Последний побег [Алан Дин Фостер] (fb2) читать онлайн

Алан Дин Фостер Последний побег

У банзай-гонщика нет дома.

Он мчится по пустому шоссе.

Горючее его кровь

Маска его мозг

Он похож на психа,

Но гоняет лихо.

Все, кто знал Билла Свитча, не думали о смерти. Те, кто, подобно ему, занимаются особыми уличными гонками, не могут себе этого позволить. Это не значит, что он и его соперники действительно были сумасшедшими.

Свитч, когда ему было пятнадцать, взял старый отцовский «виллис-джип» и превратил его в нормальную машину для уличных гонок. Если хотите оценить это его достижение — надо знать, что собой представляет «виллис-джип». То, что сделал Билл, можно было бы сравнить с превращением мексиканской эмалированной кастрюли в вазу Бенвенуто Челлини.

Когда его послали во Вьетнам, то знали, кому доверить моторный парк. Билли прекрасно провел войну, забавляясь с бронемашинами и грузовиками. Он поставил какой-то турбодвигатель на танк задолго до того, как пентагонские исследователи и корпорация Крайслер уцепились за эту счастливую идею.

Когда он вернулся, то завел себе небольшой гараж специального обслуживания. Он мог бы стать богачом, одному Богу известно, сколько профессиональных гонщиков хотели бы обратиться к волшебнику из Сан-Бернардино.

Но Билл не любил с ними заниматься. Это был не его стиль. Он находил удовольствие в том, чтобы побивать их владельцев на собственных машинах. В его полигон превратились улицы Южной Калифорнии и система шоссе Индианополис-500.

Было еще несколько человек, подобных Биллу. Почти все они знали друг друга. Если кто еще и не знал Билла, то мог довольно быстро узнать ею, когда тот показал бы себя где-нибудь на ночном шоссе.

Дело в том, что этот здоровяк, Билл Свитч, как и еще несколько человек, был необычайным гонщиком. Они не занимались «фордами» или «кестерами», как в Долине, или неторопливыми «шейби», как на Ист-Сайд. С точки зрения этой группы, выжимать из машины сто пятьдесят — значило напрасно жечь горючее.

Они занимались своими делами на шоссе вокруг большого Лос-Анджелеса, глухой ночью или ранним утром, когда на дорогах мало машин и когда дорожная полиция на других дорогах занимается угонщиками или блуждающими группами подростков.

Пробег мог занимать от двадцати до ста и более миль. Мужчины и женщины, которые участвовали в нем, были обычно очень богаты. Иначе они просто не смогли бы позволить себе таких тачек. Невероятной гнусностью было бы именовать их просто уличными лихачами.. Даже полиция называла их «банзай-гонщиками».

Я немного знал Билла, потому что он снизошел до моего «корвета», хорошенькой игрушки модели 1969 года. Замечательная машина, которая считается подходящей для пожилых леди и мужчин с манией величия. Мастерская Билла была в Сан-Бернардино, и я потерял там день в надежде на замену глушителя.

Билл сжалился надо мной и починил глушитель. Кроме того, он сделал в моторе что-то незаметное, что словно сняло с машины пять лет работы и пять тысяч миль пробега. Как-то неожиданно после этого мы подружились. Не то чтобы стали настоящими друзьями, а просто здоровались и разговаривали. Билл любил прочищать мои мозги, что я охотно позволял ему. В свою очередь, он сообщал мне обычно, где и когда устраивается очередная гонка.

Я никогда не забуду ту ночь. Это было в сентябре, в Сэлтри, Южная Калифорния. Все было окрашено в темносерые тропические тона. Билла вызвали на состязание двое. Обычно бывает не больше одного за раз, и Билл решил воспользоваться таким случаем.

Один из них был знаменитый актер. Вы можете узнать его, поэтому об имени его я лучше умолчу. Я не сплетник.

Он приехал на «феррари-боксер». Хорошая машина, ладная и выкрашенная в огненно-красный цвет, как ноготок проститутки. Актер любовно занимался ею и хвастался тем, кто случался поблизости, как он начистит задницу Малютке. Таково было прозвище Билла.

Он слишком увлекся и забыл о другом гонщике. Правда, он приумолк, когда тот появился.

Человек, который вылез из машины, ростом был не выше пяти футов. Это был пластический хирург, который специально приехал на состязание из Беверли Хиллз. Насколько можно было судить по его дорожному комбинезону, этот шестидесятилетний гонщик здорово смахивал на сырую мясную котлету.

Машина его была «ламбурини», серебристая и красивая, со специальными щитами спереди и сзади, и с посадкой, достаточно низкой для тот, чтобы обезглавить даже гусеницу, если та не нагнется. Когда он заводил двигатель, шум был такой, будто работала турбина на Гуверской плотине, где мне случалось побывать в один ужасно жаркий день.

Артист слегка побледнел, но потом вновь набрался решимости и влез в машину. «Феррари» была в очень хорошем состоянии. Можно было сбить с толку водителя, но не машину.

Потом приехал и Билл. Старт был около завода Кайзер Стил, на Фонтана. Пробег должен был быть коротким, несколько миль до Всхолмья. Актер и хирург впервые увидели знаменитую машину Билла. Сначала им стало смешно, но, приглядевшись внимательнее, они, кажется, смутились.

Эта машина оказалась перестроенным Плимутовским фургоном, покрашенным в голубой цвет, с голубыми занавесками на окошках. Если бы не специальные низкие бамперы и не слишком большие колеса, его было бы не отличить от колымаг, которые обслуживают пиццерии.

Врач и артист подавили смущение и посерьезнели. Все, включая Билла, поставили по десять тысяч на победителя, победителю доставалось все. Три машины выехали на шоссе. На дворе стояло раннее утро, и дорога была почти пуста.

Раздался стартовый выстрел. За громыханием моторов «ламбурини» и «феррари», мотор Билла едва слышен.

Машины набирали скорость. Я и еще двое свидетелей ждали на полпути, незаметно поставив свои машины в сторонке.

Когда они приблизились, мы заметили, что «ламбурини» шел впереди, «феррари» — почти рядом, но отставал, а замыкал Билл. Я попытался различить выражение лица хирурга через свой ночной бинокль. Оно не сулило ничего хорошего.

Вдруг ровный гул был перекрыт новым мощным звуком, как при падении пятисотфунтовой бомбы. Из темноты вырвалась машина малютки. Я засек скорость «ламбурини»: двести тридцать миль. Малютка обогнал ее, словно это был учебный велосипед. Интересно, что подумал в это время хирург?

И вдруг раздался взрыв: это взорвался, не выдержав напряжения, мотор «ламбурини». Мы бросились к машине и помогли доктору вылезти. Кто-то ударил струей из огнетушителя. Пятьдесят тысяч долларов взлетели на воздух.

Артист продержался еще несколько минут, но, видно, уже выдохся. Он слишком разогнался, чтобы вовремя замедлить ход, и потерял контроль «Феррари» съехал с дороги в заросли виноградника. Водитель вышел, пошатываясь, его беспокоило собственное лицо, а не машина.

Слава, слава Малютке, слава!

Свыше двухсот — для него забава

Взорвался мотор «ламбурини»,

«Феррари» лежит в канаве,

Малютку Билла просто так не взять!

Его еще надо догнать!

Я один поехал к машине. Он отъехал к Всхолмью, аллея была такой же пустынной, как шоссе. Он лежал под машиной и светил себе фонариком. Он едва помещался там: ростом шести с половиной футов и весом в двести сорок фунтов.

— Привет, — окликнул он меня снизу, — как там все?

— Нормально, — сказал я, — этот хирург — крепкий парень. Он весь выложился.

— Да, — отозвался он из-под фургона. — Дайте некоторым из этих респектабельных граждан настоящие моторы, и они за несколько секунд доедут от Джекрилла до Гайда.

Под капотом у него был мотор «Шеви-454». Но он был только для небольших поездок, например, на рынок. В фургоне был установлен еще авиамотор «Претт и Уиттни» в 900 лошадиных сил, предназначенный для небольших спортивных самолетов, работавший с треском и грохотом. «454» Билл использовал, чтобы поиграть с соперниками, а потом включал дремавший авиадвигатель. Таким образом он добивался того, что количество лошадиных сил враз переваливало за тысячу. Фургон его выглядел просто, но устроен был сложнее, чем Бруклинский мост. Но Биллу этого было мало. Он говорил, что хотел бы когда-нибудь попробовать и реактивный двигатель, если бы только знал, как стабилизировать эту штуку.

Мы оставались одни среди виноградников и полей для спортивных игр. Остальные помогали отбуксировать машину доктора и вывести на дорогу машину артиста. Тут появился незнакомец.

Его машина возникла из темноты за переездом и остановилась позади фургона Билла. Цвет ее был чернейший, настолько черный, что казался почти пурпурным. На ней, казалось, были десятки лаковых покрытий. Фары горели красным светом благодаря специальным прикрывавшим их щиткам. Я не узнал марки, но я в этом не специалист. Машина не была похожа ни на обычную гоночную, ни на «слотус», ни на «мазду». Конструкция была вовсе незнакомой. Ветровое стекло было до шести дюймов высотой.

Водитель, вышедший из машины, был одет в такой же черный костюм, цвет, любимый многими гонщиками (Билл предпочитал джинсы и свитер). Он был так же высок ростом, как Билл, но много тоньше. Ему, показалось мне, было за сорок, и мне стало интересно, чем он занимается. Профессии банзай-гонщиков часто не менее интересны, чем их машины.

Он улыбнулся мне неприятной улыбкой, наклонился над фургоном и стал терпеливо ждать, пока появится Билл. Наконец Горилл заметил присутствие незнакомца и вылез, отряхивая руки. Он смотрел не на пришельца, а на его черную как смоль машину.

— Я слышал, вы любите гонки, — сказал незнакомец, кивнув в сторону шоссе. — Сейчас вы доказали, что способны на это. Хотели бы вы состязаться со мной?

Билл потер нос.

— Не знаю. Я не знаю вашей машины. Такую я вижу впервые.

Незнакомец усмехнулся.

— Импортная. Не итальянская и не французская.

— Израильская? Я слышал, у них есть кое-что интересное.

Незнакомец покачал головой:

— И не японская. Это — гибрид моей собственной конструкции. Это очень важно?

— Нет. Не для меня. Просто интересно.

— Говорят, что вы — лучший гонщик.

Теперь улыбнулся Билл:

— Правильно говорят.

— Я ставлю пятьсот тысяч новенькими банкнотами. Тогда у вас появится реактивный двигатель, который вы хотите и масса времени, чтобы с ним заниматься. Вам больше не придется возиться со всякими дамскими машинками.

Билл посмотрел на денди.

— Но я не могу сделать такую же ставку, даже если поставлю свою мастерскую.

— Мне ваша мастерская ни к чему, — ответил незнакомец.

— Тогда что же?

Незнакомец положил руку на плечо Билла, и они ушли в виноградник. У меня по спине поползли мурашки, и мне стало холодно, несмотря на душную ночь. Мне не нравилась ни его улыбка, ни его манера разговаривать, ни странный гул его длинной черной машины.

Но Вилла все это, кажется, не тревожило. Они вернулись, и я увидел, как они ударили по рукам. Мне это не нравилось, но не я принимал решение.

— Прежде всего, нам надо проверить скорость и крепость, — сказал незнакомец, — и машин и водителей.

— Согласен, — отвечал Билл задумчиво.

— Как насчет пути от Индио до границы? Победитель — тот, кто первый пересечет мост.

Малютка никогда не отклонял вызова.

И незнакомец в черном не смутил его.

Всего двести миль…

— От Сан-Бернардино до реки, таковы условия, — сказал неизвестный с ужасной улыбкой.

— Звучит интересно, — заметил Билл и кивнул на черную машину: — Работает на алкоголе?

Тот покачал головой.

— Не на таком экзотическом топливе. Предлагаю в следующий понедельник в два часа ночи.

— Хорошо.

Никогда еще Билл столько не работал, как в ту неделю. Я видел его в мастерской в четверг, он был так занят, что едва меня заметил. Кажется, он грезил об этой половине миллиона и о реактивном двигателе.

Я спросил Марио, одного из его механиков, чем занимается Билл в задней части фургона.

— Вышибает из меня дух. Он прилаживает еще какое-то устройство, форсаж или что-то в этом роде. Хочет выжать еще пятьсот лошадиных сил.

Я покачал головой:

— Он с ума сошел. Он взорвется, не выдержав дистанции.

— Я думаю, это не на всю дистанцию, — механик сплюнул на грязный бетонный пол. — Малютка сделает все мыслимое и немыслимое.

В назначенное время я ждал у моста. Немногие знали о состязании. Те же, кто знал, рассеялись по маршруту. Скопление людей привлекло бы внимание дорожной полиции. Мы стояли с приборами слежения, чтобы наблюдать за гонкой и предупреждать насчет грузовиков. Старта я, конечно, не видел, но следить за продвижением у меня была возможность.

Вначале они шли почти вровень. Когда проходили через Дезерт-Центр, Билл шел чуточку впереди. «454» и «Претт и Уитни» работали на полную мощность, пожирая горючее и пространство. Позже мы узнали, что от шума окрестные жители просыпались и не давали покоя службе Гражданской обороны, осведомляясь, не было ли пожара на складе боеприпасов около Барстоу.

Кажется, это было за пределами человеческих возможностей. За Блайтом, уже на последнем этапе, незнакомец сделал рывок. Наблюдатели говорили, что черная машина не гремела и не грохотала, но издала как бы пронзительный вопль, который нарастал, пока не перекрыл даже авиамотор.

Одна наблюдательница с биноклем говорила, будто видела лицо Билла, оно было напряженным и потным. Правда, страха не было. Не таков Билл Свитч.

Мы видели их, когда они с ревом пронеслись по городу. Полицейский патруль потерял терпение. Но они могли только следить за сногшибательной гонкой. Попробуй, догони банзай-гонщиков! Черная машина шла впереди. Нам с обрывистого берега, где мы находились, были хорошо видны ее пылающие фары.

Потом раздался явственный звук взрыва, словно взлетело на воздух что-то громоздкое. В домах стали зажигаться огни, люди просыпались.

Машина черного демона вырвалась вперед.

Зрители бежали к реке, думая, что Малютка погиб.

А Малютка посмотрел вниз, врубил свою новую штуковину, и поравнялся с демоном, догоняя его.

Звук, похожий на взрыв, был связан с тем, что Билл настроил свое сверхприспособление. В свои бинокли и подзорные трубы мы видели, как светлый фургон рванулся вперед, нагоняя черного гонщика. Оставалась едва ли миля с калифорнийской стороны моста. Кто первый пересечет мост — победит. Вот они уже поравнялись, а вот, неожиданно, Билл обогнал.

Чудовищные моторы так ревели, что мы не услышали, как лопнула шина. На скорости почти триста миль в час машина Билла свернула влево. Он отчаянным усилием на мгновение вернул ее в прежнее положение, но она тут же рванулась вправо. Свалив хрупкие перила, она пролетела по воздуху, описав дугу, как умирающий пеликан, когда падает в море. Сказались особенности Колорадо здесь, на юге. Машина упала в реку без взрыва или всплеска. Видимо, она просто сразу пошла на дно.

Я никогда не видел, чтобы машина маневрировала так быстро, как эта черная пуля. Водитель промчался всего милю или две по Аризоне, потом замедлил ход настолько, чтобы развернуться, и рванул к нам. Он остановился и вылез из машины. Гонка эти была трудной и для него. Его холодная самоуверенность, которую я видел тогда в Сан-Бернардино, исчезла. Он выиграл, но с трудом. Если бы Билл не потерял шину, могло бы быть иначе, и незнакомец понимал это.

Он с уважением посмотрел вниз на серую гладь Колорадо. Он был ближе всех от того места. Большая часть присутствовавших полезли вниз по обрыву, некоторые уже плыли к тому месту, где затонул фургон Билла. Я знал, что они ничего не найдут. Знал и неизвестный, стоящий рядом. Я отступил от него на два шага.

Дьявол остановился и вылез из машины которой управляли души, зашедшие слишком далеко. Он посмотрел на реку, где погиб Билл Свитч и сказал:

— Ты чуть не победил. Я сожалею о том, что случилось с тобой.

— Скажите, — спросил я нерешительно, — а если бы шина осталась цела, он мог бы вас победить?

Неизвестный задумался,

— Честно сказать, не знаю. — Он улыбнулся. — Но вы ведь все равно мне не поверите, не так ли?

Теперь я заметил, что глаза его были желтыми, и не из-за контактных линз. Странно, что я не заметил этого раньше. Или не захотел?

Я не особый храбрец, но перед лицом смерти я решился и сказал:

— Я думаю, по сути дела он победил.

Его ужасные глаза сверкнули, но достаточно, чтобы я вздрогнул. Но не я держал пари с этим банзай-гонщиком, и он знал это.

— Может быть. Он был лучшим из тех, с кем я состязался. Он был лучше своей машины, что нечасто бывает у людей. Очень нечасто. Но он потерял все. — Он повернулся к машине.

Я слышал, как он бормочет себе под нос: «Может быть, кое-что из проигранного можно спасти. Поглядим.»

Больше я никогда не видел ту черную машину и ее водителя и, надеюсь, никогда не увижу. Я больше никогда по ночам или рано утром не хожу поглядеть на банзай-гонщиков. Я прилип к своему письменному столу и своим бумажкам.

Да, я никогда не превышаю скорость, чтобы никто не вызвал меня на состязание.

Оглавление

*** Примечания ***