного сумками крупного вороного коня.

— Нимвэ! — раздался звонкий голос, окликнувший пса. — Ах, какой красавец! Молодец! Ты нашел его!

Прямо в одежде, как был, с прикрепленным к поясу охотничьим ножом и колчаном со стрелами, Артанаро, кинулся вместе с конем в воду вслед за собакой.

Поддавшись безотчетному порыву, Орофер поплыл ему навстречу, и как только Эрейнион оказался досягаем для его рук, заключил нолдо в бережные, но крепкие объятия, притягивая вплотную, затягивая под водную толщу, обхватывая ногами, словно оплетая собой.

Ни один из двоих не заметил, когда они оказались под водой, сплетясь в единое целое, как их рты соединились, словно ища глотка воздуха друг в друге и, одновременно, желая поделиться им.

«Мельдо!» — восторженно кричал в госанна Нолдаран.

«Я знал, что ты рядом!» — приветствовал Орофер, жадно исследуя языком небо Артанаро.

«Нимвэ вел меня к тебе»

«Я ждал тебя…» — он обнял крепче, со страстью.

Кровь, пульсируя, толчками прилила к промежности.

«Я тоже желал нашей встречи и тосковал о тебе…»

«Пойдем же со мной!..»

И они вынырнули почти у самого берега, тут же отправившись в отведенный им дом, чтобы обсохнуть и поужинать после долгой дороги.

Позаботились о лошадях и гончем псе, которого Артанаро пожелал взять в дом, говоря, что Нимвэ не может оставаться один в лесу. Орофер позволил. Он был слишком поглощен радостью встречи, чтобы возражать. Присутствие рядом с ним долгожданного голдо преображало реальность, делая все, что окружало их, невыразимо прекрасным.

— Это Орофер, — говорил Аратнаро, оглаживая своими аккуратными ладонями острую тонкую морду и курчавую мягкую шерсть загривка своего пса, — познакомься и слушайся его, как меня. Правда же, он красавец? — нолдо поднял взгляд на Владыку Зеленолесья.

— Тебе нравится белый цвет? — синда провел рукой по шерсти на спине Нимвэ.

— Он напоминает мне тебя, — слегка покраснев, ответил Артанаро.

— Пес напоминает тебе меня? — шутливо переспросил Орофер.

— Это правда. Посмотри, какой он высокий и стройный! У него прекрасные лазурные глаза и серебряная шерсть… — со смущенной улыбкой объяснил голдо, — А еще он настоящий друг и помогает мне в охоте.

Нимвэ был оставлен ночевать на маленькой крытой веранде рядом с входной дверью. Высота, на которую его подняли, не пугала пса. Благородное животное устроилось на свернутом покрывале и, получив порцию дичи из той, что имелась при себе у его хозяина, оставалось спокойно лежать, не тревожа находившихся внутри дома эльдар.

Разожгли камин, переоделись в чистое, выпили крепленой настойки и принялись за еду. Оба ели с аппетитом, рассказывая друг другу новости и подробности жизни в течении тех шести месяцев, что прошли с их разлуки и оба с интересом слушали.

Артанаро говорил о князе Элендиле и его сыновьях, что правили королевствами Гондора и Арнора, об Элронде, влюбленном в очаровательную Леди Келебриан, о гаванях Митлонда, о своем учителе, благородном Ньовэ по прозвищу Кирдан, ставшим его наставником после того, как Корабел спас его в Браголлах, сбежав с Эрейнионом на остров Балар.

— Это он научил меня рыбачить и сражаться! — говорил о Кирдане нолдо.

— А охотиться кто учил? — спросил Орофер.

Он смотрел в блестящие в желто-оранжевом свете светильников глаза Артанаро, видел снова его обаятельную улыбку, слушал звонкий голос, и не мог поверить своему счастью. Сердце переворачивалось внутри от чувства тепла и гармонии, которое всякий раз дарило присутствие рядом с ним этого кроткого и такого прекрасного в своей простоте и сердечности голдо.

— Многие, — задумавшись, ответил Артанаро. — В детстве я видел большую охоту… И кое-чему я научился сам, — он снова улыбнулся.

— Чему же? — отвечая улыбкой на улыбку, спросил синда.

— Этому, — ответил его собеседник, потянувшись к нему, чтобы едваощутимо прикоснуться губами к губам Орофера, огладив мягкой ладонью его щеку.

Этого дразнящего поцелуя и простой ласки для Владыки синдар было достаточно, чтобы, придвинувшись, заключить Эрейниона в плотное кольцо объятий и глубоко поцеловать, заставляя нолдо вздрагивать от страсти.

Они сидели, обнявшись, целуясь, время от времени отрываясь друг от друга, чтобы заглянуть в глаза, и снова начинали целоваться с еще большим огнем, разжигая один другого, не в силах прервать эту прелюдию.

Наконец, Орофер обхватил бедра Эрейниона, приподнимая того, прижав к себе, и так, крепко держа в руках драгоценную и совсем не тяжёлую ношу, направился к кровати. Казавшийся одним бесконечным наслаждением поцелуй они не прерывали.

Опускаясь на ложе вместе с обхватившим ногами его бедра нолдо, Орофер предвкушал, что вот-вот свершится то, о чем он грезил во сне и наяву все эти месяцы, пока длилась разлука…


========== Часть 11 - Единственный ==========


Боясь напомнить о причиненной когда-то боли и телесных страданиях, Орофер как мог сдерживал себя, стараясь ласками и поцелуями успокоить дрожавшего в его руках Артанаро.

«Радость моя, мой звездный свет, мой яркий сапфир…» — шептал он в осанве, освобождая нолдо от одежды и сдирая с себя рубаху.

Эрейнион льнул к нему, обхватывая обнажившийся торс, обнимая, ища спасения от охватившей его дрожи.

Не желая причинить ему и малейшей боли, Орофер взял со стола небольшую емкость с маслом, смазал им пальцы и только после этого прикоснулся к любовнику там, где крылся источник удовольствия для обоих.

Он делал все медленно, прислушиваясь к ощущениям Ороднора и к собственным ощущениям. Пальцы его, плавно скользя, массировали чувствительный бугорок внутри тела любовника. Распростертый на постели Ороднор запрокинул голову, прикрыл глаза и рваными вдохами вдыхал нагревшийся воздух, отдаваясь накатывавшим с каждым движением пальцев внутри него волнам удовольствия, заставлявшего его тихо постанывать.

Услышав чувственные стоны, Орофер понял, что не в силах долее сдерживать себя. Он обнял Артанаро, ложась сверху, и скользнул внутрь. Почувствовав его, Эрейнион отрывисто охнул и на миг широко раскрыл глаза, но тут же прикрыл их, отворачивая загоревшееся лицо.

И снова его возлюбленному пришлось сдержаться, начав с неспешных, коротких движений, неотрывно глядя в лицо голдо, наблюдая за тем, как изменяется его выражение. Постепенно он почувствовал, что Ороднор готов к большему и ускорил ритм.

Теперь Артанаро стонал в голос, лежа навзничь среди смятых покрывал, полуприкрыв веки. Пушистые ресницы подрагивали, частое дыхание сбилось, кожа нолдо сделалась горячей, словно внутри него бушевало пламя. Ороферу нравилось слышать, как стонет от каждого его движения вожделенный любовник. Он смотрел на напряженное и, одновременно, отрешенное выражение лица Ороднора, обнимая того за плечи, удерживая на месте, позволяя полнее почувствовать удовольствие и сам погружаясь с головой в его пучину.

Аран синдар чувствовал, что может бесконечно делать так: достигать сладостного пика и почти тут же с новой силой устремляться в объятия Артанаро в погоне за новым удовольствием, вновь снедаемый желанием. Снова и снова ему хотелось видеть своего нолдо испытывающим острое наслаждение, бьющимся под ним в судорогах, с крепко зажмуренными глазами, кричащим в госанна его имя.

«Скажи мне, скажи мне…» — умолял его Орофер.

«Я… Я, а-а-ах…» — Артанаро не мог даже мысленно говорить и в следующий миг истошно закричал, выгнувшись дугой, царапая плечи любовника, которые сжимал тонкими пальцами.

Привязанные внизу кони забеспокоились — копыта затопали по влажной от ночной росы земле. Стороживший их покой у входной двери, Нимвэ заскребся в нее лапами.

В это мгновение Орофер сам не смог сдержать рвавшегося из горла отчаянного крика, который, уносясь ввысь, казалось, возносил его на небеса.

Пробудившись первым на следующее утро, Владыка Зеленолесья вспомнил, что должен говорить с Эрейнионом относительно проклятого пункта соглашения, относящегося к командованию войском. Ороднор спал рядом: одна рука закинута за голову, ладонь второй покоится в ладони возлюбленного. Рот нолдо слегка приоткрыт, дыхание беззвучное, мерное, на щеках легкий румянец. Невольно залюбовавшись спящим, Орофер с трудом подавил в себе желание поцеловать утомленного ночными ласками Эрейниона, чье выражение лица казалось столь невинным и исполненным покоя, что вызывало в нем острую нежность.

«Позже…» — подумал синда. Ему предстояло провести еще целых шесть дней наедине с прекрасным Артанаро, а потому Орофер решил не портить этим разговором себе и своему нолдо начало их совместной охоты.

Охотились, оставаясь в лесу весь день, лишь для того, чтобы добыть пропитание для себя и Нимвэ. Последнему нравились дикие утки, которых можно было найти в невысоких камышовых зарослях, у берега Келебрант, в нескольких сотнях шагов от дома. У них было достаточно времени, чтобы упражняться в меткости, избирая мишенью какой-нибудь иссохший, гнилой пень или расщелину в каменистом пригорке. Бродя по лесу любовались его красотой, пили чистейшую воду из речки, вдоль которой нередко им случалось прогуливаться, срывали пожелтевшие листья меллорнов и платанов, лакомились росшей в лесу брусникой и шиповником, если случалось набрести на его заросли. От обитаемых участков леса старались держаться на расстоянии. Никому из них не хотелось, чтобы долгожданное уединение нарушалось посторонними.

Местность, выбранная Галадриэлью для их размещения, была населена обитателями, как никакая другая часть Золотого Леса, но двое эльдар и не думали убивать встречавшихся им в лесной чаще оленей, кабанов и медведей, довольствуясь зайцами, куропатками и утками.

Вечера проводили у речки рядом с платаном, на котором располагался их дом. Нимвэ плескался в воде, Орофер и Ороднор сидели рядом у костра, делясь друг с другом жарящейся на нем дичью и привезенными лепешками, потягивая вино и беседуя.

Владыка Зеленолесья наслаждался каждым мгновением рядом с Эрейнионом. Здесь он был абсолютно свободен: никаких обязанностей, никаких совещаний с советниками, никаких церемоний, приказов, слуг… Только он и его Звездный Свет, да их кони и гончая. А вокруг начинающий желтеть, завораживая красотой, Золотой Лес. Жизнь словно подарила ему крохотный кусочек юности, когда он, будучи молодым эльда, жил с отцом в их замке, в Нан-Эльмоте.

Лорд Эльмо, вечно носивший на прекрасном лице печать глубокого горя, но при этом решительный, сильный и отчаянный, как мог, старался обеспечить будущее единственного сына, устроив его брак с сестрой Денетора.

— Я помню отца, — говорил о нем Орофер. — Горе от потери матери убило его… — синда вздохнул.

Артанаро дотронулся в знак сопереживания до его плеча и произнес:

— Мой отец отправился в чертоги раньше матери. Я плохо помню его лицо. Мы с ним нечасто виделись. Маму я помню лучше. А еще помню моего деда по отцу. Говорят, я пошел в него…

Его собеседника удивили слова нолдо. «Возможно ли, что так выглядел сам Финголфин?» — подумал Орофер, повернувшись к Артанаро и вглядываясь в его гордый профиль.

— Мою мать похитили орки, когда я был почти младенцем. Я не знал ее. Отец затворился у себя в замке, переживая ее исчезновение. Торил заменила мне обоих родителей, воспитывая меня при себе, — говорил, погружаясь в воспоминания о давно минувшем, Орофер.

В ответ раздался напряженный всхлип.

— Что с тобой? — синда привлек к себе Ороднора.

— Ничего, — потупился тот, — Просто я подумал, что все это так неправильно, так горько и несправедливо. Эта тысячелетняя борьба с Тьмой, отнимающей у нас родичей и любимых… Я прошу Валар сделать так, чтобы в этот раз у нас достало сил сокрушить ее. Ведь теперь мы едины. Все народы Средиземья объединились против Черной страны! Мы выступим, как единое воинство, и одержим победу! Наш союз не сокрушить силой оружия! — голос его креп по мере того, как он говорил, из звонкого, почти юношеского, превращаясь в глубокий, мужской.

В этом новом голосе Эрейниона сквозила удивившая Владыку синдар нота властности, выдававшая того, кто с юности привык говорить перед многими слушателями, воодушевляя их, отдавать приказы, распоряжаясь тысячами и тысячами, действовать безжалостно против врага и быть первым во всем и везде.

Вздохнув, Орофер кивнул и в который раз задумался о том единственном, что омрачало их встречу — проклятом пункте союзнического соглашения с голодрим Линдона. О том, чтобы пытаться убедить Артанаро вычеркнуть этот злосчастный пункт, нечего было и думать. Сейчас Орофер понял это особенно отчетливо. Очевидно было, что Эрейнион единолично собирается командовать всеми воинами, которые поступят в его распоряжение. По-другому этот тот внук Финголфина и сын Фингона просто не умеет. И никогда не пойдет на компромисс.

Орофер не понимал, как такое возможно: — Он так привязан к его Артанаро, столь полон нежной страсти к нему, желая никогда не разлучаться, разделяя с ним все. А по отношению к Владыке Эрейниону испытывает отчуждение, недоверие, раздражение и откровенную неприязнь, желая держаться как можно дальше от потомка убийц-изгнанников.

Гоня от себя эти мысли, Аран Зеленолесья прильнул к своей чаше с вином. Его глаза блестели в свете горящего костра.

Ночами спали мало, предпочитая посвящать время друг другу, желая насытиться.

— Мое тело желает тебя больше, чем может вместить… — шептал Ороднор, с силой притягивая к себе Орофера, сплетя руки вокруг его шеи. — Ты — мое божество, грозное и прекрасное…

Его возлюбленный старался дать своему голдо такое удовольствие, какого тот не испытывал ни с кем и никогда, закипая темной яростью при мысли о том, скольким посчастливилось до него прикасаться к гладким, блестящим волосам, к шелковистой коже на шее, груди, плечах, спине и бедрах Ороднора, слышать, как он стонет, как зовет их по имени, как восхваляет в госанна, видеть текущие по свежим щекам слезы наивысшего восторга…

Их ночные слияния были порывистыми и неистовыми, словно наступавшая темнота придавала сил, позволяя то, на что ни один из двоих не мог решиться при дневном свете.

По утрам оба предпочитали любить не спеша, отчетливей чувствуя каждое движение, каждое прикосновение и каждую ласку, размеренно колыхаясь на волнах удовольствия, согреваемые проникавшими сквозь неплотные шторы утренними лучами Анара.

Одним утром, когда они, обнявшись, отдыхали, лежа на залитой ярко-желтым солнечным светом постели, Орофер спросил:

— Ты когда-нибудь спал с женщиной?

Держа разомлевшего от ласк Эрейниона в объятиях и оглаживая его волосы, синда внезапно ощутил острый приступ ревности. Не хотелось делить обожаемого Артанаро ни с кем, даже с его прошлым. Не было похоже, что до него у нолдо были мужчины, а вот насчет дев он не мог быть уверен.

— Ох, — вздрогнул тот, низко склоняя голову.

— Что с тобой?

— Разве ты не понял? Ведь я… До тебя я… — краснея, выдавил Ороднор.

Взяв его за кончик подбородка и вынуждая поднять голову, Орофер пристально вгляделся в него, теряющегося под этим взглядом.

— Ведь ты у меня единственный, — страдальчески взглянув ему в глаза, молвил Артанаро, прикрывая ладонью горевшее лицо.

— Что? — вырвалось у Орофера.

Руки его сами потянулись к плечам нолдо, который тут же уткнулся лицом ему в грудь и глубоко вздохнул.

Пораженный, синда осторожно гладил плечи, спину и затылок своего голдо. Этим неожиданным признанием Ороднор перевернул все вверх дном в сознании Владыки Зеленой Пущи.

— Прости, я не хотел… Я не должен был… — виновато прошептал он, скользя пальцами по темно-каштановым волнам волос на затылке Эрейниона.

— Я хотел этого, — отозвался нолдо. — Я хотел тебя с первой нашей встречи… Увидев тебя, я подумал, что это один из среброволосых майар Сулимо спустился на Эа, чтобы поохотиться в Золотом Лесу…

Пришел черед краснеть для Орофера. К счастью, прятавший лицо на груди правителя синдар, Ороднор не видел краски на его щеках.

«Мой звездный свет, мой сияющий сапфир…» — тая от затоплявшей внутренности нежности, шептал в госанна Орофер, прижимая к себе Артанаро.

Говорить Аран синдар не мог. Голос неминуемо выдал бы охватившее его сильное переживание. Это было все вместе — безумное счастье от того, что нет и не было никаких женщин или мужчин и он — единственный, кто делил и делит с Ороднором ложе, острая боль от воспоминаний о причиненных ему страданиях, стыд от мысли о том, как вслух называл Артанаро грязным и искаженным…

«Уж если здесь и есть искаженец, так это я…» — раскаиваясь в словах и поступках, думал Орофер.

Потом голдо признался ему, шепча в заостренное перламутровое ухо, что до их первой встречи даже не прикасался к себе, хоть и прожил на Эа более трех тысячелетий.

«Мне не было нужно… — говорил он, — До тебя я не знал, как это бывает…». И от этих слов синда чувствовал себя самым счастливым существом на свете, а желание показать Артанаро, «как это бывает» возгоралось в его хроа с новой силой.

С Ороднором всегда было так — радость была обманчива, удовольствие сменялось потрясением, на смену ему приходила разъедавшая все внутри боль, за которой снова следовало мучительное удовольствие, поднимавшее его к облакам, чтобы было больнее падать наземь от очередного удара, от очередной боли. Душа Владыки Эрин-Гален потеряла покой.

Его устоявшаяся репутация вдовца, ведшего добропорядочную жизнь и со скорбной гордостью несущего на своем челе венец правителя синдар и лаиквенди, летела к барлогам, в огненную бездну. Теперь Орофер ничего не знал и ни в чем не был уверен. Ориентиры были сбиты, прежние цели перестали иметь какое-либо значение. Все рушилось в его сознании. И на обломках, среди облаков вековой пыли, возвышался стройный силуэт Артанаро, затмившего собою все и вся.

Шесть теплых сентябрьских дней, которые им суждено было провести вместе, пролетели быстро. Прощание было тягостным для обоих. Они условились, что соберутся на праздник середины зимы во владениях Келеборна, который будет лишь рад этой чести, как лишнему поводу потешить свое самолюбие.

— Я приеду с Элрондом, — говорил, печально улыбаясь, Эрейнион, — Ему тоже захочется поехать во владения твоего кузена.

— А мне придется взять с собой моего сына и нескольких воинов, — отвечал Орофер. — Праздник есть праздник. Прибудет и Амдир с наследником и свитой…

Ему подумалось, что они вряд ли найдут время, чтобы остаться наедине.

— Да, — согласно кивнул Артанаро, — И я буду счастлив отметить его вместе с тобой и остальными.

Как ни горька и тяжела была минута расставания, а все же и она осталась в прошлом. Орофер благополучно возвратился в свой замок. Начались рабочие будни. Владыка синдар был благодарен сыну и Ферену за то, что те без него смогли управиться со всем и оградили от лишних вопросов со стороны приближенных.

«Впереди два с половиной года…» — думал Орофер, мысленно возвращаясь к предстоящей войне и союзному соглашению. Он старался убедить себя, что время у них с Амдиром еще есть, что они еще успеют убедить Эрейниона вычеркнуть пункт о едином командовании и все разрешится. Не хотелось признаваться даже самому себе в трусости.

Из страха лишиться расположения Артанаро, он ни словом не обмолвился с ним об этом пункте во время их встречи. В глубине души Орофер сознавал, что время безвозвратно упущено и что даже если через пять месяцев, празднуя в доме Келеборна середину зимы, он поднимет этот вопрос, шансов получить положительный результат у него не будет.

Иногда малодушие и страх потерять своего голдо настолько брали верх над его гордостью, что он начинал думать об этом пункте соглашения без всегдашнего раздражения и неприятия. Что случится, если он подаст всем в Средиземье пример стремления к добрососедству и союзничеству и позволит Владыке Эрейниону командовать войском из Зеленолесья в предстоящей битве? Разве это уронит его в глазах подданных или прочих? Разве может это поставить под сомнение его власть или статус Владыки Эрин-Гален?

В своих письмах Амдир не затрагивал эту тему, а Орофер сознательно избегал ее в ответной корреспонденции.

На празднике середины зимы, который они провели, как и хотели, в доме Галадриэли и Келеборна, тема «единого командования» также не поднималась. Все собравшиеся, казалось, были заняты собственными, глубоко личными мыслями и переживаниями, так или иначе связанными с будущей скорой войной.

Галадриэль приветливо и чуть лукаво улыбалась гостям, Келеборн улыбался сам себе в зеркальном отражении, их дочь улыбалась Лорду Имладриса, тот, в свою очередь, ходил с серьезным и задумчивым выражением на вполне человеческом лице, провожая тоскливыми взглядами много танцевавшую Келебриан.

Окруженный верной свитой Нолдаран приятно улыбался дамам, остроумно шутил, держался с достоинством и, в то же время, с присущей ему простотой и сердечностью, почти не замечая Владыку синдар, проводившего время в компании своего наследника, лучшего друга и Амрота.

При этом, им удалось немного побыть вдвоем. И, как и в предыдущую встречу, оставаясь с ним наедине, Владыка Эрейнион исчезал, перевоплощаясь в ласкового и страстного Артанаро, ищущего его внимания и целиком отдававшегося в его власть. А Орофер желал продлить ощущение обладания своим голдо, одновременно откладывая предстоящий разговор о командовании войсками.

Следующая встреча состоялась летом, в том же домике в устье Нимродель. За той встречей последовали другие, не менее желанные и, как и предыдущие, исполненные страстного обожания и даримого ими друг другу душевного тепла.

И вот, когда до намеченного дня битвы оставалось всего полгода, а Владыка Орофер собирался на очередную тайную встречу с Эрейнионом, в их лес из Имладриса приехал неизвестный голдо, сказавший, что у него послание для Арана Эрин-Гален, которое ему приказано передать лично в руки Орофера.

В послании была всего одна строчка:


Приехать не могу — срочные дела. Прости.


Подписи не было. Но Орофер и не нуждался в ней. Отпустив гонца, он затворился в рабочем кабинете, сел за массивный дубовый стол, уронил голову на руки и пытался осознать случившееся. Сердце сжималось от недоброго предчувствия и ноющей боли.

Они с Артанаро увидятся теперь за несколько дней до начала сражения, когда их армии, согласно выработанному общему плану, соединятся на правом берегу Андуина, близ южной границы Эрин-Гален.


========== Часть 12 - Золотое знамя ==========


После трехлетней подготовки к нападению на Мордор в стенах Имладриса, войска под предводительством Гил-Галада и Элендила весной 3434 года Второй Эпохи перешли Мглистые Горы в районе перевала Багровых Ворот, где к ним присоединилась армия гномов Мории. Затем объединенное воинство переправилось через Андуин, на правом берегу которого войско Последнего Союза соединилось с армиями нандор и авари Лотлориена под руководством Амдира и воинами синдар и лаиквенди Эрин-Гален, ведомыми Орофером. Следуя вниз вдоль восточного берега Андуина, рати эльдар, дунэдайн и гномов, встретившись с войсками Гондора, вышли к равнине Дагорлад.


— Ты их видишь?!

— Думаю, да…

Со вчерашнего дня армии Лориена и Эрин-Гален во главе с их командующими — владыками Амдиром и Орофером ожидали в ста пятидесяти лигах к югу от южной границы Зеленолесья, расположившись лагерем, долженствовавших соединиться с ними союзников, чьим ратям предстояла переправа через Великую Реку.

Сейчас Орофер стоял на вершине скалистого холма, которые были разбросаны тут и там по этим степным землям в долине Андуина, и зорко всматривался в сторону, откуда ожидалось появление объединенной армии союзников.

Не столь расторопный Амдир взбирался к нему, чтобы иметь возможность самому взглянуть на приближавшихся голодрим, эдайн, наугрим Мории и галадрим Лорда Келеборна.

— Что это там так блестит на солнце? — Амдир, прищурив янтарные глаза, стоял теперь рядом с другом и тоже старался разглядеть переправляющихся через реку воинов и их предводителей.

— Должно быть, знамя, — произнес Орофер, тоже заметив яркий золотистый блеск.

Что-то горело золотом на ярком солнце среди блестевшей в его лучах водной глади.

— Скоро мы это узнаем, — ухмыльнулся Малгалад. — Сейчас самое время отправиться им навстречу, — обычай, правила и здравый смысл предписывали встретить командующих подошедшего войска.

Согласно кивнув, Орофер нахмурился и в два прыжка спустился с холма, чтобы уже в следующее мгновение оказаться в седле.

На нем и свите были надеты легкие доспехи. Тяжелая броня, которая была призвана защитить их в битве, перевозилась в отдельном обозе.

Владыка Лориена и принц Амрот тоже были в легких кожаных панцирях и наручах поверх рукавов бархатных дорожных камзолов.

Сопровождаемый верным Ференом, Лисом, Амдиром и Амротом, а также воинами охраны, Орофер отправился навстречу авангарду союзного войска. По мере того, как они сближались с ехавшими в числе первых воинами из голодрим, все четче проступали с каждым мгновением приближающиеся силуэты конных воинов из свиты Эрейниона. Владыка Зеленолесья, спеша им навстречу, не сводил глаз с ярко блестевшего на солнце то ли шлема, то ли развивавшегося на ветру знамени, пока не различил, что именно это было.

Он отчетливо увидел закованного в доспехи Гил-Галада с перекрещенными крест на крест на груди шелковыми перевязями ярко-синего цвета, гордо ехавшего во главе войска и сопровождаемого многочисленным приближенными и знаменосцами, в руках которых развивались, поддаваясь теплому восточному ветру, укрепленные на высоких древках знамена Линдона, напоминавшие сочетанием синего шелка и шитых на нем серебряной нитью звезд отличительные знаки владык Хитлума.

А рядом с ним, по правую руку от Владыки Эрейниона, на огромных размеров белоснежном жеребце ехал выдающегося роста широкоплечий красавец, чьи густые волосы цвета чистого золота искрились и сияли в свете Анара ярче королевского венца. Ветер играл с отдельными локонами роскошной шевелюры, большая часть которой волнами спускалась до поясницы.

В сочетании с начищенным золоченым доспехом, природной статью и мужественной красотой черт воина, эти золотые волосы, если смотреть на них с близкого расстояния, создавали впечатление, будто их обладатель окружен ореолом ослепительно яркого света. Сияние, исходящее от неизвестного эльда-приближенного Нолдарана, можно было заметить за много лиг при солнечной погоде.

— Приветствую тебя от имени всех нас, Владыка Линдона! — выкрикнул Амдир, когда Гил-Галад со свитой и знаменосцами приблизился настолько, что мог расслышать эти слова.

— Да будет осиян солнцем час нашей встречи, любезный Амдир! — раздался в ответ голос Эрейниона.

Позади них активно продолжалась переправа шедшего в авангарде войска Линдона. Тем временем, к пологому в этом месте берегу подходили передовые полки войска Элендила и гномов Владыки Наина Первого. Замыкали процессию отряды галадрим Келеборна и воинов Имладриса Лорда Элронда.

В установившейся тишине было слышно, как ветер колышет шелковые темно-синие знамена с вышитыми серебром звездами.

Орофер молчал. Он рассматривал золотоволосого мужественного красавца, важно покачивавшегося в седле рядом с Нолдараном, над которым он возвышался почти на пол головы.

— Все ли идет так, как было задумано? Вы добрались до нас благополучно? — счел нужным осведомиться Малгалад.

— Да, благодарю, — отозвался Нолдаран, подъезжая к ним вместе со своим сопровождением. — Когда закончится переправа и все командующие окажутся на этом берегу, я хотел бы собраться всем вместе, чтобы еще раз обсудить положение войск на поле сражения.

Тут он заметил, наконец, Владыку Эрин-Гален и кивнул ему, мягко улыбаясь и стараясь не задерживать на нем взгляд лучистых серых глаз.

По окончании переправы, поздним вечером, собрались в большом шатре Амдира.

— Дорогие братья, — обратился к присутствовавшим с приветственным словом Эрейнион, — благодарю еще раз за то, что присоединились к великому союзу! Уже завтра нам предстоит путь на юг, где нас будет ждать армия Владыки Гондора, бесстрашного Анариона. Через пять дней пути, если будем передвигаться достаточно быстро, мы достигнем пределов Черной Страны и встанем единым лагерем к северо-востоку от Мораннон.

Тут сопровождавший его златоволосый красавец-воин развернул перед всеми на походном столе карту Средиземья.

— Враг вынужден будет вступить с нами в бой, и мы будем готовы! — продолжал Гил-Галад, оглядывая сверкающим от ненависти к властелину Мордора взором слушателей. — Наши силы разместятся следующим образом…

И он принялся указывать черным карандашом на карте расположение войск. Князь дунэдайн, Элендил, стоял чуть позади Нолдарана. Рядом с ним, скрестив на груди руки и щуря на собравшихся светло-голубые глаза, расположился его сын, правивший Арнором. Владыка Мории, Наин Первый, из-за небольшого по сравнению с остальными роста, вышел вперед и глядел, наклонившись над столом, прямо в карту. За ним, внимательный и серьезный, высился Лорд Имладриса. Кузен Келеборн предпочел подойти ближе к ним, стоявшим дальше других от оратора, и встал рядом с о чем-то переговаривавшимися в госанна Лисом и Амротом.

— …Воины Эрин-Гален и Лориена разместятся на правом фланге, вот здесь, — Эрейнион ткнул грифельным стрежнем в карту, — И я рад представить всем вам командующего правым флангом объединенной армии, приплывшего к нам из Валинора посланника Валар, главу ордена Золотого Цветка, Лорда Лаурэфинделле, — и Нолдаран, просияв гордой улыбкой, жестом указал на златокудрого красавца по правую руку от себя.

Лорд ордена Золотого Цветка слегка усмехнулся и сделал легкий кивок владыкам своей золотящейся головой.

— Его приказы воины должны будут исполнять так же, как если бы они исходили лично от меня, — продолжил твердым голосом Владыка Линдона.

— Кто он такой, чтобы командовать моими воинами?! — разнесся по шатру громогласный, глубокий голос Орофера, внутри которого от слов Эрейниона вмиг все затряслось от гнева.

— Лучше скажи, кто такой ты перед лицом командира личной стражи Нолдарана?! — подал голос Глорфиндель, решительно шагнув вперед.

— Я — Орофер, Владыка Эрин-Ласгален, и скорее дам изрубить себя на куски, чем позволю такому, как ты, отдавать приказы моим воинам! — в бешенстве взревел синда, в любой миг готовый бросится на златокудрого Лорда.

Тот оскалился, скрипнул зубами, но смолчал, повинуясь жесту Эрейниона.

— Так это у вас, голодрим, называется «срочные дела»?! — не помня себя, выкрикнул Орофер хриплым голосом, глядя в упор на внезапно побледневшего Нолдарана и со злобной усмешкой на бледном лице кивая в сторону Глорфинделя.

К счастью, вовремя вмешался никогда не теряющий самообладания Амдир:

— К слову, о срочных делах, любезный Эрейнион, — заговорил он, хватая Орофера за плечо и крепко стискивая его, чтобы хоть немного отрезвить горячившегося друга. — Я бы хотел обсудить с тобой некоторые соображения относительно командования нашими войсками…

— Я готов обсудить их, любезный Амдир, — стараясь сдерживаться и опуская взор, заговорил Эрейнион, — Но хочу напомнить, что согласно пункту «о едином командовании» союзного соглашения…

— Как раз этот пункт я и хотел бы подробнее обсудить, — перебил его Амдир, — Мой добрый друг, Владыка Орофер, верно, уже говорил с тобой относительно этой части соглашения. Я также, как и он, хотел бы выразить мое несогласие с содержащейся в нем трактовкой единого командования…

Гил-Галад метнул встревоженный взгляд на Орофера, чей взор горел непримиримой ненавистью.

— Я впервые слышу подобное, — выдавил, мотнув головой, Нолдаран.

— Что за «единое командование»? — густым басом молвил внимательно слушавший стороны Владыка Мории. — Моими кхазар будет командовать чужак?! — его густые темные брови поползли вверх, а крылья широкого носа вмиг раздулись.

Казалось, сейчас Наин Первый начнет надуваться, подобно шару. Взор его блестящих маленьких глаз, до того внимательно изучавший карту, теперь остановился на замершем в напряженном беспокойстве Эрейнионе.

— Я буду командовать моими воинами сам! — выступил вперед с царственной грацией Лорд Келеборн.

Руки его были скрещены на груди, голова высоко поднята, веки прикрыты. Всем своим видом он выражал спокойствие и самоуверенность.

— Если каждый из вас будет сам командовать приведенными солдатами, мы обречены! — заговорил, наконец, Эрейнион. — На поле брани мы должны действовать, как единая сила! Только так возможно сокрушить его! Наши амбиции, сомнения и страхи — его главное оружие! Ненавистный только и ждет, что вместо того, чтобы биться с ним, мы вцепимся друг в друга, словно заклятые враги!

— Ты складно говоришь, голдо, но сдается мне, ты просто хочешь присвоить себе всю славу и почести победителя ценой крови чужих солдат! — выкрикнул кто-то совсем рядом с Орофером.

«Лис!» — сердце словно подпрыгнуло в его груди.

— Да как ты смеешь! — закричал Глорфиндель, которого Нолдаран чудом сумел удержать на месте.

— Если тронешь хоть пальцем моего сына, я камня на камне не оставлю не только от Имладриса, но и от гаваней Линдона! — в бешенстве кричал Орофер.

Глаза Владыки синдар сверкали гневом ярче брильянтов. Он сорвался с места и выступил вперед, закрыв своей фигурой рослую фигуру Тэран-Дуиля. То же сделал и юный Амрот, чьим лучшим другом был наследник Эрин-Гален.

— Только посмей приблизиться к Имладрису, я и мои воины будем гнать тебя и твоих синдар до самых северных рубежей вашего дикого леса! — Элронд подскочил на месте от захлестнувшей его волны животной ярости.

— Прекратите это немедленно! — вышел из себя Амдир, сжимая кулаки и возвышая голос.

Владыка нандор и авари оттолкнул Келеборна и одним прыжком оказался между Элрондом и лучшим другом.

Впервые за несколько тысячелетий, что они были знакомы, Орофер видел Амдира в таком состоянии.

— Друг мой, — стараясь вернуть самообладание, обратился к Нолдарану Малгалад, — время позднее — мы все утомлены. Предлагаю тебе сей же час отправиться в приготовленный для тебя шатер, где ты сможешь восстановить силы. Я и мои воины проследим, чтобы все прибывшие солдаты были накормлены и устроены на ночлег. Завтра, как и было условлено, мы двинемся на юг, чтобы соединиться с войском Владыки Анариона, — он смотрел на Эрейниона, подчеркнуто не замечая стоявшего рядом с ним Лорда Глорфинделя.

— Благодарю, друг мой, — выдохнув, кивнул Гил-Галад. — Ты прав. Мы соберемся вместе перед сражением, чтобы еще раз обсудить этот вопрос, — он тяжело вздохнул, низко склоняя голову.

Саркастичное «Приплыли…» раздалось из дальней от Орофера части шатра, где находились князь Элендил с сыном и охраной.

— Лучше бы отправились искать Валимар, — проворчал тот же голос.

— Замолчи! Тебя слышно! — ответили ему.

Голос второго был грубее и звучал ниже.

— Ты только посмотри на них, отец! — не унимался первый. — И после этого ты все еще будешь говорить, что они — высшая раса, которая научит нас вселенской мудрости и наполнит светом Единого наши сердца?! — сарказм сквозил в этом вопросе.

— Исильдур! — возмущенно прикрикнул в ответ второй голос. — Молчи и пошевеливайся!

Командующие союзными армиями торопливо покидали шатер Амдира.

Когда все ушли, оставшиеся в шатре Лис, Амрот, Амдир и Орофер сели ужинать. Наследники шептались в госанна. Друзья правители напряженно молчали.

Спать Орофер отправился к себе. Лис еще оставался с Амротом и его отцом, увлеченно обсуждая с ними увиденные у голодрим мечи, копья и доспехи.

Придя в свой шатер, Орофер тут же лег как был на приготовленный Ференом походный тюфяк, укрылся с головой и крепко зажмурился. Только сейчас, наедине с собой, он мог разрешить себе почувствовать мучительную, неутолимую боль — сначала Эрейнион втянул его королевство в эту войну, а теперь, когда они уже почти на поле боя, не считает нужным притворяться, выставляя напоказ своего истинного мельдо.

В том, что Лорд Глорфиндель и Артанаро состоят в такого рода отношениях, Орофер почему-то не сомневался. Иначе с чего бы первому таскаться везде следом за Нолдараном, словно так и должно быть. И вел Златокудрый себя совсем не как подчиненный Эрейниона, но как его защитник, как его опора…

«Проклятье!» — синда сжал кулаки. Ногти врезались в кожу ладоней, распарывая ее.

Он так тосковал без Артанаро. Душа стремилась быть ближе к нему, желая насладиться звуком его голоса, налюбоваться красотой лица, найти успокоение и отраду в его тесных объятиях. Тело истомилось без желанного голдо и требовало от Владыки синдар бежать скорее в шатер, отведенный Эрейниону. Но страх останавливал его.

«А если я застану их там?!» — и в воображении Орофера мгновенно нарисовалась картина того, как он входит в шатер и видит своего Артанаро стонущим в экстазе под могучим телом Лорда ордена Золотого Цветка.

Крепко стиснув голову руками, Орофер приглушенно застонал.

Оставаться под душившим его походным одеялом было невыносимо. Синда решительно поднялся на ноги и, оправив одежду и легкий доспех, покинул шатер, чтобы отправиться к тому, который занимал Нолдаран. Свой страх того, что Эрейнион окажется не один, Орофер победил. Им руководило желание, во что бы то ни стало, увидеть своего голдо. И пусть он увидит там Глорфинделя или кого-то другого, пусть еще раз переживет унижение, отчаяние и боль, не раз пережитые им по вине Артанаро.

Орофер почти желал, чтобы боль сжимала виски, острейшими иглами колола измученное сердце, заставляла мутиться взор и подкашиваться ноги — лучше так, чем лежать одному в плену догадок и неизвестности…

Все спало. На долину Великой Реки опустилась густая пелена ночного тумана, нередко стелившегося особенно прохладными ночами вдоль течения Андуина.

Благодаря способности двигаться абсолютно бесшумно, Орофер незамеченным добрался до входа в шатер Нолдарана, у которого крепко спали двое стражей-голодрим. Он помедлил, прислушиваясь, стараясь различить звуки, исходившие из-за плотной холщовой ткани полога.

— Ах, мельдо, — едва слышный шепот слетал с губ Артанаро. — Мелимэ, ах… — вздыхал нолдо, чередуя вздохи с тихими стонами.

Сознание Орофера померкло, и только чудом он сумел устоять на ногах. Сердце забилось так часто и гулко, что, казалось, его стук способен разбудить охрану. Внезапно стало нечем дышать. Мороз прошел по коже. Он резко отдернул тяжелый полог, закрывавший вход, и ворвался внутрь, готовясь либо погибнуть самому, либо сделаться убийцей находившихся внутри.


========== Часть 13 - Снежный шип ==========


Комментарий к Часть 13 - Снежный шип

Dagorladh (синд.) букв. - Поле Битвы

Aeglos (кв.) - Снежный Шип. Копьё Гил-Галада

Отдергивая полог, Орофер другой рукой безотчетно нащупал висевший у пояса походный кинжал. Он был готов ко всему, кроме того, что предстало его воспаленному взору, когда он вихрем ворвался в шатер Нолдарана.

Ожидавшему увидеть Артанаро в объятиях Глорфинделя или кого-то еще, Ороферу предстал совершенно пустой шатер. Внутри никого не было. Тишину нарушало тихое шипение всполохов пламени в единственном, горевшем у маленького раскладного столика, светильнике-треноге. Пламя его тускло освещало нетронутые блюда с бульоном, хлебом и фруктами, стоявшие на столике. А также графин с водой.

Сердце продолжало отрывисто стучать. Замерший посреди шатра Орофер огляделся внимательнее. Его взор приковал накрытый покрывалом матрас. Под его пристальным взглядом покрывало шевельнулось и измялось, из-под него показалось бледное лицо Артанаро, во взоре которого без труда можно было прочесть тревогу, тоску и страдание. Нолдо сел на ложе и молча, выжидающе поглядел на незваного гостя.

Повинуясь более чувству, нежели разуму, Орофер сделал рукой движение, мгновенно изолировавшее их, находившихся внутри шатра, от внешнего мира. Теперь звуки здесь не проникали сквозь плотную ткань округлых стен, а войти к ним можно было лишь после того, как Владыка Зеленолесья снимет с входа заклятье.

— Где он?! — внимательно оглядывая острым взором скромную обстановку, спросил синда.

— Кого ты ищешь здесь? — потерянно качая головой, спросил Эрейнион.

— Твой «золотой цветок» разве не пришел, чтобы разделить ночь со своим «мельдо»? — поинтересовался, злобно ухмыляясь, Орофер. — Разве не его ты звал сейчас среди ахов и стонов?

Артанаро начал заливаться краской.

— Я звал своего возлюбленного, который сегодня при всех нанес мне удар в самое сердце, — тихо молвил он, подтягивая покрывало к животу.

И тут Орофер, наконец, понял, что его голдо лежал под одеялом одинешенек, лаская сам себя.

— И ты никого не ждал? — с безумной надеждой в голосе спросил Владыка синдар. — Этот Глорфиндель не придет?.. — второй вопрос он задал с поразившей даже его самого наивностью.

— Эру, как это ужасно… — прошептал в ответ нолдо, тяжко вздыхая и закрывая пылавшее лицо ладонями. Его собеседник продолжал недвижно стоять, не сводя глаз с согнувшейся под тяжестью душевной боли фигуры Нолдарана.

Вдруг тот вскинулся, поднял голову, весь подался вперед. Устремленные на Орофера глаза ярко блеснули. На лице появилось почти злобное, исступленное выражение.

— Лорд Глорфиндель не любовник мне! Нет! — его голос поднялся до крика.

Синда вздрогнул.

— Он никогда им не был и не станет! — кричал Нолдаран. — Но ты верно догадался — это его появление заставило меня задержаться и пропустить нашу встречу. Он рассказал, что прибыл по воле Валар из Блаженных Земель, чтобы помогать мне и другим в борьбе с Черным Властелином. Глорфиндель — наше знамя, наш талисман. Он — залог победы, а потому я просил его везде сопровождать меня. Единый и Валар с нами! Для меня важно знать, что они не оставят нас своей милостью и желают поддержать…

От этих слов Ороферу вдруг стало холодно и неуютно. Он опустил голову и нахмурился, отступив на шаг, словно собирался уйти. Осознание правоты нолдо очередной, новой болью теснило грудь. Конечно, победа в войне важнее их связи. У обоих есть долг перед народами, которыми они правят, обязательства, огромная ответственность, неисчислимые обязанности и заботы. Никто из них не имеет права ставить эту странную и, если вдуматься, совершенно противоестественную привязанность превыше статуса правителя, приносить ей в жертву благо народа, рисковать ради нее чем-либо. Не о своих страстях должно им думать, а о том, как сокрушить зло, как спасти земли от его заразы, как помочь тем, кто пострадал и продолжает страдать от его гнета и черных дел.

— Орофер! — окликнул его голос Артанаро.

Подняв голову, Орофер увидел протягивающего к нему руки голдо. В этом жесте было что-то беззащитное, ранимое, а оттого ранящее душу глубже, чем это могли бы сделать упреки и оскорбления.

— Не уходи, мелетроннин. Я ждал тебя в надежде, что ты придешь, — с болью в голосе тихо молвил его голдо. — Останься рядом, ибо я не знаю, когда у нас еще будет возможность…

Ощущая, как рана в его душе разверзается все шире, как все глубже в сердце вонзается, словно кинжал, острая нежность, могучей волной захлестывая сознание, заставляя слезы комом застревать в горле, Орофер бросился в открытые объятия Артанаро.

Только там, сплетенный с ним воедино, он почувствовал облегчение, как если бы вдруг стало легче дышать. Он вдыхал его ставший родным запах, исследовал руками его тело, жадно целовал сладкий, словно сок клена, рот, находя успокоение, забываясь, наслаждаясь ощущением нежданного счастья и покоя.

Поток госанна был бесконечен. Ороднор умолял простить его за то, что не смог приехать на планировавшуюся встречу, Орофер признавался ему в своей, остававшейся доселе невысказанной словами, любви.

И оба плакали, лежа в объятиях друг друга.

Желая вознаградить Артанаро за причиненные страдания, Орофер прикасался к нему с трепетом в каждой частице хроа, стремясь поскорее освободить от многослойных одежд как его, так и себя. Хотелось покрывать поцелуями все тело голдо. И, как только были расстегнуты все ремни, скреплявшие панцири и наручи, и одежды удалось стянуть общими усилиями, Орофер исступленно предался этому занятию с ненасытностью голодного животного.

Он целовал точеную шею, могучие плечи, широкую грудь, ласкал пальцами и языком напрягшиеся соски, больше осязая, чем видя. Хоть темнота и не была помехой для его зрения, онпредпочитал, прикрыв глаза, наслаждаться гладкостью и запахом кожи обнимавшего его Эрейниона, спускаясь все ниже, целуя живот с выступавшими на нем напряженными мышцами, крепко обхватывая кольцом объятий поясницу, выцеловывая нежную кожу, приближаясь к паху, оглаживая и раздвигая сильные бедра, чтобы, наконец, припасть ртом к пульсировавшей плоти, пальцами ощутив вожделенное отверстие.

Истомившийся без него Артанаро отвечал стоном на каждую ласку и каждый поцелуй. Он выгибался и метался под накрывавшим их походным одеялом, плотно смежив веки, пылая жарким пламенем, забываясь, отдаваясь целиком во власть рта и пальцев Орофера.

Казалось, что, наполнившийся звуками стонов и вздохов, воздух внутри шатра накалился. Пот градом валил с их тел, делая кожу скользкой и блестящей в тусклом желтом свете огня, горевшего в треноге.

Почувствовав, что все хроа Артанаро напряглось, как натянутая струна, в ожидании сладостного пика, готовое вот-вот выгнуться в судороге, Орофер ускорил частоту движений пальцами внутри него и глубже вобрал в себя его плоть, позволяя подрагивавшему органу коснуться гортани. Ему хотелось одновременно и скорее ощутить знакомый, сладковатый вкус семени прекрасного Ороднора, и длить этот глубокий поцелуй вечно, оставаясь в шаге от того, чтобы самому достигнуть экстаза.

Что-то чистое, близкое к высшим, безгрешным существам, виделось Ороферу в его любовнике в такие мгновения. Его искаженное мучительным удовольствием лицо, блистающие в темноте глаза, его охрипший от стонов голос, звук его крика, его восставшая плоть, подрагивающая, словно призывающая прикоснуться, ласкать, все это казалось таким завораживающе прекрасным и естественным, таким правильным и близким, что сводило с ума, заставляя желать немедленной смерти в испепеляющем пламени объятий Ороднора.

Всякий раз без сил падая на его уже расслабленное тело, ощущая отголоски только что пережитого сильнейшего экстаза в каждой частице своего хроа, Орофер словно бы заново рождался, переживая смерть. А потому, та смерть, что могла ожидать в бою, не страшила его, познавшего иную ее ипостась.

Эрейнион, также, как и его возлюбленный, растворялся в даримых им ощущениях:

— С тобой я познал высшее наслаждение, — шептал он в ночи, сжимая в объятиях засыпавшего Орофера. — Я словно приблизился к Валар, получив их благословение…

«Я тоже… я тоже…» — зарываясь лицом в темные волны волос и вдыхая их теплый запах, отвечал тот в осанве.

И оба счастливо проваливались в сон.

Так они проводили ночи, пока объединенная армия Последнего Союза двигалась через Бурые Земли к оккупированному Итилену, где ждали поддержки войска Анариона, готовые в любой день броситься на штурм орочьих укреплений, чтобы снова взять под контроль родные земли.

Просыпаясь по утрам, Орофер не чувствовал никакой усталости. Напротив, казалось, что сил прибавляется с каждым днем. Его решимость крепла, мошь росла, дух и тело пребывали в гармонии, как ничто другое способствующей успеху в любых действиях. Приходя каждую ночь в палатку Ороднора, Владыка синдар приносил с собой небольшую склянку с заживляющим раны бальзамом, заботясь о своём голдо. В его душе и теле с каждым днём росло стремление ощущать Артанаро своим. И противиться этому настойчивому желанию не было сил. Что он сотворил с ним, некогда спокойным и неколебимым, словно скальная твердь? Теперь спокойствие Орофера осталось лишь маской на его белокожем лице. Внутри же будто клокотал разъярённый океан, наполнявший Владыку Зеленолесья своей непобедимой мощью.

Усилиями объединенного войска Минас-Итиль был возвращен Гондору за один день. Все находившиеся внутри орки были уничтожены. Преимущество союзников в сражении казалось подавляющим, однако, никто из командующих не думал терять бдительность.

Относительно легко доставшийся успех в Итилене кое-что показал союзникам. Теперь противник получил более точные данные о численности сил двигавшегося к стенам Черных Врат войска. Но, еще не зная о количестве воинов, их вооружении и снаряжении, обладавший развитой интуицией, чутьем и не лишенный смекалки, Ненавистный предпочел вывести основные силы из захваченной крепости дунэдайн, отведя их на укрепленные позиции на равнине близ Мораннон, что не раз была названа военными советниками всех государей идеальным Полем Сражения*.

Надолго в захваченной крепости решили не останавливаться:

— Нельзя позволить ему подготовиться к обороне! — настаивал на очередном сборе командующих Гил-Галад.

— У него триста тысяч солдат, которые сейчас готовятся встретить нас на Дагорладе, — уточнил Анарион.

— У нас двести тысяч воинов и каждый из них стоит ста орков Мордора! — вмешался Глорфиндель.

— Так чего мы ждем?! — воскликнул Наин Первый.

— Вперед, к Черным Вратам! Сметем их укрепления и ворвемся туда, неся знамя победы! — поддержал его Орофер.

Владыка нолдор метнул на него встревоженный взгляд.

— Нам следует подойти к укрепленному району и выработать план атаки.

— Наша сила во внезапности удара, а не в планах! — возразил Владыка синдар.

— Вы предлагаете встретиться с сильным и превосходящим нас по численности противником, не имея плана действий? — задал вопрос Эрейнион, сверля его взглядом. Повисла странная тишина.

Аран Зеленолесья ухмыльнулся, отметив про себя, что Артанаро впервые произнес столь длинную фразу, обращаясь к нему в присутствие стольких свидетелей.

— Наш план прост, — Орофер посмотрел на стоявшего рядом с ним Амдира, — и он в том, чтобы опрокинуть орков натиском конницы и поддерживающими ее лучниками, а затем, когда им удастся прорваться внутрь, пустить в ход пеших воинов-копьеносцев.

— Иными словами, вы намерены атаковать их в лоб, не прибегая к маневрам? — уточнил Нолдаран. — И считаете, что копье не так эффективно в бою, как стрела?

«Что с ним творится?» — подумал Орофер, глядя в заблестевшие глаза Эрейниона и чувствуя, как на плечо ложится рука Амдира. Это прикосновение означало «успокойся, не горячись».

— Ваш Аэглос*, вне сомнений, грозное оружие, — сдерживая улыбку, проговорил синда. — Но то, что подойдёт для схватки один на один, не может быть применено против сотен и тысяч…

Глорфиндель хотел что-то ответить на эту двусмысленную дерзость, но был вовремя остановлен повелительным жестом Нолдарана.

— Сразу видно, что вам не доводилось сражаться с вооруженным хорошим копьем воином, — спокойным тоном парировал Гил-Галад. — Мое копье я использую одновременно как гарпун и как меч с длинной рукоятью. Его удары разят противника на расстоянии, не позволяя ему приблизиться. Оно столь остро, что пробивает железную броню шлемов и панцирей, а лезвие его рассекает плоть, словно молния грозовую тучу.

— Жду не дождусь увидеть ваше копье в действии, — вежливо улыбнулся Орофер.

В его воображении рисовались совершенно другие картины с участием Эрейниона, образы которых ему отчего-то захотелось передать в госанна их главному герою. Но синда сдержал этот порыв, чтобы не смущать и без того боровшегося со смущением нолдо.

К Дагорладу было решено выступать на рассвете. А глубокой ночью Владыка Эрин-Гален отправился в шатер Артанаро, полный противоречивых чувств и беспокойных мыслей.

— Что с тобой? — спросил Орофер, плотно задергивая за собой полог и мысленно произнося заклятье, закрывавшее вход посторонним. — На сегодняшнем совете ты решил обратить на меня твое королевское внимание?

— Я испугался, — отвечал ему Артанаро, подходя вплотную.

— Ты? — удивился синда. — Самый бесстрашный охотник и воин говорит, что испугался? — он насмешливо прищурился.

— Смейся надо мной, если хочешь, — молвил Эрейнион, — но, прошу, не иди против меня и моих планов.

— В твоих планах для меня, похоже, не осталось места, — Орофер досадливо отстранился, сведя к переносице черные брови. — Ты даже не хочешь позволить мне командовать моим же войском…

— Ты не понимаешь…

— Чего? Что ты и Пэрэдель одурачили нас в Лотлориене, а теперь настал черед выставлять меня и Амдира на посмешище перед нашими воинами, отдав их под команду твоего златоволосого Лорда?

— Нет же! Я хотел, чтобы Глорфиндель командовал войском правого фланга, чтобы обеспечить нам победу ценой возможно меньших жертв, которые будут неисчислимы, если атаковать в лоб, не имея плана действий.

— Ты итак назвал меня сегодня безмозглым при всех, словно я не прошел Браголлах и Нирнаэт!

— В Нирнаэт ты был сама осторожность, отведя твои войска в тыл, едва стало ясно, что численный перевес на стороне Моргота!

— Я не мог рисковать моими воинами…

— А мой отец мог?! Он пал, сражаясь почти в одиночку с превосходящим его по силе и числу противником, пока вы спасались бегством!

— Тогда мы были обречены, и твой отец прекрасно знал это! Сейчас все не так! Мы победим! Внезапность, натиск и скорость атаки — вот в чем наше преимущество! Я поведу моих воинов в бой и покажу всем любителям строить планы, как нужно сражаться с Тьмой!

Оба часто дышали. Повисла пауза. Нолдаран тяжело вздохнул.

— Делай что хочешь! — прикрывая ладонью глаза, отчаянно прошептал Артанаро. — Только будь осторожен, прошу!

— Забудь об осторожности! — не соглашался Орофер. — Настает и для нас время славных дел! Война — это время славы, а ее не добудешь, отсиживаясь в тылу, за спинами храбрецов, что бросают вызов судьбе.

— Как ты не поймешь, что я боюсь тебя потерять?! — широко раскрытые глаза Эрейниона устремили свой взор прямо в светло-голубые глаза Орофера.

И снова оба они замерли, не решаясь даже сделать вдох. Первым вышел из охватившего их ступора Владыка Эрин-Гален:

— Ороднор, ты же сам говорил, что главное — победить в этой войне, спасти тех, кто на нас надеется от Тьмы, что разрастается в Средиземье…

— Но если в Средиземье не будет тебя, то я не смогу радоваться красоте его гор, зелени его лесов, щебету его птиц, журчанию ручьев в лесных чащах, шуму морских волн в гавани Митлонда и, превратившись в тень, буду вечно блуждать в потемках, в плену воспоминаний о тебе…

Он бессильно опустился на низенький походный табурет и сложил руки, низко склонив голову и глядя в устеленный коврами пол. Постояв еще несколько мгновений рядом с ним, Орофер уселся прямо на ковры, расстеленные на полу, пытаясь заглянуть в глаза Нолдарана, прикрытые опущенными веками.

— Я не страшусь судьбы и смерти, если так суждено, — заговорил он, стараясь утешить. — Тэран-Дуиль станет мне достойной заменой. В предстоящей битве наш народ подаст остальным пример доблести, бесстрашия и презрения к врагу. Это будет день нашей славы. Знай, что я поведу моих воинов в бой, думая о тебе. Ты, словно острый ледяной шип, пронзил мое сердце… — и синда положил голову на колени Артанаро, прося таким способом о ласке.


========== Часть 14 - Эглерио ==========


Комментарий к Часть 14 - Эглерио

Eglerio (синд.) - Слава! Да здравствует! Ура! боевой клич эльдар

Через два дня после победы в Минас-Итиль многочисленные полки объединенного воинства Последнего Союза подошли к орочьим укреплениям, выстроенным на дагорладской равнине и призванным защитить Мораннон и предохранить Мордор от вторжения в его пределы союзнических армий.

По сведениям гондорской разведки, за Черными Вратами, на покрытом пеплом Ородруина плато Горгорота размещались резервные полки врага, состоявшие из троллей, харадрим, варгов, мордорских орков и прочей нечисти, которая в избытке населяла бесплодные равнины и плато Черной Страны.

Наличие в пределах Мордора этих резервных сил, точные численность и состав которых оставались тайной для союзников, было главным препятствием и, одновременно, главной опасностью для немедленного штурма Мораннон, казавшихся неприступными из-за своих внушительных размеров и числа неусыпно охранявших их стражей из орков, троллей и харадрим, размещавшихся на двух укрепленных башнях по бокам от широчайших створок, на дозорных площадках которых также день и ночь несла караул охрана.

Как только лагеря союзных армий были разбиты, командиры отрядов получили от вышестоящих распоряжение приказать рядовым воинам готовиться к бою, который должен был состояться утром следующего дня.

Противник тоже готовился. Еще на подходе к Дагорладу все заметили, как потемнело небо, заклубились, невесть откуда явившиеся, темно-серые, тяжелые облака, а из жерла Роковой Горы начала изливаться ярко-алая лава, то и дело освещая зловеще-алыми вспышками почерневшее средь бела дня небо. Пепел и частицы черной пыли наполнили воздух. Стало нечем дышать.

Так он облегчал путь своим оркам и прочим тварям, не выносившим солнечного света, а, кроме того, стремился устрашить союзников, сломив боевой дух, отняв свет Анара и чистый воздух, а вместе с ними и силы.

Было решено дать бой на дагорладской равнине, уничтожив тех, кто находился в укреплениях перед вратами в Мордор, и ждать, когда из-за Мораннон на поле боя выступят свежие силы врага.

Такая продуманная тактика поэтапного уничтожения и выманивания, навязываемая укрывавшемуся в башне Барад-Дура Ненавистному, казалась Гил-Галаду и его свите, а также согласным с ними Элендилу и его сыновьям, наиболее выигрышной и влекущей наименьшие потери в живой силе, хоть и подразумевала затяжной характер войны.

Молчавший во время обсуждения общей тактики на последнем, предшествовавшем первому дню битвы, совете командующих, Орофер отправился к шатру Эрейниона едва потушили костры.

Выйдя из своего шатра, прикрывая нос и рот шейным платком, Орофер заметил вдалеке, перед громадой Черных Врат, высившихся на востоке, оранжево-красные огни орочьих костров. Тучи клубились, скрывая от взора звезды, но дождя не было. Вспышки пламени, бушевавшего в недрах Ородруина, озаряли черное небо.

Подумав о том, что Артанаро наверняка не спит, как многие другие в объединенном лагере, синда направился к нему, бесшумно ступая по бесплодной земле.

Отводя глаза всем, кто мог догадываться о том, что связывало их с Эрейнионом, Владыка Зеленолесья не страшился пересудов и сплетен. Даже если они и были, никто не посмел бы открыто осудить их или обвинить в чем-либо. Они все стояли на пороге страшной войны, смерть уже протягивала свои худые руки, чтобы забрать в свой вечный плен сотни и тысячи воинов, что спали сейчас в разбросанных по равнине палатках и шатрах. Каждый их них думал сейчас о себе самом и своих родичах, что оставались дожидаться, затерянные где-то на просторах Средиземья. Кому сейчас было дело до их с Артанаро связи?

— Я так и не смог сказать ей о моей любви, — услышал Орофер чей-то знакомый голос, подойдя к шатру Нолдарана, — Да она и не полюбила бы такого, как я… А теперь слишком поздно…

Прислушиваясь, Орофер замер перед входом. Внутри был кто-то посторонний. В ответ на его отчаянные слова раздался голос стремившегося успокоить собеседника Артанаро:

— Она полюбит, верь мне. Возможно, Леди Келебриан уже питает к тебе чувства…

— Нет! Не говорите этого! — запротестовал хрипловатый голос. — Если я погибну завтра, мне будет больнее умирать…

— Эльо, ты не погибнешь! Я вижу будущее для вашей с Келебриан любви. И за это будущее, за будущих детей и за их счастливую жизнь мы сразимся завтра с врагом.

— Но если…

— Нет! Ты не имеешь права так думать! И не имеешь права умирать… Уж если кто и должен погибнуть, так это я. А ты займешь мое место, будешь править Имладрисом и Линдоном. Лорд Глорфиндель и мой наставник, Ньовэ Корабел будут помогать тебе.

— Нет, мой Владыка! Без вас нам не победить! Ведь это вы собрали Великий Союз! Благодаря вам у нас все получилось и с вами, ведомые вашей верой в победу и помощь Валар и Единого, мы победим! Я часто спрашивал себя эти годы, что шла подготовка к войне, откуда вы черпаете силы, как можете оставаться столь неколебимы в вашей вере. Сейчас я понял — моя любовь отнимала силы у меня, делая слабым, заставляя сомневаться, страшиться грядущего, а вы, не знающий ее пагубного влияния, всегда оставались сильным, как и должно великому мужу.

— Эльо, ты не прав! Любовь делает нас сильными! В ней скрыт неисчерпаемый источник силы, и она щедро дает их, когда мы нуждаемся в этом. Я тоже, как и ты, люблю…

— Вы? — удивленно переспросил Элронд.

— Да, я. И в этой любви моя сила, моя вера, моя эстель, которую ничто не сможет поколебать.

— Кто эта дева?.. — с сомнением в голосе начал Пэрэдель. — И почему вы, обладающий всеми возможными достоинствами, до сих пор не захотели соединить с ней судьбу? Я никогда не смогу поверить, что она не отвечает вам взаимностью…

— Друг мой, я говорил об иной любви, — заговорил в ответ Артанаро. — Я люблю наш многострадальный народ, я люблю землю, в которой живу, я люблю моих ушедших родителей и других родичей, что, как я надеюсь, возродились к новой жизни к Благословенной Земле. Я люблю небесный свод и все звезды, что блистают на нем, люблю Валар и Единого и все их творения…

— Я тоже, но это другое! — разочарованно воскликнул Элронд. — Все это я тоже люблю, но любовь ко всему сущему я чувствую через любовь к Келебриан, посредством ее! Неужели же нет девы, что владычествовала бы над вашим сердцем, как Леди Келебриан над моим?

Повисла пауза.

— Нет, Эльо, такой девы нет, — едва слышно молвил Эрейнион.

Тяжело вздохнув, Орофер побрел прочь от шатра Владыки нолдор. Он услышал довольно, чтобы снова ощутить острую боль, иглой вонзавшуюся в сердце, распространяя отголоски спазмов по всему телу. Артанаро не ждал его этой ночью, предпочитая беседовать со своим герольдом о Леди Келебриан, убеждая Элронда, что сердце его свободно и нет такого существа, которое царило бы в нем, заставляя его биться чаще. Наверняка, ему жаль, что нет девы, с которой он хотел бы прожить вечность…

Без сна бродя вокруг своей части лагеря, к рассвету Орофер все же вернулся к себе и без сил рухнул на жесткий походный матрас. Забыться сном у него так и не получилось. Вскоре появился Ферен с двумя младшими прислужниками. Они принесли завтрак и тяжелые золоченые доспехи, готовясь облачить в них государя.

Доспех сиял даже в бледно-сером свете, проникавшем вместе с утренним холодом сквозь открытый полог шатра. Снаружи уже били барабаны. Воины под руководством командиров готовились к предстоящему бою, наскоро туша костры, надевая доспехи и шлемы, опоясывая оружие и выходя строиться на лежащую перед ними равнину.

Конных было меньше, чем пеших воинов. И Орофер, делая ставку на них, приказал выстроить полк личной стражи и два других конных полка под управлением Лиса впереди остального войска.

Оставив организацию построения на сына и подоспевшего для приветствия Амдира, его друг решил отправиться в ставку нолдор. Что-то гнало его туда. Ороферу хотелось увидеть Артанаро перед началом битвы.

— Почти все готово! — рапортовал Тэран-Дуиль, приближаясь на своем белоснежном, как и у самого Орофера, скакуне, к взбиравшемуся в седло отцу.

— Я скоро вернусь! Будь внимателен! — напутствовал Владыка синдар своего отпрыска, отдаляясь от позиций своих воинов.

Долго разыскивать Нолдарана ему не пришлось. Он увидел Артанаро еще издали. Сияющего начищенным серебром тяжелых доспехов, мифриловой кольчуги и покрывавшего голову шлема с заостренным навершием в форме морского гребня. Блестящий в факельном свете щит Гил-Галада были усеян звездами с вкрапленными в них хрустальными кристаллами. Ярко-синяя, утканная серебром шелковая перевязь с гербами его венценосных предков красовалась на его груди.

Сидя в седле серого в пятнах ретивого скакуна, в окружении блиставшего золотом Лорда Глорфинделя и носившего угрожающего вида броню князя дунэдайн Элендила, Нолдаран что-то обсуждал с Элрондом и несколькими воинами охраны, указывая рукой вперед, резко поворачиваясь то к одному, то к другому собеседнику.

Лицо его, отчасти скрытое за полумаской шлема, казалось как никогда серьезным, даже грозным. Выражение его было исполнено твердой решимости, отваги и праведного гнева. Трудно было поверить, что у кроткого и ласкового Артанаро может быть такое выражение лица, что звонкий голос его может звучать столь властно, повелительно, мужественно, тая в себе столько мощи.

— Мы будем держать позицию, ожидая, пока они нападут первыми! — говорил Эрейнион, оглядывая построенные в ровные, бесконечные шеренги полки своей пехоты. — Мы выманим их на Дагордад и так получим преимущество открытого пространства. Уничтожим сначала тех, кто сейчас перед воротами, а затем дождемся прихода свежих сил! — доносились до его слуха речи Нолдарана, обращенные к командующим союзников.

Остановив коня в отдалении, на вершине невысокого холма, близ которого располагался резервный полк Келеборна, Орофер не решился приблизиться к Эрейниону. Ему казалось, что Владыка нолдор уже забыл о нем, среди приказов и поручений, в заботах о войске, ведомый долгом перед народом и отвагой.

На что это будет похоже, если он сейчас подлетит к нему, расталкивая воинов свиты и приближенных военачальников? Для чего? Что скажет ему этот сияющий кольчугой и доблестью воин из голодрим, кажущийся таким чужим сейчас? Словно не с ним они разделили столько сладостных часов и безмятежных дней и не он только два дня назад говорил, что без Орофера жизнь в Средиземье потеряла бы для него смысл…

Нолдаран все принес в жертву этой войне. Ничего не осталось. Он, Орофер, забыт навсегда. Особенно теперь, после того, как отказался подчиняться его воле и отдать своих воинов под командование чужака.

Владыка Зеленолесья уже собирался развернуть коня, чтобы отправиться к расположению своих войск, как вдруг заметил, что от группы сопровождения Нолдарана отделился всадник, скачущий крупной рысью прямо к нему. Почти до последнего мгновения, когда он уже замедлил движение, Орофер не желал верить своим глазам — к нему спешил Лорд Имладриса.

— Владыка Орофер! — окликнул Пэрэдель еще издали, — Подождите!

— Чем обязан? — сухо спросил синда, натягивая узду порывавшегося удариться в галоп коня.

— Меня просили передать вам это, — он протянул маленький сверток из темно-синего бархата.

— Кто просил? — Орофер протянул руку, выхватывая у гонца послание.

— Я не могу ответить, — прищурился, впервые пристально рассматривая его, Лорд Элронд.

Орофер взглянул на послание. На белой коже перчатки лежал бархатный мешочек. Мгновение он разглядывал его, а затем поднял взор на ожидавшего чего-то Пэрэделя и сказал, стягивая с руки перчатку, а за ней и любимое кольцо с опалом:

— Передайте ему вот это. Я не заготовил подарка…

Элронд кивнул, принимая из его руки кольцо.

— Что он сказал вам? — спросил Орофер.

Синда искренне желал знать, что именно было сказано.

— То, что давно чувствовал, скрывая ото всех и желая разделить с кем-то, — был сдержанный ответ.

«Он ему рассказал…» — пронеслось в голове.

— И что теперь?

— Битва на смерть за будущее новых поколений, — без тени колебания ответствовал Лорд Имладриса.

— Мы мало что знаем о грядущих поколениях, — проговорил Владыка синдар, разворачивая бархат, — поэтому биться надлежит за то, что есть у нас сейчас, — взору его предстал небольшой плоский кулон из эмали на тонкой цепочке, представлявший собой соединение двух гербов — его крылатого серебряного месяца и герба Артанаро — сияющих на темно-синем небосводе звезд.

Когда Орофер поднял голову, конь уже уносил нежданного гонца обратно, в сторону расположившихся в центре позиций войск Гил-Галада и князя Элендила. Сжав в ладони подаренный кулон, Владыка синдар и лаиквенди развернул коня.

«Несчастный безумец! Глупец!» — ругал он себя, безотчетно подгоняя лошадь и сжимая в руке подаренный кулон так, что тот врезался острыми краями в незащищенную перчаткой ладонь. Он упустил возможность побыть с Артанаро в последнюю ночь перед битвой. Даже не смог сказать «прости» или «прощай», или «люблю»…

Что он с ним сделал?! Боль и наслаждение — Владыка голодрим умело, пусть и невольно, чередовал их в отношении к нему. То раня до глубины сердца, то вознося на небеса одним взглядом, жестом, прикосновением, знаком внимания. И теперь все это смешалось в чувствах Орофера и он уже не различал, где была даримая Артанаро боль, а где блаженство, где горькая тоска, а где трепещущая радость, где искажение, а где благодать…

Хотелось скорее броситься с головой в гущу сражения, разнося и круша все вокруг, выместить на вражеских тварях накопившуюся злость на себя, дать волю клокочущему внутри гневу.

На всем скаку он мчался к ожидавшим его возвращения Амдиру, Лису и принцу Амроту.

— Прикажи трубить к атаке! — приближаясь, кричал Орофер, обращаясь к другу.

— Что случилось?! — Амдир направил навстречу своего гнедого.

— Амдир, мы атакуем! — глядя на лучшего друга безумным взглядом широко раскрытых глаз, воскликнул Владыка синдар.

— Но призыва к атаке не было! Похоже, они собираются ждать, пока центр врага не пойдет в атаку, желая выманить их, освобождая себе путь к вратам.

— Я не намерен ждать! — бушевал Орофер, осаживая рвавшегося вперёд коня. — В бой! — и он выхватил из ножен свой меч, подняв его над головой на вытянутой руке.

В тот момент к ним подоспели Амрот и Тэран-Дуиль.

— Или вы собираетесь пресмыкаться перед потомком убийц-изгнанников, следуя его приказам?! Хотите, чтобы те, кто убивал наших жён и детей в Дориате и гаванях в устье Сириона, надели венец победителей в этой битве?!

Он обвёл пылающим взором троих эльдар.

— Мы следуем за тобой, мелдир! — решительно отозвался за всех Владыка Лориена, не став ни о чем расспрашивать дорогого друга.

— Тогда эглерио*! — закричал Орофер, взмахивая мечем и отправляя своего скакуна в галоп вдоль линии выстроившейся в боевом порядке конницы Эрин-Гален.

— Эглерио!!! — раскатистым эхом отозвались тысячи голосов. Ему вторил протяжный, громкий и низкий звук боевого рога, возвещавший воинам Зеленолесья и Лориена о начале атаки.

Остановив коня перед ровным строем конных, в середине линии выстроившегося впереди других полка личной стражи, Владыка Орофер устремил правую руку, сжимавшую меч, вперед, указывая тем самым на видные вдалеке, словно зыбкая черная тень, врата Мордора.

Лезвие меча ярко блеснуло, освещенное сумевшим прорваться сквозь плотные облака черного дыма, лучом Анара.

— Вперед! — Орофер оглянулся на своих воинов. — Эглерио! — закричал он во весь голос, набирая скорость, уносясь навстречу судьбе впереди войска.

И тут же земля затряслась и задрожала под тысячами копыт коней воинов синдар, стремительным потоком обрушивавшихся на стоявшие перед укрепленными воротами полки пеших орков.

Конь скакал с быстротою ветра, рассекая воздух так, что перехватывало дыхание и свистело в ушах. До слуха Орофера долетали удары копыт коня о бесплодную землю, позвякивание серебряных колечек-креплений узды и стремян, трепетание шелковой ткани плаща на ветру, дрожь земли, нарастающий гул вражьих орудий, обрывки чьих-то криков, но все это заглушал оглушительный рокот раскатистого «Эглерио-о-о-о!!!», от которого, казалось, небесный свод вот-вот расколется и обрушится на их головы.

Слыша этот рокот, увлекаемый им, словно горной лавиной, Орофер не чувствовал страха, но лишь предвкушение приближающейся с каждым мгновением опасности. И от этого предвкушения кровь закипала в жилах, а по коже пробегали мурашки.

Владыка Эрин-Гален стремительно мчался в авангарде своего многочисленного воинства по направлению к защищавшим Мораннон укрепленным позициям сил Тьмы.

«Ты — Сияющая Звезда на куполе Элберет. Но звезды, если приблизиться к ним, горячее жерла вулкана. Судьба распорядилась так, что ты приблизился ко мне, и я сгорел в звездном пламени, став пеплом. Я сам пожелал быть сожженным твоим светом. Он заставил меня потерять разум, волю, покой и мою честь. Но каждый раз, сгорая дотла в твоем огне, я воскресал, возрождаясь к жизни. И теперь нет ничего, что могло бы устрашить меня, вселив ужас в мое сердце, закаленное твоим ослепительным сиянием. Лишь ты безраздельно царишь в нем, освещая дивным светом наслаждения и радости, который я держал в руках. Эглерио, моя Звезда!»


Орофер и Амдир, владыки синдар, авари, а также лаиквенди Зеленолесья и Лориена, собрали большую армию, присоединившись к Последнему Союзу, созданному для свержения Саурона. Однако сумеречные эльдар не доверяли ни дунэдайн, ни в особенности нолдор, считая тех потомками изгнанников и убийц, и отказались подчиниться Гил-Галаду и его военачальникам, предпочитая самостоятельно повести в решающий бой свои воинства. Во время сражения при Дагорладе силы Амдира были отрезаны и загнаны в Мёртвые Топи, где и нашли свою смерть. Место Владыки Лориена и командующего остатками войска занял принц Амрот. Орофер погиб во главе своей армии в безрассудной попытке прорваться в Мордор без поддержки со стороны союзников. Треть оставшихся в живых воинов армии Эрин-Гален перешла под командование сына Орофера, принца Трандуила.