Начало и Конец (СИ) [GrenkaM] (fb2) читать онлайн
Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
========== Проклятая квартира ==========
Рей ни за что не пошла бы к этим людям домой. Ни при каких обстоятельствах. Были они сектанты или просто странные — так или иначе, Рей их боялась.
И даже сейчас, стоя на пороге квартиры в обшарпанной многоэтажке, не верила, что она это делает.
— Проходи-проходи! Я так рада тебе! — суетилась в дверях одноклассница, с которой Рей за все годы учебы в «интернате для творческих личностей» едва парой слов перекинулась.
Рей замерла на пороге. «Ты сможешь, — уговаривала себя. — Ты здесь только из-за дождя».
Ступила внутрь, натянуто улыбаясь, и почувствовала странную дрожь в теле. Все инстинкты, наработанные годами полуголодной жизни, в особенности за последнюю неделю, буквально вопили: беги отсюда!
Одноклассница ухватила её за руку потной и холодной ладошкой и потащила показывать квартиру. Болтала, что родители резко свалили куда-то далеко и необъяснимо и она теперь одна живёт, но ещё не привыкла и ей страшно по ночам.
— Поживешь у меня! — взвизгнула она вдруг так, что у Рей уши заложило.
«Я только помоюсь. Только поем. Посплю пару ночей, может, пока не найду какой-нибудь угол. И уйду. Тотчас же уйду. Если бы не этот чертов дождь», — Рей повторяла эти слова про себя как мантру, стараясь не обращать внимания на липкую ладонь на своём запястье, на восторженные визги над самым ухом.
Теперь её тащили в заветную кухню, и Рей немного оживилась: это помещение в квартире было интересно ей едва ли не больше других.
Ловко лавируя между кучами наваленного в прихожей хлама, Рей вдруг заметила странный коридор, который начинался в одной из ниш. По планировке его там быть никак не могло.
— А там что? — спросила чисто из любопытства.
— Где? — удивилась одноклассница скашивая глаза чуть в сторону, будто даже смотреть в этом направлении у неё не получалось.
— Да вот! — Рей зашла в проем и подскочила, заозиравшись, когда почувствовала, что по стенам прошла едва заметная дрожь. Но продолжила: — Вот же проем, коридор.
— Рей, здесь стена и всегда была! — Девушка перед ней тряслась, как в лихорадке, глаза то и дело закатывались.
Рей даже отступила на шаг: ну вот знала же, что нельзя связываться с психами! Вдруг одноклассница замерла и уставилась на Рей немигающим взглядом. Медленно проговорила, будто под гипнозом:
— Рей, мне нужно уехать. Поживи тут пару дней, пожалуйста.
И, не дождавшись ответа, развернулась и выбежала из квартиры.
Рей бросилась за ней, но девушка будто сквозь землю провалилась.
— Ненавижу психов! — Рей разразилась ругательствами на голову всего чокнутого семейства — с них станется вернуться и обвинить её в том, что она пробралась в их квартиру. И уйти бы, но на улице дождь стеной, идти ей некуда, а есть по-прежнему хочется. Чашу весов в сторону «остаться и переждать непогоду» качнула камера, установленная у самого входа в квартиру: если будет разбирательство, суд в два счета докажет, что она пришла сюда с хозяйкой. Ещё и ключи обнаружились на пороге — не кража со взломом, и то хорошо.
Рей уговаривала свою совесть, что только приведёт себя в порядок, а утром сдаст ключи домоправителю и уйдёт. Да, так она и сделает.
***
Этому коридору здесь точно не место. Длинный, каменный, древний-древний. В малогабаритной клетке многоэтажного улья. Бред!
— Как же это возможно? — бормотала про себя Рей, уходя все глубже и глубже по мягкому ковру из пыли толщиной примерно в палец. И усмехнулась собственным действиям: — Тебе, Рей, одна дорога: вниз по кроличьей норе.
И в подтверждение её слов коридор закончился самым необъятным помещением, какое Рей только могла себе представить. Нет, даже еще большим. И если в коридор попадал свет, льющийся из квартиры, то здесь сами камни кладки будто бы издавали собственное мягкое свечение, но только те, что находились в непосредственной близости от прохода. Прямо перед ней громоздилась какого-то невиданного размера конструкция. Вдруг подумалось, что именно таким видится одноклеточному существу исследователь с микроскопом, нависающий над ним.
— Я — Инфузория Туфелька. И я сплю.
Рей повернулась вокруг своей оси, нервно похихикала.
— И если это сон, то мне, похоже, неплохо было бы проверить мозги, — её хриплый шёпот эхом отражался от необъятных стен, в которых самый маленький камень, казалось, был размером с несколько таких вот типовых многоэтажек.
Рей взвизгнула и едва успела ухватиться за стену — очередное землетрясение застало её врасплох. На секунду она зажмурилась, а когда открыла глаза — ахнула: пространство будто бы съежилось, и теперь Рей видела, что вместо непонятной необозримой громадины перед ней в невидимый потолок уходила скульптура. Рей видела только зубы — клыки длиною несколько десятков метров в чьей-то пасти. И кончик чешуйчатого хвоста в этой самой пасти.
Что сие должно означать, Рей не могла понять, как ни билась, а выходить за пределы освещенного круга у прохода ей не хотелось. Все, на что её хватило, — протянуть дрожащую руку и коснуться пальцами гигантского зуба. Отдёрнула руку, тут же засунув её в карман: холодно!
Решительно развернулась на выход — проснуться, но вдруг обнаружила дверь прямо рядом с проходом обратно в квартиру. Повинуясь любопытству толкнула скрипучую створку, и тут же закусила кулак, чтобы не закричать: в комнате не было ничего, кроме каменной лежанки и покрытой пылью мумии женщины с колом в груди.
Рей осторожно приблизилась к телу, но не смогла смотреть — зажмурилась и попятилась: женщина умирала в муках.
Рей показалось, что она до сих пор слышит эхо её предсмертного крика.
— Что случилось с тобой?! Небеса! Кто сделал с тобой такое?! — её уже, казалось, не заботило, как в обычной квартире оказалась огромная пещера со статуей и высохшим трупом.
Мелькнула лишь мысль, что, видимо, не зря приятельница и её родители всегда казались ей странными. Правда, странность эта, как сейчас вспомнила Рей, проявлялась только в её присутствии. Когда ей доводилось наблюдать за ними издали — эти люди вели себя вполне нормально. На Рей же они смотрели не мигая, стеклянными глазами и постоянно звали в гости. И она вот только теперь согласилась — и то из-за дождя. А так бы никогда… Но что же все-таки случилось с той женщиной?
— Её убили.
Потусторонний голос, звучащий, казалось бы, в её собственной голове, со скукой констатировал очевидное.
Рей подпрыгнула, сердце будто отрастило собственные ноги и понеслось вскачь по темному коридору, вниз по лестнице, дальше-дальше…
— Кто здесь? — девушка с трудом узнала собственный голос: настолько истерично прозвучал вопрос.
Ответа не последовало, но Рей явственно почувствовала что-то инородное в своём сознании. Захотелось кричать и с разгону разбить голову об стену.
— Не нужно, — тот же самый голос, только шипящий какой-то, исходил теперь от статуи. Рей даже показалось, что та чуть шевельнулась. Ну, может, не статуя, а она сама, — ноги её уже не держали. Рей осела прямо на пыльный пол пещеры открывая и закрывая рот, не в силах издать ни звука: перед ней, прямо около оскаленной пасти, соткалось облако непроглядной тьмы. Тьма клубилась, густела, приобретая очертания, и Рей вскрикнула, когда из этой тьмы к ней навстречу шагнул высокий мужчина в черных одеждах. И все бы ничего, мужчина, как мужчина — две ноги, две руки, голова… Если бы не то, что на месте, где он сейчас стоял, секунду назад ещё никого не было, — Рей могла в этом поклясться. И что глаза его светились — желтые, без малейшего намёка на белок, со зрачком-черточкой. Змеиные.
Эти глаза — последнее, что Рей видела, пока сознание, решившее, что с него на сегодня хватит, медленно и пафосно гасло.
Рей пришла в себя там же, где упала. Незнакомец сидел рядом с ней на корточках, странно, как-то по-птичьи, склонив голову на бок. Глаза у него были нормальные — темные очень, но вполне себе человеческие. Однако Рей все-таки подчинилась инстинктам и неловко попыталась отползти от него.
— Вы сосед, да? Пришли на шум? Хозяева уехали внезапно, вот. Я упала… — мозг лихорадочно выискивал рациональное объяснение случившемуся, и Рей уже сама готова была поверить, в то, что она просто головой ударилась, и ей все это привиделось, — лишь бы незнакомец подтвердил…
— Нет.
Он говорил так, будто не привык этого делать, как-то странно растягивая губы. На секунду Рей показалось, что его резцы острее, чем положено быть человеческим. Незнакомец задумчиво пожевал губами, будто примеряясь сказать очередную фразу и, наконец, медленно продолжил, пристально разглядывая ее.
— Ты не хранительница. Хотя я чувствую на тебе свою метку. Кто ты?
Рей активней заработала локтями, стараясь выиграть пару метров, чтобы вскочить, и броситься подальше от этого сумасшедшего, вон из этого чертового дома, возможно, даже из города. Мужчина не двигался, только смотрел на нее. Казалось, он не совсем понимал, что она делает.
Рей вскочила со словами: «Что, совсем крыша поехала?» — и бросилась прочь. Но тут же замерла в нелепой позе — ее собственное тело ей не повиновалось.
Незнакомец поднялся на ноги одним плавным движением — Рей слышала, как зашуршала одежда — медленно приблизился к ней и обошел вокруг, оглядывая с ног до головы. Рей тоже получила возможность рассмотреть его получше: высокий, молодой, но в длинных старомодных одеждах. Волосы до плеч слегка вились, а лицо, казалось, было сплавлено из тех черт, что ей всегда нравились в мужчинах. Вероятно, все это отразилось на её лице, потому что он самодовольно ухмыльнулся краешком рта.
— Я создал это обличье, чтобы тебе было легче понимать меня, — он говорил уже не так странно, казалось, он немного освоился с речью. И кивнул сам себе, остановившись напротив нее. — Ты оказалась способной распознать это место и даже находиться здесь долго. Твое сознание может воспринимать меня даже в нематериальной форме. — Он снова кивнул и уставился на нее, не мигая. Рей показалось, что его зрачки на секунду снова стали вертикальными. — Я хочу знать, что произошло.
Внезапно Рей стало холодно. Странный мужчина, мрачный зал — все пропало из виду. Девушка не видела больше ничего. Перед глазами — непроглядная чернота. Но самое ужасное — Рей казалось, будто ее с ног до головы обвивают змеи. Скользят вокруг нее, трутся друг об друга своими чешуйчатыми телами и шипят. Шипят. Шипят, выворачивая этим шипением мозг наизнанку. Двигаться девушка по-прежнему не могла. Рей почувствовала, как в груди зарождается крик, который она сдержать уже не сможет. А потом она снова потеряла сознание.
Рей пришла в себя, ощущая что-то сухое и продолговатое под рукой. Попыталась нащупать, ужаснулась, но все же открыла глаза и завизжала: она лежала рядом с мумией убитой женщины в маленькой комнате. Рей визжала и визжала, выплескивая весь ужас, что накопился с тех пор, как она попала в эту странную квартиру, билась в захвате неведомой силы, который никак не хотел поддаваться, но затихла, захлебнулась криком, увидев все того же странного мужчину. Он стоял над ней и слегка морщился, будто ему физически больно было слушать ее визги. Он облегченно выдохнул, когда она затихла и пробормотал что-то непонятное:
— Ты знаешь какой у змей тонкий слух? Еще немного покричишь и разбудишь меня прежде, чем они успеют закончить ритуал.
Рей только глазами в ответ похлопала.
Он немного помедлил, разглядывая ее, и вдруг резким движением выдернул кол из груди мумии. Рей почувствовала, как невидимые оковы с неё спадают, и резко села. Незнакомец протянул ей кол, наконечник которого тускло поблескивал неизвестным металлом.
— Напои ее, — мужчина не отводил от Рей глаз, но она поняла, что он говорит о трупе. И уточнил тут же. — Своей кровью.
Рей отпрянула в ужасе, свалилась с лежанки, отползла к стенке и вжалась в угол. Кричать сил уже не было. Она не могла отвести взгляд от мужчины, который так по-человечески — единственное, что он вообще за последнее время делал по-человечески — закатил глаза, потом коротко вздохнул и, бормоча что-то себе под нос, медленно пошел к ней. Присел напротив на корточки и заговорил.
— Я знаю что тебя зовут Рей. Ты потеряла работу и лишилась жилья. Ты воруешь еду в суп…, — он запнулся, будто не совсем понимал, как произнести правильно это слово, — супермаркетах. Уже неделю, живешь на вокзале и согласилась прийти в эту квартиру, чтобы помыться и поесть. — Он повел носом и скривился. — Правильное, кстати, решение.
Рей хотела было возмутиться, но он настойчиво продолжил:
— Ты помнишь своего отца. Он погиб несколько лет назад в пьяной драке. Матери ты не знала. А отец отказывался говорить тебе, кто она. — Мужчина проницательно взглянул на нее. — Не хотел, потому что сам убил ее. Или вернее думал, что убил, потому что Хранительницы уходят только, когда сами этого хотят. — Он повел рукой в сторону мумии. — Вот твоя мать, Рей. Ее любовник убил ее, стоило ей разрешиться от бремени. Ее дитя было предназначено в жертву. Ты была предназначена в жертву. Но этого не произошло.
Он замолчал, нетерпеливо глядя на нее, а Рей хотелось лишь, чтобы кошмар поскорее закончился и она опять очнулась от пинка полицейского в своем углу на станции. Но она не проснулась. Мужчина напротив никуда не пропал, как и кошмарная комната с трупом.
— Кому? — сумела выдавить из себя вопрос, о том, что незнакомец обошёл стороной в рассказанном им бреде.
— Мне, — ответил он спокойно, будто констатируя что-то само собой разумеющееся.
И тут Рей расхохоталась. Поднялась, держась за стеночку. Он повторил ее движение с той же необъяснимой грацией. Рей шагнула к мужчине вплотную, рассчитывая, что он отступит с пути безумно смеющейся замарашки. Но он либо не успел среагировать, либо оказался непонятливым, потому что Рей буквально столкнулась с ним. У нее уже в печенках сидят эти бредни! Пусть хоть проткнет ее этим колом — так надоела вся эта жуть, сил нет никаких! Рей задрала голову и уставилась на незнакомца в упор.
— Ты прав. Я пришла сюда помыться. А еще я хочу есть, — она толкнула его своей грудью и он в недоумении покорно отступил на шаг. — И я сейчас этим собираюсь заняться, если ты не планируешь меня убивать, насиловать или что там делают маньяки, которым в жертву детей приносят! Детей! — Она разошлась, наступая на него, а по щекам текли злые слезы. — Ты чертов поехавший мозгами мудак! И если ты не собираешься делать свои мудацкие дела со мной прямо сейчас, то я пойду. Помоюсь. И поем. — Она пихнула его, а он запнулся о полу своего длинного одеяния и плюхнулся задницей на лежанку рядом с мумией. — Можешь вот ей свои страшные сказки рассказывать! — Рей ткнула в пальцем в сторону трупа. — Своей кровью пои ее, чтоб оживить, или так трахай — мне плевать!
Он сидел с дурацким колом в руках, хлопая глазами, когда Рей резко развернулась на каблуках и вышла из комнаты.
Квартира была большой, но неряшливой и обшарпанной. Чувствовалось, что здесь живут не совсем психически здоровые люди. В коридоре громоздились кучи старых, сломанных, а то и совсем непонятного назначения и происхождения вещей. Особенно их много было возле ниши с проходом в странный серый коридор.
Рей вихрем выбежала обратно в квартиру, будто мужик с колом гнался за ней. Задела ногой остов детских санок, что составлял основу шаткой пирамиды, и едва увернулась от ринувшейся на нее пыльной лавины вещей.
Грохот стоял неимоверный, что-то явно разбилось. Но образовавшаяся куча перегородила проход в коридор с монстром едва ли не наполовину. Рей мстительно ухмыльнулась: посмотрим, как этот красавчик в своем черном халате будет через вот это все перелезать.
Рей проклинала одноклассницу, гада-босса, что поставил ее перед выбором (или дать ему или сваливать — с работы и из квартиры), чертова парня с колом и его мумию, папашу, который всю жизнь жил как потеряха, вздрагивая от каждого шороха. А когда напивался — тряс ее за руки и вопил: «Они придут за тобой!».
Она горько усмехнулась, вытирая слезы: «Ага. Уже пришли. Люди-змеи уже среди нас» — и прокаркала в пустоту квартиры:
— Следи за их глазами!
Квартира промолчала. И Рей пошла на кухню. Включила газ, поставила воду. Нашла в шкафчике макароны и рыбные консервы с нормальным сроком годности. Удивилась: на кухне было опрятно, чисто. Просроченных продуктов в холодильнике не наблюдалось, ведро истошно не воняло. Пока закипала вода, Рей натерла сыру, отложив на потом консервы, забросила макароны и пошла в ванную — та тоже оказалась удивительно опрятной. Рей выкрутила горячую воду до максимума — сегодня она будет есть в ванной! А потом — хоть потоп.
На десятой минуте блаженствования в обжигающе горячей воде в обнимку с огромной тарелкой, в которую уместилась вся кастрюля макарон, в ванную ввалился тот самый мужик, недовольно сверкая на нее глазами. Идеальная шевелюра растрепалась, балахон запылился.
— Ну хоть кол с собой не притащил. И то хорошо, — на Рей напала какая-то непристойная веселость и она протянула вошедшему свой тазик с едой. — Будешь?
Он молча нависал над ней черной злобной и растерянной какой-то громадой. Рей даже стало чуточку жалко его. Странный псих. Упомянутый псих взял у нее из рук тазик, принюхался. Поднял взгляд на нее и, внезапно разозлившись, грохнул тарелку об пол. Макароны разлетелись по всей ванной, сыр налип на полы его черного балахона. Рей, возмутившись, окатила незнакомца водой.
— Это была моя еда, придурок! — у неё просто крышу от негодования снесло. — Я не наелась еще!
И тут внезапно ее снова парализовало, как в том зале. Рей погрузилась под воду, не в силах даже дернуться. Задерживала дыхание так долго, как могла, но от неожиданности пустила воду в легкие и начала задыхаться. И когда уже совсем было попрощалась с жизнью, что-то резко выдернуло ее на поверхность. Она замерла в воздухе над заполненной уже только наполовину ванной, едва дотрагиваясь пальцами ног до колышущейся глади, а перед ней, протянув вперед руку, стоял взбешенный незнакомец. Его глаза снова стали желтыми — и Рей испугалась бы, если бы полы его одеяния не мокли в воде среди колосящихся водорослями макаронин.
Рей давилась, хрипела, но дышать не могла. В глазах стремительно темнело. Псих моргнул — глаза стали снова похожи на человеческие — и медленно опустил руку. Рей осела в воду и закашлялась.
— Что ты такое? — прокаркала, едва отдышавшись. И своим вопросом снова всколыхнула в нем гнев. Он резко наклонился к ней, приблизив свое лицо почти вплотную.
— Я буквально старше времени, Рей. Эта планета только зарождалась, а я уже был древним. Я храню этот мир своим сном! — он выпрямился, пафосно вскинув подбородок, но эффект немного подпортился, потому что он поскользнулся и едва не потерял равновесие.
Рей нервно икнула.
— С самого твоего рождения все пошло не так! — он казался злым и расстроенным. Мужчина всплеснул руками: — Ты просто не понимаешь! Если им удастся разбудить меня, весь ваш мир сгинет!
Он сделал шаг к ней, намереваясь что-то сказать, но тут вдруг поскользнулся и грохнулся на пол, в падении опрокинув на себя раковину. Рей испугалась: не убился бы! И как была — голая, полезла откапывать из-под завалов опасного психа, который почему-то считал, что он спит.
Рей нашла для себя чистую одежду в одном из шкафов — та, похоже, принадлежала сбежавшей однокласснице. Для Психа — так она решила называть странного мужчину — одежды не нашлось. А раздеть его пришлось. Потому что после того, как она сбросила с него обломки раковины и волоком, отшвыривая макаронины, оттащила в хозяйскую спальню, его черные тряпки годились только в помойку. Оставила лежать на ковре, на кровать поднять не смогла — слишком тяжелый — и пошла искать аптечку. Псих прилично рассадил себе голову, когда падал, но дышал — значит, не убился. Как могла, забинтовала ему рану на голове, и принялась раздевать, чтобы проверить, не сломала ли упавшая раковина ему чего-нибудь. Но похоже мужчина оказался крепче раковины.
Сложен Псих был как один из тех римских борцов, чьи статуи Рей приходилось рисовать на выездных школьных занятиях в местном музее. Девушка задумчиво вела пальцами по его торсу, думая, что вот с такой бы натуры она точно порисовала, как вдруг ее руку резко перехватили и дернули в сторону.
— Ты что делаешь? — он смотрел на нее так, будто она не пальцами, а раскаленным лезвием по нему провела. Рей пожала плечами и выдернула запястье.
— Ты хорошо сложен. Я бы порисовала тебя.
— Что? — он будто не понимал. Даже на локтях приподнялся и попытался отползти, но застонал и не смог двинуться. Похоже, встреча с раковиной все же на нем сказалась.
Рей раздраженно махнула рукой, мол, забудь.
— А вообще мог бы и спасибо сказать. Ты упал и расшиб голову, — она начала раздраженно собирать медикаменты в аптечку: и чем она только думала! — Я перебинтовала тебя, а могла просто свалить, знаешь ли.
Он все еще ошарашено смотрел на нее, смысл слов до него явно не доходил.
— Расшиб голову?
Вот же ж раздражающий субъект!
— Да, расшиб! — Рей аж крикнула, так он взбесил её. И ткнула мужчине в нос окровавленную вату. — Вот, твоя кровь! А теперь там повязка, и кровь больше не идет!
И пробормотала уже почти про себя, поднимаясь:
— Нет, ты не псих. Ты — дурак!
Упоминаемый дурак застонал, как будто его по больной голове ломом огрели, и рухнул на спину. Рей упала на колени рядом, проверяя повязку — крови не было. И чего он разорался?! Напугал, черт!
И только хотела высказать ему, как он простонал:
— Началось…
Рей только ткнула его в плечо, заставляя вздрогнуть.
— Что началось?
Он открыл глаза и уставился на нее обреченно.
— Пробуждение. — Он поднял руку: на запястье запеклась кровью небольшая ранка. — А это — пресуществление.
Рей уселась возле него, скрестив ноги, и внимательно посмотрела в глаза.
— Расскажи все с самого начала, — попросила. Он было открыл рот, но она его перебила. — Только скажи прежде, как тебя зовут.
Он задумался на секунду. Потом покачал головой и поднял на нее взгляд.
— Рей, у меня очень много имен, но ни одно из них тебе ничего не скажет. Придумай мне имя сама — так будет проще.
Девушка рассерженно скрестила руки на груди: ну для чего весь этот пафос?
— Давай рассказывай, а то я начинаю терять терпение, Бенни! — она назвала первое попавшееся имя и удовлетворенно фыркнула, увидев, как мистер-у-меня-много-имен страдальчески скривился. Имя ему удивительно не подходило, и Рей получила от этого дополнительное мстительное удовольствие.
И он рассказал. Да такое, что у Рей на голове волосы зашевелились. А когда закончил, она даже отползла он него немного.
— То есть ты — это лишь небольшой осколок сознания древнего существа? — она принялась дрожащим голосом повторять то, что он ей только что рассказал, пытаясь упорядочить все это в своем разуме.
Мужчина кивнул.
— Ты — Великий Змей, что спит и охраняет наш мир, а стоит тебе проснуться — и что? Мы все умрем? — она изобразила панический вопль.
Снова молчаливый кивок. Рей сглотнула.
— То есть — та статуя в зале…
Он только фыркнул.
— Это не зал и не статуя. Это и есть я — тот, кто спит в параллельном измерении, которое способны видеть лишь единицы в вашем мире. Но чувствуют его все. Те люди, что жили здесь… — он помолчал, подбирая слова. — Близость к проходу свела их с ума. Но дело даже не в этом. — Бен (он назвал-таки свое настоящее имя «Уро-как-то-там» — лучше пусть будет Бен) снова приподнялся на локтях и застонал: — Дело в том, что они поселились здесь уже после того, как у меня отняли жертву.
Он снова говорил об этом, как об обыденности и Рей начала злиться:
— Я чувствовал, что предназначенное мне дитя живет. Я пытался найти тебя, смотрел на мир их глазами. А когда нашел, пытался привлечь твоё внимание, — он печально улыбнулся. — И у меня получилось. Но поздно.
— И что бы ты сделал со мной? Съел? — Рей изо всех сил старалась не заплакать от обиды.
Бен посмотрел на нее с непониманием. А потом нахмурился, будто что-то припоминая, и скривился.
— Ты имеешь в виду, как вы едите пищу?
Рей потянула носом и кивнула.
— Нет. Я же сплю. Я не ем и не пью, Рей, — он посмотрел на нее в упор. — Мне нужна твоя душа.
Девушка дернулась и инстинктивно прижала руки к груди. Несколько раз судорожно выдохнула, силясь поверить в происходящее. Тот, кого она звала Беном — тот самый, что изгваздался в макаронах и разбил голову в ванной, тот самый Бен, которому она эту самую голову бинтовала, — заявлял права на ее душу. Причем выходило, что собственная мать отдала ее в жертву.
Рей сначала криво усмехнулась, а потом спрятала лицо в ладонях и заплакала. Услышала, как древний змей в человеческом обличье садится, стоически сдерживая стон, и пододвигается к ней.
— Что ты делаешь? Я чувствую, что тебе больно.
От его голоса — удивленного, сбитого с толку, Рей только пуще заревела. А потом убрала руки от лица и злобно уставилась на него.
— Ты… Ты так спокойно говоришь о том, что пожираешь души детей! Да как ты! Как ты можешь! — она замахнулась и ударила его в грудь со всей силы открытой ладонью — запястье резануло болью, но она не останавливалась. Бен удивленно смотрел на нее, но инстинктивно поймал за руку, когда она занесла её для второго удара. Рей взвыла и засветила ему левой — куда попала — по предплечью уже поднятой для защиты руки. В этот раз точно кисть выбила. Захныкала, повиснув в его руках, а потом дернулась и плюнула в лицо.
— Ну давай! Покусай меня! Проткни меня своим колом, или как ты там это делаешь! — Его глаза расширились, казалось бы, до невозможных размеров, и он резко отпустил ее руки. Рей упала на пол безвольной куклой.
— Я не могу убить тебя Рей. Жертва должна быть добровольной.
Она вскинулась снова.
— А поглощать души новорожденных детей для тебя нормально? Это что, их добровольная жертва? — Рей сжалась в комок, скребя ногтями по ковру. Он долго молчал. Рей почувствовала, как змеи снова начинают тихо шипеть где-то в подкорке. Махнула рукой вяло.
— Вали из моей головы, больной ты ублюдок.
И внезапно ощутила тяжелую ладонь на макушке. Бен гладил ее по голове, но как-то неумело, — слишком сильно, но старательно.
— Я правильно делаю? Так нужно поступать, когда плачут?
Рей попыталась скинуть его руку, снова ударить. Но выбитая кисть уже начала опухать, а из-за слез она ничего не видела. Она не промахнулась, но не рассчитала рывок и рухнула прямо ему на грудь. Он помедлил и обнял ее — обеими руками за плечи. Снова слишком сильно, но она затихла.
— Кажется, работает, — пробормотал про себя, а потом чуть громче сказал: — Рей, не я устанавливал этот порядок. Ваша планета давно должна была быть уничтожена. Я и так слишком долго сплю. Но люди на то и люди, чтобы торговаться. Иногда я смотрю на мир глазами людей, иногда посещаю ваши сны. Я никогда раньше не принимал формы, но некоторые смогли ощутить меня, познать мою мощь и предназначение. И один из них взмолился, дескать посмотри сколько жизней, помилуй.
Он помолчал, видимо пытаясь подобрать слова, чтобы описать то, чему в человеческом языке описания не было.
— Я и Начало и Конец, Рей. Но вы, люди, так не хотите умирать, даже когда приходит ваше время. Цепляетесь за жизнь из последних сил, торгуетесь со смертью, без зазрения совести забираете жизни других, чтобы жить самим, а иногда и просто ради забавы, — он говорил об этом с таким искренним отвращением, что Рей стало стыдно.
Бен вздохнул, успокаиваясь и продолжил:
— Тот человек предложил мне добровольную жертву — одна невинная душа, добровольная жертва, чтобы другие могли еще пожить. Он просил и просил, а мне стало вдруг любопытно, способно ли ваше эгоистичное племя породить тех, кто добровольно отдаст свою душу, чтобы другие жили. — Он сделал долгую паузу, казалось, ему тяжело говорить. — Раз в сто лет я ощущал, как новая душа сливается с моей сущностью. Рей, я не разбираю ваших понятий добра и зла. Из того, что ты говоришь, выходит, что души тех детей не были отданы добровольно.
Он заговорил медленнее, то и дело срываясь на глухое шипение:
— Тот человек. Он обманул меня.
Стены затряслись. Кольцо его рук сомкнулось так, что Рей показалось: ещё немного, и он сломает ей что-то. Она брыкалась, кричала, но он не слышал ее. Она извернулась и обомлела — его глаза снова стали полностью змеиными. В его лицо было просто страшно смотреть. Рей зажмурилась и подтянулась, вцепившись в его руки. Резко стукнувшись с ним лбами, крепко прижала свои губы к его рту.
Он вздрогнул и зажмурился. Тряска прекратилась. Когда Бен открыл глаза, они уже были человеческими.
Он так резко отпустил руки, что Рей, не удержав равновесие, проехалась губами по подбородку и уткнулась носом в его плечо. Пришлось снова хвататься за него, чтобы сесть ровно. Когда она, наконец, снова подняла на него глаза, он смотрел в ответ испуганно, касаясь пальцами губ.
— Что ты сделала? — прошептал, хлопая глазами.
— А на что похоже? — она нарочито грубо вытерла губы тыльной стороной ладони. Хотя не могла сказать со стопроцентной уверенностью, что ей это было так уж неприятно. — Ты, кажется, собрался проснуться раньше срока.
Бен — теперь, когда он снова был похож на человека, она снова могла его так называть — глубоко вздохнул и прикрыл глаза. А потом с горечью на неё посмотрел.
— А может стоило? Рей… — он провёл рукой по волосам. — Человек сумел обмануть абсолютную сущность, извратив саму идею самопожертвования. Может, не стоит мешать тем безумцам, что хотят пробудить меня?
Рей содрогнулась.
— Их можно остановить? — спросила тихо.
Он безучастно пожал плечами и откинулся на спину.
— Я не знаю. Мне непонятны ваши ритуалы, но я чувствую, что что-то готовится. Ощущаю волнение. Я думал, что жертва не была принесена по какой-то странной случайности — погибла Хранительница, разрушена связь между измерениями… — он посмотрел на неё снизу вверх. — Я даже не понял сразу, что ты — это ты, как раз потому, что хоть ты и была отмечена, но желания отдавать свою душу, чтобы остальные смогли жить, в тебе не чувствовалось. Но теперь я понял, что меня обманывали все это время.
Рей на четвереньках подобралась к нему ближе. И наклонилась к самому лицу.
— А если я захочу? Если я добровольно пожертвую собой сейчас?
Он внимательно вгляделся в её лицо.
— Зачем это тебе?
Его глаза гипнотизировали, в голове снова послышалось шипение, но Рей не сопротивлялась. Грустно ответила:
— Одна дерьмовая жизнь взамен шанса для миллионов? Если ты пойдёшь на это — продешевишь, уверяю тебя.
Тот, кто был так похож на её идеальный образ из грёз, вздрогнул, но глаз не отвёл. Поднял руку и снова погладил по голове. Снова — слишком сильно, но она промолчала. Глаза держала открытыми — чтобы видеть, смотреть на него до самого конца.
Он медленно покачал головой.
— Я не могу, Рей.
Она нахмурилась и резко села, стряхивая его руку.
— Я недостаточно хороша для тебя? Или мои намерения недостаточно чисты?
Он промолчал и с усилием сел.
— Ты прекрасна и чиста Рей. Но я не могу сделать этого. Те люди…. — он помедлил, — они уже начали свой ритуал. — Бен развёл руками. — Они буквально отрезали меня от основной сущности. Я застрял в этом теле, — он с отвращением оглядел себя, — и слабею, Рей. Через какое-то время я даже мыслей твоих читать не смогу. И вскоре стану таким же человеком, как и ты. Со знанием самой древней истории, но не понимающим элементарных вещей. И когда настоящий я проснусь, осколок моей сущности погибнет вместе с этим телом, — он криво ухмыльнулся, — вместе с этим миром.
Рей долго смотрела на него, а потом проговорила, глядя в глаза:
— Мы должны остановить их… А потом… — она осеклась. — Ты заберёшь своё.
Он снова дотронулся до неё — уже легче, не так нарочито и механически.
— Я не знаю, как это сделать, Рей.
Она поднялась и протянула ему руку. Он помедлил и сжал её ладонь в своей. Девушка искренне улыбнулась ему:
— Значит, пора разбудить мамочку.
========== Бессознательное ==========
Комментарий к Бессознательное
Если на вашей улице перевернулся грузовик с сублиматорами, все претензии к водителю.
Злой Фрейд
Предлагать ему помощь с тем, чтобы подняться было ошибкой. Мужчина оказался чертовски тяжёлым и, вместо того, чтобы помочь ему встать, Рей снова чуть не рухнула на него.
Вот только сейчас она по-настоящему смутилась. И пока он, постанывая, поднимался сам, стояла, уставившись в пол, изо всех сил стараясь не коситься на полуголого мужчину прямиком из собственных фантазий. Черт! Что она себе думает! Он же из этих гребаных фантазий воплотился, чтобы буквально лишить её души.
— Может, прикроешься? Вон, одеялом, хотя бы. — Постаралась, чтобы прозвучало максимально безразлично и даже грубо.
Бен опять изобразил на лице то самое недоуменное выражение, которое её так раздражало. Скривился, обхватив рукой торс, — Рей заметила, что по бледной коже уже начал расплываться багровый синяк. По тому, как скованно он двигался, можно было предположить, что пара рёбер пострадали сильнее, чем она предполагала. Придётся бинтовать. Рей уставилась на него, погрузившись в свои мысли, и даже не сразу услышала, что он её окликает.
Рей подняла на него глаза.
— Зачем прикрыться? — Похоже, он повторял эту фразу уже не в первый раз.
Девушка раздраженно фыркнула и закатила глаза, лихорадочно пытаясь придумать причину по-правдоподобней.
— Разве тебе не холодно?
Он задумчиво повёл плечами, снова скривившись.
— Не знаю. Холодно? — Он опять не понял, что она имеет ввиду.
Рей зарычала.
— Ну как! Как, скажи мне, существо древнее времени может не понимать элементарных вещей?! Ты же говорил, что наблюдал за людьми!
Она сама не знала, почему разоралась по такому пустяковому поводу. Замолчала, тяжело дыша, глядя на неловко замершего посреди комнаты мужчину. Он смотрел на неё, слегка нахмурившись, и Рей почувствовала будто бы эхо шипения в голове.
— Рей… — Он помялся, хмурясь. Шипение немного усилилось. Вдруг, Бен ровно посмотрел на неё. На мгновение Рей показалось, что он улыбнулся. — Я наблюдал за людьми, как ты наблюдала за Инф-ох-Инфузорией. Которая Туфелька. — Он закатил глаза. — Ты помнишь это, с позволения сказать название, а моё имя запомнить не можешь? — Девушка уловила нотки обиды в его словах, но он тут же победно вскинул подбородок. — Не суть важно. Ты знаешь имя этого организма, знаешь основную информацию о нем. На основе наблюдений понимаешь некоторые закономерности поведения. — Он развёл руками. — Но ты не имеешь никакого понятия о мыслях и чаяниях Туфельки, её страхах, внутреннем мире…
Нет, он издевается!
— Ты сравнил людей с одноклеточными? — Рей сузила глаза, но потом лишь отмахнулась: настроения отстаивать честь своих братьев по разуму у неё не было.
— Просто. Накинь. На себя. Одеяло. — Она зажмурилась и глубоко вздохнула. — И пойдём уже поить кровью мумию.
Смелость начала покидать Рей, уже на подходе к серому коридору. И если её начало мелко потряхивать при одном только взгляде на полузаваленный проход, Рей боялась даже представить себе, что с ней будет, когда они с Беном доберутся, наконец, до комнаты со страшной обитательницей.
Да и сделать это оказалось не так просто, как казалось вначале. Если ходить Бен ещё мог, то нагибаться, а тем более лазить по навороченным перед проходом кучугурам, он был не в состоянии. Вообще. Застонал и едва не упал, попытавшись принять участие в разгребании завалов. Рей поругалась на него, поставила ровно у стеночки и битых полчаса, обливаясь потом, таскала хлам, попутно матеря безалаберных владельцев квартиры.
— И куда они сбежали? — Спросила, задыхаясь в облаке пыли, поднявшемся, когда она перевернула очередную корзину «с очень важными тряпками».
— Кто? — Бен, похоже, погрузился в свои мысли и не слышал вопроса. Рей выпрямилась, откашливаясь и глянула на него.
— Семья, что здесь живёт. — Девушка постаралась спрятать улыбку, видя, как он зябко кутается в одеяло: ничто человеческое Великому змею, оказывается, не чуждо. Холод его доставал, как и всех.
Он нахмурился, пытаясь вникнуть в её слова, а потом безразлично пожал плечами.
— Я внушил им желание убраться подальше. Понятия не имею, где они сейчас.
Рей удивилась, с каким безразличием восприняла эту информацию. Если раньше она бы взвилась, упрекая за манипулирование чужими сознаниями, то сейчас его ответ покоробил лишь немного. Девушка спросила себя, по-прежнему ли она готова к тому, что наметила себе сделать, не пошатнулась ли её уверенность в правильности поступка? Ответ был прежним: она готова пожертвовать собой. Решение по-прежнему добровольное, её.
Рей резко выдохнула, и поняла, что все это время простояла, застыв со старой сломанной куклой в руках. Ухмыльнулась: в детстве у неё и таких не было. Подняла глаза, но постаралась сделать вид, что не видит, как пристально Бен на неё смотрит.
— Проход свободен. — Пробормотала слегка севшим голосом. И добавила, взяв себя в руки. — Давай разберёмся с этим поскорее. Я все ещё голодна. — Рей бросила на него уничтожающий взгляд. — Ты, Бен, тот, кто лишил меня еды. Такую обиду можно искупить только натурой или кровью. — И прикусила язык, проклиная своё собственное бессознательное: озвучила то, чего подспудно желала и то, чего больше всего боялась.
Бен либо не понял, либо сделал вид что не понял, и Рей была ему за это благодарна.
И вот уже стоя над мумией, Рей осознала, что насколько ей на самом деле страшно. Она всегда боялась вида крови, и мысль о том, чтобы пустить свою и налить её в рот засохшего трупа вызывала у неё тошноту и дрожь в коленках. Рей ухватилась за край лежанки, пытаясь сохранить равновесие.
— Я не могу, Бен. — Как бы она хотела, чтобы её слова звучали хоть немножечко не так жалко.
— Я могу помочь. — Ответил он спустя мгновение.
Рей нашла в себе силы только для того, чтобы кивнуть. Бен пробормотал то, что могло быть только ругательством. Слов она не разобрала, это было больше похоже на раздражительное шипение. Немного поколебавшись, он подошёл и взял кол с лежанки. Все ещё шипя про себя, покрутил в руках, попробовал пальцем блестящий кончик, а потом, не поднимая глаз, зашёл Рей за спину.
Она слышала, как он скинул одеяло и коротко выдохнув, обнял её, взяв за левую руку.
— Я бы посоветовал закрыть глаза, но знаю, что ты не станешь.
Рей была рада, что он не видел, как она покраснела, вспоминая, как смотрела на него, когда думала, что он прямо сейчас заберёт её жизнь.
Нормальный мужчина бы возгордился от одного такого голодного взгляда. Но Бен был каким угодно, только не нормальным. Рей знала: он даже не понимал, что значит этот взгляд. Девушка резко выдохнула, вспоминая некоторые из своих фантазий, в которых принимал участие выдуманный ею мужчина с его лицом и телом. Однако, додумать мысль она не успела. Бен, видимо, счёл её выдох согласием и, крепко сжав руку, резко полоснул стальным наконечником кола по её запястью.
Рей, будто в замедленной съемке наблюдала, как порез набухает красным, как сначала по капле, а потом и струйкой, её кровь льётся в рот мумии. И только когда Бен отбросил кол в сторону и свободной рукой зажал её рану, она поняла, что все это время не чувствовала боли. Вообще.
Рей почувствовала, как он вздрогнул, прижав её к себе, но тут же резко отстранился. Когда он убрал руку от её запястья, девушка задохнулась, — от раны не осталось и следа. Она видела кровь на своей коже, на его ладони, на губах мертвой женщины, но раны не было, — только тонкий белый шрам.
— Все хорошо? — спросил он, слегка задыхаясь.
— Что ты сделал? — спросила Рей вместо ответа.
Она откинула голову ему на грудь, безуспешно силясь взять под контроль собственное тело: её трясло. И, как оказалось, вовсе не от страха.
«Больная. Больная. Больная на всю голову идиотка!»
Ей вдруг стало невыносимо стыдно от того, что Бен не понимает, какие мысли сейчас обуревают её.
«А вот нехрен было строить из себя недотрогу раньше. — Ругала она себя мысленно. — Не пришлось бы дрожать от желания, когда симпатичный парень разрезает тебе запястье ритуальным оружием, чтобы напоить кровью труп твоей собственной матери. Извращенка!»
Удивительно, но эта мысль отрезвила Рей. Глубоко вздохнув, она повернулась к мужчине.
— Все хорошо. Как ты это сделал?
— Забрал твою боль и залечил рану. — Он поёжился под покрывалом, странно переступая ногами. — Но забыл, что слабею и должен экономить силы.
Рей некоторое время смотрела прямо на него, а потом склонила голову и прошептала:
— Спасибо.
Помолчала и повернулась к лежанке. Помимо следов свежей крови на губах и зубах, в мумии ничего не изменилось.
— Ничего не вышло?
Он ответил, стоило ей обернуться.
— Вышло. Она проснётся.
Он оторвал взгляд от трупа, глянув на Рей:
— У нас есть время. Я почувствую, когда она пробудится.
Рей вздрогнула, представляя себе эту встречу, но совладала с собой и сумела абстрагироваться от тяжёлых мыслей.
— Пойдём. Я есть хочу. — И пошла вон из комнаты, не оглядываясь.
Они добрались до кухни не проронив ни слова. Бен молча ждал, пока Рей заходила в спальню за аптечкой; все так же молча уселся на стул в кухне и уставился в пол. Рей поначалу тоже молчала, но потом отчаялась и начала напевать популярную мелодию без слов. Пока кипятила воду, забрасывала макароны, тёрла сыр и открывала консервы, делая некое подобие салата из подручных продуктов, — успела перепеть весь заслушанный до дыр альбом любимой группы, — когда Рей только устроилась на работу, то немного сэкономила и купила подержанный плеер и вожделенный CD. Слушала его на репите так долго, что запомнила все двадцать песен наизусть. Теперь они пришлись ко двору.
Когда все было условно готово, Рей, наконец, прервала молчание.
— Ты в порядке?
Бен молча кивнул.
— Есть будешь?
Пожатие плечами вместо ответа. Рей закатила глаза.
— Бен, давай я тебя перебинтую, и мы поедим.
Он снова только плечами пожал.
Рей молча подошла, стянула с него одеяло, заставив встать. Осмотрела обширный кровоподтёк под грудью, поцокала языком, потрогала пальцами рёбра, отмечая его реакцию на то или иное касание. Заставила развести руки в стороны и велела выдохнуть. Принялась бинтовать, то и дело напоминая, чтобы не забывал расслаблять диафрагму, после каждого вдоха. Закончив, спросила невпопад:
— Что с тобой?
Он долго молчал, а потом плюхнулся обратно на стул, застонав сквозь зубы.
— Это тело доставляет мне беспокойство. Я не понимаю, как интерпретировать то, что ощущаю.
Рей села напротив и взяла его за руку. Подождала, пока он поднимет на неё глаза. Приложила его пальцы к своему виску и велела:
— Смотри, пока можешь. Спрашивай, я отвечу.
Бен расширил глаза и попытался что-то возразить, но она не дала ему ничего сказать.
— Бен, нам нужно понимать друг друга. Тебе нужно понять, что значит «быть человеком», пока мы не разобрались с сектантами. Я не хочу учить тебя как пользоваться туалетом, есть, пить, зачем надевать одежду… — она замялась, — и вообще. Смотри, Бен.
Он глубоко вздохнул и прикрыл глаза, касаясь и другой рукой виска. Помедлил и уверенно взял её голову руками, устроив большие пальцы на лбу, слегка, — неосознанно даже, — поглаживая, и мягко надавил. В эту же секунду, Рей снова провалилась во тьму со змеями. Все повторилось: пространство без конца-края, бессчетные змеиные тела, обвивающие её тело.
Как и в первый раз, ей было страшно. Это чувство выворачивало наизнанку, побуждало сопротивляться…
— Рей. — Услышала она немного обиженный голос у себя в голове. — Ты сама предложила посмотреть. Твоё сопротивление выматывает меня. Если ты передумала, я уйду.
Рей распахнула глаза навстречу темноте.
— Останься. Только змей забери.
Страх отступил. Осталось только раздражение и ощущение щекотки. Везде.
— Не могу. — Рей показалось, что он говорит с улыбкой. — Твой разум так воспринимает моё присутствие. — Она услышала приглушённый смешок. — Это твоя фантазия. Я нахожу её, кхм, забавной.
Рей разозлилась. Сконцентрировалась и представила, что змея всего одна. Получилось ещё хуже: вместо змеиного клубка, объявился здоровенный питон. Который бесконечными кольцами обвивался вокруг неё.
— Зачем ты представляешь, что я прикасаюсь к тебе буквально всем телом? — Теперь его голос звучал озадаченно. — Это вовсе не обязательно для чтения памяти и мыслей. Ты можешь представить меня бестелесным или в той форме, в которой я сейчас нахожусь. — Голос, чей обладатель все ещё стискивал её собой от кончиков пальцев и до шеи, теперь звучал насмешливо. — Человеком я, тебя, кажется, не так пугаю. Кстати, в своей изначальной форме я выгляжу совсем иначе. — Он пофыркал раздраженно. — То, что ты представляешь себе, на змея вообще не похоже!
Рей разозлилась сильнее, стараясь не думать, чем закончится этот, во всех отношениях странный сеанс экспресс обучения, если она представит его человеком. Но вместо того, чтобы придавать ему очередную нелепую или смущающую форму, она вдруг ухмыльнулась и растворилась сама, став непрекращающимся потоком картинок, информации, знаний, воспоминаний… Она транслировала все, что знала про строение, работу и потребности человеческого тела, а также о том, как их удовлетворять, запнувшись, номинально показала разницу между мужчинами и женщинами.
Объяснила различия между эмоциями, чувствами и их значение.
— Теперь будешь знать, что еду мою ты уничтожил в гневе, а я из-за этого расстроилась.
Он не успел ничего ответить, и Рей показала, как люди взаимодействуют между собой, — социально приемлемые нормы поведения. От элементарной связки «спасибо-пожалуйста», до тех случаев, в которых нужно просить прощения. Чувствуя, что он не понимает до конца, постаралась перейти к понятиям добра и зла, но, внезапно осознала, что выдыхается. Картинки стали размытыми, информация обрывочной… Рей, будто сквозь толщу воды, услышала шипение, а потом вдруг очнулась.
Как получилось так, что они оба сползли на пол со своих мест и стояли на коленях друг напротив друга, Рей не понимала. Он был так близко, что девушка могла чувствовать его дыхание на своём лице. Бен все ещё держал её голову в своих ладонях. Его веки трепетали, зрачки под ними двигались, будто он просматривал что-то. На лбу выступила испарина. Рей неосознанно потянулась и вытерла ему лицо рукавом. Он вздрогнул, распахнув глаза, и тут же отпустил её. Рей без сил опустилась на пол, и откинула голову на сиденье стула.
— Можно, теперь я тебя кое-о чем спрошу? — Проговорила после паузы.
Услышав невразумительное ворчание в ответ, приоткрыла один глаз и усмехнулась: Бен сосредоточенно ощупывал собственный забинтованный торс, видимо, прислушиваясь к ощущениям. Подождала, пока он обратит на неё внимание и задала свой вопрос.
— Почему ты принял именно эту форму?
Он ответил сразу же, не чувствуя подвоха:
— Этот образ, — единственный в твоём сознании не был связан с негативом. Мне показалось, что взаимодействовать с этим человеком тебе будет проще.
Рей гадко ухмыльнулась и, потянувшись, встала на ноги. Молча наложила еды в две тарелки. Одну протянула ему, а с другой устроилась верхом на стуле, насмешливо глянув на него сверху вниз.
— А теперь, используя полученные знания, попробуй понять, какие именно эмоции я испытывала в отношении выбранного тобою образа. — Рей нарочно скопировала его чопорные интонации, чтобы не выдать себя. Но все-таки хихикнула приглушённо, когда он послушно задумался, нахмурившись. А когда он резко покраснел, вскинув на неё глаза, расхохоталась, едва не свалившись со своего насеста.
— Скажи это. Я хочу услышать это от тебя, Бенни. — Пролепетала, держась в сидячем положении из последних сил. И снова расхохоталась до слез, когда он слегка отодвинулся от неё и проговорил едва слышно:
— Желание. Страсть.
Рей хохотать прекратила так же резко, как и начала.
— Именно, Бен. Ты воплотил мою сексуальную фантазию. — Проговорила с нажимом, облизываясь.
Бен ещё чуть отодвинулся, вцепившись в свою тарелку так, будто боялся, что Рей сейчас бросится на него и начнёт насиловать. Насладившись местью, — а вот не нужно было меня так пугать в самом начале! — Рей мягко улыбнулась ему, и принялась за еду.
— Не переживай, Бен, фантазия перестаёт быть сексуальной, вызывать страсть и желание, когда воплощается и заявляет, — Рей проглотила кусок и фальшиво пропела, — «Мне не нужна твоя жизнь, мне нужна твоя смерть!» Так что бросаться на тебя и приставать я не буду. Я просто хотела, чтобы ты знал.
Девушка принялась сосредоточенно жевать, стараясь не обращать внимания на замершего на полу мужчину. От него прямо-таки фонило смущением, неловкостью… раскаянием.
— Прости. — Он прокашлялся. — Прости Рей. Я не знал.
Он выглядел таким потерянным, что ей стало даже немного жаль его. Да, он взял её самое личное и интимное, образ человека, который никогда не обижал её, того, с кем ей было хорошо, — и превратил в самый страшный кошмар. Да. Но он не знал… Рей внезапно стало грустно. Она призналась себе, что и сама до конца не понимала, зачем рассказала ему о том, что за обличье он опрометчиво принял: любовника, которого у неё никогда не было. Она заметила, что он все ещё смущённо смотрит на неё и, усмехнувшись, сказала, меняя, наконец, тему:
— Бен, ешь. Когда остынет, будет совсем невкусно. — И дождавшись, когда он, осторожно принюхиваясь, примется за еду, держа вилку, как маленький ребёнок, впервые взявший в руки прибор, продолжила, — Когда поедим, я пойду спать, если ты не против. — Он только покачал головой, тщательно пережевывая, а Рей, вдруг стало интересно. — А ты спать будешь?
Он едва не подавился едой, а откашлявшись, со смесью потрясения и насмешки уставился на неё.
— Рей, я сплю дольше, чем существует этот мир. — Он фыркнул, надменно усмехнувшись. — Ты думаешь, я не выспался?!
***
Но именно его, мистера-я-и-так-слишком-долго-сплю, Рей обнаружила утром в кровати рядом с собой, сладко сопящим ей в шею. Змеиное естество давало о себе знать — он умудрился обхватить её, и прижать к себе, используя все доступные конечности. И Рей бы посмеялась над тем, как внезапно реализовались его собственные насмешки, если бы не свидетельство его человечности, а точнее мужественности, явственно упиравшееся ей в поясницу. У древнейшего вечноспящего змея, абсолютной сущности, чьё пробуждение может уничтожать миры, был утренний стояк. Рей честно старалась не засмеяться. Но у неё ничего не вышло. Только когда он вздрогнул и заозирался, резко просыпаясь, она воспользовалась моментом, выкрутилась из его объятий и, подхихикивая понеслась в ванную, чтобы успокоиться и привести себя в порядок подальше от него.
— Надеюсь, ты не станешь спрашивать меня, что с этим делать! — Пробормотала Рей, немного резче, чем следовало, захлопнув за собой дверь полуразрушенной ванной, где макароны не висели разве что на потолке. Это ненавязчивое напоминание о вчерашних событиях, заставило Рей снова истерически захихикать. Она давилась смехом, пока не вспомнила о главном: вот-вот должна была ожить её мать, которую ещё нужно было уговорить помочь остановить смертоносный ритуал. И постараться сделать так, чтобы на следующее утро шарик все ещё продолжал вертеться. Но уже без неё.
От этих мыслей Рей стало так горько, что вдруг малодушно захотелось вернуться обратно в постель, к мужчине своей мечты и его утренней эрекции.
========== Парк ==========
Комментарий к Парк
The August Sun - за прекрасную обложку к фику. Спасибо огромное, очень атмосферно и вдохновляюще!
Ну, а песню, вы, наверняка узнаете. Люблю ее.
Рей закончила с утренней мыльно-рыльной рутиной, и вышла. Бен ждал ее у двери ванной. Взъерошенный, задумчивый и заспанный — обычный. Засмотревшись, Рей умудрилась споткнуться о порог, и с девчоночьим визгом отправиться в полет, закончившийся аккурат на его обнаженной груди. Бен подхватил её рефлекторно, поставив прямо, а Рей только и успела, что отвести глаза, заливаясь краской с ног до головы: секунду назад единственным, о чем она могла думать, было «если я сначала лизну его, а потом укушу, он же все равно не поймёт, что я делаю».
— Д-доброе утро. — Пробормотала, глядя в сторону, но все же, заставила себя посмотреть на него, и даже нетерпеливым жестом стряхнула с плечей его ладони. — Будешь кофе?
Бену потребовалась секунда, чтобы прийти в себя и он сделал шаг в сторону, пытаясь обойти ее.
— М-м-м.
Он казался растерянным, но явно старался, чтобы она этого не заметила. Рей усмехнулась и закатила глаза.
— Попробуешь. Не понравится, не будешь пить.
Она сделала шаг назад, не отрывая от него глаз.
— Смотри. Вот переключатель воды в душе, — горячая и холодная. Вот мыло для тела, шампунь для волос. — Рей указывала то на один предмет, то на другой, закусив губу: судя по его сосредоточенному выражению лица, он бы смертельно обиделся, если бы она засмеялась. — Вот зубная паста и новая зубная щетка.
Бен кивнул и шагнул вперёд, и Рей пришлось буквально протискиваться мимо него к выходу из ванной. Спустя несколько стыдных мгновений, она, наконец, оказалась в коридоре и решительно захлопнула за собой дверь, чувствуя, как пылают щеки. Бормоча про себя проклятья, побрела в кухню — варить кофе и готовить завтрак. Пригодными для быстрого приготовления оказались только яйца, — и уже разбивая последнее на сковороду, Рей осознала иронию и расхохоталась. Посмотрим, как Великому змею понравится любимое лакомство змей обычных!
Пофыркивая, Рей поставила сковороду на медленный огонь и пошла рыться в хозяйских завалах в поисках одежды для Бена: еще одна жесткая стыковка с его обнаженной грудью, — и она за себя не ручается.
В том что яйца подгорели, её вины не было. Просто ей ещё не доводилось сталкиваться с электрическими плитами и тонкостенными сковородками. Так Рей успокаивала себя, распахивая настежь окна на кухне, чтобы хоть как-то разогнать тяжелый сизый дым, что оккупировал помещение.
Выбросив сковороду вместе с намертво пригоревшей яичницей, Рей, грязно матерясь в голос, заметалась по квартире, открывая все окна и двери. Закончив, угрюмо сунула выскочившему на запах Бену в руки кофту, и буркнув «поедим на улице, я угощаю», вышла из квартиры.
Дождавшись, пока он натянет на себя безразмерную (похоже, все же женскую, но единственную, что могла сойти за большого размера унисекс) кофту, которая делала его похожим на художника, и выйдет за ней, Рей заперла проклятую квартиру и загрохотала башмаками вниз по лестнице, страшно злясь на себя. Она увлеклась, перебирая чужие вещи, а найдя небольшой рулончик денег, любовно припрятанный в углу шкафа, и вовсе забыла о еде на плите. Хорошо, хоть кофе поставить не успела: ей еще возгорания не хватало.
Выскочив на улицу, Рей вдохнула воздух полной грудью и даже зажмурилась на секунду: она всю жизнь ненавидела этот город, считала себя клиническим социофобом, но именно сейчас, в эту секунду, для неё не было ничего прекрасней. Свежий, хранящий едва различимые нотки озона после ночной грозы, воздух, пробуждающееся к жизни сердце мегаполиса — лёгкая вибрация проезжающего метро под ногами, далекие гудки машин, что низкими духовыми вплетались в скрипичные трели птиц в парке неподалёку… Это было прекрасно!
— Чувствуешь? — Рей ухватила за руку вышедшего вслед за ней Бена. Услышала, как он тоже глубоко вдохнул.
— Что? — спросил он тихо, после паузы.
— Жизнь… — Рей обернулась к нему, даже не сразу осознав, что улыбается сквозь слезы. Повинуясь порыву, обняла его, оставляя мокрые пятна на кофте. — Разве она не прекрасна?
По тому, как он странно напрягся, Рей поняла, что перегнула палку. Ей стало стыдно за свою слабость, и она отстранилась, заговорив деловито:
— Пойдём в парк. Там продают кофе и булочки, а ещё, — она подняла на него глаза, — там каждое утро играет музыкант. — Рей улыбнулась. — Я его хорошо знаю и попрошу сыграть для тебя несколько моих любимых песен.
Бен только неловко кивнул в ответ, и не выпуская её руки, последовал за ней через дорогу.
Дико заросший мужчина в неряшливой одежде, что непрестанно курил, практически не вынимая сигареты изо рта, оказался на месте. И сейчас он, как всегда дымил, распространяя вокруг себя пахучее облако, — секретный сорт табака, отвечал он с гордостью, каждый раз, когда Рей спрашивала, что он такое курит. При этом он ещё как-то умудрялся петь и играть на гитаре, которая, судя по её внешнему виду была едва ли не старше его самого. Он сидел на своём любимом месте, на поломанной лавочке в самом малолюдном месте парка. Рей каждый раз спрашивала, почему бы ему не перебраться на более людную аллею, а ещё лучше — поближе к центру города, но Люк, — так звали музыканта, — только отмахивался, мол те, кому нужно его услышать, услышат.
Закупив кофе и целый пакет горячих ароматных булочек, Рей с Беном добрались до него как раз, когда он заканчивал хриплый припев одной из песен, которую Рей в его исполнении слышала буквально пару раз:
… Love and peace!
Люди могут, конечно, спастись от падения вниз.
И он шел рассказать им о том, как им можно спастись.
Рассказал.
И напуган был всем этим весь этот зрительный зал.
И слова его долго летели сквозь этот базар
В пустоту.
Он шел к людям, он нес им надежду, любовь, красоту.
Люди взяли его и гвоздями прибили к кресту.
Рей вздрогнула и украдкой глянула на Бена: это было совсем не то, что он должен был услышать, по её мнению. Но Бен слушал внимательно, чуть хмурясь. Рей поспешно отвернулась и окликнула Люка, хотя до этого ни разу не позволялся себе перебить его.
— Хей, Люк, как сам!
Она подхватила из рук Бена пакет с булками и, вытащив парочку, положила его на лавочку рядом с музыкантом.
— Хей, Рей!
Люк перестал играть, — к большому облегчению Рей, и оглядел с ног до головы сначала её, а потом Бена, задержавшись на нем пронзительным взглядом удивительно ясных, для его возраста глаз.
— Разжилась едой и мужчиной, как я вижу, — прошамкал, отдавая должное свежей утренней выпечке. Рей промолчала, и отдала ему свой кофе, надеясь, что дальнейшее задабривание выведет разговор к той точке, когда она сможет попросить его сыграть. Но Люк молча жевал и прихлебывал кофе, по прежнему буравя Бена нечитаемым взглядом. Тот отвечал ему тем же, замерев, будто статуя.
Рей могла поклясться, что между ними происходил какой-то беззвучный разговор, и хотела было уже прервать эти напряжённые гляделки, когда Люк громко фыркнул, отставил кофе и неизвестно откуда выудив очередную самокрутку, ловко её подкурил. Затянулся, зажмурившись, и зажав её в углу рта, запел с того самого места, на котором Рей его прервала.
Каждый раз,
Когда сходятся звезды, сойдя со своих звездных трасс,
Все становится ясно без всех этих жестов и фраз.
Каждый раз,
Когда кровь на ладонях и падают слезы из глаз,
Очень больно смотреть, если кто-то страдает за нас
Рей ухватила Бена за руку, намереваясь утащить его подальше: по-жизни-странный-Люк, похоже был сегодня «в ударе», но внезапно набежавшая толпа китайских туристов с фотоаппаратами, стихийно оттеснила их туда, где ухоженная часть парка заканчивалась и начинался практически лес: городской план реконструкции парковых комплексов угодил на пересмотр ещё год назад, и этот островок дикой растительности посреди города так и остался не причесанным.
Они, не сговариваясь, повернули на едва заметную, давно нехоженую дорожку, что вела вглубь заросшей части парка. Не лучшее место, вообще-то. Там собирались любители прибухнуть и закинуться, заглядывали те, кто не хотел платить за общественный туалет. Но чем дальше они заходили, тем меньше вокруг попадалось следов жизнедеятельности человека: казалось, они выбрались в совершенно дикое место. Рей понуро жевала проталкивая пищу кофе: Бен молча отдал ей свою долю и теперь шёл мрачный, целиком погруженный в свои мысли. Внезапно, он остановился и повернулся к ней.
— Тот старик. О чем он пел? — Спросил требовательно. Рей поперхнулась. Но взглянув на него, поняла, что от разговора ей не уйти. Допила кофе, смяла стаканчик, засунув его в карман. Несколько раз вздохнула, примеряясь к теме. Бен все это время смотрел на неё неотрывно.
— Ты, ведь, знаком с понятием религии, — глянула на него, но не увидев мгновенного отклика, стала перечислять схожие понятия, — веры, поклонения… — взмахнула рукой нетерпеливо. — Да тебе же и самому люди поклонялись! — он, наконец, медленно кивнул, но Рей показалось, что он и с первого раза понял, просто думал о своём. Она походила взад-вперёд немного, повздыхала, и продолжила. — Одна из самых распространённых религий на Земле говорит о том, что существует некая абсолютная сущность, которая сотворила этот мир. — Вздохнула, глянула на него украдкой, но он лишь сосредоточенно слушал. — Эту сущность люди называют Богом. — Дальше было сложно, поэтому Рей немного помолчала. — Люди верят, что Бог создал это все, и самих людей тоже. Но люди оказались слабыми, подвержеными порокам. И Богу не нравилось это их несовершенство. На заре существования он пытался научить их, наказать даже, насылая всяческие казни, уничтожая огромное количество людей в назидание. — Рей сглотнула, вспоминая ветхозаветные истории. — Но люди не понимали. Жизнь человека коротка, а память даже о самых страшных наказаниях стиралась в веках и люди продолжали творить зло. — Она перевела дух, подошла к ближайшему дереву, и принялась поглаживать кору, так было спокойней. — Бог перестал понимать людей. Они стали чужды ему: казалось, что прекрасное творение превратилось в уродливую заразу, которую нужно уничтожить. Но Бог решил самолично понять, где скрывался тот момент, когда все шло не так: ведь его люди не рождаются убийцами, насильниками, ворами… — Рей почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы: этот разговор вынимал все её силы без остатка. Она никогда не делилась ни с кем своими философскими обобщениями, и, как оказалось, так выворачивать душу — ох, как не легко. Она зажмурилась и выдала последнее предложение практически скороговоркой, на выдохе. — Бог отделил часть своей сущности и воплотил её в человеке. Про него песня.
Бен долго молчал. Но потом все же, видимо, решил уточнить.
— Этот человек, часть сущности, которую вы зовёте Богом, рассказал, что существует способ избежать уничтожения вашего мира, а вы его за это убили? — Рей молча кивнула, не в силах поднять на него глаза. Это вопрос будто бы подводил черту под смыслом существования человечества. Бен молчал, и так тягостно было ей это молчание, что внезапно, она нашла, что добавить.
— Он позволил людям сделать это, Бен. — Она встретилась с ним взглядом. — Он мог уничтожить своих мучителей, ты сам понимаешь. Даже в человеческой форме он был силён. — Она попыталась вспомнить и перечислить чудеса, но мысли скакали, как бешеные, в голове вертелось только что-то про рыбу и хождение по воде. Она бросила эту затею, понимая, что этим ей его не впечатлить, и уже почти в отчаянии выпалила. — Он умер за людей, пожертвовав собой, потому что посчитал их достойными.
— И что же, любопытно мне знать, он нашёл такого достойного в вас, не просветишь ли ты меня, Рей? — Он даже наклонился к ней, буравя взглядом, в его глазах замелькали золотые искры, слова вырывались вместе с яростным шипением.
Рей уже вовсю плакала, зажмурившись, лишь бы укрыться от его гнева. Ей самой казалось, что все, что она говорила, — чушь, всего этого недостаточно, чтобы убедить его иначе взглянуть на человечество. Но ему и не надо, уверяла она себя, ему все равно, чью душу поглотить, лишь бы добровольно. Ему вообще должно быть плевать! На человечество, на неё…
В этот момент Рей почувствовала, как он обнял её. Прижал к себе, поглаживая осторожно спину, ткнулся носом в волосы. Она же обняла его в ответ, цепляясь за эту близость, как за спасительную соломинку, как будто не он довёл её до такого состояния.
Рей уже почти успокоилась, и хотела было предложить ему вернуться в квартиру, когда в её памяти вдруг всплыла церковная школа, куда она ходила по воскресеньям ради бесплатного обеда, строгая наставница, которая не давала еды, пока каждый не расскажет на память послание из Библии. Из всех выученных когда-то, Рей запомнила только одно. Она отстранилась, заглянула Бену в лицо снизу вверх и процитировала тихо:
— Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и знание упразднится. — Он вздрогнул явствено, а она продолжила, проведя пальцами по его лицу. — У людей есть любовь, Бен. И это перевешивает все злодеяния человеческого рода. — Она убрала руку, и судорожно выдохнув, вытерла все еще мокрое лицо о его кофту, а потом отступила на шаг. — Он пожертвовал собой ради любви.
Бен глубоко вдохнул и отвел глаза. Не глядя на нее, тихо спросил:
— А почему это делаешь ты?
Рей пожала плечами с грустной улыбкой и засунула руки в карманы. Помимо картонного стаканчика, там обнаружилась невесть откуда взявшаяся макаронина. Рей вытащила ее и вместо того, чтобы выбросить, принялась катать на ладони, пока та не свилась в колечко. Рей усмехнулась и подняла на него глаза.
— Потому что могу. — Сказала просто и протянула ему ладошку с макарониной. — Похоже?
Бен нахмурился, а потом резко втянул в себя воздух. Севшим от возмущения голосом вопросил, сверкая глазами:
— На меня? Это?
Рей кивнула, с самым невинным видом закусив губу. Бен несколько мгновений стоял перед ней, раздувая ноздри, трепеща от праведного гнева, а потом резко вскинул руку, коснувшись пальцами ее лба.
Нечто невыносимо огромное, всеохватывающее, абсолютное возникло перед ее глазами. Рей, казалось, видела одновременно и фрагменты, и целое. Сознание затопило расплавленное золото, разум безуспешно силился интерпретировать звуки, что были чем угодно, только не шипением… Ей казалось, что ее мозг вот-вот взорвется, не в силах совладать с этой мощью.
Рей то чудилось, что она кричит, надрывая легкие, то, будто она замерла, растворяясь безмолвно в агонии. А потом все прошло. Так же резко, как и началось. Ничего не болело, ей было легко и спокойно. Отовсюду слышалось пение птиц, легкий ветерок доносил запах зелени и свежей выпечки. Рей счастливо улыбнулась тому, кто держал ее на руках…
А потом моргнула и все пропало. Она дернулась и Бен торопливо опустил ее на землю. Рей все же пошатнулась, и выбросив вперед руку, уперлась ему в грудь и некоторое время просто дышала, пытаясь прийти в себя. Первой мыслью было «да как он мог!», а потом она вспомнила грязную макаронину на своей руке и сама на себя разозлилась. И как она только посмела?!
— Наглядно. — Только и сказала, отдышавшись. Убрала руку и, встретившись с ним глазами, проговорила. — Прости.
Он только дернул плечом в ответ, не отводя от нее обеспокоенного взгляда.
— Я показал тебе лишь небольшую часть того, чем являюсь. — Он не хвалился, говорил как-то растерянно. — Думал, что твое сознание сможет справиться. — Он протянул руку и погладил ее по голове, проговорив с искренним изумлением. — Я не знал, что люди такие хрупкие. Прости, Рей. За то что причинил тебе боль.
Она улыбнулась, но ответить не успела. Он резко убрал руку, и нахмурившись, посмотрел в сторону. Несколько раз вдохнул, будто принюхиваясь, и, наконец, снова глянул на нее, сузив глаза.
— Пора. Твоя мать пробудилась.
Рей понадеялась, что холодок, который пробежал по ее спине при этих его словах, был простым лесным сквозняком.
========== Хронометр ==========
Феноменальное чувство времени было исключительной чертой Рей. Отец, бывало, говаривал, смеясь, что у неё, ко всем прочим человеческим органам, ещё и хронометр внутренний прилагается: Рей не носила часов, и при этом никогда не опаздывала.
Было у хронометра и другое свойство. В стрессовых ситуациях у Рей словно секундомер в мозгу врубался: цокцокцок, — Рей открывает дверь очередной съёмной лачуги женщине-полицейскому, — цокцокцок, — девушка нам очень жаль, но ваш отец погиб, нужно ехать на опознание, — цокцокцок, — не хватает денег на кремацию, — цокцокцок — прах уже в воздухе над парком, как он и хотел; ветер разносит серое месиво, хуже было бы, если бы все это просто осыпалось на землю, — цокцокцок, — Ункар прижал её лицом к стене в тёмной подсобке, — цокцокцок, — полицейский пинает её, заснувшую в зале ожидания: вали отсюда, шалава, — цокцокцок, — темнота клубится в каменном зале, у темноты глаза змеи, — цок…
— Рей!
Она не знала, как оказалась около дерева, хватая ртом воздух, не видя ничего вокруг. Бен держал её лицо в ладонях и, безуспешно пытаясь поймать её взгляд, настойчиво звал по имени.
— Что с тобой? — в его глазах искреннее беспокойство, недоумение, страх даже. Боится, что это из-за того, что он ей показал, как он там говорил, — люди же такие хрупкие…
Рей откидывает голову назад, впечатываясь затылком в жесткую кору дерева, смотрит сквозь крону в небо: сочный зелёный, голубой, белый, золотой…
— Бен, когда жертва будет принесена, что станет с тобой? — Рей старается словить на щеку солнечный зайчик, но тот все время ускользает, — ветер играет с листвой, никакого постоянства. Наконец ей это удаётся, и Рей на секунду зажмуривается, чувствуя блаженное тепло на своём лице, а в следующую, — уже смотрит в тёмные глаза прямо перед собой. Бен молчит и взгляд его тяжелеет.
— Я тебе уже говорил, Рей, я — начало и конец, я буду все…
Рей бьет его в грудь раскрытой ладонью.
— Я спрашиваю не про Великого спящего, — она прижала руку как раз напротив сердца, — чувствует его бешеный перестук, в унисон со своим. — Что. Станет. С. Тобой. Бен. — Рей словно втискивает каждое слово ему под рёбра. — Великий спящий не слушал песен уличного музыканта, не спал со мной ночью в обнимку, не ел моей стряпни… Это был ты, Бен. Ты разбил себе голову, ты мёрз, ты злился и смущался. Ты утешал меня, когда я плакала. Я хочу знать, что будет с тобой.
Рей и сейчас плачет, потому что цокцокцок уже гуляет бесплотным эхом в голове. Она чувствует, знает…
— Я умру. Я больше не буду нужен.
Цокцокцокцокцокцок
Рей закрывает глаза и снова стукается затылком о дерево, — незыблемую, сука, константу бытия. Призывает все свои душевные силы для того, чтобы взять себя в руки. Чертово цоканье в голове можно вырубить только одним способом, — задать временной отрезок: я выдержу поток лживых сочувствий ещё семнадцать минут; я продержусь двадцать часов на работе, чтобы оплатить прощание с отцом; я постою на мосту ещё пять минут; через тридцать секунд я вырву Ункару его гребаные руки и запихаю их в его дурную жопу; да, офицер, конечно, одну минуту дайте; что, за бред, я сдохну, если это хоть секунду продлится…
Она так много хотела сделать, достичь, посмотреть, узнать. Но её жизнь закончится в стылом склепе — с колом в груди. Она не знает, когда, но скоро. Бен уйдёт следом, и, непонятно, зачем приходил, зачем был погружён в жизнь, и тут же, — лишён её.
Ах, если бы не умирать!
Но все будет так, другого не дано. Они, — Рей и Бен, умрут так, или иначе. Однако, от них зависит — лишь они двое, или целый мир.
Сколько человеку нужно прожить для счастья, что сделать, чтобы чувствовать, что «все не зря»?
Рей никогда раньше не задавала себе таких вопросов, да и не нашла бы ответов, наверняка. Прав был Бен: люди не хотят умирать, даже когда приходит срок. Цоканье в голове подтвердило, что Рей ничем не лучше других, — цепляется за ускользающее время, будто паника что-то изменит.
Десять минут.
Ответ сам пришёл откуда-то из глубины души. Рей не знала, почему десять, но знала, что этого хватит. Чертово цоканье наконец затихло, тишина исцеляющим бальзамом окутала мозг.
Поэтому, Рей улыбается, когда открывает глаза.
Бен наклонился над ней, уперевшись руками в дерево. Его глаза так близко, что она даже не в силах прочитать эмоции, Рей не знает, что он чувствует, после того, как она вынудила его ответить. Но ей пока и близости достаточно. Рей неловко тянется и касается его губ своими, чтобы тут же съехать по подбородку вниз и вбок, — так резко он выпрямляется.
Замер, как мраморное изваяние, кажется даже не дышит. А ей не стыдно, ей легко! Без отвратительного цоканья в башке и липкого, выматывающего душу страха конца в душе, Рей невыносимо легко.
08:00
Она берет его за руки, рассматривает длинные пальцы, крупные ладони. Чувствует пульс, когда, держась за его запястья поднимается на цыпочки и снова целует его.
— Ты сейчас нужен. Мне. — Шепчет прямо в губы.
Чувствует его в своей голове и не стесняется, когда он видит её фантазии, желания…
Бен резко отстраняется и смотрит на неё странно. С обидой, укором. Будто… Будто она ему сердце разбила. Рей хмурится, но спросить не успевает, — он перехватывается её руки и с силой вжимает в дерево.
— Так вот, что ты имела ввиду, — шепчет он с кривой усмешкой, и на месте тёмных глаз вспыхивает золото. — Я дам тебе это, мне не жаль.
Рей тут же затягивает в водоворот её собственных фантазии: словно бы наяву, она неистово скачет на нем, запрокинув назад голову, и вот, — другая картинка, — он берет её сзади, вбивается в её тело резкими толчками, а она стонет, выгибаясь, потому что он намотал её волосы на кулак; а сейчас они лежат лицом к лицу и просто целуются, сплетясь телами…
Картинки мелькают все быстрее, тело будто в чистый огонь окунули, — так хорошо, так сладко. Рей словно со стороны слышит собственный стон, и это, удивительно! — даёт ей силы сопротивляться внушению. Фальшивые образы на трогают её душу.
06:00
Рей нашарила перед собой его лицо, прикрыла ладонью глаза. Прижалась к руке лбом, да так и застыла: пока успокоится дыхание, её, — и его; пока она сумеет совладать со своим телом, — жар внизу никуда не ушёл, но ноги, хотя бы, больше не подкашиваются.
— Ты решил, что мне это нужно, Бен? — Прошептала. — Что я, в шаге от смерти, захотела порно с тобой посмотреть? — Бен не ответил, и она продолжила. — Я сказала, что мне нужен ты, а не моя фантазия или чудище из мифов. — Рей убрала руку и заглянула в его глаза, — снова тёмные, человеческие. Он глядел на неё со смущением и надеждой. Рей улыбнулась и обняла его за шею.
— В прятки играй со мной, песни мне пой, не жди, пока смерть принесет нам покой, — процитировала песню, которой раньше не понимала.
04:00
Бен нервно выдохнул и наклонился к ней, но ткнулся своим длинным носом в её. Нахмурился, чуть повернул голову и попробовал снова. Рей сама потянулась к нему, и они снова стукнулись носами. Бен страдальчески вздохнул и положил ей руку на затылок. Рей улыбнулась и прикрыла веки, чуть откинув голову назад. Почувствовала его дыхание на своих губах и невесомое прикосновение, потом ещё и ещё, с каждым разом все смелее и дольше. Чуть приоткрыла рот, приглашая исследовать дальше, и тут почувствовала его присутствие в своём сознании.
03:00
— Считаешь минуты? — услышала насмешливый голос в своей голове. Бен прекратил её целовать и теперь просто касался её лица, — линии губ большим пальцем, ладонью — щеки, губами — век.
Хронометр встрепенулся в ответ на его насмешку, снова принялся цокать окаянный, — Рей чуть нахмурилась.
— Отмерила себе счастья, — пошутила.
И вдруг почувствовала, как долбанное цоканье замедляется, а потом и пропадёт вовсе.
— Как?! Как ты сделал это? — мелькнула мысль, прежде Рей открыла глаза, и встретила его горящий взгляд.
Бен хитро улыбнулся и шагнул вплотную к ней, буквально впечатав в дерево. Легонько прижал ладонью лоб, понуждая запрокинуть голову. Потерся носом о щеку и вдруг самым кончиком языка прочертил линию по её шее. Рей дернулась в его руках и застонала: от неожиданности — где он такого нахватался?! От интенсивности ощущений у неё даже подогнулись колени, — упала бы, если бы он не держал её. Бен усмехнулся, продолжая вытворять невероятное с её шеей, а у Рей перед глазами мелькнула библейская иллюстрация про Змея искусителя.
— Рей, я бы сказал, что все как раз наоборот, — промурлыкал низкий голос в её голове. — Ты мало отмерила себе. Я решил это немного подправить.
И вдруг Рей оказалась в спальне, — в той, в которой они сегодня проснулись. Бен лежал напротив неё, одетый так же, как в реальности, и осторожно гладил по голове.
— Я не в силах изменить что-то, Рей. — проговорил с нежностью. — Если бы я только мог. — Бен грустно улыбнулся. — Ни отвернуть то, что грядёт, ни остановить время я не в силах. Я могу только дать нам немного больше, чем три минуты счастья.
Рей придвинулась ближе, и спросила шёпотом, словно боялась, что кто-то подслушает.
— Как ты это сделал? — Она окинула комнату глазами. — И почему мы здесь?
Бен, казалось, смутился.
— Я не знаю других подходящих мест, — проговорил с застенчивой улыбкой. — А что касается первого, я просто немного замедлил нас.
— Замедлил относительно чего? — Рей все ещё не понимала.
— Всего.
Бену, видимо, надоедает ждать, и он привлекает её к себе. Одновременно с этим, Рей чувствует, как он целует её там, в реальности, возле дерева. Как расстегивает толстовку, оттягивает горловину майки, чтобы подобраться к груди. Она чувствует свои пальцы в его волосах — наяву, и в фантазии. Интенсивность ощущений сводит с ума, Рей теряется и льнет к нему, и наяву, и в их хрупком иллюзорном мирке. Ухмыляется догадке: она же наверняка может влиять на то, что происходит в воображаемой спальне. Секунда, — и они оба уже без одежды. Бен только вскидывает бровь, когда она забрасывает ему ногу на бедро.
— Ты же не думал, что, затащив меня в постель, отделаешься поцелуями?
Рей ощутила его замешательство и неуверенность, но только закусила губу, окинув его взглядом. Провела рукой по его груди вниз, чуть царапнув ногтями по животу. Обхватила рукой горячий напряжённый член и осторожно погладила. Почувствовала, как Бен застонал — и в иллюзии, и наяву.
— Ты видел мои фантазии, — прошептала на ухо, не прекращая двигать рукой, — незамысловато, — вверх-вниз. — Можешь выбрать любую.
Не успела она договорить, как спальня с кроватью, они сами, — все пропало. Они стояли у дерева в парке. Бен тяжело дышал, уткнувшись ей в шею. Его руки на её талии слегка подрагивали.
— Прости, — еле слышно выдохнул он. — Я потерял концентрацию… Со мной никогда … Я даже не знаю, что это было…. Ох…
По его телу прошла волна дрожи, но он все же сумел взять себя в руки. Отстранился, пунцовый от смущения и виновато глянул на неё. Рей рассмеялась и, обхватив его лицо ладонями, притянула к себе, поцеловала в губы.
— Теперь за тобой должок, — сказала со смехом. — У нас ещё есть пара минут.
Бен притянул её к себе и просто обнял.
— Если бы я только мог, Рей. Как бы я хотел быть человеком. Рядом с тобой быть. — Он сжал её крепко-крепко. — Я понял, о чем пел старик. — прошептал совсем тихо.
02:00
Рей гладила его по плечам, по голове, но слов не было. Она бы до самого конца так стояла, так бы и обнимала, а может еще крепче — пусть, пусть рушится чертов мир, лишь бы не отпускать его ни на секунду!
Бен отпустил её первый, заглянул в глаза, словно ища что-то, а потом принялся целовать жадно, грубо. Снова прижал её к дереву, Рей ощутила уже знакомое головокружение, — и вот они снова на кровати в той самой спальне. Только теперь он нависает над ней, удерживая свой вес на локтях.
Рей обхватила его бёдра ногами и поцеловала в губы. Вместо того, чтобы воспользоваться приглашением сразу, он, ответив на поцелуй, двинулся вниз по её шее, прокладывая непрерывную дорожку из поцелуев и укусов, — к груди. Когда он обхватил губами сосок, заставляя её выгнуться со стоном, Рей услышала, как наяву, — там, у дерева, затрещала и разошлась до пояса под его руками её майка. Там, в парке, настоящий Бен ласкал её грудь, синхронно с тем, что происходило в фантазии. Рей ощущала его действия вдвойне; перестала различать реальность и выдумку; отдавалась ему, не думала, отпустила…
— Боже, Бен!
— Можно просто, Бен, — ухмыльнулся он куда-то ей в живот. В спальне он добрался почти до её трепещущего низа, и Рей ухватила его за волосы.
Бен недоуменно поднял на неё глаза.
— Я хочу чтобы ты прямо сейчас вошёл в меня, — заявила. Бен вскинул брови и отстранился. Стал на колени между её разведённых ног.
— Ты предложила мне выбрать любую фантазию, — протянул иллюзорный Бен оглаживая её бёдра, в то время как в реальности он снова целовал её в губы, а его пальцы без остановки ласкали еёобнаженную грудь.
— Просто сделай это. Пожалуйста. — попросила Рей мысленно. И решилась, наконец, сказать напрямую, — Я тебя очень…
Она не успела договорить. Иллюзия пропала, а Бен, тот Бен, что только что целовал её, вжимая в дерево, так, будто съесть хотел, со стоном сполз вниз, уткнувшись лицом ей в живот.
Рей интуитивно прижала его к себе, но вскинув взгляд, вскрикнула: прямо перед ней стоял мужчина в широкополой шляпе, очках и шарфе, что прикрывал нижнюю часть лица. В руках он держал серебристый шприц, который, видимо, только что опробовал на Бене. Позади него стояли ещё двое, таких же, с ног до головы закутанных в чёрное, молчаливых Шляпников, как машинально окрестила их Рей.
Тот, что был ближе сделал шаг вперёд и тут она закричала. Завопила, как баньши, — не со страху, но в чистой ярости. Выбросила вперёд руку, сдирая со Шляпника очки и шарф. Он отшатнулся рефлекторно, а Рей вдруг успокоилась.
Перед ней замерло лишь подобие человека: с пустыми глазницами, зашитым ртом, — это убожество мог прислать только тот, кто задумал пробудить Великого спящего.
Рей оскалилась, рыча, глядя прямо в эти черные провалы. Опустилась на колени, не спуская глаз с трёх чудищ, что выстроились перед ней в нерешительности. Перевела взгляд на Бена. Он ещё дышал, но пульс уже ослабевал. Рей плюнула на них, — чувствовала, что её им приказано взять живьём.
Убрала волосы с его лица, разгладила брови. Наклонилась и поцеловала в губы.
— Хуевая из меня вышла Джульетта, Бен. — проговорила тихо. Попыталась заложить непослушный чёрный локон за ухо, но не вышло. — Ну ничего. — Она ухмыльнулась, смаргивая слезы. Капли упали ему на щеку, — она стёрла, — не хотела, чтобы её Бен плакал.
— Знаешь, чем люди отличаются от богов? — Прошептала, целуя в лоб. — Боги умирают за любовь, а люди за неё убивают.
Рей поднялась стремительно, резко бросившись вперёд.
Ей бы клыки, да — поострей! Ей бы когти, — да подлинней! А потом, потом….
Пальцы погрузились в пустые глазницы, лоб с хрустом впечатался в колено. Существо, убившее её Бена, даже не вскрикнуло, повалилось мешком на землю. Рей подпрыгнула, метя тяжёлыми ботинками прямо в затылок упавшего.
Голова его разлетелась ошмётками, будто она растоптала ногами пирожное с кремом. Только вместо сладкого, во все стороны брызнула вонючая серая жижа: существо, похоже, было мертво и давно, — уже кости прогнить успели. Рей метнулась к его поясу, — ещё в начале заприметила пистолет.
Курок, дуло в рот, гашетка, — прощай планета, счастливого Армагеддона! Погоди, Бен, не уходи далеко!
Рей успела все, кроме гашетки, — малости не хватило, — чертов пистолет застрял в поясной кобуре. Секунды не хватило буквально. И вместо блаженной чёрной бесконечности, Рей ощутила укол в шею.
Три минус один, — ровно на два ублюдка больше, чем тебе надо, дура!
00:00
========== Мост ==========
Комментарий к Мост
Привет всем!
В этой главе оправдывается предупреждение в шапке: описывается, собственно, сам ритуал, который упоминается в начале.
Пожалуйста, не читайте, если вы не готовы читать про жертвоприношение новорожденных (жертва выжила, все норм), но сам факт.
Спасибо, что читаете!
— Рей, детка, как тебя угораздило? — кто её спрашивает? Вокруг же ничего нет. Темнота сгустилась, а потом соткалась в знакомые очертания, — мост в парке, — дурацкое такое название — «Мост влюблённых», — непонятно, чего там было больше: идиотских замочков с именами новобрачных и просто пар или предсмертных записок, криво накарябанных ключом перед тем, последним, шагом вниз.
Один маленький шаг. Стоишь у края, и так хочется сделать этот шаг: высота манит, голова кружится, и совсем не страшно, — только перелезать через хлипкую оградку неудобно, сделали бы, что ли, калитку.
— Что за мысли? — Рей поворачивает голову, и видит рядом с собой отца. Таким она запомнила его в детстве. Ироничный, с прищуром взгляд, не сходящая с лица ухмылка: Хан Соло во всей красе.
— Только тебя мне сейчас не хватало! — простонала Рей, упираясь лбом в перила. — Что, сложно было рассказать мне обо все этом трэше со змеями и жертвами?
— Я не мог. — Хан пристроился рядом с ней, прикасаясь локтем. — Это лишило бы тебя защиты, — он фыркнул, — я так думал. Но, кажется, что твоя судьба все же нашла тебя.
Рей с силой сжала поручень и яростно на него глянула.
— Хватит, отец! Достал меня этот твой пьяный лепет. — Закипая от гнева, Рей резко развернулась к нему. — Или говори нормально, или сгинь.
— Хорошо. — Хан нахмурился, глядя вниз. — У нас мало времени, так что скажу коротко. Я был последователем, — он скривился, — скажем так, мага по имени Сноук. Искренне верил в его учение про Спящее зло, которое требует жертв и поклонений. Лея, — он усмехнулся, — уже была жрицей, когда я вступил в Орден. Мы готовились к ритуалу, суть которого знали только Сноук и Лея. — Хан замолчал, вглядываясь в тьму под мостом невидящим взглядом. И когда вместо растрескавшегося асфальта там образовался чёрный бесконечный провал? Рей так засмотрелась в пустоту, что забыла о присутствии Хана. Когда он продолжил, она едва не подпрыгнула. — Она пришла ко мне как-то ночью, — Он вздохнул, — молчаливая и прекрасная. Осталась до утра. Мы так и не поговорили. — Он ухмыльнулся. — Я пытался. Но она, будто не замечала меня. А потом пропала, надолго.
Рей почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, сглотнула колючий комок. Пустота под мостом манила все сильнее.
— Мы столкнулись случайно, перед самым ритуалом. — Хан сглотнул. — Лея была на сносях, выглядела паршиво. Я улучил момент наедине с ней, и она разрыдалась. Рассказала сбивчиво про суть ритуала, о том, что не хочет, чтобы её ребёнок стал жертвой. Я ужаснулся, Рей. — Хан стиснул руки на поручне так, что побелели костяшки. — Я ужаснулся тому, что ублюдок, которого я почитал всю свою сознательную жизнь зарежет моего ребёнка, как жертвенное животное, едва тот появится на свет. — Он говорил все яростнее, запинался. — Я умолял её бежать, но она боялась, что Сноук найдёт её. Пытался увести силой, но она вырвалась и убежала.
Рей перегнулась через поручень и плюнула вниз, во тьму. Хотела крикнуть, как она ненавидит все это. Но хватило только на плевок в лицо ебаной беспощадной вечности.
— Я понял, что преследовать её бесполезно, — продолжал тем временем Хан. — Бросился к членам Ордена, с которыми был близок, и рассказал все без утайки. Нас было всего шестеро, Рей. Двое были моими хорошими друзьями. Они поддержали меня и пообещали помочь в том, что я задумал: собирался убить Сноука до того, как он завершит ритуал. Он был гораздо сильнее нас всех вместе взятых и умноженных на миллион, Рей. Но он проводил почти все время в медитации перед ритуалом, и нам удалось скрыть от него, а также от тех, кому мы не доверяли, наш план. Лею я больше не встречал.
Хан замолчал ненадолго.
— В день ритуала мы все собрались в каменном зале. Шестеро нас — в красных, глухих одеждах и колпаках, — чтобы лиц не было видно. Пришла Лея — в тонкой белой сорочке. По мокрым пятнам на ней было ясно, что воды у неё уже отошли. — Он говорил так, будто ему физически больно было произносить слова. Он давился ими, хотя лились они непрекращающимся потоком, — давно сдерживаемые, отравленные, ненавистные.
— Она разделась, легла на алтарь. Рей, этот ублюдок запретил нам двигаться с места до его появления. А значит, никто не помогал ей с родами. — Хан застонал и спрятал лицо в ладонях. — Как же она кричала, когда начались схватки. Я дёрнулся — к ней, но мои товарищи сдержали меня: стоило мне двинуться с места и ритуал был бы разрушен, Сноук заподозрил бы неладное и на корм чудищу отправились бы и ребёнок, и мы все, а чертов ублюдок просто провернул бы все ещё раз, позже.
Хан приложился лбом к поручню, продолжил, — невнятно и сухо:
— Схватки продолжались несколько часов. Лея уже даже не кричала, — сорвала связки. Крови много было. А я почти все это время простоял зажмурившись. Открыл глаза только когда мой товарищ толкнул меня. Видимо, Лея проходила какую-то спецподготовку, потому что смогла-таки родить сама. Ребёнок закричал. В эту секунду появился Сноук, будто знал. Он не тратил времени, — все подготовительные процедуры мы уже провели. Подошёл, окинул презрительным взглядом роженицу и замахнулся колом на все ещё связанного с ней ребёнка. В этот момент я на него бросился. — Хан резко выпрямился и саданул кулаком по перилам моста с такой силой, что тот затрясся. — Я с размаху всадил нож по самую рукоять прямо в его лысый череп!
Некоторое время Хан просто переводил дыхание. Дальше говорил уже спокойнее:
— Он рухнул, как подкошенный. Мои друзья бросились на тех, кто кинулся на меня с ножами и проклятиями. А я метнулся к ребёнку, — он сглотнул и покосился на Рей, которая уже вовсю плакала. Но так, словно звук в ней отключили. Хан усмехнулся. — К тебе. Перерезал пуповину тем же ножом, которым убил Сноука, завернул в чертов колпак. Побежал к выходу, надеясь, что мои друзья дальше разберутся, и тут услышал крик. — Хан прикрыл глаза рукой. — Мой друг Чуи упал, хватаясь за горло, а тварь, вспоровшая его, — я так и не узнал, кто это был, — он все ещё оставался в маске, — шагнула к столу и, подхватив с пола чертов кол, ударила Лею в грудь. «Да насытится Великий змей!» — крикнул он, и стены зала содрогнулись. Я бросился вон, обезумев от страха. Пришёл в себя, в больнице. Тебя забрали. Вокруг медики, полиция. Я сказал, что нашёл ребёнка в коробке на помойке, прибежал, как мог скоро. Они поверили, — такое в нашем городе случалось неоднократно, — а я попросил записать меня отцом. С очередной сиротой никто возится не хотел, вот они и согласились.
Хан выдохнул и отлепился, наконец, от перил, повернулся к ней.
— Я думал, что ты защищена, раз монстр получил жертву. Но я ошибался. Позже мне удалось выяснить, что Сноук не просто так не разделял ребёнка с матерью во время ритуала, не без причины роженицу оставляли без помощи, не позволяли никаких чувств в отношении отца ребёнка. Все было продумано: женщина измученная тяжелейшими родами от того, кого она никогда не любила, да ещё и подготовленная определённым образом могла добровольно отдать жизнь, — Хан проговорил эти слова с такой злобой, что Рей передернуло. — Она не соображала, хотела только чтобы боль прекратилась. Вот так, принося недобровольные жертвы, Сноук подпитывал свою магию, ему много сотен лет. — Он замолчал, тяжело дыша, но сумел заставить себя продолжить. — Позже, я почувствовал, что он жив, не знаю как, но эта дрянь сумела выжить, искала меня. Я пытался скрыться от него, и какое-то время у меня получалось. Но раз мы говорим с тобой здесь, а не дома, значит, в итоге, не вышло.
Рей повернулась, к нему, а Хан поднял руку, провёл пальцами по её щеке.
— Я был паршивым отцом и магом, но, похоже, сумел хоть что-то сделать хорошо. — Хан оглядел её с ног до головы и тепло улыбнулся. Опустил руку и посерьёзнел. — Я сумел связать частичку своего сознания с твоим, на случай, если твои силы пробудятся, а я сам, — он виновато пожал плечами, — не смогу об этом рассказать.
Хан грустно поджал губы, передернул плечами, словно сдержался от какого-то жеста.
Рей сделала к нему шаг, другой, а потом порывисто обняла и зарыдала у него на груди. Почувствовала его ладонь на своих волосах.
— Прости меня, — сказал он. — За все, прости, Рей. Остерегайся Сноука.
Она почувствовала, как Хан прижал её крепче, поцеловал в макушку.
— Я люблю тебя, малышка.
Мгновение, — и Рей уже обнимает пустоту. В ту же секунду чувствует, как чья-то холодная рука касается её лица. Рей распахивает глаза и хрипит, точь-в-точь умирающая птица: над ней склоняется Бен. Он стоит на коленях рядом с ней, его рука чуть подрагивает. Глаза ввалились, губы побелели. Но он жив!
Пока Рей вспоминает, как дышать, он наклоняется, и прислонившись лбом к её, выдыхает только одно слово: «жива».
Она обхватывает его руками, тянет на себя, и он валится сверху, слабый, тяжёлый. Она готова сколько угодно так лежать, но он со стоном смещается, укладываясь рядом.
Рей перебралась ему под бок, беззвучно плача.
— Я думала, что ты умер, — проговорила, задыхаясь. — Я хотела…
— Я знаю.
Бен повернулся к ней лицом, сместился, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Положил ей ладонь на щеку, прикрыл веки.
— Я слышал все, что ты говорила и думала тогда под деревом, Рей. — сказал ровно, и посмотрел на неё. — Ты хотела умереть.
Рей вдруг разозлилась.
— Да, хотела! — заявила, почувствовала, как непрошеные слезы жалят глаза. — Потому что…
Рей осеклась. Ей было плевать на людей, на планету, — этот мир отнял у неё Бена и должен был поплатиться! Так она чувствовала там, у дерева. Сейчас же, рядом с ним, тот её порыв показался ей безобразным эгоизмом, — она же знала, что они обречены, так или иначе, но не простила человечеству того, что у неё отняли последние часы с ним. Стыд беспощадно жёг её, но Рей зажмурилась, уверенная, — вернись все назад, если бы он все же погиб, она бы поступила так же, но вдвое быстрее!
Она почувствовала, как Бен обнимает её, крепко прижимает к себе.
— Вот он, парадокс самопожертвования человека. — Он говорил тихо, гладил её по волосам. — Ты была готова умереть, чтобы все остальные жили, пока не знала любви. Ты готова была умереть за человечество, познав любовь. Но когда у тебя отняли любовь, ты готова была отомстить всему миру.
— Ты осуждаешь меня? — буркнула Рей куда-то ему в грудь. Он только крепче сжал её в объятьях. Какое-то время он молчал. А когда наконец заговорил, его голос звучал чуть насмешливо и устало.
— Я истратил почти все силы, Рей, на борьбу с ядом в теле, которому суждено умереть. Я полз, ковылял, шёл, пока не добрался сюда. — Он зарылся носом в её волосы, глубоко вдохнул. — Того, что осталось, хватило бы, чтобы пробудить Спящего, Рей. Если бы я нашёл тебя мертвой, этот мир бы уже прекратил своё существование. — Рей почувствовала, что он улыбается. — Так что, нет, я не осуждаю тебя. Вам, похоже, нужно переписать свои священные книги. Рассказать там о том, как бесстрастную, бесконечную сущность совратила одна маленькая Рей.
Она хихикнула и отстранилась. Заглянула ему в глаза.
— Вместе, до конца? — прошептала, пнув себя мысленно за глупый пафос. Он молча улыбнулся в ответ. Рей поцеловала его в губы. Села, огляделась. Они находились в той самой комнате с алтарем, с которой все началось, — как раз рядом с ним валялись. Рей помогла Бену сесть, прислонила его к алтарю. Заметила, что все ещё щеголяет разорванной майкой и стыдливо прикрылась, застегнув толстовку до самого горла. Бен, заметив этот жест, только глаза закатил.
— Я бы предпочёл другую комнату и другое ложе. — заявил он, устало откидывая голову назад. — Но раз они притащили тебя сюда и оставили одну, то сейчас все готовятся к жертвоприношению.
Рей вдруг вспомнила о том, что сказал ей отец, и хотела было рассказать, но Бен вскинул руку, останавливая её.
— Теперь я понял, почему ты с такой лёгкостью воспринимала меня. Оба твои родителя обладали способностями, выходящими за пределы нормы в этом мире. Ты, — он взглянул на неё с иронией, — унаследовала их. — «Как тебя угораздило, детка?» — повторил вопрос её отца в точности, вплоть до интонаций. Рей вздрогнула: он видел её странный сон. Бен кивнул и прикрыл глаза. — Теперь, я слышу твои мысли, мне не нужно применять силу, чтобы делать это. То, что мы разделили с тобой, создало связь между нами. Теперь моя сила, — твоя, а твоя — моя.
Рей усмехнулась: это прозвучало, как слова обручальной клятвы.
— И что, теперь я смогу шипеть в твоей голове, и заставлять замереть в смешных позах? — попыталась пошутить. Бен не улыбнулся.
— Смогла бы. — Ответил сухо. — Со временем.
— Которого у нас нет, — весело закончила за него Рей.
Бен открыл глаза и удивлённо на её взглянул.
— Ну же, Бен! — она подползла к нему вплотную на четвереньках, обхватила лицо грязными ладонями. — Чего грустить? Мы натянем этому древнему сукину сыну жопу на уши, и сольёмся в смертельном экстазе, спасая мир. — Бен не выдержал и улыбнулся. Рей, довольная произведённым эффектом продолжала, — Надеюсь, у Большого шипящего брата найдётся небольшое мягкое облачко, чтобы мы продолжили то, что начали… — Рей притворно нахмурилась. — Как оно там… Райские кущи, во!
Бен какое-то время просто смотрел на неё, а потом вдруг расхохотался. Она плюхнулась рядом и смеялась вместе с ним.
Внезапно, Бен замер, схватил её за руку. Из-за двери послышался какой-то шум. Что-то стукнуло, послышались приглушённые ругательства, и дверь наконец распахнулась. На пороге стояла невысокая женщина в простых синих джинсах и белой футболке. Задорно вздернутый нос, густые русые волосы до плеч, — она казалась чуть старше Рей. Стоило ей увидеть Бена, как тарелка, которую она держала в руках, выскользнула и, с громким стуком, ударившись об пол, раскололась на две половинки.
Рей снова расхохоталась, а за ней и Бен, — каменный пол залы усеяли макароны. Они смеялись, не прекращая, цепляясь друг за друга, судорожно хватая воздух. В конце концов, Рей наклонилась, уткнувшись лбом в его бедро, и постаралась успокоиться. Он сам ещё пофыркивал, гладя Рей по спине. Наконец, она совладала с собой достаточно, чтобы говорить. Выпрямилась и окинула взглядом замершую в дверях женщину.
— Я больше никогда не смогу спокойно смотреть на макароны, — заявила, стараясь не рассмеяться. — Здравствуй, мама.
Женщина в дверях чуть покачнулась, но устояла на ногах. Отвела глаза и сделала шаг назад, видимо, собираясь уйти. Что бы она не собиралась сделать, зачем бы не приходила, все это потеряло смысл, когда она увидела, что Рей в комнате не одна. Она собиралась сообщить Сноуку! — внезапно осознала Рей. Вскочила, готовая, — да хоть за волосы, — втащить матушку обратно, — второго свидания с ходячими мертвецами в шляпах ей не хотелось. Но от неё действий никаких не понадобилось: не успела Лея, — так, кажется, её звали, — выйти за порог, как что-то заставило её вскрикнуть и шагнуть обратно.
Она не глядела под ноги, поскользнулась и плюхнулась на задницу. Не отрывая взгляда от распахнутой двери, попыталась отползти подальше.
Рей и сама села, когда увидела, как тяжело ступая в комнату зашёл никто иной, как Люк. Обвёл нечитаемым взглядом всех присутствующих, задержался на Бене и коротко ему кивнул. Осторожно переступая, прошёл к Лее, что все ещё сидела на полу, и очумело на него таращилась. Подошёл, наклонился, и вруг залепил такую затрещину, что она не сумела усидеть, неловко растянулась на полу. Люк сделал странное движение пальцами, и дверь со скрипом захлопнулась.
— А теперь мы поговорим. — Медленно произнёс он, не отводя взгляда от Леи. — А ты, сестра, будешь молчать и слушать.
Люк вытянул руку, и согнул пальцы, словно сжимал их на чем-то. А Лея схватилась за горло. Открывала и закрывала рот, — но не издала ни звука. Люк опустил руку и уселся прямо на пол перед ними.
— До ритуала, что сделает Сноука самым могущественным существом во Вселенной, остался час, — заявил прямо.
========== Начало и конец ==========
Рей видела кино про зомби. Одно было даже про целительную силу любви. Там ходячий мертвец полюбил девушку, а девушка полюбила его в ответ, несмотря на то, что зомби сожрал мозг её парня. Но Рей знала, что так не бывает. После того, как зомби вколол Бену какую-то хрень, она прыгала на гнилой башке живого мертвеца, пока от неё ничего не осталось кроме вонючей жижи. Вонючей… Ключевое слово, потому что вонь неслась вперёд ходячих мертвецов. Вонь разложения, приторный запах давнишней смерти пришёл намного раньше тех, кто нёс её за собой.
С того момента, как Люк опустился на пол перед ними и принялся рассказывать, прошло не так много времени. А может Рей просто так казалось, потому что стоило ей сесть рядом с Беном, как её мысли оказались далеко от того, о чем говорил Люк.
Нет, ну конечно она теперь знала, что Люк был служителем культа, целью которого было остановить жертвоприношения, но достучаться до Спящего культисты не могли, как ни старались.
Мастера его ордена пытались определить алгоритм посвящения добровольной жертвы Спящему, но ни одному из них это не удалось. Великие маги кончали с собой — в надежде, что вот эта жертва будет принята, но нет. Колебания в Силе, подтверждающие, что жертвоприношение принято, сопутствовали только ритуалам Сноука. Люк был последним мастером, который пытался разгадать эту тайну. По его наущению Лея пришла к Сноуку. Её Силы было достаточно, чтобы стать жрицей. Поначалу все шло хорошо, но потом Люк потерял связь с сестрой. Он жил в далёком Тибете. Посвятил себя медитации и упустил…
Явственная вонь из приоткрытой двери и звук шаркающих шагов за стеной, напомнили Рей о встрече с живыми мертвецами в парке.
— А ты видел мертвых альпинистов? — невпопад спросила она, вспомнив статью, которую как-то прочла. Там рассказывали, как через тех, кто замерзает на склонах высоких гор просто переступают идущие вверх. Рей плакала тогда и думала, что не смогла бы оставить человека умирать.
— Видел, — коротко ответил Люк и хмуро глянул на неё. А Рей только теснее прижалась к Бену и закрыла глаза.
Жизнь! Как же она не хотела умирать! Как же она хотела сейчас оказаться далеко-далеко! Да хоть в том же Тибете! Они с Беном спасали бы замёрзших альпинистов. А жили бы они в красивом небольшом домике, окружённом горными цветами… Рей всхлипнула, а Бен тяжело вздохнул и провёл рукой по её волосам.
Вонь выедала глаза, шаги замерли перед самой дверью.
В голове у Рей зашумело. Домик в горах представился во всех деталях, цветы пахли отчаянно, а воздух был кристально чист. Рядом с ней был любимый мужчина. Они вместе встречали… Нет только будут встречать рассвет в горах. Рей видела, как синие шапки вершин светлеют до бирюзового, позже салатового. И вот он, миг, когда пики горят золотом и багрянцем…
Здравствуй новый день! Вершины гор сверкают девственной белизной… Жизнь продолжается. Дальше Рей видит море, на котором никогда не была. Её ступни целует прибой, — снова словно в полузабытом кино. Кто-то рядом смеётся, но Рей не может разобрать кто. Ей хорошо… Так хорошо и спокойно. Перед мысленным взором мелькают прекрасные картинки из будущего, — Рей точно знает, что это будущее, — собственный дом, громадный кот, похожий на рысь, и слюнявая собака во дворе, оливковые обои и чайник из нержавейки. А на каминной полке фотография её большой семьи. Рей видит себя — старше и тяжелее, но ей идёт. Она всматривается в лица своих детей и смеётся: они все такие красивые! Муж тоже здесь, как же без него. Рей хмурится, потому что не может разглядеть его черты. Она напрягает зрение, силится вспомнить, тянется к снимку, но лицо любимого человека остаётся размытым. Рей зажмуривается, трёт глаза и снова глядит вокруг. Камин с фото, чертов чайник и кот теперь кажутся двухмерными, сработанными из картона. Пёс неестественно долго виляет хвостом, а в доме пахнёт дешевым освежителем воздуха. Рей задыхается от этого запаха, выбегает во двор, а там — нарисованные горы и море на широком экране. А тот, кто клялся быть рядом до конца уходит, уходит из памяти…
— Бен! — Рей распахнула глаза, давясь слезами и вонью ебаной смерти вместо воздуха. Но Рей была рада вони, ведь она напоминала ей, что случилось в парке. Как она убила, как хотела умереть сама…
— … Вся семейка в сборе, да ещё и с прицепом! — высокий уродливый человек в чёрном, сутулый, как вампир в дешёвом кино, смотрел поверх её головы. — Молодой человек, вы первоклассный практик! Так дурить голову девицам… Это талант!
Рей обернулась, чтобы увидеть позади себя красивого, но осунувшегося и смертельно уставшего мужчину. Он не смотрел на неё, и Рей показалось, что она прозрачный, невесомый призрак, и только рука незнакомца, что крепко сжимает её лодыжку, держит её якорем. А так бы встала и ушла из этого жуткого места, никем не замеченная. Мужчина показался Рей знакомым, его имя буквально вертелось на языке. Он важен, нужен, — она это откуда-то знала. Но не знала, откуда и почему. Её память, вела себя странно: словно старый компьютер, изъеденный вирусами. «Ошибка. Ошибка. Частичная потеря данных. Не удаётся загрузить файл. Системная ошибка…», — только вместо синего экрана смерти какие-то обрывки, мельтешение и белый шум на грани слышимости.
— Присоединяйся ко мне! — предложил мужчине «вампир» и шагнул к ним. А Рей наконец обратила внимание на других. На тех, вонючих. Они стояли полукругом, перекрывая единственный выход. Смотрели вперёд себя кто гнилыми бельмам, а кто и подавно провалами глазниц. Их всего четверо, так же, как и «вампир», одетых в чёрное, но Рей откуда-то знала, что когда-то их было шестеро, и одеты они были иначе.
Красные колпаки, красное на белом, деревянный кол со стальным наконечником… Полузатертые воспоминания мелькали перед глазами, словно просачивались сквозь мелкую сетку тяжёлого похмельного сна.
Ах, как же в груди тесно! На глаза сами собой навернулись слезы, шум в висках усилился, а комната замельтешила, зарябила помехами перед глазами.
Рей пропустила момент, когда Люк с проклятиями вскочил на ноги и выбросил руки в направлении «вампира». Но даже не видя его толком сквозь пелену едких слез, Рей почувствовала, как воздух около него сгустился, словно само время и пространство стало оружием: секунды и века существования этого места, междумирья, сжались до точки, став остриём копья чистой энергии, что неостановимым валом покатилась к «вампиру». Но Сноук, Рей наконец-то вспомнила его имя, даже не шелохнулся, как и его жуткое воинство. Их словно невидимый купол защищал. Вся безудержная мощь удара, казалось, просто растворилась в защитном барьере, ухнула в чёрную дыру и рассеялась. Дом содрогнулся от фундамента до крыши. И Рей против воли вскрикнула, когда ей на голову посыпались мелкие песчинки и строительная пыль. Сноук ухмыльнулся, изобразив издевательский жест приглашения. А Люк и не собирался сдаваться. Расставил ноги пошире для лучшего упора и даже присел немного. Выдвинул вперёд подбородок и скрючил пальцы на расставленных в стороны руках.
Рей чувствовала, что он копит энергию для последнего удара. Как оказалось, не только свою. Из неё самой к нему протянулась невидимая, но ощутимая ниточка. Рей видела, как осела на пол Лея, как заострились черты и ввалились глаза самого Люка. К одной нити добавилась другая. Они множились, складывались в паутину. В плотный кокон, который высасывал из неё силы, отдавая её радости и горести, её мечты, взлеты и падения, — всю её жизнь — по капле, ему. Чтобы сокрушить своего врага, Люк не брезговал ничем.
Позади послышалось приглушённое шипение, её нога полыхнула болью.
Через силу, — ведь она так устала! — Рей повернула голову, и дёрнулась в страхе. Черты мужчины, что все ещё стискивал железной хваткой её лодыжку, были искажены презрением и гневом. Если бы взглядом можно было убивать, от Люка не осталось бы и горки пепла. Мужчина ещё сильнее сжал пальцы, его глаза на миг полыхнули жёлтым, вызвав у Рей смутное чувство узнавания. Но имени его она так и не вспомнила. Нити паутины, связующей её с Люком лопнули со звоном на грани слышимости, и Рей опустилась на пол, задыхаясь. В то же мгновение Сноук взмахнул рукой, — небрежно, словно муху отгонял.
— Не пыжься, старик, надорвёшься, — бросил презрительно, а Люк, повинуясь движению его руки, впечатался в стену, да так и застыл, распластавшись, словно пришпиленный к серому камню огромный ночной мотылёк. Взмах руки — и Лея на стене рядом с братом. В такой же нелепой позе, такая же безголосая.
— Ты и твой нелепый орден посвятили себя поиску некого секретного заговора, ритуала, что помогает мне обращаться к Спящему, — медленно протянул Сноук, оглядывая своих пленников. — Так вот, сегодня, в день моего триумфа и его, — он усмехнулся, отечески так, по-доброму, — пробуждения…
Улыбка Сноука стала шире, превратилась в оскал.
— Частичного, — добавил он, показывая что-то очень маленькое длинными костлявыми пальцами. — Но мне хватит, чтобы стать самым могущественным существом во Вселенной… В этот день, я сделаю тебе подарок, старик.
Он хохотнул, страшно довольный собой и, рисуясь, ступил к Люку ближе.
— Я поведаю тебе, маг: секрет в том, что секрета нет! Все эти ритуалы — мишура, пыль в глаза тебе и подобным… — Сноук даже как-то изящно пожал плечами, — вся суть жертвы в безусловной добровольности, непротивлении смерти.
Он подошел к каменной лежанке-алтарю, подобрал с нее тот самый жуткий кол и какое-то время задумчиво его рассматривал.
— Смерти не станет противиться тот, кто не успел познать жизнь, — проговорил глухо, как заклинание, глядя куда-то внутрь себя. Потом криво ухмыльнулся и, подбрасывая кол на ладони, продолжил, — Вся ваша деятельность, ваша идея с самого начала была огромной ложью, отвратительным лицемерием…
Сноук снова замолчал, и Рей физически почувствовала, как искренне он ненавидит Люка. Ненавидит и презирает. Он резко взмахнул рукой и оба его пленника рухнули на колени. Сноук швырнул Люку кол, как кость собаке. Но тот, видимо, недостаточно пришёл в себя, чтобы поймать его, и кол покатился по полу с раздражающе громким стуком.
— Мастера до тебя изощрялись в способах самоубийства, — тянул дальше Сноук с усмешкой. — Один даже велел похоронить себя заживо, насколько мне известно. Но у каждого, у каждого, — повторил он чуть ли не по слогам, — перед самым концом крохотная часть души противилась смерти. Тоненький голосок ее нашептывал, — Сноук попытался изобразить детский голос. Вышло, как у ребенка, что с пеленок хлестал дешевый скотч и курил говенные сигары, — «Почему я должен умирать за них. Я не хочу страдать. Я жить хочу. Я-я-я-я-я…»
Он закашлялся в конце своей тирады и пнул кол носком сапога. Тот подкатился к ладони Люка, что как рухнул, так и сидел на полу, не шевелясь. Даже головы не поднял. Лея рядом с ним просто прислонилась к стене и закрыла глаза.
— Ты пошел еще дальше, маг. — выплюнул презрительно Сноук. — Ты подослал ко мне собственную сестру. Хотя, прекрасно знал, в чем состоит мой ритуал, ведь за века у вас скопилось достаточно данных от соглядатаев, чтобы составить его график хоть по минутам, хоть в лицах.
Он сделал шаг к Лее.
— Ты не сказал сестре, через что ей придется пройти. Что ты наплел ей, Люк? Что прискачешь ей на выручку в последний момент? Лишь бы она секрет жертвы узнала?
Его голос был ядовит от сарказма, а Лея вздрагивала так, словно жестокие слова ранили ее физически.
— Так вот тот парень, Хан, оказался, в отличие от тебя, настоящим мужчиной. — Сноук криво ухмыльнулся, и снова повернулся к Люку, — Он убил меня, маг. Выкрал ребенка. А ведь по Силе он тебе в подметки не годился.
Сноук помолчал. Покачал головой и медленно произнес:
— Ты много, много хуже меня, маг. Я никогда не притворялся спасителем мира. Ты же, — он усмехнулся, — вечно в белом, вечно непогрешим. А на деле — ничтожный приспособленец и лицемер. Ты из тех, кто рубит другим голову при головной боли, кастрирует при едином взгляде в сторону соблазна, кто разрежет на куски невиновного ради высшей цели, продаст невинную ради благих намерений, у тебя всегда виноваты другие, потому что недостаточно чисты.
Люк рваным движением схватил кол, и дернулся встать, но Сноук снова обездвижил его Силой. Поднял на уровень глаз и заговорил елейно, хоть за притворной мягкостью чувствовалась жестокая сталь:
— Я дам тебе шанс доказать, что это не так. Вот кол в твоих руках. Принеси добровольную жертву. Останови пробуждение.
Сноук ухватил Люка за одежду и притянул к себе, приблизил к самым глазам.
— Останови меня, маг, если намерения твои чисты Спящий примет жертву. Ежели нет — ты просто сдохнешь, ни за медный грош.
Что-то звякнуло, потом глухо стукнуло. Кол с кованым наконечником выпал из безвольно разжавшихся пальцев. Звук падения показался Рей похоронным звоном. И стоило затихнуть эху этого звона, что пронеслось по комнате словно по огромной пещере, как сломленный человек тяжело осел на пол.
Сноук отвернулся от него, презрительно отряхивая руки.
— Итак, — проговорил деловито, обращаясь к мужчине позади нее, — Каким будет твой положительный ответ, юноша?
Хватка на ее ноге разжалась, и Рей словно полной грудью на мгновенье вздохнула. Бен медленно поднялся, тяжело опираясь на алтарь. Бен! Рей наконец-то вспомнила, как его зовут! Белый шум в голове что мешал ей думать, наконец заткнулся. Полудохлый процессор её памяти перезапустился и спешно дефрагментировался, регистрируя частичную потерю данных.
— Ты соврал мне. — только и сказал Бен. Тихо, казалось бы, но три простых слова отозвались дрожью в стенах.
И вдруг комната вокруг них завертелась, послышался оглушающий треск и грохот, словно сотрясались сами основы мироздания. Гул из зала со статуей нарастал. Пространство вокруг как-то странно и рвано растягивалось. Стены пропадали, словно отражаясь в бесчисленных кривых зеркалах, пол и потолок затеяли безумную пляску. Все гремело, все билось. Мир умирал, измельчался, не закрыв долги. Великий Змей пробуждался из долгой спячки, а Рей вдруг почудилось, что Земля — лишь хрупкая скорлупка, вот-вот взорвётся осколками, ведь высохла и истончилась за века, стала мала притаившемуся внутри гиганту.
Сноук отшатнулся словно громом поражённый. Затрясся, как осиновый лист… А потом вдруг расхохотался диким, безумным смехом умалишенного. Размытой тенью бросился вперёд, и Рей лишь сдавлено вскрикнула, когда её отбросило с его пути. Но чёрный вихрь словно разбился о скалу и схлынул: Бен держал Сноука за горло, позволяя тому трепыхаться в захвате, скрести длинными ногтями по стискивающему глотку запястью. Светопреставление продолжалось, комната кружилась вокруг живых и мертвых, а Рей не могла оторвать взгляда от золотых с вертикальными зрачками глаз того, кого она звала Беном. Рей вспомнила все: кем он был и почему нашёл её, вспомнила, что была предназначена ему в жертву и что жертву ещё предстоит принести. Чего она не поняла, так это волны паники, что поднялась в её груди, когда она смотрела на противоборство тёмного мага и существа, что готовилось уничтожить её мир. Рей не могла понять, почему она боялась не монстра, а за монстра!
Почему бросилась вперёд с криком, когда увидела, как Сноук, обмякнув в удушающем захвате, тянет из-за пояса кривой нож.
Почему захрипела и рухнула, как подкошенная, когда Сноук резко замахнулся и нанёс подлый удар снизу вверх прямо в живот противнику. Почему заскулила, поползла вперёд на четвереньках, — ведь ноги не держали, — когда Бен разжал пальцы, отпуская горло своего убийцы и глухо охнул, пошатнувшись. Рей не понимала, почему ей хотелось принять тот нож вместо него…
Бен прижал руку к животу, ошарашенно хлопая глазами. Неловко прислонился к алтарю, зажимая рану рукой. Его колени подогнулись, и он сполз на пол, да так и остался сидеть изредка дёргаясь, — от боли. Рей подоспела как раз, чтобы не дать ему завалиться на бок и вогнать лезвие ещё глубже, но как же она опоздала!
— Как интересно, — задумчиво протянул сверху Сноук, — и как банально. Предвзятая смерть, влюблённое чудовище…
Рей слушала в пол уха, она была занята — зажимала Бену рану, словно могла затолкать обратно кровь вытекающую сквозь её пальцы.
Гул нарастал, превратился в оглушающий скрежет.
— Отрезанный от своей сущности он отдал все силы, защищая тебя. Что в тебе такого? — Сноук больно пихнул её в бедро, его голос странно искажался. Рей вскинула глаза и обомлела: маг не стоял. Он висел в воздухе, а в его раззявленный рот, словно насекомые, маленькие светящиеся мошки, летели…
— Души отданные обманом, — прохрипел Бен рядом с ней. — Он поглощает их…
— Смотри, Спящий, смотри, как я вознесусь. Я заберу все до капли… — губы Сноука не шевелились, глаза его были закрыты, но тягучий гнусавый голос, казалось звучал повсюду, этому голосу было тесно в пространстве, каждое слово прошивало Рей болью.
— А потом я заберу её, — голос резал по живому, выскабливал ненавистное знание лезвием на незащищенной коже. Рей видела, как на периферии её зрения с трудом встал на ноги Люк. Как, держась за него, поднялась Лея. Она не могла оторвать взгляда от бессчетных светящихся точек, что воронкой втягивались в черную пасть самого жуткого существа на планете. Её рука легла на нож.
Рей обернулась к Бену. Провела пальцами по лицу и улыбнулась. «Если бы я знала, что во мне такого», — подумала с грустью и осторожно выдернула нож. Бен застонал, завалившись на бок.
— Погоди, не умирай, — прошептала Рей, коротко сжав его руку, а потом, резко развернувшись повторила подлый удар Сноука, всадив нож в живот древнего злодея по самую рукоять. Удивительно, но она почти не ощутила сопротивления! Словно Сноук, как и его мертвые болванчики, давным давно выгнил изнутри. Рей хихикнула: вспомнила, как в одном кино у злодея внутри были летучие мыши. И когда ему вспороли живот, они вырвались на свободу. Рей отчётливо слышала возню позади, краем глаза успела увидеть, как Лея всаживает кол в грудь одному из мертвецов… Но ей было гораздо интересней вот что: если вспороть Сноука, души, которые он поглотил, вылетят из вспоротого брюха роем и устремятся в небеса?
Время вокруг неё остановилось. «Как в парке», — почему-то подумалось Рей. Сноук замер, словно замороженный самой смертью, звуки отдалились, даже мир на секунду перестал трещать по швам, пока Рей медленно тащила лезвие вниз, разрезая истлевшие ткани, кромсая трухлявые внутренности… Секунды возобновили свой бег, когда её рука соскользнула с рукояти — нож напоролся на тазовую кость.
Рей успела заметить, как Бен уронил вытянутую руку и застонал, откидываясь на спину. Падая рядом с ним на колени, Рей услышала жуткий скрежет — словно рушился старый ржавый мост. Сноук кричал. Его тело разрушалось, осыпалось на пол бурыми хлопьями, но Рей некогда было смотреть.
— Бен. — она склонилась над ним, прижала руку к ране, и тут же отдёрнула её, — Бен только охнул глухо. Но открыл глаза и улыбнулся посиневшими губами. Он попытался коснуться пальцами её щеки, но рука отказалась повиноваться.
— Я не понимаю… — пробормотала Рей, склоняясь над ним. — Не помню…
— Ты забудешь. Скоро забудешь меня совсем, — через силу кивнул он. На его губах выступила кровь, а у Рей в груди словно что-то лопнуло.
— Сноук врал. Добровольная жертва, — когда человек знает от чего отказывается и почему. Это когда есть, за кого умереть. — проговорил Бен хрипло, прикрывая глаза. — А боги умирают за любовь.
Рей трясло, ей не дышалось, когда Бен прошептал:
— Я и то и другое, Рей. Начало и конец. Моя жертва добровольна…
Она не успела крикнуть, не сумела пасть замертво рядом, когда память её вернулась. Придётся снова самой. Снова вдогонку, но теперь взаправду… Рей потянулась к ножу, но вдруг услышала позади себя тихий вскрик. Обернулась и замерла в ужасе: Лея двумя руками держала проклятый кол и дышала часто-часто, хрипя — кованый наконечник глубоко вошёл в её тело. Рей только успела встретится глазами с матерью, прочитать немое «прости» по губам, когда её тело стало разрушаться, как до этого — Сноука.
«Хранительницы уходят, когда захотят», -вспомнились Рей слова Бена, когда Люк, взвыв, словно раненый зверь, бросился к сестре. Её оболочка рассыпалась в его руках, как скульптура из праха. Рей отвернулась от его горя, — теперь её черёд.
Но тут же осела на пол и выронила нож: на неё не мигая смотрели жёлтые глаза змеи. С лица любимого человека, живого и невредимого, на неё смотрела вечность. Миг, — это уже просто Бен. Её Бен смотрел на неё с тревогой.
Услышав словно со стороны собственный натужный хрип неверия и облегчения, Рей почувствовала, как мир сначала накренился опасно, а потом всколыхнулся: волна чужой воли закружила её и схлынула, милостиво забирая с собой исстрадавшееся сознание.
***
Рей проснулась от того, что ей сложно дышать. В той самой спальне, в трижды распроклятой квартире поехавших психов. Как и вчера, Бен прижимал её к себе, притянув за плечи, обхватив бёдра ногами. Он обнимал её словно ребёнок — самую любимую игрушку, только ухо не грыз, как плюшевому мишке. Рей хихикнула и попыталась вывернуться из его хватки, но Бен только стиснул её крепче, ещё и к постели прижал, переместившись.
— Я задыхаюсь! — нарочито панически прохрипела Рей, и его хватка ослабла. Но тут Бен просто подмял её под себя. Он при этом удерживал свой вес на локтях, и это говорило, что он поступил так сознательно.
Рей пискнула и попыталась выкрутиться из-под него. Но куда там. Тогда она поменяла тактику. Решила смутить его и в красках представила, как опускается на него сверху, принимая в себя член, как целует его губы, шею, грудь…
Бен перехватил видение, и вот он уже сверху, а Рей задыхается его именем.
Рей выгнулась под ним, закусила губу и представила, что он сидит на кровати, а она опускается перед ним на колени и как берет его член в рот.
Беннад ней застонал и вжался через ткань штанов в её голую задницу. Рей зарычала и резко перевернулась под ним, уткнувшись носом Бену в подбородок. Ему стоило бы побриться, но Рей впилась голодным поцелуем куда достала. Поцарапала губы о жёсткую щетину, и цеплялась за его плечи, старясь добраться до губ, пока он сам не сместился вниз. Рей застонала, когда он наконец нашёл её губы. Она обхватила его руками и ногами, притягивая, изо всех сил прижимая к себе. И расплакалась, вспоминая ужасы минувшего дня. Но они живы. Живы.
Бен отстранился первым, прижался лбом к её.
— Как теперь, Бен? — Рей судорожно цеплялась за него, боялась, что если откроет глаза, снова окажется в том страшном зале, обеспамятевшая над его мертвым телом.
— А как ты хочешь? — он тоже задыхался, но по иной причине. До Рей дошло, что Бен совсем неправильно понял её вопрос, но её это вполне устраивало. Рей всхлипнула, хихикнула и заставила себя открыть глаза. Видеть его так близко оказалось сродни откровению, — непривычно, чуточку страшно. Но физический трепет был смят вновь пробудившейся паникой.
— Как дальше, Бен? Ты… — Рей не могла заставить себя произнести страшное и снова зажмурилась. Представила, что он прямо сейчас растворится в её руках, как когда-то соткался прямо из воздуха, пропадёт и оставит её одну в проклятой квартире.
— Нет. — Бен ответил вслух, твёрдо, — Я не уйду и не оставлю тебя.
Рей не могла заставить себя открыть глаза. Она прекрасно слышала его слова, но страх не позволял ей вдохнуть. Перед глазами у Рей маячил нож в его животе, кровь на её руках. «Ты забудешь меня», сказал он тогда, и вспомнив эти слова, Рей снова разрыдалась.
Бен глубоко вздохнул и прихватил её губы своим ртом. Не отпускал, пока Рей не затихла, а потом мысленно повторил: «Я не оставлю тебя, Рей. До самого конца и дальше, как и обещал, я буду с тобой». А потом он послал захватывающую картинку: вот он отпускает её руки и опускается вниз, покрывая поцелуями груди, живот. Вот он разводит её бёдра в стороны…
— Бен, — Рей обхватила его лицо ладонями и притянула ближе. — Мне нужно. Прямо сейчас.
Она передала мыслеобраз того, что она хочет. Его в себя. Немедленно. Рей казалось, что если он сейчас отвергнет её, откажется, она просто умрет на месте.
— Ты опять торопишься, — ответил ей Бен вслух, но обхватил Рей руками и снова уложил на бок, спиной к себе. Его руки медленно прошлись по ее телу, лаская именно так, как она представляла себе в фантазиях. Рей понимала, почему Бен так любил эту позу — она чувствовала себя в безопасности, прижимаясь спиной к его горячей груди, чувствовала, как паника постепенно отступает. Словно кто-то постепенно разжимал ледяные тиски на её сердце. Рей глубоко вдохнула и перевернулась, укладываясь лицом к нему. Прижалась потрескавшимися губами к его рту, а сама, наплевав на романтику, ловко стащила штаны с его бёдер. Бен только вздохнул, когда она, стесняясь, почему-то, посмотреть, осторожно пробежалась пальцами по его члену. Осмелела немного и, обхватив член рукой, провела вниз и вверх, примеряясь, потрогала большим пальцем головку, чем вызвала у Бена гортанный стон. Рей взяла его свободную ладонь в свою и завела себе между ног. Когда же его пальцы, немного попутешествовав по её влажным складочкам, безошибочно нашли клитор, принялись ловко теребить и играться, Рей застонала и забросила ногу ему на бедро, понуждая убрать руку. Она сама направила его член в себя и зажмурилась, ожидая боли, когда он стал медленно растягивать её. Вдруг Бен двинулся резко, прижимая её к себе, но боль так и не пришла, как когда она резала свою руку, чтобы добыть кровь для мумии… Рей вздрогнула от воспоминания, ткнулась носом в его шею, вжалась изо всех сил, чувствуя его в себе.
— Вот теперь можно умирать. Если это сон, Бен, какой-то фокус, игра, если мы до сих пор в том страшном зале, то давай сейчас. Вместе. Я не хочу быть без тебя ни в этой реальности, ни в какой другой, — попросила мысленно.
Вместо ответа Бен немного отстранился и двинулся осторожно, медленно. Словно боялся сломать Рей. Потом ещё и ещё, смелее. Наконец он открыл глаза. И тут же резко перевернул Рей на спину, не выходя из неё. Он не отводил от неё глаз — человеческих, жаждущих, пока наращивал темп. И, словно под гипнозом этих глаз, перед Рей проносились вереницы событий, Рей видела, как сменяются эпохи, рушатся и восстают из пепла империи, а они, Рей и Бен неизменны, навсегда вместе и бесконечно влюблены.
— Твоя сила — моя, а моя — твоя, — услышала Рей его голос в своей голове, — У нас бесконечно много времени. А когда эта реальность надоест, мы просто выберем другую.
И Рей поверила Бену. Ледяной капкан на её сердце рассыпался пылью. А сама Рей вдруг перестала ощущать, где заканчивается она, и начинается Бен. Одна на двоих сила, одно на двоих время… И первый оргазм они тоже разделили на двоих.
Последние комментарии
3 часов 23 минут назад
12 часов 15 минут назад
12 часов 18 минут назад
2 дней 18 часов назад
2 дней 23 часов назад
3 дней 47 минут назад