Культ войны (СИ) [GrenkaM] (fb2) читать онлайн

========== Внезапное открытие ==========

Комментарий к Внезапное открытие

Это должен был быть драббл. Как и история прекрасного генерала. Но в моей голове эта история так разрослась, что получается мини - главы на три.

Почему так? Не знаю. Наверное потому, что в отличии от Хакса и Кайло, Дерек в себе еще не разобрался. А тут еще рыцари очнулись, и с Ритой нужно будет кому-то поговорить (да, эта история связана с “Сила, любовь и сигареты”)… Короче, вас ждут страдашки обычно невозмутимого Дерека, мифология вместо Силы и разгул фантазии автора с блэкджеком и шлюхами.

Надеюсь, кто-нибудь, да почитает :)

— Дерек, нам нужно поговорить, — Линн, не дожидаясь моего ответа, села рядом. — Те, с кем мы сейчас встретимся — не обычные наемники, — она помедлила. — Это своего рода культ. Культ войны.

Я прикрыл на секунду глаза. Ведь не бывает всё просто, правда? Если уж ввязываться в какую-то дикую херь, так по самые уши: вместо того чтобы отправить на планету отряд, дать наемникам выбор под дулами бластеров — либо убираться к хаттам, либо сдохнуть красиво в бою — мы летим к ним договариваться.

Я молчал, не желая показывать раздражения от всей этой ситуации, оттого, что Линн как-то удалось убедить Риту в необходимости этого шага, — а меня просто поставили перед фактом, мол, неплохо было бы тебе, Дерек, с ними слетать. Между прочим так предложили, будто речь шла о ванильных посиделках за чаем, а не о рискованной вылазке на территорию предполагаемого противника. И знали же обе, что я не денусь никуда. Полечу, как миленький.

Линн напряженно ожидала моего ответа. Тем временем в крейсер начали загружаться отобранные ею пятьдесят лучших бойцов с Величия. И можно ведь откатить еще всё назад, сформировать полноценную боевую группу, организовать прикрытие с воздуха…

Я почувствовал ментальный импульс, но даже не обратил на него внимания — привык уже скрывать от нее свои мысли и эмоции. Странно, что она еще пытается — знает же, что бесполезно. Линн тронула меня за руку и вгляделась пристально, будто бы пытаясь проникнуть взглядом под маску.

— Дерек, пожалуйста…

Пилот тем временем запустил двигатели и запросил разрешение на вылет. Крифф с тобой, Линн. Херовее вся эта история вряд ли станет.

— Расскажи, что ты знаешь о них.

Линн отпускает мою руку, откидывается назад, прислонившись затылком к обшивке крейсера, и некоторое время сидит молча, вслушиваясь в ровный гул пробудившегося к жизни корабля. Молчаливые бойцы, закованные в черную броню, разместились поодаль от нас. Я не чувствую в них страха — только готовность выполнять приказы, — но они всё же предпочитают держаться подальше от рыцаря Рен, чьи умения у них всегда вызывали лишь суеверный ужас.

— Они называют себя старкадами. Воины, чей смысл жизни — покрыть себя славой в бою. Жестокие и бесстрашные бойцы. Абсолютно смертоносные в битве. Никогда не сдаются в плен, — Линн говорила отрывистыми фразами, через силу, явно взвешивая каждое слово. — Немзи привлекал их только для карательных операций: после них остаются лишь трупы. Кроме того, — она замялась, — он регулярно отправлял их на вылазки в Неизведанные регионы, откуда они привозили ему артефакты для экспериментов.

Линн помолчала, собираясь с мыслями.

— Они поклоняются своей предводительнице — старкады называют ее алайсиагой — воплощению духа битвы. Стать алайсиагой может только женщина, в то время как сами старкады — исключительно мужчины. В команде постоянное количество членов — пятьдесят человек, помимо самой предводительницы, — я заметил, что Линн криво усмехнулась. — Желающих присоединиться к ним очень много — тех, кто хочет посвятить себя войне и крови, всегда было достаточно. И когда кто-то из старкадов гибнет, кандидат в команду проходит ряд очень жестоких испытаний, таких, что далеко не каждый выдержит, но финальное слово всё равно за предводительницей. Она берет того, кого хочет.

Линн резко повернулась ко мне и снова схватила за руку.

— Пообещай мне, Дерек, Силой тебя заклинаю, не снимай при ней шлема, — она сжала мои пальцы, снова пытаясь поймать взгляд под маской. — Не говори ничего вообще. Я всё сделаю сама, — она отстранилась и медитативно вздохнула. — Если нам повезет, разойдемся мирно. Возможно, даже узнаем что-нибудь о тайных операциях Немзи… Что-то, что может помочь Мирре.

Последнюю фразу она буквально прошептала, но я услышал.

Ах вот оно что. Вот почему мы летим туда говорить и не стерли до сих пор их лагерь к криффовой матери с лица планеты несколькими точными залпами звена истребителей. Что же ты сразу не сказала, Линн… Хотя мы ведь последнее время совсем не разговаривали, с чего бы это ей передо мной душу раскрывать.

С этим понятно, но у меня оставался один вопрос.

— Откуда ты знаешь о них так много, Линн?

Она долго молчала, крейсер уже начал заходить на посадку.

— Та, что собрала команду, создала этот культ и нарекла себя воплощенным духом битвы, — Линн стиснула зубы, — Асша Мезыр… Рандгрид, как она сейчас себя называет… Она возглавляла личную охрану Немзи до меня. Я победила ее. Он подарил мне ее жизнь, — Линн резко выдохнула через нос. — Я не стала убивать ее. И когда мы вновь встретились спустя несколько лет — Немзи нанял ее команду впервые, как пушечное мясо для вылазки в Неизведанные регионы, а они вернулись, да еще и выполнив задание — Асша представила меня своей команде и нарекла сестрой, — Линн скривилась, — равной себе, алайсиагой, — она помолчала. — Асша должна мне. Если всё пойдет как надо, мы избежим кровопролития. Я затребую от них лояльности Первому Ордену, клятвы никогда не выступать против нас. Старкады безумны, Дерек. Но они держат клятву, если дают ее, это часть их кодекса чести.

Она снова замолчала, крейсер приземлился.

Линн поднялась и глянула на меня сверху вниз. Что-то неуловимо изменилось в ней — взгляд стал уверенным, жестким, властным.

— Зови меня Мист, рыцарь.

Я промолчал, а она развернулась и первая вышла из крейсера навстречу промозглой батуанской ночи.

***

За десять дней до этого…

Когда я проснулся, первая мысль моя была о Линн. Что-то теплое и светлое, то, чего я не чувствовал уже давно. Нечто неуловимое, что растаяло вместе с пробуждением, оставив лишь неоформившуюся мысль и имя. Потом ушло и это. Остался лишь покой, которого я не знал уже многие годы. Я улыбнулся, зажмурившись, позволяя себе проникнуться этим ощущением. Чем бы это ни было, я был благодарен Силе за него.

Стараясь не думать ни о чем, поднялся и пошел в душ, обнаружив в зеркале лохматого и бородатого товарища со странным блеском в глазах. Бриться не хотелось — и так сойдет. Я заплел всё еще мокрые волосы в косу и отправился одеваться.

Понятия не имею, сколько времени прошло, а обязанностей главной няньки командования всея Первого Ордена с меня никто не снимал. Я ухмыльнулся, вспоминая бурное примирение Бена с матерью: скайуокеровский темперамент во всей красе — драматизм, пафос через край. А ведь оба же годами тайно мечтали помириться. Но нет. Нужно было пострадать, померяться авторитетом: мол, смотри, мать, я Верховным лидером стал, а ты меня ничтожеством считала; а она — ты-то Верховный, но я матриарх, узри мою силу…

Я хохотнул, приспосабливая меч на пояс. Если бы не любил засранца, как брата, хер бы полез в эту канитель с Избранными, которые никак галактику не поделят — свалил бы подальше, как только понял что к чему, еще у Люка.

Я вдруг почему-то припомнил, как впервые заговорил с ним — озлобленным на весь мир пацаном, которого все боялись из-за неконтролируемой Силы и приступов ярости.

Он сидел в полном одиночестве на самом краю утеса за храмом и пинал вниз на пляж комья земли. Под глазом красовался здоровенный синяк.

— Ты чего здесь киснешь? — я устроился рядом, понимая, что одному побыть мне уже не удастся, и, раз мое излюбленное место занято, решил, наконец, разобраться, за что его все так не любят. — Иди к остальным, — я кивнул на резвящихся в воде детей.

Он только насупился сильнее, но даже не глянул на меня.

— Сам уходи.

Так не пойдет. Я знал, что пацан тащится по полетам, и, несмотря на свой возраст, уже умеет пристойно летать на истребителе.

Я откинулся на локти и сказал, будто бы между прочим.

— Мне тут товарищи по службе скинули видео с последних соревнований пилотов на Корусанте. Его еще нет в голонете.

Я заметил, как малец дернулся и весь превратился в слух. Я ухмыльнулся: а слушать было чем, уши-то у парня знатные.

— Могу показать, если хочешь.

Он долго молчал, а потом вдруг вспылил, спихнув Силой на пляж целый кусок почвы.

— Какая тебе разница, чего я хочу. Иди вон к ним. Посмеетесь надо мной вместе! — он резко обернулся ко мне, сжимая и разжимая кулаки, глотая злые слезы, да так разошелся, что не заметил, как участок почвы, на котором он сидел, начал медленно сползать вниз.

Я среагировал моментально — помогли выработанные годами службы рефлексы — и дернул парня за шиворот на себя, перекатываясь дальше от обрыва. Огромный кусок утеса со стоном ухнул вниз. С пляжа послышались испуганные возгласы.

Я переводил дыхание, думая, как бы надрать парню его впечатляющие уши, когда услышал тихий вопрос:

— Зачем ты сделал это?

Я не понял.

— Что?

— Спас меня, — он помолчал и добавил совсем уж тихо, задушено как-то: — Тебе бы только спасибо сказали… Все они…

Что-то в его голосе заставило меня приподняться на локте и взглянуть на него. Парень, не мигая, смотрел в небо, из глаз беспрестанно текли слезы. С той стороны лица, что я прежде не видел, губа была разбита в кровь. Кто-то, похоже, серьезно его обработал. Я обратил внимание на его руки — правая отекла, костяшки сбиты, на пальцах, поверх въевшихся в кожу чернил, разводы крови: драться пацан явно не умел. Похоже, пытался защищаться, но сразу же выбил кисть. Я стиснул зубы: тоже мне, будущие джедаи. Рассуждают про Свет, а бить скопом не гнушаются — сомневаюсь, что кто-нибудь отважился бы задирать главную страшилку лагеря, «неадекватного» Бена Соло — в одиночку.

— Почему ты так говоришь?

Он только пожал плечами и закрыл глаза.

— Они считают меня чудовищем. Мама, папа, дядя… Все они. Считают, что я принесу много горя… Убью кого-то…

Он всё плакал, уже с закрытыми глазами, а у меня в душе шевельнулось нехорошее… Кем надо быть, чтобы собственного ребенка до такого состояния довести?! Нужно будет с Люком побеседовать. А пока…

Я глубоко вздохнул, поднялся и протянул ему руку.

— Парень, я убивал. И не раз, — он уставился на меня своими глазищами, я только усмехнулся в ответ. — Я не чудовище. И ты не чудовище, — он протянул мне левую ладонь, и я вздернул его на ноги. — Пойдем, придумаем что-то с твоей рукой, а потом я покажу, как давать сдачи тем, кто задирает тебя.

Он только всхлипнул, вытирая нос кулаком.

— А видео покажешь?

Я улыбнулся ему.

— Ну конечно.

Если бы кто сказал мне тогда, в кого вырастет этот парень, и что я с тех самых пор буду рядом с ним, я бы только посмеялся в ответ. Но вот он я — без малого двадцать лет спустя: всё так же вытаскиваю несостоявшееся чудовище из передряг, в которые он сам себя вовлекает. Я усмехнулся собственным мыслям — интересно, наступит ли момент, когда мы поменяемся ролями — захватил шлем и вышел, направляясь в медблок: нужно проверить, как там наши.

***

В медблоке царила нездоровая атмосфера всеобщей нервозности. Дерганная какая-то охрана, даже на подходе к отсеку: будто опасных преступников охраняют. Что за бред! Ведь все же знают, что обычные солдаты даже Митси не остановят, не то что Вела с Зирой. Отмахнувшись от очередного проверяющего с какими-то дурацкими вопросами, я молча прошел мимо, воспользовавшись тем, что рыцарь в шлеме, с мечом на поясе, похоже, внушал солдатам прямо-таки священный трепет. Подумалось, что если на Величие надумают пробраться диверсанты, им достаточно будет надеть черные плащи и маски — их не то что не остановят, но еще и разбегаться во все стороны будут. Краем глаза я, правда, заметил, как проигнорированный мною солдат бормочет что-то в коммуникатор. Кому он там докладывает? Рите? Или сразу Бену? Нет, скорее Хаксу! С этого станется контролировать всех посетителей раненых рыцарей, чтобы просто быть в курсе.

Представляя себе, кто явится сюда после доклада солдата, я наконец добрался до палаты Зиры — она беспокоила меня больше всего — и обнаружил ее, судя по всему, в полном здравии и отличном настроении: Зира с закрытыми глазами лежала на полу палаты, закинув босые ноги на кровать. Когда я зашел, снимая шлем, она даже не глянула на меня, только протянула руку. Я коротко сжал ее пальцы и молча устроился на краю койки. Зира, всё еще не открывая глаз, перебросила ступни мне на колени. Я ухмыльнулся. Вот засранка!

— Хочешь, чтобы Вел снова скандал устроил? — мыслю.

— Дерек, неужели очнувшись после комы, я не могу рассчитывать на массаж ног от старого друга и боевого товарища? — отвечает мне Зира, передавая вместе с мысленной речью чувство оскорбленного достоинства — не отличил бы от искреннего, не знай я ее долгие годы.

— Не переживай, Дерек, — это уже Митси вклинился в наш мысленный диалог, — Вел больше сцен устраивать не станет. Да и медитирует он сейчас. Бен их помирил. Правда, едва не угробился при этом, но всё же вытащил наших голубков с того света.

Зира напряглась, я нахмурился и ущипнул ее за ногу. Она быстренько подобралась и уселась напротив меня на полу, наконец открыв глаза. Смотрела виновато и куда-то в сторону.

— А ну рассказывай, — сказал я вслух.

— Да что рассказывать, — я почувствовал, как наши «рыцарские» узы наполнились ее чувством вины. — Я уже наслушалась, что по этому поводу Рей думает — и как она меня не убила, удивляюсь, — а еще Рита, да и Линн твоя…

— Она не моя! — возмутился я и почувствовал, как заливаюсь краской под насмешливым взглядом Зиры.

— А вот кстати и она! Дерек, твоя девушка к вам идет! — это Митси, мысленно.

Мне оставалось лишь порадоваться, что он не просто помыслил, а передал через узы. В этот, как определял его Листер, “выделенный ментальный канал”, что объединял рыцарей Рен, даже Сноук пробиться не мог. Линн, при всей своей чувствительности, услышать нас тоже не могла.

Я дернулся было встать, потом сел обратно, почему-то отстегнул от пояса сайбер, пристегнул его на место, понял, насколько по-идиотски выгляжу со стороны, и не придумал ничего лучше, чем наорать на обоих ментально:

— А ну прекратите оба, ну! Между нами ничего нет, и быть не может! Это только работа! Она… Она мне даже не нравится! — я задыхался, будто вслух всё это прокричал, а Зира только закатила глаза и помахала Линн, которая как раз вошла и остановилась в дверях палаты, как-то странно глядя на меня.

— На мостик доложили, что у вас посетители, — Линн перевела взгляд с меня на Зиру, и я сумел наконец-то вздохнуть. Она пожала плечами и улыбнулась. — Ты же знаешь, Кайло распорядился, чтобы за вами, — Линн усмехнулась, — присматривали. Уж не знаю, чего он этим хотел добиться… — она осеклась и снова странно глянула на меня. — Привет, Дерек. Рада, что ты в порядке. Кайло просил тебя связаться с ним, как только проснешься.

Она всё продолжала на меня странно смотреть, а я услышал мысленное от Зиры:

«Да ты хуже Бена, Дерек! И когда всё так запущено стало… Чего ты пень-пнем сидишь?! Ответь девушке! Ты же явно ей нравишься. Она хорошая, кстати, а не то, с чем ты обычно спал. А если она обидит тебя, я сама ее убью!» — добавила она почти весело, подмигнув мне.

Я хотел было помыслить в ответ, но Линн меня опередила и, коротко засмеявшись, ответила ей вслух:

— Я бы посмотрела, как ты попытаешься, Зира.

В медотсеке воцарилась мертвая тишина. Зира неотрывно смотрела на Линн. Поначалу удивленно, непонимающе, а потом вдруг широко улыбнулась и протянула ей обе руки.

— Приветствую, сестра!

Линн усмехнулась в ответ и шагнула вперед, чтобы помочь ей встать, я же, не помня себя от стыда, схватил шлем и на дрожащих ногах бросился вон из медблока, бросив на ходу что-то о том, что мне нужно связаться с Беном.

На выходе меня догнала шокированная мысль Митси:

— Так что, она слышала всё-всё?!

— И сейчас слышу, Митси, — Линн насмешливо.

— Крифф! Крифф! Крифф! — я выругался вслух, и, подняв все доступные мне щиты, понесся в ангар, не разбирая дороги. Мне нужно подальше от этого всего оказаться. Срочно!

========== Встреча ==========

Я сделал знак солдатам следовать за мной.

— Будьте готовы стартовать с планеты в любой момент, — бросил пилоту и зашагал вслед за Мист.

Как же это всё знакомо до боли! Вымышленные имена, тайные культы… Ну, у нас хоть причина была так поступать, да и ритуальную часть нам практически всю Сноук навязал… А тут люди сами загоняются. Добровольно жертвуют своей свободой, втискивая себя в рамки даже не учения, а какой-то сказочной выдумки, больной фантазии озлобленной на весь мир тетки, которую использовал, а потом выбросил как мусор кровавый тиран с манией величия.

Нет фурии в самом аду страшнее, чем женщина, которую отвергли.

Ох, Линн! Ну почему ты раньше мне не рассказала о своей задумке, не посоветовалась?! Ты говоришь, эта Асша должна тебе? Назвала сестрой и признала равной? Да мне и видеть ее не нужно, чтобы понять, что она ненавидит тебя за то, что ты ее победила. Она лишь ищет удобный повод убить тебя, отомстить за унижение, а ты сама идешь к ней в руки. Ну как! Как можно быть такой наивной?!

Мы выходим из крейсера под отвратительный мелкий дождик. Предоставленные наемниками координаты привели нас на довольно-таки большую поляну посреди леса. Судя по состоянию почвы, это место часто использовалось как взлетно-посадочная платформа.

Я останавливаюсь рядом с Линн, наша команда в двух шагах позади. На поляне — ни души. Минуты уходят, пейзаж не меняется. Только мы, дождь и лес. Отвлеченно как-то подумалось, что, похоже, на этой планете существуют только два режима погоды: мерзко и очень мерзко. Черт, всё это с самого начала напоминало подставу!

Я погружаюсь в Силу и делаю то, чего избегал как огня все последние дни: опускаю ментальные щиты и касаюсь ее разума.

— Линн, нужно уходить. Это ловушка.

Она гордо вскидывает голову, не смотрит на меня. Ее ответная мысль кажется мне чужой, будто бы не ее.

— Они уже идут, рыцарь. Почувствуй их.

Спустя несколько мгновений до меня доходит: она играет роль — вжилась в образ этой Мист. Чтобы соответствовать, ей нужно самой в это верить. Вся эта криффова херь нравится мне всё меньше, но я сосредотачиваюсь и посылаю импульс Силы в черный лес, что окружает нас. А послав, тут же жалею о сделанном.

К нам стремительно приближаются десять человек — видимо, проводники. Бритвой по нервам проходится ощущение чужой безудержной ярости, жестокости и жажды крови, предвкушения возможной битвы и фанатичной преданности, безумия… Слишком хорошо знакомы мне эти чувства. Слишком свежи еще воспоминания о том, как мы сами с головой погружались в этот ад по приказу Сноука. Не был бы в шлеме — сплюнул бы от отвращения. Но здесь другое… В них нет Силы, а сознания их нестабильны, как у наркоманов или душевнобольных. При этом двигаются слаженно и бесшумно — никаких лишних движений, Линн права, — безумие не мешает им оставаться опасными профессионалами.

Они выступили из леса, и если бы я не знал, куда смотреть, ориентируясь в Силе, не заметил бы их приближения. Десять человек быстрым шагом подошли к нам и, как один, припали на колено перед Линн.

— Делающая Выбор Мист. Позволь проводить тебя и твоих людей к Владычице, — произнес, судя по всему, старший группы.

Я чувствую, как Линн напрягается, — похоже, уже начались сюрпризы. Если я правильно понял, эта Рандгрид как-то повысила свой статус, и Линн это не понравилось. Но она лишь бросила короткое:

— Веди.

Воины, как один, поднялись и последовали обратно в лес. Линн двинулась следом, я — в шаге позади, за мной бойцы. Этот криффов цирк с владычицами и делающими выбор уже начал знатно меня напрягать. Я попытался коснуться мыслей Линн, но она закрылась так резко, будто захлопнула дверь у меня перед носом. Что ж, ладно. Не буду пока ее трогать.

Вместо этого я обратил внимание на наших провожатых: определенно мужчины — густые бороды, длинные волосы, заплетенные в косы, причем у каждого разное количество. Самое большее я насчитал у предводителя. Он шел прямо перед нами, показывая дорогу, его люди рассредоточились по сторонам. Но не количество косичек поразило меня в старкаде. Его броня была натуральным произведением искусства. Архаичный на вид черный ламеллярный доспех, судя по всему, из бескара, соединялся с камой. Поножи и наручи с затейливыми узорами, похоже, были сделаны из дюрастали. Но, приглядевшись, я понял, что всё это лишь декорация, как и глупые косички и бороды. Судя по механике движений, доспех старкада скрывал современный экзоскелет неизвестной мне модификации: я еще не встречал моделей, которые не были бы заметны на носителе, — они, как минимум, требуют мощного источника питания, а я в упор не видел на доспехе чего-то похожего…

Будто бы в ответ на мои размышления, старкад обернулся и взглянул на меня, видимо, почувствовав пристальный взгляд, — меня прямо-таки окатило волной его ярости и неприятия. Казалось, он готов был разорвать меня на части только за то, что я его разглядывал. Зато когда он отвернулся, я уже знал ответ на свой вопрос: неуклюже обернувшись на ходу, он сместил кожаный хомут, что закрывал его от шеи до плеч, обнаружив два энергетических источника питания, впаянных в нагрудник. Старкад поспешно поправил хомут и сосредоточился на дороге.

Я глубоко вздохнул, прикидывая, что, по сути, эти два светящихся кружочка — единственное уязвимое место воина, помимо головы. И это в том случае, если в бою они не надевают шлемов. Ох, Линн. Они черпают свою силу не в ярости — это лишь ритуал, что держит их в подчинении, — а в самой совершенной броне, которую я когда-либо видел. И ты привела нас сюда фактически голыми и босыми, буквально на убой. Те пятьдесят солдат, что с нами, и десяти минут не выстоят против таких бойцов.

Вероятно, она почувствовала мои мысли, поскольку я уже не закрывался от нее, и едва заметно вздрогнула. Но всё же Линн не позволила себе проявить даже намека на неуверенность.

На секунду я даже залюбовался ею: неприступность, уверенность в себе, отстраненность и всё та же властность, которая в ней появилась, когда мы приземлились, действительно наделяли ее чертами кого-то большего, чем смертный человек. Я ухмыльнулся своим мыслям и отвел взгляд. Что ж, мужики, не знаю, что там из себя ваша Рандгрид представляет, но если она ведет себя так же, то, в принципе, я могу понять, почему вы за ней идете.

Погрузившись в свои мысли, я пропустил момент, когда лес начал редеть, а из отвратительного месива грязи и прелых листьев то и дело начали проступать каменистые участки почвы и даже целые плиты. Если бы не дождь и темень, я бы, естественно, раньше заметил эти перемены, но сейчас для меня оказалась сюрпризом будто бы из-под земли выросшая скала размером с крейсер. Естественно, с пещероподобным входом, который драматично подсвечивался тем, что больше всего напоминало отблески настоящего огня. И, естественно, мы именно туда и направились. Мда. Несколько минут назад я думал, что готов простить старкадам некую излишнюю драматичность за их замечательные доспехи. Но сейчас я понял, как жестоко ошибался. Помещение, в которое мы ступили, немного попетляв по едва освещенным каменным тоннелям, напоминало декорацию к плохому голобоевику на историческую тему.

То, что я принял за имитацию живого огня, на самом деле было настоящими факелами (и как они систему вентиляции в этой глыбе организовали). За огромным деревянным столом сидело сорок мужчин, что методично пожирали зажаренных целиком разных существ — я насчитал десять блюд с огромными тушами на столе — и непрестанно пили, судя по тяжелому запаху, раскрасневшимся лицам и блестящим глазам, нечто крепкоалкогольное. За противоположным от входа концом стола начиналась довольно-таки большая площадка, усыпанная мелким песком, что-то вроде арены. За ареной же громоздился трон. Да такой, что Сноук бы позавидовал. Как и богатырской стати сидящей на нем женщины. Еще двенадцать расположились у подножья трона на ступенях.

Стоило нам войти, как гул за столом моментально стих. Женщина, судя по всему, та самая Рандгрид, медленно поднялась с трона. Свита, а скорее, личная охрана, последовала ее примеру, выстроившись перед троном полукругом.

— Приветствую тебя, Мист! — ее голос самодовольным эхом отражался от каменных стен. — Я ждала тебя. Позволь же своим воинам вдоволь попировать и присоединись ко мне и своим сестрам-алайсиагам в моем чертоге.

Сила! Ну кто так говорит! Что за дешевая постановка?! Я покосился на Линн, но она, похоже, не считала происходящее смешным. Она стояла неподвижно, будто статуя, но я чувствовал, что она в ярости.

— Я пришла говорить с тобой, сестра Рандгрид, — она сделала упор на последних словах, и стоило ей договорить, как наемники повскакивали со своих мест, нацелив на нас впечатляющий арсенал разнообразного оружия. Повинуясь скорее инстинкту, чем здравому смыслу, я вскинул вверх кулак, делая знак своим людям не стрелять. Секунды застревали в воздухе, ненависть и жажду насилия, зависшую между двумя группами солдат, можно было потрогать руками. Я заметил, как у ближайшего ко мне старкада, направившего на меня два огромных бластера, начал дергаться глаз. Я знал это состояние. Еще секунда, и он выстрелит. Я сосредоточился и начал погружаться в Силу, формируя силовой щит перед нами. От зарядов он защитит, но от физического нападения…

Мои размышления прервал сочный, грудной, но ни капли не искренний смех Рандгрид. Она взмахнула рукой, и ее охрана расступилась.

— Действительно, с тобой, Мист, нас связывало раньше многое. Но многое и изменилось, — она шла к нам размашистым шагом, а, подойдя вплотную, снова взмахнула рукой. Наемники уселись обратно за стол и продолжили пиршество как ни в чем не бывало. Я подал соответствующий знак своим бойцам.

Рандгрид смерила Линн взглядом с ног до головы и заключила ее в медвежьи объятья, а отстранившись, скорчила гримасу, что еще больше исказила ее асимметричное лицо.

— Тебе не к лицу эта одежда, сестра. Пойдем со мной. Я поведаю тебе о том, что произошло за годы твоего отсутствия, — она подняла правую руку — протез до локтя — и медленно, даже нежно провела механическими пальцами по щеке Линн, пристально вглядываясь в глаза. — Уверена, ты взглянешь на многое с моей точки зрения.

Линн, что за всё это время даже не шелохнулась, медленно кивнула, не отрывая от нее взгляда. Рандгрид кивнула в ответ, и напряжение между ними немного схлынуло. Она повернулась ко мне, оглядев с ног до головы, будто новенький спортивный спидер.

— Ты заменила Ульрика? — она всё еще пристально смотрит на меня, но обращается к Линн.

— Ульрик отходит от ран, Рандгрид. Со мной Старший рыцарь Ордена Рен — союзник, — Линн говорит нейтрально, но с упором на последнем слове.

Рандгрид бросает с презрением:

— Ульрика слишком часто ранят. Он стар и слаб. Тебе пора заменить его, — она снова оглядывает меня с ног до головы, хмурясь. — Рыцари Рен… Адепты Силы?

Я молчу, спокойно глядя ей в глаза сквозь визоры маски. Ее, похоже, это злит.

— Рыцарь Рен умеет говорить?

— Он здесь как наблюдатель. Его Магистр не дал ему права говорить от лица Ордена, — Линн снова бесстрастна, ни одного намека на эмоцию.

Рандгрид презрительно кривится.

— Значит, просто пес на службе у хозяина, — она бросает мне в лицо оскорбление, но увидев, что я не реагирую, ухмыляется. — Однако я была бы не прочь испытать его на прочность, — она снова меряет меня взглядом, оценивая, прикидывая, что мы с ней приблизительно одного роста, но я все-таки тяжелее. — Потом.

Наконец, она снова поворачивается к Линн.

— Сегодня вы гости в моих чертогах, сестра. Закон гостеприимства нерушим! — она резко бьет себя кулаком по нагруднику, а Линн повторяет ее жест и слова.

Рандгрид оглядывает солдат позади нас, снова задерживается взглядом на мне.

— Ешьте, пейте, веселитесь, воины, во имя славных битв и богатой добычи!

Снова действуя по наитию, вскидываю руку в орденском салюте. Слышу, как солдаты позади меня повторяют жест. Рандгрид одобрительно хмыкает, глядя на меня, и, отвернувшись, увлекает за собой Линн в один из боковых переходов. Я замечаю, что охрана покидает зал вслед за предводительницей.

Ко мне подходит тот, кто вел нас сюда.

— Прошу к столу, рыцарь, — говорит он так серьезно, что я понимаю: отказ он воспримет, как нарушение приказа «Владычицы».

***

За десять дней до этого…

В какой-то совершенно дикой панике я запрыгнул в первый попавшийся истребитель и рванул на Бату. Сила! Как же стыдно! Я чувствовал себя полнейшим идиотом. Всяческие попытки убедить самого себя, будто мне плевать, что она всё это услышала, провалились. Крифф! «Она мне даже не нравится, это только работа» — ну не придурок ли?! Как же я теперь в глаза ей смотреть буду?!

Грандиозным усилием воли мне удалось отвлечься от необъяснимо панических мыслей и подумать о другом: Как. Это. Вообще. Возможно?

Единственный, кто может мне ответить на этот вопрос, — Листер — сейчас на планете вместе с Тодом в головах Немзиных солдат ковыряется. Значит, туда мне и надо.

Я слабо помнил, как приземлился, как добрался до базы и нашел полуразрушенный штаб Немзи, где в уцелевших помещениях разместился наш гарнизон. Единственное внятное ощущение, что сопровождало меня всю дорогу, — жгучий стыд и неизвестно откуда взявшееся чувство вины. Я не привык к такому — с той самой последней встречи с бывшей женой женщины не вызывали во мне сильных эмоций. Все взаимодействия с противоположным полом уже давно сводились для меня к одноразовому сексу без обязательств и работе. А здесь… Да я раньше спокойно подобные вещи и в глаза слишком навязчивым дамочкам говорил, не то что мысленно — и так, что она не должна, ну никак не должна была этого слышать! Да что со мной такое?!

— Дерек! Ты в порядке?

Это Тод. Умостился на перевернутой бочке у входа в чудом уцелевшую пристройку, что когда-то, судя по всему, была частью головного здания базы. Без своего любимого молота он смотрелся даже как-то неправильно.

Я снимаю шлем, игнорируя его вопрос.

— Ты чего здесь?

Тод пристально взглянул на меня, но, слава Силе, не сказал ничего.

— Отработал свою смену в мозгоправном кабинете, — он криво усмехнулся и провел рукой по лицу. Я заметил, насколько уставшим он выглядел — ментальные манипуляции никогда не были его сильной стороной. Тод глубоко вздохнул и продолжил: — Вот, отдыхаю. Там сейчас «доктор Листер» принимает, — он хохотнул. — Как же мы заебались уже с этим, Дерек. Ты себе не представляешь.

Как же, представляю, еще и как. Внезапно мне в голову пришла отличная идея, что моментально упорядочила сумбур мыслей.

— Тод, иди собирайся. Я сменю вас здесь. Митси нужна новая рука, а Листеру предстоит одну криффову загадку разгадать — всё, как он любит, — здоровяк вскинул удивленно брови, но не смог скрыть радостного огонька, мелькнувшего в глазах.

— Митси очнулся? Как Зира и Вел? — спросил, уже поднимаясь.

— Все очнулись, все в порядке. Сам расспросишь, — я ухмыльнулся. — Умел бы пилотировать истребитель — прямо сейчас бы улетели.

Он только отмахнулся.

— Я не понимаю, как можно добровольно в этот летающий гроб забраться. Я чувствую себя комфортно там, где я могу стоять, ходить, и, в идеале, сражаться, не задевая стен.

Я промолчал о том, что с его ростом он мог бы и в TIE стоять прямо, но не стоило Тода этим дразнить, слишком уж он обижался на подобные шутки.

— Ладно, Дерек. Спасибо, — Тод подошел ко мне, протягивая руку. — Ты прямо-таки спасаешь нас.

Я пожал его руку, думая про себя, что, похоже, я не столько их, сколько себя спасаю: в ближайшие несколько дней мне точно на Величие вернуться не светит. А значит, не придется видеться с Линн.

Листера я нашел в выдраенной до стерильности комнате, с единственным стулом посредине. Как раз перед тем, как я зашел, охрана выволокла оттуда обмякшее тело какого-то младшего офицера. От него явственно воняло мочой.

Сама комната фонила страхом даже через все поднятые мною щиты. Листер, сняв шлем, судя по всему, в ожидании следующего «посетителя», стоял у окна, сжав пальцами переносицу, около стула суетился дроид-уборщик.

— А вы тут неплохо всё наладили, — я пытаюсь шутить, понимая, что ему сейчас не до юмора с его-то чувствительностью. — Обычно к таким вот местам даже подойти страшно, а здесь почти как в медблоке: стерильно и тихо.

Листер покосился в мою сторону, иронично приподняв бровь, но от окна не отвернулся. Я подошел и встал рядом.

— Лис, я прилетел сменить вас.

Он фыркнул.

— Ты? Дерек, ты же ненавидишь ментальное сканирование больше всех нас. Мы с Тодом вдвоем едва справляемся — через каждого человек по пятьдесят в день проходит, а ты хочешь один этим заняться?

Я молча кивнул. Листер повернулся ко мне, внимательно разглядывая.

— Что случилось, Дерек? Зачем ты так задраился — я даже поверхностных мыслей не чувствую.

Я скривился — говорить об этом мне категорически не хотелось.

— Давай не будем об этом. Митси нужна новая рука, да и для тебя задачка есть.

Он вскинул брови и скрестил руки на груди, облокотившись плечом о стену. Я продолжил:

— Ты знаешь майора Линн Тан? — продолжил я, и он кивнул. — Она смогла услышать то, что мы передавали через Узы, — меня передернуло, стыд и чувство вины снова напомнили о себе. Листер уставился на меня так, будто я на двоичном заговорил. — Я хочу, чтобы ты с этим разобрался.

Он медленно кивнул, не отводя от меня немигающего взгляда. Когда он так смотрел, мне всегда становилось не по себе: казалось, Листер любого насквозь видит. Будто бы в ответ на мои мысли он хмыкнул и усмехнулся, отводя глаза.

— Хорошо, Дерек.

Он хотел сказать что-то еще, но его прервал стук в дверь. Похоже, очередного неблагонадежного на допрос привели. Листер потянулся за шлемом, я последовал его примеру.

— Тут не о чем переживать, Дерек. Всё так, как должно быть, — искаженный вокодером голос не давал никакой возможности понять, о чем он, крифф его дери, говорит. Я хотел было возмутиться вслух, но тут дверь открылась, и два штурмовика заволокли в комнату упирающегося забрака в порванной одежде. Он что-то нечленораздельно орал, и воняло от него просто страшно.

Листер сделал издевательски приглашающий жест, указывая на пленника, а я едва удержался, чтобы не наподдать ему хорошенько, придав ускорение до первой космической по направлению к двери.

***

Даже выискивая в сумбуре забрачьих мыслей следы лояльности Немзи, перетряхивая всю его память в поисках важных для Ордена секретов, я был на все сто процентов счастлив, что нахожу здесь, а не на Величии. Ну и еще, что воздушный фильтр в шлеме работает исправно.

***

Спустя сутки подобных манипуляций я уже не был абсолютно уверен в правильности своего выбора. Закончив намного раньше обычного, — обработал всего двадцать человек — я ушел к себе, в единственную сохранившуюся во всем комплексе жилую комнату, где до меня квартировали Тод с Листером. Стоило мне закрыться в том, что больше напоминало двухместную камеру, чем жилье, как кто-то постучал, вызвав неконтролируемое желание убивать. Распахнув дверь, я обнаружил самоназначившегося моим адъютантом лейтенанта с Величия. Одна от него польза: умел не мешать. Узнав, что я закончил работу раньше, он, на свой страх и риск, решил приволочь мне бутылку местного алкоголя — видимо, оба рыцаря тоже стресс снимали после целого дня допросов. Когда же он еще и форму мою предложил в порядок привести, я мысленно пообещал себе потребовать у Риты повышения для парня — мне казалось, что за последние сутки я прямо-таки пропитался чужой ненавистью, болью и страхом.

Плеснув в стакан того, что оказалось вполне пристойным самогоном, я наконец-то позволил себе со стоном рухнуть в кресло, в очередной криффов раз за последние дни вспоминая, почему я всю жизнь избегал ментальных манипуляций: голова каждый раз болела так, что хотелось сдохнуть. С того самого первого раза, когда я посмел сопротивляться Люку в мозгоправстве…

В мое первое лето в лагере Люка — первое лето после службы — мне постоянно приходили предложения по поводу разных контрактов. Частные армии, команды наемников, бригады контрабандистов: бывшие сослуживцы разлетелись по всей галактике, и многие продолжали заниматься тем, что за четыре года стало профессией, а для многих и призванием — войной. Я же хотел мирной жизни. Я не комплексовал по поводу своего прошлого, не мучился «синдромом ветерана»: убивая без злобы, следуя долгу и приказу, я не чувствовал себя виноватым. Ни во время службы, ни теперь. За это сослуживцы прозвали меня «железным», и хоть я таким точно не был, всё равно продолжал получать предложения вернуться на войну. Я лишь посмеивался, видя очередное, и шел постигать Силу под руководством Люка, а потом учил мелкого грязным солдатским приемам самозащиты. В свои двенадцать пацан был уже достаточно высок, но несуразно худ. Физической подготовки в лагере было дохера, но парню еще минимум пару лет светило бороться с собственным телом — как ни старайся, до полового созревания мышечной массы ему не набрать.

Я убедился в том, что Люк странно относился к своему племяннику. Как к щенку бойцовской породы собак, с опаской и налетом ненависти — за всё то, что он может сделать в будущем. Меня это искренне возмущало: я считал Люка Скайуокера легендой, непогрешимым символом справедливости, но оказалось, что он, несмотря на всю свою Силу, всего лишь человек. Непогрешимостью тут и не пахло. Я помнил о том, что собирался поговорить с ним о Бене, но никак не мог найти повод и слова: он Мастер джедай, а я кто: двадцатидвухлетний дембель недоделанный?

Я надеялся, что одного моего влияния будет достаточно, чтобы парень почувствовал себя лучше. И, казалось бы, получалось. Я объяснил ему, что его задирают не потому, что он плохой. Это синдром стаи: если Люк относится к нему по-особенному (я не стал акцентировать внимание на том, как именно Люк к нему относится), остальные это чувствуют и достают из-за этого. Тут нужно, говорил ему я, показать, что это «особенное» отношение не случайно, что ты особенный, Бен, ты особенный — осознай это. Они просто завидуют тебе. Парень смущался, но слушал. Постепенно он расслабился, да и другие дети перестали его задирать. Правда, с некоторыми для этого мне пришлось поговорить «по душам». Всё шло хорошо, пока я не стал замечать недовольные взгляды Люка. Похер, думал я, пока не случилось непредвиденное: серьезно заболела мать, и мой старик не мог оплатить лечение. Оставался один выход: наняться на очередную войну за деньги. Я уже усвоил к тому моменту, что джедаи, даже будущие, должны чураться насилия, и я пошел с этим к Люку, но услышал в ответ лишь: «Смирись, джедай не должен иметь привязанностей». Я смотрел на него и не мог поверить, что слышу всё это от легенды галактики.

— Люк, это же моя мать…

— Ты уже знаешь кодекс, Дерек: никаких личных привязанностей…

— А если бы речь шла о вашей сестре, вы бы бросили ее в беде, Мастер?

— Лея здесь ни при чем, Дерек. Ты сейчас говоришь о том, что пойдешь убивать, чтобы заработать денег. Это противоречит Кодексу, — он ответил невозмутимо, но я-то чувствовал, что происходит с ним на самом деле.

И тут у меня упала планка. Напрочь.

— А то, что из-за вашего отношения к собственному племяннику его все в лагере ненавидят — не противоречит кодексу?

Люк вскочил, но меня уже понесло.

— Кем нужно быть, чтобы ребенка довести до того, чтобы он сам себя чудовищем стал считать?! — я не заметил, как перешел на крик. — И ты мне про Кодекс и Свет вещать будешь?

— Да кто ты такой, убийца, чтобы учить меня жизни?! Ты даже приближаться к Бену права не имеешь! — Люк тоже не помнил себя от злости.

Я замахнулся на него кулаком. И вдруг замер в захвате Силы. Люк меня парализовал в нелепом замахе и обошел вокруг, пытаясь совладать с собственным гневом.

— Ты больше не будешь общаться с моим племянником, — проговорил он странным голосом. Я понял, что он собирается применить ко мне внушение, и напрягся, пытаясь всем своим существом противостоять его инвазии в мой мозг.

Я четыре ебаных года смерть за спиной носил — не позволю какому-то херовому джедаю свои мозги переколошматить! Я почувствовал Люка в своем разуме и решил ответить — ринулся вмысленную атаку: Хуй. Ты. Мне. Будешь. Указывать. С. Кем. Дружить. Пидар.

Дальше я помню только боль. С большой буквы «Б». Я очнулся в пустой комнате. Бен сидел рядом со мной, придерживая мою голову ладонями.

— Дерек, что случилось?

Жизнь, как же я не хочу врать ему. Как же болит голова!

— Бен, мне нужно уехать.

Через силу поднимаюсь, сажусь на пол, отметив целую лужу крови, что, видимо, из моего носа натекла. Он судорожно вдыхает, на глаза наворачиваются слезы. Я и сам втягиваю в себя воздух, и, будто в последний раз, беру его за руку.

— Бен. Моя мама при смерти, — он вздрагивает всем телом, но руки не отнимает. — Мне нужно заработать денег, чтобы спасти ее, понимаешь? —

Слезы катятся по его щекам, а я не смею прикоснуться к нему, чтобы вытереть их: не стоит плакать, я разберусь.

Спустя пару минут мне удается взять себя в руки.

— Бен, я уеду. Мои старики нуждаются в деньгах, — я сжал уже обе его ладони. — Я только и умею, что воевать. Я не смогу заработать иначе. Я буду писать тебе каждый месяц, Бен, обещаю! — я вдохнул судорожно, и впервые мне стало стыдно — перед этим странным ребенком — стыдно. — Прости, если я что-то плохое тебе сделал.

Он снова вздрагивает и зажмуривается.

Да еб твою мать! Я бы забрал тебя, парень, жизнью клянусь! Он, будто прочитав мои мысли, открывает глаза и не по-детски серьезно смотрит на меня какое-то время.

— Лети, Дерек.

Блять, ребенок! Ну как же, как же мне с этим жить, как же я тебя брошу?!

— Я буду ждать тебя, друг.

От этих слов у меня что-то ломается в груди. Я даю себе клятву: пока жив, не брошу Бена Соло.

— Я буду писать тебе, Бен. Клянусь, каждый месяц, буду писать тебе.

— И ты писал.

Я не успеваю среагировать — моя защита рассчитана на посторонних — и отвечаю Бену из своих воспоминаний:

— Хер с ними со всеми. Я не брошу тебя, Бен.

— Я знаю, Дерек.

Верховный лидер Кайло Рен стоит в дверях моей комнаты, облокотившись о косяк. Я даже не почувствовал, как он вошел. Похоже, паршивец даже от меня научился скрывать свое присутствие в Силе.

Наконец до моего затуманенного алкоголем мозга доходит, что я перепутал воспоминания с реальностью. Настоящий Бен вскидывает брови и мысленно передает: «Тебе нужно было уехать тогда, Дерек. Просто уехать, без лишних вопросов».

— Да иди ты на хер!

Я Силой швыряю в него стул, он перехватывает его в воздухе, а потом притягивает к себе, со смехом усаживаясь верхом.

— А я воспринял всё это иначе тогда, чтоб ты знал!

========== Неожиданности ==========

Я снял шлем и слегка склонил голову, глядя ему в глаза.

— Будет честью для нас разделить с вами трапезу, — проговорил я пафосно, параллельно лихорадочно размышляя, как дать знать солдатам, чтобы не налегали на алкоголь.

Старкад прищурился и медленно кивнул, не отводя взгляда, а потом вдруг протянул мне руку.

— Меня зовут Вёрт, я возглавляю этих бойцов.

Я коротко сжал его предплечье, отвечая на рукопожатие.

— Дерек.

Вёрт ухмыльнулся.

— Добро пожаловать в чертоги Владычицы битв, Дерек.

Он отпустил мою руку и пошел к столу, зычно прикрикивая на своих:

— А ну, двигайте свои задницы, наши гости всё еще на ногах! Берт, дуй за кружками — угостим ребят нашей фирменной выпивкой.

То, как он произнес последнюю фразу, мне категорически не понравилась, а ухмылочка, с которой тот самый старкад с дергающимся глазом, что держал меня на мушке, бросился выполнять распоряжение, только усилила беспокойство. Воспользовавшись шумом и замешательством, я подозвал к себе сержанта, что возглавлял нашу группу, и произнес как мог тихо, не сводя глаз с мужчин за столом:

— Шлемы снять. Алкоголь не пить. Максимум один глоток. Не болтать лишнего. На провокации не вестись. Каждый солдат должен в обязательном порядке принять максимальную дозу детокса, — я покосился на него, сержант был еще в шлеме, но я знал, что он внимательно меня слушает. — Но, главное, сержант, главное — это нужно сделать незаметно. Вы поняли меня?

— Да, сэр.

Сержант отошел от меня, снял шлем и начал вполголоса давать указания бойцам. Я медленно пошел к Вёрту, жестами подзывавшему меня с противоположной части стола: старкады освободили нам одну сторону, в полном составе пересев напротив. Двое бойцов помладше расставляли на нашей стороне тарелки и кружки, сразу же наполняя их какой-то мутной зеленоватой жидкостью. Приборов, как я отметил, не было.

Краем глаза я заметил, что мои бойцы обнажили головы и следуют за мной. Стоило мне подойти к Вёрту, как он принял из рук младшего ту самую бутыль и разлил вещество по оставшимся трем кружкам — для меня, для себя и для сержанта. Приглашающим жестом указал на выпивку, предлагая нам выбрать любую, сам взял себе оставшуюся и провозгласил:

— Слава Владычице битв!

Старкады повскакивали со своих мест, вторя ему нестройным ревом.

— Слава! — громко проговорил я в ответ, бойцы повторили мои слова. Отсалютовав стаканом сначала Вёрту, потом его людям, я поднес кружку ко рту, почувствовав смутно знакомый терпкий запах, и сделал вид, что выпил, едва коснувшись напитка губами — они тут же онемели и начали слегка покалывать. Крифф! Теперь я вспомнил, откуда мне знаком запах этого пойла!

Заставив себя улыбнуться, я разыграл целое представление, нахваливая Вёрту крепость, аутентичность, забористость старкадской выпивки. Тяжело плюхнувшись на скамью под его испытующим взглядом, бросил с усмешкой:

— Клянусь ушами сарлакка, Вёрт, я должен выпытать у тебя рецепт этого напитка богов!

Наемник самодовольно усмехнулся и сел рядом, собственноручно отрезая мне здоровенный шмат мяса неизвестного животного кривым, зазубренным, абсолютно дикого вида ножом.

— Тайну этого напитка знают только старкады, Дерек. Придется стать одним из нас! — он насмешливо взглянул на меня. — Если, конечно, Владычица сочтет тебя достойным.

Я покивал и стал задавать ничего не значащие вопросы об их укладе, нахваливать еду и — снова — выпивку, делая вид, что слегка захмелел, чем вызвал самодовольный огонек в глазах наемника, который давал такие же ничего не значащие ответы охотно, с улыбкой, но как-то хищно, с едва заметным презрением поглядывая на меня, когда я в очередной раз подносил к губам чашку.

Я же всё это время напряженно думал о том, как дать знать солдатам, что детокс им нужно принять прямо сейчас! Я узнал криффово пойло: настоянный на спирту мелко насечённый кактус — небольшой такой коричневый лапоть родом с одной пустынной планетки Внешнего кольца, мощнейший галлюциноген, вводящий попробовавшего в измененное состояние сознания на несколько часов.

Шаманы местных племен использовали его, чтобы чувствовать Силу, нам же, наемникам, что прилетели охранять на сепаратных переговорах местного князька, предложили попробовать, как мы думали, из вежливости. Мы распили бутылку на пятерых. Взрослые мужики сначала попадали наземь после пары кружек, а когда один из них с криком «Ты другой!» уставился на меня, потянулись за бластерами. Благо на тот момент местные доброхоты уже обобрали нас до нитки: оружие, ценности, всё, что было с нами, — пропало, а мы и не заметили, смотря «мультики» в небе. Тогда я впервые увидел Силу не как часть себя, а как бы со стороны: люди, существа — как светящиеся фигуры, сама ткань бытия, будто бы сплетенная из тончайших нитей энергии… Это было так невыносимо прекрасно, что я помню, как плакал от радости, наблюдая эту красоту. А наутро мне было так же невыносимо плохо. Хотелось убивать, уничтожать всё живое вокруг… Мы обнаружили воров, взявших наше оружие, и убили их. Мы бы, наверняка, вырезали всю деревню, просто чтобы унять пламя ярости, что сжигало изнутри, но нас вовремя нашел глава группы, что был родом с этой планеты. Мгновенно оценив ситуацию, он приказал бойцам не приближаться к нам и стрелять парализатором. Вновь очнулся я уже на корабле, пониженным в звании и без месячной зарплаты, но зато наученным раз и навсегда: больше никаких глючных кактусов!

Теперь всё встало на свои места. Постоянная неутолимая ярость старкадов, их бесстрашие, странный блеск в глазах: они же постоянно это пьют. Сила! Да они криффовы наркоманы!

Тем временем, как бы в подтверждение моим мыслям, за столом начали то и дело вспыхивать споры, сидящий напротив меня старкад буквально пожирал меня глазами, играя желваками. Вёрт, который, как я заметил, пил значительно меньше остальных, резко свистнул, поднялся, и, указав на двух особо разошедшихся бойцов, бросил:

— На арену!

Те беспрекословно подчинились, и, прекратив перебранку, разделись до пояса, сняв также и обувь.

— Смотри внимательно, — Вёрт двинул меня локтем, не отрывая взгляд от арены, — похоже, его искренне интересовало то, что сейчас будет происходить. — Наше любимое развлечение, — он хохотнул, покосившись на меня. Бойцы уже сходились на песке. — Что может быть лучше, чем хорошенько размяться после доброго обеда.

Я кивнул, украдкой оглядываясь на своих: большинство солдат было в порядке: ели, наблюдали за дракой, болтали о чем-то с соседями, но двое, я отметил, уже тяжело дышали и бессмысленно ворочали глазами. Дерьмо! Либо глотнули много, либо индивидуальная непереносимость. Сержант, молча сидевший рядом, проследил мой взгляд и нахмурился: сам-то он, судя по содержимому кружки, даже не притронулся к пойлу.

Мужики тем временем катались по арене, стараясь взять друг друга в захват. Старкады поднялись с мест — все глаза сосредоточены на бое. Я рискнул и мысленно коснулся сознания сержанта — он лишь едва заметно вздрогнул.

— Сержант, напиток — сильный галлюциноген. Все наши солдаты должны немедленно принять детокс. А тех двоих нужно вывести на воздух, возможно, даже усыпить.

Я услышал его ответную мысль:

— Согласен, но как? Они с нас глаз не сводят. Опозоримся.

Тут с арены раздался возглас: один из бойцов лежал на песке. Победитель уже успел подняться и потрясал кулаками с радостным ревом. Публика вторила ему. Я глубоко вздохнул.

— Займитесь этим, когда все будут смотреть. Я постараюсь дать вам как можно больше времени.

Я чувствую его удивление, но, выскользнув из его сознания, тут же обращаюсь к главарю наемников:

— Вёрт, а какие правила? — стараюсь говорить многозначительно, с ухмылкой.

Он удивленно поворачивается ко мне:

— Ты что, попробовать хочешь?

Я небрежно пожал плечами.

— А почему нет? — улыбаясь во весь рот, небрежно стукнул его в плечо. — В конце концов, что может быть лучше, чем хорошенько размяться после доброго обеда? Составишь компанию?

Я заметил, как хищно блеснули его глаза, как внезапно упала тщательно поддерживаемая им личина: я осознал, что Вёрт едва ли не самый зависимый от наркотика в этой комнате. Он подсел на ярость и адреналин не меньше, чем на глючный кактус, и только железная воля и выдержка дают ему силы держать всю эту команду в узде. У меня мелькнула мысль о том, сколько своих бойцов он убил сам, когда они окончательно опустились и перестали себя контролировать?

Вёрт, тем временем, поднялся и произвел какие-то сложные манипуляции со своим доспехом, видимо дезактивируя экзоскелет. Сбросил броню, с ухмылкой глядя на меня:

— Всё, что дорогой гость пожелает! — он не сомневался в своей победе. Ему нравилась идея унизить меня перед всеми присутствующими, чтобы утвердиться в лидерстве.

Я поднялся вслед за ним, расстегивая форму.

— Так какие правила?

— О, всего несколько, — наемник уже снимал сапоги. — Захваты проводятся только руками; побеждает в схватке тот, кому удается положить противника на обе лопатки; нельзя душить, бить и разговаривать, — он кровожадно улыбнулся. — Три раунда.

Я кивнул. Вёрт снова свистнул, жестом приказав очистить арену. Когда мы поднялись с мест и пошли на песок, я заметил, что уже ни один старкад не сидел за столом: всем хотелось поглядеть на борьбу командиров. Сержант также поднялся, и я расслабился, увидев, как он, используя скупые жесты, отдает приказания. Двух солдат, потерявших голову от напитка, незаметно вывели из пещеры.

Мы остановились лицом друг к другу на арене. Мелкий белый песок приятно холодил ступни. Вёрт снова сбросил свою личину безупречного командира и радушного хозяина: в его взгляде не осталось ничего, кроме холодной ярости и безумного желания победить. Он оскалился:

— Ну что, начнем, гость дорогой?

— Глянь, Мист, наши мальчики развлекаются без нас!

Голос Рандгрид заставил меня вздрогнуть. Судя по тому, как резко выдохнул Вёрт, ее появление не сулило ничего хорошего.

Владычица в сопровождении Линн важно проследовала к своему трону. Охранницы держались немного позади, а когда Рандгрид села, опустились на свои прежние места на ступенях. Линн осталась стоять подле трона, глядя на меня с выражением чистейшего ужаса на лице. Я тоже ее разглядывал: было на что посмотреть. Черный кожаный доспех с искусно отделанными металлическими вставками плотно облегал торс. Наручи и поножи с первого взгляда напоминали обмотку, но я безошибочно узнал в них оправленные в кожу металлические пластины из редкого сплава — гибкие, но очень прочные полоски оборачивались вокруг рук и ног, подстраивались под форму конечностей носителя, и защищали лучше, чем любая известная мне легкая броня из стали или композитного материала. Из таких же полосок состояла и юбка, что доходила Линн до колен, но при каждом движении пластины смещались, обнажая бедра. Я сглотнул, заставив себя поднять глаза выше, попутно отмечая, что к энергоплети на бедре Линн добавила два топора, закрепленные крест-накрест за спиной.

— Что же ты наделал, Дерек! — я услышал ее паническую мысль, но ответить не успел — она снова закрылась.

Тем временем Рандгрид разглядывала меня, рассеянно играясь с небольшим ножичком.

— Мист, сестра моя, как ты могла спрятать от меня такого бойца? — с наигранной обидой произнесла она, не отрывая от меня взгляда. — Ты же знаешь, как я ценю… таланты.

Я не понял, что именно она имела ввиду, но Линн, видимо, действительно знала, потому что стиснула челюсти и, сверля меня злым взглядом, буквально прошипела:

— Дерек не входит в мою команду, Рандгрид, он не в моей власти.

Я снова ничего не понял в этой пафосной чепухе и покосился на Вёрта. Старкад преклонил колено и с явным обожанием глядел на свою предводительницу. Она же на него даже не глянула с тех пор, как зашла.

— Не в твоей власти, говоришь… — она ухмыльнулась. — Ты не можешь ему приказать, но он же может и сам захотеть… — тут она сделала странное: издевательски подмигнула мне и наконец глянула на Вёрта.

— Сделаем развлечение интересней!

В глазах Рандгирд блеснула жестокость, и она резко выбросила вперед руку с ножом — тот воткнулся в песок ровно между нами с противоположной от трона стороны арены.

— Правила те же. Но, — она посмотрела долгим взглядом сначала на Вёрта, потом на меня. — Победитель получает всё. Начинайте!

Вёрт поднялся и поклонился в пояс. Когда он обернулся ко мне, в его глазах была лишь жажда убийства.

***

За восемь дней до этого…

— И давно ты здесь стоишь?

Бен усмехнулся и молча призвал к себе Силой бутылку с самогоном. Я не успел сказать и слова, как он откупорил ее и сделал два больших глотка прямо из горлышка. Мне стоило огромного труда не заржать, наблюдая за тем, как он давится выпивкой, кашляет, едва не роняя бутылку, пытается выморгать слезы… Я Силой притянул бутылку обратно, отмечая, что успел, однако, опорожнить ее уже на треть, плеснул себе на палец в стакан и убрал ее под стол: мне уже, похоже, на сегодня хватит, да и этому кашляющему Сатурну тоже больше наливать не стоит.

Дав ему прийти в себя, как ни в чем не бывало спросил:

— Так как давно ты здесь?

Бен поднял на меня глаза, вытирая слезы.

— Твою мать, Дерек, что ты такое пьешь…? Ох и жгучая, зараза! Есть вода?

Я покачал головой.

— Это местный самогон. Если запьешь сейчас — развезет напрочь, а тебе еще на Превосходство лететь.

Он кивнул, закрыл глаза и какое-то время просто размеренно дышал, а потом вдруг улыбнулся:

— Ух и забористая штука. За штурвал я уже не сяду, — открыл глаза, продолжая улыбаться. — Я был на встрече с местным руководством, узнал, что ты тут прячешься… — он отмахнулся от моего вялого протеста, — Дерек, я тебя сто лет знаю. Думаешь, я не понимаю, что раз ты не связался со мной, когда очнулся, и взялся добровольно за ненавистное мозгоправство, лишь бы с Величия сбежать, — что-то произошло? — Бен глянул на меня с хмельной проницательностью. — Это из-за Линн, да?

Я собрался с духом и молча кивнул. Ох, как же я не хочу об этом говорить!

— Не хочешь — не будем, — он выудил бутылку из-под стола и снова приложился, но на этот раз едва-едва. — Ты взрослый дядя, Дерек. Разберешься сам. Но, если захочешь поговорить об этом… — он не закончил, но, ухмыляясь во весь рот, показал на себя обеими руками.

Я засмеялся. Бен присоединился, отправив бутылку в полет к столу. Впервые за последние двое суток меня отпустила эта странная скованность, которая не уходила с тех пор, как я встретил Линн в медблоке. И это было прекрасно.

Отсмеявшись, я кивнул на бутылку.

— Ты не налегай, Бен, серьезно. Эта штука крепкая. Рей вряд ли понравится твое пьяное храпящее высочество под боком. Я, конечно, найду тебе пилота — доставят на корабль в лучшем виде, — но как бы твоя дама не разозлилась, — я попытался пошутить. — С нее станется в меня мечом потыкать за то, что тебя напоил.

Бен помрачнел и скривился.

— Я не полечу сегодня на Превосходство. Завтра мы улетаем на Крейт. Ты, Линн, Рита, адмирал Валлен, Митси и Тод остаётесь на Величии — заканчивать дела. Присоединитесь к нам через месяц, — он помолчал разглядывая свои руки. — А Рей попросила отдельную каюту и со мной не разговаривает. Как и Хакс.

Я вскинул брови, он отмахнулся.

— Из-за того, что я Зиру из комы вытащил… — Бен поднял на меня глаза и упрямо поджал губы. — Не хочу об этом говорить.

Я кивнул и выпил. Главное, что все целы. Остальное образуется. Я задумался над тем, что могло заставить Хакса так сильно разозлиться, но Бен прервал мои размышления, снова призвав бутылку.

— Я не знал, что Люк с тобой так поступил.

Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, о чем он говорит. А поняв, неожиданно для самого себя раздраженно фыркнул. Видимо, алкоголь всё же всколыхнул давнюю обиду.

— А почему, ты думал, я там валялся в луже крови? Шел-шел, упал и ударился головой?

Он виновато как-то взглянул на меня и пожал плечами, но я почему-то еще сильнее разозлился.

— Раз уж мы вспоминаем, Бен, — я плеснул себе выпивки, пытаясь справиться с нахлынувшей обидой. — Мне всегда было интересно узнать, почему ты не захотел говорить со мной, когда я прилетел в отпуск спустя два года.

Я вздрогнул, вспоминая. В глазах предательски защипало. Криффов самогон!

— Я ведь вернулся, как и обещал. Я писал тебе каждый месяц, наснимал кучу видео с планет, на которых побывал, как ты просил, — я глянул на него в упор, а он отвел глаза. — Ты мне так ни разу и не ответил. А потом даже поговорить со мной не соизволил!

Криффов самогон! Я изо всех сил боролся с собой, убеждая себя в том, что всё это — дела давно минувших дней, важно только то, что сейчас, и вообще, не пристало взрослому мужику париться, почему четырнадцатилетний пацан когда-то передумал с ним дружить… Но воспоминания захлестнули меня без остатка.

Отслужив два года по контракту, я получил месячный отпуск и, взяв в части истребитель под расписку, полетел к Люку в лагерь, хотел увидеться с парнем до нового, теперь уже значительно более длительного, захода на службу. Моя мать долго болела, но все наши усилия оказались напрасны — через год она умерла. За ней слег отец, и задержался он недолго. Я остался один, но с неподъемной кучей долгов. Чтобы разгрести их, мне пришлось наняться на войну еще на шесть лет.

За прошедшие два года меня несколько раз сильно ранили, даже Сила не помогала, и я не знал, переживу ли еще шесть в таком темпе. Я хотел попрощаться с Беном — в конце концов, он был единственным, с кем меня еще хоть что-то связывало. Но я знатно нервничал: хоть я и выполнил всё, что обещал ему, он ни разу за два года не ответил мне. Сначала я хотел забить: в конце концов, меня долго не было, парень мог найти себе друзей, забыть про меня… Но, подписывая свой «контракт в один конец», я не мог перестать думать о нем. Я должен был закрыть этот вопрос для себя, другого шанса в ближайшие годы не предвиделось. И я полетел к Люку, хотя видеть старого сарлакка после того, что он с моими мозгами сотворил, я хотел так же, как чувствовать вражеский нож у себя под ребрами, когда в очередной раз посреди боя у меня носом шла кровь и темнело в глазах — я мучился этими приступами еще несколько месяцев после нашего с ним «продуктивного» общения.

Когда я приземлился на окраине лагеря, Люк уже ждал меня.

— От тебя за версту несет кровью, Дерек, — сказал он мне вместо приветствия. — Я не пущу тебя в лагерь.

Я криво усмехнулся. Что бы между нами ни произошло, Люк Скайуокер по-прежнему оставался авторитетом для меня. Его слова резанули похлеще ножа.

— Я пал на Темную сторону, Учитель? — я пытался язвить, чтобы скрыть обиду, но Люк всё прекрасно понял.

— Нет, Дерек. Тьма и Свет в тебе удивительно сбалансированны. Но твоя Сила еще не пробудилась полноценно, я не знаю, куда тебя качнет, когда это произойдет, — он помолчал и смягчился. — Возвращайся, когда закончишь с убийствами. Если захочешь. — он криво усмехнулся.

— Если переживу шесть лет на войне, — я глубоко вздохнул, зная, что с Люком бесполезно спорить. — Хорошо, Учитель, — я покорно склонил голову, отмечая, как его передернуло. — Я улечу. Но прежде я хочу поговорить с Беном.

— Нет, — он даже не колебался.

Я начал злиться, вспоминая, к чему в прошлый раз привел подобный разговор.

— Но почему?! — я сжал кулаки, но его ответ пришиб меня как пыльным мешком.

— Потому что он не хочет.

Я стоял как дурак, хлопал глазами, а Люк продолжал с видом доброго любящего дядюшки:

— Я не запрещаю ему, — он сделал приглашающий жест. — Ну попробуй, почувствуй его. Позови. Если он придет, я не буду запрещать вам общаться, хоть по-прежнему считаю, что ты плохо на него влияешь.

Несколько минут я молча смотрел на него, пытаясь понять, в чем подвох, но потом просто сосредоточился и позвал мысленно… Но наткнулся на непроницаемую и враждебную какую-то стену. Бен был в лагере. И он знал, что я здесь. Но он действительно не хотел меня видеть!

Мне вдруг стало так больно, что я аж покачнулся. Из носа снова потекла кровь, хотя подобного уже больше года не случалось. Я привычным жестом стер красное с лица и отвернулся от Люка.

— Дерек… — в его голосе впервые за всё время, что я его знал, прорезалась какая-то странная неуверенность.

Я перебил его.

— Ступайте к детям, Учитель. Я не стану брать лагерь приступом. Переночую здесь пару ночей — нужно истребитель подлатать и отдохнуть немного, — я помахал в воздухе окровавленными пальцами, не оборачиваясь к нему. — И полечу убивать за деньги.

Люк резко выдохнул, постоял еще немного и ушел. А я с отработанной годами сноровкой стал разбивать лагерь — действия, доведенные до автоматизма, не требовали участия разума в процессе. Мне даже смотреть не нужно было, и это было прекрасно, потому что я не мог. Слезы мешали.

Я действительно остался на два дня. Я не лгал Люку: после перелеёта через полгалактики истребитель нуждался в мелком ремонте, а я в отдыхе. Каждое утро и каждый вечер я звал Бена, но натыкался на всё ту же враждебную стену. Хотя с каждым разом становилось легче. Причина не важна, важен факт: он не хочет знать меня больше. Двое суток я привыкал к этой мысли, а потом улетел, оставив на месте своей стоянки датапад, на котором было всё то, что я наснимал для него за эти два года. Перед самым отлетом я позвал снова, добавив мысленно, что могу не вернуться больше. Но ко мне так никто и не вышел.

Я вынырнул из воспоминаний с фантомными ощущением крови под носом, как тогда. Хотя с тех пор, как Сила моя пробудилась полностью, такого больше не случалось, только голова по-прежнему болела при ментальном сканировании. Я даже рукой по лицу провел, но крови не обнаружил. Только слезы. Криффов самогон! И тем не менее, выругавшись, плеснул себе еще: слишком тяжело было это вспоминать.

— Я пришел тогда, Дерек. Но ты уже улетел.

Я поднял на него глаза. Таким помятым я его последний раз видел, когда он те криффовы сны стараниями Сидиуса увидел. Я привстал и протянул ему бутылку. Он, не глядя на меня, сделал большой глоток.

— Я нашел датапад. И прочёл все твои письма, — он поднял на меня глаза и стиснул челюсти. — Только тогда прочёл, Дерек. Я не получал их эти два года.

Он резко выдохнул и вдруг вскочил, впечатав стулом в стену.

— Ни одного гребанного письма, — он уже кричал. — Я едва ли не по винтику разобрал свой датапад потом, но не мог понять, как так вышло. А потом просто переправил письмо с твоего датапада на свой. Оно дошло, Дерек, — он призвал Силой несчастный стул и тяжело опустился на него, закрыв лицо руками. — Но тут же было удалено. Зная, куда смотреть, я порылся в алгоритмах и понял, что произошло, — Бен взглянул на меня и проговорил совсем тихо и устало как-то. — Люк сделал так, что я не мог получать твоих писем. Я же решил, что ты тоже бросил меня, Дерек. Когда же до меня, наконец, дошло, что к чему, было уже поздно.

Я вздрогнул и будто от ступора очнулся. Не зная, что сказать, налил себе еще, оставив ему порцию на дне бутылки.

— Криффов ублюдок, — даже эти слова дались мне тяжело. Бен только криво усмехнулся.

— Согласен, — новый голос заставил нас одновременно вздрогнуть и уставиться в пустой угол. Мелькнула было мысль, что это пьяная галлюцинация, но не у двоих же сразу! Там, откуда слышался голос, внезапно материализовался Люк хатт его дери Скайуокер собственной персоной: ни дать, ни взять оживший герой с повстанческого плаката времен Империи.

— Я был редкостным мудаком, парни. Простите меня, — и захлопал белыми ресницами, что твоя девица на выданье!

========== Болезненное осознание ==========

Комментарий к Болезненное осознание

Эта глава должна была быть последней. Но по ходу написания разрослась, и пришлось раздробить на две части. Следующая точно окончит этот фик, который, как всегда, пошел немного не туда.

Возможно, кто-то из тех, кому интересно читать вот это вот все, согласится побетить этот фик? А может и #фикпрекрасногогенерала до кучи?

*в надежде скрещивает пальцы и жмурится*

Еще раз спасибо за то, что читаете :)

Вёрт ринулся вперед быстрее, чем я успел осознать начало схватки. Он резко ухватил меня за руку, потянулся к голове и, прижав к себе, попытался совершить бросок через спину. Но не рассчитал, что я значительно массивнее его. Роста мы были плюс-минус одинакового, но я был явно сильнее. Разорвав захват, я ухмыльнулся мысли, что сейчас старкад, похоже, пожалел о том, что расстался со своим экзоскелетом. Мы пошли по кругу, примеряясь друг к другу. Вёрт снова пошел на сближение, я же сделал несколько шагов назад, увлекая за собой, подзадоривая атаковать, а потом резко шагнул ему навстречу и ухватил за голову, будто собирался сбить с ног, нашел его руку и, подвернув таз, легко перебросил через спину. Вёрт с глухим звуком бухнулся оземь. Он был явно не готов к такому повороту событий — даже не успел сгруппироваться, — и жестко приложился затылком о пол пещеры. Я отступил на пару шагов, позволяя ему проморгаться и подняться, чтобы продолжить борьбу.

Со стороны трона послышались сдержанные хлопки. Рандгрид провозгласила: «Раунд!»

Старкады загудели и придвинулись поближе к арене. На их лицах не было гнева или тревоги за командира. Им было всё равно, кто сегодня останется лежать, пачкая белый песок своей кровью. Да, я уже понял, почему Линн смотрела на меня с ужасом и к чему Владычица бросила нам ножичек. Победитель получает место проигравшего и благосклонность Рандгрид. Она забавлялась собственным гамбитом: если я убью Вёрта, должен буду занять его место, стану ее игрушкой. Если Вёрт убьет меня — она унизит Линн. Возможно, Рандгрид планирует убить и ее тоже или попытается склонить на свою сторону, пополнив ею ряды своих фанатичных охранниц. Как ни крути, расклад выпадал паршивый, и мне бы пожалеть, что пошел на это, но позволить своим солдатам опозориться я тоже не мог. Эта криффова вылазка сама по себе была херовой идеей, и сейчас мы просто расхлебывали собственный идиотизм.

Вёрт бросился на меня, как хищник — плавным, быстрым движением сразу всего тела, из какого-то подобия полуприседа. Он так и не поднялся на ноги, полагаясь на то, что низкий центр тяжести обеспечит ему преимущество, которого он был лишен, уступая мне в весе. И он, крифф его дери, оказался прав. Вёрт врезался плечом мне подвздох, навалившись всем телом. Я потерял равновесие и начал заваливаться назад. Постарался перегруппироваться, взяв его в захват. И снова телосложение сыграло мне на руку. Даже придав себе ускорение, бросившись на меня, по сути, в прыжке, старкад не смог меня повалить, но, проявив расторопность, выкрутился из захвата и отступил, тяжело дыша.

Я не нашел ничего лучше, чем броситься вперед, повторяя его атаку — досконально правил этой борьбы я не знал, но был уверен, тот, кто их нарушит, будет очень жестоко наказан. Поэтому я просто запоминал движения и атаки Вёрта, чтобы потом повторить их самому. Вот и сейчас я бросился прямо на него, стремясь свалить его назад. И в какой-то момент мне казалось, что он поддается, и второй раунд тоже за мной, пока старкад резко не упал на колени. Я потерял равновесие, вынужден был и сам опуститься на колено, чтобы не упасть следом. Стараясь спасти ситуацию, я резко поднырнул под него, стремясь опрокинуть на спину. А он, казалось, и не сопротивлялся. И только когда я оказался согнутым под ним в букву «зю», а его бедро зависло непосредственно над моим правым плечом, я понял, как ошибся. Вёрт просчитал мою тактику новичка и специально подвел меня под удар, который будет выгоден ему. Я услышал, как он довольно крякнул, а потом что есть мочи надавил бедром и с громким щелчком вывернул мою плечевую кость из суставной сумки. А потом еще разок надавил. Не просто попытался вывести руку из строя. А прижал всем своим криффовым весом, чтоб его хатты драли. Это было невыносимо больно.

Я едва сдержался, чтобы не выругаться, но вовремя вспомнил про правило: говорить запрещается. Когда давить было уже некуда, Вёрт едва заметно перенес вес на другую ногу, собираясь легко опрокинуть меня на спину, воспользовавшись моей временной, как он думал, недееспособностью от боли. Но крифф тебя дери, мужик! Неужели ты думаешь, что только наркота может помочь не обращать внимания на боль? Сноук, сушеный ублюдок, хорошо нас тренировал. Без всяких допингов. Десять гребаных лет.

Стоило старкаду переместить вес с моего плеча, как я, закусив губу, использовал свое согнутое в три погибели тело как пружину и, резко выпрямившись, буквально перекинул высоко взвизгнувшего от неожиданности Вёрта через себя. В этот раз он успел сгруппироваться, но это не помогло, когда он снова бухнулся на спину. Лопатки. На. Ринге.

По залу пронесся шелестящий вздох. Все глаза были прикованы к раскинувшемуся на песке командиру наемников. Вёрт тяжело дышал. Видимо, он прикусил губу, когда я его бросил, потому что по подбородку, пачкая светлую бороду, стекала тонкая струйка крови.

Я с трудом поднялся. Может быть, Вёрт и проиграл этот раунд, но ему удалось полностью вывести из строя мою правую руку. И тут настали бы мне кранты, если бы я в свое время не научился в совершенстве владеть левой — из-за ранения, что едва не оставило меня одноруким, я около полугода не мог нормально использовать ведущую руку.

— Раунд! — хрипло воскликнула Рандгрид. Она больше не аплодировала. Казалось, действо поглотило ее, как и остальных наемников, что едва не выпадали на арену, с такой жадностью взирая за происходящим. Я перевел взгляд на Линн и встретился с ней глазами. Она резко втянула в себя воздух и сжала кулаки. Но не от злобы или гнева. Было в этом жесте что-то… Будто она беспокоилась за меня…

— Осторожно! — услышал я ее мысленный крик и автоматически бросился в сторону, ускользая из захвата Вёрта. Я повернулся к нему, и мы пошли по кругу. Наемник уже был уверен в своей победе. Он глянул на мою руку и жестоко ухмыльнулся. Он уступил мне два раунда, но ведь в этой игре счет шел не на очки. Победитель получает всё, как изволила заявить Рандгрид, а проигравший уже не ступит за пределы этой арены. Вёрт не спешил нападать. Мы кружили, не мигая глядя друг на друга, когда я, наконец, догадался, к чему всё идет. В этот самый момент старкад, не издав ни звука, бросился на меня, метя в травмированную руку. Он уже не заботился о правилах — так торопился перерезать мне глотку ножом, рядом с которым намеревался меня свалить. Он вытянул обе руки и пальцами впился мне в плечо. Я едва не взвыл — казалось, что руку в пламя сайбера окунули, — но не дал себя повалить. Я стоял устойчиво, хоть всё перед глазами побелело от боли, и лишь навязчивой тенью на периферии зрения маячил нож на песке. Поняв, что его тактика провалилась, Вёрт, уже не стесняясь, нарушил правила и ударил меня в опорное колено, тем самым подписав себе смертный приговор. В панике он не рассчитал инерцию движения и я, потеряв опору, рухнул в повороте, подминая его под себя. Вёрт задохнулся и потерял сознание, ударившись головой о каменный бортик арены. Я скатился с него и некоторое время просто дышал, понимая, что с победой бой не закончился, но пока старкад жив…

— Раунд! — Рандгрид вскочила с криком. В ее темных глазах плескалось безумие и жестокость. — Возьми нож, доверши начатое, рыцарь!

Я не обращал на нее внимания. Как и на старкадов, столпившихся надо мной. Вёрт пришел в себя и слабо застонал. Я с трудом поднялся рядом с ним на колени.

— Похоже, ты победил, — говорит хрипло, в глазах бессильная злоба загнанного зверя.

— Закон гостеприимства, помнишь?

Я наклонился над ним.

— Признай поражение, Вёрт. Я не стану убивать тебя им на потеху. Это всего лишь игра.

Секунду он смотрел на меня так, будто я заговорил на хаттском. А потом вдруг улыбнулся окровавленными губами:

— Я признаю поражение в этой игре, Дерек.

Стоящие над нами старкады только ахнули. Я внимательно взглянул ему в глаза. Что-то я упустил. Что-то важное. Но Вёрт лежал и не рыпался. Тихо застонал и прикрыл веки. Да крифф с ним! Он же тоже человек. Я тяжело поднялся. Развернулся и, покачиваясь, пошел через всю арену к тому месту, где оставил одежду. Ни на Рандгрид, застывшую у своего трона, ни на Вёрта, ни на Линн, которая почему-то напряженно смотрела куда-то в сторону входа, мне глядеть не хотелось. Рука висела плетью и болела адски, я изо всех сил старался не хромать. Хватит уже клоуном перед этими убожествами выступать!

Но не успел я закончить свою злобную мысль, как одновременно произошло несколько вещей. Мои инстинкты взвыли, заставив меня почему-то дернуться в сторону, Линн выкрикнула мое имя, когда летящий сзади нож пропахал глубокую борозду в моем правом бицепсе, заставив меня развернуться вокруг своей оси, чтобы увидеть Вёрта, оседающего на колени, и великанского сложения старкада со сложной прической из бессчетного количества косичек, шагающего к арене со стороны входа. Наемники расступались перед ним с благоговейной поспешностью. Великан подошел и, презрительно ткнув носком сапога труп Вёрта, выдернул из его черепа метательный топорик.

— Жалкая крыса только и годилась на то, чтобы жульничать, — пробасил он и, вытерев свое оружие о песок, поднял взгляд на меня. — Ты нужен на Величии, Дерек. Срочно.

А ты еще кто, крифф тебя дери, такой?! Я молча взирал на него, пытаясь абстрагироваться от боли в раненой руке, от крови, которая липкими потеками катилась вниз по пальцам и частыми каплями падала на белый песок, пытаясь собраться с мыслями. Откуда этот здоровяк знает мое имя, и при чем тут Величие? Пауза затягивалась. Капли красного чаще забарабанили по песку. Твою мать, похоже, задет крупный сосуд. Зажимать рану рукой — значит показывать слабость, поэтому я так и стоял, глазея на новоприбывшего и истекая кровью.

— Дерек! — это Линн.

Я повернулся к ней и успел поймать на лету какой-то черный предмет, что она мне бросила. Одна из ее обмоток-наручей, как оказалось. Я благодарно кивнул, глядя ей в глаза, и моментально приспособил стальную ленту под раной, обернув ее несколько раз вокруг руки. Кровотечение начало понемногу останавливаться. Ее выкрик разбил заклятие тишины, и старкады все разом загалдели так, что я собственные мысли едва слышал. Покончив с раной, я похромал к здоровяку — колено, по которому саданул Вёрт, уже отказывалось сгибаться, — чтобы выяснить, что он всем этим имел ввиду. Где-то на полпути я едва не подпрыгнул от жуткого грохота — Рандгрид со всей своей немаленькой силы саданула по полу кованными тупым наконечником длиннющей вибросекиры, которую она, похоже, и как оружие, и как символ власти использовала. Старкады моментально притихли.

— Так-так, Ульрик, — она вальяжно повела бедрами и презрительно усмехнулась, но в глазах мелькнуло то, чего я раньше и не мог представить на ее лице, — неуверенность. — Какими судьбами тебя занесло в наши скромные чертоги?

Ульрик, видимо, тот самый наемник из команды Линн, о котором как-то упоминал Бен, — теперь хоть с Величием все прояснилось, — медленно повернулся к ней.

— Асша, я, кажется, не с тобой разговариваю, — Владычица деёрнулась как от удара, но я с удивлением отметил, что ни один старкад не потянулся за оружием, когда их предводительницу так неприкрыто оскорбили. Мужчины взирали на Ульрика со смесью страха и неверия. Он прищурился.

— Я объявляю эти переговоры, — он буквально выплюнул это слово, — завершенными. Ты уже достаточно опозорила старкадов своим поведением, жена.

Когда он произнес это, я споткнулся и едва не упал, совсем немного не доходя до него. Но он уже не обращал на меня внимания.

— Ты превратила гордых воинов в изнемогающих по наркотику слабаков. В животных, что готовы глотки друг другу перегрызть за твое вонючее пойло. Называешь себя Владычицей битв, а сама не больше чем торгашка дурманом, — от Ульрика ощутимыми волнами исходили ярость и стыд. Он продолжил, еще раз пнув труп Вёрта. — Эта крыса хорошо усвоила твои уроки. Когда-то он попытался убить меня со спины, проиграв честный поединок, а теперь решил повторить. Но вот незадача, — он произнес эти слова с нажимом и презрением, — я не позволю этому повториться.

И тут я заметил, как покрывается трещинами и отваливается кусками тот образ, что Рандгрид сама себе создала, в который так истово заставляла верить своих бойцов, что в какой-то момент обманулась сама. На Ульрика с горечью и ненавистью смотрела сильная, но исковерканная властью и пороками женщина. Ее давно растерявшее привлекательность лицо — слишком жесткими стали черты — исказилось в презрительной гримасе.

По одному мановению руки ее охранницы вскочили, как одна, бряцая стальными доспехами и спрятанным доселе оружием, — в основном виброклинками различных видов, но двое щеголяли бластерами. Я обратил внимание, что за всё время, пока мы здесь, они не издали ни звука. Даже сейчас на их гладких лицах невозможно было разглядеть ни единой эмоции…

От изучения охранниц меня оторвал горький смех Владычицы. Я ощутил, как Ульрик едва заметно вздрогнул, глядя на нее.

— Ты заявляешься сюда, чтобы настоять на своем праве? Ты много лет назад признал поражение, Ульрик. Но если ты хочешь… — она медленно опустилась на трон, охранницы расступились, продолжая стоять. Рандгрид издевательски указала на меня. — Пожалуйста. Хоть сейчас. Вот мой новый капитан. Победи его и прими лидерство.

Ульрик покосился на меня.

— Я убил Вёрта. Я уже в своем праве.

Рандгрид только усмехнулась.

— Он победил Вёрта в честном бою. Вёрт признал свое поражение. Кто его убил после окончания боя — не имеет значения. Ты сам составлял эти правила, Ульрик. Нарушь их сейчас, и те, кого ты так презрительно обозвал наркоманами, разорвут тебя на клочки, — она заговорила тише. — Как и всю вашу развеселую шайку-лейку, — она глянула на меня насмешливо. — И Сила тебе тут не поможет, Рыцарь. Ты ведь узнал напиток, как я поняла. Знаешь, что он позволяет обычным людям чувствовать Силу. Так что ты умрешь прежде, чем успеешь поднять руку.

Она помолчала, сверля взглядом Ульрика.

— Ну что, муж мой? Ты готов доказать, что снова достоин моей руки и ложа? Убей его в бою, — она кивнула на меня, не отводя от него глаз, — и забудем обэтом недоразумении.

Ульрик молчал. Но тут подала голос Линн.

— Я заявляю свое право на него, Рандгрид, — сказала громко, так, чтобы услышали все. Та, растеряв всю свою презрительность, в шоке уставилась на нее. Как и Ульрик. Как и я. Как и все херовы старкады в этой гребанной пещере.

В звенящей тишине Линн продолжала:

— Я заявляю свое право на рыцаря Дерека Рена, названного тобою, Владычица битв, Рандгрид, новым капитаном старкадов. Уступи мне его, или бейся со мной за него, согласно кодексу, сестра! — проговорила бесстрастно, чётко, глядя перед собой, но на последнем слове повернулась и посмотрела Рандгрид прямо в глаза. Та вздрогнула и медленно поднялась с трона. На ее лице, теснясь, сменяли друг друга противоречивые эмоции: ликование, ярость, раздражение, гнев, неуверенность… Но когда она заговорила, ее голос звучал приторно мягко:

— Сестра моя, Мист. Разве стоят мужчины того, чтобы мы с тобой ссорились? Пускай себе бьются за первенство, мы выше этого, — она повернулась к Линн корпусом и заговорила совсем тихо. — Линн, ты хотела узнать о том, что мы привозили для Немзи из Неизведанных регионов, хотела помочь сестре, — она повела рукой в сторону своих охранниц. — Прежде чем использовать на Мирре, Алистер испробовал свою технологию на моих девочках,— Линн резко втянула в себя воздух. Рандгрид уверенно продолжала: — Я расскажу тебе всё, что знаю. Неужели какой-то вонючий мужик стоит жизни твоей сестры?

Линн вздрогнула, а я лишь прикрыл глаза, готовясь услышать закономерный ответ. Но Линн только тихо спросила:

— Асша, ты все эти годы знала, что Мирра жива?

Та долго колебалась, но, наконец, кивнула в ответ. Линн покачала головой, глядя на нее во все глаза.

— Ну ты и сука, — прошептала она. Рандгрид дернулась. Линн громко продолжила: — Я заявила и еще раз заявляю свое право на нового капитана старкадов и, — она сделала паузу, — я оспариваю твое право Владычицы битв, Рандгрид.

Ульрик резко выдохнул. Рандгрид сделала шаг назад, а потом вдруг жестоко усмехнулась.

— Как скажешь, сестричка. Я давно об этом мечтала.

Спустя час пафосных разборок, в основном Рандгрид и Ульрика, которые закончились договоренностью о том, что сражаться женщины будут по истечении суток, чтобы не нарушать закон гостеприимства, я улетел на Величие. Ульрик остался с ними вместо меня, но я был обязан вернуться к началу боя. У меня оставалось немногим меньше пяти часов, чтобы слетать на разрушитель, помочь Рите и вернуться — Ульрик бегло посвятил меня в причины своего появления, нарычав за нашу беспечность и то, что мы почти сутки не выходили на связь. Я лишь покачал головой — всё, что могло пойти не так в этой вылазке, не просто пошло, а полетело к криффу еще в самом начале: оказавшись в этой чертовой пещере, где ни один комм не ловит, я совсем выпал из реального мира — даже не знал, сколько времени мы провели со старкадами.

Всё время, пока обсуждались условия, Линн держалась в тени. Все мои попытки достучаться до нее ментально разбивались о глухую стену. Рандгрид с усмешкой наблюдала за мной, будто знала о моих стараниях. Под конец обсуждения она прямо заявила, что если я вернусь не один, все мои люди умрут. Ульрика и Линн она поминать не стала, но это было понятно и так.

Много странного и дикого произошло за эти сутки, но всю дорогу, пока я летел с планеты обратно на Величие, в моем мозгу билась одна фраза: «Я заявляю на него свое право!» Какого криффа она сделала?!

***

Стоило мне пристыковаться на Величии, ко мне со всех ног бросился Ритин заместитель — Пол, кажется. Он начал было что-то торопливо докладывать, но, заметив мое состояние — рука всё так же безвольно болталась, идти я тоже мог с большим трудом, поскольку колено разбухло так, что штаны едва по швам не лопались, — просто подставил плечо, позволяя на него опереться, и чуть погодя тихо произнес:

— Сэр, что случилось? На вас напали? Выслать боевую группу на место?

Я лишь покачал головой.

— Отведите меня к Рите. Постараюсь помочь ей, а потом вернусь на планету, — но, подумав, добавил. — Пол, если мы не вернемся в течение следующих суток, вы должны будете выслать звено Мстителей на место, с приказом уничтожить. А потом зачистить периметр, убедившись, что никого живого там не осталось.

Пол вздрогнул, и явно не от того, что испугался хрипа вокодера в моем шлеме.

— А как же вы? Солдаты, что с вами? Майор Тан?

Я глубоко вздохнул, сосредотачиваясь, — мы с горем пополам уже почти доковыляли до медблока.

— Если в течение суток не вернемся, значит, мы не справились с заданием. Те, с кем мы вступили в переговоры, очень опасны. У них в распоряжении передовые технологии. Их предводительница долгое время работала с Немзи и знает слишком много о Первом Ордене. Это существенная уязвимость, которую следует устранить.

От ноющей тупой боли в руке и колене мне уже было сложно говорить. Сама по себе она была выносима, но постоянный болевой фон изматывал, размывал концентрацию. Пол отстранился, остановившись у входа в медблок, и еще раз окинул меня взглядом.

— Вам требуется медицинская помощь, сэр рыцарь, — он отошел от меня, отдавая какие-то распоряжения по комму. Я же самостоятельно похромал к палате интенсивной терапии, где находилась Рита, отметив про себя, что Пол никак не прокомментировал мой приказ по поводу зачистки базы наемников. Криффов цирк, а не боевой корабль! Во времена моей службы приказы так легко не игнорировались!

Наполовину истеричное брюзжание оборвалось, когда я, наконец, добрался до палаты. Кто-то бежал за мной следом, но я, забыв про боль в ноге, поспешил вперед: Хакс безвольно привалился к койке, уткнувшись лицом в Ритину руку. На белых простынях растекалось внушительное красное пятно. Я не удержался от выкрика, бросившись к нему.

— Сила! Арми! Что с тобой!

Откуда он здесь вообще?! Живой, слава Силе. Медик, а это он топал за мной, успевает к генералу раньше меня, калеки. Проверяет реакцию зрачков — Арми только вяло отмахивается, но явно слабо понимает, что вообще вокруг происходит, потому что отмахивается он совсем не в ту сторону, с какой его осматривают.

— Ничего страшного, у него просто кровь носом пошла.

Я тянусь к генералу Силой — оценить жизненные показатели, но внезапно ощущаю то, чего в его ауре явно быть не должно. Это невозможно!

— Оставьте нас. Немедленно.

Резко бросаю медикам, не обращая больше на них внимания. Стаскиваю шлем с головы и подхожу ближе к Рите — просканировать ее состояние. И хотя я уже догадываюсь, что почувствую, всё равно не могу поверить: он спас ее! Не смог вылечить до конца, но жизнь Рите генерал спас.

Я чувствовал его энергию в ней, буквально видел, как он с помощью Силы практически устранил самые критические повреждения. Видел и понимал, что не будь его, Рита бы умерла — я не успел бы вовремя.

— Как?! Как ты сделал это?

Слова вырываются у меня сами собой. Транслировать свои мысли и быть способным воспринимать чужие — это одно, но силовое излечение! Мы учились этому годами, а генерал сумел сделать это вот так, сразу… Крифф! Он же угробить себя мог! У Бена этого херова героизма нахватался, что ли?! Я бросаюсь к нему, понимая, что если моя догадка верна, уже не у Риты счет идет на секунды… Хакс явно на грани обморока. Как бы дальше не повернулось, я интуитивно понимаю, что именно ему сейчас важно услышать:

— Не переживай, Арми. Ты сделал главное, слышишь, ты спас ее. Я закончу. Не переживай. Я закончу.

Генерал теряет сознание, а на меня накатывает паника, что не дает сосредоточиться: что если я не смогу ему помочь?! Крифф! Из-за моей неумелости он может умереть…

— Дерек, успокойся. Генерал вне опасности. Ты лучше Рите помоги. С излечением же у тебя нет проблем, в отличие от ментальных практик, м? — насмешливый голос выдергивает меня из панического ступора. Я осознаю себя стоящим с трясущимися руками над бесчувственным телом Хакса, который уже окончательно сполз на пол безвольной черной кучкой. Напротив меня ухмыляется, небрежно облокотившись о стену, Энакин Скайуокер.

Я прикрываю глаза, стараясь унять бешено бьющееся сердце. Похоже, во время своей панической атаки я на несколько секунд выпал из реальности. Да крифф же его раздери! Говорил я Бену, что не нужно у меня в мозгах копаться! Теперь только хуже стало! Один родственничек меня покалечил, другой пытался помочь, но только навредил, а третий еще и издевается. Скайуокеры, блять!

— Но-но! — это снова он. С притворной строгостью так. Сейчас, небось, молниями угрожать начнет, Вейдер перекрашенный. Еще несколько мгновений стою с закрытыми глазами, позволяя панике улечься, расслабляясь, концентрируясь для излечения. Энакин только фыркает.

— Ничего я тебе не сделаю. Ты и так помятый, еще скопытишься. А сквернословие я тебе прощаю — сын мой действительно тебе мозги едва не расплавил, а Бена ты искренне любишь, как бы ни ругался.

Надо же, какие мы великодушные.

Я открываю глаза и погружаюсь в Силу, полностью концентрируясь на излечении Риты. Стараюсь почувствовать все повреждения, передавая энергию клеткам, тканям, органам для ускоренной регенерации. Ее раны очень серьезные, и хоть Хакс остановил необратимые изменения, ее еще лечить и лечить, и энергии для этого требуется очень много. В какой-то момент я начинаю выдыхаться, но вдруг слышу голос Энакина в своей голове:

— Дерек, в тебе более чем достаточно Силы, чтобы сделать это. На данный момент ты второй по Силе после Бена, так что не скули. Тебе просто нужно захотеть сделать это. Твоя проблема не в недостатке Силы или давних блоках в сознании. Ты. Просто. Не. Хочешь. Использовать. Силу.

Я мысленно рычу на него, но понимаю, что он, по сути, прав. Я всю жизнь старался не использовать Силу без крайней надобности. Пытался жить обычной солдатской жизнью, только вместо бластеров — световой меч, хотя в глубине души понимал, что это всё иллюзия, ни что иное, как «страусиная платка». «Ты другой!» — вспомнились слова бывшего сослуживца, чьего имени я уже и не помнил, — того самого, что увидел меня, напившись настойки из кактуса.

Я другой. Пора уже признать это, и делать то, что должно.

Внезапно стало легче. Я вдохнул полной грудью и сосредоточился на Рите. Не знаю, сколько я стоял так, черпая и черпая Силу, переливая свою энергию в нее. В какой-то момент я снова услышал Энакина.

— Довольно, Дерек. Она уже в порядке. Ты должен выйти из потока сейчас.

«Выйти» оказалось не так просто, но я справился. Такого плана серьезные повреждения я лечил до этого только раз — когда Дэмерона зажало в истребителе. Но его ранение и близко по сложности к Ритиному не стояло. Генерал действительно побывала на грани.

Я отпустил Силу и мешком повалился на колени возле Хакса, но тут же, вскрикнув от боли, сел на пол, потом лег, прижавшись затылком к прохладному полу. Энакин уселся рядом со мной, скрестив ноги. Я ухмыльнулся — призрак великого форсъюзера запросто сидит рядом со мной на полу, и меня это ни капли не удивляет. Вспомнилось, как меня подбросило, когда я впервые увидел его после боя на Бату, — едва заикой на всю жизнь не остался. Он, видимо, прочел мои мысли и хохотнул, спародировав мое блеяние:

— Э-э-энааакин…

Я фыркнул и прикрыл глаза.

— Да уж. Не каждый день тебе великий ситх и джедай в одном лице является.

Он разулыбался, польщенный.

— Ты что, тоже мой фанат?

Я мотнул головой, чувствуя, как она постепенно наливается чугунной тяжестью. И как я обратно на Бату теперь полечу?

— Бен про тебя все уши прожужжал, с тех пор как узнал, что вы родственники, — я приоткрыл один глаз, покосившись на него. — Ты знаешь, что он даже твой стиль боя копировал очень долго? Пока не понял, что для того, чтобы сражаться, как Вейдер, нужно быть Вейдером.

Энакин ухмыльнулся.

— Да видел я это позорище. Он же дрищом еще был, когда начал, килограмм на сто легче меня в костюме. Ясен пень, что у него не получалось ничего, — он посмотрел на меня сверху вниз. — Кстати, спасибо тебе, что вовремя его просветил.

Я только хмыкнул. Внезапно мне пришла в голову мысль, что в один момент превратила всё происходящее в какой-то театр абсурда. Я заставил себя принять сидячее положение и уставился на Энакина. Он уже прочел мои мысли и смотрел в ответ серьезно, без ухмылки. Даже как-то печально.

— Задавай свой вопрос.

— Энакин, а почему ты всё это раньше не прекратил? Не вразумил Люка, не явился Бену ни разу, пока мы были у Сноука, не остановил его до того, как он Хана убил. Ты же знаешь, как он страдает из-за этого. Ты представляешь себе, сколько трагедий ты мог бы предотвратить, если бы поговорил с ним раньше. Всего этого, — я беспомощно развел руками, — всего этого не случилось бы!

Он долго молчал, глядя куда-то в пространство. А потом ответил так тихо и печально, что я невольно вздрогнул.

— Фокус в том, Дерек, что «всё это», как ты выразился, должно было произойти. — Он сделал паузу и проницательно взглянул мне в глаза. — Бен, и вы вместе с ним, должны были через всё это пройти, Хосниан Прайм должна была быть уничтожена, Хан должен был погибнуть, а мой сын умереть бесславно, чтобы «всё это» стало реальностью. Чтобы галактика получила того Верховного лидера, который сможет наконец остановить войну. Чтобы баланс в Силе был наконец восстановлен.

Я смотрел на него ошалело, а он зажмурился и устало провел рукой по глазам.

— Ты думаешь, мне просто было смотреть на всё это? Как рушатся мечты моих детей? Как сопля в халате лазит в голову моего внука? — он отвел руку, и я увидел, что его глаза налились тяжелым золотом. — Я пытался предупредить Лею, Дерек, но она упрямо отказывалась слушать меня.

Он резко выдохнул и отвел взгляд. Когда он снова посмотрел на меня, его глаза уже были голубыми.

— Но один мудрый мастер, который когда-то не смог дать мне совет, решил исправиться. — Энакин усмехнулся, видимо, вспоминая. — Он рассказал мне о том, что деяния мои и моих детей предопределили будущее до определенного момента. Пытаясь изменить что-то раньше, я рисковал запустить другую связку вероятностей, что привела бы к катастрофическим последствиям, — Энакин слегка нахмурился, глядя куда-то в сторону, а потом снова посмотрел мне в глаза. — Чтобы не углубляться в призрачную метафизику, Дерек, я отвечу тебе просто: я не мог вмешаться раньше, как бы мне этого не хотелось.

Он смотрел на меня долгим взглядом, а я, кажется, начал понимать, к чему он клонит.

— Ты хочешь сказать, то, что Бен убьет Сноука, было предопределено? — призрак медленно кивнул, не отрывая от меня пристального взгляда. Я продолжал говорить, скорее уже рассуждая вслух, — А сейчас мы, получается, сами создаем новую цепочку вероятностей, и только Сила подталкивает нас в нужный момент. Из-за этого так много совпадений и, казалось бы, невозможных событий происходит с нами в последнее время — Сила стремится к балансу, — я поднял на него глаза, озаренный внезапной догадкой. — А вы… Ты, Люк, Сидиус, будь он неладен, обрели больше возможностей влиять на происходящее, потому что, грубо говоря, судьба нового мира еще не предопределена!

Энакин скривился, а потом усмехнулся и кивнул, заметно расслабившись.

— В целом верно, Дерек, но что за пафос? — он передразнил меня. — «Судьба нового мира». Ты что, у своих дружков старкадов патетичного слога нахватался?

Я обиженно засопел. Может быть, я только что величайшее открытие в своей жизни сделал, а он издевается. Энакин рассмеялся, видимо, прочитав мои мысли.

— Да ладно, не парься. Ты всё правильно понял, — он наставил на меня палец. — И надеюсь, сделаешь верные выводы.

Я нахмурился, не понимая. Энакин раздраженно вздохнул, а потом вдруг сделал пасс рукой, погружая меня в сон. Последнее, что я услышал, было: «Подумай о своей судьбе, дубина!»

***

За семь дней до этого…

Немая сцена. Я слишком шокирован, чтобы как-то прокомментировать его появление, как и внешний вид — молодой Люк кажется совсем другим. Каким-то, тьфу, милым и безобидным. Первым в себя приходит Бен и издает горестный стон.

— Люк, скажи, только честно, ты всем моим друзьям жизнь портил, или мы с Дереком удостоились твоего особого внимания?

Люк обиженно надул губы, и я вдруг заржал — теперь понятно, откуда у Бена эта привычка. Они оба повернулись ко мне в недоумении. Мне осталось лишь задержать дыхание и попытаться справиться со смехом. Люк закатил глаза, видимо прочитав мои мысли, и ответил, глядя куда-то в сторону:

— Тилдо, Митси и Тода я не трогал.

Бен со стоном спрятал лицо в ладонях.

— Серьезно? И ты так спокойно об этом говоришь? Ты… — он глубоко вздохнул и заговорил медленнее, — ты хоть понимаешь, что сам нас толкнул, — Бен покосился на меня, будто ища поддержки, — на всё вот это… к Сноуку.

Люк повесил блондинистую голову и удрученно кивнул. Бен несколько секунд смотрел на него в упор, а потом вдруг расширил глаза.

— Тилдо, Митси, Тод… А что ты с Листером сделал?!

Люка прямо-таки передернуло, видимо, от воспоминания, но он молчал, снова глядя в сторону.

Я ответил за него.

— Он сказал Листеру, что его дар — предвидение — принадлежит Темной стороне. Обосновал, как он умеет, да, Люк? — тот только хмуро зыркнул на меня исподлобья. Я продолжил, переводя взгляд на Бена: — Это одна из двух причин, по которой Листер не развивал свои способности в этой сфере.

Люк повернулся ко мне.

— А вторая?

— Сноук.

Я очнулся в палате интенсивной терапии. Это я знал точно, потому что последнее время был здесь частым гостем. После «сеансов» со Сноуком меня могли в порядок привести только здесь. Я не помнил толком, почему попал сюда. Помнил, что Сноук, как всегда, вещал что-то про мощь Темной стороны, а потом была боль. Меня будто изнутри разрывало на атомы. Сколько продолжалась пытка, я не знал, но, судя по отросшей щетине, в медблоке я уже не первый день валялся.

— Третий. Ты уже три дня здесь, Дерек. Как и Зира.

Я покосился сначала на занятую койку рядом, а потом на говорившего. Листер сидел у моей кровати на стуле и внимательно меня разглядывал.

— У нас мало времени, поэтому слушай внимательно, — Листер, всё так же не мигая, смотрел на меня, будто читал мои мысли. — Да, Дерек я слышу твои мысли. Когда ты окончательно придешь в себя, ты тоже сможешь чувствовать и мои, и остальных. Это называется Узы… Но сейчас не об этом, — он глубоко вздохнул и прикрыл на секунду глаза, сосредотачиваясь. — Тебе нужно поддаться Сноуку, иначе он убьет нас всех.

Я резко втянул в себя воздух, что отдалось тупой болью в груди.

— Ты слишком взрослый, Сноук не может влиять на тебя, как на остальных, продолжил он. — И твой внутренний баланс и стойкость его бесят. Он не ожидал, что Бен еще кого-то с собой притащит, но не убил нас сразу, потому что не хотел терять авторитет. Потом его заинтересовала идея заполучить небольшую армию из верных форсъюзеров. Но он готов отказаться от нее, потому что ты не поддаешься его влиянию.

Он сделал паузу, а я рискнул спросить:

— А остальные?

— Бен сейчас в диком раздрае, на него влиять проще всего, — Листер скривился. — Сноук раз за разом погружает его всё глубже во Тьму, умело манипулируя чувством вины за мнимое убийство Люка, за смерти учеников.

Я бы вскочил, но тело пронзила такая боль, что мне огромных усилий стоило не застонать.

— Люк жив?

Листер молча кивнул.

— У Тилдо крыша уже ехать начала, — он презрительно фыркнул, — Сноуку даже стараться сильно не пришлось. Митси он не трогает вообще, хочет оставить его светлым пока. Вел с Зирой еще сопротивляются, но он их сломает, — Листер грустно усмехнулся, — использует их чувства против них. Мы с Тодом уже поддались ему. Остался ты.

Он снова в упор посмотрел на меня и проговорил с нажимом:

— Если ты будешь сопротивляться дальше, он заставит нас сражаться друг с другом. А Бен должен будет убить победителя, — его взгляд, казалось, прожигал насквозь. — Ты хочешь, Дерек, насмерть биться с Беном Соло?

Я содрогнулся, во рту стало горько.

— Откуда ты… — я не закончил мысль, но этого и не требовалось.

— Вижу.

Я несколько секунд просто смотрел на него, а потом до меня дошло.

— У тебя дар предвидения? Но Люк говорил…

Он кивнул.

— Люк говорил, что предвидение — дар Темной стороны. Он отказался помогать мне с этим, но показал, как можно его заблокировать, — Листер помолчал, а потом провел рукой по глазам. Только сейчас я заметил, насколько уставшим он выглядел. — Я согласен с Люком, Дерек. Я не могу контролировать свой дар, а Сноук, который должен был нам всем помочь, просто хочет нас использовать. Я скрыл свои способности еще у Люка, и вот только сейчас в будущее заглянул, чтобы понять… — он резко выдохнул и сжал пальцами виски. — Дерек, у нас мало времени. Что ты решил?

Я горько усмехнулся.

— Будто ты не знаешь. Что нужно делать?

Он немного расслабился и попытался улыбнуться.

— Тебе — ничего. Я, — он помялся и сделался каким-то совсем печальным, — я изменю то, как ты относишься к Бену. Ты не будешь больше считать его другом.

Я стиснул зубы, а он сухо продолжал. Было видно, что ему эти слова даются не просто.

— Я не стану стирать их, но заблокирую твои воспоминания, связанные с ним, таким образом, что пока ты целенаправленно не подумаешь об этом, блок будет держаться, — Листер криво усмехнулся. — Вы останетесь товарищами, но ничего более. Просто два ученика легендарного джедая, вместе с другими сбежавшие во Тьму. Это качнет тебя так, как хочет Сноук.

Он замолчал, а я уставился в потолок, пытаясь совладать со слезами.

— Ну и попали мы, — я невесело усмехнулся, покосившись на него. — Может, сбежать? А Бену мозги по ходу вправим?

Листер сокрушенно покачал головой.

— Сноук найдет нас теперь повсюду. Единственный вариант — поддаться и ждать.

Я не понял.

— Чего ждать?

Листер выразительно вскинул брови.

— Пока он не ослабеет. Пока Бен не станет достаточно сильным, чтобы убить его, — услышал я в своей голове его голос.

Я кивнул и задал вслух свой последний вопрос:

— Бен не заметит перемены? —я не объяснил, но Листер понял и снова печально ухмыльнулся.

— Бен сейчас вообще ничего не замечает. И кстати, Дерек. Зови его Кайло. Ты каждый раз забываешь после сеансов у Сноука, но мы уже месяц как рыцари Рен, а Бен Соло официально мертв.

Я прикрыл глаза. Мы в криффовой заднице, и похоже, надолго.

— Тогда валяй.

Сознание померкло.

Я очнулся в палате интенсивной терапии. Это я знал точно, потому что последнее время был здесь частым гостем. После «сеансов» со Сноуком меня могли в порядок привести только здесь.

Я вынырнул из воспоминаний и открыл глаза, чтобы увидеть задумчивого Люка, забравшегося с ногами на одну из коек, и напрочь выбитого из колеи Бена, который выглядел так, будто я ему рассказал, что он старушек и щеночков, как сомнамбула, во сне убивает.

— Эй, вот только не надо сейчас в страдания впадать, Бен! Что было, то прошло, ладно? — я попытался говорить бодрым тоном, но вышло всё равно как-то жалко. Похоже, вечер окончательно превратился в Ночь слезливых воспоминаний.

— И давно ты вспомнил? — это Люк, видно, прикидывает что-то в уме.

— Когда почувствовал смерть Сноука, начал вспоминать. Я же не знаю, что именно Листер заблокировал, — я вздохнул. — Воспоминания цепляются за какие-то теперешние события, но это пришло первым. Видимо, Листер так задумал, — я пожал плечами. — Не успел его расспросить.

Мы помолчали, Бен совсем углубился в себя с тем самым «не влезай-убьет» выражением лица. Тут я кое-что вспомнил и посмотрел на Люка в упор.

— Мастер, может, уже снимешь блок, что ты мне в мозгах настроил, а? А то я почти каждый раз, когда в сознания чужие залезаю, едва сам от головной боли не кончаюсь. Так и до инсульта недалеко.

Люк криво усмехнулся.

— Не могу, — и, отмахнувшись от моего негодования, пояснил: — Я не блокировал твою Силу, Дерек. Ты сам это сделал тогда.

========== Окончательное принятие ==========

Комментарий к Окончательное принятие

Вот и допозли до края.

Спасибо всем, кто читал и не кидал в меня тапки. Благодарочка фее JillyJin за правку моих каракулей, а iornet и Jarethina за терпение. Чтобы выслушивать мое нытье: “Я не знаю, как это написать” - нужно иметь его тонны. :)

Теперь уже точно удалюсь на месяц, пред тем, как вернуться к проде “Перемен”. Что-то круто все завернулось само собой - нужно осмыслить и отдохнуть немного. Чтобы не терять квалификацию где-то в этом промежутке постараюсь написать веселое продолжение “Кошмара”.

#дапребудетсвамисилависгда

Несколько секунд я молча переваривал слова Люка. Мне хотелось спросить о многом, например, как такое вообще возможно, возмутиться, как он мог со мной так поступить, и почему не сказал об этом раньше, но внезапно всё это показалось неважным. Я сжал пальцами виски, на мгновение прикрыв глаза, и только спросил:

— Это обратимо? Есть какой-то способ снять этот блок?

Люк серьезно посмотрел на меня.

— Дерек, я действительно очень виноват перед тобой. Ты разозлил меня тогда сильно… — он замялся, и, если бы он не был призраком Силы, я бы мог поклясться, что Люк покраснел. — А то, как именно ты сопротивлялся внушению, — он сделал паузу, и я понял, что он из последних сил пытается держать себя в руках и вообще говорить об этом — так стыдно ему было, — сорвало мне крышу напрочь, Дерек. В гневе я не рассчитал Силу и едва не уничтожил твой разум!

Последнюю фразу он выкрикнул совсем отчаянно, и внезапно мне стало жаль его: он так старался быть правильным, подгонял всех и каждого под букву Кодекса Джедаев, что не замечал, как сам оступается на своем светлом пути. Казалось, Люк вот-вот заплачет. Но он сумел взять себя в руки и продолжил:

— Я спохватился в последний момент, осознав, что темные эмоции взяли надо мной верх. В панике я едва не сбежал сразу, но усилием воли заставил себя хотя бы посмотреть, что натворил, — он перевел дух и наконец взглянул на меня. — Беглое сканирование показало, что я хоть и нанес тебе вред, но непоправимого не произошло. В основном благодаря мощному барьеру, который твое сознание воздвигло, защищаясь. Я не мог пробиться сквозь него. Тогда я посчитал, что барьер со временем исчезнет, как и любой ментальный щит, — он тяжело вздохнул и опустил голову, — но этого не произошло. Уже спустя много лет, когда ты во второй раз вернулся в лагерь, я понял, что он не только защищает тебя от глубинного вторжения в сознание, но и ограничивает тебя самого, — тут он покосился на Бена. — Помочь тебе с этим я уже не успел, — он зажмурился и вздрогнул, вспоминая. — Случилось то, что случилось.

Люк помолчал.

— Но, откровенно говоря, я не уверен, что мог бы что-то сделать, ментальные практики никогда не были моей сильной стороной, — он кивнул на Бена. — Вот он — другое дело.

Я глянул на Бена. Тот всё еще сидел с тем глубоко скорбным видом, на который способны только захмелевшие люди, которым не вовремя что-то неприятное рассказали. Мда. Я покосился на пустую бутылку. Вечер обещает быть томным. Два печальных, терзаемых чувством вины Скайуокера на мою больную, протрезвевшую от всех этих воспоминаний голову — это уже перебор.

— Похоже, нужно еще выпить, — я даже не сразу понял, что сказал это вслух. Бен безучастно пожал плечами, а Люк закатил глаза.

Я прищурился и взглянул на него.

— Уж не собираешься ли ты нам рассказать о том, как алкоголь разлагает личность?

Люк состроил рожу и с хлопком исчез. Я несколько секунд неотрывно смотрел на место, где он только что сидел, а потом тряхнул головой, прогоняя наваждение: все-таки видеть Люка молодым было очень необычно.

Я со скрипом заставил себя встать и подошел к Бену.

— Пойдем подышим. Тошно тут сидеть.

Он поднялся, слегка покачнувшись, и молча побрел за мной к выходу — самый грустный человек на свете, так и подмывало погладить по голове и предложить мороженое. Я мысленно хохотнул, представляя себе эту сцену, но дальше развивать тему не стал, — не ровен час, прочтет мысли и обидится. Печальный и обиженный Скайуокер — это не для слабонервных.

Благо, моя келья имела отдельный выход в небольшой внутренний дворик. Мы вышли и прислонились к стене, подставляя лица пронизывающему ночному ветру. В данной ситуации это было даже приятно. Спустя пару минут я почувствовал, что Бена начинает понемногу отпускать, и только хотел заговорить с ним, как из-за угла появился и деловой походочкой направился в нашу сторону мой адъютант. И всё бы ничего, если бы не было далеко за полночь по стандартному циклу, а адъютант не щеголял в одном белье и небрежно накинутой на плечи шинели. Я несколько раз моргнул и покосился на Бена: вдруг мне это привиделось, но нет, Верховный лидер был ошарашен не меньше моего — даже глаза протер.

Тем временем лейтенант подошел ко мне и молча протянул небольшую пузатую бутылку с коричневатой жидкостью и какую-то пачку. Он так и стоял, глядя прямо перед собой, но в тоже время — в никуда, пока я не догадался принять у него его ношу. Парень тут же развернулся и потопал обратно. Я тупо смотрел ему вслед, а потом запоздало взглянул на то, что он принес.

Виски. Кореллианский. Коллекционный. И пачка сигарет. Я повернулся к Бену.

— Ты видишь то же, что и я?

Он недоуменно перевел взгляд с меня на бутылку, потом посмотрел вслед ушедшему.

— Я не…

— Твой адъютант, Дерек, обнаружил личные запасы Немзи, но решил припрятать для себя, — Люк снова возник из ниоткуда прямо между нами. Мы с Беном синхронно подпрыгнули.

— Крифф тебя дери, Люк!

Тот самодовольно улыбнулся и с абсолютно невинным выражением лица произнес:

— Что? Я подумал, что лейтенант просто забыл поделиться с начальством. Вот, решил помочь ему.

И тут Бен расхохотался. Искренне, заразительно, громко. Я ничего не мог с собой поделать и не заметил, как присоединился к нему. Люк с невозмутимым видом пристроился между нами на каком-то ящике. Отсмеявшись, я откупорил бутылку и приложился — совсем другое дело!

— Люк, Энакин явно на тебя плохо влияет! — это Бен, едва лопочет от смеха. Я протянул ему виски, а сам покрутил в руках пачку. Сигареты оказались под стать виски — ручной работы. Вообще-то к курению я всегда был равнодушен, но раз такое дело… Я открыл пачку. Там и зажигалка обнаружилась вычурная такая, с гравировкой. А у Немзи губа-то не дура была. Я глянул на Люка.

— А ты, я вижу, всё продумал.

Он печально усмехнулся.

— Друзья у меня были подходящие. Научили многому.

Я несколько секунд смотрел на него, потом до меня дошло, и я едва не потерял челюсть.

— Люк, ты что, пил?

Он хохотнул.

— Нет, я родился уже старым, нудным и с бородой, — Люк снова скорчил рожу. — Моим лучшим другом был контрабандист, — он осекся и покосился на Бена, но тот просто слушал, глядя на дядю с улыбкой. Люк продолжил: — Хан научил меня пить, курить и играть в саббак. Правда, по поводу последнего долго сокрушался после того, как несколько раз проиграл мне Сокол.

Бен в этот момент как раз пил, а услышав это, поперхнулся и зашелся кашляющим смехом.

— Отец проиграл тебе Сокол? — он еле говорит, пытаясь восстановить дыхание. Люк только кивнул с улыбкой. Бен покачал головой. — Ну ты монстр, Люк. Не думал, что кто-нибудь вообще мог его обыграть.

— Карты, выпивка, сигареты… — я покачал головой, принимая у Бена бутылку, и прежде чем подумал, брякнул: — Женщины?

Бен прямо-таки забился в конвульсиях от смеха, а Люк скривился. Я не понял.

— Что?

Люк закатил глаза и неодобрительно покосился на племянника, который аж присел на корточки — так его скрутило от хохота.

— Как ты наверняка знаешь, Дерек, один, — он стиснул зубы, — хороший человек решил разделить нас с Леей при рождении, — вот теперь я точно был уверен, что Люк покраснел. — Когда мы встретились, не знали, что приходимся друг другу братом и сестрой. Я влюбился в нее, и какое-то время мы с Ханом даже были соперниками, — его передернуло от воспоминаний. — Но Лея, слава Силе, выбрала его. А потом мы узнали правду, — он скривился. — Я боюсь даже подумать, что было бы, если бы сестра тогда решила иначе.

Он помолчал.

— Я уже тут, — Люк замялся, — в Силе, обстоятельно поговорил с этим хорошим человеком, — в его глазах мелькнул злой огонек. — И о том, что разделил нас, и о том, как он с отцом на Мустафаре поступил, и в особенности о том, почему не соизволил сразу сказать, что Дарт Вейдер наш с Леей отец.

Он замолчал, глядя в одну точку, а Бен не к месту проблеял:

— А еще они с Леей целовались!

Люк вспыхнул.

— Один раз только было!

Бен уже даже не смеялся, просто всхлипывал, спрятав лицо в ладонях. Мне даже стало немного жаль Люка. Снова не подумав, я протянул ему бутылку. Он только фыркнул, мотнув головой, но не обиделся. Немного помолчав, продолжил:

— Я не собирался так прожить жизнь, — он развел руками и посмотрел на меня. — Но та история с Леей, потом с отцом, надолго выбила у меня почву из-под ног. Единственное, за что я смог зацепиться, — учение джедаев — я нашел в нем опору, утешение, способ обо всем этом не думать, — он грустно хмыкнул. — Так я стал религиозным фанатиком. Так было проще, — он помолчал, печально глядя перед собой. — Позже я встретил женщину… Я полюбил ее, и взаимно, — он прикрыл глаза, по его лицу пробежала тень скорби. — Но я уже слишком далеко зашел в своей фанатичной вере и не позволил себе…

Он не закончил и закрыл глаза, резко выдохнув. Я заметил, что Бен поднялся и уже не смеется. Только внимательно смотрит на дядю. Люк взял себя в руки и продолжил совсем глухо:

— А потом она погибла. И я стал настоящим джедаем, — он криво усмехнулся. — Никаких. Мешающих. Привязанностей.

Он произнес эти слова так горько, что я вздрогнул. Передав Бену виски, я помял в пальцах сигареты, думая о том, насколько мощным был бы их клан, насколько иначе сложилась бы судьба галактики, если бы Энакин Скайуокер имел возможность воспитать своих детей. Меня передернуло от осознания, каково это — быть человеком, на плечах которого лежит груз ответственности за всю галактику… Я покосился на Бена. Тот задумчиво смотрел вроде бы и на Люка, но в то же время куда-то в сторону. Я мотнул головой, сбрасывая наваждение, и в попытке разрядить обстановку протянул ему пачку.

— Будешь?

Он, похоже, не сразу меня услышал. А поняв, что я ему предложил, как-то странно смутился.

— Эм. Я не знаю, Дерек, — он помялся. — Я никогда не пробовал.

Я вытаращился на него. Даже Люк фыркнул.

— Да ладно! — я нащупал выход из этого грустного разговора и не собирался упускать этот шанс. — Что вы там без меня в лагере делали?

Бен притворно насупился.

— Ну давай уже. Тебе бы только насмехаться! — и отобрал у меня пачку.

С деловым видом, будто каждый день это делал, зажал зубами сигарету (видимо, у Хакса подглядел) и, щелкнув зажигалкой, сразу же глубоко затянулся. Люк вскинул было руку, но понял, что опоздал и, расхохотавшись, едва не свалился со своего насеста. Надрывный кашель Верховного лидера на базе не услышал, наверное, только глухой.

Я протянул руку и постучал его по спине, забирая сигарету. Он всё продолжал кашлять, и я решил повременить с комментариями, пока он немного не отойдет. Покрутил сигарету в руках, пытаясь вспомнить, когда в последний раз сам курил. Внезапно меня будто отрезало от реальности. В висках зашумело и я, прикрыв глаза, привалился к стене — опять возвращались воспоминания.

— Пиви, есть сигареты?

Пилот переключает полет нашего небольшого шаттла на автоматику и идет ко мне. Я специально попросил, чтобы мою койку разместили поближе к кабине, — быть одному во время этого перелета мне не хотелось.

— Ты же не куришь, Дерек, — он на ходу вынимает зубами сигарету из пачки, подкуривает и протягивает мне. Я глубоко затягиваюсь и ухмыляюсь в ответ, выпуская дым через нос:

— Как ты там говоришь? Если есть в кармане пачка сигарет, значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день? — я пытаюсь шутить, но в моем состоянии вряд ли это смешно звучит.

Пиви только фыркнул в ответ и тоже закурил.

Сегодня парень нетипично для себя тихий. Я могу понять почему, но мне всё равно не по себе. Он приклеился ко мне в последний год моей службы. Невыносимо болтливый, но гениальный техник, которого невесть какой прихотью занесло в армию: Пиви всегда отшучивался, что просто хотел стать нормальным мужиком. Из несуразного полноватого недоразумения солдат был такой же, как из меня танцовщица стриптиза, но именно он вытащил меня из того боя на себе. Меня передернуло от воспоминаний.

Мы уже завершили миссию на одной из малообитаемых планет: достали яйца какого-то жутко редкого ящера, которого хотела выводить в лабораторных условиях одна суперзашифрованная команда ученых. Я возглавлял ту вылазку, и, естественно, уходил с планеты последним, вся команда была уже на транспортнике. Я уже ступил на рампу, когда из кустов на меня ломанулось нечто, состоящее целиком из худых волосатых конечностей и глаз. Я поспешно отступил дальше от корабля — не хватало, чтобы тварь туда забралась, но за первой повалили еще сородичи — несколько десятков. Бойцы бросились мне на выручку, и поначалу мы справлялись, отстреливая их с приличного расстояния, но стоило им приблизиться, как началось светопреставление. То, что больше всего напоминало пауков, бросалось на людей и жрало их живьем. Я никогда не слышал, чтобы люди кричали так, как те, до кого пауки добрались первыми. Из десяти солдат, что бросились мне на выручку, пятеро погибли сразу, остальным я крикнул отступать, передав пилоту, чтобы готов был стартовать немедленно. Четверо успели уйти, но один споткнулся и упал. Я кинулся поднимать его, но ближайшая тварь развернулась к нам и плюнула. От боли я потерял сознание, очнулся уже на закорках у Пиви, когда он затаскивал меня на корабль. Правая часть груди и рука горели от боли такой сильной, что я не сдержался и закричал. Последнее, что я увидел — останки того самого солдата, что так неудачно споткнулся — кислота разъела верхнюю часть туловища до такой степени, что узнал я его только по нелепой позе, в которой он так и остался лежать.

Последующие несколько месяцев я помнил плохо. Я был командиром и служил без нареканий, поэтому наниматели поначалу пытались меня лечить со всей ответственностью. Но когда стало понятно, что все процедуры и манипуляции максимум, что могут — это замедлить действие кислоты, что разъедала мою правую руку и грудь, мне откровенно предложили — либо везем тебя к родным, снимая с себя всю ответственность, либо «укол милосердия». Родных у меня не было, но и закончить свою жизнь от укола на казенной койке мне тоже не хотелось. Так что я дал нанимателям координаты лагеря Люка, как друга семьи. Так я оказался вместе с Пиви на стареньком шаттле, который ему выделили для доставки умирающего меня «домой». К чести нанимателей нужно сказать, что медикаментами и обезболивающими меня обеспечили еще на месяц жизни и выплатили всю зарплату, большую часть которой я тут же перечислил в уплату долга за лечение родителей. Без долгов и умирать спокойней.

— Так куда мы летим? — прервал затянувшееся молчание Пиви.

— К Люку Скайуокеру в лагерь, — я ответил автоматически, отвлекшись на другие мысли, и тут же от досады прикусил язык. Но Пиви услышал и прямо-таки взвился.

— Тот самый Люк Скайуокер?! Легендарный джедай? — я скривился, обезболивающие уже начали отпускать, — но кивнул. Пиви аж взвизгнул от радости: — Так он сможет вылечить тебя, Дерек?! Я читал! — он подскочил и начал носиться по кабине. — Я знаю, что джедаи так умеют.

Я хотел возразить, а потом подумал, что пускай лучше он считает, что для меня еще есть надежда. Я же сам откровенно сомневался в том, что Люк станет меня лечить. Но на такой случай, или, если боль станет совсем невыносимой, меня все-таки снабдили «уколом милосердия»: серебристый шприц в отдельном футляре отдыхал в моей объемистой аптечке в ожидании своего часа.

— Вполне возможно, Пиви. Для этого и летим, — я старался говорить как можно уверенней, а он, простая душа, повелся и радостный бросился за штурвал: шаттл уже был в атмосфере планеты.

Когда мы подлетели к лагерю, я уже понял, что мне не повезло. Толпа учеников высыпала за ворота навстречу нам. Значит, Люка на планете нет. Крифф!

— Пиви, сделай кружок и приземлись, пожалуйста, во-о-он там, — я указал на опушку леса в километрах пяти к северу от лагеря. Он вскинул на меня глаза.

— Дерек, но зачем?! Как ты доберешься оттуда со своими ранами? Смотри,тут же прямо возле ворот сесть можно!

Я поморщился: прости меня, Пиви, — и вторгся в его сознание, сразу же ощутив знакомый укол головной боли.

— Ты посадишь корабль там, где я тебе указал. Ты высадишь меня и сразу же улетишь с планеты. Ты подчистишь бортовой журнал и скрытые устройства слежения на корабле. Ты сам забудешь, куда отвез меня. Ты будешь уверен, что я нашел помощь.

Пиви повторяет за мной слово в слово, как дроид, и в точности выполняет мои указания. Перед тем как выйти, я коротко сжимаю его плечо на прощанье.

— Спасибо.

Оставалось надеяться, что слезы в его глазах, затуманенных внушением, мне почудились.

Стараясь не думать о том, что делать дальше, силясь отодвинуть адскую боль в руке на задний план, я принялся торопливо разбивать лагерь — сначала палатка, потом лекарства. Я успею, уверял я себя, я успею. И только рухнув у входа в поставленную палатку уже абсолютно недееспособным от боли, я понял, что просчитался.

Я прихожу в себя от того, что кто-то разматывает мою рану. Боль адская, но сознание почему-то вернулось. Хотя бы частично, потому что говорить я не могу, лишь мысленно молю тех, кто сейчас разматывает бинты, прекратить. Вид разъедаемой кислотой плоти не для слабонервных. Как и запах. Без лекарств процессы разложения ускорялись, и рана начинала вонять немилосердно.

Похоже, я начал бредить, потому что мне казалось, что чьи-то пальцы легонько придерживают меня за виски, а голова покоится на чем-то мягком, будто… будто на чьих-то коленях…

— Он переживает, что вид его раны травмирует нас, — звонкий девичий голосок буквально озвучивает мои мысли. — Это яд гигантского паука. Медицина бессильна против него, — снова тот же голос, медленно, задумчиво.

Я чувствую чье-то невесомое присутствие в своей голове и заставляю себя открыть глаза. Передо мной маячит смутный образ совсем юной девушки с каштановыми кудрями. Я бездумно улыбаюсь ей. Девушка смешно хихикает и выдает:

— Он думает, что я ангел, а он уже умер.

Кто-то рядом с ней насмешливо фыркает, а третий голос обеспокоенно спрашивает:

— Вел, ты справишься с этим сам? Рана очень серьезная. Ты начни, а я подхвачу, когда ты устанешь.

Этот голос я узнаю, хоть он и звучит совершенно иначе, чем когда я слышал его в последний раз. Бен.

— Он узнал тебя, Бен! — радостно провозглашает девушка, но другой голос не дает ей продолжить:

— Зира, усыпи его, пожалуйста. Когда я начну, ему будет очень больно. Хватит с него и того, что он сейчас ощущает.

Я вижу, как девушка, Зира, кивает, но тут в поле моего зрения оказывается другое лицо. Мне сложно разглядеть черты, перед глазами все плывет, — только темные волосы и глаза. На лицо наслаивается образ из моих воспоминаний, и я слышу, как Зира тихо всхлипывает, а Бен кладет мне руку на лоб и твердо произносит:

— Мы вытащим тебя, Дерек, слышишь? Ты не умрешь, дружище.

Следующее, что я осознаю — как прихожу в себя по частям в незнакомом месте: простой барак с рядами коек у серых стен. Судя по тому, что во мне торчат какие-то капельницы-трубки, это — примитивный, но все-таки медблок.

— Ты как?

Я с трудом поворачиваю голову на звук и тупо смотрю на парня, что сидит рядом с моей койкой. Не сразу я узнаю в нем Бена.

— Крифф, а ты вырос! — я понимаю, что несу чушь, но мозг отчаянно не хочет снова работать.

Он терпеливо смотрит на меня. Я прикрываю веки, стараясь сосредоточиться на ощущениях: тело будто раптор пожевал, но боли нет. Яда, разъедающего плоть, я тоже не чувствую.

— Жить буду, — я открываю глаза, взглянув на него в упор. — Спасибо, Бен.

Он как-то рвано выдыхает и нервно улыбается, а потом утыкается взглядом в свои руки — он действительно здорово вырос и сильно изменился, хотя в чем-то по-прежнему сквозят черты ребенка, которого я знал когда-то. Уши, по крайней мере, точно прежними остались. Я усмехаюсь воспоминаниям и прокашлявшись, спрашиваю:

— Как сам?

Он долго молчит, а потом поднимает на меня взгляд, полный боли и вызова.

— Я внук Дарта Вейдера!

Естественно, я знал об этом — скандал с Леей Органой прогремел на всю галактику. Возможно, если бы мои мозги, наконец, заработали, я бы понял, что он хотел сказать интонацией, с которой он это произнес, но я додумался лишь до того, чтоб развести руками, а скорее, рукой — правая только дернулась нелепо — и вопросить:

— Поздравляю?

Он несколько секунд на меня таращился, а потом осторожно как-то спросил:

— Ты не боишься меня?

Я только фыркнул. Ну, присоединился к родителям-героям войны и дяде-джедаю дед-ситх. Где трое, там и четвертый безумный родственник. И что это меняет? Вслух же я спросил:

— С хера б это?

Бен смотрел на меня пристально несколько секунд, а потом вдруг расплылся в улыбке.

— Дерек…

— А потом появился я и, как всегда, всё испортил, — сарказма в голосе Люка хватит на десятерых.

Я открыл глаза, выпадая из воспоминаний. Люк восседал на своем месте, уперевшись локтями в колени, и чересчур увлеченно разглядывал свои сапоги. Бен стоял, небрежно облокотившись о стену, и с улыбкой смотрел меня.

— Да, Дерек, рана была жуткая. Зира всё порывалась в обморок упасть, пока мы с Велом по очереди тебя латали. Он еще потом сутки спал, — Бен покосился на Люка. — А ты, кстати, нам здорово помог, когда вернулся. Мы бы не справились без тебя, Люк, — последнюю фразу он произносит с нажимом. Похоже его, как и меня, растрогала откровенность призрака.

— А мне ты рассказал, как руку восстановить. Если бы не твои советы, пришлось бы ампутировать, — я вторю Беновым интонациям, и Люк неуверенно поднимает на нас взгляд.

— Не всё было плохо, Люк, — Бен криво усмехается и пожимает плечами. — Иногда даже ничего.

Люк вздрагивает и несколько мгновений очень странно смотрит на него, а потом прикрывает глаза, и я вижу, как по его щеке катится одинокая слеза. Бен со своего места этого не видит — ну и хорошо. Я прокашливаюсь и Силой отбираю у Бена бутылку.

— Ну что, готов продолжить курительные опыты?

Его аж передернуло от отвращения.

— Ни за что! Гадость какая!

Я достал из пачки очередную сигарету — первая так и догорела, пока я вспоминал, сама собой у меня в руках, оставив маленький болючий ожог на пальцах, — и, издевательски усмехнувшись, закурил.

— Теперь твоя очередь быть учителем, Бен, — говорю, с наслаждением выпуская ароматный дым.

Он вскинул брови в немом вопросе.

— Покажешь, как молнию вызывать? — пояснил я. — Всегда хотел научиться.

Бен разулыбался так, будто всю жизнь только и мечтал, чтобы кого-нибудь учить.

— Ну конечно, Дерек, это совсем не сложно… — он начал было объяснять, но Люк его перебил:

— Бен, не здесь. На базе много чувствительных приборов. Если вы вдвоем начнете тут молниями бросаться, электроника полетит к криффу.

Тот закивал с серьезным видом, а потом вдруг радостно выпалил:

— А я знаю! Пойдем в лес!

Мы с Люком молча уставились на него, Бен пояснил:

— Там, где мы с Немзи сражались. Я как раз хотел сайбер Митси поискать. Вряд ли его забрали вместе с телом генерала. Люк, поможешь нам?

Тот кивнул в ответ, а потом помялся и выдал:

— А меня научишь? — и еще больше смутился от нашего закономерного удивления. — Энакин отказывается рассказывать, издевается, мол, раз я джедай, не пристало мне ситхские техники знать.

На этот раз мы с Беном приложили огромные усилия, чтобы не заржать.

Спустя полчаса мы добрались до той самой опушки. Грязные по самые уши — почва на Бату после череды снегопадов и ливней достигла почти жидкого состояния, хорошо, мы хоть вовремя успевали охране глаза отводить. Люк уже ждал нас там, великодушно сразу же указав на втоптанный в грязь десятками сапог сайбер Митси. То-то парень обрадуется. Новый клинок в синхронизированную пару к старому сделать очень сложно, практически невозможно, тем более, что в клинках Митси был один и тот же кристалл, расколотый пополам.

Бен потратил какое-то время на объяснения механики использования молнии в бою, и Люк слушал с не меньшим прилежанием, чем я. И ему это тут же окупилось сторицей, потому что, в отличие от меня, ситхская молния у призрачного джедая получилась с первого раза. Он радостно (или мстительно) что-то проулюлюкал и, торопливо поблагодарив Бена, пропал. Оставалось только надеяться, что разгневанный новыми умениями сына Дарт Вейдер не явится по наши души.

— Ну сосредоточься же ты, Дерек! — Бен повторял эту фразу уже раз двухсотый.

Хмель нас понемногу отпускал, и пьяное воодушевление начало понемногу сменяться похмельной апатией — молниями заниматься уже не хотелось. Хотелось в душ и спать. Но мы оба упрямо пытались: я — вызвать-таки молнию, Бен — в сотый раз рассказать мне, как это делается.

— Да не могу я! — озноб пробирал до костей, в сапогах гадко хлюпало. Я уже был готов сдаться.

— Погоди! — он вскрикнул так, что я едва не подпрыгнул. — Это, наверное, твой блок мешает! — и прежде чем я успел что-то сказать, Бен, не особо церемонясь, вломился ко мне в сознание. Я покачнулся, но устоял, матеря его про себя.

Экзекуция затягивалась. Из радостного и самодовольного его лицо стало задумчивым и сосредоточенным. На лбу, несмотря на промозглую погоду, выступила испарина. Бен шагнул ко мне ближе и закрыл глаза, почти касаясь моего виска подрагивающими пальцами. Внезапно мне показалось, что мне голову топором проломили, и я, прикусив губу, упал на колени, хватаясь рукой за ствол ближайшего дерева, — ноги отказывались держать меня. Бен же, вскрикнув, отпрянул и схватился за голову.

Несколько минут мы оба, тяжело дыша, приходили в себя. Наконец, помогая себе руками, я смог подняться, а Бен встретился со мной взглядом.

— Я не могу помочь тебе, Дерек, — он потёр переносицу, будто теперь у него голова болела. — Только ты сам можешь разрушить этот блок. Когда перестанешь бояться.

Я не понял.

— Бояться чего?

Он устало посмотрел на меня.

— Силы в себе. И того, что ты можешь. Ты сильный форсъюзер, Дерек. Я даже не знал, что настолько. Как не знал и того, как ты боишься этой силы, насколько сильно ты жалеешь, — Бен осекся и как-то обиженно зыркнул на меня, — что ты такой. Другой.

Он помолчал и, так и не сказав больше ни слова, развернулся и побрел обратно на базу. А я вдруг разозлился: да какого, крифф его дери, хрена, он несет, не боюсь я ничего, просто не люблю… Внезапное осознание того, в чем я сам себе не хотел признаться долгие годы, едва не сбило меня с ног, и… неосознанно вызванная мною молния, как сайбером, срезала несколько ближайших ко мне деревьев!

Бен резко обернулся. В предрассветных сумерках его фигура казалась призрачным маревом, но гордость и одобрение в его голосе были вполне ощутимыми:

— Вот это — уже совсем другой разговор.

Бен улетел на Превосходство спустя несколько часов. Мы только и успели, что привести себя в порядок и позавтракать. Еду нам доставил мой сильно простуженный — видимо, ночные прогулки в белье не прошли для него бесследно — жадина-адъютант. Парень явно чувствовал себя не в своей тарелке под насмешливыми взглядами рыцаря и Верховного лидера и, обслужив нас, так спешил удалиться, что споткнулся и едва не растянулся в коридоре. Мы посмеялись, вспоминая вчерашнее, и я проводил Бена к его истребителю.

— Дерек, помни, твоя Сила зависит только от тебя, — молвил он нечто непонятное и пафосно-джедайское и, передав мне сайбер Митси, улетел восвояси.

Я же, поминая криффа, вернулся к своей мозгоправной рутине еще на шесть дней. А когда наконец прилетел на Величие — мечтая просто отоспаться пару дней нормально — меня в ангаре встретила Рита с радостной вестью, что через два часа мне неплохо было бы сопроводить Линн на небольшую миссию. Так и сказала, «небольшую миссию». Эта криффова беспечность меня насторожила, и, хоть генерал уверяла, что мое присутствие совсем не обязательно, отпустить Линн одну я не решился.

***

«Пора!» За свою жизнь я испытал много разных пробуждений: вскакивал, ведомый интуитивным ощущением опасности, приходил в себя по частям после долгих дней недосыпа, недавно вот к моей коллекции странных пробуждений добавилось счастливое. Но никогда еще не было такого, чтобы из сна меня выталкивали насильно, криком. Причем в моем собственном мозгу. С перепугу я даже не идентифицировал голос. Но, учитывая, как я заснул, вернее, кто меня усыпил, все варианты сводились, в общем-то, к одной личности. Поминая криффа, хаттскую клоаку и Энакина Скайуокера, я отбросил покрывало и стащил ноги с кровати, попутно пытаясь сориентироваться, где я.

Понимание пришло быстро и наводнило меня липкой паникой. Я же должен был вернуться на Бату! Сила! А если я опоздал?! Я завертел головой в поисках чего-то, что показывает время, и, обнаружив табло над дверью, с облегчением выдохнул. У меня оставалось немногим меньше трех часов. Значит, спал я совсем недолго — какой-то час — но за это время, как я уже успел отметить, меня замечательно так подлатали: плечо вправили и, по-видимому, обкололи обезболивающим и противоотечным, поскольку рука не только не болела, но и функционировала нормально. Колено было забинтовано, и, судя по ощущениям, мне даже небольшую операцию успели сделать — похоже, Вёрт сломал-таки там что-то.

Я решительно слез с койки — время еще есть, но мешкать не стоит: нужно привести себя в порядок, проверить, как там Рита с Хаксом, отдать распоряжения на случай внештатной ситуации и лететь обратно на Бату — наблюдать, как женщина, заявившая на меня свое право, будет за это самое право биться насмерть. Меня передернуло: от дикой неправильности ситуации, оттого, что я в упор не понимал, зачем ей это, — Рандгрид предложила ей информацию, что может спасти жизнь сестры, а она будто бы мимо ушей ее пропустила. Но поверх всего этого разливалось какое-то щемящее чувство неловкости, будто бы я упустил что-то очень важное…

— Дерек?

Я невольно подпрыгнул от неожиданности, застигнутый врасплох в процессе надевания штанов. За этими всеми мыслями я как-то упустил из виду, что нас с Хаксом разместили в той же палате, что и Риту, — видимо, очередное предусмотрительное решение Пола: полковник догадался, что мы оба, очнувшись, первым делом будем справляться о ее самочувствии. Быстро застегнувшись, я поспешил к койке Риты. Генерал выглядела отвратно: сине-зеленого цвета, с запавшими глазами. Заострившиеся черты выдавали, как близко она побывала к черте невозврата. Я нажал кнопку вызова меддроида и, стараясь подбодрить, улыбнулся ей.

— С возвращением, Рита. Как ты себя чувствуешь?

Она растерянно на меня таращилась.

— Я… Ничего не помню. Вылазка… Ранение… — она дернулась, видимо, пытаясь дотронуться до раны, но предусмотрительные медики закрепили ее руки на койке. Рита скривилась, когда прикативший меддроид принялся за положенные манипуляции. Я отошел, не желая ее смущать, и занялся собственной одеждой. Когда дроид закончил и, показав мне результаты обследования, укатил восвояси, я вернулся к Рите.

— Всё в порядке, генерал, — я снова постарался улыбнуться. — Скоро будешь, как новенькая.

Рита проигнорировала мой шутливый тон.

— Дерек, — Рита говорила тихо, но твердо. Дроид убрал всю эту зловещую конструкцию, что раньше громоздилась над ней, и без нее Рита уже хоть не выглядела как умирающая со страшным диагнозом, но до здорового вида ей было еще очень далеко. — Я не первый год служу и знаю, что с ранами, подобными моей, люди долго не живут. Что… — она осеклась. — Как это возможно?

Я присел у ее койки на стул, лихорадочно размышляя, как объяснить то, чего я сам до конца не понимал.

— Рита, ты знаешь, что Армитаж обладает теперь такими же способностями, как и мы? — Рита нахмурилась, явно не понимая, о чем речь, — похоже, он не стал ей говорить по какой-то причине. Я осторожно взял ее за руку, стараясь подобрать слова так, чтобы не испугать ее. — У него проявились некоторые способности, связанные с Силой. Мы еще сами до конца не знаем какие.

Рита резко втянула в себя воздух, неотрывно глядя на меня, но спустя несколько секунд медленно кивнула.

— Арми прилетел на Величие сегодня. Это он спас тебе жизнь, Рита. С помощью Силы. Мне осталось лишь закончить.

В какой-то момент я испугался, что ее хватит удар. Датчики, присоединенные к ней, угрожающе замигали и запищали, регистрируя резкий скачок давления. Рита задышала часто-часто, ее взгляд метался по комнате. Я сжал ее руку, пытаясь успокоить.

— Рита, всё в порядке. Он здесь, — я указал на вторую занятую койку, генерал покосилась в нужном направлении, будучи не в силах поднять голову, я продолжил, смягчая правду. Оставалось лишь надеяться, что всё именно так, как я говорю, ведь я еще не успел проверить, как он. — С ним всё в порядке. Но Армитаж потратил много сил и теперь спит.

Датчики продолжали сходить с ума, и мне пришлось послать ей небольшой импульс Силы, без образов и уверений, просто ощущение уверенности, спокойствия. Рита зажмурилась и спустя несколько секунд наконец глубоко вздохнула, сжав мою руку в ответ. Тревожный писк аппаратуры прекратился. Внезапно я заметил, что она беззвучно плачет, не открывая глаз. Я потянулся к ней Силой, чтобы понять, что случилось: неужели я что-то упустил, когда лечил ее?! Но показатели, которые мне дал дроид, были в норме — Рита не должна испытывать боли. Но, как оказалось, она ее и не чувствовала. Только необъяснимое и очень сильное чувство вины, что буквально не давало ей вздохнуть. Я потянулся и осторожно погладил ее по голове.

— Рита, ты не виновата в том, что произошло. Никто не знал, что вы нарветесь там на засаду. Главное, что Арми успел вовремя, и вы оба в порядке.

Постепенно Рита начала успокаиваться, но я понимал, что это временный эффект от силового воздействия. Ее грызла вина и стыд, но я не хотел пока вторгаться в ее мысли, чтобы выяснить, с чем это связано.

— Он не хотел, чтобы я возглавляла десант, Дерек, — Рита заговорила так внезапно, что я даже не сразу понял, о чем речь. — Еще перед тем, как они улетели к Крейту, когда я заявила, что останусь на Величии, — йй явно было тяжело говорить об этом. Рита открыла глаза и покосилась в сторону Хаксовой койки. — Арми пришел ко мне и попросил ни в коем случае, что бы ни случилось, не возглавлять вылазки на планету, а командовать с мостика, — она замолчала, на секунду зажмурилась, а когда снова посмотрела на меня, в ее взгляде читалось глубочайшее презрение к себе. — Я же решила, что он говорит это… потому что… из-за…

Она не закончила, но я понял: Рита подумала, что Хакс, сблизившись с ней, решил, что может ею командовать, что их отношения дают ему право указывать ей, что делать. Рита судорожно вздохнула и продолжила не менее горько, но уже как-то обреченно тихо.

— Я отреагировала бурно, заявив, что буду командовать вверенными мне людьми и кораблем так, как посчитаю нужным. Он разозлился и повторил, но уже в форме приказа Главнокомандующего, — она резко выдохнула. — А я сделала назло. Как только подвернулась возможность — возглавила вылазку, чтобы доказать… себе… — Рита снова зажмурилась и заплакала. — Я проигнорировала его просьбу, нарушила приказ… Дерек, я видела, что было с Кайло, когда он истощал себя силовым излечением, — Рита с силой сжала мою руку, — скажи мне правду, прошу, что с ним?

Я сжал ее пальцы в ответ и поднялся. Чтобы не быть голословным, подошел к Хаксу и, погрузившись в Силу, просканировал его. Он действительно спал. Я уже понял, что внезапно приобретенные им умения силового излечения проявились не просто так. Без Энакина тут явно не обошлось, и, похоже, он действительно поддерживал Арми в процессе, защищая от истощения. Генерал был в порядке. Ровное дыхание, четкий силовой след. Я вернулся к Рите, на ходу подбирая слова.

То, что она рассказала, в корне меняло ситуацию: учитывая, что у Хакса и без Силы интуиция была практически феноменальная, следовало предположить, что с частью сил Бена она только усилилась. Армитаж не смог облечь это в слова, но он не только почувствовал, что дорогому ему человеку грозит опасность, но и то, откуда ее следует ждать. Но Рита проигнорировала предупреждение и в результате получила ранение. Оставалось только благодарить Силу за очередное совпадение — как подарок им обоим — что Хакс по какой-то причине решил прилететь на Величие именно сегодня, и что он успел вовремя.

Я вернулся к Рите и, сев подле нее, снова нашел ее руку.

— Рита, он в порядке. Ему помогли, не дали истощить себя.

Она некоторое время испытующе смотрела на меня, а потом немного расслабилась, едва заметно кивнув.

— Но это, как и то, что он вообще здесь оказался, и, к тому же, вовремя, — это невероятно щедрый подарок Силы, Рита, — я немного сжал ееё руку. — В следующий раз так не повезет.

Рита вздрогнула. Я ненавидел себя за это, но я должен был сказать ей сейчас, по свежим следам.

— В следующий раз один из вас может умереть, — я сделал паузу, позволяя ей осознать мои слова. — Армитаж любит тебя, Рита, но и уважает слишком сильно, чтобы ограничивать тебя в чем-то просто так, из мужской прихоти. Он просил тебя не рисковать, потому что чувствовал опасность в Силе. Теперь ты знаешь о его способностях.

Рита отвела глаза, на бледных щеках проступили красные пятна. Я сделал паузу, ожидая, пока она снова взглянет на меня.

— Подобная ситуация может повториться и неоднократно. И только от тебя зависит, чем это закончится в следующий раз.

Рита какое-то время смотрела на меня круглыми глазами, а потом поджала губы и, отведя взгляд в сторону, твердо кивнула. Потом снова посмотрела на меня и еле заметно улыбнулась.

— Спасибо.

Я кивнул и, протянув руку, снова коснулся ее лба, погружая Риту в сон.

Спустя полчаса я уже летел обратно на Бату, выбросив из головы всю эту историю: мне предстояло сначала наблюдать, как женщина сражается за меня, а потом, судя по всему, сражаться за нее — даже если старкады примут победу Линн, охранницы Рандгрид, учитывая их промытые мозги, вряд ли спокойно отреагируют на ее смерть. О том, что Линн может проиграть этот бой, я даже не хотел думать.

Я приземлился на той самой поляне, где старкады нас встречали в прошлый раз. Пилот нашего транспортника, что за сутки истосковался по общению, — ведь двух обколотых транквилизаторами солдат нельзя назвать интересными собеседниками, — пытался втянуть меня в разговор, но я лишь приказал подготовиться к отлету через пару часов, а в случае, если мы не явимся в течение суток, улетать на Величие. Парень проникся серьезностью ситуации и предложил передислоцировать корабль ближе к убежищу старкадов — он выспросил координаты у тех, кто привел перебравших наркотического напитка бойцов, и уже успел присмотреть хорошее место поближе к пещере.

Я похвалил его предусмотрительность и вслед за транспортником перелетел на замечательную поляну немного южнее каменной глыбы — даже если старкады знали о ней, то по какой-то причине не пользовались этим местом. Хотя я догадывался, что всё было проще — они сами недавно вырубили здесь лес, но не успели еще «ввести в эксплуатацию» новую посадочную площадку. Так или иначе, охраны по пути к пещере я не заметил. Фоново подумалось, что, возможно, Рандгрид блефовала, угрожая убить всех, если я вернусь не один. Вполне вероятно, что умелый отряд смог бы зачистить это место с минимальными потерями, но я утешал себя тем, что не имел права рисковать жизнями своих людей, а тем более Линн.

Я беспрепятственно прошел внутрь, но уже у самого входа услышал гул возбужденных голосов. Судя по всему, бой должен был вот-вот начаться. Пиршественный зал изменился. Стол каким-то образом убрали, старкады и мои солдаты сгрудились вокруг арены, первую линию у которой, будто бы сдерживая толпу, сформировали охранницы Рандгрид. Слева от трона возвышался зловещий в орденской черной броне Ульрик. Увидев меня, здоровяк заметно расслабился и указал мне глазами на место с противоположной стороны трона.

Стоило мне встать на место, будто бы повинуясь сигналу, с противоположных сторон зала вышли Рандгрид и Линн. Секунду было тихо, а потом зал взревел. Я же не мог отвести взгляда от женщин-бойцов.

Обе были обнажены по пояс.

С моей стороны выходила Линн, и первое, что бросилось мне в глаза — виброплеть, обернутая вокруг торса крест-накрест. Я поразился такому размещению оружия: даже в выключенном состоянии плеть была опасна. Даже если предположить, что они должны были сражаться без брони, и, обернув плеть вокруг тела, Линн хотела защитить себя от ударов по касательной, острые кромки плети больше ранили ее, чем были способны защитить — уже сейчас я видел крошечные царапины на ее теле. К концу же боя они угрожали превратиться в глубокие кровоточащие порезы. Кроме этого я с удивлением обнаружил то, чего раньше не замечал, хотя как-то видел ее почти раздетой: на спине Линн выпростали крылья две хищных черных птицы. Детализация татуировки была просто пугающей — казалось, только виброплеть сдерживает их от того, чтобы не взлететь немедленно. Проходя мимо, Линн даже не покосилась в мою сторону, но я почувствовал легчайшее ментальное касание — как рукопожатие, будто это мне сейчас предстояло биться не на жизнь, а насмерть с безумной атаманшей, что мнит себя богиней. Ответив ей тем же успокаивающим импульсом, я вновь поднял щиты — в эту самую секунду я для себя понял, что не позволю ей умереть, и плевать мне на “честность” поединка. Линн в этом бою не погибнет, даже если мне придется всю эту криффову пещеру с землей сравнять.

Тем временем женщины сошлись посреди арены, и шум стих, будто кто-то перекрыл старкадам воздух в одночасье. Я обратил внимание на Рандгрид. Если Линн была вооружена теми самыми короткими топорами, как я уже понял, с вибронитью, формирующей кромку, то Рандгрид так и не рассталась со своей секирой. Прически — высоко поднятые косы — у женщин были одинаковые, но Рандгрид в свою вплела около сотни тончайших стальных треугольников, — небольших, размером с фалангу маленького пальца, но смертельно опасных. Почему-то я был уверен, что, взмахнув такой «железной косой», можно было не только без глаз противника оставить, но и глотку преспокойно вспороть. Отдельного внимания заслуживали ее татуировки — ощетинившийся костяными наростами змей обвивал живот толстыми кольцами. На змеином теле разместился худой волк с оскаленной пастью, пожирающий то, что было набито поверх правой груди, и, вероятно, должно было представлять собой солнце… тут я пригляделся и обомлел. То, что я принял за огрехи рисунка, оказалось культей, неровными краями давно ампутированной плоти. Все еще разглядывая ее, я прикинул, каким должен был быть удар, чтобы отрезать грудь по касательной, и понял, что руку Рандгрид потеряла вследствие него же — кто-то в прыжке нанес тяжелый рубящий удар сверху, который прошел так близко к телу, что лишил наемницу груди, а потом отсек ведущую руку.

Какое-то время женщины неотрывно смотрели друг на друга в звенящей тишине, и вдруг Рандгрид запрокинула назад голову и закричала. Громко, дико, неудержимо. Это был первобытный вызов, смысл которого не менялся с самого начала времен: в нем плескалась безудержная ярость, презрение к опасности, к жизни… и к смерти. «Посягнувший на мое умрет!» — означал этот крик.

Удивительно, но старкады продолжали молчать. И когда эхо вызова Рандгрид затихло вдали, Линн издала собственный боевой клич. Ее голос вибрировал и вызывал дрожь. «Твое время прошло!» — без слов кричала Линн.

Она резко крутанула топор в правой руке поворотом запястья, активировав сразу оба лезвия.

Рандгрид слегка пригнулась, готовая сорваться в бой, поигрывая своей механической рукой с уже активированной вибросекирой. Ее безумные глаза оценивающе прищурены, и без того узкие губы сжаты в линию. Женщины медленно пошли по кругу, примеряясь друг к другу. Зловещие красные отблески играли на лицах и телах, создавая причудливые тени, заставляя оживать жуткие татуировки. В неверном свете факелов и свечения виброклинков казалось, что змей действительно обвивается вокруг тела Рандгрид, а волк скалится уже не на солнце, а на ее соперницу. Линн атаковала первая. Птицы на ее спине, казалось, подарили ей свои крылья, слившись с телом, и тут я понял, кто нанес тот самый страшный удар, что лишил Рандгрид руки, — Линн буквально бросила свое тело в воздух, издав птичий какой-то крик. Топор просвистел в воздухе, оставляя за собой размытый красный след, но Рандгрид была начеку: увернувшись от удара со змеиной какой-то ловкостью, удивительной для ее роста и сложения, она резко обернулась вокруг своей оси, смертоносные треугольнички на косе пропели в воздухе, зазвенел металл, и первая кровь брызнула на белый песок вместе с осколками металла.

Женщины снова пошли по кругу, и я заметил, что у Линн на левом плече остались три глубокие борозды. Крифф! То самое место, куда ее Немзи ранил. Я неосознанно дернулся. Рандгрид же потеряла часть украшений со своей смертоносной прически. Видимо, тонкая сталь не выдержала столкновения со сверхпрочным материалом виброплети на теле Линн. Похоже, не зря она мирилась с дискомфортом от острой кромки оружия на обнаженной коже.

Я видел, как Линн покрепче перехватила топор левой рукой, игнорируя рану, заливающую руку красным. Атаковать левой она уже не сможет. Однако несмотря на ранение, Линн ступала по-прежнему уверенно, концентрации не растеряла. Вместо этого закрутила топор перед собою в серии пугающих дуг, превращая его в сверкающую алым мельницу.

А Рандгрид тем временем обходила ее по широкой дуге, занося над головой секиру.

Она явно воодушевилась тем, что ей удалось ранить противницу и решила, видимо, покрасоваться перед бойцами. Она издала боевой вопль и, в два огромных шага сократив дистанцию достаточно, чтобы расколоть Линн голову светящейся кромкой своего оружия, нанесла ужасающей силы удар, блокировать который не вышло бы и у боевого дроида.

Однако за секунду до того, как ее замах перешел в удар, Линн в перекате бросилась великанше в ноги и, поднырнув под секиру, толкнула ее плечом в живот, сразу же уходя влево. Рандгрид, глухо ухнув, развернула бедра и плечи, изменив направление удара, — видимо, все-еще надеялась достать соперницу. Но вместо этого потеряла равновесие и тяжело упала на песок. Секира отлетела к бортику арены и осталась там лежать, сыпя злыми красными искрами, плавя песок. Старкады как один выдохнули со стоном. Мужчины буквально пожирали глазами зрелище.

Линн не тратила времени зря. Ухватив топор у самого лезвия, она бросилась вперед, в надежде завершить начатое, но не рассчитала силу рывка, в момент очутившись слишком близко. Линн захрипела, когда механические пальцы с силой сжали ее горло. Жестоко улыбаясь, Рандгрид медленно поднялась на ноги, не ослабляя захвата. Линн билась, силясь достать противницу оружием, но та лишь немного сжала пальцы, и глаза Линн закатились, топоры выпали из ослабевших рук. Рандгрид поднялась в полный рост, приподняв Линн над ареной на вытянутой руке: еще секунда, и она сломает ей шею.

Я резко выдохнул и, молясь, чтобы мои догадки оказались правдивыми, помыслил, силой придав образу достоверность: один из старкадов с выражением дикой ярости на лице поднимает ее собственную вибросекиру с песка и, сделав два широких шага вперед, замахивается оружием, чтобы снести предводительнице голову.

Рандгрид дернулась, не понимая, откуда взялось видение, и, выпустив Линн из своей хватки, бросилась в сторону, уходя от предполагаемого удара. В ту же секунду я увидел, как ее глаза расширились от осознания, взгляд на мгновение остановился на мне, тут же метнувшись к Линн, чтобы встретить свою смерть.

Как в замедленной съемке, я видел, как Линн резко дергает плеть, оставляя на теле глубокие порезы. Как вскидывает руку, превращая плеть в меч. И как, бросившись вперед, буквально насаживает Рандгрид на клинок. Стоило окровавленному лезвию вынырнуть из спины, как я, повинуясь внезапному озарению, Силой устремился в умирающее сознание Рандгрид, погрузившись в безумный калейдоскоп образов, обрывки панических мыслей, боли, гнева, страха, отчаянного желания жить… Водоворот становился всё стремительнее, мысли всё бессвязнее, меня затягивало, и я уже не различал, где моя боль, а где агония умирающей женщины, но боролся, из последних сил боролся, выискивая, считывая нужные сведения… и вырвался за секунду до того, как всё поглотила тьма. В то же мгновение бездыханное тело Владычицы Битв Рандгрид упало на мелкий песок, а я, игнорируя дикую головную боль, активировал меч и ступил на арену.

Линн опустилась на колено рядом с телом, держась рукой за горло, истекая кровью. Она не видела, как охранницы беззвучно бросились вперед. Не слышала, как двое из них начали прицельно стрелять по ней из бластеров. Они умерли первыми, когда Сила, холодная Тьма, что по капле наполняла меня с самого начала боя, — вместе с презрением, страхом, яростью, гневом, — вырвалась на свободу. Бластерные заряды замерли, не долетев до Линн, и полетели обратно, найдя новую цель: тех, кто их выпустил. Охранницы замерли на секунду, увидев смерть товарок, а я шел быстро, и вот уже я стою между ними и Линн. Они бросились на меня, и те, что порасторопней, нашли быструю и чистую смерть от моего меча: одна упала, пронзенная красным лезвием, другая подскочила слишком близко, и я снес ей голову бритвенно острым крылом гарды своего меча.

Оставшиеся восемь девушек перегруппировались и начали наступать полукругом, медленно расходясь в стороны, — пытались окружить. Очевидность их маневра всколыхнула Силу во мне: Линн ранена и беззащитна сейчас. А я же обещал, что она не пострадает! Внезапно вспомнилось то пробуждение на Величии: тепло, покой… и ее имя.

Я бросил меч на песок. Следом полетела перчатка. Потянулся внутрь себя — так глубоко, как только мог достать. А потом еще дальше, превозмогая боль, ломая все преграды. И лишь достав до самого дна, будто бы оттолкнулся, выплескивая Силу, необузданную энергию наружу. Молния, что сорвалась с моих пальцев, прошлась по охранницам светящимся серпом, выкручивая конечности, заставляя выгнуться дугой, вплавляя в податливые тела раскаленный металл доспехов. Секунда, и всё было кончено. Вместо грозных воительниц, что мгновение назад слаженно наступали на противника, взметнувшийся песок арены оседал на покалеченные тела молодых девушек, ставших сначала жертвами экспериментов безумного садиста, а потом игрушками в руках не менее безумной наемницы — то, что я увидел в умирающем разуме, всё еще стояло у меня перед глазами. Им нельзя было помочь — девушки Силой не владели, их психика была повреждена бесповоротно. Они бы погибли так или иначе, разрушая всё вокруг и друг друга. Но меня это не оправдывало. От тяжести осознания того, что я только что сделал, у меня подкосились ноги. Усилием воли я заставил себя стоять прямо.

Мертвую тишину в пещере пронзил сначала тихий, но постепенно набиравший силу крик даже не боли — агонии. Некоторые девушки были еще живы. А я, тот, кто сотворил это ужасное с ними, стоял столбом, не в силах сделать шаг, чтобы завершить их мучения. Так и стоял, глотая слезы под маской, а к первому крику присоединялись еще и еще. Одна из девушек высоко, по-детски жалобно всё повторяла и повторяла одно и то же слово, судорожно сжимая в кулаке уже бурый от крови песок арены. Лишь спустя пару секунд я разобрал, что она говорила: «Мама».

Я застонал. А скорее взвыл. Вокодер маски превратил мой крик в нечто среднее между звериным воем и стоном раздираемого на части металла. И когда мне уже казалось, что еще мгновение, и чувство вины разорвет меня на части, я почувствовал внезапное облегчение. Чья-то рука легла на плечо, и я услышал у себя за спиной сдавленный стон. Потом еще и еще. Пальцы судорожно вцепились в ткань формы. Запоздало до меня дошло, что происходит: Линн забирала мою боль Силой. Устыдившись собственной слабости, я сделал шаг в сторону, разрывая контакт. Боясь потерять те крохи самообладания, что она мне подарила, забрав и пропустив через себя мои эмоции, — будто ей собственной боли было мало, — я шагнул вперед и поднял меч, собираясь с силами, чтобы завершить начатое…

— Дерек! — это Ульрик. Наемник подошел ко мне справа. — Я закончу.

И, не дожидаясь моего ответа, прошел вперед. Когда он появился в поле зрения, я увидел, что он несет тело Рандгрид на руках. Осторожно опустив ее на середину арены, Ульрик по очереди подошел к каждой охраннице. Тем, что были еще живы, подарил вечный покой от их же оружия. Убедился в смерти павших, а потом перенес тела, укладывая их рядом с предводительницей. Старкады сохраняли тяжелое молчание. Ни один из них не смотрел на арену. Будто бы мгновенно протрезвев, мужчины не издавали ни звука, хмуро уставившись в пол. Всё это время я стоял, не в силах пошевелиться, ощущая за спиной присутствие Линн. Чувствовал, как она слабела с каждой секундой. Нужно что-то делать…

Но тут Ульрик опустив на арену последнюю девушку, распрямился и громогласно произнес:

— Владычица битв пала, старкады!

И, помолчав, добавил:

— Да здравствует Владычица битв!

Зал взревел, вторя ему, а Ульрик повернулся к нам и преклонил колено. Секунду я смотрел на него, а когда понял, что в зале снова воцарилась звенящая тишина, снял шлем и, уронив его на пол, повернулся к Линн, также опускаясь на колено. Она стояла передо мной, гордо вскинув голову, полуобнаженная, с ног до головы покрытая кровью, своей и чужой, — настоящая Владычица битв. Я резко вдохнул. Я не мог принести ей клятву, как главе организации — единственный командир, которого я когда-либо признаю, Бен Соло, — уже принял мою клятву много лет назад. Однако оставалось кое-что, чем я еще мог распоряжаться. То, от чего моя бывшая жена отказалась много лет назад. Я услышал собственные слова, будто бы со стороны.

— Линн Тан, нареченная Мист, Владычицей битв. Я, Дерек Рен, клянусь быть тебе верным защитником и другом до тех пор, пока ты будешь нуждаться о мне. Я клянусь отдать жизнь за тебя, если потребуется.

Я замолчал, позволяя словам своей клятвы заполнить пещеру, смешаться с воздухом, впитаться в кровь на песке. Когда я наконец поднял на нее глаза, Линн протянула мне руку.

— Я принимаю твою клятву, рыцарь, — я принял ее руку и поднялся, снова надевая шлем. Она одобрительно кивнула. — Сопровождай меня.

И, повернувшись ко всё еще сохранявшим молчание старкадам спиной, проследовала к трону. Стоило ей опуститься на сиденье, зал снова взорвался ликующим криком. Ульрик также поднялся и подошел, остановившись там, где стоял в самом начале боя. Командир наемников вскинул руку, и старкады моментально замолчали.

— Принесите клятву Владычице.

Повинуясь его приказу, бойцы один за другим начали выходить на арену и преклонять колено перед троном, повторяя клятву, в слова которой я не вникал. Не до того было. Я чувствовал, что Линн держится из последних сил, — еще немного и, несмотря на всю свою стойкость, она просто потеряет сознание от боли. Я положил ей руку на плечо — она даже не вздрогнула, изо всех сил цепляясь за ускользающее сознание. Я погрузился в Силу и потянулся к ее ранам, залечивая, сращивая, помогая восстановиться, как несколькими часами ранее — Рите. Пока старкады говорили, оставаясь на арене после принесения клятвы, я щедро делился с Линн энергией, даже не задумываясь, откуда у меня ее столько, но в то же время во мне зрела мрачная решимость и уверенность в следующем шаге: подобное никогда больше не должно повториться. Стоило последнему из старкадов закончить, как я выступил вперед, протягивая руку. Сорок девять человек преклонили колени перед троном. Меня выворачивало наизнанку от боли, я захлебывался собственной кровью, что натекла из носа и отвратительно перекатывалась на сегментах, что удерживали шлем на подбородке, но я не остановился, пока не коснулся сознания каждого из них.

— Вы больше не старкады. Вы наемники. Ваш капитан — Ульрик. Командир — Линн Тан. Их слова для вас закон. Вы безоговорочно верны им и Верховному лидеру Первого Ордена Кайло Рену. Вы добровольно отказались от Напитка Силы. Вы забудете всё, что произошло здесь после принесения вами клятвы. Вы очнетесь на транспортнике, что отвезет вас на новое место дислокации — звездный разрушитель Величие. Вы добровольно пройдете лечение от наркотической зависимости и будете верно служить своим командирам и Первому Ордену.

Последние слова внушения я говорю уже через силу. Я чувствую, как почва уходит из-под ног, как мое тело предпринимает попытку жесткой стыковки с каменным подлокотником трона. Обрывки сознания еще регистрируют слабый вскрик Линн, а потом наступает блаженная темнота. Отвоевался, похоже.

Я пришел в себя от ощущения такого всеобъемлющего тепла и покоя, что захотелось смеяться. Я чувствовал себя цельным и безусловно счастливым. А потом я открыл глаза и почувствовал себя еще лучше, увидев, какая прекрасная женщина надо мной склонилась, прижав одну ладонь к груди, а другую ко лбу. Я улыбнулся и бездумно потянулся к ней, желая привлечь к себе, укрыть в объятиях, поцеловать, когда она внезапно открыла глаза. Наваждение развеялось, а я уронил руку, ощущаяодновременно укол стыда и сожаления. Линн внимательно осмотрела меня, а потом усмехнулась и, отстранившись, села напротив. Я поспешно отвел глаза, увидев, что, хоть кровь с себя она, похоже, смыла, но до сих пор не оделась, лишь мой плащ на плечи накинула. Изо всех сил стараясь не думать о том, как мне нравится открывшееся зрелище, я обвел глазами пещеру, с удивлением и странным замешательством отмечая, что мы остались одни. Без людей помещение казалось огромным. Я буквально слышал собственное хриплое дыхание, будто шлем был до сих пор на мне. Осознав, как глупо, вероятно, выгляжу со стороны, я залился краской и, наконец, посмотрел на Линн в упор. Она иронично вскинула бровь.

— Ты очень громко думаешь, Дерек, — Линн изобразила удивление. — Странно, что ты так кардинально поменял свое мнение. Ведь ты говорил, что я тебе даже не…

Да нахер всё это! Я привлек ее к себе, не давая закончить, ухватил неловко — накидка соскользнула с плеч, — и крепко обнял, закрывая рот поцелуем. И плевать мне было на кровь на песке, на то, что сидели мы у подножья трона свергнутой нами же «королевы» наемников, на то, что в любой момент кто-то мог зайти. Значение имело только то, что женщина, что проливала за меня кровь, была сейчас в моих руках и с энтузиазмом отвечала мне.

Линн отстранилась первая и усмехнулась, весело глядя на меня.

— А ты с открытыми глазами целуешься.

Я прыснул, настолько странной эта невинная фраза казалась в данной ситуации. Я приложил усилия и, со скрипом, сел ровно. Нашарил плащ на полу и накинул ей на плечи, плотно запахнув спереди. Убрал выбившиеся из прически волосы с лица и наконец ответил с ухмылкой:

— Я заметил, что и ты тоже.

***

Я лежал на диване в своей каюте и тупо смотрел в темноту. Отсюда, из темной каюты на Величии, всё произошедшее за прошедшие два дня казалось сном, игрой больной фантазии. Но какой бы нереальной эта история не казалась теперь, факты оставались фактами: Рандгрид мертва, как и ее охранницы, старкады под усиленной охраной в медблоке Величия проходят экспресс курс избавления от наркотической зависимости, а мы с Линн поцеловались. При мысли об этом я невольно улыбнулся: мне стало одновременно тепло и немного стыдно — я не мог себе представить, что на меня нашло тогда, да и качество оставляло желать лучшего, в конце концов, я действительно давно этого не делал.

Из размышлений меня выдернул тихий стук в дверь и невесомое ментальное касание: Линн. Я удивился, но поднялся и пошел открывать. Дюрасталь пола приятно холодила босые ступни. Уже подойдя к двери, я вдруг понял, что на мне только легкие пижамные штаны. Неплохо было бы накинуть что-нибудь… Ну ладно, впущу ее и оденусь.

Линн, в отличие от меня, была одета, будто спать на Бату собралась. Без спальника. Прямо в холодной грязи: носки, теплая пижама из плотной ткани. Еще и в одеяло замоталась. И тем не менее я чувствовал, что ее потряхивает от озноба. Линн подняла на меня блестящие глаза.

— Прости, я почувствовала, что ты не спишь… — голос охрип. Да к тому же то и дело тянет носом. Я посторонился, пропустив ее внутрь, и указал на диван.

— Устраивайся. Я пока чаю сделаю.

Она кивнула и побрела в комнату, я же пошел на кухню. Набрав в чашку кипятка, я засыпал в воду противоспалительный порошок, бросил щепотку гранул синтчая для вкуса и вернулся в комнату. Линн сидела в углу дивана, закутавшись уже в два одеяла, нахохлившись, как птенец. Я невольно усмехнулся.

— Что случилось с тобой, о Владычица битв?

Линн злобно зыркнула на меня и снова потянула носом.

— Простыла, — и язвительно добавила: — Такое случается, знаешь ли, когда в холодной пещере сражаешься полуголой за жизни всяких там рыцарей!

Я рассмеялся и сел рядом, поставив перед ней на стол чашку.

— Погоди немного. Пускай остынет.

Она кивнула и вдруг прильнула ко мне, как ребенок, в поисках поддержки. Я обнял ее и, прикоснувшись ко лбу губами, почувствовал сильный жар. Э нет, так не пойдет. Я знал, что Сила не очень эффективна при простуде, но облегчить немного ее состояние я все-таки мог. Спустя пару минут воздействия Линн вздохнула и отстранилась от меня. Прошептав «спасибо», взяла двумя руками чашку и откинулась на спинку дивана, осторожно пробуя напиток. Это выглядело так мило, что я снова не удержался от улыбки. Но вслух спросил с иронией:

— Так ты полечиться пришла?

Она фыркнула и отставила чашку, посмотрев на меня в упор. Вдруг я заметил, что впервые вижу ее с распущенными волосами. Даже сейчас, с болезненно блестящими глазами и покрасневшим носом, она казалась мне очень красивой. Я позволил ей почувствовать свои мысли, и Линн покраснела и стушевалась, отводя глаза.

— Я… Я пришла поговорить о нас, — она снова взглянула на меня. А потом, собравшись с духом, выдала: — Всё, что произошло… Это не значит ничего. Ты не обязан!

Странно было слышать всё это от взрослой и опытной женщины, которая не далее как вчера заявила на меня свое право. Я закатил глаза и обнял ее снова, откинувшись на диване, устраивая ее на себе сверху, вместе со всеми ее одеялами.

— Я же поклялся тебе, помнишь? Я буду с тобой до тех пор, пока ты этого хочешь, — я стараюсь говорить как можно мягче, понимая, что событий последних дней даже для привыкшей к битвам Линн Тан было много. — Ты хочешь, чтобы я ушел?

Прозвучало это, вероятно, странно, потому что мы именно в моей каюте находились. Линн только теснее прижалась ко мне.

— Нет.

Я погладил ее по волосам.

— Ну и славно. А со всем остальным мы разберемся потом.

Мы долго лежали молча, и я чувствовал, что она уже засыпает, когда вспомнил, что должен сказать ей еще кое-что важное. Я немного отстранился и заглянул ей в лицо.

— Линн, я просканировал память Рандгрид перед смертью. Она не знала, что Немзи делал с девушками.

Она приподнялась на локтях, уперевшись мне в грудь. Я продолжил:

— Но я знаю, что они привозили ему из Неизведанных регионов, — какие-то черные кристаллы.

Линн резко выдохнула.

— Я также считал координаты планеты, откуда родом кристаллы, — я помедлил, вспоминая. — Рандгрид называла ее Турисаз.

Глаза Линн расширились, и какое-то время она просто смотрела на меня, а потом вдруг, резко наклонившись, поцеловала в губы и тут же прижалась лбом к моему, прошептав: «Спасибо».

Я поцеловал ее в ответ и крепко обнял, поудобней устраивая у себя на груди. Я и сам был уже не против поспать. Уже проваливаясь в сон, я пробормотал, не сразу осознав, что говорю это вслух:

— Турисаз… Почему Турисаз? Что за странное название?

И засыпая, услышал ответ Линн:

— Турисаз значит «сдерживающий Хаос».