Бегущий в Ночи [Вера и Марина Воробей] (fb2) читать онлайн

Сёстры Воробей БЕГУЩИЙ В НОЧИ (Романы для девочек — 1)

1

— Познакомимся? — Очки в круглой оправе были похожи на дуло двустволки.

Лиза поежилась.

— Нам надо идти. — От страха у Лизы перехватило дыхание. — Нам пора.

— Неужели? — Из темноты выдвинулось неприятное рябое лицо.

Лиза вздрогнула: рябой стоял так близко от нее, что теперь в круглых стеклах она ясно видела свое отражение.

— Не офень-то вообразай, — вступил в разговор его приятель. Он немного шепелявил.

Лиза огляделась по сторонам: вокруг никого не было. Туся, бледная и испуганная, стояла рядом. «Вместе нам ничего не страшно, — вспомнила Лиза, — потому что мы друзья — я и ты».

— Если по-хоросему не хосес, — закончил шепелявый, — хузе будет.

Лиза посмотрела на Тусю и похолодела: закрыв лицо руками, Туся всем телом содрогалась от беззвучного истерического смеха.

— Ты сто? — не понял шепелявый.

Лиза услышала, как в глубине парка заревел мотоцикл.

— Ну, ты, — шепелявый бросился к Тусе, — Я тебе показу, как надо мной смеясся!

Он уже занес руку, чтобы ее ударить, когда Лиза преградила ему дорогу. Ожидая удара, она присела и зажмурилась. Но удара не последовало. Лиза открыла глаза: в свете фонаря грозно блестел мотоцикл.

— Егор? — удивился рябой.

— За сто? — прохрипел шепелявый, обхватив живот обеими руками.

Так началась эта история.

«Это ничего», — подумала Лиза, споткнувшись в прихожей о папины туфли.

Она включила свет: из зеркала на нее смотрели испуганные серые глаза, а волосы были растрепаны.

— Опять веснушки, — с грустью заметила Лиза, разглядывая свое лицо. — И откуда берутся на свете такие рыжие люди? Говорят, с возрастом веснушки проходят.

Лиза думала, что вот— вот от них избавится, потому что ей скоро исполнится четырнадцать и она перейдет в седьмой класс, но стоило выглянуть солнцу, как веснушки появились снова. Лиза вздохнула. Ей было не по себе. Перед глазами стоял Егор: одной рукой он схватил шепелявого за запястье, а другой больно ударил его в живот. Если бы не Егор, еще неизвестно, чем бы все это закончилось. «Завтра в пять», — вспомнила Лиза. Егор пригласил их в кафе — просто невероятно.

Кафе находилось на углу, возле метро. Вечерами там собирались старшеклассники: наверное, они курили и пили кофе, а может, даже вино. Хорошо бы пойти в кафе. А что, если мама не пустит?

«Ерунда, — решила Лиза, — ей можно не говорить».

Глупо упускать такую возможность. Правда, Егор учится в десятом классе — ну и что? Это даже хорошо, что он старше.

Егор не был похож на своих приятелей. О нем говорили. Ему завидовали. Все девчонки в школе были в него влюблены, но он не задирал носа, и Лизе это нравилось.

«Он похож на Нэша», — подумала Лиза. Она представила, как однажды Егор пригласит ее в кино, а она скажет, что не может, потому что у нее много дел, но он будет умолять, и она согласится. «Завтра в пять». Вообще-то Лиза никогда не питала иллюзий на свой счет — скорее, наоборот. И потом, Туся такая хорошенькая. Тонкая, как тростинка, с длинными каштановыми волосами, она всегда знала, что модно и какой цвет ей к лицу. Лизин папа считал, что Туся немного грубовата. И все— таки она настоящая красавица. А Лиза? На что она может рассчитывать? Она была почти уверена, что завтра Егор даже не посмотрит в ее сторону.

— Ерунда, — решила она, разглядывая себя в зеркале, — просто у меня был трудный день.

Когда Лиза видела в зеркале свое отражение, она едва могла удержаться от слез — таким уродливым казалось ей это широкое веснушчатое лицо со вздернутым носом и круглыми кукольными глазами.

«Нет, это не я, — говорила себе Лиза, — не может быть, чтобы это была я».

У нее были рыжие густые вьющиеся волосы это так. Но разве девочки не мечтают иметь густые вьющиеся волосы? И разве они не красят их в рыжий цвет? Кроме того, у Лизы было много и других достоинств. Вот если бы Максима Елкина спросили, кто самая красивая девочка в классе, он бы сказал: «Лиза». И был бы прав. Но к сожалению, Лиза этого не знала.

— Завтра в пять, — повторила она вслух, чтобы убедиться, что все это не сон.

— С кем ты разговариваешь? — спросил папа, выглянув из комнаты.

— Так, — ответила Лиза, — тебе показалось.

2

Лиза вытащила из шкафа весь свой нехитрый гардероб и разложила вещи на кровати. Она немного волновалась: сегодня в пять они с Тусей идут в кафе. Лиза с ужасом думала о том, что не знает, о чем говорить и как себя вести. Кроме того, нужно было хорошо выглядеть. Но что надеть? Нет, у нее решительно нет ничего приличного. Может, взять что-нибудь у Сони? Конечно, Соня сердится, когда Лиза берет ее вещи, но ведь не убьет же она ее: на то они и сестры, чтобы помогать друг другу. И потом, сегодня такой ответственный день. Никогда раньше Лизу не брали во взрослые компании. Кроме того, их пригласил не кто-нибудь, а Егор. Когда они расскажут об этом в классе, все с ума сойдут от зависти.

Лиза юркнула в Сонину, комнату и открыла шкаф. Новая шелковая блузка цвета морской волны пришлась как нельзя кстати. Лиза быстренько надела ее и целых двадцать минут простояла перед зеркалом, поворачиваясь так и эдак. Блузка действительно была ей к лицу.

Когда пришла Туся, Лиза была готова. Сегодня подруга выглядела особенно хорошо. (Туся красила ресницы и пользовалась тональным кремом, но всегда делала это так, что было незаметно, а Лиза так не умела.) На ней была серая трикотажная кофта с капюшоном, узкая длинная юбка из такого же материала и ботинки «Гриндерс», а может, «Доктор Мартинс». Лиза выставила вперед кулак с поднятым к верху большим пальцем, и это означало: «Выглядишь на все сто!»

«Не то что я», — грустно подумала Лиза. Она подошла к столику, чтобы взять ключи, и увидела в зеркале свое отражение. Вместо прежней знакомой Лизы из зеркала на нее смотрела самая симпатичная девушка, которую ей когда— либо доводилось видеть.

«А я ничего, — подумала Лиза. — Как я раньше этого не замечала?»

Ее лицо теперь, не казалось ей круглым, а ноги — мальчишескими. И веснушек было совсем не так много, а те, что были, наоборот, придавали ее лицу особенную прелесть. А глаза? У нее такие большие, такие выразительные глаза.

— Я хорошо выгляжу? — спросила Лиза, обращаясь не столько к Тусе, сколько к своему отражению. — Как тебе кажется, у меня красивые ноги? — Хватит вертеться перед зеркалом. — Туся посмотрела на часы. — Мы опаздываем.

В кафе было так накурено, что у Лизы выступили слезы. И надо же: именно сегодня она, как назло, накрасила ресницы.

Егор сидел за угловым столиком. Высокий шатен — мы могли бы описать его так. Но разве мало в нашем городе высоких шатенов? Так вот, Егор не был на них похож. «Какой красавец», — подумала Лиза, и ей стало грустно. Лиза, когда сидела, всегда немного сутулилась, а Егор сидел прямо, расправив плечи. Он не сразу их заметил, поэтому у Лизы было время, чтобы его разглядеть. Он следил за модой и всегда был одет с иголочки. Сегодня на нем тонкая оранжевая рубашка. На спинке стула висел черный кожаный пиджак — дорогой пиджак. Лиза не знала, откуда у Егора деньги, но, выходит, что они у него были. Егор курил, неторопливо стряхивая пепел, и пил пиво из запотевшей кружки. Шепелявый и его приятель тоже были здесь.

— Вы пьете пиво? — спросил Егор, когда шепелявый принес для них стулья.

Туся кивнула.

Лиза никогда раньше не пробовала пива.

«Ну и гадость, — решила она. — И как только люди это пьют!»

Но от волнения она сразу выпила целую кружку. Потом еще одну. И еще. В голове зашумело.

— Лиза! — Туся толкнула ее в бок. — Тебе плохо?

Лиза с трудом открыла глаза — ее тошнило.

Кроме Егора и Туси, за столиком уже никого не было.

— Надо что-то делать. — Туся не на шутку перепугалась. — Не идти же ей домой в таком виде. Лиза, ты меня слышишь?

«Кажется, я влюблена», — подумала Лиза.

Лиза не помнила, как она оказалась дома у Егора, но когда с его помощью Тусе удалось затолкать ее в ванную, она открыла глаза и увидела в зеркале свое отражение.

— О Боже! — простонала Лиза: вся блузка была перепачкана, а под глазами от туши появились черные круги.

Вернувшись в комнату, Лиза упала на диван и закрыла глаза. Ей казалось, что она плывет на корабле. Она лежала на палубе, широко раскинув руки, а в небе кричали чайки. Ей было хорошо плыть на корабле и только от качки немного тошнило. А потом вдруг стало темно и тихо: она заснула.

Проснувшись, Лиза обнаружила, что в комнате никого нет. Она встала. Вместо блузки на ней был теплый вязаный свитер. Лиза огляделась. Даже в поликлинике не красят стены в белый цвет — она никогда не видела, чтобы стены были такими белыми. Кремовый палас приятно пружинил под ногами. Со стен приветливо глядели гравюры в цветных рамках.

— Жива? — спросил Егор, когда Лиза вошла на кухню и тяжело опустилась на стул.

— Лучше бы я умерла, — сказала Лиза, с трудом выговаривая слова.

— А тебе идет, — заметил Егор, имея в виду свой свитер.

Лиза покраснела: ей стало так стыдно, что она была готова провалиться сквозь землю. Не зная, что сказать, она встала и вернулась в комнату.

— Я постирала твою блузку. — На пороге стояла Туся. — Она почти высохла. Пройдешься немного утюгом — и готово. Вот утюг. — Туся включила утюг в розетку.

— Спасибо.

Лиза любила гладить: это ее успокаивало, но только не сейчас. Ей было не по себе: во рту пересохло, а голова так кружилась, что она едва стояла на ногах.

3

— Что это на тебе? — спросила Соня, когда, осторожно прикрыв за собой входную дверь, Лиза на цыпочках кралась по коридору.

— Мама дома? — прошептала Лиза.

— Они у тети Тани. Будут поздно. Антон спит.

Так что это на тебе?

— Что? — не поняла Лиза.

— Не валяй дурака: на тебе чужой свитер.

— Это мне Туся дала, — сказала Лиза и, немного подумав, добавила: — Я замерзла.

— Он мужской.

— Да? — Лиза внимательно оглядела себя с ног до головы. — Действительно, мужской, — заключила она. — Но это совсем не то, что ты думаешь, правда.

Такое объяснение вполне могло бы устроить папу и даже маму, но Соню — никогда.

— Лиза, — строго сказала Соня, — я просто хочу знать, откуда у тебя это, — вот и все.

В такие минуты, Соня удивительно походил а на маму, а маму лучше было не сердить. — Все в порядке, честно.

— Неужели?

Высокая и подтянутая, Соня была похожа на маму даже внешне. Ее ухоженные пепельные волосы всегда являлись для Лизы предметом зависти. А зеленые глаза? А походка?

«Так всегда, — думала Лиза, — одним все, а другим — ничего».

Кроме того, в этом году сестре исполнилось двадцать, а Лизе так хотелось быть взрослой.

— Выкладывай, что случилось. — Соня так пристально смотрела, что от этого взгляда у Лизы мурашки бежали по спине.

— Хорошо — если ты не скажешь маме.

— Ладно, выкладывай.

И Лиза рассказала, как они ходили в кафе и как она пила пиво.

— Пиво? — перебила ее Соня. — Ты пила пиво?

— Это еще что!

И Лиза рассказала, как они с Тусей были у Егора и как она прожгла блузку на самом видном месте. Она чуть не упала в обморок, когда вошла в комнату и увидела на столе дымящийся утюг. Конечно, было жалко выбрасывать такую хорошую вещь, но что делать.

— Я просто пошла выпить воды, — закончила Лиза. — Глупо.

— Это правда, — согласилась Соня, — действительно глупо. Хорошо, что на этот раз ты не решила взять что-нибудь из моей одежды.

— Знаешь — смутилась Лиза, — мне нужно переодеться. Я пойду.

Лиза приняла душ и разобрала постель. Она еще раз вспомнила все, что с ней случилось и ей опять стало стыдно.

«Вот бы уехать далеко— далеко, — думала она, — в другой город, где тебя никто не знает, и начать все заново. И жить так, чтобы больше никогда не было стыдно. Хорошо бы, — думала Лиза, — совершить что-нибудь героическое».

Только так можно смыть с себя позор. Лиза представила, как, рискуя жизнью, она выносит ребенка из горящего дома. Как бросается к ней обезумевшая мать, благодаря за спасенное дитя. «Не стоит. Каждый поступил бы так на моем месте». Президент вручает ей орден, и Лиза крепко пожимает его большую мужественную руку. В этот момент в комнату вбежала Соня.

— Лиза!

— Что?

— Где моя блузка?!

— Какая блузка? — не поняла Лиза.

— Ты прекрасно знаешь какая: новая, цвета морской волны. Где она?

— Я не знаю, — ответила Лиза и немного покраснела. — Я не брала.

— Но ты сама сказала, что на тебе сегодня была блузка. Да или нет?

— Да, но это была моя блузка. — И чтобы скрыть смущение, Лиза повернулась лицом к окну.

Она стояла посреди комнаты, уставившись в темноту, в ее глазах было столько раскаяния, что если бы Соня могла видеть ее лицо, она бы не стала мучить Лизу. Но Лиза стояла к ней спиной.

— Сегодня утром блузка была в шкафу. Теперь ее нет.

— Но я правда не брала.

— Значит, нет?

— Вообще-то… — сказала Лиза и покраснела еще гуще.

— Что?

Лиза повернулась к Соне: вид у нее был виноватый и растерянный, а в глазах стояли слезы.

— Вообще-то я действительно надела твою блузку, когда собиралась в кафе. Я даже повертелась немного перед зеркалом. Но потом я испугалась, что могу ее испортить. Честное слово, — закончила Лиза, — я сняла блузку и повесила обратно в шкаф.

— Хорошо. Я посмотрю еще раз. — И Соня вышла из комнаты.

Она перевернула все вверх дном, но блузки нигде не было: ни в шкафу, ни под кроватью. Через пять минут она вернулась. По ее лицу Лиза сразу поняла: дело плохо, но на всякий случай спросила:

— Нашла?

Соня не ответила. Она долго ходила взад — вперед, потом вдруг остановилась и пристально посмотрела на Лизу.

— Лиза, — сказала Соня, выдержав паузу. — Пожалуйста, скажи правду. Даже если ты взяла блузку, даже если ты ее испортила, я не буду сердиться. Просто скажи правду.

— Постой, — перебила ее Лиза. — Я вспомнила. Я хотела повесить блузку в шкаф, но тут в дверь позвонила Туся. А потом я забыла. Я оставила блузку на стуле.

Соня снова вышла из комнаты и снова вернулась.

— Ее там нет! — Соня почти кричала.

— Не кричи: Антон спит.

— Я не сплю, — услышали они голос Антона.

Он уже давно стоял в дверях и с интересом слушал их разговор. Мама не раз говорила в сердцах, что для своих десяти лет он не так глуп, как может показаться. И это беспокоило не только маму.

— О, Боже! — не выдержала Соня.

— А при чем тут я? — обиделся Антон.

Он был младшим и, как это обычно бывает, его воспитывали все кому не лень.

— Антон, иди спать!

Антон повернулся и без особой радости поплелся к себе в комнату.

— Ты можешь продолжать врать, — сказала Соня, когда он вышел, — но имей в виду: это плохо кончится.

— Но я не вру!

— Хорошо, — сказала Соня. — Думаю, маме будет интересно узнать, как ты проводишь время.

Этого Лиза не ожидала.

— Соня, пожалуйста, ты не должна этого делать. Ты не можешь. Ты же обещала!

— Ошибаешься.

«Нет, — подумала Лиза, — Соня не скажет родителям: она ведь точно обещала».

А если скажет? Тогда Лиза может забыть о кино и прогулках. Завтра ее не выпустят из дома — это наверняка. И послезавтра тоже. И даже телевизор не разрешат смотреть.

— Соня, честное слово, я оставила блузку на стуле.

— Я хочу знать правду. — Соня была настроена решительно. — Если ты не признаешься, я сегодня же расскажу обо всем родителям.

Лиза услышала, как внизу хлопнула дверь лифта.

— Это они.

— Но я не брала твою блузку. — Лиза села на кровать и закрыла лицо руками.

— Представляю, как обрадуется мама, когда узнает о твоих приключениях.

— Хорошо, — тихо сказала Лиза. — Ты права. Это твоя блузка была на мне сегодня. И я прожгла ее утюгом. Это была твоя блузка. Извини.

Лиза была уверена, что всю ночь не сомкнет глаз, но ошиблась: она спала как убитая. Ей снилось, что она оказалась в Америке. Из аэропорта она ехала на автобусе и всю дорогу думала: «Ну и дела, вот повезло! Ведь надо же — наконец-то я увижу Америку». Потом она вышла из автобуса и достала из кармана бумажку, на которой был написан адрес, но какой именно, она никак не могла разобрать. Потом долго искала нужный дом, но оказалось, что в Америке нет ни такой улицы, ни дома с таким номером. Лиза долго бродила по городу, ей было одиноко. Люди в Америке оказались какими-то скучными, а улицы — серыми, и все было не так, как в кино. А потом у Лизы не было денег; и она украла в магазине плитку шоколада. Она бежала по улице и чуть не попала под трамвай, а за ней гнался усатый полицейский: Он вынул из кобуры пистолет и прицелился — Лизу охватила паника. Он уже хотел выстрелить, но тут ее разбудила Соня.

— Лиза!

— Что?

— Я нашла блузку.

— Поздравляю. — Лиза отвернулась к стене и с головой накрылась одеялом.

— Лиза!

— Я хочу спать.

— Почему ты не сказала правду?

— Правду? — Лиза села на кровати и потерла сонные глаза. — А что мне оставалось делать? Разве я не говорила, что оставила блузку на стуле? Кстати, — вспомнила Лиза, — где она была?

«Безобразие! — любил повторять папа. — Это не дом, а какой-то Бермудский треугольник!» Но папа редко сердился.

«Наша мама любит порядок, — говорил он, обняв маму за плечи. — Это ее единственный недостаток».

Наверное, мама увидела валяющуюся на стуле блузку и бросила ее в бак с грязным бельем. Но теперь самое страшное было позади, и Соня рассказывала об этом с улыбкой.

— Да, — закончила Соня, — сегодня мне здорово влетело.

— Почему? — не поняла Лиза.

— Потому что это я испортила твою блузку.

— Ты?!

Она спасена! Соня сказала маме, что это она испортила блузку. Вот это да!

— Насколько мне известно, — улыбнулась Лиза, — моя сестра терпеть не может гладить.

— К счастью, — согласилась Соня. — Чего нельзя сказать о тебе. — Эй! — крикнул из ванной папа. — Кто-нибудь, наконец, накормит меня завтраком?

Ничто, кроме мучительного раскаяния, не могло омрачить этого воскресного утра. Лиза с ужасом вспомнила вчерашний день.

«Впрочем какая разница, — сказала себе она, если я знаю, что со мной этого больше никогда не произойдет».

Стояла прекрасная погода. На деревьях распустились почки. Кроме того, было воскресенье — а это уже само по себе не так плохо.

«Как хорошо, — думала Лиза, — встать утром, позавтракать и, вместо того чтобы идти в школу, позвонить Тусе и отправиться в парк. В парк? Почему в парк? Конечно, куда же еще? В парке весело. Весело? — Лиза прошлась по комнате и села на кровать. — Ну да. В парке хорошо. В парке всегда можно встретить знакомых… Знакомых?!! — Лиза вскочила как ужаленная. — Не может быть! О Боже, я влюблена!!!»

— Кошмар! Соня! Ты слышишь? — И Лиза, размахивая руками, бросилась в комнату к сестре:

4

Никогда раньше Лиза не пробовала вести дневник. Она долго думала, как лучше начать, и наконец написала:

У меня есть сестра. Она скоро выйдет замуж.

И, немного подумав, добавила:

Ее зовут Соня. И я очень рада.

«Нет, не то». — Лиза вырвала страницу и начала заново:

Мою сестру зовут Соня, и она скоро выйдет замуж. Но кроме нее, у меня никого нет.

«Ерунда! — подумала Лиза — У меня есть Антон. Ему десять лет, и он плачет, когда его не пускают гулять. Но это мой брат».

И она снова вырвала страницу.

За окном было, темно. В тусклом свете фонаря мир казался страшным и таинственным. В этом мире, полном опасностей, нет места слабым и одиноким. Лиза заплакала. Она всегда плакала; когда ей было грустно, и тогда мама говорила: «Опять развела сырость». А папа заступался: «Вспомни себя, когда тебе было тринадцать».

Лиза вытерла слезы, походила взад— вперед, выключила свет и, взяв тетрадь, в которой теперь не хватало нескольких страниц, вышла из комнаты.

Кроме Сони, на кухне никого не было. Она сидела без движения вот уже целый час, и теперь Лизе показалось, что сестра плачет.

— Эй, — тихо позвала Лиза.

Соня не ответила. Лиза включила телевизор. «Не думаю, Джо, что это просто так сойдет тебе с рук» — сказал Нэш.

Соня даже не подняла глаз. А Лиза подумала: «Если никто не смотрит „Нэша“, дело плохо». Ей стало стыдно, что она часто плачет из-за ерунды.

— Эй, — снова позвала Лиза. — Слышишь? Это пустяки. Вы еще помиритесь.

Соня продолжала молчать, и это означало: никогда.

— А я решила вести дневник, — сказала Лиза и, открыв тетрадь на первой странице, положила ее на стол. — Только не знаю, как начать.

Нетронутая страница была похожа на одинокий зимний сад, и от этого стало грустно, сразу захотелось, чтобы быстрее наступило лето.

— Дай ручку. — Соня придвинула к себе тетрадь. — Можно?

Лиза с гордостью протянула сестре новую автоматическую ручку.

— Это я, — сказала Соня.

И на пустой странице появился рисунок.

Грустная СОНЯ

«Грустная Соня», — прочитала Лиза, и ей стало так горько, что она чуть не заплакала, но вместо этого спросила:

— Это, наверное, здорово, когда ты кого-то любишь?

— Не знаю, — ответила Соня. — Иногда это грустно.

— Да, — согласилась Лиза. — Это точно.

Было очень тихо, и только часы тикали на стене.

— Соня, зачем люди женятся?

Соня вздохнула и показала глазами на дверь: на пороге стояла мама.

— Надо спать, — констатировала Лиза. — Я пойду?

Соня кивнула.

Лиза включила в своей комнате свет, открыла дневник и, немного подумав, написала:

Я не хочу, чтобы Соня выходила замуж. Но если можно, пускай они поженятся. Я очень прошу.

5

Костю отпустили с работы раньше обычного, и он не знал, что делать. Теперь, когда рядом не было Сони, он боялся оставаться наедине со своими мыслями. Он не мог понять, как могло случиться, что он, молодой, благополучный и далеко не глупый человек, в один день разрушил всю свою жизнь. Ревновать глупо — Соня права. Это он виноват. Он один.

— Эй, — кто-то потянул Костю за рукав. Костя оглянулся и увидел Лизу.

— Ты что — глухой?

Вот так же Лиза смотрела на него три года назад, когда он увидел ее в первый раз. Во дворе суетились воробьи. Тополиный пух щекотал ноздри. Соня позвала сестру. «Это Костя», — сказала Соня и улыбнулась. Лиза смерила Костю презрительным взглядом и пожала плечами: ну и что? Костя покраснел: ему всегда было неловко в присутствии этой маленькой девочки.

Прошло три года. С тех пор Лиза выросла, но в их отношениях мало что изменилось.

— Ты что тут делаешь? — спросил Костя, пытаясь быть строгим, но сразу почувствовал, что это глупо, потому что Лиза уже не ребенок.

— То же, что и ты, — ответила Лиза. — Иду.

«Такой палец в рот не клади, — подумал Костя. — Бойкая девица».

— Это куда?

— Куда, куда! — рассердилась Лиза. — Тебя иду искать — вот куда.

— Можно узнать зачем?

— Соня попросила.

— Ну.

— Что — ну?

— Давай, делай, что просили. Тебе Соня что сказала?

Лиза посмотрела по сторонам, спросила у старика в помятой шляпе, который час, потом долго рылась в сумке и наконец выпалила:

— Соня просила передать тебе записку.

— Записку? — обрадовался Костя. — Так что же ты стоишь? Давай.

— Давай, давай! — передразнила Лиза. Даже не поздоровался. Ладно, только время с тобой теряю. На. — Лиза протянула Косте конверт.

— Вот это другое дело, — сказал Костя. — Спасибо.

Но ему никто не ответил: Лиза перешла на другую сторону улицы И исчезла в толпе. «Обиделась», — подумал Костя. Он разорвал конверт и нашел вот такую записку

У меня сегодня куча дел. Раньше четырех не освобожусь. Встретимся в половине пятого у входа в Парк культуры — как договаривались.

Целую.

Соня.

Костя несколько раз перечитал написанное и ничего не понял. Он никогда ни о, чем таком с Соней не договаривался. Он даже подумал, что это Лиза написала записку, чтобы над ним посмеяться. Но почерк был Сони. При чем тут Парк культуры? Наверное, что-то перепутала. Или сделала вид, что перепутала. Но Костя был слишком счастлив, чтобы об этом думать.

До половины пятого оставался еще час.

* * *

На Соне был короткий синий плащ. Костя раньше его не видел и сразу отметил, что синий цвет ей к лицу. Туфли со скошенными носами и квадратными каблуками тоже были новыми и Косте стало немного обидно, что, пока он не находил себе места, Соня как ни в чем не бывало ходила по магазинам. И все— таки ему нравилось, что она так хорошо выглядит. Вид у Сони был спокойный и немного грустный. Какое-то время Костя наблюдал за ней издалека. Наконец он подошел.

— Соня! — позвал Костя и немного смутился.

Соня хотела что-то сказать, но он перебил:

— Ты больше не сердишься? Я знаю: ревновать глупо. Извини.

— Я сама хороша, — улыбнулась Соня. — Ты тоже меня прости.

— Значит, мир?

Хорошо быть высоким брюнетом, но для того, чтобы тебя любили, красивым быть недостаточно. Хорошо закончить институт с отличием и работать в банке, но для счастья этого мало. Костя в полной мере обладал всеми перечисленными достоинствами, но, как мы знаем, любят не за это, а за что любят — неизвестно. Любят — и все.

— Что-то Лизы нет, — сказала Соня.

— Лизы? — удивился Костя.

— Мы на американские горки договорились пойти. А ты куда?

— Как это «куда»? — не понял Костя. — Ты же сама написала: в половине пятого у Парка культуры.

— Я? — удивилась Соня.

— Ну да. — Костя достал из кармана помятый конверт и протянул Соне. — Вот.

Соня несколько раз перечитала записку. — Это ты писала? — спросил Костя.

— Я — засмеялась Соня. — Это тебе Лиза дала?

— Ну.

— Костя, — сказала СОНЯ, — мне было так плохо без тебя. Я тебя очень люблю, но, знаешь — ты только не обижайся, — я тебе никакой записки не писала.

— То есть как? — опешил Костя. — А это что?

— Это записка для Лизы. Я сегодня утром эту записку написала, когда в институт уходила.

— Для Лизы?

— Ну да. А она тебе передала.

Соня думала освободиться раньше, но утром вспомнила, что в два у нее зачет, и, чтобы Лиза зря не ждала, написала ей записку.

— Детский сад какой-то, — рассердился Костя.

Но обижаться было глупо. Лиза хотела их помирить, и ей это удалось.

— Знаешь что, — сказала Соня, — ты на американских горках когда-нибудь катался?

— Нет, — ответил Костя, — как-то случая не было.

— Давай прокатимся.

— А Лиза?

Костя хотел как-то отблагодарить Лизу. Он бы с удовольствием прокатился с ней на американских горках, а потом они могли бы все вместе пойти в кафе и съесть по мороженому.

— Она не придет, — засмеялась Соня. — Я это точно знаю. Идет за мной. Его не остановят ни кладбищенская ограда, ни мощные Тиранозавриные Лапы нашего дома.

6

На следующий день после урока физкультуры Лиза дольше обычного задержал ась в раздевалке. Она давно переоделась и теперь, стоя в короткой клетчатой юбке— шотландке и зеленой футболке, пристально вглядывалась в свое отражение в зеркале и поправляла волосы. Она как будто не слышала разговоров подруг о том, какие темные очки сейчас в моде и почему Елкин такой тихоня.

Наконец они остались с Тусей наедине, и та приступ ила к допросу с пристрастием.

— Что с тобой стряслось? — спросила она.

— Ничего. — Лиза недоуменно взглянула на подругу.

— Только не надо меня обманывать, — сузила глаза Туся, — у меня, между прочим, очень сильные экстрасенсорные способности. Как я могу, не чувствовать, что моя лучшая подруга сама не своя? Я же вижу, что ты целый день ни с кем не разговариваешь, отвечаешь невпопад, а теперь вот уже двадцать минут не отрываясь смотришься в зеркало, как будто увидела там что-то новое.

— Тебе показалось, — рассеянно улыбнулась Лиза. — Ничего такого со мной не происходит. Просто задумалась.

— И могу я узнать о чем?

— Я думала о том, какая же у меня все— таки чуткая и преданная подруга, которая тревожится обо мне даже тогда, когда это совершенно ни к чему.

С этими словами она поднялась со скамейки, перекинула рюкзачок через плечо и сказала:

— Пойдем? А то перемена уже заканчивается.

Туся посмотрела на нее недовольно и нехотя поплелась следом.

Едва они поднялись на четвертый этаж школы и подошли к кабинету географии, как на них налетел Егор, чуть не сбив Тусю с ног.

— Какой ты порывистый! — кокетливо проворковала Туся.

— Прошу прощения, тороплюсь, — на бегу прокричал Егор, — увидимся позже!

— Не очень-то и хотелось, — пренебрежительно сказала Туся.

Но тут она перевела глаза с удаляющегося Егора на Лизу и понимающе улыбнулась. На Лизе лица не было. Она побледнела и застыла как каменное изваяние. Она была сама не своя.

— Ага-а, — протянула Туся, — кажется, я поняла, в чем дело!

Лиза посмотрела ей прямо в глаза и прошептала:

— Тише, прошу тебя, пожалуйста, никому не говори…

— Никому не говорить о чем? О том, что ты имела глупость влюбиться в первого красавца нашей школы?

— А что, это так заметно? — смутилась Лиза.

— Не надо быть экстрасенсом, чтобы это понять.

— Знаешь, Туся, мне кажется, это очень серьезно. Я не знаю, что делать. Как ты думаешь, это совсем безнадежно? Наверное, он никогда не сможет меня полюбить…

Лизе очень хотелось, чтобы подруга разубедила ее. Она с надеждой заглянула Тусе в глаза, ища в них ответ, но та отвела взгляд и проговорила:

— Ну, во— первых, надежда умирает последней, а во— вторых, у тебя есть такая подруга, как я, а для меня почти нет ничего невозможного. Кажется, я могу тебе помочь. «Как жалко, что я не Туся. У нее есть рецепты на все случаи жизни, — пронеслось в голове у Лизы. — Уж она бы никогда не полюбила безответно».

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Лиза. Она никак не могла понять, какую помощь хочет оказать ей Туся. Лизе всегда казалось, что любовь — это дар свыше, и если ее нет, то можно хоть броситься в пруд — все равно ничего не добьешься.

— Ну, может быть, я и не смогу тебе помочь, 110, по крайней мере, я знаю одного человека, который поможет тебе наверняка.

— Кто это? — спросила Лиза.

— Это одна моя знакомая колдунья. Ее зовут Зарема. Помогает в самых безнадежных случаях. — И когда мы можем к ней пойти?

— Да хоть сейчас. — Туся схватила Лизу за руку и побежала вниз по ступенькам мимо недоумевающего учителя географии.

* * *

В этом районе Москвы Лиза не была никогда. Все вкруг дышало сыростью и запустением. Но Туся так уверенно шла по узким переулкам, рассказывая о необычайном таланте Заремы, что Лиза перестала сомневаться и почувствовала себя на пороге чего-то нового и небывалого.

Представляешь, — с воодушевлением рассказывала Туся, — она только посмотрела на нашу машину и тут же сказала матери: «Продавай». Мать послушалась и продала, а через неделю человек на нашей машине разбился.

— Как разбился? Совсем? — испуганно спросила Лиза.

— Да нет, человек-то жив, а вот машина всмятку.

И еще Туся рассказала о том, что сейчас многие — даже школьники — с помощью заклинаний наводят друг на друга порчу и что для этого ничего особенного не требуется. Вот чтобы снять порчу, нужны и силы и талант, а чтобы навести достаточно злости.

— Она настоящая колдунья, ты не пожалеешь, — подвела итог Туся.

А Лизу и не надо было убеждать, она всегда верила в волшебство. Более рассудительная Соня смеялась над ней и говорила, что тридцать три процента человечества верят во все подряд и Лиза относится к их числу. Действительно, Лиза верила в НЛО, в ворожбу, в снежного человека, в астрологию, в хиромантию и даже в Деда Мороза.

— Знаешь, — смущенно сказала она Тусе, только у меня нет с собой денег.

— Не беда, — откликнулась та, — моя мама делает ей рекламу в своем журнале, она примет нас бесплатно.

Тусина мама, Инна Дмитриевна, была главным редактором популярного женского журнала «Колхида», поэтому знакомства у нее были самые разнообразные.

— И еще, — робко проговорила Лиза, — я не хотела бы привораживать Егора. Ведь это грех, все равно мы не будем счастливы, если нам не суждено быть вместе.

— Красиво говоришь, подруга. Грех… счастливы… суждено … Силой своего магнетизма человек может добиться чего угодно. А чего добьешься — то тебе и суждено.

За этими разговорами они не заметили, как приблизились к нужному дому.

«Дом № 13», — отметила про себя Лиза, ей стало немного не по себе, а где-то внутри появился неприятный озноб.

— Мы пришли, — сказала Туся, заворачивая в дальний подъезд.

Дверь открыла миловидная женщина средних лет в брючном костюме и предложила девочкам пройти.

«Неужели это и есть колдунья?» — подумала Лиза. Она всегда думала, что настоящая колдунья должна носить черные одежды, обладать незаурядной внешностью и сидеть в окружении преданных воронов, жаб и змей.

— Пожалуйста, подождите, — сказала женщина, — госпожа Зарема сейчас вас примет.

Девочки сели в мягкие кресла. Перед ними на низком столике лежали журналы с яркими обложками. Женщина, которая оказалась секретаршей Заремы, принесла им две маленькие чашечки кофе.

Однако дрожь, поселившаяся внутри Лизино организма, все равно не проходила. Лиза невольно вспомнила глупую детскую историю о чудовищных диванах, которые переворачивались, заглатывая несмышленых детей, и перемалывали их на котлеты.

На всякий случай она подвинулась на краешек кресла.

— Можете проходить, — позвала секретарша, и девочки ступили во мрак приемной госпожи Заремы.

Окна комнаты были плотно задрапированы, и только три свечи освещали лицо колдуньи. Лиза напрягла зрение и сумела заметить, что на столе лежали толстые книги в старинных переплетах, хрустальные шары, карты Таро и церковные свечи. Сама Зарема оказалась довольно молодой, некрасивой женщиной с распущенными волосами. С головы до ног она была увешана золотыми украшениями. Зарема приветливо поздоровалась с Тусей, спросила о здоровье матери и поинтересовалась, чем она может помочь.

— Мне-то помощь не нужна, — махнула рукой Туся, — а вот с подружкой моей — просто беда. Может, погадаете?

— Можно и погадать, — согласилась Зарема. — Только оставь нас одних, любезная. Гадание не терпит посторонних глаз.

Туся вышла, а Лиза с трудом нащупала в темноте табуретку и села. Зарема, прищурившись, долго и пытливо вглядывалась в хрустальный шар, держа его перед глазами. Потом кивнула, как будто соглашаясь с кем-то невидимым, и ловко раскинула карты. Зареме не понравилось то, что она увидела, поэтому она поспешно собрала карты в колоду, стала водить свечой над головой Лизы и шептать наговор на непонятном языке. Лиза почувствовала, что у нее волосы встают дыбом.

— Сдвинь карты, милая, — сказала гадалка, протягивая Лизе другую колоду. Руки у Лизы дрожали, поэтому несколько карт упали на стол.

— О-о! — как будто обрадовалась колдунья, — Те карты, что упали — самые верные. Вижу, что у тебя девочка, большая печаль. Недавняя печаль, новорожденная, но сильная и горючая. Есть у тебя человек загадочный, как волна, — то прибьется, то откатится. Вижу, будет он тебя любить до беспамятства, но любовью нехорошей, хитрою. Много боли от любви той познаешь ты, но эту реку ты переплыть должна.

Гадалка замолчала, казалось, она очень устала, потому что закрыла глаза и откинулась на спинку стула.

— Хочешь, будет твоя власть над ним? — Зарема открыла глаза и заговорила твердо и практично. — Хочешь, я тебе помогу, чтобы не одной тебе мучиться?

— Да, — еле слышно сказала Лиза.

— Тогда слушай меня: сегодня ночью пойдешь на кладбище; найдешь три могилы с таким же именем, как у твоего возлюбленного, возьмешь с каждой немного земли и спрячешь в полотняном мешочке на груди. А дома встанешь на пороге, прочитаешь заклинание, которое я тебе дам, и бросишь эту землю впереди себя. Но главное — потом уйди домой, не оглядываясь. Запомнила?

— Запомнила, — эхом отозвалась Лиза.

— Вот, возьми. — Зарема протянула ей листок, свернутый трубочкой. — Здесь все написано.

— Спасибо.

— Не за что меня пока благодарить, — довольно резко сказала колдунья. — Ну, ступай, ступай.

Зарема сама вышла проводить подруг, а на пороге шепнула Лизе на ухо:

— Бойся того, кто рядом, — и с шумом захлопнула дверь.

В ушах у Лизы все еще стояли эти последние слова, когда Туся сказала:

— Что она тебе дала? Заклинание? Давай же скорее смотреть!

— Давай, — рассеянно сказала Лиза и развернула листок, на котором было написано следующее:

«Яблоко высыхает, а раб (имя) по мне вздыхает. Яблоко гниль поточит, а раб (имя) видеть меня захочет. Матушка — Богородица, напомни обо мне, о Божьей рабе, моему милому рабу (имя). Чтоб он тосковал, на мыслях бы держал, сох и скучал.

Как яблоко сохнуть будет, так и раб (имя) меня не забудет, ни через час, ни через день, ни через год. Не видел бы он забот, как по мне скучать, при всяком случае увидать. Пусть же все так и будет, и мил-милок меня не забудет.

Аминь. Аминь. Аминь».

— Ух ты! — восторженно крикнула Туся. — Вот это слова! Вот это сила! Надо мне у тебя этот заговор переписать.

— Конечно, переписывай, — согласилась Лиза, и Туся тут же села на ступеньки и начала писать. — Ты что же, правда так его любишь, что пойдешь ночью на кладбище? — между делом спросила она.

— Ради него я куда угодно пойду, — искренне ответила Лиза.

— И не боишься?

— Очень боюсь, — призналась Лиза.

— Ну да ладно, — сказала Туся, сворачивая в трубочку свой переписанный заговор, — не будь я твоя лучшая подруга, если не пойду с тобой вместе.

Лиза взяла Тусю за руки, и ее глаза наполнились слезами умиления и благодарности.

— Туся, правда? Ты сделаешь это ради меня? Честно?

— Заметано. Так уж и быть, — сухо отрезала Туся.

А Лиза подумала о том, какая у нее все-таки хорошая и странная подруга, которая стыдится самых лучших своих порывов.

7

Оказалось, что Егор — довольно редкое имя. Стрелка часов приближалась к двенадцати, а подруги нашли только две могилы и взяли с них немного земли.

— Боже мой! — негромко восклицала Туся. — В конце двадцатого века две умные девушки бродят по кладбищу и собирают землю с могил! С ума сойти!

— Тише! — вдруг схватила ее за руку Лиза. — Видишь? Кто это там прячется за плитами?

И действительно, стоило немного присмотреться и в темноте можно было увидеть, как от памятника к памятнику перемещается что-то белое. Или кто-то.

— Мамочки! — тоненько пропищала Туся. — Я боюсь!

— Не бойся. — Лиза старалась приободрить подругу, хотя у самой зуб на зуб не попадал от страха. — Эй, кто здесь? — громче спросила она.

Вместо ответа нечто белое быстро метнулось в сторону и замерло за Высоким надгробьем.

— Мы тебя не боимся, выйди, покажись нам! — И с этими словами Лиза пошла прямо на белое пятно.

Папа часто говорил ей, что идти навстречу опасности — значит наполовину преодолеть ее. Краем глаза она успела заметить, что Туся мелко и нервно крестится.

А Лиза уже почти приблизилась к злосчастному надгробью. «Будь что будет», — подумала она и решительно ступила вперед, как вдруг услышала… тонкий, сдавленный плач. Она обогнула памятник и увидела чьи — то остановившиеся глаза сверкающие в темноте.

— А-а-а! — нечеловеческим голосом закричал Кто-то.

— А-а-а! — от неожиданности закричала сама Лиза.

— Ты кто? — спросил некто.

— Я — Лиза. А ты?

— А я — Вера.

— Ты что тут делаешь? — напряженно спросила Лиза.

«Если она скажет — „живу“, просто развернусь и побегу», — подумала она.

— Я пришла сюда за цветами, — всхлипнула Вера. — мне сказали, что кладбищенские цветы — самый верный способ вернуть человека, который ушел от меня.

Лиза вгляделась в лицо незнакомки и про себя отметила, что Вера немного старше и у нее лучистые, большие глаза, покрасневшие от слез.

Внезапно и Туся оказалась поблизости. Она уже оправилась от страха и держалась уверенно.

— Значит, тоже увлекаешься мистикой? — спросила она.

— Никогда в жизни не увлекалась, — ответила Вера. — Но когда Миша бросил меня, я решила испробовать все средства.

— А может быть, он и не нужен тебе? Ну… если бросил? — неуверенно спросила Лиза.

— Я не могу без него жить, — убежденно скала Вера, прижимая к груди охапку кладбищенских цветов.

И тут Лиза заметила, что они стоят как раз около могилы тезки Егора, торопливо набрала земли и предложила Вере:

— Может, вместе пойдем домой?

— Это было бы здорово, а то я боялась, что здесь и останусь от страха. — И девушка неуверенно улыбнулась.

Вернувшись домой, Лиза никого не застала все уехали на дачу. Первым делом она встала на пороге — лицом к выходу, развернула заклинание и стала читать его вслух, разбрасывая перед собой могильную землю. Когда она дошла до слов: «Как яблоко сохнуть будет, так и раб Егор меня не забудет», у нее за спиной послышались шаги, но она уже не могла остановиться — иначе заклинание не имело бы действия.

— Кто этот Егор? — услышала она недовольный, сонный голос. — Уж не тот ли недоумок из десятого класса?

Лиза обернулась и увидела рассерженное, заспанное лицо Антона.

— Ты… дома?

— А где же мне еще быть? А вот ты непонятно где ходишь — вон, ботинки все в земле испачкала. Что это за бред ты несла? Я все маме расскажу — она тебе устроит и Егора, и яблоко раздора…

— Хорошо. — Лиза сделала смиренное лицо. — Ты решил говорить правду, и это Похвально. Мне тоже надоело врать. Только давай расскажем маме всю правду. И о том, что ты пил пиво, и о том, что ты уже давно не делаешь домашних заданий по английскому, и о том…

— Хватит, — перебил ее Антон. — Понял. Спокойной ночи.

И маленькими шажками ушел в свою комнату.

Лиза улыбнулась и пошла к себе, чтобы поскорее сесть за дневник. Ее переполняли впечатления прошедшего дня, но она слишком устала, поэтому написала лишь несколько фраз:

Ради любви люди готовы испробовать все средства, но и этого им кажется мало. Ради любви даже умные люди делают глупости, а потом никогда не жалеют об этом.

А в это самое время в соседнем доме не спала Туся. Она вышла на порог своей квартиры, достала из куртки пригоршню земли, украдкой собранную на кладбище, и стала повторять чудодейственные слова: «Яблоко высыхает, а раб Егор по мне вздыхает. Яблоко гниль поточит, а раб Егор видеть меня захочет …»

8

Был самый обыкновенный день: контрольная по физике и столпотворение в раздевалке — все как обычно. Такой день не обещает ни новых знакомств, ни приятных сюрпризов. Ключи от дома как это частобывает, куда-то завалились, и Лиза три раза перетряхнула сумку, прежде чем смогла их найти. Придя домой, она побродила по пустым комнатам, съела суп, который, как всегда был недосолен, и вышла на балкон. на деревьях появились первые листья, а воздух пах морем.

Лиза не хотела оставаться дома: пустые комнаты выглядели странно и таинственно. Стало немного одиноко, но это было даже приятно. Раньше ей часто становилось скучно, и тогда она шла к Тусе или звонила Максиму Елкину. Но теперь ей хотелось побыть одной. Она часами могла думать о Егоре, и ей не было скучно Иногда казалось, что Егор даже не смотрит в ее сторону, — и тогда Лиза хотела о нем забыть. Но где бы она ни была, что бы она ни делала, все напоминало о нем: улицы, по которым он ходил, дом, который виден из его окна, небо, деревья — все.

Она вышла на улицу и долго стояла в нерешительности ей было все равно куда идти.

«Почему бы не поехать в центр и не пройтись немного, — подумала Лиза, — для этого не обязательно звонить Тусе».

Она любила старые московские улицы, тесные дворики и летние кафе, которых теперь было так много. И Лиза направилась к метро.

День выдался теплый и солнечный. Лизе было легко и весело идти по городу и разглядывать прохожих.

Все вокруг было наполнено ощущением приближающегося лета, и пластиковая мебель, всю зиму пылившаяся на складе, наконец заняла место у входа в кафе. Белые столы и красные зонтики выглядели весело, даже легкомысленно.

— Лиза!

Лиза обернулась. Девушка, лицо которой сразу показалось ей знакомым, встала из-за стола и помахала ей рукой. На вид ей было лет шестнадцать.

— Эй!

Лиза подошла ближе. Она уже где-то видела эти печальные серые глаза и широкие скулы и даже этот странный мальчишеский комбинезон. Но главное — голос. Она слышала этот голос раньше. Но где?

— Садись. — И Лиза села. — Как дела?

— Ничего, — ответила Лиза, нервно заерзав на стуле.

«Что же это такое, — думала она, — я же ее знаю».

— Ты меня не узнала? Я — Вера.

«Вера! — теперь Лиза вспомнила. — Ну конечно!»

— Ты меня помнишь?

— Еще бы, — нашлась Лиза, — Я не так часто бываю ночью на кладбище.

— Хорошо.

— Что хорошо? — не поняла Лиза.

— Хорошо, что ты меня узнала.

— Это правда, — согласилась Лиза. — Сейчас. — Она встала. — Я возьму себе соку.

Лиза купила апельсиновый сок и миндальное пирожное. Положив сдачу в карман брюк, она вышла на улицу и села на прежнее место.

— А я вот сижу пью кофе, — сказала Вера, чтобы как-то начать разговор.

— Одна? — удивилась Лиза: она никогда не ходила в кафе одна.

Вера кивнула.

— Странно, — сказала Лиза, — живем рядом, а встретились так далеко от дома.

— Тут рядом моя школа, — объяснила Вера.

— И ты каждый день ездишь в такую даль?

Какая мать не мечтает о том, чтобы ее ребенок выучил иностранный язык? Вера ходила в английскую школу — так решили родители.

— У нас в районе тоже есть английская школа, — сказала Лиза.

— Родители считают, эта лучше.

— Строгие?

— Не то чтобы слишком, — пожала плечами Вера. — Им главное, чтобы я училась. Это у них пунктик.

Лиза понимающе кивнула.

— А у тебя предки как, нормальные? — в свою очередь спросила Вера.

Лиза любила родителей, но, если с папой они были друзьями, то маму она побаивалась.

— Мама строгая, — вздохнула Лиза. — А так ничего.

Вера отпила кофе из маленькой чашки.

— А как Миша? — спросила Лиза и принялась за пирожное.

— Миша? — удивилась Вера. — Ну да, я же сама тебе рассказывала. Знаешь, мне теперь стыдно, что я пошла тогда на кладбище. Глупо.

Ходить ночью на кладбище действительно глупо, и Лиза это понимала, но стыдно ей не было. Она вспомнила, как Вера рассказывала про кладбищенские цветы.

«Интересно, — подумала Лиза, — это помогает?» Пока Лиза ела пирожное, она молчала, а когда съела, забыла, о чем они говорили. Возникла неловкая пауза.

— А ты куда шла? — спросила Вера.

— Никуда. Просто решила пройтись.

Лиза не хотела домой, но не сидеть же тут весь день. — Если хочешь, — предложила Вера, — пойдем ко мне. У меня «Наполеон».

— Наполеон? — не поняла Лиза.

— Торт «Наполеон», мама испекла. У меня сегодня день рождения. Пойдем?

День рождения — это хорошо. На дне рождения всегда весело и много народу.

— Неудобно как-то, — сказала Лиза. — У меня подарка нет.

— Ерунда.

— А родители?

— Родителей нет, — объяснила Вера. — Они раньше девяти не приходят.

— Все равно неудобно. К тебе гости придут, а я никого не знаю.

— Никто не придет, — сказала Вера и немного смутилась. — Честно. Ты и я. Пойдем.

Лиза допила сок, и они отправились к Вере.

На эскалаторе к Лизе пристал сумасшедший старик, но Вера припугнула его милицией, и он отстал. Вера села на ступеньку и, достав из кармана книжку, стала читать, а Лиза разглядывала рекламу на стенах и думала, что хорошо бы ей такой комбинезон, как У Веры: с широченными штанинами и карманом на груди.

— Ты всегда проводишь так день рождения? — спросила Лиза.

— Всегда, если родственники не нагрянут.

— А друзья? — удивилась Лиза.

— У меня их мало.

Друзей не должно быть много. Но Вера имела в виду другое: У нее не было друзей, и Лиза сразу это поняла.

— Наверное, со мной скучно, — сказала Вера.

— Скучно? — возмутил ась Лиза. — Ничего подобного.

— Это тебе так кажется. — Вера снова смутилась. — Знаешь, У меня есть друзья, но — как бы объяснить — мы с ними не встречаемся.

— Почему? — не поняла Лиза.

Они вошли в вагон, и, когда двери закрылись, Вера сказала:

— Мы переписываемся.

— Переписываетесь?

— Да, по электронной почте.

— А— а, — сказала Лиза, и наступила пауза.

Максим Елкин сто раз рассказывал ей про Интернет и электронную почту, но для Лизы все это было чем-то из области фантастики. Она немного растерялась, когда разговор зашел о компьютере, и Вера сразу это заметила.

— Электронная почта, — сказала Вера, когда они вышли из вагона, чтобы перейти на другую линию, — это такая штука… Я тебе объясню. Для этого нужен модем.

— Модем?

— Да, это такое устройство. С его помощью ты можешь отправить информацию со своего компьютера в любую точку планеты, если к тому компьютеру, на который ты посылаешь сообщение, тоже подключен модем. Понимаешь?

— Не совсем.

— Это очень просто.

В переходе было шумно. Старушка в дырявом платке просила милостыню, а напротив стояла невысокого роста женщина в клетчатом платье и играла на скрипке.

— Так вот, — сказала Вера, — ты сидишь у себя дома и пишешь мне письмо. Ты набираешь мой адрес, даешь команду отправить сообщение, и через пять минут твое письмо оказывается у меня.

Они снова вошли в вагон, но в поезде тоже было шумно, и всю дорогу они молчали.

— Это очень просто, — сказала Вера, когда они вышли из метро. — Входишь в Интернет, нажимаешь кнопку — и готово.

— В Интернет?

— Ну да. Интернет — это сеть, к которой подключены миллионы компьютеров по всему миру. Интернет позволяет использовать электронную почту, и, кроме того…

Они свернули во двор большого шестнадцатиэтажного дома и вошли в подъезд.

— Понимаешь, это как большой справочник, где каждый желающий может поместить свою информацию. Для этого нужен свой сайт.

— Сайт?

От иностранных слов у Лизы закружилась голова.

— Сайт — это твоя страничка в Интернете. — Вера вызвала лифт. — Это как если бы за определенную плату тебе отвели страничку в справочнике «Вся Москва» или «Золотые страницы». — Они вышли из лифта, и, открыв входную дверь, Вера пропустила Лизу вперед. — Например, у тебя есть сто рулонов туалетной бумаги и ты хочешь их продать. Ты создаешь свой сайт и помещаешь там информацию о своем товаре. В Интернете есть поисковая система, и каждый, кто хочет купить туалетную бумагу, без труда найдет твой сайт и свяжется с тобой по той же электронной почте.

— Здорово, — сказала Лиза, хотя она не могла представить, кому может понадобиться туалетная бумага в таком количестве и почему ее нельзя купить в хозяйственном магазине.

— Еще бы, — согласилась Вера. — У каждой крупной фирмы есть свой сайт в Интернете. Правда, это дорогое удовольствие. Но теперь появилась возможность открыть свою страничку в Интернете бесплатно. Проходи. — Вера дала Лизе тапочки. — Ты можешь поместить в Интернете информацию о себе, свою фотографию — все, что угодно. Например, ты пишешь: «Меня зовут Лиза, я хочу с кем-нибудь переписываться». И на следующий день к тебе приходит десять сообщений — и все от разных людей. Ты выбираешь того, кто больше понравился, и начинаешь с ним переписываться.

— Зачем? — не поняла Лиза.

— Ну просто. Например, тебе одиноко, и ему тоже одиноко — и вы переписываетесь. Некоторые потом встречаются.

Они зашли на кухню. Вера поставила чайник и достала из холодильника торт.

Лиза огляделась. На кухне было чисто, как в операционной. В углу стоял удивительный двухэтажный холодильник — такой большой, что в нем без труда мог бы поместиться взрослый мужчина, но занавесок с рюшечками тут не было — только самое необходимое: обыкновенный кухонный стол, каких много, и три табуретки — Ничего лишнего.

— Ты тоже можешь с кем-нибудь переписываться.

— Я не могу, — вздохнула Лиза, — у меня нет компьютера.

— Да, но у меня есть.

И, отрезав кусок торта, Вера протянула тарелку Лизе.

9

Туся и Лиза сидели в классе, где скоро должен был начаться урок математики, и болтали с Егором который зашел к ним на перемене. Он сидел на парте и ловко жонглировал Лизиными учениками и тетрадями, что приводило Тусю в неизъяснимый восторг. Вдруг открылась дверь и вбежал запыхавшийся Рябой.

— Пока вы тут прохлаждаетесь, там такие события происходят! — Он раскраснелся от бега и возбужденно размахивал руками.

— Сомневаюсь, что нечто по-настоящему интересное может происходить без нашего участия. — Туся томно подняла глаза на Егора.

Но Рябой как будто ее не слышал.

— Кажется, Сюсюке жить надоело, — наконец сказал он.

— Что? — От страха Лизины глаза округлились. — Он собирается покончить жизнь самоубийством?

— Нет — Рябой мотнул головой. — Но кажется этим все и закончится. Какой черт потянул меня спорить с ним, что он пройдет по карнизу от кабинета биологии до учительской и состроит завучу рожу! Взял Сюсюку на слабо, а тот и рад стараться.

— И что теперь? — испуганно спросила Лиза.

— А теперь он стоит посередине пути на виду у всей школы и не может ни шагу ступить. А вы сидите здесь и пропускаете такое зрелище.

Все, кто находился в классе, вскочили и побежали — не каждый день старшеклассник ломает себе шею.

— Надо позвонить в Службу спасения или пожарным, — забеспокоилась Лиза. — Я побегу позвоню…

— Не надо, Лиза, ты в таком состоянии, что не сможешь назвать адрес школы. Лучше я пойду, — сказала Туся и побежала в кабинет директора.

Сюсюка стоял на уровне четвертого этажа, и даже снизу можно было разглядеть, как дрожат у него колени. Он изо всех сил прижимался к белой стене, стараясь врасти в нее. Лиза видела только половину его бледного лица, и ей было мучительно больно оттого, что ему никак нельзя помочь.

Рябой был уже сам не рад, что затеял этот дурацкий спор, и теперь кричал, надрывая горло:

— Маленькими шагами двигайся вперед! Тебе осталось совсем немного! Иди, пока не потерял последние силы!

Егор приблизился к Рябому и властно сказал:

— Сейчас тебе лучше помолчать. Мы уже видим, к чему при водят твои советы. — А потом прокричал Сюсюке: — Стой на месте! Постарайся не двигаться! Скоро приедет помощь!

И действительно, вскоре послышалась сирена, и красная пожарная машина подъехала прямо к школе. Пожарные подняли лестницу, и один из них взобрался по ней на четвертый этаж. Он пристегнул к себе Сюсюку спасательным поясом, и они очень медленно стали спускаться.

Уже на земле Сюсюка немного пришел в себя, но глаза его по-прежнему смотрели в одну точку, и он без остановки повторял: «Спасибо, спасибо вам, спасибо».

— Все обошлось? — спросила Туся, подходя к Егору.

— На этот раз — да, — медленно ответил он. — Но если Сюсюка и впредь будет таким идиотом, когда-нибудь его не успеют спасти.

Егор достал из кармана пиджака пачку сигарет и нервно закурил. Он всегда курил когда нервничал: глубоко затягивался и пускал кольца дыма. Туся тоже пыталась начать курить, ей казалось, что в этом есть что-то изысканное и порочное. Но ей не понравилось, что потом от рук и изо рта пахнет табаком и даже жвачка не может заглушить этот запах. К тому же Егор не раз говорил, что целоваться с курящей женщиной — все равно, что облизывать пепельницу.

— Ты видела? — продолжал говорить Егор. — Его спасли чудом. Если бы они не приехали так быстро… Ты видела?

— Нет— нет… — Туся замахала руками, как будто хотела отмахнуться от всей этой истории. — Я бы умерла от ужаса, если бы посмотрела. Я бы могла крикнуть и испугать Сюсюку. Нет, я нарочно не смотрела.

— Твое счастье, — пробормотал Егор, бросил недокуренную сигарету и пошел прочь.

Ужасную пропажу Лиза обнаружила на уроке математики. Пока учитель самозабвенно рассказывал о взаимоотношениях синусов и косинусов, она вспоминала о том, как мужественно и разумно повел себя Егор при спасении Сюсюки. Ей захотелось поделиться своим восхищением с дневником, и она полезла за ним в рюкзачок..

Дневника там не было.

«Может быть, я оставила его дома?» — подумала Лиза, но тут же вспомнила, как утром укладывала драгоценную тетрадку в сумку. Она стала доставать все тетради и учебники и выкладывать их на парту. Чего только не было в ее рюкзачке маленькая косметичка, круглая расческа, треснувшее зеркальце, леденцы от кашля и даже нитки с иголкой — на всякий случай.

Но дневника там не было.

Лиза почувствовала, как ее ладони взмокли, а колени задрожали.

— Что-то случилось? — спросила Туся, сидевшая рядом.

— Кажется, да. — Лизе казалось, что она может расплакаться в любой момент. — Кажется я потеряла дневник. Или …

— Что — или?

— Или его украли, — срывающимся голосом прошептала Лиза.

— Ну ты, подруга, даешь! — засмеялась Туся. — Кому нужен твой дневник? Ты что — кинозвезда? Кого могут интересовать твои откровения?

И тут прозвенел звонок.

Лиза оглянулась по сторонам и заметила, что Юля — блондинка с распущенными волосами, сидевшая прямо за ней, торопливо собирает свои учебники и спешит выйти из класса.

— Юля, — обратил ась к ней Лиза, — ты, случайно, не брала мою тетрадку, такую синюю, толстую, на ней еще написано «Дневник».

— С чего ты взяла, что мне нужен твой дневник? — вызывающе спросила Юля, но при этом смущенно отвела глаза, явно избегая Лизиного взгляда.

— Я просто спрашиваю, — настаивала Лиза, — вдруг ты перепутала и вместе со своими вещами взяла тетрадь и с моего стола.

— Ничего я у тебя не брала, — еще более раздраженно сказала Юля, прижимая к груди свою кожаную сумку. Как все блондинки с белоснежной кожей, Юля легко краснела, вот и на этот раз ее лицо покрылось красными пятнами. — Оставь меня в покое!

Теперь у Лизы почти не оставалось сомнений в том, что дневник у Юли. Уж очень подозрительно она себя вела: краснела, злилась, смущалась. Юля хотела выйти из класса, но Лиза преградила ей дорогу.

— А если ты ничего не брала, то тогда ты позволишь мне заглянуть в твою сумку и убедиться в этом?

— Лиза, не надо, — тихо сказала ей Туся. — Ты перегибаешь палку.

Но когда Лиза злилась, ее не так-то легко было остановить. Она схватила юлину сумку и потянула на себя. Юля и не думала ее выпускать, и тогда Лиза потянула сумку так сильно что оторвала ручку.

— Что же это делается! — заголосила Марина — смуглая и темноволосая подруга Юли. — Что она себе позволяет!

И тут оказалось, что их разговор слышало много ушей и много пар девчоночьих глаз наблюдали за этой сценой. Марина обрадовалась такому количеству свидетелей и с воодушевлением обратилась к собравшимся:

— Прямо в голове не укладывается, как такое может среди белого дня происходить, да еще в нашем классе! Мне кажется, что в нее, — она кивнула в сторону Лизы, — дьявол вселился. Обыскивать человека Из-за какой-то тетрадки…

Лиза не дала ей договорить.

— Это не какая-то тетрадка! — Крикнула она. — Это мой дневник! Моя тайна! Только моя! И если вы этого не понимаете, то мне вас жалко! Да, мне всех вас жалко! — Лиза раскраснелась от злости и подступающих слез.

— Мы видим, что спорить с тобой бесполезно — постепенно успокаиваясь, сказала Марина, и это были последние ее слова, обращенные к Лизе.

Она повернулась лицом к притихшим одноклассницам и продолжала:

— Некоторые думают, что им все позволено. Некоторые ни с кем не считаются. Мириться с этим нельзя. Предлагаю объявить некоторым строгий бойкот. Тот, кто в нем не участвует, сам попадает в зону молчания. Согласны?

— Согласны, — подтвердил гул нестройных голосов.

— Хорошо, — кивнула Марина, довольная тем, как легко ей удалось перетянуть всех на свою сторону. — С этой минуты объявляем Лизе бойкот.

Она взяла обиженную Юлю под руку, и они вышли из класса, шагая в ногу. Все потянулись за ними следом, и Лиза осталась в полном одиночестве. Она еще не совсем поняла, что случилось — настолько это было глупо и неправдоподобно. Ее всегда любили в классе, и она не могла поверить, что из-за одного ничтожного случая она потеряла сразу всех друзей.

Несмотря на мелкие разногласия, их 7 «Б» был самым дружным классом в школе. Мальчики уже вышли из того возраста, когда считают, что пинки, затрещины и дерганья за косы — единственно возможные методы ухаживания. Все, например, знали, что Юра Метелкин встречается со Светой Калининой, а тихая троечница Дмитриева без памяти влюблена в Кахобера Ивановича.

Любые праздники 7 «Б» проводил вместе — будь то Рождество, Восьмое марта или 23 февраля. В прошлом году директор школы даже разрешил им праздновать Новый год в актовом зале до часа ночи. Тогда был маскарад, и Лизина мама сшила ей костюм Красной Шапочки: из плотного сукна она смастерила красную шапочку с загнутыми краями — прямо как у сказочной героини и в руки дала корзинку с напеченными пирожками. В таком виде Лиза и шла на праздник, когда в школьном коридоре встретила Ежова, который уже умудрился где-то выпить вина. Увидев Лизу в костюме Красной Шапочки, он подумал, что у него началась белая горячка. «Красная Шапка!» — в ужасе прокричал он, скрываясь от Лизы за широкой спиной Кахобера Ивановича.

Лиза вспомнила, как все тогда смеялись, какой беззаботной и радостной была жизнь, и решила, что теперь этого не вернуть. Она тяжело опустилась на стул, закрыла лицо ладонями и заплакала в голос.

Дверь кабинета открылась, и вошла Туся. Она села рядом с подругой и положила руку ей на плечо.

— Ничего страшного не случилось, — сказала она. — Немного побесятся и перестанут.

— Никогда не перестанут, — всхлипнула Лиза. — Маринка с Юлькой всегда меня недолюбливали, а они такие сплетницы. Представляю, каких гадостей они про меня наболтают! Мне теперь никто слова не скажет. Удивительно, что ты со мной говоришь.

— Я же твоя лучшая подруга, — напомнила Туся.

Вдруг дверь широко распахнулась, и в класс влетел Максим Елкин.

— Лиза, прости, — возбужденно заговорил он, на ходу поправляя очки, — я был в библиотеке и только сейчас все узнал! Я думаю, что все ошиблись, потому что ты не можешь сделать ничего плохого.

— Могу, — упрямо сказала Лиза. — Ты меня не знаешь.

— Как раз только я тебя и знаю, — почти неслышно сказал Максим. И уже громче добавил — Пойду найду девочек, объясню им как они не правы.

— Когда Елкин ушел, Туся тоже засобиралась:

— Ой совсем забыла! Мне же срочно нужно к врачу. Я тебе, Лизка, вечером позвоню, не грусти.

— Пошли вместе, поднялась Лиза. Сейчас ей меньше всего хотелось оставаться одной.

— Да нет, мне в другую сторону, к тому же я буду бежать. Увидимся завтра!

И уже около самой двери она обернулась и махнула рукой:

— Чао!

— Пока! — рассеяно улыбнулась Лиза, медленно соображая, что должно быть Туся боится выйти с ней из школы, чтобы самой не стать жертвой бойкота.

«А что бы я делала на ее месте? — спросила сама себя Лиза и ответила: — Вела бы себя честно».

Теперь Лиза осталась без дневника, без друзей, без Туси.

Со всех сторон ее окружала зловещая тишина.

10

«Черт бы вас всех побрал, — с досадой думал Максим Елкин, когда в разгар контрольной по алгебре к нему со всех сторон летели записки, сложенные квадратиком и свернутые трубочкой: „Елкин, помоги!“ — Как вы мне надоели», — вздыхал он и решал первый вариант, а потом — второй и только после этого свой — третий.

«Елкин — гений, — с гордостью говорили о нем одноклассники. — Рядом с ним ваш Петров — просто тупица».

— Тебе хорошо, — сказала Лиза, когда на перемене они с Максимом стояли в коридоре и, облокотившись о подоконник, смотрели в окно.

В школьном дворе уже зеленели тополя и чувствовалось скорое наступление лета. Но теперь Лизе было все равно.

— Если тебе объявят бойкот, ты даже не заметишь. — Лиза чувствовала, что начинает злиться. — Вот именно, ты просто этого не заметишь. И потом, никому даже в голову не придет объявить тебе бойкот. Потому что это — ты. Тебе на них наплевать, и они это знают.

— Как это — наплевать? — не понял Максим. Он поправил очки и в недоумении уставился на Лизу.

Когда вот так поверх очков он смотрел на собеседника, казалось, что его разбудили среди ночи и он не понимает, где он и что от него хотят. Тогда Максим с трудом подбирал слова и краснел, как первоклассник. Но когда он решал новую задачку или путешествовал по Интернету, то был героем и не знал поражений. В этом счастливом мире, где все так просто, где все законы диктует логика, не было места для Юли и Марины. Не то чтобы Максим не пытался понять сверстников — просто в их поступках он не видел логики. Он всегда хотел знать, для чего девочки красят ресницы, а мальчики курят в туалете, почему по физкультуре нужно иметь пять и зачем делать домашнее задание по алгебре. Он пытался это понять, но не мог.

— Почему — наплевать? — удивился Максим. — Я тоже человек. — Он снял очки и положил их в карман. — Никто не хочет остаться один. — И ты?

— И я.

Максим был высокого роста. Его большая голова и почти такие же огромные кулаки — все это самым странным образом сочеталось с его кротким характером и врожденной неловкостью. Угловатый и немного застенчивый, он был похож на большого ребенка. Но когда злился, в нем просыпался зверь. Однажды Максим подрался с Ежовым («отпетый бандит» — так говорил про Ежова директор) и едва его не искалечил. Но это скорее было исключением, которое подтверждало правило. Добрый и рассеянный, Максим не умел отказывать, и многие этим пользовались.

— Максим.

Лиза обернулась.

— Кахобер Иванович?!

Кахобер Иванович Калмахелидзе, самый лучший на свете классный руководитель, преподавал историю. Упитанный и в то же время очень подвижный, он много смеялся, носил усы и говорил с легким грузинским акцентом.

— Максим, — сказал он, — пожалуйста, отнеси журнал в учительскую, — и протянул Елкину журнал.

Кахобер Иванович всегда появлялся внезапно.

Он был «Скорой помощью» и Службой спасения, пожарной командой и просто другом — такой это был человек.

— Надо поговорить, — сказал Кахобер Иванович, когда ушел Максим.

Они вошли в пустой класс и сели: он — за свой стол, Лиза — напротив.

«Он все знает, — подумала Лиза, — это конец». — Ты ничего не хочешь мне сказать?

Лиза молчала. А что она могла сказать? Что ей объявили бойкот? Но он и так это знает.

— Лиза. — Кахобер перегнулся через стол и осторожно прикоснулся к ее руке. — Ты обидела человека. Несправедливо обидела. Ты должна извиниться.

Лиза вспыхнула.

Извиниться?! За что? У нее пропал дневник!

Разве она не пыталась им объяснить? Но они даже слушать не стали. И потом, почему Юля так боялась открыть сумку? А что, если дневник у нее? Лиза просто хотела убедиться. Нет, она не станет извиняться. С какой стати?

— Тебе Трудно, — сказал Кахобер, — я понимаю. Если хочешь знать, я тоже веду дневник.

— Вы?

Кахобер встал и начал прохаживаться по классу: от двери к окну и обратно.

— Когда мне было тринадцать лет, мне нравилась одна девочка. Ее звали Софико.

«Неужели дневник у него? — с ужасом подумала Лиза. — Нет, не может быть».

— Как это обычно бывает, я долго не мог признаться. И вот однажды на перемене я набрался духа, подошел к ней и сказал: «Софико, Я тебя люблю». — Прямо так и сказал А потом забрался на подоконник И говорю: «Софико, для тебя я готов сделать все, что ты скажешь Хочешь я выпрыгну в окно? Только скажи». А сам смотрю вниз, и у меня мурашки по спине: третий этаж все— таки.

Кахобер задумался и немного помолчав, продолжал:

— «Ерунда, не прыгнешь» — вот что сказала мне Софико.

— А вы?

— Прыгнул.

— Вот это да!

— Прыгнул и оказался в больнице. И знаешь что?

— Что?.

— Софико даже не пришла меня навестить.

Лиза представила себе Софико: оправив ветхое платье, сшитое, по моде послевоенных лет, злая красавица исподлобья смотрела на маленького Кахобера. Хорошо быть красавицей.

— Так и не пришла.

— Нет. Но гораздо хуже было другое — Кахобер потряс в воздухе указательным пальцем. О моей любви говорила вся школа. Я был просто в отчаянии.

— Еще бы, — кивнула Лиза, а сама подумала:

«Дневник у него, это ясно».

— Но знаешь — грустно сказал Кахобер — это скоро прошло. Я рассуждал так: я не сделал ничего плохого — наоборот: я люблю Софико и это доброе чувство. Почему я должен стыдиться? Как ты думаешь, я был прав?

— Не знаю, — пожала плечами Лиза. — То есть нет. Наверное, это хорошо.

— Я тоже так считаю.

«Издевается, — думала Лиза. — Сказал бы сразу: „Дневник у меня“».

А Кахобер продолжал:

— Пока я со сломанными ногами лежал в больнице, я о многом думал, тем более что времени у меня было достаточно. Я пытался понять, почему Софико меня не остановила. И почему потом не пришла навестить. Я должен был разобраться в своих чувствах. Понимаешь? И тогда я решил вести дневник. Так, записывал разные мысли, даже стихи сочинял.

— Вы пишете стихи?

— Нет, теперь нет. Но дневник помог мне многое понять. Знаешь, почему Софико не пришла меня навестить?

— Почему?

— Софико чувствовала себя виноватой. Она думала, я не захочу ее видеть. Но я это не сразу понял. — Кахобер придвинул к себе стул и сел задом наперед, обхватив спинку руками. — А что касается дневника, я веду его до сих пор. Я бы не хотел, чтобы он оказался в чужих руках, я понимаю. Но и ты меня пойми.

— Да, конечно, — согласилась Лиза, — я понимаю.

— Нет, ты не понимаешь. Юля не брала твой дневник.

— Можно спросить? — сказала Лиза и немного смутилась. — Конечно.

— Мой дневник у вас?

— Нет.

— Тогда почему вы так уверены, что это не Юля?

— Это исключено. — Кахобер наклонил голову набок и криво улыбнулся, отчего его усы изменили положение, а глаза стали как щелки. — Просто она не такой человек.

— Если честно, — сказала Лиза и покраснела, — я тоже об этом думала. Но если она не брала, почему она не могла показать сумку? Я просто хотела убедиться…

— Убедиться? — Кахобер Иванович снова поднял вверх указательный палец и наклонил голову набок. — Никто не имеет права обыскивать другого человека, даже если он тебе не нравится. Ты должна извиниться.

— Я попробую.

— Вот и хорошо, — обрадовался Кахобер. — И пожалуйста, не надо думать, что, если ты не придешь на классное собрание, я об этом забуду. Договорились?

Лиза кивнула.

От классных собраний у Лизы часто оставался на душе неприятный осадок: видимо, предчувствовала, что однажды сама окажется под прицелом.

Кахобер долго ходил по классу, говорил и размахивал руками. У Лизы ком стоял в горле, и в какой-то момент ей показалось, что она упадет в обморок.

— Лиза хочет извиниться, — сказал Кахобер и, уступив ей место, отошел в сторону.

И она извинилась.

«Странно, — думала Лиза, спускаясь по лестнице, — когда ты не прав, стоит тебе извиниться, как мир преображается, а ты сам как будто становишься Лучше».

В раздевалке ее окружили одноклассники. Она сколько угодно могла с ними болтать, и никто не смотрел на нее косо. Максим Елкин ликовал. А сама Лиза чуть не расплакалась: просто ей было у кого переписать домашнее задание и спросить как дела — ничего особенного. Но это так важно, кота есть с кем поговорить.

* * *

Стоял солнечный майский день. Листья на тополях стали еще больше, а воздух был наполнен свежестью. Лиза простилась с Максимом и отправилась домой.

— Эй! Лиза!

Лиза обернулась. Она всегда ходила быстро, и Юля ужасно запыхалась, пока ее догнала.

— Лиза! Постой. Я хотела тебе сказать. — Юля тяжело дышала и говорила сбивчиво. — Когда ты попросила меня открыть сумку… Понимаешь, там была одна фотография… Извини …

— Ты не должна извиняться, — перебила ее Лиза. — Это подло обыскивать человека, даже если… даже если для тебя это важно. И потом, сумка…

— Ерунда, — сказала Юля, немного отдышавшись. — Она старая, ее давно пора было выкидывать.

Теперь у Юли действительно была другая сумка, новая. И Лиза сразу это заметила.

— Я просто хотела сказать… — смутилась Юля. — Там была одна фотография… Ты никому не скажешь?

— Нет, — улыбнулась Лиза, — но, если не хочешь, можешь не говорить.

— Знаешь, — сказала Юля и залилась краской, — это фотография одного молодого человека, я иногда беру ее с собой. Я знаю, это глупо… И когда ты попросила меня открыть сумку, я испугалась, что кто-нибудь увидит. Понимаешь, я просто очень испугалась.

— Какая я дура! — сказала Лиза. — Пожалуйста, извини.

— Я сама виновата. Знаешь что? Юля открыла сумку и долго что-то искала. — Вот. — Она протянула Лизе фотографию. — Это мой день рождения.

— Ежов?

На фотографии рядом с Юлей, отличницей и старостой класса, красовался ушастый Ежов, нахал и двоечник, отпетый бандит.

— Это случайно так вышло, что нас сняли вместе, — объяснила Юля. — Я понимаю, это глупо…

— Глупо? Ничего подобного. Даже если он хулиган, ну и что? В каждом человеке есть что-то хорошее.

— Ты правда так думаешь?

— Конечно.

— Только, пожалуйста, обещай, что никому не скажешь, хорошо?

11

После истории с бойкотом Лиза изменила свое отношение к Тусе, но та продолжала каждый вечер к ней заходить.

«Мы так давно знаем друг друга, — думала Лиза, — что одно предательство не Может этого отменить. Ведь мы с Тусей как родственники, а родных не выбирают».

К тому же Лизе всегда было легче забыть о неприятностях, чем продолжать злиться.

Все их разговоры невольно сводились к Егору.

Они сами заметили эту закономерность, и Туся, смеясь, сказала:

— Ничего не поделаешь — все дороги ведут в Рим. Знаешь, все— таки в Егоре есть что-то особенное, магнетическое, чего нет в других парнях. Ведь даже я была в него влюблена.

— Ты? — недоверчиво переспросила Лиза. — Когда?

— Не беспокойся, подруга, задолго до тебя. Да и любила-то всего недели две, не больше. — Туся отрывисто рассмеялась. — Подумать только, ведь ты влюбилась в него с первой же встречи! — продолжала она. — И знаешь, когда я любила, мне тоже казалось, что вся предыдущая жизнь без него была просто долгим, кошмарным сном…

Что-то в словах Туси насторожило Лизу, но она сразу не поняла — что именно. А когда поняла, то резко остановилась и спросила Тусю напрямик:

— Откуда ты это знаешь?

— Знаю — что? — опешила Туся.

— Откуда ты знаешь, что моя жизнь до него была долгим; кошмарным сном?

— Ну, мне казалось, ты сама говорила, — запинаясь ответила Туся.

— Знаешь, Туся, — дрожащим голосом начала говорить Лиза, — дело в том, что я тебе этого не говорила, а в твои экстрасенсорные способности я верю слабо, поэтому остается только третий вариант…

— Какой? — Было непонятно, то ли Туся действительно недоумевает, то ли искусно разыгрывает это недоумение.

— Мой дневник. Все это было написано в моем дневнике. Причем теми же словами.

Туся старалась не смотреть на подругу.

— Значит, это ты? — упавшим голосом спросила Лиза.

Туся молчала.

— Значит, это ты? Моя лучшая подруга. Значит это из-за тебя я пролила столько слез, из-за тебя выдержала бойкот всего класса? Туся, ответь мне!

— Я могу тебе ответить, но ты мне все равно не поверишь, — нехотя отозвалась Туся.

— Я постараюсь тебе поверить, потому что для меня невыносимо знать, что ты меня предала.

Едва Лиза произнесла эти слова, как тут же вспомнила пророчество Заремы: «Бойся того, кто рядом».

— Я не хотела тебе этого говорить, не хотела расстраивать. Но теперь скажу. Дело в том, что твой дневник у Егора.

Раньше Лиза думала, что выражение «лишиться дара речи» — просто преувеличение. Но теперь от удивления и возмущения она не могла вымолвить ни слова. Вернее, столько вопросов теснилось в ее горле, что она минуты две молчала.

— Егор? Мой дневник у Егора? Этого не может быть!

— Я же говорила, что ты мне не поверишь, — махнула рукой Туся. — Помнишь тот день, когда Сюська чуть не навернулся с четвертого этажа?

— Ну, помню, — холодно ответила Лиза.

— Помнишь, Егор зашел в наш класс и долго вертелся около твоего места, все мял в руках твои тетради? Я знаю, что именно он взял твой дневник, и я могу тебе это доказать.

— Доказать? Как?

— Выслушай меня: после этого Егор как-то позвонил мне по телефону и стал просто болтать о том о сем, пока разговор наконец не зашел о секретах. Он похвастался, что у него в руках секрет одного близкого мне человека, но я и подумать не могла о тебе! Я сказала, что не верю, и тогда он стал мне читать отрывки из твоего дневника…

— А ты слушала?! — с горечью сказала Лиза. — Из любопытства слушала!

— Да нет же! Я даже сразу не поняла, что это ты пишешь… Но потом, когда он прочитал про брата Антона и сестру Соню, когда он дошел до того места, где написано про него…

— Прекрати, — резко оборвала ее Лиза. Она залил ась густой краской, и предательские слезы выступили У нее на глазах.

— Значит, он все знает.

— Не важно, что он знает, — постаралась приободрить ее Туся. — Важно, что ты теперь знаешь, какой он подлец!

— Туся, — тихо сказала Лиза, она не хотела плакать но слезы почему-то катились и катились по ее щекам, — мне обязательно нужно вернуть мои дневник. Ты мне поможешь?

— Конечно, помогу. Мы пойдем к нему прямо сейчас и посмотрим ему в глаза.

Перед тем как позвонить в дверь Егора, Туся достала маленькое зеркальце и стала поправлять растрепанные ветром волосы.

— Зачем ты прихорашиваешься перед этим негодяем? — спросила Лиза.

— При встрече с врагом надо быть особенно неотразимой, — ответила Туся. — А вот ты зря пренебрегаешь зеркалом. На, посмотрись.

Лиза посмотрелась в зеркальце и увидела красное, заплаканное, слегка припухшее лицо обиженной девочки. Совсем не такой ей хотелось показаться Егору… Хотя теперь уже ничто не имело значения.

— Знаешь, Лиз, — нерешительно начала Туся, — я, пожалуй, лучше не буду ему на глаза показываться. А то как-то несолидно — за одной тетрадкой пришли сразу две девчонки. Я спущусь на один пролет ниже, подожду тебя там, ладно?

— Конечно, если ты думаешь, что так удобнее, — согласилась Лиза. Дверь открыл сам Егор. Было слышно, что в квартире играет негромкая музыка.

— Лиза? — удивился он. — Ну проходи, раз пришла…

Из одежды на нем было только полотенце, обмотанное вокруг пояса. Его волосы, зачесанные назад, были влажными и пахли шампунем.

— Извини, я принимал душ и не успел одеться. Никак не ожидал, что это ты звонишь в дверь. Я сейчас. — С этими словами он скрылся в ванной.

А Лиза, завороженная его внешним видом и обращением, прошла в комнату и села на мягкий диван.

Все здесь было ей до боли знакомо. Она вспомнила, как заботился о ней Егор в тот день, когда она попала сюда впервые. Она вспоминала теплоту его уютного свитера, вспоминала прикосновения его сильных рук…

— А вот и я. — На Егоре были вытертые голубые джинсы и свободная белая майка. Густые волосы по-прежнему оставались влажными. Он сел рядом с Лизой, положив руку на спинку дивана прямо над ней. — Знаешь, я давно искал случая поговорить с тобой без свидетелей.

От этих слов мороз пробежал по ее коже. Его рука была так близко, что Лизе казалось, будто он ее обнимает. Егор смотрел ей в глаза, и она чувствовала его дыхание.

— Мы все время встречались как-то на бегу, все время кто-то маячил рядом, — продолжал Егор. — У нас совершенно не было возможности узнать друг друга поближе…

Он склонился над Лизой и губами коснулся ее щеки.

«Боже мой! Ведь я же сама пришла к нему, что он обо мне подумает?» — пронеслось в голове у Лизы.

Егор коснулся ее губ своими сухими, тонкими губами. Лизе казалось, что еще немного — и она упадет в обморок. Перед глазами все поплыло, но она услышала пронзительный, повторяющийся звук: дзынь, дзынь, дзынь…

Это звонил телефон.

— Извини, я сейчас, — пробормотал Егор и не без сожаления ушел в другую комнату.

Лиза вскочила с дивана, дотронулась рукой до губ, как будто проверяя, на месте ли они, и опрометью бросилась из квартиры.

Она пробежала лестничный пролет и натолкнулась на Тусю, явно недовольную тем, что подруга задержалась.

— Ну что там еще? Почему так долго?

— Он… Он … — Лиза не могла выговорить несколько простых слов. — Он поцеловал меня …

— Поцеловал? — Туся недоверчиво ухмыльнулась. — С какой это стати?

— Не знаю… Сказал, что раньше не было случая познакомиться поближе …

— Ну ладно, это все лирика. Так он всем говорит, — отрезала Туся. — А дневник-то ты забрала? Лиза ударила себя рукой по лбу.

— Совсем забыла! Ой, как же так…

— Ну и дура же ты глубокая! Как можно забыть о том, зачем пришла?

— Что же теперь делать? — растерянно спросила Лиза.

— Возвращайся за дневником, — строго сказала Туся.

Лиза с тяжелым сердцем вернулась и позвонила в дверь. Он увидел ее на пороге и победно улыбнулся.

— Лиза? Вот это неожиданность, — сказал он с иронией.

— Пожалуйста, отдай мой дневник, — как можно тверже произнесла она.

— Дневник? Конечно. Проходи, не стой на пороге. — И Егор ушел за дневником.

Но Лиза не обратила внимания на его приглашение и, когда он вернулся, так и стояла, не сдвинувшись с места.

— На, бери. — Он протянул ей толстую тетрадь. Лиза взяла ее в руки и сказала:

— Негодяй.

А потом развернулась и стала спускаться по лестнице.

— Лиза, постой, — прокричал ей вслед Егор. — Я думал, что…

— Меня не интересует, что ты думал, — сказала она, не оборачиваясь.

Лиза прижимала к груди свой дневник захватанный чужими руками. Они с Тусей быстро дошли до дома, и та сказала ей на прощание:

— Я слышала, как он кричал тебе вслед. Кажется, твой дневник не оставил его равнодушным.

— Теперь это не имеет значения. Но тебе спасибо.

— За что? Я же тебя расстроила.

— Чем раньше, тем лучше. Потом было бы больнее. Пока.

Дома Лиза перечитала свой дневник, на каждой фразе обмирая от ужаса при мысли, что это мог читать другой человек. Любимый человек. Потом вздохнула и написала:

Он захотел лишить меня моей тайны и сам перестал быть ею. Есть на свете такие вещи, которые нельзя простить. А если простишь, перестанешь быть сам собой.

12

Услышав за дверью мамины шаги, Лиза выключила свет, спрятала дневник под подушку и с головой накрылась одеялом.

«Тебя кто-то обидел? Ты должна все мне рассказать…»

Нет, только не это!

Она зарылась лицом в подушку и изо всех сил старалась не всхлипывать. Мама подошла неслышно и села на край кровати. От неожиданности у Лизы перехватило дыхание. Она выдохнула — и тут не выдержала, расплакалась. Она вдруг увидела себя со стороны, и ей стало так жалко себя — маленькую, одинокую, всеми отвергнутую. Что сейчас думает мама? Сердится или хочет пожалеть? Откинув одеяло, Лиза стала размазывать слезы по разгоряченному лицу. Ей никогда не было так горько — и все— таки она украдкой взглянула на маму.

— Папа?!! Это ты? — От изумления Лиза даже перестала плакать.

— А ты ждала кого-то другого? — Папа, как всегда, улыбался своей озорной улыбкой.

— Нет, никого. — Лиза всхлипнула. — Никого. — И снова расплакалась. — Мне больше никто не нужен… Никто-о-о…

— Лизавета, — серьезно обратился к ней папа, — сколько будет шестью девять?

Лиза нахмурилась, немного подумала. и ответила:

— Пятьдесят четыре, а что?

— Да так, ничего, — улыбнулся папа. — Просто я очень люблю, когда у ребенка такое умное лицо, как у тебя, когда ты считаешь. Впрочем, я пришел не для этого. Итак. Кто этот наглец?

— Какой наглец? — не поняла Лиза.

— Тот, кто тебя обидел, кто же еще?

— Никто, — замотала головой Лиза. — Просто я дура. Я сама виновата.

— Но-но, — перебил ее отец. — Подбирай выражения! Моя дочка не может быть дурой. На худой конец, она может быть дурашкой. Или дурочкой. — Папа насмешливо прищурился. — И даже дурындой. Но дурой — никогда!

— Это не смешно. — И Лиза снова заплакала. — Я чувствую себя такой одинокой!

— А Как же мы с мамой? — удивился папа. А Соня? А твой брат? Нас пока никто не отменял. И мы тебя любим. Нет… — На его лице снова появилась озорная улыбка. — Если тебе это все равно…

— Опять ты за свое! Я вас очень люблю. Но мне так трудно. Неужели ты не понимаешь? И теперь ничего, ничего нельзя поправить.

— Ерунда, — сказал папа. — Вот увидишь, через год ты обо всем этом даже не вспомнишь. Безвыходных положений не бывает.

— Еще как бывает.

— Не спорь. — Папа взял Лизу за руку. — Все будет хорошо. А теперь попробуй мне все рассказать — это всегда помогает.

Ей часто было обидно, что он над ней подсмеивается, и все— таки Лиза знала: папа — единственный человек, который всегда воспринимает ее всерьез.

— Расскажешь?

Ему можно рассказать все, и он обязательно что-нибудь придумает. Такой это человек — папа. Он наверняка знает, как помочь. И Лиза рассказала все как было: как Егор защитил их от Шепелявого и как они ходили в кафе, как они были на кладбище и как у Егора оказался ее дневник. А потом он зачитывал ее дневник Тусе — и об этом она тоже рассказала.

— Да-а, — вздохнул папа, — действительно, не смешно.

— Еще бы.

— Знаешь, — сказал папа, — это вряд ли тебя утешит, но, по-моему, Егор не тот человек.

— Лиза молчала. Она знала: папа прав.

— Я понимаю, — вздохнул папа, — каким бы он ни был, это не может тебя остановить. И это правильно.

— Правильно? — удивилась Лиза. — Не знаю. — Она чувствовала, что сейчас снова расплачется. — Папа, я все время о нем думаю. Все время. И теперь даже больше, чем раньше. — Лиза всхлипнула. — И кажется, это навсегда. Нет, точно навсегда. Папа, я так с ума сойду! — И слезы снова навернулись ей на глаза.

— Что делать, — улыбнулся папа. — Это любовь. Многие люди умирают, так и не узнав, какое это счастье — любить. А Егор тут ни при чем. И потом, он тебя не стоит.

— Как это ни при чем? — удивилась Лиза.

— А так, — грустно сказал папа. — Мы часто видим в людях то, чего на самом деле в них нет.

Так уж мы устроены.

— Но я прекрасно знаю, что он за человек.

— Вряд ли. Просто ты убедила себя, что Егор — это именно тот, о ком ты всегда мечтала. — Папа задумался.

О чем он думал? Наверное, вспомнил себя, когда ему было двадцать. А может, ему просто было грустно, и он сказал:

— Ты пока не встретила того, единственного, а ждать не можешь. Трудно ждать, когда тебе тринадцать.

— Да, — согласилась Лиза. — Ждать трудно.

Если бы ты только знал, что это такое!

— Я знаю, — улыбнулся папа. — Ты не должна так переживать. «Все, что не убивает меня, делает меня сильнее», — сказал один философ. А теперь спи. Все будет хорошо. Тебе просто надо это пережить.

— Легко сказать, — немного обиделась Лиза.

— Спи. «Ночь — матка, заспишь — будет сладко». А завтра мы купим тебе новую шляпку.

— Шляпку? — удивилась Лиза.

— Да, мы пойдем в магазин и купим тебе новую шляпку.

— Папа!

— Что?

— Зачем мне новая шляпка, если у меня нет, старой?

— Ты права. — Папа почесал затылок. — Мы купим две шляпки: старую и новую. Договорились? — Он вышел из комнаты и закрыл дверь.

Лиза вытащила из— под подушки дневник, погрызла ручку и написала:

Все, что не убивает меня, делает меня сильнее.

Она выключила свет, повернулась набок, досчитала до трех и крепко- крепко заснула.

13

Рассеянная и немного неловкая, Вера не была похожа на своих сверстников. Таких слов, как «кино» И «дискотека», просто не существовало в ее лексиконе. Зато непривычные для слуха «хакер», «сервер» И «провайдер» были для Веры словами такими же обыденными и понятными, как для других «хлеб» и «вода». Компьютер заменял ей все: друзей, собаку и старшую сестру. Интернет, о котором так мало знала Лиза, стал для Веры вторым домом, где жили друзья, где они вместе слушали музыку и читали книги. Но, как ни крути, человек не может долго оставаться один. И теперь, когда у Веры впервые появился настоящий друг, всю свою любовь она обратила на Лизу.

Лиза была младше на три, года, но это не имело значения. Они понимали друг друга с полуслова.

С того дня, когда он встретились в кафе, прошла неделя. За это время столько всего произошло, что Лиза так и не собралась позвонить подруге — просто было не до этого. И теперь она об этом жалела. Но Вера позвонила сама.

Лиза собиралась к Тусе, когда раздался телефонный звонок.

— Знаешь, почему я звоню? — спросила Вера.

— Почему?

— Тебе пришли три сообщения.

— Так быстро? — обрадовал ась Лиза.

— Это ты называешь быстро? Электронное сообщение идет три минуты. Если можешь, давай ко мне. Я дома.

— Бегу.

Лиза положила трубку и бросилась одеваться. Перед выходом она позвонила Тусе и сказала, что ей нужно зайти к бабушке. Она не хотела говорить, что идет к Вере: в глубине души Лиза чувствовала, что Вера нравится ей больше. Туся считалась лучшей подругой, и, наверное, Лиза стыдилась своего маленького предательства. Так или иначе, она сказала, что идет к бабушке, а сама, немного волнуясь, отправилась к Вере.

— Я же говорила, что получится, — сказала Вера, когда они вошли в комнату.

Лиза обратила внимание, что Вера похожа на мальчика. Высокая и худощавая, она даже двигалась как мальчик. Кроме того, она была коротко острижена, почти наголо и носила в ушах два серебряных колечка — мальчики тоже такие носят, но, как правило, в одном ухе.

Вера села за компьютер:

— Вот твои сообщения. Садись. — Она придвинула к столу еще один стул, и Лиза села.

— Чтобы открыть сообщение, — сказала Вера, — щелкаешь здесь, входишь в Интернет, открываешь почтовый ящик и находишь в списке сообщение с пометкой «Лизе». Щелкаешь на сообщении два раза — и готово. Я пока не буду смотреть: распечатаю, а ты прочитаешь. Можешь ответить всем троим, но лучше выбрать того, кто больше понравится.

— А как я отвечу? — растерялась Лиза.

— Обыкновенно. Сядешь за компьютер, напечатаешь ответ — и все. — Но я не умею.

— Вот и научишься. И отправишь сама. Я тебе все покажу. Это просто.

Вера распечатала три страницы и протянула Лизе:

— Держи.

Лиза прочитала первое сообщение.

Привет!

Я классный парень. Мне 14 лет. Люблю музыку.

Мечтаю познакомиться с симпатичной девчонкой. Хотелось бы получить твою фотографию.

Жду ответа, как соловей лета. Чао.

Денис

— Ну что, ерунда какая-нибудь? — спросила Вера, когда Лиза закончила читать.

— По-моему, да. Прочитай. — Она протянула листок Вере.

— Да уж, — улыбнулась Вера, отложив листок в сторону. — Просто самовлюбленный идиот. Осталось еще два сообщения.

Другое сообщение было от девочки. Она оказалась толкиенисткой и искала друзей, которые могли разделить с ней ее увлечение. Лиза не без стыда призналась, что не читала Толкиена.

— Значит, — заключила Вера, — этот вариант отпадает сам собой. А жалко, хорошее письмо. — Да, — согласилась Лиза, — она даже стихи пишет.

— Ладно, — сказала Вера, — отложим это до лучших времен. И потом, она наверняка сумасшедшая. «Привет! Привет! Привет!» — разве нормальный человек начинает так письмо? Читай третье.

— И Лиза прочитала третье сообщение.

Привет!

Я рад, что могу тебе написать. Наверное, сначала нужно представиться, так? Но, знаешь, имя мало что может рассказать о человеке. Какая разница, как меня зовут? Если хочешь, называй меня Бегущий в Ночи (потому что это мое любимое время суток) или никак не называй — все равно.

Если мы будем переписываться, в следующем сообщении я расскажу о себе подробнее.

Пиши, если сможешь. Пока.

Бегущий в Ночи

Лиза ничего не знала об этом человеке, но он ей понравился. Она понятия не имела, кто он и сколько ему лет, но сразу поняла: на это письмо она ответит.

14

Как-то вечером в дверь позвонили.

«Может быть, это Егор?» — почему-то подумала Лиза.

— Небось ухажер твой заявился, — как будто подтверждая ее догадку, пробормотал Антон, с неприязнью глядя на дверь.

Лиза опрометью бросилась к зеркалу в прихожей и придирчиво осмотрела себя с ног до головы. Дома она всегда ходила в джинсах и футболках, вот и на этот раз на ней были потертые голубые джинсы и черная футболка навыпуск. Лиза провела щеткой по волосам и осталась довольна своим внешним видом.

«Даже если бы я ждала Егора, мне не удалось бы выглядеть лучше».

Но на пороге стоял Елкин.

— А-а, это ты … — Как ни старалась, Лиза не смогла скрыть своего разочарования.

— Извини, что пришел без звонка, — сказал Максим, — но я до последнего момента не знал, что решусь зайти.

— Ничего страшного, проходи, — улыбнулась Лиза.

Она знала Максима с самого детства, они вместе играли в песочнице, и ей была непонятна его нерешительность. Он мог приходить к Лизе в любое время без предупреждения, потому что домашние давно считали его своим.

Елкин сел на Лизин мягкий диван, но было видно, что ему не по себе, что он чувствует себя неуютно.

— Лиза, я должен признаться, — начал он, и кровь бросилась Лизе в лицо.

«Неужели он сейчас скажет, что любит меня? Она всегда догадывалась, что это так, что чувства, которые испытывает к ней Максим, не вполне дружеские, а более глубокие и нежные — Но неужели это произойдет сейчас? И что я ему отвечу?»

Лиза и хотела услышать эти заветные слова, и боялась их.

— Я должен признаться, — повторил Максим, поправляя очки на переносице. — Я знаю, кто взял твой дневник.

— Что-о? — От неожиданности Лиза подпрыгнула на месте. — Откуда ты можешь это знать? — Я раньше молчал, потому что боялся ранить тебя. — Максим нервничал, как будто все еще сомневался — говорить или нет.

— Но я знаю, кто взял мой дневник, я даже получила его обратно. Это Егор.

— Ты ошибаешься. Вернее, тебя ввели в заблуждение, — почему-то грустно сказал Елкин. Дело было так…

И он рассказал о том, как все убежали смотреть на несчастного Сюсюку, а он остался в классе — разбирал шахматную партию. Как случайно задел пешку, и она упала, закатилась под скамью, а он полез ее искать и ползал по полу. И как в это время открылась дверь и в класс вошла Туся. Он уже вылезал, но вдруг увидел, — что она что-то вытащила из Лизиной сумки И вышла из класса, так и не заметив его.

— Так почему же ты мне ничего не сказал тогда, когда узнал, что у меня пропал дневник? Потрясенно спросила Лиза.

–,Знаешь, — виновато сказал Максим, я как-то не связал в голове эти два события. И только потом, сопоставив факты, понял, в чем тут дело.

— А все дело в том, что я пригрела на груди змею… — тихо сказала Лиза. — Значит, это Туся передала дневник Егору. Вот почему он вел себя так, как будто совершенно не чувствовал вины…

— Он и не был перед тобой виноват. Почти не был. Разве только в том, что позволил тебе в себя влюбиться.

Лиза удивленно посмотрела на Елкина. Никогда в его голосе не было столько стали, столько твердости и… жестокости.

— Я думаю, — He лучше уйти, — сказал он.

15

Две недели Лиза не разговаривала с Тусей.

И хотя та не раз подходила к ней и заискивающе заглядывала в глаза, Лиза оставалась непреклонной. Конечно, и ей было нелегко вот так, в одну минуту, лишиться лучшей подруги, но еще труднее было простить предательство и ложь.

А тем временем с Максимом Елкиным стали происходить странные вещи: ему фатально не везло. Сначала у него пропали шахматы, которыми он играл с пяти лет, потом в журнале напротив его фамилии сами по себе стали появляться жирные, наглые двойки, а в довершение всего перед городской контрольной по математике он обнаружил, что его очки безнадежно разбиты.

Но, с другой стороны, судьба была милостива к Елкину — несчастья скатывались с него как с гуся вода.

Шахматы нашла буфетчица тетя Зина. Она так и не поняла, что делали деревянные фигурки рядом с картофельным пюре, и чуть было не начала продавать их как миниатюрные пирожные.

Учителя никак не могли поверить тому, что когда-то поставили Елкину двойки, сетовали на плохое зрение и переставляли эту оценку строчкой выше — двоечнику Ежову.

И наконец перед городской контрольной по математике учитель отдал свои очки Максиму у обоих было плюс два, а сам вместо того, чтобы, как обычно, читать научную фантастику, пристально смотрел на класс, чтобы никто не списывал.

Сам Максим как будто не замечал этих мелких неприятностей, был по-прежнему приветлив и улыбчив.

Но одному человеку это очень не нравилось.

Лиза собирала учебники в рюкзак, когда к ней подошла Туся и виноватым голосом начала:

— Слушай, пойдем домой вместе, мне нужно с тобой поговорить.

Лиза мельком взглянула на нее, однако успела заметить, что, несмотря на подавленный вид и виноватый голос, Туся как обычно безукоризненно накрашена и ее каштановые волосы тщательно уложены.

— Кажется, ты не очень-то нуждалась в моей компании когда мне объявили бойкот. — Лиза не хотела ее упрекать, вообще не хотела с ней говорить, но слова эти сорвались сами собой.

— Если бы ты знала, Лиза, как я сама страдаю от всего того, что сделала! — Туся попыталась взять Лизу за локоть, но та отдернула руку.

— Не думаю, что мне это нужно знать, — отрезала она и пошла к выходу.

Но Туся не отставала от нее ни на шаг.

— Понимаешь, Лиза, говорят, что лучше отпустить девять преступников, чем казнить одного невинного человека. Выслушай меня!

Лиза остановилась.

— Говори, если тебе есть что сказать. — Лиза старалась казаться спокойной и невозмутимой. Только постарайся не врать, потому что у меня аллергия на твою ложь.

— Хорошо, — начала Туся, — это действительно я взяла твой дневник. Но я всего-навсего хотела быть ближе к подруге. Мы же с тобой единое целое! Меня оскорбляло, что у тебя есть от меня какие-то тайны.

— А с Егором ты тоже единое целое? Зачем ты отдала дневник ему? — Едва Лиза произнесла это имя как ее показное спокойствие улетучилось.

— Не отдавала я! Он просто заходил ко мне домой за кассетами, а потом смотрю — нет нашего дневника!

— Моего дневника, — поправила Лиза.

— Ах, ну да, твоего дневника. И я побоялась признаться, что это из-за меня дневник попал к нему, боялась потерять твою дружбу…

Казалось, еще немного и Туся заплачет. Так плачут крокодилы после сытного обеда, и эти слезы способствуют процессу пищеварения.

— Почему я должна тебе верить? — грустно спросила Лиза.

— Потому что я могу доказать тебе свою искренность. Могу доказать, что хочу стать другой, что устала интриговать!

— И как же это можно доказать? — удивилась Лиза.

— Я признаюсь тебе в том, на чем меня не поймали, — решительно сказала Туся.

— Ты ограбила банк или убила кого-нибудь из первоклашек?

— Почти, — кивнула Туся. — Это я виновата во всем, что случалось с Елкиным.

— Как? И очки, и шахматы, и двойки — это все твоих рук дело?

— Да, и это только те дела, которые получились, — тихо сказала Туся.

— Как ты могла?

— А как он мог разлучить меня с моей лучшей подругой? — в свою очередь спросила Туся. И между прочим, он не такой хороший, каким хочет казаться. Все его поведение — сплошное притворство. Поверь мне, я знаю, что говорю. Я должна была ему отомстить, но теперь жалею обо всем, что сделала, потому что это еще больше отдалило меня от тебя.

И с этими словами Туся кинулась Лизе на шею.

— Я знаю, что я — не самый лучший человек на земле! — рыдала она. — Может быть, я даже совсем не заслуживаю хорошего отношения! Но мне теперь… мне теперь так плохо, и ты не можешь от меня отказаться!

Лиза сама любила поплакать, но очень боялась, когда это делали другие. И потом, история с дневником изрядно ей надоела. Побывавший в чужих руках дневник больше не представлял для нее ценности.

— Хорошо, Туся. Мир. Но только с одним условием.

— Я согласна, — восторженно посмотрела на нее Туся, — согласна на любые условия!

— Ты должна все рассказать Елкину, — строго сказала Лиза.

— Хорошо, — закивала Туся, — обязательно при случае расскажу.

— Не при случае, а сегодня. Надеюсь, тебе не надо к врачу?

Помирившиеся подруги уже приближались к дому Елкина, как вдруг увидели нечто, что заставило их ускорить шаг.

Максим Елкин лежал на асфальте, прямо около крыльца своего подъезда. Лицо его было в крови, но разбитые очки по-прежнему оставались на носу.

От него удалялись три фигуры. И хотя они были довольно далеко, Лиза без труда узнала Сюсюку, Рябого и Егора.

— Максим! Максим! О Господи! — кричала Лиза. Она склонилась над Елкиным и пыталась привести его в чувство.

16

У Максима оказалось сотрясение мозга, и в школу он не ходил. Ему нельзя было говорить по телефону, смотреть телевизор и даже читать.

Все это время Лиза не находила себе места.

Только она и Туся видели, кто напал на Максима, но он сам попросил их никому об этом не рассказывать.

«Пожалуйста, никому не говорите» — это было первое, что он сказал, когда пришел в себя. Но почему?

Вообще-то Лиза понимала Максима. Он учился с Егором в одной школе. Как-нибудь на перемене он встретит обидчика в коридоре и пройдет мимо, опустив глаза. А что ему остается делать? Но как посмотрят на него товарищи? Что может быть унизительнее… И Лиза молчала, понимая, что все-таки нужно что-то делать. Но что?

Чем больше Лиза думала, тем загадочнее выглядела эта история. После их первой встречи в парке Егор казался ей настоящим героем. Но трое на одного… И потом Максим был младше.

«Нет, — думала Лиза, — герои так не поступают». Что мог им сделать Максим Елкин? Иногда отличников бьют просто так, чтобы не зазнавались.

Но Максима в школе любили: он никогда не задирал носа, и потом, он не был отличником.

«Ничего не понимаю, — думала Лиза. Егор не был похож на хулигана, который без всякой причины может избить человека. — Нет, — решила Лиза, — тут что-то не так».

— Ты здорово выглядишь, — сказала Вера, когда, открыв дверь, увидела на пороге Лизу. — Проходи. Твой таинственный незнакомец куда — то пропал: ни слуху ни духу. Зато пришли еще два сообщения. Посмотрим?

Лиза прочитала оба сообщения, похожие одно на другое: мол, хочу познакомиться, пришли фотографию — ничего нового. Все это было мало интересно. Волновало другое: Бегущий в Ночи не ответил на ее сообщение. Почему? Лиза ничего не знала об этом человеке, но теперь она чувствовала себя так, как если бы потеряла близкого друга.

— Не переживай, — успокоила ее Вера. — Может, он уехал, мало ли. Он еще появится, вот увидишь.

Лиза кивнула, а сама подумала: «Ерунда, просто он не хочет со мной переписываться, вот и все. Это ясно».

— У тебя красивый костюм, — сказала Вера, когда Лиза уже попрощалась и хотела идти. — Это мне Соня отдала: он ей мал.

— И глаза накрасила. Тебе идет.

— Спасибо.

— Ты куда-то собираешься?

— Нет, никуда.

— Я же вижу. Наступила неловкая пауза.

Одни думают, что друзья нужны для того, чтобы не было скучно. Другие любят давать советы и считают, что друзья нужны именно для этого. А кому-то друзья нужны для того, чтобы рассказывать им о своих приключениях. Но если ты решил быть откровенным, нельзя быть откровенным наполовину, потому что умный человек всегда догадается, когда ты врешь, а когда говоришь правду.

— Куда ты идешь?

— В кафе, — сказала Лиза и немного смутилась.

— В кафе? В наше, у метро?

Лиза кивнула.

— И ты хочешь идти одна?

Есть такие места, куда одной лучше не ходить, и Лиза это знала. Но так было нужно.

— Если ты хочешь пойти в кафе, можем поехать в центр.

— Нет, — сказала Лиза, — мне надо в наше кафе.

— Это не кафе, а какая-то клоака.

Кафе было действительно не первый сорт.

— Вера, мне надо.

— Хорошо. — Вера была настроена решительно.

Однажды Лиза уже ходила в кафе, и Вера знала, чем это закончилось.

— Если тебе надо, я пойду с тобой.

Вера с детства любила кеды, а теперь они были в моде. Она надела кеды и взяла со столика ключи. На ней были клетчатые брюки с накладными карманами и мужской свитер. Вера открыла дверь и вышла на лестницу. Но Лиза ее остановила:

— Вера, я должна быть одна.

— Одна? — Вера зашла в квартиру и закрыла за собой дверь. — Почему?

Лиза молчала. Дураку можно соврать, и он поверит. Но с дураками дружить никто не хочет. А умный человек всегда знает что к чему.

— Это из-за Елкина, так?

— Так. Я хочу понять, почему они это сделали.

При постороннем человеке Егор не станет говорить. Я только спрошу — и уйду.

— А что тут говорить? — удивилась Вера. — Максим скоро выздоровеет, и через месяц об этом никто не вспомнит.

Но Лиза так не считала.

— А вдруг это просто недоразумение? Если это так, они должны извиниться.

— Хорошенькое недоразумение, — сказала Вера, — чуть человека не убили. Станут они извиняться, как же.

Но если Лиза что-то решила, с ней лучше было не спорить.

— Ладно, — не выдержала Вера, — иди. Но что бы через час ты была у меня, иначе я сама за тобой приду.

— Хорошо, — согласилась Лиза, — договорились.

Лиза знала, что если застанет Егора в кафе, он наверняка будет не один — вряд ли он тогда захочет говорить, но она ошиблась. Егор сидел за угловым столиком и вертел в руках пустую солонку. На нем были солнечные очки, какие часто можно видеть на велосипедистах, если у тех есть деньги и они следят за модой. Егор был один.

— Привет. — Лиза подошла и, не дожидаясь приглашения, села.

— Вот это да! — обрадовался Егор. — Какими судьбами?

— Просто шла мимо и решила зайти. Он не должен знать, что она волнуется. — Ты один?

— Как видишь.

Егор ушел и вернулся с чашкой кофе. — Это тебе.

— Спасибо, я не буду.

Егор пожал плечами и сам отпил из чашки, которую только что принес. Он выглядел грустным, даже подавленным.

— Как жизнь?

Лиза не сразу нашлась, что ответить. — Ничего. Все хорошо.

— Что нового?

— Нового?

Она вспомнила, что Туся записалась на курсы фотографии. Но, во-первых, Туся не купила фотоаппарат и решила пока на курсы не ходить, а во-вторых, Егор, оказывается, об этом знал. И тогда Лиза рассказала о себе. Она сказала, что из-за дневника ей объявили бойкот. Но теперь все позади. Она знает, что это Туся взяла дневник, но они уже помирились, а на Егора она не обижается.

— Если бы ко мне попал твой дневник, — улыбнулась Лиза, — я бы обязательно прочитала. Я тебя понимаю.

Егор был удивлен. Она знает, что он читал ее дневник. Там нет страницы, где бы не упоминалось его имя. Лиза в него влюблена. И она вот так запросто об этом говорит? А может, это теперь тоже в прошлом?

— Извини, — сказал Егор, — глупо вышло с твоим дневником. И с Елкиным тоже. Он, конечно, подонок, и все-таки.

— Подонок? — перебила его Лиза. — Максим? Насколько я знаю, он ничего плохого не сделал.

— Не сделал? — удивился Егор. — Он пытался изнасиловать твою подругу.

— Максим? — не поняла Лиза. — Мою подругу? — Она в недоумении уставилась на Егора. Тусю?

— Я думал, ты знаешь. Наступила пауза.

— Ерунда, — наконец сказала Лиза.

— Ерунда? — Егор достал из кармана пачку сигарет и закурил. — Она пришла сюда вся зареванная, устроила тут истерику, Сюсюка даже бегал домой за валерьянкой — и это ерунда?

— Максим видел, как она взяла дневник из моей сумки. Это он мне сказал. Может, Туся просто хотела ему отомстить?

— Она хотела отомстить, это правда, но не за это. — Егор немного смутился. — Не знаю, что там и как, во всяком случае, она была дома одна, а тут он нагрянул. Слава Богу, мама пришла.

Егор затянулся и посмотрел на Лизу. Стоило протянуть руку, и он мог к ней прикоснуться. В ней было что-то необыкновенное: какая-то особенная мягкость, женственность, наверное. Рядом с Лизой он чувствовал себя сильным — и ему это нравилось. Теперь она показалась ему настоящей красавицей. Как он раньше этого не замечал?

— Это она тебе рассказала?

— Она.

— А вдруг Туся все это придумала?

Егор покачал головой. Он был уверен в том, что говорил.

Они помолчали.

— Когда это было?

— Был какой-то праздник… Девятое мая, точно.

Когда пришла Лиза, Егор снял очки и положил их на стол. В зеркальных стеклах отражалось ее лицо. Ей показалось, что это уже было когда-то, но когда — она не могла вспомнить.

— Какой ужас… — почти шепотом сказала Лиза. — Почему она ничего мне не сказала?

— Ты бы на ее месте тоже молчала.

— Но вам она сказала. Это глупо, есть какие-то другие способы.

— Другие? — спросил Егор. — Вряд ли.

Лиза оставила Егора одного и отправилась к Вере. Она хотела позвонить Тусе, но по телефону говорить было неудобно, и она решила отложить разговор до завтра.

И в кафе, и когда Лиза шла к Вере, и потом, пока она ехала в лифте, — все это время Максим Елкин не выходил у нее из головы. «Он не такой, каким кажется», — вспомнила она. Не такой, каким кажется. Она не раз слышала это от Туси, и в глубине души она знала, что Туся права, но такое ей даже в голову не могло прийти.

«Боже мой, — думала Лиза, — какая я дура!»

Лиза позвонила в дверь.

— Поздравляю. — На пороге стояла Вера. — Тебе пришло сообщение.

— От него?

Вера многозначительно улыбнулась. — Хорошо, — грустно сказала Лиза.

— Что-то случилось?

— Так, узнала кое-что.

И Лиза рассказала Вере про Елкина.

— Вот мерзавец, — сказала Вера, когда Лиза закончила. — Значит, они за это его избили? — Значит, за это.

— Выходит, они правы?

— Выходит, так.

Они долго сидели молча.

— А я тоже, — наконец сказала Лиза, — подруга называется…

— Ладно, — перебила ее Вера, — ты не виновата. Что теперь об этом говорить?

Лиза прочитала сообщение. Бегущий в Ночи был таинственной личностью и говорил загадками. Он снова обещал рассказать о себе в следующем письме, но, как выяснилось, для того чтобы узнать человека, совсем не обязательно знать, как его зовут, сколько ему лет и где он живет. Нескольких фраз оказалось достаточно, чтобы понять: он не похож на других — с ним интересно. И Лиза написала ответ.

Привет, Бегущий в Ночи!

Спасибо, что ты ответил на мое сообщение. Ты пишешь, что у тебя был сломан компьютер. Надеюсь, теперь он работает хорошо и ты найдешь время, чтобы мне ответить. Это здорово, когда есть с кем поговорить.

Знаешь, раньше я вела дневник, и однажды он оказался у человека, который мне нравился. Но все, что ни делается, к лучшему. Я ошибалась в этом человеке — теперь я это знаю. И потом, глупо доверять бумаге то, что должно остаться при тебе. А если ты хочешь с кем-то поделиться своими мыслями, можно написать письмо. Я рада, что ты мне ответил.

Пожалуйста, пиши.

Лиза

Она перечитала письмо. Глупо неизвестно кому изливать душу, но как раз это ей и нравилось: с человеком, которого ты никогда не видел, легко быть откровенным — это совсем не то, что встречаться каждый день и ходить друг к другу в гости. Если ты хочешь поделиться с человеком самым сокровенным, это ни к чему тебя не обязывает. Ты можешь говорить все, что придет в голову, и тебя поймут. Переписку в любой момент можно прервать, и никто не обидится — так принято. Она и Бегущий в Ночи могут оказаться разными людьми, так бывает, и тогда не надо ссориться И выяснять отношения, а она за последнее время так от этого устала. Вера не раз говорила: «Это действительно другой мир: мир, где ты можешь быть сам собой». Это был другой мир, и в нем Лиза чувствовала себя уютно.

Лиза проверила ошибки и отправила сообщение. Она немного волновалась. А вдруг Бегущий в Ночи будет над ней смеяться?

По дороге домой она купила в ночном киоске плитку шоколада: когда волнуешься, всегда хочется сладкого.

17

Лиза была дежурной по классу и потому задержалась в школе дольше других. Она подметала пол, поливала цветы, и эта простая работа нравилась ей как никогда.

«Легко что-то делать, когда хорошо на душе, думала она. — Все наполняется смыслом, все получается».

И еще Лиза думала о том, что напишет в следующем сообщении Бегущему и что когда-нибудь они обязательно встретятся. И что она попросит у Сони ее новое серое платье, которое так идет к ее рыжим волосам. «Серый цвет не к лицу невзрачным женщинам, он делает их еще более невзрачными» — эти слова не так давно Лиза прочитала в женском журнале.

«Но разве мне это грозит?» — сама себя спросила она.

В классе был телевизор, и Лиза подошла поближе, чтобы разглядеть свое отражение в зеленоватом экране. На нее смотрела миловидная девушка с блестящими глазами и копной волнистых волос. «Нет, не грозит», — спокойно и уверенно ответила она себе.

Наконец Лиза закончила уборку и вышла на улицу.

В школьном дворе ее ждал тот, кого она никак не ожидала увидеть.

— Удивлена? — спросил Егор, приближаясь к ней.

— Немного, — искренне ответила Лиза и продолжала изумленно разглядывать Егора.

— Не надо, — почему-то смущенно сказал он.

— Что не надо? — не поняла Лиза.

— Не надо смотреть на меня так, как будто увидела впервые.

— Ты кого-то ждешь? — спросила она.

— Да, тебя.

Лиза знала, что ответ будет именно таким, но все равно ей было странно слышать эти слова. Еще недавно она так мечтала, что он придет и скажет: «Я пришел за тобой». Иногда она даже видела сны, где он был внимателен и нежен, но потом всегда наступало пробуждение. А теперь все мечты стали реальностью — по крайней мере, ей так казалось. Но почему-то Лиза не чувствовала себя счастливой. Она даже не чувствовала радости.

— Я жду тебя.

— А зачем? — спросила она.

— Мне казалось, что… — отозвался Егор, и на мгновение на его лице появилась самодовольная ухмылка.

— Нет, — ответила Лиза. — Теперь нет.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Хорошо. Я понимаю, что вел себя как последний негодяй. Но теперь все изменилось. Ты мне нужна.

Лиза молча пошла, и Егор побрел за ней. Мысли путались, и Лиза не могла понять, что она чувствует. Мечты сбывались. Самые неправдоподобные мечты. В это было трудно поверить, но тем не менее это было так: Егор Тарасов — мечта всех девочек в школе — ждал ее после уроков, шел рядом с ней и говорил о том, что она ему нужна.

Едва они вышли за школьную ограду, как увидели Юлю и Марину, которые сидели на поваленном, высохшем дереве и ели мороженое. Светлая Юля ела пломбир, а брюнетка Марина — крем-брюле. Подруги пристально наблюдали за странной парой и тихонько перешептывались. Но Лизе почему-то это было приятно.

Она внимательно посмотрела на Егора. Он был выше ее ростом, поэтому ей пришлось задрать голову. Он был все так же хорош собой. Его смущение почти прошло, и к нему опять вернулось обычное остроумие.

Но все-таки чего-то не хватало.

Лиза вспомнила их поцелуй — единственный поцелуй — у него дома и посмотрела на его тонкие, слегка обветренные губы.

«Хочу ли я, чтобы это повторилось? — спросила она сама себя. Она вспомнила аромат его волос, его руки у себя на плечах и ответила: — Да, хочу». Но потом наваждение прошло. Лиза вспомнила все те события, которые пропастью легли между ней и Егором, и сказала себе: «Нет, ни за что».

Егор как будто читал ее мысли. Временами он вел себя с обычной раскованностью, но иногда вдруг замолкал на полуслове и смущался.

Они вышли на бульвар и уже почти поравнялись с Лизиным домом, как вдруг Егор предложил:

— Может, посидим? Они сели на лавочку.

Разговор не клеился, хотя совсем недавно Лиза готова была открыть ему душу и поведать все свои секреты.

— Почему ты молчишь? — спросил Егор.

— Думаю.

— О чем? Размышляешь, что тебе теперь со мной делать?

Лиза улыбнулась и посмотрела на Егора. Ее поразило, насколько он оказался прав. Действительно, она сидела и думала, почему это случилось именно теперь. Она пыталась понять, нужен ли ей Егор, и если да, то как вписать его в свою жизнь, в которой для него уже как будто нет места.

Егор закурил и тут же стал нервно стряхивать пепел, хотя его еще не было.

— Лиза, — изменившимся голосом сказал он.

— Что?

— Можно, я тебя поцелую?

Этот вопрос застал Лизу врасплох. Ей всегда казалось, что о таких вещах не спрашивают, что это нужно чувствовать. Но Егор неправильно расценил ее молчание и обнял ее правой рукой.

— Я знал, — говорил он ей на ухо, и от его дыхания веяло жаром, — я знал, что ты не сможешь вот так запросто меня разлюбить…

И его губы приблизились к ее губам.

Еще немного, и Лиза поддалась бы его словам, его такому знакомому запаху, его обаянию…

— Лиза, — услышала она ноющий голос. Они обернулись и увидели, что прямо за лавкой стоит Антон и победоносно улыбается.

— А я все вижу, — противным голосом сказал он. — Все будет рассказано.

— Познакомься, Егор, это мой брат Антон.

— Да, я знаю, — сказал Егор и немного смутился. Действительно, он знал об Антоне. И знал о нем многое. Из Лизиного дневника. — Привет, — кивнул он Антону и улыбнулся одной из лучших своих улыбок.

«Подмазывается», — подумал Антон и широко улыбнулся в ответ, показывая железную пластинку на зубах.

— Кстати, разведчик, а почему ты не в музыкальной школе? — спросила Лиза, посмотрев на часы.

— Я как раз шел туда. Да вот… — Антон замялся.

— … решил, что шпионить за старшей сестрой гораздо интереснее?

— Ну, вроде того.

— Тогда давай договоримся: мы друг друга не видели, хорошо?

— Можно и так, — кивнул Антон, — плюс билет в кино со стереозвуком.

— Ага, — согласилась Лиза, — и плюс пара подзатыльников.

Антон потер затылок, исподлобья посмотрел на Егора и сказал:

— Оказывается, сольфеджио — не самое страшное, что есть в жизни.

Потом он бросил прощальный взгляд на сигарету, которая все еще дымилась в руке у Егора, и пошел прочь.

— По-моему, он становится мудрецом, — сказал Егор.

— Я все жду не дождусь, когда же он наконец повзрослеет, — задумчиво проговорила Лиза.

— Ты здорово поставила его на место, — продолжал Егор. — Кажется, мы остановились на чем-то интересном… — И он снова приблизился к Лизе.

— Не надо, — тихо сказала она. А потом встала и сказала громче: — Не надо.

— Почему ты отталкиваешь меня? — спросил Егор и тоже встал. — У тебя кто-то есть?

Лиза молчала, а подозрения Егора с каждой секундой только усиливались. Это могло показаться странным, но за все время их знакомства Егор привык думать о ней, как о своей Лизе, и ему казалась дикой сама мысль о том, что у нее может быть кто-то другой.

— У тебя кто-нибудь есть? — Он схватил ее за плечи и стал трясти, как будто хотел вытрясти из нее ответ. — Кто он?

Лиза всегда мечтала, чтобы ею дорожили, что бы ее ревновали, чтобы гневно требовали ответа. А теперь, когда это случилось, ревность Егора совсем ей не понравилась. Она была пугающей и смешной одновременно.

— Я не обязана перед тобой оправдываться, как можно спокойнее ответила она и постаралась высвободиться из его рук, но это оказалось не так-то просто.

— Что ты говоришь! — почти кричал Егор. Может быть, ты и не обязана, но ты будешь отвечать, когда я тебя спрашиваю.

И вот тут Лиза окончательно разозлилась. Никогда и никто не разговаривал с ней в таком тоне, даже родители. Внезапно ей захотелось сказать Егору что-нибудь резкое, сделать ему больно, чтобы он понял, как больно было ей, когда она любила.

— Хорошо, если ты настаиваешь, я скажу тебе, — холодно и отчужденно заговорила она. Да, ты, как всегда, прав. У меня есть человек, которого я люблю и который любит меня.

На лице Егора отразилась дикая злоба, его глаза сузились, а кулаки сжались. Лиза даже испугалась, что он захочет ее ударить. Но Егор, напротив, отступил на шаг и посмотрел на нее так, как будто увидел впервые. На его губах показалась глупая, растерянная улыбка..

— А я? — зачем-то спросил он.

— А ты был моим детским увлечением, моей маленькой тайной. Знаешь, как маленькие девочки делают «секреты»? Они роют в земле маленькую лунку, кладут в нее фантики, лепестки цветов, красивые картинки или камушки и накрывают все это зеленым стеклом от бутылки…

— К чему ты это говоришь? Какие секреты.

— … они закапывают все это в землю, стараются запомнить место, но потом все равно забывают. Вот и ты был для меня таким детским секретом. Все это было очень красиво, правда? Красиво до слез. Но теперь я даже не помню того места, где закопала этот секрет.

— Как его зовут? — мрачно спросил Егор.

— Кого? — не сразу поняла Лиза.

— Того типа, с которым у тебя роман. Наверное, ты не врешь, иначе ты бы не говорила со мной так нагло.

— Его зовут Бегущий в Ночи, — сказала Лиза.

Почему-то ей захотелось сказать правду. Просто не было сил выкручиваться или обманывать.

— Как? — почти с облегчением выдохнул Егор. — Он что, индеец?

— Нет, это его сетевое имя, — с вызовом сказала Лиза..

— Ага, значит, ты его поймала сетями Интернета, — сообразил Егор. — И куда же это он бежит в ночи — к тебе, что ли?

Лиза вспомнила, как папа часто говорил ей, что кулак — это последний аргумент в споре, и еще она вспомнила Льва Толстого, который проповедовал непротивление злу, а потом со всего размаха ударила Егора по лицу.

На его щеке отчетливо проступила ее пятерня. — Ты что? С ума сошла?

Но Лиза не ответила ему. Она взяла свой рюкзак, перекинула его через плечо и пошла прочь.

А Егор еще долго смотрел ей вслед. Слезы бессильной ярости душили его, но он не плакал. «Такой она мне нравится даже больше», — невольно подумал он и сам испугался этой мысли.

Лиза шла, глядя перед собой невидящими глазами. Она впервые ударила человека.

Она знала, что грустная история под названием «Любовь к Егору» закончилась безвозвратно.

Однако Егор так не считал.

18

Шел частый и теплый дождь. И хотя Туся жила в соседнем доме, Лиза промокла насквозь, пока до нее дошла.

Дверь ей открыла подруга. Казалось, Туся недавно плакала — таким беспомощным и расплывчатым выглядело ее лицо. На ней был махровый халат и домашние тапочки, волосы спутались, глаза были подведены неровно — один глаз казался больше другого, как у клоуна. Лизу захлестнула волна жалости к несчастной подруге, она крепко обняла ее, но Туся осторожно высвободилась из объятий.

— Что это с тобой? — спросила она. — Приступ дружеских чувств?

От неожиданности Лиза не нашлась что ответить.

«Наверное, Туся до сих пор переживает из-за того, что Елкин так с ней поступил, — подумала Лиза. — Бедная! А ведь так всегда бывает — обидит один негодяй, а человек озлобляется на весь мир».

Лиза имела привычку приписывать другим людям свои чувства. Вот и теперь она думала, что Туся испытывает то же, что пришлось испытать ей самой, — боль от удара в спину.

— Тусечка, — нежно проговорила Лиза, — я не сержусь на тебя за то, что ты меня отталкиваешь. Теперь-то я знаю, как нелегко тебе пришлось!

Туся подозрительно посмотрела на подругу: — Как это — нелегко?

— Ну… — Лиза замялась. — Вообще нелегко…

Она решила не напоминать Тусе об истории с Елкиным, чтобы не причинять подруге боль. — Ты очень хорошая, — продолжала Лиза, — правда.

— Лиза, ты что, белены объелась? Или ты хочешь попросить что-нибудь из моих вещей, поэтому начала издалека…

— Туся! Как ты можешь так обо мне думать?! — возмутилась Лиза.

— Да ладно, не кипятись. Шучу я, шучу, — довольно мрачно сказала Туся.

Они прошли на кухню, и Туся налила две большие чашки кофе. Она протянула Лизе ту, на которой была их фотография двухлетней давности. На фотографии подруги сидели, обнявшись, и смотрели не в объектив, а друг на друга. Лиза подумала, что, наверное, Туся дала ей именно эту кружку со значением.

«Помнишь, как мы были дружны? — как будто хотела сказать она. — А теперь ты отдаляешься от меня в самый неподходящий момент».

Напиток был ароматным, но слишком крепким, и у Лизы немного закружилась голова.

— Ну что, — как-то отчужденно начала разговор Туся, — как дела?

— Хорошо, — честно ответила Лиза, но тут-же спохватилась: не очень-то красиво говорить, что у тебя все хорошо, когда подруге плохо. — Ну, то есть нормально.

— Чем занимаешься в свободное от меня время? — В голосе Туси слышалась обида.

— Да так, — уклончиво ответила Лиза. — Дома сижу.

— Понимаю, что дома. Только вот у кого? Лиза не знала, что сказать. Ей не хотелось огорчать Тусю рассказом о новой подруге, но дать какой-то ответ было необходимо.

— Знаешь, кажется, у меня кое-кто появился, — осторожно начала Лиза.

— У тебя? — почему-то удивилась Туся. — Как это?

— Ну, один человек…

— И ты с ним встречаешься? — бесцеремонно перебила Туся…

— Да, — ответила Лиза и пунцово покраснела.

Но это была не краска смущения, просто Лиза всегда краснела, когда врала.

— Какой такой человек? — допрашивала Туся. — Какая же ты скрытная, Лизка! Немедленно рассказывай!

— Я еще не очень хорошо его знаю. И конечно, ни в чем не уверена. — Лиза сделала большой глоток кофе.

— Вечно ты со своей неуверенностью! Запомни: если хочешь, чтобы тебя ценили, назначай себе самую высокую цену!

— Да не хочу я этих рыночных отношений, засмеялась Лиза. — Не хочу назначать себе цену.

И тут Тусю озарила внезапная догадка.

— Понимаю! — Воскликнула она. — Ты встречаешься с этим парнем, чтобы забыть Егора. Молодец! Так часто поступают женщины, чтобы вытравить из своей души несчастную любовь.

У Лизы на губах заиграла еле заметная улыбка. «Если бы она только знала, какие слова совсем недавно говорил мне Егор! — Лизе очень захотелось рассказать подруге о признании Егора и о пощечине, но она смутно чувствовала, что этот рассказ не мог порадовать Тусю. — Как бы она удивилась! Я и он — только подумать!»

— Я слышала о том, что многие женщины именно так и поступают, — сказала она вслух. Но, по-моему, этот гениальный метод еще никому не принес покоя и счастья. Я не хочу забывать Егора. Я помню о нем все, но меня не тяготят эти воспоминания.

— А, Лизочка, здравствуй. — Кашляя и кутаясь в халат, на кухню зашла Тусина мама.

— Здравствуйте, Инна Дмитриевна, как вы себя чувствуете?

— Ох, неважно, Лизок, неважно. — Инна Дмитриевна вынула из глубины халата градусник и сокрушенно покачала головой.

Лизе никогда особенно не нравилась Тусина мама. Не очень-то приятно, когда тебя ни с того ни с сего посторонние люди называют «Лизок». И хотя за всю жизнь они перебросились едва ли десятком слов, это не мешало Инне Дмитриевне целовать Лизу при прощании и встрече. От нее пахло дорогими сигаретами и сладкими французскими духами.

«Довольно скверное сочетание», — думала Лиза. Но теперь от нее пахло лекарствами и медом, что было гораздо приятнее.

— Наверное, очень обидно заболеть в такие теплые дни, — посочувствовала Лиза.

— И не говори, Лизунь, и не говори! Ангина такая противная болезнь. Хочешь не хочешь, а две недели в постели пролежишь.

— Обидно.

— Не то слово, Лизок, не то слово! У людей праздники, все веселятся — ходят в гости или, на худой конец, принимают гостей сами. А я лежу пластом и даже в магазин не могу выйти.

Что-то в словах Инны Дмитриевны насторожило Лизу. Егор сказал, что Елкин приставал к Тусе девятого мая у нее дома, значит…

— Значит, вы была дома, когда к Тусе приходил Максим Елкин? — как бы невзначай спросила Лиза.

— Елкин? — не сразу поняла мама. — Никакой Елкин к нам не приходил. Когда?

Лиза успела заметить, что Туся смертельно побледнела.

— Девятого мая разве к вам не приходил Максим Елкин? — настойчиво спрашивала Лиза.

— Ты, Лизок, что-то путаешь. Девятого я весь день пластом пролежала, никто к нам не приходил. Мы с Тусечкой телевизор смотрели. А что? — вдруг встрепенулась она.

— Да так, — махнула рукой Лиза, — кажется, я что-то напутала.

Она поднялась и направилась к двери.

— Всего хорошего! Выздоравливайте, Инна Дмитриевна!

— Пока, Лизок, — вздохнула больная. — Целовать не буду, боюсьзаразить.

Лиза вышла на улицу и вдохнула полной грудью. Небо уже прояснилось, но продолжал накрапывать мелкий дождик.

Через минуту ее нагнала Туся.

— Лиза, — почти кричала она, — позволь мне все объяснить!

Ее волосы быстро намокли и прилипли к лицу, тушь потекла по щекам. Она даже не успела надеть туфли, так и выбежала за Лизой в тапочках.

Лиза остановилась и в упор посмотрела на подругу. На бывшую подругу.

— Я устала, — просто сказала она. — Устала от твоих интриг. Между нами слишком мало общего и слишком много объяснений.

— Это тебе Егор рассказал, да? Понимаешь, мама просто спала, так бывает от жара, и ничего не слышала… А я потом парням просто рассказала, ничего такого не хотела, а они просто…

— … просто чуть не убили невиновного человека — закончила за нее Лиза. — Как я завидую тебе! У тебя все так просто.

Лиза развернулась и пошла, не оглядываясь, в сторону дома.

— Лиза! — неслось ей вслед: — Лиза!

Но Лиза так и не оглянулась. Она удалялась от Тусиного дома и знала, что больше никогда не переступит порога ее квартиры.

Она понимала, что только что навсегда потеряла подругу, которую знала с детства: Но вместе с этим одна правдивая и радостная мысль скрашивала горечь потери: Елкин ни в чем не виноват.

19

Свадьба обещала быть шумной — с утра до вечера Соня занималась всевозможными приготовлениями. Она уже купила платье и фату и теперь составляла список приглашенных на торжество.

— Лиза, а ты кого-нибудь пригласишь? — неожиданно спросила она сестру.

Лиза сидела на Сонином письменном столе и качала ногой. Она с грустью думала, как пусто и одиноко будет без Сони.

— Ты кого-нибудь пригласишь? — повторила сестра.

— Я? — удивилась Лиза. — А разве я должна кого-то приглашать? Это же твоя свадьба, значит, и гости должны быть твои.

Соня улыбнулась и погладила сестру по голове.

— Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя одиноко на моей свадьбе. Мне кажется, что ты можешь прийти со своим кавалером.

— С каким кавалером? — не поняла Лиза.

— С тем, кого ты так тщательно от нас скрываешь, — хитро прищурилась Соня.

Лиза действительно не сразу поняла, что речь идет о Бегущем в Ночи, настолько к нему не подходило словечко «кавалер».

— Не думаю, что это удобно, — попытал ась отказаться Лиза, — к тому же вдруг он не захочет пойти?

— Ты должна его пригласить — это будет проверкой для него. Если он относится к тебе серьезно, обязательно пойдет. А если откажется, то так ему и надо — останется без свадебного торта.

— Хорошо, — согласилась Лиза — почему-то ей понравилось слово «проверка».

«Интересно узнать, — думала она, подходя к Вериному дому, серьезно ли он ко мне относится? Пойдет ли он на свадьбу Сони? И неужели я его увижу?»

Вера скептически отнеслась к идее встретиться с Бегущим в Ночи.

— Ни в коем случае нельзя этого делать! — страстно уверяла она. — Виртуальные отношения должны оставаться в компьютере, солнечный свет может их разрушить!

Она сидела за компьютером, играла в «Линию» и разговаривала, не глядя на Лизу. Казалось, она поглощена происходящим на экране, но Лиза видела, что Вера делает один неправильный ход за другим.

— Ну, Вера, — уговаривала ее Лиза, — надо мной все будут смеяться. Я всем рассказывала, что у меня есть любимый человек, с которым я встречаюсь. Теперь я просто не могу пойти на праздник одна! И чего ты так боишься?

— Хорошо, — грустно отозвалась Вера, — я скажу, чего я так боюсь. Тебе легче живется от того, что у тебя есть такой друг по переписке как Бегущий в Ночи?

— Конечно, легче! Да я только этим и живу!

— Ты не хотела бы потерять такого друга?

— Ни за что! А разве мне это грозит?

— Еще как грозит, если ты встретишься с ним. Помнишь, как мы с тобой познакомились?

Лиза кивнула. Она вспомнила встречу на кладбище, и мороз пробежал у нее по коже.

— Миша — это человек, которого я любила, из-за которого ходила ночью на кладбище и даже хотела покончить с собой.

— Ты хотела покончить жизнь самоубийством? — ужаснулась Лиза.

— Тысячу лет назад, — невесело улыбнулась Вера, и от этой улыбки на глазах похорошела. Так вот, мы познакомились через Интернет и переписывались два года.

— Два года?! — поразилась Лиза. Ей казалось, что два года — это целая жизнь, ведь еще два года назад она с увлечением играла в куклы.

— И целых два года у меня не было человека дороже и ближе, чем он. Тогда я еще не знала, что он Михаил. В Интернете его звали Меридиан. От любви к нему я даже сменила свое сетевое имя на Параллель.

— Как романтично! — сказала Лиза.

— Да, — согласилась Вера, — это было удивительно романтично. Мы переписывались по нескольку раз на дню, и я была счастлива. Но только до тех пор, пока он не попросил меня о встрече. Я очень боялась этого свидания, как будто чувствовала; что оно принесет мне несчастье. Но Миша меня уговорил.

Вера замолчала. Она долго смотрела в одну точку, как будто снова увидела события тех далеких дней.

— И что? — прервала Лиза ее раздумья.

— А потом мы встретились. Сначала я думала, что все нормально — он подарил мне пионы, мы сидели в кафе; разговаривали, смеялись, мне даже показалось, что я ему нравлюсь… Мы обменялись телефонами, но он мне ни разу не позвонил. И мой Меридиан тоже перестал присылать мне сообщения.

— А ты?

— А я чуть с ума не сошла. Забрасывала его письмами, обрывала его телефон. Все не могла поверить, что это конец. Человеку всегда очень трудно смириться, что его не любят. И вот однажды я все-таки умолила его о встрече.

— И он пришел? — с замиранием сердца спросила Лиза.

— Пришел, — кивнула Вера. — Он не был злым или жестоким человеком. Он согласился на встречу, чтобы расставить все точки над «i». Он выглядел понуро и старался не смотреть мне в глаза. Я сказала, что все понимаю, что с моими внешними данными мне не на что особенно рассчитывать, но прошу его только об одном — не прекращать переписку. Я открывала Интернет и видела, что от него нет сообщений. Мне казалось, что чья-то рука перекрывает мне кислород.

— И он согласился?

— Нет, — задумчиво ответила Вера. — Он сказал, что я ни в чем не виновата, но он ничего не может с собой поделать — у него пропал интерес к этой переписке. «Ты очень хорошая, но по твоим письмам я представлял тебя совсем другой».

Вера попыталась передать интонации Мишиного голоса, и Лиза робко улыбнулась.

— И все? — спросила она.

— Еще он попросил больше ему не звонить, — закончила свой рассказ Bepa.

Подруги немного помолчали.

— Наверное, тебе было очень больно? — спросила Лиза, хотя сама прекрасно знала ответ на этот вопрос.

— Сначала да, — призналась Вера, — но потом привыкаешь. После этого случая я поклялась себе, что никогда не буду встречаться с человеком, с которым познакомилась в Интернете. Поэтому и тебе не советую.

— Знаешь, по-моему, все-таки лучше попытаться, чем потом всю жизнь жалеть о несделанном. Можно, я ему напишу?

— Конечно, — сказала Вера, — может быть, я зря все это тебе рассказала. Вдруг тебе повезет больше, чем мне?

Лиза села за компьютер и написала:

Привет, Бегущий в Ночи!

Может быть, тебе надоело бежать и твои глаза устали от ночной тьмы?

Если это так и ты не занят в субботу 20 мая, то я была бы рада вместе с тобой пойти на свадьбу своей старшей сестры.

Пожалуйста, не стесняйся, потому что меня пригласили с другом, а у меня ближе тебя никого нет.

С нетерпением жду твоего ответа.

Лиза

— Можно, я еще посижу? — спросила она у Веры. — Вдруг ответ придет прямо сейчас.

— Конечно, оставайся сколько хочешь.

И действительно, ответ не заставил себя долго ждать. Лиза разволновалась так, что Вере пришлось прочитать ей вслух:

Лиза, дорогая!

Чуть не расцеловал свой компьютер за то, что он принес мне такую радостную весть. Конечно, я пойду с тобой на свадьбу твоей сестры. Не волнуйся, твои друзья и родственники поймут, что я существую не только в твоей фантазии.

Бегущий в Ночи

Бегущий в Ночи назначил Лизе встречу в сквере, около ее дома. Оттуда они должны были пойти домой к невесте, чтобы вместе с остальными гостями ехать во Дворец бракосочетаний.

Накануне этой встречи Лиза очень волновалась, ночью почти не спала, а утром вообще не могла найти себе места и путалась у всех под ногами.

Соня была уже в фате и красила ресницы, когда Лиза подошла к ней сзади и тоже стала смотреться в зеркало.

— Ты очень красивая, Соня, — сказала она. — Подумай еще раз, стоит ли такой красавице выходить замуж за обыкновенного Костю.

Соня рассмеялась так, что слезы выступили у нее на глазах.

— Только не надо меня смешить, у меня потечет весь макияж. Тогда и следа не останется от моей красоты.

— Ты счастлива? — вдруг спросила Лиза.

— Я никогда еще не была так счастлива, — серьезно ответила Соня.

Лизе стало даже немного обидно. Сестра уходит от нее навсегда и при этом безмерно счастлива! Лиза слегка надулась, и Соня неправильно истолковала ее замешательство.

— Не волнуйся, когда-нибудь это случится и с тобой— Только пусть у тебя все будет в тысячу раз лучше!

— Не надо в тысячу раз, — сказала Лиза. Пускай будет все как у тебя, только без Кости.

— Вот увидишь, очень скоро ты тоже будешь счастлива. — Соня обняла сестру, но не поцеловала, чтобы не смазать помаду.

— Очень скоро, — эхом отозвалась Лиза. Может быть, даже сегодня.

— Кстати, — вдруг вспомнила Соня, — твой тайный воздыхатель придет на свадьбу?

— Я очень на это надеюсь.

Лиза шла на встречу с Бегущим в Ночи, останавливаясь через каждые три шага. На ней было светло-серое, почти жемчужное платье, одолженное у Сони на этот вечер. Платье было очень длинным — почти до земли и очень открытым так что обнажало припудренные плечи. Лиза надела туфли на высоких каблуках, но держалась ровно, потому что две недели до свадьбы только в них по дому и ходила. На шее у нее был серебряный кулон, Подарок от родителей на тринадцатилетие, а в ушах серебряные массивные, сережки.

«Моей дочери сегодня вручают „Оскар“?» шутливо спросил папа.

«Ты выглядишь безупречно!» — подтвердила мама перед выходом, да и сама Лиза считала так же. Только куда теперь подевалась эта уверенность? Она таяла с каждым шагом, как мороженое на солнце.

Сердце бешено колотилось. Ветер растрепал прическу. — Колени дрожали.

Вдруг прямо. перед ней возник голубоглазый блондин атлетического телосложения.

— Лиза?

«А у него приятный голос», — пронеслось у нее в голове, и она только кивнула в ответ.

— Меня зовут Андрей.

— Очень приятно, — пролепетала Лиза, и они пошли в сторону ее дома.

Совсем не так представляла она эту встречу. Ей казалось, что после такой длительной и откровенной переписки, они по меньшей мере должны заключить друг друга в объятия.

Они шли совсем рядом, но их руки не соприкасались, и Андрей молчал.

— Ты что, дал обет молчания? — Лиза попыталась шуткой снять напряженность ситуации.

— Я? — совершенно серьезно удивился Андрей и, подумав, ответил: — Нет.

Они продолжали идти молча. Андрей размахивал руками и что-то тихонько насвистывал. Лизе начинало казаться, что она идет рядом с телохранителем. Андрей иногда ловил ее косые взгляды и только широко улыбался в ответ.

Уже в подъезде Лиза снова обратилась к Андрею:

— Понимаешь, дома все думают, что мы давно знаем друг друга, давно встречаемся. Пожалуйста, подыгрывай мне, делай вид, что между нами теплые отношения, ладно?

— Хорошо, — охотно согласился Андрей. — А с чего мне начать?

— Для начала возьми меня под руку, — попросила Лиза.

— О’кей, — сказал Андрей и так взял Лизу под руку, что со стороны могло показаться, будто опытный милиционер производит задержание опасного преступника.

— Ой-ой-ой, — заверещала Лиза, — пожалуйста, отпусти!

Но на нежной коже уже стали проступать красноватые пятна, которые; как знала Лиза по опыту, назавтра станут синяками.

— Я хотел как лучше, — пробасил Андрей, ты говоришь — под руку возьми, вот я и подумал…

Дверь открыла Соня. Она выбрала классическую модель свадебного платья — с пышной юбкой и длинным шлейфом, и этот фасон подчеркивал стройность ее фигуры. Фата, прикрепленная венком из живых цветов, поражала своей белизной. В этом наряде, с букетом лилий в руках. Соня была ослепительна и походила на красавицу, сошедшую с журнальной обложки.

— А Костик-то еще не пришел! — взволнованно шепнула она Лизе. — Кажется, он решил бросить меня прямо перед венцом!

— Не волнуйся, наверное, улетела бабочка от его смокинга, — сострила Лиза.

— Шампанское. — И мама внесла поднос с бокалами. — Пожалуйста, угощайтесь. ‘.

Лиза с Андреем взяли по бокалу и стали пить, молча разглядывая друг друга.

Конечно, Андрей был красив — спортивный и стройный, он мог украсить сны любой девчонки Лизиного возраста. Но что-то в нем настораживало Лизу. Она не могла понять что, и это ее мучило. Может быть, его взгляд был слишком холодным и бесстрастным? Этот взгляд обжигал ее, как может обжигать лед.

— Спасибо, что пришел, — сказала ему Лиза, пытаясь побороть разочарование, которое росло в ней с каждой минутой.

— Не за что, — смущенно ответил он, — когда друзья меня о чем-то просят, я всегда соглашаюсь.

«Друзья! — подумала Лиза. — Значит, вот как он ко мне относится! А я-то думала…»

И ее настроение резко испортилось.

— Значит, мы — друзья? — как можно безразличнее спросила она.

— Можно сказать и так, — согласился Андрей. — Я хотел бы со временем стать твоим другом.

«Какая наглость! Я поверяю ему свои тайны, считаю самым дорогим человеком, а он говорит, что со временем мог бы стать моим другом!»

Лизе вдруг показалось, что она сходит с ума. А как же быть с теми нежными словами, которые он писал ей? То он хочет расцеловать компьютер, а то боится лишний ‘раз взять ее за руку. Непонятно.

— Знаешь, — тихо сказала Лиза, — мне грустно оттого, что я не узнаю тебя. Мне кажется, что ты — совершенно чужой человек. Я не узнаю в тебе моего Бегущего в Ночи. Я вижу только Андрея, и это меня пугает.

— Не надо пугаться. — Андрей доверительно взял ее за руку. — Я действительно только Андрей, а Бегущий в Ночи сегодня просто не смог прийти.

Лиза едва сдержала крик изумления и радости.

— Так, значит, ты не Бегущий в Ночи? Ты не он? Андрей на секунду задумался и ответил:

— Я — не он.

В эту минуту к ним подошла Соня и спросила:

— Лиза, почему же ты не познакомишь меня с твоим другом?

— Ах, конечно! Это Андрей.

— Соня, — улыбнулась сестра и протянула Андрею руку. Тот ее взял, внимательно посмотрел на изящную ручку в белой перчатке и крепко пожал ее.

— Очень приятно, — сказал Андрей, а Соня едва не вскрикнула от боли.

Лиза опять начала расспрашивать Андрея, когда они снова остались наедине:

— А почему он сам не пришел? Не смог? Не хочет меня видеть?

— Хочет, — кивнул Андрей. Потом еще подумал и сказал: — Не смог, — И вздохнул.

И тут Лизу озарила внезапная догадка: а что, если Бегущий в Ночи — карлик или глухонемой? Что, если он просто некрасивый и знает это? Ведь таких людей много — красивых и глупых, умных и нелепых. Лиза вспомнила историю Веры и Миши. Неужели судьба и с ней сыграла такую же злую шутку?

— Андрей, — сказала она, — ты не мог бы передать Бегущему в Ночи, что он мне дорог любым.

— Как это?

— Передай ему, что если с ним что-то не так, то в этом нет ничего страшного.

— О’кей. Так и скажу, что в нем нет ничего страшного. Правильно?

— Почти, — тяжело вздохнула Лиза, — только не надо ничего ему передавать. Я лучше сама напишу.

— О’кей, — согласился Андрей.

Свадьба удалась на славу. В ресторане гости то и дело дружно кричали: «Горько!», но Лиза почти не слышала их криков, так и просидев весь праздник с одним бокалом шампанского и не притронувшись к еде. Она все ломала голову, почему ее таинственный незнакомец не смог прийти на встречу и состоится ли эта встреча вообще когда-нибудь.

Иногда ей казалось, что нет.

20

Бегущий в Ночи поступил странно, но Лизу это не удивило. Она знала: он не пришел не потому, что не смог. Если подумать, на его месте она, наверное, поступила бы также. Лиза понимала: он боялся ее разочаровать. Кроме того, он боялся разочароваться сам. Ведь после долгого ожидания часто приходит разочарование.

Бегущий в Ночи объявился уже на следующий день, и их переписка возобновилась. Лиза предложила ему встретиться, но он не хотел. Вера, опираясь на собственный горький опыт, была согласна: им не стоит этого делать.

— От добра добра не ищут, — уговаривала она Лизу. — Зачем вам встречаться?

— Просто с ним интересно, и я хочу его увидеть. Почему нет?

— Ты влюбилась, и это глупо. Ты никогда его не видела, ты даже имени его не знаешь. И он тебя не видел.

— Вот и встретимся.

— Пожалуйста, встречайся. Но где гарантия, что ты ему понравишься?

— Вот и посмотрим, понравлюсь или нет.

— А что, если он урод?

— Внешность — не главное.

— Как хочешь.

— Знаешь, — наконец сказала Лиза, — не будем из-за этого ссориться. Когда ты уедешь, мы не сможем переписываться, и он обо мне забудет. Поэтому какая разница?

— Не забудет, — улыбнулась Вера, — вот увидишь. Вера на три недели ехала с классом в Англию.

До последнего момента Лиза была уверена, что все это как-то само собой рассосется или хотя бы отложится. Но теперь поездка в Гилфорд была делом решенным: через два дня Вера уезжает. Целых три недели Лиза ее не увидит. И будет жить наедине со своей тайной. Кроме того… Лиза думала об этом с ужасом: через три недели Бегущий в Ночи о ней, скорее всего, даже не вспомнит — этим и хороша такая пере писка: никого ни к чему не обязывает. Он просто о ней забудет. Забудет — и все.

— Ты должна его предупредить, — сказала Вера, — и он поймет. Подумаешь, три недели. Люди иногда месяцами не переписываются в этом нет ничего страшного, тем более если ты его предупредишь.

Впереди было еще два дня. Лиза решила пока не вдаваться в подробности и написала такое письмо.

Привет!

Вот мое новое сообщение.

Знаешь, я часто думаю: это такая недолговечная вещь — дружба по переписке. Стоит кому-то одному пропасть, как другой тут же о нем забывает, это известно. Я бы не хотела, чтобы так вышло с нами. Если бы я пропала на месяц, а потом снова тебе написала, ты бы ответил? Если не хочешь, не говори, но все равно пиши, хорошо?

Пока.

Лиза

Лиза договорилась, что придет к Вере завтра: во-первых, надо было проститься, и потом она ничего не объяснила в своем последнем сообщении: Бегущий в Ночи будет ждать ее писем — его надо предупредить. Но сегодня она решила этого не делать: глупо отказывать себе в удовольствии написать еще одно письмо, последнее, и получить ответ — в последний раз.

Лиза отправила сообщение и даже не перечитала: чем быстрее отправишь, тем быстрее придет ответ.

Но Бегущий в Ночи не торопился с ответом, и Лиза отправилась домой.

Вечером ей позвонила Вера.

— Как говорят в американских фильмах, сказала Вера, — у меня есть две новости: хорошая и плохая. С какой начать?

— Как говорят в американских фильмах, — ответила Лиза, — начни с хорошей.

— Тебе пришло сообщение сразу после твоего ухода.

— Прочитаешь? — попросила Лиза.

— Неудобно как-то читать чужие письма.

— Какая разница, я все равно их тебе показываю.

— Ладно, — согласилась Вера, — слушай.

И она прочитал а вот такое письмо:,

Дорогая Лиза!

Как всегда, был рад твоему письму. На твой вопрос отвечаю: даже если ты пропадешь на год: я все равно буду о тебе помнить. Надеюсь, ты не собираешься исчезнуть ни на месяц, ни тем более на год. Почему ты об этом спросила?

Жду твоего ответа.

Бегущий в Ночи

— Это была хорошая новость, — сказала Вера.

— А плохая?

Но вместо того чтобы ответить, Вера спросила:

— Почему ты его не предупредила?

— О чем?

— О том, что ты три недели не сможешь с ним переписываться.

— Я намекнула, — объяснила Лиза. — Просто решила отложить это до завтра: мы все равно договорились, что я к тебе приду.

— Намекнула, — передразнила ее Вера.

— Просто хотелось еще раз ему написать. Вот и все. Я могу предупредить его завтра. — Не можешь.

— Почему не могу? — не поняла Лиза.

— Потому что у меня полетел компьютер.

— Как полетел?

— Так. Не работает. Был бы папа, он бы сделал, но папы нет: он в командировке.

— Совсем не работает? — спросила Лиза.

— Совсем.

Наступила пауза. — Лиза.

Лиза молчала.

— Эй! Не молчи.

Лиза молчала.

— Лиза, пожалуйста. Это ерунда. Во-первых, ты его предупредила: как-никак, а все-таки намекнула. Кроме того, он сам говорит, что будет тебя всегда помнить. Он поймет.

— Поймет, но неправильно. — Лиза едва удержалась, чтобы не расплакаться. — Он подумает, что я не хочу с ним переписываться и именно поэтому решила предупредить.

— Ерунда, — перебила ее Вера. — И потом три недели — это все-таки не три года.

— Ладно— вздохнула Лиза, — завтра я все равно приду, хорошо?

— Конечно, мы же договорились. И пожалуйста, не расстраивайся. Если он не дурак, поймет.

— Он не. дурак, — грустно сказала Лиза. Пока.

И положила трубку.

21

День начался как обычно, но сегодня Лиза была не в духе. Одноклассники казались ей тупыми и равнодушными, а жизнь — серой и бессмысленной. Из школы Лиза возвращалась с Максимом. Он много говорил, но она не слушала. Все ее мысли вертелись вокруг одного и того же: завтра Вера уезжает. Бегущий в Ночи будет ждать ее писем: день, два, но так не может долго продолжаться — и в конце концов он о ней забудет. Почему она не предупредила его сразу? Как глупо.

Максим не замечал ее рассеянности. Вчера он был в ночном клубе, куда его пригласил друг.

— Знаешь, вообще-то он тупой, — сказал Максим, — но я к нему привык: все-таки с детства знакомы.

— И как? — спросила Лиза.

— Что-как? — не понял Максим.

— Как сходили?

— Хорошо. Подрыгались.

— Ты танцевал? — удивилась Лиза.

— Нет, я дрыгался, — с гордостью сказал Максим.

Однажды Лиза уговорила Максима пойти на каток. Он плохо катался и, стоя на коньках, был похож на ученого медведя. Но если он падал — смеялся, а когда Лиза объясняла ему, что нужно делать, он внимательно слушал и старался исполнить все в точности. Он не боялся выглядеть смешным, а это бывает редко.

— Вот не ожидала.

— Не ожидала, что я пойду на дискотеку?

— Не ожидала, что это тебе понравится.

Они помолчали.

— А как тот человек?

— Какой человек? — Лиза насторожилась.

— Тот, с кем ты переписывалась. Пишет?

— Пишет.

— И ты?

Лиза сама рассказала Максиму об этой переписке.

«Вот дура, — думала она. — Зачем надо было ему говорить?»

— Эй!

Они обернулись, едва не стукнувшись лбами, и Лиза увидела Веру. Она бежала за ними, размахивая батоном в прозрачном Полиэтиленовом пакете. На ней были зеленые спортивные штаны и такая же кофта с капюшоном — издалека ее можно было принять за мальчика.

— Эй!

Лиза и Максим остановились.

— А я кричу, кричу… — улыбнулась Вера. — Привет.

— Привет. Это — Максим.

Максим был в очках, и Вера сразу поняла, что это он. Но представляла она его несколько иначе.

— Я о тебе много слышала.

— Я тоже.

Максим снял очки. Наверное, он взял эту привычку от дедушки, который всегда снимал шляпу, когда разговаривал с женщиной. Так или иначе, ему иногда казалось, что это невежливо быть в очках, когда с тобой разговаривают. Но Максим плохо видел и, повертев очки в руках, был вынужден их надеть.

— Мама отправила за хлебом. — Вера помахала в воздухе батоном. — А в булочной перерыв. Пришлось идти в универсам. Ты домой?

Лиза кивнула.

— Может, сначала ко мне?

— Пошли.

Им было по пути: Вера и Максим жили рядом. Лиза выглядела мрачно, зато Максим чувствовал себя прекрасно. Вера ему понравилась — не то, что Туся. Что касается Туси, они ненавидели друг друга с первого класса: он считал ее наглой, а, она его — бесхарактерным. Максим сразу почувствовал в Вере родственную душу и говорил без умолку. При всей своей застенчивости Максим не был лишен чувства юмора. Он еще раз рассказал про ночной клуб. Максим показал, как он танцевал, то есть дрыгался. Лизу это рассмешило; Вера тоже смеялась. Потом он рассказал, как сегодня утром заснул на контрольной по алгебре. Маргарита Павловна, повернувшись спиной к классу, писала на доске дополнительное задание. «Максим, — сказала она не поворачиваясь, пожалуйста, сходи за журналом». Но никто не встал и не вышел из класса. Взрыв хохота заставил ее обернуться: подложив под голову тетрадь, Максим спал.

Вера так смеялась, что у нее на глазах выступили слезы. Она представляла Максима другим: скучным и застенчивым.

— Просто очень спать хотелось, — объяснил Максим.

— Еще бы, если ты всю ночь был в клубе.

— Нет, — улыбнулся Максим, — я всю ночь был в Интернете.

— В Интернете? — Вера остановилась. — Лиза. — Она хлопнула себя по лбу. — Как мы сразу не догадались?

Лиза молчала.

— Максим, ты разбираешься в компьютерах?

— Не то чтобы хорошо, но кое-что понимаю. Лиза обратила внимание, что Максим как будто выглядит старше. Может, у него новые очки, а может, он правда повзрослел? Что ни говори, но сегодня он казался другим.

— Точно, — сообразила Лиза.

— Что — точно? — не понял Максим.

— Понимаешь, — сказала Лиза, — у Веры сломался компьютер.

— Нам нужно срочно отправить сообщение, перебила ее Вера, — а компьютер полетел. И папы нет. Он бы сделал, но он в командировке. Может, посмотришь?

— Ладно, — согласился Максим, — зайду как-нибудь на днях.

— На днях нельзя, — ‘ объяснила Вера, — надо сегодня.

Завтра она уезжает. Если Лиза права и Бегущий в Ночи обидится, она никогда себе этого не простит.

— Завтра я улетаю в Англию.

— В Англию? — удивился Максим.

— Да, с классом. А сообщение очень срочное. Посмотришь?

— Хорошо, — сказал Максим, — пойдем. И они втроем отправились к Вере.

Полчаса Максим колдовал над компьютером, а Лиза в соседней комнате помогала Вере собираться.

— Максим, — крикнула Вера, выглянув в коридор, — может, чаю?

— Спасибо, я скоро пойду. Я уже заканчиваю.

— Он симпатичный, этот твой Елкин, — сказала Вера, навалившись на чемодан, стоявший посреди комнаты, и пытаясь его застегнуть. И ты ему нравишься. Помоги.

Лиза встала на чемодан, и Вере наконец удалось его застегнуть.

— Хорошие парни никогда не нравятся, — грустно сказала Вера, — обязательно какие-нибудь недоумки. — Вера села на чемодан и задумалась.

В детском саду у Веры был друг. Такой рыжий, что, если бы Лиза хоть раз его увидела, она бы, немедленно перестала думать, что у нее много веснушек и что она похожа на морковку. Его звали Саша, и он был влюблен в Веру — настолько, насколько это возможно в шесть лет. Когда играли в жмурки, Саша всегда поддавался, чтобы Вере не надо было водить. Но она этого не замечала, потому что любила Сережу, а Сережа ее бил.

— И почему так бывает? — сказала Вера.

— Это ты на Егора намекаешь?

— И на Егора тоже.

— Теперь это в прошлом. Что об этом говорить.

— Твой Бегущий в Ночи тоже тот еще тип, — сказала Вера. — Надо же было такое имя придумать — наверняка какой-нибудь болван.

— Почему болван? — спросила Лиза.

— Просто болван.

— Вряд ли, — сказала Лиза. — Он может оказаться кривым, хромым или горбатым, но болваном — никогда.

— Откуда ты знаешь?

— Так, — немного обиделась Лиза, — знаю.

Вера тоже думала, что Миша настоящий человек и они друг друга понимают, но, когда они встретились, оказалось, что это не так.

— Ерунда, — сказала Вера. — Мало ли что можно написать.

— И что я теперь должна делать? — Лиза начала сердиться. — Выйти замуж за Елкина?

— Почему замуж? Просто он симпатичный.

— Он — мой друг. Как можно влюбиться в человека, которого знаешь чуть ли не с рождения? — А почему нет?

— Не знаю почему. Просто так не бывает.

Вера не нашлась что ответить. Саша до сих пор ей звонил и каждый год поздравлял с днем рождения.

«Он — единственный мальчик, который был в меня влюблен, — думала Вера. — И он — хороший».

Но это не помогало. Вера любила Мишу.

— Все, — на пороге стоял Максим. — Готово.

Я пойду.

— А чай? Ты не можешь так уйти.

И Вера поволокла Максима на кухню. Она надеялась, что Лиза и Максим будут вместе, просто нужно время. Но Лиза так не считала. Максим был ее другом, а это совсем другое. Он — хороший, но обыкновенный, таких много. То ли дело Бегущий в Ночи. В нем была загадка, в нем было что-то такое, что давало простор воображению.

Лиза бросилась к компьютеру. Но что писать?

Умолять его о встрече? Сказать, что она его любит?

Лиза немного подумала и написала такое письмо.

Привет!

Моя подруга Вера уезжает на три недели. Все это время мы, наверное; не сможем переписываться. Попробую найти какую-то другую возможность. Если не выйдет, напишу, как только она вернется.

Пожалуйста, дай мне знать, получил ли ты мое сообщение. Если можно, ответь сразу.

Лиза

Тут не было ни слова о том, что она чувствовала. «Так лучше, — думала Лиза. — Я и так слишком откровенничаю». Отправив сообщение, она вышла из комнаты и столкнулась с Елкиным.

— Мне пора, честное слово.

— Пожалуйста, — уговаривала его Вера, — посиди еще полчаса: выпьем чаю.

— Не могу, правда. Я должен идти.

— А что, если компьютер опять будет барахлить? — не унималась Вера. — Подожди, пока Лиза получит ответ, а потом вместе пойдете.

— Мне нужно домой.

— У тебя какие-то дела? — спросила Лиза.

— Да. — Максим снял очки и снова надел, потом снова снял и наконец сунул их в карман. у меня дела.

Лиза боялась, что Максим обиделся. Если бы не сломался компьютер, Лиза никогда не позвала бы его к Вере, а ведь он был ее другом.

— Где-то пожар?

— У нас… — начал Максим. — У меня… — Он шагнул к двери.

— Что?

— У нас гости. Я должен идти. — Он пять минут щелкал замками и задвижками — дверь не поддавалась…

— Это так срочно?

Дверь наконец открылась. Максим вышел на лестничную площадку и вызвал лифт. — Пока.

— Подожди, — остановила его Лиза.

Она не любила просить, а сейчас это было особенно трудно. Максим мог подумать, что она вспоминает об их дружбе, только когда ей что-то нужно. А это было не так.

— Извини, — сказала Лиза и немного смутилась, — мне неудобно тебя об этом просить. понимаешь…

— Что?

— Пока не будет Веры, можно мне иногда пользоваться твоим компьютером?

— В смысле отправлять от меня письма? Лиза кивнула.

— Ничего не выйдет. — Максим зачем-то достал из кармана очки и, не зная, что с ними делать, снова надел. — У меня отключен Интернет. За неуплату.

— Но ты сам говорил, что всю ночь сидел в Интернете.

Двери открылись, и Максим хотел войти в лифт, но Лиза его не пустила. — Сидел. А утром отключили.

— Но его включат.

— Нет. Мы… я… Отец решил его отключить.

— Это почему?

— Решил — и все.

— Просто так? Ни с того ни с сего?

— Это отвлекает меня от занятий.

— Вранье! — Лиза в упор смотрела на Елкина. — Ты врешь.

— Почему вру? — растерялся Максим. — Я не вру. Это правда.

— Значит, правда? Наступила пауза.

— Прекрасно, — сказала Лиза. — Ты настоящий друг! — Ее лицо приняло свирепое выражение. — Спасибо!

И, не попрощавшись, Лиза вернулась к Вере и громко хлопнула дверью. Она была уверена: Максим врет. А Интернет у него не отключали, просто он ревнует. Он это из вредности говорит.

— Ты что, с цепи сорвалась?! — набросилась на нее Вера. — Как тебе не стыдно?

— Стыдно?! — В глазах у Лизы стояли слезы. Это ему должно быть стыдно!

— Лиза, ты не права. И ты сама это знаешь.

— Это я не права?! — И, закрыв лицо руками, Лиза опустилась на пол и зарыдала.

— Встань. — Вера помогла ей подняться. — Ты простудишься.

Она отвела Лизу на кухню и усадила на стул. Бывают в жизни такие периоды, когда, за что ни возьмешься, ничего не выходит. Ты злишься, потому что все у тебя не так, и сгоряча совершаешь необдуманные поступки. Ты хочешь как лучше, а выходит наоборот. Ты, казалось бы, не делаешь ничего плохого. Но вдруг оказывается, что в людях ты видишь только врагов и говоришь обидные вещи. И наконец ты остаешься один.

«Если бы не Вера, — подумала Лиза, — я бы выпрыгнула из окна. Вот бы вы все тогда поплакали».

— Пей. — Вера поставила перед ней чашку. Лиза выпила чаю, и ей сразу стало легче.

— Елкин в тебя влюблен, — сказала Вера, это дураку понятно. А ты хочешь отправлять от него письма своему хахалю.

— Никакой он мне не хахаль, — обиделась Лиза.

— И все равно Максим прав. Я бы на его месте тоже отказалась. Так нельзя. Просто тебе сейчас плохо, и ты сорвалась. Ты должна извиниться.

— Извиниться?

— Лиза, пожалуйста. Глупо потерять друга из-за человека, которого ты даже не видела. И потом, Максим не виноват.

Это правда, Максим не виноват. Но зачем врать?

— Предположим, это так, — сказала Лиза, — но об этом надо было думать раньше. Стыдно теперь извиняться.

Когда ты сгоряча наговорил другому человеку гадостей, трудно признаться, что был не прав. Должно пройти время.

— Стыдно не извиниться. Ты потом всю жизнь будешь жалеть.

— Хорошо, — согласилась Лиза, — я подумаю. Вера пошла посмотреть, не пришло ли сообщение. Сообщения не было.

— Знаешь, — сказала Лиза, когда она вернулась, — ты права, надо ему позвонить.

Иногда кажется, друзья появляются сами собой. Но это не так. Это мы выбираем друзей. Потому что мы друг другу нужны. Потому что мы похожи. Если тебя не любит мальчик, который тебе нравится, ты встретишь другого. Но друга не заменит никто.

Лиза набрала номер и услышала знакомый голос:

— Але. — Это был Максим. Она не сразу нашла что сказать.

— Максим, это Лиза. Я была не права.

— Нет, что ты, — обрадовался Максим. — Это я виноват. Я с самого начала должен был тебе все рассказать.

— Ерунда.

Но он ее перебил:

— Знаешь, маме нужен телефон. Ты у Веры?

— У Веры.

— Хорошо. Завтра поговорим, ладно?

— Ладно, — согласилась Лиза, — можно завтра.

— Пока, — засуетился Максим. — До завтра.

— До завтра. — И Лиза положила трубку.

Сообщение так и не пришло, и Вера предложила выпить еще чаю. Лизе было все равно: чай так чай. Она радовалась, что помирилась с Елкиным, но думала совсем не об этом.

Она влюблена — само по себе это даже хорошо. Но в кого? В человека, которого она никогда не видела. А что, если у него нет ног или он заикается?

«Ерунда, — думала Лиза, — это неважно. С ним интересно. Он умный и мужественный. И я его люблю. Люблю? Но это глупо».

Несколько часов назад она отправила ему сообщение, но он не ответил. Почему? Лиза знала обычно в это время он дома. А что будет потом: через неделю, через две недели? Пройдет несколько дней, и он даже о ней не вспомнит. Нельзя к этому относиться так серьезно — Лиза это понимала. Мало ли кто с кем переписывается. Просто ему скучно, и вечерами, чтобы чем-то себя занять, он пишет письма. Ему все равно, с кем переписываться. Если бы он относился к ней серьезно, он бы не отказался с ней встретиться.

— Ты куда? — спросила Лиза.

— Пойду посмотрю: может, есть сообщение, — и Вера ушла.

«Конечно, ему все равно, — думала Лиза. — Вера права: все это глупо».

— Лиза!

— Что?

— Сообщение!

Лиза бросилась в комнату. — Может, это не от него?

— От него. Садись.

Лиза села. Она открыла сообщение, но сразу прочитать не решилась, надеясь, что Бегущий в Ночи наконец решил с ней встретиться. А вдруг это не так?

— Может, не читать?

— Глупости. Ты что, с ума сошла? Читай.

И Лиза прочитала такое письмо.

Лиза!

Мне очень жаль, что так вышло.

— Ничего не понимаю.

— Чего не понимаешь? — спросила Вера.

— Послушай. «Передай привет Вере, — вслух прочитала Лиза, — она мне очень понравилась».

— Я?! — У Веры вытянул ось лицо.

— «Передай привет Вере, — еще раз прочитала Лиза, — она мне очень понравилась». Ничего не понимаю.

— Я же говорила, что он сумасшедший, — сказала Вера. — Поздравляю.

Но это было только начало.

Когда ты обо всем узнаешь, то будешь разочарована. Но лучше сказать об этом сразу.

Бегущий в Ночи — не правда ли, звучит красиво?

Прости, что я так долго тебя обманывал.

До завтра.

Максим Елкин.

Не говоря ни слова, Лиза распечатала сообщение и протянула листок Вере. Когда Вера дошла до слов «Максим Елкин», она чуть не упала со стула.

— Максим Елкин?! Лиза молчала.

— Ты рассказывала ему про Максима?

— Нет, кажется, нет.

— Не может быть.

— Нет, честное слово.

Даже если бы Лиза рассказала ему про Максима, как он мог узнать, что сегодня Максим был у Веры и что это их первая встреча? В письме, которое она написала сегодня, об этом не было ни слова. Оставалось одно.

— Это и есть Елкин, — сказала Лиза. — Помнишь, он сегодня рассказывал про друга, который пригласил его в ночной клуб?

— Да, спортсмен какой-то.

— Вот именно, спортсмен! И тупой!

— Ну и что?

— Это Андрей — тот, с которым я была на свадьбе.

— Совпадение.

— Таких совпадений не бывает.

— Знаешь, — . сказала Вера, — ты должна ему написать. Просто спроси, он это или нет.

— Вера, это — он.

Но Вера уже ничего не понимала. Выходит, Максим Елкин и Бегущий в Ночи — одно лицо? Но как Максим про него узнал?

«Стоп, — сказала себе Вера, — запуталась». — Бегущий в Ночи — это Елкин.

— И все-таки напиши, — сказала Вера, — так, на всякий случай.

И Лиза написала:

Максим, это ты?

Она отправила сообщение и стала взад-вперед ходить по комнате, охая и бормоча что-то себе под нос.

Через десять минут пришел ответ. Там было всего два слова:

Это я.

22

— Как ты узнал, что это я? — спросила Лиза. Они с Максимом сидели в парке на лавочке, ели мороженое и разговаривали — не так, как они разговаривали, когда вместе шли из школы. За это время они оба изменились. Это был не тот Максим, с которым в детстве Лиза играла в одной песочнице, и не тот Елкин, который каждый день провожал ее домой после уроков.

— Как я узнал? — удивился Максим. — Ты написала имя и фамилию — этого достаточно.

— Это могла быть другая Лиза Кукушкина.

— Но это тебе объявили бойкот — таких совпадений не бывает. Это у тебя украли дневники, как ты помнишь, я узнал об этом первым.

— Это правда, — вздохнула Лиза.

— К сожалению. — Максим достал из кармана пачку сигарет. — А может, к счастью.

— Ты куришь?! — Лиза в недоумении уставилась на Максима. — Иногда.

— Ты что, с ума сошел?!

— А что?

— Мой дедушка тоже курил — и умер.

— Да? — На лице Максима изобразилось недоумение. — Это неизбежно — не хотел тебе говорить, но приходится. — Максим вынул из пачки сигарету.

Лиза не помнила его таким уверенным в себе, но ей это нравилось.

— У него был рак. Дай сюда.

Максим отдал Лизе сигарету.

— И пачку.

Он отдал пачку.

— Я выбрасываю?

Максим пожал плечами.

Лиза выбросила сигареты и снова села.

— Пожалуйста, не кури, хорошо?

Мама говорила, что курильщики — самоубийцы, а Соня так ненавидела запах табака, что отказывалась выходить замуж, пока Костя не бросит курить, Всякий раз, когда Костя оказывался у них дома; он рвался на лестницу и всегда быстро уходил. Лиза даже жалела его, а однажды она не выдержала и сказала: «Соня, пускай курит. Какая тебе разница?» —. «Какая разница? — возмутилась Соня. — Целоваться противно — вот какая разница».

Если не считать сцены у Егора (а это было чистой воды недоразумение), Лиза никогда не целовалась, но запах сигарет ей тоже не нравился. Кстати, Костя так и не бросил курить.

«Это противно, — подумала Лиза. — А если противно — зачем целоваться?»

— Пожалуйста, — сказала Лиза, — не кури, хорошо?

— Если тебе неприятно, — Максим хотел убрать зажигалку в карман, но подумал и бросил в урну, — я не буду.

— Вот именно, — обрадовалась Лиза, — неприятно. — Смотри. — Она потянула Максима за рукав: по аллее шли Юля и Марина. — Просто невероятно, — сказала Лиза и замолчала.

— Что? — не понял Максим.

— Ничего.

Лиза вспомнила фотографию, которую показывала ей Юля: ушастый Ежов стоял рядом с ней и улыбался. Он смотрел с фотографии с таким выражением, как будто говорил: «Ну что, хорош?»

«Пожалуйста, — вспомнила Лиза, — никому не говори».

Юля и Марина всегда и повсюду были вместе.

В классе их прозвали Близнецами, а Ежов, когда видел Юлю, дергал ее за косу и кричал: «Бим и Бом пришли!». Марина была брюнеткой, а у Юли волосы были настоящего соломенного цвета — просто чудо. Туся называла их АББА, а Максим — Чай с Молоком.

— Чай с Молоком, — улыбнулся Максим. — АББА, — подтвердила Лиза.

Юля что-то оживленно рассказывала, а Марина охала и размахивала руками.

— Марина, — сказала Юля, когда они проходили мимо. — Что?

— Он пригласил меня в кино.

— Юля, — всплеснула руками Марина, — тише!

— Они нас не заметили, — сказала Лиза.

Максим не ответил. Они сидели рядом, смотрели друг на друга и улыбались.

Стоял чудесный летний день. Вернее, это был вечер. Учебный год закончился, а вместе с ним закончилась еще одна история: Вера уехала с классом в Англию, а Бегущий в Ночи просто исчез, и еще один роман — роман в письмах — был забыт навсегда. Но стоило этому случиться, как началась еще одна история и завязался еще один роман.

Лиза вспомнила, как боялась, что Бегущий в Ночи не получит ее письма. Как глупо.

— Бим и Бом, — сказал Максим, — смешно. Он обнял Лизу, а свободную руку положил на спинку лавки.

«Как это странно звучит, — подумала Лиза, — я и ты. Как будто оттого, что произносишь эти слова вместе, меняется их смысл — я и ты — это первое предательство и мокрая от слез подушка, радость первого поцелуя и май с его фонтанами, и боль, и надежда. Я и ты».

Воздух пах морем, а верхушки деревьев от заката казались розовыми. По аллее шли Юля и Марина.

— Юля, — строго сказала Марина, — Ежов — хулиган и двоечник!

— Ерунда, — ответила Юля, — в каждом человеке есть что-то хорошее. — Он избил Петрова!

— Так ему и надо.

— Юля, ты сошла с ума!

Но доводыразума не действуют, когда тебе тринадцать и ты влюблен.

— Марина, он меня поцеловал. — О Боже!

Но это уже другая история.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22