Песня для Корби [Румит Кин] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (130) »
приклеенные скотчем и частично отлетевшие детские рисунки, на стене висели старинные плакаты «Аэроплана Джефферсона» и «Радуги» Ричи Блэкмора.
В ванной лилась вода. Осторожно, боясь произвести малейший скрип или шорох, Корби заглянул на кухню. Андрей все так же спал на диванчике под окном. Бутылка лежала у него под головой. Корби беззвучно усмехнулся: хорошо. Он негромко постучал в дверь ванной.
– Сейчас, – ответил знакомый голос. Это был Ара. Он очаровал другую девушку из «Зеленых Созданий» – смешную рыжую барабанщицу.
– Доброе утро, черный брат, – громко прошептал Корби.
Ара открыл дверь. Как и Корби, он был в одних трусах, на смуглой коже блестели капельки воды. Его мать была армянкой, а отец – одним из «детей Патриса Лумумбы», негром, некогда приехавшим в Москву, чтобы учиться по контракту, так что национальность их сына не поддавалась определению. У него были большие глаза, мягкие темные волосы обычно скручивались в завитки, но сейчас промокли и отдельными прядками прилипали ко лбу. С детства у Ары было хобби: бисер, свои шедевры – фенечки – он носил на себе; многочисленные плетеные браслеты свободно висели на его запястьях, сверкая всеми цветами радуги.
– Мне срочно надо сунуть голову под холодный душ, – сказал Корби.
– Вы еще пили? – ужаснулся Ара.
– Да, черный брат.
Ара улыбался, но глаза у него были усталые. Корби включил холодную воду и сунул под нее голову. Его пробила дрожь, но он удержался и продолжал стоять под ледяным потоком.
– Как рыжая? – поинтересовался он.
– Кажется, я ее обидел.
– Сильно?
– Случайно. Знаешь, иногда мне кажется, что мы снимаем девчонок только для того, чтобы не пропадала наша красота.
Корби фыркнул и выпрямился. Он увидел свое лицо в зеркале. Темноглазый и черноволосый. Губы тонкие, неяркие, в уголках озорная улыбка. Нос, как обычно, задран кверху. Под глазами темные впадины – дань бурной ночи.
– Щетина, желтые зубы, вонючее дыхание. Какая, на фиг, красота?
– Не будь так суров к своей похмельной физиономии. – Ара приобнял Корби за талию, его темное лицо появилось в зеркале рядом. – Мы настоящие красавчики.
– Уйди, противный, – поежился Корби. Ара не смутился, но отодвинулся.
– Кстати, а где Ник?
– Ночью взял полбутылки водки и пошел домой. Сказал, что еще накатит с отцом.
– Чудовище, – одобрительно сказал Ара.
– Будешь мириться с рыжей?
Черный брат качнул головой.
– Точно не сейчас. У тебя есть жвачка?
Корби взъерошил голову полотенцем и теперь приглаживал влажные волосы.
– Была в карманах. А у тебя есть что-нибудь от головы?
– У меня нет, но на кухне аптечка.
Корби поймал отражение его взгляда.
– Давай свалим отсюда прямо сейчас.
– Убегаешь, – понял Ара.
– Меня затрахали, – нервно улыбнулся Корби.
– Я поищу таблетки, а ты угостишь меня жвачкой. И мы свалим.
– Ага.
Ира проснулась от одиночества. Корби всю ночь был рядом, а сейчас куда-то делся. У него была манера неуловимо ускользать. Он уже один раз сбежал от нее, но она вычислила, где он живет, и нашла его. Шорох. Ира приоткрыла глаза и увидела Корби. Он наклонялся, собирая с пола свою одежду, на спине проступал пунктир позвоночника. Он опять убегал. Она могла в любой момент остановить его, но вместо этого продолжала лежать, притворяясь спящей, и сквозь чуть приподнятые ресницы наблюдала, как он одевается. У него бледная и чистая кожа, хотя в минуты страсти или опьянения на щеках вспыхивают красные пятна, подтянутый живот, плавный разворот плеч, какого не бывает ни у спортсменов, ни у сутулых ботаников. По внутренней стороне ее бедра скользнула капелька теплой влаги. – У меня на тебя стоит, – тихо сказала она. Корби вздрогнул и обернулся. Его руки запутались в мятой рубашке-поло. Несколько мгновений он выглядел глупо, потом улыбнулся уголком рта. – Да, теперь я заметил, как твой большой упругий фаллос приподнимает край одеяла. – Ему удалось просунуть руки в рукава. Он небрежно застегнул две пуговички воротничка. Ира сверлила его взглядом. – Мне больше нравится видеть, как ты раздеваешься. Корби фыркнул. – Не все коту масленица. – Он нашел в кармане жвачку. – Тебя угостить? Ира протянула ладонь. Ее грудь показалась из-под одеяла. Над сосками темнели маленькие впадинки для пирсинга. Корби отвернулся и, не глядя, выдавил на ладонь девушки пару пастилок резинки. Ира поймала его за руку. – Нет, – сказал Корби. – Хорош ломаться. – «Нет» значит «нет». – Вчера тебе все нравилось. Корби вырвал руку. Розовые кубики жвачки упали на пол. – Я тебе не сучка. И я не ломаюсь. Ломаются, когда «нет» значит «да». А мое «нет» значит «нет». Ира села на кровати. Теперь белые складки одеяла скрывали ее тело только по пояс. Дождь
_____
Ира проснулась от одиночества. Корби всю ночь был рядом, а сейчас куда-то делся. У него была манера неуловимо ускользать. Он уже один раз сбежал от нее, но она вычислила, где он живет, и нашла его. Шорох. Ира приоткрыла глаза и увидела Корби. Он наклонялся, собирая с пола свою одежду, на спине проступал пунктир позвоночника. Он опять убегал. Она могла в любой момент остановить его, но вместо этого продолжала лежать, притворяясь спящей, и сквозь чуть приподнятые ресницы наблюдала, как он одевается. У него бледная и чистая кожа, хотя в минуты страсти или опьянения на щеках вспыхивают красные пятна, подтянутый живот, плавный разворот плеч, какого не бывает ни у спортсменов, ни у сутулых ботаников. По внутренней стороне ее бедра скользнула капелька теплой влаги. – У меня на тебя стоит, – тихо сказала она. Корби вздрогнул и обернулся. Его руки запутались в мятой рубашке-поло. Несколько мгновений он выглядел глупо, потом улыбнулся уголком рта. – Да, теперь я заметил, как твой большой упругий фаллос приподнимает край одеяла. – Ему удалось просунуть руки в рукава. Он небрежно застегнул две пуговички воротничка. Ира сверлила его взглядом. – Мне больше нравится видеть, как ты раздеваешься. Корби фыркнул. – Не все коту масленица. – Он нашел в кармане жвачку. – Тебя угостить? Ира протянула ладонь. Ее грудь показалась из-под одеяла. Над сосками темнели маленькие впадинки для пирсинга. Корби отвернулся и, не глядя, выдавил на ладонь девушки пару пастилок резинки. Ира поймала его за руку. – Нет, – сказал Корби. – Хорош ломаться. – «Нет» значит «нет». – Вчера тебе все нравилось. Корби вырвал руку. Розовые кубики жвачки упали на пол. – Я тебе не сучка. И я не ломаюсь. Ломаются, когда «нет» значит «да». А мое «нет» значит «нет». Ира села на кровати. Теперь белые складки одеяла скрывали ее тело только по пояс. Дождь
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (130) »
Последние комментарии
1 час 33 минут назад
5 часов 41 минут назад
5 часов 58 минут назад
6 часов 19 минут назад
9 часов 57 секунд назад
16 часов 24 минут назад