Есть у Революции начало [Василий Семенович Белозеров] (fb2) читать онлайн

Василий Белз Есть у Революции начало

Глава 1. В ожидании царских милостей

— Василий, — почти ласково, совсем не по уставу, обратился ко мне Алексей Алексеевич Брусилов.

— Или тебя вашим прозванием величать, — пряча озорную улыбку в пшеничного цвета усах, ещё мягче проговорил он.

— Я то ничего, можно сказать привык, но как государю, к тебе и другим летчицам, обращаться?

Он хохотнул в кулак.

— Позывной «Кися», «Рыся», «Драгун», «Юла», …!?

— Кто там ещё у вас водится?

— Опасаюсь, что самодержец не выдержит перечисления кличек награждённых и рассмеётся, — отошли по коридору и присели в роскошные, но не очень удобные, кресла.

— Ты бы придумал как-то торжественнее, поприличнее, перечислить состав награждённых.

— Без ваших кошачьих кличек.

— Понимаю, что тайна участников обязательна, но ведь и государственные отличия не шуточные вручаются.

— Сегодня в Могилёве, Ставка утвердит награждаемых, а завтра вечером в Царскосельском дворце торжественное вручение.

— Сами же просили побыстрее всё закончить и отпустить вас… — полувопросительно, сообщил мне о планах верховного командования.

— Ты уж позаботься, чтобы не пришлось только по псевдонимам героев обзывать, — укоризненно склонил голову.

— Где же видано, орлам, клички давать.

— Поговори там, со своим руководством…, - почти просительно закончил генерал-адъютант, крепко пожимая мою пацанскую ладошку на прощание.

Клятвенно пообещал сделать всё возможное, а пока, как и договаривались, оставил только полётные позывные бывших курсанток с описанием их вклада в успех операции.

Ясно, что командованию и русской контрразведке, очень хочется определить конкретных лиц, имена и фамилии тех, кто участвовал в авиационных боях. Слишком необычные способности показали усовершенствованные самолёты. Оружие, которое они использовали, вообще не имеет аналогов в этом мире. Особо интересовали военных вакуумные бомбы и напалмовые кассетные контейнеры. Меня уже двое молодых унтер — офицеров, как бы случайно, откровенно расспрашивали.

— Чем только снаряжаете ваши бомбочки, что так славно горят на любой поверхности.

— Хотеть всё знать, не вредно, — улыбнулся про себя.

— Вредно не хотеть.

— Надо ещё раз предупредить девочек о сохранении тайны и готовиться к расставанию с ними.

Говоря военным языком, к демобилизации. Сейчас они должны быть перевезены на место, где прошло всё обучение.

Четыре гигантских транспортных самолёта, издалека очень схожие с творением Игоря Сикорского, «Илья Муромец», быстро доставили измотавшихся лётчиц на учебную базу в казахстанские степи. Массированная бомбёжка позиций австро-венгерских и немецких войск, на направлении Брусиловского прорыва, закончилась успешно. Потеряли два лёгких самолёта и четырёх девушек ранеными. Все пострадавшие, — трое лежачих и одна ходячая, — цесаревна Мария с загипсованной рукой, также погрузились в просторные фюзеляжи самолётов — трансформеров. Только высоко над землёй, очертания аэропланов заметно менялись. Уменьшалась носовая обтекаемость за счёт незаметного выдвижения — заострения, носовой части. Верхние крылья биплана разворачивались вдоль корпуса, а нижние меняли свою стреловидность, что позволяло развивать крейсерскую скорость до восьмисот пятидесяти километров в час.

Остальные, восемь транспортников, развозили разобранные боевые самолёты, вспомогательный персонал и роту экзотичных темнокожих охранников, по районам их постоянной дислокации. Солдаты оцепления авиабазы, как непосредственно соприкасающиеся с населением бойцы, непременно должны иметь необыкновенный и загадочный вид, — негры, китайцы, индийцы. Этим решал две цели, — напускал покров таинственности на наше подразделение и проверял зомби-бойцов в выполнении будущих важных задач. Новые точки концентрации боевой силы давно готовились на дальнем востоке, в самой северной нашей базе, — «Баклан». Благо, что закрытая территория на севере Охотского моря, удалённая от всякой цивилизации, сразу осваивалась с прицелом на военное использование.

— Наши девочки — лётчицы, прилетели в палаточный лагерь, в двенадцать ночи, — сообщили мне по новой, секретной радиосвязи. Дал разрешение, отдыхать им до десяти часов утра. Хорошо перекусившие в полёте молодые авиаторши, крепко и спокойно заснули, впервые за последние сутки без грохота моторов. Начальству, сообщившему мне эту новость, спать не дал. Приказал командирам и организаторам военной операции, подготовить разбор каждого вылета, выявить недостатки и достижения каждой девушки — пилота, уже к обеду. Несколько раз связывался, интересовался, давая понять важность их сложной миссии, одновременно проверяя работу новой радио-техники. Критический анализ недочётов и выявление ошибок крайне необходимы лично мне, для предстоящего, массированного военного присутствия в Индокитае. Да и непосредственное командование, должно учиться на ошибках. Слишком масштабные планы строил по дальнейшему использованию специалисток, обученных в практических условиях фронта.

Вачиравудх, — тридцати четырёх летний король Сиама, давно созрел для нашей помощи в любых формах. Поначалу, он страшно боялся вызвать неудовольствие британских «друзей». Бунт против колонизаторов, дело не шуточное, его понять можно. Первоначальные колебания и нерешительность, из опасения мести британцев, полностью растаяли, после предоставления ему нескольких секретных документов МИ — 6. В этих руководствах, подробно расписывались рекомендуемые подрывные действия для агентуры влияния англичан. Король неплохо знал британскую двуличность, так как учился в Кембридже. Англичане первые догадались гордиться беспринципностью своей политики, что прямо декларировали:

— «Britain has no eternal friends or enemies; but permanent interests — Мы не имеем постоянных врагов или друзей, но имеем постоянно меняющиеся интересы». (Впервые фраза прозвучала из уст Премьер министра Великобритании лорда Палмерстона в 1856 году).

Король Сиама нисколько не удивился, что главной целью (Secret Intelligence Service,SIS), MИ-6, поставлено свержение королевской власти династии Чакрабон. Его государство, оставалось единственным в Индокитае, неподконтрольным никому из стран — колонизаторов. Его отец приложил немалые усилия, в попытках спасти страну от прямого захвата. Он успешно лавировал между интересами европейских захватчиков, сталкивая конкурентов между собой. Но рано или поздно, при такой пассивной политике, развал королевства был неминуем.

Собственно, против истины я совершенно не погрешил. Другое дело, что подобные планы, реально появятся у англичан только в тысяча девятьсот девятнадцатом году. После завершения первой мировой войны. Практически, начнут воплощаться в жизнь, в двадцать втором. Только в тридцать втором году, во время общего кризиса капиталистической системы, королевская династия будет окончательно свергнута и Сиам перестанет существовать.

Скачал всю необходимую информацию из интернета. Документы выглядели абсолютно подлинными, что подтвердилось предсказанными в них перестановками в ближайших правительствах доминионов Великобритании. Сбывшиеся прогнозы совершенно невинных событий общественной жизни в Северном Борнео, Малайзии и соседней Бирме, придали непререкаемый авторитет любому слову и намёку, исходящему от контрразведки царской России. Именно её представителем и тайным посланником Николая второго, назвался, при нашем первом знакомстве. Очень удачная легенда моего внедрения, объяснявшая мой явно отроческий возраст, не принятый в подобного рода подковёрных делах. Главное условие русской помощи, — строжайшая тайна, ведь король Англии и Николай второй двоюродные братья, к тому же очень похожие друг на друга. Естественно, в целях конспирации, вся информация передавалась через меня или через симпатичную, Екатерину Ивановну Десницкую (Чакрабон), — жену родного брата правящего короля. Тридцатилетняя участница русско-японской войны приняла обязанность связной, с особым энтузиазмом. Наконец-то она почувствовала свою необходимость, в чужой ей, придворной жизни. Королевское семейство, окончательно признало её своею. Произошли серьёзные изменения в статусе их, опального ранее, брака. Сын Чула, восьми лет от роду, получил право наследовать корону. Теперь, можно серьёзно надеяться, что семейный союз с принцем не распадётся в тысяча девятьсот девятнадцатом году, как случилось в реальной жизни.

Екатерина, женщина боевая, в прямом смысле этого слова. Трижды награждена за японскую компанию, в том числе георгиевским крестом. Советовался с ней по способам сокрытия участия России в делах Индокитая. Именно она придумала идею международных добровольческих сил, по примеру Ивана Васильевича Турчанинова, бывшего русского гвардейского офицера. Он, с серебряной медалью окончил Николаевскую Академию Генерального штаба, участник венгерской кампании и Крымской войны. Иван Васильевич через два месяца после начала гражданской войны в США, стал командиром девятнадцатого Иллинойского волонтерского полка и, благодаря своим профессиональным качествам, смог высоко поднять уровень боеспособности вверенного ему подразделения. Вскоре он стал командиром восьмой бригады дивизии Митчелла, где он также показал себя с самой лучшей стороны.

— Почему бы русские и иностранные добровольцы — волонтёры, не могли принять участие в освобождении угнетённых колоний Индокитая? — с хитрым прищуром спросила меня Екатерина Ивановна.

Мои намерения, исключить русских вообще, во избежании нездоровых обвинений, показались ей глупыми.

— Да как же, война за свободу, может обойтись без российских добровольцев!? — искренне недоумевая, всплеснула руками.

— Скорее англосаксы заподозрят неладное, если на близком нам востоке, совершенно не окажется россиян.

Десницкая — Чакрабон, лично сочинила несколько набросков статей для разжигания антиколониальных настроений в мире. У меня уже были знакомые журналисты во Франции, Швейцарии, Америке и даже Германии, услугами которых пользовался для целей создания необходимого общественного мнения.

Например, для комплектования авиаполка, объявил специальный финансовый фонд, собирающий средства по всему миру. Огромную роль в пропаганде патриотического начинания, оказали журналисты, как проплаченные, так и искренне поверившие в красивую легенду. Благодаря газетной шумихе, никто не знал точной суммы, собранной анонимно. Деньги были смехотворно малыми, но журналисты убеждали всех в обратном. Точно так же, по всему миру, давались объявления о наборе девочек в отряд будущих военных авиаторов. Конечно, хватило и своих желающих. Но сам факт возможного присутствия иностранок, придал частному боестолкновению русских и немцев, в рамках первой мировой войны, статус международно одобряемого. Сами же журналисты, придумали объяснение странному подбору кадров.

— Женщины, а особенно молоденькие девочки…, - сделали они глубокомысленный вывод.

— …Дамы вообще, более послушны и исполнительны чем мужчины.

— От девушек легче добиться сохранения тайны¸ запугав, или даже загипнотизировав.

— Тогда как мужчинами, — по мнению газетчиков.

— Гораздо труднее управлять.

В какой-то французской провинциальной газете, как сообщали мои информаторы, прошла любопытная версия.

— Если женщина влюбится, особенно юная неопытная девица, она становится преданной «рабыней» предмета своего обожания. Статья довольно глупая. Мне её прислал зомби-резидент, только из-за цитаты русского философа.

— «Женщина необыкновенно склонна к рабству и вместе с тем склонна порабощать».

Николай Александрович Бердяев.

Одной из причин формирования девичьих боевых подразделений в России, сочинители объявили повышенную влюбчивость девушек именно этого возраста, а значит, зависимость и преданность.

Подобные, буйные фантазии меня вполне устраивали. Для поддержки разнообразия национального состава и большего повода для сплетен, ввёл специальный зомби-взвод лётчиц, ярко выраженных иностранок, — негритянок, индианок, китаянок, индонезиек. Моя подруга с Калимантана, — Диана, тоже спасённая от смерти, играла роль главной распорядительницы «иностранного легиона», или «дикой дивизии», как неофициально их называли мои девчата. Она очень удачно подошла под легенду про иностранных спонсоров, организовавших военную помощь России. В отличие от обычных, Питерских девушек, зомби-помощников можно было программировать любым набором знаний и практических навыков, буквально моментально и на долгое время. Необычность авиатехники, используемой для бомбового удара, легко позволяла объяснить повышенные меры секретности вокруг непосредственных участниц боёв. Таким образом, убивал сразу двух зайцев, — давал общественности объяснение причин появления необычной техники и мотивы интригующей таинственности вокруг всей операции.

Ничего нового, по сравнению с опытом информационного прикрытия военных вмешательств, в двадцать первом веке, мною не придумано. Даже сам не ожидал, насколько успешной окажется, революционная, для этого времени, манипуляция массовым сознанием. Финансовые потоки, стекающиеся из стран поддерживающих Антанту жиденькими струйками, за сутки бомбёжки, красочно расписываемой во всех средствах массовой информации, превратились в ревущие водопады.

Теперь, полностью уверен в успехе антиколониального квази-восстания. Начало, как известно, половина всякого дела. Суточную авиационную бомбёжку австро-венгерских позиций, на линии Брусиловского прорыва, считал началом не только будущей операции в Индокитае, но и всех наших военных действий в целом. Конечно, существовал элемент непредсказуемости, особенно в странах не входящих в круг дружеских королевству Сиама. Вполне вероятна недостаточная поддержка идей освободительной революции, большинством безграмотного и угнетённого крестьянства, веками приученного к покорности и подчинению. Именно на этот случай, активно создавались «добровольческие интернациональные бригады» из числа цветных зомби-бойцов. В рядах спасённых от гибели, в этой виртуальной реальности, всё больше появлялось китайцев, малазийцев и турок. Белокожие добровольцы также могли присутствовать в борьбе с англичанами и французами, но собирался набирать только немцев или австро-венгров. После совещания с Десницкой — Чакрабон, решил ввести в команду русских.

— Пожалуй, и французов можно считать противниками англосаксов, хотя сейчас они по одну линию фронта. Чем необычнее и разнороднее будет состав международного волонтерского движения, тем выше его авторитет. Если всё удастся организовать достаточно грамотно, можно пригласить некоторых журналистов для освещения событий антиколониальной борьбы. Только нужно заранее побеспокоиться, чтобы журналисты не имели доступа к военным секретным технологиям и оружию. Эти задачи ставлю на будущее, пусть не такое далёкое.

Сейчас, самой насущной задачей, стоит завершение первой военной акции. Собственно, активная часть уже завершена и очень неплохо. Как известно, делать дело и показывать его результаты, две разных задачи. Обычно, те, кто умеет хорошо работать не очень хорошо умеют себя преподносить. В моём случае, эта двойственность разрешается легко. Просто ищу в интернете, варианты удачной информационной пропаганды современного мне двадцать первого века. Именно для этого, последнего презентационного этапа, столько лишней мишуры в виде повышенной секретности. Исключительно женский, вернее девчачий контингент пилотов, от четырнадцати до шестнадцати лет, также задуман ради создания дополнительной интриги. Феминистское движение Западной Европы и Америки, бесплатно, создало нам бешеную рекламу, задолго до вылета на германский фронт. Если до боевого применения самолётов, наши курсантки сравнивались с ведьмами, потерявшими свои мётла, после фантастически эффективного бомбового удара, появилось неизбежное, боязливое, уважение. Что интересно, первыми, лестное для нас сравнение, сделали журналисты нейтральной Норвегии. Они просто сравнили летающих девушек с подходящими героями своего эпоса. Валькирии — в скандинавской мифологии воинственные девы, подчиненные Одину и участвующие в распределении побед и смертей в битвах.

Идея мне очень понравилась, потому дал распоряжение всем ангажированным журналистам внедрить это наше наименование в мировую общественность. Любопытно, что уважение к лётчикам, новой армейской элите, было настолько высоким, что даже в немецком обществе это сравнение моментально прижилось. Возможно, из-за популярного композитора, сочинившегоПолёт вальки́рий(WalkürenrittилиRitt der Walküren) — это общераспространённое название начала третьего действия оперы «Валькирия», второй из четырёх опер Рихарда Вагнера, которые составляют цикл опер «Кольцо нибелунга».

Совершенно неожиданно, слава моих девочек явно превысила расчётные параметры. Понял это сразу, как только увидел наградной список. В результате долгого совещания, ставкой принято не бывало щедрое решение. Все лётчицы, непосредственно участвовавшие в полётах, награждены золотыми георгиевскими крестами первой степени. Пилоты транспортной авиации, бесперебойно подвозившие боеприпасы и горючее, удостоены серебряными георгиевскими крестами второй степени. Все механики и вспомогательный персонал, — «георгиями» третьей степени.

Особо отличившиеся, все лётчицы моего звена, Диана и сбитые негритянки, одарены Орденами Святого Георгия. Быстро просмотрев статут этой награды, понял причину невиданной милости.

— «Ни высокая порода, ни полученные пред неприятелем раны, не дают право быть пожалованным сим орденом: но даётся оный тем, кои не только должность свою исправляли во всем по присяге, чести и долгу своему, но сверх того отличили ещё себя особливым каким мужественным поступком, или подали мудрые, и для Нашей воинской службы полезные советы… Сей орден никогда не снимать: ибо заслугами оный приобретается». (Из статута ордена 1769 года).

Учреждён императрицей Екатериной II 26 ноября (7 декабря) 1769 в честь Святого Георгия для отличия офицеров за заслуги на поле боя.

Каждый награждённый приобретал дворянский титул и пожизненную пенсию. Орденом первой степени, наградили меня, Диану, — как представителя непосредственных спонсоров — организаторов, и трёх командиров отличившихся самолётов. Трое девушек, без того имели высшие дворянские титулы. «Рыся» — Эстери Леонтович Беннигсен, — курляндская графиня.

«Драгун» — Мария Николаевна Романова, — Великая княгиня и цесаревна. «Юла» — Анастасия Николаевна Романова, — младшая дочь Николая второго.

Последним награждённым в истории России, был тоже Великий князь Николай Николаевич Старший, «за овладение 28-го Ноября 1877 года, твердынями Плевны и пленение армии Османа-Паши». Получается, что этой наградой до нас, восьмерых, удостоены были тридцать девять лет назад. Кроме него, высшей наградой, отмечены только двадцать четыре человека, исключительно князья и графы. Теперь, к этому аристократическому перечню, придётся добавить два плебейских имени, негритянки «Чунги» и меня «Кисы» — Василия Яковлевича Белозёрова.

Уступая желаниям Брусилова, решил изменить правила и приоткрыть завесу таинственности.

Подготовил расшифровку позывных, только по имени и отчеству. Фамилии, решил скрыть и не печатать в газетах никаких конкретных сообщениях о награждении. Понятно, что со временем, причём очень быстро, все истинные героини станут известны. Прямого запрета, скрывать своё участие в войне, никому не давал. Для разжигания интереса, интригующую тайну, полезнее сохранять как можно дольше, постепенно раскрывая.

Следующей важной задачей, была подготовка моих героинь — валькирий к торжественному награждению и демобилизации. Попросив Брусилова организовать процедуру вручения знаков отличия как можно скромнее, отбыл на аэродром. Через пятнадцать минут после взлёта из под Могилёва, уже приземлялся в казахстанском учебном лагере. Телепортация в воздухе вместе с самолётом, прекрасно скрывала мои сверх естественные способности в этом виртуальном мире, одновременно сокращая путешествия.

Бывшие курсантки, внимательно слушали разбор полётов устроенный их бывшими (теперь уже) инструкторами. Очень осторожно, не привлекая внимания, уселся на задних рядах импровизированного лекционного зала. Ничего особо криминального в действиях молодых лётчиц я не услышал. Мелких нарушений хватало с избытком. Основной упор, критики сводился к точному соблюдению временных интервалов между полётами.

— Любые ваши задержки сверх времени, отведённого полётным расписанием, грозят нарушением всех планов командования.

— Главная задача военного, давшего присягу, — беспрекословно и точно выполнять все предписания вышестоящих начальников, — в десятый раз повторяли выступавшие офицеры — преподаватели.

— Армия, это точный механизм, все детали которого должны работать слаженно и точно.

Выступающая привела точную выдержку из учебника:

— «Высокая воинская дисциплина является одним из решающих условий боеспособности войск, важнейшим фактором, обеспечивающим победу на поле боя. История не знает ни одного полководца, крупного военачальника, который не заботился бы об укреплении в армии дисциплины, организованности, исполнительности и порядка. Так, например, Александр Васильевич Суворов в дисциплине видел основу воинской доблести, храбрости, героизма и называл ее матерью победы».

Заметив, что некоторые бывшие курсанты начали клевать носом, перехватил инициативу.

— Сударыни, — выкрикнул громко, проходя к столу преподавателей.

— Завтра, в два часа пополудни, нас всех ждёт награждение в столице и роспуск по домам.

В зале поднялся радостный женский гвалт. Многие соскакивали с сидений и обнимались с подругами. Через несколько секунд радость пошла на убыль и раздались первые всхлипывания. Моментально, все глаза в зале заполнились слезами. Пришлось срочно импровизировать.

— Рота, — прокричал, как бы не замечая вспышки высоких дружеских чувств.

— Мне дано разрешение, сообщить вам о учреждении гражданской комиссии из однополчан.

— Главой комиссии назначен я.

— Основная задача — поддерживать контакты со всеми бывшими курсантами, помогать им в гражданской жизни и периодически проводить переподготовку на новых учебных сборах, которые обязуются собирать наши спонсоры.

Подождал, пока уляжется радостный шум и продолжил.

— Главное условие вашей благополучной гражданской жизни, — сохранение полной тайны о технике и вооружении которым вы научились пользоваться.

— За каждой из нас будут следить специальные агенты организаторов этих курсов, — сообщил очень серьёзно.

— Согласно подписанным нами обязательствам, — как мне сообщили.

— К нарушительницам, раскрывшим тайну, будут применены крайние меры воздействия.

Многие уже забыли точный текст того, что подписывали более недели назад. Взгляды, устремлённые на меня, стали очень испуганными.

— Убивать никого не будут, — поспешил успокоить самых встревоженных.

— Как мне сообщили, у организаторов есть средство позволяющее отключить из нашей памяти отрезок времени относящийся к курсам и непосредственно боям на фронте, — никто даже не усомнился в возможности такой хитрой, выборочной амнезии. Вздох облегчения вырвался из уст доверчивых девчонок.

— Ничего удивительного, — вспомнил я несколько мудрых афоризмов: «Убедить можно лишь в том, в чём люди хотят убедиться». Жозеф Жубер (1754–1824).

— Людям всегда больше верится в то, во что им удобно и выгодно верить. Особенно в это дикое и тревожное, предреволюционное время. Если огромные массы взрослого народа, сейчас верят в идеалы революции и всеми способами её приближают, что говорить о наивных и глупеньких девчонках. Ведь именно по критерию, полной безграмотности в военном деле, они и отбирались. Что-то, они конечно знают, но только самый минимум.

«Знаешь, собственно, только тогда, когда знаешь мало; с знанием растёт сомнение».

Гёте (1749–1832).

Им не остаётся ничего другого как доверять до конца и во всём, той неведомой силе, к которой они приблизились.

Услышав массовый вздох облегчения, иронично заметил.

— Чему это вы радуетесь?

— Что вас не убьют за разглашение военной тайны?

— Но в вас сотрут память о двух неделях жизни, возможно, самых богатых интересными событиями, которых больше никогда не удастся пережить.

— Неужели вам не жалко потерять память о всех нас, о времени проведённом здесь? — обвёл руками большой корпус столовой.

Подождав некоторое время, чтобы мысль дошла до всех, продолжил уже веселее, едва не заговорщически.

— Самого главного, вы, похоже не поняли, хотя я это вам сказал, — вопросительно посмотрел в зал.

— Нам предстоят курсы переподготовки, — поднял верх кулак, под радостные возгласы понимания.

— По мере совершенствования техники, нас будут собирать на новые курсы пилотирования.

— Главная ваша задача, — хранить в тайне всю информацию о характеристиках авиационного стрелкового оружия и секретном составе бомбовой начинки.

Встревоженное молчание девушек, продумывающих смысл последней угрозы, прервалось коротким нездоровым смешком.

— А я в глаза не видела никакого стрелкового оружия.

— Про бомбы знаю только то, что кидать их нужно с большой высоты.

Она радостно рассмеялась.

— Меня хоть насмерть защекочи, всё равно ничего не скажу.

Зал весело взорвался смехом, вперемешку с одобрительными комментариями.

— Всё верно, — поддержал я подруг.

— Нам ничего и не рассказывали, того, что нельзя говорить.

— Даже имена наши не секрет, хотя нам и запрещали их произносить, пока находились в лагере.

— Просто мы обязаны были привыкнуть к нашим полётным позывным.

Подождал, пока стихнет шум в зале, вызванный таким простым объяснением правил таинственной конспирации.

Признался.

— Но, даже зная ваши имена, хотел бы обращаться как бывало, — «Драгун», «Юла», «Ива», «Рыся», «Пламя»…

— Наверняка, в моей жизни встретятся дорогие и близкие люди, но таких, каких узнал здесь, не заменит никто.

— Люблю вас девчонки и буду любить всегда, с кем — бы не дружил в будущем, — добавил в голос дрожи и сразу заметил, как загорелись, заблестели глаза устремлённые на меня. Пожалуй, журналисты правы, обещая истинную женскую преданность только любимым. Стоит только исправить само понятие влюблённости, а то навыдумывают себе невесть что.

— Вы меня простите, если не очень верно применяю слово «любовь», — шутливо прижал руки к сердцу.

— По молодости лет ещё не испытываю этого чувства в его взрослом смысле.

— Просто люблю вас как родных, как брата или сестру, которых у меня никогда не было.

Теперь глаза девушек переполнились блеском и слёзки потекли по щекам.

«Юла» не выдержала и закричала.

— «Киса», мы тебя тоже очень любим как самого родного человека, — подбегая ко мне, выкрикнула прерывающимся голосом.

— Спасибо за спасённую от смерти Машку, — прошептала прерывающимся шёпотом, крепко обняла, целуя мокрыми от слёз губами. Все остальные девчонки, заражённые эмоциями Анастасии, буквально в голос зарыдали. Поддерживая общее настроения, разнюнился как все. Лично мне, вспоминались трудные и счастливые дни, проведённые в учебном лагере. Воистину прав мудрец:

— «Когда сто человек стоят друг возле друга, каждый теряет свой рассудок и получает какой-то другой». Фридрих Ницше.

Остальные разборы полётов прошли очень быстро, так как инструкторы слышали, что наши сборы могут повторяться. В завершении, дежурный офицер так и сказала.

— Конечно, много незначительных деталей нами опущено, но будет учтено в последующих занятиях на следующей встрече с вами, — бывшие курсантки, понимающе переглядываясь, улыбались.

— Сейчас объявляю свободное время до завтрашнего утра.

— В одиннадцать часов вы отправляетесь в столицу для награждения, — поздравляю!

Последние слова девушки встретили громким криком «Ура» и неуставным визгом.

Офицер постучала по столу, приподняла руку, требуя внимания и тишины.

— Пока вы на территории учебного центра, вы всё ещё военнообязанные и подчиняетесь своим командирам и лично командиру вашей роты, — положила мне на плечо руку.

— Вся ответственность за порядок в лагере лежит на нём.

Я встал по стойке «смирно».

— Рота, встать, — подождал, пока смолк противный скрип отодвигаемых скамеек.

— Через час обед, сейчас время для личных нужд.

— После обеда всем получить новую, парадную одежду у каптенармуса.

— Кому нужно будет подшить, подогнать под себя, уже готовы четыре швейных машинки.

— Вся дополнительная информация будет доводиться по громкой связи, как обычно.

— Вольно, разойтись!

Обед организовали праздничный, уже без учёта возможных перегрузок в учебных полётах. Длинные, обычно полупустые, столы, завалены экзотическими фруктами и кондитерскими изделиями в больших, многоярусных вазах. Крестьяне Сиама были очень довольны необычайно большой закупкой фруктов для королевского двора. Заодно опробовали новый аэродром, скрытый в джунглях близ озера Шринакарин. Именно там собираемся строить тайную военную базу, а пока, подкормлю своих девчонок экзотической пищей.

По громкой связи, вместо постоянных напоминаний расписания занятий, крутили музыку. Современные, для тысяча девятьсот шестнадцатого года, популярные грампластинки.

Радостное настроение не покидало нас и после обеда. Девушки моего бывшего взвода, сразу напали на меня с расспросами.

— Что за парадная форма? — набросилась самая бойкая, «Юла», в гражданской жизни — Анастасия Романова.

— Она сильно отличается от нашей лётной?

Не давая мне ответить, предупредила.

— Мне моя обычная форма нравится, очень удобная, на молниях, с карманами.

— Куда лучше.

Подруги поддержали.

— Может просто эту робу постирать и погладить.

— Такой, точно не у кого нет.

— Жалко с ней расставаться.

— С этой одеждой так много связано…

Изображая заботу о подчинённых, многозначительно кивнул головой.

— Сейчас всё выясню, — и пулей унёсся в командирский сектор лагеря.

От распорядителей курсов, назначенных мною, давно знал, что парадная форма практически не будет отличаться от повседневной, только без молний. Более плотный и дорогой материал, новые и лёгкие полусапожки. Небольшой спор вышел с Серафимой Никитичной по дополнительным украшениям.

Я собирался ограничиться значком парашютиста на груди и крылышками с пропеллером в центре на пилотке, как принято в царской армии. Серафима предлагала добавить нарукавные нашивки и сделать петлицы под погоны. Объяснила своё желание просто.

— Ты представляешь, как будет ценен для девочек любой знак о их героическом прошлом. Сошлись на том, что сотню нашивок крылатого меча, изготовят за ночь, на её предприятиях в Петрограде. Такой красивый символ пригодится и в следующих боях, где будет задействована авиация.

Только после сообщений из Германии, о сравнении нас с валькириями, понял, что этот логотип подходит идеально.

— «Разящий меч на крыльях с неба», — точно отражает основную цель нашей суточной командировки на фронт. Только немцы и австро-венгры, на себе испытавшие страшную силу удара, могли подобрать такое точное сравнение.

Девчонки буквально пищали от удовольствия, получая новое, не выгоревшее на солнце, обмундирование. Позолоченные, с голубой эмалью, значки и нашивки воспринимались ими как драгоценности. Остаток дня все погрузились в приятные хлопоты примерки и подгонки парадной формы. Мне пришлось помогать некоторым подругам, не умеющим шить, или тем, что находились в лазарете. Графиня Беннигсен и Великие княжны Романовы, против ожидания, оказались умелыми швеями. Они, да очень немногие богатые дворянки, умели пользоваться швейными машинками. Было весело наблюдать, как графиня, цесаревна и единственная дочка крупнейшего Российского миллионера — Надежда Михайловна Половцева, обшивали всю роту. Конечно, моя помощь была самая быстрая и профессиональная, но мне одному три десятка кителей не подшить. Благо, что всем без исключения, подгонка одежды не требовалась. Через двадцать минут сидения за машинкой, когда заметил, что Эстери Беннигсен начинает закипать от раздражения, приказал сменить нас следующим умелицам.

Цесаревна Мария, даже с загипсованной рукой на перевези, старательно помогала курсанткам, постоянно стараясь быть в гуще народа. Её глаза буквально горели, самым искренним, энтузиазмом. Отлично почувствовал её нерастраченные эмоции коллективизма, приобщения к общему делу, единение с которым поднимало и её. Анастасия, вела себя точно так же.

— Пожалуй, придётся гасить воспоминания обоих Великих княгинь о пережитом на курсах, — задумался, глядя на детский восторг сестёр Романовых. Благо, что научился временно перекрывать изменённую мною виртуальность, событиями старой реальности. Получалось нечто вроде слоёв фотошопа, когда сохраняя новый расклад событий, с моим участием, делал их «прозрачным» до нереальности. При необходимости возвращал им полную «видимость». Но подобное «забывание» должно протекать естественным образом, чуть более забываясь со временем, чем это случается в повседневной жизни. Немного жаль цесаревен, лишая их в будущем, такой приятной памяти. Надеюсь, что после казни в Екатеринбурге, возвращение этой памяти будет для них приятным подарком.

Ближе к вечеру, когда приятная суета с новой формой подходила к концу, девушки впали в печальное настроение. Последняя ночь боевых подруг чуть не закончилась слезами. Пришлось срочно исправлять ситуацию. Собственно я и раньше, не раз, развлекал народ песнями под гитару. В этот раз я постарался выбрать песни как можно веселее и задорнее. Всю ночь пел туристические, дворовые, лагерные и эстрадные песни двадцать первого века, чуть переделывая, для лучшего восприятия в этом, предреволюционном году. Специально для младшей цесаревны, спел песню Юрия Антонова.

Настя хлопала в ладоши и прыгала от счастья. Потом сообразила, что неприлично быть такой эгоисткой и попросила меня спеть что-нибудь про Машу.

Интернет быстро подсказал русскую народную:

После этого экспромта, заказы посыпались сплошным потоком на всевозможные имена. Моя боевая подруга, Эстери Леонтович Беннигсен, так и не решилась предложить мне найти песню с её именем. Только когда она явно обрадовалась чьей-то просьбе спеть про Свету, сразу сообразил, что её русское имя было таким же.

Только перед самым рассветом, когда темнота у костра сменилась синевой, разогнал всех по палаткам. Почти сразу после завтрака, нам предстоял долгий перелёт в Петроград и прибытие в царскосельский дворец. Девушки поспали только четыре часа. В восемь подъём как обычно, а девять завтрак, а в десять мы уже выстроились на аэродоме под «Прощание славянки», написанном четыре года назад штаб-трубачом седьмого запасного кавалерийского полка, стоявшего в Тамбове, Василием Ивановичем Агапкиным.

Как и предполагал, несмотря на шум двигателей и вибрацию корпуса транспортника, мои девчонки дружно уснули в самолёте, не выспавшись ночью. Все четыре часа полёта, так же изображал спящего, активно планируя ход своих дальнейших действий, перелопачивая массу информации в интернете. Мне нельзя изменить реальность настолько, что все последующие события совершенно изменятся и станут непредсказуемыми. Нельзя спасти царскую Россию от развала, хотя, судя по последним событиям, мог бы с лёгкостью помочь Николаю победить Австро-Венгрию и Германию с Турцией.

Революцию тоже нельзя подстёгивать или ускорять. Никто не знает как скажутся самые незначительные действия, слова или идеи, заброшенные мною через СМИ в массы.

Недавняя частная военная операция, хоть и серьёзно выглядит, не должна принести значительных изменений на фронте. Другого примера авиационной бомбардировки больше не покажу миру. В прошлом варианте истории, как и сейчас, Брусиловский прорыв попросили ускорить союзники по Антанте. Задача нашего наступления была, — единственно, оттянуть немецкие войска с Западного фронта, тем самым облегчив положение Франции и Англии. В этот раз, при нашей с девушками помощи, мы сделали тоже самое, только сохранив больше жизней наших солдат. Эти люди, в той реальности убитые, автоматически попадают под моё полное управление, ведь в настоящем их уже не существует. В этом и есть моя основная цель. Германия и Австро-венгрия потеряли более шестисот тысяч человек, русские войска около ста тысяч. В прошлом варианте событий, русские войска уже захватили позиции, которые мы только вчера бомбили. Огромные массы моих зомби-спасённых останутся, до поры — до времени, в действующих войсках. Постепенно, все симулируют гибель в бою, чтобы оставить позиции и скрытно пробраться в мои тайные базы сбора.

Не зря я просил Николая второго оттягивать запланированные ставкой военные операции на максимально возможное время. Каждый солдат, убитый на пять секунд позже предназначенного ему судьбой, становился моим «спасённым». Давно научился программировать такие «подарки». Так как вся эта реальность существовала только виртуально, каждый выживший человек, моментально учитывался и получал определённую программу действий после своего «воскрешения». Таким образом, для всех окружающих он погибал, как случилось в реальности, но оставался живым для меня. Именно из таких «зомби — помощников» я заселил уже пять пустынных территорий, четыре в России и одну в необжитой зоне Австралии. Заранее подобрал те места, что останутся нетронутыми людьми, почти до конца двадцатого века. Цель концентрации огромного количества людей, — создание не бывало сильной научно технической базы. Мне не так важно одерживать победы в задуманных мною виртуальных мероприятиях, как подвинуть зомби-инженеров и учёных к новым для моего времени открытиям. Повторное изобретение компьютера или телевидения не даст мне никакой материальной выгоды в моём, двадцать первом, веке. Компьютер должен работать на принципиально другой основе. Только микросхемы на углеродных нанотрубках, принесут мне значительные дивиденды. Сотни тысяч «зомби-спасённых», ранее бывших неграмотными, награждены энциклопедическими знаниями из интернета. Теперь эти учёные способны не к узким открытиям в одной области, но эпохальным открытиям во всех областях человеческой деятельности. Удалось настроить матрицу программы так, что все спасённые не нуждаются во сне и обходятся минимумом пищи. Благодаря подобным изменениям человеческой природы удалось добиться фантастических успехов за три месяца пребывания в этом виртуальном варианте прошлого.

Столько усилий миллионов спасённых «зомби — работников», вкалывающих день и ночь, собственные надежды на финансовый успех в моей настоящей реальности, всё это могу испортить одной маленькой ошибкой. Как просто было в начале!? Пока не знал всех последствий своих шагов в этой виртуальной игре. Пожалуй, не стоит так бездумно влезать в события, только потому, что у меня всё получается!? Неплохо бы присоединиться к революционной борьбе, чтобы через год заслужить славу передового пролетария и революционера. Одного личного знакомства с Лениным, Крупской и Сталиным может не хватить для завоевания авторитета в будущем РСФСР. Сейчас в России самое критическое, предреволюционное время, потому нельзя поднимать антиколониальное восстание в Индокитае. Любое внешнее событие может разрушить хрупкую пирамиду власти большевиков, которая строится именно сейчас. Как только настанет гражданская война, как только русские начнут вариться в собственном котле страстей, мировые события отступят на задний план. Тогда, никакие потрясения во внешнем мире не помешают привычному ходу истории в России.

Главное, и на Западе никто не сможет подумать, что гражданскую войну в Сиаме спровоцировали русские, по уши завязшие в собственном братоубийстве почти на пятилетку.

— Похоже, военная заварушка, на линии Брусиловского прорыва, для меня последняя, на следующие два года. О крупной внешней активности можно будет думать только весной или летом тысяча девятьсот восемнадцатого года.

Сейчас, самое время отдохнуть и заняться внутри — российскими и личным делами.

Наш самолёт приземляется на специально подготовленной площадке под Колпино. Там должны ожидать автобусы, для незамедлительной отправки в Екатерининский дворец. Через два часа, эти же автобусы, доставят девушек по домам. Очень надеюсь, никаких чрезвычайных событий не случится.

Глава 2. Скандал в благородном семействе

По прибытии, нас уже ожидал взвод иностранок. Транспортный самолёт с ними приземлился прямо перед нами. Временный аэродром охранялся питерскими бандитами и «зомби — боевиками», «мобилизованными» бывшей держательницей притона, одной из организаторов нашего геройского штурма немецкихпозиций. Жаль, что такие незаметные труженики как Серафима Никитична Жилина, известная как «Жила», останутся безвестными. Требовать для неё наград слишком рано. Она всё ещё держит весь криминалитет Питера в своих руках, хотя уже приступила к легализации своих доходов.

Экзотические, всех цветов кожи, «зомби — лётчицы», тоже не получат своей доли славы, хотя и будут награждены сегодня. Они необходимы исключительно для создания видимости иностранного участия. Используя их фотографии, мои журналисты постараются изобразить недавние успехи русских как помощь, неведомых иностранцев. Русско — немецкое противостояние будет представлено как удобный повод испытать новую технику и методы ведения войны, посторонних силовых структур. Таким образом, уже через полгода, не останется ни каких значимых следов в памяти историков и народов мира. Как исключение, память о необычайных боевых сутках сохранится у непосредственных участников.

Три наших взвода, разместились в четырёх автобусах, где лётчицы, буквально уселись друг на друга. Прыгая по просёлочным дорогам, очень медленно, наша колонна двинулась в Царскосельское. Семь километров преодолели почти за час. Дорогу скрашивали песни и приятные ожидания.

Встретивший нас распорядитель торжества, предложил нам отдохнуть, пообедать с дороги. По деловито — скучающему выражению мужчины с роскошными бакенбардами, понял, что подобные явления для него не редкость. Небольшое непонимание у него, вызвала наша форма и исключительно женский состав. Как вышколенный управляющий он только слегка приподнял левую бровь, более ничем не выдав своего удивления.

Давно заметил горящие глаза цесаревен. Мария и Анастасия были уже дома, в отличии от всех остальных боевых подруг. Они обе просительно, но нерешительно, поглядывали на меня. Разрешить им встретиться с родными, было невозможно по многим соображениям. Главное, — как воспримет сломанную руку дочери царское семейство, предугадать невозможно. Я только отрицательно покачал головой, и этого вполне хватило, чтобы сёстры отлично поняли мой приказ.

Сразу после обеда в Кавалерской столовой, под музыку дворцового оркестра, мы выстроились главном зале. Сто двадцать человек терялись в роскошно украшенном, золочёном помещении, площадью более восьмисот квадратных метров. Перед нашим строем, вывезли на колясках трёх раненых. Пострадавших в боях, решили наградить в первую очередь, как и тех кому полагались вручать ордена. В полулежачем положении, на белых подушках, ярко выделялись чёрные курчавые головы негритянок. Галина Гальперина, — второй пилот у Марии Романовой, страдальчески морщила бровки над огромными глазами, пытаясь преодолеть боли в сломанном копчике, лёжа на боку.

Награждённых решили называть только по имени отчеству, с упоминанием лётного позывного. В первую очередь, вызвали раненых и награждённых орденами. Как я просил, состав торжественной комиссии был минимален и одновременно величественен. Четыре личных адъютанта Николая второго, Алексей Алексеевич Брусилов, сам царь Николай и вся семья монарха. Журналисты и фотографы ожидали в соседней комнате. Они должны освещать только награждение интернационального взвода лётчиц.

— Диан Сомчай, — позывной «Диана» награждается Орденом Святого Георгия первой степени: звезда на левой стороне груди и большой крест на ленте через правое плечо, семьсот рублей ежегодной пенсии, — торжественно прочитал адъютант его Величества. Расправляя ленту на правом плече и цепляя крест, Николай поинтересовался.

— Что означает ваше имя, уважаемая девушка? — напуганная невиданным богатством, бывшая крестьянка — хромоножка, потеряла дар речи. Вспомнил, какая шустрая и активная она была в своей родной деревне, на севере острова Борнео. Пришлось выступить вперёд и ответить за неё, чтобы не выглядеть невежливыми.

— Диан, — ваше Величество, — означает свеча. Отец девушки носит тайское имя «мужественный» или «мужество». Таким образом её имя переводится как свеча мужества.

Николай обрадованно засмеялся, но при награждении следующих негритянок с трудно выговариваемым именами, предпочёл не приставать с вопросами. «Чунгу» и «Чангу» наградили соответственно орденами первой и второй степени с ежегодной пенсией в семьсот и четыреста рублей.

— Василий Яковлевич, — позывной «Киса»… — выкрикнул адъютант. Наградили и меня Орденом Святого Георгия первой степени. Только сейчас меня узнала царица Александра Фёдоровна. Она явно занервничала, не ожидая ничего хорошего от такой странной встречи с ребёнком — вундеркиндом, представленном ей всего месяц назад. Раненых, сразу укатили наши девушки, чтобы переложить поудобнее и отдать в руки медсестёр.

— Мария Николаевна, — позывной «Драгун» награждается Орденом Святого Георгия первой степени: звезда на левой стороне груди и большой крест на ленте… — торжественную речь прервал громкий стук грузного тела царицы о паркет морёного дуба. Она успела увидеть, как из строя вышла её дочь с загипсованной левой рукой на широкой повязке через шею. Я так и знал, что семейная встреча не обойдётся без неприятностей. Поднимать Александру Фёдоровну бросилась и Анастасия, стоящая в первых рядах награждаемых. Стоны царицы, быстро пришедшей в себя, перебивались восторженными криками старших сестёр и младшего брата. Сам Николай растерянно хлопал глазами, как будто готовясь присесть рядом с супругой или заорать на награждаемую. Беспомощно теребил шелковую ленту с тремя черными и двумя желтыми полосами, которую должен возложить на плечо дочери.

— Вручайте награду, — прошептал, приблизившись к царю как можно ближе.

— Ещё больше ста человек ждут.

Трясущимися руками, царь водрузил ленту на плечо, и прикрепил звезду на могучий корпус дочери. Мария взяла инициативу в свои руки и поправив ленту, громко сказала.

— Спасибо папа, — с ударением на последнем слоге.

Только теперь он догадался её поцеловать и обнять. Сейчас же к героине бросились сёстры и мать. Но она гордо, как и положено бойцу, заметила.

— Мы ещё наговоримся, — кивнула на наш строй.

— Нельзя задерживать девчонок, которых тоже ждут дома.

Вручение наград пошло своим чередом.

Зачитывающий следующее имя, прежде приблизился к царице, многозначительно кивнув коллегам. Адъютант опасался, что императрица снова грохнется в обморок. Он заранее прочитал имя младшей дочери царской семьи и её детскую кличку, «Юла». На этот раз, обошлось без резких движений. Немка умела брать себя в руки. Тем более никаких повреждений на Анастасии заметно не было.

«Юла», оправдывая своё прозвище, успела перецеловать всех сестёр, братца и матушку, когда зачитывали следующее имя. Теперь, после показательного родства царской семьи с нашим подразделением, вручение регалий проходило более тепло и по отечески. Николай целовал и обнимал всех без разбору, вешая простые георгиевские кресты разного достоинства, включая девушек «дикой дивизии». Для запечатления этих моментов, впустили фотографов, заранее отведя российский состав лётчиц в дальний конец залы.

Лёгкий фуршет, слегка омрачился серьёзным разговором самодержавной пары с двумя своими боевыми дочерьми. Я не рискнул встревать в эмоциональную женскую беседу. Царь Николай, преимущественно молчал, виновато потупив голову. При всей своей послушности, сёстры тоже оказались способными противостоять нападкам авторитарной родительницы. Особенно младшая, Анастасия, явно не стеснялась в аргументации, выводя из себя мать. Пришлось вмешаться и мне, чтобы не доводить семейное недоразумение до уровня скандала.

— Ваше высочество, — обратился к царю очень официально.

— Разрешите доложить, что организаторы сих военных сборов выражают величайшую благодарность Вам и вашим дочерям, — почтительно склонив голову, краем глаза, заметил как резко замолчала царица, уставившись на меня. Перебивать разговор императрицы, — неслыханная дерзость и моветон. Тем не менее, я продолжал, понижая голос до доверительных, почти интимных, интонаций.

— Операция не имела ни какой угрозы для жизни, именно поэтому, командование взяло на себя ответственность за ваших дочерей, — продолжал, не обращая внимания на опешившею от удивления императрицу.

— Этот гипс, — лёгким кивком головы указал на раненую руку Марии.

— Может быть снят уже сегодня вечером.

Не признаваясь в обмане прямо, многозначительно, и нарочито замедленно моргнув обоими глазами, дал понять царствующим родителям, что «боевое приключение», включая «ранение», ловкая инсценировка.

— Но я рекомендую держать руку в гипсе ещё неделю, — нарочито громко, чтобы слышала Мария, с тем же заговорщическим выражением, произнёс с поклоном.

Николай, давно знавший о моих суперспособностях, нисколько не удивился. Единственная его забота заключалась в успокоении супруги. Он строго выполнял мой наказ, — никому и никогда не рассказывать о моей истинной сущности. Кроме «слова чести» царя, дополнительным аргументом безусловного выполнения своего обещания, в нём жил дикий страх, который мне легко удалось ему внушить. Воистину:

— «Многих должен бояться тот, кого многие боятся» (Луций Анней Сенека младший ок. 4 гг. до н. э. ок. 65 гг. н.)

Сейчас, видя как благополучно разрешилась щекотливая ситуация с неизбежным скандалом, он был просто счастлив.

— Да, дорогая, — торопливо поддержал меня своим авторитетом Николай.

— Военная операция была так же безопасна как ваше дежурство в лазарете.

Опасаясь худшего, давно слушал мысли Александры Фёдоровны. Моё вмешательство, возможно своей неожиданностью, немного притушило её негодование. Именно на этот эффект я и рассчитывал. Слова супруга, которого она втайне для самой себя не уважала, только расстроили женщину вновь. Заметил, как она стала краснеть, сдерживая грубые слова готовые сорваться с языка. Ничего не оставалось, как применить испытанный метод воздействия, — увеличить количество морфиноподобных гормонов в крови. Смело взял её под локоть, отведя в сторону уверенно произнёс зомбирующие мантры.

— Вы абсолютно уверены, что вся недавняя боевая акция придумана для пропагандистских целей.

— Хорошо, что вы ведёте себя так, как и положено матери раненной в бою дочери.

— Продолжайте в том же духе, но всегда помните, что всё случившееся, — мистификация для обмана командования Германии.

Давно заметил, «зомбирование» персонажей существующих в реальной матрице прошлого, продолжается не более недели. Значит через неделю, тревога за дочь может вернуться к царице Александре, но уже в ослабленной временем форме. Точно такое же «программирование», личностей, спасённых мною от гибели, действует безгранично долго. Правда и сам я существую здесь чуть более трёх месяцев. Возможно уже через полгода «проснутся», все, «зомби-помощники» набранные из спасённых от смерти воинов всех фронтов и армий. Удивятся, своему месту жительства и деятельности, и побредут по домам и семьям, где их давно похоронили. По опыту взаимодействия с живыми «зомбированными», знаю, что воздействие можно повторить, и следующий временной цикл спокойствия мне обеспечен. Возможно, что и со спасёнными от смерти, настоящими «зомби», может пройти подобный приём.

Силы мои почти безграничны в этом виртуальном мире, но некоторые рамки, всё же обозначены. Если мир созданный в моём компьютере, полностью основан на действии моей программы, то больше нужно удивляться появлению необычных ограничений. Ведь почти сразу, только перенесясь в тысяча девятьсот шестнадцатый год, я научился пользоваться интернетом моего родного времени прямо из виртуального прошлого. Со временем, способности всё более и более открывались. Если какие-то ограничения всё же всплывают, стоит логично предположить, что во всём этом безумстве, принимаю участие не один я. Как будто, кто-то, искусственно меня притормаживает на крутых поворотах. Если уж быть до конца честным, я вообще не понимаю, как моя программа забросила меня в это время. Почему я оказался в теле моего дедушки, а не бабушки? Почему мне сейчас идёт десятый год, а не одиннадцатый?

Самое главное, — смогу ли я воспользоваться изобретениями этого, виртуального прошлого, в своём, реальном будущем? Само по себе, жить со сверхспособностями прекрасно. Даже в этом полудиком прошлом, отстоящем от моего времени почти на сто лет. Но если это виртуальное перемещение не принесёт мне реальной выгоды, чем оно отличается от обычной танковой стрелялки? Разве только тем, что здесь я не трачу время бодрствования. Все путешествия происходят во сне. Главное, что уже проверил, — успеваю отлично отдохнуть за время столь продуктивного сна.

Если все усилия в виртуале не принесут серьёзной, реальной выгоды, буду думать как путешествия во времени можно использовать в виде игры. По сути, это и есть игра. В реальное прошлое земли я не попадаю, что подтверждает постоянная связь с интернет — сетью своего времени. Исторические события не меняются. Следовательно, мои биополя внедряются в тело моего предка и управляют его действиями с обратной связью. Выходит, для будущего потенциального клиента, того, кто заплатит за игру, потребуются определённые условия и подготовка, почти как для коммерческих космических туристов. Прежде всего, нужно снять схему работы его нейронов и карту биополей. Обязательно нужен подходящий предок, в тело которого переместится богатый клиент. Только тогда для него будут предоставлены точно те же условия, что и для меня сейчас. Но так ли невинно переселение в это виртуальное прошлое? Сам ещё не знаю всех возможностей, мне доставшихся, не знаю всех последствий, последующих за этой приятной игрой во всемогущество, а уже собираюсь продавать билеты за вход сюда. Явно тороплюсь с выводами. Слишком уж всё хорошо, фантастически удачно, складывается в моё первом эксперименте. Обязательно нужно испытать переселение разума ещё раз, используя другие параметры ввода. Возможно попаду в другое время, или в другое тело. Нельзя предлагать сырой, недоисследованный эксперимент для игры в интернете, тем более за деньги.

Мои серьёзные размышления прерывают две, сдружившиеся в боевых полётах, подруги, Эстери Беннигсен и Надежда Половцева. Замечаю, что почти все стоят и ходят парами, в соответствии с пилотажными звеньями. Пожалуй, классик немного ошибался, заявляя:

— «В дороге и в тюрьме всегда рождается дружба и ярче проявляются способности человека».

(Лопе де Вега).

За сутки переживания серьёзной опасности боевых полётов, люди подружились больше чем за неделю совместной учёбы или соседства по нарам. Вот почему армия, школа и туристические походы тем более запоминаются, чем большие трудности выпадают на долю переживших их.

Надежда нерешительно спрашивает.

— Можно, Эстер поедет ко мне, — чуть мнётся в нерешительности, но замечая мой вопросительный взгляд, признаётся.

— Эстер не знала, на какое время она задержится, потому сказала дома, что занятия в Смольном закончатся через две недели. Её родные удивятся, если она появится раньше.

Сама «Рыся», молчаливо кивала головой, отводя глаза.

— Если, кому либо нужно время, чтобы остановиться на ночь в Питере, — напомнил я объявления перед отлётом, звучавшие по лагерному радио.

— Всем будут предоставлены помещения гостиниц госпожи Жилиной. Если вы хотите закрепить военную дружбу, так и скажите. Тут нечего стесняться.

— Кстати, — произнёс очень громко.

— Демобилизованные сударыни, ваша гражданская одежда, в которой вы прибыли на курсы, доставлена, и ждёт вас в соседнем зале.

— Она лежит в чемоданах с наклейками ваших позывных. В них же, в отдельных пакетах, старая лётная форма в которой учились и воевали.

— Парадную форму также оставляют нам на память.

Девчонки радостно загалдели. Они сомневались, что им отдадут всю форменную одежду. Слишком уж дорого выглядела ткань парадных костюмов.

Несмотря на то, что курсантам уже сообщали, ещё в учебном лагере, напомнил дополнительно:

— В каждом чемодане лежит конверт с пятью «Катеньками», — так назывались в народе сотенные купюры с портретом царицы Екатерины.

— Это подъёмные лично вам.

— Советую расходовать без сожаления и сразу же. Не копите, не откладывайте на «чёрный день».

— Домой вы должны явиться в своей обычной одежде, чтобы не вызвать ненужных разговоров и расспросов.

Замечаю, как многие девушки, любовно отклеивают с чемодана стикер со своим позывным. Кто — то приклеивает его внутрь чемодана, другие, в тетрадь или девичий альбом, захваченный на всякий случай. Даже надпись сделана цветным принтером, с высоким качеством полиграфии. Девушки неосознанно ощущают качество и необычность всех вещей, с которыми им пришлось столкнуться.

Не скрываясь от присутствующих офицеров, Брусилова и царской семьи, напомнил.

— Вы все подписывали обязательства сохранения тайны, потому не должны привлекать внимание экстравагантными нарядами, — весело улыбнулся и вслух хмыкнул.

— Ха, вы и так развеселите близких, своими причёсками.

Девчонки уже забыли, что две недели назад их подстригли на лысо.

— Вы не переживайте, кому нужны отмазки для родителей, чтобы не лезли к вам с лишними расспросами, обращайтесь ко мне.

Продолжил совершенно уверенно.

— Самое простое, можем предложить справку о том, что было подозрение на тиф, потому вас остригли, но оно не подтвердилось, — вопросительно посмотрел на Николая Александровича Романова.

— Надеюсь ваша личная медицинская служба подтвердит, а Евгений Сергеевич Боткин поставит свою подпись и личную печать? — не дожидаясь согласия, Анастасия задёргала отца за рукав кителя.

— Ну папа, — ударение, как всегда, на последнем слоге.

— Ну пожалуйста, помоги девочкам… папа.

Всегда честный, гордящийся своей преданностью простым правилам приличия, Николай второй, бессильно сдался, согласившись на подлог. Молча, переглянулись удивлённые адъютанты. Супруга и генерал Брусилов, не веря своим ушам, смотрели на самодержца.

Решился заступиться за моего царственного помощника.

— Очень давно, ещё до нашей эры, умный китаец сказал:

«Война — это путь обмана. Поэтому, даже если ты способен, показывай противнику свою неспособность. Когда должен ввести в бой свои силы, притворись бездеятельным. Когда цель близко, показывай, будто она далеко; когда же она действительно далеко, создавай впечатление, что она близко». (Сунь Цзы 544 до н. э. — 496 до н. э.)

Большинство взрослых, страшно удивились, и перевели взгляды на меня. Александра Фёдоровна всё ещё была под воздействием эндорфинов, потому самое изумлённое выражение заметил на лице Алексея Алексеевича Брусилова. Адъютанты, ничего не зная обо мне, остались в средней степени озадаченности. Николай Александрович, услышав мою поддержку, заметно обрадовался. Подняв вверх указательный палец, наставительно произнёс.

— Устами ребёнка глаголет истина! — подмигнул мне.

— Всё, что необходимо нашим героиням мы сделаем прямо сейчас, — повернулся к адъютантам и вполголоса отдал несколько приказаний.

Хитрюга император, видимо сообразил, или ему подсказали умудрённые советники, что для справки потребуется указать полные фамилию, имя, отчество. Наивный народ, эти мужчины, — как будто женщины могут что-то утаить!? Мне давно понятно, что Российская охранка найдёт всех девяносто пять девушек. Важнее, чтобы иностранные разведки не попытались добраться до них, в надежде выведать секреты таинственной техники и вооружения.

Именно на этот случай, давно подготовлена журналистская «утка». Фальшивые интервью с реальными участницами необычного авиа-удара, где удачливые и пронырливые папарацци будут утверждать, что девушки ничего не понимают в технике. После заранее вброшенного иронически — снисходительного отношения к «Валькириям», реальные интервьюеры, получив тот же результат, вынуждены будут поддерживать установившееся мнение о лётчицах. Публика не любит менять мнения, потому с удовольствием верит в сказки, хотя бы раз им внедрённые. Рано или поздно, мне нужно отходить от управления окружающими, делая их «зомби — помощниками». Средства массовой информации, более тонкая и действенная система манипулирования сознанием людей. В нынешнее время как раз происходит становление этой, хитрой системы управления. Всё большее население Запада становится грамотным, всё больше читают газет и журналов. Появление радио, сделает информацию доходчивой до самых диких народов. «Когда народ много знает, им трудно управлять». (Лао-цзы) Народы останутся дикими по сути, но научатся читать и писать. За счёт этого минимума, их убедят, что они стали «просвещёнными»! Как коммунисты, которые очень скоро убедят народ России, что свобода — самое главное. Моментально всплыла цитата, услужливо найденная в интернете:

— «Вольтер учил: «Чем люди просвещённее, тем они свободней». Его преемники сказали народу: «Чем ты свободнее, тем просвешённей». В этом и таилась погибель». (Антуан де Ривароль).

Получается, свободу думать и действовать, своим «зомби — помощникам», разумнее открывать только после их полной и всеобъемлющей грамотности? Весь вопрос в том, могут ли быть знания совершенными? По сравнению с моим временем, это общество, даже высшего уровня знати, в котором сейчас вращаюсь, совершенно наивно. Отлично видно, как они прячут пробелы в знаниях, повышенным апломбом безапелляционных заявлений. Про Николая нечего говорить, в нём сохранился мягкий и доверчивый ребёнок до пятидесяти лет. Он не особенно и скрывает свою инфантильность, так как не привык бояться окружающих, воспитываясь в оранжерейных условиях. Его супруга, Александра Фёдоровна, более скрытная и расчётливая женщина. Как большинство женщин, рано ощутив свою слабость и подчинённость, относительно мужчин, она выработала хитрость переходящую в мудрость.

— «Мудрость — сила слабых». Жозеф Жубер (1754–1824).

Даже сейчас, когда её мысли смягчены эндорфинами счастья, Александра постоянно настороже. Она пытается просчитать тайные мотивы поведения подруг своих дочерей. Не так много девушек подходят к бывшим «Драгуну» и «Юле». Только «Ива», на правах напарника, отказалась оставить приём по причинам своего ранения. Её большие чёрные глаза ещё более расширились, когда она узнала, кто была её боевая подруга. Теперь, она уже готова сбежать, но Мария, одной рукой, пыталась тащить коляску, в которой лежала раненая, к родителям. Старшие сёстры моментально помогли ей.

Александра сразу определила национальность Галины.

— Как вас по фамилии — отчеству, Галина? — не дожидаясь ответа, вспомнила сама.

— Кажется Львовна?

Галине ничего не оставалось, как назвать фамилию.

— Гальперина.

Императрица продолжила допрос, несмотря на заметное неудобство вопросов для раненой.

— Чем занимается ваш папа?

— У вас большая семья?

Морщась от боли, стараясь не делать резких движений, Галина Львовна тихо отвечала.

— Папа работал юристом в Киеве, но сейчас мы живём в Петербурге, где ему приходится писать статьи для журналов.

— В нашей семье шесть человек.

Только теперь, как будто только — что увидев перед собой страдающую больную, царица погладила девушку по голове, как привыкла в госпитале.

— Ну, ну… не переживайте дорогуша.

— Император поможет вам и вашей семье справиться с трудностями, — глянула на Николая, о чём-то горячо разговаривающего со старшими дочерьми.

— Мы с Марией обязательно напомним ему.

Мария и Юля схватили громоздкую и тяжёлую коляску и покатили её в свою комнату, показывать гостье библиотеку и угостить рюмкой хорошего кагора, считавшегося лекарственным. Две — три бутылочки вина и несколько коробок дорогих сигар, как я знал, всегда припасены у запасливых сестёр.

Мамаша цесаревен занервничала по новому кругу. Как я ни старался удержать всех вместе, сёстры своевольничали, почувствовав родные стены. Они и в учебном лагере, не особенно меня слушались, а у себя в Царскосельском дворце, где они меня помнили совсем с другой стороны, бывшие курсантки, совсем распустились. Остальные девушки, начали скучать, слушая негромкую классическую музыку оркестра, скрытого за специальными ширмами.

Взвод иностранных лётчиц уже отпустил, осталась только Диана, играющая роль главнокомандующей всего нашего подразделения. Мысленно, дал ей приказ обратиться ко мне на родном языке, по возможности самым командным тоном и голосом. Чуть не расхохотался, увидев неприкрытое удивление окружающих, от необычайно звучащей тайской «командной речи» балийской крестьянки. Она почти промурлыкала, правда резко и отрывисто, моё имя на родном языке.

— «Вибава», — по индонезийски означает власть и сила, — сказала она мне на самом деле.

Я пулей метнулся к ней и на том же языке прокурлыкал в ответ.

— Я знаю значение своего имени, именно поэтому его и выбрал, — бросил руку к пилотке и громко выкрикнул на весь зал.

— Рота, по взводно, в три шеренги…становись!

Дождавшись когда все, включая цесаревен, выстроились, скомандовал.

— Всем курсантам переодеться в старую гражданскую одежду.

— Времени отводится, ровно полчаса.

Забежал перед колонной и отдал следующую команду.

— За мной, шагом … арш!

Оркестр грянул прощание славянки, марш, ставший модным как раз в этом году.

Для переодевания, нам хватило пятнадцати минут. Мне пришлось напялить свою старую женскую одежду. В отличии от остальных, у меня сохранился парик из светло-соломенных волос. В глазах многих коллег заметил неприкрытую зависть. Только сейчас, подумал, что мог бы позаботиться и обеспечить все девяносто человек, париками подходящего цвета и размера. Решил исправить упущение.

— Все бойцам, желающим получить волосы, подобные моим, — чуть приподнял свои локоны над головой, спровоцировав лёгкий смех.

— Предлагаю воспользоваться гостеприимством родителей «Драгуна» и «Юлы», а завтра утром всем выдам то, чем прикрыть лысину.

Осознавшие свою обделённость только сейчас, увидев свои отражения в зеркалах зала, оболваненными, девчонки, дружно и одобрительно загудели. Анастасия, поняв, что подружки остаются ещё на ночь откровенно запрыгала от радости. Пришлось громко и укоризненно произнести.

— Стыдитесь, вы теперь не просто принцесса, а кавалер высшего боевого ордена Российской Империи, — окружающие с недоумением посмотрели на «Юлу».

— Хотя, вы сейчас не при награде и ленте, — состроил уморительную мину, хорошо знакомую девчонкам.

— Если очень хочется, можете скакать дальше, — только сейчас, до собравшихся дошёл юмор моего командования цесаревной и все дружно грохнули звонким девчачьим смехом.

Когда мы вышли обратно, в зале уже стояли несколько кресел для царской семьи и много столов с лёгкими закусками. Анастасия подбежала к родителям и торопливо выпалила.

— Папа, можно девочки останутся у нас до утра? — схватила руку матушки — царицы и громко чмокнула её. Определённо, младшая цесаревна не так проста как хотела бы казаться. Александра Фёдоровна сразу оттаяла и нежно погладила дочку по короткому ёжику волос. За время нашего отсутствия она обсудила с мужчинами все их планы относительно нашего любопытного отряда. Её только-только убедили в необходимости задержки нас всех как можно дольше. Брусилов очень переживал, что самые любопытные участницы — иностранки, дождавшись свою предводительницу, молча, отбыли на автобусе к аэродрому. Именно потому, они решили задержать нас любой ценой, чтобы после, легче определить места жительства девушек.

— Я сейчас же распоряжусь, чтобы приготовили комнат и постель для проживания наш подруг, — царица неловко улыбнулась, почувствовав, что волнуется и как всегда, в таких случаях, коверкает русскую речь.

— Матушка, — завопили младшие дочери чуть не хором.

— Не нужно никаких комнат, на одной моей кровати разместится всё наше отделение, — чистосердечно высказалась Анастасия.

— Мы так в палатках и спали, пока были на лётных курсах, — взглянула на меня, страдальчески наморщила бровки и прикусила губу, сообразив, что выдала лишнюю информацию.

Пришлось быстро спасать положение.

— Все курсанты прошли медкомиссию, на предмет заразных заболеваний и инфекций.

— Заблаговременно привиты, от большинства известных болезней переносимых воздушно — капельным путём, — доложил подобострастно, с лёгким поклоном. Небрежно заправил выбившийся локон за ухо.

Конечно, я не стал подробно объяснять, что организмы всех девочек очищены от всей патогенной микрофлоры путём вмешательства моего компьютера в матрицу текущей реальности. Более того, в течении последующих шести месяцев они останутся невосприимчивы к любым видам заболеваний, включая такие страшные, как брюшной тиф и испанку. В идеале, легко мог настроить программу таким образом, что телесные оболочки девушек не нуждались бы в питании вообще, и, соответственно, удалении продуктов переработки питательных веществ. Разумеется, такой вариант облегчения своих забот по кормлению и строительству отхожих мест, выглядел бы предпочтительно, хотя и слишком кардинально. В этом случае, нужна правдоподобная легенда, способная оправдать странную особенность жизни в лагере. Учитывая последующее общение девушек с журналистами, никаких супер — способностей дарить нельзя.

Моё вмешательство в монарший разговор матери с дочерью, опять грозило неприятностями. Чётко заметил расширившиеся зрачки императрицы вытаращившейся на меня.

— Неужели опять стал инициатором скандала? — испугался, торопливо пытаясь прочесть мысли Александры. Всё оказалось гораздо проще, — она увидела мои живописные волосы придающие фигуре в целом, очень женственный вид. Широкие плечи компенсировались солидным запасом ваты, зрительно расширяющей бёдра. В принципе, по голосу, она верно определила меня как Василия Яковлевича, но зрительная картинка вносила когнитивный, сиречь — познавательный, диссонанс.

— Wer bist du? — на родном языке, совершенно дезориентированная, спросила царица.

— Ты кто есть? — повторила по русски тут же.

Я максимально мило улыбнулся и покраснел, как положено невинной девушке.

— Василиса Яковлевна я, — и похлопал ресницами, благоразумно подведёнными заранее. Недавно, всю коробочку моей туши Maybelline, за минуты вымазали нахальные подруги.

Американцем Томасом Уильямсом в 1915 году была разработана и запущена в производство первая в мире тушь для ресниц. Первая тушь для ресниц имела вид маленькой коробочки с сухой краской и щёточкой, которую предварительно смачивали водой. Состав первой туши был предельно прост: вазелин и угольная пыль.

Знающая все мои приколы, Анастасия не сдержалась и вместе с Марией, захохотали от всей души. Я жеманно скосил на них кукольные, подкрашенные, глазки и одними губами послал воздушный поцелуйчик. Увидев весь этот спектакль, не сдержалась и сама императрица. Она громко и несдержанно хохотала как это делают только физически мощные люди, в обычной жизни вынужденные контролировать проявление сильных эмоций. Заметив это редкое событие, Николай Александрович тоже разулыбался в усы.

Императрица, призывно махала ручкой ещё не закончив смеяться. Раскрасневшаяся и тучная, встала из кресла, наклонилась надо мной, трогая парик.

— Девочки, если хотите прятать стрижку, можно поискать парики в нашем придворном театре.

Махнула веером солидного вида статс-даме.

— Проводите к камер-фрейлине и распорядитесь показать и выдать все подходящие парики нашим героиням.

Доброжелательно улыбнулась собравшимся.

— Удивляюсь вашей храбрости и отваге, — обратилась она громко и патетично.

— Как вы не боялись летать на этих фанерных этажерках, — для большего доверия, добавила личностной информации, как учат консультантов магазинов в двадцать первом веке.

— Мне на автомобиле страшно ехать когда им император управляет, а вы сами, да ещё и бомбы бросали!?

— Вы их прямо руками кидали? — нарочито наивно поинтересовалась Александра.

— Это же опасно, наверное!?

Видел, как напряглись Брусилов с Николаем вторым. Молча моргнул глазами Анастасии, разрешая ответить. Она быстро сообразила ответ.

— Ну маман, — тоном капризного ребёнка, затянула деланно устало.

— Сейчас же двадцатый век начался, кругом механика.

— Мы только нажимали на педаль и бомбочки сыпались откуда-то снизу. Я даже не трогала ни одной бомбы и не видела куда их грузят в самолёт.

— У нас столько техников, оружейников и заправщиков, что наша задача была только взлететь и приземлиться, — слегка рассмеялась, вспомнив.

— Да, — конечно, не забыть нажать нужную кнопочку, чтобы сбросить груз в положенном месте.

Отлично понял, по лицу Брусилова, как ему хотелось спросить чуть больше и конкретнее. Уточнить некоторые, важные для него, вопросы. Всё же, Алексей Алексеевич не решился влезать в разговор царевны и цесаревны.

— Пожалуй, — грустно подумал я.

— Из девчонок смогут вытянуть всю информацию которую они знают и даже не знают, а только видели краем глаза. Одного стирания памяти будет недостаточно, если к ним будут применять серьёзные методы допроса. Нужно подарить им «тревожную кнопку» и объяснить, максимально достоверно, принцип её работы. Ясно, что кольцо или серёжка с контактной кнопкой будут только для антуража. Надо же им на что-либо нажимать или замыкать контакты, чтобы ко мне «пошёл сигнал» об опасности грозящей им. На самом деле, хватит одного сильного, направленного мыслеимпульса, чтобы компьютер, содержащий в своей памяти все текущие события, послал мне сообщение о грозящей проблеме. Завтра утром, вручая оставшиеся парики, придумаю систему обратной связи между нами.

Все девяносто человек, конечно не вместились в спальни цесаревен. Нам подготовили большую соседскую комнату, где матрацы уложили прямо на паркет. Неожиданно, много проблем случилось с гражданскими платьями. Для сохранения одежды в приличном, не помятом, виде, со всех дворцовых помещений собрали плечики, ширмы, декоративны стойки. Ближайшие коридоры заставили отвисающими платьями. Девчонки суетились по дворцу в нашей лагерной, спальной «троечке», — майка, трусы, кроссовки. Иногда в учебке, до тех пор пока девушки совершенно не измотались в учебных полётах, делали короткие массовые пробежки перед сном, вокруг нашего палаточного городка.

Конечно не удивительно, что наследник царского престола, цесаревич Алексей Николаевич, прокрался к сёстрам, пожелать им «доброй ночи». Увидев необычно высоко обнажённые, голые ноги, всеобщий любимец принялся щипать за подвернувшиеся открытые места. Бывшие курсантки радостно ржали и гонялись за мальчишкой, чтобы тоже ущипнуть. С трудом успокоил шалунов. Алексей имел очень опасную, болезнь. Его мама, (урождённая принцесса Юлианна-Генриетта-Ульрика Саксен-Кобург-Заальфельдская) наградила сына гемофилией, — врождённой не свёртываемостью крови. В его крови совершенно отсутствовали клетки фибриногенов, обеспечивающих закупорку ран, обычных в детском возрасте. Алексей, мог погибнуть от простого носового кровотечения. Возможно потому, на шум и визг пришла матушка Александра, а чуть позже и сам Николай Александрович.

Старшие сёстры, цесаревны Ольга и Татьяна, бросились к родителям в длинных ночных рубашках.

— Матушка, позволь нам тоже так одеваться на ночь, — Татьяна ухватила младшую Анастасию и заставила её повернуться.

— В такой одежде не жарко спать и вполне скромно смотрится, — веско и по взрослому резюмировала показ мод, Ольга, которой в ноябре должно было исполнится двадцать один год.

Николай, украдкой, разглядывал полуодетых девиц, резко успокоившихся с приходом взрослых, одетых особ, царской фамилии. Более того, многие девушки принимали благообразные позы, эротично присаживаясь на матрасики, многозначительно перешёптываясь.

Царь Николай обратился сразу ко всем.

— Сударыни, милые барышни, справки о вашем двухнедельном отсутствии по уважительной причине я выдал вашему командиру, — он указал на меня.

— Желаю вам спокойной ночи.

— Благослови вас господь, — и перекрестил весь зал разом.

Девчонки поклонились и тихо прошептали приличествующие слова благодарности.

Императрица, вслед мужу, молча перекрестила девушек, поцеловала дочерей и удалилась в след мужу.

Я тоже встал, положил на столик справки с печатью царской ставки. Все они подписанны Боткиным, с благодарностью за наблюдение и помощи раненым фронтовикам в царскосельском госпитале. Прочитав одну вслух, заметил.

— Такая справка много лучше. Объясняет короткую стрижку нуждами гигиены, а также позволяет оправдать получение денежной премии за хорошую работу.

— Пожалуй даже лётную форму можете легализовать, — слегка улыбнулся.

— Скажете что это спецовки уборщиц по госпиталю, которые вам оставили в качестве поощрения.

— Пожалуй, даже кресты можете объяснить, кратким выездом на фронт и личным знакомством с императорским семейством. Слушавшие до сих пор молча, девицы, взволнованно зашумели.

— Получается, что мы должны будем сказать неправду о цесаревнах и императоре с императрицей? — осторожно подметила Галина Гальперина.

— А нас за это не накажут? — уже совершенно робея, предположила четырнадцатилетняя Надежда Половцева.

— Вас накажут, если наболтаете лишнего о учёбе в лётном лагере и растреплетесь о бомбардировке на Брусиловском фронте, — напомнил им сухо и строго.

— Напомню вам одно правило, — нравоучительно поднял указательный палец правой руки.

— Есть два способа не говорить правды;

— Первый: ничего не говорить.

— Второй: говорить очень много. Настолько много, что слушатели перестанут верить каждому вашему слову, чтобы им пришлось делить ваши завирания наполовину.

— Вы пока подумайте, какой способ вам более по душе и характеру. Вынужден вас оставить для поиска обещанных париков.

— Ночью не шалите, — строго и громко напомнил, глядя преимущественно на цесаревен.

— Завтра мне расскажут о вашем поведении во всех деталях.

— Всем отбой! — развернулся через левое плечо и вышел почти строевым шагом. Несмотря на моё женское цивильное платье путающееся в ногах, девушки даже не подумали хихикать.

— Ну надо же, — искренне обрадовался.

— В двадцать первом веке, во время моего краткого учительского опыта, восьмиклассницы — одногодки нынешних курсанток, совершенно не испытывали особого уважения к старшим.

Меня, как молодого преподавателя, буквально поддразнивали и по детски охмуряли, точно такие же пацанки. Здесь, предстал в шкуре десятилетнего пацана, а разница просто сногсшибательна!

Глава 3. Тайные агенты влияния

Утром, у камердинеров приставленных к гостьям для помощи, выяснил, что париков в дворцовом хозяйстве нашлось более сотни. К сожалению, большинство из них оказались, чуть ли не петровских времён, когда было модно носить напудренные белые парики не только дамам, но и мужчинам. Имелись и более поздние, огромные кринолиновые накладки, именуемые «grands paniers» (дословный перевод с французского — большие корзины). Как ни странно, многие девушки выбрали мужские парики, как менее вычурные. Они с пяти утра, как только немного рассвело, подгоняли под свои вкусы заимствованные подарки. Как бы девушки не старались, неестественность париков бросалась в глаза.

Мои изделия пастижерного мастерства, отличались предельной реалистичностью и простотой. Я давно консультировал знакомых парикмахеров, щедро одаряя их знаниями из будущего. Мне самому требовались разные парики для изменения внешности. Навестил знакомые театральные хранилища реквизита Швейцарии, Австралии, Италии и Сиама. Таким путём, легко собрал сотню, вполне естественных париков. Почти все мои подарки разобрали. Некоторые девушки, захватили на память и дворцовые парики, благо сама императрица соблаговолила заметить.

— Берите все какие понравятся, они всё равно пылятся без дела и давно вышли из моды.

В десять утра нас отлично покормили и девушек отправили на поезде, под охраной личного взвода эскорта государя. Люди Серафимы Никитичны, тоже продолжали опекать девушек издалека, заняв соседние вагоны. Слишком опасно отпускать девушек одних, в беспокойное военное время. Порядок стало трудно соблюдать даже в столице, когда город наполнили беженцы и дезертиры промышлявшие воровством и разбоем.

По дороге, тайком, рассказал девушкам как наши могущественные наниматели собираются нас защищать в обычной жизни.

— Слишком много в нас вложили, — предположил иронично.

— Чтобы потом по глупости потерять.

— Наверняка планируют использовать в других битвах, раз раскошелились на такую хитрую систему связи, — украдкой показал пистолет для инъекций скота, применяемый у животноводов наших баз. Этот усовершенствованный вариант, мог впрыскивать не только жидкость, но и капсулированные лекарства, при замене направляющего ствола.

Кстати, инъектор вполне можно продать в моём времени, как новый медицинский прибор. Жаль, что больших финансовых вложений он мне не принесёт. Показательно уже то, что случаются прецеденты необычного творческого преобразования известных предметов будущего. «Зомби — инженеры», допущенные до знаний открываемых интернетом, соединяют, казалось несоединимые технологии, добиваясь оригинальных результатов.

— Вам под кожу загоняется маленький шарик, — показал капсулу диметром один миллиметр.

— При чрезвычайной ситуации, можете потеребить себя за мочку уха, сработает контактный передатчик и к вам незамедлительно будет выслана помощь.

Увидев нетерпение в лицах слушательниц, предупредил возможные вопросы.

— Только не спрашивайте меня, как этот прибор действует, сама ничего не знаю.

Переодевшись в женскую одежду и парик, снова ощутил себя женщиной.

Напоследок добавил, что мне пообещали вызывать нас на сборы по переобучению управлением новыми летательными аппаратами регулярно, по мере их модификации. От себя добавил.

— Видимо поэтому, нас так берегут, чтобы не обучать неопытных курсантов заново, всем азам пилотирования которые мы с вами уже прошли.

Надежда Половцева, дочка богатейшего промышленника России, с подозрением бросила взгляд на меня.

— А никаких последствий для здоровья эта штука не окажет?

— Говорят есть такие таблетки от которых можно умереть через месяц после приёма. Никто и не определит, что и когда человек принял.

Пришлось логическиубеждать боязливую подругу, что убивать нас нет никакого смысла.

«Выстрелил» в свою мочку уха первым, показав пример остальным.

Пока делал «прививки» девушкам, Надюшка, несмело спросила.

— «Киса», а ты сможешь проводить меня до дома, вместе с Эстер? — отметил, что меня она назвала курсантской кличкой, а графиню уже по имени.

— Если я приеду с двумя подругами, родители точно не рискнут ругаться из за моего обмана.

— Тебя ведь тоже не ждут родители? — Надя, выжидательно смотрела на меня.

Знала бы она, сколько людей меня ожидают. Какие важные дела намечены на ближайшее время. Молодая жена в Зауралье скоро должна родить. Невеста в Австралии, ждёт свадебного путешествия в Британию для торжественного бракосочетания на родине предков.

Хорошо, что планы по освободительной революции в Индокитае временно отложил. На носу Великая Октябрьская Революция, ещё раньше февральская буржуазная. Гораздо важнее сосредоточиться на грядущих исторических событиях у себя дома. Если они пойдут не так как в известной мне истории, предсказывать дальнейшие события станет весьма проблематично. Перемен, в этой виртуальности, уже натворил не мало. Наверняка это грозит накоплениями изменений, способных передвинуть наступление революции в иное время, чем было в моей реальности. Именно для коррекции революционных событий в России, мне и нужно влезть в гущу большевистской борьбы. Но познакомиться с одним из богатейших людей предреволюционной России, нужно обязательно. Даже не рассчитывал на такую скорую удачу. Собирался через недельку, как бы случайно, встретив Надюшу — «Пламя», навязаться к ней в гости. Но такой экспромт слишком хорош, чтобы быть простой случайностью. На всякий случай, начинаю мягко сканировать мысли богатой наследницы.

Причина, до смешного проста, — четырнадцатилетняя девочка, кроме страха перед родителями, желает похвастаться своими подругами. Как минимум с двумя лучшими подругами детства, она надеется нас свести лично. Все остальные, будут оповещены впоследствии. Моя рассудительность и умение держать себя со взрослыми, особенно с царём и царицей, внушили её мысль о желательности моего приглашения на встречу с родителями буквально только-только. Первоначально, хитрюга, собиралась ограничиться заманиванием в гости своей боевой напарницы. Особенно престижным показалось знакомство, когда Эстер призналась, что носит графский титул и учится в смольном институте. Как все богатеи, поднявшиеся из низов, отец Надежды искренне уважал знатных особ, имеющих длинную родословную титулованных предков. Это единственное, что невозможно было купить за деньги, даже самые большие.

Уже подъезжая к родному дому, Надя, неожиданно испугалась. Теперь она боялась не наказания за долгую отлучку, а того, что её родители, не умея по благородному приглушать эмоции, шокируют её знатных и умных подруг. Она хорошо помнила, как матушка могла рыдать, кричать и топать ногами, если что-нибудь выводило её из себя. Внешний вид, её, становился более чем простонародным и даже неприличным. Папа сдержится, даже поведёт себя благородно и великодушно, в присутствии родовитых гостей. Простит младшую и любимую дочку. Однако маменька, не склонна уважать чужие авторитеты.

Высадившись у парадного подъезда, с чемоданами в руках, Надя передумала появляться без рекогносцировки и мы потащились к заднему входу, предназначенному для рабочих и прислуги. Провинившаяся дочь решила прежде подготовить родителей, особенно маму, к неожиданному появлению столь влиятельных особ.

— Эх, жаль, что нам нельзя прямо сейчас надеть Георгиевские Ордена, — вслух сожалела наша испуганная хозяйка, прокрадываясь в родной дом.

Оставив ценные чемоданы с подаренной формой и наградами под присмотром мажордома, как в этой семье нуворишей назывался управляющий, мы поднялись на второй этаж. Надя намеревалась встретить первыми из родных, отца или деда. Она очень надеялась на их защиту перед свиданием с мамой. Несмотря на дневное время и рабочий день недели, отец мог заниматься делами и дома.

— В крайнем случае, дед, участник Крымской войны, тоже нам поможет.

— Он точно дома, ему скоро восемьдесят лет исполнится, — сообщила нам о своих стратегических планах подруга.

Теперь понятно, в качестве кого она таскала за собой и нас. Так я, в своей реальной жизни, задержавшись на праздновании восьмого марта в две тысячи пятом году, зазвал в гости поддатого доктора наук. Конечно, я не предъявлял его документы жене, но по одному внешнему виду солидного мужчины в галстуке, отпали всякие нездоровые подозрения ко мне. В филиале института, где подрабатывал преподавателем компьютерной графики, читали лекции многие авторитетные педагоги нашего города. Умная директриса тонко держалась рекомендованного процентного состава остепенённых преподавателей. Кстати, чуть позже, требования к аттестации ещё более возросли, почему мне пришлось оставить эту выгодную работу.

Хотя мажордом в роскошной ливрее, сообщил нам, что сам хозяин отбыл на службу, Надя попыталась достучаться сначала до него. Её тихий условный стук, в пустом коридоре, услышал старый и седобородый дед. Он появился из дверей кабинета напротив, со словами:

— Слышу знакомый перестук, — и широко раскинул сухие руки с большими, широкими ладонями и узловатыми суставами пальцев. Наша героиня, со слезами, бросилась седоволосому, в бакенбардах деду, в объятия.

Надя попыталась представить нас, сквозь мешавшие ей всхлипывания. Дедушка, не дожидаясь окончания речи внучки, поднял руки вновь, призывая и нас. Пришлось обнимать чужого деда, всем девушкам. Строго говоря, лично я, не девушка. Мог бы и не утыкаться в бороду, пропахшую дорогим трубочным табаком. В настоящий момент, мне нужно наладить отношения с сыном этого старика, потому вынужден терпеть проявления семейной нежности.

— Это твои подруги?

— Ты вместе с ними сбежала на курсы медсестёр? — дед подсказывал сам, легенды, которые внушили себе родственники.

Наде ничего не оставалось, как подтвердить предположения домашних.

Я решил рискнуть и попробовать расширить родительские домыслы, направив их в нужном мне русле.

— Мы не только учились, — по детски, нарочито горделиво, пропищал девчачьим голоском.

— Мы работали медсёстрами в прифронтовой полосе, — показал на его внучку.

— Надя, даже орден заработала за спасение жизни особе императорской фамилии. Девушки удивлённо посмотрели на меня. Как бы безмолвно укоряя:

— Мы же договаривались не выдавать лишней информации…

Я невозмутимо продолжал «хвастать»:

— Я и графиня Эстери, — указал на «Рысю», — Тоже помогали, но Надежда одна удостоилась высокой награды, спасая жизнь знаменитых иностранных лётчиков.

Только теперь, мои коллеги — лётчицы сообразили как я, не сказав всей правды, объяснил получение боевой награды дочерью и внучкой семейства Половцевых.

Уже в кабинете старика, гордо примеряя ленту с Георгиевским Орденом и показывая орденскую книжку, Надя припомнила равнодушно.

— Кроме ежегодного денежного пособия к награде положены ещё какие-то дополнительные преимущества. Для большинства простых жителей России «пособие» в семьсот рублей годовых означало безбедную жизнь. Дед заинтересовался не материальным довеском. Насколько мог позволить возраст, старичок «бросился» искать в библиотеке детальный статут этой редкой регалии, изменённый в тысяча девятьсот тринадцатом году, всего лишь три года назад. Почти сразу он нашёл самое важное для себя, — получавшие, сей знак, награждались дворянским званием и титулом. Все мысли деда, читались на его лице как на открытой книге.

Бессильно упав в кресло, попросил внучку подвинуть ему телефон, с другой стороны письменного стола. Скрипучим, враз постаревшим от волнения голосом, он попросил телефонистку связать его с правлением Ижорского завода. Кратко и строго, приказал секретарю.

— Сына Михаила хочу слышать, срочно.

И буквально сразу.

— Приезжай домой Миша. Побыстрее. Тут приятная неожиданность для тебя, — и положил трубку без дальнейших объяснений.

Буквально через пятнадцать минут, прибыли гости. В библиотеку зашли, чрезвычайно элегантный господин с небольшой профессорской бородкой и огромный краснощёкий мужчина, лет пятидесяти. Последний сразу бросился радостно обнимать Надежду, из чего мы поняли кто её отец. «Интеллигент» чинно поклонился, деду и нам, самостоятельно представившись.

— Леонид Борисович, управляющий пороховыми и другими заводами. В том числе и вашего батюшки, — он тепло, как то по домашнему, улыбнулся.

Что-то в его лице показалось мне знакомым. Не дожидаясь дальнейших прояснений в голове, приказал управляющей программе, в которой находился виртуально, выдать всю информацию о прошлом и вероятностном будущем этого господинчика. Объём на меня свалившейся информации оказался огромным. Не зря мне показался знакомым его благообразный профиль с бородкой клинышком. Довольно похожий памятник стоит в моём родном Кургане, на берегу реки Тобол. Только сейчас выяснил, что Красин родился в нашем городе, в тысяча восемьсот семидесятом году. В настоящее время он руководит бывшими немецкими заводами «Сименс и Шуккерт», реквизированными в пользу государства два года назад, одновременно помогая управлять предприятиями Михаилу Николаевичу Половцеву. Все зарабатываемые деньги, перечисляет на пропаганду среди рабочих и солдат. Более того, он получает от родителя Нади по две тысячи рублей ежемесячно, в качестве «гуманитарной» помощи революционному движению. Оказывается Савву Морозова он не убивал, как показано в фильме две тысячи седьмого года, но других, более кровавых дел за ним числилось превеликое множество.

Красин материально поддерживал Ленина и большевиков на всём их пути к революции. Как раз сейчас, он изображал идейное расхождение с ними, чтобы иметь возможность работать легально. Уже сейчас, точнее, два месяца назад, на «Юхансона» — как его именовали коллеги, вышли представители Германии с предложением оказать материальную помощь. Такое важное сообщение Ленину в Берн, он не мог доверить никому.

— Мне тоже не стоит вмешиваться и ускорять приход советской власти, — подумал расчётливо.

Скорее, нужно будет притормозить все события, чтобы отсрочить грядущие смерти, а убитые перешли в мои «зомби — помощники» и переместились из этой реальности на тайные территории.

— Просто необходимо продумать заранее схему перемещения «зомбиков» которых удастся спасать во время гражданской войны. Особенно, позже, когда будут казнить «контру» без суда и следствия. Порядок в стране наладят гораздо более строгий чем сейчас, при царе. Так просто, отправить «зомбиков» добираться автостопом через всю страну, на тайные базы сбора, уже не получится.

Пока размышляю о серьёзных, неожиданно открывшихся, перспективах, Надя расспрашивает отца и деда о семейных делах, не давая им времени допрашивать её. Эстэр, как благовоспитанная дама, молча улыбается, изображая интерес. Наконец я как бы спохватившись, перебиваю.

— В нашей жизни тоже много интересного произошло.

— Посмотрите, — предъявляю орденскую ленту и Георгиевский Орден принадлежащий Надежде.

— Мы следили за здоровьем пилотов новых секретных самолётов. Надя, спасла члена императорской фамилии, за что и награждена.

Мой, нарочито детский голос, чуть ли не рассмешил мужчин. Я продолжал врать в образе девочки — санитарки.

— Самолёт приземлился горящим, и все боялись подойти, так как он мог взорваться в любой момент, а Надя первая бросилась лётчика вытаскивать из кабинки.

Только тут, мужчины поняли масштабность беды грозящей нам и враз посерьёзнели все.

Неожиданно вставил вопрос Леонид Борисович.

— Так как же вас, малообученных девчонок, на такое важное дело поставили?

— Техника вся секретна и все сплошь секретные иностранные лётчики, — провоцировал он нас на продолжение хвастливой болтовни.

Заметил, как внимательно смотрели на меня подруги лётчицы, не зная в какой степени можно откровенничать. Я продолжал вдохновенно врать.

— Да техника — то обычная, как и лётчики, — как бы по секрету признался внимательным слушателям.

— Вот про оружие ничего нельзя сказать, к нему никого не допускали. А в самолётах мы все побывали, сидели на месте лётчика.

— Как нам рассказывали опытные авиамеханики, — понизив голос до таинственного полушёпота, интриговала я.

— Ничего хитрого в их самолётах нет. Просто очень качественная техническая база и быстрая замена изношенных узлов.

— Все службы обслуживания самолётов работают как часы, — мы все сами видели.

Надя решила перевести тему на менее скользкий путь, видимо ей стало неудобно за моё беззастенчивое враньё.

— Мы там столько новых песен выучили, — радостно перебила она меня.

— Вот «Киса», вам почти все может спеть, у неё память отличная, — она, с хитрой улыбкой кивнула в мою сторону.

Отец подружки радостно захлопал в ладоши.

— Вот сейчас найдём матушку, пообедаем все вместе, и вы нам что ни будь споёте, — утвердительно скомандовал он.

— Леонид Борисович тоже будет нашим гостем и слушателем, — он вопросительно посмотрел на Красина. Нелегальный революционер конечно не отказался, когда дело касалось продолжения знакомства с такими любопытными военизированными девушками.

Надя, с отцом и дедом, пошли в комнату к маме, оставив нас с Эстер и революционером под руководством симпатичной, розовощёкой служанки.

— Барышням угодно лёгкого вина перед обедом, — обратилась она к нам.

— Что прикажете вам? — служанка повернулась в сторону Красина.

Он смело распорядился за нас.

— Мы все вместе…, - глянул на нас с весёлой хитринкой.

— Мы выпьем за встречу и доброе знакомство, — очень элегантно поклонился внимательно глядя на курляндскую графиню.

— Дамы не возражают?

Эстер молчала, высокомерно улыбаясь. Продолжая играть болтливую пацанку я поторопился согласиться, радостно кивая головой.

Не обладая способностями к чтению мыслей, ясно видно, как сорока шести летнему мужчине понравилась шестнадцатилетняя Эстер. Меня он оценил как удобный источник информации, не более того. В институтке Смольного, в отличии от меня, он сразу почувствовал женственность и породу. Именно эти качества ценит в даме любой пожилой ловелас. То, что благообразный господин любитель женщин, видно по его подчёркнуто стильной одежде. Его галстук соответствовал костюму и рубашке своим цветом, и даже галстучная булавка была застёгнута по особому, как это делает хорошо одетый человек.

Не имея возможности проявить себя в разговорах на прямую с Эстер, Леонид Борисович принялся активно общаться со мною. Видимо он решил понравиться мне, чтобы вызвать ревность, или интерес у моей подруги.

— Простите, — с лёгким полупоклоном головы обернулся он в мою сторону.

— Не расслышал вашего имени отчества.

Я деланно конфузливо рассмеялся, изображая стесняющуюся девицу — подростка.

— Имя отчество у меня не очень ловкое для проговаривания, потому все друзья меня зовут просто, «Киса».

Мужчина снисходительно улыбнулся.

— Ну не будут же вас в обществе называть, — «многоуважаемая барышня «Киса»»?

— Вы видимо не жили ещё в столице?

— Судя по вашему странному выговору, прибыли из за Урала? — он откровенно рассмеялся своей догадке.

— Наверное вы из семьи староверов — раскольников, которые любят давать старинные имена своим детям.

— Я сам родился за Уралом, — продолжал он меня успокаивать.

— Есть там маленький городок, — Курган.

— А молодость провёл в городе Тобольске. Своей простецкой откровенностью он раскрепощал и приглашал меня к подобному поведению.

— Вы из каких краёв будете? — он ласково погладил мою руку, лежащую на ручке кресла.

Когда вошла девушка с подносом заставленным фужерами, вазой с пирожным и хрустальным кувшином вина, он отвёл руку от моей, проявляя похвальное благоразумие.

Налив вина в три бокала, служанка в белом передничке, молча удалилась.

Подав мне фужер в руки первой, спросил вновь.

— Так познакомимся? — передавая бокал старшей подруге, заметил.

— Мадемуазель Эстер, я надеюсь не буду шокирован, если ваша подруга чуть больше откроется мне?

— Как же мы будем пить за знакомство только под псевдонимами?

Я невольно улыбнулся. Красин внимательно наблюдал оба наши лица, потому сразу заметил мой знак одобрения своим словам. На самом деле, я вспомнил все клички этого господина, вычитанные из интернета:

— «Никитич», «Лошадь», «Юхансон», «Винтер».

— Василиса Яковлевна я, — застенчиво краснея, потупив голову, произнёс пискляво.

Всплеснув руками, едва не пролив вино, Красин воскликнул.

— Это же отличное русское имя! — я сразу заметил.

— Вот только отчество немного подкачало, как будто я сын Якова Мовшевича, — заметив округлившиеся от удивления глаза Красина, объяснил.

— Проезжал через наше село ссыльный еврей с таким именем — отчеством, вот и запомнился мне.

— Вам же Надя говорила, что у меня память отличная.

— Кстати, оказывается мы с вами земляки, — погладил его руку, как недавно он мою.

— Я тоже из Кургана.

Красин не на шутку растерялся от такого странного совпадения со своим знакомым, Свердловым. Да и наше землячество с ним, выглядело необычно. Чтобы сбить степень его тревоги, предложил выпить за знакомство. Только пригубив изрядную дозу из бокала, Леонид Борисович сообразил, что царская охранка не стала бы действовать такими примитивно — провокационными методами. Заметно повеселев, добавив вина и в наши бокалы, продолжил разговор на невинную, музыкальную тему.

— Так признавайтесь, какие песни удалось выучить, если приходилось общаться с кандальниками? — он благожелательно улыбнулся.

Я резко изменил намерения спеть революционную, пафосную песню. Слишком самоуверенно вёл себя этот бывший Таганский сиделец.

— Просидел год в одиночной камере, с тысяча восемьсот девяносто второго по девяносто третий, а держит себя как английский джентльмен, — вспомнил я его биографию.

Затянул соответственно, предварительно настроив привычную во всех домах семиструнную гитару:

Пел детским голоском, максимально жалобно. Почти как побирушки на вокзалах. Как раз под конец исполнения, видимо заслышав звук гитары, появилось семейство Половцевых.

— Какой приятный голосок, — закончив аплодисменты, комментировал отец Нади.

Дед подхватил немного осуждающе.

— Для такой симпатичной молодой девочки очень печальные слова.

Мама, обрадованная приездом дочери, почти потребовала.

— Ты должна спеть что-либо боевое и смелое.

Поняв, что свою неожиданную функцию знакомства с профессиональным революционером, капиталист Половцев выполнил, решил спеть уже для Красина.

Последний куплет, самого крамольного содержания, не рискнул пропеть. Не дождавшись аплодисментов и каких-либо отзывов, скромно признал.

— Возможно эта песня слишком боевая и слишком смелая!?

— Извините, её пели в нашем городе ссыльные польские поселенцы. Они сказали, что она поётся уже пятнадцать лет. Наконец, Михаил Николаевич, сжалился, украдкой бросив взгляд на Красина.

— Песня как песня, — наиграно равнодушно развёл руками.

— Возможно не совсем детская и девичья, но вы ведь уже взрослые, — потрепал дочурку по кудрям парика, нечаянно сместив его на лоб.

Все взрослые забыли про недавнее исполнение, так как уставились на Надежду, привычным движением поправляющую парик. Она невинно взглянула.

— Что вы удивляетесь, нам посоветовали остричься на лысо чтобы не поймать вшей и заразы ими переносимой.

— Солдаты с фронта ужасно завшивлены, — ловко нашлась она, — Вы же не хотели бы чтобы я в дом принесла окопных болезней.

Тут, взрослые перевели взгляды на нас с Эстер. Наши красивые волосы выглядели совершенно натурально. Во всех глазах, устремлённых на нас, явственно читался испуг.

Я подошёл к молоденькой графине. Обменявшись едва заметными улыбками, почти одновременно, мы приподняли парики.

Неожиданно, озорно хмыкнул Красин.

— Повоевав так немного, вы научились пугать людей даже своими песнями и причёсками. Похоже не зря вам ордена выдали, — все рассмеялись, благодарно и облегчённо, вторя хитрому нелегалу — революционеру. Правда смех матушки звучал немного истерично.

Служанка зашла в гостиную, молча поклонившись господам, что означало, — стол на семь персон сервирован. Хозяйка пригласила всех в обеденный зал.

Подошёл к Леониду Борисовичу и пожал ему руку.

— Благодарю за поддержку и понимание, — произнёс очень тихо и серьёзно.

Красин взглянул заинтересованно, вежливо ответив.

— Не стоит благодарности, — понизив голос, добавил.

— Тем более последний, самый провокационный, куплет, вы так и не решились спеть. Своей откровенностью, революционер показал, что доверяет мне.

По дроге в столовую, которая была на первом этаже, подхватил Красина за локоть, восторженно шепча.

— Я так мечтала узнать как изготавливается порох, — заискивающе погладил мужчину по рукаву.

— Покажите ваше производство, если это не военная тайна?

— Если вам захочется, я ещё могу спеть боевые песни по дороге, — искательно заглядывал в глаза.

— Мне очень много запомнилось.

За столом разговаривали редко, пытаясь соблюдать высокосветский этикет.

Задержавшись после обеда на четверть часа, революционер — промышленник, сокрушонно развёл руками.

— Прошу простить, что не могу долее разделить вашу прекрасную компанию, — поклонился хозяину дома.

— Сами понимаете, — деласс, — иронизируя над своей занятостью, улыбнулся.

— Если Василиса Яковлевна не передумала «понюхать пороху», приглашаю её на мой завод, — наклонил голову в мою сторону.

Как положено молоденькой экзальтированной, провинциальной барышне я захлопал в ладоши от радости.

— Так мечтала посмотреть пороховой завод с дядей Лёней, — почти моментально и непосредственно вырвалось у меня.

— Вы не обидитесь, если я оставлю вас, и по дороге домой осмотрю военные заводы? — капризным голосом обратилась ко всем собравшимся сразу.

Девушки обступили меня, расстроенные от предстоящей разлуки. Обнял их всех вместе и тихо заметил.

— Вы не переживайте, — поцеловал каждую в щёчку.

— Скажу по секрету, возможно через год у нас будут новые сборы, — и подмигнул на прощание.

Уже садясь в карету, опираясь на руку господина Красина, услышал сильные эмоции матушки Надежды, оставшейся в гостиной.

— Мишель, милый, а твоему франтоватому другу можно доверить такую молоденькую девушку?

Обращаясь к дочери и её подруге, более строго обеспокоилась.

— Ваша подруга не настолько наивна, чтобы наделать глупостей в поездке со взрослым мужчиной?

Взрыв девичьего смеха, раздавшийся вслед за этим, мы услышали даже в коляске, проезжая мимо стен особняка Половцевых.

Вынужденный развлекать меня по дороге, сопровождающий мужчина, вежливо поинтересовался.

— Какой курс гимназии изволили закончить?

— К сожалению, — со вздохом произнёс я.

— Моё обучение проходило вне стен учебных заведений, в основном путём самообразования.

Считаю самообучение более надёжным способом подготовки к реальной жизни чем официальное усвоение знаний предписанное обществом.

Собеседник почти завис от резко изменившейся манеры моей речи. Нарочито спокойная и твёрдая манера общения явно контрастировала с недавней жеманной, почти детской беседой.

Как бы не понимая, причину его ошеломлённого вида, продолжил разъяснять.

— Да, да, не удивляйтесь! Общественные образовательные программы не способны учить молодого человека для успешной жизни в будущем. Как и военные, которые всегда готовятся к прошедшей войне, педагоги обучают детей для той жизни, что прожили они сами.

— Посмотрите, сколько на наших фронтах кавалерии и пехоты, — продолжал я гнуть свою линию.

— Очень похоже, что мы с войском Мамая готовились воевать.

— Даже в наполеоновских войнах, главное значение стала играть артиллерия.

Ну что бы стоило нашим генералам подумать заранее, что воевать будем «не числом, а умением». Это же ещё Суворов подсказывал.

Удивление Красина сменилось неподдельным интересом, явственно загоревшимся в сузившихся глазах. Он упорно молчал, опасаясь сбить меня с мысли, только очень незаметно, в такт перестуку копыт, медленно кивал.

Изображая вдохновлённость от его одобрения, я горячо, как положено подростку, продолжил.

— А как эффективно работают самолёты…!?

— Как противник разбегается, только услышав шум моторов аэропланов…!?

Немного запнувшись, признался.

— Правда сами мы не видели, только слышали от солдат, от непосредственных очевидцев.

— Видели мы как раз то, что скрыто ото всех, — произнёс таинственно понизив голос.

Слушатель без особых усилий изобразил крайнюю степень заинтересованности.

— Подготовка к каждом вылету просто фантастически сложная и дорогая штука!

— Представляете, на одного пилота приходится около пятнадцати человек обслуживающего персонала, — принялся загибать пальцы на левой руке.

— Три заправщика, пять механиков, шесть оружейников, четыре медработника, — показал на себя.

— Это три таких как мы и один дипломированный врач, измеряющий давление и осматривающий пилота перед каждым вылетом.

— Скажете не набирается и дюжины? — задиристо, пьяным голосом, вопрошала молчаливого попутчика.

— Но есть ещё командование, служба метеорологии, повара и полк охраны.

Но самое главное, кого не видели даже мы, это финансовые воротилы, способные оплатить работу всех этих людей. А сколько понадобилось бензина, патронов… это просто невозможно представить, — театрально схватилась за голову.

Меня не пустили в цеха с чемоданчиком, в котором прятал форму и Георгиевский Орден с лентой. Оставлять его на проходной побоялся, чтобы любопытные парни не залезли и не увидели им не положенное. Леонид Борисович сразу заметил моё затруднение и пригласил в заводоуправление, расположенное отдельно от опасного производства пороха.

— Пойдёмте лучше со мной в заводской музей, — вы увидите больше чем в опасном цехе. Не доходя до места назначения, начал экскурсию.

— 23 января 1891 года Дмитий Иванович Менделеев создал и дал название этому пороху «пироколлодийный» — по полученному и названному им же виду нитроклетчатки — «пироколлодий». Вид нитроцеллюлозного пороха, в состав которого входит хорошо растворимая нитроклетчатка и собственно растворитель, дополнительными компонентами являются различные присадки, предназначенные для стабилизации газообразования. Началось производство на Шлиссельбургском заводе под Санкт-Петербургом.

С тех пор произошло много взрывов при производстве этого нового вида пороха.

— Потому меры охраны такие тщательные, а не из боязни диверсий, — извиняющимся тоном произнёс дядя Лёня.

— Впрочем, — он угрожающе поднял указательный палец.

— В Питере сейчас голод, нехватка вещей первой необходимости. Подкупить обозлённых горожан, а особенно многочисленных приезжих, для диверсии у нас, не составляет особого труда.

— Пороховой завод относится к стратегическим, потому охрана не подконтрольна никому из работающих здесь, — повторно извиняясь, разведя руками, закончил.

— Даже мне.

Я ухватился за его слова об обозлённых голодом горожанах.

— Значит именно сейчас самый удобный момент для того чтобы скинуть власть богатых? — как бы размышляя, растягивал слова.

В ответ на его удивлённый взгляд, быстро ответил.

— Нет, мыслями о революции со мной поделились добрые люди не в Кургане.

— Не буду подводить хорошую семейную пару, мне доверившуюся, — скорчил виноватую физиономию.

— Вы, хоть и не буржуй, но работаете на них.

— Дядя Володя так и говорил, что наш истинные союзники только рабочие и солдаты.

Красин даже не подумал связать названное мною имя с хорошо знакомым ему Ульяновым — Лениным. Он мягко и ненавязчиво принялся узнавать моё личное мнение по поводу грядущей, возможной, революции. Секретарь управляющего принёс отличный кофе и пирожные.

Прервавшись на время сервировки чайного столика, мы более часа проговорили о видении молодого поколения на перспективы будущего России.

Давно понял, что приступать к активной помощи революционерам, преждевременно. Моя задача, «засветиться» как сочувствующий элемент. После буржуазной, февральской революции семнадцатого года, можно будет и вступить в члены РСДРП(б). Во время строительства общества нового, социалистического типа, член партии с дореволюционным стажем будет пользоваться значительным уважением. Конечно, уже сейчас, мои знакомства среди лидеров большевиков могут сослужить хорошую службу для будущей адаптации в Стране Советов. Все эти люди: Ленин, Крупская, Сталин, Свердлов, Молотов, Инесса Арманд, Роза Люксембург, — наверняка будут полезны не только для жизни в СССР, но и в моих база «зомби — помощников».

Например, Розу Люксембург, убитую в реальной истории пятнадцатого января тысяча девятьсот девятнадцатого года, спокойно могу спасти и интегрировать в жизнь моих секретных баз. На момент смерит, ей исполнилось всего сорок семь лет. Гораздо сложнее, практически невозможно, будет сохранить жизнь Инессе Арманд, умершей в тысяча девятьсот двадцатом году. Её хоронили Владимир Ленин и Надежда Крупская, лично.

— Главное, — размышлял я, прощаясь с Красиным.

— Нужно как можно меньше менять новую виртуальность, создаваемую моим вмешательством. Рано или поздно, мне придётся выйти на арену этого мира, но прежде, необходимо быть точно уверенным, что я не буду задавлен коалицией напуганных стран в самом начале. Требуется накопить значительные силы. «Хороший экспромт тот, который хорошо подготовлен».

Глава 4. Вся жизнь театр

Ну и ушлый же мужик, папа Надежды Половцевой. Жаль, что, как денежный мешок он для меня уже не актуален. Давно перевёл свои основные средства за границу и всеми силами помогает развалу царизма. Его, видите ли, не устраивают российские дворянские привилегии и царские манифесты о сословиях. Раз сам не уродился в знатной семье, теперь ненавидит всю систему, поддерживающую знать. Как выяснил при личной встрече с ним, хорошо знаком с князем Георгием Евгеньевичем Львовым, будущим последним председателем Совета Министров Российской империи и первым председателем Временного правительства (фактически главой государства). Будущую буржуазную революцию, он ещё щедрее поддерживает. Не забывает даже анархистов и БУНДовцев снабжать, правда, в гораздо меньших объёмах. Только с еврейскими революционерами я ещё не связывался. Информационная база интернета, находящаяся в моём полном распоряжении, быстро подсказала:

— (Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России)(אַלגעמיינער ייִדישער אַרבעטערסבונד אין ליטע, פּוילן און רוסלאַנד (Алгемэйнэр Йидишэр Арбэтэр Бунд ин Литэ, Пойлн ун Русланд) — еврейская социалистическая партия, действовавшая в Восточной Европе с девяностых годов девятнадцатого века — до сороковых годов двадцатого века. С другой стороны, с украинскими националистами, поддерживаемыми австро — венгерской тайной полицией, я уже знаком. Как нибудь, обязательно, нужно лидеров еврейского союза повидать.

Краткий анализ моих сегодняшних деловых знакомств, провёл по дороге на вокзал, в роскошной коляске господина Красина. Сам Леонид Борисович не поехал провожать, сославшись на занятость. Главную задачу, что я собирался достигнуть, выполнил и перевыполнил. Мой земляк непременно запомнит любопытную девушку из Кургана, имеющую весьма прогрессивные взгляды. Придёт время, когда эти люди встанут во главе нового государства рабочих и крестьян, знакомство с ними мне очень пригодится. В принципе, слишком большое количество революционеров, без непосредственного участия в революционной борьбе, может быть весьма подозрительно. То, что сейчас я представился молоденькой девушкой, в будущем, когда нас представят вновь, только поднимает мой авторитет как конспиратора.

— Пожалуй, неплохо бы в девчачьем прикиде заявиться к Ульяновым в знакомую Цюрихскую квартиру!? — улыбаясь, размышляю, выходя из пролётки у Николаевского вокзала. Видимо выражение моего лица, а ещё более чемодан, понравились паре беспризорников, клянчащих у подъезжающих мелочь. Чуть не рассмеялся, когда прочитал в головах голодных пацанов, за моей спиной, планы по моему ограблению.

Пока вёл пацанов мимо вокзальной площади, у первых шаромыжников появились конкуренты. Пожалуй, они передерутся за право меня ограбить и мне не нужно будет их наказывать. Не оборачиваясь ни разу, слышу мысли дюжины(!) человек направленные на мою скромную особу. Неожиданно, пробивается чьё-то твёрдое намерение меня защитить.

— Приключение начинает быть неоднозначным, — мне становится интереснее.

— По видимому, наша странная процессия привлекала внимание какого-то совестливого господина, — без труда догадываюсь, подходя к Сангальскому саду.

— Если я зайду сюда, не напугает ли моё слишком смелое поведение бандюганов? В любом случае, болтаться с такой процессией на хвосте, очень подозрительно. Остановившись около двухэтажного особняка, заглядываю сквозь высокую кованную решётку. Вполне культурный зелёный уголок со скамейками и фонтанчиком. Довольно много прилично одетой публики.

— Любопытно, решатся ли мои вокзальные мелкие жулики напасть в таком месте?

— Мыслей моего потенциального защитника почему-то уже не слышу.

— Наверное сбежал, чтобы не подвергать свою совесть неприятному выбору.

— Защитив меня, — рискует здоровьем, — оставив меня бандитам, — придётся считать себя сволочью.

— Наверное, побежал искать полицию? — догадываюсь огорчённо. Значит, мне нельзя применять слишком фантастические виды противодействия нападению.

— Не может же четырнадцатилетняя девочка раскидать вручную дюжину парней. Кстати, соискателей на мой чемоданчик уменьшилось в четыре раза. Видимо, трое самых крутых, наконец, сняли с хвоста конкурентов, перед непосредственным ограблением.

Сажусь на скамеечку, лицом ко входу в сад, напротив двух барышень с зонтиками от солнца. Подождав некоторое время, затравленно оглядываясь по сторонам, — парни бандитской наружности, ринулись в арку мимо испуганного пожилого билетёра. Тот так напугался, что даже не подумал схватить свисток, висящий у него на шее. Один из троицы остался стоять около входа, двое, приближались ко мне. Разумеется, я был менее опасной фигурой, чем мужчина. Опасаясь моего бегства и других возможных неожиданностей, грабить меня кинулись двое. Именно в этот момент, двое парней в рабочей одежде схватили одинокого громилу и самый здоровый из них, молча, стукнул его кулаком по голове. Удар был довольно смешным, сверху вниз, как кувалдой. Действие от удара оказалось также подобным кувалде. Парень, стоявший на стрёме в воротах, упал как подкошенный.

Двое, оставшихся гопников, услышали слабый шум рухнувшего подельника. Один из них смело бросился на неожиданных драчунов — молотобойцев, незаметно вытаскивая нож из рукава.

— Мои защитники вряд — ли профессионалы уличных драк, — моментально сообразил я, разглядывая их небогатую одежонку.

— Скорее всего, работяги. Может быть точно, один из них кузнец, раз так быстро вырубил противника.

Оставшийся один грабитель бегом побежал ко мне, чтобы отобрав чемодан, вернуться быстрее к своему коллеге. Я состроил испуганную физиономию и встал, молча протягивая ему свой чемодан. Обрадованный злодей протянул руку и тут же получил жестким ребром чемодана под колено. Я просто бросил чемодан, придав ему ускорение программным методом. Разгонять его до сверхзвуковой скорости не было особой нужды. Главное, мне захотелось, чтобы он воткнулся в ногу урки, окованным железом углом. Всё так и произошло.

Парень так закричал, упав передо мной как подрубленный, что оставшийся гопник с ножом испуганно оглянулся. Теперь, мы сходились к нему с двух сторон, я с чемоданом в руке и улыбкой на лице и двое работяг, угрожающе закатывающих рукава простецких косовороток. Поглупевший от страха, неудачный налётчик, бросился в мою сторону. Он больше не собирался меня грабить. Выбрал моё направление только потому, что больше надеялся меня напугать, размахивая ножом и строя страшные рожи. Снова пришлось изображать дамский испуг. Я отшатнулся в сторону, прижав к груди чемодан как щит. Не обращая больше внимания на меня, растерявшийся грабитель бросился вглубь сада. Мне оставалось только повторить недавний приём вновь. На этот раз, тот же угол чемодана, окованный железом, прилетел в колено преступника сбоку. По тому, как неестественно вывернулась нога беглеца при падении, она наверняка сломана. Дикий вой неудавшегося налётчика наконец пробудил билетёра — охранника, засвистевшего ещё громче в свой «боцманский свисток». Двое моих спасителей неожиданно напугались. Самый молодой, поманил меня рукой, ни говоря ни слова. Утвердительно кивнув в ответ, схватил валявшийся на дороге нож, снова подобрал чемодан и побежал вместе с ними. Через две минуты, остановил их и уверенно сказал.

— Вы провожаете даму, что тут криминального, зачем нам бежать!? Старший из них даже сплюнул.

— Ведь верно, если бежим, то привлекаем больше внимания, тем паче этот свистун всё никак не может уняться, — кивнул он в направлении оставленного сада. Говорок у него был явно деревенский.

— Кузнец решивший перебраться в город только год назад, — считал я всю небогатую информацию о нём. Именно его недюжинную силу решил использовать другой, городской парень, первым заметивший меня.

— Я ему явно понравилась как девушка, — понял сразу. Он на четыре года моложе кузена — «кузнеца» которому сейчас девятнадцать. Они оба освобождены от армии потому что работают на одном и том же военном заводе. Как раз сейчас, по поручению своего отца и дяди они должны передать листовки связному, едущему на фронт в солдатском вагоне. Совершенно неожиданно, простое мероприятие, — передача торбочки с двойным дном, оказалось невыполнимо.

В царской охранке давно заметили, что антивоенные прокламации попадают к солдатам по дороге на фронт. Со вчерашнего дня, на всех пунктах где останавливаются вагоны с пополнением для переформирования, теперь, установлена строгая охранно — пропускная система. Как раз сейчас, перед недавним происшествием, оба парня разбрелись вокруг Николаевского вокзала, пытаясь найти способы проникновения на пути, где стоял состав с новобранцами. Третий их помощник, служащий этой железной дороги, проверяя буксы, искал нужного человека, — сопровождающего офицера, и передавал ему пачку листовок. Сейчас, передать железнодорожнику ничего нельзя. Большая привокзальная зона, где стоит состав с солдатами, перекрыта жандармами. Завтра утром, всех, кто сейчас заперт в вагонах, отправят на фронт.

Деревенский парень, переживал больше своего двоюродного брата. Как же он мог не оправдать доверие дяди, не передать бумаги кому положено. Проживая в доме у своих городских родственников, он считал себя обязанным безоговорочно выполнять все поручения хозяев. Родной брат его матери, Фёдор Евлампьевич Собинов, бывший фрезеровщик Путиловского завода, член РСДРП(б) с тысяча девятьсот девятого года, теперь на нелегальном положении. Новый паспорт у него на имя Николая Павловича Комарова. Так и проживал Егор Кузнецов на квартире Собиновых, в качестве племянника пропавшего мужа и отца. Разумеется, жена — Мария и сын — Иван, отлично знали, что глава семьи жив и здоров, живёт на нелегальном положении, скрываясь от царских ищеек. Егор узнал об этом только через три месяца, после того как поселился у родственников.

Узнав о таком геройстве своего дяди, ещё больше стал уважать семейство его приютившее. С искренностью деревенского богатыря, однажды, так прямо и признался дяде Коле.

— Разве ж я думал, что в городе жизнь моя так интересно сложится, — решительно рубанул воздух рукой, как кувалдой.

— Да ежели бы я знал ране, давно бы в город сорвалси.

С тех пор, Николай Павлович относился к своему сельскому родственнику с большим вниманием и даже, уважением. Родной, пятнадцатилетний сын, казался слишком легкомысленным и беззаботным, по сравнению с молчаливым и спокойным учеником потомственного деревенского кузнеца.

Вот и сейчас, после неожиданного столкновения с шаромыжниками в саду, Егор недовольно молчал, осуждающе поглядывая на весёлого братца и странную богатую девчушку, разгуливающую в одиночестве с большим чемоданом. Его постоянно беспокоило невыполненное задание, а Ванька, казалось, сразу забыл о постигшей их неудаче.

Не обращая внимания на меня, считая наше знакомство случайны эпизодом, Егор полушёпотом произнёс.

— Ты чегоВаньша веселишься? — укоризненно нахмурил брови.

— А что дома скажем, если так и не сможем передать посылку на фронт?

Иван немного скис, но взглянув на меня, быстро нашёлся.

— Вот с барышней познакомились, проводим её к вагону, чтобы опять кто нибудь её не напугал, — и многозначительно посмотрел на старшего брата.

— А там уж и свои дела решим. Егор буквально вспыхнул от радости. Так раскраснелись у него уши от волнения.

— Неужто получится? — сам ещё не надеясь, спросил он у младшего.

Не ожидая завершения их диалога, смело перебила парней.

— Я не барышня, а крестьянского происхождения. Работаю гимнасткой в цирковой группе. Сейчас вот отстала от своих, и не знаю где остановиться на два — три дня.

В ответ на удивлённые взгляды, пояснил.

— Надо все вокзалы объехать, узнать с какого из них мои товарищи отправились. Труппа у нас большая, на вокзале наверняка должны запомнить.

Показательно сожалея, развел руками.

— Так что на вокзал мне идти уже нет необходимости, — только что была. Но всё, что нужно я могу передать хоть куда, так как везде смогу пролезть.

— Я же гимнастка, — гордо повторила вновь, свою цирковую профессию.

— По этапу ваших родных отправляют, а вам маляву надо закинуть чтобы конвой не заметил?

Торжествующе улыбнулся, полувопросительно — полуутвердительно продолжил.

— Угадала я!?

— Уже не раз подобное приходилось делать, а то и по круче, — признался доверительно.

— Только надо ждать темноты.

Младший из братьев чуть не захлопал в ладоши от радости. Только Егор, угрюмо задумался.

Дядя Фёдор, вернее дядя Коля, как его сейчас звали, часто учил его правилам конспирации. Главным из них была обязанность не доверять непроверенным, малознакомым, людям.

С другой стороны, невыполнение важного задания сильно бы огорчило дядю.

— А, была не была, — вслух решил кузнец.

— Раз ты такая мастерица, вон как ширмачей в саду обработала, можно доверить и наше дело.

Иван молча обняв брата, прошептал.

— Можно она у нас переночует? — искательно, почти по собачьи, заглянул ему в глаза.

— Мама разрешит, она добрая, я точно знаю.

Не дожидаясь ответа от Егора, я заметил.

— У меня деньги есть, могу и в гостинице остановиться.

— Могу вас цирковым фокусам научить, только не всем, конечно.

— А пока, если на дело ещё рано, можем сгонять перекусить, где приличнее, — хлопнул по чемодану.

— Говорю же, деньги есть.

Парни огорошено молчат, поглядывая друг на друга.

— Поехали, я угощаю своих спасителей! — небрежно подзываю извозчика, предварительно громко, по — разбойничьи, свистнув.

Давно знал примечательное место в Питере, где интересно побывать самому. К сожалению, кафе «Бродячая собака» прикрыла полиция совсем недавно. Благодаря усилиям моей протеже, бывшей бандитки, Серафимы Никитичны Жилиной, открылось новое кафе более высокого уровня.

Точно помню тот момент, пятнадцать дней назад, когда она спросила моего одобрения на вложение большой суммы на подкуп городового и покупку огромного ресторана. Пока она говорила, я уже знал все детали покупки и даже горькие мысли старых хозяев кабака, намеренно разорённого «Жилой». Как только она закончила сообщение, предложил не обижать старых работников и при возможности оставить на своих местах.

— Особенно там повар хорош. Кажется, он приглашён из самого Парижа? — проявил привычную ей осведомлённость.

— При случае, как только появится минутка, обязательно заскочу к вам.

На первый месяц — два, рекомендовал кормить и поить артистов вообще бесплатно. Прибыль, пусть небольшую, брать за счёт богатеньких обывателей. Обделённые талантами мещане очень гордятся возможностью похвастать, что ужинали вместе с известными людьми. Чем более свободно и необычно будут вести себя люди искусства, тем быстрее разнесётся слава о новом пристанище лицедеев.

Буквально на следующий день, Сима сообщила, что кабак начал работать под новой вывеской. Предварительно посоветовавшись с завсегдатаями старого притона мельпомены, мои помощники, назвали новое пристанище, «Хромая собака».

Как и в прежнем заведении, для художников и артистов вход был свободный. Гости, желающие общаться с артистами, художниками, поэтами, названные членами клуба «фармацевтами», должны были приобретать билеты. Клуб начинал работу поздно, после окончания спектаклей в театрах. Программы были продуманы и подготовлены, были и импровизированные вечера. Среди постоянных посетителей клуба — А.А.Ахматова, Н.С.Гумилев, О.Э.Мандельштам. Уже побывали здесь и В.В.Маяковский, С.А.Есенин, В.Хлебников.

— Весьма любопытно, кого удастся встретить в этот раз, — размышлял по дороге, одновременно развлекая пацанов жонглированием тремя предметами. Как оказалось, они обчистили карманы одинокого бандита стоявшего на стрёме. Его финку отдали мне. У Егора, вместо ножа, была припасена обычная большая отвёртка. Два ножа и отвёртка, летающие у меня в руках, произвели на пацанов зачаровывающее действие.

— Ты их и бросать могёшь? — безгранично веря в мои способности спросил младший из братьев.

Молча сделал неопределённый знак головой, который можно было принять как подтверждение так и отрицание.

Но тут же подумал про себя.

— А ну её эту скромность. Играть так играть!

— Раз даны такие фантастические возможности по управлению предметами и своим телом, грех не воспользоваться этим в личных целях.

— Моментально связался мысленно с «Жилой» и приказал доставить в «Хромую собаку» всё необходимое для моего сольного выступления.

До девяти часов вечера, когда открывался ресторан, оставалось почти два часа. Пришлось заходить с чёрного входа и долго убеждать управляющего в том, что я выступаю сегодня с разрешения хозяйки. Сидящие в пролётке молодые заводчане уже заждались. Решили, что я не выйду, когда к ним гордо прошествовал вахтёр в роскошном фраке, чем окончательно их запугал.

Прямо в коридоре похвастал, что я договорился с руководством и весь сегодняшний ужин будет для нас бесплатно.

— Всё для того, чтобы показать свои фокусы вам остолопам, — дружески хлопнул по плечу обоих. Только после этого панибратства бывшие потомственные крестьяне чуть оттаяли. Высоченный зеркальный потолок, золотые колонны и фальшивые скульптуры серьёзно их напугали по началу.

— Сейчас нам должны принести перекусить, — заговорщически подмигнул.

— Будем одни как цари тут жрать, кабак открывается только в девять часов вечера.

Мои ожидания не оправдались. Нас пригласили в рабочие помещения, где обедал обслуживающий персонал ресторана. Видимо управляющий не решился оставлять нас наедине с чистыми скатертями. Слишком молодо и простовато мы выглядели.

— Ты, наверное, привыкла к подобной красе? — с завистью спросил меня Иван, жадно пережёвывая большой кусок мяса.

— В цирке поди и не то видала? — подержал догадку брата Егор.

— Случалось, — многозначительно подтвердил свою бывалость.

— Выкладывайте быстро, что вам нужно провернуть на Николаевском вокзале.

Ребята чуть не подавились компотом, от неожиданности перехода к главной для них теме. Пришлось разъяснять.

— Скоро буду разминаться перед выступлением, потом публика собираться будет, само выступление начнётся, — показал на свои наручные часы.

— Вам просто некогда будет со мной поговорить, так что рассказывайте сейчас.

Буквально за пять минут, предварительно показав торбазок, который следует передать железнодорожнику, сознались, что в двойном дне спрятаны листовки против войны.

— Может ты за войну? — запоздало поинтересовался старший, Егор.

— Вы сдурели что ли, — категорически отмёл подозрения в своей кровожадности.

— Я за мир во всём мире! — показал руками земной шар.

— Я бы и себе взял такие бумаги против войны, чтобы распространять по всем тем местам, где нам приходится бывать.

— Мы, знаешь как много ездим, — нарочито хвастливо признался пацанам.

— Слушай, — чуть помолчав, в раздумье начал Егор.

— Если ты дня четыре погостишь, может я и устрою тебе таких листовок пачку или даже две, — он сам не знал точно, сколько экземпляров может выдать подпольная типография, которой управлял дядя Коля.

— Лады, — постараюсь задержаться.

— Но если узнаю раньше, куда уехали мои…, - с сожалением покачал головой.

— Долго у вас не смогу оставаться, вы уж извините, — работа, — оттопырил нижнюю губу и поморгал подкрашенными ресницами как кокетка. Парни заржали, едва не подавившись.

Не прекращая работать челюстями, младший из братьев, фрезеровщик Иван, осуждающе кивнул мне головой.

— Ты щего не ефъ? — не переставая жевать удивлённо поинтересовался.

— Шама же предлагала перекусить…

— Мне выступать скоро, а потом с вашими прокламациями тайком пробираться к вагонам, — с преувеличенным сожалением развёл руки.

— Нельзя мне обжираться, — застряну в решётках столыпинских вагонов.

— Кстати, зачем мне вашего посредника — стрелочника искать, когда могу напрямую в вагоны забросить всё, что дадите.

— Я обычно на крышу забираюсь и в вентиляционные трубы закидываю или в окна.

Юноши перестали жевать, одновременно уставившись на меня.

— Так тебе уже приходилось листовки подбрасывать? — первым собрался с мыслями старший из кузенов.

Нарочито делая скучающий вид и выдерживая паузу, отпил компот из стакана Ивана.

— Я же вам говорил, что уже подбрасывала передачи с воли осуждённым по этапу.

— Там охрана наверняка посерьёзнее чем у ваших солдатушек.

— Так что не надо мне весь ваш чемодан, — указал кивком головы на самодельную фанерную торбу для переноски рабочих обедов.

— Только мешаться будет и лишнее внимание привлекать.

— Дадите сразу листовки, их поделю и передам, кому положено.

Иван, заметно стесняясь, запнул ногой под стол убогое свидетельство бедности.

К нам, в подсобку, где парни заканчивали щедрый ужин, заскочил взволнованный седовласый мужчина во фраке с бабочкой. Как после выяснилось, — распорядитель артистических вечеров и конферансье по совместительству. Он только что пришёл на работу и его огорошили новостью, что вместо запланированных выступлений нескольких поэтов и артистов, внимание богатой публики будет занимать неизвестная девчонка. Обычно, до шести утра, успевали представиться пять или шесть известных, хорошо зарекомендовавших себя, мастеров и один — два новых лица. Чтобы один дебютант держал внимание «фармацевтов», пусть и занятых ужином и ночными возлияниями, такого, старый конферансье не помнил и в старом заведении, где он работал с самого начала.

— Вы, та группа, которая за бесплатный ужин собирается развлекать наших гостей? — весьма ядовито поинтересовался он сразу как только вошёл.

Нисколько не смущаясь, взглянул на него похлопав ресницами.

— Здравствуйте дяденька, — вежливо, как положено воспитанной девочке, поклонился, привстав со стула.

Моя непробиваемая любезность, заставила гостя немного приглушить иронию. Ещё раз осмотрев нас внимательнее, пригасил громкость возмущения, особенно когда заметил мой скромный но дорогой, заграничный наряд.

— Допускаю, что вы пели по вокзалам и на ярмарках.

— Могу поверить, что пользовались успехом у неизбалованных зрителей, — присел за наш стол.

— Но одно дело провинция и совсем другое столица, — поднял указательный палец на уровне своего носа.

— Могу дать время на две — три песенки, и только.

— Вы понимаете, что творческие люди готовились, настраивались, входили в образ…, а я их «обрадую», что они сегодня отдыхают из-за неизвестных провинциальных гастролёров.

Уже более спокойным голосом, без всякой издёвки, вспомнил.

— Мне директор ресторана, сказал, что вам сама хозяйка разрешила.

— Значит, она вас где-то видела? — совершенно серьёзно, с ноткой растерянности, повторил.

— Только поэтому, даю вам три первых песни, пока не вся публика собралась.

Дав ему выговориться и успокоиться, наконец, взял слово я.

— Вы правы дяденька, — не знаю как вас по имени отчеству. Тем более выступать буду я одна. Я сирота из-за Урала, зовут меня Василиса.

— Прямо так и можно меня объявить, это истинная правда.

Организатор вечеров, примирительно пробурчал.

— Вечно наша хозяйка с благотворительностью возится. Опять сироту пригрела. Мало ей, что со всех деревень девок прибирает да работу даёт. Для артистов, которые всегда в бедности ходят, её бесплатные ужины большая помощь. Такого в старой, «Бродячей собаке» даже помыслить не могли. Вот и бегут к ней теперь все кому не лень, — посмотрел на нас уже не так осуждающе.

Конечно он знал о лихом прошлом нашей хозяйки, так как вполголоса, едва слышно, закончил.

— Многие грешники, под старость умнеют и становятся праведными да благодетельными, видать в рай хотят попасть.

Специально для меня, уже громко и деловито, заметил.

— Знаю я как надо вашего брата, уездных комедиантов объявлять, — хитровато улыбнулся.

— Пожалобнее представить, да побольше хвалить, вот народ то и поверит, что за вас стоило деньги выкладывать.

Уединившись с ним в его кабинетике, попросил разрешения исполнить больше чем две песенки, если понравлюсь публике. Почти четверть часа, из оставшихся полутора, до открытия ресторана, согласовывал с ним объявление меня зрителям. Его очень удивило, что я собираюсь петь свои собственные песни. Моментально зауважал, изменив даже обращение.

— Василиса Яковлевна, сколько лет среди артистов, а такого не было, чтобы сами пели на свои стихи и свою же музыку.

От предложения спеть ему, мужчина с благодарностью отказался.

— Я Серафиме Никитичне очень доверяю, — неожиданно рассмеялся.

— А если публике не понравится, так может и одной песней всё закончится.

— Те, кто сегодня должен выступать, никуда ведь не денутся, обязательно останутся на такую «звезду» посмотреть, — явно ожидая моего провала, по доброму, усмехнулся администратор.

За пятнадцать минут до открытия, в мою гримёрку ворвался здоровенный парень бандитской наружности, в грубой солдатской форме. Он начал кричать ещё в коридоре, заранее давя на мою психику.

— Да куда же это годно, господа хорошие! — раззорялся он во весь голос.

— У меня книжка новая вышла, мне её презентовать надобно читателям, а меня на завтра передвигают.

Увидев меня, мило улыбающуюся, он слегка опешил.

— А кто сейчас берётся выступать первым? — покрутил головой по углам небольшой комнатки.

— Вы случайно не знаете, милая барышня?

Только теперь, когда его выражение приобрело мирное выражение, сразу узнал поэта революции.

— Владимир Владимирович, это вы? — всплеснув по бабьи руками, нарочито восторженно пропищал я елейным голоском.

— В военной форме вас совсем не узнать.

Странно, в его биографии из школьной программы не упоминалось, что он был на фронте.

Статья из википедии, моментально подсказала причину его странного наряда:

В 1915–1917 годах Маяковский по протекции Максима Горького проходил военную службу в Петрограде в Учебной автомобильной школе. Солдатам печататься не разрешали, но его спас Осип Брик, который выкупил поэмы «Флейта-позвоночник» и «Облако в штанах» по 50 копеек за строку и напечатал. Антивоенная лирика: «Мама и убитый немцами вечер», «Я и Наполеон», поэма «Война и мир»(1915). В 1916 году вышел первый большой сборник «Простое как мычание».

Покопавшись в матрице самого Маяковского, понял, что он нагло врёт. Книга ещё только готовится к выпуску. Его появление объясняется простым желанием вкусно поесть. Второй год казарменной баланды заставили его стать частым завсегдатаем нового литературного ресторана, сразу, как только он появился. Чувствуя неловкость от бесплатных ужинов, он давно рвался выступать со стихами. Небывалая щедрость новой хозяйки арт-кафе притянула огромное количество богемной публики всех мастей. У администрации появилась возможность выбирать самых интересных и способных притягивать посетителей. Большинство, истинно творческих людей, честно стремились выступать здесь, отрабатывая приют и стол.

Удивлённо разглядывая меня, наконец признался.

— Неужели первое выступление сегодня будет вашим? — уселся без приглашения на маленький пуфик.

— Вы поэтесса или артистка?

— Вы не слишком ли молоды для такого сложного творчества?

Я обиженно надул губки, изображая досаду.

— Как вы можете у дамы интересоваться её возрастом? — произнёс довольно холодно и официально.

Маяковский немного растерялся.

— Вполне возможно, девочка много старше, чем она из себя изображает, — искренне решил поэт мысленно.

— Видите, я сейчас готовлюсь к выступлению в образе девочки — подростка, — подыграл ему.

— Только вам, — доверительно наклонившись к нему, понизив голос, почти прошептал.

— Скажу по секрету, мне сорок шесть лет и я мужчина, — заговорщически подмигнул.

— Только никому, — договорились!?

От неожиданности Владимир захохотал громче чем недавно кричал от негодования.

Вытирая слёзы, двадцати трёх летний поэт, проговорил сквозь смех.

— Вы определённо будете иметь успех! — изображая офицера, щёлкнул каблуками и поклонился.

— Разрешите ручкусс поцеловатьсс? — галантно и игриво протянул свою лапищу.

— Извольтесс, — не менее наигранно высокомерным тоном проговорил я.

— Потом будете гордиться, что целовали руку такому достойному человеку как я.

Когда он нежно, даже слишком нежно, приложился к руке, продолжил.

— Ничего страшного, что этот достойный человек, — мужчина…, - сделал небольшую паузу и закончил.

— Мужчина сорока шести лет, — ловко выдернув руку от его поцелуев, тут же, схватил его за нос.

— Вас как зовут, развратный молодой человек? — склонился к нему, пытающемуся вырваться из моих цепких пальцев.

— Вооолодя… прогундосил он униженно.

Выпустив нос, наставительно указал.

— Я то вас, как раз знаю, а вы меня ещё нет.

— Но за ручки уже хватаетесь, — укоризненно помахала пальчиком.

Молодой человек, слегка испуганно, смотрел на меня.

— Простите, а как вас зовут? — тупо, без фантазии, выполнил он мой приказ познакомиться.

Наставительно подняв указательный палец, заметил.

— Вот! Так бы и надо сразу. Теперь за хорошее знакомство, желательно рюмочку трахнуть.

— Пулей выскочил в буфет и через минуту вернулся с хрустальным, пузатым графином и двумя, такими же, рюмочками.

Наливая тёмно-красное вино, ласково признался.

— Всегда мечтала с живым классиком на брудершафт тяпнуть.

— А зовут меня Василиса, для друзей можно просто, — «Киса», естественно на «ты».

Сцепившись локтями, разом замахнули сладкое вино и я молча поцеловал Маяковского в губы.

Отрицательно покивав головой, заметил.

— Смотри у меня Володя, не болтай никому, что мы с тобой целовались за выпивкой.

Маяковский продолжал ошарашенно молчать, потому я предложил сам.

— Если моё выступление понравится, мне обещали весь вечер отдать.

— Но раз мы с тобой подружились, я тебя сама объявлю, как своего любимого поэта.

— Ты на сколько рассчитывал народ занять своими стихами?

Он, только что отходя от растерянности, деревянным голосом ответил.

— Да где-то на полчасика… мне бы хватило.

Решительно перебил его.

— Мне, после полуночи, надо будет отдохнуть с часок. Ты подговори ещё кого нибудь из знакомцев, чтобы люди не соскучились.

— Ну всё, до встречи в зале, — продолжил пудрить носик и щёки перед большим зеркалом.

Скромно выходя из гримёрки, Володя поддержал меня, считая, что я волнуюсь.

— Ты не переживай, если что… Подговорю знакомых, кто появится, чтобы тебе лучше хлопали, — и помахав рукой моему отражению в зеркале, вышел за двери, осторожно их притворив.

Отлично слышал его мысли обо мне.

— Ну надо же какая самоуверенность у девчонки!? Точно уверена, что понравится полупьяной публике и продержится всю ночь. Тут не знаешь как полчаса отстоять, чтобы огрызками не закидали… Знала бы, какая здесь публика… Точно, надо поддержать, хотя бы часа на два. Заодно посмотрю, что она может.

Конферансье, как и ожидалось всё перепутал. Мои советы посчитал делитантскими и разбавил своим видением заданной темы.

— Перед вами выступает самородок из Сибири, человек, свободно общающийся с духами высших материй, — интригующе помолчал.

— Но это не Божий старец, а совсем наоборот, — дождался когда все отсмеялись. Народ моментально понял намёк на Руспутина.

— Это не старец, а напротив! — торжественно объявил, как будто всех облагодетельствовал, тем, что артист будет молод.

— Скажу больше, это не он… Это, … он дождался когда барабанщик оркестра выбьет тревожную дробь.

— Сирота их за Уральских гор, — Василиса!

На небольшой подиум, медленно, как больная, вышла, к настороженно молчащей публике. Занавес закрыл сцену, где готовили реквизиты для моего следующего выступления.

Как договаривались, осветитель выключил основной свет, оставив одинокий прожектор направленный на меня.

Глубоко поклонилась залу и, выждав, пока установится удивлённая тишина, затянул тонким детским голоском:

Акапельное пение и ограниченный свет, заставили зрителей отдать всё своё внимание только мне одной. Когда вновь зажёгся общий свет, зрители неистово хлопали и даже кричали браво. Чуть покопавшись в разуме Маяковского, понял, что это старается он и его друзья. Определённо, я ему понравился в роли девушки!? Приглашённые «Фармацевты» — обыватели Петрограда, видя необычно тёплый приём известных артистов, ещё более рьяно аплодировали незнакомой дебютантке. Наверняка для того чтобы после хвастать, что присутствовали на первом выступлении чудо — девушки.

Когда кулисы вновь открылись, в центре сцены стоял стул с уложенной на нём концертной гитарой. Отойдя к нему, я начал извиваться под восточную музыку ресторанного оркестра. Сняв сиротский капор, отбросил его в сторону, эротично качнув копной белокурых волос выпавших на свободу. Подняв руки вверх, ритмично переплетал их под музыку, изображая движения змеи. Незаметно расстегнул платье сзади, и, когда оно свалилось к моим ногам, вышагнул из него.

Публика буквально ахнула от неожиданности, увидев мою голую спину. На мне были только грубо залатанные штаны на веревке. Даже туфли запнул за край сцены, бросив платье на спинку стула. Быстро накинув через голову босяцкую рубаху, спрятанную под гитарой, повернулся к залу. Снова глубоко поклонившись, буквально подмёл пол белокурыми кудрями. Потом, как бы спохватившись, сдёрнул парик и отряхнул его от несуществующей пыли.

Заметил, как молодая женщина испуганно застыла с вилкой у рта, наблюдая мои странные и неожиданные трансформации.

Вновь поклонился, предъявив всем короткую стрижку светлых волос. Ресницы и грим стёр ещё в момент восточного танца, потому в зале пронёсся дружный шёпот.

— Парень ведь, … ей богу парень!?

Даже музыканты, из своего угла, спрятанного от посетителей арт-кафе, вышли посмотреть на необычное зрелище.

Смело и громко произнёс.

— Предыдущая песня, написанная полностью мной, требовала именно того образа в котором вы меня видели, — вновь поклонился, на этот раз подчёркнуто сдержанно и кратко.

— Следующая, точно так же моя, собственного сочинения, требует этого характерного облика.

— Обвёл себя рукой, сверху до низу, обращая внимание зрителей на одежду.

Взяв гитару со стула, глянул в зал.

— Я вас достаточно заинтриговал? — склонил голову как умная собака, и вместо стула, шагнув несколько шагов вперёд, уселся на край рампы. Свет опять сосредоточился на мне, а сцена закрылась для подготовки следующего номера.

Мой голос, на этот раз, был по настоящему пацанским, с лёгкой хрипотцой, как будто слегка простуженный или прокуренный.

Последние слова, ещё до включения света, утонули в громких женских всхлипываниях. Общее освещение показало, что некоторые мужики тоже отворачивали покрасневшие глаза.

На этот раз, крики браво, массовки организованной Маяковским, уже не требовались. Аплодисменты были дружными и молчаливыми. Народ опасался выдать голосом глубину охвативших их чувств.

— Ну посмотрим теперь, — злорадно вспомнил я намерения администратора, и произнёс громко.

— Мне строго указали, если вам не понравится моё выступление, отдать сцену другим артистам, — виновато развёл руками.

— Я же сегодня вне расписания, без согласования вклинился.

— А мои, глубокоуважаемые коллеги, готовились, разрабатывали свои программы, — уважительно, без тени иронии, чинно наклонил голову в вежливом поклоне, в сторону столика Володи.

— Освобождать помост или дальше выступать? — конкретно задал вопрос, требующий простого ответа. Толпа за столиками радостно закричала.

— Дальше! Дальше давай!

— Хоть до утра выступай, если сможешь…

Глава 5. Начало питерского внедрения

После следующего раскрытия занавеса, зрители увидели всё тот же стул с изогнутой спинкой. Только сейчас, на нём лежала скрипка. Переодеваться, на этот раз, не стал. Остался в образе босоногого мальчишки. Для щемящего душу произведения Вивальди, этот наряд посчитал оптимальным. В любом случае, большого выбора концертной одежды, как у Киркорова, у меня не было.

Взяв скрипку, вышел ближе к ресторанному залу и, дождавшись первых звуков рояля, взмахнул смычком, одновременно давая команду закрывать кулисы. Братья, Иван и Егор, поначалу растерявшиеся от неожиданной роскоши заведения, постепенно приходили в себя. Я очень обыденно и спокойно, почти приказал:

— Парни, вы же понимаете, что мою будущую помощь на Николаевском вокзале, желательно отработать сейчас.

— Не говоря уже о том, что роскошный ужин, которым нас угостили, я обещал отработать своим выступлением. Иван, как самый молодой, порывался вставить слово, но заметив, как угрюмо молчит старший, двоюродный брат, только согласно закивал головой. У меня, как у всякого солирующего артиста, собрался солидный штат вспомогательных работников.

Общепризнанно лучшего аккомпаниатора, для меня нашла, самая преданная помощница в Петрограде, бывшая бандитка Серафима. Воистину, от любви до ненависти один шаг. Ещё недавно собиралась мой труп спустить в Неву, а сейчас служит не за страх, а за совесть.

Уже не молодой, вполне солидный преподаватель консерватории, профессор, поначалу наотрез отказался. Даже огромные деньги не мотивировали его играть в кабаке какой-то провинциальной «звезде». Уронить честь классического музыканта до роли лабуха, при публике его наверняка знающей, он не мог себе позволить. Но приглашала сама Серафима Никитична, потому она моментально нашла единственную ниточку, которая вытащила, чуть ли не из постели, творческого преподавателя и человека преданного искусству до глубины души.

Она невинно заметила, что приехавшая из дальней губернии сирота, очень похоже, имеет необыкновенный талант. Смело соврала, о рекомендательном письме с массой самых лестных отзывов. Профессиональный интерес открывателя талантов, не позволил учителю и музыканту усидеть на месте.

Седовласый и благообразный, невысокого роста мужчина, незаметно появился в зале, когда песня из «Генералов песчаных карьеров» уже подходила к концу. Профессиональный композитор, буквально застыл недалеко от входа, прячась за кадками с пальмами.

Буквально слышал в его голове один и тот же вопрос, направленный на меня, звучащий каждый раз, когда музыкант им задавался, немного по другому.

— Странная манера исполнения, — думал Александр Константинович.

— Явно какая-то школа стоит за этим стилем.

— Самоучка не может выработать такие сложные обертоны…

Под конец моего выступления, профи почти догадался.

— Это точно, не совсем русское направление. Не только стилизация музыки не русская, но как будто и слова не совсем русские!?

Тем более, ему казалось любопытно следующее классическое произведение моей программы выступлений. Довольно сложная вещь Антонио Вивальди для скрипки, в которой ему предстояло аккомпанировать на рояле. Постоянно сканировал его мысли, как наиболее грамотного слушателя.

Оказывается, даже по манере брать в руки скрипку, можно судить о уровне преподавателей меня обучавших. Уловил эту его мысль задолго до начала скрипичного концерта, потому постарался оставаться в глубине сцены, где меня было почти не видно.

— С другой стороны, — подумал критически, пока пережидал официантов разносящих заказы.

— Мне же нужно набираться опыта и знаний?!

— Когда ещё можно безболезненно выглядеть глупо, как не в отроческом возрасте, — решительно выдвинулся на общее обозрение. Подстроил скрипку. Время вынужденного простоя, решил провести с пользой.

Поставил гриф скрипки на свой большой палец и долго удерживал её так в вертикальном положении. Играл роль скучающего музыканта, которая ко мне как раз подходила сейчас. Посетители, принимающие свои заказы, поняли моё поведение так как мне того хотелось. Заметил несколько дамских улыбок. Симпатичная молодая женщина, сидящая поблизости, наклонившись к спутнику и указывая глазами на меня, очень тихо произнесла.

— Истинный беспризорник, смотри, как непосредственно делает то, что ему интересно не обращая внимания на окружающих.

Я лениво почесал спину, засунув смычок под рубаху, через ворот. По редким смешкам в зале, понял, что за мной наблюдают не только в ближних рядах столиков, и принимают меня как требуется. Концом струны, почистил ногти рук. Полюбовался своей работой, растопырив пальцы. Притворившись уставшим стоять, снова сел на край сцены, свесив одну босую ногу в зал. Поиграл со скрипкой, балансируя ею на ладони. Заметил, что сейчас за мной наблюдало ещё большее количество зрителей, так как официанты почти завершили перемену блюд.

Так как одна моя босая ступня была рядом, на краю сцены, притворившись заинтересованным, попробовал поставить гриф скрипки на большой палец ноги. Две женщины за ближайшими столиками вскрикнули, когда музыкальный инструмент чуть не упал в зал. Естественно, — нога это более грубый инструмент, чем рука. Но я же профессионал!?

Изображая обиду на такое недоверие ко мне, неверие в мои способности балансировать, деловито завернул концы брюк до колена и лёг на спину. Положив ногу на ногу, вновь установил гриф скрипки на большой палец ноги. С трудом удерживая скрипку вертикально, начал поднимать ногу всё выше и выше. Когда она достигла прямого угла со сценой, раздались первые аплодисменты. Народ успевал перекусить, пока я «развлекался» балансированием. Большая половина зрителей поняла, что моё нарочитое «баловство со скрипкой» заранее продуманный номер. Трудно предположить, что без особой подготовки, можно сделать подобное упражнение.

Номер продолжался дальше. Теперь, я оторвал бёдра от паркета сцены и подперев спину руками, медленно поднял корпус, — скрипка продолжала стоять вертикально на грифе, удерживаемая пальцем ноги. В зале повисла гробовая тишина. Даже звона посуды, больше не было слышно.

Немного обманув физику дальнейших действий, приказал программе реальности, в которой существую, облегчить мой вес. Благодаря этому, легко перешёл в стойку на голове, а затем и отжался от сцены, встав на руки. Скрипкой уже давно управлял мысленно, иногда разрешая ей лёгкие колебательные движения для большей достоверности. Теперь, приняв стойку на руках, как бы потерял равновесие, закачался, и побежал на зрителей, мелко и тревожно перебирая ладошками. Публика ахнула. Кто-то даже истерически закричал.

— Лови его, разобьётся!

Донеслось, как заскрипели отодвигаемые кресла. Где-то упала и разбилась тарелка.

— Значит поверили!?

Добившись у зрителей полной уверенности в своём провале, пошёл совершенно ровно. Более того, остановившись в середине сцены, убрал одну руку. Продолжая стоять на оставшейся руке, свободной рукой развязал кушак и позволил балахону нищего упасть вниз. Медленно перенеся центр тяжести на обнажённую руку, стряхнул остатки армяка. Наконец, опустив ногу, толкнул скрипку вверх. Прыжком, принял нормальное положение, даже успев чуть поклониться, и только после этого ловко поймал инструмент.

Весь зал «фармацевтов», забыв принесённое официантами горячее, дружно отбивал ладони в дико восторженных аплодисментах и почти хором скандировал, — «браво». Только люди, сидящие за столиками богемных артистов, поэтов и писателей, удивлённо смотрели на творящееся в зале небывалое буйство эмоций. Снижение уровня моих выступлений до балаганной акробатики им явно показалось недостойным делом. Перешёптываясь между собой, служители муз единогласно решили, что подобное действо возможно только в угоду низким запросам плебса.

Подойдя к самому краю сцены, извинился перед зрителями.

— Прошу простить за некоторое отклонение от обычного репертуара этого уважаемого заведения, — Подобным простеньким упражнением хотел дать время вам отдохнуть от серьёзного искусства, требующего работы ума и души.

— Сегодня перед вами выступит, — объявил я чрезвычайно торжественно.

— Профессор Петербургской консерватории Александр Константинович Глазунов! — захлопал первым, дав пример остальным.

— В отличии от предыдущей «случайной» пантомимы, следующее произведение займёт только ваши головы.

— Глаза, челюсти и руки остаются в Вашем полном и нераздельном пользовании, можете выпивать и закусывать сколько пожелаете.

— Вот за это спасибо! — деланно благодарно и громко, выкрикнул недавно появившийся господин с козлиной бородкой.

Он явно успел крепко поддать где-то в другом месте, а сюда явился «догонять в неформальной обстановке». Как понял из мыслей метрдотеля, необычный график работы арт-кафе, часто привлекает именно такого рода посетителей. Хозяйка, по неизвестной им причине, строго настрого запретила выгонять перепивших и буйных господ. Никто не понимал, что этим нестандартным решением она привлекла множество любопытных обывателей. В жизни мелкого мещанина нет ничего более интересного, чем быть свидетелем разборок полиции с настоящим буйным пьяницей. Получается, что невинных бузотёров, Серафима специально заманивала, чтобы провоцировать их на громкие скандалы, о которых с радостью напишет вся жёлтая пресса, а гости будут гордо хвастать, что были свидетелями этого непотребства. Кроме полицейских дежуривших поблизости, в самом заведении бывшей содержательницы нелегального борделя, постоянно кантовались пятеро или шестеро лихих ребят из её банды.

Умные, но нищие, литераторы, моментально ставшие завсегдатаями нового заведения, быстро поняли кем являются шикарно одетые господа с криминальными физиономиями. Разумеется, эти подозрительные личности не являлись в ресторан, каждый вечер, как на дежурство. Существовал специальный график, быстро просчитанный постоянными посетителями. Со временем, для хитроумных борзописцев, стала понятной необычайная корректность поведения странных молодчиков. Поначалу, догадливые творческие люди не могли поверить в ту функцию, которую исполняли бандиты. Питерские урки, выполняли работу по охране порядка в ресторане! Именно по причине полной уверенности в своей безопасности, «Жила», так спокойно допускала поддатых фраеров в своё изысканное учреждение.

Люди искусств, столовавшиеся бесплатно, потому ценившие гостеприимство арт — кафе, поделились друг с другом важнейшей информацией. Поняв суть творящегося спектакля, многие лицедеи, — артисты и литераторы, сами устраивали лёгкие скандалы, получая возможность лишний раз засветить свою малоизвестную фамилию в столичной прессе. Ведь кроме полиции, их безопасность гарантировалась преступным миром Питера, что внушало большую уверенность. Таким образом, прорисовался своеобразный необъявленный симбиоз, имеющий одну главную задачу, — прославиться любыми средствами. Артистам, арт-кафе, и полиции нужна реклама о себе. А журналистам, — тоже творческим людям, как воздух необходимы горячие скандальные новости чтобы зарабатывать на их приукрашивании и распространении.

Именно такая, тонкая и хитрая схема, выстроилась в этом новом заведении, благодаря стараниям Серафимы Никитичны Жилиной. В блатном мире, её по прежнему, правда, только за глаза, именовали «Жилой». Как раз ребята «Жилы» заинтересовались моим выступлением. Они сразу сообразили, что внимание к такому странному малолетнему артисту, грозит перерасти в нечто непотребное.

Один из уркаганов, самый молодой и прилично выглядящий, поддержал активность буйного гражданина. При иных обстоятельствах, подвыпивший господин остался бы без внимания, но интересы рекламы требовали его мобилизации.

Ширмачи послали бутылочку креплёного винца, за столик уже подвыпившего господина, а интеллигентный молодчик, встал и поклонился козлобородому.

— Благодарю, уважаемый, — махнул рукой в сторону сцены.

— Каждый, кто нам даёт выпить и закусить стоит нашего спасибо. Конферансье, в этот момент не отвлекал гостей ресторана своей болтовнёй, потому они продолжали разговаривать между собой сами.

— А что они мне скрипкой душу пилят? — довольно громко, как положено изрядно запьяневшему, подхватил гость.

— Всё нутро мне вывернули, а потом предлагают туда выпивку и закуску складывать!?

На это его замечание, одобрительным гулом отозвались ещё несколько столиков. Пьяница оказался неглупым человеком. Сообразив, что скандала может не получиться, подставной посетитель предложил господину с тонко чувствующей натурой, самому заказывать музыку.

— Уважаемый, так ты закажи парню того, чего душа просит, а мы поддержим, — оглянулся на братков, сидящих за столиком. Они громко, нарочито пьяными голосами, дружно закричали.

— Давай, дорогой, запроси такого, чтобы у мальца не было заготовлено.

— Он тут нам понты строит, что случайно скрипочкой играет, на руках гуляет, а сам, наверное, из цирка сбежал. Пусть что-нибудь споёт или сделает чего никто не могёт.

В мой памяти сразу всплыла сцена из фильма «Место встречи изменить нельзя».

— Сыграй мурку, — просили у Шарапова бандиты. Пожалуй и сейчас, чтобы пронять грубые, первобытные и примитивные нравы начала двадцатого века, необходима «Мурка», благо она уже звучит в народе. Немного переиначил текст, согласно текущей реальности. Не дожидаясь формулирования заказа, начал играть вступление на гитаре. На этот раз, не применял старый приём отделения сцены занавесом. Обыденно уселся на стул, предварительно накинув рубаху. Одно это изменение обычного начала выступления, вызвало закономерный интерес публики. Озорную, даже провокационно задиристую игру на гитаре, продолжил совершенно чужим голосом. Заметил, как многие слушатели удивлённо улыбнулись, заслышав низкий с хрипотцой голос. Мурка прошла на ура. Раскланявшись публике, предложил:

— Так как наше заведение всё же артистическое, хотел бы представить вашему вниманию хулиганские песни моего собственного сочинения, — хор одобрительных возгласов перекрыл голос полупьяного инициатора этой, незапланированной, части моего выступления.

— Давно бы так, а то гонишь на скрипке чужую классику…

Определённо, мужичок не так наивен, каким показался поначалу.

Опять пришлось заменять чужие, в этом времени, слова из песен Высоцкого, Розенбаума, Газманова и нескольких других неформалов нашего времени. Такого количества шлягеров будущего, здешнее общество ещё не знало. Даже в родном Кургане, где я начал карьеру попаданца — проходимца, подобной концентрации лучших песен своего времени, не выдавал слушателям. Естественно, что подавляющее количество публики буквально впало в восторг. Простенькие песни отлично воспринимались и здесь. Очень редкие господа сидели с озадаченными лицами. За столиками артистов, завсегдатаи удивлённо переговаривались, видимо выясняя мою историю появления здесь.

Около Глазунова, всё так же сидящего за роялем, стоял невысокий, франтовато одетый господин, оживлённо обменивающийся с музыкантом впечатлениями. Незамедлительно вклинился в мысли этой авторитетной компании. Оказывается, господин с бабочкой, праздновал день рождения. Компания, которая привезла его в ресторан, заранее сняла отдельный кабинет, а он подошёл, лично поздороваться с метром. Сегодня, Константи́н Дми́триевич Бальмо́нт, праздновал своё сорока девятилетие.

Оказывается, творческая публика обсуждала не только меня, но и появление известного поэта. Для начинающих стихоплётов, типа двадцати трёхлетнего Маяковского, встреча с таким матёрым авторитетом очень много значила. Кто-то вспомнил, причину парадного вида литератора. Бумагомараки более низкого уровня, торопливо соображали,каким образом можно быстро организовать подарок имениннику. Маяковский взялся зарифмовать набор поздравлений с сегодняшней датой, — шестнадцатого июня, шестнадцатого года, шестого месяца. Я чуть не рассмеялся, когда понял, что Володя, мысленно старается облагородить цифру шестьсот шестьдесят шесть.

Всю окружающую информацию отсканировал за несколько секунд. Около минуты анализировал её, пока ожидал окончания шквала аплодисментов. Пригасив рукой восторги публики, скромно предложил.

— Наверняка, у собравшихся в нашем уютном зале есть рядом те, кого хотелось бы отметить, поблагодарить, поздравить песней.

— Возможно, вам просто понравилась дама за соседним столиком, — прошелестел лёгкий смешок.

— Предлагаю написать мне записки, через официантов, о ваших пожеланиях, — указал на одного из них, как раз пробегающего рядом со сценой.

— Не могу обещать, что выполню все ваши заявки, но самые интересные и важные непременно исполню. Всё зависит от того, как вы преподнесёте, изложите, свои запросы.

В отличии от публики двадцать первого века, письменных принадлежностей не было ни у кого в зале ресторана. Метрдотель быстро распорядился принести все перья и чернильницы с гербовой бумагой ресторана. Минут на десять — пятнадцать пришлось сделать перерыв, которым ту же воспользовались официанты, для смены блюд и принятия новых заказов. На правах старших, ко мне подошли пятидесяти однолетний композитор Глазунов, и на два года младший, поэт Бальмонт.

— Дорогой юноша, — первым обратился ко мне директор консерватории.

— Ваши музыкальные способности вызывают искреннее восхищение, — неподражаемым жестом петербургского интеллигента, развёл руки.

— Но вместе с тем, видны многочисленные, — раздвинул большой и указательный пальцы.

— Пусть мелкие, промашки и пробелы в образовании.

Я в ответ не сдержался, шкодливо улыбнулся и просительно протянул.

— Возьмите меня к себе… ну пожалуйста…

По удивлённой реакции собеседников, сообразил, что на такой ответ они совершенно не рассчитывали. Уже серьёзнее, почти по деловому, предложил.

— Покорнейше благодарю за совет. Моей главной мечтой было обучение в столице.

— К сожалению, в настоящее время не имею свободного времени и денег, чтобы целиком посвятить себя искусству, — сокрушённо развёл руками.

— Родные и близкие мне люди используют мои скромные таланты для зарабатывания средств на существование. Если я брошу их на долго, они очень много потеряют в финансовом плане. Практически подвёл директора к мысли о заочном обучении, или, хотя — бы о свободном посещении занятий.

Первым сообразил, не участвовавший в беседе, Бальмонт.

— Досточтимый Александр Константинович, ради моего дня рождения, сделайте мне одолжение, — Константин Дмитриевич нарочито покорно склонил голову.

— Примите в вашу консерваторию, труженика Мельпомены на особых условиях, на тех, которые позволят получить молодому человеку необходимое музыкальное образование — хитровато прищурился, улыбаясь.

— Ведь если есть правила, обязательно должны быть и исключения!?

Глазунов, только сейчас сообразил, как ловко его развёл именинник. Громко, иронически хмыкнул, хлопнув себя по коленям.

— Ну, братцы, вы мне буквально мат поставили — шутливо погрозил пальчиком нам обоим.

— Теперь, хочешь — не хочешь, придётся мальчишку обучать на его условиях!? — наклонился вперёд, с подозрением наклонив голову и сощурив глаза.

— А вы случайно не сговорились заранее? Очень уж всё у вас к месту подошло…

Бальмонт даже перекрестился.

— Господь с вами, милый человек. Как же можно такое хитрое дело придумать заранее.

— Слог и построение стиха, этого автора, хоть и выдают в нём изворотливый ум и профессионализм, лично мне он совершенно не близок и даже чужероден.

— Скажу больше, — продолжал он разоблачение поэтической составляющей песен.

— Я вообще не знаю никого в современной русской литературе, чьим бы учеником мог быть уважаемый автор, — повернулся ко мне, изысканно, двумя руками сразу, указал на меня.

Глазунов, уже с половины предложения поняв смысл высказывания собеседника, поднял руку и потрясал ею как нетерпеливый ученик на уроке, услышав вопрос на который он точно знает ответ.

— Воистину, дар слова вам дан Богом, Костенька! — он сам почувствовал некоторую неловкость от несвойственного ему панибратства.

— Вы уж простите меня за такое домашнее обращение, но я всё же старше вас.

— Но самое главное, я люблю вас именно за то, что вы так точно и ёмко владеете словом, — музыкант жестом показал себе за спину.

— Буквально, только — что, до вашего прихода, сам анализировал музыкальный строй его оригинальных песен, — схватил поэта за руку, соскочив со стула.

— Думал практически тоже самое, что вы сейчас так кратко выразили несколькими точным определениями.

Польщенный Бальмонт, деланно смущался, расцветая в душе и торопясь воспользоваться заслуженным вниманием профессора.

— Думаю, что перед нами гениальный ребёнок, наделённый многими дарами сразу, — нарочито задумчиво, медленно, и от того более значительно, продолжал.

— Своего рода, — Леонардо Да — Винчи, наших дней.

— Жаль, что мы не можем испытать его талантов художника, инженера, анатома…, - он горячился сам от развития своей мысли, незаметно и невольно, убыстряя речь.

— Наверняка задатки всех этих талантов имеются и у этого малыша, — вновь обернул свой взгляд ко мне.

— Извините, молодой человек, что назвал вас малышом. Я имел в виду, что для вас ещё всё впереди, а вы так молоды.

— Кстати, не будете так любезны, назвать мне ваш возраст? — небольшую неловкость от такого нескромного, по его мнению, вопроса, перекрыл откровением.

— Лично мне, как раз сегодня, стукнуло сорок девять лет. Любопытно узнать, насколько моложе меня такой талантливый самородок? — радуясь своему ловкому обыгрыванию личного вопроса, весело улыбнулся Глазунову, как бы говоря.

— Смотри, как находчиво могу выходить из щекотливых положений!

Дождавшись завершения небольшой паузы, немного стесняясь, тихо проговорил.

— На сорок.

Слегка глуховатый, от периодической работы с оркестрами, Глазунов не понял.

— Ну как же, батенька, вам может быть сорок лет?

— Где же вы так хорошо могли сохраниться?

Его перебил поэт — именинник.

— Константинович, ты прослушал! — не сдержался Бальмонт.

— Он сказал, — «на сорок»… он моложе меня на сорок лет! — чуть не выкрикнул литератор.

Я давно заметил, что посетители за ближайшими столиками, внимательно прислушивались к эмоциональной беседе двух известнейших особ Петрограда с малолетней звездой сегодняшнего вечера. Потому, последнюю фразу Бальмонта, все желающие, услышали совершенно чётко. Самые нетерпеливые из публики, не дожидаясь окончания разговора, делились друг с другом удивительной новостью. Думаю, не будет удивительным, если завтра к вечеру уже весть Петроград будет знать мой точный возраст.

Взглянув на дальний столик творческой богемы, чётко выделил трёх журналистов, что-то быстро пишущих в свои блокноты. Не иначе и до них уже донеслась весть про мой отроческий возраст. Из чистого любопытства, просканировал окружающее пространство, на предмет мыслей о моей персоне. Чуть не рассмеялся, определив за кадкой с пальмой, самой ближайшей к нам, прячущегося корреспондента. Жаль, что он представляет не самую популярную и читаемую газету, но на этой сплетне, редактор, наверняка попробует отвоевать более высокие позиции в рейтинге.

Главную пищу для разговоров и сплетен я уже создал, теперь нужно не перегнуть палку. Хотя у меня были намерения продолжать удивлять народ своими разнообразными талантами, решил ограничиться музыкально — поэтическими произведениями, в которых уже проявил себя достаточно. Шокировать питерскую публику метанием ножей, гимнастическим упражнениям, или изобразительным талантам посчитал излишним.

Всё остальное время до полуночи, пел под аккомпанемент Глазунова русские народные песни. Классические партии не рисковал исполнять, чтобы не вызвать его излишнее удивление. Даже в некоторых, наиболее сложных моментах привычных песен, делал заведомые ошибки, заметные только профессионалу.

Без пятнадцати двенадцать, когда именитый музыкант собрался ехать домой, вызвался его проводить. Честно признался, что делаю это в знак моего глубокого уважения к намерению принять меня в знаменитую консерваторию, которую он возглавляет. Заодно, незаметно захватил компактную пачку тонких листовок, подготовленных для солдат, ночующих на Николаевском вокзале.

Ровно через пятьдесят пять минут, вернулся в артистический ресторан. Братья — революционеры, очень волновались, из — за успеха задания, порученного им. Только оставшись в бездеятельном одиночестве, к старшему, Егору, пришла здравая мысль, что я мог оказаться ловким жуликом. Уж слишком много обмана и ловкости я проявил за два с небольшим часа своих выступлений. Как любой взрослый человек, молодой кузнец хорошо понимал, что людей превосходящих его в каких-либо качествах, благоразумнее опасаться, чем безоговорочно доверять. Только сродный брат, Иван, необычайно веселился, слушая выступления Маяковского и подошедшего недавно, Игоря Северянина. Распевная манера читать свои стихи Северянина, в миру Игоря Лотарёва, подкупала многих слушателей. Иван буквально запомнил несколько полюбившихся строк:

Когда подъехал я, как раз заканчивал читать свои стихи, Владимир Маяковский.

Шестнадцатилетний Иван буквально пищал от восторга, когда я подошёл к нашему столику.

— Жаль, что тебя не было! — даже не вспомнил о задании отца, которое я должен был выполнить.

Стукнул меня по плечу и тут же обнял от переполненности чувств.

— Спасибо Васёк, что притащил нас сюда, — тряс он мою руку, обхватив её двумя своими ладонями.

Егор, внимательно и с видимым облегчением смотрел на моё возвращение.

— Передал стрелочнику Макарычу?! — задал он главный вопрос мучащий его.

Улыбнувшись наивно, спокойно ответил.

— Извини, не решился искать по всему вокзалу неизвестного мне мужика. — не давая вставить слово, так же спокойно продолжал отчёт.

— У вас хоть ужин был для передачи ему, а что я скажу?

— Ну для чего бы он мне понадобился в первом часу ночи?

— Ну как я объясню полицмейстерам, почему я его ищу?

— Так ты не передал листовки!? — испуганно вскрикнул младший, недавно восторгавшийся мной, кузен.

— Батя расстроится, — упавшей интонацией, моментально севшего голоса, прокомментировал он нашу общую неудачу.

— Ты листовки, хоть не выкинул? — зло и энергично спросил он очень тихо.

Я показал пустые ладони, молчаливо улыбаясь.

Иван ещё больше разозлился от моей пантомимы, тогда как старший кузен начал понимать, что не всё так плохо, раз я вернулся и улыбаюсь.

В том, что меня нельзя считать дураком, Егор был уверен давно. Он сразу успокоился, поняв, что дело уладилось каким-то иным способом. Только успокоившись, наконец вспомнил, что я предлагал самостоятельно раздать листовки по вагонам, прямо в руки новобранцев.

— Всё таки раздал через окна столыпинских вагонов. — полуутвердительно спросил он меня слегка улыбаясь.

Всё так же молча, с улыбкой, приподнял плечи, чуть склонил голову.

— А как же иначе.

— Ежели я чего пообещаю, разобьюсь, но сделаю.

Шёпотом рассказал все подробности передачи листовок. Парней особенно насмешил мой разговор с солдатами всех вагонов в которые я забрасывал прокламации. Рассказал, как я просил назвать точное количество людей в вагоне, и отсчитав пять запасных, передавал им прямо в руки. Велел обязательно хранить листовки как можно дольше, и утром, дать прочитать написанное, тем, кто умеет. Когда в одном вагоне, шустрый малоросец посетовал на недостаток бумаги для самокруток, пришлось рационализировать моё дело. Сбегал на вокзал и скупил всё старые газеты у лотошников за полцены. После этого, во все вагоны, закинул бумаги для курева. Услышав все мои приключения, уже старший, крепко пожал мне руку.

— Спасибо браток. Чувствовал, что ты парень надёжный, но ты ещё и хитрый, а главное, в доску свой, — он многозначительно посмотрел на сродного брата.

— Обязательно его нужно познакомить с дядей Колей. Родной сын Фёдора Евгеньевича Собинова вздрогнул. Его новое имя им запрещено произносить при посторонних, потому он с непониманием посмотрел на Егора. Их отец и дядя скрывался на нелегальном положении под чужим паспортом.

Кстати, под своим псевдонимом, как Ленин и Сталин, он войдёт в истории СССР, возглавив Петроградское ГубЧК, а позднее наркомом РСФСР и членом Президиума ЦИК СССР. Именно с ним, решил меня познакомить его племянник, не дожидаясь обычной проверки.

— Ваньша, кончай гулять, пора домой, — наставительно сказал Егор.

— По дороге поговорим, как быстрее привлечь Василька к нашим делам.

Повернулся ко мне.

— Ты долго здесь собрался развлекаться, нам же ещё… — его прервали подошедшие к нашему столику, недавно выступавшие поэты.

Маяковский представил Северянина.

— Василь, — указал на своего коллегу, — Игорь не верит, что ты сам сочиняешь и поёшь чудесные песни.

— Спой ему что-нибудь из своего, — пьяно хлопнул в ладони.

— Кстати, познакомьтесь, — подождал, пока мы пожали друг другу руки.

— Ты, Василиск, пропустил чудесные, новые стихи Игорёши. Как истинный поэт и словоблудец, Володя коверкал моё имя, согласно своим ощущениям моей личности.

Не минуты не ломаясь, утвердительно кивнул друзьям — поэтам.

— Сейчас, повторю под гитару. Смотрю, что прежняя публика ушла, появились новые.

— Какую посоветуешь, Владимир? — спросил Маяковского.

— Ты же все слышал с самого начала.

Как и ожидал, ему запомнилась песня из кинофильма «Генералы песчаных карьеров».

На этот раз, с изменением контингента слушателей, зал воспринял песню более эмоционально. Даже за столиком артистической богемы, поэты, привыкшие терзать чужие чувства, откровенно вытирали глаза. Вполне возможно сказался общий градус возлияний, явно поднявшийся после полуночи.

Прямо на сцену, забрались двое новеньких. Игорь Северянин представил своего хорошего знакомого, буквально сегодня прибывшего в Петроград. Борис Николаевич Бугаев был вызван из Швейцарии в Россию «для проверки своего отношения к воинской повинности» и кружным путём через Францию, Англию, Норвегию и Швецию прибыл в Россию. Жена, Анна Алексеевна Тургенева, за ним не последовала.

Все эти сведения, горделиво вывалил на меня новый знакомый.

Странный господин, знакомством с которым гордился Северянин, мне был совершенно не знаком. Быстро отправил запрос в базу интернет, благо теперь, вся информация из сети хранилась автономно, на моих собственных серверах. Ответ пришёл незамедлительно, — Андрей Белый, — один из ведущих деятелей русского символизма и модернизма в целом. Сейчас ему тридцать пять лет. Через восемнадцать лет скончается в Москве.

Очень жалко, что я не фанат поэзии серебряного века. Исключительно из уважения к его творчеству, пообещал спеть одну из моих, прозвучавших ранее, песен. Ребята, с которым пришёл, смотрели на меня уже нетерпеливо и осуждающе.

— Ещё пять минут, — просительно посмотрел на Егора.

— Я затребую самую быструю бричку у хозяина, вмиг домчит.

Управляющий, уже знающий степень благорасположенности ко мне хозяйки, без колебаний выделил самую лучшую лошадь и ловкого кучера. По собственной инициативе, приказал погрузить нам в повозку корзины с дефицитными продуктами. Пока слуги и официанты выполняли распоряжение руководства, последний, на сегодняшний вечер раз, вышел на публику.

Перед завершающей песней, прямо со сцены, я высказал благодарность всему персоналу этого замечательного ресторана и зрителям. Низко поклонился за теплый приём и пообещал непременно навещать своих новых друзей ещё не раз. Уверен, что журналисты обязательно растиражируют это обращение, что привлечёт новых посетителей. Всё, что зарабатывает хозяйка этого ресторана, в итоге, принадлежит мне. Серафима бросилась вкладывать все средства так рьяно, благодаря моей подсказке о грядущей денежной реформе, которая неизбежна в феврале будущего года после первой буржуазной революции. Именно её финансовая поддержка позволила мне субсидировать военную операцию на русско-германском фронте. Хотя весь золотой запас царской семьи, благодаря дружбе с Николаем вторым, лежит на моих счетах в Швейцарии, использовать его предполагаю только в крайнем случае.

Не дожидаясь окончания аплодисментов, буквально бегом выскочил из зала ресторана. Ребята, ожидающие в бричке, даже испугались. Решили, что за мной гонятся. На самом деле, я прочитал тревожные мысли отца младшего из братьев, будущего наркома СССР. Отлично зная сегодняшнее важное партийное поручение, он серьёзно беспокоился. Специально проходя мимо своего дома, увидел в окнах свет и сразу понял, что парней ещё нет. Рискуя попасть в руки царской охранки, спрятался за голубятней, откуда можно легко убежать огородами, в случае появления полиции.

Каждый раз, отправляя пацанов на это задание он очень боялся, что они попадутся. Сейчас, прячась в темноте сараев, Николай Павлович Комаров, бывший Фёдор Евгеньевич Собинов, буквально материл себя за свою доверчивость. Уже трижды, сын и племянник, ходили на подобные дела под надзором взрослого руководителя. Сегодняшняя передача прокламаций была второй, полностью самостоятельной.

— Слишком рано, дал им полную свободу, — корил он себя, вздрагивая от волнения.

— Постеснялся гонять партийцев по ерунде, чтобы не подумали, что заставляю охранять собственного сына больше чем других.

Именно эти мысли Комарова я слышал, когда колёса нашей брички загремели на тихой рабочей улице. Нагруженные корзинами, мы подкатили прямо к крыльцу покосившегося, вросшего в землю, насыпного домика. В полной темноте, с большой осторожностью, занесли корзины во двор. Парни переговаривались шёпотом, чтобы не разбудить соседей, или не дать любопытным ушам понять, кто в такое время разъезжает на извозчиках.

Отец сразу узнал голос сына и моментально понял, что всё прошло благополучно. Более того, по едва сдерживаемой радости в родном голосе, понял, что задание выполнено отлично. Довольный басок племянника, совершенно успокоил родителя. Старшему из парней, он доверял гораздо больше. Совершенно неожиданной оказалась третья фигура, небольшой девушки, мелькнувшей в свете неверной луны. Поначалу, собравшийся было уходить, осторожный нелегал отважился зайти и узнать подробности. Тем более, даже на расстоянии пятнадцати метров, запах ресторанных копчёностей перебивал вонь голубинного навоза.

Я чуть не рассмеялся, слушая его мысленные соображения. Оказывается, околоточный полицмейстер был давно подкуплен революционерами. Именно поэтому, дядя Коля, не боялся неожиданной облавы. Единственно, чего опасался, так только «хвоста», который могли привести за собой молодые помощники. Дождавшись, когда ребята затащили тяжёлые корзины с провизией, осторожный нелегал, осторожно обошёл округу, внимательно вслушиваясь в лай собак.

Буквально через пятнадцать минут, он осторожно, условленным образом, постучался в двери родной хаты.

Глава 6. Я хочу от тебя сына и дочку

Первые слова, произнесённые ночным гостем, были не самыми приличными. Основным смыслом ругани дяди Коли, как мне его представили, была необходимость спрятать свет керосинки, демаскирующей наше сборище.

— Я вас чему всегда учил? — уже более мирно, с грустью в голосе, спрашивал он домашних.

Смотрел осуждающе он больше на жену, чем на ребят.

— Ты же старшая, к тому же, мы с тобой часто говорили о этих простых предосторожностях, — разговаривая, он быстро закрывал два небольших окна, толстыми зимними одеялами.

Как опытный нелегал, отец давно понял, что нужды нет, скрывать свою противозаконную деятельность от девчонки, которую привели с собою его парни. Ещё во дворе, когда он подслушивал их возбуждённые перешёптывания, понял, что незнакомая девушка, уже вовлечена в революционное дело. Теперь, главной задачей была необходимость выяснить, насколько ей можно доверять. Ребята явно поторопились с откровениями, но теперь уже поздно менять ситуацию.

Глава семейства, нервно закурил, не обращая внимания на присутствие подростков и малолетней дочки, уже спящей в кроватке за грязной занавеской.

— Меня ты, дочка, уже знаешь, — он внимательно осмотрел дорогое платье, — Но кто ты такая, что подружилась с моими парнями так быстро. Мужчина совсем остыл, подошёл к жене и ласково погладил её по руке, успокаивая.

Ванька, сдержанно засмеялся. Отец непонимающе посмотрел на него.

— В чём дело? — произнёс он настороженно, — Я не знаю чего-то очень важного?

Хотя сейчас я был не накрашен, женское платье и белокурый парик, полностью преобразили меня в девушку.

Внимательно рассматривая меня в колеблющемся свете керосинки, оба, муж и жена, подошли ближе.

— Так как тебя звать, милая? — повторила вопрос мужа, женщина, — Я очень рада, что мои сорванцы подружились с такой симпатичной девушкой. Сын Иван, опять хихикнул.

Наконец, сняв капор, а затем и парик, я извиняющимся тоном произнёс:

— Вы уж извините меня за этот небольшой розыгрыш.

— Я цирковой артист и часто играю роль девушек, чтобы вызывать большее удивление публики.

— Когда встретился с ребятами, как раз был в образе юной барышни.

— Реквизит, — приподнял парик, — Вещь довольно ценная, чтобы его не потерять, напялил его на себя по дороге из ресторана.

Тут Иван перебил меня и сорвался в неудержимой болтовне. Подросток с удовольствием пересказывал все события в которых мы принимали участие. Что удивительно, приврал не так уж и много. Не иначе, отец специально учил его умению тщательно запоминать и точно излагать всё, что с ним происходило на опасных партийных заданиях.

Несмотря на правдивость рассказа, заметил недоверчивые выражения лиц взрослых.

— Вы зря сомневаетесь, — подросток обиженно надулся.

— Вот и Егорша подтвердит, да и сам Василь здесь.

— Слышали бы вы песни, которые он поёт!?

— Я таких, никогда не слышал…, а как он на гитаре играет! — взрослые почувствовали в голосе сына, самую искреннюю зависть.

Не зря говорят, что самый искренний вид лести, — зависть. Родители наконец поверили сыну.

— А наше главное задание как выполнили? — поторопился с вопросом отец, не скрывая от жены своего беспокойства.

— Вас не вычислили шпики?

Видя нешуточное волнение дяди, своё веское слово, вставил старший из братьев.

— Сами мы не видели, но Васятка сказывал, что раздал все листовки по солдатским вагонам.

От такой неожиданной информации, все замолчали.

Приняв молчание за осуждение, Егор поторопился добавить.

— Как самый старший из нас, беру всю ответственность, потому что я ему полностью доверяю.

Дядя, нервно попыхивая папироской, задумчиво протянул.

— И проверить новенького мы сможем только через неделю, вести с фронта долго идут — повернулся ко мне и хитро прищурившись, бодро и энергично спросил.

— Так, говоришь, что сам раздал все листовки? Прямо лично в руки? Ну ты и мастак врать!?

— Это на дом, по брёвнам можно забраться, а на гладкую стену вагона, как?

Я многозначительно улыбнулся.

— Зачем по стенам лазить, когда у меня верёвка есть.

— Специальная, шёлковая, которая не стучит по крыше, — из своей дамской сумочки вынул маленький виток тонкой нити.

— Не первый раз так делаю.

— Главная проблема, не попасться часовым, стоящим на посту.

Дядя Коля, давно смирившись с приходом нового человека, всё же продолжил допрос.

— То, что ты за свободу трудящихся, это и так понятно.

— Сейчас, даже буржуи — миллионщики нам помогают, а из молодежи твоего возраста, каждый второй карбонарий.

— Но, кого ты из революционеров знаешь, если жил в такой глухой деревне за Уралом?

Я обиженно надулся, встал, и начал перечислять, загибая пальцы.

— Свердлов, Сталин, Молотов, Красин, тётя Надя Крупская и её муж, — как бы забыв от волнения, скомкал перечисление знакомых, — Какие-то тёти, плохо говорящие по русски.

— Одну маленькую, с длинным, — показал себе на нос, — Прихрамывает на левую ногу.

Хозяин дома изменился в лице.

— Да где ты пострел успел с Розой Люксембург свидеться?

— Я — то о ней только от товарищей слышал.

— В Сибири твоей, она никогда не бывала, — погрозил строго пальцем.

— Заливаешь ты, похоже, циркач? Вдруг, по ассоциации с моей новой кличкой, предположил.

— Ты за границу поди ездил, со своим цирком? В глазах бывшего крестьянина, затеплилась надежда, что я их не обманываю. Ему самому не хотелось, чтобы такая красивая сказка, какую я им нарисовал только что, оказалась лживой.

— Ты её в Польше видел? — уже откровенно подсказывал мне.

— Она же оттудова родом. Разволновавшись, пролетарий забыл городскую речь.

Пользуясь благоприятным моментом, решил играть в конспирацию.

— Вы меня извините, — изобразил, что только сейчас вспомнил.

— Мне строго-настрого наказывали, чтобы лишнего не болтал.

— Наверное, о том, что я этих людей видел, не стоило говорить?

— Тем более, я некоторые их просьбы выполнял, — по детски нахмурился.

— Письма из Швейцарии за Урал переправлял.

Широко улыбнувшись, нахально расхохотался.

— А вот от кого и кому, всё равно не вызнаете!

Таким простым способом, избавился от дальнейших расспросов. Правда позже, когда поили дядю Колю чаем, с ресторанными булочками, финской колбасой и костромской бужениной, он хитро возвращался к допросу.

— А что сейчас у Кобы, большие бакенбарды?

— Как там у тёти Нади здоровье, кашлять — то перестала?

Пришлось подробно разъяснить, что у Сталина только усы на лице и оспины.

— Надежда Константиновна, постоянно жалуется на «базедку», совсем не кашляет.

— Наверное, выздоровела на курортах Скуоля, (Engadin BadScuol) — произнёс скороговоркой, с нарочито иностранным акцентом.

— Там самые лучшие минеральные воды Щвейцарии. Больше меня уже никто не пытался проверять.

Когда в корзинах с продуктами нашли, подсунутые нам, две бутылки красного вина, хозяин дома, пригубив пару кружек, захотел послушать мои песни. Уж очень хвалили меня его сын и племянник.

То, что исполнял в кабаке, решил не дублировать в домашней обстановке. Тем более, семья оказалась строго, революционно — направленной. Даже песню американских беспризорников, оставил на будущее. Этих людей не нужно призывать думать о нуждающихся и обездоленных.

Здесь востребованы другие песни.

Нашёл в интернете, самую старинную, повстанческую. Утверждалось, что она возникла во времена декабристов.

Звонким детским голосом серьёзно проговаривал жёсткие, даже жестокие, слова.

Супруга дяди Коли, даже всплакнула.

— Надо же, как за душу берёт!? — утёрла слёзы со щёк.

— Даже мороз по коже, до чего жалобно выводит!

Сын поторопился поддержать родительницу, добавив.

— Он ещё и новую песню сочинил, про брошенного матерью, — Егор вспыхнул от радости, заметив с каким вниманием, родители взглянули на него.

— Весь зал рыдал, а профессор музыки пригласил его, за это, учиться бесплатно! — уже придумал пацан, пользуясь моментом.

— Ну, — не дал я ему завраться.

— Пригласил меня в консерваторию, Глазунов, не только за эту песню.

— Если уж совсем точно, этой самой песни, он только последнюю половину слышал, он же не к самому началу пришёл.

— А по музыке, он пообещал специально для меня уроки давать.

— Главное, чтобы я смог в Питер приезжать, когда не будет гастролей в нашей труппе.

Хозяин дома, хлопнул по столу.

— Будешь ещё Василёк в столице, сразу к нам, — щедро махнул рукой.

— В тесноте, да не в обиде.

— А сейчас, всем спать! — скомандовал он громким шёпотом.

— Завтра, с раннего утра, всем на работу.

Мне пришлось лечь вместе с братьями, хотя они и предлагали оставить широкие нары мне одному. Мальчишки, предполагали, устроиться на полу.

Три часа имитации сна, провёл с большой пользой. Хотя ребята спали как убитые, накопив впечатлений за день, оставить их одних, не решился. Слишком большое семейство, тесно проживало в маленьком рабочем домике революционера. Кто — нибудь, среди ночи, мог заметить моё отсутствие. Сон мне не нужен, в этом виртуальном мире, потому занялся другими делами.

Применил старый способ, дистанционного контроля, всех, кого пожелаю, в этой реальности. Легко входил в сознание любого человека, из своих «зомби — помощников», по своему приказанию. Особо важными, были вопросы дальнего влияния, вне пределов России. К сожалению, в Южной Америке, где начались очередные народные волнения, таковых «информаторов» у меня не нашлось. Больших успехов добились мои переселенцы в Австралии. Базуркул Касымов, хорошо показавший себя в руководстве казахстанской базой, имевшей кодовое название «Тайга», продолжил удивлять на новоприобретённых землях, Маунт-Ньюмен, Маунт-Голдсуэрта и других. Единственным неудобством, он посчитал непривычные, английские, названия. Пообещал, на правах хозяина, переименовать всё по новому. Условное обозначение австралийской базы в целом, оставили без изменений. Слово, «Буш», хотя и незнакомое, но легко выговариваемое, понравилось всем помощникам. Теперь, под моей протекцией, развивались и планировались к освоению восемь баз;.

В Казахстане, между Байконуром и Оренбургской областью — «Тайга».

В моё родном селе, Мендерка, под Курганом, самая первая территория получила название — «Сад».

Огромное пространство от Ангары на север, где будет располагаться Новый Уренгой, обозвали, — «Путоран».

Приморская база близ Камчатки, на берегу Охотского моря, названа соответственно, — «Баклан».

Северо-Запад Австралии, где в шестидесятых годах будут открыты крупнейшие месторождения железа, обозначили, — «Буш».

Нынешний Сиам, будущий центр освободительной, антиколониальной борьбы, к которой должны присоединятся Калимантан — Бали, Сингапур, Папуа-Новая Гвинея, именуется по революционному, — «Искра».

Южная Америка, пока только разрабатываемая, для размещения будущих «зомби — помощников», получит непонятное название, — «Тор».

Африка, в районе перспективных Южно-Африканских алмазных шахт, в перспективе будет иметь говорящее имя, — «Гера», — самая могущественная из богинь Олимпа.

Последние две территории, только в проекте. Самая разработанная из них, — Африка. Проверяю сознание, всех двенадцати «зомби — помощников». Пока не знаю, в каком районе буду концентрировать людей и производственную базу. Мои люди в постоянном, активном поиске. Близость алмазоносных рудников, для будущей базы, совершенно не обязательна, главное, удалённость и незаметность. Лишь бы застолбить территорию, которую в последующем будет проще охранять сверхъестественными способами. Ведь по сути, вся эта реальность существует в моём компьютере.

Всё больше понимаю, что способен к любому, самому фантастическому, действию. Чувствую силы отменить почти любой физический закон, простым мысленным приказом, так как он задаётся работой моего компьютера. Но, чем дольше существую в этой реальности, тем более сознаю, насколько скучно проявлять всемогущество. Подобная слава, безгранично обязывает. Богоподобное преклонение, должен отрабатывать исполнением самых фантастических желаний, с моей стороны. Объявлял себя Божьим посланником, всего три раза. Итогом всех экспериментов, был полный откат, полное обнуление памяти всех свидетелей.

Гораздо более ценно, простое человеческое внимание, уважение, любовь… независимо и свободно проявляемые жителями этой искусственной реальности. Что может быть дороже искреннего восхищения пятнадцатилетнего пацана, сопящего сейчас рядом. Его девятнадцатилетний брат, при всей его сдержанности, рад нашему знакомству ещё больше. Он всё ещё не прижился в большом городе, чуть больше года прожив здесь. Егор заметил во мне большую разумность и серьёзность, чем в сродном брате. Так как других знакомых, молодой кузнец не завёл, он мечтает и не верит в то, что другом его может быть такой, необыкновенный человек как я. Именно эти мысли, прочитал у него перед сном.

Эти ребята, искреннюю преданность которых невозможно получить в приказном порядке, и есть мой главный золотой запас в этой реальности. «Короля делает свита» — говорит народная мудрость. Конечно, уже сейчас, могу составить свиту из нескольких миллионов «зомби — помощников», фанатично преданных мне. Но вся их готовность отдать за меня жизнь, не стоит искренней любви, одного этого пацанёнка. Только любовь нельзя купить, её можно лишь заслужить.

— Завтра, уже восемнадцатого июня, суббота, — обеспокоенно задумался, составляя планы на утро.

— Пацаны, как всегда, побегут на работу. У меня же есть очень серьёзное, можно сказать, стратегическое, дело, выглядящее как сугубо личное.

— Моя невеста в Австралии, вместе с тёщей, давно ждут обещанной поездки на Британские острова. Бракосочетание на земле предков, статусный поступок для австралийцев. Разумеется, можно отказаться от путешествия, сославшись на военные действия и опасность потопления немецкой подводной лодкой, но мне самому интересно побывать в Англии, завести там полезные знакомства. При возможности, неплохо заиметь «зомби — помощников» прямо в сердце величайшей колониальной державы, сейчас рассыпающейся. Мои планы, по своей сути, повторяют величайшие достижения Британии.

За окнами начинают орать петухи. Первой просыпается хозяйка. Ещё очень рано. За окном, едва заметно рассветает, когда мы, вместе с дядей Колей, тайком, выбегаем из дома.

— На вокзал надо пораньше сбегать, — объясняю ему свою непоседливость.

— Про билеты в Крым узнать.

— Послезавтра, собираюсь уехать, всё зависит от расписания и свободных мест. Он крепко пожимает мне руку.

— Не знаю, встретимся завтра или нет, — наконец говорит он прерывающимся от волнения голосом.

— Но моим ребятам, жене, да и мне самому, ты, Васятка, страшно понравился.

— Если будешь в наших местах, обязательно заверни к нам, — не выдержав, он обнимает меня.

— Если встретишь кого из наших, — передавай революционный привет от питерского рабочего класса.

Скрывшись в кривых улочках за Нарвской заставой, перенёс себя в Австралию, где только — только вечерело. Переодевшись в привычном, тайном месте пригорода Канберры, явился в дом моей будущей родни. Опять искренняя радость от встречи со мной, проявленная всем семейством Смитов, заставила меня честно, от всей души, расчувствоваться, при обнимании с Анжелой. Амелия, будущая тёща и настоящая управляющая моим банком, с удовольствием заметила как я стыдливо прячу лицо, скрывая предательски заблестевшие глаза. Сразу простила моё долгое молчание, за которое собиралась серьёзно попенять. Молча принесла портфель с бумагами, требующими мой визы. Указал несколько особо важных документов, для первоочередного ознакомления.

— Там несколько прошений, которые потребуют личного представления в Британский колониальный департамент, если мы дадим им дальнейший ход, — произнесла она подчёркнуто мягко, неофициальным тоном.

С удовлетворением заметил, что она явно изменила своё отношение ко мне. Постоянные мысли о грядущем родстве с незаконным сыном Императора Всея Руси, кем она меня считала, невольно настроили Амелию на максимально любезный лад. Она и раньше, всегда вела себя исключительно вежливо, со всеми клиентами банка, но предстоящая фантастическая перспектива, явно вскружила голову. Мадам Смит, иногда не верила в реальность всех планов, стоящих перед ней. По поручению мальчишки, она покупала огромные территории Австралии и Океании по бросовым ценам. Помогала устроить документы на столетнюю аренду Папуа — Новая Гвинея. Как человек, профессионально знакомый с деятельностью мошенников, она, чуть было не решила, что её раскручивает группа аферистов. Вся будущая свадьба внебрачного сына царя Николая второго на её дочери, простая приманка, для использования её связей в целях обогащения.

Но, абсолютно все земли, приобретаемые с её помощью, совершенно не ликвидны и без интересны в экономическом плане. Она специально выясняла этот вопрос у компетентных людей.

Если говорить о аренде спорных территорий Гвинейского архипелага, то эти земли вообще не определённой принадлежности. Пока не закончилась война, Германия, фактически имеет полные права на свои колонии там. Вспомнив эту информацию, она не могла не заметить мне, украдкой от всех.

— Мои друзья в правительстве, неформально предупредили, что аренда всей Папуа — Новой Гвинеи совершенно неправомочна, пока не ясен статус Германии по окончании текущей войны. Правительство Британии, придумали этот финт с арендой, только для сбора денег в государственную казну, обескровленную войной. Она прервала предостережения, заметив мою невольную улыбку. Пришлось успокоить будущую родственницу.

— Мы всё отлично знаем, — многозначительно кивнул, чуть прикрыв глаза.

— Николай второй женат на двоюродной сестре кайзера Германии, Вильгельме втором.

— Главное для меня сейчас, получить твёрдые гарантии, что король и парламент Англии не пойдут на попятную, в вопросе сдачи в аренду, этих больших островов.

Продолжил громко, для всех собравшихся.

— Предлагаю всем желающим отправиться в Британию как можно быстрее на зафрахтованном мною судне. Переждав радостные аплодисменты невесты, продолжил.

— К сожалению, крайняя необходимость заставляет меня задержаться в Австралии, — снова тихо сказал, многозначительно кивнув госпоже Смит.

— Слишком много серьёзных дел, — покачал в руке пухлый портфель с документами, переданный мне только — что.

— Требует моего непременного вмешательства.

— Непременно встречу вас по прибытии корабля в Альбион. Отец Анжелы сделал удивлённое лицо. Спокойно разъяснил.

— Планирую добраться раньше вас самолётами, которые заранее подготовлены на всём протяжении безопасного маршрута через Россию.

Анжела, почти заплакала, так ей хотелось путешествовать вместе со мной. Возбуждённо и обиженно затараторила. Удалось успокоить её только обещанием, устроить свадебное путешествие из Британии в Австралию на самолётах, если она не испугается. Перспектива небывалого путешествия, очень обрадовала мою невесту.

— Такого свадебного путешествия, не было ни у кого из нашего круга!? — она повернулась к старшей сестре.

— Бригитт, а у тебя или Чарльза, есть знакомые, которые путешествовали подобным образом?

Вместо сестры, ответил её муж.

— Вполне возможно, лет через сто, передвигаться на самолёте будет настолько легко и приятно, что многие молодожёны будут считать это развлечением, — молодой учёный снисходительно улыбнулся, — Но в наше время, каждый взлёт аэроплана смертельно опасен.

Единственный, среди нас, англичанин по рождению, глубокомысленно задумался. Подсел к журнальному столику, что-то увлечённо подсчитывая, на полях газет. Очень быстро, с заметным чувством удивления, закончил расчёты.

— Очень трудно рассчитать точное расстояние до Британских островов, — медленно и задумчиво говорил, деловито продолжая сводить итоговые столбцы цифр.

— Всё зависит от маршрутов полётов, аэродромов, рельефа местности.

— Приблизительный путь, известный нам из морских путешествий, вы должны преодолеть на пятнадцати самолётах.

— Если лететь придётся через Азию, где аэродромов гораздо меньше, чем в Европейской части мира, полёт становится ещё более проблематичным.

Ох уж эти умники! Ни у кого из присутствующих, моя идея авиационного перелёта, не вызвала сомнений, кроме любопытного англичанина. Пришлось объяснять подробнее, что есть тайный коридор для военных сообщений, который будет доступен мне за очень большие деньги.

— Все детали этого пути, не имею права раскрывать, сами понимаете… — многозначительно улыбнулся, — Подробностей, я и сам не знаю.

Таким простым оправданием, все моментально удовлетворились. Шпиономания захлестнула и Австралию, очень далёкую от Европейского театра военных действия. Отпив по чашечке кофе с пирожным, тепло расстались. Моя следующая встреча с новыми родственниками, ожидалась уже на далёком, английском берегу.

Проверяя содержание мыслей своих «зомби — помощников», прошлой ночью, отметил их чрезмерную активность на Калимантане. Так как по прежниммоим планам, антиколониальная революция там намечалась через месяц — два, всем спасённым от случайной смерти, прошивалась специальная, совершенно новая, программа. В отличии от всех прошлых, целью новой прошивки была не тайная переправка человека в закрытые базы, а изменение поведения «марионетки» на месте своего постоянного проживания. Все, счастливо избежавшие смерти, начинали бурно бороться за счастливое будущее своих детей и соплеменников. Такое поведение, сравнительно легко объяснялось, сильным стрессом, пережитым при несчастном случае, грозившем неминуемой смертью. В местной печати, вышли несколько статей, с научным обоснованием подобного феномена. Никого не удивляло, кардинальное переформатирование мышления, чудом выживших земляков.

Главная представительница моих интересов, шестнадцатилетняя Диан Сомчай, организовала бурную деятельность по объединению усилий «зомби — помощников» Малайзии и Калимантана. Она, в отличие от всех остальных, не получила общую программу бунтарских действий. Диана, с самого начала нашего знакомства, считалась моей женой, и действовала абсолютно самостоятельно. Бывшая крестьянка, искренне разделяла мои намерения освобождения своего народа. Именно она, в перспективе, должна стать знаменем антиколониальной борьбы. В последующем, когда Диан Сомчай, что в переводе с индонезийского означает, «свеча мужества», зажжёт пламя революции, выйду и я. Продуманное заранее, массовое восстание всей малой Азии и острова Бали, пришлось отложить. Теперь, оно намечается мною сразу после нашей, Октябрьской Социалистической Революции. Только в этот момент истории, снимутся любые подозрения с русских. Невозможно представить, что имея такую смуту как гражданская война, Россия, способна оказывать военную помощь колониям в борьбе с англосаксами.

В общих чертах, приблизительный ход глобального изменения истории, мною продуман. Именно потому, теперешнее восстание крестьян на острове Бали, категорически преждевременно. Для координации действий, нужно найти свою подругу, Диан, гастролирующую по всему региону малой Азии с авиационными выступлениями.

Пока переодеваясь в женскую одежду, устанавливаю мысленную связь. Диана как раз в воздухе, исполняет простенькие приёмы, уже известные в этом времени. Её аэроплан выполнен точно в соответствии с нынешним развитием технологий, чтобы не произошло утечки секретной информации. Придумываю сцену нашей встречи и рассказываю лётчице. По началу, Диан, даже не верит мне.

— Неужели ты серьёзно хочешь жениться? — чуть не уходит в опасное пике, — Я и так вся твоя, и душой и телом, разве ты ещё сомневаешься?

Прошу её не волноваться, и полностью доверять мне.

— Ты что, не хочешь за меня замуж выходить? — ощущает моё озорное настроение, отлично передающееся ей при мысленном общении.

— Я же тебе сказал, что у нас будет сын, — продолжаю уверенно.

— Мне бы хотелось, чтобы он считался моим уже при рождении.

В момент приземления её самолёта, встречаю уже с цветами, стоя в толпе зрителей. Вокруг меня щёлкают затворы фотоаппаратов, сверкают магниевые вспышки. Конечно, мои белокурые волосы выделяются в черноголовой азиатской массовке. Самый нахальный фотограф, просит создать небольшой сюжет. Экспромтом, придумывает название.

— «Белокурая госпожа, дарит букет колонистке, или бывшей служанке».

— Подпись, конечно, будет другая, — торопливо исправляет произнесённую несуразицу.

— Я же не журналист, а фотограф, — виновато разводит руки.

Он искательно улыбается, надеясь, что мы не запросим много денег за длительное позирование.

Мне приходит оригинальная идея.

— А если, — подмигиваю фотожурналисту, — Мы изобразим встречу влюблённых?

— У вас есть ещё фотопластинки?

Парень окончательно теряется. Недовольно морщится.

— Пропаганда однополой любви не одобряется нашим редактором, — опять виновато разводит руки.

Я весело, абсолютно искренне смеюсь, одновременно снимая парик.

— А такая новость устроит вашего редактора? Только теперь, фотокорреспондент догадался, что я парень.

— Есть!

— Есть у меня негативы!

— Давайте сделаем максимальное количество фотографий, чтобы у руководства был выбор, — его охватывает профессиональный азарт. Мы с Диан, разыгрываем моноспектакль — рассказ, о любви двух подростков разделённых сословными ограничениями.

Не собирался рекламировать своё присутствие, прямо сейчас. Всё случилось совершенно спонтанно, без подготовки. В этом регионе, у меня нет знакомых журналистов.

Закончив фотосессию и взяв адрес газеты, пришлось срочно оставить индонезийскую подружку. Метнулся в Швейцарию, где имеются преданные мне журналисты во главе с Хильдой Пруггер. Хотя она и не «зомби — помощник», но искренне помогает мне, так как уже знает, насколько выгодным может быть наше сотрудничество. По моей рекомендации, она всё ещё не порывает отношения с Австро — Венгерской разведкой.

Буквально за пятнадцать минут, сочиняем красивую легенду любви колонизатора и дикарки из джунглей.

— Прямо, «Тарзан», наоборот, — вспоминаю я своё время.

Хильда, сама интересуется, быстро уловив возможную выгоду.

— Любопытная история вырисовывается, публика раскупит весь тираж, — вопросительно смотрит на меня.

— Главное, что возможно сочинять интересное продолжение, — продолжает с любопытством глазеть на меня.

Понимаю, что жадная девица хотела бы сама заработать, на подаренной сюжетной идее. Показательно медленно, соображаю вслух.

— Эта история уже обещана одному отдалённому изданию, — строго грожу пальцем.

— Но если обещаешь, что будешь знакомить меня со всеми новыми выпусками, думаю можно писать и тебе, — дружелюбно подмигнул Хильде.

— История реальна, что делает эту тему более привлекательной.

— Но так как задействованые влиятельные люди, имена, и даже место действия, должны сохраняться в тайне, — последние пожелания, произношу уже совершенно серьёзно. Как опытная журналистка и мой личный промоутер в Европе, она больше всего опасается огорчить меня.

Получится неплохой пропагандистский ход, — журналисты будет раздувать историю, не называя конкретных лиц. В определённый момент, когда это окажется политически необходимым, буду названо моё имя. До тех пор, всё официальное руководство антиколониальной борьбой, а позже, и освобождёнными странами малой Азии, возглавит Диан Сомчай (свеча мужества). Кстати, её имя, придётся озвучить почти сразу, предварительно заинтриговав читающую публику всего мира. Она будет олицетворять дух Французской революции, — Максимилиана Робеспьера. Ещё лучше, сыграет роль Эрнесто Че Гевара, только без его казни.

Возвращение к Диан, ознаменовалось серьёзным шагом в наших отношениях. Мы идём в ближайший храм, где договариваемся о предстоящей церемонии. В Индонезии существует два вида свадебных обрядов: Ngerorod — это когда жених похищает невесту, и их медовый месяц предшествует свадебной церемонии, а также Mepadik — бракосочетание в российском понимании этого слова, когда жених предварительно ухаживает за невестой, и все это заканчивается красивой свадебной церемонией. Первый тип свадьбы встречается среди простого населения, тогда как второй — среди «высшей» касты. Разумеется, нам доступен только первый, недорогой вариант бракосочетания. Не только по соображениям цены, но ещё потому, что невеста уже фактически похищена мною. Ведь сейчас, согласно будущей легенды, мы вместе участвуем в авиационных полётах.

Для полной достоверности, предлагаю организовать свадьбу в её родной деревне.

Пожалуй, полезно будет сделать несколько фотографий, чтобы после, были доказательства серьёзности наших отношений. Не оттягивая дело, предлагаю сразу слетать в родную деревню моей невесты.

— У них будет свадьба, на будущей неделе, — смеюсь я над её испугом, — А мы им скажем в последний момент?

— Ну уж нет, нельзя мне ссориться с будущими родственниками, скрывая такое важное событие до последнего, — обнимаю, впервые смущающуюся, боевую подругу.

— Кстати, — вспоминаю недавнее награждение высшими орденами России.

— Будет повод покрасоваться георгиевской лентой через плечо и звездой Святого Георгия первого класса. Что любопытно, Диан, как иноверке, выдали специальный орден. В центре, вместо Георгия Победоносца на коне с копьём, изображён двуглавый орёл.

Сама свадебная церемония, случится только через неделю. Сегодня Диан информирует родных и соседей, которые обступают нас со всех сторон. Мы стоим посередине улочки, так как дом невесты ещё не достроен, после нападения слона. Отлично понимаю разговор на местном диалекте, но притворяюсь несведущим. Говорю Диан уже на русском языке:

— Узнай, сколько денег им оставить, что нужно привезти нам из города, — говорю нарочито громко, чтобы собравшиеся удостоверились в моей инородности.

— Да долго не болтай, больше уважать будут, — наставляю невесту.

За десять минут, переговоры завершаются. Уже в воздухе, подруга говорит.

— Ты представляешь, они не могли поверить, что я сама летаю на этом самолёте, — кричит прямо в ухо, так как переговорное устройство, пока ещё не изобретено в этом времени. Утвердительно киваю, давая понять, что всё слышал. Передаю свой ответ, прямо в голову собеседнице.

— Тебе и не нужно убеждать людей в своей правдивости. Можешь сказать, что помогаешь мне, такому варианту, все поверят с большей охотой.

— Именно из-за недоверчивости людей, их осторожности и тугодомия, я и отложил начало восстания, — воспользовался случаем, чтобы ещё раз оправдать перенос, первоочередной, для неё цели, — освобождения Индонезии. Девчонка, очень похоже, не на шутку зажглась идеей восстания, гораздо больше, чем я рассчитывал.

В принципе, молодёжь всегда такая. Молодняк ленив и инертен ко всем начинаниям из вне, но если какая-то идея приходится по душе, — подростка не остановить. По деревенским меркам, не такая уж она и молоденькая. Весной, моей невесте, исполнилось шестнадцать. То, что она не глупая, понял сразу. Из пяти односельчан, освоивших английский язык, она единственная, настолько юная.

Вдруг, мне стало стыдно. Получается, что я, эксплуатирую хорошую девчонку, исключительно в личных целях. Она мне доверилась со всей душой, а я, для неё, и слова доброго не найду. Когда только успел скатиться к роли бездушного эксплуататора…?

Мысленным приказом, телепортировал нас, вместе с самолётом, на знакомый необитаемый, пляж, близ северо-западного побережья Австралии. Колёса шасси, зарылись в сухой песок чуть не на половину. Удивлённая Диан, боязливо ступила на горячий песок. Она, почти месяц носит европейскую обувь, но привычка оценивать будущий шаг, как если бы ступала босиком, всё ещё сидит крепко.

— Это Австралийский континент, — деловито и сухо, комментировал наше прибытие сюда.

— Здесь будет основная база помощи борцам с колониальными режимами. Нам будут противостоять самые развитые страны мира, — за нас, будет только вот эта небольшая тайная территория.

— Конкретно это побережье, пока оформляется в мою собственность, — лениво махнул рукой вдаль континентальной части.

— Основная промышленно-продовольственная база лежит в горах Маунт-Ньюмен и Маунт-Голдсуэрта.

— Для того, чтобы добиться выходя к морю, я вынужден жениться на влиятельной гражданке Австралии, — настороженно посмотрел в глаза таитянке.

— Очень надеюсь, ты правильно поймёшь этот мой поступок, — молитвенно сложил ладони на краткое мгновение, — Но для меня также важен и наш с тобой, официальный брак.

— Обязан, сказать тебе правду, — мягко обнял её за плечи, — Всегда считал, что истинные браки заключаются на небесах.

— Всё, что человек творит на земле, из желания закрепить отношения мужчины и женщины документально, считаю обманом.

Видел, что девушка порывалась перебить меня. Движением ладони заглушил, готовые сорваться с её языка вопросы.

— Знаю, знаю!

— Хорошо помню, как ты говорила мне, что для тебя официальный брак не нужен. Именно потому, так смело рассказываю тебе о моём, вынужденным бракосочетании с Австралийкой.

Диан молитвенно сложила маленькие, смуглые кисти рук. Только дождавшись, что я замолчу, тихо и почтительно заговорила на русском.

— Вибава, — склонила голову в знак преклонения, назвав меня тайским именем, — Я знаю, что ты могущественный «торандоне» — добрый дух воды.

— Ты спас меня от смерти, избавил от хромоты, дал немыслимые знания и умения, меньше чем за сутки. Как, после всего этого, я могу сомневаться в любом твоём решении?

— Что бы ты ни делал, ты даришь благо, — схватив кисть моей руки, поднесла к своему лбу.

— Ты избрал меня одной из своих жён на земле, — с непонятной хитринкой взглянула на меня исподлобья, — Что могут значить законы людей, против желания великого духа. Умная дикарка, наверняка не зря заговорила про желания. Когда она перевернула мою кисть и осторожно поцеловала, а после, чуть укусила ладонь, ближе к пульсу, всякие слова были излишни.

Вместо запланированной четверти часа, моё интимное общение с невестой продолжалось почти целый час. Диан, как всегда, оказалась сексуально ненасытной, подобно дикой лесной кошке. Говоря откровенно, моя душа, тоже просила любви. Слишком долго я занимался важными и серьёзными делами, приличествующими сорокапятилетнему мужику, каким я и был на самом деле. Пора вспомнить необузданную природу девятилетнего носителя моего разума, уже попробовавшего эротический экстаз. Разум и осмысленные желания, прежнего, природного владельца моего тела, проявлялись гораздо реже, чем основной инстинкт, разбуженный моим вмешательством. Вполне возможно, что у сироты пастушка, в тело которого я внедрился, попросту нет развитого разума. Биологические инстинкты преобладают над социально обусловленными, воспитываемыми семьёй. Именно по этой причине, мой разум так удачно «задавил», сознание моего «донора».

Спускающаяся темнота тропической ночи, благоухающей ароматами неизвестных мне цветов или деревьев, ещё больше разжигала жажду экзотичных приключений. Ради эксперимента, «отодвинул» прагматический и холодный разум путешественника во времени, пусть и виртуальном. Чувствую, как дрожит от возбуждения, девятилетний беспризорный мальчишка, в глубине моего «Я». Тестостерон бьёт через край.

Даже не очень сведущая в делах любви, Диан, почувствовала перемену в моём сексуальном поведении. По сравнению с первым разом, когда во мне преобладала холодная рассудочность программиста двадцать первого века, совращавшего селянку, сегодня, бурлила необузданность дикаря или жадность подростка, впервые дорвавшегося до женского тела.

— Ты сегодня такой смешной, — подметила будущая супруга.

— Как будто видишь впервые мою грудь и всё остальное… Ты меня забыл с другими женщинами?

— Или просто сравниваешь?

Не дожидаясь ответа, немного встревожено спросила:

— Не передумал подарить мне ребёнка? — привстала с остывающего песка, испытующе глядя в глаза.

— Ведь теперь, ты можешь иметь белого ребёнка от белой австралийки, с которой повенчаешься согласно своим канонам.

Не сдержавшись, заржал.

— Давно ли ты узнала, что такое «каноны»?

— Ещё двух недель не прошло, как я имплантировал тебе знания из моего мира.

Ребёнок-беспризорник во мне, получивший свободу самовыражения, задирался и хамил как и положено дикарю. Смотрел и понимал всё происходящее, как бы со стороны. Решил вмешаться только при самом дурном течении событий. То, что такое возможно, поверил сразу. Вспомнил, по случаю, афоризм.

— «Истинно злы только дураки и дети» (Александр Сергеевич Пушкин).

При всей покорности, выказанной недавно мне как «торандоне» — доброму духу воды, девушка, слегка надула губки. Понятно, что шестнадцатилетняя, хорошо развитая сельская девушка, отлично ощущала своё физическое превосходство передо мною, девятилетним мальчиком. Особенно сейчас, когда я вёл себя в сексе с ней как истинный пацан. Умом, Диан понимала, что Дух, вселившийся в меня, неизмеримо более высокого порядка, чем любой человек, встречавшийся ей до сих пор. Именно от того, что её обижает «высшее существо», Диан не просто надулась, но готовилась заплакать. Она так верила в меня!

Наконец, рассудок сорокапятилетнего мужика, полностью перехватил управление на себя.

— Милая Диан, — произнёс я тем же голосом, но совершенно другими интонациями.

— Ты моя жена и боевая подруга. Не забыла наши совместные полёты под огнём зениток и вражеских самолётов?

— Насколько бы знатной не была моя будущая жена, тебя не сможет затмить никакая женщина в мире.

— Ты самая неповторимая и дорогая, — нежно, уже не по детски, поцеловал Диан в шейку.

— Насчёт ребёнка, — наигранно посерьёзнел, — Конечно, отлично помню обещание подарить тебе сына.

— Но..! — сделал многозначительное лицо, — Вместо сына, подарю тебе близнецов.

Обнял подругу и снова поцеловал, на этот раз, прямо в губы.

— Выбирай сама, кого хочешь, двух мальчиков, или мальчика и девочку.

Глава 7. Женщины ближе к идеалу

Расставаясь с Диан, неожиданно получил известия, вынуждающие изменить планы возвращения в Петроград. Собственно, информация из Южной Америки поступала постоянно, как изо всех мест, где жизнь людей пошла по иному сценарию, благодаря моему вмешательству в эту реальность. Программа автоматически выявляла изменения, и сообщала ответную реакцию на них. Именно такое задание выдал почти сразу, как попал сюда, в апреле тысяча девятьсот шестнадцатого года. Моё вмешательство в субтропический регион Южной Америки, спровоцировало в итоге то, что к смуте присоединились Соединённые Штаты Америки. Программные сообщения, о вступлении в действия всё новых революционных сил, поступали постоянно. Но такого «революционера», борца за «свободу», латиноамериканских банановых республик как США я никак не ожидал. Мимо игрока подобного масштаба, ввязавшегося в мои дела, пройти невозможно.

Англосаксы молодцы! Ловко воспользовались моей идеей, правда, позаимствованной у них же, но в двадцать первом веке. На протяжении этого, двадцатого века, они совершенствовали свой метод цветных революций для захвата стран в сферу своего влияния. В нашем случае, они тупо воспользовались бунтом народов, спровоцированных мною. Разумеется, политические акулы белого дома, творчески переработали текущую революционную ситуацию в Южной Америке. Я нарочно выбирал эпицентр волнений индейцев подальше от США. Эквадор, Боливия, Бразилия мало интересовали богачей, так как не имели богатых залежей полезных минералов, а нефть ещё не являлась рычагом экономики, как в современном мне мире.

Как оказалось, эмиссары англосаксов, примитивно перетянули выгодные им идеи освободительной борьбы, в нужные им регионы. Штатовские полит — манипуляторы, верно предположили, что ни кого не удивит, если пожар народных волнений пробежится по всей испано-говорящей Америке. Главными для них, в настоящий момент, оказались Мексика, Панама и Куба.

Только в тысяча восемьсот пятидесятом году, к Соединённым Штатам отошли Техас, Калифорния, Невада, Аризона, Юта, Нью-Мексика. Война с Мексикой, продолжавшая три года, закончилась отторжением очень перспективных территорий. Политики нового государства англосаксов, были в постоянном поиске подходящих вариантов расширения земель. Страны Южной Америки, в плане экспансии, бесперспективны, — слишком далеко. Куба и Мексика, расположенные по соседству, чрезвычайно лакомый кусочек для захвата.

Неважно, произойдёт или нет, непосредственное присоединение, главное, что соседи попадут в полную зависимость от США. Именно ради подобных целей, сотни «гринго», абсолютно искренне бросились помогать освободительной борьбе на Кубе и в соседних штатах Мексики.

Полностью информированными о хитрых планах США, оказались всего шесть человек, все остальные, честно боролись за угнетённых бедных, против засилья коррупции и неприкрытого воровства во властных верхушках. Короче, всё происходило точно также как и в наше время, только более примитивно — просто!

Крупнейшим финансовым спонсором со стороны США, выступал родной брат знаменитого Рокфеллера. Джон, абсолютно честно помогал Южноамериканскому освободительному движению. Главным консультантом выступал правительственный чиновник крупного масштаба. Сенатор от штата Калифорния, негласно работал на благо масонской ложи, в которую вступил ещё будучи студентом. Именно эти, закрытые организации и стояли у истока главных решений правительства США, одновременно исполняя роль разведывательного управления. Почти всю схему связей этой тайной структуры я увидел сразу, как только проследил за последовательностями контактов фигурантов, которые действовали иным образом, чем в прошлой реальности, до внесённых мною изменений.

Особо любопытным, показался один персонаж, — сравнительно молодая женщина — журналистка, отправившаяся на Кубу за своим неофициальным мужем. Движение суфражисток набирало силу именно в Америке, и Джулия, так звали эту мадам, являлась одним из ярых борцов за равные права с мужчинами. Если говорить точнее, сейчас, она только вступила на скользкий путь политической игры за права женщин. Мои знания будущего, почерпнутые из интернета, подсказали, что в тысяча тридцать втором году, в разгар великой финансовой рецессии, именно она займёт лидирующие позиции на поприще эмансипации лучшей половины человеческого общества.

Не долго раздумывая, привычно переодевшись девушкой, смело постучал в двери захолустного отеля на Кубе, где Джулия проживала нелегально, выдавая себя за журналистку. Собственно, она и была журналисткой, но именно сейчас организовывала канал переправки оружия из США на Кубу. Говоря прямо, её легальный статус эксплуатировал любовник, прячущийся с повстанцами в сельве.

— Сколько энергии и выдумки вкладывали добровольцы — революционеры, — с горечью подумал я про себя.

— Способствуя разжиганию ненависти и смертоубийствам, вместо того чтобы нести свет и добро людям.

— Кто там? — нарочито заспанным, но явно испуганным голосом, спросила Джулия.

— Мадам, — пропищал я, абсолютно девчачьим голоском.

— Мне сказали, что вы можете помочь американской девушке попавшей в трудную ситуацию.

Уже выговаривая эту фразу, считывая мысленную реакцию хозяйки гостиничного номера, понял, что мой выговор далёк от американского произношения. Слишком долгое общение с австралийцами исказило мой выговор. Пришлось на ходу подправлять легенду.

— Мы с родителями приехали из Австралии, но теперь я попала в трудную ситуацию, оказавшись на Кубе, — продолжал сочинять на ходу, как можно жалобнее. Журналистка всё ещё опасалась провокации охранки. Друзья — повстанцы строго предупреждали её насчёт изощрённо хитрой работы провокаторов. Пришлось помочь журналистке, напомнив ей о миссии по защите прав женщин которую она взяла на себя недавно.

— Мне говорила мисс Карстон, что у вас я могу встретить участие и получить полезный совет, — к месту выудил из её памяти имя знакомой суфражистки.

— Хвала Господу, мне не нужно другой помощи, так как финансово я полностью обеспечена.

После этих слов, двери широко раскрылись, явив моему взгляду девушку в халате, одетом практически на голое тело.

— Простите, — поторопился отметить свою внимательность и вежливость, — Вы собирались принимать ванну.

— Если вы изволите, могу быть полезной в предстоящем деле, — с невинной улыбкой, развёл руками, — Например, могу спинку потереть.

Журналистка, полностью вспомнила имя женщины, на которую я сослался при знакомстве.

— Сесилия вам разрешала помогать в банных процедурах? — она с интересом склонила головку к левому плечу.

— Знаю, что она ратует за свободу тела от оков, навязанных мужчинами, — слегка поддёрнула объёмные груди под халатом.

— Принципиально не носит лифчиков, не красится и не делает причёски, чтобы нравиться мужчинам.

Я улыбнулся, понимающе — иронично, и поддакнул.

— Слава Богу, что ванну она принимает регулярно, иначе бы стала противна не только мужчинам.

Девушка искренне расхохоталась и протянула руку, решив, наконец, познакомиться.

— Джулия Робертсон, — представилась она, — Свободный журналист, — перечислила несколько газет, где печатались её статьи.

— Мечтаю печататься в модных женских журналах, — развела огорчённо руки, так, что лацканы халатика на груди, широко разошлись.

— Для сбора материала и приехала в эту глушь, — прикрыла глаза, скорбно дёрнув красиво очерченными губками.

— С твоим приходом, — она вопросительно посмотрела на меня.

— Очень надеюсь, мне удастся написать интересную историю про австралийскую семью, чудом заброшенную на испано-говорящий остров.

Правильно поняв намёк, я слегка поклонился и представился.

— Лана Смит, — заметил, слегка поднятую в удивлении правую бровь хозяйки.

— Но это не наше семейное имя. Мы выходцы из России и приняли новую фамилию, перебравшись в Австралию, — поторопился исправить неприятное впечатление от расхожего штампа самой распространённой фамилии.

— Смит, конечно — же, очень распространённое английское именование, — я, немного заискивающе улыбнулся.

— Но она точно идентична по смыслу нашей русской фамилии.

— Ну и как же звучит твоё имя на русском языке? — с заметным любопытством спросила Джулия.

— Светлана Кузнецова, — нарочито чётко выговаривая славянские буквы, представился я ещё раз.

Хозяйка рассмеялась.

— Да уж, без сомнения, Лана Смит, много легче выговорить.

Не решаясь оставить одну в номере, Джулия, всё же, пригласила меня с собой в ванную.

В отличие от бедновато выглядевшего номера, ванна оказалась поистине роскошной. Вероятно, при заказе номера, именно эта особенность и учитывалась. Пока хозяйка смело плюхнулась в уже наполненную водой ванну, я, скромно отвернувшись, бубнил экспромтом придуманную историю моего появления в этом номере. Человеку, воспитанному в двадцать первом веке на бесчисленных телесериалах и мыльных операх, сочинить душещипательную сказку, не стоило особого труда. Я слышал, как наслаждалась Джулия. Она долго плескалась, по видимому, оглаживая своё тело в тёплой воде. Тем не менее, слушала меня, она достаточно внимательно. Несколько раз переспрашивала, в особо сложных моментах моего повествования.

— Так значит, — резюмировала она под конец рассказа.

— Никто из твоих близких не знает, что ты оказалась на Кубе, с последней тысячей долларов.

— Самое плохое, что ты и сама не сможешь сейчас точно знать, где искать твою семью.

— Тебе хоть есть восемнадцать лет? — с тревогой спросила купальщица.

— Ведь иначе ты будешь считаться несовершеннолетней и не можешь находиться со мной в одной ванной.

Я, всё так же, не оборачиваясь, иронично хмыкнул.

— Вы меня приглашаете в ванную?

— Спасибо, мне она не требуется. А вот спинку, как обещала, потереть вам могу.

— Кстати, — как бы вспомнив, нечто очень важное, протянул я чуть не на распев.

— Проживая в Таиланде, по дороге в Австралию, я научилась специальному тайскому массажу.

— Можно, ты покажешь мне его приёмы прямо в ванне? — нахально попросила хозяйка, пользуясь своим старшинством и моей зависимостью.

Поперёк ванны, положили специальный трап, шириной, около восьмидесяти сантиметров. Он, по видимому, служил сиденьем для тех постояльцев, кому тяжело было опускаться в воду и вставать из неё. Поперёк него и вдоль ванны, опустив ноги и голову вниз, легла хозяйка.

После первых же движений по её мокрой спине, понял, как возбуждена девушка. Кожа на ягодицах, быстро покраснела, из за значительного притока крови к половым органам. Я упорно и настойчиво не замечал проявлений женского желания. Деланно беззаботно болтал, рассказывая о правилах тайского расслабляющего массажа. Вспомнил другие сплетни о тайских хиллерах, способных делать внутриполостные операции без скальпеля, одними пальцами.

Джулия всё более прогибалась, выпячивая набухшие ягодицы. Совершенно не осознанно, она раскачивалась в такт моим движениям. Я понял, что эмансипация девушки не зашла настолько далеко, чтобы предложить мне сделать ей массаж матки, или размять клитор. Надеясь прийти к подобным процедурам естественным путём, она предложила попробовать сделать массаж на мне.

— Мне очень полезно, проделать всё самой, — с напряжением в голосе, попросила хозяйка.

— Так легче запомнится, да и тебе надеюсь сделать приятно, — уже более откровенно предложила она.

Я решительно шлёпнул ей по попе.

— Нет, дорогая моя, — рассмеялся звонко и радостно, как и положено молоденькой, беззаботной девчушке.

— Я не сказала сразу, чтобы не было излишних ожиданий, но этот массаж специальный, эротический, призванный развивать женскую сферу внутренних органов.

— Я специально его разучивала для помощи своей тёте, страдающей женскими болезнями.

— Не знаю, можно ли его так быстро освоить, просто испытав на себе, — прекратила разминать копчик купальщицы.

— Но именно про него я и хотела рассказать женщинам Америки с вашей помощью.

Уже деловым, отвергающим всякие фривольности голосом, произнесла.

— Я очень хочу помочь женщинам Соединённых Штатов, — чуть сбавила пафосности, с лёгкой улыбкой намекнула многозначительно.

— Конечно, не хотелось бы и о себе забывать…

Деловая и бойкая Джулия моментально поняла, что дело пахнет интересной темой для статьи, как минимум. Дальних перспектив, рекламирования меня как чудо — массажистку, журналистка не уловила.

После нашего краткого делового разговора, хозяйка номера стала более радушна. Предложила принять ванну, выделила свою постель, сама, пообещав устроиться на кушетке. С уверенностью дворянки голубых кровей, я приняла выказанные знаки внимания как должное. Строго заметила.

— Наша семья воспитывала меня в ортодоксальной православной вере, — кивнула на ванну.

— Я обязана мыться в полном одиночестве.

Джулия, краем уха слышавшая о крайне богомольных русских староверах, сжигавших себя целыми сёлами, с готовностью поверила в мою легенду. Более того, она сразу бросилась записывать интересные детали сюжета для будущей статьи. Даже не накинув халат, слегка вытерев тело большим полотенцем, журналистка уселась за стол и принялась что-то быстро строчить в небольшом блокноте.

Идея разглядеть мою обнажённую фигуру, моментально пропала, как и не бывало. Почувствовав себя в знакомом творческом вдохновении, она вновь стала менее внимательна ко мне.

— Милая Лана, — вполне вежливо, но без тепла в голосе, произнесла писательница.

— Ты сама всё знаешь, в ванной комнате.

— Вытереться можешь моим полотенцем, или маленьким, для лица, — она подняла с плеч полотенце, полностью оголив себя.

— Я им не очень сильно вытиралась, надеюсь, пока купаешься, оно высохнет, — передала мне, быстро потеряв интерес.

Не обращая больше внимания на меня, Джулия продолжала заполнять тетрадку быстрыми каракулями.

Хотя я был чистым, после купания на австралийском пляже вместе с Диан, решил принять ванну, чтобы не огорчать радушную хозяйку. Минут через десять, она вежливо постучалась.

— Дорогая моя, — подчёркнуто дистанцированно обратилась ко мне, чтобы её не заподозрили в домогательствах.

— Я могла бы задать тебе некоторые вопросы, для своей будущей статьи?

— Конечно, Джулия, — быстро отозвался я, бодрым девичьим голоском.

— Открой дверь, я не закрыла её.

Последней фразой, дал понять степень доверия и уверенности в ней.

Джулия открыла двери ванной настежь и уселась напротив с блокнотом в руках.

— Сколько тебе лет? — она принялась собирать анкетные данные.

— Какое имеется образование? Сколькими языками владеешь? Была ли замужем?

— Извини, — она слегка смутилась своему последнему, слегка бестактному, вопросу.

— Я слышала, что в России принято выходить замуж очень рано.

Не обращая внимания на её оправдания, просто ответила на все вопросы.

Удивление вызвали только мой возраст, — пятнадцать лет, и знание трёх языков, — русского, английского и тайского.

В непринуждённой беседе за чашечкой кофе без сахара, снова тонко намекнул на мою способность избавлять дам, от некоторых женских проблем. Как оказалось, она следила за Европейской журналистикой. Моё короткое выступление в Швейцарском Цюрихе, активно пропагандировалось во всех периодических изданиях Европы. Разумеется, значительные старания к этой шумихе приложили мои хорошие знакомые, Эллоиза Джакометти и Хильда Пруггер, корреспондентки, — встреченные мною ещё в далёкой Сибири. Хильда, в результате нашего тесного знакомства, имела на меня серьёзные и далеко идущие планы, по извлечению прибыли от моих будущих гастролей в Европе, с лечебными сеансами.

Джулия вспомнила историю о мальчике — экстрасенсе из России, так прославившемся в Швейцарии.

— Ты случайно не в родственных отношениях с русским парнем, лечившим женщин в Цюрихе?

— Прямо спросила меня хитрая корреспондентка.

— Может быть нам удастся продвинуть тебя, напомнив читателям о том, уже разрекламированном случае с русским ребёнком.

— Россия, всё более становится страной — прародительницей выдающихся людей с фантастическими способностями.

— Григорий Распутин, Василий Кузьменко, а теперь и ты, — Светлана Смит, — задумчиво поглядела не меня.

— Ничего, что ты почти забыла Россию, — уверенно и радостно, почти прокричала журналистка.

— Главное, ты родом из этой экзотической, холодной страны!

Мои рассказы, о пятилетнем проживании вне России, нисколько не огорчили девушку.

— Для большей интриги, — она искательно посмотрела на меня, — Мы можем позволить себе не большое отклонение от правды…

Не — то спросила, не — то утвердилась во мнении Джулия.

Я спокойно поддержал собеседницу.

— У русских, есть хорошая пословица: «Не соврёшь, — красиво не скажешь».

— Вы, уважаемая Джулия, можете приукрашивать события, как вам заблагорассудится, — хитро подмигнул, а затем, резко посерьёзнев, признался.

— К сожалению, я сама, не имею права даже на полуправду, — строго поднял палец, объяснив.

— Ведь за свои слова мне отвечать самой, а если неправда будет исходить от вас, я за это не отвечаю.

Журналистка серьёзно заинтересовалась подобным вариантом сотрудничества. Она моментально поняла всю материальную выгоду, мудрого разделения обязанностей. Как профессиональный представитель читателей, любой журналист обязан ублажать подписчиков удобным и завлекательным чтивом, не стесняясь перегнуть палку. Необходимо постоянно потакать вкусам массовой публики, находя подходящие сплетни и интерпретируя их в выгодном свете.

В тандеме со мной, она увидела возможность быть первым разносчиком новостей в такой интересной теме, как здоровье женщин. Более того, наши компаньонские, даже дружественные отношения, позволяли бы ей управлять процессом рождения новостей. Сообразительная журналистка, сразу поинтересовалась.

— Дорогая Лана, ты пробовал свои способности на больших массах пациентов? — с любопытством и ожиданием всматривалась в меня.

— Неужели ты столько училась, чтобы помогать только родной тёте? — потёрла указательным и большим пальцем, как бы считая деньги.

— Если не выходила к народу, и ещё не показывала свои умения большой публике, то в Америке ты просто обязана попробовать!

Пришлось подробно объяснять, что эту, тайскую учительницу лечебного массажа, наша семья встретила совершенно случайно, на длительном пути из России в Австралию. Специально, для закрепления знахарских знаний, пришлось задержаться в Таиланде на целый год. Полгода заняло лечение австралийской тёти, к тому времени не способной самостоятельно передвигаться. Как только она выздоровела, мы, всей семьёй решили перебраться в Америку. Я, рассчитано скромно, улыбнулся.

— Не пробовала лечить людей более трёх месяцев, — огорчённо понурил голову, и снова улыбнулась.

— Вы, у меня первая пациентка на Американском континенте.

Джулия, с большим вниманием, слушала мою легенду. Для большего эффекта, как уже повелось у нас, старательно записывала, сходу привирая для будущего, художественного переложения в газете.

Несколько раз спросила, — можно ли выразиться немного иначе, чем рассказывал я. Пересказала записанное, так, как, по её мнению, будет звучать лучше. Я только рассмеялся.

— Полностью доверяю вашему таланту, — нежно погладил её по голому колену, заботливо прикрыв его банным халатом.

— Вообще, у любого человека должна быть мечта, к которой он должен стремиться, — заметил, как напряглась собеседница, приготовившись внимательно слушать подростковые откровения.

— Я доверяю вам те фантазии — ориентиры, которые будете указывать мне, расписывая мои грядущие «подвиги» в своих статьях, — беспомощно развёл руками.

— Ведь Америка, для меня, совершенно чужая страна. Куда я без опытного помощника.

— Вам лучше знать, какие мои способности наиболее востребованы на этом континенте.

Не давая ей возможности ответить на неприкрытую лесть, уверенно продолжал, слегка жеманничая.

— Я ещё очень молода, потому могу научиться тому умению, которое вы мне припишите.

Джулия засмеялась во весь голос.

— Значит, мне можно выдумывать для тебя любые способности, а ты будешь их достоверно изображать перед публикой!?

Журналистка удивлённо, слегка покачала головой из стороны в сторону.

— Интересные, в России, девушки воспитываются, — искренне и восторженно, продолжила.

— Удачно же мне повезло, что с тобой встретилась.

— У меня, в этом месте Кубы, есть серьёзные дела, не относящиеся к моей профессии, — почти призналась журналистка в махинациях с оружием.

— Как закончу, сразу едем в Нью-Йорк.

Разговор, случайно, коснулся интересующей меня темы, чем я поторопился воспользоваться.

— Дорогая Джулия, — прижал руку к сердцу, в подтверждении своей правдивости.

— С удовольствием помогу во всех делах, на вас возложенных, пусть они будут самыми рискованными.

— Ты не голодна? — спросила она, уйдя от щекотливой темы.

Дождавшись моего отказа, всё же ответила на моё главное предложение.

— Тогда пойдём спать, а насчёт помощи в моих делах, — ненадолго замолчала, как бы раздумывая.

— Сначала нужно посоветоваться с моими друзьями.

— Ну что же, — подумал я про себя.

— Торопливость в подобных делах неуместна и даже опасна.

От предложения занять лучшее место для сна, в щедро предоставленной мне кровати Джулии, вежливо, но категорически, отказался.

— Я не нуждаюсь в ночлеге или охране, — вытащил огромный тесак из ножен, спрятанных под юбкой, и немного им пожонглировал.

— Как видите, я сумею за себя постоять.

Совершенно озадаченная пособница Кубинских революционеров, рассеянно простилась со мной. Следующую встречу назначили на это же время, послезавтра.

Уже на улице, проверяя остаточные впечатления недавней собеседницы, прочитал в её мыслях озорной текст, который журналистка записывала в тетрадь.

— Теперь понятно, почему эта милая девушка не любит принимать ванну в чужом присутствии…

— Вполне возможно, что под юбкой, она прячет целый арсенал более смертоносного оружия.

Хорошо, что я догадался, пока купался, телепортироваться в Таиланд, чтобы позаимстовать среди скарба Диан, пару мачете для рубки сахарного тростника.

Сразу у гостиницы, как часто случается в бедных городах, дежурила небольшая банда лихих парней. Подобных молодцев, я и решил спровоцировать, своим видом одинокой, молодой и богатенькой, девчушки — иностранки. Грабить чужестранцев, всегда выгоднее и безопаснее чем местных жителей, особенно если поселение малочисленное, где все друг друга знают. Всю троицу местных гопников я обезвредил за считанные секунды, одними руками и ногами. Юбку пришлось задрать выше пояса. Двоих шестёрок, работавших на подхвате, безжалостно убил, оставив в живых, одного руководителя банды.

Видя его, смертельно побледневшее лицо, заметно дрожавшее даже в темноте, спокойно предложил.

— Выбирай Пабло, — удивительный случай, когда имя парня было одновременно и его кличкой.

— Или ляжешь вместе с ними, или будешь работать только на меня?

— Хотя твоя кличка и переводится как «малый», разум у тебя таким быть не должен, раз ты три года «держишь шишку» на этой богатой улице.

Болтая без перерыва, давал ему время осмыслить незавидное положение в которое он попал.

Ловкий жулик быстро сориентировался, что большого выбора у него нет.

— А что должен буду делать? — тем не менее начал он торговаться, прерывающимся от волнения голосом.

— Ничего особенного, — максимально мило улыбнулся ему я.

— Всё тоже самое, что и раньше творил со свой бандой, но иногда, — наставительно поднял указательный палец.

— Иногда, придётся выполнять мои особые, тайные, поручения.

Уже давно, внутренне согласившись, Пабло, нарочито грустным тоном прогундосил.

— У меня сейчас и людей нет, — кивнул на безмолвно лежащие трупы подельников.

— Когда ещё новых обучу достаточно хорошо.

— Парень начал приходить в себя, — понял я по его говорливости.

— Стоит сбавить ему самоуверенности.

Спокойно подошёл к его бывшим товарищам и отрубил тайскими мачете головы обоим, по очереди.

— Так надо, — уверенно — равнодушно комментировал свои действия.

— До утра, отнесёшь их на кладбище и приложишь бестолковки к телам, — опять улыбнулся бандиту.

— В обед, жди их возвращения на обычном месте, — заметил, как передёрнулся всем телом перепуганный разбойник. Он истово перекрестился. Вытащил маленький крестик на грязной верёвке, висящий на шее, и трижды, торопливо, его поцеловал.

С испугом встал передо мной, и, покачавшись немного, бухнулся на колени. Дар речи у него отнялся от шока.

Мне не было нужды запугивать его ещё более. Через полмесяца, вся их банда должна будет погибнуть, и после этого, они будут в полном моём подчинении. Разумеется, если решу их спасти.

Множество подобных «зомби — помощников» уже существуют в Европе, Азии, Австралии и Африке. Большинство, мною не востребованы и сохраняются в качестве «спящих агентов», переквалифицировавшись в специалистов менее рискованных профессий.

Также, возможно, придётся поступить и с этими гавриками. Отойдя от негоподальше, уже исчезая из вида, послал сообщение прямо в мозг бывшему гопстопнику.

— Вам всем необходимо научиться грамоте. Причём в такой степени, чтобы смогли писать статьи для Кубинских газет и журналов. Услышав крик, совершенно напуганного бандита, осуждающе добавил.

— И не ори так, тебя же не режут.

— Если не хватит денег на обучение, добавлю сколько потребуется.

Денежная тема, обещание помощи, моментально успокоили неудачного грабителя.

Углубившись в трущобы, подальше от Кубинской провинциальной гостиницы, сразу перенёс свою бренную оболочку в столичный Петроград. В доме семьи революционера, Николая Комарова, если по старому, — Фёдора Евгеньевича Собинова, меня уже ждали мои новые друзья.

— Обещал после работы прийти, — выглядывал в окно Иван.

— Мы с Егоршей нарочно дома остались, — канючил подросток.

— С парнями не пошли, новую картину смотреть в синематографе.

В этот момент, он заметил меня.

Женское платье, решил не снимать, не выходить из привычного всем образа. Как и ожидал, в виде девушки, я понравился больше. Даже соседи приникли к окнам, чтобы получше разглядеть незнакомую барышню, зашедшую под вечер, в рабочий квартал.

— Ну что, в консерваторию ходил? — задал практический вопрос старший из братьев, Егор.

— Скоро ведь уедешь, надо обязательно закрепить обещание о приёме тебя на учёбу, — парень, едва заметно улыбнулся.

— Музыкант тот, наверняка выпил изрядно, может уже и забыл тебя.

Конечно, они не знали, что этот «музыкант», — Александр Константинович Глазунов, был специально приглашён на мой просмотр, потому забыть он не мог. Но тем не менее, навестить известного и уважаемого человека, следовало бы в первую очередь. Стукнув себя по лбу, изобразил забывчивость.

— А ведь точно, не ходил я к пианисту, — поклонился тёте Маше, сразу возле дверей.

— Простите меня глупого, но придётся снова бежать, вдруг успею.

Заметил, что женщина уже вынимала из русской печи чугунок, прихватив его тряпицами.

— Ужин на меня не готовьте, я уже перекусил, а вам, — приятного аппетита.

Без дальнейших объяснений быстро развернулся и моментально исчез в тёмных сенях.

Бросившись к окну, хозяева увидели только край моего платья, исчезающий за углом соседнего дома.

Быстро удаляясь от дома, где меня ждали с таким нетерпением, старательно вслушивался в огромный вал чужой информации, пытаясь выделить мысли профессора консерватории. Или он не думал обо мне совершенно, что впрочем не удивительно, либо был занят серьёзным делами на которых сосредоточил всё своё внимание. Единственное, что легко удалось, абсолютно точно установить его место положения в Петрограде. Что удивительно, он всё ещё находился на работе.

Подойдя к консерватории, увидел большую группу студентов, ожидающих решения комиссии по экзаменационным выступлениям. Шли выпускные экзамены по всем специальностям. Уже два дня, преподаватели задерживались до десяти часов вечера, благо белые ночи позволяли озабоченным студентам спокойно ожидать на улице. Ближайшие скамейки парковой зоны были заполнены до отказа молодыми людьми, преимущественно мужского пола. Мой торопливый, сверхэнергичный проход, естественно, не остался незамеченным скучающими выпускниками. Из осторожности, избегая привлекать лишнее внимания, чуть притормозил.

— Я не то чтобы опоздал, — сообразил при виде толпы скучающих студентов.

— Я пришёл слишком рано.

— Выпускные экзамены ещё продолжаются, — услышал я звуки скрипки из открытых окон второго этажа.

Постепенно замедляя шаги, сосредоточенно планировал свои дальнейшие действия, когда чей-то мягкий, хорошо поставленный, баритон промурлыкал у меня около уха.

— Милый друг, нежный друг, я, как прежде любя.

В эту ночь при луне вспоминаю тебя…

— Меня клеят как в плохом кино!..? — удивился я неожиданностью такого поворота событий.

— Последнее время, совращаю людей всё больше я, а тут и на меня самого охота появилась.

Как ни странно, понимание ситуации, доставило мне неизъяснимое удовольствие. Теперь я понимаю, что испытывают девушки, когда мужчины пристают к ним на улице.

— Конечно, если делают это так же изысканно как этот высокий молодой человек, — быстро и заинтересованно оглядел своего «первого парня».

От великовозрастного озорника, лет двадцати трёх, не укрылся мой интерес к нему.

— Не желаете послушать прекрасный концерт, — он указал рукой на здание консерватории.

— В интеллигентной компании будущих композиторов, — слегка повернул голову на скамейки с гомонящими студентами.

Если бы я не мог читать его мысли, остался бы только при поверхностных впечатлениях.

— Высокий, стройный, с прилизанными светлыми волосами хлыщ, одетый с претензией на эпатажность. Чувствуется, что парень знает себе цену и любит быть центром внимания.

— Сергей, — кричали друзья, уже зовущие нас обоих в свою компанию.

— Спой «снежной королеве» свою лучшую песню и она растает!

Ясно, что за мой светлый парик я получил эту кличку. Но ничего, бывали у меня и худшие кликухи, — Вася — карася, говнотоп, киса…

— А что ещё делать? — пришла логичная мысль. Мне действительно нужно ждать окончания экзаменов чтобы переговорить с директором.

— Не сидеть же мне в соседнем квартале, — подумал, и решительно подхватил под руку охмуряющего меня Серёгу.

— Господа, — обратился к парню во множественном числе, тем самым дистанцируясь лично от него.

— Мне предложили поступить в ваше учебное заведение, — многозначительн взглянула в направлении толпы слушателей бесплатного концерта.

— Думаю, вы поможете мне советом, — на какое отделение будет лучше?

Почти всё моё обращение слышали уже все двенадцать человек к которым мы быстро подошли.

Среди собравшихся, находилась только одна девушка. Небольшого роста, темноволосая евреечка семнадцати лет. По её взглядам, мечущим молнии, отлично понял нежелательность моего присутствия. Моя светлая, детская кожа и почти белые волосы отчётливо противопоставлялись её смуглости и цвету волос. Меня посадили на лучшее место в середине скамейки, рядом с Марией Вениаминовной Юдиной, как она вежливо, с едва заметной холодностью, представилась.

— Это просто фантастично, — громко воскликнул мой первый знакомый.

— Среди нас две королевы, — белая и чёрная, а все мы их армия. Только тут заметил шахматную доску, спрятанную под скамью.

— Вы ещё и шахматист, кроме того, что хорошо поёте, в чём я уже убедилась, — слегка жеманно, протянула ему руку.

— Меня зовут Светлана, — решил взять себе это простое женское имя, которым недавно представлялся в кубинской гостинице. Почувствовал кожей, как обиделась Мария. Ведь в ответ на её благожелательное, полное представление себя, я ответил только именем, и то не ей, а самому завидному парню. Он вытянулся передо мной как гусар, шутливо стукнул каблуками и склонив голову, представился.

— Сергей Сергеевич Прокофьев, к вашим услугам.

— Вы заканчиваете это заведение, или работаете? — спросил я тонким девичьим голоском, будущего четырёхкратного лауреата Сталинской премии.

— Как долго здесь учиться? Что преподают? Где интереснее всего заниматься?

Окружающие парни неожиданно бурно заржали. Изобразив смущение, поморгав длинными, накладными ресницами, поинтересовался.

— Я спросила что-то неправильно? — вопросительно посмотрел на Прокофьева. Он засмеялся вместе со всеми.

— Нет, вы не сказали ничего смешного, — он молча показал коллегам кулак.

— Это они надо мной смеются, что я учусь здесь с тысяча девятьсот четвёртого года и закончу консерваторию только в будущем году по классу органа.

— Но вы не подумайте, что я двоечник оставляемый на второй год за неуспеваемость, — присел рядом со мной на краешек скамейки, подвинув более молодого собрата.

— Я уже восемь лет зарабатываю концертами, исполняя собственные произведения.

— Да, точно, в википедии так и написано, — чуть не заметил в слух.

— Здесь многие учатся сразу по нескольким классам, — продолжал он тонко хвалить себя и учебное заведение.

— Вы тоже можете начинать с любого предмета, более близкого вам, — склонился добровольный гид к моему уху, стараясь уловить запах волос. Пришлось загрузить его обонятельные рецепторы, легким, едва ощутимым ароматом, максимально приятным его сознанию.

Сам не знаю, что это за запах, так как компьютер автоматически, без моего управления, выдаёт команду на исполнение. Симпатии на основе запахов самые сильные и безотчётные, работающие на самых базовых инстинктах человека.

Сергей моментально доказал это, схватив меня за руку, двумя своими узенькими ладошками.

— Милая Светлана, позвольте буду вашим проводником в мир музыки, как старожил и самый опытный из студентов.

— Да уж, смерть от скромности, Прокофьеву не грозила с самой молодости, — улыбнулся молчаливо и ободряюще.

— Пожалуй, я готова воспользоваться вашей помощью, — как бы раздумывая, неторопливо растягивая слова, призналась.

— Конкретно меня интересует, возможно ли у вас заочное обучение, или даже, обучение экстерном?

Шум разговоров моментально стих.

— Вам знакомы такие термины, — удивлённо заметил прежний собеседник, озадаченно приподняв брови и сморщив высокий, открытый лоб.

— У вас очень странная мелодика произношения русских слов, — непреминула заметить, вызверившаяся на меня, Мария Вениаминовна.

— Выговор явно не петербургский, — высказался кто-то за моей спиной.

— Германская шпионка, — скучным голосом, деланно равнодушно, предположила девушка — конкурентка.

Все опять замолчали, почувствовав неловкость от такого серьёзного обвинения. Слишком резким был переход от невинного трёпа к государственной, военной теме.

Пришлось брать инициативу в свои руки.

— Нет, я не германская шпионка, — произнёс пискляво, но раз вы меня раскусили, придётся сказать всю правду.

— Меня послали из Австро — Венгрии, для того чтобы украсть секреты обучения в Петербургской консерватории.

Генеральный штаб, сам кайзер Вильгельм, все недоумевают, зачем так долго, — указательным пальцем нацелился в Прокофьева.

— Зачем, некоторые учатся по тринадцать лет музыкальным наукам? — студенты начали медленно понимать мой ироничный, почти издевательский, юмор.

Встал по стойке смирно, не забыв выпятить холмики фальшивых грудей. Зафиксировав эту гордую позу, сокрушённо повесил виноватую голову. Заведя руки за спину, как если бы был в кандалах на допросе, выдавил как под пыткой.

— Именно для выяснения здешнего подозрительного обучения, меня прислали в разведку. Буду поступать учиться. Заметив лёгкие подобия первых улыбок на некоторых лицах, добавил своему голосу таинственности и напряжения.

— В западной Европе все убеждены, что знаменитая Петербургская консерватория превращена в школу воспитания шпионов и военных разведчиков, — с показным сожалением всплеснул руками.

Тут, уже до всех дошло, что я прикалываюсь. Толпа грохнула дружным смехом, возбуждая большой интерес остальных сокурсников, неравномерно распределённых вокруг здания альма-матер.

Очень любопытно, почему мне так часто встречаются известные и выдающиеся личности этого времени? Разумеется, мне было бы интересно с ними общаться и даже, просто познакомиться. С другой стороны, малейшее изменение их поведения, случившееся из — за меня, может непредсказуемо исказить будущие события этой виртуальной реальности. Анализируя текущий пример вмешательства в жизнь известного, в будущем, композитора Прокофьева, наконец понимаю, что по другому быть не могло. Выдающиеся личности всегда неординарны и более активны, потому первыми идут на контакт с интересным человеком.

Например, только — что, из большой толпы студентов и сторонних любителей музыки, лишь Сергей, отважился подойти и познакомиться со мной. Недавно, в артистическом кафе, только Маяковский решился устраивать со мной разборки, из — за очерёдности выступлений. Неторопливо думаю о повышенной активности творческих людей, пока выпускники и их друзья, со смехом обсуждают, как я ловко парировал обвинения Марии в шпионаже.

— Теперь получается, что я высмеял не только шпиономанию студентки, но и её саму, — вижу как расстроенная девушка пробирается ко мне. Рука об руку, выводит меня из студенческого круга и резко бросает неожиданные слова.

— Милочка, вам не место во взрослой компании этих молодых людей, — говорит тихо, чтобы не слышали остальные.

— Вы обязаны сейчас же оставить нас, — очень крепко вцепляется в мой локоть.

— Иначе я буду вынуждена просить у вас сатисфакции. Умная и выдержанная собеседница, всё более и более злится, наблюдая моё абсолютно спокойствие и уверенность.

Наконец не выдерживает, и наклоняясь к самому моему уху, обжигающе шепчет.

— Если ты сейчас же не уберёшься отсюда, — щиплет за руку, незаметно для наблюдателей.

— Я отхлещу тебя принародно, как последнюю воровку.

Читая мысли агрессивной собеседницы, всё более уверяюсь, что она недалека от выполнения своих обещаний. Получается первая, в этом мире, дуэль, намечается с девушкой!?

Не думаю, что Мария действительно мечтает меня убить. Скорее, просто желает удалить из своей жизни как можно быстрее. Мне одновременно и смешно и неприятно. Как я дожил до того, чтобы женщина желала моей смерти? Женщина всегда была уважаема мною более нашего брата, — мужика. Не зря же говорил мудрец:

— Женщины, в сущности, ближе к идеалу человека, чем мужчины. (Я. Гумбольт)

Глава 8. Из самых диких жеребят

— Как же озлобился русский народ, — размышлял я отстранённо.

— Если даже умная еврейская девушка, готова устроить безобразную драку, чтобы устранить мешающую ей конкурентку. Всегда доступная информационная сеть интернета двадцать первого века, моментально подсказала историю жизни, готовой избить меня, девушки.

— Ели переживёт сегодняшний конфликт, — с трудом сдерживаемой улыбкой, думаю я.

— Доживёт до тысяча девятьсот семидесятого года. Отличная пианистка, завоевавшая множество международных наград, будет принимать активное участие в строительстве социалистического общества нового типа, оставаясь преданной христианкой.

— Милая моя, — дружелюбно обнял за талию девушку.

— Мне твои расфуфыренные фраера совершенно неинтересны. Незаметно, для наблюдающих за нами парней, приподнял над землёй её худенькое тельце. Решил придерживаться старой легенды и тихо и спокойно объявил.

— Я работаю в цирке, гимнасткой, — кивнул себе за спину, в сторону студентов.

— Любого из них, завалю за две минуты. Подчёркнуто оценивающе оглядел растерявшуюся музыкантшу.

— Лично мне пацаны, если говорить честно, нисколько не нравятся, — погладил её по талии, где всё ещё лежали мои ладони.

— А вот ты, Маша, очень даже симпатичная и милая девушка, — многозначительно улыбаясь, подмигнул.

Девушка совершенно не ожидала такой реакции на свои угрозы. Моментально ощутила мою непоколебимую уверенность в своих силах, позволяющую спокойно шутить и не обижаться.

Так растерялась, что даже не сообразила, что я подбиваю к ней клинья. Пришлось повторить в более мягкой форме.

— Мария Вениаминовна, — только сейчас, девушка встрепенулась и посмотрела на меня более-менее осознанно.

— Машенька, я очень хотела бы считать вас своею подругой, — опустив глаза в наигранной скромности, предложил я.

— Не могу же я полностью довериться незнакомым молодым людям.

Применил старинный, испытанный способ быстрого влияния. Сначала выбил человека из седла, серьёзной и резкой угрозой, а после, поймал в сети взаимной симпатии, когда признался в своей любви. При других, более спокойных условиях, девушка сто раз подумала бы, прежде чем принимать мою дружбу, но когда вопрос стоит между фальшивой дружбой и настоящим избиением, люди склонны верить в обман.

Пытаясь сохранить лицо, ловкая евреечка, быстро взяла себя в руки, не забыв выторговать полезное для себя.

— Светочка, конечно я буду рада взять над тобой шефство, после твоего поступления к нам, — наклонившись ко мне, очень тихо, проговорила.

— Если ты обещаешь, во всём слушаться меня и не приставать к мальчикам, — многозначительно погрозила мне пальчиком.

Трудно поверить, что эта сексуально озабоченная деваха, чуть меня не побившая, заставит плакать Сталина, своей игрой на рояле. К ней, среди ночи, ворвутся агенты КГБ и отвезут в студию звукозаписи для изготовления пластинки специально для Отца Народов. Полученную Сталинскую премию, она пожертвовала Православной Церкви на покрытие «бесконечных сталинских грехов».

— Кстати, — снова одумываюсь, вспоминая возможность моего влияния на судьбы людей.

— Мне, возможно, не стоило слишком сильно её шокировать, чтобы она не передумала принять христианство через два года. Впрочем, легко задавлю память о событиях этого дня, теми каждодневными делами, что происходили в реальной жизни, без моего вмешательства. Данные о них всегда можно вытащить из истории и заглушить любое воспоминание о себе.

— Немного жаль, бесследно исчезать из будущих мемуаров интересных людей, — улыбаюсь, представляя, как бы Прокофьев или Мария Юдина, описывали сегодняшнюю встречу со мной.

Тем временем, замечаю, как от встревоженной группы, уже знакомых мне парней, отделяется Сергей Прокофьев. Он торопливо шагает к нам, в надежде замять надвигающуюся между нами ссору.

Мария этого не замечает, так как стоит спиной, потому я предупреждаю.

— Сейчас к нам подойдёт Сергеич, — не меняя выражение лица, одними губами шепчу новой подруге.

— Приготовься придумывать правдоподобную тему нашего разговора. Видя, как широко раскрылись её глаза, от испуга, дружелюбно успокаиваю.

— Ладно уж, не трусь, я сама придумаю что сказать, — широко улыбаюсь ей и насмешливо подмигиваю.

— Ты только поддержи меня.

Подняв глаза на приближающегося красавца, ласково приветствую.

— Вот вы какой талантливый, оказывается, — киваю на подругу.

— Мария советует дружить только с самым лучшими студентами, чтобы не терять время в разгульных студенческих вечеринках, — кокетливо наклонив голову, вопросительно смотрю на подошедшего.

— Как раз про меня речь! — нахально подхватывает мою легкомысленную манеру общения Прокофьев.

— В одиннадцатом году, в издательстве Юргенсона, вышел мой первый сборник авторских музыкальных композиций, — дурашливо изображая памятник, задирает подбородок и встаёт в «величественную» позу.

— Будете себя хорошо вести, познакомлю и вас со всеми столичными ценителями серьёзной музыки.

— Отлично! — быстро соглашаюсь.

— Только, мне бы было полезно, из — за моей неопытности, слишком юного возраста…Учитывая, что я совсем недавно появилась, не стала студенткой…, - обнимаю за плечи Марию.

— Мне бы хотелось, чтобы со мной постоянно находилась единственная девушка в вашем мужском коллективе.

Наигранно скромно улыбаюсь, глупо хлопая ресницами, и признаюсь.

— Я не столичная уроженка, мне трудно жить в незнакомом городе и одновременно много учиться.

Главное, для себя Сергей выяснил, — мы не ссоримся. Он, нарочито громко смеётся, слегка обнимая за талию нас обоих. Замечаю, как сразу успокаиваются парни, до сих пор внимательно следившие за нами.

Деловито интересуюсь.

— Так что посоветуете изучать, прежде всего, как опытнейший ученик консерватории? Парень легко покупается на неприкрытую лесть и садится на своего конька, Чувствуется, что тема музыки для него близка и интересна. Подробно разъясняет.

— Чем бы вы в последствии не занимались, крайне полезными будут уроки композиции.

— Лично я брал уроки музыкальной композиции у Лядова, у Римского-Корсакова, учился инструментовке, — вдруг нахмуривается и замолкает на некоторое время.

Очень осторожно и вежливо, спрашивает.

— Светлана, вы имеете какое-то базовое музыкальное образование?

— Я, например, перед поступлением сюда, два года брал частные уроки теории и композиции у Рейнгольда Морицевича Глиэра.

Не давая возможности ответить, вспоминает.

— Да, кажется вы говорили, что вам рекомендовали поступить сюда. Значит, вас уже кто-то прослушивал?

— На чём вы играете, или поёте? — молодой человек с любопытством вёл нас обратно, в гущу молодёжи.

— Давайте мы вас послушаем? — говорил он громко, уже для всех ребят, радостно встречающих нас на скамейке.

— Давай я гитару принесу? — соскочил худенький, стройный, молодой человек.

Теперь все смотрели на меня, ожидая ответной реакции.

Очень сдержанно, но вежливо, громко сказал, всё так же в образе юной девушки.

— Спасибо вам за вашу заботу и помощь, — слегка склонил голову.

— Но меня уже слушал в ресторане один из ваших преподавателей. Именно он и пригласил зайти сюда.

— К сожалению, — теперь уже не давал вставить слово я.

— Мне приходится много работать, чтобы иметь достаточные средства для существования.

— Вот потому и интересуюсь, возможно ли сдавать некоторые предметы экстерном? — повторил свой недавний вопрос вновь.

Студенты посерьёзнели и задумались.

Наконец, заговорил Прокофьев.

— В этом мире, возможно всё, — дождался, когда стихнет веселье вызванное его комментарием.

— Всё зависит от ваших способностей и преподавателей которым будете сдавать специальные дисциплины.

— По моему немалому опыту, — он театрально, печально всплеснул руками.

— Каждый специалист, считает свою методику преподавания единственно верной и требует точного соответствия своим канонам исполнительского мастерства.

— Скажу больше, — взглянул на окружающих, — Ребята подтвердят, что даже наши преподаватели, ревниво относятся к приёмам заимствованным у своих-же коллег, преподавателей консерватории.

Мария поддержала мудрым советом.

— Если будешь иметь такие — же заслуги как Сергей, — взглянула на Прокофьева с нескрываемым уважением.

— Тогда, возможно, руководство пойдёт тебе навстречу и разрешат сдавать некоторые предметы коллегиальным прослушиванием.

Из окна, где заседала экзаменационная комиссия, после небольшого затишья, раздались звуки арфы.

— Это последняя композиция, — заметил Прокофьев.

— Через пять минут всё завершится. Люди вокруг возбуждённо зашевелились. Студенты, их родные и друзья, собирали вещи. Корзины с продуктами, бутылки вина, книги и папки с нотами. Прокофьев, захватил из под скамейки, только коробку с шахматами.

— Он ещё и заядлый шахматист, — всплыла информация из википедии.

— «В тысяча девятьсот четырнадцатом году Прокофьев победил в сеансе будущего чемпиона мира Капабланку».

— «Великий человек велик во всём», — вспомнилась чьё-то изречение. Из своего опыта, решился добавить.

— Недостатки великих громадны вдвойне, так как увеличиваются в глазах обывателей до гигантских размеров.

Как и предполагал, из дюжины человек вокруг меня, выпускниками, были только трое, все остальные, студенты других курсов. Я и Мария Юдина, величаво вышагивали рука об руку в толпе мальчишек, вызывая законное любопытство. Как бы случайно, ребята остановились вдоль входа, в фойе консерватории. Сергей, горделиво шёл рядом, как бы охраняя нас, и показывая особые права на нас. Только сейчас, находясь среди ровесников, понял как бедно, блёкло и однообразно, одета современная молодёжь. Моё платье, пошитое в Париже, не отличалось роскошью и вычурностью, но оставляло впечатление неброской элегантности и изысканной простоты. Люди искусства, легко уловили мою необычность.

Нам с Марией, выделили лучшие места в первом ряду кресел, малого концертного зала, где происходило объявление, полученных на экзамене, оценок. После итоговой, общей оценки выступлений, директор консерватории дал слова председателю экзаменационной комиссии для оглашения оценок. Сев на своё место в президиуме, прямо напротив меня, Александр Константинович Глазунов, долго бросал на меня любопытствующие взгляды.

— Он не может припомнить, где видел моё лицо, — легко прочитал его мысли.

— Главное, почти уверен, что со мной связано какое-то важное событие.

Через десять минут, после того как закончилось перечисление полученных оценок и беспокойная юная публика бросилась к выходу, директор, попросил весь первый ряд задержаться на минутку.

Директор не мог просить остаться одну меня, потому, нам с ним, пришлось отойти от остальных задержанных им зрителей.

— Милая барышня, — поклонился мне директор.

— Простите за беспокойство, но мне очень знакомо ваше лицо, а при каких обстоятельствах мы встречались, никак не могу вспомнить.

— Ещё раз прошу прощения, — продолжал внимательно смотреть на меня, пожираемый удивлёнными взглядами студентов наблюдающих это странную сцену.

— Вчера, вы приглашали меня в консерваторию для возможного обучения, — скромно улыбнулся ему.

— Правда, я тогда был в образе нищего мальчишки, выступающего в ресторане.

Собеседник громко и откровенно рассмеялся, обнял меня и ещё долго улыбался, пока подзывал своего заместителя по учебной части. Мы переместились в кабинет заместителя директора, где Александр Константинович, распорядился организовать специальный просмотр для меня, уже завтра, перед началом выпускных экзаменов.

— У этого абитуриента, — показал он на меня.

— Есть особые обстоятельства, мешающие обычному порядку проверки знаний и умений.

— Можете оформить специальный приказ, — распорядился он секретарю, вынужденному задержаться вместе со всей экзаменационной комиссией.

— Напишите распоряжение с моей подписью, разрешающее, в порядке исключения, подобное нарушение правил.

Никаких объяснений, своим новым друзьям — студентам, я не дал, хотя они меня нетерпеливо поджидали у дверей консерватории. Сергей и Мария молча проводили, меня и директора, непонимающими взглядами, до самой пролётки. Только сейчас, все сообразили, кого я имел ввиду, мимоходом сообщив о «рекомендации преподавателя».

— Ну, теперь можно уверенно сказать, что Светочка поступит в консерваторию, — иронично подметил кто-то из студентов, наблюдающих сценку моего завидного знакомства.

— Зачем же она к нам подкатывалась? — недоумевая, как бы про себя, прошептала Мария.

Сергей, отлично услышавший последнее замечание девушки, так же тихо, предположил.

— Может действительно, хотела лучше подготовиться к будущей учёбе? — пожал плечами в раздумье.

— Для того и пыталась лучше разузнать мелочи, о которых неудобно спрашивать директора консерватории.

— Пожалуй, нам самим стоит искать её дружбы? — иронично подметил кто-то из студентов.

— Шустрая девушка к нам поступит учиться на следующий учебный год, — констатировал другой.

Наша с Глазуновым поездка, а затем, совместный ужин в кругу семьи, не внесли большей теплоты в наши отношения. Я держался максимально дистанцировано, изображал сконфуженную девицу, предварительно попросив хозяина, не раскрывать моё инкогнито. Уже собрал информацию, отчасти объясняющую это странное «приятельство», симпатию директора к его будущей студентке. Глазунов всегда отличался большим либерализмом.

— «О его чуткости и доброте ходили легенды. Так, он как-то обратил внимание на худенькую студентку, талантливую вокалистку. Девушка была весьма бедно одета. Узнав, что она обедает на четыре копейки в день, Глазунов вызвал ее к себе и объявил, что назначил ей стипендию — 25 рублей в месяц». - прочитал дословную информацию в интернете.

Надо полагать, он просто пытается выяснить, не нуждаюсь ли в дополнительной стипендии и я.

— Может быть, собирается проследить, насколько жадно буду есть? — улыбался внутренне, не собираясь залезать в его мысли для выяснения таких мелочей.

На самом деле, причина оказалась скрытой в элементарном профессиональном любопытстве, хотя музыкальных тем мы ни разу не коснулись. Всё прояснилось в своё время, когда слуги подали чай и пирожные.

Ещё вчера вечером, слушая мои песни двадцать первого века, композитор уловил странную мелодическую общность, выделяющую их из всего созданного доныне.

— Или это перевод песен иностранных композиторов, — ещё тогда задумался музыкант.

— Или, совершенно новый талант самобытного творчества, гениального автора.

Моё приближение к себе, имело целью выяснение главного вопроса.

— Насколько авторство, слышанной им вчера музыки, принадлежит этому мальчишке.

Против неприкрытого любопытства хозяина, я использовал проверенный метод игры в наивного и стеснительного простака, если точнее, простушку. Всё ещё играл роль девушки, чем развлекал хозяина. Он с удовольствием наблюдал, как жена совершенно не подозревала во мне мальчишку. Дочь, Елена, двенадцати лет, сразу влюбилась в меня, как только я показал несколько фокусов и согнул зубцы толстой железной вилки в разные стороны одними пальцами.

Надежда узнать меня больше, в непринуждённой домашней обстановке, у дяди Саши, как он попросил себя называть вне стен консерватории, безнадёжно проваливались.

Александр Константинович вынужден был перейти к примитивной, официальной манере опроса. Не выходя из за обеденного стола, он взял блокнот и карандаш.

— Сколько вам лет милочка? — прервал он мою беседу с его дочерью.

— Может быть, у вас есть какие — либо документы, удостоверяющие личность?

Мне не оставалось ничего другого, как со всей серьёзностью отвечать на простые и законные вопросы хозяина. Возраст, разумеется я назвал тот, на который выглядел. Назвал бы и вымышленную фамилию и имя, если бы дядя Саша не знал их со вчерашнего дня.

— Светлана, — моё сценическое имя, — гордо признался под восторженным взглядом Лены.

— В церковно-приходской книге я записан как Василий Георгиевич Кузменко, — его дочь, совместно с супругой, огорошенно уставились на меня. Обращаясь к супругу, хозяйка, растерянно разводя руками, убитым голосом, еле проговорила.

— Дорогой, разве такое может быть? Ведь ты представил её как Светлану…? Глазунов ощутил некоторую неловкость. Ему, солидном и влиятельному лицу столицы, приходится выглядеть мелким обманщиком, шутником. Он сам боролся с подобным поведением своих сорванцов. Недовольство собой, в любой момент готово было перекинуться на меня. В этом заключается спасительный приём любой психики, сколь угодно высокой. В простом народе этот приём называется.

— С больной головы на здоровую.

Изощрённый ум, наоборот, применяет самые сложные способы оправдания своей ошибки или оплошности, до которых простой человек никогда не додумается.

— Простите меня, пожалуйста, — встал с места, прижав руку к сердцу.

— Ради Бога извините меня за тренировку умения перевоплощаться в барышню, — смотрел только на госпожу Глазунову.

— Моя основная работа требует постоянного поиска новых форм и способов привлечения внимания людей, — многословием, пытался отвлечь внимание женщин от хозяина дома, помогавшему мне.

— Я собирался спросить вас, насколько достоверно получилась у меня превращение, ведь в этом заключается основная моя задача в цирке.

При упоминании о цирке, все, слегка улыбнулись.

— Согласитесь, — торопился закрепить едва намечающийся успех.

— Больших аплодисментов добьётся симпатичная девушка, чем худенький мальчишка похожий на беспризорника или хулигана, — сдёрнул красивый белокурый парик, обнажив коротко-стриженную голову.

Контраст между двумя масками был очень велик, потому мне с удовольствием поверили все собравшиеся за столом.

— Я уже два дня хожу в женской одежде, постепенно вживаясь в новую роль, — уже спокойно и деловито, открывал я тайны своей работы.

Лена захлопала в ладоши от радости и предвкушения «цирка на дому».

— Вы покажете нам что — нибудь из своих фокусов.

— Или вы поёте, играете на музыкальных инструментах? — вспомнила, что говорил её папа.

— Раз вы поступаете учиться в консерваторию.

Успокоившийся отец, не собираясь устраивать концерт, ввиду позднего времени, поторопился ответить за меня.

— Он очень искусно удерживает вещи на кончике пальца, — чуть помолчал и добавил.

— Кажется, это называется эквилибр?

Пришлось разочаровать слушателей, что эквилибр, это умение владеть своим телом. Например, стойка на одной руке, удержание равновесия на шаре или на проволоке.

Показал на роскошный и массивный, дубовый стул на котором сидел.

— Могу пройтись немного на этом кресле? — вопросительно взглянул на хозяина.

— На большее, к сожалению, не имею времени, меня давно ждут хорошие знакомые у которых я остановился.

Получив одобрительный кивок, обошёл двенадцать стульев, проверяя их на прочность. На самом деле, в этой ревизии не было особой нужды. Я вполне мог уменьшить свой вест наполовину, или на треть от обычной своей массы. Тщательность подготовки призвана доказать серьёзность моего отношения к предстоящему номеру. Соответственно, зрители, должны проникнуться моим вниманием к мелочам и сосредоточить всё своё внимание на мне.

Покачав выбранный стул на задних ножках, поставил его на середину комнаты. Подвязал юбку шнурком от ботинок, разулся, и медленно встал на руки, балансируя на резной спинке. Ноги, чуть перевешивались в сторону сиденья. Таким образом, стул крепко стоял на четырёх ножках. Изображая серьёзные усилия по удержанию равновесия, наконец, резко убрал правую руку, стоя на одной левой. Когда стихли дружные аплодисменты семьи Глазуновых, очень медленно, сменил руку, на которой балансировал на спинке. Выждав несколько секунд, встал обоими руками и осторожно, постепенно меняя центровку силы тяжести своего тела, добился, что стул встал на две задние ножки.

— Вот это и есть настоящая эквилибристика, — сказал я приглушённо, прерывающимся от усилий голосом.

Немного погодя, поднял левую ножку кресла, раскачиваясь на одной правой. Медленно, повернул стул вокруг опорной ножки. Опустив левую ножку чуть дальше от того места где она стояла ранее, поднял правую, помогая всем телом. Передвинул в воздухе и её, поставив почти вровень с предыдущей. Таким образом, двигаясь по пять — десять сантиметров за шаг, «пошёл» в направлении к окну.

Обеденный зал, выделенный для приёма позднего гостя, был просторным. Последние метры, остающиеся до окна, практически «бежал», не останавливаясь, не терял время на видимость балансировки тела над спинкой кресла. Едва прикрытое окно, спокойно растворил, пользуясь пальцами ног. Чуть покачавшись на руках, вывалился в открытый проём на улицу. В полёте крикнул.

— Спасибо за ужин, тороплюсь! Приземлился со второго этажа, на булыжную мостовую легко, как если бы спрыгнул с кровати. Босые ноги, отвыкшие от пастушьей беготни, сразу почувствовали остывающие, шероховатые камни тротуара. Не дожидаясь появления в окнах, испуганных лиц хозяев, стремглав бросился в темноту питерских переулков, к давно ожидающим меня братьям, юным революционерам.

Как и ожидал, в небольшом домике Собинова, ныне Комарова, меня ждала более многочисленная компания. Пацаны давно убежали, а дома, вместе с хозяином, прятались от посторонних взглядов, двое его соратников по борьбе. После моего отказа перекусить «чем Бог послал», мы с ними вышли на свежий воздух. Это образное словосочетание, явно ошибочно, применительно к воздуху рабочей окраины, пропитанной миазмами помоек и открытых уличных туалетов, встречающихся на каждом шагу. Мужики, сразу закурили, даже не предлагая мне. Они всё ещё не могли отойти от шока, встретив в стильной и ультра-современной барышне, потенциального помощника. Наконец, один из них, наиболее интеллигентного вида, в тонких круглых очках с прилизанными чёрными волосами, протянув коробку американских леденцов, дружелюбно спросил.

— Понятно, что где-то покормили вас, но от конфет, думаю, не откажетесь, — потряс круглую жестяную коробку, чтобы слипшиеся леденцы развалились.

— Спасибо, — как положено воспитанной девочке, пропищал я, взяв одну конфетку обсыпанную сахарной пудрой.

— Прямо из Америки, — прочитал название на крышке, которую он держал в другой руке.

Неожиданно молодой мужчина испугался. Посмотрев на меня затравленными глазами, собрался с духом, и подозрительно спросил.

— А откуда вам известны такие детали?

Я рассмеялся от всего сердца.

— Да просто, умею читать по английски, — кивнул на коробочку, шумно обсасывая во рту леденец.

— У вас крупными буквами написано, — «Сделано в США».

Мужчина облегчённо вздохнул, извиняюще глядя на соратников. Как выяснилось, этот революционер только вчера, тайно прибыл на борту английского судна в порт Петрограда из Нью-Йорка.

— Только этими конфетами и питался, сидя безвылазно в тайной каморке, — объяснил он свой испуг.

— Спасибо ирландским матросам, поддерживающим освободительное движение в России.

— Володарский, — протянул мне тонкую худощавую ладонь интеллигента.

— Можете звать просто, — Веня, — улыбнулся тепло и располагающе.

— Моисе́й Ма́ркович Гольдште́йн, — улыбнулся я в ответ, прочитав про него ссылку в википедии, а в слух сказал.

— Можете звать меня Лана, Светлана или Василиса, как вам покажется удобнее, — показал на своё платье двумя рукам.

— Пока я в этой роли городской барышни.

Любопытно, что даже в Большой Советской Энциклопедии, буква В., перед фамилией Володарского никак не расшифровывается, а мне он раскрылся.

— У вас красиво пошитое платье, дорога Лана, — на английском языке, польстил мне Моисей Маркович.

В Америке он работал портным уже три года, даже вступил в международный профсоюз портных и Социалистическую партию Америки.

Отлично зная английский язык, он хотел проверить меня на характерность произношения, надеясь таким образом узнать больше о моих учителях.

Хотя он был одногодком Сергея Прокофьева, они отличались, друг от друга, как земля и небо. Хитроватый и осторожный В. Володарский, вынужден быть постоянно настороже. Даже в интернете нет информации о его приезде в предреволюционный Петроград. Сейчас, по уверениям википедии, он должен издавать газету «Новый Мир», вместе с Троцким и Бухариным.

— Оказывается, большевики и меньшевики, не так уж ссорились между собой, — подметил интересную особенность появления Вени у большевика, путиловца Комарова.

— Не зря, сразу после октябрьской революции они все, в полном составе редколлегии, примкнут к большевиками.

Сейчас, по видимому, Володарский собирал информацию для своих товарищей в Америке. Положение в России давно казалось предреволюционным всем наблюдателям со стороны. Собрать сведения о настроениях народа, непосредственно в России, было жизненно необходимо, для продолжения борьбы из вне.

Вторым, представился Лазимир Павел Евгеньевич. Молодой человек явился от партии эсеров, или социалистов революционеров. Эта партия, в отличии от всех остальных, оставалась разрешённой, и, даже имела своих представителей в государственной думе.

С удивлением понял, что коммунисты, имели своих людей, во всех партиях и политических течения отличных от них. В принципе, исключительно мудро. Не зря, сразу после революции, большевикам так легко удалось объединить разрозненный, дико вольнодумный, казалось — бы, отряд мятежников.

Но сейчас, эти представители, сочувствующие деятельности РКП(б), приглашены для знакомства со мной из простого хвастовства. Мол, смотрите, какие молодые таланты примыкают к большевистскому движению. Немного опечалившись моей примитивной ролью, красивой наживки, быстро успокоился, найдя для себя выигрышные моменты.

Самое главное, оба человека, представленные мне, разнесут славу о моём странном образе в широкие массы революционно настроенных активистов. В будущем государстве рабочих и крестьян, именно они займут важные посты, что весьма важно для моей тайной деятельности по параллельному строительству собственного государства. Очень жаль, что, конкретно этих молодых людей, не удастся использовать в своих целях. Эсер Павел Лазимир погибнет в восемнадцатом году, а еврей Володарский, будет убит в тысячу девятьсот двадцатом.

Как и предполагал, дядя Коля, попросил меня повторить имена тех людей с которыми я встречался в заграничных гастролях и у себя дома, в Сибири. Как и ожидалось, перечисление имён известнейших людей произвело неизгладимое впечатление на парней. Правда, в этом времени, возраст в двадцать пять лет, являлся вполне зрелым и не допускал легкомысленного отношения к ним, как к молодёжи. Если говорить о жизни в деревне, хорошо мне знакомой лично, даже мой, десятилетний возраст, казался всем вполне самостоятельным.

— Кстати, — вдруг вспомнил я о своих деревенских обязанностях, хозяина, мужа и будущего отца.

— Некогда мне тут играть роль свадебного генерала, — резко осознал непродуктивную потерю времени.

— Спасибо Николаю Комарову, что свёл меня с этими людьми, но пора и делом заняться.

Не откладывая дела в долгий ящик, задрал юбку и показал мужикам свои босые ступни.

— Вы меня извините, — опустил платье, расправив его на бёдрах чисто женским движением.

— Но мне немного прохладно стоять с вами на голой земле.

Пока партийцы открыли рот от удивления, закончил свою мысль.

— Мне недавно пришлось срочно бежать из одного подозрительного общества, потому, не рискую подводить и вас, — указал на дядю Колю. — Особенно моего гостеприимного хозяина.

Не давая вставить и слова, попросил передать привет парням, обещал непременно ещё свидеться в будущем, пожал всем руки и быстро ушёл в быстро сгустившуюся темноту ночи.

Моё появление в доме у Капитолины Лукьяновны Кичигиной, моей официальной тещи, произвело ошеломляющий эффект. Видимо, мать и дочь уже забыли мой необычный способ возникновения на пустом месте, или моё женское платье, ввело их в замешательство. Во всяком случае, тёща буквально упала со стула, на который как раз присаживалась. Беременная супруга, хотя и осталась сидеть, весьма испугалась, то — ли вида упавшей матушки, то — ли неизвестной белокурой девушки, возникшей перед ними.

— Похоже, я слишком увлёкся лёгкостью перемещений, — понял свою ошибку. Быстро сдёрнув парик, почти моментально вылез из платья, оставшись в одних спортивных трусах.

Тёща, продолжая сидеть на полу, уже весело смеялась, а её дочь и моя супруга, Зиночка, продолжала болезненно охать, держась за большой живот.

Встала встревоженная Капитолина.

— Неужели выкидыш? — испуганно прижала руки к лицу, как бы стараясь заглушить, уже сорвавшиеся с языка слова.

— Ведь недавно только венчались, — тёща выдала фразу, как будто исключающую такие ранние роды.

— Так вы и знакомы то, трёх месяцев не будет, — уже более осознанно подсчитывала она возможные сроки.

Пришлось успокоить женщин искусственно, введя им в кровь дополнительное количество эстрогенов.

Ускоренное течение беременности объяснил специальным лекарствам, которые тайно давал Зине.

— Это абсолютно безопасно, — уверял женщин.

— Просто я быстрее хотел стать отцом.

Тёща и одновременно моя управляющая, всем Мендерским хозяйством, заполошно забегала по комнате.

— Надо быстрее готовить всё для родов, — повторяла она тихо, как заклинание.

— Ребёнку нужно пелёнок купить, коляску, горшок, соску… — перечисляла самое необходимое, по её мнению.

— У будущей бабушки слегка поплыла крыша, — предположил я серьёзно, про себя.

— Ей столько фантастической информации приходится перерабатывать, почти без моего вмешательства, что для тридцати восьмилетней вдовы, очень серьёзный стресс.

Одно её омоложение на десять лет, в качестве свадебного подарка, свело бы с ума и более привычный к чудесам разум женщины двадцать первого века.

Ускоренное развитие плода, принесло неожиданные результаты. Мои расчёты оказались неверными. Моя первая официальная супруга, носила под сердцем, полностью сформировавшуюся, двойню. Мальчишки были одними из первых, кого я программировал при зачатии. Чуть позже, старался обеспечить равномерное рождение, как мальчиков, так и девочек.

Очень похоже, судя по беременности Зины, внутриутробное развитие моих детей, ускорилось ещё больше, чем рассчитывал. Виртуальность, конечно, дело совершенно непредсказуемое. Вполне может случиться всё, что угодно. Только начал привыкать к одиночеству, и вдруг, просто как в сказке, ожидаю более совершенных помощников, чем все, бывшие до сих пор. Вроде бы должен радоваться, что события идут лучше, чем ожидал, но опять накатывает знакомая волна неприятных сомнений в собственной правоте. Как в детстве, когда не представлял с какой стороны подходить к решению совершенно незнакомой проблемы.

Насколько я был прав, ожидая одних только благ, от рождения новых людей, никогда не живших в этом времени? Если даже я сам, продукт этого времени. Тело моего деда, в котором сейчас размещаюсь, погибнет только весной тысяча девятьсот сорок второго года. Те «зомби — помощники», жизнь которых продлил, уже после смерти, предусмотренной их реальной историей, попадают под полное моё управление. Какую — же степень влияния смогу оказывать на тех людей, появление которых на свет произошло только благодаря моему вмешательству? Куда уж больше, той, что имею над спасёнными от гибели? А вдруг… Ну мало-ли? Наши взаимопроникновения будут ещё большими, чем с нынешними «зомби — помощниками»? Вдруг плюсы будут добавляться не только мне, но и им?

Хорошо помню, как долго мучился, пытаясь скрыть собственные мысли, в том момент когда открывал для себя разум спасённых, оживлённых мертвецов. Их сейчас набирается, наверное, уже больше миллиарда. Давно передал управление вновь прибывающими на мои тайные территории, таким же как они, только специально зомбированным для руководящих функций. Всю информацию имею только от них. Не рискую сканировать каждого новенького «зомби», как бывало раньше, когда мне все «зомби — помощники» были страшно интересны. Даже сейчас, иногда, непонятно почему, случаются прорывы их сознания в мою память, хотя ставить блоки давно уже научился. Вдруг, дети, которые родятся от моего генного материала, будут обладать более сильной способностью, считывать все мои мысли без ограничений?

Сижу и размышляю, гладя ладонью по большому животу Зинаиды. Она давно затихла и даже задремала. Поглаживая, успокаиваю уже не её, а самого себя. Тёща, давно сообразив, что я в силах справиться с любой проблемой, оставила нас одних.

Если говорят, что вступление в брак, открывает новый этап жизни, то для меня таким этапом, станет рождение первой двойни. Что тревожит меня, так это невозможность считывать мысли будущих новорождённых. Оказывается, дети, имеют какие — то ощущения, ещё находясь в животе матери. Как только что узнал из сети, они способны на чувства и эмоции.

— «Если отец регулярно разговаривает с плодом во время беременности жены, то почти сразу же после рождения ребенок будет узнавать его голос. Часто родители также отмечают, что дети распознают музыку или песни, услышанные в пренатальном периоде. Причем они действуют на малышей как прекрасное успокаивающее средство и могут быть успешно использованы при снятии сильного эмоционального напряжения».

— Наверное, поздновато я спохватился? — печально размышляю, в общении с будущим малышом, своим сыном.

— Но ведь прирождённые задатки моего деда, в девятилетнем теле которого я оказался, больше трёх месяцев назад, абсолютно не важны сейчас, когда полное управление его жизнью перешло в мои руки. Мой разум, сорокапятилетнего программиста двадцать первого века, полностью заместил сознание ребёнка. Точно так же, сознание новорождённых, будет улучшено, или даже заменено, разумом из будущего. Вот только чьим разумом будет улучшено? Моё сознание раздвоится, утроится… или чьё-то другое? Своих детей, за три месяца, «заложил» уже несколько сотен. Чьё сознание им подарю, если ситуация этого потребует? Можно ли их оставить воспитываться, обычным, привычным в этом времени, способом? Может быть, разумнее организовать для моих детей, специальную школу, на одной из моих тайных баз?

Как бы не сложилась ситуация после появления на свет моих детей, думать об их воспитании я обязан уже сейчас. На моих закрытых территориях, нет никаких учебных заведений, так как все знания получаются путём простого внедрения в разум прибывающих «зомби — помощников».

Как щедро дарю знания сейчас, так и отниму их, после выполнения задуманного научно-технического прорыва. Но вот о том, как будет существовать громадная общность людей, неожиданно проснувшихся в своём прежнем разуме, до конца я ещё не продумал. Я уже начал подбирать женщин из числа обычных, не убиенных и спасённых мною, для будущих браков. Это не такое простое дело как кажется. Женщин гибнет очень мало на войне, по сравнению с мужчинами. Мне приходится изымать из реальной жизни тех девушек, кто не родили детей, чтобы не допустить резкого изменения будущего. Распорядился о строительстве, на своих территориях, детских садиков и начальных школ. Как говорил мудрец.

— «Дайте нам лучших матерей, и мы будем лучшими людьми». (Жан Поль Рихтер 1763–1825).

Получается, если древний римлянин воспитывался бы в самых лучших условиях двадцать первого века, он вырос бы гением, по меркам своего, рабовладельческого времени?

Так и мне, придётся устроить воспитание своих детей, впрочем, как и всех остальных, по самым высшим стандартам, какие только существуют.

Дети, как известно, наше будущее. Следовательно, если я собираюсь покорить мир силой разума, а не оружия, мне необходимо воспитать лучшее общество. Не только мои личные дети обязаны быть совершенными, но и все дети, рождённые в моих закрытых резервациях, должны стремиться к пределу человеческого идеала.

Как ни печально, чем дальше продвигаюсь в этом, своём варианте реальности, тем труднее становится. Ничего не остаётся, как принять древний афоризм, за руководство к действию.

— «Из самых диких жеребят выходят наилучшие лошади, только бы их как следует воспитать и выездить». (Плутарх 46 — 127)

Глава 9. Каждое дитя

Пока Зинаида отдыхала, успокоенная моим лечебным внушением, мысленно, распорядился организовать спецшколы. Как выяснилось, дело обстояло не так плохо, как я ожидал. Высшие учебные заведения, под крышей научно исследовательских институтов, практически уже существовали. Более того, учёные, без моего вмешательства, догадались обмениваться новыми результатами исследований. Как я понял, появлялись такие знания, которых не существовало в моём времени, раз ими приходилось делиться. Ведь вся необходимая «зомби — учёными» информация, незамедлительно перекачивалась из глобальной сети двадцать первого столетия.

Немного поразмышляв, пришёл к выводу, вернее, вспомнил, что новые изобретения появились, практически сразу, как только весь объём знаний моего мира удалось вместить в отдельно взятую голову. Ещё на первых этапах, заметил интересную особенность. Немногочисленные местные учёные, обогащённые моими знаниями, значительно проигрывали в изобретательности их применения простым жуликам и пролетариям. Чуть покопавшись в природе странного феномена, понял простую истину, — бандитам и преступникам, всю жизнь приходилось затрачивать больше изворотливости и фантазии, чтобы просто выжить. Наделение их силой знаний, добавило им огромные преимущества перед теми, кто усвоил, положенный сословными привилегиями, информационный багаж, с детства.

Как убедился, из первых результатов работы самой удалённой и северной базы, «Баклан», где собрал всё отбросы дореволюционного общества, именно они достигли самых выдающихся результатов и скорости их материального воплощения. Точнее, более полумиллиона мужчин закрытой территории, не могут быть одними уркаганами и люмпен пролетариями. Основная рабочая масса, представляла собой обычный состав фронтовиков, избежавших гибели и успокоенных внедрённой им программой послушания.

Идея необычного эксперимента с уголовниками, родилась во время Питерского вояжа. Знакомство с сутенёршей Жилой, чрезвычайно деловитой, ловкой и мудрой, произошедшее как раз в момент основания этих удалённых территорий, позволило родиться идее необычного руководящего состава для этой базы. Расчищая дорогу Серафиме Никитичне Жилиной, в бандитских кругах Питера, — «Жиле», пришлось убрать большое количество неформальных авторитетов столицы. Около полусотни криминальных личностей, одной психологической обработкой, без замены сознания, заставил служить моим интересам и перебросил на дальний Восток. Именно они и составили руководящее ядро новой зоны.

Здраво рассудил.

— Если эти авторитеты могли держать в руках весь криминальный мир Петербурга, тогда, идеально послушных «зомби — помощников», легко направят так, как нужно мне. Мой расчёт оказался верным. Особо отметил, полезность включения в руководящее звено других территорий, подобных, не зомбированных личностей. Как производительные силы, свободные люди были гораздо хуже «зомби — помощников». Я не мог отключить им потребность во сне и еде, как поступал со спасёнными мною от смерти. В головы обычных жителей этой виртуально реальности, очень плохо вживлялись знания из моего мира. Вернее, вживлялись точно так же как в тех, что должны были быть убиты, но на длительное время информация не задерживалась. Не больше недели, новость оставалась в памяти, а потом, «затиралась» наложением других знаний.

Для коррекции социальной политики, во всех территориях, потратил пятнадцать минут дистанционного общения. Всё также продолжая сидеть рядом с Зинаидой, удостоверился, что меня верно поняли и точно выполняют указания по строительству супер совершенных, детских учебных заведений. Возможно там, придётся воспитываться моим детям, свернувшимся пока в животе, моей венчанной супруги. Вспомнив про венчание у отца Никона, задумался о другом, предстоящем венчании в Великобритании.

— Как там мои новые, австралийские родственники добираются морем? — неожиданно побеспокоился.

— Слишком серьёзные дела намечаю, в части света, принадлежащей англосаксам, чтобы относиться к католическому браку наплевательски.

Пробежался по мыслям моих новых австралийских родственников, болтающихся уже вторые сутки в море. Кажется, спектакль бракосочетания на родине предков, задуман красиво. Все приглашённые, теряют только время. Вся поездка для них бесплатна. Отлично помню поговорку:

— «Хороший экспромт, тот, что хорошо подготовлен», — опять возвращаюсь мыслями, к малоподготовленному рождению моих первых детей.

Важнее этого события, в ближайшие дни, у меня не предвидится. Прибытие заморской невесты в Саутгемптон, ожидается только через неделю, если погода не внесёт своих корректив в океанское путешествие.

В тишине размеренной деревенской жизни, всегда нападает желание анализировать прожитые этапы или заниматься планированием предстоящих событий. Вот и сейчас, патриархальное спокойствие, нарушаемое редким мычанием коров или задорным криком петуха, навевает философское настроение.

Рано или поздно, моим существованием заинтересуются серьёзные люди и организации, будущей республики советов. Мне нужна правдоподобная легенда моего существования при царском режиме. Отлично понимаю, что эти мысли возникли под впечатлением недавней встречи с группой петроградских революционеров. Я обязан думать о будущем, если собираюсь в нём жить. Тем более важно напрягать извилины, если планирую изменять виртуальную реальность, в своих интересах.

Благодаря грядущей революции в России, я могу быть уверен, что на родине, мою легенду не будут проверять на достоверность до конца гражданской войны. Значит, до двадцать пятого года, а может и до тридцатого, моя скромная особа не должна интересовать чекистов и комиссаров. Потом начнутся первые пятилетки, приграничные конфликты на Дальнем Востоке и на финской границе… Значит опять, будет не до меня. Виртуальная реальность, данная мне, действительно, очень похожа на компьютерную игру. Как и в простой стрелялке, мне выданы условия, карты местности, способы поиска артефактов и оружия. От одного уровня к другому, обязан пройти и заработать максимально возможное число баллов. В моём случае, это деньги и авторитет, которые могу использовать для любых целей в дальнейшем.

Мне не поставлен конечный итог всех усилий. Не думаю, что истинная цель всех событий мною инициированных, моё эгоистическое желание заработать. Деньги, как ни говори, только средство для чего-то иного. Например, в компьютерных играх, это победа над всеми монстрами или выход в космическое пространство. Все те блага, которые приходят к нам после получения денег, и есть главный стимул. Именно, притягательная цель, заставляет нас меняться самим, совершенствоваться. В нашем собственном совершенствовании и есть цель жизни. Если брать за аналогию виртуальную игру, в которой мы учимся быстроте и ловкости управления компьютерными манипуляторами, завоевание благ реальной жизни, учит нас преодолению себя. Выходит, что истинной целью всех усилий, бывает только совершенствование. Его нельзя назвать «самосовершенствованием», так как цель нам спущена свыше. Может быть и моя «виртуальная игра», в путешествия по прошлому, в теле моего деда, задана кем-то со стороны? Чего — бы я не старался достичь, побочным результатом, всегда будет умножение моих способностей. Я чувствую сам, как быстро меняюсь, под влиянием всех забот на меня наваливающихся. Пусть эти заботы, такие приятные, как беременность моей супруги.

Зина сладко спит, убаюканная моим соседством.

— Редко навещаю её, в последнее время, — грустно признаю неопровержимый факт.

— Должен — бы, страшно радоваться своим детям здесь, раз в своей реальности их не имею, — а ведь нет такого!

Вообще странно, казалось — бы, жизнь в этом времени абсолютно реальна и достоверна во всех своих ощущениях. Иногда, самые мелкие нюансы замечаю, — запахи, жилки на листике травы, божью коровку по ней ползущую, а ощущения игры и неестественности, постоянно присутствуют. Остаётся предположить, что это моя психика, постоянно самосохраняется, выдавая успокаивающее предупреждение, — «расслабся, — это всё ирреально».

Опять, уже в который раз, появляется предположение о потустороннем вмешательстве. Для себя я давно решил.

— Кто бы ни стоял за реальным авторством моего путешествия в прошлое, я обязан его продолжать.

Если разобраться, всё человечество, возникло на земле из весьма туманных предположений учёных. Истинная причина появления разума так и остаётся скрытой глубиной веков. Может «отцом» нашего вида «homo sapiens», и моего эксперимента, является один и тот же субъект?

— Но вот отцом этих карапузов, — успокаиваю детей, буянящих в животе беременной супруги, тихо сопящей рядом.

— Их отцом, точно, буду я.

— Пусть только родятся, уж я их научу свободу любить! — на лице невольно появляется улыбка. Собственно, в тёмном тесном месте, они сидели меньше трёх месяцев. Очень надеюсь, на девять месяцев, они там точно не задержатся. Тем не менее, вмешиваться в течение, и без того ускоренной беременности, не буду. Совершенно уверен, при малейших проблемах, мой компьютер даст мне почувствовать их. В любую секунду, тот час, окажусь рядом. В настоящее время, я свои обязанности здесь, выполнил.

У меня есть другие, очень срочные дела в Южной Америке. Отлично чувствую, как активно бурлит революционными настроениями Куба. Предварительно рассчитанный мною, центр освободительного движения, сместился из экваториальной зоны континента на этот остров, благодаря стараниям секретных служб США. Мне совершенно не нужно, чтобы кубинские богатеи, захватили власть и передали правление над островом, соседнему, более успешному, государству. Соединённые штаты с удовольствием пририсуют на свой флаг очередную звёздочку, как за сбитый самолёт. Моя встреча с американской журналисткой, даёт возможность постоянно отслеживать события вокруг неё. Именно теперь, точнее, уже два часа назад, рыбачий баркас с оружием для повстанцев, прибыл в порт Гаваны. Журналистка Джулия Робертсон, сама не знала всех результатов многоходовой операции, в которой она принимала участие.

В настоящее время, она мчалась на поезде по континенту, торопясь рассказать Сесилии Карстон, главе Нью-Йоркского общества суфражисток, сногсшибательную новость о приезде тайской целительницы женских болезней. У неё уже сложился хитрый план, использования шумихи вокруг этого сомнительного «шарлатанства» для распространения женского движения по Америке. Она была уверена, что Сесилия согласится с ней, а значит, именно она получит возможность заработать на статьях, а главное, прославиться!

Её кубинский друг, притворявшийся супругом, как раз в это же время, праздновал удачное завершение сложного и опасного поручения. Оружие, тяжело качалось на волнах у причала, в неприметной рыбачьей посудине, пока контрабандист и доставщик ценного груза, отмечали это событие.

Мои новые «друзья — разбойники», проживали в ста восьмидесяти километрах от вышеописанных событий. Если быть совершенно точным, лично знаком со мной только один из троих, главарь Пабло. Остальные двое, могли только похвастать своею смертью, от моей руки. Отлично видел, как все они сидели на пыльном чердаке заброшенного дома на окраине Пинар-дель-Рио и обсуждали сложившуюся ситуацию. Подельники Пабло, безграмотные и туповатые братья — мулаты, отказывались повиноваться своему главарю. У каждого были семьи, которые требовалось кормить и одевать. Нужны деньги, которые они умели получать только грабежами. Поначалу, возрождённые к жизни парни, безоговорочно поверили в рассказ, взволнованного не — на шутку, главаря. Их устроило моё разрешение, промышлять разбоем и дальше. Спокойно пережили сообщение Пабло, о дополнительных тайных делах, которые изредка будут им поручаться. Но странное приказание, учиться грамоте, оказалось совершенно неприемлемо. Тратить время на такое дурацкое и бессмысленное дело, абсолютно недостойное взрослого мужчины, ребята категорически не хотели.

— Ты один, давал ему обещания, — прямо и нагло заявили они своему спасителю.

— Тебе и отчёт держать.

— Скажешь, что мы не способны учиться от рождения, — со смехом, почти издевательски, заявил самый младший.

— Можешь, нас, даже больными объявить, — чуть смягчил отказ старший.

Именно в этот момент, они услышали скрип стропил старой крыши. Не успели поднять головы, как я спрыгнул к ним, через ближайший пролом в черепице.

— Ребята, — обратился кchikos весело и спокойно.

— Есть небольшое дело в Гаване, которое надо провернуть прямо сейчас.

Моё женское платье и белокурый парик, красиво вьющийся вокруг весёлой и симпатичной мордашки, ввели их в ступор. Первым, суть моих слов осознал Пабло, на этот раз не упавший на колени от страха.

— Нам только добираться до порта надо неделю, — принялся он торговаться, быстро подыскивая другие аргументы.

— А кто, всё это время, наши семьи кормить будет?

— Ещё неизвестно, сколько дней это дело займёт… — продолжал набивать цену, как ни в чём не бывало.

Только его подельники, оставались под впечатлением моего фантастического появления с крыши. Хотя они только — что прослушали подробный рассказ о моих сверхчеловеческих способностях, явление чуда воочию, произвело гораздо большее впечатление на бедных фантазией обалдуев. Все грабители, были вооружены ножами, но ни у кого и мысли не возникло, попробовать меня ими. Именно этого эффекта я и ожидал, свалившись им на голову так буквально.

— Ребята, — очень доброжелательно, даже с нежностью, пропел им ласково.

— Если завтра утром будете дома, с полными карманами долларов, — спросил, уже резко и быстро.

— Вас устроит такая работа?

Поднял обе руки, выставив ладони, ответил на немой вопрос главаря, застывший в его глазах.

— Гарантирую вам полную безопасность.

— О согласии спрашивать не буду, — многозначительно продолжал смотреть на вожака.

— В случае отказа, вы все подлежите уничтожению, — виновато улыбнулся, слегка пожав плечами.

— Никто и не думал отказываться, — снова перехватил нить разговора мой старый знакомый.

— Мы готовы хоть сейчас, — украдкой глянул на своих бойцов.

Коллеги давно и придурковато кивали, в едином порыве выполнить что угодно.

— Теперь, их кукловоду, будет легче заставить ребят пойти учиться, — самодовольно радовался я своей ловкости.

— Значит так, — поманил рукой всех троих к себе.

— Возьмите друг — друга за руки, — сам, протянул ладонь Пабло.

Пока остальные двое, медленно и пугливо подкрадывались, объяснил задание.

— Сейчас, заберёте в порту Гаваны, небольшой рыбачий кораблик. Часового, нужно обязательно оставить в живых, чтобы он мог рассказать, что его ограбили местные пираты.

— Не бойтесь, лиц ваших он не сможет описать, — успокоил сразу, не дожидаясь законных вопросов.

— Отгоните шхуну в море, на его глазах.

— Обязательно побеспокойтесь, чтобы ваше бегство видели другие свидетели! — наставительно погрозил пальчиком.

— После, перегрузите содержимое трюма в лодки повстанцам, вблизи берега, возле Парамарибо.

— Это же Нидерландская Гвиана, — не сдержался, более грамотный, Пабло. Хотел добавить, что до Суринама, около трёх тысяч миль, но вовремя вспомнил о моей дьявольской природе и благоразумно замолк.

— Как только расстанетесь с покупателями и получите расчёт, сразу попадаете обратно, — я указал в пол под собой.

Вся трое шаромыжников, очень медленно и осторожно, подошли ко мне.

— Готовы? — спросил с небольшим напряжением в голосе.

— Начали!

Дождался, пока перемещённые, немного осмотрелись в припортовых трущобах Гаваны, пропахших рыбой и сладковатым запахом забродившего сахарного тростника. Продолжил, как ни в чём не бывало.

— На первый раз, всегда буду рядом, — не оборачиваясь, двинулся вперёд.

— Вы таких дел ещё не проворачивали.

Внутренним зрением, ощущал, как ребята, испуганно озираясь по сторонам, гуськом, двинулись за мной.

Вся операция по экспроприации контрабанды, заняла менее десяти минут. Ещё двадцать минут, новоявленные пираты, возились с парусами, медленно удаляясь в море на глазах связанного дежурного, заброшенного под мостки с кляпом во рту.

На час, оставил троицу компаньонов одних, в утлом судёнышке, медленно уносящемся в открытое море. За это время, организовал знакомых мне революционеров Бразилии. Давно знал, что у них готовы большие запасы золота, вырученные на продаже наркотиков. Долго возились с поисками тяжёлых лодок и перекладыванием мешочков золота на дно. Дал бразильцам задание, отплыть подальше от берега в любом месте, близ Форталеза.

Кубинские налётчики Пабло, обрадовались мне как родному, когда появился у них на лодке в открытом море. Кратко и деловито, не замечая их счастливых улыбок, объяснил ребятам порядок дальнейших действий. Закончив болтать через четверть часа, телепортировал наш транспорт, в расчётное месте.

— Как встретитесь в море с бразильцами, — посоветовал всем.

— Не называйте своих настоящих имён.

— Дело очень серьёзное, — многозначительно покачал головой.

— Учитесь соблюдать конспирацию.

Весь остальной обмен грузами, происходил без моего присутствия, так как из — за небольшого волнения на море, передача товаров, обещала занять довольно много времени.

Почти за пять часов, пока новоявленные морские контрабандисты работали в поте лица, посетил большинство лидеров повстанцев Южной Америки. Практически во всех группировках, требовалось оружие и боеприпасы к нему. Запомнил большой перечень, запрашиваемого ими. Благо, ресурсы компьютерной памяти, всегда были в моём распоряжении. Прямо из джунглей Амазонии, передал эти запросы своим базам в России. Мне не хотелось повторять трюк, с воровством чужого товара, много раз. Слишком опасно и трудоёмко задействовать большие группы людей в простом деле снабжения оружием. Один, — два раза повторю подобный грабёж военных транспортов, чтобы у наших противников сложилось чёткое понятие о способах вооружения бунтовщиков. На самом деле, буду телепортировать свои контейнеры со всем необходимым, в условленные, глухие, места. Оружейные заводы на моих, закрытых территориях в России, практически сразу, начали перестраивать оборудование для выпуска непривычных боеприпасов и оружия. Мне нельзя передавать в Америку винтовку Мосина или пулемёт Максим, российской сборки. В крайнем случае, могу закупить европейское снаряжение, различных стран и фирм. Возможно, я зря так внимателен к мелочам, если способен удалить память о событиях, любому количеству народа. Мне хочется заранее предусмотреть все возможные неприятности, чтобы в будущем не метаться в поисках людей с ненужными, излишними, воспоминаниями, с целью их подчистки…

— Какое сильное эмоциональное эхо обо мне, возникло в Питере, — вдруг ощущаю неожиданно. Несмотря ни на что, неторопливо заканчиваю важные переговоры в перуанских предгорьях.

Немного задерживаюсь с группой Пабло, после переноса их на место. Объясняю им прописные истины.

— Если вы засветитесь в своих краях с золотыми самородками, — поднимаю один из плотных мешочков.

— Привлечёте внимание очень опасных людей, — говорю совершенно уверенно и даже, слегка печально.

— Вы мне ещё будете долго нужны, потому собираюсь помочь вам, — ободряюще улыбнулся и продолжил.

— Не отдать концы раньше времени.

— Вы меня подождите, немного, — ласково и доброжелательно, почти уговариваю парней, на знакомом чердаке.

— Сейчас принесу баксы, они вам удобнее, в этой-то глуши.

Приходится снимать крупную сумму со счёта в Нью-Йорке. В женской одежде, процедура проходит исключительно быстро. Вернувшись к своим подельникам через десять минут, понимаю, что братья — жулики не смогли удержаться и отсыпали от каждого мешочка, немного золота. Только главарь, не рискнул меня обмануть. Молча глядя на него, отлично вижу, как всё было. Он не взял золото, только потому, что был уверен в мой способности всё знать.

— А подельникам разрешил «подоить» кошели, чтобы посмотреть, чем дело кончится, — осторожный мерзавец. Молча, поощрительно, киваю ему головой.

— Ты всё сделал правильно, Пабло, — поворачиваюсь к жуликоватым подручным.

— А вы взяли на себя лишнего, — стучу по ящику, служащему нам стулом.

— Положите всё обратно, — спокойно и равнодушно, приказываю.

— На первый раз, никого не трону, но ваша доля уменьшается в два раза.

Многозначительно смотрю на Пабло.

— С тебя тоже следовало бы штраф взять, — по-детски грожу пальчиком.

— Что не предостерёг глупых товарищей от дурного дела.

— Сам не стал брать, решил посмотреть, как у других получится? — со смехом раскрыл планы главаря.

— В любом случае, за то, что воздержался, — ты не будешь наказан.

Из толстого портфеля, вынимаю стандартные пачки денек в банковской упаковке. Выкладываю три одинаковых стопки банкнот, прямо на пыльный пол, затем отбираю половину от двух и кладу обратно себе. Указывая на ополовиненные денежные горки, говорю, враз погрустневшим браткам.

— Это ваши двадцать тысяч баксов, — наставительным тоном, слегка ехидничаю.

— А если бы не жадничали, было бы по сорок каждому.

— Кстати, — пододвигаю деньги отдельно для командира.

— Ему причитается пятьдесят тысяч, и он их получает без всяких вычетов.

Один Пабло понимает, что я их нарочно сталкиваю между собой. Любой хитрый начальник, стремится посеять рознь в рядах подчинённых. Не дай Бог, они объединятся и почувствуют себя в силах диктовать руководству свою волю.

Но, всё хорошо в меру. Вносить разлад в коллектив своих же работников, не нужно сверх необходимого. При полном разрыве отношений, люди не смогут плодотворно работать. Знаю, что заводила банды отлично понимает свою роль и мою игру с ними. Потому быстро прекращаю дразнить обделённых членов группы.

— Вы не переживайте, скоро будут новые дела, после которых эти деньги вам покажутся мизерными, — указываю на пачки баксов в их руках.

— Это подъёмные на обучение, вас, и ваших детей, — показываю ладонью, метр — полтора от земли.

Чтобы через полгода вы все умели читать и писать, а через год могли написать под диктовку статью в местную газету.

— Текст я вам подскажу лично, — двумя руками приглушаю вспыхнувшее, было, возмущение, объясняя.

— Это тоже работа и она также будет хорошо оплачиваться.

Бросаю вопросительный взгляд на старшего группы.

— Неужели вы хотите закончить жизнь бандитами в вашем грязном городке? — перевожу глаза на братьев.

— Вы хотите своим детям такой — же судьбы, как и ваша?

Мне действительно нужно добиться их желания учиться. Если главаря их банды скоро должны убить, после чего он попадёт под моё полное управление, то сотоварищи ещё долго проживут в нищете и дикости. Неожиданно, пришло простое решение.

— Через месяц, лично проверю ваши успехи в освоении грамоты. Если, кто-то из вас, не сможет читать, возьму штраф, — тысячу баксов. После этих слов, тут — же, растворился в воздухе.

Маяковский, полчаса назад, начал рассказывать коллегам по писательскому цеху, любопытные события, случившиеся в ресторации «Хромая собака», прошлой ночью. Именно в нём, они и сидели сейчас. Предусмотрительный рассказчик, предварительно, выяснил у распорядителя вечеров, историю моего появления и возможность повторного выступления. Сейчас он приукрашивал все события, насколько возможно, лишь бы развлечь благодарную аудиторию. Публика уже слышала обо мне много интересного, потому верила любой сплетне. Больше всех завидовал Володе, начинающий «поэт — деревенщик», всего четыре года назад обосновавшийся в столице. Двадцатилетний Сергей Есенин, как и Маяковский, был призван на военную службу в этом году. В отличии от своего старшего товарища, Сергей выезжал из Петрограда в прифронтовые госпиталя, вместе с царицей и цесаревнами. Работая медбратом в санитарном поезде номер сто сорок три, будущий великий поэт, наслушался рассказов очевидцев, только что видевшихся со смертью. Может быть по этой причине, Есенин, всегда писал о жизни во всех её проявлениях.

— «Кто видел смерть, — тот ценит жизнь» — часто повторял он, с нарочито простоватым выражением на лице, объясняя этим свои многочисленные чудачества.

Сейчас, сидя в сторонке, начинающий поэт с тоской слушал историю, передающуюся по городу в сотне разнообразных вариантов. Примечательно, что все сплетни исходили, от непосредственных «свидетелей», вчерашнего выступления неизвестного вундеркинда.

— Один раз, решил отдохнуть от обязательного выхода в народ, — корил себя поэт.

— Тут же пропустил такое интересное приключение.

— Ясно, что ничего подобного, о чём болтают «очевидцы», не было и в помине, — внутренне усмехаясь, думал про себя Сергей.

— Но то, что Володька, лично видел этого циркача, безусловная правда.

— Вон, даже нарисовать пытается, — Маяковский черкал на салфетке, симпатичный женский портрет, с длинными волосами.

— Жалко, что никого из художников, вчера не было в заведении, — говорит автор наброска, отставляя салфетку на длину вытянутой руки.

— Как назло, — вторит ему кто-то из окружающих.

— Фотографического аппарата, никто из пишущей братии, не имел.

Озираясь вокруг, товарищи — литераторы заметили, самое меньшее, три ящика, подозрительно похожих на фотоаппараты.

— Наверняка хозяева позаботились? — кивнув на них, прошептал Есенину, хорошо подвыпивший сосед.

— Столько народу сегодня набежало. Наверное надеются на того артиста полюбоваться.

— Завтра и себя увидим в газетах, — заговорщически, подтвердил другой собутыльник.

Народу, в дорогом, элитном ресторане, действительно «набежало», — не протолкнуться. Я понял это, по очереди возле входа.

— Здорово я помог хозяйке заведения, — удовлетворённо подумал, осторожно проходя мимо.

— Придётся прикрыться другой личиной, чтобы остаться неузнанным. В том самом, женском платье, что выступал вчера, сохранить инкогнито, вряд-ли получится. Спокойно зашёл в ближайший тёмный двор, и телепортировался в мастерскую, к хорошо знакомому пастижёру, во Франции.

На этот раз, загримировался под кавказского подростка, благо грузинский язык я отлично выучил, перед встречей со Сталиным. По информации из википедии, знал, что Маяковский учился в Кутаиси и неплохо говорил по грузински.

Швейцару при входе, надменно сунул двадцать пять рублей, с изображением Александра третьего и натюрморта с якорем. Ломающимся, подростковым басом, с чётко выраженным восточным акцентом, смело заявил.

— Милэйший, минэ сказали, «кынуть якор» у вас, — многозначительно нахмурил густые, чёрные брови.

— Здесь должен быть мой зэмлак, Влад Маяковский, — проводи лубэзный.

Здоровенный бородатый привратник, воровато оглянувшись, быстро втянул меня в фойе ресторана, ловко спрятав «сашеньку».

— Вотс, изволитес, — тут же отвёл меня ко входу в главный зал. Указал рукой в направлении дальнего угла, занятого артистической публикой, и низко кланяясь, пятясь от меня задом, забормотал.

— Простите, ваша милость, нельзя мне от входа уходить. Вы уж там спросите, господ артистов…

— Мне, ничего иного и не нужно, — пренебрежительно махнул провожатому ручкой.

Сам, пока, не очень чётко представлял, зачем второй раз пришёл в артистический ресторан «Хромая собака». Чем вечер закончится на этот раз? Какие цели, из тех, что задумал для своего виртуального путешествия в прошлое, могу приблизить, проявляя активность в этом кабаке?

— Как минимум одну цель, — предположил уверенно.

— Исследование развлекательной составляющей моей жизни в виртуале, лучше всего проводить в подобных учреждениях.

Если придётся продавать билеты на путешествия сюда, смогу многое понаписать о весёлых и разгульных приключениях, в российских ресторанах. Богемная публика литераторов и артистов, желающих прославиться, самая благодарная аудитория для исследования.

Стоя в нише у стены, внимательно разглядывал шумную компанию, где верховодил Маяковский. Их угол, привлекал внимание всего ресторана. Впрочем, как и всегда. Обыватели специально приходили сюда, чтобы лично наблюдать представителей культурной элиты в их естественной среде. Своего рода, сафари парк.

Известного поэта трудно было не заметить, по знакомой короткому ершику волос на голове, двухметровому росту и могучему голосу, который он нисколько не приглушал, мешая слушать небольшой оркестр. Напротив огромной фигуры будущего «горлана — главаря», сидел светловолосый солдат, в грубой суконной форме с крестом на погонах.

— Сама царица хлопотала, чтобы его отпускали из казармы школы прапорщиков, по вечерам, — вслушивался я в его мысли.

— Не зря я посвятил дочерям царицы, те простенькие стихи, — для тренировки, вспомнил сочинение трёхмесячной давности:

Слушая последние строки, диву давался, как точно он угадал скорбную судьбу цесаревен. Поэты, как и все люди искусства, обязаны тоньше чувствовать современность и даже угадывать события будущего.

— Этот двадцатилетний пацан, тому прямое доказательство, — самодовольно радовался, видя в Есенине подтверждение своих старых мыслей.

В некотором смысле, особая просветлённость творческих людей относится и ко мне. Любой художник, путь даже такой недоделанный как я, всё же относится к разряду творческих личностей.

По какой-то причине у меня получился перенос сознания в тело моего деда. Наверняка, сотни, а может и тысячи, людей, пробовали играть с портативными считывателями биотоков мозга, но только у меня получилось заглянуть в виртуальное прошлое.

— Не иначе, у меня биотоки сильнее. Может сочетание технических находок и особенности личности, дали мне недостающие преимущества.

Ко мне, очень незаметно, подкрался метрдотель. Максимально вежливо и предупредительно, принялся выводить меня за дверь. Отсканировав его мысли, понял, что денежный взнос, не исправит ситуацию и не улучшит отношения ко мне. Я его неплохо узнал за вчерашний вечер. Он, вёл мой концерт вполне профессионально, за что сегодня получил благодарность и премию от самой хозяйки.

— Если бы я опять, решил играть роль творческого человека, он наверняка нашёл бы для меня место за столиками, — моментально пришла простая идея, притвориться начинающим грузинским поэтом, прибывшим за помощью и советом к бывшему земляку. Простого жителя Кутаиси, даже очень богатого, он бы явно не пропустил.

В отличии от швейцара, ресторанный менеджер, лично проводил меня к столику поэта.

— Решил убедиться своими глазами, что я не вру, — внутренне похвалил осторожного администратора.

— Нужно будет напомнить «Жиле», официальной хозяйке этого заведения, чтобы поощрила его снова.

- გამარჯობა ძვირფასო (здравствуй уважаемый) — приветствовал Маяковского на грузинском языке. Сразу перешёл на русский.

— Владымыр Владымыравич, вам привет из Кутаиси. Повернулся в сторону, всё ещё ожидающего, провожатого.

— Ящик шампанского хачу, — торжествующе посмотрел на него.

— Распарадысь, за этот столик, уважаемый.

Удержал за рукав, убегающего и довольного метрдотеля.

— Самога лучшего вина давай, — сделал характерный жест ладонью, как если бы вкручивал лампочку. Он молча кивнул, и, одним кивком, приказал принести дополнительный стул, для меня.

Пижонский, дорогой костюм из Европы и экзотичное поведение, сразу привлекли внимание ко мне всех посетителей ближайших столиков. Пока я стоял у стеночки, на меня никто не обращал особенного внимания. Стоило приблизиться к знаменитым людям столицы, все глаза устремились на меня. Есенин, пессимистично повесил голову.

— Опять я на вторых ролях, — думал он, пока я представлялся.

Такой чудной чеченец явился, и опять не обратит внимания.

Тем временем, я придумал себе знатную, восточную фамилию.

— Иса Сепиашвили, — назвал полу-еврейскую, полу-грузинскую, фамилию.

— Пожалуй, даже хорошо, что меня вчера не было, — самокритично размышлял Сергей дальше.

— Если бы, ещё и вчерашний циркач, обошёл меня вниманием, вдвойне было бы обидно.

— Кавказский богатенький мальчик, похоже, не станет таким же центром внимания светского общества, как вчерашний.

Маяковский, по восточному радушно, принял меня за свой стол, слегка приобняв за плечи.

— Ты посмотри-ка, — наигранно удивлённо, восторгался революционный поэт.

— Помнят меня в Грузии! Я отрицательно замахал руками.

— Вы с моим двоюродным братом учились, — резко замолчал, ожидая появления в его памяти имён подходящих одноклассников.

Самый богатый, среди родителей одноклассников, у них был не грузин, а армянин. Как раз про его семью, соученики, знали меньше всех, что меня вполне устраивало. На короткое время замялся, как бы смущаясь. Путано объяснил, что он не родной мой брат, и мы, по сути, очень дальние родственники, но мне лично, очень нравится его творчество. Разумеется, не творчество брата, а Маяковского.

— Так это же ещё лучше! — ещё громче и радостнее выкрикнул поэт, победно оглядывая соседние столики.

— Что вам особенно нравится? — с искренним любопытством спросил автор.

Не задумываясь ни на секунду, продекламировал первые строки стихотворения Есенина.

Задолго до приходя сюда, скачал из интернета всё творчество крестьянского поэта до тысяча девятьсот шестнадцатого года, включительно. С трудом нашёл произведение не свойственное Есенину. Вслух, заметил.

— Как будто про Грузию написано.

Маяковский, слушавший чужое творение нахмуренно, при последнем замечании, весело рассмеялся.

— Мне тоже нравится, но это не моё произведение, — с сожалением развёл руки.

Есенин, выглядывая из — за огромной фигуры Маяковского, робко тянул руку, как на уроке.

— Вообще-то, — робко протянул звонким голоском.

— Это я сочинил про Бельгию, ещё в четырнадцатом году.

Схватив эту, протянутую руку, энергично её потряс.

— Очень приятно, познакомиться с автором этой прекрасной вещи.

После такой, неприкрытой похвалы, одного творца в присутствии другого, от обоих, уже признанных стихоплётов, повеяло холодком. Маяковский, наконец, решил обидеться на меня, а Есенин, заледенел от страха. Вызвать недовольство коллег по цеху, для начинающего поэта, не самый лучший вариант пути к славе.

Пришлось быстрее искать пути исправления неловкого положения, в которое всех поставил. Виновато склонив голову, произнёс.

— Я не имею времени следить за чужой поэзией, так как сам, немного пишу, — заискивающе улыбнулся Маяковскому.

— Простите, дорогой Владимир Владимирович.

Быстро сменив гнев на милость, а может быть, решив отомстить, Маяковский предложил мне исполнить свои «вирши».

Как положено начинающему поэту, я начал ломаться. Объяснял, что никогда не выступал на публике, тем более перед такими именитыми корифеями столичной богемы. Не на шутку польщённые, литераторы и сочувствующие им, дружно захлопали в ладоши.

— Просим, просим! — закричали все хором.

Видел, как мучится Маяковский желанием, жёстко меня проверить, заставив читать собственные стихи, — наверняка посредственные.

Не ломаясь долее, начал на грузинском языке:

Маяковский, пытался переводить, по ходу моей декламации, но я попросил прекратить, — мягким, успокаивающим жестом ладони.

Закончив вирши на «родном» языке, повторил по русски. Всем очень понравилось стихотворение Иосифа Джугашвили, написанное им в шестнадцать лет. Аплодисменты по окончании чтения перевода, слились с радостью от принесённых официантами бутылок «Дон периньон», в серебряных ведёрках со льдом.

Как я и ожидал, никто из присутствующих не читал этого стихотворения, будущего главы Советского государства. За нашим столом, где кроме Маяковского, Есенина и меня, находилось ещё двое человек, родилось искреннее оживление. Длиннорукий «метр», не допустив официантов, быстро разлил по бокалам, шипучую роскошь.

— За знакомство! — произнёс Володя дежурный тост.

— За профессиональное знакомство, — тихо добавил Есенин.

Мне понравилась его трактовка, нашей встречи, потому, молча и уважительно кивнул, поблагодарив его взглядом.

— Точно! — подхватил, тамада.

— У нас появился новый профессиональный поэт! — и почти залпом осушил свой бокал.

— Кстати, — сказал мне Есенин, отведав лёгкой закуски из чёрной икры с таким же хлебом.

— Вы, как я подмечаю, воспитывались не только на родине, — указал на дорогой, необычного покроя сюртук с длинными полами, стилизованный под черкесский костюм с газырями.

— Ведь это не восточный покрой? Как положено молодому юноше, я резко вскочил, обрадованный вниманием к себе. Обернулся резко, вокруг себя. Полы моего пиджака разлетелись, открыв длинный узкий кинжал в ножнах, пристёгнутый к бедру.

— Лихой джигит! — похвалил меня Маяковский, дружески стукнув по плечу.

— Зачем нам приезжим циркачам делать рекламу, когда мои земляки, нисколько не хуже, — сравнил меня сегодняшнего, с моим же вчерашним образом.

— Ты что ещё, кроме поэтического мастерства, умеешь? — с ожиданием и надеждой, упёрся он в меня взглядом.

— Может, танцуешь на канате, поёшь или играешь на каком-то инструменте?

Маяковского поддержали громкими возгласами одобрения, товарищи по застолью.

— Будет и в нашем цехе, свой вундеркинд, — одобрил идею своего старшего товарища, Есенин.

— У вас и пистолет имеется? — кивнул Есенин на мои газыри.

— Ведь тут, ваши земляки, носят патронташ. Я широко улыбнулся.

— Нет, к сожалению, тут не патроны, хотя стреляю я тоже неплохо.

— Здесь, — вытащил и показал товарищам один образец.

— У меня находится набор метательных ножей.

— На тридцати метрах, убойность, не хуже чем у револьвера системы наган, — ребячливо похвастался.

— Да ещё и полностью бесшумно.

Маяковский, слегка огорчённый, тем, что не он открыл во мне, такой любопытный талант, пренебрежительно заметил.

— Да это детская игра, — снисходительно махнул рукой.

— Разве можно таким пёрышком, взрослому мужику, серьёзную рану нанести?

Я, молча, сделал знак официанту. Сказав ему пару слов вполголоса, и дождавшись начала, нарочито торопливого выполнения задания, предложил тост.

— Господа, за сбычу мечт! — поспешил расшифровать своё пожелание, заинтригованным господам.

— Чтобы ваши мечты в отношении меня обязательно сбылись! Под дружный хохот собутыльников, быстро налили и выпили.

Тем временем, прямо из кухни, двое поваров вынесли большую разделочную доску. Я так и распорядился.

— Найдите самую большую… — что официанты выполнили в точности.

Подвесили её на стене, возле сцены, вместо большого зеркала.

Быстро встав во весь рост, вынул партию метательных ножей и в несколько секунд, один за другим, послал их в центр новоявленной мишени.

— Вуаля! — изрёк самоуверенно, по детски откровенно обрадовавшись своему успеху, и объяснил.

— Метать ножи, моё увлечение с самой юности.

Все соседи по столику, бросились смотреть результат. Заслышав их восторженные крики, к сгрудившимся у импровизированной мишени людям, поспешили посетители с других столиков. В зале вспыхнули первые магниевые вспышки фотоаппаратов.

Маяковский, радостно заорал через весь зал.

— Иса, мы втроём не можем вытянуть твой ножичек! Оркестр давно молчал, испуганный лёгким свистом метательных снарядов над головами, потому все в ресторане отлично услышали странный комментарий. Выходит, что нож, пущенный безусым пареньком, не может выдернуть из доски взрослый мужчина?

Ко мне за стол, вернулся один из собутыльников в военной форме, Николай Степанович, как он скромно представился раньше.

— Да уж, — протянул он с иронией.

— Хорошая у вас в детстве была игра. Правильно вас родители направляли. Тут-же, привёл цитату на хорошем немецком языке:

— «Каждое дитя до некоторой степени гений и каждый гений до некоторой степени дитя». (Артур Шопенгауэр).

Удивлённый, таким неожиданным для случайного собутыльника, замечанием, просканировал внимательнее разум соседа. Молчаливый и замкнутый, тридцатилетний Гумилёв, оказался явно мудрее его ярких и весёлых коллег по цеху. Не знаю, насколько собравшиеся за столом гениальные поэты, но все они не проживут и десяти лет, после нашей встречи.

Глава 10. Honesta quaedam scelera successus facit

Первый успех у обывателей я заработал быстро. Даже некоторые женщины, вставая из-за столиков, подходили к мишени, пробуя раскачать, глубоко застрявшие в древесине узкие ножи. Только применив монтировку, официантам удалось извлечь лезвия из щита. Окружающие одобрительно загомонили, восторгаясь силой молодого поэта. Гумилёв, всё так же молча, продолжал стоять рядом. Он один из всех, одетых в военную форму, имел на груди боевую награду. Возможно георгиевский крест, давал ему внутреннее право держать себя чуть свысока, по отношению к более молодым коллегам.

— Беру свои слова обратно, — по-гусарски резко боднув головой, поклонился мне Маяковский, протягивая ножи.

— Даже не думал, что такие полоски железа могут быть настолько острые и глубоко ранить, — с нескрываемым удивлением взвешивал на ладони метательные снаряды.

— Они, к тому — же, ещё и очень тяжёлые для их размера, — вопросительно посмотрел на меня.

— Уважаемый Иса, — начал он, не отдавая один нож.

— Мне можно попробовать бросить? — сделал небольшую паузу, встав на моё место и повернувшись к мишени.

— Не возражаете, если прямо с вашего места?

Я, молча поклонился, делая приглашающий жест рукой, как если бы на ладони лежал поднос.

— Извольте, дарагой Владимир.

— Вам показать, как нужно правильно бросать?

Уже не слушая меня, большой поэт, превратившись в большого ребёнка, выцеливал мишень, примеряясь к первому броску.

Я отлично заметил, как он рисовался и позёрствовал, под взглядами женщин, а вскоре совсем застыл, ожидая срабатывания фотоаппарата, нацеленного на него. Несколько раз, принимая картинные положения для броска, поэт разгибал локоть, проверяя траекторию предстоящего полёта ножа.

Он, вдруг понял сам, что слишком привлёк к себе внимание, чтобы теперь, принародно опозориться, элементарным промахом мимо доски.

— Наверняка ведь щелкопёры — бумагомараки, после напишут, как я жидко опозорился, — корил себя стихотворец, за излишний выпендрёж.

Вложив все свои немалые силы, используя длинные руки как рычаги, Владимир, наконец, метнул нож.

— Ура! — не сдержав удивления, закричал Маяковский, поняв, что не только попал в мишень, но и, очень похоже, добился достойного заглубления ножа в дерево.

Буквально бегом, меряя длинными ногами зал, он кинулся смотреть результаты первого в жизни броска. Он так и объяснял, по дороге журналистам, причину своей радости.

— Никогда в жизни не бросал ножей, — достигнув мишени, Маяковский закончил.

— А тут, сразу этакая удача, — горделиво указал на воткнутый, почти в центр разделочной доски, нож.

— Оказывается, не так уж сложно кидать эти железячки, — удивляясь сам себе, тянул время, наслаждаясь вниманием толпы, автор одного единственного броска. Моя скромная персона, сдвинулась на задний план. Володя заметил меня и подтянул к себе, ожидая настройки вездесущей фототехники.

— А вот эта засветка, для моего внедрения, не очень полезная реклама, — понял сразу.

Встал в позу танцора лезгинки, подняв руки на уровне плеч.

— Нет, так тоже, не получается спрятаться.

Хитрый, усатый фотограф, пытается поймать в кадр выражение моего лица. Работали фотографы того времени, очень медленно, потому я успел вынуть кинжал из ножен, и зажать в зубах, сделав дикое выражение лица вытаращил глаза. Такая композиция, вполне устроила фоторепортёра.

Для извлечения ножа из доски, также пришлось использовать монтировку. Внимательно рассматривая метательный стилет, Владимир, с сожалением заметил.

— Теперь, раз попасть смог даже я, нам не удастся прославить тебя, больше, чем вчерашнего трубадура, — взглянул на меня вопросительно.

— Может у тебя есть ещё какой-то талант?

— Такое умение, какое можно прямо тут показать, — разжёвывал свою мысль как маленькому или слабоумному.

— Если на коне гарцуешь, или автомобиль водишь, — здесь, — поэт обвёл зал рукой.

— Здесь гонки не получится устроить.

Оглядываюсь на Николая Степановича Гумилёва, как бы ища у него поддержки.

— Я с детства играл с железом, — показал один из ножей.

— Сам придумал, всегда попадающий остриём, кинжал.

Разложил ножи по местам, в газыри, нашитые на длиннополом сюртуке.

— Сам выковал это оружие, — постучал по груди, где уложены метательные дротики.

Присев за стол, вся четверо мужчин, с интересом разбирались в чертежах, которыми я объяснял сложное внутреннее устройство, простых с виду, ножей. Есенин пожертвовал свой блокнотик, размером с ладонь.

— Внутри лезвия, специально утолщённого на конце, несколько полых каналов, по которым свободно перетекает ртуть, — объяснял увлечённо своё простенькое изобретение.

— А ты неплохо рисуешь!? — задумчиво подметил Маяковский, не вникая в суть техники.

— Есть листы бумаги больше чем эти? — подозвал он официанта. Через две минуты я делал наброски всех, сидящих за столом. Старался не очень прикладывать усилия, потому получались своеобразные шаржи. Тем не менее, все узнавали изображённых.

— Вот мы и нашли талант моего земляка! — обрадовано вскрикнул, во весь голос, Маяковский. Сидящие неподалёку журналисты, бросились к нашему столику. Понятно, что бурная реакция Влада, как он просил себя называть, рассчитана именно на это внимание. Говоря современным языком, Маяковский неформальный ньюсмейкер — творец новостей. Заметил, как иронично поглядывал на него Гумилёв. Есенин, напротив, смотрел на двухметрового Маяковского как на небожителя. Нет нужды читать мысли, чтобы разглядеть его сильное желание научиться подобной свободе поведения. Уже в Москве, в первой половине двадцатых годов, он превзойдёт учителя. В тысяча девятьсот двадцать пятом году, Есенин вернётся в город своей юности и покончит жизнь самоубийством. Нынешний образец для подражания и друг — Маяковский, переживёт его только на пять лет. Гумилёв будет расстрелян раньше всех, в двадцать первом.

Я крепко задумался.

— Как бы прибрать в свои помощники этих неординарных людей, после их преждевременной смерти? Вообще, стоит задуматься уже сейчас, как спасать сотни и тысячи «контрреволюционеров», «заговорщиков» и другой антисоциальный элемент, от грядущей гибели?

Продолжал, рисовать наброски и шаржи, одновременно ускоренно размышляя.

— Мне действительно придётся пролезть в руководящее звено коммунистической партии и Советского правительства. Если до этого, моё знакомство с элитой революционного движения в России, носило чисто развлекательный характер, то теперь, это будет жизненно необходимым делом. Собственно, иначе быть и не может. Если для официального приобретения огромных районов Сибири и Дальнего Востока, мне понадобилась помощь самого Николая второго, то, для удержания их в своём владении при Советской Власти, необходимо влияние самого Сталина.

Чтобы спасать жизни расстрелянных «контриков», нужно развивать собственные связи, работать над приобретением личного авторитета в СССР.

— Самоубийство этих поэтов, — окинул взглядом Маяковского с Есениным.

— Придётся обставить точно так, как это случилось в реальности, но перенести их спасённые тела в мои закрытые зоны. В неопределённом будущем, когда основные цели завоевания власти выполню, можно будет оправдать из существование, как своеобразное наказание виновным, — замену смертной казни. В любом случае, выступлю как гуманист и меценат, спасающий заведомых преступников от неминуемой смерти. Ничего страшного, что все они будут лишены права переписки и других свобод, предусмотренных гражданским правом, зато останутся в живых. Самое главное, каждый человек, спасённый от смерти, сможет внести свой неординарный вклад в общее дело возрождения России. Тем более, если в живых останутся такие творческие личности, как мои сегодняшние знакомые.

Если рассуждать в глобальных масштабах, мне предстоит спасать всё человечество, а не только потонувшую в предстоящих междуусобицах славянскую нация.

— «Все люди братья, но не все братья люди», — сказал польский афорист Ежи Лещинский.

Выходит, если развивать мысль поляка, — кто не согласен считаться моим братом, тот уже и не человек!? Следовательно, поступать с такими «недочеловеками» могу соответственно необходимости. Выбраковывая тех, кто разжигает вражду и натравливает брата на брата, поступаю гуманно и человечно. Тем более, буквального убийства людей, этого чрезвычайно ценного материала, я никогда не совершу. Самых категорически настроенных на убийство ближних, подвергаю глубокому зомбированию и заставляю работать. Недаром, в моих новых базах, мирно соседствуют «зомби — помощники» всех национальностей и верований. Для меня нет разницы, по какую линию фронта ты воевал, когда должен был погибнуть. Фактически, в этих тайных территориях, я объединил людей одним общим языком, — русским, одной общей целью, — строительство Российского государства нового типа. Из кратких отчётов руководителей территорий, всё более убеждаюсь, что максимальное единение людей, способно творить истинные чудеса.

— Выходит не зря, Бог испугался возведения Вавилонской башни, и разъединил строителей, навязав им разные языки и верования.

Серьёзно озадачившись философскими вопросами, увлёкся самим процессом работы карандашом. Мои труды, неожиданно прервал Николай Гумилёв.

— Постойте-ка, молодой человек, — он, буквально выхватил мой последний альбомный листок.

— Это уже не просто набросок, — показал рисунок товарищам. Как зрелому мужчине, ему не свойственна болтливость. За нашим столом, только у него был опыт обучения искусству живописи во Франции, потому коллеги по перу, безоговорочно поверили мнению тридцатилетнего авторитета.

— Перед нами, определённо, талантливый художник, — подвёл итог своих соображений Николай Степанович. К нашему столику, устремились остальные посетители, доселе внимательно наблюдавшие за нами. Некоторые, самые расторопные, уже с листами чистой бумаги, наготове. Следующие полтора часа, рисовал портреты и подписывал. Несколько раз, меня фотографировали. Так как я не позировал, а был занят работой, всегда успевал слегка отвернуть лицо.

Прощаясь с многочисленными, новыми друзьями, понял, насколько был прав, организовав ещё один вечер открытия талантов. Теперь, в случае необходимости, могу представиться не только «циркачом», певцом и жонглёром, но и более уважаемым, мастером — механиком по металлу и художником. Чуть подробнее изложил легенду о себе, журналистам, появившимся сегодня в большом количестве.

— Вчера проворонили, — понял я.

— Так пришли сегодня, по горячим следам, собирать информацию.

Грядущие революционные бури, могут востребовать от меня любую из масок, примеряемых сейчас. Благодаря завтрашним статьям о мастеровом грузинском подростке, тема циркача будет почти забыта в большинстве средств массовой информации.

Заканчивая посещение питерского ресторана «Хромая собака», внимательно прислушивался к событиям в родном Зауралье, Челябинской губернии. Беременная Зинаида, опять стонала, разбудив мать и служанку.

— Скоро будет рожать, — осознал свой скорый переход в новое звание, — отца.

Переместив свою физическую оболочку в родную деревню, сначала, разбудил Настасью Афанасьевну, — единственную подругу моей жены, в нашем селе. Перепуганная со сна, попадья, решила, что я пришёл к её мужу по поводу тяжёлых родов жены. Такое часто бывало, что во время родов, матери умирали, потому и звали сразу священника. Кое — как удалось объяснить и успокоить молодую женщину.

— Ей приятнее будет, — сказал я в своё оправдание.

— Если рядом будет не только муж, — указал на себя, — но и её лучшая подруга.

Настасья расцвела, польщённая таким вниманием и высокой оценкой её скромной особы. Они с мужем давно поняли, что моё необычное превращение из нищего пастушка в вундеркинда, обещает много великих событий. К сожалению, плюсов без минусов не бывает. Высокие знакомства опасны высотой падения, в случае если не удастся оправдать ожидания, сильных мира сего. Одно посещение царицы и моя дружба с влиятельнейшими купцами Кургана, говорят о многом.

С нами хотел увязаться и её супруг, но я вовремя понял, что присутствие попа, действительно, может вызвать нездоровые ассоциации у роженицы. Уже уходя, по привычке прочитав мысли отца Никона, понял, что он боится моей реакции на новорождённого. Ведь по всем законам природы, ребёнок не может быть от меня. Венчались мы, полторы недели назад. Мои необыкновенные способности начали проявляться, чуть более трёх месяцев. Девять месяцев назад, очень проблемно, представить меня отцом. Даже если и мог физически способствовать рождению ребёнка, трудно поверить, что богатейшая наследница нашего района допустила бы до себя нищего, и, вечно грязного, пастушка. Я невольно улыбался, слушая мысли простодушного батюшки. Он вспоминал, что на деревне ещё и сейчас меня некоторые злые дети дразнят Васькой-говнотопом.

— Шутки — шутками, но слухи об этом событии, могут мне помешать. Стоит хорошенько подумать, как можно противодействовать сплетням и лишней шумихе вокруг моей личной жизни.

Знакомый бородатый конюх, неторопливо запряг нам общинную бричку. Ехать не так далеко, поэтому править взялся я сам. Подругу моей жены, занимали те же самые мысли, что и её мужа.

— Ты не думай, — мягко и успокаивающе, как разговаривая с больным, протянула она напевно, насколько было возможно по кочковатой дороге.

— Зинаида очень порядочная и честная девушка, — последние слова совершенно обрывались, на.

— Зин-а оч… доч… и …ушка.

Пришлось сбавить скорость.

— В нашу бытность проживания в Петербурге, — Настасья Афанасьевна называла Питер, его старым, привычным для себя названием.

— Зина вела себя исключительно скромно.

— Я не знаю никого из мужчин, кто бы дружил с ней или даже оказывал знаки внимания.

— Подруга явно опасается скандала, как и её супруг, — ощутил старания пассажирки.

— Скандал может откликнуться не только в Кургане, но и в самой столице, — выдумывала молодая попадья, про себя.

— За потерю нравственности в его приходе, может ответить батюшка. Особенно, когда выяснится, что он лично и тайно венчал эту криминальную парочку.

Уловив эти мысли, вынужден был согласиться. При наличии одного, — двух недоброжелателей, на отца Никона может быть послана анонимка в Высшее Синоидальное Собрание Челябинска. Те, как законопослушные служители, обязаны будут дело рассмотреть и дать свою оценку. Даже если и оправдают нашего попа, отчёт о сём событии, непременно будет отослан в Москву.

Сразу, как только осознал серьёзность опасности, сформулировал задание своему компьютеру и дал привычный импульс на исполнение. Теперь, как только, у кого бы то ни было, возникнет намерение отписать вышестоящему начальству, либо в газету, события, где будет задеваться моя особа, это желание будет тут же заглушаться информаций из прошлой реальности. Кстати, эта простая программа, будет действовать и на все другие случаи, случающиеся благодаря моему вмешательству.

Просто здорово, что личная необходимость, стимулировала меня на создание сейчас, такой полезной программки. Передавать из уст в уста, сплетни обо мне, люди будут спокойно, но как только решат оформить их в письменную форму, наступит торможение желания это делать. Даже удивительно, как я не позаботился созданием такого правила, раньше.

— Разумеется, будут и исключения, — вспомнил про журналистку — феминистку, Джулию Робертсон, из Северной Америки, или Алисия Динорис, бывшая английская аферистка.

— В случае необходимости, определённые лица будут освобождены от этого мелкого «зомбирования», или «заклятия», — добавляю это примечание, к созданной программе. Очень медленно, шаг за шагом, вникаю в схему работы моей виртуальной реальности.

— Чтобы родился этот эксперимент, хватило и недели, — усмехаюсь в темноте, вспоминая, как всё начиналось.

— Но понять принцип работы феномена не хватает и трёх месяцев. Ясно лишь то, что все события, изменяющие прежний вариант событий, хранятся в ресурсах памяти моего компьютера. Пока не совсем понятно в каких. Возможно, загружена оперативная память, использующая в роли файлов подкачки, всю свободную емкость жёстких дисков. Не зря, после моего последнего посещения реальности, после пробуждения, во время которого очистил все диски и докупил дополнительные террабайты, события развиваются быстрее и легче. Хотя, с другой стороны, вполне возможно, это только кажущееся ускорение.

Прошлые соображения, о непонятной природе моего опыта, в результате которого я и очутился здесь, всплыли в голове не случайно. Постоянно беспокоит будущее, моих, нарождающихся сегодня детей. То, что это будут не простые фигуранты, понятно давно. Их можно наделить определёнными, более расширенными функциями, чтобы полнее охватить, быстро расширяющиеся события. Например, возьмут на себя часть функций по надзору за территориями, или возглавят работу над какой-то одной, самой важной в текущий момент, задачей. Если даже простые «зомби — ассистенты» легко справляются со сложными задачами руководства большими массами людей и сложными проектами, что смогут мои родные дети?

Как не захватывала меня эта виртуальная игра, постоянно помнил о крайней нужде в реальных деньгах. Ведь они необходимы, прежде всего, для продолжения исследований феномена виртуальной реальности прошлого. Того самого прошлого, в котором я сейчас и пребываю. Возможно по этой причине, главным делом в воспитании своих детей, ставлю образование. Не зря создаю новые школы и распорядился тщательно продумать систему раннего, дошкольного воспитания. Как хорошо известно, из педагогической литературы, будущий характер ребёнка закладывается в первые три года жизни. Мои дети, войдут в пору активной жизни, как физической, так и политической, лет через двадцать. Как и я сейчас. Конечно, неофициально, в интересах нашего общего дела, помогать мне, детки смогут уже с десяти, — двенадцати лет. Естественно, что о подобной подозрительной «скороспеслости», широким массам знать не следует.

Прямо перед нами, дворовые люди, спешно открывают ворота. Уже во дворе, слышны крики роженицы. По случаю летней жары, не стихающей даже ночью, все окна второго этажа раскрыты настежь.

— Может за доктором послать? — нерешительно спрашивает моя пассажирка. Я, только улыбаюсь ей в ответ. В свете фонарей, с которым нас встречает челядь, Настасья хорошо различает мою улыбку.

— Ну, нет, так нет, — рассудительно соглашается и быстро выходит из брички.

— Где помыть руки? — спрашивает деловито.

— Ещё, нужно тёплой воды и чистых полотенец или простыни. По-видимому, она сама собирается принимать роды. Разумеется, на высших курсах у них был специальный предмет, — родовспоможение.

— Это очень хорошо, — не мешаю гостье приготавливаться для принятия родов.

— Пусть в округе разнесётся весть, что попадья, собственноручно, помогала своей подруге.

Такое событие будет выглядеть вполне естественным и понятным. На самом деле, роды моей Зины собираюсь принимать лично я. Совершенно излишне, если после, в деревне разнесётся шокирующая новость, что девятилетний мальчик разбирается в акушерстве и гинекологии.

Хватит одного подозрения в том, что я, не будучи отцом ребёнка, обвенчался с девицей для того чтобы скрыть её грех. При таком повороте событий я не буду выглядеть ранним половым гигантом, ухитрившимся в девять лет заделать дитя девятнадцатилетней девице.

— Скорее всего, — вдруг сообразил ловкий ход.

— Нужно представить дело так, как будто согрешившей девице, из богатой купеческой семьи, родители купили жениха, готового официальным браком покрыть грех другого, неизвестного молодчика. В принципе, весьма распространённый метод. Имеется одно «узкое место», этой стройной махинации.

— Слишком молод, оказывается жених, то есть, я. Но и на эту «недоработку» можно найти оправдания. Можно представить несколько причин, объясняющих моё вхождение в старинный купеческий круг. Семья, хотя и богата, но не имеет мужского начала. Провернуть всю махинацию достаточно ловко и на высоком уровне, у женщин не хватило изворотливости. А главная причина, по которой они остановили выбор на мне, должна выступить та известность, которую я начинаю приобретать за последнее время. Моё имя, часто упоминается не только в ближайшем городе, но и самой столице. Мне, остаётся направить сплетни, в русло, выгодное мне. Представлю себя невинной жертвой хитрой женской натуры. Мол, мать с дочерью, ухватились за быстро приобретающего известность мальчишку. Заманили к себе в гости и коварно обольстили бедненького, невинного вундеркинда.

Даже то, что нас венчал муж подруги Зинаиды, даст дополнительный штрих, добавляющий доверия в моей ново-выдуманной истории. Отец Никон, станет такой же жертвой, как и я сам. Конечно, героям моей интриги, ничего нельзя говорить.

Наблюдаю, как деловито и уверенно распоряжается Настасья Афанасьевна.

— Позовите ещё девок, из деревни, — указывает на Сергея Степановича, растерянно стоящего возле дверей.

— Мне нужны дополнительные руки для подачи тёплых мокрых полотенец, кипячения воды… трёх помощниц должно хватить, — наконец заканчивает она мысленные подсчёты.

Сергей, вопросительно глядит на мою тёщу. Теперь, Капитолина Лукьяновна, не просто его начальник, но и законная супруга, что накладывает, гораздо большие обязательства. Тёща, одобрительно, едва заметно, кивает головой, и будущий двадцатипятилетний «дедушка» срывается с места.

— Это неплохо, — анализирую я, развёртывающуюся перед моими глазами сцену.

— Пускай приезжают болтливые, женские языки.

Теперь в деревне все узнают, как тут живёт приезжая купеческая семья. Когда пропадает ореол таинственности, теряется и нездоровый интерес. Пора учиться приглушать бесконтрольные сплетни о себе и моих помощниках.

Немного жаль, что придётся объяснять возвращение из долгой поездки. Опять изображать интерес к ежедневным будням крестьянина. Очень надеюсь, как в прошлый раз, удастся отвертеться от главной, летней крестьянской обязанности, — заготавливать сено для многочисленного скота. Мои новые родители, в тот раз, получили хороший пример помощи от меня. Физически, я слабее всех, но конная сенокосилка и породистая лошадь, приведённые мною, помогли справиться с месячной работой всей нашей семьи. Но, все эти проблемы ещё только предположительны. Возможно, от некоторых мелких заморочек, которыми я загружаюсь, смогу избавиться уже сейчас, если хорошенько продумаю причины их появления. Например, освобождение от хозяйственных забот, может принести простое звание женатого человека. До сих пор, никто на селе не знает, что я обвенчан с купеческой дочкой. Самое важное сейчас, обеспечить благополучное рождение моих детей. Плодовитые семьи на селе, всегда пользовались суеверным уважением. Звание отца двойни явно прибавит неформального авторитета.

Ко времени прибытия подмоги, двух опытных баб, солидного возраста и троих девок, для подхвата, у меня полностью созрел хитрый план.

— Моя жена рожает, — сразу по приезду, прямо во дворе, огорошил я сельчанок.

— Мы все братья и сёстры во Христе, — истово перекрестился в сторону церкви, давно скрывшейся из виду. Бабы совершенно не поняли причины, моего упоминания Христа, но тоже перекрестились, на всякий случай.

Провожая за собой новоприбывшую помощь, крестился, едва заметно, каждый раз переступая порог очередной комнаты. Таким образом, в деревне должна разнестись весть о моей повышенной богобоязненности. Как известно, у маленьких детей и у пожилых людей, отношения с Богом наиболее близки. Одни, недавно вынырнули из небытия, а другие, готовятся вскоре упасть туда навсегда. Таким образом, строю один из вариантов сплетни про себя и зажиточную купеческую дочку.

Кому нравится, могут убеждать себя и других в ловкости поповской жены, уговорившей меня «поступить по христиански», женившись на девушке в тяжести.

Зайдя к роженице, перекрестились уже все вместе. Одна, довольно пожилая женщина, кажется жена кузнеца, даже сплюнула украдкой, видимо читая заклятья — обереги от подобной бабской доли. Конечно, в селе, лишённом помощи из внешнего мира, рожать приходится при помощи самых близких, а то и совсем одной.

Даже мне, жителю двадцать первого века, конечно по рассказам бабушка, известны примеры экстремальных родов во время страды. Срезая серпом рожь, как была, согнувшись, баба падала в солому опростаться от бремени. Разродившись, и отрезав пуповину тем же самым серпом, деловито кормила малыша набухшей грудью, привязывала его на спину и продолжала убирать урожай. Дело в том, что уделив слишком много времени новорождённому, можно потерять зерно из — за непогоды. А если не будет запасов на зиму, смерть будет угрожать не только новому малышу, но и всей семье, вместе с матерью.

Вспомнив этот пример крестьянской расчётливости, сразу сообразил, каким мотивом буду прикрывать свою неожиданную женитьбу. Крестьяне, никогда не осудят, всегда поймут, человека тянущего к себе в дом, всё, что только возможно. Именно для таких, начинаю играть роль, мужа — подкаблучника.

— Дозвольте войти, матушка, — преувеличенно почтительно, обратился к тёще, сидевшей у кровати дочери.

— Тут помощницы, для Настасьи Афанасьевны, из деревни прибыли, — доложился я как подчинённый холоп.

— Похоже, немного перегнул палку, — отметил про себя, удивлённый взгляд жены кузнеца.

— Слишком уж показательно раболепствую.

Но сейчас, глубоко анализировать весь спектакль, им представляемый, сельчанкам будет некогда.

Молодая попадья, заметно обрадовалась прибытию взрослых баб из деревни. Хотя она и имела теоретические представления о помощи при родах, единственные роды при которых она присутствовала, это её собственные.

— Женщины, — обратилась она к прибывшим бабам.

— Что у вас обычно приготавливают для родов? — развела руками по тепло нагретой комнате.

— Посмотрите всё, что я сделала, — уже совсем по-девчачьи, растерянно, произнесла самодеятельная акушерка.

Самой опытной «повивальной бабкой» оказалась незнакомая пожилая женщина. Старательно обойдя комнату и внимательно разглядывая инструментарий, тазы и полотенца, наконец, беззубо прошамкала.

— Не хватает чеснока и сахара кускового с салом.

Окончившая медицинские курсы в Смольном Институте, где свои лекции им читал сам Бурденко Николай Николаевич, барышня сильно озадачилась.

— Ну… чеснок…, - протянула она задумчиво.

— Ещё может использоваться как антисептик, но сахар и сало… — озадаченно пожала плечами.

Предложившая, сей странный набор «медицинских средств», повитуха, вдруг замолчала, видимо опешив от незнакомых, учёных слов столичной барышни.

— Может отвар какой-то нужно варить? — предположил я.

— Васятка, — нарочито ласково и тихо, обратилась ко мне самая пожилая знахарка — повитуха.

— Брысь отседова, — уже бойчее и веселее, крикнула чуть громче.

Видимо, недавнее представление себя мужем роженицы, не добавило должного уважения ко мне. Вообще, по деревенским поверьям, мужик не должен вмешиваться в бабьи дела.

Молча, без возражений, выскользнул за двери к Сергею, тоже взволнованному необычными событиями.

— Тебе тоже, — улыбнулся ему ободряюще.

— Скоро придётся своего детёныша принимать.

Парень, аж перекрестился, отвернувшись, считая, что я его не вижу.

— Тебе не хочется быть дедушкой в двадцать пять лет? — иронично поддел я его.

— Не переживай, ещё хвастаться будешь, — какой у тебя шустрый внук народился.

— Ну да, — неопределённо пробурчал будущий дедушка.

— Если такой-же как вы, в вас уродится, далеко пойдёт.

Я ободряюще рассмеялся. Сергей, один из немногих спасённых от гибели на фронте, прошёл все этапы моего «зомбирования».

Пришёл он сюда, в самой первой сотне, ведомый вшитой в него командой, — двигаться за Урал. Дальше, всё как обычно; внедрил в него программу агронома, наградил всевозможными знаниями из интернета в области полеводства и садоводства. Как всем мужчинам, полностью заглушил команду размножения. Неожиданно, именно он, понравился моей тёще, тоже спасённой от смерти. Так как я назначил её управляющей моим хозяйством под Мендеркой, лишать её здоровых инстинктов я не стал, хотя добавил информационных баз по всем видам деятельности. Давно заметил, чем сложнее функция «зомби — помощника», тем большей свободы ему нужно предоставлять. Именно потому, руководители всех тайных баз, разбросанных по миру, наделяются только дополнительными знаниями. Даже потребность во сне, стараюсь у них не снимать, без необходимости. Разумеется, если сами о том не попросят.

Как и следовало ожидать, тридцативосьмилетняя женщина, возрождённая к жизни, захотела пользоваться всеми радостями, ставшими ей доступными. Вовремя заметив эту естественную потребность, постепенно убавлял глушение либидо у Сергея. Не поленился, значительно омолодить тёщу, благо она переехала на новое, удалённое место и никто из старых знакомых её не мог видеть. Слишком резкое оздоровление, недавно умирающей женщины, могло вызвать подозрения у окружающих, друзей и приближенных слуг. Здоровый воздух, забота любящей дочери и всё лечащее, время, должны оправдать любые изменения к лучшему. Нам бы восемь месяцев продержаться, до февраля семнадцатого года. После первой, буржуазной революции, народу будет не до мелких, бытовых сплетен.

Её бывший любовник, а теперь муж, подружился со мной ещё до женитьбы. Он мне понравился с первой нашей встречи. Скромный, порядочный и воспитанный интеллигент дореволюционной формации. Наверное, именно такие офицеры, верные своей клятве, шли воевать в белую армию за идеалы им непонятные и даже чуждые.

— Серёга, — панибратски хлопнул его по плечу.

— Мы же с тобой на брудершафт пили и обещали друг друга запросто называть, — осуждающе поцокал языком.

— Кончай ты меня навеличивать. Вроде как близкие родственники, к тому же ты меня старше, а ты меня по имени отчеству и на Вы. В парне сидел крепко усвоенный дух любви к порядку. Пришлось перебивать эту особенность вечным русским способом, — бутылочкой креплёного винца.

Так мы и сидели за рюмочкой мадеры, когда раздался один единственный вскрик роженицы, продолжившийся уже детским писком, явно юного существа, а затем и второго. Со своего места за столом, я постоянно контролировал ход родов, вселившись в разум своей «зомби — помощницы», моей тёщи Зинаиды Апполинарьевны.

Я мог сделать роды совершенно безболезненными, но присутствие посторонних свидетелей, вызвало бы излишние вопросы и фантастические предположения. В деревне не предполагали, что роды могут проводиться под обезбаливающим. Теперь, когда я стал отцом сразу двух детишек, довольные своим участием в господских родах, щедро награждённые женщины, отбыли разносить любопытные сплетни.

Как я и опасался, рождённые от меня дети, мальчик и девочка, не поддавались просвечиванию их мыслительной деятельности. Конечно, мыслей они пока не могли иметь, но эмоции и чувства, обязательно должны были появиться. При определённых усилиях, я способен управлять даже животными и читать их желания на расстояние. Родные дети, оказались полностью закрытыми для меня. Ничего не оставалось, как попытаться воспитать их на максимально высоком уровне знаний, доступных мне сейчас. Я уже распорядился, готовить «зомби — преподавателей», способных впитать все знания моего мира, двадцать первого века. Но самое главное, воспитание человечности, умения верно применить усвоенные знания не во вред себе и людям. Приобретя профессию кузнеца, человек может выковать плуг, — для пахаря, а может и меч, — для убийцы. Вся воспитательная обязанность взрослых, заключается в ломке природной свободы ребёнка. Значит лучшие воспитатели для моих детей, могут быть только мужчины. Причём не всякие, а только самые жёсткие, даже жестокие, смогут делать из будущих граждан истинных рабов. Звучит довольно жестоко, но, как мне кажется, абсолютно верно.

— «Человек должен быть рабом. Выбор для него только в том, чьим: своих страстей, а значит, и людей, или же своего духовного начала». (Лев Николаевич Толстой).

— Ох, и намучусь я ещё с устройством своих тайных государств, — вдруг понял я с полной определённостью. То, что сейчас там легко и быстро творится научно техническая революция, ещё ни о чём не говорит. Практически, вместо живых людей, работают строго запрограммированные роботы. Рано или поздно, нынешним «зомби — помощникам» придётся включать все человеческие чувства, постепенно заглушая память о полученных из интернета знаниях. Рядом со мной, должны жить обычные люди, с их радостями и горестями, с житейской мудростью и бытовой глупостью. Вот тогда и начнутся проблемы реального управления большими массами людей. Понадобятся не просто управленцы, точно передающие мои распоряжения, а сознательные и преданные мне личности, способные творить новое не слепо дублируя чужое мнение, пусть даже и моё собственное. Именно таких, преданных людей новой волны «помощников», которых уже нельзя считать «зомби — помощниками», надеюсь найти в детях, рождаемых от меня. Благо, что их должно быть довольно много.

Уже рассветает, бабы в деревне начинают выгонять коров на пастбище. Даже в купеческой, отдалённой заимке Капитолины, слышится привычное, трубное мычание бурёнок. Но сегодня, как будто и до нас долетает вездесущее «сарафанное радио». Бабы судачат на околице, передав своих бурых и пёстрых кормилиц пастуху. В считанные минуты, вся деревня, оказывается в курсе главной новости. Конечно, я не слышу этого птичьего базара, но буквально кожей чувствую информационные волны, распространяющие весть о моей выдающейся честности, или наивности, в зависимости от вкусов и предпочтений ходячих «рупоров в юбках». Подобный приём, ограниченного управляемого информационного вброса, придётся применять в будущих политических манипуляциях во многих странах и территориях под моим контролем. Эпатаж и провокация, — вот мои мирные орудия, которыми должен суметь покорить мир в короткий срок. Короткий, в исторических масштабах, разумеется. Судя по тому эмоциональному окрасу, что вспыхивает при передаче новости обо мне и Зинаиде Апполинарьевне, деревенские приличия нарушены очень серьёзно. Говоря откровенно, сломано основное правило, запрещающее девке отдаваться мужчине до свадьбы. Ведь теперь, если наш пример окажется ненаказанным, любой парень, пожелавший секса до брака, может ссылаться на благополучно разрешившийся случай соития купчихи Кичигиной и сироты — пастушка. Фактом нашего разночинного брака, пусть законного, тоже нарушено негласное, неписанное правило, державшееся с древних времён. Конечно, в сказках допускается ситуация, когда Иванушка-дурачок, женится на Царевне Несмеяне. Но тосказки… Нарушение правил в реальной жизни, женитьба пастуха на купчихе, должна быть очень строго мотивирована, если допускается без карательных последствий для нарушителей. Можно бы изобразить вынужденный отъезд нашей четы, чтобы мне свободнее заниматься своими делами. Рано или поздно мне придётся покидать родное село, в котором хорошо помнят мою роль сироты — пастушка, «Васьки — говнотопа».

С другой стороны, нигде так нельзя надёжно возвыситься, как у себя дома. Потому так трудно добиться признания в родных стенах, что земляки наиболее требовательны, придирчивы и ревнивы. Окружающие постоянно давят всех соседей, особенно тех, кто пытается высунуться из привычной, затхлой среды единообразия. Как будто специально, ждут, самого сильного, который, наконец, сможет преодолеть давление из-вне и подняться над родным болотом, подобно пробке из бутылки. Только, как только выскочка достигнет уровня, недоступного большинству земляков, его тот час начнут превозносить, косвенно восхваляя своё болото и себя бесталанных. В этом и состоит грубая и несложная задача усреднённой серости. Значит, мне нужно показать такие достижения, какие ранее не случались на селе.

— Собственно, я на этом специализируюсь уже четвёртый месяц! — радостно анализирую историю своего присутствия в теле своего дедушки. Другое дело, что я стараюсь не выпячивать свою исключительность и особенность. По старой привычке, заимствованной ещё из социалистического воспитания, действую, как велит советская культура:

С другой стороны, — при всей верности мысли Некрасова, умный человек, тем и отличается от глупого, что обязан ощущать свой ум и большие «дары», — выданные ему на время природой.

Более ранний автор, прямо заявил:

— «Чем умнее человек, тем больше своеобычности он находит во всяком, с кем сообщается. Для человека заурядного все люди на одно лицо». (Блез Паскаль 1623–1662).

Заурядные, малообразованные крестьяне, долго не разглядят во мне выдающуюся личность, если я сам этого не подскажу. Как ни странно, моё наглое поведение, заключающееся в венчании с самой богатой невестой в округе, даст понять, тёмным и ограниченным землякам, мою неординарную природу. Причина проста: — раз я поступаю так как мне хочется, не сообразуясь с патриархальными правилами, принятыми в миру, значит, я имею на то право. Если, к тому — же, я ещё не буду наказан и даже осуждён высшим светом общества, мой авторитет поднимется до небывалых высот.

Это, самое простое, даже примитивное правило, набора веса в обществе, поможет покорить мир. Покорить, сначала своей известностью, а впоследствии и буквально. Не стоит бояться предъявлять миру свои успехи, как и свои пороки. Кто — то сказал.

— Грандиозные пороки привлекают одной своей грандиозностью. Люди думают: «Как же велики у него достоинства, что так велики недостатки», — особенно если с недостатками этими, легко смиряется общество и близкое окружение.

Как раз, такая, сомнительной чистоты история, раскрылась сегодня моему родному селу. Односельчанам, не совсем понятно, я сам сделал ребёнка купеческой дочке, или повёл её под венец, чтобы скрыть чужой грех.

— Если прикрыл чужое отцовство, то наверняка не даром, — однозначно поставят вердикт деревенские сплетники.

— Некоторые сомнения, может вызвать причина выбора купчихами Кичигиными, моей скромной фигуры, — задумался я влезая в роль сплетников.

— Могли бы и посолиднее найти подставного муженька в городе, за свои — то миллионы, — определённо будут судачить злые голоса.

— С другой стороны, — выдвинут предположение наиболее рассудительные.

— Молоденький сирота, много денег не запросит. Хотя и молод, но хорошо известен в высших городских кругах и дюже деловит. Тёщу, ещё раньше чем невесту, к своему делу приставил.

Мне понравились подобные рассуждения. Если бы они, точно, возникли в какой-то хитроумной и болтливой голове, а не в моём возбуждённом воображении.

— Кстати, вот и повод потренироваться «вдувая в уши» народу, нужную мне информацию! — сразу задумался, какими способами, через кого конкретно, лучше донести этот вариант сплетен.

Даже разговоры о себе, нужно координировать со своими задачами. Это мелочь. Простое дело техники внушения. Подскажу, нужные мысли, двум — трём, самым говорливым болтунам.

— Всё, что мог сделать заранее, сделал исключительно верно! — радуюсь, вспоминая мудрое древнее латинское утверждение:

«HONESTA QUAEDAM SCELERA SUCCESSUS FACIT» — успех и порочные дела делает почетными (Сенека).

Сын и дочку родил, — это безусловный успех. Женился на самой завидной невесте в нашей округе, — опять успех. Для равновесия, есть момент греха в моей жизни, — женился тайно, родила она рано, не по принятым у нас канонам.

Как бы простой народ не перестарался, роясь в «грязном белье» известных людей своего села?

Глава 11. Благоразумие от крайности бежит

Как и ожидалось, сплетни в нашей, крестьянской общине, удалось направить максимально тонко и точно. Теперь, именно я выглядел жертвой произвола богатеев. Как же иначе, — молоденького наивного пастушка женили на взрослой богатой девице. Естественно, почти все симпатии земляков были на моей стороне. Даже этот мелкий успех меня серьёзно обрадовал, так как других причин для радости не наблюдалось. Более того, события мне представлялись всё более печальными.

Родившиеся от меня, дети, не отличались никакими особенностями от всех им подобных. Точно так же жалобно пищали, подмокнув, жадно сосали грудь и отрыгивали, наевшись. Только сейчас, вспомнил, что никогда не пытался считывать разум других новорожденных в этом виртуальном мире. Просто не было на то веских причин. Самый молодой разум мною просвеченный, был у Марии Александровны, дочки попадьи, Настасьи Афанасьевны. Приходится надеяться, что мне не понадобится ждать три года, чтобы разум моих детей стал доступен моему управлению, как у поповской дочки.

Сейчас, мне предстоит важнейшая финансовая манипуляция. Уже неделю, на запасных путях прирельсовой железной дороги под Екатеринбургом, стоит состав из трёх специальных вагонов. Очень скоро, они будут полностью заполнены золотыми слитками из государственного хранилища Российской империи. Мы давно согласовали с Николаем Александровичем, что он не будет отсылать груз золота в Великобританию, через Америку. По истории России, из открытых архивов, имеющихся в интернете, давно знал, что эти военные закупки так и не будут выполнены англичанами в полном объёме. Три следующих состава с золотом, вообще «пропадут» по дороге. След одного потеряется в Японии, два других груза золота осядут в США. Будет и четвёртый «золотой поезд», но он, так и останется где-то в России. Это знаменитое золото Колчака, след которого потеряется в районе Байкала. Если на Колчаковское золото я не решусь претендовать, так как пока не знаю, как его экспроприация скажется на последующей истории, то все предыдущие запасы, обязательно заберу.

Состав круглосуточно охраняется двумя взводами жандармов. Они живут почти три недели в двух вагонах, постоянно выставляя караулы и организуя перегруз золота, после того как приходит очередная партия. Центробанком давно продуман план формирования огромной партии золота. Оказывается, не так просто перевести гигантские объёмы этого ценного металла. Даже сам царь, не может диктовать условия его транспортирования. Слишком специфичными должны быть знания у того, кто может командовать безопасной перевозкой драгоценностей. Робкие попытки Николая второго, сослаться на тайных посредников в получении оружия, которым нужно передать золото после Екатеринбурга, вызвали категорическое неприятие специалистов. Иван Павлович Шипов, управляющий Государственным банком России с мая тысяча девятьсот четырнадцатого года, только усмехнулся самодержцу в лицо, когда тот попытался диктовать свою волю в отношении этой гигантской суммы денег в золоте.

— Ваше Величество, — вежливо объяснил он своё ослушание.

— Самое важное для меня уберечь Ваше имя от подозрений в манипуляциях финансами, в трудное время войны с Фридрихом Вильгельмом Виктором Альбертом Прусским.

Шестидесяти однолетний мудрый мужчина, бывший министр финансов Российской империи, прямо намекнул на родственные связи дома Романовых и кузена Царицы.

Почти тот час же, я узнал о неудаче постигшей Николая. Сразу после встречи с управляющим, он вызвал своего личного адъютанта, бывшего лётчика, Александра Николаевича Успенского. Крайне недовольно пересказал короткий разговор по интересующей меня теме. Он давно привык отчитываться передо мной, передавая всю информацию через своего адъютанта.

— Я так и знал, что безрассудная идея забрать золото с моей помощью, ни к чему хорошему не приведёт, — не сдержал своего негодования самодержец.

— Так и передайте Василию, — расхрабрился он. Давно заметил за ним примечательную особенность, проявляя неудовольствие по отношению к кому — либо, он всегда называл его подчёркнуто вежливо. Устанавливая дистанцию, как бы отталкивал его от себя. Напротив, если был доволен человеком, даже старше себя по возрасту, позволял себе уменьшительно — ласкательное именование.

— Ну что же, — понял я рождение новой проблемы, ещё позавчера, когда произошёл этот разговор.

— Придётся двигаться иными путями. Ничего, первый раз проработаю схему отбора денег, в будущем будет уже проще. Собственно, я уже давно предусмотрел вариант самостоятельного хищения золота. На Николая второго, надежды не было с самого начала.

Самая идеальная экспроприация должна произойти так, что в России никто не будет знать о другом пути золота, по сравнению с прошлым вариантом действительности. Большое преимущество для меня, заключалось в повышенной таинственности этих перевозов. Значит, мне не придётся часто корректировать информацию, в сознании непосредственных исполнителей.

По историческим документам, точно знал время отправления вагонов с золотом. К тому времени у меня уже были подготовлены все четыреста девяносто восемь тонн фальшивых золотых слитков, которые предполагалось переправить за рубеж России. Они хранились в специальных охраняемых складах вблизи Кургана.

По моим чертежам, взятым из интернета, на предприятии Сергея Александровича Балакшина, изготовили железнодорожный кран, для быстрой погрузки вагонов. Загрузив три вагона псевдо золотыми слитками, прицепив к ним два вагона солдат из моих «зомби — помощников», отправился в Екатеринбург. Разумеется, вся железная дорога в направлении специального состава с золотом, была перекрыта для движения. Только моё вмешательство со «сверхсекретным предписанием», позволяло ехать дальше. Уже на первом круге оцепления, охранники подняли общую тревогу, едва завидели наш состав, не прописанный в графике. Штабс — капитан, командующий охраной, моментально согласился нас пропустить, едва я поговорил с ним.

Приказал всем его подчинённым встать в оцепление вокруг прирельсовой базы, где происходила погрузка золота. Таким образом, за полдня усиленной работы удалось заменить всё золотые слитки фальшивыми золочёными чугунными болванками. Главное, мы абсолютно точно выдержали вес. В каждом вагоне находилось по двадцать пять тонн золота, вернее его точной копии. Удалось проделать эту операцию совершенно спокойно, без лишних глаз. Потому, вернувшись ночью в Курган, дистанционно стёр из памяти всех встреченных нами людей всю информацию о нас. Завтра, вагоны отправят в путь через половину Россию, на Восток, точно так же как это случилось в действительности. Единственное отличие, что всё золото в них подменено на железо со свинцом. Если никто не возьмётся проводить химический анализ, то слитки могут добраться до самой Англии в таком виде, в опечатанных контейнерах. Попробуй потом определить, на каком из перегрузов произошла подмена?

Всё золото, собираемое на территории России, свозил на базу «Тайга» в Казахстане. Там уже хранились восемь тон личного золота Николая второго. Тридцать два килограмма, отнятые когда-то у воров из Англии, представлялись теперь крупицей, на фоне новых поступлений. Особо гордился золотом, спасённом из банков воюющих Франции и Германии. Если с германским королём, мне просто повезло, то французский личный вклад Романовых удалось выдрать буквально из зубов акул империализма. Заграничные вклады, давно перевёл в США и Австралию. Именно на землях этих стран, собрался продолжать свою заграничную экспансию территорий.

Как раз недавно, получил золото от повстанцев Южной Америки и положил его в Государственный банк США. Давно купил акции самых известных в моём времени брендов, типа Кока-колы, Gillette, только недавно появившиеся. Приобрёл патенты Джорджа Смита и Фреда Озиуса на миксер, у Ван Вормера на картонные бумажные пакеты. Все эти изобретения ничего не стоили и даже просмеивались в газетах. Разумеется, я немного помог, отрицательному имиджу нужных мне товаров, указывая своим журналистам писать про них статьи разгромного характера. Акции The Pacific Aero Products Company, через год переименованную в Boeing, оказалось, купить легко и без дополнительной шумихи. В который раз хвалю себя за предусмотрительность в оформлении паспорта США, на свою первую фамилию, — Кузнецов. Именно на неё, Николай второй оформил генеральную доверенность по распоряжению всеми своими вкладами в заграничных банках. При той сумме, которую я заявил при оформлении запроса на гражданство, подкрепив её копиями свидетельств банков, получил вид на жительство в считанные дни. На американском континенте, пришлось нанять личного финансового представителя с правом подписи. Через него, оформлял все договора, скупал акции и осторожно игра на бирже. Три биржевых брокера, нанял от своего имени он сам. До работы со мной, двадцатидевятилетний Эптон Стеффенс, известный биржевой маклер, очень рискованно распоряжался деньгами доверившихся ему крупных капиталистов. Через неделю, его должны убить итальянские мафиози, поручившие ему отмывать свои грязные деньги. Именно по причине скорой его смерти, решился нанять молодого человека, заманив гигантской суммой. Отлично читал его теперешние мысли. Эптон с готовностью отказался от всякой другой работы, надеясь хорошо нажиться на таком наивном малыше, каким выглядел я. Даже сейчас, знал все его намерения, а через неделю, он становился полностью моим «зомби — помощником», которому мог диктовать любую программу действий без опасений быть обворованным.

Таким образом, тайно и незаметно вошёл в финансовую элиту нового света на всех континентах. В Австралии, мои интересы защищала моя будущая тёща, директор банка Амелия Смит. Её личная заинтересованность, в прирастании моих финансов, гарантировалась нашими родственными связями. Свадьба с её младшей дочерью планировалась в Британии, на родине предков. Специально зафрахтованный корабль с гостями, родителями и невестой, должен был прибыть в Англию через неделю. Мне удалось отговориться от совместной с ними поездки, только оправданием участия в срочных семейных делах. Только Амелия знала, благодаря моим прозрачным намёкам, что я могу являться, внебрачным сыном Российского императора Николая Александровича Романова. Так как она отлично знала моё финансовое состояние, видела доверенности, подписанные царём России лично, она нисколько не сомневалась, что я и есть его сын. Через семь месяцев, принадлежность к царскому дому Романовых перестанет быть поводом для гордости, после отречения Николая от престола. Сейчас, торопился воспользоваться этой легендой с максимальной выгодой для себя. Впрочем, за границами России, русское дворянское звание долго будет пользоваться почётом и уважением. Только массовый исход интеллигенции, после окончания гражданской войны, приведёт к его девальвации. Генералы и князья будут работать шофёрами и охранниками ресторанов.

Невесёлые размышления о будущем России, прервало, далёкое, но явственное упоминание меня Александром Степановичем Потехиным, под чьим именем сейчас скрывался Вячеслав Михайлович Молотов. Под новым именем, он прятался от призыва на фронт в Петрограде, добравшись до революционного центра после побега из Сибирской ссылки. Как раз сейчас, он хвастался, что в поезде ему дал большую сумму денег какой — то незнакомый мальчишка, назвав его по имени отчеству.

— Наверное, кто — то из знакомых товарищей узнал тебя на вокзале, вот через доверенного паренька и передал денег, — почти равнодушно заметил Николай Павлович Комаров.

— Вот это фокус! — узнал я отца Ивана, с которым недавно подружился в Питере. Это ему с Егором помогал распространять революционные, антивоенные листовки, среди новобранцев, едущих на фронт.

— Хотя, два революционера такого уровня, обязательно должны были встретиться, — понял я, одновременно задумываясь над тем, как извлечь из этого пользу для себя. Пожалуй, как ни важно сейчас собирание «зомби — помощников» в моих новых территориях, установление контакта с будущими правителями России во много раз важнее. Тем более, народ, на всех территориальных базах, вкалывает, как ему и положено. Заводы по производству оружия успешно строятся и работают, учёные, наполненные знаниями из моего времени, отлично придумывают новую технику и технологии. Главное условие, возможность быстрого воспроизведения открытий будущего на материальной базе доступной в этом времени. Заводы по производству новых химических материалов, металлов и электроники только строятся. Даже любопытно, до чего додумаются мои «зомби — учёные», получив указание по творческой переработке опыта, доставшегося им от меня. Если судить по самолётам, на которых недавно били германцев с девчонками, гибрид военных технологий получился вполне приемлемым. Учить учёных, — только портить. Пора заняться, непосредственными своими делами, устройством личной взрослой жизни, если такая мне предстоит. Как ни странно, для будущих успехов, самое полезное сейчас, — помогать торжеству марксизма на родной земле. Дворянское звание и высший орден Российской Империи я уже заслужил, осталось приложить все силы для получения отличий в будущей Республике Советов. Если империя сейчас на грани краха, то СССР ещё только в преддверии победы. Надо срочно организовывать себе командировку в столицу, для решения «важных вопросов», благо, сейчас у меня, таких, может найтись, очень много. Строительство нового, совместного с инженером Балакшиным, завода между Курганом и Белозеркой, требует отвода государственных земель. Кроме того, закупка нового станкового оборудования в Англии, набор грамотного персонала рабочих, инженеров и служащих возможны только в технически развитых регионах. Даже Екатеринбургские кадры, не устраивают наше товарищество предпринимателей и купцов.

Приблизительно такие доводы я и высказываю всем своим родственникам и землякам в личных беседах, уже третий день сборов в длительную поездку. Один день провёл у своих приёмных родителей. Подробно изложил свою легенду, которую они должны донести до односельчан. Впрочем, как выяснилось, все технические вопросы их волновали очень мало, так как ничего в них не понимали. Самой важной темой для них оказалась моя «скоропостижная» свадьба на подруге попадьи, самой богатой местной невесте, Зинаиде Апполинарьевне Кичигиной. Конечно, все вокруг отлично знали о моём посещении семейства Кичигиных три месяца назад. Но такой скорой симпатии ко мне, никто не ожидал. Неравный по возрасту брак не был чем то совершенно необычным. Даже наоборот, родители очень часто «женили» своих детей только для того чтобы объединить свои капиталы, а брачным союзом, только закрепить союз экономический. Возраст «новобрачных», в данном случае, не имел никакого значения. Но какой смысл, в браке, между нищим пастухом и богатейшей наследнице, никто не понимал. Пришлось, как бы «по секрету», признаться своим родным, что девушка мне понравилась своей добротой и вежливым обхождением.

— Она меня на «Вы», сразу начала называть! — восторгался я, вспоминая нашу первую встречу.

— А дома все только Васькой кликали, если не хуже, — признался, поникнув головой.

Отец даже расхохотался, вспомнив, как меня называли в деревне.

— Ну да, — решил быстрее исправить свою насмешку.

— После такого вежливого обращения любой бы деревенский парень влюбился, — согласился он со мной, поддержав легенду вполне серьёзно.

— Так сейчас у них и будешь жить? — спросила бабушка, Клавдия Ивановна, с любопытством.

— Вон, какой знатный домище отстроили на выселках, — вспомнила новый дом купчихи Кичигиной, поставленной управляющей над новыми садово-промышленными территориями.

В который раз пришлось разъяснять, что это не они выстроили дом, а наше, совместное с инженером Балакшиным, строение.

— Придёт другой управляющий, будет жить в этом же доме, — втолковывал им известное. Давно понял, что хитрым крестьянам было просто приятно услышать, в какой знатной компании находился их приёмный сын.

— Я и без Кичигиных, мог там жить, — сообщал домашним.

— Просто в родной хате, с близкими людьми завсегда приятнее, — неприкрыто льстил новым родственникам.

Пришлось переночевать в «родной избе», выказав уважение приёмным отцу и матери. Под утро, очень тихо, чтобы никто не слышал, матушка намекнула мне, что возможно у меня скоро появится братик или сестричка.

— Твоё лечение оказалось чудодейственным, — призналась Таисия Егоровна, слегка зардевшись.

— Но ты не думай, мы тебя меньше любить не станем, — погладила меня по светлым лохмам.

— Даже наоборот, ты нам сейчас ещё более родной стал, как помог ребёночка зачать. Только не говори никому в деревне. Плохая примета, если все будут знать раньше времени о таком деле. Глазливых у нас очень много. Главное и люди вроде не плохие, но как не похвалят какую дитятку али скотинку, так она тут — же и занеможет. Я быстро воспользовался этой новостью.

— Вот и я не стал раньше времени всем сообщать, что у нас с Зинаидой семейное дело наладилось, — многозначительно кивнул матушке.

— Выходит прав я оказался.

Женщина даже засмеялась.

— Неужто, — думаешь, никто не понял, почему вы с Зинаидой таили эту вашу связь, — по бабьи всплеснула руками, хлопнув ладонями по коленям.

— А судачат об вас, только потому, что завидуют.

С утра распрощавшись с приёмными родителями, как обычно, на велосипеде, заехал к молодой жене. Здесь прощание заняло ещё менее времени. Деловито сообщил, что рабочие обязанности требуют моего скорого отъезда. Пообещал навещать, как только выдастся минутка. Молодая мама отлично знала мои способности к телепортации, потому нисколько не расстроилась официальному отъезду. Она была абсолютно уверена, что благодаря моим заботам ничего плохого случиться не может ни с ней, ни с детьми. Двойняшки, мальчик и девочка, по прежнему, совершенно не давали читать свои эмоции или чувства, что было очень странно. Решил не торопить события, дождаться, хотя бы пяти лет, чтобы заняться их воспитанием на роль моих доверенных помощников.

Уже через час, был в Кургане, по дороге обогнав несколько обозов с молоком и маслом. В городе, остановился у своей новой родственницы, Ульяны Никифоровны, домоправительницы в дом купца Смолина. Тётя Ульяна, покормив меня с дороги, предложила отдохнуть. После моего отказа, посоветовала проведать своего хозяина, так как он очень беспокоился о моих успехах в совместном товариществе с инженером-заводчиком Балакшиным.

— У меня такое подозрение, — понизив голос, проговорила тётушка.

— Что господа Смолины хотят свои капиталы вложить в ваши дела, — сообщила она очевидные для меня вести. В настоящее время, нам уже не требовались капиталы, как в начальной части строительства заводов. Тем не менее, разрастание нашего товарищества очень полезное явление, способное объяснить финансирование серьёзнейших проектов для будущих исследователей нашей истории. Наверняка, феномен возникновения новых тайных территорий на пространстве Российской Империи, заинтересует многих учёных и просто любопытных журналистов. Планирую рассекретить свои производственные базы, лет через двадцать, а может даже, все тридцать. С другой стороны, не думаю, что стоит поднимать «железный занавес» в тысяча девятьсот сорок шестом году, когда американцы только что испытают ядерную бомбу. Слишком шокирующей будет выглядеть новость тайного появления государства в государстве на территории СССР. Ястребы США могут испугаться и решить попробовать своё новое оружие и на России. Но до того времени, ещё много событий утечёт. Много открытий совершат наши «зомби — учёные». Может быть придумают, что противопоставить ядерной бомбардировке?

Воспользовался советом тёти Ульяны и подписал договора о акционерном участии не только со Смолиными, но со многими другими богатеями Кургана и области. Желание влиться в наше новое дело, стало подобно лавине. Смолины, как будто столкнули с насиженных мест огромные капиталы, до сих пор мирно лежавшие в кубышках и на сберкнижках. Военное время, не самый удобный момент для денежных вливаний в любой бизнес. Тонкий намёк на организацию военных производств на территории Зауралья, моментально развязал кошельки толстосумов. На второй день пребывания в Кургане, ко мне приходили телеграммы из Екатеринбурга и Златоуста. Уверен, в скором времени лихорадка быстрого обогащения на военных заказах охватить весь Урал и Зауралье. Ещё раз встретился с Балакшиным и дал добро на приём всех акций от любых вкладчиков. Сергей Александрович немного сомневался, сможем ли мы освоить такое большое количество финансовых средств.

— Нам всего один завод нужно запустить, — показывал мне один палец.

— А тут почти на всю сотню заводов денег пришло.

— У народа денег скопилось чрезвычайно много, так как в войну вкладывать их самое ненадёжное дело, — разъяснял мне очевидные истины.

— Грешно пользоваться моментом и присваивать чужое без надежды отдать, — поучал меня как маленького. Знал бы он, что у меня, на удалённых, скрытых от глаз, территориях, строятся не сотни, а тысячи заводов. Поднимаются они усилиями многомиллионных отрядов «зомби — помощников». Самое главное, деньги вкладчиков, вскоре всё равно пропадут, после февральской буржуазной революции семнадцатого года.

За три дня, проведённых в Кургане, навестил всех своих знакомых девушек. На этот раз, мои усилия ограничились стиранием из памяти большинства девушек, моего вмешательства в их судьбу. Хотя зачатых мною эмбрионов, я им оставил. Будущие потрясения государственного масштаба, сделают незаметными, такие мелкие случаи, как рождение детей непорочным зачатием.

Журналистам найдётся больше интересных тем, чем странные показания девственниц о неизвестном происхождении их детей. Мали ли девиц, всегда оправдывали свой грех самыми изощрёнными способами. Я так был нацелен на предстоящую революционную борьбу в Петрограде, что не согрешил ни с одной девицей. Возможно, это резкое охлаждение к сексуальным забавам, вызвано тем, что я перешёл на другой уровень построения своей жизни. Дети у меня уже зачаты, а недавно, даже родились двое. Пора думать о том, чем я их займу, что им оставлю в наследство, как только они войдут в соответствующий возраст. Именно потому, так и важно моё присутствие в Петрограде, будущем Ленинграде, городе трёх революций.

В Питер отправился налегке. Правда, кроме обычной заплечной сумки, в багажном отделении ехал со мною и новый велосипед, специальной, усиленной конструкции. Мне необходимо, чтобы я остался в памяти революционеров, как активный помощник за дело рабочего класса. Велосипед, будет одной их примет активности и мобильности. Заодно, он будет оправдывать моё присутствие во многих местах, почти сразу.

Первым делом, навестил своих старых и добрых знакомых, Ивана и Егора. Благо, что поезд прибыл в воскресенье утром, двадцать четвёртого июля. Признался им сразу, что этот велосипед сделан на одном из моих собственных заводов. Объяснил, что из — за моего понимания в механике и больших знаний в технике, меня взял в товарищество, наш богатейший промышленник.

— Денег я имею сейчас, очень много, — признался им сразу, раскрыв мешок и показывая пачки ассигнаций.

— Но так как не хочу, чтобы они шли на войну и для эксплуатации рабочего класса, хотел бы использовать их в революционной борьбе, — ещё раз встряхнул полным мешком бумажных ассигнаций.

— Это тебе надо с батей поговорить, — уверенно отвечал Иван, широко раскрыв глаза от удивления.

— По вопросам денег, только он, а вернее их комитет, может решать, — оговорился его сын.

— А деньги им очень нужны, — глубокомысленно заметил в свой черёд Егор.

— Газету вроде собрались печатать, чтобы распространять среди фронтовиков.

— Ты скажи, когда будешь у нас снова, — предложил Иван.

— А то, оставайся у нас, места для всех хватит.

— Мы ему передадим, если появится, — осторожно закончил он.

— Хорошо же он вышколил своих ребят, — понял я основы конспирации, ими усвоенные.

— Теперь, остаётся только договориться, встретиться со мною в каком ни — будь укромном месте, где никто не сумеет помешать. Знаю, что вскоре дядю Колю должны арестовать, потому тороплю пацанов. Намекаю, что имею желание быть полезным революционному движению «на полную катушку».

— Насмотрелся, как на заводе мужики пашут, получая копейки, — признался серьёзно.

— Вот и хочу сейчас грех свой исправить. На меня ведь вкалывают сотни человек.

— Ты приходи сегодня вечером, после одиннадцати, — явно заинтересованно пригласил младший из кузенов.

— Постараюсь пораньше передать отцу твоё желание.

— Помощь людьми, им сейчас, важнее чем помощь деньгами, — улыбнулся парень.

— Но и от денег, уверен, не откажутся.

Перекусив у них жидким супчиком, пообещал, принести чего ни будь вкусного к вечеру и умчался на велосипеде, не поддавшись на уговоры остаться.

Весь день, торопился знакомиться с делами в меценатском хозяйстве Серафимы Никитичны, бывшей содержательнице бандитского притона. Рассматривал возможность приобщения её кадров к революционной борьбе. Почти одиннадцать часов осматривал бесплатные столовые и пансионы для детей сирот. К сожалению, основной упор она делала на спасение девчонок и маленьких детей. Дети и девочки были слишком малы, для серьёзной политической борьбы. Среди малышни, нашёл много, «зомби», то есть тех, кто выжил только благодаря нашей с Серафимой помощи. Телепатически, поторопил руководство казахстанской базы «Тайга», быстрее заканчивать подготовку к приёму большой партии детей. Ещё больше было тех, кто должен будет погибнуть в тяжелые годы революции и последующих голодных лет. Объездив все приюты, приказал хозяйке готовиться к новому поиску детей.

— А куда же этих девать? — с искренним испугом спросила бывшая бандитка.

— Не бойся, на мясо не пустим, — грубовато успокоил её.

— Отправим в тёплые края для продолжения образования и воспитания.

— Но мне потребуются документы, — с виноватой улыбкой ответила хозяйка.

— Ведь я всех поставила на официальный учёт в попечительском совете. Нужно будет отчитаться за их исчезновение. Пришлось обратиться к Николаю второму через его адъютанта, Александра Успенского. Через три часа нам доставили документ за подписью премьер — министра Российской империи, господина Штрюмера. Из его содержания следовало, что госпоже Жилиной давалась полная власть в распоряжении детьми и подростками, которых она спасала и содержала на своём личном пансионе. Как документ, эта бумага имела сомнительное значение. Единственно, что придавало ей веса и солидности, личное факсимиле Его Императорского Величества и собственноручная подпись премьер — министра России.

— Если будут проблемы, — посоветовал я Серафиме.

— Звони сразу Николаю Александровичу, премьер всё равно не в курсе. Начинай снова искать сирот по всем волостям России, так как завтра или послезавтра, прилетит большой транспортный самолёт и заберёт все две с половиной тысячи твоих нынешних питомцев.

На будущее, посоветовал не прекращать собирать сирот и беспризорников, излишки, отправляя в наши основные пансионаты на юге. Под вечер, побывал на концерте устроенном силами девочек — сирот. В кои веки, уже не я даю концерты, а для меня одного устраиваются выступления. Правда, девушки, с большим удивлением смотрели в зал на небольшую группу слушателей, состоящую из трёх человек. Присутствовали кроме меня только сама хозяйка и директор дортуара. Так как во всех подобных заведениях спальни были общими, они назывались на французский манер. Всё лучше, чем приюты для голодающих детей. Когда одна, довольно взрослая девица, неумело показала игру на балалайке, я не выдержал.

— Разрешите мне попробовать? — поклонился директрисе.

Она, только развела руками, вопросительно глядя на хозяйку.

— Если Серафиме Никитичне будет угодно… — в ответ, Серафима, едва кивнула головой.

Выйдя на импровизированную сцену, лихо сбацал камаринскую. Заметив, как заулыбались некоторые девушки, решил спеть для них, шуточным детским, почти девчачьим голоском:

При последних словах, благовоспитанная директриса соскочила с кресла. Не в силах подобрать нужные слова, просто закричала в наигранном негодовании.

— Как же можно, такие слова, произносить в воспитательном учреждении!

Серафима успокаивала подчиненную, еле сдерживая смех. Она тоже не слышала эту детскую песенку. Для порядка, всё же спросила.

— Василий, кто же вам позволил считать, что в этом заведении можно исполнять такую песенку?

Неожиданно для всех я ответил.

— Насте и Алёше Романовым очень понравилась, даже повторил несколько раз, чтобы они успели записать. Там ещё четыре куплета. Продолжать?

Произнёс таким обыденным тоном, что директриса, неожиданно для самой себя, сразу мне поверила. Молча сев на место, растерянно глядела на свою работодательницу.

Я сам, прервал неловкую паузу.

— Нет, девочки будут учиться, так же играть и петь, на новом месте, — показал рукой на Серафиму.

— Скоро откроется специальный пансион на юге, где я тоже иногда живу.

Только теперь, Серафима Никитична, сообразила, как поддержать меня.

— Василий, предположительно, будет вести курсы самодеятельности, потому он знакомится с опытом преподавания в накопительных центрах. Очень скоро прибудет транспорт для перевозки всех вас, в более просторные помещения для проживания и обучения. Девчонки радостно закричали, нисколько не стесняясь воспитателей.

Быстро просканировав сознание нескольких учениц, сразу понял обычную проблему таких заведений. Любое изменение условий проживания, казалось благом для девушек от четырнадцати до восемнадцати лет. Если младшие возрастные группы легко терпели ограничение свободы, то старшим девушкам было тесно в четырёх стенах. Я сразу понял потребность в общении с внешним миром. Наклонившись к уху Серафимы, посоветовал.

— Когда будете набирать следующих великовозрастных сирот, постарайтесь устраивать вечера встреч, взаимные концерты, клубы по интересам с другими воспитанниками. Старайтесь, чтобы все дети ваших интернатов были знакомы между собой. Разнополое общение облагораживает и держит в тонусе всех молодых людей. С другой стороны, особой обязательности встреч с мальчиками нет. Просто, все сироты, проживающие в твоих приютах, должны знать друг друга, хотя бы в лицо.

Отлично чувствовал, что собеседнице хотелось узнать причину таких знакомств, но женщина упорно молчала, опасаясь показаться через чур любопытной. Улыбнувшись, пришёл на помощь своей подруге.

— На новом месте, они будут полностью свободны в пределах специально построенного для них посёлка, потому нам желательно, чтобы они заранее были знакомы с большинством своих соседей.

Психологи, работающие при правительстве новых территорий, решили начинать строить новое общество именно с молодёжи, которую легче вылепить под намечаемые у нас стандарты. Серафима сотрудничала со мной полностью свободно, без дополнительных гипнотических внушений, потому, говорил с ней не скрываясь. Её непроизвольно откровенная реакция, давал мне понять степень жизнеспособности моих задумок. Бывшая бандитка, фантастически тонко чувствовала фальшь и ошибку в отношениях между людьми.

Давно понял, что мой самый ценный человеческий материал, — преступники высшего класса. Разумеется, перевербованные, искренне преданные мне. В них, как в диких тварях из дикого леса, сидел звериный инстинкт опасности, помогающий им выживать. При всех моих суперспособностях, такого простого, и одновременно хитрого, инструмента, в моём арсенале не имелось. Чтобы понять верность или ошибочность моих решений, мне нужно было их пережить лично, только затем отмотать назад, при необходимости, переиграть снова. Подобная утомительная процедура меня давно напрягала, потому я привык не пользоваться сохранением точки отката во времени. Эти жулики и бандиты, прошедшие жёсткий естественный отбор каторги или тюрьмы, считывали мысли, почти каждого человека, с первого взгляда. Так как я мог сравнивать их оценки и реальное содержимое мыслей исследуемых людей, постоянно убеждался в верности своей приметы. Разумеется, преступники оставались опасными людьми, так как в любой момент могли переиграть свои намерения быть честными в отношении меня. Общение с ними походило на прогулку с прирученной пантерой на тонком кожаном поводке. В любой момент, сильный и своенравный хищник, мог броситься на хозяина. Обычные человеческие и христианские ценности для них не авторитет. Бандит, подобно волку, всегда готов укусить руку, кормящую его, если бы только захотел.

В отношениях с бывшей содержательницей притона, кроме непременного шокирующего чтения её мыслей, завоевал её безусловную преданность самым сильным оружием, — добротой и любовью. Узнав её тяжёлую судьбу, искренне пожалел. По достоинству оценил удочерение сироты из деревни. Когда сохранил ей жизнь, да ещё вернув молодость и возможность родить ребёнка, Сима, совершенно искренне полюбила меня. Наш общий ребёнок, растущий в ней, гарантировал нашу дружбу на всё оставшееся время. Времени у неё оставалось только до февральской революции. Временное правительство выпустило тогда, большое количество преступников, и в результате бандитских переделов сфер влияния, она должна бала погибнуть.

Разумеется, в моём варианте реальности этого не случится. Уже сейчас, помог ей стать негласной хозяйкой преступного мира столицы. Мне понадобилось только один раз сходить вместе с нею на очередные разборки. Мой небольшой рост и щуплая фигура заставили опытных паханов просчитаться. Кроме меня, с Симой были ещё трое охранников, которых и убили первыми. Желая остаться в памяти противников, не стал убивать четверых головорезов сверхчеловеческими способами. Просто метнул четыре сюрикена со скоростью пули. После того как связал всех врагов, вернул их к жизни. Оставшись с ними наедине, спокойно и тихо объяснил, что они сейчас служат мне. Положенную долю от ворованного отдают «Жиле», то есть Серафиме Никитичне.

— Она будет держать общак по моей воле, — помахал перед носом главаря остриём сюрикена.

— Во всех делах меня будет представлять только она.

— Если меня кто-то увидит, то он обязательно умрёт, — нарочито изменённым голосом, пряча лицо в тени широкополой шляпы, предупредил собеседников.

С тех пор, никаких претензий, к моей протеже, в городе не возникало. Как потом выяснилось, о чём со смехом рассказывала Сима, дикий ужас испытали те мужики, когда узнали, что убитые ими помощники «Жилы», оказались живы и здоровы. Один, вообще не выдержал и сбежал их Питера в неизвестном направлении. В кругах преступного мира, за мной закрепилась кличка «мелкий бес», или короче, просто «бес».

При таком прикрытии моей подруги, ей нечего было опасаться разглашения её бандитской функции смотрящей. Разумеется, среди блатных было много стукачей охранки, но никто из них не рисковал сдать её настоящую деятельность. Тем более она реально отошла от криминальных дел. Её функция стала заключаться в помощи семьям каторжан и сидящим по тюрьмам. Постепенно, она приобрела другую, очень многообещающую, кличку, — «Мамочка». Её благотворительная деятельность во всех других сферах, как нельзя лучше скрывала забот о семьях и детях заключённых. На самом деле, она вмешивалась в некоторые крупные ограбления, что ей не было положено по статусу смотрящей за общей кассой. Разумеется, «Мамочка» не участвовала в делах. По моей просьбе, она приказывала чуть задержать, то или иное, планируемое преступление. Обычно это случалось, когда предстояли убийства, чтобы жертвы наверняка становились моими преданными «зомби — помощниками». Разумеется, она выступала от моего имени, что было полной правдой. Она прямо так и говорила.

— Ребятушки, ну откуда бы мне, оставшейся не при делах, знать то, что вы затеяли? — невинно разводила руками. Так как среди её бывших коллег встречались, не меньшие чем она, физиономисты и доморощенные психологи, ей полностью верили. Никакого не доверия быть не могло, ещё по одной простой причине, — Серафима Никитична стала, слишком публичной дамой, о которой много писали газеты, а журналисты следили за каждым её шагом. Ей просто некогда было следить за деловыми громилами. Со временем, ей не нужно было лично ходить на блатхаты, скрываясь от шпиков и щелкопёров. В её окружении всегда находились несколько блатных, играющих роли перевоспитавшихся. Серафима просто передавала предупреждение, полученное от меня, и очередной кровавый грабёж случался чуть позже немеченого судьбой.

Кстати, её воспитательная работа среди малолетних и беспризорных, тоже играла на руку нашему с ней делу. Она не только не скрывала свою прежнюю криминальную жизнь, она ею манипулировала. Иной раз, вызывая жалость, а иногда, восхищение. Крупные преступные авторитеты Петрограда, отлично знали о нашем с ней сотрудничестве. Так как никто меня не видел воочию, страх в блатном народе только множился. Слава о моей фантастической прозорливостизаставляла всех без исключения, без малейших возражений, платить положенную десятину с доходов. Никто не был уверен, что ему удастся скрыть что-то от «Беса». Все предпочитали вносить деньги в общак, не затягивая. Особенно после того, как произошёл, небывалый, в практике преступного мира, случай.

Неопытная банда залётных гастролёров, наслышанная о крутости столичного смотрящего, поторопились быстрее отдать положенную долю, взятую на кассе Путиловского завода. Буквально на следующий день, загулявших молодчиков взяли тёпленькими, без единого выстрела, вместе со всем награбленным. Уйти удалось единственному, самому опытному, главарю, из местных. В народе даже ходили версии, что он нарочно подставил своих подельников, чтобы не делиться награбленным. Но уже на следующий день, почти все украденные деньги вернулись в кассу, о чём знали все рабочие и их семьи.

Разумеется, такое головотяпство, среди неопытных новичков, дорвавшихся до шальных денег, случается очень часто. Но самым необычным, было то, что люди «Мамочки», нашли испуганного главаря забившегося в самое тайное место города, и вернули все деньги внесённые им в общую кассу. Этот пример примитивной «честности» в дележе, необыкновенно удивил всех узнавших о нём. Не зря, посоветовал Симе, не держаться за деньги получаемые от общака. Они нужны нам только для оправдания огромных средств, выданных мне Николаем Романовым.

Могозначительно привёл ей фразу из Мольера.

— То ли ещё предстоит нам отдать, — со смехом погладил её по округлившемуся животику.

— Чтобы получить во сто крат лучшее!

Только зарывая зерно в землю, можно надеяться получить больший урожай. У меня родилась хитрая идея, оказать значительную помощь, нашему, марксистскому движению. Самое главное, остаться после этого в живых. Активисты радикальных партий очень не любят чувствовать себя в долгу перед своими спонсорами и благодетелями. Все революционеры, подобны самкам чёрной вдовы, съедают своих пауков, сразу после того как используют их в сугубо личных целях.

Глава 12. При революциях, как при морских бурях

Заранее предупредил свою подругу и помощницу, теперь уже полностью добровольную, что предстоит опасное дело.

— Хочу замутить с более серьёзными и жёстокими людьми, чем твои бывшие коллеги, — признался, как только вышли из последнего дома призрения.

— Сама понимаешь, — серьёзно предупредил подругу.

— Выгода от сотрудничества с ними будет гораздо больше, чем с бандитами и жуликами. Но за всё приходится платить. В итоге, могут попытаться избавиться от нас и революционеры, которые выглядят более умными и гуманными.

— Ты, наверное, уже поняла, что я собрался помогать свергать существующий режим? — констатировал уверенно.

— Я обязан думать о будущем своих детей и любимых женщин, — в упор поглядел на неё и весело подмигнул.

— Сама знаешь, сколько может принести хороший бордель по сравнению с приличным рестораном. Уверен, скоро наступят тяжелые годы безвластия и беспорядков. Чтобы справиться с этой дикой бурей, придётся искать место в первой волне. Ещё лучше, возглавить тот дурдом, что случится в России в скором времени.

Нарочито прибедняясь вздёрнул плечи, чуть разведя руки.

— Куды уж мне соваться, деревенскому мальчонке. Хотя происхождение у меня самое, что ни наесть подходящее, серьёзными делами мне ещё рановато заниматься.

— Планирую, тебя подсунуть, — вопросительно посмотрел на спутницу в полутьме крытой брички.

— Как смотришь на то, чтобы возглавить женское освободительное движение? Не давая опомниться, выдвигал аргументы, объясняющие мою идею.

— Скоро деньги перестанут иметь своё значение. Как помнишь, я тебе уже говорил, скоро будет буржуазная революция и вся финансовая система рухнет. Важнее будет личное участие, способность вести за собой людей, организовывать обывателей в интересах революционной борьбы рабочего класса.

— У тебя есть как раз то, что будет требоваться новой власти, — поднял указательный палец к своему носу и медленно навёл его на слушательницу.

— У тебя огромный авторитет в определённых кругах Питера. Ты умеешь организовывать людей на любые мероприятия. При последних словах Серафима слегка ухмыльнулась.

— Ты не улыбайся, — шутливо погрозил ей пальчиком.

— Захват и удержание власти, не такое уж чистое дело.

— Там как раз понадобятся таланты, подобные твоим, — намекнул на её опыт содержания публичного дома и бандитского притона.

Сегодня я встречаюсь с некоторыми людьми, в разговоре с которыми попробую разведать, как они посмотрят на идею вовлечения в революционную борьбу других моих знакомых.

— Среди нескольких имён, назову и твоё, — в быстро спустившейся темноте, ободряюще пожал её руку.

— Будь готова к проверкам и повышенному интересу товарищей коммунистов.

Заходить в её дом я не стал. Во дворе пересел на велосипед, и, помахав ей рукой, при свете одинокого фонаря, умчался в тревожную темноту ночных улиц Петрограда. Идея задействовать Серафиму, пришла мне совершенно внезапно. Буквально только что, прослушивая выступления девушек, читая их мысли, уловил необычайно преданное и искреннее отношение к моей помощнице, Серафиме Никитичне Жилиной. Облагодетельствовав несколько сотен детей и подростков, она приобрела огромное уважение, большинства жителей города. Какими бы ни были истоки её капитала, но использовала она его, в это тяжёлое время, на самое доброе и бескорыстное дело. Русский народ, вообще, склонен к крайностям в отношениях. Или до зубовного скрежета ненавидит, или готов расцеловать и отдать последнее, тому, кого полюбил.

Спрятав велосипед в высокой траве у канавы, добрался до дома дяди Коли абсолютно бесшумно. Как выяснилось, Николай Павлович Комаров пригласил Вячеслава Михайловича Молотова. Оба были на нелегальном положении, так как скрывались от каторги и тюрьмы.

— Кстати, — вдруг прочитал в интернете биографию Комарова, ранее известного как Фёдор Евгеньевич Собинов.

— Комаров — Собинов должен сидеть в тюрьме уже две недели. Освободят его только с первой февральской революцией. Не трудно предположить, что моё вмешательство, внесло какие — то изменения в события новой реальности создаваемой мною.

В прежней истории Молотов и Комаров не должны были встретиться вообще. Их знакомство произойдёт только после революции, когда оба будут заседать в центральном комитете РСДРП Петрограда. У Молотова партийный билет будет под номером пять, у Комарова, — пятнадцать. В дальнейшем, их судьбы резко разойдутся. Кто знает, возможно, их недавнее знакомство поможет избежать ареста царской охранкой моего знакомого, дяди Коли Комарова. Во всяком случае, всё, что требуется с моей стороны, я сделаю, чтобы не допустить повторения прошлых событий.

— Вот это да! — встретил меня восклицанием Молотов, пока я обнимался с Комаровым, как со старым и старшим товарищем.

— Так это же мой вагонный благодетель, — обратился он к Николаю, чуть сбавив голос, так как мы ютились не дома, а в тесной летней пристройке во дворе, служащей им сараем.

Не желая отстать от своего нового друга, Вячеслав Михайлович, тоже пригласил меня обниматься.

— Иди-ка ко мне, мил человек, — широко раскрыл объятия, в дрожащем свете огарка сальной свечи.

— Не знаю, чем ты Николаю потрафил, но для меня ты великую службу сослужил, — сграбастал меня и крепко обнял.

— Благодаря твоим деньгам я и паспорт быстро выправил и в Петрограде скорее оказался, чем рассчитывал.

— Давай признавайся, — шутливо повысил голос, моложавый, двадцатипятилетний Молотов.

— Откуда ты столько денег с собой имел?

Вместо ответа, я споро скинул лямку заплечного мешка и развязал нищенскую торбу. Приподнял свечу, чтобы товарищи революционеры оценили количество ассигнаций, свёрнутых в плотные рулоны и перевязанные бечёвкой.

— Можно? — вежливо спросил Молотов. Не дожидаясь разрешения, полез за деньгами. Взвесив на руке толстый валик, уважительно поинтересовался.

— И сколько здесь будет?

— В пачке пятьсот рублей, а во всей торбе десять тысяч, — ответил я незамедлительно и послушно.

— Специально вёз из-за Урала, чтобы передать на революционное дело, дяде Коле и Ивану с Егоршей.

Молотов улыбнулся, отчего его крепкие зубы ярко блеснули в полумраке сарая.

— Тогда уж и меня зови дядей Славой, — дружески хлопнул по плечу.

— Мы ведь с тобой раньше знакомы были, чем с Павловичем. Чуть не два месяца назад, в вагоне встретились.

— Кстати, — повернулся он к Николаю.

— Кто у нас Иван и Егорша?

— Иван мне сыном приходится, а Егорка племянником, из моей родной деревни Борыково Тверской губернии, — с заметной усмешкой в голосе, быстро отчитался старший товарищ.

Как я знал из интернета, Комаров был старше Молотова всего на пять лет. Но в свои тридцать, бывший путиловский рабочий выглядел на все сорок пять. Тяжёлая физическая работа и ежедневная забота о куске хлеба, отложили заметный отпечаток на лице, и даже на фигуре, отца семейства.

— Знаю, — доброжелательно кивнув головой, проговорил дядя Слава Молотов, обращаясь ко мне.

— Знаю, что ты из пастухов, из крестьян, да ещё и сирота.

— Но вот никак не возьму в толк, как у тебя такие деньжищи стали водиться? — открытой ладонью показал на мешок с деньгами.

— Куда ты весной поехал из деревни, когда там самая работа пришла? Он с наигранным весёлым любопытством, смотрел на меня.

— Вот кому надо было в чекисты идти, — подумал я сразу.

— А не дяде Коле. Не зря Комаров, даже после того как возглавлял Ленинградскую ЧеКа, в тридцать седьмом году, всё же будет расстрелян. Молотов, доживёт до тысяча девятьсот восемьдесят шестого, занимая сравнительно мирные должности.

Сейчас нужно думать о текущих делах, а не о будущем, которое всё равно изменю. Пришлось рассказать товарищам о моём путешествии в Европу. Именно на пути в Петроград, встретились мы с Молотовым в общем вагоне. Он как раз только что бежал с Иркутской ссылки и моя финансовая помощь ему очень пригодилась. Так как это не было большой тайной, рассказал о моих способностях вундеркинда, благодаря которым меня и решили показать Европейской публике.

— Как раз, когда мы встретились, — вежливо поклонился дяде Славе Молотову.

— Мы с моими опекуншами, журналистками из Швейцарии, ехали в Петроград, чтобы на поезде, через Финляндию, Швецию и Германию добраться в Цюрих. На последних словах, Молотов вздрогнул и уставился на меня недоверчиво.

— Прямо через Германию, с которой мы воюем, тебя пропустили в нейтральную Швейцарию? — недоверчиво переспросил дядя Слава.

— Если тебя показывали на нескольких концертах, с тобой, может быть, познакомились и другие русские, живущие в Цюрихе? — задумчиво и от того медленно, спросил беглый революционер.

— Да, конечно, — просто и без затей признался, как и положено ребёнку.

— Сначала познакомился с тётей Надей, потом с её мужем дядей Володей. Несколько раз прибегал к ним в гости, встретился там с Инессой Арманд и Розой Люксембург.

Лицо Молотова заметно вытянулось, в крайней степени удивления. Нервно дёрнув кадыком, видимо смочив пересохшее горло, полушёпотом констатировал.

— Что — то у тебя всё слишком удачно, получается, — покрутил в воздухе пальцами правой руки, как если бы заворачивал лампочку.

— В одну поезду со столькими товарищами нашими повстречался. Перевёл взгляд на Комарова.

— А после приезда, сразу, встречаешься с другими партийцами, — недоверчиво поджал губы, слегка дёрнув подбородком.

Дядя Коля Комаров неожиданно заступился за меня.

— Да если бы он на службе был, ты бы ещё в вагоне обратно на каторгу загремел, — высказал мысль, пришедшую в голову и Молотову. Он понимал, что набор моих знакомств был настолько значителен, что не мог быть подстроенным заранее. Слишком уж большие подозрения вызывал бы я, если бы был простым провокатором. Только твёрдо уверившись в моей безопасности, продолжил мой допрос в другом направлении.

— Так в чём же ты таланты свои показываешь, если тебя как чудо-ребёнка, аж из-за Урала, в Цюрих увезли? Если иностранцы в тебя вложили деньги, они даром ничего не делают.

Комаров, как знавший меня чуть больше, поторопился похвастаться пониманием сути дела.

— Ты бы Слава слышал, как он поёт, играет на гитаре и скрипке…, - поднял большой палец и слегка улыбнулся.

— Для его возраста, — просто гений!

— Нам с тобой никогда не научиться, тому, что этот малец, на сцене вытворяет.

— Сам — то я не видел, — тут же оговорился дядя Коля.

— Сын с племяшом рассказывали, как он выступал в ресторане богатейшей столичной меценатки. Разговор, раньше чем я рассчитывал, подошёл к нужной мне теме. Поторопился вставить слово.

— Да не такая уж она и богатая, — пренебрежительно махнул рукой.

— Сама она из бедной семьи, вот и хочет помогать обездоленным детям.

Мужики переглянулись и поближе наклонились ко мне.

— Так ты с ней тоже знаком? — с придыханием проговорил дядя Слава Молотов, будущий народный комиссар иностранных дел.

— Мне многие помогают, — нарочито равнодушно встряхнул мешком с деньгами.

— Дома, самые большие богатеи нашего города, в товарищество приняли. Петроградские дворяне на дорогу денег дали. Швейцарские буржуи самолёт немецкий подарили.

— Самолёт, правда, не новый, — чуть развёл руки, ладонями вверх.

— Но и зато спасибо! Кто бы мне такую редкость у нас позволил купить, а тем более подарил.

— Как же германский самолёт у нас пропустили, ведь мы с ними воюем? — наивно поинтересовался путиловский рабочий. Молодой и более хитрый Молотов, только усмехнулся.

— Будут деньги, — можно любой товар провести через границу, — со знанием дела добавил.

— Тем более, наш чудо-ребёнок, наверняка что-то придумал, чтобы за него заплатили другие. Я самодовольно хихикнул.

— Зачем платить, если можно, запросто, самому прилететь на своём самолёте прямо домой, — рассмеялся ещё раз.

Товарищи революционеры переглянулись снова. Самый молодой, не сдержался первым.

— Значит ты можешь летать в любой город России и даже заграницу?

— А сколько груза вмещается в самолёт? — думая о чём — то своём, зачастил он с вопросами.

— Где у тебя швейцарский подарок хранится? Он хоть без немецкого креста на хвосте?

— Стоп! — прервал расспросы Молотова дядя Коля.

— Парнишка с Серафимой знаком, — многозначительно приподнял заскорузлый указательный палец.

— Она организовывала отряды боевых лётчиц, — проговорил гораздо медленнее, специально давая Вячеславу время, продумать все выгоды знакомства с Серафимой.

Молотов моментально всё понял. Молчаливо улыбался, сверкая в темноте ночи молодыми зубами, слушая своего нового товарища по партии.

— Василка, — погладил меня по голове жесткой, мозолистой ладонью.

— Он конечно молодец, что самолёт пригнал из — за границы, — понизил голос до интимного шёпота и склонил голову к плечу.

— Но Серафима, с военным отрядом лётчиц и тысячами сирот в её интернатах, нам полезнее может оказаться.

Понятно, что народная молва приписала все заслуги в организации отряда, бабе вышедшей из самых глубин народа. Как раз к месту получилось спасение ею, от голодной смерти, сотен деревенских детей. Разумеется, заслуги благодетельницы во много раз преувеличивались. Вместо реальных сотен, приписывались мифические десятки тысяч мальчишек и девчонок. Именно особым контингентом спасённых и объясняли в народе молодёжный состав летчиц. Не хотели они верить, что летчицами были исключительно грамотные и образованные девушки из высшей знати. Необразованные крестьяне, искренне верили, что матушка Серафима смогла закупить «еропланы» и обучить сироток на них летать, за свои деньги.

Для просвещённых кругов столичной общественности, более достоверной показалась идея иностранного вмешательства, буржуазии Америки, Англии и Австралии. Именно такую легенду, распространяли в газетах по всему миру, нанятые мною журналисты. Разумеется, все объяснения представлялись в виде версий и возможностей.

Таким образом, неизвестное военное вмешательство, в боевые действия на русско — германском фронте, каждый человек в мире был волен трактовать по своему. Как выяснилось, дядя Слава Молотов оказался не в курсе деталей последних событий. Для него война была важной только в плане возможности уклонения от призыва на фронт. Разумеется, он знал по газетам о последних успехах Брусилова. Слышал о необычном лётном отряде иностранных лётчиц, награждённых лично Николаем Романовым. Но так как эта тема его совершенно не касалась, он не углублялся в её изучение.

Путиловский рабочий, дядя Коля, кратко пересказал ему все версии, бродящие среди простого люда Петрограда. Внимательно слушая его, сам удивлялся, насколько много может додумать необразованный люд. Правильно говорят: Если умных мнений может быть два, — три, то глупостей можно придумать бесчисленное количество. В конце перечисления всех заслуг бывшей преступницы, приписываемых ей народом, Вячеслав Молотов, уже откровенно улыбался. Несмотря на сомнительность всей доброй славы бывшей содержательницы притона, Молотов не на шутку заинтересовался знакомством с ней. Так и сказал.

— Меня совершенно не волнует, что там было с этим лётным отрядом на самом деле, — дружески похлопал по плечу Николая, прерывая его восторженный пересказ сплетней.

— Самое главное, что народ верит этой бывшей проститутке, ценит и готов пойти за ней, куда она позовёт, — внимательно поглядел на своего товарища и повторил снова.

— Куда только она позовёт.

На этот раз фраза получилась слегка вопросительной. Оба однопартийца, перевели взгляды на меня.

— Так что ты недавно говорил, насчёт знакомства с Серафимой? — как бы забыв моё упоминание её готовности помогать бедным, переспросил Молотов.

— Как хорошо ты с ней знаком? Она тебя хоть узнает, если снова встретит? До какой степени она будет готова помочь, если тебе понадобится? — наперебой задавали вопросы оба товарища.

Дождавшись завершения града слов, как положено мальчишке, сдержанно — горделиво похвастался.

— Тётя Сима меня уже, почти два месяца знает, — сказал правду, добавив того, что хотелось услышать собеседникам.

— Можно сказать, что мы с ней друзья. Она мне помогала, когда я в Питере случайно потерялся. Потом, её мастера, помогли отладить самолёт, когда я перелетел через Финляндию сюда.

— Я даже с несколькими девчонками из военного отряда знаком, — откровенно похвастался.

— Если вы хотите буржуев скинуть, то помощи в этом у неё не надо просить, — как бы равнодушно, особенно по сравнению с недавним эмоциональным хвастовством, спокойно проговорил я.

Оба революционера тревожно выпрямились, подняв головы, устремили на меня непонимающие взгляды.

— Ну вот, — подумал я с огорчением.

— Как всегда не мог отказать себе в удовольствии провоцировать слушателей. Пришлось торопливо извиняться, — мол, не так меня поняли.

— Она сама, капиталистов, на ленточки для бескозырок готова резать, — исправился я писклявым, нарочито детским, голоском.

— Так и сказала, что уговаривать на это благое дело её не надо. Не верит они никому из богатеев.

— Только тем, кто из крестьян, да из рабочих в революцию пришёл, доверять согласная, — завершил свой рассказ о настрое Серафимы.

— А когда меня в партию примут? — задал наивно «детский» вопрос.

— Я ей о вас не рассказывал, — начал излагать свою идею.

— Было бы здорово, если бы предложил тёте Симе, помогать рабочим и крестьянам, уже как участник рабочего движения, а не просто сочувствующий.

Моя идея явно понравилась обоим мужчинам.

— Только как мы наберём три рекомендации? — с сожалением заметил дядя Слава.

— Да и молод ты для такого серьёзного дела, — пробурчал дядя Коля, вспомнив о своём шестнадцатилетнем сыне, всё ещё беспартийном.

Молотов тут же возразил коллеге по партии.

— Да какая разница, если человек уже понимает линию партии лучше, чем иной пятидесятилетний.

Парень не зря обзывался за границей вундеркиндом. Иностранцы за него деньги платят, чтобы только к себе заманить, а мы, видите ли, считаем слишком молодым.

— У тебя никакой записки случайно нет, от кого ни будь из швейцарских знакомых? — с нескрываемой надеждой спросил дядя Слава.

— Чтобы про тебя говорилось, что они доверяют, поручают какое-то дело, — в нетерпении, громко хлопнул по коленям ладонями.

— Не поверю, что оторванные от России товарищи, не передали тебе чего ни будь, для коллег, — вопросительно уставился на меня.

— Давай признавайся Василёк — пастушок. Здесь все свои.

Пока я, изображая нерешительность, тянулся к торбочке, путиловец Николай, недавно получивший не очень звучный псевдоним, Комаров, радостно выкрикнул.

— Мы тебе партийную кличку дадим, — Пастухов! — и заговорщически потёр ладони.

— Давай, показывай, кто там тебе весточку кинул? — протянул руку к моей суме.

Не торопясь вручать им, содержимое, осторожно и неторопливо объяснял.

— То, что мне дядя Володя дал в Цюрихе, уже передал, кому положено.

— Вот получил от них обратно, ответ для него, — протянул два пакета серой и дешёвой бумаги.

— Не знаю, будет ли там про меня написано или нет.

Молотов ухватил более тонкий пакет. Комарову, бывшему Собинову, достался самый толстый. Внимательно перечитывая текст короткого письма, приложенного к многостраничной рукописи статьи о национальном вопросе, Николай первым нашёл нужные строчки, в самом конце небольшой приписки. Медленно и с выражением, как человек, недавно освоивший грамоту, прочитал вслух.

— …Парнишка, которому ты поручил передать мне письмо, отличный будет боец за наше общее дело. Хоть сейчас готов дать ему рекомендацию не то что в партию, но сразу бы и в центральный комитет! Уверен, пастушок оправдает любое доверие, справится с любым делом, порученным ему. Спасибо тебе Старик за прекрасную встречу, скрасившую мне безрадостные будни заполярной ссылки. Твой Коба.

Молотов, с завистью покачал головой.

— А у меня письмо Свердлова, он же Янкель Мовшевич.

— Он более сдержан в отзывах, но тоже хвалит мальца, — поднёс листок бумаги ближе к неверному пламени свечи.

— Пишет, что именно такие люди будут востребованы в новой стране победившей революции для завоевания искренней любви и преданности народных масс.

Дядя Слава перевёл взгляд на нас и огорчённо отметил.

— Ничего конкретного, что можно было бы считать за рекомендацию у Якова, не пишется. Значит решающий голос будет и Иосифа Виссарионовича. Примем его письмо за рекомендацию.

— Кто «За»? — тут же поднял руку. Увидев взметнувшуюся ладонь коллеги, удовлетворённо продолжил.

— Значит единогласно. Так и напишем на заявлении, — две наших, очных рекомендации и одна заочная, от ссыльнокаторжного товарища.

— Кстати, как ты с ними исхитрился встретиться? — слегка недоверчиво, поинтересовался Молотов.

Очень уж они далеко, чтобы за месяц успеть их повидать и вернуться в столицу.

Я чистосердечно и откровенно рассмеялся.

— Сразу после усовершенствования самолёта, летал испытывать его на дальних дистанциях, вот и решил половить ценную рыбу в северных реках, где живут сейчас наши товарищи. Тем более, мне дали письма для вручения им.

— Кстати, — указал на письма в их руках.

— Эти бумаги специально с собой вожу, чтобы при случае в Цюрих передать.

— У тебя и самолёт недалеко? — сразу заинтересовался Молотов.

— Собираешься в Швейцарию лететь?

Пришлось оправдываться, что самолёт я жду на днях, в разобранном виде, по железной дороге.

— С собой, в багаж, захватил только велосипед, который сейчас спрятал в канаве за два квартала отсюда, чтобы лишенного внимания шумом и треском не привлекать, — махнул в сторону двухколёсной техники.

Молотов сразу вспомнил, что ему нужно ещё пробираться ночными улицами по опасному рабочему району.

— У меня, хоть и револьвер имеется, не рискнул бы по этим тёмным переулкам бродить.

— А ты, на дорогом велосипеде гоняешь, — обратился он ко мне укоризненно.

— Давай засиживаться не будет.

— Темы для обсуждения у нас интересные появились, — безмолвно кивнул Комарову.

— Завтра стоит днём собраться и спокойно всё обсудить.

— Ты как на это смотришь, товарищ Пастухов? — наигранно серьёзно обратился ко мне.

— Заодно обсудим вопрос твоего членства в партии. Сам понимаешь, вдвоём мы такие серьёзные вопросы решать не можем. На очередном собрании ячейки обсудим твой вопрос.

— А вот отчество, — дядя Слава неожиданно хихикнул.

— Мы тебе уже сейчас можем предложить.

— Василий Иосифович Пастухов, — подойдёт тебе такой партийный псевдоним? — взяв меня за плечи, внимательно заглянул в глаза.

— Теперь это будет твоя новая конспиративная кличка. Считай, только из-за письма Сталина, ты можешь вступить в партию. Храни его старательно. Дня через два, тебе его придётся предъявить на собрании.

Крепко пожав руки нам с дядей Колей Комаровым, Молотов быстро исчез в темноте. Хозяин дома постоял со мною минут пять, старательно прислушиваясь к ночной тишине. Только редкие и далёкие, приглушённые гудки маневровых паровозов, оживляли безмолвие рабочего посёлка.

— Ну, мне тоже пора, — едва слышимым шёпотом, решился прервать тишину, путиловский рабочий.

— Завтра встречаемся полдвенадцатого Лиговский переулок дом два, — потряс меня за плечо и повторил снова.

— Запомни, не проспект Лиговский, а переулок. Сумеешь найти? Смотри, не приведи за собой слежку. Знаешь, что это такое?

Давно понял, что деловых революционеров заинтересовал не я, а моя знакомая, известная всему Петрограду, меценатка Серафима. Даже мой самолёт и солидные деньги в торбочке, не произвели должного впечатления. Сейчас, самое важное, остаться нужным революции и большевикам. Моё имя совершенно не популярно в больших массах населения, в отличие от Серафимы. Конечно, и моей помощью они не побрезгуют. Очевидно, что я в чём — то просчитался. Слишком увлёкся неожиданной и продуктивной идеей знакомства революционеров с Серафимой Жилиной. Очень уж мало было времени от возникновения намерения, до начала практического воплощения. Не успел продумать все возможные варианты развития событий. Не создал точку возврата для обратного отката по времени.

В обычной, казалось бы, ситуации, прокололся как начинающий, как малолетний пацан, хотя кручусь в этом времени почти пять месяцев. Не похвастайся я своим знакомствомcизвестной личностью, оставался бы ценным для заговорщиков, сам по себе. Теперь, для Молотова и других революционеров, я имею значение только как способный обеспечить доступ к ней. Впрочем, это уже хорошо. Для моего возраста, слишком странной может показаться, моя самоценность, вне зависимости от старшего окружения. Пусть я останусь в памяти большевиков как парнишка, посодействовавший их контакту с полезной личностью.

Всю ночь провёл за Уралом, вместе с молодой мамой и двоими детьми. Должен же я разделить первые тяготы смены пелёнок и кормления. Тем более, мне самому было интересно посмотреть на первых своих детей в этом мире. Предварительно, дал указание подготовить Фоккер Е1, подарок императора Вильгельма. Готовые к вылету самолёты, конечно, имелись, но мне нужен были именно тот, на бортах которого ещё виднелись закрашенные немецкие кресты. На случай, если революционерам придётся его показывать, эта мелкая деталь придаст дополнительную достоверность моей легенде. Давно понял, что долгие годы конспиративной работы приучили моих новых товарищей к постоянной подозрительности.

Утром, оставил самолёт на личном аэродроме моей помощницы, Серафимы. Взлётное поле пряталось в глубине малообжитой, болотистой и озёрной местности севернее Петрограда. Разумеется, имелся более близкий и удобный ангар для хранения лётной техники, но я решил не хвастать своим самолётом. Пожалуй, мне вообще стоит представиться несчастным сиротой, которому помогает богатая меценатка. В моём возрасте, лучше блистать в лучах чужой славы, чем стараться для обретения собственной. За бессонную ночь в родной деревне, я переменил своё мнение, об ошибочности уходя на вторые роли. Пуская Серафима станет главной целью для коммунистов. Хватит уже одного того, что моя личность будет известна в революционной борьбе с шестнадцатого года. Даже моя помощь в распространении листовок, вполне значительна. Теперь вот, помогу приобщить к революции известную в Петрограде личность.

Хотя пришёл на явочную квартиру за десять минут до назначенного часа, все были в сборе.

В довольно большой и богато обставленной квартире на четвёртом этаже пятиэтажного дома, собрались восемь мужчин и одна женщина. Людмила Наумовна, как нас представили друг другу, мне сразу понравилась.

— От силы ей девятнадцать или двадцать лет, — решил сразу, не торопясь заглядывать в будущее девушки. Кроме неё, меня познакомили ещё с семерыми мужчинами. Представлял меня Молотов, так как Комаров отсутствовал. Спросил у старого знакомого, прямо.

— А где дядя Коля?

— Он не попался вчера ночью? Мы так поздно разошлись.

Вячеслав Михайлович только усмехнулся.

— Здесь собрался центральный комитет нашей партии по невскому району, а Николай входит в путиловский.

Состроив наивно — детскую физиономию, широко раскрыв глаза, преданно смотрел на взрослых. Им явно нравился мой придурковатый вид. По рассказам Молотова они уже знали, что я был необычным ребёнком. Теперь, глядя на мою простоватость, взрослые чуть успокоились. Даже без чтения мыслей, было хорошо заметно облегчение при виде привычного вида мальчишки. Мало найдётся людей, спокойно воспринимающих тех, кто выше их по уровню мышления. Особенно, если превосходящий разум прячется в меньшем по возрасту подростке.

Главной моей задачей, сейчас, был поиск подходов к ним. Старательно исследовал прошлое и будущее каждого из мужчин. Своей смертью, умрут только двое, включая Молотова. Все остальные, погибнут в гражданскую войну и в сталинских внутрипартийных чистках. Более всего удивила судьба симпатичной молодой девушки.

Незаконнорождённая дворянка, Мокиевская-Зубок, будет воевать командиром бронепоезда и погибнет от прямого попадания снаряда в башню. Сейчас ей нет и двадцати лет, а убьют её менее чем через три года, в марте тысяча девятьсот девятнадцатого года. Как понял сразу, она не является членом Центрального Комитета Партии. Её пригласили специально, для знакомства со мною и последующих переговоров с Серафимой Никитичной Жилиной. Они давно обсудили свои дела, так как заседали с десяти часов утра. Меня специально пригласили на более позднее время, чтобы до моего прихода выработать общий план действий по использованию мой скромной особы. Так как я сам решил не стараться быть заметным, скромно молчал и больше слушал, комитетчики совершенно успокоились в своих подозрениях о моей гениальности. Расспросив меня о том как удобнее и лучше встретиться с известной меценаткой, Серафимой, мужчины дружно улыбнулись, когда я попросился в партию.

— Дяденьки революционеры, я тоже хочу помогать скинуть буржуев и царя, — пропищал намеренно детским голоском.

— Я хочу быть настоящим партийцем, чтобы дядя Володя с тётей Надей удивились, как я много хорошего сделал для рабочих и крестьян. Судя по их удивлённым взглядам, исподтишка бросаемым на меня, дядя Слава Молотов не успел им рассказать о моём Швейцарском знакомстве.

Как бы вспоминая, я начал перечислять имена знакомых лично, тех, кто обрадуется моему членству в партии большевиков.

— Инесса Арманд, Клара Цеткин, Роза Люксембург, Яков Свердлов, Иосиф Сталин, Владимир Ульянов, Надежда Крупская…

Как выяснилось, Молотов вообще не упоминал о моём путешествии в Цюрих. Он просто информировал однопартийцев, что меня возили за границу как вундеркинда умеющего отлично играть на музыкальных инструментах и петь. Даже не уточнил, в какую страну я путешествовал в такое опасное время. Все решили, что я ездил в Англию, союзницу России по антанте. Он не думал, что я вспомню о вчерашнем намерении вступить в партию.

Утром, на свежую голову, Вячеслав Молотов решил не вспоминать о странном знакомстве этого чудо-ребёнка со Сталиным и Свердловым. Слишком значительные фигуры из ЦК партии упоминались им совершенно запросто, без должного уважения. Сейчас, когда собравшиеся коллеги вопросительно смотрели на него, опытный конспиратор ловко отговорился.

— Я специально не говорил ничего о знакомствах Пастухова, чтобы вы сами решили, насколько они значимы для нас, — многозначительно покивал головой, как — бы намекая, что он не может гарантировать истинность информации.

Неожиданно, вступила в разговор молодая девушка.

— А какая разница, с кем из товарищей знаком наш гость, — черноволосая ораторша мило улыбнулась.

— Если нам сейчас необходимы связи Василия с самой богатой и щедрой меценаткой Петрограда?

— Принять нового члена в партию мы можем уже сейчас, разумеется, условно, с испытательным сроком, — выделила последние слова интонацией.

— Испытательный срок можем назначить в полгода, — заметив мою недовольную рожицу, добавила.

— При хорошей работе или получении положительных рекомендаций, срок может быть сокращён, — отвернулась от меня к мужчинам и хитро им подмигнула. Я понял, что меня просто пытаются мотивировать на преданную революционную работу. Чем конкретно может кончиться моя подрывная деятельность никто знать не может. Самым главным на сегодня делом, у них намечено знакомство юной революционерки Люды и моей знакомой, Серафимы.

Пришлось действовать согласно изменившимся обстоятельствам.

— Тогда нам, с Людмилой Наумовной, нужно срочно ехать к тёте Симе, чтобы застать её дома, — деловито скомандовал я. Видел, как горячо пожимали и трясли руку Людмиле оставшиеся на явке мужчины. Все были явно довольны, той ловкостью, с какой девушка решила сложную ситуацию.

— Ехать придётся на моём велосипеде, — предупредил я революционерку, пока спускались с четвёртого этажа.

— Велосипед я оставил у портье соседнего дома, чтобы не навести шпиков на нашу встречу. Заметил, как она удивлёно посмотрела на меня.

— Меня вчера дядя Слава предупредил, чтобы я соблюдал правила конспирации, — объяснил я свою не детскую предусмотрительность. Про себя же я подумал.

— Надо ухитриться, не перегнуть палку в проявлении излишней опытности подпольной работы. Слишком хорошо, тоже нехорошо. Хорошо, что мне удобно играть роль легкомысленного ребёнка, упивающегося сказками о революционной борьбе. С маленького мальчишки, меньше спроса.

«При революциях, как при морских бурях, всё, что обладает большим весом идёт ко дну, а легковесное выносится на поверхность воды». Оноре де Бальзак (1799–1850).

Остаётся максимально достоверно играть роль, приличествующую мне по возрасту. Даст Бог, или неизвестный соавтор этой игры, смогу удержаться на плаву, в грядущих бурях.

Глава 13. Наводить на мысль

При первом взгляде на мой велосипед, будущая храбрая командирша бронепоезда, слегка перетрусила.

— Такая высокая рама, а ты такой лёгкий, — критическим взглядом окинула мою щуплую детскую фигурку.

— Если я боком сяду, а ты меня уронишь на спину, — задумчиво, как бы рассуждая сама с собой, предположила Людмила.

Хотя она и не обращалась ко мне прямо, отлично понял ход её рассуждений, даже не заглядывая в них. Вообще, давно взял привычку тренироваться в угадывании мыслей без буквального считывания их. Ведь рано или поздно, придётся возвращаться в реальную действительность, в родной двадцать первый век, где я не обладаю даром читать в головах граждан. Вот почему решил тренироваться, в угадывании простых чувств и эмоций, сверяя их позже с тем, что в действительности испытывали люди мне встречающиеся.

Конкретно сейчас, угадывать настроения моей попутчицы, очень просто.

— Опасается девчонка ехать со мною на такой несолидной технике, — без всякого сомнения, догадался я тут же. Заглянув ей в голову, только утвердился в своём предположении.

— Может, извозчика возьмём? — робко предложила спутница.

— Велосипед твой, кучер прицепит к багажнику.

Вместо ответа, решительно снял нищенскую сумму и положил её вдоль рамы, благо толстые пачки денег делали её значительно шире. Хотя сумка выглядела бедной и простоватой, её лямки отстёгивались и регулировались под любой размер. Прочно обмотал ремешками импровизированное сиденье.

— Гарантирую безопасность и удобства езды, — приглашающим жестом указал на усовершенствованную раму. Активистке — революционерке ничего не оставалось, как выполнять полученное ей задание.

Двигаться до особняка Серафимы решил медленно, но не из опасений за жизнь пассажирки, а желая лучше с ней познакомиться в непринуждённой обстановке. Слишком ответственное дело ей поручили товарищи по партии. Значит в свои семнадцать лет она уже на хорошем счету.

— Люда, ты умеешь ездить на велосипеде? — спросил, первое, что пришло на ум. Хорошо, что мой возраст позволял городить всякую чепуху, не ожидая далеко идущих последствий. Как и ожидал, она отрицательно покачала головой, продолжая внимательно следить за дорогой. Явно надеялась, при падении, успеть соскочить, или сгруппироваться, чтобы сильно не пострадать от удара о булыжную мостовую.

Буквально через несколько сотен метров езды по булыжникам, мягкое широкое сиденье, утряслось и стало немногим удобнее голой рамы. Теперь, кроме психологических страхов перед падением, прибавилась реальная боль в мягком месте.

— Это у меня ещё шины с увеличенными воздушными камерами, — прошептал ей на ухо, одновременно внушая приятный запах, исходящий от меня. Как ни говори, мне нужно зарабатывать положительное отношение со всеми революционерами, для последующего сотрудничества.

— Если хочешь, могу научить тебя кататься на велосипеде, — предложил девушке. Знал, что ей наверняка поручили меня обрабатывать в интересах партии. Так называемое, шефство, всегда было принято в среде революционеров. Именно так и вербовались новые кадры и приверженцы, даже не вступающие в партию.

Серафима Никитична, представляла одну из самых авторитетных особ в Петрограде. Её меценатская деятельность побудила бы многих людей, опекаемых ею, довериться ей и в революционной борьбе. Дело оставалось за малым, — нужно убедить бывшую держательницу притона и проститутку, стать искренне преданным членом РСДРП (б). В принципе, все мужчины, оставшиеся на явочной квартире, отлично понимали нереальность такого фантастического перевоплощения бандитки в революционерку. Разумеется, посланной на это безнадёжное дело сотруднице, в своих сомнениях не признавались. Наоборот, в один голос уверяли, что при помощи чудесного мальчишки, к которому одинокая женщина питает материнские чувства, можно наверняка добиться всего чего хочется коммунистам.

Юная коммунистка потому и слушалась меня, терпела тряску на узкой раме велосипеда, что надеялась выполнить порученное задание.

— Ты с ней хорошо знаком? — уже смелее повернулась ко мне пассажирка. Проехав довольно долго по многолюдным улицам центра, Людмила, наконец, поверила в мои способности уклоняться от препятствий и уберечь её от падения. Перестала постоянно, тревожно смотреть на дорогу впереди себя.

— Она точно тебе помогала? — искажённым от тряски голосом, спросила пассажирка.

— Жалко будет, если ты столько меня прокатаешь и всё без толку, — изобразила беспокойство обо мне.

Чтения мыслей не требовалось, чтобы понять истинные намерения «заботливой» девушки. Она хотела настроить меня, на положительный результат. Недаром она учится на четвёртом курсе Санкт-Петербургского Психоневрологического института. Наверняка, заранее, просчитала все возможные манипуляции и выбрала самые действенные. Сейчас, например, играет на постоянной слабости всех людей, — гордиться своей значимостью. Само собой разумеется, что я должен соответствовать её ожиданиям. Немного хвастливо, отвечаю.

— Серафима Никитична как вторая мать для меня. Постоянно мне деньги даёт на гастроли, но я не беру. Недавно свой ресторан для выступлений бесплатно дала. Накормила до отвала всех моих друзей.

Я знал, что Людмила давно была в курсе событий моей первой встречи с сыном и племянником Комарова. Николай сам рассказывал всем коллегам по партии, уже на следующее утро. Особо он отмечал, как ловко я распространил прокламации, сразу по вагонам, прямо в руки солдатам. Долго обсуждали возможность повторения такого трюка, но единогласно решили, что такое умение доступно только артистам цирка или гимнастам. Воспоминания о моей ловкости, Люда всё более успокаивалась, полностью доверяясь мне. Покинув центр города, я нёсся по улицам с бешеной скоростью.

Повернув в переулок, где располагалось подворье Серафимы Никитичны, я увидел мальчишку, торопливо дёргающего верёвку и испуганно оглядывающегося на нас. Отойдя от активной преступной жизни, «Жила» сохранила былые привычки. Охрана своего жилья, где раньше был притон для деловых людей Питера, продолжала оставаться на высшем уровне. Не успели мы подъехать к воротам знакомого мне особняка, как из калитки быстро вышли два громилы. Парни явно встревожены частотой ударов тревожного колокольчика, звук которого доносился даже до нас.

— Мы к Серафиме Никитичне, — нарочито робко пропищал я, чтобы успокоить охранников. Буквально тот час, вслед парням, выскочила Александра, четырнадцатилетняя приёмная дочь Серафимы. Она дружески обняла меня и по-сестрински, поцеловал в щёку.

— Васенька приехал, — расцвела она в улыбке. Одними глазами и лёгким кивком головы показал чтобы она убавила радости встречи. Девчушка не зря перенимала опыт от своей приёмной матушки. Она тотчас захлопала в ладоши, как маленькая девочка.

— Я так рада, слушать как ты поёшь или играешь на гитаре, — объяснила свою радость вполне понятными причинами.

— Матушка сейчас обедает, а я тебя из окна увидела и прибежала, — призналась она в том, что мы сорвали её из — за стола.

— Вы, пойдите, умойтесь с дороги, а я распоряжусь, чтобы два прибора поставили, — указала нам на туалетные комнаты, как только вошли в дом.

Людмила быстро сообразила, кто это такая, раз называетхозяйку матушкой.

— Василий, ты не познакомишь нас, — моя спутница улыбнулась Александре очень приветливо. Представив их друг другу, подождал, пока они обменяются дежурными комплиментами. Бывшей сироте, явно понравилось платье гостьи. Не броское, но отлично сшитое из хорошей и дорогой ткани. Но самое главное, то, как непринуждённо и одновременно, подчёркнуто вежливо, вела себя незаконнорожденная дворянка.

Сразу понял, что студентке, удалось понравиться молоденькой девчонке. Видел в зеркалах коридора, как довольно улыбалась Людмила, своей первой победе в этом доме.

Судьба Людмилы Наумовны Мокиевской — Зубок, сложилась совсем не просто.

Была незаконнорождённой дочерью дворянки Глафиры Тимофеевны Мокиевской — Зубок, проживавшей в Чернигове, и Наума Яковлевича Быховского, известного публициста — народника, некоторое время — члена ЦК Партии социалистов-революционеров В Чернигове, где прошли её детство и юность, училась в частной гимназии (в казённую гимназию её отказались принять как «незаконнорожденную») и была одной из лучших учениц. В тысяча девятьсот двенадцатом году уехала в Санкт-Петербург и поступила в Психоневрологический институт. Здесь она попала под влияние марксистских идей. Более двух лет она была активной эсеркой, как и её отец. Но излишне соглашательский курс социалистов-революционеров, заставил примкнуть к партии коммунистов. В РСДРП (б), в то время, охотно принимали проверенных товарищей из других партий. При вступлении, на специальном собрании территориальной ячейки и ЦК Партии, её спросил один из мастеровых, гордый своей властью.

— А чего же вам мадмуазеля, не захотелось при своём батюшке быть?

— Слышали мы, он у вас известный теоретик и лидер среди эсеров, — многозначительно ухмыльнулся.

Принимаемая без испытательного срока, Людмила, снисходительно улыбнулась и спокойно произнесла на французском языке, тут же переведя на русский.

— «Кто никогда не меняет взглядов, больше любит себя, чем истину».

Жозеф Жубер (1754–1824).

— Если вы считаете, что эта цитата известного Европейского мыслителя не совсем мне подходит, — спокойно продолжила кандидатка.

— Приведу английскую поговорку.

— A wise man changes his mind sometimes, a fool never.

Умный может изменить своё мнение, глупый — никогда.

Образования большинства собравшихся революционеров хватило, лишь на то, чтобы отличить один язык от другого. Все самые грамотные, а потому опасные, лидеры, были давно в эмиграции или ссылке, как Ленин и Сталин со Свердловым. Сразу после начала войны, царская охранка ужесточила гонения на известных и самых передовых активистов антиправительственных движений. Теме не менее, дочку Наума Быховского приняли в партию без долгих проволочек. Самым большим преимуществом молодой девушки, революционеры посчитали её молодость и привлекательную внешность. Только позже, уже начав работать по привлечению новых кадров в члены партии, Людмила проявила необычайную инициативность, даже страстность в пропагандистской работе. Она сама, по собственной инициативе, вербовала приверженцев борьбы за идеалы свободы, среди своих знакомых и друзей. Знание психологии, высокая эрудированность помогали ей добиваться положительного результата в самых трудных случаях. Почти сразу, её авторитет значительно вырос, и она стала самым ценным работником. Именно поэтому, её послали со мною, на необычную, но такую важную встречу.

— Это как всё работает? — удивлённо вскрикнула девушка, как только вошла в новую туалетную комнату, оборудованную с моей помощью в бывшем борделе. Так как Александра уже убежала рассказывать матушке подробности о новой симпатичной гостье, помогать разбираться с оборудованием пришлось мне.

— Я здесь тоже только один раз был, мне Сашка помогала всё тут освоить, — признался по — дружески.

С заметной горделивой радостью, объяснил, куда нужно нажимать, чтобы однорычажный кран открылся и пошла вода, той или иной степени теплоты. Наши «зомби — инженеры» давно улучшили изобретённый в тысяча девятьсот пятьдесят четвёртом году однорычажный смеситель и уже выпускали их, правда, весьма ограниченной серией. Дизайн смесителя был немного непривычен. Слишком широкое основание и очень легкое управление длинным хромированным рычагом.

— А это, что такое? — девушка неловко, явно стесняясь, указала на компакт — унитаз и соседнее с ним биде.

Как и положено ребёнку моего возраста и простонародного сословия, не утруждаясь выбором вежливых оборотов речи, с тем же энтузиазмом объяснил девушке, как подмывать задницу, как отрывать салфетки для просушивания подмоченных мест и куда их выбрасывать.

— Люда, ежели чё будет непонятно, — по-дружески предложил я, намеренно, слегка коверкая слова простонародным манером.

— Ты меня только крикни, — сразу подбегу.

— Воздух здесь никогда не испортить, как ни старайся, — поднял указательный палец и указал на зарешёченную вентиляцию.

— Машинка там сразу заработает, как только окажешься рядом с унитазом. Так что не пугайся, как она тихонько зашумит, прогоняя воздух в комнате.

Оставил свою спутницу одну, весьма довольный, произведённым эффектом. Специально построил у Серафимы эти сверхсовременные туалеты, хотя имелись и обычные, привычные для этого времени. Как ни говори, Петербург это столица Российской империи, где мне придётся пускать пыль в глаза не одной молоденькой революционерке. Отлично охраняемый знакомый особняк, выбрал местом для ведения серьёзных переговоров и деловых встреч. Давно заметил, ничего так не выводит из равновесия, как осознание своей некомпетентности в самых простых, элементарных вопросах быта. Вот и сейчас, полностью уверенная в себе, «психологиня», буквально «села в лужу» в самом неприличном месте. Тем не менее, мне понравилось, как смело и решительно девушка призналась в своём неведении. Умение замечать и сознавать свои недостатки, едва ли не самое полезное для мудрого человека.

Очень жаль, что жизнь такой неординарной личности прервётся на двадцать третьем году жизни. Она будет единственной в истории России женщиной — командиром бронепоезда.

С началом Октябрьской революции Мокиевская вступает в отряд Красной гвардии под именем Леонида Мокиевского. Затем Н. И. Подвойский назначает Мокиевскую комиссаром по продовольствию и направляет в Екатеринослав.

Двадцать пятого февраля тысяча девятьсот восемнадцатого года Людмила назначается командиром бронепоезда «третий Брянский». В течение всего лета бронепоезд под командованием Мокиевской ведёт тяжёлые бои. В районе Гадяч-Ромны, а затем у Ромодана бронепоезд Мокиевской прикрывал отход красных частей на Полтаву. Когда войска Красной армии были окружены в районе Харькова, бронепоезд Мокиевской пришёл им на помощь и способствовал прорыву кольца.

Весной девятнадцатого года они вели наступление на Луганск. Девятого марта во время боя за станцию Дебальцево, Людмила Мокиевская была убита снарядом, попавшим в будку машиниста, где она в тот момент находилась. Четырнадцатого марта была похоронена с воинскими почестями в Купянске.

Во чтобы — то ни стало, необходимо сохранить эту активную девушку для истории, активно меняемой мною. Вряд — ли она приживётся в будущем СССР, раздираемом Сталинскими репрессиями, отравляемом повальным доносительством. Слишком она искренне предана делу борьбы за свободу. Мне самому не очень полезно её существование, способное изменить ход истории коммунистической партии и всей России.

— Значит, — решаю будущую судьбу своей новой знакомой, после её спасения от гибели.

— Людмилу направлю на работу в наших тайных военных подразделениях, которые будут выбивать колонизаторов и отвоёвывать новые территории для будущих тайных научно — производственных баз. Кстати, после окончания боевых действий, которые не должны продлиться очень долго, поставлю её на руководство отвоёванными территориями или определю на ведение отраслей народного хозяйства. Вроде бы рано, заглядывать так далеко, на три — четыре года вперёд? Но мудрые советуют:

— «Того, кто несмотрит далеко в будущее, ждут близкие беды». Ричард Бах 1936.

А пока, жду свою новую подругу уже довольно долго.

— Видимо осваивает новую сантехнику, — иронично вспоминаю недавний ликбез.

— Да уж, — выходя из туалета, выдаёт мне Людмила честно.

— Такого туалета нигде в столице не увидишь.

— Главное, что рассказывать про такое не совсем удобно, — удивлённо кивает головой, чуть поджимая нижнюю губу.

Авторитет моей знакомой, бывшей бандитки Серафимы, заметно вырос.

Как только подымаемся на второй этаж, где находится столовая, до нас доносится одуряющее аппетитный запах борща. Не успеваем войти в столовую, как Александра берёт инициативу знакомства на себя. Представляет Людмилу, которая, очень грациозно и совсем не смешно, приседает, в небольшом книксене. Серафима быстро встаёт и крепко жмёт руку гостье. Меня, на правах старой знакомой, обнимает и целует в щёчку. Как положено любому мальчишке, считающему себя взрослым, я недовольно морщусь, вызывая улыбку наблюдающих эту сцену девушек.

Служанка с фарфоровой супницей, ловко разливает дымящийся, красноватый от свёклы, борщ. Отчётливо вижу в своей тарелке небольшие линзы жира плавающие на поверхности супа. Большое белое пятно густой сметаны медленно растворяется в свекольно — овощном отваре. Нам с Людмилой подвигают тарелку с мелко нарубленным зелёным луком.

— Угощайтесь, — показывает глазами на большую деревянную ложку.

— Если любите с луком, берите сами, сколько хочется, — улыбаясь, предлагает хозяйка.

— Мы первое уже отведали без вас.

— Рекомендую с чесноком, если сегодня не собираетесь целоваться, — подвигает глубокую стеклянную миску, почти доверху наполненную очищенными, зеленовато-белыми, дольками свежего чеснока.

Не в силах удержаться, забываю о приличиях и торопливо засыпаю сметанный айсберг в борще, солидной горстью зелёного лука. Выкладываю зубчики чеснока себе в чайное блюдечко. Оборачиваюсь к своей попутчице.

— Если обратно вместе поедем, советую, тоже чеснок есть, — корчу смешную рожицу и заговорщически подмигиваю несостоявшейся дворянке.

— Иначе не продохнёшь на раме.

Больше не могу сдерживать необычайно сильное чувство голода. Видимо во мне, иногда просыпается разум моего дедушки, в теле которого существую в этой реальности. Буквально за несколько минут опустошаю, довольно объёмистую тарелку борща с мясистыми рёбрышками. Громко раскусывая хрящи, как бы извиняясь, сознаюсь.

— Я так проголодался, пока ездил вчера и сегодня на велосипеде, — шумно прихлёбываю компот.

— Наверное, всю кастрюлю бы сожрал.

Самая молодая из собравшихся за столом, Александра, задорно засмеялась, запрокидывая голову и хлопая себя по коленям.

— В кастрюле четыре пуда веса, на всех домашним сейчас готовим, — вытирая слёзы от смеха, замечает.

— Ты сам то, наверное, и трёх пудов не тянешь. Хотела сказать что — то ещё, но матушка строго постучала чайной ложкой по тонкой фарфоровой кружке.

— За столом громко говорить, а тем более смеяться, строго запрещается. Ты же взрослая.

— Скоро будешь меня подменять, — с мягким укором в голосе напомнила дочери её обязанности как хозяйки.

— К тебе гости приехали, а ты над ними смеёшься, — осуждающе покачала головой.

— Ну что вы, Серафима Никитична, — неожиданно заступилась студентка — революционерка.

— Мы же понимаем, что помогая стольким нищим, бездомным и сиротам войны, вы отлично знаете их проблемы и нужды.

— Вот и Васе — сироте помогли, чем могли. Я только потому и приехала к вам, что ваша забота о страждущем русском народе общеизвестна в столице и окрестных губерниях.

Людмила уловила момент, когда можно направить разговор в нужное ей русло. Только диву давался, как ловко использовала случайный эпизод, где хозяева должны ощущать некоторое чувство вины. Как ни мелка была провинность Александры, доброжелательно посмеявшейся над моею жадностью, недоучившийся психолог сразу воспользовалась ею.

Отложив серебряную ложку в сторону, молодая вербовщица вежливо призналась.

— Наши товарищи хотели предложить вам помогать не только нашим, центральным уездам, но всем голодающим России. Вы уже достаточно показали свою преданность идее спасения рабочего класса и крестьянства.

Серафима, в недоумении перевела взгляд на меня, как бы спрашивая совета по дальнейшему поведению в разговоре, так резко изменённом шустрой революционеркой.

Как ни в чём не бывало, прихлёбывая борщ, гостья немного объяснила свои слова.

— Нашей партии, в отличие от голодающих и нуждающихся в приюте, не нужны ваши деньги или какие либо иные проявления материального проявления, — заметив, как Серафима вопросительно глядела на меня, призналась.

— Нам важно одно только ваше номинальное членство в РСДРП, или простое признание схожести наших целей со своими.

— Теперь, — разъясняла она детали, размахивая куском хлеба.

— Вы будете не только сами по себе, но за вами будет стоять многотысячный отряд передовых рабочих и крестьян. Вам предстоит олицетворять в своём лице все демократические силы России.

Немного смешно слушать подобный бред. Какие наивные сказки популярны в это время. Начало двадцатого века отмечено небывалым всплеском новых открытий, технологий и изобретений. Все, мало-мальски грамотные люди возомнили себя одарёнными знаниями, открывающими свет истины. Точно как эта девушка, знающая действительно много, но, безусловно не всё, что необходимо. Даже я, имеющий в своём распоряжении базу интернета, не могу уверенно утверждать, как отзовётся в истории, то, или иное изменение. Легко быть уверенными, таким, как Людмила Мокиевская, другие парни и девчата, беззаветно преданные революции.

— «Полузнание победоноснее законченного знания: оно знает вещи более простыми, чем они суть в действительности, и это делает его мнение более понятным и убедительным» — говорил Фридрих Ницше обо всех тех, кто посчитал свои познания устройства человеческого общества истинными. Именно такие упёртые, шли на смерть и убивали сами во имя Великой Идеи, «Свободы, Равенства, Братства».

Как же удачно сложилось, что у меня нет нужды убивать инакомыслящих, несогласных с моими целями и задачами в этом варианте прошлого. Насколько бы не казалось реальным это существование, все настоящие цели лежат в том моём времени, где я сейчас сплю, подключенным к компьютеру. Даже если ничего ценного, моим здешним «зомби — учёным», не удастся изобрести, чтобы смог продать в своём двадцать первом веке, всё же приобретаю лишнее время жизни, бесценный опыт. Одно только умение угадывать мысли, даст мне преимущества перед всеми современниками из две тысячи шестнадцатого года.

Серафима Никитична явно поняла ту роль, что для неё планируют товарищи коммунисты. На первых порах, одно только её имя, связываемое с революционным движением, добавит подпольщикам популярности.

— Но я и так помогаю, всем нуждающимся в Петрограде и пригородах, — как бы недопонимая, заявила хозяйка.

— Знаю, что вы борьбой против богатых, заняты больше чем избавлением людей от бедности. Но мне, чтобы иметь возможность помогать другим, прежде пришлось постараться стать богатой.

Нам подали второе, за которое принялась и Серафима с Александрой. Благодаря общему для всех занятию, Людмила получила время для обдумывания ответа. Как всегда, первым закончив порцию, я произнёс на французском языке, тут же добавив русский перевод.

— «Самый счастливый человек тот, кто даетсчастье наибольшему количеству людей». Дени Дидро(1713–1784).

Революционерка удивлёно уставилась на меня, видимо не ожидая подобной эрудированности.

Серафима, быстро продолжила тему.

— Я совершенно не возражаю, приносить счастье большему количеству людей, чем это получалось у меня раньше. Но мне бы хотелось иметь действительно решающий голос в вашей партии, ближе познакомиться с её программой действий, планами на будущее. Не хотелось бы помогать тем людям, целей которых я не разделяю. Вполне возможно, моё участие не ограничится одним только формальным участием.

Разливая кипяток по нашим чашкам из ведёрного самовара, только что принесённого двумя матёрыми охранниками, прямо указала на меня.

— Например, этот, уважаемый у нас отрок, — улыбнулась мне и слегка поклонилась.

— Насколько Василий вовлечён в деятельность вашей партии? — прямо спросила Людмилу.

— Я очень доверяю мнению этого чудесного ребёнка. Считаю именно про него сказано, что устами дитя говорит истина.

— Нет, нет, не подумайте, — Серафима шутливо выставила ладони перед собою.

— Я не верю в хиромантию, общение с духами и прочую чепуху так популярную среди горожан. Просто вижу силу знаний и здравого понимания жизни у этого мальчишки.

Людмила почувствовала себя как на экзаменах. Точно так же решила выкручиваться, применяя все возможные способы для получения положительной оценки. В данном случае, цена была гораздо выше.

— Василий, уже давно принят в кандидаты РСДРП, — не задумываясь, соврала она.

— Его активная помощь в распространении листовок, высоко оценена у нас. Так как никто кроме него не способен на подобные трюки, есть намерение поручить ему самые сложные случаи. Через полгода, при трёх рекомендациях членов партии и с одобрения общего собрания, Василий обязательно станет коммунистом.

Людмила улыбнулась хозяйке, снова показала в мою сторону.

— Ведь именно Василий рекомендовал нам сделать это предложение вам, — вопросительно поглядела на меня.

— Я права, Вася? — довольно агрессивно попросила революционерка подтверждения своих слов.

Мне не оставалось ничего иного как молча кивнуть головою.

Хозяйка подняла обе руки, в жесте капитуляции.

— Ну, если Василёк уже с вами, — она опустила руки.

— Обязательно подумаю над вашим предложением, — очень серьёзно сказала, одновременно подвигая гостям блюдо с пирожными.

— Когда нужно дать ответ вашим руководителям? Какие планы имеете по занятиям, лично для меня?

— У вас сейчас, при себе, есть какие — либо программы вашей партии, уставы для новых членов, другая литература, способная прояснить ваши цели и задачи? — доброжелательно улыбнулась гостье.

— Ведь я отвечаю за всех моих помощников и людей мне доверившихся. Заметив погрустневшее выражение лица молодой гостьи, торопливо поправилась.

— Вы можете Васятке передать литературу, как подберёте нужную, а он мне принесёт.

— Это будет для него очередным партийным поручением, — первая засмеялась своей шутке.

— Кстати, вы натолкнули меня на мысль, по организации специальных школ по информированию простого народа о Социал — Демократической партии. Как раз собиралась заняться образованием детей и взрослых, в далёких уездах и за Уралом. Грамоту, ученики будут изучать, читая ваши книги.

— Как вам такая идея? — вопросительно склонила голову хозяйка.

— Можете сразу посоветоваться с вашими руководителями о той литературе, что подойдёт для первого знакомства с вашим освободительным движением.

Людмила покорно опустила глаза и улыбнулась.

— Вы тоже натолкнули меня на полезную мысль, — призналась хозяйке стола.

— Нам нужно заказать как можно больше малоформатных книг и даже рисованной лубочной литературы, чтобы о нас могли узнать даже неграмотные, — как будущий психолог, девушка быстро сообразила, как можно завладеть вниманием миллионов.

Я, преувеличенно восторженно захлопал в ладоши.

— Теперь ясно, что Серафима Никитична станет лучшим членом РСДРП, если сумела так быстро способствовать рождению оригинальной идеи.

— «Наводить на мысль — это более тонко, чем приводить на память». Бальтасар Грасиан (1601–1658).

Сидящие за столом девушки, дружно и облегчённо рассмеялись. Хотя Серафима и не дала буквального согласия, но на мысль положительного ответа она навела.

Всё самое важное, мы обсудили ещё до завершения обеда, так торопилась Людмила выполнить поручение партии.

— К сожалению, у меня назначены несколько важных встреч, на послеобеденное время, — хозяйка взглянула на большие настенные часы.

— Очень надеюсь на скорейшую встречу с вами, — слегка поклонилась юной революционерке. Мы вежливо распрощались друг с другом, и на том же велосипеде я отвёз Людмилу Мокиевскую на арендуемую квартиру. Отказался зайти в гости, хотя понимал, что девушке очень хочется прояснить важные для себя вопросы. Ей так и непонятна моя роль в семействе этой богатой, бывшей преступницы. Очень удивило влияние, которое оказывало моё мнение на решение Серафимы. Отлично почувствовал возросший интерес ко мне, потому и решил не торопиться в его удовлетворении. Тем более, через два часа должен прибыть пароход из Австралии в Брайтон с моими будущими родственниками и молодой невестой.

Срочно необходимо подготовить всё для скорой встречи. Снять лучшую гостиницу, чтобы мореплаватели отдохнули после многодневной качки. В Вестминстерском аббатстве давно договорился о предстоящем венчании. Никому из приглашённых гостей, включая будущую тёщу, не сообщил о месте проведения свадьбы. Это аббатство, традиционное место для коронаций и королевских свадеб, удалось арендовать только после личного заступничества царя, Николая Александровича Романова. Даже сейчас нельзя быть на сто процентов уверенным, что нам позволят подобное святотатство. Не хочется прибегать к гипнозу священников и аббата.

Вся лондонская часть свадьбы уже разработана специальными распорядителями, которых нанял с помощью Николая второго. Разумеется, сам царь никакой личной протекции не делал. Вся его роль заключалась в телеграмме Королю Великобритании Георгу пятому. Текст подсказал лично я.

— «Георг, будь добр, помоги провести достойную свадьбу моему дальнему родственнику. Его имя Бэзил Смит».

Английская секретная служба загоняла всех своих информаторов, в поисках следов происхождения этого странного человека, лично знакомого с Российским самодержцем. Все распоряжения я давал по телефону или письменно. Необходимые денежные суммы переводил на указанные исполнителями счета. Так как все знали, что распоряжение получено от короля Англии, никаких проблем и препятствий не происходило. Единственным интересом окружающих, была задача выяснения личностей будущего жениха и невесты. Во всех документах, необходимых для венчания, значились эти, самые распространённые фамилии. Никто не верил, что оба новобрачных носили одну и ту же фамилию, — Смит. Самое любопытное, что даже Николай второй, всерьёз заинтересовался странной ситуацией с неизвестной свадьбой, которую он «помогает» организовать в Британии. Он уже спрашивал о неизвестном «дальнем родственнике» у своего личного адъютанта, Александра Николаевича Успенского, служащего исключительно для связи со мной.

Обычно, царь избегал общения со мною, безотчётно опасаясь сверх-способностей, страшно напугавших его в наш первый откровенный разговор. Но в этом случае, хотел бы посмотреть на «родственника», свадьбу которого он помогает проводить в католической Британии. Вполне возможно, стоит воспользоваться нездоровым интересом царя. Как бы ни было, свадьба должна быть проведена на максимально высоком уровне, чтобы в родной Австралии ни у кого не было сомнений в моём праве приобретать огромные территории страны. Наверняка смогу заинтриговать Николая и вытащить на наше венчание. Вот было бы здорово, если бы сплетни обо мне, как о внебрачном сыне русского царя, подкрепились таким безусловным доказательством. К сожалению, во время войны, когда подводные лодки и эсминцы немцев почти заблокировали морские пути в Англию, путешествие в бывшую владычицу морей становится весьма опасным. Удастся ли убедить охрану императора в его личной безопасности. Даже обычная свадьба, превращается у меня в стратегическую операцию.

Глава 14. Люди всегда дурны

Специально решил завершить морское путешествие своих гостей и родственников за восемьдесят километров до конечной цели, до Лондона. Практичнее дать отдохнуть австралийцам в провинциальном, спокойном Брайтоне, пока я подготовлю всё необходимое для свадьбы в столице. Будущая тёща, ещё перед отплытием из Австралии, упорно пыталась выяснить, в каком из соборов я намеревался заказать венчание. В ту пору я и сам ещё не знал, где точно удастся провести важную церемонию. В принципе, одно только венчание в Британии, поднимало статус нашей семьи на небывалую высоту. Всё население Австралии состояло преимущественно из английских эмигрантов, потому связи с исторической родиной были чрезвычайно популярны.

Рейс специально зафрахтованного парохода, на котором плыли более двадцати гостей, слегка задержался. Австралийский капитан, серьёзно боялся немецких торпедоносцев, потому обогнул опасные районы мореплавания, сместившись в Кельтское море. Последние дни судно продвигалось вдоль южной кромки Британии, готовое в любой момент свернуть под защиту береговой артиллерии. Разумеется, он слишком перестраховывался, но я не стал менять ментальные установки опытного морского волка. Задержка на два дня, оказалась мне как нельзя кстати, для завершении дел в Петрограде.

Немного поторговавшись, снял тридцать номеров в Kings Hotel. Среди извозчиков выбрал самого делового и шустрого парня, которому приказал организовать встречу в порту трёх десятков пассажиров. Он сам нашёл помощников и договорился об оплате. В течение двух дней гости должны хорошенько отдохнуть, не пускаясь в сухопутные путешествия. На всякий случай, распорядился дежурить ездовым с десятком комфортабельных повозок, чтобы выполнять возможные требования австралийцев. На третий день у нас намечено венчание. Оставшуюся неделю до обратного плавания в Австралию, приказал занять развлечениями и экскурсиями.

Так как всё за меня делал местный координатор, решил приукрасить приезд моей невесты. К сожалению, фейерверков в то время ещё не было. Привезти их аналоги из Китая я не решился, так как пользоваться ими никто не умел, да и время прибытия судна было светлым. Единственно, договорился о шестнадцати холостых выстрелах из пушки, по числу лет моей невесты. Сразу, вслед за прекращением стрельбы, должен был начинать играть духовой оркестр.

Во время причаливания судна с гостями, едва не произошёл неприятный казус. Сверх — осторожный капитан, едва не порвал причальный канат, которым уже принайтовили судно к пирсу, едва началась стрельба из орудия. Пришлось орать в рупор разную поздравительную чепуху, призванную лишь доказать, что эта канонада поднялась по поводу их долгожданного появления. Оркестр заиграл сразу, едва отзвучал последний выстрел. Уставшие, но довольные приёмом, гости, радостно сходили на берег предков. Они уже не удивились толпе извозчиков и грузчиков, которых дополнительно собрал, нанятый мною организатор.

Моя будущая супруга, Анджела, буквально, бросилась на меня с объятиями. Её маме, едва удалось остаться в рамках приличия, кинувшись обнимать меня первой. Пока приветствовала тёща, старшая сестра моей невесты, объяснила ей правила поведения принятые в чопорной Англии.

— Дорогая Анжи, — уговаривала сестру Бригит.

— Гостям совершенно необязательно знать степень близости ваших отношений с будущим мужем.

— Очень многие начали интимные отношения ещё до свадьбы, но мало кто отважился заявить об этом на публике. Понятно, что это ханжество, но таково наш общество, требующее соблюдения видимости приличий, хотя на самом деле, никто их не придерживается.

— Учись, — со смехом шлепнула сестру по плечу.

— Ты вступаешь в новую жизнь, где неписанных правил, будет значительно больше чем раньше.

Нравоучения старшей сестры подействовали на мою невесту очень благотворно. Никаких излишних проявлений интимной близости, Анжела больше не выказывала. Очень сдержанно, протянула правую ручку для поцелуя. Так как я заранее пригласил журналистов, постарался сделать из нашей встречи театрализованное представление. Вместо обычного поцелуя кисти невесты, упал перед нею на одно колено. Подчёркнуто вежливо прикоснулся к кончикам пальцев Анжелы, склонившись к ним головою. Руку так и не поцеловал. Такую скромность и покорность, должны отметить все журналисты, а вслед за ними и читатели.

Сейчас не существует мыльных опер, затянутых сериалов, о любовных историях. Все выдуманные события заменяются журналистскими статьями, имеющими не больше правды, чем привычные мне, сериалы. Размах и помпезность приезда австралийцев, обязательно заинтересуют читающую публику. За два дня большинство модных газет и журналов пришлют своих корреспондентов. Разумеется, через месяц шумиха пройдёт. Англосаксы, не особенно интересуются событиями, не имеющими к ним прямого отношения. Слишком рациональный народ, чтобы расходовать время и деньги на отслеживание судьбы австралийской молодой семьи, раскошелившейся на свадебное путешествие в Британию. Вся шумиха в печати мне нужна для дальнейших манипуляций общественным мнением австралийцев, где планирую занять важное место в финансовых структурах зелёного континента.

Давно подмечено, славе приобретаемой в чужих краях, земляки верят охотнее. Сейчас, после шумной встречи в порту, гости прониклись большим уважением к моей скромной особе. Понятно, что большинство приглашённых, считали главным инициатором свадьбы, мою тёщу, Амелию Смит. Зная её высокие деловые качества, как директора банка, все знакомые предположили, что таким образом, она просто поймала одного из богатых своих клиентов. Никто даже представить себе не мог, что шестнадцатилетняя дочка отдаётся замуж за ещё более молодого юношу, по обоюдному их согласию.

Представление, устроенное мною в порту, произвело сильное впечатление на зрителей. В военное время, подобного рода празднования не случались уже более двух лет. Даже если бы я не зазвал журналистов заранее, они бы непременно сбежались сейчас, после оглушительной стрельбы, взбудораживавшей весь город. Чинно поздоровавшись со всеми приехавшими, подробно рассказал план действий на ближайшее время. Как и предполагал, никто не выказал желания путешествовать по Англии. Люди действительно утомились от постоянной качки в течение трёх недёль. Даже Чарльз Остин Гарднер, двадцатишестилетний муж сестры моей невесты, не стремился повидать своих родственников живущих в Лондоне. Он сразу, в холле гостиницы, дал им телеграмму о своём приезде. В ней подробно расписал о нашем приезде в столицу на вокзал Виктория к одиннадцати часам. Так как других знакомых в Англии я не ждал, продолжал скрывать место венчания, чтобы это стало приятным сюрпризом. Благо, что Амелия Смит перестала допрашивать меня о месте венчания. После шумного приёма в порту, она убедилась в моей способности достойно организовать предстоящее торжество.

Кроме, понятного желания удивить гостей, мне нужно было сразу поставить будущую родню, близких и знакомых, перед своей особой и таинственной манерой поведения. В будущем, придётся многое скрывать от родственников и жены, для чего и начал приучать их уже сейчас. Проконтролировав устройство и размещение приехавших австралийцев в гостинице, самоуверенно и нахально, попрощался со всеми, до встречи в Лондоне.

— Надеюсь, дорогой Чарльз поможет проследить, чтобы никто не отстал и не проспал наше венчание, — с улыбкой поклонился будущему свояку.

— Всю следующую за свадьбой неделю будем жить в Лондоне. Гостиница уже ждёт нас.

— Мне нужно торопиться, проследить, чтобы всё задуманное выполнялось в срок, — поклонился новому семейству и, как всегда, стремглав, выбежал из холла гостиницы. Для большей достоверности, добрался на кэбе до вокзала, где благополучно затерялся в толпе и снова перенёсся в тревожный Петроград.

Для встречи с Людмилой, ещё не пришло время. Она должна переговорить с товарищами по партии и выработать коллегиальное решение. Сейчас, все мысли мои, только о будущей свадьбе. Реально весёлое приключение. В какой ещё реальности удастся венчаться в Вестминстерском Аббатстве. Сейчас, мне стал интересен сам процесс, гораздо больше, чем последствия рекламы в средствах массовой информации. Тут же пришла идея, пригласить кинооператоров, для документального подтверждения такого знаменательного факта.

— А раз будет кино и фотосъёмка, обязательно нужно вытащить Николая второго, на наше мероприятие, — задумался всерьёз о плане разговора с императором.

— Его физиономия в кадре очень бы пригодилась для поднятия моего статуса в Австралии.

— Разумеется, самые выигрышные моменты съёмок припрячу, до поры до времени.

Значит, самое главное, сейчас, добиться добровольного согласия царя на участие в моей свадьбе.

Александр Николаевич Успенский, бывший лётчик и нынешний личный адъютант его Величества, бросился к царю сразу, как только я послал ему сигнал о необходимости личной встречи. Молодой «зомби — помощник» почти привык к проявлениям моего всемогущества, к чтению его мыслей, потому слушался беспрекословно. Встретиться с императором Росси необходимо, чтобы убедить его в безопасности предстоящего путешествия. Царь долго сопротивлялся моему чужеродному влиянию, хотя имел чрезвычайно внушаемую натуру. Давно убедился в верности описания его современниками.

— Чрезвычайно интеллигентный, бесконфликтный и слишком простодушный, — в один голос утверждали в мемуарах близко знавшие его царедворцы. Именно мягкотелость и беззубость Николая второго, довела Россию до бунта и развала.

Вот и сейчас, он тревожно курил трубку, ожидая меня вместе с флигель — адъютантом Успенским. Только пользуясь его сознанием и видением, мог оказаться в каком угодно месте. На этот раз, телепортировался точно напротив Николая второго, чтобы произвести подавляющее впечатление на его психику. Слишком значимым был успех сегодняшней моей миссии. Мне ни в коем случает нельзя её провалить. Перед самым началом переноса в Царскосельский Дворец, создал точку возврата, чтобы иметь возможность переиграть встречу с царём, если она сложится не удачно. Сразу после моего появления, Успенский встал, молча и резко «боднув» подбородком грудь, торопливо оставил нас одних.

— Уже научился придворным гусарским манерам, — чуть не рассмеялся ему вслед.

Разговор я начал издалека, чтобы прежде внушить собеседнику, необходимое доверие к себе.

— Как поживает перелом Марии Николаевны? — с деланной заботой поинтересовался у отца.

— Надеюсь, он не сильно её беспокоит?

Николай радостно рассмеялся, вспомнив.

— Как ты Василёк обещал, так и случилось, — он стал называть меня по примеру своих дочерей, обрадовался я приятной перемене.

— Матушка её чрезвычайно волновалась, но уже через день по приезду с фронта, мы заметили, как оголодавшая Машенька управляется за обедом двумя руками. Рука, по видимому, совершенно не болит. Мы решили, что носит повязку она только из гордости, как отличие.

— Ну, не нужно так легкомысленно относиться, — я отрицательно выставил перед собою ладонь правой руки.

— Если бы я совсем не хотел раны, её бы и не было вовсе, — улыбнулся я царю доверительно.

— Небольшое ранение в бою, члена царской семьи… — многозначительно кивая головою, развёл руки, как бы призывая оценить мой ловкий политический ход.

Не давая завершить речь до конца, отец Марии протянул ладонь для рукопожатия, заметив.

— Лично я, не сомневался в вашей предусмотрительности и благородстве.

— Но Алексис… — так он называл императрицу Александру Фёдоровну только в кругу семьи и близких друзей.

Последнее откровение Николая второго явственно показало степень его доверия и дружеского отношения ко мне.

— Пожалуй, пора переходить к сути моего главного дела, — решил уверенно.

— Как вы посмотрите, уважаемый Николай Александрович, на возможность побывать в Великобритании? — с посерьёзневшим лицом, наклонился всем телом к нему, показывая важность вопроса.

— Как вы понимаете, никакой опасности для вашей жизни и здоровья не будет. Слышал, вы интересовались судьбой вашего протеже, Бэзила Смит?

— Вот я и решил пригласить вас на венчание этой четы, которое пройдёт послезавтра в Вестминстерском аббатстве, — закончил сообщение почти полушёпотом, самым заговорщическим видом.

Очень надеялся сыграть на простом человеческом любопытстве, но Николай спросил совсем неожиданно.

— А Алексис я не могу с собою взять? Такой вариант семейного благословения меня совершенно не устраивал. Ведь по легенде, которую собирался продвигать в жизнь, после расстрела царской семьи, я должен претендовать на роль его внебрачного сына. Как же можно было допустить, что благословлять прижитого на стороне сына, отец будет с официальной женой.

Чуть задумавшись, изобразив колебания, задумчиво ответил царю.

— Это подарок для вас лично, — многозначительно посмотрел на собеседника исподлобья.

— Не стоит информировать никого из ближайшего окружения. Тем более ваша отлучка займёт не более суток, а возможно ещё меньше.

— Аэроплан? — спросил Николай Александрович уверенно.

— Ну конечно, — подтвердил я его догадку.

— Особо секретная техника позволит достичь острова по воздуху за шесть часов.

Оставался последний аргумент, попытаться заинтересовать любителя современной техники полётом на новейшей модели аэроплана. Знаю из истории, как царь увлекался автомобилями и фототехникой. Лично сам водил автомобили и делал фотографии.

Несмотря на моё щедрое предложение, царь не клюнул на возможность интересного перелёта. Опасаясь самого неприятного, пришлось забраться в мысли сановного собеседника.

Так и есть, он ни сколько не горит желанием лететь на фанерной этажерке шесть часов. Отношение к самолётам как чрезвычайно опасному транспортному средству ещё очень сильно. Даже зная о моих сверх человеческих способностях, он инстинктивно не горит желанием лететь.

Решаюсь на последнее средство.

— На этой свадьбе будет применена запись на новый киноаппарат, улавливающий звук.

— Кстати, — как будто забыв, добил нейтральным тоном.

— Всё будет сниматься в цвете с особо высоким качеством.

Совершенно неожиданно, лицо Николая второго оживилось. Даже без чтения мыслей, понял, что к нему пришла оригинальная идея.

— А я могу пригласить с собою родственника, чтобы поснимать в цвете вместе с ним? — чуть ли не просительно заглядывал мне в глаза.

Только теперь я сообразил, что ему интересно в Англии. Не зря в википедии столько совместных портретов короля Георга пятого со своим сродным братом, Николаем вторым. Они с молодости знали о своём поразительном сходстве и этим рисовались. По-видимому, оба, специально придерживались сходства причёсок и бородок. Даже странно, как я раньше не догадался разыграть эту карту.

— Но для этого нужно предупредить короля Англии? — озабоченно поджал губы.

— Ему не стоит открывать мои сверхчеловеческие способности, — как бы размышлял я вслух.

Возбуждённо — радостный Николай перебил меня.

— Я сам с ним поговорю, он наверняка не откажется прокатиться в это аббатство вместе со мною. Мы оба с удовольствием познакомимся с молодыми.

— Тем более, точно знаю, что его службы очень интересовались происхождением моего «дальнего родственника», в судьбе которого я так деятельно принимаю участие, — самодержец даже хихикнул, видимо представив будущую встречу с кузеном.

Всё сложилось гораздо лучше, чем я мог ожидать. Единственные дополнения, к планам предстоящей свадьбы, касаются подготовки специальной видеокамеры и оператора для съёмок нашего торжества.

— Значит, решено, за вами прилетит специальный сверхскоростной самолёт, — утвердительно кланяюсь Николаю.

— А мне нужно много работать, чтобы подготовить обещанную вам цветную съёмку со звуком, — благодарно поклонился и тут же исчез.

На самом деле, моего личного присутствия, для обеспечения будущих видеосъёмок, совершенно не требовалось. Телепортировался я не так далеко, в дом своей Питерской помощницы, Серафимы Никитичны Жилиной. Там давно оборудовали специальную комнату для меня, которую никогда и никто не занимал. Очутившись на мягком диване, спокойно связался с руководителями научных отделов всех баз по очереди. После очень краткого обсуждения, выяснилась неприятная ситуация. Никакой видеокамеры, лучше той, что применялась для фиксирования полётов боевых самолётов на «Брусиловском прорыве», пока не создано. Инженерам не было смысла заниматься развлекательными устройствами, когда на первом месте я поставил компьютерные технологии, военную и транспортную технику. Решил поступить просто. Приказал снять две видеокамеры с законсервированных самолётов и переоборудовать их для съемки со штатива.

Попросил не экономить на размерах коробки, чтобы промышленные шпионы не смогли догадаться об истинном принципе работы звуко и видео записывающего устройства. Огромным преимуществом, оказалась возможность непрерывной записи, в течение двух часов. Сверхвысокое разрешение 7680 на 4320 точек, тоже было к месту. Именно такое качество было необходимо, чтобы различать мелкие детали с высоты и на большой скорости авиатехники. Единственным минусом оказалась прожорливость этих видеокамер. Если в самолёте они потребляли энергию от бортовой сети самолёта, то в начале двадцатого века, в Вестминстерском аббатстве, электропроводка ещё не была популярна. Что делать, таскать телегу со сменными аккумуляторными батареями, или искать другое решение этой проблемы, приказал инженерам в течение двух суток.

На эту неожиданную задачу у меня ушло почти полчаса. Ознакомившись со всеми обращениями чужих мыслей к моей особе, за это время, выбрал ситуацию наиболее близкую мне. Людмила Мокиевская, уже совещалась с коллегами по партии. Сейчас, она буквально сгорала от нетерпения, сожалея, что не взяла у меня адрес, по которому могла бы меня разыскать.

Как оказалось, коммунисты приняли честное решение, — пригласить Серафиму на обычные собрания ячеек РСДРП.

— Пусть сразу посмотрит на то, чем мы занимаемся, что обсуждаем, чем дышим, — предложил Вячеслав Михайлович Молотов, совсем недавно выбранный в члены центрального комитета Партии.

— Гораздо хуже, если сейчас мы её привлечём, в тёмную, а после она сама узнает, что-то, её не устраивающее у нас.

— Приглашать нужно не один раз, — оратор замолчал, ожидая возражений. Не услышав комментарий,удовлетворённо кивнул и продолжил.

— Нам не стоит её бояться. Если позовём на одну, — две, подпольных сходки, может подумать, что всё заранее подстроено, чтобы ей понравиться. Она имеет авторитет в криминальном мире, потому отлично знает цену доверию и может его оправдать. Серафима очень опытна в конспиративном деле, не зря столько лет нелегальный публичный дом держала. Пусть сама решает, насколько мы искренне боремся за благо рабочих и крестьян.

— А если ей что — либо не понравится, — предупредил возможные возражения слушателей.

— Это тоже неплохо. Тем самым мы честно показываем, что не лишены недостатков и готовы от них избавляться.

Краткую речь молодого партийца одобрили все. Единственно, предложили пригласить и молодого вундеркинда, — меня, чтобы меценатка не чувствовала себя одиноко в незнакомом обществе.

— Заодно, парнишка тоже будет в курсе планов нашей деятельности, — добавил Николай Павлович Комаров, лично и хорошо, знавший меня. Он отлично помнил о тех деньгах, что я показывал. Финансовая помощь, тоже не последнее дело в предстоящих революционных событиях, которые они так торопили. В прошлый раз, они не решились брать деньги у ребёнка. Но главное, дядя Коля намеревался обставить передачу финансовой помощи от меня, более торжественно, на общем собрании. Мудрым крестьянским умом, он отлично понял, что от дружбы со мной можно получить определённую выгоду для себя лично. Моя дружба с его сыном и племянником, ставили бывшего рабочего на один уровень с самыми образованными агитаторами — партийцами. В преддверии грядущей революции, РСДРП взяли курс на увеличение количества своих приверженцев.

Буквально через десять минут, я стучался в двери съёмной квартиры молоденькой студентки и революционерки.

— Люда, это я, Вася Пастухов, — через двери ответил хозяйке, впервые назвавшись новой партийным псевдонимом.

Радостная и немного удивлённая девушка, широко распахнула двери, в молчаливом недоверии.

— Я решил поучить тебя езде на велосипеде, — с улыбкой, объяснил своё скорое появление.

— А квартиру нашёл очень просто, — не убирая радости на лице, объяснил я.

— Раз подвёз тебя к этому дому, то просто расспросил консьержку о красивой высокой девушке.

— Она мне сразу указала на твою квартиру, — махнул рукой вниз.

— Сейчас она охраняет наш велосипед. Собирайся и одевайся для езды на велосипеде. Поедем за город, где меньше людей.

Ни слова о делах партии и последних событиях я не произнёс, потому хозяйка быстро избавилась от тревоги и умчалась переодеваться, предварительно пригласив меня проходить в комнату.

— Хозяйничай как у себя дома, — крикнула она мне через двери.

— Посмотри книги, журналы. Через пять минут буду готова.

Как эмансипированная женщина, Людмила, имела в своём гардеробе не одну пару брючных костюмов.

— Как я тебе, — нравлюсь? — девушка покрутилась передо мною в странных брюках, более похожих на юбку. Она явно не забыла моё признание в том, что считаю её красивой.

— Слишком широкие штанины, — деловито заметил я.

— Но при необходимости, подвяжем их верёвочкой. У меня в сумке всегда есть. Не слушая меня, новая подруга снова выскочила из комнаты.

Вернулась с небольшим низким стульчиком на коротких железных, кованых ножках.

— Ты как сказал про сумку, сразу вспомнила, что на ней не очень удобно ехать, — протянула мне, почти детский стульчик.

— Можно его приспособить на раму?

Покрутив его пару секунд, обрадовано заключил.

— Конечно можно! Только нужно отломать спинку и подогнуть пару ножек.

— Кстати, нужны ещё верёвки, чтобы привязать его к раме.

Поиск крепкого тросика, занял гораздо большее время.

Воспользовавшись паузой, набросал портрет симпатичной хозяйки, на обратной стороне календаря, этого, тысяча девятьсот шестнадцатого года. Прямо в календаре, подчеркнул сегодняшнюю дату и оставил свою подпись, В. Я. Белозёров, а рядом, в скобках, — (Пастух.)

Решил сократить свою длинную революционную фамилию, по примеру Ленина и Сталина.

Хозяйка вошла, как раз тогда, когда вешал обратно на стену календарь.

— Это я тебе на память оставил, объяснил свои действия. Ты готова ехать?

— Мы слишком долго задержались, а ведь придётся ещё сиденье крепить к раме, — быстро перевёл разговор на предстоящую велопрогулку.

Только через полчаса, мы были в Екатерингофском парке. Выбрал его по карте в гугле, пока прикручивал сидушку к раме. Ехать за городскую черту не имело большого смысла, так как главным для нас было не обучение езде на велосипеде, а разговор на партийную тему.

— Давай на скамейке отдохнём, — предложила пассажирка, как только добрались до деревянного дворца. Ввиду трудного военного времени, парк был практически пуст. С появлением Путиловского завода, Екатерингоф, превратился в фабрично-заводскую окраину города. Условия для беседы, сложились идеальные.

— Ты тётю Симу видел, после нашего с ней разговора? — намеренно равнодушно спросила спутница. Не дожидаясь ответа, продолжила.

— А я с товарищами уже поговорила, — слегка провоцируя, по-детски хвастливо, заявила революционерка.

— Упросила их разрешить, вам с нею, посещать наши тайные партийные собрания.

— Хотя вы, пока, не состоите в нашей партии, ты уже доказал свою преданность нашему общему делу.

— Как считаешь, Серафима примет приглашение, или сошлётся на занятость? — сорвалась тревожная мысль с языка молодой девушки.

— Обязательно придёт, вместе со мною, — успокоил агитаторшу.

— Я очень хочу быть членом РСДРП. Хочу помогать крестьянам, получить землю и быть хозяевами самим себе.

Выдвинул пару тезисов, не совсем близких революционерам, чтобы показать необходимость дальнейшей работы со мною. Людмила моментально вспомнила, что надо приложить все усилия по завоеванию личной симпатии. Учитывая мой возраст, она принялась живо интересоваться велосипедом и ездой на нём.

— А что тут рассказывать? — искренне удивился я.

— Садись на велосипед, езжай, а я тебя буду подстраховывать. Только взобравшись на сиденье, вспомнили, что не завязали болтающиеся на ветру штаны.

— Они же короткие, — после некоторого размышления, сделал вывод наездница.

— Они точно не попадут в цепь.

— На всякий случай, ты не крути педали, — посоветовал я и медленно толкнул велосипед.

Катание по кирпичным дорожкам Людмиле очень понравилось. Довольно быстро, девушка научилась держать равновесие. Едва не упав на одном из поворотов, предложил ученице.

— Может, на траву переедем кататься, где падать будет гораздо безопаснее?

Толкать велосипед в траве было заметно тяжелее. Наконец, запутавшись ногами в высокой траве, я упал. Разумеется, выпустил велосипед из рук. Напуганная ученица, теряя инерцию, резко крутанула педали. Естественно, широкая штанина сразу попала в ведущую звёздочку, затянутая туда цепью. Эффект от падения оказался катастрофичнее чем можно было ожидать. Кроме того, что почти до колена оторвался большой кусок штанины, она упала, уронив на себя велосипед. Хотя само падение в траву не оказалось болезненным, острым корцом руля ей больно попало в спину. Если точнее, в район печени. Девчонка буквально взвыла от боли. В боксе, после подобных ударов, рефери сразу объявляют нокаут.

Моментально, всё сообразив, изобразил растерянность и испуг.

— Людочка, милая, дорогая… — гладил я её по щекам, вытирая обильно брызнувшие слёзы.

— Где у тебя болит? Ты же врач, покажи это место, я быстрее сделаю массаж, разомну, чтобы не было гематомы и быстрее обезболить.

Несмотря на сильный испуг, раненая удивлённо поглядела на меня.

— Ты и в медицине понимаешь? — недоверчиво поморщилась.

— Тогда разомни мне поясницу сзади, — девушка повернулась на живот, не опасаясь запачкаться в траве.

Быстро задрав ей кофточку, уверенно начал мягкий массаж, постепенно усиливая движения. Людочка, изредка, слабо постанывала. Отлично улавливал, как с каждой минутой у неё уходит боль. Хотя моему взгляду была открыта почти вся обнажённая спина, никаких эротических мыслей она не вызывала. Слишком велик был риск неверного истолкования моих домогательств. Вернее, наоборот, опасался верного понимания.

Хотя в наших действиях не имелось криминала, мы представляли весьма двусмысленный вид. На это сразу обратила внимание троица мужчин, по виду рабочих, заскочивших сюда выпить на троих, после трудового дня.

— Вот пацану везёт, — раздался глумливый голос у нас над головами.

— И велосипед и деваха, чисто всё у него есть, — другой, хмурый, цыганского вида, грязный мужик, жадно подхватил мою заплечную сумку. К нему наклонился другой, тоже не говоривший ни слова. Только первый, как будто взявший на себя роль комментатора, со смехом отметил.

— Если ещё и в торбе что-то вкусное есть, то парнишка обязательно должен поделиться.

— Не хорошо, когда у одного столько добра, а у нас, — он торжественно поднял руку со шкаликом водки.

— У нас, только горилка без закуски.

Ещё при первых звуках грубого мужского голоса, пострадавшая вывернулась, торопливо одёргивая кофту, приготовилась бежать. Сейчас, она застыла в нерешительности. Исходя из старшинства, она ответственна за младшего спутника, — за меня. Но справиться с тремя здоровыми мужиками, совершенно не реально для хрупкой девушки. Тем не менее, она попыталась смягчить настроение работяг, разговором.

— Если вы на Путиловском работаете, хорошо должны знать наших товарищей, — как ни в чём не бывало, спросила революционерка моряков.

В ряду нескольких фамилий назвала и знакомую мне, дяди Коли Комарова. Самый говорливый мужи даже опешил от того, что услышал. Он никак не ожидал найти общих знакомых с таким баричами как мы. Видел, как он заколебался, пытаясь сменить прежнюю грубость не теряя лица.

В свою очередь, я добавил.

— А Ваньша, да Егорша, сын и племянник Собинова, мои лучшие друзья, — не задумываясь ни на секунду, уверенно соврал.

Неожиданно раздалась забористая ругань, ранее молчаливых мужиков.

— Ни хрена себе он закусочку носит в нищенской торбочке, — не удержался кто-то из них от комментария, вытряхнув содержимое моего мешка на место, где травы было поменьше. При виде толстых рулонов свёрнутых сотенных купюр, раскатывающихся под ногами, все без исключения, открыли рты от удивления.

— Это как же понимать? — тонким, растерянным голосом поинтересовался самый говорливый.

— Да пришили они кого-то, или банк ограбили, — заявил уверенно чернявый и грязный, одновременно вынимая из-за голенища сапога большой нож.

Лихорадочно соображал о выбор дальнейших действий. Конечно, мог бы перебить всех троих, отмахиваясь одним велосипедом. Но подобное публичное действие вызовет нездоровые подозрения. Людмила обязательно расскажет всё подробно. Стирать её память сейчас не нужно. Слишком много полезного взаимопонимания мы достигли, чтобы безвозвратно его терять.

Быстро считываю память самого агрессивного, вооружённого мужика. Отлично чувствую, что остальные тоже напуганы, как и моя подружка. Видимо никто из собутыльников не ожидал от коллеги, такой явной готовности убить. Быстро прочитав мысли приближающегося убийцы, весело заметил им всем.

— Дружим то мы с Путиловскими ребятами, а работаем на «Жилу».

— Как только деловые люди в Питере узнают, что у гонцов Симы, деньги перехватили мелкие фраера, — скучающим жестом руки махнул в сторону нападающего.

— Моментом виноватых найдут и все семьи вырежут. Это ведь не жандармы из сыскного, разбираться не будут, кто больше, кто меньше виноват. Многозначительно замолчал, давая почувствовать серьёзность угрозы.

— Всех порешат, — лениво и равнодушно констатировал.

Самый молодой, который всё ещё держал в руках мою сумку, брошенную ему агрессивным напарником, резко хлестнул котомкой по руке с ножом. Моя последняя фраза о неминуемом наказании, послужила ему своеобразной командой. Не ожидавший такой подлости со стороны своего товарища, цыганистый мужик взвизгнул, нагнулся за выпавшим оружием собираясь броситься на обидчика. Речистый рабочий, оказавшийся теперь сзади, кулаком, ударил в затылок неудавшемуся собутыльнику, потянувшемуся за упавшим ножом. Драки так и не произошло. Спасители молча собрали деньги в мешок, моток верёвки, складной швейцарский нож и несколько других мелочей полетели туда же. Передавая вещи мне, наиболее общительный и говорливый, заметно стесняясь, объяснил.

— Фролка, первую неделю в нашей бригаде, — кивнул на чернявого парня, всё ещё лежащего без сознания.

— Мы даже не думали, что он такой варнак окажется. Ты уж не держи зла.

— Передавай привет Федьше Собинову, — назвал коммуниста Николая Комарова его старой фамилией.

— Серафиме Никитичне наше почтение, — торопливо встрял в разговор молчаливый парень, первым ударивший Фролку моей сумкой.

— Все в народе знают её заботу о нуждающихся, — заострил внимание на её меценатской деятельности, как бы не заметив моего недавнего намёка на жуткую месть, со стороны преступного мира Петрограда.

— Вот как страх пробуждает в человеке умственные способности! — сдержал смех, размышляя про себя.

— «Люди всегда дурны, пока их не принудит к добру необходимость». Никколо Макиавелли (1469–1527).

Обратную дорогу, Людмила сама управляла рулём велосипеда и старательно крутила педали. Я, скромно сидел на раме, изредка подсказывая ей, где притормозить или прибавить скорости. Края штанин она плотно связала и засунула в высокие гетры. Отбитая печень, почти, не беспокоила девушку, как она уверяла. Занятая непривычной ездой, спутница молчала, не касаясь темы недавно случившегося. Отчётливо ощущал её растерянность от пережитого в парке. Она не знала, что думать.

— Выходит, не всё так невинно и просто в странном содружестве, зауральского вундеркинда и столичной меценатки? — прокручивала она один и тот же вопрос, на разные лады.

Мне очень любопытно, как отреагируют товарищи из ЦК партии, когда Люда перескажет им этот случай. Лишь бы революционеры не побоялись связываться с Серафимой, а вместе с ней и со мною.

Глава 15. Чтобы изменить людей, их надо любить

Окончание нашей велосипедной прогулки получилось скомканным. При прощании, отчётливо ощущал в девушке неловкость и даже тревогу. Людмила не знала, что теперь думать обо мне. Слишком холодным и уверенным тоном заговорил я с опасными мужиками. Такого невозможно ожидать от простого деревенского мальчишки, обладай он, какими угодно, способностями. Как нейро — психолог, пусть даже начинающий, она отлично поняла, что сыграть подобную самоуверенность почти невозможно. Особенно в тех условиях надвигающейся драки, когда нешуточно блестело лезвие ножа, а мысли и чувства путались, подстёгнутые адреналином.

— Очень жаль, если из-за подобной нелепой случайности, провалится моё внедрение в ряды РСДРП, — слегка огорчённо думаю, расставаясь с будущим комиссаром. Будь что будет, но удалять события из памяти Людмилы я не буду. Она явно относится ко мне с добротой. Так как я давно это чувствовал, попробую довериться её женской симпатии. Будь что будет, предусмотреть абсолютно всё физически невозможно. Рано или поздно, придётся возвращаться в реальный мир, где не всё случается как я пожелаю, по первому движению. Ну не получится в этот раз, с питерскими революционерами, найду других и всё равно пролезу в партию.

Сейчас, самым важным событием стоит моя женитьба на уроженке Австралии. Хотя я уже считаюсь гражданином этой страны, как и всех, наиболее влиятельных государств мира, именно в Австралии мне требуется более глубокое внедрение. Очень серьёзные планы я имею на территорию этого, полупустынного континента. В Африке, предполагаю захватить не меньше земли, но в условиях тамошнего беззакония, проблем на чёрном континенте не предвидится. Предстоящая свадьба на Анжеле, важна не сама по себе, а теми преимуществами, которые получу, влившись в известную семью политиков и финансистов. Пусть они, не очень известны сейчас, но с моей помощью, непременно добьюсь увеличения их влияния, а вместе с этим и своей значимости.

Два дня до свадьбы, необходимо провести в Петрограде, чтобы держать на постоянном контроле, колеблющееся на тонкой ниточке, будущее членство в партии коммунистов. Прежде всего, надо попытаться заинтересовать революционеров дополнительными плюсами, в случае моего вступления в РСДРП. Давно дразню их деньгами, и всё никак не могу отдать. Хотя сейчас вечер, и по старому поверию, деньги должны спать, решаю найти Молотова или Комарова, чтобы избавиться от солидной суммы в моём рюкзаке. Не будь их сегодня со мною на велосипедной прогулке, конфликт с путиловцами, мог кончиться более мирно. Воистину, — деньги зло! А большие деньги, — большое зло.

Очень удачно, определяю координаты обоих моих знакомых смутьянов, на старом месте. На той же квартире где мы встречались днём, они, почти в том же составе, собрались снова. Обсуждают очередное дело, не терпящее отлагательств. На значительные суммы, что они получают от спонсоров и сочувствующих граждан России, они уже закупили значительные арсеналы оружия для грядущей революции. Именно сейчас, они обсуждают, как лучше распределить по Петрограду и пригородам, тайные схроны с небольшими партиями вооружения и патронов. Давно решили, что организация крупных складов очень опасна. Ведь при случайном захвате охраной, пропадёт значительная его часть. Карта закладок оружия, самая главная тайна, нынешних революционеров.

Именно в момент её просмотра, я и стучусь к ним в двери. Хотя стук условленный, мужики страшно пугаются. Они ни кого не ждут, потому самый молодой, дядя Слава Молотов, решает спуститься через балкон, по трубе. Он только недавно сбежал с Иркутской ссылки, и совершенно не хочет туда возвращаться. Чтобы не доводить дело до греха, до переломанных рук или ног, весело кричу в широкую щель почтового ящика.

— Дядя Слава, это я, Вася Пастушок, — пищу нарочито детским голосом, чтобы не вызывать подозрения у соседей по площадке.

Почти тот час, двери открываются, и сильная рука затягивает меня в квартиру.

— Ну, ты и напугал нас, — за всех признаётся Молотов.

— Ты какого лешего, на ночь глядя, по гостям блудишь? — не очень вежливо, медленно отходя от недавно пережитого страха, интересуется он полушёпотом.

Изображая испуг, растерянно размахивая руками, признаюсь.

— Я просто побоялся с большими деньгами, вторую ночь, в городе ночевать.

Николай Комаров, тоже в бегах от царской охранки, но не пытавшийся убегать, насмешливо комментирует.

— Что же ты забыл условный стук и зря испугался? Если бы это жандармы явились, они бы стучаться вообще не стали, да и по трубе бы от них не сбежал.

— Сам бы подумал лучше, а ты парня винишь, — с улыбкой погрозил Молотову пальчиком.

— Ты нас извини, — обратился он уже ко мне.

— Прости, что деньги вчера вечером у тебя не взяли, — он наклонился ближе и понизил голос.

— Такие суммы у нас положено коллегиально принимать на подотчёт.

Уже громко, чтобы слышали все, произнёс.

— Вот сейчас примем, пересчитаем, выпишем расписку в получении и распишемся.

Николай специально хотел выделить мой взнос перед всеми, чтобы доказать какого полезного помощника, его сын с племянником, привели.

Пока мужчины, несколько раз пересчитывали деньги, я по-хозяйски налил себя чая из самовара и погрыз твёрдые, но вкусные, баранки с маком.

Выходя ко мне, один из революционеров, явно рабочего происхождения, простосердечно шепчет Молотову.

— Даже Николаевич меньше дал, — удивлённо качает подбородком, чуть выпятив нижнюю челюсть.

В ответ, я сразу замечаю.

— Если вы, Михаила Николаевича Половцева имеете в виду, так ему, надо ещё дочь воспитывать, а у меня ни перед кем обязательств нет, — деловито объясняю, шумно прихлёбывая горячий чай, заранее налитый в блюдечко.

Компания революционеров, только что пересчитавших деньги, ошарашено останавливается в дверях.

— А его ты откуда знаешь? — забыв о конспирации, спрашивает болтливый член ЦК. Товарищи по партии недовольно смотрят на излишне говорливого коллегу. Но интерес пересиливает, потому Молотов повторяет вопрос, волнующий всех.

— Как ты, бедный зауральский пастушок, ухитрился познакомиться с богатейшим человеком России?

Только сейчас, понимаю, что моё знакомство с его дочерью на фронте, должно остаться в тайне. Быстро создаю точку возврата, на долю секунды отключая своё сознание. Хорошо, что у меня всегда наготове, удобная отговорка.

— Я же вундеркинд, чудо — ребёнок, которого меценаты показывали всем денежным людям столицы и даже зарубежья. Глядя на забавные рожицы, которые я корчу за чаепитием, мужики смеются.

— С такими связями, парнишка нам явно пригодится для придания авторитетности нашей пропаганде, — вставляет своё веское слово дядя Слава Молотов.

— За деньги, дополнительное спасибо, — сдержанно кланяется он мне.

— Чтобы прокламации и листовки печатать за границей, нужны огромные средства.

Один из соратников, скорбно добавил.

— Но дороже всего, обходится доставка. Людей теряем, которых власти на границе ловят, по тюрьмам прячут или на фронт, под пули, гонят.

Я улыбнулся, широко разведя руками.

— Так что же вы раньше не сказали? У меня скоро самолёт соберут на аэродроме у Серафимы Никитичны. Много не обещаю, но сто килограмм груза легко привезу из Швейцарии, Англии или любой другой страны.

Вдруг, снова раздался условный стук. Ошарашенные моим предложением революционеры, даже не подумали пугаться. Только Молотов, иронически заметил.

— Надо думать, опять свои. Полиция, на такие мелочи как дверные замки, внимания не должны обращать.

Тем не менее, все стояли в нерешительности. Упоминание о полиции, ввергло собравшихся в недавно испытанные страхи.

— Я открою, — как о само собой разумеещемся, проговорил я, и сразу пошёл к двери.

Соратники по революционной борьбе, не сговариваясь, рассредоточились по углам гостинной. От испуга, им хотелось вжаться в стены, стать невидимыми.

Открыв двери в прихожей, увидел Людмилу Мокиевскую. Она успела переодеться в незаметное серое платье. Смотрела на меня широко открытыми, от удивления, глазами. Только забравшись в её мысли, понял, что девушка не ожидала меня увидеть, в такое позднее время, на явочной квартире. Самое неприятное, что открылось мне, — она решила рассказать товарищам о моём необычайно уверенном, потому подозрительном, поведении, в конфликте с путиловцами.

— У меня ещё есть шанс изменить впечатление о себе, — моментально понял я, отступая из прохода, радушно приглашая девушку в квартиру.

— Добрый вечер Людмила Наумовна, — нарочито громко произнес, как только закрыл дверь на лестничную площадку.

Почти тот час выскочили остальные мужчины. Стараясь скрыть неловкость от своей недавней трусости, все, преувеличенно оживлённо принялись рассказывать гостье, каким полезным оказалось их знакомство со мною.

— Вы представляете, Людочка, — заговорщическими интонациями начал Молотов.

— Вася ещё вчера ночью показывал, нам с Комаровым, свою сумку с деньгами. Мы не решились принять их сразу, в тот момент.

— Только сейчас пересчитали и нашли там огромную сумму, — восторгался он.

— Но главное, даже не это. «Пастушок» сможет помочь нам переправить подпольную литературу из Швейцарии.

Заметив, как девушка тревожно стрельнула глазами по собравшимся мужчинам, Вячеслав рассмеялся.

— Насчёт доверия ему, даже не сомневайся, — перешёл он на «ты», как — бы показывая степень близости, которую все должны ко мне иметь.

— Я же говорил, что он помог мне ещё по дороге из Иркутска. Письма от Сталина и Свердлова из Туруханской ссылки, — говорят очень многое. Это не такие люди, чтобы давать хорошую рекомендацию случайному человеку.

— Кстати, — обратился он ко мне.

— Как тебе удалось так быстро завоевать их доверие?

— Мы вместе ловили рыбу и поймали огромного тайменя, — откровенно признался я.

— А потом выпили вкусного вина, которое у меня было в самолёте.

В ответ на последнюю фразу, все улыбнулись, а некоторые рассмеялись вслух.

— Если бы ты нам вино на самолёте привёз, мы бы тебя в ЦК выбрали, — засмеялся Молотов.

— Но ты объясни, почему они тебе свои письма доверили? — мужчина наталкивал меня на объяснение всех деталей.

— Просто они ответили на письмо дяди Володи, которое я им передал.

— А кто у нас, дядя Володя? — с откровенным любопытством спросил один из товарищей.

— Тоже революционер?

— Нет, он не революционер, — с сожалением заметил я.

— Он писатель и артист. Он, очень много пишет о борьбе за свободу рабочих и крестьян. Заметив непонимающие взгляды, объяснил своё мнение.

— Дядя Володя с тётей Надей не сидят в ссылке как Сталин или Свердлов. Они не раздают листовки солдатам как дядя Коля Комаров и его сын.

— Не занимаются привлечением новых кадров, как Людмила Наумовна или дядя Слава, — повернул голову в сторону Молотова и Мокиевской.

Пока говорил, слушатели поняли всё ещё до окончания моей речи.

Громко хмыкнув, Молотов спросил меня, обращаясь ко всем одновременно.

— Так ты Ленина и Крупскую не считаешь революционерами и членами РСДРП? Товарищи, буквально раскрыли рты от удивления. Людмила, как самая эмоциональная, не удержалась от восклицания.

— Так это же главные теоретики и организаторы нашей партии. Неужели, Василий, выполнял поручения Ленина?

Довольный произведённым эффектом, Молотов слегка улыбнулся, многозначительно заметив.

— Суеверные люди сказали бы, что это судьба, но материалисты, должны быть уверены, что никаких случайностей в мире нет. Этот случай, ещё раз доказывает, что думающие, прогрессивно мыслящие люди обязательно примкнут к нашему лагерю борцов за свободу.

Назидательно поднял указательный палец и помахал им около своего носа.

— Вот почему я уверен в будущем согласии Серафимы Жилиной, сотрудничать с нами, — утвердительно кивнул головою, в подтверждении, каких-то своих мыслей.

— Ты что-то хотела рассказать? — повернулся к единственной девушке.

— Мы же договорились встретиться завтра утром.

Теперь, для чтения мыслей юной революционерки не нужно быть экстрасенсом. На лице Людмилы, была написана твёрдая уверенность в, только — что принятом решении.

— Я поторопилась сообщить, — она с новым выражением, посмотрела на меня.

— Считаю, Василий, будет нашим лучшим помощником и верным борцом за свободу трудящихся всей России.

Наконец — то, я облегчённо вздохнул. Смутные женские подозрения, растаяли, перед силой неопровержимых фактов. Проговорив ещё минут пятнадцать, коммунисты стали собираться.

— Сейчас очень опасное время, — заметил кто — то из товарищей.

— Появилось много вооружённых дезертиров. Лучше разойтись пораньше, засветло.

Как обычно, предложил довезти до дома Людмилу. Предупредил соратников о своём отсутствии в течение двух или трёх дней.

— Нужно проследить, как соберут самолёт, облетать его как следует, проверить состояние перед длительным перелётом. О будущем полёте за листовками, говорил как о деле полностью решённом.

— Только за рулём, чур, буду я, — выкрикнула на лестнице Людмила.

— То, что я сейчас в юбке, помешать не должно, — обернулась она вокруг себя, широко раздувая длинное лёгкое платье.

Как и рассчитывала Людмила, объёмистая юбка задралась на раму, оставив свободными ноги ниже коленей.

— Так даже лучше, — заметила она, пока я держал велосипед, а она примерялась в седле.

— Не будет болтаться штанин, которые могут попасть в цепь.

— Завязывать ничего не надо, к тому же, — похлопала по сиденью на раме, теперь скрытому её юбкой.

Теперь, приняв решение не выдавать нашего неприятного приключения в Екатерингофском парке, она очень радовалась. У нас была общая тайна. Она научилась ездить на велосипеде. К тому же, скоро прибудет настоящий самолёт. Столько интересных событий случилось с моим появлением. Людмила с радостью вычеркнула из памяти, моё, подозрительно взрослое поведение в опасной ситуации. Я радовался не меньше своей спутницы.

— Значит, мне не всегда нужно торопиться с моим вмешательством. Инерция привычного мышления не даёт людям поверить в небывалое, даже если они лично видят и слышат это.

Движения на вечерних улицах были чуть меньше чем днём, потому мы доехали до квартиры студентки очень быстро. Стоя возле старинных ворот, она явно не хотела быстро расставаться с таким любопытным чудо-ребёнком, каким я представлялся.

— Неужели, завтра прибудет, твой, самый настоящий самолёт? — мечтательно и недоверчиво, заглядывала мне в глаза юная авантюристка.

Своей интонацией она показывала свой неподдельный интерес.

— Почему, завтра, — весело — безразлично, отвечал я.

— Он уже сегодня прибыл. Серафима его отправила в свой, строго охраняемый, ангар под Колпино. Там конечно есть специалисты, но мне бы хотелось самому проследить, чтобы всё было собрано в лучшем виде. Вот завтра, с самого утра и выеду на велосипеде.

— А мне с тобой можно? — наконец, высказала, своё тайное желание, боевитая революционерка.

Нисколько не сомневался, что она проявит неженскую смелость и напросится со мною. Не зря же, всего через два года, она станет первой и единственной, женщиной — командиром бронепоезда.

— А тебя никто здесь не потеряет? — осторожно поинтересовался у неё.

— Может товарищи по партии, друзья, родители …? — дал понять, своё принципиальное согласие.

— Только выезжать завтра очень рано, а мне ночевать придётся у Серафимы.

— От неё, ещё, к тебе заезжать…, - задумчиво рассуждал я вслух.

— Можно в доме у дяди Коли Комарова остановиться, но с Путиловской стороны тоже не близко добираться, — продолжал перебирать варианты.

— Оставайся у меня, — наконец догадалась предложить Людмила.

— У меня, правда, ужин не готов, — извиняющимся тоном продолжила хозяйка.

Я дружески шлёпнул девушку по плечу.

— Хавчик, — моя забота, — дружески улыбнулся ей.

— Хата твоя, — харч мой. Ты иди домой, я прошвырнусь за продуктами. У тебя есть на чём мясо пожарить?

— Только камин в гостиной и чугунная дровяная печь на кухне, — по тому, как неуверенно хозяйка перечисляла кухонные приборы, понятно, что бывшая дворянка не занималась приготовлением пищи.

— Минут чрез пятнадцать вернусь, — крикнул я уже на ходу, быстро раскручивая педали велосипеда.

Магазин Елисеева скоро должен закрыться, потому в следующий момент, вильнув в глухую подворотню, телепортировался в знаком месте на Невском проспекте.

Решил взять парного мяса, свежих фруктов, шоколадных конфет, пирожного и несколько бутылок вина. Так как покупателей было уже мало, а моя одежда не внушала должного доверия, меня сразу принялся опекать приказчик, лет двадцати пяти, с зализанными волосами.

— Простите покорнейше, — уважаемый, — проговорил он почти сразу, как только я начал перечислять то, что собираюсь закупить.

— Хотелось бы увидеть ту сумму, которую вы соизволите потратить у нас, — пряча глаза в низком поклоне, попросил служитель магазина.

Вытащив пачку сотенных купюр, развернул их веером перед мужчиной. Вид такого количества денег, явно внушил уважение ко мне. Решил не пугать собеседника, потому сразу предупредил.

— Мне поручено приобрести самые лучшие продукты, — посмотрел на свои швейцарские наручные часы на чёрном ремешке.

— Желательно успеть до закрытия вашего заведения, — поторопил любопытного сотрудника магазина.

Как по мановению волшебной палочки выскочили ещё трое коллег моего собеседника.

— Положить желательно в корзины с длинными ручками, — громко крикнул вслед разбегающимся приказчикам.

— Мне на велосипеде везти, — объяснил я уже одному первому приказчику, оставшемуся возле меня.

— Можем извозчика заказатьс, — с более глубоким, чем ранее, поклоном, предложил служитель.

— Занести продукты домой, поможемс, — опять показал свою набриолиненную лысину.

С большим сожалением, пришлось отказаться. Мне не удастся прибыть к Людмиле через пятнадцать минут, как обещал, если придётся добираться традиционным способом. Буквально через пять минут, мне принесли четыре высоких корзины из ивовых прутьев. В них же лежали счета, на общую сумму, чуть более шестидесяти рублей. Сунув «катеньку», в руку одному из парней, попросил.

— Помогите всё это погрузить на велосипед, всё остальное вам за работу и на добрую память, — широко улыбнулся и заговорщически подмигнул.

Через несколько минут, осторожно подкатил велосипед к крыльцу дома Люды Мокиевской.

Знакомый консъерж, видимо предупреждённый хозяйкой, предупредительно открыл мне двери.

Изображая серьёзные усилия, взял все четыре корзины и медленно поднялся по лестнице первого пролёта. Пулей долетев до четвёртого этажа, крутанул ручку механического звонка.

— Заходи, Василёк, — услышал я громкий и радостный крик из комнаты.

— Там открыто.

Толкнув ногой дверь, я, осторожно, чтобы не задеть корзины с вином и мороженным, вошёл в знакомую квартиру. Людмила, подтвердила ходячее мнение, — женщины, как дети. Она с радостью бросилась копаться в покупках. Найдя шоколад, сразу остановилась и просительно посмотрела на меня. Не стал её говорить прописные истины. Если аппетит есть, то никакими конфетами его не испортить. Шоколад я просил положить разный, как горький так и сладкий. Люда, как маленькая девочка, моментально измазала носик. Все руки девушки были в тающем шоколаде. Определённо, сейчас ещё не умели добиваться таяния продукта во рту, а не в руках.

— Ты руки хоть мыла? — спросил я девушку по-свойски. Она, только молча кивнула.

Быстро помыв свои руки в ванной комнате, вернулся в прихожую, где Людмила пробовала покупки.

— Ты мне то оставь попробовать, — наигранно пробурчал. Схватив её за правую руку, облизал указательный палец девушки. Как ни странно, шоколад имел всё тот же знакомый вкус и аромат.

Люда радостно засмеялась, глядя, как я старательно обсасываю её пальцы.

— Ты поэтому интересовался чистотой моих рук? — с придыханием, спросила она меня.

— Где ты так научился облизывать женские пальчики?

— Ты, прямо дамский угодник, — уже со смехом, проговорила она, дожёвывая конфеты.

Намеренно серьёзно, не принимая её игривого тона, я ответил.

— Я в нищете рос, круглым сиротой. С детства не могу терпеть когда еда пропадает.

— А пальцы, — поднял перед собой свою ладонь.

— Пальцы дамам никогда не облизывал. Разве что у коров, прямо из вымени молоко отсасывал, когда голодный был как собака.

По неловко тишине, повисшей в комнате, сразу стало понятно, что девушке стало неловко за своё теперешнее благополучие и счастливое детство в прошлом. Она сидела на пуфике, сложив облизанные мною пальчики, почти молитвенным образом. Не дожидаясь её слёз, сухо заметил.

— Мне продукты везде можно слизывать, где только замечу? Не решаясь ответить вслух, чтобы не выдать подступившие к горлу слёзы, Люда, не говоря ни слова, согласно кивнула.

Я тут же наклонился к её лицу и лизнул хозяйку в нос.

Девушка, не ожидавшая такого странного жеста, покраснела всем лицом. Затем обхватила мне руками и крепко обняла, не переставая истерически смеяться. Пока она прижималась ко мне, явственно ощущал её слёзы, бегущие у меня по шее и за шиворот. Обняв её в ответ, потёрся щекой о её щёку и признался.

— Я мамку совсем не помню. Ты мне как мама.

Людмила разревелась навзрыд. Буквально сразу, понял, что причина скрыта не только во мне.

— У меня в прошлом году умерла матушка, — призналась революционерка, и снова заплакала.

Мы простояли так довольно долго, пока я не заметил.

— Слезами горю не поможешь. У тебя хоть матушка была, а мне и вспомнить нечего. Пошли мороженное есть. Говорят, оно поднимает настроение.

Вот мороженное, оказалось, совершенно другим, чем в нашем времени. Абсолютно не похожим, на привычное мне.

— Никогда такое вкусное мороженное не ел! — сорвалось у меня непреднамеренно. Подруга только засмеялась в ответ.

— Значит, успел уже попробовать, в своём Зауралье? — понимающе улыбнулась новая подруга, уплетая подтаявшее лакомство.

Высоко вздёрнув нос, как положено ребёнку, — похвастался.

— Я и в Швейцарии, разные виды мороженок пробовал.

Людмила замахала на меня рукой.

— Да Бог с тобой, Василёк. Кто же спорит, что ты больше моего знаешь и умеешь. Вон как на велосипеде катаешься.

— Сегодня вот, ухитрился мужиков в парке напугать, которые нас едва на зарезали, — выжидающе посмотрела на меня.

Она явно хочет до конца выяснить, природу, странного для моего возраста, умения блефовать. Только сейчас, в связи с моими ловкими оправданиями в отношении знаний различных сортов мороженного, родилась идея объяснения моей криминальной мимикрии в парке.

— Ты думаешь, меня, Серафима Никитична не научила, как разговаривать с мелкими уркаганами и деловыми ворами?

— Мы почти сутки тренировались, чтобы научиться отвечать уголовникам как положено, — прихвастнул я.

— Она настоящего душегубца, ко мне приставила, чтобы я у него учился.

— Я уже и забыл всё, да чернявый мужик с ножиком так меня напугал, что, не знаю, откуда всё на ум пришло, — откровенно удивляясь самому себе, сознался девушке.

Люда очень хотела поверить мне, потому, не очень правдоподобное объяснение, вполне её удовлетворило. Всё предыдущие опасения, в отношении меня, растаяли как снежный ком.

За окнами уже совсем стемнело, когда я приступил к приготовлению мяса, купленного в Елисеевском магазине. Чугунная печь на кухне оказалась раза в четыре больше обычной, газовой плиты. В принципе, очень удобная вещь. Хозяйка, внимательно посмотрев, как я орудую на её кухне, стеснительно призналась.

— А я совсем не умею готовить. Нанимаю повариху, когда столуюсь дома, но чаще обедаю в трактире.

— У нас по близости, расположен, очень приличный, — взглянула на кухонные часы.

— Кстати, он и сейчас работает. Я рассмеялся. Подробно разъяснил, что это мясо я готовлю для завтрашней поездки в Колпинский аэродром.

— Там рестораций нет, а задержаться можем на целый день. Да и завтра, с утра, перед долгой поездкой на велосипеде надо основательно зарядиться.

Обсыпав мясо приправами, поставил его в духовку на медленно тлеющие угли.

— Тебе надо искупаться, — как взрослая, распорядилась Людмила.

— Сутки напролёт, на велосипеде по городской пыли, весь в поту, ездишь. Сейчас вот, в угольях вывозился.

— Тебе, который годок — то пошёл? — полюбопытствовала как бы случайно. Когда я сознался, что только десятый, девятнадцатилетняя девушка успокоено улыбнулась.

— Зови, как спину будешь мыть, — приказала категорично.

— Я по специальности медик, в морге и не таких голышей навидалась. Ты меня не стесняйся.

— Определённо, девушке интересно проверить, в какой мере я сложился как мужчина, — понял я её намерения. Жаль, что в отношениях с ней мне нужно быть предельно осторожным. Это не наши деревенские, или, купеческие девки. Последствия нежелательной огласки могут быть совершенно непредсказуемыми. Мне придётся жить при социализме, все последующие годы. Поиграть, разумеется, можно, но проявлять свою кобелиную природу, ни в коем случае нельзя.

Как ни в чём не бывало, согласно киваю головой. Пока мясо томится в духовке, легко успею смыть дневную пыль.

— Как пользоваться кранами, надеюсь, тебе не надо подсказывать? — провожая меня в ванную комнату, иронично интересуется девушка.

Она явно вспоминает свой конфуз в ультрасовременной туалетной комнате Серафимы Никитичны.

Наливаю горячей воды в ванну и долго блаженствую, просто греясь и вспоминая детство. Сейчас мне нет нужды отмывать грязь со своего тела традиционными способами. Всё, существующее вокруг меня, виртуально, а значит создано компьютерной программой. Всю пыль, оседающая на мне за день, обычно удаляю мысленным приказом. Но именно сегодня, решил удвоить количество грязи накопившейся на коже. Старательно оттираю мочалкой ноги, особо запылившиеся от длительной езды на велосипеде.

Услышав мои активные плескания в ванной, Людмила вежливо постучалась, прежде чем вошла, не дожидаясь моего разрешения.

— Ну, ты и поросёнок! — подметила она, глядя на грязную, угольно — чёрную мочалку, в моих руках.

— Когда столько грязи собрать сумел, — констатировала равнодушно.

Заметил на ней, большой кожаный фартук, закрывающий её от шеи до самых ног.

— Мы в таких, — обвела она себя рукой.

— Ходим на уроки анатомии, чтобы не запачкать одежду.

Молча, подивился, насколько девушка оказалась предусмотрительной. По выражению лица студентки, отлично понял, что никаких других чувств, кроме научного любопытства, она ко мне не испытывала.

— Отлично выглядишь, для своих лет. Не сказать, что много голодал.

— Вон, какой высокий вымахал, — смело осмотрела мою обнажённую фигуру во весь рост.

— Давай, спину подставляй.

— Пропотел сегодня, целый день на велосипеде гоняючи, — приказала мне доброжелательно, почти по родительски.

— Полотенце возьмёшь здесь, — напомнила Людмила, выходя из ванной, не глядя указывая на угловой шкафчик. Внезапно обернулась, как будто только что вспомнила.

— Обязательно под мышками и в паху протрись мочалкой с мылом, — видимо вспомнила, что я беспризорник и мог не уметь правильно мыться.

Уже выйдя из ванной и закрыв двери, тут же открыла их снова и заглянула ко мне.

— А тут так вкусно мясом жареным пахнет! — дёрнула носом, подтверждая, как изменилась атмосфера в квартире за время её отсутствия.

— Оно не сгорит случайно? — с ноткой тревоги в голосе спросила хозяйка.

— Всё делается точно по рецепту, — успокоил девушку.

— Скоро выйду. Ты ничего не трогай на кухне. После твоей помывки, будем пробовать вместе.

Возможно, в ожидании соблазнительно пахнущего жаркого, Людмила, помылась очень быстро. Очень невинно, совершенно по деловому, как и положено, у соратников по революционной борьбе, потёр девушке спину. Уже в спину, когда я выходил в её фартуке на голое тело, она спросила.

— Ты чего же голым расхаживаешь? Вернее, только в одном моём переднике.

Честно признался, что постирал свою одежду, так как другой я с собой не имею.

Людмила рассмеялась и посоветовала покопаться в её плательном шкафу, выбрать то, что посчитаю подходящим.

Когда она вышла изванной, я встретил её в одних дамских панталонах, с которых предварительно оборвал все оборочки и кружева. Свежевымытая хозяйка долго смеялась. Наконец посерьёзнела, отметив.

— А тебе даже идёт. Оценивающе оглядела мою фигуру.

— Ты как маленький, засушенный Геракл выглядишь, — пощупала мои бицепсы.

— Вон, какие твёрдые у тебя мышцы. Истинно, деревенский житель, не изнежен городскими удобствами.

Проголодавшаяся после купания в ванной, девушка, с аппетитом набросилась на свежеприготовленную телятину.

— Ты много не съедай, — намекнул я заботливо.

— Спать будет тяжело, а завтра, с самого раннего утра, ехать за тридцать вёрст в Колпино.

Когда девушка пошла стелить мне отдельную постель, сразу отказался.

— Ты, что — ли, со мной ночевать брезгуешь? — нарочито простонародно проговорил, изображая обиженность.

— В деревнях у нас все вместе, вповалку спят. Даже в богатых семьях так принято.

— Я чистый, — театрально осмотрел себя.

— Тебя я тоже протёр со спины, — улыбнулся, разведя руки.

— Али ты о чём — то дурном думаешь? — вопросительно заглянул ей в лицо.

Юной революционерке не оставалось ничего иного, как согласиться с моими аргументами и постелить нам вместе.

Уже укладываясь спать, недовольно признался.

— Ходить в твоих подштанниках я ещё согласен, но спать в них, ты меня уволь, — решительно сдёрнул с себя женские панталоны.

Никаких вольностей я не собирался допускать в постели. Слишком обширные планы были на завтрашний день. Будущая комиссар мне важна не как объект для сексуальных фантазий. Она должна стать помощницей в изменении людей всех моих территорий, а в будущем, и всего мира.

«Чтобы изменить людей, их надо любить. Влияние на них пропорционально любви к ним». Иоганн Генрих Песталоцци (1746–1827).

Глава 16. Люди, желающие внушить ужас

Людмила Наумовна проснулась от того, что почувствовала тяжесть мужской руки на своей правой груди. Уткнувшись ей в плечо, я изображал сладко спящего ребёнка. Левой рукой, по хозяйски, облапил тело девушки, как бы случайно забравшись к ней под рубашку.

Она долго лежала без движения, чутко прислушиваясь к моему дыханию. Только расслышав мерное и тихое сопение, до конца поверила в случайность происходящего. Очень осторожно, стараясь не разбудить, попыталась отцепить мою ладонь от своей крупной груди. Но именно в этот момент я начал просыпаться.

— Ты зачем мою руку, к себе за пазуху засунула? — спросил я грубовато, сонно и равнодушно.

Девушка разозлилась от глупой ситуации, в которую попала.

— Да разве я звала тебя в свою постель? — едва сдерживая злость, прошептала она. Я сразу исправился.

— Может я сам, во сне, тебя приобнял, — признался легко и невинно.

— Я когда с поросятами зимой спал, всегда старался к ним поближе быть, — Холодно ведь одному — то.

— Вот привычка, наверное, и осталась, — спокойно объяснил своё поведение во сне.

— Ты, вон какая горячая, — подавил ладонью грудь, всё ещё находящуюся под моей рукою.

Настроение девушки быстро улучшилось. Сознавая невинность случившегося, она игриво шлёпнула по моей руке, лежащей на её груди.

— Руки прочь, от моих тёплых …, - не успела она закончить, как вскрикнула, от болезненного и хлёсткого шлепка по собственному соску. Я вовремя отдёрнул свою руку из-под удара.

Подвывая от боли, а ещё более от обиды, девушка бросилась отомстить мне. Предполагая такое развитие событий, быстро соскочил с кровати и попытался убежать. Большие дамские панталоны, сброшенные мною ночью прямо на пол, попали под ногу. Растянувшись на полу, ощутил, как тяжёлое тело девятнадцатилетней дурищи, навалилось на меня. По видимому, она забыла все мои небывалые таланты вундеркинда и заслуги перед коммунистической партией. Задрав свою ночную рубашку до середины бёдер, она уселась на меня и старательно отхлестала по детским худеньким ягодицам.

— Будешь ещё обниматься как с поросёнком!? — приговаривала, яростно лупцуя ладошками по моей заднице.

— Будешь меня сравнивать с поросятами.

Не рискуя показать слишком большую силу, не стал освобождаться, остался терпеть моральные издевательства. Уже под конец экзекуции, плаксиво заметил.

— Ага, счас жопу надрала, а мне на узком сиденье тридцать вёрст пилить, да тебя ещё на раме везти.

Людмила тут же одумалась, раскаялась в своём эмоциональном поступке.

— Васенька, ты уж меня извини, я не подумала, — погладила мои покрасневшие ягодицы.

— Давай чем ни будь, помажу? — предложила растерянно.

— Только, разве — что размять, чтобы синяков не образовалось, — как о само собой разумеющемся, предложил я.

Недавняя садистка, принялась массажировать мне попу, аккуратно перебирая тонкую кожу пальчиками.

— Это называется массаж, — поучающее информировала меня.

— Откуда ты — то можешь знать, что он помогает от подкожных гематом, — рассуждала тихо, сама с собой.

— Ты же дитё ещё неразумное, — повторно оглядывала мою худенькую спину.

— Ну ладно, — ворчливо пробурчал я, выбираясь из под сидящей на мне девушки.

— Некогда нам баловаться. На самом деле, я почувствовал в её движениях зачатки чувственности. Отлично понимал, что при желании, могу легко раскрутить девушку на сексуальные игры. Даже добавлять гормонов в кровь не понадобится. К сожалению, в свете предстоящей мне свадьбы в Лондоне, времени на подобные игры совершенно не оставалось. Тем более, давно решил, не опускаться в отношениях с революционерками до примитивного эротизма.

— Нам надо перекусить, ведь мясо ещё должно быть тёплым, — по хозяйски, предложил соратнице.

— Да побыстрее выезжать, пока жарко не стало. На солнце, тяжело педали будет крутить.

Людмила послушно кивнула, доверяя мне как более опытному в езде на велосипеде.

— А ты бывал уже на аэродром под Колпино? — поинтересовалась хозяйка, расставляя тарелки, доставая ножи и вилки.

— Мы по дороге не заблудимся?

— Может мне взять револьвер? — не переставая суетиться на кухне, как о само собой разумеющемся, спросила меня спутница.

Отрицательно покачав головой, недовольно ответил.

— Вот ещё, лишний груз брать. Меня тётя Сима многому научила. Отлично знаю, что нужно сказать и сделать, если нас остановят лесные бандиты или оголодавшие сельчане.

— Никто нас не посмеет задержать до самой её базы в Колпино, — успокоил храбрую революционерку.

Теперь, когда предстояло на практике собираться в дальнюю поездку, она слегка испугалась. Тем не менее, чувство долга перед партией, заставившее её сдружиться со мною, твёрдо вело её вперёд.

— Может денег взять? Вдруг мы задержимся там дольше, чем планируем? — предложила Люда с готовностью.

— Ты лучше не забудь штаны найти. Может тебе придётся педали крутить. А уж гайки у самолёта, точно придётся подкручивать. Он же в разобранном виде доставлен по железной дороге.

Девушка неожиданно успокоилась. Даже обрадовалась, предстоящей работе по сборке настоящего самолёта. Буквально за пять минут, собрала наш нехитрый скарб, в две корзины от Елисеева. Выходя из подъезда, пришлось разбудить консъержа, чрезвычайно удивлённого таким ранним подъёмом его жильцов.

— По утреннему холодку, крути педали, ты, — посоветовал я попутчице.

— А я буду внимательно дорогу смотреть, чтобы не потеряться. Всего один раз ездил.

Совершенно из другого места Петрограда отправлялся, — могу и заблудиться.

— От Серафимы Никитичны? — в утвердительной форме спросила Людмила, старательно собирая сведения обо мне с меценаткой.

— Нет, не от неё, — равнодушно, как бы между прочим, признался подруге.

— Тогда я ночевал в доме дяди Коли Комарова. Краем глаза заметил, какое удивлённо вытянулось лицо у Людмилы.

— Ничего, чем больше загадочности, тем больше интереса к себе спровоцирую, — радуюсь, видя её замешательство.

Через несколько минут, мы оказываемся на окраинах Петрограда. В такое раннее время, улицы города совершенно пусты. Людмила очень быстро домчала нас до грунтовых дорог пригорода.

— Всё, мы уже на хорошо знакомом мне пути, — объявляю я у большого бревна на краю дороги.

— Перекусим здесь, ведь мы так спешили, что не позавтракали ладом, — предложил я.

Пока я доставал жареное мясо из корзины, Людмила, по-видимому, решила продолжить мой допрос.

— Василий, тебе кто ни будь из девочек, твоей деревни, нравится? — спросила, принимая мясо, завёрнутое в толстую фольгу.

— Раньше нравились, — почти тотчас ответил ей.

— Но после того как повидал девушек в городе, съездил за границу, уже точно знаю, что мне нравятся другие. Не дожидаясь следующих, уточняющих вопросов, откровенно признался.

— Мне нравятся, такие как ты, — фактически признался в любви, деловито нажёвывая ароматный, ещё теплый, кусок жареной телятины.

Людмила даже поперхнулась квасом, который пила, после активной езды за рулём. Я же, продолжал, как — бы не замечая её реакции.

— Ежели за пять, или шесть лет, не найду такой же как ты, — посмотрел на неё испытующе.

— Буду звать тебя замуж.

— Ты как, Люда, не откажешь? Девчонка вся покраснела от неожиданной темы. Собиралась пытать меня, но разговор по душам, завёл её гораздо дальше, чем она сама предполагала. И грубо оборвать меня нельзя, и дать согласие девятилетнему ребёнку, смешно.

Видимо сообразив это, она перевела всё в шутку.

— Конечно, я согласна быть твоей женой, если не подыщешь лучше. Но с твоими талантами, да ещё с велосипедом и самолётом, любая красавица за тебя с удовольствием пойдёт.

— Вряд ли ты на меня посмотришь через шесть лет, — притворно печально, вздохнула.

— Мне будет уже двадцать пять, а тебе только пятнадцать.

— Знала бы она, что ей суждено дожить только до двадцати трёх лет, — вспомнил я информацию из википедии. Как всегда, когда я видел живого человека, которому знал точную дату смерти, мне стало грустно.

Девушка решила перевести разговор на другую тему.

— Видела уже, как я тебе понравилась, — иронично растягивая слова, проговорила, нарезая мясо маленькими кусочками.

— Такой мой портрет карандашом нарисовал, прямо красавица у тебя получилась.

— Я уже заказала рамку под стеклом сделать, для того листа, — благодарно и серьёзно посмотрела на меня.

— Жалко, ты ничего не написал для меня на память, только подпись поставил, — просительно добавила спутница.

Выдержав паузу, необходимую для пережёвывания солидного куска мяса, деловито отметил.

— Тот карандашный набросок получился неплохо, вот я его и подписал, — наставительно поднял указательный палец, измазанный в коричневом ароматном жире.

— Дарственную надпись сделаю, когда твой портрет маслом напишу и тебе его подарю.

— Вот как слетаю в Европу за листовками, прокламациями и другой литературой, так и займёмся с тобой.

— Ты как, не имеешь ничего против, чтобы мне специально позировать? — с детскими просительными нотками в голосе, спросил девушку.

— Мы же с тобой друзья, а не просто товарищи? — добавил уже увереннее.

Людмила не удержалась, порывисто соскочила с бревна и поцеловала меня в щёку.

— Ты такой милый, Василёк, — прижала руки к груди.

— Ты мне как брат. Я с тобой хоть куда.

— Я с тобой ничего не боюсь, — вспомнила вчерашнее приключение на велосипедной прогулке, окончившееся так удачно.

Улыбнувшись ей благодарно, грубовато, по-свойски, заметил.

— Давай ешь быстрее, нам ещё тридцать вёрст педали крутить. А дальше только жарче будет, да и пыли за городом больше.

Остатки мяса доели торопливо, понимающе поглядывая друг на друга.

По очереди сходили в кустики, перед тем как я занял место за рулём велосипеда.

Весь оставшийся до аэродрома путь, проехал за сорок минут. Дорога оказалась более гладкой, чем городская мостовая. Не имеющая привычки к раннему вставанию, Людмила, уснула прямо на раме, свесив голову мне на плечо. По приезду, долго любовался на её, совершенно детское, во сне, лицо. Не сдержавшись, разбудил её осторожным поцелуем в губы.

Девчонка только улыбнулась.

— Как от тебя вкусно пахнет специями и чем-то очень приятным, — с восторгом отметила она, не жеманничая, не изображая недотрогу.

Как всегда, я внушил её запах вызывающий симпатию. Не торопя события на личном фронте, весело заметил.

— Нам пора крутить гайки, — показал на большой ангар невдалеке.

— Там, должен быть мой самолёт в разобранном виде.

Аэродром Серафимы, отлично охранялся, так как на нём приземлялись, секретные, широкофюзеляжные самолёты, выполненные на подобие «Ильи Муромца» Сикорского. В настоящее время, в огромнейшем ангаре находился только один мой самолёт, совершенно точная копия немецкого Фоккера Е 1, выпуска прошлого, тысяча девятьсот пятнадцатого, года.

Два парня, «зомби — помощника», командированных вместе с аэропланом, для его сборки и отладки, работали всю ночь. Они как раз крепили последние растяжки на крыльях, смазывали подшипники колёс шасси, когда мы появились в ангаре.

Отпустив ребят, предложил подруге познакомиться с техникой ближе, пока я буду проверять состояние всех крепёжных работ.

Из любопытства, действительно проверил несколько узлов динамометром. Все гайки дублировались шплинтами, во избежание их раскручивания от вибраций.

Покопавшись в механизме, минут десять, предложил спутнице выкатить самолёт на открытый воздух.

— Сразу и облетаем, — предложил Людмиле, призывно улыбаясь и подмигивая.

— Я бы тебя и в Европу взял, но в полёте там каждый килограмм будет иметь значение.

Почти два часа летали, если сказать точнее, порхали, с юной коммунисткой над окрестными полями, лесами и сёлами. Наблюдая за пассажиркой и ощущая её радость, сам заражался этим чувством. Мы легко уместились в самолёте рядом, благо оба были довольно стройными. Подруга уверилась во мне, со всей революционной решительностью. Мы снижались так низко, что едва не задевали рога коров, резво разбегающихся от нас с высоко поднятыми хвостами.

— Надо не забыть, стереть этот момент из памяти всех свидетелей, включая крестьянский скот, — с улыбкой думал я, старательно копируя болотистый рельеф.

— Даже если молоко у коров пропадёт, это может непредсказуемо сказаться на текущих исторических событиях.

Людмила нисколько не боялась так низко летать. Возможно, потому, что не представляла всей опасности столкновения с землёй. Несколько раз, предварительно взмыв повыше к облакам, давал управлять штурвалом самолёта своей новой подруге. Только сейчас, понял причину того, что изнеженная дворянка выберет судьбу командира бронепоезда. Несмотря на её медицинское образование, она беззаветно любила технику.

— При нашем расставании, — не помешает пригасить яркость нынешних воспоминаний, — расчётливо сообразил, как в случае с испуганными коровами.

— Иначе, она может изменить свою историю жизни и не пойти комиссаром на бронепоезд, в следующем году.

Только приземлившись, пассажирка поняла, как устала. Даже приятные события, если ими нагрузят сверх меры, вызовут отторжение и психологическое утомление.

— Пойдём, перекусим в деревне, — предложил я.

— Немного поспим в полдень. Сегодня ведь очень рано встали. Как отдохнём, полетим обратно в город.

— Как раз сегодня, наши товарищи, должны дать мне задание, по перевозке подпольных листовок, — напомнил ей вчерашний разговор на явочной квартире.

— Всё зависит от того, куда нужно лететь, — сделав озабоченное лицо, многозначительно склонил голову на бок.

— В любом случае, перелёт требует долгой подготовки, даже если он сам, будет занимать менее суток. Доверявшая мне соратница, покорно и доброжелательно, улыбнулась.

Мы пообедали варёными яйцами с зелёным луком, салом и парным молоком. Хлеб мы привезли с собою. Хату, где мы перекусили простой крестьянской пищей, нам посоветовал пожилой охранник, ручавшийся за хорошую встречу.

— Народ местный шибко радый, что можно свои товары на месте продавать, не возить их в город к перекупщикам, — разъяснил причины благожелательности местных жителей к беспокойному соседству с аэродромом.

Закатив наш фанерный, импортный «истребитель» в ангар, спокойно уснули в копне сена, которое тут же прятали от дождей, сторожа, нанятые из местных жителей. Отдыхали уже без всякого стеснения, обнявшись как старые любовники. Иначе, просто было трудно устроиться, в той яме, в сене, которую продавили наши тела. Запах подвяленного разнотравья, без всякого вина кружил голову нам обоим. Отчётливо ощущал в подруге, желание более близких отношений. Романтизм ситуации, неумолимо подталкивал к высшей стадии дружбы, — к любви. Как бы то ни было, решил не портить чистую дружбу материальными проявлениями сексуального желания. Решил сохранить это невинное чувство в подруге. Долгое ожидание, слаще, чем скорый подарок. Пусть, все, три последующих года, она вспоминает меня, как счастливую сказку её молодости. Тем самым, увереннее подготовлю нашу будущую встречу и вербовку в свои сознательные помощницы. Уже имею опыт минимального вмешательства в психику спасённых от гибели людей. Такие личности, всегда более творчески импровизируют, решая порученные им задания. Как бы то ни было, рано или поздно, мне всё равно придётся отказываться от практики жёсткого программирования поведения спасаемых от смерти личностей. Я бы и сейчас, не калечил психику спасённых мною солдат, в огромных количествах, поступающих в тайные территории. К сожалению, мои личные цели, форсированного построения, собственной, мощной научной базы, не позволяют благодушествовать.

Размышляя подобным образом, провалялся с Людмилой, в копне душистого сена, более трёх часов. В отличие от прошлых вариантов симуляции сна, даже не переносил своё сознание в чужие тела своих «зомби — помощников». Меня вполне устраивала приятная атмосфера летней деревенской сиесты. С удовольствием отдохнул от вечной суеты и спешки.

Дождался, когда Людмила сама «разбудила» меня.

— Вставай, Василёк, — осторожно и нежно погладила по моим соломенным, выгоревшим на солнце, волосам.

— Ты собирался ехать в Петроград сегодня, — осторожно напомнила, не надеясь, что услышу и пойму её со сна.

Через — чур бодро, для только что проснувшегося, я уверенно поправил подругу, как бы случайно, прижавшуюся ко мне всем телом.

— Не ехать, а лететь надо, — намеренно смешно промаргивался, изображая бодрого и деловитого человека. Она со смехом чмокнула меня в нос.

— Ух ты, какой ты у меня смышлёный да скорый выискался! — и радостно, раскатилась звонким заливистым смехом. Помимо её желания, смех был призывным и чувственным. Даже сама поняла и почувствовала это. Не даром она училась на психо — неврологическом факультете Петербургского университета, вернее, пока ещё учится на четвёртом курсе.

Из любопытства, заглянул в её сознание.

— Слишком сложная и «бурная каша», варится в её голове. Понимает, что нравится мне, чувствует, что очарована мною, но не решается ничего предпринять, так как не ощущает за собой морального права развратить молоденького мальчика, пусть даже и скороспелого вундеркинда. Тут же, смеётся сама над собой, но, тем не менее, не решается предпринять решительных действий.

— Да уж, если бы захотел, наверняка бы её совратил, — думаю в который раз, тем не менее, не решаясь приступить к активным действиям.

— Собственно почему, я не могу попробовать пережить сексуальное приключение, а возвратившись в исходную точку, отменить случившееся? Недолго думая, создаю такую отметку.

— Если раньше, создавал точку отката из опасения провалиться в своих намерениях, то сейчас, — совершенно наоборот, — улыбаюсь открыто, уже не сдерживая себя. Имею чётко оформившееся желание, но заранее желаю стереть его из памяти партнёрши.

Людмила, каким-то шестым чувством, понимает, что ситуация неуловимо изменилась. Во мне она ощущает железную уверенность в своих действиях. Совсем недавно, нечто подобное, она заметила в Екатерингофском парке. С такой же уверенной улыбкой, одними разговорами, я перепугал мужиков, собиравшихся напасть на нас.

Поцеловав её в нос, овеял её рецепторы самым приятным ароматом. Но не тем, что внушал прошлый раз. Сейчас этот запах активизировал её сексуальные фантазии, тем более гормональная накачка её организма уже пошла по привычному, для меня пути. Сначала женские гормоны эстрогенной группы. Затем, окситоцин, стимулирующий симпатию и привязанность.

Девушка непроизвольно застонала, ощущая сильное желание, резко охватившее её. Не говоря и слова, я продолжал, нежно, но уверенно целовать её щёки, плавно опускаясь к шее. Заметил, как покраснели щёки девушки, от резкого прилива крови.

— Тебе плохо стало? — деланно заботливо обеспокоился я, торопливо расстегивая кофточку.

— Видела бы ты, как у тебя шея покраснела, — врал я вдохновенно.

— Тебе, наверное, жарко? — продолжал уверенно снимать с неё кофту. Люда перестала связно соображать, отдавшись во власть страсти охватившей её. Особенно возбуждало то, что мои тонкие детские пальчики так быстро и умело, снимали одежду.

— Тебе, наверное, надо массаж сделать, — тараторил я всякую чепуху.

— Чтобы застоя крови не было, как у меня вчера, — припомнил, как она отхлестала меня по попе.

Девушка даже не улыбнулась, так как в этот момент, её тяжёлая грудь, освободилась, из под нижней рубашки.

— Ух ты! — непроизвольно вырвалось у меня.

— Какая красотища!

— Мне хочется потрогать её губами, — произнёс я очарованно, и сразу приник горячим ртом к левому соску девицы. Уже знал, что у неё не было мужчин, так занята она была революционной борьбой и самообразованием.

— Ну поиграй, — была первая её фраза, с того момента как я начал её целовать.

— Поиграй с ней, — шептала она, прогибаясь всем телом навстречу моим губам и тонким, нежным пальчикам. Я торопливо, вслед её, скрытым от самой себя, желаниям, переходил с одного места на другое. Вскоре, ни один кусочек тела выше пояса не остался не целованным.

Когда я услышал её робкое мысленное желание спустить дамские брюки, резко, сдёрнул их вместе с трусами, до самых щиколоток. Ни единого звука не услышал в ответ на это агрессивное действие. Люда, безраздельно доверилась мне, как недавно в самолёте. Она, каким — то женским инстинктом, твёрдо уяснила и поверила, что от моих действий не может быть никакого вреда. Пожалуй, одень я сейчас петлю, ей на шею, она бы посчитала её благостью.

Не отвлекаясь более на предварительные ласки, осторожно, но уверенно, раздвинул бедра будущего комиссара и вошёл в её девственное тело своим шилоподобным детским половым члеником. Несмотря на детский размер, её неразработанные и чувствительные половые губы явственно ощутили инородное проникновение. Внимательно отслеживая ощущения девушки, лежащей подо мной, управлял своим членом как манипулятором, касаясь самых эрогенных зон внутренних стенок свода влагалища. Когда достиг входа матки, девушка не сдержала крика и после, кричала, уже не переставая. Струйного оргазма, встречаемого в обычной жизни крайне редко, мне удалось добиться очень быстро. Постепенно, увеличивал частоту касаний внутри женского полового органа, а также толщину своего полового члена.

Когда измученная, множественными оргазмами студентка, наконец, вывернулась из-под меня, вся её молочно-белая кожа была покрыта мелкими каплями пота.

— Сегодня вечером, будем принимать ванну вместе, — погладил её по животику, покрытому тоненькими курчавыми волосками.

— Если мне не придётся срочно улететь, чтобы готовить переброску зарубежной посылки, — заранее оговорился, так как должен быть лететь с Николаем Александровичем, на мою свадьбу в Лондон.

— Только ты не говори никому про нас, — как ребёнку, постаралась внушить мне любовница.

— Ты можешь похвастать случайно, что спал со взрослой женщиной, а мне от этого будет очень плохо.

Заглянув в её мысли, понял, как серьёзно она воспринимает свою первую половую связь. Нет, она ни сколько не раскаивалась. Но условности общества того времени, крайне отрицательно относились к подобным разновозрастным отношениям. Впрочем, в нашем времени, в двадцать первом веке, половая связь с ребёнком девяти лет, точно так же преследуется по закону, а в обществе, клеймится как развращение несовершеннолетнего.

Как не дистанцировалась она ото всего буржуазного общества, примкнув к социал-демократам, а затем, к коммунистам, базовые ценности всё же закладывались у неё как дворянки. Как ни странно, сравнительно традиционный секс, оказался мне не менее приятным, чем изощрённый, орально генитальный. Кроме всего прочего, мы затратили гораздо меньше времени, что давало возможность успеть, завершить, все намеченные на сегодня планы.

— Пожалуй, не буду я отменять этот, обоюдно — приятный и невинный секс, — вдруг решаю передумать своё намерение.

Людмила, всё равно не будет трепаться, налево и направо, что совратила малолетку. Кроме того, постараюсь пригасить остроту её впечатлений, чтобы она и не вспоминала обо мне, до определённого момента.

— Поедем, искупаемся, прямо сейчас? — предложил подруге.

— Я весь мокрый и пыльный от сена. Мы, даже не будем одеваться, чтобы не пачкать чистую одежду.

— Полетим сразу на самолёте и выберем самый глухой затон на реке, где никого нет, — уверенно командовал, выскочив и зарода с сеном, легко разворачивая самолёт, в направлении ворот ангара.

Люда со смехом помогла мне.

Решив сильно не рисковать, широко распахнули ворота и, заведя мотор внутри ангара, выкатились своим ходом, почти тот час, поднявшись в воздух. Уже через несколько минут, приземлились на большом безлюдном острове, окружённом многочисленными старицами и болотами.

— Сюда, точно, никто не появится, — показал я на пятачок земли, перед приземлением.

Несмотря на высокую траву, благодаря лёгкости фанерного аэроплана, приземлились удачно, подкатившись к самому обрыву.

Затащив технику в ближайшие кусты ракиты, радостно бросились купаться. Через пятнадцать минут барахтанья в воде, наши чувства, распалённые ласковыми касаниями воды, вновь потребовали удовлетворения. На этот раз, при свете яркого солнца, мы испробовали несколько нестандартных позиций. Торопливо поплескавшись, последний раз, бросились вверх по обрыву, как были, голышом. За время полёта до аэродрома, солнце и набегающий ветер, должны обсушить наши тела.

Совсем не ожидал увидеть около нашего самолёта четыре заросшие бородами, морды. Все бывшие солдаты, что без труда можно было понять по остаткам военной формы на них, были вооружены мосинскими трёхлинейками.

— Ох, девонька, наказать бы тебя надобно, что такого малолеточку портишь, — с издёвкой произнёс, самый широкий в плечах, бородач.

— Раздвигай ноги сама, а то, мы и помочь можем, — навёл он винтовку на Людмилу.

Она беспомощно и затравленно посмотрела на меня. Все мужики засмеялись, заметив этот её молящий о помощи взгляд.

— Видимо они не видели, что мы творили на берегу под обрывом, — удовлетворённо подумал я.

— Вот удивятся, когда я их всех оприходую.

Я, по-детски наивно развёл руки и дрожащим от страха голосом, посоветовал.

— Что же делать то, Людочка, стало быть, раздвигать тебе ноги надо.

— Авось и обойдётся, — нарочито простонародно, почти проскулил я. Мужики дружно заржали, распаляясь всё больше.

Расширившимися от ужаса глазами, Людмила смотрела на меня, не веря своим ушам. Видимо от полной безысходности и страха, она вспомнила мои слова и спросила.

— А что же тебе тётя Сима советовала на такие случаи? Ты же говорил, что у тебя есть её указания для каждого встречного?

Девушка не плакала, не закрывалась от жадных взглядов мужиков. Она продолжала верить в меня, даже в такой безвыходной ситуации.

— Я же тебе и говорю, что надо делать, — чуть заметно сделал нажим, на слове «надо».

Ничего не понимая, Люда, тем не менее, тут же уселась в траву, широко раскинув ноги.

Сделав вид, что испугался, я быстро отбежал от неё, не скрываясь из виду бандитов.

Разумеется, моя голая, тощая, детская фигурка не вызвала никаких опасений у вооружённых мужиков. Все они, кроме одного, самого широкого в кости, побросали винтовки в густую траву. Даже этот, вооружённый, медленно пошёл к молодой девушке, раскинувшей перед ними своё интимное сокровище. Он не обратил внимания на кучку стволов, оставшихся за спиною.

В чрезвычайных условиях, я за секунды, выяснил предысторию их появления здесь. За время переговоров с Людмилой, успел заглянуть в будущее мужиков. Хорошо уяснил, что двоих из них мне нельзя трогать, так как они окажут значительное влияние на чистку партийных рядов тридцать седьмого года. Моментально сориентировавшись, дождался, когда все четверо подойдут к обнажённой Людмиле. Её откровенная поза полностью вышибла последние остатки разума у мужиков, давно не видевших женщин. Впрочем, они нисколько не боялись оставлять позади себя маленького ребёнка с тремя незаряженными винтовками. Три последних патрона, имелись только в магазине винтовки главаря, который никогда не расставался с ней. Уже из за их спин, сделал знак своей подруге, не волноваться. Метнувшись к оружию, схватил одну из винтовок как дубину.

Благо, что я был босиком. Бесшумно ступая по сочной траве, догнал последнего, самого опасного, бородача. Прикладом, как снарядом, снёс полчерепа, единственному вооружённому дезертиру. Страшный хруст, заставил оглянуться остальных. Вид раздробленного черепа их товарища, ввёл мужиков в ступор. Они были опытными бойцами, потому отлично понимали, с какой силой нужно ударить, чтобы снести полголовы тупым прикладом обычной трёхлинейки.

Заманивая возбуждённых самцов на себя, отступил, как бы в испуге от содеянного. Самым глупым оказался только один из троих. Он угрожающе пошёл на меня, широко расставив руки и вытащив огромный штык — нож. Я, наклонившись к убитому мною, взял его винтовку. Но приготовился отмахиваться ею как дубиной, чем успокоил подходящего со штыком мужика. Два его коллеги, застыли на том месте, где застало их убийство главаря. Понятно, что они ожидали последствия разборок своего товарища со мной.

— Возможно, у них нет при себе даже ножа, — подумал я, глядя в их растерянные глаза. По видимому, мой детский незамутнённый сильными эмоциями взгляд, напугал их больше, совершённого убийства. Страшно сознавать, что их товарищ прихлопнут как комар, равнодушно, как бы между прочим. Не сговариваясь, бывшие солдаты, медленно отступали назад в направлении Людмилы, всё ещё растерянно сидевшей с разбросанными ногами.

— Run quicker (Убегай быстрее!) — крикнул я подруге на английском языке.

Только сейчас, она осознала своё положение. Подобрала ноги, принялась стыдливо закрывать руками груди, вместо того чтобы быстрее скрыться.

Дезертир со штыком радостно побежал ко мне, заметив, что я бросил заряженную винтовку, оставшись с обломком той, которою только что разбил голову их заводиле. Он был в трёх шагах и уже вытягивал остриё, на которое собирался насадить меня. Почти отвернувшись от убийцы, кинул тяжёлый железный ствол с затвором, ему в ноги. Удар был настолько сильным, что переломились лучевые кости обеих ног, несущегося ко мне, мужика. Его короткий крик оказался настолько страшным, так резко оборвался от потери сознания раненого, что один из бандитов не стал дожидаться меня, пытаясь торговаться жизнью подружки, так и не успевшей убежать.

Я спокойно перешагнул через бессознательное тело обезноженного дезертира. Один из нападавших, трещал кустами, проламываясь напрямую, не выбирая дороги, лишь бы быстрее скрыться со страшного места.

Оставшийся около моей подруги, дущегубец, приставил ей к горлу самодельный нож, с наборной рукояткой. Он, как будто намеренно, показывал своё нож во всей красе, истерично вопя во всё горло.

— Счас — же твою сучку порешу, если не уберёшься отседова, — смешно окая, орал мне, затравленно бегая глазами по ближайшим кустам. Несмотря на удаляющийся шум убегающего сообщника, он продолжал надеяться на его возвращение. У него просто не было другого выхода. Понимая его положение, сказал просто.

— Если порешишь мою подругу, тебя ждёт не простая смерть от ножа в сердце.

— Ты молить будешь, чтобы быстрее убил тебя и прекратил мучения, которые обещаю, если хоть каплю крови, моей сестры, уронишь, — медленно, чуть не по слогам, проговорил длинную фразу, чтобы до него полностью дошло.

Уселся по-турецки, прямо перед ним, в холодную высокую траву голым задом.

— Богом клянусь, что не трону тебя и пальцем, если отпустишь её прямо сейчас, — трижды перекрестился, глядя на него честными, детскими глазами.

— Аааа… суки! — заорал он. Его злость на весь мир, просто не имела предела.

Он ненавидел всех вокруг, а первого из всех, себя самого.

— Ненавижу. ууу, — завыл он как побитая собака.

«Люди, желающие внушить ужас, тем самым показывают, что они трусы».

Ралф Уолжл Эмерсон (1803–1882).

Я уверен, что он боится, но на что его может подвинуть трусость, вообразить было невозможно.

— Неужели придётся переигрывать момент виртуальной жизни, который я посчитал прожитым удачно? — с обидой подумал, видя дрожащее лезвие пошлого засапожника, около нежной и тонкой шеи, которую я пять минут назад покрывал поцелуями.

Глава 17. Брак — единственное опасное приключение

Ситуация довольно глупая. Я не знаю, что ещё предпринять, потому, тупо осеняю себя крестным знамением, уже от души и молча. Неожиданно, рыжебородый мужик перестаёт истерично орать. Разворачивает нож тупой стороной к подбородку моей подруги, теперь, уже любовницы.

— Крещёный? — дёргает вопросительно бородой, в мою сторону. Увидев мой подтверждающий кивок, с явной надеждой в голосе спрашивает.

— Клянёшься, Христом — Богом, что не убьёшь меня?

Нарочито простосердечно, подобно истинному христианину, с полным убеждение в голосе, отвечаю.

— Ты меня пальцем не задел. Её, — показал на девушку, в руках мохнорылого татя.

— Её тоже, только потрогал чуток.

— Мне и так не замолить грех, что убил человека, — кивнул на зад, на труп дезертира с размозжённой головой.

— Зачем, лишнее на душу брать? — расчётливо признался в своей богобоязненности.

Отлично знал особенность всех душегубцев и лихих людей. Они истово верили в бога и были ужасно суеверны. Разумеется не все и не всегда. В любом случае, этому мужику не на что больше надеяться, кроме как на Божье заступничество. Чем я мельче и тощее выглядел, тем большие опасения ему внушал. Хотя ничего сверхъестественного я не показал, убив со спины одного и переломав ноги другому бандиту. Моё тощее, но явно крепкое тело, в сочетании с детским лицом, нешуточно пугали последнего свидетеля.

Его суматошные мысли, постепенно складывались, в более — менее осмысленные фразы и предложения.

— Если он захочет, легко переломает мне ноги как Прошке, — терзала одна только мысль.

— Он даже не подумал стрелять, — вспыхивала надежда, тотчас перекрываемая всё тем же воспоминанием.

— Как он ему просто ноги подрубил.

— Наверняка в городки играл парнишка. Одиннадцатифунтовую винтовку как деревянную биту бросил.

— Ещё ведь и ремень успел отстегнуть, чтобы не мешался, — уважительно вспоминал он мою возню с винтовкой.

— Давай отпускай деваху, — спокойно и уверенно перебил его размышления.

— Мы очень торопимся, а ты нас задерживаешь.

— Нож клади на землю и отходи в сторону.

— Видишь, у девчонки ноги отказали, отсидела, наверное, — болтал я совершенно спокойно, как со своим товарищем.

Мужик так и сделал, бросил нож, но не стал ждать. Бросился бежать, путаясь в высокой траве.

Пулей подскочил к Людмиле, по-прежнему сидящей на корточках, прикрывшей свою наготу руками.

— С тобой всё нормально? — погладил девушку, по мокрым, от недавнего купания, волосам.

— Хочешь, убью этого гада? — кивнул в сторону убегающей фигуры.

— Ты же поклялся его пальцем не трогать, — напомнила наш с бандитом договор, срывающимся от волнения голосом.

Я только рассмеялся. Уселся рядом с подругой на колени, и предложил.

— Давай сделаем, как Бог пошлёт? — подобрал, валявшийся неподалёку ножичек и взвесил его в руке.

— Верну мужику его орудие, — поднялся во весь рост, перехватив свинорез за клинок.

— Пальцем его точно не трону, а если эта железяка в него попадёт, то Божье …

— Не болтай, не тяни время, убежит ведь, — загорелась местью, напуганная этим косматым мужиком, девица.

Беглец, уже несколько раз падал, запнувшись за скрытые в траве сучья или просто заплетаясь ногами с перепуга.

— Слишком близко, — поддразнил я дворянку.

— Вдруг меня Боженька накажет?

Вместо ответа, подруга, с необыкновенной серьёзностью и горечью, призналась.

— Как же от него воняло. Это было страшнее ножа.

В ту же секунду я метнул тяжёлое холодное оружие.

— Чтобы больше не вонял, — вдогонку проговорил с улыбкой.

— Попал! — закричала она с восторгом, переходящим в удивление.

— Попал ведь? Неужели остриём попал, с такого — то расстояния?

— Может черенком слегка стукнуло, он и прикинулся жмуриком? — очень пренебрежительно к усопшему, предположила студентка — медичка.

— Так пойдём, глянем? — взял её за тонкую кисть руки, всё ещё подёргивающуюся от волнения.

— А если он на нас же с этим кинжалом бросится? — логично забоялась моя мудрая подруга и бросилась к сваленным невдалеке трёхлинейкам.

Я буквально выпучил глаза от удивления, когда она, умело проверила, оставшиеся три винтовочных магазина, передёргивая затвор.

— Только в одной патроны есть, — заметила удовлетворённо.

— Теперь можем не опасаться.

Когда мы осторожно подкрались к месту предполагаемого падения, хорошо заметному по примятой траве, отпали последние сомнения в гибели обидчика. Он лежал на животе, с воткнутым в основании черепа, своим же, ножом.

— Смотри, какая целкость у Боженьки, — слегка качая головой, заметил я.

— Мне одному, такое явно бы не сотворить.

Облегчённо закинув винтовку на плечо, Людмила прокомментировала.

— Судя по твоим талантам вундеркинда, я бы не удивилась, если бы ты умел так кидать ножики без всякой помощи свыше.

— Мне срочно нужно ополоснуться снова, — брезгливо дёрнула носом, видимо вспоминая врезавший ей в память, смрад, давно не мытого дезертира.

Она аккуратно отнесла заряженную винтовку к остальным, только после этого бросилась к воде. На этот раз плескались очень недолго. Быстро забравшись обратно на крутой берег, подруга, хлопнув себя по голым ляжкам, констатировала.

— Ну не дураки ли мы, — указала на винтовки.

— Опять наступаем на те же самые грабли. А если тот, последний беглец, вернулся бы обратно? Хорошо хоть самолёт мы подальше отогнали в кусты.

— Кстати, где мы приземлимся в Питере? Не давая времени ответить, продолжала.

— Мне бы надо обязательно эти ружья забрать. Скоро будет революция, и оружие станет ценнее, чем прокламации сейчас.

Я предложил забрать их в авиационный ангар.

— Оставим пока там, — объяснил свою мысль.

— Как только прилечу с листовками, заберём их отсюда и перевезём куда будет нужно.

— Ты, за это время, посоветуешься с товарищами, где их удобнее спрятать, — собрал все три винтовки и повесил к себе за плечо.

— Ремни, тоже вонючие. День и ночь на себе таскали, наверное.

Прилетев на аэродром, быстро оделись в просохшую на сене одежду. Не сговариваясь, игриво взглянули друг на друга, почувствовали незабываемый аромат разнотравья, впитавшийся тканью. Теперь, этот запах, навсегда будет связан с нашей любовью и друг с другом.

Сбегал в хату сторожей. Оставил оружие на ответственное хранение.

— Объяснил, что это приказ хозяйки, Серафимы Никитичны, из-за разгула бандитизма, — рассказал, после, своей спутнице.

— Сейчас у многих зажиточных мужиков, на сеновале или в погребе, ствол припрятан.

— Времена нынче тревожные, — напомнил подружке, то, что она знала и без меня.

— Как у тебя всё здорово продумано! — восхитилась она, наблюдая, как прицепил велосипед к заранее оборудованному футляру на фюзеляже фоккера. Уже через пять минут мы были в воздухе. Приземляться решил в центре Петрограда, по примеру Матиаса Руста.

Если бы не нужно было отвозить Людмилу и получать задание по контрабандной перевозке запрещённой литературы, сразу бы махнул в царскосельский дворец, благо он, находился ближе к Колпино. Но слишком много событий и задач, спрессовались в одном дне, чтобы мог свободно выбирать линию поведения. Обязательства, взятые на себя, сами диктовали поступки.

Распугав обывателей, мирно гуляющих по дворцовой площади, быстро приземлился у Алекандровской колонны. Приблизительный план действий у меня уже сложился. Потому, уверенно приказал набежавшим городовым, охранять аппарат до прибытия специальной команды эвакуаторов. Растерявшиеся от такой наглости, урядники и не подумали задерживать наш велосипед, когда, мы с Людмилой, помчались на явочную квартиру. Почти всю дорогу, она смеялась, вспоминая растерянные усатые лица городовых.

— Воистину, — наглость, города берёт, — сделала она простой вывод, когда условным стуком в двери, предупредили подпольщиков о своём приходе.

На удивление, нас ожидала ещё большая компания товарищей. Все решили посмотреть лично, кому поручается такое ответственное дело, как транспортировка секретного груза литературы.

Людмила порывалась похвастать, как мы приземлились среди десятков жандармов в центре столицы и остались на свободе. Дождавшись, когда присутствующие прониклись её уверенностью во мне, решительно прервал рассказ моего куратора.

— Вы меня извините, но мой самолёт действительно стоит на дворцовой площади у Зимнего дворца, — извиняющимся жестом, чуть развёл руки, ладонями вверх и пожал плечами.

— Мне бы быстрее задание получить и попытаться срочно улетать, готовиться к дальнему перелёту.

— А все наши приключения, вам расскажет тётя Люда, — деланно испуганно споткнулся, и завершил более официально, как бы не желая показать наши дружеские отношения.

— Людмила Наумовна подробно расскажет, как мы облетали самолёт под Колпино и захватили три винтовки Мосина.

Буквально сразу, без дальнейших разборок, мне выдали три листа печатного текста, с перечислением всех адресов явок, паролей и отзывов. Моя деловитость и явно положительно отношение Людмилы Мокиевской, назначенной моим куратором, сыграли в мою пользу. Дядя Коля Комаров, непреминул показать своего особого отношения с такой неординарной личностью как я.

— Ты заезжай к нам переночевать, — протянул ко мне руку нелегал.

— Мой Ванька и Егорша, часто тебя вспоминают. Просили привет передать, как только увижу.

— Спасибо большое, — серьёзно ответил ему, тряхнув руку ещё раз.

— С удовольствием принял бы их приглашение, — многозначительно растягивая слова, продолжил разговор.

— Но вот Егор, ваш племянник, серьёзно меня беспокоит. Николай сразу побледнел, настолько неожиданными были мои слова рождающие подозрительность, которой была пропитана вся их жизнь полная опасностей.

Замолчали и окружающие, уловив вероятность предательства.

— Ты, Васька, не тяни, давай, — на правах старого знакомого, поторопил меня Молотов.

— Говори прямо, что в племяннике Николаевом не нравится?

— Я прямо и говорю, — обиженно прогундосил я в ответ.

— Беспокоит меня Егорка. Храпит, стервец, как паровоз. Ежели приду в гости, то спать буду в голубятне, где прошлый раз мы с вами встречались.

Только теперь все поняли причины моего «беспокойства». Толпа в дюжину мужиков грохнула таким облегчённым смехом, что нас, наверное, было слышно на другой стороне улицы. Николай Комаров, утирал слёзы от смеха, с трудом отсмеявшись, признался.

— А я, Егорке, уже рекомендацию в партию, собрался давать… — его слова прервали новым взрывом смеха. На такой положительной ноте я и выскользнул из явочной квартиры, помахав на прощание всем рукой.

В пять часов вечера, обещал связаться с Николаем Александровичем, а мои наручные часы показывали уже пять минут шестого. Привычно забравшись в разум моего «зомби — помощника», приставленного к царю адъютантом, нашёл их обоих поблизости, в доме Серафимы Никитичны Жилиной. Более того, как оказалось, они находилось там уже четверть часа, дожидаясь хозяйку. Не теряя минуты, телепортировал себя вместе с велосипедом, на ближайшую, к её дому, глухую улочку.

Без присутствия в доме хозяйки, он охранялся не так старательно. Меня открыли ворота только после звонка. Все дворовые службы суетились возле трёх важных гостей. Царь, намеренно, по совету своей службы безопасности, приехал в подозрительный дом, ранее бывший притоном бандитов. Личный сыск самодержца, отлично знал прошлое Серафимы и нашу с ней, теперешнюю, дружбу. Именно этот непонятный момент они и хотели выяснить с помощью такого необычного визита. Третьим в группе мужчин, значился личный охранник, вернее секретный агент сыскного агентства. Именно ему, поручалась задача выяснить подробности внутреннего механизма появления необычного богатства Серафимы Никитичны. Разумеется, особой надежды на удачу, у организаторов такого провокационного проникновения в дом меценатки, не возникало. Тем не менее, не воспользоваться этим они не могли. Царь, прибыл неофициально, как частное лицо. Только перед воротами особняка, он показал своё лицо, после чего его впустили без разговоров.

Дома была только приёмная дочка Серафимы. Несмотря на свой юный возраст, четырнадцатилетняя Александра, вполне грамотно приняла сановитых гостей. Не пыталась удивить их великолепием ультрасовременных туалетных комнат, а сразу провела в библиотеку, где предложила почитать самые последние журналы со всего мира и угоститься пирожными с чаем. Агент и шпион, ещё пытался познакомиться с обстановкой дома, просился в туалет, но девчушка приставила к нему двух громил — провожатых и отправила на улицу, в заброшенный дощатый нужник.

Когда в библиотеке появился я, Сашка облегчённо, слишком явно облегчённо, — вздохнула.

— Наконец — то, Василёк появился, — схватила меня за рукав.

— Тебя тут ждут важные господа, — подвела меня к креслу Николая второго.

Самодержец, нисколько не смущаясь, со вкусом прихлёбывал свежий цейлонский чай, листая свежие французские журналы с девицами из «Мулен руж».. Глядя на него, вспомнил старую фразу и чуть не рассмеялся.

— «Только короли и проститутки, могут везде чувствовать себя, как дома». Разумеется, царю я этого не сказал, только заметил.

— Вы зря беспокоились, приезжая лично в Петроград, ваше величество. Нужно было максимально дистанцироваться от Николая, чтобы не зародить в шпике лишних подозрений.

— Нам нет причины ожидать хозяйку дома, так как мы с вами можем уже отбывать в намеченное нами путешествие, — неумело, но старательно, поклонился.

Отставив недопитую кружку чая, с заметным неудовольствием, Николай, привстал в кресле, опираясь на резные ручки.

— Едемте же быстрее.

— Ведь нам нужно успеть до темноты, — наигранно деловито поторопил меня гость.

Не стал разочаровывать Николая Александровича, что лететь придётся более тысячи вёрст, а значит, до темноты, мы никак не управимся.

— Ваш экипаж, уважаемый Государь, придётся оставить спутникам, — с поклоном предложил вариант ускорения.

— А мы поедем на моём велосипеде, который гораздо быстрее и незаметнее домчит нас до дворцовой площади. Последние слова произнёс совсем тихо, чтобы присутствующие не догадались, где нас ждёт аэроплан.

Царь, едва кивнул, медленно прикрыв глаза, давая тем самым понять, что готов соблюдать конспирацию.

— Оставайтесь здесь, — величественно приказал он своим спутникам.

— Допивайте чай с пирожными. Кстати, поблагодарите за меня хозяюшку, кондитер у ней замечательный.

— А такого чая, — мечтательно взмахнул рукой возле своей головы, жестом изнеженного ребёнка.

— Не пробовал даже в Японии и Китае, тридцать лет назад.

Разумеется, никто не посмел перечить воле государя, и мы с ним, дружно спустились во двор, к моему велосипеду.

— Какая странная модель? — удивился Николай, знаток и любитель современной техники.

Не отвечая на его восклицание, предложил занять место на раме.

— Совсем недавно, на этом сидении, я вёз юную революционерку на явочную квартиру, — улыбнулся я про себя, торопливо выкатывая велосипед со двора.

— Позвольте, позвольте, Василий, — возмущённо возразил мой спутник.

— Мне сорок восемь лет, а вы ребёнок.

— Что скажут подданные, когда увидят, как я эксплуатирую труд детей, — он с хитрым прищуром посмотрел на меня. Мне ничего не оставалось, как доброжелательно рассмеяться.

— Ладно, уломали, тем более ехать на нём совершенно не тяжело, так как есть понижающие передачи, — слегка наклонил велосипед в его сторону.

Подтягивая велосипед, Николай случайно поднял его в воздух и тут же открыл рот от удивления.

— Как же он может быть таким лёгким? — специально взвешивал его на одной руке.

— Да из чего же он сделан?

Обиженно надув губы я ему ответил, вопросом на вопрос.

— Николай Александрович, мы будем технику изучать или двигаться в Лондон?

— Вы понимаете, что до него, более тысячи вёрст? — не корректно напомнил прописную истину.

— Не смешите меня, милостивый государь, — высокомерно ответил высокородный собеседник.

— Видел я, как вы можете перемещаться в пространстве и творить другие чудеса.

— Неужели такой малости, как мгновенного переноса меня к кузену Георгу, вы не сможете сотворить? — преувеличенно наивно и доверчиво вытаращил на меня глаза.

Хорошо заметил, как он прятал в усах, шкодливую улыбку. Я понимающе улыбнулся в ответ.

— Ну, дядя Коля, нельзя же совсем нарушать законы природы, — подмигнул ему как ровеснику.

— Нам, крайне желательно, сохранить, хотя бы видимость естественного хода событий.

Давно понял, что Николай считает меня за духа или реинкарнацию одного из его предков, спасающего Россию и его самого, от всяческих бед и проблем.

— Садись, давай, раз мы торопимся, — грубовато — дружелюбно предложил мне, указывая на прикрученное к раме сиденье.

Его величество летел, на новом для него велосипеде, с бешенной скоростью. Всего за несколько минут добрались до Дворцовой площади и полицейского оцепления, вокруг моего самолёта. С трудом протиснулись через толпу зевак, занятых рассуждениями о происхождении свалившегося с неба аэроплана.

— Мне бы вашего начальника, — тактично и тихо попросил запыхавшийся велосипедист, старательно скрывая лицо под широкополой шляпой. Стоявший в оцеплении охранник, чуть не заорал, на здоровенного мужика из толпы, но увидев знакомый велосипед и меня рядом с ним, всё — же заорал, но уже от радости.

Служивые люди, почти сразу поняли, что зря отпустили нас с Людмилой, сорок пять минут назад. Доложив вверх по инстанции, терпеливо дожидались решения судьбы аэроплана и своей, выслушивая бредовые предположения скучающих обывателей. Вот и теперь, услышав домогательства неизвестного бородача, с модной укладкой бороды, «а ля император», младший унтер-офицер, едва не послал любопытного по известному адресу. Только моя хилая фигурка и знакомый велосипед, моментально трансформировали настроение унтера в радостно — приподнятое.

Схватив меня за рукав, он радостно закричал.

— Господин фельдфебель! Бегите скорее сюда. Он не решился объявить в толпе, собравшейся на площади, что нашёлся хозяин самолёта.

Начальник дворцовой жандармерии, сразу, по грубейшему нарушению субординации унтера, понял степень важности события, случившегося у подчинённого. Подбежав к нам, он не стал отчитывать охранника, осмелившегося приказывать ему бежать, да ещё и скорее.

— В чём дело? — спросил он, ещё не видя меня и велосипеда, из-за голов толпы. Как всегда, почувствовав какое-то изменение привычного порядка, любопытные кинулись в сторону обозначившейся активности. Желая отвязаться от толпы, потащил велосипед и сцапавшего меня полицейского, за огороженную ленточками зону, вокруг самолёта. Царя, вместе с наседающей толпой, отгородили от нас набежавшие околоточные.

— Уважаемый господин жандарм, — прижал руки к сердцу, выказывая максимальную преданность и честность.

— Нам, с моим пассажиром, нужно срочно улетать отсюда.

Не давая ему времени собраться с мыслями для достойного ответа на такую наглость, быстро продолжил говорить.

— Вы должны понимать, что я, в силу моего детского возраста, не могу отвечать за такое дерзкое действие в центре столицы, среди бела дня.

— Человек, для которого всё сделано, — не оборачиваясь, махнул рукой в сторону самолёта и быстро растущей толпы зевак.

— Этот важный господин, должен сохранить инкогнито, остаться неузнанным, для всех, собравшихся здесь.

— Дело государственной важности, потому, — очень прошу, принять все меры сохранение тайны присутствия этого лица, для всех, включая ваших сотрудников, — повысил голос и угрожающе поднял вверх палец.

Только сейчас, после разжигания мною интриги, жандарм, наконец, спросил.

— Да кто же это такой, что ради него посадили эроплан, прямо посредине площади, где гуляют люди?

Я резко убрал театральные интонации из голоса. Максимально деловито и тихо, информировал собеседника.

— Это хорошо знакомый всем по портретам, Николай Александрович Романов, собственной персоной. Не ожидая произнесения этого имени, служивый, совершенно растерялся. Несколько раз шевельнул губами, как бы собираясь прокомментировать это приятное событие, но так и не решился.

Я снова перехватил инициативу, наставительно выдвигая свои предложения.

— Сейчас, мы с вами подойдём обратно к толпе, — одними глазами, осторожно показал нужное направление.

— Вы распорядитесь, чтобы к нам пропустили человека в большой шляпе и плаще, которого я вам укажу.

— Вернувшись обратно к самолёту, — ткнул пальцем в землю под нами.

— Вы поговорите с государем, а дальше, обсудим все действия уже вместе.

— У вас есть, какие либо возражения? — довольно агрессивно и резко спросил фельдфебеля.

Только сейчас, он сообразил, что я слишком складно и властно говорю с ним. Для мальчишки моего возраста, подобная самоуверенность попросту невозможна. Ещё не веря мне полностью, он решил выполнить, предложенные мною действия. Подозревать меня в желании убежать, он уже не мог, так как я сам, вернулся на место устроенного беспорядка, только что.

Оставив велосипед прислонённым к фюзеляжу самолёта, мы подошли к красной ленте, ограждающей нас от зрителей. Подойдя к царю, которого не пустили в первые ряды, глубже натянул ему шляпу и поднял воротник плаща, закрывая нижнюю половину лица. В таком виде, решительно расталкивая ротозеев, провёл государя за собою. Не обращая более внимания на старшего жандарма, подвёл Николая второго в самолёту.

— Вы пока поговорите немного, — предложил мужчинам.

— А я велосипед прицеплю на место, — не спрашивая разрешения, забрался на крыло Фоккера.

Отлично слышу, как Николай Александрович, крайне вежливо и тактично, обращается к фельдфебелю.

— Милейший, вы позвоните Николаю Борисовичу, он вам подтвердит, что я должен сейчас улетать.

Назвав запросто, по имени отчеству министра внутренних дел.

Разговаривая, царь опустил край воротника. Тотчас, жандарм узнал, знакомый по многочисленным портретам образ царя — батюшки. Он вытянулся во фронт и отдал честь, на что я злобно зашипел, слезая с крыла самолёта.

— Вам же сказали, что государь должен улететь, никем не узнанный. Зачем вы козыряете принародно? Вы хотите нас выдать? Хотите понести наказание по службе? Собираетесь раскрыть государственную тайну?

— Какого чёрта, вы не понимаете, что мы должны выглядеть простыми, богатыми путешественниками. Сейчас же похлопайте по плечу царя, чтобы никто из зрителей не заподозрил вас в излишней почтительности. Пусть лучше думают, что вы шутили, отдавая честь.

Жандарм отшатнулся от нас, в искреннем испуге.

— Нет, я не могу похлопать по плечу Государя — Императора, — отрицательно затряс головой служивый.

— Ну, тогда, хоть обнимите «лётчиков», на прощание, — я первым протянул к нему руки. Жандарму ничего не оставалось, как вяло обнять меня.

Самодержец последовал моему совету, — протянул руки сам. Не дождавшись ответного движения, дружески облапил фельдфебеля, крепко обнял, приподняв слегка над землёй.

Я заметил, что глаза Николая щурились от беззвучного смеха. Определённо, он всегда играл свою роль, не имея привычки отвечать за ошибки.

— Почти как я сейчас, — неожиданно подумал про себя.

— Сослуживцам, скажете, что это знакомый коллежский асессор, из военных, — предупредил я, растерянно стоящего на площади, жандарма.

— Потому, мол, и честь отдали.

— Да не вздумайте признаться, кто мы на самом деле, — с неприкрытой угрозой в голосе прошептал.

— Давайте, разгоните весь народ с площади, освободите взлётную полосу.

— Нас уже давно ждут государственные дела, — деловито приказал, помогая забраться в кабину самолёта государю.

Разумеется, физический здоровый мужчина, каким был Николай второй, легко бы сделал подобное. Главной моей заботой, было намерение скрыть личность пассажира. Сейчас на нас смотрели со всех сторон, старательно всматриваясь под поля шляпы. Перестраховываясь, выдал компьютеру программу — приказ, чтобы в случае, если кто-то узнает знакомое лицо, он тотчас забыл этот момент. Кстати, подобную «мантру» следует задать и в Лондоне, во время моего венчания. Ведь мне не нужна сиюминутная шумиха вокруг моего имени в Австралии и Англии. Моя задача, — подготовить информационную бомбу для нужного момента. В своё время, эта информация, пригодится мне как инструмент для завоевания всемирного авторитета. Разумеется, информация, какой угодно значительности, не может тут же повлиять на жизнь стран и народов. Главное, — военно-техническая мощь, которую мне приобрести гораздо легче, используя доступ к ресурсам всемирной сети двадцать первого века.

На этот раз, решил не тратить время на имитацию дальнего перелёта из Петрограда до Лондона. Как заметил мой попутчик, перед ним не стоит играть в реализм. Завидев под крыльями самолёта бескрайние морские просторы Балтики, сразу телепортировал нас в Северное море, вблизи побережья Британии. Арендованная мною площадка для приземления, находилась недалеко от Базилдона. В этом времени, здесь не закрытое частное поместье, а открытый гольф-клуб с теми полями, которые я сейчас использую как посадочные.

— Интересно, смогу ли я заработать на своей виртуальной игре, чтобы в двадцать первом веке побывать в этих местах? — с интересом разглядываю пологие зелёные холмы, убегающие вдаль.

Вместе с Николаем загнали самолёт в большой сарай, до половины заполненный подсыхающим сеном. Велосипед, мы заранее сняли с фюзеляжа самолёта.

— До Лондона, менее тридцати миль, — махнул рукой, в сторону, куда нам предстояло ехать.

— Если поторопимся, минут через тридцать, вы встретитесь с вашим кузеном, — обнадёжил своего сановитого спутника.

Благодаря усовершенствованному велосипеду, без всякого вмешательства с моей стороны, Николай Александрович добрался до Букингемского дворца минут за двадцать.

Вместо основного входа, охраняемого двумя недюжинными гвардейцами в лохматых шапках, он подошёл к невзрачной калитке и позвонив хитрым способом, быстро вошёл, оставив меня на улице.

Не прошло и пяти минут, как он выскочил до крайности расстроенный.

— Мой кузен, Георг, сейчас находится в загородном, Сандрингемском дворце, в Норфолке, — он в разочаровании стукнул себя по коленям.

— Это больше ста вёрст на север. Будь мы на самолёте, могли бы туда слетать.

— Но сейчас…, - он растерянно развёл руками.

Быстро успокоил, великовозрастного спутника.

— Мы можем вселиться в нашу гостиницу, или, пойти отметить завтрашнее бракосочетание, которое мне предстоит.

Не привыкший к долгим огорчениям государь, радостно воскликнул.

— Так и знал, что это будет твоя свадьба! Обязательно надо отметить это замечательное событие.

— Понимаю, что такой торжественный брак, именно здесь, оправдан важными причинами, — заговорщически мне улыбнулся.

— А иначе, зачем бы тебе пускаться в такое рискованное мероприятие в столь раннем возрасте.

Перед венчанием, ты обязательно должен помнить мудрую мысль Вольтера: «Брак — единственное опасное приключение, доступное даже трусам».

— Ты, Василий, конечно не трус, — мы присели на скамейку, уже занятую дамой с ребёнком.

— Но женитьба, брат, это такое дело, которое не у всех удачно выходит.

Говорили мы на русском языке, потому, дама по соседству, с подозрением посмотрела на нас.

— Поехали, погуляем, — предложил я, а то нас сдадут в скотланд ярд, как подозрительных иностранцев.

— Сейчас везде, не только у нас, шпиономания процветает. Дама, действительно, старательно разглядывала моего спутника. Он давно перестал прятать своё лицо, так как мы покинули Российскую империю.

— Ваше величество, — очень робко, в форме предположения, спросила женщина на английском языке. Она соскочила со скамьи и подвела мальчика лет пяти.

— Благословите моего сына, — она упала на одно колено, за два шага от нас.

Мы, с Николаем Александровичем, озадаченно посмотрели друг на друга. Я, чуть вздёрнул плечи, наклонил голову, как бы говоря.

— Ну почему бы не сделать женщине приятное?

Николай Романов перекрестил ребёнка и величественно протянул руку для поцелуя. Первой, бросилась женщина. Получив свою порцию благости, подтянула ребёнка, неслышно шепча ему на ухо правила этикета.

После ухода осчастливленной мамаши, мы снова, улыбнулись друг другу.

— Похоже, меня принимают за моего кузена, — констатировал Николай самодовольно.

— Может, воспользуемся такой оказией и поиграем в гуляющего инкогнито, короля Англии? — немного задумчиво произнёс напарник, хитро поглядывая на меня.

— Понимаю, что появление монарха, без охраны, в злачных заведениях окраин Лондона, может быть опасно, но ведь со мною ты, — протянул ко мне руку, ладонью вверх.

— Всегда мечтал побывать в портовых кабаках. Увидеть собственными глазами, так ли там всё сейчас, как описано у Роберта Льюиса Стивенсона и Чарльза Диксона.

— Надо же нам отметить предстоящую свадьбу, — покрутил пальцами раскрытой ладони, как если бы вкручивал лампочку.

— Здесь это называется, мальчишник. У славян, кстати, этот обычай тоже распространён.

Друзья жениха пропивают своего товарища.

— Или я тебе не друг? — преувеличенно грозно спросил Николай Александрович.

Ещё недавно, я сетовал, насколько много событий спрессовалось в последние часы перед важным и значимым венчанием. Даже сейчас, в торбочке за спиной, лежали инструкции по контрабанде в Россию подрывной коммунистической литературы. Обязательно нужно проверить готовность видео бригады, для документирования моего торжества. Заботы на меня навалились как снежный ком. И тут, ни с того ни с сего, пауза не просто безделья, а прожигания времени в злачных местах столицы Британии. Но отказать Николаю, уже неудобно. Ведь я обещал организовать ему встречу с кузеном. Они с молодости любили фотографироваться вместе, подчёркивая своё сходство. Наверняка, собирались устроить фотосессию и сейчас.

Но, с другой стороны, моя виртуальная игра, в начале, такая приятная, наполненная сексуальными приключениями, превратилась в тяжёлый труд. Уже непонятно, кто играет, я, в изобретённое мною прошлое, или некто другой, заманивший меня в эту сверх — удачную и лёгкую историю. Даже запутавшись во взятых на себя обязательствах, я получаю удовольствие, справляясь с ними всеми.

Может быть, не я играю в перемещение во времени, а со мною играют, подставляя, приятные мне, сверх — способности, включая функции Бога? От этих мыслей, которые у меня иногда появляются, всегда расстраиваюсь. Меня как холодной водой, окатывают, задавленные ранее, сомнения. Самые первые свои подозрения, в способности устроить всё это, так и остались неразрешёнными. К первым темным пятнам, добавилась масса нестыковок, появившихся позднее. До сих пор, ничего не решается. По-прежнему, загружаю свой мозг текущими делами в этой виртуальной игре, чтобы избавить себя от неприятного осознания собственной беспомощности.

— Была — не была, погуляю немного, развлекусь, — обращаюсь к перспективному собутыльнику.

— Согласен. Когда ещё погулять удастся. Велосипед сдадим в камеру хранения, а сами, поедем на кэбе, злачные места искать.

Николай Александрович, как малый ребёнок, захлопал в ладоши от радости.

Глава 18. Трудно быть эффективным и не противным

Радость государя я вполне могу понять. Ну как же, — позволить себе полную свободу поведения, не опасаясь последствий. Ведь его буду страховать я, — чудо — ребёнок, обладающий сверхчеловеческими способностями. Кто — бы не обрадовался такой возможности. Тем более человек, жизнь которого была на виду всего народа России. Каждый шаг первого лица, любого государства, должен быть строго продуман и взвешен его помощниками.

— Жаль, что мы не во Франции, — выдал он первое предложение, как только закончил ликовать по поводу неожиданно свалившейся на него свободы.

— Даже хорошо, что Георг не поверил моей телеграмме. Хотя и жаль, что мы не сфотографируемся с ним вместе, как у нас заведено при каждой встрече.

— В Лондоне наверняка есть ресторации, где танцуют как в «Мулен Руж», — почти просительно посмотрел на меня.

— Ты хоть и маленький по возрасту, но раз завтра женишься, значит, обязан познакомиться с устройством женщин лучше, — выдал Николай, обычную для мальчишников, шутку.

С велосипедом и поисками стриптиз — баров, всё решилось очень просто. Первый же остановленный извозчик, выслушав наши намерения, предложил прикрепить нашу технику на крышу его кэба. С радостью перечислил все злачные места в Сохо. Пообещал забрать нас в условленном месте, в любом часу ночи.

— В Сохо, опасно нанимать экипажи ночью, — нарочито запугивал нас.

— Благоразумнее, договориться заранее. А я вашу технику сохраню на верхнем багажнике.

— Байсикл у вас не тяжёлый, — удивлённо, вспоминал вес недавно закреплённого груза.

В качестве подтверждения своей порядочности, выдал нам картонную копию его медной бляхи, с номером — разрешением, для занятий частным извозом.

По дороге в Сохо, я предложил кебмену, отвезти наш велосипед в гостиницу, адрес которой ему записал на золочёной визитке Николая.

— Вот Европа, — с завистью заметил сановитый спутник, поглаживая бородку.

— Каждый извозчик грамоте обучен. Хотел заметить ему, что он, как раз и есть главный ответчик, за всё, что творится в России. Но учить учёного, воспитывать мужика, тем более государя, на пятом десятке, только злить без толку.

Начали, наш, с Николаем Александровичем, загул, с самого шикарного заведения. Зеркала во всю стену, британская символика в лепнине на потолке, придавали ресторанному залу слишком официальный вид. Явно, наш грамотный «сусанин — кэбмен», завёл сюда не просто так. Наверняка имеет процент с каждого привезённого клиента. Понял я всё это слишком поздно, когда мы уже расположились в отдельном, полузакрытом кабинете, вблизи небольшой сцены.

Право заказывать блюда и напитки, официант, передал самому старшему из нашей компании, вместе с меню и картой вин. Очень подозрительно смотрел на меня. Сразу понял, что его смущал не столько мой возраст, сколько скромное, если не сказать бедное, сиротское одеяние. Это понял не только я, но и мой товарищ, государь — император.

— Скажите, что я вышел переодеться, — склонился к уху Николая, выходя из зала. В туалетной кабине, заперся и телепортировался в Швейцарию, где хранился мой полный парадный костюм, включая различные парики, накладные усики с бородками. Через десять минут, когда вошёл обратно, в полутёмный альков нашего отдельного кабинета, Николай меня не узнал.

— Сэр, вы ошиблись столиком, — торопливо заговорил он на отличном английском языке, видимо не разглядев меня. Заметив, что я не думаю исправлять ошибку, испуганно замолчал, не решаясь на более кардинальные действия. Тревожно всматривался в меня, когда я уселся напротив него с зажженной сигарой в правой руке.

— Братец, дружище, — развязно обратился к царю.

— У тебя пепельницы нет?

— Меня выгнали из за нашего столика так как никому не нравится табачный дым, — протянул ему новую сигару. Николай проявил свой конформистский характер, радушно подвинув пепельницу и приняв сигару от неизвестного ему гостя.

— А ели бы я вас отравил этой самокруткой? — спокойно спросил собеседника по русски, дав ему прикурить от дорогой, золочёной зажигалки «Henry Pope».

Николай Александрович растерянно закашлялся, только сейчас, сообразив, с кем общался всё это время.

— Должен же я соответствовать уровню аристократичности этого ресторана, — показал на свой фрак и галстук бабочку, обоими руками.

Николай хохотал до слёз, когда понял, как он обманулся.

На столе уже стояли выбранные вина и лёгкие закуски к ним.

— Пока основные блюда готовятся, может быть, начнём? — старший товарищ, вожделенно и весело, скосил глаза на заказанные им напитки. Мы, замахнули только три фужера отличного итальянского кьянти, как уверял собутыльник, как вышла, скромно одетая женщина, и тихо запела простенькую душевную песенку под аккомпанемент фортепьяно.

— Стриптиз нам здесь не покажут, — подмигнул мне собутыльник, неожиданно быстро захмелевший.

— Но вина тут отличные, — налил мне херес в другой бокал.

— Ты обязательно должен попробовать более крепкие вина, — вынул из ведёрка со льдом и показал, пузатую тёмную бутыль с надписью, — Ferreira.

— «Красное вино — напиток для мальчишек, а портвейн — для мужчин» Самюэл Джонсон (1709–1784).

Так я и дегустировал, под руководством Николя, как он попросил себя называть, после брудершафта. От увлекательного занятия нас оторвали официанты, сервировавшие наш столик горячими блюдами. Только теперь, взглянув на сцену, мы с удивлением заметили, что исполнительница избавилась от строгой одежды и стоит в одном открытом лифе с завязками на спине и дамских панталонах с оборочками. Освещение тоже изменилось, пульсирующими прожекторами выхватывая различные части тела артистки.

Когда она закончила свою песню, мы не зафиксировали, так как тапёр продолжал играть ритмическую музыку, под которую она плавно двигалась, имитируя восточный танец.

— Бедная женщина, — с грустной иронией подметил я, обращаясь Николя.

— Она так туго зашнурована сзади, что ей необходима помощь со стороны. Проклятые чопорные британцы, так и будут наслаждаться её мучениями, не решаясь ослабить шнуровку.

Солидно наклюкавшийся Николя, тут же пошёл к ней, освобождать труженицу сцены от последней одежды.

Его широкую улыбку невозможно было не заметить, даже под пышными усами и бородой. Тем не менее, двое мужчин, выскочивших невесть откуда, грубо схватили монарха за руки, едва он протянул их к корсажу полуобнажённой певицы. Не желая устраивать пошлое побоище в приличном заведении, я бросился к этой троице. Припав на колено, громко, с приличествующей патетикой возопил.

— Ваше Величество, прикажете вызвать охрану? — резко наклонил голову, чтобы все зрители увидели степень моей покорности, если даже не расслышали слов.

— В крайнем случае, могу убить на месте, всех, коснувшихся Вашего Высочества. Только прикажите, — с холодной угрозой в голосе произнёс я на английском языке.

Испуганные охранники, внимательно разглядев лицо нарушителя, в свете мерцающего света прожекторов, испуганно отдёрнули от Николая руки.

Один, даже припал на одно колено, по моему примеру. Вытаращившая на нас глаза певица, открыла рот от удивления.

— Ну что вы все остолбенели? — продолжил я, как ни в чём не бывало.

— Развяжите завязки сами, если не хотите утруждать своего короля, — приказал блюстителям порядка. Парни бросились расшнуровывать корсет девицы, не тяжёлого поведения. Забравшись в мысли одного из бодигардов, с улыбкой понял, что корсет и панталончики, это обычный минимум, до которого раздевается певица. Она вполне приличная солистка, подрабатывающая здесь, в свободное от выступлений в театре, время.

Осознав нашу ошибку, попросил прощения у девушки.

— Извините за наше самоуправство, — лёгким движением руки отогнал, увлёкшихся раздеванием, секьюрити.

— Мы просто не знаем, оговорено ли в вашем контракте продолжение такого увлекательного занятия, — быстро обошёл Николая и поцеловал руку ресторанной певичке.

— Ещё раз, просим извинения за нашу бесцеремонность, — встав по стойке смирно, дёрнул подбородком вниз, изображая гусарский поклон.

Николай Романов, посчитал приключение законченным, и с кислой миной развернулся к нашему столику, полускрытому в кабинете. Едва он отвернулся, я метнулся к уху полуголой девицы.

— Вы уж простите нашего монарха. Вы явно возбудили в нём необычайную симпатию и интерес к вашему таланту.

— Обычно, он так не поступает, — шепнул на прощание, подчёркнуто дружески.

Вернувшись за столик, Николай, разлил по бокалам португальский портвейн. Немного смущаясь, предложил.

— Выпьем за искусство! — подмигнул мне обоими глазами.

Не успели закусить горячей говядиной Веллингтон, запечённой в слоёном тесте, к нам, в полуоткрытый кабинет, вежливо постучали. Знакомый метрдотель, на этот раз, предельно вежливо, осведомился.

— Уважаемые господа, — он низко поклонился, сохраняя наше инкогнито.

— Вы хотели — бы увидеть продолжение выступления ресторанной артистки в приватной обстановке? — вычурно — изысканно, обвёл руками наш отдельный кабинет.

Николя озадаченно посмотрел на меня. Я чуть не рассмеялся, представив, что на вопрос официанта, будет отвечать младший по возрасту. Разумеется, на меня наш гость не смотрел. Воспользовавшись этим, утвердительно кивнул государю головой.

— Мы не возражаем, — соизволил ответить, мой высокородный товарищ по импровизированному мальчишнику.

Почти тотчас, после уходя служащего ресторана, вошла, уже знакомая нам, молодая девушка.

— Велите сразу раздеться, или постепенно? — потупив глаза, заметно стесняясь, произнесла девушка лет двадцати пяти.

— Не такая уж и молоденькая, — заметил я про себя. Мне не было нужды вербовать её в свои помощники, потому, по окончании, решил вытереть из её головы, память, о нынешнем вечере. Вообще, так как я сегодня собрался отдохнуть, ограничусь необходимым минимумом вмешательства в эту реальность.

— Единственно, подчищу память о событиях нынешней ночи у всех её непосредственных участников, включая кебмена и его лошадь, — улыбнулся я про себя.

Николай Александрович, дорвавшись до незнакомой ему вседозволенности, решительно приказал артистке.

— Сразу раздевайтесь, — и жадно уставился на неё.

— Ты, Василий, тоже наблюдай, — сделал вид, что беспокоится обо мне.

— С завтрашнего дня, тебе придётся часто такое видеть. Привыкай, давай.

Слишком близко мы находились от стриптизёрши, причём, не профессиональной. Она стеснялась, потела, от чего ещё более стеснялась. В конце концов, мне опротивело смотреть на мучения худенькой англичанки.

Дождавшись того, как она сбросила последнюю деталь нижнего белья, предложил, на русском.

— Может быть, поедем в менее приличные заведения, — вопросительно посмотрел на Николя.

— Где девушки не так страдальчески переживают своё обнажение.

Царь как будто только сейчас, заметил нравственные мучения, тощей английской девицы. На самом деле, он находил приятное в том, что девушка насиловала себя, вынужденная раздеваться перед монархом Великобритании, как она полагала.

Определённо, в каждом мужике, даже таком добром, как царь Николай второй, сидит тайный насильник и садист.

— Может быть, пробежимся по другим пабам? — предложил сановному спутнику.

— Этот ресторан хоть и приличный, но немного скучный, — вам не кажется, — показал девице жестом, что той, пора одеваться. К нашему удивлению, провожать нас, явился сам хозяин, вызванный управляющим. Хотя шёл двенадцатый час ночи, мистер не преминул посмотреть на монарха, остановившегося посидеть у него в ресторане. Внимательно осмотрев кузена Георга пятого, хозяин остался доволен. Вместо денег, он попросил оставить запись в книге почётных гостей его заведения. Что мы с удовольствием и сделали. Так как мы с царём были в изрядном подпитии, я написал на русском языке.

— Здесь были Коля и Вася! Нам очень понравилась говядина Веллингтон. Николай второй расписался, а за ним и я.

Уже в пролётке, снятой тут же, у ресторана, немного протрезвев на свежем воздухе, Николя задумался.

— А мы не вызовем международного скандала, если изображая Георга пятого, я поставил свою настоящую подпись? Ведь все в Англии знают, на кого похож их король.

Легко успокоил спутника, объяснив, что уже через час, никто из свидетелей не будет ничего помнить о нас.

— А запись в книге знаменитых посетителей, не у кого не вызовет подозрений, как только они переведут её на русский язык. Ведь нас никто не вспомнит. Решат, что это написали русские хулиганы, случайно её похитившие.

— Хоть бы страницу не выдрали, — со смехом предположил я, самое худшее. Как ни будь, в другой раз, можем похвастать, что были в этом заведении летом шестнадцатого года.

Николай моментально успокоился, ещё раз уверившись в моём всемогуществе.

— Хочу в портовый трактир, где мне не сразу узнают, — попросил он робко.

— Когда вокруг меня все крутятся, стремятся услужить, чувствую себя как дома. Это так надоело.

— Попасть бы в таверну, наподобие той, где останавливался одноногий Джон Сильвер, с попугаем «Капитаном Флинтом» на плече, — мечтательно и пьяненько протянул бородатый романтик.

— Одобряю! — шлёпнул по коленке соседа по кебу.

— Теперь надо допросить с пристрастием местного экскурсовода, — постучал водителю кобылы, вызывая его на разговор.

Пришлось влезть к нему в голову, чтобы достовернее выяснить самые экзотичные заведения ночного Лондона. Немного покопавшись, первым произнёс.

— Prospect of Whitby, — именно это паб, на берегу Темзы, долгое время был прибежищем воров, пиратов и контрабандистов. Там и поныне стоит виселица с петлёй, как напоминание о былых временах.

Кебмен, заметно вздрогнул, как только я произнёс название места, которое он боялся посещать.

— Нет. Нет! Господа, в такое время я не советую вам появляться в том районе.

— Значит, до Тауэрского моста довезёшь, — пьяным голосом приказал я кучеру.

— Полторы мили мы и сами пройдём.

Возница успокоился, но решил непременно сообщить ближайшему полисмену о странной парочке, пробирающейся в неурочное время, в один из криминальных районов города.

— Полторы мили, сущая ерунда, — храбро признался, кузен местного короля.

— Я, однажды, в новом обмундировании для солдат, двадцать вёрст прошёл, — пьяненько похвастался он о том, что я давно читал в интернете. Читал также, что каждый день, он делал пешие прогулки по шесть вёрст. Неплохо играл в теннис и занимался гимнастикой. Я припомнил отличный гимнастический зал в Царскосельском дворце. Спортивная подготовка у царя очень хорошая.

— Любопытно, приходилось ли ему применять свои недюжинные силы на практике? — иронично размышлял, выбираясь из кэба. Определённо, в том притоне, куда мы сейчас направляемся, организую ему небольшую драку. Такое приключение, лучше запомнится моему новому товарищу.

Почти тотчас, как мы свернули с освещённой улицы, к нам приблизилась тёмная фигура оборванки. Довольно сильным голосом, женщина заорала заученную фразу.

— Господа добрые, подайте бедной вдове героя, погибшего под Верденами. Дайте хоть пару шиллингов. Господин с сыном, наверное, поймёт бедную мать, вынужденную кормить троих сыновей.

Слишком громко она орала, чтобы это было случайным, — сразу же понял я, не пытаясь заглянуть в разум нищенки. Николай полез доставать портмоне, но я незаметно стукнул его по рукаву. В свете луны, он непонимающе взглянул на меня. Я отвернулся от приставшей к нам попрошайки, чтобы она не видела, и отрицательно помахал указательным пальцем перед своим носом. Не нравилась мне эта побирушка. Сам, ещё четыре месяца назад, побирался в родной деревне, потому отлично чувствовал фальшь, даже если она звучала на английском языке.

— Бог вас накажет, обязательно накажет, — громко разносилось в тишине сонных улочек. Навязчивая нищенка, похоже, отставала. Не прошли и двух минут после расставания с подозрительной аборигенкой, как навстречу нам вышли трое мужчин. Их молчаливые силуэты, в тени заборов, выглядели весьма устрашающе. Моментально вспомнилась странная полуночная попрошайка. Не знаю как в Лондоне, но в нашей деревне, за попрошайничество в неурочное время, могли и собак спустить. Дальнейшие размышления прервал грубый и тихий голос, явно пожилого мужчины.

— Выкладывайте всё, что есть в карманах, — проговорил он спокойно и абсолютно уверенно. Даже лица, преградивших дорогу налётчиков, не проглядывались в темноте. Один из лихоимцев, видимо самый шустрый, занял место на выходе из улочки где мы оказались.

— А вот и наказание подоспело, — тихо сказал своему спутнику.

— Придётся драться. Хорошо, что они разделились.

При последних словах, резко пнул ближайшего к нам мужчину, точно под колено. Мою несолидную фигуру, никто и нападавших не принимал в расчёт. Как ни странно, этот громила успел ударить Николая, куда — то в лицо, прежде чем свалился на мостовую.

Второй бандит, оказавшийся между мной и Николаем, тоже бросился на него как на самого крупного и опасного противника. Моего прыжка хватило, только на то чтобы выбить из руки преступника холодное оружие. Опасно поблёскивая в свете луны, финский нож чуть не попал в моего товарища по несчастью.

— Коля, бей их по ногам! — крикнул ему, прячась в тени домов. Я ждал, что последний из нападавших, придёт на помощь своим подельникам, потому решил подкрасться к нему прикрываясь тенью.

За Николая я уже не опасался. Оба обезоруженных мужчины, один из которых не мог стоять на ногах, не представляли большой опасности. Чтобы успокоить Николая, посоветовал.

— Не торопись. Поиграй как кошка с мышкой, чтобы навык приобрести.

— Вдруг пригодится, — слегка хохотнул, стараясь поднять настроение царя, впервые попавшего в драку.

Почти сразу понял, что мой совет был излишним. Всегда мягкий и доброжелательный по характеру, Николя, неожиданно взбеленился, изрядно получив по морде. Его никто и никогда не бил. К тому же, он свято верил в мои способности отстоять его честь и достоинство. Теперь в нём боролись несколько негативных чувств, сплетаясь в комок ненависти к обидчикам. Он отлично знал, какими способами можно выплеснуть подобные отрицательные эмоции.

Как современный человек, Николай любил бокс, набирающий популярность в мире. Несколько раз присутствовал на кулачных боях в Петербурге. Более того, в путешествиях на Восток, он наблюдал драку ногами и хлёсткие удары ладонями. Именно сейчас, он решил отступить от цивилизованных законов, запрещающих бить ногами, раненого противника. Тем более, упавший первым, преступник, махал ножом. Прямо с земли, чуть приподнимаясь на одной руке, он пытался достать противника.

Я невольно залюбовался дракой. Когда ещё удастся посмотреть, как дерётся государь России. Не обращая внимания на раненого в ногу врага, он встретил мощным ударом в голову, другого, обезоруженного мною. К сожалению, удар, не достиг цели и пришёлся в шею нападавшему. Тем не менее, он слетел с ног и не мог подняться, громко скуля от боли.

Теперь, все свои усилия, Николай направил на ударившего его мужика. Тем более, он уже пытался привстать, замечая, как неудачно складываются события для его напарника. Даже лёжа на земле, вооружённый большим палашом, злодей, представлял серьёзную угрозу.

Николай, быстро сообразил снять с себя длинный плащ, которым он скрывал себя от опознания в Петрограде. Накрыл им человека с ножом и принялся пинать, стараясь попасть по вооруженной руке. Видимо вспомнил, как ловко мне удалось выбить нож у второго преступника.

В темноте ночи, на фоне тёмной земли, он с трудом мог различить даже крупные детали, а тем более руку. Точного удара не получалось. Оставив вооружённого обидчика, Николя, кинулся к лежащему, со свёрнутой шеей. Не обращая внимания на вопли раненого, схватил его за руку и швырнул на того, кто оборонялся ножом. Что там произошло, не видел никто. Судя по изменившемуся крику, он попал на пику своего напарника. Тут, заорал и вооружённый налётчик, только что ранивший своего коллегу. Судя по смыслу криков, это был его сын.

Пока я наблюдал эту любопытную борьбу, стоящий на стрёме налётчик, благоразумно сбежал. Собственно, этого я и ожидал, так ужжалобно кричали отец с сыном. Никакой одиночка, если он не вооружён огнестрельным оружием, не рискнёт приблизиться к нам. Как ни говори, мы уработали двоих мужиков с ножами.

Совершенно неожиданно, увидел бегущую к нам, знакомую нищенку. Она бежала молча, прямо на Николая. Увлечённая своей целью, он не заметила меня, по прежнему прячущегося в тени. Мне оставалось только подставить ножку, чтобы она растянулась на мостовой и пролетела прямо под ноги Николаю. Из её рук выпал нож, не меньших размеров, чем виденные нами у бандитов.

— Перед вашим Величеством, все в Лондоне падают ниц и слагают своё оружие, — пошутил я тотчас, как только Николай остановил крутящееся оружие ногой. Он был явно растерян. С женщинами он ещё не привык воевать. Я бросился на упавшую нищенку и заломил ей руки за спину.

— Вы работаете вместе? — переходя на английский язык, спросил её грозно.

— Мы сдадим всех в полицию, — посмотрел на Николая, как бы спрашивая у него совета.

На самом деле, тратить время на оформление всех документов я и не собирался.

Как я и ожидал, дама, лежащая подо мною, взмолилась со слезами на глазах.

— Господа, пожалейте семью бедных тружеников. Отца выгнали с шахты, а брата посылают на фронт.

Как оказалось, вся семья была в сборе. Отец, лежал со сбитой мною коленной чашечкой. Сын, пришиблен Николаем и подрезан родным батей, разумеется случайно. Именно из за криков знакомых голосов, сестра и дочь, работавшая в банде наводчицей, прибежала на поле сражения, пытаясь спасти родственников. Третий бандит, тоже не чужой, хотя и оставил своих в трудный момент.

— Это шестнадцатилетний племянник Бэзил, недавно приехавший из деревни, — со слезами на глазах сообщила девица.

Только сейчас, рассмотрев лучше бывшую нищенку, оценили её по достоинству.

— Такая симпатичная молодая девушка, а участвует в грязном деле, — нравоучительно воспитывал бандитку Николай.

Я чуть не рассмеялся его наивности и незнанию реальной жизни. Девица моментально уловила слабое звено в нашей компании. Собственно, ничего другого она и не видела, кроме растерянного усатого лица Николая второго, так похожего на короля Великобритании, Георга пятого. Я, по прежнему, сжимал её руки за спиной, позволив ей подняться на колени.

— Меня зовут Эмма, — со слезами на глазах, торопливо сознавалась она.

— Это мой отец, — Дилан, и брат Джеймс.

— Мы первый раз вышли на дело, так как нечего стало есть, повесила, как бы от стыда голову, совсем повиснув у меня на руках.

Я быстро оторвал длинный край её юбки и тут же связал им руки Эмме.

— Теперь можешь вставать, милая, — ласково предложил ей.

— А ножичек твой, мы у тебя конфискуем. Для первого раза, вы неплохо вооружены оказались.

— Да скажи своему отцу, чтобы свой тесак отбросил подальше, где светлее, — показал я место под фонарём, где уже подобрал её нож.

Девица злобно взглянула на меня, но ничего не сказала. Теперь, мы перекрыли единственный выход из небольшого тупика, где пытались встать на ноги отец и брат Эммы.

— Может, быстрой уйдём, в то место, куда собирались? — тихо предложил на русском, Николай.

Я только рассмеялся.

— Не думаю, что эти люмпен — пролетарии понимают на нашем языке, — со смехом ответил собеседнику.

— А главное, зачем мы пойдём в кабачок за приключениями, когда они нам уже встретились? — ножом указал в сторону, тревожно перешёптывающихся родственников.

Только сейчас, бандитская семейка сообразили, что напали они на иностранцев.

Николай, мудро соизволил отдать решение судьбы, напавших на нас бандитов, в мои руки.

— Ты, Василий, ближе к народу, тебе и судить их вину.

— Мне только готовые указы на подпись давали, — снял с себя неприятную обязанность, самодержец.

Взяв в обе руки по ножу, смело пошёл к преступной троице. Самой опасной из них, оставалась только молодая женщина, практически не пострадавшая в драке. За короткое время пока мы общались с Николаем, ей, уже пытались освободить руки.

— Мои узлы не так просто развязать, — спокойно предупредил ночных грабителей.

— А все ваши ножи у нас, — поднял два лезвия, грозно блеснувших в свете ночного фонаря.

Как вы отлично понимаете, всякое сопротивление нам, бесполезно.

— Если мы троих и здоровых, смогли обезвредить, то раненых и избитых, — указал на девушку.

— А также связанных, легко добьём.

Обездвиженные налётчики покорно ждали, не проронив и слова.

— Обрисую ваше положение сразу, чтобы вам было понятнее. Мы иностранцы, как вы, наверное, уже успели заметить.

— Нам нет смысла сдавать вас в полицию, чтобы остаток ночи просидеть там, диктуя подробности нападения на нас, — все трое, не сговариваясь, оживлённо переглянулись, обнадёженные слабым проблеском удачного выхода. Тут же, остудил их радужные мечты.

— Мой хозяин, — слегка повернулся в сторону Николая.

— Он предлагает сбросить вас в Темзу, предварительно отрезав головы, — при последних словах, девушка отшатнулась, прижимаясь к своим родственникам.

Помахал блестящим лезвием большого тесака папаши, пытаясь привлечь их внимание.

— Моё предложение половинчатое. Я согласен со своим старшим товарищем, что вас нельзя оставлять на свободе, чтобы не пострадали другие люди.

— Кстати, — голосом, с весёлыми интонациями, произнёс я.

— Вы можете угрожать и нам самим, так как мы ещё неделю планируем находиться в Лондоне.

Именно поэтому, вы, безусловно, должны быть обезврежены.

— Так вот, — я уселся на мостовую, прямо перед ними.

— Вам предлагается единственный выход. Все раненые мужчины, могут быть свободны.

— Кстати, куда воткнулся нож Джеймсу? — спросил девушку, находящуюся ближе всех ко мне.

— В живот, — ответил сам Джеймс, с трудом сдерживая боль.

— Это особенно плохо, — покачал я головою.

— Нельзя отцу быть таким невнимательным, чтобы так серьёзно подрезать своего родного сына. Рана в живот самая нехорошая. Если вовремя не принять мер, человек обязательно умрёт.

— Вы двое, ползёте в ближайшую больницу, — указываю на мужчин.

— А ваша Эмма, будет у нас заложницей на всё время нашего здесь пребывания. Даже денег с неё не возьмём за проживание и питание с нами. Через неделю, обязательно её отпустим, если не встретим вас снова, на ночных Лондонских улицах.

— Мои условия понятны? — спросил резко и угрожающе.

— Принимаете вы их или нет, даже не спрашиваю, так как иным вариантом будет Темза, для всех вас.

Как загипнотизированные блеском ножей, изредка отсвечивающих жёлтыми бликами от газового фонаря, все лихоимцы, молча и утвердительно, кивнули.

— Другого пути у меня просто нет, как говорил авторитет живущий как раз сейчас:

«Трудно быть эффективным и не противным». Франк Хаббард (1686–1930).

— Кстати, — напоминаю испуганной троице.

— Ваш родственник и мой тёска, наверняка где-то недалеко околачивается. Покричите Бэзила, он поможет дотащить своего кузена до больницы Saint Bartholomew's Hospital святого Варфаломея.

Подошедший Николай, отлично слышавший мои последние слова, неожиданно предложил.

— А может быть, мы и поможем донести раненого? — просительно посмотрел на меня, как только я оглянулся на него.

— Ты же сам хотел приключений, — смешно наклонил голову, поймав меня на слове.

— Ищите своего кузена, Бэзила, пусть он ловит кеб, — деловито приказал девушке, разрезая её связанные руки.

Подробная карта Лондона из Гугла, открытая в моей голове, показывала расстояние более двух миль. Тащить так долго, дочь с отцом, конечно бы не смогли. Тем более, сорокавосьмилетний отец Эммы и Джеймса, всё ещё не мог приступать на левую ногу. Я тут же решил, показать врачу и его, о чём сказал дочери.

— Теперь, всё дело за тобой.

— Ты должна найти кэб, а мы подождём здесь, — вдвоём с Николаем, подтащили раненого к свету, ближе к проезжей части улицы.

Девушка все ещё мялась возле нас, пока я не спросил прямо.

— В чём дело, ты разве не знаешь где в центре города поймать извозчика?

Неожиданно, девушка разревелась. Сквозь рыдания удалось различить её слова.

— У нас точно, нет денег, а в моём наряде, без предоплаты, никто не поедет со мною в это глухое место.

Молча, выдал ей целый фунт стерлингов, попросив кошелёк у Николая. Девушка бросилась целовать мне руки, на что я её сухо поторопил.

Пожалуй, ухитриться привязать к себе человека, добровольно, гораздо более ценно, чем взять его в плен или банально шантажировать.

Минут через пять появилась карета. Погрузив обоих раненых, мы отправились в другую сторону от нашего паба, на Уайтчэпел — роуд. Больничка — то старая, основана осенью тысяча семьсот сорокового года. Наверняка не дешёвая. Это только к лучшему. Значит, сумею крепче привязать к нам англичанку. Помощники в других государствах мне всегда пригодятся в будущей борьбе за власть.

— Как интересно развиваются события, — размышляю в тряском кэбе. Собирался, всего лишь отдохнуть и развлечься. Вполне возможно, удастся совместить приятное с полезным. Лишь бы в пабе никаких неприятностей не случилось. Главное, завоевать искреннее признание английской бандитской наводчицы. Добиться, чтобы Эмма служила не за страх, а за совесть. За это, никаких денег не жалко. Преданные люди, главное богатство моей будущей империи.

Глава 19. Никто не способен мыслить ясно

После посещения госпиталя святого Варфаломея, как и ожидал, благодарность сестры, раненного в живот Джеймса Булмана, заметно выросла. Она просто не могла понять причин, по которым мы выложили сто фунтов за содержание её родных, которое ещё даже не начиналось. Здесь было принято платить врачам, после назначенного лечения. Эмма, одновременно и восхищалась нашей с Николаем щедростью, и боялась нас, так как не понимала причин необычного поведения.

При первом беглом опросе раненых, врачи определили у отца девушки, травматический бурсит, срочно госпитализировав вместе с сыном. Таким образом, мы обеспечили фиксирование напавших на нас бандитов, за что не жалко сотни фунтов.

— У нас намечалось небольшое культурное мероприятие, — сказал я девушке, на крыльце госпиталя.

— Которое, по вашей милости, сорвалось, — взглянул на Николя, в надежде, что он меня поддержит.

Но, ранее озабоченный, моим предсвадебным сексуальным просвещением, старший товарищ, сейчас молчал, как рыба. Даже глаза отвёл, чтобы не оказаться скомпрометированным недостойным легкомыслием. Не было нужды гадать, заглядывать в мысли Николая Романова, чтобы понять, насколько ему нравилась неожиданная роль борца с лондонскими разбойниками. Даже синяк под левым глазом, начинающий наливаться темнотой ещё в госпитале, давал ему дополнительный повод для гордости. Понять государя, конечно можно. Для сорокавосьмилетнего мужчины, впервые попасть в драку и не ударить в грязь лицом, — весьма значительное достижение. Именно поэтому, он ценил единственного независимого свидетеля, — наводчицу из банды лиходеев, двадцатидвухлетнюю Эмму Булман.

Сама Эмма, имела совсем другие причины, для того чтобы держаться теперь рядом с нами. Наше геройство, заставившее попасть на больничную койку, родного брата и отца, её нисколько не впечатляло. Скорее, даже наоборот. Более всего её поразила необыкновенная лёгкость, с какой расставался с деньгами этот ухоженный и сытый господин. Всё своё внимание, она сосредоточила на самом солидном из нас, на Николае Александровиче. Ей действительно, крайне нужны деньги, чтобы прожить ближайшую неделю или две, пока родные мужчины останутся на излечении. Она отлично помнила мой приказ, но сразу и без сопротивления отдаться под нашу власть, было тактически неправильно. Как любой женщине, ей хотелось уговоров и просьб. В крайнем случае, жёсткого приказа, которому нельзя не повиноваться.

Мягкость обращения, подчёркнуто вежливого поведения, старшего из нас, — Николая Александровича, немного смягчили, размыли, категоричность моих недавних намерений сделать Эмму нашей заложницей. Она поняла, что отдаю приказы я, а платит за всё, старший по возрасту, Николай. Последний раз, девушка попробовала слабо противиться нам.

— Может быть, мне можно пойти к матушке? — нерешительно и очень мягко, спросила наводчица обезвреженных нами бандитов.

— Расскажу, что с нами не случилось ничего страшного, благодаря милости добрых джентльменов?

Быстро, чтобы не влез в разговор мягкосердечный самодержец, сказал, как отрезал.

— Ни в коем случае. Сначала отработаешь на нас, после, если будет время, вместе, съездим к вам домой и успокоим родственников, чтобы не теряли раненых и пленных, — грозно посмотрел на неё, благо у подъезда приёмного отделения было очень светло.

— Сейчас, лови пролётку, едем в Prospect of Whitby, куда мы собирались, прежде чем вы нас так невежливо прервали. Ты нам составишь компанию.

Девушка заметно покраснела, явно взволнованно, вполголоса, произнесла.

— В тот паб не ходят со своими женщинами, — повесила голову в нерешительности, но затем, всё же, решительно предупредила.

— Там очень опасное место. Я не хочу, чтобы вы пострадали от местных бандитов.

— Даже мой отец не ходил в то заведение, — решительно высказалась она, тем самым признав своего родителя немалым авторитетом в воровской среде.

Я улыбнулся, а государь, как всегда наивно, высказался.

— Может быть, вы нам порекомендуете, нечто пикантное для мальчишника, — взглядом, указал на меня.

— А Бэзила завтра венчание, хотелось бы провести сегодняшнюю ночь согласно старым традициям.

Мне пришлось изображать невинного жениха. Своей неуместной честностью, мой венценосный спутник поломал все расчёты на дальнейшее использование опыта этой воровки. Впервые, в мою вербовку, вмешивается посторонний человек. Значит, придётся подставлять вместо себя другое лицо, в дано случае, Николая Александровича Романова.

— Вы узнаёте персону, которая стоит перед вами, — показал я на Николая, слегка поклонившись ему.

— Благодаря его всемилостивейшему благоволению, он решил сопровождать меня сегодня в моих предсвадебных развлечениях, — поклонился Николаю ещё ниже.

Удивлённая необычными отношениями между нами, наша новая спутница внимательно присмотрелась к самому старшему. Почти тот час, упала на одно колено и преклонила голову.

— Ваше высочество, простите вашу покорную слугу, за ту неприятность, которую мы вам невольно доставили.

Мне очень понравилась её оперативность и ловкость в самооправдании. Тем не менее, чтобы развеять возможные иллюзии государя, строго заметил.

— Дорогая Эмма, вы, вероятно приняли нас за обычных господ, когда условными сигналами сообщили своим подельникам о нашем появлении. Подробно описали наш возраст и направление, в котором мы движемся. Пока отвлекали нас своей болтовнёй, ваши сообщники обогнали нас и заняли самое выгодное место в ближайшей подворотне.

— Неужели вы думаете, мы с государем, не поняли сразу вашей игры? — проговорил нарочито надменно, свысока, впервые возвеличив своего спутника.

Девушка явно испугалась, опасаясь, видимо, отлучения от нашего великосветского общества.

— Прекратите все ваши уловки и выкрутасы, — холодно и отстранённо, высказал свои претензии профессиональной воровке.

— Мы с вами будем предельно честны, чего ждём и от вас, — напыщенно произнёс я, достаточно удалившись от госпиталя.

— Это, не Георг пятый, как вы могли подумать с первого взгляда, — лёгким наклоном головы, указал на Николая второго.

— Перед вами его кузен, царь Всея Руси, Николай Александрович Романов, — представляя своего спутника, изобразил приличествующую моменту горделивую серьёзность и даже перекрестился на Николя, как на икону.

По видимому, мой последний жест, не принятый в католической Англии, произвёл на нашу спутницу сногсшибательное действие. Она снова припала на одно колено, теперь уже чётко понимая адресность своего преклонения.

Только теперь, Эмма поняла причину лёгкого отношения к деньгам, этого усатого иностранца.

— Чем голодать без работы полмесяца, лучше служить царю дружественной страны, — логично решила девушка.

— Знакомство с этими обеспеченными господами обещает немалые деньги. Немного беспокоит мелкая неприятная личность, которая крутится вокруг денежного мешка из России.

— Этот слуга, возможно охранник, имеет определённое влияние на Николая второго, — быстро уловила суть взаимоотношений новых знакомых англичанка.

Как не могущественен государь, подходы к нему нужно искать через его приближённых, — припомнила старую мудрость.

— Ведь короля делает его свита.

Остаток пути до пабаProspect of Whitby,Эмма бежала за нами как голодная собачонка. Несколько раз пыталась заговорить со мной, не решаясь приставать к царю, но быстрый темп движения, почти сразу, сбил её дыхание. Лично мне, тип подобных девиц, был, малосимпатичен. Но Николай Александрович, с заметным интересом, исподтишка, поглядывал на нашу новую спутницу. Сама англичанка, высокая и худощавая, даже не думала, что могла привлечь внимание самого государя России.

Давно решив не влезать в мысли людей без особой необходимости, старательно анализировал последние события, всё ещё слегка одурманенный, выпитым в ресторане.

— Эта английская кобылка, очень похожа на Александру Фёдоровну, супругу царя в молодости. Такая же широкая кость, сухопарая фигура и вытянутая, европейская физиономия.

— Вот в чём дело, — дядя Коля решил вспомнить молодость, — я едва не рассмеялся вслух. Даже если я был не прав в своих догадках, решил не проверять их, залезая в мысли своих спутников. Вся необычная атмосфера последних часов, нарушение всевозможных запретов, ломка привычных стереотипов, подвинули сорокавосьмилетнего мужчину тряхнуть стариной. Любопытно будет проверить завтра, насколько я прав в своих предположениях.

На подходе к пабу, Эмма решилась осторожно подсказать мне.

— Всё же, царь России очень похож на нашего короля, — виновато посмотрела на меня.

— Может быть, сделать его менее узнаваемым?

— В том кабачке очень внимательно следят за своими посетителями, тем более новыми, — объяснила причины своей предусмотрительности.

— Нас сразу раскроют.

На моё согласие изменить внешний образ, девушка предложила завязать повязкой один глаз.

— Буду играть пирата, — развеселился как подросток, Николай.

— Я согласен, — торопливо и возбуждённо проговорил он.

— Только где мы возьмём повязку? — добавил он, уже серьёзнее.

Девушка тут же стала задирать юбку, даже не попросив нас отвернуться. Довольно приятная по форме ножка, обнажилась чуть выше колена.

— Могу предложить вот эту подвязку, — девица указала пальчиком на простую чёрную ленту толщиной в два пальца, на которой держались её короткие чулки, более похожие на удлинённые носки.

Николай нерешительно посмотрел на меня. Заметив мой лёгкий кивок одобрения, радостно принял это дар.

— Тогда уж и круглый наглазник надо сообразить из подручных материалов, лучше из кожи или плотной ткани, — проговорил я, спокойно наблюдая, как девушка снимает подвязку, кокетливо прикрываясь корпусом.

Единственный подходящий предмет нашёлся у самого Николая. Его портмоне я не стал портить, отрезав ножом, только тонкую внутреннюю перегородку. При свете фонаря, прямо на камнях мостовой быстро вырезал овал, подходящего размера, не опасаясь затупить нож. У девицы, нашлись игла с нитью, которым она завершила импровизированную пиратскую повязку.

— Разрешите, я вам надену повязку сама, как у нас принято носить, — с вежливым поклоном попросила Эмма нашего государя. Я едва удерживался от смеха, наблюдая, с какой гордостью Николай примерял бандитское украшение. Неожиданно он вскрикнул. Только сейчас, он ощутил, что совсем недавно получил в глаз, от батюшки этой девицы. Синяк уже явственно опухал и наливался темнотой.

— Надо было холодный пятак приложить, — посоветовала опытная англичанка.

— Только двадцать пять рублей золотом, — царь протянул монету девушке. На удивление, болезненное лечение понравилось пострадавшему. Николай заметно млел в руках, подчёркнуто заботливой девушки.

— Это Эмма удачно придумала, — похвалил я англичанку очень серьёзно.

— Теперь, кроме сохранения тайны личности государя Российской империи, пусть немного, но, и синяк ему подлечим, — уже провокационно закончил, наблюдая, как англичанка осторожно проталкивает золотую монету под повязку на левом глазу Николая второго.

Эмма не удержалась от улыбки, а Николай радостно захохотал, вспоминая свою недавнюю боевую славу.

Отсмеявшись, договорились играть в пабе роль дружной семьи. От некоторых, последних лохмотьев нищенки, благоразумная наводчица, избавилась в кустах, у старой сточной канавы. Мне пришлось чуть растрепать и испачкать свой дорогой костюм, чтобы он не казался чужеродным в этом простонародном заведении. Только Николай, выглядел вполне подходяще.

Нам, как гостям чужой столицы, пришлось слушаться своей спутницы. Слишком уверенное поведение девушки, при входе в полукриминальный вертеп, навело меня на неприятные подозрения.

— Девица, не такой уж новичок в походах по кабакам, — сообразил, глядя с каким нахальным видом, она проходит мимо швейцара открывающего двери. Надеюсь, что новая симпатия царя не окажется примитивной проституткой. В принципе, большой разницы нет, лишь бы она не продала нас, на променяла бы наши будущие добрые отношения на сиюминутную выгоду.

Девушка неплохо выглядит для англичанки, но на мой вкус, не идёт, ни в какое сравнение с русскими красавицами. Тем не менее, Николай сделал на неё стойку, как собака на перспективную дичь.

— Тем более важно, завоевать её уважение, — внутренне улыбаясь, разглядываю, неожиданно солидную публику подозрительного заведения. Даже если здесь собираются преступники и изгои общества, то изгои весьма состоятельные. Только сейчас, понимаю, как удачно получилось, что с нами оказалась дама. На нас вообще не обращают внимания, взгляды всех мужчин, и, даже женщин, устремлены на нашу спутницу. Разумеется, чуть позже, пристальными оценочными взглядами публики, награждаемся и мы с Николаем. Моя скромная персона не останавливает стороннего внимания скучающих посетителей. Холёная, благородная физиономия царя, слегка приземляется яркой чёрной полосой через всё лицо. Физиономия у него, действительно, получилась довольно живописная, во всяком случае, контрастная. Не нужно быть чтецом мыслей, чтобы заметить явный интерес в глазах некоторых дам. Женщины, как кошки на сметану, щурятся и прихорашиваются, оценивая свои шансы на завоевание внимания этого солидного мужчины. Быстро оглядев публику ещё раз, понимаю, что никакой опасности этот паб не может нести. В самом худшем случае, крепко подгулявших посетителей могут подстерегать на выходе. Впрочем, такой бизнес может процветать в любых злачных местах такого рода.

Совершенно неожиданно, в моей голове зажёгся, как проблесковый маяк пожарной машины, сигнал смертельной опасности. Моментально протрезвившись, механически бреду за своей компанией, погрузившись во внутренние ощущения. Кто — то из моих близких знакомых очень напуган. Отлично понимаю серьёзность опасности грозящей человеку, но не могу конкретно сформулировать её причины. Более того, не могу понять, кто конкретно попал в беду. Именно эта неизвестность и неопределённость пугает более всего. Чуть ли не в первые, после попадания в эту виртуальную реальность я не могу овладеть ситуацией, в той степени, какой желаю.

Совсем недавно, перед входом в это питейное заведение, намеренно отказывался включать свои сверх — способности. Но теперь, когда опасность явно нешуточная, меня, как будто наказывает кто-то могущественный. Всей моей проницательности хватает только на то, чтобы определить высочайшую степень тревоги, которой охвачен близкий мне человек. Как ни странно, не могу определить не только причину тревоги, но и пол человека, подвергающегося опасности.

— Неужели, таким странным способом проявляются последствия моего самонадеянного намерения не вмешиваться в жизнь окружающих людей, — стрелой пронзает пугающая мысль.

Чувство реальности окружающего, именно сейчас, достоверно как никогда. Даже в пот пробивает, что нечасто бывает при сильном испуге.

— Неужели наступает время ограничения моих способностей? — пугаю себя страшным предположением.

— В принципе, этого и нужно было ожидать, — грустно признаюсь, вспоминая свои предположения о дальнейшем существовании в этом виртуальном прошлом. Компьютерные ресурсы всё более перегружаются, вынужденные просчитывать действия многочисленных личностей на которых я оказал, и продолжаю оказывать, влияние. Неважно, косвенно или прямо я воздействовал на жизнь других персонажей здесь. В любом случае, их действия будут отличаться, от присущих им до моего появления. Раз так, — изначальная матрица событий предреволюционного мира всё более подменяется на изменённую мною, что требует большего задействования памяти жестких дисков. Вполне возможно, компьютер автоматически начал использовать объем сервера на работе, доступ к которому я открыл перед уходом в виртуальную реальность. Вероятно поэтому, происходит автоматическое ограничение некоторых моих способностей. Слишком хорошо, долго, продолжаться не может. Не зря я начал тренироваться существовать без использования супер — способностей.

Очень надеюсь, моё теперешнее бессилие в виртуальном пространстве, произошло от естественных причин. Никак не могу отрешиться от опасения, что всё случившееся со мною умело разыгранная кем — то, провокация. Меня ловко затянули в великолепную виртуальную игру похожую на реальность, те, кто отлично знал мою подверженность компьютерной игромании.

— Вдруг, «Они» решили, что достаточно заманили, и теперь будут забирать супервозможности подаренные сначала? — ошарашено размышляю, не участвуя в общем разговоре англичанки с Николаем. Он уже тревожно посматривает на меня. Зная мою смелость в поведении, он, похоже, удивлён тактичностью и скромностью.

— В самом деле, чего это я? Слишком большую уверенность ощутил, после удачного перелёта в Англию. Можно сказать, — зазнался. Никогда не считал себя честолюбивым, до сих пор. Всегда считал себя скромным провинциальным пареньком из Зауральской глубинки.

— Определённо, — сознался самому себе.

— Практика этой виртуальной игры, заметно меняет меня как личность. И неважно, что мне уже пятый десяток, — эта игра лепит мою натуру заново, как будто мне шестнадцать.

Даже свадьбу намечаю не простую, а со «свадебным генералом», в качестве которого сам государь Российской империи!

С другой стороны, этот выпендрёж нужен не столько мне, сколько окружающим меня. Конкретно моей новой родственной семье, из которой беру себе супругу.

— Жалко, что Николай не встретится со своим кузеном, ради которого он, вернее всего, и полетел сюда с таким желанием, — вспоминаю наш поход в королевскую резиденцию. Но даже и один государь, по будущей легенде, мой внебрачный родитель, — вполне серьёзное доказательство моей значимости. Разумеется, я заранее подготовил отряд местных журналистов, фотокорреспондентов, для освещения сего замечательного события. Даже если мои «зомби — помощники» не смогут организовать цветную видеосъёмку, одних рассказов гостей, хватит, чтобы поднять мой статус в Австралии на необходимую высоту. Авторитет там мне крайне необходим, чтобы обеспечить лояльное отношение чиновников зелёного континента. Собственно, вся эта свадьба придумана для быстрейшего внедрения в разряд богатейших землевладельцев Австралии.

Похоже, всё — таки, я довольно сильно разволновался. Сейчас, вернее после нашего с Николаем прилёта, немного отлегло от сердца. Не зря же я решил отказаться от чтения мыслей, и позволил себе выпить лишнего.

Стоп! Стоп! Вот где причина отказа моих супер — способностей! Очень надеюсь, что причина кроется именно в этом. Ведь я почти официально дал команду программе, отключить чтение мыслей и послал исполнительный импульс. Конечно, моё опьянение, как и всё в этом виртуальном мире, было искусственным. Но если взять, для примера самолёт, то он тоже полностью искусственное творение рук и ума человеческих. Даже если моя жизнь здесь искусственна, управляется она всё же реальными импульсами. Как электронными импульсами начинки компьютеров, так и моими собственными мыслительными импульсами, декодируемыми хитрым и дорогим прибором.

Только сейчас, понемногу успокаиваюсь. Николай, давно и с тревогой, наблюдающий за мною, заметно радуется.

— Что пожелаете заказать, мой молодой друг? — с преувеличенной важностью протягивает мне меню и карту вин.

Хотя главный вопрос, как мне кажется, удалось разрешить, остаётся беспокойство о неизвестном друге, попавшем в серьёзную беду. В любом случае, пить мне больше нельзя.

Отказавшись от выбора блюд, после краткого прочтения списка незнакомых названий, отдал меню старшему из нашей компании.

— Целиком полагаюсь на ваш вкус и опыт в таких делах, — сокрушённо развёл руками.

— Я по ресторанам не очень часто хожу. Хочу только заметить, что вин мне больше не заказывайте.

— Рано мне ещё вина пить, — по английски сказал для нашей гостью. На русском языке добавил.

— Тем более у меня завтра свадьба. Не хватало, чтобы я на собственно свадьбе уснул.

Николай расплылся в широкой улыбке, так, что его усы загнулись немного вверх.

Успокоенный относительно меня, он целиком переключился на нашу новую знакомую из преступной среды столицы Англии. Пока они обсуждали выбор вин и блюд, я откинулся на спинку широкого кожаного кресла и изобразил задремавшего человека, благо юный возраст позволял мне такую вольность.

Усиленно сканировал мысли ближайших соседей. Как и прежде, никакого отклика я не получал. Нацелил свои размышления на «зомби — помощников», которые именно сейчас должны подлетать к Англии. Лёгкое беспокойство оставалось и про них. Ведь я дал им довольно сложное задание. Переделать видеокамеры самолётов для съёмок на земле, довольно непростое дело. Главное, здесь нет необходимого энергопитания.

Как ни странно, не было отклика даже от спасённых от смерти персонажей. Без моего вмешательства, этих людей уже не было бы на свете, тем не менее, они не откликаются. Старательно покопавшись в своей памяти, наконец, выудил точную формулировку, заданную компьютерной системе, управляющей виртуальность в которой я оказался. Похоже, виртуальная пьянка, оказала вполне реальные, неблагоприятные последствия, на чёткость моего запоминания. Я «приказал не беспокоить» меня всю ночь, которую надеялся провести на мальчишнике с Николаем Александровичем.

Самое тревожное место сейчас, в родном Зауралье. Новорождённые мальчишки ещё очень маленькие, да и с их матерью могут случиться осложнения после первых родов. Как говорит старинная русская поговорка, у роженицы за плечами смерть стоит.

Тем не менее, как не стремлюсь телепортироваться, или уловить эмоции и чувства, которые всегда сильнее чем мысли, — ничего не получается.

— Как ни печально, придётся терпеть до утра, — со злостью бичую себя, за недавнюю пьяную бесшабашность. Тем более странно, что какой — то всплеск эмоций, или безмолвный крик о помощи, всё же дошёл до меня, несмотря на официальный отказ от контактов. Удивительно то, что более ничего подобного не повторяется.

Ничего не остаётся, как покорно ждать назначенного срока отмены своего — же приказа. Как бы ни было, настроение моё безвозвратно испорчено. Продолжение мальчишника не принесёт мне удовольствия, — это понимаю чётко. Приходит идея проверки остальных способностей, не относящихся к коммуникативным. Например, — смогу ли ускорять движение на велосипеде сверх положенного, а полёт ножа доводить до скорости звука? Как раз в этот момент, Николай обеспокоенно интересуется.

— Василий, у вас, что — то случилось?

— Если вам нужно отлучиться, вы не беспокойтесь за нас, — он мило оговорился, причислив только что встреченную англичанку к нашим друзьям. Невольно улыбнувшись, вежливо поблагодарил, начинающего вновь пьянеть, императора.

— Спасибо вам за чуткость и заботу, — совершенно искренне, слегка поклонился, прижав руку к сердцу.

— Пожалуй, я воспользуюсь вашим предложением и удеру от вас на пару — другую часиков. К утру я вас обязательно найду. Вы помните где наша гостиница?

Вновь, записал на визитке царя, адрес нашего пристанища.

— Покажете кэбмену, он вас довезёт, — сказал ему, а отдал визитку Эмме, тем самым показывая свои ожидания. Умная англичанка чётко поняла намёк, и молча кивнула, многозначительно прикрыв глаза.

— Теперь, о Николя можно не беспокоиться, — с усмешкой подумал, быстро отходя от столика.

— Он в надёжных и умелых руках.

Не нанимая извозчика, вызвал из базы интернета, по прежнему мне доступной, схему движения до гостиницы. Буквально за пять минут добежал до неё, и, разбудив портье, забрал свой велосипед. Через десять минут, сверхбыстрой езды, выводил из импровизированного ангара, ещё теплый самолёт. Полёт до Петрограда, занял не более пятнадцати минут.

В результате нескольких, последующих бросков — перемещений, проверял в Питере всех своих знакомых. Ещё в Лондоне, решил, что несчастный случай произошёл где — то поблизости, например в Питере. Конечно, Цюрих к Британским островам ещё ближе, но там я не имел настолько близких знакомых, кто мог бы использовать сверх — сенсорный контакт настолько успешно.

В первую очередь, навестил Серафиму Никитичну, содержательницу сети ресторанов, столовых и сиротских домов, действующую по моей воле. Дольше пришлось успокаивать и отказываться от ночлега, после того как быстро поднял всех на ноги, в доме госпожи Жилиной, в бывшем публичном доме.

Вторыми по важности, посчитал братьев — революционеров. Их я не стал будить. Просто прокрался к дому и заглянул в окна. Никаких последствий внезапного ареста, заметно не было. В полной темноте убого жилья, тем не менее, заметил пятки более здоровенного, Егора.

— Раз старший из братьев на месте, то и младший недалеко, — понял уверенно и одновременно облегчённо.

— Кто же следующий, из многочисленных знакомых? — завис в серьёзных размышлениях. Анастасия и Мария Романовы, — конечно, мне очень близки, как личности. Мы настоящие близкие друзья, но они находятся под самой серьёзной охраной в Царскосельском дворце. Вдруг, меня как молнией пронзила догадка.

— В беде находятся две моих подруги, Надежда Михайловна Половцева и Эстери (Светлана) Леонтович Беннигсен, находящаяся у первой в гостях. Еще оставляя их, беспокоился, что Надежда обязательно похвастается родовитой подругой и обстоятельствами, в которых они познакомились. Причём, будет похваляться, не только перед своими родными и близкими, но и перед малознакомыми, и, даже чужыми людьми. Возможно, зря смягчил непререкаемость своего приказа, — хранить в секрете всю информацию о наших военных действиях. Зря пожалел девчонок, разрешим им слегка хвастаться своими подвигами. К чему высокие награды, зачем красивая форма и значки, если ими нельзя гордиться. Вполне возможно, даже деньги, выданные им в качестве вознаграждения, могли послужить причиной нападения злоумышленников. Конечно, я предполагал такой вариант. Не зря же я вживил в мочку уха всем девушкам, крошечную бусинку. Теперь, при любой серьёзной угрозе, даже намёке на опасность, стоит им пощипать себя за кончик уха, как сигнал об опасности получат специальные службы безопасности. Наивные девушки с удовольствием поверили в то, что ради них будет постоянно работать специальная служба охранников, ожидающая тревожного сигнала. Люди, вообще, ни во что так охотно не верят, как в сказки об их собственной значительности. На самом деле, никакого «передатчика» им не имплантировано. Одно только мысленное намерение, подёргать за «датчик опасности», пошлёт мне соответствующий сигнал. Именно так я запрограммировал, вернее, дал приказ компьютеру, реагировать, на потенциальную проблему в жизни моих девчонок.

Самые страшные предположения роились в голове, пока торопливо гнал велосипед в центр Петрограда, на Невский проспект, к дому богатейшего промышленника и банкира, господина Половцева. Вполне возможно, в доме Михаила Николаевича, несмотря на ночное время, стоит страшный переполох. Если его дочь похищена, отец должен поставить на уши всю питерскую охранку. Мой искренний страх, давно забытый в идеальных условиях моей виртуальной игры, неожиданно проснулся и родил другие опасения.

— Как там проведёт ночь царь России? Угораздило же меня, по пьянке, дать приказание компьютеру отключить свои супер — способности!?

Как ни странно, присутствие с ним местной воровки, внушало мне некоторую надежду на благополучный исход его ночных приключений.

Только сейчас, занявшись размышлениями о далёком Лондоне, сообразил, что не очень тороплюсь к своей боевой, питерской подруге. Видимо подсознательно боюсь узнать самое плохое. Не так страшно услышать про её похищение, как осознание того, что придётся признать свою полную беспомощность в её спасении.

— Ума не приложу, как действовать, если её действительно украли? — задумываюсь, прибавляя скорости по ночным улицам Петрограда.

— И угораздило же меня отказаться от сверх — способностей в такой неудачный момент, — корю себя последними словами.

— Ведь ни разу так не расслаблялся, чтобы забыть об осторожности. Похоже, подвела меня банальная самонадеянность. Слишком удачно всё складывалось, вот я и дал, с пьяну, глупый приказ программе. Но, что — то уж слишком быстро и точно, выполнено моё дурацкое распоряжение.

Опять меня терзают смутные сомнения. Конечно, вроде бы сам заработал, серьёзнейшую, за всё время пребывания здесь, — проблему. Как назло, нет возможности откатить события назад. Не создал точку возврата. Ограничение способностей, произошло, какое — то очень однобокое. Я, по- прежнему легко, читаю мысли немногочисленных встречных, на ночной улице, по которой еду на велосипеде. Запросто могу ускорить движение велосипеда, хоть до сверхзвукового. Уверен, могу легко перенести себя в тёмную подворотню, вблизи родного дома Нади Половцевой. Отлично сохранил в памяти щербину на стене того дома.

— Но, что я буду делать дальше? — не тороплюсь ускорять ход событий. Сначала, необходимо всё продумать.

Вдруг, мне приходит неожиданная идея, что отключение способностей произошло не случайно, вернее, не только благодаря моему наивному намерению освободиться от ежечасных забот. Вдруг, кто — то скрытый от глаз, только и ждал мало-мальски оправданной возможности устроить такой фокус? Ведь всему есть свои серьёзные причины. Вполне вероятно, таким образом, некто невидимый, готовит меня к иной, более реальной, жизни. Совсем недавно, я, почти то же самое думал, когда учился «читать» — угадывать, чужие мысли, не забираясь людям в головы. В принципе, рано или поздно, мне придётся возвращаться в реальную жизнь моего родного Кургана, где я тяну лямку системного администратора. Где как не здесь, тренировать способности понимания мыслей, сверяя их с реальными мыслями людей. Пожалуй, стоит признать, что неожиданно явившиеся сверх — способности, так же неожиданно, могут пропасть, даже в этой виртуальности. Меня, дурака, как специально подстёгивают, развивать способность угадывания мыслей, не задействуя сверхчеловеческие возможности. Может быть действительно, если изобретения «зомби — помощников» окажутся неликвидными, в моём реально времени, лишь то, чему научусь здесь, станет единственной наградой. Разумеется, если все многочисленные события сохранятся в памяти.

Как не оттягивал решающий момент, наконец, достиг знакомого трёхэтажного особняка. В одном из окон наверху, горит свет. Недолго думая, взбираюсь по водосточной трубе и выпуклой декоративной лепнине на третий этаж. Ужом проскользнув в открытую форточку, благо она открыта по случаю жаркой погоды, оказываюсь пере самим хозяином, спокойно работающим за письменным столом. Поначалу, заметно испугавшись, грузный и крепкий на вид мужчина быстро берёт себя в руки.

— Какие люди к нам заходят! — иронично растягивая слова, шутливо раскрывает объятия.

— Моя девочка стала пользоваться известностью и успехом, в определённых кругах высшего общества.

По его обращению я понимаю, что ничего страшного у них не случилось. Отец не принялся бы ёрничать и шутить, если у него украли дочь. У меня спадает тяжёлый камень с души. Последние пятнадцать минут я только и думал, — что делать, если пропала Надюха. Не особо заботясь о приятном впечатлении, расслабленно, отвечаю хозяину.

— Торопился найти Надежду, чтобы сообщить, что нас, в числе других участников Брусиловского прорыва, могут пригласить на торжественный бал в Екатерининском дворце, — смело вру, первое, что приходит в голову.

— Меценатами бала выступает императорское семейство, а так же, некоторые приближенные ко двору знаменитые фамилии Петрограда. Михаил Николаевич неожиданно скисает физиономией. Эмоционально, явно не по дворянски, хлопает себя по коленям.

— Ну вот, угораздило же её потащиться со своей подругой, — негодовал он на себя, за то, что разрешил ей ехать к подруге.

— Известнейшая графскя фамилия, Беннигсен, обезоружила меня, — морщился он как от зубной боли.

— Так и знал, что добром это не кончится. Даже своего личного поверенного с ними отправил, для большего спокойствия. Ан нет, всё равно обмишурился.

— Такое знатное собрание, пропустит дочурка, — бормотал он в самоуничижении.

— Столько знакомств хороших можно было завести. Да хоть бы и просто, высший свет повидала, — где и когда, такое ещё получится… — задумчиво, почти шептал он в тихом негодовании.

Неожиданно я понял, что я слышал не один призыв о помощи, а два. Случилось самое страшное, то, чего я боялся больше всего. Именно сейчас, когда я наполовину ослаблен, в преддверии завтрашней свадьбы, мне необходимо срочно разыскать двух боевых подруг. Теперь, точно уверен, — похитили сразу двух, Надежду Половцеву и Эстери (Светлану) Беннигсен.

С чего начинать следствие? Почему их так быстро захватили? Где перехватили? Куда спрятали?… — вопросы сыпались как из пулемёта. Я растерялся, как никогда ещё не случалось в этой виртуальной действительности. Искусственно постарался расслабиться, снять нервное напряжение. Ненависть и тревога, не могут привести ни к чему хорошему:

«Никто не способенмыслить ясно со сжатыми кулаками».

Джордж Джин Нейтан.

Несмотря на невыгодные условия текущего состояния, создал точку для обратного возврата, в случае последующей неудачи. У меня только шесть часов. Нужно подробно узнать все события, последних дней, в жизни пропавших подруг.

Глава 20. Симпатизировать кому-нибудь

Как только чуть расслабился, снял напряжение, тут же пришла отличная идея.

— Михаил Николаевич, давайте разбудим всех домашних, — наигранно оживлённо и воодушевлённо, предложил хозяину.

— Разбудим всех, и слуг, и родственников, чтобы точно узнать, куда они собирались заехать по дороге к родителям «Рыси», — сразу оговорился.

— Вернее, Эстери Беннигсен.

— Точные знания всех событий, предшествующих отъезду, помогут быстрее найти их и представить ко двору Его Величества.

Против такого убийственного аргумента, отец Нади не смог устоять.

Уже через пять минут, разбуженные звоном тревожного колокола, в халатах, пижамах и нижнем белье, все, находящиеся в доме расселись в самой большой гостиной комнате.

Несмотря на явную безопасность, женщины шептались между собой.

— Точно, никакого пожара нет?

— Вы уверены, что на нас никто не напал?

— Сейчас по улицам столько вооружённых людей бродит…?

С большим трудом, нам, с Михаилом Николаевичем, удалось направить энергию собравшихся, в требуемое русло. Все принялись, максимально точно, воспроизводить события жизни Наденьки и Эстери. Из многочисленных бесконечных мелочей, удалось вычленить несколько подозрительных фактов. Самое любопытное, — новое появление в доме управляющего пороховым заводом, господина Красина. Пришлось уточнить.

— Как часто появлялся в доме, щеголеватый Леонид Борисович? — чуть ли не впервые подал я голос.

Внимательный и осторожный, восьмидесятилетний Николай Евграфович Половцев, сразу почувствовал мою, тщательно скрываемую тревогу.

— Василко, смотри у меня, — произнёс он строго.

— Чтобы ничего плохого не случилось с девчушками, — погрозил мне скрюченным, узловатым пальцем, сверкая слезящимися глазами из-под мохнатых и седых бровей.

Настроение в зале, в раз, стало серьёзнее. Все в доме уважали старика, ценили его редкие и точные фразы. Теперь, все очевидцы, на перебой, принялись рассказывать всё, что касалось посещения дома Красиным.

Через десять минут я имел полную картину событий. Несмотря на заявленную цель приезда, «по делам завода», — революционер не стал дожидаться хозяина. Почти сразу, он отправился отдать дань вежливости прославившимся девицам, чему никто в доме нимало не удивился. Последние три дня, они сами, насколько могли, распускали самые фантастические слухи о себе и своём участии в Брусиловской авиационной атаки. Нашу первую в мире массированную бомбардировку, стали именовать по имени всей войсковой операции. Разумеется, я не стал оспаривать авторство. Получилось даже удачнее, чем я рассчитывал. Участие сторонних сил, не афишировалось русским командованием. Но такие люди как Красин, отлично знали, что ковровые бомбардировки и пулемётный ливень с небес, изобрёл не Брусилов.

Ещё в нашу первую встречу, сразу почувствовал, что Красин работает на Германское правительство. Разумеется, он не является немецким шпионом в полном смысле этого слова. Главной задачей промышленника — революционера, являлось установление легальных связей по всевозможным направлениям. В том числе и с правительством, противоборствующей царской России, державы. Очень похоже, Красин, сдал наших девчонок немецкой разведке. Наверняка, выторговал для РСДРП какие — то привилегии. Вряд ли это банальные деньги. Во время войны, в преддверии назревающей революции в России, важнее всего оружие и боеприпасы. Как бы то ни было, необходимо срочно ехать к нему, к предполагаемому виновнику пропажи девчат.

Хотя я не был уверен, на все сто процентов, в участии Леонида Борисовича, без промедления отправился к Красину, благо отлично знал его домашний адрес. Он лично приглашал меня к себе, когда мы были с экскурсией, на управляемом им пороховом заводе. Квартира у него была отличная, на набережной Екатерининского канала. На этот раз, без всякого промедления перенёс себя и велосипед прямо перед парадным входом в его дом. Двухколёсный транспорт припрятал в кустах, недавно отцветшей сирени. Опять по стенам, даже не пользуясь водосточными трубами, используя пальцы, точно крючья, быстро взобрался на второй этаж.

Форточка, хотя и была открыта, оказалась слишком мала. Закрытое на защёлку окно, мысленным усилием открыл в ту же секунду, как только оказался на нужном этаже. Удивительно, но сразу проснулся «Юхансон». Под этим кодовым именем, Красин значился в донесениях германских разведчиков. Что удивительно, сам революционер отлично знал свою агентурную кличку, и даже гордился этим. Он вёл очень сложную игру, ради того чтобы продолжать существовать на легальном положении. Оставаясь главным связующим звеном между легальными денежными потоками и нелегальными членами РСДРП(б), Красин, был основным поставщиком финансов. Я понял эту хитрую схему, ещё во время нашей первой встречи с ним. Непонятной оставалась только причина, заставившая его сдать немцам имена девчонок участвовавших в авионалёте на них, при Брусиловском прорыве.

Увидев, наведённый на меня зрачок ствола револьвера, спокойно поздоровался.

— Здравствуйте, Леонид Борисович.

— Вы меня не узнали, дядя Лёня, — деланно удивлённо рассмеялся, спокойно усаживаясь в роскошном и мягком кресле. Обстановка съёмной квартиры, в целом отличалась большой роскошью и даже шиком. Собственно, сам хозяин, несмотря на неурочное время, спал в стильной шёлковой пижаме с рисунками в японском, или китайском, стиле.

Несмотря на потерю своих способностей к дальней связи со своими помощниками, мысли ближайших ко мне лиц, читались отлично. Уловив его облегчение, при виде меня, решил играть иначе, чем собирался.

— Дядя Лёня, — снова назвал я его, по-родственному, как никогда ранее. Отлично чувствовал, что ему льстило, подобное, уважительно — тёплое обращение, шустрого паренька, каким я ему казался.

— Кроме вас не знаю никого из серьёзных, деловых людей, способных дать совет в трудном и непонятном деле, — выказал голосом, максимальную степень подчтительности, даже подобострастия.

— Подружки мои пропали, по дороге в родовое поместье курляндской графини Беннигсен.

— Может и рановато ещё беспокоиться, но они должны были телеграфировать мне, как только остановятся на ночь в каком либо месте на ночлег. Я знал, что он не станет проверять, вернее, просто не сможет узнать, правду я говорю или нет. Достаточно уже того, что всё сказанное мною звучит вполне правдоподобно. Для большей достоверности я продолжил.

— Конечно, это не моё распоряжение.

— Просто всем нам, наша служба безопасности, строго наказала, держаться тройками и быть в курсе всех передвижений друг — друга, — извиняющимся жестом развёл руки.

— Сказали, что этот приказ нужно выполнять неукоснительно, особенно, в первые несколько месяцев.

Мужчина передо мной, с охотой поверил в такую предусмотрительность неведомого начальства. Он сам, на месте обладателей военной тайны, поступил бы точно так же.

Я поторопился объяснить свою личную заинтересованность.

— Кроме того, что мне приказали наши руководители, я и сам беспокоюсь о пропаже своих подруг, — тут же рассмеялся, как бы вспомнив.

— Хотя родные Надежды Половцевой, совершенно не беспокоятся и даже не ждут её, ранее, чем через неделю. Ведь все решили, что она уехала в гости к молодой графине.

Не давая возможности хозяину дома заболтать меня пустыми разговорами, торопливо добавил.

— Только зная вашу осведомлённость во всех тайных военных операций, как директора военного завода, обратился к вам за помощью.

— Кто бы мог их перехватить, по дороге к Шведской границе? Невольно, захваченный прямым вопросом врасплох, Красин подумал.

— Действительно, кто мог участвовать в операции похищения девчонок? Ведь у немецкой разведки не так много умелых и сильных разведчиков, преимущественно агенты по сбору информации.

Я скорбно молчал, давая Красину время, перечислить в уме всех известных ему немецких шпионов. На удивление, он вслух повторил два имени.

— Громов и Штихельман, самые возможные кандидаты на роль похитителей, — без всякой жалости, даже с некоторым удовольствием, сдал он своих связных. Как выяснилось из его мыслей, ему надоела их подозрительность и прижимистость в финансировании.

Подобная открытость разума персонажей этой реальности, почему — то, сейчас показалась мне очень зыбкой, не надёжной. Возможно потому, что оставалось действенным ограничение в удалённом чтении мыслей, наложенное мною самим.

— Вполне вероятно, когда — ни будь, придёт время расстаться и с этой своей способностью, — пришло твёрдое убеждение. Не знаю почему, но я был уверен, все мои сверх — способности исчезнут.

— Ну, хотя бы в моём реальном времени, — уже весело подумал про себя.

Сейчас же, всю намеченную у Красина программу я выполнил. Узнал, более чем рассчитывал, не раскрывшись сам. Не прибегая к агрессивным методам, одними сказками, уболтал опытнейшего подпольщика.

— Конечно, тут сказалось пренебрежительное ко мне отношение, как к ребёнку, — признал очевидную истину. Никаких особых талантов, мне применять не пришлось. Люди вообще болтливы, — только прояви готовность слушать, покажи заинтересованность и опережающую благодарность. В моём времени, эти принципы стали давно известными из книг популярных психологов, типа Дейла Карнеги, Владимира Леви и других.

Пришлось пятнадцать минут уделить на плавное завершение беседы, чтобы у хозяина осталось приятное впечатление о моём посещении. Не стоит относиться пренебрежительно к такому ценному источнику информации. Особенно учитывая, что в будущем, Красин станет довольно значительным лицом новой республики советов. Выходя от дяди Лёни, по-прежнему, через окно, уже отлично представлял дальнейший порядок своих действий.

Только один из двоих, указанных Красиным, немецких шпионов, знал планы похитителей девушек. Разузнав главное, не теряя времени, быстро переместился — телепортировался с велосипедом, до самолёта. Поднявшись в воздух, тут же перенёс себя в район предполагаемого хутора. С выключенным двигателем, на одном планировании, бесшумно приземлился возле предполагаемого поселения. Даже с высоты ночного неба, заметил в окнах двухэтажного особняка, подозрительную активность. Как ни странно, уже приблизившись к дому, всё ещё не ощущал присутствия в нём моих девчонок, хотя мысли всех остальных обитателей отлично читались. Только из планов двух бодрствующих охранников, уверился, что я попал точно туда, куда и стремился. Крадучись, пробрался через окно, привычным способом его растворив.

Не долго думая, вырубил обоих мужиков ударом ладони по атлантовому позвонку шейного отдела позвоночника. Быстро замотав им безвольные руки их же ремнями, спустился в подвал, где должны были содержаться пленницы.

Моя неспособность их прочитать объяснялась проще, чем я предполагал. Девушки оказались одурманенными солидной дозой наркотика. Именно поэтому, сознание пленниц не выдавало привычных импульсов здорового мозга. Практически, они были без сознания. Похитители, явно перестарались. Даже удивительно, что, первый и последний, призыв девушек о помощи дошёл до меня, несмотря на отказ от дальней связи с помощниками. Видимо испуг, при виде медицинской иглы, втыкаемой им в вену, был силён от природы. Не зря говорят, что друзья и влюблённые, иногда, могут чувствовать мысли друг друга, даже в обычной жизни. На этот раз случилось нечто подобное, — не относящееся к разделу сверхспособностей.

Девушки валялись на полу, как брёвна, даже не связанные. Взглянув на них повнимательнее, понял, что моих бойцов нужно срочно спасать. Обе обмочились и расслабили гладкую мускулатуру кишечника. Надежду, видимо, вырвало, что давало некоторую надежду на благополучный исход. Чуть задумавшись, вдруг вспомнил, как я оживлял убитых мною на второй день после захоронения трупов. Если уж такое проделывал, то вернуть тела девушкам на сутки назад, ещё не отравленные наркотиком, должно получиться легко. Видимо, мой провал с масштабным приёмом мыслей всех «зомби — помощников», оказал на меня через — чур значительное влияние. Теперь, боюсь неудачи во всех своих желаниях, даже давно опробованных. Почему — то, уверен, придёт время, так и случится. Данные мне случаем, или высшей силой, сверх способности, обязательно пропадут.

С некоторым опасением, с пугливой неуверенностью, приказал программе вернуть девушкам тела на состояние двухдневной давности. Решил, чуть подстраховаться. Вполне возможно, девчатам заранее подсыпали средства ослабляющие бдительность. Проникнуть в дом Половцева, не составляло особого труда. В это время, миллионеры ещё не были так предусмотрительны и настороженны как, в привычном мне, двадцать первом веке.

Ещё не видя движения, по одним только мыслям девчат, понял, что они полностью восстановились. Из закрытых глаз Эстери Беннигсен, тихо потекли слёзы. У Надежды Половцевой, заметно покраснели щёки. Девчата отчётливо вспомнили последние события, перед тем как они потеряли сознание. Я не стал более копаться в их мыслях, так как услышал, как Надя стыдится меня, ощущая свои мокрые трусы.

— Вы приводите себя в порядок, пока обезврежу всех ваших похитителей, — показал им на дверь в ванную и туалет.

— Их может быть больше, чем я видел.

— Заодно, подберу вам подходящую одежду, — тактично не заметил стеснительного положения бывших пленниц.

Последний из похитителей спокойно спал, несмотря на призывы о помощи двух, очнувшихся от моего удара, подельников. Осторожно связал ему руки и ноги полотенцами, не обращая внимания на его дикие крики. Отлично знал, что остальные двое, должны услышать его призывы о помощи. Просканировав будущее всех трёх шпионов, только одного решил оставить для выполнения секретных заданий в Германии. Остальные вполне пригодятся на вспомогательных работах, в моих закрытых территориях. Хотя людей, спасённых от смерти, туда пребывает с каждым днём всё больше и больше, лишние руки всегда пригодятся.

Ещё раз проверил узлы пут, на руках и ногах похитителей, прежде чем мы с девушками пошли к самолёту. Вместе с ними вытолкали аэроплан на ровную, более — менее подходящую для взлёта, поляну. Девчонки обрадовано болтали, как будто и не было похищения и ужасного состояния, в котором я их нашёл. Одежду я им нашёл только мужскую, явно не по росту. Та, что была в баулах, решил не распаковывать. В женских длинных платьях, по моде тысяча девятьсот шестнадцатого года, лететь в тесной кабине аэроплана не очень удобно.

— А где личный секретарь вашего отца, который был с вами? — спросил я Надежду, перед самым взлётом. Она беспомощно пожала плечами, сделав страдальческое лицо. Понятно, если они не помнили сами себя, то знать о судьбе попутчика совершенно не могли.

— Вот и ещё один кандидат в мои «зомби — помощники», — подумал хладнокровно.

— Не стоит его возвращать в общий поток времени. Всё равно он должен погибнуть через два года, в разгар гражданской войны.

— Ну что, — вопросительно поглядел на «Рысю» — Эстери Беннигсен.

— Доставить вас туда, куда вы и собирались? Удовлетворённо отметив радостный и молчаливый кивок, понял, что их здоровый организм преодолел краткий испуг похищения. Наркотическое отравление спасло их сознание от долгих переживаний по поводу пленения. Как говорится.

— Не было бы счастья, так несчастье помогло.

— Сейчас лето, уже начинает светать, — заметил я, указывая на яркую кромку рассвета.

— Ты сможешь показывать дорогу к своему дому? — посмотрел на Эстери.

Она неуверенно замялась.

— Я никогда не видела дорог с высоты, — призналась молодая графиня честно.

— Не могу дать полной гарантии, что не ошибусь.

Ободрив её дружеским шлепком по попе, подметил.

— Я буду говорить, где мы пролетаем, а тебе останется только подсказывать, куда, и в каком направлении, нам двигаться дальше.

Разумеется, я давно вызвал в памяти карту этого района и знал будущий маршрут перелёта. Не нужно умения читать мысли, чтобы заметить удовольствие, вспыхнувшее в глазах обоих девчат, когда они представили, как явятся в родовой замок Беннигсенов на аэроплане.

Незаметно посмотрел на часы, и с сожалением отметил, что у меня не получится разделить славу участниц боевых действий на германском фронте. С сожалением посмотрел на боевых лётчиц.

— Вы смотрите, не забудьте говорить, что вы участвовали в войне, только как медицинский персонал, — наигранно строго, погрозил девушкам пальчиком.

— Где — то уже прокололись, раз вас пытались захватить австро-германские шпионы, — дополнительно напугал боевых подруг. Те, молча, переглянулись. Ясно, что где — то трепались напропалую, не заботясь о конспирации.

— Вы хвастайте смело, — пожалел я девушек. Дал простой совет.

— Настолько смело хвастайте, чтобы у большинства создавалось впечатление, что вы привираете для красного словца, — озорно подмигнул им.

— Народ не сможет вам не верить, видя ваши реальные награды, но и поверить всему, тоже не сможет, слыша, как нагло вы врёте.

— Киса, — обратилась ко мне Надя Половцева, как только взлетели. Девушка не перегружена представлениями об этикете, потому спросила прямо.

— Может, ты возьмёшь нас с собою? — перекрывая шум мотора, крикнула она мне прямо в ухо.

Я грозно поглядел ей в лицо. От набегающего ветра щёки авиаторши раскраснелось, а из уголков глаз, срывались слезинки. Она несмело, слегка заискивающе, улыбнулась.

— Этот от ветра, — объяснила напарница, вытирая глаза.

— В наших самолётах кабины были со стеклянным колпаком, а здесь, даже очков нет, — проговорила она негромко, как бы для себя, но я отлично понял.

— Может действительно захватить их с собой? — размышлял, приземляясь на небольшую поляну вблизи небольшого, частично развалившегося, старинного шведского замка.

К нам бежал парнишка — подпасок моих лет.

Я заглушил двигатель.

— Василёк, — со смешным мягким выговором, обратилась ко мне молодая графиня, в нашем миру, «Рыся».

— Может быть, мы не помешаем твоей миссии, по причине которой ты летишь сейчас на Запад? — более изысканно, чем Надежда, попросилась она со мною.

Я лихорадочно прикидывал варианты дальнейших действий.

Конечно, мне хотелось, чтобы на таком важном и ответственном мероприятии как венчание, были мои друзья. Николая Романова, к разделу «друзья», было трудно отнести. Эти девчонки подходили больше.

— В принципе, ничего необычного, если меня придут поздравить с венчанием, местные жители, русского происхождения. Вся троица будет изображать благородное семейство, — папу с дочками. Заодно, Николаю, не так будет скучно, раз ему не удалось встретиться и сфотографироваться со своим кузеном, королём Англии.

— Даже неприлично, если самодержец России, появится без всякой свиты. Как раз эти девчата и составят ему компанию, Тем более, он их уже знает. Совсем недавно вручал им уникальные ордена, — наверняка запомнил каждую.

— Ты этого паренька знаешь? — спросил Беннигсен.

— Ему можно доверить ваш багаж? — кивнул в сторону фюзеляжа самолёта.

Секции для авиабомб были забиты их саквояжами и коробками с платьями.

— Я его не помню, — склонившись к моему уху, призналась графиня.

— Пани Эстер! — раздался громкий возглас, прерывающийся не менее громким астматическим дыханием. Подбежал старый пастух.

— Только сейчас узнал вас в этой мужской одежде, — восторженно кричал он, радуясь своим предстоящим рассказам об этом необычном приключении.

— Кто бы мог ожидать вас на этой крылатой машине! Расскажу в деревне, никто и не поверит.

— Хорошо хоть Базиль со мною оказался, — потрепал по длинным волосам парнишки подпаска. Деревня была на территории Финлядии, но говорил пожилой пастух на шведском языке.

— Смотри ты, — даже парнишка — подпасок оказался моим однофамильцем, — подумал с удивленим.

— Выходит, что сама судьба мне подсказывает изменение моих планов.

Подмигнул девушкам и весело приказал.

— Раз тут ваши знакомые, — кивнул головой в сторону пастухов.

— Можно спокойно оставить свой багаж им на хранение.

Графиня быстро сообразила забрать некоторую амуницию. Сразу предложила.

— Может быть, мы оденем свою форменную одежду для полёта? Она такая оригинальная и необычная. И мы в ней сойдём за мальчиков, — осторожно и предельно вежливо попросила Эстери.

Быстро взглянув на наручные часы, сухо скомандовал.

— Чтобы через пять минут были готовы, — чуть повысил голос.

— Будете присутствовать на моей свадьбе в качестве родственников.

Немного подумав, разъяснил подробнее.

— Вернее, только на венчании. Со стороны жениха, никого нет, вот вы и будете, как родня. Там ещё мужчина ждёт в гостинице. Все трое и будете моими представителями.

Девушки, не особо стесняясь двух крестьян мужского пола, быстро бросились переодеваться за фюзеляж самолёта.

День обещал быть солнечным. Красный диск солнца едва выглянул за дальним лесом на горизонте. По низким местам растекались клочья тумана. Невдалеке, нестройно мычали коровы, брошенные пастухами. От такой привычной картины защемило сердце. Как для меня, так и для паренька, в теле которого оказался, картина была до боли знакома и привычна.

Именно в момент этого необычного единения чувств, проснулись способности удалённого чтения мыслей моих помощников. По привычке выработанной недавно, пробежался по мыслям самых удалённых исполнителей. Для компьютерной базы данных, нет разницы, в каком месте планеты расположены персонажи, работающие на меня. За пять минут, пока девчата переодевались, просканировал все свободные территории земли. Именно в местах свободного проживания, находились тайные и важнейшие агенты влияния. Особые, тайные и закрытые от посторонних взглядов регионы в России и Австралии, управлялись по отработанной технологии. Проживающие там «зомби — помощники», никаких проблем вызвать не могли. Все новости с этих тайных территорий передавались через отдельных, уполномоченных лидеров, тоже из числа спасённых от гибели, потому исключительно преданных и управляемых.

Когда мы взлетели над землёй, кажется, я один проводил взглядом прекрасный утренний пейзаж, оставляемый за бортом самолёта. Обе моих подруги смотрели только вперёд, предвкушая новые, незнакомые приключения в столице Англии. Разумеется, я рассказал спутницам, где будет проводиться моё венчание. Надя Половцева порывисто расцеловала меня в обе щеки.

— Я так рада, что ты выбился в высшие круги европейского общества из своего Зауралья! — очень непосредственно объяснила она свою радость.

— Ведь если ты венчаешься в Англии, да ещё в Вестминстерском Аббатстве, значит твоя избранница относится к знатному роду, — логически предположила девушка.

Правда теперь, когда они оставили вместе с женской одеждой и парики, обе девушки стали совершенно похожи, на очень юных мальчишек. Во время войны, военизированная форма всегда была очень популярна среди молодёжи. Уверен, никто не удивится их появлению на улицах Лондона.

Буквально через пятнадцать минут, мы уже приземлились на знакомом поле возле Базилдона. Добраться до Лондона, втроём на одном велосипеде, не составило большого труда. Ровно в полдевятого утра я вежливо постучал в двери своего номера. Давно знал, что Николай забрал из ночного паба нашу знакомую английскую бандитку. Если точнее, Эмма Булман, сама напросилась в гости, мотивируя тем, что она боится идти в одинокую квартирку. Намекая, что это государь виноват, в ранениях её родственников, помещённых в госпиталь. Короче, она соблазнила Николая Александровича, который и сам был не прочь отдохнуть и расслабиться от слишком праведной семейной жизни.

— Вы все оделись? — нахально поинтересовался я на русском языке, когда в ответ на мой стук, раздался недовольный окрик царя на английском языке.

— Ну, кто там так рано? Только сейчас, услышав мой наглый вопрос, он вспомнил, что мои способности отличаются от тех, что привычны среди обычных людей. Не особо беспокоясь о приличиях, я, открыл двери номера своим ключом, взятым у консьержа. Девушки — лётчицы, уверенные во мне, смело ринулись за мной, и остолбенели от удивления, увидев самодержца Российского, в чём мать родила. Он, только что соскочил с кровати, разыскивая свою одежду, разбросанную два часа назад в темноте, в необузданном порыве страсти и пьяном угаре.

Несмотря на приписываемую царственным особам крайнюю самоуверенность и высокомерие, на этот раз, Николай Романов заметно стеснялся. Он совершенно не ожидал увидеть со мною, двух незнакомых подростков. Я решил спровоцировать его ещё больше, представив ему своих спутниц.

— Ваше величество, вы можете не беспокоиться относительно новых гостей. С вежливым, нарочито церемонным поклоном, указал на девушек.

— Это ваши, самые преданные подданные, награждённые лично вами, георгиевскими орденами.

— Вы их должны отлично помнить, — многозначительно и успокаивающе киваю ему, вручая гостиничный халат.

Только сейчас, Николя припомнил, где видел подобные военные костюмы. В голове у самодержца необычайно и странно перепутались, радость от узнавания знакомых лиц с испугом. Он не столько стеснялся девушек, скромных и верноподданных, сколько опасался огласки и новых сплетен, в дополнение тех, что ходили про Григория Распутина и государыню императрицу Александру Фёдоровну. Николай так перепугался, что забыл о моих необъяснимых сверх — способностях, в которых убеждался уже не один раз. Пришлось напомнить ему.

— Николай Александрович, — протянул я укоризненно.

— Как вам не стыдно подозревать военных авиаторов, проливавших свою кровь за вас, готовых отдать саму жизнь за Царя и Отечество? — искоса посмотрел на него, слегка покачивая головой.

— Как же георгиевские кавалеры могут оказаться низкими болтунами и сплетниками?

— Девушки прибыли сюда только для того, чтобы оказать вам должные почести, охраняя царственную особу, — открытой ладонью указал на него.

— Пока я, по известным вам обстоятельства буду вынужден оставить вас одного. Сам удивился, как ловко я выкрутился, совершенно не собираясь приводить аргумента, до которого додумался в процессе разговора. Обрадовавшись своей находке, увлечённо продолжил развивать только что рождённую легенду.

— Я надеялся, как и вы, что мы встретим вашего кузена, на попечение которого я мог оставить вас со спокойной душой, — грустно взмахнул руками, чуть разведя ладони.

— Но удача нам изменила, потому мне пришлось срочно привезти верных бойцов, которым я полностью доверяю, — покорно склонил голову, чтобы скрыть улыбку, невольно появившуюся у меня на лице. Я едва сдерживался от смеха, наблюдая, как Надежда с Эстер, буквально раздувались от гордости, которую ощущали от оказанного мною доверием.

Немного успокоившись и надев халат, Николай вышел в ванную. Надежда, тут же, напала на меня с вопросом.

— Киса, что же ты нам пистолетов не выдал? — по детски надула губки. Подруга сразу поддержала её.

— Вряд ли нам придётся их применять в центре Лондона, среди белого дня, но для солидности, было бы желательно вооружиться.

В моём багаже, который доставил кебмэн, имелись четыре пистолета, но все в кобурах для скрытого ношения. Предложил девушкам, только такие. К моему большому удивлении, им понравился необычный способ ношения оружия. Боевые стрельбы проводились в учебном лагере только три раза, так как лётчицы не планировались использоваться для наземных операций.

Никак не думал, что помощь девчонок может понадобиться так скоро, и не совсем по профилю из военной специальности.

— На следующих военных сборах, необходимо отвести больше времени на сопутствующие военные умения, — начал я планировать, расписание занятий следующей переподготовки.

— Кроме стрельб из разных видов оружия, не помещает изучить приёмы самообороны без оружия, ножевого боя, метание сюррикенов.

— Вообще, следующие учения будут проводиться в более спокойной обстановке, без спешки и суеты, — решал про себя, наблюдая как девушки любуются собою в зеркало. Надели оперативную кобуру поверх парадного кителя, с прикреплённым на шее георгиевским орденом. Смотрелось немного странно, на мой взгляд, но девицам, явно нравилось. Для них, главное, необычность ситуации соответственно и способ ношения оружия.

Пришлось особо объяснять, как располагать кобуру, чтобы удобнее выхватывать увесистые копии беретты и глока. Выбрал эти разработки наших «зомби — оружейников» из-за их солидности. В моей детской руке такой «аргумент» смотрелся весьма внушительно, чем отбивал у вероятных противников всякую решимость испытывать его убойную силу. Немного потренировал девчат обращению с незнакомым оружием.

Всё это время, Эмма Булман, наводчица грабителей, испуганно выглядывала из за одеяла, которое натянула до самого носа. В отличие от царя Николая, девушка постеснялась сверкать телесами, перед незнакомой компанией. Только вдоволь пощёлкав разряженным оружием, девушки вставили магазины и гордо вышли, делая вид, что не заметили девицы в постели Николая Романова.

— Мы займём позицию в фойе гостиницы, — деловито и почти профессионально заметила Эстери.

— Чтобы случайные люди не побеспокоили вас здесь.

Надежда Половцева, с лётным позывным «Пламя», честно призналась.

— Заодно присмотрим за велосипедом. Слишком уж он, парню за стойкой, понравился.

— Как он удивился его лёгкости, когда перенёс его в кладовую комнату, — с улыбкой вспомнила она недавний эпизод нашего прибытия.

Разумеется, мой вело — байк был создан с применением композитных углеродистых материалов, специально облегчённым, для перевозки на самолёте.

Кстати, Николай, тоже заметил его необычайную лёгкость, но как уверенный в себе человек, решил, оставить лишние вопросы до лучших времён.

— Мы должны позавтракать, — рассудительно напомнил Николай, как только вышел, уже полностью одетым.

— К сожалению, мне пора встречать своих гостей, — вежливо отказался. Предложил пригласить девушек, которые будут рады, составит ему компанию.

Пока мы беседовали по русски, Эмма, не особо стесняясь меня, быстро оделась. Она была заметно более встревожена, чем вчера вечером, когда я их оставил в пабе. Отрезвляющее утро спровоцировало рождение здравых мыслей. Девушка отлично понимала, — теперь, мы не нуждались в ней, как в гиде и компаньоне по злачным местам Лондонп. За содержание её родственников в больнице мы заплатили заранее, потому, она законно ожидала скорого прощания. По её грустной физиономии, было отлично заметно, что ей не хочется терять с нами знакомство. В тоже время, наводчица разбойников, не могла найти достойных аргументов, чтобы попытаться удержать Николая или меня. Наши непонятные разговоры на русском языке, дали ей понять, что у нас есть свои дела, свои планы на предстоящий день.

Она нравилась мне своей живучестью и деловитой гибкостью поведения. Ещё вчера, во время нашей драки с её отцом и братом, заметил её самообладание, редко встречающиеся у обычных женщин. Она не визжала не призывала на помощь. Не суетилась, при устройстве раненых родственников в больницу. Во всех общественных местах, которые мы с ней посетили, она держалась совершенно органично, как будто всю жизнь провела в дорогом столичном госпитале, ночном, полукриминальном ресторане. Да и сейчас, прячась под одеялом, ни сколько не комплексовала. Не понимая смысла наших разговоров, англичанка, как собака, пыталась уловить чувства и эмоции которые мы вкладывали в общение.

Эмма, поняла главное, — мы благополучно решили все свои дела, в которых её особе, места уже не было. Мне определённо нравилось её природное чутьё хищницы. Давно знал, люди из криминальной среды, самые приспосабливаемы и полезные для моих разноплановых начинаний. Вполголоса предложил своему сановному спутнику.

— Если вам понравилась эта англичанка, готов обеспечить её переправку в Петроград, — многозначительно замолчал, поглядев царю прямо в глаза.

— Дальше уже ваша задача, где её разместить и куда пристроить.

На самом деле, шустрая иностранка вполне пригодится для моей будущей пропагандистской работы. Уверен, что до захвата мира, мне необходимо завоевать его информационные ресурсы. Уже во многих странах работают солидные отряды журналистов пишущих под мою диктовку. Как бы ни было, такие преданные и ловкие люди, подобные этой англичанке, мне обязательно пригодятся. После октябрьской революции, она уедет обратно и будет изображать специалиста по России. Учитывая её искреннюю преданность, проявляемую уже сейчас, можно будет использовать её как шпионку, не заботясь о специальной психологической обработке.

Разумеется, царю я своих соображений не выложил. Он понял моё предложение как желание угодить лично ему, поэтому внутренне расцвёл до такой степени, что это отразилось на его бородатом лице, украсившемся счастливой улыбкой. Наконец — то, Николай Александрович всё более утверждался в симпатии ко мне.

«Симпатизировать кому-нибудь — это значит не бояться его, ждать от него радости. И это называется неэгоистичным!»

Фридрих Ницше.

Он перестал видеть во мне источник непредсказуемых неприятностей. Российский царь всё более ожидал от меня только радости и приятных новостей. Очень надеюсь, предстоящее сегодня венчание, не разочарует венценосного товарища. Слишком много посторонних лиц, задействовано в организации важного события в моей жизни. Только сейчас я понял, что дальнейшее усложнение моей жизни, в этой виртуальной реальности, невозможно без глубоко информированных координаторов, а не просто «зомби — помощников».

Глава 21. Свет чаще награждает видимость достоинств

Специально нанятый театральный продюсер, не обманул моих ожиданий. Вся организация приёма гостей, доставка их в гостиницу, лёгкий завтрак и транспортировка до Вестминстерского Аббатства прошли как по часам. К сожалению, в этом времени ещё не было специальной частной службы, по организации торжеств подобного масштаба. Пришлось закачивать необходимую информацию, исполнителю, прямо из интернета. Благо, что он был хорошо известен в аристократических кругах, потому его необычные старания оказались вполне успешными. Во всяком случае, в Лондоне, подобные услуги ещё не оказывались. Впрочем, даже в Америке, также переживающей общие экономические трудности, вызванные первой мировой войной, пышные свадьбы были непозволительной роскошью.

Возможно поэтому, такое большое количество любопытных скопилось на площади и в саду поблизости. Колледж гарден, практически был запружен отдыхающими и любопытными, которых собралось слишком много, по случаю выходного дня с такой хорошей, солнечной, погодой. Разумеется, свою роль сыграли объявления во всех крупных газетах Англии, по поводу предстоящего свадебного торжества приезжих австралийцев. Жителям Лондона было приятно видеть счастливое проявление признаков обычной жизни, в то время как в Европе тысячи людей умирали на фронтах. Для нас, как для австралийцев и чужаков, было простительно такое легкомысленное отношение к трагедии, разворачивающейся поблизости.

Весь отчёт о потраченных средствах мне выдал нанятый администратор — распорядитель.

Быстро просмотрев пункты расходов, удивлённо заметил.

— У вас не помечены расходы на это красивое оцепление из солдат в красных мундирах и высоких мохнатых шапках. Мужчина смущённо дёрнул плечами.

— Вполне возможно, в мэрии Лондона, решили перестраховаться в ожидании большого наплыва народа по случаю редкого сейчас представления, — обвёл руками площадь и сад.

— Видите, сколько народа собралось, что опасно во время войны. Вполне могут прятаться германские шпионы.

— А почему, именно королевские гвардейцы…, - распорядитель свадьбы, изобразил задумчивость, воздев глаза к небу.

— Гвардейцы появились, потому, что это место для британской короны очень знаменательное.

— Здесь короновались почти все монархи, а также, захоронены многие из них, — заметно обрадовался он, найдя такое простое и логичное объяснение дополнительному украшению свадебной церемонии.

— Было бы прекрасно, — заговорщически склонился ко мне будущий тесть.

— Если бы гости и вся свадебная церемония смогли сфотографироваться, на фоне этих узнаваемых мундиров и шапок.

Колонна карет, с нашими гостями, уже десять минут, с большим трудом, парковались на площади перегруженной любопытствующими зеваками. Я давно искал глазами моих кинооператоров, которые должны снимать на цветное, щирокоформатное видео, всё наше торжество. Пришлось мысленно обратиться к ответственному «зомби — помощнику».

— Вы когда подъедете? Скоро начнётся торжественная часть. Возможно, в церкви снимать запрещено по католическим законам, потому особо ценно, чтобы нас запечатлели на фоне собора и приветствующей нас толпы англичан.

В ответ на мой встревоженный запрос, раздался бесстрастный ответ «зомби — киношника».

— Мы были на месте за полчаса до назначенного времени. Две камеры расположены в скрытых местах вокруг входа, чтобы снимать всё в естественной обстановке. Три камеры будут работать прямо внутри. В холодном, почти равнодушном, отчёте я почувствовал лёгкий укор себе, за недоверие к профессионализму своих людей. Разумеется, мне это только показалось. «Зомби — помощники» не могли иметь эмоций, не относящихся к цели выполняемого ими задания.

Из простого любопытства, спросил.

— Как решили вопрос с электропитанием? Неужели успели батареи повышенной мощности создать?

Собеседник, как всегда чётко, доложил.

— Мы сняли двигатели с трёх самолётов. Теперь, всё как в обычном полёте, где эти цифровые камеры служили для лётного видеоотчёта. Основная проблема их применения, заключалась в звукоизоляции высоко-оборотистых движков. Транспорты с авиадвигателями, замаскированы под восьмиместные омнибусы. Основное пространство карет, занято звукоизолирующими прокладками. Как и рассчитывали, никто не обращает на них внимания. Единственно, что выдаёт их особенность, толстые армированные кабеля, тянущиеся к цифровым видеокамерам. На всякий случай, их охраняют специальные наблюдатели.

— Всё предусмотрено, для чёткого выполнения порученного задания, — закончил доклад «зомби — помощник». Его манера говорить, явно отличалась, от принятой в этом времени. Особыми были не только новые слова, изредка вставляемые старшим группы, но само построение фраз, краткое и только по делу, без привычной здесь велеречивости.

Немного успокоился, пока выслушивал мысленный отчёт руководителя группы видео-операторов. Только сейчас, осознал, что не на шутку разволновался. Как ни говори, для меня это первое венчание на таком уровне. Тайное венчание в нашей Мендерской церкви можно не считать, так как там не было приглашённых гостей, а поп с попадьёй были моими хорошими знакомыми.

— Как то там моя Зинаида? — вспомнил супругу и наших новорожденных детей. По старинному обычаю, им не торопятся давать имена, тщательно взвешивая все варианты. Конечно, посоветуются и со мною. Однако, очень сомневаюсь, что я буду возражать против выбранных женщинами имён.

Мои соображения неожиданно прерывает мысленное сообщение главы киношной группы.

— Наблюдатель на соседней крыше, передаёт, что к нам движется какое — то странное скопление повозок и конницы.

— Наверное, высокое официальное лицо, обязанное следить за порядком, предпочитает лично убедиться в спокойствии на вверенном ему участке? — думаю я успокаивая самого себя.

— В любом случае, на наше венчание получено высочайшее разрешение верховного епископа. Во всех солидных газетах, заранее размещены объявления о сегодняшнем торжестве.

— Может быть, кто — то из начальства, решил лично посмотреть на богатых австралийцев? Если, столько простых горожан не поленились потратить свой редкий выходной день на наш спектакль, то богатым бездельникам, а возможно, даже мэру, сам Бог велел.

— Неплохо бы дождаться руководство, — решил я моментально.

— Дополнительный официоз придаст солидности нашему торжеству.

Моего разрешения и одобрения никто и не спрашивал. Руководитель церемонии, как воспитанный гражданин Великобритании, тупо дожидался огромной кареты, плотно окружённой конной стражей. Только когда он припал на колено перед открывающейся дверью, я, наконец сообразил, что явился сам король, — Георг пятый. Пассажир быстро и обыденно выскочил из кареты и похлопал нашего церемонимейстера по плечу.

Только сейчас я вспомнил, что не видел Николая второго, царя России.

— Видимо, самодержец всея Руси и его импровизированная охрана, задерживаются.

— Мне самому придётся развлекать коронованного гостя, — понял я, и тут же поторопился к прибывшему Георгу. Он уже крутил в нетерпении головой, видимо, пытаясь разглядеть высокого братца в толпе.

Как только я подошёл к ним, организатор праздника почтительно представил меня королю. Пришлось так же присесть на одно колено, изображая должную степень подобострастия. Я старательно читал мысли короля, потому, предпочёл не выставлять себя на передний план. Впрочем, Георг не обращал внимания на массовку, собравшуюся вокруг.

Он был недоволен собою и личным секретарём, удосужившимся быть свидетелем того, как он попал в глупую ситуацию. Разумеется, это ему только казалось. Никто ничего и не подозревал. Все окружающие, включая эскорт, считали, что всё происходит согласно задуманному властителем плану.

С минуты на минуту, я ожидал появления Николая Александровича и сопровождающих его, Надежду и Эстери. Как мне удалось выяснить сразу, вся троица решили устроить пешую экскурсию. Даже Николай, не раз посещавший Лондон, никогда не наблюдал город изнутри, глазами местного жителя. Если разобраться, он и Петроград не знал таким, каким его видело большинство горожан. Задержались по дороге, моя троица экскурсантов, из — за того, что Николай решил снова подвернуть к Букингемскому дворцу. Несмотря на выказываемое мне равнодушие, он очень хотел увидеть своего сродного брата, — короля Георга пятого. Возможно, разряженные охранницы и похмельное состояние,спровоцировали его на повторную попытку пробиться до кузена. На этот раз, с ним не было меня, а левый глаз у него украсился заметным синяком, потому с ним даже не стали говорить. Более того, их чуть не задержали, когда дежурный офицер разглядел две солидных кобуры, на поясе у молодых людей в неизвестной военной форме.

Потому так и вышло, что последние несколько сотен метров, троица бежала бегом, спеша укрыться под моим крылом. Девчата сильно удивились, но не подали виду, когда услышали от царя случайную фразу, вырвавшуюся непроизвольно.

— Бежим быстрее, главное до Василия добраться, он с охраной разберётся. Чуть опередив царя, девушки, молча переглянулись. Эстери, хотя и графского происхождения, сообразила быстрее. Весело подмигнула приятельнице и, как бы случайно, провела по горлу. Надя понимающе кивнула, продолжая бежать впереди охраняемого. От Николая и сейчас, всё ещё попахивало вином. Даже сильный запах парфюма, которым гуляка воспользовался в гостинице, не перебивал аромат кабака, впитавшегося за ночь.

Так они и вбежали на площадь, — впереди девушки, в тёмно — синей военной форме, за ними плотный, высокий мужчина с небольшой бородой и усами и синяком под глазом. Охранники Георга, сразу насторожились, заметив подозрительное быстрое движение вдалеке. Ещё более насторожились, даже взяли оружие на изготовку, когда разглядели чужую военную форму и странные портупеи, угрожающе — непонятного вида и назначения. Пришлось быстро крикнуть на английском языке.

— Его высочество государь — император России, с охраной. Больше всех моим словам удивились гости из Австралии. Разве что будущая тёша, чего-то подобного давно ожидала. Амелия стояла, и самодовольно улыбалась, слегка склонив голову. Взгляды всех присутствующих были устремлены на необычную пару высочайших родственников.

Николай и Георг по русскому обычаю, как у них было заведено ранее, троекратно расцеловались и обнялись. Толпа радостно зашумела. Раздались робкие и несмелые аплодисменты. Николай быстро закончил приветствие, тихо обратившись к кузену.

— Вообще-то, я в Лондоне инкогнито. Нам обоим, совершенно не нужна шумиха в прессе, в то время как наши солдаты сражаются против Германии и Австро-Венгрии. Ведь все будут сразу ожидать, каких — то эпохальных решений и шагов, если узнают о нашей встрече.

Заметив непонимающий взгляд собеседника, сразу добавил.

— Моей единственной целью была краткая авиамоторная прогулка и поздравление со свадьбой моего хорошего знакомого, — он повернулся ко мне.

— Бэзил, — государь поманил меня рукой.

— Подойди к нам, я тебя представлю брату.

Георг удивлённо приподнял брови. Вполне возможно, произошло некоторое движение его губ, скрытых пышными усами, как у Николая Александровича.

— Мы уже успели познакомиться, — проговорил король задумчиво, на этот раз, внимательно меня разглядывая.

— Может быть, не будем мешать молодому человеку совершать брачную церемонию? — слегка склонил голову в сторону русского кузена. В этот момент я серьёзно испугался. Оба братца совершенно не собирались уделять время моей свадьбе. Хотя Николай и был предупреждён о необходимости своего присутствия на венчании, он, с пьяну и от радости неожиданной встречи, почти совсем забыл об этом.

— Ваши величества, — повысил я голос, чтобы меня слышали все наши гости.

— Я с большим моим почтением и величайшим уважением, приглашаю вас на самое значительное для меня событие. Склонился в коленопреклонённом поклоне, что теперь заметили все собравшиеся, не только приезжие из Австралии. Фактически, я поставил венценосцев перед неприятным выбором, когда представил зрителям эту говорящую театральную пантомиму.

Отказав мне, в такой мелкой просьбе, они потеряют симпатию наиболее чувствительной аудитории, у женщин. Стоять четверть часа на церемонии венчания, непростительная потеря времени.

— Там можно будет сфотографироваться и даже запечатлеться на синематической плёнке, — заманивал братцев с собой.

— А процедуру службы, попрошу максимально сократить, в чём я сам тоже заинтересован.

Услышав мои предложения, Георг, взглянул на своего кузена. Николай, одними глазами, выразил согласие. Король Англии, не колеблясь, взял своего братца под руку и молча повернул, в сторону величественно возвышающегося собора.

Царь оказался более внимателен к тому впечатлению, которое они оказывали на зрителей.

— Может быть, сначала подойдём к молодой и её родителям? — тихо шепнул своему попутчику.

Благо, что все гости находились уже в преддверии входа в храм. Теперь, венценосцы отыграли спектакль со своим участием в главных ролях, максимально выигрышно.

Оба, по очереди, поцеловали молодую невесту, пожали руку отцу и матушке, поприветствовали всех гостей милостивыми поклонами.

Давно заметил одну камеру, закамуфлированную под рекламную будку. Вокруг неё, постоянно крутились семь человек. Они изображали помощников распорядителя торжества и незаметно расставляли людей в наиболее выгодной для съёмок позиции. Более того, в один из моментов перед входом, когда собравшиеся выстраивались для торжественного начала, двое молодцов, незаметно и быстро, передвинули, тяжеленную на вид, будку в другое место.

Вряд ли кадры их этих съёмок войдут в основной фильм. Все, собирающиеся входить в церковь, старательно поправляли одежду, женщины, деловито прихорашивались для съёмок. На короткое время произошла заминка. Распорядитель не мог решить, какой паре следует войти под купол собора первыми. Если ранее, предполагалось, что первыми будем мы с Анжелой, а потому родители, то сейчас, он обратился за советом ко мне.

— Вы же хорошо знакомы с государем России, — констатировал он, тонко подметив то, что заметили не все.

— Может быть, вы обсудите с ними сами, — кивнул в сторону кузенов, живо беседующих о чём — то.

— В каком порядке им будет удобнее войти?

Смело подойдя к высшим аристократам, негромко поинтересовался.

— Тут распорядитель интересуется, в каком порядке нам с вами войти? — вопросительно поглядел из подлобья.

— Он, никогда не устраивал торжеств с королевскими особами, — извиняющее улыбнулся, слегка пожав плечами.

Георг взял решение на себя.

— Молодые идут первыми, мы, за вами, — слегка вопросительно глянул на брата. Николай утвердительно кивнул.

— Так где же ты синяк успел получить? — не обращая на меня внимания, продолжал прерванную мною беседу, Георг пятый.

Уходя, уже не слышал ответа царя, потому, пришлось воспользоваться программным методом. Читая его мысли, понял, что Николай стал совершенно обычным человеком, — он, наконец — то научился врать!

— В кабине самолёта, ударился при приземлении, — оправдался геройски.

— Стукнулся бровью, а синяк просто сполз под глаз, — быстро и ловко нашёлся государь, как будто всю жизнь получал фингалы.

Как только нам открыли высокие двери готического собора, сразу заметил две авиационные видеокамеры, замаскированные под ящики старинных фотоаппаратов.

— Нас в любой момент могут сфотографировать, — шепнул я невесте достаточно громко, чтобы предупредить всех остальных. Во всяком случае, следующие сразу за нами, Георг и Николай, замолчали. Родители Анжелы, шёпотом передали сообщение остальным гостям.

Величественность готической архитектуры поразила и меня. Огромные, продолговатые окна вверху, как бы поддерживались многочисленными колоннами. Никаких икон, вычурной пышности православных церквей, тут не наблюдалось. Несмотря на серость стен и множество колоннад, внутреннее пространство казалось достаточно светлым, хотя и строгим на вид. Особо интересным казался свод крыши, снизу похожий на позвоночник доисторического гигантского ящера. Что-то подобное я видел в музее Бухареста, когда был в Румынии в далёкой юности, по комсомольской путёвке от туристического агентства «Спутник». Ощущения торжественного благолепия, в этом храме, невольно охватили всех. Даже коронованные особы, сопровождавшие нас, заметно изменились в лице. С особой ясностью, почувствовал, что моя просьба о сокращении длительности торжества будет явно неуместна. Слышал мысли искренней благодарности большинства гостей. Такого великолепия они не могли видеть на новой земле Австралии. Переселенцам было не до украшения жизни, все силы и средства уходили на поддержание существования. Только теперь понял, почему высшими слоями населения на новом континенте так ценится возвращение на родину предков, которое я принимал за чудачество. Я просто не видел необходимости разбираться досконально до причин странной ностальгии, у моих новых земляков из Австралии. Так часто, в том, что нам выгодно в людях, мы не имеем склонности искать мотивации. Особенно, если мы замечаем симпатию к себе, всегда и прежде всего, относим подобную эмоцию к своим личным заслугам. Ничего удивительного, что Георг пятый, принял как должное желание заманить, его и Николая второго, на свадьбу в качестве свадебного генерала, вернее, даже двух генералов. Он даже представить не мог, что его используют в эгоистичных целях. Самое смешное, что с его помощью я собирался ограничить влияние Великобритании на Австралийском континенте. Именно для этого, он и служил для укрепления моего авторитета к влиятельных гостей свадьбы. Полностью уверен, что все австралийские гости, непременно похвалятся перед знакомыми на родине лицезрением двух царственных особ сразу.

Увеличившаяся толпа на площади, взволнованно и радостно зашумела, когда наша свадебная церемония показалась из собора. Гомон поднялся ещё громче, как только мы с Анжелой, в белом свадебном платье и чёрном костюме, вышли на высокое крыльцо. Крики усилились, не столько из-за нас, сколько после появления бородатых лиц коронованных кузенов. Их одинаковая, цивильная одежда, запутывала зрителей. Даже мне, находящемуся в трёх шагах от братьев, приходилось различать царя и короля, только по синяку под глазом у первого. Георг приветственно помахал рукой, что вызвало рёв восторга его подданных. Николай, тоже не отставал от братца.

Люди, всё прибывающие на площади, передавали друг другу одну и ту же новость.

— Союзники по АНТАНТе встречаются.

— Кузены сейчас договорятся, как Кайзера победить, — перешёптывались зеваки, любуясь на коронованных особ, более чем на молодоженов.

— А это свадебное торжество, наверняка для отвода глаз, — буквально говорили, озорные глаза и иронические улыбки, разглядывающие нас с Анжелой.

— Что же это за молодая пара, что поздравлять их явились два государя крупнейших мировых империй? — спрашивали себя другие зрители.

Наша свадебная процессия рассаживалась по каретам, когда ко мне подбежала боевая подруга, Надежда Половцева, более известная под позывным «Пламя».

— Что нам делать дальше? — спросила меня Надя взволнованно.

— «Рыся» осталась с государем. Николай с Георгом сидят в карете и о чём — то лопочут, — девушка, в военной форме более похожая на мальчишку, недовольно и по пацански дёрнула носиком.

— А графиня, похоже, понимает английский язык, потому, внимательно слушает всё, навострив уши, — предельно ясно, что девушка завидует подруге.

— Мне неудобно навязывать царю и английскому королю, наше общество, — опустила голову юная скромница.

— Понятно, что ты доставил Николая Александровича, для встречи с кузеном. Но мы тут совершенно лишние.

— Даже наши большие и страшные пистолеты под мышкой, не такая уж большая защита.

— Ошибаешься, — резко и быстро возразил я.

— Оружие вам досталось очень мощное. Самые лучшие, опытные экземпляры. Разумеется, не стал вдаваться в подробности, что пистолет «Гюрза», по образцу которого сделаны стволы, считается лучшим и в двадцать первом веке. Именно из нашего времени слизали чертежи «зомби — оружейники». Единственное усовершенствование, — значительно уменьшенный вес, благодаря большому использованию композитных материалов.

— Кроме того, у вас на руках будут переговорные радио — устройства, чтобы мы с вами могли связаться в любой момент, вызвав меня, — показал ей на омнибусы, примостившиеся вдалеке.

— Сходишь туда и скажешь старшему киносъёмочной бригады, чтобы оставил вам три портативных радиостанции с запасными батареями. Одну мне принесёшь, две возьмёте себе.

— Говорить по ним, только без свидетелей, — назидательно помахал указательным пальцем перед носом.

— Они очень секретные, потому их нельзя показывать никому, Николаю второму и Георгу пятому, в том числе.

Хорошо, что моя невеста, совершенно не понимала русского языка. Анжела, как и большинство гостей, внимательно и терпеливо наблюдали, как молодой адъютант царя подбежал ко мне о чём то переговорить.

Пока Надюха бегала за радио-трубкой, удивлённые родственники, решившиеся подойти к нашей карете, осторожно допрашивали меня по поводу таких неожиданных, не запланированных гостей. Отговорился только тем, что для меня самого это большой сюрприз. Тактичные, новые аристократы Австралии, постеснялись настаивать на более подробном разъяснении, хотя и почувствовали недоговорённость. Лишь новая тёща, теперь была абсолютно уверена, что я, действительно, внебрачный сын Николая второго, царя России. Впрочем, некоторые гости и родственники, приплывшие из Австралии, тоже подозревали большое родство новобрачных с правящими домами Британии или России. Появление двоих венценосных кузенов сразу, значительно запутало мысли свидетелей этого события.

К моему удовольствию, неожиданное появление правящих кузенов, быстро выветрилось из памяти гостей. Причина была до смешного проста. Впереди нас ожидал торжественный ужин в одном из лучших ресторанов Лондона, того времени. Специально выбрал для проживания всех австралийцев, отель Ландмарк, хотя и удалённый от центра, но с лучшей кухней.

Организатор торжественного ужина постарался на славу.

— На такой пир, не стыдно и короля пригласить, — через полчаса, по родственному, признался мне Чарльз Гарднер, муж сестры моей жены. Он немного перепил, потому, больше обычного был общителен и говорлив.

— Мы должны обязательно навестить моих друзей молодости, ставших теперь влиятельными людьми, — восторженно шептал мне на ухо свояк. Конечно, я знал, что мой новый родственник учился в Оксфорде, но его старые связи меня нисколько не интересовали. В моих дальнейших планах по захвату мира, ему отводилась скромная роль защитника природы Австралии, что должно оказать значительную помощь в завоевании её территорий. Тем не менее, с удовольствием согласился навестить его университетских друзей, уже завтра. Кто знает, чем могут быть полезны, такие неожиданные случайные знакомства. Тем более, мне нет нужды стараться, завоёвывать авторитет и доказывать свою серьёзность. Рекомендация моего спутника введёт меня в высшее общество самым естественным путём. Грешно не воспользоваться таким удобным случаем. Только сегодня я заметил первые признаки симпатии, с его стороны.

Давно понял, что он, как единственный зять богатой семьи, относился ко мне со значительным предубеждением. Его можно понять. Ведь ранее, всё внимание отца с матерью, уделялось единственно ему одному. Теперь же, появился претендент на разделение всех преимуществ, даваемых родством с дочкой директора банка и старшего чиновника городского управления. Вот почему, сегодняшнее необычайное представление в Вестминстерском аббатстве, произвело на учёного — биолога, такие значительные перемены. Он давно понял, что я имею собственные средства, притом не малые. Первые признаки изменения отношений между нами зародились сразу, как только я предложил ему возглавить благотворительно — научные исследования неизведанных мест Австралии и прилежащих островов. Разумеется, он сразу понял, что семейство Смит, при всём их богатстве, не могло позволить себе тратить подобные средства на благотворительность и науку. Чарльз был готов примириться с моим вхождением в семью уже тогда, но мой неопределённый социальный статус, продолжал оставаться прочным барьером между нами. Вот почему, показательное проявление близкого знакомства с королевским семейством Англии, окончательно примирило его со мною. Он сам был рад, гораздо больше меня, что наши родственные отношения так удачно сложились. Чарльз Остин Гарднер, — воспитанник самого привилегированного учебного заведения Англии, оставался навсегда преданным сословным предрассудкам чопорной родины. Вот почему, только сейчас он окончательно принял меня как равного себе. Более того, он надумал похвастать мною перед своими друзьями и товарищами юности. Из многословных и путаных объяснений подвыпившего родственника, я без всякого чтения мыслей понял его намерения и настроения. Под конец нашего общения, как часто делал последнее время, проверил себя, забравшись в его разум.

— Всё точно! — привычно обрадовался, всё больше замечая в себе развитие способностей угадывания мыслей по внешним проявлениям поведения говорящего.

Пока мы шептались со свояком, распорядитель банкета готовил приглашённый оркестр к выступлению. Свояк тоже заметил суету на небольшом подиуме.

— Ты танцевать умеешь? — спросил он меня по-свойски, и дружелюбно улыбнулся.

— Сейчас тебя все, на перебой, приглашать будут, — пьяненько хихикнул и подмигнул обоими глазами.

— Моей жене, ты тоже нравишься, — шутливо погрозил мне пальцем. Парню дела нет до его жены и моих с ней отношений. Чарльз действительно, нешуточно увлечён наукой. Согласно википедии, он умрёт только в тысяча девятьсот семидесятом году от диабета, успев сделать множество открытии в ботанике и биологии. К сожалению, его классическое образование в Англии не удалось закончить, в связи с переездом его родителей в Австралию. Возможно именно поэтому, он так стремится доказать друзьям детства своё благополучие на новой родине.

Я нисколько не боялся танцевать перед двумя десятками гостей, привезённых из Австралии. Слишком своеобразно и бурно начинался двадцатый век, чтобы живущие в нём могли требовать соблюдения каких-то жёстких правил. Всё подвергалось сомнению, в каждом человеческом начинании искались новые способы самовыражения и самореализации. Тем более, ещё в Австралии, изредка встречаясь в доме родителей Анжелы, мы тренировались танцевать с нею вместе. Как будто знали, что придётся выступать перед зрителями на собственной свадьбе. Я уже знал, что моя молодая жена заказала ту самую мелодию, что была на пластинке.

После нашего танца, встреченного зрителями на ура, ведущий дал слово родителям невесты.

Мне часто приходилось бывать на свадьбах в родном провинциальном Кургане (конечно в качестве видео-оператора), потому с большим удивлением подметил, что сегодняшнее торжество, почти ничем не отличается от наших, отдаленных на сто лет и тысячи километров. Амелия Смит, — наконец ставшая мне тёщей, плакала от нахлынувших чувств, вспоминая, каким ангелочком была её младшая дочурка. Анжела и сейчас слегка смахивала на ангелочка. В пышных воздушных юбках, развевающейся снежной фате, вокруг белокурых волос, шестнадцатилетняя невеста действительно казалась небожительницей, или куклой.

Тёща, как бы случайно, заметила, что ей трудно подарить нечто нужное тому человеку, у которого может быть всё, что он пожелает иметь. Кто-то из гостей высказался в том смысле, что она подарила жениху главное, — свою дочь. Все обрадовано засмеялись. Неприкрытое хвастовство банкирши, многих собравшихся, явно раздражало. Немного сбившись, тещёнька, тем не менее, продолжила свою речь.

— Мы, вместе с моим супругом, — она указала на Алекса.

— Решили подарить нашему новому родственнику, участок земли на зелёном континенте. По своим размерам, он превосходит все английские острова, более чем в два раза. От такой новости, обалдели все присутствующие, включая и меня самого. Разумеется, через несколько секунд я просчитал все причины такого щедрого подарка. Вернее, вспомнил, как сам предлагал Амелии оформлять на своё имя новые владения, покупка которых была невозможна для меня. Тем самым, убивал сразу двух зайцев. Приобретал земли и не выглядел через — чур агрессивным захватчиком. Например, покупка земли в Папуа — Новая Гвинея, пока недоступная мне из-за малого срока гражданства, должна быть проведена с помощью тестя. Там вообще, дело пока мутное, хотя и должно разрешиться благополучно.

Как бы то ни было, речь и подарок от тещи новому зятю, взволновали слушателей. Судя по первому дару, остальным гостям, полагалось дарить, нечто в том же роде. Стараясь избежать, а по возможности исправить, эту неловкую для гостей ситуацию, быстро встал с места, привлекая к себе внимание.

— Хочу высказать мою искреннюю благодарность за подобное внимание к моим нуждам, — нарочито глубоко склонился в длительном поклоне. Дождавшись тишины, неторопливо продолжил.

— Всем дорогим гостям, хотел бы заметить, что самым ценным для себя не считаю денежные вложения или подарки, что сейчас отметила уважаемая Амели Смит.

— Самое главное, чем мне могут быть полезны и важны мои друзья, — обвёл всех широким жестом каждой руки, поочерёдно.

— Та неформальная помощь и участие, которые мне могут оказать друзья и знакомые, используя свои профессиональные связи и опыт.

Почти прямо признался, что самым главным для меня будут не их деньги, а связи и влияние которое они могут оказать в моих коммерческих предприятиях. В моё время, подобные откровения могли грозить обвинениями в использовании должностного положения, в лучшем случае. Разумеется, я ни словом не заикнулся о моей благодарности, за их помощь. Все, молчаливо сидящие за столиками гости, отлично поняли, что такая женщина как Амели, всю жизнь оперирующая финансовыми потоками, никогда бы не сделала такого подарка, без пользы для себя.

— Выходит, помогать этому молодому гражданину Австралии весьма выгодно! — определённо сделали должный вывод, слушатели. Именно на такой эффект рассчитывал я и моя, теперь искренняя и безвозмездная помощница, Амелия Смит. Ушли в прошлое наши денежные расчёты за ту помощь, что оказывали они мне по скупке земельных акций, оформлению документов и подкуп государственных чиновников — землеустроителей.

Отлично понял, всё недосказанное тёщей. Теперь, работая уже на меня, директором банка принадлежащего мне, она была совершенно уверена в возвращении в семью потраченных ею денег. Решил подтвердить своё понимание момента и ожидания в отношении меня.

— К сожалению, не могу предложить ответный подарок моей родной и любимой тёще.

— Могу только пообещать, как ей, так и всем собравшимся друзьям и родственникам, — почтительно поклонился слушателям.

— Что там обещать, — воскликнул я подчёркнуто неформально, почти по детски искренне и непосредственно.

— Просто клянусь, что все потраченные на меня суммы, нематериальные заботы и внимание, вернётся вам всем, кто мне будет помогать, — снова поклонился публике сидящей за столиками.

— Вернётся не просто в двойном размере, но стократно! — воскликнул почти истерически, со слезами на глазах.

Неожиданно, со своего места вскочила новая родственница, Бригит Гарднер. Мои чувства, так театрально выказанные зрителям, не на шутку зацепили её.

— Зря ты, родной нам теперь человек, утверждаешь, что не имеешь подарка для родителей невесты.

Она решительно выбежала из зала.

Так как последнее время я старался не заглядывать людям в их мысли, то не мог предположить, какой сюрприз она мне приготовила. Буквально через полминуты, свояченица вошла обратно и водрузила на стол, услужливо освобождённый от посуды её мужем, большой плоский свёрток. Когда она принялась торжественно освобождать его от бумаги, я уже понял, что там могло быть. Этот подарок, моя родственница, сделала не столько для своих родителей, сколько для себя, из желания похвастаться перед собравшимися.

Конечно, я отлично помнил тот момент, когда я впервые побывал в мансарде её дома, отведённой для художественных занятий. Именно там, мы занимались любовью впервые, причём все вместе, втроём. В какой — то из моментов, во время кратких пауз, я быстро набросал портреты обоих девушек. Мне не нужно было смотреть на них. Память, поддержанная компьютерными ресурсами, отлично удерживала образ радостно — восторженной, впервые испытавшей сексуальное наслаждение, Анжелы. Портрет невесты оказался слегка доработанным. В частности, на плечи была накинута лёгкая белая рубашка, почти как сейчас, белое свадебное платье. Больше всего зрителей очаровала улыбка неземного блаженства, фантастически слитая с искренней детской радостью. Воистину, как фрукты бывают самыми сладкими под конец сезона, полностью созревшими, так и дети становятся самыми интересными, когда прощаются с детством.

Где-то в тайниках художницы, должен храниться портрет её самой. Видимо благодарная за такой подарок, родственница оформила холст с изображением младшей сестры и решила подарить его родителям, как бы от меня.

— Этот портрет заказал жених для родителей? — спросила солидного вида женщина.

Бригит торжествующе рассмеялась.

— Зачем же заказывать, если он сам умеет рисовать и писать маслом.

— Этот портрет работы жениха, — торжествующе произнесла она, поднимая картину над головой, чтобы весь зал смог её лучше разглядеть.

Гости искренне удивлялись, подходя к картине. Они явно не ожидали увидеть в человеке, имеющем известность как зять такого знатного семейства, какие либо другие достоинства, более реального характера.

«Свет чаще награждает видимость достоинств, нежели сами достоинства». Француа де Ларошфуко (1613–1680).

Теща, разглядев портрет внимательнее, расцеловала меня со слезами на глазах.

— Но как — же я заберу картину у самой хозяйки? — нерешительно спросила Амели у меня.

— Я сотворю ещё много портретов своей жены, — тут же ответил я, успокаивая всех. Бригит, тоже обхватила мою голову руками и нежно, даже слишком нежно, поцеловала, шепнув на прощанье.

— Сегодня я обязательно приду к вам ночью, мой, кажется, уже достаточно пьян.

Понятно, что сестра невесты желает рассказать приятную новость, что моё «лечение» подействовало. Через восемь месяцев она будет ждать ребёнка от меня. Именно тогда, месяц назад, мы с Анжелой, разожгли в молодой женщине небывалую страсть. Похоже, первая свадебная ночь обещает быть оригинальной.

Глава 22. Самое изысканное удовольствие

Остаток свадебного вечера прошёл беззаботно весело и приятно. Особенно по сравнению с первой половиной дня, заполненного серьёзными и ответственными матримониальными мероприятиями, при большом скоплении любопытствующего населения Лондона. Естественно, всех чрезвычайно удивило неожиданное присутствие на венчании, двух коронованных особ сразу. Никто и не думал относить их к обычным зевакам. Странное появление влиятельнейших людей мира, буквально ошеломило свидетелей. Даже сейчас, многие из наших гостей не отошли от пережитого события. Австралийцы, вполголоса, делились друг с другом пережитым. Постепенно, величайшее явление в их жизни, обрастало дополнительными реальными деталями и выдуманными красивостями. Все готовились к будущему пересказу необычайного чуда, на далёкой родине, в Австралии.

Тёща, тем временем, радовалась моему необычайному подарку, полученному, правда, из рук её старшей дочери. Серьёзно удивилась, открывшимся, у нового зятя, необычным талантам. Она так и сказала, улучив момент, после того как внимательно разглядела картину ещё раз.

— Конечно, я не большой ценитель изобразительного искусства, — но даже мой любительский опыт позволяет уверенно утверждать, что ты имеешь талант, вполне способный прокормить тебя и семью, — с недоверчивым уважением поглядела на меня.

— В твоём возрасте, иметь такие уверенные работы, может только будущий гений, — сделала, далеко идущий вывод. Без всякого чтения мыслей, отлично понял, что она немного сомневается в правдоподобности наличия стольких достоинств, в одном маленьком мальчишке. Тем более, когда — то, я честно признался ей в своём деревенском воспитании. Где и как, в глубокой Зауральской провинции, парнишка мог бы развить таланты живописца?

Во истину, мудра старинная русская присказка: «Слишком хорошо, — тоже не хорошо». Слишком много я прикидывался деревенским пастушком, изображая наивность и простодушие. Слишком много достоинств я теперь выказывал. Главное, что объяснять и легализовать, сейчас, свои неожиданные таланты, совершенно неуместно. Ведь получится, как будто только сейчас, почувствовав подозрения в отношении себя, я брошусь убеждать свидетелей в своей простоватости. Такое поведение, только больше убедит слушателей в подозрительности моей особы.

Заставить людей верить в свой ум, бывает достаточно трудно, но ещё труднее, убедить окружающих в свой наивности, если уже показал однажды хитрость.

— Ничего, — улыбнулся я про себя.

— Каждый верит тому, что ему больше льстит и полезнее в жизни. Даже если тёща засомневается в честном изложении моей биографии, может быть это, как раз лучше для дела. Что же за интересный человек, не имеющий тайн?

Самое главное, чтобы я был предан интересам семьи и своей молодой жене — её дочери. Пусть тёща думает обо мне, что угодно. Может считать меня хоть шпионом или агентом России в Австралии. Сейчас, как она ясно дала мне понять своим подарком, мы связаны очень прочными узами. Повязаны не столько родством, сколько материальными интересами, что может быть гораздо прочнее, в условиях подавляющей власти денег. В дополнении ко всему, через восемь месяцев, появятся мои дети от обеих её дочерей. Мать, без труда почувствует, что дочери неравнодушны ко мне в одинаковой степени. Сегодня, сама Бригита дала матери обоснованные подозрения в наших особо тёплых отношениях, сама того не ожидая. Слишком непонятно появление у неё моей живописной работы, неизвестной даже самой модели. Ничего страшного, если, как в любой нормальной семье, у нас будут свои «скелеты в шкафу», которые лучше не выставлять на всеобщее обозрение. Уверен, женщины будут скрывать моё прелюбодейство с обеими сёстрами даже от отца, что сделает нас соучастниками негласного заговора. Можно бы и матушку совратить, но тройной адюльтер будет слишком смелым, для такого юного мальчишки как я. А самое главное, я уже не ощущаю такой явной потребности к сексуальным утехам, какие у меня возникали сразу после появления в этой виртуальной реальности. Такое ощущение, как будто я постарел на пятьдесят лет, за три месяца пребывания здесь. Конечно, можно допустить, что в первые недели, после переселения в девятилетнее тело моего дедушки, запустился какой — то механизм, содействующий распространению моих генов путешественника во времени, пусть и виртуального времени. Но если дело обстоит действительно так, значит, существует какая — то программа, стереотип действий виртуального путешественника? Следовательно, опять всплывает, вечно беспокоящее, подозрение во внешнем управлении моими действиями.

Несмотря на всю самостоятельность своего поведения, мне упорно кажется, что имеется странная предрасположенность к определённому шаблону поведения, заданному неведомым кукловодом. Моё повышенное желание сексуальных утех, одна из таких странных особенностей. Как будто, кто — то свыше приказал мне размножаться. Но для того чтобы скрыть своё вмешательство, представил это как случайное явление. У меня развилось нечто вроде быстрого, (как от бокала шампанского) опьянения, вызванное ощущениями фантастических сверхспособностей. Ведь любая женщина или девушка, по первому моему желанию, готова принадлежать мне всем телом и душой. Разумеется, такая необыкновенная власть, не может не вскружить голову.

— Интересно, а как сейчас, с моей сексуальной потенцией? — задумался, наблюдая какими многозначительными взглядами, обмениваются, Бригит с Анжелой. Ещё в тот, самый первый раз, они дали обязательство помогать друг другу в получении этого, сравнительно невинного, хотя и запретного для обоих, сексуального удовольствия. В том момент, Бригит была замужем, а её младшая сестра обязана соблюдать правила приличия, установленные обществом для незамужней девушки. В настоящий момент, положение немного изменилось. Если Анжела уже имеет на меня полные права как жена, то её старшая сестра, по-прежнему, скована условностями замужества.

Гости подвыпили и заметно развеселились. Завершающее, — самое главное событие, этого длительного путешествия. Долженствующее обозначать как бы полюс, центральную точку, всех устремлений. Цель, всего межконтинентального путешествия, — наконец достигнута! Торжество, ради которого все приехали, успешно проведено, да ещё так необыкновенно удачно. Как часто бывает на свадьбах, на нас с невестой, уже не особенно обращали внимание. Гости, подружившиеся за время длительного морского вояжа, продолжали обсуждать события сегодняшнего дня и предстоящее возвращение домой. Бригит, не обращая внимания на собравшихся, сидящих за разными столиками, подсела к нам.

— «Бланманже», — обратилась она к Анжеле довольно громко, с заговорщической улыбкой. Благо, что за нашим столиком никого не было. Сразу понял, что она припомнила детское прозвание моей невесты.

— Вы мне с Безилом откройте свой номер, вечером, — в утвердительной форме, почти приказала нам, как младшим в семье.

— Надо бы посовещаться по одному важному делу и проследить, чтобы вы всё правильно сделали, что положено делать молодым, — заканчивая фразу, девушка встала и громко рассмеялась.

Она отлично знала свою сестру. Наверняка, обсуждали меня, между собой, уже не один раз. Событие, которым со мной хотели поделиться сёстры, мне хорошо известно. Уверен в этом почти на сто процентов. Ведь они обе беременны от меня, с того самого дня, когда я лечил Бригит от бесплодия.

Уже в десять вечера, нас отвели в роскошный свадебный номер, специально оформленный для молодожёнов. Мы не успели принять душ, просто сидели на постели, держась за руки, когда к нам постучалась сестра Анжелы.

— Чарльз уснул ещё за столом, — заявила она весело.

— Похоже, что он переволновался больше чем молодожёны, — со смехом заключила его молодая супруга.

— А тебе, мой дорогой Васенька, — моё имя она произнесла почти правильно, на русском языке. Не иначе, специально нашла русских в Австралии, чтобы выспросить ласкательный способ произнесения моего имени.

— Нет, нет, — отрицательно замахал руками.

— Сейчас я начал новую жизнь на новом континенте, потому обязан привыкать к новому имени.

— Очень прошу, называйте меня только по английски, — Бэзил.

— Наверняка, моё лечение от бесплодия подействовало? — заботливо заглянул в лицо Бригит. В ответ она радостно рассмеялась.

— Даже более того, мы, обе с сестрой, беременны. Что самое удивительное, именно с того раза, когда проводили то интересное «лечение» в мансарде нашего дома.

— Я взрослая девочка, в отличии от «Бланманже», и отлично знаю, что у нас с ней разные циклы.

— Хотя, — она примирительно улыбнулась.

— Победителей не судят. Вполне возможно, встречаясь с моей сестрёнкой позже, ты добился тех же результатов, что и со мной.

— Мама очень подозрительно смотрела на нас, когда под конец морского путешествия, обоих начало рвать, даже при самой малой качке, — осуждающе кивая головой, проинформировала Бригит.

— Обратного морского перехода, организм Бригит, может не перенести, — осторожно заступилась за сестру, моя молодая жена.

— Может быть, мы сможем улететь на твоих самолётах все втроём? — уже просительно, даже слегка заискивающе, спросила Анжела.

Только теперь я понял ту серьёзную просьбу, с которой хотела обратиться ко мне Бригит. А я размечтался. Решил, что меня будут склонять к групповому сексу, — наивный мальчишка. Всё оказалось гораздо прозаичнее.

Вспомнив свои недавние соображения об ослаблении сексуальной тяги, вдруг заявил нарочито задумчиво, даже печально.

— Вообще, лишний груз на борту самолёта, потребует дополнительного расхода ценного авиационного бензина, — поджал нижнюю губу, изображая досаду.

Бригит, совершенно не ожидавшая такого меркантильного поворота разговора, заметно растерялась. Беспорядочно замахала руками, прежде чем нашлась, что ответить.

— Это что значит? Мы должны тебе доплатить за мой вес? — в продолжение этой короткой фразы, её голос окреп, и появились резкие интонации недовольства. Она возмущённо посмотрела на сестру, как бы говоря.

— Что за муженька — крохобора ты себе нашла?

— Я понимаю, если по соображениям безопасности, полёт втроём был бы невозможен, — с едва сдерживаемым раздражением продолжила отповедь.

— Но, только из — за, «дополнительного расхода ценного авиационного бензина»…? — с ядовитыми интонациями в голосе, повторила мои недавние слова.

— Ты с меня деньги хочешь взять? — прямо спросила меня Бригит. Укоряюще глядела она не на меня, а на Анжелу. Младшая сестра совсем растерялась. Она чуть не плакала от неловкости ситуации, в которую неожиданно попала. Воспитывать и отчитывать меня, за недостойное поведение, было неуместно. Особенно, после красиво проведённого венчания и свадебного торжества. В то же время, старшую сестру ей тоже не хотелось обижать отказом. Она отлично помнила, как тяжело они мучились от морской болезни последнюю неделю.

Моя юная жена попала в патовую ситуацию. От безвыходности положения у неё навернулись слёзы на глазах. Заметив появление нездорового блеска за часто моргающими ресницами, поторопился сказать.

— Вообще, я считаю, дорогая свояченица, — наставительно и строго, заговорил довольно громко, значительно повысив голос на последних словах.

— Всякая дополнительная работа, должна оплачиваться, — исподлобья посмотрел на растерявшихся сестёр.

— У меня сегодня первая брачная ночь.

— А вы, два самых близких и родных мне человека, носящие под сердцем моих детей, — моя манера речи преобразилась в иронично — менторскую.

— Вместо того чтобы поздравить меня с моим самым великим днём, напали, с какими — то мелочами по поводу транспортировки какого — то груза?

— Вам самим — то не стыдно? — упал в огромное, роскошное кресло.

— Как это, «какого — то» груза? — наконец возразила Бригит обиженно, как ребёнок.

— Я же твоя родственница! — воскликнула она пафосно, явно не понимая, к чему я веду.

— Ты не только моя родственница, — протянул к ней руку, ладонью вверх.

— Ты, вероятная мать моего будущего сына, а рассуждаешь как чужая, совершенно посторонняя, женщина.

— Да если только потребуется, я затребую целую эскадрилью самолётов, чтобы мой ребёнок, у тебя в животе, не испытывал неудобств от морской болезни. Ведь почему-то, тебя же тошнило в последние дни плавания?

— Мне очень обидно, когда самые родные мне люди, обращаются ко мне как чужие.

— У меня есть большое желание наказать вас как маленьких, глупых детей. Не давая им опомниться и подыскать оправдания, командным, намеренно строгим голосом, произнёс.

— Быстро в ванную, обе! — указал рукой на дверь в соответствующую комнату.

— Сейчас, вас всех, лично отмою, чтобы после наказать не по-детски. Только сейчас, ощущая в моём голосе симпатию и наигранную суровость, сёстры несмело заулыбались.

Анжела, всё же разревелась, но уже от счастья. Всей душой, а не сверхспособностями, ощутил её настроение. Чётко понял, всю глубину эмоций супруги, радость от того, что я оказался порядочным человеком и ей, не пришлось во мне разочаровываться. Глядя на младшенькую, старшая сестра, тоже расплакалась.

Две дурочки, бросились меня целовать, измазав всего в солёных слезах.

— Я же тебе говорил, — размазывая по щекам слёзы из носа, кричала Анжела старшей сестре.

— Мой Безил, очень хороший человек, даже если не совсем правильно воспитан.

Бригит, лишь послушно кивала в ответ, беззвучно соглашаясь с моими высокими морально — нравственными качествами.

От понимания степени уважения ко мне, желание примитивных сексуальных утех, с обеими сёстрами, у меня резко пропало.

— Будь что будет, — мысленно махнул рукой, провожая сестёр умываться.

— Вам помочь? — деликатно спросил девушек, подведя к большой мраморной ванне. Я снова охладел к кобелиному делу. Бригит, по праву самой старшей в нашей компании, смело перехватила инициативу.

— Ты, дорогой новый родственник, имеешь привычку к очень нахальному поведению со старшими, с прищуром посмотрела на меня, критически склонив голову к плечу.

— На месте твоей жены, я бы наказала тебя, — погрозила указательным пальчиком.

Анжела сразу поняла, что сестра настроена миролюбиво и тут же подыграла ей.

— «Бриг», я полностью согласна с тобою. Моего мужа необходимо наказать. Он так любит играть чувствами людей, тем более самых близких ему.

— А как мы его накажем? — искренне заинтересованно устремилась к Бригит, забыв плакать и умываться.

— Мы с тобой грязные, — слегка задумчивым тоном, как бы размышляя, проговорила старшая из девушек.

— Ты пропылилась в дороге, пропахла ладаном в соборе, — принялась перечислять проблемы заботливая сестра.

— А если учитывать то, сколько людей тебя сегодня целовали и обнимали…, - деланно расстроено схватила себя, двумя руками за голову и покачала ею из стороны в сторону.

— Ну ладно наши, австралийские гости, но с тобою обменивались микробами местные аборигены, — девушка явно нахваталась знаний у своего мужа, известнейшего биолога.

Анжела непонимающе таращилась на сестру, не переставая глуповато улыбаться. Она отлично поняла игривый настрой близкой родственницы, но направление её речей оставалось для неё абсолютно непонятным.

— А какие это «местные аборигены» меня могли заразить? — не выдержала и спросила моя супруга.

— Все аборигены остались в Австралии, на нашей родине.

Я едва не расхохотался, а Бригит продолжила терпеливо разъяснять, не забывая деловито расшнуровывать корсет невесты.

— Тебя ведь целовали, не только наши гости, что приехали с нами из Австралии. К тебе прикладывался два брата.

— Разве этого не было? — посмотрела, почему — то, на меня.

— Если ты говоришь про двух этих бородачей, то первый, тот который с синяком под глазом, поцеловал меня прямо в губы. Он хоть не заразный?

— От него сильно пахло спиртным и табаком, — молодая девушка, инстинктивно передёрнулась от воспоминания неприятных мгновений.

— Кстати, кто эти богатыедядечки, что к ним так уважительно отнеслись, наши, мама и папа?

Я снова сдержал улыбку. Никак не думал, что моя супруга так и не поняла, кто присутствовал на нашем венчании. В принципе, ничего удивительного. В шестнадцать лет, мало — кому интересны политические дела вообще, а портреты стареющих лидеров чужих государств, в особенности.

Мы с Бригит, чисто рефлекторно и растерянно, переглянулись. Почти тот час оба грохнули весёлым смехом.

Просмеявшись, Бригит, с видимым удовлетворением заметила, покачивая в удивлении головой.

— Обязательно расскажу этот прикол маме и папе. Может быть, только они и поверят в реальность этого случая. Кому другому расскажи, всякий посчитает, это за простой анекдот.

Она укоризненно посмотрела на младшую сестру.

— Какая же ты у нас ещё глупышка, — ласковой улыбкой смягчила грубость слов.

— Едешь в страну, и не удосужилась почитать её историю, узнать правящих лидеров.

Анжела, слегка надув, без того пухлые губки, почти резко и быстро ответила.

— Я разве с дипломатическим визитом ехала? Мне дела нет, какие в Лондоне достопримечательности и кто сейчас у власти. Я готовилась к свадьбе. Только её и ждала.

— Думаешь легко ехать такую даль, без полной уверенности, что тебя встретит жених?

— Я так боялась, что с Безилом, — она дотянулась до моей руки и нежно погладила.

— В его длинном перелёте, может случиться поломка, или другая неприятность, — обиженно вывернулась из рук сестры, и сняла расшнурованный корсет через голову, самостоятельно.

— Твой Чарльз, постоянно пугал меня всякими неприятными предположениями. Ты сама разве не помнишь, как он удивлялся такому длинному перелёту?

Мне какая разница, кто к нам подходил поздравлять? Стояла как во сне. Жара, влажность, а я вся затянутая в шелка, которые не дышат.

— Мне ведь точно, надо хорошенько помыться, — юная жена, не стесняясь меня, деловито сняла нижнюю юбку, представив моему взгляду смешные панталоны с рюшками. Да, в такой одежде, просидев больше половины дня, поневоле захочется быстрее раздеться.

Я взглянул на старшую сестру.

— А тебе, разве ну нужна ванна? — спросил многозначительно, нарочито смешно поджав губы.

— Сестре поможешь помыться. Заодно, я вас осмотрю.

— Как там, — указал взглядом ей на живот, — Поживают мои подарки?

Двадцати трёхлетняя замужняя девушка, вспыхнула, как двенадцатилетняя институтка.

— Откуда ты узнал? — звонко выкрикнула, прерывающимся от волнения голосом.

Я самодовольно рассмеялся.

— Ты сама, только что, рассказывала, как вас тошнило последние дни морского перехода.

Решил немного притвориться.

— Я не утверждаю, что ты точно беременна, но все признаки у тебя на лицо. Ты же знаешь, что я разбираюсь в народной медицине.

— Вас обоих необходимо тщательно осмотреть на предмет установления сроков, — казённым тоном врача — гинеколога, проговорил деловито.

— Вот помогу вам отмыться… — не успел договорить, как Анжела, уже почти раздевшаяся, решительно воспротивилась.

— Не хватало, что в первую брачную ночь меня будет мыть молодой муж. Нет уж, ты иди в спальню, а мы с Бригит, поможем друг другу сами.

— Нет, что вы, я и не настаиваю, — театрально замахал руками, как — бы отгоняя комаров.

— Просто мне самому, совсем не помешало — бы помыться тоже, — разумеется, я не рассказал, что я, даже не умывался, за последние трое суток. Впрочем, любая грязь, легко исчезала с меня, стоило мне подумать об этом.

— Ну, хорошо, — слегка смущённо и задумчиво, проговорила моя молодая супруга.

— Как только мы помоемся, подготовим тебе ванну, перед тем как одеваться.

— Вот как раз одеваться, совершенно не стоит, — быстро возразил подруге жизни.

— Только халатики можете накинуть.

— Вы, сразу после ванны, идите в постель и ждите меня там, совершенно голые. Мне нужно провести вам гинекологическое обследование, а если понадобится, то и подправить течение беременности.

— Кстати, — проговорил возбуждённо-радостным голосом.

— Проверю совершенно новый способ определения пола ребёнка.

Бригит, как самая старшая и опытная, недоверчиво вытянула губы и слегка покачала головой.

— Да, конечно, — продолжил я уверенным голосом, противореча её невысказанным сомнениям.

— На первый взгляд довольно фантастично, определять пол ребёнка на таком раннем сроке беременности.

— Но, с другой стороны, получение положительного результата от одного моего сеанса, тоже не меньшее чудо, — вопросительно заглянул в глаза свояченицы.

— В настоящий момент я не могу гарантировать, что у вас обеих будет ребёнок. Тем более, обещать вам, точно определить его пол. Но то, что я постараюсь, попробовать применить древние знания шаманок и волхвов Сибири и Урала, это вам обещаю.

— Обещаю, больно не будет, — радушно развёл руки и широко улыбнулся.

— Постараюсь, сделать обследования максимально приятным и безболезненным, — с этими словами я вышел из ванной комнаты и улёгся на огромной кровати под балдахином.

Растянулся прямо поверх шёлкового, расшитого вручную, покрывала. Только сейчас, когда сестрёнки оставили меня в покое, внимательнее оглядел роскошную спальню, специально предназначенную для молодожёнов. В своей реальной жизни, начала двадцать первого века, мне не пришлось бывать в подобных гостиницах. Обои не просто бумажные, с тиснёным на них рисунком, но самые настоящие тканевые гобелены. Цвета спокойные, серебристо — фиолетовой гаммы. Причём, в тех же цветах выдержаны остальные детали интерьера. Даже деревянная мебель, покрыта полупрозрачным, тёмно — фиолетовым лаком. Сам номер не особенно большой, — всего две комнаты и большая мраморная ванна, совмещённая с туалетом и биде. Чувствовалось, что особо любовное отношение, дизайнер уделил, спальне и ванной комнате. Гостиная, она же столовая, выдержана в строгих, тёмно — синих тонах. Никакого серебристого, — как в спальне, или золотистого блеска, — как в ванной, здесь не было. Правда, гостиную я оглядел мельком, в полутьме двух настенных бра. Основное действо, как положено в свадебном номере, должно происходить в спальне. Огромная кровать, в ширину больше чем в длину, недвусмысленно указывала главную обязанность жильцов номера.

Только через полчаса, сестрёнки, в одних халатиках, вышли раскрасневшимися после купания.

— Дорогой, — тоном хозяйки, проворковала Анжела.

— Иди, прими ванну, которую мы тебе вымыли, — последние слова она выделила, так как считала подобный труд, за низкий, недостойный влиятельных и аристократических дам, какими они обе сейчас стали.

Против ожиданий, мне очень понравилось спокойное расслабление, даваемое горячей водой. Решил не учитывать ожидания моей молодой жены и ей сестры. Когда ещё выдастся такое простое, незатейливое удовольствие. Вообще, моя задача в этой виртуальной реальности не вкалывать, не крутиться как белка в колесе, а получать удовольствие от пребывания здесь. Только сейчас, казалось бы, не в самый подходящий момент, задумался.

— Зачем я так тороплюсь? Кто меня гонит? Кто устанавливает планы и цели, кроме меня самого? Я наделал столько детей, мобилизовал столько помощников, что теперь, могу позволить событиям свободно развиваться по воле случая. Лично мне, остаётся следить и время от времени подправлять последствия моих изменений. Самый главный и решительный толчок, я задал. Могу позволить себе спокойно дожидаться результатов моего вмешательства в историю человеческого общества.

Даже те люди, так называемые «зомби», что постоянно прибывают в мои тайные территории, больше не нуждаются в постоянном надзоре и руководстве. Хотя поведение, людей спасённых от гибели в реальности, не очень похоже на естественное, они отлично работают. Даже более того, делают порученные дела, исключительно старательно, не зная ни отдыха, ни выходных.

Выйдя из ванной, застал обоих сестёр мирно спящими на гигантском ложе для новобрачных. Едва приподнял край одеяла, Анжела сразу открыла глаза. По видимому, она, всё же, не заснула. Глуповато хихикнув, протянула ко мне руки.

— Дорогой мой муж, — промурлыкала очень тихо, чтобы не разбудить старшую сестру.

— Приди в мои объятия! — выдала фразу, явно заимствованную из любовных романов или синематографа. Чуть не рассмеялся, представив, как мы будем заниматься любовью, на глазах проснувшейся старшей сестры.

— Пойдём в ванную, — предложил шёпотом, кивая на выход.

— Не будем Бригит беспокоить, — прижал указательный палец к губам.

Моя молодая супруга, подобно змее меняющей кожу, стремглав выскользнула из под лёгкого одеяла. Ясно понял по выражению её глаз, как она фантазировала, о том, что мы можем делать в ванной на этот раз. Наши предыдущие, считанные соития, каждый раз непохожие друг на друга, давали огромный простор, для самых буйных, девичьих фантазий.

Как ни старались соблюдать тишину, сколько не упрашивал свою молодую жену уменьшить громкость, её страстные стоны разбудили старшую сестру. Бригит ворвалась в незапертую ванную комнату как фурия.

— Вы начали без меня! — с детской обидой в голосе, совершенно не свойственной её возрасту, выкрикнула она в момент пика наслаждения Анжелы.

Моя супруга оказалась на высоте положения. Совершенно не обратила внимания на стороннюю помеху, продолжая сладострастно стонать, сидя на мне верхом.

— Я тоже так хочу, — слегка удивлённо и обрадовано заметила Бригит.

— Мы с мужем даже свет не включаем, когда выполняем супружеские обязанности, — продолжала она размышления вслух, уже резко поникшим голосом. Не иначе, она предполагала наказать нас за то, что мы не разбудили её. Но обломать кайф Анжелы у неё не получилось. Моя жена, убеждённая в своих правах на меня как никогда, закончила прыжки, не обращая ни на что внимание.

Поднимаясь из ванной, за края которой она держалась, лениво и довольно выговорила сестре.

— Если мой супруг сможет, можешь попробовать занять моё место, — заметила снисходительно, выделив голосом «мой супруг».

У Анжелы стали появляться привычки единовластной хозяйки, хотя не прошло и суток с того времени как она вступила в права жены. Хорошо, что она точно знает, — сестра не может быть её конкуренткой, так как уже жената и живёт счастливым браком. Тем не менее, природный инстинкт заставляет её бороться за самца, даже с собственной сестрой. Почувствовал лёгкую враждебность я почти одновременной со старшей сестрой, отлично знающей свою младшенькую.

— Это отлично, что ты подошла! — очень радостным голосом, звонко и по мальчишески задорно, выкрикнул я, намереваясь в корне прекратить недомолвки между сёстрами. Не хватало ещё мне, чтобы тратил время на семейные разборки.

— Сейчас, пока моя дорогая супруга отдыхает, мы устроим показательные выступления, — предложил я уверенно, вылезая из ванны, на вершок наполненной горячей водой.

— Недавно видел священную индийскую книгу, полную рисунков разнообразных поз любви, — нарочито досадливо шлёпнул себя по голому бедру.

— Совершенно забыл, как она называется. Но главное не это. Важнее то, что я точно запомнил все тысячи рисунков, показывающих, какими способами можно доставлять удовольствие друг другу.

Бригит, обрадовано захлопала в ладоши.

— Знаю эту книгу, вернее слышала о ней, — оговорилась она скромно.

— Мне подруга рассказывала, которая тоже забыла название.

— Наверное, скрывает, — иронично вставила едкое замечание младшая сестра.

— Не хочет, чтобы ты знала больше чем она.

Я поторопился прервать назревающую ссору между сёстрами.

— А я обещаю, что добуду вам эту книгу, — положил руку на грудь в районе сердца.

— Пока её нет, прошу верить мне на слово и делать всё так, как я запомнил по рисункам из индийской книги.

— Там есть упражнения для двух женщин сразу! — восторженным голосом интриговал сестрёнок.

— Нужно организовать качели, и одна из вас, будет, раскачиваясь, садиться ко мне прямо на член. Конечно, управлять её движениями, должна другая подруга.

Давно заметил, при всём ультра — современном (по меркам начала двадцатого века) убранстве ванной комнаты, трубы не были спрятаны и открыто изгибались вдоль стен, под потолком. Из двух простыней, соорудили мягкие верёвки, плотно связав бёдра Бригит, чуть выше колен. Видя, в каком беспомощном и смешном виде предстала старшая сестра, Анжела заметно смягчилась.

— Ты не пугайся, Бриг, — заметила она ласково.

— Мы тебя не обидим, — говорила успокаивающе, связывая руки и ноги вместе. Получилось не совсем то, что ожидалось согласно рисунку из Кама — сутры, вытащенному мною из интернета. Специально подыскал нечто оригинальное и чудное, то, что самому интересно испробовать. Ведь я решил получать максимум удовольствия от игры, в которую случайно попал.

Во избежание переворачивания девушки, пришлось закрепить её под поясницей двумя полотенцами. Явственно ощущал, насколько взрослой девушке, старшей сестре, было неловко находиться в таком подвешенном положении. Неловко, разумеется, не в смысле удобства. Её таз и половые губы вывернулись наружу, почти под острым углом, благодаря плотно прижатым к телу бёдрам. Кроме всего, она не могла видеть то, что ожидало её женский половой орган, так как голова была запрокинута далеко назад. Не знаю, это ли предполагала поза из Кама — сутры. Единственно, чего удалось добиться, — полной зависимости девушки от внешней помощи.

Анжела, тонко ощущающая беспокойство и стеснение старшей сестры, наконец, перестала обижаться на неё. Она, выдавая свою заботу, спросила меня.

— Ей точно не будет больно? Ты помнишь, что нас обоих укачивало на корабле? Вполне возможно, что она беременна от тебя.

— Ты не забыл, своё намерение осмотреть нас на предмет сроков возможной беременности? — напомнила слегка ворчливо.

— Кстати! — изобразил я радость.

— Сейчас и займёмся этим. Поза самая располагающая.

— Подверни её зад чуть ближе к свету, — скомандовал я Анжеле, взявшей на себя роль ассистентки.

Конечно, никаких серьёзных обследований я не производил, так как и без того знал о беременности Бригит. Моя цель была гораздо прозаичнее, — возбудить девушку настолько, насколько это только возможно. Прикрываясь медицинским осмотром, раздразнил «пациентку» настолько, что её звериное желание заметила и младшая сестра.

— Я не знаю, почему вздрагивает Бриг, от каждого твоего касания, — наконец призналась она.

— Но я скоро наброшусь на тебя первая.

Как бы не заметив, последнего замечания молодой жены, констатировал с глубокомысленным видом.

— У пациентки явно выраженная беременность, приблизительно на четвёртой неделе.

— Раз сексуальные сношения ещё возможны, рекомендую их не откладывать, так как скоро, будет совсем нельзя, — нежно погладил промежность. Бригит дёрнулась очередной раз, беспомощно повиснув на простынях.

— Анжелка! — почти выкрикнула она.

— Сколько можно издеваться, разве не видишь, что я истекаю желанием быть покрытой твоим мужем, — резко убавила напряжённость в голосе, моментально опомнившись.

— Ангелочек, миленькая, ну качни меня навстречу членику твоего мужа? — впервые признала зависимость от младшей сестры Бригит.

Польщённая сверх всяких ожиданий, Анжела горделиво и молча, показала мне глазами, чтобы я доставал свой рабочий мужской орган. Ну как же, её молоденький муж, желанен старшей сестре настолько, что та унижается просьбами.

Только теперь, наблюдая и полностью управляя актом любовного соития сестры, Анжела поняла, что дарить радость другим намного приятнее, чем получать удовольствие одной.

Она впервые поняла мудрость старого изречений, давно известного ей: «Самое изысканное удовольствие состоит в том, чтобы доставлять удовольствие другим».

Лабрюйер.

Наконец — то, мне удалось добиться, хоть какого-то равноправия в отношениях двух сестёр со мною.

Вряд ли мне придётся часто навещать австралийскую супругу, потому — то, искренне дружественные связи любимых женщин, крайне важны. Подаренные им дети, скрасят время и отвлекут сестёр.

Глава 23. Ни одна вещь не возникает беспричинно

Свадебная ночь прошла необыкновенно насыщенно. Хотя мы уже неплохо знали устройство друг друга, уроки Камасутры очень понравились моей молодой жене и её старшей сестре. Что более примечательно, они понравились мне самому. Любовные отношения перестали ощущаться так остро, как сразу после попадания в виртуальную реальность. Всего за три месяца, моя личность сорокапятилетнего программиста, совмещённая с сознанием родного деда — пастушка, в тело которого перенёсся, значительно выросла во всех смыслах.

— Явно происходит некоторое взаимопроникновение двух наших менталитетов, — с улыбкой размышлял остаток брачной ночи.

— Хотя, какой склад ума может быть у беспризорного, практически дикого, подпаска — сироты?

Бригит благоразумно покинула нас в четвёртом часу утра. Хотя её супруг давно спал, крепко перебрав на свадьбе, она старательно оберегала семейное благополучие. Тем более, скоро должен появиться её и мой ребёнок.

— Сколько же моих детей появится в ближайший год? — попытался прикинуть точную цифру. Выходило не менее двух сотен. Это только учитывая, хорошо известных мне. Множество детей должно появиться при помощи шаманов и колдунов, исцеляющих от бесплодия женщин слаборазвитых регионов мира. Недели две назад, забрал у всех мой генный материал. Неожиданно я испугался большого наплыва моих дубликатов. Разумеется, дети, рождённые у индианки из Южной Америки, не будут похожими на меня. Похожесть их предполагается в другом, более важном аспекте. Почему-то я был уверен, что мои дети будут также связаны с компьютерной сетью моего времени и программой, управляющей текущим перемещением в виртуальной реальности. Хотя, родившаяся от Зинаиды двойня, пока не выказывала никаких особенных дарований, уверенность в особом предназначении моих детей, только крепла.

Последние два часа перед рассветом занимался разработкой автоматической программы, позволяющей моим будущим детям благополучно встраиваться в спешно создаваемые учебные структуры. Специальные интернаты уже строились на закрытых территориях в России и Австралии. Как всегда, старался отладить схему воспитания так, чтобы не требовалось моего личного вмешательства. В крайнем случае, подобное моё участие, было минимальным.

Моя женитьба на австралийке, должна обезопасить и полностью легализовать моё участие в захвате пустующих земель зелёного континента. По истории Австралии, заимствованной из интернета, хорошо знал, что именно после первой мировой войны сюда хлынет огромный поток беженцев из Европы и малой Азии. В преддверии будущей миграции народов, дал своей финансовой помощнице, а теперь и тёще, задание, скупать недорогое жильё и вкладывать деньги в строительство новых, недорогих, квартир. Надо же объяснить, появление у меня больших капиталов.

Совершенно неожиданно, первым посетителем нашего номера стал мой свояк и по совместительству, рогоносец, — ботаник, Чарльз Остин Гарднер. Увидев его в дверях, даже немного растерялся. Чуть не включил сканирование его мозга, но вовремя одумался, заметив счастливое выражение на его розовощёком лице. Вчерашняя пьянка, не отразилась на здоровом организме любителя природы Австралии.

— Ты готов ехать к моим друзьям? — торопливо, без всякого приветствия, выпалил он с порога.

— Нам надо выехать пораньше, чтобы успеть проехать за светло, пятьдесят миль до Оксфордшира, — новый родственник возбуждённо предвкушал встречу со старыми друзьями.

— Вообще-то, — он слегка замялся.

— Наша семья не из богатых, иначе бы мы не уехали в Австралию искать лучше доли.

— В столице я не имел деловых знакомых, так как оставил Англию в юном возрасте. Единственно, кто приходит в голову для визита, наши соседи да некоторые одноклассники и сокурсники.

— Разумеется, те, кого застанем дома, — извиняющимся жестом развёл руками.

Понятно, что парню просто хочется увидеть, родные, знакомые с детства места. Моё знакомство с товарищами его юности, лишь хороший повод вспомнить былое, повидать родные места. К тому — же, вся поездка будет проходить за мой счёт. Давно понял, что англосаксы чрезвычайно расчётливы и пекутся о выгоде больше всего. Уверен, такого количества гостей я не смог бы собрать, если бы не оплатил их дорогу и проживание.

Я быстро собирался в дорогу, когда моя молодая супруга проснулась.

— Ты куда? — удивлённо прошептала она, беспомощно хлопая длинными, слипшимися ото сна, ресницами.

— Спи дорогая, — заботливо подтолкнул одеяло, прикрыв обнажённое колено Анжелы.

— Прокатимся с Чарльзом по местам его детства. Небольшая экскурсия мне будет полезна. Ведь я собираюсь стать настоящим австралийцем, и знание исторической родины основной части населения зелёного континента только поможет мне стать своим на навой земле.

Анжела терпеливо выслушала моё, витееватое объяснение поездки. Ещё не закончив фразы, уже понял, что я поступил предосудительно, не поставив в известность о своих планах молодую жену.

Как и ожидал, австралийка, угрюмо и холодно, спросила в утвердительной форме.

— Бригит, конечно, тоже не сказали?

— Не вздумайте уезжать без нас! — приказным тоном прокричала подруга жизни, быстро выскакивая из-под одеяла.

— Через пятнадцать минут я буду готова. А ты, сходи и предупреди Бриги, если не хочешь расстроить с ней отношения.

— Сделай даже лучше, — она на секунду остановилась, голая по пояс, в смешных и длинных трусах с оборками.

— Скажи ей, что тебя попросил Чарльз, иначе она поссорится с ним, — с улыбкой погрозила мне пальчиком.

— Ты ведь не хочешь, чтобы моя старшая сестра устроила скандал будущему отцу нашего ребёнка.

Мне оставалось только кивнуть и броситься в другое крыло гостиницы.

Бригит, так и осталась в неведении, относительно, наших с Чарльзом планов, оставить их на целые сутки. Разумеется, планы ускоренного отбытия в дорогу, с треском провалились. Чарльз рвал и метал в негодовании.

— Откуда они только узнали, — театрально стенал он.

— Нам ехать туда шестьдесят пять миль. Теперешняя задержка на сборы, наверняка не позволит нам появиться в приличных домах засветло.

— Без специального приглашения, в вечернее время, не принято беспокоить хозяев своим визитом, — учил он меня, местному английскому этикету.

— Может быть, попробовать дозвониться к тем, кого мы собрались посетить? — предложил я, обогащённый опытом двадцать первого столетия.

Чарльз удивлённо уставился на меня.

— Разве тут можно звонить в такую даль? Может быть, у них нет телефона? И вообще, откуда ты узнал про такой удобный способ связи?

— У нас в Австралии, телефоны установлены только в городе и то, только самым уважаемым членам общества, — бормотал он, одновременно роясь в телефонной книге, предупредительно пододвинутой нам лакеем.

Отлично понял, что никогда не пользовавшийся телефонными справочниками, новый родственник, не сможет найти выход на междугороднюю линию. Уважительно спросил служащего отеля.

— Любезный, подскажите пожалуйста, как нам связаться с Оксфордширом?

Чарльз обрадовался, найденному мною выходу. Торопливо добавил, заметно гордясь произносимыми именами.

— Нам конкретно нужен, Вудсток, дворец Бленхейм, резиденция и родовое имение герцогов Мальборо.

Без того проникнутый уважением, гостиничный слуга, буквально оторопел и растерялся, чем только удлинил поиски необходимого адреса.

Как оказалось, пока не имелось точных номеров. Нужно было поднять трубку и просить телефонистку соединить с требуемым абонентом. Именно унифицированное, однотипное название, абонентов и было приведено в данном «телефонном справочнике». Как оказалось, телефонистками работали не самые грамотные и образованные леди, потому часто случалось, они не знали, как произносится и пишется, то или иное имя или название улицы.

Вот и сейчас, мы наблюдали, как слуга, уже имеющий опыт дозванивания в различные места по просьбам клиентов, называл девушке нужную страницу и строку текста. Согласно указаниям в книге, телефонистка перетыкала штекер в панели контактов телефонной сети.

Таким, допотопным методом, Чарльз всё же связался с нужным ему абонентом. Как я понял, каким — то Джоном. Имя показалось слишком простонародным и американизированным. Причём тут «родовое имение героцогов Мальборо», как горделиво, явно хвастаясь, диктовал мой свояк гостиничному слуге, я так и не понял.

К сожалению, Джон мог быть дома только до завтрашнего утра. Как мне объяснил добровольный гид по Англии.

— Ему нужно вернуться в полк. Он выбрал только трое суток, чтобы повидаться с родными.

— Джон готов встретиться с нами даже ночью, — горделиво шептал он мне, прикрывая трубку ладонью. В его голосе я почувствовал сожаление. Ясно, что задержавшие нас женщины не входили в его планы. Теперь, даже если мы выехали бы вовремя, обязательные остановки, по разным женским делам, непременно задержат нас в пути.

Совершенно неожиданно, мне пришла оригинальная идея. Не задерживаясь, тут же высказал её Чарльзу, всё ещё говорящему по телефону.

— Скажи своему Джону, что мы будем у него через полтора часа, — почти прокричал я ему, торопливо и возбуждённо.

— У меня стоит самолёт, готовый к полёту. Он совсем рядом с Лондоном, в Базилдоне.

Заметил, как прояснилось лицо родственника. Он радостно тараторил своему старому знакомому о неожиданной оказии. Ясно, что на том конце провода, весть о подобном виде транспорта, находящегося под рукой, приняли с уважением.

Самое главное, теперь Чарльз, перестал хмуриться и злиться на меня, за привлечение в нашу компанию, женщин.

Как бы то ни было, запрячь в карету коней, он распорядился самых резвых и сильных. Пока он договаривался с кучером о новом маршруте и изменившейся цене, вышли наши девушки. Они действительно уложились в пятнадцать минут. К сожалению, прихватили объёмистый чемодан.

— Ну не можем же мы появиться перед мужчинами в дорожной одежде? — заметив мой недовольный взгляд на него, парировала моя супруга.

Единственно, что я попросил, сменить чемодан, на менее габаритный, чтобы он поместился в бомбовом отсеке фоккера. Девушки, с радостью от предстоящего полёта, торопливо заменили багаж, воспользовавшись помощью горничных отеля.

Как и обещал, несмотря на небольшую задержку наземного путешествия, долетели мы точно к назначенному сроку. Хорошо, что два отдельных места лётчиков, были просторны, специально рассчитаны на перевозку пассажиров или дополнительного вооружения. Всё расстояние до Оксфордшира, честно пролетел над самой землёй, без принудительных компьютерных ускорений перемещения. Ухоженная и облагороженная человеческим влиянием, природа внизу, произвела на меня приятное впечатление. Любовался местными ландшафтами не меньше чем мои пассажиры.

Почти все поля под крылом, красиво покрыты ярко-зелёным пушком молодых всходов. Конкретная культура, конечно, нам была не видна. Особое впечатление производили реки, ручьи и озёра. Впрочем, река была одна, — Темза, вдоль извивов которой мы и летели. Недвижимая гладь озёр, явственно отражала нашу «гигантскую птицу». Чуть снизившись, теряли отражение в воде, так как рябь от мощных пропеллеров портила ровную поверхность водоёмов. Спугнули несколько рыбаков, бессильно грозящих нам далеко внизу.

Час полёта прошёл совершенно незаметно, наполненный массой интересных, быстро меняющихся, впечатлений. Встречали много красивых замков и богатых поместий, над которыми специально опускался, чтобы внимательнее рассмотреть детали. Около очередного, трёхэтажного замка, Чарльз попросил приземлиться.

— Вот мы и прибыли, — радостно отметил он нам, как только я заглушил двигатель.

— Здесь живёт именно тот, с кем я хотел познакомить вас больше всего, — признался он мне по секрету от наших дам.

— Остальных товарищей юности посетим по мере возможности.

Последние слова моего свояка услышали наши спутницы.

Его супруга, чрезвычайно довольная, что её не укачивало в самолёте как на корабле, решительно, но мягко, приказала.

— Ну, дорогой, нужно постараться, ведь мы на таком быстром транспорте.

— А здесь, — она обвела рукой прекрасный дворец на берегу большого озера, раскинувшегося неподалёку, — Мы пробудем до обеда. Состроила просительную и смешную гримасу.

— Надеюсь, твой влиятельный друг не буде возражать? Кстати, как его имя?

— Джон Стрэндж Спенсер-Черчилль, — горделиво проговорил наш гид. Девушки равнодушно выслушали имя аристократа, которое мне показалось очень знакомым. Разумеется, фамилия Черчилль, вызвала законный интерес. Уже через пару минут, точно знал из интернета, родословную Уинстона Черчилля и всех его родственников.

Добираться до замка, находящегося почти рядом, пришлось в обход озера, берега которого заросли огромными деревьями. Уже подумывал вернуться за велосипедом, закреплённым в специальном обтекаемом чехле на борту самолёта. За три поездки, мог бы без труда доставить всех пассажиров к дверям роскошного старинного здания. Совершенно неожиданно, нам навстречу выскочила простая деревенская бричка. Как выяснилось, он пробиралась по дороге скрытой деревьями и высоким кустарником. Понятно, что из замка не могли выслать за нами транспорт, так быстро. Улыбающееся и удивлённое, круглое лицо возничего, окончательно развеяло всякие сомнения. Он сам не ожидал увидеть приземление такого необычного транспортного средства. Быстро оглядев нас всех, мужчина сразу определил старшего, в нашей небольшой компании. Доброжелательно протягивая руку Чарльзу, произнёс, немного запыхавшись от гонки.

— Раз мы не на светском приёме, будем без формальностей.

— Леонард, — представился незнакомец в военной форме.

Австралиец, почтительно схватил его ладонь и с искренней радостью, чуть задыхаясь от волнения, признался.

— Вообще — то, мы с вами встречались. Нас знакомил ваш младший брат.

Англичанин, как будто не заметил этого, вскользь брошенного признания, и продолжал знакомиться со всеми присутствующими.

— Можно просто Уинни, — говорил он уже девушкам, целуя им кончики пальцев.

Меня, стукнул по плечу, приобняв за плечи.

— Завидую тебе Безил, — признался он мне со смехом, после того как я представился.

— В таком молодом возрасте, ты уже прокатился на аэроплане.

— Я, в твои годы, даже на машине ещё не ездил, — продолжил он улыбаясь.

— Правда, тогда, они ещё только появились. На них боялись садиться старые и молодые. Только самые смелые и взрослые, отваживались оседлать железного коня.

Теперь, я уже точно представлял, кто передо мною, — Уи́нстон Леона́рд Спе́нсер-Че́рчилль в свои неполных сорок лет. Он, лишь два дня назад прибыл из Лондона, чтобы отдохнуть после тяжёлой жизни фронтового журналиста. С утра до вечера катался на бричке, по тихим уголкам знакомых с детства лесов и полей. Потому и заметил нас первым именно он, хотя не был в курсе утреннего звонка его брату. Так и получилось, что случайные, бесцельные поездки Уинни, избавили нас от утомительного пешего путешествия вдоль озера. Карета, посланная его младшим братом, встретилась нам на полпути к дому. Мы не стали пересаживаться в неё, вняв увещеваниям нашего родовитого возницы, Уинстона Черчилля. Карету, с двумя грумами, отправили охранять самолёт.

— Места у нас чрезвычайно спокойные, — извиняющимся тоном признался хозяин.

— Но за время войны много людей в Англии, совершенно обнищало, и бродят по лесам вдали от своих родных мест.

За оставшееся время совместного путешествия, будущий премьер — министр Англии, успел подробно выспросить нас о цели приезда на историческую родину. Разумеется, он сразу уловил особенный австралийский акцент. Кроме того, девушки, поторопились сознаться, что они приезжие. Не иначе, они ощущали некоторое неудобство, за своё нежданное появление, к таким богатым и знатным людям. Бригит, как самая старшая и рассудительная, скромно призналась.

— Будьте к нам снисходительны.

— Мы действительно не знаем всех правил этикета выработанных здесь веками.

— Свалились к вам, буквально на голову, — оправдывалась она, как будто незнание правил поведения, отменяет необходимость их соблюдения.

— Мы знаем, что Чарльз договаривался только о себе и своём новом родственнике, — Бриги, довольно небрежно, махнула рукой в мою сторону.

— Но я, как супруга Остина Гарднера, — повторно поклонилась Уинстону с высокомерным видом хозяйки.

— Анжела, — как молодая жена Безила Смита, мы просто не могли не составить компанию нашим мужьям.

Черчилль быстро сообразил, что наше появление не простая случайность. Слишком известным и значимым, было родовое имя династии Мальборо, чтобы простой эмигрант, решился появиться здесь пользуясь старым, почти детским знакомством с одним из братьев. Да ещё, захватил всё своё многочисленное семейство.

Хитрый журналист и будущий политик, осторожно принялся расспрашивать о визитах, которые мы успели сделать, находясь на английской земле. Чарльзу пришлось сознаться, что мы прибыли в Лондон только вчера. Буквально весь день был занят приготовлениями, а затем и проведением, торжественного венчания в Вестминстерском аббатстве. Одно это название, сразу позволило внимательному слушателю, каким без сомнения был Черчилль, сообразить об уровне претензий молодой пары. Он слегка улыбнулся.

— Какие же приглашённые гости были на вашей свадьбе? Наверняка герцоги и пэры?

Его неприкрытая ирония, подействовала как красная тряпка на быка. Хотя в данном случае, «быком» предстала, молодая женщина, — Бригит Гарднер.

— Все гости приехали вместе с нами, из Австралии, на зафрахтованном судне, — обидчиво поджала губки, давая тем самым понять степень финансовой состоятельности молодых.

— Местных жителей на венчании было только двое, — она замолчала, многозначительно выдержав паузу.

— Ваш Георг пятый и мужчина на него очень похожий, видимо родственник, — замечание про родственника, сделала весьма пренебрежительно.

Только сейчас, я сообразил, что Бригит и её муж даже не поняли, кто был тот «мужик с синяком», что поздравлял нас на венчании, троекратно целовал Анжелу и меня. Конечно, моя невеста рассказала, как противно от того пахло перегаром и табаком. Матушка девушек, помня данное мне обещание, не призналась дочерям, что этим пропойцей был никто иной, как государь России, Николай второй.

Черчилль, не удержался от высшей степени удивления, не смотря на всё своё аристократической воспитание.

— Да быть такого не может! — воскликнул он запальчиво.

— Чтобы король Великобритании явился на венчание неродовитых австралийцев? — неожиданно оборвал свою рискованную, почти оскорбительную, эскападу, явно не доведя её до конца.

Надолго замолчал, по видимому обдумывая варианты, того, кто мог быть с королём в храме.

— А как настоящее имя жениха? — неожиданно спросил наш возничий прямо меня, с неподдельным интересом в глазах.

— Безил Смит, — звучит как то слишком конспиративно.

— Такие имена дают обычно агентам или подпольщикам. — уставился на меня с нескрываемым любопытством.

— При рождении, моё имя звучало как Василий, — ответил я спокойно, слегка стесняясь под его пристальным взглядом. Последнее слово, — своё имя, проговорил на русском языке.

Моментально понял, что свою фамилию уже нет нужды произносить. Опытный интриган, сразу определил мою национальность. Тем не менее, он постарался ничем не выдать своей догадки, только добавил прыти своей лошадке, без того уставшей от недавней бешенной гонки за самолётом и теперешней транспортировки пятерых пассажиров.

Всю оставшееся время пути, он больше не подшучивал, не провоцировал, был чрезвычайно вежлив и приветлив. Подробно выспрашивал Чарльза, когда их успел познакомить его младший брат. Разумеется, он забыл ту случайную встречу, но сейчас, посчитал нужным изобразить радость припоминания и даже, узнавания. Только передав нас в руки своего брата, прежде, старательно перезнакомив его с приезжими, Черчилль торопливо удалился, сославшись на необходимость переодеться с дороги.

— Кстати, — поднял вверх палец Чарльз Остин Гарднер, с хитроватым выражением лица.

— Нам бы тоже не помешало переодеться, — улыбнулся, плавно переведя указующий перст на чемоданы, стоящие поодаль.

— Иначе, зачем мы брали столько гардероба?

Девушки отправились в отведённые им комнаты, а мы, с Джоном Черчиллем, продолжили беседу, перебравшись в закрытую оранжерею.

Оказалось, среди богатых и знатных семей Англии, давно принято создавать специальные уголки флоры и фауны южных колоний. Хотя, был разгар английского лета, температура здесь была ещё выше, чем на открытом воздухе. Чрезвычайная влажность и экзотический запах южных цветов и плодов, напоминал тропики.

Младший брат, явно удивлённый непонятному вниманию, уделённому его гостям, постарался принять нас максимально радушно. Как я понял, в эту оранжерею, водили только самых дорогих гостей, на которых требовалось произвести исключительно благоприятное впечатление.

— Ты обзавёлся собственным самолётом, и научился пилотированию, — взял «быка за рога» старый знакомый Гарднера. Благодаря более высокому положению и возрасту, он мог позволить себе некоторое панибратство с моим свояком. Чарльз отлично понял игру амбиций аристократа. Содержание подобной оранжереи, требовало в год столько же затрат, сколько приобретение подобного самолёта.

Мой новый родственник оказался не менее ловким хвастуном.

— Нет, что ты, дорогой Джон, — махнул пренебрежительно рукой.

— Откуда у меня такие деньги, чтобы расходовать их на подобное развлечение, — открытой ладонью указал на меня, скромно стоящего в сторонке.

— Это мой молодой свояк, позволяет себе такую роскошь, чтобы добираться из Австралии до Англии на сменных самолётах. Не обращая внимания на вытянувшееся лицо аристократа, родственник продолжал, как бы жалуясь.

— Для того и уговорил его попробовать удобства полёта, так как моя жена с сестрою, решили добираться обратно вместе с ним.

Деловито развёл руками.

— Должен же я решить, насколько, такому молодому пилоту, можно доверять жизнь моей дорогой супруги.

— Ты … хочешь сказать, что самолёт принадлежит этому молодому человеку? — молодой хозяин перевёл взгляд на меня.

— Он сам им управляет?

— Вы тоже англичанин? — обратился, на этот раз, прямо ко мне, видимо сообразив, всё неприличие обсуждения человека в присутствии него самого.

Мне оставалось только скромно улыбнуться и сознаться в своих правах, на виденную им, в небе над своим домом, авиатехнику.

В разговоре двух знакомых англичан, решил занять позицию, молчаливого соглашательства.

Сам в беседу не лез, изображая замкнутого и слабо понимающего суть беседы, иностранца.

Правда, младший из братьев Черчилль, пока не знал о моём русском происхождении. Буквально через десять минут, к нам присоединился старший из братьев. Он встретил нас, как будто не видел целый месяц. Его радость, по видимому, была настолько противоестественной, что Джон с подозрением смотрел на старшего брата. Как я знал из истории, Уинстон Черчилль всегда был не прочь приложиться к горячительным напиткам, если не сказать, — злоупотреблял.

Вот и в этот раз, Джон, чуть было не решил, что его братец выпил до обеда, что категорически недопустимо в высшем свете, особенно при посторонних. Желая ввести старшего брата в курс только что обсуждаемой темы, младший, указав на меня исключительно деликатно, даже с небольшим поклоном, заметил.

— Мы только что обсуждали богатство простых жителей наших недавних колоний. Ты представляешь, что молодой человек в таком возрасте владеет не просто самолётом, но умеет им управлять. Его перебил австралийский гость.

— Ты не сказал, что он перелетел на нескольких подобных самолётах из Австралии прямо в Англию. Мы вылетели всего час назад с поля под Базилдоном.

— У меня были серьёзные сомнения в способности долететь обратно, тем более с ценным грузом, — интриговал Чарльз, гордясь вниманием к его словам таких значительных персон. Он никак не ожидал особо хорошего отношения, от старого, практически мимолётного, знакомства с высшими аристократами Англии. Именно поэтому, он опасался приглашать свою жену с её сестрой.

Джон перебил хвастливую речь гостя.

— Такой чудесный молодой человек, — внимательно присмотрелся ко мне.

— Практически ребёнок! — воскликнул удивлённо.

— Мы совершенно смутили его, не давая вставить слова в нашу беседу. Хотя, как раз его мнение, нам было бы наиболее интересно.

— Как он добился таких значительных успехов в пилотировании?

— Где смог заработать такие средства, позволяющие купить, или арендовать, такое количество самолётов, что на них, как на перекладных, можно добраться до другого континента?

Уинстон, слабым кивком головы, притишил восторженные вопросы младшего брата.

— Не буду тебе говорить лишнего, дорогой брат, но замечу единственное, что объясняет многое, — поднял указательный палец вверх.

— Наш юный гость русского происхождения, — многозначительно замолчал, как бы оставляя окружающим время, для домысливания.

— Уважая чужое инкогнито, — Черчилль, всё так же весело, как — то даже озорно, посмотрел на меня.

— Замечу, только одно, что он имеет полное право на наше уважительное, даже почтительное отношение, — слегка поклонился, шутливо сняв несуществующую шляпу.

— Ты попомни мои слова, — обернулся он в сторону младшего брата.

— Мы, ещё будем гордиться, что принимали у себя этого молодого человека, — он дружески положил мне руку на плечо. Мне ничего не оставалось, как перевести всё в шутку, так как мой попутчик выпучил глаза от удивления, не в силах понять, какой спектакль перед ним разыгрывается. Чарльз не мог поверить, что подобные знаки внимания, со стороны родовитых лордов, высказываются ко мне всерьёз.

— Вы правы, господа, — встал я в позу Наполеона, засунув руку за отворот рубашки и задрав горделиво нос.

— Вы верно уловили то финансовое благосостояние, что принадлежит мне и моей новой семье.

— Уверяю вас, через некоторое время, весь мир ещё услышит обо мне и моих начинаниях.

«Плох тот капрал, что не мечтает стать генералом,» — привёл цитату на французском языке, чем вызвал явноеудивление своего родственника.

— Почему-то я полностью уверен в вашем высоком предназначении, — обратился ко мне Уинстон Черчилль с улыбкой, как к коронованной особе, на «Вы».

— Рассчитывайте на мою помощь во всех ваших мероприятиях, — он двумя руками взял мою ладонь и дружелюбно потряс.

Ответив на его рукопожатие, тем не менее, решительно выдернул руку из его пухлых ладоней.

— Слишком большие обещания уменьшают надежды на их исполнение, — довольно нахально, заметил английской поговоркой, в чём тут же признался.

— Прошу простить за грубоватую остроумность английских пословиц. Не требую от столь уважаемых господ несбыточных обещаний, так как сам пока не знаю, смогу ли ответить на них подобной любезностью. Во всяком случае, могу категорически обещать, не делать ничего во вред лично вам и народу Великобритании.

Все, кроме Уинстона Черчилля, с удивлённым любопытством посмотрели на меня, пытаясь понять, когда нужно смеяться. Пришлось добавить, сделав, подчёркнуто горделивое выражение лица.

— Да, совсем забыл, всем остальным народам мира я тоже обещаю не вредить, так, им всем и каждому передайте, как будет время и возможность, — снисходительно махнул рукой, как о какой — то незначительной мелочи.

Только сейчас, Джон с Чарльзом, дружно и облегчённо, рассмеялись. Почти тотчас их поддержал Уинстон. Точно так же, подобно мне, как бы в шутку, ответил на мою тираду.

— Обещаю, использовать все свои связи для помощи в ваших делах, разумеется, если они не будут нарушать права, или вредить нам, либо нашим дружественным народам.

Нить беседы, наконец, перехватил младший из Черчиллей.

— Ну, сколько можно шутить? — решительно хлопнул ладонью по ляжкам.

— Давать обещания, как будто мы уже расстаёмся. Ко мне приехал друг детства, а ты, узурпировал внимание, как старший брат, и мешаешь нашему общению.

— Предлагаю вам, — Джон, с улыбкой повернулся к нам с Чарльзом.

— Остаться у нас на два дня, чтобы проводить Уинстона, которому нужно возвращаться в полк. Заодно вы расскажете, как поживаете в Австралии. Говорят, у вас необыкновенная природа и животные, не встречающиеся больше нигде. Обращался он больше к Чарльзу, как к своему старому знакомому. Именно в этот момент, я, подчёркнуто самоуверенно и спокойно, проговорил.

— Согласен с вами, уважаемый Джон, мы достаточно пошутили, потому скажу серьёзно, — сделал, слегка опечаленное лицо.

— Мне нужно уже завтра, отправить наших гостей, обратно в Австралию из Портсмута, — виновато пожал плечами.

— Если вы не возражаете, предлагаю оказать мне простую помощь, представив влиятельным людям, для возможного сотрудничества по некоторым важным вопросам.

Уинстон моментально сориентировался, подладился под мои серьёзные интонации, и точно так же, ответил.

— Часа за два, я могу обзвонить своих знакомых, живущих в радиусе шестидесяти миль, — сощурился и наклонил ко мне голову.

— Кажется, именно такое расстояние вы можете преодолеть за час полета? Затем, вместе с вами мы навестим тех из моих знакомых, кто окажется дома и соблаговолит встретиться с нами.

— Но, прежде всего, для лучшего понимания ваших интересов, — в его голосе появились извиняющиеся интонации.

— Мне желательно уяснить, какого рода специалисты вам интересны?

— Политики? Промышленники? Банкиры? Крупные землевладельцы или военные?

Благодарно улыбнувшись, развёл руками и чинно поклонился неожиданному помощнику.

— Все, перечисленные вами, мне очень интересны, — как бы в доказательство искренности моих слов, прижал руки к сердцу. А расстояние, которое считаете достижимым за час на моём самолёте, умножьте на три. Думаю, при форсажном режиме двигателя, сможем долететь за тридцать минут на расстояние двухсот миль.

Старший из братьев Черчиль, молча склонил голову, кивнул, как бы своим мыслям. Уже направляясь к выходу, на прощание заметил.

— Обзвоню всех, и сообщу вам тотчас, как составлю список готовых для общения господ.

Ещё раз раскланялся с дамами, и торопливо вышел их оранжереи.

Младший брат, задумчиво смотрел вслед старшему.

— Никогда не видел Уини, так серьёзно взявшимся за дело, — как бы про себя заметил он тихо.

— Но, как сказа Демокрит: «Ни одна вещь не возникает беспричинно, но всё возникает на каком — ни будь основании и в силу необходимости».

Глава 24. Существо, предназначенное для общества

— Как же меня испугал этот крылатый убийца, — с дрожью вспоминал Черчилль, силуэт самолёта пролетевшего над родным замком. Силуэт до боли похож на немецкий Fokker E1. Впервые, полковник Уинстон Черчилль увидел его над окопами, в декабре тысяча девятьсот пятнадцатого года. Как раз тогда он отправился на фронт, после своей добровольной отставки из за неудачи, предложенной и организованной им, Дарданелльской операции. Уже более полугода, бывший министр внутренних дел и бывший Первый лорд Амиралтейства, в звании полковника командовал 6-м батальоном Шотландских Королевских Фузилёров, изредка наведываясь в парламент для участия в дебатах. Вот и теперь, после краткого посещения Лондона, он позволил себе три дня отдыха на лоне родной природы. Родной, в буквальном смысле этого слова. Ведь именного здесь, в поместье его деда, боковой ветви герцогов Мальборо, он появился на свет.

Именно из за него, героя войны и скандального политика, здесь сейчас, обитали все его близкие. Не так часто он вырывался с фронта.

— В Бленхеймском дворце, собрались самые дорогие ему люди, потому он так перепугался, увидев вражеский самолёт, — успокаивал себя Уинстон.

— Самое страшное, здесь его единственный сын, Рэндольф, которому исполнилось пять лет двадцать восьмого мая, — в который раз, подбирал оправдания своему недавнему испугу.

— Хорошо, что я догадался не размахивать пистолетом, который всегда ношу с собою, — улыбался, бывший Первый лорд Адмиралтейства, вспоминая его встречу.

Две молодых девушки, мальчик и молодой человек, весьма интеллигентного вида, моментально развеяли его болезненные предположения.

Почти сразу, незнакомцы признались, что на аэроплане, прибыли именно они.

— Не нужно иметь мою проницательность, чтобы понять правдивость этих чистых лиц, — облегчённо, даже радостно, от свалившейся с плеч тревоги, думал хозяин поместья. Но адреналин, выплеснувшийся в кровь бывшего политика и журналиста, заставил работать мозг на пике нагрузки.

— Кто же они такие? — невольно задал себе вопрос, отпускник.

— В их необычайном появлении скрыта не менее чудесная тайна, — безошибочно почувствовал «журналистский нос» будущего лауреата Нобелевской премии по литературе.

— Отличное приключение для моего краткого отдыха от серых военных будней. — полковник Черчилль, улыбнулся, поймав себя на привычке литератора, облекать события в готовые и красивые клише.

— Как бы то ни было, свалившиеся на голову гости, представляли весьма интересный человеческий материал, — категорически решил про себя Уинстон.

Чем больше они рассказывали о себе, тем любопытней становилось. Собственно, роль спикера взял на себя главный организатор визита. Австралиец хвастливо признался, что лично знаком с ним. Уинстон, скромно кивнул, не сознавшись, что не помнит их давней встречи.

Разумеется, он сразу понял основную цель, организаторов австралийской свадьбы. Престижность проведения семейных торжеств на исторической родине, необычайно велика у всех колонистов.

— Если у людей есть деньги, почему бы не потратить их на такое невинное бахвальство? — благодушно размышлял Уинстон Черчилль. Его слегка коробила, та самоуверенность, с которой решил навязать своё общество этот безродный австралийский выскочка.

— Неужели придётся прервать свой краткий отпуск, чтобы развлекать этих толстосумов? — с тревогой представил дальнейшую перспективу хозяин.

— После обеда, я привык к сиесте ещё на Кубе. Почему я должен изменять своим старым, здоровым привычкам, ради чужих людей? Черчилль, не долго думая, решил спровадить свалившихся на голову гостей, тем же путём, обратно. Но всё же, некоторая возможность законности визита австралийцев в родовой дворец герцогов Мальборо, имелась.

— Совсем непохож на полного идиота, старший из гостей, Чарльз Остин Гарднер, — проявил разумную осторожность хитрый политик.

Старший из братьев Черчиллей, решил вызвать огонь на себя. Спровоцировать залётных визитёров на откровенность.

— Какие же приглашённые гости были на вашей свадьбе? Наверняка герцоги и пэры? — с плохо прикрытой иронией спросил Уинстон прилетевших. Конечно, он рисковал, что «небесные гости» обидятся и пожалуются младшему брату. Но желание спокойного послеобеденного отдыха пересилило угрызения совести.

— Брат будет меня благодарить, — самонадеянно решил он.

— Что я избавил его от обязанности принимать малознакомых и невоспитанных иностранцев.

Весело продумывая благопристойные способы выдавливания нежелательных гостей, чуть не прослушал запальчивое выступление, старшей из двух сестёр.

— Ваш Георг пятый и мужчина на него очень похожий, видимо родственник, — заявила она на его вопрос, о гостях из Англии.

— Нужно срочно позвонить в канцелярию Букингемского дворца, — моментально сообразил хозяин поместья.

— Событие такого рода не может быть случайным.

— Король, никогда не поедет на венчание неизвестного мальчишки, — серьёзно задумался Уинстон.

Спровоцировав ещё пару откровений, и поняв, что со стороны невесты родовитых корней не имеется, полковник переключил своё внимание на молчаливого полуребёнка — жениха.

Русское происхождение австралийского мальчишки, моментально навело, на совершенноошарашивающее предположение.

— Неужели русский царь, решился прибыть в Лондон во время военных действий в Балтике? Разумеется, все просвещённые люди мира, отлично знали двух коронованных близнецов.

Единственно, что вызывало сомнения, искренне пренебрежительное отношение Бригит к этому бородатому близнецу Георга. Видимо, они никак не смогли связать слухи о похожести кузенов, Георга и Николая.

— Ведь в реальности, нет никакой возможности главам, двух воюющих государств, устроить подобную встречу в разгар когда Балтика и Северное море кишит кораблями Германии.

— И откуда у государя России может быть синяк под глазом? — с улыбкой подумал Уинстон.

— Этот вопрос необходимо тщательно исследовать, через моих знакомых при дворе, — категорически решил хозяин.

— Никак не ожидал, что младший брат, организует такое интересное знакомство, — лихорадочно размышлял сэр Уинстон Черчилль, недавно вернувшийся с фронта. Последнее время, он почти целый год был в непрерывных и напряжённых, нервных переживаниях, приведших его на поле битвы.

— Проще быть в бою, чем строить политику страны, — в который раз корил себя, внешне самоуверенный аристократ.

— Никто не ожидал, что турки окажутся такими умелыми вояками, — вспоминал он постоянно, свой гибельный и страшный просчёт, заставивший прекратить политическую карьеру.

Только сегодня, после этого странного события, — свалившихся на голову иностранцев, сэр Уинстон Леонард Спенсер — Черчилль, родственник герцога Мальборо, наконец реально отвлёкся от своих проблем. И не потому, что авиаторы показались ему интересными людьми, вернее, он почувствовал новые возможности для возвращения к интересной и продуктивной жизни в политике.

— Ведь зачем-то мы нужны этому мальчишке? — продолжил спрашивать себя хозяин, внимательно разглядывая неизвестного русского подростка.

— Своим новым австралийским родственником и его связями, он, довольно ловко, воспользовался. Значит нужно выяснить, с какой целью всё это организовано.

Только сейчас, Уинстон серьёзно заинтересовался этой странной компанией австралийцев.

— Пожалуй, впервые нарушу своё правило, — радостно предвкушал интересные события.

— Сегодня придётся воздержаться от послеобеденного сна. Прежде всего, нужно выяснить, кто этот странный мужчина с синяком под глазом, присутствовавший рядом с нашим королём.

Слушая резкие и честные ответы на свои провокационные подначивания, хитрый политик быстро разобрался, кто истинный глава этой компании. Как ни странно, он уже не удивился, когда чётко понял, что это десятилетний русский пацан. Теперь, он был уверен почти наверняка, что бородатый мужчина рядом с Георгом пятым, именно государь России.

Если дело обстоит именно так, то необходимо оказать максимально возможную помощь Безилу в установлении самых полезных ему знакомств. Что примечательно, молодой человек не интересовался знатностью имён. Он сразу изложил примерный перечень профессий, специалистов и руководителей, которых хотел бы увидеть.

— В принципе, вполне логично для австралийского переселенца, — внутренне одобрил, английский аристократ.

— Но только не для такого возраста. Парнишка явно управляется кем — то из взрослых.

— Именно это, я и должен выяснить. Тем более, некоторые подсказки уже имеются, — Уинстон ни на секунду не забывал рассказ гостей о странном спутнике Георга пятого.

Перепоручив австралийцев заботам младшего брата, Черчилль устремился к телефонному аппарату. К сожалению, дозвониться до своего знакомого при дворе, не получилось. Оставил ему сообщение через сотрудников, с просьбой перезвонить, как только тот появится. Не желая сдаваться, решил воспользоваться старыми связями. Во время, когда он занимал должность министра внутренних дел, у него остались несколько знакомых, которым он и собрался позвонить. На этот раз, удача сразу улыбнулась ему. Заместитель нынешнего министра внутренних дел, находился на рабочем месте. Как только секретарь перевёл звонок в кабинет, бывший министр, взял быка за рога. Уверенным, не терпящим никакого сомнения, голосом, как о само собой разумеющемся, спросил.

— Ну как же у вас получилось, что коронованные особы разгуливают с такой мизерной охраной при большом скоплении народа?

— Да. Да. Я имею ввиду произошедшее в Вестминстерском Аббатстве.

Его бывший подчинённый и не думал шифроваться. Тем более, это был не первый звонок от известных политиков и государственных деятелей. Более того, секретные сотрудники передавали, что небывалая новость о встрече короля Британии и его кузена из России, просочилась уже за границы города.

Он прямо так и признался, вернее, пожаловался, своему бывшему коллеге и начальнику.

— Вы представляете, нам не было дано никаких предварительных сообщений! — с драматическими нотками в голосе возопил заместитель министра.

— В столицу Великобритании, прибывает государь союзной державы, во время войны, а наше подразделение совершенно не в курсе.

Черчилль, как истинный политик, быстро нашёлся, как выигрышно представить свой случайный звонок.

— Вот именно, дорогой мой Чарли. Неужели вы полагаете, что лица, организовавшие данную встречу в время боевых действий, не позаботились о безопасности? Вполне возможно, именно ваше незнание, говорит об отличной работе служб разведки и контрразведки обоих государств.

— Я, почти случайно, оказался в курсе некоторых аспектов этого необычного свидания, — нахально поднял свой статус ловкий политик. Впрочем, он был не так уж далёк от истины. Все тайные службы соединённого королевства, наверняка заняты сейчас, поиском странной австралийской пары молодожёнов. Многим в Англии были интересны гости, свалившиеся в его родовое имение.

Главное сейчас, не особо информируя собеседника, облечённого высокой должностью, максимально польстить ему. Ведь никто не знает, где и когда в будущем может понадобиться этот человек.

— Лучше, если люди будут о тебе самого высокого мнения, что с большим успехом позволит ими манипулировать, — это он подумал своему бывшему подчинённому.

Вслух, полковник Черчилль, почти ласково и успокаивающе, «поделился» конфиденциальной информацией.

— Вы не переживайте зря, дорогой Чарльз. Собственно, именно поэтому я и звоню. Я ничего вам не говорю, так как не имею права, но по старой дружбе, советую не паниковать и не обижаться на недоверие.

— Кстати, что вы знаете о самой встрече? Какие подробности и детали, стали известны широкой общественности?

Обрадованный, неожиданной заботой бывшего руководителя, заместитель министра выложил абсолютно всё, что знал о произошедшем в Вестминстерском Аббатстве. Более того. Он добавил, подробности того, где провёл ночь государь России, — Николай Романов. На этот раз, Уинстон Черчилль, никак не прокомментировал услышанное. Он только слегка иронично улыбнулся в трубку, что никак не отразилось в телефонном общении. Как ни странно, его сослуживец уловил иронию своего прежнего начальника по интонационной игре голоса, мельчайшие нюансы которого знал намного лучше, чем мог представить бывший министр внутренних дел. Необходимость удержаться на должности и жажда карьерного роста, увеличивают интуитивные способности самых сереньких чиновников до неимоверной чувствительности. Он отлично понял личную заинтересованность лорда. Не такой он наивный, чтобы поверить в заботу о своих интересах, знатной и аристократической особы. Скорее наоборот, упоминание Черчиллем намерения «заботы о бывшем подчинённом», моментально развеяло всякие сомнения. С полной очевидностью стало ясно, что хитрый аристократ выясняет нечто очень важное лично для себя. Конечно, что конкретно его интересует, пока не угадать, но быть полезным птице такого полёта, никогда не лишне. Тем более, эта новость, давно уже перестала быть секретной. Практически сразу, как только венценосные родственники появились в Вестминстерском кафедральном соборе. Огромная, почти тысячная толпа в центре столицы, моментально разнесла весть о встрече кузенов, Георга и Николя. Но даже, если бы секретность ещё требовалось соблюдать, такому человеку как Черчилль, ставшему членом Палаты общин в двадцать шесть лет, отказать было невозможно.

Обрадованный не на шутку, Уинстон Черчилль, забыл, привычную ему, холодную манеру общения. Дважды поблагодарив своего старого сослуживца, пожелал собеседнику успехов во всех начинаниях.

— Как я тонко уловил необычность ситуации! — внутренне похвалил себя аристократ.

— Хотя, всё появление неожиданных визитёров с небес, уже намекало на чудо, — самокритично сознался сразу.

— Девчонки сразу выболтали все важные сведения, сами того не понимая. Полковник на секунду задумался, медленно отрезая специальной гильотиной, кончик кубинской сигары.

— Но не для того — ли они и выбраны, кем — то за их спиной, чтобы своей искренней и наивной говорливостью, лишить меня всяческих подозрений в злонамеренности знакомства со мной?

— Как опытный политик, я обязан предполагать самый худший вариант, — обжёгшись на неудаче, стоившей ему политической карьеры, Черчилль, теперь, перестраховывался в максимально возможной степени.

— Вполне вероятно, парнишка, или его теневые руководители, воспользовались подвернувшейся ситуацией, чтобы выйти на меня.

С другой стороны, этот русский малолетка, нисколько не скрывал, как польщён знакомством со мной.

— Даже немного странно, где он мог узнать обо мне? — озабоченно прокручивал в голове, возможные варианты, лорд Уинстон Черчилль.

— Ведь кроме Англии, моя известность не распространилась. Последнее неудачное сражение с турками даже вспоминать не хочется. Парень очень хитёр для своего возраста, это сразу заметно. Хотя ростом он успел вымахать почти со взрослого, его телосложение и лицо, выдают крайне юношеский возраст. Самое большее, четырнадцать лет.

— Надо будет предложить ему протекцию в получении образования у нас, в признанно лучших высших учебных заведениях, — джентльмен довольно улыбался, найдя стимул, способный заинтересовать парня или стоящих за ним взрослых.

Найдя приезжих мужчин в оранжерее со своим братом, Уинстон радостно воскликнул.

— Мне кажется, — он изыскано, широким жестом взмахнул ладонью в сторону самого молодого гостя.

— Тебе будет полезно познакомиться с представителями лучших учебных систем Великобритании. Ведь ты ещё достаточно молод, и вполне возможно, тебе захочется получить хорошее и престижное образование? Совершенно неожиданно, он встретил, довольно холодный отклик на своё предложение. Молодой человек, точно изложил, какие специалисты и профессии его интересуют.

Как раз те, которые недавно, предложил он сам.

— Политики. Промышленники. Банкиры. Крупные землевладельцы или военные, — именно этот перечень специалистов, интересен молодому австралийцу русского происхождения.

Видимо, заметив огорчение в лице хозяина, Безил, вернулся к первоначальной теме.

— Вы можете договориться с каждым, из перечисленных мною, и вместе с вами навестить их.

Основным условием встречи, с преподавательским составом, он поставил коллективную встречу. Прямо так и сказал.

— Мне некогда разговаривать с каждым педагогом. Хотя, получение образование очень важно для меня. Встречаться с каждым по одиночке, слишком непродуктивная трата времени.

— Было бы гораздо удобнее, если бы можно было организовать общий съезд работников образования, — самоуверенный мальчишка, детским жестом, пожал плечами.

— Я готов оплатить все расходы, включая обед и оплату дороги, туда и обратно.

Уинстон сразу ухватился за эту идею.

— Я могу пригласить моих преподавателей из Итона? — вопросительно поглядел на младшего брата.

— А Джон, телефонирует своим учителям в Хэрроу.

— Приём можем организовать у нас в замке, благо, что места вполне достаточно, — хозяин обвёл руками живописный вид на озеро, едва видимый сквозь густую растительность душной оранжереи.

— Обзвоню всех, и сообщу вам тотчас, как составлю список готовых для общения господ, — деловито, как бы строя для себя планы, произнёс старший из братьев Черчилль, выходя на свежий воздух.

Уже у себя в кабинете, Уинстон Черчилль, слегка задумался.

— Кем бы ни был этот полуребёнок, он будет важным приобретением для английской короны, если удастся получить на него влияние. Англичане давно предполагали, что против России строятся планы свержения правительства. Основы русского самодержавия подрывались не только со стороны противоборствующих стран, но и изнутри. Черчилль, как входящий в круг парламентариев, отлично знал, что Германия давно мечтает развалить Российскую империю, чтобы ослабить блок АНТАНТы. Появление этого странного мальчика даёт основания предполагать, что об этом подозревают и в самой России.

— Вполне возможно, подготовка к возможному краху устоявшегося порядка, ведётся на самом высшем уровне.

— Не зря на остров прибыл сам русский государь, — Уинстон решительно взялся за перо.

Нужно перечислить самые известные имена, ведь наверняка, по итогам встреч, парень будет докладывать своим кураторам наверху.

Как бы то ни было, если русская высшая знать подыскивает места для эмиграции, то это означает, что там тоже ощущают трудные времена.

Собственно, вся политика Англии, всегда имела целью ослабить крупнейших мировых игроков. Развал России, один из самых лучших подарков который может случиться, после победы над Германией и Австрией.

— Если в будущем, состоятельные русские беженцы собираются вкладывать свои средства в сателлитов Великобритании, лучшего и не придумаешь! — обрадовался Черчилль, вспомнив, что Базиль Смит обосновался в Австралии.

— Почему бы не помочь славянам, обустраивать бывшую Английскую колонию, — радостно скрипел пером, вспоминая и записывая самые знаменитые и известные имена.

Какой ловким оказался русский кузен нашего Георга пятого. Царь Николай нашёл сообразительного мальчишку, полностью преданного ему, — ведь дети так внушаемы.

— В его возрасте все любят приключения и опасности, — Уинстон вспомнил шустрого паренька, успевшего вчера жениться на дочке директора банка. Особо примечательно, что роль свадебного генерала исполняли две венценосные особы сразу.

— С ним можно много интересных дел творить, — нынешний полковник и будущий политик с мировым именем, чувствовал необыкновенное возбуждение, как если бы напал на интересную тему для статьи. Именно такие чувства у него возникали двадцать один год назад, во время работы военным журналистом для «Дейли График».

— Предстоящее дело не такое рискованное, как Дарданельская операция, окончившаяся для меня провалом карьеры. Теперь, придётся медленно и постепенно, набирать авторитет заново. Просто ожидать, пока всё забудется, мало и недостойно истинного политика. Всё великое росло медленным, незаметным ростом. Потому, — необходимо действовать, и действовать незаметно для всех!

— Мне нельзя говорить о своей догадке, никому из близких, — Уинстон отложил перо и неторопливо задумавшись, отрезал кончик кубинской сигары.

— Нет смысла просвещать профанов во все хитросплетения моих замыслов.

— К тому — же, теперь совершенно ясно, что его самого, ловят в сети, в качестве помощника, в будущей крупной игре, — медленно выдохнул ароматный сигарный дым, с интересом наблюдая за поднимающимися, большими кольцами.

Но нет ничего легче, чем обмануть того, кто пытается обмануть тебя сам. Ведь ловкачи уверены в своей успешности. Все их действия рассчитаны на мою определённую реакцию, — значит нужно просто соответствовать их ожиданиям. Остаётся только ждать удобного времени, чтобы извлечь пользу для себя.

Список полезных знакомств, был закончен через полчаса. Техническую часть дела, Черчилль поручил своему секретарю. Он написал шаблон телеграммы, которую тот должен был отправить всем указанным в списке лицам. Лишь нескольким, особо важным друзьям, Уинстон решил позвонить лично. Уинстон впервые изменил своей привычке, послеобеденной сиесты, приобретённой на Кубе. Он не прилёг отдохнуть, после сытного обеда с австралийскими гостями.

За обедом, он вёл себя с приезжими гостями подчёркнуто сдержанно, если не снобистски высокомерно. Это был его старый приём, — чем важнее ему казалось дело, тем равнодушнее и высокомернее он старался выглядеть. Младший брат, знавший эту особенность Уинни, с удивлением поглядывал на старшего брата.

Встав из — за стола, полковник Черчилль, слегка поклонился и смягчил свою первоначальную надменность, лёгкой улыбкой.

— Прошу прощения, господа, — ещё раз, слегка кивнул головой, обозначив тем самым своё сожаление.

— Вынужден быть краток, так как очень занят тем обязательством, которое взял на себя для вас, — исподлобья взглянул на русского мальчика — молодожёна.

— Должны прийти телеграммы от друзей, после которых не премину сообщить все детали моей деятельности, — еле заметно изобразив улыбку на прощание, Уинстон быстро вышел.

Придя в телеграфную комнату лично, встретил своего секретаря и двух телеграфистов.

Не сдержался, сам просмотрел телеграммы от оповещённых друзей и знакомых.

— Похоже, мы не успеем охватить всех, изъявивших о желании встречи.

— Возможно, некоторые обидятся, — внимательно разглядывал свой список, испещрённый плюсиками секретаря, почти возле каждой фамилии. Как и ожидал, большинство корреспондентов, благосклонно приняли его пожелание встретиться с юным австралийским гостем.

— Стольких, наверное не успеем облететь, — он насчитал пятнадцать человек, ожидающих их в гости.

— Хотя, юный лётчик обещал фантастическую скорость своего самолёта, — внезапно, Уинстон Черчилль почти вздрогнул, от внезапной догадки.

— Неужели, его самолёт как то связан с тем, знаменитым суточным авиационным налётом на германские позиции? — полковник Черчилль в волнении соскочил с жёсткого стула. Комната телеграфистов не отличалась комфортом и простором. Он заметался как тигр в тесной клетке, так как привык гулять во время особо интенсивных размышлений.

— Ведь там…, тоже отмечалась необыкновенно большая скорость полётов! — волнуясь, припомнил массу разговоров на фронте.

— Значит, вполне возможно предположить, что этот самолёт мог долететь в одиночку, от самой Австралии до Британских островов. — Черчилль продолжал быстро ходить по кабинету, возбуждённо потирая ладони.

— Он один из тех, суперсовременных летательных машин, что показали себя во всей красе на русском фронте.

В самой Австралии, ещё не налажено производство самолётов. Изобретение и создание новых машин, доступно только считанным единицам самых крупных стран. Следовательно, новейшие, сверхмощные самолёты могли быть созданы только в четырёх из восьми возможных государств. Соединённые Штаты Америки, Франция, Италия и Россия. Англия исключается, так как все два завода по производству аэропланов, отлично известны Черчиллю ещё со времён работы министром внутренних дел. Оставшиеся, — Германия, Австро-Венгрия и Турция, не будут испытывать самолёты против своих же войск. Вернее всего, руку приложили США или сами, русские промышленники.

— Судя по той степени секретности, которую удалось соблюдать на всём протяжении подготовки авиационных отрядов и пилотов…, - Уинстон Черчилль снова соскочил с хлипкого стула на который успел присесть.

— Поддержка государственных структур просто необходима! Вот почему так неожиданно и смело прибыл в Великобританию, царь Николай второй, — предположил догадливый англичанин.

— Молодо парень один из немногих, открытых миру персонажей, этого сложного спектакля. Не зря, ему оказано такое высокое внимание. Наверняка, его задачей поставлено глубокое внедрение в мировую элиту промышленных и финансовых кругов.

— Не случайно — же его интересует именно такой набор знакомств, — окинул взглядом, недавно составленный им список, уже слегка помятый.

— Тайна эта, не так уж и долго будет оставаться скрытой от мировой общественности.

Но не стоит быть первым, кто раскроет всем глаза на эту ловкую затею русских. Практичнее всего продолжать делать вид, что нам, и лично мне, ничего не известно. Пусть хитрецы, кто бы они не были, думают, что они смогли выполнить свой план в тайне. Тем временем, буду планировать, как можно использовать знания которыми обладаю только я.

— Пожалуй, русские не зря вышли на меня, — самодовольно подумал аристократ.

— Они точно рассчитали, что именно я, с позором выставленный из политической жизни Великобритании, пожелаю им помогать, решая свои задачи возвращения во власть.

— Остаётся немного непонятным, запрос Безила, относительно знакомств в высших политических кругах, — озадаченно размышлял Уинстон.

— С другой стороны, вполне вероятно, что этот запрос сделан для отвода глаз. Ведь если подумать, все специалисты имеются и в России. Скорее всего, нужны только финансисты, для более выгодного вложения капиталов в иностранные активы. Все остальные, названы для прикрытия конкретного, старого как мир, меркантильного интереса. Миром движут деньги, именно они и должны будут тайно извлечены из банков других стран и самой России с целью концентрации за рубежами.

Черилль, вышел из телеграфной комнаты и медленно, походкой полнеющего человека, шёл в комнату, где обычно отдыхали навещающие их гости.

— Неужели подобная тайна свалилась мне на голову совершенно случайно? — мучил себя вопросом недоверчивый политик. Нет никакого криминала для Британии в этом, возможном, плане бегства царской фамилии и высшей знати России.

— Скорее наоборот, Англии выгоден перевод русских активов в свои бывшие доминионы, — уже не первый раз прокручивал в мыслях он один и тот же вопрос.

— Обязательно должен доложить наверх, о своих сегодняшних гостях.

— Но должен ли говорить о своих предположениях и догадках? — спрашивал себя политик, будучи уверенным в ответе.

— Конечно, никакой другой информации я не выдам, — азартно и радостно предвкушал он, как воспользуется такими ценными сведениями.

— Причём! — оправдывался он перед самим собой.

— Пока ещё не полностью уверен, что всё, обстоит именно так, как я предполагаю. Вот будет смешно, как же я снова опозорюсь, если мои догадки окажутся неверными.

— Ну уж нет, на этот раз я проверю все предположения лично, и не на один раз! Больше такого провала как в Дарданельской операции я не допущу никогда в жизни.

Уинстон Черчилль подходил к гостинной по широкому коридору, устланному толстым красным ковром, когда услышал звуки необычайно виртуозной игры на рояле.

— Неужели эти австралийские сестрёнки наделены таким таланом? — удивлённо вслушивался аристократ в сложный этюд, невольно убыстряя ход. Вполне возможно, кто-то из сестёр наделён развитым чувством общности с окружающими, ради славы у которых она развила своё исполнительское мастерство до таких высот.

Черчилль улыбнулся, вспомнив недавно перечитанную фразу: «Человек — существо, предназначенное для общества (хотя и необщительное), и в развитом общественном состоянии он чувствует сильную потребность делиться с другими (даже без особой цели)». Иммануил Кант

Оглавление

Глава 1. В ожидании царских милостей

Глава 2. Скандал в благородном семействе

Глава 3. Тайные агенты влияния

Глава 4. Вся жизнь театр

Глава 5. Начало питерского внедрения

Глава 6. Я хочу от тебя сына и дочку

Глава 7. Женщины ближе к идеалу

Глава 8. Из самых диких жеребят

Глава 9. Каждое дитя

Глава 10. Honesta quaedam scelera successus facit

Глава 11. Благоразумие от крайности бежит

Глава 12. При революциях, как при морских бурях

Глава 13. Наводить на мысль

Глава 14. Люди всегда дурны

Глава 15. Чтобы изменить людей, их надо любить

Глава 16. Люди, желающие внушить ужас

Глава 17. Брак — единственное опасное приключение

Глава 18. Трудно быть эффективным и не противным

Глава 19. Никто не способен мыслить ясно

Глава 20. Симпатизировать кому-нибудь

Глава 21. Свет чаще награждает видимость достоинств

Глава 22. Самое изысканное удовольствие

Глава 23. Ни одна вещь не возникает беспричинно

Глава 24. Существо, предназначенное для общества