Семейные традиции (СИ) [Велимера] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Делать было решительно нехуй, играть не хотелось, читать тоже, да и учиться. Так что я лежал, как тюлень, на диване с телефоном, Максом и чипсами. Кошак кряхтел, то и дело пытался улечься удобнее, и старательно урчал, показывая, что рад моему вниманию, а я очень осторожно поглаживал его мизинцем, чтобы не перепачкать в приправе и не заставлять вылизываться.

Написала мамуля, спросила, могу ли я отвезти к зубному, но только чтобы быстро по пробкам, а то на такси она опоздает. Я ответил, что буду через десять минут, облизал пальцы, аккуратно поставил Макса на пол, чтобы он сам с дивана не прыгал, положил ему корм в миску, на случай, если задержусь. Натянул штаны, выглаженную футболку, обулся. Нагладил кота, пришедшего меня провожать, прихватил шлем с курткой и через ступеньку сбежал во двор. Время позволяло бы дать движку порычать, чтобы прогрелся, но хрен его знает, насколько там реально всё стоит, эти две минуты могут оказаться решающими. Мамуля ужасно не любит опаздывать, а я ужасно не люблю ее расстраивать, так что поехал потихоньку так.

Она уже стояла у подъезда в своей экипировке, только шлем надела, когда я уже подъехал. Гарнитура автоматически законнектилась, о чем сообщила слегка противным писком.

— Привет, сынок, — пропыхтела мама, устраиваясь на пассажирском месте, — я тебя ни от чего не отвлекла?

— Не, мам, все нормально, — я подождал, пока она поерзает и сложит ладошки на баке, — держись хорошо, — на всякий случай напомнил, прежде чем тронуться, потому что у меня тут далеко не как у бати пассажирское сиденье, там как на диване сидеть можно, даже спинка есть, — что, зуб заболел?

— Нет, просто осмотр, — я почувствовал спиной, как она вздрогнула, когда я выехал с узкой дворовой улочки на проспект и хорошенько притопил.

Тут ещё свободно, а в центре будет стандартная пятичасовая жопа.

— Надо будет как-нибудь втроём съездить покататься, — предложил я, обгоняя маршрутку и пристраиваясь в правой полосе, чтобы повернуть.

— Почему бы и нет, — мама вполне уверенно наклонилась со мной в поворот, — на выходных твой отец, кажется, свободен.

— Тогда созвонимся, — увидев хвост пробки, я понизил передачу и аккуратно вклинился между рядами, внимательно наблюдая за всеми консервами, даже дальний включил, чтобы привлекать внимание.

— Очень осторожно, пожалуйста, — нервно попросила пассажирка.

Ей в междурядье неуютно, батя так никогда не ездит, потому что его тарантас тупо не пролезет тут. И, если с ней что-то случится на моем мотоцикле, я себе не прощу. А батя мне его в жопу затолкает и ногой сверху утрамбует, так что да, действительно надо очень осторожно.

— Тебя подождать? — поинтересовался я, когда до пункта назначения оставалось всего-ничего.

— Да домой-то я не тороплюсь, — усмехнулась мама, — хотя я на полчаса, может, поужинаешь дома?

— Почему бы и да, — плавно остановившись у клиники, я подождал, пока она спустится на бренную землю и приподнял визор, чтобы мы друг друга слышали, — я тогда через дорогу посижу. Шлем забрать?

— Нет, все нормально, — она махнула ладошкой, взъерошенная, как воробушек, и я жестом показал, что с прической не все гладко, — лохматая, да?

— Немножко, — улыбнулся я, опустил визор, когда она отошла на шаг и помахала мне, почти по губам прочитал “только аккуратно, сынок”.

Можно было бы поехать покататься, но не особо хотелось по пробкам. Я не любитель тесноты, не вижу в этом кайфа, мне больше по душе гонять по пустым дорогам, чем толкаться с этими неповоротливыми консервными банками. Развернувшись на ближайшем перекрестке, я припарковался напротив клиники у кофейни, стащил перчатки, шлем, попытался пригладить волосы. Опять забыл, что на днях ебнул стрижку как у бати, раз уж сезон и все такое.

А в кофейне пришлось заниматься ровно тем же, чем занимался дома — прихлебывать кофе со льдом и читать всякую хрень в ленте. Я ещё периодически поглядывал на вход в клинику, чтобы не пропустить, когда мамуля выйдет. Ненавижу стоматологов, вот просто до ужаса, это ещё с детства. Так что зубы чищу по четыре минуты утром и вечером, чтобы точно поменьше с этими посланниками Сатаны контактировать.

Управилась она действительно быстро, даже получаса не прошло. Зато большая часть пробок уже рассосалась, так что домой мы доехали с ветерком. По пути маме позвонил кто-то, так что, когда я припарковался у дома, она все ещё сидела и разговаривала, чтобы не возиться с переключением вызова с гарнитуры шлема на телефон. Мне быстро стало жарко, так что я стянул шлем и поставил его на бак, сложил на макушке руки и просто щурился на солнце.

Сзади приближался звук другого мотоцикла, и я даже не удивился, когда он притормозил рядом. Это оказался недавно переехавший к нам чувачок на нейкеде, нормальный, вроде. Я махнул ему, напрягая ноги, потому что мама все же спешилась, мот слегка покачнулся.

— Катаешь девочек? — весело ухмыльнулся он, стянув шлем.

Дебильная манера ездить без перчаток, не люблю вообще тех, кто пренебрегает обязательной триадой экипировки.

— Думаю, девочкой меня уже с большой натяжкой можно назвать, — усмехнулась мама, повесив шлем на предплечье и расстегивая куртку, — спасибо, что подвёз, — меня чмокнули в щеку, — так что насчёт ужина?

— Сейчас поболтаем, и я поднимусь, — пообещал я, с улыбкой проводил ее взглядом.

— Так что за дамочка? — настырно повторил непрошеный собеседник, даже имя его вспомнить не могу.

— Мамочка, — поправил я, с удовольствием наблюдая, как вытягивается его лицо.

Мамуля у меня маленькая, худенькая, и на свои сорок с лишним совершенно не выглядит, так ещё и рассекает со мной и батей на мотоциклах.

— Продвинутая какая мамочка, — хмыкнул он, а я даже из-за поворота услышал грозное тарахтение одного знакомого чоппера.

— Потому что вот мой батя, — я кивком указал вперёд, где он въехал во двор.

Как всегда, косуха, камуфляжные штаны. Даже в берцах ещё ходит, хотя для середины мая конкретно жарко, я уже в кроссовки переобулся. Отец припарковался на пару машин впереди.

— М-да, тогда понятно, — пробормотал полузнакомец, — ладно, я поеду. Мы хотели толпой погонять часов в девять, собираемся в обычном месте, ты будешь?

В обычном, блять, месте. Нахватался уже, а так-то для него это место нихуя не обычное! Не очень люблю таких людей, которые без мыла норовят влезть поглубже в новую компанию.

— Почему бы и нет, — пожав плечами, я поставил мот на подножку и спешился, сунул перчатки в шлем, — увидимся тогда.

— Какие люди, — остановившись рядом, батя сунул руку в карман, покачал шлем в другой, — мама сказала, ты пожаловал к нам на ужин.

Да уж, почти месяц не заглядывал, даже стрёмно. Видимо, это с ним она разговаривала по пути домой.

— Ну я просто по учебе занят был, — неловко почесав затылок, я проводил взглядом стопы третьего лишнего, — чего ты сразу так.

— Ну ты б ещё реже приезжал, чтобы мама посильнее скучала, — фыркнул батя, сел на лавочку, вытянул ноги, — давай покурим, она пока все там соберёт.

Я пристроился рядом, предложил ему свою пачку. Он-то сигареты с собой не носит, только в машине хранит, потому что уже лет двадцать находится в состоянии бросания и курит редко. Я тоже одну-две раз в пару дней, когда за компанию, когда от нервов, без особого фанатизма.

— Я постараюсь почаще заезжать, — пообещал я, пока он прикуривал, закрыв сигарету ладонью.

Мамулю расстраивать последнее дело, вообще, она же такая… Хорошая. Ласковая и добрая, ну как вот ее обидишь.

— Нет, боец, — выдохнув через нос, он до мурашек сурово посмотрел на меня, — теперь каждый четверг ты ужинаешь у нас, понял?

— Есть, товарищ батя! — козырнул я, едва не выронив только зажженную сигарету.

Да, наверное, проще всего делать это системно, типа как традицию создать. И не по пятницам, потому что и у меня, и у него явно будут гульбища.

Удовлетворённо кивнув, он поднял взгляд к безоблачному небу. А я вдруг вспомнил, какой вопрос давно хотел задать. Раз уж у нас спокойная беседа, можно и спросить. Хотя батя редко отвечает на вопросы о личном.

— Слушай, а почему вы мне младшего не замутили? — от его лениво-укоряющего взгляда я слегка смутился.

Ну а что, блин, интересно же. Я никогда не просил, разговоров об этом никогда не было.

— Потому что у нас с первой попытки пацан получился, — все же хмыкнул отец, крепко затянулся. Я усмехнулся, потому что да, у Влада трое девчонок, у Семёна — двое, — а если серьезно, то я даже одно время хотел, — приподняв брови, я не поверил ушам. Я знаю, что до моего появления он был агрессивным чайлдфри, бабушка рассказала, но при этом у меня никогда не было чувства своей ненужности или нежеланности, — ну, знаешь, когда ты уже начал подрастать, мне захотелось опять пиздюка, чтобы в рот заглядывал и души не чаял, — как-то не особо весело улыбнувшись, батя вздохнул, — но, во-первых, второй пиздюк все равно бы вырос или вообще оказался девчонкой, во-вторых, ты тоже не так плох, — я фыркнул, отворачиваясь, — а в-третьих, посмотри на маму, она же крохотная, от первой беременности чуть на куски не развалилась, хуль ее мучить из-за моей временной блажи.

Думаю, третья причина была главной, а остальные просто придуманы им для себя самого, чтобы оправдать решение. Уж маму он точно в обиду не даст и убивать за нее готов.

— Может, и хорошо, — высказался я, вспоминая вечные ссоры Ксюши, Ники и Виолетты, — меньше срача в доме.

— Во всех смыслах, — хохотнул батя, вставая и выбрасывая окурок в мусорку.

Я последовал за ним, по привычке оглянувшись на байк, чтобы проверить, не забыл ли ключ. А то было у меня такое пару раз поначалу, чуть не поседел.

Дома благодаря кондеру было божественно прохладно и уже вкусно пахло нашими с батей любимыми котлетами.

Мама вышла нас встречать, такая довольная, что я заехал, что мне стало даже как-то стыдно.

— Привет, детка, — закатив глаза, я поспешно отвернулся от обнимающихся родителей и пошел мыть руки.

Помню, как удивился, когда был малым и узнал, что у других детей мама и папа не целуются, на виду, по крайней мере. Подростком узнал, что у многих родители часто ругаются — тоже знатно охуел. Мои вообще не ссорятся, не то что я просто не слышу — просто как батя сказал, так и будет, хотя мнение мамули всегда учитывается. Они целуются, сидят на диване перед теликом в обнимку, часто держатся за руки, когда гуляют — и это продолжается двадцать с лишним лет брака. Ещё я был в шоке, когда узнал, что у других в доме нет четких и строгих правил, которые нельзя нарушать, помню, как пытался понять, как же они тогда живут. Батя, конечно, устроил тут ту ещё казарму, но при этом я всегда знал, что если получаю пиздюлей — то за дело и соразмерно косяку. И какую атмосферу тайны и благодарность создавало то, что мама меня потихоньку жалела потом, хотя одно из правил запрещало, а ещё я чувствовал себя ещё больше виноватым за косяк, потому что не заслужил мамину доброту.

— Слушай, мам, — усевшись за стол, я подпёр голову кулаком, наблюдая, как она наливает суп, — давай я буду по четвергам приезжать ужинать? Сделаем такую маленькую семейную традицию.

— Отличная мысль, сынок, — поставив передо мной тарелки, она чмокнула меня в макушку, — только суп посоли, я что-то не рассчитала.

— Все равно очень вкусно, — заверил я, вставая, чтобы достать всем ложки и вилки.

Мама классно готовит, да и любит потом смотреть, как мы с отцом уплетаем. Особенно классно у нее получаются котлеты и пирожки с картошкой, язык проглотить можно.

Мы втроём неторопливо ужинали, договорились покататься в воскресенье с утречка, чтобы прохладно было, поболтали о том, о сем, меня допросили, как учеба. В полдевятого я засобирался, потому что ещё вечерние покатушки, пришлось с большим сожалением отказаться от пары контейнеров, которые мама мне норовила дать с собой, потому что они бы не влезли в плоский рюкзак, в котором только документы и пара тетрадок с тонким ноутбуком помещаются, а маленьких контейнеров в этом доме не водится. Зато всучила пакет домашнего овсяного печенья, чтобы угостил друзей. Угощать, конечно, буду вряд ли, не школьники всё-таки, но дома сам с удовольствием сожру.

После плотного ужина я почувствовал, как изменилась посадка в седле, но ничего критичного. Это вот если у Семёна побывать в гостях, потом не выходишь, а буквально выкатываешься за порог.

Я приехал без десяти, но, конечно, ещё даже не половина братии собралась. Мы обычно собирались на небольшом асфальтированном пятачке, где раньше была остановка междугородных автобусов, мотоциклов тридцать тут точно помещается.

Знакомы мне тут были все, я со всеми поздоровался, спешился и сел боком на сиденье.

— Бля, я успею сгонять похавать? — глянув на телефон, мой бывший одноклассник страдальчески вздохнул. — Только обедал, щас живот сам себя съест.

— Ну тогда моя мамуля тебя спасла от голодной смерти, — усмехнулся я, доставая печенье.

— Обожаю твою маму! — едва не застонал Димас, запуская лапу в пакет и загребая сразу три здоровые печенюхи.

— Я ее сегодня тоже повидал, — голос раздался за спиной, так что я неприкрыто закатил глаза, Дима усмехнулся, не переставая жевать, — прикольная дамочка.

— Вообще мировая, — подтвердил Диман, потому что ещё по школьным временам пару раз занимались всякими проектами у меня дома и ему перепадал обед, — а батя так вообще мужик года, даже сигареты нам покупал.

— Только чтобы мы не курили всякое говно, — пояснил я в ответ на вопросительный взгляд этого чувака, сунул в зубы печенье и предложил пакет ему.

Конечно, выпечку быстро разобрали, дружно похвалили кулинарные таланты моей мамы, а там и остальные подтянулись. Запив из чьей-то бутылки сладость, я натянул шлем.

Кататься долго не стали, часок покружили по городу, беся всех его жителей ревом движков, и разделились на компашки. Мне как-то не особо хотелось тусоваться где-то, так ещё и завтра ко второй паре, хер встану, так что я поехал домой к Максу.

Кот приковылял встречать меня, сипло мяукая.

— Ну зачем ты ходишь, а? — повесив куртку и положив на полку шлем, я присел и взял кошака на руки, стараясь нигде не давить. — Я бы сам к тебе пришел, глупое ты животное.

Он заурчал, обтираясь виском о мое плечо, и я только вздохнул, ласково проходясь ладонью по его спине. Бедный мой, бедный старый Макс. Усыпить бы, чтобы не мучился, ветеринар так и посоветовал, когда я приехал в клинику посреди ночи с натурально плачущим и кричащим от боли котом. Оказалось, что у него ещё и камни в почках, недавно их ультразвуком убирали, теперь ему получше. Глаз один давно слепой, слух хреновый, сердце шалит. Шутка ли — шестнадцать лет, почти семнадцать. Но разве я могу его отпустить?

Конечно, он опять не поел ничего из вечерней порции. С аппетитом у него беда, так что я сел рядом с миской, взял чайную ложку и понемногу кормил его. Зубы давно хреновые и редкие, так что корм так же давно влажный, я старался давать ему больше желе и тщательно делил на волокна мясные кусочки, иногда набирал в ложку немного воды, чтобы запил. Ест практически только у меня на руках, только когда я глажу по спине и кормлю с ложечки, что поделать, не хочется ему.

— Какой же я уебок, — вздохнул я, пока кот без особого энтузиазма слизывал с ложки желе, — мучаю тебя, Макс, потому что эгоист и уебок.

После ужина была ещё желейная витаминка и жидкое содержимое капсулы противовоспалительного. У него начался артрит года три назад, и никакие процедуры не помогают, только обезболивающее и вот это.

Оставив его кряхтеть у лотка, я быстренько искупался, вычистил зубы. Потом кот не захотел на руки, шел сам до спальни, даже пытался обогнать меня и потереться о ноги.

При наличии прекрасной двуспальной кровати я улёгся на расстеленный на полу спальник, потому что Макс всегда спит со мной, но по ночам иногда ходит шуршать пакетом, который специально для этого на кухне и валяется. А если он будет прыгать с кровати и на кровать, боюсь даже представить, как ему будет больно.

— Обещаю, только до лета, — в который раз прошептал я, гладя поредевшую белую шерсть и почесывая за черными ушами, — потерпи до лета, Макс, пожалуйста. И прости меня, ладно?

Он что-то мяукнул в ответ, закрыл глаза и заурчал, а я почувствовал, что сейчас зареву. Или встану и повезу его на эвтаназию.

От стремных мыслей отвлёк звонок. Ника.

— Привет, Жень! — очень весело крикнула она, пытаясь быть громче музыки, явно слегка пьяная. — Ты не занят? Можешь меня забрать?

Только для полного счастья пьяной любви всей жизни мне не хватало сейчас.

— Могу, конечно, — проворчал я, переворачиваясь на спину и садясь.

Было такое уже пару раз, когда ей стрёмно ехать в такси, а из знакомых подвезти никто не может, она всегда просит меня.

Пришлось вставать, одеваться, брать ключи от машины и ехать к какому-то клубу. Я вот не люблю клубы, в конце концов, не тот я человек. Мне бы дружеские посиделки с шашлычком, а не орущую херовую музыку и приебнутых подростков рядом. Тем более, я вообще слегка отошёл от общественной жизни, потому что вечером мне надо домой кормить кота.

Вероника, как всегда, выглядела потрясающе. Немного макияжа, румянец, искренняя улыбка. Красивая фигурка в обтягивающих джинсах и не менее обтягивающей футболке тоже выше всех похвал. Я все детство думал, что должен на ней жениться. Потом отпустило. А потом на подростковых гормонах я так втрескался, что чуть не умер. И до сих пор, кажется, люблю. Пытаюсь перебить мысли о ней другими девчонками, но всегда это все возвращается, стоит только наткнуться на ее фотку в ленте или на нее саму. Но мы же с ней лучшие подружки, куда мне лезть к ней со своими чувствами. Не поймет и не оценит, только все испорчу.

— Домой тебя отвезти? — пришлось кашлянуть, чтобы скрыть хриплость голоса.

— А можно к тебе? — за такую чуть смущенную улыбку даже луну с неба можно. — Не хочу, чтобы папа опять ворчал.

— То есть, он не будет ворчать, если ты переночуешь непонятно где? — усмехнулся я, но все же поехал к себе.

Она на моей влюбленности и вообще привычке потакать девочкам такие веревки из меня вила одно время, что вспоминаю и поражаюсь. Хотя сейчас немногим лучше, м-да. Ну она хотя бы характером не как Ксюша и Виолетта, они в отца, так ещё и с нотками истеричек, а Ника на маму свою больше похожа, спокойную и мягкую. И немного на мою, потому что никогда не повышает голос.

— Ну зато не пьяная домой приду, — хихикнула она, почесывая лоб, — хотя не такая уж я и пьяная.

— Просто пить не умеешь, — улыбнулся я, коротко глянул на нее и сразу отвёл взгляд.

Эту девочку от двухсот грамм мартини может развезти, поэтому крепче она ничего и не пьет. Хотя зачем пьет, если не умеет? Все время только отговаривается, что любит вкус мартини и хорошего вина.

Когда мы переступили порог, Макс вышел посмотреть, кто приперся. Дал себя погладить и безапелляционно ушел в свой домик, где у него мягкая лежаночка. Как стал старым, разлюбил посторонних, даже от родителей моих уходит.

— Как он? — мягко спросила Ника, расстегивая ремешки босоножек на каблуке.

— Хуево, — вздохнул я, бросив ключи в корзинку.

Больше мне говорить об этом не хотелось, и она это явно поняла. Конечно, так хорошо меня знает. Приняла душ, натянула мою футболку в качестве пижамы и как-то с подозрением глянула на крошечный диван в гостиной.

Я только фыркнул и поманил ее в спальню. Диван батя специально купил такой, чтобы не раскладывался и я на нем не помещался, а то я бы там и спал, рядом с компом и приставкой.

— А чего ты на полу? — Ника стояла спиной, к счастью, и не видела, как жадно я рассматривал ее ноги, едва ли не до колен прикрытые футболкой, и очертания фигуры под тканью.

— Чтобы Максу на кровать не забираться, — глубоко вздохнув и сжав кулаки, я отвёл взгляд.

Фу, фу, блять! Гребаное животное! Не нужен ей такой как я! Мы же друзья, ну что за…

Я успел переодеться, пока она купалась, так что завалился на свою импровизированную лежанку и оставил девушке кровать в полное распоряжение. В спальне прохладно, так что она укрылась простынью, и мне стало чуть полегче.

Как все это глупо, господи! Когда уже меня отпустит? Глупо и грубо, она же мне доверяет, а я вынужден на живот улечься, чтобы не палиться. Долбоеб, блять, просто спи! Это только в сказках принцессы мутят с чудовищами, только в фильмах тусуются с бэдбоями на мотоциклах. Она красивая, умная, со стремлениями и принципами. Про меня тоже все это можно сказать, кроме первого, потому что у меня в батю морда чуть ли не пещерного тролля, благо, есть немного маминых черт, облагородили хоть чуть-чуть. И выгляжу я тоже как батя обычно, даром что вместо камуфляжа предпочитаю просто черные-серые штаны с накладными карманами. Ей рядом нужен такой же парень, клубный, привлекательный, без пристрастия к дурацким шмоткам. Что мне рядом с ней делать? Разве что оттенять такую прелесть, но для этого вон уже сколько лет достаточно роли страшной подружки.

Я даже не удивился, когда мне приснилось, что Ника оседлала мой живот, обнаженная и прекрасная, поцеловала меня. Я с удовольствием касался гладкой теплой кожи, глубоко и жадно целовал ее, прижимал к себе, стараясь впитать то, на что придется дрочить утром в душе. Сон был охуенно реалистичным, и я думал, что нахуй уничтожу телефон, если он посмеет меня разбудить, пока поднимался с пола и опрокидывал ее на постель, хрупкую, стройную, податливую.

Она цеплялась за мои плечи коготками, подставляла шею под поцелуи, шептала, как сильно любит меня, и в голове все плыло. Я трахал ее и не мог остановиться, не мог насытиться тихими стонами, ощущением ее тела в руках.

Правда, когда действительно проснулся по будильнику рядом с Никой на кровати, обнимая ее, по спине побежали ледяные мурашки.

— Блять, — вышел только невразумительный хрип, я рывком отстранился и разбудил ее тоже, — блять, ой дура-ак…

Спрятав лицо в ладонях, я с усилием потёр его и тяжело вздохнул.

— Почему сразу блядь? — весело-оскорбленно хмыкнула девушка, села, придерживая простыню на груди. — И вообще, почему нет?

— Ник, я… — сжав переносицу, я попытался сформулировать. — Ничего хорошего не выйдет, понимаешь? Мы же друзья!

— Ну ты, может, и друг, а я давно в тебя влюблена, — фыркнула она, — ну и пошел ты, блин! Я не навязываюсь!

Охрененно не навязывается, залезла ночью голая ко мне в постель и поцеловала. Обиделась, конечно. Вот и вылез смысл всех этих “давай поговорим”, “забыла, что хотела сказать” и прочих попыток признаться. Тоже думала, что я просто дружу с ней. Но блять, как теперь это все в голове перестроить? Как принять, что я для нее действительно не просто друг? Как поверить в то, что она сейчас сказала? Да просто не может быть!

Она закрылась в ванной, не давая обсудить произошедшее, так что я, немного покрутившись под дверью, все же занялся делами. Положил коту корм, поставил чайник, сделал себе смузи из сельдерея с яблоком и морковкой, для привереды, которая не любит сельдерей, сделал из яблока и банана. Собрал нужные тетради и ноут в рюкзак, поставил у входа. Осталось принять душ, одеться, и можно выходить. Но я уже давно встаю с расчетом на кормление одного старого засранца.

Усевшись с Максом на коленях рядом с нетронутой миской, я взял все ту же ложку и приступил к делу. Ника вышла из ванной уже в своей одежде, но ничего не сказала. Только присела рядом на корточки, сфоткала нас и устроилась за столом пить свой коктейль.

— Дай мне немного осмыслить это все, ладно? — тихо попросил я, зачерпнув немного воды. — Слишком все внезапно.

— Я тоже, наверное, не лучшее время выбрала, — вздохнув, девушка потерла лоб, — просто уже так давно хотела сказать, и все время было страшно, что пошлёшь.

— Не думаешь, что отношений не получится и дружба будет потеряна? — я коротко глянул на нее и вернулся к делу.

— Я уже давно не думаю о последствиях, когда дело касается тебя, — печально улыбнулась Ника, — например, если папа узнает, он тебе лицо откусит.

— Так ты избавиться от меня решила? — фыркнул я, поглаживая кота.

Да уж, Влад не то что лицо мне откусит, он его же мне потом и скормит за свою среднюю доченьку.

— Я вызову себе такси, чтобы тебе крюк не делать, — сменила тему она.

Видимо, на пары сегодня не пойдет. Я только пожал плечами, потому что так даже лучше — если бы повез ее, Макс бы остался недокормленным.

На парах я все никак не мог собрать себя в кучу, все время думал либо о Нике, либо о кошаке. Рано или поздно придется решить что-то и с ней, и с ним, хотя небольшую отсрочку для обеих проблем я получил.

Но, когда я приехал домой, кот буквально выполз в прихожую, хрипя и натурально рыдая. Я бросился в ванную, где у меня хранилось его обезболивающее, приготовил шприц, сломил верхушку ампулы. Руки тряслись так, что никак не получалось попасть иголкой в горлышко. И потом, перехватывая шприц, я выронил в раковину и его, и ампулу.

— Блядство! — рыкнул я, потому что успел набрать только треть дозы, а все остальное утекло в трубу.

Как назло, это была последняя ампула. Я сделал укол тем, что было, и хотел было поехать купить ещё, у меня есть рецепт. Но замер на пороге, держась за ручку.

Имею ли я право так мучить его? Все эти уколы, слезы, боль при каждом движении — почему я упорно заставляю его это все испытывать? Почему я не могу сделать, что положено? Это, блять, настоящая жестокость. До лета я хотел? Ещё две недели страданий?

— Ладно, — пробормотал я, поднимая его на руки и меняя ключи от мота на ключи от машины, — ладно, я смогу.

Это мне жалко на него смотреть. А ему больно! Ему мучительно больно каждый чертов день!

Макс почти не шевелился, наверняка не было сил, так ещё и больно. Я просто положил его на переднее сиденье и ехал так аккуратно и быстро, как только было возможно.

— Здравствуйте, Евгений Вадимович, — приветливо улыбнулась администратор. Да, мы тут очень частые гости, — вы разве записаны на процедуры?

— Усыпите его, — прохрипел я, бережно прижимая к себе все ещё плачущего и вздрагивающего кота.

Сидящие в ожидании своей очереди люди возмущённо закудахтали, но я не слушал.

— Вы уверены? — осторожно, но без неприязни уточнила девушка.

Уж она-то знает, что у этого кота история болезни толще его самого.

— Я больше не могу его мучить, — мотнув головой, я прижал комок белой шерсти к груди покрепче, — что для этого нужно?

— Запись на прием, для начала, — с сожалением покачала головой администратор, глядя на экран, — на сегодня свободных мест, к сожалению…

— Ну хотя бы обезболивающее можно уколоть? — попросил я, понимая, что сам дурак, припёрся без звонка. — У меня закончилось, ему очень больно.

— Да, конечно, инъекцию можно сделать, — кивнула она, начала заполнять что-то.

— Он аж плачет, бедолага, — я дернулся, потому что не ожидал услышать рядом незнакомый голос, бедный Макс захрипел, — девушка, а можно уступить мою запись? Нам-то что, только зубы почистить, запишите на другой день.

— Спасибо, — пробормотал я, не глядя на мужика с переноской в руках.

— Спасибо вам, — повторила администратор, — тогда подпишите согласие, я сейчас распечатаю.

Пока я заполнял данные свои и кота, они обсуждали необходимость эвтаназии для тяжело больных, в целом, одобряя мое решение. Запоздалое, мать его. Давно пора было освободить кошака от этих мучений.

— Ему ведь не будет больно? — уточнил я прежде чем поставить свою подпись в конце.

— Разумеется, нет, сначала его погрузят в сон, а после уже введут соответствующий препарат для эвтаназии, — кивнув, я все же подписал, — подождите несколько минут, пока доктор закончит предыдущий прием.

Кто-то смотрел на меня с осуждением, кто-то с жалостью, но я присел на стул и осторожно гладил льнущего ко мне кота. В груди было тяжело и горько, руки дрожали. Столько лет вместе, столько любви и царапин он мне подарил. А я не могу даже артрит ему вылечить, бесполезный какой-то хозяин.

Когда меня пригласили в кабинет, я был готов разрыдаться.

— Постарайтесь сохранять спокойствие, чтобы он не нервничал, — может, хорошо, что попался тот самый врач, который тогда предложил его усыпить.

Макс уже хорошо знаком со столом ветеринара, кажется, не особенно волновался. Ну или просто ему было не до того. Я проследил за введением наркоза и гладил его, пока он не заснул. Когда меня попросили выйти, я упёрся, потому что хотел быть с ним, но врач настоял.

Я выполз в приемную, свалился на стул, спрятал лицо в ладонях и больше не смог сдерживаться. Разрыдался, как девчонка. Все тело ломило, как будто у меня тоже артрит. Как будто меня тоже сейчас убивают. Но ему хотя бы сейчас не больно, он просто спит. Просто уснул навсегда, и я был с ним рядом, пока он засыпал. Ему больше не будет больно.

Я не понял, сколько времени прошло. Просто силы кончились ещё и на слезы. Я встал, утер лицо рукавами футболки, расплатился. Мне отдали небольшую картонную коробку, похожую на обувную, выразили сожаление, но я почти не слышал. Заложило уши, болели глаза. В груди больше не было тяжело, там появилась сосущая пустота.

Я толком не понимал, что теперь делать с этой коробкой. Невольно вспомнилось хорошее и красивое место за городом, в роще.

В багажнике всегда лежит саперная лопатка, так что достаточно глубокую ямку я выкопал без труда. Почему, блин, нет такого кладбища, где можно было бы нормально похоронить питомца?

Отметить могилку было нечем. Ни камней каких-нибудь, ни ещё чего-то. Надо сделать что-то сейчас, потому что потом я не смогу вернуться. Вот просто не смогу себя заставить. Нарвал одуванчиков поблизости, аккуратно разложил на холмике.

— Покойся с миром, верный друг, — прошептал я, поглаживая слегка влажные комья земли.

Потом провал. Очнулся уже в лифте, двери открылись. Сам не заметил, как приехал домой. Домой, к родителям. Ключей с собой нет, пришлось звонить.

Увидев батю, я не смог ничего ответить на его вопросы. Просто уткнулся лбом ему в плечо и вздохнул, ощущая нихрена не ласковые, но искренние поглаживания по затылку и шее. И мамуля обняла. Кажется, они и без слов все поняли.

Мне налили пятьдесят грамм, долго пытались покормить, но при виде еды начинало подташнивать.

— Оставайся сегодня, — предложила мама, гладя меня по плечу.

Да, они бы отвлекли меня, все такое. Но дома ещё остались незавершённые дела, которые потом все равно напомнят.

— Я… — покачав головой, я кашлянул. — Я хочу немного побыть один, ладно, мам? В четверг приеду на ужин.

— Можешь и не только в четверг, — улыбнулась она, крепко меня обнимая, — давай я тебе с собой твои любимые котлетки дам? Вдруг захочется?

Я пытался отказаться, но батя одним только взглядом приказал не мешать маме заботиться, пришлось брать. Я боялся, что он будет насмехаться, у меня ж глаза красные, видно, что ревел, но нет. Постоял со мной у машины, молча покурил, похлопал по плечу. И немного отпустило. Он понимает, как много для меня значил Макс. Спасибо ему, что он понимает.

Я благодарно сжал его руку, и получил улыбку в ответ.

— Терять близких больно, — тихо сказал батя, отщелкнул окурок куда-то в клумбу, — но лучше так, чем мучиться, верно?

Я только кивнул, поджимая губы. Если не я один так считаю, значит, наверное, так и есть. Значит, так правда лучше.

Дома пришлось выкидывать запасы корма, миски, лоток, игрушки. Не хотелось оставлять на память, потому что я и так его не забуду, а болезненные напоминания ни к чему. Не стал оставлять в ведре, сразу вынес. Так будет легче.

Скатал и убрал спальник, поставил мамины контейнеры в холодильник. Выкинул кошачьи лекарства. Вроде как, уже стемнело, надо было бы сделать задания на завтра и ложиться спать. Но я просто сел на диван в темноте и тупо уставился в темный телик. Пусто как в квартире стало.

От трели звонка я аж вскочил на ноги, сердце чуть не выпрыгнуло. С трудом переведя дыхание, я сначала хотел забить, но потом все же пошел глянуть, кого принесло.

Ника. На пороге стояла смущенная и встревоженная Ника. Пошарила взглядом у меня в ногах, словно хотела увидеть Макса. И приглашающе раскрыла объятия.

Я не удержался, прижал ее к себе, уткнувшись носом в шею. Ее тепло успокаивало. Думаю, дома тоже было бы спокойнее, зря я уехал. Такое в одиночку не переживешь.

Она включила свет на кухне и усадила меня за стол, вручила молочный коктейль. Я отставил его, но она настойчиво впихнула его мне в руки.

— Не хочу, Ник, — поморщившись, я опять убрал стакан от себя подальше.

— Ну хоть немножко выпей, наверняка же целый день ничего не ел, — девушка мягко погладила меня по плечу.

— Как ты узнала? — все же сделав глоток, я отодвинул коктейль.

Безвкусный какой-то, будто жидкого картона отхлебнул.

— От знакомой, — лаконично ответила она, засовывая в микроволновку контейнер с котлетами и пюре.

Я приподнял брови, и она со вздохом скинула мне что-то. Пересланное сообщение от какой-то девчонки с текстом “Пришла на прием к ветеринару с Масей, а там этот бугай с котом на руках бегал. А потом сидел плакал, потому что кота усыпили, представляешь?” и фоткой, как я сижу на стуле, закрыв лицо и сгорбившись. Даже без лица меня можно стопроцентно узнать по рукаву, в принципе.

— Везде эти ебаные папарацци, — хмыкнул я, убрав телефон.

Прославился, бля.

Другое дело, что она здесь. Как узнала, сразу примчалась меня жалеть. Как подруга или как влюбленная — не столь важно.

Отложив себе в тарелку котлету и немного пюре, остальное она поставила передо мной. Села напротив и спокойно разломала все на кусочки, смешала их с пюре. Всегда так делает, извращенка.

От запаха любимой еды заурчал живот. Я вдруг почувствовал себя на месте Макса — и есть хочется, и возможности нет. Пусть кто-нибудь покормит меня с ложечки, гладя по голове. Я знал, что его не станет, но как теперь с этим быть?

Вздохнув, я все же взял вилку, положил в рот немного хреново погревшегося пюре. Ком подкатил к горлу, и вдруг отпустило. Я почувствовал вкус маминого пюре с подливкой и сразу захотел котлету.

И ещё одно важное дело. Если я, вроде как, люблю Нику, а Ника, вроде как, любит меня… Хуль тут ещё думать? Все мы смертны, и умереть можем в любой момент. А умереть, проебав шанс, кажется глупым.

— Прости меня за утреннее, — тихо попросил я, отламывая кусочек котлеты, — я просто считаю, что не подхожу тебе. Но люблю тебя.

— Всё-таки попробуем? — уточнила она, не поднимая взгляд.

— Если ты все ещё этого хочешь, — вздохнул я.

Может и не хотеть, потому что я повел себя как мудак и обидел ее утром. Но наверняка хочет.

Все же посмотрев на меня очень красивыми светлыми голубыми глазами, Вероника улыбнулась.

Мы молча доели, а потом просто легли спать. Я обнял ее, прижал к себе покрепче и закрыл глаза.

Как показала практика, я умею отпускать тех, кому приношу только мучения и боль. Вернее, я научился. И ее отпущу, если надо будет.

========== Часть 2 ==========

Проснуться рядом с Никой было потрясающе. И немного неловко. Ей можно было только любоваться — в утреннем свете ее светлая кожа казалась полупрозрачной, как дорогой фарфор, и такой же хрупкой. Коснулся — мягкая и гладкая, теплая такая. Я хотел тихонько выбраться из постели, чтобы не разбудить ее, и пойти покормить кота, но вспомнил, что необходимости уже нет.

Откинувшись на спину, я прикрыл глаза ладонью и вздохнул. Видимо, разбудил девушку, она перебралась поближе и положила голову мне на плечо, молча подбадривая. Это нужно будет просто пережить. Забыть постепенно старые привычки, забыть вчерашний пиздец. И останутся только хорошие воспоминания, светлые и теплые.

— Наверное, правда, мы выбрали не самое подходящее время, — шепнула Ника, поглаживая меня по груди.

— А когда было бы подходящее? — хмыкнув, я обнял ее, прижал к себе крепче и поцеловал в висок. — Наверное, я бы никогда не решился, если честно.

Нарушить ту дружбу, которая у нас сложилась, только чтобы признаться и получить от ворот поворот? Вот уж нет. Таскался бы за ней всю жизнь в качестве друга, вот и все.

— Но было бы обидно, если бы мы сказали друг другу об этом лет в пятьдесят, — приподнявшись на локте, Ника так мне улыбнулась, что ответная улыбка получилась как-то сама собой.

Скользнув ладонью по ее тонкой талии, я не поверил ощущениям и опустил взгляд. Медленно провел ниже, по плотному упругому бедру. Не может быть, чтобы я мог сейчас к ней так прикасаться. У нас была не особенно тесная в плане физических контактов дружба, ну приветственные обнимашки, как максимум. Хотя это не мешало ей таскать меня по шмоточным магазинам за собой и просить привезти прокладки. Но сейчас я поглаживаю ее бедро, так возмутительно близко к очаровательной попке, что самому себе хочется дать по морде.

Подняв взгляд, я заглянул ей в лицо. Ника смотрела на меня, едва дыша, и в ее глазах буквально читалось «поцелуй меня». Даже в самых смелых снах мне не снился такой томный зовущий взгляд. А вот целовать ее, когда только вздумается, я мечтал с тех пор, как узнал, для чего нужны поцелуи.

Поцелуй был мягким, неторопливым, а мне все казалось, что я сплю. Сплю, потому могу себе позволить подмять ее под себя, жадно и глубоко вылизывая горячий ротик.

— Жень… — выдохнула Ника, откидывая голову и подставляя мне шею и плечи. — Господи, неужели это правда?

— Сам в ужасе, — буркнул я, вжимаясь носом в сгиб ее шеи и замирая.

Она подо мной ощущалась как-то правильно, как надо, невысокая и хрупкая. Были девушки и миниатюрнее, но почему-то именно ее было страшно придавить своей без малого центнеровой тушей.

Ника притянула меня ещё целоваться, обнимая за плечи и прогибаясь, давая огладить спину, нагло облапать пониже. Трахнуть ее хотелось до полусмерти, но это казалось грубым. Ладно наши пьяно-сонные кувыркания, сейчас же все осознанно и должно быть по-другому. Некуда торопиться.

— Как-то это все очень странно, — пробормотал я, целуя ее в приподнятый уголок губ, прямо в самую улыбку.

— Ага, не верится даже, — обняв меня крепче, Ника прикрыла глаза от самых нежных, на какие я только был способен, поглаживаний по волосам, — но ведь это правда?

В качестве подтверждения реальности происходящего я мягко чмокнул ее в кончик слегка вздернутого носика, и она тихо засмеялась, проходясь ладошками по моей колючей макушке.

Пока девушка плескалась в ванной, я приготовил завтрак себе и ей. Сам-то я уже давно, с самого возвращения из армии, завтракаю только смузи с сельдереем и ещё какими-нибудь овощами или фруктами, хватает часов до двенадцати. Для Ники я сделал кофе и пару тостов с сыром, потому что на моих завтраках она до обеда не дотянет.

— С тобой не растолстеешь, — усмехнулась худышка, садясь за стол.

Пришла она ко мне вчера точно не в этой блузке. Подготовилась, значит, к ночёвке. Ну да, она так поздно уже приехала и мы так поздно закончили с ужином, что я бы и без начала этих странных отношений никуда ее не пустил, а сам бы повез вряд ли, не в том состоянии был.

— Ну так и радуйся, — прислонившись задницей к тумбе, я залпом выпил больше половины стакана, а она меня зачем-то сфоткала, — уймись, папарацци недоделанная.

Ника только хихикнула, явно что-то с этой фоткой пытаясь замутить. Социоблядь маленькая, всю свою жизнь в эту несчастную Инсту засовывает. Хотя мне это было на руку, я мог любоваться ей часами.

— А мы на чем поедем? — отложив всё-таки телефон, девушка отпила кофе, поморщилась и потянулась за сахарницей.

Глянув в окно, я лениво потянулся, проверил прогноз. Пасмурно, на вторую половину дня обещают дождь, надо оно мне?

— На машине, погода не очень, — зевнув, я допил завтрак и пополз тоже в душ.

Не хочется торопиться, не хочется напряжённого внимания к окружающим консервам. Проедусь на четырех колесах сегодня, пойдет. Батя недавно предлагал обновить машину, купил себе новую, хотел отдать мне ту, что была, как и в первый раз, но меня всё более чем устраивает, да и привык уже. Уж как заебался притираться к новому мотоциклу год назад, нахер надо ещё раз такое с машиной проворачивать.

Я что-то херово выспался, так что налил себе тоже кофе. Вроде, собрался, обулся, все нормально. Но Ника в весьма короткой юбке наклонилась застегнуть босоножки, и я залип. Длинные, красивые и стройные ноги, голубоватые венки видно под коленками, маленький синячок на левой голени. Руки потянулись сами, и я, в кои-то веки, позволил себе прикоснуться, а не приложил немалую волю, чтобы отвести взгляд.

Она тихо усмехнулась, когда я прижался соспины, положив ладони на теплые бедра, откинулась мне на грудь и подставила шею. Значит, ей тут нравится, это чувствительное место, запомню. Я всю ее выучу, запомню каждую реакцию и заласкаю до смерти.

— Слишком сексуальная юбка, — неторопливо целуя под ухом, я немного приподнял облегающую эластичную ткань, почти прилично гладя внешнюю сторону бедра.

— Хочешь запретить мне ее носить, потому что ревнуешь? — игриво промурлыкала Ника, тоже явно дорвавшаяся до воли в общении со мной.

Мы оба слишком долго ждали. Не знаю, как она, а я даже и не надеялся. Может, я впал в кому, и это просто мой сон. А если сон, зачем сдерживать грязные мерзкие желания?

— Хочу задрать ее и трахнуть тебя прямо тут, — голос заметно охрип, но я и не стремился его повышать.

Хрупкое тело ощутимо вздрогнуло, девушка вцепилась коготками мне в запястье, прогибаясь сильнее.

— Да, — облизнув губы, она немного потерлась о меня, поддразнивая, — я тоже хочу.

Прикрыв глаза, я глубоко вздохнул. Это недвусмысленное приглашение, и член на него точно так же недвусмысленно отреагировал. Ну мы же взрослые люди! Но, раз уж мы взрослые люди, надо контролировать животные порывы и думать о последствиях.

— Во-первых, у меня резинки в машине, — покачав головой, я отстранился, с трудом заставил себя отступить на шаг, — во-вторых, мы опоздаем.

— Обломщик, — меня пнули в лодыжку, а потом горячо поцеловали, — сегодня вечером.

Вот как. Какой приказной тон. Не терпится. Лестно, лестно. Дожить бы теперь до вечера.

— Сегодня вечером, — кивком подтвердил я, приобнимая ее за талию и целуя в уголок губ.

Отпускать ее от себя казалось кощунством, но пришлось, иначе правда опоздаем. Противная преподша не терпит пропусков и после начала пары никого не пускает. Две энки — и на зачёт можно не приходить, сразу на пересдачу, а у меня уже одна есть, я гонял мот на техосмотр по случаю первой тысячи в Москву.

Я подождал, пока Ника поправит распущенные волосы и накрасит губы, а заодно нашел в комоде запасные ключи. Чего уж тут, свой человек, расписание у нас слабо совпадает. Рядом с двумя резервными связками лежал упакованный кошачий ошейник от блох. Черный, потому что на Максе красиво смотрелся.

Хотелось грохнуть этим ебаным ящиком так, чтобы он развалился, но доводчик закрыл его плавно и бесшумно. Сука такая. Ладно, сегодня будет отличный день, всего две пары, заеду пообедаю где-нибудь, может, Ника даже не вечером приедет. Не четверг, а сказка.

Четверг!

— Блять! — рыкнул я, девушка аж вздрогнула. — Сегодня четверг.

— И? — она скрестила руки на груди. — По четвергам у тебя целибат?

Вроде, и без претензий, но и с упрёком.

— Я по четвергам ужинаю с родичами, — потерев ёжик в попытке пригладить волосы, я вложил Нике в ладошку ключи и подхватил рюкзак, — наверное, не получится.

Я пропустил ее в подъезд, закрыл дверь, нашел в рюкзаке свои ключи.

— А до скольки вы обычно? — пока я возился с замком, она что-то искала в телефоне.

«Обычно», ха. Если бы это было не в первый раз, я бы мог ответить.

— Думаю, часов до девяти, — пожав плечами, я вызвал лифт и привалился плечом к стене, — если хочешь, могу после заехать за тобой.

— Я тогда схожу с группой в кино, мы как раз собирались, — заправив волосы за ухо, Вероника мягко улыбнулась, — заберёшь меня?

Не удержавшись, я немного наклонился и чмокнул ее в кончик носа. Поверить не могу, что можно. И заберу откуда угодно, заберу и оставлю себе одному.

Я, вообще, довольно часто ее возил куда-то, мы даже ходили вдвоем в кино. Но одно из своих давних желаний я смог исполнить только сейчас — положил ладонь Нике на колено в машине. Сколько неприкрытого собственничества в этом жесте, и батя всегда так делает с мамой, а я мог только облизываться на круглые аккуратные коленки Вероники.

— Всегда хотела, чтобы ты так сделал, — вздохнула девушка, накрывая мою лапу своей ладошкой, — так классно.

Усмехнувшись, я только кивнул, поглаживая ее по колену и чуть выше, по бедру. Не верится, блин. И, наверное, зря она говорит, что время неудачное. Поглощённый ей, я возмутительно мало вспоминаю о Максе. Хотя, может быть, надо просто уже отпустить его, чего горевать. Жалко только, что так долго я протянул, не решаясь избавить его от мучений.

Мы дошли до универа вместе, дальше надо было расходиться на разные этажи, и я с удовольствием поцеловал ее на виду у всех. Такой вот, здоровый, грубый, соответствующий правилу «чуть красивей обезьяны», взял и поцеловал хрупкую, милую и очаровательную девушку. Потому что могу. Потому что я и таким, как оказалось, ей нравлюсь. Всю сознательную жизнь только и думал, что она немыслимо красива, а я так, говно на палочке.

Не успел я дойти до нужной аудитории, она написала мне.

Есть основания бояться, что папа тебя убьет?

Да даже мой постарается это сделать, о чем ты

Хмыкнув, я убрал телефон в карман. Батя питает какую-то своеобразную слабость к дочкам друзей. Ладно бы только Ксюша, для нее он крестный, вообще души не чает, но и остальные для него маленькие принцессы. Я в детстве получал неебических пиздюлей, если нечаянно не умеривал силу или что-то у них отбирал. Зато теперь обидеть девочку для меня почти табу.

Мы им скажем?

Я боюсь, серьезно

Ну вот и чего она боится? Ей-то точно ничего не будет, это мне шишки на голову полетят. И будет чудо, если только один день будут лететь.

При случае скажем, если соберёмся семьями

Ну или можем специально собрать, если хочешь

В ответ прилетел стикер с максимально категоричным отказом, я только посмеялся себе под нос.

Чего Ника вообще тут делает? У них разве пары ещё не кончились? На последнем курсе же должен быть укороченный семестр. Не ходил бы я в армию — тоже бы заканчивал в этом году. Но мы так с батей поговорили в одиннадцатом классе и решили, что проще будет перед вышкой отслужить уже и не париться по этому поводу. Хотя в магистратуру я тоже собираюсь, на что-нибудь не особенно далёкое от нынешнего профиля.

— Ну что, как твой котик? — с чрезвычайно ехидной рожей поинтересовался один из моих одногруппников.

От напоминания, явно нацеленного на больное место, все благодушное настроение испарилось. Знают. Из-за одной девчонки все знают, что у меня умер кот и как я это воспринял. Восхитительно. Просто превосходно. Убью суку.

— Отвали от него, — вступился староста, чем немного разрядил обстановку. Если мне память не изменяет, у него самого пару лет назад собака умерла, так что он понимает, — да, и ещё, не забудьте все курсовые привести в порядок перед нормоконтролем.

На паре было не до хиханек и хаханек, потому что старая грымза устроила неожиданный срез. Я-то все написал, но вот задание сдать могу только на следующей неделе, ох и приебется.

— Евгений, вы не выполнили работу на сегодня? — уже на полпути к выходу заметила меня, падла.

— Не выполнил по семейным обстоятельствам, — вздохнув, я остановился, сунул руки в карманы, — если можно, сдам на следующей паре.

— Это какие же у вас такие обстоятельства? — она скрестила руки на груди.

Судя по ее виду, даже единовременная смерть всех до единого родственников до пятого колена не будет уважительной причиной.

— У него котик умер, — тихонько и едва ли не хором сказали девчонки.

— Ох… — прижав ладони к щекам, старая грымза меня поразила до глубины души. — Конечно, тогда жду вашу работу на следующей неделе.

Я настолько охуел, что даже не попрощался, просто развернулся и вышел. Кто бы мог подумать, а, вот кто бы мог подумать.

Пока я обедал в кафешке, батя написал, что они меня ждут к пяти, мама ещё написала, чтобы купил булочки какие-нибудь к чаю. Осталось только придумать, чем занять себя на три часа. Поехать поиграть, что ли? Как-то не особо тянет. Покататься? Ну вот-вот дождь начнется, а на машине не то. Проваляться все это время на диване с телефоном? Или сделать все на следующую неделю? Можно вылизать текст курсовой, кстати, может, ещё пару абзацев рожу.

Домой для этого ехать было не обязательно, ноут у меня с собой, как раз на пару часов аккумулятора хватит.

Так и сидел, большую часть времени переписываясь с народом. Зато причесал все аккуратненько, а то у меня там местами разные шрифты и размеры из-за копипасты. Чтобы потянуть время, форматировал каждую страницу отдельно, заодно и перечитал, кое-что поправил, кое-что переделал, кое-какие места по пунктуации уточнил у Ники. Ей хорошо, даже не надо правила помнить, как-то по-ведьмински она расставляет это все. Хотя и у меня не все так плохо, спасибо маминым гуманитарным генам и привычке читать книги, привитой с детства.

В пятнадцать минут пятого уже, наконец, можно было выдвигаться. Время позволяло, так что я не поленился сделать крюк и заехать в мамину любимую булочную за ее любимыми пирожными, ну и нам с батей взял сладких булок. Уже когда я парковался у родительского дома, начал потихоньку накрапывать дождь.

Чтобы не создавать лишнюю суету, я прихватил из бардачка ключи. Поднялся на лифте, потому что дико влом было переться по лестнице, отомкнул дверь, потянул ее на себя и от неожиданности отшатнулся.

— Бать! — возмутился я, а этот старый пень, стоявший прямо за дверью, только пакостно захихикал.

— Мусор вынеси, как раз пришел, — мы с ним обменялись пакетами, и я потопал к мусоропроводу, недовольно бурча под нос.

Что батя, что Макс, оба обожают притаиться за углом и шугануть кого-нибудь до кирпичей. Вернее, Макс обожал.

Раздосадованно хлопнув дверцей, на обратном пути я глубоко вздохнул и постарался успокоиться. Законы природы, все такое.

— Спасибо, что купил мне пирожные, — мама так светло мне улыбнулась и так обняла, что я невольно расслабился.

Вот уж кто всегда старается быть на позитиве, даже если устала или болеет. Зато батя очень воинственно защищает ее покой и довольство.

— Ну как я мог не купить, — обняв ее в ответ, хрупкую, как молоденькая девушка, я чмокнул ее в щеку.

— Руки помой, а потом уже мою жену трогай, — проворчал отец, показав мне свой дохера внушительный кулак.

Я показательно поднял раскрытые ладони, а мама тихонько засмеялась, отлипая от меня.

Пока я прямо в кухонной раковине мыл руки после улицы и мусора, батя открыл для мамы банку горошка, она убрала пока что свои пирожные в холодильник. Мамуля так их обожает, что мы с отцом к ним даже не прикасаемся, чтобы ей побольше доставалось, да и, в общем-то, оба не особо любим вишню.

— У мамы тут ещё не всё готово, пошли покурим, — предложил он, я кивнул, вытирая руки.

— Как-то я не заметила, как подзатыльники за курение сменились совместным курением, — хмыкнула мама, перемешивая салат.

— Граница была очень четкая, — усмехнулся я, похлопывая себя по набедренным карманам в поисках пачки.

— Совершеннолетие называется, — приобняв маму со спины, батя поцеловал ее в висок и пошел со мной на балкон.

Мамуля, может, и не обратила внимание, а я вот точно заметил, как это произошло. Ровно в день моего восемнадцатилетия мы с батей стояли трепались вечером на улице, и он предложил мне сигарету. Признал мое взросление молча, но очень убедительно. А на следующий день мы всей семьёй поперлись в тату-салон, потому что «будет восемнадцать, хоть весь забейся», и я эскизы выбирал очень увлеченно, даже их торкнуло. За два сеанса я набил себе молнию на шраме и рукав, правда, решил на всю руку не замахиваться, только от локтя до запястья. Батя ебанул себе здоровый и очень хитровыебанный кельтский узел на плече, не отходя от своего весьма стереотипного внешнего вида. Мама на левом запястье сделала дату моего рождения, день рождения отца без года, потому что в этот день они поженились, и ещё день, когда он сделал ей предложение, как раз в мае; на внутренней стороне правого предплечья набила какое-то соцветие чего-то тропического, с узкими венчиками и несколькими листиками, сказала, что это офигенский и уникальный цветок. На следующий день батя вернулся с работы с повязкой на левом предплечье и не снимал ее, пока вторая татуировка не зажила. А потом я первый раз за пару лет увидел, как мама плачет. До этого она плакала только когда я руку сломал и первое место по области взял, а в тот раз — потому что отец набил себе мечеклювого колибри, единственного опылителя цветка на ее руке. Тогда я себя так странно чувствовал, узнав, что довольно грубый и вообще весь из себя суровый батя способен на такую милоту.

— Вы будете отмечать годовщину предложения? — поинтересовался я, пока батя прикуривал. — Двадцать пять лет же.

Он долго молчал, потирая стриженую макушку и выдыхая затяжки через нос, я аж занервничал, потому что явно спросил что-то не то.

— Скажем так, это очень своеобразный праздник для мамы, — в конце концов выдал батя, явно избегая смотреть на меня, — а вот годовщину свадьбы будем, поедем на недельку на Мадейру, она давно хотела.

— Короче, лучше не напоминать? — уточнил я, затягиваясь.

Они не особо распространяются о своих глубоких личных тайнах, а я стараюсь и не лезть, ну его. Хватает того, что смущаюсь, как малой, когда батя маму нагло лапает или возмутительно пошло шутит.

— Типа да, — почесав небритую щеку, он широко зевнул и потянулся, — так, мама сказала спросить, что там у нас по невесткам.

Я аж дернулся. Вот чует эта женщина каким-то местом, когда я начинаю с кем-то встречаться! Каждый чертов раз!

— Ну, невестка — это сильно сказано, — усиленно рассматривая соседний дом, я вдруг даже занервничал. Ох и даст мне батя пизды за Веронику, ох и уебет… А потом ещё Влад добавит, — но постоянная девушка у меня есть, да.

— Мне б в твои годы постоянную девочку иметь, — хохотнул батя, сминая окурок в пепельнице, — ладно, может, и к лучшему. Смотри только аккуратно.

— Смотрю, смотрю, — проворчал я, торопливо докуривая.

Ишь, блин, потянуло их моим половым воспитанием заниматься на ночь глядя. Раньше я свои секретики доверял только маме, лет до десяти. В основном, все они касались Ники. Почему-то мне тогда казалось, что отец засмеет. Потом уже он сам начал проявлять инициативу и учить меня, как понять эти капризные создания и вообще видеть дозволенные рамки. С мамой на более взрослые темы говорить было стыдно, но и до сих пор я бате ни разу про Веронику не обмолвился. Стрёмно. Не засмеет — так пизды даст, чтобы не заглядывался на подругу детства. Хотя теперь уже чего…

На ужин мама приготовила запеченную курицу, салат и рагу. Особо голодному отцу она выдала ещё тарелку супа, я отказался. Пока батя эмоционально и в лицах рассказывал какую-то историю, я вдруг подумал, как охеренно они оба сохранились. Мама тянет лет на тридцать пять, батя тоже явно не на свои пятьдесят пять выглядит. Моложавые у меня родственники, и ведут себя точно не на свои годы, и понимают меня и мои увлечения. Охуительно повезло.

— Кстати, боец, — пока мама суетилась с чайником и булочками, батя положил локти на стол и покрутил головой, хрустя шеей, — раз уж поедем кататься в воскресенье утречком, давай всех ВВС соберём? А то уже скоро май кончится, а мы так шашлычный сезон и не открыли.

— Почему нет, — улыбнувшись, я ощутил ледяные мурашки по спине, но постарался вести себя естественно.

Если Ника не будет против, скажем как раз. Пиздюлей получу. Ох и получу…

— Давно все вместе не собирались, — улыбнулась мама, — сынок, ты чай или кофе?

— Чай, — я потянулся за вибрирующим телефоном.

Ника уже освободилась, сказала, что посидит с народом в кафешке, через часок будет собираться ко мне, интересовалась, я успеваю за ней или ей поехать на такси. Ну, за час, конечно, я чай допью, но не хотелось бы так срываться, всё-таки теплый семейный вечер.

— Я смотрю, у кого-то мы не последняя остановка сегодня вечером, — хмыкнул батя, — прям сейчас побежишь?

Видимо, он не против будет, если я смоюсь пораньше. Так что я написал Нике, что через час буду.

— Еще полчасика посижу, — я отклонился, чтобы маме было удобнее поставить мне кружку, — или могу ещё остаться.

— Да ладно уж, — потрепав меня по макушке, мама понимающе усмехнулась, — и так хорошо, что заехал.

Точно надо заезжать чаще, а то совсем совесть потерял. Хотя, конечно, им тут и без меня явно есть, чем заняться. Гадость какая.

Разумеется, мамуля нагрузила мне с собой еды, пользуясь тем, что я на машине. Хотела даже суп в контейнер налить, но я проявил чудеса дипломатии и отговорил. Обнял ее на прощание, получил свой чмок в щеку, пожал руку бате и поехал за Никой. Насыщенный, сука, день, и ещё даже не кончился. Куда уж тут думать о бедном Максе, казалось бы. Но нет, в моменты относительного безделья всплывали мысли о правильности принятого мной решения. Конечно, оно было правильным, но блять!..

Народ уже расходился, так что я поймал Нику у входа, даже не выходя из машины. Она немного намокла под слабым дождем, была такая веселая, воодушевленная и прекрасная, что я не стал говорить про воскресенье, чтобы не омрачать. Потом как-нибудь. Да хоть в само утро воскресенья.

Терпение все куда-то испарилось, поэтому я поцеловал её ещё в лифте. На секунду показалось, что ответом будет пощёчина и возмущенный взгляд, но нет, девушка обняла меня, приподнимаясь на носочки, хотя и так стояла на немаленьких каблуках. Ее юбка начала меня раздражать самим фактом наличия, но избавиться от нее получилось в последнюю очередь, уже в спальне. Зато в прихожей Ника лишилась блузки, содрала с меня футболку, а я вжимал ее в стену и целовал так, будто от этого зависела моя жизнь.

— Хочу тебя, — хрипло шепнул я, укладывая ее, как хрустальную, на постель, — до смерти хочу.

— Ну так и чего ты ждёшь? — едва не простонала Ника, прогибаясь и притягивая меня к себе ближе.

Хотелось расцветить ее светлую кожу засосами, оставить следы зубов и пальцев, чтобы все на свете знали — она моя. Наконец-то, блять, она моя! Но я позволял себе только мягкие поцелуи, ласковые касания. Вместо того, чтобы втрахать ее в матрас, двигался неторопливо, прислушиваясь и присматриваясь к ее ощущениям, запоминая, как ей нравится. Но в голове четко отложилось только одно, самое главное — ей нравится со мной.

========== Часть 3 ==========

Время летело, как ужаленное. Ника едва ли не в истерику впадала время от времени, и мне приходилось ее, да и себя заодно, убеждать, что ничего такого прям страшного нам не сделают. Если была возможность, я просто отвлекал ее от переживаний непосредственно тем, о чем мы собирались сказать.

Но в воскресенье утром я был совершенно сам не свой, слегка подташнивало от волнения. Основная проблема была не в реакции Влада, тут уж без вариантов, у него в печень коронный, я готов. А вот батя… То ли похвалит, то ли пиздюлей отсыпет с горкой, пятьдесят на пятьдесят.

Раздражения подкинуло и то, что пришлось вместе с ним буквально тащиться до дачи. Идеально ровная, прямая, пустая трасса с отличнейшим свежим асфальтом — под двести взять просто доктор прописал. Но нет, батя принципиально больше ста десяти не ездит ни на чём, а получать пизды ещё и за это не хотелось бы. Хотя сегодня он ехал девяносто-девяносто пять, потому что мамуля большие скорости очень недолюбливает, и я вполне его понимал. Но желание поднять передачу и втопить уже наконец, как следует, создавало такое ощущение, будто сейчас из кожи вывернусь или наизнанку, аж пальцы на сцеплении подергивались. Можно было бы доехать за десять минут! А мы ползли целых двадцать! С другой стороны, если бы у меня тоже был пассажир, я бы вряд ли больше ста пятидесяти дёрнул. А с Никой, наверное, и до сотни бы не добрался.

Целую вечность спустя мы были на месте. Чтобы подкинуть себе хоть немного адреналина, я тормозил на переднем колесе, за что получил подзатыльник от мамы прямо по шлему. Правда, пришлось немного наклониться, чтобы она достала.

Влад со своим бабским батальоном был уже здесь и возвышался над ними, как башенный кран. Спасибо генам, что Ника не в папулю ростом, а то накрылась бы моя любовь комплексами. Хотя она самая высокая, единственная доросла до отметки в сто шестьдесят пять сантиметров. И, судя по бледности, волнуется опять.

— Босс, ты как палка в цветнике, — захихикал батя, обнимая мамулю за талию, — мадам Владлен, принцессы, мое почтение.

Ксюша, Ника и Виолетта по очереди чмокнули его в щеку, помахали мне ладошками. Похожи так — друг на друга и на маму свою.

Мы подождали у ворот Семена с его выводком и все вместе вошли на территорию. Да, батя зовёт это дачей. Да, когда мне было лет десять, мама сказала, что было бы неплохо завести домик за городом и ездить туда летом на выходные. Но никто не ожидал, что батя купит гектар земли у речки и забахает там турбазу с домиками и рестораном. Вообще, в тот год ВВС подозрительно резко вложили невероятную кучу бабла в свои проекты, я потом сидел все думал, что, как и, главное, откуда. У Влада появилось два ресторана, у Семёна — классный элитный бар, у бати вот турбаза. А ещё батя перестал работать днём и теперь занимался только делами “дачи”. Так что я сделал вывод, что они продали какой-то общий бизнес и занялись другими делами. Почему — непонятно.

Все уже было готово, оставалось только пожарить мясо и рыбу, как обычно. Этим занялись батя и Семён, остальные пока растаскивали овощи и закуски по тарелкам, девчонки уже мило болтали. Мы с Никой очень ненавязчиво и будто невзначай сели рядом за длинным столом, а потом меня едва не затрясло, потому что Влад устроился как раз напротив, а мамуля — через небольшой интервал слева от него, оставляя место для бати.

Нам пизда.

Когда мясо было разложено на мангале, шашлычники пока присели за стол, проголодавшийся батя жевал все, что мама успела ему положить, и умудрялся шутки откалывать. Переглянувшись с Никой, я увидел в ее глазах решимость и взял маленькую лапку, сплетая пальцы прямо на столе.

Никто не заметил. Что ж, сами виноваты.

Наклонившись к Веронике, я мягко, максимально невинно поцеловал ее. Прямо в губы. Моментально стало очень тихо.

Отстранившись, я прямо уставился на отцов, а покрасневшая девушка смущённо потупилась.

Мама протянула руку через отца и сфоткала вытянувшееся в охуевании лицо Влада.

— Спасибо, детка, — булькнул батя и громогласно заржал, откидываясь на спинку и запрокидывая голову, — господи, блять… — утирая плечом слезы, он достал бумажник и хлопнул на стол перед мамой пятерку. Влад, не меняясь в лице, как-то деревянно сделал то же самое. — Ну ты дал, боец, ну и дал…

Похоже, мамуля выиграла какой-то спор.

— Какого… — кажется, Влад всё-таки осознал, с невнятным рычанием начал подниматься.

Ника панически вцепилась коготками мне в тыльную сторону ладони, я осторожно сжал ее руку посильнее, давая понять, что я тут. И я готов поплатиться, да. Но батя поймал его за локоть и силой усадил на место.

— Вот знаешь, я ещё лет пятнадцать назад сказал, что мечтаю увидеть твоё еба… Простите, дамы, конечно же, его морду, — кашлянув, он усмехнулся, — когда моя точная копия придет за рукой и сердцем средней принцессы, — я осторожно хмыкнул, понимая, что первый взрыв батя все же предотвратил, — вот помню, было ему года четыре, сидит, дуется, потому что Ника королевским указом накрасила ему ногти в розовый, — за столом все прыснули, даже Влад не удержался, — отдирает, значит, лак и бухтит, типа, как жаль, что мне надо на ней жениться. Ну я попытался ему сказать, что не обязательно прям надо, а он посмотрел на меня, как на идиота, и серьезно так, со вздохом, — батя даже изобразил: — “надо…”.

Дружный смех заставил даже Нику расслабиться. Конечно, пизды я получу, но уже не все так хреново и глобально.

— Никаких нахер “жениться”, — Влад все же попытался придать лицу суровое выражение и погрозил мне кулаком.

Я ограничился тем, что бросил на батю благодарный взгляд. Он ухмыльнулся, обнимая явно умиленную до готовности разрыдаться маму и целуя ее в висок. А потом, чертыхаясь, подскочил и помчался спасать подгорающий шашлык.

Все же, когда мы всем мужским составом пошли покурить, Влад мне прописал. Ровно в печень, как по учебнику. Батя ему не мешал, но милосердно придержал меня за плечо, пока я разгонял алмазы в небе и пытался начать нормально дышать. Семён тихо посмеивался, прикрывая лицо рукой с сигаретой, но это просто потому, что я не в его дочку влюбился.

— Обидишь ее — убью к чертям! — процедил крестный, зло щурясь и разрывая так и не зажженную гвоздичную сигарету на кусочки.

— С чего бы это? — прохрипел я, кое-как выпрямляясь и поводя плечами.

— Он такой же? — вцепившись отцу в футболку, Влад рванул его на себя. — Такой же, как ты?

— Завали ебало! — рыкнул батя, сжимая кулаки. — Откуда мне знать? А если и да — это всегда обоюдно добровольно, понял?

Мы с Семой переглянулись, он только пожал плечами, не торопясь встревать. В душу закрались нехорошие такие подозрения, но, пока я сам себе на вставные зубы не заработал, лучше, кажется, к бате с расспросами не лезть.

Они немного поборолись взглядами, и я уже приготовился разнимать, но все же разошлись. Влад даже буркнул что-то, похожее на извинения, но за это ручаться нельзя. Вообще ни разу не слышал от него извинений, кроме как перед Настей.

Семён докурил и весьма настойчиво потянул второго лишнего к столу, мы с батей остались вдвоем. Проводив друзей взглядом, он как-то изучающе смерил меня взглядом, а потом хмыкнул и тряхнул головой.

— Что за спор был? — осторожно спросил я, прикуривая наконец от его зажигалки.

— Какой? — глубоко затянувшись, отец непонимающе нахмурился. — А-а, это… Когда вы, всё-таки, прозреете, два очевидно влюбленных подростка, — он хмыкнул, — я ставил, что с восемнадцати до двадцати, думал, за год в армии заскучаете, мама ставила до двадцати пяти. Босс понадеялся, что вообще это пройдет, лошара.

Сдержанно усмехнувшись, я отвёл взгляд. Вопрос про эту стычку с Владом так и зудел в подкорке, но нет. И по роже получить неохота, и что-то стыдное о родителях узнать тоже, даже больше. Хватит с меня того, что лет с двенадцати, когда я начал шароебиться по улице почти бесконтрольно, меня обязали за пять минут до прихода домой кидать сообщение одному из родичей или звонить в домофон по пути. Сначала я не понимал, зачем, а потом, в один отвратный и мерзкий день, до меня дошло. Вопль “фу-у!” слышал, наверное, весь дом. Зато хотя бы не было неловких ситуаций с застигнутыми врасплох родичами.

Вздохнув, я сделал последнюю затяжку и, потушив окурок о подошву кроссовка, кинул в урну.

— Ну давай, скажи, кто первый раскололся, м? — свойски пихнув меня локтем, батя прищурился.

М-да, как бы сказать…

— Ника, — ещё раз вздохнув, я потер ёжик, — я бы никогда не решился.

— Вероника хорошая и решительная девочка, — похлопав по плечу, он положил ладонь мне на загривок и предупреждающе слегка сжал шею, — не вздумай ее обидеть, береги, но и в тряпку не превращайся, тогда все будет хорошо.

Невнятно замычав, я кивнул, старательно пряча взгляд. Как-то стрёмно на такие темы разговаривать, прям стыд накатывает, как когда я собирался на свидание в девятом классе, а он вручил мне пачку презиков и похабно подмигнул.

Если уж на то пошло, у меня был прекрасный учитель в плане оберегания, потакания, но при этом поддержания собственного авторитета в отношениях с женщиной. Мама всю жизнь перед ним едва ли не на цыпочках, но при этом всегда зацелованная, задаренная приятными мелочами и чуть что — сразу ему за спину. Образец есть, осталось достойно и грамотно его придерживаться.

========== Часть 4 ==========

Проснуться от мягких объятий со спины — что может быть лучше? Женя притирался, поглаживал меня и довольно урчал, целуя в плечо и шею.

— Знаешь, чувствую себя как в странной версии “Маши и медведя”, — пробормотала я, откидываясь ему на грудь, — с очень ласковым и заботливым медведем.

Ну правда, он такой здоровенный… К счастью, не как Вадим, немного поменьше, но все равно очень плотно сложен, с широкими плечами, узкой талией и классной задницей. Слава тайскому боксу, черт побери.

— Может быть, я не всегда ласковый, — тихо усмехнулся парень, шершавой ладонью поглаживая мой живот. “Может быть”, да? Может быть, и я бы не отказалась, чтобы меня отшлепали или покусали хорошенько, — встаёшь, кис?

Ну да, ему на пары ещё, а у меня остались только ГОСы и защита. Но вставать я совершенно не хочу! Ключи ведь у меня есть. Я бы с удовольствием тут и осталась ещё на ночь, но папа максимально жёстко теперь следит за правилом “не больше одной ночи вне дома”. Надо было всё-таки переехать в квартиру, которую он подарил, а не сдавать ее, глупая я.

— Хочу завтрак в постель, — игриво коснувшись кончиком пальца его остро очерченной челюсти, уже гладко выбритой, я схлопотала нежный поцелуй в запястье.

— Все, что пожелаешь, моя королева, — пробормотал Женя, прижимаясь щекой к моей ладони и прикрывая глаза.

Он ушел, а я уткнулась лицом в подушку, пытаясь сдержать восторженный визг. Он всегда был таким мягким со всеми девочками, но со мной — особенно. И я воспринимала его заботу, как данность, а потом он вдруг вытянулся, раздался в плечах, возмужал, заставляя меня глупо и по-подростковому влюбиться, и… И начал встречаться с девушкой. Таким довольным выглядел, а я неделю рыдала по ночам, пытаясь принять, что для него так и останусь сестрёнкой. Искала кого-то похожего, но похожие внешне парни были слишком грубыми, а похожие по характеру оказывались совсем уж тряпками. Искала такого же сильного, спокойного, заботливого и, при необходимости, твердого, а надо было только руку протянуть. Идиотка я, ой идиотка! Да и он не лучше, тоже скрывал и грыз себя.

Перевернувшись на спину, я устроилась полусидя, откинула волосы с лица. Надо сегодня уделить время подготовке к экзамену, сходить на маникюр и, наверное, выбрать красивое белье. Жене много не надо, чтобы возбудиться и зажать меня в мало-мальски подходящем месте, но сегодня-завтра начнутся месячные, после хочется устроить ему приятный сюрприз.

— Завтрак в постель! — объявил парень, появляясь в одних джинсах и с подносом в руках.

Вернее, с подставкой, он на нее ноутбук ставит, если на кровати или диване с ним сидит, а то “пыли наглотается, заебусь чистить”. Как оказалось, тарелка с тостом, чашка кофе и большой стакан смузи там тоже прекрасно умещаются.

— Господи, как тебя ещё никто на себе не женил, — усмехнулась я, подтягиваясь повыше.

— Ты зря думаешь, что я кому-то ещё таскал завтраки в постель, — улыбнулся Женя, ставя эту штуку у меня над бедрами и мягко чмокая меня в уголок губ, — честное слово, смузи без сельдерея.

— Теперь я подозреваю, что там как раз и есть сельдерей, — рассмеялась я, обнимая его за шею и благодарно целуя.

А то у него какой-то фетиш на сельдерей, каждое утро пьет его, так ещё и мне пытался подсунуть, замаскировав под зелёным яблоком и шпинатом. Человек Правильное питание, блин.

Взяв с тумбочки телефон, я выгодно устроила ноги и сфоткала свой завтрак, а на заднем плане очень удачно Женя натягивал футболку, демонстрируя широкую крепкую спину. Для хорошего настроения было бы достаточно одного его или завтрака из очень аппетитного тоста со сливочным сыром и тоненькими дольками авокадо, а вместе так вообще шикарно.

— И знаешь, что? — присев на край кровати, мой, мой, мой парень наклонился, натягивая носки. — Я сегодня заеду к Владу, поговорю с ним.

Так, это уже нехорошо. У него за полторы недели ещё прошлый синяк на животе не сошел, куда ему ещё один. Иногда папа слишком уж жёстко защищает нас, зачем так вот с собственным крестником? Он ведь прекрасно знает, что Женя ни за что меня не обидит.

— По поводу? — осторожно уточнила я, обеими руками поднимая бутерброд, чтобы ничего не уронить на постель.

— Да заебало, как подростки, ныкаться от него, — поморщившись, он встал, наклонился ко мне, ещё раз поцеловал, а потом откусил здоровенный кусок от моего, между прочим, тоста! — скажу, что хочу тебя к себе перетащить жить, и пусть он мне приведет хотя бы один достойный аргумент против этого.

Я почувствовала, что сейчас ещё раз влюблюсь. Ну что за прелесть, а! Настоящий мужчина, готовый отстаивать наше право просыпаться вместе почаще. Другое дело, что он может быть потом сам не рад этому решению.

— А ты сам уверен, что хочешь съехаться? — поинтересовалась я, снимая с бутерброда один из кусочков мягкого и спелого авокадо.

— А почему я должен не хотеть? — приподнял брови Женя, брызгаясь своим офигенным вкусным одеколоном.

— Я готовить не умею, — напомнила я, потому что именно он был жертвой моих попыток научиться, — и мой маникюр мне слишком дорог. Не забывай, я папина принцесса.

Его мама готовит такие шедевры, что можно есть сутками без передышки, постоянно что-то протирает и ставит на место. А я не люблю убираться, папа никогда не позволял. Вот и вопрос, сможет ли Женя жить с белоручкой, которая ещё и завтраки в постель требует, я себя стараюсь трезво оценивать, как и его запросы. Конфетно-букетный период это одно, а дальше уже будет все совсем иначе.

— Женщина… — закатив глаза, он сел рядом и отпил моего кофе. — У меня уже есть домработница, и вторая мне без надобности, окей? И пока что доставка прекрасно работает, если ты забыла. Будешь моей королевой, если я переживу сегодняшний разговор.

— Для протокола — ты был предупрежден, — усмехнулась я, подставляя лоб под поцелуй.

Он уехал на пары, а я спокойно позавтракала, выложив новую фотку и полистав ленту, выпила очень вкусный смузи из клубники и банана с ноткой мяты, запила это все великолепие кофе. Опять без сахара, но вставать и исправлять это мне было лень. Я сначала думала, что он специально, но нет, правда просто забывает, потому что через раз все же сахар есть. Сам он и чай, и кофе пьет в чистом виде, газировки сладкие тоже недолюбливает. Видимо, необходимость здорового питания во время активной спортивной деятельности наложила серьезный отпечаток.

Лениво и неторопливо собравшись, я решила, что поучить смогу и во время маникюра, девочка, к которой я хожу, не из болтливых. Ради собственного удобства во время запланированных со вчерашнего дня прогулок по магазинам я сегодня в слипонах, так что можно выделить на это больше времени, чем хотелось изначально.

Начать я решила с белья. Посмотрю, какие есть варианты, и, если уж ничего в душу не западет с первого взгляда, во время маникюра посижу подумаю. Конечно, можно было бы взять что-нибудь сложное и вызывающе-красивое, вроде портупеи, но оно рискует стать одноразовым, потому что заведённый Женя не будет разбираться в хитрых застежках и переплетениях. Так что я решила смотреть сразу обычные комплекты, наверное, черное или алое кружево. И тот, и тот цвет отлично смотрится на моей молочной коже.

Примерив черный кружевной комплект, я решила, что беру. Сразу, бесповоротно и однозначно. Нежное ажурное кружево, игриво-полупрозрачное — ему понравится. Ему, конечно, все нравится, лишь бы на меня было надето, но подчёркнутая и зазывная женственность буквально сводит его с ума. Чего только стоят его шершавые руки, которые всегда тянутся очень даже не платонически коснуться бедер, если они не прикрыты юбкой. В джинсах такого открытого внимания моим ногам не достаётся.

Когда я закончила с маникюром и купила ещё черную полупрозрачную блузку, которая будет прекрасно смотреться с новым лифчиком, мне пришло фото от Жени. Наливающийся цветом синяк, симметричный первому.

В выходные переезжаешь)

Прикрыв глаза ладонью, я тяжело вздохнула. Боже мой, ну почему все должно быть через насилие? Иногда папа ведёт себя как наркобарон или дон Корлеоне, просто невыносимо. Все эти типично мужские штучки с драками по любому поводу и без оного с ума меня сводят! Вот зачем было бить, если все равно разрешил? Ну зачем?

Папа позвонил не намного позже, и мне очень хотелось сразу сказать ему, что он маскулинный грубиян, но тогда он подумает, что Женя жаловался, так что я не стала вообще это упоминать.

— У нас вечером состоится очень серьезный разговор, юная леди, — зловеще пообещал папа, — и до выходных ты ночуешь дома.

— Хорошо, — промямлила я, заранее напрягаясь.

Когда папуля начинает “серьезный разговор”, робеет даже избалованная Ксюша. Он таким строгим и непреклонным становится, хотя обычно очень мягкий с нами и всегда уступает. Но, вот правда, иногда злит этот детский сад. Мне двадцать два года, я уже давно совершеннолетняя, а должна каждый раз отпрашиваться у папочки на ночёвку к парню! Правда, первая же попытка это предъявить пару лет назад окончилась каменным “я твой отец”. Больше никаких обоснований такого контроля никогда не поступало, этого оказалось достаточно.

Настроение от удачных покупок оказалось существенно подпорчено, домой я ехала, как на заклание. Надеюсь, мама будет присутствовать при серьезном разговоре, чтобы как-то смягчить это все. Ужас, чувствую себя нашкодившим подростком! Правда, не я одна буду получать сегодня вечером, Женя написал, что ему тоже Вадим пиздюлей обещал, но потом добавил, что будет больше мужской разговор об аспектах совместной жизни, а не наезды. Везёт ему, Вадим очень понимающий и гораздо спокойнее к похождениям сына относится. Хотя, конечно, это явно потому, что у него именно сын. Что-то мне подсказывает, что отцом дочки он был бы даже более ревнивым и агрессивным, чем мой.

Самым ужасным всегда было ожидание. Я точно знаю, что папа мнение свое меняет редко, так что, если уж разрешил, то разрешил, но ждать, пока он приедет с работы и состоится пресловутый серьезный разговор, было невыносимо. Мама сочувственно улыбалась и приготовила на ужин жареную курочку и пюре, как папа любит, видимо, чтобы его немного смягчить. Пытаясь себя занять, я просматривала гардероб и прикидывала, что взять с собой, а что можно было бы и оставить пока, например, зимние вещи точно нет смысла сейчас тащить.

Целую вечность спустя папа, наконец, пришел. Виолетта была у репетитора, Ксюша уехала гулять, так что серьезный разговор грозил состояться прямо во время ужина, и мне кусок в горло не лез.

— Ну что ж, юная леди, — медленно начал папа, разравнивая в тарелке порцию пюре, — начнем, пожалуй, — я кивнула, не поднимая на него взгляд. Вот и чего так боюсь, блин? — в первую очередь, я хочу знать, было ли это вашим совместным решением, — я непонимающе посмотрела на него, — он решил, что вам нужно жить вместе, или вы всё обсудили и решили, что оба этого хотите?

— Конечно, обсудили, — чтобы немного выгородить Женю, я прибавила: — это я предложила, мы все обдумали.

Ну, как “обдумали”… Я-то хотела, но не думала, что он захочет, потому что хозяйка из меня так себе. А тут он сказал, что его это не волнует, так что почему бы и нет? Напоминает наши отношения, в целом — опять оба хотели и только один решился сказать, хорошо хоть, что в этот раз не запоздало.

— Вот как, — обмакнув кусочек хлеба в соус, папа помолчал, — ладно, я, в целом, согласен, финансовую сторону мы с Вадиком обсудим. Но осенью съедетесь.

— Что? — возмутилась я, хлопнув ладонью по столешнице. Ответом был очень хмурый взгляд и не в пример более сильный удар кулаком по столу, так что обороты я невольно прикрутила. — Почему осенью, блин, пап!

Сейчас вот психанет от моей непокорности и вообще запретит! Что тогда делать? Идти против него я не могу, авторитет отца в семье всегда был непререкаем.

— Торопитесь слишком, — буркнул он, поджал губы.

— Владь, — с укором покачала головой мама.

— Да даже месяца не встречаются! — на меня указали так обвиняюще, будто сейчас за распутство на костер поволокут.

— У них это семейное, — успокаивающе улыбнувшись, мама взяла его за руку, — мы с тобой через два месяца съехались, Вадим с Катей чуть ли не через неделю после знакомства, не забыл?

Покусывая щеку изнутри, папа слегка дрожащей рукой потёр лоб, поднес мамины пальцы к губам и нежно поцеловал.

— Ну они же дети ещё, — почти умоляюще вздохнул он, и я с трудом сдержала ликующую улыбку.

Почти, мама почти его убедила! Ох, теперь я ее должница!

— Я в этом возрасте уже год как мадам Владлен была, — с усмешкой напомнила мама, — и ты забываешь, что они уже давно друг в друга влюблены.

Я почувствовала себя немного лишней, но сидела и не отсвечивала, даже не шевелилась, чтобы не мешать маме творить волшебство. Она может уломать папу практически на что угодно таким вот мягким тоном.

— Ладно, в выходные так в выходные, — с тяжёлым вздохом крепость все же сдалась, — но будешь, как минимум, раз в неделю приезжать на ужин.

— Как скажешь, — смиренно согласилась я, стараясь не улыбаться.

Мама незаметно мне подмигнула. Да уж, не стоит сомневаться, что эта маленькая победа, по большей части, ее заслуга.

========== Часть 5 ==========

Влад как с цепи сорвался, так что первый раз мысмогли увидеться только в воскресенье, когда я и батя приехали забирать Нику и ее шмотки. И, только я потянулся обниматься к своей прелести, меня обидно шлёпнули по рукам.

— Босс, блять, — поморщился батя, оттесняя его из прихожей в комнату своим широким плечом, — чего ты как долбоеб ведёшь себя, дай обняться мелким.

Они там ещё переругивались, крича друг на друга шепотом, потому что, видимо, Настя дома, Влад при ней не матерится.

— Он как с ума сошел, — тихонько пожаловалась Вероника, прижимаясь к моей груди и жмурясь.

— Просто у него такое первый раз, — поглаживая ее по волосам, я крепко обнял ее и поцеловал в макушку, — свыкнется с этой мыслью и успокоится.

До этого момента ни одна из его принцесс не намеревалась жить с кем-то. Несмотря на наличие у каждой квартиры, все три живут с родителями и даже не думают съезжать. Вернее, не думали.

— Раньше он так не реагировал на парней, — покачав головой, девушка тяжело вздохнула и отстранилась, — все время повторяет, что, если ты похож на своего отца во всем, то ему придется тебя убить.

У меня брови поползли вверх сами собой. Да что ж плохого-то, если я на батю похож? Для него мамуля всегда на первом месте, они друг друга любят до сих пор, целуются-милуются при любом удобном случае, подходящем или не очень.

— Он вообще видел, как батя к маме относится? — риторически уточнил я. — Кажется, у него шарики за ролики заехали совсем.

Хихикнув в ладошку, Ника предложила нам с отцом чай-кофе, но я покачал головой. Мы, по сути, вот только из-за стола, мамуля приготовила мои любимые сырники на завтрак. Так что мы без промедлений приступили к переноске заранее собранных девчонками вещей.

Едва только увидев гору пакетов, сумок и прочих носимых ёмкостей, я поджал губы и медленно почесал затылок. Сдается мне, у мамули за всю жизнь было вещей меньше, чем в этой горе. Батя хохотнул и потёр руки.

— Ну нахуй, сам будешь тяжести таскать, — поправив заложенную за ухо сигарету, он взял несколько коробок с обувью, — видимо, это только летний гардероб? — Ника с улыбкой кивнула, взяв небольшой рюкзачок и лёгкий на вид пакет. — У тебя места-то в хате хватит?

— Все мое барахло на все сезоны помещается на четырех полках, — отобрав у Вероники эти вещи, я вернул пакет на пол, закинул на плечо рюкзачок, взялся за ручку самого здорового и явно набитого битком чемодана, — ради красоты я готов на все.

Влад хмуро наблюдал за процессом. Я отдал ключи от машины бате, так что нагребал полные руки и, если было что, вешал на плечи. Отец ходил за мной, чтобы открывать машину и не скучать там внизу одному, ну ещё брал что-то чисто символическое в виде помощи. В итоге в каждый багажник было уложено по здоровому чемодану, а все остальное группировалось вокруг них и на задних сиденьях. Штук двадцать коробок с обувью я положил на пол, пакеты безжалостно утрамбовывал, рюкзаки и сумки кидал так. Добрый пяток немаленьких пакетов женской бытовой техники и всяких баночек и скляночек пришлось, на всякий случай, класть аккуратно. Духи у Ники очень приятные, немного сладковатые и свежие, но если такое разобьётся и впитается, я сдохну в этой тачке.

В первые две ходки я думал, что под конец возненавижу все это шмотье. Но нет, даже раздражение не приходило. Потому что в этих чемоданах стильные и отлично сидящие на стройной фигурке вещи; в этих коробках — милые крохотные кедики и кроссовки тридцать пятого размера, изящные туфли, красивые босоножки и прочие каблуки, благодаря которым длинные ноги и округлая небольшая попка смотрятся ещё лучше; в этих пакетах всякие крема, лосьоны и всякие колдовские приборы, благодаря которым у Ники чистая гладкая кожа, мягкие волосы и нежные руки. Все это барахлище потом будет мне же на пользу — буду смотреть, трогать, снимать, в конце концов. Несмотря на отличные природные данные моей девушки, я прекрасно себе представляю, сколько времени и средств уходит на поддержание этой красоты. Бате попроще, у мамы из всей косметики только крем для рук, для ухода за волосами — фен и несколько резинок. Но мамуля и человек совсем другой. Когда мы были подростками, Вероника тоже не особо заморачивалась и бегала все время в джинсах и с хвостиком. И нравилась мне, да. А потом как-то раз-раз и втянулась, фитнесы, косметологи, походы по магазинам — и все равно нравится мне. Если захочет вернуться к тому образу, я не буду против. Ей всяко идёт, она всегда красивая, как ни одень.

Когда я распихал последнюю партию пакетов, сидящий на лавочке батя молча предложил мне открытую сигаретную пачку. Устало приземлившись рядом, я взял одну, немного наклонился, прикуривая из его рук.

— Я думал, тебе будут нравиться такие же девочки, как мне, — ухмыльнулся он, все же вынимая из-за уха сигарету.

— Скорее всего, дело в том, что это Ника, — пожал плечами я, выдыхая через нос. Посмеиваясь, отец покивал, глубоко затягиваясь, — разве ты был бы против, если бы мама была такой?

— Думаю, она бы тогда мне не подошла, — почесав мизинцем кончик носа, он откинулся на спинку и положил на нее локоть, — не люблю, когда девочка слишком много времени уделяет своей внешности.

— А чему надо уделять тогда? — хмыкнул я, прокручивая в пальцах брелок сигнализации. — Тебе?

— Мне, — твердо кивнул батя, — не заморачивайся вообще, мы с мамой совсем другие и сошлись по-другому. Если тебя в ней все устраивает, это хорошо.

Да уж, у мамы все почти свободное от работы время уходит на него. Готовит она, в основном, для него, ходит куда-то с ним, досуг тоже с ним. Но при этом вечер субботы всегда принадлежит ей одной. Батю обычно куда-то приглашают, а она уже решает, хочет пойти с ним, если мероприятие предусматривает, или останется дома и посвятит вечер себе. Всю сознательную жизнь я знал, что вечером субботы нельзя даже пикнуть. Хочешь есть — иди и поешь сам, да так, чтобы мамуля не заметила и не подорвалась готовить или греть. Скучно — займи себя чем-нибудь. А потом я и вовсе стал уходить гулять. Мама любит тишину и обычно по субботам просто валяется на диване с книжкой или смотрит какой-нибудь фильм, а иногда и просто лежит и о чем-то думает. Вот так вот, батя требует полного внимания к себе, но всегда даёт ей личное пространство и время на себя любимую, пусть она и тратит его не на прихорашивания.

— Тебя в маме все устраивает? — откинув голову, я прищурился на яркое летнее небо с ватными крупными облаками.

Я никогда не слышал никаких ссор, не видел его рассерженным на маму или ее обиженной. “Душа в душу” в самом буквальном проявлении. И самая большая проблема такой идиллии в том, что я теперь тоже так хочу. Но боюсь, что не получится. Да, я знаю Нику, наверное, даже лучше, чем ее сестры, знаю многое о бывших и отношениях с ними. Но есть такие вещи, которые нельзя узнать в статусе лучшего друга. Вдруг найду у нее какую-то немыслимо раздражающую черту?

— От и до, — спокойно ответил батя, стряхивая пепел на газон, — иногда меня раздражает ее робость, но только потому, что она из-за нее не может постоять за себя, раньше часто пытались обидеть, — да уж, мамуля очень нерешительная, особенно с незнакомыми людьми, — помню, когда у нее ещё были права, ей куда-то надо было, а у меня на тот момент было все ещё из семидесяти процентов жидкости в организме процентов на тридцать коньяка, — я фыркнул, улыбаясь, но не стал мешать отцу вспоминать седую древность. Я даже не могу вспомнить, видел ли когда-нибудь маму за рулём, — поехала она сама, боялась жутко, типа где будет парковаться, не случится ли чего, но поехала. Тормознули ее, документы, туда-сюда, дали дунуть в трубочку, а там три промилле, — я аж подавился затяжкой. Учитывая, что мама крепче вина ничего никогда не пьет, ей было бы ну очень трудно так упиться, это ж прям в мертвяка надо быть, — ну она в панике, конечно, звонит мне, так и так. Я приехал, спрашиваю ее, как зовут гайца, а она говорит, что он не представился, спрашиваю, где понятые, где видеозапись, она ничего сказать не может. Я его зову, спрашиваю, хуль не представился, где протокол об отстранении от управления, где, нахуй, понятые или камера, где документы прибора, какого хуя трубка вскрыта без свидетелей, а он, сука, стоит, вылупился на меня, — затушив окурок о подошву кроссовка, батя метким щелчком отправил его в урну, — увидел девочку на крутой тачке и решил обуть ее муженька, думал, бля, я ему там уже чемодан денег привез. Максимум, что я ему дал — подзатыльник такой, что фуражка упала нахуй, — смеясь в кулак, я только покачал головой. Когда доходит до любых правоохранителей, у отца выключается борзометр и на полную врубается понторезка, а если уж кто-то задирает его жену, так все, погоны летят только так, — зашугал он ее этим, ни жива, ни мертва была, да так, по-моему, больше за руль и не села с тех пор.

Да уж, мамуля вообще любительница дуть на воду. Хотя, если ей так спокойнее, пусть уж лучше на такси или пассажиром, чего лишний раз нервничать.

— Гондон, — выкинув и свой окурок, я встал, — бесит, когда они начинают думать, что все можно.

— Вот-вот, ага, — тоже поднявшись, батя потянулся и зевнул, — короче, я поеду, ещё за мамой же, а ты забирай свою девочку и тоже езжай давай.

Я вдруг занервничал. Там прибабахнутый Влад, да и вообще, этот ебучий новый этап в жизни надвигается неумолимо, даже пугает. Если что-то будет не так, я же, блять, всю жизнь буду мучиться, но не смогу обидеть Нику и расстаться с ней.

— Я… — ухватив отца за запястье, я сглотнул. — Я не знаю, правильно ли это. Как понять, что она мне подходит?

Вздохнув, он с силой потёр ёжик и опустился обратно на лавочку.

— Ну, могу только сказать, как у меня с мамой было, — почесав небритую щеку, он улыбнулся, — до нее даже мысли не было с кем-то жить, даже с клевыми девочками, а с ней все как-то само вышло, понимаешь? Я плыл по течению и только осознавал — о, влюбился, о, она ночует у меня, о, уже шмотки перетащила. Понимаешь? Само собой все происходит, а ты и рад — видимо, вот тогда все как надо, — почесывая затылок, я кусал губы. Ну да, вроде, все само собой, а мне и хорошо. Наверное, все правильно, — и насчёт босса. Ну-ка, сделай так, — он чуть оскалился, и я неуверенно повторил, не понимая, что за хуйня, — вот, зубы есть. Так не стесняйся ими клацать.

Похлопав меня по плечу, батя подмигнул и потопал к машине. Проводив его взглядом, я хмыкнул и пошел в противоположном направлении, в подъезд.

Раньше “клацать” на ВВС мне воспрещалось. Да и Влад сам безапелляционно пресекал излишнее панибратство. Видимо, теперь он сменил статус с моего крестного отца на отца моей девушки, так что получено официальное разрешение огрызаться, это хорошо. В конце концов, мне же надо как-то защищать нашу личную жизнь.

Расставание с родителями сгладило присутствие Насти, она мешала Владу выбеситься и все нахер отменить. Ника явно понимала, что надо бы быстрее свалить, пока чудесное влияние мадам Владлен не иссякло, так что быстренько всех обняла, подхватила сумочку и выскочила из родного гнезда. Как будто, блять, не двадцать минут до меня ехать отсюда, а двое суток на поезде, блять, прощание славянки устроили. Она же явно будет периодически наведываться сюда — к сестрам, к маме, даже к отцу.

— Вадим уже уехал? — удивилась Ника, но без лишнего промедления села в машину, когда я открыл ей дверь.

— Он за мамой поехал, она поможет тебе все разложить, — сообщил я.

Господи, блять, мне теперь это все ещё вытаскивать и к себе носить, су-ука…

Когда мы приехали, батя с огромным удовольствием и широкой лыбой сообщил мне, что оба лифта не работают, а лифтеры приедут только через пару часов. Пришлось чисто символически поплевать на ладони и воплощать пресловутое “на все готов”, благо, на четвертом этаже живу, а не на девятом.

Батя сидел на лавочке и угорал надо мной, даже не думая помогать, но тут он в своем праве, моя же девушка. Для своей он носит все, включая ее полупустые рюкзаки с двумя тетрадками. Дамы обосновались в спальне, что-то раскладывали, что-то сразу гладили и вешали. Я старался поменьше туда к ним заглядывать, потому что сразу начинал взглядом искать в ворохах пакетов белое пятно. Макс обожал с ними играться, да и со всем шуршащим, или прятаться там и вероломно нападать на ноги.

Спустя полтора часа я чувствовал себя, как после хорошей такой силовой тренировки, но зато все было затащено. Мама привезла с собой обед на всех, пока они возились на кухне, я заглянул в ванную помыть руки и присвистнул. Все горизонтальные поверхности оказались плотно заставлены баночками и флакончиками, включая широкие бортики ванны.

— Надо ещё полочки повесить, — пробормотал я под нос, с трудом отыскав среди пришельцев свое несчастное жидкое мыло.

После обеда родичи откланялись. Пока батя шнуровал кроссовки, я обхватил Нику поперек живота и закинул на плечо.

— Пойду это вот тоже на место положу, в спальне как раз, — поделился планами я.

Хорошо хоть, что Влада тут нет, он бы мне точно ещё раз прописал.

— Он точно твоя копия, — с улыбкой покачала головой мама, но ее было почти не слышно за батиным гоготом.

Я прекрасно знал, что они и сами могут захлопнуть дверь, так что понес смеющуюся Веронику в комнату, бережно сгрузил на кровать. Дождался тихого щелчка замка и набросился с поцелуями.

Все тело за сегодня отработало, плечи и руки ныли, так что я малодушно порадовался ее месячным. Сил ещё и трахаться у меня сейчас точно нет. А вот лежать, обнимаясь, и глубоко целовать ее, перебирая мягонькие волосы — самое то.

— Ну что, начинаем новую жизнь с понедельника, — прошептала девушка, поглаживая меня по затылку.

Я кивнул, улыбаясь в поцелуй. Разве мог я мечтать, что когда-нибудь буду жить с ней? Целовать, обнимать, трахнуть — всегда мечтал. Но чтобы вместе жить?

Наверное, я сплю.

========== Часть 6 ==========

После пар пришлось поехать выкатывать новичка. Русик попросил, как уж ему откажешь. Сам он ехал впереди, его младший брат на его старом мотоцикле за ним, а я сзади и по бокам отсекал всякое ненужное движение. В свое время по городу я тоже ездил сорок километров в час, но только первую неделю, пока принюхивался к происходящему, потому что я-то слез с пита, на котором отмахал больше тридцати тысяч по бездорожью на гонках, и сел на покладистый небольшой нейкед, а тут сразу спорт, пусть и всего шестисотка. Это дело надо постепенно наращивать, а не вот так с нуля рвать.

Конечно, пацан пару раз душевно наебнулся в поворотах, но за счёт небольшой скорости и слайдеров пластик не пострадал, а ручки у Русика и так были исцарапаны и побиты. Когда он раскладывался, я останавливался немного позади наискосок, почти поперек полосы, чтобы никто ещё и не наехал. Пизды малец тоже получал, потому что ошибки ну реально тупые. Войти в поворот на передачу выше, чем надо, испугаться доклонить мот и хвататься сразу за передний тормоз — верная дорога на бок. С другой стороны, когда я только начинал ездить, тоже было и страшно наклоняться, не говоря уже о свешивании, и тормоза путал, и передачу неверно выбирал, валялся только так.

В один из таких моментов, приподняв визор, чтобы легче дышалось, я вспомнил свое неебическое падение и невольно передернулся, холодные липкие мурашки прошлись по спине. Когда ехал, было не страшно; когда уворачивался от слепого еблана, высунувшегося на встречку, было не страшно; когда видел, почти замедленно, что не успеваю, и его бампер цепляет вилку, было не страшно; когда летел, херачился плечом и спиной, наблюдал, как воющий мотоцикл пролетает надо мной и чудом не придавливает ногу, было не страшно. Страшно стало только когда приехал батя. Он тогда вышел из машины с таким лицом, что я мысленно начал с жизнью прощаться. Как сейчас помню, он первым делом, подходя ко мне, с размаху въебал мне в дыхало, не постеснявшись виновника, ментов и свидетелей. Спросил, какая была скорость. У меня сердце замирало, когда я честно признавался — девяносто пять. Ещё под три злых, но не слишком сильных удара он мне объяснял, что если разрешено шестьдесят, то можно ехать не больше восьмидесяти. Ткнул пальцем в мотоцикл с вывороченным рулём и протекшим баком, сказал, что вот они, эти “блядские пятнадцать километров”, а потом спросил, что ему надо было бы сказать маме, если бы меня тут по асфальту размазало. Слепому и наглому долбоебу, из-за которого это все и случилось, он тогда ничего не сделал. Правда, потом уже, когда этот пидар отрихтовал себе бампер, кто-то нахер изрубил ему топором всю машину по периметру до реальных дыр, разбил все стекла, оторвал зеркала и оставил этот самый топор торчащим из консоли. Город небольшой, человек был не самый маленький, так что новости ещё долго мусолили эту тему. Отпечатков и свидетелей не было, но, конечно, все, кто был в курсе об аварии, знали, кто это сделал. Ну а я на следующую же днюху, чуть больше года назад, получил новую, только из салона, но перекрашенную в черный литровую CBR-ку, о которой всегда мечтал.

Домой я приехал слегка подзаебанный и уставший, но там была Ника. Сидела повторяла свои переводческие штучки, к госам готовилась. Надо же, вот уже завтра у нее госы, потом через месяц защита — и все, она бакалавр, а мне ещё год пилить до этого из-за армии. Хотя это не отменяет того, что мы будем учиться в одном месте, потому что она железно собирается в магистратуру, а потом и в аспирантуру, хочет преподавать в нашем же универе или в педе.

— Ну как покатались? — девушка так солнечно мне улыбнулась, что все недовольство сегодняшним днём как рукой сняло.

— Да новичок он, что с него хотеть, — пожав плечами, я сгреб красавицу в объятия и приподнял повыше, чтобы поцеловать. Она засмеялась, ухватилась за меня, ногами тоже, что я не мог не отметить, — чем займёмся, м?

Целуя ее в шею, я очень надеялся на ответ в свою пользу, но Вероника очень красноречиво смущённо заерзала.

— Не знаю, может, поиграем во что-нибудь? — видимо, мои жадные объятия были правильно истолкованы.

Ладно, ладно, уже явно чуть-чуть осталось. Но после долгого перерыва я могу не удержаться и трахнуть ее грубее, чем следует, а то и вовсе грызану, не простит же. Да и я себе тоже.

— Хочешь, можем съездить в кино, — со вздохом предложил я, садясь с ней вместе на диван, — или ты будешь готовиться?

Если ей надо поучить, то я без проблем посижу с ноутом в уголке, не отсвечивая лишний раз, знаю же, что перед любым экзаменом нужно время.

— На мотоцикле? — сразу воодушевилась Ника, аж глаза заблестели.

Конечно, ей очень нравится со мной кататься, да и мотоциклы ей нравятся, но для меня на сегодня будет многовато, с пассажиром я в таких условиях не поеду ни за что.

— Для мота я устал, кис, прости, — погладив ее по красивой спинке, я улыбнулся, — хочешь, завтра можем поехать с народом вечером прохватить, ну или вдвоем.

Надо ещё заехать купить ей перчатки тонкие, чтобы руки не обветрила, ну и, скорее всего, другую куртку, потому что моя пассажирская рассчитана на любую левую девчонку и ей великовата. Да и вообще, зачем катать Веронику в куртке, в которой катал чужих телок. Шлем можно и оставить, он крутой, да и гарнитура давно в синхроне, смысла нет выпендриваться.

— Можно и с ребятами, почему нет, — улыбнувшись, она разлеглась у меня на груди и уткнулась в шею. Блин, я же после шлема и куртки, так ещё и сорока километров в час, весь потный, надо быстро в душ, — они прикольные. Так, давай вот сейчас перекусим, и проконтролируй, чтобы я час занималась, не меньше.

— Ты пытаешься надышаться перед смертью? — усмехнулся я, целуя ее в висок и гладя по выступающим лопаткам.

Она благодаря им такая хрупкая со спины, как птичка. И узкая талия, и небольшая грудь и попка — все как у фарфоровой куколки. С обоими стройными от природы родителями все три Владленовны получились, как на подбор, статные тоненькие красавицы с большими глазами и пухлыми губками от мамы.

— Да нет, я все помню, просто повторить хочу! — возмущённо засопела Ника и в качестве мести куснула меня за шею.

По ощущениям, внутри меня что-то взорвалось. То ли бомба, то ли сердце, но рвануло так, что в глазах потемнело. Прижимая ее к себе до боли в сведенных руках, я глубоко медленно дышал и старался угомонить взбесившееся либидо.

— Ну когда уже, — получилось ужасно хрипло, но на большее пересохшее горло не было способно, — когда уже можно будет?

— Завтра, — шепнула полупридушенная слишком крепкими объятиями Ника, упёрлась ладошками мне в бока, — пусти.

Блять, испугалась, наверное. Но что поделать, я уже неделю хожу с недотрахом, зная, что она моя, а теперь ещё и сплю рядом с мокрой мечтой всей жизни, да и лёгкие укусы за шею обожаю.

Неохотно отпустив от себя теплое красивое тело, я прикрыл глаза и глубоко вздохнул. И едва не поперхнулся воздухом, когда почувствовал тонкие пальчики на пряжке ремня.

— Стой, стой, кис, погоди, — ухватив ее за руки, я открыл глаза и, клянусь, был бы импотентом — у меня все равно бы встал от вида устроившейся передо мной на коленях Ники, — блять, ладно, не погоди.

Усмехнувшись, она быстро собрала волосы в небрежный хвост и расстегнула на мне джинсы. Ника, моя прекрасная любимая Ника делала мне минет только в моих самых смелых мечтах, даже не снилось такое никогда.

Я был готов кончить уже тогда, когда ее горячий влажный язычок коснулся головки. Но дальнейшее оказалось куда более захватывающим, так что пришлось силой воли сдержаться. Прикусив губу, я смотрел на ее растянутые вокруг ствола губы, на прикрытые глаза и старательно нахмуренные брови, и не мог наглядеться. Не удержался — намотал длинный хвост на кулак, свободную ладонь положил под затылок, непроизвольно напрягая бедра от лёгкого прикосновения языка к уздечке. Боже мой, Ника делает мне минет…

Взятый ей темп меня полностью устраивал. Конечно, хотелось бы глубже, но отсутствие горлового она превосходно компенсировала касаниями поразительно юркого язычка. Застоявшиеся яйца практически звенели, потому что никакой дрочкой не снять постоянное полувозбужденное состояние от присутствия Ники.

Я хотел предупредить, отстранить ее, но она вдруг взяла немного глубже, я ощутил, как сокращается ее горло от слишком глубокого проникновения, и едва не захлебнулся рычащим стоном, кончая. Девушка отодвинулась, садясь на пятки, посмотрела мне прямо в глаза и демонстративно сглотнула.

— Боже… — закрыв лицо ладонями, я откинулся на спинку. От такого зрелища я готов хоть прям сейчас на второй круг. — Любовь всей моей жизни глотает, твою ж мать…

— Не нравится? — игриво хмыкнула Вероника, забираясь обратно ко мне на колени.

Нравится? О, да. Но подбешивает, что всякие мудаки получали такие минеты, пусть, с технической точки зрения, не идеальные, но старательные и искренние, когда я кулаки в кровь о стены разбивал от ревности и злости на себя.

— Ревновастенько, но кайф, — застегнув джинсы, я вздохнул и обнял свою девушку. Да, мою и больше ничью, только мою. Навсегда или нет — не столь важно, главное, что сейчас мы вместе и нам хорошо, — теперь мне жизненно необходимо покурить.

— Ты такой охуенный, когда возбуждён, — доверительно шепнула Ника, поглаживая меня по одному плечу и притираясь щекой к другому, — и когда злишься тоже.

Ебать, она считает меня охуенным! Да я бы руку дал на отсечение, чтобы услышать такое немного раньше! Ну хотя бы на год, блин.

— Завтра трахну тебя так, что имя свое забудешь, — пообещал я, целуя ее под ухом, — в качестве награды за успешно сданные госы. Пойдешь со мной курить?

Ника слегка заторможенно кивнула, поерзала, сползая с колен, но мне оставалось только смерить ее похотливым взглядом. Ну ничего, ничего, только до завтра подождать. И вообще, она же со мной, куда торопиться.

Открыв балконную дверь, я вежливо пропустил даму вперед, открыл окно. С улицы тянуло приятной вечерней прохладой, но на этом окне нет сетки, потому что тут я курю, так что дверь я всё-таки прикрыл, да и дым залетать в комнату не будет. Я тут себе обустроил уютную курилку, поставил два плетеных кресла, столик, шкафчик, даже кальяном обзавелся, хотя не особо его люблю. Тут же и блок сигарет лежит. Хотел, вообще, сюда перетащить стол с компом и сделать типа маленький кабинет, но места конкретно мало, и три монитора с двумя принтерами тут никак не вставали, да и из окна бы засвечивало постоянно, южная же сторона.

— Думаешь, я сдам нормально? — пристроившись в одном из кресел, Ника поставила ноги на краешек стола, сцепила пальчики в замок на коленках.

Господи, какие крохотные лапки. Тридцать пятый размер, блин, тридцать пятый! У меня тридцать пятый размер был лет в десять или одиннадцать последний раз.

Затянувшись, я устроился у высокого подоконника, опираясь на него локтем, и прикрыл глаза. Послеоргазменная дрожь в животе уже проходила, горький дым подарил полный расслабон.

— Кис, ты ж на красный идёшь, толку им тебя валить, — запрокинув голову, я сделал колечко из дыма, и она улыбнулась. Ей нравятся такие выкрутасы, да я и курить-то начал потому, что она сказала, что это выглядит привлекательно, — тем более, ты говорила, что твоя научница в комиссии.

Типичная пай-девочка с синдромом отличницы. Любит учиться, школу закончила с медалью, теперь вот будет красный диплом. Ну и парня себе, в итоге, нашла в рамках своего типажа.

— Да, но блин, там в каждом модуле есть хотя бы по одному вопросу, в котором я сильно плаваю, — почесав висок, девушка вздохнула, — с моей удачей мне именно они и попадутся, блин.

— Эй, что за настрой! — смяв в пепельнице даже не на половину скуренную сигарету, я сел в свободное кресло и переложил ее ноги к себе на колени, ласково размял маленькие стопы. — Даже если плаваешь, все равно же ответишь, а там и дополнительно что-нибудь спросят, — невесело улыбнувшись, Вероника пошевелила пальчиками на ногах, и я наклонился, целуя ее хрупкие костлявые щиколотки, — получишь пятерку, сделаю куни в честь отличной оценки.

Оп, сразу оживилась, приподняла брови.

— А если не получу? — хитро прищурилась она, как лисенок.

— Все равно сделаю, но уже не в честь оценки, — ухмыльнулся я, чуть раздвинул ее ноги и сполз с кресла, вставая перед ней на колени, — ну ты же такая умница, чего переживаешь, а?

— Просто волнуюсь, — вздохнув, она крепко обняла меня всеми конечностями и прижалась щекой к виску, такая теплая и нежная, такая уютная, — сдать-то, конечно, сдам…

— И только это имеет значение, — мягко перебил я, вставая с ней в руках, — кажется, ты собиралась перекусить.

— Да ещё не привезли, — ухватившись за меня сильнее, малявка напрягла бедра, стискивая мои бока, и это было охуетительно, — слушай, кстати, ты меня завтра отвезешь?

— Да и отвезу, и заберу, — пожав плечами, я сгрузил ее на диван и чмокнул в кончик носа, — только время скажи, я свободен.

Поедем, конечно, на машине, а это значит, что я таки заеду в мебельный и куплю шкафчик или полочку в ванную, потому что это все богатство надо куда-то поставить, с бортиков ванны оно падает и гремит посреди ночи.

— Ну туда мне к девяти, в десять начнется экзамен, а потом ещё часа три, — вздохнув так тяжко-тяжко, она разлеглась, насколько позволял короткий диван, раскинула руки, — мне кажется, я не доживу, Жень.

— Да, ждать херово, но зато уже завтра отмучаешься, — я резко наклонился, задрал на ней футболку и дунул в милый плоский животик рядом с впадинкой пупка.

Девушка засмеялась, брыкнулась и едва не засадила мне коленом в глаз, и тут же позвонили в дверь. Ника пошла открывать курьеру, а я предупредил, что сначала забегу в душ.

Быстро ополоснувшись, я переоделся в домашние шорты и выполз на кухню. Прохладный душ меня совсем разморил — спать не хотелось, но и делать что-то тоже желания не было. Поваляюсь, позалипаю в телефон, пока отличница будет повторять, а там уже и до отбоя недалеко.

Гречневая лапша с овощами и курицей, как ужин, меня вполне устраивала, Ника себе заказала яичную с креветками. Мы неторопливо поужинали, попили чай, от нервов она стрескала целую коробку зефира в шоколаде, ее любимого. Разве не милота?

Решительно выдохнув, Вероника поставила таймер на час, убрала от себя подальше телефон и села повторять проблемные вопросы. Подготовленные ответы она распечатала, так что сидела, бормотала под нос, что-то черкала карандашом, выделяла, клеила закладочки. Она всегда так красиво учится, как в фильмах, а я ну прочитаю и прочитаю, хуль там ещё делать, не так мой мозг работает.

Валяясь на диване и просматривая гифки с котиками и мотоциклами, я чувствовал себя ущербным распиздяем, но а что ещё делать? Уже ничего не задают, потому что до сессии рукой подать, контрольные написаны, к экзаменам готовиться рано и бессмысленно, курсач доделан. Только и остаётся, что лежать и кайфовать.

Ближе к концу пресловутого часа начал чесаться шрам. То ли кто-то меня в него укусил, то ли пластина ни с того, ни с сего решила напомнить о себе, но зудело сразу под кожей так, что с ума можно было сойти. Я даже погуглил, что за херня такая, но слабо верится, чтобы шрам, которому семь лет, вдруг начал активно заживать, или что восстановилась чувствительность какого-то участка. Чесать я стремался, во-первых, потому что рубец, во-вторых, потому что татуировка. Мало ли, вдруг с такой кожи возьму и счешу, или побледнеет, да ну нахер.

— Так, все! — хлопнув вдруг ладошкой по столу, Ника бросила в ящик скреплённые листы с ответами. — Больше нет смысла!

Ну минут десять она до желаемого не дотянула, но, думаю, это ерунда. Явно по всему пробежалась и решила забить уже.

— Спать? — предложил я, вставая и потягиваясь.

— Сначала надо решить, в чем пойду, — аккуратно задвинув стул, красотуля повернулась, а я тут как тут, поймал в объятия и зацеловал.

Зато мне досталась восхитительная роль зрителя в показе мод. Совершенно меня не стесняясь, Ника примеряла блузки, юбки и брюки, крутилась перед зеркалом, а я лежал на кровати и любовался. Как-то мы так легко в это все вкатились, может, потому, что давно друг друга знаем. Мне случалось и отстегнувшуюся на спине лямку лифчика ей обратно пристёгивать, и прокладки экстренно привозить, и презервативы у нее стрелять. Я знаю, что могу сказать ей что угодно, и она тоже может мне все рассказать, без обиняков и скрытности, потому что она меня поймет и поддержит или скажет, что я дебил, ну и я в ответ для нее сделаю то же самое.

— Так пойдет же? — Вероника повернулась ко мне, приподняв руки.

Простая белая блузка с небольшим вырезом и длинными рукавами, заправленная в облегающую темно-синюю юбку до колена с высокой талией — охуенно. Из-за слегка свободной блузки, перехваченной поясом юбки, тонкая талия кажется совершенно нереально тонюсенькой.

— Ваши ноги бесконечны, мэм, — высказался я, отсалютовав двумя пальцами от виска.

Фыркнув и махнув рукой, девушка отвернулась, зарылась в свои шкатулочки с побрякушками, примерила несколько пар серёжек, кулоны, выбрала часики. Капец, конечно, Влад раскошеливается на своих принцесс. С другой стороны, а почему бы и нет, если ей нравится. Пересмотрев коробки с обувью, она надела черные босоножки, покрутилась, сняла. Нашла другую коробку, достала бежевые туфли на не таком уж и высоком каблуке, вроде, осталась довольна.

Приготовив этот комплект, она переоделась в домашнее и выдвинула из отсека шкафа гладильную доску, и я понял, что это ещё минут на двадцать. Спать хочется пиздец. Но зато у меня перед глазами чудесные стройные ножки в коротких шортиках, да.

Я сам не заметил, как задремал, а проснулся уже ближе к полуночи. Снял часы, забрался под тонкое одеяло к тепленькой Нике и заметил, что она ещё не спит.

— Чего ты? — поцеловав ее в хрупкое плечико, я прижался к нему носом.

Маленькая такая в руках, худенькая, ну что за прелестная куколка. Никак не могу налюбоваться, натрогаться, нацеловаться. Да и не смогу никогда, наверное.

— Не могу заснуть, — пожаловалась она, прижимаясь ко мне поближе.

Нервничает, значит. Ну что же, я знаю одно неплохое средство.

С трудом подняв уставшее тело с кровати, я поплелся на кухню, зевая до щелчков в челюсти. Подогрел в турочке стакан молока, добавил туда столовую ложку мёда, отнес в спальню, по пути и сам отхлебнул треть, потому что люблю эту бурду с детства.

Ника потихоньку вылакала молоко, как котенок, поставила стакан на тумбочку, пристроилась у меня на плече и… Практически мгновенно вырубилась. Так-то, мамулины рецепты никогда не подводят.

========== Часть 7 ==========

Утром Ника выбралась из моих объятий и пошла шуметь в ванной, но для меня, по ощущениям, было ещё слишком рано, так что я и не подумал шевелиться, только от света отвернулся. Сквозь сон было слышно, что она плещется в душе, сушит волосы, и в голове лениво проскальзывало, что, будь я бабой, ни за что бы не стал жертвовать целым часом священного утреннего сна. И это моя девушка ещё относительно быстро собирается, потому что красится совсем чуть-чуть, только глаза и губы. Была одна, с которой договорились встретиться в три, я приехал к ее дому без десяти и с психом уехал в четыре, потому что ну это ни в какие ворота. Красилась она, видите ли, да ну нахуй. И то я бы столько не ждал, но как-то увлекся лентой и не сразу глянул на часы.

Ника вернулась в спальню, присела у меня за спиной, наклонилась, касаясь плеча грудью, ее вкусно пахнущие волосы свесились у меня перед лицом, и я лениво погладил их, изо всех душевных сил надеясь, что она пришла просто поласкаться, а вставать не обязательно.

— Уже пора? — вздохнул я после чмока в щеку.

Фу, кошмар, вечно спросонок хриплю, как прокуренный алкаш.

— Ну, если ты меня везёшь, то да, — усмехнулась Вероника, целуя меня ещё и в уголок губ, — сделаешь кофе?

Кивнув, я повернулся на спину, сладко и долго потянулся. Сделаю, конечно, и кофе, и завтрак. Дел на сегодня у нас обоих невпроворот, но ее дела гораздо важнее. Кажется, она уже немного успокоилась, это главное. А то у нее бывает, что от нервов включается ручник где-то в голове, и начинается такое торможение, будто у нее с рождения и капли мозгов в этой чудесной головушке не было.

Зевая до щелчков в челюсти, я поплелся в душ. Пока раздевался и забирался в ванну, сшиб часть этих бесконечных флакончиков и ещё раз убедился, что купить полочку — нихуя не прихоть, а ебаная необходимость. У них ещё, с какого-то хера, не у всех дно плоское, как неваляшки, блять, кто их такими сделал вообще.

Закончив с душем и бритьем, я тщательно вычистил зубы и пополз на кухню. Включил кофемашину, сунул хлеб в тостер, заглянул в холодильник за фруктами и с ужасом обнаружил, что кончился сельдерей. Как можно было проебать истощение такого важного ресурса? Он вкусный, полезный, сытный и низкокалорийный — самое то для завтрака, так ещё и прокуренность убирает. А то курю я не особо много, но все равно.

Пришлось делать себе смузи из огурца, зелёного яблока и йогурта, для Ники, как обычно, сладкий, бананово-нутелловый. Нутеллу же и на тост ей намазал, сверху положил кусочки клубники. Надо сегодня-завтра заехать на оптовку и втариться овощами и фруктами.

— Чего такой несчастный? — поинтересовалась девушка, заходя на кухню уже с идеально гладким высоким конским хвостом.

— Сельдерей кончился, — пробурчал я, помешивая утративший очарование утренний коктейль, — ну чего ты ржешь, я люблю сельдерей!

Ишь, заливается, засранка. Сейчас вот свеженакрашенные глаза у нее потекут, будет знать.

— Да кто же спорит, — прохихикала она, усаживаясь за стол, — только интересно, как ты мог так прочно на него подсесть.

Красивая такая. Улыбается, слизывает с кончиков пальцев шоколадную пасту, домашняя и уютная в моей футболке и коротких шортах.

Наклонившись, я взял ее лицо в ладони и крепко поцеловал немного приторные от Нутеллы губы. Сколько раз я представлял себе, что когда-нибудь это сделаю — просто возьму и поцелую, и будь, что будет. А теперь можно, и я знаю, что получу только взаимность.

— А на тебя? — поцеловав ее в кончик носа, я залпом допил смузи и пошел гладить себе футболку, оставил ее завтракать и пытаться опомниться после неожиданной атаки.

Оказалось, все мои десять футболок уже заботливо выглажены и повешены в шкафу. В целом, от полутораметровой штанги мне осталось сантиметров двадцать, где как раз помещались вешалки с костюмом, парой рубашек и футболками. Вот что-что, а наглаживать шмотки Ника любит, так что надо бы обновить утюг. Моим хлопковым футболкам посрать, чем я их глажу, а девушки носят совсем другие ткани. Список дел множится, я так беспокоюсь, чтобы ей было у меня тут хорошо — но при этом все так естественно и само собой. Макс бы вот нервничал очень, он любит, когда мы с ним только вдвоем. Вернее, любил.

Вздохнув, я натянул серые штаны, черную футболку. Мамуля вечно ворчит, что я, как сорока, вечно в серо-черном, но это самые практичные цвета, мало ли, в чем можно изгваздаться. Да и, в принципе, у бати эту гамму разбавляет только хаки, так что от всех наездов можно отбрехаться наследственностью.

Пока Ника одевалась, я упал на диван и открыл ленту. Смотрел туда одним глазом, пока на ноуте гуглил прогноз погоды, а потому очень удивился, когда заметил свою морду. Ника выложила коллаж из пяти фоток, где я пью по утрам свой зеленый смузи, и среди них вставила одну с Кристианом Бейлом из одного из “Бэтменов”, где он тоже залпом хлебал что-то зеленое из высокого стакана. И даже подписала: “Или я живу с Бэтменом, или кое-кто неисправимый ЗОЖник”, эмодзи понатыкала. Вот же жучка! Когда только успела нафоткать, а. Пришлось лайкать и в комментариях писать, что я ничего не берусь утверждать, но никто никогда не видел меня и Бэтмена в одной комнате.

Спустя несколько минут из спальни донёсся заливистый смех, значит, чекнула. Ох и социоблядь, ох и зависимая. Хотя, наверное, тут ничего не исправить уже. И надо ли? Только благодаря Инсте я мог любоваться ей хоть каждый час, потому что, хоть мы и виделись часто, мне постоянно ее не хватало. Только в мае стало немного не до того, когда Максу совсем было плохо.

Целую вечность спустя Вероника, наконец, была готова. Надела туфельки, взяла сумку, расчесала хвост, накрасила губы. Я не удержался, чмокнул ее — получил пизды, потому что смазалось, но она смеялась вместе со мной.

— Так, нет, стоять! — скомандовала девушка с резким и неожиданным переходом от милого хихиканья к строгости, когда я потянулся обниматься. — Блузку помнешь.

Закатив глаза, я фыркнул и показательно поднял ладони. Не хочет обниматься — ну и ладно, ну и пожалуйста. Потому что после экзамена я ее от души выебу. Эта потрясающая перспектива буквально окрыляла.

В машине я уже почти привычным жестом положил ладонь ей на коленку. Так приятно, уютно, по-семейному как-то, наверное, потому, что в моей семье это всегда было нормой. Вероника тоже совершенно спокойно реагировала, просто накрыла мою лапищу своей маленькой лапкой и продолжила переписку одной рукой.

Уже на стоянке универа, вежливо открыв для девушки дверь и подав ей руку, я осознал, что не взял рюкзак, а это значит, что у меня нет с собой студенческого.

— Я тогда поеду, кис, а то студак забыл, — я поцеловал тыльную сторону ее ладошки, другой рукой заправляя крохотный волосок ей за ушко.

— Да и зачем ты там нужен, — улыбнулась она, коснулась моей щеки, — я тогда позвоню, когда закончу, ладно?

Кивнув, я наклонил голову и поцеловал ее в уголок губ. Прямо в самую улыбку.

Решив не париться с местом всех нужных покупок, я приехал в строительный торговый центр. Сначала зашёл в магазин бытовой техники и взял утюг — навороченный и хитровыебанный, который сам знает, какую ткань гладит, и не имеет переключателя температуры. Правда, если он прижжет шёлковую рубашку или что-нибудь еще такое нежное, Ника меня им же и забьет, наверное.

Закинув коробку на переднее сиденье, я потопал в мебельный. Прямо на входе увидел длинную напольную стойку для обуви с тремя полочками, верхняя из которых ещё и как сиденье может использоваться, да и цвет подойдёт. Поскольку обуви у моей девушки дохерища, это тоже пригодится, а я куда-нибудь свои три пары кроссовок и кеды с берцами приткну.

В отделе для ванных девушка-консультант показала мне прикольный белый шкафчик с одной дверцей и несколькими открытыми полочками сбоку. Плоский, конечно, но достаточно вместительный, над стиралкой повешу. И в цвет к нему узкий высокий настенный шкафчик, его можно сбоку от зеркала ебнуть, будет туда косметику ставить.

Кстати, о косметике. Можно нехило сократить количество этого добра в ванной, если часть переедет в спальню, так что я попросил показать мне ещё и туалетные столики. Выбрал один, небольшой, но в тон к имеющейся мебели, с зеркалом и подсветкой, кучей полочек и ящичков, туда же взял мягкий круглый пуфик. Уже на кассе подумал, что розетки рядом со свободным местом, куда я думал приткнуть столик, нет, захватил ещё удлинитель на три дырки, чтобы воткнуть подсветку и всякие волосяные причиндалы.

Перетаскав все коробки в машину, я рухнул на водительское сиденье и закрыл глаза. Заебись сейчас это всё наверх таскать, надеюсь, лифт не наебнется, как в прошлый раз. Зато управился за сорок минут и обошёлся одним магазином.

Столик приехал в разобранном виде, так что егоя оставил себе на десерт. Закинул новый утюг на место, быстро навертел дырок в ванной, молясь только, чтобы кафель не треснул, повесил оба шкафчика. Расставляет уж пусть сама, как ей удобно, лезть в это дело я не буду.

Несчастный столик собирался одним шестигранником и предельно просто, удлинитель я прикрутил под столешницей, чтобы был в зоне доступности, провод до розетки у тумбочки прокинул в отсеке плинтуса, чтобы не торчал. При пробном запуске не включилась подсветка, оказалось, все лампочки вкручены не до конца. Не самый лучший выбор для транспортировки, повываливались бы, поразбивались.

Спустя два с половиной часа после отъезда с парковки у универа я смог умыть руки, и это, между прочим, отличный результат. Думаю, студентка моя уже вот-вот закончит, так что поехал уже туда, не забыв взять студенческий. Стоило только мне отъехать от дома, влупил такой ливень, какого я давненько не видал, хотя прогноз обещал только облачность с прояснениями. Походу, накрылись наши вечерние покатушки…

Ну и похуй, будем сидеть дома и трахаться! А то с этими месячными она ни себе, ни людям, блин. Ну, в смысле, ни себе, ни мне, а то множественное число как-то стрёмно звучит.

Я припарковался поближе ко входу, нашел сзади на полу зонт, послушал немного музыку. Практически ровно через три часа после нашего расставания пришло какое-то не особо веселое “я все”. Что все, как сдала, когда выйдет — ничего не написала. И вообще, договаривались на звонок. Наверное, что-то случилось, блин. Неужели реально от нервов тормознула и ничего не смогла ответить?

Под зонтом без лишних промедлений добежав до крыльца, я вымок нахер по колено. Но зато Ника была в холле со своими возбуждённо гомонящими одногруппницами. Завидев меня, она сделала такую мордашку, что я пожалел, что не прихватил пачку платочков из бардачка.

— Ну, что такое? — пробормотал я, когда она без слов потянулась ко мне обниматься и спрятала лицо на плече, мягко погладил ее по спине. — Кис, что случилось? Чего ты?

— Да на сто баллов она сдала, до сих пор в шоке, — поделилась одна из девчонок.

Да уж, она обожает такие оценки, но после них всегда в прострации.

— Ну я же тебе говорил, что все будет отлично, — поцеловав ее в висок, я улыбнулся, — а ты боялась.

— Я до сих пор боюсь, — вибрирующе вздохнула отличница, отстраняясь.

— Зато уже все заебись, — подбадривающе улыбнувшись, я чмокнул ее в кончик носа.

Кажется, сработало, улыбнулась, пусть и бледно. Сейчас разгуляется, развеселится, все будет хорошо.

— Не понимаю, как ты можешь встречаться с таким мужланом, — поморщилась подружка Ники, имя которой все время вылетает у меня из головы.

Видимо, не такая уж она и хорошая подружка, если не знает, что я прекрасно изъясняюсь на английском. С мамулей, отучившейся на учителя английского и занимающейся дополнительно не только со школьниками, но и со студентами вузов, имеющими специализированные профессиональные курсы английского, я был обречён на upper intermediate. В лучшие времена даже мог похвастаться натянутым advance со словарным запасом без малого четыре тысячи слов.

— Кать! — возмутилась моя девушка, бросая на меня извиняющийся взгляд и краснея.

— Может, я и мужлан, но я не обсуждаю людей в их присутствии на другом языке, если не уверен, что они его не знают, — ровно ответил я, доброжелательно улыбаясь, — тебе следовало сказать это на французском.

Вот и все, сконфузилась и потухла. Ибо нехуй, блять.

Группа этих переводчиц с английского и французского, как и любой бабский коллектив, давным давно распалась на маленькие группки, которые шипят друг на друга не хуже змей, так что отмечать успешную сдачу госов они тоже собрались частями. Хорошо хоть у нас более-менее дружный коллектив сохранился, может, потому что парни и девчонки почти один к одному. Вот и Ника спросила, могу ли я подкинуть в кафе ее четверых подружек.

— Ну если дамы потеснятся, то могу, конечно, — пожал плечами я.

Они все стройные, места у меня много, поместятся. Вот только ни у кого не оказалось зонта с собой, так что под слегка поутихшим дождем я провожал их по одной до машины. Вероника вызвалась быть последней, что мне не очень понравилось. За время короткого дождя успели натечь нехилые такие лужи, так что я без лишних раздумий подхватил свою девушку на руку, усадил на предплечье, чтобы не промочила ноги и не простыла, да и туфли целее будут. Звонко хохоча, она цеплялась за мои плечи и напрягалась всем телом, пытаясь балансировать на не самой удобной жердочке. Я усадил ее на сиденье, оставил ей зонтик, чтобы закрыла его и убрала себе в ноги, быстро обежал машину и прыгнул на свое место.

— Вот так сервис! — восхитились девчонки, даже поаплодировали, пока я отряхивался от весьма холодной, несмотря на начало лета, воды.

Я только пожал плечами. Если бы Ника попросила, я бы и в статусе ее друга так сделал, а теперь уже и просить не надо, и разрешения спрашивать тоже.

В торговом центре я не поленился заехать на платную подземную парковку, чтобы не повторять ещё раз эти кульбиты с зонтиком. К двоим из компании собирались присоединиться парни, так что Ника меня тоже пригласила отметить с ними, ну а я что, я проголодался, пока грузчиком и мебельщиком притворялся.

Мы устроились на диванчиках за большим столом, я притянул свою красавицу к себе, и она без возмущений, как утром, откинулась спиной мне на плечо, оживлённо обсуждая чужие ответы и комиссию. Ну вот, уже отмерла, а то я реально думал, что будут слезы. Судя по разговору, пара человек все же не сдали, но тут со мной сидят самые-самые отличницы, все до единой получат красный диплом.

Когда пришли парни, я с ними поздоровался и снова замолчал. Девчонки наперебой рассказывали, как все прошло, так что я вполуха слушал, приобнимал за талию самую красивую из присутствующих девушку, потягивая свое безалкогольное мохито, и думал о том, что будет дома.

Секс. Наконец-то, твою мать! С удовольствием выполню свое обещание и вылижу Нику, как следует, облапаю с ног до головы, зацелую. Может быть, украдкой несильно кусну, уж точно оставлю парочку засосов на плечах. Хотелось бы на шее, но это слишком палевно, да и на ее нежной коже хер знает когда сойдёт, а тут защита через две недели.

— У меня есть для тебя сюрприз, — доверительно шепнула мне на ушко Вероника, — как поощрение за терпение.

И этот прозрачный намек на что-нибудь дико сексуальное, типа стриптиза или откровенного белья, оказался куда более возбуждающим, чем все мои фантазии.

— Мне понравится? — так же тихо уточнил я, усмехаясь.

— Я выбирала так, чтобы тебе понравилось, — хитрая, лисья улыбка сделала ее ещё красивее.

Значит, вещь. Точно, точно белье. Хотя мне и эти рубашка и юбка тоже очень нравятся, с удовольствием сниму их с нее поскорее.

— Оно сейчас на тебе? — судя по лёгкой дрожи, даже в таком еле слышном шепоте заметно, как я мгновенно охрип. Сглотнув, девушка покачала головой. Значит, яркий цвет, под такую слегка прозрачную рубашку его было бы слишком вызывающе надеть на государственный экзамен. — Жаль, а хотелось бы.

— Могу после душа надеть под это, — пожав плечиками, она подняла руку, давая понять официантке, кто заказывал “Цезарь” с креветками.

Ещё и ду-уш… Ну ладно, ладно, я ждал неделю, подожду и еще десять минут, не страшно.

— Давай прямо сейчас уже поедем домой, — пробормотал я, целуя ее в щеку и немного отстраняясь, чтобы мы оба могли поесть.

Хихикнув, она ткнула меня локтем в бок и придвинулась к столу, взяла вилку. Вздохнув, я тоже принялся за свой куриный “Цезарь”. Запретный плод сладок, Вадимыч, терпи, блять.

Бабцы трещали без умолку, мы с их парнями сидели, жевали заказанную на всех порцию картошки-фри и красноречиво переглядывались. Дождь кончился, вылезло солнце, да такое, что, видимо, кататься всё-таки поедем. Я написал в конфу для этих дел приглашение, откликнулись почти все, многие с уточнением, что посмотрят на состояние асфальта. Я и сам не люблю по мокрому гонять, машины брызгаются, заднее колесо под крыло накидывает так, что заебешься вымывать потом.

— Если подсохнет, поедем кататься? — уточнила Ника, мельком глянув мне в телефон.

— Да, если ты не передумаешь, — пожав плечами, я погладил ее по колену.

А то как будут эти чудесные круглые коленочки дрожать, так, может, и останемся валяться в постели, я не против. Мотоцикл от меня никуда не уедет, а приласкать кисоньку всегда в приоритете.

— Девочки, мы, наверное, поедем, — сразу засобиралась Вероника, как по сигналу.

Пока они там ещё щебетали, я подозвал официантку, оплатил наш заказ, полистал ленту, написал несколько сообщений, ещё немного полистал ленту. В конце концов, Ника встала, и я тоже поднялся, кивком попрощался со всеми и предложил своей красавице локоть. Она улыбалась, немного мечтательно и счастливо, в машине поболтала с родителями, рассказывая им, как ей достались самые знакомые вопросы, а один так вообще по теме уже написанного диплома. Я особо не прислушивался, вел машину и поглаживал ее по коленке и бедру, в деталях представляя и предвкушая, как буду снимать эту замечательную обтягивающую юбку.

Чтобы не сорваться и не похерить весь план, я не стал к ней даже прикасаться, пока она собиралась в душ. Только поторопил, когда любительница ящичков и систематизации начала было крутиться вокруг нового туалетного столика.

От нарастающего возбуждения и нервозности сохло в горле, так что я дошел до холодильника, ещё раз напомнил себе купить овощи и фрукты, глотнул холодной минералки прямо из горла.

— Ну ты идёшь? — недовольно донеслось из спальни, и у меня мурашки по спине побежали.

Каждый секс с Никой кажется чем-то космическим, немыслимым, фантастическим. А после такого перерыва вообще как в первый раз. Только не сорваться, только не сделать больно, только не сорваться…

— Вот же блять, — только и смог выдавить я.

Она сидела на краю кровати, на рубашке кое-где виднелись мокрые пятнышки от капель, а под рубашкой так отчётливо и, в то же время, смутно проглядывало чёрное кружево у нее на груди, что меня повело.

Оперевшись коленом на кровать рядом с ней, я поцеловал ее так медленно, как только смог, но так глубоко, как хотелось. Рука сама собой скользнула в вырез, поближе к купленному специально для меня белью. Ее грудь такая аккуратная, упругая, так приятно ложится в ладонь — обнаженная и нет, она всегда прекрасна. Ника сама взялась расстёгивать пуговки, и я опрокинул ее на спину, ложась рядом, зацеловал длинную тонкую шею, огладил бедро, нащупал тонкую полоску кружева трусиков под плотной тканью юбки, проследил ее до восхитительной попки — стринги. Блядство.

— Сними ее, — почти нечленораздельно прохрипел я, не сумев одной рукой справиться со спрятанной в шве молнией.

Ника помогла мне, нарвалась на ещё один поцелуй, прогнулась, прижимаясь ближе. Сев, я медленно, дразня себя самого, немного задрал строгую юбку, оглаживая красивые бедра, наклонился, целуя подтянутый плоский животик. Хрупкая маленькая куколка, слишком идеальная, чтобы существовать на самом деле.

Аккуратно стянув уже чёртову юбку, я сбросил ее на пол и, наконец, вжал девушку собой в постель. Она обняла меня ногами, отвечая на жадный поцелуй, царапнула плечо в ответ на несдержанный слабый укус за горло. Помня о своем обещании, я постарался сбавить обороты, сполз вниз. Я прекрасно знаю, что женщины чувствуют себя в красивом белье более привлекательными, более соблазнительными, так что не стал снимать трусики, очаровательно полупрозрачные, вжался ртом прямо через них. Влажность на языке, звонкий стон, часто вздымающаяся грудь в обрамлении немного колючего кружева под одной рукой и напряжённое плотное бедро под другой — слишком много для моего самоконтроля. Не сдержав тихий взрык, я сжал член через одежду, сдвинул носом промокшее белье и широко лизнул.

— Жень… — почти захныкала Ника, положив ладошку мне на затылок и слегка царапнув его коготками в попытке ухватиться за волосы. — Пожалуйста, Жень, трахни меня…

Я и сам не понял, как вообще так случилось, что неопределенный отрезок времени прошел мимо моего сознания. Я обнаружил себя втрахивающим захлебывающуюся стонами девушку в матрас, осознал, что слишком сильно сжимаю ее бедро, что забил на презик, что даже не снял футболку. Но остановиться было выше моих сил, потому что Ника, разметавшаяся в так и не снятой рубашке подо мной, жадно щепчущая мое имя между стонами, прогибающаяся, льнущая, была прекраснее всего, что я когда-либо видел.

— Боже мой, какая ты красивая, — выдохнул я, целуя ее в податливо подставленную шею и пробираясь свободной рукой под тонкое кружево на груди.

И потом, лёжа рядом с ней, раскрасневшейся, тяжело дышащей и уставшей, я все не мог налюбоваться. Гладил белую гладкую кожу, вел кончиками пальцев вдоль границ темного шершавого белья, ловил ленивые поверхностные поцелуи, пока она приходила в себя.

— Ну что ты пялишься, — проворчала красавица, расстегивая пуговки на манжетах.

— Кажется, у меня синдром Стендаля, — прошептал я, касаясь губами хрупкого плечика.

— Какие у тебя резкие переходы от грубости к нежности, мне нравится, — промурлыкала Ника, обнимая меня и прижимаясь всем телом.

Так. Так-так. Значит, сделал больно. Точно на бедрах, я всегда залипал на ее бедра.

Скользнув ладонью по внутренней стороне левого, я легко нащупал припухлость, состоящую из двух полукружий. Всё-таки укусил, ублюдок. Гребаное, блять, животное!

— Прости, кис, — пробормотал я, не зная, куда себя девать от стыда и уворачиваясь от поцелуя, — я не должен был… Просто, блять… Ну, я вечно кусаюсь, и…

— Эй, — ухватив меня за уши, она строго поджала губы, — ты меня слышишь? Я же сказала, мне нравится, когда в меру укусов, шлепков, за волосы когда тянут.

То, что произносили ее пухлые губы, я слышал, но не мог уложить в голове. Крохотная, нежная, белокожая Вероника, изнеженная папина принцесса, любит то, чего я всегда стеснялся, как звериных пристрастий? Или она это говорит, чтобы я не загонялся, а на самом деле ей не нравится? В любом случае, я постараюсь больше такого не допускать.

— Я люблю тебя, — вздохнул я, зарываясь лицом ей в шею, — а ещё я долбоеб, который забыл про резинку.

— Ну конечно, в таком-то порыве страсти, — довольно протянула одна сплошная изюминка, поглаживая меня по макушке, — ничего, я принимаю противозачаточные. Так мы поедем кататься?

— Тебе только одно от меня и надо, — фыркнул я, прижимая ее к себе крепче, — заманила меня в койку, чтобы я только тебя катал, да?

Хорошо, что кататься собрались вечером. Сейчас мне хочется только лежать с ней рядышком и ласкаться, а не идти куда-то, ехать, вот это все напряжённое внимание, да ну…

— А если и да, то что? — хитро протянула девушка, отстранилась было, но я не пустил. — Ну-у, дай в душ схожу.

Ну вот опять душ… А как же я? Полежать со мной, пообниматься?

— А потом будем валяться? — как-то вышло слишком просительно, но она с улыбкой кивнула, почесала меня за ухом.

Все же отпустив ее от себя, я повернулся на живот и, стянув влажную футболку, зарылся лицом в подушку, пытаясь отогнать подальше стыдливые мысли. Так или иначе, она же кончила, значит, все было нормально, если бы она не выносила боль, такой силы укус в таком чувствительном месте сбил бы ей весь настрой.

Вздохнув, я потер колючую макушку. Таким неготовым к отношениям я себя ощущал только перед самыми первыми отношениями. Казалось бы, всю жизнь дружили, уже живём вместе, а до сих пор столько всего друг о друге не знаем, аж бесит.

Впрочем, я оказался зверски обманут. Сначала Ника в ванной гремела своими баночками, видимо, расставляла их по новым полочкам, потом пришла с бельевым тазиком, полным все тех же флакончиков, начала на столике расставлять, сложила в ящики приборы и расчёски, все рассортировала, шкатулочки с украшениями притащила. А я лежал, горестно вздыхал, любовался длинными ногами и старательно отгонял мысли о том, что она не хочет со мной валяться, потому что обиделась. Но эта девочка не из терпеливых, если ее что-нибудь не устраивает, обычно она в категоричной форме об этом сообщает.

Закончив, Ника плюхнулась рядом, обняла меня и крепко чмокнула в щеку.

— Очень классный стол, спасибо, — положив голову мне на плечо, она дала подвинуть себя поближе, — ты такой заботливый медвежонок.

— Э, — поморщившись, я щипнул ее за жопку, — слишком сладко.

— Ты, может, и выглядишь, как большой и страшный гризли, но вот тут, — ее ладошка легла мне на грудь, — ты как мармеладный мишка.

Тихо посмеиваясь, я покачал головой, перебрал ее чудесные волосы. Из-за того, что я отношусь к ней, как к, собственно говоря, любви всей своей жизни, и, в целом, с девочками всегда старался быть помягче, у нее искаженное представление обо мне.

— Ты должна понимать, что так только с тобой, кис, — подняв ее руку, я приложил ее ладошку к щеке, поцеловал запястье, — и не думаю, что мармеладные мишки кусаются.

— Смотря каки-ие, — лукаво протянула девушка, устроилась на мне верхом, гибко подставляясь под поглаживания, — принцессы тоже разные бывают.

— Ну а ты и не принцесса, — приподнявшись на локте, я притянул ее к себе, целуя в шею, — ты моя королева.

Она замерла было, затаив дыхание, а потом вдруг прыснула.

— То есть, — пихнув меня в плечи, Вероника якобы опрокинула меня обратно на подушку, — из папиной принцессы я стала королевой медведей?

До меня пару секунд доходило, а потом я со смехом перевернулся, подминая ее под себя.

— Только одного конкретного мармеладного мишки, — коснувшись ее щеки тыльной стороной ладони, я мягко поцеловал улыбающиеся губы, — очень ревнивого и жадного, между прочим.

Всё-таки мое желание исполнилось — мы валялись, обнимаясь, целуясь, болтая о ерунде. Конечно, несостоявшаяся фотомодель много фоткала, то нас, то наши руки, то тесно сплетённые ноги. Наверное, если бы она правда стала моделью, когда Ксюша попыталась ее затащить в этот бизнес, я бы сгорел нахер от ревности. Благо, Вероника очень сосредоточена на учебе и не могла себе позволить столько пропускать школу, сколько требовали съёмки. Мне вот больше нравилось, когда она танцами занималась, такая пластичная ведь, все эти бальные штучки у нее потрясно получались, как и латинские, и даже твист, но об этом лучше не упоминать, ее единственный твист буквально табу.

В три мы перекусили, потом ещё повалялись, и в четыре я скомандовал собираться.

— А разве не в пять? — уточнила Ника, лениво потягиваясь у меня в руках.

Да, договорились к половине шестого подтягиваться уже на наше место, но надо же ещё прикупить перчатки и куртку.

— Заедем ещё в мотосалон, — напоследок легонько шлепнув ее по попке, я встал, размял шею и плечи.

Пока девушка собиралась, я быстренько ополоснулся, захватил оба шлема, свою куртку и спустился вниз. Все прекрасно высохло, солнце втопило конкретно по-летнему, так что покатушки состоятся. На байке остались пыльные следы капель, так что я их аккуратненько стёр сухой фланелькой, чтобы было опрятно. Надо будет на днях заехать в гараж и вымыть его хорошенько, а то хер знает когда мыл уже.

Ника вышла уже в куртке, в светлых джинсах и белоснежных кроссовках. Щиколотки, конечно, красивые, но голые, тоже могут обветриться. Проверив в рюкзаке, на всякий, наличие документов, я запустил движок, чтобы немного согрелся, надел шлем, устроился в седле. Девушка со мной каталась ещё на нейкеде, так что давно знает, как работает застёжка шлема и как правильно садиться на место пассажира.

Пару раз коротко гавкнув двигателем, чтобы подкинуть оборотов и помочь согреться, я плавно тронулся, чувствуя спиной, что второй номер аж дрожит от восторга. Хмыкнув, я плавно вырулил из двора и так же постепенно нарастил скорость, потому что она ещё явно не вспомнила, как стоит себя вести и слабо наклонилась со мной от поворота. Перед пятью часами все заторы рассосались, так что я не поленился повертеть кругов по городу, чтобы потренировать ее. Ника и без подсказок сама все отрабатывала, просто в начале ей всегда немного страшно, особенно если надо наклониться глубоко в поворот.

Подъехав к салону, я подождал, пока она спустится, спешился сам, повесил шлемы на зеркала, сунул перчатки в свой шлем. Уж перед мотосалоном-то не спиздят.

Держа свою девушку за руку, я сразу подошёл к стенду с перчатками. Серьезные не нужны, кожаные тоже, просто лёгкие тканевые. И, наверное, из детских, потому что лапки-то крохотные.

— Вадим Евгеньевич, добрый день, — раздалось за спиной.

— Евгений Вадимович, — с улыбкой поправил я, оборачиваясь.

Со спины нас с ним вечно путают, да и в мотокуртке я на него больше становлюсь похож по габаритам. И рядом со мной маленькая хрупкая девушка с ростом и фигурой почти точно как у мамули, не говоря уже о цвете волос.

— Ой, простите, — у нас с ним это уже долгая песня, так что никто по этому поводу страдать не стал, — что-нибудь вам подсказать?

— На даму перчатки, чисто символические, и куртку новую, — я приподнял руку Ники.

Благо, особо выбирать по цвету некуда, все должно быть чёрное, как мой комплект и мой мотоцикл, тут без вариантов. Был бы размер только.

В итоге, на миниатюрную красавицу нашлось только две черные куртки, почти одинаковые. Но я без раздумий выбрал ту, у которой на спине вдоль позвоночника была нашита черная, но очень сильно бликующая отражающая полоса, дохуя полезная штука, если ночью кататься, особенно за городом. Самому-то мне такая без надобности, но пассажиры бесценны, а Ника — тем более.

Старую куртку я оставил в салоне, они их тут продают и вторично, а нам ее девать некуда, не в мусорку же запихивать, нормальная ещё по качеству, не так уж и много отходила.

До встречи было ещё почти полчаса, так что до места я поехал кружным путем, зато по широкой клевой улице. Правда, там дохера светофоров.

— Кто это тут у нас, — протянул я, неспешно подкатываясь к стоп-линии слева от кроссовера Влада. Он на такую мелочь не распыляется, так что пришлось порычать, обращая на себя его внимание. Глянул, как на говно, а потом узнал и чуть из машины не выпрыгнул. Смеясь, Ника помахала ему ладошкой, — побесим его, кис?

— Давай, — пакостно хихикая, пассажирка сильнее прижалась ко мне, перекладывая руки на баке.

— Только держись очень хорошо, прошу тебя, — прогазовываясь, попросил я.

Так, жёлтый, все левые чуваки остановились, поворачивать никто не собирается, перекресток и дорога впереди свободны на сто процентов.

Только загорелся зеленый, я с прошлифовкой стартанул и уже на выезде с перекрестка поднял мот на дыбы, стараясь не отвлекаться на восторженный смех пассажира. Долго рисковать вторым номером не стал и скрылся от явно взбешенного крестного уже на двух колесах, как положено.

Не прошло и минуты, он позвонил мне, сходу начиная рычать, что я урод, отбитый на голову и так далее, и тому подобное. Когда я один такое откалываю, ему и дела нет, но это и понятно, тут его принцесса у меня сидит.

— Это Ника меня попросила, — перебил я, плавненько вкатываясь в поворот.

Оп, заткнулся. Отказывать ей я с детства не умею, Влад это знает не хуже меня самого.

— Не смей так больше делать! — сдавленно прорычал он и бросил трубку.

Тихо пискнула гарнитура, восстанавливая коннект с пассажиром.

— По-моему, даже мне было слышно, как он орал, — с лёгкой опаской пробормотала Ника.

— Ну, он просто переволновался, — я включил поворотник и остановился, пропуская встречных, — и вообще, я сказал, что это ты попросила.

— Да ты офигел! — от избытка чувств пассажирка пихнула меня в бок. — Он же мне устроит!

— Да не парься так, — посмеиваясь, я въехал на площадку и занял свое любимое место справа от бордюра, чтобы под левую сторону мне никто не подлазил и выезжать было удобно, — ты же уже моя королева.

— Мишка Гамми, блин, — беззлобно фыркнула Вероника и, спешиваясь, постучала костяшкой пальца мне по макушке шлема.

Тут уже были пара ребят, притопали поздороваться. Пока туда-сюда, ещё несколько человек подтянулось, кто-то тоже с пассажирами. Русик, благо, без брата приехал, ему ещё рано в толпе кататься.

Меня попросили глянуть барахлящий ABS, Ника идти не захотела, осталась сидеть боком на своем месте, пристроив ноги на подножке и колесе. По пути к искомому Джиксеру я заметил, что кто-то привез Дашку. Она уже почти у всех побывала нажопником и подстилкой, потому что дрочит на мотоциклы, но баба она так себе, поэтому долго её никто не возит. Я тоже катал пару недель, столько же трахал, потому что у нее цвет глаз и волос практически точно как у Ники, в постели она ничего, но меня выводил ее склочный характер. Все ищет того, кто подарит ей мотоцикл, причем это требование выкатывает практически сразу после первой ебли.

Первым делом, включив фонарик на телефоне, я глянул на датчик, не испачкался ли он, не отсоединился ли провод. Сзади, вроде, все было в порядке, так что пришлось лезть под переднее крыло разглядывать датчик скорости. Так и сяк подсвечивая себе, я заметил медный блеск там, где его быть не должно, кое-как втиснул пальцы, нащупал проводок.

— Вот щас бы ты приехал в сервис, они бы с тебя взяли за всю систему, — хмыкнул я, поманив хозяина, — смотри, у тебя провод датчика скорости перетерся тормозным диском, видимо, на массу замыкается периодически, раз ошибка не всегда выскакивает. Изолентой замотай и скотчем или хомутом к крылу прихерачь, чтобы ещё раз не перетерло, ну а если не поможет, пиздуй к механикам.

— Ебать ты мозг! — восхитился Димас, щурясь на этот злосчастный проводок. — Ребят, у кого-нибудь есть изолента?

— Да тут крыло снимать надо, чтобы подлезть, дома сделаешь, — махнув рукой, я встал, стряхнул занывшие от долгого сидения на корточках ноги, — лучше скажите, у кого-нибудь есть холодненькое хлебнуть?

— У меня в рюкзаке, — откликнулся Русик, и я потопал с ним к его моту, припаркованному недалеко от моего.

С недовольством отметив, что Дашка о чем-то пиздит с Никой, я все же решил не влезать. Негоже, конечно, всяким блядям с моей кисонькой заговаривать, но кисонька тоже не без когтей и может за себя постоять, если есть необходимость.

Видимо, результат разговора обеих не устроил, если уж судить по выражению мордашек. Поблагодарив Русика, я открутил крышку и, не успев сделать глоток, бросил бутылку, потому что эта тупоголовая блядь обошла мой мотоцикл, чтобы оказаться у Ники за спиной, и толкнула его ногой со стороны подножки. Конечно, он перевалился через точку равновесия и ебнулся на правый бок. На ноги Веронике.

Бежать было недалеко, так что я оказался рядом быстро, вздернул тяжеленную бандуру на вытянутых руках, откинул обратно на подножку. Он накренился, едва не перевалившись ещё и налево, но устоял, хотя в тот момент мне было похер.

— Цела? — куртки, лежавшие на баке, свалились, так что на них я Нику и усадил, чтобы осмотреть ноги. Поначалу сердце в пятки упало, когда заметил, что джинсы порваны, но нет, крови мало. Хвост — самая лёгкая часть, но, если бы ее стопа попала между колесом и площадкой, с щиколоткой можно было бы попрощаться. — Чем ударилась?

— Руками больше, — поморщилась девушка, протягивая мне слегка стесанные ладошки.

Коленки тоже не сильно пострадали, немного только кожа содралась, ну и кроссовки испачкались.

Убедившись, что все кончилось относительно хорошо, я глянул на мотоцикл. Конечно, поцарапалась немного ручка, но лапка тормоза цела, слайдеры спасли пластик, ни царапинки оказалось. Если бы от моего толчка он упал ещё и на левый бок, тот самый бордюр пришелся бы точно по пластику, это была бы жопа, но обошлось. Раз и тут все хорошо, можно приступить к ритуальному убийству.

Парни закрыли от меня возмутительно довольную блядину, повисли на плечах, так что не дотянулся я совсем чуть-чуть. Свернул бы ее цыплячью шею, одним движением решил бы проблему, блять!

— Если ещё хоть кто-нибудь ее к себе посадит… — начал было я, но меня перебили всяческими отрицаниями.

Она забыла, что в нашем маленьком обществе новости быстро разлетаются, и причинение вреда мотоциклу никто и никогда не простит. А тут ещё и моя киса пострадала!

— Вот это я понимаю, любовь, — хмыкнул наш с Никой бывший одноклассник, протягивая пострадавшей пачку влажных салфеток, — да чтобы Вадимыч занялся чем-то раньше, чем своим лежащим на боку мотом, а, ребят?

Они согласно загудели, а я только фыркнул, опускаясь рядом с девушкой на колени, взял одну салфетку, чтобы помочь стереть пыль и грязь.

— Все, давайте, съебитесь, — помахав на них салфеткой, я кое-как улыбнулся, — ну что, домой поедем, кис?

— Ну-у, я хотела покататься, — капризно надула губы Вероника, протирая ладошки, — или у тебя уже настроения нет?

— Да ради тебя хоть звезду с неба, — вздохнул я, осторожно стирая пыль с особо пострадавшей правой коленки, левая вообще осталась цела, — если хочешь, то поедем.

Если она сейчас встанет, и будет видно, что ей больно, без всяких поедем домой. Если правда несильно ударилась, то можно и прохватить недолго.

— Конечно, хочу, — потянувшись ко мне, она обняла меня и мягко поцеловала в щеку, — я же не хрустальная, ну.

— Бриллиантовая потому что, — чмокнув ее в уголок губ, я протер ее запылившиеся кроссовки, чтобы не пропадала зря салфетка, — был бы тут Влад, у меня бы уже головы не было.

— Он бы начал с этой странной женщины, — фыркнула Ника, заерзала, явно собираясь вставать. Я поднялся, подал ей руку, и она легко оказалась на ногах, чуть поморщилась, глядя вниз, на ноги, — вот блин, я выбирала между этими джинсами и рваными, а теперь они тоже рваные. Видимо, судьба.

Усмехнувшись, я наклонился, отряхнул свои и ее колени, поднял и встряхнул куртки. Ладно, видимо, всё-таки поедем. Дашка в отдалении скандалила с каким-то парнем, видимо, он ее и притащил, а я его что-то раньше не видел. Другое дело, что он, если нормальный чувак, должен ее тут и оставить, потому что такое не прощается, и он должен понимать, что его Кава может быть следующей.

— Что это вообще было, а? — я постарался сделать голос строгим.

— Да фу, она решила, что я такая же, сразу спросила, с кем из вашей банды я уже трахалась, — сморщив носик, Ника потянулась за курткой.

— С Тимуром и мной, — с улыбкой подсказал я, помогая ей упаковаться.

Я думал, что на месте умру, когда увидел ее первый раз с Тимуром. Было так… Обидно, наверное. Я так бесился, потому что я езжу лучше, у меня мотоцикл лучше, я сам лучше, почему, почему он, а не я, ну какого же хуя! И я так нервничал, когда он ее катал, аж холодело в груди, потому что опыта у него так себе. Благо, хватило самоконтроля не переносить эту ревность на Тимура, он ж совсем не виноват, с ним у нас нормальные дружеские отношения остались, как и у Ники.

— Я твоих бывших тоже считала, между прочим, — показав мне язык, девушка поправила хвост под воротником, — ну так вот, я сказала, что не преследую цель быть с байкером ради его байка и не прыгаю с хуя на хуй, вот и все.

Пораженно приподняв брови, я только хмыкнул. Да уж, котенька с коготками, я не ошибся.

— Не страшно садиться? — уточнил я перед выездом, когда она уже забиралась на пассажирское сиденье.

А то бывает, что после падения, даже несерьёзного, в голове щелкает, появляется необоснованный страх.

— Когда ты тут сидишь, — меня крепко обняли, прижимаясь к спине, — скорее небо на землю упадет, чем я.

Усмехнувшись, я захлопнул визор и плавно тронулся, жалея только, что не могу сейчас ее поцеловать за такую бесстыжую лесть.

Мы классно покатались, объездили полгорода, выбешивая водителей в пробках ревом прямотоков и отсутствующих глушителей, заскочили всей толпой в Мак, перекусили на мотоциклах, ещё немного погоняли толпой и начали потихоньку расползаться по домам. Когда мы проезжали недалеко от моего района, я тоже посигналил, попрощался и, плавно оттормозившись, свернул в дворы.

Ещё не поздно, даже не стемнело, но день был таким длинным и насыщенным, что хотелось только прилечь. Впрочем, я все ещё торчу нормальный куни.

— Пойдем в душ вместе? — предложил я в лифте, обнимая кисоньку за талию.

— Хочу ванну, — сразу прилетел в ответ каприз, — с пеной.

— Кис, ты видела мою ванную до твоего переезда? — засмеялся я, качая головой. — Откуда у меня пена?

Она понимающе усмехнулась, потому что до ее переезда у меня там стояло только три флакона — пена для бритья, средство три-в-одном для мытья себя с ног до головы и дезодорант. Хотя ради такого дела я бы не поленился и в магазин сбегать, ещё не переоделся пока.

— У меня есть пена, я привезла, — первой пройдя в квартиру, девушка повесила свою куртку в шкаф и прямиком направилась в ванную, — раздевайся!

— Да за такой призыв я и убить готов, — откликнулся я, без спешки разуваясь, ставя шлемы на новую полку, вешая куртку в шкаф.

В принципе, сейчас поваляться в горячей воде с горячей красоткой я более чем согласен. А для полного счастья не хватает чего-нибудь расслабляющего.

Ника навела там пенное зелье и вышла из ванной, встряхивая мокрыми руками, и я встретил ее двумя бутылками вина. Присмотревшись к этикеткам, она выбрала красное сухое, так что белое полусладкое отправилось обратно в шкафчик.

Открыв вино, я достал бокалы, хотел было сообразить что-нибудь ненавязчивое на закусь, но ни хорошего сыра, ни винограда, ни оливок не оказалось. Срочно завтра же надо поехать и купить уже еды! И так забыл про сельдерей, чем завтра буду завтракать?

Первым забравшись в ванну, ещё даже до половины не набравшуюся, я с удовольствием развалился. Пена чуть-чуть щекотная, но вкусно пахнет.

— Эй, а для меня место? — шутливо возмутилась Вероника, щёлкнула меня по носу.

— Сейчас я посмотрю, как ты раздеваешься, и места мало будет всем, — лениво пообещал я, двигаясь в одну половину и подбирая ноги.

Но, чтобы не выполнять это обещание, предпочел не открывать глаза, только слушал тихий шорох одежды.

Мы выпили по глотку за успешную сдачу экзамена, а потом в Нике проснулась социоблядь, и мне пришлось демонстрировать верхнюю часть торса на фоне ее стройных ножек и бокала вина так, как она скажет. К счастью, это быстро кончилось, она перебралась на мою половину, повернулась ко мне спиной и разлеглась у меня на груди, тихонько что-то мурлыкая про долгий день и большую усталость. Да, согласен, день кошмарный. Но он стал немного лучше, когда мы, разморенные ванной и вином, перебрались в постель и заснули в обнимку.

========== Часть 8 ==========

Я проснулась утром с потрясающим ощущением — не одна. Вот он, здоровый, теплый, жёсткий медведь, сопит в подушку за спиной, собственнически положив на меня тяжёлую лапу. До него ни с кем так не получалось — чтобы всегда чувствовать парня рядом. Чтобы он всегда сам стремился быть рядом, сам обнимал всю ночь, сам брал за руку, сам тянулся быть ближе.

Вздохнув во сне, Женя подгреб меня под бок, обнял крепче, и в груди все сжалось. Он любит меня! Ему хорошо со мной, я для него красивая и желанная, в чем у меня просто нет причин и возможности сомневаться. Может быть, с изысканными комплиментами у него и напряг, но взгляды и довольные улыбки красноречивей любых слов. А уж с желанностью точно проблем нет. Помнится, был один субъект, который нравился мне почти полной внешней идентичностью с Женей. Так ему член надо было поднимать, прям стараться, а он лежал и нихера не делал. В первый раз это было странно, но даже забавно, во второй и последний я психанула и ушла. Будто это мне больше всех надо было, блин, я себя даже насильницей почувствовала. А тут — сельдереем не корми, только дай… Ну, в целом, просто дай. А ещё дай пообниматься, поваляться вместе, дай потрогать, погладить, зацеловать. Волей-неволей почувствуешь себя чертовски желанной. Жадный он такой до ласки, невозможно просто, как кот.

Вспомнив, каким уничтоженным Женя выглядел в день смерти Макса, я поджала губы и прижалась к нему поближе. Он так любил этого озорного кошака, обожал просто. Да и до сих пор он его часто вспоминает, сразу видно по выражению лица и почти жалобному залому бровей, когда попадается какое-нибудь напоминание. Может быть, подарить ему котенка? Кошатник ведь, не может пройти мимо бездомной кошки, чтобы не покормить. С другой стороны, прошел всего месяц, Женя может быть морально не готов ещё раз к кому-то так же крепко привязаться.

Притянув меня к себе ещё ближе, парень щекотно потерся жёсткой щетиной о мое плечо.

— Эй! — смеясь, я дернулась, откинулась ему на грудь. — Ты колючий!

— Знаю, — довольно проурчал Женя, пробираясь тёплыми шершавыми ладонями под свою же футболку и поглаживая меня по животу, — доброе утро.

Символ наступившего утра уже бодро упирался мне в ягодицу, так что следующая остановка у нас точно не чашка кофе.

— Доброе, — я призывно потерлась о него всем телом, наслаждаясь прокатившейся внутри горячей волной возбуждения.

Господи, я все время так его хочу. Особенно когда он смотрит, долго и неотрывно смотрит на мои коленки, руки, грудь, а потом поднимает темный от похоти взгляд, кричащий о желании раздеть меня и немедленно трахнуть. Впрочем, если мы дома, это практически всегда сбывается.

— Все добрее и добрее, — пробормотал парень, неторопливо, почти дразняще проводя подушечками пальцев вдоль края трусиков.

Стоило только ему чуть пошевелиться, устраиваясь удобнее, и поцеловать меня в шею, едва-едва забравшись самыми кончиками пальцев под кружево, под подушкой замурлыкал телефон. Я потянулась достать его, но Женя напряг руки, удерживая меня на месте.

— Это папа, — вздохнула я, и парень с недовольным фырканьем откинулся на спину, признавая необходимость ответить, — привет.

— Утречко, принцесса, — явно с улыбкой проворковал папуля, — не разбудил тебя?

Ага, летом в девять утра. Сама не знаю, чего так рано проснулась, обычно меня раньше десяти можно даже не пытаться будить. Хотя можно побаловать моего ЗОЖника на днях и встать пораньше, сходить с ним на пробежку, пока ещё не жарко.

— Нет, нет, все нормально, — сев, я откинула волосы со лба, — ты что-то хотел?

Он и сам тот ещё любитель проспать до обеда, так что явно звонит по делу.

— Да, малышка, можешь для меня кое-что перевести? — у него там зашуршали бумаги, а я с тяжёлым вздохом все же встала и пошла в гостиную, чтобы взять листок и ручку. — Я сейчас тебе скину, ладно?

Он не так давно нашел какого-то партнёра в Европе для своей грузовой фирмы, так что я теперь регулярно получаю заказ потренировать деловой английский.

— Да, конечно, — потянувшись на ходу, я прошлась на носочках, сделала несколько па, чтобы слегка размяться.

— И ещё, у тебя на вечер какие планы? — я прикинула, проверила день недели на телефоне. Если уж сегодня четверг, то вечер у меня свободен и одинок. — Может, поужинаем дома все вместе? Отметим хоть твою пятерку.

— Было бы, что отмечать, не диплом же, — фыркнув, я прихватила блокнот и уселась на диван, — но идея мне нравится, я как раз свободна.

Давно не собирались все впятером. Я-то, конечно, заскакивала домой, то за вещами, то с мамой поболтать, но чтобы вот всем вместе за столом оказаться — это редкостью было даже до того, как я переехала к Жене.

— Ну и хорошо, часов на пять ориентируйся, — его окликнули, так что он торопливо прибавил: — ладно, малыш, жду перевод и тебя сегодня вечером.

— Хорошо, пока-пока, — улыбнувшись, я откинулась на спинку. На кухне загудел блендер, а это значит, что мне сейчас принесут порцию лёгкого утреннего перекуса. Дождавшись, когда шум стихнет, я чуть громче обычного поинтересовалась: — Жень, ты же сегодня к своим?

— Если четверг, то да, часам к пяти, — откликнулся парень, звеня посудой, наверное, стаканами, — есть другие предложения?

Пришло сообщение от папы, я отвлеклась, предварительно просматривая текст, и ответила уже только когда он принес мне стакан смузи:

— Да нет, родители пригласили, типа отметить госы, — взяв обалденно пахнущий бананом коктейль, я чмокнула своего парня в подставленную колючую щеку, — спасибо.

— А до тех пор есть дела? — развалившись рядом, он глотнул своего смузи, подозрительно не особо зелёного. Хотя где бы он взял сельдерей, если вчера кончился, а в магазине мы так и не побывали. Я покачала головой, пытаясь найти чистую страничку в блокноте. — Как насчёт съездить на озеро на пару часов? Мото-народ с утра чего-то активизировался.

А почему бы и нет. Купальник-то я весной купила, а выгулять ещё не успела, собиралась в августе куда-нибудь в теплые страны слетать на недельку. Может быть, теперь полетим вместе.

— Абсолютно не против, сейчас, быстренько переведу только, — щёлкнув ручкой, я отставила стакан на подлокотник.

Театрально замкнув ротна замок, Женя даже из комнаты вышел. Судя по шуму воды, пошел в ванную. Он вообще быстро просек схему — пока я собираюсь с мыслями, чтобы начать собираться на выход, он быстренько принимает душ и оставляет мне ванную в полное распоряжение. Да блин, Женя вообще очень старается помочь мне привыкнуть к новой обстановке, старается подстроить свой режим и свою квартиру под меня, старается, чтобы мне здесь с ним было хорошо. Туалетный столик вот для меня купил, полочки повесил. Не бухтел, что мои баночки-скляночки повсюду, а помог их организовать. Разве не чудо, а?

Письмо было небольшим, так что я управилась буквально за пять минут, набрала ответное сообщение папе и положила ноги на край журнального столика, потягивая вполне заслуженный неожиданным трудом завтрак. Банан и яблоко, судя по вкусу, а ещё лёгкие нотки мяты, очень круто. Конечно, я бы с радостью приготовила как-нибудь завтрак в качестве ответной благодарности, но, увы, мне кулинария не поддается. Даже если я просто разобью яйцо на сковородку и больше ничего не буду с ним делать, пока оно поджаривается до нормального съедобного состояния, вкусно все равно не будет. Да не то что вкусно — даже просто возможно есть. Если наши мамы обладают магией из простых продуктов простыми действиями приготовить офигенно вкусную еду, я обладаю только магией из вполне вкусных продуктов приготовить нечто несъедобное. Мой максимум — кофе и бутерброды. Наверное, надо будет так и сделать на днях. Но ведь он не ест с утра, только пьет смузи. Ладно, значит, не судьба и можно не париться.

Голову я все же решила помыть, потому что, раз уж мы едем на мотоцикле, постараюсь волосы не мочить. Во-первых, не хочется шлем на мокрое надевать потом, во-вторых, продуть может.

Вообще, странная братия эти мотоциклисты. Чтобы нам с подругами компанией куда-то собраться, надо за пару дней, как минимум, начинать договариваться, а они вот за час клич кинули. С другой стороны, они, в основном, наши сверстники, по большей части, студенты, сейчас каникулы, да и парни, всё-таки, шлем напялили и готовы.

Пришлось надевать джинсы, а шорты для пляжа и сменное белье брать с собой вместе с большим полотенцем и кремом от загара. Мало ли, сколько там будем, вдруг не успею высохнуть, хотя купаться я не особая любительница.

Вот что-что, а кататься на мотоцикле я обожаю. Особенно на этом, особенно с Женей. Когда я встречалась с Тимуром, в основном, ради мотоцикла и его мягкого характера, было не так здорово. Во-первых, он явно не так уверенно себя чувствовал на дороге, а потому было страшновато; во-вторых, не наклонял мотоцикл в повороты так, что дух захватывало, как частенько делает Женя; в-третьих, в конце концов, он не был Женей, и этим все сказано. А тут все для меня — экипировка, развлекающая болтовня по интеркому, резкие старты со светофоров, как я люблю. В начале, когда мы только выехали на широкую улицу, он, как всегда делает утром, погрел резину, часто наклоняя мотоцикл то вправо, то влево, и я не смогла удержаться от восторженного смеха. Все тот же Тимур давал мне попробовать прокатиться на его мотоцикле, и мне не понравилось — сидишь, напрягаешься, за всем следишь, балансируешь, страшно до жути. А пассажиром быть классно — прижмись к широкой надёжной спине, сложи руки на баке и наслаждайся ощущением полета.

Что мне очень нравится в нашем не слишком уж и большом озере за городом, куда почти все ездят на пляж, так это его ухоженность. Чистый песочек на берегу, настил, столы для пикника на траве неподалеку, зонтики и шезлонги, киоски всякие, есть, где переодеться — цивилизованно и приятно. И в воде тоже нет мерзкого ила и не менее мерзких водорослей, по крайней мере, на небольшой глубине, тоже песок, сама вода довольно чистая. Хотя после вчерашнего дождя может быть и мутная.

Когда мы приехали, на небольшой стоянке уже рядком в уголке приткнулись три мотоцикла, Женя аккуратно встал четвертым.

— Думаю, ещё народ подтянется, — высказался он, пока я слезала, придерживаясь за его плечи.

Снимая шлем и куртку, я едва не взмокла — солнце с утра пораньше решило вспомнить, что уже лето. В этом году на пляже явные обновления, сделали новый настил в виде квадратных островков под большими зонтами, дорожки между ними. Здорово, как раз на компанию. На одном из квадратов уже разместились трое парней и девушка, судя по лежащим на одном из шезлонгов шлемам, из “мото-народа”.

— Я пойду пока круг куплю, — сообщила я, заметив киоск с выставленными надутыми плавательными средствами.

— Лучше шмотки прихвати, я схожу, — чмокнув меня в щеку, парень накинул мне на плечи свою огромную тяжёлую куртку и вручил шлем.

Мы с ним даже когда гуляли в качестве друзей, он не разрешал мне за себя платить, да и в целом обычно всегда за девушек платит, кем бы они ему ни были. Джентльмен, что с него взять. Хотя, скорее, настырно-заботливый мужик, каким его вырастил Вадим.

— Всем привет, — улыбнулась я, подходя к смутно знакомым ребятам и одной неплохо знакомой девушке.

Правда, она мне знакома заочно, потому что я лишь пересмотрела все ее социальные сети, которые нашла, когда пару лет назад Женя с ней целый месяц встречался.

Со мной поздоровались, помогли поставить один из шлемов, чтобы освободить вторую руку.

— Ну хотя бы я буду не одна, — усмехнулась девушка, связывая волосы в хвостик, — я Света.

— Вероника, — вежливо кивнув, я положила куртки прямо на настил, чтобы не занимали место, — это точно, этим лягушкам, кроме воды, ничего и не надо.

— Эй, может, мы тритоны, — мне прилетел лёгкий шлепок по ягодице и тут же — поцелуй в висок, — прикиньте, народ, они начали давать всю эту хрень в аренду по часам. Го потом волейбольный мяч возьмём?

Мой парень прислонил к шезлонгу большой круг, раскрашенный под пончик с шоколадом, стащил через голову футболку. Всё-таки, хорошо, что он тогда бросил свой тайский бокс, смог набрать мышечную массу и просушиться, а то иначе вышел бы из весовой категории. А теперь вот и посмотреть приятно.

— Это они классно придумали, — поддержал один из парней, раздеваясь, — а то покупать жаба душит, а возить неудобняк.

Я футболку снимала аккуратно, потому что бандо слетает только так даже без посторонней помощи. Я просто влюбилась в этот купальник, когда примерила — он белоснежный и отлично сочетается с моей светлой кожей, да и села простая, но достаточно тугая полоса на мою мини-грудь очень хорошо.

Я только успела разуться, а Женя уже лихо избавился от любимых черных штанов с накладными карманами, под которыми обнаружились шорты, и рванул купаться. Пробежался по небольшому причалу и, в последний момент развернувшись к краю спиной, крутанул сальто, плюхнулся в воду с целым фонтаном брызг и счастливым воплем. Остальные не стали медлить и тоже попрыгали, кажется, кто-то кого-то начал топить.

— Господи, ты вообще человек? — вздохнула Света.

— М? — повернувшись к ней, я расстегнула джинсы и присела на край одного из шезлонгов, чтобы снять их. — Ты о чем?

— У тебя фигура, как у манекена, — неуверенно скрестив руки на груди, она прикусила губу, разглядывая мой живот, — боже, чувствую себя жиртрестом.

Ну это она зря, у нее выраженная талия, грудь и попа побольше моей, просто небольшой животик и более полные бедра и руки. Как по мне, прекрасная женственная фигура.

— Это наследственность, — махнув рукой, я встала и аккуратно свернула джинсы, положила их на куртки, — и не загоняйся, у тебя все хорошо.

Спасибо маме и папе, мы с сестрами тонкокостные, не склонные к полноте, а уж маминому плоскому животу любая модель может позавидовать. Я ни разу в жизни не сидела на диете, только два раза в неделю на фитнес хожу, и то без особенного фанатизма.

Штаны Жени завибрировали, так что я похлопала по карманам, нашла телефон и пошла к нему по причалу. Если бы это был кто-то из его родителей, я бы просто ответила и сказала, что он в заплыве, но, судя по имени и кличке, это приятель.

Мой парень подплыл, уцепился одной рукой за доски, я присела на корточки, запоздало подумав, что надо было прихватить полотенце.

— Спасибо, кис, — улыбнувшись, он совершенно мокрой рукой взял телефон, приложил к такому же мокрому уху, меня аж передёрнуло. Конечно, телефоны с влагозащитой давно не новость, мой тоже, вроде как, на метр может погружаться, но все равно как-то не по себе, многолетнюю привычку просто так не отбить, — да, здоров. Да не, я тут уже. Ага, давай, подваливайте, — отдав аппарат обратно мне, он подтянулся чуть повыше, и я залипла на шикарный бицепс, — ты намазалась уже? Печет жесть просто, сгоришь же.

— Нет, сейчас, — улыбнувшись, я откинула хвост через плечо и вдруг ощутила толчок в спину.

Вскрикнув, я едва не свалилась в воду, но Женя придержал меня за плечо, слегка отпихнув назад, так что я сохранила голову сухой и не утонула вместе с телефоном, плюхнувшись на пятую точку.

— Долбоеб, что ли? — недовольно рявкнул он, подтягиваясь и неестественно легко выбираясь на причал. — Свою сюда притащи и топи, сколько хочешь!

— Да ладно, чего сразу “топи”, — фыркнул неплохо знакомый мне Денис, пока мой парень помогал мне подняться.

— Я плаваю как кирпич, — улыбнувшись, я постаралась сгладить назревающий конфликт.

А то сейчас в медведе проснется защитник, и все, начнется светопреставление.

— Да ладно, кто ж знал, — подмигнув, Денис ушел от разговора, прыгнув в воду.

— Мудила, — фыркнул Женя, собственнически обнял меня за талию и потащил обратно на берег, — а ты намажься давай, а то опять будешь как сосиска.

— Да сейчас, сейчас намажусь, господи, — закатив глаза, я отодвинулась от него подальше на ходу, потому что он мокрый и холодный, действительно, как лягушка, — ещё и тебя намажу, будешь знать.

— Ага, щас, всю мужественность замажешь, — поиграв грудными мышцами, он подмигнул, чмокнул меня в шею и ускакал обратно.

И чего провожал, потерялась бы я, что ли?

— Вероник, у тебя есть крем от загара? — копаясь в рюкзаке, Света тяжело вздохнула. — Я просила Лёню взять, но это же все равно что специально выложить.

Очевидно, что она приехала с парнем. Хотя нет, судя по кольцу, с мужем. Эти байкеры так шустро друг у друга девушек перехватывают, да ещё и, складывается такое ощущение, предпочитают тех, которых кто-то из своих уже опробовал. Ну или это такие девушки, что встречаются преимущественно с байкерами.

— Парни, они такие, — усмехнувшись, я достала полотенце, постелила на один из шезлонгов, чтобы сразу занять место, а то сейчас все шлемами заставят, присесть некуда будет, — есть, но сотка, тебе подойдёт?

Уж мне точно достаточно всего пары минут, чтобы плечи покраснели. А нежиться на солнышке я люблю, хоть загара и не остаётся.

— Ого, это слишком, — смеясь, она покачала головой, — пойду куплю тогда, ты тут будешь?

Я только кивнула, открывая баночку своего чудесного защитного средства. Место открытое, парни вот они плещутся, неужели она думает, что можно опасаться за целостность вещей?

Я тщательно смазала каждый сантиметр кожи, включая шею и лицо, только на спине не везде достала. Хотела попросить Свету, когда она вернётся, но до ее возвращения успел приехать и подойти Дима, наш бывший одноклассник.

— Владленовна, салют, — плюхнув шлем рядом с остальными, он сбросил куртку и с фырканьем сразу стянул футболку.

Видимо, теперь на меня распространяется прозвище Жени, только персонифицированное. Его вечно все по отчеству зовут, уж не знаю, с чего так повелось. Вадимович и Вадимович.

— Привет, — улыбнувшись, я протянула ему тюбик, — намажешь мне спину?

— Бля, а пизды я за это не получу потом? — ухмыльнулся парень, демонстративно глянув в сторону озера.

— Ну чего ты, — с улыбкой покачав головой, я повернулась указанной частью тела и, на всякий случай, сложила руки на груди, придерживая купальник.

Там должно быть хорошо видно, где ещё нет крема, он белый, не должен успеть впитаться. А Женя достаточно адекватный, чтобы не устроить сцену ревности из-за такого, тем более что Дима прикасался ко мне очень деликатно и без нажима. Ну и, может быть, мне бы хотелось, чтобы он чуть-чуть приревновал, а то привыкнет к своей монополии на меня, пусть и обоюдно добровольной.

— Готово, — уже через минуту объявил он, вернул мне тюбик с кремом и крышечку по отдельности, — я руки вытру, ага?

— Да, конечно, — пока я скользкими руками пыталась закрыть крем, Дима стёр его остатки с пальцев краешком моего полотенца и присел на соседний шезлонг, разуваясь, — спасибо.

— Привет, — а вот и Света подошла, наклонилась, чмокнула его в щеку, — капец как давно не виделись.

— Да я вообще поражен, как Лёнька тебя ещё сажает на эту развалюху и как она ещё ездит, — с ухмылкой покачав головой, парень встал, стянул джинсы.

— Ой, это давно уже просто конструктор, пусть развлекается, — махнула рукой девушка, — мне спокойнее, когда он с ним в гараже торчит, а не гоняет, тормозов же нет вообще.

Видимо, это мое будущее. Хотя, Женя ведь профи, чего за него бояться. Впрочем, этот профессионализм не помешал ему полтора года назад попасть в жуткую аварию, ходил потом хромал месяц и правую руку поднять не мог, потому что плечо ушиб и ребро треснуло. Когда мне папа передал, что он в больнице из-за мотоцикла, я чуть на месте не умерла, навоображала себе всяких ужасов. Хорошо хоть, что все обошлось, пусть так и остаётся дальше, никаких больше аварий, нет и нет.

Не став дальше слушать, практически подслушивать чужой разговор, я взяла телефон и круг и пошла к воде. Прошлась по приятно горячему песочку, ступила в не менее приятно прохладную воду, положила на мелководье круг, аккуратно на него сверху плюхнулась и оттолкнулась ногой от дна, чтобы отплыть подальше. Схема давно проверена и отлично работает. Сейчас вот немного подрейфую, пофоткаюсь, а потом позову Женю и попрошу меня отбуксировать к берегу. Волн нет, кроме той мелочи, которую создают резвящиеся у причала парни, так что перевернуться можно не бояться. Надеюсь, не утону.

Сети тут толком не было, так что я только фоткалась, а выложить сразу было никак. Получилось несколько очень удачных кадров, особенно те, на которых не было видно, что у меня слегка содрана коленка, да я бы и ещё поискала решения, но стало ощутимо припекать, так что пришлось звать любимого. От берега меня унесло знатно, но он услышал, приплыл. Ну и я не преминула сфоткать его загорелую жилистую руку с классными массивными часами, которую он по-хозяйски положил мне на бедро, пока придерживался за круг и дрейфовал со мной вместе, пытаясь отдышаться после игрищ.

— Куда изволите, моя королева? — улыбнувшись, он как-то так двинулся, что круг опасно накренился.

— На берег и, пожалуйста, в сухом виде! — строго поджав губы, я не удержалась и прыснула.

— Приехала, блин, искупаться, — проворчал Женя, плеснув мне на ноги и живот воды, возмутительно холодной для нагревшейся на солнце кожи, — давай оттарабаним круг и поплаваем?

— Издеваешься? — вздохнула я, придерживаясь одной рукой за своего надувного спасителя.

Движение к берегу началось, и мне совсем не нравилось раскачивание плавательного средства. Наверное, надо бы всё-таки походить в бассейн и научиться хоть немного плавать, чтобы так не нервничать.

— Я тебя подержу, чего ты, — улыбнулся парень, и пришлось с большой неохотой соглашаться, чтобы не расстраивался.

Утонуть точно не даст, но и далеко заплывать я не намерена даже с ним.

Меня отбуксировали к берегу, помогли встать с круга, взяли сам круг.

— Ой, бля, да серьезно, — проворчал Женя, сразу насупился. Присмотревшись, я заметила приснопамятную Дашу. Надо же, я думала, после вчерашнего слаженный организм байкерской группы отторгнет эту дрянь, — пиздец, кто это привез?

— Новенький тот, — откликнулся лежащий наполовину на берегу, наполовину в воде Денис, болтая ногами и брызгаясь, — все время забываю, как его, в мае который приехал.

— Пиздец, еба, они ещё и объединились, — вздохнул мой парень, прижал меня к себе покрепче, — так что, поплаваем?

— Блин, только попробуй заплыть на глубину и там меня отпустить, я тебя придушу, — пригрозила я, отдавая ему телефон.

Фыркнув, он пошел относить это все на настил, а я только вздохнула. Света ходила с фотоаппаратом, нацелилась на Женю, и он шутливо попозировал.

— Все, Вадимыч, твой план раскрыт ещё до начала! — заржал Денис, повернулся на бок, принимая псевдо-секси позу. — Свет, давай, сфоткай меня, как одну из тех француженок!

— Сначала тебе придется втянуть пузо, — откликнулась девушка, но к нам все же подошла, немного понизила голос, — кстати, что такого мисс Блядь натворила, что все на нее фырчат?

Я только закатила глаза, скрестила руки на груди. Учитывая, что я жертва неадекватности этого создания, если начну рассказывать, получится слишком эмоционально.

— О-о-о, это было мощно! — протянул Денис. — Фоткай меня, тогда расскажу.

Вернулся мой парень, так что я невольно отвлеклась на более насущные вещи. Например, как бы мне так за него держаться, чтобы не утонуть.

— Да расслабься ты, вода же держит, — тихо смеясь, Женя нежно потерся кончиком носа о мой нос, и я растаяла.

— Я думала, это ты меня держишь, — улыбнувшись, я очень постаралась не так сильно цепляться за его плечи.

Судя по всему, он тупо стоит по шею в воде, это я до дна не достаю. И это хорошо, это кажется надёжным. А потом он пошел назад, явно просто пошел по твердому, но у меня аж дыхание перехватило. Господи, надо научиться плавать!

— Ты как напуганный котенок в ванне, — прижав к себе за талию поближе, Женя чуть-чуть приподнял меня, смеясь и немного запрокидывая голову.

— Потому что соотношение размеров напуганного существа и водоема то же самое, — пробормотала я, обнимая его за шею и целуя.

Я так люблю, когда он смеётся. Всегда искренне, щурясь и чуть морща нос. И глаза блестят, голубые-голубые, чистые и почти прозрачные, без всяких лишних крапинок — как у его мамы.

Мы не стали долго плескаться, потому что, во-первых, я нервничала, во-вторых, парни всё-таки взяли в аренду мяч и сетку, стали разбиваться на команды. Меня проводили до тенечка и оставили на облюбованном шезлонге рядом со Светой и Дашей.

Устроившись на животе, я повернулась лицом к импровизированной площадке. Пять на пять, нормальные такие команды. В волейболе я понимаю очень приблизительно, но мне много и не надо, чтобы поболеть за любимого. Света сидела на краешке настила и пересматривала фотки на экранчике фотоаппарата, иногда делая новые с волейболистами.

— Ты же знаешь, что Женя со Светкой встречались? — сев рядом, Даша постаралась принять выгодную позу для тех, кто смотрел бы от сетки.

Господи, не только лично ругаться она любит, но ещё и стравливать людей друг с другом?

— С кем только Женя не встречался, — фыркнула я, прикрывая глаза.

Вот так вот сейчас если прикинуть, он переебал едва ли не всех наших сверстниц в городе с каштановыми волосами, ну и реже других, всегда хоть в чем-то схожих со мной. Даже паре моих подружек перепало, правда, всегда ненадолго. Я все злилась, что, вообще-то, тоже подхожу под его типаж, но такого рода внимания не получаю, смотрела на их фотки, искала похожее на себя и ревела от ревности и обиды, а теперь знаю. Я и есть его типаж.

— Во-первых, не зови меня Светкой, — холодно отозвалась Света, поднимая фотоаппарат и не удостаивая Дашу даже взглядом, — во-вторых, это было пару лет назад и недолго.

— Так же недолго, как у меня с Лёней? — мягко уточнила Дарья.

— Что ты сказала? — очень медленно повернувшись, Света прищурилась. — У тебя все с головой хорошо? Мы уже год как женаты.

Год назад, ну чуть больше, когда я встречалась с Тимуром и была немного вхожа в эту компанию, никакой местной блядью Дашей там и не пахло, так что… Стрёмно.

— Не слушай ее, — протянув руку между ними, я помахала ладонью, разгоняя напряжение, — она вас специально поссорить хочет, видимо, больше заняться нечем.

А моська какая довольная, вот же сучка! Как энергетический вампир, блин.

— Леонид! — вскочив, Света поманила мужа.

— Стоп-игра, стоп-игра! — сделав жест тайм-аута, он подошёл к нам, зарываясь ногами в песок. — Чего кричишь, зай?

— Вот она, — обвиняюще указав на Дашу, девушка даже притопнула, хотя на песке это не выглядело грозно, — сказала, что вы трахались.

Глянув на обвиняемую, ответчик брезгливо сморщился. И он вовсе не выглядит как тот, кого рассекретили.

— Гоняешь, что ли, зай? — приобняв жену за талию, Лёня чмокнул ее в губы и, дождавшись ответной улыбки, пошел обратно играть. — Хорош уже таскать с нами эту блядь, ребят, позорище же.

Хорошо, что они доверяют друг другу, иначе было бы очень жаль. Вот поссорились бы из-за клеветы этой дебилки, а она бы и рада была, наверное.

А я бы вот кому поверила? Глупый вопрос, у меня нет причин сомневаться в своем парне и в том, что я для него единственная и самая желанная.

— В смысле, “блядь”, ты охуел? — немедленно вскинулся малознакомый мне парень, видимо, с ним она теперь ездит после вчерашнего. — Какого хера ты так о ней говоришь?

— Да такого, что ее из нашей братии не выебал только ленивый и брезгливый, — закатил глаза Женя, закрутив на указательном пальце мяч, — ну что, играем?

Судя по выражению лица нынешнего лошка, Дарью ждёт очень серьезный разговор. Судя по выражению ее лица, такой поворот событий не был запланирован и не особо приветствуется. Наверное, он новенький, раз не знает, кто она, контакты доступных девчонок у них в первую очередь расходятся, Женя как-то рассказывал. Ну и, видимо, это один из последних ее ебырей среди байкеров.

========== Часть 9 ==========

Пока Ника отлеживалась в теньке и сохла, переговариваясь со Светой, мы успели проебать партию, потом отыграться, а потом и выиграть. Проигравшие требовали четвертый заход, но уже становилось нереально жарко, после полудня втопило по полной. Я вывозился в песке так, что аж на зубах скрипело, ну и нашел самый простой способ это исправить — бултыхнулся в озеро. Денис, как мудак, чуть ли не на голову мне прыгнул с причала, за что я попытался его утопить, вполне успешно, но едва не нахлебался сам.

Все уже устали и не так активно плюхались, как до этого, да и мне бы надо выползать, пообсохнуть немного и мылиться в сторону дома, чтобы успеть перед поездкой к родителям купить домой еды. Так что я хорошенько вытряхнул под водой карманы шорт, чтобы потом в машинке песка не было, и вылез на причал, по дорожке пошел под зонт к девчонкам.

Вероника смотрелась на шезлонге, как супермодель, и был очень велик соблазн мокрой холодной рукой потрогать чудесную аккуратную попку. Она лежала на животе, отвернувшись и прикрыв глаза, так что я был твердо намерен исполнить этот свой маленький каприз.

Стоило только протянуть лапу, меня тронули за плечо. Света с фотиком жестом попросила подождать, выбрала ракурс и махнула, командуя начинать. Классная она девчонка, даже жалко было расставаться, но увы, она не Ника. И никто, как оказалось, не может заменить мне Нику.

Теплая упругая булочка в ладонь ложилась превосходно, подтянутая и округлая. Правда, сразу после щелчка затвора я услышал возмущенный вскрик и получил пизды, но оно того стоило, ой стоило. И потом, давая поцеловать себя в шею, Ника сидела и смеялась вместе со мной, обнимая за плечи.

— Картина маслом, — усмехнулся совсем рядом кто-то батиным хрипловатым басом.

Я невольно дернулся, чуть не вскочил. Вот он, зараза, стоит и лыбится, мамулю под бочком держит.

— До инфаркта доведешь, — все же встав, я стукнулся с ним кулаками, обнял маму, пока улыбающаяся Вероника целовала его в щеку, — приехали погреться?

— Да за весь прошлый год так и не съездили на озеро, в этом решили хотя бы один раз, — мама обеими ладошками взялась за его руку, покоящуюся у нее на плечах, они мило сплели пальцы.

С одной стороны, это охуенно, что у них все хорошо, с другой, нехорошо так вот при мне вечно обжиматься. Ну хотя ладно, это они ещё не целуются.

— Прошлым летом мы стратегически неверно съездили в июне на Бали, потом в это болотце было стрёмно заплывать, — ухмыльнулся батя, прижимая ее к себе покрепче, — ты это, давай к шести подваливай, ага?

Господи, какая же она рядом с ним крохотная. Худенькая и не особо высокая, а в контрасте с отцом, который во всех измерениях чуть крупнее меня, как Дюймовочка. Хотя и Ника так же во всем чуть меньше нее, и в росте, и в тонкости сложения, а это значит, что мы смотримся так же. Неплохо, неплохо, мне нравится.

— Как скажешь, — чтобы чем-то занять руки и не чувствовать себя обделённым лаской, я притянул к себе за талию свою девушку, и она с готовностью прильнула к моему боку.

— Может, присоединишься? — с мягкой улыбкой предложила мамуля, глядя на Нику. — Всё-таки, у тебя теперь есть полное право присутствовать на семейном ужине.

— И всегда было, — поддакнул батя, сунув свободную руку в карман шорт.

— Я бы с радостью, но сегодня как раз с моими поужинать собрались, они хотели отметить госы, — девушка легонько покачала головой.

А было бы здорово. Для отца все девочки ВВС если не как родные, то как племянницы точно, но это было бы совсем по-другому. Как хорошо, что хотя бы мои родители без выебонов восприняли, что мы теперь вместе, и просто радуются за нас. Надеюсь, Владу до этого уровня недолго осталось.

— Ну тогда в следующий раз, — решил батя, подмигнул, — давайте, равлекайтесь.

Они расположились через пару зонтов от нас, поснимали футболки. Сколько помню, мама всегда купается в коротких шортах и в верхней части купальника, ни разу не видел ее в плавках. И меня даже некоторая гордость разобрала при взгляде на них. Мамуля стройная, как и много лет назад, у бати подтянутый живот, а уж грудак и банки всегда были эталонные. Но потом они начали целоваться, и я торопливо отвернулся.

Присев на нижнюю часть шезлонга, я позволил разлегшейся Нике закинуть ноги мне на бедра и с удовольствием погладил хрупкие щиколотки.

— Чего ты хмуришься? — промурлыкала красавица, поправляя на груди купальник без лямок.

Кстати, очень красивый, и цвет на ее молочной коже приятно смотрится. Вот уж что-что, а выгодно подать себя моя девушка умеет.

— Да сосутся вечно, как бесстыжие подростки, прямо при мне, — фыркнув, я откинулся на выпрямленные руки.

Девчонки хохотали над формулировкой, а я что, я заметил, что их стало на одну меньше. Пришлый тот мудак вон купается, а где Дашка? Нервно оглянувшись на мотоциклы, я убедился, что все стоят на местах. Ну и заметил, что батя с мамой тоже приехали с ветерком на железном коне. Мамуля любит кататься, этого не отнять.

Покосившись на Нику, я вдруг просек одну важную вещь. Всегда все говорят, что парни ищут себе девушку, похожую на маму. Я люблю Нику, потому что это Ника, ее нельзя не любить. Но при этом она очень, очень похожа на маму по многим аспектам, причем многие из них я узнавал уже будучи по самые уши втрескавшимся. Это как же так получилось? С другой стороны, если я очень похож на батю характером, как говорит мама, то почему бы моей любимой девушке не быть похожей на его любимую? Логично? Логично. Но все равно странно.

— Жень, может, поедем? — предложила Вероника, поглаживая меня стопой по животу. — Меня к пяти приглашали, ещё же собраться нужно.

— А что там по времени? — глянув на часы, я присвистнул — уже почти два. — Вот это мы покупались, а. Давай, поехали. Ты будешь переодеваться?

— Конечно, — она встала, и у меня дыхание перехватило от грациозности движения и красоты ног, — потом, дома, заплетешь мне колосок?

Согласно замычав, я проследил, как она берет джинсы и футболку, закидывает на плечо рюкзачок и шествует к кабинкам раздевалки.

— Ты плетешь косы? — усмехнулась Света, просматривая фотки на экране фотоаппарата.

Для чего меня только не использовали эти засранки, пользуясь моей безотказностью!

— Я вырос с пятью девчонками, — поморщившись, я разлегся на месте Ники, — и косы плету, и ногти сносно крашу. Чего ты сегодня с фотиком не расстаешься?

Если я правильно помню, она, когда мы встречались, все собиралась на курсы по фотографии походить. По-моему, уже после, когда ее Лёнька оприходовал, я видел на ее странице объявление о фотосессиях и прочем таком, видимо, все же занялась этим делом плотно. Ну и хорошо, мне как-то даже спокойнее стало, когда я узнал, что она именно с ним замутила, он нормальный и мягкий чувак. Такая милая и ласковая девочка заслуживает хорошего парня.

— Новый, вот, пристреливаюсь, — подтверждая свои слова, Света навела объектив на меня, и пришлось напрягать пресс и грудь в угоду хорошей фотке, — вы с Никой классно смотритесь, потом скину вам, что получилось.

Вот так вот, на мягком полотенце, в теньке, стремительно согреваясь после прохладной воды, я почувствовал, что готов заснуть мгновенно.

— Ага, спасибо, — зевнув и потянувшись, я все же поднялся, нашел в куче рюкзаков свой, закинул на плечо вещи, — вы ещё долго собираетесь тут быть?

— Если честно, я такая, что тоже бы уже поехала, жарко очень, — выключив фотоаппарат и положив его в кофр, она со вздохом встала, — пойду позову этого морского котика.

Усмехнувшись, я покачал головой и двинулся к раздевалке. Вот сейчас приедем домой, пообедаем, Ника соберётся, и примерно в половину пятого выедем. Отвезу ее к родителям, и как раз будет свободный час, чтобы заехать на оптовку за овощами и фруктами и в магазин за едой. Возьму ещё йогуртов питьевых, наверное, вкусного сыра и орешков, если опять захотим выпить вина, может, креветок и пивка. Завтра вечером можно будет с кисой что-нибудь вечером посмотреть, сварить креветок, она любит морепродукты. Правда, ее фаворитами являются всякие моллюски типа мидий и устриц, но я эту склизкую хрень терпеть не могу, так что сойдёмся на креветках. Ну или взять ее самое-самое любимое, совсем уж порадовать. Посмотрю ещё, сколько времени будет. Хотя, бля, если я к родичам поеду, эти креветки на жаре в машине успеют ожить и сдохнуть тридцать раз. Ну ладно, завтра и куплю.

Несмотря на то, что заходил я позже, чтобы надеть сухие труселя и натянуть штаны с футболкой, вышел я раньше. Оставалось только вздохнуть и идти обратно, чтобы обуться и собрать экип.

Света сегодня заходила, максимум, по колено, так что переодеваться поскакал один Ленька, а она просто одевалась, пока я шнуровал кроссовки. От нечего делать я понаблюдал, как батя с мамой плещутся достаточно далеко от берега, то балуются, то плавают чуть ли не наперегонки. Господи, как мне с ними повезло, а.

— Ты уже готов? — увлекшись созерцанием, я не ожидал услышать голос Вероники и аж вздрогнул.

— Ага, — повернувшись к ней, я с удовольствием осмотрел стройную фигурку с ног до головы, — я тебя к родителям закину и в магазин поеду, ты что-нибудь хочешь?

— В последнее время ужас как хочу креветок, — поделилась девушка, затягивая шнурки кроссовок, — может, давай завтра вечером сварим, посмотрим что-нибудь?

Подняв глаза к небу, которое от меня закрывал зонт, я искренне поблагодарил бога, судьбу или кто там есть за то, что, блять, она такая идеальная. Так ещё и мне досталась.

— Такое надо завтра покупать, — подобрав шлемы, я вручил их Нике, полез в гору курток искать наши, — а то за вечер в машине пропадут. Можно завтра поехать прохватить часок, а на обратном пути в магаз заскочить.

— Кататься я всегда рада, ты же знаешь, — очаровательно улыбнувшись, девушка поддела носочком круг, — ты его в аренду брал.

Блин, точно, чуть не забыл! Хотя, естественно, с собой бы мы его не увезли, но все равно, я оплачивал два часа, а прошло уже все четыре.

— Подожди в теньке, я быстро, — чмокнув ее в висок, я накинул ей на плечи ее куртку, свою повесил на локоть, — Свет, пока.

— Ага, давай, — откликнулась Света, старательно связывая волосы в хвост, — думаю, в этом сезоне ещё пересечёмся.

Вернув круг в ларек и доплатив, сколько было нужно, я пошел сразу к стоянке. Ника понятливо тоже выдвинулась в направлении мота по другой дорожке, помахивая шлемами. Мой у нее в руке кажется прям неебически здоровым котелком.

Запустив движок, чтобы немного прогрелся, я быстро упаковался и на ногах выкатил его из ряда. Пассажирка не так сноровисто ещё с этим управлялась, но зато все сама, аккуратно устроилась на своем месте и положила ладошки на бак. Так классно она сзади ощущается, маленькая, лёгкая и почему-то до мурашек приятная.

День практически пролетел — пока перекус, сборы, магазин, туда-сюда, все эти бытовые штуки. Вечером меня вкусно и от пуза накормили, напоили чаем, дали еды с собой. И, завалившись в прихожую, нагруженный пакетами, я, наконец, смог остановиться, спокойно выдохнуть. Дома. Вот я и дома, божечки, что за день такой. Только девять, в квартире темно, наверное, Ника ещё у своих, тем более, ещё не звонила.

Загрузив все в холодильник, я стянул футболку, кинул ее сразу в стирку, ополоснулся, надел домашние шорты. Вот сейчас ещё включу кондер, пизданусь на кровать, и будет вообще хорошо.

Оказалось, моя девушка уже дома и спит. И это в девять вечера. Запоздало мысленно пнув себя за шуршание пакетами и хлопанье шкафчиками, я аккуратно прилёг рядом с ней.

— Да я не сплю, — сонно пробормотала она, поворачиваясь ко мне и обнимая за талию.

— Ты чего так рано улеглась? — чмокнув ее в лоб, я прижал теплую уютную малышку к себе поближе.

Ну, температуры нет, и, кажется, даже нос у нее за сегодня не сгорел, несмотря на весьма продолжительные солнечные ванны.

— Мы сначала поели так хорошо, потом вина выпили, меня что-то развезло, чуть в такси не заснула, — зевнув, как котенок, девушка спрятала лицо у меня на плече. Я хотел было уже спросить, почему не позвонила мне, я бы забрал, но она добавила: — давай поженимся.

Забыв разом обо всем на свете, я прикрыл глаза. Она так и будет первая делать все шаги, которые положено делать мне? И вообще, хочу ли я?.. Ой, бля, да конечно хочу! Не думаю, что от этого что-то принципиально изменится, потому что мы верны друг другу, живём вместе и влюблены без всякого штампа. Но с ним будет как-то… Как-то вот по-другому.

— Давай, конечно, только не сразу, а то Влада кондрашка хватит, — она тихонько усмехнулась мне в ключицу, и я все же решил отложить расспросы о причинах такого решения, но кое-что спросить надо, — место, время и кольцо на мне?

— Только кольцо, — ещё раз зевнув, Ника пристроилась поудобнее и улыбнулась, — хочу фотографа заказать ещё.

Ну кольцо так кольцо. Вздохнув, я прижал ее к себе поближе. Скоро будет моя, прям совсем моя. С моей фамилией, с моим кольцом, ну и со мной в полном королевском распоряжении. Охуенно.

========== Часть 10 ==========

Я был готов умереть.

Просто лечь на пол и сдохнуть.

Ника выбирала платье на выпускной.

Мы приехали в ебаный торговый центр к открытию, к десяти. С последним диванчиком в магазине я расстался минут двадцать назад — почти ровно в три. Справедливости ради стоило бы отметить, что перед выпускными привезли реально какое-то говно. Было классное чёрное платье, с мелкими глянцевыми пластиковыми хернюшками, в котором стройная фигурка казалась обтянутой змеиной кожей, но, во-первых, оно прям капец короткое оказалось для такого весьма серьезного мероприятия, во-вторых, они с девчонками договорились быть в светлых тонах. Так что это платье Ника купила для меня, вручила пакет мне в руки и продолжила мучение.

Завидев спасительный диванчик, я радостно на него плюхнулся и вытянул гудящие ноги. Как, как она это выносит? Довольная, бодрая, прям вот светится.

— Не грусти, медвежонок, сейчас пойдем перекусим, — почесав меня за ухом, красотуля со смехом увернулась от попытки укусить за руку за это дурацкое прозвище и скрылась среди полок и вешалок.

Хорошо хоть, что ей нужно только одно платье. Ее попросили выступить на концерте по случаю выпускного, и потому оказался припахан ещё и я. Я часто помогал ей репетировать, да и танец она выбрала несложный, этакий вальс под “Кукушку” в исполнении Гагариной. Ну и, к счастью, платье для этого взяла одно из своих старых сценических, а то два раза такой пиздец я бы не пережил.

Листая ленту, я старательно подавлял зевоту и с усмешкой провожал взглядом таких же бедолаг, таскающихся везде за своими девчонками. Мне вот повезло, я должен только смотреть на уже примеренные платья, а до тех пор интерес проявлять не обязательно. О, кто-то начал ссориться. Ох уж эти девочки…

Попалась реклама ювелирного, и я аж вскочил. Ника сказала, что хочет предложение на природе, с фотосессией и всем сопутствующим, через пару недель и не позже. А я что, я согласен, но кольцо же купить надо! Она мне даже нужный размер сказала. Сейчас зайду в салон, если ничего не понравится, просмотрю каталог, может, закажу что-то.

— Кис, я отойду минут на двадцать, — ну а что, предупредить надо, чтобы не потеряла меня.

— Хорошо, я напишу, если что, — рассеянно откликнулась она, придирчиво рассматривая бледно-голубое платье.

Далеко идти не надо было, так что уже через пару минут я имел честь уткнуться в витрину и понять, что я вообще не ебу, что взять. Ника не любит крупные камни, считает их выпендрежными, так что надо что-то в меру блестящее.

— Вам что-то подсказать? — приветливо улыбнулась консультант.

— Кольцо для предложения, — ответил я, задумчиво постукивая пальцами по подбородку, — с небольшими камнями, может быть, с узором каким-то.

Пересмотрев все, что тут было, я пришел к выводу, что это хуета. Либо вычурно, либо безвкусно, я же знаю, что ей нравится. На ее чудесный пальчик хочется надеть что-нибудь изящное, красивое, чтобы вот будто она сама выбирала.

— Кольца без камней здесь, — меня пригласили к другой витрине, я мельком глянул на другие безделушки и замер, как вкопанный.

— А это вот покажите, с красным камнем, — указав в витрину, я отодвинулся, чтобы можно было ее открыть.

— Ну, это детские, — с сомнением протянула девушка, но все же достала мне подушечку с искомым кольцом, — какой вам нужен размер?

— Пятнадцать с половиной, — взяв крохотное колечко в свои неуклюжие руки, я поднес его к лицу поближе.

Золотой ободок, а на нем — слегка выпуклый плюшевый мишка, выложенный прозрачными крохотными камушками и обнимающий всеми четырьмя лапками небольшой красный камень в форме сердечка. Сопливенько, я бы сказал, но без перебора, нежное такое девчачье колечко.

— Это последний размер, как раз нужный, — закрыв витрину, консультант ещё раз глянула на бирку, — жёлтое золото, бриллианты и рубин.

Херасе, детское, блять, с рубинами и брюликами. Увидев цену, я только вздохнул. Ну пиздец дети нынче дороги! Я б мог чутка добавить и сделать предложение последними яблочными смарт-часами, к которым киса все присматривается и не может понять, нужны они ей или нет. Хотя ладно, мне батя на месяц выдает всегда в два раза больше, чем я обычно трачу, заначка имеется шестизначная, так что попрет. Тем более, вряд ли батя и Влад спихнут на нас саму организацию свадьбы в плане “плати за все”.

— Давайте его, и коробочку еще, — аккуратно положив милипиздрическую и дорогущую безделушку продавцу на ладонь, я потянулся за телефоном, чтобы проверить, хватит ли у меня на привязанной к NFC карте.

— Ваша невеста любит плюшевых мишек? — улыбнулась консультант, проходя за прилавок.

Если бы…

— Моя невеста любит медвежонка, — приложив ладонь к груди, я улыбнулся в ответ.

Девушки захихикали, пробили мне кольцо с классической красной бархатной коробочкой и пожелали нам счастья в супружеской жизни.

Да уж, за этим я прослежу — чтобы моя котинька была со мной максимально счастлива. Другое дело, что это практически разрешение звать меня этим долбоебическим прозвищем. Ну да ладно, как-нибудь переживу. Если бы я хотя бы три месяца назад подумал, что буду выебываться и перебирать, каким ласковым прозвищем Вероника будет меня звать, то только поржал бы.

Посмотрев, что красотуля надыбала в этом магазине, я вместе с ней пришел к выводу, что какое-то оно все херовое. Одно не село нормально на хрупкую фигурку, у второго молния загибалась в некрасивую складку, а третье не подошло по цвету к коже. Так что мы пошли поесть.

— Честно говоря, я уже тоже заебалась, — выдала Ника, когда я поставил на столик поднос с заветными коробочками из Мака, — вот правда, если бы завтра не был уже выпускной, забила бы и пошла в другой день ещё раз искать.

Она до этого совершала небольшие набеги на магазины одна и с подружками, но так ничего ей и не приглянулось. И, поскольку сегодня последний день, надо убиться, но найти.

— Ну, на крайняк, наденешь что-нибудь из того, что есть, — погладив ее по руке, я подбадривающе улыбнулся, — все равно самая красивая будешь ведь.

— Никому не нужна твоя грязная лесть, —фыркнула, но явно довольна, вон схватилась сразу за чизбургер, — если что, могу в танцевальном платье остаться, оно не нарядное, но хоть в цвет и по фигуре.

Согласно кивнув, я вгрызся в сочный и богоподобный Тейсти. Быстрее поедим — раньше пойдем дальше. Раньше пойдем — раньше окажемся дома. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

Наевшаяся Ника сменила торопливый поисковый шаг на размеренный прогулочный. Мы держались за руки, я слегка помахивал пакетом с платьем и чувствовал себя полегче. Не потому, что карту свою облегчил, а потому, что теперь она может в любой момент сказать, что пора, и я хоба, на одно колено. А то метался бы, как она сейчас, в последний день, и, в итоге, купил бы, лишь бы купить.

— О, смотри, мы тут были? — заметив в витрине на манекене аккуратное кремовое платье, я указал на него большим пальцем.

Красивое, наверху облегающее, с короткими рукавами, а внизу мягкая юбка с крупными складками, Вероника любит такие фасоны.

Едва только глянув туда, киса развила скорость света и мгновенно оказалась рядом с продавцом. Что ж, видимо, реально понравилось. Жалко будет, если не подойдёт, очень уж она воодушевилась.

Выйдя из примерочной, Ника просто осветила весь зал своей довольной улыбкой. И даже понятно, почему — платье село, как влитое, и длина, и рукава, и цвет, все прям как для нее сшито.

— Идеально, — поцеловав ее запястье, я тоже улыбнулся.

С одной стороны, я рад, что киса нашла себе платье по вкусу. С другой — господи, я сегодня попаду домой! Ура! Просто, блять, ура! Отвечаю, это из-за кольца, надо было раньше его купить!

Уже в машине, прижимая к себе заветный пакет, Вероника сочно чмокнула меня в щеку.

— Спасибо, что вытерпел это все, — она так улыбнулась, что я ощутил в себе силы на второй круг, — с меня минет.

— О как, — оживился я, поерзал, — а чего это ты все время одна и одна по магазинам ходишь? Давай я с тобой буду ходить.

Смеясь, девушка покачала головой и зарылась опять в пакет.

Не сказал бы, что на минеты ее надо долго и упорно разводить, меня без проблем частенько этим балуют. Но даже сама мысль о минете от Ники мне уже как минет!

— Так, маникюр я сделала, — загнув пальчик, она вздохнула, — платье есть, туфли есть, сумка есть, побрякушки подберу, на прическу и макияж записалась. Вроде, все.

Ага, а мне надо погладить рубашку и брюки, найти свои туфли и ещё раз повздыхать, что меня с бритой башкой как ни одень, все пугало будет. Возьму с собой штаны, футболку и кроссовки, однозначно, не собираюсь я три часа париться в рубашке. А наш номер в самом начале, все отлично получается, сразу после переоденусь. Цветы я попросил родителей купить, их Ника тоже пригласила, ну и ее семья в полном составе будет, конечно. Ксюша у них первой получала диплом, но синий, а у кисы же с отличием.

Едва приехав домой, девушка выставила на туалетный столик все коробочки, шкатулки и прочие ёмкости с украшениями, надела платье, свои любимые бежевые туфельки, и взялась примерять комплекты. Чтобы не мешаться, но при этом быть рядом для оценки, если меня спросят, я взялся гладить рубашку и брюки. Новый утюг ебашил, как боженька, так что с нелюбимым делом я справился довольно быстро.

— Как тебе? — Ника повернулась ко мне, поглаживая колье.

Ну а что, выреза практически нет, а оно по форме его повторяет, и цветом не особо отличается, какая-то бежевая эмаль. Я даже видел уже эту штуку, она обычно ее с рубашками носит, когда застегивает их на все пуговицы.

— Классно, — честно ответил я, повесил рубашку на плечики и хлобысьнулся на кровать.

Все, нахуй, никаких больше движений на сегодня. Не то чтобы физически устал, но заебался вусмерть.

Ника тщательно погладила платье, приготовила колье и браслетик, потом погладила белое платье для выступления. Ушла в душ, проторчала там реально почти час, а потом в трусах и моей футболке плюхнулась мне поперек живота и полезла в телефон. Охуенно.

Я честно пытался играть дальше, но выгодно приподнятая попка в стрингах оттягивала на себя внимание. Слегка сдвинув футболку, чтобы видно было побольше, я положил на теплую булочку свою лапищу и блаженно зажмурился. Красиво смотрится, кстати, загорелое на белом, грубое на нежном.

Включив камеру, я напряг пресс, слегка сжал пальцы на упругой ягодице и получил фотку недели. Обычно социоблядством я не страдаю, но что-то захотелось похвастаться. Правда, Ника не особо любит откровенные фотки, так что я сначала скинул это ей с вопросом, можно ли обнародовать священный попец.

— Можно, — обернувшись через плечо, она нежно улыбнулась, — у тебя сейчас лицо, как у медвежонка, который лапу в мед запустил.

— Ну а кто виноват, что у тебя такая сладкая жопка, — закатил глаза я.

Ну и, что закономерно, она первая и лайкнула этот пост. Но мне уже было не так-то просто сосредоточиться на чем-то другом. Поглаживая белую кожу, я все сильнее хотел ее лизнуть, ну или хотя бы поцеловать.

А потому, не выдержав, потянул вскрикнувшую от неожиданности Нику за колено, разворачивая ее к себе задом, к лесу передом, и перекидывая это самое колено через грудь. Чудесная попка оказалась прямо у меня перед лицом, и я не преминул зацеловать ее, внутренние части бедер, вжался ртом в горячую киску через ткань.

Хватаясь за меня, девушка как-то беспомощно застонала, подалась ближе. Задирая ладонью футболку, я огладил ее спину и нажал между лопаток, опуская пониже и напоминая про обещание награды. Она послушно взялась за пояс шорт, подвинулась туда ближе, мне пришлось приподнять голову, и сразу заныла шея.

Продвинувшись повыше на кровати, я подложил под голову подушку, сдвинул в сторону мешающие трусики и широко лизнул раскрытые губы. Ника отозвалась стоном, все же достала член, и от ощущения ее прохладных пальчиков на стволе у меня потемнело в глазах. Ради собственного удовольствия я протолкнул язык как можно глубже, без лишней нежности жадно сжимая напряжённые бедра, провел самым кончиком до клитора, пощекотал его, прижал губами, и она мелко задрожала всем телом, почти всхлипнула. Когда Вероника все же обхватила губами головку, я и сам готов был застонать.

Наскоро облизнув пальцы, я начал с одного, чтобы подразнить, но приглушённые членом стоны сводили с ума, и, чтобы не затягивать, почти сразу добавил второй. В такой позе это оказалось жутко неудобно, но удовольствие кисы того стоило. Правда, минет стал практически угрожающим, потому что она явно теряла контроль над своими милыми кроличьими зубками. Чтобы не было членовредительства, я потянул ее за влажные волосы, практически вручную снимая со своего достоинства. Сполз пониже, откидывая голову, и Ника оказалась, фактически, сидящей у меня на лице. С другой даже подумать об этом было бы стрёмно. С Никой я готов кончить только от этого и прямо сейчас.

— Господи, — выстонала она, вжимаясь сильнее и потираясь сама о мой язык, — господи, Жень…

Я потянулся к ее груди, к лицу, протолкнул два пальца в горячий мокрый рот, чтобы распробовала сама себя. Вцепившись мне в запястье, киса с таким жаром приняла их, что второй рукой пришлось сжать член, чтобы ещё хоть немного насладиться этим чувством и ей. Боже мой, как же мне мало. Вылизать ее, трахнуть, а потом по кругу и все одновременно — хотелось всю ее.

С жадностью нализывая, я гладил ее, как получалось, мягко ласкал вставшие соски и куда грубее стискивал дрожащие бедра. Ника подставлялась, прогибалась, упираясь ладошками мне в живот, и практически скулила, срываясь в громкие вскрики. О том, что она сейчас кончит, я узнал чуть заранее — когда свежий маникюр, по ощущениям, пропорол мне брюхо по самые кишки.

Практически свалившись с меня и едва не прописав коленом в нос, девушка обессиленно распласталась на спине и раскинула руки, тяжело дыша. Мой пыл слегка поугас, так что я поправил шорты, рассчитывая просто успокоиться, стёр капли крови с живота и сел, наклонился над ней.

— У тебя весь рот мокрый, — как-то рассеянно заметила она.

Судя по ощущениям, не то что рот — подбородок и даже нос, не говоря уже о части щек.

— Ну так потому, что ты течешь, — усмехнулся я, утираясь предплечьем. Она приоткрыла было рот, собираясь что-то сказать, и вдруг стремительно покраснела, да так сильно, прямо как рак, вместе с ушами и шеей, — го-осподи, прелесть какая!

Смеясь, я наклонился, ласково касаясь смущённо поджатых губ. Сначала лихо объездила мое лицо, а потом покраснела, как девственная малолетка, вот это я понимаю — разносторонняя личность.

— Иди ты! — огрызнулась киса, отпихнула меня локтем и отвернулась, пряча пылающее лицо в ладошках.

Застеснялась, божечки. Ну какая же милая! Никакой стояк не выдержит такой милотени!

— За такое зрелище я согласен быть медвежонком, — целуя ее в плечо, я честно постарался не ржать, — вот прям всю неделю.

— Две, — глухо донеслось из-под рук.

Таки папулина предпринимательская жилка ей точно досталась.

— Неделю и схожу в магазин за твоим любимым, — внёс встречное предложение я.

Знаю же, что не откажется, когда предлагают, потому что сама себе всегда отказывает.

— Со сметанкой только, — вздохнула Вероника.

— Есть со сметанкой, товарищ киса, — чмокнув ее в щеку, я встал.

В принципе, не сильно взмок, сойдёт до магаза сгонять, тупо дом обойти надо. Так что я натянул джинсы, футболку, наскоро умылся, прихватил телефон, даже кроссовки на босу ногу обул.

Когда я вернулся с пакетом, Ника опять была в ванной. Надеюсь, в этот раз не на час. Не теряя времени, я поставил воду, кинул туда соль, универсальную приправу, лист лаврушки и зубчик чеснока. Вообще, надо всегда иметь в морозилке запас на случай ее плохого настроения, но любой запас будет уничтожен и в хорошем настроении, как только попадется на глаза.

Купальщица выползла, как раз когда я закинул ее любимое вариться. И, пока тикал таймер, мы спокойно и неторопливо целовались. А потом прекрасно поужинали пельменями со сметаной и бокалом красного вина.

Ника утром умчалась причесываться сама, попросила только в одиннадцать забрать ее. Я кое-как выгребся из койки в десять, выпил смузи, собрался и поехал черт-те куда через весь город. На каждом углу ебаные парикмахерские и салоны, вот хуль надо было аж туда забраться?

В пути прилетела просьба купить что-нибудь на перекус, пришлось зарулить в Мак и взять нам по роллу с колой.

Девушка вышла из салона со сложным переплетением локонов, спадающим за спину, это даже на косу не походило, но выглядело очень женственно и нежно, прям вот руки тянулись потрогать. Правда, из-за этого сидела она на краешке сиденья, чтобы не испортить все.

— Очень красиво, — ну а как же, она должна знать, что мне нравится, — сделаешь такую же на свадьбу?

— Сделаю, — смущённо улыбнулась Ника, потянулась поправить мелкий локон.

Глаза ей подвели, это да, но вот все остальное выглядит, как обычно. У нее чистая гладкая кожа, как фарфоровая, и она не красится практически.

— Тебя тут мазали? — показав себе на щеку, я завел машину.

— Нет, только глаза, а что? — сосредоточенно распечатывая ролл, киса явно не ожидала, что я наклонюсь и поцелую ее в щёчку. — Ну Жень…

— А что не так, — усмехаясь под нос, я все же уделил внимание дороге.

Сейчас надо так же хорошо, как сюда, за полчаса доехать домой. Переодеться нам обоим, упаковать в чехол второе платье Ники и поехать уже в универ, потому что начало в час. А ещё надо взять воды, потому что где мы там найдем работающий буфет, а после танца явно захочется пить. Да и сидеть там дохуя.

В рубашке и брюках я нервничал. В основном потому, что оно все явно помялось в машине, а мятые вещи я терпеть не могу. Но Ника сказала, что все нормуль, так что я как-то успокоился. Лишь бы в туфлях не поскользнуться на сцене. Ну, вернее, не на сцене, а на полу самой большой аудитории универа, где у нас типа актовый зал, хотя освещение и акустика огонь.

На входе я пропустил красавицу вперёд, держа в одной руке чехол с платьем для вручения и рюкзак со своими сменными шмотками. Видимо, придется все же потерпеть и не переодеваться сразу, потому что Ника уже мне успела во дворе рассказать, под каким кустом она хочет сфоткаться со мной и своим красным дипломом.

Я на ходу поправлял чехол, слегка перекосившийся на вешалке, но что делала та курица — кто знает. Видимо, пиздела с подружкой, потому что столкнулась со мной прям на полном ходу. Как оказалось, буфет все же работает, потому что её кофе, выплеснувшийся мне на грудь и живот, оказался неебически горячим. Хорошо хоть, что платью не досталось.

— Ой-ой, простите! — сжав зубы, чтобы не взвыть, я глубоко вдохнул. Убью ее, блять. — Что же ты не смотришь, куда идешь?

Боже, кажется, у меня кожа плавится… Особенно жжет в местах вчерашних царапок. Ещё и течет вниз, блядство, прямо в брюки.

— Жень? — видимо, забив на одежду, Ника обратила внимание на выражение моего лица. — Жень, ты чего?

— Горячо-то как, — прошептал я, жмурясь.

Ладно, ладно, уже остывает. Так ещё и моя благодетельница чуть оттянула рубашку, стало получше.

— И как теперь быть? — киса посмотрела на меня такими грустными глазами, что я решил забить на боль.

— Ща все будет, — пообещал я, помахал ладонью у живота, чтобы быстрее остывало, и достал телефон. Времени мало, но, может, успеем, — бать, ты где?

— Вот только выезжаем, ровно к началу приедем, форс-мажор, — лаконично откликнулся он, — чё такое?

— Рубашку возьми мне какую-нибудь, по-братски, — услышав это, Ника дрожаще вздохнула и все же улыбнулась, — белую, если есть.

— Есть, но она типа на мне, — ого, нихерасе, да чтобы он и надел рубашку? Раньше такого удостаивались только свадьбы, — ну я возьму футболку, переоденешься.

Ну да, ну да, рубашка у него в единственном экземпляре. И никогда, ну вот никогда он не задаёт лишних вопросов.

— Отлично, жду, — сунув телефон обратно в карман, я подбадривающе улыбнулся девушке и перевел взгляд на виновницу кутерьмы, — курица, блять, безглазая, хотя бы иногда по назначению голову используй, а не чтобы хуи в нее совать!

Переступив через кофейную лужу, я подхватил свою девушку под локоток и увел от оторопевшей мадемуазель.

Для выступающих открыли одну из аудиторий, так что я там и повесил платье, стянул рубашку и запихал во всегда имеющийся пустой пакет, натянул футболку. Брюки, конечно, слегка испачкались, но они черные, на них не видно толком.

— А если не отстирается? — как-то отстраненно и будто в пространство поинтересовалась Вероника, колупая ноготь.

Есть у нее такая черта — если что-то идёт не по плану, она начинает паниковать, что вообще все сорвётся. И лучше бы мне ее отвлечь.

— Выкину и к свадьбе куплю другую, — вздрогнув на заветном слове, она сфокусировалась на мне, — когда поженимся, кстати? Пусть будет тепло, а?

Неохота вот это ебаться с утеплением, да и белые туфельки на снегу хорошо будут только смотреться, а я вот помру от этого вида.

— Хочу весной, — слегка оживилась киса, взяла меня за руку, — когда уже все зеленое будет.

— Как скажешь, — чмокнув ее в уголок губ, чтобы не смазать помаду, я улыбнулся и сжал ее крохотную ладошку в своих. Обнял бы, но платье и прическа, м-да, — люблю тебя.

— И я тебя, — просияла девушка.

И как раз в этот момент из кармана донеслись звуки Рамсов.

— Тут пиздец пробка, мы не успеваем, — недовольно проворчал батя, — сильно горит рубашка?

Блять. Да уже сгорела. Нам выступать первыми, через пять минут после начала, и ради нас грымза-организаторша вряд ли что-то будет задерживать или менять, хотя, блять, можно попросить поменять порядок номеров, всего лишь первый и второй.

— Нет, нормально, — спокойно ответил я, сбросил, — пойду попробую договориться, а то они задерживаются. Только не расстраивайся, ладно?

— Попробую, — натянуто улыбнулась киса.

Естественно, эта старая мразь меня послала и сказала, чтобы хоть в трусах и майке, но выходили танцевать. А я что, я уловил в этом идею. Ника начинала паниковать, предлагала вообще не выходить, но я поведал ей свой план, мы разочек прогнали, и она решила, что сойдёт. Слегка наигранно, но реально попрет. Пришлось опять переодеваться.

Я видел, что она нервничает, и сильно, видел, что пришла ее семья, видел, что она порывалась просто уйти, пока ведущие зачитывали вступление. Мы стояли по разные стороны сцены за ширмами, и я до боли сжимал пальцы на шкатулке в кармане, благодаря свое распиздяйство за то, что вчера не выложил ее дома. Не проебаться бы, ох не проебаться бы.

Когда заиграла музыка, свет слегка приглушили, все, как на репетиции. Как на репетиции, Ника в луче прожектора выплыла, как лебёдушка, танцуя одна. Я должен был на “солнце мое, взгляни на меня” подойти и предложить ей руку, но вместо этого разбежался и подъехал к ней на коленях. Типичный сюжет — девушка в белом платье и гопарь с сигаретой за ухом. И дворовая песня голосом нормальной певицы тут подходит идеально. Она заносчиво отвернулась, я выбросил сигарету, через голову натянул галстук, обежал ее, снова предлагая себя. Все же соблаговолив подать мне руку, Ника успела как раз вовремя положить ладонь мне на плечо и дать обнять себя за талию.

На втором куплете, энергичном, мы быстро закружились в вальсе под аплодисменты. Уж что-что, а это она меня давно научила. Во время припева я ухватил ее за бока, поднял на вытянутых руках, продолжая кружиться, потом снова вальс.

Когда темп песни стих, мы тоже замедлились, а потом на припеве она поджала ноги, и я кружился уже за двоих, понимая, что ещё немного — и упаду нахуй, потому что голова уже все.

Как на репетиции, я отпустил ее, она закружилась. И, вместо того, чтобы поймать в объятия, я на предпоследнем “вот так” встал на одно колено, доставая и открывая коробочку. Дрожащими пальцами чуть не уронил, но удержал. Долбоеб за пультом выключил музыку, настала просто гробовая тишина. Ника повернулась ко мне, явно не понимая, почему все стихло. У нее расширились глаза, она закрыла лицо руками, кто-то захлопал, но на него зашикали. И зааплодировали все только тогда, когда Вероника закивала, как китайский болванчик. Я встал, принимая ее в объятия, от избытка чувств закружил, расцеловал в губы и щеки.

Таки хоть что-то в наших отношениях я успел первым сделать.

========== Часть 11 ==========

Оказывается, немного опоздавшие родичи все же успели посмотреть танец, ну и предложение засвидетельствовать. Мы вышли в коридор обеими семьями, чтобы не мешать вручению первой группы студентов, батя расщедрился на медвежьи объятия, Влад волком смотрел, ну а дамы были на грани слез все, кроме Насти. Настя особо не сдерживалась и тихонько счастливо всхлипывала муженьку-шпале в район диафрагмы.

— Я так за вас рада, — прошептала мамуля, крепко меня обнимая, — боже, какой же ты уже взрослый, сынок.

— Разве это плохо? — я улыбнулся ей, когда она отстранилась, и послушно наклонил голову, подставляя лоб под мягкий чмок.

Она сегодня тоже нарядная, надела одно из своих немногочисленных платьев. Оно довольно свободное, не приталенное, как любит Ника, но в нем мамуля кажется ещё более хрупкой и худенькой, а темная ткань делает слегка светлее смуглую кожу. Красивая у меня мамуля, очень красивая.

— Это замечательно, — вклинился батя, — но ты кольцо-то надел бы, дон Жуан, а то пока не считается.

С удивлением обнаружив, что шкатулка до сих пор у меня в руках, так ещё и не пустая, я осознал, что в суете и поцелуях совсем забыл о самой важной части помолвки. Отпустив маму, я повернулся на сто восемьдесят градусов и бахнулся опять на колено, да ещё не рассчитал и ебнулся так сильно, что аж в ляжку прострелило. Восторженно щебечущая с сестрами Вероника подобралась, поправила прическу и степенно протянула мне свою изящную ручку. Выбросив коробочку через плечо, я аккуратно надел колечко на тонкий палец и нежно поцеловал костяшку.

Поднявшись, я жадно обнял теперь уже невесту, аж от пола оторвал.

— Я согласна, — уже вслух ответила Ника, счастливо сопя мне в ухо, — божечки, это что, медвежонок?

Вот же любопытная моська, меня обнимает, а смотрит на кольцо, ишь! Ну и ладно, лишь бы ей нравилось.

— Отныне и во веки веков я согласен так зваться, — чмокнув ее в щеку, я поставил свою прелесть и отстранился, — тебе надо немного, ну… — указав себе на область глаз, я виновато улыбнулся.

— А мне ведь предлагали водостойкий, — вздохнув, девушка осторожно потрогала уголок глаза подушечкой пальца, как раз там, где слегка потекшая тушь оставила темные пятнышки, — а я такая “да зачем, я не буду плакать, расставаясь с этими сучками”, блин.

— Пошли-ка покурим, — вдруг пробасил батя.

Только глянув в сторону отцов, я потянул Нику к той аудитории, где лежали наши вещи. Судя по выражению лица Влада и тому, как сильно батина рука стискивала его локоть, только что была предотвращена катастрофа. Вот хуй знает, что со мной не так, раз у самого заботливого на свете папулечки так триггерит, но, очень надеюсь, он не испортит праздник моей кисы. Если посмеет — уебу и не посмотрю, что крестный и друг отца.

Ксюша и Виолетта выперли меня подальше, чтобы не мешал поправлять макияж, так что пришлось возвращаться и искать среди зрителей мам, усаживаться рядом с ними. Уже успокоившаяся Настя тоже меня обняла и поздравила, и вообще светилась довольством. Всех, блять, все устраивает, кроме этого мудака. Ему что, блять, больше бы понравилось, если бы я матросил Нику и не женился на ней годами? Тем более, это ведь ее желание, она счастлива, что ему ещё, сука, надо?

В Инсте ещё не появилась фотка кольца, чему я был весьма удивлен. А потом ко мне подошёл один из двух курсирующих по залу фотографов и спросил, могу ли я раздать вай-фай, чтобы он со своего навороченного фотика скинул мне фотки, потому что его попросила Вероника. Естественно, я без базара раздал, получил три десятка файлов, поблагодарил, скинул все это Нике. И уже через три минуты появился пост — фотка нас во время предложения, фотка с обнимашками на сцене и фотка кольца на красивой руке. Вот как, ей хотелось выложить сразу все. Ну что ж, дело ее. Причем она решила носить мишку, так сказать, лицом к себе, чтобы ей было видно, что это именно мишка.

— Такое милое колечко, — похвалила Настя, показала моей недолюбливающей Инсту мамуле, — неужели она правда зовёт тебя медвежонком?

— Ну а как ещё Вадима и Вадимовича звать, с их-то комплекцией, — мама с улыбкой погладила меня по макушке, пытаясь взъерошить ёжик, — а она у тебя кто?

Как-то слегка неловко отвечать на такой личный вопрос, но, во-первых, все равно же проскочит, во-вторых, Настя уже слышала это.

— Киса, — вздохнув, я подпёр голову рукой.

Долго что-то они там курят. Не подрались бы хоть, что ли. Ох уж этот Влад, мать его так, мотает нервы, даже когда ещё ничего не сделал.

— То есть, у тебя будет обручальное кольцо с котёнком? — захихикала Настя, слегка манерно прикрываясь ладошкой, мы с мамой прыснули.

— Типун тебе, — сразу полегчало, я расслабленно откинулся на спинку скамьи.

Отцы вернулись практически одновременно с девчонками, кажется, оба спокойные, так что я позволил себе немного расслабиться и обратить-таки внимание на происходящее на сцене. Там какие-то пацаны танцевали танец из “Стиляг”, кое-кто по залу уже с дипломами сидел. Нехорошо, конечно, вмешиваться в чужой праздник со своим обручением, но надо же было сгладить для кисы неудачу с рубашкой, чтобы воспоминания у нее остались только самые-самые приятные.

Мы с батей на минутку отлучились ещё в коридор, он дал мне рубашку, натянул футболку и вернулся в зал, а я потопал переодевать штаны и переобуваться. Вернулся, присел рядом с Никой и вдруг понял, что она от счастья стала в тысячу раз красивее. Глаза блестят, улыбка не сходит с полных губ, щебечет с сестрами, пересматривает фотки и выглядит такой довольной.

Все же глянув в свой телефон, я увидел кучу сообщений в конфе с друзьями и в конфе мото-народа. В обе конфы Димас скинул скрин пресловутых фоток, и на меня посыпались поздравления, вопросы и шутейки за триста. Потом всем отвечу, сейчас неохота.

Когда пригласили группу Ники для вручения, я приготовился, поправил рубашку, принял у бати увесистый букет нежно-розовых крупных роз. Явно мамуля выбирала, он бы это даже в руки не взял, но киса любит любые розы.

Подгадать момент получилось неплохо, так что я вручил ей букет почти сразу после того, как декан отдала красавице ее заслуженный красный диплом. Все было прекрасно, она светилась, все радовались, и только Влад с переменным успехом натягивал на свою кислую рожу ненатуральную улыбку. Что за нахер, блять? Придушу, суку.

Я не постремался написать ему, чтобы сделал лицо попроще. Словил злобный взгляд, но, кажется, просьба была принята к исполнению.

После окончания торжественной части родичи поехали в ресторан Влада. Родители Ники сфоткались с ней и со всем своим выводком и тоже поехали туда, а я остался фоткать их, фоткаться с Никой и тренировать терпение. Благо, Нику в тысяче поз они фоткали уже сами, у меня была возможность постоять и попиздеть со знакомыми.

После, на заднем сидении моей машины, пока я вез их в ресторан, девчонки делали селфи, будто не нафоткались под всем и каждым кустом в университетском дворе. Но мне-то что, пусть. Потом ещё и полюбуюсь.

В ресторане кису завалили ещё цветами, в качестве закуски принесли ее любимых устриц. Мы спокойно болтали, женщины делились впечатлениями от танца и предложения, заходя уже на хер знает какой круг и прерываясь только на пару минут, когда приносили новые блюда. Мы с батей тянули потихоньку шампанское, и я очень внимательно наблюдал за Владом. Он явно с большим трудом держал себя в руках, то порывался что-то сказать, то хмурился, то пытался улыбаться, чего вот точно лучше бы не делал, выглядело ужасно. Благо, все же молчал, не мешал Нике радоваться. В любой другой день пусть хоть говном меня с ног до головы польет, а сегодня пусть держится. Сегодня не наш с ним праздник, сегодня день только одной девочки.

Но, как оказалось, девочка не ослепла от счастья.

Перед десертом киса взяла меня за руку на столе, нежно погладила по запястью, дала переплести пальцы. Улыбнулась мне так ласково, а потом вдруг расплакалась. Тихо, без всхлипов, просто смотрела на меня, а из чудесных голубых глаз текли крупные слезы.

Никто не заметил, все были заняты едой или беседой, а у меня будто сердце разорвалось.

— Что такое? — шепнул я, прикладывая ладонь к ее щеке и стирая большим пальцем мокрую дорожку, оставленную слезой. — Что случилось, кис?

Что ж, обратили внимание, замолчали. Но меня волновало это только потому, что я мог хорошо расслышать дрожащий шепот.

— Я так люблю тебя, — боже, такое чувство, что мне сейчас вернут кольцо, — так давно и так сильно люблю. Ты такой хороший, правда, — блять, точно вернут, — почему тогда он не может просто за нас порадоваться? Я не хочу, чтобы кто-то был против.

Ебаная шпала. Всё-таки уебу ему, это же пиздец!

— Переживает за тебя, хочет защитить, вот и волнуется, — все же постаравшись немного оправдать этого мудака, я решил забить, что он, вообще-то, тоже тут находится.

— Верони… — начал было Влад, но был награждён таким злющим взглядом, что смешался и заткнулся.

— Я не хочу, чтобы за меня волновались! — голос всегда мягкой кисоньки зазвенел, стал твёрже, повелительнее. — Я хочу, чтобы самые близкие мне люди поддерживали меня!

Она вырвала руку из моей, вскочила, опрокинув стул, и гневно зацокала каблуками в сторону туалета, на ходу утирая щеки.

Я рванулся встать, но батя за плечо удержал на месте. Напротив Настя так же придержала Влада и сама пошла следом за ней, прихватив сумку. Ладно, у них прекрасные отношения, кто, как не мама, сможет успокоить ее. Но кто, блять, теперь успокоит меня?

У главаря бабского батальона было такое ошарашенное лицо, что стало бы смешно, если бы не было так выбешивающе. Конечно, никогда его принцессы не смели так грубо его осаживать.

— Считаешь, у тебя есть оправдание? — скрестив руки на груди, я откинулся на спинку стула.

Просто взял и все переговнял! Весь день и вечер, все мои усилия просто похерил!

— Не заводитесь, — нейтрально выдал батя, стырив у мамули с тарелки кусочек черри.

Влад, обычно языкастый, молчал. Видимо, все ещё обтекал.

— Заебись, мне ещё и не заводиться, — фыркнув, я отвернулся, и только потому увидел, что Настя провожает мою кису к выходу.

Подскочив, я вышел следом на улицу. Ника собиралась садиться в такси. Твою ж мать.

Я молча взял ее за локоть, давая возможность отобрать руку, но она повернулась, взглянула на меня огромными влажными глазами, и они снова наполнились слезами. Настя понятливо оставила нас вдвоем, за что ей спасибо. Хоть у кого-то в их семейке есть голова на плечах.

— Прости меня, — тихо попросил я, опять стирая горячие слезинки.

— Тебя-то за что, — дрожаще вздохнув, девушка подалась к ладони, прикрыла глаза, — ты меня прости, я все испортила.

— Не ты, — тяжело вздохнув, я привлек ее поближе и прижался губами ко лбу, — куда собралась?

— Домой, — обняв меня, киса тяжело вздохнула, — и только сейчас дошло, что ключи в сумочке.

Мои тоже в рюкзаке, но телефон при мне, ключи от машины тоже, а там и сам рюкзак.

— Поехали, — предложил я, поглаживая ее по спине.

Похер на ужин, похер на всех.

— Я хочу побыть одна, — сначала думал, что показалось, потом ещё пару секунд позволял себе надеяться на это, — хотя бы немножко.

Блять, ну пизда. Расстроилась так сильно — и в свой выпускной.

— Хочешь, у родителей переночую? — сам сказал и сам мысленно дал себе поджопник за тупость, потому что она согласится.

Скажи “нет”, скажи “нет”, пожалуйста, скажи…

— Да, — еле слышное, виноватое, — прости.

Убью.

— Давай хоть ключи тебе дам, — вздохнув, я отстранился, отвернулся.

По-дурацки как все. Я хотел, чтобы дома мы выпили вина, пересмотрели фотки, долго целовались, чтобы все плавно перетекло в спальню, чтобы нежно и медленно, чтобы… Чтобы не так. Но я могу понять, почему ей нужно побыть одной. Ника не может плакать при свидетелях, так что дома будет масштабная истерика со швырянием предметами и громкими рыданиями. Пусть выпустит это, выплачет, надеюсь, на этом все кончится.

Вернувшись от машины с ключами, я осознал, что у нее и телефон там остался. Ну, в принципе, дома ее ноут, связаться сможем.

— Правда, прости, — пробормотала Ника, обхватив себя руками, будто замерзла.

Не ей нужно извиняться. И я сделаю так, чтобы Влад извинился перед нами обоими, даже если он не считает это необходимым.

— Отпишись, как доедешь, ладно? — вложив ей в ладошку ключи, я не удержался и крепко сжал тонкое запястье. — Только не бросай меня из-за него.

Она так любит отца, всегда считалась с его авторитетом в семье и мнением. Вдруг, раз нет одобрения с его стороны, не решится пойти против? Я ведь умру, если сейчас останусь без нее.

Покачав головой, девушка бледно улыбнулась и ласково поцеловала меня, коснувшись прохладными пальчиками щеки.

Закрыв за ней дверь такси, я проводил машину взглядом. Злость закипала, по ощущениям, где-то в животе, растекалась по груди. И, когда она доберется до головы, кое-кому места будет мало.

Когда я вернулся к столику, Влад вскочил, спрашивая, где Ника, и мне просто ударило яростью в голову до красной пелены перед глазами. Схватив его за грудки, я дёрнул на себя и вниз, чтобы немного наклонился, и уебал ему в челюсть с левой, чтобы посильнее. Немедленно заныло в месте муфты, но это меня не волновало.

— В день нашей гребаной помолвки она уехала домой в слезах, сказав, что хочет побыть одна! — прорычал я, не отпуская его воротник. И впервые в жизни у меня не врубались тормоза от злого прищура. — Считаешь, это нормально?

— Схуяли это я виноват? — не хуже той змеи прошипел Влад, наотмашь ударяя меня ровно по месту перелома и сбивая руку с ворота рубашки.

— А кто? — пихнув его в плечи, я с трудом удержался от второго удара. — Я, что ли, сидел с кислым ебалом? Да у тебя на роже написано, что ты против! Все мои усилия, все ее достижения, все хорошие воспоминания ты просто взял и изгадил! Тяжело было улыбнуться нормально? Теперь, блять, вместо удовольствия и счастья она поехала домой плакать! В свой ебаный выпускной! Охуенно, да?

— Закрой пасть и слушай сюда, — на плече стиснулись его пальцы, но сегодня вот точно нихера подобного!

— Нет, это ты закрой пасть и не смей больше ко мне приближаться, — получилось относительно спокойно. Отпихнув его от себя, я подхватил со спинки стула Ники ее маленькую бежевую сумку, взял со стола ее телефон, — бать, я у вас переночую?

— Ага, без б, мы тоже скоро приедем, — прижимая к себе бледную мамулю, он покручивал в лапище бокал с шампанским, — ключи есть?

Кивнув, я пошел на выход.

— И ты это так оставишь? — явно в полнейшем бессилии обратился к последней инстанции Влад.

— О, я только что любовался на то, как сильно мой боец влюблен, и, знаешь, это было охуенно, — охотно поделился батя, даже хохотнул, — ты только глянь, какой он уже большой и суровый стал.

Дальнейшее я не слышал и слышать не желал. Главное — он на моей стороне.

Устроившись в машине, я сложил руки на руле и прижался к ним пылающим лбом. Жалко, блять, как же жалко! Сейчас придётся приехать и лечь спать одному. И Ника будет спать одна, когда наревется. А все почему? Потому что кто-то мудак.

Мелькнула мысль все же поехать к ней, попытаться утешить, но нет, так нельзя. Я же знаю, что она опять засунет все это в себя, не сможет выплеснуть при мне, а копилось явно долго. Господи, блять, ну как можно быть таким уебком!

========== Часть 12 ==========

Мы с батей успели ещё перед сном накатить, так, чисто символически, добили оставшуюся у него после каких-то посиделок треть бутылки коньяка, пока курили на балконе и смотрели на звёзды. Он удивительно спокойно выслушал мои злопыхания в сторону Влада, покивал, а потом, уходя спать, в приказном тоне потребовал больше руку на ВВС не поднимать, что бы ни случилось.

Ну а проснулся я вообще шедеврально — ебнулся на пол, потому что отвык уже давным-давно от полуторки. Вот как вернулся из армии, так меня и переселили, практически выгнали в отдельную квартиру с широченной двуспальной кроватью, а вдогонку батя спизданул что-то типа “ебись с кем хочешь, сын мой, и нам не мешай”. Нихуя не стесняется, старый пень. Я, конечно, знаю, что не в капусте был найден и не десантирован аистом с неба, но блять!

Тихонько собравшись, чтобы не будить ещё спящих родичей, я сжевал котлету из контейнера в холодильнике, закусил огурцом и двинулся на выход. Потом дошло, что надо бы предупредить, а то будет так себе вариант съебаться по-тихому.

Я тихо поскребся в слегка приоткрытую дверь родительской спальни, заглянул. Если уж открыто, то можно не бояться получить очередную детскую травму. Спят в обнимку, ишь, милота.

— Что падало, сынок? — сонно спросила мама, крепче обнимая здоровенную батину руку, лежащую поперек ее живота.

— Одежда, — на автомате соврал я, потому что мамуля всегда переживает, а потом дошло, что о таком можно и сказать, — и я в ней был.

— Съебываешь? — широко зевнув, батя подгреб маму под себя и даже ногу на нее закинул, наваливаясь плечом. — Помирились?

— Да мы и не ссорились, — неуверенно буркнул я, отводя взгляд, — да, поеду.

С ней мы не ссорились. Если, конечно, она не обидится на меня за подбитую папулину морду. Хотя не исключено, что она и сама бы не прочь была ему уебать хорошенько за испорченный праздник.

— Нике привет, — вздохнув, мама тоже зевнула в ладошку, как котенок, и прижалась к отцу поближе.

Божечки, да пусть у меня будет так же! Вот такая вот любовь, прошедшая через годы. Естественно, не ругаться ни разу, как они, у нас не выйдет, Вероника заводится мгновенно, да и я не из самых спокойных, но разве не прекрасно будет спустя двадцать пять лет после свадьбы продолжать спать в обнимку и целоваться где ни попадя?

Уже подъезжая к дому, я осознал, что ключей у меня нет, а киса может ещё спать, устав после вечерних слез. Вполне возможно, что ещё и ночных. Так что я поехал потянуть время в торговый центр, заодно зайду куплю вкусного, чтобы порадовать ее с утра.

В итоге, в качестве вкусности были-таки куплены яблочные часы. Хотела она? Хотела. Понадобится ей пара дней, чтобы разобраться, наиграться и нафоткать, и этого времени будет достаточно, чтобы слегка забылся вчерашний инцидент.

Господи, что я за идиот? Столько бабла…

Ладно, идиот, но идиот счастливый. И стоит признать, что Ника балованная — пусть не избалованная, как Ксюша, но балованная. Подарки должны быть дорогими, красивыми и тщательно выбранными, а ещё, желательно, неожиданными и инициативными. Так что я решил спалить ещё и хату, потратив ещё четыре нуля на охапку алых крупных роз без шипов.

По крайней мере, если она на меня и обижалась, после такого я точно буду на полпути к прощению.

Киса открыла мне сонная, взъерошенная, в трусах, моей футболке и больше ни в чем — проверено опытным путем.

Вжимая ее в стену, я готов был откусить от нее кусочек — на память о покорно подставленной шее и жадно цепляющихся за меня руках. И, когда она застонала, едва не захлебываясь частыми вдохами и впиваясь ногтями мне в спину, я не удержался. Торопливо расстегивая ремень, вцепился зубами в хрупкое плечо, чувствуя, как она напрягается всем телом, прогибаясь, замирая и мелко дрожа. Жёстко и грубо втрахивая ее в стену, я вплел пальцы в мягкие волосы, сжал кулак, заставляя ее откинуть голову сильнее, покусывая длинную шею. Не съем — так покусаю.

Кису в посторгазменной прострации пришлось отнести в спальню и уложить на кровать. Она смотрела на меня полностью лишенными осмысленности соловыми глазами, будто не понимала, кто я, кто она, где мы и что за хуйня только что произошла.

— Ты что, злишься? — тихо поинтересовалась девушка, трогая кончиками пальцев покусанную сторону шеи.

Я опять заволновался. Она же говорила, что ей нравится, когда кусаются, да? Или я переборщил с первым укусом?

— Да нет, соскучился просто, — поглаживая ее по мягкому животику, я прикинул, сойдёт ли сегодняшний подарок за извинения сразу за два косяка или надо будет покупать ещё, а то и стоит ли вообще монетизировать наши отношения, — больно?

— Скучай почаще, медвежонок, — игриво прищурилась красавица, и у меня отлегло, почти физически облегчение почувствовал, — там ещё цветы были? И ты привез мой телефон?

Кому что, а инстаграмщице подавай что фоткать и чем фоткать. Хотя у нее это ещё не в худшей форме проявляется. Надо только не обращать внимание на комменты всяких мачо. В конце концов, сам грешен, дрочил на ее фотки в старшей школе так, что просто поразительно, почему до сих пор не брею ещё и ладони.

— Ага, и цветы, да, — улыбнувшись уголком губ, я встал, пошел в прихожую за брошенным рюкзаком и веником, — все твои переписки перечитал и предложку “Подслушано”.

Естественно, я такой хуйней заниматься не буду. Во-первых, я ей доверяю. Во-вторых, это так унизительно для нас обоих было бы. У всех должно быть право на личное пространство и какие-то секреты, какими бы доверительными и близкими ни были наши отношения.

— Пизди больше, — рассеянно хмыкнула Вероника, и я не смог удержать улыбку.

Знает меня так хорошо. Разве это не охуенно?

— Ваши цветы, — положив букет на постель рядом с ней, я расстегнул рюкзак, — ваш телефон, ваша сумка, ваш подарок на выпускной.

Коробку с очередной порцией понтов упаковали в белую бумагу, перевязали красной с золотом ленточкой, так что с первого взгляда не видно, насколько я дебил.

— Я думала, что уже получила свой подарок, — мягко улыбаясь, киса пошевелила пальчиками, любуясь кольцом.

— Помолвка есть помолвка, — кинув рюкзак с брюками и туфлями к шкафу, я мысленно пообещал сам себе разобраться с ним позже и плюхнулся рядом с невестой, облапил ее и уткнулся носом в теплый бочок, — не путай события.

— Кажется, мне повезло, и мой парень сам будет помнить все даты, — хихикнула киса, фоткая сей живописный натюрморт с собой любимой в центре композиции, — а что там?— я демонстративно поджал губы и закрыл глаза, давая понять, что отвечать не намерен даже в присутствии адвоката. Меня погладили по голове, потом зашуршала бумага. — Боже, больной ты ублюдок… — там же, где гладили, несерьёзно пиздыкнули. — Я хотела подождать, пока они подешевеют, только вышли же!

Значит, всё-таки хотела. А то перечитала уже о них все, что нашла, то хочукала, то нехочукала, другие варианты смотрела. И меня всегда поражала ее любовь покупать не просто так, а нараспродажах — с ее-то папенькой.

— Не понял, где моя благодарность? — не открывая глаз, я приподнял брови. Меня почесали за ухом, и довольно закряхтеть вышло как-то само собой. — Засчитано будет, только если ещё чуть левее.

— Спасибо, — меня почесали и левее, и правее, и на макушке, и на затылке, оставалось только лежать и наслаждаться, — поедешь со мной, кстати?

Не-ет! Я хотел хотя бы сегодня воплотить вчерашний план с винишком, нежностью и обнимашками! Куда это, блин, она намылилась?

— Куда? — приподняв голову, я заглянул ей в лицо. — Давай никуда? Давай дома побудем?

— Ну ты чего? — растерялась киса, явно на автомате продолжая чесать мне ёжик. — Мы выпускной же сегодня отмечаем. Почему не поедем?

Бля, точно! Она говорила, а я за вчерашними пиздецами совсем забыл. Ну это святое, конечно, куда без выпускного.

— Не, ну на это поедем, поедем, — вздохнув, я положил голову на прежнее место, — просто хотел побыть вдвоем, ну, в честь предложения, все такое.

— Так мы же беседку сняли только до восьми вечера, в чем проблема, — примиряюще улыбнувшись, девушка кончиком пальца погладила меня по носу, — а потом только ты и я, да?

Я только кивнул, довольно жмурясь. Только она, я и мишка на ее безымянном пальце. Может быть, посмотрим какое-нибудь кино, может, просто посидим вместе. Вино есть, вкусный сыр есть, осталось только заехать взять виноград и орехи для полного комплекта. Осталось только решить, на чем поедем, чтобы прикидывать покупки после посиделок.

— На чем поедем? — поинтересовался я.

Раз уж это на природе и до восьми, то начало будет около полудня, до выезда тоже не получится по-человечески поваляться.

— А можно на мотоцикле? — сразу оживилась любительница езды с ветерком.

Ну, раз так, то я сегодня безалкогольный. Но, учитывая, как шустро Ника пьянеет, надо бы и ее спросить о планах.

— Если ты собираешься пить, то нет, — перекатившись на спину, я потянулся и зевнул, клацнув зубами, — а то начнёшь приставать на сотке, что делать будем?

— Не буду я, — со смехом пихнув меня в бок коленкой, киса встала, бережно подняла обеими руками букет, — и пить, и приставать.

Усмехнувшись, я заложил руки за голову и прикрыл глаза. Люблю ее.

Киса помыла голову, поохала над своими “опухшими” глазами, подправила все это дело незаметным макияжем. Хотя я и до раскрашивания не заметил красноты и припухлости век, про которую она толковала. Красивая — вот и все, что меня интересует. И очаровательная, когда красит ресницы и инстинктивно приоткрывает свой чудный ротик. Кстати, я его хочу. Ну так, в качестве одного из планов на вечер.

Я выпил смузи, быстро ополоснулся, натянул футболку и штаны — вот и готов. За это время Вероника только расчесала высушенные волосы. А новая полка оказалась охуенно удобной в качестве стула для обувания и ожидания, надо только кинуть мелкую подушку, чтобы под спину подкладывать.

Зато я обнаружил в ленте утреннюю фотку. Цветы, стройные ножки, коробочка с ленточкой, моя лапа и часть спины. Часть спины с нихуевыми такими царапинами. Это что ж за маникюр она такой себе сделала? Потянувшись пощупать пострадавшее место, я нашел маленькие припухлости, отмечающие места царапок. Вот же кошка… Ну и похуй, в принципе. На животе вот побаливают до сих пор, а это хуйня. Кстати, поэтому, наверное, мастер отговорил меня набивать что-нибудь на лопатке.

Киса вышла обуваться, и я завис. Первый раз вижу на ней эти облегающие белые брючки, и покорен. Голубая свободная рубашка, заправленная только спереди, прикрывала попку, но я разглядел белые стринги, когда она наклонилась завязать шнурки бежевых кроссовок. Сухо сглотнув, я поднял глаза к потолку. Вот как сейчас я должен оседлать мот со стояком? Что за женщина, господи, что за…

Стараясь думать обо всяких малоприятных вещах, я прогулялся вниз по лестнице, а не поехал на лифте. Завел байк, упаковался, уселся — и все это в уже вполне приличном виде. Конечно, плотные джинсы многое скрывают, но не все.

Киса замешкалась, связывая волосы в хвостик и пряча его под куртку, потом шустро нацепила шлем и устроилась на своем месте. Я плавно тронулся, с удовольствием вслушиваясь в равномерное бухтение движка. Красавец мой, красавец.

За город я ездить люблю, особенно если асфальт относительно свежий. И, судя по адресу, который сказала Вероника, не участвовашая в заказе беседки, ехать предстоит привычным путем на батину турбазу. Правда, с пассажиром, особенно таким бесценным, как невеста, не погоняешь особо, но это не отменяет кайфа от свободной прямой дороги.

Впереди не было ни души, покрытие огонь, так что я взял сто пятьдесят, чтобы побаловать кису и не рисковать ей слишком. И ей нравилось. Она обожает скорость, обожает резкие маневры, обожает мотоциклы. Вообще, по опыту, с девчонками, которые типа любят мотоциклы, случается странная метаморфоза, когда их сажаешь вторым номером. Зовёшь кататься, а они начинают “не хочу, не буду, голова болит”. Казалось бы, должны не слазить с мотоциклиста и мотоцикла, если уж убеждают всех вокруг в своей страсти к двум колесам. Наверное, это потому, что они на эту псевдо-страсть цепляют пацанов на мотах, а потом перестают притворяться и затаскивают их домой, подальше от транспорта. Ну, это мое предположение, и многие пацаны с ним вполне согласны. Тем ценнее становятся девушки, которые сами катаются, потому что они не будут бухтеть на общие покатушки, возню в гараже и финансовые вливания в байк, и такие девушки, как Ника — которым правда нравится быть пассажиром.

Задумавшись о философском и вечном, я как-то упустил, когда меня стала нагонять черная Рио. Причем нагоняла шустро для такой тачки и явно с не самыми благими намерениями, прям как-то хищно. Полосы две, я занимал левую, чувак вполне мог бы обогнать по правой, но целенаправленно приехал мне в жопу и повис на хвосте. Это уже стрёмно. Номера мне незнакомы, морду водителя в вибрирующем на скорости зеркале не разглядеть. Я перестроился вправо, пропуская его и притормаживая до ста двадцати. Нет, не уехал вперёд, опять пристроился сзади. Варианта два — либо доебывается, либо ему нравится попка Вероники. Оба меня не устраивают.

Убегать вперёд от него глупо, не потому, что догонит, а потому, что у меня, между прочим, второй номер тут имеется. Так что будем убегать назад.

Резко перестроившись обратно в левую полосу, я плавно, но быстро понизил скорость задним тормозом и двигателем. Чувак сразу не просек маневр, а потом у него загорелись стопы, он примерно сравнялся со мной в скорости, и я по максимуму приготовился к неведомой хуйне.

Судя по визгу покрышек, он дёрнул ручник на шестидесяти. Бедная Киа встала практически как вкопанная, развернувшись поперек полутора полос. Тормозить бесполезно, так что я резко наклонил мот, уходя влево, между уебком и двойной сплошной. Запоздало осознал, что он может тронуться немного и подставить крыло прямо мне под вилку, но эта мысль вылетела из головы со скоростью звука, когда я ощутил, как Ника соскальзывает туда же, внутрь поворота. Она совершила одну из главных ошибок пассажира — вцепилась в меня, утягивая следом, и я всем телом рванулся вправо, компенсируя избыточный наклон. Слышал, как чиркнул по асфальту левый нижний слайдер, но успел выровнять. Как раз настолько, чтобы ехать правой ногой на бампер уебка. Благо, ещё немного места оставалось, небольшим движением руля я все же увернулся, жопным чувством понимая, какие считанные там были сантиметры.

— Прости, — прошептала киса, судорожно вжимаясь мне в спину.

Сама понимает, что сделала, я много раз говорил. Думаю, даже она, слабо понимая принципы управления, почувствовала, как сместила центр масс и выбила меня из маневра. Цепляется за куртку, сжимает бока — явно не может отпустить, боится.

— Все нормально, сам дурак, — процедил я, позволяя себе буквально на секунду прикрыть глаза и вздохнуть, стряхивая нервяк, — надо было остановиться. Сейчас остановиться? Страшно?

Практически довыебывался. Чуть не угробил Веронику — даже на шестидесяти лечь на бок равно попрощаться с кожей и мясом на ногах. Тем более, учитывая уклон, мы бы упали первыми, а он потом по инерции перекатился через нас, хорошенько придавив, не мопед, всё-таки.

— Нет, нормально, — каким-то больным голосом откликнулась киса, переложила руки на бак, но от меня не отодвинулась, — там же немного осталось, да?

А мне надо? Мне надо остановиться? Глянув в зеркало на только трогающегося ублюдка, я прикинул. Ехать осталось пару километров, если сейчас хорошенько дерну, уже не догонит, а там поставлю мот на нашу личную стоянку, которая за воротами, чтобы ничего с моей прелестью не случилось. Подняв левую руку, я сжал и разжал кулак пару раз. Не дрожит, сам я в норме, Ника в норме. Доедем.

— Да, чуть-чуть осталось, — ответил я, повышая передачу и выкручивая обороты.

Сейчас главное думать о дороге перед собой, а не о пункте назначения и не о самом принципе побега. О дороге. О неровностях, ямках, железнодорожном переезде в сотне метров от поворота к турбазе. Не о мудаке сзади, которому трудно с места набрать сотку так же быстро, как мотоциклу.

Проехав через полупустую стоянку, я остановился перед воротами, погавкал движком. Сторож, вечно торчащий в будке на парковке, с пульта открыл ворота, и я плавно вкатился на ближнее из трёх место как раз тогда, когда мудак заезжал на общую парковку. Вот и хорошо, всё-таки успел.

Киса слезла, а я содрал шлем и сгорбился, практически уткнувшись лбом в бак. Мурашки осознания близости пиздеца побежали по спине только сейчас.

— Все нормально? — мягко спросила Ника, поглаживая меня по затылку.

— Да, — я потер лицо и сморщился от грубости ткани перчатки, — да, это просто… Небольшой отходняк.

Даже не знаю, поеду ли домой сам. Если будет хотя бы малейшее нежелание или сомнение, вызову такси.

— Ты охуенно справился, — киса прижалась ко мне, как только я спешился, крепко обняла, потянулась поцеловать, и пришлось наклонить голову, потому что не достанет, — даже исправил мой косяк.

— Ну только если ты так думаешь, — хмыкнув, я чмокнул ее в макушку, обнимая свободной рукой за плечи.

Охуенно было бы просто не выебываться и остановиться, ну да ладно. Раз уж вывез, можно только порадоваться.

Сложив куртки на мот и повесив оба шлема на зеркала, я кинул перчатки под ветровое. Тут никто не тронет, закрыто же, откроют только мне, бате и ВВС. Эти три места вообще отделены на случай ажиотажа, типа майских праздников, чтобы для нас всегда было, где приткнуть машину. Но ключ я, на всякий пожарный, забрал, а ещё раздал вай-фай и скинул с регистратора нужный фрагмент видео.

Ебаная Рио обнаружилась на стоянке. Пришлось тщательно подавлять в себе кровожадный порыв оторвать ссаному ублюдку зеркало, а то и оба.

В искомой средней беседке, рассчитанной на двадцать человек, пока что обнаружилось только семеро. Двое парней и одногруппницы Вероники, причем один из них ее бывший. Это был краткий эпизод, но все же.

— Ну что, обосрался? — весело поинтересовался Рома, кинул в меня зубочисткой. — Я думал, вы наебнетесь.

Вот как. Вот и водитель. Вот и мудила собственной персоной, лупи-не хочу. Но, пожалуй, одного мордобоя на празднике Ники уже хватит.

— Аж интересно, что бы ты делал, если бы мы правда наебнулись, — максимально ровно ответил я, наступая на чертову зубочистку, — хотя не думаю, что у тебя достаточно мозгов даже для таких простых прогнозов.

— Я все ещё могу тебя переехать, — ухмыльнулся мудак, вскочил.

И слегка потух, осознав, что почти на голову ниже меня и значительно уже в плечах.

— Да что ты, — вежливо улыбнувшись, я отвернулся, пихнув его плечом, сел на другом конце стола и достал телефон.

Ника пусть болтает с девчонками, а мне ещё надо видео мото-народу скинуть, пусть вместе со мной пообсирают уебка.

— Ну правда, Ром, это был пиздец, — поддакнула Ника, становясь рядом и опираясь локтями мне на плечи.

Да, мне сейчас пригодится тактильный контакт с ней. Потому что, блять, больше меня ничто не удержит от мордобоя.

— Пиздец — это то, что ты встречаешься с нищебродом и требуешь с него такие подарки, — вякнула уже моя эпизодическая бывшая, прислоняясь плечом к ебаному мудаку.

В группе Ники я встречался с четырьмя девочками. Одна из них давно отчислена, вторая перевелась в другой город, третья обжимается с Ромсиком, четвертая сидит рядом со вторым парнем, которого я где-то уже видел.

— Лол, что? — немногословно и совсем не как дипломированный специалист по языку переспросила Вероника.

Ебать, ну это типичный стереотип. Ну да, выгляжу я не намного лучше среднестатистического бомжа, но езжу на дорогом байке, куда более дорогой тачке, на меня давно оформлена двушка в центре города. Где же это я нищеброд? И она же в курсе, кто мой батя и что он мне надарил, что за хуйню несёт? Напомню ей, пожалуй.

— Ты сейчас в моей беседке, — подперев голову кулаком, я улыбнулся, — сядешь за мой стол, и тебя будут обслуживать мои официантки. Ещё вопросы?

Попритихла. Но, судя по хитрому прищуру, сейчас этот пидар что-то спизданет.

Он протянул мне окурок, видимо, заготовленный заранее. Я только приподнял брови, не совсем понимая, хуль тут происходит такое интересное.

— Ну, любишь же за другими подбирать, можешь докурить, раз уж встречаешься с моей бывшей, — с гаденькой улыбкой пояснил великий, блять, стендапер.

Закатив глаза, я шлёпнул ладонью по лбу. Во-первых, блять, если он гондон и Ника от него свалила через два свидания, или если люди просто не подошли друг другу, это не значит, что они не могут встречаться с другими людьми. Или она должна была посыпать голову пеплом после их расставания и хранить целибат остаток жизни? Во-вторых…

— Ну тогда погоди, пока я покурю, за мной докуришь, ну или могу тебе огрызок яблока отдать, не знаю прям, — вздохнув, я погладил ладошку девушки на плече, — потому что ты тоже встречаешься с моей бывшей.

Такого ответа он, кажется, не ждал.

— Ебать, этот наезд выглядел как нечто тщательно отрепетированное, — фыркнул второй чувак, сидящая рядом с ним Диана согласно хихикнула, — не знаю, нахера тебе это, но не удалось, признай.

Вот честно, я бы после такого фиаско просто уехал бы и больше никогда не появлялся в этой компании. Но у Ромы хватило силы воли удержаться от этого. К счастью, хоть больше не вякал, сидел смирно за столом, как и положено прилюдно опущенному.

Когда подтянулись ещё пяток девчонок, официантки начали накрывать стол, я отпустил мангальщика и сам занялся углями и мясом-рыбой, ко мне присоединился и парень, оказавшийся Данилом. Мы с ним душевно трепались ни о чем, он периодически задавал вопросы про мотоциклы и вздыхал. Я даже предложил ему номер моего братана, хорошего, толкового инструктора, но он отказался.

Киса явно себя прекрасно чувствовала. Конечно, выпускницы опять разделились на группки, болтали между собой и иногда шипели на других, но ее явно все устраивало. Она то и дело закапывалась в новые часы, что-то там настраивала, листала — осваивала, в общем. И радовалась, как ребенок, получивший новую игрушку. Ради такого стоит купить что угодно и по любой цене, хоть за почку.

Вполне закономерно, что ближе к четырем часам враждующие группки переводчиц разосрались, поорали друг на друга и разделились на два лагеря вместо трёх, рассевшись по разным концам стола. Кто-то кого-то обвинил в списывании, кого-то в подлизывании, кису вообще в папулиных ассигнованиях в ее красный диплом. Я не лез, потому что не мое дело, собственно говоря, но, когда одна из дамочек начала уж очень серьезно наезжать, пересадил Нику к себе на колени, обнял и спокойно посоветовал агрессорше заткнуться, хотя и Веронике явно было, что ответить.

Несмотря на эти не слишком положительные моменты, все, кажется, остались довольны тем, как прошел день. Кисуля-то точно, по крайней мере, большую часть времени она искренне улыбалась. Искренне, открыто и очень, очень красиво.

В половину восьмого она уже засобиралась. Я-то что, я существо подневольное, так что тоже попрощался со всеми, пожал Данилу руку, демонстративно проигнорировал дважды пытавшегося самоутвердиться за мой счёт Романа и потопал с невестой к стоянке.

Внимательно прислушался к себе — ничего. Никакого мандража, нервозности, предчувствий или опасений. Значит, можно ехать, спокойно и без торопливости.

— Заедем за вкусненьким? — предложила явно совершенно не волнующаяся Вероника, натягивая куртку.

— Если хочешь, — пожав плечами, я подал ей шлем, натянул свой, — только учитывай формат рюкзака.

Конечно, можно доехать до дома и прогуляться уже пешком до супермаркета, но это отдельные затраты времени и сил, а второго вот у меня уже не так много осталось, вымотался на день вперед буквально за те пару минут, что тренировал безаварийное вождение.

Назад мы прокатились с ветерком, без напрягов и происшествий. Я даже побаловал кису стантом на одном из свободных участков, с удовлетворением слушая ее радостный смех.

Прикатив ко входу в супермаркет, я поставил ноги на землю, чтобы пассажирка спешилась, и рядом притормозил Дэн, тоже со своей. Мы с ним стукнулись кулаками, я помахал его девушке. Удивительно, как такая милашка терпит его даже не слегка говнистый характер, но, судя по его рассказам, она сама тоже далеко не белая и пушистая.

— Давай я тогда схожу сама, а ты поболтаешь, — улыбнулась Ника, когда Дениса начало прорывать ещё и вслух впечатлениями от дневного видео.

Я только пожал плечами, принял ее шлем и повесил на зеркало, свой пристроил на баке. Вот что реально прекрасно в девушке — так это понимание. Понимание, что попиздеть с друганом, покататься с друганами, побухать с друганами — святые дела.

Девчонки пошли в магаз, я проводил охуительные белые брючки взглядом. Снять их нужно, вот что.

— Фу, блять, Вадимыч! — Дэн толкнул меня в плечо, я напряг ногу, на всякий случай, чтобы не ебнуться позорно на бок на месте.

— Чё ты, бля? — пихнув его в ответ, я потер слегка занывшее место.

— Ты так похабно облизнулся, аж противно, — передернув плечами, он сморщил нос, — держи себя в руках, епта.

Облизнулся? Смотрел на Нику и облизнулся? Ну все, блять. Финита.

— Я не спецом, — ткнувшись лбом в макушку шлема, я тяжело вздохнул, — блять, вот всегда батя на маму облизывался, а я думал, что это мерзко.

“Фу”, думал я, “какая гадость”, думал я. А теперь делаю то же самое, даже не замечая. Видимо, права мамуля, мы с ним очень похожи. Больше, чем мне бы того хотелось.

— Яблочко от яблоньки, — гоготнул Дэн, выключил зажигание. Движки-то мы давно потушили, а тут он вдруг решил побыть бережливым, — что-то аккум херово заряжается, ну или менять пора, вечно половина заряда.

Я лично предпочитаю при остановке оставлять зажигание, чтобы иллюминация не гасла. А то вот мы стоим на обочине, уже смеркается, фонари ещё выключены, а мы с мотом черные и матовые, хер заметишь без ходовых огней.

— Сначала на зарядку от розетки поставь, — посоветовал я, выуживая из набедренного кармана сигареты, — сколько ему?

— Да год, епта, — угостившись сигаретой, он прикурил своей зажигалкой, пока я прикуривал своей, — рано, как бы.

— У тебя, мать твою, палёный ксенон, — усмехнулся я, зажав фильтр в зубах, — бедному аккуму надо памятник ебануть.

Понаставят всякого китайского говна через такие же китайские реле, а потом страдают. Уж в тюнинге лучше доплатить, но взять родное. Помню, батя хотел мне, как себе, прикрутить к моту, ещё нейкеду, сигнал от “Волги”, мощный такой, чтобы слышали окружающие, а то пикалка была несерьёзная. Несмотря на то, что ставили на родное реле, пришлось менять предохранитель, хотя это ещё легко отделались.

— А чё сразу ксенон, — огрызнулся любитель слепить всех встречных и злобно хихикать, — приебались все к моему ксенончику!

— Ути-пути! — потянувшись потискать его за щеку, я получил по руке и ржал дальше без рукоприкладства.

Подозрительно быстро показалась в дверях магазина Вероника, прижимая к груди не шибко-то и полный пакет. Я подождал, пока она засунет покупки мне в рюкзак, наденет шлем, натянет перчатки и устроится на своей жердочке.

— Ладно, давайте, — махнул ладонью Денис, — завтра вечером го прохватим?

Сегодня среда, так что нет, увы и ах.

— Не, мы к моим на ужин, — ответил я, застегивая шлем, — на выходных предлагаю по максимуму народ собрать, чтобы толпой покататься.

Он кивнул, я запустил движок, еще, естественно, теплый, и плавно тронулся. Ну нет у меня сегодня настроения рвать и дергать, нет.

— А я и забыла, что нас приглашали, — с улыбкой в голосе поделилась Ника, без какого бы то ни было страха наклоняясь со мной в поворот.

— Думаю, это будет ещё и способ отметить помолвку, — хмыкнул я, включая поворотник и медленно проезжая вдоль забитой полосы на левый поворот в надежде на добрую душу или хорошую дырку, — кстати, а что там с твоей стороны по поводу вчерашнего?

Напоминать не хочется, но интересно же, как это Влад ещё не прискакал с утра.

— Папа у меня в черном списке, — с наигранной беспечностью ответила киса, — передавал через маму извинения, но я пока не хочу с ним разговаривать.

О, как. Нехило он огребает. Чтобы его любимые принцессы с ним не разговаривали — такое на моей памяти впервые. Извелся весь, наверное. И так ему и надо, будет знать, как праздник портить.

— Ну и хуй с ним, — я помахал только трогающемуся седану, чтобы пропустил в ряд под загоревшуюся стрелку, и он притормозил, за что я поблагодарил аварийкой, — дома есть вкусное вино, смекаешь?

— Думаю о возможности напиться весь ебаный день, — довольно вздохнула киса, прижимаясь ко мне крепче, — напиться и пообниматься.

Ну, думаю, она понимает, что будет ещё третий пункт, потому что развязная пьяная Ника, я и обнимашки — взрывоопасное сочетание. Другое дело, что она выпьет два раза по полбокала и будет готова, а мне за это время надо большую часть бутылки уговорить, потому что я всей душой ненавижу вино, которое стояло больше пары часов открытым. Кто бы что ни говорил, выдыхается оно и очень быстро, даже если не игристое.

Оказывается, Вероника приобрела хороший темный шоколад и упаковку сыра-косички. Самое то к вину, да и к коньяку, и к виски, к чему угодно. Но напитки крепче двадцати пяти градусов ей можно только нюхать, не более, и то язык начнет заплетаться от одних паров.

Я открыл вино и ополоснул бокалы, пока она ломала шоколадку и резала сыр — и косичку, и имевшиеся в холодильнике маасдам и ещё какой-то, вечно забываю название. Меня всегда умиляло, как дочка ресторатора и любителя всякой выебонской еды может любить такие простые продукты — венские сосиски, сыр-косичку, пельмешки. Любит — и все тут. Хотя и он сам готов душу продать, если она у него есть, за жареную курицу и пюре, которые готовит Настя, но тут, думаю, дело не в самих блюдах.

После первых же ста пятидесяти грамм Ника забралась ко мне на колени, прижалась так крепко, обняла, поглаживая по шее. Я убрал вино подальше от ее охуенных белых брюк, погладил стройное бедро, мягко поцеловал в шею. Потянулся целовать в губы и только вздохнул — спит. Улыбается, обнимает меня и тихонько посапывает, как крольчонок. Посмотрев вниз, на стояк, я ещё раз вздохнул. Придется нам с тобой, дружище, сегодня обойтись своими силами, из трёх раз за день два обломали.

========== Часть 13 ==========

Женя умотал покататься с друзьями, а я бы и отказалась, если бы пригласил поехать с ним. Конечно, я люблю кататься, но надо понимать, что друзья для него очень важны, как и все это сугубо мужское общение, моё присутствие накладывает некоторые ограничения и на его поведение, и на поведение его адекватных друзей. Неадекватные, разумеется, матерятся через слово и похабно шутят и в моем присутствии, и без меня, а мой медвежонок при мне старается фильтровать свой лексикон. Хотя я и не ханжа, сама под соответствующее настроение, а иногда и просто так матерюсь. Вот как сейчас например, когда продираюсь через дебри вопросов к вступительному экзамену. Надо было в магистратуру тоже на свое несчастное переводоведение идти! Нет, блять, понесло меня в… Даже запомнить профиль не могу! “Лингвистика” она “лингвистика”, но профиль про научно-исследовательскую и образовательную деятельность, и из-за этого профиля очень много дополнительных стремных вопросов. Ладно, главное, чтобы не заучилось, а запомнилось и в голове уложилось. Большую часть я помню и знаю, но, конечно, всегда остаётся тот небольшой процент вопросов, которые просто не лезут в голову, и все тут. Ну ничего, взять-то возьмут, красный диплом и несколько конференций дадут дополнительные баллы, преподаватели меня знают, многие лично говорили, что рады будут видеть меня в магистратуре. А потом — аспирантура по языкознанию, уже можно будет начать преподавать. Лишь бы завтра пережить, боже мой, да что я так волнуюсь! Даже если не поступлю на бюджет, что, строго говоря, маловероятно, папуля, естественно, не откажет оплатить мне обучение, но этого бы очень не хотелось.

Вздохнув, я положила стопку листов с распечатанными ответами перед собой, ровно и аккуратно, и закрыла лицо ладонями. Все будет хорошо. Я со всем справлюсь, я же отличница! И вообще, моя научница в приемной комиссии, ну чего вот у меня такой мандраж?

Тихонечко завибрировали на запястье часы. Глянув на экран, я улыбнулась.

Не загоняйся, кисулькен, ты умная

Вот как чует, когда меня накрывает. Лучший на свете, вот он у меня какой. Каким-то образом его вечное “киса” мутировало в почти немецкое “кисулькен”, так что теперь мое имя “цверг нидлих кисулькен”. Причем он посидел, поковырялся в словаре и нашел именно “niedlich”, которое и “милый”, и “симпатичный”, и “грациозный”. Сам парень уже давно записан как “мармеладный мишка”, а вот фотки нет на его контакте. Так что, чтобы отвлечься немного, я уселась на диван и открыла галерею.

Совместных фотографий у нас с ним много, и, что мне очень нравится, он не против моих постов с ними. Иногда только ворчит, что это все как-то слишком ванильно, но как может говорить о чрезмерной ванильности тот, кто подарил мне кольцо с плюшевым мишкой и сердечком? Выйти за него замуж хотелось немедленно и сейчас же, но лучше не стоит, папа ещё не отошёл от слишком поспешного предложения, хотя уже месяц прошел. И, в конце концов, эти штампы же ничего не значат, как сам Женя говорит. Если мы целуемся, обнимаемся, смеемся и любим друг друга, ничего не изменится.

Листая фотки, я не могла сдержать улыбку. Вот одна из моих любимых, с озера, когда он держал меня в воде на руках, немного запрокинув голову, потому что я оказалась выше. Так красиво смеётся, и я улыбаюсь, и видно, что нам вместе очень, очень хорошо.

Вот мы вместе на мотоцикле, Женя усадил меня на бак к себе лицом, правда, мы оба в шлемах, но все равно классная и чувственная фотка, потому что мы соприкасались “лбами”, и он собственнически положил ладонь в перчатке мне на бедро. И видно, какие у него охуенные крепкие и длинные ноги, подкачанные пропорционально торсу.

Вот тоже классная, девчонки нас сфоткали, когда мы сидели в очереди, чтобы я подала документы, и играли на моем телефоне в “Балду”, вдвоем пытаясь обставить какой-то сверхразум. И с того момента у меня две любимые фотки — когда мы оба сосредоточенно смотрим в телефон, он обнимал меня одной рукой, другой что-то показывал; и когда я подбирала слово, а он смотрел на меня. Смотрел так, как никто в жизни на меня не смотрел, таким влюбленным, полным нежности взглядом.

Вот ещё есть классная, утренняя, когда Женя ещё спал, обнимая подушку. Охуенная широкая и рельефная спина, лопатки, ямочки на пояснице, рукав видно немного.

Но поставила на его контакт я другую. Ту, где он широко улыбался, чуть-чуть морща нос. Такой красивый, чистые голубые глаза блестят, ресницы пушистые такие. Зачем ему такие ресницы, а? Вот мне бы такие, я бы и про тушь забыла сразу. Что странно, даже не помню, когда это я его сфоткала, да еще таким крупным планом. Наверное, когда с друзьями его катались, кто-то пошутил.

Вздохнув, я почувствовала, что теперь у меня есть прилив сил на ещё часок работы с вредными вопросами. Вот так вот, любимый поддерживает меня, даже ничего для этого не делая.

Женя приехал почти в одиннадцать, привез булочки мне на завтрак и вишневый штрудель на ужин. И я даже не стала отказываться, потому что после сладенького всегда лучше засыпаю.

— Что, надышалась? — с усмешкой поинтересовался мой жених, когда я решительно сунула листы с ответами в сумку.

— Да хрен знает, — вздохнув, я потянулась обниматься, и меня немедленно затискали, — уже подумываю, в какой формулировке попрошу у папы денежку.

— С ума не сходи, — проворчал парень, усаживаясь на диван и пристраивая меня у себя на коленях, — вот же паникерша, что же делать с тобой?

Намек в низком и слегка охрипшем голосе был практически железобетонным, но мне точно нужно выспаться. У меня после секса вечно половина памяти очищается, если я все забуду, убью его.

— Думаю, подразумевается ответ “валить и трахать”, — улыбнувшись, я потрогала его губы кончиками пальцев, он немедленно их поцеловал, — но у меня ментальные месячные на сегодня.

— Ну можно хотя бы чмокнуть? — сложив брови в расстроенный домик, Женя немного наклонил голову к плечу и стал похож на выпрашивающего вкусненькое щеночка.

Просто выше моих сил отказать такой умильной мордашке.

— Только если чмокнуть, — я погладила его по щеке, подставляясь под мягкий, неторопливый и неглубокий поцелуй.

Мне так нравится, как он целуется. Жадно и страстно или нежно и трепетно — всегда охуенно. Всегда искренне, с отдачей, с явным желанием целовать именно меня. А если выпьет, он становится нереально добрым и мягким, правда как медвежонок, и тогда лишь бы не запрещала — зацелует с ног до головы, урча что-нибудь до нелепости нежное и милое про мою красоту и свою любовь.

— Ну, а от “чмокнуть” до “чпокнуть” недалеко, в принципе, — пробормотал Женя, аккуратно и бережно прижимая меня к себе поближе. Пару секунд до нас обоих доходило, что он только что охерительно пошутил, и мы вместе засмеялись, — боже, я стал отцом, я родил мем!

Покачав головой, я прижалась к его плечу, закрыла глаза. Потрясающе. Идеально. Так, как я всегда мечтала. И свадьба у нас будет такая, как я с подростковости планировала, он точно не будет возражать. Не хочу скучный пиджак на нем, пусть будет классический жилет, галстук. А вечером, когда придет время неофициальной части, можно будет снять галстук, расстегнуть пару пуговиц, закатать рукава. Ему все пойдет, у него по-мужски идеальная фигура. Он может поворчать, но все равно сделает так, как я хочу, если это не коснется каких-то его принципиальных убеждений. А я сделаю так, чтобы не коснулось. Ну и, конечно, придется делать второй день, не столько для родственников, сколько для друзей — моих и его. Как-то не хочется приглашать их на официальное торжество, слишком много народу получается, да и бессмысленно. Я вот все планирую и планирую, а с вторым непосредственным виновником предстоящего весной торжества так и не обсудила. Наверное, сейчас в этом нет необходимости, после Нового года сядем и обсудим, ещё ведь почти год.

Закипел чайник, так что мы переместились на кухню, спокойно поели сладкого на ночь, Женя рассказал немного самых интересных моментов покатушек. Я приняла душ, умылась пенкой, сделала щадящий пилинг, подержала несколько минут гиалуроновую масочку, пока расчесывалась и загружала стиральную машинку, потом легонько помассировала кожу, увлажнила ночным кремом. Красота, да и только. Придирчиво осмотрев подбородок и нос, решила на неделе, когда буду делать брови, спросить у косметолога, не нужно ли сделать более глубокую чистку, хотя черных точек, кажется, и нет. Она все предлагает мне сделать татуаж бровей, но мне как-то не хочется так радикально вмешиваться, у меня и свои достаточно темные и густые, я их обычно и не подкрашиваю даже. Ресницы точно делать накладные не хочу, уж лучше тушь, потому что девчонки такие опахала повадились себе приклеивать, что просто понять не могу — неужели они считают, что это выглядит естественно? Все, что дополнительно наносится на лицо, должно быть естественным на вид — первое правило, которому нас учила мама, когда пришло время краситься. И даже в подростковом возрасте, когда началась эта ужасная прыщавость, практически запрещала полностью тонировать лицо, чтобы не сделать хуже. А сейчас даже жалко под тональник кожу прятать, только при необходимости праймером или консилером пользуюсь.

Пока Женя купался, я втерла в руки увлажняющий крем и в процессе заметила, что нервно расхаживаю от туалетного столика к шкафу и обратно вокруг кровати. Глубоко вздохнув, прикрыла глаза и постаралась успокоиться. Все будет хорошо. Я обязательно поступлю, даже если и не на бюджет, плевать. Папа, когда сначала Ксюша, потом я, а сейчас и Ви оказывались в одиннадцатом классе, начинал для нашего успокоения повторять, что, раз уж ему абсолютно не жалко тратить на наши шмотки сотни тысяч в год, то и пару сотен на образование будет ещё больше не жалко. А я на бакалавриате вот сэкономила, на бюджете отучилась, так что… Господи, да поступлю я, поступлю!

— Сделать тебе теплое молочко, котенок? — ласково промурлыкал Женя, совершенно неожиданно обнимая меня со спины. Задумалась, вот и не заметила, как он подкрался. — Ты прям пиздец нервничаешь.

— Сделать, — вздохнув, я откинулась ему на грудь и прикрыла глаза, — головой я понимаю, что поступлю, но все равно как-то…

— Глупышечка моя, — совсем уж сладко проурчал парень, поглаживая меня по животу, — ложись, сейчас принесу.

Послушно забравшись в постель, я уткнулась лицом в подушку, чтобы не взвыть. Он такой только со мной. Если уж знать, что со всеми он в разной степени грубоват, даже если доброжелателен, видеть его таким… Таким… Даже не знаю, как назвать этот уровень нежности, заботы, вот как это называется? Такой трепетный со мной, как я могла не замечать? Как могла не замечать, каким бархатным сразу становится его голос, когда он обращается ко мне? Всегда так было, а я и не замечала совсем. Здоровый рычащий медведь, который так резко становится ласковым урчащим медвежонком. И при этом может в порыве жёстко трахнуть меня, заломив руку и искусав плечи. Ровно настолько жёстко и больно, сколько я люблю. Мне казалось, таких черт в одной личности не существует, но вот он, несёт мне стакан молочка с медом на ночь, укладывается рядом и обнимает, и всю ночь будет обнимать. Весь мой.

Судя по следам, стакан был полным на кухне, но до спальни дошло только две трети. Улыбнувшись, я устроилась полусидя и благодарно почесала его за ухом. В меру сладко и очень вкусно, а ещё, действительно, успокаивает. Допив лакомство, я отставила стакан на тумбочку, выключила ночник и забралась к уже придремавшему жениху в объятия, получив свой законный сонный чмок в шею.

Утром я проснулась сама, немного раньше будильника. А ещё одна. Повернувшись на другой бок, узрела Женю и сразу же потянулась за телефоном.

Он отжимался, легко и быстро, будто ему это не стоило вообще никаких усилий. Я удачно поймала момент, сфоткав его в нижней точке с очень красиво напряженными руками и спиной. И, раз уж на нем шорты, можно будет этим великолепным зрелищем даже поделиться.

— Вот падла, — тихонько и сквозь зубы ругнулся он, немного переставил правую руку и убрал левую за спину, продолжая отжиматься, пусть уже и не так лихо, как на двух.

Мне как раз было видно шрам на внутренней стороне предплечья и молнию, которую он на нем набил. Эту татуировку все оценили, потому что после первой операции, когда ему поставили пластину, руку опять вскрывали по этому же шву, чтобы убрать пластину, когда решили, что она не нужна. А потом ещё раз, когда возвращали ее на место, потому что без нее у него опять в том же месте рука сломалась от не слишком значительной нагрузки. Действительно, впору было молнию вшивать, столько раз вскрывали и зашивали в одном и том же месте

Вздохнув, я прижала телефон к груди, наблюдая за его упражнениями. Я помню тот бой, он меня специально пригласил, хотел, чтобы я посмотрела, как он станет чемпионом области по своему обожаемому тайскому боксу. Была ещё Катя, конечно же, и Вадим. Его ударили как раз по этому месту, он слегка притормозил, пропустил ещё пару ударов. Точно помню, что посмотрел на нас троих буквально полными слез глазами, сжал зубы и продолжил драться, даже победил. И эти слезы, эту нервозность я поняла только потом, когда выяснилось, что тем чертовым ударом ему сломало лучевую кость. Причем перелом был очень сложным, со смещением, какие-то ткани были повреждены, но он о нем никому не говорил, пока шла церемония награждения, пока отмечали это дело в кафе. Потом уже, когда собирались по домам, отозвал Вадима в сторонку, видимо, признался, что надо в больницу. Вадик долго смеялся и повторял, что хотел сына, а не собственный клон, так что Катя на такси повезла меня домой, а они поехали в травмпункт. Так вот в четырнадцать лет нереально мужским поступком завершилась по глупой случайности его очень перспективная спортивная карьера. Больше до соревнований его не допустили, так что он плюнул на муай-тай и пошел качаться, а потом в шестнадцать начал заниматься мотокроссом Вадиму на радость.

Сработал будильник, так что я села и потянулась. Сейчас нужно хорошо позавтракать, помыть голову, уложить волосы, одеться. Тянуло ещё перечитать проблемные вопросы, но это может и лишним оказаться, потому что только забьет голову, и не запомнится нормально.

— Доброе утро, — прокряхтел Женя, становясь на локти и медленно поднимая выпрямленные ноги к потолку.

— За что мне такая радость с утра пораньше? — усмехнулась я, фоткая идеально ровную стойку, демонстрирующую охерительный пресс, грудь, руки, ноги, все сразу.

— Проснулся дубовый какой-то, решил размяться, — так же медленно опустившись на четвереньки, он легко вскочил и всплеснул руками, — завтрак, моя королева?

— Не откажусь, — губы сами собой растянулись в улыбке.

Обожаю, когда он меня так называет, просто сил моих нет.

Первым делом помыв голову, я замотала волосы в полотенце, чтобы впиталась большая часть влаги. Мы позавтракали смузи, ещё вполне мягкими булочками, я выпила кофе.

Сев за свой столик, я сделала простенький коллаж из фотки со стойкой и с отжиманиями и выложила его, подписав, что утро с ЗОЖником начинается не с кофе. Побрызгала волосы термозащитой, аккуратно прочесала пальцами, а из кухни донеслось грозное:

— Я не ЗОЖник!

Усмехнувшись, я включила фен, чтобы сделать вид, что ничего не слышала. Он не делает этого всего специально для поддержания какого-то образа жизни, да, он просто так привык, потому что практически всю жизнь занимался либо спортом, либо рельефом в зале. Но выглядит со стороны это как чистой воды ЗОЖ, пусть периодическое курение и алкоголь в эти рамки слегка не вписываются.

Хорошенько высушив волосы, чтобы не повредить утюжком, я нанесла стайлинговый флюид и достаточно быстро вытянула. Собирать в хвост не буду, плести что-нибудь тоже не хочется.

Накрасившись, я оделась и глянула в зеркало. Да, распущенные волосы с темными строгими брюками и белой блузкой хорошо сочетаются, все нормально. Подаренные Женей часы я заменила на обычные, чтобы не было потом к этому вопросов. Хотя, боже, что за параноидальные мысли у меня? Кто станет приебываться к смарт-часам? Но лучше пусть так. Мама с папой прислали пожелания удачи и самых лёгких вопросов, и стало немного полегче. Все будет хорошо.

Подобрав брошку и сережки, я покрутилась, убедилась, что все хорошо, и позвала парня одеваться. Пока я влезала, для уверенности, в любимые и удобные бежевые лодочки и ещё раз расчесывалась, он оделся, обулся и сел в прихожей ждать меня. Я проверила, лежат ли в сумке распечатки, паспорт и расписка, сунула туда же телефон и ключи, откинула волосы со лба и вздохнула. Все получится.

— Как я выгляжу? — получилось слегка жалобно.

Но жених поднял на меня взгляд, и выражение его лица подсказало, что выгляжу я хорошо.

— Как королева мармеладных медвежат, — улыбнувшись, он встал и степенно поцеловал мне руку, — а моя королева, однозначно, всегда победительница.

Вот и все. В принципе, большего для уверенности мне и не надо.

========== Часть 14 ==========

Настроение у меня было восхитительным. Во-первых, удачное расписание предвещало, что мне за семестр ни разу не придется встать к первой паре, хоть и почти каждый день надо будет проводить в универе практически полностью. Во-вторых, мне, как обычно, приготовили вкусный завтрак из сладкого смузи и тостов с сыром, да и будили нежными поцелуями. В-третьих, погода позволила поехать на мотоцикле, и на главной улице нам навстречу проехал Вадим, громко посигналил и помахал.

На этой радостной ноте я с улыбкой познакомилась с новыми одногруппницами, которых оказалось немного — одна девочка приехала из другого города и две перешли к нам из педа. Никаких особенносерьезных вещей в первый же день нам не читали, небольшие вводные лекции только, так что это тоже не слишком напрягло.

Договариваясь, что вечером соберёмся отметить начало учебы и знакомство, мы всей стайкой вышли на остановку. Женя уже тоже закончил и даже подождал меня, а теперь стоял напротив на парковке у своего железного коня и с кем-то болтал, я не смогла разглядеть лицо его знакомого. Да и у него их дофига, полгорода с ним за руку здоровается. Ну тогда и я пока поучаствую в разговоре, раз уж ещё не все разъехались и ждали нужные маршрутки, а он подъедет и подберёт меня.

— Блин, вот это мужик, — вдруг вздохнула наша новенькая из другого города, девчонки начали хмыкать. И я даже почти не удивилась, заметив, что она смотрит на моего жениха, — такой папочка прямо.

— Да, хорош, — улыбнувшись, я заранее связала волосы в аккуратный низкий хвостик.

Можно и на распущенные шлем надеть, проверено, но тогда после будет ужас что на голове.

— Нет, ну правда, только посмотрите, — и вот тут я уже перестала понимать четко, испытываю гордость, что это моё, или ревную, потому что ну слишком уж она восхищается, — одни ноги только чего стоят, — Женя как раз распрощался, натянул куртку, шлем, уселся на мотоцикл, придержав мой шлем на баке, — наверное, в постели огонь.

Нет, ну все, с меня хватит. Никаких даже поползновений не позволю в сторону моего медведя!

— Так и есть, — мило улыбнулась я, делая шаг вперёд и принимая у плавно остановившегося точно напротив парня шлем.

— Привет, дамочки, — глухо поздоровался он, поднимая стекло, подмигнул.

Девчонки захихикали, помахали ему, но это вот меня вообще не трогало. Он эстет, всегда не прочь полюбоваться на красивые ноги или попки, никогда этого не скрывал. И я точно знаю, что это только ради посмотреть, даже мыслей у меня никогда не было про его измену. Это же просто невозможно, он меня любит и только меня. Конечно, ему пишут телки, регулярно и разные, и он со многими общается, но без флирта, как и я — со многими парнями. Иногда особо смешные или красивые подкаты даже мне пересылает, чтобы я вместе с ним посмеялась. Палец мой он не добавил в свой телефон, потому что у него заняты и нужны все пять слотов, но графический пароль я давно знаю, недавно он его менял и сразу показал мне. И одно только такое спокойное отношение к моему возможному вмешательству в его жизнь укрепляет доверие, так ещё и все время хочется ответить тем же, чтобы он знал, что я тоже ничего не скрываю.

— Как первый день? — поинтересовался Женя, сильно наклоняясь в поворот.

— Теперь классно, — усмехнулась я, крепче прижалась к его спине, когда он выровнял мотоцикл, — новенькая сказала, что ты суровый папочка.

Парень фыркнул и открыто заржал, аж вильнул в полосе.

— Если хочешь пожестче, то так и скажи, к чему эти кружные пути, — со смехом сказал он, аккуратно въехал между рядами в затор.

— Может, я хочу нежного медвежонка, — промурлыкала я, коротко погладив его по груди, чтобы не слишком отвлекать от дороги.

Хохотнув, Женя покачал головой и посигналил, потому что кто-то справа включил поворотник и собрался перестраиваться.

У дома, припарковав мотоцикл, он попросил меня забрать его шлем и куртку, потому что собрался ещё в магазин сбегать за сигаретами и вкусным к чаю, а то мы вчера под кино все съели. Я прибавила к списку покупок питьевой йогурт, чтобы прихватить его с собой на перекус завтра, получила свой законный чмок в щеку и пошла домой. А заодно составила коварный план, частью обоснования которого была недавняя ревность.

Хочу прочувствовать, насколько сильно он меня хочет.

Поставив оба шлема на полки и повесив его куртку, я сфоткалась в куртке. Потом без куртки, в поло и джинсах. В ответ на эти сообщения пришел вопросительный знак, и я, переместившись в спальню, расстегнула все пуговки на поло, сфоткалась сверху, чтобы было видно грудь.

Ух ты ж бля

Следующая фотография была уже в лифчике и джинсах.

Хороший тамада и конкурсы интересные)

Уже бегу

Подождав минутку, я улеглась на живот, стянула джинсы на бедра, немного приподняла попку, сфоткала все, начиная от выступающих лопаток, которые он обожает.

Так и лежи, я поднимаюсь

Раз поднимается, я торопливо сбросила джинсы окончательно, расстегнула и выбросила за пределы кровати лифчик, приняла ту же позу. Он любит три вещи — стринги, красивые ягодицы и лопатки. Все в наличии.

— Если ещё не лежишь — ложись! — повелительно рыкнули из прихожей вместе с хлопком двери.

Возбуждаясь от перспективы оказаться под ним, заведённым, горячим и явно не настроенным терпеливо возиться, я выдохнула и повернула голову, чтобы видеть его.

Женя явился запыхавшимся, на ходу сдирающим с себя футболку и, о да, уже возбужденным. Прикрыв глаза, я приподнялась повыше, когда горячие шершавые руки жадно и собственнически огладили бедра, не сдержала тихий стон от влажного поцелуя между лопаток.

— Ты такая красивая, кис, — хрипло шепнул он, целуя меня в шею и демонстративно прижимаясь стояком, — съем тебя…

В подтверждение своих слов парень почти нежно куснул меня за плечо, зализал, медленно и очень горячо потираясь жёсткими джинсами о голую кожу. И их уже точно пора снимать!

— Ты хочешь, чтобы я просила? — усмехнулась я, неторопливо и, надеюсь, соблазнительно-грациозно поднимаясь на четвереньки.

И тяжеленная мускулистая туша нисколько не мешала. Не понимаю, как он может одновременно показывать, что тяжёлый, и при этом никогда не затруднять движения и дыхание, даже наваливаясь всем телом. Не понимаю, но безумно довольна.

— М-м, кисонька, тебе просить без надобности, — пробормотал он, лизнул меня в любимом месте под ухом.

Выпрямившись, мой расчудесный жених торопливо позвенел пряжкой, пошуршал упаковкой презерватива. А потом его ладони медленно скользнули по спине от плеч до бедер, и вместе с ними по телу прошлась горячая волна возбуждения, я просительно застонала и прогнулась, подаваясь назад и прижимаясь к нему.

Сдвинув трусики, он ласково погладил ягодицы, подразнил меня лёгкими прикосновениями пальцев. А потом вдруг так жёстко и сильно засадил, что я едва не кончила в ту же секунду.

— Так как ты хочешь, а? — медленно выходя, Женя положил обе руки мне на талию, чуть сжал пальцы и снова резко вошёл; я не сдержала стон, опустила голову, вцепляясь в покрывало. — Нежно или грубо, моя котенька?

И сюсюкательное прозвище совершенно не вязалось с ещё одним грубым движением.

— Тебя, — выстонала я, едва держась на дрожащих руках, — хочу тебя…

Частые сильные толчки едва не сводили с ума. Он практически насаживал меня на себя, до шлепков, жадно сжимал бока, и я не к месту вспомнила свою первую жёсткую порнушку. Я решила ее посмотреть только потому, что актер был похож на Женю, и там была точно такая же поза. Кто же знал, что меня торкнет. Кто же знал, что он тоже так любит.

Парень наклонился, слегка изменился темп, и я едва не захлебнулась вдохом. Не смягчая движений, он вдруг нежно взял меня за руку, сплел пальцы, поцеловал в плечо, в шею, я повернула голову и поймала горячие влажные губы поцелуем. Глубоким, ласковым, заглушающим стоны от жёстких толчков. И этот контраст сводил с ума.

Я кончила ярко, впиваясь ему в ладонь ногтями, стоило только ощутить крепкую хватку зубов на плече. И, с трудом расслышав низкий тихий стон, с чистой совестью растеклась по постели уставшим кисельком.

— Жизнь удалась, — выдохнул парень, растянувшись рядом и закинув на меня руку и ногу, — хочу такой аттракцион почаще.

— Понравилось? — лукаво улыбнувшись, я подобралась к нему поближе и чмокнула в уголок губ.

— Я чуть из штанов не выпрыгнул, пока бежал, — фыркнул Женя, повернулся на бок и обнял меня обеими руками, — слушай, есть планы на вечер?

— Да, хотели посидеть где-нибудь с новой группой, а что? — расслабленно прикрыв глаза, я улыбнулась от поглаживания по волосам.

Будет неплохо, если он сможет меня подвезти, но если и нет — такси все ещё существуют, не проблема.

— Дэн позвал потыркаться в приставку, посидим пару часов, — зевнув, жених приподнялся на локте и опрокинул меня на спину, провел большим пальцем по губам, и я приоткрыла рот, лизнула подушечку. Это он тоже любит, — подкину тебя, потом заберу, ага?

— Ещё не известно, кто раньше освободится, — фыркнув, я приподняла голову и медленно насадилась ртом на палец, глядя ему в глаза.

— Во-первых, его девочка долго нас терпеть не будет, — наблюдая, как заворожённый, Женя говорил слегка заторможенно и даже облизнулся, потом отобрал руку и прижал к моим губам указательный и средний. Прикрыв глаза, я приняла их, обвела языком, — во-вторых, хочешь сделать минет — так и скажи, я не буду против, так и быть, потерплю.

Сделать минет я всегда не откажусь, но мне бы уже надо пойти в душ и начать собираться, потому что собраться решили пораньше.

— Хочу, — выпустив пальцы изо рта, я облизнулась и приподнялась на локте, целуя его и поглаживая по затылку, ощущая крепкую хватку на бедре, — но пойду собираться.

— Да блять, — хныкнул он, рывком откинулся на спину, — я уже говорил, что твои подружки — зло?

Хихикая, я встала и отправилась в ванную. Его начинают раздражать мои подружки только тогда, когда из-за них мы не успеваем поваляться, побаловаться или потрахаться. Но ни разу не было такого, чтобы он ворчал, что мы долго, не там, где надо или не в том составе, все это всегда отдается мне на откуп. Точно так же, как и я не буду возмущаться, что он собрался помогать перебирать чей-то двигатель или, как сегодня, играть и трепаться. Мы не можем быть только вдвоем двадцать четыре часа в сутки, нельзя забывать, что не только у меня, но и у него есть своя жизнь, увлечения, друзья. Все это решается простым взаимоуважением, я и в предыдущих отношениях или в рассказах подружек никак не могла понять, почему надо устраивать тотальный контроль или слежку за парой, почему нельзя выбрать человека, которому можно доверять.

Женя заплел мне красивый колосок, я надела черный обтягивающий кроп-топ, черные скинни с высокой талией, подобрала аксессуары и маленький рюкзачок, накинула на плечи тонкую мягкую ветровку своего парня, сунула ноги в пудровые кроссовки. Простенько, без лишних изысков, самое то для кафешки и встречи с одногруппницами.

Жених оценил, зацеловал меня до потери пульса, облапал везде, где только дотянулся.

— М-м-м, кажется, я нашел для себя лучший антистресс, — пробормотал он, мягко наминая мою задницу, — самые сладкие булочки в городе.

— Какой же ты мармеладный сегодня, — усмехнулась я, почесывая его за ухом.

Бывают у него приливы нежности, и этим он нереально напоминает своего отца. Конечно, если ему об этом сказать, начнется фырканье, но Вадим тоже иногда из не слишком контактного сурового мужика превращается в урчащего домашнего кота. И окружение его не волнует, если ему хочется потискать Катю, он это сделает, а все вокруг, особенно Женя, вынуждены будут краснеть и демонстративно разглядывать потолок.

Тоже так хочу.

Жених привез меня к нужному кафе, медленно и горячо поцеловал на прощание, попросил позвонить, когда освобожусь, и вдогонку шлёпнул по заднице, пока я выбиралась из машины. Я с улыбкой погрозила ему пальчиком и пошла внутрь, потому что он не уедет, пока не убедится, что я добралась до девчонок.

Неожиданно, но мы засиделись действительно надолго. Женя ещё в десять часов написал, что «наелся жидкого хлеба», поэтому бросил машину и добрался домой своим ходом, сказал, что приедет за мной на такси, когда я соберусь домой. Уже почти в двенадцать мы вызвали такси, одной девочке надо было в соседний квартал, так что я не стала беспокоить Женю, попросила просто встретить меня у подъезда.

Когда я выбиралась из машины у дома, таксист вдруг спросил, не нужно ли меня проводить, встречает ли меня кто-то. Я сначала не поняла, в чем проблема, вот же мой жених, сидит на лавочке, курит. А потом до меня дошло, что он сидит в толстовке, накинув капюшон, и за счёт габаритов выглядит очень даже угрожающе.

— Это как раз меня и встречают, спасибо за беспокойство, — улыбнувшись, я помахала оставшейся одногруппнице на прощание.

На самом деле, правда хорошо, что водитель побеспокоился, приятно, что ещё есть неравнодушные люди.

— Хорошо посидели, я смотрю, — усмехнулся парень, вставая и целуя меня в щеку, — погоди, докурю и пойдем.

Кивнув, я вернула поцелуй и отошла на шаг, чтобы не провоняться. Рассказывать ему как-то нечего, все наши женские разговоры были, да ещё о преподах, а это он знает уже.

У них тоже явно все прошло хорошо, раз он выпил столько пива, что решил не садиться за руль, наверное, собрались компанией, а не вдвоем с Денисом.

— Эй, привет, — с улыбкой протянул Женя, садясь на корточки и гладя подошедшую кошку, — извиняй, сейчас для тебя с собой ничего нет.

Я немедленно сфоткала эту прелесть. Все дворовые кошки у него на подкармливании, эту я видела довольно часто.

Мявкнув, трехцветка убежала в кусты, а потом вдруг вернулась, что-то таща в зубах. Я уже испугалась было, что она решила отблагодарить кормильца дохлой мышью, приготовилась падать в обморок, но потом пригляделась и успокоилась. И сфоткала, как она доверчиво кладет маленький светлый комочек в руку Жене.

— Это твой ребенок, да? — он улыбнулся было, а мать шустро ушла обратно в кусты. — Э, кукушка! А ну вернись! Это же твое!

Вздохнув, парень выбросил сигарету, глянул на меня и прижал котенка к груди. Это я тоже запечатлела.

Вот и хорошо. Эта кроха не сможет заменить ему Макса, но хотя бы отвлечет, тоже явно станет любимцем.

Дома выяснилось, что котенок уже довольно-таки подросший, не меньше двух месяцев. А ещё просто копия Макса. Женю аж закоротило, когда он при свете разглядел белую шёрстку, черные уши и зелёные глаза. Единственным отличием был черный кончик хвоста, буквально сантиметровое пятнышко.

— Макс? — предположила я, заранее зная, что так же называть нового питомца кошатник ни за что не станет.

— Мяфля, — вздохнул Женя, я сначала даже не поняла, что это такое он выдал, — я и Макса хотел так назвать, но батя бы не одобрил такое дурацкое имя.

Котенка искупали, напоили водой, а потом меня уложили спать. Неугомонный кошколюб посреди ночи помчался в ветеринарку, чтобы купить смесь, корм, поставить прививки, обработать от паразитов, ну и явно приобрести все нужные аксессуары.

Утром, когда я проснулась, маленький бело-черный трактор тихо тарахтел, свернувшись на подушке хозяина в комочек. А хозяин смотрел на него полными слез глазами и нереально счастливо улыбался.

Пост с фотками, повествующий о беспечной матери-кукушке и усыновлении Мяфли я подписала «Сама судьба», потому что ну вот как ещё это можно назвать?

========== Часть 15 ==========

Судя по тому, что Ника не отвечала на сообщения последний час, она заснула, так что домой я прокрался, как ниндзя, бесшумно и завуалированно. Поставил пакеты со вкусняшками на кухне, заглянул в кошачий домик в гостиной, но Мяфлю не нашел. Видимо, несмотря на уже проявившуюся нелюбовь к чужим, он пошел с ней спать. Чужими он считает всех, кроме меня, и, пока Вероника не совершила свое традиционное ноябрьское простывание, даже не собирался спать с ней рядом. Ложился вечером со мной, пока киса плескалась в душе, и демонстративно уходил, когда она забиралась под одеяло.

Присев на диван, я вздохнул. Черты Макса так заметны, что иногда не по себе. То же слегка противное “ма-а-у”, когда хочет на ручки, то же любимое место на спинке дивана, та же привычка забираться в капюшон, когда дома я хожу в толстовке. Конечно, оно все может быть элементами стандартного кошачьего поведения, но не могу, коротит. И, естественно, я очень этому рад. Будто реинкарнация Макса, ну в самом деле, как тут не поверишь в девять жизней?

Киса и котик мирно дрыхли. Мяфля свернулся калачиком на подушке рядом с ее головой и урчал, как обычно делает только со мной. А Ника, слегка бледная, явно отсыпалась после полубессонной ночи, потому что ей не спалось из-за температуры и заложенного носа. Каждый ноябрь, не позже двадцатого числа, она простужается, это уже многолетняя традиция. Влад включил наседку на максимум, все хотел выцепить ее к ним пожить, пока болеет, но Ника и сама сказала, что и так выздоровеет, это просто вопрос времени. С меня потребовали только вовремя поить ее лекарствами и чаем, наградили злобными взглядами.

Будить болеющую не хотелось, во время простуды самое то побольше спать. Но я запечатлел чудесную картину Мяфли, изменившего своим принципам ради сочувствия болеющему, он всегда так делал. Вернее, Макс. Макс даже к отцу приходил помурчать, когда он свалился с жёстким гриппом, и фотку я раскошелился напечатать — ворчащий на котов батя дрых в обнимку с недовольным прикосновениями чужих Мяфлей. Максом. Ужас какой, путаются они у меня. Наверное, надо было одним именем назвать, но это было бы грубо по отношению к Максу и его памяти.

Стараясь не греметь посудой, я подогрел в турочке воду, сделал Веронике лекарственную бодягу, которая, по-моему, нихрена не помогает, и с кружкой пошел в спальню, осторожно прилёг с ней рядом.

— Ты уже вернулся? — поморщившись, девушка откинула одеяло с плеча.

Ну вот, разбудил.

— Лежи, лежи, — чмокнув ее в лоб, я накрыл ее обратно, — спи, если хочешь.

— Пить хочу, — приподнявшись, она задела Мяфлю, он недовольно вякнул и спрыгнул на пол.

Уже стал ловчее, хоть по-кошачьи скачет, а то все переваливался, мелкий говнюк.

Пока кисулька цедила ещё слишком горячий Терафлю, я лежал рядышком, прижимаясь щекой к ее животику. Похудела немного, потому что уже третий день толком не ест ничего, “не хочу” и “не хочу”. Быстрее бы уже выздоровела, в самом деле.

— Я баскет привез, будешь? — предложил я, надеясь на положительный ответ.

Утренний смузи, калорийный до безобразия из-за банана, авокадо и сладкого йогурта, она выпила, это уже хорошо, но есть что-то надо, откуда бы силам взяться? Сварю, наверное, к вечеру куриный бульон для нее, пару литров, и заодно на завтра-послезавтра сделаю себе белковую разгрузку, а то что-то поднажрал. Убиваться в зале не хочется, для бега погода говно, так что оставлю все, как есть, и налягу на белок и кардио, с меня быстро сходит. И то, даже не понял, куда именно нажрал, рельеф на месте и хорош, как всегда, а на весах три лишних кило. Хорошо, если в мышечную массу пошло, а ещё лучше, если в мозги.

— Вообще не хочется, если честно, но надо, — вздохнула Вероника, погладила меня по голове.

Убрав пустую кружку на тумбочку, я залез к ней под одеяло.

— Жарко тут у тебя, — пожаловался я, снимая футболку.

— А чего же ты меня раздеваешь? — усмехнулась киса, но послушно подняла руки, обняла меня за шею, принимая поцелуй.

Откидывать одеяло казалось херовой идеей, чтобы она не мёрзла, но я взмок под ним весь даже во время прелюдии. Извернувшись, снял футболку и с себя, вытащил из штанов ремень, чтобы пряжкой не поцарапать нежные бедра.

Целуя тихонько постанывающую девушку в шею, я огладил тонкую талию, пересчитал кончиками пальцев ребра. Хрупкая и маленькая, как фарфоровая куколка. Тем слаще довольные стоны от сильных укусов, от осознания обманчивости и реальности этой хрупкости слегка щекочет в позвоночнике, каждый раз как в первый.

— Сегодня с утра я вспоминал то время, когда все это было только мечтой, — прошептал я, медленно двигаясь в ней и жадно прикусывая коснувшиеся губ тонкие пальцы, — ужасно несбыточной и мучительной мечтой. Вспоминал и не мог вспомнить, как мог думать, что ты не любишь меня.

Сейчас то время кажется таким же размытым и странным, какой тогда казалась неумирающая депрессивная надежда на взаимность.

— Когда я вспоминаю… — едва выдохнула Ника, вцепляясь коготками мне в лопатку. — Я не понимаю, как могла не видеть, что ты… Ах…

— Что я всегда любил тебя? — ухмыльнувшись, я сжал ее бедро, сильнее вжался всем телом, вырывая ещё один стон. — Я думал, что хорошо скрываю.

Это сейчас выясняется, что все вокруг знали. Только мы с ней не знали. Все видели, как я на нее смотрю, как она смотрит на меня, и молчали. Наверное, это и к лучшему. Никому не нужно было вмешиваться в наше личное дело, пусть мы и тупили, как малолетки.

— Я думала, что это невозможно, — улыбнулась Ника, и я поцеловал ее прямо в улыбку, — но ты любишь меня.

Спокойно, уверенно, с придыханием, лишь констатация факта и ни капли сомнения.

— А ты меня, — пробормотал я, ещё раз целуя ее, ещё и ещё.

Я всегда любил ее и отдавал себе в этом отчёт. Но принять, что она может любить меня, было не так просто, весь мир с ног на голову.

К моменту совместного оргазма с меня уже просто текло. Киса тоже взмокла, ну или это с меня на нее накапало, так что засобиралась в душ. Я неохотно ее отпустил, пытаясь выудить из глубин памяти что-то смутное о запрете на купание во время болезни, но ничего путного не вспомнил, а гуглить было дико лень. Я готов был счастливо сдохнуть уже на моменте, когда таки откинул чёртово одеяло.

Все же подняв задницу, я сходил сделал нам перекус в виде смузи, причем в продублированный утренний сладкий и питательный вариант подкинул половину черешка сельдерея. Витамины ещё никому не мешали!

Быстренько ополоснувшись после купальщицы, я выполз на кухню и с удовольствием обнаружил, что она мирно пьет мое творение. Значит, не заметила, отлично.

— Высуши сразу голову, — посоветовал я, пока она запивала остатками смузи свои таблетки.

А то мало ли, станет хуже, Влад меня просто сожрёт.

Ника поползла в спальню, включила было фен, но почти сразу выключила. Я сначала не обратил внимания, занятый перебиранием фруктов и овощей в поисках первых на съедение, чтобы ничего не начало гнить или не перележало, но потом все же решил проверить.

— Не могу фен поднять, — вздохнула Вероника, распластавшись на кровати, — так пусть высохнут.

Ну конечно, не есть ничего, все время лежать, так ещё и с температурой, откуда бы силам взяться. Но оставлять ее с мокрыми волосами при наличии небольшой температуры пиздец перспектива.

— Давай я посушу, — предложил я.

Мне доверили королевскую голову. Девушка внимательно следила, чтобы я не подносил фен слишком близко, периодически ерошила волосы или выдавала для просушки отдельную прядку. И волосы у нее мягкие, шелковистые, за такую прелесть можно было бы и простить часовые заплывы, если бы меня это волновало.

— Поиграть что-то хочется, — вздохнула киса, подперев щеку кулачком, — ты со мной?

— Только если параллельно во что-нибудь другое, — усмехнулся я, сматывая провод фена.

Я уважаю чужие вкусы, но ее любимые стратегии навевают на меня дремоту. Другое дело шутеры, да ещё с годным сюжетом, мы даже одно время с Владом вместе катали, а иногда к нам и Настя присоединялась, но в последнее время я предпочитаю соло играть, надоело думать ещё и о чужих действиях.

Устроившись на диване с горячим чаем, я запустил себе на плойке Uncharted, киса со своим ноутом на подставке перекинула ножки через мои бедра и занялась Цивилкой, вроде, пятой, они как-то перестали особо отличаться на вид после четвертой. Ноут вот ей классный Влад купил, этого не отнять. У Виолетты и Ксюши, не унаследовавших любовь к играм, они тонкие, лёгкие и особо не начиненные, потому что без надобности. А тут — прелесть, в тонком крепком корпусе более чем нормальная видюха и хороший процессор на шестнадцати гигах оперативки, раскиданной на два потока, конфетка просто. Нике его и не тяжело в универ таскать, что она часто делает, и запускается у нее все, что ей хочется. Правда, всегда был запасной вариант в виде папулиного монстра, собранного так, что можно черта лысого хоть на край Вселенной запустить, а теперь под рукой мой комп — слегка скромнее, потому что чрезмерные мощности, собственно, нахуй не нужны, да и приставка вот она, а он в последнее время повадился эмулировать, извращенец.

Поглощённый происходящим на экране, я уж никак не ожидал услышать батю.

— Идеальная, блять, семья, — хохотнул он, скрестив руки на груди, — ты вообще мой пиздюк или босса, а?

— Бать, ну ты бы звонил, ну епта, — поставив паузу, я дождался, пока Ника уберет ноги, и встал, принял рукопожатие.

Вот он так тихо зашёл, блять. Если бы на полчаса раньше, я бы импотентом стал к хуям!

— Я думал, ты ещё не дома, а принцесса трубку не брала, — наклонившись через спинку дивана к девушке, он получил свой законный чмок в щеку.

— Да, я выключала звук, спала. Чай будешь? — улыбнулась она, собралась тоже встать, но батя помахал рукой.

— Я тут мимо крокодил, мама попросила вам завезти вкуснях для всяких маленьких бацилл, — потрепав засмеявшуюся Веронику по макушке, он, в самом деле, двинулся к выходу, — выздоравливай, малявка.

Я заглянул на кухню, ещё раз включил чайник, чтобы обновить нам горячее, глянул быстро в пакет с контейнерами и вышел проводить батю. Мяфля сидел на полочке, обвив себя хвостом, и сосредоточенно наблюдал за шнуровкой берцев.

— Чего пыришься, реинкарнированный? — ухмыльнулся батя, протянул руку. Кошак ее обнюхал и вдруг потерся щекой, дал себя погладить. — Кладбище домашних животных наяву, бляха-муха.

Улыбнувшись, я тоже ласково коснулся белой спинки. Больше всего я боялся реакции на имя, но ничего, он только поржал и забил. Ебать, двадцать два мне, а я все переживаю о реакции родителей. Но бля, они такие, что зря гнать не будут.

Выпроводив родственника, я налил заново чай, вернулся доигрывать. И обнаружил присланную батей фотку — мы с Никой играем, она как раз сидит спиной к двери. И Мяфля на своем месте на спинке, смотрит вместе со мной в телик. Я без особых сомнений кинул на стену, чтобы завидовали, сучки. Сейчас играющих девушек, блять, днём с огнём, пусть мы и не одни жанры любим.

Вечером киса отказалась от бульона, кое-как съела немножко пюре с подливкой, котлету даже не тронула. Зато йогурт выпила, уже хорошо. Я порезал вареную грудку на куски, чтобы остыла и завтра прихватить с собой, покидал посуду в посудомойку, заварил ей Терафлю и вместе с таблетками принес в спальню.

Вероника успела задремать, завернувшись в мою толстовку, и у меня что-то в груди защемило. Крошечная такая, милая и красивая, красивая до умопомрачения. Пристроившись рядом, я обнял ее, всучил лекарство. От горячего ей первый раз за пару дней пробило нос, а это значит, что уже выздоровление не за горами.

— Спокойной ночи, — вздохнула вымотавшаяся за день девушка, забираясь мне под бок.

— Спокойной, цверг нидлих кисулькен, — усмехнулся я, целуя ее в висок.

Она заснула с улыбкой, без озноба, вроде бы, даже дышала носом при этом, так что оставалось только радоваться. В конце концов, что ещё нужно для счастья.

========== Часть 16 ==========

— Второго мая! — звонко, четко и очень громко произнесла над ухом Вероника.

Я аж подскочил, пытаясь понять, что вообще происходит и о чем она. Да и кто я, для начала.

— Что второго мая? — потирая глаз, я с трудом сфокусировался на девушке.

— Хочу замуж второго мая! — уточнила она, едва не подпрыгивая, будто сегодня уже первое. — Будет и тепло, и не жарко, и всегда выходной!

— Как скажешь, — широко зевнув, я зарылся обратно в подушку, — я скажу отцам тогда.

Конечно, банкет у Влада в ресторане, он сразу сказал. Туда решили чисто родню и свидетелей взять, а на следующий день уже у бати на турбазе собрать наших друзей, знакомых и всех остальных, вроде как, второй день устроить. А то знаю я свою братву, поперебухаются и переебут всех нежных манерных подружек Ники, нахера такое нам в ресторане? По крайней мере, у меня до этого действа ещё пять месяцев в запасе. Интересно, за сколько там сейчас можно подать заявление в ЗАГС? Не проебать бы дату, чтобы не расстраивать активную невесту.

— Я уже сказала, — довольно протянула киса, — и мне только одеться осталось, вставай уже.

Вспомнив, что сегодня на мне повинность покупки подарков семьям ВВС и всяким подружайкам, я горестно застонал в подушку. Целый день таскаться с пакетами и скучать, я-то уже все заказал давно и забрал на почте. Надо с собой банку взять, телефон столько не выдерживает, сколько Ника может бегать по торговому центру без передышек. Но, в конце концов, кто, если не я? Не оставлять же ее одну. Там есть компьютерный салон, можно будет зайти глянуть, что новенького и почем, время скоротаю.

В принципе, все оказалось не так плохо. Я настроился уже на долгие гуляния по шмоточным магазинам, но зря, потому что её интересовали ювелирные и сувенирные. Пакетики оттуда выносились небольшие, времени это все много не занимало, и мы управились аж к обеду. Я и сам прикупил пару приколюх в подарок братанам, потому что, ну ебать, как можно не купить наклейку “Села — дала” Ромке, который только так с девчонками и взаимодействует последние пару лет? Себя тоже без подарка не оставил — купил коврик для мышки, а то старый истрепался. А то, что на коврике написано “Настоящий мужик трёт до дыр!”, так это ничего не значит вовсе.

Несмотря на тридцатое число, народу было немного в магазинах. Ну, может, сказывается то, что рабочий день. Пообедав в кафешке, мы загрузились в машину, и тут…

— А в чем я пойду второго с девчонками отмечать?

Вероника посидела, подумала, решила, что идти совершенно не в чем, так что крестовый поход по шмоточным магазинам таки состоялся. Правда, короткий и успешный — было всего в третьем магазине куплено обтягивающее синее платье до колена, которое должно подойти к каким-то сапогам дома.

Там же, дома, я получил свой законный секс с минетом, причитающийся за хождения по мукам. Вот что-что, а Ника сверху — произведение искусства. Гибкая, красивая, всегда так уверенно двигается, остаётся только гладить и подмахивать. А потом мы долго-долго лежали в обнимку и лениво целовались, обсуждая нашу свадьбу. Сопливо, но охуенно.

Заказав ужин, я пополз принимать душ, потом, пока девушка плескалась, сел немного покатать. Мяфля забрался мне на плечо, улёгся своей мягкой теплой тяжестью, размурчался и сонно наблюдал, иногда зевая. Растет, мелкая зараза, не по дням, а по часам.

— Вы такие милые, — не ожидая услышать рядом Нику, я вздрогнул, но все смягчил поцелуй в висок, — поможешь мне, когда закончишь?

Она всегда говорит вот так завуалированно, потому что фиг пойми, катаю я один или с кем-то, все равно особо не общаюсь во время игры.

— О, конечно, помогу, — пробормотал я, в миниатюре вебки провожая взглядом стройную красавицу в одном полотенце.

Поставив паузу, я снял с плеча кота, снял наушники и целеустремлённо пошел “помогать”. Я всегда включаю запись, иногда попадаются прикольные моменты, и вот это как раз один из них. Только сначала надо будет проверить, насколько адекватно полотенце все прикрывает.

Киса ждала меня в спальне. Стояла спиной к двери, дождалась, когда я приду, и картинно уронила полотенце, издала нежное кокетливое “ой”. И за это “ой” я долго, с усердием ласкал ее небольшую упругую грудь, зацеловывал тонкую шею. И кусал за плечи, наматывая длинные волосы на кулак, пока вбивал в матрас.

Судя по довольной мордашке, в ее планы как раз входило провести вечер в расцелованном и затраханном виде. А я что, я всегда только рад помочь с этим делом.

Ужинали мы в кровати. Ляпнули соевым соусом на покрывало, пришлось перестилать. А перестилание — это ещё то веселье для Мяфли, его пришлось раз пятьсот сгонять то с матраса, то с подушки.

Одна из подушек прилетела мне по голове.

— Видимо, кого-то давно не щекотали, — хмыкнул я, поудобнее перехватывая другую подушку.

Конечно, дамочка с разрядом в бальных танцах ни при каком раскладе не победила бы кандидата в мастера по муай-тай, так что итог битвы был заранее очевиден даже коту. Но мы все равно поборолись, покатались по кровати, пощекотали друг друга. Смеялись, целовались, и лохматая раскрасневшаяся девушка казалась мне верхом совершенства.

Каждый год по очереди все ВВС заваливаются к кому-то одному в хату и встречают Новый год. В этом году настала очередь Семена, так что пришлось набиваться всем табором в его трешку. К стандартному коллективу прибавился парень Ульяны, с которым они теперь вместе живут, и даже парень Виолетты. Увидев его, мирно сидящего в опасной зоне вытянутой руки вполне благодушного Влада, я только брови приподнял. То есть, блять, это только я рожей не вышел, да? Двадцатилетний парень его семнадцатилетней младшенькой гораздо лучше, чем собственный, блять, крестник, да?

— Не хмурься, — шепнула Ника, дёрнув меня за подол футболки.

Фыркнув, я отвернулся. И пошел он. Все равно моя. Все равно женюсь.

Пока туда-сюда, помогали собрать на стол и все такое, девчонки фоткались без конца. Владленовны даже обмотали своего папаньку мишурой, повесили ему на уши шарики и сфоткались, как с новогодней ёлкой, батя чуть не задохнулся от смеха. Я помогал носить блюда из кухни в гостиную, попутно пиздил маслинки по одной. Когда мама пришла с кухни и увидела, что маслин уже и не осталось, меня в шутку погоняли полотенцем по комнате.

— Выходит, два метра и сто килограмм может отлупить маленькая хрупкая женщина, — глубокомысленно издал Семён.

— Вся проблема ВВС в том, что нас, троих здоровых мужиков, пед наградил мелкими командиршами, — ухмыльнулся батя, поймал проходящую мимо за мной мамулю за талию и усадил к себе на колени, — смотри-ка, командуют, детей нам нарожали, что за жизнь такая, а?

— Можно подумать, ты не рад, — усмехнулся Влад, так и оставивший мишуру в качестве шарфика, — а ну, принцессы, идите к папуле!

Принцессы и Настя быстренько расселись у него на коленях, вполне вольготно разместившись вчетвером, по двое на каждой ляжке — они худенькие, а лыжи у него длиннющие. И рук хватило всех обнять даже. Я сфоткал сие великолепие, показал, перефоткал, и только тогда они остались довольны.

— Рад, конечно, но, если боец сядет ко мне на коленки, стул не выдержит, — хохотнул батя, поглаживая маму по бедру.

Я налил себе бокал шампанского и решил им и ограничиться, потому что ещё же домой ехать. Судя по тому, что отец потягивает виски, ещё и их подкинуть можно будет. Девочки пили вино и шампанское, Ника благоразумно следила за объемами. Столько дам собралось за столом, что шесть мужиков еле успевали им всем и себе подливать.

Удары курантов традиционно считали хором, и последние по той же традиции все мамы-папы целовались. А теперь и я могу поцеловать Нику.

— Каждый год думал, что вот возьму и поцелую тебя, будь что будет, — прошептал я на ушко своей невесте, обнимая ее за талию.

— А я каждый год мечтала, что возьмёшь и поцелуешь, — хихикнула она в ответ, чмокнула меня в щеку.

Оказалось, Ксюша успела сделать селфи, отпивая из бокала, на заднем плане все попарно целовались, кроме Юли, которая вообще сделала вид, что пьет из горла бутылки шампанского. Да уж, только они у нас в этот Новый год без парней оказались.

Потом, как всегда, начали разворачивать подарки, которые все приходящие сгружали под ёлку. Батя с мамой подарили нам с Никой огромный теплый плед, в который завернули кучу сладостей — батя всем девочкам ВВС всегда дарит сладости, как дед Мороз. Я девчонкам и девчонки мне адресовали кучу прикольных мелочей, особенно понравился браслет с магнитом для болтиков и прочей херни, давно хотел заказать и все считал, что нахер он мне не упал. Ника от меня получила кигуруми тигра, которой как-то восхищалась, но заказывать не стала. Судя по мягкому пакету, мне от нее тоже будет одежда. Черная худи с белой надписью на лопатках: “ВАДИМОВИЧ”. Смеясь, я расцеловал ее в щеки и накинул кофту на плечи, связал рукава на груди. Удобнее была бы толстовка с молнией, но и так здорово.

В итоге, я остался один не пивший. Владлен хотел вызвать такси, даже пошутил, что с переездом Ники ко мне стало реально запихнуться в любую машину всей семьёй, но, конечно, свободного ничего не было. Я не поленился мотнуться их отвезти, потом повез по домам парней Виолетты и Ули.

— А Ви говорила, что ты её брат, как так? — уже в машине полюбопытствовал парень девушки, которую я в самом деле всегда считал сестренкой.

Но да, наверное, выглядит странно, что я, будучи братом Виолетте, собираюсь жениться на ее старшей сестре.

— Я и Ульяне брат, — усмехнулся я, — мы выросли вместе, так что это не кровное родство, но ебала за них я всегда готов бить.

Оба как-то слегка потухли, но все правильно. Пусть знают, что за девочек есть, кому заступиться. И Влад, и Семён своих малышек в обиду не дадут, но не будут же они пиздиться с пацанами. А я вот буду, если потребуется, у меня и возраст тот.

Окончательно распрощавшись с Семёном и Ирой, я забрал родителей и кису, повез и их домой. Батя, вполне трезвый, сел рядом со мной, и уже укоренившаяся до рефлекса привычка класть ладонь Нике на колено чуть не сыграла со мной злую шутку.

У их дома выяснилось, что и мамуля, и Вероника успели заснуть. Батя тихо предложил в таком случае переночевать у них, чтобы не возникало “сложностей с переноской”, и я не стал отказываться. Я поднялся с ним, открывая двери, пока он нес маму на руках, потом он сходил со мной за Никой. Она выпила немного, но ей много и не надо, так что даже не думала просыпаться.

Устроив невесту на кровати, я осторожно, чтобы не разбудить, снял с нее сапожки, куртку, забрался к ней и накрыл нас одеялом. Вот где-где, а в этом доме для меня всегда застелена кровать и найдется, что перекусить.

Сон все не шел, и я разглядывал спящую девушку. Красивая. Света с улицы хватало, чтобы увидеть тонкие черты лица и даже подрагивание ресниц. Вот и все, уже почти совсем моя. И Новый год хорошо встретили, я давно мечтал с ней это сделать. Следующий уже будем встречать как семья. Не вдвоем, конечно, это шумное семейное сборище я ни на что не променяю, но потом, после, можно будет дома сесть вдвоем, выпить шампанского, ещё раз друг друга поздравить. Мяфля бедный будет голодать до обеда, об этом я не подумал, м-да… Ну, у него там с ужина немного сухого корма оставалось, может, доест, может, уже доел. Надо будет дать вкусняшку, чтобы искупить вину.

Закрыв глаза, я улыбнулся. Все хорошо. И раньше было, конечно, я был доволен своей жизнью, но всегда было одно “но”. Теперь это “но” лежит рядом, тихонько посапывает и хочет выйти за меня замуж второго мая. Кто же я такой, чтобы отказывать? Всю жизнь мечтал, а теперь вот она, вот. Остаётся только радоваться и любить ее изо всех сил.

========== Часть 17 ==========

Я специально на ночь не стала снимать часы, чтобы вибро-будильник разбудил только меня. Женя спокойно спал, обнимая меня, но засопротивлялся, когда я хотела встать. Ему сегодня вообще никуда не надо, хотелось бы дать выспаться, но объятия-капкан не обманешь — чем сильнее вырываешься, тем сильнее они сжимаются, а уж в физической силе не мне с ним соревноваться. Пришлось прекращать битву и приступать к совершенно иным методам.

Да и вставать не хотелось, так что я, чмокнув парня в уголок губ, пристроилась у него на плече, обнимая.

— Доброе утро, — шепнула я, поглаживая его по затылку.

Как всегда, на зиму он отрастил волосы до своего стандартного бокса. Я взяла с него клятву не бриться под машинку, пока не поженимся, хотя он обычно это делает ближе к лету. И зимой у меня была эксклюзивная возможность узнать, что, во-первых, волосы реально греют, потому что он их отращивает исключительно чтобы “башка не морозилась”, во-вторых, что его иссиня-черные, как у Вадима, волосы мягкие, как у плюшевого мишки. Уболтать его, что ли, подольше так походить? Ему идёт. Хотя и с бритой головой идет, конечно, но так милее. Можно просыпаться с мило сопящим парнем, а не мило сопящим бандитом из девяностых.

— Доброе, — пробормотал Женя, уткнулся носом мне в щеку и вздохнул, — левее.

Фыркнув, я послушно погладила левее, почесала там же и за ушами. Только после этого калыма меня все же отпустили собираться.

Приняв душ и вымыв голову, я вернулась в спальню за феном, чтобы высушиться в ванной и не мешать жениху спать. И обнаружила его в обнимку с Мяфлей. Кот приоткрыл один глаз, демонстративно чихнул в мою сторону и прижался ближе к груди хозяина, а тот и рад, накрыл своей ручищей и почесывал кончиками пальцев в полусне. Я сфоткала это безобразие и кинула в Инсту, подписав, что в этом доме всегда есть претендент на внимание моего жениха, который только и ждёт, когда я отвернусь.

— Там дождь, кис? — широко зевнув, Женя повернулся на спину и потянулся, это я тоже сфоткала, но для своего личного любования.

— Да, поливает, — ответила я, все же усаживаясь сушиться тут, раз он проснулся.

Наверное, хотел покататься, но не судьба, даже если ливень кончится, просохнуть не успеет, не так уж и тепло. Несмотря на традиции, открыл он сезон ещё в марте, не терпелось ему. Ну и я с ним, конечно, не могу же отказать.

class="book">— Тогда давай отвезу тебя и поеду за едой, — ещё раз зевнув, он скатился с кровати в упор лёжа.

Улыбнувшись своему довольному отражению, я включила фен. Заботливый такой, это ли не счастье? Приятно знать, что он всегда готов подвезти меня в плохую погоду и не только, если свободен и не только.

Высушив волосы и сбрызнув защитой, я распушила их и включила утюжок. Придется делать хвост, раз уж влажно, но вытянуть все равно надо, пусть и не так тщательно, как для распущенных.

— Купишь ещё яйца, кстати? — попросила я, пока вспомнила.

Несмотря на отличное телосложение, перед свадьбой я решила сесть на диету. И то, что я живу с бывшим спортсменом, здорово мне помогло — он решительно запретил все диеты и набросал мне разнообразное меню лёгкой сушки. Что самое забавное, он почти всегда так и питается, может, поэтому хорошо держит форму.

— В этом доме всегда найдется пара яиц, — пропыхтел из-за кровати Женя. Мяфля как-то обиженно мявкнул, и он добавил: — Две пары!

— Боже, фу-у! — рассмеялась я, бросила в него расчёской. — Похабщина какая!

— Тебя что, не устраивают наши яйца? — он упёрся локтем в матрас, и они оба на меня уставились.

— Твои меня устраивают, а Мяфлиных и даром не надо, — помахала ладонью я и сбежала в ванную умываться перед макияжем.

Грубиян, пошляк и местами деревенщина — что с него взять. Но зато любименький, нежный и заботливый, да и при мне обычно сдерживает свою натуру.

Вообще, я хотела надеть сегодня его любимые белые брюки, он их просто обожает и рвать на мне готов. Но жалко будет, если забрызгаются грязью, на них даже от чистой воды могут разводы остаться, так что я решила надеть что-нибудь другое, но такое же соблазнительное — сегодня он идёт на день рождения Дениса, и да, там будет чертова куча телок вокруг него крутиться, так что пресловутые яйца должны быть пустыми! Не то чтобы я ему не доверяю, просто… Ну просто, чтобы не был там как бедный родственник с голодными глазами. А еще у него послезавтра мальчишник, явно со стриптизершей — друзья обещали заказать. Я не против, он любит посмотреть на красивые женские тела, но думать должен обо мне, и этим надо заняться.

Помучившись выбором, я надела весьма короткую и облегающую трикотажную юбку, для баланса добавила практически скромную блузку, сунула ноги в челси на высоком каблуке, накинула тонкую косуху и получила прекрасный черный лук. Женя оценил сразу, как только вышел из ванной — присвистнул и по-хозяйски шлёпнул меня по заднице. Кто бы мог подумать, что я буду довольна из-за таких проявлений внимания и симпатии, боже ты мой.

Пока я выбирала побрякушки, Женя оделся, помог мне застегнуть браслет, чмокнул в висок, поцеловал. Большие шершавые руки шустро оказались на бедрах, скользнули выше, задирая юбку.

— Надеюсь, я успею снять её с тебя перед пьянкой, — промурлыкал он, и у меня мурашки по спине побежали от тона и предвкушения.

Не зря я надела красивое белье, ой не зря. Хотя с ним можно надеть красивое белье зря только в месячные.

Пока меня везли к универу, я сфоткала его ладонь на своем колене. Таких фоток у меня в профиле уже предостаточно, но мне не перестает нравиться этот вид.

Высадив меня на парковке, поближе ко входу, Женя поехал в магазин, а я пошлепала на пары, обходя лужи. И все равно пришлось протереть влажной салфеткой ботильоны. Хоть колготки не забрызгала, уже хорошо.

Из-за какого-то совещания нам провели только половину пары, так что мы распределились группками на лавочках в коридоре. Я не очень активно участвовала в беседе, дописывала задание к семинару на завтра и никак не ожидала в диалоге с Женей вдруг увидеть фотку флакона тоналки.

Кажется, я видел дома такой

Тут 2 по цене 1, взять?

Зажав рот ладонью, я чудом не всхлипнула. Божечки, ну что за прелесть!

— Ник, ты чего? — поинтересовалась Катя.

— Он увидел скидку на мой косметос и предложил купить, — глубоко вздохнув, я взяла себя в руки и написала, что этот темный, пусть посмотрит мой тон, есть ли на него скидка. Ну и отправила ему фотку тюбика с номером тона, которую всегда имею в телефоне, чтобы не возиться с пробниками, — даже почти тон угадал.

— Не мужик, а золото, — коллективный вздох уже давно стал локальным мемом, девчонки заколебались завидовать.

Ага, нашел

Ещё что надо, пока я в этом царстве ядов и зелий?

Я прикинула, что у меня там заканчивается. Консилер не на издыхании, помады, вроде, все есть. Если только по акции взять, чтобы потешить внутреннюю еврейку. И чтобы сидящие рядом и искоса заглядывающие в мой телефон сучки позавидовали ещё.

По фоткам посмотри, консилер будет рядом с тоналкой, он как карандаш, а помады, наверное, не будет, не масс-маркет.

Королева моя)

Реально надо было зайти в этот ваш магазин, там хоть консультанты есть

Как ты вообще мог оказаться в том отделе?

Консилер нашел, скидка есть

Да блять, зашёл за гелем для душа себе,

а они все опять переставили, увидел акцию

Ну да, в гипермаркетах долго все на одном месте не находится. Но надо же, не перестаю удивляться, каким заботливым и мармеладным он может быть. Ни капли не жалею, что через неделю выйду за него замуж, так я ему и написала.

Ещё бы ты жалела, любовь всей моей жизни, я бы тогда тебе твою шоколадку не отдал)

Короче, кидай фотки всего, чего есть,

куплю, раз уж вляпался. Заодно тебя заберу, тебе же одна пара осталась?

Проморгавшись от счастливых слез, я скинула фотки не всего, а только ещё одной помады и праймера, чтобы особо его не загружать. Для него это такой же темный лес, как для меня — марки машинных масел, не стоит забывать. Заскринив эту прелесть, я скинула подружкам и в конфу с сестрами, потому что ну невозможно держать в себе это необъятное счастье!

Правда, домой мне пришлось ехать на такси. Денис написал мне, попросил отпустить Вадимовича помочь ему, уж не знаю, с чем, а то Женя отказывается, говорит, что надо меня забрать. Улыбаясь, я спросила у самого Жени, он просто отмазывается или хочет поехать. В итоге отпустила, потому что, в конце концов, дождь кончился, а адрес я и сама знаю.

У порога стояли пакеты с продуктами, которые парень просто закинул домой. Сегодня его ждать нет смысла, это очевидно. В лучшем случае, придет под утро.

Разобрав пакеты, я нашла для себя шоколадку и йогурты, ну и пакетик с моими “ядами”. Мяфля прискакал на звук сыплющегося корма, покосился на меня, но все же подошёл есть и без проблем дал себя погладить. Как и Макс, он никогда не шипит, не кусается, не распускает когти, даже если ему что-то не нравится. Просто выворачивается или терпит с недовольной мордой.

В принципе, как и планировала, я посвятила этот вечер девичнику, который тоже послезавтра, и свадьбе, до которой даже не неделя, а всего шесть дней. Позвонила фотографу, уточнила, все ли в силе — съёмка начала девичника и обоих дней свадьбы. Женя сам попросил не соваться с фотосессиями на мальчишник, да и явно у них там будет жуткая пьянка, в лучших традициях. Написала мастеру маникюра, уточнила насчёт завтра — хочется же со свеженькими коготками пойти, обязательно будут фотки рук крупным планом. Позвонила напомнила про свой букет — расположенные спиралью каллы с мелкими белыми орхидеями и небольшими вкраплениями лаванды. Его должны из свежих цветов сделать в день свадьбы и привезти прямо к ЗАГСу. Примерила лишний раз кольцо — плоский тонкий ободок из жёлтого золота, ничего слишком вычурного. Я выбрала именно его, чтобы оно удобно разместилось на пальце вместе с мишкой. Ни за что не сниму мишку! Ну, вернее, в день свадьбы сниму, а потом обратно надену обязательно. Здоровое кольцо Жени тоже лежало в шкатулке, он их отсюда повезет на регистрацию. Я поеду от родителей, там мое платье, туда заказаны парикмахер и визажист. Да и ночевать я буду там перед свадьбой.

Вздохнув, я встала и покружилась перед зеркалом. Я красивая, платье тоже очень красивое. Надеюсь, Жене понравится, он его ещё не видел, все шутил про традиции и все такое. Я очень хочу ему понравиться. Открыв шкаф, я проверила его костюм. К моему удивлению, он не стал сопротивляться жилетке, даже высказался, что рад не поджариться в пиджаке. Когда я увидела его на финальной примерке, думала, умру прямо там. Или оседлаю. На его широкоплечей фигуре с выраженной талией плотно сидящая жилетка оказалась чем-то богоподобным. Простая белая сорочка, темный галстук, подогнанные для него темные брюки — хоть сейчас на обложку. Портной тоже был доволен, сказал, что давно не работал с такими послушными и стройными парнями. А ещё посоветовал после окончания официальной части закатать рукава, снять галстук и расстегнуть пару пуговиц, чтобы превратить торжественный образ в расслабленный и более удобный. Думаю, это тоже будет выглядеть отлично.

Вернув коробочку с кольцами на место, рядом со шкатулкой с часами, которые надеваются так же редко, как рубашка, я закрыла шкаф и ещё раз посмотрела на себя. Не хочу много макияжа, так что теперь главное, чтобы не выскочил нигде вредный прыщ. А для этого надо не нервничать.

Хотя я и не нервничаю. Я знаю, что все будет готово вовремя, папа, Вадим и Семён обеспечат, чтобы так и было. Гости дебоширить не будут, лишь бы только Вадим с братом и мамой не поругался, но у него с самоконтролем все хорошо. Прогноз погоды обнадёживающий, ведущий хороший, фотограф классный. Торт! Про торт надо уточнить. Но, в целом, все готово. Даже платье запасное у меня есть, попроще и не свадебное, а просто коктейльное, чтобы, если что-то случится, быстренько переодеться и сказать, что так и надо, типа, для вечеринки. Каблук у туфель не слишком высокий, да и туфли не новые, а любимые и давно разношенные, чтобы точно было удобно. Все будет хорошо. Я буду самой счастливой невестой, даже если что-то пойдет не так, потому что я выхожу замуж за лучшего на свете парня.

Впрочем, я Женю недооценила. Мы выходили из дома одновременно, я на девичник, он — на мальчишник. Я уж думала, что он придет под утро, но под утро пришла я, а его ещё не было. Когда я проснулась, его все ещё не было. Появился он только к полуночи, на своих двоих, но в сопровождении непьющего Димы.

— Скажи, что свадьба не завтра, — вместо приветствия попросил жених, стаскивая куртку и слегка пошатываясь.

— Послезавтра, иначе ты бы уже огреб, — усмехнулся Дима, — он, вроде, нормальный, так что пост сдал, пост принял, хорошо?

— Конечно, спасибо, — улыбнулась я и вспомнила, что, между прочим, говорю со свидетелем, — ой, погоди, бутоньерку сразу тебе отдам.

Мы решили обойтись без колхозных ленточек, будут просто у свидетеля и свидетельницы приколоты красные розы.

— И я ее точно забуду, — покачал головой Дима, — лучше на месте, ладно?

— Лишь бы я ее не забыл, — хмыкнул Женя, отлипая от стены, — кис, у нас есть еда?

Это как же он ухитрился прийти голодный? Или только пил, не закусывая?

— Спокойной ночи, — с лёгкой издёвкой пожелал Дима, я махнула ему ладонью.

— Смотря что ты хочешь, — убедившись, что дверь захлопнута, я пошла за женихом на кухню.

— Я хочу, чтобы ты села мне на лицо, — вздохнул Вадимович, изрядно меня удивив. Конечно, он по пьяни гипер ласковый, но чтобы так… — и сельдерей. Остался ещё?

— Да куда ж он денется, если ты его не съешь, — достав пакет с зелёной гадостью, я вручила его жениху, — хорошо посидели?

— Охуенно, — многозначительно поправил меня Женя, воюя с узелком, — бухали не так уж много, но весело было до пизды. Кстати, о пёздах, стриптизерша реально была.

— И как? — неожиданно занервничав, я отобрала у него пакет и развязала.

— Слишком большие сиськи, — ответил парень, откусил сразу половину черешка, сочно захрустел, — и блондинка.

Да-да, ему нравится небольшая грудь, а каштановые волосы его давно известный фетиш. Что ж, значит, можно не переживать. Хотя я особо и не переживала.

Правда, возбуждающая перспектива сидения на лице не сбылась — Женя заснул на лету, чудо, что вообще успел до кровати дойти и не заснул по пути. А то я могла бы ему помочь только тем, что подложила бы подушку под голову.

В день свадьбы я начала нервничать. Сама не знаю, почему, но я очень волновалась, понравлюсь ли своему жениху в платье. Конечно, понравлюсь, я для него самая красивая! Мне сделали аккуратную плотную прическу с маленькой тиарой, лёгкий нюдовый макияж, я надела красивое белье, чулки, подвязку, сестры помогли зашнуровать платье. Фату было бы глупо надевать, ну какая из меня невинная девственница? Регистрация в три, я была полностью готова уже в два. Как мы с Женей и хотели, никаких глупых выкупов и прочих конкурсов, просто приедем к ЗАГСу. Даже на западный манер папа поведет меня через зал к Жене.

Когда я вышла из комнаты, чтобы уже спуститься вниз и поехать с папой к ЗАГСу, в прихожей были отец и Вадим, который приехал за мамой и Ксюшей с Виолеттой. И по их взглядам я поняла, что платье действительно красивое.

— И как я должен отдать такую красоту? — прошептал папа, у него даже глаза повлажнели.

— Да он сдохнет на месте, — пробормотал Вадим, в непривычно галантном жесте целуя мне руку.

Я не хотела пышное платье, так что вполне легко загрузилась на заднее сиденье. Переживала только, что помнется, но не должно. Плотный атлас жемчужного цвета, гладкий и ну очень теплый, подходил к цвету кожи. Фасон без плеч на плотном корсете должен подчеркнуть талию, расклешенный от колен подол с небольшим шлейфом должен придать торжественности. Все хорошо, я красивая.

— Слушай, я… — уже на подъезде к месту начал папа. Помолчал немного и невесело усмехнулся: — Я не знаю, что сказать. Наверное, просто хочу, чтобы ты была счастлива, без разницы, с кем.

— Я счастлива, — ответила я, смаргивая слезы, — и буду счастлива, ты же его знаешь.

Папа припарковался так, чтобы я, выходя, была закрыта от основной массы гостей его внедорожником — я попросила, потому что вылезти изящно вряд ли получится. Я выбралась из салона, мама помогла расправить подол, мне вручили букет, и я обошла машину, наконец, явившись на глаза своему жениху.

Женя уставился на меня, будто в первый раз увидел, даже рот приоткрыл. И на его лице было столько восторга, столько обожания, что я потом, после уже, была готова заплатить фотографу в три раза больше за то, что она успела поймать это в кадр.

— Боже мой… — выдавил мой будущий муж.

Я подошла к нему, улыбаясь, и он немедленно наклонился, намереваясь меня поцеловать.

— Ац-ца-ца, только после свадьбы! — скомандовал Вадим, ухватив его за локоть. — Заходим потихоньку!

Все гости двинулись к дверям, причем Женю явно против воли тащили под белы рученьки Дима и Вадим. Мама и сестры, все в одинаковых платьях нежного лавандового цвета, улыбнулись мне и тоже вошли, остались мы с папой. Неторопливо пересекли холл и притормозили у закрытых дверей торжественного зала.

— Я, наверное, не переживу, — улыбнулся папа, поглаживая мою ладонь на своем локте, — не этот раз, так какой-нибудь из следующих двух.

— Ну, раз у тебя дочери, нужно было как-то подготовиться к этой мысли, — усмехнулась я, быстро глянув в зеркало на стене, — все равно никого лучше найти бы не получилось.

— Хорошо, если ты так считаешь, — наклонившись, папа поцеловал меня в лоб, — я на все готов, только чтобы мои принцессы были счастливы.

Он медленно и торжественно подвёл меня к столу, к Жене под стандартную свадебную музыку. И вдруг взял его за руку и вложил мою ладошку в его. Я чуть не расплакалась на месте, потому что что это, как не окончательное признание и благословение?

Самым главным было не уронить кольцо. Одна рука занята букетом, вторая должна все сделать правильно. Когда я вчера поделилась этим страхом с Женей, он сказал, что тоже об этом думает. И мягкое прикосновение его губ к моим разом стерло все опасения. Вот и все. И он любил бы меня, как прежде, даже если бы я уронила это несчастное кольцо. Или букет. Или себя. Он будет любить меня всегда — я уверена. Даже если это не будет действительно так, плевать. Сейчас я счастлива, как никогда в жизни. И вообще, мне показалось, или он сразу после поцелуя шепнул “моё”?

Длинную фотосессию не вынесли бы ни я, ни мой новоиспеченный муж. Я не хотела постановочные глупые фотки, я хотела много пойманных моментов, так что мы буквально на полчаса съездили на набережную, а потом двинулись к гостям в ресторан.

Женя был доволен и спокоен, судя по всему, а знаю я его хорошо. И мне это нравилось. Главное, что нас обоих не тяготит то, что я себе придумывала с подросткового возраста.

Наш первый танец был заранее отрепетирован, но ничего сложного. Просто вальс. И я не на шутку испугалась, когда Женя вдруг решил проявить инициативу и ухватил меня за бока, поднимая и кружа, еле успела упереться ему в плечи.

В перерывах между поздравлениями, фотографированием и танцами я успела закусить крохотной канапешкой, хотела что-то ещё ухватить, но Вадим встал со своим неизменным виски, и немногочисленные гости притихли.

— Я могу сказать только одно, — повернувшись вдруг к папе, он отсалютовал бокалом, — я ещё двадцать лет назад тебе говорил, что они нас породнят, — смеясь, Женя взял меня за руку, я сплела свои пальцы с его, — а если серьезно, то забудьте все, что вас окружает, и любите друг друга.

— Что, без пошлятины? — удивился Семён, вставая.

Да, я тоже удивлена, это же…

— Любите друг друга регулярно и не в мозг, — сразу же исправился Вадим, и я успокоилась, — горько!

Пришлось вместо еды вставать и целоваться. Не то чтобы я против была. Женя, которому так и не дали меня поцеловать нормально за сегодня, явно не хотел отпускать меня от себя, пришлось шептать, что нужно поберечь силы на ночь.

Потом я танцевала с папой. Мама и сестры плакали, даже Катя прослезилась. Женя под шумок отлучился привести себя в расслабленный вид и, вернувшись, заново покорил мое сердце. Люблю его до бесконечности.

Он утянул меня танцевать и, когда заиграла “Behind blue eyes”, я сначала решила, что это совпадение.

— Что, кисулькен, думала, я забыл? — усмехнулся медвежонок, ой, какой же медвежонок…

Я ему ещё лет в тринадцать, а то и раньше, когда мы сидели слушали музыку, сказала, что хочу эту песню себе на свадьбу, она такая чувственная и размеренная. Не забыл, ну надо же… Ещё один повод думать, что я вышла замуж за того человека, хоть у меня и не было сомнений.

========== Бонус ==========

Комментарий к Бонус

Традиции нужно соблюдать.

Возможно, бонус будет не один.

Женя пару раз вставал ночью сам, так что я практически выспалась. Но утром все равно безумно хотелось выйти в декрет. Останавливало только то, что в декрете спать тоже не получится.

Стараясь потише, я приняла душ — и как раз при выходе из ванной услышала первое кряхтение. Глянула на часы — без пяти семь, точно по расписанию. Как всегда, Кир проснулся первым и разбудил Арину тоже, ну и Мяфлю, спавшего с ним. Женя едва пошевелился, приоткрыл глаз, увидел меня и благополучно опять вырубился. Умаялся, бедный.

Чем хорошо, что у меня так и не появилось молоко, так это тем, что обоих можно кормить одновременно. Да и Женя все хихикал, что моей маленькой (“но любименькой!”) груди не хватило бы и на одного ребенка, не говоря уже о двойняшках. Ну и я довольна, потому что все осталось на своих местах и упругим.

По будильнику, в восемь, дважды отец заворочался, был пойман сидящей на кровати Ариной в захват и с довольными мычаниями наглажен по колючему ёжику. Ну и отлуплен, конечно, куда без этого.

— А ну-ка не бей папочку! — пригрозила я, выпрямляя волосы.

Очень самостоятельный Кирилл сам с собой агукал в манеже, фактически, развязывая мне руки. Я наклонилась и заглянула — с Мяфлей. Этот кот какой-то женоненавистник, одобряет только тисканья непосредственного хозяина и его сына. С Вадимом только у них прохладный нейтралитет.

Женя все же встал, с Ариной на руках сходил сделал нам завтрак, принес мне смузи. Папина дочка растет, папина принцесса, не отлипает от него часами. Впрочем, Кир, завидев отца, тоже затребовал внимания и любви.

— Ну ты же уже мужик, куда тебе на ручки, а? — сетовал Женя, но все же взял и его, пошел с ними смотреть в окно на машины.

Прикусив губу, я не смогла удержать улыбку. Все вокруг страдали, когда узнавали, что у меня будет двойня, но мой медвежонок сказал твердое “у нас”. И двойня, действительно, у нас. С их полугода я уже вышла на работу, потому что дома мне не сиделось, аспирантура сама в себе учиться не хотела и вообще не создана я для домашних дел. Женя с первых дней нашего родительства учился всему со мной на равных, так что возникать не стал, только иногда канючил, что я сильно устаю и мне бы надо обратно в декрет.

Мы собрались сами, укутали карапузов. Они обожают кататься на машине, так что то, что каждое утро меня возят на работу всей семьёй, для них только в радость. Любимый муж поцеловал меня на прощание и поехал обратно домой. Они сейчас погуляют часа два, он затащит их домой, мелочь перекусит смесью и заснёт. Спать они будут часов до двенадцати, потом покушают, а там и я вернусь. Женя поедет на работу, а мы останемся играть, рассматривать развивающие книжки и учиться не делать больно бедному всетерпящему коту.

Со студентами мне нравилось. Конечно, мне, пока не защитилась, доверяют только первокурсникам лекции читать на вводные предметы, но все равно — здорово. Так нравится объяснять, видеть, что они понимают.

— Вероника Владленовна, а вы у нас в следующем семестре будете ещё что-нибудь вести? — поинтересовалась одна из девочек.

К своему стыду, из вверенных мне четырех групп я различала пока ещё не всех, только старост и самых активных могла узнать. С начала учебы прошел месяц, в конце прошлого семестра я занималась внутренними делами кафедры, чтобы не вклиниваться в учебный процесс, а до середины ноября я и вовсе в декрете была.

— Скорее всего, нет, а что такое? — ответила я, собирая свою мелочовку в виде ручек, закладок и ключей.

— Просто вы так классно читаете, — чуть ли не хором протянули малыши.

— Рада слышать, — улыбнувшись, я откинула волосы со лба.

Остаток рабочего дня избавиться от улыбки было просто невозможно. Что может быть лучше, чем признание студентов?

Добравшись домой на такси, я зашла максимально тихо, но шум на кухне выдавал, что тихий час окончен. Женя, кстати, тоже любит с ними поспать, да и я, но обычно после обеда уже как-то не спится, если сильно не буянили карапузы ночью.

— А ну-ка, вкусненькую брокколи, а-ам… — приговаривал самый лучший на свете муж, так ещё и кухонный комбайн.

Всю жизнь он был левшой, как Катя. И всю жизнь ел правой рукой, как и Катя. А теперь он без малейших сложностей кормит двух детей одновременно, вызывая у меня белую зависть, потому что мне приходится делать это по очереди, меняя ложки и борясь с недовольствами.

Заметив меня, он сунул им резиновые грызушки и прискакал обниматься. Целоваться при детях он стеснялся, так что мы спрятались за углом. Когда у них наладился ночной сон, у нас наладилась регулярность секса, но от жадного поцелуя все равно задрожали коленки.

— Так соскучился по тебе, кис, — слегка хрипло пробормотал Женя, поглаживая меня по бедру. Я хотела ответить после ещё одного поцелуя, но его прервал пластиковый грохот и счастливый смех двух маленьких пакостников, — блеать, кажется, слишком близко оставил. Прости.

— Уж как-нибудь попробую, но ничего не гарантирую, — пробормотала я, положив ладони на крепкий теплый живот, — а лучше лижи прощения.

Женя ухмыльнулся, поцеловал было меня в шею, но зафыркал и расхохотался. С кухни сразу потребовали участвовать в чем-то явно очень интересном, так что пришлось отлипать друг от друга.

При виде меня радостно зашумели, стуча грызушками по столикам.

— Ну и кто тут хулиган? — протянула я, оглядывая зелёные кляксы на полу. — Или хулиганка?

К счастью, оставалось в тарелочке немного, я поставила подогреваться ещё одну баночку и вытерла следы безобразия, отвлекла мелочь играми. Докармливать села уже сама, решив забить на черную юбку и такую же черную блузку. Даже если капну, отстирается.

— Ну что, я поехал, — сообщил Женя, наклонился, целуя меня на прощание, — если что, задержусь, сходим с пацанами в бар, ага?

Мы оба не были готовы положить свою социальную жизнь на алтарь семьи, так что по одному куда-то выбирались, как минимум, раз в неделю, причем меня он почти выпихивает, чтобы “не стухла”. А иногда мама и Катя договариваются и забирают у нас мелочь на вечер или к нам приходят, чтобы мы могли куда-нибудь сходить вдвоем. Мои подружки с детьми только поражаются, как я умудряюсь работать, хорошо выглядеть и периодически отплясывать с девчонками в клубе или кататься с мужем на мотоцикле. Рецепт прост — чудесный муж плюс домработница, и это все помножено на понимающих родителей.

— Только на такси потом, ладно? — попросила я, потому что самоконтроль самоконтролем, но на улице скользко.

— Да я уже вызвал, оставлю машину дома, — пощекотав Арину под подбородком, он чмокнул ее в крохотный носик, — не обижайте маму, мелкие засранцы.

Уходил он, как обычно, бесшумно растворяясь, чтобы никто не заметил, что он ушел не просто в комнату, а совсем. Хотя иногда и после дневного сна начинаются истерики по любимому папуленьке, и спасает только звонок.

Укачав малявок, я переложила их каждого в свою кроватку и сама прилегла в свою. Есть ещё дела по работе, надо дописать статью, но это не срочно. Так что я позволила себе полистать ленту, пообщаться с мужем и просто помечтать, закрыв глаза. Хотя мечталось с трудом, потому что все уже само по себе охуенно.

От Жени у меня в последние годы перехватывает дух совсем. Вот как раз с тех пор, когда мы все же решили встречаться. После свадьбы и небольшого путешествия он с очень хитрым взглядом попросил у меня разрешения временно использовать подаренные деньги “на кое-какие цели”, чтобы потом вернуть в общий котел. Ну а я что, я разрешила, конечно, даже предложила не возвращать. А этот засранец проигнорировал магистратуру, открыл свою фирму и развил бешеную деятельность. Теперь он и ещё несколько его знакомых-подчиненных едва ли не четверть компаний города обслуживают, как системные администраторы, есть пара точек ремонта телефонов и компьютеров и сервисный центр для мотоциклов. Я только глазами успевала хлопать, глядя, как быстро и хорошо у него все получается. Конечно, без помощи ВВС не обошлось, это очевидно, да он и не скрывал, но теперь Вадимович сам стал немалой фигурой, а круг друзей-байкеров стал нереально эффективной рекламой. Деньги в общий котел вернулись через год, и заначка начала потихоньку расти.

Через три года после свадьбы я решила, что пора. Бросила противозачаточные, выбросила презервативы и сказала медвежонку “фас”. Он был совершенно не против, о-очень старался, а потом все угорал, что перестарался. Но был рад, потому что хотел и сына, и принцессу, чем меня тоже удивил. Носил меня на руках всю беременность, пылинки сдувал, ездил посреди ночи за гастрономическими капризами, счастливый такой был. И удивил своей ювелирной точностью не только меня, но и наших родителей. Уж сколько было шуток про то, что он на день меня младше, но Арина родилась без пяти минут полночь на следующий день после его дня рождения, а Кирилл — в десять минут первого. Вадим ржал, как ненормальный, минут двадцать, если верить Кате. И Вадимович ещё раз меня удивил, когда согласился работать половину дня, чтобы я тоже могла вернуться к любимой работе.

И вот в воскресенье, спустя восемь месяцев после рождения наших детей, когда я думала, что ну ничем он меня не удивит больше, пока не придет пора отстреливать поклонников Арины, он меня удивил ещё раз. Пригласил, значит, показать, куда хочет пристроить все ту же заначку. Мне безумно понравилась просторная, светлая и нереально дорогая квартира в новом доме в центре, в пяти минутах пешком от моего универа, аж из целых пяти комнат. Как он рассудил, по одной для детей, одну нам, одну как гостиную, а последнюю, небольшую комнатку — как кабинет мне, чтобы грызть гранит науки в тишине, покое и уюте. И мне даже не стыдно было признаваться маме, которой я все это пересказывала, что я ревела. Ревела, как сучка, от счастья прямо при представителе застройщика. Я все воспринимала его тем дурашливым парнем, которого так сильно полюбила лет пятнадцать назад, а он вырос. Возмужал физически и морально, остался весёлым и придурковатым, но стал таким серьезным в тех вопросах, которые считал важными. И я никогда не сомневалась, что самое важное для него — семья.