Звезда пленительнаго [Алиса Климова] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

и с таким недугом справитесь.

Такая болячка — штука нехорошая, чего уж там. Зато появилась возможность и доктору Козицыну изложить рецепт мази Вишневского — и организму польза, и доктору. И — карме: если до того Яков Валерианович меня рассматривал лишь как "интересного больного", то потом — когда гнойники прошли — и как интересного человека. Вот только потом.

До того, как вообще в сознание пришел, провалялся я у доктора полторы недели. А затем с болячками этими еще десять дней. Именно провалялся, организм категорически отказывался вставать. И не только вставать: без старой докторовой сиделки я бы… в общем, ничего сделать сам не мог. Даже есть и пить… хотя есть в смысле жевать мне и не нужно было, потому что кормили меня из чайника какой-то киселеобразной жижей. Хотя и вкусной: мне, например, было очень интересно, как эта Наталья превращает замечательный борщ в такой кисель без малейшей потери вкуса и аромата. Только вот борщ был далеко не главной моей заботой…

Доктор Козицын человеком был далеко не самым бедным, но сидеть у него на шее было делом неприличным, так что как только я оказался в состоянии взять в руки пишущий инструмент, то немедленно написал письмо деду. В конце концов надежда на выздоровление крепла у меня с каждым днем, а человеку, способному самостоятельно пережевывать пищу, с ложечки кормиться все же не пристало. Доктор мне с самого начала предлагал это письмо продиктовать, но я все же предполагал в письме этом, для "большей достоверности", привести и некоторые "факты", о которых мне Николай Владимирович успел рассказать "в прошлый раз" — и которые "за рамки семьи" все же выносить не следовало…

Зря я доктора не послушался. Писать у меня получилось лишь в начале апреля, и уже через четыре дня на мое имя пришел телеграфный перевод на девяносто шесть рублей. А еще через неделю пришло и письмо…

Письмо было написано дедовым денщиком, в котором тот сообщал, что "На той неделе Николай Владимирович упали и хребет ударили сильно, что нынче уж и не ходит, да и говорит с трудом. Велели денег вам выслать сто десять рублёв, да из тех же денег пришлось заплатить для документа вашего, коий тут же и присылается, а более денег у меня нету. И дома денег тоже нету, поскольку все на лечение Николая Владимировича и уходит…"

Да, в прошлый раз, выходит, я деду упасть не дал… Пенсия у него хоть и полковничья, но в столице жизнь не дешевая, а денщику ухаживать за полупарализованным, как я понял, стариком, очень непросто. Нужна прислуга, причем не простая, а квалифицированная сиделка вроде докторовой Натальи, а на пенсию полковника такую даже в Царицыне не потянуть — по поводу расценок я с Яковом Валериановичем проконсультировался. Так что вариантов особых не было: надо зарабатывать много денег и, если получится проделать это быстро, деду максимально помочь. Может даже сюда, в Царицын его вытащить — Наталья сказала, что "она согласна помогать", а доктор даже предложил деда разместить в той же комнате, которую я пока занимал — оказывается, она для больных раньше и предназначалась. Однако за такие услуги принято платить, а как денежки-то зарабатывать, если после похода в сортир приходится час отдыхать?

Зато теперь у меня есть самый настоящий паспорт, выданный аж в Петербурге, и заверенная выписка из Родовой книги… прорвемся. Как-нибудь.

Мне повезло, что Якову Валериановичу сейчас было просто делать нечего, а еще повезло с тем, что стариком он был не любопытным. Точнее, он не удивлялся всяким "странным мелочам", которые лежали у меня в сумке. Ну мало ли что в далеких Австралиях придумают? Ну а то, что я, оказывается, всю дорогу в город просил Димку "семена сберечь", привело к тому, что семена все сохранил уже сам доктор — причем даже сообразил насчет семян помидорных:

— Все понять не мог, но когда сумку вашу разбирал, догадался: не иначе вы в бутерброде своем семена сии и спрятали. Слыхал я, что за иные семена в Европах и убить могут… голландцы, читал я в книжке, вон за тюльпаны на смертоубийства идут. А ежели помидор зимой растет, то тут уж всякое случиться может. Дикие люди!

Люди — дикие, а на дворе уже середина апреля. Однако до Димки мне сейчас никак не доехать — и пришлось у доктора поинтересоваться, когда же мне можно будет "копать и сеять".

— Вам, Александр Владимирович, копать нынче всяко нельзя. Мускулы ваши, электричеством поврежденные, слабы, и в это лето вам бы разве что гулять по улице без помощи научиться. А с семенами вашими — это дело несложное. Их же у вас, как я видел, немного? Так в садике у меня и посадите их. И ухаживать за ростками сподручнее будет, и средства сбережете. Я вон дворнику соседскому скажу — так он за рупь весь сад вскопает!

Дом доктора стоял на окраине города, на перекрестке Новгородской и Тульской улиц, на участке размером тридцать на сорок саженей. Чуть меньше сорока, но все равно всяко больше двадцати соток, и даже за вычетом традиционного для города "двора" место для сада оставалось. Вот только в саду