Начертательная магия (СИ) [Светлана Шавлюк] (fb2) читать онлайн

Светлана Шавлюк Начертательная магия

Глава 1

Бесконечное раздражающее жужжание вгрызалось в мозг. Я спрятала голову под подушку, но телефон настойчиво продолжал жужжать, давая понять, что звонящий не желает сдаваться. Нащупала телефон на столе рядом с кроватью. Вибрация пощекотала ладонь. Не открывая глаз и не выползая из-под подушки, сняла трубку.

— Да, — хриплым сонным голосом ответила.

— Санька, — раздался веселый голос Никиты, — ты спишь, что ли? Хватит спать! Принимай поздравления.

— Кит, ты озверел, что ли? — простонала я в трубку. — Почему так рано-то?

— Во сколько родилась, во столько и поздравляю, — хмыкнул друг и ударился в пожелания.

Я приоткрыла глаз и взглянула на время. Маленькие цифры в углу экрана над фотографией этого брюнетистого чуда говорили, что действительно, половина девятого утра. Двадцать девятое июня. Мой день рождения. Никита продолжал без умолку желать мне мешок денег, успехов в учебе, хорошего мужика и исполняющихся желаний.

— Ты меня, вообще, слушаешь? Или спишь там уже? — возмутился друг.

— Слушаю, слушаю. Спасибо! Если бы еще не в такую рань, я бы тебя еще сильнее любила. Какой черт меня дернул за язык сказать тебе время моего рождения?

— Не ворчи, тебе не идет. Зато я всегда первый, — усмехнулся он. Уже который год он звонил именно в это время, чтобы поздравить меня с днем рождения. — Какие планы?

— Не зна-а-аю, — широко зевнула, — я вчера сессию закрыла. Третий курс позади. С одногруппницами это дело отметили. Я тут выспаться пытаюсь.

— Не выспаться, а проспаться. Ладно, спи, так уж и быть. Ты лучшая, Шурик, еще раз с днем рождения.

Даже не успела возмутиться, сказать, что не выпила ни капли, как раздались короткие гудки.

— Вот как всегда, — вздохнула я и, не глядя, положила телефон на стол.

Укуталась в одеяло, повернулась на бок и решила спать дальше. Впереди ждали двухмесячные каникулы, лето, беззаботная пора и веселье. А день рождения? Что-нибудь придумаю к вечеру.

— Выспаться все-таки не удастся, — раздался незнакомый мужской голос.

Распахнула глаза и первые секунды лежала, не шевелясь. Даже не дышала.

— Давай-давай, просыпайся, как там тебя? Александра Данина, урожденная Алесандрия Данияс. С добрым утром и днем рождения, — хмыкнул обладатель голоса.

Вынырнула из-под подушки и заглянула через плечо, сердце отправилось вскачь. Не снится. На стуле возле компьютерного стола сидел парень. Высокий блондин с карими глазами, с огромным шрамом, пересекающим щеку. В белой футболке, обтягивающей натренированный торс, и в голубых потертых джинсах. Он вертел в руках какую-то бумажку. Изо рта у него торчала зубочистка, а его взгляд был направлен на меня.

— Ты кто? — мы, конечно, вчера отмечали окончание сессии, но ведь я была трезвой, да и мама с папой четвертовали бы меня, если бы я притащила домой незнакомого парня. — Ты как здесь оказался? — села на постели, подтянув одеяло выше. Чего ожидать от незнакомца, не знала. Даже страшно не было, шок поглотил разум.

— Доминик Артинас, студент третьего курса академии ОНМ, — его голос был чистым, но низким.

— А здесь как оказался? — нахмурилась я.

— За тобой отправили, — пожал он плечами, откинувшись на спинку кресла, — разузнать, как дела обстоят. И привести в академию.

— Зачем? Кто тебя впустил?

— Чтобы знать, насколько ты готова к поступлению. Сам вошел. У вас тут защита только от злонамеренных. И от нечисти.

— Ты что несешь? — встряхнула я головой. — Какое поступление? Как сам вошел? Какая нечисть и злонамеренные? Я, конечно, фэнтези люблю, но с ума-то сходить, как ты, не собираюсь. Давай-ка, чеши отсюда, а то я полицию вызову, — схватила телефон и уже набрала 112.

— Читай, — кинул парень мне тот самый лист, который держал в руках.

— Я почитаю, а ты уходи давай. Я уже звоню.

Парень хмыкнул, поднялся и вышел из комнаты. Я поднялась следом. Проследила, как этот Доминик выходит из квартиры, и закрыла дверь на все замки. И как только вошел? Не по балкону же влез на третий этаж. Странный. И имя у него странное. Иностранец какой-то, видимо, хоть и говорил без акцента. Прошлась по всем комнатам и закрыла балконные двери. Мало ли. Вернулась в свою комнату и рухнула на кровать. Рядом лежал тот самый лист, который рекомендовал почитать парень. Вот же странный. Как-то заперся в квартиру, хорошо хоть ушел спокойно. В сердце закрался запоздалый страх. Я встряхнула головой. Он ушел, бояться нечего. Из любопытства решила заглянуть в листок. Чем дальше читала, тем выше ползли мои брови.

Уважаемая Александра Данина (урожденная Алесандрия Данияс)!

Спешим сообщить вам, что вы зачислены в Академию Общей и Начертательной Магии.

В ближайшее время после получения письма вы обязаны собрать все необходимые вещи и отправиться с нашим помощником в академию для подготовки и распределения.

Вашим родителям будет направлено письмо о вашем зачислении.

Секретарь Ливариас Н.

Дальше стояла подпись, дата и печать. Повертела бумагу, чтобы рассмотреть со всех сторон. Ничего. Больше ничего не было написано. Потерла черную печать. Она даже не размазалась.

— Бред какой-то, — выдохнула я, закинула письмо на стол и завалилась на постель, прикрыв глаза.

— Позвони родителям, — снова раздался голос Доминика.

Подскочила, как ошпаренная, и уставилась на парня, который снова стоял в моей комнате.

— К-как? — метнула взгляд на выход. Я была уверена, что закрыла дверь на замок, но из моей комнаты входной двери не было видно. — Как ты вошел?

— Слушай, Александра, что бы я ни говорил, ты не поверишь. Позвони кому-нибудь из родителей, они должны быть в курсе.

Схватила телефон, не отрывая взгляда от настырного гостя. Открыла камеру и сфотографировала его, разослав отцу и матери на электронную почту.

— Ты чего? — удивился парень.

— А того, если со мной что-то сделаешь, у них есть твое фото, — фыркнула и набрала номер папы. Несколько длинных гудков и долгожданный ответ.

— Привет, малышка, ты рано проснулась, — весело отозвался папа.

— Привет, погоди с поздравлениями. Пап, у меня в комнате сидит парень, который взялся ниоткуда, он припер какую-то бумажку. Там какой-то бред про зачисление в волшебную академию. Сказал позвонить тебе.

На том конце стояла тишина. Пауза затягивалась.

— Пап? — позвала, испугавшись, что связь прервалась. — Пап, ты меня слышишь?

— Слышу, — напряженно ответил он. Тревога в душе нарастала.

— Я не сошла с ума, я тебе даже фотку скинула на электронку, что за ерунда, пап?

— Сиди дома, скоро буду. Дай трубку этому парню.

Послушно передала трубку. Сердце сильно билось в груди от волнения и непонимания. Доминик покивал, послушал, сказал: «Ждем», — и передал мне трубку.

— Ничего не бойся, малышка, я выезжаю. Этот парень не причинит тебе вреда. Веришь?

— С трудом.

— Все хорошо, не волнуйся, — и отключился. В его голосе звучало еще больше тревоги, отчего не волноваться не получалось.

Я сверлила взглядом невыгоняемого парня. Кто бы объяснил, что за ерунда творится.

Папа примчался через час. Я слышала, как щелкают замки. Папа остановился на пороге моей комнаты. Он выглядел взъерошенным и взвинченным.

Мы пили чай с Домиником. В молчании. Вопросов было много, но я не знала, с чего начать. Я уже успела одеться и умыться, но все так же настороженно косилась на парня. Интересно, где он умудрился получить такой огромный шрам?! Он не уродовал парня, а добавлял какую-то изюминку. И почему папа сказал, что парень безопасен? Они знакомы?

Папа оглядел Доминика с ног до головы. Расслабил галстук и взъерошил русые волосы.

— Где письмо? — отдышавшись, спросил он.

Я протянула помятую бумагу, текст на которой уже заучила наизусть. Папа пробежался глазами по написанному. Выдохнул, сел на мою кровать и прикрыл глаза. Он молчал. Только тиканье часов, висящих на стене, нарушало тишину.

— Пап? — позвала его.

— Я надеялся, что этого не случится, — поморщился он и взглянул на Доминика. — Сколько у нас времени?

— Пара часов, — ответил парень, взглянув на свои наручные часы. — В полдень мы должны зарегистрировать ее в академии.

— Понятно, — кивнул отец, — значит так, Александра, слушай меня внимательно. Это не розыгрыш. Мы с мамой не местные. Вообще. Мы из мира, который называется Теллурис. Это параллельный мир. Еще до твоего появления мы переселились на Землю и остались здесь жить. У Ариши нет магического дара, поэтому я надеялся, что и тебе он не передастся. Но ты пошла в меня. Хотя раньше в академию зачисляли с восемнадцати лет. Я думал, что, раз уж на твое восемнадцатилетие ничего не случилось, то и переживать не о чем. Но ошибся.

— Уже больше десяти лет в академию поступают только с двадцати одного года, — подал голос Доминик.

— Вот в чем дело, — кивнул папа, — я не интересовался. Дальше. Саша, тебе нужно собрать все необходимые вещи и ваши женские штучки. На время обучения ты не сможешь покидать пределы Теллуриса. Я буду навещать тебя на каникулах и по мере возможности. Сейчас, — он поднялся и вышел из комнаты.

— Вы прикалываетесь, да? — посмотрела я на Доминика. — Папа знает, как я люблю фэнтези, а особенно академки, но это уже чересчур.

— Это не шутки, малышка, — вернулся отец, — вот, держи, — он протянул мне металлическую пластину с выгравированной подписью. Отец пальцем вывел на ней какой-то узор, и на поверхности загорелись цифры. Шестизначное число. — Это деньги Теллуриса. Ключ я тебе покажу чуть позже. Наедине. Сумма там приличная, тебе хватит на все время обучения. Я заведу себе новую, буду периодически пополнять твою, если будет нужно. Насчет учебы.

— Пап, да какая учеба? Я уже учусь в институте. Никуда переводиться не собираюсь, — воскликнула я, забрав странную карту для денег и разглядывая гладкую поверхность.

— Это уже не нам решать, — вздохнул отец, — если ты получила это письмо, значит, выбора у тебя нет. Придется учиться. Уверен, этот молодой человек получил задание доставить тебя любым способом. К тому же твой дар может проявиться в любой момент и навредить без должного контроля. Тебя всему обучат. Поступишь на какой-нибудь факультет. Выучишься, вернешься, если захочешь. Я бываю там часто по работе. Да, Саша, — ответил он на мой невысказанный вопрос, — мои командировки проходят не в других городах, а в другом мире. Так многие переселенцы живут. Я поставляю современную технику в тот мир. Не всю, некоторую. Это неважно сейчас. Поселишься в общежитии. Если не понравится, снимешь себе комнату в какой-нибудь гостинице. И, главное, Саша, не влезь ни в какие неприятности. Просто учись. Учиться там сложно, но интересно. Два месяца адаптации? — повернулся он к Доминику, парень кивнул. — Хорошо. Собирай, дочка, вещи, как пройдешь распределение, напиши мне. Молодой человек…

— Доминик, — представился гость.

— Доминик покажет и расскажет тебе, как это делается, это входит в программу адаптации, насколько я знаю. Я тебе кое-что отдам. По прибытию посмотришь. С мамой поговорю сам. А сейчас собирай вещи.

— Пап, ты не шутишь? — вновь переспросила я, хотя уже понимала по его настроению, что папа серьезен.

— Нет, а я пока поговорю с Домиником. Идем, парень, не будем мешать, — отец поманил его за собой, и они оставили меня наедине со странными новостями и огромным шкафом с одеждой, которую мне предстояло взять с собой.

Глава 2

Папа ползал по полу, вычерчивая какие-то символы. Он не позволил Доминику начертить портал, как и всегда, взял все в свои руки. Сдвинул в гостиной коврик, достал из кармана черный мелок в металлическом футляре и принялся за вырисовывание. Я никогда даже не видела, что у папы есть такие странные штучки, как черный мел. Папа начертил идеальный круг двумя движениями, вызвав у меня приступ зависти. Никогда бы не смогла без циркуля нарисовать такую идеальную окружность. Двумя стрелками разделил окружность на четыре равные части. В центре нарисовал еще один круг, поменьше. По внешнему краю вывел какие-то странные знаки. Подобные знаки спустя четверть часа заполнили практически весь рисунок, который напоминал странную сатанистскую пентаграмму. Лишь круг в центре оказался пуст. В процессе папа уточнял какие-то детали у Доминика, которыми парень без проблем делился.

— Нарисовал? — спросила я, когда папа обвел оценивающим взглядом свое творение.

— Не нарисовал, Саша, а начертил, — улыбнулся папа, — запомни это раз и навсегда. Магические круги не рисуют. Цветочки, листочки, да. А такие круги чертят. «Нарисовал» — это оскорбление любого мага, который окончил факультет начертательной магии. И мы, чертежники, очень не любим, когда нас сравнивают с художниками.

Доминик важно кивнул, соглашаясь с отцом. А я мотала на ус, потому что мне предстояло жить среди магов. С ума сойти. В голове не укладывалось, что это реальность.

— А что за знаки? — продолжала допытываться, глядя на замысловатые символы.

— Древний язык Теллуриса. Ты еще познакомишься с ним на занятиях. Сам теллурийский претерпел немало изменений, но вся магия основана на древнем.

— Подождите, — протянула я, — там что, совсем другой язык? Не русский?

— Нет, конечно, — хмыкнул Доминик.

— Но ты же говоришь на русском и без акцента. И письмо было на русском.

— Это магия, — как маленькой пояснил он, — все дело в порталах. При переносе порталом получаешь способность говорить и понимать язык места доставки. Вот с чтением проблемы. А для писем, насколько я знаю, есть заготовки на всех языках. В них вписывают только имена.

— А как я там учиться буду? Я же ни одного учебника не смогу прочесть, — возмутилась я.

— У тебя будет два месяца на изучение алфавита и правил произношения. Сможешь произнести слово, сможешь его понять, — спокойно откликнулся новый знакомый.

— Не переживай, малышка, все у тебя получится, — улыбнулся папа.

Он поднялся с колен. Отряхнул черную пыль и бережно уложил мелок обратно в футляр. Подошел к шкафу, сдвинул рядом висящую картину. За ней оказался сейф. День сюрпризов, не иначе. Набрал комбинацию цифр, вывел графический ключ, и с тихим щелчком дверца приоткрылась. Папа достал небольшую шкатулку и тонкий нож с рукоятью из красного дерева. Само лезвие скрывалось в ножнах из черной кожи.

— Держи, — протянул мне шкатулку из красного дерева, на крышке которой была вырезана пентаграмма. Эта пентаграмма была совсем не похожа на ту, что красовалась на полу. — Ключ тот же. Откроешь, как заселишься. Это тоже тебе, — протянул нож. — Облегченный стилет. Я покупал его специально для тебя. На всякий случай. Все остальное купишь на месте. Не потеряй карту.

Я прижала к груди подарки и кивнула. Сердце отбивало дробь в ожидании чего-то нового. Надо же, никогда не думала, что стану попаданкой, как герои множества книг, прочитанных мной. Папа вновь подошел к своему чертежу, достал из-за пазухи нож размером больше моего и полоснул по руке, заставив меня раскрыть рот от удивления. Сжал раненую руку в кулак и окропил чертеж кровью. Шептал какие-то слова, но я не понимала, а круг наливался светом. Фантастика!

— Все, Саша, вам пора, — грустно улыбнулся отец, — тебя ждет очень увлекательная учеба. Из твоего института документы я заберу. Вряд ли ты туда когда-нибудь вернешься. Ох, чуть не забыл, ждите, — он вышел из гостиной и вернулся через минуту. — Вот, — протянул маленькую бархатную продолговатую коробочку, — с днем рождения, дочка. Не думал, что все выйдет вот так. Прости, что ничего не рассказал раньше.

— Спасибо, пап, — прильнула к широкой груди отца и обняла одной рукой. — Я буду скучать по вам.

— Мы тоже, — поцеловал меня в макушку и выпустил из объятий, подтолкнув к Доминику. — Берите вещи и вперед.

Доминик, как истинный джентльмен, подхватил огромный чемодан и спортивную сумку, доверху набитую вещами, у меня же в руках оказалась шкатулка, нож и небольшой рюкзак с косметикой, средствами гигиены и всякой дорогой сердцу мелочью.

— Позвони Киту, — попросила отца, — придумай что-нибудь, а то он будет переживать.

Папа кивнул. А я расстроилась оттого, что надолго расстаюсь с родителями и лучшим другом. Кит только в прошлом году вернулся из-за границы. Он учился, а я с нетерпением ждала его возвращения. Он давно уже стал мне практически братом. И я не представляла, как проведу пять лет без связи с ним.

Я вложила руку в протянутую ладонь Доминика и одновременно с ним шагнула в светящийся круг. Дыхание мгновенно перехватило. Казалось, что в ледяную воду окунулась. Неприятные ощущения прокатились по всему телу, будто сотни мелких иголок впиваются в тело. Но через пару секунд все прекратилось, а мы уже стояли в центре светлого зала с высоким сводчатым потолком. Я выдохнула, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Меня тошнило.

— Дыши глубоко и медленно, — скомандовал Доминик, подхватывая меня под руку, — в первый раз всем плохо. И добро пожаловать на Теллурис.

Пока я пыталась прийти в себя, к нам подошел мужчина в темном костюме с папкой в руках. Усмехнулся, глядя на меня, и обратился к Доминику.

— Фамилия, имя, курс? — низким голосом сказал он.

— Доминик Артинас, 3 курс, факультет начертательной магии. Александра Данина, урожденная Алесандрия Данияс, из переселенцев, прибыла для поступления в академию, — отрапортовал Доминик.

Мужчина пролистал бумаги в своей папке, важно покивал, что-то черканул и вернулся за небольшой дубовый стол, заваленный бумагами. Меня, наконец, отпустило. Только небольшая дрожь в теле напоминала о неприятных ощущениях от переноса. Огляделась. Большой зал с абсолютно гладким полом серого мышиного цвета. Белые стены с навесными цветочными горшками, в которых цвела буйным цветом зелень. Большие окна, сквозь которые в зал проникал солнечный свет, широкие деревянные подоконники, выкрашенные в белый. Огромная люстра под самым потолком, которая наверняка давала слишком мало света для такого помещения. Стол, стул, лампа настольная, вот и все, что было в огромном зале. Незнакомый мужчина уже уткнулся в свои бумаги и больше не обращал на нас внимания. Я повернулась к Доминику.

— Идти можешь? — сразу спросил он. Кивнула. — Значит, пошли сдаваться.

Парень подхватил сумку, чемодан и пошел вперед, насвистывая незамысловатую мелодию. Выдохнула и догнала его.

— Куда идем, кому сдаваться? — спросила, как только вышли из зала.

— Комиссии. Они с тобой поговорят, пройдешь пару испытаний, запишут на какой-нибудь факультет, и пойдем заселять тебя в общежитие.

— Вот так сразу распределение?

— Да, но ближе к осени снова встретишься с комиссией. Возможно, за время адаптации к миру что-нибудь поменяется. Сейчас это просто формальность, чтобы заселить тебя в одно из общежитий и передать координаты для связи родителям.

— А какие испытания?

— У всех по-разному, — пожал он плечами, — я чертил универсальный круг защиты, когда поступал на начерталку, травники демонстрируют умения общаться с растениями, стихийники — с какой-нибудь стихией, в общем, тебе там все объяснят. Не переживай, ничего страшного в этом нет.

— Стихийники — это те, что водой, огнем и воздухом управлять могут?

— Ими любой управлять может при желании. Это те, кто выбрал именно это направление. Мы все наделены магией, но каждый сам выбирает, на что сделать упор. Кому что ближе. Чтобы воспользоваться определенной стихией, нужно знать ее знак, заклинание и методы воздействия. Еще и руну желательно иметь, да и вообще, там нюансов много.

— А еще какие факультеты есть? Ну, кроме травников, стихийников и начерталки?

— Управление животными, артефакторы, боевики, ясновидцы и некроманты.

— Ого, какое разнообразие! А ты почему пошел именно на начерталку?

— Самая востребованная профессия, — ухмыльнулся он, — и самая высокооплачиваемая. Чертежников мало, поэтому их после академии берут везде. К тому же набор знаний дают такой, какого ни на одном факультете нет. У нас самое интересное и сложное обучение. На этот факультет пробуется больше половины поступающих, а удается поступить всего двадцати-тридцати желающим. Выпускаются так вообще не больше полутора десятков с нашего факультета.

— Вот это отсеивание, — присвистнула я. — Преподы зверствуют, или на самом деле так сложно учиться?

— Сложно, — кивнул он, — преподаватели у нас отличные. Большинство. А сам процесс обучения жесткий. Но оно того стоит.

— И в чем суть этой вашей начертательной магии? Пентаграммы рису… — я замолчала под гневным взглядом Доминика, — чертите! Я хотела сказать, чертите, — виновато улыбнулась.

— Если захочешь попасть на наш факультет, придется забыть это слово. Потому что Лантас не возьмет тебя даже при потрясающих показателях, если услышит про рисование.

— Кто такой Лантас?

— Наш куратор. Он, как и другие кураторы, член приемной комиссии. Жесткий, но справедливый мужик.

— Понятно, так что насчет начерталки?

— А здесь все просто, учиться на начерталке шесть лет, в отличие от остальных факультетов, где срок обучения пять лет, но за эти годы получаешь знания, которые получают некроманты, боевики и стихийники вместе взятые. И еще много полезных знаний, которыми не владеют другие. Все факультеты изучают отдельные универсальные пентаграммы первого разряда, но это мелочь. Остальное знаем только мы. Например, порталы — это то, что изучают только чертежники. Научишься чертить портальные круги, получишь абсолютный доступ к путешествиям по двум мирам. В любое время, в любую точку.

— Вот это круто, — уважительно покачала головой, — не, так, как папа, я чертить не умею. С циркулем — запросто. И по черчению в школе у меня всегда была пятерка.

— Тебя никто сразу и не заставит чертить от руки. Для этого опыт нужен. Большой опыт. Мы только на третьем курсе перестали пользоваться циркулями, за исключением некоторых практических занятий. Перешли на нити. Говорят, к пятому курсу многие уже могут чертить без вспомогательных инструментов.

— Ну, значит, тогда попробую. Уж слишком заманчиво звучит «путешествия в любую точку мира, в любой момент».

— Попробуй, но прежде чем ты получишь эту возможность путешествовать, придется пройти столько испытаний, — парень поморщился и потер щеку со шрамом.

А мы, тем временем, подошли к кабинету. Светлая дверь с черной металлической табличкой, на которой выгравированы незнакомые символы. Видимо, тот самый теллурийский язык, читать на котором мне предстояло научиться.

— А что, уже пришли? — голос внезапно охрип. Ладони вспотели и похолодели. Желудок в узел скрутило от нахлынувшего волнения.

— Не волнуйся, это не страшно, — Доминик попытался меня подбодрить, но вышло плохо. Трижды стукнул в дверь и открыл ее, пропуская меня вперед. Ощущения были, как перед экзаменом по математическому анализу в институте. — Здравствуйте, — громко сказал Доминик и подтолкнул замершую на пороге меня.

В небольшом кабинете стоял длинный узкий стол, за которым, попивая чай, сидели преподаватели. Они все повернулись к нам и молчаливо ожидали продолжения. Мой взгляд метался от одного человека к другому. Четверо мужчин и столько же женщин. Брюнет с длинным узким лицом и пронзительными светло-голубыми глазами, здоровенный амбал с мягкой улыбкой, которая совершенно не вязалась с его габаритами, седовласый пожилой мужчина в маленьких очках, с любопытством разглядывающий нас, и хмурый русый мужчина, которому, казалось, вообще нет до нас никакого дела. Немолодые приятные женщины продолжали пить чай, рассматривая меня. Худенькая красноволосая женщина, возле которой на столе стояла прозрачная чаша с водой, горшок с землей и одинокая горящая свеча. Блондинка с расфокусированным взглядом, перед которой лежала колода карт и какие-то деревяшки с вырезанными символами; две русых женщины, одна полная, круглолицая, другая среднего телосложения, которая любовно гладила зеленые листики горшочного цветка.

— Доминик Артинас, третий курс факультета начертательной магии, привел Александру Данину, урожденную Данияс для распределения. Она из переселенцев.

— Хорошо, Доминик, — кивнул брюнет, — можешь подождать за дверью. Проходите, девушка, присаживайтесь, — махнул на единственный свободный стул.

Я огляделась. Доминик уже вышел, закрыв дверь, а я осталась наедине с незнакомыми людьми, не зная, как себя вести. Взглянула на темную доску в разводах от мела и все-таки прошла к стулу, прижимая к груди шкатулку. Сбросила с плеча рюкзак и села, глядя на преподавателей.

— Девочка растеряна, — заметила очевидное пухлая женщина, — успокойся, милая, мы тут, чтобы помочь тебе.

— Ага, — выдохнула, — в смысле, здравствуйте. Я немного не в курсе, как тут вообще, в смысле, вообще не в курсе. И очень волнуюсь. Не знаю, что меня ждет, а это страшно волнительно, — дурная черта. Когда волнуюсь, слишком много болтаю, поэтому осознав, что меня понесло, захлопнула рот и виновато улыбнулась.

— Не волнуйтесь, — вступила в разговор блондинка, — расскажите о себе. Когда родились, чем увлекаетесь, к каким стихиям тяготеете, может быть, вещие сны видите? — впервые за все время ее взгляд прояснился, и она взглянула на меня. — Хотя нет, снов не видите, к ясновидению отношения не имеете, ваша дата рождения?

— 29 июня, 1996 год.

— Стихия — вода, животных любите, к растениям равнодушны, некромантия не для вас, слишком вы жизнелюбивы, — блондинка смотрела мне прямо в глаза, — в остальном, думаю, можете неплохо проявить себя.

— Спасибо, Ниравита, — улыбнулся амбал, — ты, как всегда, значительно упростила задачу для нас и для девушки. А теперь все же давайте послушаем саму поступающую. Есть какие-нибудь предпочтения?

— Не знаю, я всего пару часов назад узнала о вашей академии, а уж о факультетах вообще ничего не знаю. Вот Доминик немного рассказал и расписал прелести факультета начертательной магии.

— Хотите попробовать поступить на этот факультет? — сложил руки на столе брюнет. Судя по всему, он и был тем самым Лантасом.

— Почему бы и нет? — пожала плечами. — В школе у меня были неплохие результаты по черчению.

— Что ж, чертите, — мужчина положил передо мной лист с кругом, который разделяли две линии на четыре равных части, и в каждом секторе по замысловатому символу, — мел у доски, циркуль найдете там же. Постарайтесь сохранить пропорции и в точности повторить символы.

Кивнула. Поставила шкатулку на стул, с которого поднялась, и пошла к доске. Нашла циркуль с мелом и принялась за работу. Чертить огромным циркулем на доске оказалось гораздо сложнее, чем обычным. Но меня не подгоняли, поэтому решила не торопиться. Аккуратно вывела окружность, сделала это медленно, но зато ровно. Отложила циркуль и снова взглянула на чертеж.

— А линии без линейки, что ли, чертить? — обернулась к Лантасу.

— Конечно, — кивнул он, — чтобы поступить на мой факультет, нужно иметь хорошую память, отличный глазомер, и, главное, твердую руку.

Перевела взгляд на окружность. Как говорила наша учительница по черчению: «Если хочешь, чтобы получилась ровная линия, черти ее одним быстрым и четким движением». Двумя взмахами начертила линии. Не идеально, но неплохо. Убрала влажной тряпкой хвостики, выходящие за окружность, и принялась за символы. Нужно было вывести все завитушки и петельки точно так, как на представленном варианте, еще и с пропорциями угадать. Примерилась к рисунку, взглянула на доску. Мой круг примерно вдвое больше того, что на рисунке. Решила пойти простым путем, пальцами отмеряла ширину и длину, увеличивала вдвое и штрихами намечала на доске. Когда с размерами покончила, отошла от доски. Ох, мне уже казалось, что все получилось криво и косо. Плюнула и решила нарисовать уже эти символы. А там будь что будет, не поступлю на начерталку, так на водную стихию пойду. Еще около получаса заняло вырисовывание символов. Кожу на руках уже стянуло от мела.

— Все, на-ачертила, — чуть не сказала, что нарисовала.

— Неплохо, — кивнул Лантас, — могло бы быть и лучше, если бы ваши символы были более четкими, что же, если вы не желаете попробовать поступить на другие факультеты, то можете смело отправляться на заселение в общежитие чертежников. Через два месяца вам предстоит снова пройти собеседование. Рекомендую потренироваться в черчении магических кругов.

— Ой, нет, больше я никуда пробоваться не хочу, — выдохнула и, наконец, расслабилась. С меня хватило и этого испытания, которое затянулось больше, чем на полчаса. Тем более, если с черчением хоть как-то знакома, хоть и косвенно, то остальные факультеты для меня были вообще незнакомы, и что с ними делать, я не знала.

— В таком случае вы свободны, держите, — протянул мне испещренный незнакомой письменностью лист и одобрительно улыбнулся. Я схватила лист, свои вещи и рванула к выходу. Меня ждало заселение, адаптация и интересное обучение на самом престижном факультете. То ли побеспокоиться о своем душевном здоровье, то ли радоваться, не знала, но мысль о том, что я стала студенткой магической академии, заставляла улыбаться.

Доминик сидел на подоконнике, глядя в окно, когда я выскочила из кабинета и плотно закрыла дверь. Фух, и почему каждый раз так страшно сидеть напротив преподавателей?!

— Как все прошло? — парень поднялся и подхватил мои пожитки.

— Нормально, к вам на факультет зачислили.

— О, здорово, значит, в нашей семье пополнение, — улыбнулся Доминик. — Идем, тебе у нас понравится.

— Почему в семье?

— Потому что нас немного, мы все дружим и стараемся помогать друг другу. И своих никогда не бросаем. Ты поймешь это, когда начнется учеба.

— В смысле? — что-то не понравилось мне в словах парня.

— Во всех смыслах, не переживай, — подтолкнул меня, заставляя идти вперед, — пойдем, покажу тебе, где придется жить. Наше общежитие самое маленькое, но и самое уютное.

Он повел меня вниз по лестнице, а я думала о том, как мне повезло с сопровождающим. Хороший парень, приятный и симпатичный. Даже ни разу не заикнулся о том, что ему приходится таскать мои пожитки по всей академии.

— Кстати, Доминик, а почему именно тебя отправили за мной?

— Практика, она у всех чертежников третьего курса такая. В моей группе после экзаменов осталось девятнадцать человек из тридцати пяти зачисленных на первом курсе. На третьем курсе упор делают на портальных кругах. Они тоже разные, все зависит от направления, дальности и выполняемых функций. Порталы на Землю — это третий уровень сложности. Вот нас, чертежников, и засылают за переселенцами. Своеобразный экзамен. Если построишь портал неправильно, выбросит в неизвестном месте. А потом, как хочешь, так и выбирайся. Вас, переселенцев, поступающих в академию, в этом году оказалось двадцать два человека, некоторым из нас пришлось брать двоих подопечных.

— И что, никакой страховки? А если такой непутевый чертежник с подопечным не туда перенесется?

— Не может такого быть, — улыбнулся он, — все те, кто мог бы ошибиться, уже переведены на другие факультеты. Поверь, Александра, нас обучают так, что мы не ошибаемся. А если ошибаемся, то получаем слишком жесткие уроки.

— Твой шрам — это тоже результат ошибки? — знаю, что бестактно, но не смогла сдержаться. — Извини, это не мое дело, — тут же повинилась.

— Это не секрет. Да, результат ошибки. В первом полугодии третьего курса были на практике. Ловушки на нечисть строили. Я ошибся, за что и поплатился. Хорошо, хоть глаз остался на месте.

— У вас такая опасная практика? — вытаращила на него глаза, уже жалея, что купилась на заманчивое описание факультета.

— Не практика, а практические занятия. Не бойся, такое, — он провел ладонью по шраму, — случается крайне редко.

— Но ведь случается! И что, у вас тут никаких лекарей, целителей нет, чтобы убрать этот шрам?

— Есть, но и они не всесильны. Мне досталась ядовитая тварь. Бескуд. От человека отличают длинные руки, яйцевидная голова и ядовитые когти. Кровью питается. Мне, как понимаешь, повезло, отделался шрамом.

— И ты говорил, что многие мечтают поступить на этот факультет самоубийц?!

— Да, плюсов гораздо больше, чем минусов. И повторяю, такое случается редко.

— Нафига я к вам поступила?

— Трусишь? — лукаво улыбнулся он. — Не бойся, еще никто не умирал. Насколько я знаю.

Фыркнула и замолчала. Чего это я переживаю, у меня еще будет возможность сменить факультет. Нечего раньше времени волноваться.

Мы спустились в холл и направлялись к выходу. На стуле у дверей сидел мужчина в такой же одежде, как и тот, что встретил нас при появлении в академии. Доминик поздоровался, приложил к металлической пластине какую-то карточку, раздался тихий перезвон, и стеклянная дверь отворилась, выпуская нас на улицу.

Никаких фонтанов, волшебных существ и еще чего-то необычного, чего я ожидала, начитавшись фэнтези. Красная тротуарная плитка устилала весь внутренний дворик академии. Множество деревянных лавок с коваными ножками и спинками, между которыми ютились высокие деревья, отбрасывая уютную тень. Обернулась. То здание, из которого мы вышли, оказалось огромным, шестиэтажным и вполне современным. Если бы не знала, как попала в этот мир, то и не заподозрила, что он магический. Все вокруг выглядело очень современно и не казалось чуждым. Я же ожидала увидеть какой-нибудь старинный замок с башнями, шпилями и развевающимися флагами. Необычной была эмблема академии: большая пятиконечная звезда, заключенная в круг. В центре располагались четыре больших символа, а между лучами — рассыпь мелких. Вся эта композиция подсвечивалась ярким красным светом. Казалось, что этот свет исходит от самой звезды.

— Наша эмблема, она на всех корпусах академии есть. Служит одновременно эмблемой и защитой.

— А что написано?

— В центре — АОиНМ по первым буквам названия, а между лучами — сила, вера, знания, умения и терпение. Все то, что дают нам преподаватели. Идем, еще успеешь все рассмотреть. Надо заселить тебя и сбросить вещи.

— Ой, прости, тебе тяжело, а я тут рот раскрыла и по сторонам смотрю.

Заселили меня тоже быстро. Доминик забрал ту самую бумажку, что отдал Лантас, и передал коменданту. Пожилая женщина окинула меня взглядом, записала что-то в журнале и выдала ключи.

Мы поднялись на второй этаж. Длинный светлый коридор с каменным полом и множеством дверей с двух сторон. Ничего необычного, кроме стен, на которых было множество разных символов, и дверей, каждая из которых была украшена пентаграммой. Но присмотревшись, я поняла, что и пентаграммы все разные.

— А зачем пентаграммы на дверях? — задала вопрос, когда мы остановились возле одной из них.

— Пентаграммами называются только те, которые с пятиконечными звездами. А вообще, это магические круги. А причины разные, кто-то просто тренируется, кто-то пытается таким образом защитить комнату, а кто-то перед экзаменами так удачу приманивает.

— И как, помогает?

— Если сделать все правильно, то вполне. Открывай уже, твоя комната.

Вставила ключ в скважину и дважды провернула. Ожидала увидеть обшарпанные стены, грязь и старую мебель. Чего еще ожидать от общежития? Это в книгах попаданки попадали в «царские» палаты, а не общагу, а здесь и академия обычная на вид, значит, и общежитие не должно сильно отличаться от тех, в каких живут студенты Земли. Но на этот раз я оказалась приятно удивлена. Красный половичек на светлом лакированном полу, две кровати с высокими матрасами у стен, два двухдверных шкафа. Одна тумба, два стола, и даже небольшой холодильник притаился в углу. Темно-красные плотные шторы, небольшая люстра под потолком. Вот и все убранство комнаты. Но мебель казалась новой, а обстановка — аккуратной и даже уютной. Комната была довольно просторной, поэтому, когда заселится соседка, ютиться не придется.

— Миленько, — вынесла вердикт, оценив свое новое жилище.

— Жить можно, мы редко проводим свободное время в комнатах. В основном всем факультетом собираемся в общем зале. У нас здесь действительно семья. Девчонки иногда готовят, накрывают стол, а парни потом моют посуду. Праздники тоже отмечаем вместе. И организовываем их. У нас здесь весело, тебе понравится. Пойдем, покажу тебе все, а потом рванем в торговый центр, надо купить тебе все для учебы, чтобы потом уже спокойно начать процесс адаптации, — он сбросил мои вещи в угол у кровати и отправился к выходу.

Душ оказался на этаже, мужской и женский. По четыре кабинки в каждом. Это удручало. Я любила поваляться в ванне, но здесь это оказалось невозможным. А вот общий зал на третьем этаже порадовал. Огромная комната с диванчиками и столами в черно-красных цветах. Здесь, по словам Доминика, и проходила основная жизнь факультета. По пути мы встретили девушку, которая шла с субтильным пареньком, нагруженным сумками.

— Привет, Дом, — вздохнула она, — смотрю, у нас пополнение, — улыбнулась и протянула мне руку, — Ната, добро пожаловать на лучший факультет.

— Саша, — пожала протянутую руку, — спасибо.

Ната предложила сходить за покупками всем вместе. Как оказалось, паренек тоже из переселенцев и нуждался в сопровождающем. Мы обошли все общежитие, а вскоре отправились в город. Я жаждала новых ощущений, надеялась, что уж город обязательно поразит магическими штучками. И он поразил.

Глава 3

Город утопал в зелени. Бурная извилистая река, разделяющая город на две половины, была закована в гранит. Как ни странно, казалось, что архитектор повторил каждый поворот ее русла, ничего не меняя в том, что создала природа. Легкий свежий ветерок приятно холодил кожу. Мы с Аданом, которого и привела Ната с Земли, с открытым ртом осматривали город. Здесь многовековые деревья соседствовали с современными торговыми центрами, множество клумб — с лавочками, а по дорогам не спеша проезжали машины. Наши, земные, современные машины. Мы переглянулись с Аданом и задали вполне логичный вопрос.

— Откуда?

— Их доставляют с Земли, — хмыкнул Доминик, — потом переделывают, чтобы работали на магии, и продают. Стоят они огромных денег, поэтому их не так много у нас.

Точно, вот, что меня смутило. Никаких выхлопных газов. Не было серого дыма, который оставлял бы после себя шлейф неприятного запаха. Дышать здесь было легко и приятно, но вскоре начала болеть голова от такого чистого воздуха.

Академия стояла в центре города. Здесь кипела жизнь. Яркие вывески поражали воображение. Одна из них напугала до смерти. Когда мы проходили мимо, она вспыхнула, осыпая нас золотистыми искрами. Мой испуганный визг и хохот Доминика с Натой разнесся по всей улице, заставив обернуться прохожих.

— Саша, это просто вывеска для привлечения внимания. Здесь все для огневиков продается, — пояснила Ната, когда перестала смеяться.

Теперь я с опаской проходила мимо каждой вывески. На некоторых из них сидели крохотные девчушки из воды, которые звонко смеялись и запускали в воздух маленькие водяные шары. Вокруг других летали разноцветные огоньки, словно светлячки, которые выстраивались в причудливые узоры. Вскоре показалось высокое стеклянное здание, на котором вспыхивали разные надписи. Они осыпались то искрами, то градом капель, которые не достигали земли, то световым представлением, то вовсе оборачивались животными, которые, словно живые, бегали по стенам.

Мимо проходили мужчины и женщины. Видимо, очень многое на Теллурис пришло с Земли. Не только техника и машины, но и мода, однако ей тоже пришлось претерпеть изменения. Никаких коротких юбок, шорт и маек. Зато встречались девушки, затянутые в корсеты, мужчины в камзолах, а некоторые были одеты и вовсе в мантии разных цветов. И вот одна из девушек в такой мантии шла навстречу нам, а рядом с ней на поводке трусил тигр. Большой, полосатый, настоящий тигр. Люди проходили мимо, совершенно не обращая на эту пару внимания. Они даже не сторонились опасного хищника.

— Дом, а это нормально, гулять с тигром по улице? — прошептала я, когда девушка прошла мимо.

— Саша, я же говорил тебе про факультет управления животными. Многие его выпускники заводят себе вот таких питомцев. Они полностью их контролируют. Мы привыкли, в нашем зверинце кого только нет.

Хотела впечатлений, получила. Я в детстве мечтала о пантере, чтобы у меня жила эта огромная черная кошка и защищала от всех обидчиков. Это были наивные детские мечты, а для кого-то они оказались обыденностью.

Мы шли вверх по улице. Воздух становился заметно прохладнее, несмотря на палящее солнце, но на все мои вопросы, почему так происходит, Доминик и Ната отвечали загадочными улыбками. Вскоре мне пришлось позабыть о головной боли. Издалека доносился шум. Дома становились все ниже, а зелени между ними — все больше. Шум становился громче с каждым метром, а вскоре и вовсе поглотил все городские звуки. Мы завернули за угол, и я не смогла сдвинуться с места. В центре города с огромной высоты вниз устремлялась вода. Это был водопад. Огромный водопад, чьи воды разбивались о гладь озера, осыпая все вокруг мелкими брызгами. В воздухе переливалась радуга. Через озеро, которое бурлило и пенилось от бесконечного потока воды, был переброшен каменный мост, по которому прогуливались пары. Вокруг стояло множество беседок, которые укрывались от летящей мороси за зелеными стенами из вьюнка.

— Вот это круть! — протянула я, глядя на водопад.

— Городская достопримечательность. Водопад свиданий, — пояснила Ната.

— Почему именно свиданий? — заинтересовалась я.

— Потому что это излюбленное место пар. Очень многие назначают встречу именно здесь, — принялась за объяснения девушка. — Вечерами здесь особенно красиво. Небольшие фонари мягко освещают поляну. Сюда слетаются светлячки и кружат над беседками. Пение птиц пробивается сквозь шум падающей воды. Здесь очень здорово. Все вокруг создает романтическую атмосферу. Ты красотка, Саш, уверена, не останешься без приглашения в это место.

— Спасибо, — улыбнулась я ей, но говорить о том, что со свиданиями у меня все очень плохо, не стала. Зачем? Ну, сбегают от меня парни после пары свиданий, ничего не поделаешь. Дружить у меня с нимиполучается лучше, чем романы крутить. Да и стеснялась всегда. Глупости говорю, оттого что волнуюсь. Эх, сложно у меня все с парнями. Один Кит меня всегда понимал и помогал. Он, в общем-то, когда-то стал той спасительной соломинкой, которая помогла не погрязнуть в многочисленных комплексах.

— Слушайте, а не боитесь, что наводнение случится или берега размоет? Он же в самом центре города, — нахмурился Адан.

— Этим занимаются стихийники. Они постоянно контролируют погоду и уровень воды. Мы живем в гармонии с природой, здесь всегда был этот водопад, он здесь и останется, — пояснил Доминик.

Красота была неописуемая, а стремление сохранить природу восхищало. В нашем мире пытаются это делать, но без особого энтузиазма. Только говорят и сокрушаются постоянно.

Мы еще некоторое время погуляли по городу, а потом завернули в магазин, на дверях которого белым светом светилась пентаграмма. Поздоровались с мужчиной, который сидел за прилавком, и принялись рассматривать товар. Доминик тем временем перечислял то, что нам нужно, уточнив, что все это требуется в двух экземплярах.

На стеклянных прилавках лежали ножи разных размеров, футляры, мелки, какие-то нити, цепочки с подвесками в виде магических кругов, браслеты с символами, кисти, краски, иглы, стопками на полках лежала ткань, какие-то брошюры, тетради, ручки, фломастеры и карандаши, и много разных вещиц, от обилия которых разбегались глаза. Хотелось купить нож вот с той рукоятью, которую украшала россыпь синих камней, и подвеску, в центре которой переливался красный камень, и футляр, и держатель для мела. И еще чего-нибудь, потому что все было очень красивое и блестящее. Но здравый смысл подсказывал, что не нужно покупать то, предназначение чего не знаешь. А уж о пользе тем более. Поэтому пришлось подобрать слюни, отдернуть загребущие руки от прилавка и только пожирать все глазами, мысленно обливаясь слезами. Это плакала моя жадность.

Через треть часа мы вышли из лавки. Доминик и Адан несли бумажные пакеты, которые доверху были наполнены покупками.

— Ребят, я проголодалась, — живот уже скрутило от голода. День перевалил за полдень, а я только чай пила.

— Я тоже, — откликнулся Доминик, — пойдемте в кафе зайдем, перекусим.

Голодными оказались все, поэтому без пререканий и уговоров отправились подкрепиться. Кафе оказалось миленьким, в светлых тонах коричневого цвета. Между столиков суетились молодые официантки в темных жилетках, такого же цвета брюках и белых рубашках. Пища оказалась вполне земной, но все блюда немного сластили, а еще оказались неимоверно острыми. Мы с Аданом рассказали о том, как встретились с сопровождающими. Мне, как оказалось, повезло больше, потому что Ната появилась в комнате парня на рассвете и жутко напугала. Наш смех разносился по всему кафе, когда Адан в красках описывал свои ощущения и мысли. Парень оказался из Испании. Его мать пару десятков лет назад переселилась с Теллуриса на Землю и уже там вышла замуж за простого испанского мужчину.

Уже ближе к вечеру мы вернулись в общежитие. Уставшие, но с хорошим настроением поднимались по лестнице. Я завернула на свой этаж и чуть не столкнулась с незнакомым высоким парнем. Подняла голову и встретилась с взглядом черных, как сама тьма, глаз. Сердце упало в пятки. Руки задрожали. Я думала, что судьба уже никогда не сведет меня с этим парнем. Опустила взгляд. Перед глазами возникло его юное смеющееся лицо. Его звонкий смех, который разносился по всему двору. И он смеялся надо мной.

— Привет, Лекс, забрал своих? — протянул руку Доминик.

А я не знала, что делать, чтобы скорее сбежать от этого Лекса. Он, похоже, не узнал меня. «Еще бы, я уже давно не маленькая кудрявая девчонка», — мысленно горько усмехнулась. Радовалась, что осталась неузнанной и судорожно соображала, что делать.

— Забрал. Двое парней, один стихийник, другой на боевке. А тебе, смотрю, повезло. Такая красотка, еще и на наш факультет попала. Привет, Натка, твой тоже к нам?

— Эм-м, ребят, я устала и хочу к себе, — промямлила я, выхватила пакет из рук Доминика и рванула в комнату. — Спасибо за все, было весело, — бросила через плечо, желая скорее скрыться с глаз Лекса. Алексей Ларин — кошмар моего детства. Кошмар, от которого я избавилась. Так мне казалось, но, видимо, я ошибалась.

Закрыла дверь и прикрыла глаза. Вот и причина, по которой, скорее всего, мне придется перевестись с факультета. А так все хорошо начиналось.

На кровати лежала шкатулка, которую отец передал мне перед отправкой. Решила посмотреть, что же в ней хранится, чтобы отвлечься и успокоиться.

Бросила пакет в угол к сваленным вещам и присела на кровать. Матрас слегка прогнулся. Взяла в руки резную шкатулку и провела пальцем по деревянному узору. Красивая. В такой драгоценности хранить, старинные кольца или диадему какую-нибудь. Что же, посмотрим, что припрятал в ней отец. Аккуратно вывела символ, который загорался тусклым белым светом вслед за моим пальцем. Он напоминал букву «у» с завитушками, которая соединялась со знаком интеграла. Убрала палец, и сразу раздался громкий щелчок. Крышка откинулась, являя содержимое шкатулки. Потрепанные тетради, которые явно открывались пару сотен раз минимум, держатели для мела, кажется, один из них даже из золота, черная металлическая пентаграмма с завитушками между лучами звезды, аккуратно сложенный белый платок с ярко-алым магическим кругом в центре. Два здоровенных перстня с огромными квадратными камнями, судя по всему, топаз и янтарь.

Я аккуратно доставала каждую мелочь и рассматривала. Для чего отец отдал мне все это?! Проводила пальцами по гладкой поверхности холодных камней, рассматривала кольца и даже примеряла их. Конечно же, они оказались велики. Наверняка папины. Приглядевшись, заметила сбоку возле оправы камня выгравированный узор, который очень напоминал тот, что являлся ключом, но с более сложными деталями в виде петелек и завитушек. Что бы это значило? Отложила кольца на кровать и продолжила копаться в шкатулке. Мешочек из черного бархата, из которого высыпались костяные руны. Белые прямоугольники с закругленными углами, на которых были высечены символы. Сгребла их и снова ссыпала в мешочек. На самом дне лежали два белых листа, сложенные вдвое. Они последними оказались в моих руках. Папа позаботился и об объяснениях. Крупным красивым подчерком было написано письмо, которое адресовалось мне.

Прости, малышка, что все случилось так внезапно.

Уверен, ты уже немного свыклась с мыслью о том, что магия существует, и многое из того, что ты когда-то читала в книгах, оказалось реальным. Наверное, с моей стороны было эгоистично держать тебя в неведении, но Ариша боялась, что даже если ты не получишь магического дара, то захочешь побывать на Теллурисе, а потом и вовсе останешься там. Мы молчали, но это не уберегло нас от расставания с тобой. Еще раз, прости, что не рассказали тебе об этом раньше. Наверное, в глубине души я хотел рассказать тебе правду, но почему-то этого не сделал. Подсовывал тебе разные фэнтезийные истории, чтобы хотя бы так ты имела представление о том, что тебя может ожидать в другом мире. Тебе нравилось, а я словно снимал с себя часть ответственности за молчание.

Тебе, моя малышка, предстоит обучение в АОиНМ. Дело это принудительное, оттого и бесплатное. Выбора не оставляют никому. Ты у нас умница, поэтому я не сомневаюсь, что ты сможешь все. В том числе и простить нас за молчание. Ты наверняка уже прошла распределение и зачислена на один из факультетов. Каким бы он ни был, мы будем гордиться тобой. Только очень прошу, пусть это будет не некромантия и не управление животными. Мама не переживет, если в твоем доме будет зверинец или бесконечное количество зомби и трупов. Шучу, конечно, мы примем любой твой выбор. Кто бы что ни говорил, не меняй решения на втором собеседовании. Как показывает практика, очень часто первое решение — самое правильное.

Все то, что ты найдешь в шкатулке, принадлежит тебе. Руны и оберег (та самая подвеска) активируются кровью. Если ты поступишь на факультет начертательной или боевой магии, или на прорицание, тебя научат этому искусству. До тех пор не пытайся использовать эти вещи. Если поступишь на начерталку, то мои записи могут пригодиться, а возможно и помочь в обучении. Все тетради твои, ты сможешь их прочитать после адаптации. Два перстня, малышка, тоже твои. Капля твоей крови, попавшая на камни, активирует магию, вложенную в них. Они примут твой размер и никогда не потеряются. Это родовые перстни, и они по праву принадлежат тебе.

О причинах, которые заставили нас с мамой переселиться на Землю, я расскажу тебе при встрече. Но я никогда не жалел о своем решении.

Мы тебя очень любим, Санечка, с совершеннолетием!

P. s. если ты поступишь на факультет начертательной магии и сможешь его окончить, я буду бесконечно счастлив, но будь готова ко всему. Зависть порой заставляет людей делать гнусные поступки.

Я пару раз перечитала письмо. Стало немного понятнее. То, что лежало в шкатулке, папа купил специально для моего обучения. И, судя по всему, отец хорошо потратился. И письмо это было написано три года назад, когда папа ожидал, что меня зачислят в академию. Наверное, они выдохнули, когда в тот день ничего не случилось, но это все-таки произошло. А вот с тем, почему родители ушли из такого прекрасного мира, ничего не прояснилось. Только вопросов возникло больше, придется потерпеть до встречи. А еще эта приписка в конце письма. Папа недвусмысленно дал понять, что отдает свое предпочтение именно этому факультету, да и чертил он отлично, значит, сам окончил, но причем здесь зависть? Неужели между факультетами сложные отношения? Надо спросить у Доминика. Я сложила все обратно в шкатулку и принялась за вещи.

Когда расправилась с вещами, солнце уже спряталось за горизонтом, и город накрыли сумерки. Одежды оказалось много. Даже шубу прихватила, а вот про теплую обувь забыла, придется покупать. Села на кровать. Осталось только застелить постель. Белье аккуратной стопкой лежало на стуле у стола, но мои мысли заняла встреча с Лешей. Как давно я видела его, но одна встреча всколыхнула все неприятные воспоминания, которые я старалась забыть. Наверное, только сейчас поняла, что все мои проблемы с парнями оттуда, из детства. Только Кит знал о моих проблемах, и он был для меня одним из самых близких людей. Его помощь оказалась очень своевременной и нужной мне.

Мы познакомились с ним, когда я была двенадцатилетней забитой девчонкой с багажом комплексов и двадцатью килограммами лишнего веса. К тому моменту я уже заработала себе гастрит, постоянно изнуряя организм диетами. После того, как попала в больницу с приступом, папа за руку отвел меня в тренажерный зал, где и занимался Никита, который показался мне тогда взрослым дяденькой. Ему было восемнадцать. И именно он стал моим тренером и моим защитником. Он не жалел меня, как маленького ребенка, а без конца повторял: «Ты можешь, Шурик! Шевели колготками, у тебя все получится!» А после того, как заметил, что я вздрагиваю от любого крика в мой адрес, вытряс всю правду. С тех пор и завязалась наша дружба. Он опекал меня и заставлял поверить в себя, а еще познакомил со своей младшей сестрой Алинкой, с которой мы тоже сдружились. Но рассказать все я могла только Никите, а он всегда напоследок говорил: «Ты лучшая, Шурик, и помни об этом». И я запомнила, спустя четыре года он уже учился заграницей, но продолжал слать письма с неизменной припиской, а я, наконец, научилась держать голову прямо. Да и Леша к тому моменту уже три года как переехал.

Я улыбнулась и взглянула на фотографию, которую прихватила с собой. Мне двенадцать, раскрасневшееся от долгой тренировки лицо, выбившиеся из хвоста мелкие кудри, круглый живот и недовольное лицо. И рядом стоял Кит, улыбающийся, с огнем в глазах, он трепал меня по белой макушке. Папа каждые полгода делал подобные снимки, чтобы наглядно показывать мне изменения. Этот был первым. Он служил напоминанием о том, что не стоит опускать руки ни при каких обстоятельствах. Но сейчас, без Никиты, я была готова сбежать от трудностей. Как мне не хватало вечно неунывающего друга! Он бы обязательно нашел самые правильные и необходимые слова.

Решила написать ему письмо. Все случилось так внезапно, что я не имела возможности даже попрощаться с ним. Обидно.

Села за стол, вытянула из стопки лист, но меня отвлек стук в дверь.

— Пойдем, познакомишься с моей группой и еще одним переселенцем, с которым будешь учиться, — на пороге стоял Доминик.

— Не, Дом, извини, я устала, — судорожно придумывала причину, по которой могла бы отказаться от встречи с Лешей.

— Не ной, чертежники не устают, — весело заметил он, — идем, Натка с Маликой уже все приготовили и нас ждут.

Я всей душой не желала новой встречи с Лешей, но понимала, что это неизбежно. Мы живем в одном общежитии, возможно, учиться будем на одном факультете, да и вообще, раз уж так случилось, то придется пережить. Как сказал бы Кит: «Нечего от проблем прятаться в кусты. Тебя обидели? Дай сдачи. Боишься? Так все боятся, это нормально», — словно наяву услышала его голос и поняла, что вечно бегать от своего страха невозможно. Эти слова, которые так часто повторял Кит, придали уверенности. Я кивнула Доминику и попросила подождать. Быстро переоделась в спортивные серые штаны, белые кроссовки и черную футболку с коротким рукавом. Волосы собрала в высокий хвост. Могла бы еще потянуть время до выхода, но Доминик меня ждал, поэтому пришлось унять колотящееся сердце и выйти в коридор.

В общей комнате собралось около тридцати человек: парни, девушки — все такие разные, незнакомые. Несколько столов сдвинули буквой «п», пододвинули к ним диванчики и кресла. На одном из таких диванчиков и сидела Ната. Она помахала нам рукой, подзывая к себе. Рядом с ней сидел уже знакомый Адан и еще один парень, который с опаской оглядывался по сторонам. Видимо, тот самый переселенец, который тоже попал на этот факультет. Столы были уставлены кружками всех цветов и размеров, какими-то пирожными, вазочками с конфетами и печеньями. А еще стояли пузатые кувшины, в которых наверняка не компот налит.

— А вот и наша последняя, — громко объявила Ната.

Абсолютно все взглянули на меня, заставляя опустить голову. Вот всеобщего внимания я не хотела. Невольно из-под опущенных ресниц искала взглядом того, кого боялась. Он сидел на подлокотнике одного из кресел, закинув ногу на колено. И, как все, смотрел на меня.

— Ну, чего застыли, давайте уже рассаживаться.

Вскоре все заняли места у стола. Я оказалась на диванчике между Натой и Аданом. Доминик сел напротив, рядом с ним устроился какой-то высокий парень и еще один переселенец. Ничего особенного. Простые посиделки молодежи. Нас расспрашивали о жизни, о Земле, о том, какие впечатления от Академии и города. Второй переселенец оказался из Беларуси. Я старалась отмалчиваться. Парни неплохо влились в разговор и с удовольствием отвечали на вопросы, поэтому меня не трогали. Я тихонько потягивала легкое вино и слушала других, но долго молчать не удалось, и обратился ко мне именно Лекс.

— Александра, — руки мгновенно вспотели. Неужели все-таки узнал? — ты же из России? — кивнула, настороженно глядя на парня. — А из какого города? Я тоже когда-то в России жил. И Даймон, — мотнул головой в сторону парня, который сидел по соседству.

Присмотрелась. Нет, этот парень не был мне знаком. Я понимала, что если скажу правду, Леша заинтересуется и потребует подробностей, а там и вспомнит обязательно маленькую толстую девочку из детства. Надо бы признаться и закончить на этом, но язык не повернулся сказать правду.

— Из Воронежа, — выпалила я и покосилась на Доминика. Блондин нахмурился. Я молила всех Богов, чтобы он не стал выяснять причины моей лжи сейчас. И Дом промолчал, но сверлил меня недобрым взглядом.

— О, а я из Волгограда, а Даймон из Новосибирска. Я, кстати, лет в пятнадцать мечтал в Воронеже учиться в институте ФСИНа^[1].

— Угу, — кивнула и уткнулась в кружку, давая понять, что продолжать разговор не хочу.

Какие уж там, в Воронеже, институты, откуда мне знать. Знала, что один из одноклассников в какой-то военный институт туда уехал учиться. А если начнутся расспросы, то вообще пропаду.

Лекс понял, что я не настроена на разговор, взглянул на Нату, она пожала плечами. Снова внимательно посмотрел на меня. Я делала вид, что не замечаю этого взгляда. Остаток вечера протекал в очень теплой и дружественной обстановке, только Доминик явно был недоволен моим обманом и периодически бросал в мою сторону злые взгляды. Мне было стыдно, но ничего поделать с собой не могла.

— Ты в порядке? — на ухо прошептала Ната.

— Нормально, — кивнула ей и изобразила подобие улыбки.

— Ты какая-то странная, днем была другой. Молчишь все время. Ничего не спрашиваешь, вы с Домиником, что ли, поругались? Он весь вечер на тебя косится.

— Все нормально, Ната, спасибо за беспокойство. А с Домиником я разберусь. Устала просто, — как можно беззаботнее откликнулась я.

— Вот в чем дело, ну так, если устала, никто ведь не держит, можешь отдыхать идти, тем более половина уже разбрелась по комнатам.

— Да, я лучше пойду, — начала подниматься из-за стола.

— Я провожу, — Доминик поднялся вместе со мной.

Придется придумывать оправдания своему вранью. Как противно начинать новую жизнь и новые знакомства с обмана, тем более, Доминик показался мне очень хорошим парнем. И перед ним было особенно стыдно.

Я понуро поплелась к выходу. Вслед раздавались пожелания спокойной ночи от всего факультета. Волшебное место. И доброе. Я такого дружного и открытого коллектива еще никогда не встречала.

Шли молча. Даже удивилась, думала, что Дом начнет задавать вопросы сразу, как только покинем общую комнату. Передумал, что ли? Но я ошиблась. Открыла ключом дверь и уже собралась попрощаться и поблагодарить за вечер, но не успела.

— Заходи, разговор есть, — безразличным холодным тоном произнес он, придержав дверь.

Вошла, села на постель и посмотрела на Доминика. Он вошел следом, закрыл дверь и развернулся, сложив руки на груди.

— Что это было? — после недолгого молчания спросил он.

— Я соврала, — смотрела прямо в его глаза, — мне стыдно, но так получилось.

— У нас так не делается, Саша, на факультете не остаются те, кто не уважает своих соседей и не ценит доброго отношения, — отчитывал он меня, как маленькую. — То, что ты соврала, для меня очевидно, меня интересуют причины.

— Это не важно, — горько улыбнулась, — у вас здесь здорово, но я, наверное, переведусь.

— Почему?

— Да какая разница, Дом? У вас такие, как я, не остаются, вот я и не останусь. Никому от этого хуже не будет.

— Что произошло, Саша? Мне казалось, все было в порядке до встречи с Лексом. Знаешь, я не дурак. Ты сбежала тогда, на лестнице, потом отмалчивалась, когда все собрались, и косилась на него, а в конце концов наврала, что ты не из того же города, что и он. Вы знакомы? — кивнула и опустила взгляд. Вот уж чего не хотела, так это рассказывать все малознакомому человеку. — Ты его почему-то боишься, это очевидно, думаю, и он это заметил. Но он тебя не узнал. Что между вами произошло?

— Я не хочу об этом говорить, — поморщилась.

— Хорошо, — безразлично пожал он плечами, — я спрошу у Лекса. Думаю, он поделится. У нас тут, если ты не заметила, доверительная обстановка.

— Стой, — соскочила с кровати, — не говори ему ничего, пожалуйста.

— Либо ты мне расскажешь все, и я попытаюсь помочь, либо он, но от меня хорошего отношения больше ждать не придется.

— Я сама, — набрала полную грудь воздуха, — садись, — махнула на соседнюю кровать.

Долго смотрела на парня. Признаваться в своей слабости, снова окунаться в воспоминания, это так тяжело. Но я смогла это пережить, смогла сохранить себя и не возненавидеть весь мир. Только страх перед Лексом все-таки не сумела перебороть. Смешно, мне двадцать один год, а я боюсь мальчишку двенадцати лет. Мальчишку из прошлого. Отвернулась к окну и решила рассказать всю правду. Рано или поздно она все равно станет известна.

Глава 4

— Мне было девять, когда в наш дом заселилась семья Лекса. Я была маленького роста, круглая, толстая, неуклюжая, к тому же кудрявая, как баран. Вон, — кивнула в сторону фотографии, — можешь оценить масштаб трагедии. Это фото сделано спустя тройку лет, но мало что тогда изменилось.

Доминик подошел к столу и взял фотографию. Он долго смотрел на изображение, а потом повернулся.

— Это ты? — его брови взлетели вверх. Кивнула. — Да уж, понимаю, почему он тебя не узнал. Ты совсем не похожа на себя.

— Многолетняя работа, — хмыкнула, — вот таким ребенком я была. К тому же наивная, не знающая человеческой жестокости. Особенно детской жестокости. В младших классах, конечно, подшучивали, но не постоянно. А потом появился Лекс, который очень быстро влился в одну из компаний сверстников. Он жил в соседнем подъезде. Естественно, мы часто встречались на улице, да и познакомились быстро. Мне он казался жутко взрослым и красивым. Особенно глаза и улыбка. В общем, влюбилась я в смуглого мальчишку из соседнего подъезда. Классика, — горько улыбнулась, — около года всюду таскалась за ним, но о своих чувствах не говорила. Стеснялась. И лучше бы вообще ничего не говорила. Они постоянно пытались отвязаться от меня. Я ведь на три года младше, им со мной не интересно, само собой, но тогда мне море было по колено. Я хотела быть рядом с объектом своего обожания. И вот, спустя почти год, решилась признаться. И призналась. Попросила отойти от друзей и сказала, что люблю его. Он сначала удивился, его губы дрогнули и разъехались в улыбке. А потом запрокинул голову и рассмеялся. Громко, звонко. И этот звон я помню до сих пор, как и его слова.

«Ты мне-то это для чего сказала? — отсмеявшись, спросил он. — Ты же малолетка. К тому же толстая, фу, и кудри эти несуразные. Сашка, похожа на барашка, — и снова залился смехом. — Любит она меня».

Я тогда сбежала. Дома плакала. Маме сказала, что ударилась. Обидно было, конечно, но я бы, наверное, пережила. Первая любовь, всякое бывает, забылось бы и все. Но на этом ничего не закончилось. Его друзья, естественно, слышали слова Лекса и подхватили дразнилку, а еще и издевались над тем, что я в Лекса влюбилась. Потом и в школе это подхватили. Меня не били, но шутки с каждым днем становились все жестче, слова все резче. У одноклассников даже своеобразное соревнование было, кто придумает шутку пообиднее. Лекс тоже смеялся. А меня унижали, тыкали в меня пальцем. Жирная, свинья, тупая — это самое безобидное из того, что я слышала. Учителя закрывали глаза, им лишние проблемы были не нужны, тем более я не жаловалась, только все ниже опускала голову и все яростнее хотела похудеть. Лекс пару раз подходил ко мне, когда был один. Долго смотрел, хмурился, а потом начинал смеяться, как в первый раз. Я ненавидела себя. Ненавидела свои волосы, которые закручивались в пружину, ненавидела свои ноги, которые казались мне огромными, свой живот, щеки, которые наплывали на глаза. Казалась себе уродиной. Даже в школу не хотела ходить. Лет в одиннадцать решила похудеть. Я год мучила себя всякими диетами. Врала родителям, что кушаю, а сама голодала. Не похудела, только проблем с желудком огребла. Попала в больницу. Пришлось признаться родителям, что все из-за лишнего веса. Ох, как ругался папа. Я думала, он меня прибьет. А потом, после больницы, меня сводили к эндокринологу, который назначил курс лечения из-за каких-то там нарушений, а папа отвел меня в тренажерный зал. Из-за проблем с желудком меня посадили на диету. Но теперь уже на ту, что врач прописал, а еще и Кит плотно взялся за мое физическое развитие. Смешки прекратились только спустя пять лет после признания. Я похудела, выпросила у родителей утюжок для выпрямления волос, да и Кит что-то там сделал, что Лекс и компания больше ко мне не подходили. А потом Лекс и вовсе уехал. Нет, меня не стали любить в школе, но хотя бы издевательства на почве внешности прекратились. Но с тех пор я боюсь говорить о своих чувствах. Боюсь, что меня снова обсмеют. Боюсь вновь оказаться козлом отпущения и тем, в кого не грех плюнуть. Боюсь, что Лекс, узнав правду, вновь рассмеется. Благодаря Никите научилась отстаивать себя, если надо, и по морде дать смогу, но Лекс… Я на него смотрю, а вижу того мальчишку, и у меня все внутри сжимается. Мне кажется, что все начнется сначала. Я понимаю, что мы уже взрослые, и это глупости, но ничего не могу поделать с собой. Те пять лет были для меня адом. Это был один сплошной кошмар, из которого я с трудом выбралась. И возвращаться туда не хочу. Никогда.

— А родители почему не вмешались? — казалось, что Доминик пребывает в шоке или вовсе не верит моим словам.

— А я им ничего не рассказывала. Стыдно было за себя, — пожала плечами.

— За что стыдно?

— За то, что вот такая уродилась: толстая кудрявая мямля, которая не может за себя постоять. Да и пришлось бы снова признаваться, что влюблена в Лекса, а этого я точно не хотела бы говорить. Папа бы пошел разбираться с родителями Лекса, рассказал бы и им о моих чувствах. В общем, не говорила я им ничего. Делала вид, что все хорошо в школе.

— Да уж, вот так история. Может, тебе стоит просто поговорить с Лексом? Я три года его знаю. Он уже не тот подросток. Уверен, смеяться он не будет, а ты сможешь спокойно жить на факультете.

— Не, — замотала головой и лбом уткнулась в колени, — я не хочу, не могу. Он все вспомнит. А если и другим расскажет?! Не хочу.

— Саша, ну хочешь, я с ним поговорю? Все расскажу, уверен, ему и самому стыдно за свое поведение. Но он ведь был ребенком. Нужно просто простить и отпустить эту ситуацию.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Не надо, не говори ему ничего. Я давно его простила. Я на него не злюсь. Возможно, если бы не те издевательства, никогда бы не взялась за себя. Была бы такой же плюшкой.

— А по-моему, ты была милашкой, — улыбнулся Дом, — и кудри у тебя забавные были. Успокойся, Саш, все это было в прошлом. Ты изменилась, Лекс изменился. Все изменилось. Ты в зеркало на себя посмотри, ты же красотка, глаз не отвести. И Лекс это, кстати, тоже заметил. Просто поговори с ним, тебе легче станет. Тем более мы тут все под одной крышей, и нам держаться надо друг за друга.

— О чем это ты? — встрепенулась и нахмурилась, глядя на Доминика. — Выкладывай. Я тебе всю правду рассказала, надеюсь, и ты будешь честен. Что не так с факультетом? Что за оговорки постоянные? Папа мне тоже в письме про какие-то гнусные поступки писал, чтобы я была внимательнее, если поступлю на этот факультет!

— Видишь ли, — он поморщился, — чертежников не очень любят в академии, — уклончиво ответил.

— Подробности, Дом, что это значит и почему вас не любят?

— Вообще, обычно мы об этом говорим в самом конце адаптации чертежников. Чтобы вы имели полное представление о факультете, о тех, с кем предстоит учиться, и уже, зная все это, принимали решение, хотите ли остаться. Я расскажу тебе все, как есть, но ты должна пообещать, что другим двоим переселенцам не станешь об этом говорить пока. Тебе может показаться это несправедливым по отношению к ним, но если они узнают все сейчас, то возможно примут неправильное решение, о котором потом пожалеют.

— Ближе к делу, Доминик.

— Нас не любят. Очень многие. Особенно те, кто был исключен с начерталки и переведен на другой факультет. Я тебе уже говорил, что поступить на наш факультет очень сложно. Многие хотят, но не у всех получается. Многие мечтают об этом. И когда пролетают, естественно, очень злятся. А на ком срывать злость? На тех, кто оказался успешнее.

— Да чего сложного-то? Мне показалось, что не так уж это и сложно.

— Ты из переселенцев. Тебя спрашивали, знала ли ты о нашем мире?

— Не помню, по-моему, нет, хотя фиг его знает, я так волновалась, чего-то там говорила, может, и спрашивали.

— Наверняка спрашивали, — кивнул Доминик, — всех спрашивают. Видишь ли, тебе дали один из самых простых вариантов для чертежа, потому что ты пришла без подготовки. Местным дают другие чертежи, более сложные, с большим набором элементов. И это справедливо. Большинство из поступающих на начерталку готовятся, тренируются, и если уж не смогли за годы тренировок достичь определенного уровня, то и за шесть лет вряд ли смогут внезапно раскрыть в себе способности к начерталке. Те, кто не проходят испытания, считают, что мы все оказались здесь по договоренности или подкупили преподавателей, в общем, вариантов много. Это первая и главная группа студентов, с которыми у нас противостояние. Вторая группа, которая примыкает к первой — это отчисленные. Отчисленные с факультета начерталки студенты переводятся на второй курс любого другого факультета.

— А если с пятого курса отчислят, тоже на второй?

— Да, тоже на второй. Слишком разные программы обучения. Только первый курс практически у всех одинаковый. И в отчислении обвиняют снова нас. И здесь все проще. Откровенно говоря, остаться на факультете без помощи и поддержки старшекурсников практически невозможно. Особенно на старте обучения. У нас безмолвное правило, те, кто окончил третий курс и прошел практику с переселенцами, берут под свою опеку первокурсников. Помогают освоиться, следят за тем, чтобы другие факультеты не лезли, и само собой, помогают в учебе. Поверь, вопросов у тебя в первый год будет столько, что без помощи не обойдешься. Но мы все тут простые люди. Сама понимаешь, с кем-то удается найти общий язык и сдружиться, а с кем-то нет. Каждый год минимум человек пять находится таких, с кем не хочется иметь дело. По разным причинам, и помощи такие люди получают гораздо меньше, чем другие. И как итог, их отчисляют. И виноваты, само собой, оказываемся мы. Легче ведь искать причины в ком-то, а не в себе. Вот и получается, что это мы такие нехорошие, не дали учиться талантливому студенту. Хотя мы никому не мешаем. В общем-то, та же история и с теми, кому мы помогали, как могли, но они все равно не справились с нагрузкой. Виноваты все равно мы, потому что мало помогали. Но ведь мы никому не обязаны, а делаем это добровольно, потому что хотим помочь. Вот и выходит, что те, кто успешно обучаются, получают порцию негатива от тех, у кого это не вышло.

— И в чем этот негатив проявляется? Взрослые же люди, неужели скатываются в дразнилки?

— Нет, нас не дразнят, в основном. С подачи кого-то из землян стали называть не чертежниками, а чертилами.

— Детский сад, ясельная группа, — фыркнула я.

— Это ерунда, а вот стычки происходят регулярно, особенно из-за девчонок. Парни пристают, очень навязчиво, не принимая отказа. А еще подставы устраивают. Без применения магии. В общем, у нас тут полноценное противостояние.

— А преподы?

— А что они? Если поймают за этим занятием, накажут.

— Что-то мне с каждой минутой все меньше хочется оставаться на вашем факультете, снова окунуться в ту атмосферу ненависти не хочу.

— Это будет твое решение. У тебя есть два месяца, чтобы понять, сможешь ты учиться или нет. Но прошу тебя, не говори пока ничего другим переселенцам. Мы сами им все объясним, позже.

— Хорошо, но ты должен пообещать, что Лекс ничего не узнает о нашем разговоре.

— Обещаю, — кивнул он и поднялся, — отдыхай, Саша, завтра начнем изучать алфавит, да и вообще, готовиться к жизни в нашем мире. Я рад, что ты открылась мне и все объяснила. Обещаю, что не позволю никому тебя обидеть, — он легко улыбнулся и отправился к выходу. — Кстати, а Кит — это твой брат?

— Нет, друг.

— Тот, что на фото?

— Ага, а что?

— Ничего, любопытствую, тебе повезло, что он оказался рядом и помог тебе.

— Это точно, — улыбнулась, глядя на фото друга.

Доминик пожелал мне доброй ночи и вышел, оставив одну. Мне предстояло принять сложное решение. И пока все обстоятельства сложились против моего обучения на этом факультете. Слишком свежа была рана, которая казалась давно зажившей. Два месяца. Два месяца, чтобы понять, как сложится моя дальнейшая жизнь.

Несколько минут я смотрела в пустоту, а потом решила написать отцу. Нужно рассказать о новостях и попросить совета по поводу факультета. Стоит ли овчинка выделки, настолько ли хорош факультет, как его описывают учащиеся, и насколько слова о всеобщей нелюбви к чертежникам правдивы. Уж папа обманывать не станет. Села за стол, взяла лист, ручку и начала строчить. Хотелось рассказать обо всем, кроме Лекса. Это была только моя проблема. В конце письма спрашивала, что папа сказал Киту, хотела написать письмо еще и другу, но нужно было не разойтись в версиях моего исчезновения с отцом.

Когда письмо было написано, а за окном царствовала темная летняя ночь, решила сходить в душ.

Поход оказался целым приключением. Мне, выросшей в тепличных домашних условиях, где ванная комната была соседней, все было вновинку. Я собрала все необходимое в пакет и потопала осваиваться в общем душе. В коридорах было тихо, но издалека раздавались голоса сокурсников, которые все еще не спали.

Душ. Мелкая голубая плитка навевала воспоминания о больнице. Белые кабинки с дверьми на щеколде только усиливали ощущения. Напротив них — ряд умывальников с небольшими зеркалами, все сверкало чистотой, никаких намеков на плесень или налет. Помимо прочего здесь стоял высокий стеллаж с пустыми маленькими полками — справедливо рассудив, я решила, что он для одежды, полотенец и прочих вещей, которые необходимы в душе — зеркало у выхода и лампа под потолком, которая ярко освещала все пространство. Заглянула в кабинку. Небольшая полка на уровне груди, две кнопки с незнакомыми символами и сам душ, закрепленный над головой на стене. Ничего особенного, кроме кнопок.

Я разделась, перебросила через дверцу полотенце, собрала все бутыльки и закрылась в кабинке. Водрузила средства гигиены на полку и уставилась на кнопки. Догадаться не сложно — они играли роль вентилей, но какая из них включала горячую воду, а какая — холодную, непонятно. Вжалась в угол и ткнула на одну из них. Холодные брызги, отлетающие от пола, заставили кожу покрыться мурашками. Нажала на вторую кнопку. Вода потеплела, но напор оказался таким слабеньким, что мылась бы я под ним до утра. Выругавшись сквозь зубы, снова ткнула на кнопку холодной воды. А потом на горячую. И так несколько раз. Замерзла — кошмар. Уже потом, греясь под упругими струями воды, поняла, что нужно было нажимать обе кнопки одновременно. Закончив с вечерним умыванием, задалась другим вопросом. А как, собственно, отключить эту самую воду? Покрутила головой. Ничего. Попробовала понажимать кнопки. Ничего. Поток стал сильнее, а после не реагировал на мои действия.

— Приехали, — отплевываясь от воды, прошипела я.

А вода все хлестала. Я начала прощупывать стены. Кнопка выключения обнаружилась между двумя другими. Выглядела она, как остальные плитки, только оказалась металлической и немного выпуклой. С облегчением выдохнула, обтерлась полотенцем, завернулась в него и выскользнула из кабинки. Ноги чуть не разъехались в разные стороны, как только я ступила мокрой тапкой на плитку. Кое-как поймала равновесие. Кто бы слышал, как я ругалась.

— Ежиков в штаны тому, кто придумал класть плитку в душевых, — шипела я, мелкими шажками добираясь до стеллажа, где оставила вещи.

Но это оказалось не последним испытанием на сегодня. Натянуть штаны и футболку на влажное тело — очень нелегкое занятие. Пока оделась, вспотела. Можно было снова идти в душ. Видимо, просто не мой день. Наконец одевшись, завернула волосы в сухое полотенце и пошла к выходу. Спать. Завтра все будет хорошо — убеждала себя.

Уже у своей комнаты встретилась с одной из девушек с факультета. Она мило улыбнулась, пожелала мне доброй ночи и скрылась за одной из дверей. Хорошие здесь ребята собрались, даже странно, что на них выливается столько негатива. Хотя… Я в девять лет тоже никому ничего плохого не сделала. Интересно, Лекс, когда попал на этот факультет, хоть раз вспомнил ту кудрявую девчонку, которая стала козлом отпущения с его легкой руки? Наверное, нет. Но, возможно, именно то, что фактически в двадцать один год он оказался на моем месте, вполне могло изменить парня. А может, я просто искала ему оправдание, чтобы остаться на факультете. Пыталась сама себя убедить, что стоит остаться и посмотреть своему страху в глаза. Эти мысли роились, словно пчелы, не давая сомкнуть глаз. Но долгий день, наполненный такими разными событиями и эмоциями, все-таки сморил меня, и я отправилась в страну снов.

Проснулась оттого, что кто-то выносил мне дверь. Грохот стоял такой, что казалось, еще секунда, и дверь слетит с петель. Она просто ходуном ходила. Я села на кровати и пыталась понять, что происходит, и где нахожусь. Подтянула одеяло выше и громко крикнула.

— Эй, хорош ломиться, как к себе домой!

— Слушай, Данияс, — прозвучал из-за двери голос Доминика, — это ж как спать надо, чтобы не слышать такого грохота! Я тебя через двадцать минут жду в общей комнате.

— Как-как, крепко, — пробурчала я, — через тридцать, Дом, обещаю, что буду на пути в общую комнату, — потянулась и откинула одеяло. Труба зовет, пора начинать учиться.

Что такое не везет, и как с этим бороться, только позавчера закончила учиться и предвкушала удовольствие от двух месяцев отдыха. Наивная.

Глава 5

Уже около трети часа я выводила местные буквы в своей тетради, а рядом писала соответствующую русскую. Новый язык — это, конечно, очень интересно, но не тогда, когда можешь свободно на нем говорить и понимать, а вот с чтением такая проблема. Рядом сидели двое других переселенцев, которые тоже выводили символы. Петельки, завиточки, точечки над буквами, возле букв и под буквами. Столько нюансов, ужас. Но я радовалась тому, что хотя бы не нужно всюду ходить со словариком, чтобы хоть как-то разговаривать. Поэтому, закусив губу, училась. Букв оказалось двадцать пять, а недостающие звуки образовывались сочетанием букв. Доминик, Ната и Лина, которая привела третьего переселенца на начерталку, следили за нами и поправляли, когда буквы получались неправильно.

— Каждая точка должна быть на своем месте, иначе это уже другая буква, — наставлял Доминик.

Когда все буквы и их сочетания были записаны, нас заставили несколько раз продублировать весь алфавит, «для лучшего запоминания», как сказала Ната. Я не возмущалась и не торопилась, насколько поняла, все в этом мире завязано на деталях, а с ними нужно быть осторожнее.

Парни, которые, в отличие от меня, поторопились, еще дважды переписывали весь алфавит, пока я спокойно пила чай с Натой. Рассказала ей о своем походе в душ, чем вызвала взрыв смеха. Смеялись все, даже те, что были заняты алфавитом.

— Извини, Саш, я забыл тебе сказать о кнопках, — улыбнулся Дом.

Ната рассказала, что я зря мучилась с одеждой, парни давно привыкли, что по общежитию вечерами ходят толпы девчонок в халатах. У меня тоже был, но шелковый и короткий, пришлось просить Доминика сходить на рынок снова.

— Зачем? За вещами? — замотал он головой. — Не, это не ко мне, с Наткой иди. Она тебе все покажет, расскажет. Но сначала в библиотеку, да и вообще академию надо показать. Переписали? — обратился к парням, проверил написанное, наконец, остался доволен и повел нас на знакомство с академией. Правда, сначала попросил принести ту бумагу, которую подписал Лантас при поступлении.

Мы пересекли залитый солнцем пустой дворик, Доминик открыл дверь, прислонив пропуск к пластине, и впустил нас в учебный корпус академии. Охранник тут же оказался возле нас. Доминик отдал ему подписанные Лантасом бумаги, и только после того, как ознакомился с ними, мужчина пропустил нас дальше.

— Вам пропуски выдадут сразу после заключительного распределения, — пояснил Доминик, — а пока придется везде носить с собой эти бумажки. Идем.

Нас провели сквозь академию и вывели с другой стороны. Доминик уверенным шагом повел к зеленой декоративной стене, в которой скрывалась неприметная дверца. Сначала показали огромный заповедник, отгороженный высокой металлической сеткой. В этом заповеднике проходили практические занятия у управленцев животными и травников. Здесь были настоящие джунгли, над которыми разносилось многоголосое пение птиц. Красота. Зимой, по словам Наты, многих животных переводили в ангары, крыши которых виднелись вдали. По соседству с заповедником расположилась огромная арена под открытым небом. Многочисленные ступени и лавки, убегающие вверх, создавали глубокую чашу, дном которой оказалась круглая площадка, усыпанная песком. Мне почему-то эта арена напомнила кадры из фильмов про гладиаторов.

— Здесь проходят все занятия по физической подготовке, а еще игры, испытания, соревнования, — рассказывал Дом. — В первую же неделю почувствуете всю прелесть обучения у Шамиса.

— Это кто? — спросил Адан.

— Преподаватель физкультуры. У него для каждого факультета своя методика обучения и подготовки к суровой реальности. Нам он постоянно говорит: «Хороший чертежник, это живой чертежник, а живой чертежник либо хорошо чертит, либо быстро бегает. Чертить я вас учить не буду».

Меня не напугало, я с двенадцати лет на беговой дорожке столько пробежала, что всякая физическая подготовка меня вообще не волновала. Ерунда какая.

Дальше нас привели снова в учебный корпус, где показали аудитории, в которых будут проходить все практические занятия. Огромные помещения с темными квадратами разных размеров на полу, все стены заняты досками, и больше ничего. Ни одного стула или стола. Доминик сказал, что все практические занятия мы будем чертить, много и постоянно. С самого первого занятия. Чего-то подобного я и ожидала, но отсутствие столов все-таки удивило. Мне казалось, что чертить мы будем в тетрадях или на листах, но не на полу.

Показали библиотеку, где выдавали всю необходимую литературу. Но, к моему удивлению, никаких читальных залов в академии не существовало. Литературу выдавали только по спискам, утвержденным преподавателями, и любая дополнительная литература также выдавалась только с письменного разрешения с указанием полного перечня.

— А почему так? — спросила я.

— Потому что раньше слишкоммногие страдали из-за того, что лезли не в свой раздел. Чертежники — в боевку. Ранили себя, серьезно ранили, потому что неправильно пользовались заклинаниями, а уж те, кто лез без подготовки в начерталку, вообще огребали приключений на всю жизнь вперед. То перенесут себя в неизвестном направлении, то духа вызовут, да так, что потом сами не знают, что делать. В общем, историй много по академии гуляет, а руководством академии было решено во избежание проблем выдавать учебники только под роспись. Кстати, если дашь кому-нибудь свой учебник, то накажут. Сильно накажут.

— Как у вас тут все строго, — покачала я головой. — Слушай, Дом, вот вы говорили, что при переводе с одного факультета на другой переводят на второй курс. А что, из академии не отчисляют совсем?

— Отчисляют, почему не отчисляют, — пожал он плечами, — либо в тюрьму, либо в военную академию на двенадцать лет обучения.

— Как на двенадцать? Это что еще за академия?

— Военная. Многие, чтобы получить офицерский чин, после академии идут туда, только сразу на десятый курс. И спустя три года выпускаются, как военные с дипломом одного из факультетов. Считай, элита общества. А те, кто не смог учиться в академии или по-крупному нарушил правила, принудительно переводятся в военную академию.

— У вас тут не церемонятся, — что-то все это обучение уже не выглядело столь привлекательно, как раньше, когда про волшебные академии я только читала. Вот только выбора у меня не оказалось.

Оказалось, что существовал еще и целительский факультет, но находился он в соседнем городе, и поступали туда только те, кто обучался в специальной школе при факультете.

Нам показали столовую, которая сейчас пустовала, еще один зал для физической подготовки, только уже под крышей. А потом Доминик великодушно отпустил нас с Натой за покупками в город, и я впервые на себе ощутила то, о чем рассказал Доминик, — неприязнь студентов с другого факультета.

* * *

Небо затянула серая пелена. Легкий ветерок подгонял нас в спину и приносил с собой такую необходимую прохладу. Духота стояла невыносимая, особенно здесь, в центре города, где, словно в огромном муравейнике, сновал народ. Мы с Наткой шагали прямиком к самому большому зданию — местному торговому центру.

— Главное, чтобы под дождь не попали, — запрокинув голову к небу, сказала Ната, — иначе промокнем до нитки. Дожди у нас, если начинаются, то с грозами, молниями и на несколько дней.

— Ну, судя по погоде, именно гроза сегодня и будет. Душно же, кошмар. Я вот дождь не люблю, серо, мокро, к тому же в такую погоду я похожа на пуделя. А вот грозу люблю. И молнии. Красиво. Мне нравится, как светящиеся трещины разрывают небо. И гром люблю. Вот, когда природа показывает, кто же все-таки главный на земле. И запах. Запах озона, свежести после грозы, мокрого асфальта, умытой травы и листьев. Наверное, больше грозы я люблю только огромные хлопья снега зимой в безветренную погоду. Когда оранжевый свет фонарей отражается в сером темном небе, и крупные хлопья медленно, покачиваясь в воздухе, опускаются на землю ровным покрывалом. Укутывают деревья, скрывают все следы. Этот снег словно очищает мир.

— У-у, девушка, да вы романтик, — хихикнула Ната.

— Наверное, — пожала плечами, — ты лучше скажи мне, какую одежду у вас в академии носить можно.

— Никаких четких правил нет, — Ната открыла дверь в торговый центр, пропуская меня внутрь.

Здесь было еще хуже, чем на улице. Воздух тяжелый, спертый, множество разных запахов, которые смешались, и лишь иногда откуда-то порыв сквозняка приносил свежий уличный воздух. Я оглядывалась, пока Ната рассказывала о дресс-коде академии.

— Если останешься на начерталке, то либо юбка до колена, но такая, чтобы не мешала чертить, а еще лучше — брюки с узкими штанинами. На верх — все что угодно, только с рукавами не ниже локтя. Рубашки, футболки, жилетки, майки — что захочешь, то и надевай, но с учетом того, что это все-таки академия, а не кафе или молодежный центр веселья. Короче, пойдем, сейчас что-нибудь тебе подберем.

Подсвеченные витрины, на которых то и дело загорались надписи, завлекающие рекламы, какие-то неведомые зверюшки, показалось, даже фея мимо пролетела. Такая маленькая, с трепещущими переливающимися крыльями, как у стрекозы. Но Ната сказала, что это магия. Все вокруг было пропитано ей. Я с любопытством вертела головой, даже не замечая людей, которых тут было много. Стены, с которых обрушивались водопады, впитываясь в пол, магические круги с бьющимися внутри привидениями, животные, которые бросались на стекло, разбиваясь тысячами светлячков, и много разных, приводящих в восторг фокусов. Но мы направлялись к девушке, которая крутилась у зеркала, и с каждым поворотом ее наряд менялся.

— Крутой фокус, — похвалила ловкую девушку. Ната рассмеялась, а девушка даже головы не повернула. — Это что, тоже ненастоящее? — уже поняла свою оплошность и подошла к зеркалу. Коснулась девушки, но моя рука прошла сквозь тело красотки, а она продолжала кружиться, меняя наряды.

— Пойдем, — Ната потянула меня за руку, — за вами, переселенцами, так интересно наблюдать, когда вы только привыкаете к нашему миру.

— Посмотрела бы я на вас в нашем мире.

— Ой, нет, — с лица сокурсницы улыбка слетела в один миг. — У нас на третьем курсе целый блок о вашем мире идет. И на экскурсию в самые большие города водят. Жуть, как вы там живете. Дышать невозможно, вокруг люди-люди-люди, тысячи людей, и все толкаются, куда-то бегут, машины не ездят, а проносятся мимо, или наоборот стоят и гудят, будто что-то изменится от этого звука, и люди в них хмурые, недовольные, какие-то замученные. И всего так много, что в глазах рябит. И города каменные, стеклянные, серые, и только крохотные островки зелени в редких сквериках. Нет, я бы не смогла жить в вашем мире.

— А меня не спрашивали, — пожала плечами, — просто забрали из моего мира.

— Тебе не нравится у нас?

— Нравится, очень нравится, но все как-то слишком быстро произошло. Надо просто привыкнуть.

— Привыкнешь. С Домиником, я смотрю, все наладилось, а то он вчера очень уж зол был, а после того, как тебя проводил, сразу ушел. Все у вас нормально? — зарывшись в вешалки с одеждой, спросила Ната.

— Все нормально, спасибо за беспокойство.

— Ну, если что, обращайся, помогу, чем смогу.

Спустя полтора часа мы с Натой вышли из магазина, нагруженные бумажными пакетами, но безумно счастливые. Рубашки, юбки, платья, штаны, чего только мы не купили. Настроение было отличное, впрочем, как и всегда после масштабного шопинга. Особенно когда вещи оказались такими приятными к телу и удобными. Даже сапожки себе купила на осень. И халат. Длинный, мягкий, плюшевый халат мятного цвета.

Народа вокруг стало почему-то больше.

— Блин, не успели до дождя, — простонала Ната.

— Ну, давай зонтики купим?

— Все равно промокнем, — поморщилась она. — Ладно, идем, там зонты продаются, — махнула головой в сторону одного из бутиков.

Я развернулась и столкнулась с каким-то парнем.

— Извините, — улыбнулась я. Высокий шатен улыбнулся и кивнул, перевел взгляд на Натку. Что-то изменилось в нем моментально. Показалось, что его серые глаза даже потемнели. Вновь посмотрел на меня.

— Что, Ладияс, новенькая чертила в ваших рядах, да? — ухмыльнулся, оглядев таким взглядом, что стало мерзко. — А ничего, хорошенькая, твоя? Очередная, которую пропихнули на факультет. Кто тебя объездил, девочка, может, и мне чего перепадет? — спросил меня.

— О, Тир, — расплылась в улыбке Ната, — а ты все не можешь пережить своего провала? Никак не можешь смириться с тем, что криворук? Или твой яд — это оттого, что Малика тебя отшила со всеми твоими сальными шуточками? Наверное, все-таки второе.

— Ой, заткнись, ты на факультете держишься только из-за того, что тебя парни опекают. Что ты им даешь взамен, поделись, а, чем расплачиваешься за помощь? — многозначительно осмотрел ее, я уже отошла от этого неприятного незнакомца к Натке и молча слушала их перебранку.

— Слушай, ты постоянно на что-то намекаешь, вот и про Сашку сразу решил, что ее кто-то объездил. У меня, знаешь ли, мысли всякие лезут, что-то ты так часто об этом говоришь, что мне кажется, что это тебя при поступлении на начерталку кто-то объездил, а тебе или мало было, или обидно, что объездили. Ты там сам со своими проблемами разбирайся, и да, поздравляю с поступлением на боевку. М-м-м, второй курс, второй раз, — хмыкнула она, схватила меня за руку и потащила к выходу.

— Дешевки, — прилетело нам в спину.

— Недоумок косорукий, — выплюнула Ната, вылетев из здания под моросящий дождь.

Глава 6

Люди спешили укрыться от мелких капель, а мы с Натой шли вперед, не обращая внимания на погоду.

— Что это было? — спросила я, когда мы отошли от торгового центра. — Вернее, кто это был?

— Ай, не обращай внимания, — отмахнулась девушка.

— Ната, Доминик мне уже рассказал о том, что вас не любят в академии, и объяснил почему. Этот, — мотнула головой назад, — тоже из академии, судя по тому, что я услышала, его отчислили в этом году, но что за намеки на интим?

— Почему Доминик тебе все рассказал? — она остановилась посреди улицы, людям пришлось обходить нас, но никто даже не толкался и не возмущался, только с недоумением глядели на нас, которых совершенно не волновал моросящий дождь.

— Ну, скажем так, ему пришлось. Я умею слушать, мне хватило пары намеков и оговорок, чтобы понять, что не все так хорошо на факультете, как расписывал Доминик.

— Только не говори пока…

— Я в курсе, — остановила ее, — сами потом остальным расскажете. Ну, так что за намеки?

— Ой, этот недоумок — наш однокурсник. Вылетел в этом году. Наконец-то. А намеки его, знаешь, я подозреваю, что у него какие-то проблемы, — хмыкнула она, — он пока учился с нами, так с ним общаться невозможно было. Что не разговор, то обязательно скатывается в тему секса, в очень похабной форме. И шутки у него всегда были слишком сальные. Мерзкий тип. К Малике приставал, однажды до слез довел, за что по морде от Лекса схлопотал. На боевку ушел, а намеки, да пусть говорит, что хочет, какая разница? Уж мы-то знаем правду.

— Не знаю, смогу ли я учиться в такой атмосфере, — поморщилась я. Дождь уже не моросил, а весело барабанил по асфальту. Подхватила Нату под руку и поволокла в сторону академии. Не хватало промокнуть и простыть.

— Не переживай, не все такие идиоты. Много студентов, которые не верят во все эти россказни и вполне нормально с нами общаются. В основном проблемы со стихийниками и боевиками. И то, после совместной практики четвертого курса боевки и пятого курса чертежников очень многие боевики меняют свое мнение, а многие становятся друзьями.

— А что там за практика? — я стерла с лица воду, которая застилала глаза и попадала в рот. Ливень уже разошелся на полную. Футболка прилипла к телу, штаны потяжелели. Я была мокрая до нитки. И Ната тоже. Мы уже практически бежали, прижимая к телу пакеты с покупками, черт бы их побрал. Лучше бы сидели в академии, буковки рисовали.

— Полгода практики в полевых условиях. Парами. Один боевик, один чертежник. Жить захочешь — найдешь общий язык. А там и до понимания с симпатией недалеко.

Отвечать уже не было желания. Небо затянули темные, практически черные тучи. Казалось, что вечер настал внезапно. Где-то вдалеке послышались первые раскаты грома, мы припустили еще быстрее. Добежали до академии, когда над нами сверкнула первая молния, разрезая темные тучи. А следом громыхнуло так, что Ната подпрыгнула на месте, взвизгнула и рванула в общежитие. Я вошла следом, смеясь и пытаясь отдышаться. Вода ручьем стекала с нас на пол, образовывая мелкие лужи на каменном полу.

— Ох, девки, — всплеснула руками комендант, увидев нас. Я взглянула на Натку. Волосы висели сосульками, косметика потекла, под глазами огромные черные круги, от которых по щекам расходились темные разводы. Бумажный пакет в руках промок, и казалось, прямо сейчас расползется на лохмотья. Одежду только выжимать. — Вы не в себе, что ли? Кто ж в такую погоду из дому выходит, а ну быстро по комнатам сушиться.

— Шикарно выглядишь, — не удержалась я.

— Ты тоже, — хмыкнула Ната, мокрой рукой стерла воду с верхней губы и оглядела себя. Нервно хмыкнула и похлюпала вверх по лестнице. Я хлюпала следом. Вода весело булькала в обуви.

— Ничего не говори, — сразу сказала Ната, встретив Адана на лестнице, — передай Доминику, пожалуйста, что мы вернулись, но в ближайший час будем приводить себя в порядок. Никакой учебы до вечера не будет.

— Вам это, может, чаю? — уже уходя, спросил Адан.

— Спасибо, мы потом сами заварим, — откликнулась Ната, завернув на наш этаж.

* * *

Через час мы сидели в гостиной, попивая чай. Тепло, хорошо, шелест дождя доносился из приоткрытого окна. Запах земли, травы и чая с какими-то специями, что еще нужно для счастья? Мне — ничего. До тех пор, пока я не вспомнила о письме, которое хотела отправить родителям.

— Дом, — протянула я, — а ты обещал показать, как тут письма отправлять на Землю. Мне надо. Очень.

— Вот прямо сейчас? — сморщился он. — Это в другое здание идти, а там дождь.

— Зонтики же есть, Ната говорила. Ну Дом, пожалуйста, я потом забуду за всеми событиями, а мне очень-очень надо, — сложила руки в умолительном жесте и состроила невинную просительную мордашку.

Уж не знаю, или мордашка получилась убедительной, или Доминик слишком добр, что не смог отказать, но через полчаса мы под двумя зонтами шли в главное здание. Я прижимала к себе лист, боясь намочить, а Доминик сопел, но ничего не говорил. На первом этаже учебного корпуса, в самом дальнем углу, какой только могли придумать, была небольшая комнатка, примерно два на два метра, не больше, и два ящика: один огромный, прям сундук, а другой — не больше привычного почтового ящика для писем. Один простой, гладкий, серого цвета, а второй необычный. На передней стенке несколько кругов с символами. Доминик подошел к этому ящику и начал вписывать мелом в пустые промежутки какие-то символы в один круг за другим.

— Все, кидай письмо, — скомандовал он, — обратные координаты у твоего отца есть. Их в письме пишут всегда, которое родителям отсылают.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Нет, сначала объясни, как это работает.

— Вот, — махнул он рукой в сторону сундука, — две книги, одна с координатами нашего мира, другая — твоего. Находишь нужные, вводишь их на этом круге, капаешь каплю крови, кроху магии, и все. Работает, как портал, только энергии затрачивается меньше. Письмо в ту же секунду попадает в твою квартиру.

— Это же сколько тут символов должно быть, чтобы на каждую квартиру координаты? — взглянула на круги. Их оказалось семь, вписанных один в другой. И все усыпано в мелких символах.

— Семь кругов, Земля, Теллурис, координаты страны, города, улицы, дома, квартиры. Все. В тех книгах все есть. Это только кажется, что очень сложно. Смотри, первый круг — Теллурис, видишь, пусто, потому что отправка на Землю, — ткнул в небольшой единственный значок второго круга, который был выгравирован заранее. Дальше просто вписываешь нужное из книги и все. Это несложно. У вас, в России, в каждом городе улицы называются одинаково, только координаты города меняй. В общем, чтобы научиться им пользоваться самостоятельно, нужно как минимум уметь читать на теллурийском. Ты пока не можешь. Кидай письмо, я активирую.

Бросила сложенный лист в прорезь ящика. Доминик проколол палец откуда-то взявшейся иглой, сцедил каплю крови, прошептал какие-то слова, и ящик вспыхнул, заставив меня шарахнуться назад.

— Все, ушло твое письмо. Завтра сходишь к секретарю, узнаешь, не приходило ли чего тебе. Если твоему отцу не отправили еще координаты комнаты после распределения.

Я была восхищена работой почты Теллуриса, не то что у нас в России, отправил письмо и жди полжизни ответа. А тут сегодня отправил, завтра ответ получил. Круто.

* * *

Мы только вышли из учебного корпуса, когда сзади нас кто-то окликнул. Я развернулась. Лекс и какой-то парень. Доминик покосился на меня, а я смотрела в сторону, делая вид, что мне безумно интересно дерево, по листьям которого били крупные капли.

— Доминик, Саша, — крикнул Лекс, — стойте, ждите нас, мы без зонтов, — они бегом рванули к нам.

Я надеялась, что рядом со мной встанет второй парень, зонтика всего два, так что придется ютиться, но мои надежды рушились прямо на глазах. Лекс направлялся ко мне. Ему оставалась пара шагов до меня, когда Доминик притянул меня к себе, забрал из моих рук зонт и всучил подоспевшим парням. Тихой мышкой я пристроилась под боком у Доминика. Даже не знала, как отблагодарить его, понимала, что к себе он меня забрал из-за Лекса. Чуть повела головой и улыбнулась. Он понял мою молчаливую благодарность, подмигнул и взглянул на парней.

— Еще одни любители гулять под дождем, — фыркнул Дом. — Будто во всем общежитии зонты закончились.

— Да не думали, что так лить будет, — пожал плечами русоволосый парень, — мы же рано утром ушли, тогда сухо было.

— Да идите уже, зонт у вас есть, — Доминик подтолкнул меня в спину и зашагал к общежитию.

— Смотри-ка, — раздался сзади хитрый голос Лекса, — Сашу к себе под зонт забрал. А я так надеялся. Так бежал к ней. Это ж романтика, мы вдвоем под зонтиком, запах свежести, дождь.

— Ага, — хмыкнул Доминик, — а еще сыро, лужи вокруг, грязь и холод. Романтика.

— Но Сашу ты к себе все-таки забрал, — хмыкнул русоволосый парень.

— У вас там свои подопечные, вот с ними под зонтиками и гуляйте, романтикой наслаждайтесь. А если моя простынет, мне и попадет, я за нее ответственность несу в эти два месяца.

— Мои подопечные обе, как на подбор, по два метра, что в длину, что в ширину, к тому же каждая из них — он. А я девушек люблю, — парни догнали нас и пристроились рядом. Как бы Доминик не старался, а мне все равно пришлось идти рядом с Лексом. — А у тебя такая хорошенькая, повезло. Только какая-то тихая она, молчит постоянно.

— Потому что скромная, а всякие настырные поклонники ее смущают, дай девчонке освоиться. А еще лучше не приставай вообще, — Дом обнял меня за плечи и прижал к себе. Я не сопротивлялась. Все, что делал он, было выгодно и мне, пусть уж лучше Лекс думает, что между нами с Домом что-то есть, зато приставать не будет. А я, возможно, со временем привыкну к тому, что он живет рядом и мне придется с ним пересекаться.

— Ну, это мы еще посмотрим, — Лекс открыл дверь, пропуская меня вперед, — осваивайся, Саш, нам три года жить рядом, времени навалом. Кстати, милые кудряшки, — подмигнул, отдал зонтик Доминику и ушел.

Я стояла и смотрела в пустоту. Кудряшки. Чертов дождь и чертовы кудряшки. Провела в сантиметре от головы ладонью. С утра пришлось собрать все волосы в тугой пучок. Утюжок здесь не работал. Электричество если и существовало, то как-то иначе. Ни одной розетки не нашлось во всем общежитии. И вот сейчас от высокой влажности некоторые волоски, как пружинки, закрутились и создали ареол вокруг головы. И услышать о них от Лекса было странно. Даже лак для волос не решил проблему. Наверное, где-то глубоко в душе я ожидала всего, чего угодно, но не комплимента. Настолько крепко в памяти сидели другие слова о моих кудряшках, что, наверное, я ожидала чего-то обидного. Хотя, если верить Доминику, этот Лекс уже совсем другой.

Перед глазами проносились лица смеющихся одноклассников, которые не чурались дернуть и за волосы. Кудри. Моя вечная проблема, если с лишним весом удалось разобраться, то волосы постоянно скручивались в тугую спираль. Сашка-одуван, Сашка похожа на барашка, мочалка — многие считали, что это было смешно, а я серьезно подумывала побриться и носить парик. Одноклассники, кстати, и эту тему активно обсуждали. Прикидывали, насколько мои волосы схожи с шерстью овцы. И можно ли меня побрить на носки кому-нибудь. Тогда мне стало страшно за свои волосы. Мало ли, могли ведь и побрить ради смеха. Локон волос отрезали. Ради забавы. А я могла только плакать, потому что боялась ответить. Их много, а я была совсем одна.

— Эй, — потрепал меня за руку Доминик, — ты чего?

— Задумалась, спасибо, кстати.

— Не за что, пока привыкаешь, постараюсь ограничить твое общение с Лексом, я не всесилен, сама понимаешь, но все-таки. А потом, глядишь, и поговорите с ним, решите все свои проблемы. Ты, главное, так не сжимайся рядом с ним, а то вопросы возникнут очень быстро. Слишком уж ты на него странно реагируешь.

— Ничего не могу поделать, — развела руками, — но я буду стараться. Честно. Мне и самой не нравится то, что происходит. Все-таки мне уже не десять лет.

— Вот и правильно, сейчас иди, алфавит поучи, а вечером приходи в общую, будем привыкать к факультету и Лексу.

* * *

Алфавитом позаниматься удалось недолго. Вскоре пришла Ната, которая утащила меня в кухню общежития. Здесь были еще пять девчонок помимо нас двоих, которые все вместе, сообща, готовили что-то очень вкусное. Запахи витали очень аппетитные, рот наполнился слюной. Оказалось, что я жутко голодна. Мне показали всю кухонную утварь, рассказали, как она работает, и приобщили к делу. Девчонки готовили ужин.

— А продукты вы откуда берете?

— Покупаем, — объяснила Ната, которая, как и я, шинковала овощи, — либо каждый сам, либо, когда ожидается какой-то праздник, собираем деньги и отправляем парней за покупками.

— А в столовой что?

— Там так готовят, что только от безвыходности есть можно. Мы поэтому иногда сами и готовим, чтобы организм не забывал, что такое нормальная пища.

— Понятно, — протянула я, — вечная проблема общепита.

Работа шла весело. Девчонки много рассказывали и о факультете, и о парнях, и вообще, о жизни на Теллурисе, никто не ругался, не мешал друг другу, каждый делал свою часть работы, и было в этом что-то потрясающее. Наверное, то, чего мне не хватало все эти годы — теплой простой дружественной обстановки. Я дружила с девчонками из группы земного института, но это было по-другому. А здесь была такая сплоченность, такое понимание. Девчонки понимали друг друга с полувзгляда, и я была счастлива, что оказалась среди них.

Вечернее собрание факультета ничем не отличалось от вчерашнего. Только на этот раз без алкоголя, с чаем, пирожками, мясным гуляшом и овощным гарниром. Рядом со мной сел Доминик, открыто улыбнулся и протянул бумажный пакет.

— Это тебе.

Приняла пакет, поблагодарила и заглянула внутрь. Это был подарок. Банальный, но нужный и приятный. Доминик не уставал меня поражать своей внимательностью и заботой.

— Спасибо, — я глупо улыбалась, вытаскивая из пакета кружку и две тарелки. Белые с синим рисунком, напоминающим технику гжель. Очень красивые и необходимые. Мне и в голову не пришло взять с собой набор посуды, а вчера, как и сегодня, ею меня обеспечила Ната. Здесь, в общежитии, каждый имел собственную кружку и тарелку.

— Уже? — спросила Ната, глядя на Доминика. — Ты не подумай, я очень одобряю, но не думала, что так быстро.

— Это мое решение, — Дом пожал плечами и принялся за пирожки, любовно слепленные одной из нас.

— О чем вы? — нахмурилась и огляделась. На меня смотрели многие. И все были удивлены.

— У нас есть своеобразный ритуал принятия на факультет, — принялась за объяснения Ната, пока Доминик невозмутимо ужинал. — Мы же говорили, что факультет — это семья. А в семье у каждого должна быть своя кружка и тарелка. И стало традицией, что третьекурсники дарят своим подопечным эту посуду в знак принятия на факультет. Это выказывание одобрения перед сокурсниками. Тот, кто тебя опекает, прилюдно заявляет, что уверен в тебе, как в соратнике. Насколько я знаю, впервые этот момент наступает через два дня после поступления. Но сомневаться в разумности Доминика я не буду, слишком хорошо его знаю. Вот только любопытно, чем ты заслужила такое расположение? — хитро улыбалась Ната.

Я знала ответ на этот вопрос. Доминик просто решил поддержать меня. Выразил таким образом то, что говорил вчера. Он будет помогать мне и не даст в обиду. И это было так трогательно, что сердце защемило от волны благодарности к этому парню. Но объяснять всем причину такого скорого решения Доминика не собиралась. Главное, что я знала ее. Доминик, словно услышал мои мысли, повернулся, подмигнул и улыбнулся.

— Спасибо, — тихо, искренне поблагодарила его. Поддержка — именно то, что было мне сейчас необходимо.

— Да чего тут думать, — хмыкнул Лекс, но выглядел серьезным, — Доминик после ранения сильно изменился, он же первое время даже не улыбался. А тут второй день с его лица не сходит улыбка. И все из-за Саши.

— Какой ты внимательный, — все так же улыбаясь, ответил Доминик. — Молодец, возьми с полки пирожок. Или твоя внимательность оттого, что ты мне завидуешь?

— Завидую, конечно, — Лекс не остался в долгу, — конкуренцию тебе составить хочу, вот и наблюдаю. А может, я и не один такой. Но буду первым. Сашка, пошли на свидание к водопаду?

— Нет, — слишком резко ответила и опустила голову. Лекс был настолько ошарашен, что молча ожидал продолжения. Пришлось судорожно искать причину отказа. — Мне, э-э, учиться надо, хм, дождь к тому же, а я не люблю. Не до свиданий мне.

— Не сегодня же, — улыбнулся Лекс, — а вообще, как время будет, так сразу и пойдем, — теперь он уже не спрашивал, а говорил о своем решении. Ничего не приходило в голову, чтобы отказать и не выглядеть странно.

— Не до свиданий ей, сказала же, — видимо, Ната поняла, что я не хочу идти на свидание, и пришла на помощь. — К тому же я обещала показать Саше все лучшие магазины. Так что в свободное время она занята мной. Если ты, конечно, не хочешь с нами по магазинам погулять! Будешь пакеты носить, нам же легче.

— Вот уж нет, спасибо, я подожду, — открестился Лекс, — вот же, только в академию попала, а уже нарасхват, — покачал он головой.

Я промолчала. Разговор, наконец, сменил свое русло, и все отвлеклись от обсуждений моей скромной персоны, которая почему-то стала привлекать слишком много внимания.

— Ничего не расскажешь? — прошептала Ната на ухо.

— Нет, — мотнула головой. Хватит и того, что пришлось поделиться своей проблемой с Домиником. Но сейчас я совершенно не жалела о том, что открылась ему.

— Ладно, — просто согласилась девушка, — будет желание, обращайся.

— Спасибо, я запомню.

* * *

Время летело стремительно. Каждое утро начиналось с обучения чтению. Выучить буквы оказалось не так просто. Слишком много тонкостей: палочки, черточки, точечки и петельки — их оказалось очень много, и стоило спутать одну точечку, как получалась каша. Некоторые буквы были слишком похожи, но я была старательной ученицей. В школьные годы мне ничего не оставалось, как только учиться. Друзей практически не было, поэтому все свободное время посвящала книгам и урокам. Натренированная годами усидчивость и терпеливость играли на руку. Уже к середине июля я научилась читать. С ошибками, медленно, но дело пошло. Буквы складывались в слова, которые до произношения вслух оставались неведомой тарабарщиной, а стоило хотя бы шепотом произнести сочетание звуков, как их значение сразу становилось понятным. Странная магия. Но Доминик сказал, что это нормально. Обещал, что я привыкну. Вечерами Доминик заставлял меня чертить. Наверное, за два месяца я начертила тысячу окружностей разных размеров. Мы могли говорить о чем угодно, но я была обязана во время разговора чертить круги.

— Это для тренировки, — с видом знатока говорил он. Я безропотно подчинялась, если решусь остаться на начерталке, то все пойдет на пользу.

Мы сдружились с Натой и Маликой, и с двумя переселенцами. Наверное, оттого, что проводили много времени вместе. Ребята-третьекурсники по очереди занимались с нами. Им было удобнее, а нам все равно. После уроков чтения нам рассказывали об академии, о мире и о городе. Ната лукавила, когда говорила Лексу о походе по магазинам, но, видимо, эта идея пришлась ей по вкусу, поэтому мы часто с ней и Маликой уходили в город. Девчонки показывали разные уголки, достопримечательности, магазины и кафе. Мне нравилась та атмосфера, которая витала на этом факультете. И мне нравилось чувствовать себя частью этого поистине волшебного места. Только частые встречи с Лексом заставляли каждый раз возвращаться к мысли о переводе. Он был приветлив, улыбчив и даже мил, но я не могла скрыть, насколько тяжело для меня его общество. Ната и Малика хмурились, но не задавали вопросов. А вот Лекс к концу второго месяца застал меня врасплох.

Вечером я возвращалась из душа, завернувшись в мягкий халат. В последнее время все мои мысли крутились вокруг предстоящего обучения. Все казалось сказкой, будто сон, который закончится, как только распахну глаза, но это было реальностью. И до начала обучения оставались две недели. Я представляла море приключений и опасностей, когда кто-то аккуратно ухватил меня за локоть. Обернулась. Лекс.

— Надо поговорить, — спокойно сказал он, глядя в глаза. Неужели узнал?! Втянула голову в плечи. Оставаться с ним один на один еще не приходилось. — Вот опять, — он поджал губы, — что с тобой? Что не так? Почему ты так странно себя ведешь?

Я хлопала глазами и думала, как бы сбежать. Понимала, что виновата сама, нужно научиться делать вид, что все в порядке, но как тяжело, проходя мимо него, не бросить опасливый взгляд.

— Сашка, — воскликнула Ната, которая вышла из комнаты и увидела нас, — а я к тебе как раз. Поговорить надо, срочно.

— Ната, давай чуть позже, — Лекс не отводил от меня взгляда.

— Лекс, мне очень надо. Срочно. Пожалуйста, — втиснулась девушка между нами, убрала чужую руку от моего локтя и втащила в свою комнату. — Спасибо, буду должна, — закрывая дверь перед носом Лекса, сказала она. Обернулась ко мне, и улыбка сползла с ее лица. Ната была обеспокоена. — Что происходит, Саша? Я никогда не настаивала на правде, но это уже перебор, — потянула меня к зеркалу, — смотри, — кивнула на зеркало, — это ненормально.

Я была бледна. Серые глаза широко распахнуты, губы сжаты в тонкую полоску, а взгляд был словно замороженный. Впервые за много лет увидела себя в таком состоянии. Со времен школьных издевательств я не видела такого отражения в зеркале. Взглянула на Нату.

— Что он тебе сделал? Он угрожает тебе чем-то?

Помотала головой.

— Сядь, Ната, я тебе все расскажу, но ты должна пообещать, что не скажешь никому.

Долго уговаривать ее не пришлось. Я рассказала всю правду, которая ввела девушку в ступор. Мне показалось, что в ее глазах заблестели слезы.

— Кошмар, — прошептала она. Голос дрожал.

— Вот так, — горько улыбнулась. — Мне казалось, что за эти два месяца я немного привыкла к нему, но оказаться с ним наедине была не готова.

— Саша, он другой. У меня стойкое ощущение, что ты вообще о другом человеке говоришь. Ох, я, конечно, понимала, что не все в порядке, но такого не ожидала.

Вот так в мою историю была посвящена Ната. Девушка пообещала помогать мне, пока я набираюсь смелости поговорить с Лексом. Она-то и уговорила меня остаться на факультете. Сказала, что, возможно, именно это решение поможет мне навсегда избавиться от прошлых страхов и комплексов. К тому же целый факультет, который принял меня в семью, дал возможность почувствовать себя частью коллектива, был тем, о чем я мечтала, когда была изгоем. Решение было принято, оставалось озвучить его на распределении и окунуться в изучение нового искусства. И, конечно, я надеялась, что смогу побороть свой страх и решить все вопросы прошлого.

Глава 7

Первый осенний день радовал ясным небом и по-летнему теплым солнцем. Настроение было прекрасным. Три дня назад меня вызвали на повторное распределение, снова дали чертеж, только уже с большим количеством символов. Видимо, всех переселенцев во время адаптации немного натаскивали в черчении. Успешно справившись с чертежом, подписала договор, который смогла прочитать и понять, и стала студенткой первого курса факультета начертательной магии. Доминик и Натка, казалось, были рады больше, чем я.

— Я почему-то думал, что ты все-таки откажешься в самый последний момент, — Доминик обнял меня за плечи, когда я вышла из кабинета.

Улыбнулась, ругая себя за трусость, ведь я на самом деле хотела перевестись, когда уже успешно прошла испытание. Но подавила трусливый порыв, наверное, из-за стыда перед друзьями. Мне было бы неловко, ведь они столько трудов вложили в меня, да и опекают всячески. И факультет хороший, и ребята замечательные, и мне все нравится, а Лекс… С ним что-нибудь придумаем. Он, отчаявшись поговорить со мной наедине, уже имел разговор с Домиником. Пытался выведать, почему я шарахаюсь от него, и почему они с Натой не позволяют ему приблизиться ко мне. Уж не знаю, что ответил Доминик, но утром в день испытаний Лекс подарил мне букет фиолетовых мимоз. Красивый, с умопомрачительным легким запахом сладости, букет был настолько хорош, а сам поступок Лекса неожидан, что я автоматически приняла цветы и не знала, что делать.

— Удачи на распределении, — улыбнулся Лекс, — а это тебе для поднятия боевого духа и хорошего настроения.

И, больше ничего не сказав, ушел. Я только успела сказать свое тихое шокированное «спасибо». Доминик клялся, что ничего не рассказал Лексу, а поведение его объяснил, как возможную смену тактики по завоеванию моего внимания. Не верить Дому причин не было. Да и Лекс перестал преследовать, лишь улыбался при встрече, здоровался и желал хорошего дня. Наверное, благодаря такой резкой перемене я перестала сжиматься при его появлении. И даже научилась говорить ему «привет», но продолжала опускать голову и взгляд при встрече.

— Как настрой на учебу? — спросил Доминик, когда мы шли на стадион. В первый день осени там традиционно устраивались показательные выступления теми, кто уходил на практику.

— Боевой. Готова к труду и обороне. И даже эти ваши неадекваты с других факультетов, которым наличие начерталки жить спокойно не дает, не пугают.

— Очень странно слышать это от тебя, но я рада, — сказала Ната.

— А я сегодня ночь не спала, много думала, — пожала плечами, — поняла, что не боюсь всех этих начерталконенавистников. Язык сломать можно! Я научилась стоять за себя. Вернее, меня научили. Просто появление Лекса вышибло землю из-под ног. А я ведь только недавно поднялась с колен. Наверное, он мое проклятие, потому что ему я ответить не смогу. Наверное, никогда. Боюсь.

— Не проклятие, а испытание, — заключила Ната, — и тебе его нужно всего лишь пройти.

— Может быть.

Ната была права. Мне пора перестать воспринимать Лекса, как кару. Нужно перебороть себя, перебороть свой страх, пройти это испытание и больше никогда не возвращаться к прошлому.

Я так глубоко ушла в свои мысли, что чуть не влепилась в спину впереди идущего парня. Доминик придержал. Возле входа на стадион образовалась небольшая толпа. Протиснулись, расселись на трибуне и стали ждать. От нетерпения хотелось соскочить со своего места.

— Вот вы говорили, что к чертежникам плохо относятся, но ничего. Вон, вся академия почти собралась, а еще ни одного плохого слова, — сказал Адан.

Им обо всех неприятностях рассказали за несколько дней до распределения, но оба парня решили остаться на факультете.

— Еще бы, — хмыкнул кто-то с ряда выше, — преподавателей вокруг слишком много, а эти только втихую могут, чтобы никто не видел, наказания получать никто не хочет.

Наконец прозвучал громкий свист, и гомон над трибунами стих. На небольшой подиум в центре стадиона вышел мужчина в темном костюме. Рассмотреть какие-то детали не удалось. Мы сидели на седьмом ряду снизу, но расстояние было все равно слишком большое. Доминик уверял, что так будет лучше.

Чистый голос ректора разнесся над стадионом. Не знаю, что он для этого сделал, микрофона в его руках не видела, но каждый звук громким эхом прокатывался по трибунам. Приветственная речь была обыкновенной. Нам всем пожелали удачи, терпения и усилий. Ничего необычного, поэтому я просто ждала, когда начнется представление. И оно не заставило себя ждать. Ректор спустился с подиума, дав отмашку выступающим. Я замерла, ожидая чего-то необычного, впечатляющего и волшебного. Казалось, даже не дышала. Тишина вокруг стояла оглушительная.

Музыка громыхнула так резко, что многие, в том числе и я, взвизгнули и подпрыгнули на месте. На подиуме вспыхнул яркий белый свет, а потом все закрутилось. В центре подиума появились парни, одетые в темные костюмы, а потом по всему стадиону стали появляться люди. Из воздуха. Просто вспышка света, и на пустом месте появляется группа, а из их рук льется магия. Первым над стадионом расцвел огненный цветок. Он был таким огромным, что я чувствовала его жар. Покачиваясь под музыку, цветок распустился, и из его центра хлынула вода. Искры взметнулись к самому небу. Слаженный восхищенный вздох разнесся по всему стадиону. Воды скрыли под куполом группу магов, которая и контролировала стихию. Разбиваясь о землю, вода собиралась в тонкие ручьи, выводя красивые рисунки на земле. Тонкими змеями эти ручьи убегали к другим магам, в руках которых исчезали. А за спинами этих «собирателей» зарождались настоящие торнадо. Они настолько захватили мое внимание, что я даже не поняла, в какой момент исчезла вся вода. На поле уже танцевали воздушные вихри. Необычные. Подчиняясь силе магов, они собирали по полю цветной порошок, превращаясь в феерию красок, кружащихся в воздухе. Но ветер властвовал недолго. На земле стремительно разрастался лес. Деревья в одно мгновение превращались из крохотных ростков в многовековые исполины. Земля покрылась ковром из травы и цветов. Воздух наполнился одурманивающими запахами. Казалось, я попала в нетронутый лес среди лета. Но постепенно вся эта красота стала уменьшаться, а вскоре и вовсе исчезла, оставляя на поле огромное количество животных, которые раньше скрывались за густой растительностью. Рядом с каждым животным стоял человек. То, что делали они, наверняка вызвало бы приступ черной зависти у любого земного дрессировщика. Маги ничего не говорили. Это было похоже на смесь танца и сурдоперевода, которому подчинялись животные. Каждое движение резкое, четкое, синхронное. И у людей, и у животных. Взмах руками, животные подпрыгивают, и… все исчезают. А через секунду на поле появляется множество магов. Начинается настоящий бой. Люди выстраиваются парами. Один посылает заклинания, а другой что-то чертит за его спиной прямо на земле. Один круг, второй, третий. Я наблюдаю за самой ближней парой. Чертежник разрезает руку, исчезает в портале, и возвращается через секунду с другим магом, толкает в другой круг, окропляет кровью, и парень оказывается заложником магического чертежа. Вокруг него вспыхивает полупрозрачная стена. Но пока чертежник занимался заложником, его напарника выкрал другой чертежник. Теперь на поле изменился расклад. Каждый чертежник стоял у магического круга с заложником. Но их это не волновало. Все чертежники уже занимались третьим кругом, еще не использованным. Мой взгляд метался от одного чертежника к другому. В кругах, словно за непробиваемой стеной, бушевали стихии. Чертежники, широко расставив ноги, неподвижно стояли у кругов. И когда столбы со стихиями уже упирались в самое небо, одним движением ноги нарушили целостность кругов. Стихии хлынули в центр, где смешались и впитались в землю. Настала тишина. Оглушающая. Чертежники исчезли вместе с заложниками. Ух, это было захватывающе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍То тут, то там на трибунах слышались крики. Еще не отойдя от пережитых эмоций и от восхищения, я думала, что это слишком эмоциональные девчонки.

— Только не ори, — сказал Доминик, а я очнулась от увиденного.

Повернула голову и заорала. Если бы не толпа народа, то рванула бы куда-нибудь подальше. Между рядов шли скелеты и полуразложившиеся трупы. Один из таких был уже близко. Гниющая плоть, серо-синяя кожа и смрад, который только сейчас донесся до меня. Это было отвратительно.

— Некроманты, как всегда, — прогнусавила Ната. — Все на стадионе демонстрируют умения, а этим в люди надо обязательно пустить своих. Фу, ну и вонь. Саша, ты сейчас на меня сядешь. Прекрати, они тебе ничего не сделают. Просто надо потерпеть, мимо пройдут и все дела.

Терпеть пришлось долго. Шли они медленно. А может, мне так казалось из-за испытываемого отвращения. Периодически они кланялись, делали книксены и даже пританцовывали, словно марионетки. Хотя, почему как, если они ими и являлись.

Но вскоре они, наконец, ушли. Все выдохнули. И вдохнули. Свежий воздух, наконец-то. Это было финальное выступление. Даже несмотря на отвращение к трупам, нельзя было не восхититься умениями некромантов. Трупы уходили слаженно, строем, помахав зрителям костями и руками на прощание.

Да, в академии готовили высококлассных магов. Я убедилась в этом воочию.

Когда представление все-таки завершилось, поплелась в компании Доминика на вводное занятие. С некоторыми своими однокурсниками уже познакомилась, а некоторые только вчера поступили. Потоки первокурсников стекались к учебному корпусу. Остальные студенты наслаждались последним выходным.

— Скажи всем, чтобы после занятия сразу шли в общежитие. Надо пару вопросов решить, — напоследок попросил Доминик и подтолкнул к распахнутой двери аудитории.

Я кивнула и вошла. Адан помахал рукой, показывая, что занял место и для меня. Полупустая аудитория амфитеатром с большими окнами, столами и лавками, которые стояли полукругом, с преподавательским столом и большой черной доской на стене. Как и в земных учебных заведениях, здесь студенты разбились на группы по знакомству. Я сидела с переселенцами, остальные либо по одному, либо с давно знакомыми ребятами. Тихие редкие голоса проносились по аудитории. Наверняка все волновались, как и я. Когда до начала занятия оставалась минутка, решила сделать объявление, о котором просил Доминик. Поднялась из-за стола и похлопала в ладони, чтобы привлечь внимание.

— Значит так, — оглядела замолчавших студентов, — меня просили передать, что после занятия будет собрание факультета. В общежитии. Поэтому,если не хотите пропустить ничего важного, советую сразу после занятия идти в общую комнату.

— И что там будет? — спросила темноволосая девушка.

— Не знаю, — развела руками, — меня попросили передать, я передала.

— А если я не хочу и у меня другие планы? — лениво поинтересовался высокий парень, закинув руки за голову.

— Не хочешь, не иди, — хмыкнула я, — только помни, что все, что ты пропустил, ты не узнаешь. И это будут только твои проблемы. А на факультете тебе еще учиться и жить.

— Хорошо сказано, — раздался громкий голос. Я обернулась. У стола стоял Лантас и с ухмылкой смотрел на меня. — Данияс, если не ошибаюсь? — кивнула. — Отлично. Со студентами четвертого курса, насколько я знаю, вы сдружились, в академии за время адаптации освоились, и то, как вы относитесь к факультету в целом, мне нравится. Будете старшей вашего курса.

— Эм-м, а что это значит? — все-таки спросила, хотя и представляла суть статуса.

— Это значит, что с сегодняшнего дня Вы ответственная за ваш курс, помощница главы факультета, и все вопросы между преподавателями и студентами решаются также через вас. Ничего сложного. В процессе обучения поймете, а сейчас присаживайтесь. Время.

Инициатива наказуема. Я обреченно посмотрела на Адана, он развел руками. Вот уж ответственности за целый курс незнакомых людей мне только не хватало. Придется пытать Доминика и Нату, чтобы рассказали об обязанностях, а может, и о привилегиях.

— Итак, — куратор сложил руки на груди, облокотился о стол и обвел аудиторию взглядом, — рад приветствовать студентов на факультете начертательной магии. Меня зовут Лантас Сантияс, и я декан и куратор факультета. Тех из вас, кто будет старателен и внимателен, ожидают четыре года непрерывного обучения, однодневная практика по портальной магии по окончании третьего курса, полугодовая практика в паре со студентами-боевиками в начале пятого курса, затем еще полгода обучения и год дипломной практики на шестом. По окончании вы получите диплом, отличную профессию, минимальную конкуренцию и огромную очередь из жаждущих принять вас на работу. Как показывает практика, дипломы нашего факультета получают чуть больше половины из тех, кто поступает. Поэтому настоятельно советую в течение этого года хорошо подумать над правильностью сделанного выбора. Переведетесь после первого курса, ничего не потеряете, иначе, думаю, всем известно, что отчисление с одного факультета означает перевод на второй курс другого. Это понятно? — снова обвел взглядом аудиторию. Все молчали. — Хорошо. Первый год в академии представляет собой изучение общих дисциплин. Но профильные дисциплины все же изучаются дольше, больше и глубже. В первом полугодии будем изучать теорию начертательной магии, виды магических кругов и уровни их силы, руны, особенности магии стихий, виды нечисти и нежити, магию крови, и то, без чего все дисциплины бесполезны — язык Теллуриса. Изначальный. Плюс к этому дважды в неделю будут занятия по физической подготовке. По окончании первого полугодия пройдет небольшой контроль знаний по всем предметам, в конце первого курса — экзамены. Система оценивания трехбалльная — хорошо, удовлетворительно, отлично. Да? — отреагировал он на поднятую руку Адана.

— А оценка неудовлетворительно?

— Таких оценок нет. Неудовлетворительно — означает пересдачу работы или отчисление. Далее, форма одежды. Мне плевать, в чем вы будете ходить, но ваши рукава, волосы, штанины и обувь должны быть такими, чтобы не мешали при черчении. И еще, насчет обуви, многие из преподавателей, в том числе и я, практикуют внеплановые внезапные практические занятия. Поэтому ваша обувь должна быть удобной, если не хотите пострадать из-за своего легкомысленного отношения к одежде. В библиотеке вы получите всю необходимую литературу для обучения. Также вам выдадут устав академии. За его нарушение будут следовать наказания. От мытья полов до тюремного заключения, в зависимости от тяжести. Не советую испытывать терпение преподавателей. Причиной отсутствия вас на занятиях может быть либо болезнь, либо смерть, остальное никого не интересует. Вся ваша жизнь на ближайшие шесть лет — это академия. Список необходимого инвентаря вы получили при поступлении. Вот здесь, — он похлопал по высокой стопке конвертов, лежащих на столе, — ваши листы оценивания, расписание и пропуски. С завтрашнего дня вы не сможете попасть в академию без последних. Через месяц вас научат привязывать вещи кровью, а пока будьте аккуратнее, не потеряйте. Все остальное вы узнаете в процессе обучения, если вопросов нет, то Данияс раздаст вам конверты и доведет до библиотеки. Данияс, ваша карта старшей курса, — вынул из нагрудного кармана пластину, вывел на ней какие-то символы и положил на стол. — Завтра мы снова с вами встретимся, но уже на занятии. Есть вопросы? Нет? Значит, на сегодня вы свободны.

Кивнул мне и вышел из аудитории. Я поднялась из-за стола и прошлепала к столу. Процесс раздачи пропусков и документов прошел быстро. Заодно и познакомились все.

— Ну, вроде, все, — выдохнула я, когда на столе остался только мой конверт и карта старшей группы. — Так, давайте сначала сходим до общежития, а потом в библиотеку.

— А почему не наоборот? — поинтересовался Сориан, тот самый парень, у которого планы на время собрания факультета.

— Потому что просили прийти сразу после вводного занятия. Думаю, долго нас ждать никто не будет. А в библиотеку сейчас все первокурсники академии ломанутся после вводных занятий. Знаем, проходили.

— Откуда знаешь? — допытывался парень.

— Оттуда. Опыт обучения в таких заведениях есть. Все, хватит болтать. Все уже заселились? — молчаливые кивки дали понять, что все. — Хорошо, значит, идем сразу в общую комнату.

Я чувствовала себя воспитательницей в детском саду. Ребята только парами не выстроились, а в остальном было очень похоже. Я шла впереди, а сзади вереницей за мной следовали одногруппники.

В общей комнате было не протолкнуться. Кто-то сидел, кто-то стоял, но народу оказалась тьма. Пыталась увидеть кого-нибудь с третьего курса, но тщетно. Мой курс столпился за моей спиной.

— Саша, — окликнула меня Ната и замахала рукой. Протискиваясь сквозь толпу, я добралась до нее.

— Даже не думала, что на факультете столько народу, — удивилась я.

— Это ерунда, завтра пятый и шестой курс уйдут на практику, останутся только первые четыре, — ответила Ната, — мы только вас и ждали, молодцы, что сразу пришли.

Она сбросила туфли, встала на диван и громко захлопала в ладони, пока не наступила тишина и все не смотрели на нее.

— Все, наши первачи здесь, так что, Тхимар, можешь начинать.

Она села и похлопала по подлокотнику, предлагая сесть мне. Народ тоже стал рассаживаться. Очень многие устроились на полу, девчонок всех усадили на диваны и кресла. Это заставило улыбнуться. Надо же, попала на островок джентльменов. В центре комнаты остался стоять русоволосый парень. Он облокотился о стол и, улыбаясь, обвел всех взглядом.

— С началом нового учебного года! — его тихий спокойный голос разнесся по всей комнате. Никаких шепотков, ничего. Все слушали этого парня. — Для новичков поясняю, я глава факультета, зовут меня Тхимар Асилас, пятикурсник. В этом году с нашего факультета были отчислены двадцать четыре человека. Самые большие потери у первого курса, — он посмотрел на мою группу, — десять первокурсников перевели на другой факультет. Поэтому рекомендую все свободное время посвятить учебе, если не хотите вылететь с факультета. У нас крепкий дружный коллектив с давно сложившимися правилами и порядком. Никто не будет подстраиваться под вас, если вам что-то не нравится, — теперь уже стало понятно, что говорит он именно для нас, первокурсников. — То, как вы вольетесь в коллектив, зависит только от вас. Вы можете стать частью нашей большой семьи, если захотите, а можете жить сами по себе, мы мешать не будем. Некоторые из вас знают, что студенты нашего факультета нередко подвергаются нападкам со стороны других факультетов. Вы можете обратиться к любому из нас за помощью. Особенно это касается девушек. Надеюсь, что наш факультет станет для вас вторым домом. Итак, завтра пятый и шестой курсы отправляются на практику. Мой курс вернется во втором полугодии, шестой курс вернется только к вручению дипломов. Нам нужно выбрать старшего факультета. Думаю, как и всегда, этим человеком станет кто-нибудь с четвертого курса. Какие варианты?

— Доминик, — тут же отозвалась Ната. — По-моему, отличный вариант.

— Нет, — из другого конца комнаты послышался голос Дома. Я вытянула шею, чтобы найти его среди остальных. Он, также как и я, сидел на подлокотнике кресла и хмуро смотрел на Нату. — Я старший четвертого курса, пусть кто-нибудь другой будет главой факультета, а я буду в помощниках. Да хоть Натка, в ней столько энергии, что на всех хватит, — он расплылся в наглой улыбке. Я посмотрела на Нату, она была очень удивлена. Видимо, такой подставы не ожидала.

— Я согласен, — пожал плечами Тхимар, — если никто не возражает, то пусть будет так. Есть еще кандидатуры? — воцарилась тишина. — Вот и замечательно, поздравляю, Натка. Будешь главной, — он подмигнул ей, — тем более все тебе знакомо, парни помогать будут. А через полгода я вернусь.

— Вернешься, — вздохнула Ната, — куда же ты от меня денешься. Только они же мне покоя не дадут. Будут давить и делать то, что им нужно. Как я с ними справляться буду?

— А ты не одна будешь в нашей компании, — все так же улыбался Доминик, — тебе Сашка поможет.

— Сашка? — повернулась она ко мне. — Тебя старшей назначили?

— Ага, и я уже подозреваю, что это было тоже с подачи одного очень деятельного молодого человека, — прищурилась, глядя на Доминика. Он подмигнул и отвернулся к Тхимару.

Собрание вскоре закончилось, все разбрелись по своим делам, а я с одногруппниками сходила в библиотеку, получила нужные учебники и отправилась в свою комнату, где меня ждали два сюрприза: письмо от Кита и соседка. Если первый сюрприз обрадовал, то второй заставил напрячься. Соседка была в моей группе, но чего мне от нее ожидать, я не знала. Надеялась, что подружимся, но сразу поняла, что это будет сложно.

Глава 8

— О, Данияс, с тобой, что ли, жить придется?! — хмыкнула рыжая девушка и отвернулась, разбирая вещи. Ее одежда, казалось, была повсюду.

— Со мной, и я надеюсь, что ты здесь наведешь порядок, — улыбнулась и присела на свою кровать, разглядывая соседку и вспоминая ее имя. Актарина Лусияс. Высокая, болезненно худая и бледная девушка, чье лицо было усыпано мелкими оранжевыми пятнышками. Она была бы некрасива, если бы не огромные зеленые глаза, настолько они были прекрасны, что притягивали взгляд и заставляли забыть обо всех недостатках.

— Что? — нахмурилась она. Я не могла отвести взгляд от ее глаз.

— Ничего, — пожала плечами, — глаза у тебя необыкновенные.

— Ага, еще и волосы рыжие, и лицо в веснушках, — язвительно заметила она, — нечего на меня так пялиться, я не на выставке.

— Извини, — я оказалась не готова к такой реакции. Но мало ли, чем она вызвана, уж мне-то хорошо известно, как тяжела может быть жизнь человека, который не такой, как все.

— Значит так, я не люблю, когда трогают мои вещи, — она сложила руки под грудью и осмотрела комнату, которая была завалена одеждой: на полу, на столе, спасибо, что хотя бы не на моем, на кроватях, у шкафа. Просто кошмар. — Так что сразу предупреждаю, не смей их трогать, вообще. То, что я живу с тобой, даже хорошо, буду первая узнавать все новости, к тому же ты со старшими курсами уже знакома, меня познакомишь, — чем больше она говорила, тем больше я удивлялась. Сбросила балетки и забралась на кровать с ногами, слушая соседку. — Утрами я встаю плохо, так что ты меня буди, если что, кстати, расскажи, что тут и как, а то я ничего толком не знаю, в академию никого не пускают, кроме студентов. А я только вчера поступила, сегодня, вот, вещи перевезла.

— Окей, насчет вещей я поняла, — склонила голову к плечу и, улыбаясь, продолжила, — трогать их не буду, если они не будут мне мешать, — многозначительно взглянула на одежду, лежащую на моей кровати, подняла одну из рубашек и покачала перед собой. Актарина выхватила вещь и возмутилась.

— Я же просила. Я брезгливая, не люблю, когда к моим вещам прикасаются чужие люди. Особенно к одежде. Сейчас все разберу и уберу с твоей кровати.

— Ты знаешь, Актарина, мне все равно, вещи твои мне не нужны. Но если они будут лежать на моей кровати или на полу, то на первый раз я скину их к тебе на кровать, но если это станет нормой для нашей комнаты, то я буду их выбрасывать в окно, договорились?

— Как это? — округлила она глаза.

— Молча, — пожала плечами, — жить в бардаке я не хочу, так что давай будем уважать друг друга. Я не трогаю твои вещи, ты — мои, в комнате соблюдается порядок, и никто никому не мешает. Понятно? — девушка нехотя кивнула. Видимо, бардак был для нее привычен, а вот расставаться с любимыми вещами не хотелось. — Идем дальше, новости, да, я буду узнавать и передавать всем, тут не поспоришь, а вот насчет знакомств, представить ребятам с четвертого курса я тебя могу, дальше уже все зависит от тебя, а насчет побудки… Знаешь, тот факт, что меня назначили старостой, еще не значит, что я буду подтирать всем сопли и плясать вокруг вас. Мы все тут взрослые люди и уже должны понимать, чего хотим и для чего поступили именно на этот факультет. Если ты не захочешь вставать на занятия, то уговаривать тебя не буду. Это твое дело, захочешь учиться — встанешь, а нет — значит, лучше прямо завтра переведись на другой факультет.

— Тебе сложно, что ли? — скривилась Актарина.

— Сложно что? Побыть для тебя нянькой? Ты вроде большая девочка. Будильник вот, — кивнула на стол, — купила специально, звенеть он будет одинаково для нас обеих, а уж реагировать на него или нет — дело твое.

— Я думала, тут все друг другу помогают, — протянула она.

— Допустим, помогают, но не всем. А главное, никто никому ничем не обязан.

— Ой, да и без тебя справлюсь, — фыркнула она, сгребла все вещи с моей постели и перекинула в огромную кучу на своей.

Интересное начало совместного проживания. И с чего девушка взяла, что может сесть мне на шею и ехать? Вроде я никому ничего не обещала, а тут сразу требования, с теми познакомь, тут все расскажи, а потом еще и на учебу заставь ходить. Детский сад. Не думала, что в академии столкнусь с подобным. Вздохнула и взяла в руки письмо, которое лежало на моем столе. Видимо, Актарина его туда положила, прошлые письма от папы неизменно лежали на полу.

Он ответил на мое первое письмо спустя пару дней. Писал, что мама очень переживает и волнуется, но заверил, что все в порядке. Они гордились мной и желали успеха в обучении на начерталке. Никите сказали, что я уехала на отдых в Европу. Будто это был подарок от родителей, а после осталась там на обучение. А сегодня папа прислал два письма, в одном из них поздравлял с началом учебного года, а другое было от Кита. В конце папиного письма была приписка о том, что Киту для достоверности сказали писать на мою электронную почту. Папа клялся, что не читает его письма, а только распечатывает и отправляет мне. Я улыбалась, читая его оправдания. Мои письма папе или маме все же придется читать, чтобы перепечатывать и писать Киту от моего лица. Было неудобно, но не критично, придется умалчивать некоторые детали, а остальное — ерунда. Пусть будет хоть такая связь с другом.

Я очень волновалась, открывая его письмо. Поверил ли Кит в тот бред, который сочинил папа, или же будет задавать вопросы? Мне очень не хватало друга, хотя Доминик был очень на него похож. Такой же спокойный и отзывчивый. Я даже не представляла, что должно произойти, чтобы он вышел из себя. Развернула бумагу, и улыбка сползла с моего лица. Письмо оказалось обычным сообщением из пары-тройки предложений. Хотя это же обычное сообщение, на которое Кит наверняка ожидает вскоре получить ответ. Эх, век информационных технологий испортил всю романтику переписки.

Шурик, привет)) Как тебя занесло в Европу, как тебя родители одну отпустили? И почему ты мне не позвонила? Я ничего не понимаю, жду ответа со всеми подробностями.

И все. Ни слова больше. Такое короткое письмо, но столько вопросов, на которые мне придется придумать ответы. Но, видимо, не сегодня. В дверь постучали.

— Так, девочки, — на пороге стояла Ната, — у нас намечаются традиционные проводы на практику. Пойдемте, нужна помощь.

— Что нужно делать? — спросила я, отложив письмо.

— Мне некогда, мне вещи разобрать надо, — отвернувшись, ответила Актарина. — Позже приду.

— Это дело добровольное, — сказала Ната, — пойдем, Саш, закуску нарезать, столы накрыть, как всегда, в общем.

Ната взяла меня под руку и потащила на кухню.

— Как соседка? — спросила она.

— Не очень, — честно ответила, — поживем, увидим, может, что-нибудь изменится.

— Как правило, первое впечатление — самое правильное, — важно заметила Ната, — мне твоя соседка не понравилась. Есть в ней что-то отталкивающее, какое-то пренебрежение от нее исходит. К тому же я не люблю неаккуратных людей, а с ее появлением в вашей комнате воцарился хаос. И это только первый день.

— Не знаю, я пока присматриваюсь. Внешность у нее необычная, сама видела, вполне возможно, что все странности оттого, что у нее могли быть такие же проблемы в детстве, как и у меня. Но ты права, бардак она устроила знатный, да и диалог у нас состоялся интересный. Пообещала ей, что если она не будет убирать свои вещи, то выкину их в окно.

— Серьезно? — хохотнула Ната. — Только не обижайся, но мне казалось, что ты вообще не способна дать отпор кому-нибудь.

— Тебе казалось, — улыбнулась ей, — до недавнего времени я вообще думала, что мне уже ничего не страшно, но Лекс действует на меня, как удав на кролика.

— Это пройдет, я тебя в обиду не дам, Доминик тоже будет помогать и ограждать, а ты со временем и сама убедишься, что Лекс уже не тот глупый мальчишка. Слушай, а ты что, правда выкинешь ее вещи в окно? Уверена, такой бардак у вас не в последний раз.

— Ну, — протянула я, — в окно, конечно, не выкину, а вот в коридор, если понадобится, то запросто.

— Ты жестокая, Сашка, — ухмыляясь, ответила Ната.

— Нет, просто на мне ездили пять лет, кто хотел и как хотел, а я терпела, теперь такого не позволю.

— И правильно, главное, ничего не бойся.

Мы вошли на кухню, где кипела работа. Я присоединилась к многочисленным девчонкам, помогая делать мини-бутерброды, нарезки и другие мелкие закуски.

— Ну что, староста, как тебе группа? — спросила Малика.

Не знаю, возможно, я была предвзята, но мне казалось, что наши отношения с этой девушкой в один момент резко изменились, и на дружбу не осталось даже намека. Я не понимала причин такого изменения, но пришлось принять это, как случившийся факт. Уж слишком часто ловила на себе ее оценивающие взгляды, а порой и вовсе замечала, как она морщится при взгляде на меня. Да и в ее голосе нередко проскальзывали язвительные, саркастические нотки. Вот и сейчас мне снова показалось, что слова были сказаны с какой-то злобой. Да и Натка покосилась на Малику.

— Да, Саша, как первое впечатление? Кто-нибудь отличился? — присоединилась к вопросу девушка, стоящая рядом с Натой. — Меня Ария зовут, шестой курс, мне про тебя Натка рассказала, — она мило улыбнулась, отчего на ее щеках появились прелестные ямочки.

— Рано еще делать выводы, — пожала плечами и улыбнулась в ответ, — группа как группа. Есть один парень, с которым, возможно, возникнут проблемы, и вот соседка пока непонятная, а с остальными и пообщаться не удалось толком, кроме землян, естественно. А откуда такой интерес?

— Как это откуда? — удивилась Ария. — Ты же староста, от тебя во многом зависит, останется тот или иной студент на факультете или нет.

— В смысле? — пришла моя очередь округлять глаза.

— Не пугайся, Саша, — вступила в разговор Ната, — просто твое мнение будут спрашивать при составлении списков на отчисление. Да-да, не удивляйся, вам с группой уже на первом курсе придется пережить многое. А ты, считай, в центре событий, все будешь видеть изнутри, поэтому тебя будут спрашивать о студентах: кто на что способен, насколько старателен, какие отношения с факультетом. Да и мы тут будем наблюдать за твоим курсом, а если возникнут сомнения по поводу одного из студентов, то обратимся к тебе. Стоит ли связываться с тем или иным студентом.

— Девочки, — я отложила нож и осмотрела всех присутствующих, — но ведь мое мнение может быть предвзятым. Я же могу поругаться с кем-нибудь, а потом наговорить про него гадостей, и все, его отчислят из-за меня?

— Нет, Саш, конечно, такой важный вопрос не решают на основе одного мнения. Тебе вопросы о студентах будут часто задавать, опираясь на твое мнение, будут присматриваться к студентам. К тому же при составлении списков на отчисление собирают всех старших и главу факультета. Беседуют, советуются и все.

— Это сложно, ведь потом после отчисления виноватой себя чувствовать буду, — скривилась я.

— Наш человек, — хмыкнула Ария, — смотрите-ка, она ведь даже не стала говорить о том, что не сможет взять на себя такую ответственность. Только за чувство вины переживает. Я, Саша, шестой год, как старшая группы, и с уверенностью тебе скажу, это неприятное чувство только в первый год возникает, а потом уже спокойней к этому относиться будешь. А главное, к концу второго курса уже никаких сомнений возникать не будет, придет четкое понимание, кто из курса способен продолжить обучение, а кто нет.

— Ох, не знаю, справлюсь ли, — перевела взгляд и остановила его на трех девушках с моего курса. Они, судя по выражению лица, тоже не знали о роли старших в отчислении студентов. Я развела руками, как бы оправдываясь, за что немедленно получила нагоняй от Наты.

— Не смей, — шлепнула она меня по руке, — длительность их обучения на факультете зависит только от них самих, — она говорила четко и громко, а смотрела при этом на моих однокурсниц. Остальные только кивали, подтверждая слова главы факультета.

— Ладно, девочки, — заметила Ария, — хватит о грустном, у нас знатная гулянка намечается. Признаться, так не хочу уходить, — ее голос стал тише, и в нем звучала неприкрытая грусть, — я так скучать буду и по факультету, и по вам. Я ведь больше сюда не вернусь.

— Ну, ты будто в другой мир уходишь жить, видеться-то нам никто не запрещает, — улыбнулась Натка, но улыбка вышла печальной, видимо, ей тоже не хотелось расставаться с друзьями. А я в очередной раз позавидовала таким отношениям и тихо мечтала, что через пять-шесть лет у меня будет так же много друзей, которыми я буду дорожить.

Долго грустить было некогда, поэтому вскоре задушевные разговоры прекратились, и работа закипела. Вечер обещал быть шумным и веселым. Я даже позабыла, что Лекс тоже будет на проводах, но вспомнила об этом в одно мгновение, когда несла два огромных блюда с бутербродами в общую комнату и встретилась с ним.

Аккуратно вышагивала, балансируя двумя блюдами, на которых возвышались горы бутербродов. Еще никогда не приходилось быть настолько сосредоточенной. Казалось, каждый шаг был выверен. Понимала, что одно неаккуратное, резкое движение повлечет за собой обрушение и лишение факультета части закуски.

— Саша, — наверное, я бы подпрыгнула от испуга, но ответственность за еду оказалась сильнее. Сначала остановилась, а потом вновь сделала несколько шагов.

— Саша, — вновь окликнул меня Лекс. Я делала вид, что не слышу его, и продолжала упорно двигаться вперед.

Парень догнал меня и заставил остановиться.

— Давай помогу, — не дождавшись ответа, забрал одно блюдо. Второе я уже всучила ему сама. Вызвался помогать, пусть помогает. Идти с ним в комнату не хотела, лучше вернусь к девчонкам. Он спокойно подхватил второе блюдо и бодро пошагал от меня. Координация у него была гораздо лучше моей.

— Аккуратно! — крикнула в спину, когда увидела, как пошатнулось блюдо. Один из бутербродов скатился с вершины к подножию горы.

— Прогресс на лицо, — он повернулся ко мне, — еще одно слово в копилку наших бесед, глядишь, к концу года будем предложениями общаться, — он широко улыбнулся, развернулся и понес блюда в общую комнату.

Я стояла и улыбалась. Было смешно оттого, что страх за любовно сделанные бутерброды, над которыми мы корпели всем факультетом полтора часа, оказался сильнее страха перед Лексом. Впервые подумала о том, что не так уж и сильно я боюсь этого парня, который насвистывал, уходя от меня. Может быть, мне было удобно думать, что я его боюсь, ограничивая общение с ним. Может, мне стыдно признаться ему, что я — это я. А может, на самом деле до сих пор я боялась этого мальчишку, но поведение Лекса постепенно притупляло этот страх. Не исходило от него того пренебрежения и брезгливости, которые чувствовались раньше. Наверное, именно это и помогало мне чувствовать себя увереннее, хотя подсознание шептало, что это оттого, что я уже не толстая кудрявая девочка, над которой весело издеваться. Хотя насчет кудрявой можно поспорить. Без утюжка приходилось волосы собирать в тугой пучок на макушке, но мелкие волоски все равно окружали голову ореолом крохотных светлых кудряшек. Провела по волосам и поморщилась.

— Сашка, — окликнули меня девчонки. Встряхнула головой и отправилась на кухню.

Когда солнце клонилось к горизонту, а на улице постепенно загорались фонари, мы, наконец, закончили с подготовкой. Парни сдвинули все столы и диваны к стенам, освободив центр большой комнаты. Места оказалось достаточно, чтобы не чувствовать себя селедкой в банке. «Никаких праздничных нарядов», — предупредила Ната. Но предупреждала она нас на кухне, поэтому лишь мы, те трое, что помогали девчонкам, не выбивались из общего числа студентов. Остальные шесть девушек из моей группы вырядились в парадно-выходные наряды и выглядели нелепо. И, судя по затравленным взглядам, чувствовали себя также. Мне было жаль их, но Ната улыбалась, впрочем, как и остальные студенты-старшекурсники.

— Надо было предупредить, — повинилась я, отпивая вино из кружки.

— Не надо было, — хмыкнул Доминик, обняв нас с Натой за плечи, — в этом вся суть. В первый же день все факультетские видят, кто отказался помогать нам. Среди твоих парней такие тоже есть, — мотнул он головой в сторону двух небольших групп парней, которые нарядились в рубашки.

— Ну, ведь могут же быть и причины отказа, — встала я на защиту своих одногруппников, понимая, что половина из них отлынивала от помощи, судя по их внешнему виду.

— Могут, — кивнул Дом, — и с некоторыми именно так и произошло наверняка. Только для всех нас теперь понятно, к кому стоит лучше присмотреться. Треть из тех, кто сегодня отказался, вылетит с факультета к концу года.

— Такое ощущение, что вы тут не начерталкой, а статистикой занимаетесь.

— Факультету чуть больше семидесяти лет, и говорят, опыт прошлых лет еще никого не обманывал, — заявила Ната. — К тому же не очень хочется помогать тем, от кого в случае необходимости не получишь взаимности.

Я не спорила, им лучше знать, как тут все устроено. К тому же для моих одногруппников будет уроком, если они хотят быть на одной волне с факультетом, то и нечего воротить нос от работы. Тем более времени помочь факультету они не нашли, зато навели марафет и пришли на сам праздник. Вот и Актарина с недовольным выражением лица шла ко мне. Она красовалась в длинном насыщенно-синем платье, тонкие губы были поджаты, глаза сверкали, даже веснушки казались ярче. Я понимала, что сейчас опять будут упреки. Доминик похлопал меня по плечу и нахмурил брови. Помотала головой и вновь взглянула на соседку.

— Не могла, что ли, предупредить? — тихо прошипела она и покосилась на Доминика. Перевела взгляд на его руку, которая лежала на моем плече, и вновь взглянула на меня. — Я же, как дура, вырядилась. Нам сказали, что будет праздник.

— И? Я здесь при чем? Смотри на меня, на девчонок, на парней, которые тут суетились, чтобы все это подготовить, кто-нибудь из них при параде? Нет? Странно, правда, — похлопала глазками и улыбнулась. Кит всегда говорил, что когда я так делала, то была похожа на настоящую дурочку. Оставалось только губки надуть. Слишком у меня внешность под стереотип про блондинок подходящая была.

— Ты могла бы предупредить меня, как соседку, — фыркнула она.

— Эм, соседка, — хмыкнула Ната, — а ты чем-то лучше других твоих сокурсников? Почему для тебя должны были сделать исключение?

— Актарина, — важно кивнула девушка, — разве я сказала про исключение? Всего лишь сетую, что попала в глупое положение. А Данияс могла бы как староста предупредить свою группу о деталях. Ты ведь староста?! — она вновь вперила в меня укоризненный взгляд.

— Слушай, Лусияс, я тебе ничем не обязана. Надо было со всеми идти помогать, и никаких проблем не возникло бы. Сама отказалась. Платье, кстати, классное.

— Ты даже не пытаешься оправдаться, — оглядела меня оценивающим взглядом. — Будто специально нас в такое положение поставила.

— Эй, Лусияс, тебе не кажется, что ты многого хочешь? — спросила Ната. — За тобой бегать никто не станет. И так, на всякий случай, Саша не знала о таких подробностях. Она тут, если ты не заметила, тоже на первом курсе, а о форме одежды узнала от меня, как и другие девушки. Парням сказал Тхимар. А вам… разве кто-то говорил, что на праздник нужно обязательно платье надевать? Вас пригласили, причину ты знала, я ее озвучила, когда звала на кухню. Так что в том, что вы выглядите нелепо, только ваша вина. Могла бы и сама додуматься, что никаких изысков. Саша-то в комнату не возвращалась, чтобы нарядиться.

Актарина молча буравила взглядом Нату. Сказать было нечего, а высказывать свое недовольство новоиспеченной главе факультета она, видимо, не хотела. Перевела взгляд на Доминика и натянуто улыбнулась.

— Да, ты права, наверное, я зря возмущаюсь, — кивнула она, не отрывая взгляда от парня. — Извини, Саша. Не представишь меня своему, — она вновь взглянула на руку Доминика, — другу?

Вот же, молодец девка, не теряется. Наглость — второе счастье, говорят.

— Доминик, — спокойно представился он. — Старший четвертого курса. Друг Саши.

— Актарина, — расплылась она в улыбке, но с трудом ее удержала, когда Дом ответил.

— Я слышал. Однокурсница Саши и ее весьма заносчивая соседка. Вряд ли мы подружимся. Можешь не терять времени. Парней на факультете достаточно, попытай счастье с кем-нибудь другим.

Актарина покрылась красными пятнами, развернулась и скрылась из нашего вида. Я повернулась к Доминику.

— Зачем ты так резко? — укоризненно произнесла я.

— Терпеть не могу таких. Фыркала тут, а потом растеклась передо мной, даже извинения у тебя попросила, только смотрела при этом на меня. Она покровителя искать будет. Я таких уже видел, — скривился Доминик.

Я была удивлена и поведению друга, и его словам. Взглянула на Нату. Она еле заметно качнула головой. Видимо, что-то было уже у Доминика неприятное в прошлом с подобной девушкой. Решила не спрашивать. Захочет, сам расскажет, но сейчас явно не лучшее время для таких разговоров.

Я пригубила вино из кружки и облокотилась на плечо Доминика. Что-то устала за день, а ведь учеба еще не началась. Видимо, ежедневные занятия летом давали о себе знать. Зевнула, прикрываясь кружкой, и обвела комнату взглядом. Мой курс в основном держался особняком. Но те, кто участвовал в организации, чувствовали себя комфортно и общались с ребятами. Да и некоторые из тех, что отказались помогать, нашли общий язык со старшими курсами.

Тхимар привлек к себе внимание громкими хлопками. Гул разговоров стих, и глава факультета взял слово.

— Ну что, народ, — улыбнулся он, — речей я не готовил, да и незачем это, поэтому скажу, как есть. Мы тут собрались не просто так, а по двум поводам: принятие новичков на факультет и уход старшекурсников на практику. Новенькие — это всегда хорошо. Сначала хочу обратиться к вам, — он обвел взглядом комнату, задерживаясь на моих однокурсниках. — У вас есть прекрасная возможность обзавестись настоящими друзьями, получить массу положительных впечатлений и, конечно же, то, ради чего вы сюда пришли — востребованную профессию. Путь вас ожидает долгий и, не буду скрывать, очень сложный. Я советую вам не отказываться от помощи и не отказывать, когда этой помощи просят у вас. Так сложилось, что факультет нередко подвергается нападкам со стороны других факультетов. Мы здесь дорожим друг другом и стараемся быть вместе. Я надеюсь, что наша большая и дружная семья станет таковой и для вас. А наше общежитие станет для вас вторым домом, куда вы будете возвращаться с удовольствием. За вас, первокурсники, — он улыбнулся и поднял кружку.

Его слова встретили громким свистом и аплодисментами. Доминик чуть крепче прижал меня к своему боку и опрокинул в себя содержимое стакана.

— А после сессии вас ждет посвящение и настоящее принятие на факультет, — шепотом сообщил он и хитро улыбнулся.

— О чем ты? — насторожилась.

— Сгорай от любопытства, — все так же весело отозвался блондин, — но я ничего не скажу.

— Так нечестно!

— Доминик, вот зачем? — спросила Ната. — Нельзя так с девушками поступать. Саша, он ничего не скажет, потому что не знает еще, как оно будет проходить, мы еще не придумали, но за болтливость как глава факультета разрешаю дать ему подзатыльник.

— Молчи, глава, учишь тут приличных девушек неприличным вещам, — шикнул на нее Доминик, — и вообще, ты еще не глава, твоя глава снова речь толкать собирается.

И сразу за словами Доминика послышались новые хлопки и новая речь Тхимара.

— Ну а теперь о грустном. С завтрашнего дня пятые и шестые курсы уходят на практику. Мой курс — пятый, вернется после сессии и снова будет с вами. А шестой фактически сегодня прощается с нами. Ребята больше не вернутся в академию. Они уже и вещи перевезли, останется лишь защитить и получить диплом, но это летом, а сегодня мы все с ними прощаемся. Первокурсники с вами практически незнакомы, а вот для всех остальных вы стали семьей. Многие из вас были наставниками для нынешнего третьего курса, многие стали неотъемлемой частью нашей жизни, а многие и вовсе нашли тут свою любовь.

Я обвела комнату взглядом. Действительно, было много, без сомнения, влюбленных пар.

— Я буду говорить от лица всего факультета. Очень рад тому, что познакомился со всеми вами. Надеюсь, что мы не потеряемся в жизни и всегда будем рядом. Желаем вам успехов на практике, надеемся, что она пройдет у вас интересно и без проблем. Мы будем скучать по вам.

На этот раз аплодисментов не было. Все обнимались, похлопывали друг друга по плечам и говорили пожелания и напутствия. Я осталась одна, пока Доминик и Натка ушли к друзьям, которые покидали академию. Ко мне подошел Сориан, мой однокурсник, который днем пререкался насчет собрания факультета. Парень был одет в обычную одежду, значит, принимал участие в организации. Он ухватил небольшой кусочек яблока и закинул его в рот. Прожевал и заговорил.

— Ну, Алесандрия, рассказывай, чего и как тут. Я так понял, что тут одно за другое цепляется, и сегодняшняя демонстрация неспроста.

— Какая демонстрация?

— С этими, которые от работы отказались. Их ведь почему-то не предупредили о нарядах. Ты со старшими всегда, значит, знаешь, что к чему.

— Она со старшими, потому что приглянулась одному из них. Или двум, — рядом появилась Малика. — Сейчас интерес подогревается соперничеством, а потом… если пустышка, то будет без присмотра старших.

— Ты по себе, что ли, судишь? — очень мне не понравились слова этой девушки. Видимо, немного алкоголя и отсутствие Доминика с Натой развязали девушке язык. — Или Натка тоже по мне тащится, оттого и дружит? — взглянула на девушку, которая стала мне если не подругой пока, то хорошей приятельницей точно. Натка прижималась к Тхимару. Видимо, их связывал не только факультет, но и теплые чувства.

— Я здесь не первый год, деточка, — язвительно заметила она, — больше твоего видела и знаю. Еще вспомнишь мои слова, не обольщайся. Между Лексом и Домиником с первого курса соперничество, хоть они и дружат, а уступать друг другу очень не любят, — она одарила меня ухмылкой и ушла.

— О, у вас тут весело, — хмыкнул Сориан. — Что за девица?

— Малика, четвертый курс. И весело тут у нас. Ты тоже на этом факультете.

— Не зацикливайся на этой девчонке, — серьезно сказал он, — ты ей не нравишься, видимо, есть какие-то личные причины, а еще ты мне не нравишься, но это первое впечатление, — подмигнул он. — Вот, решил пообщаться, чтобы понять, что ты из себя представляешь. Выглядишь, как привилегированная кукла, еще и язвительная, с на все готовым ответом, а на деле? — он одарил меня оценивающим взглядом и вновь принялся жевать какой-то фрукт.

— А ты, я смотрю, не церемонишься. Выражения-то особо не выбираешь.

— Нет, а зачем? — он пожал плечами. — Если захочешь обидеться — обидишься, как бы я ни пытался сгладить вопрос. А ходить вокруг я не люблю. Что думаю, то и говорю.

— Ну, скажем, хамства и оскорблений я в свой адрес терпеть точно не буду. Так что ты аккуратнее на поворотах. И с преподами тоже.

— Понял, так что, расскажешь о себе?

Остаток вечера мы проговорили с Сорианом. Он оказался вполне нормальным парнем, а порой излишняя резкость и прямота — это привычный для него стиль общения. Доминик и Натка присоединялись к нам, а потом вновь уходили к своим знакомым. Играла ненавязчивая музыка, народ общался, смеялся и выпивал. Благо, Лекс не подходил, хотя я и ловила на себе его взгляды пару раз. Говорила с Сорианом, а все мои мысли были обращены к словам Малики. Не знала, чего добивалась девушка, но зерно сомнений попало на благодатную почву. Вдруг стало казаться, что Доминик действительно носится со мной из-за Лекса, чтобы насолить парню, а не оттого, что хочет мне помочь. В общем-то, мне не жалко, хочет насолить Лексу, пусть так, но за себя немного обидно. Хотя с другой стороны, он ведь мне ничем не обязан, помогает и на том спасибо, да и не похоже его доброе отношение ко мне на фарс. А уж у Натки вовсе нет корыстных причин помогать мне. Наверное.

Доминик заметил на себе мой взгляд и улыбнулся. Как и всегда, тепло и открыто. Лишь шрам на щеке немного искривлял улыбку, делая ее особенной. Решила, что я глупая, раз повелась на слова отчего-то злой на меня девушки. У нас складывались доверительные отношения с Домиником, и стоило просто задать ему вопрос, чтобы получить ответ.

В комнату вернулась поздней ночью. Актарина уже спала, поэтому тихо раздевшись, я тоже упала на кровать. На следующий день должны были начаться занятия, а еще нужно Киту ответ написать, с Домиником поговорить. Широко зевнула и провалилась в темноту.

Глава 9

Я подпирала щеку, сидя в аудитории. За соседними столами сидели такие же сонные однокурсники. Вчерашние проводы старшекурсников длились до поздней ночи, поэтому сегодня весь факультет начертательной магии пытался сдерживать зевки и не уснуть на занятиях.

Актарина со вчерашнего дня не обмолвилась ни словом, благо хоть вещи прибрала. А вот поднялась она с трудом. На звон будильника не отреагировала, пришлось толкнуть ее и сказать, что пора вставать. Мне было несложно, даже несмотря на конфликт между нами, а уж пойдет она на занятия или нет, меня не волновало. Соседка все-таки пришла.

Ровно в девять утра в аудиторию вошел Лантас.

— Доброе утро, — ухмыльнулся преподаватель, оглядывая нашу сонную компанию. — Данияс, кто отсутствует?

— Все на месте, — я хоть и не знала, что должна следить за этим, но из любопытства пересчитала количество пришедших на занятие. Не зря.

— Отлично. Тогда начнем. Я буду на протяжении всего курса обучения вести профильные предметы. В этом году это теоретические основы начертательной магии и универсальные магические круги. Встречаться мы будем практически ежедневно. Сегодня мы начинаем с теоретических основ. Советую записывать все определения и наиболее важные аспекты. Магия — это неотъемлемая часть нашей жизни, пожалуй, сейчас сложно найти отрасль, которая работает без магии. На самом деле, разделение магии на боевую, начертательную, стихийную и многие другие виды весьма условно. Есть энергия, которой могут управлять одаренные люди. И в зависимости от того, на что направлено воздействие этой энергии, и делится вся магия. Итак, что же представляет собой начертательная магия. Начертательная магия — это вид магии, при котором маг воздействует на заранее подготовленный символ с целью активации чертежа. В данном виде магии одинаково важно уметь правильно управлять потоками энергии, рассчитывать нужный уровень воздействия и точно воспроизводить нужный чертеж. Один маленький огрех может привести к непредсказуемым последствиям. Чертежи, или магические круги, делятся на узконаправленные и универсальные. Универсальные изучают все факультеты, узконаправленные в полном объеме — только чертежники. Другие факультеты частично изучают и профильные магические круги. В зависимости от уровня, или как говорят, от силы воздействия, заклинания и чертежи делятся на первый, второй и третий уровни. Первый уровень — это универсальные чертежи с минимальным количеством символов и с минимальными затратами энергии. Они не требуют совсем или требуют небольшого количества крови для активации.

— Небольшое количество — это сколько? — спросил Сориан.

— Одна-три капли. Если возникают вопросы, поднимаете руку и называете имя, по крайней мере, пока я не запомню вас всех.

— Сориан Зарилас, — представился однокурсник и получил кивок в ответ.

— Второй уровень, соответственно, профильные чертежи, от пяти до пятнадцати капель крови. И последний, третий уровень, — наивысшая сложность. Сами понимаете, что для активации таких чертежей необходимо огромное количество энергии и требуется до ста миллилитров крови. По направленности и функциям, которые они выполняют, различают защитные чертежи, портальные чертежи, ловушки, приманки, призывные чертежи, стихийные. Каждый из них в свою очередь делится на несколько подвидов, о которых вы узнаете позднее. Функции, которые они выполняют, думаю, ясны из названий. Да?

— С защитными, портальными, ловушками и стихийными всепонятно. Часть из них мы видели в представлении вчера, а вот с приманками и призывными не совсем, — подала голос девушка, — можно поподробнее, как это работает и для чего нужно. Кассандра Ловтис.

— Приманки в основном используются в борьбе с нечистью и отлове тех или иных животных. Чертится магический круг, активируется и приманивает то, на что направил его воздействие маг. Призывные направлены на призыв душ из мира мертвых. Некромантская специализация, но нередко и чертежники сталкиваются с этим. В основном в старинных домах, когда хозяева не знают, что конкретно их беспокоит, нечисть или не упокоенный дух. Некоторые выделяют еще чертежи с использованием крови и бескровные. Я склонен данную классификацию не учитывать, так как уровни воздействия включают данное разделение в себя.

Используется начертательная магия практически во всех отраслях. Чертежники к концу обучения чаще всего определяются с предпочтениями. Кто-то занимается только защитными чертежами, кто-то порталами, кто-то ловушками. Это выбор каждого, но к концу обучения вы обязаны досконально знать каждый раздел начертательной магии. Каждый магический круг, — он достал из-за пазухи черный чехол, вынул из него мел в металлическом держателе и повернулся к доске, продолжая рассказывать и чертить одновременно, — это совокупность рун, разделов, направлений и энергии, которую формирует чертежник, — он легкими движениями начертил три окружности, одна в другой. Затем — две стрелки по диагонали, и постепенно заполнил круги символами. Закончив, повернулся к нам. Не восхититься точностью чертежа и быстротой его выполнения было невозможно. — У круга есть начало, направление, внешний круг, внутренние, сектора и руны соответственно, — каждая деталь была показана на чертеже. — Универсальная приманка «Ловартинос артисал», второе слово — это принадлежность к универсальным чертежам. Руны вы будете изучать на отдельном предмете. Первое, и самое главное, что вы должны запомнить и делать при начертании — это обозначать начало чертежа. Отправную точку. Иначе, не имея опыта, вы заблудитесь в секторах и рунах.

Тишина в аудитории стояла оглушительная, никто из студентов не смел произнести ни звука, который не относился бы к предмету. Мы все ловили каждое слово преподавателя. Мне было интересно, я какой-то детский восторг испытывала от обучения, потому что понимала, что это магия. Настоящая магия, которой я смогу обучиться. Время пролетело незаметно, когда Лантас объявил об окончании занятия.

— Данияс, задержитесь, — попросил он меня.

Остальные ребята быстро собрали тетради и покинули аудиторию. Я осталась сидеть на своем месте, тем более заняла стол в первом ряду амфитеатра.

— Алесандрия, у меня к вам разговор, который совершенно не относится к процессу обучения, — было заметно, что Лантас немного волновался и нервничал.

Я напряглась, ожидая продолжения. Что за разговоры в начале учебного года, да еще и не об обучении? Не вовремя вспомнилась встреча с парнем в торговом центре. Этот парень намекал на постельно-горизонтальные отношения на факультете. Якобы это очень частая практика. Стало неприятно и некомфортно. Я взглянула на прямую спину преподавателя. Он смотрел в окно и ждал, когда дверь в аудиторию закрылась, повернулся и взглянул на меня. Улыбнулся и прошел к столу, вставая напротив.

— Данияс, — протянул он и мгновенно изменился. Стал серьезным, улыбка исчезла с лица. Он пугал меня. Что происходило с этим мужчиной, было мне непонятно. — Алесандрия, как зовут вашего отца?

— Владимир, — нахмурилась я.

— Ладимар, — хмыкнул он, — Ладимар Данияс.

— Простите, но я вас не понимаю.

— Вашего отца зовут Ладимар, — глубоко вздохнул он, прикрыл глаза и улыбнулся.

— Может быть, я не знала о том, что родители с этого мира, он для меня всегда был Владимиром Даниным. Только я не понимаю, какое это имеет значение?

— Для вас — никакого, — кивнул он, — а для меня… — он замолчал на несколько секунд и продолжил, отвернувшись к окну. — Ваш отец был моим другом. Близким другом. Мы учились вместе.

Я осмотрела преподавателя. Да, он был примерно того же возраста, что и папа. Если бы я пораскинула мозгами, то могла бы догадаться, что два чертежника одного возраста должны быть знакомы. А Лантас продолжал.

— Это была настоящая крепкая дружба, какая часто завязывается на факультете, — он улыбался, рассказывая это, — а потом я не поддержал его решение. Это было уже после академии. Уговаривал изменить это решение, отказаться от него, но он был непреклонен. В общем, мы повздорили, он ушел на Землю, а спустя несколько месяцев, когда я понял, каким недоумком был и как был неправ, уже не смог его найти. Никто не знал, куда он переселился, а в архивах такую информацию просто так не давали.

— Я ничего об этом не знаю, — развела руками.

— Я понимаю, попросил вас остаться не для этого. Понимаете, Алесандрия, я не поддержал вашего отца в самый сложный период его жизни, виноват перед ним и не знаю, захочет ли он говорить со мной. Признаться, когда я увидел вашу фамилию в списках переселенцев, несказанно обрадовался, надеялся, что вы именно та Данияс. Я прошу вас передать отцу, что я прошу у него прощения и очень хочу с ним встретиться, чтобы поговорить. Если он, конечно, захочет.

— Я передам, без проблем, а что за решение, если не секрет?

— Я отговаривал его от свадьбы с вашей матерью, — скривился Лантас, — мне самому неприятно вспоминать эту глупость. Был против нее. А он остался верен себе и своим чувствам, несмотря ни на что, и сейчас это вызывает восхищение. Ладимар всегда был твердолобым и упрямым.

Спрашивать, почему он был против моей мамы, не стала. Решила, что все подробности лучше узнаю от родителей.

— Ладно, я передам, как раз сегодня планировала отправить им письмо, — кивнула.

— Спасибо, Алесандрия. И передайте отцу, что он может не беспокоиться за вас, я присмотрю и всегда рад помочь, если возникнут проблемы.

— Спасибо, — снова кивнула, собрала вещи и вышла из аудитории. Надо же, как тесны два мира.

Следующее занятие было по рунам. Оказалось сложно избавиться от навязчивых мыслей о разговоре, уж слишком много вопросов накопилось у меня к отцу. Но каждый раз, когда в письме я просила дать ответ, отец отделывался словами о том, что расскажет все при встрече, а когда наступит эта встреча, неизвестно. Слишком много работы у него, а теперь еще и учеба у меня. Наконец, с трудом удалось сосредоточиться на занятии. Руны вела миниатюрная рыжая женщина по имени София Гардияс.

— Добрый день, студенты, — приветственно улыбнулась она, — кто у нас староста?

— Алесандрия Данияс, — подняла руку и представилась.

— Замечательно. Отсутствующие есть?

— Нет.

Женщина кивнула и начала занятие.

— В этом полугодии мы будем изучать руны как самостоятельный магический атрибут. При поступлении вам должны были выдать список необходимых для обучения предметов, среди которых числились и руны. Начиная с сегодняшнего дня, они должны быть при вас на каждом занятии, как и другие необходимые вещи, которые были указаны в расписании напротив моего предмета. Если среди вас есть те, кто не позаботился о наличии этих предметов, то вы можете отдыхать. За пределами аудитории.

Никто не сдвинулся с места. Преподаватель продолжила.

— Руны — одна из самых важных дисциплин нашей академии. Каждый факультет проходит ознакомительный курс по рунам. Боевики и чертежники получают весь объем знаний по владению рунами. Высыпите содержимое мешочка перед собой.

У большинства студентов руны были одинаковыми, в моем наборе, который покупался под присмотром Доминика, тоже имелись такие — маленькие квадратные из светлого дерева с темным выжженным рисунком. Но на занятие я взяла те, что подарил отец, белые костяные с выточенным рисунком. Или, правильнее сказать, с выточенной руной. Наверное, потому что я сидела в первом ряду амфитеатра, Гардияс заинтересовалась моими рунами. Подошла к столу, склонилась, но руками не касалась.

— Активированы? — спросила она.

— Нет.

— Прекрасные руны. Не учебные, отличный выбор, — она подхватила один из костяных прямоугольников и повертела перед глазами. — Они прослужат вам долгую службу. Поблагодарите того, кто выбирал их для вас. Хорошо, — вернула руну и отошла к доске. — Основных рун двадцать четыре. Каждая руна имеет свое значение и направление воздействия. Например, руна любви, — начертила на доске круг, а внутри него две линии, пересекающие друг друга. Буква «Х» в кругу. — Ее воздействие не означает, что вы мгновенно влюбитесь в первого увиденного, нет. Она лишь поможет вам выбрать то направление вашей жизни, при котором вы обязательно встретите свою любовь, и приближает эту встречу, насколько возможно. Так работают все руны. Они не меняют вашей жизни мгновенно, а только лишь помогают, наталкивают вас на принятие нужного решения в спорных вопросах. Но это частный случай, о воздействиях каждой руны мы поговорим отдельно, расскажу вам, как правильно использовать руну, чтобы добиться наилучшего результата. А сегодня мы поговорим об общих правилах использования. Активация рун происходит через кровь. На следующем занятии каждый из вас активирует свои руны. Кровь — это часть энергии, часть вас, которую вы вкладываете в руны, чтобы эта энергия накапливалась и в нужный момент вернулась в многократном размере. В вашем наборе должна быть собственная игла или нож, которыми вы делаете небольшой прокол. На каждую руну требуется капля крови, которую вы самостоятельно должны втереть в руну и оставить в таком состоянии на сутки. Спустя сутки над рунами читается заклинание. Читать вы его будете каждый под моим присмотром, потому что очень часто студенты пытаются самостоятельно произвести активацию, тем самым вредят себе. Это первое, чего вы не должны делать. Не нужно ставить опыты на том, о чем не имеете понятия. Второе, что категорически запрещено — это трогать чужие активированные руны. С момента, как вы прикоснулись к чужой активированной руне обнаженной кожей, вы навлекли на себя воздействие руны. Запомните раз и навсегда, никогда не трогайте чужие руны. Особенно те, что случайно нашли на улице или еще где-то. Также стоит запомнить, что каждая руна имеет два воздействия: прямое и обратное. Если вы активировали руну жизни, — она начертила на доске еще один круг, но уже с другим рисунком — вертикальная линия, которая оканчивалась тройным разветвлением, — то она может не только дарить жизненные силы, но, — новый рисунок, с той же руной, но перевернутой вверх ногами, — и отнимать их. Каждая перевернутая руна дает обратный эффект, если вы прикоснулись к ней. Надеюсь, вы запомните это и не совершите нелепых ошибок, которые приведут к пагубным последствиям. Также с помощью рун можно узнать примерное будущее или получить подсказку. Но об этом, опять же, позже. А сейчас открываем тетради, записываем классификацию рун и значение каждой из них. Эту информацию к следующему занятию вы должны выучить так, чтобы помнить всю жизнь и никогда не ошибиться. Следующее занятие начнется с проверки ваших знаний. Записывайте!

Глава 10

Первый учебный день пролетел быстро. Было безумно интересно. Все эти руны, магические круги, ритуалы казались мне чем-то невероятным, чем-то таким, что всегда находилось за закрытой дверью, а теперь постепенно эту дверь открывали, позволяя заглянуть в мир магии, ощутить себя частью этого мира, прикоснуться к нему. А позже и вовсе окунуться в него с головой. Даже огромное количество знаний, которые нужно было усвоить, пласт теории, который необходимо выучить, не пугали. Возможно, для тех, кто жил на Теллурисе, все эти магические штучки были, как для меня экономика, а у меня от мысли, что стану магом, захватывало дух.

Настроение было замечательным, но его поспешили испортить. За всеми впечатлениями я забыла о том, что не все рады факультету начертательной магии. Парень, которого мы встретили с Натой в торговом центре, напомнил об этом.

Впервые я пришла в столовую, чтобы пообедать после пар. За моей спиной шла вся моя группа. Чувствовала себя уткой, за которой гуськом всюду следовали ее утята. Доминик рассказал, как все устроено в столовой, а мне предстояло передать эти знания своим ребятам. Первая двинулась к столам раздачи, где рядком стояли женщины, которые и контролировали процесс кормления студентов. На полках стеллажа рядом со столами была посуда, вооружившись которой, мы двинулись к очереди. Не успела я сделать и пары шагов, как передо мной появился этот парень. Вспомнив прошлую встречу, поняла, что ничего хорошего ожидать не стоит. Напряглась. Адан, который уже занял очередь, сразу понял, что компания этого парня мне неприятна, и двинулся ко мне.

— Чертила, — расплылся в улыбке парень, чье имя я не могла вспомнить, — нашла себе покровителя? — девушка, стоявшая рядом с ним, хохотнула.

— Отвали, парень, разговор с тобой мне неприятен, — попыталась обойти его, но тщетно. Схватил за руку и остановил.

— Какие первачи наглые, не горячись, детка, — и с этими словами он передал стакан с жидкостью своей подруге, которая выплеснула содержимое мне на грудь. Адан, подскочивший в этот же момент, схватил парня за грудки.

— Как по-женски, — сморщилась я, оттянув мокрую ткань. Обращалась не к девушке, а именно к парню, потому что очевидно — это он зачинщик спектакля.

К нам подошла Дария, моя одногруппница, отодвинула Адана и выплеснула отчисленному с начерталки парню в лицо рубиновую жидкость из своего стакана.

— Рука дрогнула, — совершенно серьезно сказала она и, развернувшись, собралась уходить. Краем глаза я заметила, как в нашу сторону продвигаются незнакомые парни и девушки. Тот, что стоял мокрый, как и я, хотел ухватить Дарию, но получил удар по лицу от Адана, а потом началось какое-то сумасшествие.

Меня оттеснили в сторону. Натка, взявшаяся ниоткуда, схватила за руку и потянула на выход. А следом за ней появились и другие четверокурсники. Парни рванули в толпу, уж не знаю, то ли разнимать тех, кто дрался, то ли участвовать, а я пыталась поднять свою челюсть с пола. Как-то все нелепо и странно. Это же академия, а не арена для кулачных боев, но судя по тому, как слаженно девушки покидали столовую, такие концерты здесь не редкость.

— Пошли, твоих девчонок уведут наши, не переживай. Это нормально. Уже традиция, — хмыкнула Ната.

— Ты так спокойно говоришь, — прикрыла грудь сумкой и обняла ее двумя руками, — они же дерутся.

— Преподы уже идут, — кивнула она в сторону лестницы, по которой спешили преподаватели разных факультетов, в том числе и наш Лантас. Он замедлил ход, оглядев мою мокрую одежду, нахмурился и припустил в сторону столовой, догоняя коллег. — Сейчас все успокоятся. Так каждый год. Кто-то один с другого факультета цепляет первокурсников, а потом начинается это.

— Дебилизм, — фыркнула я и вышла на улицу.

Кожа покрылась мурашками. Все-таки уже не так жарко, чтобы разгуливать в мокрой одежде. Впереди шли девчонки с начерталки, которые под руку уводили моих однокурсниц. Надо поблагодарить Дарию за то, что вступилась.

— Это точно. Мы обычно стараемся пораньше в столовую приходить, а тут нас задержал Лантас. Пришли, а там ты с Тиром стоишь рядом. Вся мокрая, но то, как твоя ему в лицо выплеснула морс, было смешно. Главное, не бойся, Саш, наши парни за девчонок горой стоят. А Тир… он всегда был мерзким и трусливым. К парням заедаться не стал бы, а к девчонке запросто. Уж сколько он получал от наших парней, а все равно мимо наших девчонок пройти не может. Это все из-за Малики. Она его отшила. При всех, грубо.

— Парней боится, но все равно заедается к девчонкам, зная, что получит от парней? Как-то странно.

— Не знаю, — пожала она плечами, — может, надеется, что парни не узнают. Да и девчонок проще запугать, чем парней. Сейчас получит от наших и будет месяц-другой ходить тихий и спокойный. А потом снова начнет. Не может он жить без разборок. Удовольствие получает, что ли, от этого.

— Кстати, насчет Малики. Не знаешь, отчего она на меня взъелась? Ходит, зыркает на меня, как на врага народа. А ведь в первый день, когда я только появилась, такого не было. Она нормально со мной общалась. Да и к другим девочкам с моего курса нормально относится, а ко мне с подколками и подковырками постоянно. Чего ей надо?

— Саш, давай ты переоденешься, помоешься, а потом мы с тобой сходим куда-нибудь, пообедаем и поговорим. Пар у тебя больше нет?

— Нет, договорились. Я быстро.

Через полчаса выбежала из комнаты уже посвежевшая. Торопилась. Кушать хотелось очень сильно, да и узнать причину поведения Малики и поговорить о «традиционных» стычках между факультетами в начале года. Выбежала в общую комнату, где договорились встретиться с Натой, чтобы не ждать под дверью, и замерла, оглядывая собравшихся парней, вокруг которых суетились девчонки. Мелкие ссадины, царапины, заплывшие глаза — все это украшало лица парней. Руки задрожали. Стало мучительно стыдно, ведь если бы не мой курс, поддавшийся на провокацию, ничего бы не случилось. Натка суетилась возле Адана и Доминика. У переселенца была разбита губа, из которой сочилась кровь, и на скуле наливался синяк, а у Доминика оцарапана щека и разбит нос. Он сидел, запрокинув голову и удерживая какую-то тряпку под носом, чтобы не замараться. Я выдохнула, взяла себя в руки и рванула обратно в комнату. Перед самым переносом в этот мир кинула в сумку некоторые препараты из нашего мира. Точно помнила, что среди них была зеленка, вата и перекись водорода. Хотя бы помогу обработать раны и остановить кровь. Вернулась в комнату, где девчонки латали парней. Доминик уже сидел ровно, но все еще прикрывал нос тряпкой. Натка чем-то мазала поврежденную скулу Адана. Молча я прошла к Доминику, села рядом, открыла перекись и смочила ею ватку. Взглянула на Дома, который с любопытством наблюдал за мной.

— Нос сломали? — спросила, протирая царапину на щеке. Перекись начала пениться.

— Ты отравить меня решила? — нахмурился он.

— Нет, это земное средство, рану очистит от всякой заразы. Так что с носом?

— Не, не сломали, случайно напоролся на чей-то локоть, вот кровь и хлынула, — прогнусавил он.

— Понятно, — кивнула я, скрутила вату в жгут и смочила перекисью, — вставляй в нос, — протянула ему. — Давай-давай.

Как только он убрал тряпку, небольшая струйка крови устремилась к губам. Доминик сделал то, что я просила. Одобрительно кивнула.

— Я слышу, как оно шипит, — удивленно произнес он, чем вызвал мою улыбку.

— Вот, теперь тот убирай, а этот сухой вставляй. Придется посидеть так пока, — отдала новый скрученный ватный тампон. — Кровь должна остановиться, если это просто капилляры.

— Ну, по крайней мере, так удобнее, чем с этим, — свернул окровавленную тряпку, — пойду умоюсь, — оторвал от мотка вату и ушел.

Я оглянулась вокруг. Девчонки уже заканчивали. Не многие парни могли похвастаться ранами, видимо, от шока мне показалось, что их больше. Натка бухнулась рядом.

— Молодец, быстро включилась, — похвалила она, — вроде все. Теперь можно и покушать сходить. Пойдем. Это оставь здесь, девчонки в аптечку общую уберут.

— Если каждый день будет в академии таким, то я вздернусь, — честно предупредила главу факультета.

— Нет, что ты, сейчас наказание огребут все и будут ходить, как шелковые, только пакостить втихую продолжат, а таких массовых драк больше не будет. Наверное.

— М-да.

Через четверть часа мы с Натой сидели в ближайшем маленьком кафе. Уплетали овощное рагу, мясо, запивали каким-то вкуснейшим соком, но не говорили. Слишком голодны оказались. Наконец, покончив с основными блюдами, перешли к десерту. Вот тогда я и начала задавать вопросы. Начать решила все-таки с сегодняшней стычки.

— Нат, а как так получается, что такие массовые драки в учебном заведении случаются регулярно, но ничего не предпринимают?

— А что они могут сделать? — пожала она плечами, ложкой ковыряясь в креме своего пирожного. — Они наказывают всех участников.

— Ну, отчислили бы разок без права на восстановление того, кто это все заварил, другие бы уже были осторожнее.

— Вот ты сегодня была в столовой, в самом центре, можно сказать, кто был зачинщиком?

— Этот, Тир, — недоуменно ответила я.

— Да? — скривилась она. — Кто первым ударил?

— Адан. Но его спровоцировали. Если бы он не ударил, то Дарию бы ударил этот урод.

— Но по факту ведь не ударил. Все сложно, Саш. В таких массовых разборках не разберешь, кто прав, кто виноват, кто начал, кто закончил. Каждый будет выгораживать своих. Концов не найти, так кого наказывать? Только всех. Отчислить сразу такое количество студентов? Ну, допустим, сегодня в драке участвовало пятнадцать чертежников и столько же студентов с других разных факультетов. Примерно. Остальные факультеты переживут потерю в два-три человека. А чертежники, которых и так по пальцам пересчитать? А ведь участвовали те, кто подходит уже к финишу обучения. Преподаватели прекрасно знают, кто получит диплом, а кто сойдет с дистанции до этого момента. И что, имея и так слишком мало специалистов этого направления, отчислить пятнадцать потенциальных профессионалов? Они не пойдут на это. Оттого приходится изощряться. Тем более в таких драках не применяют магию, значит, формально соблюдают закон. К стражам с жалобами на повреждения никто не идет, наказать по закону не могут. Кого-то отправят мыть коридоры, кого-то — чистить зверинцы, а кого-то — на общественно-полезные работы в город. Это кажется, что не такое уж и строгое наказание. Но поверь, пару недель тратить два-три часа на такую работу в ущерб сну или учебе — это сильный удар по успеваемости, а значит, риск быть отчисленным.

— Но наши все равно ввязались в драку, зная, что так будет!

— А у них выбора не было. К Тиру уже шли на помощь. Что, думаешь, было бы лучше оставить Адана и пару твоих ребят этой толпе?

— Нет. Их бы прибили. А вы не пробовали просто не обращать внимания на провокации? Вообще. Рано или поздно им надоест, и они успокоятся.

— Не успокоятся. Лет семь назад был случай, когда чертежники попытались игнорировать все пакости и подколки. В итоге троих первокурсников похитили и избили. Вот тогда зачинщиков отправили в тюрьму. Они не успокаиваются, а только наглеют и злятся еще больше.

— Какой-то бред! Так же нельзя. А если в драке кого-нибудь убьют случайно?

— Не убьют. Все знают, что за это будет, поэтому обходятся парочкой синяков и разбитых носов. Я в первый раз тоже так же переживала, а на следующий год уже сидела в гостиной с заживляющими мазями наперевес. Все нормально, Саш, все живы и относительно здоровы.

— Для меня это дикость. В нашем универе отчислили бы сразу, без вопросов.

— Сколько было студентов на твоем курсе?

— Сто пятьдесят на потоке.

— На начерталке со всех шести курсов столько не наберется, понимаешь, к чему я клоню?

— Понимаю, — выдохнула я. Их слишком мало. И каждый маг ценен. — Ладно, я все поняла. А с Маликой что? Чего ей не хватает, что она ко мне цепляется?

— О, это очень интересная история, — хмыкнула Ната, зажмурилась от удовольствия, облизав ложку с кремом и, наконец, прояснила ситуацию. — Погоди, ты говорила, что она гадости какие-то тебе говорила, о чем?

— О том, что Доминик с Лексом за мной носятся только из-за чувства соперничества, — сморщила нос, — на Лекса мне плевать, а вот думать так о Доме не хочется. Все же мне приятнее считать, что он хороший парень, который просто решил мне помочь, а не насолить Лексу.

— Ничего нового, — хмыкнула Ната, — о Доминике даже думать не смей плохо, мы с ним давно дружим. Он классный парень и помогает тебе, потому что так хочет. В общем, на первом курсе, когда только поступили, Доминик и Малике помогал. В учебе, заступался, присматривал за ней. Она, наверное, сразу ему понравилась, я как-то не спрашивала его о таких вещах. Все, как и всегда, на факультете. Лекс тогда с какой-то девочкой был в отношениях, но она не училась в академии. На втором курсе Дом и Малика решили перевести отношения из дружеских в более близкие. И все у них было хорошо, а Лекс просто подначивал Доминика, шутил, что Малика обязательно будет его. Все, конечно, понимали, что это очередной повод для подколок у парней. С первого курса у них негласное соревнование между собой: кто успешнее в учебе, у кого лучше физическая подготовка и так, во всякой ерунде. Но всегда были дружны. Такое здоровое соперничество с язвительными репликами в адрес друг друга, которые заставляли парней стремиться стать еще лучше. Мы порой ставки делали, когда у них начиналось обострение. Короче, парни, они, наверное, и у вас такие. Вечно выясняют, кто круче. Да только в один момент что-то пошло не так. В начале третьего курса у нас была практика, — ее взгляд стал рассеянным, показалось, будто она даже побледнела немного, — не буду рассказывать подробностей, но на той практике Доминик чуть не погиб. Перепугались мы не на шутку тогда. Его отправили в госпиталь, день он не приходил в себя, целители обезвреживали действие яда. Благо, он остался жив, только вот шрам на лице уже не убрать. То, что сейчас у него на лице — это ерунда, а тогда, когда его только выпустили из госпиталя, на него без содрогания взглянуть было невозможно. Это было жутко. Малика, увидев его, сбежала, а потом попросила меня передать Доминику, что не сможет больше с ним быть. Для Доминика это стало еще одним ударом. Он бы замкнулся в себе, если бы не мы с Лексом и Тхимаром. Лекс, к слову, к этому моменту уже был свободен от отношений. И каково же было наше удивление, когда Малика недвусмысленно намекнула Лексу, что хотела бы попробовать построить отношения с ним. Я думала, что убью ее. Я бы еще могла как-то оправдать ее разрыв отношений с Домиником, но это оказалось за гранью. Она дала понять, что не хочет оставаться одна, что ей удобно, когда рядом сильный и умный парень, который защитит и поможет. Видимо, о чувствах и речи не шло. Не знаю. Но Лекс тогда понял, что момент не тот для того, чтобы свою шутку воплощать в жизнь, и, покрутив пальцем у виска, отправил Малику в далекий путь. Для нее это стало такой неожиданностью, что с тех пор их отношения с Лексом не складываются. Она все еще злится на него за отказ, а потом начала злиться и на Доминика, когда его рана зажила, а последствия оказались не такими уж и плачевными. У нее хватило наглости попроситься обратно. В смысле, попросила прощения и предложила начать все заново. Естественно, Доминик отказал. Это было как раз перед тем, как нам отправиться на Землю за вами. А вернулся он уже с тобой, и с того момента два парня, которые отвернулись от нее, вьются возле тебя. Естественно, ее это раздражает. Так что советую не принимать слова Малики близко к сердцу, что бы она ни говорила.

— У вас не факультет, а Санта-Барбара какая-то, — выдохнула я.

— Что?

— Капец, говорю. Столько подводных камней, все со всеми дружат, соперничают, встречаются, расходятся.

— Ой, а ты? Смотри-ка, как хорошо вписалась в эту картину со своей историей с Лексом.

— И не поспоришь.

— Как ты? — мгновенно стала серьезной девушка, в очередной раз задав этот вопрос. — Я смотрю, Лекс перестал навязываться.

— Перестал, — вздохнула и опустила взгляд на пустую тарелку. — Теперь он дарит мне цветы и предлагает помощь при любом удобном случае. Ну, как предлагает, просто помогает, не спрашивая.

— Каков хитрец, — хохотнула Ната, — решил идти в обход, раз в лоб не получилось. Ты-то как? Привыкла?

— Нет, — мотнула головой, — не совсем. Мне все еще некомфортно. Но с того момента, как он перестал навязываться, стало легче. Только я все еще вздрагиваю, когда слышу его голос за спиной. Ничего не могу поделать.

— Привыкнешь.

Глава 11

Еще долго после разговора я думала о поступке Малики. Наверное, если бы она просто ушла от Доминика, я бы смогла найти ей оправдание. Кто бы что ни говорил, а это ее право и выбор. Но то, что она начала сразу подыскивать ему замену, а потом и вовсе, когда поняла, что проблем у Доминика нет, решила вернуться к нему, ее не красило. От одной мысли хотелось кривиться. Надо же, как мерзко все вышло. Вспомнила слова Лекса о том, что после ранения Доминик перестал даже улыбаться. Еще бы. Я бы, наверное, в депрессию скатилась. Главное, что сейчас все хорошо и Доминик в порядке. А Малика… теперь, когда я узнала причины ее странного ко мне отношения, смогу дать отпор. Да и стойкая неприязнь к девушке родилась мгновенно. Обидно было за Доминика. Хотелось дать затрещину Малике и закричать: «Думай, что и когда делаешь!»

Долго сидеть в кафе времени не было. Вернулись в общежитие. Я ушла к себе, нужно было написать письма отцу и Киту и начать учить руны. Если уж все ребята в голос утверждали, что учиться непросто, то лучше не откладывать дела в долгий ящик.

Быстро набросала письмо для Кита, в котором рассказывала неправдоподобную историю о внезапной поездке, а потом и вовсе о возникшем желании учиться за границей. Рассказывала о том, как все хорошо, о том, как устроилась в общежитии, и как не повезло с соседкой. Даже врать не пришлось. Папе написала о разговоре с Лантасом. Не забыла написать, что уж очень сильно желаю поговорить обо всем, слишком много вопросов имела к ним с мамой. И снова благодарила за подарки. После урока рун поняла, что все подаренное было выбрано отцом с особым вниманием и трепетом.

Отложила письма и взяла учебник по рунам. Дверь распахнулась, и вошла Актарина. Я подняла на нее взгляд и снова уткнулась в учебник. Но девушке, видимо, необходимо было с кем-то поделиться эмоциями. Почему этим человеком стала я?

— Ненормальный факультет, — фыркнула она и уселась на свою кровать. Я сделала вид, что не услышала ее. — Отвратное место. Дикари какие-то учатся, — продолжала изливать свое негодование. — Конечно, чертежников никто не любит, если они сразу с кулаками на людей бросаются. Подумаешь, плеснули на тебя чаем, не умерла же, — язвительно заявила она, видимо, пытаясь хоть так привлечь меня к разговору. Удалось. Я со стуком захлопнула учебник и взглянула на нее, сдерживая желание запустить этим учебником в противную соседку.

— Знаешь, Актарина, ты меня заколебала, в печенке уже сидишь. Если тебя что-то не устраивает, собирай вещи, вали отсюда. Я тебе даже платочком вслед помашу. Вали с факультета. Тебе здесь делать нечего. Чего ты среди дикарей живешь и учишься?! Вон, выход там, иди в закат. Ты меня раздражаешь, и я с удовольствием с тобой попрощаюсь, и как с соседкой, и как с однокурсницей. Все, два дня тебя знаю, а меня уже тошнит. Пожалуй, я завтра после пары Лантаса передам ему твое нежелание оставаться на факультете, думаю, он будет не против твоего перевода. Я даже праздник для всего факультета закачу за свой счет по случаю твоего ухода.

— Ты ненормальная, — огромными глазами смотрела на меня Актарина.

— Да, как и весь факультет. Одна ты у нас тут нормальная затесалась.

— Ой, мне плевать, что ты говоришь, я хочу стать чертежником, мне твои друзья не сдались. Я буду учиться, а не дружбу заводить.

— Надеюсь, что учиться ты будешь все-таки на другом факультете, — подхватила письма и вышла из комнаты.

За что мне такое наказание в виде соседки? Лантасу, конечно, пока ничего говорить не собиралась, все равно рано или поздно спросит.

Пошла в общую комнату, чтобы попросить у кого-нибудь помощи в отправке письма. Я знала, что не откажут. Встала на пороге, набрала полную грудь воздуха и громко озвучила свою просьбу.

— Я помогу, — поднялся из кресла Лекс, которого я не видела.

Вот уж чего не ожидала. Беспомощно оглядывалась по сторонам, надеясь, что сейчас, как и всегда, волшебным образом появится Доминик и спасет меня от Лекса. Но чуда не произошло. Лекс улыбался во все зубы, а я не знала, как теперь отказаться от помощи.

— Спа-асибо, — хотела добавить «не надо», но эти слова застряли в горле.

— Па-ажалуйста, — передразнил он меня и подмигнул, — идем.

И в этот момент я поняла, что не взяла лист, на который Доминик записал мне координаты моего дома. Значит, Лексу придется говорить свой адрес, и мой обман раскроется. Замерла, глядя в спину парня. Словно почувствовав мой взгляд, он остановился и обернулся.

— Письмо-то надо отправлять?

— Д-да, только я координаты не взяла, подожди, — развернулась и рванула в свою комнату.

Надеялась, что за это время появится Дом или Натка, иначе придется все-таки идти с Лексом. А как с ним общаться, я не знала. Чувствовала себя глупо, хотелось биться головой о стену. Залетела в комнату. Актарина сидела на своей кровати и, как только я вошла, хотела что-то сказать.

— Не сейчас, — оборвала ее, — иначе я за себя не ручаюсь, — прорычала, судорожно обыскивая стол. По закону подлости лист с координатами лежал в самом низу стопки с тетрадями. — Вот, — облегченно выдохнула и поплелась к Лексу.

Ничего не изменилось в общей комнате. Лекс со скучающим видом ждал у окна. Увидел, что я вернулась, и махнул рукой, чтобы шла за ним.

Двор пересекали в молчании. Я плелась позади, пересиливая желание тихонько сбежать. С трудом боролась с трусливым порывом и продолжала идти, ожидая, когда же парень заговорит, а в том, что он попробует завязать разговор, я была уверена. Это случилось, когда мы уже вошли в комнату отправки писем.

— Давай координаты, — протянул руку, когда я скинула бумаги в ящик и отошла. — Говорят, ты была в центре скандала сегодня в столовой, — издалека начал он, вычерчивая нужные символы.

— Угу, — видимо, Лекс не участвовал в драке.

— Я все пропустил. В столовую пришел уже после преподов. Расскажешь, что там случилось, или продолжишь делать вид, что теряешь дар речи при виде меня?

— Меня облил Тир, заступилась одногруппница, он хотел ее ударить, получил по лицу от Адана, дальше я не знаю, — постаралась сделать вид, что не заметила шпильки в свой адрес.

— Как информативно, — хмыкнул он и активировал пентаграмму. Когда свет от магии затух, повернулся ко мне и нахмурился. — Не расскажешь, почему я в твоей компании чувствую себя вселенским злом?

— Я не знаю, почему ты так себя чувствуешь. Спасибо за помощь, — буркнула и развернулась к выходу. К объяснениям не была готова.

— Я, наконец, застал тебя одну и хочу поговорить, — мягко ухватил он меня за локоть, отчего я сжалась и втянула голову в плечи. — Да чтоб тебя, — выругался Лекс и отпустил руку, — я не знаю, чем тебе насолил, но твоя реакция очень настораживает. Иди, Саша, не буду пугать тебя, — и столько растерянности и разочарования в его голосе прозвучало, что я даже помедлила на секунду. Пожалела его. Но поняла, что не смогу сказать правды.

— Спасибо, — тихо поблагодарила за понимание и на ватных ногах пошла в общежитие.

Обернулась, когда заворачивала за угол. Лекс стоял на том же месте, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Он смотрел вслед, но позволил уйти одной. Наверное, Ната права, это уже совсем не тот Алексей, которого знала я.

В общежитии сразу ушла к себе в комнату. Актарина молчала, только недовольно скривившееся лицо говорило о том, что девушка чем-то не удовлетворена. Мне было плевать. Не нравится что-то, пусть идет на все четыре стороны. Взяла учебник и до самого ужина не выходила из комнаты. На ужин решила не идти в столовую, а сходила на факультетскую кухню. Там встретила других девчонок, перекусила бутербродом и спросила, какую сумму за продукты должен сдать мой курс. Мне посоветовали обратиться к Нате. Ее не оказалось в комнате, поэтому этот вопрос отложила до следующего дня.

Утро началось со звонка будильника. Я поднялась и посмотрела на соседку. Казалось, ее вообще нисколько не беспокоил раздражающий звук. Отключила будильник и несколько секунд смотрела на спящую Актарину. Подленькое желание не будить противную девушку заползало в душу, но я стойко отмела его. Совесть бы потом меня загрызла.

— Вставай давай, — толкнула ее, накинула халат и поплелась в душ.

День обещал быть солнечным. Я кое-как привела в порядок прическу — непослушные кудряшки никак не желали собираться в пучок. То тут, то там, словно антеннки устремлялись ввысь. Впервые в этом мире возникло желание побриться налысо. Все же мне удалось совладать с волосами, но из-за долгой борьбы пришлось пропустить завтрак. Я одна из последних влетела в аудиторию, наскоро пересчитала присутствующих. Все на месте. А следом за мной в аудиторию вошел молодой мужчина. Совсем молодой. Наверное, чуть старше нас.

— Доброе утро, — с напускной небрежностью произнес он и обвел аудиторию взглядом. — Староста?

— Я, — уже знакомая процедура.

Меня спросили об отсутствующих, но еще и одарили оценивающим взглядом, который был совсем несвойственным для преподавателя. По крайней мере, в моем понимании образа преподавателя. Позже таким же взглядам удостоились и другие девушки. Будто этот мужчина приценивался, присматривал себе подходящую партию. Но для чего? Решила, что буду с ним максимально осторожной, уж очень высоко был задран его нос. За своими мыслями я даже пропустила его имя, а он уже расхаживал по аудитории с видом ученого и рассказывал материал, который мне был необходим.

— Моя дисциплина — магия крови, — громко говорил он, — кровь — это носитель энергии. Жизненной, магической. Кровь — это носитель памяти о предках. Это самый ценный источник энергии. И самый опасный в использовании. Именно правильное использование этого источника и будет приоритетной задачей для меня в обучении вас. К концу первого курса вы научитесь проводить ритуалы на крови. Итак, кровь, виды ее использования и меры предосторожности.

— Кругом одна кровь, — прошептал Адан, — вообще, странно, как они тут с такими затратами крови до шестого курса доживают.

Я не смогла сдержать улыбки. Преподаватель остановился и обвел аудиторию взглядом. Мы с Аданом уткнулись в тетради.

В конце занятия нам объявили, что уже на следующей неделе нас ожидает практическое занятие, на котором мы обучимся ритуалу привязки вещей. Я была рада. Кольца, подаренные отцом, не давали покоя, чувствовала, что с ними все не так просто.

Занятия закончились после полудня. Я была такая голодная, что казалось, готова съесть слона. Последнее занятие было у Лантаса. Он попросил остаться троих парней из группы, в том числе Адана и Сориана. Я нахмурилась, глядя на землянина.

— Драка, — одними губами сказал он и пожал плечами.

Значит, сейчас нагоняй будут получать от куратора. Ожидаемо. Встала у окна возле аудитории. Желудок уже скручивало от голода, но я решила дождаться парней и узнать, что им светит за вчерашнюю драку. Во-первых, я староста, во-вторых, это началось из-за меня. Вернее, с моим участием.

Подмывало подслушать разговор, но я держалась. В аудитории было тихо, по крайней мере, криков слышно не было. Вскоре дверь распахнулась, и на пороге появился Лантас.

— Данияс? У вас ко мне вопросы?

— Нет, я ребят жду.

Он кивнул на прощание и размашистым шагом ушел. Парни выходили со скорбными лицами. Видимо, хорошо их пропесочил Лантас.

— Ну, рассказывайте, — строго потребовала я, оглядывая троицу.

— Чего там рассказывать, — махнул рукой Адан, — весь двор академии наш, — скривился он.

— В смысле? — не поняла я.

— Весь месяц будем убирать внутренний двор академии, в том числе и у общежитий, — пояснил Сориан. — По мне, так могло быть и хуже. Наверняка кому-нибудь достанутся зверинцы для уборки, так что мы легко отделались.

— Я помогу, — хоть перспектива заниматься уборкой территории не доставляла удовольствия, но поступить иначе не могла. Все же Адан заступался за меня, да и вообще, бросить своих совесть не позволяла.

— Да ладно, сами справимся, — отмахнулся Сориан, — но за предложение спасибо.

— Не отказывайся. Скоро листопад начнется, помощь лишней не будет. Все, теперь в столовую. Есть хочу! — я подхватила Адана под руку и потянула за собой. Мы с ним два месяца жили бок о бок и успели здорово сдружиться.

В столовой стояла гробовая тишина. Только стук приборов о тарелки разрушал гнетущую тишь. Некоторые парни светили знатными фонарями под глазами. Участники драки. Видимо, уже все получили свои наказания и теперь старались не привлекать к себе внимания. Даже девушки молчали, видимо, поддавшись общей атмосфере. Я наткнулась глазами на Тира — парню досталось больше других. Все лицо было в ссадинах и гематомах. Красавец, а когда синяки цвести начнут, вообще будет жуткое зрелище. Но мне не было его жаль. Сам виноват.

Пообедали вчетвером. За соседними столами сидели другие чертежники. Не знаю уж, было так устроено или это последствия драки, но даже в столовой все кучковались по факультетам. Вокруг нашего стола сидели одни чертежники. Я вновь метнула взгляд на Тира. Он исподлобья за кем-то наблюдал. Проследила за его взглядом. Парень смотрел на Дарию, и мне очень это не понравилось. Однокурсница даже не подозревала, что стала объектом интереса ненормального парня, а исходя из того, что я о нем уже узнала, то ничего хорошего ждать не приходилось. Нужно было предупредить Дарию о возможных неприятностях.

— Похоже, этот придурок не успокоится, — Адан тоже заметил нездоровый интерес Тира к девушке. — Не переживай, Саша, я буду за ней присматривать.

— Спасибо.

Глава 12

Позже я узнала, что и участников драки со старших курсов тоже наказали. Если первокурсникам досталась уборка территорий, то старшим — уборка коридоров учебного корпуса. А если учесть, что, по словам Натки, скоро начнется сезон дождей, то работы у них будет достаточно. Но и им все же повезло.

Со следующего дня ребята приступили к отработке наказания. Помощников вроде меня, которые периодически участвовали в уборке, оказалось достаточно. Девчонки не хотели оставаться в стороне и помогали парням с мытьем подоконников и окон. С уличной уборки нас выгоняли. Я чуть было не поругалась с Аданом, когда он уже в грубой форме попросил меня убраться и больше не появляться. Сначала разозлилась, а потом поняла, что он не со зла это сказал, а просто не хотел, чтобы я мерзла на ветру или под дождем. Так что я с другими девчонками иногда выделяла по часу и шла помогать парням в учебный корпус. А парни других факультетов получили более жесткое наказание. Видимо, преподаватели все-таки учитывали, что чертежники являлись объектом для нападок. Кто-то чистилзверинцы, кто-то готовил ангары для зимовки зверей, а кого-то отправили в город. Работать. Мне удалось даже встретить одного такого «счастливчика», который вечером в выходной день сметал опавшие листья на одной из центральных улиц. Вид его очень ясно говорил об отношении к такой работе. Выражение вселенской скорби не сходило с лица парня.

Первая неделя пролетела в одно мгновение. На практических занятиях мы еще не приступали к использованию магии, нам только рассказывали об атрибутах, которые были необходимы для изучения и исполнения магических чертежей и ритуалов. Зато на уроке по физической подготовке у нас была практика. Море практики без шанса на выживание.

— Доброе утро, студенты, — поздоровался с нами подтянутый мужчина средних лет. — Меня зовут Самир Шамис, — он, как и все, спросил меня о наличии студентов и приступил к занятию, которое проходило на том самом стадионе, где в первый день были показательные выступления. — Ну что ж, студенты начертательной магии, какой главный навык вы должны в себе развить на моих занятиях?

Над нашей шеренгой повисла тишина. Я уже догадывалась, что скажет этот преподаватель. Покосилась на Адана. Он улыбнулся, видимо, подумал о той же фразе, что и я.

— Эх вы, двоечники. Главное ваше умение — это быстрый бег на длинные расстояния. Хороший чертежник — это живой чертежник, а живой чертежник либо хорошо чертит, либо быстро бегает. Чертить я вас, как понимаете, учить не буду. А вот правильно бегать вам придется. Много и постоянно. Можете не волноваться, другим навыкам я вас тоже обучу, а теперь нале-во, руки в локтях согнули и дышим. Правильно. На два шага — вдох, на четыре выдох. Круг по стадиону, бегом.

И ровным строем первый курс факультета начертательной побежал по окружности стадиона. Все мы понимали, что это только разминка, а впереди еще два часа занятия с преподавателем. А вот после разминки и были забеги на 50 метров, 100, 200 и километр для девочек и два для мальчиков. На время. Шамис хотел проверить, насколько хорошо мы подготовлены физически. На скорость я не бегала давно, а вот занятия в тренажерном зале на беговой дорожке приучили пробегать очень большие расстояния, поэтому я была одна из немногих, кто не валился с ног после последнего испытания.

— В общем, как и всегда, — вынес вердикт физрук в конце занятия, — похвалить могу только семерых из вас, — он перечислил фамилии, в числе которых оказалась и я, что было приятно, — остальным придется привыкать. Расстояние постепенно будет увеличиваться, а за неуспеваемость по моему предмету отправитесь на другой факультет. Любой, кроме боевки. Советую тем, кто не попал в озвученный мною список, по вечерам заниматься бегом. Иначе у вас есть шанс пострадать на практических занятиях по магии. Спросите у своих соратников по факультету, сколько раз их спасал бег. А на сегодня все свободны.

После пары у Шамиса было окно для того, чтобы мы успели принять душ, переодеться и вовремя прийти на занятия. Снова лекции, которые все еще казались мне очень интересными.

А вот на второй неделе начинались полноценные практические занятия. А еще Доминик шепнул, что на третьей неделе нас выведут на практику за пределы академии. Мне было и радостно, и жутко. Почему-то я была уверена, что ничего доброго от такого занятия ожидать не придется, но подробностей Доминик не знал, поэтому приходилось ждать.

Первое практическое занятие было у Лантаса. Нас привели в одну из аудиторий с темными плитами на полу, без парт и лавок. Каждый встал у выбранной для себя плиты.

— Здравствуйте, — вошел Лантас и широко улыбнулся, — ну что, все выучили универсальный защитный магический круг первого уровня? В понедельник я дал вам подробное описание данного круга со всеми нюансами и пояснениями. Сегодня вы покажите, как усвоили материал. Тетради убираем, достаем мел и берем вот в том углу, — махнул рукой на узкий длинный шкаф у стены, — циркули для чертежей. Поторопитесь, пожалуйста. Времени у вас на все — до конца пары. Диаметр внешнего круга один метр. И не советую заглядывать в чужой круг, перенесете все ошибки соседа на свой чертеж. Можете начинать.

В аудитории заскрипел мел. Возможности подсмотреть практически не было, да и не зачем. Если верить Доминику, на следующую практику нас заберут из академии, уж очень сомневаюсь, что разрешат взять учебники и конспекты.

Взяла циркуль и начертила окружность. Внутри еще одну, поменьше. Пропорции пришлось соблюдать на глаз. Лантас ходил по аудитории от одного студента к другому, задавал вопросы по теории магического круга защиты. Сначала я пыталась прислушиваться, но потом поняла, что не потомок Юлия Цезаря и делать два дела сразу не могу, по крайней мере, эти. Сосредоточилась на чертеже. Пометила внешний круг небольшой стрелкой — так обозначила начало чертежа. Прикрыла глаза, вспоминая правильный порядок символов от отправной точки. Четыре знака энергии: солнце, мир, жизнь и чистая энергия на равном расстоянии друг от друга в промежутке между двумя окружностями. По внутренней стенке меньшей окружности писалось заклинание на древнетеллурийском. Я судорожно пыталась вспомнить это заклинание. Пять слов. Но последнее никак не хотело напоминать о себе. А ведь я учила. И в понедельник сразу после пар, и сегодня перед практикой, но, видимо, от волнения забылось.

— Данияс, — вырвал меня из тяжких дум голос Лантаса, — а расскажите мне, Алесандрия, о свойствах защитного круга первого уровня и основное его отличие от этих же кругов других сложностей.

— Так, — выдохнула я, вспоминая теорию, — защитный круг — магический щит, который действует, как щит для человека, находящегося внутри, — поднялась с колен и отряхнулась. — Свойства универсального круга: белая пелена на границе круга, что уменьшает видимость и является минусом данного чертежа, короткое время действия — до одного часа, после требует подпитки.

— Такое время действия во всех случаях?

— Нет, только если защищаться приходится от бестелесных сущностей, в случае с животными, человеком или направленным магическим заклинанием время действия щита снижается в зависимости от массы тела и уровня заклинания.

— Отлично, дальше.

— Крови не требует. Это все о свойствах. Круги защиты более высокого уровня отличаются от этого тем, что стена защитная более прозрачная, а время действия без подпитки увеличивается.

— Хорошо, работайте.

Я выдохнула и опустилась на колени. С теорией справилась, теперь нужно вспомнить заклинание. Наверное, именно волнение перед ответом помогло вспомнить последнее слово «лантиме», которое дословно переводилось, как ограда. Теперь нужно было записать его вокруг так, чтобы и надпись была распределена по всей окружности. Ох уж эти пропорции и завитушки. В центре пентаграммы был ромб с четырьмя линиями внутри — знак щита.

Сделав все, я поняла, что знаки энергии получились неодинаковыми по размеру. Пришлось стирать и чертить заново. Хорошо, начало пометила, иначе бы пришлось разбирать свою писанину внутри круга, чтобы найти начало.

Справилась я под конец занятия. Лантас проверил каждый чертеж, и вопросов не оказалось только к Сориану. Парень оказался лучшим. Лантас похвалил его и отпустил.

— Что ж, с остальными не все так прекрасно. У вас будут дополнительные задания.

Четверо из одногруппников получили по одному реферату. Я и еще десять студентов — по два к следующему занятию. В моем случае: солнце как символ энергии и происхождение и употребление слова «пампир» в начертательной магии, с примерами. Это были мои ошибки в чертеже. Остальные же получили по три темы рефератов.

Да уж, когда ребята говорили, что учиться будет непросто, то я и не догадывалась, что настолько. Если и по другим предметам за малейшую помарку придется писать кучу рефератов, то я поселюсь в комнате в обнимку с учебниками, выходить буду только покушать и на пары. Но все стойко приняли дополнительное задание.

* * *

Утро четверга встретило общежитие чертежников сюрпризом.

Я проснулась, потянулась, подавила в себе желание вышвырнуть в окно будильник, который издавал мерзкие звуки и вызывал желание убивать. Еще в полусонном состоянии, как обычно, пихнула в бок «любимую» соседку и отправилась умываться. Отворила дверь, сделала шаг за порог и наступила на какой-то камушек. Убрала стопу в сторону и наклонилась, чтобы поднять и выбросить. Все же на факультете всегда было чисто. И когда мои пальцы уже почти сомкнулись на мусоре, попавшем под тапочек, сон как рукой сняло. Глаза, наверное, увеличились вдвое. Я отдернула руку и посмотрела по сторонам. Из соседних комнат выходили такие же сонные зомби. Кто-то спокойно отправлялся дальше, а вот кому-то, как и мне, под ноги что-то попало. Одна из моих однокурсниц и один старшекурсник наклонились вниз. Старшекурсник сразу все понял, а вот девушка с моего курса, так же как и я, потянулась к помехе.

— Стой, — одновременно с парнем закричала я. Девушка вздрогнула и отшатнулась.

— Тьфу, чуть до смерти не напугали, — фыркнула она.

— Надо смотреть, к чему руки тянешь, — недобро проворчал парень.

— Вот не могу не согласиться, — поддержала я, — руны это. И очень интересно, кто их сюда положил.

Я снова склонилась к своей. У нашей комнаты лежала руна «ванжи» — длинная вертикальная линия, верхняя часть которой была одной из сторон треугольника, вершина его смотрела вправо. Руна радости. Только у нашей двери она была перевернута, дотронувшись до нее, я навлекла бы на себя много печалей. Сегодня как раз должна быть практика по рунам, на которой нас ждет проверочная работа по всем рунам.

— О, — чуть было не запнулась об меня Актарина, которая все-таки поднялась с постели. — Ты чего?

— Ничего, сюрприз у нас тут знатный под дверями. Кто бы мог его устроить?! — подняла взгляд и посмотрела на старшекурсника, который тоже рассматривал руны. Уже и другие студенты заметили маленькие деревяшки, которые оказались у каждой двери.

— Сашка, — ко мне бежала Натка, — не трогала? — запыхавшись, спросила она. Подруга была растрепанной и сонной. Я помотала головой в ответ. — Значит так, — отдышавшись, громко объявила она, — те, кто коснулись рун, в общую комнату, вместе с тем, чего дотронулись. Остальные, аккуратно идем по своим делам. Дик, — обратилась она как раз к тому парню, который остановил Айю, — бегом за веником, я прослежу, чтобы никто из только что проснувшихся больше не коснулся этой дряни.

— Объяснишь, что происходит? — спросила я, когда Актарина ушла в душ.

— Похоже, ночью у нас были гости, — скривилась она, — р-рудры поганые!

— Кто?

— Друзья наши с других факультетов, подождали, пока шум утихнет, и наведались в общежитие.

— Как?

— А вот это пока непонятно. Подозреваю, что воздушники поработали. Но не факт. В комнаты пробраться они не могут, на них защита от злонамеренных стоит, а вот в общежитие любой студент попадет. Защиту на комнаты ставили сами студенты факультета. Ладно, Саш, иди, умывайся, а мы пока тут приберем. Вечером внеочередной сбор, своих предупреди.

— Поняла.

Настроение было отвратным. Одна только мысль, что я могла по глупости или из-за сонного состояния дотронуться до заряженной руны, приводила в ужас. Понятия не имела, как работают руны на практике, но серьезность предупреждения преподавателя на первом занятии говорила, что опасность была настоящей. И надо же, как подло, вот так, исподтишка подложить свинью факультету. Да, большинство не пострадали, но ведь есть и те, кто все-таки взял в руки эту гадость. Я передернула плечами и отправилась в душ. Придется перед занятием спрашивать, кто из моих забыл о мерах предосторожности.

* * *

В аудитории все сидели хмурые и напряженные. Ждали лектора по нечисти и нежити. Я облокотилась о преподавательский стол и осмотрела аудиторию. Все на месте.

— Кто пострадал? — пояснять свой вопрос не было необходимости, все и без того понимали, о чем речь.

Два человека. Парень и девушка. Лишь двое, но я была почему-то зла на них. Хотелось прочитать длинную лекцию на тему глупости и беспамятства, чувствовала за них ответственность, но выдохнула сквозь зубы и промолчала. Они сейчас и сами понимали, как глубоко вляпались.

— Что за руны? — обреченно задала следующий вопрос.

— Богатство, — скривился парень.

— Любовь, — всхлипнула девушка и уткнулась в ладони.

— Перевернутые, — озвучила я очевидное. — Ладно, не реви, что-нибудь придумаем. В конце концов, проконсультируемся с преподавателем, обвешаем вас нормальными рунами любви и богатства. Может, тогда уравновесим эффект и ничего не случится. Я со старшекурсниками поговорю. Но, блин, говорила же Гардияс никогда не трогать чужие руны.

— Да я со сна и не понял, — пожал плечами хмурый парень.

— Ладно, не корите себя за это, я чуть было тоже не схватила и тоже сонная была. Что-нибудь придумаем. Главное, что руна жизни никому не попалась, а остальное переживем.

Девушка громко шмыгнула носом, всхлипнула и затихла.

Лекция по нежити прошла, как и другие, в конспектировании информации, а следующей парой была практика по рунам. Гардияс отдала мне стопку бумаги, исписанной вопросами, и попросила раздать каждому по листу. Это и была обещанная проверочная работа. Мне достались вопросы по классификации рун, описание руны «эваз» — преданности, и перечислить руны, которые относились к Стихии воды. Из-за утреннего происшествия голова была ясная, наверное, после такого мерзкого подарка под дверью я навсегда запомнила каждую руну.

После окончания занятия нам пообещали, что привязку на крови и активацию совершим на следующем занятии, потому что этот блок знаний кровавых ритуалов мы еще не прошли на магии крови. Только завтра ожидалось практическое занятие. Ребята, пострадавшие от незваных гостей, не стали обращаться к Гардияс за помощью. Наверное, я даже их понимала. Они боялись, ведь сами виноваты в своей ошибке, никто не станет разбираться в подробностях, а их могут наказать. Хотя… у страха глаза велики. Уговаривать их я не стала, сначала поговорим со старшими, а потом будем решать, что делать.

Объявила после последней лекции о том, что на факультете внеочередное собрание, поэтому придется нам отложить обед до лучших времен. Счастливы были не все, а потом, как оказалось, и явились не все. Я не досчиталась троих человек со своей группы. Видимо, решили, что раз уж их беда миновала, то и делать им на собрании нечего. Что же, их право. А я себе в тетрадочку записала фамилии этих ребят. На всякий случай.

Глава 13

Только после того, как переключила внимание со своей группы на остальных присутствующих, заметила, что на одном из кресел сидит наш куратор Лантас, а рядом с ним — хмурая Гардияс. Я перевела взгляд на своих пострадавших. Они тоже заметили неожиданных гостей в общежитии, опустили взгляды и попытались затеряться в толпе. Спустя четверть часа к преподавателям подошла Ната. Она что-то сказала, и Лантас поднялся со своего места.

— Что ж, видимо, все, кто должен был, явились, — недобрый голос куратора не предвещал ничего хорошего. — Думаю, все понимают, по какой причине мы с госпожой Гардияс сегодня оказались здесь вместо того, чтобы наслаждаться заслуженным обедом.

Тишина повисла гробовая. Казалось, я слышала, как сильно бьется сердце у ребят, которые стояли рядом. Или это мое отбивало такую дробь?

— Где наши счастливчики? Прошу, — куратор приглашающе махнул рукой, предлагая выйти к нему.

Первые несколько секунд никто не двигался с места. Я взглянула на своих ребят, которые пострадали. Они молча смотрели друг на друга, видимо, не решаясь выйти первыми. Первыми они и не стали.

Сначала вышел парень, за ним девушка, а потом еще одна девушка. И только потом одновременно сделали шаг в центр мои однокурсники.

— Прекрасно, — от ледяного голоса Лантаса хотелось забиться в угол. Вот и те, кому и без того досталось от неведомых «доброжелателей», не поднимали головы. — Думаю, госпожа Гардияс мечтает поговорить с вами.

— О, вы не представляете, насколько, — голос преподавательницы по рунам дрожал.

И когда она поднялась со своего места, я поняла, что дрожь эта от ярости. Милая женщина, которая с огромным воодушевлением посвящала нас в тонкости рунного мастерства, сейчас была похожа на фурию. Ее взгляд метал молнии, а руки то и дело сжимались в кулаки.

— Вы, — прошипела она, глядя на тех троих, что первыми вышли в центр, — я вообще не понимаю, почему все еще на факультете, если не смогли запомнить элементарного правила. Я целый год вам твердила, что нельзя брать чужие руны. Целый год, но вы не смогли запомнить и этого. Год повторяла, чтобы вы запомнили. И что я вижу? Вы не смогли запомнить даже этого?! Ладно, эти двое, — махнула рукой в сторону первокурсников, — они две недели здесь учатся, хотя, видимо, родители им не объясняли, что брать чужие вещи чревато последствиями. Но вы! Особенно ты, Дивилиас, ты на третьем курсе и до сих пор не усвоил простого правила? А может, тебе стоит начать все заново? Если бы я решала вашу дальнейшую судьбу, то я всех бы вас отправила на переучивание, раз вы оказались настолько беспечны и безответственны.

Как она кричала! Даже у меня горели щеки от стыда, а уж про тех, кто стоял перед ней, и говорить не стоило. Да, такого нагоняя не ожидал получить никто. Хотя, наверное, ребята ожидали, поэтому и не хотели говорить с Гардияс после занятия. А преподаватель продолжала ругаться и чихвостить нерадивых студентов. Спустя несколько минут ее запал прошел, она выдохнула и обессилено опустилась в кресло. Немного помолчала и обреченно спросила, кому что досталось. Ребята тихо озвучили свои руны и с надеждой уставились на преподавательницу. Наверное, весь факультет так сейчас смотрел на женщину.

— Новости у меня для вас безрадостные, — поморщилась она, — обезвредить действие рун сможет только тот, кто их активировал.

У меня сердце рухнуло в пятки. Как же найти того, кто это сделал? Куда ни глянь, везде подозреваемые, и все на первом курсе знакомились с рунами. Отмести можно было только самих первокурсников, судя по поникшему виду ребят, они тоже подумали об этом.

— На следующей неделе активируете свои руны и наденете на себя ту, что попалась вам. Они хотя бы немного уменьшат воздействие перевернутых. А исход этой ситуации зависит только от вас, и это будет хорошим уроком для всех, — она строго оглядела собравшихся, — поверьте, если мы говорим, что не нужно чего-то делать, значит, не нужно! Значит, мы пытаемся предостеречь вас от опасности.

— Вы сказали, что исход зависит только от нас, — подал голос самый старший парень, которому и досталась наибольшая порция криков, — что вы имели в виду?

— А мы имели в виду, — вклинился Лантас, — что пора уже заканчивать со всеми этими стычками между чертежниками и другими факультетами. То, что случилось сегодня, выходит за все мыслимые границы. В том числе и за границы закона. Преднамеренное прямое воздействие рунной магии на человека без его на это согласия — это преступление, но если вы не обратитесь в городскую стражу с заявлением, то и оно останется без наказания. Вам самим не надоело? Эта ненависть длится уже десятилетиями. Я тоже был на вашем месте, — он метнул взгляд на меня. На этом месте был и мой отец — поняла я. — Я понимаю, что вы хотите показать другим, что вы в состоянии постоять за себя. Это похвально, но глупо. Если вы согласны обратиться с заявлением в городскую стражу, то обещаю, я лично приложу максимум усилий для выявления причастных к этой выходке. Но если вы снова спустите это им с рук, то можете больше не обращаться ко мне за помощью. И я больше не буду отстаивать вашу невиновность при очередных конфликтах между факультетами. Времени на раздумья нет, вы должны принять решение здесь и сейчас.

Ребята растерянно переглядывались между собой. Потом обернулись на всех. Мои еще не успели завести близкие знакомства, поэтому посмотрели на меня. А я что? Я полностью согласна с куратором. Давно пора решать этот вопрос по-взрослому, а не как в детском саду — ты мне лопаткой по спине, я тебе ведерко на голову надену. Кивнула, пытаясь подбодрить ребят, и улыбнулась.

— Ну, мы не знаем, — начали мямлить ребята, но их прервала Натка.

— В общем, так, — выдохнула девушка, — я понимаю, почему вы переживаете. Даже если только вы напишете заявления, то это в любом случае коснется всех. Думаю, что большинство из нас поддержат вас. Нужно только быть готовыми, что в первое время после того, как другие факультеты узнают, что мы решили дать делу ход, то ненависть вспыхнет с новой силой. Девочки, особенно вас это касается, не удивлюсь, если на вас попытаются надавить. Не поддавайтесь. Вы можете обратиться за помощью к любому из нас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Вы не правы, — взял слово Лантас, — если вы снова пойдете за защитой к своим друзьям, то ничего не изменится. Если случится так, что вам будут угрожать, давить на вас, чтобы вы забрали заявления у стражей порядка, то вы идете ко мне. Если после этого вопрос не улаживается, то вы снова обращаетесь к стражам. Я сегодня же поставлю в известность ректора о сложившейся ситуации. Давно пора прекратить это безобразие. Ну, так вы приняли решение?

— Приняли, — за всех ответил старший из пострадавших, — мы напишем заявление. Сегодня же, — остальные кивнули, подтверждая слова парня.

— Отлично. Я как ваш куратор буду сопровождать вас, к тому же в свете последних событий я не могу доверить вам это, — он взял из рук Гардияс раздутый мешочек из плотной темной ткани. Руны — догадалась я. — Остальных прошу быть более внимательными и рассудительными. Помните, если вы будете законным путем пресекать все нападки на вас, то рано или поздно они прекратятся, а если вы продолжите поддаваться провокациям, то ситуация на факультете не изменится никогда.

Наверное, и я, и Лантас, да и многие другие понимали, что ситуация, которая складывалась на факультете годами, десятками лет, не изменится сразу. Но и это уже хороший толчок в правильном направлении движения. Я снова ободряюще улыбнулась своим однокурсникам и собралась уходить, когда Лантас остановил меня.

— Я рад, Алесандрия, что вы не пострадали. Вы исполнили мою просьбу?

— Да, конечно, я жду ответа и как только его получу, сразу передам вам. И спасибо за беспокойство.

Мужчина кивнул и отправился следом за пострадавшими студентами, а ко мне шел хмурый Доминик.

— У тебя проблемы?

— Нет, у меня все нормально. Только два доклада надо написать Лантасу, а еще завтра практика по магии крови, и не знаю, какими будут результаты по рунам. И я ненавижу предмет по нечисти и нежити. И препод по магии крови мне не нравится. А в остальном все хорошо.

— Почему тогда Лантас уделил тебе особое внимание?

— А это так, ерунда, кое-какие вопросы надо решить, и все. Не важно, в общем. Слушай, Дом, помоги со словом «пампир», я тут на днях посмотрела учебник бегло, ничего не нашла. Боюсь, что придется прочитать весь учебник, чтобы найти нужную информацию. Мне бы знать, хотя бы, где искать.

— Пошли, — приобнял парень меня за плечи и повел к выходу, — сначала поедим. А потом… к тебе или ко мне? — хитро улыбнулся и подмигнул.

— Какие у вас тут вопросы задаются, — послышался ехидный голос Актарины за спиной.

Доминик оглянулся, остановился на секунду, спустил руку с плеча на талию и прижал меня к своему боку.

— А ты, девочка, бесишься, что не тебе они задаются?

— Нет, — скривилась она, обгоняя нас и оглядывая меня с головы до ног. — Просто не понимаю, почему все с ней так носятся. Глава утром первым делом у нее спросила, в порядке ли она, Лантас ее после занятий остаться просит, здесь шепчется о чем-то, вы за ней волочитесь. Смотреть противно.

— Это все оттого, что я ненормальная. Да-да, а ты бы лучше за собой смотрела, а не мне внимание уделяла. А то, знаешь, я из другого мира, у нас там люди всякие бывают. Еще решу, что ты ревнуешь.

— Что? — задохнулась она от возмущения и повернулась к нам. Она растерянно переводила взгляд с меня на Дома и обратно. Несколько секунд беззвучно открывала рот, а потом резко развернулась, так что рыжая копна волос взметнулась. — Ненормальная!

— У вас там и такое бывает? — удивленно спросил Доминик.

— Чего у нас только не бывает. Но эта, — кивнула в спину соседки, — меня уже здорово допекла.

— Поговори с комендантом, пусть тебя переселят.

— А так можно было? — подняла голову и взглянула в темные глаза парня, улыбнулась и шлепнула по руке, которая продолжала лежать на моей талии. Доминик расплылся в улыбке и убрал руку.

— Можно, если хорошо попросишь. Как дела с Лексом?

— Без изменений.

— Не настроилась на разговор?

— Нет. Пока. Но я утро начинаю с того, что убеждаю себя, что не так страшен черт, как его малюют.

— Не знаю, о чем ты, но дело в том, что у Лекса скоро день рождения, и он традиционно устраивает праздник в одном из ресторанов столицы. Что-то мне подсказывает, что и тебя он туда пригласит обязательно.

— Откажусь, — пожала плечами.

— О, Лекс бывает очень изобретательным. Уверен, он что-нибудь придумает, чтобы ты не смогла отказаться. Поэтому и говорю тебе заранее, чтобы ты могла подготовиться и придумать тысячу причин для отказа. Или набралась сил и смелости, чтобы согласиться. Может, в одно особенно прекрасное утро ты поймешь, что Лекс больше не вызывает страха. А там и старая любовь даст о себе знать.

Я посмотрела на Доминика, усомнившись в его адекватности, но парень улыбался, хотя в глазах его улыбки не было. Там было что-то странное. Тревога?

Странно. Неужели он думал, что я смогу вновь влюбиться в Лекса? Глупости. Ну не настолько же я ненормальная, чтобы воспылать чувствами к человеку, который причинил мне столько боли. И пусть прошло много времени, допустим, что Лекс стал другим, да и я изменилась, но… нет. Просто нет. Не может такого случиться. Наверное. Или в этой жизни может случиться всякое?

Мой мысленный диалог с самой собой, который еще больше запутывал меня, нарушил Доминик.

— Саш? — практически в самое ухо крикнул он, видимо, не в первый раз пытаясь обратить на себя внимание.

— Извини, задумалась, — натянуто улыбнулась.

— О старой любви? — хмыкнул он, открывая дверь и выпуская меня на улицу.

— Обо всем, — неопределенно ответила я.

Нет, я не мазохист — в очередной раз повторяла себе. Вокруг столько парней, свет клином не сошелся на Лексе. Покосилась на замолчавшего Доминика. Вот, пожалуй, один из лучших парней, каких я когда-либо встречала. Умный, рассудительный, честный. Возится со мной, как с маленькой, что, безусловно, мне приятно, заступается, помогает. Не парень, мечта, к тому же весьма неплох собой. Я оглядела хорошо сложенную фигуру парня и снова посмотрела на лицо. И этот шрам, который выделял Дома среди остальных симпатичных парней. Только сейчас до конца осознала, почему Малика так резко изменила ко мне отношение, когда Доминик стал проводить со мной чрезмерно много времени. Такого парня нужно окутывать паутиной и никогда-никогда не отпускать. А Малика поняла, какую глупость совершила, отвернувшись и упустив свой шанс на реальное счастье.

Я улыбнулась от своих мыслей. Боже, в какие дебри меня понесло. В этот момент Доминик повернулся ко мне.

— Ты уже несколько минут смотришь на меня и странно улыбаешься, — настороженно оглядел меня, — что с тобой сегодня? Ты странно себя ведешь.

— День сегодня такой, — пожала плечами, уходя от прямого ответа, не говорить же о том, какие мысли роились в голове, — слишком много событий произошло. И открытий свалилось.

Наверняка Доминик не понял, о каких открытиях я говорила, но для себя внезапно поняла, что за всеми волнениями, передрягами и переживаниями перестала замечать то, что творилось вокруг, и раскрыла глаза на то, что происходило. Лекс плел свои сети, пытаясь приручить меня и понять, отчего я так странно себя веду, и у него неплохо это получалось. С каждым днем становилось чуточку легче, будто тиски, которые все эти годы сжимали израненное сердце, потихоньку ослабляли захват. Я и не замечала раньше, что груз пережитых обид все еще давил на плечи, что я порой оглядываюсь, боясь увидеть глумливые улыбки за спиной. Так свыклась со всем этим, что даже не замечала того, насколько глубоко засели комплексы. Наверное, мне была необходима помощь профессионалов, чтобы до конца избавиться от своих проблем, но я предпочла остаться в своем панцире и ни с кем, кроме Кита, не делиться этим. Изменила этот панцирь, чтобы все думали, насколько у меня все прекрасно, а внутри лелеяла обиду. И вторым открытием стало то, что я вдруг поняла, что рядом в этом мире все время был человек, который и помог мне раскрыть глаза. Человек, с помощью которого разжимались эти тиски. Он привел меня в коллектив, в котором я стала оттаивать, где я чувствовала себя в безопасности, зная, что не обидят и помогут. Но Доминик всегда был только другом, наставником и помощником. А сейчас я увидела парня. Парня, который по неизвестным причинам тревожился за меня, оберегал. Парня, который не утратил способности помогать и сочувствовать, несмотря на собственную трагедию и пережитое предательство. К тому же это был чертовски привлекательный парень.

Глупая улыбка никак не хотела сползать с моего лица. Губы то и дело разъезжались.

— Ты определенно сегодня не такая, как всегда, — в очередной раз покосился на меня и нахмурился.

Глава 14

Заниматься решили в комнате Доминика. В мою не пошли, чтобы не раздражать себя шикарным обществом Актарины. Я решила на выходных поговорить с комендантом о переселении. Выносить соседку становилось все сложнее, боялась, что рано или поздно случится что-нибудь страшное. Сосед Дома, увидев нас двоих, улыбнулся и пожелал нам хорошо провести время, а после вышел.

— Кажется, весь факультет думает, что между нами что-то есть, — глядя на закрытую дверь, сказала я.

— Ну и пусть. Ни тебе, ни мне от этого плохо не будет. К тому же эти слухи заставляют Лекса осторожничать, чем не плюс.

— Да мне все равно, — пожала плечами. Мало ли чего они там думают, уж я-то знала, что между нами ничего нет.

Мы устроились за столами и зарылись в учебники. Доминик надиктовал мне тьму заклинаний и чертежей, в которых использовалось заветное словечко, с которым я ошиблась в круге. Заклинаний оказалось с десяток, а чертежей — три.

— Заклинания запиши полностью, а чертежи схематично зарисуй без подробностей, важно только положение слова. Вперед, — подмигнул он, — если что-то будет нужно, спрашивай.

— Ух, спасибо, — оглядела список заклинаний, — у меня бы поиски этого заняли не один день. Ты чудо, Дом, — открыла учебник и нашла первое заклинание.

— Я знаю, — хмыкнул парень и рассмеялся.

Тишину в комнате разрушал скрип карандашей и ручек. Я проклинала этот мир из-за неимения компьютеров. Уже и не помнила, когда в последний раз писала рефераты от руки. Но плюс в такой форме выполнения задания был однозначно, слово «пампир» на древнетеллурийском я написала столько раз, что, даже проснувшись среди ночи, не ошибусь, наверное, никогда. Впрочем, как и с символами энергии. Вот уж точно, работа над ошибками так работа над ошибками. Такая, что больше никогда не допустишь подобную. Уже после первого такого опыта становилось ясно, что из академии выпускаются настоящие профи. А еще учить нужно все и сразу, чтобы не тратить уйму времени на написание рефератов. Только рука устала от долгого написания.

Видимо, что-то такое отразилось на моем лице, что Доминик не смог промолчать.

— Все равно будешь допускать ошибки, — сказал он, — у тебя все на лице написано, — ответил на невысказанный вопрос. — К тому же, наверное, у всех возникали мысли о безупречной зубрежке после первых рефератов. Но все равно снова и снова мы ошибаемся, — многозначительно показал на разложенные учебники по своему столу.

— Пусть так, но надо свести это дело к минимуму, иначе можно погрязнуть в долгах и рефератах.

— Да, ты права. Большую часть первокурсников отчисляют как раз из-за того, что они к концу года накапливают такое количество долгов по рефератам, что не справляются и с треском проваливают экзамены.

— Дожить бы до экзаменов с такими подставами от других факультетов.

— Доживешь, никуда не денешься. Просто будь аккуратнее и внимательнее. А еще можно сходить к одному мастеру рисунка по телу и сделать тебе защиту, но девчонки редко на такое соглашаются. Очень болезненная процедура, но эффективная.

— Что за мастер и защита? Как работает? — встрепенулась я. Лишний раз позаботиться о себе в таких обстоятельствах не помешает.

— Знакомый мой, тоже чертежник. Занимается защитными кругами, но в неформальном плане. Делает рисунки на теле. Они напитываются энергией и выполняют свою функцию. Очень действенная штука.

— И как рисунки делает? Тату, что ли?

— Не знаю, что такое тату. Краску с помощью острой тонкой пластины вносит под кожу. Это больно, но терпимо. Только потом в течение месяца еще ухаживать за раной нужно, но результат есть.

— Ты так говоришь, будто сам пользовался его услугами, — прищурилась я.

— Было дело. После этого, — провел костяшками пальцев по шраму, — мать настояла. Она тогда дневала и ночевала у моей постели, а когда очнулся, взяла с меня обещание, что сделаю это.

— Эм-м, покажи, — закусила губу от любопытства, — если, конечно, можно.

Он поднял брови, несколько секунд смотрел на меня, а потом просто стянул с себя футболку. На груди, прямо под сердцем был изображен круг диаметром сантиметров двадцать. Черная татуировка магического круга. Я подошла поближе, чтобы рассмотреть все символы. Защитный круг, универсальный, высшего уровня сложности. Мы как раз изучали такие, а об этом Лантас сказал, что у нас еще не скоро руки дорастут до него.

— Круто, — выдохнула я. — Надо подумать. Но папа меня убьет, если узнает, что я сделала тату.

Подняла взгляд и посмотрела на Доминика.

— А ты ему не говори, — просто ответил он.

И в этот момент в дверь постучали и практически сразу открыли. Мы с Домиником повернулись к дверному проему. Сосед.

— Э, Доминик, — расплылся он в улыбке, оглядывая нашу компанию, — тут Малика тебя очень просит, — из-за плеча парня выглянула сама девушка, и ее глаза увеличились вдвое.

Доминик взглянул на меня. Я на него. Сначала в глаза, потом на обнаженный торс. Лицо вспыхнуло. Если у соседа и Малики и были сомнения насчет нас с Домиником, то сейчас наверняка исчезли. Да уж, попробуй, докажи, что мы тут учебой занимались и обсуждением безопасности, а не тем, о чем говорила улыбка соседа. Я спряталась за друга, прижав ладони к щекам.

— Ну, — протянул парень, заставший нас в такой двусмысленной ситуации, — думаю, Малика подождет, — и захлопнул дверь.

— Капец, — выдохнула я и хихикнула. А потом и вовсе истерически рассмеялась. Следом мой смех подхватил и Доминик. Я не могла успокоиться, представляя, какие слухи поползут по факультету, была уверена, что Малика обязательно с кем-нибудь поделится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Так мы и стояли посреди комнаты, пытаясь успокоиться.

— Теперь ты обязан на мне жениться, — выдохнула я.

— Договорились, — смеясь, ответил он, а потом задал вопрос, — а почему обязан?

— Ну, ты вроде как скомпрометировал меня. У меня даже свидетели есть, — снова залилась смехом.

— Вот так, хочешь просто помочь, а придется жениться, — в тон мне ответил Дом.

— Потому что нечего помогать всяким пронырливым девушкам вроде меня. Фух, ладно, пошутили и хватит. Похоже, я нажила себе еще одного врага.

— В смысле? — сразу стал серьезным и напрягся парень.

— Футболку надень, а то сейчас по закону подлости всему факультету ты срочно понадобишься, — Доминик исполнил просьбу и, не мигая, уставился на меня. — Ну, у нас с Маликой и без того отношения натянутые были, а теперь и вовсе испортятся. Извини мое любопытство, но Натка рассказала твою историю ранения и того, что случилось позже. Так что я причины поведения Малики знаю и, в общем-то, даже рада, что она бесится. Ей не помешает.

— Это не секрет, — равнодушно ответил Доминик, — и мне плевать на ее чувства. Я пережил это, ничего не потеряв, так что пусть делает, что хочет. Я даже рад, что она застала нас в таком виде, может, все-таки успокоится и перестанет навязываться и просить прощения.

— А ты простил?

— Простил. И оставил ее в прошлом. Пусть живет своей жизнью. Как ты простила Лекса. Только в моем случае возобновление отношений невозможно, а ты можешь пасть под натиском обаяния Лекса.

— Не говори глупостей, — отмахнулась я, — зачем мне Лекс, если ты уже жениться обещал? — перевела разговор в шутку и улыбнулась. — Ладно, спасибо за помощь, буду должна. Мне пора к себе, завтра практика по магии крови. Надо тоже подготовиться. Не буду смущать твоего соседа, а то он, бедный, вынужден где-то гулять, думая, что мы тут нежностями занимаемся.

— Иди, а мне на отработку пора.

— Блин, давай помогу, а выучить успею и позже, — затормозила у выхода.

— Иди уже, помощница, что, я без тебя парты не смогу вымыть. А магия крови — это не шутки. Чтобы все выучила, — погрозил друг мне пальцем и отвернулся к столу, собирая листы.

Я пошла к себе, не в силах сдержать улыбку от глупой ситуации, в которую мы с Домом загремели.

Все так же улыбаясь, вошла к себе в комнату. На полу лежало письмо. От отца — поняла я. А на белой бумаге конверта был виден отчетливый пыльный след от обуви. Подняла взгляд на сидящую за столом Актарину. Девушка не обращала на меня внимания.

— Ну все, — психанула я, подняла за уголок конверт и бросила его перед соседкой на стол. — Это что?

— Понятия не имею, — хмыкнула она, — убери эту грязь с моего стола.

— Сейчас почищу, — прошипела я и обтерла всю пыль о лист, на котором писала Актарина, — только вякни, клянусь, я протру этим листом и твое лицо. Змея. Ты ослепла, что ли? Не видела, что на полу письмо лежит? Или это очередное выражение протеста? Ты. Меня. Заколебала! — проорала ей в лицо. — Пошли, — схватила ее за руку и дернула из-за стола.

— Я никуда с тобой не пойду! — истерически закричала соседка.

— Пойдешь, как миленькая, — с силой сжала тонкое запястье и снова дернула на себя, — не хочешь жить мирно, живи отдельно. Встала. Быстро. И за мной, — снова дернула Актарину на себя.

Ярость клокотала. Все эти детские подставы, какие-то пакости так осточертели, что хотелось сорвать на ком-нибудь всю злость и раздражение, а Актарина будто специально именно этого и добивалась. Ей все-таки пришлось встать и идти за мной. Я вытащила ее в коридор и рванула на первый этаж, но запястье девушки так и не выпускала из захвата, хоть та и просила отпустить. Студенты провожали нас удивленными взглядами, но ничего не спрашивали и не останавливали. Уже у лестницы передо мной появилась Малика. Взглянула на Актарину, ухмыльнулась, а потом посмотрела на меня. Скривилась.

— Бесишься, да? — первая спросила я. — Я рада, что ты бесишься. Ага, я в курсе всей истории. Так тебе и надо, мерзкая ты баба. И мне плевать, что ты хочешь сказать и что думаешь, чеши по ветерку. Доминик не для тебя, ты его не достойна. А сейчас мне некогда, проваливай, — отодвинула за плечо Малику и начала спускаться вниз.

Девушка так и осталась стоять, ничего не сказав.

— Заколебали, откуда вы такие беретесь только. И все на меня одну. Притягиваю я таких людей, что ли, — ворчала, продолжая свой путь. — Поубиваю, нафиг, всех, — наверное, встреться сейчас мне Лекс, и он бы огреб за все прошлые обиды.

Чаша терпения переполнилась, и теперь злость выплескивалась на всех обидчиков. Актарина уже притихла и даже не пыталась выдернуть руку.

— Я нажалуюсь на тебя Лантасу, — тихо сказала она.

— Прекрасная мысль, — съязвила я, — сейчас поговорим с комендантом, а потом сразу к Лантасу пойдем. Вместе. Хотя нет, не получится, он с ребятами у стражей. Жаль. Ладно, завтра после занятий останемся. Здрасти, — поприветствовала нашего коменданта, которая что-то читала.

— Здравствуй, Алесандрия, что случилось?

— Беда случилась, госпожа Дивис, беда. Мне в соседки вот эта мадама попалась. Жить с ней — ад. Сил нет никаких терпеть ее общество. Была б моя воля, я б ее гнала в шею с факультета, но, увы. Умоляю, избавьте меня от этой девушки. Я на все готова ради этого. Если она останется со мной, придется мне в город переселяться, папа говорил, что можно.

— Можно, но студенты предпочитают жить здесь, — прищурилась женщина, оглядывая Актарину. — А вы, девушка, почему молчите, скажите, что думаете?

— Судя по всему, вы ее хорошо знаете, значит, меня слушать не станете, — фыркнула Актарина, — да и я ее боюсь. У нее внезапные приступы агрессии случаются.

— Закрой рот, — шикнула я.

— Вот опять, — шарахнулась от меня она, но недалеко. На расстояние вытянутой руки, которую я держала.

— Если бы я не хотела вас выслушать, — строго начала госпожа Дивис, — то и не просила бы озвучить своего мнения по поводу сложившейся ситуации. Но в одном вы правы, Алесандрию я знаю уже почти три месяца и уж чего, а приступов агрессии за ней не заметила. Что ж, раз девушка смирилась со сложившейся ситуацией, то пусть живет отдельно. Здесь, на первом этаже, есть свободная комната. Вернете ключи от прежней комнаты, получите новые.

— Я вас обожаю, — отшвырнула руку соседки, — слава богу, я свободна.

— Но у меня много вещей, — охнула Актарина, — как я их все перенесу одна?

— Вы мне предлагаете этим заняться? — удивилась комендант. — Попросите помощи у однокурсников.

— Удачи, — хохотнула я. — С меня что-нибудь вкусненькое, — подмигнула госпоже Дивис и, счастливая, отправилась к себе.

Остаток вечера провела за учебником по магии крови. Старалась не обращать на пыхтение Актарины, когда она выгребала все вещи из шкафа и что-то ворчала себе под нос, наверное, меня костерила, на чем свет стоит. Ничего, совесть меня не мучила, я хотела по-хорошему, а получилось, как всегда. Вещей у соседки было на самом деле много, поэтому мнепришлось терпеть ее общество еще одну ночь. Уже перед сном я распечатала письмо. Папа писал, что отправил сообщение Киту, но тот пока не отвечал, а еще в конверте был свернут второй лист. Его отец просил передать Лантасу. И писал, как он рад, что я оказалась под присмотром. Видимо, он очень доверял своему бывшему другу, даже спустя столько лет, писал, что теперь спокоен за меня. Я улыбнулась и сложила письмо для преподавателя в сумку с тетрадями и учебниками.

Утром на автомате разбудила соседку, а потом задумалась над тем, кто же будет выполнять эту функцию в отдельной комнате. Насколько я поняла, Актарина будет жить одна, а значит, ей придется как-то брать себя в руки, или она вылетит с факультета. Стоило признаться, я была бы рада избавиться от такой одногруппницы, слишком уж сложный у нее характер. Наскоро собравшись, я кинула в сумку перстни и снова прочитала письмо отца, найденное в шкатулке. Меня ждали занятия, разговор с Лантасом и кровавый ритуал привязки колец. Если папа говорил надо, значит, надо.

В коридоре, по пути на завтрак встретила Натку, которая, хитро улыбаясь, смотрела на меня.

— По общежитию такие слухи гуляют, — протянула она.

Пояснять, какие слухи, не пришлось. Сразу поняла, о чем она говорила.

— Ты же знаешь, между нами ничего нет, не верь слухам. Это Малика наверняка наговорила всякого специально.

— Говорят, вас застали полуголыми в самый разгар всего этого, — она взмахнула руками и уставилась на меня горящими глазами.

— Чего? Кто это такое придумал? Дом был без футболки всего лишь, а я вообще одета. Ничего подобного, мы учебой занимались.

— Без футболок? — ухмыльнулась Ната.

— С футболками. Он ее снял, чтобы мне татушку показать, а потом эти заперлись внезапно, а там он, чуть-чуть раздет. А рядом я, совсем одета. Все.

— Что он там чуть-чуть раздетый показывал?

— Защитный круг, — закатила глаза.

— А-а, а я не видела. Хотя… если бы видела, Тхимар меня убил бы. А что там с Маликой у вас было? Говорят, ты вчера была звездой общежития, а я все пропустила.

— Ой, она под горячую руку попалась, — отмахнулась я.

— Знаешь, что сказали девчонки, которые слышали ваш разговор с Маликой? «Кто видел злую Сашу, тому уже ничто не страшно», — хохотнула Ната, — мне особенно понравилась фраза «чеши по ветерку». Не знаю, что бы это значило, но звучит красиво.

— Это значит, чтобы она шла далеко и надолго. И девчонки преувеличивают, я просто ее послала. И все. Но была зла, да. Кстати, от меня соседку отселяют.

На завтраке я рассказывала Нате о выселении Актарины, а она пересказывала все варианты сплетен о том, в каком виде нас застали с Домиником. Это напоминало игру в сломанный телефон, потому что некоторые думали, что нас застали прямо в постели. Ох уж эта фантазия и жажда сплетен, до чего людей доводит.

Еще Натка рассказала, что ребята написали заявления стражам, и в академию должна была поступить бумага об обращениях студентов, а к нам в ближайшее время наведаются сотрудники правопорядка для разговора. Дело сдвинулось с мертвой точки, и я была этому рада.

Закончив завтракать, получив массу информации, отправилась на занятия. Лекции и практика по магии крови. Очень уже хотелось посмотреть, как кольца изменятся после привязки.

Глава 15

После лекции по истории развития начертательной магии я не торопилась уходить из аудитории. Вспомнив о вчерашней угрозе Актарины, обернулась и увидела, как девушка нервно складывает тетрадь в сумку и косится на меня. Расплылась в улыбке. Я осталась, чтобы отдать куратору письмо от отца, но ей это было неизвестно. Видимо, за ночь соседка передумала жаловаться и теперь не знала, как поступить, а я всей душой хотела, чтобы она начала жаловаться. Был бы повод объяснить свой поступок и дать понять Лантасу, что собой представляет эта студентка, но Актарина, к сожалению, прошла мимо меня, глядя в сторону. Не осталась.

— Что-то случилось? — спросил преподаватель, когда дверь в аудиторию закрылась за последним студентом.

— Письмо от папы, — вынула бумагу и передала мужчине. Его рука дрогнула, когда он забирал письмо. Волновался. — Я не знаю, что там, но надеюсь, что вести будут радостными. Судя по тому, что отец написал мне, он был рад узнать, что вы преподаете в академии, — подбодрила его. Мужчина прожигал взглядом бумагу, не решаясь развернуть. А может, ждал, пока я уйду. Решила не томить его и пошла к выходу.

— Спасибо, Алесандрия, — донеслось мне вслед.

— Не за что. И называйте меня Сашей. Так привычнее, — улыбнулась напоследок и ушла. Искренне надеялась, что папа не держал зла на Лантаса. Он хороший мужчина, хоть и очень требовательный преподаватель.

Следующим занятием была практика по магии крови. Я села за свой стол и достала два перстня, кинжал, подаренный отцом, и тетрадь с лекцией по теме привязки вещей. Мысли разбегались. Я думала и о письме отца Лантасу, и о предстоящем магическом ритуале, а потом вспомнила о своих двоих беднягах, которые попали под воздействие рун. Обернулась, нашла их взглядом.

— Ребят, как вчера все прошло у стражи?

— Нормально, — пожал плечами парень, — несколько часов опросов и заполнения бумаг. Потом забирали руны на исследование. Пообещали, что через месяц будет результат, а пока Гардияс дала нам это, — вынул из-за ворота нить, на которой висела металлическая пластина, — серебряные руны. Говорят, они одни из самых сильнодействующих. Только в нашем случае это мало меняет ситуацию.

— Ничего, месяц — это не вся жизнь, — подбодрила их, — вы молодцы, что решились написать эти заявления. Очень правильное решение. Все наладится, — взглянула на пострадавших.

Практически сразу после моих слов вошел преподаватель. Сантий Лад. После первого занятия я все-таки узнала его имя. Молодой и не очень приятный парень, по словам Натки, работал в академии второй год и был тем, кого не особо любили студенты. Он учился на начертательной магии и был тем самым исключением, о каких говорили ребята. Одиночка, но безумно талантливый. Все шесть лет практически ни с кем не общался. Хитер, самовлюблен и высокомерен. Считал себя умней других, и страстью его всегда была магия крови. Именно так его охарактеризовала Ната. Советовала не спорить и не выделяться на его занятиях. Те, кто пререкался с ним, с трудом сдавали экзамены, а выскочек маг ненавидел всей душой. Я планировала прислушаться к совету подруги и не отсвечивать. Но, видимо, судьба распорядилась иначе. Буквально сразу, как только он вошел, направился ко мне. Нет, не я его интересовала, а мои кольца.

— Привязку сделали? — спросил преподаватель. Даже не поприветствовал группу.

— Н-нет, за этим и принесла их.

— Хм, понятно. Очень любопытные вещицы. Вы из переселенцев, верно?

— Да.

— Данияс, точно. Я могу посмотреть на них ближе? — пронзительно взглянул на меня.

— Д-да.

— Возьму? — приподнял бровь.

Я уже было собралась кивнуть, как послышался возглас Сориана.

— Нет!

— Похвально, студент?

— Сориан Асилус.

— Похвально, студент Асилус, что вы беспокоитесь о своей старосте, но я не вас спрашивал. Или вы думали, что я способен на такую подлость?

— Я вообще ничего о вас не думал, — твердо глядя в глаза преподавателю, сказал Сориан. — Вы хотели взять в руки родовые артефакты, Саша, как вы правильно заметили, из переселенцев и по своей глупости, — метнул укоризненный взгляд на меня, а я пыталась понять, что происходит, и смотрела на Сориана, — чуть было не позволила вам усложнить задачу по привязке.

— Надо же, какая опека, — хмыкнул преподаватель, — попрошу больше без моего разрешения не влезать в разговор. Ясно?

— Я постараюсь, — ответил Сориан, но было заметно, что преподавателю не особо понравился ответ парня. Однако Лад решил не продолжать, а переключился на меня.

— Да, Данияс. И кто же додумался отдать такие ценные вещи настолько беспечной девушке? Или вам не объясняли, что давать магические артефакты без привязки в руки чужому человеку нельзя? Глупо. Очень глупо, — поцокал языком и отошел к столу, так и не притронувшись к кольцам.

А я сидела красная, как рак. Стыдно было неимоверно, ведь еще утром перечитала письмо от отца, в котором он говорил, чтобы не смела никому не то что в руки давать, показывать запретил. Сама виновата, нечего витать в облаках.

— Значит так, Данияс, к следующему занятию напишете мне полноценный реферат на тему родовых артефактов, их привязки и способах передачи по наследству. Список литературы выпишу, сходите в библиотеку. Надеюсь, ваши знания по теме сегодняшней практики будут более обширными, и вы сумеете сделать правильную привязку, — и все это с таким сарказмом, что хотелось показать неприличный жест. Но я девочка воспитанная, делать этого не стала. Зато стыд как рукой сняло, его сменила злость.

— Я готова к занятию, — подняла голову и выпрямила спину.

— Тогда прошу, — махнул рукой в сторону своего стола, — с вас начнем. А слишком активный Асилус пока раздаст листы с теоретическими вопросами, — взглянул преподаватель мне за спину.

Я молча поднялась и протиснулась мимо своих одногруппников. Они провожали меня сочувственными взглядами, а я была даже рада, что буду первой. Материал выучила, а сидеть и волноваться, ожидая своей очереди, не желала. От долгого волнения у меня просыпался аппетит, и я забывала все, даже то, что знала безупречно. В одной руке несла перстни, в другой — кинжал и упаковку с ватными дисками, которую захватила из дома.

— Это еще что такое? — спросил Лад, глядя на полупрозрачную упаковку.

— Это чтобы кровью ничего не запачкать. Я готова, — села на стул, который поставил преподаватель перед столом, сложила на стол все необходимое для ритуала и взглянула на преподавателя, ожидая отмашки. Я смотрела на него, он на меня.

— Чего ждем? — недовольно осведомился он.

— Второго пришествия, — выдохнула и осеклась.

Лад был слишком молод, было сложно воспринимать его, как преподавателя, а его поведение раздражало. На мою реплику он лишь приподнял бровь. Пояснять не стала, взяла кинжал и, скривившись, уколола палец. М-да, неприятно это все. А если каждый день себе что-то укалывать и надрезать… Мелькнула мысль, что я погорячилась с выбором факультета, но она тут же улетучилась, сменившись сосредоточенностью на ритуале. Чуть надавила на палец. На подушечке появилась небольшая алая капля. Дрожащей рукой взяла кольцо и приложила камнем к крови, одновременно произносила заученные строчки.

— Сартан авилус сент айрад авенис суе вирн ос пардис, — негромко, но очень четко произносила, втирая кровь в камень.

Я чувствовала, как кольцо нагревается. Кровь зашипела и впиталась, не оставив и следа, перстень засветился. Я выпустила его из рук. Он стал уменьшаться и меняться, даже камень стал меньше, а его оправа — изящнее. Символы гравировки остались прежними и теперь увивали внутреннюю сторону оправы. Это было волшебно, хотелось захлопать в ладони. Я была готова схватить кольцо и провести второй ритуал с перстнем, но Лад остановил.

— Что ж, все правильно, но нужно относиться аккуратнее к столь ценным вещам. Отправляйтесь к себе, вас ждут вопросы по теории. Вы здесь не одна, — многозначительно взглянул на второе кольцо. — Этим вы можете заняться и за пределами аудитории.

Я была так рада своему успеху, что даже пренебрежение Лада не могло испортить моего благостного настроения. Прижала ватный диск к указательному пальцу, схватила свои вещи и пошла к себе. Меня ждал список из сорока вопросов. Благо, ответы на них оказались очень краткими, в одно-два слова.

После занятий я летела к себе в комнату, чтобы провести еще один ритуал и, наконец, насладиться освобождением от соседки. Впереди ждали два дня выходных.

Выходные были относительно свободны. Из домашних заданий только зубрежка теории и реферат Ладу по семейным артефактам. Благо, два реферата для Лантаса были уже написаны. Не так уж и страшно оказалось, я думала, что с первых же дней не буду выходить из комнаты, погребенная заданиями.

В коридоре у нашей комнаты была свалка — Актарина выезжала. Два парня помогали ей в этом деле. Я постояла в сторонке, наблюдая, как последние вещи выносятся из теперь уже только моей комнаты. Бывшая соседка выходила последняя, неся два больших бумажных пакета. Одарила меня высокомерным взглядом и прошла мимо, толкнув плечом.

— С новосельем, — хмыкнула я.

Вошла в комнату и расплылась в довольной улыбке. Хотелось кружиться от ощущения легкости. Надо же, как сильно на меня давило присутствие постоянно чем-то недовольной девушки. Я бросила сумку на пол и раскинула руки в стороны, запрокинув голову.

— Ты в порядке?

Резко развернулась и увидела Доминика, который облокотился о косяк распахнутой двери. От радости забыла даже дверь прикрыть. Парень улыбался, видимо, знал о причине моей радости.

— Я войду?

— Заходи, — подхватила сумку и бросила ее на стул у стола. — Только дверь закрой.

— О, я за вчерашний вечер и сегодняшнее утро столько интересного услышал о том, чем мы с тобой занимаемся за закрытыми дверями, — хохотнул он, закрывая двери.

— Знаю я, мне Натка утром рассказала. Вот до чего люди до сплетен жадные, какая им разница, чем мы там с тобой занимаемся?! Не маленькие дети, отношений других нет, осуждать не за что. К чему все эти сплетни?

— Это из-за меня, — вальяжно развалился на теперь уже свободной кровати парень. — Ну, после ситуации с Маликой очень уж любопытно всем, смогу ли я ее простить или нет. А тут ты, новый человек, с другого мира. Народ фантазирует. Ты знаешь, — ухмыльнулся он, — меня все утро убеждали, что между нами что-то было. Честное слово, я уже готов поверить в это. Они непробиваемы, как круг защиты третьего уровня. Они мне доказывали, что у нас с тобой любовь, будто лучше меня знают. Короче, я решил не обращать внимания, пусть думают, что хотят. Извини, что так получилось.

— Все нормально, — я скинула мокасины и забралась на свою кровать с ногами. — Мне все равно, что они там говорят. У меня иммунитет с некоторых пор на сплетни, слухи и оскорбления. В последнем случае обидно, конечно, но я научилась не принимать их близко к сердцу.

Доминик метнул взгляд на стол, где стояла фотография. Улыбнулся и вновь взглянул на меня.

— Натка рассказала, что ты после занятий со мной устроила знатное представление. И судя по тому, что твоя соседка выселилась, говорила правду. Ты не такая скромная и робкая, какой хочешь показаться! — с наигранной подозрительностью осмотрел меня. — Чего еще от вас ожидать, госпожа Данияс? В безмолвном лесу за каждым деревом опасность?

— Чего?

— В смысле, тебя тихую и спокойную лучше не доводить? Это грозит знатным разгромом, да так, что всем и сразу достается?

— Со мной такое редко случается, — отмахнулась я. — Мне тут ритуал привязки провести нужно, потом покажу, что у меня есть. Две минутки подождешь?

— Жду, только повтори-ка мне заклинание на привязку.

Я закатила глаза и повторила. Такая опека была приятна и даже не обидна. Понимала, что Дом всего лишь в очередной раз побеспокоился обо мне. Золото, а не парень, что тут еще скажешь.

Села за стол, достала из сумки все необходимое и повторила ритуал. Второе кольцо с топазом тоже изменилось. Камень из квадратного превратился в круглый, и гравировка на нем оказалась снаружи, а не внутри, как на предыдущем.

— Все, иди сюда, смотри, что у меня есть, — надела оба кольца.

Они пришлись мне по размеру. Я вытянула руку и полюбовалась. Красивые, старинные, массивные. Я такие только на картинках видела. И… от них исходило тепло. Оно словно наполняло меня изнутри, заряжало, снимая усталость, поднимая настроение, дарило чувство легкости и безмятежности.

— Да, — протянул Доминик, встав за моей спиной, — умеешь ты удивлять. Откуда у тебя они, Саш?

— Папа подарил. Сказал, что они родовые и принадлежат мне. Красивые, да?

— Девчонки, — вздохнул он, — Саша, это не простые перстни. Родовые. Артефакты. Таких осталось не так уж и много, около пятидесяти во всем мире, остальные утеряны, а два из них на твоих руках. Я говорил тебе о защитных кругах на теле? Забудь, просто не снимай кольца. И да, не дари их никому. Как бы ни упрашивали, какие деньги бы ни предлагали. Они очень ценные. Это и оберег, и энергоноситель, и предсказатель бед. Это, пожалуй, лучшая защита, и я тебе завидую. Видимо, отец слишком сильно переживает о тебе, раз подарил оба кольца сразу. И кстати, в тебе, судя по всему, течет кровь двух аристократических родов.

— А если украдут?

— Не украдут. Они привязаны к тебе. Их не смогут украсть, забрать или еще что-то. Они твои. Навсегда.

— Понятно. Папа не перестает удивлять. Наверное, таких дорогих подарков мне еще никогда не дарили.

— Это тебе счастье и удача на голову сваливаются огромным комом за все то, что пришлось пережить в прошлом, — попытался Дом взъерошить волосы на моей голове. — Слушай, Сашка, ты почему волосы перестала распускать? Не обижайся, но вот так, стянув все волосы на макушке, тебе не очень.

— Знаю, но кудрявая, как баран, тоже, знаешь ли, я не фонтан.

— Ты порой говоришь так, что у меня голова идет кругом, — поморщился он.

— Дом, да я без утюжка — такое, м-м-м, устройство для выпрямления волос — как без рук. Я же ничего не могу сделать с этими пружинками. Приходится ходить так, а утюжок пылится в шкафу.

— Давай к артефакторам сходим, они что-нибудь придумают обязательно.

— А так можно было? Дом, где же ты раньше был? Давай прямо сейчас, а? Я уже не могу, — подскочила со стула.

В дверь постучали.

— Саш, ты тут? — послышался голос Натки.

Я крикнула ей, чтобы она входила.

— Ты посмотри на них, — ни к кому не обращаясь, всплеснула подруга руками, закрывая дверь, — слухи еще не успели утихнуть, а они снова в комнатах закрываются. Соседка только за порог, а ты уже здесь? — прищурилась она, глядя на Доминика, который стоял рядом со мной. — И знаете, ребята, уж не знаю, чем вы тут занимались, но судя по всему, не рефераты писали, — многозначительно посмотрела на пустой стол.

— И ты туда же, — закатил глаза Доминик.

— Не думаю, что для простого разговора нужно стоять так близко, — ухмыльнулась она, а я сделала шаг назад и чуть не упала, запнувшись о стул, который стоял сзади. — Или у вас со слухом проблемы, поэтому пришлось говорить так?

— Ната, не начинай, — отмахнулась я. — Я ритуал привязки делала, а потом показала Доминику папин подарок. Вот он и подошел, чтобы рассмотреть.

— А посмотреть там есть на что, — кивнул он.

Девушка подскочила с кровати и подошла ближе. Теперь я сидела, а Доминик с Наткой рассматривали перстни. Подруга практически дословно повторила слова Доминика, перемежая их с восхищенными вздохами.

* * *

Мы сходили в мастерскую артефактника. Мужчина в крохотных квадратных очках и с тонкими длинными пальцами расспросил меня о том, как работал мой утюжок и чего я хочу. Разговор получился долгий, потому что мужчина уточнял каждую деталь. В конце концов, он согласился за круглую сумму сделать из электрического утюжка магический в максимально короткий срок. Расплатившись с артефактником, я поняла, что безумно хочу расслабиться и повеселиться. Столько поводов хороших. Натка и Доминик эту идею поддержали и предложили сходить в столичный дом развлечений, где каждую пятницу устраивали танцы и представления для молодежи, желающей отдохнуть.

Я позвала Адана, Сориана и Латанию, девушку, которая пострадала от рун, вместе с нами отдохнуть. Последняя долго отнекивалась, но все-таки согласилась. Доминик и Натка тоже позвали своих друзей, среди которых оказался и Лекс. Я не удивилась. Мои проблемы — это мои проблемы, а Лекс, Доминик и Ната дружили, и прекращать из-за меня эту дружбу, конечно, не должны были. Присутствие парня добавило напряжения, но прекрасное настроение не испортило.

— Он мой друг, — сказал Доминик, когда мы встретились на улице и большой компанией отправились отдыхать и веселиться.

— Я все понимаю, не переживай, ты и так делаешь очень много для меня. И, возможно, его присутствие даже полезно. Чем чаще он будет находиться рядом, тем быстрее я привыкну.

Лекс словно почувствовал мой взгляд, повернулся и подмигнул. Улыбнуться в ответ не смогла. Перевела взгляд на Доминика.

— Ну что, друзья, — между нами втиснулась Натка, подхватив обоих под руки, — заставим вздрогнуть тихую столицу? Давно я не была в «Менестреле».

— Почему «менестрель»? Это же вроде певцы такие?

— Раньше там выступали менестрели. Давно это было, — пояснила Натка, — вот его народ и прозвал сокращенно «Менестрель», название прицепилось. Хозяева менялись, само заведение — тоже, а название оставалось прежним. Говорят, пытались менять, но все равно все вокруг называли «Менестрелем».

— Понятно, что же, посмотрим, как отдыхает молодежь на Теллурисе, — я мысленно потирала ручки в предвкушении.

Глава 16

Мы шли в сторону водопада. Солнце клонилось к горизонту и улицы заполонили прохожие. Кто-то спешил домой, кто-то наверняка, как и мы, направлялся отдохнуть и отметить главный праздник всех учащихся и работающих — пятницу, а кто-то просто наслаждался последними теплыми деньками. Шум воды становился все громче.

— А где ваш этот менестрель находится? — не выдержала я, когда мы начали спускаться вниз по улице к водопаду.

— Скоро уже придем, потерпи, — ответила Натка, — ребят, — окликнула впереди идущих, — а мы сегодня поем или танцуем?

— Ты, как всегда, и поешь, и танцуешь, — хмыкнул один из парней, — а я поиграю, наверное, ну и потанцую. Дом, ты с нами?

— Поединки? — лениво спросил друг, парень кивнул. — Ну, разочек можно.

Оказалось, что то место, куда мы направлялись, было разделено на три сектора: караоке, клуб-ресторан и зал поединков, где каждую неделю менялись виды соревнований, если я все правильно поняла. Решила, что сначала хочу посмотреть, что за поединки и как это проходит, а потом уже можно и потанцевать. Петь не умела от слова совсем и даже в душе этого не делала. Пугалась эха, которое там появлялось, да и домашних не хотелось доводить до истерики. Медведь на моем ухе здорово потоптался.

Мы завернули за угол последнего дома перед водопадом. Здесь было потрясающе, даже красивее, чем днем. Нет, гораздо, в тысячи раз красивее. Солнечного света здесь уже не было, царствовали сумерки, фонари рассеивали тусклый белый свет, вокруг летали светлячки, словно крохотные лампочки, висящие в воздухе, пахло свежестью. Вдохнула полной грудью и прикрыла глаза от удовольствия. Прислушалась. Откуда-то, словно издалека, слышались переливы птичьих песен. Такая гармония и умиротворение царили здесь, что я была готова остаться возле водопада и никуда не идти.

— Пойдем, — Натка потянула меня за руку, — у тебя столько кавалеров, могли бы и пригласить тебя на свидание, — она укоризненно посмотрела на Доминика, за что получила от меня локтем в бок.

— Я приглашал, — тут же откликнулся Лекс, идущий впереди, — но меня отшили. Видишь, Натка, какой я несчастный. Никто меня не любит, а от тебя, подруги, даже жалости не дождешься, не то что помощи.

— Ой, не паясничай, иди, под ноги смотри, не запнись, — и в этот же момент Лекс споткнулся. Мы втроем прыснули со смеху.

— Ведьма, ты, Натка, я всегда это знал, — сказал Лекс через плечо и пошел дальше.

— Тут и без тебя такие страсти кипят, будто ты и сам не знаешь.

— Знаю, — они так и продолжали переговариваться, идя на расстоянии, — но Доминик доказывал, что это неправда. У меня нет ни причин, ни желания ему не верить.

— Не слушай его, — хмыкнула Натка, — он просто еще сам не поверил своему счастью. Ай, — она выдернула руки и отскочила от нас вперед, потирая бока. Видимо, на это раз мы уже вдвоем ткнули разговорчивую подругу. — Ой, да разбирайтесь сами, — хохотнула девушка, — я помочь хотела, — она шутила, и все это понимали.

— Помогать надо тому, кому эта помощь нужна, — Лекс дождался Натку и подхватил ее под руку. Теперь они шли в двух шагах впереди от нас. — Мне, например.

— Ты такой пронырливый, что сам себе помочь можешь, — хмыкнула Ната.

Я молчала. Пусть говорят, что хотят, тем более в такой атмосфере веселья и задора все равно никто не воспринимал ничего всерьез. Я улыбалась, слушая их, Доминик тоже, несмотря на то, что про нас сочиняли небылицы.

Мы перешли через мост, переброшенный над прудом, и по широкой тропинке пошли к подножию скалы. Там оказалась лестница, высеченная прямо в камне. Забравшись по ней, первое, что увидела — это подсвеченное невысокое здание, на котором огромными светящимися буквами было написано «Менестрель». Мы пришли. Шум воды здесь, наверху, был не таким громким, поэтому я смогла расслышать звуки музыки, доносящиеся из этого здания. Тут тоже были городские улицы с яркими домами. Доминик сказал, что это квартал развлечений, а построили его здесь, чтобы не мешать обычным городским жителям.

В глазах рябило от множества светящихся вывесок, но прочитать что-либо было невозможно, слишком далеко они находились. Вокруг менестреля было большое свободное пространство, видимо, ночная громкая музыка даже в квартале развлечений не доставляла никому удовольствия.

— Иномирный ночной клуб, — хмыкнула я, когда подошла к двухэтажному зданию, откуда звучала музыка.

Доминик пропустил меня вперед. Мы прошли сквозь какую-то светящуюся рамку и попали в ярко освещенный холл. Низкие диванчики, обтянутые белой кожей, большая гардеробная и множество зеркал. Скинули одежду и отправились к одной из дверей, над которой вспыхивала надпись «Ты не устоишь».

— Какое странное название, — прокричала я, чтобы Доминик меня расслышал.

— Это не название, это намек на то, что нас там ждет. Каждый раз новая игра и новые правила.

— Видимо, будет что-то сногсшибательное, — резко понизила голос, когда вошла в сектор игр.

Играла заводная мелодия, но не очень громко. Звукоизоляция отличная.

Я огляделась. Высокие потолки, не меньше восьми метров, по периметру стояли диванчики, возле которых на белых стендах проецировалась картинка с непосредственного места игр. В центре было построено нечто странное: деревянные столбы разной высоты, между ними — узкие доски, которые соединяли все столбы между собой в хаотичном порядке. И над этими досками постоянно пролетали шары, какие-то валики двигались вокруг некоторых столбов, и еще странные предметы, которые мешали тем, что сейчас играли. Внизу была натянута сетка, а над ней какая-то белая пелена, которая словно туман то уплотнялась, то становилась практически прозрачной. И прямо на моих глазах один из парней, который пытался перебежать по доске с одного столба на другой, столкнулся с летающей боксерской грушей и полетел вниз.

Мой испуганный крик застрял в горле, только взвизгнуть и успела, прикрыв рот ладонью. Пелена под парнем уплотнилась, принимая его в свои объятия, а потом растворилась, опуская его на сетку.

— Иди садись, мы взнос заплатим, — подтолкнул меня Доминик к свободному диванчику.

— Круто, — выдохнула я, когда девчонки расселись рядом, — я думала, тут какие-нибудь азартные игры, а тут целый квест с препятствиями.

— Ну, выигравшие всегда получают вознаграждение. Взносы немаленькие, половина из них идет победителю. Сейчас парни расскажут, в чем суть сегодняшней игры, — сказала Ната.

К нам подошел официант, которому мы сделали заказ. Я доверилась выбору подруги, потому что ничего не понимала в меню, которое нам принесли.

— Ух, я сегодня за себя не отвечаю, — потерла Натка руки.

— А я напьюсь, — нервно улыбнулась Латания, — настроение плохое, — пояснила она.

— Не переживай, — потрепала ее Ната за плечо, — найдут тех уродов, что руны подкинули, у тебя все станет, как прежде, а их выгонят и, наверное, даже судить будут.

— Туда им и дорога, — жестко ответила Латания.

Ребята пришли одновременно с официантом, который принес множество коктейлей. У наших парней глаза полезли на лоб от количества выпивки.

— Что? — фыркнула Ната. — У нас тут сейчас такой нервоз начнется, когда вы туда полезете, — ткнула она в необычный экран, который транслировал все происходящее наверху.

Парни уже повязали себе на руки разноцветные тканевые ленты и рассказали о правилах игры на сегодня. Оказалось, что каждого из них воздушники поднимут на столбы в разных местах игровой площадки. Во всем этом лабиринте спрятаны карточки с подсказками. Им нужно не упасть и найти все подсказки, чтобы, спустившись, в табличке своего цвета написать правильный ответ. Кто первым соберет все подсказки и даст правильный ответ, тот и получит призовой фонд.

Спустя полчаса пришла очередь наших ребят поучаствовать в игре. После того как закончилась предыдущая игра, всю площадку затянуло белой пеленой, а потом все вернулось в прежнее состояние. Как сказали парни, таким образом организаторы заменили старые подсказки новыми и поменяли места тайников. Наших ребят подняли на столбы. Прозвучал звук, напоминавший гонг, и началось веселье. Помимо наших пятерых в игре участвовали еще трое незнакомцев, среди которых была девушка. Парни, которые отказались от игры, сидели рядом, а мы болели за наших. Доминик, Лекс, Адан, Сориан и Нартус устремились по узким деревяшкам, уклоняясь от препятствий. На «экранах» было по три изображения с разных ракурсов, которые сменялись другими картинами. Я следила за Домиником и Сорианом. Болела и за того, и за другого, но за Доминика, наверное, больше. Однако, даже несмотря на это, дух захватывало, когда кто-то оказывался на волосок от падения или вовсе падал. Я постоянно вскрикивала, пугаясь за ребят, даже за Лекса. Умом понимала, что им ничего не грозит, но все же было страшно. Четверо все-таки сорвались и не добрались до финала, в том числе Нартус и Адан. Последний был так счастлив, что поучаствовал, и захлебывался, делясь впечатлениями. Его глаза горели, а с лица не сходила улыбка. Слышались крики и даже отборная ругань от участников, когда им встречались особенно сложные препятствия, такие, как натертая чем-то скользким доска, ведущая вниз. Именно с такой и свалился Адан, поскользнувшись и не сумев удержать равновесие.

— Саш, ты бы хоть закусывала, вроде я собиралась напиться? — сказала Латания.

— Что? — метнула на нее взгляд и снова повернулась к экрану.

— Я говорю, ты второй бокал практически залпом выпила, но ничего не съела. Такими темпами даже до танцев не доживешь, пусть даже алкоголя в этом немного.

Я взглянула на бокал, в котором на дне плескалась жидкость нежно-розового цвета. Так увлеклась игрой и переживаниями за своих фаворитов, что не заметила, как уговорила два коктейля. Отставила бокал на стол, взяла какой-то замысловатый бутерброд и снова уставилась на экран. Там как раз Доминик карабкался вверх по той деревяшке, с которой упал Адан. Затаила дыхание, переживая за друга. Как только он, наконец, забрался наверх, облегченно выдохнула и чуть было не прикусила себе пальцы — бутерброд доела и не заметила.

— Ты так за него переживаешь, — протянул Нартус, опрокидывая в себя рюмку синеватой жидкости, — мне даже завидно.

— Не мешай девочке, — хмыкнула Ната, — пусть переживает, видишь, она ничего вокруг не замечает.

Я отмахнулась от них. Было куда интереснее наблюдать за происходящим на «арене», чем пререкаться с друзьями.

Через четверть часа практически одновременно четверо оставшихся спрыгнули вниз и устремились к своим табличкам. Повсюду болельщики выкрикивали имена игроков. Я, сжав кулаки и подпрыгивая на месте, наблюдала за Домиником, все же ему победы желала больше. Но, к моему удивлению и к удивлению, наверное, всех, победил Сориан.

— Ты не перестаешь удивлять, — обняла его, поздравив с победой, — честно, я болела не за тебя, но горжусь, что в моей группе учится такой ловкий парень.

— Да всем понятно, за кого ты болела, — ухмыльнулся он, — но спасибо за поздравление.

Еще долгое время мы обсуждали игру, парни делились впечатлениями, а Сориан заявил, что угощает всех и весь денежный приз пойдет на оплату нашего веселья.

Понаблюдав за еще одной игрой и дойдя до нужного состояния, отправились на танцы. В соседнем зале звучала громкая музыка, и толпа разгоряченной молодежи отдавалась танцу в полумраке помещения, которое освещалось только мигающими лампами под потолком и тусклым светом бра у столов.

Музыка напоминала нечто похожее на то, что играло в наших клубах, но с примесью каких-то латиноамериканских направлений и без басов, которые отдавались дрожью в теле. Молодежь Теллуриса, оказалась, мало чем отличается от молодежи Земли. Выпивали, танцевали, но не было здесь даже намека на атмосферу разврата. Парни не навязывались девушкам, девушки не пытались привлечь к себе внимание сексуальностью. Они отдыхали и веселились, делали то, для чего и построили это место. В моем мире, к сожалению, такие места имели дурную славу. Не без оснований.

— Я переживала, что у вас тут какие-нибудь особые танцы будут, — перекрикивая музыку, сказала Натке.

— Он есть, один, — ответила подруга, покачивая в такт музыке головой. — Его обычно включают в полночь. Ничего сложного, не переживай.

Я не переживала. Один танец пропущу, зато в остальное время смогу расслабиться. Отдамся танцу и не буду ни о чем думать. Все потом, сегодня я хотела веселиться и развлекаться, тем более, столько поводов накопилось.

На втором этаже в этом же зале была ресторанная часть, где стояли столики и суетились официанты. Поднявшись туда, я на несколько секунд решила, что внезапно оглохла.

— Магия, — пояснил Доминик, когда понял причину моего удивления, — танцевальная площадка накрыта куполом, который практически не пропускает звук.

Сориан, как и обещал, оплатил один из больших столиков с видом на танцпол. Парни остались делать заказы, а мы с девчонками решили не откладывать и отправились сразу танцевать. Сначала было немного непривычно, все же двигались здесь немного иначе, чем в клубах Земли. Не было этих конвульсивных подергиваний под музыку, движения были более плавными, не такими резкими. Оглядевшись, я поняла, что стесняться не стоит, или это во мне говорил алкоголь, который я выпила, пока наблюдала за игрищами. Хотя из-за нервов даже не чувствовала опьянения. Главное, чтобы оно не накрыло внезапно.

Вскоре рядом появились и парни, которые присоединились к всеобщему веселью. Смеялись, танцевали, поднимались наверх, чтобы отдохнуть, выпить и поболтать. Я старалась находиться всегда рядом с Натой, все же не знала, чего ожидать от выпившей молодежи. Замечала, что Лекс и Доминик бросают на меня взгляды. Первый — хитрые. Он каждый раз ухмылялся, когда я подносила бокал с коктейлем к губам, а Доминик — обеспокоенные. Уж чего он боялся, не знала: того, что я переберу алкоголя, или того, что могу натворить, поддавшись атмосфере расслабленности. Он что-то говорил Лексу, но я не слышала. Себя знала хорошо и свой организм тоже. Натка мне все рассказала о том, что я пила, бояться было нечего, перепивать и делать глупости не собиралась.

В полночь, как и обещала подруга, зазвучала музыка, и все вокруг поднялись и поспешили вниз.

— Идем, — потянула девушка меня за руку и махнула Адану, который, как и я, никуда не собирался.

— Нат, мы же не знаем, как двигаться, — попыталась освободиться от захвата, — идите, мы посмотрим и подождем.

— Нет, пойдем с нами, ты все поймешь в процессе, — Доминик пришел на помощь Натке и, ухватив за талию, повел вниз.

— Дом, я не знаю движений, отдавлю всем ноги и обязательно с кем-нибудь столкнусь, — пыталась вразумить парня. Сзади слышала похожую речь от Адана.

— Сашка, ты мне не доверяешь? Я же сказал, переживать не о чем, а если отдавишь мне ноги, то я ругаться не буду.

— Я предупредила.

А на танцполе народ выстроился в четыре шеренги парами. Мы пристроились рядом с остальными. С одной стороны от нас стоял Сориан с какой-то девушкой, с другой — Лекс с Наткой. Доминик положил одну руку мне на талию, второй взял за руку. Я огляделась, положила ладонь на его плечо.

— С левой ноги шаг вперед. Потом с нее же — два назад. Поворот, наклон, — проинструктировал Доминик, — потом два шага вперед, один — назад, один в левую сторону. Вперед, — скомандовал он.

Сделала все, как он просил. Ноги никому не отдавила, и то радость.

— Отлично, Саш, — подбодрил он после первой серии шагов, — только смотри на меня, а не на ноги. Все получится.

Мы кружились в танце. Сначала было страшно и неловко, но это ощущение быстро прошло. Танец оказался незамысловатым. Доминик инструктировал о каждом шаге. Я, наконец, смогла расслабиться, но, оказалось, рано.

При очередном повороте Доминик раскрутил меня и отпустил, отвернувшись и поймав партнершу Сориана. Медленно в моей голове происходило понимание того, к кому в руки попаду я. Не успела развернуться, как на талию легла одна рука, а вторая ухватила мою правую руку.

— Ну привет, — улыбнулся Лекс, кружа в танце.

Я испуганно смотрела ему в глаза. Все шаги вылетели из головы мгновенно, и я чуть было не упала. Лекс держал крепко и даже бровью не повел.

— Расслабься, Саша, это на пару секунд, и я не кусаюсь. Шаг вперед, два назад, поворот, — командовал он, продолжая улыбаться. Я медленно выдохнула и положила дрожащую руку на его плечо. — Умничка, — подмигнул он, — вот и все, ты осталась жива, — хмыкнул и отпустил, возвращая Доминику.

— Ты как? — сразу нахмурился он.

— Нормально, — выдохнула и улыбнулась. И правда, нормально. Ну, наступила один раз Лексу на ногу, ничего, мне позволительно, а он не кусается, не рычит и в монстра не превращается.

— Ты отлично держишься, — улыбнулся Доминик, подхватил за талию и покружил на месте, заставив меня взвизгнуть и рассмеяться.

Танец закончился, когда парни заключили девушек в кольцо своих рук. Было интересно поучаствовать в этом, даже несмотря на столкновение с Лексом лицом к лицу, не пожалела, только вопросов появилось уйма, и мне срочно требовалось утолить свое любопытство.

— А почему именно этот танец танцуют все? — спросила, поднимаясь к столику.

— Традиция, — протянул Доминик. — Говорят, раньше это был один из придворных танцев. На балу дебютанток мужчины приглашали девушек на этот танец, и они не могли отказать. Балы уже давно ушли в прошлое, а эта традиция осталась. Это такой повод для знакомства, приглашаешь любую девушку и знакомишься с ней. Ну, и это здорово, как-нибудь посмотришь сверху, как это выглядит, когда множество пар танцуют один и тот же танец.

— Представляю. Классный флешмоб. И хорошая традиция.

Глубокой ночью, когда все уже были в изрядном подпитии, Натка уговорила нас переместиться в песенный зал. Танцевать все уже устали, поэтому согласились с предложением, и мы оказались в небольшом уютном зале с мягкими диванчиками и невысоким подиумом, который здесь играл роль сцены. Здесь не было экрана с всплывающими фразами, люди выходили на сцену, вставали у странного микрофона, который походил на кристалл ромбовидной формы, и пели песни наизусть. Я сразу предупредила, что петь не буду, как бы меня ни уговаривали, а вот послушаю с удовольствием. Заказала себе горячего чая и чувствовала, как расслабленность накрывает с головой.

Вскоре на сцену вышла Натка. Заиграла тихая лиричная музыка, подруга запела. Я и представить себе не могла, насколько красивый у нее голос. Она пела местную песню о разлуке, на ее глазах наворачивались слезы, которые она небрежно смахивала, продолжая петь. Видимо, сильно скучала по своему Тхимару. Я почувствовала, как к горлу подкатил ком, была готова и сама расплакаться вместе с Наткой. Оглянувшись, поняла, что женская половина зала разделяла чувства подруги. Решила немного проветриться и успокоиться, была уверена, что это алкоголь так действовал на меня.

Я уже давно приметила выход на балкон за легкими шторами. Предупредила ребят и выскользнула на свежий воздух. Кожа мгновенно покрылась мурашками. Да, середина сентября уже не радовала теплыми ночами. По небу проплывали облака, закрывая лунный серп, звезды перемигивались. Вдохнула полной грудью и повернула голову вправо, да так и замерла — открывался потрясающий вид на город, лежащий внизу. Свет уличных фонарей отражался в бегущей реке переливами, небольшие вывески яркими пятнами то и дело вспыхивали на разных улицах, окрашивая их и делая волшебными. Я обхватила себя руками, чувствуя, что замерзаю, но продолжала наслаждаться видом на ночной город.

— Ты замерзнешь, — раздался позади голос Доминика.

— Душно там, а здесь хорошо. И красиво.

— Простынешь, Сашка, пойдем обратно.

— Иди, — улыбнулась ему, — я тоже скоро приду. Не беспокойся.

— Ну, тогда иди ко мне, — он сам подошел и обнял меня, прижав спиной к своей груди.

От него исходило тепло, которое согревало и расслабляло. Было и приятно, и немного неловко. Про нас и без того ходило много слухов, а мы только больше поводов давали с каждым днем. Но… вечер был таким замечательным, настроение — отличным, а Доминик — привычным, как всегда, внимательным и таким уютным, что я решила не думать ни о чем, просто расслабиться и насладиться этим мгновением. Откинула голову ему на грудь и продолжала любоваться.

— Сашка, мне, конечно, все нравится, но холодно на улице уже, пойдем внутрь.

— Прости, — высвободилась из его рук и обернулась. — Задумалась. Спасибо, ты чудо. Не знаю, за какие такие заслуги ты мне встретился?

— За все хорошее? — улыбнулся он, вновь обнял меня, прижав к груди, и тихо сказал: — Наверное, мы друг другу встретились, чтобы помочь.

— О чем ты? — подняла голову и взглянула в темные глаза. Его помощь мне была понятна, но я ничем не помогала ему, и его слова показались странными.

— Помочь оправиться от прошлых обид и разочарований, — потрепал меня по голове, — пойдем, оба простудимся.

Его слова оказались для меня такими неожиданными, что я не смогла ничего ответить. Кивнула и пошлепала обратно. Странно это все. Хотя, наверное, Дом и возился со мной, потому что понимал, какие чувства вызывает у меня Лекс. Сам пережил предательство той, в которую был влюблен. В какой-то степени наши ситуации оказались схожими, и помогая мне, он помогал самому себе. Не зря же Натка с Лексом говорили, что он стал улыбаться чаще с моимпоявлением.

Так мы и вернулись вдвоем за столик, чем заслужили новые ухмылки друзей, но никто ничего не спрашивал и не говорил. Натка шмыгала носом, утирая слезы, а на сцене пел Сориан в дуэте с той самой девушкой, с которой танцевал традиционный танец.

Ночевать отправились в ближайший гостевой дом. Таких в квартале развлечений оказалось много. Я уже еле ноги переставляла от усталости.

Нам с Наткой и Латанией сняли трехместный номер. Мы быстро приняли душ, чтобы хотя бы немного освежиться, и попадали по кроватям без задних ног. Сон неизбежно утягивал меня в свои объятия, но Натка решила с ним побороться за мое внимание.

— А я видела, как вы обнимались с Домиником, — повернувшись на бок, сказала подруга.

— Я ни с кем не обнималась, м-м-м, как хорошо, — протянула Латания и засопела.

— Что у вас с ним? — не глядя на меня, продолжала допытываться Ната.

— Ничего, и мне не нравится, что ты сталкиваешь нас лбами, — проворчала я и все-таки закрыла глаза.

— Я подшучивала, хотела позлить Лекса.

— Давай в следующий раз злить его без нашего участия.

— Поняла, устыдилась, больше не бу-уду, — зевнула Ната, — но он тебя обнимал. Я не настолько пьяна, чтобы мне почудилось. Я же даже передумала на балкон выходить, не хотела вам мешать.

Отвечать я не стала. Сил не было, желания тоже, да и бесполезно что-то доказывать. Он меня обнимал, согревал, беспокоился обо мне. Как и всегда. С самого первого дня знакомства.

В сон провалилась с улыбкой на лице.

Глава 17

Проснулась я первая. Девчонки крепко спали, несмотря на яркий солнечный свет, который заливал комнату. Осмотрелась. Три узких кровати, три стула у маленького стола, которые были завалены нашими вещами, узкий шкаф и две двери, одна из которых вела в ванную. Приняла душ и только после этого разбудила девчонок. Чувствовала себя я прекрасно. Ни головной боли, ни тошноты, только легкое дрожание всего тела давало понять, что вчерашняя ночь не была сном.

Сонные и немного опухшие, мы спустились вниз. Никого из тех, с кем вчера отдыхали, не было видно. Натка отправилась будить остальных, а мы заказывали горячий чай на всю компанию.

Постепенно в полупустой зал начали спускаться наши сокурсники. Не всем из них было так же хорошо, как и нам, но при виде дымящегося чая в их глазах зажигался радостный огонек, и нам с Латанией дарили влюбленные взгляды. Интересно, как бы они смотрели на нас, если бы им рассола предложили, но этого русского деликатеса на Теллурисе не было.

— Всем привет, — сказал Доминик и уселся за стол, — почему вчера было так хорошо, а сегодня стало так плохо? — схватил кружку с чаем и опрокинул в себя, издав какой-то странный урчащий звук, как кот, добравшийся до сметаны.

Я усмехнулась и посмотрела на него. Сразу вспомнились его руки, лежащие на моих, теплая грудь, прижатая к моей спине. Стало стыдно. Опустила взгляд и уткнулась в свою кружку. Почему-то вчера наши объятия не казались такими интимными, они были дружескими, а сегодня все предстало в другом свете.

— Похоже, мы что-то пропустили, — хмыкнул Сориан.

Метнула испепеляющий взгляд на него. Он скрывал улыбку за кружкой и переводил взгляд с меня на Доминика. Видимо, моя реакция на Дома не осталась незамеченной.

— Что? — в голос с Домиником спросили мы.

— Ничего, просто Саша почему-то засмущалась, увидев тебя, — сказал излишне прямолинейный одногруппник.

— Стыдно ей, что напилась до звездочек вчера, а теперь вот болеет, чаем отпивается, — протянул Доминик, широко улыбаясь и глядя на меня.

— Эй, я трезвая была, — шутливо возмутилась. Я была благодарна Доминику, что он свел тему в шутку.

Больше эта тема не поднималась. Натку, конечно, распирало от желания внести свою лепту, но она молчала.

* * *

Выходные пролетели в одно мгновение. Мне пришлось много времени провести за написанием реферата Ладу по родовым артефактам, но тема оказалась очень интересной и полезной для меня. Столько всего узнала, что стали понятными восхищения Доминика и Натки по поводу обретенных украшений. Оказалось, что эти артефакты издавна передавались по наследству. Их можно было привязать на кровь самостоятельно, или привязка происходила без какого-либо магического вмешательства извне. В случае смерти прежнего хозяина эти украшения становились собственностью старшего наследника. Привязка в таких случаях не требовалась. А можно было, как мой отец, добровольно подарить родовые артефакты кому угодно. Мне повезло, эти кольца были сильнейшими оберегами. В книгах писали, что родовые артефакты могли даже предупреждать своего хозяина о грозящей опасности. Кто бы что ни говорил о Ладе, а я была благодарна ему за такой без сомнений полезный урок.

Ближе к ночи пришло письмо от папы. Вернее, от Кита. Друг писал, что безумно соскучился и просил рассказать, в каком университете учусь, в каком городе и где живу. Просил адрес. Говорил, что у него ближе к новому году будет отпуск, и он постарается приехать ко мне хотя бы на пару дней. Сердце рухнуло в пятки. Что врать теперь, я не знала. Какой университет, какой город, мне даже узнать эту информацию было негде, что уж говорить о грандиозных планах друга. И в голову не приходило, что он соберется ко мне. Я судорожно соображала, как поступить, но на ум ничего не шло. Пришлось писать отцу и просить о помощи. Если уж они с мамой двадцать один год от меня умудрялись скрывать наличие соседнего мира и их принадлежность к нему, то и с Китом что-нибудь придумают. Рассказала отцу, что благополучно провела ритуалы привязки колец и теперь жажду узнать подробности, просила рассказать о том, откуда эти кольца у папы, и правда ли, что он из благородного аристократического рода.

* * *

Новая неделя началась с того, что в коридоре какой-то амбал толкнул меня в плечо своим так, что у меня сумка свалилась на пол, а плечо еще полдня болело. Была ли я зла? Безумно! И посылала всевозможные проклятия в его сторону, а также просветила мимо проходящих студентов о происхождении и диагнозе этого амбала, который собственных габаритов не чувствовал и даже не попытался извиниться и помочь. Потом оказалось, что и с другими одногруппниками случились похожие ситуации. Значит, столкновения были не случайностью, а очередной провокацией со стороны студентов других факультетов. Ненадолго же их хватило, все участники прошлой драки все еще отбывали наказания. Но самое страшное ждало впереди. Латания вошла в аудиторию бледная, как смерть. Она рассказала, что у столовой ее подкараулила какая-то девица и убедительно «попросила» забрать заявление у стражей. Латания оказалась так напугана, что на просьбу описать девушку не смогла вспомнить ничего, кроме темных волос, таких же темных глаз и небольшого, но яркого светящегося шара у своего лица. Я убедила ее сходить к Лантасу и рассказать обо всем, пообещала, что пойду с ней.

Актарина влетела в аудиторию перед самым началом занятия и одарила меня испепеляющим взглядом. Будто я виновата в том, что она не могла проснуться утром и чуть было не опоздала на занятие. Пришла и молодец. Я же наслаждалась одиночеством в комнате, и ее взгляды никак не могли заставить меня устыдиться.

Больше никаких происшествий в этот день не было. Только в общежитии нас ждали трое мужчин в черной форме с нашивками в виде спирали, которую пересекали две линии. Стражи. Они беседовали со студентами, записывая каждое слово. Меня тоже не обошла эта участь. Рассказала все, вплоть до вида руны, которая лежала у наших дверей. Допросы проходили прямо в общей комнате факультета, при этом все время присутствовал Лантас, который лично контролировал процесс.

На второй день на занятия не пришли двое. Актарина и тот парень, что пострадал от рун. Если бывшая соседка всего лишь проспала и появилась на следующем занятии, то отсутствие второго заставило напрячься. Не зря. После пар меня к себе вызвал Лантас, который и сообщил, что парня избили вчера поздним вечером, когда он возвращался с пробежки. Его подлечили целители, и он уже находился у стражей, описывая события вечера.

После обеда всю академию в срочном порядке собрали на стадионе. Выступал сам ректор, который объявил и о произошедшем в нашем общежитии, и о привлечении к этому делу стражей, и о произошедшем с моими одногруппниками. Всех причастных к этим преступлениям ожидало исключение из академии без права на восстановление. Также он зачитал нам приказ градоначальника, в котором он постановил изменить устав академии в части мер наказаний за нарушения и ужесточить эти меры, а также внести дополнительные правила, за нарушение которых студенты исключались без права на восстановление. Драки были в числе таких нарушений. Давно пора было установить жесткие правила, один раз отчислили бы всех, кто участвовал в драках и унижении чертежников, и не было бы никаких проблем. Но меня сильно беспокоило то, что моих ребят старались подкараулить поодиночке, надавить и запугать.

Вечером в общежитие Натка как глава факультета собрала всех и объявила, что чертежникам необходимо всегда держаться группами. Стараться не ходить по одному, особенно в темное время суток. Многие из старшекурсников, в основном парни, изъявили желание провожать девушек при необходимости. Адан и Сориан договорились сопровождать Дарию и Латанию, а я улыбалась, глядя на то, как Доминик с решительным взглядом пробирался ко мне сквозь толпу.

— Спасибо, — опережая его слова, сказала я и сдвинулась, чтобы освободить ему место.

— Я же еще ничего не сказал, — удивился он, садясь рядом.

— Когда ты вот с таким лицом идешь ко мне, я знаю, что ты будешь меня успокаивать и обещать, что никто не посмеет меня обидеть. И ты проследишь за этим. И я тебе верю. Всегда.

— Мне даже и добавить нечего, — хмыкнул он, — не убегай завтра, позавтракаем вместе, а потом я тебя до аудитории доведу. А там уж из кабинета в кабинет со своими будешь ходить. Встретимся на обеде. И, Саш, не ходи одна. На тебя как на старосту тоже попытаются надавить или еще чего хуже устроят. Я, конечно, постараюсь всегда быть рядом, но сама понимаешь, я не всемогущ.

— Порой мне кажется, что всемогущ. Спасибо, Дом, — сжала его руку, — ты даже не представляешь, как я благодарна тебе. Ты самый лучший, правда, я думала, что такие парни, как динозавры — вымерли давно, а ты не перестаешь удивлять и восхищать.

— Будешь должна, — подмигнул он.

— По гроб жизни, — согласилась я.

— По гроб не надо, у меня есть к тебе просьба, и если ты будешь ее выполнять, я буду тебе благодарен, — он повернулся ко мне и серьезно взглянул в глаза, положив свою руку поверх моей.

— Говори, Доминик, если это в моих силах, то я все сделаю, — прониклась его серьезностью и приготовилась выслушать.

— Не ври мне, Саш. Никогда, даже если считаешь, что ложь во благо. Не ври. Лучше скажи правду, пусть неприятную, обидную и жестокую, но не обманывай.

— Это твоя просьба? — он кивнул. — Хорошо, Дом. Я не врала тебе и не буду, обещаю. К чему ты этот разговор завел?

— Просто помни об этом обещании. Я могу многое простить и пережить, но не ложь. Даже самую мелкую. Мне пора на уборку. Дождись меня на ужин, хорошо?

— Хорошо, — я в недоумении провожала взглядом Доминика.

Странный получился разговор. Я не собиралась ему лгать, просто поводов не было, а для него эта тема, как мне показалось, весьма болезненна.

На ужин чертежники приходили группами. Было что-то в этом такое, отчего дух захватывало. Весь факультет сплотился, даже те, с кем отношения складывались не лучшим образом, не остались без защиты и поддержки сокурсников. После того как побили студента с моего курса, все чертежники объединились. Именно в этот момент я поняла, насколько правдивыми были слова о том, что факультет — это семья. Здесь, как и в любой семье, есть проблемы, конфликты, ссоры, недопонимания, но в моменты трудностей каждый знал, что у него есть эта странная огромная семья, которая даже самого вредного ребенка не даст в обиду. На нас косились, перешептывались за нашими спинами, но главное — больше не задирались. Пока. Причиной тому слова ректора об ужесточении наказаний и реальной угрозе отчисления, поданные стражам заявления ребят, за которые виновным грозило не только отчисление, но и наказание по закону, или же наша сплоченность, я не знала, да и не важно это. В груди теплилась надежда, что, наконец, в академии наступали новые времена, когда травля целого факультета закончится. Не важно, что это происходило из-за страха перед наказанием, важно было то, что если эта травля прекратится сейчас, то совсем скоро изменится и отношение к факультету. Я надеялась на это. Ведь если те, кто науськивали других на эту травлю, пускали бредовые слухи о чертежниках, будут молчать, то у остальных будет возможность взглянуть иначе на студентов факультета начертательной магии. И в академии, наконец, настанет атмосфера мира и дружбы, а не холодной войны со вспышками реальных боевых действий. Но это были мои мечты, а много мечтать мне было некогда.

Утром следующего дня я завтракала в компании Доминика, Натки, Сориана, Дарии, Латании и Адана.

— Вы чего такие напряженные? — спросила подруга, оглядывая нас, первокурсников.

— У нас практика по защитным кругам у Лантаса. Дом еще на прошлой неделе предупредил, что это будет что-то особенное и за пределами академии, — пояснила я.

Страх перед неизвестностью сковывал. Волоски по всему телу вставали дыбом, когда воображение рисовало жуткие картины того, какой будет наша практика. Ничего хорошего от этого занятия я не ждала, а уж, глядя на Доминика, становилось совсем плохо. Студентов начерталки не щадили, и что-то мне подсказывало, что даже первокурсникам Лантас приготовит что-нибудь такое, отчего кошмары будут сниться по ночам.

— Саша, ты вся дрожишь, — Доминик положил руку на мое плечо и ободряюще улыбнулся. — То, что вас сегодня отправят за пределы академии — это правда. Третья практика по защитным кругам у всех такая, но вам, первокурсникам, ничего не будет угрожать. Все будут живыми и здоровыми, бояться нечего.

— Но запомните вы свое первое занятие надолго, — Натка передернула плечами. Мы с девчонками в ужасе уставились на нее. Видимо, Доминик чего-то не договаривал.

— Ну зачем? — закатил глаза Дом. — Ты же видишь, что они тут сейчас втроем в обморок попадают.

— А что? — возмутилась Натка. — Я до сих пор помню свой забег по лесу.

— Рассказывай, все без прикрас, — практически приказала я, вспоминая, брала ли с собой хотя бы валерьянку для успокоения.

— Да было бы, что рассказывать, — Доминик отвернулся и принялся за еду, как ни в чем не бывало. — Перенесли нас в охраняемый парк. Там такой лесок небольшой, огороженный сеткой, в таких студенты факультета по управлению животными практикуются в навыках. Ну, как в дикой природе. Вот, — отпил он чай и повернулся. Обвел нас взглядом и продолжил: — Лантас нам полчаса дал на чертеж защитного круга подручным материалом прямо на земле. Плюс активация. Начертил, активировал, встал в круг — все. Большего от нас не требовалось. Вернее, не требовалось от тех, кто успел это все сделать. Остальных же ждало знатное веселье. К тому моменту, как время истекло, на поляне, где мы чертили, оказались с десяток управленцев. И как только время закончилось, Лантас дал им отмашку. В общем, стая волков хорошо погоняла тех, кто ошибся в чертежах или просто не успел вовремя.

— Я тогда поняла, почему Шамис всегда говорит, что главный навык чертежников — это быстрый бег, — поделилась Натка, — переволновалась, дважды перечерчивала круг, не успела вовремя, и, как еще семеро ребят, бежала до самой ограды. Управленцы, конечно, волков усмирили, но я до сих пор помню шелест листьев за своей спиной, который вселял ужас.

— Может, это, — робко сказала Латания, — ну его, это занятие? Пропустим?

— Не советую. Будет только хуже, — сказала Ната, — знаете, как бы страшно ни было в первый раз, в следующие разы стараешься откинуть волнение и понимаешь, насколько важно уметь делать правильные чертежи в любых условиях.

— Какие у вас тут жестокие уроки, — выдохнула я.

— Зато действенные, — улыбнулся Доминик. — Здесь нам еще позволяют допускать ошибки, а вот после выпуска все по-другому. Одна ошибка может стать последней.

— Ладно, пойдем сдаваться Лантасу, — вздохнула я. — В смысле, сначала на лекции по универсальной боевке и стихиям, а потом к Лантасу. Надеюсь, меня к тому моменту не хватит инфаркт.

Глава 18

Лекции записывала, совершенно не вникая в смысл. Пыталась успокоиться и даже получила несколько замечаний от преподавателей, потому что витала в облаках. Но время неумолимо бежало вперед, и практика по универсальным магическим кругам все-таки наступила. Своих ребят я предупредила накануне и попросила повторить всю теорию и одеться так, чтобы было удобно работать в любых условиях. Лантас появился вовремя. Длинная вереница студентов по очереди сдавала свои рефераты по прошлому занятию, на преподавательском столе выросла высокая стопка листов. Лантас с кровожадной улыбкой помечал что-то у себя в тетради, а когда все расселись по своим местам, наконец, заговорил.

— Рефераты к следующей неделе проверю. Если ваши работы сделаны не должным образом, то на каждую такую работу будете делать две новых. А сейчас, вижу, что вы уже дошли до нужного состояния и готовы окунуться в настоящую практическую начертательную магию, — расплылся он в улыбке, да так, что Чеширский кот позавидовал бы. — Сумки и тетради оставляем в аудитории. С собой берете только мел.

Все переглядывались с ужасом в глазах. Теперь даже списать не удастся. Лантас наслаждался происходящим и, похоже, даже веселился.

Мы ушли в тот зал, в котором я оказалась после переноса из дома. Здесь сидел все тот же мужчина. Лантас самостоятельно начертил круг переноса с неведомыми координатами, и студенты первого курса начертательной магии по одному скрылись в светящемся тусклым белым светом круге.

Я снова зажмурилась и задержала дыхание, когда шагнула в портал. На этот раз не было таких мерзких ощущений от переноса, первые секунды слегка кружилась голова и перед глазами роились черные мушки, но вскоре все прошло, и я огляделась. Мурашки пронеслись по телу, волосы зашевелились на голове, сердце рухнуло в пятки, а потом подскочило к горлу. Лучше бы я не открывала глаза. Мы оказались на кладбище. Серые могильные плиты вырастали из земли до самого горизонта, некоторые могилы были покрыты травой, а на некоторых плиты лежали прямо на земле. Я сглотнула вязкую слюну. Неужели нам от мертвяков придется убегать? Это будет даже страшнее, чем стая волков. Никаких ограждений у могил не было, просто ряды плит.

— Все, налюбовались видом? — хмыкнул Лантас. — У вас полчаса, чтобы начертить круг защиты. Не успеете или ошибетесь — встретитесь с нашими сегодняшними гостями. Время пошло.

— А где чертить-то? — выдохнула я, оглядываясь по сторонам. На пожелтевшей траве мелом не почертишь.

На меня все посмотрели, как на ненормальную, и разбрелись к могилам, на которых серые отшлифованные плиты лежали на земле. Меня такое пренебрежение к мертвым поразило до глубины души.

— Но так же нельзя, — выдохнула я, — это же неправильно, — огромными глазами наблюдала за тем, как ребята ползали по могилам, начав чертеж.

— Сашка, если ты не начертишь круг, — зашипел на меня Сориан, — то, подозреваю, у тебя будет возможность лично пообщаться с кем-нибудь из почивших и посетовать на нас нехороших. Я вот не хотел бы иметь такой чести, а ты как знаешь. Мертвые порой бывают жутко злыми, особенно без контроля некромантов. А вот тем, — он махнул в сторону приближающихся людей, — я не очень доверяю. Они студенты, я их в академии видел.

Страх за себя и нежелание встречаться с зомби победили. Я нашла ближайшую свободную плиту и принялась за чертеж.

Руки подрагивали от волнения. Несмотря на слова старших ребят, на эту практику никаких циркулей нам не выдавали. Пришлось трижды перечерчивать круги, но с символами проблем не возникло. Как только обозначила начало, с чувством невероятной радости поняла, что помню каждый символ так ясно, словно перед глазами лежит тетрадь с чертежом. Камень с души упал. Нет, бегать сегодня я не буду. Линия за линией на могильной плите образовывался нужный чертеж. Впервые я подняла голову и огляделась. Кое-где уже не было видно студентов, их скрыла белая пелена света защитного круга, кто-то все еще продолжал работу, как и я. Надеялась, что ребята справятся и мысленно желала им успеха, всем, даже Актарине. Хотелось, чтобы моя группа была лучшей во всем. Я нанесла последний штрих и поднялась с колен.

— У вас осталось меньше десяти минут, — хмыкнул Лантас. Возле него уже стояли на изготовке студенты-некроманты.

Я прикрыла глаза и простерла руки над чертежом. Заученные строки слетали с губ легко и четко.

— Сест амино сар, — произнесла последние слова и с замиранием сердца открыла глаза.

Чертеж скрыла светлая пелена. У меня получилось. Я обтерла влажные от волнения ладони и шагнула внутрь. Осмотрелась. Ничего не видно, будто на невидимую клетку кто-то набросил светло-серую плотную простынь, будто плотный туман заключил меня в свои объятия безопасности. Протянула руку и дотронулась кончиками пальцев до пелены. Тепло, словно маленькие искорки, пробежалось по телу. Улыбнулась. Приятное ощущение.

— Время вышло, — где-то там, за пределами моего круга прозвучал голос Лантаса.

Я затаила дыхание. Хохот, леденящий душу вой и странное мычание вдруг сменили скрежет мела о каменные плиты. Мурашки пробежались по телу. Даже в кругу с каждой секундой становилось все страшнее, пелена границы уже не казалась такой хорошей преградой для того, что издавало кошмарные звуки. Тишину вдруг разрезал чей-то истошный визг. И еще один. И еще. Я оборачивалась на звук, но, казалось, он повсюду. В очередной раз обернувшись, увидела размазанное по границе приведение. Не смогла сдержать крика и чуть не шагнула за пределы контура. Рухнула на плиту, глядя в искривленное в ужасной гримасе лицо, на полупрозрачном лице расползлась улыбка, а после призрак исчез за пределами круга, напомнив о себе лишь ужасающим душу смехом, который, наверное, навсегда останется в моей памяти. Как хорошо, что я успела начертить правильный круг, и как жаль тех, кто этого сделать не мог.

Еще несколько минут я сидела на плите, пытаясь прийти в себя от такого представления. Да, умеют преподаватели академии устроить показательные уроки. Да такие, что раз и навсегда понимаешь, насколько важно досконально знать материал, который они дают на изучение. Я поднялась, отряхнулась и утерла пот со лба. Единственным желанием было поскорее убраться с этого кладбища. Такие места и раньше не вызывали у меня приятных эмоций и впечатлений, а теперь и подавно буду обходить их стороной, тем более если на кладбищах Теллуриса обитают приведения. А может, и чего похуже можно встретить.

Вскоре все стихло. Плохо это или хорошо, я не знала, выходить из своего убежища не спешила. Ноги словно приросли к плите.

— Представление окончено, — объявил Лантас, — идите все ко мне.

Пришлось заставить себя сделать шаг в небезопасную реальность. Колени подрагивали и подгибались. На полусогнутых оказались многие девчонки, парни выглядели сносно, но немного бледнее, чем обычно. Две девушки были в слезах, и один парень пытался отдышаться. Видимо, те, кому «посчастливилось» пообщаться с мертвыми тет-а-тет без преград.

— Ну что же, трое из вас не справились с заданием и к следующему занятию напишут мне реферат по универсальному кругу защиты с полным разбором каждого символа и слова. Если вы за две недели не сумели выучить чертеж этого круга, то либо это были какие-то особенные недели, либо вам, как и мне, стоит задуматься о целесообразности вашего пребывания на факультете начертательной магии. Остальными я доволен. Со следующего занятия перейдем к универсальным ловушкам и приманкам, они очень похожи, поэтому изучать мы их будем два лекционных занятия и три практических. На сегодня занятие окончено, — он махнул в сторону чуть светящегося портала.

Очень жаль было тех, кто не справился с заданием, но слова Лантаса были справедливыми — не так уж и сложно за две недели выучить чертеж. Я была горда собой, горда группой, ведь большая часть справилась с заданием, и рада, что среди тех, кто не сумел пройти испытание, не оказалось моих друзей.

Шагнула в портал и, к своему удивлению, оказалась у входных ворот на территорию академии. Оглянулась. Ребята все были здесь и вереницей проходили через входные ворота.

— Эм, простите, — обратилась я к преподавателю, когда он появился рядом, — а почему мы оказались здесь?

— Переносы в академию закрыты. Из академии мы можем переноситься, куда угодно, а вот обратно не так просто попасть. В целях безопасности.

— Но ведь, когда я с Земли переносилась…

Лантас не дал мне договорить.

— Тогда временно был открыт доступ. В другое время он закрыт, проходите, Алесандрия, — пропустил мужчина меня вперед.

— Хм, а в пределах академии, — продолжала допытываться, — ну, допустим, из общежития в учебный корпус можно переноситься?

— Нельзя, любые перемещения в независимости от начального пункта в академию закрыты.

— Подождите, — остановилась и нахмурилась, — но письма же приходят!

— Входные порталы для небольших посылок, в том числе и для писем, открыты. Если сумеете доучиться до третьего курса, то узнаете разницу между порталами для людей и для переноса предметов, а я приложу максимум усилий, чтобы вы доучились. Отец возлагает на вас большие надежды.

— Спасибо. И за веру в меня, и за объяснения. А что у вас там с папой? — все-таки не удержалась от вопроса.

— Надеюсь, что наши отношения постепенно восстановятся, спасибо, Саша.

Я улыбнулась и кивнула. Мы дошли до аудитории, забрали свои вещи и отправились в общежитие, где меня ждали взволнованные друзья. Натка, Доминик и даже Лекс сидели в общей комнате, о чем-то разговаривая. Как только мы с Аданом, Сорианом, Латанией и Дарией вошли, ребята подскочили к нам и наперебой начали задавать вопросы. Рассказывать обо всем пришлось мне как старосте. Даже общество Лекса уже не напрягало, видимо, совместный отдых примирил меня с тем, что он может находиться рядом.

— Вы там пока испытывались и с мертвяками дружбу водили, я твой этот забрал, — Доминик нахмурился, пытаясь подобрать слово, — ну, штука эта странная для волос. Артефактнику отдавали.

— Правда? — взвизгнула я и бросилась обнимать Доминика. — Наконец-то я буду чувствовать себя человеком! Где он? — отклонилась от блондина и заглянула в смеющиеся глаза.

— У меня лежит. Надо же, сколько радости от такой ерунды, — хмыкнул он, — сейчас принесу. Артефактник сказал проверить, правильно ли он работает, и если что-то не так, вернуть для исправления.

Жизнь налаживалась. Несмотря на все пережитые страхи, я чувствовала себя счастливой, судьба словно давала мне пряник за пряником, лишь издалека грозя кнутом. Сердце и душа, скованные льдом детских обид и комплексов, оттаивали под натиском шумной, веселой и очень сплоченной компании, в которую я попала. Лекс был совершенно не тем, кого я в нем видела в первые дни после попадания в академию. Я смотрела на него сквозь призму воспоминаний, обид и болезненной любви, которая когда-то оставила глубокую рану в сердце. Но он был словно совсем другим человеком с противоположными чертами характера. Да, немного язвительный, немного позер, но никогда в его словах я не чувствовала попытки обидеть, задеть, причинить боль. Как бы ни пыталась рассмотреть скрытый подтекст, не видела его, и от этого становилось легче, словно он своим поведением смывал старые воспоминания, заменяя новыми. Нет, никогда я не смогу забыть его глумливый смех, но постараюсь отпустить навсегда и больше не возвращаться к тому времени. Ни мыслями, ни действиями. К тому же рядом был Доминик, который, словно ангел-хранитель, вытягивал из меня всю эту боль и наполнял душу светом, теплом, радостью. Вот он, подарок судьбы. Пожалуй, могла назвать его главным из тех, которые случались в моей жизни.

* * *

Следующий день был замечательным. Раннее солнечное утро дарило прекрасное настроение, последние теплые деньки заставляли губы разъезжаться в улыбке, яркое солнышко улыбалось, словно извиняясь и прощаясь перед долгой разлукой. Доминик говорил, что зимой дневное светило — редкий гость в столице. Небо практически всегда было затянуто серой пеленой туч, а уж если солнце и появлялось на прозрачном голубом небе, то под руку со злыми морозами, которые отчаянно кусали тех, кто вынужден был покинуть свои теплые дома. Зимы в столице, по словам друзей, были теплыми и снежными.

Я любила зиму. Земля, укрытая пуховым одеялом снега, деревья, укутанные в теплые шубки, и пушистые снежинки, кружащиеся в воздухе, казались такими мягкими, уютными, что на душе даже в самые сильные морозы становилось теплее. А вечера, когда снег крупными хлопьями, будто танцуя в свете фонарей, спускался с неба и создавал невероятную, даже волшебную атмосферу, заставляли возвращаться мыслями в детство, когда мама читала мне сказки, наполненные добром. Так что даже приближающаяся зима не навевала тоску, а только поднимала настроение, тем более осень оказалась на Теллурисе очень мягкой и теплой.

Улыбнувшись новому дню, я пошла в общую гостиную, где должны были ждать Доминик и Ната. Пока шла по коридорам, получила массу комплиментов, причем и от женской половины тоже. Определенно, сегодня мой день, и ничто не сможет испортить мое прекрасное настроение.

— Отлично выглядишь, Сашка, — улыбнулась подруга, когда я только вошла в комнату.

— Спасибо, — уже не в первый раз кивнула и не смогла сдержать довольной улыбки.

— Ты вся светишься, — поднимаясь с кресла, сказал Доминик, — и выглядишь на самом деле отлично, — подставил нам с Наткой локти, за которые мы ухватились.

— Это все — волшебная сила утюжка, — ответила я, подняв указательный палец к потолку. Но мой счетчик хорошего настроения уже просто зашкаливал.

— Как же мало тебе надо для счастья, — хмыкнул он.

— Да, совсем чуть-чуть: красивую фигуру без всяких ухищрений, прямые волосы, преданных друзей, любовь такую, чтобы как в сказке — раз и навсегда, взаимную обязательно, образование получить без проблем, работу хорошую, здоровье крепкое.

— Все, — рассмеялся Доминик, — понял, я погорячился. Хотя ничего сверх меры ты не назвала, все выполнимо.

Так, переговариваясь о всякой ерунде, мы и дошли до столовой, где к нам присоединились Сориан, Латания, Дария, которая теперь практически всегда была с нами, и Аданчик.

Но уже ближе к началу пар у нашего стола появился Лекс. Я напряглась. Обычно парень никогда не завтракал с нами, что же изменилось сегодня?!

Глава 19

— О, Сашка, я тебя и не узнал. Как говорят на Земле в таких случаях? Богатой будешь, по-моему. Классно выглядишь. Что-то в тебе изменилось.

— Прическа, — хмыкнула Натка, — надо же, какой ты внимательный.

— Ты же не завтракаешь? — сменил тему Доминик.

— Не завтракаю. Мне нужны они, а потом искать их всех по общежитию после занятий мне лень. Они же разбредутся по комнатам, засядут за свои рефераты, не вытянешь, — обвел парень нас взглядом и продолжил, — короче, в конце следующей недели у меня день рождения, так что на выходные ничего не планируйте. Что будем делать, еще не знаю, но что-нибудь обязательно будем. Компания собирается та же, что и в прошлые выходные, так что, надеюсь, снова отлично проведем время. Тебя, Дария, это тоже касается. Все понятно? — ребята кивнули. Все, кроме меня. — Никаких планов нет? Все придете, правда, Саша? — видимо, то, что я осталась в стороне, Лекс заметил, и теперь нужно было дать ответ.

А ведь Доминик заранее меня предупреждал, что день рождения Лекса не за горами, но за всеми передрягами и учебой я совершенно забыла об этом. И, конечно же, забыла придумать причину для отказа. Отказывать просто так при всех не хотела. Во-первых, это вызвало бы вопросы, а во-вторых, не хотелось портить Лексу настроение своим категоричным «нет». В голову ничего не приходило, хотя я судорожно искала повод отказаться. Взглянула на Доминика.

— Я иду, как и Натка, мы давно обсудили этот вопрос, — пожал он плечами.

— Да, Доминик, Ната и остальные уже предупреждены, так что остались только вы, — подтвердил Лекс.

Пришлось кивнуть. Доминик сжал мое колено под столом и еле заметно кивнул. Он, как и всегда, понял мои переживания без слов и так же без слов дал понять, что будет рядом, что не оставит меня одну. Я обожала этого парня.

— Ну, вот и отлично. Ладно, вас предупредил, мне пора. Приятного, — махнул рукой и растворился в толпе других студентов так же внезапно, как и появился.

— Я же говорил тебе, — тихо сказал Доминик.

— Знаю, но я забыла, — повинилась, ковыряясь в своей тарелке.

— Ладно, ничего страшного не случилось. Будет повод отдохнуть, — улыбнулся он, — может быть, это и к лучшему.

— В смысле?

— Не обращай внимания. Кушай, скоро занятия начнутся, а ты позавтракать толком не успела, — снова сменил он тему.

Ну, если не хотел говорить, то и допытываться не было смысла. Как-то так сложилось между нами, что я безоговорочно верила Доминику. Возможно, зря, но поводов усомниться в нем не появлялось, и если он не желал что-то объяснять, то это его право. Он и без того делал для меня слишком много, чтобы я могла позволить себе требовать что-то. Захочет поделиться — сделает это, а нет — значит, нет. Не такое уж большое значение имела случайно брошенная фраза. Наверное. У меня были проблемы гораздо серьезнее. Доминик, как и всегда, прав, праздник — это еще один повод отвлечься от учебы, которая обещала быть сложной. Ничего страшного не случилось. Если уж судьба вознамерилась столкнуть нас лбами, то, сколько бы я ни бегала, убежать не удастся. Просто нужно с этим смириться, Раз уж приняла приглашение, значит, нужно подготовиться к этому дню, центром которого будет Лекс, не только морально, но и купить подарок. А что подарить парню, который был мне совершенно незнаком? Вот и я не знала. Зато рядом сидел тот, кто мог бы мне помочь.

— Что ему дарить? — без предисловий спросила, повернувшись к Доминику. Парень поперхнулся морсом от такой резкой смены моего тона, наверное.

— Какая быстрая смена настроения, — восхитился он, когда перестал кашлять, — не знаю. Мы с Наткой решили заняться этим вопросом в выходные.

— Я с вами, — сразу решила напроситься.

— Я тоже, — хором сказали мои сокурсники.

Ната и Дом не отказали. Вот они-то и расскажут нам о Лексе все, что знают: чем увлекается, что любит, что можно подарить, а чего ему не надо. Как бы к нему ни относилась, а сам процесс выбора подарка всегда доставлял мне удовольствие. Да и не привыкла я дарить ненужные вещи только для галочки, что подарок сделан. Если уж делать подарок, то от всей души, и тот, что понравится или пригодится тому, кому этот презент адресован.

* * *

Последние два дня обучения прошли тихо и без происшествий. Это показалось даже немного странным, будто затишье перед бурей, но когда рассказала об этом Доминику и Натке, они отмахнулись, решив, что я накручиваю. Возможно, так и было.

В субботу ранним утром собрались большой компанией и отправились в город на поиски подарка для именинника. Погода стояла ветреная, по небу, словно корабли, проплывали тяжелые тучи, которые грозились разразиться не то дождем, не то снегом. Но на этот раз с нами был Доминик, который не любил дождь и не планировал под него попадать, поэтому он заставил всех прихватить зонты.

Город, хоть и был волшебным, но в хмурую осеннюю погоду казался совершенно обычным — унылым и серым. Голые ветки деревьев, словно уродливые руки, шевелились на ветру, воды горной бурной реки отражали хмурое небо, окрашиваясь в грязный серый цвет. И люди были такими же хмурыми и недовольными, как погода. Только наша компания без стеснения взрывалась громким смехом, переговаривалась и улыбалась. Настроение у всех было радужным, несмотря на сильный ветер, который ударял в лицо.

— Дом, куда мы идем? Какие, вообще, мысли насчет подарка?

— Идем на самую большую торговую площадку, ту, где вы с Наткой одежду покупали. А вот с подарком сложнее. Мы с Наткой думали о серебряных рунах.

— А мы с Аданом клинки посмотрим, — сказал Сориан.

— Не стоит, — хмыкнула Натка, — у него классный клинок, по наследству достался. Он его ни на какой другой не променяет. Кажется, он даже, когда спать ложится, кладет его рядом.

— Надо будет в лавку артефактника зайти, — сказала Дария.

— Обязательно, — кивнул Доминик, — думаю, еще можно зайти в лавку стихийников. Посмотреть что-нибудь с огнем, у него всегда были проблемы именно с этой стихией.

— А держатель для мела у него какой? — я перебирала все возможные варианты.

— Обычный, металлический, как у всех, — пожал плечами Доминик.

— А какой-нибудь, тоже серебряный, например, ему не нужен?

— Острой необходимости нет, но такие мелочи замечают профессионалы. И кстати, будущие работодатели обращают на это внимание. Говорят, что то, насколько сильно чертежник обеспокоился о подборе инструментов, говорит о том, насколько трепетно и ответственно он относится к работе. Глупости, конечно, и бред это все, но к выпуску все поддаются таким слухам и приобретают себе разные штучки. В период обучения же редко используют такие вещи, это тебе отец сразу сделал очень много нужных и очень качественных подарков.

— Значит, и держатель можно посмотреть, — кивнула я. — А не случится такое, что мы с другими ребятами купим одинаковые подарки?

— Не случится, — ответила Натка, — я уже узнала, что купили другие, а те, кто еще не озаботился этим вопросом, дождутся нас.

— Какая ты умничка, Натка, — восхитилась я, — и учиться успеваешь, и все знаешь, и собрания проводишь, и даже в такой мелочи успела все разузнать и подготовиться.

— А то! — вздернула подруга подбородок и свысока оглядела нас. — Я вам не какой-то простой студентишка, глава!

— Иди уже, глава, — подтолкнул ее в спину Доминик, — у тебя просто попа гореть начинает, когда ты на месте сидишь. Это не твое, ты же, как ураган, проносишься по всему общежитию и по всей академии, собирая информацию. Это талант. Как вы с Тхимаром сошлись, непонятно. Он же, наоборот, совсем спокойный.

— Противоположности притягиваются, — хмыкнула я, — у нас так говорят.

— Может быть. Ты тоже свою противоположность ищешь? — спросил Доминик, взглянув на меня и переведя взгляд вперед.

— Я никого не ищу, — пожала плечами, — некогда мне. Тут либо любовь искать и от мертвяков по кладбищам бегать, либо никого не искать и сидеть в магическом круге, чувствуя себя в относительной безопасности.

— Хорошо сказала, — включился в беседу Сориан. — Ни убавить, ни прибавить. Первый курс — не время для поисков любви, но вот невинную интрижку завести можно всегда.

Слова Сориана вызвали улыбку на лицах всех. Судя по тому, что я уже успела увидеть, этот парень был тем еще ловеласом. Флиртовать с девушками он любил и получал от этого истинное удовольствие, но и не скрывал этого, не морочил никому голову и жил в гармонии с собой и окружающим миром. Я оглянулась вокруг. Меня окружали такие разные люди. Доминик, как скала, твердый, непоколебимо спокойный, уверенный в себе и вселяющий уверенность во всех вокруг. Натка — настоящий ураган, человек, который не мог сидеть на месте без дела. Адан — тихий и спокойный, но готовый броситься на защиту близкого человека и позаботиться о друзьях. Латания — милая и ранимая девушка, которая сильно переживала каждую неудачу. Дария — сильная, боевая, дерзкая, я таким всегда завидовала, потому что мне приходилось долгое время воспитывать в себе эти качества, но работы еще хватит надолго. Все такие разные, но я их полюбила. Наверное, в каждом из них видела частичку себя или то, что хотела бы видеть в себе. Наверное, даже завидовала себе. Почему же их не было в моей жизни так долго? Хотя… наверное, они появились вовремя. В другое время мне не хватило бы смелости подружиться с ними и остаться на этом факультете, зная все проблемы, которые тянулись за чертежниками. Все вовремя.

Весь день мы провели в городе. Ходили по магазинам, обедали в кафе, болтали, смеялись и наслаждались выходным днем. На беду парней заглядывали во все возможные лавки, накупили с девчонками всяких мелочей. Подарок подарком, а о себе забывать нельзя. Но и цель, с которой отправились в город, достигли. Подарки были куплены. Я приобрела очень стильный медальон на цепочке из черного металла, в его центре была закреплена сфера, внутри которой тлела искорка, сверкая и завораживая. Классная вещь, даже парни одобрили, сказав, что были бы рады получить такой подарок, а уж Лексу с его проблемой в управлении огненной стихией будет очень полезным. По словам артефактника, у которого и был куплен подарок, этот медальон помогал справиться со столь непредсказуемой и самовольной стихией, а еще он защищал обладателя от ожогов при недолгом воздействии огня. Я была довольна своим выбором, остальные тоже нашли то, что могло бы пригодиться будущему чертежнику и магу.

Вернулись в академию ближе к ужину. В комнате я обнаружила новое письмо от отца. В нем папа поздравлял меня с тем, что я привязала и активировала кольца, писал, что теперь он стал немного спокойнее и будет не так сильно за меня переживать. Я, конечно, понимала, что он лукавил, наверняка с мамой беспокоятся из-за того, что мы так далеко друг от друга. Но я старалась в каждом письме писать о том, что со мной все в порядке и о том, что у меня много потрясающих друзей, которые не оставят в беде никогда и ни за что. Папа рассказывал о том, как дела дома, что зимой у него запланирована командировка, и он обязательно заглянет ко мне. У мамы все в порядке, и она сильно скучала, никогда нам еще не приходилась расставаться на такой долгий срок. А потом отец сетовал на то, что я ставлю перед ним слишком сложные задачи. Они с мамой долго думали над тем, что же рассказать Киту и как отговорить его от поездки в мнимую Европу. В конце концов, сказали Киту, что я обязательно сама приеду на каникулы домой, а дальше решили действовать по обстоятельствам. Никогда недумала, что лучший друг своей привязанностью будет создавать столько проблем. Я очень по нему скучала, и порой мне не хватало его: «Шурик, утри сопли и вперед». Но кто же мог подумать, что жизнь так резко повернет свое русло в совершенно немыслимом направлении. Если сравнивать с рекой, то моя река вопреки всем законам физики решила, что самый удобный вариант — это бежать вверх. В небо. Еще папа подтвердил, что кольца — на самом деле наследие аристократического прошлого его рода, но заметил, что для него этот факт никогда не играл особой роли. Просил немного потерпеть, обещал, что при встрече ответит на все вопросы, и снова извинялся, что они с мамой долгое время держали меня в неведении.

Я не злилась. Да и сама не знала, как поступила бы, попав в такую ситуацию. Рассказать ребенку о неведомом волшебном мире, возможно, показать, но не дать возможности насладиться им? Это как поманить его конфеткой и не дать ее, так что их скрытность была мне понятна. А уж терпение у меня было огромное. Ничего, осталось немного подождать, и все встанет на свои места.

Я быстро написала ответ родителям, рассказала последние события за исключением волнений в академии, послала им миллион поцелуев и захватила письмо, чтобы после ужина отправить его, не откладывая в долгий ящик.

Следующая неделя ничем не запомнилась. Занятия сменялись занятиями, лекции — практиками, а дни — ночами. С каждым днем становилось все холоднее, и почти каждый день шел дождь, отчего Доминик ходил чернее тех туч, которые нависали над городом. Не любил он дождь.

Время пролетело в один миг. В середине недели Лекс снова наведался на завтрак, чтобы сообщить нам, что в субботу вечером в одном из кафе в верхней части города будет проходить его день рождения, и он будет нас ждать. Переспросил, все ли придем, и снова исчез. Он вообще в последние дни стал практически незаметен. Видимо, занимался организацией праздника. А через тройку дней настала и суббота. Как бы ни уговаривала я себя, а все равно очень переживала и чувствовала себя неуютно.

Пожалуй, впервые в этом мире надела платье, — одно из тех, что скрывало колени, — сапожки на плоской подошве, сделала укладку, макияж и…сама удивилась, насколько, оказалось, я могла быть красивой. С ранними подъемами и непредсказуемой учебой особо не разбежишься: одежда удобная, обувь удобная, макияж на быструю руку и прическа такая, чтобы волос не лез при чертеже. Но сегодня я нескромно была восхищена сама собой. Платье холодного голубого цвета и простого кроя сидело по фигуре, подчеркивая все достоинства. Нет, я не наряжалась для именинника, я наряжалась для себя, хотелось почувствовать себя настоящей леди, а не простой студенткой-чертилой.

Когда на город уже спускались сумерки, мы, все нарядные и красивые, как никогда, отправились поздравлять Лекса.

Глава 20

В двухэтажном здании, которое ничем не отличалось от других, стоящих в верхней части города, играла тихая приятная музыка. У входа дежурил мужчина в длинном черном пальто, на шее был повязан светлый шелковый платок. Мужчина пожелал нам доброго вечера, открыв дверь. Мы вошли в теплое светлое помещение, где к нам сразу подошли еще двое мужчин, которые помогли нам раздеться и забрали одежду, спросив, на кого заказан стол. Доминик назвал имя и фамилию Лекса. Нас проводили внутрь.

Теплый мягкий свет ламп рассеивался по всему залу, высокие окна скрывали кремовые шторы, Столы с редкими гостями были накрыты такими же кремовыми скатертями. Темно-коричневые диваны гармонировали с темно-коричневой лепниной, которая украшала стены. Столы, стоящие по периметру зала, были отделены друг от друга плотными занавесками, создавая ощущение уединения, приятная музыка ласкала слух. Место было очень красивым, наполненным атмосферой легкости, светом, мне понравился этот ресторан.

Мы прошли мимо лестницы, которая вела на балкон, опоясывающий все заведение. Впереди нас шел мужчина в костюме официанта, который и подвел к одному из столов. Занавеси здесь были распахнуты.

Мы не были первыми гостями, за столом уже сидели ребята с нашего факультета и два незнакомых парня, а во главе — сам виновник торжества в лиловой рубашке, верхние пуговицы которой были расстегнуты, обнажив участок смуглой груди. Лицо Лекса озарила приветливая улыбка при виде нас.

— Девчонки, — протянул он, — чувствую, сегодня все внимание будет вашим, а не моим. Хотя вы просто обязаны сегодня уделить капельку внимания мне. Завидуете, да? — обвел взглядом своих друзей. — Я сегодня буду самым счастливым. Столько красоток, и все пришли ко мне.

Подарки дарили сразу. Наверное, так принято. Я делала, как все. Мне повезло, подарок дарила одновременно с Сорианом, вернее, он просто стоял рядом, ожидая своей очереди, но и это придавало уверенности.

— С днем рождения! — протянула я аккуратную деревянную коробочку. — Надеюсь, он будет тебе полезен, — сдержанно улыбнулась, взглянула на Лекса, который с нескрываемым удовольствием наблюдал за мной. Опустила взгляд на коробку. — Ребята сказали, что он тебе подойдет. Там внутри описание и правила использования.

— Спасибо, Саша, — тихо сказал парень, открыл коробку и взглянул на медальон. — Красивый. Огненный, — прочитал название на крохотной бумажке, — приятно удивлен. Спасибо. И рад, что ты пришла.

Я кивнула и отошла, пропуская следующих, желающих поздравить. Теперь будет не так страшно, потому что Доминик уже мотнул головой, приглашая сесть рядом с ним.

— Ты умница, — шепнул он и сжал мою ледяную ладонь своей, горячей. Я ответила на пожатие и кивнула. Можно расслабиться. Вечер обещал быть спокойным и уютным.

— В общем, план такой, — приняв все поздравления, с широкой улыбкой на лице сказал Лекс, — начнем здесь. Не так уж и часто мы собираемся вот так, посидеть в спокойной обстановке узким кругом. А дальше… дальше, куда душа понесет, туда и направимся.

Все одобрительно улыбались, понимая, что душа молодых и красивых студентов обязательно куда-нибудь понесет. Я, наконец, усмирила дрожащие руки и успокоилась. Здесь мои друзья, с которыми за такой короткий промежуток мы пережили так много и хорошего, и плохого. Взглянула на Лекса. Что же, наверное, сегодня придется окончательно снова принять его в свою жизнь. Слишком крепка была дружба между ним, Наткой и Домиником, а я не имела никакого права мешать этой дружбе, поэтому мне придется либо наладить отношения с Лексом, либо разрушить отношения с Домиником и Наткой. Ко второму варианту я была не готова. Не настолько я глупа, чтобы отказываться от таких друзей.

Все расселись за столом. Лекс нажал на золотистую выпуклую кнопку, и к нашей компании вереницей потянулись официанты, которые разливали напитки и расставляли блюда. Видимо, семья парня была очень обеспеченной, раз могла позволить себе праздник в таком, безусловно, шикарном и дорогом месте.

За мной весь вечер ухаживал Доминик, рассказывал обо всех блюдах, советовал что-то попробовать и не давал возможности заскучать или окунуться в свои переживания.

Ребята поздравляли Лекса, говорили пожелания, вспоминали много историй из жизни, смеялись, снова поздравляли, ели и пили.

Вскоре музыка стала звучать громче, но, что происходило за пределами нашего уединенного уголка, я не знала.

— Вечерние танцы, — пояснил Доминик.

Музыка звучала невероятная, гипнотическая, расслабляющая. Хотелось ей отдаться полностью, погрузиться в нее с головой. Это было что-то нереальное. Я плохо разбиралась в музыкальных инструментах, но пианино от контрабаса отличить могла, а здесь звучала флейта и еще что-то совершенно не знакомое. Но от этих переливов сердце то замирало, то отбивало немыслимую дробь. Дух захватывало. Наверное, весь восторг был написан на моем лице.

— Сашка, ты просто невероятна в своей неподдельной эмоциональности, — покачал головой Доминик, — как ребенок, честное слово. Редкая девушка умеет так ярко восхищаться чем-то и так искренне радоваться мелочам.

— Я как-то у себя никогда не увлекалась ничем подобным. Современная музыка, все дела. Но это, — судорожно выдохнула, — ничего лучше не слышала, правда.

— А пока Доминик сидит и глазами хлопает, — хмыкнул, поднимаясь из-за стола, Сориан, — я у него из-под носа уведу прекрасную девушку. Не откажешь? — протянул руку.

Дом закатил глаза. Я не отказала — у нас с Сорианом складывались хорошие отношения, и даже его любовь рубить правду-матку уже не отпугивала. Вслед за нами поднялись и остальные, которые решили потанцевать. Сориан в обычной своей манере шутил, что-то говорил и с легкостью лавировал между другими парами, а я наслаждалась музыкой. К своему стыду, даже порой не слышала, что говорил сокурсник, настолько погружалась в магию звуков.

— Мечтательница, — вынес вердикт под конец танца Сориан. — Классная ты, Сашка, но слишком мягкая и чересчур мнительная. Мне тебя порой хочется за грудки схватить и встряхнуть хорошенько, но потом я вспоминаю, как ты выперла Актарину и отправила Малику, и понимаю, что в тихом лесу за каждым деревом опасность. Я рад, что мы познакомились. И ребята возле тебя собираются такие же добрые, как и ты.

— А я думала, что я неприятности притягиваю. Но ты прав, мне с вами повезло.

— Уж не знаю, неприятности притягивается к факультету, а к тебе абсолютно точно притянулся один конкретный парень, который с тебя пылинки сдувает.

Я смущенно улыбнулась. Не в первый раз слышала намеки на симпатию Доминика ко мне, а порой и вообще странные домыслы о наших давно завязавшихся отношениях, но Сориан никогда не повторял этих слухов, а значит, если уж он говорил об этом, то, скорее всего, в этом есть доля правды. Что уж скрывать, ухаживания Доминика были приятны мне, но я не позволяла себе даже допустить мысль о том, что между нами могло что-то завязаться, получиться. Это было бы слишком хорошо. Друг был таким идеальным, что мне казалось, я ему не подхожу со своим вагоном комплексов и проблем.

Все так же улыбаясь, вернулась за стол.

Многие говорили тосты и поздравления имениннику, некоторых он просил сам, кто-то вызывался на роль поздравляющего, я притворялась невидимкой. И судя по тому, что Лекс несколько раз в упор смотрел на меня, перед тем как озадачить кого-то тостом, он мне подыгрывал. Наверное, за несколько месяцев понял, как тяжело мне дается общение с ним, и сейчас не вытягивал меня на разговор. Но так длилось недолго. Спустя несколько часов Лекс поднялся из-за стола и подошел ко мне.

— Имениннику не отказывают, — протянул руку, приглашая на танец.

У меня от шока глаза полезли на лоб. Целый танец наедине с ним? Я судорожно замотала головой, а потом все-таки кивнула. Взяла себя в руки и вложила внезапно похолодевшую руку в его ладонь. Уже уходя, оглянулась на Доминика. Он провожал нас взглядом. Что же, как сказал Дом, возможно, это к лучшему.

Заиграла музыка, рука Лекса легла мне на талию, другая держала мою ладонь.

— Ну, ты хотя бы не дрожишь, — хмыкнул Лекс.

— Я стараюсь.

— Я уж не знаю, то ли мне злиться, то ли смеяться над тем, как ты забиваешься в угол при виде меня и при этом ничего не объясняешь. Вот он я, — он смотрел мне в глаза. От улыбки на его лице уже не осталось и следа. — Не кусаюсь, не угрожаю, ничего предосудительного не делаю. Так чем же я вызываю такой показательный страх?

— Про углы, ты, конечно, преувеличил, — нервно хмыкнула я.

— А в остальном? Может быть, сегодня, в честь праздника, откроешь все секреты?

— Н-нет, не время и не место.

— А когда будет и время, и место? Саш, ты же понимаешь, что мы оказались заложниками ситуации. Мы находимся в одной компании, и нам надо как-то в этой компании уживаться, но твое поведение вызывает много вопросов, в том числе и у остальных. Что делать будем?

— Учиться сосуществовать?

— Слово-то какое подобрала. Сосуществовать. Ты мне понравилась, Саша. Красивая, милая, но слишком много в тебе странностей, и почему-то только в общении со мной. Я хочу понять, поэтому надеюсь, что время и место вскоре найдутся, и ты расскажешь, в чем проблема, и тогда будем решать, что с этой проблемой делать и как будем сосуществовать. Договорились?

Я кивнула. В общем-то, его слова совпадали с моими планами. Мне впервые представилась возможность поговорить с парнем, и этот разговор был для меня очень показательным. Он не давил, не издевался, даже не смеялся, был серьезен и, казалось, обеспокоен сложившейся ситуацией. Ну а я не хотела портить ему праздник правдой. Она будет неприятна и испортит праздничное настроение. Даже страшно представить, какой окажется реакция Лекса, когда обман вскроется, и он узнает, что я та самая Саша из его далекого прошлого, которой он причинил много боли.

— Ладно, — выдохнул он, ведя в танце, — я рад, что ты пришла на мой день рождения. Хотя, — его губы разъехались, обнажая белые зубы, — наверное, за твое появление стоит благодарить вот того парня, — качнул головой в сторону нашего стола, — который все время сверлит нас взглядом.

Я повернула голову и встретилась взглядом с Домиником. Он был напряжен. Переживает. Улыбнулась ему, давая понять, что все в порядке, но ничего не изменилось. Он смотрел мне в глаза, а в его плескались странные эмоции. Усталость или грусть, не поняла. Нахмурилась, и Доминик скрылся за спиной Лекса.

— Про вас много слухов ходит, — все так же улыбаясь, сказал Лекс.

— Это все бред, — фыркнула. — Честно говоря, уже надоели все с этими слухами. И каждый считает нужным рассказать нам о них.

— Ну, я бы не сказал, что все из них — бред, — странно хмыкнул он. — Доминик отличный парень и настоящий друг. Я вижу больше твоего. И то, что я вижу, не всегда мне нравится. Не морочь ему голову, Саша.

Брови поползли на лоб. Что за намеки? Да и слова не очень приятные, будто я вертихвостка, которая играется с Домиником ради удовольствия, чтобы просто вскружить ему голову и уйти за горизонт.

— Я и не собиралась никому морочить голову. Наши отношения с Домиником — это только наше дело. И мы с ним сможем договориться и выяснить все, — получилось слишком резко и грубо. Но Лекса, похоже, это только веселило.

— У, какие мы злые, — шутливо посетовал он, но дальше сказал абсолютно серьезно, — его уже обманывали. И я за него беспокоюсь. Такой Доминик, как сейчас, мне нравится больше того, которого мы наблюдали последний год. В последнее время он снова стал напоминать того Доминика — стал нервным и очень часто уходит в свои мысли. Это пугает.

Странно. Ничего подобного не замечала. Похоже, я не очень хороший и внимательный друг, хотя со мной Доминик всегда был улыбчив и весел. Или только хотел, чтобы я так думала? Мысли разлетелись в разных направлениях, а Лекс уже вел меня к столу. Не отрываясь, я смотрела на Доминика, пытаясь найти намеки на то, о чем в последний момент сказал Лекс. Да, друг был хмур, но отчего это происходило, мне было невдомек.

Лекс поблагодарил за танец. Я улыбнулась и кивнула в ответ, и сразу повернулась к Доминику, заглядывая в темные глаза. Но сказать что-либо не успела.

— Со мной потанцуешь? — склонил он голову к плечу.

— Конечно. С тобой у меня даже сомнений не возникает, — искренне улыбнулась.

Хмурая складка между бровей разгладилась, а лицо озарила улыбка. Все в порядке, вот мой привычный Доминик, теплый, добрый и улыбчивый. Но все равно я решила спросить о словах Лекса.

— Доминик, у тебя все в порядке?

— Да, — он был явно удивлен такому вопросу, — а почему ты спрашиваешь?

— У тебя резкие перепады настроения. Когда мы пришли, ты был в прекрасном настроении, а сейчас весь напряжен. Что-то не так?

— Как прошел танец с Лексом? — снова оставил он без ответа мой вопрос.

— Это становится традицией, — хмыкнула и прищурилась, — ты очень часто стал игнорировать мои вопросы, уходишь от темы. Мне это не очень нравится. Ты просил, чтобы я была с тобой откровенна, а сам не можешь ответить взаимностью, — закусила губу, когда поняла, что меня понесло. Мне было неприятно, что он отмалчивается и не хочет делиться тем, что его тревожит, но Доминик не тот, с кем бы я хотела ругаться. — Прости, — тут же исправилась. А Доминика, похоже, мое возмущение только веселило. Уголки его губ подрагивали, глаза смеялись, но он отчаянно боролся с проявлениями веселья.

— Ты так забавно злишься, а уж стесняешься своей злости еще обаятельнее, — все-таки не сдержал улыбку.

— А ты опять уходишь от темы, — смущенная его словами, пробурчала в ответ.

— Я переживал за тебя. Знаю, как сложно тебе далось согласие прийти сюда, а Лекс еще и вынудил потанцевать с ним. Вы поговорили?

— И да, и нет. Я не стала говорить ему правду. В очередной раз отсрочила этот разговор. День рождения — не лучшее время вываливать на него груз ответственности за то, что он сделал и, вполне возможно, уже забыл об этом.

— Ты беспокоишься за него? — удивился Доминик.

— Нет, дело не в беспокойстве. У меня жутко болтливая и громкоголосая совесть, которая потом вечность мучила бы меня за испорченный праздник.

— Ты странная, Сашка, и в этой своей странности невероятно привлекательна.

— Спасибо. Ты меня завалил комплементами, и я скоро сгорю от смущения.

— Так о чем с Лексом говорили, если не секрет?

Рассказала ему наш разговор о моем отношении и поведении с Лексом. Доминик умело вел в танце, поэтому я даже не следила за тем, что происходило вокруг, расслабилась, но говорить о том, чем разговор закончился, не хотела. Просто не знала, как задать вопрос Доминику, не давая понять, насколько интересен и, наверное, даже важен для меня ответ на него.

— Есть еще что-то, о чем ты хочешь сказать? — он оказался очень проницателен.

— Нет, то есть да, — собралась с силами и начала издалека, — знаешь… конечно, знаешь. О нас столько слухов ходит, что впору в блокнотик записывать все варианты. Вот. И я, и ты знаем, что это все неправда. Ну, и я не обращаю на эти слухи внимания. Как и ты.

— Я даже боюсь представить, к чему ты ведешь разговор и почему так сильно волнуешься, — он провел ладонью по моей спине, — извини, перебил, продолжай.

— Вот. Слухи слухами. Но… Короче, Доминик, мне Сориан и Лекс намекали, что не все слухи врут.

— А конкретнее? — склонил голову к плечу, хитро улыбаясь.

— Ну, ты же и так понимаешь, о чем я, — постаралась, чтобы в голосе звучало много мольбы.

Сказать ему о том, что парни практически открыто заявили о его симпатии ко мне, было сложно и боязно. Вдруг неправда. А он словно забавлялся надо мной, видел же, как трудно для меня оказалось сказать то, что я уже сказала, и все равно допытывался.

— Я не могу знать, что тебе сказали эти двое, — гнул свою линию, не оставляя мне выбора.

Опустила глаза на черную рубашку. Пуговички такие красивые, металлические, отполированные до блеска. И пахнет от Доминика приятно, морской свежестью. Не поднимая глаз, все-таки пояснила свои слова.

— Они намекали, что я нравлюсь тебе больше, чем просто подруга, а Лекс просил не морочить тебе голову. Вот, — получилось тихо-тихо. И щеки потеплели.

— И ты хочешь узнать, насколько они правы?

Кивнула. Потом замотала головой. Очень хотела, но в нынешней ситуации все выглядело так, будто я напросилась на это признание.

— Сашка-Сашка, до чего ты милая, когда смущаешься. Посмотри на меня.

Я подняла голову. Он улыбался, обвел взглядом мое лицо и, наконец, ответил. Сердце от волнения отбивало дробь и намеревалось выпрыгнуть из груди.

— Ты мне нравишься, Сашка, очень, и это правда. Но нужно ли тебе это знание?

Я хлопала глазами и не могла ничего ответить, в груди все словно перевернулось. Ушам своим не верила. Казалось, что это мое воображение играет злую шутку, и сейчас Доминик пощелкает пальцами перед лицом и спросит, намерена ли я отвечать на вопрос о разговоре с Лексом. А все остальное — придумано мной.

— Очень нужно, — вновь взглянула на приглянувшуюся пуговицу и не смогла сдержать улыбки. Подняла взгляд. Доминик тоже улыбался, но как-то напряженно.

— Мне не нужны одолжения или благодарность, а уж тем более жалость с учетом того, что ты знаешь мою историю. Да и сама понимаешь, то, что я тебе нравлюсь, как друг, ничего не меняет.

— Ты ненормальный, Доминик. Ни о чем таком и речи быть не может. Я просто словно во сне. Сложно поверить в реальность происходящего, — уткнулась лбом в его грудь. — Друг, — нервно хмыкнула, — я каждый день судьбу благодарила, что ты появился в моей жизни. Хотя бы как друг. А об остальном даже и думать не хотела.

— Глупая ты, Сашка, — он крепко обнял меня. Я на секунду замешкалась, а потом и сама положила свои руки на его спину.

— А ты мне тоже нравишься, — признаться в своей симпатии вот так, не глядя в глаза, было легче. — Ты не можешь не нравиться. Вообще не понимаю, как тебя до сих пор не опутали узами брака.

— Я им не давался, — хмыкнул Доминик, — не знаю, Сашка, пойдет ли на пользу нам мое признание, но раз уж другие позаботились о том, чтобы я это сказал, значит, оно и к лучшему.

— Наверняка к лучшему. Но почему молчал все это время?

— Не хотел торопить события, ты всегда держалась отстраненно.

— Зачем лелеять надежду на то, что, скорее всего, не случится?

Доминик даже остановился. Отстранил меня от себя и одним пальцем приподнял подбородок, заставляя смотреть в глаза.

— Откуда это в тебе? Вернее, я знаю, откуда, — он метнул взгляд в сторону стола, — но неужели ты до сих пор считаешь, что не достойна счастья?

— У меня никогда не складывались отношения, — пожала плечами, — все сбегали. Слишком много тараканов у меня, наверное. Или еще чего, не знаю, но факт остается фактом. Парни не хотят строить со мной отношения, за исключением дружеских.

— Не говори глупостей. Это были просто не твои люди. Сбежали, наверное, оттого, что чувствовали себя недостойными рядом с такой красивой, умной, доброй и упорной девушкой. А заморочки, они у всех есть.

— А у тебя они есть? — мы продолжали стоять в обнимку на середине зала.

Я положила голову на грудь парню и слушала уверенный стук сердца. Такое тепло разливалось в душе, что сердце замирало и сжималось, и все проблемы вдруг показались мелкими, не имеющими значения. Чувства радости и счастья, словно дурман, окутывали, захватывали разум в плен. Я не знала, то ли плакать, то ли смеяться. Наверное, впервые признание всего лишь в симпатии было настолько важным.

— Конечно, — легко признался он, — я терпеть не могу ложь и говорил тебе об этом.

— Ну, это не заморочка, это нормальное отношение ко лжи.

— Нет, Саша, ты не понимаешь. Даже самая маленькая ложь по поводу какой-то мелочи может навсегда отвратить меня от человека.

— Да, я помню, какой ты был злой, когда я Лексу наврала. Но ты же сделал исключение тогда.

— Из каждого правила есть исключения, — погладил меня по спине, — я, конечно, доволен, но мы привлекаем слишком много внимания. И музыка давно сменилась.

— Да, ты прав, — отстранилась от него и взглянула на друзей.

На нас не смотрел только ленивый, благо, хоть пальцами не тыкали. Доминик поймал мою руку, и так, держась за руки, мы пошли ко всем. Запоздалое понимание, что все видели то, чем закончился танец, заставило мысленно застонать.

— Слушай, а если ты ложь не любишь, то что говорил Лексу насчет меня? — пыталась я хоть как-то отвлечься от пристальных, наполненных хитростью и весельем взглядов.

— А я ему и не лгал. Сказал, что ваши отношения — это ваше дело, решайте его между собой, а от меня пусть ничего не ждет. Иногда лучше вообще промолчать, чем погрязнуть в собственной лжи.

За столом воцарилась тишина, как только мы подошли. Я уже тысячу раз пожалела, что занавеску сдвинули на время танцев. Взгляды друзей раздражали и заставляли смущаться. Посмотрела на Натку. Она улыбалась во все зубы и, казалось, с трудом воздерживалась от комментариев.

— Что? — первая не выдержала и спросила, глядя на подругу. Мой вопрос прозвучал так громко, что я сама испугалась собственного голоса.

— Ничего, — все так же ухмыляясь, девушка подняла руки и замотала головой, — я молчу. Как ты и просила, — но в ее словах звучало столько веселья и язвительности, что хотелось ее стукнуть.

— По-моему, вы уже всю нашу жизнь обсудили вдоль и поперек, — сказал Доминик, — так что, если жаждете подробностей, поспрашивайте у тех, кто слухи разносит. Они вам больше нашего расскажут, а здесь мы собрались, чтобы Лекса поздравить. Правда, дружище? С днем рождения! — он поднял бокал, вынуждая всех последовать его примеру.

А другой рукой держал мою руку, положив на свое колено, и гладил большим пальцем. Дом не переставал меня восхищать. Насколько легко ему удавалось усмирить каждого, как легко он переключал их внимание. И всегда спасал меня от неловких положений. Жизнь, конечно, непредсказуемая штука, но я надеялась, что она не разведет меня с таким потрясающим парнем.

Глава 21

Остаток вечера я провела в попытке осознать, что произошло. Пыталась поверить, что это не розыгрыш и не попытка поглумиться. Нет, Доминик не мог поступить со мной так подло, слишком он был честным и совестливым. Да и его рука, которая всегда находила мою и сжимала, была настоящей. На некоторое время я даже выпала из реальности, раз за разом прокручивая разговор с Домиником. И раз за разом с трудом сдерживала улыбку. Поднимала бокал при очередном тосте, но порой даже не делала традиционного глотка.

Никто не пытался привести меня в чувство, но иногда я ловила на себе понимающие взгляды. А на Натку и вовсе смотреть было страшно, в светящихся глазах подруги, словно бегущая строка с огромными буквами, сменялись эмоции, но главенствующим было жгучее любопытство, которое горело ярким пламенем во взгляде девушки. Я чувствовала, что сегодняшнее ее молчание обойдется мне очень дорого. Наверняка меня ждал допрос с пристрастием, но было очевидно, что Натка рада такому развитию событий. И, скорее всего, рада она в первую очередь за Доминика.

Тихое и спокойное застолье с плавными танцами и мирными беседами быстро наскучило молодым и энергичным студентам, и остаток ночи мы провели в менестреле, выплескивая накопившуюся энергию и праздничное настроение.

Нет, практически ничего не изменилось в наших отношениях с Домиником, и, наверное, это было правильным. Он чаще меня касался, практически не выпускал мою руку из своей, когда мы сидели за столом, обнимал, смеялся, улыбался, говорил комплементы, но дал мне время осознать, понять, что он рядом, и у нас может что-то получиться. Наверное, это время он давал и себе. Но даже при привычном поведении между нами незримо изменилась атмосфера, стало волнительной. И это волнение, от которого голова немного кружилась, было приятным. Счастливым.

На ночь мы отправились в уже знакомый гостевой дом, и, стоя у двери нашей с Наткой комнаты, Доминик крепко обнял меня, уткнувшись в макушку носом.

— Я же говорил, то, что ты пошла на его день рождения — к лучшему.

— Ты был, как и всегда, прав.

— Сладких снов, Саша, — он поцеловал меня в макушку и отстранился.

— Спокойной ночи, — улыбнулась и прошмыгнула к себе. Закрыла дверь и закрыла лицо руками, скрывая улыбку до ушей.

— Да наконец-то, — усмехнулась Натка. Подруга скидывала верхнюю одежду и смотрела на меня. — А я уж думала, что вы никогда не решитесь признаться друг другу.

— В смысле?

— Ой, Сашка, да только слепой не замечал, с какой нежностью вы друг на друга смотрите. Но вот же незадача, вы оба оказались слепыми. Не знаю, что сегодня толкнуло вас на этот шаг, но я рада, что это случилось.

— Сориан с Лексом. Это они намекнули.

— А, без посторонней помощи не обошлось. Я их завтра расцелую. В общежитии уже спорят, друзьями вы останетесь по своей глупости или все-таки зачатки разума у вас где-то есть. Ладно, Сашка, не обижайся, извини, что-то как-то грубо вышло. Но, гребанный свирстик, как вы меня бесили тем, что ходили кругами!

— Кто такой этот свистик? — рассмеялась я оттого, насколько искренне и зло возмущалась подруга. Это выглядело комично.

— Не свистик, а свирстик. Гадость неимоверная. Зимняя дрянь. Белый червь до тридцати сантиметров длиной, с острыми зубами и большим ртом. Он в снегах некоторых лесов водится. У него на передней части есть маленькие, но очень мощные лапки, он ими снег загребает и прорывает тоннели, а питается кровью и энергией магической. Вот и вы с Домиником, как два свирстика, всю кровь мне высосали вместе с энергией, пока я за вас переживала. Да я за себя так не переживала, когда у нас с Тхимом все начиналось.

— Ну, все, все. Не нужно за нас так переживать. Мы сами разберемся, правда. Но спасибо, приятно, когда за тебя кто-то так сильно волнуется.

— Разберутся они, — пробурчала Натка, — в следующей жизни такими темпами. Все. Я спать. Скоро уже солнце встанет.

— Ворчунья. Но я все равно тебя люблю.

— Ты бы себя видела, мне кажется, ты сейчас вообще весь мир любишь.

Да, наверное, весь мир. Хотелось взлететь от ощущения счастья. Это потрясающее чувство, но даже оно было не властно над недосыпом. Уснула я моментально, как только голова коснулась подушки. Снов не видела.

Проснулась от громкого стука, будто кто-то пытался вынести дверь в нашу комнату, села на кровати и пыталась продрать глаза. На соседней кровати такая же сонная, взлохмаченная и ничего не понимающая, сидела Натка.

— Я сейчас встану, — прорычала девушка, — открою дверь и запущу в того, кто ломится к нам, зарядом огня.

— Мне не страшно. Мне вчера вещицу подарили, которая меня спасет, — раздался из-за двери голос Лекса.

— Девчонки, мы вас уже полчаса разбудить пытаемся, — послышался голос Доминика, — уже собирались к хозяевам идти за запасными ключами.

— Мы проснулись, — крикнула я, — умоемся и спустимся.

Взглянула на Натку и перевела взгляд на окно. Солнца не было видно за темными тучами. Какое время суток, было не определить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ну вы и спите, — восхитились ребята, когда мы спустились вниз.

— У нас крепкий здоровый сон, — важно заметила я, подходя к столу, уставленному какими-то салатами, пирожными и чаем. Дария сдвинулась, освобождая место возле Доминика. Кивком поблагодарила ее, улыбнулась парню и обвела взглядом остальных ребят.

— Вас можно поздравить? — отхлебывая из чашки, спросил Сориан.

— Думаю, ты торопишь события, — с нажимом произнесла я, давая понять и остальным, что эта тема не обсуждается.

— Понял. Значит, еще рано.

Я метнула испепеляющий взгляд на сокурсника, но его совершенно это не тронуло. Он намазывал джем на кусочек светлого хлеба и не обращал на меня внимания. Зараза.

Оказалось, что время близилось к вечеру, и этот факт немало меня взволновал. Словно маленький надоедливый колокольчик, на задворках сознания висела мысль о докладе по кровавым ритуалам. Но, видимо, не у меня одной были такие колокольчики. Мы позавтракали, вернее, поужинали, поделились впечатлениями о празднике и отправились в родную академию, которая ждала своих студентов.

— Ты куда так бежишь? — спросил Доминик, когда мы практически дошли до ворот альма-матер.

— Да у меня доклад по клятвам на крови, а я его не сделала. Не знаю, будет ли время на неделе.

— Тебе помочь?

— Нет, спасибо, я смотрела, в учебниках все есть, и вроде понятно. Справлюсь. А если нет, то приду к тебе.

— Хорошо. Только, Саш, постарайся не оставлять ничего на следующие выходные, хорошо?

— Хм, постараюсь, а почему? — склонила голову к плечу, глядя на него.

— Чтобы провести время вдвоем. Без свидетелей. На водопаде, пока еще тепло и зима не нагрянула. Согласна?

— Это ты меня так на свидание приглашаешь? — протянула я и закусила губу.

— М-м, а ты кокетничаешь? — прищурился, улыбаясь.

— Я не умею, — рассмеялась, — и я согласна.

— А по-моему, у тебя отлично получается.

Мы шли чуть позади остальных, поэтому наши друзья не смогли испортить этот момент своими комментариями и советами. А я улыбалась, думала и представляла, как пройдет этот день. Хотелось бы, чтобы неделя пролетела в одно мгновение.

Вечер просидела, зарывшись в учебники. Грызла гранит науки. Магия крови была очень интересным предметом, но вряд ли когда-нибудь станет любимым, вот не нравился мне Лад, и я ему, похоже, тоже. Как и Сориан. Мы стали «любимчиками» преподавателя, а я и вовсе рекордсменкой по написанию рефератов по магии крови, а теперь еще и доклад. На прошлом занятии преподавателю не удалось подловить меня на незнании тонкостей связи рунной магии и магии крови. Руны я учила хорошо, особенно после подставы в общежитии, с Гардияс и ее предметом не возникало проблем. Я ни разу не писала рефератов и не делала дополнительных заданий по рунам. И, видимо, осознав, что с рунами я дружу, Лад решил нагрузить меня другим образом. Он дал мне тему, лекция по которой только состоится, и начну эту лекцию я. Поэтому моя нелюбовь к этому преподавателю росла с каждым занятием, и уже даже тот факт, что он таким образом вынуждал меня знать его предмет досконально, не казался оправданием.

Будни проходили со скоростью черепахи. Возможно, это только мне так казалось из-за ожидания выходных. Не любила я ждать. Благо, хоть на занятиях отвлекалась и сосредотачивалась на учебном материале, но как бы я ни старалась, все равно схлопотала реферат на практике у Лантаса по приманкам. Решила заняться им сразу, не откладывая на выходные, тем более следующая практика, я подозревала, пройдет снова в полевых условиях. Вскоре наступил день, когда мне предстояло выступить перед Ладом и ребятами. Волновалась я, как в первый раз, хотя опыт таких выступлений был большой, в земном институте часто приходилось делать доклады, чтобы заработать дополнительные баллы. Но здесь был Лад, и чего от него ожидать, я не знала.

Он вошел в аудиторию, как всегда, вовремя, привычно обвел высокомерным взглядом нас и расплылся в предвкушающей улыбке, взглянув на меня.

— Все на месте, Данияс?

— Да.

— Тогда вы можете начинать, — взмахнул рукой в сторону своего рабочего места. Сам попросил сдвинуться ребят и сел за учебный стол.

Руки подрагивали, а в голове крутились бесконечные строчки по теме. Я села, положила перед собой листы и обвела аудиторию взглядом. Как говорила преподавательница по макроэкономике пред опросом: «Перед смертью не надышишься», — сейчас было именно такое ощущение. Нашла глазами своих друзей и решила смотреть на них, а не на преподавателя.

— Итак, тема сегодняшнего занятия, как и моего доклада, называется клятвы крови.

— Рекомендую записывать то, о чем рассказывает Данияс, — вклинился Лад, — повторять ничего не буду.

— Клятвы крови, — продолжила я, — или, как еще их называют, нерушимые клятвы. Каждое слово, произнесенное при этом ритуале, закрепляется. Даже при большом желании нарушить такую клятву невозможно. Существует три основных вида клятв, которые применяются в условиях нынешней жизни: судебная, партнерская и брачная. Раньше, когда страной управлял король, была еще и королевская, о ней я тоже расскажу чуть позже. Итак, судебную клятву приносят те, кто попадает в зал суда. Ее действие ограничено во времени и месте. Действует такая клятва только в зале суда и во время слушания. Судебная клятва отличается в зависимости от того, какую роль в судебном процессе играет каждый. Судьи, свидетели, органы правопорядка и обвиняемый приносят разные по содержанию и функциям клятвы.

Говорила я долго и обстоятельно. Аудитория ожила и заинтересовалась только тогда, когда я начала рассказывать о партнерской клятве. Это был тот вид клятвы, которую приносили друг другу партнеры, работодатели и сотрудники. Всем рано или поздно предстояло принести эту клятву, найдя работу, суть ее заключалась в сохранении коммерческой тайны и в добросовестном выполнении обязанностей каждой стороны. Впрочем, как и соблюдение прав каждого. Но точной формы такой клятвы не было, Каждый работодатель действовал в своих интересах, включая нужные пункты.

А вот когда я начала рассказывать о брачной клятве, оживилась женская половина курса. Что уж скрывать, мне и самой было интересно почитать о таких клятвах, но, к сожалению, они стали большой редкостью. Раньше, при королевской власти, разводов не существовало, а клятвы были обязательным атрибутом церемонии заключения брака. В нынешних условиях такой шаг был добровольным. Бывали случаи, когда только один супруг приносил такую клятву, текст также оставался на усмотрение каждого, но современные пары за редким исключением не обременяли себя обещаниями, которые нужно было обязательно соблюдать. Смогла бы я принести такую клятву? Наверное, если бы рядом со мной был человек, которому я бы доверяла безоговорочно и любила бы до потери разума. Хотя если бы такие клятвы существовали на Земле, и каждая пара клялась хотя бы в верности, наверное, множество семей были бы сохранены.

Несмотря на то, что сильно волновалась, выступила я отлично. Даже не взглянула в испещренные буквами листы, но похвалы от Лада так и не получила, а множество дополнительных вопросов посыпались сразу по окончании, но и с ними справилась. И заработала свою отличную оценку. Слава Богу, хоть на этой неделе осталась без дополнительного задания. Надеялась, что до выходных все-таки не нахватаю рефератов и на свидании смогу полностью забыться.

Мое желание было настолько сильным, что неделя прошла без сучка и без задоринки, а в пятницу Доминик сказал, что зайдет за мной в четыре часа, и попросил одеться потеплее.

Глава 22

Волнение и предвкушение сыграли со мной злую шутку. Проснулась я ранним утром, хотя хотела хорошенько выспаться и сократить время ожидания встречи, но, увы, организм решил иначе. Пришлось подниматься. Душ, укладка, макияж — все хотелось довести до идеальности, чтобы выглядеть в этот день по-особенному. Так, чтобы понравиться Доминику.

Я достала из шкафа свой любимый свитер крупной вязки, голубые джинсы, сапожки. Все эти вещи были простыми, но я знала, как хорошо они сидели на мне. Оказалось, что, несмотря на долгую подготовку к этому особенному дню, я собралась гораздо раньше назначенного времени. Места себе не находила, а время, как назло, ползло с невыносимой медлительностью. Я уже и в окно посмотрела, и лекции полистала, и тысячу раз проверила, хорошо ли уложены волосы, и у зеркала повертелась, а стрелка часов сдвинулась лишь на четверть циферблата. Ужасное чувство — ожидание. Но, наконец, раздался долгожданный стук в дверь. Сердце подпрыгнула к горлу. Я подхватила куртку и открыла дверь.

На пороге стоял Доминик с большим букетом мелких белых цветочков. Они напоминали сирень и источали легкий запах шоколада. Букет оказался настолько большим, что я даже не знала, с какой стороны к нему подойти.

— Какие они красивые, — выдохнула я, приняв тяжелый букет и уткнувшись носом в него. — Спасибо, их так много, потрясающе.

— Ты выглядишь фантастически. Наверное, из-за улыбки. Идем?

— Зайди и подожди меня. Надо пристроить цветы, иначе завянут. Я быстро.

Пришлось спуститься к коменданту и просить у нее вазу, но уже через десяток минут мы под руку с Домиником выходили из общежития под светло-серое небо.

— Надеюсь, дождя не будет, — озвучил мои мысли Доминик. — Хотя нам он будет не страшен. Как настроение?

— Хорошее, даже отличное, только почему-то очень волнуюсь.

— Я чувствую, — положил он свою руку на мою, лежащую на локте, и я поняла, что мое волнение отдавалось дрожью. — Сашка, и чего же ты так волнуешься? Мы, вроде, не первый день знакомы.

— Обстоятельства изменились. Ты был просто другом, а теперь все так резко изменилось, закрутилось.

— И почему же это заставляет тебя переживать? Тебе не нравится, как все обернулось?

— Ты что? По-моему, у меня на лице написано, как я к этому отношусь. Просто… да не знаю я, почему так волнуюсь.

— Посмотри на меня, — остановился Дом и хмуро взглянул на меня. Я насторожилась. Его взгляд скользнул по лицу, внимательно осматривая каждый сантиметр.

— Что случилось? — удивилась такой резкой смене настроения. Испугалась, что сказала что-то не так.

Хмурая складка разгладилась, его губы дрогнули, но он все еще пытался сдержать улыбку. В конце концов, уголки разъехались, обнажая белоснежные зубы.

— Не знаю, не знаю, у тебя очень милое и чистенькое личико. Никаких надписей не нашел.

— Ты издеваешься? — шутливо возмутилась. — Я за каждым словом слежу, боюсь сказать чего-нибудь от волнения невпопад, а ты смеешься.

— Сашка, не надо ни за чем следить. Ты мне нравишься такой, какая есть, так что волноваться нет причин. Значит так, мне нужно будет заглянуть в одно местечко, а потом мы отправимся к водопаду.

Местечком этим оказалось небольшое кафе практически у самого водопада. Доминик зашел туда, а вышел через минуту, неся в руках темный плед. Надо же, как все продуманно.

Мы устроились в беседке. Доминик постелил один из пледов, которых оказалось два, на лавку, а второй накинул мне на ноги, и практически сразу в дверь постучали. Я была удивлена, а вот Доминик, как показалось, ожидал этого стука. Он открыл дверцу, и на пороге появился молодой парень в темном пальто и с двумя пакетами. Из них появилась чайная пара, сосуд, который выполнял роль термоса с горячим чаем, и пирожные, много разных пирожных. Напоследок этот парень оставил красную монетку для вызова официанта.

— Как все устроено, — восхитилась я.

— Все в столице знают, что ближайшие кафе обслуживают и беседки у водопада, — Доминик сел рядом, пододвинув ко мне чашку с ароматным горячим чаем.

— Но зачем так много? — обвела взглядом уставленный пирожными стол.

— Я не знал, что выбрать, решил заказать каждого по паре. К тому же я надеюсь, ты не попытаешься сбежать от меня в ближайшее время.

— И не надейся. Здесь красиво, — обвела взглядом беседку. Стенки были высотой чуть больше метра, а дальше крышу удерживали колонны, между которыми летом вились цветы, а сейчас был виден сам водопад и серое небо. — И твоя компания меня радует. К тому же за эту неделю я поняла, что ты ничего не рассказывал о себе, я только знаю о твоей жизни в пределах академии. Поделишься? — ухватила ближайшее небольшое лакомство странного фиолетовогоцвета. — М-м, как вкусно.

— Ты не спрашивала, да и ничего интересного в моей жизни нет.

— И все-таки. Ты обо мне знаешь все.

— Не все. Но я не тороплюсь, надеюсь, со временем узнаю подробности, такие как, например, что тебе нравится листиника, — кивнул парень на пирожное, которого и след простыл. — Ягода, которую в сыром виде употреблять опасно, а варенье из нее, которое и дает такой странный цвет крему, очень вкусное. Я его тоже люблю. Ладно. Значит, ты хочешь знать обо мне подробности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Оказалось, что Доминик не из столицы, а из соседнего большого города, но здесь у него живет дядя, и Дом раньше был частым гостем этого города, а теперь и вовсе учится здесь. У него есть старшая сестра, но она оказалась без магического дара, у них очень крепкие и теплые отношения, а все мужчины в их роду с момента открытия факультета начертательной магии становились чертежниками. Но самым удивительным из его рассказа оказалось то, что этот парень тоже не так прост. Он потомок двух аристократических родов.

— Постой, но почему ты тогда так удивлялся тому, что у меня есть эти штучки? — продемонстрировала два кольца, которые почему-то не хотелось снимать. Я к ним прикипела душой.

— Потому что два кольца у одной обладательницы — это большая редкость. В нашей семье тоже есть такое кольцо, оно у отца. Когда умер дедушка, он завещал два кольца своим сыновьям, впрочем, как и торговые площади. Поделил пополам.

— О, твоя семья владеет целой торговой площадью?

— Да, Саша, я не люблю об этом говорить, но местные, особенно те, что родились и выросли в столице или Гордиване, моем городе, все знают мою фамилию, поэтому скрыть этот факт сложно.

— А что в этом такого? — не поняла я такой скрытности.

— Ничего, — хмыкнул он, — но слишком много оказывается желающих подружиться, когда узнают, что площадки Ли яс лави принадлежат моему отцу и его брату.

— А-а, о-о, — не сумела сдержать эмоций, когда поняла, о какой площадке шла речь. Тот самый огромный торговый центр, который поразил меня своими волшебными спецэффектами. — Как-то мне даже не по себе стало.

— Почему? Уж кого, а тебя укорить в каком-то нездоровом интересе ко мне нельзя. Ты ничего не знала.

— Просто я бы никогда не подумала ничего подобного. Ты такой… простой. Даже намека не было на то, что ты из элиты.

— Нас с сестрой воспитывали в строгости, уважении друг к другу и с понятием чести. Не знаю, насколько хорошо это вышло, но надеюсь, что родителям нечего стыдиться.

— Твои родители могут только гордиться таким сыном. Кстати, теперь понятно, почему Малика из кожи вон лезет, чтобы вернуть тебя.

— Меня она больше не интересует, это пройденный и забытый этап, во многом благодаря тебе.

— Я ничего не сделала, — развела руками.

— Ты появилась. Удивила тем, что оказалась не только милой внешне, но и очень доброй и ранимой. Признаться, первое время я был настолько шокирован, что не знал, как вести себя с тобой. На начерталку идут девушки боевые, с железной хваткой и сильные духом, а ты казалась такой хрупкой, да еще и с такой историей непростой. Я был уверен, что ты сдашься. Сразу. Но ты не переставала удивлять, оказалось, что в тебе есть твердый характер, смелость. Ты в себе сочетаешь такие поразительные качества, что этим невозможно не восхищаться.

— Ну все, ты завалил меня комплиментами, я смущаюсь. Спасибо, мне очень приятно. Всегда считала, что я знатная размазня.

— Глупости, ты сумела выстоять, получая многочисленные удары в жизни, и при этом осталась доброй и даже наивной. Но и приобрела многое, борясь с проблемами. Я рядом с тобой понял, что мои проблемы и не проблемы вовсе — ерунда. И стал задумываться, что страдать у меня нет причин. Ты, сама того не ведая, показала мне, как нужно жить, как нужно преодолевать все невзгоды. Спасибо. Мне всегда хотелось и хочется помогать тебе, будто этой помощью я себе помогаю больше.

— А давай не будем о грустном? Надеюсь, мы сможем помочь друг другу в итоге, и все неприятности будут позади. А ты рассказывал о своей семье и отвлекся на комплименты мне, — я подтянула воротник кофты повыше.

Доминик придвинулся ко мне, развернул плед и накинул на плечи, а потом обнял, продолжая свой рассказ. Я, не будь дурой, притихла и радовалась. Давно не чувствовала себя такой счастливой.

— Хорошо, — мягко улыбнулся парень и крепче обнял меня. — О семье, так о семье. На чем я остановился?

— Рассказывал про то, как вас с сестрой воспитывали.

Он с упоением говорил о своей сестре, и я искренне завидовала ему. Как же хотелось, чтобы и у меня был кто-то такой же родной и близкий.

— Мы так ругались в детстве, — с нежностью и весельем рассказывал Доминик. — Но у нас было одно безмолвное правило: родители не знали о наших ссорах. Это смешно, но мы не хотели их расстраивать, зная, как они любят нас и хвалятся, что мы дружны. Но со временем глупые детские ссоры сошли на нет, не оставив и следа, мы действительно стали дружны. Она мой самый лучший друг, а родители не переставали повторять, что мы связаны одной нитью и не должны забывать об этом. Ты бы видела, как она плакала, когда я уезжал в академию. Будто я в другой мир переселялся. Вы подружитесь. Вы даже похожи по характеру.

— Здорово, — с сожалением выдохнула я. — Обо мне только Кит переживает, но даже ему я не могу сказать всей правды. Приходится врать, и от этого противно.

Я почувствовала, как Доминик напрягся, а до меня стало доходить, что моя близкая дружба с Китом может стать камнем преткновения в отношениях. Придется искать решение и этой проблеме. Хотя, возможно, я зря накручивала себя. Дом знал о моем единственном близком друге, который был на Земле.

— Но теперь вокруг тебя столько друзей, что тебе многие бы позавидовали, — погладил парень меня по плечу.

— Я сама себе завидую, — призналась, выводя узоры на его ладони.

— Как это возможно?

— А вот так, — пожала плечами, — это все, — описала рукой круг, — будто не со мной происходит. Мне порой кажется, что я сплю и просто наблюдаю со стороны. Будто не могло мне так повезти. Ребята такие все замечательные. И Адан, и Сориан, а уж Натка — это вообще главная заводила, с которой невозможно заскучать, но при этом она старается обо всех позаботиться. И ты, — подняла голову и взглянула в темные глаза. — Таких, как ты, не бывает. Ты замечательный, и у меня дух захватывает от мысли, что все происходит по-настоящему.

Его улыбка становилась все шире по мере того, как я говорила. Его взгляд гладил мое лицо, остановился на губах и вернулся к глазам.

— Ты такая красивая, Сашка, — просто сказал он. Склонился и коснулся губами моих губ.

Я думала, меня подбросит от нахлынувших эмоций. Подалась вперед, отдаваясь чувствам. Его мягкие теплые губы дарили невероятные ощущения, от которых дрожь пробегала по телу. Хотя, возможно, эта дрожь была вызвана волнением. Думать о причинах не хотелось. Прикрыла глаза и потерялась в ощущениях. Он касался губ, слегка прикусывал их, целовал уголки, щекоча их дыханием, касался кончиком носа моего. Это было так нежно и упоительно, хотелось, чтобы это не заканчивалось. Сердце, казалось, остановилось, как и время. Словно весь мир замер вместе со мной.

— Вот видишь, и ты настоящая, и я настоящий, — отклонившись от меня, сказал Доминик.

Я приоткрыла глаза, закусила губу, которая еще хранила тепло его прикосновений, и улыбнулась.

— И снег, — выдохнула я.

— Что?

— Снег пошел, первый в этом году.

И от этого простого события стало почему-то еще приятнее, словно сама природа вознамерилась сделать этот миг счастья еще волшебнее, чтобы эта картинка навсегда отпечаталась в памяти. День, когда я впервые за много лет чувствовала себя самой счастливой, и это чувство затопило меня с головой, заставляя улыбаться до боли в скулах, но сдержать улыбку не было сил. День, когда в моей жизни случился первый настоящий поцелуй. Были и раньше, но другие, какие-то фальшивые. Не было в них и половины от того, что подарил мне Доминик.

— Ты невероятная, — он вновь поцеловал меня, но мимолетно.

— Волшебный день, — положила голову на его плечо.

— Да, немного таких дней, которые я запомню навсегда.

— А какие еще?

— Разные. Из тех, что прошли на начерталке, самый запоминающийся был, наверное, первый день, — с какой-то детской усмешкой сказал Доминик, — я, как потомственный чертежник, знал, какие порядки действовали в академии, поэтому был готов ко всему. Мне так казалось. Была традиционная демонстрация от старшекурсников, а после мы, первокурсники, пошли на занятие к Лантасу. Я тогда всего пару часов как приехал и успел только ключи от комнаты получить. Никого не знал, только понял, что рядом сидящие были такими же чертежниками первого курса и, выходя со стадиона, увидел, как один из них в сторонке толкается с каким-то парнем, а потом и вовсе получает по лицу, и завязывается драка. Я рванул туда, когда увидел, что к ним какие-то парни направляются. Хотел разнять, но тоже схватил по лицу оттого, что с чертежником дрался, а потом и еще кто-то подбежал, не видел, в общем, вместо того, чтобы разнять, оказался участником драки. Решил сдачу дать, а тут и преподаватели подтянулись, вместе с Лантасом. Тем чертежником оказался Лекс, и мы еще до начала обучения получили свое первое наказание, а когда Лантас узнал, что я всего лишь хотел разнять дравшихся, то заявил, что раз уж мне так хочется защищать всех, и я не могу сидеть на месте, то быть мне старостой. Так мы с Лексом и подружились. А потом в класс ворвалась Натка, которая принялась доказывать, что мы не виноваты, и она все видела. Лантас тогда лишь головой покачал и усмехнулся, посетовав на то, что наша тройка еще доставит ему проблем. К слову, как это ни печально, но так и получилось. Мы всегда оказываемся в центре событий.

— Лантас, видимо, всех инициативных в старосты назначает. И мне кажется, что та твоя просьба была специальной, чтобы и со мной так получилось? — прищурилась я, заглядывая в честные-честные глаза.

— Нет, я же не мог знать, когда ты сделаешь объявление, — расплылся он в хитрой улыбке и вновь мимолетно поцеловал, — я заранее с ним поговорил и предложил твою кандидатуру.

— Что? Вот ты хитрец, — возмутилась и восхитилась одновременно.

— Это было нужно в первую очередь тебе. Я уже тогда понял, что ты мне небезразлична, но боялся, что ты сбежишь с факультета. А ты показалась мне слишком ответственной, поэтому решил, что ты не сможешь бросить группу, к тому же за всеми заботами будет меньше времени для переживаний о Лексе. Да и я бы помог тебе, и с группой бы подружилась и познакомилась быстро.

— Да вам в политики нужно, господин хороший!

— Ну, ты не ругаешься, я хороший, значит, все правильно сделал.

— Наглец, — покачала головой.

— Я постараюсь больше так не делать, — он обезоруживающе улыбнулся.

— На тебя невозможно обижаться и ругаться, — прищурилась и вкрадчиво заметила, — но рано или поздно это очарование поумерится, и у тебя больше не выйдет мной манипулировать.

— Я даже пытаться не буду, как ты могла подумать? — шутливо возмутился он.

— Обещаешь?

— Хм, а что мне за это будет?

Я даже задохнулась от такой наглости. Видимо, выражение моего лица было настолько красноречивым, что Доминик рассмеялся и прижал меня к своей груди. А я не могла и слова вымолвить.

— А ты не так прост, как кажешься. Шантажист.

— А ты жадина. Могла бы что-нибудь предложить. Да хоть бы поцелуй.

— Поцеловать я тебя и так могу, — пробурчала.

— Ну так чего ты ждешь? — он ослабил объятия и подставил щеку. Со шрамом.

Мне отчего-то стало даже немного грустно. Этот шрам — след того времени, когда этот замечательный парень вынес столько боли. Провела подушечкой пальца по грубому рубцу. Доминик замер. Я, еле касаясь, скользила вверх, потом вниз.

— Все равно ты самый лучший, — робко улыбнулась и поцеловала его. Хотела в щечку, а он резко повернулся, встретив мои губы своими. — Хитрец, — выдохнула я и поцеловала его.

Мы еще долго болтали под крышей маленькой беседки. Смеялись, обнимались и целовались, но когда Доминик спросил о моей жизни, о семье, я поняла, что ничего не знаю о родных. Вернее, как оказалось, мои родители были не теми, кем мне думалось, а подробностей не рассказывали. Доминик, как и всегда, успокоил, сказав, что рано или поздно все встанет на свои места, и родители мне все объяснят. Нет причин расстраиваться.

Вокруг кружился снег, вскоре зажглись фонари, подсвечивая это снежное представление мягким светом, и было фантастически здорово. И ни капельки не холодно, особенно рядом с Домиником.

В общежитие возвращались уже затемно. Держались за руки и, казалось, освещали все вокруг своими улыбками.

Мы стояли у дверей моей комнаты, когда Доминик склонился, чтобы поцеловать меня. Но я увернулась, чувствуя, как краснеют щеки.

— Не здесь, — смущаясь, промямлила. Парень продолжал хмуриться, наверняка не понимая, что изменилось, пока мы возвращались в общежитие. — Они все на нас смотрят, — очень громко сказала, проследив взглядом за очередным соседом, который, не скрывая интереса и улыбки, шел мимо. — А я смущаюсь от такого внимания, — гораздо тише пояснила я.

— Ой, Сашка, — рассмеялся Доминик, — ты такая забавная. Сделай вид, что их нет. Мне не двенадцать лет, чтобы просто держаться за руки, и я хочу тебя обнимать и целовать. А они пусть смотрят, если им так хочется. Иди ко мне.

— Нет, лучше ты ко мне, — развернулась и провернула ключ в замочной скважине. — Я так не могу, мне надо время, чтобы привыкнуть. Я себя под увеличительным стеклом чувствую, когда они так смотрят. Ты гляди, еще и улыбаются. Иди-иди, Камония, — пробурчала я, провожая взглядом сокурсницу, — вот даже бесят.

Открыла дверь и сразу скинула крутку. И тут же оказалась в кольце рук улыбающегося Доминика.

— Мне не нравится то, что ты предлагаешь прятаться. Это глупо и будет вызывать еще больше интереса у других. Тебя же не смущало, когда по академии ходили слухи о том, чем мы с тобой за закрытыми дверями занимаемся.

— Нет, но тогда все было по-другому.

— По-другому или так же, какая разница? Чем меньше ты будешь обращать на них внимания, тем меньше они его будут уделять.

— Да понимаю я, — развернулась к нему, — но как не обращать внимания, не знаю.

— А ты на них не смотри и не думай о них. Обо мне думай. Тебе легче станет, а мне приятнее, — он подмигнул и поцеловал меня.

Нежно, сладко, крепко сжимая в объятиях. Будто пытался доказать, что все те, чье излишнее внимание меня интересовало, не стоят отказа от таких сумасшедших эмоций и ощущений.

— Договорились? — его дыхание обдало мои губы.

— Ага, — выдохнула я, еще не вернувшись в реальность.

— Вот и замечательно. Спасибо, Саша, за отличный день. И, — он твердо смотрел в глаза, — запомни, ты прекрасна и достойна самого лучшего. И все вокруг реально, — улыбнулся и коснулся губами кончика моего носа, — а если начнешь сомневаться, то я всегда помогу тебе в это поверить.

— Ага, — как завороженная, я слушала его.

— Умничка. Мне пора.

— Спасибо тебе, — сказала уже в спину, — за все.

Дом обернулся, тепло улыбнулся и вышел. А я еще несколько минут стояла на том же месте, смотрела в пустоту и улыбалась. Хотелось закружиться и рассмеяться. Обернулась. На столе стоял огромный букет, который был частичкой моего счастья.

Глава 23

Чуть позже, взяв под контроль свои чувства и эмоции, отправилась в душ. Было трудно не пританцовывать и не улыбаться. Наверное, со стороны я была похожа на сумасшедшую, но, судя по тому, что встречные студенты понимающе улыбались в ответ, уже все чертежники знали о нашем с Домиником свидании. Ох уж эта жизнь общажная.

Я приняла душ и возвращалась назад. Ни о чем думать не могла, постоянно прокручивала моменты свидания, но день не мог пройти настолько хорошо. По пути встретила Малику.

— Что, Данияс, хорошо провела время? — прошипела девушка.

— Прекрасно, — улыбалась я. Посмотрела на нее и поняла, что ее появление и змеиное шипение не сможет испортить настроения.

— Ничего, и тебя он позабудет, стоит тебе только немного оступиться, — жестко усмехнулась она.

— Иди в баню, — пропела я, — хотя стой, знаешь, спасибо тебе, — судя по застывшему удивленному лицу Малики, у нее случилось короткое замыкание от моей реакции на слова. — Спасибо тебе за то, что ты самоликвидировалась с помощью собственной глупости. Спасибо-спасибо-спасибо. Я не позволю себе такой оплошности, Доминик этого не заслуживает.

— О, Данияс, а я к тебе, — из-за угла появилась Натка и нахмурилась, увидев Малику. — Ну, расскажешь, как все прошло? — осторожно поинтересовалась она.

— Я никому ничего не расскажу, — продолжала напевать и, пританцовывая, скрылась в своей комнате. — Не сегодня, — протянула уже из-за двери.

— Она поет, — из коридора донесся пораженный голос подруги. — Она говорила, что никогда не поет, но она поет, а судя по улыбке, это хороший знак. Значит, все прошло еще лучше, чем могло, — подруга хмыкнула. — Я требую подробностей, — крикнула она, — умру от любопытства до завтра!

Я только рассмеялась в ответ, рухнув на свою кровать. Пока даже говорить не могла о том, как все прошло. Очень хотелось поделиться с кем-нибудь своим счастьем, а Натка искренне за нас радовалась, но мысли разбредались. Нет, сегодня никаких разговоров, надо пережить это наедине с собой, чтобы поверить и немного успокоиться.

Ночь оказалась для меня испытанием. Реальность смешалась с выдумкой, во сне я вновь и вновь переживала моменты свидания, а порой подсознание заводило меня в такие дебри, что на утро было даже немного стыдно. Впечатлений от одного свидания оказалось столько, что хватит надолго.

Проснулась поздно из-за того, что долго не могла уснуть, но как только открыла глаза, улыбнулась новому дню.

Умылась и поняла, что жутко голодна. Отправилась искать друзей, чтобы выманить их на обед куда-нибудь в город. Еда в столовой не вызывала аппетита.

В общей гостиной никого из друзей не оказалось, пришлось идти по комнатам. Латания и Дария отказались, сказав, что им нужно готовиться к следующей учебной неделе. Сориан и Адан пообещали ждать меня с остальными в гостиной. Я замерла у двери в комнату Доминика.

Выдохнула и постучала. Сердце отчего-то громко билось в груди. Сама не понимала, почему теперь предвкушение встречи с Домом вызывало такую бурю волнений. Дверь отворилась практически сразу, на пороге появился сосед Доминика.

— Привет, — поздоровалась я, — а…

— Привет, — хмыкнул он, не позволив договорить. — Доминик, тут твоя Сашка.

Ухо резануло слово «твоя», Пришлось опустить глаза, чтобы не показать, как сильно меня смутили слова парня. Как это странно быть чьей-то.

— И где тут моя Сашка? — протянул Доминик, оттеснив соседа внутрь комнаты и закрыв дверь перед его носом. — Привет, — распахнул он объятия. Я улыбнулась и шагнула к нему, уткнувшись носом в светлую футболку. — Моя Сашка все еще стесняется или поцелует меня? — настроение у Доминика было веселым.

— Если ты еще раз скажешь «моя Сашка», то я даже посмотреть на тебя постесняюсь.

— Вот так добрый день, — он поцеловал меня в макушку, — а чья ты Сашка? Я так не договаривался, — наигранно обиженным тоном заявил парень, — целовать меня не хочет, говорит, что не моя. Может, вчера со мной была другая Сашка? Пойти, что ли, поискать ее.

— Я тебе поищу, — в таком же тоне ответила ему, подняла голову и широко улыбнулась. — Просто мне очень непривычно. Особенно от посторонних, таких, как твой сосед.

Он отчего-то рассмеялся.

— Сашка, он, после того как застал нас в комнате полураздетых, тебя только моей и называет. Ты просто раньше не обращала внимания на это, а теперь… теперь это даже можно считать правдой, и мне нравится называть тебя так.

— Можно считать? — почему-то эта фраза царапнула.

— Мы же только пришли к этому, а торопить события я не хочу. И вообще, ты так и не ответила, ты моя или не моя?

И все это говорилось в шуточной форме, но мне показалось, что ответ на этот вопрос был очень важен для него, а мне было приятно принадлежать ему. И никаких странных прозвищ вроде заек, солнышек и мишек не нужно. «Моя Сашка» звучало по-настоящему и по-особенному для меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Твоя?! — не то спросила, не то ответила на вопрос.

Доминик покачал головой и все-таки поцеловал меня на радость всем мимо проходящим однокашникам. Именно об этом я подумала в первые секунды, а потом плюнула, решив, что парень прав. Эти самые однокашники уже все вокруг нас обсудили, а скрывать наши зарождающиеся отношения не было смысла, ничего в них предосудительного. Мы были двумя молодыми студентами, симпатия которых оказалась взаимной, к обоюдному счастью. И этим счастьем собирались насладиться.

С этого дня мы практически не расставались, и, к моему огромному счастью, вскоре интерес к нашей паре поутих, зато все шептались о том, что Малика стала злой и агрессивной. Предполагали, что это из-за нас и наших отношений, которые уносили нас в пропасть счастья. Мы все чаще стали оставаться наедине, наслаждались и узнавали друг друга по-новому. И это была прекрасная пора, которая омрачалась только учебными буднями, занимающими много времени. Но мы знали, на что шли. Пожалуй, еще никогда моя жизнь не была такой насыщенной.

Дни летели слишком быстро. Вскоре наступило второе практическое занятие по универсальным магическим кругам. За прошедшее время мы изучили новые чертежи: приманку и ловушку. Именно по ним было практическое занятие. Занятие, когда все мы поняли, что шутить с нами не будут никогда, и Лантас тот еще изверг.

Было холодно. Сильный ледяной ветер ударял в спину, подгоняя нас. Мы оказались на большой поляне, которая была словно специально подготовлена. Черную землю без единой травинки окружали деревья со всех сторон, из инструментов у нас были только кинжалы, на этот раз даже мел остался в далекой аудитории. Нам дали три четверти часа на чертежи. Чертить пришлось рукоятью кинжала, проклиная все и всех. Процесс обучения был максимально приближен к реальной работе.

Я была в себе уверена и почти не переживала. Первое практическое занятие в полевых условиях ясно давало понять, что нужно учить. Начертила, активировала и стала ждать. Лантас должен был с минуту на минуту объявить о том, что время кончилось. Опять справлялись не все, но я даже не представляла, какая подстава нас ожидала. Абсолютно всех, даже тех, кто справился с заданием.

Время вышло, а вместе со временем из-за деревьев вышли звери. Здесь были все представители лесной фауны, которые могли сожрать человека. Коленки подогнулись, когда на меня бежал медведь. Приманка работала отлично. Животное ее чувствовало, а я чувствовала, как мне становится дурно. Шок и страх сковали тело, — вот бы Шамиса сюда, он бы быстро придал мне ускорения, — а я смотрела на огромные когти и думала, смогу ли убежать. Но когда сделала несколько шагов назад, медведь заскочил в ловушку, которая опоясывала приманку, и наткнулся на невидимую преграду. Огромный камень упал с души. Знала же, что все правильно сделала, и все равно испугалась. Но, как оказалось, я слишком рано расслабилась.

— Не стой столбом, — пробегая мимо, схватил за руку и потащил к лесу меня Сориан.

Я оглянулась, и ноги понесли меня сами. Глупая, и как сама не догадалась, что если кто-то не справится с заданием и не построит правильные чертежи, то заготовленные для них животные останутся на свободе?

В тот день побегать пришлось всем. Я бы и не сообразила, если бы не Сориан, что проще забраться на дерево, чем бегать от зверей, которые были явно быстрее нас. Даже и не думала, что одногруппник может в одно мгновение забросить меня на ближайший к земле сучок, а я — с ловкостью обезьяны забраться выше. Вот, что значит, у страха глаза велики.

Под конец занятия, когда весь мой курс был уставший, грязный и исцарапанный, управленцы животными отозвали обитателей леса, а Лантас отчитывал тех, кто не справился.

— Если вы до сих пор не поняли, насколько точные знания важны в нашей профессии, то вам не место на этом факультете. Это касается и тех, кто просто не справляется с нагрузкой. Сегодня вы наглядно узнали, что ваши ошибки могут стоить жизни не только вам, но и другим людям. В реальной ситуации рядом не окажется управленца, который будет контролировать животное весь процесс, в реальной ситуации из-за вас четверых могли бы погибнуть люди. Советую вам подумать над тем, готовы ли вы взять на себя такую ответственность. Все четверо идете за мной, получите дополнительное задание. Остальные молодцы, я вами доволен, вы отлично справились и с чертежами, и с физической нагрузкой. Передам Шамису, что его старания не проходят даром. На сегодня все.

Мы, злые, поплелись к порталу. Вот так профессию я выбрала, но с каждым днем втягивалась все больше. Мне было интересно, а главное, это было своеобразным соревнованием с самой собой: смогу ли я выстоять во всех передрягах, не сдамся ли и сумею ли стать настоящим профессионалом в этой сфере. Очень хотелось. Казалось, начертательная магия — это именно то, что мне нужно, для того чтобы стать сильнее, закалить характер и перестать бояться. После таких занятий страх станет тем, о чем я буду думать с улыбкой.

Но, несмотря на усталость, мы, как и Лантас, все благодарили преподавателя по физической культуре. Благодаря его занятиям бегать мы стали быстро и долго, что в очередной раз спасло нас от неприятной встречи. Впечатлений было столько, что до конца я дня не могла отойти.

А потом неприятности посыпались, как из рога изобилия, и с каждым разом они становились все хуже.

В один из обычных дней, сидя в аудитории и дожидаясь Лада, который изрядно опаздывал, мы даже не думали, какой поворот подготовила жизнь для чертежников.

Преподаватель по магии крови все-таки появился вскоре, но выглядел очень напряженным.

— Добрый день, студенты. Данияс, все на месте?

Я кивнула, удивляясь переменам в поведении Лада. Он сегодня был взволнованным и даже без своего обычного высокомерия.

— Сегодняшнее занятие отменяется, чуть позже получите задания по теме, будете изучать ее самостоятельно, а сейчас собираете вещи и следуете за мной.

Мы недоуменно переглянулись, не понимая, что происходит, но послушались.

Лад привел нас в огромный актовый зал, который был уже практически весь заполнен, а студенты все пребывали. Отовсюду слышались разговоры о причинах этого внезапного сбора. Я пыталась взглядом найти Доминика с Наткой, но слишком много было людей.

— Рассаживайтесь на свободных местах, — приказал Лад и отправился к сцене.

Я проследила взглядом за ним. На сцене и возле нее стояли преподаватели, а вместе с ними и стражи. Четверо мужчин. Я так привыкла за последнее время видеть их в академии, что казалось, будто они всегда были здесь и будут. Весь этот месяц с момента появления рун под нашими дверями стражи вели опросы и допросы студентов, пока готовился результат по рунам. И что-то мне подсказывало, что именно по причине готовности результата нас здесь собрали, и ждет нас публичный арест виновников.

Когда актовый зал заполнился до отказа так, что даже на ступенях яблоку негде было упасть, у трибуны появился ректор.

— Добрый день, студенты. Я прошу тишины. В академии вновь случилась непредвиденная ситуация, которая вынуждает меня пойти на крайние меры. Как все вы знаете, некоторое время назад в стенах нашего учебного заведения было совершено преступление. Четверо студентов начертательной магии подверглись воздействию рун. Четыре дня назад стражам стали известны имена тех, кто совершил это преступление: Совир Лористан, Антис Наприлас — бывшие студенты факультета начертательной магии, нынешние второкурсники факультета боевой магии, и студент четвертого курса факультета стихийной магии — Ливардис Ронс. Последние четыре дня проводились проверки данных, чтобы не ошибиться и не арестовать невиновных. Имена этих студентов подтвердились. Но, к нашему огромному сожалению, преступники узнали о скором аресте и сегодня, когда господа стражи правопорядка пришли за ними, этих студентов не оказалось в пределах академии. Выяснилось, что еще вчера трое преступников покинули стены академии и скрылись в неизвестном направлении, в связи с чем настоятельно рекомендую тем, кто знает об их местонахождении, сообщить информацию стражам. В противном случае каждый студент этих двух факультетов подвергнется принудительному допросу с применением судебной клятвы. И те, кто сегодня утаит правду, будут считаться покрывателями отступников, будут отчислены и наказаны по закону. Я надеюсь, все меня услышали, — очень жестко закончил мужчина. Но это оказались не все плохие новости. — Не менее неприятная новость для всех студентов. С сегодняшнего дня и до момента поимки отступников выход из академии для всех учащихся закрыт. Это сделано для обеспечения безопасности студентов начертательной магии. Мы не знаем, на что пойдут трое студентов в желании отомстить. Остальные же не будут иметь возможности предупредить беглецов, письменная связь также будет перекрыта. Надеюсь, что вы отнесетесь к таким временным мерам с пониманием. Если есть желающие поговорить со стражами, пожалуйста. Остальные могут возвращаться на занятия.

Тишина стояла оглушающая. Казалось, все замерли, никто не торопился уходить. Я хотела увидеть, найдется ли кто-нибудь, кто сдаст преступников стражам. Тихо. Но откуда-то сбоку послышалась возня, все присутствующие уставились на девушку, которая поднялась со своего места и шепотом переругивалась с кем-то. Расслышать их спор не удавалось, но, в конце концов, девушка дернула руку и со слезами в голосе закричала:

— Я не собираюсь садиться в тюрьму из-за этих придурков! — она протиснулась мимо сидящих студентов и практически бегом побежала к стражам.

А следом за ней потянулись еще четверо студентов. Оставалось надеяться, что они знали, где скрывались преступники, и наше заточение в стенах академии будет временным.

Когда все стали расходиться, я протиснулась к сцене, нашла Лантаса и попросила его написать отцу, что со мной все в порядке. Была уверена, что преподаватели могли и выходить, и письма отсылать. Мужчина пообещал выполнить мою просьбу и попросил меня быть осторожнее.

Глава 24

Три дня прошли в напряжении. Казалось, все затаили дыхание в ожидании вестей, и вот субботним вечером академию всколыхнула новость. Поймали. Всех троих. Мне эту весть сообщила Натка. Оказалось, что всех глав факультетов собрали в кабинете ректора, чтобы объявить о снятии запрета на выход из академии. Я была счастлива, ощущение было, что это я пострадала от рук беглецов. Справедливость восторжествовала, и пока Натка бегала по общежитию, объявляя о непредвиденном собрании факультета, я понеслась к своим ребятам, которые, как никто другой, ждали этого момента.

Латания, услышав замечательную новость, расплакалась. Мне пришлось долго успокаивать девушку, рассказывая ей, что теперь у нее все будет хорошо, и она обязательно встретит свою любовь, а виновники получат по заслугам. Ее товарищ по несчастью отреагировал менее эмоционально, но также был рад, что, наконец, избавится от бремени магии перевернутой руны богатства.

Чуть позже, на собрании, Натка рассказала все новости. Оказалось, что когда будет назначен день суда, нескольким представителям нужно будет дать свидетельские показания от лица факультета, а пострадавшие студенты не только дадут показания, но и по окончании суда пройдут процедуру снятия воздействия.

— Ну что, как проведем выходные, раз уж появилась возможность вырваться? — после собрания спросил меня Доминик.

— За рефератом Ладу, — сморщилась я. — Собрание-то пришлось на лекцию по магии крови, теперь вот писать подробный конспект по теме. Если я его не сделаю, он меня живьем сожрет.

— Я понял, — прижал меня парень к груди, — тебе помочь?

— Давай, — радостно согласилась я, — мне помощь особо не нужна, но я тебя чаем напою. Пойдем.

— Чай? Ладно, может, что еще перепадет? — хитро улыбнулся, подмигнул и подхватил меня на руки.

Я взвизгнула от неожиданности, привлекая внимание всего факультета, который обсуждал последние новости.

— А ну поставь меня, — запыхтела, чувствуя себя некомфортно. — Я тяжелая.

— Не кокетничай, — он поцеловал меня и шлепнул по попе, отчего лицо обдало жаром.

— Доминик, — возмущенно запищала, — ты что творишь?

— Забавляюсь. Ты так мило краснеешь, — снова ладонью шлепнул меня. Я возмущенно фыркнула, а он только рассмеялся. — Вот опять. Ты прелесть, Сашка.

— Отпусти, сейчас лестница будет, еще упадем.

— Ты правда думаешь, что я уроню тебя? Ай-яй-яй, Саша, как ты можешь во мне сомневаться?

— У кого-то слишком хорошее настроение, — ворчала я, пытаясь за этим спрятать свое дикое смущение.

— Не ворчи, — и снова шлепок, который больше напоминал поглаживание.

— Прекрати!

— А мне нравится. Открывай дверь, мы пришли, — поцеловал он меня в пылающую щеку и поставил на пол, обвив талию руками.

Это был самый сложный в исполнении реферат. Ничего не получалось, но я даже злиться не могла — кто-то очень неспокойный не давал мне сосредоточиться. Доминик поставил свой стул позади моего.

— Я просто понаблюдаю, — с невинным выражением лица заявил он, — чай ведь пью, — дотянулся до кружки, стоящей на столе.

Я покачала головой и отвернулась. Пролистала учебник до темы «Лишение магических сил с помощью крови». Тема была серьезной и очень щепетильной, но Доминик, видимо, решил, что чай его интересует не так сильно, как я. Сначала он просто обнял меня, положив подбородок на мое плечо, но спустя несколько минут, когда я только взяла ручку и приготовилась писать, ему вдруг помешали мои волосы. Он перекинул их с одного плеча на другое. А потом его привлекла моя шея. Парень всего лишь слегка коснулся губами нежной кожи, но мурашки прокатились по всему телу, и стало жутко щекотно, пришлось съежиться и послать гневный взгляд довольному парню.

— Ты пиши-пиши, — кивнул он в сторону тетради. — Я же всего лишь чай попить зашел.

Фыркнула и отвернулась, но не успела даже сфокусировать взгляд на нужной строчке, как его губы вновь вернулись на прежнее место.

— Ты пиши-пиши, — обдав горячим дыханием, тихо сказал он, и вновь поцеловал. Стало жарко. — М-м, какая ты вкусная, — он покрывал мою шею поцелуями.

Я уже даже сопротивляться не хотела, да и ругаться тоже. Да и реферат успею написать. Не беда.

— Что же ты, милая, реферат не пишешь? — промурлыкал он на ухо, прикусив мочку.

Я ахнула и задохнулась от нахлынувших эмоций. Они все были для меня в новинку, были очень яркими и ошеломляющими. Я даже ответить ничего не могла, широко раскрытыми глазами смотрела перед собой. Тяжело сглотнула и повернулась к парню.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Лад тебя живьем сожрет, — пропел Доминик. Он был явно доволен тем эффектом, который произвел на меня. — Но если это сделаю я, ему ничего не достанется, — подхватил меня на руки и пересадил к себе на колени. — Я соскучился, Сашка. Ты два дня за учебниками сидишь, — он покрывал поцелуями мое лицо, — завтра сделаем твой реферат. А сегодня я тебя ни с какими рефератами делить не хочу. Договорились?

— Ага, — выдохнула, наслаждаясь прикосновениями.

— Вот и умничка, — он прижался к моим губам, даря головокружительную нежность.

— Ты опять схитрил и сделал все по-своему, — улыбаясь и не открывая глаза, прошептала я, — помощничек.

— Ты меня раскусила. Придется писать реферат, пообещал же, — посетовал он и начал пересаживать меня на стул.

— Эй, нет, ты же мне весь настрой на учебу сбил, — я вцепилась в его шею и широко распахнула глаза.

— Сашка, ты как ребенок — наивная и доверчивая, — рассмеялся он, усаживая меня обратно и крепко сжимая талию, — я же сказал, что сегодня ты только моя. И мы сейчас пойдем в город, поужинаем, а потом вернемся к тебе. Как здорово, что у тебя соседки нет, — обвел он взглядом комнату и провел рукой по бедру, — никаких внезапных появлений и ненужных комментариев.

Еще несколько минут мы не могли расстаться и забывались в поцелуях.

— Ты меня околдовала, Сашка, и если так будет продолжаться, я за себя не ручаюсь.

Понять, на что он намекает, было нетрудно, но как объяснить ему, что я к такому скорому развитию отношений не готова, не знала. Как, вообще, признаться ему, что я той стороны отношений и не касалась никогда? И не хочу торопиться. Оставалось надеяться, что он, как всегда, будет проницателен.

— Ты сам околдовался, — погладила его по щеке, — и меня в эту бездну утянул.

— Ладно, околдованные мы, это, конечно, хорошо, но голодными при этом быть не обязательно. Я переоденусь и вернусь за тобой. Ты тоже поторопись, а то я знаю вас, девчонок.

Он поцеловал меня и ссадил с коленей. Поднялся и отправился к выходу, но, открыв дверь, притормозил. Наклонился и что-то поднял.

— Ты чего? — спросила я.

— Любопытно, — хмыкнул он и развернулся. В его руках был клочок бумаги. Подошла ближе. На клочке его же почерком было написано: «Зайди ко мне. Нужно поговорить».

— Это как? — не поняла я.

— Это вот так, — жестко хмыкнул Доминик, — эту записку писал я, но давно и не тебе. Малике. В прошлом году, когда вернулся от целителей в общежитие. И мне очень интересно, почему это оказалось здесь.

— Это она.

— Я понимаю, давай посмотрим, что она придумала. Я сейчас уйду, а ты подходи через несколько минут. Не пропадать же представлению.

Сердце рухнуло в пятки. Даже зная, что ничего плохого не случится, Доминик просто подыграет Малике, было неприятно. Наверняка она приготовила что-то особенное, чтобы разлучить нас. Воображение рисовало пошлые картинки, от которых тошнота подкатывала к горлу.

— Не переживай так, — улыбнулся он, но улыбка вышла злой, — ну, хочешь, вместе пойдем, тогда не узнаем, что задумала она. Мне порядком надоело ее постоянное присутствие. И навязчивость уже не просто раздражает, а злит. Я не привык быть грубым с девушками, но, похоже, Малика не понимает, что рано или поздно моему терпению придет конец.

— Мне все это не нравится. По правде, она уже множество раз говорила гадости, причем в основном гадости были в твой адрес. Мол, ты просто играешься, с Лексом соревнуешься, а в последний раз обещала, что ты обязательно меня бросишь, если я допущу любую малейшую ошибку.

— А давай ты не будешь слушать других, а лучше в моменты сомнений приходи ко мне. Обещаю, что буду предельно честен с тобой и отвечу на любой вопрос. И ни о каких соревнованиях с Лексом и речи быть не может. Все, я пойду и буду ждать тебя, — он поцеловал меня в лоб и скрылся за дверью.

Я переживала. Очень. А время шло так медленно. Что опять выдумала эта Малика, на какую подлость готова пойти, чтобы испортить наши отношения? Ведь очевидно, что между ними все давно закончилось. Что за мерзкая натура?!

Хотелось рвануть за Домиником, но я судорожно отсчитывала секунды. Хотя бы пару минут подождать. Я изнывала от неприятного ощущения. Хотелось придушить подлую девицу.

Выждав несколько минут, отправилась в комнату Доминика. Приходилось сдерживать себя, чтобы не перейти на бег. Сердце бешено колотилось, кровь шумела в ушах. Я подошла к его комнате и прислушалась. Из-за двери доносился женский голос. Руки сжались в кулаки. Трижды стукнула и отворила дверь, не дожидаясь ответа.

— Ой, — Малика отскочила от Доминика и сдернула со смятой постели покрывало, прикрывая нижнее белье. Эта гадина даже покраснела очень естественно и сделала удивленное лицо, но когда заговорил Доминик, на ее мордашке появилось выражение непонимания.

— Наконец-то, — он шагнул ко мне и обнял, пока я сверлила соперницу ненавидящим взглядом, — почему так долго, Саш? Она же тут уже начала доказывать мне, что я должен был непременно соскучиться. Я, кстати, сам нашел ее, — он помахал запиской перед Маликой, давая понять, что ничего у нее не получилось.

— Боялась прийти слишком рано, — выдохнула я. — Разделась? — спросила ее, скривившись. — Правда? Это все, что ты можешь предложить — тело? И только ради того, чтобы испортить нам отношения? Ради чего, Малика? Почему ты так вцепилась в Доминика и не хочешь отпускать даже тогда, когда он вышвырнул тебя из своей жизни? Вернее, ты сама сделала этот выбор, — внутри все кипело от негодования, и я была готова закричать. Голос дрожал от ярости.

— Дело в том, что Малика знает — ей грозит отчисление, — холодно заметил Доминик. — Потому что некому проводить свободные часы, подтягивая ее по учебе. И, скорее всего, ей не дает покоя мысль о деньгах моей семьи.

— Деньги? — переспросила я, обращаясь к девушке. Ее лицо уже было пунцовым, не то от стыда, не то от злости, что ее спектакль не удался. — Ты правда предлагаешь тело взамен на деньги? Тогда тебе не на начерталке учиться надо, а в ночные бабочки идти.

— Что за бабочки? — спокойно спросил Доминик, поглаживая меня.

— Ночные. В нашем мире так женщин называют, которые своим телом зарабатывают. Надеюсь, подробности сам додумаешь.

Сзади послышались шепотки. Оказалось, что я не закрыла дверь, и многие любопытные наблюдали за разворачивающейся сценой. Малика, так же сжимая покрывало, пролетела мимо в коридор. Что же, зрителей и долю славы она получила, но наверняка это был не тот результат, которого она ожидала.

— Ты об этом пожалеешь, — бросила девушка, протискиваясь через толпу зевак.

— Ну почему у меня в жизни ничего не бывает просто? Почему всегда находится что-то или кто-то, кто постарается все испортить? — отчего-то даже стало обидно за себя.

— Представление окончено, — громко объявил Доминик, захлопнув дверь перед носом у соседей. — Ты чего так расстроилась? — привлек к себе, поглаживая по волосам. — Сашка, ты вся дрожишь. Знал бы, что ты так отреагируешь,разобрался бы со всем сам. А ну прекращай, — скомандовал он.

— А почему она так близко стояла?

— Ты ревнуешь? — усмехнулся он. — Мне приятно, — протянул и улыбнулся, — но не выдумывай. Она ко мне даже не прикоснулась, не успела, да и я не позволил бы. Я поговорю с ней, предупрежу, что если она не прекратит плести интриги, то ей будет только хуже. Она уже переходит все границы.

— Хорошо.

— Тебе, кстати, тоже не мешало бы уже выяснить все с Лексом. Он не так давно намекал мне на то, что ты обещала с ним поговорить.

— Обещала, — обреченно выдохнула и прижалась лбом к его груди.

Обещала, да только постоянно находила тысячу причин отложить этот разговор. Но Доминик прав, нужно уже закончить с проблемами прошлого. Хватит избегать и откладывать этот неприятный разговор.

— Давай никуда не пойдем, а? Никакого настроения.

— Сашка, милая, я голодный, — сделал жалостливую мордочку парень, отчего я все-таки улыбнулась. Злость все еще клокотала, но искренность Доминика и желание меня успокоить сделали свое дело.

— А давай я чего-нибудь сама приготовлю? Не хочу никуда идти.

— Я согласен. Успокоилась? — приподнял меня, заглядывая в глаза. Кивнула и выдохнула. Не стоила Малика моих переживаний. — Вот и умничка.

— Ты же понимаешь, что это не конец. Она упертая.

— Понимаю. Я одного не понимаю, как раньше не замечал всего этого.

— Розовые очки. У нас так говорят, что у влюбленных на глазах розовые очки, которые, грубо говоря, заставляют все идеализировать и не замечать недостатков. А потом со временем эти очки спадают, и реальная картинка обрушивается так внезапно, что многие пары не могут пережить этого момента и расстаются.

— Розовые или не розовые, теперь уже не важно. Главное, что я не успел наделать глупостей. Все, Сашка, слишком много чести для нее, уж точно не о ней мы должны разговаривать наедине. Ты обещала мне ужин.

Никогда не думала, что совместная готовка может быть такой интересной, а порой даже интимной. Несмотря на все ухищрения Малики, настроение вернулось на прежнюю отметку «отлично», пока мы готовили, а после ужинали в моей комнате. Доминик притащил бутылку вина, поэтому простой ужин был дополнен нотками винограда и цветочным ароматом.

Глава 25

Время снова отправилось вскачь. Доминик сказал, что поговорил с Маликой. Я не знала, что он сказал ей, но с того дня девушка всячески избегала нас. Она не разговаривала со мной, не говорила никаких колкостей и даже не здоровалась. Меня это радовало, но в душе звенел тревожный звоночек, я понимала, что такая, как Малика, не успокоится. Иногда ловила на себе ее ненавидящие взгляды. Такие, какие до сих пор бросал на Дарию Тир. Видимо, парень не мог забыть выплеснутого стакана с компотом в один из первых дней, но я надеялась, что ужесточение правил заставят его держать себя в руках. Как и Малику.

А я за заботами не могла найти времени, чтобы объясниться с Лексом. Доминик ничего не говорил, но каждый раз, когда мы сталкивались с его другом, красноречиво смотрел на меня, давая понять, что я зря тяну время. Тем более после дня рождения Лекса наши с ним отношения вышли на новый уровень, мне стало проще с ним общаться, и его общество больше не доставляло неприятных ощущений. А может, это не из-за Лекса, а из-за Доминика, который всегда находился рядом. И я чувствовала его тепло, его поддержку, его заботу, которой он окутал меня, Но вскоре на меня свалились такие заботы, что разговор о прошлом пришлось вновь отложить до лучших времен.

Учеба продолжалась в прежнем режиме. Лекции сменялись практиками, практики — лекциями. Занятия по физической подготовке перенесли с уличного стадиона в зал учебного корпуса, да и помимо бега теперь мы тренировались в лазании по канату и покорении альпинистских стен. По словам Шамиса, этот вид занятий нам тоже обязательно пригодится. И, уже зная, что преподаватель не шутил и не издевался, все выкладывались полностью и старались до седьмого пота. Мужчина лишь усмехался и подбадривал нас.

Дожди все чаще сменялись снегом, а вскоре он и вовсе укрыл город белоснежным полотном. Я возобновила переписку с отцом, который писал, что не знает, как отвечать моему другу, а увидев последние их сообщения, пришла в ужас. Кит написал мне простую фразу «Шурик, у тебя все получится», но каждый раз на эту фразу я отвечала одно и то же «я надеюсь». Папа этого знать не мог, поэтому написал в ответ «даже не сомневаюсь», и друг моментально заподозрил неладное. И чем дальше я читала диалог отца и Кита, тем больше понимала, что Кит догадывается, что переписывается не со мной. И как оправдаться перед ним, я просто не представляла. Не могла же я сказать, что все это время мы с папой обманывали его, потому что я в волшебном мире? Он решит, что я издеваюсь или сошла с ума, или еще хуже, решила прекратить с ним общаться. Попросила папу пока не выходить на связь с Никитой, но понимала, что долгое отсутствие ответа вынудит друга приехать к моим родителям. Голова шла кругом, а тут еще и жизнь решила, что мало мне забот и неприятностей, посылая все новые и новые.

Через полторы недели после поимки сбежавших студентов мне пришло письмо из столичного суда. Повестка. Оказалось, что Лантас как куратор и один из участников судебного процесса, назначил представителями факультета главу и старших каждого курса. Я надеялась, что эта участь обойдет меня стороной, потому что очень волновалась и даже боялась, но рядом были Доминик и Натка.

Трое студентов сидели скованные тонкой нитью. Они не были отгорожены от остальных участников. Это удивило меня, но Лантас пояснил, что нитка сплетена особым образом, так что она блокирует все магические потоки. Ребята не могут их использовать, поэтому неопасны для остальных. На черных лавках, стоящих полукругом, расположились остальные участники. Мы сидели во втором ряду, в первом разместились пострадавшие и обвинители. Трое судей в белых мантиях сидели за черным столом, листая бумаги. Здесь не было никакого пафоса, как в нашем мире. Судьи, как и остальные, спокойно дожидались времени начала судебного процесса. За двадцать минут до него в отдельную комнатку, вход в которую был прямо в зале суда, завели обвиняемых, после пригласили сначала пострадавших, а потом и нас — свидетелей. Оказалось, что в этой комнате проходила процедура дачи клятвы. Я знала, как это происходит, благодаря Ладу, и тем интереснее для меня было увидеть и поучаствовать в этом.

Доминик подтолкнул меня в спину, когда пришла моя очередь. Я прошла к единственному столу и села напротив сухонького старичка в серой мантии. Он потребовал представиться, вписал мои данные в толстый журнал, а после протянул мне лист с заготовленным заклинанием.

— Руку, будьте добры, — протянул худую морщинистую ладонь. — Называете свое имя и дальше по тексту.

— Я, Данияс Алесандрия, выступающая в роли свидетеля по делу № 368ПРМ, клянусь до конца судебного процесса по данному делу отвечать правдиво и исчерпывающе на все вопросы достопочтимых судей. Клянусь, что не буду пытаться утаить самые мелкие подробности, относящиеся к делу. Клянусь в случае причастности к совершенному преступлению признаться в содеянном и со смирением принять наказание. Сантир верде лонтер свир, — и одновременно с произнесенным заклинанием пожилой мужчина проколол мой палец и приложил к тексту клятвы. В палец словно разрядом тока ударило, а кровь, попавшая на лист, зашипела и испарилась, не оставив и следа.

Ощущение от ритуала осталось двояким. С одной стороны, каждый раз применяя магию, я чувствовала небывалый восторг и воодушевление, а с другой, строчки о причастности к преступлению не вызывали радости, даже несмотря на то, что я знала о собственной невиновности.

— Это всего лишь формальность, — ободряюще улыбнулся Лантас, когда мы все выходили из небольшой комнатки.

Слушание началось после объявления секретаря, чью роль выполняла грузная женщина, сидящая отдельно ото всех в уголочке. Бедняжке приходилось записывать каждое слово вручную.

Когда очередь дошла до меня, то все оказалось гораздо проще. Волнение отошло на задворки сознания, а ответы лились сплошным потоком без раздумий, наверное, все дело в клятве. Я, как и остальные свидетели, подробно рассказала о произошедшем тем злополучным утром. Все прошло быстро, и даже немного странно. Я не понимала, зачем создавать столько лишних хлопот, если под действием клятвы обвиняемые сами признались и рассказали во всех подробностях о том, как совершали это преступление. Но Лантас пояснил, что это формальность, чтобы соблюсти все правила и составить полную картину произошедшего. Нельзя в этом мире выносить приговор, не опросив имеющихся свидетелей, вот если свидетелей преступления нет, то тогда полагаются только на показания преступников.

В конце судебного процесса я была ошеломлена приговором. Наверное, мне даже стало жалко тех, кто совершил глупость. Ребят приговорили к принудительному снятию воздействия магии рун с пострадавших, лишению магии и тюремному заключению на пять лет. Вот так в одно мгновение их жизни оказались перечеркнуты. Я видела на глазах ребят, преступивших закон, слезы, и это было неприятно и страшно.

— Они знали, на что шли, — пожал плечами Доминик. — Это тебе в новинку, а мы все знаем, что за самое мелкое преступление с помощью магии следует суровое наказание. Они еще и сбежать пытались, глупцы. Это к лучшему, Саша. Возможно, это станет хорошим уроком для остальных, — он кивнул в сторону ребят с других факультетов, которые тоже выступали свидетелями.

В академию я возвращалась в подавленном состоянии. Не понимала, ради чего они пошли на такой шаг, в голове не укладывалось. Но я даже не представляла, насколько далеко могут зайти другие.

Зима стремительно захватывала власть, а мы с Домиником становились все ближе друг к другу. И казалось, что тучи над факультетом начертательной магии, наконец, рассеялись, наступило светлое время, когда стычки сошли на нет, но я ошиблась.

Ближе к концу осени Лантас пригласил меня после занятий к себе в кабинет на разговор. Доминик вызвался идти со мной, предположив, что речь пойдет об успеваемости ребят моего курса.

У кабинета Лантаса на подоконнике сидела Дария.

— Ты чего здесь так поздно и одна? — спросила я.

— Да у меня завал по призывам, пришла на консультацию, а он попросил подождать. Сказал, что у него дела с тобой, — пояснила подруга, — вот, жду.

— А почему одна? — нахмурился Доминик.

— Да все же наладилось. Еле сбежала от этих надзирателей. Сориан порывался проводить, но я отказалась, не маленькая. Это ты нашу Сашку боишься и на секунду оставить.

— Конечно, вдруг украдут, — хмыкнул он, открывая дверь, — вы не против, если я просто поприсутствую? — Доминик заглянул в кабинет.

— Заходите, — послышался голос куратора, — заодно и о твоих поговорим сразу.

Беседа получилась недолгой. Лантас назвал мне четверых неуспевающих с моего курса. С курса Доминика таких оказалось двое. В итоге в списках оказались обе девушки, с которыми у меня не сложились отношения: Актарина и Малика. Значит, Доминик не шутил, когда говорил, что Малика может вылететь с факультета. На четвертом курсе — кошмар, как же это, наверное, обидно.

— Что можешь сказать по их поводу, Саша? — обратился ко мне преподаватель.

— Не знаю, правда, — пожала плечами, — говорить об отсутствии способностей не буду. Я не могу об этом судить. А в остальном, парням, как мне кажется, не хватает терпения и усидчивости. Я очень часто их вижу в общей комнате, где они чай пьют, хотя их успехи в учебе оставляют желать лучшего. Актарине не хватает организованности и дисциплины. Она просто не может проснуться, из-за этого очень часто просыпает занятия и, как следствие, отстает. К тому же у нее сложный характер, и я не знаю, взялся ли кто-то помогать ей, а насчет Тании могу сказать, что она старается, по крайней мере, мне так кажется. Я вижу, как на лекциях она записывает каждое слово, да и вообще она постоянно с учебниками и тетрадями ходит. Что-то учит, читает. Она старается.

— Понятно. Парни и твоя бывшая соседка, — он хитро ухмыльнулся, — получат шанс доучиться до конца года, а Танию придется переводить уже после сессии. Она просто не справляется, незачем мучить девушку. С таким усердием ей лучше будет в управленцах или некромантах.

Диалог с Домиником получился и вовсе коротким.

— Долиас скатилась из-за вашей размолвки? — куратор метнул взгляд на меня и вновь вернулся к Доминику.

— Скорее всего, — пожал плечами Доминик, — я ей не помогаю, у меня есть занятия и поинтереснее.

— Понятно, значит, без шансов. Смотри, Артинас, надеюсь, успехи Саши — это все-таки ее заслуга, а не результат ваших отношений.

Я покраснела и опустила голову, пытаясь спрятать пылающее лицо. Почему-то именно перед Лантасом сильно смущалась. Наверное, из-за того, что он был другом отца.

— Не смущайся, Саша, все преподаватели знают о ваших отношениях. Мне казалось, вы не скрываете этого.

— Она просто стеснительная, — ответил Доминик, — и можете не волноваться, Саша слишком самостоятельна и просит помощи только в крайних случаях. Ее успехи — это только ее заслуга.

— Я надеюсь. Значит, можете быть свободны. Дарию позовете.

— Хорошо, — робко улыбнулась и уже у дверей обернулась к преподавателю, — только папе не говорите о нас. Я сама.

— Даже и не думал, Саша. Это твоя личная жизнь, — по-отечески улыбнулся мне мужчина.

— Почему ты про отца заговорила? — закрыв дверь, спросил Доминик.

— Ну, они раньше дружили с Лантасом, сейчас вот снова общаются. А где Дария? — оглянулась.

На подоконнике девушки не было, только свернутая куртка осталась. Сердце почему-то защемило в неприятном предчувствии, а кольца на пальцах потеплели. Я не обратила на это внимания. Коридор был пуст, занятия давно закончились, и на преподавательском этаже было тихо.

— Может, отошла. Вернется. Надо дверь приоткрыть, — Доминик сделал задуманное, предупредив Лантаса.

А мы отправились в общежития. Чем ближе подходили к лестнице, тем сильнее горели кольца, они уже причиняли легкую боль.

— Что же такое-то?! — встряхнула руками.

Замерла и услышала сдавленный писк. Остановилась и прислушалось — откуда-то доносились странные звуки. Сердце заколотилось в предчувствии беды.

— Ты чего? — спустившись на несколько ступеней ниже, спросил Доминик.

— Дашка, — от волнения я переиначила имя подруги на земной манер и рванула по коридору.

— Сашка, стой, — Доминик отправился за мной следом.

Завернув за угол, увидела подругу в слезах. Рукав рубашки был разодран по шву, верхние пуговицы расстегнуты или оторваны так, что видно белье, Косметика размазана по лицу. Она отчаянно брыкалась, но ее рот был закрыт рукой. Рукой Тира. Сердце рухнуло в пятки, и, не соображая, что делаю, я рванула к ним. Тир продолжал удерживать подругу, но был удивлен моим появлением. Он выпустил Дарию, когда я подбежала вплотную, замахнулся, но не успел ничего сделать, как его неведомой силой отбросило к стенке. Парень ударился головой и сполз вниз, потеряв сознание. Я подхватила подругу и обернулась назад. Позади стоял злой Доминик.

— Никогда так больше не делай, — в его глазах сверкали молнии от злости, — он мог тебя ударить. Зачем ты полезла? Надо было меня пропустить, а не самой лезть к этому, — он заскрипел зубами, — благо, твои кольца отлично справляются со своими функциями.

— Не рычи на меня! — в запале закричала я, прижимая к себе плачущую подругу.

— Прости, — он разжал кулаки и шагнул к нам. — Я испугался за тебя и разозлился, что мог не успеть. Ты слишком шустрая. Дария, иди ко мне, — он отцепил от меня подругу, которую накрыла истерика, и подхватил ее на руки. — Куда, к Лантасу?

— Н-нет, д-домой, — захлебываясь рыданиями, ответила она.

— А с этим что делать? — спросила я, мотнув головой в сторону Тира.

— Пусть пока лежит здесь. Значит так, сначала к тебе, успокоим Дарию, а потом будем решать, что делать. Саша, сходи за ее курткой.

Я кивнула и бегом припустила к кабинету куратора. В голове бились две противоречивые мысли: с одной стороны было страшно за подругу, и даже думать не хотелось, что было бы с ней, не окажись мы рядом, а с другой — надеялась, что не убила Тира. Головой он приложился о стену знатно и заслуженно, но становиться убийцей даже такого, как Тир, не входило в мои планы. Схватила куртку и рванула обратно. Доминик уже спустился с Дарией, поставил ее на ноги и помог одеться.

— Идти можешь? — спросил он.

Она кивнула, утирая слезы.

— Так, девочки, сейчас берем меня под руки и идем разговаривать.

Доминик подхватил Дарию за талию, позволяя облокотиться на него. Девушка послушно шла вперед, но я видела, что она даже глаза не открывала, а по щекам струились слезы. Подруга всхлипывала и пыталась отдышаться. Сердце сжималось при взгляде на такую разбитую Дарию, которая всегда отличалась силой духа.

Не отвечая ни на какие вопросы соседей, мы завели ее в мою комнату. Доминика я отправила заварить чай, а сама села рядом с подругой, обняла ее за плечи и прижала к себе, поглаживая по голове. Она беззвучно вздрагивала и никак не могла успокоиться.

Глава 26

Пока Дом готовил чай, заставила Дарию переодеть рубашку, отдала ей одну из своих футболок. Благо, девушка была не намного выше меня. Она отбросила разорванную рубашку с такой яростью, что казалось, будто ткань одежды пропитана ядом. Зло утерла слезы и выдохнула.

— Спасибо, — сквозь редкие всхлипы сказала она.

— Даша, что случилось?

Она отвернулась и прикрыла глаза. В этот момент в комнату вошел Доминик. Дария метнула на него взгляд и съежилась, вводя меня в недоумение. Парень поставил поднос с чашками и чайником, из носика которого шел пар, на стол.

— Я пойду, — вдруг поднялась подруга с кровати, продолжая сжимать футболку на груди.

— А ну сидеть, — несвойственным мне командным голосом сказала я. — Доминик, выйди, я сама с ней поговорю. А ты пока сходи, проверь, живой этот урод или нет.

Страшные и неприятные мысли закрались в голову, и если я не ошибалась в них, то при Доминике Дария не согласится рассказать все. Но ему ничего не пришлось объяснять, сказав, что проверит Тира, а после будет ждать в общей комнате, он спокойно вышел, оставив нас наедине. Я разлила чай по чашкам и протянула одну из них подруге. Девушка благодарно кивнула и прижалась губами к кромке чашки. Я не торопила ее, хотела, чтобы она успокоилась.

Наконец, когда она отставила кружку на стол, я вновь повторила свой вопрос.

— Даш, в смысле, Дария, что произошло?

— Пообещай, что никому не расскажешь, — пронзительно взглянула на меня девушка.

— Хорошо.

Она кивнула и отвернулась к окну.

— Я ждала, пока вы закончите свои дела. Сидела там, на подоконнике, а тут он из кабинета вышел. Я даже не придала этому значения. Ну, знаешь, после суда все затихли, даже по мелочи перестали приставать, все же лишение магии — это не шутки. Да и правила изменились, так что я не ожидала, что будет что-то подобное, — она взяла кружку и вновь сделала глоток. — Он вроде мимо шел, а потом ко мне метнулся. Сразу рот зажал, а я даже вскрикнуть не успела — не ожидала. Начала вырываться, а он дернул так, что у меня пуговицы в разные стороны разлетелись. Я сопротивлялась, пыталась кричать, за руку его укусить получилось даже, но он сильнее. А его вторая рука, — скривилась она, и по щекам вновь потекли слезы. — Ты знаешь, когда мне рассказывали, что парни с других факультетов очень нагло пристают к девушкам с начерталки, не зная границ, я думала, что это враки, или девушки сами давали повод для такого поведения. Но ведь я не давала, — отчаянно закричала она, утирая слезы, — никогда! Я даже не смотрела в его сторону, меня от него тошнит, — передернула плечами. — А он своими руками ко мне. И говорил, говорил, говорил… о том, как я должна извиниться перед ним за ту сцену в начале года, — она истерично рассмеялась сквозь слезы. — Я уже и забыла об этом. А он… Во всех красках, и рука его под моей рубашкой, — ее уже трясло. — А потом я ему на ногу наступила, хотела закричать, но вновь не успела, он снова сжал рот и куда-то тащил. А тут ты и твой Доминик. Корпус был пустой, никого вокруг.

— Все, у него ничего не вышло, — я обняла подругу, а сама с трудом сдерживала слезы. Понимала, что если вместе с ней расплачусь, то вообще никогда не успокоимся. А Дария все повторяла, что не давала повода ему, что он сам так решил. Будто боялась, что я обвиню ее в чем-то. Но я видела его взгляды, которые он все время бросал на девушку, не смог он забыть и стерпеть того унизительного жеста от Дарии в столовой. Не забыл и решил отомстить таким мерзким способом.

— Давай ты успокоишься, и я с тобой к Лантасу пойду. Расскажем его, и этого урода вышвырнут из академии. И в тюрьму посадят.

— Нет, — шарахнулась Дария от меня и замотала головой. — Нет, я не пойду. И ты обещала. Это же стыд какой.

— Дария, ты же смелая, — широко распахнутыми глазами я смотрела на подругу, — ты должна. Хотя бы не ради себя, а ради других девчонок. А если он кого-нибудь другого так? И никого не окажется рядом? Ты сможешь простить это себе, зная, что могла предотвратить? Таких, как он, нужно наказывать, иначе будет только хуже.

— Я не пойду! — закричала она и обняла себя за плечи. — Не сегодня. Я хочу к себе, — девушка подскочила с кровати и рванула к выходу.

Я только провожала ее взглядом, пытаясь понять, что делать дальше — рассказать всю правду Лантасу и нарушить обещание или молчать и позволить этому гаду продолжать учиться в академии? Ненавижу.

Я так и сидела на кровати, мучаясь в принятии выбора. Решила подождать до следующего дня. Дария остынет, придет в чувства, трезво взглянет на всю ситуацию и наверняка сходит к Лантасу. Я на это надеялась.

Пришлось объяснять Доминику, что дала обещание молчать. Сказала лишь, что мы оказались рядом очень вовремя, и Дария практически не пострадала. Доминик же сказал, что когда вернулся на то место, Тира уже не было. Значит, живой. Убила бы собственными руками.

К моему сожалению, Дария на следующий день не пошла к Лантасу. И на следующий. Она замкнулась в себе и не желала со мной разговаривать, а я ругала себя за слабость, за боязнь потерять подругу. А Тир ухмылялся и был доволен собой, и хотелось стереть эту ухмылку с лица. Однажды в столовой проходила мимо и не смогла удержаться.

— Я все равно уговорю ее обратиться в нужное место, — с ненавистью сказала ему. — Таких, как ты, расстреливать надо.

Улыбка с лица парня сползла, когда он понял, что я все знаю и говорю серьезно.

— Она не пойдет, — хмыкнул он, но уверенности в его голосе было немного.

— Парень, — Доминик облокотился руками на стол, нависая над Тиром, — я бы с удовольствием подправил тебе улыбку, но правила, — покачал головой. — Одно я тебе обещать могу, — Доминик расплылся в кровожадной улыбке, — не в моих правилах пользоваться положением своей семьи, но поверь, я сделаю все, чтобы найти хорошую работу по окончании академии для тебя стало невозможно. Если ты закончишь, конечно.

Тир побледнел, а я вспомнила, что Натка говорила об этом парне — бывший чертежник и их сокурсник, поэтому он не мог не знать о семье Доминика. И, судя по реакции, Артинасы имели большие возможности и связи.

В столовой в этот момент воцарилась тишина, но в отличие от начала года, никто не бросился на защиту Тира. Все молча наблюдали — лишаться своего места не хотел никто.

Дария так и не сходила к Лантасу, а я пыталась с ней поговорить, но время было упущено, и я винила себя за слабохарактерность. В конце концов, все-таки поймала подругу и попросила хотя бы не закрываться. Не знала, чем могу ей помочь, но сказала, что она всегда знает, где меня найти. Мне не нравилось, что она после случившегося стала напоминать только тень самой себя. Я надеялась, что сильная Дария сможет справиться со стрессом, а сама, наконец, решилась на разговор с Лексом, ведь впереди ждала сессия, и времени на разговоры потом не было бы.

— Лекс, — окликнула его в коридоре, когда шла к себе от Доминика. Волновалась, но не дала себе возможности отступить.

— Саша? — удивился он, но остановился. Парень был в верхней одежде. — Что-то случилось?

— Нет, просто поговорить хотела. Объясниться.

— А-а, созрела, — хмыкнул он, — давай минут через десять. У меня дело.

— Ладно, — вздохнула я, понимая, что придется волноваться все эти десять минут. — Я у себя буду.

— Я зайду, — подмигнул он и ушел.

Спустилась к себе и в двери нашла сложенный листок. Нахмурилась и развернула его, открывая дверь.

Надо поговорить. Жду у ворот в академию. Малика

Зашла и села на кровать. Зная мерзкую натуру девушки, ничего хорошего от нее я не ожидала, а на полу меня ждало письмо от Никиты. Рукописное, и это было странно. А в нем была лишь одна строчка.

Не думал, что ты будешь меня обманывать. Скоро увидимся. Кит

Сердце забилось в предчувствии чего-то странного. Неужели отец рассказал ему всю правду, и Никита поверил? Или он тоже переселенец? И что значили его слова о скорой встрече? Он перенесется на Теллурис? Вопросов было больше, чем ответов, но я решила, что проблемы надо решать по мере их поступления. Сначала с Маликой.

Накинула шубку и поднялась к Доминику. Долго объяснять ничего не пришлось, в этот раз я отправилась первой, хоть парень и настаивал на совместном появлении у ворот, пришлось отговорить. Договорились, что он появится, как и я в прошлый раз, спустя пару минут, а пока он одевался, я спускалась вниз. Уже у выхода встретила Лекса.

— Ты поговорить хотела, — нахмурился он, оглядывая меня в верхней одежде.

— Да, пару минут подожди, теперь у меня нарисовалось срочное дело, — пожала плечами.

— Ладно, давай по пути поговорим, — он открыл дверь, выпуская меня под кружащийся снег в свете ночных фонарей.

— Не получится. У меня тут еще один разговор вдруг запланировался. С Маликой.

— Почему Доминику ничего не сказала?

— Сказала, он сейчас тоже спустится.

— Тогда я пока в сторонке постою, понаблюдаю, — ухмыльнулся парень, застегивая пальто. — Кто его знает, что опять придумала Малика.

Я пожала плечами и пошла вперед.

Над закрытыми воротами в академию висел небольшой фонарь, в свете которого и стояла Малика.

— Долго же ты, — хмыкнула девушка.

— Чего тебе? Что за встречи у ворот? Не могла в комнату ко мне прийти?

Ее общество было мне неприятно, но кольцо не подавало признаков тревоги, поэтому я чувствовала себя спокойно. После случая с Тиром поняла, что нахожусь под хорошей защитой.

— Не груби мне, девочка, ты не знаешь, на что я могу пойти, — прошипела Малика, заглядывая мне за спину.

Я тоже оглянулась. Поодаль от нас, облокотившись на угол здания, стоял Лекс, а вскоре должен был появиться Доминик.

— Я уже видела, на что ты можешь пойти, как и половина общежития. Давай быстрее, чего хотела, и я пошла.

— А это не я хотела, — хмыкнула она, снова взглянув за спину.

Я обернулась. Ничего не было видно. Как вдруг из-за дерева появился Тир. Он что-то шептал, но разобрать слов не могла, взглянула на Малику, а когда вновь вернулась взглядом к Тиру, на вычищенной от снега брусчатке светился магический круг. Парень схватил меня за руку и толкнул внутрь, я упала на колени и почувствовала, как проваливаюсь в пустоту. Кто-то закричал, а потом еще. По-моему, кричали мое имя. Подняла голову и последнее, что увидела — это лицо Никиты, стоящего за кованой решеткой забора и с ужасом глядящего на меня. Я почувствовала, как кто-то схватил меня за волосы на макушке и крепко сжал кулак, причиняя боль и заставляя запрокидывать голову. А потом меня поглотила тьма. И паника. Это был портал, — только от переноса я чувствовала такую внезапную и сильную тошноту, — но куда он вел и чего ожидать, не знала. И кто же так крепко вцепился в мои волосы? Беда не приходит одна. Никогда.

Эпилог

Зима опутывала город снежными объятиями. Осень еще не закончилась, но уже полностью передала свою власть сестре. С темного неба, по которому медленно проплывали тяжелые тучи, кружась, опускались хлопья снега, укрывая землю белоснежным одеялом. Двое студентов под присмотром работника академии отбывали наказание за нарушение дисциплины, они сметали снег с брусчатки в высокие сугробы. Работали быстро и слаженно, пока вдалеке не раздались чьи-то крики. Переглянувшись, молодые ребята бросили свои инструменты и рванули на звук. Подбегая к воротам в академию, увидели, как гаснет свет от активированного портала, а парень, бегущий впереди них, бросился на того, который стоял у магического круга. Никто из студентов не видел, как за кованым забором в ужасе держится за голову молодой темноволосый парень. Никита, друг Саши, который всего несколько дней назад узнал, что девчонка, которая стала ему дорогим человеком, тоже принадлежит магическому миру. Он хотел сделать ей сюрприз и просто шел мимо академии, чтобы вспомнить былые времена, как стал свидетелем развернувшейся сцены. А дальше события разворачивались стремительно, но словно проходили мимо сознания парня, который не знал, что делать.

Тир, который и активировал портал, с улыбкой смотрел на потухший чертеж. Он ненавидел эту девчонку, которая доставила ему столько проблем, но еще больше ненавидел того, кто в одно мгновение разрушил все планы на жизнь парня. Да к тому же с факультетом боевой магии у Тира тоже не складывались отношения.

Он настолько глубоко ушел в свои мысли, что рухнул в снег, когда получил толчок в грудь от злого Доминика, который видел, как его возлюбленная вместе с другом исчезает в портале. Доминик был в ярости и не контролировал себя. Он хотел расправиться с тем, кто когда-то жил с ним под крышей одного общежития, от одной только мысли о том, в какую переделку могли угодить Саша и Лекс, сердце парня сжималось. Все чертежники знали, что Тир так и не научился строить направленные порталы, и теперь никто не мог знать, где искать исчезнувших ребят.

Если бы не подоспевшие студенты, отбывающие наказание во дворе академии, то Доминик расправился бы с тем, кто доставил столько хлопот чертежникам, но парни смогли удержать злого мага от опрометчивого поступка. Они силой утащили Доминика в общежитие и отправились за преподавателями.

Доминик сидел в гостиной, глядя в пустоту и ни на кого не реагируя. Его подруга Ната сразу поняла, что случилась беда, и безуспешно пыталась разузнать подробности. Чертежник был погружен в себя. Он думал о той, которая давно поселилась в его сердце. С одной стороны он был рад, что хотя бы Лекс остался рядом с ней. Хорошо обученный друг сможет помочь и уберечь девушку. Но как же Доминик боялся, что в сердце Саши вновь вспыхнет старая любовь.

— Не говори глупостей, — воскликнула Ната, наконец, привлекая его внимание. — Лекс никогда не пойдет на такое предательство и не станет рушить ваши отношения.

Доминик понял, что последние слова сказал вслух. Сфокусировал взгляд на Натке и горько улыбнулся.

— Лекс не пойдет, — кивнул он, — но за Сашины чувства не можешь отвечать ни ты, ни я. Ни даже она сама. Я буду ждать ее, надеюсь, не зря.

Все его мысли были заняты этой девушкой. Как она? А главное, где и как скоро вернется?

* * *

Спустя час вся академия гудела. В каждом уголке знали о том, что двое студентов пропали. Причины и момент их пропажи обрастали невероятными подробностями, но только несколько студентов знали истинную картину произошедшего, и пятеро из них сидели в кабинете ректора. Помимо этих студентов в кабинете присутствовал сам хозяин помещения, кураторы факультетов боевой и начертательной магии и работник, который занимался уборкой территории. Все они ожидали прибытия представителей стражи.

Девушка беззвучно плакала и раз за разом стирала ручьи слез рукавом теплой кофты. Она боялась поднять голову, потому что каждый раз натыкалась на злой, ненавидящий взгляд Доминика. Она и представить не могла, что этот парень может так сильно ненавидеть кого-то, а уж испытать на себе всю силу этого чувства просто не ожидала.

Тир, главный виновник взбудораженного состояния академии, наоборот, вид имел непокорный и даже гордый. Парень сидел прямо, высоко подняв голову, и с нескрываемым презрением встречал взгляд каждого присутствующего человека. Его нисколько не смущало, что те, кто по его вине угодили в неконтролируемый портал, могли погибнуть, если уже не погибли. Он считал себя героем и знал, что его имя еще долго не сойдет с уст не только учащихся в академии, но и жителей всего города.

Все в этом кабинете уже знали и понимали, что помочь Саше и Лексу, которые исчезли в портале, они не смогут, и ребята должны вернуться только благодаря собственным силам. Тир, как и всегда, построил портал с ошибкой в координатах, и место, в которое перенеслись Саша и Лекс, никому неизвестно. Именно по причине неумения строить порталы парень был переведен с третьего курса начертательной магии на второй курс боевой, но теперь, после случившегося, его, как и Малику, заберет из академии страж. И ребята больше никогда не войдут в ворота академии и не увидят на учебном корпусе эмблему Академии Общей и Начертательной Магии.

Конец первой части

Дорогие мои друзья. Да, надеюсь, Вы не убьете меня и не закидаете тапками, но первая часть закончилась именно так. Спасибо Вам всем за поддержку, мне было очень приятно, и это добавляло сил для написания продолжения. Особенно хочу сказать спасибо тем, кто писал комментарии. Со многими из Вас было очень интересно. Вторая часть уже выкладывается, называется она «Начертательная магия 2». Надеюсь, мы встретимся с Вами на страницах второй книги, и Вы снова будете получать удовольствие от прочтения и делиться положительными эмоциями со мной. Буду рада встрече, и обещаю, что во второй книге найдутся все ответы)

Примечания

1

ФСИН — федеральная служба исполнения наказаний

(обратно)

Оглавление

Светлана Шавлюк Начертательная магия

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Эпилог

*** Примечания ***