Волк ангела [Налини Сингх] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Налини Сингх Волк ангела (Гильдия Охотников — 3,5)

ПОЛНОЕ ИЛИ ЧАСТИЧНОЕ КОПИРОВАНИЕ БЕЗ УКАЗАНИЯ ГРУППЫ И ПЕРЕВОДЧИКОВ — ЗАПРЕЩЕНЫ!

Книга не несёт в себе никакой материальной выгоды и предоставлена исключительно в ознакомительных целях. Просьба удалить после прочтения. Спасибо!

Переведено для группы WonderlandBooK

Переводчик, редактор и оформитель: inventia

Глава 1

Ноэль получил повышение и был назначен в зелёный штат Луизиана, но эта должность — палка о двух концах. Хотя этот район часть территории Рафаэля, он поручил ежедневное управление им Нимре — шестисотлетнему ангелу. Гораздо моложе Рафаэля, но возраст в бессмертном мире не показатель.

У Нимры гораздо больше силы, чем у множества ангелов её возраста, и она правит этим регионом уже восемьдесят лет. Она уже была силой, с которой считались, когда другие её возраста так и служат во дворах ангелов выше иерархии. Неудивительно, когда говорили, что у неё железная воля и способность к жестокости без милосердия.

Ноэль не дурак. Понимал, что это «повышение» на самом деле невысказанная истина о том, что он уже не тот, кем был раньше, и что бесполезен.

Он стиснул кулаки. Его плоть рвали, кости ломали, а в раны сыпали стеклянную крошку слуги обезумевшего ангела, но все следы стёрлись, ведь он вампир. Напоминанием случившемуся служили лишь ночные кошмары и… психические повреждения. Когда Ноэль смотрел в зеркало, больше не видел того мужчину, каким был прежде. В отражении на него смотрела жертва, кто-то, кого избили до полусмерти и оставили умирать. Ему вырвали глаза, сломали ноги и раздробили пальцы. Процесс исцеления был тяжёлым и лишил силы воли. Но если эта оскорбительная должность его судьба, лучше бы он умер.

До нападения он был претендентом на высокую должность в Башне, откуда Рафаэль правил Северной Америкой. Теперь же стал стражником второго эшелона одного из самого мрачного двора, в центре которого находилась Нимра. Ростом всего сто пятьдесят сантиметров и с хрупким телосложением. Но худоба не лишала ангела прелести женственности. Изгибы Нимры, вероятно, довели до смерти ни одного мужчину. А ещё у неё кожа цвета расплавленной ириски, которая буквально светилась — роскошь этого края, который она называла своим. Иссиня-чёрные волосы блестели на фоне нефритового платья. Эти тяжёлые локоны ниспадали Нимре на спину с игривостью, которая не соответствовала ни её репутации, ни ледяному сердцу, которое должно биться в груди, шепчущей о грехе и соблазнении, округлой и слишком полно для худого тела.

В момент, когда Ноэль и Нимра встретились взглядами — будто она почувствовала его — он увидел ум и пронзительность в её глазах цвета топаза с мерцающими янтарными крапинками. И прямо сейчас она сосредоточила взгляд на нём, идя по большой комнате, которую использовала как зал для аудиенций, и где раздавался лишь шелест её крыльев и платья. Она одевалась как древний ангел, и спокойная элегантность одежды напоминала о Древней Греции. Ноэль тогда ещё не родился, но видел картины в ангельской цитадели в Убежище, видел и других ангелов, которые продолжали одеваться так, ведь им казалось это царственным, в отличие от современной одежды. Но никто не носил свой наряд так, как она. В таком платье, удерживаемым простыми золотыми застёжками на плечах и тонкой плетёной верёвкой того же цвета вокруг талии, Нимра могла быть какой-нибудь древней богиней.

Прекрасной.

Сильной.

Несущей смерть.

— Ноэль, — произнесла она, и в звуке его имени прозвучал шёпот акцента, который был характерен для этой местности, но в то же время содержал отголоски других мест, других времён. — Проводи меня. — С этими словами она вышла из комнаты, её крылья были насыщенного тёмно-коричневого цвета с блестящими прожилками, которые повторяли цвет глаз. Изогнувшись над плечами и поглаживая блестящее дерево пола, эти крылья единственный предмет, который находился в поле зрения, пока Ноэль шёл за ней. Изящный оттенок её крыльев говорил не о холодной злобности двора, а о твёрдом спокойствии земли и деревьев.

Дом Нимры оказался совсем не таким, как Ноэль ожидал. Открытое пространство, изящное с высокими потолками, расположенное в обширном поместье примерно в часе езды от Нового Орлеана. В доме множество окон и балконы на каждом этаже. На большинстве не было перил — как и подобает дому существа с крыльями. Крыша тоже построена с расчётом на ангела. Наклонная, но не под острым углом и неопасна для приземления.

Тем не менее, несмотря на красоту дома, именно окружавшие его сады делали поместье великолепным. Каскады цветов, экзотических и обычных, пышно зелёные деревья, искривлённые от старости рядом с недавно распустившимися кустами, эти сады шептали о мире… месте, где сломленный человек мог бы сидеть и вновь искать себя.

Но, подумал Ноэль, поднимаясь вслед за Нимрой по лестнице, он совершенно уверен, что потерянное им, когда попал в засаду, а затем избит, пока его лицо не превратилось в месиво, а тело куском мясом, исчезло навсегда.

Нимра остановилась перед парой больших деревянных дверей, украшенных филигранью цветущего жасмина, и бросила на Ноэля выжидающий взгляд через плечо, когда он остановился.

— Двери, — сказала она с ноткой веселья в голосе, который, как он был уверен, целовала музыка ручья.

Стараясь не касаться крыльев, он обошёл её и открыл дверцу.

— Прошу прощения. — Слова прозвучали резко, горло отвыкло от речи. — Я не привык быть… — он замолчал на полуслове, не зная, как себя называть.

— Пошли. — Нимра шла дальше по коридору с окнами, которые омывали лакированные полы в расплавленном, томном солнечном свете этого места, которое хранило в себе как смелую, бесстыдную красоту Нового Орлеана, так и старую, тихую элегантность. Каждый подоконник уставлен глиняными горшками с весёлыми, неожиданными анютиными глазками и полевыми цветами, маргаритками и хризантемами. Ноэль поймал себя на том, что борется с желанием погладить лепестки, почувствовать их бархатную мягкость. Это неожиданное побуждение заставило Ноэля отступить и сильнее укрепить щиты. Он не мог позволить себе уязвимость в этом дворе, куда его отправили гнить. Можно полагать, что все ждали, когда он откажется от жизни и завершит то, что начали его противники.

Он поджал губы в тонкую линию, когда Нимра заговорила снова. И хотя её тон грубый шёлк — так говорят в спальне о тайнах и удовольствии, которое может обернуться болью — слова были прагматичны.

— Мы поговорим в моих покоях.

И её покои располагались за другими деревянными дверьми, с изображениями экзотических птиц, порхающих между цветущими деревьями. Женственные и красивые образы не говорили о жестокости, которая была частью репутации Нимры, но если Ноэль и узнал что-то после более чем двух столетий существования, так то, что любое существо, прожившее более половины тысячелетия, давно научилось скрывать то, что не хотело показывать.

Насторожившись, он вошёл следом за Нимрой, тихо прикрыв за собой расписные двери. Он не знал, чего ждал, но точно не изящную белую мебель, усеянную драгоценными подушками, не солнечный свет, льющийся сквозь открытые французские двери, не зачитанные книги, разложенные на столике. Растения, однако, больше не были неожиданностью, и они придавали чувство свободы, даже хотя он был подавлен и заключён в тюрьму своим сломленным «я», своим обещанием служить Рафаэлю, а, следовательно, и Нимре.

Подойдя к французским дверям, Нимра закрыла их, отгородившись от мира, прежде чем снова повернуться к Ноэлю лицом.

— Поговорим наедине.

Ноэль натянуто кивнул, и ещё одна мысль пронзила его с мучительной внезапностью. Некоторые представители ангельской расы, старые и пресыщенные, находили удовольствие в том, чтобы брать любовников, которых могли контролировать, и обращаться с этими любовниками, как с… со свежим мясом, которое можно использовать, а затем выбросить. Он никогда не станет таким, и если Нимра этого ждёт…

Он вампир, почти бессмертный, проживший двести лет и развивший силу. Она может убить его, но он прольёт кровь прежде, чем всё закончится.

— Что ты хочешь от меня?


***
Нимра услышала угрозу за внешне вежливым вопросом и задумалась, кого именно Рафаэль послал ей. Она тихонько расспросила одного учёного, которого знала в Убежище, узнала об ужасном нападении, которое пережил Ноэль, но сам Ноэль оставался загадкой. Когда она попросила Рафаэля рассказать не просто голые факты вампира, которого он назначил к её двору, архангел сказал только: 

— Он преданный и очень способный. Именно он тебе нужен.

Чего архангел не сказал, так то, что у Ноэля пронзительные льдисто-голубые глаза, наполненные такими тенями, что она почти могла дотронуться до них, и лицо, высеченное из самого грубого камня. Не красавец — нет, он слишком суров для этого — но он никогда не будет искать женского внимания. Ноэль был очень, очень мужественным. От твёрдого подбородка до тёмно-каштановых волос и мускулистой силы тела он притягивал взгляд… почти как горный лев. Одетый в синие джинсы и белую футболку, совершенно непохожую на официальную одежду, которую предпочитали другие мужчины её двора, он затмевал их молчаливым присутствием. Теперь он угрожал захватить её комнату, а его мужская энергия резко контрастировала с женственностью обстановки.

Её раздражало, что этот вампир, немногим старше двух столетий, мог внушать такие чувства ангелу, который требовал уважения от тех, кто был вдвое старше и кому доверял архангел. Вот почему она сказала:

— Ты дашь мне всё, что я попрошу? — произнесла она тоном, пронизанным силой.

В уголках его губ появились морщины.

— Я не стану чьим-то рабом.

Нимра моргнула, когда до неё дошло. Её тщеславию не понравилось, что он думал, будто к ней в постель ложатся по принуждению. Но Нимра хорошо осведомлена об ангелах и понимала, что это не необоснованно. Однако то, что это первым пришло ему в голову… Нет, Рафаэль предупредил бы её, обращайся кто-то с Ноэлем так плохо.

С другой стороны, архангел, обладающий силой сравнивать с землёй города и цивилизации, сам себе закон.

— Рабство, — сказала она, поворачиваясь к другим дверям, — не даёт ощущение вызова. Я никогда не понимала очарования рабовладельцев.

Пока он шёл следом, у Нимры не исчезало чувство, что она держала на поводке огромного зверя, который совсем не доволен ситуацией.

Интригующе, хотя её раздражало, что в нём столько силы, этого вампира Рафаэль послал в ответ на её просьбу. В этом и вся соль. Ноэль один из людей Рафаэля, а архангел не терпел слабости.

Войдя в личные покои, она кивнула Ноэлю закрыть дверь. Ещё месяц назад она бы не стала применять такие меры, потому что доверяла своим людям. Теперь же… Уже две недели она живёт с болью в сердце, и та не становится легче.

Пройдя мимо отполированного, любимого стола, за которым Нимра обожала сидеть и писать личные письма, она открыла замок верхней дверцы шкафа, располагающегося у стены. Вьющиеся завитки папоротника ласкали тыльные стороны ладоней, когда Нимра открыла простой, вмонтированный в заднюю стенку шкафа, сейф, но его не смог бы взломать даже самый искусный вор.

Достав из сейфа пузырёк, наполовину заполненный люминесцентной жидкостью, она повернулась и спросила мужчину, стоявшего, словно статуя в нескольких футах от неё: 

— Знаешь, что это?

Даже непроницаемое выражение лица не скрывало ум в его глазах.

— Ничего подобного прежде не видел.

«Какая красота», подумала Нимра, наклоняя флакон и наблюдая, как солнце играет в цвете жидкости, на самом флаконе было лишь выгравировано её имя и три золотых ободка.

— Потому что эта жидкость редкость, — проговорила она, — созданная из одного растения, найденного в самых глубоких и непроходимых джунглях Борнео. — Подойдя к Ноэлю, она протянула флакон.

Пузырёк в его руке казался до смешного маленьким — игрушкой, отобранной у плачущего ребёнка. Подняв его глазам, он осторожно наклонил флакон. Жидкость растеклась по стеклу, заставляя его светиться.

— Что это?

— Полуночник. — Когда он вернул пузырёк, Нимра поставила тот на стол. — Капля убивает человека, несколько — отправляет вампира в кому, а четверти унции хватит для того, чтобы заставить ангела моложе восьмисот лет, проспать долгие десять часов.

Ноэль впился в неё взглядом.

— Так что, у твоей предполагаемой жертвы нет ни малейшего шанса.

Нимру не удивил его вывод — меньшего не стоит ожидать от ангела с её репутацией.

— Он хранится у меня три сотни лет. Мне подарил его друг, который думал, что яд понадобится мне когда-нибудь. Она слабо улыбнулась, вспомнив ангела, который подарил ей это оружие… Он словно старший брат, который дарит сестре нож или пистолет. — Он всегда видел во мне хрупкую девчушку.


***
Ноэль подумал, что тот ангел плохо знал Нимру. Она может и выглядела так, будто сломается от малейшего давления, но Луизиана не находилась в состоянии войны с ближайшими регионами, и не прогнулась даже под натиском жестокого Назараха. Ноэль не слепой и не мог отнять глаз от Нимры, которая убрала флакон обратно в сейф. Её прекрасные крылья просто манили. Их красота была приманкой для невинных, которые теряли бдительность. Ноэль никогда не был невинным, а после событий в Убежище… Если в нём и оставалась капля невинности, то и та давно иссякла.

— Две недели назад, — проговорила Нимра, закрывая дверцу, после чего повернулась к Ноэлю, — кто-то пытался опоить Полуночником меня.

Глава 2

Ноэль втянул в себя воздух.

— Им это удалось? — Облегчение, которое нахлынуло на него, когда она покачала головой, стало опустошающей бурей. Он был беспомощен в Убежище, сломанный и пойманный в ловушку, пока стекло и металл впивались в плоть, и он исцелялся, терпя агонию. Ноэль не был предан Нимре, их связывали лишь дела Рафаэля, не хотел думать о ней — разбитой и со сломанными крыльями. — Почему они ушли живыми?

— Яд подмешали в стакан холодного чая, — сказала она, пододвинувшись и коснувшись зелёного листа. — Яд безвкусен и бесцветен, как только растворяется в жидкости, я его не заметила — мне не было необходимости задумываться, что что-то в моём доме может быть для меня небезопасно. Но, у меня была кошка Королева. — На долю секунды у неё перехватило дыхание. — Она прыгнула на стол, когда я отвернулась и отпила чая. Кошка умерла ещё до того, как я успела её отругать за то, что залезла на стол.

Ноэлю понимал, что горечь потери, отразившаяся на лице Нимры, всего лишь ужасная попытка давить на его эмоции, но всё же обнаружил, что Нимра нравится ему за, хотя бы, попытку скорби о питомце.

— Соболезную.

Она слабо, но по-царски кивнула.

— Ничего никому не сказав, я проверила чай и нашла в нём Полуночник. — Гладкая, смуглая кожа натянулась на её лице. — Если бы убийце удалось меня опоить, я пролежала бы без сознания несколько часов, и те, кто об этом знал, могли обеспечить мне истинную погибель.

Ангелы были настолько близки к бессмертию, насколько это возможно в этом мире. И сильнее их считался Совет Десяти — архангелы, правящие миром. Если только ангелы не разозлят кого-то из Совета, не сильно переживали из-за смерти, лишь при редких обстоятельствах — зависит от прожитых лет и сил.

Ноэль не знал уровень силы Нимры, но точно знал, если обезглавить сильного ангела, вытащить внутренности и всё сжечь — ангел вряд ли выживет. Маловероятно, но не невозможно. Ноэль точно не знал, но слышал, что ангелы определённой силы могли возрождаться из пепла.

— Или хуже, — тихо добавил он, потому что хоть смерть и стояла в списке, но многие древние бессмертные наслаждались болью и страданиями, будто все мягкие эмоции вытравили из организма.

Ноэль мог с лёгкостью представить, что мужчина типа Назараха может сделать с Нимрой, останься она одна и уязвима.

— Да. — Она повернулась к окну, расположенному за письменным столом — сделанным с изяществом, которое разлетится от одного удара Ноэля кулаком — и устремила взгляд на дикую красоту садов. — Лишь самые доверенные слуги и жители двора приближаются к моей еде. Из-за этого предательства, я больше не могу доверять тем, с кем живу десятилетиями и даже столетиями. — Спокойные, размеренные слова, пропитанные гневом. — Полуночник почти невозможно достать, даже ангелам, а значит тот, кто предал меня, работает на того, у кого большая власть.

Ноэль ощутил, как внутри вспыхнула искра, одна из тех, которые он считал потушенными кровью, пролитой в той комнате, где похитители беспричинно, если только не считать наслаждения самих уродов, пытали его. Они могли бы оправдать это политической игрой, но он слышал смех, чувствовал мрак, запятнавший их души.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

Она посмотрела на него через плечо.

— Мне не нужен раб, Ноэль, — его имя было с французским акцентом, но в её устах стало экзотическим, — а нужен тот, в чьей преданности я не стану сомневаться. Рафаэль сказал, что ты из таких.

Всё же, его не задвинули в запас.

Этот шок для организма, удар, вернувший к жизни, потому что до этого момента, Ноэль был ходячим трупом.

— Уверена, что это кто-то из твоего двора? — спросил он под грохот, бегущей по венам крови.

Её ответ был уклончивым и гневным.

— В моём доме не было чужаков, когда использовали Полуночник. — Она расправила крылья, закрывая свет, льющийся в окно. — Тут были лишь мои, но кто-то встал против.

— Тебе шесть сотен лет, — проговорил Ноэль, понимая, что сейчас она не видела сада. — Ты можешь заставить их говорить.

— Я не могу сломить их волю, — сказала она, удивив прямым ответом. — Такой способности у меня нет, а пытать весь двор, ища одного предателя крайняя мера.

Ему показалось, что за гневом он услышал мрачное веселье, но она ещё смотрела в окно, и лицо закрывали тёмные локоны, поэтому не мог сказать точно.

— Они знают, зачем я здесь?

Тряхнув головой, Нимра ещё раз обернулась к нему с безупречной маской безразличия бессмертных на лице.

— Вероятно, думают, как и ты что Рафаэль отослал тебя из-за того, что ты сломлен, а мне нужна игрушка.

Она выгнула бровь. У него возникло ощущение, что его просто отчитывают.

— Прошу прощения, миледи Нимра.

— Говори чуть искренне, — холодно произнесла она, — твой обман с треском провалился.

— Боюсь, у меня не получится стать пуделем.

К его удивлению, она хрипло и чисто по-женски рассмеялась, встряхивая все его чувства.

— Хорошо, — сказала она, и её глаза сверкали на солнце, как драгоценные камни. — Можешь быть волком на длинном поводке.

Ноэль вздрогнул, почувствовав в себе другой жар — медленно тлеющий, опасный и опаляющий. С момента пробуждения в Лазарете — весь сломанный и не в состоянии что-то сделать — он считал, что эта его часть мертва. Но смех Нимры пробудил её. Ноэля так и подмывало поддаться вспышке этого жара, выставить его напоказ… Но не позволит смеху Нимры или изысканным женским чарам стереть правду — что ангел с крыльями цвета драгоценных камней опасна. И, возможно, в конкретно этой игре она и права, уж точно не невинна. 


***
Ночью он слышал крики. Этот кошмар всегда поражал его, хотя снился с момента, когда Ноэль пришёл в себя в Лазарете.

Дело в том, что он потерял способность кричать через несколько часов пыток, не теряя сознания лишь потому, что изуверы в этом убеждались. Сломанные кости, резаные раны, ожоги — вампиры могут многое перенести, не теряя сознания. Он не помнил, чтобы кричал с самого начала, стараясь не сдаваться, но, должно быть, пришлось, потому что эхо криков преследовало Ноэля во снах. Или, возможно, крики звучали у него в голове, потому что там он слышал их один. Наяву же его силу и достоинство забрали мучители.

Отбросив пропитанное потом одеяло, он задвинул воспоминания, встал и подошёл к окну, которое оставил открытым, чтобы в комнату проникал ароматный ночной воздух. Тяжёлый и тёплый ветерок прошёлся по щекам и волосами Ноэля, но не охладил разгорячённую плоть. И всё же Ноэль задержался, вглядываясь в чернильную темноту ночи и дремлющие силуэты кустов и деревьев, раскинувшиеся во все стороны.

Минут через двадцать, он уже собрался уйти, когда заметил крылья. Не Нимры. Нахмурившись, он встал так, чтобы его не видно было снизу, и стал наблюдать. Через минуту, ангел вышел из тени, остановился и поднял лицо к окнам Нимры, в которые долго смотрел, прежде чем пошёл дальше.

Интересно. Оттолкнувшись от стены, когда больше не видно было в саду движения, Ноэль направился в душ, вспоминая, что видел этого ангела в зале. Ангел стоял справа от Нимры, когда она разбиралась с важными прошениями, значит, он точно в её внутреннем круге. Ноэль собирался больше узнать о нём сегодня.

Когда он вышел из душа, было ещё темно, но не было смысла вновь ложиться спать — а так как Ноэль вампир, долго мог обходиться без сна. С одной стороны, он вообще не понимал, зачем пытался отдохнуть. Ночами он мог не слышать криков, но смех его преследовал.


***
Утром Нимра вышла в сад, но Ноэль её опередил. Он сидел на кованой скамье, устремив взгляд на прозрачные воды ручья, который змеился по территории Нимры, прежде чем впасть в залив.

Ноэль не двигался и походил на статую, высеченную из скал, которые оберегали по краям ручей.

Она тихо ступила на тропу, которая шла в обход Ноэля, потому что понимала ценность тишины, но он тут же посмотрел на неё. Даже на расстоянии, её поймали в плен глаза, цвета зимней голубизны. Она знала, что эти глаза ему вырвали во время нападения в Убежище, а лицо было разбито до неузнаваемости. Его опознали лишь по кольцу, надетому на раздробленный палец.

Гнев, холодный и опасный, разлился по её венам, но она старалась говорить спокойно.

— Здравствуй, Ноэль. — Её крылья касались вьющихся белых и розовых цветов диких кустов азалии, и роса осыпала желанной лаской перья.

Он встал — крупный мужчина, двигавшийся с хищной грацией.

— Ты рано проснулась, миледи Нимра.

«А ты, — подумала Нимра, — не спишь».

— Прогуляйся со мной.

— Приказ?

Определённо волк.

— Просьба.

Ноэль шагал рядом с Нимрой между рядами цветов, сонно кивающих в туманном свете раннего утра, их лепестки искали красно-оранжевые лучи восходящего солнца.

Нимра привыкла расправлять крылья на улице, но сегодня этого не сделала, желая держаться ближе к этому вампиру. Она не могла не задумываться, что он скрывает под этой сдержанной личиной?

Услышав жалобное мяуканье, Нимра посмотрела под живую изгородь.

— Это ты, Мимоза. — Она вытащила старую кошку из тени тёмно-зелёного куста, усыпанного жёлтыми цветами. — Что пробудило тебя так рано? — Серо-белая кошка потёрлась мордочкой об подбородок Нимры и устроилась у неё на руках дремать.

Нимра чувствовала, что Ноэль смотрит на неё, поглаживая Мимозу, но ничего не сказала. Подобно раненому животному, он плохо реагировал на давление. Он должен прийти к ней — если вообще придёт — в своё время, в своём темпе.

— Из-за кисточек на ушах, — сказал он, наконец, глядя на комичные уши Мимозы. — Вот почему ты назвала её Мимозой.

От его догадки она улыбнулась

— Да… а ещё потому, что в первый раз, когда я её увидела, она стояла возле мимозы, играя с листьями, а потом отпрыгивала. — В процессе на неё опустились семена одуванчиков, словно корона на голове.

— Сколько у тебя питомцев?

Нимра гладила Мимозу, слушая, как старая кошка мурлычет.

— Теперь только Мимоза, которая скучает по Королеве, хотя та утомляла её выходками, она была так молода. — Ноэль не привык видеть ангелов, поступающих так по-человечески. И всё же Нимра, державшая в руках эту старую кошку, выглядела именно так.

— Хочешь, я подержу её на руках?

— Нет. Мимоза гораздо легче, чем следовало бы… Она большая только за счёт меха. — Она сказала это с серьёзным выражением лица в безмолвной тайне рассвета. — Из-за горя она не ест, а прожила уже столько лет… — Инстинктивно он протянул руку и провёл пальцем по макушке кошки.

— Она уже давно с тобой.

— Двадцать лет, — ответила Нимра. — Не знаю, откуда она взялась. Тогда она просто оторвалась от игры с кустом и решила, что я принадлежу ей. — Медленная улыбка, которая распалила тлеющие угли внутри Ноэля. — С тех пор она всегда сопровождала меня на утренних прогулках, хотя теперь её беспокоит холод.

Нежная забота в этих словах противоречила всему, что он слышал о Нимре. Её боялись вампиры и ангелы по всей стране. Даже самые агрессивные ангелы держались подальше от территории Нимры… хотя, судя по всему, её силы ничто по сравнению со многими из них. Ноэль задумался, насколько то, что он видел перед собой, было правдой, а насколько — хорошо отработанной иллюзией.

Нимра подняла голову, и мягкое золото восходящего солнца коснулось её лица, осветив такие яркие и сияющие топазовые глаза.

— Моё любимое время суток, когда всё ещё полно обещаний.

Сады вокруг начали оживать, а небо загорелось полосками тёмно-оранжевого и розового, такими тёмными, что небо стало почти малиновым, и перед ним стояла красивая женщина с крыльями коричневого цвета, усыпанными драгоценными камнями.

Мужчин мог бы поддаться такому мгновению… но сама сила этого очарования заставила его отступить, напоминая о холодных, непреклонных фактах, почему он здесь.

— Кого-нибудь подозреваешь в предательстве?

Нимра не стала возражать против внезапной смены темы разговора.

— Я не могу заставить себя заподозрить кого-то из своих. — Она медленно и с бесконечным терпением погладила дремлющую в её объятиях кошку. - Это хуже, чем нападение с ножом в темноте, потому что тогда я могла бы сосредоточиться на тени. А сейчас… мне не нравится это, Ноэль.

Что-то в том, как она произнесла его имя, обволокло Ноэля, заставив крепче захлопнуть щиты. Возможно, в этом сила Нимры — в способности убеждать людей верить в то, во что она хотела. От этой мысли он стиснул зубы, каждая клеточка тела была готова к опасности, которая, он был уверен, скрывалась за стройностью её тела.

Словно услышав его мысли, она покачала головой.

— Какое недоверие, — прошептала она. — Судя по твоим глазам, ты словно прожил гораздо больше веков, чем я.

Ноэль промолчал.

Мягкие чёрные локоны мерцали глубокой синевой в лучах рассветного солнца, и Нимра продолжала гладить Мимозу.

— Я официально представлю тебя своему двору…

— Предпочту сам с ними познакомиться.

Она выгнула бровь, намёк на истинное высокомерие, которое Ноэль в ней видел. Это странно успокаивало. Ангелы возраста и силы Нимры привыкли к власти, привыкли всё держать под контролем. Он был бы подозрительнее, если бы она восприняла то, что он её перебил с невозмутимым спокойствием, которое демонстрировала до сих пор.

— Но почему? — Требование от бессмертного, который держит территорию в железной хватке.

Но Ноэль ищет свой путь после месяцев, проведённых в непроницаемой тьме, и никому не позволит сбить себя с курса.

— Если есть предатель, нет смысла настраивать против себя весь двор, — проговорил он. — А они очень быстро воспротивятся, если возьмёшь за правило знакомить их всех со своей новой… забавой. — Она продолжила смотреть на неё полными силой глазами. Возможно, другие мужчины испугались бы, но Ноэль был очарован её. — Неужели твои люди настолько глупы, — сказал он, — и поверят в эту глупую историю, если ясно дашь понять, как я ценен для тебя?

Нимра перестала гладить Мимозу.

— Будь осторожен, Ноэль, — сказала она тихим голосом, который гудел от силы, заключённой в её маленьком теле. — Эта территория моя, потому что никто не может переступить через меня.

— В этом я никогда не сомневался, — сказал он, удерживая её взгляд, полный грозного предупреждения.

Он никогда не забывал, что за хрупким телосложением и женской красотой Нимры скрывается бессмертная, которая, как говорили, настолько жестока, что вызывает леденящий душу ужас даже у себе подобных.

Глава 3

Первым, войдя в огромную комнату в передней части дома, Ноэль встретил высокого, темноглазого, темноволосого ангела, с высокомерным видом, который Ноэль ассоциировал с ангелами за пределами определённого уровня власти, но с оттенком снисходительности.

— Кристиан, — представился ангел, чьи крылья были нежно белого цвета с несколькими чёрными нитями… те же самые крылья, которые Ноэль видел из окна своей спальни сегодня утром.

Кивнув, он бросил:

— Ноэль. — И протянул руку.

Кристиан проигнорировал руку.

— Ты новичок при дворе. — Улыбка зазубренная, как лезвие пилы. — Я слышал, ты пришёл из Убежища.

Ноэль не упустил невысказанное сообщение — Кристиан знал, что с ним сделали, и использует это знание, чтобы провернуть нож глубже, когда пожелает.

— Да. — Он улыбнулся, будто не уловил ни предупреждения, ни скрытой угрозы. — Двор Нимры совсем не такой, как я ожидал. — Не было ни явной роскоши, ни миазм страха.

— Не обманывайся, — сказал Кристиан, с жёстким, как алмазы, взглядом, хотя с лица так и не сошла арктическая вежливость. — Есть причина, по которой остальные боятся её зубов.

Ноэль лениво покачнулся на пятках.

— Тебя кусали?

Ангел немного расправил крылья, потом крепко поджал.

— Дерзость можно терпеть только до тех пор, пока ты согреваешь её постель.

— Тогда мне лучше подольше её согревать. — Ноэль одарил его дерзкой ухмылкой, решив, что с таким же успехом мог бы до конца играть свою роль.

— Кристиан тебя достаёт? — Вопрос исходил от длинноногой женщины, одетой в обтягивающую чёрную юбку до колен и белую рубашку, которая подчёркивала стройную фигуру с изящными изгибами. Эти ноги и глаза глубокого невозможно-бирюзового цвета на фоне золотистой от солнца кожи, делало девушку потрясающей. Не ангел, а вампирша и старая, и бессмертие сотворило свою магию на том, что, несомненно, было захватывающим полотном с самого начала.

Ноэль ещё шире улыбнулся в ответ на её кокетливое подмигивание.

— Думаю, что смогу справиться с Кристианом, — сказал он, протягивая ей руку. — Ноэль.

— Асирани. — Она сжала его пальцы, но он ничего не почувствовал. И ничего не чувствовал с момента похищения… за исключением странного, неожиданного чувства, разбуженного смехом Нимры.

Отпустив руку Асирани, он перевёл взгляд с вампира на ангела.

— Итак, расскажите мне об этом дворе.

Кристиан проигнорировал его, а Асирани взяла под руку и повела через огромную комнату, которая, казалось, служила залом для аудиенций при необходимости, но в остальное время — центр двора.

— Ты уже поел? — Многозначительный взгляд бирюзовых глаз, обрамлённых густыми чёрными ресницами, впился в его.

— Боюсь, леди Нимра не любит делиться, — пробормотал он, думая о запечатанных пакетах с кровью, которые остались в маленьком холодильнике в комнате. — Благодарю за предложение. — Каковы бы ни были её мотивы, это деликатный вопрос. Дело в том, что у Ноэля не было ни малейшего желания брать кровь у человека или донора вампиров с тех пор, как он очнулся после нападения.

Кейр — главный целитель Лазарета — отлично обеспечивал его кровью. Возможно, вежливость Нимры тоже была результатом влияния Кейра. Целитель, казалось, пользовался большим уважением у ангелов… даже у самих архангелов.

— Хм-м-м. — Асирани стиснула его руку и погладила по бицепсу. — Очень удивительный выбор — ты.

— Я?

Она рассмеялась.

— Ах, ты умнее, чем кажешься, да? — С игривым взглядом, она остановилась у окна, обернувшись к залу. — Нимра, — тихо сказала она, — уже много лет не заводила любовника. Кристиан всегда верил, что, когда она решит прервать целибат, то с ним.

Ноэль взглянул на ангела, который сейчас разговаривал с пожилым мужчиной-человеком, и поймал себя на мысли, почему Нимра не пригласила Кристиана в свою постель. Несмотря на то, что он производил впечатление надутого аристократа, мужчина явно обладал острым интеллектом и двигался как настоящий воин. Не бесполезный тип, а актив.

Раз уж Асирани оказалась свободной прилипалой…

— Вы все живёте здесь? — спросил он, заинтригованный тем, что этот двор, похоже, состоит из сильных.

— У некоторых есть здесь комнаты, но у Нимры собственное крыло. — Ведя его к длинному столу, уставленному едой, она отпустила руку, сорвала пухлую виноградину с грозди, лежащей на тарелке, и закинула себе в рот. Хотя вампиры не могли получать необходимое им для жизни из пищи, в состоянии переваривать и чувствовать вкус — стон удовольствия Асирани ясно давал понять, что ей нравится использовать все чувства.

Ноэля такая чувственность не интересовала, но он уже собирался взять пару ягод черники, чтобы не выделяться, когда волосы у него на затылке встали дыбом. Не страх, а инстинктивное, первобытное осознание. Он ничуть не удивился, когда обнаружил, что в комнату вошла Нимра. Остальные исчезли из поля зрения, когда он встретился с сильным взглядом ангела.

— Прости, — извинился он перед Асирани и пошёл к ангелу, которая казалась непреодолимой загадкой. — Миледи.

Она смотрела на него непроницаемым взглядом.

— Вижу, что ты познакомился с Асирани.

— И Кристианом.

Она слегка поджала губы.

— Не думаю, что ты познакомился с Феном. Пойдём.

Она повела его к пожилому человеку, которого Ноэль видел с Кристианом. Он сидел в окружении бумаг за столом в залитом солнцем углу комнаты. Когда они приблизились к старику, стало ясно, что он даже старше, чем Ноэль сначала предположил — орехово-коричневая кожа была покрыта бесчисленными морщинами. И всё же, глаза — тёмные маленькие бусинки, блестящие от жизни, а губы подвижные. Он улыбнулся, когда Нимра подошла ближе, и Ноэль понял, что у мужчины плохое зрение

Нимра положила руку на плечо старику, когда он начал подниматься.

— Сколько раз я должна тебе говорить, Фен? Ты заслужил право сидеть в моём присутствии. — Его улыбка была такой яркой, что ранила Ноэля в самое сердце. — На самом деле, ты заслужил право танцевать обнажённым в моём присутствии, если захочешь.

Старик по-старчески рассмеялся.

— Это было бы то ещё зрелище, да, миледи? — Сжав её руку, он посмотрел на Ноэля. — Неужели ты, наконец, позволила мужчине сделать из себя честную женщину?

Наклонившись вперёд, Нимра поцеловала Фена в обе щеки, при этом нечаянно задев Ноэля крыльями.

— Ты моя единственная любовь, и ты это знаешь.

Фен с улыбкой коснулся щеки Нимры, прежде чем снова опустить ладонь на стол.

— Я действительно благословенный человек.

Ноэль почти чувствовал историю, которая текла между ними, но независимо от их слов, не было ничего похожего на любовь в этой истории. И в ней присутствовал элемент почти отцовства, несмотря на то, что Нимра оставалась бессмертно молодой, в то время как Фена догнал ход времени.

Встав в полный рост, Нимра произнесла:

— Это Ноэль, — затем повернулась к Фену. — Он мой гость.

— Так сейчас это называется? — Она обернулась и пристально осмотрела Ноэля. — Он не такой красивый, как Кристиан.

— Думаю, я это как-то переживу, — проговорил Ноэль.

Ответ заставил Фена рассмеяться.

— Мне нравится это, Нимра. Оставь его себе.

— Посмотрим, — ответила Нимра едко.

— Как мы оба знаем, люди не всегда такие, какими кажутся. — В этот момент что-то невидимое скользнуло между ангелом и пожилым человеком, Фен поднёс руку Нимры к губам и поцеловал её тыльную сторону. — Иногда, они бывают чем-то большим. — Фен на мгновение подняла глаза на Ноэля, у которого возникло ощущение, что эти слова предназначались ему, а не ангелу, которого Фен всё ещё держал за руку. Затем в поле его зрения появилась Асирани, ходящая на невероятно высоких каблуках, и момент оборвался.

— Миледи, — обратилась вампирша к Нимре, — Августус здесь и настаивает на просьбе поговорить с тобой.

Лицо Нимры помрачнело.

— Он начинает испытывать моё терпение. — Складывая крылья плотно к спине, она кивнула на прощание Фену и зашагала к двери, не сказав ни слова Ноэлю, и Асирани ушла с ней.

Фен ткнул Ноэля тростью, которую до этого он не видел.

— Наверное, не этого ты ожидал, да?

Ноэль выгнул бровь.

— Если имеешь в виду самонадеянность, то я хорошо в ней разбираюсь. Я работал с Семёркой Рафаэля. — Вампиры и ангелы, служащие архангелу могущественные бессмертные. Дмитрий — предводитель Семёрки — сильнее многих ангелов, и мог захватить и удержать территорию, если бы захотел.

— Но, — настаивал Фен, кривя губы в хитрой улыбке, — встречал ли ты её у женщины? У любовницы?

— В списке моих недостатках нет слепоты. — Горькая ирония его слов заставила внутренне рассмеяться. После нападения у него несколько дней не было глаз, пока его плоть восстанавливалась. — Как и в твоём, хотя мне кажется, ты предпочитаешь делать вид, будто есть. — Он увидел, как взгляд старика помрачнел, когда Асирани приблизилась.

— Как и ум. — Фен указал на стул напротив своего. Сев, Ноэль опёрся локтем о блестящую столешницу из вишнёвого дерева и осмотрелся. Кристиан был погружён в разговор с очередной женщиной — красавицей с длинными прямыми волосами до поясницы и самым наивным лицом, которое Ноэлю доводилось видеть.

— Кто это? — спросил он, догадавшись, какую роль Фен играет при дворе Нимры.

Выражение лица старика смягчилось до полной нежности

— Моя дочь Амария. — Улыбнувшись ей, когда она повернулась, чтобы помахать, он вздохнул. — Её обратились в двадцать семь лет. Я рад, что она будет жить ещё долго после того, как я умру.

Вампиризм действительно превращал людей в почти бессмертных, но их жизнь вряд ли была лёгкой, особенно в первые сто лет после обращения, пока вампир служил ангелу. Контракт длиною в столетие — цена, которую ангелы требуют за дар, за возможность прожить долгую жизнь.

— Сколько ещё осталось от её контракта?

— Нисколько, — ответил Фен, к удивлению Ноэля.

— Если только она не родилась до тебя, — сказал Ноэль, продолжая наблюдать за Амарией и Кристианом, — это невозможно.

— Даже я не настолько проворный. — Он флегматично рассмеялся. — Я служу Нимре с тех пор, как был мальчишкой, только перевалило за двадцать. Марья родилась через год. Прошли уже около шестидесяти пяти лет, как я служу миледи — контракт был составлен с учётом этого.

Ноэль никогда не слышал о такой уступке. То, что ангел, правивший Новым Орлеаном и его окрестностями, сделала такое, говорило многое как о ценности Фена для неё, так и о способности к верности. Не эту черту он ожидал найти в ангеле, широко известном своей жестокостью наказаний.

— Твоя дочь прекрасна, — сказал Ноэль, но его мысли были заняты другой женщиной, с крыльями, которые так тепло и тяжело задели его мгновение раньше.

Фен вздохнул.

— Да, слишком прекрасна. И слишком милая душа. Я бы не позволил ей родиться, если бы Нимра не поклялась заботиться о ней.

В этот момент Амария прервала разговор и подошла к Фену.

— Папа, — сказала она, и в отличие от акцентов другого континента, которые звучали в речи Фена, в голосе Амарии звучали мрачные и томные нотки, — ты сегодня не завтракал. Думаешь, сможешь обмануть свою дочь?

— Ах, девочка. Ты ставишь меня в неловкое положение перед новым другом.

Амария протянула руку.

— Доброе утро, Ноэль. Ты большая тема для разговоров в этом дворе.

Пожимая её руку, кожа которой была на несколько тонов светлее, чем у отца, Ноэль слабо улыбнулся.

— Уверен, говорят о хорошем.

Дочь Фена покачала головой, и ямочки на щеках придали ей ещё более невинный вид.

— Боюсь, нет. Кристиан, как сказала бы моя бабушка, «очень расстроен». Извини, я на минутку. — Подойдя к столу, она взяла тарелку и вернулась. — Папа, поешь или я скажу леди Нимре.

Фен что-то проворчал, но Ноэль видел довольство таким вниманием. Поднявшись, Ноэль махнул рукой в сторону своего места.

— Думаю, твой отец предпочёл бы твоё общество моему.

На щеках Амарии вновь заиграли ямочки.

— Спасибо, Ноэль. Если что-нибудь понадобится во дворе, дай знать. — Пройдя с ним несколько шагов, она снова улыбнулась, и на этот раз в её улыбке не было ничего простодушного. — Моему отцу нравится видеть во мне невинность, — тихо пробормотала Амария, — поэтому я ему нравлюсь. Но я уже взрослая женщина. — После этих слов она ушла.

Нахмурившись, Ноэль направился к выходу из зала для аудиенций, обогнув молодую служанку, входившую с графином свежего кофе. Впрочем… Повернувшись, он пошёл обратно, чтобы взять чашку с небольшого столика.

— Могу я попросить чашечку? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал мягко.

Она немного покраснела, но налила ему кофе твёрдыми руками.

— Спасибо.

Кивнув, она пошла к столу, на который поставила графин. Никто не обращал на неё внимания, и — не считая потенциального соучастия в покушении — это заставило Ноэля задуматься, как много слуги слышали, как много помнили.


***
Нимра пристально смотрела на Августуса через библиотеку, где занималась своими повседневными делами.

— Ты же знаешь, я не передумаю, — сказала она, — и всё равно настаиваешь.

Огромный мужчина с кожей цвета тёмно-красного дерева расправил крылья глубокого красновато-коричневого цвета с белыми прожилками и скрестил руки на огромной груди.

— Ты женщина, Нимра, — прогремел он. — И неестественно, что ты одинока.

Другие женщины-ангелы уже сделали бы что-нибудь плохое Августусу. В их обществе власть принадлежала не только мужчинам. Самая могущественная из архангелов — Ли Дзюань, и она очень похожа на женщину. Вполне возможно она и впрямь женщина. Никто не знал, кем она стала после своей «эволюции». Нимре тяжело сознавать, что Августус — друг её детства и старше её меньше чем на два десятка лет.

Ерунда, учитывая продолжительность жизней у ангелов.

— Дружба, — сказала она Августусу, — никуда тебя не приведёт.

Идиот-мужчина широко улыбнулся, отчего Нимра всегда чувствовала себя так, словно выглянуло солнце.

— Я буду обращаться с тобой как с королевой.

Опустив руки и сложив крылья, он пересёк комнату.

— Ты же понимаешь, что я не Эйтриэль.

Её сердце забилось сквозь тугой узел боли в груди. Прошло столько лет, а боль никуда не делась. Она больше не скучала по Эйтриэлю, но скучала по тому, что он украл у неё, ненавидя шрамы, которые оставил.

— Как бы то ни было, — сказала она, проворно отступая, когда Августус хотел заключить её в объятия, — я приняла решение. Не хочу снова связывать свою жизнь с жизньюмужчины.

— Тогда кто же я? — раздался грубый мужской голос от двери. — Бессмысленное развлечение?

Глава 4

Вздрогнув, Нимра посмотрела в ледяные глаза вампира, которого тут не должно быть.

— Кто, — прорычал Августус, — он такой?

— Мужчина, которого выбрала Нимра, — сказал Ноэль с преднамеренным неуважением.

Августус стиснул кулаки 

— Я сверну твою тощую шею, кровопийца.

— Уж лучше голову оторви, иначе, я исцелюсь, — протянул Ноэль, вставая в боевую позу.

— Довольно. — Нимра понятия не имела, что творил Ноэль, но они разберутся в этом после того, как она разберётся с Августусом. — Ноэль мой гость, — сказала она ангелу, — как и ты. Если ты не можешь цивилизованно себя вести, дверь вон там.

Августус зарычал на неё, предавая годы, проведённые в рядах воинов Титуса, завоёвывая и забирая.

— Я ждал тебя, а ты кинула меня ради миленького вампирчика?

Нимра понимала, что должна разозлиться, но чувствовала лишь раздражение.

— Ты серьёзно считаешь, что я не в курсе о гареме в твоём замке?

У него хватило такта немного склонить голову 

— Они не ты.

— Прошлое осталось в прошлом, — прошептала она, положив руку ему на грудь и приподнявшись на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку. — Эйтриэль был другом нам обоим, и предал нас обоих. Ты не должен себя наказывать.

Он крепко её обнял.

— Нимра, ты не наказание.

— Но и не твоя путеводная звезда. — Она провела рукой по его правому крылу — дружеская ласка, но не интимная. — Иди домой, Августус. Твои женщины будут тосковать по тебе.

Ворча, он уставился на Ноэля.

— Разобьёшь ей сердце, и я разобью тебя. — С этими словами он ушёл.

Ноэль смотрел вслед ангелу, пока тот не скрылся из виду.

— Кто такой Эйтриэль?

Взгляд Нимры был наполнен гневом.

— Это тебя не касается. — Дверь библиотеки с грохотом захлопнулась, демонстрируя холодный нрав. — Ты здесь с одной целью.

«Тонко подмечено», — подумал Ноэль, наблюдая, как она подошла к раздвижным дверям в сад, и распахнула их. Любой слушатель пришёл бы к очевидному выводу.

— Как я уже сказала, Ноэль, — продолжала Нимра, — постарайся не заходить далеко. Меня не нужно защищать.

Он молча вышел в сад с Нимрой, и они подошли к ручью с прохладной и чистой водой.

— Нет, — согласился он, понимая, что перешёл черту. И всё же он не должен извиняться… ведь не жалел, что вмешался. — У тебя занятный двор, — сказал он вместо этого, когда убедился, что они одни. В воздухе стоял тяжёлый запах жимолости, хотя он не видел и признаков виноградной лозы.

— Разве? — Нимра села на ту же кованую железную скамью, на которой он сидел раньше, расправив позади себя крылья — в солнечном свете мерцали нити топаза.

— Фен — твои глаза и уши, и был ими долгое время, — сказал он, — а Амарию обратила лишь потому, что, мысль, что она будет жить даже после его смерти, грело сердце.

Ответ Нимры не имел ничего общего с его выводами.

— Ноэль, пойми. Я не могу показаться слабой. Никогда.

— Понимаю. — Слабость её убьёт. — Однако нет никакой слабости в том, что рядом с тобой волк.

— До тех пор, пока этот волк не попытается перехватить поводья.

— Волк такого не желает. — Опустившись на корточки, он принялся перебирать пальцами гладкий камешек, возвращаясь к теме Фена и Амарии. — Ты всегда была добра со своими людьми?

— Фен получил гораздо больше, чем заслужил, — сказала Нимра, гадая, действительно ли Ноэль способен стать её волком, не цепляющимся за власть. — Я буду скучать по нему, когда его не станет.

Она видела, что удивила Ноэля признанием. Ангелы, особенно достаточно старые и могущественные, чтобы удерживать территории, создания ни эмоциональные и без сердца.

— По кому ты будешь скучать? — спросила она, глубоко заинтересованная тем, что скрывается за непроницаемым щитом его личности. — У тебя есть знакомые или друзья среди людей?

Она не ожидала, что он ответит, поэтому, когда он заговорил, пришлось скрыть удивление. Только десятилетия опыта сделали это возможным — Эйтриэль научил её.

— Я родился на английских болотах, — сказал он, и в его голосе послышались еле заметные нотки давно стёртого акцента.

Это захватывающе. 

— Когда тебя обратили? — спросила она. — Ты был взрослым. — Вампиры старели, но так медленно, что изменения незаметны. Морщины зрелости на лице Ноэля появились ещё при человеческой жизни.

— В тридцать два, — сказал он, не сводя глаз с большого шмеля, который с жужжанием летел к пышно цветущему кусту ежевики справа от Нимры. — Я думал, что у меня будет другая жизнь, но когда понял, что та дорога закрыта, решил, что, чёрт возьми, я мог бы попытаться стать Кандидатом. Я никак не ожидал, что меня выберут с первой попытки.

Нимра склонила голову набок, сознавая, что ангелы боролись бы за право претендовать на этого мужчину, обладающего силой и интеллектом.

— Эта другая жизнь была связана с женщиной?

— Разве не всегда так? — В его словах не было никакой горечи. — Она выбрала другого, а я никого другого не хотел. После обращения, я присматривал за ней и её детьми и где-то на этом пути я стал другом, а не бывшим любовником. Её потомки называют меня дядей. Я оплакиваю каждого из них после смерти.

Нимра подумала о дикой, продуваемой всеми ветрами красоте земли, где он родился, и поняла, что она идеально ему подходит.

— Они так и живут на болотах?

Он кивнул, и волосы отразили свет солнца.

— Они гордые люди, и сильно гордятся землёй, которую называют своей.

— А ты?

— Болото завладевает твоей душой, — сказал он, и акцент его родины сгустил голос. — Я возвращаюсь, когда она зовёт меня.

Вынужденная заглянуть в прошлое этого сложного мужчины, она обнаружила, что шире расправляет крылья, а солнце Луизианы ласкает её перья.

— Почему в обычном разговоре у тебя нет акцента?

Он пожал плечами.

— Я провёл много лет вдали от болот, но время от времени приезжал туда. — Отбросив камень, он поднялся, выпрямившись во все сто восемьдесят сантиметров роста, мускулистый мужчина с выражением, которое внезапно стало деловым. — Фен, Асирани, Кристиан и Амария, — сказал он. — Лишь у них доступ на таком интимном уровне?

— Есть ещё один, — сказала она, понимая, что момент ушёл. — Экзетер — ангел, который был со мной больше века. Он предпочитает проводить время в своей комнате в западном крыле, просматривая научные книги.

— Он будет на ужине?

— Я попрошу его присутствовать. — Трудно представить милого, рассеянного Экзетера, желающего причинить ей вред. — Не могу подозревать его, никого из них не могу

— В настоящее время ничего не указывает на кого-то конкретно, так что нельзя никого исключать.

Скрестив руки на груди, он повернулся к ней лицом.

— Расскажи мне об Августусе.

— Нечего рассказывать. — Она сложила крылья и встала. — Он друг, который считает себя чем-то большим. Мы уже с этим разобрались.

Ноэль видел, что Нимра не привыкла, чтобы её допрашивали или подталкивали.

— Думаю, что Августус не верит в это.

Холодная улыбка в глазах.

— Как мы уже говорили, — сказала она, — подобные вещи не в твоей компетенции.

— Напротив. — Сократив расстояние между ними, он упёр руки в бёдра. — Разочарованные люди совершают глупые, а иногда и смертельные поступки.

Она вроде, как нахмурилась, когда протянула руку, чтобы смахнуть крошечный белый цветок, упавший на плечо.

— Только не Августус. Он всегда был, прежде всего, другом.

— Не важно, во что ты предпочитаешь верить, его чувства далеки от дружеских. — Ноэль заметил неприкрытую ярость на лице Августуса, когда тот понял, кем Ноэль был для Нимры

Нимра поджала губы.

— Спорный вопрос. Августус навещает меня, но его не было, когда мне в чай добавили Полуночник.

— Ты говорила, что лишь некоторым слугам доверена твоя еда, — заметила Ноэль, и по его венам пробежал изысканный, манящий аромат, который не имел ничего общего с садом. — И всё же ты явно сосредоточена на внутреннем дворе в охоте за предателем. Почему?

— Слуги все люди. Зачем им рисковать и подвергаться наказанию смерти? — спросила она в подлинном недоумении. — Их жизнь и так коротка.

— Ты бы удивилась, узнав, на что способны смертные. — Он запустил руку в волосы, чтобы подавить желание накрутить иссиня-чёрный локон на палец. Его по-прежнему беспокоило, как Нимра манила его, когда ничто долгие месяцы не могло проникнуть сквозь оцепенение внутри… особенно когда он ещё не видел природу силы, лежащей в основе её репутации. — Сколько слуг я должен рассматривать, как врагов?

— Трое, — ответила Нимра. — Вайолет, Сэмми и Ричард.

Он запомнил имена и спросил:

— Что сегодня будешь делать?

Очевидно, ещё злясь на него за то, что он осмелился не согласиться, она бросила на него взгляд, наполненный чистым королевским высокомерием.

— Повторяю, тебе ничего не нужно знать.

Ему «всего» двести двадцать один год, но провёл это время в рядах людей архангела, последние сто лет в гвардии чуть ниже Семёрки. Он тоже высокомерен.

— Может, и нет, — сказал он, подходя так близко, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом, — но я был вежлив и цивилизован, пытаясь завести разговор.

Нимра прищурилась.

— Думаю, ты никогда не был вежливым и цивилизованным. Прекрати прилагать усилия… Это смешно.

Он грубо и непривычно рассмеялся. Грудные мышцы расширились так, как не растягивались уже долгое время.

Нимра была ошеломлена смехом Ноэля, потому что его лицо преобразилось, а голубизна глаз стала ярче. Это проблеск того, кем он был до событий в Убежище — мужчиной с намёком на порочность в глазах и способностью смеяться над собой. Так что, она с удовольствием положила свою руку на изгиб его локтя. Тепло его тела просачивалось сквозь тонкую ткань рубашки, которая была на нём, и касался её кожи, его мускулы перекатывались под пальцами. На мгновение Нимра забыла, что она — ангел на четыреста лет старше его, ангел, которого кто-то хотел убить, и стала просто женщиной, гуляющей с красивым мужчиной, который начинал очаровывать её грубыми чертами и прочим.


***
Три дня спустя Ноэль получил очень хорошее представление о том, как функционирует двор Нимры. И Нимра его бесспорный центр, но она не королева. На самом деле, «двор» совсем не подходил. Это не экстравагантное место с официальными ужинами каждый вечер и придворными, одетыми так, чтобы произвести впечатление. В основном они должны хорошо выглядеть и лебезить.

Двор Нимры представлял собой весьма функциональную единицу, и умелость её мужчин и женщин очевидна. Кристиан, чьё отношение к Ноэлю не потеплело, занимался повседневными делами, в том числе управлял инвестициями, приносившими деньги двору. В некоторых делах ему помогал Фен, хотя, судя по тому, что видел Ноэль, это скорее отношения наставника и ученика. Фен передавала факел Кристиану, который, возможно, был старше его по годам, но моложе по опыту.

Асирани, напротив, секретарь Нимры по связям с общественностью.

— Она отклоняет большинство приглашений, — сказала ему расстроенная вампирша на второй день, — и мне всё труднее работать. — Однако приглашения — от других ангелов, вампиров высокого ранга и людей, жаждущих вступить в контакт с правящим ангелом продолжали поступать, что означало, Асирани была занята.

Экзетер, учёный, оправдал свою репутацию. Эксцентричный человек с редкими седыми волосами, торчащими во все стороны, и крыльями удивительного глубокого жёлтого цвета, с нитками меди, он, казалось, проводил всё время в облаках. Однако, тщательно присмотревшись, он понял, что учёный — источник, как советов, так и информации для Нимры, когда дело касалось политики ангелов.

Фен же, напротив, держал руку на пульсе, когда речь заходила о вампирском и человеческом мире.

Только у Амарии, казалось, не было никаких дел, кроме заботы об отце.

— Ты остаёшься в этом дворе из-за Фена? — спросил он Амарию однажды вечером после официального ужина, когда они стояли на балконе под серебряным светом полумесяца, а влажный воздух смешивался со звуками насекомых, занятых своими делами, и густой темнотой, которая была рекой. Вампирша потягивала из бокала кроваво-красную жидкость, которая взывала к чувствам Ноэля. Но он уже поел, так что не был голоден, просто в голове гудело от манящего аромата металла. Раньше он бы проигнорировал стакан в её руке, чтобы сосредоточиться на пульсе на её шее, на запястье, но мысль о том, чтобы прикоснуться губами к её коже, к чьей угодно коже, заставляла всё тело застывать, и голод резко замирал.

— Нет, — ответила она, наконец, слизнув каплю крови с пухлой нижней губы. — Я обязана быть преданной Нимре за то, как меня создали и, хотя мне не с чем сравнивать, многие говорят, что это хорошая территория. Я слышала такие рассказы о других дворах, что у меня волосы вставали дыбом.

Ноэль знал, что эти истории правдивы. Многие бессмертные настолько бесчеловечны, что считали людей и вампиров всего лишь игрушками для развлечения, властвуя смесью глубокого ужаса и садистской боли.

Напротив, хотя слуги и придворные Нимры относились к ней с величайшим уважением, в них не было едкого намёка на страх и нервозность.

И всё же… Ни одна правительница, в которой была хоть капля доброты, не смогла бы удержать столь жестоких нападающих, как Назарах. Это заставило его усомниться в правдивости всего, что видел до сих пор, и задаться вопросом, не играет ли его самый искусный противник — шестисотлетний, умелый ангел.

Амария шагнула ближе, слишком близко.

— Ты тоже это чувствуешь, да? Ложь. — Шёпот. — Намёки на правду скрыты. — Аромат Амарии был глубоким, роскошным и жарко чувственным без каких-либо оттенков. Смелый запах соответствовал истине её природы… Весь из себя цветной, обольстительный и красивый, без размышлений о последствиях. Молодой. В сравнении с ней он чувствовал себя древним.

— Я новичок в этом дворе, — сказал он, хотя был встревожен её вопросом и намёком. — И прекрасно понимаю, чего не знаю.

Она злобно поджала губы.

— И ты, конечно, должен угодить своей госпоже. Без неё здесь ничего не будет.

— Я не ничтожество, — сказал Ноэль, понимая, что все здесь уже узнали его прошлое. Кристиан явно знал, хотя Ноэль не думал, что ангел поделился бы тем, что раскопал… Кристиан гордый, и это явно говорило, что он выше сплетен… но не только у него были связи. Самое безопасное предположение — весь внутренний двор знает о его прошлом, и о хорошем, и о плохом. — Я всегда могу вернуться к своей службе в страже Рафаэля.

Его подбородка коснулись тёплые и ласковые пальцы.

— Почему ты оттуда ушёл?

Он сделал осторожный шаг назад, внутренне содрогаясь от непрошеного прикосновения.

— Мой контракт закончился более ста лет назад, но я остался с Рафаэлем, потому что работать на архангела здорово. — Он видел и делал невероятные вещи, использовал все навыки и интеллект, чтобы выполнить поставленные перед ним задачи. — Но Нимра… уникальна. — Это тоже правда.

Голос Амарии был фальшиво сладок, но горечь слишком глубока, чтобы её можно было скрыть.

— Она ангел. Вампирам не сравниться с их красотой и грацией.

— Это зависит от вампира, — сказал Ноэль, поворачиваясь к открытой балконной двери. Его взгляд зацепился за картину в главном зале — Асирани коснулась руки Кристиана в безошибочном приглашении. Асирани была одета в ципао1 цвета глубокого индиго с золотой каймой, и волосы зачесала назад; её яркая красота была ошеломляющим контрастом почти кислой элегантности Кристиана. Мужчина ангел наклонился, чтобы расслышать её слова, но держался с неестественной суровостью, поджав губы.

— Взгляни на них, — прошептала Амария, и он понял, что она смотрит туда же, куда и он. — Асирани всегда старалась завоевать расположение Кристиана, но по сравнению с Нимрой она — ничтожество.

И опять, в её словах крылись острые углы.

— Асирани потрясающая женщина. — Ноэль смотрел, как Кристиан с неумолимой нежностью убрал руки вампирши и ушёл. На лице Асирани появилось пустое выражение, а спина выпрямилась. Амария пожала плечами.

— Может, вернёмся внутрь?

У Ноэля было чувство, что она ожидала большей поддержки, чем получила от него.

— Думаю, останусь ещё ненадолго.

Не сказав ни слова, она, одетая в ярко красное шёлковое платье длиной до лодыжек, прошествовала в главную комнату. А угольно-чёрные волосы гладили пышные изгибы её тела. Ноэль видел, как она подошла к Асирани, положила руку ей на плечо и сжала.

Когда она наклонила голову, чтобы заговорить с вампиршей, он ощутил присутствие ещё одной женщины, на этот раз сложную, таинственную орхидею, а не эффектную розу.

Глава 5

Когда он выглянул с балкона, увидел Нимру, идущую рука об руку с Феном по аллее ночных цветов. Шаги старика были медленными и неуклюжими по сравнению с грацией Нимры, а рука на трости сильно дрожала. Однако то, как Нимра подстраивались под его шаг, подсказало Ноэлю, что такие прогулки они — ангел с крыльями цвета драгоценных камней и мужчина на заре жизни — совершали часто.

Увлёкшись тайной Нимры, Ноэль понял, что спускается в сад и идёт за ними. Неожиданное мяуканье заставило его замереть на последней ступеньке и посмотреть в темноту. Ночью он видел ничем не хуже, чем днём. Мимоза лежала под кустом, чьи звездообразные цветы закрылись на ночь, и сильно дрожала. Бесстрашная кошка все эти дни не приближалась к Ноэлю, но сегодня даже не шелохнулась, когда он наклонился, поднял её и прижал к тёплой груди.

— Замёрзла, старушка? — спросил он, поглаживая её. Когда она продолжила дрожать, он расстегнул пуговицы чёрной рубашки и прижал кошку к коже. Запрокинув голову, она прижалась к нему, и дрожь начала стихать. — Вот так.

Поглаживая Мимозу, он пошёл в ту сторону, где исчезли Фен и Нимра. Мимоза казалась такой же хрупкой, как и её хозяйка. Было странно держать её, и впервые в жизни, Ноэль вспомнил своё детство. У него тоже был питомец — старая дворняжка, шлявшаяся за Ноэлем до самой смерти. Ноэль похоронил пса в пустыне и утопил землю в своих слезах, пока никто не видел.

Когда он завернул за угол, Мимоза, которая почувствовала запах хозяйки, заёрзала.

Нимра находилась по другую сторону посеребрённого лунным светом пруда, её крылья лежали на траве, когда она наклонилась сорвать цветы, а ветерок прижимал её тёмно-синее платье к телу, словно любовника.

Фен сидел на каменной скамье на этом берегу, и тихое терпение, с которым он наблюдал за ней, говорило о полной преданности.

«Это точно не дело рук Фена», — решил Ноэль. Старик вряд ли участвовал в сговоре обезвредить или убить Нимру, и выражение лица сегодня уничтожило любую каплю подозрений. Ни один мужчина не может смотреть на женщину так, а потом наблюдать, как свет навсегда исчезает из её глаз.

— Сила, сердце и мужество, — сказал Фен, не оборачиваясь. — Нет другой такой, как она.

— Да. — Подойдя ближе, Ноэль сел рядом, Мимоза мурлыкала у него на руках. — Думаю, — сказал он, не сводя глаз с Нимры, которая даже сейчас задевала что-то глубоко внутри него, — тебе нужно отослать Амарию из этого двора.

Тихо вздохнув, он сжал обветренной рукой трость.

— Она всегда ревновала меня к ангелу. Амария красивая женщина, почти бессмертная, и всё же видит лишь то, чего не может иметь, не может делать.

Ноэль промолчал, потому что Фен говорил правду. Амария могла считать себя взрослой, но во многих отношениях она избалованный ребёнок.

— Иногда мне кажется, — продолжала Фен, — что я навлёк на неё немилость, попросив Нимру учесть годы моей службы в контракте дочери. Век служения мог бы научить её ценить то, что она… ангелы ценят это.

Ноэль не был так уверен. Только вчера он видел, как Амария подняла перед Вайолет чашку кофе, сказала маленькой служанке, что кофе остыл, а потом очень осторожно вылила жидкость на пол. Были и другие действия, когда она считала, что её никто не видит, и этот разговор сегодня. Эгоизм в её характере казался врождённым и незыблемым, как камень. Но стал ли он смертельным, ещё предстояло выяснить.

— Тебе подарили плод любви, — сказал он Фену, когда Нимра, оторвавшись от изучения растений, оглянулась через плечо. Возникло ощущение того, как натянулась кожа в ожидании, когда взгляд Нимры упадёт на него.

После той прогулки в саду они больше не вступали в физический контакт, но Ноэль понял, что, сомневаясь в истинной природе или нет, тело больше не отвергало идею близости. Не тогда, когда близость происходила с этой женщиной. У него никогда раньше не было любовницы ангела. Он недостаточно хорош собой, чтобы за ним бегали женщины-ангелы, у которых целый гарем мужчин, и он был этому рад.

С другой стороны, большинство ангелов слишком бесчеловечны для грубой сексуальности его натуры. Нимра, однако, не была похожа ни на одного другого ангела, которого ему доводилось встречать, загадка внутри загадки.

Он не раз видел её в саду, когда она буквально была по локти в земле. Раз или два, когда он пробормотал себе под нос что-то не очень умное, в её глазах был не упрёк, а юмор.

Сейчас она обогнула пруд и остановилась, положив руку на плечо Фену, её волосы мягкими локонами рассыпались по плечам, на лице читалось любопытство, что Ноэль нашёл неожиданным для ангела её возраста и силы.

— Ноэль, ты переманиваешь мою кошку?

Он провёл ладонью по дремлющему телу Мимозы.

— Это меня переманили.

— Действительно. — Одно-единственное слово, пропитанное силой. — Я вижу, что придворные женщины просто очарованы тобой. Даже застенчивая Вайолет краснеет, когда ты рядом.

Миниатюрная служанка оказалась кладезем информации о дворе, когда Ноэль застал её на кухне и очаровал, заставив поговорить с ним. После тщательного расследования, он уже убрал двух других слуг из списка подозреваемых — благодаря его доступу к ресурсам Башни. Не у Сэмми, ни у Ричарда нет слабых точек, чтобы они встали против Нимры. И ни у одного не было ниоткуда взявшихся богатств. И после разговора с Вайолет он был абсолютно уверен, что она тоже не имеет никакого отношения к покушению. В отличие от притворности Амарии, простодушие Вайолет было вполне реальным — несмотря на ужасы её прошлого. Сбежав от отчима, который смотрел на неё с чрезмерным интересом, Вайолет едва не умерла от голода на краю поместья Нимры. Ангел летал над её землями, увидел девушку и принёс домой на руках. Нимра ухаживала за Вайолет, пока та не поправилась, и, когда девочка-подросток испугалась мысли о школе, наняла для неё репетитора. Хотя Нимра и не ожидала, что столь юная девушка может работать слугой, гордая Вайолет настояла на том, чтобы «зарабатывать самой на жизнь», выполняя обязанностями по утрам. А послеобеденное время отводилось для занятий.

— Обожаю её, — сказала Вайолет Ноэлю с яростной преданностью. — Я на всё готова ради миледи Нимры. Всё, что угодно.

Ноэль поднял голову.

— Вайолет скорее устроит мне тёмную, если сочтёт угрозой для тебя, чем станет флиртовать.

Фен хохотнул.

— Он прав. Это дитя боготворит землю, по которой ты ходишь.

— Мы не боги, чтобы нам поклонялись, — сказала Нимра с беспокойством на лице. — Я бы не хотела такого для неё… Ей нужно расправить крылья и жить своей жизнью.

— Она похожа на спасённого щенка, — сказал Фен, кашляя в дрожащий кулак. — Даже если ты прогонишь её и отправишь в мир, она упрямо вернётся к тебе. А лучше оставить её здесь — она найдёт своё счастье, если ты обеспечишь своё.

— Мудро. — Нимра даже не попыталась помочь старику, когда он поднимался.

«Помощь, — понял Ноэль, тоже вставая — не приветствуется, не принимается».

Обратно они шли медленно и тихо, крылья Нимры шуршали по траве, пока она шла рука об руку с Феном перед Ноэлем, который чувствовал себя удовлетворённым. И это чувство сложно к чему-то приписать.

Влажный Луизианский ночной воздух наполняли звуки кваканья лягушек, шелеста листьев и мягкого голоса Нимры, пока она говорила с Феном. Это буйное море обнимало его, зачищая острые края сломанных внутри частей.

— Спокойной ночи, миледи, — попрощался Фен, когда они подошли к небольшому отдельно стоящему коттеджу, в котором он жил с Амарией. — Я подумаю над тем, что ты сказал, — обратился он к Ноэлю. — Но я старик… она всё равно уйдёт, когда меня не станет.

Крылья Нимры зашуршали, когда она их расправила, прежде чем присоединиться к Ноэлю и вернуться в дом. Обойдя главные комнаты в молчаливом согласии, они повернули к её личному крылу — комната Ноэля находилась рядом с её.

— У Амарии могут быть свои недостатки, — сказала, наконец, Нимра, протягивая руки, когда Мимоза зашевелилась, — но она любит Фена.

Ноэль передал кошку. Счастливо мурлыча на руках хозяйки, Мимоза вновь погрузилась в сон.

Ноэль застегнул пару пуговиц на рубашке, но остальные оставил расстёгнутыми, и ночной ветерок ласкал его кожу. 

— А ты знаешь, что Асирани влюблена в Кристиана?

Она вздохнула.

— Надеялась, что это увлечение пройдёт. — Она покачала головой. — Кристиан очень строг в своих взглядах… считает, что ангелы должны спариваться только с себе подобными.

— А. — Это объясняет силу реакции ангела на Ноэля. — Не все так думают. — Особенно когда речь шла о самых могущественных вампирах.

— Кристиан считает, что пары ангел-вампир нежелательны, поскольку у такой пары не может быть детей… А у нас и без того мало малышей.

Ноэль вспомнил ангельских детей из Убежища, таких беззащитных с их неуклюжими крыльями и пухлыми детскими ножками, с их пронзительным смехом, похожим на музыку.

— Дети — это дар, — согласился он. — Есть что-то, что ты… — Он замолчал, когда Мимоза издала слабый рык.

— Прости, малышка, — сказала Нимра, гладя кошку, пока та не опустила голову. — Не стану больше тебя так сильно стискивать.

Кровь застыла в жилах Ноэля. Когда Нимра больше ничего не сказала, он подумал о том, чтобы оставить всё как есть, но медленно пробуждающаяся часть Ноэля настоять на продолжении общения, раскрыть её секреты.

— Ты потеряла ребёнка.


***
Именно нежность в голосе Ноэля раскрыла рану.

— У него не было шанса родиться, — сказала Нимра, и слова осколками стекла резали горло, кровь разилась в груди, как когда-то у ног. — Моя матка не могла выносить ребёнка, поэтому я потеряла его прежде, чем он начал формироваться.

Она не говорила о потерянном ребёнке с той ужасной ночи, когда с неослабевающей яростью на дом обрушилась буря. Нимру тогда нашёл Фен, и он единственный, кто знал, что произошло. Эйтриэль ушёл за месяц до этого, после того как вонзил нож прямо ей в сердце.

— Мне жаль. — Ноэль положил сильную руку ей на затылок и погладил так же, как несколько минут назад Мимозу. Но он не остановился на волосах, а опустил руку Нимре на спину, осторожно, чтобы не коснуться внутренней поверхности её крыльев — такую интимную ласку должны дать, а не брать. Он прижал руку к её пояснице. Нимра испуганно вскинула голову. Вместо того чтобы отступить, он прижался к ней, а Мимоза дремала между ними.

Ноэль не имел права держать её так собственнически, не имел права касаться ангела её силы… но Нимра его остановила, не хотела останавливать.

Уже давно её так никто не обнимал.

Положив голову ему на грудь и чувствуя, как сильно и ровно бьётся его сердце, Нимра подняла глаза к серебристому свету полумесяца.

— В ту ночь луна была тёмной, — начала она, а воспоминание настолько запечатлелось в теле, что осталось навечно. — Воздух сотрясался от звуков бури, которая валила деревья и сносила крыши. Я не хотела, чтобы мой малыш оставил меня, но ничего не могла поделать.

Он крепче её обнял, поглаживая по крыльям. И не отступил, хотя всех вампиров обучили понимать — ангелы не любят, когда к их крыльям прикасается кто-то, кроме тех, кого они считают близкими.

Какая-то часть Нимры, та, что держала в себе высокомерие расы, правящей миром, была оскорблена. Но больше всего Нимра была довольна отказом Ноэля придерживаться правил в ситуации, которая не доставляла им обоим удовольствия.

— У меня не было детей, пока я был смертным, — пробормотал он, скользнув рукой по её волосам, — и знаю, что вряд ли когда-нибудь они будут.

— Маловероятно, но не невозможно. — Вампиры, примерно двести лет после обращения, могли зачать детей, которые рождаются смертными. Ноэль родился двести двадцать один год назад. Она слышала, что один или два ребёнка были зачаты после этого периода времени.

— Хочешь зачать ребёнка?

— Только если этот ребёнок будет создан в любви. — Он стиснул ей волосы в кулак. — И у меня есть дети, которых я считаю своей семьёй.

— Да. — Мысль о детском смехе, танцующем над болотами, облегчила боль в сердце. — Я думаю, что мне хотелось бы провести с ними время.

— Отведу, если хочешь, — согласился он со смехом. — Но предупреждаю, они очень-очень дикие. Малыши, вероятно, будут таращиться на твои крылья и ждать, что их будут обнимать по малейшему поводу.

— Настоящая пытка.

Очередной смех вибрировал у него в груди под её щекой.

— Ноэль, ты не спишь, — заметила она, после продолжительного мгновения молчания, когда она слушала биение его сердца и нежилась в тепле большого тела. — Я слышу, как ты ходишь по коридорам.

В первую ночь она гадала, почему он не вышел в сад. Только позже поняла, что он вёл себя, как то, кем она его назвала — её волк. Любой убийца, чтобы добраться до неё должен был столкнуться с Ноэлем. Хотя она сильнее, действия Ноэля вернули доверие, которого её лишил Полуночник.

— Вампиры мало спят, — ответил он отстранённо, хотя продолжал крепко её обнимать.

Она знала, не поэтому он ходит в коридоре, как зверь в клетке, но решила промолчать. Этой ночью уже много границ нарушено, и с последствиями ни один из них не готов столкнуться.

Не следующий день сердце Нимры вновь разбилось. Она была в библиотеке, просматривая контракты и думая, кто же из её двора мог быть связан с тем, у кого был доступ к Полуночнику. Факт, который она узнала ранее, не принёс результата, но Ноэль попросил её перепроверить, на случай, вдруг всплывёт что-то новое. В этот момент вбежала Вайолет.

По её лицу текли слёзы.

— Миледи, Мимоза…

Нимра уже обегала стол.

— Где?

— Сад рядом с балконом.

Именно там кошка любила нежиться на солнце.

Промчавшись по коридорам, Нимра выбежала на балкон и нашла Ноэля и Кристиана сидящих на корточках у подножия лестницы. Ноэль что-то держал в руках, и сердце Нимры сдавило от осознания, что же именно он держал. И горе смягчилось лишь пониманием, что Мимоза прожила счастливую и полную жизнь.

Кристиан увидел её и взмыл в воздух, паря перед ней.

— Миледи, лучше если ты не…

Нимра уже пролетала мимо него, широко расправив крылья. Её печаль при попытке не дать подойти к Мимозе, превратилась в странную панику.

Когда Нимра приземлилась рядом с Ноэлем, первое, что увидела — серый хвост, свисающий с его руки.

— Я опоздал…

От слабого мяуканья, Нимра вырвала Мимозу из рук Ноэля, который безропотно отдал кошку. Казалось, Мимоза поняла, что находится на руках у хозяйки, успокоилась и откинула голову на грудь Нимры. Нимра принялась ей напевать. Через несколько напряжённых минут, её любимец умер. Борясь со слезами, ибо ангел её силы и ответственности не мог показаться слабым, Нимра подняла голову и встретилась с гневным взглядом голубых глаз.

— Что я должна знать?

Глава 6

Он кивнул на кусок мяса, лежащий на земле рядом с тем местом, где Мимоза любила нежиться на солнышке.

— Его нужно проверить, но думаю, что его отравили.

Он обратил внимание на то место, где бедную Мимозу вырвало после пережёвывания мяса. 

— Вайолет.

Горничная подбежала с пластиковым пакетом. Взяв его, Ноэль упаковал мясо.

— Я сам разберусь, — сказал он Вайолет.

Кивнув, служанка постояла, а затем побежала вверх по ступенькам.

— Я приготовлю чай.

Никакой чай не успокоит ярость в сердце Нимры, но она не станет осквернять душу Мимозы. Держа на руках своего дорогого любимца, она повернулась и пошла в сторону южных садов, дикой страны чудес, которая была любимой игровой площадкой Мимозы до того, как возраст подрезал ей крылья. Она услышала позади себя два глубоких мужских голоса и поняла, что Ноэль выиграл спор, потому что появился рядом с ней. Он не произнёс ни слова, пока Кристиан не приземлился рядом с небольшой лопатой в руке.

Ноэль забрал лопату, затем что-то прошептал ангелу, но Нимра даже не пыталась прислушиваться к их разговору, стараясь как можно нежнее прижимать к себе Мимозу. Затем Кристиан ушёл, шелестя крыльями.

— Ты была верной подругой, — сказала она кошке. — Я буду по тебе скучать.

Многие — как смертные, так и бессмертные — назвали бы Нимру глупой за то, что она отдала столько любви существу с такой эфемерной по продолжительности жизнью, но они не понимают.

— Бессмертные, — произнесла она, когда они с Ноэлем приблизились к южным садам, — живут так долго, что испытывают чувство пресыщения, а сердца ожесточаются. Для некоторых, единственные эмоции — жестокость и боль.

Назарах, правитель Атланты и её районов, один из таких. Его дом пропитан криками.

— Животные невинны, — сказал Ноэль, — в них нет лукавства и скрытых мотивов. Любить кого-то означает хранить в сердце мягкость.

Её не удивило, что он понял эту истину.

— Она многому меня научила. — Нимра прошла через каменную арку, ведущую к скрытому саду, который обожала Мимоза, и услышала, как Ноэль поражённо ахнул, увидев сплетение роз и полевых цветов, ореховые и прочие деревья, увешанные плодами, и почти заросшие тропинки.

— Я и не представлял, что тут такое. — Он протянул руку к экстравагантной белой розе.

Она знала, что он не шокирован, а удивлён. Как когда-то в Мимозе, в Ноэле крылась дикость. 

— Думаю, ей нравилось бывать в этом саду. — Горло Нимры саднило, словно по нему провели наждачкой.

Ноэль шёл за ней по заросшим тропам к месту, где стояла магнолия, которая выдержала ветра, бури и время. Когда Нимра остановилась, он поднял лопату и начал копать. Немного времени ушло на рытьё могилы для маленького тельца Мимозы, но вместо того, чтобы дать Нимре опустить в яму кошку, он подошёл к одному из густо цветущих кустов. Нарвав полные руки цветов, он вернулся к могиле и выстлал её дно лепестками.

Нимра больше не могла сдерживать слёзы. Они потекли по её щекам, пока Ноэль дважды проделывал эту штуку с цветками. Когда он закончил, на дне могилы лежал бархатный ковёр из розовых, белых и зелёных лепестков. Опустившись на колени, Нимра поцеловала кошку в лоб и положила на этот ковёр. Лепестки погладил тыльную сторону ладоней, когда она их поднимала.

— Нужно было взять что-то, во что её завернуть.

— Думаю, — Ноэль осыпал Мимозу сверху цветами, — так лучше для кошки, которая любила тут бродить.

Нимра отрывисто кивнула и протянула руку назад, чтобы выщипнуть пару перьев.

— Когда она была котёнком, — призналась она Ноэлю, — была очарована моими крыльями. И когда я не смотрела, пыталась вытащить перья.

— Ей когда-нибудь удавалось?

— Раз или два, — сказала она и хохотнула. — А потом она бежала так быстро, словно была самим ветром. Я так и не нашла, куда она спрятала мои перья. — С этими словами она положила перья рядом с Мимозой, прежде чем накрыть ещё одним слоем лепестков. — Прощай, малышка.

Ноэль тихо закопал могилу, и она положила сверху ещё цветов, и поставила большой камень, который Ноэль нашёл в саду. Они долго стояли неподвижно у могилы, пока Нимра не ощутила мягкое, как вздох, прикосновение ветра к своим чувствам. Тихо вздохнув, она повернулась и пошла обратно, Ноэль шёл рядом. Он коснулся рукой её плеча.

— Подожди. — Прислонив лопату к бедру, он большими пальцами обеих рук вытер слёзы с её лица. — Ну вот, — прошептал он, — теперь ты снова Нимра. Сильная, жестокая и безжалостная.

Нимра подалась к Ноэлю, и когда он обхватил её лицо ладонями, коснулся губами её губ, она не напомнила, что его роль — быть её волком, а не любовником. Вместо этого она позволила ему сделать глоток из своего рта и согреть холодное место в сердце грубым жаром мужественности.

Когда он отстранился, она сжала в кулаке его рубашку.

— Ещё, Ноэль. — Почти приказ.

Покачав головой, он убрал её волосы назад с нежностью, которую она никогда не чувствовал от любовника.

— Я не стану злоупотреблять твоим доверием. Сегодня буду твоим другом.

— На протяжении десятилетий Фен был моим другом, — сказала она, беря его за протянутую руку. — И он никогда не осмеливался целовать меня.

— Очевидно, я буду другим видом друга.

Эти беззаботные слова успокоили, и к тому времени, когда они вышли в главный сад, она снова стала ангелом, который правил Новым Орлеаном и его окрестностями — жёстким, сильным и беззащитным.

— Ты узнаешь, кто отравил Мимозу, — сказала она Ноэлю, — и расскажешь мне. — Преступнику не будет пощады.

Сразу по возвращению и после того, как проводил Нимру в личный кабинет, Ноэль отправился на поиски Вайолет. Однако не успел сделать и трёх шагов, как в коридор вошла Вайолет с чайным подносом.

— Я видела, как вернулась леди Нимра, — сказала она с беспокойством в глазах. — Мне нужно?..

— Я разберусь, — сказал Ноэль. — Жди здесь.

Подросток быстро кивнула, а Ноэль нырнул внутрь. Нимра стояла у окна, спиной к двери. Поставив поднос на кофейный столик, он подошёл и встал позади, положив руки на плечи Нимры.

— Съешь что-нибудь.

— Пока ещё нет, Ноэль.

Понимая, что эта сильная женщина, у которой было сердце любить такое маленькое и беззащитное существо, должна горевать в одиночестве, он оставил её, легко погладив по волосам.

Вайолет со страхом в глазах пряталась в нише.

— Если она увидит меня, Ноэль, то узнает.

— Кто? — спросил он, хотя догадывался.

— Амария. — Девушка крепко обхватила себя руками. — Она думала, что никого нет на кухне, потому что я всегда прячусь, когда она рядом — она злобная. — Вайолет судорожно вдохнула. — Я видела, как она брала мясо, ещё подумала, что это странно, но потом забыла об этом.

— Спасибо, Вайолет, — сказал он, уверенный, что она говорит правду. — Никто не узнает, что информацию дала ты.

Служанка расправила плечи.

— Если я понадоблюсь, буду свидетельствовать перед всем двором. Мимоза умерла вскоре после Королевы, что разбило сердце миледи. Некоторые говорят, что у неё нет сердца, но я знаю другое.

После ухода Вайолет Ноэль ещё долго стоял в коридоре, обдумывая слова горничной. Если отбросить его веру, то её слово против слова вампира. Не просто вампира, а ребёнка самого доверенного члена двора Нимры. Амария могла так же обвинить Вайолет.

Уже смеркалось, когда он принял решение о дальнейших действиях. Выйдя из частного крыла, он направился не в главную столовую, а к коттеджу Фена. Как и ожидал, Амария находилась дома с отцом. Войдя после приглашения Фена, Ноэль посидел с пожилым человеком, разговаривая ни о чём и обо всём. Когда речь зашла о Мимозе, он постарался встретиться взглядом с Амарией.

— Мне кажется, я знаю, кто стоит за этим трусливым поступком, — сказал он, не пытаясь скрыть презрения. — Это пример того, как трудно им будет добиться своей цели.

По тому, как кровь отхлынула от лица Амарии, стало ясно, что она поняла угрозу. И если в вампирше и было что-то настоящее и хорошее, то это её любовь к отцу. Глазами она умоляла Ноэля не поднимать эту тему в присутствии Фена. Поскольку у Ноэля не было никакого желания причинять боль пожилому человеку — он никогда бы не выполнил невысказанную угрозу — он извинился и ушёл через несколько минут.

— Я немного пройдусь с Ноэлем, отец, — сказала женщина-вампир, поднимаясь и расправляя платье из ярко-фиолетовой ткани, которая казалась лёгкой и воздушной, как ветер.

— Иди, иди. — Фен усмехнулся. — Просто помни, что он принадлежит ангелу. Не вмешивайся в чужие дела.

Судя по застывшей улыбке Амарии, она не оценила напоминание о своём месте в иерархии. Но ответила лёгким голосом:

— У меня ещё есть клетки мозга, отец.

От приступа смеха, Фен зашёлся тяжёлым кашлем. Его грудь тряслась так, что Ноэль начал волноваться, а Амария подлетела к нему.

— Папа.

Фен отмахнулся.

— Иди, Марья.

— Нужно позвать доктора, — вставил Ноэль, которому совсем не нравилось дыхание Фена.

Фен рассмеялся, а в тёмных глазах появились искорки веселья.

— Доктор ничего не сможет поделать в моём возрасте. Я старик, и кости старческие.

Пока Амария мешкала, Фен настоял на том, чтобы она пошла с Ноэлем. Ноэль хотел настоять на докторе, но один взгляд на лицо Фена, и понял, что эта битва проигранная — тело старика может и хрупкое, но воля стальная. И такая воля требовала уважения.

— До следующей встречи, — сказал он старику с кивком, а затем ушёл с Амарией.

Дочь Фена молчала, пока тяжело шагала, выпрямив спину, по зелёным просторам садов.

— Откуда ты узнал, что это я? — спросила она, когда они оказались в укромном месте под ветвями дерева с тёмно-коричневой корой.

— Неважно откуда, важно, зачем ты это сделала.

Она грациозно пожала плечами, а красота её лица была омрачена выражением отвращения.

— А тебе какое дело? Её светлость казнит меня за то, что я избавила тварь от страданий, а потом будет спокойно жить в своём идеальном мире.

Ещё после первой встречи, Ноэль заметил враждебность Амарии к Нимре, но такая бессердечность стала неожиданностью.

— Почему, Амария? — вновь спросил он, ловя падающий лист дерева.

Зашипев, вампирша ткнула в него пальцем.

— Она будет жить вечно, а я должна наблюдать, как умирает отец. — Она ударила себя кулаком по груди. — Он просил обратить себя, а она отказала! Теперь он старик, живущий с вечной болью и делающий последние вздохи.

Ноэль точно не знал, как ангелы выбирают тех, кого будут обращать, но пока был в страже Рафаэля, понял, что речь шла о серьёзной биологической совместимости.

Смотря на отношения Фена и Нимры, Ноэль понял, если бы могла, она бы его обратила.

— Отец знает о твоих чувствах по этому поводу? — спросил он, потирая большим пальцем зелёный лист.

На её лице появилось выражение гнева.

— Он её обожает. По его мнению, эта сука не может сделать ничего плохого. Он даже не винит её в том, что умирает! Он сказал, что есть то, чего я не знаю! Так он её оправдывал.

Невозможно не жалеть Амарию за боль, которая толкнула её на такие действия, но это никоим образом не уменьшало ни её жестокость, ни его гнев.

— А Полуночник?

— Я не Полуночник, —язвительно ответила Амария. — Мясо кошке я дала на рассвете. Вот тебе и исповедь. Отведи меня к той, которая дёргает тебя за поводок.

Язвительные замечания не имели смысла. В отличие от Амарии, Ноэль знал, кто он, и хотя Нимра была не согласна, он понимал, что даже ангел в одиночку не может справиться. У Рафаэля была его Семёрка. У Нимры — Ноэль. Тайна это или нет, но он всё больше убеждался, репутация Нимры, как жестокого ангела — умнейшая иллюзия.

Вместо того чтобы отвести дочь Фена в частное крыло, он оставил её в библиотеке на первом этаже и, увидев Кристиана, попросил его присмотреть, чтобы она осталась там.

— Я похож на твоего слугу? — ледяным тоном спросил он.

— Кристиан, сейчас не время.

Ангел прищурился с проницательным взглядом, а потом кивнул.

— Присмотрю.


***
Нимра с неверием покачала головой, когда он назвал ей имя преступника.

— Я знала, что она обижена, но никогда бы не подумала, что способна на такое.

— Я убеждён, что она никак не связана с Полуночником, — продолжил Ноэль прагматичным тоном, но в его глазах она увидела самый тёмный гнев. — Она выглядела смущённой, когда я спросил про него.

По её венам потекла ледяная кровь.

— Значит, у меня во дворе есть целых два ненавистника. Кажется, я начинаю сомневаться в способности читать своих людей.

— У этого двора есть сердце, в отличие от многих других. — Яростные слова её волка. — Не позволяй таким, как Амария разрушить то, что ты здесь выстроила. — Он протянул руку. И ждал.

«Я не могу показаться слабой».

И всё же она протянула руку и скользнула в грубое тепло его ладони, желая почувствовать себя «человеком», хотя бы на несколько мгновений, прежде чем превратиться в чудовище. Его пальцы сомкнулись вокруг её — небольшой акт обладания. Она подумала, не хочет ли Ноэль заявить на неё права прямо сейчас, когда она не может принять их, но он отпустил её руку в момент, когда они были на полпути, где могли столкнуться с другими, наблюдая, как она снова становится Нимрой — правительницей.

— А Фен знает? — спросила она, не желая причинять такой боли своему другу.

— Я ему не говорил.

Нимра кивнула.

— Хорошо.

Больше они не проронили ни слова, пока не вошли в библиотеку, где Кристиан отрывисто кивнул Ноэлю, прежде чем уйти. Закрыв двери, Ноэль встал к ним спиной, а Нимра подошла к печальной Амарии, стоящей перед камином с сосновыми шишками и сухими цветами. Дело рук Вайолет.

Амария вызывающе заговорила прежде, чем Нимра успела вымолвить хоть слово:

— Мой отец не имеет к этому никакого отношения.

— Твоя преданность Фену делает тебе честь, — сказала Нимра, убедившись, что ничего не выдаёт голосом, — но этого поступка я не могу простить даже ему.

Она не собиралась быть жестокой, но не могла найти милосердия. Потому что вампир, как Амария, увидит в этом милосердии слабость, которая подтолкнёт к ещё более порочным поступкам.

— Ты отняла у меня жизнь, Амария.

Крохотную, но всё же жизнь.

Амария стиснула кулаки по бокам.

— Значит, ты объяснишь мою смерть ему? — Она горько рассмеялась. — Уверена, что он простит, как простил то, что ты стала причиной его смерти.

Грудь Нимры стиснуло от боли, но она постаралась скрыть эмоции, так как за плечами многовековой опыт скрывать истинное «я» при необходимости.

— Ты не умрёшь, — сказала она ледяным тоном, исходящим из тёмного угла сильного сердца. — Или не должна, если только не сделала чего-то ещё хуже.

В глазах Амарии впервые промелькнул настоящий страх, а пот выступил на лбу.

— Что ты собираешься со мной сделать? — В этом вопросе было внезапное осознание того, что есть причина, по которой Нимру боятся даже самые жестокие.

Преодолев расстояние между ними, Нимра прикоснулась пальцами к руке вампирши с нежностью, которая скрывала оружие такой жестокости, что даже от самого слабого проблеска враги дрожали.

— Это. — Хотя Ноэль ничего не видел и не чувствовал, Амария начала дрожать, а затем забилась в конвульсиях, упала на пол в дикой какофонии конечностей и стука зубов. Когда она, наконец, успокоилась, глаза так и не открыла, продолжала всхлипывать и дрожала, словно от сильнейшего холода. — Каждый раз, когда я делаю это, — сказала Нимра, пристально глядя на упавшую женщину, — во мне что-то умирает.

Схватив дрожащую Амарию, Ноэль положил её на диван и накрыл кашемировым пледом.

— Кажется, она прикусила губу и у неё кровь. — Ноэль вытер её салфеткой из ближайшей коробки, — но в остальном выглядит нормально.

Он ощутил проблеск понимания причины, стоящей за репутацией Нимры, но оно улетучилось прежде, чем смог крепко его ухватить.

Нимра ничего не ответила, подошла и встала перед большими окнами, выходящими в сад. Усыпанные драгоценными камнями крылья тащились по деревянному, полированному полу. Не в силах… не желая оставлять Нимру одну в таком отстранённом состоянии, Ноэль подошёл к ней. Но когда положил руку ей на шею, призывая опереться на него, она воспротивилась. 

— Вот почему Назарах боится меня, — пробормотала она, но больше ничего не сказала.

Он мог бы надавить, но решил стоять рядом, зная, что она не сломается, не смягчится, пока не захочет сама.

«Нимра и себя наказала», — подумал он, хотя именно Амария причинила ей непоправимый вред.

Глава 7

Амария очнулась только через два дня. Из уважения к Фену Нимра решила, что никогда об этом ему не расскажет, а Вайолет и Кристиан поклялись хранить тайну. Ноэль не боялся, что кто-то из них проговорится. Вайолет была невероятно предана, а Кристиан, несмотря на ревность, честен до мозга костей. Фену же сказали, что Амарию послали из штата с поручением Нимры и, вероятно, она устанет, когда вернётся.

Ноэль находился с вампиром, когда она, наконец, проснулась, с пустыми глазами и натянутой на кости кожей, ставшей тусклой и безжизненной.

— Любое другое существо, которое осмелилось бы на такой поступок — начал он, — сейчас находилось бы на улице, но поскольку твой отец не знает о твоём поступке, тебе позволено остаться здесь. Но, — добавил он, — только перешагни за черту, и я лично обеспечу тебе настоящую смерть. — Грубое заявление, но его преданность отдана Нимре, и более того, Ноэль понимал хищника, который жил под кожей каждого вампира, видел искажённый мрак в Амарии, которая наслаждалась причинением боли беспомощным.

Что бы ни услышала Амария в его голосе — или, возможно, это эхо наказания — на её лице отразился страх.

— Я здесь лишь из-за отца, — прошептала она хриплым голосом. — Я уйду из дома этого монстра в ту же секунду, как он покинет меня. 


***
Нимра стояла у окна своей личной гостиной, наблюдая за тем, как Амария в сумерках на нетвёрдых ногах шла к коттеджу. Кристиан договорился, что Фен уйдёт, так что у Амарии будет время привести себя в порядок.

— Фен очень умён, — сказала она мужчине, который вошёл в комнату без стука. — Я не уверен, что он поверит в рассказ о деловой поездке, как только увидит её измождённый вид. — Кровь и сон могли бы оживить Амарию, но на это уйдёт несколько часов.

— Кристиан только что прислал сообщение, что он устроил задержку. Они останутся там на всю ночь.

— Хорошо. — Она стояла к нему спиной, зная, что у него есть вопросы, ответы на которые он заслуживает получить. Не потому, что он её волк, а потому, что становился тем, чего она никогда не ожидала.

Он произнёс:

— Я принёс тебе поесть.

Повернувшись, когда Амария скрылась из виду, она встретила поразительно яркий в тенистом свете дня, переходящего в ночь, взгляд.

— Неужели ты думаешь, что изнуряешь меня своим поведением?

— Конечно. — Неожиданная улыбка, которая пронзила холод, оставшийся в её жилах с момента наказания, когда тело вспомнило, что сама Нимра не только существо ужасной силы, но и женщина. — В конце концов, я мужчина.

Зная, что она очарована, но не в силах сопротивляться, пошла с Ноэль в столовую, где он поставил поднос с фруктами, бутербродами и печеньем.

— Эта еда не годится для ангела, — сказала она, когда он выдвинул стул.

— Я вижу твою улыбку, миледи Нимра.

Он поцеловал её в затылок, горячая близость, на которую она не дала ему разрешения.

— Ты идёшь по опасному пути, Ноэль.

Он уверенно провёл большими пальцами по сухожилиям вниз по шее.

— Я никогда не выбирал лёгких путей. — Он прижался губами к её уху, его тело по сравнению с её казалось таким большим и твёрдым. Он опустил руки и положил их на подлокотники стула. - Но сначала ты должна поесть.

Когда он сел рядом, поднеся сочный ломтик персика к её губам, ей стоило бы напомнить, что она не ребёнок. Ангел может долгое время обходиться без пищи и не испытывать никаких побочных эффектов. Но последние несколько дней нанесли серьёзные раны, и Ноэль со своей грубой нежностью заговорил с той частью души Нимры, которая не видела света со времён Эйтриэля.

Необъяснимо, почему именно этот вампир, повреждённый на глубоком уровне, мог так сильно повлиять на неё… а может, и нет. Потому что за тенями в синеве она увидела осторожную надежду дикого волка.

Поэтому она позволила ему скормить себе кусочек персика, а затем ломтик груши и бутерброд, за которыми последовало шоколадное печенье. Где-то среди этого она села лицом к его стулу, а Ноэль поставил ноги по бокам от неё.

Она положила руки ему на бёдра, твёрдые как камень мышцы напряглись под её прикосновением. Другие части его тела тоже были напряжены. Но хотя он задержал взгляд на её губах, а большой палец стряхивал крошки, которых не было, он не стремился прийти к ней в постель. Этот волк начал вплетаться в её жизнь так, как ни один мужчина никогда не осмеливался.


***
Ноэль больше не спал той ночью, в голове так и звенели отголоски зла и смеха тех, кто унижал его, пока он начал чувствовать себя букашкой.

— Дело сделано, — сказал ему Рафаэль после того, как всё закончилось с безжалостно осуждающим выражением лица, а крылья сияли силой. — Их казнили.

Тогда Ноэль со злобным удовольствием сказал:

— Хорошо.

Но теперь знал, что одной мести никогда не хватит. Напавшие оставили на нём шрамы, которые, возможно, никогда не затянутся

— Ноэль.

Вскинув голову, услышав знакомый женский голос, он обнаружил, что Нимра вышла в коридор, где он расхаживал в тщетной попытке убежать от смеха.

— Я разбудил тебя. — Уже было за полночь.

— Сон для меня — удовольствие, а не необходимость, — сказала она со сверкающими глазами цвета топаза с янтарными прожилками, ярко выделяющимися на фоне кремового платья, облегающего плечи. — Я бы погуляла в саду.

Он шёл с ней в ногу. Нимра не произнесла ни слова, пока они не добрались до чудесных теней леса, где начинался ручей.

— У бессмертного много воспоминаний. — Её голос звучал интимной лаской в ночи, а слова пронизаны древним знанием. — Даже самые болезненные со временем исчезают.

— Некоторые воспоминания, — сказал он, — укоренились. — Будто стекло вонзились в плоть. Словно… другие вещи вмонтированы в тело. Он сжал руку в кулак.

Нимра задела его руку крылом.

— Но разве не хочешь на переднем плане держать воспоминание, которое сияет, как драгоценный камень?

— Я не могу контролировать это, — признался он, стиснув зубы так сильно, что мог слышать, как стирается эмаль, заглушая шёпот тайн тёплой луизианской ночи.

Ангел посмотрела на него проницательным взглядом под серебряной лаской Луны.

— Ты ещё научишься. — В её голосе звучала абсолютная уверенность.

Он резко рассмеялся.

— Да? Откуда такая уверенность?

— Потому что ты именно такой, Ноэль. — Шагнув вперёд, она подняла руку, чтобы коснуться его щеки, а крылья изогнулись дугой. Когда он вздрогнул от прикосновения, она не отпрянула. — То, что с тобой сделали, — сказала она, — сломало бы других мужчин, но не тебя.

— Я уже не тот, кем был когда-то.

— Я тоже, — Нимра опустила руку, и он понял, что ему не нравится поцелуй ночи после того, как почувствовал её мягкость. — Жизнь меняет нас. Желания, в противном случае это бессмысленно.

Прагматичная правда её слов подействовала на него сильнее, чем любые заверения.

— Нимра.

Он впилась в него взглядом своих нечеловеческих глаз.

— Мой волк.

«Так захватывающе, — подумал он, — так опасно».

— Есть и другие способы притупить воздействие памяти. — Внезапное, первобытное решение. Слишком долго он прятался в темноте.


***
Нимра знала, о чём просит Ноэль, как знала и то, что если согласится, он не будет простым любовником — как и сам акт или характер Ноэля.

— У меня не было любовника много лет, — пробормотала она, не сводя глаз с грубых черт его лица

Ноэль ничего не сказал.

— Хорошо.

— Как романтично.

В этих словах читался мрачный оттенок, но Нимра не восприняла его лично. Как волк, которому она бросила вызов, он ещё может показать ей свои зубы. Доверие драгоценный товар, на развитие которого требовалось время. Терпению Нимра научилась давным-давно.

— Романтика, — сказала она, поворачивая к дому, — вопрос интерпретации.

Такого от мужчины рядом она не ждала.

— Независимо от того, как это истолковать, — предупредил он, жёстко контролируя тело, что явно говорило о том, что он находился на грани, — не это я дам тебе сегодня.

Прикоснувшись пальцами к его подбородку, она прогнала тяжёлое и пьянящее желание, которое отразилось на лице.

— Мне это и нужно.

То, что она сделала с Амарией — справедливо, но, как и всегда, после этого на душе появилась рана. Сегодня ей нужно почувствовать себя женщиной, а не монстром, каким назвала её Амария.

Он схватил её за запястье.

— Секс ради секса?

Гнев и боль Ноэля стали острым лезвием, режущим и рвущим, но Нимра сделана из очень прочного материала.

— Если бы я хотела этого, то давно бы приняла Кристиана в свою постель.

Ледяная синева глаз превратилась в полуночную тьму, когда он напряг руку. Она почувствовала, как пульс бьётся у неё в горле.

— Ты голоден, — прошептала она, а её кровь пела от навязчивого прикосновения этого вампира. Он опустил взгляд на колотящуюся жилку на её шее, а большим пальцем погладил пульс на запястье.

— Я несколько месяцев не ел из вены, — признался он хриплым голосом. — И могу разорвать тебе горло.

— Я бессмертная, — напомнила Нимра, освобождая руку из его хватки и кладя пальцы себе на шею. — Ты меня не ранишь.

Он рассмеялся, и этот смех походил на звон разбитого стекла.

— Есть способы ранить женщину, которые не имеют ничего общего с болью.

И она знала. Понимала, что должна сделать.

Она зашла в гардеробную, из которой вернулась с длинным шёлковым шарфом.

— Тогда я, — сказала она, протягивая ему шарф цвета павлиньей синевы, — должна довериться тебе. — Произнося эти слова, она нашла в себе человечность… Сейчас женщина, а не существо с ужасным даром, предложила ему это. Ноэль сжал в руке мягкую ткань. Нимре хватило бы сил уйти, если пожелает. Но то, что она отдала Ноэлю символ своей силы, означало, что она видела осколки, которые он не хотел никому показывать… и всё же она посмотрела на него с женской признательностью.


***
— Никаких пут, — сказал он, позволив шарфу грациозно упасть на пол. — Никогда никаких пут.

— Как скажешь, Ноэль. — Удерживая его взгляд с обещанием, она протянула руку к застёжкам на плечах и расстегнула их. Платье с мерцанием упало, собираясь лужицей у её ног, лишая Ноэля воздуха. Возможно, она и миниатюрная, но с пышными формами, гладкой загорелой кожей, прерываемая только треугольником кружев на стыке бёдер. Груди полные и тяжёлые на фоне стройного тела, соски тёмные и в этот момент налитые тугими бутонами. Расправив крылья в приглашении, она ждала его.

Выбор за ним.

«Как скажешь, Ноэль».

Такое простое утверждение и такой мощный удар. Протянув руку, он обхватил одну её грудь, взвешивая эротическую тяжесть полушария и испытывая удовлетворение от ощущения пробежавшей по коже дрожи. И это пробудило ту часть его тела, которая погрузилась в оцепенелый сон, когда похитители превратили его в кусок раздавленного и сломленного мяса.

Сегодня та часть, которая сделала его авантюристом, покорившим горы, заставлявшим женщин вздыхать от удовольствия, с рёвом вырвалась на поверхность.

Инстинктивно он запустил руку в волосы Нимры и наклонился к её губам. Она открылась ему, горячая и сладкая, её сила лизала его чувства так же сладостно, как и тело под его прикосновениями. Притянув Нимру ближе, он скользнул рукой вверх от её груди, положив ладонь ей на щеку, удерживая на месте и исследуя каждый дюйм её рта. Он отведал вкус, о котором мечтал дольше, чем она знала.

Он хотел действовать медленно, чтобы узнать каждый изгиб и каждую точку наслаждения, но её пульс манил его чувства, приглашая взять то, что он не брал уже несколько месяцев. Обхватив рукой её шею, он провёл большим пальцем по бьющейся жилке.

Нимра стиснула талию Ноэля и наслаждалась моментом, когда он начал целовать дорожку к месту, которое песней сирены звало вампира, что было такой же частью его, как и желание к Нимре.

Она прижала губы к его уху.

— Выпей из меня, Ноэль. Я даю тебе разрешение.

Он всегда питался с разбором. Когда не было любовницы, он обращался к друзьям, потому что кормление не обязательно должно было нести сексуальную нотку. После нападения он не мог вынести близости с другим существом. Даже сейчас, с этой женщиной, которая заставляла его голодать во всех отношениях, и когда его член налился кровью, он сказал:

— Приятно не будет.

Не потому, что он потерял такую способность, а потому, что не был готов к связи, создаваемой сексуальным экстазом, который мог подарить его поцелуй… к уязвимости, которая приходит вместе с тем, что кто-то другой может вторгнуться в личное пространство.

Нимра выгнулась в молчаливом приглашении.

Его пульс бился в такт её. Ноэль скользнул к крыльям и поцеловал то место, куда через секунду вонзил клыки. Кровь Нимры — эротическим порыв для его чувств, ошеломляющий удар силы.

Голод в Ноэле и тьма, которая превратилась в ярость во время событий в Убежище, поднялись на поверхность, наслаждаясь её вкусом. Она наполнила его чувства, утопила в ощущениях, и, несмотря на его слова. Он мужчина и хотел, чтобы и она чувствовала то же самое.

Повинуясь инстинкту, он наполнял её тело удовольствием, беря кровь, и почувствовал, как она выгибается и вздрагивает… он не сдерживался, не останавливался от простого возбуждения. Она таяла в его объятиях, а запах крови из-за желания напоминал аромат пачули. Одурманенный грубым наслаждением, он обнаружил, что просунул своё бедро между её ногами, положил руки ей на спину и коснулся чувствительных внутренних краёв крыльев, вжимая грудь себе в торс. Но когда прекратил питаться и закрыл языком небольшие раны, обнаружил, что не вздрогнул, позволив Нимре быть так близко… и не только на физическом уровне. Возможно, потому, что она дала ему контролировать, и ему это было необходимо… или, возможно, просто потому, что она Нимрой. 


***
Нимра расслабилась в объятиях Ноэля, чувствуя, как он облизывает кожу на её шее, залечивая следы от клыков. Она не сказала, чтобы он не волновался — место прокола зажило бы само за считанные минуты — ибо знать, что он хочет заботиться о ней — неожиданное удовольствие. Этот мужчина оставил её тело трепетать в экстазе, не похожем ни на что, что ей доводилось чувствовать, хотя его плоть напряглась и осталась ненасытной.

Когда он уткнулся в неё носом, прежде чем поднять голову, нежность стала ещё одним неожиданным актом, признаком мужчины, скрытого за тенями кошмара.

Пока Нимра наслаждалась этим ощущением, Ноэль провёл рукой по её спине, касаясь чувствительных краев, откуда росли крылья.

— Тебе хорошо? — пробормотал он, и разница заставила её напрячься, а бёдра сжаться от грубого вторжения его тела.

— Да. — Ни один ангел не позволял никому, кроме доверенного любовника, ласкать её подобным образом. — А ты не боишься? — спросила она, и эхо её прошлого скользнуло маслянистым и тёмным пятном сквозь толчки удовольствия. — Ты видел, что я сделала с Амарией

Ноэль продолжал изысканно-деликатные ласки.

— Ты сделала всё обдуманно и с заботой. Ты не своенравная женщина.

Она отдала ему свою кровь, своё тело, но его слова стали столь же драгоценны. 

— Рада, что ты видишь меня такой.

Странно было находиться без одежды в объятиях мужчины, который не снял доспехи из хлопка и джинсовой ткани… и всё же если она и не была довольна, то странно умиротворена.

Ноэль заговорил, и его слова несли обещание разрушить мир в пух и прах.

— Расскажешь мне про свои силы?

Глава 8

— Что бы ты ответил на моё признание, что это тайна?

Выражение его лица не изменилось.

— Я терпелив.

Рассмеявшись, хотя что-то древнее в ней присмирело, она потянулась к его лицу, но опустила руку на полпути.

— Я бы показала тебе, Ноэль, но нет. — Это стало бы осквернением мужчины, которого и без того лишили выбора монстры, которые запятнали Убежище его кровью. Даже несмотря на то, что он не почувствует боли, а лишь удовольствие, которое ей только что подарил.

— Я возвращаю, — прошептала она. — Возвращаю то, что они дают другим.

— Удовольствие за удовольствие, — продолжил Ноэль, понимая всё на раз. — Боль за боль.

Она кивнула.

— Не само действие, а намерение определяет то, что почувствует тот, на ком я использую дар.

После этих слов, он, защищая, обнял её.

Да, она могущественный ангел, но чего бы ни требовал такой дар, это её преследует.

— Поэтому Назарах отстал от тебя.

Тот ангел известен своей жестокостью.

Нимра жестоко заговорила:

— Мы встретились, когда я только забрала эту территорию. Назарах решил контролировать меня… Но больше никогда не возвращался на мою землю.

Ноэль порочно улыбнулся.

— Хорошо.

Даже на следующий день, тело Ноэля продолжало гудеть от крови Нимры. Её кровь обладала такой силой, и он знал, что ему не придётся питаться ещё неделю… хотя есть и другие потребности, подумал он, просматривая досье, которое Нимра прислала ему. Список людей, у которых был доступ к Полуночнику и которые могли желать ей зла.

Однако, судя по тому, что Ноэль знал о людях из списка — и то, что смог узнать от Дмитрия, после звонка лидеру Семёрки — никто не оставил бы ничего на волю случая, особенно учитывая, как трудно найти Полуночник. Смерть кошки Нимры вообще говорило о любителе. А если ещё вспомнить афоризм, что яд — оружие женщины… Амария убедила его в этом, а Асирани, несмотря на безответные чувства к Кристиану, казалась преданной.

Но Ноэль не стал списывать её со счетов без дальнейшего расследования. Зная, что у вампирши есть привычка рано приходить в офис, который занимала на нижнем этаже, Ноэль решил посмотреть, сможет ли проследить за ней. Он уже находился в коридоре, ведущем к офису, когда услышал тихий и яростный шёпот. Инстинктивно, он замедлился.

— … Просто послушай. — Тихий женский голос. Асирани

— Это ничего не изменит. — Жёсткий голос Кристиана. — Не хочу делать тебе больно, но не чувствую того же к тебе.

— Она никогда не будет смотреть на тебя так, как ты хочешь, — сказала она… грустно.

— Это тебя не касается.

— Конечно. Может, она и наша леди, а ещё она мой друг. — Выдох, который означал разочарование.

— Она играет с Ноэлем, потому, что он вампир. Ни единого шанса на серьёзные отношения.

— Когда она будет готова к таким отношениям, я буду рядом.

Ноэль шагнул вперёд, пока не заметил отражение пары в старинном зеркале на другой стороне коридора

Асирани, одетая в изумрудно-зелёное платье, с зачёсанными волосами, покачивала головой с торжественным выражением лица, а одетый в чёрное Кристиан производил впечатление римской статуи.

Когда вампирша повернулась, словно собираясь войти в офис, Ноэль отошёл.

Мнение Асирани об отношениях Кристиана с Нимрой вряд ли новость. Многие ангелы заводили любовников вампиров, но длительные отношения редкость. То, что у вампиров и ангелов не может быть детей, одна из самых сильных причин. Но независимо от того, во что верила Асирани, Нимра не играла в игры. И пока принадлежала Ноэлю.

Что касается будущего… его первоочередная задача — обеспечить её безопасность.

Эта мысль вернула его к делу Асирани. Когда она говорила о Нимре, в её голосе была неприкрытая забота и сочувствие. Хотя присутствовало и разочарование с оттенком гнева — и они были направлены на Кристиана, но даже не оттенок обиды, которую она должна чувствовать, чтобы желать смерти Нимры. И после всего этого, подозреваемых больше не было.

Кристиан — хоть и придурок — но преодолел враждебность и сотрудничал с Ноэлем, когда дело касалось интересов Нимры. Экзетер провёл рядом с Нимрой столетия, а Фен — десятилетия.

Ноэль не мог представить, чтобы кто-то из мужчин испытывал к ней такую глубокую ненависть, чтобы она не заметила перемен. Что же касается двух старших слуг — они проявили тихую преданность.

Нахмурившись, на рассвете он отправился на поиски Нимры — потому что они кое-что не учли, и на это могла ответить лишь она. Он почти ожидал увидеть Нимру рядом с могилой Мимозы, но на полпути к диким садам что-то заставило его поднять голову…

И от увиденного у него перехватило дыхание. Она великолепна на фоне сланцево-серого неба, испещрённого золотыми, оранжевыми и розовыми полосами рассвета. Её крылья подсвечивало солнце, а тело стало гибким совершенством в многослойном платье из тонкого шёлка бронзового цвета, которое облегало её тело из-за ветра. Прислонившись к гладкому стволу молодой магнолии, Ноэль наслаждался красотой Нимры. Вид её широко распростёртых крыльев, волос, взметнувшихся вокруг головы, пока она скользила по воздушным потокам, напомнил Убежище, отдалённый город, который так долго был его домом. Ноэля поместили в ангельскую крепость после завершения его столетнего контракта, когда он решил остаться на службе у Рафаэля. Там он был частью охраны, которая помогала поддерживать владения Архангела в Убежище, а также присматривала за уязвимыми, для которых и существовал скрытый горный город.

Однако вскоре его призвали в отряд, который выполнял задания по всему миру. Нью-Йорк, где находилась Башня Рафаэля, был чудом для парня, который вышел из дикой пустоты болот. Огромные здания и улицы, заполненные людьми… Город одновременно ошеломительный и возбуждённый. Киншаса пробуждала душу исследователя, которая жила в Ноэле, ту часть, которая заставила отважиться кинуть вызов вампиризму. Париж, Бейрут, Лихтенштейн, Белиз — все эти места говорили с ним по-разному… Но ни один город не пел нежную, страстную песню, которую территория Нимры нашёптывала душе.

Ласка усыпанных драгоценными камнями крыльев на фоне раскрашенного неба, рассекала воздух с невероятной лёгкостью. Сердце ёкнуло, и Ноэль подумал, знает ли она, что он наблюдает, что летает ради него.

Через долю секунды он увидел ещё одну пару крыльев, и настроение испортилось. Кристиан подлетел к Нимре и облетел её, словно приглашая на танец. Размах его крыльев был больше её, а манера полёта не грациозна, а агрессивна. Нимра не ответила на приглашение, но и не приземлилась. И пока Ноэль наблюдал, два ангела летали в одном небе, время от времени пересекая пути друг другу, вот только иногда казалось, что их повороты и близкие витки лишь, наиграно, проходили на волосок друг от друга.

Гнев забурлил в жилах Ноэля. Не ледяной, натянутый и жёсткий гнев, который так долго его мучил, а опаляющий, пронизанный грубой мужской ревностью гнев.

У него не было крыльев, и он никогда не смог бы выследить Нимру на том игровом поле. Стиснув зубы, он сложил руки на груди и продолжал наблюдать. Может, и не мог, но если Кристиан думал, что это его преимущество, не знал Ноэля.


***
Встревоженная так, как уже не была десятилетиями, со дня, как узнала о предательстве Эйтриэля, Нимра пришла искать утешения в небесах. Она не нашла ответов в бесконечном потоке рассвета, и теперь обнаружила, что за ней наблюдают те же глаза, которые и пробудили беспокойство. Она была вынуждена летать ради него, чтобы показать свою силу, свою мощь.

Ноэль взял у неё лишь кровь, а не тело, в минуту страсти тёмной ночью, и всё же он коснулся её так глубоко. Нимра готова принять помощь, чтобы найти покой для себя. Но каким-то образом он сжал её сердце, словно волк стискивает пасть на горле противника. Нимра не была уверена, что оценила такую уязвимость. И это не имело никакого отношения к шрамам, оставленным Эйтриэлем, а связано с силой притяжения, которое она чувствовала к вампиру, подходящему всё ближе, пока она приземлялась.

— Доброе утро, Ноэль, — поздоровалась она, складывая крылья, когда ноги коснулись земли.

В ответ он широко зашагал по земле к ней, а потом поцеловал её. Страстно, жёстко и всепоглощающе, его губы обжигали, а подбородок грубо тёрся об её.

— Ты моя, — сказал он, когда, наконец, дал возможность вздохнуть, и погладил большими пальцами её скулы. — Я не делюсь. — Собственническое утверждение из самой сердцевины мужчины, который лишился всего цивилизованного. Его первобытная сила ослепила чувства, но Нимра заговорила ледяным тоном.

— Неужели думаешь, что я предам тебя?

— Нет, Нимра. Но если этот напыщенный индюк не перестанет флиртовать с тобой, прольётся кровь.

Скинув его руки, она отступила.

— Как правитель этой территории, мне нужно работать со многими мужчинами. — Если Ноэль считал, что имеет право ограничивать её, тогда она ошиблась на его счёт.

— Большинство тех мужчин не хотят с тобой спать, — тупо опроверг он. — Я оставляю за собой право показать каждому клыки.

Её губы угрожающе дёрнулись, чтобы улыбнуться. Грубый, открытый и реальный мужчина, этот признак обладания она могла принять. Он говорил не о захвате власти, а о проявлении собственничества на территории. И Нимра была взрослой и не ожидала, что вампир в возрасте Ноэля будет действовать современнее.

— Никакого кровопролития, — сказала она, подаваясь вперёд, чтобы нежно поцеловать его в губы. — Кристиан — полезный член моего двора.


***
Двадцать минут спустя Ноэль прислонился бёдрами к письменному столу Нимры и смотрел, как она идёт к шкафу, где хранила Полуночник. Её крылья экзотическое искушение, зовущее прикоснуться к ним. Но этому импульсу он сопротивлялся, потому что они не в настроении.

Менее чем через полминуты она повернулась, пузырёк с Полуночником был хрупким даже в её тонких руках. Подойдя к окну, она поднесла его к свету.

Мрак стальной тенью отразился на её лице

— Да, — пробормотала она, наконец, — ты прав. Здесь не так много Полуночника, сколько должно быть.

Он не хотел оказаться прав.

— Уверена?

Она кивнула, от чего солнечный свет заиграл на иссиня-чёрной копне волос.

— Флакон окружён золотыми ободками. — Она провела пальцами по тонким линиям. — Это всего лишь дизайн флакона, но я помню, как смотрела на него, когда мне его отдали, и думала о том, что некоторые сделали бы ради небольшого количества Полуночника… Но его было ровно до третьего золотого ободка.

Нимра поставила флакон на подоконник. Всего через несколько мгновений вязкая жидкость осела, тогда и стало заметно, что жидкости ровно между вторым и третьим ободком.

Ноэль вздохнул.

— Ноэль, я так хотела, чтобы ты оказался не прав. — Отдав ему флакон, Нимра прошла по комнате, волоча крылья по янтарно-голубому ковру. — То, что убийца вошёл в мои покои и забрал флакон, означает две вещи.

— Первая, — начал Ноэль, ставя флакон в сейф и запирая его, — он или она знали, что он здесь.

— Да, я по пальцам одной руки могу пересчитать тех, кто знает, что он тут, и то пальцы не понадобятся.

Безутешная печаль в каждом слове.

— Вторая, это означает, что ни один могущественный ангел не вовлечён в это. Ненависть лишь их — твоего двора.

Ноэль не пытался утешить её, зная, что это бессмысленно… по крайней мере, до тех пор, пока не узнает всю правду и мотивы предполагаемого убийцы.

— Нужно вызвать криминалиста, чтобы проверить, нет ли отпечатков пальцев на флаконе или сейфе, которых быть не должно.

Нимра посмотрела на него так, словно он говорил на иностранном языке.

— Криминалист?

— Двадцать первый век на дворе, — сказал он с нежной улыбкой, его грудь болела от боли, которую ей вскоре предстоит скрывать, снова становясь ангелом, который правит этой территорией, безжалостным и бесчеловечным. — Такое встречается.

Она прищурилась.

— Смейся на свой страх и риск. — Но она не сопротивлялась, когда он притянул её к себе, провёл рукой по её спине и по тяжёлым тёплым крыльям.

— Я могу найти того, кому сможем доверять.

— Такое создание не может существовать в моём дворе. — Она подняла голову, её удивительные глаза были полны решимости. — Но это нужно сделать, и как можно скорее. Кристиан начал сомневаться во власти, не считая ревности, а Асирани слишком пристально наблюдает за тобой.

Придурок или нет, но Ноэль никогда не сбрасывал со счетов интеллект Кристиана. Удивляет лишь то, сколько времени заняло у мужчины, чтобы поумнеть — несомненно, чувства к Нимре затуманили его разум. А вот что касается секретаря Нимры по делам с общественностью…

— Асирани наблюдает за мной, чтобы я тебя не ранил.

Нимра оттолкнулась от его груди и отстранённо проговорила:

— Не боишься, что я тебя раню?

«Да».

Властная и опасная, она пробудила его от оцепенения, в котором он находился после пыток. И эмоции, которые она вызвала, были первобытными, новыми и крайне уязвимыми.

— Я твой щит, — сказал он, вместо того, чтобы показать всю глубину чувств к ней. — Если это означает принять удар вместо тебя, сделаю это, не раздумывая. — Потому что Нимра — создание с тем, чего ангелы её возраста и силы лишаются: бьющееся сердце и функционирующая совесть.

Она обняла его лицо ладонями, в её взгляде было столько напряжения, что оно касалось его кожи.

— Ноэль, я расскажу тебе тайну. Ни один любовник за все века моего существования не постоял за меня.

Удар по сердцу.

— Кто такой Эйтриэль?

Опустив руки, она повернулась к окну.

— Он никто. — Её слова были неоспоримым, невысказанным приказом ангела, привыкшего к повиновению.

Ноэль не даст ей диктовать границы их отношений.

— Между нами, — произнёс он и запутал руку в шёлке её волос, заставляя посмотреть себе прямо в глаза, — никто не встанет.

Нимра сделала вид, что вырывается. Ноэль крепко держал.

С мрачным от досады выражением лица, она сказала:

— Ты в курсе, что я легко могу вырваться из твоей хватки.

— И всё же. Вот они мы.

Глава 9

«Он невероятен», — подумала Нимра. Такой мужчина ни в коем случае не будет покладистым… Нет, он будет требовать, давить и выходить за рамки. И конечно не будет относиться к ней с благоговением, несмотря на её ранг или возраст.

К удивлению той части Нимры, что веками была гордой, эта мысль привлекала.

Быть отомщённой, противопоставить свою волю, воле этого вампира, выкованного в огне и который мог заткнуть большинство мужчин, и исполнить самый первобытный танец… Да.

— Эйтриэль, — сказала она, — этого мужчину я могла бы назвать своим мужем. — Ангелы не вступали в брак, как смертные, не связывали друг друга такими узами. — Мы знали друг друга почти триста сорок лет.

Хмурый взгляд Ноэля был подобен грому. 

— Вряд ли тогда он «никто».

— Мне было двести лет, когда мы встретились…

— Ещё совсем юна, — перебил Ноэль, крепче сжимая в руке её локоны. — Ангелам даже не разрешается покидать убежище, пока им не исполнится сто лет.

Она выгнул бровь.

— Ноэль, отпусти мои волосы.

Он тут же разжал хватку.

— Извини. — Он нежно погладил её по голове. — Чертовски нецивилизованно с моей стороны.

Неожиданно, что он вызвал у неё желание улыбнуться, хотя она собиралась рассказать про самый ужасный период своей жизни.

— Мы оба знаем, что ты никогда не будешь Кристианом.

У него глаза заблестели.

— И кто теперь ходит по опасной дороге?

Изогнув губы, она сказала:

— Не юна, но очень молода. — Из-за долгой жизни ангелы взрослели медленнее смертных. Однако к двум столетиям у неё уже были весьма женственные изгибы, формы и лицо, крылья начали расправляться лучше. Она уже понимала, кем станет. — Эйтриэль был моим наставником. Я училась у него, что значит быть ангелом, который однажды может править, хотя тогда я этого не понимала.

Только позже она поняла, что Рафаэль видел её растущую силу и предпринял шаги, чтобы она получила правильное обучение.

Ноэль скользнул горячей и шершавой рукой по затылку Нимры.

— Ты влюбилась в учителя.

Воспоминания сокрушительной волной грозили захлестнуть Нимру, но не эхо её бывшего любовника пробудило в груди такую боль, какую не должна испытывать ни одна женщина, смертная или бессмертная.

— Да, но только позже, когда такие отношения стали допустимыми. Мне было четыреста девяносто лет. Какое-то время мы были счастливы. — Но у них всегда были отношения учителя и ученика. — Через три десятилетия моя сила стала расти, и я получила территорию Луизианы. Потребовалось ещё десять лет, чтобы моя сила стала полной, но когда это произошло, я уже давно обогнала Эйтриэля. И он… не обрадовался этому.

Продолжая ласкать её затылок, Ноэль фыркнул.

— Один из моих смертных друзей — психолог. Он сказал бы, что у этого Эйтриэля проблемы с неадекватностью… готов поспорить на свои клыки, что у него был крошечный член.

Её смех потряс его до глубины души. Но он слишком быстро угас.

— Его несчастье отравило наши отношения, — сказала она, тогда её разбивало бесконечное молчание, но позже она поняла, что виной всему стали раздражительные истерики мужчины, не знающего, как вести себя с женщиной, которая больше не смотрела на каждое его действие с благоговейным обожанием.

— Я не удивилась, когда он сказал, что нашёл другую любовницу. — Моложе. Слабее. — Он сказал, что я стала «существом», к которому он не мог больше прикасаться.

На лице Ноэля отразился мрак.

— Ублюдок.

— Да. — Она уже давно смирилась с этим.

— Тогда мы расстались, и думаю, что пережила его. Но, — у неё кровь застыла в жилах, — судьба решила посмеяться надо мной. Через три дня после его отъезда я обнаружила, что беременна. — Во взгляде Ноэля она увидела понимание ценности этого несравненного дара. Ангелы рожали редко, так редко. Каждого младенца бережно охраняли и защищали… даже те, кто в другом случае стал бы врагом. — Я бы не стала скрывать такую радость от Эйтриэля, но прежде чем рассказать ему, мне нужно было время самой смириться с беременностью. Но этого так и не случилось. Малыш, — прошептала она, положив руку себе на живот, — не был сильным. Первый месяц, когда я поняла, что ношу жизнь в своём чреве, Кейр часто был рядом. — Целитель был самым почитаемым среди ангелов. — Но его увезли в ту ночь, когда у меня началось кровотечение. Слабое… но я знала.

Ноэль пробормотал что-то тихое и грубое себе под нос, отвернулся и запустил руки ей в волосы, прежде чем, неожиданным рывком притянул её в свои объятия.

— Скажи мне, что ты была не одна. Скажи.

— Фен, — сказала она с тяжёлым сердцем при мысли о том, что её старый друг стал таким хрупким, что свет его жизни начал мерцать при малейшем дуновении ветра. — Со мной находился Фен. И обнимал меня в ужасной темноте той ночи, пока Кейр не смог вернуться. Если бы я могла обратить Фена, так и сделала бы в мгновение ока, но не могла. — В её голосе слышались слёзы. — Он мой самый близкий друг.

Ноэль застыл на месте.

— Он может свободно входить в эти комнаты?

— Конечно. — После той ночи, когда её ребёнок вышел с кровью, они с Феном больше не были главным и подопечным. — Мы разговариваем здесь, чтобы нас никто не перебивал.

Ноэль сжал её руки. Нахмурившись, Нимра попыталась заставить его собраться с мыслями, но до неё дошёл смысл его вопроса.

— Только не Фен. — Она вырвалась из его объятий. — Он не может причинить мне вред. Это словно убить Амарию.

— Я, — начал Ноэль, — понятия не имею, как работает этот сейф, не говоря уже о комбинации. Я даже не знаю, с чего начать. Но Фен… так много знает о тебе. Например, дату, когда ты потеряла ребёнка, или день, когда твой ребёнок должен был родиться.

Эти нежные слова стали кинжалом для её души. Потому что Ноэль прав. Пять десятилетий назад она изменила комбинацию на день рождения своего потерянного ребёнка, почему-то выбрала именно эту цифру. Дата первой пришла в голову, запечатлелась в сознании.

— Не верю. — Холод в голосе, пока она подавляла боль, которая угрожала сломить. — Я не дам криминалисту прийти сюда.

— Нимра.

Она прервала его дальнейшую речь.

— Я поговорю с Феном. Наедине.

Если это сделал её старый друг, она должна знать почему. А если нет — и Нимра не могла заставить себя поверить, что он способен на такое предательство — тогда у него не будет причин обижаться на подозрения.

— Ты же не думаешь, что он встанет и ударит меня ножом, пока я сижу напротив него?

Ноэль даже не пытался скрыть раздражение, но и не остановил Нимру, когда она направилась к двери. Экзетер и Асирани ждал её у подножия лестницы, чтобы поговорить, но она отрицательно мотнула головой, не решаясь заговорить. Всё будет неправильным в мире, пока она не раскроет правду, какой бы ужасной она ни была.

Фена не оказалось дома, но она знала, где он любил бывать, как и он знал её.

— Ах, — сказал он, когда она отыскала его на залитой солнцем каменной скамье на краю пруда с лилиями, его почти чёрные глаза были серьёзны. — Печаль снова садится тебе на плечи. Я думал, вампир сделал тебя счастливой.

Ноэль отступил, как только Фен появился в поле зрения, давая Нимре уединение, в котором она нуждалась. Убитая горем, она села рядом со своим другом, накрывая крыльями траву.

— Я кое-что тебе не говорила, Фен, — сказала она, глядя на стрекозу, летающую над лилиями. — Королева умерла не потому, что у неё отказало сердце, а потому, что выпила яд, предназначенный мне.

Даже ветер не тревожил их, и пруд был гладким стеклом под широкими зелёными листьями лилий. Фен долго не отвечал.

— Ты была так печальна, — сказал он, наконец. — Очень, очень печальна в глубине души, там, где почти никто этого не видит. Но я знал. Даже когда ты улыбалась и руководила, ты скорбела. Столько лет ты горевала. — Слёзы жгли глаза, когда он накрыл её руку своейморщинистой. — Я беспокоился, кто будет присматривать за тобой, когда меня не станет, — он шептал старческим голосом, а его пальцы дрожали так, что у Нимры сжалось сердце. — Я думал, что печаль может утопить тебя, сделав лёгкой добычей для падальщиков. — По её лицу скатилась одинокая слеза. — Я только хотел обеспечить тебе покой. — Он попытался сжать её руку, но силы не хватило, он уже не тот, кто вошёл в её двор, уже не человек с бесконечным запасом энергии. — У меня сердце разбилось, когда я увидел, как ты бродишь по садам, пока все спят, и как много боли заключено в тебе. С моей стороны самонадеянно такое заявлять, и это смешно, но… ты такая же дочь для меня, как и Марья.

Она повернулась, и сжала его руку.

— Ты считаешь меня такой хрупкой, Фен?

Он вздохнул.

— Боюсь, моя вторая дочь преподала мне неверные уроки. Она не сильна. Мы оба это знаем. После того, как меня не станет, некому будет её защитить.

— Нет. И я не могу вынести твоей печали. — Покачав головой, он повернулся к ней. — Я понял, что совершил ужасную ошибку уже на следующий день, когда ты снова предстала перед миром с силой и мужеством, но к тому времени Королева была мертва. — Сожаление давило тяжёлым грузом на каждое слово. — Мне очень жаль, миледи. Я приму любое наказание, которое ты сочтёшь нужным.

Нимра, чьё горло сдавило волнение, сжала его руку.

— Как я могу наказать тебя за то, что ты любишь меня, Фен? — Мысль о том, чтобы причинить ему боль, была для неё проклятием. Он не убийца, просто стар и боялся оставлять своих дочерей. — Я не дам Амарии утонуть, — пообещала она. — Пока я дышу, буду присматривать за ней.

— Ты всегда была слишком великодушной для женщины, которая обладает такой силой. — Прицыкнув языком, он пошевелил старческим пальцем. — Хорошо, что твой вампир вырезан из твёрдого дерева.

Теперь Нимра покачала головой. 

— Такие смертные мысли, — сказала она, хотя душа болела от осознания потери, которая с каждым ударом сердца всё близилась. — Мне не нужен мужчина.

— Нет, но, вероятно, нужен. — Такая знакомая улыбка, что Нимра взбесилась от мысли, что больше её не увидит — Ты не могла не заметить, что ангелы, у которых веками остаётся… человечность, те, у кого есть пара или любовник, которые их поддерживают.

Проницательное заявление.

— Фен, не умирай, — прошептала она, не в силах сдержать печаль. — Тебе суждено было жить вечно. — Она сделала анализ его крови через три года после того, как он впервые появился при дворе, уже зная, что этот человек не предаст её. Но результаты оказались отрицательными — тело Фена отвергло бы процесс превращения смертного в вампира, отвергло бы его с такой силой, что он либо умер бы, либо сошёл с ума.

Фен рассмеялся, его кожа стала цвета бумаги.

— Я с нетерпением жду смерти, — сказал он со смешком, от которого его глаза заблестели. — В конце концов, я узнаю то, чего ты не знаешь и, возможно, никогда не узнаешь.

Она улыбнулась. И пока солнце скользило по ленивой синеве неба, а в воздухе витал сладкий аромат жасмина, Нимра сидела рядом с человеком, который мог быть её убийцей, и оплакивала тот день, когда он больше не будет сидеть с ней у пруда с лилиями под жужжание стрекоз.

Этот день наступил гораздо раньше, чем она ожидала. Фен просто не проснулся на следующее утро, уходя с мирной улыбкой на лице. Нимра приказала похоронить его с величайшими почестями в могиле рядом с могилой его любимой жены. Даже Амария положила конец вражде на этот день, ведя себя с величайшей грацией, хотя лицо было искажено горем.

— Прощай, — сказала она Нимре после того, как Кристиан чистым и прекрасным голосом сердечно попрощался со смертным, который был другом ангелов.

Нимра посмотрела в глаза вампирше, так похожей, и нет, на своего отца.

— Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, знай, тебе нужно лишь позвонить.

Амария натянуто улыбнулась.

— Нет нужды притворяться. Он был единственным связующим звеном между нами. Теперь его нет. — С этими словами она повернулась и ушла прочь. Нимра поняла, что видит дочь Фена в последний раз. Но это не имело значения. Она расставила всё по местам — Амария никогда не будет без друзей или беспомощной. Это Нимра сделает для Фена… для друга, который никогда больше не будет советовать ей с мудростью, которой не должен обладать ни один смертный.

Её ладонь оказалась сжатой грубой и тёплой рукой.

— Пойдём, — сказал Ноэль. — Пора уходить.

Только когда он провёл большим пальцем по её щеке, она поняла, что плачет, что слёзы полились после того, как все ушли.

— Ноэль, я буду скучать по нему.

— Знаю. — Он обнял её за плечи и прижал к себе, его тело служило надёжным убежищем для печали, которая изливалась из неё мучительным потоком.


***
Через несколько дней после смерти Фена Ноэль начал понимать, как много старик сделал для Нимры. Фен являлся центром, хотя позиционировал себя далёким от всего. И это включало всё: от наблюдения за интересами Нимры, когда дело касалось жителей-вампиров Луизианы, до обеспечения двору равновесия. После его ухода, наступило время замешательства, так как каждый пытался определить своё место в схеме.

Кристиан, конечно, пытался взять верх, но с самого начала было ясно — он слишком высокомерен, чтобы тянуть тонкие политические игры, которые Фен вёл с такой лёгкостью… и с чем начал спокойно справляться Ноэль. Политиком он не был, но без труда отбрасывал всякое представление о рангах, чтобы добиться успеха. Что же касается права находиться при дворе Нимры, он не спрашивал разрешения остаться, не спрашивал ничьего разрешения. Он просто позвонил Дмитрию и сказал:

— Я остаюсь.

Вампир, который обладал большей силой, чем любой другой знакомый Ноэлю, не был доволен.

— Ты должен находиться в Башне.

— Уволь меня.

Он замолчал, а затем мрачно рассмеялся.

— Если Нимра когда-нибудь решит, что ты доставляешь слишком много хлопот, я найду тебе место.

— Спасибо, но это не понадобится. — Даже если Нимра собиралась его вышвырнуть, Ноэлю это не нужно. В данный момент, она болезненно уязвима, а так как Фен не может сохранять её секреты, кто-то должен прикрыть ей спину. Решительно на это настроившись, он использовал членов двора Нимры, от младших до старших по чинам. И первой это поняла преданная и умная Асирани.

— Так и знала, что мы никогда не видели настоящего Ноэля, — сказала она, сверкая глазами, когда передавала ему папку. — Тебе необходимо с этим разобраться.

Это оказался отчёт о группе молодых вампиров, которая вела себя весьма странно, пронюхав о том, что Нимру отвлекло горе. Ноэль попал в город к ночи. Чуть меньше сотни вампиров, но они не могли сравниться с ним — даже вместе. Он не только старше, но и невероятно силён для своего возраста. Как и в случае с ангелами, некоторые вампиры с возрастом набирали силу, а другие достигали статической точки и оставались на ней. Ноэль стал ещё сильнее с обращения, и это стало одной из причин, по которой он оказался в страже чуть ниже Семёрки Рафаэля.

Когда вампиры, наконец, сглупили и накинулись, Ноэль призвал всю сдерживаемую энергию и ярость на то, что не смог защитить Нимру от боли потери Фена, и сорвался на идиотов. Когда они оказались побеждёнными и лежали в луже крови посреди тёмного проулка, едва освещённого слабым потоком жёлтого света ближайшего уличного фонаря, Ноэль сложил руки на груди и выгнул бровь.

— Вы думали, что никто не заметит?

Лидер маленькой стаи застонал, его глаза стали красивого пурпурного цвета.

— Чёрт, никто ничего не говорил о грёбаном наёмнике.

— Следи за языком. — Ноэль с удовлетворением увидел, как тот побледнел. — Это предупреждение. В следующий раз я не стану сдерживаться. Понятно?

Они все кивнули.

Вернувшись к себе в комнату ранним утром, когда мир ещё был погружён во тьму, Ноэль принял душ, обернул полотенце вокруг бёдер и направился в спальню с намерением во что-нибудь одеться. Чего он действительно хотел, так это отправиться к Нимре. Она не спала с тех пор, как умер Фен, и проводила всё время в садах, но бледнеющий синяк на щеке, куда один из вампиров ухитрился ударить его локтем, может насторожить Нимру и задуматься о его намерениях.

Ему нужно ещё время, чтобы освоиться в этой новой роли, прежде чем…

— Нимра.

Сидя на краю его кровати, с распростёртыми за спиной крыльями и одетая в длинное струящееся платье тёмно-синего цвета, она очень была похожа на ангела, правящего территорией.

— Где ты был, Ноэль?

Глава 10

— В Новом Орлеане. — Он не солгал. Она нахмурилась.

— Понятно.

— Хочешь деталей?

— Нет, не сегодня. — Она обвела взглядом его влажное тело и встала, скользнув крыльями по кровати. — Спокойной ночи.

Он не прикасался к Нимре с интимным намёком с той страстной и милой ночи, когда кормился от неё, но сейчас пересёк комнату и встал перед Нимрой, положив руки на её шелковистые плечи, она прижалась спиной… крыльями к его груди.

— Нимра. — Она замерла, и Ноэль убрал в сторону тёмные волосы, чтобы прижаться губами к жилке на её шее.

Она протянула руку и коснулась пальцами его лица.

— Ты голоден?

Простой вопрос поразил её своей щедростью, но больше не удивлял. Не теперь, когда он понимал истинную женщину, стоящую перед ним.

— Останься. — Он проложил дорожку из поцелуев по её стройной шее, и от удовольствия его кожа натянулась, а пульс бешено колотился. — Позволь этой ночью тебя обнимать.

Мгновение молчания, и Ноэль понял, что она взвешивает, стоит ли доверять ему всю глубину своей уязвимости. Когда она повернулась и попросила его обнять себя и отнести в свою постель, ключ в тёмном, скрытом уголке его души повернулся, открывая ту часть, которая не видела дневного света с тех пор, как его почти сломили. И вот теперь он проснулся.


***
Потребность Нимры в Ноэле была глубокой, неослабевающей болью, но Нимра боролась с желанием взять и требовать чего-то от этого пленительного мужчины с ранами, которые будут долго заживать.

Затем они встретились взглядами, и Ноэль навис над ней, поглаживая пальцами чувствительную дугу крыла. В его глазах она видела силу, которую не замечала прежде.

— Прикоснись ко мне, Нимра. — Приказ.

Это она сделает с радостью. Проведя ногой по его икре, она начала исследовать впадины и выпуклости его тела, такого твёрдого, такого мужественного. Он вздрогнул от прикосновения, а горячее дыхание коснулось её подбородка, когда он задел его зубами. Член Ноэля в явном требовании прижался к её животу. Ноэль совсем нецивилизованный любовник.

— Красавец, — прошептала она, сжимая пальцами твёрдое доказательство его желания.

Его скулы потемнели от румянца.

— Если ты так говоришь.

— Такой уступчивый, да, Ноэль? — Она сжала его, наслаждаясь бархатно-мягкой кожей, покрывающей такую мощную сталь. — Не уверена, что верю в это.

Он застонал.

— Ты сжимаешь мой член. Даже если ты назовёшь меня уродом, я соглашусь. Просто не останавливайся.

От его бесстыдного удовольствия она растаяла. Нимра не только продолжила интимные ласки, но и начала сосать и целовать его шею, пока он не прижался губами к её губам, нежный контроль превращался в неукротимую сексуальность.

Требовательно и агрессивно, он начал толкаться ей в руку в такт движениям языка. В тот же миг он сжал в кулак её платье, поднимая ткань до талии. Мгновение спустя он проник под кружево, заставляя Нимру выгнуться и вскрикнуть в поцелуе.

Приняв этот крик как должное, он сорвал трусики и погладил средоточие страсти, доводя до трепетной готовности и убирая её руку с себя.

— Хватит, — дрожащими губами произнёс он, раздвигая её бёдра. Она обвила ногами его талию, а он подался вперёд и завладел ею одним первобытным движением.

Выгнувшись, она прижалась к нему и впилась ногтями в скользкие от пота мышцы его спины. Когда она почувствовала, как его губы коснулись пульса на её шее, задрожала всем телом, а то место стало невыносимо чувствительным. Да. Она запустила руку ему в волосы и прижала к себе.

— Давай, Ноэль

Он улыбнулся у её шеи.

— Да, миледи Нимра.

Пронзительное наслаждение исходило от того места, откуда он пил её кровь, а тело и руки подталкивали её всё ближе к пропасти. Затем два потока удовольствия сошлись, Нимра разлетелась на кусочки… и кончила в объятиях мужчины, который смотрел на неё с неистовой нежностью, грозившей заставить её поверить в вечность, которая не будет пропитана одиночеством.

Три дня спустя она поймала себя на том, что хмуро смотрит на Асирани.

— А других проблем не будет?

Хотя она и верила, что собратья-ангелы не обратили бы внимания на гибель смертного, вампиры в этом регионе давно работали с Феном, понимали его значимость. Это бросало вызов вере в то, что они ничего не предпримут, пока она была измучена горем.

Асирани избегала смотреть ей в глаза.

— Невозможно сказать.

Нимра ждала. И ждала.

— Асирани.

Она виновато вздохнула.

— Ты говоришь не с тем вампиром.

Вместо того чтобы искать нужного, Нимра решила провести собственное исследование. И обнаружила, что «кто-то» занимался делами после смерти Фена с таким мастерством, что любая волна негодования была слабой и в течение нескольких часов подавлялась. Что же касается внешнего мира, то десятилетия службы Фена были забыты, как только он ушёл, и его смерть была просто неудобством, а не болью, которая разрывала грудь и наполнила слезами глаза.

Позже в тот же день, она обнаружила, что её репутация ангела, которому нельзя перечить, на самом деле стала крепче за дни, которые она провела, оплакивая друга.

— Почему мне пришло письмо с извинениями от лидера вампиров Нового Орлеана? — спросила она Кристиана. — Он, кажется, считает, что я готова привести в исполнение самое мерзкое наказание.

— Его вампиры плохо себя вели, — последовал ответ. — С этим разобрались. — Судя по закрытому выражению лицу, более развёрнутого ответа она не получит.

Заинтригованная как вызовом, так и осознанием того, что Ноэль и Кристиан, похоже, достигли какого-то взаимопонимания, она, наконец, нашла мужчину, который вёл политическую игру, хоть и не так тонко, как Фен, но всё же давая отличные результаты.

— Как, — спросила она Ноэля, обнаружив его в диких южных садах, — ты получил титул моего стража?

Он вскочил с колен с явно виноватым — и таким юным — выражением лица.

— Мне это подходило.

Когда она попыталась оглядеться и понять, что Ноэль прячет в тени куста, усыпанного крошечными розовыми и белыми цветами, он загородил ей обзор. Нахмурившись, она постучала письмом с извинениями по ногам.

— А что ты делал в Новом Орлеане?

— Вампиры не усвоили урок с первого раза.

Ледяной взгляд.

— Нужно было проявить творческий подход.

— Поясни.

— Слышала такое понятие «передач полномочий»? — Непоколебимый взгляд.

Она изогнула губы, правитель в ней распознал редкую силу… которую любая женщина хотела бы иметь рядом.

— Как поживают мои акции?

— Спроси Кристиана. У него компьютер вместо мозга… и я должен был дать ему что-то сделать.

Неожиданно, что он поделился силой после того, как взял её с такой скоростью и без крови.

— Ещё что-то мне нужно знать?

— Около недели назад собаки Назараха вынюхивали здесь что-то, но, похоже, им пришлось вернуться домой. — Он пожал плечами, будто не имел к этому никакого отношения

— Ясно. — То, что она увидела, было чудом. Этот сильный мужчина, который был настоящим лидером, отдал себя ей. В отличие от Фена, у Ноэля был интимный доступ к ней, и всё же, даже когда она была уязвимой, не существовало никакого хитрого шёпота во тьме, только роскошное удовольствие, которое ослабляло острые углы потери.

Прежде чем она смогла подобрать слова из бурного потока эмоций в сердце, услышала отчётливое и любознательное «мяу».

С колотящимся сердцем она попыталась ещё раз заглянуть за широкие плечи Ноэля, но он не дал, присев на корточки.

— Вы должны были вести себя тихо, — пробормотал он, поднимаясь и поворачиваясь к Нимре. В его руках были два крошечных комочка меха — комично окрашенные в чёрно-белое — и они прижались головами к его груди, очевидно осознавая, что этот волк лаял, когда дело касалось невинных.

— Ой! — Она потянулась, чтобы почесать одну крошечную головку, и обнаружила, что котята оказались у неё на руках. Извиваясь и выкручиваясь, они удобно устроились у неё на груди. — Ноэль, они великолепны.

Он фыркнул.

— Это бездомные из приюта. — Но в его голосе звучала нежность. — Я подумал, что ты не будешь возражать против ещё двух бездомных животных.

Она потёрлась щекой об голову одного котёнка и рассмеялась, услышав ревнивое воркование второго. Такие крошечные, хрупкие жизни, которые могли бы дать столько радости.

— Они мои?

— Разве я похож на кошатника? — Он просто оскорбился и скрестил руки на груди. — У меня будет собака… очень большая собака. С острыми зубами.

Рассмеявшись, она послала ему воздушный поцелуй, чувствуя себя моложе, чем когда-либо за последние столетия.

— Спасибо.

Он перестал хмуриться.

— Даже мистер Хлыщ ухмыльнулся, когда один из них попытался куснуть его за ботинок.

— Ох, нет. — Кристиан так гордился этими сверкающими сапогами. — Жуткие создания. — Они тёрлись об её подбородок, желая потереться. — Хорошо снова завести домашних животных, — сказала она, думая о Мимозе в молодости, о Королеве. Воспоминания были горько-сладкими, но драгоценными.

Ноэль подошёл ближе, протянув руку, чтобы погладить котёнка с одним чёрным ухом, а другим белым. А у другого котёнка — два белых уха с чёрными кончиками.

— Боюсь, что с этим подарком связано одно условие.

Услышав мрачные нотки в его голосе, она поставила котят на землю, зная, что они не уйдут слишком далеко от картонной коробки, где, очевидно, спали.

— Говори, — прошептала она, глядя в суровое мужское лицо.

— Боюсь, — сказал он, разжимая ладонь, в которой лежало солнечно-золотое кольцо с янтарём, — что старомодная человеческая часть меня нуждается в этой связи после всего.

Янтарь часто носили смертные и вампиры, которые состояли в отношениях. Нимра никогда не носила янтарь для мужчины. Но сейчас она подняла руку, позволив Ноэлю надеть кольцо на палец. Лёгкое, но так много означало.

— Очень надеюсь, что и себе ты такое же пробрёл, — пробормотала она, потому что, похоже, ей тоже не хватало цивилизованности, чтобы вообще не нуждаться в связях.

Не тогда, когда дело касалось Ноэля.

Его улыбка вышла немного кривой, когда он полез в карман и вытащил толстое, мужское кольцо с грубым куском янтаря, в то время как её — тонкая филигранная работа с полированным камнем.

— Идеально.

— У нас не может быть детей. — Он произнёс эти слова, когда она надела кольцо ему на палец со счастьем, которое проникло глубоко в душу. — Мне жаль.

Острая эмоция коснулась её чувств, но это была не печаль. Не с вечностью, окрашенной дикой полупрозрачной синевой.

— Всегда найдутся такие, как Вайолет, которым нужен дом, — сказала она, поглаживая большим пальцем его кольцо. — Кровь моей крови, может быть, и не будет, но сердце моего сердца будет.

Сокращая небольшое расстояние между их телами, Ноэль провёл пальцами по её левому крылу, медленно скользя вниз, явно намекая на обладание. А она скользнула руками по его груди и обняла за шею.

Слов не было, но в них не было необходимости, металл его кольца согревал щеку, когда он обхватил ладонями её лицо.

Её волк. Её Ноэль.


КОНЕЦ

Данная электронная книга предназначена только для личного пользования. Пожалуйста, удалите её после прочтения!


Оглавление

  • Налини Сингх Волк ангела (Гильдия Охотников — 3,5)
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10