Том 4. Пришельцы ниоткуда [Франсис Карсак] (fb2) читать постранично

Франсис Карсак Пришельцы ниоткуда. Этот мир наш

Предисловие

Франсуа Борд родился 30 декабря 1919 года в Риве (департамент Ло и Гаронна). Франсис Карсак, его двойник, родился — или, скорее, пробудился в один из вечеров зимы 1943-44 гг. в Бельвесе (Дордонь). Годы молодости Франсуа Борда, о которых я поведу речь чуть ниже, были, таким образом, годами зарождения Франсиса Карсака...

В 1919 году отец Франсуа, Андре Борд, был богатым, даже очень богатым человеком, причем сколотившим свое состояние собственноручно. Его отец, дед Франсуа, держал аптеку в Тунисе, где он пользовался протекцией бея, с которым был на короткой ноге. Он перешел в ислам и перевел Коран на французский язык. Что до его сына Андре, то тот, обзаведясь дипломом об окончании юридического факультета, начал свою карьеру в качестве обычного клерка у одного из нотариусов Ажена¹. Но, вероятно, нотариальная рутина не соответствовала его темпераменту. Он отплыл в Сенегал, где на первых порах работал в филиале «Торгового дома Андре Балланда», но быстро основал собственную коммерческую фирму, занимавшуюся главным образом торговлей арахисом. Дело пошло настолько хорошо, что к началу XX века Андре Борд уже был весьма состоятельным человеком.

Время от времени он приезжал ненадолго во Францию и в одно из таких коротких пребываний на родине, в 190(?) году, он намеревался нанести визит одному из своих старых друзей в Перигоре. Тогда Андре было около сорока лет. По

пути он остановился на некоем постоялом дворе коммуны Бельвес. За столом его обслуживала хорошенькая молодая крестьянка, Мари Алико, или Алина, как все ее называли.

У родителей Алины была своя ферма в Сен-Жермен-де-Бельвес. Они не были совсем уж бедными крестьянами, но не сказать, чтобы были и богатыми. Ферма и имение располагались на холмах и потому не шли ни в какое сравнение с плодородными землями долины Дордони, до которой, однако же, было рукой подать. Словом, семейству Алико приходилось работать не покладая рук уже для того лишь, чтобы обеспечить себя самым необходимым.

Весьма привлекательная, даже красивая — у меня и сейчас перед глазами ее фото тех лет, — Алина, пусть ей и исполнилось уже 25 лет, была все еще незамужней: родители не могли обеспечить ее приданым. Кроме того, она была девушкой образованной — на руках у нее имелось свидетельство об образовании, что, вопреки утверждениям Жюля Ферри², для девушек глухих перигорских деревень было в то время редкостью, — сообразительной и довольно-таки бойкой, что, возможно, и отпугивало тех потенциальных женихов, которых привлекала ее красота.

Как бы то ни было, некоторое время спустя, в списке пассажиров парохода, отплывавшего из Бордо в Дакар, значились господин Андре Борд и госпожа Мари Борд, урожденная Мари Алико.

Родились двое детей — Жан, потом Женевьева. Но Африка не была тогда идеальным местом для воспитания детей, и вскоре супруги Борд, и так нередко бывавшие на родине, вернулись во Францию уже насовсем. Обратив в деньги часть своих сенегальских авуаров и уступив свой бизнес, Андре Борд купил в Риве, близ Вильреаля, у границ Пери-гора и Аженэ, обширное владение с замком Фон-Рив. Затем была Первая мировая война. Должен признать, что я мало что знаю об этом периоде. В 1919 году родился Франсуа, «младшенький».

О том, какими были первые годы моего отца в замке Фон-Рив, я тоже, по сути, знаю не так-то и много. У него и самого об этом времени сохранились лишь частичные воспоминания. В любом случае, вскоре после его рождения семье пришлось выставить Фон-Рив на продажу. Фактически, Андре Борд, проявивший себя рассудительным коммерсантом в колониальной торговле, оказался не готовым к делячеству 20-х годов. Если в нескольких словах, то он потерял часть своего состояния. Сказать, что он разорился, было бы преувеличением: скорее, это стало переходом от изобилия к достатку.

Продав Фон-Рив, семья обосновалась в Вильнёв-сюр-Ло, в имении, расположенном там, где тогда проходила граница между городом и деревней, у дороги, что вела в Бордо. Главным строением, окруженным обширным парком, разбитым на английский манер, фруктовыми садами и лугами, был большой, квадратный в плане, буржуазный домина, с огромными комнатами и очень высокими потолками, за исключением третьего этажа, покрытого мансардной крышей. Но я передаю слово отцу: перед вами текст, написанный им примерно в 1950 г.

ДОЛГИЕ ЛЕТА

За маминым креслом тянут к солнцу свои цветоносные стержни багровые шалфеи. В небе, по которому лениво плывут вздувшиеся, толстощекие, как