Ида Премудрая (СИ) [Тереза Тур] (fb2) читать онлайн

Тереза Тур Ида Премудрая

Пролог. Ах, эта свадьба…

— Горько! Горько! Горькооооо!

Я кричала громче всех и готова была целоваться со всем миром!

Да! Ееееееее!

Я — чудо-женщина! Богиня-магиня-йогиня!

По-лу-чи-лось!

— Горько! Горько! Горькооооо!

Федор женился! Мужчина, что не вписывался в стройную классификацию мужских особей. Бывает и такое. Редко, к сожалению. Но бывает. Бывает же!

Теперь уже муж Васи скорее напоминал мне вековой дуб, чем какого-то зверька. Крепкая такая порода дерева. Деревянная, правда, но может это и не плохо. Они счастливы, а это главное.

Федор в хороших руках и ничего не спасет его от счастья!

Я перевела взгляд на Василису. Богиня! Плодородия. Я бы, конечно, еще бы десяточку сбросила, но подруга на страже роскошных форм и хорошего настроения стояла насмерть. Ну и ладно. Все равно хороша!

Корсет поднял грудь (что есть — то есть…), подчеркнул талию. Открытые плечи, пышная юбка, вышивка жемчугом по лифу. Красота! Невеста, правда, хотела что-то более простое, но я настояла и не жалею.

Какая же она красивая… Васька моя!

Ура!!! То есть — как там?

Горькооооо!!!

И мы обнялись с тетей Леной. Ай, да ладно. Васька нас все равно запалила, а Федор вовек не догадается!

— Шампанского! — лихо взмахнула рукой родственница жениха — и унеслась к родителям Василисы.

— Идочка…

— Да, мама, — смиренно сказала я.

Общение с родительницей можно свести к минимуму, если не перечить. Этим и занимаюсь последние двадцать лет.

Поскольку Федор был папиным другом, то на свадьбу пригласили и моих родственников. Ну, ладно. На такую каплю дегтя в бочке с медом я готова. Не все ж коту масленица…

— Идочка. Ты… сделала какие-нибудь выводы для себя?

Ну вот. Началось. Поджатые в куриную пятую точку губы, скорбь в глазах…

Я обвела взглядом ликующую толпу друзей и знакомых молодой счастливой пары. Тетю Лену, разжившуюся где-то бенгальским огнем и дирижировавшую хором из гостей во главе с счастливыми родителями Василисы.

— Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясалаааааааа!!!

Родственнице жениха, понятное дело, никто не отказал — и любимая песня нашлась, и караоке тут же организовали. Я перевела взгляд на столик жениха и невесты. Вася и Федор проявили чудеса маскировки — и слиняли. Ай, молодцы! Вот это по-нашему!

Если когда-нибудь я выйду замуж, мне бы хотелось… Вот так. Чтобы нам не было до свадьбы этой никакого дела. Чтобы хотелось остаться вдвоем. И чтоб…

— Ида! Ты слышишь меня? Я с тобой разговариваю!

— Федя с Васькой свалили! Какие выводы, мам?

— Что значит «свалили»? Ида, у тебя же образование, языки! Почему ты не пошла в аспирантуру? Эти твои занятия… Это же не серьезно! А что стало с твоей речью? Подумай об этом! Может быть именно потому, что ты…

Я посмотрела на небо через застекленные стены террасы. Как красивооооо…

— Когда мы с отцом знакомили тебя с его другом, то надеялись, что место невесты займешь ты!

Мама говорила, как припечатывала.

«Место невесты»… Даже звучит жутко. Охохохо!

— Мам, ну, не срослось. Что делать!

— Горькоооооо! Горькоооо! Горькооо! Горьк….?????

Гости вместе с тетей Леной, которую Вася предупреждала, но та, поддавшись всеобщему настроению, видимо, забыла, так вот — гости стали понимать, что чего-то не хватает. Вернее, кого-то.

— Где? — воскликнула тетя Лена.

— Вася и Федор. Где? — стали вторить ей и родители невесты. А ведь, зная ответственность подруги — им тоже наверняка шепнули.

— А? Что? Невесту похитили? — послышались нетрезвые голоса.

— И же-ни-ха! — протянул мужской бас.

— Тогда, — добавил кто-то звонким голосом. — Пусть свидетели целуются!

Убила бы!!!

— Просим! Просим!

— Да! Свидетели!

— Целуй! Целуй! Целуй!

— Пусть за молодых отдуваются!

— Раз не уследили!

— Штраф им!

— Целуй! Целуй! Целуй!

Я шла на середину танцпола, замечая, что свидетеля нет. Он успел сбежать, однако гостей это, кажется, не остановило. Они вытолкнули ко мне какого-то незнакомца. Хорош. Высокий, подтянутый мужчина улыбался — широко и открыто. Будто и правда получал от этого балагана удовольствие.

Сумасшедший какой-то.

— Горько! Горько! Горько!

— Им не кричат горько!

— Почему не кричат? Еще как кричат!

— Горько! Горько! Горько!

Мужчина, сверкнув карими глазами, шагнул ко мне. Я почувствовала теплые ладони на своих плечах. Такая… уверенность в движениях, и вместе с тем — легкость. Будто он поймал бабочку и боялся, что она улетит. Я не успела даже….

«Ида! Да что с тобой? Это же просто…»

Нежно, осторожно, будто спрашивая разрешения, коснулся моих губ. Я положила ему руки на плечи, почему-то ощущая себя школьницей на первом свидании. Прикрыла глаза.

Это было… словно я очутилась берегу моря… Исчезла многоголосая Москва, пропали ликующие гости, лишь легкое дуновение бриза, шепчут волны, солнце печет. Печет! Горит, распаляется нестерпимое, неотвратимое желание где-то внутри, течет, искрит, бурлит по венам и противиться ему нету никаких сил… Качнулась вперед, подняла руку, запуталась в жестких волосах.

— Сорок пять!!! — донесся откуда-то громкий возглас.

Что они там орут, на пляже? Почему мешают? Товарищи, не отвлекайтесь и не подсматривайте! Нечего завидовать, загорайте себе спокойно…

Ох ты ж, ёёёёё!

— Пожалуй, мне коньяк, — выдохнула я, когда мы выбрались из толпы восторженных гостей.

Я вцепилась руку незнакомца, ноги странно подрагивали.

— Коньяк после шампанского? — удивился он.

— Не после шампанского, а перед текилой! — подняла я палец вверх.

Глава первая. Постель как повод для знакомства. Или все-таки нет?

Я раскрыла глаза.

Тааак.

Кровать. Над кроватью — люстра. Страшная безвкусица, кстати… На ней игриво покачивался алый бюстгальтер. Мой. Где при таком раскладе были трусики — даже представить сложно.

Шум воды в душе. Довольный мужской баритон что-то… мяукает.

Поет. Значит, ночь прошла успешно.

Какие…странные звуки. И мелодия. Это… Это на каком же языке?

Нельзя столько пить, Ида… Нельзя… Это уже серьезно. Нарушение слуховых… Эээээ… Слуховых чего?

Ладно. Мама права. Стыдно нести такую чушь образованной даме. Не о том ты думаешь, Ида! Не о том…

Надеюсь, прекрасный незнакомец хотя бы знает, где мы. Потому что я…

Ооох. Я же веду правильный образ жизни! Ем по часам. Ну, не считая вчерашнего вечера… И практически не пью. Мда… За редким исключением. Вот вчера, например… На свадьбе у Васи… Надеюсь, я, воодушевленная коньяком, стриптиза на столе не устроила?

Хотя… Судя по лифчику на люстре… Остается лишь надеяться, что хотя бы зритель был один.

Ох…. Ида, Ида… И как ты докатилась до жизни такой?

Вопреки всему, мне было хорошо. Даже неловкости не было. И голова… Не то, чтобы не болела, но… терпимо. Если учесть количество выпитого… Очень даже терпимо!

Может, смыться по-тихому? И все будет хорошо?

Мечты-мечты…

Я осторожно скосила глаза. На прикроватном столике меня ожидал высокий стакан с чем-то волшебно-шипучим. Он просто манил: «Выпей меня!»

И я не стала сопротивляться.

Тем временем воду в душе выключили. Опять этот незнакомый язык…

Любопытно.

Но тут дверь отворилась — и я забыла обо всем…

Совершенное тело. Совершенное! Это я вам как специалист говорю! Не перекаченное, как можно достаточно часто видеть, а доведенное до пика формы постоянными тренировками. Интересно, какой это вид спорта. Не йога точно.

Я начинала понимать, что это был за язык в душе. Темно-эльфийский! Потому что в реальности таких мужчин просто не бывает. О, зеленая фея! Или зеленый змей? Кто бы ни был, и что бы там мне не подмешали вчера в бокальчик, пожалуйста — продлись еще немного, а?

Незнакомец замер. Минималистическое полотенчико, которым он едва прикрыл самое дорогое, только что не дымилось! Мужчина шагнул ко мне — мышцы напряглись, а я…

Аж облизнуться забыла…

— Кирилл, — чуть поклонился он.

— Кто? — я недовольно нахмурилась.

Неожиданное и на мой взгляд совершенно неуместное приветствие отвлекло от созерцания, наслаждения и предвкушения. Зеленая фея, не улетай! Только не сейчас! Пожалуйста…

— Кирилл. Я.

— Ида, — пролепетала я.

Подхватилась — и бросилась в ванну.

— Очень приятно! — вежливо донеслось в сверкающую… будем считать, что спину.

Я спряталась за шумом воды.

Стыдно? Нет. Неловко? Чуть-чуть… Хотя…Нет. Тоже нет.

Все взрослые люди, все всё понимаем. К тому же мне было настолько хорошо, как… никогда, наверное. Поэтому к черту все! Оно того стоило. Незнакомец, ах, простите, Кирилл…

Тихонько, будто лаская, проговорила его имя.

События ночи мелькали в сознании, будто яркий сон, который изо всех сил стремишься досмотреть до конца.

Прикосновения…

— Шшшшшшшшш….

Хорошо… Люблю стоять под душем! Так о чем это я? Ах, да…

Прикосновения… Будто он читал мои мысли. Знал, как свести с ума меня и искренне, жадно, сходил с ума сам…

Инопланетянин. Пришелец. Как в книжках, которые время от времени почитывала Василиса.

Просто совершенство!

Таааак!

Я сделала воду похолоднее и сунула голову под жесткие струи воды.

Вот так! Остынь, детка…

ЫЫЫЫЫЫ!!!

О! Кажется, уже лучше. Ида, Ида, Идочка, очнись! Совсем с ума сошла? Совершенство? Да какое совершенство?! Кобель он. Породистый — да, кровей элитных — вполне возможно, но не более, слышишь? Не более! Секс классный? Да. Это — да. Ну, так бывает, понимаешь? Это называется — повезло! Так что сделала марш Мендельсона потише, вспомнила о том, что ты тоже — умница-красавица, ценим себя и трезво смотрим на ситуацию.

«Это все свадьба! — призналась я себе самой с тяжелым вздохом. — Васино белое платье, горящие глаза и всеобщая радость. Есть все-таки в этом устаревшем действе некая отупляющая магия. Есть!»

Я вышла из душа и стала растираться полотенцем. Активнее, активнее! Целлюлит не спит. Не девочка уже…

«Ну, как вариант, — продолжала я беседу с умным человеком, пришедшим в себя. — Все можно списать на шампанское, потом на коньяк, потом… Вот любопытно — до текилы я дошла? Не помню…»

Скорее нет, чем да. Потому что если бы я дошла до текилы, ну, или доползла, что гораздо реальнее, воспоминаний бы о сексе, скорее всего бы не осталось.

А так… Кто молодец? Я молодец! Ночь была…что надо.

Кирилл.

Просто… мужчина. С совершенным телом, которым он, по счастью, умеет пользоваться. Да, редко такое встретишь сегодня, конечно, но особо сходить с ума не стоит.

Я вышла из ванной, смыв с себя восторженные впечатления ночи. Вооруженная сарказмом, жизненным опытом и собственной философией. Эти три кита меня еще никогда не подводили.

Кирилл стоял уже одетый — весь такой денди-денди — от стильной стрижки до начищенных ботинок. Холодный и отстраненный, небрежно застегивал на руке часы. В интернете недавно все обсуждали, что премьер себе такие прикупил.

— Ида, — улыбнулся он мне.

Я застыла. Словно… Словно меня околдовали. Улыбка и мое имя совершенно преобразили его лицо. Только что, мгновение назад оно было холодным и строгим, с поджатыми в тонкую линию губами, и мне сразу показалось, что он такой всегда. Неприятный. Даже от сердца отлегло в первый момент. Вот… зачем? Зачем ты улыбнулся, а? Не делай так больше, потому что… Ох… Потому что тебе идет. Сволочь…

Так. Ты опять? СТОП! Кому говорю! К тому же он, кажется, собирается свалить в туман!

— Мне очень жаль, — он явно хотел меня обнять, но покосился на мокрую голову и влажное полотенце, в которое я была замотана — и отступил. — Мне жаль, — повторил он, с жадностью обозревая меня.

Я как бы нечаянно шевельнула плечиком — барышня же может расстроиться? Потерять координацию… Полотенце съехало вниз, практически обнажив грудь.

Тяжелый вздох.

Ой, мне тоже жаль… Да.

Ну, по крайней мере, я попыталась выразить это глазами.

— К сожалению, это не та встреча, которую можно перенести или отложить.

Пожала плечиком еще раз. Более раздраженно.

Полотенце — вот негодное! — упало к моим ногам.

— Ида… Это жестоко, — рассмеялся он. — Но мы еще встретимся.

И удалился.

Что я там говорила про породистого кобеля?

КОЗЕЛ!!!

Глава вторая. О родственниках говорить надо — печатать потому что нельзя (с)

О родственниках говорить надо — жаль, печатать нельзя (С)

«А я иду такая вся…»

В алом платье с обнаженными плечами, иду по холлу гостиницы в обеденное время. А что мне еще остается? Кроме наряда для свадьбы у меня ничего нет. Дашка — стилист от Бога, сказала, что эффект будет умопомрачительный — и не обманула ведь!

Вечернее платье на свадьбе — более чем уместно, вот только свадьба была вчера. А сегодня… Сегодня — понедельник.

В дорогой (очень-очень дорогой, кстати…) гостинице — тишина. Приглушенные звуки голосов, люди в строгих костюмах и с одинаковыми выражениями лица.

А тут я… Ха!

Покажем несчастным заложникам прибылей и госконтрактов, что… Хотя, нет. Ничего им не надо показывать — они в своем мире, далеком от нашего, как Земля от Альфа-Центавры. Так что… Мелькну яркой незабываемой звездой — и будет с них!

Надо же вернуть самооценку на прежнее место. А то этот незнакомец своим небрежным исчезновением корону мне попытался поправить! Гад… Всякое случалось на свиданиях — и сбегала я с них, один раз даже в кладовке отсиживалась — скрывалась от поп-музыканта с манерами Отелло. Спасибо уборщицам, не выдали. Но чтобы меня вот так нагло динамили… Встреча у него…

Кобель.

Так, Ида. Спокойно, девочка. Спину ровно, нос повыше. Пусть сдохнут те, кто нами пренебрег! А некоторые, мурлыкающие на эльфийском в душе после секса, пусть сдохнут в муках. Посмотрим еще, кто кого. Я не я буду!

В такси решила: поеду домой и устрою праздник себе, любимой. Сон. Сон. Сон. Выспаться, поваляться в кровати, ибо слово «переспать» может иметь и другое значение.

А все остальное — завтра!

И только я откинулась на спинку сидения, только за окном автомобиля лениво поплыли дома и улицы, унося веселую свадьбу и волшебную ночь с незнакомцем в прошлое, как… зазвонил телефон.

Поморщившись, достала его из клатча. И это, конечно же…

— Мама…?

— Добрый день, доченька!

О как. Вместо громов и молний, которых я, честно говоря, ожидала — елей и патока.

Ох… Не к добру это, не к добру…

Сколько себя помню, мама вечно была мной недовольна. В других огородах, тьфу, семьях, трава всегда была зеленее.

— Ах, какая очаровательная девочка у Блюмеров! Верочка учится в музыкальной школе по классу скрипки. В школе успевает. А вот ты, Идочка…

— Ах, у Наташеньки девочка такая аккуратная. Помогает по дому, помощница мамина. Идочка… Не хочешь убрать свою комнату?

Я всегда была не такая. Не достаточно аккуратная, не достаточно старательная. Хотя конечно тоже очень хорошая и способная девочка. Безусловно. Но… Недостаточно…

Когда я познакомилась с Васькой в мединституте — сравнительные обороты достигли своего полного апофигея. Моя подруга била все рекорды «хорошей девочки искренне и самоотверженно увлеченной медициной». Интересно. Я ведь ее ненавидеть должна была! Но нет. Не получалось. Потому что… Потому что Васька — это Васька! Ну, невозможно ее не любить. И снова в сердце вскипела радостное чувство. Васька счастлива! Как же хорошо…

А потом я принесла диплом. Положила перед родителями и торжественно отказалась работать в медицине.

И… понеслось…

— Ида! Ты вообще меня слышишь?

Ну, наконец-то! Я уж думала — что-то случилось! Вот они — резкие, недовольные, родные интонации. А то так и хочется спросить: незнакомка, куда таки вы дели мою маму?!!!

— Конечно, слушаю, — ответила я, пытаясь проглотить вздох.

Что там мама еще придумала?

— Значит, договорились. Вот увидишь! Он чудесный мальчик, тебе понравится!

За сладостью, резко вернувшейся в голос, я даже не сразу поняла, о чем речь.

ЧЕ-ГО?!!!

Но мама уже положила трубку. Быстренько. Пока я не взревела пароходной сиреной. Тааак. И о чем это она со мною договорилась? Твою ж!!! Кто чудесный мальчик и мне понравится?! Опять очередной сын подруги…

Вот только этого мне и не хватало!

Мысли о сне и отдыхе как рукой сняло. Я вылетела из такси как ракета с атомной боеголовкой из шахты. Переоделась и стартанула на работу.

Поеду-ка я узнаю, как у нас дела в одном из залов. Что-то он вызывал у меня тревогу. Администраторы уверяют, что все замечательно, а по статистике — резкий отток занимающихся. Вот и проверим. Я как раз в том настроении, чтобы узнать, насколько у них все в порядке.

Что ж за день-то сегодня такой…

Понедельник. День тяжелый. Стоило мне переступить порог родного уютного центра, как… Таааак…

— Потому что нечего обнимать холодильник ночами! Научитесь себя ограничивать, чтобы потом не ныть. Конечно, тяжело! С лишним весом… А вы как думали?

«Боже! Сделай так, чтобы это просто распиналась какая-нибудь клиентка. Сторонница правильного питания. Они ж всегда голодные, а потому злые и агрессивные… Васька над такими всегда смеется…»

— Распустят себя, станут, как бегемоты…

Бог моих молитв не услышал. И это была… инструктор… Новенькая. Та, за которую просили. А я не смогла отказать. По политическим соображениям. Сама виновата, наверное…

Голос вольно, словно песня на просторе разносился по зданию. Слышно было даже в раздевалке. Что ж ты в хор не пошла, родная, с такими-то вокальными данными?! Черт… Что ж ты так орешь-то…

За что мне это? За что?!

Я заглянула в зал, собираясь отозвать инструктора, чтобы прибить на месте, но увидела, что одна полная дама, доведенная, видимо, до отчаяния, собирается сделать стойку на голове — именно этого требовала от группы новенькая девица. Я кинулась, молясь успеть до хруста позвоночника. Еще чуть-чуть — и волшебница Вася со всем хирургическим отделением не помогут.

— Не надо! — попросила я женщину, мягко поддерживая ее за спину.

Когда та, наконец, приняла устойчивую, безопасную для жизни и здоровья позу, я немного успокоилась. Самое страшное позади. В тюрьму я не сяду. Во всяком случае, за то, что причинила вред клиентке — нет. Осталось сдержаться и не пойти на убийство некоторых новых сотрудников центра…

Спокойно, Ида. Спокойно.

Оммм….

Я выпрямилась и громко, ловя на себе взгляды присутствующих, произнесла следующее:

— Я приношу извинения за своего сотрудника. В качестве компенсации буду заниматься с вами сама. Месяц. А вы… — Перевела взгляд на нового инструктора. — Вы уволены.

Глава третья. Он само совершенство, от улыбки до жестаааа

К вопросу о совершенных мужчинах…

Жизнерадостное гудение телефона разбудило ранним утром. И это я поклялась себе выспаться!

А еще мне снился сон! Волшебный… Кирилл… Его губы скользили по моему разгоряченному телу, и я готова была молить о…

— Да!

— Привет… — как-то осторожно проговорила Вася. — Ты… не одна?

— Я?…

Откинула волосы со лба — и даже рассмеялась. Так отреагировала на звонок, будто меня и на самом деле прервали на чем-то… на чем-то прервали.

— Случилось что? — по сердцу тупым ножом резанула тревога. — Васька?

— Не-не-не! Все хорошо. Федор тебе привет передает.

— Фу… Напугала. Тогда — что?

— Извини. Понимаешь… Тут объявился ооочень настойчивый друг Федора. Не постеснялся отвлечь нас от медового месяца…

Я рассмеялась. «Ай да прекрасный незнакомец! Припекло? Что так?!»

— Ну что ты сразу, — услышала я голос Федора. — Кирилл он… своеобразный. Но…

— В общем, этот своеобразный… Спрашивал твой номер телефона.

— Вааась. Будь другом, а?

— И?

— Не давай. Уговори Федора. Надо — пусть сам найдет!

Не. Я добрая и милая. Но сейчас во мне что-то злорадное и ехидное плясало ритмичный ирландский танец под звонкий стук каблучков.

— Хорошо. Не дадим, — не стала спорить со мной подруга.

— Фотки моря пришли! — попросила я.

Уже прощаясь, услышала задумчивый голос Федора:

— Ну, тетю Лену он знает. Так что инкогнито сохранять долго…

И довольный смех Василисы. Который, признаюсь, меня озадачил.

Ближе к обеду я уже была в том самом центре, где вчера едва не был поставлен крест на моей карьере. Поскольку девицу я уволила, а новую еще не нашли — пришлось проводить занятия самой. Тем более я обещала пострадавшей группе компенсацию.

Как всегда, перед тем как встретиться с группой — настройка. Сесть. Успокоиться. Расслабиться. Услышать мир в душе и ощутить себя частью мира. Сначала не получалось. Но потом я стала вспоминать.

Первый зал, мои первые ученицы… Я, еще мало что знающая, но отчаянно делающая вид, что все под контролем.

Это сейчас центры йоги чуть ли не на каждом углу. Фитнес-центры, бассейны, культ здорового образа жизни и правильного питания. Все занимаются телом и здоровьем. Кто-то и правда на пользу, но чаще всего, к сожалению, во вред. Что только не делают девчонки и мальчишки с собой. Особенно молодые. Чтобы кому-то что-то доказать…

Еще лет пять назад все это не было так уж популярно. Чтобы завоевывать аудиторию пришлось попотеть. Ко мне шли, прежде всего, с бедами. Потому что болит. У кого — тело. У кого — душа. Тут уж как карта ляжет…

А еще ко мне почему-то потянулись беременные. Почему-то им было легче, когда рядом так же кряхтел в позе собачки или неуклюже выгибал спину в кошечке. И понеслось…

— Ида! — окликнули меня.

Открыла глаза.

— Да?

В дверях стоял Кирилл.

— Я записался на индивидуальные занятия.

И непокобели… непоколебимо направился ко мне. Торжественный такой. Тренировочные штаны на самых бедрах, совершенный обнаженный торс, босые ноги… Сосредоточенное лицо.

Плавный шаг ко мне… Не по прямой, а чуть со смещением. Он часом ничего не попутал?

Любопытно. И в чем он мне предлагает индивидуально потренироваться?

Ну, в лучшем случае — прекрасным сексом. Потому как на стиль змеи я не согласная.

— Ида… Я тебя искал.

Ммммм… какой баритон. Упасть, отдаться, и будь что будет! Я внимательно изучила поверхность пола. Свой коврик для йоги. Не… Что-то не то…

— Скажите-ка мне, Кирилл. У тебя черный пояс по чему?

Он замер.

Скажите, пожалуйста.

— А кто тебе рассказал?

Еще и скрытный. И про службу упоминал. Уж не разведчик ли он часом? Бонд. Кирилл Бонд.

Тут я не выдержала и рассмеялась.

— А что? Это государственная тайна?

Он сурово поджал губы.

Ах ты! Мое бедное сердце! Оно… трепещет. Ну, почти.

— Для того, чтобы ее не выдать, — я сделала шаг к нему, — не надо было обнажаться.

Провела ладонями по его телу. Задержалась на груди. С удовольствием послушала, как понеслось вскачь сердце. Кончиками пальцев коснулась кубиков на прессе, спустилась к завязкам на спортивных штанах.

О! Какой хриплый вздох! Просто… музыка!

— Ида!

— Да?

Я, глядя ему в глаза, шагнула назад.

— Тебя надо было Адой назвать.

— Это еще почему?

— Ты просто Ад ходячий.

Вот это было обидно. Если все так плохо — чего пришел?

— Ида Викторовна! — послышался голос администратора.

Мы с Кириллом сцепились взглядами. Никто из нас первым опускать глаза не собирался.

— Ида Викторовна! Там группа беременных пришла!

— Благодарю за занятие. Было… познавательно…

Он отступил назад. Поклонился, сложив руки лодочкой перед грудью — и исчез.

— Ида Викторовна… Кто это? — прошептала администратор, молитвенно сложив руки на груди.

— Бог, — мрачно согласилась я с ее мыслями.

Ну, наконец-то! На сегодня — все, можно ехать домой.

Встреча с Кириллом состоялась, занятия окончены, производственное совещание, где я, как директор центра высказала все, что на сердце у меня — тоже. Посмотрела, как работают другие девочки. Жить стало легче. Коллектив у меня замечательный! Все умнички. Всех люблю. На каждую можно положиться.

Именно поэтому в мозгу, словно надоедливая муха августовским днем, зудел вопрос: если все мои специалисты такие хорошие и пригожие, то… почему никто не сообщил о том, что происходит?!

Я, конечно, недовольство свое показала, но в целом — народу сильно повезло. Пусть благодарят Кирилла — его появление этому способствовало. Настроение было — лучше некуда. И все из-за него. Придется себе в этом признаться. Ну, просто глупо делать вид, что это не так. Но это еще не значит, что я теряю голову, а посему сотрудников ждет переаттестация — и не только в нашем центре. Надо будет выделить деньги на хорошие курсы и отправить туда самых активных и перспективных. Хуже не будет. А то расслабились…

Думая таким образом (конструктивно и эффективно — кто молодец?) ближе к ночи, отправилась домой. Машина, как всегда, стояла на крытой парковке. Сейчас поеду домой. Хочу вина и сыра! Сегодня — можно, я заслужила! Устрою себе вечер усталой женщины — залезу в ванну…

— Стой, красавица… Куда торопишься?

Что? Это кто в приличном месте?

— Что. Надо? — просто не веря, что это происходит со мной, уставилась на живописную группу молодых людей.

Какие-то рыбьи глаза, кривые ухмылки. Мамочка… Судорожно стала соображать, что у меня в сумке. Ничего, что могло бы меня защитить…

— Слышь ты, тетя! Ты Ленку зачем кинула?

— Какую Ленку? Куда кинула?

— Ты не гони! Чтоб завтра же взяла обратно!

— А? — тут до меня стало доходить.

Ленка. Ну конечно! Леночка. Леночку просили устроить на работу ее бабушка и дедушка. Академики, кажется. Еще одни мамины хорошие знакомые из «очень, очень интеллигентной, исключительно порядочной семьи». Вся эта история ну никак не ассоциировалась со всем… этим!

Нет, девица, конечно, та еще, но… Вступить в такое… добро — это ж совершенно мозгов не иметь!

— Ну че встала, рот раззявила? А? Тетя?

Монстр, сплюнув, пошел на меня. Я медленно отступала. Господи… помоги мне, пожалуйста…

— Эй! Да ты…

Визг тормозов заглушил поток крепких слов. Из темноты выскочил черный Мерс, снес шлагбаум и влетел на стоянку.

— Ида!

Миг — и я оказалась вне круга обступивших меня парней. Еще миг — и они разлетелись. Как… кегли.

Страйк…

— Ааааааа…. Ееееее… оооооо…. - разнеслось над полупустой стоянкой — Ты че, дядя? Совсем?!

Еще несколько ударов. Рука, нога — все мелькало, будто кто-то поставил кассету на перемотку. Меня поразило спокойное, абсолютно отрешенное лицо Кирилла. Четкие, скупые движения. Он сам не произнес ни звука.

А еще я почувствовала, что мужчина сдерживается. Сдерживается, чтобы не убить.

Вскоре это поняли и Леночкины друзья.

— Ходу! Ходу! Ходу!

Отморозки бросились врассыпную.

— Ты как? — Кирилл замер на месте.

— Нормально…

А голосок дрожит, как у овечки хвостик.

— Иди сюда.

Я кинулась к нему, обняла, почувствовала, как подрагивает сильное тело.

— Ты ранен?

— Нет, конечно. Просто в какой-то момент испугался, что покалечу… Или убью.

— А давай-ка уберемся отсюда.

Он кивнул:

— Поехали.

Короткий взгляд на любимого алого мужчину — Купера. Печального и покинутого.

— Я пришлю кого-нибудь за твоей машиной, — кивнул мой спаситель.

Так бывает? Я не успела подумать, как мою проблему решили. Все происходящее сильно смахивало на сон.

Кирилл молча вел машину. Мягко, уверенно. Так, как будто ничего и не произошло. А мне вдруг стало так страшно… Представила, чем могла закончиться наша встреча с… шавками этими. А потом меня как молнией ударило — у Кирилла могут быть проблемы из-за меня! И…

Я уткнулась головой в колени.

— Тихо, тихо…

Меня гладили по голове и плечам, как маленькую девочку, разбившую коленки и расколошматившую мамину любимую вазу заодно.

— Адская ты женщина. Не плачь… Ну, пожалуйста…

Он прижал меня к себе, и я вдохнула запах моря. Почему я опять слышу запах моря? Это парфюм? Вроде… нет. Просто… Просто так хорошо бывает только на море…

Всхлипнула. Вцепилась в его рубашку и зарыдала еще горше, навзрыд, не сдерживаясь. В такт щелкала включенная аварийка. Хрипло дышал Кирилл.

— Прости, — всхлипывала я. — Прости…

— За что? — прижался он губами к макушке.

— Я… так давно не плакала, эта слабость, она… И… я тебя подставила. И…

— Подставила? Ты?! — было слышно, как он улыбается.

— На стоянке — камеры. Ты… номер машины…

— Ида! — мое сердце замерло пойманной птичкой. — Не говори глупости. Я бы никогда не простил себе, если бы не смог помочь женщине. Тем более…

Я изо всех сил пыталась взять себя в руки, дышала глубоко, ну, пыталась, по крайней мере, но… ничего не получалось.

— Заедем в аптеку? — предложил Кирилл.

Отрицательно помотала головой, с ужасом думая о том, как я подниму лицо. Глаза опухшие и красные от слез, тушь растеклась… А он рядом. И хочется быть неотразимой… Стоит ли говорить о том, что я разревелась опять?

— Тебя отвезти домой? — тихо спросил он. — Или?..

— Или? — я все-таки посмотрела ему в глаза.

— Или ко мне. В номер.

— К тебе.

Первого своего появления в этом роскошном номере я просто-напросто не помню. Наверное, к счастью… Этим вечером вновь захлестнули эмоции, так что звездный час для бархатных кресел и огромных, во всю стену зеркал…будем считать, что пока не настал.

Наверное, завтра я во все это просто не поверю. Парковка, бандиты, Кирилл Бонд и «хэппи энд». Кому рассказать… Не поверят же! Да я и сама себе не верю. Так бывает в кино. Так не бывает в жизни! Во всяком случае в МОЕЙ жизни.

Как же я позволила себе настолько расклеиться? Как могла… Стоп. Нельзя себя ругать ни при каких обстоятельствах! Для этого есть чужие люди. И не совсем чужие. Мама, например. Мама! Я совсем забыла! Свидание. Нееееет! Только не это!

— Что будем на ужин? — спросил меня Кирилл.

Я очнулась и обнаружила, что он до сих пор держит меня на руках. Как внес в номер, так и… Нет, приятно, конечно. И прижимает так крепко. Вот только о чем я думаю, не понятно? Я в номере, на руках у такого мужчины… Видимо, это стресс.

— Что тебе заказать? — меня наконец-то опустили в кресло.

— На твоё усмотрение.

В общем, так. Я подумаю об этом завтра. Обо всем. Об этом. Завтра. Не сегодня. Не сейчас…

Кирилл распорядился, чтобы ужин принесли через сорок минут и утащил меня в душ.

«Все пройдёт, все пройдёт!» — пела вода, утешая, лаская, смывая ужас сегодняшнего вечера. Я закрыла глаза.

Кирилл, ревнуя, касался меня наперегонки с летящими во все стороны хрустальными брызгами, наши руки скользили по намыленным телам, вода затекала в рот, мы хохотали, целовались…

Удивительно все-таки мое тело реагирует на его прикосновения. Я вся горю и слышу запах моря. Забываю обо всем.

Все равно, что было. Все равно, что будет. Есть только «здесь» и «сейчас». Только я и он. И это прекрасно! Мы смотрим друг на друга, а видим бескрайнее небо, стоим в душе, а слышим шум волн…

— Все! — скомандовал мужчина и, вновь подхватив меня на руки, понес в кровать.

Я замерла буквально на несколько минут, пока он ласково полотенцем сушил мне волосы.

— Ты похожа на рысь, — прошептали мне в самое ухо. — Или на котенка.

— Рысь мне нравится больше…

— Агрессивная? — мужчина навис надо мной.

— Дикая! — я провела ладонями по напряженным плечам.

— Ну, не знаю… Сегодня ты — маленький, смертельно перепуганный котенок.

— Ах, так?

— Конечно.

— Ну, я тебе сейчас покажу…

Я вдруг почувствовала, что горы готова свернуть, чертовски хочу есть, а этого мужчину сожру прямо сейчас!

Даже в ту ночь после свадьбы так не было… Видимо, адреналин сильнее алкоголя. Мы словно с цепи сорвались, бросились друг на друга как два голодных тигра!

— Кирилл…

— Ида! Я с ума схожу рядом с тобой, я…

В дверь раздался требовательный стук.

— Кто это?!

— Сейчас… Черт! Сейчас…

Я завернулась в халат, Кирилл кое-как замотал простынь вокруг бедер и пошел открывать.

На пороге стоял парень в алой куртке портье.

Кирилл издал странный звук, похожий на рычание, но потом все же взял себя в руки и голосом, способным заморозить воду на экваторе, проговорил:

— Чем обязаны?

Молодой человек со счастливой улыбкой доброго волшебника, несущего радость людям, извлек из-за спины крошечное блюдечко, и, картинно сдернув с него белоснежную салфетку, провозгласил:

— Комплимент от отеля!

На подносе лежало печенье. Три желтые ромашки с серединкой из повидла. Курабье. Так кажется оно называется…

Глава четвертая. Любовь, курабье и родственники

К вопросу о жизненных кредо. И изменениях в них

«Как… странно просыпаться не одной…» — мелькнула первая мысль перед тем, как открыть глаза. Золотое правило, можно сказать, жизненное кредо: девушка должна ночевать дома и то, как она выглядит без макияжа, должна знать лишь подушка (ну, может быть еще кошка или собачка, и то не всегда) — летело в тартарары.

Плохо дело, Идочка. Плохо…

С другой стороны, не каждый день тебя поджидает толпа отморозков на пустой парковке. Бррррр…. Как вспомню….

Я даже представлять не хотела, как захожу в пустую квартиру, как остаюсь там одна. Нет! Господи, я что теперь — всю свою оставшуюся жизнь буду бояться собственной тени? Ужас какой… А ведь так бывает. С некоторыми. После сильного стресса. Но только не со мной. Я — сильная. Я… я справлюсь.

— Мммм? Хррррр…

Ладно. Что сделано — то сделано. Заодно и посмотрим, какое оно.

Бывает.

Утро.

Утро с мужчиной, сладко сопящим рядом.

Упрямый солнечный лучик пробился сквозь щель в плотных шторах. Было ему, наверное, не просто — шторы дорогие, светонепроницаемые. Двойные. С внутренней стороны — кремовые, с внешней — шоколадные. Красиво…

— Ида… — прошептали рядом.

Я обернулась. Кирилл лежал с закрытыми глазами и улыбался.

Спит? Или притворяется?

Захотелось погладить по щеке, коснуться колючего подбородка. Прижаться и замереть. А потом…

Так, Ида — стоп! Куда-то не туда тебя понесло. Ты ж не котенок… Даже если кое-кто считает по-другому. Интересный такой диапазон мнения обо мне — от котенка до ада! Хотя… Мне подходит.

Вечер удался. Кирилл никого не убил. Все живы, даже мальчик с печеньем в качестве комплимента от отеля. Хотя, по-моему, именно этот несчастный служащий висел вчера вечером на волоске от страшной, мучительной смерти.

Я не выдержала — рассмеялась. Кирилл даже не шевельнулся, я же не могла остановиться, вспоминая ту сцену.

Как уставилась на свирепо сверкающего глазами Кирилла — в сочетании с белоснежной простыней смотрелось божественно! Парень, кажется, понял, что не вовремя, но поскольку деваться было уже все равно некуда, бедняга старательно улыбался, всем своим видом изображая служебное рвение. Типа — куда послали — туда и пошел, ибо если начальство посчитало, что дорогим гостям, особенно вип-персонам, без сладкого ночью ну никак нельзя, то уж извините! Вот он я…

Перед этой улыбкой Кирилл и захлопнул дверь.

Развернулся ко мне, держа тарелочку двумя руками.

Я хохотала до слез.

Курабье, кстати, оказалось умопомрачительно вкусным! Рассыпчатым. Или это я себе так долго сладостей не позволяла, что накрыл оргазм от печеньки? Очень может быть. Надо пересмотреть приоритеты. А то так попадет буше на язык — сойду с ума от счастья. Нельзя так…

Тут меня отвлекли от воспоминаний, прижали к себе.

— Доброе утро. — Хрипловато со сна проговорил Кирилл, и мое бедное сердце пустилось вскачь.

О Боже, что за девчачьи порывы?

— Ты прекрасна.

Ну, это вообще запрещенный прием! Я выскочила из-под одеяла и сбежала в ванну.

Любопытно, он будет одет, когда я вернусь? Как… вчера? Я вспомнила, как он небрежно застегивая часы на руке, лениво бросил: «К сожалению, это не та встреча, которую можно отменить».

Ах, скажите, пожалуйста! Деловая колбаса. Ну, погоди…. И на моей улице самосвал с курабье перевернется…

Я нежилась в теплых струях воды и думала о том, что знакома с этим мужчиной… Сколько? Сутки?! Или — я стала на пальцах прикидывать, сколько времени прошло с Васиной свадьбы, и с облегчением выдохнула:

— Не. Не сутки. Двое!

Всего два дня…

— Адский котенок! Вылезай из ванны — завтрак принесли!

Завтрак… Точно! Есть хочуууу!

— Поймал…

Кирилл подхватил меня на руки, выкинул полотенце, бросил на кровать…

— А завтрак?! — пискнула я.

— Подождет… — зарычал мужчина.

— Погоди…

— Что?!

— Кто завтрак принес? Тот самый? «Комплимент от отеля»?

— Нет. Девушка. А что? Он тебе понравился?

— Не в этом дело…

— А в чем? — Кирилл нависал надо мной и хмурился.

Мужчина ждал, когда же я, наконец, перестану интересоваться всякой ерундой и мы, наконец… Я это понимала, конечно, но… Мне так нравилось его дразнить!

— Не хочется заниматься любовью с трупом в шкафу…

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха…. Идаааа… Иди ко мне…

— А девушка?

— Что — девушка? Убил ли я девушку? За что? Она же не приносила печенье в неподходящий момент…

— Она тебе понравилась? Да? Отвечай!

— Симпатичная…

— Что?!

Мы вцепились друг в друга, и…

Ну, это, знаете ли, уже перебор. В конце концов то, что было потом — это частная территория. Личная жизнь. Это очень… интимно.

Так что, господа, время нашего повествования смещается минут на сорок, когда я вцепилась в мягкий, воздушный, каким-то чудом еще теплый круассан с ванильным кремом… Мммммм…. Вкусно! К дьяволу диету! Не каждый день завтракаю после секса в гостинице… Можно себе позволить! Рабочая неделя впереди, тренировок много, быстро приду в форму.

При мысли о работе настроение резко упало. Как же я теперь туда пойду… И словно прочитав мои мысли, Кирилл спросил:

— Что этим отморозкам было надо от тебя?

— Почему ты считаешь, что они не привязались ко мне случайно?

Я вздохнула. Уж очень не хотелось от волшебства переходить к прозе жизни.

Вот только у Кирилла было свое мнение на этот счет.

— Ида. Они караулили тебя около твоей машины. В комплексе, где ты арендуешь помещение под фитнес-центр.

— Под студию йоги, — поправила я его.

— Под студию йоги. И все же.

— Это компания одной дурочки, которую меня попросили взять на работу. Я ее уволила. И вот.

Почему-то признаваться в этом было стыдно. Как будто я была виновата с том, что произошло. И… это они на меня выскочили. А если бы на кого-то из беременных?

— Придется закрывать центр, — тихо сказала я.

— Не торопись. Я решу. Но мне нужен день. Не появляйся туда сегодня. Отмени занятия.

— Хорошо…

Как странно это слышать: «Я решу…» Мужчина, который не создает проблем, а решает их. Да ладно. Такое бывает?!!!

— Кирилл, — меня вдруг осенило. — А как ты там оказался?

— Я? Ну… эммм. Случайно.

И он так замечательно честно соврал, что… захотелось выдать ему леденец на палочке.

Но я сдержала порыв. И хмуро посмотрела в глаза своему вчерашнему спасителю.

— Ты будешь очень злиться?

— Очень, — пообещала я. — Буду.

— У меня есть смягчающие обстоятельства. Ваша честь, прошу принять во внимание!

— Какого рода?

— Я тебя спас.

— С этим поспорить трудно. Ладно. Я — не злюсь, ты — говоришь правду. Идет?

— На твоей машине камера и передатчик, который выведен на мой телефон.

— Что?! Да кем ты себя возомнил?!!! — взревела я.

— Ты обещала.

— Я — девочка! Я не помню — значит, не было! Но… спасибо.

Меня с видимым облегчением поцеловали, кинули заинтересованный взгляд на смятую постель, и…

Зазвонил телефон.

У меня.

— Мама?! Погоди. Не понимаю. Что случилось? Сейчас приеду.

Я быстро оделась, чмокнула Кирилла в щеку — и… не смогла отказать себе в удовольствии! Ну не смогла!

— Прости… — бросила через плечо, застегивая пиджак. — Мне жаль, правда. Просто… это не та встреча, которую можно отменить. Но мы еще встретимся.

И ушла. Вся такая под взглядом… Нет! Я не смогу описать всю гамму чувств, которую его взгляд передавал! Моя же гамма чувств громко мурчала от адского удовольствия!

Больше всего на свете мне хотелось заявить маме, что я никуда не поеду! И остаться с Кириллом.

Попытаться понять таинственного незнакомца, которого, несмотря на то, что мы были с ним близки (еще и как!) — я совсем не знала. Он спас мне жизнь, но он же и поставил камеру на машину, чтобы следить за мной.

Зачем я ему? Кто он? Как его фамилия? Чем занимается? Какую музыку любит? На каком языке пел в ванной?

Вопросов было больше, чем ответов. Но не только это мучило мою истерзанную душу. Конечно, я получила удовольствие, когда отомстила! Ух! Но если бы не мамины рыдания в трубку, я бы, наверное, этим пожертвовала. Нет, правда! Хотелось провалятся целый день в кровати. В обнимку. Уютно помолчать. Удивится тому, что прошел целый день, выпить ароматного сухого вина вечером. Погулять. И снова заснуть, обнимая друг друга…

Но, услышав мамин голос, я поняла, что надо ехать.

Ну, а раз так — тогда получай!

А нечего было тогда… Часики застегивая…

Такси приехало быстро — счастье еще, что пробок не было.

— Мама? — я открыла своим ключом дверь и влетела в дом.

— Ида! Как ты могла!

— Что?

Я огляделась. В гостиной было многолюдно. Отец, как впрочем и всегда, был на работе. Мама сидела в кресле, прижимая пальчики к вискам. Напротив нее расположились…

О! Кто тут у нас? Гости? Впрочем, этого и следовало ожидать. Странно, кстати, что я сразу не догадалась. Мамины знакомые. Профессор или академик — кто он там. С супругой. Леночка, скромно потупив глазки, старательно капала в рюмочку корвалолчик.

Как трогательно…

— Я полагаю, — торжественно, как на ученом совете, начал дедушка, — имело место быть некоторое… недопонимание. Недоразумение, так сказать. И Идочка… все исправит.

— Ида! — мама требовательно воззрилась на меня. — Девочке надо помочь!

Я смотрела на мерзавку.

Эта… Леночка. Девочка.

Хамила моим клиентам, подставила под сомнение репутацию центра, натравила на меня своих дружков. Из-за нее я отменила занятия! Пока Кирилл не разберется. А теперь она… пришла в дом к моим родителям и…

Любопытно — ее бабушка и дедушка, правда, такие наивные, как из себя тут изображают? Или… нет?

— Елену на работу я не возьму, — тихо, но твердо проговорила я.

— Ида! — всплеснула руками мама.

— Всего доброго.

Бабушка закрыла лицо руками и тихонечко заплакала.

— Ида, постой. Ты не можешь…

— Если кому интересно, почему я на самом деле уволила Лену — приходите. Я покажу записи занятий. Но мне почему-то кажется, что ни для кого, кроме моей матери, это не секрет.

Мама поджала губы, явно собираясь разразиться спичем, который я, в свою очередь, не собиралась выслушивать.

Но тут у Леночки зазвонил телефон.

Она посмотрела на номер, улыбнулась. И, не обращая ни на кого внимания, сладко пропела:

— Да, любимый?

Из трубки раздался МАТ. Да такой, что его услышали все. Вот только, разобраться в информации, которую хотели донести до нас, смогла, кажется, только Лена.

— Что? Но… Как задерживают? На камерах…. Все записано… Заявление…?!

Леночка посмотрела на меня и закричала:

— Ты! Дрянь такая! Забери заявление из полиции! Сейчас же!!!

В какой-то момент мне показалось, что она сейчас на меня бросится.

— Еще одно слово — и пойдешь с ними следом, — зашипела я.

Старики и мама побледнели, а я в полной тишине направилась к выходу.

Перед тем, как выйти, обернулась:

И пусть милая, напрасно обиженная девочка все вам объяснит. Кто ей звонил. Кого и за что арестовали. Что собирались вчера сделать со мной ее дружки… Если кому-то это, конечно, интересно. Всего доброго.

Я выскочила, не вытирая слез.

Люди верят мерзавке, потому что она — своя! И именно поэтому ее принимают, за нее заступаются и готовы горы свернуть. И не за какие-то там достоинства или достижения… Ну, например, за отличный оптимистично-бронебойный характер и сеть центров йоги, приносящую стабильную прибыль, на которую, кстати, безбедно живу не только я, но и частично мои родители…

Я выхватила телефон, чтобы вызвать такси. Где же мой алый мужчина… Купер мой. Я ведь так и не узнала, перегнали его к моему дому, как распорядился Кирилл или нет.

— Идочка! — раздался мне в спину голос мамы. Звонкий и какой-то отчаянный.

Я остановилась.

— Что. Мама.

И тут… Тут я услышала то, что, наверное, всегда хотела услышать. Вот только не надеялась. Даже мечтать не смела.

— Прости, — прошептала мама. — С тобой все хорошо? Ты… в порядке? Доченька… Доченька моя любимая, единственная моя девочка…

И она обняла меня, прижавшись к моей подрагивающей спине.

— Прости. Я их прогнала.

Ого! Такое бывает? Мама… выгнала кого-то из друзей семьи?! Земля двинулась против своей оси, на Марсе расцвели яблони, а у меня в душе поднялось такое… Не описать. Не выразить словами. Как будто… Как будто гора сырого, тяжелого песка медленно поползла вниз с измученной души. И становилось легче.

Я медленно, еще не веря, кивнула.

— Они тебя…

— Они не успели. Мне помогли, — тихо ответила я.

— А… Идочка…

— Я тебя люблю, — выдохнула, и развернулась к маме.

Маме, вечно мной недовольной, критикующей, подыскивающей бесконечных женихов, существующей в совершенно иной системе ценностей. Но все равно… любимой.

— Нам надо развлечься, — постановила мама, быстро вытирая слезы. — Мы в последнее время и не видимся даже.

Отчего-то я кивнула.

— Будем кутить! Я куплю сливки и сделаю бламанже. Идочка, ты же будешь кушать бламанже? Там совсем нет жира, я почти не кладу туда сахара, и…

— Мама, я не сижу на диетах. Я просто правильно питаюсь!

— Хорошо-хорошо, — вдруг не стала спорить со мной мама.

И мы вернулись в дом.

— Для хорошего бламанже, Идочка, нужны сметана, лимон и немного сахара. Немного. Ты же будешь?

— Буду, мам. Буду!

А, пропади все пропадом. Завтра — в зал. Увеличить нагрузки. И всю неделю не выбиваться из графика правильного питания. Тогда все будет в порядке.

Мама суетилась, бегала по кухне, а я, забравшись с ногами на диван, смотрела на нее… Как… Как в детстве.

Я думала о них. О своих родителях. Оба закончили медицинский. У мамы, кстати говоря, оценки были лучше. Всегда лучше.

Ну, ладно, потом появилась я. Мама даже в декрете толком не была. Не брала академический отпуск. Так почему же она не работала, сосредоточившись на нас с отцом?

Зачем… Зачем эта вечная кухня? Десерты. Знакомые, большей частью неблагодарные, которым мама бесконечно помогала…

«А счастлива ли она? — пришла в голову тревожная мысль. — Или?»

— Мааам. А поедем куда-нибудь?

— Куда? — она ловко извлекала из лимона сок. Рядом в мисочке расходился желатин.

— Не знаю. На море. Хоть на три-четыре дня, а?

Я вспомнила фотки, которые недавно прислала Васька. Белоснежный песок, бирюзовое море… Вдруг до дрожи захотелось услышать вздохи прибоя, вдохнуть солоноватый воздух побережья. И умиротворенной, счастливой, замереть на берегу…

— Идочка! — мама наставительно подняла деревянную ложечку, которой помешивала желатин на паровой бане. — Это же дорого.

— Мама. Я могу позволить себе тебя свозить. Если папа согласится — поехали все вместе! Сто лет же никуда не выбирались!

— Деньги любят счет. И не надо тратить их бездумно, как…

Мама с трудом проглотила едва не соскочившее с языка: «Как ты».

Все-таки сегодня очень странный день. Странный, но хороший. Очень хороший.

Сами собой закрылись глаза.

Я проснулась, когда за окном уже сгустились сумерки. Отец пришел с работы. Большой, шумный… Мы ели бламанже, вспоминали прошлое — мое детство, их молодость…

Когда я вспомнила про телефон, то увидела несколько пропущенных. Номер был незнакомый. Сердце предательски екнуло. Я быстро набрала.

— Привет, — раздался на том конце баритон массового поражения. — Как ты?

— Хорошо. Была у родителей.

— У тебя все в порядке?

— Да. Это твоими стараниями молодчики оказались в полиции?

— Не надо о них. Давай о нас.

— Давай.

— Скучаю, — едва слышно проговорил он.

Я не то, чтобы услышала даже. Так, догадалась…

— Увидимся завтра? — выдохнула я, горя желанием нестись к нему в гостиницу прямо сейчас.

— Я завтра улетаю. По работе.

— Понятно. Жаль.

— И мне, адский котенок. И мне… Но ты не переживай. За тобой присмотрят.

Странно, но я даже возмущаться не стала. Удивительно. Кто-то вторгается в мое личное пространство, а я… улыбаюсь. Наверное, это глупо. Глупо, но так… Так хорошо! Тепло. Уютно…

Мы распрощались, а когда я доехала домой, то увидела во дворе свою любимую машинку.

— Ну, здравствуй, алый мужчина моей мечты! Прости, но у тебя, кажется, появился конкурент. Первый раз за все это время…

Глава пятая. Истина где-то…То ли в вине, то ли рядом

К вопросу о всех точках над ё

Когда через пару дней я поймала себя на том, что постоянно поглядываю на телефон — не пропустила ли звонок или сообщение, то улыбнулась. Злиться на себя не хотелось. Потому что… даже если мне потом будет больно… Скорее всего — будет, я иллюзий на сей счет не питаю — слишком большой опыт. Так вот. Даже если и так. Пошло все к черту — я счастлива!

Собралась и поехала в центр йоги. Каблуки, облегающее короткое платье, мое любимое, черно-белое, с небольшим вырезом на спине. Просто так. Настроение хорошее. Бланманже десерт, действительно, легкий, так что еще ничего себе так. В любимое платье влезаю!

Поеду. На работу. В тот самый центр, куда Кирилл запретил появляться. Я, конечно, все понимаю, но надо работать! Во-первых, нового сотрудника так и не нашли. Во-вторых, я обещала себе неделю адских нагрузок. Я не готова отказаться от успеха, к которому шла столько лет только из-за того, что некому вести занятия. И лишиться красивой фигуры из-за того, что боюсь идти в зал — тоже! А в-третьих…

В-третьих, надо что-то делать с подрагивающими от страха ногами. Как представлю, что въезжаю на крытую парковку… Неровный свет, серые стены, чьи-то шаги по бетонному полу с гулким эхом.

Брррррррр!

С этим надо кончать. Я — сильная девочка! Я женщина-кошка! Адский котенок…

Так что — вперед!

И мы с Купером Алым помчались на работу. Приводить фигуру в порядок. Лечить нервы. Калории сами себя не сожрут! А страх… Клин клином.

Нет, можно было, конечно, просто оставить машину на улице. Но это не наш метод. Мы с красным рыцарем не ищем легких путей!

Я заруливала узкими проездами. Руки уже не дрожали. И это хорошо. Заглушила мотор, за шкирку выволокла себя наружу.

Давай! Иди! Ты же не овечий хвост — так дрожать. Вспомнила смеющийся взгляд Кирилла:

— Котенок ада…

Вдохнула. Выдохнула. И сделала несколько шагов через парковку к лифту. Никого. Все хорошо. Только сердце колотится как сумасшедшее.

Администратор, завидев меня, подскочила, выключив звук вечно барабанящего телевизора:

— Добрый день, Ида Викторовна!

А у самой глаза шальные. Что у нас там случилось?

— Добрый. Что случилось, Ирочка?

— Там у вас… У нас. К вам. В зале…

— Что? Кто?

— Мужчина… тот… — девушка мечтательно закатила глаза. — На индивидуальные который…

Я бежала. Ужас какой… Надо было сделать вид, что мне все равно, но… Что уж теперь? Уже. Уже не получилось! Сорвалась, как гончая, зайца завидев. Даже не разулась!

А у нас не цокают каблуками! У нас босиком ходят! И я же первая на всех за это и рычу! Срываюсь. И я в первую очередь должна демонстрировать окружающим пример соблюдения собственных требований.

Ох, должна!

Но не сегодня. И не сейчас.

— Кирилл!

Это был он. Он! В своем умопомрачительном виде, с обнаженным торсом и штанами, державшимися на честном слове. Переоделся. Разулся. Ждал меня! Рассмеялся, распахнул объятия, подхватил, закружил.

— Кирилл…

Нежные губы. Твердые, горячие плечи. Я оплела ногами его бедра, потерлась мартовской кошкой о чуть смуглую кожу.

— Ида…

Оказывается, смеясь, можно стонать.

— Ида… мы сумасшедшие… Я бросил все. Приехал…

Так… А почему это мой мужчина еще в состоянии разговаривать? Непорядок… Царапнула ноготками его спину, прикусила мускулистое плечо.

Его хриплый стон был лучшей наградой.

А потом меня как водой окатило. Ой…

И я неловко стала сползать. На пол.

— Что?

В глазах мужчины отразилась тревога. За меня. Он переживал… за меня. Испугался. За меня. Бог мой!

Мой здравый смысл промямлил что-то типа: ну, один раз не считается… и прикрыл глаза. А я со стоном:

— Камеры!

Потащила Кирилла в раздевалку для персонала. Я даже не подумала, что там кто-то может быть!

Он качал головой и улыбался, сам удивляясь происходящему. Мы влетели в комнатку. Я закрыла дверь изнутри. Повернулась к Кириллу спиной. Чиркнула молния на платье. Его пальцы медленно-медленно скользили по плечам, раздевая. Я качнулась назад, прижалась на мгновение — и резко отстранилась.

— Адский котенок! Иди сюда…

Тихий, ликующий шепот бьет по нервам сильнее, чем крик.

— А что ты здесь делаешь? — я старалась от него ускользнуть. — Ты же запретил мне сюда приходить?! Разве нет?

— Запретил.

— Значит… ты пришел не ко мне?

— К тебе.

— Но…

— Неужели ты думаешь, я бы поверил в то, что такая женщина как ты — меня послушается?

Я улыбнулась. Сбросила расстегнутое платье. Он подхватил меня, прислонил к стене.

— Да… я шепчу, понимая, что кричать нельзя, прикусываю руку. — Кир…

— Ида… Адский, непослушный котенок…

Он смотрит мне в глаза. И отчего-то закрыть свои просто невозможно…

Я тону в водовороте его страсти, а он кружит рядом… Медленно. Словно хитрый, опасный хищник.

Его движения такие плавные, четкие, выверенные. Легкое, гибкое, спортивное тело. Я тоже — и стройна, и натренирована. Так… Почему же все вокруг нас… падает?! Черт…

Вешалка, чья-то спортивная сумка с верхней полки шкафчика, полотенце, дезодорант покатился к двери душевой… Тоже мне — легкие танцующие тени… Да мы как… слоны в посудной лавке! Но это не важно. Мы — счастливые слоны! Мы — влюбленные тени. И что бы ни было потом — я буду помнить это всю жизнь…

А потом мы оба стояли, обнявшись, стараясь успокоить дрожь возбужденных тел. Сердце стучало, как сумасшедшее. Но уже не от страха. От восторга. От счастья. От любви…

— Ида…

По его голосу и тихому жужжанию в кармане спортивных брюк я все поняла. Что-то важное. Он должен идти. Но я каждой клеточкой чувствую, как ему не хочется! И поэтому не обижаюсь.

— Иди.

Пытаюсь выскользнуть из его рук, он смеется, не пускает, прижимает меня еще крепче.

— До вечера. Я заеду за тобой.

Сегодня я по нашей студии йоги просто летала! На крыльях любви, эдакой пританцовывающей птицей-говоруном. Улыбка не сходила с довольного лица и сдержать ее никак не удавалось. Да я и не пыталась, если честно. Зачем? Еще лопну от всепоглощающего счастья.

Хотелось петь! Но тогда клиентки, что целый день заряжались от меня позитивом и бурлящей энергией, в ужасе разбежались бы кто куда. Потому что я и пение…

Вспомнила, как Кирилл пел в душе. Надо все-таки спросить его, на каком языке.

Вдруг замерла и прижала руки к щекам.

Кирилл… он… я…

Тихо-тихо, на бархатных лапках счастье подкралось, когда я и ждать перестала…

Происходящее между нами уже не было просто сексом. Так стремительно. И волнующе. Просто… нереально. На свадьбе подруги со мной приключилась сказка. Волшебная сказка, в которую даже верить страшно.

Может, это награда за труды на тему Васькиной судьбы? Я подняла лицо вверх и прошептала высшим силам: «Спасибо! Это самая ценная премия в моей жизни…»

Он заедет за мной… посмотрела на телефон. Ни сообщений, ни звонков…

Перевела взгляд на часы. Уже вечер. Группы на сегодня закончились.

Я вышла в холл к администратору. Но девушка, вопреки нашему обычаю не выключила звук телевизора, а наоборот — увидев меня, побледнела и сделала громче.

— Смотрите, — кивнула она на экран.

— … встречал Кирилл Галицкий. Бизнесмен и советник президента по экономическому развитию Курильских островов и Сахалина ратует за доверительные отношения с Японией. И наш специальный корреспондент…

— Яна? Яна, вы на связи? Слышите нас?

— Да-да! Добрый день, дорогие зрители!

Эта самая Яна аж захлебывалась, стараясь как можно скорее все рассказать.

Так вот кто ты такой… Кирилл Галицкий.

На экране — холодный, отстраненный человек. Безупречно сидит костюм. Часы. Вот дались мне эти часы…

«Советник президента по экономическому развитию» был совершенно не похож на мужчину, который ворвался в мою жизнь умопомрачительным поцелуем.

— Господин Галицкий не только ратует за улучшение русско-японских отношений. Кроме того, он курирует подготовку недели русско-японской дружбы, которая пройдет уже осенью. Но мы выяснили, что его связывают со страной Восходящего солнца не только деловые отношения — в Москву вместе с делегацией японских бизнесменов прибыла дочь японского миллиардера, невеста господина Галицкого. Кто знает? Возможно, неделя русско-японской дружбы завершится не только…

Дальше я не слышала. Все мысли перемешались, я перестала распознавать звуки. Мир вокруг стал глухим. Серым. Мертвым…

Вот тебе и мужчина мечты, с невестой в придачу…

Пел в душе. На странном, мяукающем языке. Это японский, Ида. Не эльфийский. Эльфы бывают в романах, которые иногда читает Васька.

Какая глупость… когда ж тебя жизнь научит?

Мужчины…

Переспать здоровья для. В гостинице. После ужина… Как вариант — через несколько лет использовать как донора спермы. Только хорошо отобрать, качественно… и все.

Больше ни на что эти кобели, козлы, бараны и желтые суслики не годятся!

Только так и можно жить. Только так и нужно жить. Понимать природу и не пытаться разглядеть за зверьками строго выстроенной и выстраданной на личном опыте классификации человека…

Чтобы не было больно. Никогда. Больше. Не было. Больно.

Я пыталась вдохнуть. Но не могла. Воздуха не было.

Невеста… вот что за глупость. Что за пошлость. Ну почему нельзя было сказать: «Ида. Просто секс. Ничего личного».

МОЖЕТ, я бы согласилась. Может — нет. Но это было бы честно. Почему они все считают, что женщина не имеет право на выбор? За что?

— Как же так, Ида Викторовна…

Девчонка расстроилась — вон, глаза на мокром месте. А ты думала, солнышко — в сказку попала? А ведь… я тоже. Так думала.

Дура.

Я отказалась от предложенной воды. Ушла, даже не переодевшись. Я обязательно побуду красоткой в маленьком черном платье. Но не сегодня. Не сегодня.

Долго сидела в машине, уставившись в одну точку. Шел дождь и ничего не было видно… но откуда дождь на крытой парковке. Она же крытая…

Значит, не дождь?

А ведь в моей жизни уже было нечто похожее. И когда ж я, наступая на грабли, каску надевать буду…

Советы у меня раздавать получается куда лучше… Даже чужое счастье устроить получилось. А вот сама… Думала — премия, а оказалось — отрезвляющий ледяной душ. Очнись, Идочка! Что ж… Спасибо и на этом. Судьбу надо благодарить за все…

Почему-то вспомнила первый курс.

Об этой истории не знал никто. Даже Василиса. Я — молодая и, как считала тогда, страшно умная. Раскованная, прекрасная, красивая. Он старше. И… любовь, чтоб ее. Я ничего не видела вокруг — ни мира, ни людей, не себя. А потом… Потом ко мне пришла его жена с требованием прекратить преследования уважаемого человека.

— У вас же еще впереди, милочка, — сказала.

Помню ее лицо, голос, интонации — как будто это было вчера. Не зло, не агрессивно. Скорее — снисходительно-привычно. Очередные шалости супруга. Влажная уборка дома по четвергам…

— На чужом несчастье счастья не построить, поймите.

Это было жутко. Но я очнулась. И потом… никого не подпускала. Потому что секс — это одно. Лес знаю — волков не боюсь. Эдакая продвинутая Красная Шапочка…

А сейчас… сейчас Красной Шапочке хотелось выть. Волком выть!

— Ида Викторовна, — в окно негромко постучали.

Я даже не вздрогнула. Вот что стресс делает… а ведь днем еще тряслась.

— Ида Викторовна… с вами все в порядке?

— Со мной? Все. В порядке. А в чем дело?

— Кирилл Андреевич распорядился отвезти вас в гостиницу и передать, что задерживается.

— Я не поеду.

Охранники или личные помощники (кто там полагается советнику президента по делам Дальнего востока?) переглянулись. Видимо, мысль о том, что кто-то может не выполнять распоряжения босса, показалась им диковатой.

— Но… — начал один.

— Давайте я отвезу вас домой, — перебил его второй.

Я кивнула и отдала ключи. Машину бросать не хотелось. А за рулем я была просто опасна. Вышла, пересела на место пассажира.

Как глупо все. Почему нельзя было сказать правду? Сразу…

Почему?!

Я сидела на полу около двери. Как зашла — так и рухнула. Сил шевелиться не было. Ну что же ты, Идочка? Давай, уговори себя встать, пройти в дом, раздеться и лечь на кровать. Если уж страдать — то с комфортом…

Надо же… язвительная часть меня еще трепыхается. Ну, вот и славно. Значит, жива. Не все еще потеряно. И это пройдет. Хорошо, что знакомы мы с кобелем высокородным, в котором я заподозрила человека, всего ничего…

Что там еще положено говорить себе, пытаясь во всех ситуациях найти какой-то позитив и, вцепившись в него как в спасательный круг, жить дальше?

Куда-то ходить, о чем-то говорить. Улыбаться. Да к черту улыбаться — хотя бы дышать.

Нет, рассыпавшейся на осколки я себя не чувствовала. Мне было… никак. Словно меня и не существует вовсе. Так как-то…

Странно пусто…

Окруженная этой затягивающей пустотой, я вдруг потерялась. Как дети в лесу из старой сказки, когда все хлебные крошки склевали злые голодные птицы.

Больше всего хотелось зарыдать. Навзрыд, по-детски, размазывая слезы по щекам. Наверное, если бы я так смогла — стало бы легче. Но… слезы спрятались.

Жаль…

* * *

Наверное, я задремала, потому что трель звонка восприняла, как будильник. Вскочила. Пошатнулась, схватилась за край стола, чтобы не упасть. Села обратно на кровать. Надо же… Голова как закружилась. Поморщилась, вспомнив жестокий, глупый сон…

Осознание, что все происходит на самом деле, нахлынуло липкой, холодной волной. Добро пожаловать в реальность, Ида Викторовна.

И все-таки я дошла до кровати. Видимо, даже в полубессознательном состоянии посчитав, что страдать на полу — явный перебор.

Звонок разрывался. Потом в дверь постучали. Сильно. Решительно. Требовательно. Я вздрогнула, и услышала голос Кирилла:

— Ида! С тобой все в порядке?!

Я скосила глаза на часы.

Два часа ночи. Нормально так. Бедные мои соседи.

— Ида. Я дверь выбью.

Громкое заявление. Нет, он, конечно, практически Бонд. И такое же брехло, как оказалось. Но… дверь у меня тоже ничего. И я… Ха! Чем я хуже девушки Бонда? Осьминожку на бедре набить, что ли?

На мгновение мелькнула мысль затаиться. И, найдя что-то, что может в моем доме сойти за попкорн, понаблюдать бой Давида с Голиафом: ценителя единоборств и бронированной двери. А что… места в первом ряду обеспечены. Но здравый смысл возобладал.

К сожалению…

С тяжелым вздохом распахнула дверь.

Кирилл, уже приготовившийся атаковать, покачнулся и чуть не свалился на меня.

Мда… этот герой дня еще и в смокинге. Какая прелесть. С корабля на бал. Торопился, должно быть. Летел на крыльях любви! Кобель высокородный…

— Ида, — проговорил он, с тревогой заглядывая в глаза. — Ты хорошо себя чувствуешь? Может, врача вызвать? Ты просто белая.

Он попытался взять меня за руку. Я отдернула ее.

— Это все из-за того, что я не заехал за тобой? — изумился он. — Странно, ты не показалась мне… такой.

Я молча наблюдала. Очень занятно.

Хорош. При карьере. Заботлив. Но чей-то жених. Чужой мужчина…

— Ида, ты же сама много работаешь. И должна понимать…

Услышав увещевательно-раздраженный тон, я покачала головой. И задала один-единственный вопрос, который меня интересовал:

— У тебя есть невеста?

Он на мгновение замер. Потом зло спросил:

— Откуда?

— Светские хроники не дремлют, — отозвалась я.

Мне показалось, или интонации в голосе у нас были одинако-недобрые? Нет, ну я, понятно, зла. А этот-то чем недоволен?!

— Какое это имеет отношение… — начал он возмущенно. Потом понял вдруг кому и что он говорит. Осекся. Вздохнул. Поднял вверх глаза.

Я улыбнулась. Еще чуть-чуть — и рассмеюсь.

— Ида…

Прозвучало беспомощно. Я поморщилась. Бонд не должен так себя вести.

— Да или нет?

Спросила, зная ответ и ни на что не надеясь. Даже на ложь.

— Да! — закричал он.

Потом схватил меня за руки.

— Ида! Я не могу объяснить. Я, правда, не могу. Пожалуйста…

Я не вырывалась. Даже не пыталась дать пощечину. Просто сказала, не отрывая глаз:

— Уходи.

Он на мгновение замер, словно надеясь, что ослышался. Покачнулся. Выпрямился. И ушел.

Не закрывая дверь, долго вслушивалась в звук затихающих шагов.

На Москву обрушился проливной дождь. Стеной.

Хорошо!

Жаль, смокинг промокнет. Хотя… что это я? Нееееет! Не промокнет. Его охранник встретит, зонтик раскроет над боссом и проводит в лимузин. А там — раскосая невеста, шампанское.

Так. Где-то у меня был коньяк…

Глава шестая. Йохохо. И бутылка рому!!!

Решили с подругой пострадать. Проржали весь вечер…

Утром все так же шел дождь. Если бы я была натурой романтической и вообще, личностью сложной душевной организации, то непременно бы, широко распахнув глаза, полные печали, с тяжелым вздохом бы произнесла:

— О, небо! И ты оплакиваешь мою любовь…

Но нет. Я, как вы уже успели, наверное, догадаться, не такая.

Так что… это жизнь, детка! Все, что могу себе сказать. Все, чем могу сама себя утешить.

Вот в следующий раз такие нечеловеческие страсти, пожалуйста, если какой-нибудь темный эльф объявится! И чтоб как минимум — темный властелин. Это ж надо, перепутать японский с благородным и кровожадным темно-эльфийским! Ну ты, Ида, даешь…

Пока беседовала с умным человеком (кошку, что ли завести, а то время от времени ощущаешь себя сумасшедшей) — я молола кофе. Ссыпала в банку порошок, поставила на огонь турку и с наслаждением вдохнула запах.

Зачем-то открыла окно. Наверное, поделиться счастьем с миром. Запах кофе — это счастье. Разве нет? Ну, пусть маленькое — согласна. Но счастье же! А мне для мира счастья не жалко….

— Айййй….. яяяяяяйййй! — успела, успела, успелаааа!

Какой коварный кофе. Но я-то… Я-то какая молодец! Стремительна, как…

Так, все. Никаких сравнений с кошками и котятами в аду. Больно… Как же… больно…

«Довольно!» — рявкнула я на себя. Три дня было? Было. «Три счастливых дня, было у меня, было у меняяя с тобооой!» Да, я пою! Да, это страшно… Но я ж никого не мучаю! Я же дома одна…

Эх, оторвусь!

«Там где ты, нет меня, там где яяяяя, там нееет, там нееет, там нет там нет тебя, любимый!»

Фух, хорошо! И все на этом. Успела очароваться? Молодец. А теперь успокойся и разочаруйся.

Все. Пляшем дальше.

Завибрировал телефон.

— Да?

— Идка! Тут такое платье привезли — экстаз! Секс! Бомба! Я отвесила и…

Я рассмеялась. Есть вещи, которые не меняются. И это хорошо!

— Тааак, — протянула подруга и личный стилист в одном лице. — Что с тобой?

— Все хорошо.

— Я даже слышу, насколько…

— Нормально все.

— Я еду. Только отпрошусь у начальства. Держись!

Не успела набрать воздух в легкие, чтобы возразить:

— И слышать ничего не хочу! Не все ж тебе нас с Васей вытаскивать.

— Ваське не говори ничего! — простонала я.

Еще не хватало подруге медовый месяц испоганить.

— Не буду, — покладисто проговорила Даша, но не успела я с облегчением вздохнуть, добавила. — Пока во всяком случае. А там посмотрим.

— Дашка!!! — взревела я беременным жирафом.

— Вино? — безмятежно спросили у меня.

— Ром.

— Ого! У кого-то пиратские настроения? Йо-хо-хо — и на абордаж?

— Йо-хо-хо — и к чертовой матери, — мрачно поправила я.

— Из уважения к тебе колу не предлагаю. Приеду с грейпфрутами. Хоть лед-то у тебя в холодильнике есть?

Я зарычала. Вот достали они с Васькой подкалывать меня тем, что я ничего не ем и вечно голодаю. Я ем. Часто и помалу. Полезную пищу. Обе с завистью косятся, когда я меряю что-нибудь новенькое, припасенное Дашкой. Да, красиво. Но это вкалывать надо! Они — тоже могут. Каждый выбирает для себя. Вот только… только счастья это не приносит…

Ида, не реви! К тебе уже едут. Ром везут…

Позвонила на работу, выяснила, что девочки распределили мои занятия. Умнички мои! Пообещала премию.

Даша прилетела. Такое впечатление, что на вертолете — настолько быстро.

— Ну ты… метеор!

— Ага. Неотложка. Так. — Она выставила на стол сумку. — Рулет из куриной грудки и огурцы. Зелень. Ничего более диетического придумать не смогла.

Ром. Грейпфрутовый сок.

— Отлично, — кивнула я. — Я пиццу заказала.

— Оооой… Идочка…

Подруга опустилась на стул. Взгляд стал настороженным:

— Я так понимаю, что и кола бы сегодня зашла?

— Ну, нет. Не настолько…

Хотела рассмеяться. А получилось, что всхлипнула.

— Это кто ж такой… — зло поговорила Даша.

Я, стараясь унять трясущиеся губы, попыталась улыбнуться. Увидь Дашка сейчас Кирилла — черный пояс несчастному уже бы не пригодится. Взглядом убьет. Ну, убить, может, и не убьет, но кастрирует точно. На сердце стало легче. Правда…

Я поднялась, дошла до холодильника, набрала льда в бокалы. Плеснула рома. Щедрее, чем предусматривалось рецептом. С подозрением глянула на пакетированный сок и сироп непонятно из чего. Мысленно махнула рукой. Налила и того, и того — протянула Даше бокал.

— За нас красивых, — привычно проговорила Даша. — А кому мы не нравимся, те явно зажрались.

Я выпила до дна. Залпом, как будто там была вода. Поймала на себе восхищенно-сочувствующий взгляд подруги. Поднялась. Налила еще. Повторила. И тихо сказала:

— Это мужчина со свадьбы Васьки.

— С которым ты целовалась?

Кивнула. И опять вытерла набежавшие слезы.

— Василиса убьет Фёдора. — В голосе Дашки не было и тени сомнения.

В общем, выпили за здоровье молодоженов. И поклялись им ничего не говорить.

— Слушай. А что случилось-то? Вы ж знакомы…

— Пять дней.

Забавно. Времени всего ничего. А такое ощущение, что всю жизнь рядом…

Телефон завибрировал опять.

— Мама? Что? Какой сын тети Фаи?! Мамааааа. Вот только этого мне и…

Но тут коварный ром и коварная Дашка, которая кивала, подпрыгивая на стуле, всеми частями тела изображая: «Дааааа!» — сыграли со мной злую шутку. Я и опомниться не успела, как решительно проговорила:

— Хорошо, мам! Во сколько?

— Так! — Сколько там времени у нас есть? — Дашкины глаза блестели под стать драгоценным камням.

— Встречаемся в шесть. В парке культуры, — ответила я, с четким осознанием, что совершила ошибку.

Даже две. Первую, когда согласилась на это бессмысленное свидание и вторую — когда сдала Дашке информацию.

Дурааааа…

— Шесть! — подруга назидательно подняла палец вверх. — Времени мало, но мы справимся.

— С кем?

— Ни с кем, а с чем! С обстоятельствами. Потому что, чем хуже у девушки на душе…

— Тем лучше она должна выглядеть!

Надо же… моя любимая присказка. Сама по ней живу и знакомым, подругам, клиенткам повторять не устану. Да… Изрекать истины проще, видимо.

Что с тобой, Идочка? Где ты? Ау? Вернись, я все прощу…

Ладно… будем считать, ученица превзошла расклеившуюся учительницу. Все равно приятно. Значит я — прекрасный инструктор, и не только по йоге. И потом… Плохо мне. Я — в растрепанных чувствах. Так почему не позволить талантливому ученику проявить себя? Давай, Дашка! Вперед!

А Даша… Даша развернулась. Обычно тихая и спокойная, сегодня… ну, просто фельдмаршал на боевом коне! Надо будет запомнить, что полбутылки ей много. Это я на стрессе. Это у меня личная драма. Я этот ром… что воду. А Дашка-то так, просто. За компанию…

Курьер с платьем-экстазом спешил к нам, визажист, ругаясь, потому что так срывать срочно нельзя, уже раздевалась в прихожей…

Боже мой… Куда? Зачем? Я ведь даже не знаю, с кем встречаюсь… Цени, Дашка, все это — исключительно из огромной любви к тебе.

Парикмахер не возмущалась — ее, похоже, успели предупредить, что Дарья не в себе.

От новых туфель я отбилась. Азарт азартом, но ноги мне нужны на работе. Даша попыталась возразить, но, осознав, что толку не будет, с наслаждением нырнула в недра моего шкафа.

Тем временем раздался первый звонок. Как в театре.

Пожалуй, мы Ваську на свадьбу собирали спокойнее.

— Да? Да, мама. Хорошо. Как его зовут? Ладно. Да буду я, буду… Все, целую, пока.

— И как наф фофут? — Дашка вылезла из шкафа, обнимая обеими руками все туфли, которые у меня были, зажав в зубах еще и босоножки…

— Что?

— Как нас зовут, спрашиваю?

— Лева, — недовольно буркнула я в ответ.

Все-таки Дашка… Переигрывает. Ну, вот зачем это все, а?

— Так, мадам — что за настроение?! — Даша уперлась руками в бока и подула на мешающую челку снизу вверх, оттопырив нижнюю губу.

Нахмурилась, брови сдвинула. Строга! Я улыбнулась. Так… приятно, когда о тебе заботятся. Стараются поддержать. Это ж… здорово! Разве нет?

Я вздохнула и решила поработать над собой, пока Дашка не обиделась окончательно. В самом деле — и чего это мы раскисли-то? Сейчас приведем себя в порядок, платьице поме… ря… ем…

— Дашкаааааа…… Боже, красота какаяяяя….. - визажист и парикмахер торжественно внесли платье в комнату.

— А я тебе что говорила, а? Огонь! Секс! Экстаз! Что на тебе из нижнего белья?

— Да я….

— Нет, подруга, так не пойдет. Тут спина открытая — иди, переодевайся. Я надеюсь, у тебя что-нибудь для открытой спины есть?

— Обижаешь!

И я в полном восторге унеслась искать белый кружевной комплект, тот, что с прозрачной лямкой на спине. Настроение тут же взлетело вверх — никакого рома не надо! Я о таком платье всю жизнь мечтала, между прочим!

Шоколадное, с открытой спиной… Сидит, как влитое! Будто меня и впрямь шоколадом облили…

— Ох, Идка… С ума сойти просто…

— Ну да… Ничего так.

— Ничего?! Джулия Робертс нервно курит в сторонке! Ничего… Я, конечно, понимаю, что ты у нас максималистка, но нельзя же настолько не замечать очевидных вещей, Идка?! Ну? Тебе хоть нравится?

— Очень! Нет, правда… Очень. Вот только…

— Что?

— Не слишком… торжественно, что ли? И потом… А сверху-то я что надену?

— Вишневое пальто из последней коллекции ты наденешь, уже все привезли. Садись. Кира и Алла с тобой поработают. Что касается излишней торжественности — даже слышать не хочу! Кашу маслом не испортишь.

Волшебные феи Кира и Алла превратили меня в настоящую красавицу. Из зеркала на меня смотрела жгучая брюнетка с пухлыми вишневыми губами в соблазнительно облегающем шоколадном платье с открытой спиной. Красивая. Очень!

Правда… грустная немного.

Глава седьмая. Интереснейшие разновидности львов

Как стать совершенством…

Парк Культуры и отдыха… белоснежные колонны входа. Под ногами — розоватая крошка. Парит…

Да… что-то я погорячилась. Вернее — Дашка. С другой стороны, не могла же я ее обидеть и от всего этого отказаться!

Выглядела я сногсшибательно. Что правда — то правда. Восхищенные взгляды мужчин всех мастей и возрастов. Завистливые и недовольные — их спутниц. Приятно…

Ром выветривается. А вот это — жаль. И все-таки как-то… Неуютно. Все в джинсах, кроссовках. Правильно — народ пришел в парке погулять, а я как в театр собралась.

Ладно. Пусть. Зато кавалер должен упасть в обморок от счастья. Где он, кстати?!

Минут через десять я уже места себе не находила.

Черт! И ради этого я оторвалась от приятной компании? Даши, рома и льда?! И как все это понимать? Я скинула вишневое пальто, вытащила из клатча телефон.

Все! С меня хватит… Вызову такси, поеду домой. А по дороге выскажу все маме. По меньшей мере, отобьюсь на год вперед от ее «мальчиков из хороших семейств». Нет худа без добра.

Вот если бы меня в таком виде увидел Ки…

Так. Не думать о белой обезьяне. Не сметь!

Стоило мне достать телефон, как он завибрировал.

— Да, — с недовольством посмотрела на незнакомый номер.

Только не…. Облом… Император не выносит обломов…

— Добрый вечер, Ида. А я уже здесь!

Из-за колонны появился… О Боже! Маленький. Толстенький. Вокруг блестящей лысины — жесткие курчавые рыжие волосы. Серый свитер. Джинсы затянуты на ремень под брюшком. Такой весь… радостный и важный.

То есть он… все это время… пока я пританцовывала на шпильках…

— Левоник, — церемонно и гордо представился… мальчик.

Будем считать, что мальчик. В конце концов, как говорил Остап Бендер — кто скажет, что это девочка — пусть первый кинет в меня камень, но… Но назвать это чудо «мужчиной» просто язык не поворачивался.

Мальчик тем временем подумал, подтянул штаны и важно поправился:

— Лев.

Я внимательно посмотрела не него. Мда. Львы измельчали…

— Ида, — вспомнила я про хорошие манеры.

— Вы — симпатичная, — снисходительно улыбнулся сын маминой знакомой. — Я стоял за колонной и смотрел, кто придет.

— То есть ты… простите, вы…

— Конечно. Я всегда так делаю. Мало ли, кто явится. Может, крокодилица какая.

Пока ярость во мне боролась с почитанием Уголовного кодекса, этот… лев… (щенок!), подхватил под локоть и потащил в парк.

— Погода прекрасная сегодня… Эээээммм…. Не находите? Можно пройтись, узнать друг друга.

Вот так мне и надо! Поддалась на мамины уговоры. Забыла, что еще ни разу ничего хорошего от этих еврейских смотрин не было! Сама-то она вышла за папу! За щедрого, шумного, милого папу. А мне каждый раз подсовывает…

— Ида?

— Да?

— Вы, такое впечатление, что меня не слушаете…

— Нет-нет. Что вы. Это… все… Очень. Очень интересно…

Левоник гундел что-то про программирование, протоколы, защиты… Я с завистью смотрела на смеющихся людей. Целуются. Мороженое едят…

— Сразу хочу предупредить, — строго проговорил он, заметив мой взгляд — Я не расточителен. И не терплю расточительность в других. Женщина, конечно же, должна выглядеть презентабельно. Но не в ущерб финансовым накоплениям! И потом, на первом же свидании…

— На первом свидании сначала надо спрятаться за колонной — посмотреть, кто придет. Потом потаскать ее по парку — убедиться, стоит ли вообще тратить деньги, так? А уж если на втором свидании пригласят в пышечную — считай, скоро свадьба!

Конечно, с моей стороны это было невежливо. Еще как невежливо! Но сил это все терпеть не было, честное слово! Уж лучше сусел чем «мальчик из хорошей семьи», мама! Я уже высматривала такси, справедливо считая, что свидание окончено, однако Левоника моя пламенная речь не только не оскорбила, а, кажется, привела в восторг.

— Рад, что ты меня понимаешь! Мама говорила, что ты неплохо зарабатываешь? Следовательно, можно будет откладывать…

Мой вырвавшийся наружу мат совпал с грозовым раскатом.

— Что? — не расслышал мой спутник, хвала небесам в прямом смысле.

Как бы там ни было, маму расстраивать не хотелось.

Хлынул дождь! Стеной!

Я выдернула руку из его пухлых потных ладоней. Сняла босоножки и замерла.

Дождь! Ну и дождь! Ливень! Левоник, смотри какой прекрасный ливееень!

Как… хорошо…!

— Ты что? — потянул меня за руку насмерть перепуганный… ээээ…. Лев. — я же простужусь!

И мы побежали к летнему кафе.

Места были только около барной стойки. Мы с трудом пробились к ней.

— Что для вас? — улыбнулся молоденький официант, предвкушая расточительность кавалера.

Еще бы! С такой роскошной дамой в шоколадном платье с открытой спиной. Мальчишка, кстати, просто пожирал меня раздевающим взглядом.

Левоник же тем временем страдал. Явно и нечеловечески. Выбор: «или купить, или под дождь» терзал его измученную душу. Мы с официантом с интересом смотрели на эту скорбь.

— Мне — зеленый чай, — наконец попросила я. — И нам раздельный счет.

Левоник глянул на меня с обожанием. Оооой. Только этого не хватало!

И тут я поняла, кого он мне напоминает: крота из Дюймовочки! «Половина зернышка в день. Не так уж и много! А в год? Не так уж и мало…»

Лил дождь. Я пила чай. Рядом сиял абсолютно счастливый Лева.

Свидание удалось…

«Я ехала домой, я думала…»

Ну, главным образом, не цензурно.

По этим же соображениям не стала звонить маме, чтобы выразить восторг нечеловеческий, душу истерзанную переполняющий.

Мама расстраивается, когда слышит бранные выражения в исполнении хорошей девочки Идочки. И до сих пор, как в детстве, тянет руки к бруску хозяйственного мыла, чтобы вымыть мне рот. Кстати, в детстве я в эти ее угрозы искренне верила.

Но один вопрос я маме все-таки задам. Обязательно.

— Мама, — я представила, как говорю с ней и даже зажмурилась в предвкушении. — Ты сама это диво-дивное, чудо-чудное видела? Или только со слов тети Фаи очаровалась образом прекрасного юноши, жаждущего спасти твою непутевую дочь от одиночества, а тебя — от отсутствия внуков?

Хотя… я же прекрасно знаю ответ. Мама Левончика в глаза не видела, а тетя Фая — та способна продать эскимосам снег зимой.

Я тихонечко рассмеялась.

Водитель такси посмотрел на меня настороженно.

— Все хорошо, — улыбнулась я ему. — Тяжёлый день.

— Ай, красавица, — улыбнулся мне в ответ пожилой товарищ. — Зачем тяжелый? У такой красавица дни должны быть… как перышко. Мужчины должны… на руках носить!

Да-да. Кивнула и уставилась в окно, туда, где на Москву упало небо, а мостовые тонули в потоках воды.

Мужчины…

Наверное, я была в таком шоке после первого романа, что…

До сих пор леденеют руки, как вспомню.

И вроде сказала себе: «Все, Идочка. Хватит!» И классификацию мужчин довела до совершенства, и учу всех уму-разуму, слыву саркастической, непотопляемой, неунывающей… Но только сейчас, наверное, поняла, что все это — маска. Грим. Яркие картонные декорации, за которыми спряталась трусливая девочка Ида. Девочка, которой сделали больно, но она оказалась живучей до чертиков! Все это время на самом деле я верю, надеюсь и жду. С ослиным упорством ищу честного, сильного, умного. И чтоб не кобель, и не сусел, и не козел! Вопреки здравому смыслу и жизненному опыту.

И как результат…

Никого.

Нет, свидания, романы — этого… хоть отбавляй. Была страсть. Экстрим даже был. Но ни с кем я не чувствовала себя так, как с Кириллом.

Я смогла. Смогла без слез произнести его имя. Пусть не вслух, мысленно. И даже мысленно — еле слышно прошептала, но… смогла! И это моя личная маленькая победа.

По большому счету, в чем я могу его упрекнуть? Да ни в чем.

Пять дней знакомы. Начали с поцелуя, рухнули в постель, утонули в страсти. Торопились так, словно боялись — времени не хватит.

И это было… настолько чудесно! Волшебно. Незабываемо. Словно мы созданы друг для друга.

Жаль, что он оказался не свободен.

Хотя… разве могло бы быть иначе? Мужчина-совершенство. Обеспечен. Советник не сказать кого. И… ждал тебя, Ида, всю жизнь. И ни-ни… ни на кого и не взглянул, пока ваши глаза не встретились на свадьбе подруги…

Тут я захохотала в голос. Поймала в зеркале заднего вида сочувствующий взгляд водителя.

— Простите.

— Все будет хорошо. Не переживай, дочка… — вдруг сказал этот нерусский товарищ.

Тихо-тихо так сказал, практически без акцента. Чудеса…

Дом-дом, милый дом!

Я доехала, я доползла!

Дождь… Ну и дождь! И не прекращается — такой же сильный, как и был.

Подняв над собой вишневое пальто, добежала до подъезда. И… вперед на пятый этаж, без лифта. Кто пиццу ел, страдал и на работу забил? Нерасслабляемся. И…

Я замерла на ступеньке перед своей лестничной площадкой.

Там кто-то был.

Сердце замерло и пустилось вскачь. Я уже хотела бежать вниз, позвать на помощь, наверное, как вдруг сгорбленная тень, замершая на ступеньке, шевельнулась и проговорила до боли знакомым голосом:

— Промокла?

Со ступеньки резко поднялся Кирилл. Его телефон запрыгал. И замер у моих ног. Я склонилась, чтобы поднять.

Мда и как же хорошо выгляжу… Словно обнажена и облита шоколадом. Мне идет…

— Чем обязана?

Кирилл стоял, не отводя от меня взгляда. Я, убедившись, что на фотографиях хороша неимоверно, перевела взгляд на мужчину. Попыталась понять, о чем он думает, о чем переживает.

Никто из нас не произнес ни звука… А дождь барабанил по стеклам, уговаривая не страдать по пустякам, не терять драгоценного времени.

— Жи-знь ко-ро-тка кап-кап-кап-кап, ко-ро-тка кап-кап, ко-рот-ка кап-кап…

Когда от молчания уже стало перехватывать дыхание, я не выдержала:

— Кирилл…?

Он не ответил. Только запустил руки в волосы, вцепившись изо всех сил, словно это могло ему чем-то помочь.

Я решила, что с меня хватит. В конце концов, для того чтобы просто молчать, не обязательно стоять в подъезде друг напротив друга. У меня день был… насыщенный. Ноги устали на каблуках. Красивая обувь тем и хороша, что экстаз получаешь дважды — когда любуешься собой в зеркале, и когда, придя, наконец, домой, касаешься босыми ножками пушистого ковра…

— Ида, — отмер Кирилл, когда я обходила его, словно нечто неодушевленное, выросшее без спросу перед дверью в квартиру.

Одно плавное движение — он касается моей руки. И уже не выпускает. Я чувствую его дрожь, в ответ дрожу сама…

— Что… Ну, что, что?! Теперь-то ты что от меня хочешь?!

Надо выдернуть руку. Надо уйти… Но…

— Ты прогнала. Я ушел. Это было разумно. Более того — правильно.

Он говорил тихо и быстро, словно в бреду. И с каждым словом… Ох… С каждым словом я понимала, что бороться с собой не могу! Руки дрожат, сердце болит, в носу щиплет… Может, ну его? Не буду я с собой бороться. Зачем?

— Ты знаешь, я самый молодой из советников президента. И меня считают самым зубастым и прагматичным. И… видит бог, не зря. Выгода, расчет. Да я не совершал никогда никаких действий, не просчитав заранее резоны и ответные действия противников. Ну, и заодно не проконсультировавшись с корпоративным юристом. Это мой мир, моя реальность. И мне в ней комфортно. Но…

Он привлек меня к себе и стал гладить обнаженную спину. Я вдруг поняла, что дико замерзла. А у него руки такие теплые…

— Знаешь… Тогда, на свадьбе. Я развеселился, когда меня вытолкнули целоваться с молодой очаровательной девушкой. Такой глупости со мной еще не случалось. И…

— И что? Что потом?

— Потом я прикоснулся к тебе… И мир исчез…

Я сжала кулаки. Вот к чему эти стоны на тему: "А счастье было так возможно?" Зачем рвать себе сердце? Не срослось — надо пережить и идти дальше. Разве не так?

— Что со мной, Ида?

Он кончиками пальцев приподнял мой подбородок и зашептал:

— Почему я веду себя как мальчишка? Раздолбал мерсом шлагбаум. Явился к тебе на занятия, в драку полез… Мне даже в голову не пришло охрану вызвать и приказать разобраться! Кому рассказать…

Я обиделась. Значит мои занятия по йоге и помощь с этими отморозками — глупый, мальчишеский порыв, да?! Мысль мелькнула, а попытки освободиться из его объятий так и не последовало… Я понимала, что уже просто придираюсь. Что он вовсе не это имел в виду.

Стою. Дрожу. Прижимаюсь к нему еще крепче.

Почему? Кто бы мне объяснил — почему…

— Я оставил при тебе охрану еще на несколько дней просто на всякий случай. Мало ли что… И когда отчет от смены на телефон пришел — открыл на рефлексе. Есть отчет — надо посмотреть. Принять решение. Увидел тебя… И… Понял, что схожу с ума. Представил, что кто-то тебя коснулся… Назвал своей.

— Ты еще меня во всем обвини! — я рванулась пойманной птицей из кольца его рук.

— Нет… Я не обвиняю. То, что между нами было — было самым чудесным, что произошло в моей успешной, головокружительной, и, как выяснилось, бессмысленной карьере, — он печально улыбнулся.

Целоваться на лестнице удобно… Чудесно… Волшебно…

Стоять на пару ступенек выше и плавиться под теплыми, сильными, ласковыми руками.

Целоваться на лестнице невозможно! Нестерпимо! Убийственно! Потому что сил нет терпеть… Надо оказаться в квартире, пересечь лестничную площадку, найти ключи, уронить, потерять, искать, а оторваться от его губ немыслимо…

Дождь слушал наши стоны. Милый, милый дождь! Ты, словно стражник, льешь стеной, загнав заранее всех по домам, убивая саму мысль о возможности выйти на улицу — а потому никого нет в подъезде….

За окном шумела вода, а в наших жилах вскипала кровь! Что-то неукротимо надвигалось, как цунами, время неслось вперед…Мы потерялись в этом водовороте, мы не могли понять, кто из нас кто, что мы делаем, зачем — это было не важно! Важно — успеть. Поймать, прижать, впиться, укусить, сжать, обнять! А потом — сохранить. Не забывать и помнить — единственное, что нам остается…

Помутнение рассудка? Бессмысленно? Нелепо? Неправильно?

Ну и пусть… пусть!

Глава восьмая. В окошко — день, а радость из окошка

«В окошко — день, а радость — из окошка!»

Джульетта

Ночь пролетела, оставшись сладким воспоминанием. За окном вставало солнце, блестела вымытая ночным дождем улица. Никогда не думала, что на новый солнечный день можно так сильно сердиться в душе. Ночь прошла — мы очнулись.

Волшебное шоколадное платье измятой лужицей растеклось на полу, а Кирилл из чувственного принца с болью в трепещущем сердце превратился в чопорного, прагматичного мужчину в дорогом костюме с часами баснословной стоимости. Тоже мне… Ричард Гир! Лицемер… Двуличный… кобель! И надо было корчить из себя Ромео, разыгрывая шекспировские страсти?!

— Ах…Ида! Я не могу… Ах, почему?! Ох, зачем?! Я тебя как увидел, как представил, что тебя кто-то коснется…

Собственник… Получил свое, и теперь — полюбуйтесь! Галстук он завязывает. В полном безмолвии с каменным лицом. Идеально… Даже не глядя на себя в зеркало. И… как? Как у него это получается?! Тренируется он, что ли… Пижон!

Захотелось развернуть его к себе спиной и пройтись щеткой по брюкам. Он же сидел вчера на ступеньках, должно быть, испачкался. Ай-яй-яй… Такой мужчина, и… с грязной пятой точкой. Непорядок.

Но господин Галицкий был сегодня неприступен. По крайней мере, спереди. Так что приставать к нему, с требованием показать мне свой тыл, я не решилась. Еще поймет неправильно.

Я варила кофе. И тоже молчала. Варила, молчала и наблюдала за ним.

Он поджимал губы, что-то беззвучно проговаривал. Хмурился. Видно, что-то в построении его аргументов не билось. И он от этого злился.

Какая прелесть.

Я старательно варила кофе. Если мужчина ушел в себя и явно вернется не скоро — зачем же ему мешать?

Мне-то что… Стою, варю кофе. А он не закипает. Потому что пока на него внимательно смотришь, и караулишь, эта сволочь не закипит ни за что! Вот как только отвлечешься — он сразу зальет плиту. Потому что кофе — это он! Вредный, как весь мужской род…

Шипение… Недовольное, потому что я успеваю. Ароматная, бодрящая, вкусная черная жидкость бежит в белоснежную чашечку из турки. Сколько раз это делаю — столько раз меня это зрелище очаровывает… Главное, чтобы чашечка беленькая была!

Жаль только кормить мужчину (ах, как бы хотелось добавить — моего) нечем.

Совсем.

Я на завтрак запариваю хлопья, добавляю полчайной ложечки меда и несколько орешков. Но даже в моем понимании мужчину подобным не кормят…. Ни ветчины, ни сыра в моем холодильнике нет — чтоб не соблазняться.

Но! Есть вчерашняя пицца!

Я осторожно приоткрыла коробку. Мда… Картина та еще. Руккола подвяла, креветки тоже какие-то грустные.

Блин! Да что ж ему выдать к кофе-то? С сомнением покосилась на отваренную куриную грудку. Вспомнила, что у меня есть пачка диетических хлебцев. И быстро сообразила несколько бутербродов. Украсила листиками салата и поставила все это великолепие на стол.

Кушайте, не обляпайтесь!

Кирилл тяжело вздохнул.

Я начала злиться. Чем он так не доволен? Завтраком? А меня никто не предупреждал, что будут гости. Страдает от любви? А я?! Я что — не страдаю, что ли?!

— Ида, — раздался его голос.

Это было… Так неожиданно — я даже вздрогнула.

— Иди ко мне.

Он протянул руку и привлек меня к себе.

— Ида, — пробормотал он. — Ида…

Вдруг легко поднял, посадил на стол, осторожно взял мои руки в свои.

— Ида. Я тебя прошу, выслушай меня очень внимательно!

Бог мой! И вот эти оригинальные слова он все утро репетировал? Завязывая галстук и бурча себе под нос?

Кивнула. Ну, не разочаровывать же…

— Мне нужно семь месяцев. — Кирилл гордо, как-то даже торжественно уставился на меня.

— Зачем? — спросила осторожно.

— Я не могу сказать.

— О как… Семь месяцев — и мы будем вместе? Жить долго и счастливо?

— Да.

Вообще супер. Класс! Так мне мозги еще никто не пудрил… Я даже… Даже не знаю, к какой классификации подобное поведение отнести.

— А на протяжении этих семи месяцев мы видеться будем?

Таак. Интересно А в глаза мне смотреть уже не хочет.

— Ида. Я понимаю, что все это странно звучит.

— Понимаешь? Уже хорошо.

— Пожалуйста. Дослушай до конца. Мне необходимо… Я не хочу тебя терять, но… Мне нужно, чтобы эти семь месяцев ты не светилась, не истерила, не…

— Не мешала тебе, — закончила я за него.

— Да, — сорвалось у него с языка.

— Замечательно. Может, просто предложишь мне побыть твоей любовницей эти семь месяцев? И не будем играть в шпионов? Я ведь… Я ведь просто могу на это согласиться. Ты об этом не думал?

— Ты…ты…. Адская кошка, Ида! — сказал он. И ушел.

Нет, ну в каждом человеке должна быть загадка, конечно… Эдакая такая перчинка… Изюминка. Для оживляжу.

Вот только Кирилл это… ЗАГАДИЩЕ!

Вот как, скажите, мне воспринимать заявление о семи месяцах ожидания? Ожидания чего? И почему семь месяцев? Нет, конечно, жены мужей подводников, космонавтов, капитанов дальнего плавания и летчиков — ждут. А декабристки те вообще бросились следом и испоганили страдальцам всю каторгу! Ну, так это ж мужья! Законные! Это значит, что все уже было — свадьба, кольца, белая фата…

Васька-Васька… Разбередила ты мне душу свадьбой этой своей. Хотя… Это ж я все затеяла. Вот сама и виновата. Сама раскисла, сама очаровалась.

Так. ВСЕ! ХВАТИТ! Работа над собой, работа над ошибками. Ида, ты — сильная!

Загоны сэра Генри пусть грозят бедой только сэру Генри! А у меня есть… работа у меня есть. Центры йоги без присмотра, а я то подругу замуж выдаю, то ром пью, как заправский капитан Джек Воробей, то на свидания бегаю в умопомрачительных платьях из последних коллекций! А сотрудника, между прочим, так и не наняли.

Так, ладно. В страну Восходящего солнца и Кирилла, и невесту его. Человек либо хочет быть с тобой, либо нет. Все остальное — отговорки и ложь!

В дверь зазвонили.

— Кирилл! — я летела к входной двери, разом забыв все, что только что для себя решила.

"Вернулся-вернулся-вернулся!" — бешено колотилось сердце.

— Ки…

— А это я! — улыбнулся мне Левоник, прижимая к груди что-то устрашающе-колючее. — А это… Это — тебе!

И он сунул мне в руки керамический горшок с кактусом. Такого урода я в жизни не видела! Огромные коричневатые колючищи загибались, как… когти старой ведьмы….

— Лучшей девушке на свете, после лучшего свидания! — сиял этот… Господи!

За что… За что мне все это?!

— Свидание… — рассмеялась, и… слезы градом брызнули из глаз.

Другой человек на лестничной площадке! Другой!

Я размахнулась и швырнула этот проклятый кактус в Леву. Пусть катятся оба… И плевать мне на маму, да на все плевать! Я устала от неустроенности в своей жизни, я хочу нормального, надежного мужчину, я… Кирилла. Кирилла я хочу! Пусть через семь месяцев, пусть через год, пусть высокородный кобель, пусть врет, пусть невеста — я хочу, чтобы он пришел! Сейчас же!

— АУСТРОКАКТУС! Неееееееет!

Крик Левы меня отрезвил. Как в замедленной съемке грузный, неповоротливый Лева ласточкой бросился вперед, поймал горшок и нежно прижал к груди…

— Гоша… Гошенька, как ты? Не бойся. Я с тобой…

— Прости, — я замерла, тяжело дыша. Провела по щеке ладонью — и зашипела, Гоша, пока я его роняла, успел меня цапнуть.

Да что со мной? Разве можно так?

Лева в обнимку с кактусом, уже занес ногу, чтобы спускаться с лестницы. Его спина была такой несчастной, такой… одинокой и неустроенной, что мне стало невозможно стыдно.

— Прости, — прошептала я. — Прости, пожалуйста.

— Я успел его поймать, — улыбнулся Левоник. — Это замечательный экземпляр! Очень редко встречается в коллекциях! И я…

Тут до меня дошло. Этот человек принес самое дорогое, что у него было. Жемчужину своей коллекции. Цветок. Кактус… Для меня.

Я опустила голову.

— Тебя тоже мама с этими свиданиями замучила? — вдруг раздался вопрос.

Кивнула. Мда. И мама… И не только она. Но это еще не повод кидаться на людей и ни в чем не повинные кактусы.

— Мама переживает, — доверительно сообщили мне. — Постоянно организовывает мне свидания. У нее столько знакомых…

— Ну да. Чудесные, исключительно интеллигентные люди, и у них есть очень, очень хорошая девочка!

— Точно! — голубые глаза сверкнули за линзами толстых очков.

— Наши еврейские мааамыыы! — рассмеялись мы уже хором.

— Ида… Скажи честно — у нас с тобой…

— Нет, Лева. Нет.

— Ну… Я и не надеялся. Я так и подумал. Зачем же ты пошла? На свидание?

— Все сложно, — тихо проговорила я. — И потом… ты пробовал отказать своей маме? Если уж она чего решила?

Рассмеялись.

— Хочешь чаю?

— Зеленого? — развеселился он.

— Можно и зеленого. Есть еще пицца. Вчерашняя, правда. А я заварю себе кашу.

— Овсяную? — мечтательно спросил Лева. — С орешками?

— Да, — я с подозрением посмотрела на него. Может, издевается? Но увидела в глазах только детский восторг.

— Слушай, — Лева ел с таким аппетитом, будто тетя Фая ему в жизни хлеба черного вволю не давала. — А вот скажи. Где знакомятся люди? Ну, чтобы попался кто-то нормальный?

— А черт его знает.

— Ну, вот ты. К примеру.

— Я? И кто-то нормальный?

Должно быть, в моем лице что-то такое отразилось, что Лева отложил кашу. И тихо попросил:

— Только не плачь. Не надо…

— Не буду.

— То есть ты считаешь, что встретить кого-то — попросту невозможно? — вдруг еле слышно спросил он.

— Тебе очень одиноко — да?

— Не знаю. Скорее нет, чем да. Просто мама… она переживает…

— Мама или ты?

— Мама.

— Лев… Это вообще-то ТВОЯ жизнь.

— Ага… Ты это маме скажи!

— Понятно… А ты эти, — я попыталась сменить тему, — кактусы? У компьютера ставишь? Говорят, они…

— Глупости! И потом… это же вредно! Им потом плохо. За ними уход нужен! Любовь. Забота…

— Ну да, да… конечно. Я понимаю.

— Ида. Как ты думаешь — я могу кому-то понравиться? — Левоник упрямо гнул свою линию.

То ли мама его так достала, то ли мальчик и вправду хочет любви. Хотя по-моему, он любит только свои кактусы. И если Ваську я замуж выдала, то тут я, наверно, пас. Прости, Левоник. Хотя… Один совет я все-таки дам… На будущее.

— Конечно, можешь. Только знаешь… Если ты спрятался за колонной, чтобы смыться если вдруг претендентка не оправдает твоих ожиданий — не надо ей потом об этом говорить. Хорошо?

Глава девятая. Я не сказала "да", милорд. Вы не сказали "нет"!

Как ощутить себя королевой

— Идка! Ну? Как?!

Пока я закрывала дверь в квартиру — позвонила Дашка. Конечно, ей хотелось узнать, как кавалер отреагировал на платье-бомбу. Она столько для этого сделала… От любопытства у подруги даже голос подрагивал.

И вот как ее разочаровать? Как сказать, что весь этот сногсшибательный лук был потрачен на Левоника?! Нет. Так с близким человеком я поступить не могу! А потому — без подробностей. Без комментариев, как говорится.

Я оглядела лестничную площадку, что повидала за эти сутки больше, чем за все время моего пребывания здесь. И Кирилла в засаде с телефоном, и Леву с кактусом…

Вздохнула и проговорила:

— Знаешь… замысловато. Как-то так.

— Понятно. Значит, на душе скребли кошки. Опять незнакомец со свадьбы?

Снова тяжелый вздох. Мда, господин Галицкий умеет произвести впечатление. Семь месяцев. Вот кой черт такие сложности?

И… что ответить на его предложение? Пока я, ошарашенная, молчала, этот… Бонд поднялся и исчез.

То ли разгневавшись, что я не бросилась ему на шею, повизгивая от счастья, то ли дав мне время подумать. Кто ж поймет загадочную, страдающую изумительной фигней душу…

— Идка? Ты здесь? Я уже начинаю за тебя переживать, — проговорила Даша. — Может, приехать?

— Да нет, Даш. Спасибо. Не надо. У меня, скорее, все хорошо, нежели чем все плохо. Просто… долго рассказывать.

— Ты уверена?

Попытавшись включить жизнерадостность на полную, я стала заверять, что да — раззудись, как все океисто! Сама себе завидую.

— Ну что ж… Ладно, — после недолгого молчания сказала подруга. — Поверю. Но ты переигрываешь.

— Я вообще-то стараюсь! Так что сейчас, Дашенька, было обидно!

— Ну вот. Уже лучше. Узнаю Иду!

Пообещав, что расскажу все при встрече (если, конечно, сама пойму, что происходит) я распрощалась.

Итак. Кирилл Андреевич Галицкий. Что же мне делать? Какой ответ мне тебе дать? Что вообще происходит между нами?

Перед тем, как открыть дверь на улицу, я решила: до тех пор, пока я не буду точно понимать, кто я для него, а он — для меня — никаких решений.

На этой здравой мысли я направилась к алому мистеру Куперу. Верному, надежному, мощному мужчине. Молчит. Везет. И никогда не подводит.

— Что вы можете сказать о своих отношениях с Кириллом Галицким?

В первый момент я даже подпрыгнула. И где эти оглашенные с камерой, микрофоном прятались? Что им от меня надо? И… как себя вести, чтобы не навредить Кириллу? Почему-то именно этот момент волновал меня больше всего.

— Вы вообще — кто? — пытаясь понять, что происходит, спросила я.

Девчонка, откуда-то смутно знакомая, совала в лицо микрофон.

— Как вы познакомились с господином Галицким?

Тьфу! Это же барышня с одного из телеканалов. Его все время смотрит наша администратор. Там еще все время сплетни: кто с кем и в какой позе.

Господи, вот кому это все надо?

Я вспомнила горящие глаза девчонок из студии, которые каждую свободную минутку на все это пялились. И поняла, что… многим. Многим оно надо.

— Как вы относитесь к тому, что у господина Галицкого есть невеста?

Девчонка выдавала вопросы со скоростью автоматной очереди.

Оператор надежно перекрывал мне проход к машине. И никто не спешил мне на помощь. Ни Кирилл, ни охрана.

"Скандала не хотят", — поняла я.

Странно, но мысль о том, что я могу надеяться лишь на себя, привела в чувство.

Я распрямилась. Мысленно порадовалась, что на мне удачный макияж и одета я вполне прилично. Вспомнила какой-то сериал и попыталась изобразить нечто похожее:

— Без комментариев!

Девчонку это лишь раззадорило.

— Как давно вы знакомы с господином Галицким?

— Без комментариев.

Я не пыталась бежать, не пыталась что-то доказывать про то, что они не имеют права столь бесцеремонно вторгаться в мое личностное пространство. Я стояла, улыбалась, доброжелательно кивала, раз за разом произнося:

— Без комментариев!

Это было не просто. В том, что в тебя тычут микрофоном, а камера агрессивно мигает алым глазком, было что-то…жуткое.

Но…

Улыбка. И…

— Без комментариев.

— Слушайте, — девчонка отступила, сделала знак оператору, и тот нажал на кнопку, выключая камеру.

— Вы же понимаете, сколько будет просмотров? На "Светской хронике" этот материал с руками оторвут. Давайте откровенно: сколько вы хотите за интервью с пикантными подробностями?

Оказывается, если настырным людям говорить одну и ту же фразу, не показывая паники, злости или жажды раздолбать об их голову камеру, то они отстают. Не сразу, конечно, но…

И как результат, мы с Купером едем на работу! Пора ощутить себя бессмертным пони. А то как-то все затянулось со всей этой историей. Ни тебе спокойных тренировок, ни здорового крепкого сна, ни правильного питания.

Я включила радио, чтобы бессмысленные песенки о бессмысленной любви меня отвлекли. От бессмысленной же любви и отвлекли…

Но тут раздался звонок. Номер незнакомый. Выходя из машины, схватила телефон.

— Ида Викторовна?

— Да, я…

— Вас беспокоит Лаврецкий Денис Иванович, начальник отдела по связям с общественностью "Будущее Курил и Сахалина".

— Светлое, надеюсь? — проворчала я.

— Что вы говорите? — мужчина то ли не расслышал, то ли не счел нужным расслышать, на что, собственно, вполне себе имел право, наверное.

— Добрый день. Слушаю вас.

— Ида Викторовна.

Голос был неприятный, вежливо-отстраненный.

— Я бы хотел обратиться к вам с просьбой: если кто-то предложит вам дать интервью о… вас и господине Галицком, вам необходимо отказаться. В любом случае мы вам заплатим вдвое больше.

— Что?!

— В связи с данной ситуацией возникла необходимость дать информацию от нас. Правильную.

— Какую еще информацию? Что вы имеете в виду?

— Вы отправитесь на ток-шоу. Туда же придет Кирилл Андреевич. Скажете, что он ваш давний друг, прекрасный человек, заботящийся о регионе. Регулярно приезжает к вам, чтобы заняться йогой, потому что готовится к свадьбе и хочет быть в форме. Что и вас, и его очень волнует вся эта шумиха.

— Вы с ума сошли?

— Ида Викторовна, поймите, это — бизнес. Вы ведь тоже человек бизнеса, насколько нам известно…

— Я так понимаю, вам обо мне все уже известно?

— Правильно понимаете. От того, чем завершится эта история в глазах общественности, зависит многое. Сейчас не в моде… подобные демарши. Ида Викторовна. В ваших же интересах с нами сотрудничать.

— А… поговорить со мной распорядился господин Галицкий?

— Вы, боюсь, плохо понимаете…

— Послушайте, — перебила я. — Мне надо знать. Вы выполняете прямое распоряжение Кирилла? Или приняли решение самостоятельно? Мне… важно это знать.

— Единственное, что распорядился передать вам лично господин Галицкий — это то, что по определенным причинам ему пришлось отозвать охрану. Он просил вести себя осторожней в связи с этим. Остальное… спросите у него сами при встрече. Я очень надеюсь, Ида Викторовна, что мы с вами договорились. Удачного дня.

И этот… начальник по связям с общественностью отбил звонок. Я выругалась. Сильно. Крепко выругалась…

Как ни крути, но песенка из мушкетеров "Я не сказала "да" милорд, я не сказала "нет" — произведение гениальное. Шедевр! И девиз моей жизни.

Что еще я любила во времена ранней юности? Мультик про Фока, Паспорту и Фикса я любила. Итак, «есть ли у вас план, мистер Фикс? Есть ли у меня план, есть ли у меня план… У меня всегда есть план! Ха!»

Неплохо было бы поговорить с Федором. Хоть какой-то информацией о Кирилле Андреевиче Бонде разжиться. А то как-то обидно получается. Он — мужчина-загадка. А я? Что-то мне подсказывает, что всю инфу обо мне, включая любимый цвет и размер, уже слили. Или — вон этот… начальник службы раскопал. Или не раскопал, поэтому и злится.

Хотя… зачем ему этот… Лаврецкий? У него же есть… тетя Лена! Да и у меня она есть… Так чего я туплю?

Похоже, до работы я сегодня не доберусь.

Вздохнула и набрала номер своей сообщницы по организации знакомства Федора и Василисы.

— Здравствуй, Идочка!

— Тетя Лена, а что вы знаете о Кирилле Галицком?

— Кирюша… Он хороший мальчик.

Ох. Я чего-то не к месту вспомнила, что этот "хороший" мальчик умеет творить и вытворять. Его алчную ненасытность, нашу неуемную страсть… Жаром полыхнули щеки. Хорошо, что меня никто не видит. Взгляд наверняка чумной совсем.

— Знаешь, что Идочка, приезжай, — услышала я то, на что надеялась. — Поговорим.

Ураааа!

* * *

— Они с Федором, Идочка, друзья со школы. Но ты, наверное, знаешь?

— Нет, — я приняла чашечку чаю и покосилась на тортик.

Ехать с пустыми руками было неловко, а купить то, что не люблю… Рука не поднялась. И вот на столе — йогуртовый тортик. С малиновым желе. Ладно. Из всего, что было он — самый низкокалорийный. Один кусочек. Все равно тетя Лена пока не накормит — не выпустит.

— Отец Кирюши — высокопоставленный военный. Сейчас в министерстве. А Кирилл МГИМО окончил. Восточные языки и всякое такое. Думали, по дипломатической службе пойдет, но… не знаю. Не прижился. А вот карьеру как экономист — сделал. Блестящую.

— А что с…

Почему-то при тете Лене просто невозможно было произнести "с японской невестой". Но… За что обожаю тетю Лену — за умение читать по глазам и между строк… Удивительная она все-таки женщина!

— Не знаю, Идочка. Правда, не знаю.

Видеть сочувствие в глазах было невыносимо. Зря я приехала, наверное.

— Я тебе больше скажу. И Федор наверняка не знал, потому что тогда дал твои координаты…

— Все-таки Федор.

Внезапно у меня задрожали руки. И я вынуждена была отставить чашку.

— Идочка. Не надо… Кирилл — хороший мальчик. И он не стал бы… вот так.

* * *

— Ида Викторовна!

— Да, Ирочка?

— А вы… далеко? Тут… у нас… такое!

SOS администратора был полон ярких эмоций: раздражение, паника, с трудом сдерживаемый мат… Немного обнадеживало, правда, то, что в голосе Ирочки не было страха — следовательно, отморозки, они же друзья хорошей девочки Леночки на центр йоги не напали. Налет зомби и вариант апокалипсиса, думаю, тоже можно отменить. Остальное — переживем. Вперед!

Когда я влетела в наши уютные помещения, то поняла, что с оптимистическим настроем сильно погорячилась.

Уж лучше бы зомби… Ну, или апокалипсис. Да впрочем, и отморозки не так уж страшно, наверное. Вызвали бы охрану и дело с концом. Все лучше чем…

— Ррррррррррррр! — толстое существо в складочку с выпученными глазками пиявкой извивалось на руках пожилой, тучной, смутно знакомой дамы.

— Идочка! Девочка! — возопила гостья, стараясь удержать это чудище на руках. — Зяма! Плохой, невоспитанный мальчик! Зяма, как тебе не стыдно? Как ты себя ведешь?

— Добрый день, — осторожно поздоровалась я.

— Идочка! Девочка, ты всех распустила! Этот… хлам необходимо выбросить! Он занимает много места. Может быть, это можно продать?

Хозяйка мерзкого мопса, что ни на секунду не переставал фыркать, скулить, рычать и лаять (всех клиентов разгонит, паразит!) тыкнула пухлым пальчиком со следами ярко-алого лака в кладовку, где были сложены коврики для йоги и подушки для беременных. Очень, к слову, не дешевый инвентарь. Конечно, можно продать! Любой центр купит, вот только все это нужно нам самим!

— Понятно, ты девочка молодая, неопытная. Не переживай. Я помогу. — Меня попытались потрепать по плечу, но я вовремя увернулась.

Вздохнула, в панике соображая, что же делать, ибо я уже, конечно, догадалась, кто к нам пожаловал с визитом.

— Здравствуйте, тетя Фая, — поприветствовала я мамину подругу, которую сто лет не видела и еще сто раз по столько же с удовольствием не видела бы еще!

— Доченька! Левончик как сказал, что вы! О… Какая прелесть, Идочка! Мы и не думали… Какой… удивительный, непредсказуемый финал! Поворот судьбы…

О да, да… Удивительный! Главное — неожиданный какой!

— Я сразу побежала к твоей маме, — продолжала тетя Фая, дела вид, что не замечает моего скептического выражения лица (а я, между прочим, стараюсь!) — И решила тебя навестить. Счастье какое… Идочка!

"Я убью Леву. Сначала у него на глазах уничтожу его любимые кактусы. Топором! А потом убью".

— Тетя Фая, — осторожно проговорила я. — Вы, боюсь, не совсем все правильно поняли…

— О! Скромность! Это настоящее украшение девушки. Но, Идочка, что же я вижу?!

— Где?

Захотелось посмотреться в зеркало — все ли со мной в порядке — столько ужаса было в глазах этой женщины.

— У тебя. Посмотри!

Тетя Фая, одной рукой прижимая Зяму к себе (несчастному уже нечем было дышать — он хрипел, вперившись в хозяйку умоляющим взглядом), другой скорбно окинула наш гостеприимный холл.

Мне порядком надоел этот цирк.

— Простите, мы могли бы поговорить не при клиентах и служащих? Тетя Фая?

— О, да! Конечно-конечно… Идочка! Я понимаю.

И она пошла за мной. А я в ту самую раздевалку для тренеров, где…

Вот же черт. Похоже, придется-таки подыскивать другое помещение.

— Идочка! У тебя везде разболтанность и безалаберность. Ты знаешь, сколько стоит компьютер на столе у администратора?!

— Конечно, знаю. Я сама его покупала.

— Но это же очень дорого!

— Конечно.

Тетя Фая уставилась на меня.

— Но это же… какие деньги! Их можно было бы отложить.

— Можно. Но это мой бизнес, и я предпочитаю их вкладывать.

— Но Левончик…

— Подпишет брачный контракт. Согласно которому, на основании юридически подтвержденного договора между будущими супругами, я — не буду претендовать на его деньги, заработанные до брака, а он — на мои.

— Как это?

Восторг внезапно исчез из глаз потенциальной (тьфу-тьфу-тьфу! Чур! Чур меня, чур!) свекрови.

— Все, нажитые до брака активы — мои и только мои.

— Но…

— Но я не покушаюсь на собственность вашего сына.

— Это само собой! Но деньгами должен распоряжаться муж! Как глава семьи!

— Хррррррррррр… Аххххрррррррррр…. Тяфф! Тяффф! Ррррррррррыыыыххххрррр! — поддержал хозяйку Зяма.

"Ой ли, — рассмеялась я про себя, посмотрев на тетю Фаю. — Ой ли! И ты, мопсик, притормози! А то разогнались оба…"

— Я склоняюсь к мысли, что Левочка погорячился, — трагично закатила глаза тетя Фая.

Мне оставалось только не захохотать в голос и скорбно кивнуть. Не знаю, получилось ли, но я старалась. Очень!

Я проводила тетю Фаю и с облегчением посмотрела на календарь. Обведу красным — и буду отмечать как национальный праздник. Гулянием и салютом.

— Отбой, девочки! — поспешила я успокоить администратора и инструкторов. — Мы победили. Ура!

Опять завибрировал телефон.

О! А вот и мой герой.

— Лева, я тебя убью!

— Прости-прости-прости. Я сам только что узнал, куда поехала мама! Ида… Ну… Вот… Все! Все, что захочешь! Только прости…

— Убью! Убью и пущу на удобрения твоим кактусам.

— Для них мне ничего не жалко, — смиренно проговорил Лева. — Но, может быть, ты меня простишь? А?

— Хорошо. Но только…

Я сегодня была зла и коварна. Левончик заслужил! Это — во-первых. А во-вторых… В конце концов — для его же блага, кстати.

— Только…? — правильно расслышал он интонации в моем голосе.

— При одном условии.

— Я же сказал — все, что захочешь! В кафе? За мой счет!

— Ты приедешь в мой центр. — Я продиктовала адрес. — Купишь абонемент на год. И будешь заниматься, не пропуская ни одного занятия!

— Купить?!!! — возопил Лева.

— А то!

Страшная месть свершилась. Ну, начала свершаться…

Глава десятая. Как ощутить себя звездой

Как ощутить себя звездой? Да проще простого! А еще — ничего хорошего, как выяснилось…

Этого, впрочем, стоило ожидать. Я взяла истерично вибрирующий телефон и с тяжелым вздохом ответила:

— Да, мама.

— Я все сказала Фае! — гордо выпалили на том конце.

— Что?

А вот это было… странно. Странно и удивительно. Удивительнее, чем толпа журналистов под окнами моей квартиры.

— Я сказала, что надо совершить над собой усилие. И — как это не тяжело — не лезть во взаимоотношения детей. Чтобы не спугнуть. А уж про деньги, Идочка, вот тут Фая, я считаю, просто категорически не права! Они твои. И идея с брачным договором кажется мне вполне здравой. Тебе, конечно, надо было помягче, но, в целом…

Обалдеть!

Вот даже и говорить не буду о том, что мы с Левой просто друзья. Зачем? Бессмысленное занятие. И мама, и тетя Фая — в своем мире. У них своя, собственная… еврейско-материнская реальность. В этой реальности мы с Левой скоро поженимся, я нарожаю им пухлых кудрявых внучат, может, еще что произойдет — кто знает? В конце концов, каждый с ума сходит по-своему.

— Ситуация, что ты стала поп-звездой, меня, конечно, огорчает, — неожиданно прервала мои философские размышления мама…

Я вздрогнула. Посмотрела в окно. Слетелись… Стервятники. Ждут, что я выйду. Не дождетесь! Ем я мало, вода в доме есть, центр и без меня работает, так что…

Что там у нас? Пачка овсяных хлопьев, упаковка изюма, орехи, куриная грудка… Ну что ж господа, я бросаю вам вызов!

Настроение поднялось.

— Почему поп-то? — спросила я маму.

— Хочешь сказать, охарактеризовать все это можно другим словом? — ехидно-печально вздохнула мама.

Я тоже вздохнула. А потом мы вздохнули вдвоем.

— Это… тот мужчина? Со свадьбы Василисы?

— Да, — я не стала отрицать очевидное.

— И он скрыл тот факт…

— Мам… А если я скажу, что нам было не до того, чтобы узнавать друг о друге какие бы то ни было факты, ты сильно расстроишься?

— Ну… при чем тут я? Ты — взрослый человек, и…

— Да ладно!? Маааам? Правда, что ли?!

— Ребенок! Не хами матери!

На этом мы и распрощались, вполне довольные собой.

Я прошлась по дому.

Память услужливо подбрасывала воспоминания: яркие, счастливые, острые…

Кирилл… Что же мне делать со всем этим теперь? Ведь не один раз я заводила отношения ради хорошего секса. Так почему же сейчас не могу? Не могу. Потому что сейчас — все по- другому…

Вдруг показалось — раздастся звонок, откроется дверь, он ворвется свежим океанским бризом, распахнет объятия, я утону в карих глазах, весь мир исчезнет, и…

Но никто не пришел.

Мало того что не пришел, так еще что-то на заднем плане упорно отвлекало от страданий… Господи, ну что?! Что еще?! Не так уж часто я страдаю, между прочим! В кой-то веке решила оторваться, и то не дают…

Телефон. Телефон разрывался от звонков, заикаясь бесконечными блямканьями поступающих смс.

Все ясно. Видимо, не только мама узнала о моих сексуальных похождениях. А может, это журналисты?

Отодвинула занавеску, посмотрела на улицу.

Стоят…

И такая… злость взяла! Схватила телефон, записала аудиосообщение:

"Со мной все замечательно, желаю и вам всем выспаться!" — и спряталась под одеяло.

Лежу. Темно. Холодно. Одеяло вроде теплое ведь… Я вспомнила, что меня всегда раздражали взрослые женщины, которые спят с мягкими игрушками. А сейчас… Так захотелось вдруг обнять что-нибудь плюшевое. Вот прям… До слез!

Медведя себе, что ли, купить? Большого-большого. Оранжевого.

Несмотря на дневную суету, беготню и нервотрепку — сон не шел.

Мысли, мысли, мысли…

Кактусы. Медведи. Кирилл…

Устала… Как же я устала…

Телефон издал какой-то особенно настырный и обиженный звук. Я сдалась и взяла трубку. Уговорил…

Так, Ида! Ну, все. Пострадали, в конце концов, и хватит, наверное. Конечно, стресс, но ты же сильная! Всему есть предел. Пора, девочка, пора! Давай-давай, звезда экрана, бери себя в руки! А то уже и с телефонами разговариваешь, и о плюшевых оранжевых медведях задумываешься. Нехорошо это. Нехорошо…

"Если ты не отзовешься, — грозило сообщение, — я прерву медовый месяц. И прилечу в Москву!"

— Васька! — я откинула крышку ноутбука и застучала по клавишам, чтобы выйти в скайп. — Василиса, не вздумай!

— Аааааа… не спишь?!

Подруга выглядела просто сногсшибательно. И так же зло. Глаза горят. Не глаза — глазищи! Загорела. Похудела. Счастливаяяяя….!

— Приеду — убью! Всех убью! — выпалила счастливая и похудевшая Вася. — Этот Кирилл — он что вообще о себе возомнил?

— Тетя Лена называет его "хорошим" мальчиком, — усмехнулась я.

— Понятно, — подруга сосредоточенно барабанила пальчиками по столу. — Тетя Лена, значит… А ты, Идка?

— А что я?

— Ты сама — как думаешь? Он — какой?

— Он… Васька… Он — самый лучший…

Я смотрела на подмигивающий (ну же, возьми меня!) телефон. И думала. А что… " Я мыслю, следовательно, существую…" Наверно, мыслю. Может быть, даже существую. Только как-то… Слабенько.

Ночь отдых не подарила, и жизненные силы этим утром во мне, увы, не проснулись.

Экран мигнул обиженно — и погас. Я вздохнула с облегчением. Малодушно — знаю. Но что говорить и как реагировать на происходящее… Чего я хочу сама…

Оставалось только качать головой.

Телефон ожил снова.

Кирилл.

Упрямый, гад…

Мне стало смешно. Веду себя, как девчонка. Осталось еще позвонить и дышать в трубку, слушая голос… Хотя… бесполезно. Номер высветится. Вот он — век технического прогресса! Всю романтику убил. Что ж подросткам-то делать?

— Доброе утро, — ответила я.

— Ида. С тобой все в порядке?

Я вспомнила вчерашний день. Журналистов, камеру в лицо, звонок из его компании, беготню по городу, тортик, тетю Лену, тетю Фаю, мопса Зяму, шквал звонков, и тихо ответила:

— Да. У меня все хорошо.

Приложила телефон к уху и стала обуваться.

Джинсы, кроссовки, мягкая, уютная толстовка с огромным воротом — лицо можно спрятать. Спрятаться. Хочу спрятаться. Чтоб меня никто не видел! Может, черные очки надеть? Вроде где-то были…

Ну нет у меня сил цокать каблуками сегодня! Устала я. Но! Несмотря на это — порву как Тузик грелку любого, кто попытается мне помешать попасть на работу! Хватит.

— Ты злишься, — констатировал догадливый мужчина. — А я — скучаю. Черт, я и знать не знал, что можно так скучать. Хорошо бы, конечно, к тебе заехать и… — в голосе появились мечтательные нотки, — поговорить, но…

Кирилл задумался. Я стала закипать. Скажите пожалуйста! Разговор двух влюбленных с утра пораньше. Ну просто… ми-ми-ми!

— Слушай, я в командировку. Тут все один к одному.

Тяжелый вздох.

О! Как жалко героев бизнеса, которые, не щадя живота своего…

— Ида… ты молчишь… Слушай. Прости меня за то, что убрал охрану. Нельзя было допустить, чтобы они сцепились с журналистами. Это никому бы не пошло на пользу.

Я захлопнула дверь и стала спускаться, удивляясь, зачем я все это слушаю. И он даже не задал мне вопрос: что я решила…

— Мой руководитель по связям с общественностью несколько… превысил свои полномочия, не разобравшись в ситуации. Сейчас он раскаивается. И…

Я вдруг поняла, что если услышу: "Будет разумно все-таки сходить на ток-шоу" — поеду к нему. Пробьюсь через охрану. И убью. Порву на кучку маленьких, мерзких Кириллов Галицких!

Почему-то представились мопсики. Как Зяма. В строгих костюмчиках, галстучках, с дорогими часами на лапе. Бегут, хрипят, поскуливают…

— Я объяснил, что ни о каких ток-шоу речи быть не может. Мы не будем устраивать весь этот балаган.

Шлеп! Шлеп! Шлеп…

Мопсики, один за другим, лопались как мыльные пузыри, растворяясь в воздухе запахом моря…

Я выдохнула с облегчением.

— Прости, что все так получилось. Я… виноват. Я потерял голову и не просчитал ситуацию. Все свалилось так внезапно… Я и не думал, что так бывает. И… Просто был счастлив. Понимаешь, счастлив. И буду! С тобой.

Я представила, как он упрямо сжимает губы в тонкую, решительную ниточку.

— Кирилл…

— Ида. Я понимаю, что такие вещи не говорят ни на бегу, ни, тем более, по телефону. Но…

Голос изменился, он ответил кому-то холодным тоном большого бизнесмена, эдакого хозяина тайги:

— Через пять минут.

Я вслушивалась, как ему что-то растолковывают: "Нельзя заставлять ждать…"

— Минуту… — рыкнул он.

— Тебя ждут, — тихо сказала я ему.

— Ида. Мне не нравится твой голос.

— Кирилл. Ты исчез на сутки, ничего толком не объяснив. Выставил мне какие-то непонятные условия…

Я слышала где-то там, далеко, страдальческий вопль: "Кирилл Андреевич!", но остановиться не могла.

Я тоже человек!

— И ты, найдя минутку позвонить, даже не спросил меня о том, какое решение я приняла! — злобно рванула на себя дверь подъезда и вышла на улицу.

— Ида. Какое решение?

— Ты…

И тут я увидела свой алый Купер…

— Ида… Прости. Позвоню позже. Просто сейчас… некогда…

"Устраивать истерику" — услышала я его мысли.

Хорошо, что он успел отбить звонок. Потому что спустя секунду… вот это да…

Я оббежала вокруг машинки.

Колеса пробиты. На капоте нацарапано "СУКА!"

Ноги перестали меня держать. Я уселась на асфальт. И заплакала.

Такси заглохло, стоило мне в него сесть. Потом лифт трясся, как припадочный, изображая пляски святого Витта. Закралась мысль о том, что сейчас все кааааак…

И все закончится.

Двери с дребезжанием отворились, и я метнулась наружу, судорожно хватая воздух. Вот уж не думала, что такая трусиха. Это все стресс. Кирилл. Купер. Мопс Зяма.

Вот дался мне, честное слово, этот мопс!

Работа! Работа! Любимая работаааа! Царство гармонии, покоя и самопознания.

Оммммм…

Я добралась. Слышите? Добралась до центра! Никто и ничто не смогли меня остановить. Отвлечь — да. Задержать — еще как! Но не остановить!

Полдня я прождала эвакуатор, ДПС и участкового. Последний обошел вокруг покореженного мистера Купера и с надеждой спросил:

— А может, не было состава преступления?

— Как это? — вытаращилась я на него.

— Ну, птички… Ветер… Белки с енотами. Тут недавно на помойке видели енота.

— Может, бобры? — я нахмурилась.

— Какие?

— Злые, невоспитанные, владеющие письменной речью бобры. Знающие, как писать слово «сука»!

Тяжелый вздох.

— Бобры это… Не знаю. Не думаю. Но… может, оно само?

— В смысле?

— Ну….

— Машина сама на себе написала?

Тут глаза у сотрудника правоохранительных органов блеснули такой надеждой, что… я поняла — рот открывать не надо, чтобы не подкинуть ненароком идею, каким образом меня можно отшить, только бы не дать справку в страховую. Ну уж нет, господа. Невыйдет! Ремонтировать купер за свой счет я не буду! Из принципа не буду.

— Тогда это возвращает нас к мысли, — все-таки не удержала я рот на замке, — что умеют писать не только бобры. Но и моя машина.

— Вы же понимаете, что мы никого не найдем.

— Ну, камеры на доме есть, — не стала радовать его я. — Так что…

Да. Это было жестоко, понимаю. Но… Мне тоже, знаете ли, не сладко. У участкового свои трудовые будни, у меня — свои. Ничего личного. Только бизнес.

Пережив несколько длительных, неприятных, но очень познавательных бесед в полиции, страховой, а также сбор документов, я, наконец, приехала на работу. На любимую, между прочим, работу!

Стоило мне пересечь порог — замигал свет. Телевизор, на котором крутилось что-то с моим участием, щелкнул и… погас. И, судя по ругательству, которое не смогла проглотить наша администратор, компьютер тоже… Сломался.

— Ида Викторовна! — Ирочка в священном ужасе уставилась на «черный экран смерти». — Это… Это…Что это?

Ирочкин шепот утонул в темноте. Лампочки помигали-помигали, и потухли окончательно.

Что я там говорила про апокалипсис, когда увидела тетю Фаю, что лучше бы он? Вот — пожалуйста! Получите, распишитесь! Хорошо хоть мопса нет. Вот опять… Дался мне этот пес, прости Господи!

— Все нормально, Ира. Сейчас что-нибудь придумаем.

Я очень старалась говорить бодро, но голос почему-то дрожал. Тихо. Темно. Надо… Надо что-то делать.

Что?

В темноте загорелись, мерцая, несколько квадратиков и медленно поплыли в воздухе. Может, я умерла? А это… Это… Ангелы? Точно… Ангелы…

— Анна Александровна! У меня есть свечи! Я как раз купила по дороге для интерьера себе… Сейчас…

— Ирочка, у нас есть спички?

— Спички? Эвелина Андреевна, откуда?

— У меня есть. Купила маме.

— Анна Александровна, спасительница вы наша!

Свет. Свет от свечи осветил встревоженные лица моих инструкторов. А я… Я медленно стала соображать, что светящиеся квадратики — это были их телефоны. Видимо, во всем бизнес-центре какая-то авария, и вот…

Что-то щелкнуло, и нас всех ослепило. Включился и забубнил телевизор, зажужжал комп, а из залов с трех сторон высыпали испуганные клиентки.

— Ида Викторовна… — Анна Александровна, первый мой нанятый инструктор, с которой мы съели не один пуд соли, уж поверьте, внимательно посмотрела на меня. — Вам надо в отпуск!

Коллектив дружно закивал. Девочки знали меня очень хорошо.

— Я, как врач, — раздался голос у меня за спиной. — Согласна. Тоже рекомендовала бы вам отдых.

Я медленно развернулась и поняла, что говорит одна из клиенток. Дожила. За спиной у нее столпились все, кто к нам ходил в этот час. Женщины смотрели с сочувствием.

— Надо внутреннюю энергию от негатива освободить, — подняла палец вверх Эвелина Андреевна.

Я кивнула. С Эвелиной Андреевной кто ж спорит? Она из нас всех самая… так скажем, идейная.

— Ида Викторовна, а ведь правда! Вы когда в последний раз в отпуске были? — включилась Ирочка.

— Я? Я не могу. У нас же инструктора не хватает! Аттестацию надо проводить. В Ростов съездить. И…

— В отпуск! — постановили дамы хором.

— Но… Я… не планировала.

— По горячим путевкам дешевле! — толпа клиенток решительно сделала шаг в мою сторону.

У меня в руках оказался чей-то телефон.

— Выбирайте, — кивнула еще одна дама. — Я распоряжусь — девочки сделают скидку. А то вы, действительно, сами на себя не похожи!

Я, не глядя, ткнула пальцем.

— Остров Пхукет. Тай.

Вздохнула. Тайланд так Тайланд… Какая, собственно, разница?

— Давайте. Только чтоб гостиница… ну… поприличнее.

— Обижаете! Сделаем в лучшем виде! Отправим вас…

— Куда отправим? Ида?! — раздался от входной двери возмущенный голос Левочки.

Женщины, словно по команде, перевели на несчастного заинтересованные взгляды.

Лева зарделся, надулся, запыхтел, и стал похож на моп…

Так, стоп! Хватит! Не думать о белой обезьяне. Обезьяне-Зяме…

— Лева? — я схватила его за локоть и отвела в сторону. — Лева, что ты здесь делаешь? Опять тетя Фая? Попросила прийти?

— При чем тут моя мама? Я заниматься пришел! Я… обещал, Ида! — гордо объявил защитник кактусов и фанат программного обеспечения. — И деньги принес.

И даже голос не дрогнул. Ну… почти! Боже ж мой! Такое таки бывает?!

— Лева, — расчувствовалась я. — У тебя скидка! Десять процентов!

Любопытно, но как только я решилась, все как-то нормализовалось. Ушли тревоги, неуверенность, внутренний раздрай и ощущение, что вокруг — перекладины огромного колеса, а я — белка. Рыжая белка с пушистым хвостом. Бегу, кручусь, верчусь! Быстрее, быстрее, быстрее! А вокруг все мелькает, мельтешит, и… мутит уже.

Нет — нет, вы не подумайте, я люблю свою работу. Правда — люблю. Это не только мой хлеб. Это мой драйв, кайф, и все, что можно еще представить на эту тему! Я готова сутками вкалывать, потому что получаю столько удовольствия, осознавая, что для кого-то мой центр — место отдохновения. Отдых. Здоровье. Стиль жизни. Возможность привести себя в порядок, зарядиться позитивом в разные, часто не простые периоды жизни. Например — развелся. Вышел на пенсию. Или ждешь ребенка. А может — одиноко, или… или просто не по себе.

Разве не здорово, что именно ты можешь кому-то помочь?!

Подумала о Леве. Сейчас подтянем мышечный корсет, сбросим лишние килограммы, и, собственно, посмотрим, что можно сделать с его личной жизнью. Неплохой он человек…

И тут я вспомнила, что…

Мамочка…

Я ЕДУ В ОТПУСК!

До самолета — шесть часов, ничего не собрано, ничего не запланировано! Еду на другой конец света, в дикую дичь! Тай. Никогда туда не стремилась. Как-то… душа не лежала. Собственно последние несколько лет она никуда не лежала, душа-то! Все дела, дела… Это ж сколько я в отпуске не была? Ох… Лучше не считать.

Так что… К черту все! Вперед!

Первое что нужно сделать — купить купальник, наверное. И…что-то, наверное, еще? Лекарства? Или… Ох! Давно я никуда не собиралась. Нервничаю. Так что… Начну-ка я, пожалуй, с кофе!

И снова такси. Приеду из отпуска — заберу любимого купера из ремонта, и мы, надеюсь, уже не расстанемся. Должен же быть в моей жизни мужчина! Хотя бы вот такой…

Настроение испортилось. Вдруг… такая усталость навалилась. Ничего не хочу. Никуда не хочу…

Так, Ида — давай, собирай себя в кучу! Вон кафе. Иди — пей кофе! Так… Сладкое нужно обязательно. С другой стороны — сейчас идти купальник покупать. Значит — что-то легкое…

— Что для вас? Уже выбрали? — молодой мальчик улыбался.

Не противно улыбался. Искренне. Не потому, что должен, а просто так. Я улыбнулась в ответ.

— Пожалуйста, «Паннакоту» с двойной порцией ягод и американо. Покрепче.

— Хорошо, заказ принял, ждите! Постараюсь побыстрей. «Паннакота», ягодный топпинг дабл, один американо, тоже дабл, чтоб был покрепче. Все верно?

— Да, спасибо.

Ох ты ж… Такое бывает? Не пристает с рекламными акциями, все понял, все записал, еще и обещал быстрее, что, собственно, вполне себе актуально в моем случае. Чудеса.

Я вздохнула. Столько всего надо сделать… А времени… В обрез! Сейчас за покупками, не забыть бы чего, потом домой, собраться, вызвать такси…

И вдруг…

Когда-нибудь видели мультик, где у главного героя на одном плече — чертик с советами появляется, а на другом — ангел? Ну, типа темная и светлая сторона сомневающейся личности? Я стала думать, как бы они выглядели в моем случае…

Мммммм…. Однозначно женского рода. Почему, кстати? Интересно…

Такие… Мини-версии Николь Кидман. Нравится она мне. Ангел — в кружевном белоснежном бикини, с крылышками, само собой, чертовка — в ало-черной лайкре. А-ля садо-мазо…

Ну, что? Представили? Тогда… Барабанная дробь, занавес — поехали!

Ангел: Ида! Ты сто лет нигде не была! Тебе собираться надо! Документы проверить, аптечку собрать. Мама!

Ида: Ой… и правда, — прижала я ладони к щекам… Мама! Я ж ей не позвонила…

Ангел: Ты родителей предупредила?! А? Они же будут волноваться! А ноутбук? Как с Васькой будешь связываться?

Ида: Точно… Васька…

Ангел: А Даша? И не стыдно тебе? Вот если бы кто-нибудь внезапно уехал, а тебя бы не предупредил? Приятно тебе было бы? И вообще… Какое пирожное?! И времени нет, и диета у тебя!

Чертовка: Ой, да ладно! Диета, фигура… Ты в порядке, детка! Более чем! Так что расслабиться не помешает! Может, чего покрепче возьмешь, а? Стресс снять?

Ида: И правда. Может…

Ангел: Ну, куда?! Куда алкоголь-то? Сейчас как развезет на стрессе-то! Забудешь что-нибудь, в самолет пьяную не пустят!

Ида: Да. Нет… Лучше не надо.

Чертовка: Ну, как знаешь… Не беуду настаивать, конечно, хотя ты ппрекрасно знаешь, что на стрессе алкоголь не биерет. Но сейчас не об этом… Ида! Зачем тпебе ехать домой? А? Деньги есть? Есть. Документы с собой? С собой. Ты летишь на десять дней, много ли тебе надо? Пара купальников, шортики, шлепки, чемоданчик купила — и вперед! Ты деньги зарабатываешь зачем? Правильно, чтобы получать от них удовольствие — вот и получай! Расслабься! У тебя — вагон времени! Ноутбук, Вася, мама… Можешь ты хоть раз расслабиться? Уехать от всех? Исчезнуть? Ты это заслужила, куколка!

Вот… чем дольше слушаю, тем шире улыбаюсь. А действительно, зачем тащиться домой? Сейчас все и куплю. И времени, получается, вагон. Отлично! Где мой кофе?

Чертовка: Я бы на твоем месте все же взяла бы что-нибудь покрепче…

Ангел: Ида, не надо. Это лишнее!

Ида: Не буду. Это, и правда, лишнее…

Чертовка: Пойдешь за покупками — удели особое внимание нижнему белью… Я бы еще советовала зайти в секс-шоп…

Ангел: Она едет в отпуск! Вот зачем ей это?!

Чертовка: Слушай, святоша! Заткнись, а?

Ангел: А ты… Ты….

Ида: Стоп! Хватит! У меня сейчас голова лопнет!

— Простите… Хотите отказаться от заказа?! Унести? — официант, что принес заказ, посмотрел на меня… странно.

Я вздохнула. Он прав, между прочим…

— Нет-нет, все в порядке. Это я не вам.

Мальчишка красноречиво обвел глазами пустой столик, намекая, что разговаривать мне тут не с кем. Так… Мальчик… Принес? Молодец. Иди отсюда! Поживешь с мое, тогда и поговорим…

Парень оказался все-таки смышленым. Понял мой взгляд и исчез.

После крепкого кофе с десертом стало легче. Намного. Не поеду домой собираться! Куплю купальник, шлепки, и…

И готово!

Купила! Пару ярких, откровенных довольно купальников. Один — неоново- розовый, как детские мечты! Жвачка, мороженое, розовый пони… Второй — черно-изумрудный, с вставками из блестящей ткани. Как змеиная кожа — немного агрессивно, но очень сексуально! И шляпку. И сарафанчик с шортами. И тенниски. Ох, сколько пакетов… Пора искать чемодан!

Шурша обновками, ввалилась в отдел, торгующий сумками. Походила между рядами. Продавщиц было двое, и они о чем-то мило щебетали между собой. Ну и хорошо. Никто не пристает, ничего не предлагает — красота! Так… Что тут у нас? Вот этот симпатичный. Клетчатый. Зелененький. Нет, слишком большой. А вот розовый! Ну нет… Это уже слишком, хватит мне купальника. О…

Я застыла перед небольшим чемоданчиком. Как раз таким по размеру, как мне был нужен. Белый, с какими-то иероглифами.

— Вам подсказать? — ко мне, наконец, подошли.

Надо же… Очнулись.

— Это… Это на каком языке? На японском или на китайском?

— А…я… Минуточку, пожалуйста. Сейчас уточню. Кстати, обратите внимание — тридцать пять процентов скидочка на него!

— С ним… Что-то не так?

— Нет, что вы! Все в порядке. Просто его никто не берет. Наверное, потому что белый и люди думают — маркий. Но он очень качественный! И очень удобный внутри. Вот, посмотрите!

Чемоданчик оказался просто чудо. С набором косметичек, карманом для фена.

— Я его беру.

— Сейчас я уточню, на каком языке надпись…

— Нет. Не нужно. Я…сама разберусь. Потом… Если, конечно, захочу…

— Пройдемте на кассу, — пролепетала девушка, вытаращив на меня удивленные глаза.

Что-то ты, Ида, сегодня всех как-то пугаешь. Официантов, продавцов. Ладно. Тебе сегодня можно. Наверное…

Черт!

Время!

Времени осталось — прыгнуть в такси, и я взмолилась Вселенной о помощи: пожалуйста-пожалуйста-пожалуйстааааа!!! Я ведь хорошая девочка, временами, конечно, но у меня никогда не было подарков от Деда Мороза!

В детстве родители не считали нужным забивать мне голову всякой чушью, а потом я все покупала себе сама. Но вот сегодня я хочу подарок. Успеть!

Я подлетела к стойке регистрации, и только когда оформила билет и успела сдать багаж, (Да! Ессссс! Урааааа! УСПЕЛАААА!) — выдохнула с облегчением.

И поняла, что так и не позвонила маме.

«Мама, — быстро набрала сообщение, — со мной все хорошо. Уезжаю в отпуск. Случайно получилось, не предупредила, прости! С меня фотки».

Скрестила пальцы на удачу — главное, чтоб все прошло мирно, без тревог и паники.

"Одна?"

И столько любопытства в этом слове…

Рассмеялась.

"Одна".

"Отдохни хорошенько".

Фух!

Все!

МОРЕ! Я ЛЕЧУ К ТЕБЕ!

Глава одиннадцатая. Морееееее, ты слышишь, морееееееее

Море… Мо-ре! Моооорееееее…!

Оно… Оно живое! Дышит. Шепчет. Там, в глубине, живут акулы. Злые и страшные. Киты. Большие-большие. Добрые, улыбчивые дельфины. Скаты, мурены, рыбы всех возможных размеров, форм и цветов, кораллы, медузы, морские коньки… кто там еще? Да мало ли, кто? Может, там живут русалки. Я как-то видела передачу, там их факт существования практически доказан. Увидеть русалку! А в другой передаче рассказывали, что в морских пещерах прячутся драконы. Морские драконы. А еще есть морские звезды!

Вот об этом, пожалуй, не будем. О звездах как раз хочется забыть.

Море переливалось, искрило, будто дно выложено драгоценными камнями. Бирюза прямо на глазах превращалась в сияющий лазурит; секунда — и все вокруг сверкает изумрудом, на который просто больно смотреть. Но стоит отвлечься, моргнуть — и вот уже глубокая, пронзительная синева волны спорит с небом!

Я сидела на белоснежном песке, не в силах отвести взгляд.

Москва. Встреча с Кириллом. Проблемы последних дней. Работа. Все исчезало. Растворилось в этой прекрасной, огромной — до самого горизонта — соленой луже абсолютного счастья!

Море. Небо. Белый песок. Пахнущий йодом воздух. Еле уловимый ветерок от набегающих волн.

Шшшшшшшшшшшшш…

Шшшшшшшш….

Шшшш….

Тихо-тихо, острожно-осторожно, как кошка в выбранный дом тепло и покой забирались в сердце. Обнимая, лаская, обволакивая…

Шшшшшшшшшшшш…

Шшшшшшшшш…

Шшшшш…

Я улыбнулась. Поднялась. Поклонилась морю, и небу:

— Спасибо…

И, стараясь не расплескать подаренное чувство щенячьего восторга, отправилась к себе в бунгало. Босые ноги утопают в песке. Удивительные ощущения!

Романтика — это хорошо, но сгореть на солнце не хотелось. Все-таки я не была на море несколько лет. Надо же… Вечно пожимала плечами, слушая рассказы вернувшихся с отпуска знакомых. Потому что саму как-то… Не тянуло. Работа, работа, работа…

А ведь именно я часами на занятиях разглагольствую о пользе отдыха, перемене места, здорового, полноценного сна… О! Я знаю столько полезных, правильных вещей! Как же так получилось, что о себе забыла совсем? Других учу, а сама? Стыдно, Ида!

Надо кремом спину намазать, чтобы не сгореть. У меня грандиозные планы на эти десять дней, в которые категорически не входят температура, озноб, или боль.

Мне — хорошо! Море просто очаровало, как, впрочем, и маленькое, уютное бунгало. Темные стены, белая мебель. И никого! Даже небольшой бассейн — только мой!

Рай.

Я прилетела к вечеру, плюс смена часовых поясов. Пока добиралась до гостиницы из аэропорта. В результате — проспала почти сутки. А потом… Потом я вышла к морю.

И пропала.

Я, конечно, не обольщалась. Еще сутки — и наверняка, куда-нибудь сорвусь! На рынок, за подарками, посмотреть что-нибудь и вообще найти приключений на тощую задницу. Слишком я неугомонная. Может, поэтому эти первые, восторженные минуты покоя так важны. Так дороги. Они не забудутся никогда. Останутся в сердце.

Идеальное место для идеального отдыха! Никого. Обслуживающий персонал, правда, с излишне вымученными показными улыбками, но мне-то что?

Фрукты. Морепродукты.

Все, что нужно для полного счастья!

Фотки полетели маме, Даше и Василисе. Море. Бунгало на фоне глянцево-журнально-яркого неба. Я в изумрудно-черном купальнике. Все-таки он очень удачный! Так фигуру выгодно подчеркивает… Может, выложить красоту в инстаграмм? Друзей порадовать… кого-нибудь позлить…

Так. Руку вытянуть, попу отклячить, Улыыыбаааемсссяяяя…. Прогибаемся…. Мышцы спины не жалееемммм, мммм…. аааа…. зря что ли йогой занимаемссссяяяяяя…..

— Есть! Готово!

Так… Что там получилось? Так… Нет. Тут холмик над трусами, тут лицо не очень, тут тоже… О! Вот это классно! И вот тут. Вот! И эта! А эта — просто огонь….

Так. Сейчас… Цвет кожи подправим, как будто я уже загорела, реснички подлиннее… ЗВЕЗДА!

Надо же… Уже и «звездные» мысли неприятных воспоминаний не навевают. Отдых — великое дело! Дня еще полного не отдыхаю, а какой результат!

А? То ли еще будет!

Я — добрая. Позитивная. Отдыхающая и практически познавшая дзен, но… лицо Кирилла…

Почти нирвана!

Представила, как он увидит меня в изумрудно-черном купальнике. И в нем напряжется все, что в состоянии напрячься.

— Еессссссссс!

К вечеру стало слишком тихо, и я, вооруженная сведениями из интернета, отправилась к людям. Меня заинтересовал морской рынок.

Может, взять в аренду скутер? И да здравствует активный отдых! Наплаваюсь, кожа подтянется, вода лишняя уйдет, и….

Да!

И через пару дней такую фотку в розовом купальнике сделаю, все с ума сойдут! Все. Ну… И он, наверное, тоже…

В общем, я поняла, что Ева из меня не получилась бы. Тишина, безмятежность, море, пальмы, белый песок. Зверушки там всякие. Обнаженный Адам рядом рассекает. Ни забот, ни хлопот, ни работы, ни дедлайнов.

Фу. Скука! Змея бы точно не дождалась — сбежала до грехопадения.

В этом пятизвездочном райском отеле все так старательно улыбались, что это уже начинало действовать на нервы и вызывать паранойю. У нас ведь как… Если все улыбаются, провожая тебя взглядом — значит «что-то знают, чего не знаю я». Вопрос — что? Я устала проверять — все ли в порядке с лицом или одеждой, устала всех во всем подозревать. Хватит! Это все от безделья.

Вдруг захотелось привезти сюда моих девочек из центра. Интересно, получится набрать группу? А поставить на поток? А?…

Так, Ида! СТОП!

Полный релакс. Отдых, Ида. Отдых, тебе говорят!

Еще семь дней, почти восемь. Не думать о белой обезьяне. Если белая обезьяна — это Кирилл, то работа — это что?

Ну вот. Запуталась… Все! Переходим на активный отдых! А то мысли всякие в голове…

Уселась в холле, стала просматривать предлагаемые отелем экскурсии. Обнаружила сногсшибательную фотку с подписью на английском: "Остров Джеймса Бонда". Рассмеялась. И записалась на следующий день. Татушку, конечно, набивать не буду, хотя… Если временную, хной — почему нет? Решено — отдамся местным умельцам, пусть рисуют. А сейчас — на рынок!

Вышла к такси.

Стоило нам отъехать от чинного и респектабельного отеля — жизнь заиграла новыми красками! Вокруг был… Хаос. Безумный, разноцветный, шумный! В Москве, конечно, тоже много народу, но там каждый несется по своим делам в определенном направлении, а тут…

Скутеры, велосипедисты с колясками для пассажиров позади, машины, пешеходы. Узкие улицы, зажатые с двух сторон магазинчиками с ярким, бьющим по глазам товаром. Все мельтешит, бежит, сверкает! На лицах отдыхающий — эйфория, в быстро стреляющих во все стороны глазах местных — алчный блеск.

И все… улыбаются. В целом — милая картина, но какая-то не однозначная временами.

Таксист что-то рассказывал, не замолкая ни на минуту. Я кивала и улыбалась не потому, что понимала, что он мне говорит, а потому что уже попала под эту магию наивно-восторженного идиотизма.

Попала и пропала… Ну и пусть!

Я расплатилась, вышла и окунулась в духоту. Походила немного среди сувениров, поняла, что, во-первых, совершенно не понимаю, что к чему, а во-вторых хочу есть.

Господа, разрешите вам представить мой рай — рынок с морепродуктами! О! Вот где оторвусь так оторвусь! Удивительно, но рыбой не пахло. Хотя вокруг ее — видимо-невидимо. Нестерпимо захотелось ткнуть в какую-нибудь пальцем. Попросить, чтобы мне ее приготовили! Как в передачах, рекламирующих всякие там путешествия. Путешествую я или где?

Я шла по рядам. Глаза просто разбегались! Пыталась понять, чего же я хочу больше…

— Аааааа! — дикий крик на мгновение перекрыл толпу.

— Они живые, Петь! Петька! Мамааааааа!

Ну, надо же… Русский! Родной, великий и могучий!

Улыбнулась и поспешила посмотреть, что же там случилось с моими соотечественниками.

Девчонка и парень. Молодые. Оба в священном ужасе уставились на поднос с толстыми, бело-розовыми извивающимися… Тьфу! Да ну… Да ладно! Только спустя несколько мгновений сообразила, что это — мои любимые креветки!

Жуть просто.

Клянусь, я чуть не завизжала, как эта девчонка.

— Слушай, скажи ей, — возмутился парень, делая маленький, но уверенный шажочек назад. — Может, у нее есть нормальные? Без этих… извивательств!

Девчонка застрекотала. Да так бойко! Восхищаюсь теми, кто умудряется учить иностранные языке. Да еще и что-то вот эдакое, донельзя экзотичное для нашего слуха! Вот Кирилл тоже…

Черт… Опять. Не думать о белой обезьяне…

Чтобы отвлечься, сосредоточилась на происходящих здесь и сейчас событиях. На хозяйку креветок речь девушки произвела странное впечатление. Она рассерженно замахала руками и стала что-то кричать. Очень, надо отметить, эмоционально. Обидели ее, что ли?

Девушка рассмеялась.

— Что? — недовольно спросил Петя.

— Она говорит, что дохлых креветок у нее нет. Ну, чтобы не шевелились. У нее приличный магазин — она плохим товаром не торгует…

— А мы это едим…

Я не выдержала — расхохоталась. Ребята развернулись ко мне.

— Вы из России?! — они так искренне обрадовались, что тут же покорили мое сердце.

Вот это — по-нашему. По-бразильски. Смешно — смеемся, рады — визжим. А то эти их отрепетированные улыбки…

— Добрый день! Меня Ида зовут.

— Наташа, — представилась девушка.

— Петр, — улыбнулся парень.

— Очень приятно. А вы бы могли попросить, чтобы нам приготовили эти креветки? Я вот тоже предпочитаю их не шевелящимися. Ну, и рыбки какой-нибудь. Поужинаем вместе. Не против?

Не прошло и получаса, как мы сидели на открытой уютной терассе, тут же, у магазина. Вкусно каааак! Не передать просто! Как креветки шевелились, уже никто не вспоминал.

— Ида, хотите увидеть чудесный закат? — предложила девушка.

— Конечно, — улыбнулась я. — Вы тут, должно быть, лучше моего разбираетесь, где что?

— Мы тут всего несколько дней. Я работаю в Сингапуре.

— Проводите отпуск?

— Нет, в отпуск я как раз летаю в Россию. Я, кстати, кайтсерфингом занимаюсь. Могу порекомендовать отличного тренера. Хотите?



Глава двенадцатая. Ветер в руках



Утро.

Здравствуй, утро!

Здравствуй, остров!

Здравствуй, море!

Я поплавала. Сделала базовый комплекс упражнений.

На пустынном пляже, под еле слышный шепот волн. Есть в этом что-то… Истинное. Органичное. Дышит море. Дышу я. Песок струится под ногами. Только одна мысль: я — есть. Я есть здесь и сейчас и я — часть этого прекрасного, райского места. В каждой песчинке. В каждой капле соленой, изумрудной воды. В каждом лучике солнца…

Ну, вот. Все.

Завтрак — и начинается новый день! Еще один день моего отпуска. Первое, что сделала — отменила визит на остров Бонда. К черту! И Джеймса, и девушку с осьминожкой на бедре. Сегодня будет чем заняться и без них. Другие планы.

"Вы же хотите научиться держать в руках ветер?" — вспомнились вчерашние слова Наташи.

Хочу! Я хочу держать в руках ветер. Хочу быть свободной, как ветер! И вообще. У меня неплохая физическая подготовка. Зачем еще все эти годы здорового образа жизни, ограничений и дисциплины, как ни для того, чтобы получать удовольствие? Пускай поработают на меня. Пойду блистать! А что? Фигура, растяжка, выносливость, координация — все, что нужно для первого занятия кайтсерфингом с инструктором. По совету друзей.

Почему нет? Мне нужны новые эмоции, впечатления. Так быстрее приду в себя. Будет что вспомнить. И вообще — что я себя-то уговариваю?! Будто…оправдываюсь перед собой, честное слово. Никогда. Никогда со мной такого не было. Ерунда какая-то. Наверное, просто усталость.

Итак. Купальник, полотенце, крем… Все. Я готова. Вперед!

Вскоре я добралась до нужного места. Маленький, уютный пляж. Рядом — небольшие домики, выкрашенные белой и голубой краской. Там, видимо, хранили инвентарь, необходимый для занятий.

Солнце уже поднялось. Вода… Изумрудная! Господи, когда же я привыкну к тому, что прямо передо мной, наяву — картинки из глянцевых журналов? Море. Небо. Солнце. Белый песок. Ощущение какой-то постоянной, не проходящей нереальности. Я ведь только приехала, а все внутри уже старается законсервировать в памяти каждое мгновение. Еще не уезжаю, а уже готовлюсь к тому, что буду долго-долго об этом вспоминать.

Удивительно… У вас было такое?

Сделала глубокий вдох. Немного постояла с закрытыми глазами, подставив солнцу лицо. А потом открыла, и…

Ух ты!

В синем небе летел алый змей! Алый-алый! В синем-синем небе! Он танцевал, подпрыгивая на ветру, а под ним, ловко балансируя на доске, к берегу несся мужчина. Загорелый. Красивый. В общем — не поехала на остров Джеймса Бонда и ладно. Тут, в общем-то, не хуже кадры есть…

— Это Слава! — закричала вместо приветствия Наташа, увидев меня.

Петр ничего не сказал, но был явно не доволен.

— Смотри! Это наш тренер!

— Ну да… Гуру, — хмыкнул парень.

Я улыбнулась. Магия полета на доске по волнам очаровала меня так же, как и Наташу. И дело тут вовсе не в темноволосом загорелом красавчике с веселыми глазами! Вовсе не в нем! Дело в том, что он… Он парил над морем! Он и правда держал в руках ветер! Он играл с волнами в догонялки! А там, под розоватым маревом невесомой тени, что отбрасывал на изумрудные брызги алый змей, его манила иная, волшебная реальность!

Кто знает, что там? Целуют русалки? Смеются дельфины?

— Привет! — жизнерадостный, слегка хрипловатый голос вернул меня на землю.

Конечно, на райскую землю волшебного острова Пукхет, но все равно — на землю. Потому что в мыслях я уже неслась по волнам.

Мда… Так выходила из воды Афродита, честное слово! Соленые капли лениво скользили по загорелому, мускулистому телу, с сожалением понимая, что еще мгновение — и безжалостное солнце уничтожит и их, и поцелуи, что они дарят этому прекрасному юноше, пока еще есть такая возможность…

— Привет, Слава! Знакомься — это Ида. Тоже решила попробовать. Ида — инструктор по йоге!

Наташа стрекотала у меня над ухом, а я любовалась. Парню, судя по довольной улыбке на по-детски пухлых губах, это нравилось.

— Здравствуй, Ида. Решила приобщиться?

— Было бы любопытно, — кивнула.

— Хочешь, попробуем прямо сейчас? Вместе со мной.

Он подтянул к себе стропы — и воздушный змей, устало поникший на волнах, ожил и задрожал в предвкушении.

— Да! Хочу! — выпалила я прежде, чем сообразила, что делаю.

В следующее мгновение я уже стояла на доске вместе с этим… оружием массового поражения женских сердец.

— Твоя задача — подстроиться под меня… Как в сексе, — выдохнули мне в ухо.

— Хорошо. Я поняла.

Он что, серьезно надеялся меня смутить, упомянув ой-ёёё-й что? Кошмар! Девочка Ида знает, что это такое…! Мальчик! Если ты думаешь, что…

— Отлично. Тогда… Вперед!

Я бы кричала! Я бы сорвала горло ликующим криком, выражая свой восторг! Если бы… Если бы у меня хватило на это сил!

Это было… восхитительно! И в то же время — жутко. Страшно, до трясучки! Но вместе с тем…

Я… я… Я — лечу! И — да! Я держу его! Держу в руках ветер…

* * *

— А ты крута, — парень подал руку, чтобы помочь мне выбраться на берег, хотя в этом совершенно не было никакой необходимости. — С координацией у тебя все окей, так что, думаю, с доской и кайтом подружишься. Понравилось?

Я кивнула, слишком наполненная восторгом, чтобы говорить. И вообще, зачем? В некоторых случаях слова лишь мешают.

— У меня сейчас будет занятие, — Слава кивнул на Наташу. — Ты подождешь? Я потом тобой займусь.

— Конечно.

— Тут есть кафе.

— Я сумею себя развлечь, не переживай.

— А вечерами ты как развлекаешься? — хрипловатый голосок все-таки своего добился.

Внутри екнуло. Щекам тепло, коленки дрожат… Вот ведь… Эмоции, чтоб их. Ведь все прекрасно понимаешь — а все равно, реагируешь.

Я внимательно посмотрела в серые смеющиеся глаза. Сделала шаг назад. Провела взглядом от кончиков пальцев ног до макушки.

Хорош. И знает это.

Не смущается, но и не впадает в пошлость. Ждет моего решения.

Я рассмеялась.

Вот, получается, отношения, к которым я стремилась. Это было… Волевым решением. Раз и навсегда.

Это как… Как с диетой. В какой-то момент решила, что надоело менять гардероб и бороться с плохим настроением. Я просто питаюсь так и вот так, делаю всегда — это, это и вот это — и у меня больше нет проблем. Все!

Так и после той моей несчастной любви… Классификация мужчин, полезные советы подругам, острый язычок, презрительный взгляд — секс без обязательств. Если повезет — хороший секс. И — все! Больше нет проблем.

С диетой получилось, а с мужчинами…

С мужчинами — нет.

Я сделала шаг назад.

Вздохнула.

Никого не пускать в сердце, подбирая альфа-самцов, заранее неподходящих, чтобы вспыхнуть, очароваться. И… тихо сказав себе "Ида, не парься, нормальных их просто не существует" — идти дальше.

А какой он? Какая я? Обо всем этом не надо пытаться и думать. Это не надо стараться узнавать. Все ведь прекрасно заменит и шуршание сминаемой простыни, и томные вздохи удовольствия…

Я сделала шаг назад.

Почему-то теперь мне стало это неинтересно…

— Ооо!

Я со стоном рухнула на песок, раскинув гудящие от напряжения руки.

Блаженство! В детстве, запуская воздушного змея, я так не уставала. Помню, как бежала вслед за отцом со счастливым визгом. А еще змея можно было просто привязать к рулю велосипеда, не думая о том, что стропы могут запутаться, а ветер из союзника превратиться во врага.

— Думаю, хватит на сегодня, — поднимая меня с песка, проворчал Слава.

Я отряхнулась, отплевалась, и отрицательно помотала головой.

На первом занятии, понятное дело, в воду меня никто не пустил, честь тренеру и хвала. Мне дали кайт — воздушного змея. И я пыталась управиться только с одной из стихий — воздушной.

То получалось, то нет. Стропы путались. А резкий порыв и вовсе опрокинул.

— Мне надо, чтобы получилось, — посмотрела я на тренера. — Я без этого не успокоюсь.

— Ах, какая женщина! — белозубо улыбнулся он.

— Я серьезно.

— Хорошо. Пробуем.

И у меня получилось! Я оставила телефон, попросила сообщить, когда будут занятия, и абсолютно счастливая отправилась в бунгало.

Все тело подрагивало от усталости — кайф! Личный бассейн — метров семь всего, но с морской водой к моим услугам. Поплаваю. Потом — легкая растяжка, зеленый чай и роскошный

закат. Тишина и буйство красок — все, что нужно для счастья!

Из блаженно-позитивного потока мыслей меня вырвало пронзительное «блямканье» скайпа.

— Ну, что еще?

Левончик был несчастлив. Печаль в глазах, поникшие кучеряшки. Похоже, любитель кактусов звонит мне вовсе не потому, что заценил фотки с отпуска.

— Ида!

Несчастный даже руки воздел к небу.

— Что случилось?

— Ида, им всем нужны только деньги. Это… это… просто рекет какой-то…

— Кому?

Я испугалась: смех смехом, но что, если у него реально проблемы с бандитами, а я веселюсь…?

— Женщинам, — трагическим шепотом проговорил Левончик.

— Лев!

Я рявкнула так, что с дерева сорвалась какая-то птица и с пронзительным испуганным воплем улетела в синее небо острова Пхукет.

— Что?

Он обреченно уронил руки.

— Что. У. Тебя. Случилось.

— Я был на свидании.

— И?

Ситуация начала проясняться. Должно быть, дама захотела чаю. А если к этому прилагались пирожное и фужер вина… О, муки! Бедный Лева впал в трагедь!

— Она у меня впрямую спросила, буду ли я содержать ее, когда она будет беременна и в декрете.

Вот, действительно, преступница…

Я хотела съязвить. И вообще сказать что-то резкое, но, увидев несчастные глаза и подрагивающие руки… Промолчала. И задумалась.

— Лев? Она тебе понравилась? — тихо, без издевки спросила я.

Он кивнул.

— Мы оказались… похожи. Представляешь, она нашла для встречи ресторанчик… акционный. Два обеда по цене одного. И это при том, что деньги у нее есть…

— Так она с курсов йоги?

— Она тебе тур подбирала, — кивнул мой новоиспеченный клиент.

— Понятно. Кажется, припоминаю… Вы сходили в ресторан?

— Да.

— А потом она спросила про детей?

— Это было… как гром среди ясного неба. Ида, что мне делать?

Я только головой покачала. Ой, два одиночества. Один из-за колонны подсматривает — не выйдет ли оттуда какой крокодил, другая — сразу в лоб по самому дорогому… Ей еще предложения никто не сделал, она уже беременна и распределяет семейный бюджет. Любопытно.

— Я был не готов к подобному разговору. Она… хочет семью. А я…

— А ты?

— Хочу. Нет. Не знаю.

— Чего ты боишься, Лев? Если тебя не устраивают ее условия, ты можешь сказать ей об этом откровенно.

— Я знаю.

— Так в чем же дело? — я уже стала терять терпение.

— Я… боюсь.

— Чего? Чего ты боишься?! Насильно тебя никто на себе не женит!

— Я…боюсь, что она не перезвонит…

Глава тринадцатая. Сон в руку

Не ужинать — святой закон,

Кому всего дороже легкий сон

А. С. Пушкин

Я не могла уснуть. Странно. После наполненного ветром и радостью дня, думала, что засну здоровым сном младенца раньше, чем голова коснется подушки. Пришла, съела несколько креветок и выпила зеленый чай. Потом — растяжка.

Все правильно. Все по фен-шую. Так чего ж не спится-то? А?!

А потому что мысли… Мысли, мысли…

И где таки Левончик взялся со своими страданиями о любви и смысле жизни?

Э-хехехех…

Мужчины и женщины. Две разные планеты. Два разных мира. С одной стороны. С другой — а как же легенда о том, что когда-то мы были единым целым, и теперь скитаемся по вселенной, ищем свои половинки…

Чем дальше — тем слабее в это верится.

Но раньше-то как-то жили вместе! Долго жили. Пока смерть не разлучит… Раньше как? Будь ты суслик или высокородный кобель — твои шалости на стороне прощались при условии полного пансиона семейства. Благородной, уважаемой фамилии. Принято так было. А кто не согласен — одна дорога — под поезд.

Понятно, что долго так продолжаться не могло и мы, женщины, взбунтовались. Стали зарабатывать сами. А мужчины… Мужчины — что? Как хотели секса, так и хотят, а ответственность за обеспечение семьи теперь величина не постоянная — женщина и сама справляется. Получается — отвоевали право выгнать, когда душа не выдержит, потому что есть на что жить и растить детей.

Все, чего добились…

Эк меня в философию потянуло-то… И как-то я сама на себя не похожа. Я что — замуж хочу? Любить, уважать, бояться мужа своего? Ну, нет! Или… Или все-таки — да? Да нет. Я, как и мужчины, как и все люди на этой Земле хочу невозможного. Прямо противоположного, сказочного, нереального, несбыточного. Того хочу, чего быть никак не может…

Вот мужчины чего хотят? А? Чтоб понимала, жалела, слова поперек не говорила, готовила — ложку проглотишь! Первое, второе, третье и компот! Пирогов напекла, борща наварила, белье накрахмалила, полы намыла, детей помыла, приодела, сопли подтерла. И сама чтоб… Модель! Попка — орех! Грудь — Памела Андерсон нервно курит в сторонке! Ноги — Джулия Робертс дрожит, конкуренции боится — Николь Кидман рыдает от зависти!

Только чтоб все это было при тебе просто так. От природы. Без денег на салоны красоты, массажи, фитнес, спа, сра ну и так далее. Ибо время посвящать надо семье!

Ну и само собой женщина должна быть оборотнем. То есть встает луна и кроткая овечка превращается в тигрицу! Богиню секса! Страстную! Инициативную! Ух! И дети чтоб спали мертвым сном, пока отец семейства плотским утехам предается. Не смели во сне ворочаться и температурить!

Ну, женщины — тоже хороши. Мы хотим доброго. Нежного. Ласкового. Понимающего. Но статусного и способного все решить. Разве бизнесмен, что добился успеха, может быть таким? Он же… Акула!

Красивого — тоже хочется. Ну, ведь хочется! И чтоб только мой. И смотрел только на меня. Чтоб выглядел вкусно, а другие не облизывались. Это как? Это ж так не бывает…

Шелест моря. Мужчина и женщина танцуют на песке. Оба красивы — как… Как боги. И счастливы. Как будто и не жители Земли.

Мужчина и женщина исчезли. На их место прилетел ветер! Свободный, веселый! Поиграл с белоснежными барашками волн и стих. Улегся спать, устав играть с ярко-красными кайтами…

Вздрогнула. Я что — заснула? Наверное… Пора бы уж. А то все мысли, мысли…

Ребенка хочется… Но страшно. Потому что ты ведь понимаешь, что это будет только твой ребенок. Как говорила одна моя знакомая: "Ребенок — это показатель высшего доверия женщины. К самой себе…"

Ладно. С ребенком я как-нибудь разберусь. Со временем. Его не то, чтобы много осталось, но сейчас не это мучает.

Что же меня так задело в речах Льва? Сравнение содержания семьи с рекетом? Или отчаяние, в которое он впал, когда понял, что ему понравилась женщина?

А Кирилл? Он… тоже? В отчаянии?

Я представила мистера Бонда, заламывающего руки к небу:

— За что?! Я просто хотел необременительного секса!

На это я, кажется, заснула.

Море. Шум волн. Кирилл стоит на коленях, обращаясь к богам… Я скользнула по загорелой, сильной спине и полетела дальше.

Я стала ветром! Неслась по волнам — легко, легко, легко! А вместо крыльев у меня был змей, и я чувствовала, что…

Свободна!

— Ида! — недовольный голос за спиной.

Я прекрасно понимаю, кому он принадлежит, но не хочу оборачиваться — и концентрацию потерять можно — и тогда непонятно, чем закончится морское приключение, но ясное дело, ничем хорошим.

Я уже не ветер. Я — Ида. И я лечу! Лечу на доске, управляя кайтом! Видел бы меня сейчас Слава…

— Ида! — раздался мне в спину крик, отчаянный и неистовый. — Ида, стой!

Как хорошо ощущать соленые брызги на лице! Никаких слез, только морская вода!

Ветер крепнет, горизонт теряет безмятежность и привлекательность. Мне вдруг становится страшно. Я не могу остановиться!

Можно попытаться обрезать стропы парашюта. Мне же вчера после первого занятия Слава велел купить нож. И даже показал, где продаются хорошие. Но я… забыла…

— Помоги, — прошептала я кому-то.

Я? Прошу помощи? Я, которая всегда с собственным спасением лучше всего справляюсь сама?

Вдруг нестерпимо захотелось, чтобы меня спасли. Вот просто взяли — и спасли. Прилетели, примчались, явились — и все бы встало на свои места, как по мановению волшебной палочки. Вытащили. Договорились. Обняли. Успокоили. Оплатили. Поцеловали…

Да просто… Просто остановили бы это бесконечное колесо! Сил бежать уже просто нет.

Неужели все надо делать самой: бизнес строить, ребенка растить, проблемы решать? Самой покупать себе чай в кафе — чтобы не обвинили в корысти. Да разве непонятно, что все эти походы с мужчиной в ресторан — всего лишь попытка проверить, будет ли кормить детей. Я еще читала, что цветы на подсознательном уровне женщиной воспринимаются как будущий дом. Какой он будет. Ну, типа веточки принесли. Гнездо вить…

Я летела в открытое море — и злилась. Ветер, который был союзником — и тот предал.

Захотелось бросить стропы, как вдруг меня прижали к себе. Я вдохнула знакомый запах знакомого тела, по которому так соскучилась… Хотя бы во сне можно себе в этом признаться?

— Держу, — прошептал мне на ухо Кирилл.

И я замерла, счастливая.

— Кирилл! — я проснулась от собственного стона.

Никого. Занавеска едва дышит, свежие простыни шуршат. Какое-то все… Тоскливое, что ли? Это все из-за сна.

Кирилл… Все бы отдала, чтобы он был рядом. Пусть иногда.

Никого не хочу. Ничего не хочу! Хочу к нему…

Глава четырнадцатая. Вдруг как в сказке…

Вдруг как в сказке…

Так. Все. Хватит. Ночь прошла, начинается новый день. Отпуск. Остров. Море, солнце и вода! Вчера был волшебный день, сегодня — новая тренировка, а значит, будет еще лучше! Мышцы приятно побаливают. Я загорела. Подтянулась. Надо бы чем-то себя порадовать. Придумала! Розовый купальник померить.

Влезла. Подошла к зеркалу. Класс! Вот только… Как-то не под настроение. Не сегодня. Вздохнула. Переоделась в изумрудно-черный, натянула шорты и пошла на пляж. Встречать рассвет. А что? Мои душевные переживания прекрасного отдыха не отменяют.

"Наверное, это любовь" — подумала я, потянувшись и раскрыв объятия миру. Боли в сердце не было. Я ощутила неожиданное для себя… смирение, что ли.

Завибрировал телефон. Сообщение…

— Что там?

"Тренировка отменяется, ждем непогоду. Завтра утром свяжемся. Слава".

Я пожала плечами. Странно. Какая непогода? Где?

Безмятежный рассвет, прозрачное небо. Чистые, яркие и вместе с тем такие трогательные, нежные краски! Переливы. Переходы. Жаль, что я рисовать не умею. Вот сейчас бы встать у мольберта, в руках — кисть, в душе — вдохновение, и кааак взмахнуть!

Иногда… Иногда так хочется! Петь, танцевать, играть на скрипке! Выплеснуть себя. Хоть в чем-то. Нет, я люблю свою работу. И не считаю себя нереализованной личностью. В общем — не жалуюсь. Но бывает, тебя переполняют эмоции, а возможности ихвыразить — нет. И тогда что-то внутри начинает поскуливать. Тихонько так… Жалобно…

«Думал о тебе, — снова ожил телефон. — Заинтригован. И покорен».

— Ну-ну…

По принципу: "Вы — привлекательны, я — чертовски привлекателен — так чего зря время терять?" А все равно — приятно. Хоть и совершенно не нужно.

Рассмеялась — и бросилась в соленую воду.

Хорошо как! Решено — буду просто плавать. Или поеду на рыбный рынок, пугаться креветками. Или…

Но стоило выйти на берег (счастье, что успела!), как…

Ветер. Песок. Чуть вдалеке — какое-то серое марево, все ближе и ближе. И шум. Такой… крадущийся, неотвратимый шелест, совсем не похожий на ласковый шепот волн! И море… Только что зеркально-гладкое, оно покрылось нервной, тревожной рябью.

Что? Что это?!

Я так испугалась, что предупреждение Славы о надвигающемся шторме вылетело из головы. Я даже не вспомнила! Не связала одно с другим…

Ничего не видно. Кручусь на месте, понимая, что уже не могу точно сказать — где бунгало, а где — море и пальмы? Все тонет в жемчужно-сером водопаде, дождь льет стеной! Я сжалась, чувствуя себя песчинкой, затянутой в бурю.

Злобный, голодный рев. Ледяные брызги обдали спину. Значит, там — море! Я подхватила телефон — и бросилась в сторону — туда, где по моему мнению должно было бы быть бунгало.

— Мамаааа! Мамочка…

Это было жутко. Страшно! Хотелось сбежать, спрятаться, укрыться. Но в то же время это было волшебно! Я замерла под проливным дождем, словно меня околдовали.

Буйство серого цвета! Стихийная магия. Величественный занавес из тысячи переливающихся капель как будто готовил к самому главному — основному действию спектакля. Сердце заколотилось в предчувствии чего-то важного, судьбоносного, тело пронзила дрожь — сейчас, именно сейчас, должно произойти что-то чудесное, удивительное, нереальное!

Когда из-за стены дождя мне навстречу шагнул насквозь промокший Кирилл, я даже не удивилась. Просто бросилась к нему с радостным визгом!

К черту! К черту все! Я хочу жить, чувствовать, любить, плакать от счастья только потому, что он — здесь, рядом! Чувствовать его губы там, где по телу только что текли крупные капли дождя, касаться его кожи, срывая прилипшую к знакомому телу футболку, вдохнуть запах, прижаться…

Теснее, крепче, ближе…

Услышать хриплое:

— Ида… Сумасшедшая…

Радостно закричать: "Да!" и уткнуться головой грудь, туда, где в глубине неистово билось сильное сердце.

— Ида…

— Кир…

Я задохнулась — да так, что сил не осталось, чтобы полностью произнести его имя.

Он подхватил меня на руки, мы запутались в потоках воды, песке, ветре, футболках, купальниках…

И все исчезло…

Мы попали в ритм бьющей по нам воды. Мы были самой неистовствующей стихией, что внезапно обрушилась на остров. Наши крики впитывало море, аккомпанируя нашей дикой страсти ревом волн…

Короткий, нереальный миг… и дождь, укрывший нас от всех, зачаровавший водопадом, исчез.

На небо и море кто-то невидимый и могущественный щедро плеснул безмятежных красок. Резко выглянуло солнце. Удивленно посмотрело на нас, а мы — друг на друга.

Стало как-то… странно тихо.

Так тихо, что слышно наше дыхание. Стук сердец. Слышно, как по деревьям ползут какие-то букашки. По своим делам, наверное, ползут. Радуются, что кончился дождь. И нет им до нас никакого дела.

— Ты покраснела, — проговорил Кирилл и коснулся моей щеки.

Я рассмеялась, вырвалась из его рук и убежала в бунгало.

— Ты — сумасшедшая! Я — сумасшедший. Мы оба просто… спятили, — смеясь, пожаловался мне Кирилл, заходя следом.

— Знаю. Но… я слишком счастлива, чтобы анализировать, — вырвалось у меня.

Мужчина, мгновенно оказавшийся рядом, прижал меня к себе и прошептал:

— Мне так хотелось это услышать… как будто я всегда ждал…

Поцеловала его, легко коснувшись щеки.

— Ида, — он поймал мою руку, прижался к ней губами. — Ида. Я приехал, чтобы объяснить… Чтобы ты поняла, как для меня важно… странно… не вовремя, но…

— Кирилл. — Я прижала ладонь к его губам. — Пожалуйста. Не надо. Я… давай просто проживем здесь, на острове. Хотя бы те несколько часов, что ты смог вырвать из своего плотного графика.

— Ида, я приехал на три дня!

И такая гордость в тоне, словно к моим ногам бросили половину вселенной!

Я рассмеялась.

Он прикусил мне ладошку.

— Я скучал. Выл. Скулил. Как брошенный пес.

Улыбнулась. Отошла на несколько шагов. Хорош. Глаз не оторвать. Решительный взгляд, суровый профиль, совершенство линий. Рядом с ним было так хорошо, так спокойно. Уверенно.

— Что? Не похоже? — правильно понял он.

— Что? — я задумалась и не поняла, о чем это он.

— На брошенного пса? Не похож?

— Не очень…

Вспомнила свои чувства в момент после его звонка, рядом с покалеченным мистером купером… И сердце, дрогнув, зашлось от мысли: а что, если он чувствовал то же, что и я? Хоть чуть… хоть немного?

А что, если и он… влюбился…

Хотя… нет, такие мысли приятны, но уж очень опасны. Если буду так думать — потом может быть слишком больно. Это все… Это все сейчас. Новизна отношений, секс на адреналин, чувства через край…

А сможем ли мы ужиться? Хотя бы сутки? Не говоря уже о трех днях. Мы же не пробовали…

— Что с тобой? — напрягся Кирилл.

— Я… Боюсь, что…

Как ни странно, он понял. Прижал меня к себе.

— Странно все.

Я кивнула. Куда уж страннее.

— Хотелось бы что-то сухое…

Только сейчас поняла, что мы — насквозь мокрые!

— Раздевайся! Быстро! Простынем! Сейчас полотенца принесу…

Оооооо. Даст иш… и все немецкое концептуальное кино вместе взятоеееее…

— Ида!

Да неужели мистер Совершенство смутился? Да! Да-да-да!!!

Ай…

Мгновение — и я лежу, опрокинутая на кровать. Не могу (да и не хочу) отвести взгляда от смеющихся глаз… сколько же там… нежности и восторга…

Голова кружится… до тех пор, пока мир не исчезает абсолютно.

Остаемся лишь мы. И будь что будет….

— Идка… А что тебя в Тай-то принесло? Не сезон ведь.

— Я просто в открытую страницу пальцем ткнула, — рассмеялась.

— А дожди?

— Не поверишь. Сегодня — первый.

— Видимо, в честь моего прибытия.

Кирилл был одет. Интересное кино… Пришел ведь в других брюках — это точно. И футболка другая была. Я помню… Очень…хорошо помню.

Вроде бы никто не суетился, никому он не звонил, и чемодана с вещами я не видела, А одежда все же появилась.

Бонд. Джеймс Бонд.

Только подумала — это чудо эффектным, расслабленным жестом нацепил на нос черные очки. Отвернулась, чтоб не рассмеяться. Мало ли… Обидится еще.

Мы собирались посмотреть виллу, которую Кирилл снял, чтобы побыть вдвоем оставшиеся два дня. Я, правда, не совсем понимала, чем ему не угодило уютное бунгало, но… Как говорится, у богатых — свои причуды, а у очень богатых — свои.

И вот мы едем на другой конец острова, на закрытую территорию, где серьезные, неприветливые люди, охраняют все это богатство. В царство роскоши. Неуютное, но помпезное.

Дом из стекла на берегу моря, уединенная бухточка. Бухточка, правда, понравилась. Решила, что раз это все неизбежно — буду сбегать сюда от «красоты». И Кирилла с собой возьму. Что-то внутри царапнуло душу на тему, что, может быть, мы слишком разные, но…

«Зачем об этом думать, Ида?» — тут же отрезвила сама себя. Мы — разные. Потому что мужчины и женщины в принципе слишком разные. Ты что, этого не знаешь? Знаешь. И что? У тебя два дня. Он будет рядом. Оторвись! Потом будешь вспоминать.

Переживать сейчас — сложатся ли отношения, отравляя подобными мыслями оставшееся драгоценное время — самая большая глупость, которую ты можешь сейчас совершить.

* * *

— В доме два бассейна, — кивала встретившая нас барышня, — В одном из них — морская вода. Вас никто не потревожит. И…

И между бассейнами стоял рояль. Черный, блестящий.

Я в недоумении уставилась на инструмент. Такой… неуместный, что ли? Как же, дружочек, тебя занесло на этот праздник жизни? Вспомнился эпизод из фильма "Красотка".

Да… красиво жить не запретишь.

Хотя, может, это я чего не понимаю? Возможно, бессмертные творения великих музыкантов (Моцарта там, или еще кого) над водной гладью бассейнов по вечерам, это… Вовсе не излишняя роскошь, а вполне естественный порыв?

— Вот мы и одни, — прошептал Кирилл, привлекая меня к себе.

Мы замерли, и все мысли по поводу рояля, Моцарта, помпезности виллы и скромного очарования бухточки куда-то исчезли…

Только он и я. Сильные руки, серые глаза и запах… Запах морского бриза и почему-то ананасов. Странно. На свадьбе Васи были, скорее, нотки шампанского, а здесь — смотрите-ка… Ананасы.

— Сегодня останемся вдвоем? — прошептал Кирилл, словно опасался, что нас могут подслушать.

— Хорошо.

— А завтра?

— Твои предложения?

Я решила, что кайтсерфинг можно и отложить. Поиграю с волнами и ветром чуть позже. Хотя думать об этом "позже" не хотелось.

— Поедем смотреть слонов? Я давно мечтал!

Да уж. Неожиданно. Джеймс Бонд, который всю жизнь мечтал посмотреть на слонов. Как-то это не укладывается в голове. С другой стороны — почему нет? Что ж, Джеймс Бонд, не человек что ли?

— Слоны — это круто, — я отвернулась, чтобы не рассмеяться.

— Ты знаешь, они очень умные. Они здороваются, переплетаясь хоботами. И… они умеют смеяться! А еще слон понимает, что в зеркале он видит свое собственное отражение!

— Это он сам тебе сказал? — ну тут уж я не выдержала — улыбнулась.

— Не веришь?

— Верю.

Мы целовались долго. Очень долго. Но о предстоящей поездке в гости к слонам не забыли, и как только он меня, наконец, отпустил, я выдохнула:

— Главное, чтобы с погодой повезло.

— Белого слона с цветком лотоса мы вряд ли увидим. Праздники с участием этих красавцев будут потом, но…

— Расскажи мне о белом слоне, — я легла на низенький диванчик и прикрыла глаза. — И что за цветок лотоса?

— Ты — чудо.

Кирилл лег рядом, обнял меня. И стал тихо-тихо говорить:

— Белый слон пришел во сне матери Будды. И принес цветок лотоса. Говорят, если он снится, это значит, что в мир придет необычайный человек.

* * *

В джунглях было душно. Стрекотал кто-то неугомонный, в щиколотки впивались острые края сухой травы. Но все это забылось и ушло на второй план, стоило мне увидеть живого слона!

Даже не слона. Слоненка.

— Ему только четыре года, — сопровождающая нас девушка улыбалась тепло и искренне, и улыбка эта предназначалась исключительно питомцу.

Чтобы не попасть в толпу туристов и побыть со слонами наедине, мы приехали очень рано. Кирилл договорился.

У слоненка были огромные уши, и кожа — вроде шершавая и грубая, но в то же время…мягкая. И взгляд… Что-то между плюшевым медведем и Буддой. Если вы понимаете, о чем я. Не понимаете? Тогда постарайтесь сами увидеть. Может быть, вам откроется нечто иное?

— Привет…

Слоненок чуть склонил голову набок, выставив вперед смешной, «панковский» хохолок. И… полное ощущение, что он сейчас заговорит!

Но нет. Не говорит. Просто смотрит. В самое сердце смотрит…

Хлопает ушами, гибким хоботом ловко снимает с головы гостя соломенную шляпку, кланяется.

Мы обнимаемся, фотографируемся, и понимаем, что нашими душами этот малыш завладел безвозвратно.

Как же я теперь буду жить? Без… Без слона…?!

Еще один слон был уже постарше. Его задача — продавать корзины с фруктами. С точки зрения маркетинга все выстроено грамотно. Сначала слоненок мягким хоботом крадет твое сердце, и пока астральная сущность души восторженно летает по волшебным мирам Вселенной «Ми-ми-ми», бренное физическое тело готово скупить все бананы, что выделены на данный аттракцион.

— Слоны все время хотят есть, — смеется девушка.

— Да, прокормить такое счастье тяжело, — соглашается Кирилл.

— В древности король, если хотел наказать подданного, дарил ему белого слона. Белым слонам нельзя работать, а прокормить их — задача не легкая. Вот неугодный и разорялся. Подобное наказание считалось страшнее смертной казни. Не отдавайте все сразу. Надо угостить и тех, что повезут вас по джунглям.

— Так мы еще купим! — улыбается Кирилл.

Я смотрела на мужчину, что пришел вместе со мной и не верила. Такой… Милый. В глазах — детский восторг. Черты лица разгладились. Часы он снял, чтобы не мешали гладить слона. Положил в карман. Дались мне эти часы…

Вспомнила, как он их застегивал на руке, тогда, в гостинице. Сухо говорил о встрече, которую, к сожалению, нельзя отменить. Это был… Другой человек. Совсем.

Так кто же ты на самом деле? Джеймс Бонд? Политик, что присмотрел себе любовницу на свадьбе друга? Чудак, у которого только что слезы не льются от общения со слонами?!

Кто ты? И…что мне с тобой делать? И самое главное — кому из них я отдала свое сердце?!

Покормили мы всех. И малыша, что нас встречал — я сама к нему возвращалась, и милого вымогателя приготовленных заранее фруктовых корзиночек.

А потом пришло время прогулки.

Это было страшно. На спине у слона качает.

— Высоко-то как, мамааааа!

Мы уселись на приделанную скамеечку. Я, что есть силы, вцепилась в Кирилла, но он лишь смеялся надо мной!

Что я там говорила про трогательного чудака, который украл мое сердце? Забудьте! Это… Это бессердечный изверг! Он только слонов и любит… Гад!

Слон был ухоженный, подтянутый — настоящий атлет! Постепенно страх ушел, уступив место какому-то детскому, чистому восторгу.

— Ты любишь меня? — Кирилл привлек меня к себе, зашептал на ухо…

Мне захотелось сказать, что — да. Люблю. Очень. Но…что-то меня остановило. К тому же слон мне подмигнул. Нет — правда! Вот… Честное слово! Хотите — верьте, хотите — нет.

— Конечно, люблю. После них.

— После кого?!

— После слонов.

Вечер. Пляж.

Шум волн расслабляет, почти гипнотизирует. Кирилл замер, вглядываясь в закат. Интересно, о чем он думает?

А может, ни о чем? Может и его, так же, как и меня, заворожили эти звуки?

Я положила голову ему на колени. Как хорошо! Хорошо молчать в тишине рядом с любимым человеком. В такие моменты думаешь — зачем люди изобрели слова? Вот умные слоны — молчат. Я вспомнила глаза слоненка. Как будто он знает все тайны Вселенной…

Хотя… Есть слова, которые хочется слышать всегда. Например: «Я тебя люблю». Особенно если их произносит любимый мужчина.

Глаза закрывались, мысли плавно плавали в голове, перекатываясь в такт набегающим волнам. Должно быть, это и есть счастье — лежать рядом с любимым, купаясь в молчании, словно в прозрачной воде…

— А тебе? Куда бы хотелось отправиться? — спросил Кирилл так тихо, что сначала показалось — это просто мысли в моей голове.

— На остров Бонда, — ответила, не открывая глаз.

— На Ко Тапу? — уточнил Кирилл.

Легкая насмешка в голосе. Ах, ну конечно! Он же у нас эстет, любитель черных роялей и полиглот. Как я там хорошо размышляла на тему, что люди совершенно зря изобрели слова? Развернулась и прикусила кубик на животе этого супермена.

— Ай!!! Идка!

— Ррррррр…. - кровожадно отозвалась я.

— Хорошо-хорошо. Завтра поедем. Главное, чтобы…

— С погодой повезло, — рассмеялась, возвращаясь в безмятежному лежанию на спине.

Мужчина склонился надо мной. Поцеловал. Нежно…

Я спросила:

— Слушай, а что такое Ко Тапу?

— Гвоздь, — с удовольствием сообщил мне этот… полиглот и… ну, вы поняли.

— Как-то… не романтично.

— Ну, да! Остров Джеймса Бонда лучше! — рассмеялся.

— Знаешь… на фотографии, — развернулась я к Кириллу Бонду, подперев локтем голову. — Этот…остров, он… Словно парус затонувшего корабля!

Долго смотрела мужчине в глаза, проверяя, не будет ли он надо мной смеяться. Сначала я в них утонула. Потом — пропала. А потом поняла — нет. Не будет…

— Как будто этот корабль-призрак кто-то заколдовал. Понимаешь?

— Конечно… Поедем. Завтра. Все посмотрим сами, — Кирилл говорил тихо-тихо, пальцами едва касаясь моих волос, словно я — бабочка, которую он боится спугнуть.

* * *

Мы почти не спали. Встали рано, чтобы к приезду на остров встретить рассвет. Если будете на острове, или просто на море — обязательно посмотрите, как солнце встает над жемчужно-серым горизонтом, что постепенно наполняется чистой, яркой бирюзой!

Удивительно. Волшебно. Неповторимо.

Мы взялись за руки, забыв как дышать.

Сквозь буйство красок начинающегося утра, перед нами, красуясь, явился остров-великан! Застывший парус зачарованного злым колдуном корабля. Мы вышли на берег. В ногу что-то кольнуло. Я присмотрелась. Берег усыпан мелкими ракушками. А там, за узкой полоской пляжа — зелень! Да такая…яркая!

Не знаю, сколько мы так простояли, завороженные, забыв о том, что можно побродить по острову, что у нас есть телефоны…

Мы стоим, кожей впитывая в себя всю эту красоту, понимая, что придется очнуться, и так же ходить, и фотографироваться, но так не хочется, так не хочется. Еще чуть-чуть. Капельку. Дайте постоять…

— Я тебя люблю, — прошептал Кирилл.

— И я тебя. Знаешь… «Гвоздь» ему не подходит!

— А остров Джеймса Бонда?

— Остров Джеймса Бонда.

— Почему?

— Потому что он похож на тебя. А ты — на Джеймса Бонда.

— Выдумщица…

Мы одновременно улыбнулись, постепенно начиная осознавать себя в пространстве. Негромко, по-деловому загомонили местные жители, раскладывая свой товар. Со стороны моря раздались восторженные вопли — все новые и новые туристы подбирались к месту своего паломничества.

— Можно поплавать на каноэ… — Кирилл стал высматривать гидов, желая уплыть от этой суеты подальше, чтобы хоть чуть-чуть продлить очарование общения с природой в тишине.

Я кивнула, но тут заметила девушку, предлагающую всем желающим нарисовать татуировку хной. О… То, что нужно!

— Подожди, — и я решительно направилась к ней.

В конце концов — девушка Бонда я или нет?! Хочу осьминожку на бедре!

Ночь перед разлукой…

Чувства бурлят, грозя захлестнуть тропическим ливнем. Хочется прижаться, срастись. Срастись, врасти, прорасти… Семенами, корнями, побегами. Хочется стать единым целым — только так можно… не отпускать.

И одновременно со всем этим мучительно хочется сбежать. Исчезнуть. Раствориться. Даже умереть. Только бы не ждать того момента, когда за ним захлопнется дверь.

Что же… Что же делать? Закричать: "Не уходи, останься!?"

Останься. Останься! Хоть на лишнюю минуту. Пожалуйста… Хочешь — женись на японке. Когда-нибудь потом. Только… Только сейчас не уходи.

А может — прогнать? Потом буду страдать, корить себя, мучиться одиночеством, но зато здесь и сейчас эта пытка закончится.

За окном тьма. Молчим. Делаем вид, что все в порядке.

Нежно касаемся друг друга, словно две волны. У нас еще целая ночь впереди. Целая ночь, как целая жизнь, так чего же печалиться? Жужжание телефона звучит чем-то чуждым. Чем-то совершенно ненужным. Я не хочу отвечать, но кто-то настырный упорно звонит.

«Блямканье» смс.

— И кто такой Слава? — лениво роняет остроглазый мистер Бонд из-за моего плеча.

Кирилл Бонд.

— Тренер по кайт-серфингу.

— И что ему надо?

— Узнать, пойду я на тренировку или нет.

— А ты пойдешь?

— Конечно. Если погода позволит.

— Так ответь.

Киваю. Беру телефон.

Мда. Слава постарался на совесть. На экране одна за другой открывались фотографии. Как он летит по волнам! Красота. Любопытно, кто его фотографировал? Хорош! Любовалась бы и любовалась. И подпись: "Мы тебя ждали". Под другой, где он совершает переворот — и видно по широченной улыбке, насколько ему все в кайф: "Море ждало. И солнце".

— И он тебя тоже ждал? — и голос такой… недовольный.

— Конечно, — смеюсь. — Я же ему плачу за уроки. И очень немало.

— Он тебе нравится?

Разворачиваюсь, пристально смотрю на того, кто через несколько часов разобьет мне сердце, просто потому, что уйдет. На того, кого… так ждала. Кому отдала за эти три дня всю себя.

Дурак. Какой же он все-таки дурак! Впрочем, как все мужчины. Не больше, ни меньше. Стоит. Голова чуть на бок. Мышцы напряжены. В глазах полыхают молнии. Ух! Какой там тренер Слава?! О чем это я…

И что-то… Что-то внутри, наряду с обидой, болью и гневом — шевельнулось. Приятно так. Довольно, сладко потягиваясь. Ах, ну конечно… Это же ревность! Ревнует. Как там говорят? «Ревнует, значит…?»

— Слава — профессионал. Хорошо объясняет, у него явно есть опыт. Странно было бы тренироваться у человека, который тебе неприятен.

— Я не желаю, чтобы ты этим занималась.

Сказал, как отрезал. Но вместе с тем так спокойно, даже… мягко. И как это у него получается?

— Кайт-серфинг опасен, — продолжал Кирилл. — Может утянуть порывом ветра и выкинуть на берег. Или на скалы. Или ты не справишься. И…

— Послушай. Я осторожна. И под присмотром. Ты не понимаешь! Это… Это такое удовольствие. Просто запредельное!

Я зажмурилась, вспомнив, как неслась по волнам. Это же просто магия — чувство как будто ты летишь, как будто у тебя появляются крылья…

— Ты спишь с ним?

Я вздрогнула.

Долго и внимательно смотрела на Кирилла. Не отрываясь. Молча.

Конечно, хотелось кричать. И даже топать ногами.

Да как смеет он, человек практически несвободный, имеющий в анамнезе невесту и скрывший это от меня, как смеет он… И… как он может, мужчина, с которым у меня роман. Мужчина, настолько меня очаровавший, что я… Как можно допустить мысль о том…

Кровь бросилась в лицо.

Господи… Неужели это все происходит со мной? Надо быть трижды дурой, чтобы сейчас ему что-то доказывать.

Я стала глубоко дышать. Фразу про семь месяцев ожидания, во время которых ему не надо трепать нервы, очень хотелось ввернуть. Аж кончик языка жгло! Чтоб проникнулся торжественностью момента, а главное — понял, что я чувствовала тогда!

Ноя все же заставила себя успокоиться. Нет, Ида. Ты не будешь унижаться. Все, что ты можешь сделать в данной ситуации — вести себя так, чтобы потом не было мучительно больно вспоминать. И ты это сделаешь. Потому что… Потому что иначе от всего этого можно просто сойти с ума!

И я ушла. К морю. На пляж.

Можно взять такси и уехать обратно в бунгало. Или поехать к людям, в одно из тех мест, где никогда не спят. Где шумно и можно попытаться спрятаться в толпе — от себя и от своих чувств.

* * *

— Ида, прости.

Кирилл подошел неслышно. Накинул мне на плечи плед, сел на песок рядом. И тоже уставился в черноту.

Покачала головой. Злость еще бурлила во мне.

— Пожалуйста. Лучше накричи. Я знаю, что я дурак. Как оказалось, еще и ревнивый. Прости.

Кивнула, поежившись от холода.

Я… не знала, что ему сказать, а он просто взял меня на руки и понес обратно в дом.

Крутой.

Утром я сделала вид, что сплю. Он склонился и долго смотрел на меня. Потом сделал вид, что поверил. И ушел.

Глава пятнадцатая. Учимся страдать правильно

Страдашкам — бой!!!

— Ида! Хватит! На сегодня мы закончили.

Я вытерла мокрый лоб и с недоумением посмотрела на Славу. Ему-то что не нравится? У меня все получается. Я безукоризненно отработала тренировку на берегу, бегала с кайтом. И коварный воздушный змей меня слушался! Я не запуталась ни разу.

— Сумасшедшая! Марш отсюда! Завтра будет все болеть.

Я? Сумасшедшая? Возможно. Но… так же легче. Ощущать себя повелительницей воздуха, жаль, что пока еще не воды, носиться до дрожи в коленях по песку, в кровь стирая руки. Быть увлеченной. Сконцентрированной. Настолько, чтобы места другим мыслям просто не осталось в голове. Всяким другим мыслям. Мыслям… о нем.

Обидно. Ну, ладно. Все так все. Расположилась под навесом с коктейлем. Красота! Как же хорошо… Лежать, смотреть сквозь листья пальм на небо, ни о чем не думать.

Отдых! Отдых у меня! Неизвестно, когда удастся еще раз выскочить из Москвы. Поэтому… Нет страдашкам! Страдашкам — бой! Страдашки — зло. Забудь, Ида! Забудь и отвязывайся! Фас!

И я решительно взяла второй коктейль. Правда, безалкогольный. Но по такой жаре и не хотелось.

— Смотри, как ты классно вышла!

Наташа подошла и протянула планшет.

— Слушай, — пролистала я ее снимки. — Да у тебя… дар! Наташ… Это… Это потрясающе!

Она лишь покачала головой. Усмехнулась.

— Это же ты вчера фотографировала Славу?

Кивнула.

— Ты мастер просто!

И я подумала… Вот что она делает менеджером, пусть даже и в Сингапуре, пусть и на хорошей должности в хорошей фирме? Разве можно такой талант в землю зарывать?!

Девушка между тем выглядела как-то потеряно. Сама на себя не похожа. И я не стала приставать. Пока.

— А где Петр?

И тут поняла, что зря. Как говорил Хагрид в фильме о Гарри Потере: «Зря я это сказал, зря…» Девушка обреченно махнула рукой, и я только сейчас заметила — глаза красные. Плакала…

— Тоже улетел? — опустила я голову. — Прости, Наташ.

— Ничего…

Она поднялась и ушла.

Охохохохо. Отношенияяяяя. Вот ведь… вашу ж нехорошо…

Так. Никаких расстройств. Где мой ветер? Где мои волны?

— Ида! До завтра, — поприветствовал меня Слава.

— Славочка! Ну, один разочек… Пожалуйста!

— Домой, я сказал! Маньячка…

Молитвенно сложила руки.

— Устала, глаза блестят, явно перегрелась на солнце.

Я радостно закивала — конечно, перегрелась. Я уже тут… сколько на солнце?..

— Слушааааай, — подскочил Слава, с тревогой заглядывая мне в глаза. — А ты как вообще себя чувствуешь?

Прислушалась к себе — и поняла, что если я себя и чувствую, то очень странно. Как тот самый алый кайт, что вот-вот сорвется — и улетит…

— Твою… Ида, ты хоть кремом пользовалась?

— Нет, — вырвался дурацкий смешок. — Я… Ээээээ… Забыла. Кажется…

— Я тебя до тренировок не допущу, — пригрозил Слава. — Вещи твои где?!

— Тут, — кивнула в сторону навеса.

— Ох ты, горе мое горькое.

Слава развил бурную деятельность. И через несколько минут мы уже ехали куда-то на скутере, петляя мимо хаотично несущихся туристов и местных, создавая хаос.

— Как ты? — поминутно спрашивал меня Слава.

— Нормально…

Я, тяжко вздыхая, прижималась к его крепкой спине. Спина просто изумительная, но… не та.

— Сейчас доедем — и тебя спасут, — обещал мне Слава.

Я кивала. Пусть спасают. Я ж не против.

Он привез меня в…

— Массажный салон, — гордо объявил тренер, снимая меня со скутера и подхватывая на руки.

Я рассмеялась. Мда. Ну вот такой подставы от него я не ожидала. Думала, может в больницу. А он… надеюсь, массаж будет не эротический. И не в его исполнении.

Голова с каждой минутой болела все нестерпимее. Как и кожа. Эйфория, к сожалению, ушла, и пришло понимание, что я, похоже, совершила глупость. Надо же — и такое бывает.

— Держись.

Он занес меня в какое-то помещение. Зашли с улицы — и мне показалось, что в нем холодно. Меня зазнобило.

Слава что-то сказал. Раздались охи, вздохи, огорченные покачивания головой. Мужчина положил меня на массажный стол. Перед лицом появилась маленькая смуглая рука. Запястье обмотано красной ниткой. Рука сунула мне под нос стакан с каким-то питьем.

Я сделала глоток — как хорошо!

Тем временем женщины быстро раздели меня — и я сама поразилась, насколько мне все равно, что со мной происходит. Лишь бы стало легче.

— Ты прекрасна. Я ухожу, — раздался голос Славы. — У меня две тренировки, потом я заеду за тобой, отвезу в гостиницу. А тебя пока подлечат.

Я хотела было сказать, что это же не больница — что тут могут сделать? И тут моей кожи коснулась губка. Я зашипела, слезы брызнули из глаз. Как больно…

— Потерпи. Соленую воду надо смыть. Держись…

Слава ушел, а женщины что-то приговаривали надо мной. Наверное, что-то типа: "Потерпи, милая".

А когда они стали наносить мазь, я чуть не задохнулась от облегчения! Запахло травами.

Меня знаками попросили перевернуться на живот и продолжили спасать. Мазь впитывалась мгновенно. Тело переставало гореть. Потом все повторялось.

Через какое-то время мне выдали еще один стакан с тем же чуть горьковатым напитком. И я с удивлением поняла, что голова не болит. Знобить тоже перестало.

— Спасибо! — прошептала я и отключилась.

* * *

— Ты как?

Я лениво раскрыла глаза. И, честно сказать, удивилась. Ничего не болело, не горело, и что самое приятное — не кружилось. Ура!

Слава, склонившись надо мной, погладил по щеке. Я рефлекторно натянула простынь повыше, понимая, что меня, кроме нее, ничего от этого мужчины не отделяет. Мужчина усмехнулся и тихо проговорил:

— Ты прекрасна.

— В целом я с тобой согласна, но… Ты не мог бы выйти?

— Ида…

— Пожалуйста.

— Ты так это произносишь… Мммммм…

— Слава.

— Хорошо-хорошо, — он поднял руки и отступил.

Оглядевшись, я увидела свою одежду и быстро натянула на себя. Дверь скрипнула, вошла женщина, которая мне делала массаж и что-то встревожено застрекотала.

— Она переживает, как ты себя чувствуешь, — перевел Слава из-за перегородки.

— Скажи ей, что прекрасно.

Женщина, услышав слова Славы, расплылась в довольной улыбке.

— Спроси, чем она меня так?

Снова переговоры.

— Мазь на основе алое и каких-то местных трав, — перевел Слава.

— Замечательно. Спроси, мне на солнце завтра можно?

— Ида, — простонал мужчина.

— Спроси.

Снова стрекотание.

Женщина рассмеялась. Закивала — мне показалось, что одобрительно.

— И что ты собираешься завтра делать?

— Странный вопрос от тренера по кайт-серфингу.

— Знаешь что…

— Завтра собираюсь выйти в море и подняться во весь рост! — представила, как это будет и даже глаза прикрыла от удовольствия.

Слава весьма эротично застонал, но тут же нахмурился и заявил тоном, не терпящим возражений:

Нет. Лежа на животе. Пока только так!

Покачала головой. Будто позы в камасутре обсуждаем, честное слово!

Я расплатилась со своей спасительницей, и мы вышли в город.

Шумный, гудящий, многолюдный вечер. Мягкий ветерок и звезды на головой. Красота!

— Куда тебя отвезти?

— Домой!

Я вдруг поняла, что за эту неполную неделю сроднилась с маленьким бунгало. Захотелось одиночества. Сесть на пляже. Уставиться в темноту, прислушиваясь к шепоту волн.

— Ида…

Похоже, Слава воспринял выражение блаженства на моем лице как-то неправильно. Может, решил, что оно имеет отношение к его персоне? Так или иначе, тренер по серфингу заключил меня в объятия и нежно, осторожно коснулся губ поцелуем.

Было… никак.

Ни восторга. Ни возбуждения. Отвращения, правда, тоже не было. Скорее дискомфорт. От того, что кто-то вторгается в мое личностное пространство.

— Нет, Слав. Не надо.

Я отстранилась, стараясь сделать это как можно мягче. Обижать хорошего человека не хотелось. Он же не виноват…

— Почему?

Слава не стал удерживать, и я была ему за это благодарна. Не стал изображать мировую скорбь и обиду отверженного в лучших чувствах.

— Не такой? — усмехнулся он.

— Обиделся?

— Не то, чтобы да. И не то, чтобы нет. Просто…

— Просто не привык, что отказывают, — закончила я за него.

— Скорее искренне не понимаю — зачем отказывать? Такой чудесный вечер. Остров. Море. И потом… Я, между прочим, спас принцессу от злых солнечных лучей!

И вид такой — ну просто кот, добравшийся до сметаны.

— Ты не свободна?

Кивнула.

— Поехали, отвезу тебя домой, — с тяжелым вздохом, разрывающим сердце, пробубнил мой спаситель.

— Спасибо тебе, — прошептала я.

Еще один тяжелый вздох, уже явно притворный. Не верю!

Мы доехали до моего отеля.

— Ида… Если ты вдруг… — склонился над моей рукой Слава.

Я лишь покачала головой.

Вот всем парень хорош. Добрый. Заботливый. И ему ничего, за исключением прекрасного, необременительного секса не нужно. Мечта! Вот только уже, наверное, не моя. У меня…поменялись мечты. Я дожила до того, что хочу не просто секса.

Я хочу семью! Дочь хочу! Или сына. Я…я любовь хочу.

Ида, Ида…

И как ты докатилась до жизни такой?!

Как же хотелось остаться, наконец, в одиночестве! На маленьком пустынном пляже, с чашечкой зеленого чая, долькой лимона и темнотой, о чем-то бесшумно вздыхающей.

Но стоило мне войти в бунгало (хорошо, прощание со Славой не затянулось) как зазвонил мобильник.

— Наташа?! — я обрадовалась.

Вот странно. Только что хотелось остаться одной, совсем одной! Чай, темнота и тяжелые мысли. А вот позвонила Наташа, и захотелось кого-то увидеть. Поговорить.

Вдруг вспомнила ее потерянный вид, расставание с парнем. Ох…

— Привет. Ида, прости, пожалуйста. Я… Я… Я не знаю, зачем я тебе звоню…

— Ты где?

— Гуляю.

— Где гуляешь?

— Где? Не знаю. Где-то.

Голос был тихий и безжизненный.

— Так. Быстро гуляй на такси по этому адресу!

И я продиктовала ей свой. Позвонила на ресепшн, предупредила, что у меня будут гости. Заказала ужин и лучшее успокоительное всех времен и народов — ром с колой! Много. И десерт. Не фрукты. Пирожные. Хотелось сладкого. Очень!

Ох, что-то я в последнее время слишком часто отхожу от своих незыблемых, казалось бы, принципов. И в еде, и в питье, и в… отношениях.

Наташа приехала быстро. И хорошо — не хватало ей еще найти себе приключений на пятую точку в таком-то состоянии.

— Как ты? — рефлекторно спросила, хотя и так понятно — не очень.

Девушка только взмахнула рукой, уселась к окну и застыла. Потом вскочила, забормотала:

— Прости, я не вовремя. И…

Попыталась сбежать.

— Стоять! Купальник с собой?

— Что?

— Купальник, — терпеливо повторила я. — Тебе надо поплавать, вообще любую физическую нагрузку включить. Я лично рекомендовала бы воду. А потом комплекс упражнений.

— От меня Петя ушел…

— Пошли плавать.

Она кивнула. Молча. Только слезы вытерла.

Вода смывает печали. Жаль, что это всего лишь небольшой бассейн, а не открытое море, но ночью к водной стихии лучше не лезть — опасно.

Мы, как заведенные, носились по маленькому бассейну. Туда — сюда. Сюда — туда. Пытаясь избыть свои тревоги, трагедии и все, что сначала мнится таким неразрешимым и великим в маленькой, смешной человеческой жизни, а потом вызывает лишь улыбку.

— Мы знакомы со школы, — тихо говорила она, вертя в руках бокал и вглядываясь в темноту.

Тут, на острове, темнота была удивительной. Бархатной, мягкой. Понимающей. Она внимательно слушала и сочувствовала…

— Вместе с одиннадцатого класса. Все говорили: «Куда?! Рано!» Но мы не слушали. Он же… такой нежный. И потом, когда учились. Все пять лет… Вместе. Я — у себя, на восточном факультете. Сначала. Потом на заочке, в финеке на мировой экономике. Он — в Большом. Прикладная математика. И опять же! — Наташа вопросительно посмотрела на меня. — Все хорошо. Понимаешь? Все было хорошо… Всегда!

Она замолчала.

Я смотрела на нее — молодую, хорошенькую, талантливую, трудолюбивую и амбициозную. Ну, школа — тут понятно. Гормоны запели. Пришла пора. И все в этом духе. Университет… Там они виделись когда? Ночью, чтоб слиться, наконец, в объятиях, снять стресс, опять же гормоны, напряжение. А потом — крепкий, здоровый сон. Если она еще и два образования получала…

Потом в двери постучала взрослая жизнь. Необходимость решать проблемы. Разговаривать, узнавать друг друга. И все мечты…

Больше всего повезло Ромео и Джульетте. Вовремя ушли из жизни в обнимку. Ну…как же так? Неужели у них нет шансов? Ни одного. Совсем. Да что ж за жизнь такая, честное слово! Господи… Пусть у Васьки хотя бы все будет хорошо! Пожалуйста…

— А как ты в Сингапуре оказалась? — спросила, чтоб отвлечься от грустных мыслей.

— В Сингапуре? — Наташа улыбнулась неизвестно чему, помолчала, а потом сказала — не знаю. Просто… всегда мечтала. Не знаю, почему.

— А Петр?

— Он тоже. Ну, говорил, по крайней мере. Хотел работать в международной компании. Сделать карьеру.

— И? Не поехал?

— Он все собирался, но… то одно, то другое.

— То есть он — в Москве, а ты — в Сингапуре.

Она кивнула.

— И сколько так уже?

— Два года.

Ну, что тут скажешь… И так все понятно.

— Это я во всем виновата, — прошептала девушка. — Надо было остаться. Рядом с ним.

— Пожертвовать мечтой? Ради чего?

У меня получилось зло.

— Ради любви.

— Любовь…

— Чтобы быть вместе… Вопреки всему.

— Знаешь, Наташ… А я вот не верю в любовь вопреки всему. Потому что вопреки — это уже не любовь. Нет… Ну, одно дело быть с кем-то вопреки запретам, обстоятельствам… Но если их нет. Если есть обычная, земная, человеческая жизнь и проблемы, которые можно решить, обсудить, вот скажи мне — зачем?! Зачем отказывать в мечте тому, кого любишь? О чем бы он не мечтал?

— Да?

— Да, — кивнула. — Любовь, как и работа, должна быть в радость! Иначе — зачем? Зачем вся это каторга? К человеку, который не разделяет твои мечты — не подстроишься. Только если расстанешься с мечтой. И тут нет вопроса в том, что ради любви надо выбирать и чем-то жертвовать! По крайней мере если речь идет о Сингапуре так уж точно! Тут беда в другом. Просто…когда «половинка» смотрит в другую сторону…

— Половинкам не удержаться вместе, — Наташа подняла на меня полные слез глаза.

— Ну сама подумай! Если человек не в состоянии подняться — и поехать… Даже не в след за тобой — вот эти подвиги тоже не нужны! Зачем они вообще сдались. Почему бы просто не полететь на край света вместе с тобой? Вместе? Потому что хочется быть рядом. Ну какая разница где если вместе? Если…любовь?

— Ты права. Это просто я не такая, как надо…

Я посмотрела на Наташу. Чуть вздернутый носик, брови — две черные ласточки, ямочки на щеках. Глаза… Красивые. Грустные только очень. И такая…злость взяла! Аж кулаки сжались.

Мужчины?! Ау! Сидит на пляже СЧАСТЬЕ — не надо? Никому? Ну и идите лесом тогда…

— Прекрати! С тобой — все в порядке. Более чем. А он… Захочет — вернется. Любит — никуда не денется, поняла? И все на этом!

— Идочка… — Наташа вдуг подскочила, обняла, забормотала какие-то извинения…

— Наташ, ну ты чего?

— Ида, ты… Ты плачешь.

Я поднесла ладони к щекам. И правда — мокрые. Надо же. Я и не заметила.

Какие же мы, женщины, все-таки глупые…

Глава шестнадцатая. Пора домой…

Москва! Как много в этом звуке…

Раскаленный воздух Москвы. Сухой, с «тонким» ароматом бензина, взвесью смога, нотками пота и духов встречающих-провожающих… Красота! Как же я по всему этому соскучилась! Стояла в обнимку с чемоданом на парковке — и не могла надышаться.

Что? Не верите? Сама в шоке…

И с чего это на меня напала такая лирика? Наверное, это все потому, что сказка должна заканчиваться. Иначе к ней можно привыкнуть, и волшебство исчезнет. А еще — за финалом следует возвращение домой! Туда, где тебя любят и ждут.

Например, мама.

И я полезла в сумку, чтобы позвонить и сообщить — самолет приземлился, со мной все в порядке. Но не успела я этого сделать, как меня окликнули и (о, ужас!) попытались перехватить ручку чемодана:

— Ида Викторовна!

Я решительно выдернула из чужих лап свое законное имущество и уже приготовилась закричать, как мужчина в черном костюме и черных очках (ну, просто man in black!) тяжело вздохнув, развел руками.

Мол, он тут присматривает за инопланетянами и некой Идой Викторовной заодно, а последняя мало того, что не рада, так еще и мешать вздумала.

Я насторожено смотрела на мужчину, раздумывая — а не бросится ли мне бежать? Конечно, тут многолюдно, и это, наверное, хорошо, но почему-то не успокаивало.

— Ида Викторовна. Успокойтесь, пожалуйста! Все в порядке. Все под контролем.

Я так разнервничалась, что не сразу услышала то, что мне пытаются сказать.

— Кто вы такой?

— Говорю же! Меня господин Галицкий отправил вас встречать. И… вот, — мужчина в черном протянул мобильник.

— Да, — осторожно проговорила я, ожидая, что сейчас кто-нибудь вырвется прямо из трубки и цапнет за ухо.

— Идка! Прилетела? Я так тебя ждал.

И столько радости в голосе Кирилла, что весь мир уходит на второй план. Хотя… какой там второй… Не остается ничего, кроме этого счастливого голоса.

— Ждал? — повторяю бестолково.

— Ждал. Минуты считал! Как мальчишка перед первым свиданием. Все выгадывал, как дела раскидать, чтобы встретиться. Хочу тебя обнять…

— Кирилл.

— Ты можешь приехать?

Он меня околдовал, не иначе. Потому что и я, до дрожи, хочу прикоснуться к нему, почувствовать сильные руки, уткнуться в грудь. Замереть. Рядом. Снова.

— Да. Могу.

— Михаилтебя отвезет.

— Хорошо.

Отдаю трубку и строго смотрю на… Как его? Михаила.

— Напугал? — догадывается этот… догадливый.

Киваю, но сил злиться нет. Улыбаюсь. Глупо и счастливо. Кирилл. Скучал. Ждет.

— Простите, — мужчина забирает чемодан, очень осторожно, словно проверяя — буду я сопротивляться или уже нет. — Просто мы вас охраняли, уже привыкли. Что-то не сообразили, что вы нас не видели.

Оба смеемся.

В какой-то момент я понимаю, что едем мы не в центр Москвы, в гостиницу, а куда-то за город.

Вопросительно смотрю на охранника.

— А господин Галицкий дом купил. Подумал, что в гостиницах ему надоело, — делится со мной информацией служащий. — Он, конечно, большую часть времени мотается между Москвой, Питером, Токио и Дальним Востоком, но вот что-то захотелось ему.

И мне становится тепло-тепло. Дом. Как хорошо, что у человека появляется такое стремление. И как хочется быть в этом доме рядом с ним…

Так. Решено. Я соглашусь ждать эти семь месяцев. Соглашусь на его условия, какими бы дурацкими они не казались! Потому что другой мужчина мне просто-напросто не нужен.

— Ида!

Мистер Бонд выскакивает навстречу, подхватывает на руки. Кружит. Будто и правда я домой вернулась!

— Идка! Я так скучал! Прости, что сам не приехал.

— Шифруешься? — спрашиваю строго, но получается плохо.Губы сами по себе расплываются в довольной улыбке.

— Не хочу давать повода для скандала.

Киваю.

— Ты отдохнешь с дороги… Или?..

Смеюсь. О, как у него загораются глаза, когда он произносит это волшебное "или"…

— Может, ты голодная? Я там купил кое-что…

Прижимаюсь к плечу, ищу его губы. И шепчу прямо в них, с восторгом ощущая дрожь предвкушения большого, сильного тела:

— Я очень. Очень… Очень голодная.

* * *

Конечно, надо было насторожиться еще тогда, когда услышала преувеличенно-бодро-вдохновленный голос менеджера из салона. Я позвонила, чтобы узнать, можно ли забирать мистера Купера.

О! Что это был за голос! Будто ему сообщили, что он выиграл премию года и наградой обязательно будет миллион. Лишь ничтожный шаг остался до победы — обаять меня.

Было даже как-то…неловко, что ли? Настолько сильно чувствовалось, как этот человек подпрыгивает в стремлении мне угодить.

Мда. Расслабилась я в Тае. Желание угодить, ага, как раз! Где живем, однако! Не в бунгало же под пальмами…

И вот я в салоне, где "все готово уже давно, когда вам будет удобно подъехать, приезжайте, мы вас ждем!"

Прошлась вокруг машины. И… даже слов не было. Осталось только прямо здесь, в этом… прекрасном во всех отношениях ангаре окончательно познать дзен. А что? Место ничего себе так для подобных целей. Не хуже и не лучше других. Менеджер нарезал круги вместе со мной. Молодой человек лучился от счастья! Видеть клиента, вместе с ним бегать вокруг машинки — что может быть лучше? Вот этот точно познал дзен. Надо будет спросить, как это ему удалось, после того как… Ох! Как разберусь с тем, что они натворили. Если, конечно, получится.

Довольно долго я хмурилась и молчала, пока не поняла, наконец, что могу-таки говорить. И не просто говорить, а цензурно. Замерла, вдохнула воздух. И…

— Ида Владимировна! Как вам работа? Вам все нравится? Все устраивает? — не дав мне и рта раскрыть, затараторил этот… буддист, чтоб его. — Посмотрите, как ребята постарались!

И столько наивного восхищения в голосе… Я перевела взгляд на свою машинку. В отличие от всего остального алого цвета, капот был… темно-вишневым. Как та шаль из романса. Не самого, к слову сказать, любимого.

"Эх, Купер Бондович, и как-то нам не везет с тобой в последнее время… Сначала эта зараза с гвоздем, теперь эти… художники".

— Вас… что-то смущает?

Ты ж моя прелесть! Заметил-таки…

Я перевела взгляд с дважды пострадавшего гордого британца на трясущегося менеджера. Молодой человек снова заподпрыгивал. Любопытно, он что, считает меня полной дурой?

— Смущает.

— Что именно?

— Цвет.

— Что? Что вы имеете в виду?

Я закатила глаза. Этот гад из-за этого и трясется, из-за этого и прыгает, а делает вид, что ничего не происходит. Сказал бы честно — да, не получилось, давайте переделаем, компенсируем и т. д. Что ж я, не человек, что ли? Не поняла бы? Не вошла в положение? Да я сама бизнесмен. Косяки у всех бывают! Но вот так нагло пытаться съехать с темы…

Ну, держись теперь! Сам виноват. Злит меня подобное отношение.

— Вы же видите, что цвет не соответствует, — спокойно и размеренно проговорила я.

Получилось! Спокойно и без мата. Мама, ты таки должна мной гордиться!

— Вы… находите? — молодой человек уставился на капот так, словно впервые в своей жизни увидел. — Знаете… Несколько наших специалистов смотрели, и…

— И выдали вам ценные указания, как себя вести в подобной ситуации. Хотите, скажу им, что вы все сделали правильно? Вот только работу в таком виде я не приму.

— Но, Ида Викторовна! Поймите. Есть некоторые технологические трудности. Дело в том, что краска со временем «встает», как мы говорим. Плюс — выцветает на солнце. Вы поездите, присмотритесь…

— К чему присматриваться? Вишневый от алого весьма и весьма отличается, — просветила я работника.

— Зато… креативно. Вам…не кажется? — грустно, уже понимая, что проиграл, выдвинул менеджер последний аргумент.

— Вот тут с вами трудно не согласиться. Действительно, креативно. Настолько, что подписывать акт приема машины я не буду.

— Но вам же нужна машина?

— Конечно, нужна!

— Так забирайте! На время. А потом…

— Нет, молодой человек, так не пойдет. Мы поступим по-другому. За рулем я давно и кое-какой опыт у меня все же есть. Поэтому. Вы все переделаете как можно быстрее, а мне выдадите машину на замену.

Восторженная улыбка на лице несчастного таяла — Чеширский кот загнулся бы от зависти.

— Ида Викторовна! — взмолился он.

— Вы что, серьезно рассчитывали мне это впихнуть?

— Клиенты разные. Не все так придираются к ничтожным, по сути, мелочам. Ну, да. Согласен. Капот немного темнее, но…

«Немного темнее»?! Я даже отвечать не стала.

— И потом… должен вас предупредить… — замялся он.

— О чем? — теперь благожелательностью сияла я.

То, что я не сорвалась, не устроила скандал, наполняло меня…вполне себе не беспочвенной гордостью. Не зря мы с моей нервной системой на берегу познавали все и сразу. Ой, не зря. И девочки мои правы — отдых был необходим!

— Придется подождать. И… результат…

— Непредсказуем?

— У нас колорист новый, — пожаловался он мне.

— И очень, судя по всему, творческий — посочувствовала я ему. — Но машина должна быть алой. Или новой, это уж как вашему отделу больше нравится.

* * *

— Привет!

Над головой жизнерадостно звякнул колокольчик. Я любила этот звук, но только когда входила именно сюда, каждый раз казалось, что колокольчик не только приветствует, но и немножко издевается. Самую капельку. Самую малость!

— Ида! Какими судьбами? Что привело тебя в обитель разврата и соблазнов на этот раз? А?

Хозяйка кондитерской лукаво сощурилась, зловеще опустив пышный бюст с глубоким декольте на отполированную стойку.

Нинка! В своем репертуаре, как всегда…

Я огляделась. С наслаждением вдохнула сладкий аромат. Как же вкусно! Действительно, один разврат кругом. Торты, пирожные, десерты. Хорошо, что я к сладкому равнодушна. Совсем! Ну, вот… совершенно равнодушна. Повезло мне, конечно. Ммммм, какой десерт! Вишенки, шоколад, печенье. И взбрызнуто коньяком…

Так. Равнодушна, я сказала!

Хозяйка рассмеялась:

— Твой взгляд, Ида… Это нечто!

— Нина, вот насколько я спокойна ко всему этому…

— Ты просто держишь себя в руках. И свою накачанную попку любишь больше, чем маленькие радости. В конце концов — «каждый выбирает для себя…».

— «Женщину, любимую, дорогу. Дьяволу служить, или Пророку, — каждый выбирает для себя…».

Мы улыбнулись, глядя друг дружке в глаза. Юрий Левитанский — любимое стихотворение.

— Ну, так как? На счет дьявольского удовольствия? А? — и эта… змея уже выкладывала на поднос десерт, тот самый, с вишенкой!

— Ведьма! — в сердцах выдохнула я, понимая, что уже сдаюсь…

— Догадалась?! Ида, Ида… И что же мне теперь делать? Никто не должен был знать…

— Нинка! Ну ты… Актриса!

— Слушай, скажи честно, где именно спалилась, а? Метлу вроде не забыла спрятать, черный кот по залу, не ходит… Что тогда?! — задорные, подведенные жирными стрелками зеленые глаза так блеснули, что я задумалась — может, и правда, ведьма?

— Нет, — хохотала я. — Метлы нет, кот не ходит!

— Вот и нечего клеветать на порядочную женщину! И потом, будь я ведьмой… Я бы ела все это — и не толстела.

— А еще продавала бы услугу, типа: «наши кулинарные шедевры не оставят и следа на вашей талии!».

— Ты представляешь, какие бы это были деньги… Идаааа! — Нинка мечтательно закатила глаза.

— Ты и без этого справляешься! Заманивать умеешь, — я еще раз с наслаждением вдохнула запах, обреченно покосилась на десерт, к которому хозяйка местного заведения уже присовокупила чашечку ароматного кофе…

— Что ж… Это — моя работа. Давай, спортсменка, комсомолка, красавица… Забирайся-ка на барный стул, благо ты одна из немногих моих подруг, способных на такие упражнения, и рассказывай! Просто так же не заглянешь, ибо боишься что-нибудь съесть. Так что… Раз пришла — дело у тебя ко мне, стало быть, серьезное. А это все ты должна съесть, иначе слушать тебя не буду! Мой мир — мои правила!

— Ведьма! Нинка… Ну… Вот… Какая же ты… Ведьма!

— Крибля, крабля, — ешь давай… И рассказывай, а то ведьмы от любопытства чихают… Апчхи!

— Будь здорова!

— Ага… Ну? Зачем пожаловала, Ида Викторовна?

— Не поверишь, Нина Александровна. За десертом!

— Ты перешла на темную сторону и тебе понадобились печеньки? Да! Этот час пробил! Теперь ты одна из нас….

— Нинаааа!!!

— Погоди, дай насладиться мгновением триумфа, не мешай.

Я пила кофе маленькими глотками и смотрела на Нинку. Хороша. Уверена. Ухожена. Глаза горят! А лишние килограммы… Да черт с ними — она ведь счастлива. И кстати, занимается собой. В зал ходит. Правда, ни в чем себе при этом не отказывает, поэтому результата особого нет, но нет и плохого настроения! Потому как нытье портит любую женщину, даже очень красивую.

Работает по двенадцать часов в сутки. И… счастлива.

Я вспомнила, как впервые с ней познакомилась. Муж ушел, оставив ее с семимесячной малышкой на руках и долгами, что накопились за последний год совместной жизни. Впрочем, не удивительно. Содержать и дом, и любовницу — дело не дешевое. По Семейному кодексу долги перед банком щедро делятся на двоих, и второй участник, как ни странно, не любовница. А жаль… Вот это, кстати, было бы более, чем справедливо!

«Вот когда я стану президентом… Ну, или депутатом. Тогда я…», — я задумалась, облизывала ложечку, жмурясь от удовольствия и придумывая казни для неверных мужей, когда услышала:

— Идка! Ну… нельзя так!

— Ты о чем?

— Нельзя себе совсем ничего не позволять! А то так от запаха ванили сойдешь с ума, и буду я тебе в палату пироженки носить по выходным…

Мы хохотали, а я думала о том, как хорошо, что в ее жизни так все сложилось. Бизнес, дочь выросла в умницу и красавицу. Характер, правда, адддский просто. Но то в маму. И все получилось, словно жизнь, отвешивая в свое время пинок, проверяла на прочность. Мол, что будешь делать? Ляжешь жалобно и безнадежно поскуливать, или встанешь, улыбнешься, расправишь плечи — и вперед?! Заре навстречу?

— Тебя когда отпустит, — Нинка непрозрачно намекала на то, что у меня от десерта снесло крышу, — можешь рассказать, что там у тебя случилось. А то пока мы одни, но скоро в бизнес-центре напротив перерыв — народ повалит, не поговорим спокойно.

— Хорошо. Расскажу. Ты не поверишь, но я хочу на работе устроить чаепитие.

— С тортами и пирожными? Женщина, вы кто? И куда дели мою подругу?!

— Нет. Не с пирожными.

Я была решительна! И парадоксальна, я знаю. И…

— Ида, ты просто прелесть! И потом… Это вызов! Люблю трудности. Говори!

Я тяжело вздохнула. Идея мне нравилась. Очень уж хотелось отблагодарить рабочий коллектив, что отнесся ко мне в минуту душевной невзгоды… как к родной. Порадовать всех, отметить мое возвращение.

Но тут возникал ряд проблем. Алкоголь — однозначно нет. Хватит и того, что я в последнее время его себе позволяю. Сладкое — все мы следим за фигурой и калориями. Не буду же я змеем-искусителем для тех, кто мне дорог и доверяет?! А разложить перед клиентами и сотрудниками кусочки грейпфрута как-то тоже не очень…

— Я поняла. Тебе нужен десерт. Вкусный, но малокалорийный.

Кивнула.

— И маленькие порции.

Боже, как хорошо общаться с человеком, который не то, что мысли твои читает, а… догадывается о мыслях, которые в твоей голове еще даже не оформились!

— Нинка! Ты…ты не ведьма…

— А кто?

— Фея!

Глава семнадцатая. Скелеты в домашних шкафах…

Странное чувство, когда выясняется, что о маме и папе ты знаешь не все…

Дом, милый дом!

Стою перед дверью, чувствуя, как сильно колотится сердце. Странно. В любимую квартирку, где все по-моему от мебели до цвета штор, каждая вещь на своем месте, все удобно, комфортно, уютно, тепло и сердцу мило, я… Просто забежала. Бросила чемодан, переоделась.

И все!

Приятно было вернуться, но не более того. Никакого трепета, смятения. А тут, перед родительской дверью. Накрыло! Надо же…

Сколько себя помню — здесь мне было душно. Настолько, что хотелось убежать. Мамины нотации, папино «быть человеком в белом халате», их уклад и, чего греха таить, занудство. «Ты девочка и ты, Ида, должна». Все это вызывало протест. Желание свалить подальше и видеться как можно реже.

Но в последнее время. Все стало… по-другому.

Хорошо ли это? Плохо ли? Не знаю. Мне нравилось. Главное, чтоб мама под это дело опять сватовством не занялась. А она может…

Дверь распахнулась.

— Идочка!

— Мама!

Мы бросились друг другу в объятия, смущенно вытирая слезы. Ну, ладно мама. А я-то? Что со мной? Старею? Мудрею? Осталось только гоняться за всеми моими подругами, дабы выдать, наконец, замуж и, счастливо сложив ручки, умиляться на белое платье, а в перспективе, на выводок маленьких монстриков.

Тьфу! Этого еще не хватало! А впрочем, я и так это делаю… временами. Вспомнить ту же Васю.

Да, мама… не так мы с тобой и не похожи.

— Что с тобой? — взгляд мамы стал озадаченным.

Потом тревожным.

— Все хорошо, — обняла я ее.

— Тогда заходи. Чего мы на пороге толчемся?

Мы пили чай. Я рассказывала про поездку, мама охала. Все-таки идея о том, чтобы нестись через половину земного шара, была ей откровенно не близка. Даже ради слонов. А уж про кайт-серфинг она и слышать ничего не хотела. Это же о-пас-но! И глупости это. И…

Я кивала и улыбалась. Нет. И совсем мы с мамой не похожи.

— А что с твоим… молодым человеком? Как же его…

— Кирилл.

— Ах, да. Кирилл. Он, кажется, друг…

— Васиного мужа. Да.

— И…как?

— Не знаю, мам. Все сложно.

— Он к тебе приезжал?

— Да.

— Ну… Раз человек приехал к тебе так далеко… Видимо, ты…важна для него?

— Видимо. Не знаю. Наверное. Мам… Я запуталась. Совсем…

— Ида. Не ты ли клялась, что отношений под грифом «все сложно» в твоей жизни больше не будет? А будет «все просто и все в радость»? Так, кажется? И речь еще была… пафосная.

Я кивала. Все верно. Не поспоришь. И речь была. И убеждения никуда не делись. И Наташе на острове я отжигала в этом же самом формате. Но…

— Мам. Кроме него мне никто не нужен, понимаешь…

— Ида-Ида…

В мамином голосе слышна была грусть, но не осуждение. Уже хорошо.

— Я с ним счастлива.

Слова хлынули и сдержать их было невозможно. Как морской шторм.

— Мама, это такое счастье… мы совпали с ним настолько, что я отказалась бы верить, если б… Если б сама всего этого не чувствовала! Это просто волшебство какое-то. Слоны… Дыхание в унисон. Так прекрасно, что… страшно. Потому что так не бывает. Настолько хорошо, что впору съесть лимон, чтоб лицо не расплывалось в улыбке от счастья.

Мама только головой покачала.

— Я как-то предпочитаю, чтоб было поспокойнее. Меньше вариантов, что разочаруешься.

— А папа? — вырвалось у меня.

— Папа… это лучшее, что случилось со мной.

Но при этом с таким тяжелым вздохом, что… как-то становилось подозрительно. И тревожно.

— Маааам?

— Нет-нет. Все хорошо. Только…

Мама впала в задумчивость.

— Наверное, если б не твой отец, я бы замуж вообще не вышла.

Во как… живешь-живешь. А потом… Мама, словно бы, говоря сама с собой, продолжала:

— Двигала бы науку вперед. И никогда не была бы счастлива.

Мама? Наука? Мда… просто сеанс разоблачения темных сил.

— Но… твой отец поставил цель. Он хотел жену. В классическом понимании. Ну, чтоб дома, чтоб ждала. А он… как ты. Всегда добивается того, чего хочет.

— И ты? Мам?

Нет, мир рухнет, если мама сейчас произнесет роковые слова о том, что всю жизнь мечтала о другом, но бросила все на жертвенный алтарь семьи. Боюсь, я этого просто не переживу.

— Я? — мама словно очнулась. — Семья, доченька… Это самое главное, что может быть у человека. Так что если ты и правда счастлива с кем-то, когда он рядом, то… Нет, конечно, все сложно, но… За это стоит бороться. Понимаешь?

Разговор с мамой оставил тягостный след в душе. Чем больше она улыбалась и уверяла, что ее жизнь сложилась именно так, как хотелось, тем больше меня грыз изнутри злой червячок.

Наука — и бламанже. Наука — и толпа неблагодарных знакомых, которым вечно что-то надо и которым мама никогда не умела сказать «нет». Ее сосредоточенность на мне и отце… Нет, она нас искренне любила, и скорее всего действительно была счастлива, но… Что если она все это время страдала? Даже на секунду представить себе такое было больно.

Жена и мать, стремление раствориться в нас с отцом. Уборка. Десерты…

Хорошо ли это? Плохо ли?

Не знаю, но… мне почему-то кажется, что мама могла добиться большего. Она ведь такая талантливая. Отец всегда с гордостью рассказывал, что она была лучшей на курсе. Не захотела? Не смогла? Побоялась? Потому что одно дело — иметь талант и даже работоспособность. А другое — решиться, заставить себя карабкаться…

Или нет? Что, если все дело в отце? В том, что когда-то она просто уступила его амбициям? Испугалась стать выше и тем самым…задеть? Побоялась потерять брак? Любовь? Но разве когда любят, не радуются за успехи того, кто рядом?

Столько вопросов. И ни одного ответа. Ни одного…

Я подъехала к работе, вышла из машины. Темно-синий купер мне дали временно, на подмену. Вздохнула. Алый цвет любимой машины решительно не желал подбираться. Менеджер мне сочувствовал, но ситуация от этого увы, не менялась. Он, похоже, ждал, что в один прекрасный день я и правда заберу тот креатив, что они сваяли, перестав, наконец, капризничать.

Ну-ну…

Завтра позвоню и сообщу, что до срока, прописанного в договоре, по которому они обязаны отдать мне готовую машину, осталась неделя. А потом — до встречи в суде. Вот это, скорее всего, подействует.

Я поднялась к себе, в студию йоги. Девочки, радостно приветствуя, тут же окружили со всех сторон! Как хорошо вернуться домой. Я подарила всем по розовой ракушке и поприветствовала нового сотрудника. Мои волчицы все-таки нашли девочку — надо будет присмотреться, конечно, но скорее всего все хорошо, своим я доверяю.

— Ирочка! — обратилась я к администратору, которая в честь моего прибытия приглушила звук телевизора. — Мне нужна ваша помощь.

— Да, Ида Викторовна.

— Я хочу устроить в зале чаепитие.

Сама сказала — сама рассмеялась. Настолько по-детски это прозвучало. Ну, просто садик «Колобок», старшая группа.

— А как сказать по-другому? Корпоратив? — озадачилась Ирочка, правильно истолковав мою реакцию.

— Можно и так сказать, только… Я и посетительниц хотела бы пригласить.

— Понятно.

— Надо повесить объявление.

Решили, что вечер субботы подойдет. Как раз остается три дня, чтобы подготовиться.

— Сделаю, Ида Викторовна.

— И… сообщи по секрету, но всем — я заказала десерты от Нины. Низкокалорийные.

Лицо у администратора приобрело оттенок неземного блаженства.

— Оооооо! — только и проговорила она.

Я кивнула ей с видом заправского заговорщика — и отправилась инспектировать залы. В первом же зале мое внимание привлекла мощная мужская фигура. Смутно знакомая. Кажется…

Мужчина выглядел среди девочек из группы для начинающих, как Шварцнеггер среди балерин. Барышни украдкой (но с явным вожделением) посматривали на мужскую особь, что изо всех сил стараясь, пытался изобразить ассану.

Я стояла и любовалась. С определенной долей злорадства. Это тебе, милый, не кирпичи крошить и не штангу поднимать. Тут гибкость нужна. Не так это просто, как кажется на первый взгляд.

Охранник Кирилла, тот самый, что как-то вез меня домой, а потом встречал в аэропорту, издал выразительный стон.

И что ж ты тут у меня забыл, родной?

Мужчина поднял голову, увидел меня. И… покраснел. С учетом того, что он и так был красный от старания, цвет получился прекрасный. Свекольный. Как капот моего бедного алого купера.

Тренер, как раз новенькая, подошла к нему и стала что-то объяснять. Тихонечко, с улыбкой, подбадривая и стараясь не мешать другим. А девочка ничего. Молодец. Хотя, после Леночки, мне уже все нравятся. В особенности, если не орут на клиенток, как паровозная сирена.

Охранник Кирилла отрицательно покачал головой и тихонько ей что-то ответил. Девушка смутилась и кивнула — разрешила. Мужчина поднялся и направился к выходу.

И тут я заметила одну занимательную деталь. Стоило мужчине повернуться к дамам спиной, они… сразу перестали стараться. Нет, все по-прежнему выполняли упражнения за тренером, но… Огонь в глазах погас, попы обвисли, носочки перестали тянуться, а тела напрягаться, чтобы принять соблазнительную позу.

Любопытно…

Вот она — сила искусства. В смысле — присутствие противоположного пола!

Мужчина подошел ко мне. И я… с ужасом поняла, что не помню, как его зовут.

— Я — Михаил, — правильно понял он мою заминку. И тут же добавил, молитвенно сложив руки. — Только не говорите Кириллу Андреевичу. Пожалуйста…

— Почему? У вас будут неприятности? — удивилась я, а про себя подумала — хорошо, что не Кирилл прислал его следить за мной.

Хоть это можно исключить — уже хорошо.

— Нет. Неприятностей у меня, конечно, не будет. Но…

— Что — «но»?

— Засмеют.

Тааак. А вот это уже интересно.

— Почему? Вы считаете, что у нас легче, чем в этой вашей качалке?

— Нет, — улыбнулся он. — Честно говоря, со штангой проще. И на ковре. Ну, в спарринге.

— Так что ж вы…?

Проглотила «приперлись» — все-таки я девочка из хорошей семьи, не будем об этом забывать.

— Понимаете, мне девушка понравилась. Вот я и решил, — тихо проговорил Михаил. — Так сказать…втянуться. Понимаете? Быть ближе.

— А… Ну… Что ж. Похвально, конечно. А…

— Вы думаете? Я так рад! — Михаил зачем-то схватил меня за руку и стал трясти ее изо всех сил. — Я подумал, если уж ваш программист смог…

— Какой программист, — меня как холодной водой облили — не жизнь, а шоу «за стеклом» просто.

— Ну, Лев ваш…

— Лев? И как? Удачно?

Михаил выглядел настолько смущенно, что я еле сдержала улыбку. Ну и дела тут у меня…

— Разрешите идти? — спросил он.

— Идите.

Он уже развернулся, как от входа раздалось истошное:

— Идаааааа!

Михаил схватила меня в охапку и загородил собой.

Я женщина храбрая и решительная. Поэтому я храбро и решительно спряталась за широкую и надежную спину Михаила. Что я там говорила плохое про штангу и хорошее только про мою любимую йогу? Беру свои слова обратно. Не знаю как, но для охранника комплекс всего, что ему нравится, я организую. Пусть и сотоварищей-богатырей приводит. А мы будем укреплять их боевую мощь и в случае чего за эту же боевую мощь прятаться. Вот как сейчас. А то мало ли…

— Идааааа!!!

Вновь взревел чей-то голос. И, кажется, этот кто-то хотел не просто меня. А моей крови. Может, драконы устроили налет на Землю? Только когда и где я успела прогневить дракона?

— Там, за залом — черная лестница в подсобки. Отступаем, Ида Викторовна? — быстро предложил охранник.

Бегство — это хорошо. Это мудро. И рационально. Можно потом говорить всем — и себе в том числе, что мы отправились за подмогой. Ну, надо же спасать девчонок и центр йоги! Хотя… С такими приключениями проще, наверно, переехать.

Мысли неслись в голове бешеной белкой. Из «Ледникового периода». Когда она орешек не знала, куда спрятать… Михаил уже схватил меня за руку, собираясь вывести с предполагаемого поля битвы. Но тут снова раздалось:

— Идааааааа!

И вдруг я услышала робкий сдавленный то ли хрюк, то ли тявк.

— Зяма, — прошептала я. — Убью!

На меня медленно обрушилась волна ярости. В глазах побелело.

— Ида Викторовна, — робко проговорил охранник (видимо, почувствовал мою ярость). — Не надо никого убивать… Вас потом из ментовки доставать… Тяжко придется.

Но я уже не слышала. Я шла вперед. К тете Фае.

Мама Левы стояла около стойки администратора и время от времени издавала трубные вопли. Ирочка держала трубку и все никак не могла решиться вызвать охрану. Я ее, конечно, понимала. Девушка оказалась в очень непростой ситуации. Ирочка знала, что тетя Фая моя знакомая и знакомая моей мамы… А так как Ирочка меня и мою семью знает давно… Ох!

Сама себе бы не позавидовала, окажись я на месте моей несчастной подчиненной.

— Ирочка, а что у нас происходит, — не обращая внимания на угрожающе двинувшуюся в мою сторону даму, полюбопытствовала я.

— Ида! Мерзавка!

— Я бы попросила в следующий раз, когда к нам заявятся хулиганы, вызывать охрану сразу.

— Что? — заломила руки тетя Фая.

Зяма, пользуясь моментом, выскользнул из удушающих объятий на пол. Все, кто находился у нас в холле, перевели взгляд на мопса, жадно, со всхлипами глотающего воздух. Почувствовав себя в центре внимания, песик смутился и юркнул за ноги хозяйки. Ну, как «юркнул»… Наверное, в его представлении это было робко, мило и изящно. А вот тетя Фая на миг покачнулась. И мы все зажмурились. Потому что если она грохнет на пол…

Михаил, реагируя молниеносно, как и подобает профессионалу, кинулся вперед. Он спас не только всех нас, он спас клуб, потому что если бы тетя Фая, обрушилась, то и конструкция здания вряд ли бы устояла.

Зяма испугался и метнулся прочь с душераздирающим хрюко-пуком. А Михаил — будет ему штанга, славься она во веки веков! Удержал! Смог! Мужчина, покраснев от натуги, удержал-таки маму Левончика.

— Тетя Фая, — строго посмотрела я на нарушительницу покоя. — Вы сейчас же идете со мной. И ни в коем случае не беспокоите моих гостей! Ясно?

В ответ тетя Фая лишь сильнее оперлась о Михаила… Эта экспозиция хорошо бы смотрелась под песню: «Атланты держат небо на каменных руках…». А что? Все вполне себе по тексту. Спина у бедного охранника напряжена, колени сведены, как пели барды. Лицо же тети Фаи приняло самое блаженное выражение. Зяма обиженно подвывал из-под стойки администратора, куда удрал от всего этого безобразия.

Бедный Миша. Пришел к приличным женщинам, мечтая избавиться от одиночества. Романтично у нас тут сегодня. Ничего не скажешь…

— Хорошо тут у вас, — осторожно проговорил кто-то из зала. — Занятия. Мужчины. Развлечения…

Миша и Зяма смущенно переглянулись.

— Тетя Фая, пойдемте в мой кабинет. Ирочка, — хмуро посмотрела я на администратора. — Надеюсь, вы меня услышали.

— Да, Ида Викторовна, — и девушка с облегчением положила трубку.

Мы прошествовали в мой кабинет. Спустя какое-то время к нам присоединился Зяма. Неловко перекатываясь, задыхаясь и вываливая язык, мопс шел за хозяйкой. Пропуская нарушителей спокойствия в кабинет, я краем глаза заметила, как новенькая оказывала первую помощь Михаилу. На глазах остальных дам она протягивала ему стакан воды.

Интересно, остальные барышни ее за это не растерзают? На сердце охранника охотниц много. С другой стороны, Михаил, кажется, вполне счастлив от того, что именно инструктор проявляет о нем столь трогательную заботу. Стало быть, если что он ее спасет. В любом случае — разберутся. У меня вот и без них забот хватает.

— Чем обязана, — недобро посмотрела я на тетю Фаю.

— Что же ты натворила, Ида! Как?! Как ты могла? Мы с твоей матерью знакомы столько лет… Столько лет… Такая… Такая приличная, интеллигентная семья! И ты, Ида!

Я тяжело вздохнула. Что-то меня этот цирк на выезде стал утомлять.

— И чем это я опозорила свою семью, позвольте полюбопытствовать?

— Ты сбила моего мальчика с пути! Подсунула ему эту страшную женщину! Левончик теперь огорчает свою маму. И… И…

Зяма издал душераздирающий всхлип, поддерживающий и сочувствующий…

— Мой бедный сын! Мальчик не кушает!

Мы помолчали. Тихо постанывала тетя Фая, Зяма издавал странные звуки — надеюсь, с ним все в порядке… Я же… глотала про себя неприличные слова. И думала, что я скажу маме, когда она начнет звонить с упреками. Потому что явно начнет — ибо я сейчас эту страдалицу просто выставлю!

— А при чем здесь я?

— Как? — снова заломила руки тетя Фая, но, не увидев ничего в моих глазах, кроме раздражения, сникла: — Левончик очень изменился. Он стал тратить деньги. И говорит мне про правильное питание! Ида, но мальчик должен кушать хорошо, а не правильно! И эта женщина… Она…

— Что с ней не так?

— Когда Левончик привел ее ко мне знакомиться, я… я ее выставила.

— Зачем? — я с трудом запихнула назад ругательство. Мама, гордись! Мне это удалось. — Вы же ничего о ней не знаете?

— Но она мне уже не нравилась.

— Гениально!

— И… Левончик.

— Что он?

— Он теперь не общается со мной.

И тетя Фая расплакалась.

Глава восемнадцатая. О любви

Добрыми намерениями…

Уфффф…!

Зашла домой, скинула туфли, бухнулась на диван и счастливо пошевелила пальцами. День получился… насыщенный. С трудом выпроводив тетю Фаю, провела несколько тренировок. Нагрузка, конечно, получилась та еще, но как же, черт возьми, приятно вернуться! Я соскучилась по любимой работе, где все получается и все понятно.

После зала зависла в своем кабинете, расписывая планы по захвату Вселенной… Не… Что-то не то. Зачеркнуть. По продвижению своих студий йоги. Вот проведу праздник у себя на основной базе — и надо мотаться по остальным, смотреть, что да как. Активизировать рекламную поддержку в Интернете. Надо только ее как следует просчитать.

За всеми этими полезными и приятными вещами я забыла, что собиралась позвонить Леве и сообщить ему, что он мне должен, как земля — колхозу. А если на территории моего бизнеса подобный скандал произойдет еще раз, то по гроб жизни. Причем я не уверена, что долгой и счастливой.

Ладно. Пусть эту ночь спит спокойно. Физическая нагрузка, день правильного питания и зеленого чая настроили меня на благодушный лад. Сейчас приму душ. И лягу спать пораньше. Силы восстанавливаются и красота возвращается, если спать ложиться раньше полуночи. Главное, не перепутать режим сна с режимом питания! Есть надо прекращать намного раньше.

Заходя в комнату, споткнулась о свой чемодан. Не разобранный. Как приехала, так и поставила у порога. И все на этом. Ох, мамы на меня нет…

Улыбнулась, вспоминая поездку в Тай. Слоны. Кайт. Приезд Кирилла. Наверное, в этом порядке. Главное, самому совершенству не проболтаться случайно, что он на почетном, но третьем месте.

Мое внимание привлекла надпись. Черные жучки-паучки… Иероглифы. Все-таки интересно, что они обозначают? Что здесь написано, на чемодане? Надеюсь, не что-то неприличное. А то поеду к тем, для кого японский знаком и опозорюсь. Хотя… Кирилл же ничего не сказал, хотя чемодан видел. Он же его знает! Японский. Наверняка бы сказал. Можно, конечно, в интернете посмотреть. Только это долго. Лень. Не хочу. Если вспомню — спрошу у Кирилла.

— Треньк! — требовательно позвал меня телефон.

О! Как раз к ночи. Призвала — появился.

«Не могу заснуть, скучаю». И фото. Лица у людей, которые сами себя фотографируют, самые что ни на есть специфичные. Только не у него. Он какой-то… идеальный. Во всем. Даже селфи и то — шикарное! Ехидное только очень.

— И я, — отвечаю, шлю смайлик со слезинкой.

«А фото?» — огорченно пискнул телефон.

— Вот буду красивой, как тогда, в шоколадном платье — тогда и только тогда.

«Идаааа. Ты…»

— Что? Твоя любовь?

— ДА.

Не задумываясь, не колеблясь.

Я вздохнула. Не знаю, что почувствовала. Слишком много всего. Но… почему-то и досаду тоже. До слез захотелось, чтобы этот мужчина был моим. И только моим. Ни с кем не делить. Ждать с работы. Спать в одной постели. Молчать, обнявшись. Я… ребенка от него хочу!

Дожила…

Телефон тоже молчал. На том конце провода задумались. Или заснули? Сознание потеряли от счастья? Ждут в ответ признаний от меня?

Может, стоило это все написать? Включить запись и прокричать? Потому что буквами все это выразить невозможно.

Я помедитировала над телефоном, не понимая, что мне делать. И написала:

«Я тебя люблю».

Молчание… Заснул? Обрадовался? Огорчился?

Да черт с ним, в конце-то концов! Нравится — не нравится, доволен-не доволен. Чему я там учила девочку на острове Пхукет? Главное, чтобы тебя все устраивало. И именно ты сама была счастлива, потому что ты — главное счастье, что у тебя есть! И другого не будет…

И снова к вопросу о том, что советы гораздо легче давать, нежели воплощать в жизнь.

Особенно такие, как «Будь счастлив», «не переживай». «Прекрати жрать на ночь; иди в спортзал; иди в бассейн; бросай курить — вставай на лыжи». Хорошо хоть у меня с этим проблем нет. Я вздохнула. Так. Ида! Соберись.

О, вот и еще один повод. Телефон забулькал, как мопс тети Фаи. И к чему бы это?

К звонку от мамы.

— Да, — осторожно проговорила я.

— Ида! — торжественно начала мама.

Как присягу зачитывала, честное слово! Такой серьезный настрой откровенно и пугал. Ну как минимум — сильно настораживал…

— Даааа, мам?

— Я ей все сказала.

— Кому?

— Фае.

Упппс.

— Я сказала ей, чтобы она не смела приходить к тебе на работу и отвлекать. Потому что это — бизнес. Это — репутация. И твоим клиентам совершенно нет необходимость быть посвященными в наши дела.

Бог мой! Мама — и праведный гнев. Да еще и не на меня…

— Маам…

— Что, доченька?

Вот, честно говоря, я планировала сказать, что я ее люблю. И очень благодарна за поддержку. Но получилось следующее:

— Мам, мне так нужна твоя помощь. Ты можешь поработать у меня?

Я ворочалась и ругала себя. Конечно, потом я ругала себя за то, что себя ругала. Потому что себя надо хвалить, холить и лелеять. Не поручать же такое важное дело посторонним. Нельзя себя ругать. Нельзя…

Вот кто меня за язык тянул? Что мне теперь с мамой делать? Чем я думала? А? Где она и где диета? Здоровый образ жизни в целом и йога в частности? Как сейчас вижу: ой, вы ж мои девочки! Как исхудали! Идочка, а почему пустой зеленый чай? Хотя бы печенье? И такое скорбное лицо с заламыванием весьма далеких от худобы рук.

Я вздохнула…

Если б до трясины собаки Баскервиллей стон души моей долетел — загнулся бы бедный пес от зависти.

Ночь уже. Завтра бегать и бегать. А никак не уговорить себя заснуть…

Утром меня настиг еще один кошмар тех, кто плохо спит — невозможность проснуться. После некоторых переговоров с будильником — он упрямый и если его обзывать, то звонит звонче и настырнее, я поднялась. И… зазвонил телефон.

Кто так невовремя?

— Слава? — удивилась я, услышав голос тренера по кайт-серфингу.

— Привет, Ида.

Поморщилась. Как можно быть настолько возмутительно-жизнерадостным в такую рань. Улыбается — и это прямо слышно, несмотря на тысячи и тысячи километров. Голос бодрый и наполнен энергией, как шампанское пузырьками. Вот просто — ФУ!!!

И ничего я не завидую. И ничего у меня голос по утрам не такой же, пусть там Вася и Дашка что хотят говорят!

— Ида?

Вот он говорит и улыбается. Ужасный человек.

— Да, — отвечаю я наконец.

— У тебя там все хорошо? Просто голос какой-то нерадостный.

— Зато у тебя — за двоих, — не выдержала я.

— Да, — довольно проговорил он. — У меня племянница родилась. Я подумал-подумал — и махнул домой на несколько дней.

— А…

Как-то ловелас Слава плохо ассоциировался с человеком, который мог «махнуть» через половину земного шара только потому, что кто-то там родился. Как же мы мало знаем о людях…

— Я вот что думаю. У меня пересадка в Москве, я болтаться буду полдня. Составишь мне компанию?

— Слава… — начала я недобро.

— Ида. Я понимаю. И не претендую на твое несговорчивое тело. Хотя ты зря…

И снова вижу улыбку: широкую, ясную, ну, просто Гагарин! Рычу. Ну, привет, собака Баскервилей. Вот как еще по-другому общаться с этим зоопарком? Улучшенный породистый кобель! Никак не переживет, что отказали…

— Я умею слышать «нет», Ида, — сказал Слава, выключив режим «мачо». — Покажешь мне Москву?

И мне вдруг становится интересно. Кто там, за личиной? Кто-то же там есть? Прячется за чередой масок. Кто? Такой же человек, как и я?

Наверное. И я смеюсь ему в ответ:

— Скажи еще, что Красной площади не видел.

— И в Кремле из Царь-пушки не стрелял, — хохочет он.

— Договорились. Прогуляемся, выпьем чая.

Он назначает время, отбивает. А телефон начинает звонить опять. Истошно и истерично.

Тааак. И что тут у нас?

Левончик… Ты ж мой царь зверей. Сам позвонил. Сам. Ну, держись.

— Да… — только и успеваю сказать, потому что дальше меня просто сносит. Лева сегодня фонтанирует.

— Погоди… Да успокойся ты! Лева? Ты меня слышишь?

Безуспешно пытаюсь остановить поток эмоций — Лева безутешен. Жаждет искупить. Придумал, каким образом это сделать.

— А просто сделать так, чтобы тетя Фая не ходила ко мне на работу — не вариант?

Боже, в какой-то момент мне удается вклиниться в его монолог. Я, правда, не совсем уверена, что он меня услышал, но! Я сказала.

Замолчал. Услышал. И тихо проговорил:

— Ида, я должен искупить.

— Еще скажи, что кровью, — ворчу я.

— Она твоя. Вся!

— То есть, добиться того, чтобы твоя мама просто не ходила ко мне, ты не можешь?

Тишина.

Тоже мне, трусливый лев, а…

Значит, он будет «искупать» — а мне общаться с его мамой? Нет, ну хорошо придумал.

— Я просил ее, — вдруг раздается тихое. — И она мне обещала. Но я — реалист.

Вздохнули оба.

— Ладно, рассказывай, что ты там придумал.

— Я подъеду на тренировку и поговорим.

— Хорошо.

Похоже, я пользуюсь популярностью. Даже удивительно, что смогла таки позавтракать, прежде чем телефон зазвонил в следующий раз.

— Идка, ты — змея подколодная! — закричала Даша.

Да что ж ты будешь делать. И эта радостная с утра. Пожалуй, только мы с Левой понимаем друг друга. Остальные просто извращенцы какие-то!

Любопытно, а какой Кирилл этим утром? Когда я с ним рядом, он просыпается с…

— Идка?! Ну, где ты там?!

Отвечаю, морщась:

— Я? Конечно, змея. А что случилось?

— Ты когда в Москву прилетела?

— Ой!

— Чего не звонишь?

— Забегалась.

— Вася возвращается.

— Месяц прошел…

Надо же — только месяц с их свадьбы, а сколько всего… Как будто на санках с крутой горы…

— Надо чаще встречаться.

Я уже садилась в синий-не-мой купер, как телефон зазвонил еще раз.

— Буду послезавтра, — сообщил мне Кирилл. — Ты сможешь приехать ко мне?

— Да, — ответила тихо.

Громко не получилось — сердце пустилось вскачь, сбив дыхание.

— Знаешь, у меня появилась мечта.

— Эротическая?

— Круче.

— И какая же, — улыбаюсь и думаю — интересно, там, среди своих командировок, перелетов и переговоров, он слышит, как я улыбаюсь, стоит мне услышать его голос?

— Я мечтаю о том, чтобы ты ждала меня в нашем доме.

Глава девятнадцатая. Все для клиента

Как к лицу тебе, слышишь, родная?

Эта темно-вишневая шаль…

Романс (слова и музыка неизвестного автора)

Лев метался по кабинету как запертый в клетку лев. Как запертый в клетку лев, Лев метался по кабинету…

Так.

Что-то не то. Слишком много львов. Или… Львов? А, ладно, не важно. Ну, вы меня поняли.

Лев метался по кабинету, а мы с Машей, с любопытством на это смотрели.

Женщина, которую выбрал Лева среди всего нашего цветника (или она его — тут уж как кому нравится) оказалось той самой, что быстро и со скидкой «только для своих» организовала мне слонов и море.

Небольшая собственная туристическая фирма была для Маши таким же бизнесом, выросшим из хобби, как йога-центр — для меня. Все дело в ее увлечении иностранными языками. Кроме английского, испанского, итальянского и какого-то еще, Лева, кажется, с восторгом рассказывал, что Машенька знает и латынь, и греческий. Я так понимаю, на латыни они и сошлись, когда Левончик перечислял бесконечные названия редких видов своих ненаглядных колючек.

Невысокая, кругленькая. С огромными бездонными небесно-голубыми глазищами и короткой стрижкой под мальчика, Маша была очаровательна. Хотя красавицей ее, наверное, не назовешь, опираясь на современные стандарты, но… Вы загляните в глаза моего друга Левы, когда он на нее смотрит! Богиня!

Мой друг не проронил ни слова за все это время. Звука не издал! Но получалось все равно очень эмоционально. Лева подпрыгивал, жестикулировал руками и вздыхал.

Волосы — дыбом, макушка сияет, глаза горят. Кстати, похудел и реально лучше выглядит. Намного. Отлучение от маминого стола вкупе с регулярными занятиями йогой явно пошли на пользу.

— Ида! — торжественно провозгласил он наконец. — Я к тебе.

— А…? — постаралась я сделать серьезное лицо.

Это, должно быть, было вступление. Уверена, подготовленное еще дома. Мы с Машей переглянулись. Хотели даже поаплодировать — но не стали. Спугнем еще.

— У меня идея.

Мы переглянулись и одобрительно кивнули: идея — это хорошо. Просто замечательно.

— Я подумал, что тебе не хватает мужчин.

Сначала машинально кивнула, а потом подскочила — и уставилась на Леву. Вот это что сейчас было? Судя по удивленному взгляду его ненаглядной Маши — понесло ее возлюбленного куда-то не туда.

— Я не то хотел сказать! Мужчин не хватает не тебе. А твоему бизнесу.

— Лева, — строго проговорила я. — Я ничего не понимаю… Каких мужчин? Почему не хватает?

Как-то с красноречием у моего приятеля сегодня было плохо. Что-то он перенервничал больше, чем нужно. Мы помолчали. Я вздохнула, и решительно попросила:

— Давай еще раз. Только… Спокойно. И по возможности — максимально понятно. Идет?

— Смотри, — Лев уселся напротив. — У тебя — полные залы дам.

Он отвлекся и с нежностью посмотрел на Машу. Она ободряюще ему улыбнулась и взяла за руку. Лев вздохнул. И… успокоился.

Я улыбнулась. Жаль, платочка нет — слезу умиления смахнуть! Голубки вы мои…

— Дамы, как правило, свободные. И… одинокие.

— Да, — не стала спорить я с очевидным.

— Вот. А ты знаешь, сколько в городе одиноких мужчин, которые простоне знают, где найти приличную женщину?

Я кивнула. В чем-то Лева был прав. Тут же вспомнился Михаил, охранник Кирилла. И то, как старались мои барышни, когда он был в зале. Да. Определенно что-то в этом есть.

Одиноких людей и правда много. А встретиться толком и негде. Разве что в интернете…

— И что ты предлагаешь? — спросила я. — Клуб знакомств?

— Нет, — поморщился Лева. — Все-таки ответственность за то — у кого с кем получилось — у кого с кем нет, вот этого не надо.

Вот тут я с ним была абсолютно согласна! Правда, я сама принимала деятельное участие в том, чтобы познакомились Василиса и Федор, то…

Но я их хотя бы знала. И мы с тетей Леной просто их познакомили. И… ему правда врач нормальный был нужен. А все остальное от нас не зависело!

— Я предлагаю открыть зал фитнеса для мужчин, — прервал Лева поток моих воспоминаний. — Что-нибудь брутальное.

— Штанги? — Вырвалось у меня.

— Почему нет? — Лев развел руками и улыбнулся.

А ведь действительно… почему? Михаил бы ходил с удовольствием. Он же, кстати, и проконсультирует если что. А уж как девчонки стараться будут на занятиях — страшно представить.

— Идея хорошая, — улыбнулась я. — Но надо все просчитать. Найти тренеров и…

Стоп! Мама дорогая!

В смысле — вот оно! То, к чему можно привлечь мою маму, закисшую дома.

Эврика!

И обязательно намекнуть, сколько свадеб можно будет организовать, сколько одиноких сердец соединить! Да она же помчится исполнять роль Купидона! Главное, чтобы не увлеклась больше, чем это необходимо.

Мама может…

Мы обсудили детали и распрощались, совершенно довольные друг другом. По-моему, у меня появился партнер по бизнесу, жаждущий к тому же искупить свою вину. Это замечательно!

И тут снова зазвонил телефон.

— Да, — весело ответила я, ибо настроение — лучше некуда.

— Добрый день, Ида Викторовна. Ваша машина готова.

Ураааа!

Я неслась по Москве. Сердце стучит и рвется соединиться с алым англичанином, которого замучили эти бестолковые люди! Бедненький мой маленький, красненький купер! Потерпи, я уже еду!

Приехала. Менеджер как-то странно на меня посмотрел. Взял ключи.

— Пойдемте, — вздохнул молодой человек, пряча глаза.

Так… Что-то это все мне сильно не нравится.

Я обошла вокруг мистера купера. Потом еще раз. Внимательно посмотрела на побледневшего менеджера, и тихо спросила:

— Как это понимать?

— Это же тоже оттенок красного, — начало было он, но я зарычала — и он замолчал.

Ах ты ж, лживый суслик!

Посмотрела на свою несчастную машинку.

Вишневую. Всю…

* * *

Я просто ушла. Не стала ругаться, выяснять отношения, грозить или взывать к правам потребителя.

Алый купер моей мечты, сказка, которую смогла себе позволить, чудо, ставшее былью.

Вот ведь… Привязалась к машине будто к живому существу. Неправильно, наверное?

Прости, купер. Прости. Тебе очень, очень идет алый цвет, но у меня больше нет сил. Я же все равно тебя люблю, окей? Мы же это с тобой переживем, правда?

По счастью, менеджер не стал меня преследовать, что-то объяснять и в чем-то убеждать. Спасибо ему за это большое.

«Блям-блям», — сообщил телефон.

Посмотрела на смску: «Ты помнишь о нашей встрече?»

Слава.

Очень захотелось написать, что у меня работа — прямо срочная. И выбраться нет никакой возможности. Но нет. Так нельзя. Обещала же, человек надеялся. Вздохнула, взяла себя в руки — поехала.

… И правильно сделала. Сколько я уже не была на Красной площади? Оооой. Со времен института, наверное, с тех самых пор, когда выгуливала восторженную, пьяную от счастья Ваську, которая хотела видеть все. Я составляла подруге компанию, сама вся такая пресыщенная, так сказать на контрасте.

На самом деле, именно Василиса открыла мне тогда красоту города. Красоту, которую я почему-то не замечала, хотя и любила всем сердцем Москву.

Ну, брусчатка мостовой. Ну, Храм Василия Блаженного. Ну, Кремль. Стояли и стоять будут. Чему восхищаться? Приятно, конечно, видеть восторженный блеск в глазах тех, кто впервые все это видит, даже гордость переполняет, но… не более. Тащиться куда-то, где много народа и ты все уже видала. Не слоны же, в конце-то концов?

Но с Васькой все было по-другому! Она умела заразить своим воодушевлением и восторгом, словно вирусом гриппа.

— Идка! Ну, не будь деревянной!

И мы ехали по булгаковским местам столицы, сидели на скамейке, где Воланд встретился в Маргаритой, потом гуляли по ночным набережным, любовались новогодней подсветкой на Тверской.

Счастливое было время…

Так. Надо позвонить девочкам и устроить девичник с гуляниями. А то что-то мы погрузились в любовные истории. То смеемся, то плачем, а просто погулять некогда.

— Привет, Ида.

За воспоминаниями не заметила, как добежала. И вдруг поняла, что улыбаюсь.

Слава романтично распахнул объятия, но, увидев мое нарочито-недовольное лицо, отступил и весело рассмеялся:

— Ида, ты чудо! Ты просто сводишь меня с ума…

— Потому, что неподвластна твоим чарам? — хмыкнула я.

— Получается, что так, — Слава склонил голову набок, затем добавил. — Хотя, жаль. Очень, очень жаль…

— Звезд на фюзеляже не хватает?

— Ты думаешь? — он картинно закатил глаза.

Рассмеялись и отправились бродить. Честно говоря, я все больше молчала, оставив случайного гостя наедине с городом и тысячами туристов.

Чинно, будто на параде, строем на вытяжку стояли китайцы в очереди к мавзолею. Группа школьников с утомленными лицами (будто не на экскурсии, а в шахте, право слово!), слушали о гражданине Минине и князе Пожарском, которым «благодарныя вся Россия». Кто-то на повышенных тонах спорил у памятника Жукову.

Я смотрела на людей: радостных, восторженных, воодушевленных — и становилось тепло на душе.

А Слава… Он впитывал солнце, что щедро лилось на город, рассматривал памятники архитектуры и ноги молоденьких девушек, не забывая при этом многообещающе стрелять глазами в мою сторону. На всякий случай. Ведь когда женщина говорит: «нет», это означает и «может быть», и «да, но не сегодня».

Кобель!

Я шла рядом и думала: каково это — пройтись с Кириллом по этим самым местам, среди многоголосой толпы, в обнимку?

Будут ли нервничать его охранники? Как он сам себя поведет?

Я представила раннее утро. Никого… Любопытно — такое на Красной площади бывает? И мы быстро перебираем ногами, чтобы успеть все посмотреть, пока народ не набежал…

Смешно.

После прогулки осталось еще немного времени, и Слава предложил зайти куда-нибудь. Мы пили чай. Смотрели друг на друга, улыбались. И понимали, что нам совершенно не о чем говорить. Да, черт возьми, нам и помолчать-то было не о чем.

— Ты приедешь еще в Тай? — спросил он, прощаясь.

Я вспомнила сказку, что рассказывал мне остров. Море. Берег. Слонов. И… Кирилла.

— Да, — кивнула и помахала Славе рукой.

Прощай, тренер по кайт-серфингу. Я надеюсь, ты встретишь свое счастье. Человека, с которым не наговориться. Не намолчаться…

А мне пора. Встречать Кирилла!

Глава двадцатая. Когда хочется замурлыкать

Сижу в гостиной и глупо улыбаюсь, поглядывая на дверь, а в голове мысль — не позвонить ли маме и не попросить ли у нее пару рецептов чего-нибудь восхитительно вредного? Жирного. Мясного. Домашнего. Может, сдобного? Что там должна делать женщина на кухне в ожидании мужчины?

Я имею в виду — нормальная, обычная женщина. В ожидании крепкого, спортивного мужчины в самом расцвете сил, усталого и с хорошим аппетитом. Тут куриной грудкой и креветками с овощами явно не обойдешься. Запеченная рыбка в фольге без масла с веточкой розмарина, боюсь, тоже не прокатит…

Ох…

Готовить я терпеть не могу — не в маму пошла явно. Вот интересные люди — мужчины. Хотят ведь фигуру! И чтоб соляночку с пирожочками подавали в кружевном передничке на голое тело…

Вот это, кстати — запросто! Это я могу — фигура позволяет. А не задумываетесь ли вы, дорогие мужчины — почему позволяет, а? Правильно! Потому что инструктор по йоге. У меня собственный бизнес, по три-четыре группы в день плюс мотаюсь по городу, решая кучу проблем, а готовлю я креветки, рыбу без масла и куриную грудку умею без соли варить!

Откуда мне знать, как готовить солянку и печь пирожки? А? Это ж все… пробовать надо! И все это надо любить — иначе вкусно не получится! А если я буду все это пробовать и любить — на что я надену кружевной передничек, а?!!

Ох, девчонки… Тяжела ты, женская доля… Куда ни плюнь — замкнутый круг какой-то.

Но выход есть! Решено. Значит, сейчас заказываю в ближайшем ресторане солянку, пирожки и… ну и креветки с зеленым салатом — мне-то тоже надо что-то поесть, раздеваюсь, надеваю каблуки и кружевной передник, чуть присыпаю себя мукой для достоверности — и встречаю Кирилла!

Я потянулась за телефоном, и чуть не подпрыгнула от того, что он зазвонил сам!

Мама.

Фуф… Вроде ж только после отпуска, а нервы не к черту!

— Идааааа! Идочка!!!

— Мама! Господи, да что случилось? — внутри все похолодело, мысли неслись в голове одна страшнее другой…

— Идочка! Беги, девочка!

Из этого крика я поняла одно — мама переживает за меня. Это значит, что у родителей все в порядке. Это хорошо. Так, Ида, спокойно. Спокойно, все хорошо.

— Ты слышишь меня? Беги! Беги, Ида!

— А я прикрою и буду патроны подносить, — проворчала я. — Да что случилось, мам? Толком можешь объяснить или нет?

— Глупая моя девочка… Разве можно так с этими людьми?!

Я буквально увидела, как на слове «этими» мама возносит глаза к небу.

— Мама…

Как ни странно, маме мой рычащий голос, скорее, понравился.

— Ну… Я слышу, с тобой все хорошо, доченька. Слава Богу! — выдохнула она с явным облегчением.

— Да, — с тоской вспомнила, как еще минуту назад собиралась звонить в ресторан и готовиться к романтической встрече века.

— Где ты, Ида? Мы сейчас же с отцом приедем! Заберем тебя.

Терпения мне. Много. Ведро. Нет. Бассейн. Море. Океан!

— Мама. Что. Случилось.

— Ты новости смотришь?

— Нет.

— А зря.

— Только не говори, что я в новостях, — мне вдруг стало смешно.

— Что ты смеешься, дурочка! Такие люди не прощают.

Я промолчала, борясь с желанием отбить звонок. Вот если бы не потепление в отношениях, которое мне очень нравилось…

— А может, — в голосе мамы после продолжительного молчания появился энтузиазм, — у тебя с тем, вторым мальчиком, все серьезно?

Я снова промолчала.

— Ида. Я с кем разговариваю?

— Не знаю, мам. Не поверишь, но я вот уже минут десять как пытаюсь это понять. С кем ты разговариваешь, мам? О чем? Что за мальчик? Я ничего не понимаю, правда!

— Ну, с тем, который тренер.

— Что?

— Из отпуска. С которым у тебя роман.

— Ты хочешь сказать…

— И в интернете, и по телевизору в светской хронике. Вот, смотри «Любовница изменяет олигарху». «Изменяешь сам — изменят и тебе»!

— Твою ж…

— И фотографии…

Цензурных слов не было. Не цензурных — тоже.

— А что это за мальчик? Симпатичный.

Вспомнился алчный блеск в глазах журналистки, еще тогда, в тот раз… Ее: «Вы не представляете, какие деньги готовы предложить за подобный материал»…

Я повертела телефон, вошла в Интернет.

Что сказать… Выгляжу хорошо. Не сногсшибательно, как в шоколадном платье, но… Более чем. И Слава… Красив, чертяка.

Подловили нас все-таки. Любопытно только — как? Неужели за мной круглосуточно следят? Конечно, ничего криминального, но у нас такие счастливые, беззаботные лица, и он смотрит на меня с таким нескрываемым (даже каким-то показным) обожанием, что если не знать, то однозначно можно подумать…

Тут я рассмеялась.

— Что? Идочка… — в голосе мамы снова появилось беспокойство..

— Мам. Послушай! Со мной все в порядке. Это просто… ерунда какая-то. Я встречалась с знакомым, показывала ему Москву, он был проездом. Ну, подумай сама. Зачем бы я любовника вела на Красную площадь, а? Чтобы на глазах у изумленной публики?

— Ида, фу!

— Вот на этой оптимистичной ноте мы и…

— Поняла я. Все, — проворчала мама уже вполне нормальным голосом и отключилась.

Я посмотрела на телефон и меня передернуло. Мерзкое ощущение. Как будто тебя вместе с грязным бельем перетряхнули на потеху толпы. Что за люди? Кому это надо? Зачем?

Кирилл… Он же просил, чтобы я не создавала ему проблем.

От обиды и злости я зарычала раненым зверем, с ненавистью глядя на телефон, и вдруг… Догадка пронзила, как молнией. Внезапный прилет Славы в Москву, предложение показать ему город…

— Да, — весело откликнулся мужчина, которого я посчитала породистым кобелем.

— Зачем? — тихо спросила я.

— Ты же не будешь заниматься у меня, — жизнерадостный голос какой!

— Зачем?

Он рассмеялся:

— Ну, наконец-то в твоем голосе нет заносчивости! Неужели госпожа Ида выключила звезду?

Голос Славы изменился, в нем появились новые, неприятные, визгливые нотки.

Козел винторогий он, а не кобель… Надо же — ошиблась в классификации. Теряю навык. Плохо…

— Жаль только, что заказ не удалось выполнить до конца. Мало пикантных подробностей.

— Понятно, — пробормотала.

— Смешная ты, Ида. Лучше бы просто переспали. Я бы даже с тобой потом поделился. Я не жадный…

Он отключился, а я стояла, как вкопанная, не в силах оторвать взгляд от телефона. Что же я скажу Кириллу… Я его подвела. И…

У двери раздался смех.

Я подскочила, резко развернулась и выронила злополучный телефон.

— Добро пожаловать в мой мир, — подмигнул Бонд

Черный костюм. Весь такой… Крутой. Такой родной и такой… мой…

— Кир!

Я впилась в его губы, понимая, что он, наверное, не сердится, раз отвечает на поцелуй, но дело не в этом…

Когда так остро, так явственно понимаешь, что невозможно, немыслимо будет его потерять, становится страшно.

— Я все объясню, — пробормотала я, когда мы, тяжело дыша, оторвались, наконец, друг от друга.

— Ида.

— Я… Мы… просто по городу гуляли. И…

— Идаааа.

— А? — я набралась смелости, подняла голову и посмотрела ему в глаза.

Его глаза улыбались… Хотя нет. Не так. Его глаза…издевались?!

— Чтоооооо? — я разозлилась.

Я, значит, тут переживаю. С ума схожу. А ему… смешно?!

— Ида, не бери в голову.

Вот где логика? Сначала в Тае он мне скандал попытался закатить, связанный с этим самым Славой, между прочим. А теперь… Когда меня практически уличили — веселится!

А еще говорят, что у женщин нет логики… Как бы не так! «Идочка! Что же вы ничего не едите? А? Вы же такая худенькая!» Сколько раз я слышала это от мужчин! Так и хочется ответить: «Я такая худенькая, потому что я ничего не ем, это же логично, разве нет?!»

Так у кого нет логики, а?! У женщин. Конечно, у женщин…

Кирилл обнял меня, прижал к себе.

— Погоди, — попыталась я освободиться. — Я ничего не понимаю.

— А это обязательно? — пробормотал он.

— Кирилл.

— Неугомонная женщина, — рассмеялся он. — Главное — ты здесь, рядом. Ждешь меня дома. Это же хорошо.

Помолчала, устраиваясь поудобнее в его объятиях. Попыталась расслабиться, замереть. Но…

— Что это вы, сударыня, дергаетесь?

— Кто дергается?

— И подпрыгиваете?

— Кто?

— И ерзаете…

— Вот это было совсем некрасиво сказано, — проворчала.

— Зато точно.

— Кирилл.

— Что.

— Ты злишься?

— Я хочу ужинать. Потом… оооо… Что я хочу потом. А дальше — просто лежать, обнявшись. Как тебе планы?

— Грандиозные. И прекрасные. Но…

— Ида. Такое впечатление, что ты разочарована от того, что мы не поругались.

— Нет, но…

— Разочарована, — рассмеялся он.

В ответ я сняла с него галстук, стащила пиджак. Хотела бросить на пол, но подумала и аккуратно повесила на спинку кресла. Кирилл хмыкнул. Его глаза потемнели. Дыхание чуть изменилось.

Под моими пальцами теплела кожа. Я спустила рубашку с плеч. Какие они крепкие… Надежные. Сильные. Загорелые…

Прикусила кожу. На самом деле, хотелось цапнуть как следует. И откуда такие кровожадные мысли? Потому что я — женщина-кошка!

На Кирилла подействовало — он задохнулся.

— Адский котенок, — пробормотал он.

Пожалуй, я не против так встречать мужчину с работы. Можно, наверно, сначала покормить, вместо выяснения отношений из-за старательно зарабатывающих себе на маслице с икоркой папарацци.

— Ты приедешь завтра? — первое, что спросил у меня Кирилл, как только мы смогли нормально дышать.

— Да, — я прижалась лицом к его груди. И спросила: — Почему ты не рассердился?

— Ты же не можешь запереться в доме и вообще ни с кем не разговаривать, — пожал он плечами.

Все-таки они у Кирилла совершенны. А царапина, оставленная моими коготками, делает их произведением искусства.

— К тому же, это не компромат, — продолжал он. — Это детский сад какой-то.

— А мама переживала.

— Я слышал, — рассмеялся он.

— Ты подслушивал?

— Конечно, — без зазрения совести подтвердил Бонд (ну, конечно, у шпионов, спасающих мир свое представление о том, что такое хорошо и что такое плохо — нам, простым смертным, не понять) — Очень смешно было, когда тебя собрались эвакуировать!

— Кирилл…

Все хорошо, но надсмехаться над мамой и папой…

— У тебя замечательные родители, — серьезно проговорил любимый.

— Хорошо.

Я почти расслабилась. Прижалась к нему. Но все-таки спросила:

— А тогда что было там, в Тае? Почему тогда ты к Славе ревновал?

Он не ответил, но наверняка вспомнил то же самое, что и я. Вечер на острове. Улыбнулся. Тихо, мечтательно. Немного грустно.

— Я улетал, — проговорил Кирилл, когда я уже перестала ждать ответа. — Он оставался. И мне на миг показалось, что ты заинтересовалась этим человеком.

— Глупости.

— Так, — он вдруг вскочил, подхватил меня на руки. — пойдем ужинать!

— Ой… Кир…

— Что?

— Я… я не успела ничего приготовить…

— Чтоб ты без меня делала, женщина?! Сейчас нам все принесут, не переживай, — и поцеловал.

Я кивнула, думая о том, как же мне все-таки повезло, но тут снова зазвонил телефон. Откуда-то из-под дивана. И как он там оказался? Не помню… А, ладно, там ему самое место.

— Держи.

Кирилл нырнул, феерично сверкнув прекрасным тылом, достал сбежавший от нас гаджет и подал мне.

— Да, — ответила я, удивленно посматривая на моего мужчину. Вот с чего он…

— Ида Викторовна, — раздался осторожный мужской голос. — Вас беспокоит генеральный директор представительства BMW в России.

— И что вам угодно?

Какой же у Кирилла незаинтересованный вид, просто прелесть.

— Мы бы хотели принести извинения за ситуацию, сложившуюся с вашим автомобилем. И в качестве компенсации за причиненные неудобства приглашаем вас прийти и выбрать любой автомобиль в нашем салоне. Мы с удовольствием обменяем его на ваш.

О как. Просто аттракцион невиданной щедрости.

Пока слушала извинения и уверения — глаз не сводила с Кирилла. Как дырку не прожгла — не знаю. И когда распрощалась с щедрым и любезным генеральным директором — все равно взгляд не отвела.

— Что? — возмутился Кирилл. — Ну, вот зачем так смотреть, а? Ида? Я себя неловко чувствую. Как будто у меня не сказать что расстегнулось в приличном обществе.

— Ты вообще без штанов, — констатировала я очевидное.

— Это да… Не злись.

— Я в состоянии была решить этот вопрос сама.

Он улыбнулся:

— Конечно, в состоянии. И чем дальше мы общаемся, тем больше я убеждаюсь, что ты можешь все. И еще немного больше.

— Льстец.

— Неправда. Я не льщу тебе. Я говорю искренне.

— Тогда зачем?

— Не зачем, а почему, — он подошел ближе.

— Почему? — прошептала в манящие губы.

— Потому что… Потому что это так приятно — заботиться о женщине, которая, конечно, все может сделать сама. Которая потом будет злиться. Хмуриться. Царапаться и кусаться…

Глава двадцать первая

— Ида Викторовнаааа!!!

Глаза Ирочки были полны неземного восторга, ибо администратор перенесла меня из разряда «нормальная начальница, достает в меру, платит неплохо» в «небожитель — активно поклоняемся».

Я это прекрасно понимала, поэтому хмурилась.

Однако ни недовольство в моем голосе, ни тот факт, что на тему «скандальных разоблачений звезды современной журналистики» я говорить не хотела, ни на кого, особо, не действовали. А жаль… Я старалась, между прочим.

Пожалуй, только Кирилл и повел себя как человек. Остальные: мама, Даша, знакомые, коллеги, Левончик, в конце концов… Все желали подробностей скандала от меня лично.

Я еще вчера не выдержала, оставила на телефоне запись: «Не слушайте и не смотрите новости — это все чушь». Потом перестала отвечать на звонки. Перед этим, правда, перезвонила маме, чтобы еще раз сообщить, что со мной все в порядке, я ее очень люблю и спецназ вызывать не надо.

Все это под насмешливыми взглядами счастливого и искренне веселящегося Кирилла.

Вот почему людям не живется спокойно? Почему они не занимаются своей жизнью? И…

Я строго посмотрела на Ирочку. У нее даже ушки шевелились от любопытства, причем настолько активно, что я даже испугалась, не опасно ли это для здоровья. Все-таки сотрудник ценный. Когда адекватный.

— У нас все готово к празднику? — попыталась я вернуть ценного сотрудника с небес на землю.

— Что?

— Ира.

— А?

Захотелось рычать и плеваться ядом! Стать не просто адской кошкой… А… Змеем Горынычем! Ира, вернись! Добром прошу, или я за себя не отвечаю…

Должно быть, администратор что-то увидела в моих глазах. Что-то такое, что никак не клеилось с планами на молодую, цветущую жизнь. Долгую и счастливую. Девушка глубоко вздохнула, и… очнулась. Во всяком случае, я очень надеюсь, что это именно так.

Большой зал был украшен шарами. Расписание подкорректировано. Столы вон уже накрывают, Ниночка бегает. Все у Иры под контролем. Это только она сама немного не в себе.

Вот и хорошо. Вот так бы и сразу. И…

— Идкааааа!!!

— Васька!!!

Загоревшая, постройневшая, подруга бросилась мне на шею.

— Вернулась! — я обняла ее. — А загорела как? И… Вась… Ну… Выглядишь, просто… Просто бомба!

— Ой, да ладно! На себя посмотри! — рассмеялась новоиспеченная жена местного олигарха. — Идка, я так соскучилась! По тебе, по Москве. Даже по работе.

— Ну уж что-то, а последнее как раз не удивительно! Ты же у нас маньяк-трудоголик.

— Ой, да ладно — на себя посмотри!

— Что-то ты повторяешься… Уж не отметила ли ты уже свой приезд где-то?

— Ида Викторовна, что вы? Как можно? Я ж как только — сразу к тебе! — и мы обнялись.

Как же приятно видеть Васю счастливой, с горящими глазами. Ура! Ура, мне любимой!

— У тебя, тут что — вечеринка? — Вася с нескрываемым интересом окинула заставленные подносами столы.

— Чаепитие, — гордо ответила я.

— А как же талия?

— Нину видишь? Она обещала превзойти саму себя.

— Не просто обещала, а выполнила свое обещание! Василиса? Ты ли это? Красавица! Как ты так похудела?

— Это все Идка, — аппетитная рыжая бестия рассмеялась, запрокинув голову.

Я стояла, смотрела на нее и думала. Как все-таки важно быть счастливой… Вот он — рецепт вечной молодости. Ваську-то… И правда ж не узнать! И не так уж она и похудела, просто… Глаза горят, кожа сияет, рыжие локоны вьются, рассыпаясь по плечам.

— …кокосовая стружка, плюс стевия и мед, — Нина что-то увлеченно объясняла Васе, и я поняла, что задумалась и все пропустила.

— Что- что?

— Нина рассказывает о своих шедеврах! — улыбнулась Вася. — А ты? В каких облаках летаешь, Ид? Между прочим, насколько я поняла, Нина тебе старалась угодить.

— Простите, девочки. Задумалась. Я вся ваша! Итак, что тут у нас?

— Смотри, — терпеливо начала Нина с начала, — Есть варианты, которые не содержат сахара.

— А… вкусно будет? — я уже начала расстраиваться, не переборщила ли больше, чем нужно…

— Конечно, — Нина закатила глаза, — иначе я бы не стала ничего делать! Вот эти небольшие роллы на вкус очень сладкие за счет меда, пасты из фиников, сушеной хурмы и инжира. А вот эти пирожные — здесь в основе горький шоколад, он полезнее, чем молочный. На красных подносах сладости более калорийные — там сахар, конечно, есть, но они муссовые, без бисквита, поэтому все равно довольно легкие. На зеленых и голубых — самое легкое угощение. Там мед, сухофрукты. Пирожные и конфеты совсем маленькие. А вот эти булочки — вместо сахара — стевия, и украшены взбитыми сливками. Еще у нас целых десять видов зеленого чая. Сахар туда класть не стоит — не почувствуете вкус. Есть черный чай. Несколько видов фруктовых. Для желающих — кофе. А сока и алкоголя — нет! Все это портит фигуру! Итак, Ида Викторовна — жду ваш вердикт, — Нина улыбнулась, разведя руки в стороны и присев в шутливом реверансе.

— Нин… Вот честно — не знаю, как тебя благодарить! Ты… Ты…гений!

— Лучшим комплиментом будет, если ты попробуешь хоть что-нибудь!

— Хорошо… А можно — вот этот шарик? — я положила в рот что-то маленькое, кругленькое, и…. Мммммммммммммммм! Нинаааа…..

— Так! Я тоже хочу! — Васька схватила такой же шарик и сунула в рот. — Ммммммм! Нинааааа!

— Девочки, тише! А то можно подумать… Мы тут вовсе не конфеты пробуем! Рада, что вам нравится, но, кажется, пора начинать?

* * *

И мы начали! Торжественное чаепитие в йога-центре по случаю прибытия начальницы из отпуска. И сначала все шло хорошо. Просто замечательно! Как истинные поклонницы здорового образа жизни и правильного питания девушки и женщины пробовали разные сорта зеленого чая, аккуратно двумя пальчиками брали маааааленькое пирожное из фиников и меда, и все шло… как нельзя лучше. Правда, недолго.

Дверь открылась, и в зал впорхнула…

Мама! Мама моя…

Нет, нет, это я не образно. Это я конкретно. Мама! Мама моя пришла. И не одна. За ней строем шли накачанные мужчины. Один, второй, третий… И все с пакетами! А в пакетах… Ох… В пакетах — мамины пироги или смерть фигуре — это кому как больше нравится.

Я смотрела на все это и вспоминала любимый старый фильм про золушку с неподражаемой Раневской. «За королевской тещей шагом марш!»

Мужчины виновато улыбались, беспрекословно выполняя нескончаемые мамины поручения и стреляя глазами в присутствующих здесь дам, что так и застыли с не донесенными до рта финиками.

Да. Дела…

— Мам! Мам, ну зачем ты? Я же тебе рассказывала — я Нину попросила. Она все сделала.

— Ну и замечательно, Идочка! Это — вам, девочки. А это, — мама с гордостью выкладывала пироги и торты (и когда она умудрилась столько всего напечь?) — мальчикам. Или ты думаешь, любовь возьмет и проснется? Вот так? На голодный желудок? У мужчины?!

— У мужчины — нет, — призналась я.

— Вот! — мама назидательно подняла палец вверх и сунула мне в руки что-то очень тяжелое, бережно завернутое в полотенце. — Вот это поставь пожалуйста вооон туда, хорошо?

Ладно. С мамой спорить не будем. Бесполезное это занятие. А вот Лева… Я так понимаю — он привел сюда этих богатырей? Вот сейчас он мне ответит. За все! За этих самых богатырей, за маму, на чьи пирожки не стесняясь активно налегали худеющие дамы (бедные мальчики уже на полезные Нинины сладости косятся, типа в большой семье клювом не щелкают — хватай финик, пока есть!), за шампанское, что…

— Что?! Это еще что такое?

Но — увы… Мой голос утонул в общей веселой болтовне, чья-то пухлая белая ручка заботливо сунула мне в руку бумажный, заманчиво шипящий янтарными пузырьками стаканчик, щебеча:

— Ах! Ида Викторовна! Солнышко вы наше! Ну, что же вы? Присоединяйтесь скорее!

Ага… «Присоединяйтесь, господин барон, присоединяйтесь» — вспомнила еще один любимый фильм с Янковским. Гениальный, между прочим, фильм…

Господи! Как же Нинке в глаза теперь смотреть буду? Я ж ее достала своими требованиями, распинаясь о том, как у меня девочки ничего не едят, а тут… Вакханалия просто! Она ж обидится… Обидится и больше никогда…

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха…. Неужели? Ха-ха-ха-ха… Нет, Арсений… Вы серьезно?! Не может быть!

Я присмотрелась. Нина хохотала с таким мужчиной, что… есть надежда, что она меня таки простит.

— Ида! Можно тебя? — Левончик был бесподобен — активный, подтянутый, в костюме. Ну, просто душа радуется! — Вот, знакомься. Валентин, Андрей и Евгений. Это — Ида. Ида, по поводу еще одного зала…

В общем, все. Пошла обсуждать развитие бизнеса! Вы уж извините, но… Бизнес прежде всего!

Глава двадцать вторая. Самый лучший день…

Это было хороший день.

Такое чувство… Немного странное, правда. Когда то, что ты планировал, получается именно так, как ты себе и представлял. И вроде это ж замечательно! Но вместе с тем какая-то непонятная пустота внутри.

Ну, это все лирика. Дело не в этом. Звезды сошлись! Полезные сладости исчезали так же быстро как мамины пирожки, играла музыка, дамы приглашали кавалеров, а кавалеры — дам, сияли женские глаза, играли под пиджаками мужские бицепсы — все было хорошо. Так, как и задумывалось! Ну, не считая маминых пирожков…

Миша, оказывается, умел двигаться. Как легко, красиво, трогательно он вел в танце нашего нового, молодого, перспективного инструктора! Так она у меня в декрет уйдет, и я опять без специалиста останусь. Ну и ладно. Я справлюсь. Зато…аж искры летят от обоих! Любо-дорого смотреть!

Лева обнимал свою даму сердца, отбивая на талии возлюбленной четкий ритм вместе с встроенным в мозг новоиспеченного бизнесмена калькулятором. Переговоры наши завершились успешно, так что Левончик счастлив.

Мама и Нина забились в уголок, никого вокруг не замечая. Музыка звучит, пары танцуют, еда исчезает с бешеной скоростью — а им все равно! В этот вечер для двух кондитеров время остановилось. «В рецептуре…» — то и дело доносился до меня восторженный шепот, — «если взять орехи…», «нет, что вы, яблоки надо пропитывать коньяком, а не взбрызгивать, и тогда…».

Да… Похоже, они нашли друг друга.

К концу чаепития мама подошла ко мне и с извиняющимся видом проговорила:

— Ида, доченька, а если я выйду на работу не к тебе — ты очень расстроишься?

— Нуууу, — протянула я. — Мам, главное — чего хочешь ты. Я переживу.

Ну, не пускаться же в пляс? Не виснуть на шее у Нины с воплем: «Спасительница! Фея!». Надо же иметь совесть и держать себя в руках.

Господи! Люди! Счастье-то какое, а?! Ииииииииииииии!!!

Мама щебетала о рецептах, что потрясли хозяйку кондитерской, просила не обижаться, я же изо всех сил старательно изображала искренне расстроенное лицо.

Потом клятвенно пообещала, что не буду расстраиваться. Потом еще раз. И еще. И…

В общем, спасли меня Васька и Даша — вовремя оттащили в уголок.

Я сдержалась! Не стала прыгать с дикими визгами и бегать всех обнимать! Кто молодец? Я молодец!

— Ида, у нас новость! — Даша подмигнула мне, наливая в бокалы апельсиновый сок. — Давай, Васька, уж кто-кто, а Идка заслужила больше, чем кто-либо!

— Да я разве спорю? Ид… Тут такое дело. В общем, я беременна. Хочу ходить к тебе на занятия. Ну, в эту. Специальную группу. Это же полезно, да?

Я стояла и улыбалась. Ну, Даша. Ну, мастер! Выяснилось, что Федор не знал — а то кто бы подругу куда выпустил…

Как полагается приличной замужней даме, Вася вернулась с моря не одна. Медовый месяц увенчался успехом.

Ееееееее!!!

У них с Федором будет ребенок.

Мне вдруг тоже захотелось… ребенка. До дрожи. Чтобы все, как полагается — животик, перекатывающаяся походка уточкой, тошнота и всякие там безумные желания типа арбуза с майонезом и горчицей, красивый конверт на выписку, крошечные пальчики, глазенки, реснички, рыжие какашки, пахнущие кислым молоком и растяжки на бедрах…

Интересно, их все-таки можно избежать? Растяжек? Говорят, если с первых дней мазаться детским кремом…

Надо попробовать.

У меня даже слезы на глаза навернулись. Странно. Не то, чтобы я никогда не хотела детей — просто спокойно относилась к этому вопросу, не особо понимая всех этих восторженных речей на тему зубиков, памперсов. А тут — накрыло. Может, время пришло?

Мероприятие закончилось, мама с Ниной остались, чтобы все убрать (исключительно по собственной, весьма агрессивной инициативе!). Я, между прочим, помощь свою предлагала. Но нет — так нет. Сами так сами.

Потом я долго обнималась с девчонками, наорала на Леву, чтоб прекратил, наконец, считать будущую прибыль, и уехала к любимому. На новой машине. Алый купер, который мне пригнали из салона, был… как всякая другая машина. Во всяком случае — пока. Не привыкла еще.

* * *

Бесшумно открылись ворота, я заехала. Машина Кирилла уже стояла. Сердце радостно забилось. Сегодня не я его жду — он меня.

Красота!

Дрожь прошлась по всему телу. Боже… Я привязалась к этому человеку, как кошка! Забежать в дом, найти по запаху, прижаться, мурчать.

Как он меня называет? Адски й котенок? И Рай и Ад продам не задумываясь, только бы быть рядом. Тихонько рассмеялась, заходя в дом. И тут же замерла, услышав женский голос. Строгий, спокойный, размеренный…

— Кирилл! Тебе что — действительно все равно? Не волнует то, что происходит?

В голосе не было и намека на скандал. Никаких истеричных ноток. Только сытое, ленивое недовольство.

Сердце остановилось на мгновение.

— Мама… Пожалуйста. Я сам разберусь, хорошо? Просто не обращай внимания. Не читай газет.

Я дрогнула. Подавила в себе желание бежать, куда глаза глядят. И стала подслушивать.

— Да что ты! Не смотреть телевизор? Не ходить на светские мероприятия?

— Мама…

— А Миюки?! Насколько я понимаю, ты…

— Мама.

— Ты выставляешь себя посмешищем, Кирилл! Ты…

— Мама!

— Что — «мама»? Ты слишком хорош и богат. Это кружит голову. Я понимаю. Возможно, ты запутался! Почему ты не…

— Мама, ты можешь помолчать, чтобы я мог вставить хотя бы слово? Пожалуйста…

— Как ты со мной разговариваешь, Кирилл?!

— Вежливо. Тактично. Так, как ты меня учила. Я взрослый человек. Мои личные отношения с женщинами — это мое личное дело. Придет время, и я приведу к тебе женщину, которую назову своей. Надеюсь, вы подружитесь. И все у нас будет хорошо.

— Не морочь мне голову! Я прекрасно знаю Като Миюки. У вас была помолвка. Я там присутствовала, а память мне пока еще не изменяет. И все эти разговоры об этой…

Я по-детски зажмурилась и зажала ладонями уши. Хотелось бежать, но ноги онемели, стали тяжелые, словно чугунные столбы.

— Мама. Ты можешь не вмешиваться? Хотя бы какое-то время. Пожалуйста. Я все тебе потом объясню.

Меня затрясло. Интересно, маме тоже потерпеть семь месяцев? Почему же он сразу не закричал, что все это неправда, клевета, что у него только одна любимая женщина?

Но Кирилл молчал. Молчал. Молчал. Молчал!

Спазмом перехватило горло, стало невозможно дышать.

Ида, Ида… Что с тобой? Как же ты как попалась? Но… Что уж теперь? Была одна история, еще на первом курсе, и после нее, надо признать, ты довольно долго держалась, детка. Ну, будет еще одна история. Нельзя себя ругать. Себя надо любить…

Потому что никто, кроме тебя самой, любить тебя не будет.

* * *

Уже за воротами бросила взгляд на дом и красный купер. Я еще не сошла с ума, чтобы садиться за руль в таком состоянии. Да и к машине этой не успела привязаться, слава Богу. Надо вернуть себе моего Купера. Подумаешь — вишневый. Ничего страшного. Зато — мой!

И тут же почувствовала себя предателем. Как я могла его так легко променять? И главное — из-за чего? Из-за цвета?! Нет. Так с друзьями не поступают.

Во всяком случае, Купер меня не предавал. А ведь он даже и не человек. А Кирилл… Кирилл он… Нет, он не кобель! Я ошиблась. У него нет желания поиметь большое количество красоток. Нет. Дело тут не в этом…

Он — акула. Ну и пусть раньше такого подвида в моей классификации не было. Теперь — будет. Наука не стоит на месте…

Хищная, красивая. Смертельно опасная. Беспощадная акула, готовая порвать все, на что упал ее ненасытный взгляд. И что против акулы котенок? Даже адский котенок.

Иди-ка ты домой, Ида. Ты — кошка. Что ты делаешь в морских глубинах? Не твое это место обитания!

Глава двадцать третья. Как уйти по-английски

Сто шагов назад тихо на пальцах

Лети, моя душа, не оставайся…

Меладзе К.

Я считала шаги.

Раз. Два… Три… Сто…

Потом сбивалась и начинала сначала.

Раз, два…

Сто…

Левой, правой…

Погода начала портиться, закапал дождь. Подставить лицо под холодные капли — пусть смоют соль со щек, и снова считать шаги. Нет. Шаги не могу. Сбиваюсь. Буду считать деревья вдоль трассы.

Раз, два, три…

Как я люблю говорить подругам? Отношения должны приносить радость? Безрадостно вы проживете и без них?

Ну-ну… Убеждать я мастер. Подгоните броневичок, я взберусь и кааак скажу!

Все скажу. Может, прокричусь- прорыдаюсь, да не в подушку, а вот так, прилюдно и… отпустит?

Может быть. Кто знает? Вот только ни броневика, ни народа. «Королевство маловато, развернуться мне негде…».

Шаг за шагом ухожу от мужчины, который все равно не мой, но без которого сердце рвется на части, а дышать полной грудью не получается… Шаг за шагом.

Одно дерево, второе, третье…

Сбиваюсь, задыхаюсь, но упорно иду вперед, продолжая считать, чтобы не останавливаться.

Только бы не обернуться, не побежать назад.

— Ида! — раздалось позади меня. — Ида, что ты творишь?

Я замерла.

Из нового алого купера выскочил Кирилл.

Вот ведь… Мужчины! Не успел один со мной подружиться, другой уже успел предать. Выходит, бездушная железяка накосячила куда меньше.

Спустя пару минут до меня дошло, что Кирилл после моего ухода бросился к моей машине. Догонять. И тут возникают два вопроса. Первый — я так быстро бегаю? И второй — откуда у него ключи от машины? Мои-то вон… В сумке…

— Ида! — вновь потребовал ответа Джеймс Бонд.

Ух ты… Какой! Глаза горят, ноздри пыхтят, аки у дракона.

— Почему ты молчишь? Ида?!

Да потому что слов нет. И голоса. Стою, как вкопанная.

Дождь льет вовсю. Его волосы, намокая, становятся темнее. Я, наверное, выгляжу как…мокрая курица. Но теперь… Теперь уже все равно.

Кирилл склонился ко мне.

Как… больно. Как неправильно. Как… Как я его хочу. Ну почему нельзя было свести отношения к фееричному, волшебному, замечательному сексу? Удовольствие — и все. Зачем чувства, му́ки, разговоры? Зачем?

— Ты настолько не ценишь наши с тобой отношения, что…

Он махнул рукой.

Я — ценю. Но… Не могу согласиться на такие. Наверное, люби я меньше… Смогла бы. А так…

Зачем?

Но слова остаются запечатанными глубоко внутри. Я что? Утратила способность говорить?

— Знаешь, Ида, возможно, ты и права.

Опускаю голову. Смотреть в его горящие гневом и обидой глаза нет никаких сил.

— Ты — мое сумасшествие. Я не могу спокойно дышать, думая о тебе… Просто наваждение какое-то.

Надо же, какая одинаковая реакция друг на друга. Если, конечно, не врет. Вот только почему сумасшествие? Почему не любовь?

— И не к месту, и не ко времени, Ида. Я устал плясать, как уж на сковородке. У меня никогда такого не было! Шепотки за спиной, насмешки от «коллег» и партнеров. Знаешь… Раньше это было просто… Просто невозможно! Но когда я видел тебя. Прижимал к себе. Думал: «Что бы ни случилось — все равно не отпущу». Летел в Тай, срывал переговоры. Безумие…

Он покачал головой.

— Ида, почему ты молчишь? Мы с тобой и так против всего мира с этими нашими чувствами.

Он качнулся вперед, словно желая схватить в объятия, и я уже практически чувствовала на губах его горький поцелуй. Агрессивный, злой. Будто клеймо. Я и страшилась этого, и жаждала больше всего на свете, потому что понимала — сделай он так — и я побегу за ним следом. Куда скажет. На любых условиях. К черту самоуважение, к черту жизнь, что летит с откоса в тартарары, только бы был рядом!

Сумасшествие? Безумие? Да…

Кирилл в последний момент замер, а я так и не поняла: разочарование внутри или радость.

А дождь лил, хлестал по щекам, словно наказывая за глупость, которую творим.

— Я просил всего семь месяцев. Всего семь. Ты не представляешь, как было важно не оказаться в центре скандала. Чтобы все прошло спокойно. И незаметно. Но… Получилось до смешного. Как нарочно. Мои московские подвиги. Тай. А вот теперь и все это…

Я смотрела сквозь пелену дождя в серые глаза, пытаясь понять. Что это? Что, черт возьми, происходит? Он уговаривает меня остаться? Или уговаривает себя — отпустить? Похоже, все-таки второе. И что значит — «просил семь месяцев»? Раздраженно поставил перед фактом, не дожидаясь ответа, даже не сомневаясь в нем…

А потом ушел.

Коленки тряслись. И слезы наворачивались. Я ведь понимала, что прямо сейчас между нами происходит то, о чем рассказывают через много лет внукам пожилые люди, синими от вен морщинистыми руками поглаживая выцветшие от времени фотографии.

«Понимаешь, молодость… Тогда чувства бурлили, мы наговорили друг другу такое, а потом…».

Господи, Кирилл… Неужели и у нас будет так же? Я всегда считала что нет ничего проще чем двум взрослым людям понять друг друга… А оно вон как, оказывается…

Невозможно! Невозможно друг друга понять! Тогда…зачем? Зачем это все? Дождь, купер, Тай…

Тай…

Рассмеялась, вытирая мокрое лицо.

Тай… Да. Там-то мы знали, чем заняться под дождем…

Кирилл медленно развернулся и стал уходить.

Теперь я считала его шаги. Казалось важным не сбиться, но не удалось, потому что на первом же он обернулся.

— Я думал, ты взрослая, самостоятельная женщина. Свободная от подростковой истерии и хлопанья дверьми. А ты…

— А я, — у меня прорезался голос. — Я не желаю брать чужое! Прятать глаза, быть источником конфликта между сыном и матерью — слишком ценю время и жизнь, чтобы тратить их на такое!

— Так значит…

— Это значит — я не представляю для тебя никакой ценности, потому что ты…

— Вот значит, как…

Он заложил большие пальцыв карманы джинсов и несколько раз качнулся с пятки на носок.

— То есть…?

— Да!

— И тебе такие отношения не нужны?

— Ты сам сказал — не ко времени! Прости, но сил разыгрывать из себя Джульетту, даже при таком совершенном Ромео… Можно, но радости никакой.

— Значит, ты меня не любишь.

Вот не помню я, есть ли в новом купере монтировка. А, черт, ее и в старом не было. И почему я считала, что оно мне не пригодится? Я как наяву представила замечательную, упоительную железную тяжелую хрень. И как я опускаю ее вот на эту железобетонную башку — кряк… И железо не выдерживает удара о голову Кирилла Андреевича Галицкого, а светлое будущее взаимоотношений России и Дальнего Востока рассыпается в пыль.

Акула, говорила я? Да нет. Баран. Злоторунный.

Развернулась и пошла. О чем тут говорить. Не о любви же.

— Ида, — донеслось мне в спину.

Подняла руку и помахала ему. Хорошо, сдержалась, обошлась без неприличных жестов.

— А машина?

— Оставь себе, — проворчала под нос. — Как компенсацию.

Странно, но он услышал.

Взревел мотор. Бедный купер, пусть и не мой.

Спустя мгновение поняла, что осталась одна.

Глава двадцать четвертая. Все мы немного Штирлицы

А вас, Штирлиц… Я попрошу остаться

Семнадцать мгновений весны

Наверное, мне пора завести блог: «Теория и практика расставания». А что? Буду делиться по Интернету умными мыслями и жизненным опытом со страждущими. Думаю, просмотры будут огого какие. А там и монетизацию можно будет прикрутить — денежки рекой польются. Я ж в этом дока. Ну, чтобы не зря все это…

Расставания были разные: неловкие, страшные, забавные, воодушевляющие, удушающие. От одних разбивалось сердце. Как в самый первый раз, после беседы с женой любимого. От других же хотелось скакать зайцем и орать на весь свет: «Уффф, получилось!»

Было по-разному, но ни одни отношения, как бы я не была очарована вначале, не приносили того самого вожделенного «долго и счастливо». Хотя нет. «Счастливо» было. Но не долго.

Поэтому нет-нет, да и закрадывалась мыслишка о том, что «со мной что-то не так». Но я… Я же дока! А потому прекрасно знала, как изгнать негатив и заодно подкачать попу.

Потому что во всех ситуациях — вдохновись и… в спортзал.

А что? Страдашки — страдашками, но красоту никто не отменял. И вообще — чем девушке хуже, тем лучше она должна выглядеть. И кстати… первый день — он не самый страшный, отнюдь. Он острый, болезненный. Ну, как приступ панкреатита — да здравствует мое псевдоврачебное прошлое. Главное, не впасть в совсем уж бурное отчаяние. А то от постоянных затяжных депрессий портится фигура, характер и морщины появляются. А нам оно зачем? Нам оно ни к чему! Вы слушайте меня. Я ж дока….

Дока, дока… Доконало меня все!

Хуже потом. Боль, отчаяние и тоска выматывают. Ну, как беременность, когда кажется, что ты никогда не родишь. Так и тут. Кажется, что это никогда… Никогда-никогда не закончится, так и будет болеть каждый день, каждый час, каждую секунду, каждое мгновение…

Удивительно, но всегда пропускаешь момент «выздоровления» от «болезни расставания». Когда воздух становится вкуснее а небо — светлее, несмотря на погоду и время года. Когда начинаешь улыбаться искренне, а вставать не через силу.

Это все обязательно будет. А пока… Пока надо себя озадачить и развлечь, чтобы дотянуть до того самого выздоровления, до вкусного, сладкого глотка воздуха, до кусочка яркого, бесконечно далекого, манящего неба над головой.

И тут лишь один рецепт. Есть работа — заведи вторую. Заведи собаку, займись спортом, начни бизнес, получи еще одно образование или вообще уезжай в другой город, регион, страну — начни все с нуля! (Если собака уже есть — вторую заводить, конечно, не обязательно, но с другой стороны — почему нет?!).

Главное — ни о чем не жалей. И ходи в спортзал.

Нет. Не так.

Главное — ходи в спортзал и ни о чем не жалей!

Боль в мышцах прекрасно отвлекает от страданий душевных — это я вам как специалист говорю.

Сразу после разговора с Кириллом вызвала такси. Нагулялась, и хватит. Хорошего понемножку.

Итак… в бассейн! Вода смывает все. А хлорированная вода еще и позволяет объяснить не в меру переживающим окружающим, почему у тебя красные глаза.

А потом, вооруженный раскаянием и калькулятором, явился Лева с финансовыми изысканиями.

О, мой спаситель!

Я позволила заботам войти в мою жизнь, занять голову, полностью подчинить себе. Мама, правда, ворчала, что у меня какой-то не такой голос. Мол, слишком он бодрый и радостный, слишком часто я говорю: у меня все «хорррррошо», пугающе рыча. Да… Мамы — они такие. Все чувствуют и зачем-то докапываются к счастливым дочерям.

А я — счастлива. Ну, то есть абсолютно! Еще бы понять, что делать со снами. Чувственными. Цветными. Яркими. Такими, что глаза раскрывались только через силу, а в первые минуты приходилось говорить себе: «Идочка, а как же реальный мир?!» И выныривать из этой волшебной иллюзии совершенно не хотелось.

Мы с Кириллом, море, слоны. И никого. Мы смеялись над странными, незначительными, мелкими проблемами, мы были вместе, держались за руки, дышали одним воздухом, смотрели в одну сторону и сердца наши бились в такт.

День, другой, третий, четвертый.

Я засыпала и просыпалась с его именем на губах. И не знаю — чего боялась больше — своей боли, особенно острой в первое мгновение, когда приходило осознание, что так, как там, во сне, больше никогда не будет. Или того, что он мне больше не присниться, и я не буду с ним в своих мечтах, в той, другой реальности, где нет преград эмоциям и чувствам.

Этот день ничем не отличался от предыдущих. Те же ласки во сне, те же слезы в подушку, тот же контрастный душ… Еда и чай, безвкусные в последнее время.

Поездка на работу. На вишневом, как реклама сока с большим количеством искусственных красителей, купере. Я одумалась и вернула друга домой. Спасла, ибо его чуть было не отправили в тотал, едва не уничтожив. Вот уж нет. «Не отрекаются любя».

Мы с ним снова мотались по Москве, и это почему-то грело мне сердце.

Крытая серая парковка встретила тишиной и безлюдьем. Красота. Только рядом с местом, где я парковалась, были два огромных черных «гелленвагера». Кто такие, почему не знаю?

Стоило мне выйти, сверкающие лаком двери слажено распахнулись и из машин синхронно вышли мужчины в костюмах.

Надо же… Как в кино. Будто каждый день отрабатывали. Так делают танцоры в труппах. Сто тысяч раз одно и то же, чтобы все как один. Ну и на параде еще так солдаты шагают.

Сердце замерло, а потом забилось как у зайца, на которого неожиданно выскочила лиса.

— Ида Викторовна, — спокойный, вежливый голос эхом отразился от бетонных стен. — Вам необходимо проехать с нами.

— Куда. Кто вы?

Надо же! Я еще и говорить могу. Молодец, Идочка! Пять. Вот только… Что делать-то теперь?! Мамааааа…

— Не волнуйтесь. Успокойтесь. Вам все объяснят.

Стоило нам выехать со стоянки, как мы… попали в пробку.

Такую замечательно-безнадежную, когда еле-еле тянешься и сразу складывается впечатление, что прибудешь в место назначения не раньше нового года. И хорошо, если этого.

Пробка была равнодушна и к моим страхам, и к желаниям похитителей. К тому же вела она себя вполне демократично, ибо стояли все — и навороченный геленвагер людей в черном, и убитый ржавый жигуль.

Как ни странно, меня это успокоило. Ну, не только это. Еще то, что меня не сунули в багажник, а усадили на место пассажира. Мягкое такое. С подогревом. И телефон не отобрали, а вежливо попросили никому не сообщать о том, что я еду на важную встречу.

Так что страдала я, на самом деле, не сильно, потому как сидя вместе с фактурными охранниками, вдохновлялась и выбирала тренажеры для мужского спортзала. Потом созванивалась с менеджером. Потом с Левончиком. В общем, время провела продуктивно.

Кстати, а не позвать ли моих новых «друзей» к нам в центр? Как говорится, куй железо, не отходя от кассы! Надо бы визиток заказать — а то потенциальные клиенты рядом сидят, а мне и сунуть им нечего. Безобразие…

Я не выдержала потока собственных мыслей и захохотала в голос. Это стресс, наверное. Люди в черном нервно вздрогнули. Так я и их до стресса доведу…

— Может, успокоительного? — неуверенно предложил мне один из них.

— А есть? — идея показалась мне не такой уж плохой.

Он осторожно кивнул, поглядев на меня, как на обезьяну с гранатой.

Какая прелесть.

— А давайте.

Мгновение спустя я оказалась счастливой обладательницей пузырька спиртовой настойки пустырника и конфетки (должно быть, на закусь).

С кем же меня везут беседовать? С пустырничком и конфеткой? Интересно.

А конфетка-то какая! «Буренка». Сливочная. Мням… Обожаю! Но позволяю себе редко. Зато сейчас тот самый случай! Ну, как говорится, будем!

Наконец мы добрались до одного из пафосных бизнесцентров, въехали на стоянку и остановились перед выходом с паркинга.

— Вас будут ждать, — кивнул один из охранников на дверь. — Камеры отключены, мы контролируем входы-выходы. Никто вас не побеспокоит.

— Спасибо, — вежливо ответила я, не понимая, с чего он мне это все рассказывает.

Двери распахнулись.

Сердце сжалось.

Кирилл?!

Мысль, которую я не то, что прогнала — задушила в зародыше, как только увидела квадратные фигуры в черных костюмах, снова промелькнула. Трепыхнулась пойманной птицей надежда в душе. Трепыхнулась — и умерла. Потому что в крошечном тамбуре перед дверью лифта стояли две женщины.

И если одна из них мне была совершенно незнакома — молодая, в строгом сером костюме и больших очках, то вторая…

Я вздрогнула.

Твою ж… япона маму, а! Японаневеста. Собственной персоной.

Первое желание было — бежать. Второе — нажать на кнопку лифта. И бежать. Любопытно, охранники лифт заблокировали или удрать все-таки можно?

Охо-хо…

Японка вдруг застрекотала, как сердитая сорока.

— Госпожа Миюки Като спрашивает, о чем вы говорили с господином Галицким в вашу последнюю встречу?

Вот так вот… Без предисловий. О чем я говорила с господином Галицким в нашу последнюю встречу…

Я вспомнила дождь, слезы. Улыбнулась.

— Передайте уважаемой… невесте господина Галицкого, что это не ее дело.

И развернулась, чтобы уйти. Пусть с Кириллом разговаривает, выстраивает отношения с будущим мужем. На русском, на японском — как хотят. Не мое это уже дело. Всем спасибо, всем удачи.

Снова поток слов. Любопытно — о чем? Ведь нам, на самом деле, говорить-то не о чем. Не о Кирилле же, в самом деле. Интересно, все японские женщины такие «умные»?

Вдавила ладонь в панель лифта. Ну, давай, родной. Не знаю, что они там с тобой сделали, но… пожалуйста. Мне надо уйти.

— Госпожа Като Миюки беспокоится. Состояние господина Галицкого внушает ей опасения.

Девочка-переводчица — дипломат от Бога. Это ж надо… Среди всей продолжительной речи японки с весьма злобными и явно обличающими интонациями… Так перевести… Красиво и нейтрально. Умница девочка. Далеко пойдет.

Я рассмеялась.

— Он… — переводчица вновь вслушалась в речь госпожи невесты. — Он нехорошо себя чувствует. Психологически, главным образом. — девушка поправила очки.

— Это проблемы господина Галицкого, — прохрипела я, мысленно обращаясь к лифту: «Господи… Ну, давай! Давай, железяка бездушная, трогай! Мне надо уйти. Очень…»

Взрыв слов, похожих на карканье вороны, эхом отскакивают от стен лифта-предателя. Лифта-изверга. Лифта-фашиста. Стоит, гад. Не едет…

Любопытно, что среди непонятных слов промелькнуло несколько…. родных выражений. Крайне неприличных.

О как… Эффектненько. С акцентом, конечно, но вполне себе узнаваемо.

Переводчица молчала. Дипломат от Бога впал в ступор!

Я же ни общаться, ни поворачиваться не собиралась.

— Госпожа Ида, мы должны поговорить, — услышала я на русском. — Лена. Оставьте нас.

О как… Ну и зачем надо было устраивать весь этот цирк с корректным переводчиком, если ты владеешь русским языком, да не просто, а с элементами ненормативной лексики? Скажи уж все, что думаешь, и катитесь к японской матери оба…

И снова пришли люди в черном. Мы долго шли — коридорами, лестницами, переходами…

Да, Ида… Пора заканчивать эти шпионские страсти. Хватит. Слишком много тайн вокруг тебя последнее время. Поиграли, и будет. Все это… Все это уже начинает надоедать. Станет скучно — схожу в кино. А жизнь с кино лучше не путать.

Наконец мы оказались в крошечной полукруглой комнатке в японском стиле. Наверное, в японском. Я не разбираюсь в этом так, как Кирилл. Для меня, что японский антураж, что китайский — все едино. Это ж не Индия, о которой я знаю чуть больше, так сказать, по долгу службы…

Пейзажи. Иероглифы. Диванчики. Столик. На столике — чай. Японка жестом предложила сесть и стала разливать зеленоватую жидкость по крошечным чашечкам. Мы были вдвоем. Люди в черном закрыли двери. В огромное, во всю стену окно видна вся Москва. Интересно, где мы?

— Это собственность отца, — японка обвела рукой комнату, протягивая мне чашечку с чаем. — Здесь он вел переговоры с партнерами. Наш разговор невозможно прослушать. Безопасно. Очень безопасно. Можем говорить, Ида.

«Можем говорить». О чем говорить-то? Женитесь с Кириллом, совет да любовь, прекрасная пара — я-то тут при чем?! Я смотрела на эту… Как там ее? Миюки Като. Хрупкая. Изящная. Черное платье-карандаш, кремовый пиджачок, нитка жемчуга на тонком запястье. Прямой, уверенный, сильный взгляд, от которого хочется спрятаться, несмотря на то, что перед тобой, по сути, совсем девчонка…

— Я расскажу вам, Ида. Все расскажу, — словно не понимая моего состояния — а еще немного и я просто кинусь на прекрасную русскоговорящую японку — продолжила она.

— Я не желаю с вами разговаривать, — разомкнулись губы против воли.

— Мой отец, Масаюки Като был богатый. Влиятельный человек. Он умер. Отец мало кому доверял. Среди тех, кому он доверял, был Кирилл. Но Кирилл оказался единственным, в ком мой отец не ошибся. Единственным, кто повел себя как друг. Меня пытались убить. Изнасиловать. Заставить подписать бумаги. И каждый раз меня спасали его люди. Если бы не он…

Японка замолчала. Фарфоровая чашечка застыла в воздухе.

Вкус чая был терпким. С каким-то привкусом… Одно могу сказать — на все, что я пробовала ранее это было совершенно не похоже. Боже, о чем я только думаю? О чае?!

— Мы… как старший брат и младшая сестра. Слишком похожи. Мы даже не думали о том, любим ли друг друга. Уважаем — да. Доверяем — безусловно. Нам казалось, этого более чем достаточно, не говоря уже о том, что так было проще всего сохранить бизнес отца. Бизнес, который Кирилл обещал моему отцу помочь мне сохранить. Перед самой смертью отец завел этот разговор. Он…чувствовал…

«Зачем она мне все это говорит?» — билась в голове мысль. Они уважают друг друга, доверяют друг другу, бизнес надо сохранить — ну и прекрасно! Опять возвращаемся к вопросу — при чем тут я?! Словно услышав мои мысли, Миюки продолжила:

— Но когда появились вы…

— Я вам помешала? — мне не хотелось говорить таким тоном, не хотелось вести себя резко, но я ничего, ничего не могла с собой поделать!

Ревность. Жгучая, бурлящая внутри ревность распаляла изнутри. Хотелось быть такой же холодной и сдержанной, как эта молодая девушка. Наверное, Кириллу такая женщина подойдет куда больше! Она и выглядит достойно, и ведет себя как жена политика, а я?! Я готова вскочить и разбить эту чашечку с чаем о хорошенькую голову японки! За то, что он о ней заботится. За то, что она вся такая…

Господи…

— Кирилл удивительно заботлив, — услышала сквозь шум в висках и кивнула, соглашаясь.

Заботлив. Удивительно. Что есть, то есть…

Зачем? Зачем его вытолкнули ко мне тогда, на свадьбе? Зачем? За что…

— Как только отец умер, — голос девушки прервался, но лишь на мгновение — она почти сразу взяла себя в руки. — Его компанию стали рвать на куски. Я была слишком молода, слишком неопытна для всех этих интриг, когда все, с кем я была знакома, кто входил в наш дом и улыбался… Мне же улыбался…

Она сжала кулаки.

— Нет, я, конечно, была далека от иллюзий, что люди, занимающиеся бизнесом — высокоморальные и склонные к сентиментальности. Просто я считала, что все это меня не коснется. Не посмеют.

Девушка стала бледной. Видимо, воспоминания о тех днях доставляли ей просто му́ку. Зачем же она тогда?.. Я уже решила ей сказать, чтобы она прекратила. Незачем изводить себя, но она тихо и решительно продолжила.

— Я много наблюдала за отцом, но… Ни веса, ни опыта, ни готовности биться не на жизнь, а насмерть…

— Не надо, — попросила я.

— Я хочу, чтобы вы знали, что нас связывает с Кириллом.

Мне оставалось только опустить голову.

— Кирилл, — девушка улыбнулась, и ее личико преобразилось совершенно! — Он пришел мне на помощь. Предложил выход. Мы объявили о помолвке.

— Потому что уважали друг друга и друг другу доверяли? По-вашему, этого достаточно? — вырвалось у меня.

— По уставным документам компании, я могла распоряжаться всеми активами или будучи помолвленной, или достигшей двадцати пяти.

— А двадцать пять вам… — голос стал хриплым, я медленно начала понимать, к чему она клонит и в чем, собственно, дело.

— Чуть меньше, чем через семь месяцев.

Твою япона мать… Что же я натворила…

— Все уже догадались, что помолвка фиктивная. Но за эти несколько лет я, с помощью Кирилла, в достаточной степени упрочила свое положение в компании. Совет Директоров не пойдет против меня. Акционеров, правда, можно попытаться настроить, но… Не думаю.

— Но почему же он…

— Хотел подстраховаться. Боялся, что у меня возникнут проблемы. Он очень ответственный.

— И… — я с трудом сдержалась, чтобы матерно не охарактеризовать, где я видала такую ответственность… Ну почему? Почему нельзя было сказать прямо? Как есть?!

— Вы не понимаете. Кирилл обещал моему отцу. Однажды они проговорили всю ночь. Кирилл…получил от отца подарок. Очень дорогой подарок. Очень ценный. Мало кто достоин…такого. Даже среди своих…

— Понятно. Что-то для харакири, не иначе… — буркнула я про себя, но японка каким-то непостижимым образом расслышала и поняла каждое слово…

Вот это слух! Я понимаю — не вежливо, наверное, так себя вести, но… Я не могу. Не могу я больше! Японка, а японка, будь другом, ребенок, отпусти меня, а?! Ты пойми, я ж волком выть готова, понимаешь? А ты меня тут… Чаем поишь…

— Знаете… Многие думают, что Россия — огромная льдина, на которой стоит одинокая юрта. Внутри — одетый в меха русский пьет водку в попытке согреться и от страха перед диким белым медведем, что вот-вот учует, явится и сожрет. Конечно, это не так. Однако… Ваши представления о наших традициях столь же… Как это сказать…

— Я вас поняла. Не мучайтесь. И…простите меня. Я веду себя бестактно, но…

— Я не думала, что Кирилл может так полюбить. Когда вы ушли, он отказался лететь в Японию, потом сорвал переговоры здесь, в России.

— Идиот. Да и я не лучше.

— Пожалуйста, помиритесь.

— Но мы же подставим вас!

— Кирилл хороший человек. Он мой названный брат. Это воля отца. Я уже не та девочка, что была раньше. И я не желаю, чтобы единственный человек, что бескорыстно пришел мне на помощь… разрушил свою жизнь.

Глава двадцать пятая. Немного о доверии

Доверяй — и тебя предадут.

Не доверяй — и предашь сам.

Роджер Желязны

Не помню, как оказалась дома, снова и снова прокручивая намертво застрявшую в голове мысль:

«Он просил семь месяцев… Просил не устраивать скандал, не задавать лишних вопросов. Просто подождать семь месяцев…»

Просил. Я же ему этой возможности не дала.

Почему? Потому что не поверила. Не поверила, а значит — не доверяла. Разве такое возможно?! Искренне любить человека и не доверять ему вслепую во всем?

Оказывается, можно. Я люблю его. Люблю. Без него трудно дышать. Без него… без него существовать больно!

Но весь мой предыдущий опыт кричал о том, что мужчинам доверять нельзя, что меня предадут, поэтому я просто ждала, когда же это, наконец, случится. Я ведь с самого первого взгляда решила, что у такого человека как Кирилл просто обязан быть скелет в шкафу. Даже не так… У такого все шкафы и подвалы забиты скелетами! Яблоку негде упасть…

Дура…

А еще была ревность. Стоило лишь представить, как у него делается нежное, умиротворенное лицо, когда звонит эта японка — как я закипала.

Хуже всего, что она мне нравилась. Японка. Спокойная, сдержанная, сильная…красивая.

Он просил подождать, но так и не сказал правду. С одной стороны, в недоверии друг другу мы сравнялись по очкам, но с другой… Он обещал. Обещал этому…как его… господину Като. Может, харакири поклялся сделать, если слово нарушит! Запросто, кстати. Ведь Кирилл он… Он не простой человек. Он почти японец. Наполовину так уж точно. Плюс — политик. Конечно же, все это накладывает свой отпечаток, и то, что для меня чуть ли не дико, для него может быть очень важным! Разве не должна я была его чувствовать? Узнавать? Привыкать? Дышать в такт?

Со мной рядом — ЧЕЛОВЕК. Отдельная планета. А я… Разделила всех на кобелей да сусликов — кто ж мне теперь виноват? А все почему? Да потому что струсила! Потому что метко плеваться ядом во всех и вся легче, чем полюбить. Да, с риском предательства. Да, с безрадостной перспективой, что настанет день, наступит час, и легкие взорвутся от боли, сердце станет кровоточить, глаза тонуть в слезах, вот как сейчас…

Так. Ида — стоп! Хватит. Хватит заниматься самобичеванием. Да, виновата. Да, есть в предыдущей жизненной стратегии откровенная брешь, но это, в конце концов, вопрос философский. Считай, что все эти годы это было психотерапией. Ну, должна же я была как-то вылезти из тех историй! Я снова полюбила. Это плюс. Это значит, что я вновь ожила. Понять бы, что теперь со всем этим делать…

Помириться? Поехать к нему домой, кинуться в объятия? Прокричать, что люблю…

Нет. Слишком легко и просто после всего, что натворила.

А если не впустит? Не примет? Не простит? Отвернется, холодно мазнув безразличным взглядом, — что тогда? Как жить дальше, понимая, что все разрушила сама, своими собственными руками…

Завтра. Завтра я что-нибудь придумаю. Завтра будет новый день. Соберусь, найду силы выйти из дома, подойти к Кириллу и…

Мой мужчина спасал барышню в беде. Дочь друга. Он не любил никого до меня, и искренне считал Миюки вполне себе приемлемым вариантом. Как говорят — подходящей партией. Может, надеялся, что уважение и доверие со временем трансформируется в нечто большее, как это часто бывает.

И я его понимаю! Почему нет? Он просто так же, как и я пытался обмануть судьбу. Предотвратить неизбежную боль. И так же, как и я, попал в ловушку. Судьба умнее и мудрее нас, на Земле живущих. Не подстелешь ты соломку, не обманешь высшие силы. Не выйдет. Не получиться…

Всю ночь я металась между раскаянием и злостью. Злилась. То на себя, то на него. Винила. То себя, то его. Жалела обоих и рыдала над жестокой несправедливостью мироздания.

Словно в бреду, пыталась подобрать слова, которые скажу. Скажу, когда найду в себе силы подойти. Если найду…

И чем дальше — тем страшнее. Что он скажет? Как посмотрит?

Я подпрыгнула — в дверь позвонили.

Или… судя по длинному, раздраженному звуку, звонили уже давно. Я посмотрела на телефон — куча пропущенных. И на число…

Это что же — я на сутки пропала? Настолько погрузилась в себя, что… Мамочки… Хорошо еще, что в дверь звонят, а не взламывают силами спецназа. Мама бы вызвала спецназ — с нее станется. Да и Васька с Дарьей в этом плане не лучше.

Ох…

С трудом поднялась, кряхтя как старуха, и медленно поползла к двери. Тело не слушалось, ноги не шли, будто все мышцы заледенели.

Не спрашивая, распахнула дверь.

— Идка!

— Ида!

Ко мне влетели Василиса и Дарья.

— Ты в своем уме?!

— Живая?

— Куда пропала?

— Мы соврали твоей маме, что ты улетела в командировку и просила нас ее предупредить.

— Спасибо, — прошептала я почему-то осевшим голосом (видать, нарыдалась).

— Опять Кирилл этот твой?

И хором:

— Я его убью! Гад!

— Девочки… — я их обняла и заплакала. Прямо на пороге, не закрывая дверь.

Что там нельзя делать через порог? Целоваться? Деньги передавать? Интересно, а реветь…? Реветь можно, или тоже плохая примета? Хотя… Куда уж хуже…

— Ааааа…. Ыыыыыыы…

— Ида…

— Идочка…

— Ну, тихо, тихо… Все будет хорошо…

И я все рассказала. Вот… все-все! Да простят меня япона лже-невеста и все стратегические тайны бизнесменов — японских и не очень.

— Что делать? — смотрела я на подруг сквозь слезы.

— Сначала — успокоиться, — специальным врачебным голосом проговорила Вася.

— Потом привести себя в порядок, — недовольно окинула Дарья помятую меня.

И снова хором:

— И поговорить с Кириллом.

— А если он не захочет?

— Тогда он совсем дурак. И тебя недостоин, — резко ответила Васька, разливая ароматный зеленый чай по чашкам. Хлебцы с куриной грудкой, огурчиком, помидорчиком и листьями салата были разложены на подносике в виде красивых, аккуратных, очень аппетитных бутербродиков.

С ума сойти! Васька… Да она макароны сварить не могла еще год назад! Что брак с женщиной делает…

— А если он тебя недостоин, — Дарья подождала, пока я откушу кусочек и прижала к моим глазам ледяное полотенце, — то зачем он тебе?

Я дернулась было, но наша любимая стилист молча показала кулак, который я сквозь полотенце отчетливо увидела третьим глазом. А еще говорят, я к медитациям не очень расположена. Ха! Как бы не так! Горе раскрывает интуицию…

— Страдания — страданиями, а лицо зареванное в порядок привести надо, — бурчала Даша.

— К тому же виновата не только ты, — раздался голос Васи. — Кирилл тоже молодец. Штирлиц, блин.

— Он не Штирлиц. Он — Бонд, — всхлипнула я, слегка подавившись.

— Вот именно, — моя версия Ваське явно понравилась. — Понта много, стрельбы — еще больше, а толку — ничуть.

Мы рассмеялись, и постепенно проблемы, которые казались неразрешимыми и от которых прямо-таки веяло трагедью, стали… мельчать на глазах, оживающих под ледяным махровым полотенцем.

— Не знаю, как к нему подойти… — призналась я девчонкам.

Они с явной тревогой переглянулись. Ох, девчонки, я и сама от себя такой реакции не ожидала. Потому как нерешительностью никогда не отличалась. Как и странными, раздражающими «проваливаниями» в страдания, но…

— Ида… А ты не беременна часом? — внимательно посмотрела на меня Василиса.

— Слушай, беременна у нас ты, — пробормотала я.

— Ну, это еще не причина, чтобы тебя, к примеру, это не коснулось, — рассмеялась подруга.

— Вместе только гриппом болеют, — проворчала я, пока Даша меняла полотенце.

— А в чем проблема к нему подойти? Не понимаю, — продолжала Вася после того, как выдвинула весьма интересную версию о моей возможной беременности. — И за тестом надо бы сходить. Ты какая-то странная.

— Да, я в растрепанных чувствах, и что? Пирожки лопать? Да и не пекла я никогда, — я так возбудилась, что полотенце едва не упало. Дашка, правда, успела — подхватила и водрузила компресс обратно (они с Васей еще как-то очень странно переглянулись почему-то) — И потом, если уж на то пошло, если и делать тесто, то самой. В покупное кладут маргарин, а эти жиры….

— Ида, — Вася наклонилась, приподняла мокрое полотенце и с откровенной жалостью во взгляде покачала головой. — Я не про тесто. Я про тест. Тест на беременность, которая, сдается мне все-таки…

— Ну так… Так и говори — тест! А то — «за тестом»… И нет у меня никакой беременности, понятно!

— На счет последнего не уверена, — миролюбиво улыбнулась подруга, — А произнесла слово не четко — каюсь. Ну, бывает… Прости. Не ты одна у нас нервничаешь! Итак, о чем это мы? Ах, да. Ида, в чем проблема подойти к Кириллу?

— Он не простит меня… Я виновата. Он просил, я отказалась. И как я теперь…

— Ну, ты — девочка, — свежее ледяное полотенце вновь легло на лицо под нравоучительный голос Дарьи. — Могла и передумать. Наденем пооткрытие что-нибудь… Чулочки…

— Даша!

— Что — «Даша»? Ну, не хочешь, можно и без декольте. Обтягивающее. Но тогда покороче…

— И чтобы грудь просвечивалась, — промурлыкала Василиса, явно вспомнив что-то приятное.

Что брак с женщиной делает, а? Бутерброды лепит, о прозрачном вспоминает… Это вообще Васька?!

— Девочки! — возмутилась я.

— Ну что?! — возмутились обе.

— Подойдешь, скинешь плащик… — уже очень неуверенно прошептала Дашка.

— А под ним — ничего, — еще тише пискнула Вася.

— Ну… Тоже, конечно, вариант, — вздохнула и я.

Как же тяжело, как невыносимо страшно подойди к любимому человеку и признаться в том, что неправа. И совсем не помогает тот факт, что и он неправ тоже.

Мне вдруг представилось, как он отстраняет меня, говоря куда-то в пустоту:

— Проводите даму, пожалуйста.

Охрана меня выводит, и…

— Ида! Идка! Даша, держи! Голову держи!

Голоса девочек были как-то странно слышны… Как сквозь вату и в замедленном темпе.

— Тааак, — нахмурилась Василиса, когда я, наконец, пришла в себя — Не беременна, говоришь?

— Вася… Я… боюсь.

— Чего ты боишься? Рожать?

— Нет… Я его боюсь. Кирилла.

— А если случайно встретиться? Ид? Ну, посмотреть реакцию? А там уже по обстоятельствам? — предложила Дарья.

— Это мысль… И как узнать, где он будет? — задумалась Вася.

— И чтобы там народу не было, — вставила, всхлипнув, я — Не хочется подставлять Миюки.

— А я вот даже знаю, кому этот вопрос задать, — улыбнулась Василиса.

— Девочки, вы что — с ума сошли?

Ох, зря ты это Федор сказал, зря.

Василиса, прищурившись, посмотрела на мужа, как на инопланетного захватчика. Следом вскочила Дашка — лететь на кухню за скалкой-сковородкой, а то и еще за чем потяжелее. Кстати, ни того, ни другого у меня там нет, между прочим. Ну… на самом деле есть, конечно, но Дашка не найдет. Я за правильное питание, если кто забыл, а потому там только мультиварка. Она, правда, тоже тяжелая…

Федор, оценив угрозу своему здоровью в лице Даши и жены (мужская интуиция подсказывала, что статус любимого супруга и отца будущего ребенка в данной ситуации не спасет), обреченно посмотрел на меня.

Пришлось кивнуть, ибо со словами Васькиного супруга я, не смотря на женскую солидарность, была полностью согласна.

Девчонок я люблю. Это счастье, что они рядом в тяжелую минуту душевного раздрая, но…

Бред — он и есть бред.

— То есть вы предлагаете тайно проникнуть к Кириллу. Обмануть охрану. — Федор, приободрившись, поднял, наконец, глаза и насмешливо посмотрел на подруг.

— Да почему нет-то! — возмутилась Даша. — Я спросила у клиентки, а она узнала у своей знакомой, которая работает в этом бизнес-центре, что администрация заказывает живые цветы. Можно проникнуть к ним под видом визажиста.

— При чем тут визажист? — удивилась я.

— Ну, этого… Как его… Кто там букеты составляет?

— Флорист, — вздохнула Вася, И, поглаживая живот, опустилась на стул.

Мне стало стыдно. Пора завязывать. Васька вон устала уже. Перенервничала. А она в положении!

— Флорист букеты не разносит. Он их составляет. А разносит служба доставки, — мужчина налил в стакан апельсиновый сок и протянул жене.

— Федя, ты молодец! — Даша окинула всех торжествующим взглядом. — В общем, Идка возьмет корзину, форму организуем, надо только узнать, на что она похожа — и вперед.

Федор хихикнул — но, наткнувшись на гневный взгляд супруги, замолчал.

— Не понимаю, что смешного? По-моему, отличный план! — возмутилась Даша. — Ида доставит Кириллу цветы и они поговорят!

Тут Федор не выдержал — и загоготал в голос.

Василиса стукнула его кулачком в плечо.

— Прости, но это все… как в анекдоте.

— Каком? — я посмотрела на Васиного мужа с надеждой.

Во-первых — интересно, что за анекдот. Во-вторых… Во-вторых все это мне уже порядком надоело, честное слово. Хоть анекдот послушать, что ли? Отвлечься чуть-чуть…

— Совещание в ставке Гитлера, — вздохнув, начал Федор. — Заходит некто с подносом. На подносе — апельсины. Некто подходит к сейфу, спокойно открывает, не обращая ни на кого внимания, фотографирует документы, потом дает в морду Гитлеру — и уходит. Гитлер в ярости, кричит, беснуется. А ему и говорят: «Мой фюрер, это же Штирлиц. Все равно выкрутится — скажет, апельсины приносил».

Хихикнула только я. Мои подруги смотрели на рассказчика недовольно, явно не оценив юмора. А зря. По-моему, в тему.

— Девочки, — Федор закатил глаза. — Да поймите вы, наконец! Поход в переодетом виде закончится беседой с охраной и выдворением нарушителя с позором. Зачем Иде Викторовне проблемы с полицией? Если вы так хотите привлечь внимание Кирилла… Ну… Придумайте что-нибудь. Только я не понимаю — зачем?

— Что? Что придумать? — нахмурилась Василиса. — И вообще — критикуешь — предлагай сам.

— Предлагаю. Все очень просто. Я сажаю Иду в машину, мы едем к Кириллу, они разговаривают и я везу Иду домой. Все!

Я рассмеялась, одновременно вытирая слезы. Все просто… Так просто я могла и сама поехать к Кириллу.

— Что не так? — Федор хотел было попить водички, но оглядев лица присутствующих, раздраженно поставил стакан на место, расплескав половину по столу.

— Все, — прошептала я. — Все не так, Федь… Я… Я просто не могу, понимаешь? Не могу подойти к нему… Просто так.

— Форма разносчика и корзина цветов тебе чем поможет, Ида? Вот объясните мне — чем, и я… — мужчина, осознавая, что попал в ловушку коварных сетей женской логики, занервничал.

— Ты что, действительно не понимаешь?! — Вася вскочила.

— Нет! — вскочил в свою очередь Федор и мягко, но настойчиво заставил жену сесть.

— Он от нее все скрывал, правды не говорил! Нервы трепал! Молчал! И после всего этого…

— И после всего этого не достоин, чтобы к нему просто пришли поговорить? Без всякого маскарада? Он молчал, потому что дал слово, — Федор вдруг заговорил тихо, почти шепотом. — Есть люди, которые или не обещают, или делают то, что обещали. Их немного, но они есть.

Наступила тишина. Мы все молчали. До тех пор, пока Федор не продолжил:

— И дело не в том, что он кого-то боялся или кому-то не доверял. Он не мог. От слова «потому что». Такой человек.

Я кивнула, наконец, понимая, почему все произошло именно так, как произошло. Потом прошептала:

— И что мне теперь делать?

— Последовать моему совету. Просто поехать — и поговорить.

Я расплакалась.

— Идааааа! — протянул Федор. — Да что с тобой? Ты сама на себя не похожа.

— Не похожа, — закивала я. — Не знаю. Но… Я понятия не имею, как подойти к нему. Я…

— Вы как хотите, а я за тестом, — поднялась Василиса. — Не нравится мне все это…

— Даже так, — поднял брови Федор.

— Не знаю, но похоже.

— Прекратите уже говорить обо мне так, будто меня тут нет! — возмутилась я.

Даша рассмеялась:

— Идочка! Нам такие чудесные платья для беременных завезли!

— Да что ты?! — Вася сложила руки на груди. — А мне сказать?

— Ох… Васька, я…

— Покажешь! — погрозила Василиса подруге кулачком и унеслась. Вслед за нею ушел и Федор.

— Федь… Ты если что… не говори ему ничего. Пожалуйста… — жалобно прошептала я мужской спине.

— Женщины, — вздохнул бизнесмен. — И зачем вы все усложняете…?

Глава двадцать шестая. Чего хотят Бонды

Я выскочила из ванны, размахивая тестом как флагом победы.

— Две!!! Две полосочки, двеееее!!!

Мысли о моей бестолковой жизни, о философии расставания и непростых отношениях — все исчезло, стало неважным.

Я жду ребенка. Моего ребенка. Нашего…

Он — там, внутри. Он уже дышит, чувствует, любит, и мы оба решительно начинаем радоваться жизни! Вот прямо сейчас! С этого самого мгновения!

Две полосочки. Две! Это значит, нас двое.

— Девчонки… Две!

Даша и Василиса на мгновение замерли, а потом…

— Ииииии!!!

— Ураааа!!!

— Идкааааа!!!

Мы обнимались, прыгали, даже ревели немножко.

Спустя мгновение я с подозрением взглянула на Дашку — а она не с нашей ли вечеринки тоже?

— Похоже, к нам на свадьбу аист залетал, — проговорила Василиса, вытирая глаза.

— Нет, — улыбнулась я. — Этот ребенок — с Тайланда. Слоненок из Пхукета.

Девочки меня обняли, и мы замерли, потихоньку успокаиваясь.

— Идочка, поставь чайник, а? Я ж не только тест принесла, — Василиса виновато опустила глаза. — Мы с Федей кое-что там купили. Прости, Идка, но так сладкого захотелось!

— Да ладно, — я махнула рукой. — Тащи уж! Ты беременна, тебе можно.

— Ты, кстати, тоже, — Васька хитро улыбнулась.

Вот ведь… Змея! Искусительница…

Пока я ставила чайник, Васька, Дашка и Федор шуршали пакетами в коридоре и о чем-то шептались. О чем это они? А, ладно… Какая мне теперь разница? Я счастлива!

Но после совместного чаепития ощущение, что «все чего-то знают, чего не знаю я» — усилилось. Федя с тяжелым вздохом удалился, бросив на Ваську какой-то…странный взгляд. Дашка дергалась. Наконец в дверь позвонили и стилист с визгом: «Наконец-то!» — выскочила в подъезд и почти сразу же явилась обратно с какой-то коробкой.

— Так, — я внимательно посмотрела на обеих — Васю и Дашу. — Девушки… А что, собственно…

Договорить я не успела. На глаза легла прохладная, вкусно пахнущая масочка, Василиса доставала из появившейся в кухне огромной коробки витамины для беременных, без умолку треща про доктора — чтобы вот к ней непременно и лучше завтра, а Дашка приподняла с моих глаз маску и развернула….

— Оооооо….

Ночная… нет, язык не поворачивается назвать эту пену шелка на тонких лямочках — сорочкой или рубашкой… Ночная прелесть прибыла как по волшебству, Даша, довольно жмурясь, меня в нее нарядила.

— Может, легкий макияж еще? — просила она у Василисы, напрочь игнорируя меня.

Вот, опять! Опять они все говорят обо мне так, будто меня здесь нет! Ненавижу!

— Зачем?! Чтобы спать лечь? — я сначала нахмурилась, потом нервно хихикнула.

Ох, не нравится мне все это… Сильно не нравится!

Захотелось вывести обеих на чистую воду, возмутиться, поругаться, но… Не получилось. Я вдруг поняла, как устала. От смеха, слез, переживаний и счастья. И как было бы хорошо сейчас…

— Как ни странно, она и так замечательно выглядит, — постановила Василиса. И меня отпустили.

А как только меня отпустили — я добралась до кровати и заснула — сладко-сладко — стоило лишь коснуться головой подушки. Надо же, как в детстве. И снились мне белые-белые слоны под лазурным радостным небом.

Слоны улыбались. А один, самый маленький, все время подбегал, чтобы легонько боднуть в живот. И делал он это так, что было щекотно. И я смеялась…

Неожиданно сон растаял. Убежал вместе со слоненком. Я проснулась с улыбкой на губах.

Тихо. Темно. За окном сгущались сумерки — это ж сколько я проспала?

Дверь тихонько скрипнула — на пороге появился Кирилл.

— Привет, — он подошел ко мне. Я подвинулась. Он вздохнул и сел рядом.

Я даже не удивилась. Не испугалась. Куда-то… Куда-то укатил вагончик с эмоциями. По рельсам. Рельсам-полосочкам…

— Привет, — ответила ему.

Мы оба прислушались — быстрые шаги, негромкий смех, недовольное Федора: «Не спугни!» Входная дверь щелкает, отрезая нас двоих от всего мира.

— Значит, Миюки тебе все рассказала? — негромко спросил он.

Я зажмурилась, вслушиваясь в любимый голос. И с его отсутствием в своей жизни я хотела смириться? Какая глупость!

— Ида, с тобой все хорошо?

Кивнула.

— Она сказала, что ты сорвал переговоры, не полетел в Японию. И она переживает за тебя.

Кирилл негромко рассмеялся:

— Ида, — он склонился надо мной, обнял и вытянулся на постели рядом. Я оказалась в кольце теплых, сильных рук. Тихонько потерлась лбом о его плечо. — Ты очень огорчишься, если я открою тебе тайну?

— Какую?

Тайн как-то не хотелось. Хотя… Была одна. Моя. Супер тайна!

— Мне никогда в жизни не было так плохо, Идка. Никогда. Наверное, я бы может и правда отменил переговоры, но тогда… Тогда они просто сорвались. Сами по себе. Так что… Не герой я.

Я рассмеялась:

— Вот ты ж…

— Кто?

— Акула ты, вот кто!

Он кивнул, соглашаясь.

— А что тебе Федор сказал? — мне стало интересно.

— Что я дурак.

Я рассмеялась. Он прижал меня к себе и сообщил:

— Я и не собирался тебя никуда отпускать, слышишь? Просто решил дать время. Думал, ты остынешь.

— Ага. Под дождем? А если бы я простудилась?

— Я дурак… Прости.

Я легонько куснула его за плечо:

— Ты… тоже прости. Прости. Мне стоило тебе больше доверять.

— Будем учиться этому вместе, — вздохнул он.

А сумерки за окном манили, звали за собой. Там, во снах, улыбались белые слоны и было так сладко, спокойно и правильно. Там, под звездами, мы понимали друг друга с полувзгляда, без слов…

Он пробормотал:

— Переговоры я не срывал, но спать практически перестал.

И счастливо вздохнул, прижимая меня покрепче. Мгновение спустя его дыхание выровнялось, я поняла, что он сейчас заснет, а я ведь так и не сказала любимому самого важного:

— Слушай, Кирилл… Кириллллл.

— Ммммм? — донеслось до меня сонное, расслабленное мычание.

— У нас будет ребенок.

— Слоненок? Да. Это хорошо. В Тай поедем, обязательно.

Похоже, он уже спал — и ему снилось счастье. Но мне вдруг показалось важным — очень-очень! Безотлагательно важным сказать о ребенке прямо сейчас.

— Кирилл! — растормошила я его.

— Ида, — мужчина проснулся и склонился надо мной. — Что? Что случилось?

— Ничего. Я беременна. Прости, что разбудила. Спи!

Глава двадцать седьмая. Семь месяцев спустя

Ох уж, эти свадьбы…

— Итак, прошу ответить невесту. Ида Викторовна! Согласны ли вы выйти замуж за Кирилла Андреевича…

— Вы что — издеваетесь что ли?

Яеще немножко побегала, огибая и Кирилла — какой же он… большой, как много места занимает, и тетку — пафосную, со специальным голосом, которую он зачем-то с собой. Вот прямо в родильное отделение и притащил! Акула капитализма покусанная! Вот хватило же ума.

— Ида, не злись, — мягко проговорил этот… сильно одаренный господин. — Может, ты это все не так представляла, но…

Может?! Точно не так! Не в рожающем состоянии в палате, по которой ношусь ошпаренной кошкой, пытаясь найти место, чтобы как-то… Черт… Расслабиться? Настроиться? Провести время, пока начну уже реально рожать? Не знаю. Но эти двое, жаждущие как можно быстрее организовать новую ячейку общества, меня адски бесили!

— Идочка, радость моя, а давай ты скажешь «да». Распишешься. И я надену тебе на пальчик чудесное колечко.

— Кирилл, еще раз заговоришь таким голосом — я за себя не ручаюсь. Оооох…

— Ида.

— Не сюсюкай!

— Слушай, я все понимаю…

Понимает он… Ооооох… Как же. Пониматель! Его слоненок вот-вот появится на свет, а он…. Ыыыыы… Дыши, Ида, дыши — как учили. Оооох. Я попросила врачей не сообщать пол ребенка — решила, что хочу сюрприз. Кирилл, кстати, не возражал. Хоть в чем-то мы были согласны!

Мой Бонд как раз вернулся из Японии. Они с Миюки расторгли помолвку, причем, что немаловажно, по требованию японской стороны. Девушка нашла себе жениха — и окончательно разорвала отношения с российским бизнесменом. Общественное мнение после этого разделилось — кто-то осуждал за ветреность ее, кто-то поджимал губы вслед Кириллу, потому как были наслышаны о беременной любовнице. Бывшие жених и невеста подписали договор о дружбе и сотрудничестве и разлетелись по разным частям света, на редкость довольные друг другом. Вот только нашла кого-то Миюки или нет, этого я не знала. Хорошо бы. Надо у Кирилла спросить. Ах, да. Кирилл…

Удивительно, но все это время мой возлюбленный вел себя совершенно нормально. Адекватно даже себя вел. Мы и не ссорились почти! Но как только подписал эту несчастную вольную от япона-мамы — началось!

Схватил эту регистрирующую гражданское состояние народонаселения тетку… И когда успел? Прямо из аэропорта — в ЗАГС? Кому рассказать — не поверят…

Мы же с вишневым мистером купером еще с ночи отправилась в роддом. И все было хорошо, даже несмотря на схватки, пока…

— Ида, скажи «да»! Мой ребенок должен появиться на свет в законном браке!

— Наш ребенок!

— Хорошо, наш ребенок! Скажи — «да»!

Ты ж смотри, какой принципиальный! А если я откажусь и пошлю всех подальше — то что?! А? Роды прекратятся? Он любить его меньше будет? Что за бред?! Что за…глупость! Что за бессмысленная суета в такой момент?

Я разжала зубы, чтобы послать возлюбленного и работника ЗАГСа… куда подальше. Они оба занимали много места и мешали мне бегать. Почему-то на бегу становилось легче. Только места было удивительно мало. В коридор, что ли, выскочить?

— Ида!!!

— Отвали.

— Ида.

— Да?

— Вот, — обрадоваться жених. — Невеста сказала «да»! Давайте надевать кольца и целоваться.

— Кирилл Андреевич, — торжественно возопила дама, не обращая никакого внимания на окружающую обстановку и мое злое лицо. — Согласны ли вы взять в жены…

Дальше я не слышала — смеялась. Смеялась, несмотря на нарастающую боль. Ну, конечно, он против! Поэтому и притащил ее сюда, чтобы официально оформить наши отношения. Кстати, про бзик о том, что ребенок должен появиться на свет лишь в законном союзе Кирилл Андреевич как-то скромно умолчал. Судя по подготовке, план зрел давно, но для меня явился сюрпризом. Потому как мы говорили о том, что хотим праздновать свадьбу… Ооооох…

Как-то мне…нехорошо… Я оперлась о спинку кровати, опустила голову вниз и замерла — почему-то так стало легче.

И услышала:

— Поставьте, пожалуйста, вашу подпись…

— Ида! — под нос сунули гербовую бумажку.

— Твою…

— Вот ручка, любимая.

Я вспомнила мамино бессмертное: «Зануде проще отдаться, чем объяснить, что он — зануда». И, дождавшись пока чуть отпустит — расписалась. Не разгибаясь. Ну, Кирилл, ты мне за это заплатишь. За такое брачевание. Ведь договаривались же!

— И в знак любви и верности…

«Заведу скалку, — пообещала я себе, слушая о том, что нам необходимо обменяться кольцами. — Никакой легкой пластмассы — дерево! А еще, я слышала, они каменные бывают. Это ж вообще мечта! Попрошу у любимого. В качестве свадебного подарка. Или это слишком жестоко, когда несчастный собственноручно покупает предмет, которым его потом… Да нет. Не жестоко. Нормально. Жестоко — это свадьбу в родильном отделении мне устраивать!»

— Ида. Соберись. Ты сможешь.

«А может, скалка тут бессильна? — продолжала я внутренний монолог, ставя подпись. — Что еще можно придумать? Чугунная сковородка? Интересно, а в антикварных магазинах продают такие — большие, старинные…»

Я увлеклась мыслями о сковороде, что появится у меня на кухне — не для приготовления еды — ни в коем случае, жареное — вредно. Нет. Сугубо для того, чтобы объяснять одному бизнесмену, что можно делать в совместной жизни, а что вредно для здоровья. И стоило мне представить это чудо на плите, а на стене, чуть поодаль — висящую каменную скалку, как я услышала довольный мужской голос:

— Моя ты умница!

И поняла, что подписала. Кирилл быстро вывел свою министерскую подпись, и ловко отдал бумаги юридическому лицу.

— Обменяйтесь кольцами, — безмятежно и торжественно расплылось то лицо в искренней улыбке.

— Твою ж! — взвыла я. — Кирилл! Позови кого-нибудь!

— Все, уже все, любимая!

Кирилл испугался, схватил мою руку, и чуть было не уронил кольцо.

Я успела! Успела поймать! Кольцо нельзя ронять, иначе жизни не будет — это я помнила. Где слышала — понятия не имею, но вдруг показалось важным не уронить блестящий ободок из белого золота.

— Спасибо, — прошептал Кирилл и на мгновение прижался лбом к моему. — Идка… ты ж… горишь вся!

— Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать…

— Что тут происходит? — дверь стремительно отворилась и палату ворвались акушерка и доктор. — Мужчина, я вас на несколько минут оставила присмотреть за женой — почему здесь находятся посторонние? Не положено!

— Все-все, — отступил Кирилл. — Уже уходим….

— Или остаетесь на родах — или попрошу в коридор, — строго сказала доктор.

Кирилл посмотрел на меня. Во взгляде явно читалась мольба, но вот о чем конкретно молил мой… теперь уже муж — о том, чтобы ему позволили остаться или попросили уйти…? Сдается мне, эта тайна так и останется неразгаданной, ибо я решительно замотала головой. Нет-нет. Совместные роды — это то, что проходили месяц назад Василиса с Федором, когда упрямого мужа подруги сначала выпроводить не могли, а потом, когда началось самое интересное, бизнесмен потерял сознание. Мой — тоже бизнесмен и политик, а потому — вон! Вон отсюда от греха подальше!

* * *

— Она… такая красивая, — склонился над нами Кирилл.

Дочка мирно сопела у меня на животе. Красненькая, сморщенная.

— Посмотри, какие у нее длинные реснички. Как у тебя…

Я посмотрела. Что-то не вижу я никаких ресничек… Ну да ладно. Мужу виднее.

— Прости… Я не вовремя с этим брачеванием, — Кирилл шептал и гладил меня по голове. — Но я пока летел… Мне вдруг показалось, что это очень-очень важно… Ты простишь меня?

— Кир, — я вздохнула, потому что вроде как и сил сердиться уже не было, но сказать что все это меня радует — тоже не могу.

В конце концов — у меня украли свадьбу! Свадьбу, о которой я так мечтала, между прочим…

— Мы же хотели не в Москве. Планировали после родов, чтобы я была красивая…

— Идка.

— Что?

— У нас будет самая лучшая свадьба, и ты будешь самая красивая — обещаю!

— Свадьба уже была. Уже… Все. Уже не получится по-настоящему…

— Была регистрация. Чтоб документы были в порядке. А свадьба — будет. Самая лучшая. Я обещаю. Я виноват, и теперь из кожи вон вылезу, но нашу свадьбу ты не забудешь никогда!

Мне, конечно, хотелось улыбнуться, но… Но я сдержалась! Старательно делала обиженное лицо с надутыми губами — до тех пор, пока наш папа не ушел на какое-то супер-важное совещание.

— Вот пусть теперь чувствует себя виноватым и устраивает нам с тобой свадьбу века! — прошептала я в крошечное красное ушко. — В конце концов мы же девочки… Да, принцесса?

Эпилог

— Ждалииииииии…

— Скучалииииии….

— Шшшшшшшшш…

Волны ласково накатывали на берег, солнце играло радужными искрами в прозрачных каплях.

Я счастливо рассмеялась, прижимая к себе маленькую принцессу в лимонно-желтых трусах с кружевами на попе.

Полгода счастья. Совершенного. Абсолютного. Просто… Праздник каждый день! И это при том, что зубики-животики-капризики никто не отменял. Куда от них денешься? Но Бонд, тающий от нежности, Бонд с трясущимися от страха руками — вдруг он ее уронит или сожмет сильнее, чем следует?! Помню, забирая Машку из роддома, муж весь вспотел, пока нес бело-розовый атласный конверт к машине. Аж целых три шага! Я от души над ним смеялась, а он был так напуган и сосредоточен, что даже не злился. Ах да, чуть не забыла — Бонд, поющий колыбельную.

Последнее, кстати, лучше вам никогда не слышать! Понятно, что под нее не только заснуть… Но мы с малышкой отважно терпели каждый раз. Ну…не обижать же папу! Он старается…

Вспоминая, мы сидели на берегу, слушали пение волн, смотрели на небо — дочь довольно улыбалась — ей, похоже, на Пхукете нравилось.

Моя девочка!

Скоро начнут собираться гости, что уже не первый час прихорашивались в гостинице перед торжеством. Все было готово. Платье мечты висело в номере, Кирилл, наверное, уже нарядился…

Посмотреть бы на него хоть одним глазком, но мамы постановили, что жених невесту до свадьбы видеть не должен — примета плохая. Ну, и ладно. Плохая так плохая. Зато дочь шестимесячная — это примета хорошая! Да, Машка?

— Идка, — окликнул меня голос мужа.

— А? — я как раз мостилась, чтобы сфотографировать на телефон и волну, и улыбающуюся мордашку Машки.

Вот… Черт! Не получается! То волна убегает, то у дочи моська кривится…

— Помочь?

— Давай!

Кирилл фотографировал, а я глаз не могла от него оторвать… Выглаженный костюм, из кармашка торчит галстук, босые ноги утопают в песке, волосы слегка ерошит теплый ветер…

Бонд. Мой Бонд.

— Отлично, принцессы! Идка, я с цветочком в петлице чувствую себя по-дурацки. А ты тут в шортах… Завидно же.

Я рассмеялась. Муж, кстати, оказался очень дисциплинированным. Вот и сейчас. Мы с Машкой манкировали обязанностями, а он уже готов.

— Я запутался, — вдруг пожаловался Кирилл, — это мне тебя видеть нельзя в платье? Или?

— Или мне тебя в платье видеть нельзя?

Рассмеялись все втроем.

— Отдай ребенка — и иди наряжаться!

У меня забрали дочь. Машка недовольно заворчала, но, увидев обожаемого папочку — снова заулыбалась.

— Идаааа!!! — раздалось гневное.

— Все. Дашка! Удаляюсь, иначе прибьет! — я чмокнула мужа в щеку и побежала к подруге.

* * *

— Все-таки надо было устроить вечеринку в купальниках, — ворчала я. — Купаться хочется.

— Хочется. Мне тоже хочется. Но! — Даша назидательно подняла палец к небу, — поразить сердце супруга супер-платьем ты просто обязана. И потом. Фотки сделать обалденные — это ж просто необходимо!

— Согласна!

— И вафсе, — Дашка отчаянно шепелявила, зажав во рту сразу с десяток шпилек.

Подруга уже закручивала мои волосы в настолько замысловатую прическу, что, честно говоря, в первые секунды отчаянно захотелось сбежать. Но я сдержалась — Дашка догонит и убьет, а я замуж выхожу, можно сказать, жить только начинаю!

— Все вавно мы свсве бувем бофиком! На пляве инафе фсе вавно никакф…

Да, на пляже будем босиком, иначе никак. Тут Дашка права.

— Идка! Платье… Платье давай! — гений-стилист вогнала последнюю шпильку, оттерла пот со лба, отошла на два шага, прищурилась, и довольно кивнула.

Вот оно — мое платье! Сколько же мы с Дашкой и Васькой спорили! Наконец — решили. Сошлись во мнениях. Удивительно, кстати, что не поубивали друг друга!

Платье было цвета слоновой кости, легкое, воздушное, с разрезами на юбке как у танцовщиц, открытой спиной и расшитым широким поясом. Мелким цветным бисером по белоснежному пляжу из жемчужин шли крошечные слоники, и каждый держал другого хоботом за хвостик. Издали — просто узор. Как… кружево. Но я-то знала, что там — слоны! И это отчего-то грело душу. Кириллу подобрали яркий, весь в узорах галстук таких же цветов и светлый костюм. Лишь на полтона темней моего платья.

— Все, красотка! Оставляю тебя. Встретимся на церемонии. Ох, Идка… Какая же ты… Красивая!

Мы обнялись. Дашка сказала, что Вася тоже скоро будет — только Ваньку переоденет.

Я стояла посреди номера и думала о том, что Машка с Ванькой будут дружить с детства — а у них выбора нет! Будем вместе. В кино ходить. В бассейн водить и на английский. Интересно… Какими они станут, когда вырастут? Наши Иван-да-Марья?

Свадьба…

Я не знаю, как передать словами закат, ощущение еще теплого песка под босыми ногами… Честно? Ничего более волнующего не испытывала раньше. Самый…сексуальный момент в моей жизни. Потому что рядом — он. И море.

Бешеное, оранжевое небо, запах цветов и наши с ним счастливые, загорелые лица. В общем — «остановись, мгновенье, — ты прекрасно!».

Потом мы с Бондом пили шампанское. И все гости пили шампанское, скинув платья и устроив-таки пляжную вечеринку века! Было весело. И все же самое прекрасное из всего праздника было то, что нам очень хотелось сбежать. Побыть вдвоем. Конечно, это получилось не сразу! Все хотели на нас любоваться. За нас радоваться. Честно говоря, мы друзьям тоже нервы потрепали, не хуже Васьки с Федором, а потому отдавали долг. Целовались. Улыбались. Танцевали на песке. Вообще были образцово-показательной парой, даже не поссори…

Ну, ладно. Чего уж там. Расскажу. Один раз мы все-таки почти поссорились. Этот… Бонд заявил, что подарил Машке слона! Ну, не большого слона, а слоненка. Он его, видите ли, купил!

Я долго возмущалась, требуя вернуть не подходящее под габариты скромной московской квартиры животное обратно, пока Кирилл не объяснил, что слоненок останется в питомнике, но он будет Машкин. Тоже мне… Романтик! Сорит он тут деньгами, понимаешь… А семейный бюджет?!

Вы думаете — это все? Нет! Дядя Кирилл заявил, что завтра мы пойдем покупать слоненка Ванечке! Но тут, правда, Вася с Федором не выдержали…

* * *

А потом мы все-таки сбежали ко мне в номер. Осторожно, на цыпочках, держась за руки, крались к кровати. Свет включать нельзя — отель с пляжа — как на ладони! Гости догадаются, и тогда — прощай весь наш план!

Кирилл отдернул шторы — свет луны залил кровать. У меня кружилась голова. Я весь вечер не ела — просто не могла, нервничала, и вообще была сыта от счастья, ну и сами понимаете — глотка шампанского было достаточно. Сделала пару шагов, обо что-то споткнулась, полетела…

— Поймал! — меня подхватили на руки и прижали к себе.

— Обо что это я?

— Твой чемодан… — любимый уже искал мои губы, но я отстранилась, потому что вспомнила…

— Кир…

— Да?

— Там… надпись на чемодане. Вот. Видишь? Иероглифы… А ты… Ты можешь прочесть?

Полураздетый распаленный желанием мужчина посмотрел на меня, улыбнулся, вздохнул и полез под кровать. За чемоданом.

— Прости, я… Мне вдруг стало так интересно…

— Ничего. Все равно мне надо привыкать, — раздалось из-под дивана. — Я женат на самой непредсказуемой женщине на Земле. И если она желает узнать, что написано на ее чемодане до того, как подарить мне небо в звездах…

— КИРИЛЛ!

Смеясь, муж подтащил чемоданчик ближе к окну. К полоске лунного света.

— «ИТИ ГО ИТИ Э».

— Что-что?

— Один миг, одна встреча. Каждый прожитый миг никогда не повторится дважды, — Кирилл заглянул мне в глаза. — Важно ценить каждую встречу, каждое мгновение…

— Мгновение, проведенное вместе, — закончила я за него и поцеловала.

— Идка…

— Что?

— Я люблю тебя.

— Я тоже. Тебя люблю. Как ты думаешь, Миюки… Она будет счастлива?

— Конечно. Обязательно. Она этого заслуживает. Как никто другой.

— А ты… Ты не жалеешь, что не женился на японке?

— Я? Нет. Женщина, которая выбрала такой чемодан — самая настоящая японка.

— Кирилл!

— Иди уже сюда. Японка моя…

Оглавление

Пролог. Ах, эта свадьба…

Глава первая. Постель как повод для знакомства. Или все-таки нет?

Глава вторая. О родственниках говорить надо — печатать потому что нельзя (с)

Глава третья. Он само совершенство, от улыбки до жестаааа

Глава четвертая. Любовь, курабье и родственники

Глава пятая. Истина где-то…То ли в вине, то ли рядом

Глава шестая. Йохохо. И бутылка рому!!!

Глава седьмая. Интереснейшие разновидности львов

Глава восьмая. В окошко — день, а радость из окошка

Глава девятая. Я не сказала "да", милорд. Вы не сказали "нет"!

Глава десятая. Как ощутить себя звездой

Глава одиннадцатая. Морееееее, ты слышишь, морееееееее

Глава двенадцатая. Ветер в руках

Глава тринадцатая. Сон в руку

Глава четырнадцатая. Вдруг как в сказке…

Глава пятнадцатая. Учимся страдать правильно

Глава шестнадцатая. Пора домой…

Глава семнадцатая. Скелеты в домашних шкафах…

Глава восемнадцатая. О любви

Глава девятнадцатая. Все для клиента

Глава двадцатая. Когда хочется замурлыкать

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая. Самый лучший день…

Глава двадцать третья. Как уйти по-английски

Глава двадцать четвертая. Все мы немного Штирлицы

Глава двадцать пятая. Немного о доверии

Глава двадцать шестая. Чего хотят Бонды

Глава двадцать седьмая. Семь месяцев спустя

Эпилог