Падали, но поднимались (СИ) [Ammi Devangari] (fb2) читать постранично

========== Пролог ==========

2011 год

Эвелина сделала несколько коротких шагов по коридору, сбросив сандалии, пошевелила большими пальцами на ногах, разминая их, и бросила потрепанный рюкзачок в угол. Она делала так всегда, когда приходила из школы. В квартире пахло борщом. Девочка поморщилась, состроив недовольную гримасу, потому что борщ она не любила. Эвелина собиралась спрятаться в своей комнате, но уставший мамин голос окликнул её.

— Эва! Ты вернулась? Давай быстро руки мыть и ужинать.

Девочка вздохнула. Вот как ей объяснить, что есть совсем-совсем не хочется, даже наоборот, после горькой тушеной капусты и холодной сосиски, которыми их сегодня кормили в школьной столовой, ужасно болит живот.

— Я не хочу, ма.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Эвелина, громко шлепая босыми ногами по полу, пересекла узкий коридорчик и вошла на кухню, тут же усаживаясь на расшатанный табурет. Ей было уже тринадцать лет, по мнению самой Эвелины, она была достаточно взрослой для того, чтобы самой решать, когда и что ей есть. Но под недовольным материнским взглядом девочка моментально стушевалась. Слова вылетели из головы, и теперь Эвелина только буравила взглядом белую в цветочек поверхность стола и кусала губы.

— Иди руки мой, я сказала.

Мама всегда была заботливой и доброй и не любила кричать на Эвелину, но она так устала и, к тому же, у неё безумно раскалывалась голова. Пока дочь, сердито пыхтя, склонившись над умывальником, делала вид, что моет руки, хотя даже мыло не удосужилась взять, женщина достала тарелку и заполнила её двумя большими половниками горячего супа.

— Ну, ма… — голос Эвелины надломился. От собственного бессилия она готова была дать волю слезам, — много.

— Ты целый день не ела, — мама легонько шлепнула её по спине, пока Эвелина, ускоряясь, прошмыгнула мимо нее и снова уселась на табурет, — кушай, родная.

— Спасибо.

Когда мама ласково звала её, Эвелина больше не могла обижаться. Только слезы, которые еще секунду назад она сдерживала от гнева, брызгали из глаз. И Эвелина сама не могла объяснить причину этому. И ей было так стыдно за раскрасневшийся нос и это ужасное шмыганье. А мама лишь еле слышно вздохнула.

— Мое солнышко, — она поцеловала девочку в светлую макушку и отошла к плите. Женщина знала, что вот-вот вернется старший сын с тренировки по волейболу, а к этому моменту мясо должно быть уже готово.

После ужина Эвелина прошла в гостиную и, включив громко телевизор, села за фортепиано. Она с самого детства мечтала научиться играть на этом старом гиганте. В её детских воспоминаниях он занимал собой целую стену, а сейчас, по прошествии лет, совсем иссох и вместился между телевизором и шкафом с праздничным сервизом. Когда Эвелина попросила отдать её в музыкальную школу, папа ответил жестким «нет». Теперь папа ушел, а мама была так сильно занята работой и домашними делами, что девочка просто не успевала спросить еще раз.

Эвелина нажала белую клавишу, напротив которой сидела, и вслушалась в мягкий тягучий звук. Какая-то неведомая сила манила её, поэтому Эва нажала её еще раз, только на этот раз негромко подпевая. Тихий и дрожащий от неуверенности голос слился с пением инструмента. Девочка от радости подпрыгнула на стуле — она совсем не сфальшивила. Не зря Анна Владимировна, их учительница по музыке, говорила, что у Эвы талант и советовала развивать его. После её слов девочка загоралась подобно бенгальскому огоньку, и также быстро гасла, потому что дома её таланта никто не замечал.

Хлопнула входная дверь, это вернулся с тренировки Вадим. Эвелина быстро закрыла крышку пианино и пересела на диван. Мультики по телевизору нисколько не интересовали её. Девочка хотела вернуться за инструмент и разучить гамму фа-минор. Но она боялась Вадима. Если он войдет и увидит её за фортепиано, то обязательно начнет издеваться, как всегда это делал. Поэтому Эвелина осталась неподвижно сидеть, даже не улыбаясь шуткам Ёжика из смешариков.

В гостиную вошла мама. Она бросила короткий взгляд на дочь и подошла к шкафу, открывая его дверцы.

— Эвелина, хватит смотреть телевизор, займись уроками.

— Хорошо, ма.

Девочка послушно щелкнула пультом, но осталась сидеть. Что-то в мамином поведении волновало Эвелину, поэтому она посмотрела на женщину.

— Ма?

Та стояла перед заваленными всяким хламом и бумагами полками, неподвижно, стиснув пальцами виски и закрыв глаза. Эвелина снова окликнула её, но та даже не пошевелилась.

— Мам!

Девочка сильно повысила голос, больше от испуга, и тогда женщина мелко задрожала и, тщетно хватаясь за воздух руками, повалилась на пол. Эвелина закричала.

В комнату вбежал Вадим, мокрый, потому что только что