Тетраэдр [Чарлз Харнесс] (fb2) читать онлайн

Чарльз Л. Харнесс

Тетраэдр

Перевод с английского Белоголова А.Б.

Элизабет

Элизабет настороженно выжидала в своем кресле… в кресле, которое обычно занимали только очень важные персоны.

Человек по другую сторону стола, старший партнер самой престижной юридической фирмы в Вашингтоне, округ Колумбия, вызвал ее из ее маленькой каморки. Почему? Какой ужас она, всего лишь младший помощник, совершила, требуя личного внимания Баррингтона Райта? Ее собирались уволить. Она просто знала это.

Закутанный в плотную невидимую броню, Райт мрачно посмотрел на нее: — Мисс Джерард, вы знаете, что такое МВ?

МВ? Она подумала. Что это было, черт возьми? Она должна была знать это? Она подозревала, что нет. Так что нужно просто сказать ему правду. — Нет, сэр. Не думаю, что я когда-либо слышала об этом.

Она украдкой наблюдала за его лицом. Да, мышцы вокруг его рта, казалось, расслабились. Она прошла какое-то испытание. Она не знала, что такое МВ, и по какой-то причине это было хорошо.

— В мире есть только десять человек, имеющих допуск к МВ, — произнес он мягким монотонным голосом. Это число включает меня, а теперь и вас.

Она моргнула. Они не собирались ее увольнять. Совсем наоборот.

— «МВ», — сказал Райт, наблюдая за ней, — означает машину времени.

Она знала, что слышит его отчетливо, но в этом не было никакого смысла. Она ждала ответа.

— Клиент, — сказал он, — изобрел машину времени. Теоретически, она работает. Наш мистер Пеллар подготовил и подал на нее патентную заявку. Он замолчал и посмотрел на свои часы. — Я ожидал, что он сядет с нами, но он задержался с возвращением из аэропорта. Поэтому мы продолжим предварительные переговоры. Чтобы продолжить, патентное ведомство поместило нашу патентную заявку в конфликтную ситуацию при одновременной подаче нескольких патентных заявок с другой заявкой, ранее поданной и направленной на то же изобретение. Он замолчал и посмотрел на нее.

Она кивнула. К. Кутберт Пеллар, очевидно, был одним из членов-учредителей этого МВ клуба. Пеллар Кут. Они называли его клоном Райта, но не в лицо.

Райт что-то говорил ей. — Вы меня понимаете?

— Да, сэр. Мы — младшая сторона. Чтобы победить в конфликтной ситуации, мы должны доказать, что наш клиент является первым изобретателем.

— И что бы это значило?

— Нам нужна, по крайней мере, предварительная концепция, должным образом подтвержденная, с хорошим проявлением осмотрительности, приводящая к уменьшению формального осуществления изобретения на практике.

— А что, если клиент ничего этого сделать не может?

— Тогда кто-то должен сказать ему, что он не может победить. По крайней мере, избавить его от бесполезных судебных тяжб.

— Обычно это хороший совет. Но здесь все немного сложнее. Нашим клиентом является Министерство Обороны.

— И Оборона не позволит вам отказаться от дальнейших попыток?

— Вот именно. Так что же нам теперь делать, мисс Джерард?

— Найти какой-нибудь действительно близкий, предшествующий уровень техники, а затем перейти к устранению конфликтной ситуации, как непатентоспособной для любой стороны. Таким образом, никто не получит патент, но Министерство Обороны будет иметь возможность использовать изобретение.

Она очень хорошо знала, что у них нет «действительно близкого предшествующего изобретения», и что каким-то образом она будет вовлечена в исправление этого упущения. Все начинало сходиться.

Зазвонил интерком. — Да? — ответил Райт, не оборачиваясь.

— Мистер Пеллар, сэр, — произнес бестелесный женский голос.

— Пусть войдет.

К. Кутберт Пеллар заискивающе улыбнулся человеку, который мог бы сделать его своим партнером, хмуро посмотрел на Элизабет и занял указанное ему кресло.

— Ничего? — спросил Райт.

— Ничего, сэр. Мы исследовали всю область американских и зарубежных патентов, а также всю научную литературу. Мы потратили три месяца и три миллиона долларов, ища ссылку, чтобы доказать, что МВ является старой вещью в технологии. Мы ничего не нашли. Он посмотрел на Элизабет. Выражение его лица ясно говорило, что и она не может ничем помочь.

— Как я уже объяснял, — сказал пожилой человек, — Министерство обороны изучило биографические данные каждого сотрудника фирмы, включая сотрудников, не только по соображениям безопасности, но и в поисках специальных навыков. Он поднял распечатку, поправил очки и внимательно изучил листок. — Полковник Инман обратил мое внимание на некоторые интересные аспекты прошлого мисс Джерард. Она получила степень магистра по подборке и переводу древних рукописей. Она имеет множество привилегий в крупнейших международных библиотеках. Она достаточно свободно владеет несколькими иностранными языками.

— Сэр, — сказал Пеллар, — я не понимаю.

— «Да», — подумала Элизабет. — «Я тоже».

— Все просто, — сказал Райт. — Мы исчерпали печатное искусство; теперь мы пойдем дальше, в рукописи.

— Но... — начал Пеллар.

— Об этом просил клиент, мистер Пеллар, — твердо сказал Райт. — Пожалуйста, опишите машину мисс Джерард, чтобы она могла приняться за работу.

— О, да, сэр. Конечно, сэр. Мы можем начать с пункта искового заявления конфликтной ситуации. Цитирую. Он прикрыл глаза и принялся ритмично говорить нараспев. — Устройство для смещения пространственно-временной оси, состоящее из:

(а) серебряных трубок, содержащих тяжелую воду и расположенных таким образом, чтобы образовать тетраэдрический каркас;

(б) источника ЭДС, приспособленного для подачи электрического тока через указанный каркас;

(в) кубического кристалла уранинита;

и (г) млекопитающего, находящегося в мозговом электрическом контакте с указанным источником ЭДС и указанным уранинитом.

— «Черт побери», — подумала Элизабет. — «Он все запомнил наизусть». А тем временем она размышляла... тетраэдр? Может, она что-то, где-то видела?

Пеллар искоса посмотрел на нее. — Ну и что? Вы вникли?

— «Он уже злится на меня», — подумала она. — «Первая команда потратила три миллиона и ничего не добилась. Так что теперь проблема передана одной одинокой женщине — младшему помощнику. И худшее еще впереди, Кутберт, потому что я действительно кое-что помню». — Одну минуту, пожалуйста. Она позволила образу сформироваться в ее сознании. Четыре равносторонних треугольника из серебряных трубок... Где она это видела? Что-то в рукописи. Она вспомнила странный почерк. Она мысленно пробежалась по списку главных средневековых математиков. Гебер... Коши... Коперник. Нет, ни один из них. А как насчет менее значительных? Бьяджио де Равенна... Паоло даль Поццо Тосканелли... два лучших математика Италии эпохи Возрождения, и оба учили мальчика Леонардо да Винчи.

Ну, конечно.

Вот где она видела набросок. В копии страницы из одной из многочисленных записных книжек Леонардо. В какой именно? Их были десятки, и они были разбросаны в библиотеках по всему миру. Да, вот где. В тетради, которую недавно купила Библиотека Конгресса США. — Джентльмены, — сказала она, — ваша машина времени действительно могла быть описана в непечатной литературе.

Двое мужчин озадаченно уставились на нее.

Пеллар был первым, кто пошевелился. Он посмотрел на Райта. Это был выразительный взгляд, и он сказал: — Видите ли, мистер Райт, вот что вы получаете, когда приводите женщину.

Элизабет покраснела и поборола желание сжать кулаки. «На дворе двадцать первый век. Почему мы все еще должны мириться с этим»?

— Мисс Джерард, — мягко сказал Райт, — оставьте нас на минутку.

— Конечно. Она поднялась со своего кресла. Они решили, что она бесполезна, и собирались отстранить ее от дела еще до того, как она им займется.

«Черта с два они добьются».

* * *

Факс

Она повернулась, когда подошла к двери. — Прежде чем я уйду, я хотела бы упомянуть, что Леонардо да Винчи описал устройство, очень похожее на устройство в исковом заявлении конфликтной ситуации. Оно в блокноте 23, рукопись IV, страницы сорок и сорок одна. Блокнот находится в банке данных Библиотеки Конгресса, и вы можете вызвать факс в считанные секунды, если вам интересно. Она направилась в приемную.

— Мисс Джерард, — быстро позвал Райт. — Одну минуту, пожалуйста.

— А?

Райт кивнул в сторону своего комода. — Воспользуйтесь моим факсом.

Она вернулась, набрала номер, и принтер выдал ответ менее чем через три минуты. Двое мужчин нависли над аппаратом. Нет места для Элизабет. Неважно. Она мельком увидела набросок тетраэдра, плюс строчки крошечных изящных букв.

— Интересно, — признал Райт. — Очень. Что здесь написано? Он передал лист Пеллару.

Помощник покачал головой. — Все это чушь собачья. Неразборчиво. Ничего не стоит!

— Он писал, справа налево, — объяснила Элизабет. — Вы можете прочитать запись с помощью зеркала. Я предполагаю, что оно есть в туалете мистера Райта?

— Сэр?

— Давайте.

— Это... — начала Элизабет.

Пеллар оттолкнул его в сторону, но через мгновение из маленькой комнаты донесся вопль: — Я всё равно ничего не могу прочитать.

— Это по-итальянски, — сказала Элизабет. Она подошла к нему сзади. — Там сказано, что требуется тетраэдр такого размера, чтобы внутри мог стоять человек. Четыре треугольника образованы серебряными трубками, наполненными водой, дистиллированной из сорока бочек алхимиком. Путешественник стоит в центре базового треугольника. Он надевает повязку на голову. Он держит черный куб и настраивает свой разум на... (хм… здесь странное слово... ах...) время - назад. Он видит... хм... да, шахматную доску. С помощью этого агрегата я смог закончить Сенаколо для монахов в Милане!

— Сей-на-коло? — удивился Пеллар. — Что это такое?

— Тайная Вечеря, — объяснила Элизабет. — Он написал ее на монастырской стене в Милане в конце 1400-х годов.

— Он использовал аппарат, чтобы довести картину до совершенства? — спросил Райт. — Каким образом? Почему?

— Не знаю, — ответила Элизабет. — Он не говорит.

— Но, сэр, — возразил Пеллар, — пятьсот лет назад как можно было что-то знать о пространстве-времени и квантовой физике? И особенно этот человек Леонардо? Он был просто художником.

— Леонардо был ультра-гением с высочайшим IQ, — решительно ответила Элизабет. — Некоторые психологи оценивают его в 250, а некоторые даже в 300 баллов, выше Эйнштейна. У него было достаточно мыслительных способностей, чтобы создать вашу МВ. Из описания, которое он оставил, следует, что он сделал именно это.

— Следует?— усмехнулся Пеллар.

— Так или иначе, но я думаю, что мы сможем это выяснить, — заявила Элизабет.

Райт развернулся на стуле лицом к ней. — Каким же образом?

— Возвратиться назад. Спросить его.

— Его? — тупо сказал Пеллар. — Кого?

— Леонардо, — сухо пояснил Райт. — Взять у него показания.

Пеллар был совершенно сбит с толку. — Я думал, что он умер!

— Она имеет в виду, — терпеливо объяснил Райт, — использовать МВ. Вернуться во времена Леонардо. Найти его. Взять его показания. Попросить его объяснить его рисунок. Это так, мисс Джерард?

— Да, сэр.

— Очаровательно, — задумчиво произнес Райт. — Это может дать нам точное знание, необходимое для устранения конфликтной ситуации. Когда Леонардо сделал этот набросок, мисс Джерард? Что можно сказать?

— Дату можно установить только приблизительно. Это было почти наверняка после того, как он закончил Тайную Вечерю в Милане в 1498 году, но, вероятно, до того, как он начал Мона Лизу во Флоренции, которая, как мы думаем, была написана в 1503 году.

— Итак, где же мы найдем Леонардо в 1503 году?

— С марта по июнь 1503 года он находился во Флоренции. У него была студия в доме богатого друга.

Райт посмотрел на нее с интересом. — А что подумают местные жители об этой машине? И, о ее экипаже, если уж на то пошло. Не могли бы вы пойти и вернуться назад безопасно?

— Риск есть, но его можно свести к минимуму. Наши итальянские партнеры могли бы предоставить список гостиниц вместе с площадями, которые существуют во Флоренции с 1500 года. Мы бы прибыли на площадь незадолго до рассвета. Еще несколько минут будет темно. Мы разбираем МВ, упаковываем ее и, как положено одетые, предстаем перед хозяином гостиницы.

— Итак, мы регистрируемся, — потребовал Пеллар. — А что потом?

— Мы найдем Леонардо, найдем местного адвоката, который приведет его к присяге, и приступим к снятию показаний.

Райт изучал потолок. — Это может сработать. Он снова перевел взгляд на нее. — Мисс Джерард, а как вы заинтересовались средневековыми рукописями?

— Ну, сэр, если подвести итог и срезать некоторые углы, в Американском университете два моих профессора были международными авторитетами в Ренессансе и его ранней стадии. Это оказалось вполне естественным.

Райт кивнул. — Да. Несомненно, это мудрое решение. Тем не менее, такое совпадение, должно проявить определенные возможности в патентном конфликте. Он наклонился вперед, и теперь его тон и манеры были исключительно деловыми. — Я бы хотел, чтобы вы подготовили меморандум, в котором изложили бы основные моменты, которые нам необходимо будет рассмотреть для снятия показаний. Я рассмотрю его с мистером Пелларом и полковником Инманом, нашим агентом в Министерстве обороны. Кроме того, не могли бы вы подготовить необходимые заметки о снятии показаний.

— Да, сэр. Закрыв за собой дверь, она услышала: — Мистер Пеллар, не могли бы вы задержаться на минутку?.. Слоги были резкими, отрывистыми.

Уходя, она мысленно представила себе вероятную картину, происходящую сейчас у нее за спиной. Райт не стал бы даже повышать голос, но Пеллар вспотеет и будет гадать, сможет ли он еще остаться партнером. Наконец, Райт предложит Пеллару подготовить соответствующую докладную записку полковнику Министерства обороны Инману, объяснив, почему он, Пеллар, потратил, впустую, три миллиона долларов, прежде чем перейти к предложению относительно Леонардо. Совершенно не имело значения, что Пеллар, по сути, был безупречен; просто так все устроено.

Во всяком случае, она была слишком взволнована своим новым назначением, чтобы жалеть Пеллара. Все эти усилия в эпохе Возрождения наконец-то окупились. Она знала средневековую Флоренцию вдоль и поперек. Она знала, как одеваться, и что надевать. Она могла бы пересечь площадь Синьории в 1500 году и быть принятой за обычную домохозяйку по пути в булочную. И судя по тому, как шли дела, вполне вероятно, что нечто подобное должно было произойти.

Она проплыла всю дорогу до своего крошечного офиса. «Офис» — если только так его можно было вежливо назвать. Он находился между копировальной комнатой и мужским туалетом, но его переделали специально для нее, потому что ее больше некуда было поместить. Помощникам-мужчинам приходилось пройти за ее столом, чтобы добраться до двери туалета.

На ее столе стояли две фотографии. На одной была хорошая миниатюра Мона Лизы, на другой — фотография дома, где она родилась и выросла в Неаполе, штат Техас. Ей нужна была первая фотография, потому что, по ее мнению, леди Лиза была самой красивой женщиной в истории. Вторую она просто сохранила как замену настоящей вещи. Она мечтала вернуться домой, но знала, что, скорее всего, никогда этого не сделает. Она не могла смириться с громким обвинением матери: — Двадцать восемь лет, и все еще не замужем!

А пока перестань мечтать и достань свое досье! Подготовь уведомление для мистера Райта, чтобы он его подписал и отправил... кто выступал против главного адвоката? Ларви? Да, Ральф Ларви из Геттерфилда, Уайт. Прямо по улице. Добро пожаловать в 1503 год, адвокат!

* * *

3. Как «спёртый мат» в шахматах

В назначенное время Элизабет и Пеллар выехали в армейский комплекс близ Манассаса, штат Виргиния, чтобы встретиться с полковником Инманом и получить инструкции по эксплуатации МВ.

Полковник был высоким, худым, седовласым мужчиной. Элизабет знала о нем очень мало, только то, что он женат, что его дети выросли и уехали. У него было несколько дипломов, включая физику и юриспруденцию, и теперь он управлял специальными активами.

Она также знала, что в данный момент всепоглощающий интерес полковника состоял в том, чтобы не купить противоборствующую заявку Россо на патент, предложенный армии за сто миллионов долларов.

Офицер повел их по усыпанной гравием дорожке к строению из волнистого железа. Он отпер дверь, щелкнул выключателем, и они вошли. В центре комнаты стоял семифутовый фанерный тетраэдр.

— Я думала, что МВ — это просто каркас из трубок, — сказала Элизабет.

— Настоящая штука именно такая, — объяснил Инман. — То, что вы видите здесь, — это просто тренажер, чтобы познакомить вас с управлением. Мы хотим свести к минимуму использование реальной вещи. Вы слышали о теории «пробоя пространства»?

Элизабет кивнула. У одного из ведущих физиков Министерства обороны была теория, что МВ может преодолеть пространственно-временной барьер лишь ограниченное число раз. После этого МВ работать не будет.

— А где же настоящая машина? — спросил Пеллар.

Элизабет уже поняла это. У дальней стены стоял невзрачный кожаный саквояж. По ее расчетам, если трубы каркаса развинтить на четверти и упаковать вместе с батарейным блоком и компьютерной консолью, то все это должно было поместиться в этот саквояж.

— Она в безопасном месте, — уклончиво ответил Инман. Он распахнул дверь тренажера и включил маленькую лампочку дневного света. Они присоединились к нему внутри.

— Здесь достаточно места для трех путешественников и этих двух чемоданов, — сказал он. — Один чемодан может вместить разобранный тетраэдр, включая консоль и аккумуляторную батарею. Другой чемодан предназначен для материалов, которые вам понадобятся для вашего снятия показаний. Взгляните, — попросил он Элизабет, — достаточно ли одного чемодана для ваших нужд?

— Хм. Переводчик ЭВМ и принтер прекрасно вместятся, но с нашим блоком питания может возникнуть проблема с местом. Как вы думаете, мы могли бы использовать батарею МВ?

— Какая мощность вам понадобится? — спросил Инман.

— Сто ватт, вероятно, на два-три часа.

— Батарея МВ может легко обеспечить это. А теперь давайте продолжим. Я уверен, что вы оба знаете теорию изобретения. Она основана на процессе холодного синтеза Аризонского университета. В этом процессе тяжелая вода преобразуется до гелия - четыре и выделяет тепло. Просто, а? На самом деле все не так просто. Оказалось, что при синтезе исчезало больше тяжелой воды, чем можно было бы объяснить восстановлением гелия - четыре. Аса Грин, наш изобретатель, обнаружил, что потеря идет в реальное антивещество гелия - четыре, которое не было обнаружено, потому, что аппарат синтеза отправлял его в прошлое. В интересах эффективности и управления Грин разработал четырехгранный каркас из серебряных труб. Тяжелая вода циркулирует в каждом частичном участке трубы. Для управления макроскопическим движением он использует кристалл черного оксида урана, связанным с консолью и каркасом электрическим проводником. Для тонкой настройки он использует оголовье, — он указал на венец из тонкой золотой тесьмы, также соединенным с консолью. Таким образом, «водитель» поддерживает постоянный контакт с процессом синтеза в серебряных трубках.

— А на что именно похож этот «постоянный контакт»? — спросила Элизабет.

— Это визуальная вещь, — сказал Инман, — переживаемая образами, созданными в затылочной доле головного мозга. Что-то вроде удара по голове и видения звездочек, только боли нет, и вместо звездочек ты видишь движущиеся геометрические узоры. Вы играете в шахматы?

В прошлом году она заняла первое место на открытом чемпионате округа Колумбия, но осторожно ответила: — Я знаю ходы.

— И я тоже! — вмешался Пеллар.

— Отлично. Взгляните на это так: время движется в квантах — мысленно воспринимается как основания шахматной доски. Каждый момент отличается от следующего изменением положения «шахматных фигур» на основаниях. Когда вы стоите в МВ и приближаетесь к месту назначения, может показаться, что фигуры сгущаются вокруг центральной точки, как пешки и фигуры, защищающие короля в шахматах. Это зависит от вас, чтобы выбрать конечную точку во времени. Совсем как перекрестье в центре мишени, или конь, организующий спёртый мат. Если вы хороший шахматист, у вас не будет проблем с управлением МВ. Итак, давайте начнем.

— Сначала я, — заявил Пеллар.

Инман слабо улыбнулся, протягивая адвокату маленький черный кубик уранинита, а затем золотой ободок. Оба были прикреплены к консоли изолированными проводами. — Готовы?

— Готов.

Раздался резкий металлический щелчок, когда Инман закрыл треугольную дверь. Пеллар дернулся. — Эй! Он уронил черный кристалл. — Вы же не сказали, что будет такой звонок!

Инман усмехнулся. — Попробуйте еще раз, мистер Пеллар. На этот раз закройте глаза и представьте, что вы классный мастер, играющий вслепую.

Пеллар попробовал еще несколько раз, добился спорного результата, и затем передал оголовье и кристалл Элизабет.

Она всё поняла за считанные секунды. Она спросила Инмана: — Когда мы будем возвращаться, будем ли мы использовать такую же технологию?

— Нет. Вернуться гораздо проще. Вам не потребуются оголовье или кристалл. Вы просто захлопните треугольную «дверь» и возвратитесь назад. Вы резко остановитесь в точном времени и месте вашего старта. Он посмотрел на них обоих и улыбнулся. — Думаю, что мы подготовились к встрече с Флоренцией.

* * *

4. Флоренция

Элизабет, Пеллар и полковник пили капучино под навесом открытого кафе на площади Синьория.

Пеллар то и дело поглядывал на часы. — Ларви опаздывает.

Инман пожал плечами. — Вы его знаете?

— Только по репутации.

— То же самое. Очевидно, он мастер по снятию показаний. Я изучил все его прошлые дела, которые смог найти. Он умен, хитер, опасен, скользок, коварен.

— Да, — искренне сказал Пеллар. — Хороший бар.

Инман посмотрел через стол на Элизабет. Его рот дернулся.

Она слабо улыбнулась ему в ответ. Она знала, что Инман настоял, чтобы она прошла обучение МВ вместе с Пелларом и стала членом группы путешествий во времени. Пеллар отчаянно сопротивлялся, и, в конце концов, они пошли на компромисс. Пеллар умел управлять машиной. Она будет языковой связью с Леонардо и другими флорентинцами.

— Это, может быть, наш приятель, вон, он идет через площадь, — сказал Пеллар. — Да, это Ларви.— Он встал и помахал рукой.

Элизабет внимательно наблюдала за приближающимся адвокатом. Ему было около сорока, его волосы редеют, но седины нет. Широкая улыбка. Слишком широкая, решила она.

Пеллар представил их друг другу. Он объяснил и извинился за присутствие Элизабет: — Она говорит на средневековом итальянском языке. Что-то вроде гида.

— «Пусть так и будет», — подумала она. Они перешли к делу. Следующая остановка — у костюмера.

***

— Одежда должна быть простой, но элегантной, — объяснила Элизабет. — Для вас парни, туники и трико, с гражданскими фуражками и мягкими кожаными сапогами. Туники могут быть из шелковой парчи, прошитой золотой нитью, с меховой отделкой на манжетах и воротниках. Также рекомендуются соответствующие плащи. Я буду носить серый шелк, покрывающий множество нижних юбок, с одной нитью жемчуга. Все эти вещи доступны на местном уровне.

— Для костюмированного бала в посольстве? — вежливо спросил менеджер магазина.

— Что-то в этом роде, — сказала Элизабет. Она наблюдала, как двое мужчин прихорашивались в примерочной комнате. У Пеллара была хорошая фигура. Его ноги красиво обтягивали облегающие колготки — колготки, скорее похожие на женские колготки, только из более тяжелого материала. Дизайн туники был поистине изысканным: красные розы, вплетенные в светло-голубой фон, и вышитые золотыми и серебряными нитями, а также бриллианты и жемчуг. Наряд дополняли туфли от Гуччи из мягкой черной кожи, а тунику — большая золотая пряжка. Пока они смотрелись, портной накинул поверх адвоката длинную, до колен, накидку и повернул его лицом к зеркалу.

— «Впечатляет», — подумала Элизабет.

Ларви был одет точно так же. Он перевел дух и сделал пируэт, как балетный танцор.

***

Некогда площадь Черного Лебедя, а теперь стоянка на пятьдесят машин, была должным образом расчищена и закрыта на ночь. Теперь команда МВ под покровом темноты установила большую парусиновую палатку и принесла два чемодана. Под критическим взглядом Элизабет, Пеллар открыл чемодан с разобранной машиной, и начал собирать ее заново. Полковник Инман, молча, наблюдал за происходящим. Через двадцать минут, после нескольких возгласов и проклятий, все было готово. А теперь последняя проверка фонариком двух ее спутников. Одежда, шляпы, плащи — все в порядке. Далее, дорожный чемодан. Она расстегнула кожаные ремни, подняла крышку и отодвинула в сторону бритвенные принадлежности и запасное белье. Переводчик ЭВМ, видеокамера — всё было на месте. — «Все ли готово»? — спросила она себя. — «Необязательно». Она встала и повернулась лицом к мужчинам. — Я думаю, мы должны убедиться, что ЭВМ находится в рабочем состоянии.

— Я уже проверял, — сухо ответил Пеллар.

— Здесь?

— Нет, еще в Вашингтоне.

— С тех пор она несколько раз летала на самолете и ездила на такси.

— Если это так вас беспокоит, — пробормотал Пеллар, — давайте. Проверьте еще раз.

Она, молча, вынула блок из чемодана, затем открыла отделение для хранения МВ, достала блок питания, подключила его к боковой панели ЭВМ, и щелкнула выключателем. На передней панели переводчика вспыхнул зеленый светодиод. — ЭВМ, — сказала она, — вы в рабочем состоянии? Per italiano?

Из корпуса раздался хорошо поставленный баритон. — Да. Я готов. Posso chiederle chi è?

— Я не думаю, что мы встречались. Io sono la signorina Elizabeth Gerard.

— Ах, Signorina Gerard, sono molto licto di fare la sua conoscenza.

— Grazie. Считаете ли вы себя компетентным, чтобы обеспечить патентное показание под присягой на итальянском языке?

— Si.

— Прекратите, Элизабет, — прорычал Пеллар. — Машина работает. Пошли!

— Да, — ответила она. — Увидимся позже, мистер ЭВМ.

— Arrivederci, signorina.

Она вытащила вилку из розетки и все переупаковала. — Джентльмены, — сказала она двум адвокатам, — вы можете войти. Она подошла к ним, передала фонарик Инману, взяла незажженный керосиновый фонарь из консоли МВ, и огляделась в поисках трутницы с кремнем и кусочком стали. Она нашла их, сделала несколько резких ударов в сторону, и получила множество искр, ни одна из которых не зажгла открытый фитиль. Она сделала паузу, расстроенная.

— Эй, без проблем, — сказал Ларви. Он вытащил зажигалку, щелкнул ею и прикоснулся пламенем к фитилю. Она выхватила у него зажигалку и сунула ее в поясную сумочку. — Ей-богу, Ральф, — задумчиво произнесла она, — если вы сделаете это в 1500 году во Флоренции, вам, наверное, поставят памятную доску.

— Мемориальную доску? Он неуверенно улыбнулся.

— Дощечку. Там будет написано: «Здесь мы сожгли английского колдуна Рафаэля Ларви».

— Ой. Извиняюсь.

Она закрыла треугольную дверь, которая отозвалась удовлетворительным щелчком. — Ладно, Кутберт, действуйте. Адвокат натянул обруч на лоб, подключил его к консоли, и начал настраивать циферблаты.

В полутьме она украдкой поглядывала на Пеллара и Ларви. Неужели они так же напуганы, как и она? — «Вполне вероятно», — подумала Элизабет. Она глубоко вздохнула. Ей показалось, что за серебряными трубками она различает смутные очертания полковника. Он продолжал выцветать и увядать.

В это мгновение Инман, палатка, и все, что находилось за пределами тетраэдра, замерцало и исчезло.

* * *

5. Где 1503 год?

Она наблюдала, как Пеллар изучает циферблаты с очевидной компетентностью. Дни проносились мимо, как свет стробоскопа. Задержка сетчатки глаз вскоре слила все в серые сумерки.

Она наклонилась вперед и посмотрела на три циферблата хронометра: год... день... час. 1575 год... 1570... 1565 год... 1560. — «Пока все идет хорошо», — подумала она. Но... он замедляется? Нет, Кутберт, не останавливайся здесь. Он почти остановился! Вода просачивается внутрь! Она громко крикнула ему в ухо: — Кутберт, не останавливайся! Шевелись!

Толчок, много воды. — Кутберт, — завопила она, — ты попал в Великий Потоп 1558 года. Продолжай двигаться! Если вы здесь остановитесь, мы утонем! Она поспешила к задней части тетраэдра и вытащила аккумулятор из воды.

Потребовалось мгновение, чтобы сообщение дошло до него; затем старший помощник ускорился так быстро, что у Элизабет даже голова закружилась.

— Слишком быстро, Кутберт, — крикнула она. — Вы промахнетесь!

— Заткнись! — крикнул он. — Я управляю! Но, наконец, он замедлился до остановки.

Они посмотрели сквозь серебряные прутья. Было раннее утро. Площадь была пуста. За исключением одного... человека, который лежал лицом вниз в нескольких ярдах от них.

— Тсс... Она приложила палец к губам, призывая к тишине. Она прислушалась. Нигде ни звука. Она понюхала воздух. Он был кислым, тошнотворным.

Она снова посмотрела на тело и ее горло сжалось. Она выдавила из себя скрипучий вопрос. — Кутберт, вы уверены, что мы находимся в нужном временном интервале?

— Да, наверное, — пробормотал он.

— В каком году? Проверьте свой хронометр.

— Проверьте сами, если вам так интересно.

— «Какой идиот», — подумала Элизабет. Она вернула блок питания на место и уже собиралась двинуться к панели хронометра, когда заметила движение на площади.

Это была крыса, и она направлялась к ним. Тем временем Пеллар, возможно под влиянием тремоло в ее голосе, вернулся к инструментам.

— Тысяча триста сорок восемь, — ответил он. — Теперь вы счастливы?

Ее спокойствие поразило ее. — Кутберт, вытащи нас отсюда.

— Может, нам стоит выйти и осмотреться, — беспечно отозвался адвокат.

— Черт возьми, Кутберт, вы меня слушаете? Тысяча триста сорок восьмой год — это год Черной Смерти. Полгорода погибло. Это один из мертвых, вон там. Чума распространяется блохами на крысах. Как и та, что идет сейчас сюда. Там! И она показала пальцем.

— Кутберт, — настаивал Ларви, — давай убираться отсюда к чертовой матери! Пеллар с открытым ртом уставился на приближающегося грызуна.

— Ну, Кутберт? — слабо вымолвил Ларви.

Элизабет бесшумно скользнула к Пеллару, сняла с его головы оголовье управления и натянула его себе на голову. Он не протестовал. Она сомневалась, что он понял, что она взяла верх. Она быстро настроила индикаторы. Начала появляться шахматная доска. Сначала медленно. День. Еще один день. Потом все быстрее и быстрее. Вспышка, вспышка, мерцание, мерцание. Неделя, месяц. Быстрее. Год.

Она представила себе, как поперечные волоски выстраиваются в линию в ее затылочной доле. Правильный год. 1503-ий. Она посмотрела на панель хронометра. Правильный месяц. Апрель. А потом нужный день и в нужный час — за несколько минут до рассвета.

Они были там. Она отсоединила кабель, но оставила золотой обруч на голове. Пеллар бросил на нее полный ненависти взгляд.

* * *

6. Черный Лебедь

Она высоко подняла фонарь и посмотрела сквозь серебряный каркас на темную площадь.

Нигде никакого движения. Никакого звука. Очень скоро это изменится. Рассвет настигнет ее через несколько минут. Стража откроет городские ворота. Улицы начнут заполняться людьми и повозками. Она посмотрела на мужчин. — Все чисто, ребята. Давайте двигаться! Она держала фонарь, пока двое мужчин развинчивали трубки и загружали их в чемодан МВ. — Хорошо, теперь, давайте, разбудим содержателя гостиницы. Она погремела ручкой огромного, обитого железом входа.

— Эй, она заперта!— пожаловался Пеллар. — И что теперь?

— Мы постучим. Она подняла бронзовый молоток, болтавшийся на цепочке, нашла примерный центр металлической тарелки и сильно ударила по нему. Дверь задребезжала и запела от удара, и площадь содрогнулась. Она снова постучала. И еще раз.

В самый разгар последнего штурма дверь рядом с тарелкой открылась, и оттуда выглянули два мутных глаза. Скрытый рот проскрипел: — Non c'e stanza... non c'e stanza... va... va... va! Мест нет... уходите!

Она сунула руку в карман и достала свежеотчеканенный золотой флорин. Другой рукой она держала фонарь. Монета сверкнула.

— Нам понадобится весь первый этаж, — твердо заявила она по-итальянски. Она знала, что по местному обычаю это означает второй этаж.

— Все занято... — булькнул трактирщик. Но его глаза не отрывались от монеты.

— Quanti clienti? — спросила она. Сколько гостей?

— Otto. Восемь.

— Сколько за каждую ночь с каждого?

— Сорок сольдо.

— Вы ошибаетесь, трактирщик. Я знаю, что это десять сольдо, правила Гильдии Трактирщиков. Но, неважно. Верните их деньги. Удвойте их. Нет, утройте их. Разбудите их. За ваши хлопоты возьмите флорин.

Она услышала скрип отодвигаемых засовов и открываемых цепей. Дверь приоткрылась. — Синьорина, подойдите сюда, per favore.

Она сделала шаг вправо и держала монету большим и указательным пальцами.

Мелькнула толстая голая рука. Монета исчезла. Дверь с лязгом захлопнулась. Через мгновение дверь со скрипом распахнулась настежь. Трактирщик, все еще пытаясь застегнуть пояс туники, выглянул во двор. — Dov'e la vostra carrozza? Где ваша карета?

— На обратном пути в Пизу. Так мы войдем или нет?

— О, sì sì. Входите, signorina, signori. Жена, возьми их сумки.

— Как вас зовут? — спросила Элизабет.

— Антонио... Тони... синьорина, к вашим услугам. А это моя жена, Анна. Они оба старательно поклонились.

—А кто это, signorina, — спросил трактирщик, — почтил вниманием мой скромный albergo?

— Полномочные лица от Его Величества Генри, короля Англии, — спокойно ответила она. — В свое время я вам кое-что объясню.

— Конечно, signorina, конечно. Хозяин и хозяйка жадно оглядели вновь прибывших гостей, отметив богатую одежду и особенно нитку жемчуга на шее женщины.

Жена отвела мужа в сторону и поспешно заговорила с ним. Он повернулся к Элизабет с сияющим от горя лицом. — Я забыл о некоторых дополнительных расходах.

— Сколько? — сухо сказала она.

— Еще два флорина. Всего три.

Она протянула ему монеты. — А теперь, Тони, пусть это будет конец всего этого. Мне было бы очень жаль, если бы пришлось доложить о вас властям.

Он тревожно прислушался. — Нет, синьорина, в этом нет необходимости. Вот... Он вернул одну монету. — Видите ли, из-за моей любви к вашему королю Генри я готов потерять деньги.

— «Черта с два», — подумала она.

Она огляделась вокруг. Они вошли в главную комнату — совмещенную кухню с камином, столовую и комнату отдыха. Там стояло несколько столов со скамейками. Куски мяса и птицы, а также гирлянды чеснока, лука-порея и лука свисали с крючков на стенах. Над головой на карнизах сидели куры. Она глубоко вздохнула. Таковы были виды и запахи скотного двора и кухни на ферме дедушки Герардини в Техасе. Она была дома.

Она заметила, что двое ее спутников поглощают все это с нарастающим ужасом. Она подавила усмешку.

В дальнем конце комнаты за столом сидел чернобородый мужчина и пристально смотрел на них. Поправка. Он уставился на нее. Ну что ж, этого стоило ожидать. Незнакомцы в городе. Очень странные незнакомцы. Но он и сам был немного странным. Потому что перед ним не было ни тарелки, ни ножа. Вместо этого — шахматная доска.

Она снова повернулась к Тони. — Мы хотели бы получить комнаты как можно скорее.

— Ну конечно! Конечно!— Он вытер руки о фартук и лучезарно улыбнулся. — Моя жена подготовит ваши покои. Там может быть небольшая задержка. Ей придется вести переговоры с каждым из наших постоянных клиентов. А пока мы ждем, не желают ли синьорина и ее благородные спутники отведать вина?

— На данный момент мы отказываемся. Позже мы поговорим о вине и других вещах.

— Джентльмены не говорят на нашем языке? — спросил трактирщик.

— Нет, они говорят только по-английски. Я объясняю и перевожу. Меня зовут Элизабетта, и я дочь английского посла в Неаполе. Этот джентльмен — Лорд Кутберто из Джорджтауна, а другой — Лорд Рафаэль из Арлингтона.

— Ах... Я понимаю. Он окинул их проницательным взглядом, потом снова повернулся к ней. — Вы здесь, чтобы увидеть… его.

— Его? Она уже точно знала, что он имел в виду.

— Леонардо, синьорина. Великие люди, богатые люди, они приходят к нему. Маэстро, умоляют они — нарисуйте меня, нарисуйте мою жену, мою дочь, мою любимую борзую. Но нет. Он рисует только то, что ему нравится. Не хочу показаться неуважительным, миледи, но, я думаю, что если вы даже попытаетесь найти его, он исчезнет.

— Но вы могли бы найти его?

Он пожал плечами. — Возможно.

Они были прерваны взрывом воплей, криков и проклятий из комнат наверху.

* * *

7. Вид на реку

Трактирщик виновато улыбнулся, но глаз не поднял. — Моя добрая жена ведет переговоры о возврате денег. Ваши комнаты будут готовы очень скоро.

— Что это за шум? — потребовал Пеллар. — Что происходит?

Элизабет указала пальцем на происходящее. По широкой дубовой лестнице, спотыкаясь, спускалась шумная, безутешная процессия: шесть мужчин, две женщины, их нагота была покрыта в разной степени. Их жалобы стихли, когда они увидели трех царственных гостей.

— Бывшие жильцы, — тихо пояснила Элизабет. — Выезжают.

Опустив глаза, бывшие гости, почтительно прошли мимо вновь прибывших постояльцев. Двое или трое направились на кухню, остальные, шаркая ногами, вышли через парадную дверь и исчезли.

Элизабет посмотрела на Тони. — Вы хорошо поработали. Вот вам ваш флорин. За это я хочу, чтобы вы послали наверх продукты, чтобы поесть и попить. Нам хотелось бы теплого красного вина, различных видов мяса и фруктов, а также масла, сыра и свежеиспеченного хлеба. Вы можете с этим справиться?

— Конечно, благородная леди.

Полчаса спустя, когда их должным образом устроили наверху, они снова собрались в комнате Элизабет. Она протянула ожидавшему трактирщику небольшой сверток. — Пять дукатов вам, Тони, если вы передадите это Леонардо в течение часа.

— Считайте, что дело сделано, благородная синьорина. Он повернулся, чтобы уйти.

— Постойте... еще одно дело.

— А?

— Касается судебного разбирательства. Нам нужен нотариус, член Гильдии Судей и Нотариусов с хорошей репутацией.

— Нотариус... Хм. Есть несколько хороших, миледи. Что вы от него ожидаете?

— Это вопрос официального письменного показания под присягой. Я буду задавать вопросы свидетелю, а лорд Рафаэль проведет перекрестный допрос. Все должно быть сделано в соответствии с определенными правилами.

— Понятно, — сказал Антонио. — Дайте мне немного подумать. Да, лучше всего для такого дела подойдет, пожалуй, Синьор Ручеллаи.

— Ручеллаи? Как давно он работает нотариусом?

— Больше двадцати лет, миледи.

— Он иногда заходит сюда пообедать?

— Часто, миледи.

— Он ценит хороший стол?

— Так и есть, так и есть.

Отлично. Профиль начинал вырисовываться. Она чувствовала в нем покладистого чиновника, который оказывал бы необходимые услуги, не задавая лишних вопросов, и на которого можно было положиться, проводи он большую часть времени за боковым столиком. — Его христианское имя?

— Бьяджио, если позволите.

— Он наш человек, Тони. Пожалуйста, отправьте за его превосходительством, Мессером Бьяджио Ручеллаи. Вы можете сказать ему, что наш великий король Генри ценит быстрое обслуживание.

Когда он ушел, она заметила, что двое мужчин что-то грызут за боковым столиком.

Утро было теплое. Она подошла к маленькому окошку и выглянула наружу. «Черный Лебедь» находился на небольшом возвышении, и из него открывался почти панорамный вид на город. Там был виден большой собор со знаменитым куполом Брунеллески. Дальше —колокольня Джотто. А потом река Арно и ее прекрасные мосты. Где-то ниже по реке находилось поместье Франческо Джокондо, чья жена Лиза скоро войдет в бессмертие от рук великого Леонардо. Леонардо поклялся больше не рисовать женщин, но, увидев Джоконду, передумал.

Пеллар подошел к ней сзади. — Вам действительно следует держать нас в курсе дела, Элизабет. Что было в пакете? Куда он пошел?

— О, простите, Кутберт. Наш хозяин утверждает, что Леонардо никого не желает видеть. Я решила, что нам нужно что-то особенное, чтобы привлечь его внимание. Поэтому я взяла зажигалку Ральфа, завернула ее в фотокопию сорок первой страницы отчета МВ, и скрепила их резинкой. Подарок Леонардо.

— Не понимаю, — сказал Ларви.

— Все очень просто, Ральф. Ваша зажигалка скажет ему, что мы из его будущего, а страница сорок первая расскажет, как мы сюда попали. Даже резинка что-то скажет. Он все сложит и придет. Кроме того, Ральф, я должна упомянуть, что послала за местным судебным чиновником. А пока нам лучше заняться устройством ЭВМ. Кутберт, не могли бы вы поставить ее под этот маленький столик? Вы можете накрыть стол тканью, чтобы скрыть ее, но убедитесь, что объектив имеет хороший обзор. Ральф, закройте, пожалуйста, дверь.

Едва Ларви закрыл дверь, как раздался стук с другой стороны. Он слегка приоткрыл ее. Это был хозяин гостиницы.

Элизабет подошла к двери и коротко переговорила с Антонио.

* * *

8. Член Гильдии

— Что он сказал?— потребовал Ларви.

— Нотариус внизу. Мы готовы? Она критически осмотрела центральный стол. Ткань, казалось, надежно скрывала переводчик ЭВМ. Она снова повернулась к Антонио. — Не могли бы вы привести его сюда?

Через минуту хозяин гостиницы вернулся с невысоким, толстым, хорошо одетым джентльменом. — Синьорина, синьоры, — невозмутимо произнес Тони, — я имею честь представить вам ведущего нотариуса нашего прекрасного города, самого ученого, блестящего и мудрого Мессера Бьяджио Ручеллаи.

— Мы благодарим вас за вашу любезную помощь, Антонио, — сказала Элизабет. Она добавила со спокойной надменностью: — Теперь вы можете оставить нас.

Трактирщик еще раз поклонился и закрыл за собой дверь.

Элизабет повернулась к вновь прибывшему господину и, молча, осмотрела почтенного Мессера Ручеллаи. Было очевидно, ему стоило немалого труда подняться по лестнице, и он все еще пыхтел. На нем была характерная четырехугольная шляпа действующего адвоката эпохи Возрождения, нарочито двусмысленная раздвоенная борода и, наконец, что самое главное, мантия нотариуса, авторитетная и мрачная, с широкими черными полосами на темно-красном фоне. На ремне через плечо висел кожаный мешочек.

Она любезно улыбнулась. — Это большая честь для нас, Мессер Ручеллаи. Я леди Элизабетта из Неаполя, дочь тамошнего английского посла. Я переводчик для этих двух джентльменов, которые говорят только по-английски. Этот джентльмен — Лорд Кутберто из Джорджтауна, а другой — Лорд Рафаэль из Арлингтона.

Нотариус низко поклонился. — Миледи... милорды.

Элизабет продолжала. — Мы здесь по поручению некоего гражданина Флоренции.

— О, конечно. Вы хотите заказать картину? Статую?

— Нет, ничего подобного, — перебила его Элизабет.

— Нет? А, понятно. Вы хотите подать в суд на флорентинца. Да?

— Черт возьми, Элизабет, — выразил недовольство Ларви. — Что происходит? Я имею право знать.

Она снова повернулась к нему. — Конечно, вы правы, Ральф. Просто включите ЭВМ. Пульт лежит на столе. Вы можете сесть вон там, у окна, и снимать показания на камеру. И ты тоже, Кутберт.

И она повернулась к нотариусу. — Простите, что прерываю вас, Мессер Ручеллаи. Господа устали и хотят отдохнуть.

— Конечно, — сказал он с сомнением.

— Но мы с вами продолжим. Суд, вы спрашиваете? Нет, и не это тоже. Нам просто требуются показания под присягой от одного из ваших граждан. Заявление должно быть сделано в присутствии члена Гильдии Судей и Нотариусов, то есть лично вас. На окончательном документе потребуется ваша печать.

— Я никогда не расстаюсь со своей печатью. Он похлопал по кожаному мешочку.

— Отлично, Мессер. Есть досадные мелкие детали, но я уверена, что чиновник вашего положения знаком со всеми ними.

Он поклонился. — Естественно. Он оглядел комнату. — Но где ваш свидетель?

— За ним послали гонца. Мы ждем его с минуты на минуту. Она сделала паузу. — А теперь, Мессер Ручеллаи, перейдем к вопросу о вашем гонораре.

— Гонорар? Гонорар? О, Миледи, вы меня задели за живое. Члены Гильдии служат всем, богатым или бедным, без взимания платы. Он подошел ближе и развернул свой плащ так, что боковой карман зиял на нее. — И все же, благородная синьорина, мы признаем, что иногда, совершенно добровольно и совершенно без нашего желания, благодарный клиент может навязать нам скромный гонорар. Такой гонорар, какой может быть в пределах его возможностей... или ее. Дукат за день, так сказать. Он наблюдал за ней, сначала с легким предвкушением, а затем с растущим восхищением, когда медленными гипнотическими движениями она развязала шнурок на поясе. Он почувствовал глухой стук тяжелой монеты в кармане своего плаща. Он подавил вздох. Это был не просто дукат! Это было... золото! Флорин! Было ли это возможно?

Он собрал все свое мужество и хрипло продолжил: — Два, если дело окажется сложным.

Звяк!

Madre di Dio !

Он закрыл глаза. — И для гарантии удовлетворения во всех деталях, больших и малых, для обеспечения полной гармонии во всех вопросах, ожидаемых или неожиданных…

Звяк!

Мессер Ручеллаи начал потеть; он решил прекратить, пока для него всё хорошо складывается. Он вздохнул и закрыл карман со своим гонораром. — Если Миледи извинит мой вопрос, мы перейдем к сути дела. А кто ваш свидетель?

— Леонардо да Винчи.

Он задумался об этом. — Должен предупредить вас, миледи, что Леонардо очень независимый человек. Если он откажется прийти, я верну деньги…

— В этом нет необходимости, Мессер Ручеллаи, — сказала Элизабет. — Во всяком случае, я уверена, что он придет.

В дверь громко постучали.

— Entri! — крикнула Элизабет.

Дверь открылась. В дверях стоял высокий бородатый мужчина в розовом плаще. Седые волосы свободно спадали ему на плечи. Он снял фуражку и обвел комнату холодным взглядом голубых глаз. У него были широкие плечи и удивительно большие руки. Элизабет готова была поверить рассказам о том, что он может выпрямлять подковы голыми руками. И все же черты его лица были прекрасны, аристократичны, почти женственны.

Его взгляд вернулся к ней.

* * *

9. Леонардо

Целую минуту с бесстыдной откровенностью опытный анатом разглядывал ее. Казалось, он мысленно измерял горло, грудь, талию. Затем снова обратился к лицу, оценивая пропорции щек, лба, носа, губ.

Он заговорил низким звучным голосом. — Вы очень красивая. Я буду рисовать вас. Он показал зажигалку Ларви. — Как это далеко во времени?

Мессер Ручеллаи наблюдал за всем этим с открытым ртом.

Элизабет смогла выдавить из себя только тихий писклявый голос. — Мессер Леонардо, я не красавица и не могу себе представить, почему вы хотите нарисовать меня? Кроме того, прежде чем я отвечу на ваш второй вопрос, пожалуйста, уделите мне минутку. Меня зовут Элизабетта. А это Рафаэль, а там Кутберто. Они все поклонились. — И вы знаете нашего уважаемого нотариуса, Мессера Бьяджио Ручеллаи?

Художник и адвокат обменялись кивками.

Она продолжила. — Мессер Ручеллаи еще не завтракал. Наш хозяин предоставил некоторые продукты питания, все на боковом столике, с прекрасным тосканским вином для завтрака. Мы освобождаем вас от обязанностей, Мессер Ручеллаи, пока вы будете завтракать.

Нотариус принял это сообщение. На самом деле, он уже кушал хлеб и колбасу час назад, но ему не хотелось возражать этому золотому клиенту. Он поспешил к столику и уселся за него.

Элизабет снова обратила свое внимание на художника. — Мессер Леонардо, мы из 2003 года. Мы живем в Новом Свете, открытом Христофором Колумбом в 1492 году. В наши дни Новый Свет стал очень многолюдным, и изобретатели сделали великие открытия в науках. В моей стране существует система законов, которая предоставляет изобретателю семнадцатилетнюю монополию на его изобретение. Наше правительство выдает изобретателю документ — патент, удостоверяющий его монополию. Иногда два изобретателя стремятся получить патент на одно и то же изобретение. В этом случае правительство должно рассмотреть все факты и выдать патент только первому изобретателю.

— Но предположим, что, ни один из них не является первым изобретателем?

— В таком случае патент никто не получит. — «Он быстро всё схватывает», — подумала она.

— И поэтому вы здесь? Он показал фотокопию сорок первой страницы. — Вы думаете, я изобрел эту машину?

— Так вы ли?

— Да.

Она глубоко вздохнула. — Маэстро, вы можете это подтвердить? У нас здесь есть устройство, которое запишет все, что вы скажете, переведет это на английский язык и, наконец, сделает распечатку.

— Распечатку?

— Да, как страницы в книгах вашего книгопечатника, синьора Мануция.

— Понимаю. Он задумался. — Похоже, ваша цивилизация достаточно развита. Хорошо. Я сделаю это.

— Спасибо. Во-первых, нотариус должен будет привести вас к присяге. — Мессер Ручеллаи? — позвала она в сторону банкетной скамьи.

Адвокат повернулся и ответил на ее зов звонкой отрыжкой.

Пеллар вздрогнул.

— Мессер Ручеллаи, — сказала она, — не будете ли вы так любезны, привести к присяге Мессера Леонардо?

Нотариус вытер рот рукавом и, с трудом ворочая языком во рту, набитым бараниной, пробормотал многосложную литанию.

— Благодарю Вас, Мессер Ручеллаи, — сказала Элизабет. — Через некоторое время вы нам снова понадобитесь, чтобы привести к присяге наше устройство записи.

Леонардо выглядел озадаченным. — Вы собираетесь привести к присяге машину, чтобы она говорила правду?

— Что-то вроде того. Устройство не только записывает, но и является переводчиком. Он переводит мои вопросы и ваши ответы на английский язык, чтобы Кутберто и Рафаэль могли следить за ходом дачи показаний. По нашему кодексу переводчик должен быть приведен к присяге, как и любой другой свидетель.

Художник удивленно покачал головой.

Она окликнула нотариуса. — Per favore, Мессер Ручеллаи.

— Monna?

— Пожалуйста, приведите к присяге нашего переводчика.

Нотариус оглядел комнату, потом снова посмотрел на Элизабет.

— Он под столом, — объяснила Элизабет. — Вы не можете видеть его из-за ткани.

— О. Вот как это делается в Англии? Как его зовут?

— Синьор Ай-Би-Эм.

Нотариус позвал: — Синьор Ай-Би-Эм!

Из-под стола донеслось: — Я здесь!

— Синьор Ай-Би-Эм, клянетесь ли вы переводить точно и полностью, на полном идиоматическом языке, с одного языка на другой, как требуется, ничего не добавляя и ничего не опуская, да поможет вам Бог?

— Я клянусь.

— Grazie.

— Prego, — сказал синьор ЭВМ. Мессер Ручеллаи обменялся кивками с Элизабет и вернулся к своему столу.

* * *

10. Письменное показание под присягой

— Я буду говорить по-английски, — сказала Элизабет Леонардо, — и машина ЭВМ немедленно переведет все на итальянский язык. Мессер Ларви будет следовать той же процедуре. Ваши ответы будут на итальянском языке, и они будут также переведены на английский язык. Это вас устраивает?

Художник кивнул. — Конечно.

Она начала. — Пожалуйста, назовите свое полное имя и место жительства.

— Леонардо да Винчи. Я живу в доме Андреа Мартелли, на улице Кирпичников, Флоренция.

— А чем вы занимаетесь?

— Художник, скульптор, гражданский и военный инженер, архитектор, изобретатель.

— Мессер Леонардо, я вручаю вам лист бумаги, на котором изображена геометрическая фигура. Вы можете опознать ее?

— Да. Это копия страницы из одного из моих блокнотов.

— Что на ней?

— Набросок тетраэдрической машины для путешествия во времени.

— Вы на самом деле сконструировали такую машину?

— Как видно из рисунка, она имела форму тетраэдра, образующего каркас из серебряных трубок. Эти трубки были по четыре эля с каждой стороны.

— Пустые трубки?

— Нет. Они были наполнены специальной водой.

— Откуда эта вода?

— От доктора Маркоса, местного алхимика. Он начал изготавливать ее из ста тысяч кувшинов колодезной воды и в течение десяти лет кипятил ее, пока не осталось всего пять кувшинов.

— Возражаю, — нараспев произнес Ларви. — Это слух с чужих слов.

Элизабет сказала: — Пусть запись покажет, что детализация группы Россо описала такие остатки как источник тяжелой воды. Давайте продолжим. Мессер Леонардо, что было соединено, если было, с каркасом?

— Набор чередующихся пластин из меди и цинка. Пластины были размером в половину квадратного эля, и разделены толстой войлочной бумагой, пропитанной уксусом. Набор был высотой около двух элей. Я прикрепил серебряную проволоку к самой верхней пластине, которая была медной, и другую серебряную проволоку к самой нижней пластине, которая была цинковой.

— А что вы сделали с этим набором металлических пластин?

— Я прикрепил один из серебряных проводов к верхней вершине тетраэдра, а другой — к другой вершине.

— Продолжайте.

— Я сжал черный кубик в одной руке.

— Опишите, пожалуйста, кубик.

— Сторона размером с полпальца. Тяжелый предмет для своего размера. Странная текстура, чем-то напоминающая смолу. Его добыли в Яхимове, в Богемии, и подарили герцогу Людовику как редкий минерал.

— Пусть запись покажет, что свидетель описал уранинит, или урановую смолку. Итак, Мессер Леонардо, как же вы пришли к тому, чтобы изобрести вашу машину времени? Какова была ваша цель?

Художник долго думал. — Она восходит к Сионской горнице.

— Вы имеете в виду Тайную Вечерю?

— Да, Сионская горница. Герцог Людовик попросил меня нарисовать Сионскую горницу для доминиканцев в их монастыре в Милане, и я начал предварительные работы в 1495 году.

— Когда вы закончили?

— В девяносто восьмом.

— Были задержки?

— На самом деле, за исключением двух лиц, работа была завершена в течение первого года.

— Какие два лица?

— Наш Господь... и Иуда. Я не мог представить себе ни божественности одного, ни зла другого. Поэтому я задержался.

— Но, в конце концов, вы представили себе этих двоих?

— Я их видел. Всех их: Иисуса и двенадцать.

Она нахмурилась. — «Что он говорит»?

— Он продолжал. — Вот, почему я создал время-тетраэдр. Чтобы я мог вернуться назад.

— До каких пор? И куда же?

— В верхнюю комнату Тайной Вечери. Почти 1500 лет назад. Я видел их всех. Затем я вернулся в Милан, и закончил с лицами.

— Значит, вы нашли... Но слова растаяли на полуслове. — «Держись здесь»! — подумала она. Кроме последней поездки во Францию, где он умер, не было никаких записей о том, что он когда-либо покидал Италию. И все же... и все же... она знала, что он говорит правду. В тот год распятия он был в Иерусалиме. — «Как»? — подумала она. Как он сделал эту невозможную вещь? Был только один выход. Он установил свою машину в Милане, и оттуда двигался практически мгновенно как во времени, так и в пространстве!

Этот человек понимал в МВ такие вещи, о которых они и не подозревали.

Ее спутники, молча, наблюдали за ней. По выражению лица Пеллара было видно, что ему просто любопытно, почему она остановилась. Рот Ларви скривился в сардонической усмешке. — «Он знает», — подумала она. — «Он понял это почти сразу же, как и я. Ты молодец, Ральф».

Она тихо начала. — Это ваше свидетельское показание, Маэстро, что вы видели Иисуса и двенадцать учеников на, скажем так, первоначальной Тайной Вечере в Иерусалиме в 33 году нашей эры?

— Да. За исключением того, что это был 29 год нашей эры. Раннехристианские отцы неверно рассчитали год его рождения.

— Вы действительно там были?

— Да.

И вот теперь Пеллар просыпался. Он бросил на нее предостерегающий взгляд, который явно сказал: — Он лжет! Отвали!

Интересно. На лице Ларви было написано прямо противоположное: — Давай, Джерард! Продолжай! Ты уже вляпалась по уши. Ты все испортила!

— «Может быть, Кутберт и прав», — подумала она. — «Может быть, мне стоит бросить, пока я двигаюсь вперед»? Но тут она уловила бессловесную усмешку Ларви. Бессловесную? Нет, она была полна слов — ты слабая, робкая, некомпетентная женщина.

— «Хорошо, Ральф, это сработало»!

Однако, вернемся к художнику. — Мессер Леонардо, далеко ли Иерусалим от Милана?

Он одарил ее поздравительной улыбкой. — Около 650 лиг, по прямой линии.

Ларви скрестил руки на груди и, прищурившись, наблюдал за происходящим.

Она спросила со спокойным фатализмом: — Как вы доставили свою машину в Иерусалим?

— Силой воли, Монна.

Силой воли? С таким ответом ее свидетель отказался от своих с трудом заработанных притязаний на доверие?

— «Теперь я не могу бросить это», — подумала она. — Силой воли, Мессер?

— В этом нет ничего особенного, миледи. Немного попрактиковавшись, любой левша с хорошим интеллектом может это сделать.

— Уточните, пожалуйста.

— Да. Мои исследования человеческого мозга показывают, что каждое из двух полушарий имеет свой собственный набор специальных функций. Правое полушарие управляет левой стороной тела. Оно также управляет нашим чувством стиля, геометрии, визуального расположения, пространственного положения. Я уверен, что все это хорошо известно вашим врачам и ученым, которые работают с разумом. Разве это не так?

— За последнее время было сделано немало, — согласилась Элизабет. — Продолжайте.

— Ну, во-первых, я установил машину.

— Где же?

— В моей студии во дворце Сфорца в Милане.

— Что дальше?

— Я соединил провода, крепко сжал черный кристалл и сосредоточился на перемещении во времени и пространстве. Я уже решил, что путешествие в Иерусалим в 29 год нашей эры должно быть совершено с шагом два года и три месяца на лигу. Вам нужен маршрут?

— Если вам не трудно.

— Ну, мимо Флоренции, вниз по гребню Апеннин, мимо Равенны, через Адриатику, через пролив Отранто. Затем над Македонией и землей Османов. Далее — Критское море. Был примерно 765 год, и я был уже на полпути туда. Афины… теперь часть Византийской империи, были следующими. Затем Восточное Средиземноморье, или Внутренние Моря, как называли их римляне. К тому времени, когда я миновал Родос, я был уже в эпохе Цезарей. Внезапно наступил первый век, и я оказался над Иерусалимом. Я нахожу Гефсиманский сад. Я оставляю тетраэдр там. Это было время Еврейской Пасхи, и все было в полном беспорядке. Повара и слуги не обращают на меня внимания. Я беру фартук. Я поднимаюсь по лестнице. Он помолчал, словно вспоминая то, что увидел потом, потом глубоко вздохнул. — Все было кончено в течение часа.

— Итак, вы нашли то, что вам было нужно? — спросила Элизабет. — Иисуса? И Иуду?

— Да, я нашел их, но не понял, что же я нашел. Иуда? Я смотрел на это лицо и искал в нем зло. Я не знаю. Это было лицо ужаса, отчаяния.

— А Иисус? — осторожно спросила Элизабет.

Художник поднял глаза к потолку. — Нелегко говорить об этом. После того как Иуда вышел из-за стола, я увидел лицо Иисуса, которое мне было нужно для Сионской горницы — возвышенная печаль. Это было то лицо, которое я пытался нарисовать. Я потерпел неудачу. Это лицо не поддавалось рисованию.

— Мессер, когда вы вернулись из Иерусалима в Милан, что вы сделали с машиной?

— Я ее уничтожил. Мое вторжение было ужасным. Больше никогда.

— Благодарю Вас, Маэстро. Это завершает мою прямую линию. Перекрестный допрос, мистер Ларви?

— Да, спасибо, мисс Джерард.

Он повернулся к художнику.

* * *

11. Ларви на перекрестном допросе

— Всего пара коротких вопросов, Мессер. Он сложил руки на груди, ожидая перевода. — На самом ли деле вы свидетельствуете, что вы путешествовали около 1500 лет во времени и около 650 лиг по суше и морю, и все это в хрупком металлическом каркасе?

Художник задумался над этим. — Довольно невероятно, не правда ли? И все же, конечно, это более вероятно, чем ваше утверждение, что вы путешествовали из времени, которого не существует.

— Я... ну, тогда эта Тайная Вечеря. Они вас видели?

— Они не обратили на меня никакого внимания. На мне был фартук. Я принес тарелку с хлебом.

— И ломтик лимона?

— Лимон?

— В копии картины, которую я видел, на столе лежит ломтик лимона. Вы понимаете, что лимоны не были знакомы в Средиземноморье до двенадцатого или тринадцатого века?

— Нет. Я этого не знал.

— И вы всех посадили по одну сторону стола. На самом деле все было по-другому, не так ли? Они все расположились вокруг стола?

— В Верхней Комнате они расположились по обе стороны стола. Но на картине я поместил их всех на дальней стороне, чтобы монахи могли видеть лица.

— И в этой, якобы Верхней Комнате они действительно сидели на длинной скамье?

— Нет. Они сидели на соломенных циновках, на полу.

— Ваша картина солгала?

— Нет. На картине их было легче разглядеть, когда они сидят на скамейках.

— Неужели Иуда действительно положил на стол свой мешок с серебром?

— Нет. Это было символично.

— Значит, было много различий в том, что вы видели или думали, что видели, и в том, что вы нарисовали?

— Да.

Ларви усмехнулся. — Вы настоящий бастард, не так ли?

— Возражаю, — возмутилась Элизабет. — Адвокат оскорбляет свидетеля.

Леонардо пожал плечами. — О, я не обижаюсь, Монна. Правда, я родился вне брака, но я чту обоих своих родителей. Я особенно горжусь своей матерью, Катериной. Она была служанкой в гостинице, где однажды остановился мой отец. Это переросло в страстную любовь, но мой дед, да Винчи запретил жениться. Таким образом, в 1452 году я родился незаконнорожденным.

— Мессер, — сказал Ларви, — вы должны признать свою нелегитимность, и вы должны признать ложь в ваших картинах. Я говорю вам, что вы не просто бастард, вы — обманчивый бастард.

— Возражаю, — заявила Элизабет. — Адвокат снова оскорбляет свидетеля. Если вы будете продолжать в том же духе, мистер Ларви, мы прекратим это снятие показаний на основании ненадлежащего поведения партией Россо.

— Я могу доказать обман, мисс Джерард.

— Тогда сделайте это.

— Я так и сделаю. Мессер, вы заполнили несколько тетрадей набросками и письменными комментариями?

— Да.

— Но ваш почерк не так-то легко читать?

— Я могу это прочесть.

— Но обычному обывателю нужно зеркало? Потому что вы пишете обманчиво… справа налево?

— Я пишу справа налево, потому, что я левша. Это самый простой способ для меня.

— Пусть это пройдет, — раздраженно сказал Ларви. — Вы рисуете с натуры, Мессер?

— Предпочтительно.

— Но вы любите рисовать демонов и драконов?

— Иногда.

— Вы когда-нибудь видели демона или дракона?

— Нет.

— Это просто образы в вашей голове — иллюзии?

— Да.

— Как ваши иллюзии о постройке пространственно-временной машины и посещении Иерусалима?

— Возражаю.

— Снимайте вопрос, и на этом мои вопросы закончены.

— У меня нет выбора, — сказала Элизабет. — Похоже, мы закончили, Мессер.

Флорентинец встал. — Значит, теперь вы вернетесь назад со своими друзьями?

— Да, завтра.

— У меня уходят недели... чтобы нарисовать женское лицо.

— Я знаю.

Он вздохнул. — Ну, так и должно быть. Вы говорите, что мы здесь закончили? Я могу уйти?

— Позвольте мне проверить. Она посмотрела на Ларви. — Я думаю, что распечатка закончена. Вы хотите, чтобы он прочитал и подписал?

— Нет. Я хочу, чтобы он убрался отсюда.

— Мессер, — сказала она, — Вы имеете право прочитать и подписать протокол. Вы хотите это сделать?

— Нет, лучше не надо, но мне хотелось бы посмотреть, как это выглядит.

— Конечно. Пожалуйста, подойдите сюда. Просто позвольте мне сделать еще одну запись в протоколе. Она тихо сказала: — Стороны и свидетель отказываются от чтения и подписи. Она подождала немного, затем вытащила из сетки принтера сложенную веером пачку. — Это и есть запись. Смотрите, две колонки, итальянская и английская. Все наши вопросы, все ваши ответы.

— Мои поздравления, — тихо сказал он. Они, молча, наблюдали, как он тихо закрыл за собой дверь.

* * *

12. Ходатайство об отмене

Элизабет позвала, обращаясь к столу. — Мессер Ручеллаи, вы не могли бы присоединиться к нам на минутку?

Он подошел, держа в одной руке баранью отбивную, а в другой — половинку каплуна. — Теперь нам нужен ваш сертификат, — объяснила она, — о том, что вы должным образом привели к присяге Мессера до начала дачи показаний.

— Это легко обеспечить, Монна.

— Вы хотите сказать, что на самом деле имеете при себе такую форму?

— Да, конечно.

Он положил на стол отбивную и голень, вытер пальцы о ткань и вытащил из складок плаща пачку бумаг. — Давайте, посмотрим. Выселение, развод, жалоба на причитающиеся деньги, акт купли-продажи земли, а, вот, свидетельство на показания под присягой.

Она внимательно прочитала его. — Очень хорошо, мессер. Оно прекрасно соответствует требованию. Не могли бы вы вписать имя Мессера Леонардо, поставить подпись и дату и поставить свою печать? Может, послать за пером и чернилами?

— Нет необходимости, Монна. Из другого кармана своей одежды он вытащил маленькую коробочку из слоновой кости, а оттуда — маленькое перо и закупоренный пузырек с черной жидкостью. Он размашисто заполнил бланки, помахал бумагой в воздухе, чтобы высохли чернила, затем вытащил свою печать из кожаного мешочка и прижал ее к углу формы. — Что-нибудь еще, Монна?

— Нет, пожалуй, это все.

Он посмотрел на недоеденную птицу и отбивную.

— Пожалуйста, — сказала она.

Он взял их, затем внимательно осмотрел стол и его драпировку. — Могу я попрощаться с Мессером Ай-Би-Эм?

— Конечно.

Нотариус окликнул невидимого переводчика. — Arrivederci, messer Ibi Emme.

Ответ выплыл из-под стола. — Arrivederci, Messer Commendatore Notario. Sono molto lieto di fare la sua conoscenza. Tante cose alla famiglia!

— Piacere! Ciao! Флорентинец направился к двери.

— Что, черт возьми, все это значит?— спросил Пеллар.

— Они просто прощались, — ответила Элизабет.

Дверь за Ручеллаи закрылась, и все трое остались одни.

— Мы все еще записываемся?— спросил Ларви. Она посмотрела на зеленый огонек на ЭВМ. — Да.

— Я вношу предложение отменить все показания, — спокойно сказал он.

Элизабет и Пеллар обменялись взглядами. Партнер-претендент пожал плечами. Это небрежное пожатие плечами переводилось как: — Элизабет, ты втянула нас в это. Ты вытащишь нас отсюда.

— Мистер Ларви, не могли бы вы изложить суть вашего ходатайства? — сказала она.

— Конечно, изложу. Вы знакомы с 17-ым — 1.674 (b)(3)?

— Мне знаком смысл этого раздела. Лицо, являющееся сотрудником или агентом стороны, дисквалифицируется в качестве должностного лица для проведения дачи показаний. И что?

— Переводчик считается должностным лицом суда. Переводчик ЭВМ является вашей собственностью и находится под вашим контролем. Следовательно, это ваш сотрудник и агент. Следовательно, он дисквалифицирован. И он улыбнулся ей.

— Собственность не делает машину ни нашим сотрудником, ни нашим агентом. В любом случае ЭВМ не является «личностью», как это предусмотрено в соответствующем разделе Свода федеральных установлений.

— У него интеллект третьего уровня, — возразил Ларви. — Этого достаточно, чтобы придать ему индивидуальность, причем предвзятую.

Она задумчиво рассматривала своего противника. — «Вот он», — сказала она себе, — «злой, мстительный человек. Он знает, что его единственный выход сейчас — попытаться дискредитировать запись». — Мистер Ларви, когда вы обнаружили эту дисквалификацию в переводчике ЭВМ?

— В самом начале.

Она сказала: — Мистер Ай-Би-Эм, не могли бы вы процитировать 37-ой Свод федеральных установлений 1.685(с) в соответствующей части для мистера Ларви?

— «Конечно. Ошибка или нарушение порядка дачи показаний должностным лицом не признаются, если только ходатайство о прекращении дачи показаний не будет подано сразу же после обнаружения ошибки или нарушения».

Элизабет мило улыбнулась. — Мистер Ларви, если у вас когда-либо и было какое-то право на отмену, то вы отказались от него, не сделав своего ходатайства в начале дачи показаний. Она сделала паузу. Наступило молчание. — , мистер Ларви?

Он посмотрел на нее долгим странным взглядом. На этот раз она была рада присутствию Пеллара в комнате. Она чувствовала, что Ральфу Ларви очень хочется вышибить ей мозги. Ларви отвернулся к окну и ничего не ответил.

Она повернулась лицом к ЭВМ и заговорила низким монотонным голосом. — Партия Россо не предлагает никаких й. Это рассмотрение дела прекращено. И я думаю, что мы также можем выключить ЭВМ. Нам понадобится все это упаковать для обратной поездки. Она наклонилась и нажала на выключатель. Маленький зеленый светодиод погас.

И что теперь? Она подошла к столу, который оказался почти очищен от снеди. Мессер Ручеллаи был очень скрупулезен.

Куда он все это подевал? Она не была голодна, но, выполняя свои материнские обязанности, ей придется повторить заказ для двух мужчин. Хотя они не очень-то этого заслуживали.

* * *

13. Мост

Она присоединилась к Пеллару за ужином в соседней гостиной. Вечер был прохладный, и, прежде чем сесть за стол, она подбросила в огонь пару дубовых поленьев.

Пеллар был экспансивен. — Ну, Элизабет, я сделал это. Я добился успеха. Я выиграл. Я буду партнером.

Она глубоко вздохнула. — «Возьми себя в руки, Элизабет»! — А где Ральф?

— Дуется в своей комнате, вероятно, замышляет что-то нехорошее. Он обвел взглядом стол. — А где вилки?

— Вилки будут изобретены только через пятьдесят лет. Используй свои пальцы.

— Проклятые примитивы, — пробормотал он. Он оторвал ногу от жареного каплуна и принялся ее грызть. — Хорошая штука, Элизабет.

— Кутберт, — сказала она ровным голосом, — если мы сможем помешать Россо в получении патента, то в основном благодаря моим усилиям. Я нашла соответствующие страницы в блокноте. Я нашла Леонардо. Я убедила его дать показания, и я провела снятие показаний под присягой.

Пеллар положил недоеденную птицу на тарелку, вытер пальцы о скатерть, отхлебнул вина и окинул свою непокорную спутницу оценивающим мужским взглядом. — Конечно, Элизабет, конечно. Вы мне очень помогли. Так что расслабьтесь и кушайте свой ужин.

— «Как хорошая девочка», — подумала она. — Кутберт, — сказала она, — благодаря моей работе вы скоро станете партнером, с большим угловым кабинетом, откуда открывается вид на реку, и со штатом помощников и секретарей. Если кто и заслуживает стать партнером, так это я.

Он изумленно уставился на нее. — Но, Элизабет, — пробормотал он, — Вы ведь женщина!

Она неуверенно поднялась на ноги. — Пожалуй, я пойду, прогуляюсь.

***

В задумчивости она бродила по пустынным сумеречным проходам, позволяя своим мыслям и ногам идти, куда им вздумается. Узкие улочки, по большей части едва заметные переулки, выгибались дугой над головой, а бревенчатые мостки выделялись на фоне темнеющего неба резным узором.

Она прошла мимо старой каменной студии, где юный Леонардо был учеником великого Верроккьо. Историки искусства утверждали, что высокий Ренессанс, — «третий способ», родился в этом сарае. Она вздохнула и пошла дальше.

— «Ты вполне можешь принять это», — сказала она себе. — «Ты повиснешь, поджав хвост, и последуешь за Пелларом до своего кабинета рядом с мужской уборной, а там окончательно исчезнешь».

Она остановилась и огляделась. Уже темнело. Неужели она заблудилась? Нет, подожди, там есть подход к мосту. Должно быть, Понте Веккьо — «Старый мост». На самом деле, очень старый. Фундаменты арок были заложены еще римлянами.

Ниже по течению (она знала это), по обе стороны реки Арно, начинались обширные владения Франческо дель Джокондо, мужа Мона Лизы. Ах, синьора, как бы я хотела с вами познакомиться!

Она прищурилась, глядя вниз по течению, но было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, кроме полудюжины фонарей у самого берега. Рыбаки, ночью? Немного странно. Но ей уже было все равно.

Она вернулась к аркам, сняла туфли и бросила их через каменные перила. Затем она перелезла через перила, пронзительно вскрикнула и бросилась вниз.

* * *

14. Франческо

Она металась и билась, то погружаясь, то вырываясь на буйную поверхность. Ее борьба была бессмысленна. Даже если бы она сейчас передумала и захотела жить, она знала, что это невозможно.

Она проснулась, как после припадка, и вздрогнула.

Ее горло горело. У нее болел живот.

Она почувствовала, как на ее щеках вспыхнул жар. Она попыталась сесть, застонала и откинулась на подушки огромного кресла.

Она была завернута в одеяла и лежала лицом к огромному камину, в котором горел огонь.

Позади нее кто-то заговорил. Это был мужской голос, властный и в то же время мягкий. Она уловила слова: — Посмотри, не просыпается ли она.

Лицо ребенка — девочки лет десяти-двенадцати заглянуло в ее глаза и расплылось в счастливой улыбке. — Да, отец, она просыпается!

Элизабет вздрогнула, когда мышцы ее диафрагмы свело судорогой. Под одеялом она положила руку на голый живот. — «Я голая». Она попыталась повернуться лицом к мужчине.

— Нет, Монна, — быстро ответил он. — Не двигайтесь. Мы отрегулируем кресло. Человеческие формы материализовались из ниоткуда, и подняли, и повернули кресло так, чтобы она отвернулась от камина. Мужчина вышел вперед и поклонился. — Монна, меня зовут Франческо.

Она увидела высокого мужчину немного старше сорока лет, с темными волосами и густыми черными бровями. Она представила себе огромную силу в его руках и плечах. Теплые умные глаза изучали ее лицо.

Он кивнул в сторону невысокого худощавого мужчины с густыми седыми волосами и в черном плаще, который, казалось, поглотил его. — Это доктор Маркос, который вернул вас к жизни.

Доктор скромно поклонился. — «Маркос? Алхимик Леонардо? О, доктор, как ты мог»? — подумала она, но взяла себя в руки и, молча, наклонила голову. И теперь она поняла, почему у нее болит живот. Маркос воспользовался существующей тогда системой искусственного дыхания: они положили ее на лошадь и пустили бедное животное рысью по кругу, пока вся вода в легких не вышла наружу.

— Моя дочь Дианара, — продолжал хозяин. Ребенок присел в реверансе. Элизабет серьезно кивнула.

— А также мой мастер Лукас и его жена Лукреция. Бекко, который мне помогает в конюшне, и Мария, лучшая кухарка в Тоскане.

Она согласно кивнула, все время думая: — «Франческо... Дианара...? Может ли это быть?» Она хрипло прошептала: — Франческо дель Джокондо?

— Он самый, Монна.

— Ваша жена, — выпалила она, — Монна Лиза? Наверное, она в отъезде?

Он озадаченно нахмурился. — Монна, я вдовец. В моем доме нет никакой Монна Лизы.

Элизабет покраснела под своей бледностью. Боже, что за бестактность! Он с ней еще не встречался. — О, извините, мне очень жаль...

Ее замешательство смутило его. — Вы не из этих мест?

— Нет. Меня зовут Элизабетта. Я из Неаполя.

— Что…? О, Неаполь! — сказал Джокондо. — Ну, конечно! Вы же переводчик с англичанами, из Черного Лебедя.

Это было приглашение к разговору, но ей не хотелось говорить. — Мне пора возвращаться, — сказала она.

— Монна Элизабетта, — с сомнением произнес Джокондо, — уже давно наступил комендантский час. Вы должны остаться здесь на ночь.

Он был прав. — Можно ли послать сообщение в гостиницу?

— Это мы можем сделать. Конный курьер с мечом и пистолетом проводит доброго доктора до его дома, а затем отправится в гостиницу. Какое послание вы хотите отправить?

— Просто скажите, что я в безопасности и вернусь утром.

— Это будет сделано. И пока я буду заниматься приготовлениями, доктор хотел бы, чтобы вы выпили немного вина. Это красное кипрское вино, густое, с фисташками и гвоздикой. После этого мы отведем вас наверх, в вашу комнату. Он протянул ей серебряный кубок, наполовину полный. Он был теплым, как почувствовала ее рука. Она сделала глоток. Это было восхитительно.

Она только смутно осознала, что кто-то взял кубок из ее рук, поднял ее, аккуратно подвернул одеяло вокруг ее горла и пошел с ней наверх. — «Мессер Франческо, у тебя чудесный мужской запах», — мечтательно подумала она.

Ее осторожно опустили во что-то мягкое. Кто-то… повар… натягивала на нее ночную рубашку, и подоткнула одеяло до подбородка. Она услышала испуганный шепот маленькой девочки: — О, Мария, она такая красивая. Как ты думаешь, она останется?

В ответном голосе прозвучало сомнение. — Все будет так, как пожелает Бог. Пойдем, дитя.

Она спала.

* * *

15. Монна Лиза

Ее разбудил какой-то шум, вернее, шумы. Она прислушалась к звукам. Они шли снизу. Это были кухонные звуки. Кастрюли и сковородки. Столовые приборы.

Теперь она вспомнила, что вчера вообще ничего не ела. С приглашением или без него, она собиралась спуститься на кухню.

Куда они положили ее одежду? Она посмотрела на занавешенный альков. Она предположила, что на самом деле это была гардеробная, с комодом и умывальником. Она босиком подошла к маленькой кабинке и раздвинула шторы. В тусклом свете она увидела, что ее одежда была выстирана, высушена, кое-где выглажена теплым утюгом и с большой осторожностью развешана на деревянных прутьях.

Обуви не было, зато имелась пара новеньких тапочек, очевидно, точно отмеренных по ее размеру. Она открыла крышку комода. Там была чаша с ароматной жидкостью. Фиалки? А там, на столе, лежал рулон пушистой льняной бумаги.

Она вздохнула. — «Ах, этот Франческо! Это из-за него Монна Лиза улыбалась?»

И это действительно очень любопытно. Где Лиза? Он еще не встретился с ней. Но все хронологии привели ее в этот дом — уже сейчас.

Она стянула с себя ночную рубашку и быстро оделась. На умывальнике она нашла расческу и привела в порядок свои волосы. Она посмотрела на себя в зеркало в гардеробной. Просто, но аккуратно. Она вошла в комнату и огляделась. Ее повязка на голову лежала на ночном столике у кровати. Она взяла ее и натянула на лоб.

И именно тогда до нее дошло. Она судорожно вздохнула, затем схватилась за живот, пытаясь вдохнуть. Она увидела все целиком — целостную панораму. Она выйдет замуж за этого хорошего человека. Она будет спать с ним. Его руки, его рот будут ласкать ее, гладить, целовать... Она будет светиться, сияя, как полная Луна. Воистину, она будет прекрасна. Воистину, Леонардо ее нарисует. Воистину, это будет чудесный портрет, и он со временем будет висеть в Лувре. Ибо кто такая Монна Лиза? Это — Я.

— «Не так быстро, Элизабет»!

Была только одна маленькая проблема — согласно достоверной истории, Монна Лиза будет сопровождать своего мужа в поездке в Южную Италию примерно через сорок месяцев, и там она умрет от лихорадки.

Что ж, пусть будет так. По крайней мере, эти сорок месяцев она проведет с людьми, которые ее любят. И это еще не все. Традиция даже дала ей своевременную беременность и маленького сына.

Итак, будущая Монна Лиза или Мона, как говорят англичане, давайте отправимся в путь. Все еще тяжело дыша, она легонько ущипнула себя за обе щеки настолько, чтобы на них появилось розовое пятнышко. Затем она открыла дверь и вышла в холл.

class="book">Она сразу же почувствовала запах. Кофе! В Италии так скоро? Она медленно начала спускаться по лестнице.

Внизу послышался какой-то шум. Очевидно, кто-то наблюдал за ней.

И вдруг у подножия лестницы появился Франческо Джокондо. Он широко и весело протягивал руки в знак приветствия. — Монна Элизабетта! Buon giorno! Как вы спали?

Она улыбнулась ему. — Я прекрасно выспалась, Мессер Франческо.

— Тогда давайте присядем на минутку и выпьем чего-нибудь с хлебом и медом... или с чем пожелаете.

Она села на скамью напротив него. Мария бочком подошла к ней с тарелкой, ножом и ложкой. — Что будете пить, Мадонна? — тихо спросила она. — Молоко? Вино? Вода?

Элизабет посмотрела на темную жидкость в чашке Франческо. Как они это называют? Только не кофе. Это слово произошло от французского слова café, столетие спустя. — Что пьет милорд?— спросила она.

— Это называется мокко. Венецианцы привозят его в виде бобов из Мокко, арабского порта. Мария жарит и измельчает бобы, а потом заваривает кипящей водой. Это что-то новое. Оно помогает человеку проснуться утром.

— Вот как? Можно мне попробовать?

— Конечно. Он передал ей чашку. — Осторожно. Он горячий, и вы можете найти его немного горьким.

Она сделала глоток. — Ах! Она передала чашку обратно Франческо, затем подняла глаза на поднимающийся парок. — Мне это понравилось. А теперь не могли бы вы налить мне немного, может быть, в чашку поменьше, с таким же количеством молока?

— Да, сейчас, мадонна! Мария скоро вернулась.

Элизабет нашла банку с медом и размешала в напитке полную ложку. Франческо наблюдал за всем этим с большим интересом. — Попробовать, миледи?

Она протянула ему чашку. Он шумно отхлебнул. — О... хорошо, хорошо! Молоко и мед значительно улучшают вкус!

Элизабет намазала хлеб маслом и виноградным желе и принялась за лучший завтрак, который у нее был со времен Техаса. И пока он здесь, она может прояснить несколько моментов. — Мессер Франческо, насчет вчерашнего вечера. Вы не возражаете, если я задам несколько вопросов?

— Ну, давайте же! — он наклонился вперед, почти нетерпеливо.

— «Что ж, будь я проклята», — подумала она. — «Это он должен задавать вопросы, например, синьорина, как вы оказались в реке? Но он не собирается совать нос в чужие дела». Она сделала большой глоток мокко, затем медленно выдохнула. — Мессер Франческо, вчера вы были на реке довольно поздно.

— Да, Мадонна, рыбалка после заката необычна. Трудно что-либо разглядеть, даже при хороших фонарях. Но прошлая ночь была особенной.

— Особенной?

Он вытащил из кармана сложенный листок бумаги и протянул ей.

Она прочла:

Рыбак! Сегодня вечером Дом Венеры стоит в знаке Рыб.

— Ваш гороскоп?

Он кивнул. — Доктор Маркос.

Она вернула листок. Все немного прояснилось. — Пожалуйста, продолжайте. Знак Зодиака Рыбы? Что-то о рыбе?

— Может быть, рыба. И еще оставался вопрос о Венере. Как вы помните, она поднялась из воды. Но единственная вода здесь — это река Арно. Итак, Монна Элизабетта, главным образом из-за моего очень большого любопытства, я был там, на берегу реки, наблюдая за нашими рыбаками. Конечно же, они вытащили вас.

Она улыбнулась. — Я очень рада, что вы отправились на рыбалку, Мессер Франческо.

— Я тоже, — он сделал паузу. — Мы должны что-то сделать с именами. Я просто Франческо.

— А мои друзья зовут меня Лиза. — «С этого момента, конечно»!

— Лиза, — пробормотал он. Он покатал это слово во рту, как будто пробовал новое вино. — Да, Лиза. Мне это очень нравится. Монна Лиза.

Это было официально.

— Полагаю, сегодня утром вам следует вернуться к своим друзьям, — сказал он медленно. Я скоро закажу экипаж. А пока у нас есть время показать вам мой дом?

— Много времени. И конечно, я хотела бы снова увидеть Дианару.

* * *

16. Цветы

— Это центральная спальня, — объяснил он, и указал на гигантский балдахин в центре комнаты. — Дианара родилась в этой постели. В настоящее время она не используется. Детская находится за этой дверью.

Он открыл одну из двойных дверей в восточной стене, и они вышли на просторную лоджию, занимавшую половину длины дома. Он указал на яркое пятно солнечного света на соседнем холме. Она ахнула — это было великолепно.

Он посмотрел на нее и улыбнулся. — Рассвет приходит сначала через эту щель между холмами и покрывает склон, там, где вы видите цветы. Дианара любит гулять там. Она приносит домой десятки букетов, но на месте каждого срезанного цветка вырастают еще десять.

Они услышали, как кто-то прочищает горло в комнате позади них. Они обернулись и увидели Дианару с корзиной ирисов. Девочка сделала глубокий реверанс. — Они для вас, миледи.

— Ах! Элизабет излучала удовольствие. Протянув руки к корзине, она заметила, что у девочки мокрые ноги. Очевидно, она пошла в поле босиком, чтобы не рисковать своими туфлями и чулками. — Они прекрасны! Повинуясь внезапному порыву, она наклонилась и поцеловала девочку в губы.

Дианара схватила ее за шею, и шумно вернула поцелуй, затем повернулась и выбежала из комнаты, напевая: — Rimarrà, rimarrà! — Она останется, она останется!

Элизабет посмотрела на отпечаток маленьких босых ног в глубоком ворсе ковра, затем вопросительно посмотрела на Франческо. Его лицо казалось смесью благоговения и удовольствия.

Она не знала, что сказать. — «Он хочет меня», — подумала она. — «Его дочь хочет меня видеть. Они мне нужны. Почему ничего не происходит»?

Мужчина повел ее по коридору. Они остановились у застекленного книжного шкафа. Она указала на одну из книг. — Можно мне посмотреть?

Он вытащил книгу для нее. — Это книга об игре в шахматы, написанная испанцем Луисом де Лусеной. Очень поучительно, если вы любите шахматы.

Она открыла форзац. Слева на медной пластинке был выгравирован мрачный бородатый мужчина, который свирепо смотрел на нее. — «Это лицо», — подумала она... — «выглядит знакомо. Где я его видела? Ах, да. Человек за шахматным столом в «Черном Лебеде»! Пристальный мужчина. Великий Лусена, чемпион Испании, Франции и Италии, играющий с местными жителями за несколько дукатов? Спеть ему на ужин, так сказать»?

Она посмотрела дальше. Справа автор и название: Луис Рамирес де Лусена/ Repetición des Amores e Arte de Axedres/Lambert Palmart, Impresiar/Валенсия/1497. Беседа о любви, и Шахматное Искусство. На самом деле это были две книги в одном переплете. Первая — «Беседа», в конечном счете, достигнет славы самого ядовитого антифеминистского документа всей испанской литературы. Она уже ненавидела Луиса Лусену.

Она поставила том на место, затем повернулась и посмотрела прямо в лицо хозяину дома. — Франческо, тебе очень нужна женщина в вашем доме, жена для тебя, мать для твоей дочери, кто-то, кто будет управлять домом и слугами. Но ты сдерживаешься, потому что это будет твой третий брак, и ты думаешь, что можешь обречь женщину на смерть. Тебя, смертного, нельзя винить за то, что предопределено. Ты должен максимально использовать то, что осталось. Она почти впилась в него взглядом. — «Черт возьми», — подумала она, — «сделай мне предложение»!

Он глубоко вздохнул и крепко сжал ее руки. — Послушай меня, Монна Лиза. Ты же знаешь, что я похоронил двух жен... двух очень хороших женщин, которых я очень любил. И ты должна знать, что мне не везет. И все же я спрашиваю тебя, несмотря на все это, выйдешь ли ты за меня замуж?

Она знала, каким будет ее ответ, и все же ей тоже нужно было быть честной — до определенного момента. — Прежде чем я отвечу, позволь мне кое-что объяснить. Иногда мой образ жизни может показаться вам немного странным. Ты же знаешь, я из другой страны.

— Понятно.

— Во-вторых, не может быть никакого приданого.

Он покачал головой. — Этого не требуется.

— «Прекрасно», — подумала она. Забудем о приданом. Но она поняла, что следующее заявление ей придется сделать с усилием. — Леонардо хочет написать меня.

Он изумленно посмотрел на нее. — Лиза cara, ты очень красивая женщина. Но я купец, а Леонардо рисует только дворянок.

— Я не красавица, Франческо. Здесь я должна тебя поправить. И все же, он хочет написать меня. Он спросил об этом вчера утром, но мне пришлось отказаться, потому что наша комиссия должна была вернуться сегодня. Но теперь я останусь, и Леонардо напишет мой портрет.

— Бог милостив, — пробормотал он. — Жена Джокондо, написанная великим Леонардо! Теперь я должен начать собирать гонорар.

— Никакого гонорара, мой друг.

— Как ты можешь так говорить? Он не рисует просто так.

— Он напишет меня бесплатно, но портрет останется у него.

— Ах. Я понимаю. Ну, замечательно. Он засмеялся коротким, почти верящим смешком. — Леонардо возобновляет живопись, и он рисует Джоконду! Итак, Монна Лиза, ты выйдешь за меня замуж?

Все еще держа его за руку, она слегка поклонилась. — Милорд, вы оказываете мне большую честь, прося стать вашей женой. Я принимаю это с удовольствием.

Он тепло обнял ее, потом обхватил за плечи. — Мы должны послать в вашу миссию просьбу отложить отъезд, чтобы они могли присутствовать на свадьбе.

— «Кутберт Пеллар присутствует на свадьбе третьего помощника председателя»? — подумала она. — «Жирный шанс»! — Они не могут остаться, дорогой Франческо. Их верховные господа требуют немедленного возвращения.

— А? Очень плохо. Ну, тогда мы должны, по крайней мере, сообщить им хорошие новости. Сейчас я пошлю за каретой.

* * *

17. Лусена

Карета въехала на площадь «Черного Лебедя» и остановилась у больших железных дверей.

— Пожалуйста, подожди здесь, — сказала она ему. — Я должна все объяснить и попрощаться.

— Конечно. Используй столько времени, сколько нужно.

Пеллар ждал ее внутри. — Черт возьми, Элизабет, мы так беспокоились о тебе!

Она сразу же заподозрила что-то неладное. — Кутберт, что, черт возьми, происходит?

Ему удалось слабо улыбнуться. — Прежде всего, Элизабет, я хотел бы познакомить вас с сеньором Лусеной.

Лусена? Она огляделась вокруг. Мрачный бородач плечом прокладывал себе путь через круг зевак. Да, это был он — великий шахматист и антифеминист. В нескольких метрах позади него она заметила два чемодана с МВ и сумку с флоринами.

Она также заметила, что Ральф Ларви стоит в стороне, скрестив руки на груди. Его лицо расплылось в улыбке холодного торжества.

Тяжелый серый комок бетона начал застывать у нее в животе.

Испанец низко и грациозно поклонился. — Señorita, sono lieto di conoscerla.

Она не обратила на него внимания и резко повернулась к Пеллару. — Он втянул вас в игру в шахматы, не так ли?

— Он всего лишь местный поцер, Элизабет, но ему повезло, — слабо произнес адвокат.

— Повезло? Боже Всемогущий, Кутберт! Вы знаете, кто он такой?

— Что вы имеете в виду?

— Это Луис де Лусена, действующий чемпион Европы по шахматам!

— Господи, Элизабет, откуда мне было знать? Но на самом деле, нет никакой необходимости поднимать шум. Мы можем все вернуть. Все, что нам нужно сделать, это вам провести с ним час наверху.

Она смотрела на его отвернутое лицо целую минуту.

— Начните с самого начала.

— Ну, как я уже сказал, он предложил нам поиграть.

— Но сначала Ральф и Лусена немного поговорили, возможно, с помощью переводчика. Верно?

— Ну, да. Как вы узнали?

— «Значит, это месть Ральфа», — подумала она. — Потом подошел Ральф и сказал, что это местный поцер, и ты легко его одолеешь. Верно?

Пеллар, молча, кивнул.

— И вы победили его в той первой игре.

— Я так и сделал. И это было легко.

— Тогда он предложил небольшое пари.

— Да. Я снова выиграл.

— А потом вы начали удваиваться, и удваиваться, и начали проигрывать.

— Да.

— И вы проиграли все.

Он пожал плечами.

Что еще оставалось сказать? Когда Ларви подошел, она пробормотала: — Мои поздравления, Ральф. Это было сделано очень аккуратно.

Он улыбнулся. — Это хорошо, что вы это оценили.

Пеллар озадаченно посмотрел на них обоих. — Честно говоря, Элизабет, я перепробовал все. Я думаю, Тони даже послал за Леонардо, но…

— Элизабетта!

Она резко обернулась. — Леонардо! Значит, он пришел, но как он мог помочь?

Художник взял ее за локоть и отвел подальше от Лусены. Он быстро заговорил: — Во-первых, вопрос. Как вы смогли направить свою машину в нужный день и час?

— Я прошла специальную подготовку по перемещению шаблонов; это очень похоже на игру в шахматы.

— Вы достаточно хорошо играете в шахматы?

— Я очень хорошо играю, Леонардо.

— Тогда вы должны бросить ему вызов. Его ставка — ваши дела и деньги. Вы можете поднять ставку?

Она на мгновение задумалась. — Да. И, Маэстро, не будете ли вы так любезны, чтобы быть моим секундантом?

— Да, миледи. Он подошел к испанцу, и они вступили в жаркую дискуссию, размахивая руками. Наконец, Леонардо вернулся. — Он сыграет одну партию на все, что выиграл у лорда Кутберто, при условии, что ваша ставка будет приемлемой.

— Благодарю вас, Мессер Леонардо. Теперь пришло время противостоять шахматному властелину Европы. — Сеньор Лусена.

Он поклонился. — Сеньорита. Какова ваша ставка, пожалуйста?

Она заложила обе руки за шею и расстегнула нитку жемчуга. — Она оценивается в десять тысяч флоринов. Осмотрите, если хотите.

Пеллар ахнул. — Нет! Нет! Элизабет, она арендована!

Испанец нахмурился. — А что он говорит?

— Он говорит, что уверен, что я сотру нижнюю часть испанской свиньи в маленькие сосиски.

— Ха! А теперь он знает? Раздался отвратительный скрежет металла, когда испанец вытащил свою рапиру на несколько дюймов из ножен. Элизабет сглотнула. — Послушайте, почему бы нам не начать? Она протянула Леонардо нитку жемчуга. — Вот. Леонардо будет держать ставку.

— Тогда давайте бросим жребий на цвет фигур, — проворчал шахматист.

Цвет был важен. Она подумала о дальнейшем ходе событий. Она нуждалась в безошибочном начале, в чем-то действительно убийственном. Если бы у нее были белые фигуры, она могла бы начать игру смертельным Гамбитом Эванса, изобретенным капитаном Уильямом Эвансом из Королевской морской пехоты в 1824 году. Но... чтобы играть Гамбит Эванса, ей нужны были белые фигуры. Был только один верный способ получить белые фигуры, как дающий единственный шанс.

Она сказала: — Есть вопрос форы.

Его лицо посуровело. — Я не даю фору.

— Вы? Нет, конечно, не вы. Как более сильный игрок, я даю фору.

— Вы! — он рассмеялся с холодным недоверием.

— Да, я.

— Вы сумасшедшая. Хорошо, какую фору вы даете?

— Я буду играть bendato.

Он выглядел озадаченным. — С завязанными глазами?

— Да. Не видя доски или фигур.

Ей доставило огромное удовольствие слушать эти вздохи. Очевидно, никто из них никогда не слышал о шахматах с завязанными глазами. Она вытащила из-за корсажа белый шелковый платок, завязала им глаза и села на стул, отвернувшись от шахматного столика. — Расставьте фигуры. Как дающий фору, я беру белые.

— Но как ты узнаете мои ходы?

— Вы будете называть их мне, и я сделаю то же самое для вас.

Она прислушалась к грохоту шахматных фигур, расставленных позади нее.

— Готово, — сообщил Лусена. — Ваш ход.

— Pedone al quarto scacco del re, — ответила она. Пешка короля на четыре.

Он ответил мгновенно. — И пешка моего короля на четвертую клетку.

И игра продолжилась. На своем четвертом ходу она выдала: — Pedone al regina cavaliere Quattro. Пешка ферзевого коня на четыре. Это был критический ход в дебюте Эванса — предложение пешки.

Наступила мертвая тишина. — «Ха», — подумала она, — «он никогда раньше не видел Эванса! Вопрос теперь в том, клюнет ли он на приманку»?

Наконец Лусена выкрикнул: — Слон берет пешку.

Он был у нее. Игра продолжалась. Ответы испанца стали замедляться. У него было волнение, но он боролся. Он собрал свои фигуры в защитный щит вокруг своего короля.

Элизабет на мгновение задумалась. Позиция взывала к спертому мату. Да, так оно и было. — Я объявляю шах и мат через два хода, — произнесла она твердым ясным голосом.

Тишина. Что происходит? Может быть, она ошиблась? Нет! Она встала, сняла повязку и подошла к столу. Позиция была совершенно правильной. Спертый мат был налицо.

Лусена мрачно поднял голову. — Нет никакого мата в два хода, сеньорита. Нет мата вообще. Вы проиграете.

— Сеньор, мат в два хода. Она забрала обороняющегося слона своим ферзем. — Вы должны защищаться, да?

Он проворчал: — Итак, я защищаюсь, и ваш ферзь вне игры, и все еще нет мата.

— Ваш слон больше не защищает эту клетку, сеньор. Мой конь ходит и… мат — вот. Шах и мат.

Бородач уставился на доску, потом на нее. Его щеки покраснели. Он нахмурился. — Ладно, это шах и мат. Но одна игра ничего не решает. Мы будем играть еще две партии из трех.

— Нет!

В дверях послышался шум.

Это был Франческо, а за ним — Леонардо. Художник, очевидно, отправился за подкреплением. Она застонала. Она не хотела впутывать в это дело своего жениха.

Джокондо оценил ситуацию с первого взгляда. Он повернулся к мастеру шахмат. В комнате стало тихо, когда он заговорил медленно, тихо и с большой мистической силой. — Синьор, в делах, касающихся моей невесты, вы можете обращаться ко мне. Его правая рука легла на рукоять меча.

Испанец с сомнением посмотрел на вошедшего мужчину, потом на Элизабет, потом снова на сердитого купца. Он бросил быстрый тоскующий взгляд на мешок с золотом, затем низко поклонился им всем и ушел.

Элизабет глубоко вздохнула.

Франческо склонился над ней. — С тобой все в порядке?

— Я в порядке. Он не задавал никаких вопросов, да и сейчас тоже. Он просто вошел и защитил ее. Она сказала: — Скоро я все объясню. А сейчас я должна попрощаться с моими друзьями наверху.

— Конечно, Лиза. О, Мессер Леонардо просил, чтобы я вернул это тебе. Он протянул ей нитку жемчуга. — Я подожду здесь.

Пеллар уже восстановил свой апломб. Ларви одарил ее слегка завуалированным хмурым взглядом. Но каждый из них взял чемодан и, молча, последовал за ней вверх по лестнице.

Внизу Франческо позвал хозяина гостиницы. — Тони! Вина для всех! Подай его наверх!

* * *

18. Решение

Армия Соединенных Штатов Америки

Меморандум

Кому: Генералу А. Г. Перри, Пентагон, Отдел специальных средств

От кого: Полковника К. Р. Инман

Тема: Проект МВ; Конфликтная ситуация с патентами, Грин против Россо

Патентное ведомство официально прекратило разбирать эту конфликтную ситуацию, как неприемлемую для любой из сторон. Решение, возможно, спорное, так как наши технические специалисты советуют нам, что МВ не может снова использоваться в течение неопределенного периода времени из-за напряжений в пространственно-временной структуре, созданной нашим последним использованием. Некоторые другие аспекты проекта лучше рассматривать неофициально.

(К. Р. Инман)

* * *

19. Улыбка

Она снова сидела в удобном кресле с прямой спинкой в мастерской Леонардо. Была вторая половина дня.

Освещение было мягким, ясным, светящимся, расслабляющим — как раз для живописи.

На ковре слева Дианара играла с красивой длинношерстной кошкой. Снаружи в саду плескался небольшой фонтан. За ширмой справа тихо играли два невидимых музыканта — один на свирели, другой на лире собственного изобретения художника.

Леонардо стоял в стороне от своего cavaletto — трехногого мольберта, и рассматривал ее. — А теперь, — сказал он, — нам нужна улыбка. Он уже нарисовал контуры ее лица легкими мазками угольного карандаша. Работая, он что-то бормотал ей, словно разговаривая сам с собой. — Остановитесь на самом счастливом моменте жизни. Может быть, на дне вашего бракосочетания? Или на спасении из реки?

Он с удивлением и восторгом наблюдал за едва заметной переменой в ее лице.

Ее самый счастливый момент? Ах, она вспомнила. Пеллар и Ларви стояли внутри МВ, в своей верхней комнате в «Черном Лебеде», и с нетерпением ждали, когда она присоединится к ним. Пеллар сделал ей знак властным движением подбородка. Она положила левую руку на ручку двери, откинула панель и посмотрела на них обоих.

— Вот именно!— изумился Леонардо. — Удерживайте это выражение. О, да! Эта женщина говорила что-то замечательное о жизни. И смерть, и любовь, и страдание, и терпимость — все это сплетено вместе и возникает в фантастическом единстве в этой улыбке. Какое воспоминание, какая мысль… мысли… принесли это преображение?

Она стояла у входа в МВ, и Пеллар крикнул: — Черт возьми, Джерард, заходите!

И она спокойно ответила: — Нет, Кутберт, я туда не войду. Если у вас есть ко мне еще какие-то дела, ищите меня в Лувре.

У Пеллара отвисла челюсть. — В Лувре? Что...?

Ее самый счастливый момент? О да, она вспомнила!

Затем она закончила то, что хотела сказать, и они оба посмотрели на нее, сначала с явным недоверием, а потом с розовощеким ужасом.

— А теперь позвольте мне предложить, — сладко сказала она, — чтобы вы вдвоем, вместе и порознь, пошли в жопу. Затем она захлопнула дверь. МВ замерцала... и исчезла.

* * *

20. Дежавю

Кутберт Пеллар и его невеста провели медовый месяц в Париже, и в этот июньский день, главным образом потому, что на этом настаивала миссис Пеллар, они оказались в Лувре.

Они продолжали путь по стандартным сокровищам — Венера Милосская, Ника Самофракийская, Гера Самосская.

— Да, дорогая? — сказал он.

— Мы должны здесь с кем-то встретиться? Ты все время оглядываешься?

(«Ищите меня в Лувре», — сказала она.)

— Нет, мы ни с кем не встречаемся. Я просто пытаюсь увидеть то, что можно здесь увидеть. Боже, какой же это был бардак, когда они вернулись, но без Элизабет. Потребовались усилия всех высших эшелонов Пентагона, сотрудничавших с Баррингтоном Райтом, ФБР и ЦРУ, чтобы замять это дело. К счастью, полковник Инман был на их стороне. Как будто он ожидал, что Элизабет останется там. Он изложил основную историю, снабдив ее подтверждающими документами: Элизабет Джерард значилась в списке пассажиров рейса «Италия-816», злополучного Конкорда, взорванного над Лиссабоном террористом. Райт назначил Пеллара уведомить ближайших родственников Элизабет. После чего помощник стал партнером.

— У них тут есть несколько знаменитых картин, — сказала миссис Пеллар. — А что относительно картин Леонардо да Винчи?

— Их было несколько.

— И самая знаменитая из всех. Ты знаешь?

— Мона Лиза?

— Вот именно. Давай, найдем Мона Лизу. Надо будет у кого-нибудь спросить.

Вместе они подошли к справочному столу, за которым скучающий юноша читал книгу в мягкой обложке.

— S'il vous plaît, monsieur, — вежливо сказал Пеллар, — où se trouve La Mona Lisa?

Парень не поднял головы. Он указал налево своим большим пальцем. — Сюда по коридору, поверните направо во второй коридор. Никаких вспышек.

Мгновение спустя они стояли перед шедевром. — Величайшая картина в мире, — тихо сказал он. — Ты знаешь, я с ним встречался, с Леонардо.

— Я думала, что он умер.

Пеллар молчал. Он не хотел вдаваться в подробности. Кроме того, он изучал портрет. Это лицо… встречался ли он с ней во время дачи показаний? Джоконда? Жена богатого флорентинца по имени Джокондо? Он был совершенно уверен, что не встречал ни одной такой женщины. И все же это не давало ему покоя. Он уже видел это лицо — эту запредельную красоту… раньше. Где? Когда?

Вспомнить. Вернуться назад. Женщины там...

Там была служанка, почти ребенок. И жена трактирщика Тони. И кухарка, старая женщина. Единственной другой женщиной на месте действия была... она? Смотри внимательно. На ее лоб. Неужели это головная повязка из МВ?

О, великий Боже! Пусть это будет не она! О, нет, нет, нет. Он закрыл глаза и застонал. Миссис Пеллар в тревоге подняла голову. — Милый...?

Он повернулся спиной к портрету. — Давай выбираться отсюда.

— Но... ох, ну ладно. Она оглянулась. Разве в улыбке не было чего-то особенного? Улыбалась ли женщина?

Трудно сказать.

Конец