Когда зацветет вереск (СИ) [у] (fb2) читать онлайн

Замок почти не изменился. Где-то новая черепица на крыше, где-то новые витражные стекла, пара-тройка новых переходов, а в целом… все то же. Будто само время не властно над этим местом.

Салазар стоял на опушке Запретного леса и смотрел на древние стены, которые сам когда-то помогал возводить, а вокруг ярким хороводом оживали призраки прошлого.

— Ри-ик! За-ар! Проклятье! Куда эти двое опять подевались?! — Хельга, по-обыкновению облаченная в мужскую одежду, оглядывает окрестности, сидя верхом на гигантском фестрале.

А Салазар прижимает хохочущего Годрика к дереву, зажимая ему рот ладонью.

— Нас здесь нет.

И смешинки в зеленых глазах мгновенно сменяются нарастающим возбуждением. Горячие руки скользят по спине, проникая под рубашку.

Пальцы невольно коснулись ствола ближайшего дерева. Десять веков… А кажется, что шершавая кора все еще хранит тепло его тела. Взгляд скользнул дальше, к серебрящейся под бледным ноябрьским солнцем кромке Черного Озера.

— А я говорю — никаких русалок! Только нежити нам в школе не хватало! — Хельга гневно поджимает губы.

Ровена раздраженно закатывает глаза.

— Мерлин, с этой женщиной невозможно разговаривать! Зар! Ну хоть ты ей скажи, что русалочья чешуя и волосы — ценнейший ресурс! Зелья, артефакты, я уже не говорю о том, что это прекрасный материал для изготовления волшебных палочек! А они согласны предоставлять нам все это бесплатно, если только мы позволим им поселиться в нашем озере!

Салазар, полусидящий в тени раскидистого дуба и лениво жующий травинку, неопределенно пожимает плечами.

— И что это должно значить? — подозрительно щурится Ровена.

— Это должно значить, что он категорически плевал на ваши разборки! — раздается рядом жизнерадостный голос. — А о чем, собственно, речь?

— Рик! — идеальное двухголосье эхом проносится над водой.

— Скажи ей!..

— Нет, ты ей скажи!..

Салазар отвернулся от озера, и в поле зрения возникла потемневшая от времени Астрономическая башня.

— Видишь ту звезду? — низкий голос Рика звучит прямо над ухом, теплое дыхание согревает кожу. — Вон ту, самую яркую?

— Вижу, и что? — Салазар никогда особо не увлекался изучение ночного неба.

— Представляешь, вот мы сейчас стоим здесь, смотрим на нее, а ведь когда-то, возможно, много веков назад, кто-то другой стоял на нашем месте и так же смотрел на нее… И пройдет еще множество столетий, нас уже давно не будет, а она так же будет гореть в небе, и кто-то будет смотреть на нее вместо нас…

— Все когда-нибудь заканчивается, — усмешка скользит по губам. — Даже твои любимые звезды иногда рано или поздно гаснут.

— А что если нет? — внезапно спрашивает Рик, и Салазар непонимающе оборачивается.

— Что «нет»? Не гаснут?

— Что если есть способ продлить человеческую жизнь? Нашу жизнь? Что если возможно сделать так, что и через десять веков мы будем смотреть на эту звезду, а не кто-то другой?

Салазар смотрит недоверчиво.

— Только не говори, что ты тоже поддался этой золотой лихорадке и загорелся идеей философского камня…

— Нет, я о другом, — в глазах Рика мелькает какая-то странная, почти незнакомая эмоция. — Я говорю о по-настоящему долгой жизни безо всяких ограничений и условий! Вечная молодость, бессмертие, которое не зависит от формул и эликсиров!

— Мечтатель, — снисходительно. — Если бы это было возможно…

— Ты бы согласился? — Рик смотрит прямо в глаза, и он внезапно понимает, что это серьезно. — Зар, скажи, мне правда важно это знать. Ты бы хотел прожить бесконечно-долгую жизнь со мной?

Его взгляд почти обжигает, и весь сарказм испаряется, как утренняя роса на солнце.

— С тобой.

Салазар запрокинул голову, устремив взгляд сухих покрасневших глаз в бледно-голубое небо. Туда, где не было ни старого замка, ни леса, ни озера. Какая ирония… Место, которое когда-то было его домом, которое он по-настоящему любил, на многие столетия стало его проклятием.

Здесь терзающие его воспоминания оживали с новой силой, заставляя жалеть о некогда принятом сгоряча решении.

Забавно. Он прожил с десяток человеческих жизней, путешествовал, знакомился, увлекался кем-то, работал, развлекался, радовался и разочаровывался… Но только та, самая первая, жизнь до сих пор казалась ему настоящей.

У всего есть своя цена…

***

— Волнуешься? — Гермиона нашла его на подоконнике в коридоре.

Гарри сидел, прислонившись спиной к стенке оконного проема, и смотрел куда-то вдаль.

— А? — при ее появлении он вздрогнул и сфокусировал на ней взгляд. — Да… Слушай, — он вдруг схватил ее за рукав и притянул поближе, — тебе не кажется, что там кто-то стоит?

— Где?

— Вон там, на опушке… Не знаю, у меня такое странное чувство, как будто там кто-то есть…

Гермиона выглянула в окно, а затем посмотрела на друга с тревогой.

— Там никого нет, Гарри. С тобой все хорошо?

— Да… Показалось, наверное, — он снова откинулся на стенку.

Показалось. Почудилось. Померещилось. Сколько раз он объяснял этим всякие странности, преследовавшие его со дня возвращения в Хогвартс?

Возвращения? Нет, приезда. Впервые он увидел сияющий огнями замок первого сентября девяносто первого… или нет?

Или впервые он увидел это место, когда никакого замка еще и в помине не было?

— У простецов ушли бы на это десятилетия…

— Как хорошо, что мы не простецы!

Далекие, почти забытые голоса звучали в голове, напоминая о чем-то очень важном. О ком-то…

— Поверить не могу, что позволил втянуть себя в это.

— Да брось! Вот увидишь, будет весело!

Гарри почти физически ощутил чужое плечо под своей ладонью. Нужно вспомнить. Он обязательно должен вспомнить. Это чертовски важно!

— Эй, — Гермиона коснулась его руки, отвлекая от странных мыслей. — Ты бледный совсем… Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, — Гарри решительно тряхнул головой и спрыгнул с подоконника. — Все отлично! Когда там обед? Я жутко голодный!

***

— Итак, дамы и господа, Виктор Крам превосходно справился с заданием! Посмотрим, чем же удивит нас наш четвертый и самый юный чемпион!..

Салазар стоял в первом ряду одной из трибун и пристально следил за худым черноволосым подростком, идущим к загону с драконицей.

Следил и с каждой секундой убеждался, что все это лишь очередная ошибка. В Гарри Поттере не было ничего от Рика. Ни его уверенной, гордой осанки, ни хищной, кошачьей грации, ни природного магнетизма… Обыкновенный испуганный мальчишка, невесть как вляпавшийся в очередное приключение.

— Акцио «Молния»!

Салазар хмыкнул. Забавный ход. Интересно, что идея призвать метлу пришла в голову именно ему, а не профессиональному игроку в квиддич…

Додумать эту мысль он не успел. Потому что в этот момент Гарри Поттер взлетел в воздух, и замершего на трибуне Салазара будто током обдало.

Он даже не понял толком, что это было — секундное движение плеч, поворот головы или что-то еще — но на мгновение на месте нескладного мальчишки появился вдруг Годрик с его бесстрашной стремительностью, ловкостью и бешеной любовью к полетам.

Салазар почти наяву увидел развевающиеся медные волосы, сильные руки, сжимающие древко метлы, напряженную спину…

Наваждение пропало так же быстро, как и появилось, а он еще долго смотрел перед собой остановившимся взглядом, пытаясь понять, что это было.

Знак? Мгновенная ассоциация? Самообман?

Последняя версия казалась наиболее убедительной. Сколько раз он вот так обманывался, находя в самых разных людях черты того единственного человека, ради которого до сих пор жил? Сколько раз выдавал желаемое за действительное, а потом мучительно расплачивался за очередную ошибку, собирая себя буквально по кусочкам? Он сбился со счета. Так стоит ли снова добровольно обрекать себя на это?

— А разве ты можешь иначе? — негромко спросило сердце голосом Фламеля.

И Салазар тут же понял — нет. Не может. И никогда не сможет. Потому что Рик — его, весь целиком, живой или мертвый, а свое он никому не отдаст. И будет искать, пока не найдет или пока не закончится его чертова вечная жизнь. И будет надеяться, снова и снова склеивая свою надежду из осколков. И будь проклят этот Поттер, летающий с такой скоростью, что совершенно невозможно ничего разглядеть…

И не успела последняя мысль до конца оформиться, как мальчишка наконец завладел злосчастным яйцом и вылетел из загона, буквально кубарем скатившись с метлы.

Вот она — возможность.

Салазар стремительно сбежал вниз по ступенькам с твердым намерением разглядеть поближе удачливого Героя, и вдруг почувствовал, как в кармане нагрелась напоминалка.

Взгляд мгновенно метнулся к наручным часам.

— Дьявол!

Встреча с австрийским министром магии. Сегодня. Со всеми этими снами и знаками он совершенно забыл о делах.

Салазар посмотрел на окруженного толпой друзей и репортеров Поттера. Мальчишка никуда не денется, а вот переговоры с министром были назначены еще полгода назад. Впрочем…

Он коротко взмахнул палочкой, набросив на Поттера слабенькие, но необнаружимые, сигнальные чары. Теперь, по крайней мере, он узнает, если тому будет грозить что-то серьезное.

Напоминалка в кармане возмущенно завибрировала. Салазар закатил глаза.

— Да иду я, иду…

***

Июнь 1995. Нью-Йорк. США.

Основополагающий закон мироздания — чем меньше у человека времени, тем больше у него возникает неотложных дел.

— Зар?

Маргарет Джонс — одна из немногих, к кому Слизерин действительно хорошо относился в этом столетии, она же периодически его друг, психолог и собутыльница — сунула голову в гостиную скромненького пентхауса, который временно занимал ее друг-клиент-и так далее по списку, и застала там изумительную картину.

Салазар — босой, растрепанный, в одних джинсах, сидел по-турецки на светлом пушистом ковре, умудряясь одновременно разговаривать по маггловскому мобильнику, который держал рукой, стационарному телефону, который прижимал ухом к плечу, и сквозному зеркалу, которое парило перед ним. Помимо этого он еще периодически что-то диктовал летающему возле него прытко-пишущему перу, а свободной рукой стучал по клавишам стоявшего рядом ноутбука.

— Да, презентация назначена на завтра… Три грамма печени тритона и корень златоглазки… Нет, Макс, это я не тебе, не забудь подготовить прайс-листы для покупателей… Нет, это у тебя склероз, Шарлин, матч по квиддичу через две недели… Вот этот, — кивок сквозному зеркалу, — помешивать против часовой стрелки до появления перламутрового отлива… Я отправил все сводки тебе на почту…

И все это совершенно спокойно, без тени раздражения или паники.

—…да, Макс, буду к трем, — мобильник был благополучно отброшен в сторону. — Получил? Отлично. Прочтешь, перезвони, — второй телефон полетел туда же. — Шарлин, смирись, в твоем возрасте такое бывает. И выброси, ради Мерлина, это платье, цвет отвратительный, — зеркало погасло и мягко спланировало на ковер. — Разлить по флаконам и настаивать в течение недели, — Салазар, все еще печатавший что-то в компьютере, не глядя выхватил из-под пера клочок пергамента и протянул остановившейся рядом с ним Марго. — Держи. Твое зелье от солнечных ожогов. И больше не приставай ко мне с этой фигней.

— Вау, — оценила та, пробежав глазами рецепт. — Давненько я не видела тебя таким активным… Тяжелый день?

— Тяжелый век, — отозвался Салазар, ударил последний раз по клавише, захлопнул крышку ноутбука и взял в руки одну из валяющихся рядом папок. — Кофе? Виски? Кровь?

— Первая отрицательная?

— В холодильнике, вторая полка, — он вернулся к изучению бумаг, — а мне кофе. Двойной.

— Слушай, — задумчиво протянула Марго десятью минутами позже, устроившись рядом с ним на ковре, — вот мы с тобой сколько знакомы, лет восемьдесят? А я все понять не могу, на кой оно тебе надо?

— Что? — Салазар отвлекся от документов.

— Да вот это все, — она обвела жестом разбросанные средства связи и папки. — Работа… дела… весь этот геморрой?

— А чем мне, по-твоему, заниматься? — поднял бровь Салазар. — Лежать на диване и покрываться мхом?

— Ну-у… путешествовать?

— Найди мне место на глобусе, где я еще не был.

— Развлекаться?

— И через год отупеть до состояния лукотруса.

— Ой, не знаю, — вздохнула Марго, — если бы у меня была такая куча денег, как у тебя, я бы ни дня не работала…

— Да вы, вампиры, вообще народ ленивый. Особенно в возрасте.

— Эй, мне, между прочим, еще и двухсот нет! — возмутилась Марго.

— Серьезно? — Салазар окинул ее критическим взглядом. — А так и не скажешь…

— Хам! — она стукнула его одной из папок. — Противный ты, уйду я от тебя!

— Будешь уходить, захвати мусор.

Марго закатила глаза.

— Невозможный человек! Даже поругаться с тобой толком не выхо…

И в этот момент в воздухе вокруг них разнесся тонкий переливчатый звон. Будто тысяча крошечных колокольчиков качнулись на ветру. Салазар резко вскинул голову и замер. Марго подняла брови.

— Это что?

— Это сигналка…

— Ага. А сигнал откуда?

— А сигнал от… черт! — он внезапно вскочил на ноги, одновременно призвав откуда-то рубашку. — Поттер!

— Кто? — не поняла Марго.

— Долгая история, — отмахнулся Салазар, уже полностью одевшись, и поймал подлетевшую к нему со стола волшебную палочку. — Будут звонить по зеркалу, скажи, что я временно недоступен.

— А если по телефону?

— А телефон справляется с этим сам.

Миг — и Марго осталась посреди гостиной в полном одиночестве.

***

Июнь 1995. Литтл-Хэнглтон.

Откровенно говоря, аппарируя через полмира на зов сигнальных чар, Салазар не ожидал обнаружить себя на кладбище.

Еще меньше он ожидал увидеть на маггловском кладбище толпу волшебников в черных мантиях с капюшонами.

И уж совсем не ожидал увидеть Гарри Поттера, примотанного веревками к одному из памятников и с раной на руке.

Вроде, жертвоприношения уже пару веков как вышли из моды…

Салазар набросил на себя дезиллюминационные чары и подошел поближе. Оказалось, толпа в капюшонах стояла кругом не просто так. Они внимательно слушали вдохновенную речь своего лидера — судя по всему, чем-то крайне недовольного.

—…и никто — никто! — из вас не попытался найти меня! Один лишь Хвост вернулся, да и то из страха…

И в этот момент Салазар внезапно поймал взгляд Поттера, каким-то чудом разглядевшего его под чарами. Поймал — и застыл на месте, боясь поверить в то, что видит. Боясь, что это лишь иллюзия, игра света… но нет. Секунды сменяли друг друга, а наваждение не исчезало.

С испуганного, совершенно незнакомого лица на него смотрели глаза Рика.

Сердце пропустило удар и оборвалось, оставив в груди звенящую пустоту. Захваченный этим невозможным мгновением Салазар не сразу заметил, что речь главного мага завершилась, и все собравшиеся обратили свои взгляды к связанному пленнику. Но это было уже не важно. Не родился еще тот маг, который мог бы встать между Салазаром Слизерином и его целью.

С трудом отведя взгляд от таких родных и знакомых зеленых глаз, Салазар резко опустился на одно колено и направил кончик палочки в землю. Сверкнула короткая вспышка. И в ту же секунду все, кто стоял ногами на земле, рухнули обездвиженными, включая красноглазого оратора.

Еще один короткий взмах — и веревки, державшие пленника, исчезли.

Салазар подошел к памятнику и, глядя в глаза Гарри, протянул руку.

— Идем со мной.

Комментарий к Один взгляд

Автор очень благодарен всем читателям за отзывы и поддержку!

А еще Автор простудился и лежит с температурой, поэтому продолжение может задержаться.

Всем добра!

========== Дела семейные ==========

Гарри узнал его, как только увидел.

Высокий черноволосый мужчина в маггловских джинсах и рубашке, появившийся возле одного из памятников, выглядел точь-в-точь так же, как и три года назад, в Тайной Комнате.

В первую секунду Гарри даже решил, что ему мерещится с перепугу. Появление этого странного незнакомца здесь, на кладбище, в разгар торжественной речи Волдеморта, казалось еще более невероятным, чем тогда, в подземельях Хогвартса.

Кто он? Призрак? Галлюцинация? Его личный ангел-хранитель?

Мысли метались в воспаленном сознании загнанными птицами, мешая друг другу, и Гарри никак не мог понять, что ему делать — кричать, привлекать к себе внимание, затаиться? А затем…

Это сложно было объяснить. Просто в один момент незнакомец вдруг повернул голову, и Гарри удалось поймать его взгляд. Взгляд, в котором за долю секунды промелькнул целый спектр эмоций — узнавание, неверие, осознание, шок… Мгновения растягивались до бесконечности. Время замерло, будто кто-то нажал на паузу. В памяти разрозненными обрывками замелькали сны-воспоминания.

Гарри пропустил тот момент, когда сдерживающие его веревки исчезли без следа. Он даже не заметил, как тряпичными куклами повалились на землю Пожиратели во главе с Волдемортом. Только темно-серые глаза вдруг оказались совсем рядом.

— Идем со мной, — низкий, чуть хриплый голос показался до боли знакомым.

И снова вернулось настойчивое ощущение, что он вот-вот вспомнит… Вспомнит — и наконец все поймет. Решение, казавшееся единственно верным, оформилось мгновенно. Гарри без колебаний вложил руку в протянутую ладонь, ощутил, как его затягивает в удушливую воронку…

И провалился в темноту.

***

Первыми до пробуждающегося сознания долетели звуки.

—…ну ты головой-то думай иногда! Это тебе, ископаемому, на такие расстояния аппарировать — что чихнуть, а о пассажирах подумать, нет? Хорошо еще, что не расщепило… Эй! — позвал откуда-то из темноты женский голос, и в лицо полетели прохладные брызги. — Пацан, ты живой?

Гарри поморщился, инстинктивно потянувшись рукой к лицу, и открыл глаза. В поле зрения замаячила чья-то голова.

— О, очухался!

Взгляд постепенно сфокусировался, и Гарри разглядел сквозь чуть мутные от воды стекла очков светловолосую, черноглазую девушку, лет двадцати на вид, склонившуюся над ним.

— Что случилось? — собственный голос показался чужим.

— Ничего криминального, — меланхолично отозвалась девушка, исчезая из виду. — Жить будешь, так, приложило маленько.

— Приложило? — Гарри сел, ощущая легкое головокружение, и снова нашел взглядом собеседницу, усевшуюся на светлый ковер.

Та пожала плечами.

— Все претензии к авиаперевозчику. «Салазарус-эйрлайнс» — мгновенная доставка до места и некролог в подарок! — и она махнула рукой куда-то влево.

Гарри машинально повернул голову и только теперь заметил сидящего в глубоком кресле мужчину с кофейной чашкой в руках. Цепочка событий мгновенно восстановилась в памяти.

— Кто вы? — вопрос, который мучил Поттера с того самого дня в Тайной Комнате, вырвался помимо воли. — Я вас знаю?

В темных глазах мелькнула какая-то странная эмоция.

— Это ты мне скажи, — он чуть наклонил голову, делая глоток кофе.

— Я видел вас в Хогвартсе, — медленно сказал Гарри. — Это ведь были вы, да? Три года назад, в Тайной Комнате, вы отозвали василиска…

— Это все, что ты помнишь?

Гарри растерянно потер лоб.

— А я должен помнить что-то еще?

— Не знаю, — задумчиво сказал мужчина, вглядываясь в него, будто искал что-то.

— Я не понимаю, — Гарри оглядел просторную светлую комнату. — Где мы? Почему вы спасли меня? Кто вы такие? Как вы оказались на кладбище?

— Сколько вопросов, — мужчина внезапно усмехнулся, и его темные глаза будто ожили. — Что ж, давай по порядку. Меня зовут Салазар. Это — Марго, — он кивнул на девушку, — моя знакомая. На кладбище я оказался потому, что тебе грозила опасность. Сейчас мы в Нью-Йорке, в Америке. И в данный момент ты в полной безопасности.

— Вас зовут Салазар? — Гарри моргнул. — Как Основателя? Вы тоже его наследник? Поэтому василиск послушался вас, да? В вас тоже течет кровь Слизерина?

— Ну, можно сказать и так, — с легкой иронией протянул Салазар и вдруг осекся. — Минутку… что значит, тоже?

Гарри рефлекторно потянулся к шраму в виде молнии.

— Как Волдеморт… Тот, кто был в Тайной Комнате и на кладбище, он называл себя Наследником Слизерина… Говорил, что его цель — закончить его дело, истребить всех грязнокровок…

Салазар поперхнулся очередным глотком кофе. Справа раздался сдавленный фырк.

— Какая прелесть, однако, — ехидно заметила Марго. — Чего еще я о тебе не знаю?

А у Гарри внезапно потемнело перед глазами. Лавиной нахлынули воспоминания о зачарованном под порт-ключ Кубке, ослепительной зеленой вспышке, страшной фигуре, появившейся из котла… Словно щелкнул внутренний выключатель.

— Послушайте, мне надо в Хогвартс! — он вскочил на ноги, не обращая внимания на слабость. — Я должен рассказать Дамблдору…

— Так, постой, — перебил его Салазар, — что ты там говорил про Наследника?

— Вы не понимаете! — закричал Гарри, переводя взгляд с него на Марго и обратно. — Я должен вернуться! Должен сообщить им, что Волдеморт возродился! И Седрик… он убил Седрика… Я должен… Должен сказать!..

Марго выразительно посмотрела на Салазара.

— По-моему, у него истерика…

— Да что ты говоришь? Серьезно? — с досадой отозвался тот, отставляя чашку и поднимаясь на ноги. В несколько шагов оказавшись рядом с Поттером, он схватил его за плечи и с силой встряхнул. — Смотри на меня!

Гарри от неожиданности замолчал, поднял на него взгляд… и вдруг почувствовал, что тонет в этих глубоких темных глазах. Странных глазах. Слишком старых для молодого, в общем-то, человека, а оттого кажущихся чужими. Будто из их глубины смотрит сама вечность…

— Вот так, — негромко сказал Салазар, ослабив хватку. — Теперь слушай. Я обещаю, что верну тебя в Хогвартс. Но сначала ты расскажешь мне, что у тебя за история с этим вашим Волдемортом, и как ты оказался связанный ночью на кладбище. Согласен?

Гарри сглотнул, чувствуя тепло его ладоней на своих плечах, и неуверенно кивнул.

***

—…и Волдеморт взял мою кровь для возрождения, чтобы преодолеть защиту моей матери, а потом вызвал Пожирателей… ну, дальше вы и сами видели, — закончил Поттер охрипшим от долгого рассказа голосом, и замолчал.

Салазар и Марго переглянулись.

— Что-то я не въехала, — первой отмерла Марго. — То есть он не мог причинить тебе вреда из-за кровной защиты, которую твоя мать наложила, просто отдав за тебя жизнь? Я вообще спец по крови, но такое первый раз слышу…

— Кровь тут ни при чем, — задумчиво сказал Салазар, вертя в пальцах пустую чашку. — Действительно существует древний обряд добровольной жертвы, но он относится, скорее, к магии духа. Если мне память не изменяет, там два главных условия — искреннее желание обменять свою жизнь на чужую и озвученное намерение. Своего рода магический контракт. Об этом обряде мало кто помнит сейчас, но менее действенным он от этого не становится. Меня вот больше интересует, откуда этот Наследник вылез?

— Это ты у нас спрашиваешь? — Марго выразительно подняла бровь.

Салазар фыркнул.

— Ну, знаешь, я как-то перепись родни не вел. Тем более, что прямых наследников не было и быть не могло. Если только по линии сестры… — он напряг память. — Да, там была побочная ветвь — Гонты, но мне казалось, они вымерли еще пару веков назад…

— Что-то не похоже, — развела руками Марго.

— Да какая разница? — внезапно разозлился Салазар. — Даже если так, моей крови в нем чуть меньше капли, а все туда же — Наследник! Еще и именем моим спекулирует, зараза.

— А мне-то казалось, тебе плевать, что о тебе думают, — язвительно протянула Марго.

— Под настроение, — хмыкнул Салазар и вдруг заметил округлившиеся зеленые глаза, смотрящие на него в упор. — Что?

Поттер несколько раз моргнул.

— А вы… то есть… вы сейчас так говорите, как будто… — он неопределенно махнул рукой, — но вы же… Вы же говорили…

— Смотри-ка, а он соображает! — весело заметила Марго. — С формулировкой некоторые проблемы, но это мелочи.

— Не может быть, — выдохнул Гарри, глядя на Салазара во все глаза.

— Не может, — категорически согласился тот.

— Но вы… Салазар Слизерин? Тот самый… — пробормотал Гарри, сам не веря в то, что говорит. — Основатель…

Марго задумчиво куснула длинный ноготь.

— Слушай, давно хотела спросить, а тебя не бесит, что последняя твоя официальная заслуга тысячелетней давности?

Салазар глянул на нее недобро.

— Где у тебя кнопка паузы? Нажми и держи обеими руками.

Марго послушно заткнулась.

— Но… как?.. — в глазах Гарри полыхнул интерес.

— Это длинная история, — безо всякого выражения сказал Слизерин. — Сейчас не время.

— Но вы расскажете мне? — почти требовательно спросил Поттер. — Как это может быть? Почему все считают, что вы давно умерли? А другие Основатели, они тоже живы?

По лицу Салазара внезапно пробежала судорога, будто от боли, губы дрогнули в горькой усмешке.

— Так много вопросов… — он на мгновение прикрыл глаза, крепко сцепив руки в замок, будто борясь с собой, а когда снова открыл глаза, взгляд был уже совершенно спокойным. — Я отвечу на них. Однажды. Не сейчас. Сейчас тебе пора возвращаться…

— Как? Уже? — Гарри ощутил колкое разочарование.

— А кто вопил: верните! Верните! Вот прям щас! А? — насмешливо фыркнула Марго. — Или что, Темные Лорды и прочие Дамблдоры уже не актуальны?

— Ну да, — растерянно буркнул Поттер. — Да, конечно…

— Только есть одна проблема, — внезапно сказал Салазар, внимательно посмотрев на него. — Все, что ты узнал здесь, должно остаться тайной. По крайней мере, пока.

— Конечно, я никому не скажу! — с готовностью пообещал Гарри.

Салазар качнул головой.

— Прости, но этого недостаточно.

— То есть… — Гарри посмотрел на него почти с ужасом. — Вы хотите стереть мне память?

— Не стереть, всего лишь временно заблокировать отдельные воспоминания. Так мы будем уверены, что посторонние не доберутся до них. А когда придет время, я верну их тебе.

— Обещаете? — с почти детским отчаянием выдохнул Гарри. Почему-то от мысли, что он забудет все это, становилось грустно.

Салазар посмотрел ему прямо в глаза.

— Обещаю.

***

Час спустя. Пентхаус.

— О! — Марго, как раз нацелившаяся на второй стакан «Кровавой Мэри», обернулась, услышав характерный негромкий хлопок. — Уже вернулся? Выпьешь со мной?

Тишина.

— Зар? — она подхватила коктейль и выглянула в гостиную. Салазар стоял у стены, прислонившись к ней спиной и закрыв глаза. — Ты чего?

— Уйди, — неожиданно хриплым, совершенно чужим голосом произнес он, открыв глаза, и Марго невольно отпрянула, испугавшись того, что увидела в них. — Сейчас. Уйди.

Марго молча поставила стакан на ближайший стеллаж и так же молча исчезла, правильно уловив его настроение. И только теперь Салазар позволил себе снова закрыть глаза и буквально сползти по стене вниз, обхватив руками голову.

Один Мерлин знал, чего ему стоили эти последние два часа, показавшиеся вечностью. Два часа, прошедшие с того момента, как он посмотрел в глаза Рика и не нашел в них ни тени узнавания.

Он не помнил. Не помнил ничего о своей прошлой жизни, не помнил его, не помнил того, что их связывало… И все же это был он.

Это был тот Рик, которого Салазар не знал. Еще совсем юный, по-детски наивный и порывистый львенок, совсем не похожий на того взрослого, уверенного в себе льва, которого он впервые увидел в замке Гриффиндора. И в то же время совершенно такой же.

Те же живые искры в зеленых глазах, тот же буйный характер, та же заразительная жажда жизни и неистребимое любопытство… Тот же огонь, которого Салазару так не хватало во всех тех, других.

Какая ирония!

Отчего-то Салазар был уверен, что все мучения закончатся в тот момент, когда Рик вернется, что он сразу же узнает его, что будет таким же, каким был в день смерти… А теперь…

Что ж, наверное в этом есть какая-то извращенная справедливость. Тогда, тысячу лет назад, Рик завоевывал его, разрушая все преграды на своем пути, убеждая довериться и открыться. Похоже, теперь пришла его очередь.

И будь он проклят, если прождав целую вечность, отступит теперь, когда жизнь, наконец, снова обрела смысл.

Вот только прежде нужно разобраться со всем этим бардаком, устроенным вокруг Избранного.

Что там Ник говорил о «чудесном мальчике» Дамблдоре?

***

Два дня спустя. Девоншир.

— Салазар, клянусь, я рассказал тебе все, что знаю, — Фламель поднял руки. — Да мы с Альбусом и не были никогда особенно близки. Переписывались некоторое время, несколько раз виделись, вот и все. Насколько я успел понять, он действительно человек неординарного ума, талантливый ученый, педагог… Не без тараканов, конечно, но у кого их нет? А почему тебя вдруг так заинтересовала его личность?

Салазар устало потер переносицу и поморщился.

— Больно активно эта личность себя проявляет.

— Ты об этих случаях с одержимым профессором, василиском и прочем? Считаешь, Альбус с самого начала знал обо всем?

— Ник, директор Хогвартса не может не знать, что происходит в школе, — отрезал Салазар. — Он единственный, у кого над замком абсолютная власть. Я не в счет. Нет, он ведет какую-то свою игру… Да и черт бы с ним, но он же и Гарри тянет за собой!

Фламель пожал плечами.

— Разве это проблема? Забирай мальчика, и уезжайте. Уверен, если ты захочешь, никто вас никогда не найдет.

— Я думал об этом. Но какой в этом смысл? Мне кажется, в данном случае проблему проще решить, чем убегать от нее. К тому же, есть еще этот титулованный наследничек, одержимый местью, и с ним тоже не мешало бы познакомиться поближе…

Его размышления прервала вибрация сквозного зеркала.

— Да, Марго, в чем дело?

— Слушай, к тебе тут пришли какие-то типы, и отказываются уходить! — сердито отозвалось зеркало.

— Чего хотят?

— Один вопит что-то про драконьи туши, которые вот-вот куда-то уплывут, второй трясет кипой каких-то бумажек на подпись, а третий бормочет что-то на французском, которого я не знаю. Короче, ты должен сказать мне, кого и в какую сторону мне послать?

Салазар тихо выругался себе под нос.

— Пошли их на кухню и налей выпить, я скоро буду, — он смахнул изображение и убрал зеркало в карман.

— Дела? — понимающе усмехнулся Фламель.

Салазар с досадой дернул плечом.

— Кошмарная ошибка в устройстве мироздания — когда ты забываешь об окружающем мире, он почему-то вовсе не забывает о тебе.

***

15 июля 1995. Литтл-Уингинг.

Гарри неторопливо шел по тенистой стороне Тисовой, сунув руки в карманы джинс и наслаждаясь по-утреннему прохладным воздухом. Лето в этом году выдалось на удивление жарким.

Взгляд бесцельно скользил по еще пустынной в этот ранний час улице, а в памяти то и дело всплывали ужасные события последнего месяца.

Возрождение Волдеморта, смерть Седрика, его собственный провал в памяти… Он до сих пор не мог вспомнить, как оказался в Хогвартсе. Казалось, вот он еще стоит, привязанный к статуе, а в следующую секунду уже обнаруживает себя перед трибунами с телом Седрика на руках.

Затем всеобщая паника, профессор Грюм, оказавшийся замаскированным Пожирателем, бесконечные вопросы Дамблдора, на которые у Гарри не было ответов… В конце концов все решили, что из-за пережитого стресса он забыл некоторые моменты той ночи. Что ему каким-то чудом удалось сбежать от Волдеморта и его соратников, просто он не помнит об этом.

Но Гарри почему-то казалось, что это не так. Несмотря на весь пережитый ужас его не покидало странное ощущение защищенности. Словно он знал, что кто-то присматривает за ним. Смотрит…

Гарри резко остановился, кожей почувствовав чужой взгляд, и увидел на другой стороне улицы человека, пристально следившего за ним.

Человека, показавшегося вдруг очень знакомым.

— Это вы… — В памяти сами собой замелькали яркие картинки — светлый пентхаус, солнечные блики небоскребов за окном, белокурая Марго, отпускающая ехидные реплики… — Что вы здесь делаете?

Салазар, в несколько широких шагов оказавшийся рядом с ним, усмехнулся уголком губ.

— Я пришел за тобой.

Комментарий к Дела семейные

Автор безумно благодарен всем, кто поддержал его плюшками и отзывами, только благодаря вам у него нашлись силы на новую главу :)

Люблю вас!

========== Тонкие нити ==========

— Значит, Дамблдор все знал? — Гарри неверяще переводил взгляд с Салазара на Николаса Фламеля. — Знал о дневнике Реддла, о Квиррелле, поэтому заманил его в Хогвартс с помощью фальшивого камня…

— Ну, технически, тот камень не был фальшивым, — уточнил Фламель. — Просто один из неудачных образцов. Но в целом — все верно.

— Но зачем? — растерянно пробормотал Гарри, чувствуя, как из-под ног уходит земля. — Зачем ему все это было нужно?

— А вот это — хороший вопрос. На который у нас пока нет ответа, — сказал Салазар, внимательно глядя на него. — Поступки Альбуса Дамблдора на первый взгляд лишены логики. Он прячет твоих родителей под Фиделиусом, чтобы защитить от Волдеморта, а затем оставляет тебя ночью на пороге у магглов. Он устраивает ловушку с философским камнем, а сам покидает школу в самый ответственный момент. Игнорирует появившийся в школе темный артефакт, а затем спасает тебя в Тайной комнате…

— Он знал о Крауче, — внезапно сказал Гарри, глядя куда-то в пространство перед собой.

— Прости? — Салазар осекся.

— Когда я вернулся в Хогвартс с телом Седрика, — медленно начал Гарри, — оказалось, что профессор Грюм, который вел у нас ЗоТИ, это на самом деле Барти Крауч-младший, Пожиратель Смерти. Все были удивлены, когда это выяснилось, но не Дамблдор. Он как будто заранее знал, что так будет. Тогда я не обратил на это внимания, но сейчас… И Волдеморт… его возрождение… На первом курсе, после истории с Квирреллом, Дамблдор сказал мне, что Волдеморта нельзя убить, потому что он, в каком-то смысле, не является живым существом… и что, скорее всего, он будет искать новое тело…

— Знаете, чем больше я вникаю в эту историю с Волдемортом, тем любопытнее она мне кажется! — внезапно восхитился Фламель. — Честно говоря, никак не могу понять, что это вообще за фокусы с перескакиванием из тела в тело? Если добровольная жертва Лили Поттер действительно отразила смертельное заклятие в ту ночь, то Волдеморт, как честный человек, должен был упокоиться с миром и не выпендриваться!

Гарри поднял на него взгляд.

— Он говорил о каких-то экспериментах. Тогда, на кладбище, он сказал, что не умер, потому что один из его экспериментов сработал… Что он стал тенью, химерой, очень ослаб, но остался жив…

— Надо же как интересно, — в глазах Фламеля вспыхнул научный азарт. — А он не уточнял какой именно эксперимент? Что-то связанное с алхимией или магией духа? Какие-то защитные ритуалы? Некромантия?

— Ник, — Салазар выразительно посмотрел на него.

— О, прошу прощения, что-то я увлекся, — смутился Фламель. — Все же не каждый день сталкиваешься с такими любопытными феноменами…

Слизерин поморщился.

— Этому… феномену… неплохо бы было помимо тела еще и мозгами обзавестись.

— Ты не прав! — возразил Фламель. — Могу поспорить, этот мальчик умен, очень умен! Раз он нашел способ остаться на земле после гибели тела, его интеллект явно выше среднего!

— Мало иметь интеллект, им еще нужно уметь пользоваться, — отрезал Салазар.

Гарри, все это время смотревший куда-то внутрь себя, вдруг посмотрел прямо на него.

— Дамблдор использовал меня? Так же, как философский камень? Он знал, что Волдеморт снова захочет убить меня, и специально делал так, чтобы мы встретились?

— Возможно.

— Зачем?

— Я не знаю. У меня пока недостаточно информации, чтобы делать выводы о том, в какие игры он играет.

— А вы? — внезапно спросил Гарри, глядя ему прямо в глаза. Почему-то это было очень сложно, но он усилием воли заставил себя не отводить взгляда. — Вы дважды спасли меня, зачем? Зачем вы рассказали мне о Дамблдоре? Что вам от меня нужно?

Салазар неожиданно вздрогнул и потянулся рукой к вороту рубашки, ощутив нехватку воздуха. В ушах далеким эхом зазвучало его собственное раздраженное шипение.

— Какого дьявола ты постоянно путаешься у меня под ногами, Гриффиндор? Что тебе от меня нужно? — ледяным взглядом, кажется, можно заморозить целый континент, но теплые искорки в зеленых глазах становятся только ярче.

— Сам подумай, ну что мне может быть от тебя нужно? Ничего. Я просто решил помочь…

Внезапное наваждение рассеялось, и Салазар вновь вернулся в гостиную Фламеля. Только глаза напротив остались такими же, хоть и смотрели несколько по-другому.

— Сам подумай, ну что мне может быть от тебя нужно? — будто по наитию повторил Салазар, не сводя взгляда с напряженного лица. — Ничего. Я просто решил помочь.

Гарри недоверчиво нахмурился, отмахнувшись от вновь возникшего ощущения легкого дежавю.

— Но почему?

Салазар усмехнулся.

— По доброте душевной. Знаешь, вечная жизнь — это чертовски скучно. Вот и пробивает иногда на благотворительность.

— На благотворительность? — Гарри от удивления даже хмуриться перестал.

— О, да, Салазар у нас известный меценат и филантроп! — закивал Фламель. — Инвестирует в науку, поддерживает молодые таланты, организовал целую сеть приютов для сирот-волшебников по всей Европе…

— Правда? — глаза Гарри забавно округлились. — Но ведь… просто в Хогвартсе о вас говорят… — он смутился и замолчал на полуслове.

Салазар хмыкнул.

— Да, я в курсе. Великий и Ужасный темный маг, змееуст, ненавидящий магглов! Разругался со всеми вокруг и гордо ушел в закат, оставив в Тайной Комнате злобное чудовище!

Гарри смотрел настороженно.

— То есть, это неправда, да? Просто слухи…

— Почему же, чистая правда, — серьезно сказал Салазар. — Ник просто забыл упомянуть, что я по полнолуниям пью кровь этих самых детей-сирот.

Гарри моргнул, а потом рассмеялся, заметив иронию в темных глазах.

— Извините. Глупо вышло…

— Ничего, я прекрасно знаю все эти мифы о моей персоне, — отмахнулся Салазар.

— Конечно, ты же большинство из них сам сочинил, — заметил Фламель.

— Ну нужно же было как-то выделиться на фоне нашей святой компании.

— Вы и статую поэтому сделали непохожей на себя? — весело спросил Гарри, вспомнив Тайную комнату. — Плевать на потомков и их представления о вас… — он осекся, заметив, как вдруг напряженно замер Слизерин, услышав последние слова.

— Откуда ты знаешь? — неожиданно севшим голосом спросил он.

— Что? — не понял Гарри.

— Эта фраза, — он подался вперед, пристально вглядываясь в его лицо. — Где ты слышал ее? Ты помнишь что-нибудь еще?

Гарри в первую секунду растерялся, но затем в памяти будто что-то щелкнуло. Вот он входит в Тайную комнату, видит статую с пугающим лицом, а на душе почему-то становится весело…

— Заставили меня изображать скульптора — наслаждайтесь, — вырвалось едва слышным шепотом прежде, чем Гарри пришел в себя.

— Что? — хрипло выдохнул Слизерин. — Повтори. Повтори что ты только что сказал!

— Салазар, — Фламель предупреждающе коснулся его руки, и тот будто очнулся.

— Я что-то не то сказал? — пробормотал Гарри.

Салазар снова откинулся на спинку кресла и медленно покачал головой.

— Нет, ничего. Просто когда-то, очень давно, я говорил все это…

— Кому? — самне понимая, зачем, спросил Гарри.

В темно-серых глазах мелькнула тень.

— Одному очень близкому и дорогому мне человеку, — тихо сказал Салазар.

И столько тоски вдруг почудилось Гарри в этих словах, столько глубоко затаенной боли, что у него защемило сердце. Великий Салазар Слизерин неожиданно показался бесконечно одиноким, уставшим от этого одиночества человеком. Таким же, каким часто чувствовал себя он сам.

— Друзья мои! — затянувшуюся паузу прервал Фламель, преувеличенно радостно хлопнув в ладоши. — Не сочтите за занудство, но у нас, кажется, оставались нерешенные вопросы, разве нет? Теперь мы знаем, что Альбус по каким-то, одному ему известным, причинам использует Гарри в борьбе против, прости Мерлин, лорда Волдеморта. Который, в свою очередь, благополучно воскрес и все еще жаждет сатисфакции…

— В министерстве не верят, что он вернулся, — мрачно сказал Гарри.

— О, и будь уверен, не поверят, пока не увидят, так сказать, во плоти, — махнул рукой Фламель. — Такова людская психология. Пока ты во что-то не веришь, этого, вроде как, и не существует.

— Но он существует! — горячо возразил Гарри. — Я видел его! И… — он вдруг с надеждой посмотрел на Слизерина, — и вы видели!

Тот скривился.

— Да уж, имел удовольствие…

— Если вы скажете, что он вернулся, вам поверят!

Фламель усмехнулся.

— Подозреваю, что в свете его возвращения, про Волдеморта вообще забудут.

— Вот чего мне не надо, так это лишнего пиара, — дернул плечом Салазар. — Проще разобраться с этим неучтенным родственником по-тихому, и пусть общественность дальше пребывает в счастливом неведении.

— А вы можете? — с надеждой спросил Гарри.

Салазар задумчиво посмотрел на него.

— Интересно то, что Дамблдор почему-то уверен, что ты можешь…

— О чем вы?

Салазар вместо ответа перевел взгляд на Фламеля.

— Странная история. Я навел кое-какие справки об этом Дамблдоре, он действительно выдающийся волшебник своего времени. Он вполне мог бы утихомирить Волдеморта сам или, на худой конец, прибегнуть к помощи взрослых магов, но он отчего-то упорно делает ставку на необученного школьника… Почему?

— Он говорил, что у меня с Волдемортом есть связь, — внезапно вспомнил Гарри. — Что в ту ночь, когда Волдеморт убил моих родителей, он передал мне часть своих сил, поэтому я умею говорить со змеями, и еще… у меня иногда бывают видения, — и он коротко рассказал о снах, начавшихся прошлым летом.

В гостиной на некоторое время повисла тишина. Первым отмер Фламель.

— Однако, все чудесатее и чудесатее, как любил говорить один мой знакомый маггл…

— А главное, вариантов — замучаемся перебирать, — задумчиво добавил Салазар. — Спросить бы у самого Дамблдора, наверняка ведь точно знает, о чем речь…

— Сам пойдешь? — насмешливо поинтересовался Николас. — Не забудь заодно отчеты с него стребовать. За все десять веков.

— Я это выясню, — вдруг твердо заявил Гарри. — Теперь, когда я знаю, что Дамблдор использовал меня все это время, я имею право потребовать у него правду!

— Это может быть опасно, — Салазар невольно улыбнулся, глядя на его решительное лицо.

— Волдеморт не нападет, пока я в Хогвартсе, — возразил Гарри, почувствовав, как от этой улыбки внутри почему-то стало тепло. — И потом… вы ведь поможете мне, если что? Я просто не могу все это так оставить, я должен во всем разобраться!

— Это твое право, — Салазар слегка наклонил голову набок, изучающе глядя на него. — Но для этого тебе нужны силы. Силы и знания. Ты должен научиться контролировать свой разум и уметь защитить себя…

— А, — у Гарри внезапно пересохло в горле, — а вы могли бы… научить меня?

— Я? — Салазар поднял бровь. Николас на заднем плане сдавленно хихикнул. — Нет. Но я могу найти для тебя учителя…

— Ну, пожалуйста! Я хочу, чтобы меня учили именно вы! — упрямо возразил Гарри. — Вы же сами сказали, что хотите помочь!

Салазар посмотрел на него с заметным интересом.

— У меня очень высокие требования к ученикам. Ничего общего с преподавателями Хогвартса. Не уверен, что ты потянешь…

— Я справлюсь! — категорически заявил Гарри, сверкнув глазами. — Вот увидите!

Слизерин и Фламель обменялись взглядами.

— Что ж… посмотрим, — Салазар вытащил из кармана брелок в виде серебристой змейки и бросил его в руки Гарри. — Отправляйся в пентхаус. Пароль «Штаты». Тебя там встретит Марго, я буду чуть позже.

Гарри, все еще до конца не веря, что все это происходит с ним на самом деле, крепко сжал в руке прохладный брелок, назвал дрожащим от волнения голосом пароль и ощутил знакомый рывок под ложечкой.

Салазар несколько мгновений молча смотрел на то место, откуда он исчез, а затем тряхнул головой и с силой провел руками по лицу.

— Мерлин, как же он… Те же слова, те же жесты, глаза… Это просто невозможно…

Фламель понимающе хмыкнул.

— А кто обещал, что будет легко?

***

Легко действительно не было.

Уже через несколько дней Гарри в полной мере осознал, что насчет высоких требований Слизерин не шутил.

Ранние подъемы, обязательный комплекс физических упражнений, поединки — рукопашные и с волшебными палочками, огромный объем информации, который необходимо было усвоить в короткие сроки, и обучение контролю над разумом. Все это очень быстро превратилось в какую-то сумасшедшую гонку на выживание, к которой Гарри оказался совершенно не готов.

Первые две недели он продержался, наверное, только на фамильном упрямстве. Гордость не позволяла сдаться и признать собственную слабость, хотя уже в первые дни жизнь у Дурслей показалась ему раем. А потом…

Гарри сам не заметил, как это произошло. То ли организм адаптировался к нагрузкам, то ли нежелание увидеть разочарование в глазах Салазара перевесило все остальное, но проснувшись однажды утром, он понял, что ждет нового дня с предвкушением.

— О, да ты, я смотрю, втянулся! — Марго, хозяйничавшая на кухне, окинула его веселым взглядом.

— Думаешь? — Гарри забрался на высокий табурет за узкой стойкой, заменявшей стол, и взмахом палочки включил кофеварку.

— Ну, по крайней мере, ты перестал походить на зомби, — Марго пожала плечами, продолжив укладывать на разрезанный вдоль батон ломтики сыра и ветчины.

— Я и чувствую себя лучше, — Гарри обхватил ладонями горячую чашку и с интересом прислушался к себе. — Даже выспался…

— Человек ко всему привыкает, — философски заметила Марго и кивнула на чудовищных размеров сэндвич. — Будешь?

Гарри усмехнулся.

— Нет, спасибо. А где Салазар? — он вдруг понял, что показалось ему странным этим утром — в пентхаусе царила непривычная тишина.

— Умотал куда-то, — Марго легкомысленно пожала плечами. — Когда вернется не сказал, но вернется он, скорее всего, сильно не в духе, так что радуйся, пока его нет.

— А что, что-то случилось? — Гарри нахмурился, глотнув кофе.

— Ай, — Марго отмахнулась. — Не знаю я. У него, похоже, случилось что-то в этот день. Что-то страшное. Сколько я его знаю, он по этим числам уходит куда-то, а возвращается мрачнее тучи. Я, конечно, миллион раз спрашивала, но он молчит, как замороженная креветка, фиг вытянешь хоть слово…

Гарри задумчиво обвел пальцем край чашки.

— А какое сегодня число?

— У-у, — насмешливо протянула Марго. — Совсем тебя наш динозавр загонял, да? Тридцать первое.

— Тридцать первое, — эхом повторил Гарри, а потом чуть удивленно хмыкнул. — Надо же, а я и забыл…

— Чего?

— У меня сегодня день рождения.

***

Салазар стоял на вершине холма, залитого ярким июльским солнцем. Стоял, кажется, уже целую вечность, и все никак не мог заставить себя уйти. Это место держало его. Держало так крепко, что становилось трудно дышать.

Салазар до сих пор помнил, как точно так же стоял здесь тысячу лет назад. Он прикрыл глаза, мгновенно возвращаясь в тот день.

Яркий солнечный свет… дерево с раздвоенным стволом… плоский светлый камень у самых корней… и тонкие руки, опускающиеся на плечи…

— Зар, — голос Хельги полон жалости, разъедающей его изнутри, — хватит себя мучить. Пойдем домой.

Он стоит неподвижно, не оборачиваясь, не желая видеть маячащие вдалеке хогвартские башни. Это место больше никогда не будет для него домом. Только не теперь, когда из него ушла душа.

— Я ухожу, Хельга, — слова, давно зревшие внутри, наконец срываются с губ.

— Вот и правильно, — за спиной раздается вздох облегчения. — Тебе нужно отвлечься, не стоит…

— Ты не поняла, — он все же оборачивается, чтобы взглянуть ей в глаза. — Я ухожу. Из Хогвартса, из этой страны.

— Как? — она потрясенно смотрит на него. — Зар, подожди, не горячись, подумай! Здесь твой дом, твои друзья, мы с Ровеной любим тебя…

— Я это ценю, — он сжимает в ладонях ее теплую руку, но взгляд остается безучастным. — И я знаю, что вы любите эту школу и этих детей также, как и он, — взгляд падает на гладкую поверхность камня. — Но для меня здесь ничего не осталось.

— Нет, — Хельга отчаянно мотает головой, в ее глазах закипают слезы, — нет, это неправда! У тебя есть мы! И мы…

— Мы должны отпустить его, — Ровена появляется рядом незаметно, как и всегда. Спокойная и невозмутимая, только в глубине голубых глаз затаилась печаль. — Ты же видишь, ему это нужно, иначе он просто сойдет с ума.

«Спасибо», — говорит он ей одним взглядом и, отвернувшись, опускается на одно колено, касаясь ладонью теплого камня.

Выбитые на нем готические буквы еще долго стоят перед глазами, словно выжженные на сетчатке.

«Годрик Рикон Гриффиндор.

31 июля 936 — 31 июля 966.

Когда зацветет вереск…»

Салазар открыл глаза, и время, прошелестев тысячами пожелтевших календарных страниц, вновь вернулось в сегодняшний день.

День, когда он наконец почувствовал, что это место отпускает его. Отпускает к тому, к кому впервые за последние десять веков по-настоящему хотелось вернуться.

***

— Это мне? — Гарри с восхищением разглядывал овальный серебряный медальон с выгравированной на нем буквой «S».

— Тебе, — Салазар пристально смотрел на него, и под этим взглядом к Гарри вновь возвращалось странное ощущение потери чего-то важного, которое он до сих пор не мог себе объяснить. — Сегодня ведь твой день рождения.

— Вы знаете? — в зеленых глазах мелькнуло удивление.

— Я все о тебе знаю. Ну… или почти все, — Салазар усмехнулся. — Этот медальон позволит нам поддерживать постоянную связь, когда ты вернешься в Хогвартс. Пока он на тебе, никто не сможет его увидеть или обнаружить. Если захочешь со мной связаться, просто открой его.

— Спасибо, — Гарри зачарованно провел кончиками пальцев по гладкой крышке, осторожно обвел крохотную змейку, а потом поднял задумчивый взгляд на Салазара. — А почему вы это делаете?

— Что? — тот слегка поднял бровь.

— Помогаете мне, — тихо сказал Гарри. — Заботитесь обо мне. Дарите подарки… Это все тоже часть вашей… благотворительности?

Он затаил дыхание, ожидая ответа. Потому что точно знал, что если услышит «да» — это будет неправдой. За время, проведенное в одном доме с Великим Салазаром Слизерином, он успел почувствовать, что тот относится к нему совсем не так, как он ожидал.

Нет, внешне все выглядело довольно обычно, как это бывает между учителем и учеником, но вот в мелочах… Как только Гарри немного освоился в новой для себя обстановке, он начал замечать детали, которые не бросались в глаза. Случайно пойманный взгляд, в котором надежда и ожидание причудливо смешивались с тоской, случайное касание во время тренировки, длящееся чуть больше, чем нужно, непривычные интонации, проскальзывающие иногда в голосе…

А главное — абсолютно иррациональное, но удивительно сильное ощущение того, что он дорог Салазару. Несмотря на жесткие методы обучения, резкие слова и внешнюю незаинтересованность в нем, Гарри каждой клеточкой тела чувствовал, что Салазар беспокоится о нем. Что он почему-то важен для него. Что в случае реальной опасности, он перегрызет за него глотку кому угодно.

И Гарри готов был поспорить на все свое золото, что к другим своим подопечным он так не относился. Только к нему. Знать бы еще — почему?

— Нет, — негромкий голос вырвал его из размышлений, и Гарри наконец выдохнул. — Это личное.

— Личное?

Салазар посмотрел на него долгим взглядом. Тем самым, особым, взглядом, который Гарри никак не мог разгадать.

— Ты поймешь. Со временем.

— Пойму?

Гарри замер, боясь разрушить это мгновение. Между ним и Салазаром будто возникли тонкие, призрачные нити чего-то, выходящего далеко за рамки отношений учителя и ученика. Внутри появилось уже знакомое радостно-теплое ощущение узнавания, как будто его душа тянулась к чему-то давно забытому.

— Я надеюсь, — тихо и очень искренне сказал Салазар, и вышел из комнаты, оставив его в состоянии легкой прострации.

Гарри опустил взгляд и посмотрел на медальон в своей ладони.

Медальон, который — он готов был поклясться — уже видел когда-то. В другое время. В других обстоятельствах. В другой жизни.

— Если ты думаешь, что я стану носить эту ерунду, ты глубоко заблуждаешься…

— Куда ты денешься?

Жизнерадостный смех эхом зазвучал в воздухе. Гарри медленно надел медальон, и тот мгновенно стал невидимым, но вполне осязаемым. Пальцы рассеянно коснулись прохладного металла. Внутри вспыхнул почти охотничий азарт.

— Я пойму. Я вспомню. Должен вспомнить…

Комментарий к Тонкие нити

Спасибо большое всем за поддержку!

У автора временные финансовые трудности в связи с болезнью,

поэтому продолжение может выходить с задержками.

Если кто-то захочет помочь, автор будет очень благодарен.

Люблю вас!

========== Двойная жизнь ==========

Выпад, удар, поворот… палочка в пальцах нагревается от непрерывного потока заклятий… воздух расцвечен яркими вспышками… в венах кипит адреналин… поворот, выпад…

— Ауч! — одна коварная подножка, и Гарри кубарем катится по ковру. — Так нечестно!

— Да ну? — Марго нагло ухмыляется, глядя, как он собирает конечности в кучу. — А ничего, что ты с палочкой, а я без?

Гарри только фыркает, откидывая со лба прядь волос.

— А ничего, что у тебя фора в сто пятьдесят лет?

***

С Марго было удивительно легко.

Несмотря на колоссальную разницу в возрасте, Гарри почему-то воспринимал ее почти как свою ровесницу. Да и сама Марго — хрупкая, невысокая, веселая и острая на язык — вовсе не выглядела умудренной жизнью матроной.

С ней было одинаково комфортно болтать о всякой ерунде и говорить о чем-то серьезном, а можно было и просто молчать, не чувствуя при этом никакой неловкости.

При этом поведение ее поначалу часто ставило Гарри в тупик.

Она могла ворваться в пять утра к нему в спальню, размахивая газетой и матеря каких-то неизвестных журналистов со всеми их родственниками до седьмого колена, а могла целый день провозиться с невесть где подобранным голубем, вывихнувшим крыло. Могла хладнокровно забить до полусмерти четверых магглов, приставших к ней в темном переулке, а потом весь вечер всхлипывать над сентиментальной мелодрамой, идущей по телевизору.

Даже внешность ее казалась нелогичной. Веснушки на носу, тонкие запястья, пушистая шапка светлых волос, делающая ее похожей на одуванчик — и тут же пронзительные черные глаза и страстная любовь к кожаной одежде с бесконечными цепями, шипами и заклепками.

Впрочем, спустя некоторое время Гарри понял, что в случае Марго все это непостижимым образом сочетается между собой и даже создает какую-то особую гармонию, и перестал об этом думать.

***

Удар, выпад, поворот… каждая неудача только подхлестывает азарт… подсечка, выпад…

— Ауч! — тренировочный шест бьет под ребра, сбивая дыхание. — Больно, между прочим!

— Не ныть! — черные глаза задорно сверкают. Шест, изящно провернувшись несколько раз, возвращается в исходную позицию. — Ты вообще герой или где? Учти, будешь филонить — пожалуюсь Зару!

— Кстати, а где он? — Гарри морщится, потирая ушибленный бок.

— По делам уехал, — Марго округляет глаза. — Он что тебе — нянька, безвылазно тут сидеть? У него, между прочим, работа есть, и не одна, прибавь к этому миллион знакомых, приюты, магический бизнес, маггловский бизнес…

— Я понял, понял! — Гарри поднимает руки с раскрытыми ладонями, а потом садится по-турецки на ковер. — Слушай, а ты давно его знаешь?

Марго садится напротив, аккуратно положив рядом шест, и подпирает кулаком щеку.

— Ну… лет семьдесят-восемьдесят… Познакомились случайно, в чикагском клубе, с тех пор эпизодически дружим…

***

Насколько понял Гарри, «эпизодическая дружба» заключалась в том, что примерно раз в десять лет Марго неожиданно появлялась на пороге у Салазара, некоторое время у него тусовалась, совершенно не претендуя на внимание, а затем так же неожиданно исчезала в неизвестном направлении.

При этом относились они друг к другу абсолютно по-соседски. Ни о какой привязанности или, не дай Мерлин, любви там речи не шло.

Марго объясняла это тем, что с такими людьми, как Салазар, нельзя долго находиться рядом. Иначе ты обязательно начинаешь к ним привязываться или еще хуже — влюбляться — и уходить от них потом очень больно. А уходить приходится, потому что люди эти всегда одиночки и полностью самодостаточны.

Гарри был склонен ей верить. Тем более, что в случае с бессмертным Салазаром дело осложнялось еще и тем, что за тысячу лет он наверняка смертельно устал привязываться к людям, а потом неизбежно терять их.

И в этом свете становилось понятно, почему он предпочитает общаться с долгожителями, вроде Фламеля или Марго, но в то же время становилось совершенно непонятным, почему он так заинтересовался им, Гарри?

Он, конечно, как оказалось, существо живучее, но далеко не бессмертное.

***

Поворот, удар, выпад, удар, удар…

— Ауч! — это уже становится традицией.

Гарри вытирает тыльной стороной ладони хлынувшую из носа кровь и, заметив разом ставший голодным взгляд Марго, быстро произносит очищающее. Девушка моргает.

— Кажется мне, пора нам перекусить!

Через пять минут они уже уютно устраиваются за стойкой в кухне, Гарри с сэндвичем, Марго с пакетиком донорской крови.

— За что обожаю Зара, так это за заботу о гостях! — Марго удовлетворенно булькает трубочкой.

А Гарри рассеянно разбирает сэндвич в своей тарелке на составляющие.

— Он удивительный…

***

Салазар и правда был удивительным.

Очень разный, и в то же время поразительно цельный. Иногда легкомысленный и ироничный, с искрящимися глазами и стремительными движениями, а иногда серьезный, резкий и нетерпимый. Он мог шутить и вести себя, как подросток, а потом вдруг загрустить, и тогда в его глазах отражались разом все прожитые века. Мог носиться по пентхаусу, излучая активность и умудряясь делать сразу тысячу дел, а мог целый час просидеть на месте, глядя в одну точку и размышляя о чем-то…

В нем как будто уживались одновременно несколько совершенно разных человек, но каждым из них невозможно было не восхищаться.

И Гарри восхищался.

Но это не было благоговением перед легендарным Основателем, о котором он читал в учебниках истории — Гарри вообще с трудом ассоциировал живого, молодого, подвижного Зара с той каменной статуей из подземелий — нет. Это было восхищение человеком, которого он успел узнать за эти недели.

Немного странного, немного загадочного, с не самым легким характером — чего уж там! — но такого… понятного. Близкого. Почти родного.

Иногда Гарри казалось, что он знает Салазара очень давно. Ему казались знакомыми его жесты, мимика, интонации. Временами он даже мог предсказать, как Салазар отреагирует на ту или иную фразу, что сделает в следующий момент, что скажет.

Это было совершенно необъяснимо, поэтому в какой-то момент Гарри просто принял это как факт. Он чувствовал Салазара. Мог с полувзгляда угадать его настроение, ощутить его присутствие в доме прежде, чем увидит, даже предугадать очередной выпад в поединке, словно они тренировались вместе не несколько недель, а несколько лет.

А еще Гарри иногда становилось страшно.

Так страшно, как не было ни в детстве, когда дядя Вернон замахивался на него в порыве гнева, ни позже, в подземельях Хогвартса, ни даже не кладбище с воскресшим Волдемортом…

Потому что Марго была права, когда говорила, что к таким людям нельзя привязываться.

Потому что он точно знал, что рано или поздно вся эта история закончится, и он будет вынужден снова вернуться к своей обычной жизни, о которой теперь противно было даже думать.

И потому что самое глупое, что он может сделать в своей жизни — это влюбиться в Салазара Слизерина.

— Самое глупое, что ты можешь сделать в этой жизни — это влюбиться в Салазара Слизерина! — светло-серые глаза насмешливо закатываются.

— Почему? — он щурится, разглядывая смеющуюся сестру.

— Да потому что он жуткий сноб! И вообще, ты знаешь, что в его краях все называют его «ледяным принцем»? А знаешь, почему? Потому что у него нет сердца! Он в принципе не способен на любовь!

— Ошибаешься, Давина, — на губах сама собой появляется улыбка. — Любой лед можно растопить, было бы желание. Как там говорили древние? Дайте мне точку опоры — и я переверну мир!

Давина фыркает, забавно сморщив нос.

— Смотри, сам не навернись…

Гарри упустил момент, когда люди из его снов обрели имена и стали его семьей. Если раньше они были лишь нечеткими призраками, обрывочными воспоминаниями, то теперь он узнавал их, запоминал и даже мог бы, наверное, нарисовать их портреты, если бы вообще умел рисовать.

Давина — его младшая сестренка, его любимица — смешная девчонка, убегающая от него среди высокой травы, постепенно взрослела, превращаясь в красивую девушку.

Двое младших братьев — Виллем и Кайден — сорванцы и непоседы, они тоже менялись, становясь с возрастом все более разными.

Единственный старший брат — Доран — с детства был для него примером во всем, хоть порой и казался слишком серьезным, где-то даже занудным.

И… родители. Совершенно непохожие на Лили и Джеймса Поттеров, но отчего-то казавшиеся во сне гораздо более знакомыми и родными.

Он точно знал, что отец обожает охоту, шумные застолья и старшего сына. А мать любит всех своих детей одинаково, но очень переживает за них, особенно за Давину, которой не очень по душе роль благородной леди.

Просыпаясь после этих снов, Гарри часто ощущал себя гораздо более взрослым, чем был на самом деле. Словно во снах он проживал еще одну жизнь. Совершенно другую, но от этого не менее настоящую.

И в этой жизни тоже был Салазар.

***

Выпад… дыхание ровное… поворот… тело двигается четко и уверенно… удар…

— Ауч! — Марго согнулась пополам, пропустив жалящее заклинание. — Слушай, а ты, оказывается, не безнадежен!

— То ли еще будет, — внезапно раздался за спиной у Гарри негромкий голос, и он, обернувшись, увидел стоящего в дверях Салазара.

В темных глазах мелькнуло что-то, очень похожее на гордость, и у Гарри на душе стало радостно. Но следующие слова Салазара буквально выбили у него почву из-под ног.

— Но сейчас ему пора возвращаться.

— Как? — из легких будто разом исчез весь воздух.

Салазар развел руками.

— Август почти закончился. Через несколько дней начинается учебный год, и эти несколько дней не будут легкими. Уверен, после твоего исчезновения в Англии поднялась натуральная паника, и когда ты вернешься, у многих возникнут вопросы…

— Нет! — с ужасом выдохнул Гарри. — Вы же не собираетесь…

— Снова забрать твои воспоминания? — Салазар слегка прищурился. — Нет. Я думаю, ты уже владеешь своим сознанием в нужной степени, чтобы сымитировать потерю памяти самостоятельно. Я прав?

— Да! — уверенно отозвался Гарри. — Я понял, я все сделаю.

— Отлично. Приступай. Нужно будет все тщательно проверить прежде, чем мы вернем тебя обратно, — Салазар развернулся, собираясь выйти из комнаты.

— Подождите! — остановил его Гарри, следуя какому-то интуитивному порыву. — Кто такой Рик?

Салазар дернулся, будто от удара, и замер. Гарри видел, как напряглась его спина под черной рубашкой. А затем он медленно обернулся.

— Что? — каким-то жутким шепотом выдохнул он, вцепившись в косяк двери так, что побелели костяшки пальцев.

Марго, все это время маячившая рядом, куда-то испарилась. Гарри невольно отступил на шаг, испугавшись этой внезапной перемены. Он уже жалел, что задал этот вопрос, но в душе вдруг подняло голову привычное упрямство.

— Я спросил… — Гарри сунул руки в карманы, чтобы придать себе уверенности, — кто такой Рик?

Салазар шумно вдохнул. Тонкие, побелевшие крылья носа затрепетали.

— Где ты слышал это имя? — его голос был обманчиво спокоен, но в глазах полыхало темное пламя.

Гарри сжал руки в карманах в кулаки. Интуиция подсказывала, что сейчас нужно говорить предельно честно. Никаких полумер.

— Мне снятся сны, — смотреть в глаза Салазару было почти невыносимо, но он заставлял себя не отводить взгляд. — Давно, с самого детства… Люди, которых не существует в реальности…

— Какие люди? — Салазар, казалось, задержал дыхание, его взгляд обжигал. — Кто?

— Мне всегда было трудно запоминать их, — Гарри напряг память. — Сначала я не мог вспомнить почти ничего, но потом, со временем… Я видел девочку, Давину, у нее серые глаза и родинка на правой щеке… Еще трое мальчишек… Старшего зовут Доран, и он постоянно сердится, потому что я тайком беру его меч… — он говорил и с каждым новым словом будто погружался в транс, яркие образы послушно вспыхивали в памяти, стоило только позвать их, — он думает, что я делаю это нарочно, чтобы досадить ему, но мне просто хочется тренироваться с настоящим мечом, а не с деревянным… А Давину родители собираются удачно выдать замуж, но ее это совсем не радует. Она не хочет быть леди и вышивать, сидя у камина, ей нравится охота, так же, как и отцу… Она иногда сбегает из замка тайком, переодевшись в одежду Виллема… Говорит, что лучше поселится в лесу и будет разбойничать на дороге, но никогда не выйдет замуж…

— Она выйдет, — хриплый голос Салазара зазвучал одновременно в настоящем и прошлом. — Но не за того, кого прочат ей родители, она сбежит из дома с кузнецом из соседней деревни, они поженятся и проживут долгую, счастливую жизнь. У них будут дети. Первенца они назовут…

— Рикон, — вырвалось у Гарри прежде, чем он успел это осознать. — Рикон и малышка Айрис, она назвала дочку в честь нашей матери…

— А сына — в честь любимого брата, который принимал ее такой, какая она есть. Его вторым именем.

— Вторым, — Гарри сфокусировал взгляд и внезапно понял, что Салазар стоит совсем рядом. — А первое…

— Ты помнишь его?

Гарри схватился за виски.

— Не… я не знаю, я… что со мной происходит? Почему?..

— Ты вспоминаешь свою прошлую жизнь, — тихо сказал Салазар, и Гарри вскинул на него взгляд.

— Прошлую… то есть, это все правда? Все эти люди, они действительно… Но как это возможно?

— Это возможно. Ты ведь слышал о реинкарнации? — Салазар был напряжен, как натянутая струна. Гарри казалось, что он отчаянно хочет коснуться его, но почему-то не делает этого.

— Да, — он резко кивнул. — Значит… мы уже были знакомы? Тогда, в прошлой жизни… Поэтому вы нашли меня? Поэтому решили помочь?

— Я ведь говорил тебе, что однажды ты поймешь, — Салазар на мгновение прикрыл глаза. — Ты вспомнишь. Ты уже вспоминаешь. И со временем вспомнишь все.

— Все? — эхом повторил Гарри. — Расскажите мне. Я хочу знать…

— Нет, — твердо ответил Салазар. — Это твои воспоминания, а не мои. И только ты можешь вернуть их.

— Вам важно, чтобы я вспомнил, да? — это осознание приходит внезапно.

Салазар отступает на несколько шагов, словно ему трудно находиться рядом.

— Ты даже не представляешь, насколько.

***

Конечно, Гарри подозревал, что его внезапное возвращение спустя полтора месяца после такого же внезапного исчезновения вызовет вопросы. Как минимум у Дурслей. Но к такому ажиотажу он оказался не готов.

Нет, поначалу все шло отлично. Дурслей вообще не оказалось дома, пришлось открывать дверь магией. Благо, Марго научила его маленьким хитростям, вроде простейших беспалочковых заклинаний, не отслеживаемых министерством. А вот потом…

Уже через десять минут после его появления, на Тисовую заявился целый отряд во главе с Грюмом, потребовавшим объяснений и устроившим форменный допрос.

Гарри очень натурально пугался, удивлялся и недоумевал. Мол, а я что? А я ничего! Вышел прогуляться, возвращаюсь, а тут вы… Как это месяц искали? В смысле, сейчас конец августа?!..

На слово ему, конечно, никто не поверил. А потому мальчика-который-исчез сразу схватили под белы рученьки и отволокли на Гриммо, где, как выяснилось, стихийно организовался штаб Ордена Феникса, участники которого, в лице Сириуса, семейства Уизли и Гермионы, тоже жаждали подробностей.

Туда же был спешно вызван Дамблдор, явившийся под ручку со Снейпом, и допрос пошел по третьему кругу.

Гарри за всей этой суетой наблюдал философски, попутно отмечая для себя некоторые интересные детали.

Например, что Дамблдор, почему-то избегающий смотреть ему в глаза, был совершенно искренне напуган и обеспокоен его исчезновением.

Или что Снейп, которому поручили проверить его память с помощью легилименции, даже стараться особо не стал, так, пробежался по верхам и отрапортовал начальству, мол, все воспоминания затерты, и восстановить их нет никакой возможности.

Поверил ли ему Дамблдор или только сделал вид, Гарри не знал, а вот Рон не поверил точно и смертельно обиделся, что лучший друг ему не доверяет.

Гарри только плечами пожал. Четвертый курс — версия 2.0.

Правда, в этот раз ему действительно было, что скрывать от друзей, но сам факт…

В общем и целом, через пару дней все эти пляски с бубнами вокруг Избранного благополучно закончились, и Гарри оставили в покое. А вот у Дамблдора и его Ордена головной боли только прибавилось — кто и зачем мог похитить мальчика на целых полтора месяца, а потом подкинуть обратно, предварительно почистив память?

Особенно, если учесть, что воскресший Волдеморт в кои-то веки ни при чем?

А то, что Волдеморт действительно ни при чем, сомнений ни у кого не вызвало. Во-первых, Снейп — двойной шпион в фиг-знает-какой степени — еще в июле доложил, что в рядах Пожирателей еще большая паника по поводу пропажи Поттера, чем в рядах Орденцев, а, во-вторых, если бы Волдеморт обнаружил Поттера в Литтл-Уингинге, вряд ли вернул бы обратно живым и здоровым.

Самого Гарри все их умозаключения интересовали мало. Его целиком захватила идея возвращения воспоминаний из прошлой жизни.

Почему Салазару так важно, чтобы он все вспомнил? Кем был для него этот загадочный Рик? Другом? Любовником? Или кем-то большим?

Связан ли он как-то с его бессмертием? И возможно ли, что все эти века он ждал именно его?

Вопросов было гораздо больше, чем ответов, а времени на их поиск все меньше.

Тем более, что несмотря на все приготовления, первое сентября подкралось по обыкновению незаметно.

***

Пятый год в Хогвартсе ознаменовался мрачными речами директора, призывающего сплотиться против всеобщей угрозы, вернувшимися кошмарами о Волдеморте и розовеющей за преподавательским столом министерской жабой Амбридж.

И если первое можно было спокойно пропустить мимо ушей, а второе ослабить с помощью ментальных блоков, то с Амбридж возникли реальные проблемы.

И дело было даже не в том, что она с первых дней стала цепляться к Гарри, пытаясь заставить его отказаться от своих слов о возвращении Того-Кого, с этим можно было смириться.

Дело было в том, что с этим не хотели мириться все остальные. В частности, Рон, который довольно быстро забыл свои обиды, Гермиона, которая всегда за справедливость, и Джинни, которая просто из принципа.

Амбридж в ответ назначила сама себя Генеральным Инспектором и запретила все, чего можно и нельзя.

После этого к компании протестующих присоединились и все остальные неравнодушные, решившие почему-то, что в Хогвартсе демократия, а потому на репрессии надо отвечать протестом.

Амбридж, недолго думая, расчехлила Кровавые перья и устроила в школе филиал концлагеря.

И вот тут не выдержал уже Гарри. Но злость его была направлена не столько на Амбридж — ну убогая, что с нее взять? — а на директора.

Мало того, что Дамблдор позволил ввести в школе — в его родной школе! — тюремные порядки, мало того, что практически самоустранился от всех школьных дел, отдав бразды правления этой психопатке с ярко-выраженными садистскими наклонностями, так он еще который месяц откровенно избегает его, Гарри, делая вид, что не замечает бесконечных попыток заговорить с ним.

И в конце концов, поняв, что от директора он ничего не добьется, а Амбридж так и продолжит безнаказанно пытать учеников темными артефактами, Гарри сделал то единственное, что мог в этой ситуации.

Вызвал в школу Салазара.

Комментарий к Двойная жизнь

Спасибо огромное всем, кто помогает и оставляет отзывы!

Автор безумно счастлив, что у него такие отзывчивые читатели :)

========== Разбор полетов ==========

Альбус Дамблдор сидел за столом в своем кабинете и читал свежий выпуск «Трансфигурации сегодня».

Ну, как читал? Пытался. Съедающее изнутри беспокойство не давало ему сосредоточиться, а потому буквы периодически плыли перед глазами, несмотря на хорошие очки, а смысл предложений и вовсе ускользал.

И надо заметить, поводов для беспокойства у пока-все-еще-директора Хогвартса было предостаточно.

Загадочные исчезновения-возвращения Избранного, возродившийся Волдеморт, министерство, всерьез собравшееся сместить его с поста директора, теперь еще и Амбридж со своими бесконечными проверками, инспекциями и запретами…

И ведь совершенно непонятно, что теперь со всем этим делать!

— Что интересного в научном мире? — раздавшийся совсем рядом мужской голос застал Альбуса врасплох.

Он дернулся от неожиданности, выронив из рук газету, и уставился на возникшего прямо перед его столом незнакомого молодого человека.

— Как вы… — взгляд метнулся к запертой двери, затем к окну, а затем снова остановился на незнакомце, — здесь оказались?

— Я? — тот оглянулся, будто сомневаясь, что вопрос адресован ему. — Я аппарировал. Знаете, весьма удобный способ перемещения, если привыкнуть к некоторому дискомфорту.

Альбус моргнул и поправил сползшие на кончик носа очки.

— Но это невозможно… Защитные чары исключают возможность аппарации на территории школы…

— Разве? — незнакомец чуть наклонил голову набок. — А как же вы?

— Я — директор, — Альбус на всякий случай нашарил в кармане палочку. — У меня есть привилегии…

— Ну и у меня тоже… привилегии, — мужчина едва заметно пожал плечами.

И в этот момент в кабинете раздался странный скрежещущий звук. Это внезапно проснувшаяся посреди учебного года Распределяющая Шляпа зашлась потрясенным кашлем, увидев нежданного гостя. А почти сразу вслед за ней оживился портрет Ангуса МакДугласа — первого директора Хогвартса — висевший на почетном месте над директорским столом.

— Мерлин всемилостивый! Глазам своим не верю!

Дамблдор насторожился.

— Кто вы такой? Представьтесь, будьте любезны…

Однако, вместо гостя неожиданно ответил МакДуглас.

— Прояви уважение, несчастный! — пафосно воскликнул он клокочущим от возмущения голосом. — Ты имеешь честь разговаривать с самим Салазаром Слизерином — человеком, благодаря которому эта школа была когда-то создана!

— И не только школа! — вставила свои пять кнатов Шляпа.

Дамблдор со смесью изумления и недоверия уставился на гостя. А тот, в свою очередь, невозмутимо присел на краешек его стола и взял в руки один из серебристых приборчиков, разглядывая его с явным интересом.

— Слизерин, — наконец отмер Альбус, все еще не веря. — Это шутка?

— А вам смешно? — Салазар отвлекся от приборчика и посмотрел прямо ему в глаза.

И от взгляда этого Дамблдору — величайшему магу своего времени, председателю Визенгамота и прочая-прочая-прочая — стало вдруг почему-то очень не по себе.

— Простите? — он вновь поправил очки.

— Прощаю, — безо всякого выражения сказал Салазар, возвращая приборчик на место, а затем вдруг тяжело вздохнул. — Вы знаете, мистер Дамблдор, я человек не сентиментальный. И визиты в этот замок не приносят мне никакого удовольствия. Но из-за вас я вынужден был возвращаться сюда трижды за последние пятьдесят лет, и, вы знаете, мистер Дамблдор, меня это чертовски расстраивает. А когда меня что-то расстраивает, я становлюсь злым и раздражительным.

Шляпа на полке понимающе фыркнула. Портрет Ангуса подозрительно притих. Альбус ощутил, как очки вновь норовят сползти с вспотевшего носа. Сила, исходящая от Слизерина, была почти осязаемой, опытные маги хорошо чувствуют такие вещи. И с силой этой нельзя было не считаться. Как не стоило и обманываться его кажущейся расслабленностью.

— Прошу прощения, но я не совсем понимаю, какое отношение я имею…

— Прямое, — отрезал Салазар, глядя на него в упор. — Прямое отношение. Вы — директор, а значит, вы несете ответственность за все, что происходит в школе. В том числе за учеников, которые дважды за последние пятьдесят лет прерывали спячку моего питомца и заставляли его нервничать. А василискам вредно нервничать, мистер Дамблдор, потому что когда они нервничают, они начинают убивать.

— Так это были вы! — до Альбуса внезапно дошло. — Тот человек, о котором говорил Гарри… Это вы усыпили василиска три года назад?

— Разумеется, — холодно сказал Салазар. — Я вынужден был вмешаться, но мне не пришлось бы этого делать, если бы вы занимались своими прямыми обязанностями вместо того, чтобы устраивать увлекательные квесты Гарри Поттеру. И теперь, мистер Дамблдор, мне очень хочется вас спросить — какого черта? Зачем вам понадобилось сталкивать Гарри и Волдеморта лбами?

Альбуса будто ушатом ледяной воды окатило.

— Значит, это вы! — он подался вперед. — Вы помогли Гарри сбежать с кладбища? Вы забрали его из дома родственников? Зачем?

Взгляд Салазара стал совсем недобрым.

— Мотивы моих поступков вас не касаются, милейший. Вам достаточно будет знать, что я заинтересован в этом мальчике, и не позволю делать из него живую мишень. А теперь рассказывайте, что за связь существует между Гарри и Волдемортом, и в какой именно момент вам показалось, что выставить ребенка против взрослого темного мага — хорошая идея?

Дамблдор вздохнул и снял наконец очки. Научный азарт и банальное человеческое любопытство требовали задать внезапно воскресшему Основателю миллиард вопросов, но интуиция подсказывала, что сейчас для этого не лучший момент.

— Мистер Слизерин, поймите меня правильно, я бы никогда не стал рисковать жизнью ребенка, не имея на то веских причин…

Он говорил и говорил, рассказывая о пророчестве, об обстоятельствах гибели старших Поттеров, о своем нелегком решении поручить всю грязную работу одному обреченному подростку, чтобы сохранить жизни многих других…

И чем дольше он говорил, тем сильнее становились подозрения Салазара, что старик, мягко говоря, не в своем уме. Но затем трагическая повесть Дамблдора дошла до главы о крестражах, и вот тут начался мат.

Матерился Салазар долго и со вкусом, красочно выражая все, что он думает о самом Дамблдоре, его «гениальных» планах и всех британских волшебниках в целом. Под конец этого прочувствованного монолога весь идиотизм ситуации дошел даже до Шляпы, которая особым интеллектом никогда неотличалась.

А Салазар, выпустив пар, откинул со лба волосы и так глянул на Альбуса, что тот и сам почувствовал себя полным дураком. Хотя вообще-то старался ради общего блага.

— Ну Фламель! Ну сказочник! А я ведь почти поверил, когда он мне песни пел о «талантливом и неординарном», — Салазар потрясенно фыркнул. — Да-да, о вас, господин директор, о вас. Слышал бы он, что вы здесь только что несли. Это же надо было додуматься — спрятать всю магическую Британию за спину одного якобы обреченного ребенка! Фантастика! Вы хоть удосужились поинтересоваться, что из себя представляют крестражи, благодетель, а?

— Но ведь…

— Вижу. Ничерта вы не интересовались. Скушали ту же байку про разделение души, что и этот кретин Волдеморт, и рады. А если бы напряглись и поискали достоверную информацию, то знали бы, что душа — это высшая ментальная сущность, мать вашу, и ее нельзя разорвать или расколоть каким-то вшивым ритуалом. Зато можно снять ментальный слепок с ауры и создать паразита, который будет с этой аурой связан. Тоже приятного мало, особенно, если наплодить таких паразитов в ассортименте, но вполне поправимо.

— Вы уверены? — Альбус от изумления даже забыл на время о своем образе мудрейшего, но, напоровшись на красноречивый взгляд Салазара, осекся. — А… да. Прошу прощения.

— Вот они, дети прогресса! — патетично взвыл с портрета Ангус. — Элементарные знания, простейшие законы мироздания, все забыто!

— А ты-то куда смотрел? — тут же осадил его Салазар. — Ваша картинная галерея здесь не для красоты, если кто-то запамятовал. Подсказали бы коллеге, помогли мудрым советом, раз он обязанности директора с высшим промыслом путает.

— Послушайте, — попытался было возмутиться Альбус, но такой возможности ему не дали.

— Кстати, что это за гнусная история с пыточными артефактами? — поднял бровь Салазар. — Насколько я знаю, телесные наказания упразднили во всех цивилизованных странах уже полвека назад.

— Какими артефактами? — искренне удивился Альбус. — О чем вы?

— О кровавых перьях, которые активно использует на отработках некая Долорес Амбридж.

— Что?!

— А вы не в курсе? — Салазар прищурился. — Ах, да, вы ведь так заняты войной, Волдемортом, Гарри Поттером, что на все остальное вам просто не хватает времени! А между тем, забота о благополучии учеников, это ваша прямая обязанность, мистер Дамблдор. И если вы знаете о том, что дети подвергаются пыткам, но ничего не делаете, значит, вы нарушаете свои обязательства перед школой.

— Но я действительно не знал…

— А если вы не знаете, что происходит у вас в замке, значит вы не справляетесь со своими обязанностями, — в голосе Салазара зазвенел металл. — Может быть, вам пора на покой, мистер Дамблдор? Вы выглядите уставшим.

— Я прекрасно себя чувствую, — голос Дамблдора тоже зазвенел, но уже от напряжения. — Благодарю за беспокойство, мистер Слизерин, но оно излишне.

— Так вот если оно излишне, — Салазар оперся ладонями о столешницу, — то сделайте одолжение, перестаньте страдать ерундой и займитесь своими прямыми обязанностями. Наведите порядок в школе, разберитесь с вашей Амбридж, пыль протрите, сделайте наконец что-нибудь полезное.

— А…

— А от великой проблемы, в лице Волдеморта, я вас, так и быть, избавлю.

— Каким образом? — живо заинтересовался Альбус.

Салазар усмехнулся.

— Ну, уж придумаю что-нибудь. В конце концов, он ведь мой «наследник». Всего доброго.

— Подождите, но…

— Пыль, мистер Дамблдор, — напомнил Салазар, красноречиво проведя пальцем по столу, и исчез.

— Невероятно! — Альбус откинулся на спинку кресла, вытерев рукавом вспотевший лоб. — Слизерин… Салазар Слизерин!..

— Тебе все равно никто не поверит, — ехидно фыркнул с портрета Ангус.

— Но как? Как такое вообще возможно?

— Пыль, Альбус, — проскрипел вредный портрет. — Поверь мне, если он вернется, тебе это не понравится.

***

Гарри, дожидавшийся Салазара в Тайной комнате, уже только что по стенкам не бегал от нетерпения, когда наконец услышал характерный легкий хлопок.

— Ну что? — он замер, устремив на появившегося Слизерина горящий взгляд. — Что он сказал?

Салазар, на мгновение залюбовавшийся его искрящимися глазами, тряхнул головой.

— Чего он только не сказал… На целый сборник анекдотов наговорил, хоть сейчас записывай — и в печать.

— То есть? — озадачился Гарри.

Салазар поморщился и коротко изложил ему основную суть. После того, как он замолчал, в комнате повисла пронзительная тишина. Наконец, Гарри ошеломленно выдохнул.

— Получается… получается, он знал, что в конце концов мне придется умереть? Спасал мне жизнь, чтобы я мог пожертвовать собой в нужный момент?

— У этого человека крайне странные представления о добре, — качнул головой Салазар. — Он искренне считал, что поступает правильно, переживал, мучился совестью, и все равно продолжал воплощать свой план в жизнь. А виной всему — чудовищная безграмотность, он действительно думал, что твоя смерть — единственный способ избавиться от крестража.

— А это не так? — Гарри поднял на него взгляд.

— Конечно, нет! — возмутился Салазар. — Язык бы вырвать тому, кто сочинил эту чушь про раскол души! Один глупость сказал, другой повторил, третий записал, четвертый за палочку схватился… а в итоге имеем то, что имеем.

— Но моя связь с Волдемортом…

— А вот твоя связь нам очень пригодится, — живо заметил Салазар. — Ты, кажется, говорил, что можешь видеть его глазами, если расслабишься?

— Да, — Гарри растерянно моргнул. — А что?

— Вот и прекрасно. Мы используем это, чтобы выяснить, где он окопался.

— Зачем?

Салазар выразительно поднял бровь.

— Как зачем? Чтобы навестить. Познакомиться. Поговорить по душам. Единственный родственник, как никак, а мы до сих пор друг другу не представлены. Нехорошо.

— Вы… шутите? — недоверчиво спросил Гарри.

Салазар закатил глаза.

— И почему меня все сегодня об этом спрашивают?

***

Николас Фламель даже не удивился, вновь обнаружив на своем пороге нежданных гостей. Встретил, как родных, напоил кофе с коньяком, выслушал суть проблемы и легкомысленно отмахнулся.

Мол, тоже мне трудность. Ломать — не строить.

Салазар, вполне удовлетворившийся таким ответом, оставил Гарри на попечение старого друга и, азартно потерев ладони, свалил в неизвестном направлении.

Гарри задумчиво посмотрел на Фламеля.

— Странный он какой-то в последнее время…

— Разве? — Николас приподнял седые брови.

— Такой… активный, деятельный…

— А, — Фламель махнул рукой. — Не обращай внимания. С ним такое случается, когда он старается о чем-то не думать.

— Не думать о чем? — ухватился за эту оговорку Гарри.

Но Фламель только плечами пожал.

— Да мало ли… Итак, давай-ка вернемся к нашим делам! — и он, оживленно вскочив с кресла, начал копаться в одном из шкафов. — Значит, крестраж… Крестраж… Ментальная копия ауры, помещенная в физический носитель и способная удержать душу после гибели тела…

— Задержать, — неожиданно для самого себя сказал Гарри.

— Прости? — Николас с недоумением обернулся.

— Не удержать душу, — медленно повторил Гарри, ощущая все большую уверенность, — только задержать ее на время. И только при условии, что душа не будет находиться без тела дольше суток… Крестраж работает по принципу своеобразного якоря, не давая душе уйти за Грань, но он не может существовать без подпитки, а аура, от которой постоянно подпитываются несколько якорей, не может оставаться стабильной…

Николас изучающе посмотрел на него поверх прямоугольных очков.

— Однако, я несколько недооценивал уровень современного образования, — задумчиво протянул он. — Если сейчас о таком рассказывают в школах…

— Нет, в Хогвартсе этому не учат, — взгляд Гарри расфокусировался, будто он смотрел куда-то внутрь себя.

Фламель подошел ближе, заглядывая ему в лицо.

— Тогда откуда ты знаешь все это? Салазар рассказал тебе?

— Нет, — рассеянно качнул головой Гарри. — Я просто знаю это, как будто… как будто вспоминаю… Наверное, я знал это в прошлой жизни, когда был Риком…

— О-о, — с интересом протянул Фламель. — Так значит, ты уже вспомнил, кем был в прошлой жизни? Надо же, я полагал, на это уйдет куда больше времени.

Гарри посмотрел на него.

— Я вспомнил еще не все. Только какие-то фрагменты, отрывки… Я даже не знаю, кем был этот Рик, только то, что у него была большая семья… и что он был знаком с Салазаром.

— Хорошо, очень хорошо! — воскликнул Николас. — Поверь мне, в твоей ситуации это уже очень и очень много! Готов поспорить, если так дальше пойдет, уже к лету память полностью восстановится!

— Правда? — Гарри ощутил, как сердце пропустило удар. — Вы так думаете?

— О, я почти уверен, — закивал Фламель, а затем, внимательно посмотрев на него, добавил: — Тебе не стоит волноваться об этом. Сейчас эти воспоминания могут пугать тебя, но как только память вернется полностью, все сразу же встанет на свои места. И ты не потеряешь себя. Ты всего лишь вспомнишь, кто ты есть на самом деле. Ну, а теперь, пожалуй, пора заняться более насущными делами!

***

Через два дня магическую Британию потрясла сенсационная новость…

Нет, не так.

Через два дня магическую Британию могла бы потрясти сенсационная новость о внезапном исчезновении Того-Кого, если бы эта самая Британия изначально верила в его возвращение.

А так повезло только избранным.

Рону, Гермионе, Джинни, Луне и прочим сочувствующим сообщил об этом Гарри, которого (по официальной версии) обрадовал этой вестью Дамблдор, как только узнал об этом от Снейпа.

А вот сам Снейп, в свою очередь, получил информацию, так сказать, из первых рук.

В половине четвертого утра из камина в его покоях, который он на всякий случай держал открытым, буквально вывалился сиятельный Люциус Малфой собственной персоной — бледный, растрепанный и с совершенно безумным взглядом.

И поведал с трудом соображающему Северусу (половина четвертого утра! Что можно требовать от человека в такое время?) невероятную историю.

Якобы, несколько часов назад, прямо во время очередного собрания, возле ворот Малфой-мэнора появился неизвестный маг и попросил проводить его к «тому недоразумению, которое здесь зовется Наследником Слизерина».

Да-да, прямо так и сказал.

Ну, Люциус проводил, ему не сложно. Он, в общем-то, уже мысленно прикидывал, что будет делать с трупом после того, как неизвестный камикадзе познакомится с Лордом, но тут…

Никто даже толком понять не успел, что произошло. Едва увидев расхаживающего по гостиной Волдеморта, незнакомец с жизнерадостным «Ну что, родственник, давай знакомиться!» в несколько движений палочки обезоружил и вырубил величайшего темного мага столетия, а затем, критически оглядев уронивших челюсти Пожирателей, объявил:

— Всем спасибо, все свободны. Я его забираю.

На робкий вопрос «куда?» кое-как сформулированный Нарциссой, последовало короткое:

— Лечиться.

Затем незнакомец подхватил бесчувственное тело Лорда и исчез, а честная компания во главе с Малфоями еще долго пыталась понять — это было на самом деле или им померещилось на нервной почве?

Комментарий к Разбор полетов

Еще раз огромное всем спасибо за поддержку!

Я вас люблю!

========== Под знаком Льва ==========

Несколько месяцев спустя. Литтл-Уингинг.

Он стоит у окна своего кабинета и смотрит, как внизу, возле замковых стен Салазар проводит у пятикурсников очередное занятие дуэльного клуба. Смотрит и чувствует, как в груди что-то предательски сжимается.

Он там, внизу. Зар. Его Зар. Человек, ради которого можно свернуть горы. Ради которого стоит жить и хочется жить. И он будет жить, несмотря ни на что, любой ценой, какой бы высокой она ни оказалась. И нет ни малейших сомнений, ни тени страха перед тем, что он собирается сделать.

Только сердце болезненно ноет в груди.

— Ты совершаешь ошибку, — спокойный голос за спиной резонирует с этой ноющей болью, заставляя его поморщиться.

Он не оборачивается, но спиной чувствует упрек в голубых глазах.

— Посмотри на него, — он вновь находит среди учеников знакомую до последнего изгиба фигуру.

— Он великолепен, — голубоглазая девушка больше не сверлит спину укоризненным взглядом, теперь она стоит рядом, и он почти чувствует тонкий запах мяты, исходящий от ее волос.

— Да, — по губам скользит теплая улыбка. — Он великолепен. Он лучший из всех, кого я знал. Таких, как он, больше нет и никогда не будет. И он мой. А теперь скажи мне, Ровена, как я могу отказаться от него?

— Я не прошу тебя отказаться от него, — она качает головой. — Я прошу только не делать глупостей. Ты ведь можешь просто быть с ним.

— Сколько? — голос звучит чуть более резко, чем хотелось, он наконец смотрит ей в глаза. — Год? Два? Мне этого мало.

Ровена задумчиво щурится.

— А ты эгоист…

— Пусть, — он даже не пытается спорить. — Пусть так. Я не хочу и не могу расставаться с ним. И мне плевать, какой будет цена, если я смогу пробыть с ним даже один лишний день. Я готов заплатить.

— Да, — медленно произносит Ровена, все так же задумчиво глядя на него. — Ты готов. Только откуда ты знаешь, что платить придется именно тебе?

Гарри проснулся, судорожно хватая ртом воздух, и резко сел в постели. Несколько мгновений окружающая реальность казалась чужой, неправильной, но постепенно сознание адаптировалось, и он увидел знакомые с детства очертания своей комнаты.

Бежевые обои на стенах, старенький письменный стол с изрисованной еще Дадли столешницей, шкаф, в котором когда-то он прятал от дяди Вернона сумасшедшего Добби…

Гарри встал, все еще ощущая легкую слабость в ногах, и подошел к шкафу. Деревянная дверца приветливо скрипнула, и вот он уже смотрит в зеркало на ее внутренней стороне.

Бледная кожа, растрепанные со сна черные волосы, почти исчезнувший после уничтожения крестража шрам в виде молнии… Все как всегда. Все точно так же, как и в сотни предыдущих раз, когда он смотрел на себя в зеркало.

Вот только почему сейчас ему кажется, что что-то не так?

Он медленно провел рукой по волосам. Черные… или медно-рыжие? Кажется, раньше они были длиннее, доходили до плеч, как у отца. У того, другого отца из его снов. И кожа была загорелой и обветренной от частого нахождения на свежем воздухе. И на носу была легкая горбинка. А глаза… глаза, пожалуй, были единственным, что не вызывало сомнений. Зеленые, живые, с едва заметными золотистыми крапинками у самых зрачков.

Зар когда-то сказал ему, что таких глаз не бывает у людей, только у кошек. Или он сказал это не ему?

Гарри рассеянно закрыл дверь шкафа и вернулся к кровати. Пальцы сами собой потянулись к овальному медальону, висевшему на шее.

Салазар… Последний раз он видел его два месяца назад, еще в Хогвартсе. Он сообщил, что ему удалось уничтожить все крестражи, и Волдеморт, который в тот момент находился в какой-то частной магической клинике в Италии, начал постепенно приходить в себя. Хотя, конечно, для полного восстановления ему понадобится гораздо больше времени, но уже сейчас он не представляет опасности.

И все. После этого Салазар больше не появлялся и не давал о себе знать. Зато сны с его участием стали сниться Гарри каждую ночь, становясь все более детальными и долгими.

Гарри снял с шеи медальон и задумчиво обвел пальцем серебристую змейку, свернувшуюся в форме буквы «S».

Он почти помнил, как когда-то сделал его. Точнее, он сделал два. Второй, точно такой же, только со львом на крышке, он подарил Зару, а этот носил сам.

Он почти помнил, как однажды на охоте они нашли в лесу насмерть перепуганную девушку из шотландской деревушки. К тому моменту она пряталась в чаще уже несколько дней, была истощена и почти не сопротивлялась, когда они решили отвезти ее в замок.

Девушка оказалась сильной колдуньей, родившейся в семье простецов. Долгое время ее родителям удавалось успешно скрывать необычные способности дочери, но недавно ей исполнилось пятнадцать, и магия вдруг начала вырываться из-под контроля. А несколько дней назад ее жених, деревенский мясник, во время ссоры попытался ударить ее, и у нее случился стихийный выброс, который видело пол деревни. Разумеется, крестьяне мгновенно объявили ее ведьмой и попытались схватить, но девушке удалось сбежать в лес, и теперь она была в полном отчаянии, потому что вернуться в родную деревню для нее — равносильно самоубийству, а куда еще ей идти, она не знала.

Он почти помнил, как она плакала, рассказывая свою историю, а у него в голове крутилась мысль о том, что молодых волшебников необходимо обучать, особенно тех, кто родился в семьях простецов.

Он почти помнил, как радостно засветились глаза девушки, когда он предложил ей стать его ученицей. Как выяснилось позже, у нее и самой был настоящий дар учителя.

Девушку звали Хельгой.

Гарри поднял голову и посмотрел прямо перед собой, так крепко сжав в ладони медальон, что онемели пальцы. В мозгу яркими вспышками мелькали обрывки своей-чужой жизни.

Охота с братьями, солнечный весенний день, праздничный обед по случаю помолвки Давины… Просторный обеденный зал, укоризненный взгляд отца, черноволосый юноша с надменными холодными глазами…

Теплая осень, золотисто-красный ковер опавших листьев, впервые сломленное сопротивление тонких губ… Блестящие пряди черных волос под пальцами, горячее дыхание на коже, пьянящее ощущение запредельного счастья внутри…

Первое совместное утро, первый живой взгляд темных глаз, первое хриплое «Рик»…

Рик.

Виски будто сжало стальным обручем. Цепочка медальона до боли впилась в ладонь. Где-то далеко в прошлом сверкнул ослепительной вспышкой фамильный меч.

Рик… Годрик… Годрик Гриффиндор. Рожденный под знаком Льва. Второй сын герцога Ричарда Гриффиндора, отличный охотник, основатель школы чародейства и волшебства «Хогвартс», один из лучших боевых магов в истории, не проигравший ни одного поединка…

Ни одного. Даже со смертью.

Сквозь нахлынувшую лавину воспоминаний далеким эхом зазвучал безумный женский смех. Полная луна на миг отразилась в гладком лезвии ритуального кинжала. Призрачная боль обожгла грудь, выбив из легких весь воздух.

Ведьма. Имара. Жрица одного из древних кельтских культов, обещавшая ему вечную жизнь в обмен на то единственное, чего у него не было — время.

Тогда он не понял, что именно это означало. Тогда он готов был продать душу дьяволу, если бы тот изгнал из его тела неизлечимую болезнь, пожирающую его изнутри. Тогда его не интересовали последствия. Да и как время может быть ценой?

Теперь он наконец понял.

Время. Десятки, сотни лет разорванной связи. Сотни тысяч, миллионы часов, минут, секунд — колоссальная энергия ожидания и надежды. Одиночества. Ровена оказалась права. Платить пришлось не ему.

Гарри вскочил на ноги, не в силах больше сидеть на месте ни секунды.

Он помнил свою жизнь. Помнил обе свои жизни — эту и ту, другую, оборвавшуюся с полной луной, отразившейся в кинжале. Если бы он только знал… А, впрочем, это уже не важно. Это перестало быть важным тысячу лет назад. Но как он мог забыть?

Взгляд хаотично метался по комнате. Столько времени, эти бесконечные сны, буквально рассказывающие ему его историю, эти воспоминания о Хогвартсе…

Хогвартс! Мерлин, это же надо было сотворить такое с его детищем! Хороши потомки, нечего сказать — устроили из школы балаган! Особенно Дамблдор… а, к черту Дамблдора! Не до него сейчас.

Гарри резко остановился и схватился за гудящую голову, будто пытаясь успокоить мечущиеся мысли.

Зар. Сейчас только он. Только он один. Дождался… нашел… И пропал. Где, черт побери, его носит, когда он так нужен? Хотя нет. Нет, не сейчас. Нужно собраться, нужно как-то все это переварить… Но почему именно сегодня?

Взгляд метнулся к висевшему на стене календарю. Мгновение он ошалело смотрел на обведенную красной рамкой дату, а затем вдруг запрокинул голову и расхохотался.

Ну конечно! Тридцать первое июля. Роковое число его жизни. В этот день он родился Годриком, в этот день он погиб, в этот день он вновь родился Гарри и в этот же день он снова обрел себя настоящего… Ровена, как истинный фанат закономерностей, была бы в восторге!

Смех оборвался так же резко, как и начался. Гарри внезапно вспомнил свой предыдущий день рождения, проведенный в Америке. Марго тогда сказала, что в этот день Зар всегда уходит куда-то и возвращается мрачным… Куда-то…

Гарри опустил взгляд на медальон, который по-прежнему сжимал в руке.

Теперь он точно знал, куда.

***

Салазар стоял на вершине холма, прикрыв глаза и вдыхая полной грудью прохладный воздух.

Он сам не мог объяснить себе, зачем снова вернулся сюда. Наверное, сказывалась многовековая привычка. Ноги сами привели на то место, которое все еще отзывалось холодом где-то внутри.

Фламель говорил, что ждать осталось недолго. Что к концу лета — самое позднее, к осени, память Рика полностью восстановится. И действительно, что такое несколько месяцев для человека, который ждал больше тысячи лет? Оказалось, чертовски много. Оказалось, что находиться рядом с Риком, который его не помнит, больнее, чем быть от него далеко.

И Салазар бежал от этой боли под любыми предлогами. Хватался за любой повод — дела, работу, вправление мозгов незадачливому родственнику, все что угодно, только бы не думать. Только бы не мотаться каждый день в Хогвартс с безумной надеждой, что вот сегодня, вот сейчас это случится…

Так было проще. И почти удавалось не ждать.

Салазар открыл глаза. Взгляд бесцельно скользнул по раздвоенному стволу, по светлому камню у корней, по свежей летней траве… И вдруг замер, зацепившись за лилово-розовое пятно на зеленом фоне. Мгновение. Еще одно…

И Салазар буквально рухнул на колени, неверяще вглядываясь в распускающиеся на глазах крошечные цветы. Первое соцветие, пробившееся у самого камня, очень быстро разрасталось, окрашивая все вокруг в лиловый цвет.

Казалось, прошло всего несколько мгновений, а вся вершина холма уже была покрыта ковром яркого вереска. Цветущего вереска…

— И почему я нисколько не удивлен, что ты похоронил меня именно здесь?

Салазар застыл, услышав за спиной до боли знакомый голос. А затем, медленно поднявшись на ноги, обернулся.

Казалось, все осталось по-прежнему. Взъерошенные черные волосы, по мальчишески худая фигура, едва заметный росчерк молнии на лбу… Но это был уже не Гарри Поттер. Или, скорее, не только он.

— Ты аппарировал, — сказал Салазар, словно этот факт был сейчас самым важным.

— Это несложно, если помнишь, как это делается, — в зеленых глазах заплясали смешинки. — А я помню, — он шагнул ближе, подойдя почти вплотную и, расстегнув одну пуговицу на его рубашке, коснулся медальона со львом. — Я все помню, Зар.

И мир вокруг вдруг перестал существовать. Исчезло дерево с раздвоенным стволом, исчез покрытый вереском склон холма, исчезло высокое голубое небо… Все растворилось, будто пропало само зрение. Остались только ощущения.

Чужие волосы, пахнущие солнцем; горячие губы, столетиями преследующие его во снах; сердце, неистово колотящееся в груди; соленая влага на щеках; еще неверящий, почти отчаянный шепот…

— Ты здесь… ты мой…

И горящий сумасшедшей нежностью, болью и виной взгляд зеленых глаз.

— Я здесь. Я твой. Навсегда.

========== Вместо эпилога ==========

Неделю спустя. Италия.

— Ахренеть, — Марго ошалело помотала головой. — Это самая безумная история из всех, которые я слышала!

— Тс-с! — шикнул на нее Поттер. — Зара разбудишь.

— Погоди, — Марго спрыгнула с кухонного подоконника и уселась за стол напротив Гарри-Рика, невозмутимо пьющего утренний кофе, — то есть ты Гриффиндор…

— Да.

— И одновременно Гарри Поттер…

— Угу.

— Как это?

Он вздохнул.

— Ну… не знаю, наверное, так же чувствуют себя люди, которые потеряли память, начали новую жизнь, а потом все вспомнили. Странное ощущение, но мне кажется, я привыкну.

— А внешность?

— А что внешность?

— Ты выглядишь, как подросток.

— Ну, технически я и есть подросток, — Гарри пожал плечами. — К счастью, этот недостаток быстро проходит. Надеюсь, Зар потерпит меня некоторое время в таком виде…

— Потерпит, — раздался от входа чуть хриплый после сна голос.

Салазар стоял, прислонившись плечом к косяку двери, в тонких штанах и светлой футболке, расслабленный и поразительно умиротворенный. Марго, обернувшаяся на его голос, моргнула и перевела взгляд на Гарри.

— Он улыбается, — прошептала она с интонацией от фразы «мы все умрем».

— Я вижу, — доверительно сообщил Поттер.

Марго еще раз украдкой глянула на Салазара.

— Не знала, что он умеет…

— Я много чего умею, — протянул Зар, подходя к столу и наливая себе кофе. — Но не все афиширую.

— Да, некоторые его таланты открываются только Избранным, — Гарри совершенно по-кошачьи потянулся и, поймав руку Салазара, легко коснулся губами предплечья. — А Избранный тут я.

— Ясно-понятно, я, пожалуй, пойду, — Марго насмешливо фыркнула. — Чувствую, ближайшие пару недель сюда лучше вообще не соваться…

— Пару недель? — Поттер отвлекся и выразительно поднял бровь.

— Пару месяцев? — выдвинула новую версию Марго. — Лет? Веков? О, ну ладно! Когда-нибудь вы же отлипнете друг от друга!

— Не раньше, чем наверстаем все упущенное…

***

Над Италией сгущались сумерки. В темнеющем небе зажигались первые звезды. Гарри и Салазар стояли на увитом плющом балкончике, наблюдая за засыпающим городом.

— Ты расскажешь мне? — тихо спросил Гарри, не желая нарушать это бархатистое очарование летнего вечера. — Расскажешь, что я пропустил?

Губ Салазара коснулась горькая усмешка.

— Рассказ будет долгим…

— Прости меня, — слова, давно зревшие внутри, наконец прозвучали вслух. — Зар, прости, я эгоистичная скотина…

— Да, — усмешка незаметно переросла в улыбку. — И я благодарен Мерлину за это.

— А?

Салазар посмотрел в его удивленные глаза.

— Рик, если бы ты не был эгоистичной скотиной, я бы потерял тебя навсегда.

— Да, но… так долго… — эта мысль причиняет почти физическую боль.

— Неужели ты думаешь, что только ты готов был заплатить любую цену? — тихо спросил Салазар. — Неужели ты до сих пор думаешь, что твои чувства ко мне сильнее, чем мои к тебе?

Гарри молча покачал головой, чувствуя, как появившийся в горле комок мешает говорить.

— Единственное, о чем я жалею, — продолжил Салазар, — что не знал о твоей болезни. Почему ты не сказал мне?

— Не хотел… не хотел, чтобы еще и ты мучился этим, — сдавленно произнес Гарри. — Думал, что получится обмануть судьбу…

— Ну, надо заметить, тебе удалось, — улыбка Салазара стала еще шире. — Знаешь, это все неважно. Теперь неважно.

— А ты изменился, — почти с восхищением протянул Гарри, разглядывая его лицо. — Стал… больше похож на меня, что ли?

— Еще не хватало! — Салазар иронично закатил глаза. — Кто-то же из нас должен быть адекватным и…

Договорить он не успел. Гарри внезапно схватил его за ворот рубашки и, рывком притянув к себе, поцеловал. Долгим, медленным поцелуем, так непохожим на то порывистое сумасшествие, которое владело ими обоими последние дни.

— Мерлин, — выдохнул Салазар, наконец, отстранившись, — как же мне тебя не хватало…

— А я опять влюбился в тебя, знаешь? — вдруг весело сказал Гарри. — Ничерта не помнил, даже имени своего, а в тебя влюбился. По новой. Представляешь?..

— Представляю, — рыкнул Салазар, прижимая его к перилам балкона. — Это был первый и последний раз, когда ты влюбился в меня «по новой»…

***

Месяц спустя. Хогвартс. Кабинет директора.

Альбус Дамблдор смотрел на стоявших перед его столом Салазара Слизерина и Годрика Гриффиндора в теле Гарри Поттера и думал о том, что он слишком стар для всего этого.

Может, и правда, на пенсию, пока не поздно? А то смотрят эти двое как-то недобро. Выжидательно. Ах да…

— Домашнее обучение? — спохватился Дамблдор, возвращаясь к предмету разговора. — Да-да, разумеется, конечно, я оформлю все необходимые документы. Гарри… кхм… ну да, в общем, вы, молодой человек, сможете сдать Т.Р.И.Т.О.Н. вместе с остальными через два года, если, конечно, вам это потребуется…

— Потребуется, — с милой улыбкой голодного аллигатора кивнул Гарри. — В наше время, знаете, бумажки лишними не бывают.

— Да-да, конечно! — категорически согласился Альбус, тоже покивав. — Очень мудрое решение, маль… Гарри. Я ведь могу вас так называть?

Поттер усмехнулся и очень пристально посмотрел на директора.

— Да хоть пасхальным кроликом называйте, профессор. Только не думайте, что я забуду обо всем, что здесь происходило. Сейчас у меня есть более важные дела, чем вы и ваши сомнительные методы руководства, но будьте уверены, однажды я вернусь. И не дай Мерлин, за время моего отсутствия в этой школе пострадает хоть один ученик…

— О, уверяю, вам не о чем беспокоиться! — воскликнул Альбус, нервно сцепив пальцы в замок. — Теперь, когда Волдеморт больше не представляет угрозы, дети в полной безопасности! Он ведь… не представляет угрозы? — сквозь благожелательную маску проступило жгучее любопытство.

— Ну, смотря для кого, — философски заметил Гарри.

— Что вы имеете в виду? — насторожился Дамблдор.

Салазар саркастично хмыкнул.

— Он имеет в виду, что ваш Волдеморт оказался весьма обаятельной заразой, а в клинике, где он проходит реабилитацию, довольно много впечатлительных медсестричек.

— О, — озадачился Альбус, явно ожидавший другого ответа. — Так, стало быть…

— Всего доброго, профессор, — вежливо оборвал его Гарри. — Будьте здоровы, не чихайте.

И, взяв Салазара за руку, аппарировал в неизвестном направлении. Альбус растерянно обернулся к портрету Ангуса.

— И не надо на меня так смотреть, я знаю не больше твоего, — проворчал тот. — Но я бы на твоем месте подумал о заслуженном отдыхе, потому что по сравнению со злым Годриком Слизерин просто душка!

***

Полгода спустя. Нью-Йорк. США.

—…а он и говорит, мол, навоевался на три жизни вперед, пошли они нафиг со своей Англией, пусть делают, что хотят, а меня в Ильверморни пригласили преподавать Темные искусства и Защиту! Прикинь? — Марго театрально округлила глаза. — И вообще, он, оказывается, такой умный, интересный, столько всего знает, весь свет объездил, обещал мне показать «поющие водопады» в Новой Зеландии!..

Гарри, все это время подтягивающийся на турнике, спрыгнул на пол и, растерев руки, посмотрел на разглагольствующую Марго с подозрением.

— Слушай, подруга, а ты не влюбилась, часом?

— Нет, но вот думаю, может, стоит? — оживилась та. — Такой мужик пропадает!

— Ну, с тобой-то точно не пропадет, — усмехнулся Поттер.

— А то ж! — фыркнула Марго, кокетливо поправив волосы, а потом с интересом посмотрела на Гарри. — Ну, а ты?

— А что я?

— Что делать дальше собираешься?

— О, у нас с Заром обширные планы! Для начала кругосветное путешествие, а там — как пойдет…

Марго задумчиво прищурилась.

— Слушай, все хотела тебя спросить, а как же твоя прошлая жизнь? Я имею в виду, как Гарри Поттера?

Он вздохнул.

— Как ни печально, но жизнь Гарри Поттера — это сплошная борьба бобра с ослом, периодически дополняемая квестами, вроде Турнира. Конечно, у меня были друзья, и я благодарен им за то, что они были, иначе все стало бы совсем тухло… Кстати, я поговорил с ними, и они поддержали мое решение уйти из Хога. Тем более, что у Рона с Гермионой, кажется, начинается роман, так что «третий лишний» им теперь совершенно без надобности, — он многозначительно подвигал бровями. — А кроме них, по большому счету, меня в той жизни ничего и не держит. Ну не по Дурслям же мне скучать, в самом деле!

— А Сириус?

— А Сириусу пора перестать цепляться за прошлое и попытаться начать новую жизнь. Он полностью оправдан, Петтигрю поймали, так что, надеюсь, у него со временем все будет хорошо. И потом, я ведь не собираюсь исчезнуть навсегда. Если кому-то из близких понадобиться помощь, я всегда на связи.

— И что, тебе даже не хочется отомстить?

— Кому? — искренне удивился Гарри.

Марго пожала плечами.

— Ну там… Дамблдору, министерству… Волдеморту?

— А, — Гарри понимающе хмыкнул. — Ясно. За свои «поющие водопады» переживаешь? Не переживай. Конечно, открыток на день рождения твой «умный и интересный» от меня не дождется, но месть — штука непродуктивная. К тому же, большую часть своих подвигов он наворотил в невменяемом состоянии, так что пусть разбирается со своей совестью сам, если она у него вообще имеется. А Дамблдор, министерство и прочие «доброжэ»… — он поморщился, — в данный момент у меня есть занятия поинтереснее, чем воспитывать кучку зазнавшихся посредственностей. Да и вообще я не уверен, что они заслуживают хоть какого-то внимания. Тем более, что Дамблдор месяц назад изъявил желание покинуть пост директора, и школой теперь руководит МакГонагалл, а она, хоть и не отличается особой «благожелательностью», но администратор из нее куда лучший, чем из Дамблдора.

— То есть за школой ты все-таки приглядываешь? — с усмешкой заметила Марго.

— А то! Знаешь сколько сил и времени я когда-то туда вбухал? Конечно, теперь я буду внимательно следить за тем, что там происходит. А ну как лет через сто-двести объявится очередной «добрый дедушка» со светлыми идеями об общем благе?

— Да-а, — иронично протянула Марго. — Чую, директорам Хогвартса теперь до скончания веков покоя не будет.

Гарри, в этот момент заметивший вошедшего в комнату Салазара, улыбнулся задорной и в то же время мечтательной улыбкой.

— Поживем — увидим. Но это будет уже другая история…