Обожженный (СИ) [Erebia Brimo] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

— … виновен. Приговаривается к заключению в исправительное учреждение Рафт пожизненно. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Брок сидел на скамье в клетке за металлической решеткой и бездумно смотрел на свои руки, затянутые наручниками. Наручники слегка звенели из-за скольжения звеньев цепочки друг о друга. Он не слышал, что говорил судья, какие обвинения выдвигались, кто выступал «за», а кто «против». Перед глазами стояло лицо Стива: его красивые губы кривились, выбрасывая в лицо Броку слова: «Да кому ты был нужен, ущербный! Я с тобой… вынужден был… притвориться, только чтобы подобраться поближе к Баки, спасти его из лап вашей мерзкой Гидры. Ты же предатель, чего ты хотел? Жаль, я не такой негодяй, как ты, иначе устроил бы тебе такую же веселую жизнь, какая была у Баки в вашей организации. Таких как ты, нужно держать в клетке, как бешеных собак».

Ему было тяжело. Он и сам не мог понять, что с ним, ведь раньше ему было плевать на чье бы то ни было мнение, а теперь каждое слово вонзалось в мозг, в саму душу, как нож. Это ж надо было дожить до седых волос и влюбиться! Влюбиться так, что потерять голову, открыть мягкое незащищенное брюхо и получить прямо туда, кулаком, от того, кому впервые смог довериться. А кому еще доверять, как не ему — Капитану Америке, лучшему из лучших, примеру для подражания мальчишек и девчонок всего мира. Ан вон как все получилось.

***

Открытое противостояние между ЩИТом и Гидрой — международными мультизадачными организациями — началось примерно семьдесят лет назад с создания сыворотки суперсолдата. Капитан Америка, активно использовавший свои силы для защиты людей, подал пример остальным, обладавшим суперспособностями, выйти из тени и громко заявить о себе. Так был создан ЩИТ. На стороне ЩИТа стояли мутанты, боги и магические существа, которые совершали подвиги, спасали невинных, следили за порядком, да и просто были харизматичными.

Однако среди людей нашлись те, кто опасались усиления ЩИТа, и так уже в мире практически ничего не делалось без ее одобрения. И эти люди создали Гидру — организацию, которая отстаивала право людей без способностей жить свободно и быть независимыми от воли более сильных существ.

И если ЩИТ предлагал всем обитателям планеты признать превосходство героев и жить под их руководством, то Гидра предпочитала обособление людей на отдельных территориях, пропагандируя чистоту генетического кода, свободного от мутаций.

Под влиянием ЩИТа в обществе стали появляться тенденции модифицировать себя, быть похожими на героев, жизнь и приключения которых пропагандировались с утра до вечера во всех средствах масс-медиа: снимались фильмы, выпускались игрушки, в моду входили даже манера одеваться или виды спорта, которым увлекались герои. Истерия, захватившая население, требовала все больше и больше заниматься наукой, чтобы быстрее и безопаснее улучшить несовершенный человеческий организм.

Кризис наступил, когда ЩИТ попытался протолкнуть законопроект о чипировании — постановке на учет и использовании каждого человека в соответствии с его способностями и возможностями. Согласно этому закону любой человек с рождения лишался свободы воли и выбора, превращаясь системой в то существо, потребность в котором у нее, системы, возникает в данный момент: то есть, например, если нужны шахтеры, часть людей сразу воспитывалась и модифицировалась под эти задачи. Планировалось создать общество, где каждый — винтик в идеальном механизме, где каждый с рождения знает свое место.

Напряжение между мутантами-модификантами и людьми неуклонно росло. И эффект разорвавшейся бомбы имела раскрытая одним ушлым журналистом информация, что тридцать лет назад над населением одного штата был проведен эксперимент по созданию мужчин, способных к деторождению. Беременным женщинам под видом вакцинирования от гриппа были сделаны уколы, меняющие генетический код будущего ребенка.

Предполагалось, что в случае рождения ребенка — мальчика, внутри его тела появятся необходимые органы, и он будет способен к зачатию. Но эксперимент вышел из-под контроля. У женщин, прошедших вакцинацию, рождались либо мертвые девочки, либо мальчики с обычным набором органов. Кроме того, сами женщины в скором времени заболевали, слабели и умирали.

Гибель тысяч людей и особенно детей замять не удалось. Начались волнения, под давлением большинства и благодаря Гидре приняли закон о запрещении видоизменения человека без его на то добровольного согласия. Все проекты и разработки ЩИТа подверглись тщательной проверке и часть была приостановлена. Так Гидра смогла вернуть отчасти пошатнувшееся влияние и добиться некоторых привилегий для людей без способностей.

Через пару лет после этих событий Гидру возглавил амбициозный Александр Пирс, который считал, что человечество станет свободным только тогда, когда все мерзкие мутанты будут уничтожены. И он начал подготовку проекта «Озарение», который должен был одним ударом уничтожить всех, кто имел индекс мутаций выше допустимого.

Ему почти удалось добиться желаемого, но на его пути встал Капитан Америка — один из лучших героев ЩИТа.

***

Брок Рамлоу вел жизнь обычного наемника. В меру весел, в меру пьян, он дожил до тридцати восьми лет и был вполне счастливым, особо удачливым мудаком. Он делал, что хотел, деньги к нему лились рекой, а моральные терзания особо не мучили. Работодатели, оба — что Гидра, на которую он начал работать еще в двадцать пять, что ЩИТ, куда его отряд протолкнули в качестве глаз и ушей — его особо не доставали. Хотя если говорить честно, то работал он прежде всего на самого себя.

Броку нравилось жить на полную, рискуя и получая все, на пределе сил. Путешествия по всему свету за казенный счет (особенно миссии, подразумевавшие работу под прикрытием или сбор данных в относительно мирных районах), короткие драки один на один, в которых его яйца обычно оказывались круче, или же затяжные противостояния с перестрелками и погонями, где все решали стратегия и выносливость. Его яркая внешность и хорошая команда друзей рядом позволяли каждый раз проходить по самому лезвию ножа, по проволоке, натянутой над бездной — он любил адреналин как на войне, так и на любовном фронте.

В принципе, он сам создал себе такую жизнь. Мать умерла, когда ему было всего четыре. Отец-военный большую часть своего времени уделял службе, а не сыну, да еще и обвинял его в смерти любимой жены. Так что Брок вырос на улице, впитав в себя ее волчьи законы: держи язык за зубами, никогда не отдавай свое, дерись до конца, не показывай страх.

Достигнув призывного возраста, пошел в армию, а отслужив, не вернулся на гражданку, а остался в частных войсках, стал наемником, числясь в списках разных частных армейских групп. Со временем сколотил команду из таких же как он, злых, обиженных, недолюбленных зверенышей, которые обрели подобие семьи, когда вступили в его команду. Хотя сам Рамлоу считал, что скорее у них была волчья стая, потому что не терпел соплей и отрицал значение привязанности, однако всегда стоял за своих ребят горой.

Они были очень эффективны и профессиональны, все десять человек, каждый был асом в своем деле, а вместе они образовывали идеальный симбиоз, способный решить любые задачи. За определенное вознаграждение, разумеется. Вместе заработали себе имя как отряд, выполняющий самые опасные и деликатные миссии с большим процентом успеха и наименьшими потерями.

Так они и оказались одновременно в обеих противостоящих друг другу структурах, где им предстояло столкнуться с двумя легендами — Капитаном Америка и Зимним Солдатом.

***

Стив Роджерс был героем. Героем с большой буквы. И при виде него что-то сломалось в удачливом наемнике Броке Рамлоу. Дожив почти до сорока лет, занимаясь войной, как любой грязной работой, убивая, не задумываясь о последствиях, он вдруг захотел стать лучше, лишь бы заинтересовать Капитана. Правдами-неправдами он добился включения своей команды в его группу и начал участвовать в совместных миссиях, одновременно с этим являясь хэндлером Зимнего Солдата.

Зимнего ему навязал Пирс. Броку приходилось постоянно контролировать Барнса: он должен был следить за ходом всех процедур и выполнением строгого регламента, за малейшими изменениями психологического состояния и приводить Зимнего к порядку, если тот вдруг выходил из берегов. Самому наемнику это не нравилось, поскольку превыше всего он ценил свободу, свою и других, и все в нем восставало против почти безвылазного нахождения рядом с нестабильным киборгом, да и условия содержания Солдата, его беспомощность и растерянность, порой мелькавшие на обычно равнодушном ко всему лице, заставляли порой задуматься: а так ли уж необходимы все эти болезненные и унизительные процедуры?

Кроме того, Брока раздражало излишнее внимание, которое живое оружие постоянно ему оказывало — такого не доставалось даже Пирсу. Рамлоу явно был занесен в какой-то особый список в прожаренных электричеством мозгах Солдата, и при встречах он всегда чувствовал спиной взгляд — тяжелый, неотступный, давящий. Он нервировал и заставлял лишний раз оглядываться. Однако были и хорошие стороны: Зимний ненавязчиво прикрывал хэндлера на миссиях, а во время тренировок и вводных выглядел так, будто пытался вспомнить что-то важное, что-то, связанное с так привлекающим его человеком и, таким образом, никогда не пропускал мимо ушей команды.

Честно говоря, противостояние между ЩИТом и Гидрой потихоньку начинало Брока напрягать, с его точки зрения оно было надуманным и каким-то игрушечным и вызвано исключительно нежеланием руководителей обеих организаций поделиться властью. Иногда он думал, что лучше бы они (Пирс и Фьюри) объединились, и тогда было бы гораздо больше порядка, исчезли бы перекосы в законах, а люди и всяческие мутанты могли бы жить в мире.

Пока же противоположные цели ЩИТа и Гидры приводили к противостоянию и постоянной диверсионной войне между структурами, для виду притворяющихся дружественными.

***

Когда после очередного задания Капитан Америка подошел и без обиняков предложил Броку отношения, тот решил, что смог, добился своего, стал заметным и незаменимым, пробился в ближний круг. Тем горше было разочарование. Идиллия продолжалась вплоть до старта «Озарения», во время которого тихая война между ЩИТом и Гидрой достигла своего апогея, и Рамлоу оказался одним из тех винтиков, которые система пережевала и выбросила за ненадобностью.

Оказалось (как Брок узнал, уже сидя в тюрьме), что его просто-напросто использовали, чтобы выведать все секреты Гидры. Стив, часто оставаясь у Брока в гостях, — а отношения их продлились около двух месяцев — установил прослушку как в самом помещении, так и на одежде и в гаджетах, которыми пользовался ничего не подозревающий любовник. И вся его жизнь, сугубо личная, в том числе, транслировалась в режиме нон-стоп на сервер ЩИТа, где обрабатывалась аналитиками и психологами, чтобы скорректировать поведение Роджерса для поддержания легенды о возникших чувствах. Все-таки как бы Рамлоу ни старался умалчивать и уходить от расспросов, какая-то информация о буднях и целях Гидры в его разговорах со Стивом мелькала, тщательно отслеживалась руководством ЩИТа и использовалась для разработки контроперации по окончательному уничтожению Гидры.

Но у Роджерса был и личный мотив. Каким-то образом он узнал, что его лучший друг не погиб во время одной из операций, а все это время был жив и подвергался нечеловеческим пыткам. И что Брок играет одну из главных ролей в причинении боли его ненаглядному Баки. Горечь и злость Стива были столь велики, что он поставил себе приоритетной целью уничтожить Брока. И не столько физически, сколько морально, потому что в его измученной душе именно Рамлоу внезапно стал главным злодеем.

Странная иррациональная обида и острое неприятие убеждений навязанного любовника так застили ему глаза, что он почему-то не думал, что ни ЩИТ, ни Гидра не являются оплотами чистоты и благородства, что бойцы обеих организаций не цветочки нюхают на миссиях и что в институтах и закрытых лабораториях ЩИТа проводятся не менее бесчеловечные эксперименты по улучшению людей. Из его памяти постепенно стерлось, как сам он прошел через болезненное и опасное превращение в суперсолдата.

Весь гнев Стива, страстно желающего наступления мира и низвержения всех преступников, переключился на Брока. Тот стал для него олицетворением всего зла, которое только может существовать на свете, поэтому Стив, несмотря на свою благородную и склонную сопереживать другим людям натуру, крепко сжал зубы и решил единственный раз пойти против своих принципов и обмануть другого человека. Вот так, подпитываясь своей яростью, он и смог сыграть влюбленного рядом с Броком, да так, что тот поверил в его чувство.

Тем большим наслаждением Стиву было открыть на суде глаза Броку, наконец высказав ему в лицо правду, и смотреть, как гаснут чувства в глазах напротив.

Стив не хотел больше помнить о том, как тепло и чуточку удивленно смотрел на него Брок, как всегда просил поцелуя, никогда не нарушая личных границ без разрешения, как приятно было лежать головой у него на коленях и позволять перебирать волосы. Он не хотел вспоминать, как они занимались любовью, и Брок отдавался ему со всей страстью, не раздумывая и не сомневаясь, с такой радостью и открытостью, что перехватывало дыхание.

«Так ему и надо», — убеждал он себя, глядя вслед конвою, уводящему Рамлоу после оглашения приговора, но понуро опущенная голова этого гордого человека, не отчаивавшегося даже в самой сложной ситуации, на мгновение поколебала его уверенность в собственной правоте.

========== Часть 2 ==========

Разбирательства по поводу «Озарения» закончились как-то очень уж быстро. Настала пора покидать уютную камеру на одной из баз ЩИТа и отправляться в Рафт — суперсовременную секретную тюрьму, где содержались самые опасные враги теперь уже окончательно победившей партии.

Сказать, что Брок чувствовал себя плохо, значило ничего не сказать. После слов Роджерса что-то в нем сдвинулось, и тот внутренний огонь, который долгие годы позволял ему бодро сучить лапками во время самого глобального пиздеца, угас. Остались только едва тлеющие угли апатии и пепел странной, гнетущей тоски. Ему физически было плохо. И в довершение в голове засела абсурдная мысль: «Если бы Кэп был рядом, было бы легче».

Вдобавок к душевным переживаниям, его бесконечно тошнило, чего с ним в жизни не бывало, даже с перепою. Вероятно, это объяснялось вынужденной голодовкой, потому что тюремные харчи пахли столь отвратительно, что донести ложку до рта не получалось, не то что заставить себя что-то проглотить. Наверное, если бы не мрачные мысли, Брок посмеялся бы над тем, что его хотят вывести из строя таким примитивным способом.

Хоть и пытался он по старой, намертво вбитой привычке сохранять спокойствие и поддерживать тело в рабочем состоянии, ничего не выходило. Слишком силен был удар, нанесенный человеком, которому недоверчивый Рамлоу поверил и полюбил, чтобы продолжать барахтаться.

Поэтому, когда к нему пришел начальник базы с ошейником и наручниками, он спокойно позволил сковать себя, едва удостоив взглядом целящихся ему в голову и грудь вооруженных охранников.

Идти было тяжело. Когда-то Брок уже бывал на этой базе, конвоировал каких-то преступников от камер до вертолетной площадки. Но, кажется, тогда расстояние было в три раза меньше. Или его измученный организм настолько разладился?

Порадовавшись отсутствию повязки на глазах, иначе, не имея возможности ориентироваться в окружающем пространстве, он неминуемо грохнулся бы на землю — головные боли и головокружение донимали его уже который день — и мельком удивившись, что вертолет всего один, он безропотно залез на указанное коротким тычком автомата место. Пожалуй, если бы он планировал операцию по перевозке самого себя, то непременно бы взял еще парочку вертушек сопровождения и пустил ложный след с подставным преступником.

Впрочем, разработка деталей какой бы то ни было операции больше не являлась его обязанностью. Его задачей было долететь до Рафта, не отдав концы, потому что гул лопастей вкручивался в мозг, как тупое сверло в руках упорного садиста.

***

Углубившись в свои нерадостные мысли, Брок пропустил взлет и не следил за полетом.

— Рамлоу! — его несколько раз хлопнули по щекам, выводя из полуобморочного состояния. — Ты же нормативы пилота сдавал? — Брок, ошалело моргнув, кивнул, хотя не особо понял сути вопроса. — Быстро за штурвал!

Его конвоиры были в панике — прилетевшая неизвестно откуда пуля убила пилота. И не было никого, кроме самого осужденного гидровца, кто мог бы их всех спасти. Во время чехарды со сменой мест, сопровождавшейся матами и совсем неслабыми тычками под ребра, Рамлоу, наконец-то, смог сориентироваться. Они летели, а сейчас уже практически падали, над небольшой, но известной своими селями и оползнями горной грядой, где сам бог велел устроить засаду, если, конечно, найдутся самоубийцы, рискнувшие сунуться в царство буйных и очень подвижных камней размером с трамвай.

— Без фокусов, Рамлоу!

Приставленное к виску дуло совсем не способствовало спокойствию, поэтому даже затверженные до автоматизма движения давались с трудом. К тому же в скором времени стоило ждать второй атаки. Ясно же, что не к мирному и почти невинному пилоту были счеты у нападавших, заморочившихся не только вызнать их маршрут, но и устроить засаду именно в том месте, где нападения ждали меньше всего.

— Нужно снижаться, — прохрипел Брок. Адреналин делал свое дело, критическая ситуация, требующая немедленной реакции, немного разбавила муть в голове, и решение пришло само: — Здесь мы как на ладони, а за горами, может, и спрячемся.

— Так хочешь жить? — спросил второй из выживших сопровождающих, который сейчас не отрываясь вглядывался в окружающее воздушное пространство, надеясь понять, с какой стороны стоит ждать смерти.

— А ты нет? — резонно уточнил Рамлоу, а после резко дернул штурвал вниз.

Но никакие маневры их не спасли. И уже через пять минут Брок оказался в вертолете наедине с тремя трупами. И не успел он испугаться, как ожил передатчик.

— Командир, как слышно? Прием.

Никакие помехи не могли помешать Рамлоу узнать голос своего зама. Чувство облегчения затопило его сверху до низу, и губы разъехались в стороны в злобной ухмылке. «Хер вам, а не Рафт!» Одновременно хотелось обнять ребят, разрыдаться и показать всему миру средний палец.

— Слышу хорошо, — он кое-как сумел протолкнуть слова через сведенное спазмом горло. Прокашлялся и продолжил: — Вы чего удумали, камикадзе чертовы? — получилось почти как раньше, когда он еще был удачливым засранцем, отцом и богом для своих ребят.

— Мы сейчас из стелс-режима выйдем и покажем, куда лететь, — не повелся на подначку Роллинз. — Ты это… Того…

Верный зам так явно проглотил вопрос о его самочувствии, что Брок невольно снова чуть не прослезился. Теперь уже от умиления. Помнят его ребята, что за такое и в зубы можно получить. В каком бы состоянии он ни был.

Появившийся будто из ниоткуда джет чуть накренился вправо, указывая направление, и, включив малую скорость, начал удаляться в сторону ближайшей стоянки, чтобы забрать командира и увезти для начала в Европу, как можно дальше от ставшей основной ареной противостояния ЩИТа и Гидры Америки.

Встреча была бурной. Роллинз, Таузиг и малышка Мэй выскочили из джета, едва только вертолет коснулся земли, и буквально на руках выволокли из него в самый последний момент не сладившего со стрессом командира.

— Эй-эй, я, конечно, побывал в застенках ЩИТа, так я и не принцесса в бегах, — кое-как отбрыкавшись от подчиненных, бодро заявил он, стараясь не демонстрировать плохое самочувствие. — Кстати, Таузиг, какого лешего ты скрывал свой талант снайпера? Нормативы вечно заваливал? Можешь ведь, когда хочешь! Мотивации тебе не хватало, вот что!

Роллинз был у них пилотом, Мэй — медиком и связистом, поэтому из собравшейся для его вызволения компании только Таузиг оставался на роль невероятного стрелка, поразившего три цели в сложных условиях, при этом не задев самого командира.

— Стрелял не я, — прогудел тот и с опаской покосился на джет, из тени которого как раз в этот момент выступил Призрак.

— Твою мать! — прошептал Брок, который прекрасно узнал массивную черную фигуру медленно приближающегося к нему человека.

— Это была его идея, — чуть виновато сказал Джек. — Он и джет этот странный из тайного схрона Пирса угнал.

— Не подходи! — не сдержал панику Брок и позорно свалился в обморок прямо в руки, живую и металлическую, своего личного кошмара.

***

Он очнулся в небольшом узком вытянутом в длину помещении с металлическими стенами. Света вокруг было явно недостаточно для того, чтобы полноценно оглядеться, но вроде бы потолок уходил высоко вверх. Или так только казалось, потому что лежал он на составленных в ряд небольших коробках.

Причем состояние его по-прежнему вызывало беспокойство: тошнота, которая началась с момента его заключения под стражу, не проходила. Затуманенным мозгом он вроде бы улавливал слабое покачивание под собой, но это могла быть и иллюзия.

Со стоном потянувшись, он кое-как собрался и сел. Неподалеку тут же зажегся небольшой диодный светильник на батарейках, осветивший хмурое лицо Зимнего Солдата, тот сидел в углу и сосредоточенно крутил в пальцах один из своих любимых коротких ножей. Больше никого в помещении, оказавшемся контейнером для грузоперевозок, наверняка, находящимся на грузовом судне, не наблюдалось.

— Где Роллинз? — хрипло спросил Рамлоу, испытывая сильнейшее чувство дежавю.

Пару месяцев назад он точно так же лежал на узкой койке на богом забытой базе Гидры в Сибири, а Солдат сидел в углу, находясь как и положено по регламенту в зоне видимости куратора, и играл с оружием.

— Где Роллинз, Зимний? — повысив голос, повторил Брок, начиная нервничать. Судьба верного зама могла быть весьма незавидной.

А Солдат, усиливая сходство с прошлой ситуацией, поднялся одним слитным текучим движением и, ни слова не говоря, подошел к своему бывшему куратору, рывком укладывая его на спину. Чуть постоял в раздумьях и водрузил живую руку тому на глаза, заставляя их прикрыть. Было ли это указанием спать, поданное на излюбленном языке отмороженного киборга — языке жестов и насилия? Не было сил задумываться. Тем более, что по какой-то странной причине от присутствия мрачного соседа Брок почувствовал себя чуточку лучше и почти мгновенно провалился в сон. Наверное, пережитое потрясение и привело в его сон образы недавнего прошлого.

***

Первые выходные, проведенные со Стивом не в качестве коллег или боевых товарищей, были прерваны внезапным вызовом. От Гидры. Хорошо, что пресыщенный бурным сексом Роджерс был достаточно благостен и расслаблен, чтобы не задавать вопросов, потому что Брока в компании Зимнего послали в Сибирь зимой на целых две недели. Как Пирс объяснял этот факт Фьюри и Кэпу, он старался не задумываться.

Миссия была не самой сложной. Наблюдение за исследовательским комплексом ЩИТа, а потом диверсия, которая полностью ложилась на плечи Солдата. Рамлоу оставалось лишь проследить за функциональностью и стабильностью их боевой двойки.

Но по приезде у него самого возникли проблемы и с функциональностью, и со стабильностью, и со всем остальным, вот такой вот идиотизм. Брок задыхался от желания. Никогда еще, даже в самый бурный период пубертата, ему не доводилось испытывать такой мучительной жажды физического удовольствия, такой нужды оказаться под кем-то тяжелым и сильным. Быть максимально близко, соединиться в единое целое и вместе стать чем-то большим.

Слово «семья» он гнал от себя всеми правдами и неправдами, решив не заморачиваться на моральных терзаниях, не выть на луну от одиночества, а сосредоточиться на состоянии своего тела и завершить миссию.

Именно поэтому он оказался на узкой койке где-то в самых глубоких подвалах базы, вдалеке от всех, только с Зимним под боком, наглотавшись всех имеющихся в аптечке обезболивающих и стимуляторов, потому что все его тело болело и пылало, кости плавились, а кожа была болезненно чувствительной и буквально молила о прикосновениях.

Но Роджерс, чей образ сиял, впечатавшись в обратную сторону век, был недоступен. Оставалось только сжимать зубы и ждать, пока подействуют лекарства. Хоть какие-то, хоть когда-нибудь, потому что до диверсии оставалось всего шесть часов, и провалить ее было нельзя: именно в этом центре собирались чипы, управляющие крупными космическими кораблями, предназначенными для околокосмической орбиты. Если бы центр уцелел, крах проекта «Озарение» стал бы неизбежен.

Шагов Брок ожидаемо не услышал, Солдат умел передвигаться абсолютно бесшумно. Тяжелая рука опустилась на лицо. В штатной ситуации после такого самоуправства не миновать Зимнему удара шокером и резкого окрика (пусть Рамлоу никогда не злоупотреблял таким), но аккуратно очерчивающая скулы и брови рука была такой приятно прохладной по сравнению с его разгоряченной кожей, что сил оттолкнуть не осталось, наоборот.

Интересоваться причинами, побудившими почти киборга действовать не по протоколу, тоже было не время и не место, потому что боль почти отступила. Осталось только желание.

Наплевав на нарушение десятка должностных инструкций, не обращая внимания на медленные, будто заторможенные и неуверенные движения, Рамлоу потянул своего подопечного на себя. Жадно, почти ничего не соображая, но где-то на подсознательном уровне понимая, что даже если тот, кто уже давно не был человеком, а лишь овеществленной функцией, марионеткой Гидры, не откликнется, то эффект от его прикосновений станет больше, если прижаться ближе, всем телом, слиться дыханием, смешаться друг с другом.

Но Солдат откликнулся.

Коротким смазанным движением коснулся губами губ, лизнул нижнюю, сначала свою, потом чужую, и словно очнулся, из аморфной медузы превратившись в дикого хищника. Ловко содрал с Брока всю амуницию, кажется, не порвав ни единой застежки, и уверенно прошелся ладонями по всей обнаженной коже, прежде чем перевернуть на живот.

Предательский озноб от предчувствия боли потонул в дрожи предвкушения. Зимний настойчиво, пусть и чуть неуверенно, будто удивленно, вылизывал его шею, плечи, зажатые в тиски металлической руки запястья, второй рукой не спеша подбираясь к заднице.

В какой момент руки пропали, разморенный ласками и наслаждением Рамлоу не осознал. Очень знакомо звякнуло, и на мышцы ануса полилось что-то вязкое. Не будь он так оглушен желанием, Брок бы заржал и одновременно был бы до чертиков польщен.

В качестве смазки явно соображающий получше винтовки с глазами, которой все время притворялся, Зимний использовал оружейное масло, которое готовил собственноручно из вазелинового масла, олеиновой кислоты и еще какой-то неведомой, но безопасной для организма хрени и никому не позволял использовать не по назначению. Свое оружие Солдат любил, как мог бы любить своих детей, если бы был действительно человеком, и быть приравненным к любимой винтовке оказалось невероятно приятно и остро возбуждающе, потому что Рамлоу оружие тоже очень любил.

Обретя такое странное единство со своим нежданным партнером, он счастливо уплыл, сдаваясь быстрым и точным толчкам, приближающим его к краю.

Сквозь марево своего удовольствия, когда хрипел и выгибался, нанизанный на чужой член, он все равно остро почувствовал оргазм партнера, вырвавшийся кратким, но впечатляющим воем, от звука которого стоило бы бежать без оглядки, если под рукой не имеешь как минимум ручного гранатомета. Но сам Брок иррационально почувствовал себя спокойным и защищенным настолько, что вырубился, придя в себя лишь через час.

Приступ странного недомогания как рукой сняло.

========== Часть 3 ==========

Роллинз обнаружился в соседнем контейнере. Вместе с Таузигом. А у малышки Мэй нашлись серьезные покровители в Аргентине, и она решила осесть там.

Брок как раз проснулся после «колыбельной» Солдата, когда раздался условный стук в дверь, который он и на смертном одре ни с чем не перепутает.

Возникший на пороге Джек был небрит, лохмат, вооружен и нагружен едой — армейскими пайками. Замерший в темном углу Зимний смотрел настороженно и угрюмо, но агрессии не проявлял. Даже наоборот — принялся расставлять на импровизированном столе пластиковые тарелки, проявляя инициативу и доброжелательность, чего сроду не делал раньше.

Сам Брок, глядя на эту идеалистическую картину, чуть было не прижался к груди Роллинза, но успел сдержать странный порыв, вовремя дернув себя за воображаемый поводок. Пережитое потрясение от странного поведения — никогда он не подозревал в себе любви к телячьим нежностям и потребности в утешении — вызвало дикую неконтролируемую ярость. Да как смеет этот «лучший друг» Роджерса, киборг с ушами, леденящая кровь винтовка, у которой не то что руки, кишки в крови убитых им людей, сидеть тут и заниматься такими мирными делами? Непонятный гнев на Зимнего затопил Брока целиком, сознание его заволокло красным туманом.

Он схватил Солдата за металлическую руку и потащил к двери, явно вообразив себя бессмертным, и буквально вытолкал того из контейнера под обалдевшим взглядом Джека. Откуда только силы взялись и бешеный напор, а в голове у Брока красной лампочкой горела уверенность в том, что эта машина для убийств, способная десяток, таких как он, съесть на завтрак, даже не посмеет пикнуть в ответ.

Но внезапная вспышка ярости не прошла бесследно. Дикая ярость сменилась апатией. Он рухнул обратно на свое ложе, устало прикрывая глаза.

— Джек, — протянул он, одним словом настраиваясь на дружеский разговор, где не было ни командира, ни подчиненного. — Напомни мне, сколько мы дружим? Лет пятнадцать? Двадцать? И почему, позволь спросить, ты оставил меня с ним? — последнее слово он почти выкрикнул, истерически тыча пальцем в сторону двери. — Почему?

— Брок, послушай… Ты же был без сознания. Каюсь, мы тебе кое-чего из спецаптечки ввели, чтобы поддерживать в отключке. На тебя смотреть страшно было, — Роллинз не знал, куда девать глаза и руки, потому что на его памяти Рамлоу всего один раз использовал настолько литературные обороты — и тогда в итоге случился такой кошмар, что вспоминать тошно. — Но ведь следить было нужно, вдруг что. И Солдат очень помог. Он от тебя вообще не отходил. Ты же знаешь, какой он чуткий, а мы с Бобом, — тут он виновато потер затылок, — вымотались мы, понимаешь?

— Ладно, — махнул рукой Брок. Все он прекрасно понимал и уже корил себя за несдержанность. За проявленные эмоции, которые после встречи с Роджерсом вырвались из-под контроля. — Ссать куда ходите?

Джек кивнул, указывая одновременно в самый дальний угол, где обнаружилось искомое ведро, и куда-то за пределы их контейнера, намекая, что продукты жизнедеятельности выливаются за борт, затем продолжил выкладывать еду на стол.

Оправившись, Брок смиренно отдал ведро вернувшемуся Зимнему, понимая, что сам он сейчас и до двери не дойдет, и попросил Джека позвать Таузига — пожрать всем вместе и устроить общий сбор, как водится.

Откровенно говоря, есть ненавистные армейские пайки, которые ему надоели еще во время службы, удовольствие было ниже среднего. Хотелось сока. Вишневого. Обругав себя за несвоевременные и, чего скрывать, весьма и весьма необычные желания, он все-таки запихал в себя немного еды и снова отключился.

******

Тяжелогруженый контейнеровоз плыл медленно, и их путешествие затягивалось. Брок сходил с ума от скуки, настроение у него было ни к черту. Вынужденное бездействие, помноженное на его холерический темперамент, делало из Брока монстра. Верный Роллинз сбегал от него под любым предлогом, и оставалось только думать о стабильно плохом самочувствии, о туманности их общего будущего. А воспоминания о жизни с Роджерсом, закончившейся полным фиаско, опускали его в пучину депрессии. Лишь два месяца счастья отпустила ему судьба, а потом жестоко посмеялась над ним; никогда он не будет нужен тому, кто смог осветить темные уголки его сердца, да и как оказалось, и не был. Это были непривычные для Рамлоу мысли, и он надеялся, что они скоро уйдут, и он опять обретет веру в себя и свою неотразимость.

Таузиг спасался тем, что беспробудно пил: в соседнем контейнере удачно обнаружилось неплохое пиво, к которому временами прикладывался даже не пьянеющий Солдат. Тот, впрочем, шарился по соседним контейнерам вполне самостоятельно, находя много полезных в хозяйстве вещей.

Иначе откуда бы у Брока на подушке, чаще всего после пробуждения — он спал большую часть времени, восстанавливаясь после бессонных тюремных ночей, — обнаруживались то конфеты, то и вовсе какие-то баночки с йогуртами. Джек вряд ли додумался до такого, поскольку прекрасно знал, что командир не выносит сладкого. Поэтому Рамлоу с чистой совестью кидался подношениями в невозмутимо ловившего их Зимнего, сопровождая броски матом и красноречивыми взглядами.

Но конфеты продолжали появляться. Причем Брок никак не мог уловить момента, когда их подкладывали. И вскоре его охота превратилась в игру: как поймать за руку лучшего киллера столетия, который использует все свои навыки, чтобы бесшумно подложить конфету под щеку своего спящего хэндлера.

******

Но однажды все изменилось. Проснувшись в особо паскудном настроении, Брок, за неимением в шаговой доступности виновника, запустил уже привычно обнаруженной рядом упаковкой сладостей в стену. Коробка открылась, и на полу рассыпались маленькие оранжевые кусочки, от которых по контейнеру поплыл совершенно потрясающий запах свежих, сочных апельсинов.

Очнулся Брок от удивленного возгласа вошедшего Джека, который, не в силах подобрать челюсть с пола, наблюдал, как его командир, урча от наслаждения, поедает мармеладки, сидя на полу.

— Молчи! — предупреждающе рыкнул он, запихивая последнюю обнаруженную вкусняшку в рот. — Ни слова, Джек, а то… Ты меня знаешь.

— Мммм, — глубокомысленно заметил скалясь Роллинз и проглотил все вертевшиеся на кончике языка комментарии. Скорее бы доплыть: состояние командира вызывало серьезные опасения. — Обед, я так понимаю, уже не нужен?

— Вон с глаз моих! — Брок хотел уже было запустить в смеющегося зама коробкой из-под сладостей, но передумал. Слишком хорош был запах.

***

Через сутки они должны были прибыть в порт назначения. Напряжение, исподволь копившееся всю дорогу, достигло пика у всех. Зимний перестал выбираться из их контейнера, сидел в углу и неотрывно сверлил Брока взглядом, словно боялся выпустить из виду, прямо как в старые добрые времена, когда они еще служили Гидре. Брок лез на стену и швырялся предметами в два раза чаще обычного. Джек ходил мрачнее тучи, пытаясь заставить Таузига протрезветь, тот, наоборот, напивался еще больше.

Конечно, такое дикое напряжение могло вылиться только в скандал, и Роллинзу пришлось оттаскивать почти невменяемого от злости командира от Солдата, который на удивление — ему больше не грозило кресло для обнулений в случае непослушания или нанесения увечий хэндлеру — не пытался ударить в ответ, а только прикрывался живой рукой.

— Отмороженный мудак, — продолжал шипеть Брок, пытаясь выбраться из захвата Джека, — на кой ты свалился мне на голову? Что ты ко мне прицепился? Шел бы к своему Роджерсу, раз вы такие дружки навек. Как же вы меня достали!

— Брок!

— Всю душу вынули, тонким слоем размазали, а потом ногами прошлись. Чего молчишь? Ты, жестяная банка с глазами!

— Брок! — уже громче повторил Джек, слегка встряхнув его. — С ним тебе будет безопаснее. Раз уж он с какой-то стати к тебе благоволит, не стоит его гнать, — Роллинз всегда был на удивление практичен. Может быть, практичнее самого Брока, которому эмоции временами ударяли в горячую голову. — Одному тебе будет сложно. Ты Кэпу на какую-то больную мозоль наступил, а значит, искать он тебя будет тщательно. Солдат сможет противостоять ему.

— Если сам мне голову не свернет, как только в его прожаренных мозгах что-то стрельнет!

— Нет! — вдруг подал голос предмет их разговора. — В тебе же два сердца бьются, — он подошел к замершим мужчинам и положил руку Броку на грудь. — Здесь и… — он провел рукой до живота, — здесь. Я слышу.

— Твою мать! — выразил свое отношение Роллинз. У Рамлоу слов не нашлось, даже нецензурных.

— Это что, командир, беременный, что ли? — заржал Таузиг, в кои-то веки обнаружившийся здесь же, а не в соседнем контейнере в обнимку с любимым бочонком пива.

Джек покрутил пальцем у виска, отметая такой сюрреалистичный вариант. А вот Брок задумался, вспоминая свою тошноту, и покосился в сторону припрятанной коробки из-под мармелада, которую не выкинул: запах его успокаивал, а просить новую у Зимнего он стеснялся. Еще он припомнил кое-какую информацию, случайно обнаруженную из любопытства в архивах ЩИТа — про неудачный эксперимент по созданию мужчин, способных к деторождению, из-за которого организация мутантов лет тридцать-сорок назад на какое-то время потеряла влияние, сидела тихо и не отсвечивала.

— Оно так быстро бьется, — отрешенно сказал Зимний, не убирая руку с живота, хотя обычно отступал, едва только поймав на себе угрожающий взгляд Брока — помнил, видно, еще их взаимоотношения в Гидре. — Почему? Волнуется? Ему страшно? Командир?

— Мне бы тоже было страшно на его месте, — пробормотал Брок и неожиданно для самого себя накрыл руку Солдата своей.

Подсознательно ощущалось, что для этого загадочного «оно» так было безопасно и правильно.

========== Часть 4 ==========

Конечно, Брок не стал бы успешным командиром, если бы не проверял и не перепроверял все разведданные. И сейчас косвенных признаков его возможной-невозможной беременности ему было явно недостаточно. Тут следовало убедиться воочию.

Отложив страдания до тех времен, когда можно будет узнать правду с высокой долей вероятности, он будто вернул себе душевное равновесие, потому что наконец взял на себя командование их маленьким отрядом. И когда они под покровом ночи сошли на берег в Антверпене, сразу позвонил одному знакомому, занимавшемуся не совсем легальным бизнесом: тот был ему обязан и мог обеспечить документами.

— Есть база Гидры в Дюфелле, — произнес Зимний, когда все бурно решали, как им, находящимся в международном розыске, безопасно добраться до места передачи новых ксив — торгового центра на Мейр, главной торговой улице города. — На ней всегда хранятся резервные копии документов для Солдата, его хэндлера и группы сопровождения.

— По обнулению соскучился? — угрожающе спросил Рамлоу, окидывая взглядом навесной замок на двери, ведущей на чердак, который был выбран ими временным пристанищем на ночь, и прикидывая, где бы раздобыть воды на помывку.

Еды его организм пока не требовал, что несколько противоречило предположению о беременности — по слухах, не раз доходившим до его ушей, дамы в положении только и делают, что едят — а вот помыться хотелось нестерпимо.

— База в Дюфелле не оборудована необходимым, — отрапортовал Зимний, одним движением руки срывая замок и тревожно прислушиваясь. Несмотря на запертую дверь, крохотная комнатка под самой крышей могла быть обитаемой. — Зато там есть медицинское оборудование для командира.

— Я пока не умираю, — хмыкнули в ответ. — Разве что только от вони, которой от нас разит. Похожи на самых никчемных бомжей. Конечно, будь портом назначения Амстердам, смогли бы сойти за своих, но что уж…

— Контейнеровоз, следующий в Амстердам, уходил на неделю позже. Ждать было опасно, — тут же влез Солдат, поставив жирную точку в разговоре. За время путешествия все они вымотались и пустые рассуждения об упущенных возможностях явно были лишними.

Их положение было незавидным, однако они были живы, пусть этим хорошие новости и ограничивались. Срочно требовались деньги, документы и хоть какая-то ясность. Впрочем, были и более насущные цели: дождаться рассвета, добыть на первое время еду и одежду, припрятать или продать оружие и махнуть уже туда, где можно затеряться и хоть немного обжиться — бесконечная беготня могла быть еще опаснее, чем сидение на одном месте.

Рамлоу планировал податься на юг Италии, где мог сойти за своего. Роллинз рассматривал Белоруссию, считая, что бардак, творящийся в славянских странах, поможет им остаться незамеченными. Он собирался прихватить с собой и Таузига, который в одиночестве вполне мог наворотить дел. Зимнего же Джек настойчиво сватал Рамлоу для охраны.

А Брок смирился. С тем, что он теперь преступник, с тем, что остается нянькой для нестабильного оружия, с тем, что единственные в его жизни по-настоящему желанные отношения оказались построенными на расчете и обмане, были фейком. Он, конечно, был уверен, что сможет собрать себя по кускам и снова прилично устроиться в жизни. Просто обязан был — чтобы так подло обманувший его Роджерс не победил окончательно. Пусть Кэп никогда об этом не узнает, пустьон уже забыл их недолговечную близость как страшный сон, но вот сам Брок помнил и собирался выстроить себе броню из этих воспоминаний, чтобы больше не вляпаться в отношения, чтобы постоянно помнить: самые сладкие мгновения приводят к самой большой боли. И ему это не нужно.

Кое-как примостившись на полу, глядя сквозь мутное от грязи круглое чердачное окно на звездное небо, он с сожалением думал, что база Гидры была бы не самым худшим вариантом. Вряд ли весть об уничтожении американского филиала дошла до Европы, и если притвориться группой поддержки Солдата… В эффективность тестов на беременность в его случае верилось с трудом, для обследования не мешало найти хоть какой-нибудь завалящий аппарат для ультразвука, который действительно мог быть на базе. Чего там только не находилось порой…

Но решение принято. Завтра они получат документы и разделятся, чтобы попытаться спрятаться от всевидящего ока ЩИТа. Завтра старой жизни придет конец.

***

Солдат оказался идеальным попутчиком. То есть Брок и раньше знал, что путешествовать с ним крайне удобно — приказал сидеть в углу джета и забыл о нем на несколько часов, если сможешь отрешиться от сверлящего холодного взгляда, — но сейчас он в полной мере осознал, насколько тот всегда был собран, профессионален и неутомим.

Они уехали из Антверпена на чужой машине, которую Зимний без колебаний угнал с охраняемой стоянки, чуть придушив охранника и ловко избежав появления на камерах. Перед границей с Германией машину пришлось бросить и пойти пешком, чтобы к наступлению темноты дойти до нейтральной полосы.

Почти всю дорогу Рамлоу дремал на заднем сидении и теперь ощутил все последствия. За несколько часов его заметно укачало, хотелось есть и было банально холодно в легкой одежде, потому что солнце уже вовсю клонилось к закату.

Так что, когда они остановились дожидаться часа икс в небольшом лесочке, он, потирая замерзшие руки друг о друга, устало привалился к ближайшему дереву, жалея, что взял с собой мало воды и что ни при каких раскладах не получится заварить себе горячего чая вот прямо сейчас. В довершение он внезапно понял, что остался один. Призрак, подтверждая свой позывной, растворился в вечернем сумраке.

— Вот тебе и охрана, — буркнул он себе под нос, прикрывая глаза. Предпринимать он, конечно, ничего не стал, с Зимним или без, другого плана у него не было.

Однако тот быстро вернулся. Бросил рядом с бывшим хэндлером теплую куртку и упаковку чуть теплого молока, наверняка согревшегося от лучей солнца за день лежания на приборной панели.

— Убил кого? — спросил Рамлоу, жадно присосавшись к любезно прорезанному для него отверстию в тетрапаке. Он был благодарен настолько, что не особо жалел незадачливого мужика, попавшегося Солдату в руки, и единственным поводом для беспокойства было — не обнаружат ли их теперь? Все-таки излюбленный способ действия железного кулака Гидры был слишком узнаваемым.

— Украл. У тех, кто стоит в очереди на границе, — тот тоже приложился к бутылке, извлеченной из внутреннего кармана явно стащенной в том же месте черной мотоциклетной куртки с заклепками. Даже будучи бесправным и безвольным оружием, он умудрялся добиваться, чтобы его экипировка была на высоте. Вот и сейчас добыл новую вещь по своему вкусу.

Так что напрягшийся было Брок расслабился. Можно было не считать поход Зимнего проявлением заботы — так, обычная добыча провианта и фуража, тот был на удивление инициативен во время миссий, когда четко видел цель. Брок не знал, почему его так устраивало именно такое объяснение поступков навязанного попутчика. Наверное, он не хотел признавать, что его подопечный после всех пыток и лишений, через которые прошел, способен на что-то человеческое, в то время как Роджерс, который всегда был окружен любовью и почетом, не задумываясь, растоптал чувства влюбленного в него человека. В любом случае, настало время отправляться в путь.

***

После пересечения границы они почти не разговаривали. О чем думал Солдат, понять всегда было сложно, а Брок размышлял, как с наименьшими затратами добраться до своих самых глубоко запрятанных счетов. Пока они обходились без денег, потому что даже самые безопасные электронные переводы — это всегда след и прямо сейчас рисковать не стоило, но вскоре потребность в них могла стать насущной. Деньги, что они выручили, продав оружие, которое было при них, подходили к концу, причем, большая часть ушла на документы.

Но Зимний снова удивил его. В небольшом городке Трир, куда они завернули сменить очередную машину, он вдруг толкнул своего спутника в неприметную подворотню, в которой обнаружился вход в скрытно расположенный подъезд. Замок на двери, к которой, подчиняясь настойчивым подталкиваниям в спину, подошел Брок, оказался весьма заковыристым, но в конце концов поддался.

— Сигналка есть? — уточнил он, прежде чем толкнуть дверь.

Вместо ответа Солдат зашел первым и металлической рукой вырвал из ближайшей стены фальшивый кусок. Раздавил жучок пальцами и довольный прошел дальше.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: они находятся на конспиративной квартире Гидры, где Зимний уже бывал.

— В каком году, говоришь, тебя возили в Германию? Уж точно не при мне.

— Пятнадцать лет назад.

— Смотри-ка, ничего не поменялось, — первым делом Брок проверил вожделенную ванную. Бойлер нужно было подключить, сантехника тоже вчерашний день, но ведь не ручей, и не туалет на заправке! — Будто вчера здесь был, а?

— Обстановка изменилась на девяносто процентов. Исключение — контролирующее устройство у двери и…

— Я мыться, потом соображу пожрать, — перебил Рамлоу, которому вовсе не улыбалось выслушивать подробный отчет о тех самых десяти процентах. Уж он-то досконально знал, насколько занудным мог быть Солдат. — Оружие тут может быть?

— Есть искать оружие.

Впервые после тюрьмы оказавшись наедине с благами цивилизации, и даже в относительном одиночестве — пусть хлипкая дверь была смехотворной преградой для суперсолдата — Брок некоторое время просто стоял согнувшись, уперев ладони в колени, пережидая острый приступ слабости, пока нужда в горячей воде не пересилила.

Раздевшись, он осмотрел себя в мутном зеркале: худоба и щетина неожиданно сделали его моложе, хотя синяки под глазами никого не красили. Покрутившись так и эдак, он не смог понять, вырос у него живот или нет, пресс по-прежнему ярко прослеживался, став еще рельефнее из-за потери массы.

Он долго стоял под струями воды, смывая с себя грязь, жалея, что нельзя так же смыть с себя горькую и обжигающую, несмотря ни на что, никуда не девшуюся любовь к одному суперсолдату — и странную, замешанную на едва теплившемся сочувствии и одной невероятной близости, болезненную привязанность к другому, которые не позволяли с чистой совестью свалить в закат. Возможно, в этом закате обнаружились бы веревка с мылом, но это уже никого не касалось.

— Нам нужно сходить в одно место, — настойчиво заявил Солдат, ожидавший Рамлоу прямо у двери ванной. — Обнаружены два глока стандартной комплектации и автомат Калашникова с пятью обоймами, — исправился он в ответ на скептический взгляд.

— Молодец. Гигиенические процедуры, самостоятельно.

Ревизия шкафов с припасами показала, что пополнялись они не раз. Все было свежим, максимум полугодовой давности. Так что можно было легко соорудить нормальный ужин на двоих. Решив не заморачиваться, Брок вскрыл несколько консервов для Зимнего, а сам уселся жевать галеты. Чистота тела, возможность некоторое время никуда не бежать и крыша над головой привели его практически в медитативное состояние. За шаг до нирваны.

— Нужно сходить кое-куда, — вернувшийся Солдат смел все, что было ему приготовлено, ухитрившись сделать это настолько тихо, что звук его голоса заставил вздрогнуть.

— Куда сходить? — зашипел рассерженной коброй испугавшийся от неожиданности Рамлоу. — Ночь на дворе.

— Именно ночью и надо.

— Так иди один. Протезом только не свети!

Зимний нечеловечески быстро и плавно поднялся, заставляя Брока ощериться и зашарить по бедру в поисках шокера, именно с такого движения обычно начинались самые большие проблемы у Оружия с окружением. Холодные серые глаза остекленели, придавая полное сходство с неодушевленной машиной, киборгом-убийцей, не различающим правых и виноватых, а знающим лишь приказ, и на мгновение показалось, что он сейчас либо свернет своему хэндлеру шею, либо придушит и волоком потащит за собой.

Но наваждение схлынуло, как только Солдат опустился перед Рамлоу на корточки, просительно заглядывая в глаза.

— Пожалуйста…

Его лицо приобрело по-детски растерянное выражение, Зимний впервые столкнулся с тем, что не знает, как убедить, не прибегая к насилию, объяснить, заставить прислушаться. Раньше таких проблем не возникало: все, что необходимо было для миссии, ему предоставляли, а желать чего-то сверх он не имел права. И уж тем более никто никогда не прислушивался к нему. Оружие не должно было иметь ни прав, ни своего мнения и желаний.

— Я понял, — ответил Рамлоу, встречаясь взглядом со светло-серыми, штормовыми глазами, с внезапно прорезавшимся сочувствием наблюдая, как с трудом ворочаются проржавевшие шестеренки механизмов, отвечающих у Солдата за нормальное человеческое общение. — Пошли.

========== Часть 5 ==========

«Одним местом» оказалась небольшая частная клиника. Ее хозяин и по совместительству главный врач жил в том же здании на втором этаже. Сигнализация у него была, но средненькая, так что проникнуть внутрь не составило труда.

Будить так сладко спящего человека, натравив на него Зимнего, казалось Броку кощунством. Но еще большим кощунством он считал зазря тащиться чуть ли не на другой конец оказавшегося не таким уж и маленьким Трира. Поэтому невысокий суховатый старичок с роскошной копной седых волос был беспардонно выволочен из своей постели металлической рукой и усажен на пол в центре комнаты.

— Спокойно, — сказал Рамлоу, направляя трофейный глок на жертву своего идиотизма и мягкотелости. — Убивать точно не будем. И деньги твои нам не нужны. Что нам, собственно, нужно, Зимний?

— Зимний? — заинтересованно переспросил совсем не выглядевший испуганным от неожиданного вторжения старик, вглядываясь в замершего в самой густой тени Солдата.

— Ты из Гидры? — начиная что-то понимать, спросил Брок, прикидывая, как побыстрее свалить из города. И из страны. И, может, из Европы тоже.

— Он зашивал мои раны после одной из операций, — прогудел из своего угла Зимний. — Эффективный.

— Я не из Гидры, молодой человек. Но ко мне временами приходили военные, которым был нужен хирург, не задающий вопросов. Однажды привели мужчину с тремя пулями в животе. Самое удивительное, — тут врач — явно фанат своего дела с ярко выраженной профдеформацией — мечтательно зажмурился, — пришел своими ногами. Должен был умереть уже пару часов как, а вот поди ж ты…

— Он упорный, да, — с непонятной гордостью добавил Рамлоу, который тоже был свидетелем нескольких серьезных ранений.

— Незабываемый был случай.

— Ты помог один раз. Помоги еще раз.

Брок хмыкнул, логику Зимнего простым людям не постичь. Старик явно был не из пугливых, и терять ему нечего, мог и взбрыкнуть.

— Что нужно? — жадный взгляд торопливо ощупал выступившего из тени Солдата: поджарую фигуру явно находящегося в расцвете сил мужчины, волосы без седины, протез и чуть изменившиеся, не такие выхолощенные движения. — Совсем не постарел. Все так же ловишь животом пули? Только теперь не ради абстрактных идей, а ради него? — кивок на обалдевшего от таких откровений Рамлоу.

— Да. Помощь нужна ему. Нужно тестирование.

— Обследование? — уточнил старик.

— Да. Органов малого таза, блядь! — проинформировал понявший к чему все идет Брок.

***

УЗИ-аппарат был стареньким, но надежным. Гель жидковатым и холодным, добавлявшим мурашек к и так огромному табуну, бегающему по спине Рамлоу из-за дурных предчувствий.

— Что я должен искать? Пулю? Микрочип? Опухоль? — датчик скользил по коже концентрическими кругами, на экране мелькало что-то непонятное разных оттенков серого.

— Если вы найдете то, что, мы думаем, там есть, то сами поймете, что к чему.

Что тут еще можно было сказать? Хорошо, что у старика, как показала практика, были крепкие нервы.

— Заинтриговали, молодой человек, заинтриговали. Я не совсем специалист, но… Мочевой пузырь в норме, размер, структура… Дальше. Состояние простаты удовлетворительное. Посмотрим, посмотрим… — увлеченное бормотание совсем не добавляло спокойствия, но приходилось терпеть. Сейчас решалось все. — Не может быть! Ну-ка! Так-так… Сейчас, — лихорадочно светящие глаза возбужденно впились в экран, подрагивающие пальцы нажимали на какие-то кнопки, все сильнее вдавливая датчик в плоский смуглый живот. Прошло еще несколько секунд и комнату наполнили ритмичные звуки. — Этого не может быть!

— Я же говорил, что у Командира второе сердце!

Брок посмотрел на монитор и вдруг четко увидел вполне себе человеческую ладошку, прикрывающую крохотное лицо. Лицо его ребенка. Его и одного из этих чертовых суперсолдат. Дальнейшее до него долетало как сквозь вату, слишком велик был шок: вроде бы на экране мелькали то ножки, то глазки, то быстро-быстро бьющееся сердце.

— Одноплодная беременность, — сообщил врач восхищенно внимающему Солдату — еще пару недель назад сложно было бы представить, что тот способен на такие эмоции. — Срок точно не скажу, но скорей всего одиннадцать-двенадцать недель. Пол пока не определить, но, думаю, это девочка, не мальчик. Нужно обследоваться у специалиста, потому что я плохо помню…

— Красиво, — выдохнул Зимний и легко коснулся монитора, погладив ребенка прямо по показавшемуся животику.

— Красиво. И невероятно! Я поражен, как смогли добиться такого результата. Ведь это настоящая хорошо сформированная матка. Никаких проблем с вынашиванием быть не должно. А вот эти точки, посмотрите, скорей всего каналы из прямой кишки, по которым проникли сперматозоиды. И вот их формирование я нахожу самым большим чудом! Потому что оставшиеся герметичными матка и трубы были бы бесполезными. Это будет прорыв! — и старик хищно посмотрел на живот, по которому водил датчиком, будто уже представляя себе, как будет облюбованный объект вскрывать.

— Хватит! — рявкнул наконец очухавшийся Брок, машинально прикрывая руками живот. Поморщившись от ощущения липкого геля, он вырвал датчик из рук врача и споро поднялся с кушетки. — Ты будешь молчать! — прорычал он, снова выхватывая пистолет. — Или — если ты такой хороший хирург, то и аборт можешь сделать?

— Что? Но ведь это чудо! Вы станете отцом! Подумайте.

— Я уже был отцом. Девяти великовозрастных лбов. Десяти, если считать еще этого, — кивнул он в сторону Зимнего. — Больше не хочу.

— Вы не понимаете!

— Это вы не понимаете! Я международный преступник в бегах, с киборгом-убийцей на руках. Куда мне ребенок?

— Командир…

— Что «командир», вот что «командир»? Тебе, что ли, рожать? Чего ты вообще ко мне привязался, а? Тебе, что, медом намазано? «Второе сердце», говоришь? — передразнил Рамлоу. — Сейчас добрый доктор вырежет это сердце, и дело с концом. Надеюсь, после этого ты от меня наконец-то уберешься!

— Ты мне нравишься, — тихо ответил Солдат, придвинувшись вплотную и ловко выдергивая оружие из ослабевшей руки.

— Не было печали…

— Роллинз говорил, что я был человеком до модификации. Тот человек, капитан, звал меня по имени, а имена бывают только у людей. А человеку свойственно проявлять симпатию. Я наблюдал. Я знаю.

— Господи, не неси бред…

— Способность нести бред не встроена в базовую комплектацию Солдата. Я помогу. Все сделаю, — шептал Солдат, укачивая Брока в своих объятиях. — Ты только скажи… Только не надо убивать его. Не надо больше смертей.

— Черт с тобой, Зимний, — тело ощущалось, словно по нему проехали катком, но обниматься было уютно, сладко и правильно. — Черт с ним, с ребенком. Черт с вами со всеми!

***

В квартире они оставались еще несколько дней. Первый день Брок в прострации лежал на кровати и смотрел в стену, никак не реагируя на тенью передвигавшегося по комнатам Солдата, который пытался то накормить, то заставить подняться «нравившегося ему» командира.

Теперь, когда ребенок перестал быть некой абстракцией, а вполне себе обрел лицо (Зимний выпросил у доктора фотографию и рассматривал, когда выдавалось время) и все остальные полагающиеся части тела, Брока разрывали противоречивые эмоции. Первым порывом, конечно, было избавиться от существа внутри, которое ощущалось захватчиком, эдаким Чужим, притаившимся в его теле, как думалось, совсем для этого не предназначенном.

Но после приходили воспоминания об услышанном сердцебиении — Зимнего вон как вынесло от одного этого звука — даже очеловечиваться начал — и он понимал, что жизнь крохотного червячка внутри драгоценна. Уж он-то (как и Зимний) это понимал как никто, потому что наконец наступил момент ему самому вернуть долг за отобранные им чужие жизни, запустив в мир новую.

К тому же, пусть он ни за что не хотел себе в этом признаваться, это мог быть ребенок Стива, а значит, хоть какая-то его часть останется с Броком.

Он кряхтя повернулся на бок, чтобы не видеть укоризны на лице Солдата, и погрузился в воспоминания.

========== Часть 6 ==========

Брок боялся. Вот честно. Когда он впервые оказался наедине с капитаном (даже мысленно он еще боялся называть его по имени) с вполне определенными намерениями, то боялся облажаться, сделать что-то не так, вызвать отвращение.

Был нежен, как ни с кем. Даже руки дрожали. Ругал себя последними словами, называя размазней, кусал изнутри щеку, пытаясь болью собрать себя в кучу, не растекаться лужей слюней от восторга, но ничего не мог с собой поделать. Он благоговел, касаясь теплой светлой кожи, такой идеальной, что дух захватывало.

И ведь осознавал тогда, пусть и потерял голову от страсти — осознавал, что любовник холоден и отстранен в постели, что большую часть Брок тащит на себе, заботясь и о своем, и о чужом удовольствии, но не позволял себе задуматься — так радовался, что дорвался, что имеет право.

Ничего он не имел, как оказалось. Наверное, и в последнюю их ночь перед провальным стартом «Озарения» и его арестом, когда показалось, что Стив наконец раскрылся, тоже стал с ним нежен, доблестного и справедливого Кэпа всего лишь грызла совесть. Но как же тогда было сладко!

Они всегда уезжали с работы порознь, но в тот раз сильно задержались с отчетами и, чтобы сэкономить время, добирались вместе на чудовищном мотоцикле Роджерса. Ночь, скорость, ветер в лицо и теплая спина, которую можно обнять и уткнуться носом, задыхаясь от предвкушения.

Поднявшись в квартиру, они не торопясь раздевали друг друга, словно только сейчас был их первый раз и нужно успеть за несколько минут излить на партнера всю накопленную нежность и страсть. Стив тогда долго смотрел на Брока, разложив под собой, прослеживал пальцами каждый шрам, целовал ключицы, в какой-то момент жадно прикусив их зубами, а после двигался размеренно и неторопливо, неотрывно глядя в глаза, будто ища там подтверждение.

Брок думал, что подтверждение чувств, но, скорей всего, доблестный Кэп искал хоть зачатки чувства вины, малейшие сомнения в правильности своих будущих поступков. Не нашел. И с чувством выполненного долга отправил мерзкого вражину под арест. А не нашел он там ничего, потому что рядом со Стивом Брок забывал обо всем, целый мир становился для него неважным — не существовало ни ЩИТа, ни Гидры, ни людей, ни мутантов. Только они двое. В тот раз Брок впервые полностью открыл свою душу и впустил в нее еще одного обитателя.

***

Они уехали из Трира утром и, минуя Мюнхен, направились на юг, к границе с Австрией; благополучно миновали пропускной пункт, на котором у них даже не проверяли паспортов — просто козырнули в ответ на белозубую улыбку Солдата, который, переодевшись в цветастую рубашку и распустив волосы, выглядел этаким веселым офис-менеджером на отдыхе — и за два часа добрались до Инсбрука. Там пообедали, размяли ноги, полюбовались живописными горами и двинулись в сторону Италии. Уже через полтора часа они находились в южном Тироле, городке Больцано; свернули туда по просьбе Рамлоу закупить в книжном магазине справочные материалы — да там и остались на пару дней доделать все дела. Дальше тянуть было нельзя — нужно было успеть забрать спрятанные деньги и залечь на дно, мимикрировав под местное население. В Италии Брок мог спрятаться на счет «раз-два».

***

Отправив Зимнего в магазин с подробнейшими указаниями и рукописным списком, Рамлоу устроился на заднем сидении купленного автомобиля и погрузился в чтение.

Он увлеченно читал про формирование щитовидной железы у плода, когда вернулся его спутник. И даже вечно непрошибаемого Солдата проняло, когда он увидел целую кипу книжек с названиями вроде «Счастливая беременность» или «Правильная мама правильна во всем».

— Командир? — робко спросил он, не понимая, куда теперь впихнуть свои покупки — все заполонили книги. Машинка у них была крошечная на этот раз: только двух здоровых мужиков вместить и все.

— Вот, изучаю, — гордо кивнул Брок на все это великолепие. — Тебе тоже придется.

— Зачем?

— Нужны инструкции. Дети сложны в эксплуатации, — ехидно заметил он. — Вот как ты. Тебя мне выдали вместе с инструкциями. Когда шокером бить, а когда на обнуление отправить.

— Ты часто нарушал, командир, — полыхнул глазами исподлобья Зимний. — Спускал мне ошибки. Закрывал глаза на дестабилизацию.

— Ну, разумеется, — книгу все-таки пришлось отложить. Откровения живого оружия обычно требовали предельной концентрации и внимания. — Ни одна инструкция не предусматривает всего. Все равно рано или поздно столкнёшься с непредвиденными осложнениями, когда придется поступать на свой страх и риск. И, глядишь, новую инструкцию разработаешь.

— Здесь такие же методы? — с ужасом уточнил тот, вспоминая уроки послушания. Перспектива бить второе сердце командира током за любую провинность не вдохновляла.

— Понятия не имею. Пока я понял только, что скоро придется жить на необитаемом острове подальше от людей, чтобы скрыть огромное пузо, которое обязательно вырастет.

Проблему маскировки решил, как ни странно, Солдат. Иногда в его прожаренную электричеством голову приходили на удивление здравые идеи, и после одной из своих отлучек он прикатил домой инвалидное кресло.

Они сняли скромный, стоящий на отдалении дом на берегу Ионического моря неподалеку от Кротоне, представившись двумя боевыми товарищами, приехавшими на реабилитацию. Их история вызвала сочувствие у хозяйки, поэтому договор длительной аренды был подписан в кратчайшие сроки. Им любезно указали лучшие магазины, места для купания и даже местный бар, в котором собирались военные.

Словоохотливые кумушки, неизбежно населявшие все небольшие городки, вытирали слезы умиления и угощали пирожками, наблюдая за военными, которые стойко поддерживали друг друга, справляясь с полученными после ранений повреждениями. У одного был протез вместо руки, у другого — отказали ноги после травмы позвоночника. Местным жителям они представились как Джей Би (на самом деле, Джерард-Бартоломью — у придумывавшего их новые имена Джека вдруг прорезалось чувство юмора) и Грег, в которого перевоплотился Брок.

Небольшой домик с минимумом мебели и большим запущенным садом вокруг стал идеальным местом, чтобы укрыться от мира. Они бродили по нему, осматриваясь и выбирая себе комнаты, выгружали немногочисленные вещи из купленной почти законно машины, пытаясь мало-мальски разложить их по местам. А после, уже поздним вечером, не сговариваясь встретились на небольшой, но очень уютной кухне, огромные панорамные окна которой выходили прямо на море.

— Миссия выполнена, командир, — доложил обосновавшийся как обычно в самом темном углу Зимний.

— Какая миссия? — лениво переспросил Рамлоу, сосредоточенно раздвигавший занавески, чтобы не мешали любоваться закатом.

— Доставить командира в безопасное место. Приступить к миссии охраны базы?

— Ты же все равно не отцепишься… Приступай, кто тебе не дает? И переставай командиркать. Зови по имени. Можешь «Брок», если мы наедине, и «Грегори» на людях. Ты теперь не оружие, а человек.

— Ты больше не будешь моим командиром?

— Тебе не нужен командир, раз уж ты настолько пришел в себя, что, вон, симпатии испытываешь, — Брок криво усмехнулся, но тут же вновь нахмурился, прикладывая руку к пока еще плоскому животу, в котором он совершенно не ощущал присутствия новой жизни, — ребенком скоро обзаведешься.

— Если ты не мой командир больше, то кто ты… для меня? — Зимний сам был как дитя. Вопросы у него были те еще, выбивающие из колеи.

— Нянька? Да нет… Эдак тогда ничего не поменяется, — стоять почему-то быстро стало тяжко, и он опустился в низкое плетеное кресло.

— С тобой было легче. Я помню, что до тебя… Холод. Голод. И ток.

— Эй, Джей, ты будешь свою винтовку бить о стену, если она дала осечку? — Брок вздохнул вспоминая: он сам испортил себе жизнь. Несоблюдение регламента по управлению Оружием (инициативный, бл*дь!) сделало его самым эффективным хэндлером Солдата в истории Гидры, что привлекло к его персоне излишнее внимание руководства — и в результате его с бойцами откомандировали в ЩИТ, где он оказался между молотом и наковальней. Он вюбился в агента ЩИТа и одновременно истязал человека, которого этот агент любил много лет, и еще надеялся, что это останется тайной за семью печатями. Дурак. Не будь он хэндлером Зимнего, возможно, Стив смог бы его простить, если не принять. А так… Напрасные разрушающие мысли.

С другой стороны, практически сразу о равнодушии к Зимнему не могло быть и речи: он чувствовал Солдата всегда, сразу, как только познакомился, и интуитивно делал все, чтобы войти с ним в контакт, добиться максимальной отдачи, работать плечо к плечу. И получил в итоге привязавшегося к нему щенка, да и сам вляпался по самое не балуй, непонятно как, наверное, все же из жалости, пустив его в свое сердце. В любом случае, он нес за жизнь этого щенка ответственность. Погрузившись в собственные мысли, он едва успел поймать окончание ответа:

— Нет, я сам виноват, плохо почистил или плохо собрал.

— Вот видишь. Когда ты шел вразнос, я всегда следил: ты вредничаешь или кто-то из халатов нарушил правила эксплуатации.

— А когда я к тебе… — Зимний сглотнул и подошел ближе, — прикоснулся. Когда ты позволил мне… На той базе…

Какое-то время тишину нарушал только звук их тяжелого дыхания. О случившемся на той миссии они никогда не вспоминали вслух.

— Почему не отправил тебя на обнуление после секса, ты это хочешь спросить? — рубанул Брок с плеча. — Не знаю. Наверное, потому что и сам нарушил кучу инструкций тогда.

— Тебе было плохо одному, — слова мучительно не подбирались. Не выразить словами, насколько важными стали для него те сладкие, горячие, невыносимые минуты близости на маленькой жесткой койке, то, что произошло между ними тогда, было самым невероятным, острым и приятным в жизни Солдата; эмоциональная встряска разорвала путы принуждения, сформировав прочную личностную привязку, теперь он жаждал быть ближе. — Я хотел помочь.

— Ты помог, — резко ответил Брок, поднимаясь и снова подходя к окну. Голова была пустая и звенела от напряжения. Плохой разговор, плохая ситуация, плохая жизнь. И теперь не прикажешь обо всем забыть; сам сказал, что можно быть человеком. — Мне действительно стало легче тогда. Спасибо.

«Спасибо», — повторил про себя Зимний. Его никто никогда не благодарил за выполнение миссий. Даже сейчас командир благодарил не за сопровождение, не за добычу припасов, а за то, что и миссией не было, за то, что он поручил себе сам. Было странно радостно. И хотелось еще?

— Море красивое? — неуверенно заметил Солдат, незаметно приблизившись почти вплотную.

— Да. Завораживает, — откликнулся Брок, делая вид, что не замечает маневров за спиной. — Иногда я думал, что в старости куплю себе виноградник. Будем с ребятами вино делать. Или коньяк, — он фыркнул, собираясь закрыть ставни и подняться в спальню, но был остановлен металлической рукой.

— Ты злишься? Почему? — Солдата учили считывать чужие эмоции, чтобы быть более эффективным. А уж скрытую агрессию и злость он ловил на раз, без такого навыка жизнь его была бы совсем невыносимой и травмоопасной.

— Какая старость? Какой виноградник? Либо ЩИТ бы нас сожрал, либо из Гидры уволили бы вперед ногами! Ты бы и уволил! Скольких до меня увольнял? Убери от меня руки!

Брок вырвался из объятий. Он не справлялся с эмоциональной перегрузкой. С одной стороны, его нестерпимо тянуло к Зимнему. Когда тот подходил ближе, Брок погружался в какой-то кокон безопасности и покоя. С другой стороны, застарелый страх хэндлера перед оружием никуда не делся — тот не был другом, не был соратником или надежным напарником, скорее — бомбой замедленного действия, которая способна была вызвать ураган по имени Роджерс, ураган, который не отступится от поисков своего Баки, даже если тот давно был стерт бесчисленными ударами тока.

И Броку стоило бежать от них обоих как можно дальше. Но он не мог. Они забрались ему под кожу, проросли в душу, и хоть и были первостатейными ублюдками, деться ему от них было некуда.

***

Засыпать в нормальной постели было непривычно и почему-то некомфортно. Новое белье неприятно хрустело, привычный жесткий матрас давил на спину. Ко всему прочему, внезапно накатила жгучая тоска. Тело мучительно ныло и словно плавилось, желая близости. Теперь, когда основные проблемы решились, снова подняло голову чувство острой нехватки чего-то важного и нужного, что было у него когда-то, но пропало.

Брок резко перекатился с боку на бок и зажег светильник. Было тревожно, внутри что-то тянуло куда-то идти, бежать, искать. Сознание мутилось, он падал в полусон, в пустоту. Весь покрытый потом, приходя в себя ненадолго, понимал: они в относительной безопасности, а ему нужен кто-то рядом. Разум говорил, что пускать Солдата в свою постель — не лучшее решение, но инстинкты буквально вопили о другом.

Помучившись, Рамлоу встал, прошелся до двери — позвать, позвать того, кто в соседней комнате — но тут же усилием воли вернулся обратно, закутавшись во все одеяла, надеясь обмануть самого себя, и тепло и тяжесть ткани сойдут за ощущение живых рук на плечах.

Во сне пришел Роджерс. И яркие, почти реальные картинки еще больше усугубили страдания. Его организм нуждался в человеческом тепле, близости, физической и духовной. Кожа горела, губы были сухими и обветренными, трущийся о простыню стояк он старался вообще не замечать.

Вот Стив, глядя чуть исподлобья, улыбается после прыжка в воду с тарзанки — мокрый, растрепанный, близкий. Брок не знал, куда сводить национальное достояние, чтобы в них не тыкали пальцами — и притащил на полулегальный пляж — мечту адреналинщиков.

Вот Стив, задумавшись, сидит над своим альбомом и водит испачканными в графите пальцами по губам. Оторваться невозможно.

Вот Стив молотит грушу, и мышцы красиво перекатываются под мокрой футболкой. Нечеловеческая скорость и грация движений. Сильный, смертельно опасный хищник, который так удачно притворяется домашней болонкой, позволяя кормить себя с рук, давая надежду, что так будет всегда.

Наверное, он стонал и рвал простыни, пытаясь ухватить, удержать Стива из своих видений, потому что очнулся придавленным тяжелым телом на перекрученных, измочаленных тряпках, которые недавно были новеньким комплектом белья. Рвано вздохнув, Брок постарался успокоиться, досчитал до десяти и открыл глаза. Над ним буквально в сантиметре нависало лицо Зимнего со скорбными складками у губ, сдвинутыми друг к другу бровями — переживает, что ли? — и обеспокоенным прищуром из-под густых ресниц.

Солдат выпустил запястья успокоившегося командира из захвата и скатился на край. Но не ушел. Лежал и тихо смотрел, как Брок жадно пьет воду, как открывает закрытое с вечера окно и подставляет лицо свету луны. Как возвращается к кровати и молча мотает головой с просьбой подняться. Потом они вместе перестилают постель и ложатся рядом, Брок на самый краешек, чтобы потом быть притянутым уверенной рукой ближе, чтобы прижать спиной к горячему животу.

Они напряженно лежали вплотную, чувствуя, как постепенно расслабляются незримые злые колючки на проволоке, которой каждый из них был опутан. Ни у одного, ни у другого не было причин любить прикосновения. Для Зимнего они означали боль, а Рамлоу не мог подставить кому-то спину. Слишком хорошо его научила улица подлым ударам сзади.

Брок чувствовал тяжелое дыхание Солдата и понимал, что если тот захочет близости, ему нечего будет противопоставить. Он и в лучшей своей форме больше полагался на авторитет и шокер, а сейчас, будучи измученным плохим самочувствием, бессоницей, выматывающим путешествием, и вовсе был ему не соперник.

Но под тяжелой металлической рукой оказалось так спокойно и правильно, что он сам не заметил, как отключился и спокойно проспал до самого утра.

========== Часть 7 ==========

Комментарий к

Надеюсь, вам понравится, дорогие читатели. С уважением, ana.dan.

Проснулся Брок, лежа на спине. Рядом, практически ему в подмышку, сопел Зимний. Растрепанный и полураздетый, с непривычно спокойным, почти довольным лицом, без этого своего фирменного взгляда — как сквозь прицел, он казался молодым и, чего уж греха таить, симпатичным.

Брок отстраненно рассматривал оружие, которое Гидра ему доверила, а он собирался так бездарно использовать — например, научить жарить оладушки на завтрак, и впервые подмечал, насколько тот, несмотря на хорошо проработанные мышцы, был худым, под глазами у него залегали глубокие тени, а жесткие складки вокруг рта не расслаблялись даже во сне, будто он плохо ел, плохо спал и много страдал. Хотя почему «будто»?

А вот шрамы вокруг смертоносной руки не так ужасны, как казалось раньше: Брок часто разглядывал Солдата в кресле, пока техники чинили его протез. Да и сам он, мирно спящий в постели, не вызывал уже безотчетного чувства тревоги от затаившейся рядом опасности — наоборот. Незаметно, исподволь изменилось отношение Брока к человеку, которого он теперь называл Джей Би. Он больше не видел в нем угрозу, скорее, того, кто находился рядом в трудную минуту и занял прочное место в его жизни. Брок учился доверять этому человеку.

— Командир? — спросил Джей, не открывая глаз.

«Проснулся, засранец, как же, попробуй застать его врасплох».

— Просил же по имени, — пойманный, как мальчишка, за подглядыванием, он рывком сел, повернувшись спиной и опустив ноги на пол.

— Брррок, — раскатисто выговорил Зимний, ломая при этом кучу своих установок, — можно потрогать? — смотрел он при этом только на живот, показавшийся из-под уголка простыни.

— Медом тебе там намазано, что ли? — огрызнулся Брок, нервно запустив руку в волосы.

— Ты не разрешаешь прикоснуться к себе. Хоть его…

Солдат медленно, внимательно следя за реакцией своего хэндлера, подполз ближе и прижал живую руку к плоскому смуглому животу Рамлоу. Глаза у него потеряли всякое выражение и будто смотрели внутрь себя. Он сосредоточенно прислушивался к чему-то очень для него важному, что передавало через тактильные ощущения какие-то сигналы в его мозг. Лицо стало менее напряженным и даже расслабилось. От руки шло ровное тепло, передаваясь в живот, откуда поднималось пузырьками вверх, и утро начало казаться Броку более удачным. Его больше не тошнило, голова не болела, только очень хотелось кушать.

— Что ж тогда за обнимашки были ночью? — ворчливо сказал он, заглушая речью бурчащий желудок: пора было выбираться из постели и двигаться в сторону холодильника. — Осталось только потрахаться, — Брока неимоверно смущала рука помешанного на детях бывшего карателя Гидры, которая слишком близко находилась от его самого важного стратегического места, начинавшего показывать хозяину свою заинтересованность от мягких поглаживаний.

— Как на той базе? Ты тогда прижимался, — заявило это вроде бы невинное дитятко, и даже мечтательно. Брок удивленно посмотрел в его лицо. — Был таким горячим и мягким, — прошептал он. — Но вчера — нет. Было неправильно? Тактическая задача? — мимолетные эмоции резко смыло, в серых глазах застыло привычное выражение «Разбор миссии».

— Черт! — выругался Брок: ну как объяснить эмоциональному младенцу, что ему нужен не трах, как объяснить важность не только секса, но и согласия на него. Американские эмоциональные горки, на которых катались они с Солдатом, выбивали его из колеи, как и однозначно положительная реакция собственного тела на чужие прикосновения. — Боюсь, в рамках тактической задачи такое не решить.

— Долгосрочная миссия с непрогнозируемыми элементами? — логично уточнил Зимний, который, глядя в смущенное лицо напротив, чувствуя рукой ускорившийся ток крови и волнение, сам поставил себе ЦЕЛЬ добиться того, чтобы командир рядом с ним выглядел как тогда, когда подпустил близко. И это будет его главной наградой. Будто попал в цель с двух тысяч метров, будто разом успешно завершил десяток миссий, будто стал равным куратору Пирсу.

— Ага. И без разведданных, — пробормотал в конец обалдевший Рамлоу. Он понял, что не знает, какой будет его реакция, если внезапно захотевший любви подопечный полезет к нему с поцелуями и объятиями или будет носить завтрак в постель. Хватит ли сил раз за разом его посылать? Ведь если Солдат видел цель, то ничто не было способно его остановить.

***

Несколько месяцев пролетели незаметно. Живот постепенно рос, превращая поджарого Брока в необъятную колоду. Передвигаться становилось все сложнее, не помогала ни военная подготовка, ни невероятная выносливость, которой славился командир Страйка. Спина ныла, ноги отекали, ребенок бесконечно ворочался, словно ему было тесно: давил то на мочевой пузырь, то на желудок, то еще на какие органы, о существовании которых в своем организме Брок и не подозревал, — все это вызывало раздражение и подстегивало нетерпеливое ожидание родов.

Зимний без обнулений, бесконечных выматывающих тренировок, убийств и постоянного страха наказания пусть не вспоминал ничего нового-старого, но потихоньку становился все больше и больше похож на обычного человека. Перестал воспринимать любую фразу как приказ, меньше занудствовал, обрывая свои излюбленные подробные доклады почти в самом начале, и перестал вымораживать взглядом. Даже свел близкую дружбу с местным рыбаком, исправно поставлявшим им рыбу. Хотя Брок подозревал, что прошедшему войну старику, каждое утро которого начиналось со стакана крепкого вина, все было нипочем. Даже бывшие убийцы.

Жизнь как-то незаметно вошла в мирную колею. Они привыкли просыпаться в одной кровати, здороваться с соседями, выбираясь в магазин, подолгу молча гулять по берегу, готовить на маленькой кухоньке и никогда-никогда не разговаривать о прошлом.

Потихоньку, пусть Брок и ругался, внутреннее опасаясь, что родить попросту не сможет, обустраивали комнату для ребенка. Зимний собственноручно сделал из дерева небольшую кроватку и высокий, под собственный рост, столик для пеленания.

Пол ребенка они за прошедшее время узнать так и не удосужились, хотя пару раз выезжали на консультации к знакомому доктору в Трир. Чтобы угодить и нашим и вашим, Солдат вырезал на кроватке вперемешку бантики и автоматики, надеясь, что хоть что-то придется новорожденному по душе, и на полном серьезе рассуждал, с какого возраста будет уместно начать тренировки.

Брок, сильно обеспокоенный своим нестандартным состоянием, смог договориться с тем доктором-хирургом из Трира, который по его первому впечатлению, показался фанатиком своего дела и просто смелым человеком, помочь им при родах, да и вообще консультировать во время беременности. Тот раз в месяц приезжал к ним в гости и следил за состоянием Брока. А за месяц до предполагаемых родов даже привез портативный УЗИ-диагност. Роды они договорились проводить у них дома, договорившись о приезде доктора за неделю до предполагаемого события — было решено провести кесарево сечение, ориентируясь по показаниям УЗИ-осмотра, времени до операции оставалось еще пара недель.

Но все равно, несмотря на кучу прочитанной литературы, готовыми к появлению крошечного существа они не были. Они даже друг к другу до сих пор относились настороженно, потому что Зимний своих идей не оставил и постоянно норовил то дотронутся, то прижать к себе. А Брок, четко уяснивший, что ему таки становится лучше, когда тот его обнимает, то гонял его от себя, не желая опять вляпаться в чувства, то наоборот, сам жался ближе, сгорая без необходимых прикосновений.Обжегшийся на Роджерсе, Брок больше не хотел близких душевно отношений, сводя все к взаимоотношениям хороших знакомых.

Но это только днем. Ночью же, как старые супруги, они ложились рядом, притираясь друг к другу: Брок прижимался спиной к груди Солдата, а тот крепко прижимал его к себе, гладя теплой рукой круглый живот. Ночью для них все кошки были серы. И все же по пальцам можно было пересчитать разы, когда Брок дозволял Солдату помочь ему снять напряжение, отпуская себя в его объятьях, разрешая повести, взять на себя ответственность и главную роль. И на утро после таких ночей что-то тихо звенело в воздухе, Брок бывал необычайно тих, как и ребенок, который переставал буйствовать и мирно спал в животе. После таких ночей расстояние между ними становилось все короче и короче.

***

Последние дни передвигаться было совсем сложно: живот стал очень большим и будто бы сместился ниже — вот-вот стечет на пол, так что Брок не мог избавиться от желания поддерживать его руками, свернуться вокруг него в калачик и лежать, лишний раз не шевелясь. В то же время страстно хотелось побегать по потолку, надеясь унять расшатавшиеся нервы, потому что мучительное ожидание выматывало почище затяжной миссии в пустыне. Джей, которым Брок уже привык называть Зимнего, на удивление чутко реагировавший на малейшие изменения в состоянии Брока, понятливо тихарился, стоило только тому сесть в полюбившееся кресло и до побелевших костяшек вцепиться в подлокотники, сидеть, кусая губы и выпрямив спину, пока мочевой пузырь не напомнит в очередной раз о себе.

В любом случае, у них была еще пара недель в запасе, чтобы вовремя вызвать доктора, имевшего нужную квалификацию. Операционный набор и другие необходимые материалы для проведения операции уже давно были собраны и стояли на кухне, дожидаясь своей очереди. Одежду и памперсы Барнс умудрился купить сам, пару раз просидев несколько часов в лежке на дереве перед окнами роддома, а после еще дозаказав с Броком по интернету.

***

В то утро Брок проводил Джея, отправившегося пополнять запасы продовольствия, а сам в который раз принялся отрабатывать правильное дыхание во время схваток. Со своей параноидальностью он считал, что всяко не зря выучил всевозможные штучки для беременных, к тому же это не давало сойти с ума от скуки и изоляции.

На удивление быстро выполнив весь комплекс, он принялся за готовку, стараясь занять руки и выкинуть из головы беспокойные мысли. Чем ближе были роды, тем сложнее стало отпускать свою «няньку» — так в шутку Брок называл Зимнего Солдата, проявлявшего к нему всегда повышенную заботливость и беспокойство, — от себя на расстояние больше нескольких метров.

Сигнал о нарушении периметра прозвенел как раз тогда, когда Брок вываливал в муке шарики из фарша. Ничего необычного в этом не было. Изредка к ним заходили соседи, приносили выпечку или просто поболтать. Временами Солдат возвращался из своих походов не один и специально активировал сигналки, чтобы Рамлоу успел замаскироваться.

Вот и сейчас, кряхтя и матерясь, пришлось влезать в чертово инвалидное кресло и прикрываться специальным пледом, который еще больше усугублял сходство Брока с поднявшейся квашней, как говорил Зимний, не сумевший понятно объяснить, что такое эта загадочная квашня, или мусорной кучей, как считал он сам. Но, главное, хорошо скрывала истинное положение дел.

Неожиданный гость передвигался совершенно бесшумно, Брок никак не мог понять, где тот находится, пока на пол возле его кресла не легла крупная тень.

— Роджерс, — потрясенно выдохнул он, во все глаза разглядывая незваного гостя. Вот уж кого он не ожидал увидеть. — И где остальные? — вырвалось у него против воли.

Стив неуверенно осматривал небольшой уютный домик на самом берегу моря. Если разработанная Старком система поиска и опознавания лиц не врала, то именно здесь обосновался беглый преступник Рамлоу и именно здесь нужно было искать Баки.

И вот он увидел того, кого уже больше полугода искал, и никак не мог сложить в голове два образа: горячего наемника, пышущего здоровьем и энергией, которого он засадил в тюрьму — и вот этого, явно нездорового человека с тонкими руками, беспокойно перебирающими ткань окутывающего его пледа.

Роджерс не поверил в смерть Брока Рамлоу, когда ему сообщили о разбившемся в горах недалеко от Рафта вертолете вместе с экипажем и перевозимым в нем преступником. Прибыв на место взрыва, группа криминалистов обнаружила фрагменты одежды и вещей как конвоиров, так и самого Брока, и через месяц было выдано заключение, что все: и пассажиры, и члены экипажа — погибли. Как один из руководителей ЩИТа, Роджерс был ознакомлен с результатами экспертизы, но червячок сомнения грыз его изнутри.

Какое-то непонятное, неприятное чувство разрушало его душу: он не мог спокойно спать, плохо ел, даже встречи с друзьями не могли привести его состояние к тому равновесию, которое было у него до начала операции по разработке члена неприятельской организации Гидра Рамлоу. Ко всему прочему, несмотря на уничтожение Гидры, своего потерянного друга он так и не обрел.

Во время сражения за контроль над «Озарением» Стив неоднократно видел Баки, но пробиться к нему близко так и не смог, постоянно что-то отвлекало. А после победы ЩИТа Баки исчез, не оставив никаких следов, словно его и не было. Получалось, что несмотря на все усилия, Роджерс ничего не выиграл и не смог спасти друга. Он выяснил, что Баки никто не задерживал, тот сам воспользовался представившейся возможностью и улизнул. И, похоже, Рамлоу не был единственным хэндлером, который мог отдавать приказы Зимнему Солдату. С победой ЩИТа над Гидрой ничего в жизни Стива не изменилось. Наоборот.

Кроме того, все члены группы быстрого реагирования под командованием Рамлоу, страйковцы по-простому, ухитрились выбраться из заварушки живыми, словно кто-то в нужный момент их предупредил. Собрать сведения об их местонахождении быстро не удалось, а после было принято решение не преследовать членов отряда, командир которых — сердце и мозг группы — уже надежно был заперт за решеткой, чтобы не тратить лишние ресурсы на в общем-то не особо нужных ЩИТу людей.

Лишь потом оказалось, что с утерей СТРАЙКа эффективность работы команды Мстителей резко снизилась. Увеличился процент ранений самых мутантов, удачный исход миссий — в лучшем случае одна из трех, сам Роджерс больше не чувствовал за спиной тех, кому можно довериться, с досадой вспоминая хорошие времена совместной работы с Рамлоу.

Более того, когда он сидел дома за чашкой чая или прогуливался по улицам, отдыхал в баре или принимал душ, ему постоянно казалось, что поверни он голову — и увидит вечно одетую в черное фигуру Брока, услышит его хриплый голос, зовущий к столу или в постель, чуть терпкий запах, заставляющий кровь закипать в предчувствии удовольствия. Но больше всего ему не хватало теплого взгляда, направленного на него, Стива: как оказалось, кроме Брока, никто так на него не смотрел. Все видели в нем просто идеал, эталон, не простого человека, а икону, на которую можно только молиться. А даже правильному Капитану Америка иногда хочется почувствовать себя обычным человеком.

Иногда Стив задумывался, насколько правильно он оценил поведение Брока, был ли тот таким уж чудовищем или все же человеком, убеждения которого не совпадали с убеждениями самого Стива. Ведь легко быть честным и неподкупным тому, кого невозможно запугать, когда твой болевой порог запредельно высок, а самый тяжелый перелом срастается за пару дней. Обычный же человек гораздо больше подвержен влиянию методов, используемых сильными мира сего.

Поэтому, на всякий случай, не веря в гибель чертовски везучего любовника, он попросил Старка неофициально поискать людей, внешне похожих на Брока Рамлоу или Баки Барнса — двух важных для него людей, опять пропавших с его горизонта.

Получив наводку, он явился сюда полностью экипированным, в форме со щитом и оружием, думая обнаружить мрачное логово наемника, занимающегося противоправными делами, готовился к перестрелке, яростному спаррингу с быстрым и сильным противником, который, как он знал, способен очень на многое.

Но увидел совсем другое. И теперь молча стоял перед инвалидным креслом, на котором сидел бывший лучший командир ЩИТа, бывший его любовник, так часто поражавший своей выносливостью, внутренней силой и умениями, почти сравнявшимися с его, улучшенными сывороткой. Бледный, отекший, похудевший и будто бы истончившийся сверху, но в тоже время бесформенный снизу, он представлял собой душераздирающее зрелище, от которого что-то будто попало в глаза и опустилась рука со щитом, а в горле застряли обвинительные речи.

— Что… — начал было Роджерс, но Брок вдруг страшно закричал и, схватившись за живот, медленно сполз на пол. С его колен упал клетчатый плед, и на виду оказался огромный раздутый живот.

***

Боль была такая, будто бы его разрывали надвое. Она поднималась откуда-то снизу живота и расползалась по всему телу. Резкая, дергающая, она нарастала, достигая пика, и чуть откатывалась волной, превращаясь в тянущую и тягучую. Шок, который он испытал от прихода Роджерса, заставил Брока нажать на тревожную кнопку, сделанную для него Солдатом, пусть он и старался не прибегать к его помощи. Не в этот раз. Против бывшего возлюбленного ему одному не выстоять. Что он будет делать, если суперсолдаты тут же, не сходя с места, споются и уже сообща обернутся уже против него, он обдумать не мог, его всего захватила боль.

Стив непозволительно долго стоял на месте, не понимая, что происходит, и лишь влетевший черной тенью в комнату Баки заставил его отмереть.

— Баки! — выкрикнул он, бросаясь навстречу, но получил только яростный взгляд и несколько выстрелов, заставивших его откатиться в сторону и прикрыться щитом.

Зимний не стал медлить и отвлекаться на так не вовремя появившегося Капитана Америка. Быстро подняв вцепившегося в плед мертвой хваткой Брока, он положил его на обеденный стол, слава богу, чистый, и освободил от большей части одежды.

— Баки! Он? Он… — даже считавшийся непроходимо наивным Роджерс быстро осознал, что означает такой живот. — Что ты собираешься делать? — поняв, что нападать на него больше не собираются, он выбрался из угла и наблюдал, как Барнс скупыми, отработанными движениями достает из нижего ящика коробку с красным крестом, а оттуда набор для операции и какие-то упаковки то ли лекарств, то ли бинтов — этого Стив не понял.

— Подложи под него! — рявкнул Баки, кинув в сторону Стива пакет с упакованной простыней, а сам поднял Брока на руки. Кинув на стол плед, сверху прикрыв простыней из пакета, Стив молча отступил назад. — Поставить капельницу сможешь? — рыкнул тот опять, начиная протирать живот Брока спиртом.

— Господи, Баки, ты же не собираешься… Надо в больницу…

— Не довезем. Видишь другие варианты?

Они схлестнулись взглядами: один, не желающий участвовать в этом безумии, другой, прикидывающий, как ловчее нейтрализовать помеху на корню. Поединок прервал выгнувшийся в судороге Брок, закричавший так страшно, что у обоих заболели барабанные перепонки.

Оба суперсолдата дернулись, переглянулись, сцепившись взглядами на мгновение, между ними проскочила искра, и как было всегда, произошла настройка на одну волну, они собрались, успокоились и начали действовать. Пока Баки держал дрожащее крупной дрожью тело, Стив нашел вену и ввел катетер, настраивая подачу физраствора.

— Может, обезболивающее?

— Нет времени, — Барнс сосредоточенно отмерял нужное расстояние от пупка, готовясь сделать надрез.

— Режь уже, — прохрипел отчаянно вцепившийся пальцами в края стола Брок. — Нечего сопли развозить! В первый раз, что ли, дыра в пузе будет?

— Но… — возразил Роджерс, впервые со времени ареста встречаясь с желтыми глазами.

— Что, Стив, боишься? Я же просто человек, не улучшенный? — Брок выплевывал слова сквозь зубы прямо в лицо ненавистному сейчас человеку, стараясь сдержать рвущийся наружу вой, стараясь не дергаться слишком уж сильно от выворачивающей внутренности боли. — Будь на моем месте, ты бы не допустил промедления?

— Я верю, что ты можешь справиться с чем угодно, — неожиданно серьезно и спокойно ответил Стив. — Но ведь там внутри… Ребенок…

— Да что ж вас ведет-то так от ребенка-а-а! — его снова скрутило, не давая говорить, не давая даже вдохнуть.

— Сердце! — вдруг выкрикнул Баки, отвлекая Стива от попыток удержать бьющееся в агонии тело. — Оно замедляется! — и он решительно потянулся к скальпелю. Оглянулся на Стива, посмотрел на Брока, лицо Баки исказилось, и он ткнул пальцем в одну точку на шее Брока, приводя того в бессознательное состояние.

— Баки, — схватил Стив его за руку, удерживая в последний момент, — ты уверен?

Тот лишь отчаянно мотнул головой в сторону замершего тела, на котором выделялся ходящий ходуном живот. Не сговариваясь, они легко распределили роли, действуя четко и слаженно, как в старые добрые времена: Роджерс держал впавшего в беспамятство Рамлоу, а Барнс провел скальпелем горизонтальный разрез, вернувшись в ипостась бездушной машины, у которой не могут дрожать руки и болеть сердце, потому что из-за одного неверного движения можно убить того, кто стал смыслом твоей жизни. Наверное, Стив понимал это тоже: едва Баки вынул ребенка, он прижал подготовленные кровеостанавливающие салфетки к ране, надеясь, унять кровотечение.

— Баки! Ему нужно в больницу! Кровотечение! — перекрикивая ребенка, старался дозваться он. — У меня джет.

— Я знаю. Тут недалеко есть врач, — Барнс пережал пуповину ребенка специальной прищепкой, подготовленной доктором, обработал ранку и завернул ребенка еще в одну простыню, которую достал из вытащенной коробки.

— Лучше полетим в ЩИТ. База в Неаполе.

— Нет! — одной рукой держать успокоившегося и завернутого в пеленку ребенка было страшно неудобно, но он справлялся. — Ты никого из них не увезешь!

— Баки! Я не причиню им вреда, как ты мог такое подумать!

— Я больше не Баки, — угрюмо ответил тот. — Я был им, я помню, но прошел модификацию и стал другим.

— Это неважно, — мягко ответил Стив, стараясь вложить в голос всю свою способность к убеждению, потому что чувствовал, как сквозь его пальцы в прямом смысле слова утекает жизнь человека, с которым его связывало слишком много нерешенных вопросов. — Важно, что там помогут и ему, и ребенку. Я обещаю, я жизнью клянусь, что не позволю никому их обидеть. Никто не посмеет взять вас в плен. Можешь держать меня на прицеле все время, чтобы, если что-то случится…

— Возьми ребенка, — второе сердце командира было важно, но не важнее самого командира. — Веди.

Он поднял Брока на руки и пошел за Стивом. И это было самое правильное, что происходило в жизни Солдата, с тех пор как он перестал быть Баки Барнсом.

========== Часть 8 ==========

— База, прием, — из рации раздавались звуки помех, но вскоре связь наладилась, — говорит капитан Роджерс, борт RDJ436, запрашиваю разрешение на посадку. Нужна экстренная помощь, на борту раненые.

Роджерс вел переговоры, одновременно готовясь к взлету. Как он справлялся одной рукой — на другой у него лежал ребенок — пришедшему в себя на руках у Зимнего Броку было совершенно не ясно. (Суперсолдат, что с него взять?) Из его положения угол обзора был совсем узким: только и виден, что потолок и тускло блестевшая звезда на металлическом плече.

Захныкал ребенок, и затянувшиеся переговоры пришлось прекратить. Надавив своим авторитетом и наличием новорожденного, Стив добился, чтобы им не только разрешили несанкционированный полет и посадку, но и предоставили экстренную медицинскую помощь. Иногда наличие главного супергероя современности в любовниках, пусть и бывших, приносило большую пользу.

— Расчетное время прибытия — двенадцать минут, — сообщил он, подсаживаясь к ним. — Автопилот настроен на кратчайший маршрут. Вот, — как-то смутившись, Роджерс непривычно дернул шеей и показал небольшой шприц-тюбик. — Обезболивающее нового поколения. Мгновенного действия.

— С чего бы такая щедрость? — выплюнул Брок, отреагировав быстрее Барнса. Наверное, если бы он оказался в подобной ситуации не после «родов», его подняли бы на борт этого джета только в мешке для трупов. Но подзабытая за прошедшие месяцы непривычная легкость в теле, боль в животе и слабость от кровопотери сделали свое дело. Поэтому он лежал на руках у Солдата, глядя на перевернутое лицо Кэпа и краешек пеленки у его груди, и никуда не дергался.

— Делай, — согласно кивнул Баки, встретившись со Стивом взглядом. Интуитивное доверие, которое было между ними с детства, почти восстановилось за время, пока они совместно делали кесарево. И теперь он был уверен, что странный знакомый незнакомец не причинит вреда командиру.

От облегчения Брок ненадолго вырубился, а когда пришел в себя, услышал слова Роджерса:

— У нее твои глаза, Баки.

— Все новорожденные на инопланетян похожи, — прохрипел Рамлоу, потому что Барнс завис, передвинувшись и заинтересованно рассматривая сверток, и не отвечал. — Где ты там сходство углядел?

— Я давно Баки знаю, — чуть вспылил Стив, который пока не понимал, как ему нужно реагировать на то, что он обнаружил по наводке Тони. Состояние Баки, здоровье Брока, ребенок — все меняли. — И фотографии детские видел. Его и… твои. — Он совершенно не знал, как общаться с человеком, который еще полгода назад считался его любовником, а теперь, получается, заделал в то время общего ребенка с его лучшим другом.

— Не очень похожи, — вынес вердикт молчавший до сих пор Барнс, который только с появлением конкурента задумался, чей же это ребенок. До этого он собирался просто заботиться о нем, как о своем, надеясь таким образом окончательно завоевать сердце командира. Да и само крохотное существо вызывало в нем инстинктивное желание защитить. — Возможны варианты.

— Разберемся по прилете, — отстраненно бросил Стив, заканчивая разговор. Внутри неприятно царапнуло очевидное наблюдение — ни один из них даже не стал отрицать, что это мог быть их совместный ребенок.

***

После операции по удалению плаценты с последующим наложением швов Брока перевели в самую дальнюю палату госпиталя при базе для наблюдения за рожеником и его ребенком — чтобы в случае чего предотвратить возможные осложнения. К тому же, случай был интересный — ведь это был первый официально зарегистрированный факт рождения ребенка мужчиной.

Барнсу и Роджерсу предоставили комнаты на территории жилого корпуса, но они дружно отказались, предпочитая приглядывать в оба глаза за Рамлоу и девочкой, к которой подпустили только спешно вызванного из Неаполя неонатолога под своим неусыпным контролем. И друг за другом тоже: Стив не мог оторваться от вновь обретенного Баки, пусть его восторг был несколько разбавлен вскрывшимися обстоятельствами, а Баки не до конца доверял Стиву и, конечно, докторам и ученым — те в любой момент могли забрать чудо-отца вместе с ребенком. Хорошо, что в сумке с молочной смесью и памперсами у него были припрятаны два глока.

Ребенок плакал и никак не мог успокоиться, несмотря на сухие пеленки и съеденную бутылочку молочной смеси. Брок только начал отходить от наркоза и еще не осознавал себя. Оба суперсолдата оказались в ситуации полной беспомощности, не представляя, что делать в подобной ситуации. Никакая суперсила не могла помочь ребенку, который в первые часы жизни нуждался в матери, ритм сердца которой, запах, близость делали незнакомый огромный мир безопасным.

В конце концов, крохотная новорожденная — рост у нее не дотягивал и до сорока пяти сантиметров, а вес еле-еле перевалил за два килограмма — задремала на руках у Баки, спокойно устроившись на руках — живой и металлической — смертоносного боевика Гидры. Укачивающий ее последние пару часов Барнс тоже задремал в кресле, прижимая к сердцу нежданную дочь.

Брок проснулся от ощущения тяжелого, давящего взгляда. По собственному опыту он знал: так смотрел только Роджерс в моменты, когда его идеальный черно-белый мир сталкивался с ужасающе серой реальностью.

— Ждешь, пока ненавистного гидровца и его отродье заберут на опыты? Или чем там еще любит заниматься ЩИТ?

— Нет, — тихо ответил Стив, обласкав на мгновение взглядом спящих в кресле. — Никто вас не заберет. Я обещал Баки. Вы нужны ему.

— Как ты меня успокоил, — съехидничал вполголоса Рамлоу, пытаясь за злыми словами спрятать, насколько ему эмоционально плохо. Как сильно ему хочется отбросить все прошлые обиды и прижаться к бывшему любовнику.

— Зря считаешь меня чудовищем.

— Я как раз тебя чудовищем не считаю. Это ты почему-то решил, что я само воплощение зла на Земле. Всего себя не пожалел, чтобы меня посадить. Так ведь, Роджерс?

— А ты спал с Баки, когда мы были вместе, когда знал, что я ищу его!

— Это была случайность, — как-то сдулся Брок и даже почувствовал себя в кои-то веки виноватым. Что ему было сказать в свое оправдание? Что ему стало плохо на задании? Что он загибался без Роджерса на какой-то богом забытой базе в ледяной Сибири? Или что он мог не брать с собой в изгнание почему-то привязавшегося к нему Зимнего, отправить его в ЩИТ? Или что теперь он испытывает чувства к Солдату, а значит, та ночь не была предательством всех троих? — Так вышло, — жалко добавил он, сам себя ненавидя за такие слова.

— Это уже неважно, — не зло, а как-то грустно сказал Стив. — Врачи сделали тест на отцовство. Это ребенок Баки. Я вас всех забираю под свою ответственность до выяснения всех обстоятельств, — он сурово поджал губы, недовольно вспоминая недавний разговор. Фьюри отказался немедленно легализовать Джеймса Б. Барнса, мотивируя решение тем, что тот долгое время был вражеским агентом и мало ли какие триггеры могли остаться в его голове. — У меня большой дом, ты же знаешь. Надеюсь, малышке там понравится.

Стив резко замолчал; ему было непривычно говорить Броку о своих желаниях и планах, он чувствовал себя каким-то душевно обнаженным. Пройдясь по палате туда-сюда быстрым шагом, он уселся на кушетку, стоящую между кроватью и кювезом для ребенка и напротив кресла с Баки, бессознательно занимая самую удобную позицию для охраны палаты от возможного нападения, облокотился спиной о стену, прикрыл на мгновение глаза и произнес:

— Я все сделаю для счастья вас троих. Клянусь.

А Брок долго не мог заснуть, так и эдак обкатывая в голове неожиданную мысль: Капитан Америка, оказывается, очень хотел семью и детей. И уже совсем перед тем, как соскользнуть в сон, он подумал, что, чисто теоретически, если бы все сложилось по-другому, он вполне был способен дать это ему.

***

Перелет прошел без происшествий. Европейский филиал ЩИТа, конечно, возмущался по поводу того, что его лишают таких интересных объектов для исследований, но стоило только Зимнему Солдату, стоявшему за плечом гневно сверкавшего глазами Капитана Америки, потянуться к оружию, сразу сдали назад и предоставили разрешение на взлет.

В Америке их встретили Фьюри и Хилл, не допустившие на посадочную площадку посторонних. После беглого медицинского освидетельствования всех троих, их отпустили во временный дом. Только Броку нацепили ошейник со следящим устройством. Он не обрадовался, но и возражать не стал.

Неожиданно его захватила забота о дочке. Конечно, ни о каком грудном вскармливании не могло быть и речи, но требовалось греть ей бутылочки с молочной смесью, укачивать, мыть, разговаривать — и вся эта возня приносила ему успокоение и странное удовлетворение. Он даже попробовал как-то спеть ей колыбельную, но устыдился своего хриплого голоса и быстро притих, хотя малышке вроде бы понравилось. По крайней мере, она впервые посмотрела будто бы четко на него, а не в пространство, как это было в первые дни.

Он не знал, что за дверью в эту минуту стояли суперы, напряженно сверлившие друг друга ревнивыми взглядами. Звук его голоса отвлек их от дел по дому, а мирная картина через щелку неплотно прикрытой двери: сильный, брутальный мужчина с ребенком на руках, который, прикрыв глаза, чуть слышно пел хрипловатым голосом, — буквально валила с ног и тянула находиться поблизости, хоть как-то стать причастным к этому незамутненному состоянию счастья.

Их обоих тянуло к Броку невероятно сильно. Расслабившийся, отпустивший вожжи самоконтроля, он в общении со своей доченькой открылся совершенно с другой стороны. То, что ему не додали в детстве: любовь, заботу, внимание — он выплескивал на этого ребенка, который единственный во всем мире будет любить его просто так: веселым и грустным, красивым и не очень, правильным и ошибающимся. Впервые в жизни Брок Рамлоу был счастливым, цельным и, наконец, неодиноким… И притягивал магнитом к себе обоих модификантов.

Безусловно, присутствие ребенка сглаживало острые углы между ними. Девочка была беспокойной, как, наверное, и все новорожденные, и любое напряжение между ухаживающими за ней мужчинами влияло на нее очень остро: если кто-то из них был недоволен, девочка долго не могла уснуть, кричала и судорожно дышала, вызывая у всех опасения. Так что любые конфликты пресекались на корню.

Но долго, разумеется, так продолжаться не могло.

***

Жаждущий справедливости и ответов от бывшего любовника Роджерс неимоверно раздражал Брока — так что это было лишь делом времени, когда же они сцепятся. И вот, в один из вечеров, когда удалось уложить довольно рано Руби — они так назвали девочку, хотя документы на нее получить до сих пор не удалось из-за проблем с законом и легализацией у обоих отцов — бывшие любовники столкнулись на полутемной кухне.

— Сделать тебе бутерброд? — нейтрально спросил Брок, копавшийся в холодильнике.

А Стива девятым валом накрыли воспоминания. Брок любил готовить, часто оккупировал кухню в доме Роджерса, не подпуская того и близко к плите, зато позволял смотреть: на точные, четкие движения красивых рук, на полуприкрытые от удовольствия и азарта глаза, на мягкие губы, облизывающие ложку, снимая пробу. Оказалось, что для него, Стива, много значили их немногочисленные совместные выходные. Но он все потерял и надежды на возвращение не видел.

И Стив не выдержал.

— Почему ты был в Гидре?

— Я туда давно пришел, еще до Пирса, — начал Рамлоу почти умиротворенно. Готовка всегда успокаивала. — Тогда Гидра действительно хотела защитить людей. От таких, как… От модификантов. Думаешь, вы все замечательные? Защитники? Благодетели? Отнюдь, поверь тому, кто не раз разгребал завалы после ваших эпических подвигов. Разве вы думаете о том, что происходит вокруг во время сражения? Если можно срезать через стену, то долой ее, разве не так, Роджерс? И неважно, что под ее обломками окажется погребена чья-то жизнь или работа, или вещи, которые кому-нибудь дороги.

— Все не так… — чуть покраснев, выпалил Кэп. — Мы спасаем жизни!

— Конечно. Только вот девиз у вашего супергеройского цирка: «Чего бы это ни стоило». И платить чаще всего приходится не вам. Ой, не вам.

— Но ты ведь не мог не понимать, что «Озарение» уничтожит миллионы. Ведь у многих людей есть мутации, но не у всех они проявляются суперспособностями. Я видел программу: погибли бы не только ненавистные тебе мутанты. Ты ведь и сам…

— Мутант? Ты это хотел сказать? — начал поднимать голос Брок, но тут же утих: послышался плач. Тут же хлопнула дверь — значит, Баки уже с малышкой, можно не торопиться и рассказать этому наивному идеалисту кое-что о его распрекрасном ЩИТе. — Пирс, конечно, конченым сумасшедшим был, из организации отпускал только в мешке для трупов, кучу народу собирался перебить, но только ЩИТ не лучше. И пример тому прямо перед твоими глазами и еще в соседней комнате на руках у Баки.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты как раз во льдах прохлаждался, когда ЩИТ решил прямо на населении провести эксперимент по созданию мужчин, способных рожать. Типа, решение демографических проблем, очередное облагодетельствование человечества. Эксперимент оказался неудачным. Столько тогда погибло женщин и детей… Даже всесильному ЩИТу замять историю не удалось. Моя мать погибла…

Брок отвернулся. Уже очень много лет он не вспоминал про свою семью, словно вычеркнув их из жизни. Но глядя на Руби и находя в ней черты своей матери, он невольно перебирал немногочисленные воспоминания о ней. В душе поднималась горечь. Ведь он мог вырасти в полной семье, и, возможно, отец гордился бы им, а не винил в ее смерти.

— Твоя мать? — тихо переспросил Стив. Сам он очень любил Сару Роджерс и тяжело переживал ее утрату.

— Женщины, у которых должны были родиться девочки, умерли сразу еще беременными. Остальные, родившие мальчиков, причем, совершенно обычных, не мутантов, медленно угасали еще несколько лет, не понимая, что происходит. Мне было четыре, когда она ушла. ЩИТ лишил меня всего!

— Этого. Не. Может. Быть, — словно гвозди в гроб вбивая, раздельно произнес Роджерс. Руки у него сжались в кулаки, а между бровей залегла суровая складка, означающая переход Капитана Америка в режим Оплота Справедливости, и лучше бы всем злодеям добровольно сдаться, потому что нет им теперь спасения.

— Сходи в архив, — устало отмахнулся Брок. Его до безумия вымотал этот разговор. Все равно что разговаривать со слепым о живописи: можно кричать до хрипоты — а толку ноль. — У меня допуск был всяко ниже твоего, и то я смог поднять документы. К тому же… Зачем бы Гидре такие эксперименты? Она всегда блюла чистоту генома человека.

— Я проверю, — медленно произнес Стив, выбитый из колеи тем, какой оборот принял разговор.

Немного помолчав, он набрался духа и решил прояснить то, что мучило его больше всего:

— Я понимаю, почему ты не пришел к Фьюри. Но почему не обратился ко мне? У тебя была масса возможностей, когда мы были вместе.

— Почему? Я любил тебя, Стив, так сильно, что забывал весь мир, когда видел тебя. Мне было все равно, кто придет к власти — Пирс или Фьюри. Да и сейчас кажется, что разницы между ними нет. Хрен редьки не слаще. А насчет остального… — Брок тяжело вздохнул. Он не хотел рассказывать, что искал способ спасти Роджерса, а когда не нашел, почти решился прийти с повинной. Но не смог перебороть боязнь увидеть ненависть в любимых глазах — и «дотянул». — Я боялся потерять тебя. Хотел побыть вместе подольше. Думал, что еще есть время. Безрассудно и глупо. Как оказалось, и не было у нас отношений, нечего было беречь.

— Брок, — Стив пытался сформулировать то, что зрело в нем почти полгода: все свои сомнения и робкие надежды, — и замолк, увидев горькие складки у губ, такие глубокие, что, видно, никогда не разгладятся, и выжженный взгляд черных глаз.

— Не надо, Стив. Не надо вот этого сейчас. Просто уйди. Пожалуйста.

И доблестный Кэп сбежал, побежденный самым неожиданным оружием — собственными чувствами к человеку, который раньше был ему не нужен, а теперь стал слишком важен, но было уже слишком поздно.

***

Едва за Стивом захлопнулась входная дверь, рядом с Броком бесшумно возник Баки, аккуратно притягивая к себе. Он все еще опасался, что его оттолкнут, хотя вот уже месяц каждое прикосновение переходило в объятие.

— Ты все еще любишь его? — тихо спросил Барнс, прижимаясь губами к виску.

— Слышал все, да? — Брок с удовольствием оказался в кольце сильных рук. Он соскучился за последние пару недель, когда они были плотно заняты обустройством дома и заботой о малышке. — Не знаю. Временами он так бесит меня своей узколобостью, что я готов его убить. Но это не отменяет того, что он самый лучший человек на свете.

— Да, Стив такой, — вздохнул Баки, инстинктивно крепче прижимая к себе своего мужчину. По крайней мере, он надеялся, что своего. — Им либо восхищаются, либо ненавидят. Сам никогда не остается равнодушным и других не оставляет.

— Ты помнишь? — осторожно уточнил Рамлоу.

— Все, что было до модификации, довольно отчетливо. А вот после — смазалось. — Баки выпустил Брока из объятий и усадил на стул. До сих пор у того продолжали отекать ноги, стоило устроить его поудобнее, а сам сел на пол рядом и замер, наслаждаясь теплом. — Помню приказы, миссии, убийства, разрушения. Пожалуй, я даже не уловил момент, когда попал из ЩИТа в Гидру. Только появились тесты — больно, холодно, остро, и регламент стал много жестче. А потом ты.

— Я все еще недоумеваю, чем заслужил столь пристальное внимание? — уходить не хотелось, было приятно вот так сидеть на темной кухне, глядя через окно на ночное небо, и ощущать за спиной надежного человека.

— Тебе не нравилось, — коротко ответил Баки.

— М?

— Я чувствовал в Гидре, что никому не нравлюсь. Вызываю только страх и отвращение, желание поглумиться. Тебе я тоже не нравился, но и причинять мне боль ты не любил. И я стал присматриваться.

— Да уж, — хмык вышел добродушным и теплым, вовсе не обидным. — Как я только от такого не рехнулся, до сих пор не понимаю.

— Ты вызывал и вызываешь во мне сильные чувства: желание защищать и быть ближе. Так близко, как только ты позволишь, — он мягко развернул Брока к себе, пристально вглядываясь в глаза. — Я всегда буду на твоей стороне.

Брок на мгновение замер, принимая решение, а после решительно притянул Баки к себе и поцеловал, мельком отметив, что они не целовались с той базы в Сибири, будто это было какое-то табу. К черту запреты!

========== Часть 9 ==========

Задремавшего Брока скрутили так быстро и профессионально, что он даже дернуться не успел, как руки оказались за спиной в магнитных наручниках, а к виску было приставлено дуло пистолета.

Зимнего сегодня вызвали на какую-то очередную проверку в ЩИТ и задержали до ночи. Не желавший засыпать без любовника Брок долго сидел с малышкой, а потом пригрелся в кресле, глаза закрылись сами собой, а когда открылись — комната была полна вооруженными людьми.

Роджерс сегодня должен был вернуться только после полуночи — отбыл на какое-то официальное мероприятие торговать лицом — так что помощи ждать было неоткуда.

— Руби! — выдохнул Брок, дергаясь и прожигая взглядом подошедшего к колыбели невысокого мужчину неприметной наружности. На большее он был сейчас не способен: не до конца восстановившийся после кесарева, отвыкший за время беременности от тренировок, он ничего не мог противопоставить пятерым вооруженным мужчинам.

Его сильно ткнули дулом в лицо, чтобы перестал вырываться, и, наверное, приложили бы покрепче, потому что сдаваться он, разумеется, не собирался, но послышался скрежет ключа в замке.

— Веди себя тихо! — прошипел мужчина, не успевший вытащить малышку из колыбели. Он единственный был одет в гражданское, и, по-видимому, был тут главным.

Стив зашел в дом. Едва слышно стукнули скрупулёзно поставленные на специальную полочку тяжелые ботинки, и тихие шаги раздались уже совсем рядом с комнатой, где напряженно замерли захватчики и едва живой от страха за дочь Рамлоу.

— Здравствуй, — сказал Роджерс, вежливо оставаясь по ту сторону приоткрытой двери. — Как вы?

— Все в порядке, — выдавил Брок после красноречиво направленного в сторону колыбельки автомата. — Стив, Руби уже спит. Я тоже скоро лягу.

— Хорошо, — просто ответил Роджерс и отступил от двери.

Расслабившиеся агенты не ожидали, что через десять секунд дверь распахнется и двое из них будут вырублены броском знаменитого щита. Откуда им было знать, что Брок за все время, прошедшее после его ареста, ни разу не называл бывшего любовника по имени.

— Стойте, Капитан, стойте, — крикнул главный, направляя оружие на Руби. — Мы не причиним вам зла.

— Вы пришли в мой дом, — сверкая бешеными глазами, выдохнул Стив, сжимая кулаки и просчитывая в уме варианты атаки, — и напали на тех, кто находится под моей защитой!

— Это всего лишь пособник Гидры и его отродье. Мы можем решить дело миром! — произнес тот, не отводя, однако, пистолета от девочки.

— Сложите оружие и сдавайтесь — вот как я вижу мирный вариант.

— Вынужден с вами не согласиться, — медленно выговорил мужчина. Он был напуган, слегка — но все-таки. Пусть у него на руках всех козыри: Капитан славится тем, что ненавидит терять заложников — но можно ожидать чего угодно. — У меня приказ забрать их.

— Чей? — мгновенно ухватился за слова Стив, медленно, едва заметно перемещаясь ближе. Он был не в форме, а значит, вернуть щит себе с помощью придуманных Тони закрепленных на предплечьях устройств не мог, оставалось полагаться на собственное чутье и скорость.

— Это не важно, Капитан, я все равно его выполню. Отойдите назад, руки за голову, лицом к стене. Или я выстрелю. Ребенок суперсолдата это, конечно, редкий экземпляр, можно сказать, единственный в своем роде, но гораздо большую ценность имеет тот, кто способен его выносить. И ее жизнью мне разрешено пожертвовать, если возникнут сложности. Как и вашей, впрочем.

Роджерс бросился вперед. Брок успел уловить его намерение за долю секунды и со всей силы дернулся, пытаясь отвлечь на себя внимание хоть одного противника. Получилось. Только вот одетый в штатское мужчина тоже был модифицирован, пусть и не такой идеальной сывороткой, как у Стива, и успел дважды выстрелить тому в грудь, прежде чем лишился оружия и они покатились в смертельном объятии по полу.

Пули прошли навылет. Когда Рамлоу увидел кровь на знакомой до последней черточки спине, в голове у него перемкнуло, как всегда во время боя: подсечкой он свалил державшего его агента и вырубил ударом головы в челюсть. Но оставался второй автоматчик, который, придя в себя от неожиданности, тоже приготовился стрелять. Только почему-то в колыбельку, а не в душившего его непосредственное начальство Роджерса.

— Руби! — закричал Брок, понимая, что не успевает что-то сделать до того, как тот начнет стрелять. Ничего не успевает со скованными за спиной руками: ни подняться, ни схватить щит или автомат — только смотреть.

Зато успел Стив. Двинув локтем в висок штатскому, приводя того в бессознательное состояние, он обернулся на голос Брока, оценил картину и в прыжке успел закрыть собой колыбельку, принимая предназначавшиеся девочке пули в спину.

Брок уже катился под ноги единственному оставшемуся на ногах противнику, когда тот рухнул сам. С аккуратной дыркой между глаз. Зимний Солдат никогда не промахивался. Перешагнув порог, одним текучим движением тот бросился к Броку и, освободив его от наручников, поднял на ноги, проводя руками по телу в поисках повреждений.

— Да отпусти, все нормально, — прохрипел тот, ловя в глазах напротив искорку облегчения, сменяющуюся ужасом от слов: — Стив ранен!

Отбросив оружие, Баки, неизвестно каким образом оказавшийся дома так вовремя, бросился на помощь истекавшему кровью Роджерсу. Тот сидел, привалившись к спинке колыбели, прижимая к груди кажущуюся крошечной на его фоне девочку, и с огромной жадностью ее рассматривал. Малышка, закричавшая, едва только раздались первые выстрелы, теперь молчала, сосредоточенно посасывая большой палец своего спасителя.

Стив, в теле которого засело пять пуль, прошептал, теряя сознание:

— Она такая красивая, Баки. — Его почти не подпускали к девочке, потому что его отношения с ее отцами так и не наладились, несмотря на то, что они жили в его доме. И теперь он старался использовать оставшееся время по максимуму, чтобы насмотреться.

— Все будет хорошо, Стив, все будет хорошо, — сбивчиво повторял Зимний, а Брок содрал пеленку с детского матраса и прижал к груди Кэпа, в попытке остановить кровотечение. Другой рукой он достал телефон из его кармана, переглянулся с Барнсом и, не раздумывая — счет шел на секунды — позвонил Старку.

— Кэп, недавно виделись, — ехидно раздалось из трубки. — Как твои домашние собачки, еще не покусали?

— Говорит Брок Рамлоу. На нас напали. Кто-то из ЩИТа. Пятеро. Стив ранен. Тяжело. Необходима помощь. Срочно.

Голос на мгновение замолчал. В отдалении послышались невнятные звуки команд и раздалось уверенное:

— Группа быстрого реагирования и санитарный транспорт уже в пути. Операционная в Башне готовится. Держитесь. Не дайте Стиву умереть, — его голос чуть дрогнул, выдавая волнение.

— Стив, смотри на меня, — приговаривал Баки, сидя на коленях перед другом, и с ужасом глядел на обескровленное лицо и кровавую пену на губах. — Смотри на меня, не отключайся. Только не отключайся.

Брок аккуратно забрал дочку из рук Кэпа и уложил обратно на одеяльце. Малышка, будто понимая что-то, лежала тихо. Брок привалился к Кэпу сбоку, давая опору, как всегда поступал со своими ранеными бойцами.

— Прости меня, — с трудом сфокусировав взгляд на нем, прошептал Роджерс. — Я не должен был… Так… С тобой… С нами… Я… ради Баки. — Его рука, сжимавшая руку его Баки, разжалась, глаза закатились, а голова свесилась на грудь.

— Стив! — два крика слились в один.

К дому бежали вызванные Старком агенты ЩИТа, а на поляну садился вертолет санитарной авиации с красным крестом и эмблемой Старк Индастриз на борту.

***

Баки изваяниемстоял в палате интенсивной терапии и наблюдал. Мертвенно-бледный Стив, до сих пор так и не пришедший в сознание, лежал на кровати, весь опутанный трубками, напряженный Брок примостился рядом и осторожно, почти невесомо гладил лежавшую на одеяле безвольную руку, стараясь не задеть воткнутую в вену иглу катетера. И столько невысказанной нежности и любви было в этом жесте, что у Баки болело в груди.

И чувство это уже давно было привычным для него. Вначале он связывал его с присутствием Рамлоу, но сейчас видел, что не только один командир был способен тронуть струны его души, был еще кое-кто — лежащий сейчас на кровати, слабый, с закрытыми глазами — кто пробуждал в нем человека. Человека, которого раздирают противоречивые чувства.

Ранение Стива будто сорвало покровы с его памяти и эмоций — Баки больше не воспринимал того чужаком, посягнувшим на самое ценное, что у него было. Белые стены больницы, тяжелый запах болезни, тонкие одеяла, которые почти не грели — все это так часто сопровождало их в далеком прошлом, еще до сыворотки, что стало невозможно и дальше не замечать, как Стив ему дорог и близок, и как невыносимо видеть его таким беспомощным и неподвижным.

— Ты никогда не рассказывал, что между вами произошло, — хрипло начал он, нарушая повисшее тяжелое молчание. Молчание у постели умирающего — врачи извлекли пули, но начинка у них оказалась «с секретом» — она подавила действие сыворотки, и раньше легко регенерировавший организм с трудом справлялся с отравой. В течение ближайших суток должно было стать понятно, выживет символ Америки или же стране грозит многомесячный траур по своему герою.

— Ничего, как оказалось, и не было, представляешь? — горько усмехнулся Брок, не отпуская, однако, руку Роджерса. — Обычная операция под прикрытием.

— И все же? — Барнс твердо вознамерился узнать, в чем же было дело. Раньше он предпочитал все замалчивать, приняв как данность обиду командира на Кэпа. Но теперь все поменялось: он сам менялся, ему стали понятны собственные чувства к Стиву, и теперь было необходимо прояснить отношения Брока и Стива. Возможно, если они разрешат эту проблему, угроза, нависшая над жизнью одного из участников конфликта, исчезнет.

— Я был так влюблен в него, что не заметить этого не мог даже слепой, — усмешка вышла слишком кривой даже для Брока. Он поднял на Баки усталые покрасневшие глаза и нервно зачесал волосы назад пятерней. — Когда в ЩИТе узнали, что я агент Гидры, решили сделать из Капитана Америка эдакую Мату Хари. Знаешь, я ведь не злюсь на него за то, что он использовал меня ради добычи информации — я же не белый и пушистый. Я злюсь на него за то, что он лгал — каждый день, каждым своим жестом давая понять, что я, по крайней мере, симпатичен ему. Любой может солгать, но не Капитан Америка! Ну не не может он играть чувствами других! Как он вообще согласился участвовать в такой операции?!

— Мелкий был всегда таким тугодумом по части чувств, — пробормотал Баки и задумался, перебирая какие-то смутные воспоминания о своей работе в ЩИТе. Некая тревожная мысль скреблась на краю его сознания, но никак не выплывала на поверхность, и он решил отложить ее на потом, решив сейчас прояснить Броку реальное положение дел, ведь кто мог знать Стива Роджерса лучше, чем Баки Барнс? — Он бы никогда не смог убедительно сыграть, если бы не испытывал симпатию на самом деле. Ты бы его мигом раскрыл. У него все эмоции всегда на лице написаны. Огромными буквами.

— Ну да… — усомнился Рамлоу и едва заметно поежился, вспомнив свое недолгое предварительное заключение. — То-то мне на допросах все в лицо тыкали, как они поведение Роджерса подправляли, подстраивая его под мои нужды. Чтобы, значит, раньше времени с крючка не сорвался.

— Брехня! — отрезал Баки и тут же снизил голос. — То, что ты говоришь, полный бред. Стив Роджерс — великий актер и соблазнитель? Да где это видано?! Хорошо если у него до тебя хоть раз секс был, я и вашим-то отношениям сильно удивлялся. Поверь, убедительно сыграть он способен только статую. Ты ему действительно нравился… и нравишься, — тихо добавил он, вдруг поняв, что своими руками толкает любимого в объятия другого мужчины. Но он был готов на это — только бы они остались живы. Вот уйдет угроза здоровью мелкого — и они между собой все выяснят.

========== Часть 10 ==========

Комментарий к

Подходим к завершению. Свет в тоннеле уже виден, глубокоуважаемые читатели.)))

Навороченная каталка, перевозившая Роджерса, скрылась за дверями операционной. Брок покосился на стоящего рядом Старка и покрепче прижал к себе Руби. Из его крови постепенно уходил адреналин от внезапной стычки с боевиками, принадлежность которых еще предстояло выяснить. Навалилась усталость, но он не мог позволить себе расслабиться, пока не прояснится их статус. Стив доверял своему экстравагантному другу — как-никак вел дружбу со Старком-старшим и знал Тони еще ребенком — но могут ли они, вот вопрос.

Когда стало понятно, что полное выздоровление Стива лишь вопрос времени, Брок отправил Баки с Руби в башню к Старку. Скрепя сердце, пришлось довериться хотя бы ему, потому что вдвоем они не могли обеспечить безопасность и себе, и дочери, ведь кому-то нужно было находиться рядом с выздоравливающим, но пока не дееспособным Роджерсом. И хотя девочка прекрасно себя вела, особенно, когда они находились в палате все втроем, словно чувствуя, что все части их сложной головоломки под названием «отношения» встают на место, месячному младенцу было не место в больнице.

— Пеппс умеет обращаться с детишками, — намеренно безразлично протянул Тони, делая вид, что не замечает маневров Зимнего, по миллиметру сдвигавшегося ему за спину. — Устроим карапуза по-королевски, да и для вас какой-нибудь темный угол отыщем. Стив расстроится, если очнется, а его долбанутая семейка не под присмотром и не в пределах досягаемости. А я, признаться, терпеть не могу его занудливые нотации. У меня от них эрекция пропадает, — Старк насмешливо прищурился, старательно изображая шута и сумасброда, но смотрел цепко и оценивающе.

Брок прекрасно понимал: они с Барнсом вытащили счастливый билет. Гений, миллиардер и будущий отец (слухи были непроверенными, но легендарная мисс Поттс уже несколько месяцев не появлялась на публике) был почти всемогущим и предлагал помощь. От такого не отказываются. Рамлоу не горел желанием попасть в лабораторию и, что куда хуже, утянуть за собой собственную дочь.

Так что он кивнул, и Тони развернул бурную деятельность: одновременно выяснялась личность крысы в ЩИТе, отдавшей приказ схватить Брока и убить Стива, вокруг палаты дежурила круглосуточная охрана неподкупных Марков, которым запрещено было допускать туда тех, кому Старк не доверял, а таковыми были почти все; Брока с Баки и Руби устроили на личных этажах Старка со всеми удобствами.

Больше всего Брока беспокоили слова командира боевой пятерки, напавшей на них, о том, что жизнь Капитана Америка больше не является для ЩИТа приоритетом. Обострившаяся паранойя нашептывала, что еще ничего не закончилось, стоит ждать любой подлости и быть готовым действовать по обстоятельствам. Во всяком случае стало ясно — в этой организации на самом верху не все так гладко, как хотелось бы. И они — все четверо — могли стать жертвами подковерных интриг.

И все же, несмотря на желание не выпускать Роджерса из вида, а заодно поминутно названивать Баки, Броку приходилось выходить из палаты. Немного размять ноги, сходить за сэндвичем и кофе, немного постоять у окна, остужая голову и хаотично роящиеся в ней мысли.

В очередной раз возвращаясь с перекура, он застал выходящим из дверей палаты Фьюри, Марки того легко пропустили, потому что Старк был одним из Мстителей, а значит, подконтролен ЩИТу. Когда он вернулся, Стив мирно спал на кровати, хотя когда он уходил, тот был в сознании: спрашивал про Баки и Руби. Он каждый раз про них спрашивал, стоило только открыть глаза, и очень напрягался, когда не заставал никого из них рядом.

Брока смутил этот полуночный визит начальства, он тщательно проверил все жизненные показатели, но никаких изменений не нашел. Выпив кофе, он выбросил в ведро использованный стаканчик и устроился рядом, собираясь не спать до тех пор, пока Роджерс снова не придет в себя, потому что смутное беспокойство не отпускало.

***

Утро началось с еще одного незапланированного визита. Фил Колсон в сопровождении нескольких агентов в штатском, тактично постучав, вошел в палату, держа в руке приказ о передаче Брока Рамлоу — осужденного пособника Гидры — из-под юрисдикции Капитана Америка под ответственность агента Колсона с незамедлительным препровождением в другое отделение ЩИТа.

Брок ждал, что Роджерс воспротивится, ведь месяц назад он клялся, что не отдаст их никому, но тот лишь смотрел на происходящее широко открытыми, лихорадочно блестящими глазами и выглядел очень несчастным.

— Стив! — яростно выдохнул Рамлоу, не веря, что идеально правильный Роджерс, всю жизнь защищавший идеалы справедливости и честности, предает во второй раз. — Что ты делаешь? — спросил он, глядя, как Колсон невозмутимо протягивает тому планшет и Стив подписывает свое согласие на передачу.

— Так будет лучше, Брок, — руки, лежащие поверх покрывала, сжались в кулаки, на скулах заходили желваки — таким сильным было напряжение, но голос, хоть и тихий, был твердым. — Я не смог тебя защитить, хотя обещал. Фил справится с этим лучше.

— Спрячет меня в подземном бункере, отдаст вашим фанатикам-ученым в качестве подопытной крысы?

— Такого не будет! Как только мы поймаем тех, кто напал, тебя тут же выпустят.

— И где гарантия? Не будь наивным, Роджерс! Тебе просто скажут, что я был убит при попытке к бегству. Или враги доберутся. Тебе меня не жаль, я знаю, но хоть о Руби подумай.

— Ты все неправильно понял, — устало вздохнул Стив. — Ты мне очень дорог, именно поэтому я прошу тебя пойти с Филом. Тебе с ним будет лучше. Я и так не могу простить себя за то, что тебе пришлось пережить.

— Барнс… — начал Брок.

— Я сам скажу Баки. Так будет правильно. Надеюсь, он меня поймет хоть в этом. Потому что надежды на его прощение у меня нет. Фил, — обратился Стив к притворявшемуся, что не прислушивается, Колсону, — думаю, мы все решили.

— Роджерс! — закричал Рамлоу, не собираясь сдаваться, но внезапно в основании шеи кольнуло и он провалился в темноту.

***

Брок вновь был обездвижен. Как же иначе! Он горько усмехнулся. Только неисправимые идеалисты вроде Роджерса могли думать, что военизированные организации, стремящиеся к мировому господству, выполняют свои обещания. Но не Брок. Он смотрел на мир трезво — слишком много нелицеприятных вещей успел совершить сам во времена работы в Гидре.

— Вам удобно? — раздался над ухом голос Фьюри. — Привыкайте, Вы задержитесь тут надолго.

— Что вам нужно? — открыв глаза, спросил Брок. То, что он пришел в себя, и так ясно показал писк работающих рядом приборов. Раньше, до Руби, он бы или гордо молчал, или ругался на чем свет стоит. Но сейчас ему позарез требовалась информация, чтобы выбраться. Впервые ему было к кому возвращаться.

— Немногое, на самом деле, — директор ЩИТа поерзал, устраиваясь поудобнее на жестком казенном стуле напротив кровати, на которой лежал прикованный пленник. — Выяснить, действительно ли наш давний эксперимент оказался удачным или же вы — единственный в своем роде.

— Конечно, единственный, — съехидничал Рамлоу, гадая, все ли директора сумасшедшие или только ему на таких везет.

— Мы провели часть исследований, пока вы находились в доме Капитана, но для окончательных выводов требуется ваше личное участие, — светским тоном заметил тот, словно они сидели сейчас в ресторане, а не в почти пустой комнате на глубине нескольких этажей за бронированной дверью. — Как вам известно, — Фьюри поглядел единственным глазом прямо в лицо Рамлоу, — вы — один из участников величайшего проекта ЩИТа, проведенного много лет назад. По материалам того эксперимента должны были появиться дети мужского пола с возможностью вынашивания. Мы обследовали мальчиков, рожденных от матерей с введенным вектором, но не нашли ничего. Ученые почти уверены, что изменения произошли позже. Однако, ни одного случая мужской беременности не было зафиксировано. А вы смогли родить ребенка. В чем же дело? С этим вы и поможете нам разобраться.

— Несовместимость с партнером? — попробовал угадать Брок, потому что взгляд, которым окинул его Фьюри, уж слишком ему не понравился, как и последовавшая за ним тишина, нарушаемая только ритмичным постукиванием по колену затянутой в перчатку руки, в которой находилась ампула с прозрачной жидкостью.

— В точку, мистер Рамлоу. В точку. Вот только подходящих партнеров раз-два и обчелся. И оба, кажется, достались вам.

Брок похолодел: кажется, ЩИТу был нужен не только он, но и суперы. Кэп и так у них на крючке, а значит, Баки. И Брок приманка.

— Не буду утомлять вас подробностями, но вектор, которым инфицировали женщин, содержал, в том числе, и ген белка, который входит в состав сыворотки. Той самой сыворотки Эрскина.

— Значит… Значит, я мог…

— Ничего вы не могли! — отрезал Фьюри. — Вы, если так можно выразиться, были созданы для одного из этих двоих. Или для обоих сразу, — он неприятно улыбнулся. — И избежать их объятий не могли. Вы ведь чувствовали ее? Зависимость? Физическое притяжение?

Рамлоу нервно сглотнул. Да, он помнил, как ему было плохо, когда ни Стив, ни Баки не касались его. И теперь он снова оторван от них.

— Также наши ученые полагают, что сексуальные контакты с Капитаном могли лишь подготовить вас к зачатию, активизировать механизм оплодотворения, а зачать вы могли только от другого носителя сыворотки. Данная теория требует проверки. И подтверждения. Для этого вы здесь. Заодно познакомитесь с другими подопытными. Ваши ровесники и земляки дожидаются в соседних палатах.

— Роджерс-то сделает для вас что угодно, но вам никогда не убедить Баки, — уточнять, что за проверка и для чего другие подопытные, не хотелось. Было страшно за своих.

— О! А теперь взгляните сюда, — Фьюри показал на ампулу. — У меня есть проверенное средство. Думаете, легко держать в подчинении толпу мутантов, настолько сильных, что способны разворотить всю планету, когда я сам модифицирован всего лишь сывороткой? Даже не той самой сывороткой Эрскина…

— Вы приходили к Стиву не просто так, — пробормотал Брок, с ужасом осознавая правду. — И он отпустил меня. Не потому, что не испытывает чувств, а потому, что вы им управляли, как марионеткой.

— Да, с Роджерсом очень легко. Чувство ответственности и любовь к Барнсу — сразу две ахиллесовы пяты. С Барнсом, пока его не украли, было гораздо сложнее.

— Так вы и в постель ко мне его подложили с помощью этой дряни? — взбеленился Рамлоу, начиная дергаться в путах. Слишком жуткой была ситуация, о которой так спокойно рассказывал этот маньяк с комплексом бога.

— Не нужно так негодующе смотреть! Вещество не подавляет волю. Оно лишь делает человека более пластичным, более доверчивым и восприимчивым. Остается в нужный момент усилить определенные эмоции. От вас с Роджерсом искры так и летели. Думаю, что если бы не траур по Барнсу, тот бы и сам запрыгнул к вам в койку в скором времени. Грех было не воспользоваться ситуацией.

***

Если бы у Баки во время разговора со Стивом был в руках телефон, то он раскрошил бы его в мелкую пыль. А так обошлось; Джарвис, обеспечивающий связь, был искином, его серверы были далеко, и ничего не пострадало.

— Мелкий придурок! — в сердцах прошипел Баки, осознав, что Брока отдали ЩИТу и увезли в неизвестном направлении.

— Джеймс? — переспросила сидящая с ним по соседству Пеппер. Она играла с Руби, осторожно держа дрыгающую ножками малышку подальше от своего большого живота. Миссис Старк была беременна, и Баки подозревал, что именно в этом была причина, почему Тони помог им. Вместо того, чтобы упрятать в какую-нибудь лабораторию и никогда больше не вспоминать. — Что-то случилось?

— Стив отдал Брока Колсону, — резковато проговорил Барнс, но тут же исправился, послав милой женщине, добровольно взявшей на себя роль няни, кривую улыбку. Вышло еще хуже, та мгновенно подобралась и крепче прижала к себе Руби.

— Фил хороший человек. Но он все делает по указке Фьюри.

— Про Фьюри обнадеживающих комментариев, я так понимаю, не будет? — Баки сжал кулаки, старательно загоняя внутрь панику и ярость. Он мог бы разнести здесь все, но только потерял бы единственных собзников, а Броку ничем не помог.

— Руби будет в порядке, — веско сказала Пеппер, активируя экстренный протокол безопасности, нажатием кнопки на браслете. — Разберись со своими мужчинами, Джеймс. Ты достаточно страдал.

Он кивнул в ответ. Эта хрупкая женщина обладала стальным стержнем и добрым сердцем, именно эти качества помогали ей терпеть Тони и даже иногда направлять его в нужное русло. Они же позволили ей принять и посочувствовать беглым преступникам, каким-то чудом оказавшимися отцами. Баки был горячо ей благодарен.

***

Стив пялился в потолок, в очередной раз снедаемый виной и сожалениями. Туман, постоянно наползающий на сознание, мешал составлять логические цепочки, строить которые всегда было его любимым занятием. Мысли ползли вяло, тоскливо, обреченно. Впереди красными буквами горело огромное слово ДОЛГ. Он услышал в коридоре за дверью шум и насторожился.

— Баки? — воскликнул он удивленно, как только дверь в его палату распахнулась. Но не стукнула об стену — у Старка везде стояли ограничители.

Уже пару часов Стив не находил себе места; решение отправить Брока с Филом больше не казалось ему правильным. А после телефонного разговора с Барнсом он и вовсе начал сомневаться во всем.

— Ты чего удумал, сопляк? — дрожащим от бешенства голосом начал тот, медленно подбираясь к кровати, понимая, что если пойдет еще ближе, то сорвется и ударит.

— Баки, прости меня, — Роджерс видел ледяную ярость и желание ударить в глазах друга — и лучше бы тот стукнул, чем терпеть полный укора и разочарования взгляд. — Я не смог вас защитить. Никудышный друг, предатель. Предал Брока, предал тебя.

— Предал меня? — от удивления Барнс остановился.

— Когда Брок уже был с тобой… Когда у вас ребенок… Руби, она ведь чудесная… А я хотел, — сбивчиво бормотал Стив, перебирая пальцами одеяло. — Хотел влезть между вами, быть с вами. Потому и забрал к себе. Думал, что так смогу стать ближе. А теперь… Что я натворил! Он же теперь меня никогда не простит.

— Какой же ты придурок, мелкий, — выдохнул Баки, сгребая Стива в объятия. — Как же ты смог его от себя отпустить? Это же как кусок сердца себе вырвать. Я даже с промытыми мозгами это понимал, вот и таскался за ним, сколько бы он меня ни отпихивал.

— Когда ты пропал, мое сердце пропало вместе с тобой. Нечего было вырывать, — Роджерс сидел неподвижно, не смея обнять в ответ. — Все как в тумане было. Миссии, драки, и люди стали лишь строчками в отчетах. Кроме него. С ним броня Капитана давала трещину. Баки, он ведь мучил тебя… Как… ты?

— А как я смог работать на Гидру? Обвинишь меня в убийстве бывших соратников?

— Нет, Баки, нет! — испуганно сказал Стив и впервые задумался о том, что же делал Баки в Гидре, кроме как страдал от издевательств? Для него стало навязчивой идеей вытащить друга из застенков и держать при себе, а не оценить действия всех участвующих сторон, что для его обостренного чувства справедливости было весьма необычным.

— Он никогда не мучил меня для удовольствия. Наказывал, если я зарывался, не без того, но ничего сверх. Но так и в ЩИТе поддерживают дисциплину, в любой военной организации.

— Просто мне было так сложно без тебя, — прошептал Стив, сдаваясь и все-таки утыкаясь носом в плечо друга.

— Почему ты мне раньше не сказал? — Баки заставил его приподнять голову, обхватывая ее ладонями под подбородком.

— Ты же помнишь, каким я был до сыворотки? Как я мог признаться? А после… Ты как с цепи сорвался, стараясь участвовать во всех возможных миссиях. И я понимал тебя, использовать новые возможности во благо было так воодушевляюще! — Роджерс вымученно улыбнулся, наслаждаясь украденными прикосновениями, но он так истосковался по близости друга. — Скажи, — несмело добавил он, — у меня был хоть небольшой шанс?

— Давай найдем Брока, Стив, а потом со всем разберемся. Ты уже можешь встать?

— Я понимаю, — грустно покачал головой Стив. — Я встану. Сделаю все, что нужно. С чего начнем?

— Ты можешь хоть предположить, где его держат?

— Нет, но я знаю, у кого спросить, — поднявшись, он быстро одевался. Кто-то принес ему форму Капитана Америка, и теперь он мог воспользоваться преимуществами, которые она давала, не только ради абстрактной справедливости, но и ради людей, которые были ему дороги. — Пойдем.

— Стив, — позвал Баки, в упор глядя на бледного друга, отмечая испарину на лбу, чуть дрожащие руки и слишком ровную спину, выдававшие испытываемые им боль и слабость. — У тебя был шанс. Он и сейчас есть. Ведь мы оба живы и в своем уме. Держись рядом, нам нельзя разделяться. Похоже, кто-то в ЩИТе надел на тебя строгий ошейник и вертит как хочет. Пора со всем разобраться. Но все по порядку. Брок — первый.

========== Часть 11 ==========

Комментарий к

Приближаемся к логическому завершению.

Дальнейшее слилось в череду беспорядочных перемещений по офисам и базам ЩИТа и допросов всех сотрудников, имевших хоть намек на допуск к нужной информации. Но осужденный пособник Гидры как сквозь землю провалился: кто-то видел, что его доставили в определенную локацию, но тут же повезли дальше; кто-то слышал, что его вроде бы все-таки заперли в Рафте; кто-то и вовсе не понимал, о чем речь, перепутав его с кем-то другим.

Действовали они решительно и слаженно, напропалую используя свою мрачную репутацию (Солдат) и непоколебимый авторитет (Капитан Америка), но за несколько часов не добились ровным счетом ничего.

— Ты в порядке? — спросил Баки, увидев, что Стив остановился, оперевшись рукой о стену. Он был бледным до синевы и держался на ногах только усилием своей знаменитой воли.

— В полном, — тут же фальшиво бодро раздалось в ответ. — Через минуту пойдем дальше. Есть у меня еще одна мысль.

— Тебе нужен отдых.

— Нет! Нет… Даже не думай…

— Ты не сможешь помочь, если свалишься, — обвиняюще начал Барнс, а потом подошел вплотную и положил руку Стиву на плечо, несильно сжимая, зная, что просьбы действовали на упертого мелкого гораздо лучше, чем требования и упреки. — Дальше я сам.

На самом деле у Солдата появилась мысль избавиться от слишком щепетильного Кэпа. Он решил направиться прямиком к Фьюри и вытрясти нужную информацию любым способом — уж кто, как не директор, должен знать, что творится в его организации. Рука, мирно лежащая на плече у прикрывшего глаза Стива, внезапно дернулась выше и нажала особую точку на шее. Подхватив обмякшее тело, Баки аккуратно опустил его на пол у стены. Капитан Америка не пропадет. В ЩИТе о нем обязательно позаботятся. А у Зимнего Солдата еще есть дела.

***

Вопреки слухам, Фьюри жил не в главном офисе возглавляемой им организации и не в глубоком бункере, а в небольшом двухэтажном особняке, обнесенном высоким забором. Забор был частично заминирован, поверху шла колючая проволока под напряжением, аккуратно замаскированная под кованые украшения, сигнализация на всех окнах и дверях, причем сигнал шел прямиком в ЩИТ, и наверняка оружие и другие ловушки в каждой стене.

Но у Солдата бывали и более сложные миссии. Оставалось дождаться, пока волк вернется в свое логово.

Тот появился, когда уже стемнело. Загнал в гараж черный бронированный внедорожник и через внутреннюю дверь отправился в дом, не заметив, как в щель между полом и опускающимися воротами проскользнула черная тень. Зимнему повезло, что старый параноик никому не доверял и живой охраны у особняка не было.

Набрав сложный код на контрольной панели, Фьюри слегка расслабил плечи, сбрасывая напряжение прошедшего дня — он был в курсе, что Роджерс в компании своего закадычного дружка уже начал искать свою пропажу, ураганом пройдясь по всем структурам ЩИТа. Хорошо, что в операции были задействованы самые преданные люди, которые никому ничего не выдадут, потому что неотлучно находятся при пленнике. Однако необходимо оставаться начеку, от суперсолдат можно было ожидать чего угодно.

Он расстегнул свой любимый черный плащ, собираясь раздеться и направиться в душ, когда уловил за спиной едва слышный шорох. Молниеносно развернувшись, он едва успел заблокировать сокрушительный удар, который гарантированно отправил бы его в нокаут. Выхватив миниатюрный пистолет, с которым не расставался даже в собственной ванной, он несколько раз выстрелил, но безрезультатно — Солдат с легкостью закрывался металлической рукой, с каждым выстрелом подбираясь все ближе, пока наконец не схватил Фьюри живой рукой за горло, сжимая все сильнее.

— Сержант Барнс? — выдавил директор; ощущая недостаток кислорода в легких, он решил сменить тактику. Было ясно, что силой такого противника ему не одолеть. — Не узнал вас сначала, — как мог спокойно добавил он. — Пустите! — уже более испуганно, потому что рука на горле не разжималась, а в бешеных глазах напротив легко читалось желание убить. — Что вам нужно от меня? — последние слова он уже едва шептал, теряя сознание и лишь надеясь, что Зимний все-таки пришел не убивать, а задавать вопросы, а значит, все еще можно было переиграть.

— Где он? — прорычал Солдат; совладав с собственной яростью, направленной на этого скользкого и изворотливого человека, в руках которого Стив много лет был ничего не подозревающей пешкой, он отпустил горло, заламывая правую руку Фьюри и прижимаясь к его спине. — Говори!

— Роджерс, насколько я знаю, сейчас в…

— Не придуривайся! — для надежности Зимний приложил своего собеседника лбом об стену, не замечая, как внешне выглядящий почти бессознательным Фьюри нажимает на специальное крепление на браслете часов, из которого выскакивает тонкая игла. — Где он? Брок Рамлоу. Я уверен, ты в курсе!

— Брок Рамлоу? — фальшиво удивился тот. — Удачно сбежавший агент Гидры и твой любовник? — Игла легко вошла в кожу Зимнего, посылая отраву прямо в кровь. — О, я знаю, где он находится, — прошипел Фьюри, с трудом отцепляя от себя не желающую разжиматься даже после того, как ее обладатель потерял сознание, металлическую руку и массируя пострадавшее горло. — И ты скоро к нему отправишься.

Тяжелое тело с грохотом сползло на пол. Пришедший спасать своего хэндлера Солдат теперь сам нуждался в помощи.

***

Очнувшемуся на больничной койке Стиву не понадобилось много времени, чтобы понять замысел Баки. Вопреки всеобщему мнению, дураком он никогда не был, и если сам не пользовался подлыми приемами (хотя в случае с Броком все его принципы переставали работать), это не значило, что не умел их просчитывать. Он даже в чем-то понимал Баки — сам был готов на что угодно, лишь бы вытащить Брока из ловушки, в которую тот, похоже, попал по его милости.

И хотя выходка Баки ему пришлась не по нраву, волнение нарастало с каждой минутой все сильнее. Прошло слишком много времени — более двенадцати часов с момента, как его обнаружили на полу в коридоре одного из управлений — а Бак так и не объявился. Несмотря на долгую разлуку и некоторый разлад, царивший между ними сейчас, он был твердо уверен, что, раздобыв информацию, Баки не мог не вернуться за ним, действовать в спасательной операции им следовало вместе. Долгое молчание наводило на печальные мысли. Баки попал в беду.

Отдых пошел Стиву на пользу. Теперь он бы не поддался на такую простенькую уловку Барнса, сыворотка наконец заработала в полную силу, он был здоров. Поэтому отобрав у сердобольных медсестер, причитавших над раненым американским символом, свою форму, он направился прямиком в дом Фьюри, благо прекрасно знал, где тот находится.

***

Визит второго суперсолдата за сутки Фьюри совсем не обрадовал. Конечно, он был главой организации, в которой процент модификантов и мутантов был высок как нигде, но это совершенно не означало, что он любил с ними общаться. Особенно в неформальной обстановке, особенно с теми, кого нельзя было бескомпромиссно далеко послать или по-тихому пристрелить, потому что те и сами были слишком заметными фигурами. К таковым относился и почтивший его своим присутствием Капитан Америка. Пожалуй, из всех, кто мог заявиться к нему посреди ночи, хуже Роджерса мог быть только Старк, но у того Ник хотя бы не похищал друга и любовника.

Немного поразмышляв, кого было бы сложнее содержать: суперсолдата с бионической рукой и спецподготовкой или самовоспламеняющуюся женщину — он открыл дверь, надеясь, что можно будет легко навешать занудному, но наивному Капитану на уши любой лапши и отправиться хоть немного поспать: упаковка и отправка Зимнего Солдата заняли много времени.

— Здравствуй, Ник, — Роджерс выглядел смущенным, не в его привычках было поднимать людей с постели ради своих личных дел, — прости, что разбудил. — Фьюри предстал перед ним в черном халате, из-под которого выглядывали черные пижамные штаны и такая же черная водолазка под горло. — Я сразу к делу. Ты не видел Баки?

— Я думал, он преданно сидит у твоей кровати, — криво ухмыльнулся Ник. — Что-то изменилось?

— Я хочу увидеть Брока, — четко выговорил Стив, глядя прямо в карий глаз напротив. — Я отдал его под защиту ЩИТа, но это не означает, что его нужно защищать и от меня. Однако мне не предоставляют информацию о его местонахождении, хотя мой уровень допуска очень высок. И теперь я спрошу у тебя. Что-то изменилось?

— Наверное, информация о его размещении еще не дошла до отделов. Я подпишу приказ, чтобы тебя уведомляли о любых изменениях. Но я не понимаю, как это связано с сержантом Барнсом?

— Мы вместе искали Брока. А потом Баки тоже исчез. Где они, Ник?

— Я уже сказал, что потрясу отделы. Ничего не случится с тем, кого ЩИТ взял под защиту. А насчет сержанта… — Фьюри грустно посмотрел на собеседника, призвав все свое актерское мастерство, чтобы быть как можно более убедительным. — Ты не думал, что он просто снова сбежал? Ведь он уже сбегал после краха Озарения. Да и обстоятельства его перехода в Гидру так и не были выяснены до конца…

Наверное, он слегка пожалел о своей последней фразе, видя, как перекосило сохранявшего невозмутимость в любой ситуации Роджерса. Но лишь слегка. Нужно было сбить того со следа, заставить переключиться на что-то другое, чтобы выиграть время.

— В любом случае, ко мне он с вопросами не приходил. Прости, Стив, — он попытался смягчить впечатление от своих жестоких слов. — Иногда мы думаем, что знаем человека, но это совсем не так.

— Наверное, ты прав, — выдохнул Стив, едва удерживаясь от тоскливого стона — он ошибался в Броке, ошибался в себе и теперь дорого платит за свою ошибку. — Я пойду. Спасибо, что уделил время.

— Не за что, не за что.

Все получилось даже слишком просто. Ошарашенный, сомневающийся во всем Роджерс точно не был опасен. А добыть его сперму для оплодотворения можно будет и позже. Фьюри так обрадовался, что не сразу понял, почему его гость остановился как вкопанный и пялится на на пол.

Второй раз за день оказаться схваченным за горло было неприятно. И на этот раз куда более опасно, потому что Роджерс — не Барнс и все подлые приемы начальства знает наизусть.

— Где они? Ник! Я повторять не буду! — у Стива от бешенства выступила на губах пена: только что он обнаружил на полу завязку от комбинезончика Руби. Баки однажды намотал на руку ее вместо браслета, да и ходил так все время, и тонкую разноцветную тесемку Стив видел сегодня на его руке, когда они мерили шагами бесчисленные коридоры, ища информацию о Броке. — Ну!

— Успокойся!

— Ты солгал! Баки был здесь! Где он сейчас? Что ты с ним сделал?

— Убери руки!

— Ты больше не будешь мне приказывать!

***

Когда за Фьюри закрылась дверь, Брок начал остервенело дергаться в своих оковах. Он прекрасно осознавал всю бесполезность трепыханий, но ему нужно было куда-то выплеснуть весь ужас и всю ярость, скопившиеся в нем после разговора. Так плохо ему не было даже после побега и во время родов. Он всегда, в любой ситуации, старался сохранять ясную голову и не опускать руки, но сейчас положение было практически безнадежным.

Роджерс полностью в руках Фьюри, как и Рамлоу. А Баки пойдет на все, чтобы вытащить их, а значит тоже попадется. Брок всей душой желал свободы для своих парней. И был бы готов обменять себя, свою жизнь на возможность лучшей жизни для них. Он горячо надеялся, что приступ обострившейся зависимости, приближение которого он уже чувствовал, либо сведет его в могилу, либо сделает его бесполезным для их мучителей, и они потеряют интерес к суперсолдатам.

Но вероятность такого исхода была невелика.

Ощутив что-то влажное на запястьях, он понял, что наручниками стер руки в кровь, и наконец остановился, глубоко дыша и пытаясь загнать внутрь поднимающийся изнутри горестный вой. Нельзя показывать свою слабость. Брок прикрыл глаза и расслабился. Поднимавшийся изнутри жар мгновенно напомнил ему о Стиве и Баки. Перед глазами встали воспоминания об их с Барнсом ночах. Всего трех на самом деле. Всего три раза они были близки в доме Роджерса.

Баки всегда был нежным, почти трепетным, словно компенсируя равнодушие, с которым обращался со своим хендлером на базе в Сибири. Нежил и ласкал любовника, ненавязчиво намекая, что не прочь быть снизу. Но Броку было просто необходимо чувствовать его внутри, чувствовать, что не одинок и не безразличен. То, чего ему так не хватало в постели со Стивом.

Нет, Роджерс не был груб, не причинял боли, наоборот, Брок буквально с ума сходил от одних только прикосновений сильных ладоней к своему телу. А удовольствие от каждого поцелуя туманило голову. Но холодность и отстраненность партнера, всегда присутствовавшая дистанция, не дававшая потеряться, действовали на нервы, царапали по сердцу как тупым ножом, пусть тело и плавилось от наслаждения.

Нежность Баки бальзамом проливалась на его израненную душу, и он больше не представлял себя без него, но горькая, вымученная, разъедающая изнутри любовь к Стиву так и не оставила его. И впервые Брок позволил себе мысль: ему нужны оба. Чтобы стать цельным, чтобы быть счастливым.

Усталость взяла свое. И он провалился в тревожный сон, где оба супера были рядом. Улыбались ему и друг другу, гладили в четыре руки, не забывая целоваться, и смотрели с любовью.

***

Доверять никому было нельзя. Это Стив осознавал четко. Любой мог быть пешкой Фьюри и не осознавать своего положения. Поэтому пришлось бросить бессознательного Директора в своем доме, вколов ему все найденное снотворное.

Координаты удаленной базы, где держали ценных пленников, выбить не удалось — в ЩИТе был специальный курс, где обучали терпеть пытки, но вот техника всесильного манипулятора подвела. Компьютер разблокировался сканированием сетчатки. И уже там Роджерс с легкостью обнаружил требуемое.

План базы прилагался, как и список персонала, среди которого Стив не нашел ни одного знакомого имени, хотя обладал эйдетической памятью и подписывал все приказы о зачислении на работу в организации.

Но расстраиваться и рассуждать было некогда, где-то там под землей Баки и Брок нуждались в его помощи. Однако, штурмовать базу в одиночку было безрассудно даже для не умевшего отступать перед трудностями Капитана Америка.

Привлекать Тони тоже было опасно, тот всегда преследовал свои цели, и пусть один раз он им помог, ожидать от него бескорыстной помощи постоянно было бы неправильно.

Единственным выходом было, как ни странно, обратиться к Джарвису, для общения с которым у Роджерса был специальный защищенный протоколами шифрования канал связи. Конечно, искин доложит создателю обо всем, но в профиле Стива была возможность попросить отсрочку.

Глубоко вздохнув и прогнав встававшие перед глазами картинки растерзанных тел Баки и Брока, Стив начал действовать.

***

Распяленной лягушкой Брок лежал на подобии женского смотрового кресла. Затащить его туда оказалось задачей не простой, но решаемой, и сейчас трое так называемых врачей копошились меж его ног, снуя от экрана прибора, показывающего с помощью введенного глубоко внутрь Брока зонда картинку строения его внутренностей, до столика с лотками инструментов, чтобы опять подходить к нему и брать различные пробы отовсюду, откуда только было возможно, на анализ.

Сам он ничего поделать не мог, ибо руки его были привязаны к подлокотникам, широко распахнутые ноги лежали на стойках, шею прижимал к спинке кресла широкий ремень. Он мог только бешено вращать глазами и слегка поворачивать голову. Голоса его тоже лишили: когда он начал орать в голос, ему быстро вставили в рот кляп и больше уже не обращали на него никакого внимания. Как на кусок мяса, вытащенный из морозилки для приготовления пищи.

У него взяли кровь из пальца, нацедили пол-литра из вены, отрезали прядь волос, отобрали образец слюны, даже отщипнули небольшой кусочек ткани из кишки. И потом насильно возбудили, чтобы взять сперму на анализ. Один из высоколобых предупредил, что процедура эта станет ежедневной — им нужно иметь в достатке свежий материал. Брок уж молчал о катетере, который потом ему вставили в мочевой пузырь. Ну да, сделано это было профессионально и безболезненно, но одна мысль, что его лишили даже такого обыденного для мужчины самостоятельного действия, как облегчиться, приводила его в состояние неконтролируемого бешенства.

«Где этот, сука, Барнс ходит», — думал он мрачно в промежутках между манипуляциями.

— Слушайте, коллега, взгляните сюда, — раздалось над ним где-то с боку. — Давайте подключим еще раз УЗИ-диагност. Вот посмотрите, видите утолщение? Вон там?

— Да-да, посмотрите, от того места идет ответвление к дополнительному органу — похоже, это так называемая матка. Нужно проверить на контрольном объекте? Звоните Лукасу в соседнюю операционную. Лучше всего было бы, конечно, разрезать живот и посмотреть вживую. Но нельзя — этот подопытный уникальный. Если удастся воспроизвести опыт, вот тогда и поэкспериментируем.

— Лукас, вы видите на мониторе данные нашего осмотра? У вашего подопытного наблюдается похожая особенность в строении?

— Нет, не вижу. Пустышка. Думаю, нужно проверить еще нескольких. Сколько с ними проблем! Сопротивляются слишком. Приходится все время применять силу. То прибор заденут, то смахнут что-нибудь со стола. Почему не дают разрешение на испытания того препарата? Зря, что ли, он создан? Почему его до сих пор лишь на мутантах используют? Наступило время расширять сферу его применения. А тут как раз есть и много материала, на котором можно провести проверки.

Пока суть да дело, за разговорами, будничными действиями и рассказами о том, кто и как провел выходные, с Брока опять успели сцедить новую порцию спермы, отщипнуть кусочек ткани с обнаруженного бугорка и запланировать новый эксперимент над его бренным телом.

Он понял, что завтра собираются более тонкими щупами проникнуть в его так называемую матку. Сегодня в лаборатории этого оборудования не оказалось, его подвезут завтра. И с таким веселым напутствием его отправили в палату, предварительно зафиксировав на каталке — для предотвращения эксцессов и возможностей навредить себе — как он понял из разговоров. Еще Брок услышал, что подготовлен запрос к Фьюри о применении спецуспокоительного на пленниках и что скоро этот запрос будет подписан: сам директор уже на пути сюда — едет узнать об результатах первых исследований.

========== Часть 12 ==========

Унизительные процедуры продолжались вторые сутки. Уроды в белых халатах — назвать их учеными как-то язык не поворачивался — не отходили от него ни на шаг, сменяя друг друга. В какой-то момент показалось, что он слышал голос Баки, но поскольку ничего нового из болтовни тюремщиков вычленить не удалось, Брок решил, что ему это померещилось от усталости и нервотрепки.

А закончилось все внезапно. Пара выстрелов, звон металла, звук ударов по мягкому — и впавшего в какой-то транс Брока уже освободили из креплений и аккуратно подхватили на руки. Растрепанный, перемазанный сажей, с кровоподтеком на виске Роджерс бережно прижимал его к себе, тревожно вглядываясь в лицо, боясь пропустить любой признак дискомфорта. Глаза у него и виноватые, и радостные — что нашел, спас.

Брок поднял руку и погладил Стива по щеке. Тот прижал его руку лицом к своему плечу и уже сам терся об нее щекой, ласкаясь.

— А где Баки? — Брок осмотрелся в поисках второго суперсолдата. — Разве он не с тобой? — голос каркающий, сухое горло дерет, хочется смочить его водой, после кляпа-то.

— Мы его ищем, его тоже поймали, — ответили ему. — Тебя нашли, спасем и Баки, и остальных освободим. — Стив аккуратно спустил Рамлоу на пол, придерживая за локоть. Тот стоял встрепанный, в какой-тодурацкой короткой медицинской рубашке с дебильными завязочками на спине. «Значит, не показалось тогда», — подумал Брок мрачно.

— Эй, Рамлоу, — раздалось откуда-то сбоку, — ты там уснул, что ли? Или от счастья последние мозги потерял? — насмешливый голос показался знакомым. — Я бы тоже хотел прокатиться на руках у самого Капитана Америка.

— Коллинз? — прохрипел Брок, собирая в кучу разбежавшиеся мысли. Наверное, ему это снится или он словил глюки рядом с мучителями. Откуда здесь взяться командиру одного из отрядов Гидры?

— Он самый, — расхохотался огромный чернокожий мужчина, подходя ближе. — А ты везучий сукин сын! — он похлопал по плечу Рамлоу. — Выбрался-таки! Я уж не думал, что еще когда-нибудь свидимся. Но Капитан и в самом деле способен творить чудеса. Модификант, — произнес Коллинз с такой непередаваемой интонацией, что Стив невольно напрягся: кажется, его только что крепко оскорбили. Пусть и восхищенно.

— Одежда есть? Надоело в этой распашонке шляться — дует, — в голове Брока наконец все сложилось: Стив пришел за ним, это правда, на этажах комплекса идет зачистка. Он дернулся, глядя по сторонам.

— Щас, командир, что-нибудь придумаем. — Коллинз выскочил за дверь и через минуту вернулся, неся в руках гражданские шмотки. — Одень пока это. Не до жиру. По дороге найдешь что-нибудь подходящее — переоденешься.

— Надо найти Барнса, — поторопил Брок. Он уже внутренне собрался. И хотя был рад увидеть старого товарища, но лучше оставить разборки на потом — надо действовать.

— Вытащим мы твоего великовозрастного детку, не беспокойся, — Коллинз явно не был в курсе изменившихся отношений между лучшим командиром Гидры и ее секретным оружием. — Группы Альфа и Браво, продвигаемся вперед — скомандовал он. — Продолжаем операцию, приоритет поиска — Зимний Солдат.

Когда Коллинз вышел, Брок нервно размял плечи и посмотрел прямо на своего спасителя. Только невероятными лидерскими качествами и доверием Капитану Америке можно было объяснить появление здесь затаившихся по всему миру после краха «Озарения» боевых отрядов Гидры.

— Потом все мне расскажешь, — коротко произнес Брок и двинулся на выход. Нужно было снять подходящую одежду с какого-нибудь охранника и раздобыть оружие. Сейчас здесь будет очень горячо. Во взгляде у Роджерса мешался такой крутой коктейль из радости, облегчения и горечи, что стало зябко. Брок развернулся, подошел к стоящему Кэпу, притянул его рукой за шею к себе и впился в губы коротким болезненным поцелуем с привкусом крови. — Все потом.

— Когда найдем Баки, — пробормотал Стив задыхаясь. Сейчас, когда Брок добровольно его поцеловал, а Баки был почти рядом, он наконец поверил, что все наладится. Они смогут все решить между собой.

***

Последний этаж. На три этажа ниже лабораторий. На входе их встретили не только люди, но роботизированные турели-пулеметы: Зимнего Солдата предсказуемо охраняли лучше, чем других пленников — тех, похоже, из-за возможности иметь ребенка и за мужчин не держали. И без легендарного щита защиту им было не обойти.

Они медленно продвигались вперед по коридору, ведущему к самым укрепленным камерам, потеряв троих бойцов ранеными, и последнего Стив едва успел оттащить с траектории смертельного выстрела. Впервые Коллинз и его отряд осознавали, что имея на своей стороне такую мощь, как супергерои, причем, трезво мыслящие, а не марионетки, гораздо проще сохранить собственное здоровье и преодолеть защиту врага. И часть так ненавидимых ими модификантов, тот же Капитан Америка, действительно хотят помочь, не щадя живота своего — Коллинз собственными глазами видел, как Роджерса, когда он бросался на помощь его бойцам, дважды зацепило.

Кэп сильным ударом руки выбил дверь, ведущую в крошечную каморку: в центре на толстых цепях висел полубессознательный окровавленный избитый Баки. И несложно было догадаться, чья воля направляла руки палачей — плачевный вид лучшего друга и возлюбленного, попавшего в лапы организации, ратовавшей за мир, окончательно отвратил Стива от ЩИТа. Маски были сорваны, идеальное представление Роджерса о благородной миссии ЩИТа разбилось мелкими осколками.

Обездвиженный, с отключенной связью между бионикой и живым телом, из-за чего тяжелый металлический протез явно доставлял хозяину сильные мучения, лишенный зрения и слуха плотными повязками, полностью дезориентированный Баки страдал от боли в вывернутых плечевых суставах и с трудом сдерживал рвущийся изнутри страх. Прошло уже несколько часов с момента, как он попался, чувствовать себя беспомощным и беззащитным было разрушительно для Зимнего Солдата, привыкшего быть деятельным и смертоносным. Так его часто наказывали в Гидре, пока не появился Брок. И все же воспоминания о нечеловеческих экспериментах, всегда связанных с лишением подвижности, были еще слишком яркими и острыми.

Когда его тело ощутило колебания воздуха от открытой двери, он сразу собрался. Нужно суметь дать отпор людям Фьюри, он должен выбраться, потому что из трех дорогих ему людей лишь Руби сейчас находилась в относительной безопасности под защитой Пеппер, тогда как Стив и Брок нуждались в нем: один — потому что попал на место Баки в лабораторию в качестве подопытного зверька — а такой участи даже врагу не пожелаешь; другой — потому что слишком глубоко погряз в заблуждениях о непогрешимости организации, которой служил. На себя Барнс злился больше всего: он не смог переиграть одноглазого мерзавца, хоть и признавал, что не зря тот возглавлял ЩИТ — ума и изощренности у Ника хватало. «Скользкий ублюдок. Найду — сразу пущу в расход», — мысленно пообещал он себе.

Сам Баки, которого больше не пичкали подавляющими волю препаратами и не били током для стирания памяти, теперь прекрасно понимал, что цели и методы ЩИТа и Гидры ничем не отличаются, обе организации давно утратили свое предназначение и лишь делят между собой власть.

Когда с него сорвали повязку и перед ним оказались самые родные голубые глаза, Баки испугался, что именно Стива прислали пытать его — помня о коварстве Фьюри, это было бы неудивительно. Но уже через мгновение он увидел Брока, стоящего позади в окружении нескольких боевиков, знакомых по работе в Гидре. Живого и невредимого. Свободного. И это была свобода.

Радость захлестнула его: Барнс, быстро просканировав Стива на предмет серьезных повреждений, потянулся тому навстречу и неловко ткнулся губами куда-то в щеку, шею и замер, сам одурев от подобного поворота.

— А наш оловянный солдатик стал почти настоящим мальчиком, — удивленно присвистнул Коллинз, ставший свидетелем воссоединения двух, похоже, давних… друзей, любовников? — он не определился. А взгляд, брошенный вскользь на стоящего рядом Рамлоу, заставил его еще выше поднять брови и закатить глаза.

Брок улыбался. У него ком стоял в горле. После стольких лет, множества драк и пролитой крови, успев поработать на противоборствующие организации и влюбиться в одного мужчину, горемычные суперсолдаты наконец смогли понять, что невыносимо нужны друг другу.

***

— Что ж, — громогласно проговорил Коллинз, аккуратно подавая знак своим людям, — пора и честь знать. Мистер Роджерс, было приятно с вами поработать, — он направил дуло автомата на замершего в недоумении Стива. — Поднимите руки. Брок — за спину, больше ЩИТ до тебя не доберется. Прикажи Солдату скрутить Капитана.

— Сержант Коллинз, — начал Роджерс, — я не враг вам. Я ведь говорил.

— ЩИТу нельзя верить. Он даже своих не щадит, — он красноречиво указал на все еще болтающиеся на руках у Баки цепи. — Что уж говорить о других.

— Не будет больше ЩИТа, — Стив чуть сдвинулся, прикрывая Баки, и молился, чтобы Брока не тронули. — Я, как один из основателей, распускаю организацию.

— Красивые слова — не более, — хмыкнул боевик Гидры, краем глаза наблюдая, как его люди берут противников в кольцо. — Брок, ты с нами?

— Прости, Рик, но я с ними. И они не ЩИТ, поверь мне.

— Ты уже столько раз обжегся об них, — похоже, состояние сослуживца было Коллинзу весьма небезразлично, — и все равно…

— Может, я и обожжен… — задумчиво кивнул Рамлоу, не отводя взгляда от суперсолдат, смотревших на него с нежностью и надеждой и словно не замечающих окруживших их вооруженных людей, — но я с ними на своем месте. И это место ни на какое другое не променяю.

— Не хочу прерывать ваш вечер романтических признаний, — раздался усиленный громкоговорителями голос. — Но скоро в ваше любовное гнездышко нагрянут злые дяди с оружием.

— Тони? — переспросил Стив, который узнал чуть искаженный голос.

— Он самый. Фьюри уже на подходе.

— Рик? — Брок адресовал командиру боевиков вопросительный взгляд.

— Согласен с мистером Старком, — после недолгого раздумья произнес тот. — Не думал, что когда-нибудь такое скажу… — тихо бормотал он, двигаясь по коридору за широкой спиной Капитана Америка. Зимний Солдат замыкал движение. Но основной ударной силой все равно оставались простые люди, которым предстояло доказать, что они ничуть не хуже модификантов, и, главное, они могут работать в команде, не взирая на прежние разногласия.

***

Новость об аресте Директора Фьюри и роспуске ЩИТа потрясла весь мир. Мировое сообщество еще не отошло от краха «Озарения», поэтому и люди, и мутанты, затаив дыхание, ждали новостей и объяснений. Время от времени паника достигала таких пределов, что они все, не обращая внимания на наличие или отсутствие модификаций, вместе выходили на улицы, ища успокоение среди таких же простых обывателей, которые были далеки от спецструктур и военных интриг.

В такой атмосфере возникали стихийные содружества, клубы по интересам и добровольческие смешанные отряды, патрулирующие город в ночное время. Мир слишком привык к присутствию супергероев или агентов-людей, обладающих спецподготовкой. И теперь, лишившись привычной защиты, пытался помочь себе сам, временно забыв о разделении по генетическим признакам.

Только через несколько дней, когда самые опасные из поднявших голову злодеев были пойманы совместными усилиями полиции и обеспокоенных гражданских, на экранах появился бледный до синевы Капитан Америка, за плечом которого стоял печально известный Зимний Солдат, а также люди, фото которых то и дело мелькали на экранах пару лет назад в связи с рассекречиванием агентов Гидры.

Несмотря на синяки под глазами и швы на левом виске, Капитан говорил твердо и уверенно. Говорил о заблуждениях, что привели к расколу прежде единого общества, когда те, кто должны были быть защитниками, вызывали лишь страх и отвращение. Говорил о борьбе, которой не должно было быть, о недоверии, которого можно было избежать, о злоупотреблениях, с которыми должно быть покончено, и о пострадавших, которых уже не вернуть. В конце он объявил о создании новой, пока еще безымянной организации, которая не только будет защищать мир от внешних угроз, но и стоять на страже интересов всех людей, какими бы они не были. И в ее состав будут входить как люди, так и мутанты.

Потом выступал Рик Коллинз, представившись членом объявленной вне закона организации Гидра. Он тоже говорил о разногласиях, которые было необходимо преодолеть, чтобы никому больше не пришлось терять близких в такого рода конфликтах. А после пожал Капитану руку, поблагодарив за спасение своей жизни и жизней его людей, и выразил надежду на дальнейшее сотрудничество и развитие зародившейся дружбы. Такой завуалированный призыв к мирному сосуществованию и завершил трансляцию.

***

Едва только трансляция завершилась, Стив схватился за раненый бок и попытался похромать к стулу, но был предусмотрительно пойман Баки и препровожден в комнату отдыха, где смог лечь.

— Выглядишь — краше в гроб кладут, — прокомментировал подошедший к ним Брок. — Говорил я тебе, что нужно еще пару дней отлежаться.

— Было нельзя, — морщась от боли, возразил Роджерс. — Нет ничего хуже неопределенности. Лучше знакомый и понятный страх, чем неизвестность. Как Руби? — спросил он, пытаясь перевести тему. Он ясно видел, что и Брок, и Баки не оставят попыток загнать его в постель. Чего ни в коем случае нельзя было допустить, потому что вот-вот должен был появиться Фил с бумагами на подпись. Стив должен был стать гарантом того, что все обещания будут исполнены, а значит, и главой новой организации.

— Руби с Пеппер, ты же знаешь, — быстро развеял его надежды Баки. — Ты никогда не умел врать, мелкий…

— Я лгал Броку, — завел любимую шарманку Стив.

— Если и лгал, то самому себе, а Брок бы тебя в миг раскусил, горе-соблазнитель. И не думай, что удастся нас отвлечь! Что ты еще задумал?

Некоторое время они играли в гляделки, пока их не прервал звук открывшейся двери.

— Мистер Роджерс, я принес бума… Я не вовремя?

— Стив… — опасно протянул Баки, сверкая глазами, тогда как Брок только устроился на стуле поудобнее. Хотелось понаблюдать за спектаклем из первого ряда. В его жизни в последнее время было мало удовольствий. Только драки, погони, похищения и сидение у постели умирающего от пулевых ранений. Разбавлял эту беспросветность только уход за дочерью.

— Баки, — Роджерс не отводил взгляда. — Так нужно.

— Но почему ты? Почему не Старк?

— Тони скоро станет отцом, я не могу отрывать его от семьи, — тоскливо произнес он. Слова о том, что у него-то нет семьи, не от кого отрывать, повисли в воздухе тяжелым грузом.

— Фил?

— К сожалению, он ассоциируется со злоупотреблениями Фьюри, к нему не будет такого доверия.

— Господи, ну неужели кроме тебя некому? — мученически возвел глаза к потолку Барнс.

— Да, Стив, — подал голос Брок, — мне еще во время наших недоотношений надоело, что тебя постоянно дергают. И я снова влезаю в это…

— А ты, — осторожно уточнил Роджерс, затаив дыхание, — влезаешь?

— Мелкий, ты придурок. Я тебе всегда об этом говорил. Думаешь сбежать от нас в политику? Нет уж! Теперь не отвертишься! — он сел на кровать рядом и взял Стива за руку. — Нашей дочери нужен крестный отец.

— А нам нужен ты, — добавил приземлившийся рядом Брок. Вторая рука у Роджерса была прострелена, поэтому он погладил его по щеке, и прикусив губу наблюдал, как тот прижимается к ней, прикрывая глаза. — Все будет хорошо, — пробормотал он скорее самому себе, потому что только сейчас осознал, что они действительно все вместе, но суперы услышали. И, коротко переглянувшись, обняли его с двух сторон, подтверждая такое необходимое ощущение.

***

Стив стремительно шел на поправку. И несмотря на все запреты бегал то на интервью, то на совещания, то на полигон, наблюдать за начавшимися совместными тренировками людей и мутантов. Хотя большую часть времени старался проводить с Баки и Броком, окопавшимся в Башне рядом с Руби и готовящейся к родам Пеппер. Не все было просто поначалу. Понадобилось много разговоров, притирка до сих пор продолжалась. Но они сразу решили жить вместе — и физическая близость оказалась тем цементом, который скрепил их дом тоже. Но главным была, конечно, Руби, ради блага которой все трое готовы были горы свернуть.

И с недавних пор непривычные к такому зрелищу жители Башни регулярно наблюдали, как счастливый Стив Роджерс нес на руках одетого в розовый комбинезончик ребенка, рядом с ним вышагивал с сумкой через плечо, полной подгузников, бывший командир группы огневой поддержки Брок Рамлоу, а сзади их прикрывал, неся в руках люльку-переноску, Зимний Солдат — они отправлялись на прогулку со своей дочкой.

А Фьюри Баки все же прибил. До конца. Но об этом он рассказывать никому не собирался. Меньше знаешь — крепче спишь. И жить будешь в безопасности.