Проклятые ключи [Анна Ведышева] (fb2) читать онлайн

Ведышева Анна Проклятые ключи

Пролог

Солнце скрылось за горизонтом, оставляя после себя красные росчерки. Небо окрасилось в цвет крови, нарекая завтрашним днем бурю. Серые облака подгонял ветер с севера, который рождался высоко в горах. Он, неспеша, пробирался в теплые края, принося с собой прохладу и дождливую погоду.

Наступило время, когда быстро темнеет. А холодный воздух заставляет деревья ронять разноцветную листву.

За окном ветер, так похожий по характеру на бору, подхватывал сухие листья и раскидывал по старому саду. В полутьме плохо различался их цвет. Но беспорядок, оставленный северным озорником, завтра заставит поработать тетушку Агафью.

Неожиданно птицы сорвались с раскидистого дерева, где нашли пропитание, и вскинулись вверх. Раздался гром и сверкнула молния, разделяя небо на две неравные части.

“Плохой знак” — подумалось мне. За всю жизнь не видела этих явлений осенью.

От стука в дверь, вздрогнула, подпрыгнув на стуле и выронив вышивку. С опаской подошла к деревянному порогу и прижалась ухом к двери. За ней послышался болезненный стон.

Больше не раздумывая, резко распахнула свою защитницу и впустила путника. Мужчина был ранен. Правая рука плетью висела и с нее капала кровь. Часть черного плаща, разодранная и испачканная грязью, не скрывала, а обнажала живот и левую грудь. Белоснежная кожа словно переливалась от пламени свечи в избе. Но лицо прятал глубокий капюшон с золотой вышивкой.

Высокий незнакомец покачнулся и почти рухнул. Я в беспокойном порыве подхватила его, рукой прикасаясь к голому торсу. Аристократ с бархатистой и нежной кожей. А на ней словно выбиты точками письмена. Глазу не видно, а на ощупь возможно прочитать.

Только подняв голову, смогла заглянуть в глаза мужчине. Пустые серые глаза с безразличным и потерянным взглядом. Чувство сострадания и тоски охватило сердце. Безумно захотелось помочь незнакомцу. Протянула руку, в намерении поудобнее перехватить его поперек талии и довести до скамейки. Но попутно наступила на край длинного одеяния. Шаг, и капюшон слетел с головы, показывая мне черно-синие волосы, заплетенные в колдовской узел. Черный маг! Сердце бешено забилось.

Отпрянуть не получилось. Мужчина крепко схватил меня за руку. Прижал здоровой рукой к себе, я трепыхалась как свободолюбивая птица, и прошептал:

— Ты сама открыла дверь и впустила меня, — голос сочился ехидством, — Будь добра излечи, коль взялась помогать колдуну, девочка.

Добра?! Хотелось рассмеяться ему в лицо, вцепиться в волосы и расцарапать щеки, а потом закричать и позвать на помощь.

Медленно довела мужчину до лавки. Рядом с небольшим деревянным столом и на скамье в одну доску он смотрелся огромным зверем, который пришел разрушить дом маленького кролика. Нелепый и совершенно неуместный в нашем маленьком доме.

Верхнюю часть разорванной одежды незнакомец снял, пока я готовила воду и тряпки. Хотелось налить побольше кипятка. Но ведь мне самой придется смачивать в этой воде тряпье.

Теперь смогла внимательно рассмотреть мужчину. Коротких темных волос ели хватало на знак отличия, что говорило о юном возрасте колдуна. На вид ему не дашь и тридцати, но у черных магов свои законы для жизни и смерти.

Вытянутое худое лицо нелепо смотрелось на фоне достаточно подтянутого тела. Черты острые грубые. Тетушка сказала бы голодные. Впалые щеки и синяки под глазами, будто мужчина не спал и не ел несколько дней. Возможно, так и было. Нос тонкий маленький, а губы, словно нарисованные линии, нитками. Подумалось, что незнакомец применил магию, дабы не показывать истинный облик.

В пустых глазах блестело пламя свечи. Мужчина молчал, словно ничего не чувствовал, безропотно позволяя мне вытирать кровь и заматывать раны. Всего их было четыре: две, как от удара большим гвоздем (коим амбарные двери приколачивали), — на запястье и чуть выше локтя; одна в предплечье, другая — в правом боку. Последняя неглубокая, больше царапина.

Кровь остановила травами. Злость и страх сам собою ушел во время лечения. Я знала пару заговоров и успешно ими воспользовалась, несмотря на юный возраст.

Пока готовила настойку у печки, колдун уснул, положив руки на стол, а на них — свою голову. Сейчас расслабленный он выглядел совсем по-другому. Словно черная маска спала с благородного лица. Залюбовалась. Потом тряхнула головой, прогоняя наваждение. Не хватало еще, чтоб мне маг понравился. Почувствует ведь и просто так не отпустит. У меня даже дыхание сбилось от страха. В деревне говорили, что черные колдуны частенько похищают юный дев. И судьба этих красавиц не завидная.

Присела напротив на лавочку, прижавшись спиной к теплой печке, и стала ждать, когда мужчина проснется. Не заметила, как сама закемарила. А очнулась от прикосновения. Колдун сидел на корточках и гладил меня по щеке. Потом перенес руки на волосы. Я не заплетала косы, занимаясь рукоделием. Неслыханное распутство.

Стыд и страх жгучею волною опалили все нутро. Резко ударила мага по руке и вскочила. Тонкая нить, державшая силу мужчины под контролем, покуда он гость в чужом доме, порвалась, и я ощутила давление со всех сторон, будто сама тьма сгущалась и окутывала тело тяжелым покрывалом.

— Прочь! — закричал незнакомец, словно лесной зверь. Я дернулась к выходу, но мужчина перехватил, прижал к себе, указывая рукою на клубящуюся тьму. Чернота не хотела повиноваться словам, требуя магических знаков. Но одна рука у мага не действовала, второй он держал меня. Ничего не придумал лучше, крутанулась и сама обнимала мага, прижавшись посильнее. Чем ближе к нему, тем безопаснее. Я не видела, а только чувствовала, что за спиной творится что-то нехорошее. Вдруг точки, выбитые на груди мужчины, засеяли золотым светом. Мелькнувшая мысль о несуразице, на теле темного мага да светлые письмена, потонула в крике мужчины.

Несколько томительных минут и тьма рассеялась. Подняла голову, не размыкая рук, и взглянула на мага. Мне показалось, вижу юношу с русыми волосами, пухлыми губами и живыми глазами. Моргнула. Словно и не было того видения. Черный маг во всей красе, никаких впалых щек, никаких синяков и усталости. Напитался тьмою. Знать и раны залечил.

— Проси, чего желаешь. Помогла. — Довольный, словно кот наевшийся сметаны, промурлыкал мужчина.

С презрением разомкнула руки и отстранилась. Ничего не нужно от колдуна. Да и сделки с ними не приносят счастья. Потому покачав головой из стороны в сторону, отошла от порога, жестом провожая гостя.

— Умна, да не слишком, — усмехнулся мужчина. — Значит, сам порешу!

С этими словами он двинулся к выходу, потом резко крутанулся на каблуках и оказался рядом.

— Первый поцелуй с собой заберу!

Я не успела даже понять смысл его слов, как маг впился в мои губы, жадно сминая их, кусая до крови и причиняя боль. Остановился он, когда почувствовал вкус чужих слез. Отпрянул, словно сам себя испугался.

— Прости, — сказал мужчина сам, поразившись сказанным словам.

Как только он покинул дом, рухнула на пол и заплакала. Потом вскочила и помчалась в другую комнату, больше закуток — кладовку. Там стояло старинное дорогое зеркало, что тетушка хранила на приданое.

Ужас постепенно отступал. Никаких меток колдун на мне не оставил, кроме седого локона, что прятался за ухом. А вот с подарками черного мага мне только предстояло столкнуться.

Глава 1 Встреча на дороге

…Тринадцать лет спустя

На ветках огромного дуба расположилась таверна, название давно стерлось. Да и не к чему оно подобному заведению. Здесь собиралось все высшее черное общество: ведьмы, колдуны, наемники. Ну и тому подобный сброд, который здравомыслящий человек обойдет за версту. Мы с братом к таковым не относились.

Когда утром выбирали комнату для ночлега, понятия не имели о столь веселом соседстве. К вечеру любители погулять явились в облюбованное годами место. Мне с Владленом ничего не оставалось, как спешно покинуть неказистую комнату. Наши старые лошадки, которых подарил ненавистный дядюшка, лишь бы выпроводить нежеланных родственников, доживали свои последние дни. Я до сих пор удивляюсь, как они довезли нас до таверны?! Очевидно, настолько не любили дядю, что предпочли быть съеденными серыми волками, нежели провести остаток дней со скрягой.

Да и не мудрено, возненавидеть жадного мельника, что ради мешка с золотыми монетами приютил сирот. А ведь он двоюродный брат отца, по словам Агафьи. Вот только стоило ли верить, после всего случившегося, старой ведьме?!

Смелой и глупой идей стало позаимствовать стоявших лошадей у таверны вместо дядюшкиного подарка. В тот момент, эта безумство не насторожило, будто кто-то специально подвел к этой мысли. Сначала вороные не давали себя оседлать, недовольно ржали и вставали на дыбы. Но стоило Влади пройтись рукой по шелковистой гриве, настроение лошадей поменялось.

Погоня не заставила себя ждать, принося запах дыма. Лучший способ загнать жертву — взять в кольцо. Хозяева украденных лошадей подожгли лес. Еще не было слышно лошадиного ржания, но я чувствовала, как по спине водят хоровод мурашки. Мозг с бешеной скоростью выдавал то один план спасения, то другой. Но ни один вариант не подходил для того, чтобы спрятаться от магических созданий. Ведьмы выследят нас на метлах, наемники — в любом буреломе по следам, а колдуны — по отпечатку ауры. При воспоминании о черных магах сердце защемило. Но раскисать сейчас я не имела права, ведь не все ключи собраны. Да и Влади смотрит с тоской.

— Река, Катерина! — закричал брат. — Смотри, река!

Испокон веков вода смывала все зло, путала следы и придавала сил, как черному народу, так и светлым обитателям Забугорья. Возможно, нам удастся выиграть время.

Как только копыта коснулись живительной влаги, кони преобразились. С гривы начала сходить черная краска, показывая золотые волосы. Туловище из черноты преобразилось в коричнево-золотой стан. А в воде и вовсе практически стало прозрачным. Но глаза лошадей остались такими же пустыми. И чем глубже мы погружались в воду, тем больше менялись наши кони. Я сама не заметила, как с головой ушла под воду. Но дыхание не прекратилось и не сбилось. Ох и не простых лошадок мы позаимствовали.

Вода рядом забурлила. Это ведьмы, над рекой пролетая, бросили несколько огненных шаров. Покружили огоньки пару минут и погасли. Знать, не разглядели ведьмы нас в светлой воде. Чудеса.

Как только выбрались из реки, то лошади сразу вернули своему облику черноту. Мы поскакали дальше, убегая чуть западнее от темного леса с таверной, дядюшки Сандра и его мельницы, да воспоминаний о золотых письменах на бледной коже черного мага Ростислава.

Загонять лошадей сильно нельзя. Эти черные красавцы сослужат нам лучшую службу, коли будем следить за ними как следует. А, следовательно, нужно искать место ночлега. Да и Влади совсем сник, устав от долгой скачки.

К счастью или нет, мы выехали на опушку, где стоял покосившийся дом, больше походивший на некое святилище. Брат жалобно посмотрел, призывая обойти место стороной и двигаться дальше. Мне и самой дом казался странным, но выбора у нас особо не было. Отдых необходим не только коням, но и людям.

Я спешилась. Позади строения имелось обустроенное стойло. Что удивляло.

— Кати, возможно, здесь будут ключи, — произнес мой брат, улыбнувшись. Камень на душе стал тяжелее.

— Хорошо, давай посмотрим. Только быстро. Мне тут не по себе.

Дверь открылась на удивление легко и без скрипов. Внутри это был простой деревенский дом, даже красный угол имелся. Небогатая обстановка. Слева у окна небольшая кровать, застеленная белым бельем. Все вещи покрылись слегка налетом серой пыли. Казалось, хозяева только недавно покинули свое жилище и вот должны вернуться. Навести порядок, растопить печь и зажить долго и счастливо.

Единственное, что выбивалось из обстановки деревенского дома, это стоящие по обе стороны от двери деревянные массивные комоды. Богатые старинные вещи смотрелись вычурно на фоне простой комнаты.

Пока рассматривала дом, Владлен обшарил содержимое ящиков. Мне ничего не оставалось, как присоединиться. Чем быстрее мы закончим, тем лучше.

В верхнем ящике первого комода лежал пухлый синий мешочек, внутри которого находилась целая горсть золотых монет. Будто в этой избушке жили князья. Немного сомневаясь, положила сокровища обратно. Кража лошадей грозит лишением рук, а подобных денег — жизни.

На улице послышалось ржание черных лошадей. Нас выследили, животные чувствуют беду за версту, нужно уходить. Бросила еще один взгляд на комод. Резко развернулась и пошла к выходу. Брат замер возле красного угла. Я видела, как он протягивает руку и будто скребет невидимую стену. Что-то засветилось в тонких руках. Ключ. Сердце радостно забилось. Я присела рядом и обняла мальчика, ведь мы стали на шаг ближе к снятию проклятия.

Уже на пороге, будто что-то дернуло за рукав. Обернулась, отпуская руку недоумевающего брата. Быстро приблизилась к тайнику с синим мешком. Раскрыла его дрожащими руками. Внутри помимо монет находился медальон, который раньше не заметила. Тонкая вытянутая капля из голубой глины на серебряной цепочке, которая почернела от времени. Камень переливался изящными гранями, завораживая взгляд.

Влади окликнул, возвращая к реальности. Времени на раздумья не осталось. Кулон повесила на шею, а деньги спрятала в карман. Они нам понадобятся.

Мы гнали лошадей по просеке. Это было плохо — слишком мало деревьев, слишком приметны двое на черных скакунах. Конь брата сдался первым, подвернул ногу и полетел на землю. Я спрыгнула следом. Каким-то чудом Влади не придавило. Но он был без сознания.

Нас окружали наемники. Круг смыкался. К месту неудачного падения вышел высокий статный мужчина лет тридцати, больше походивший на князя, нежели лиходея. Его длинные светлые волосы, заплетенные в высокий конский хвост, колыхало порывами ветра. Часть прядей выбилось из прически и свисало на голубые глаза. Мужчина злился, порывистыми движениями, то и дело, возвращая своему облику прежний аккуратный вид.

От взгляда на него у меня перехватило дыхание. Настолько он был красив. Овальное лицо с утонченными чертами, большие круглые глаза и тонкий вытянутый нос, кончик которого слегка вздернут к верху.

Заметив интерес, мужчина хмыкнул, отчего на щеках образовались пикантные ямочки. Волна жара и смущения охватила тело.

Затем незнакомец перевел взгляд на Владлена и стал медленно хвататься за эфес шпаги.

— Он не оборотень! — Чуть хрипя, произнесла в порыве ринуться под оголенную сталь. Казалось, голос отказался мне повиноваться. Незнакомец отвернулся, намереваясь отдать приказ.

Тут Влади пошевелил ладонью, вкладывая в мою руку что-то острое. Нож. Радость от того, что родная душа жива и здорова, перемешались с досадой и чувством страха.

Недолго думая, бросила брата и кинулась к блондину. Момент выбран удачный. Мужчина растерялся, когда холодное лезвие поцарапало тонкую шею. Я слишком нервничала, чтобы оценивать силу нажима. Алая струйка окрасила белоснежный ворот рубашки в красный цвет.

— Прикажи нас отпустить! — Закричала. Чувство страха наполнило душу, и заставляло сердце бешено стучать.

Мужчина молчал. Отдай он приказ, и нас не тронут.

— Отпустите их! — Завораживающий голос, такой мягкий и в тоже время властный.

Маг, промелькнуло в моем сознании. Вот только зря он старается, на нас с братом магия не действует. Отводящие амулеты тетушки Агафьи ни разу не подводили. Да и сам амулет, который представлял собой нарисованную полоску на предплечье, не привлекал лишнего интереса. Но зато менял отлично внешний облик.

Особенно хороши были эти личины — маленьких детей. Никто сильно не уделял внимание юным сорванцам. Пусть и была опасность отдать жизни какой-нибудь помешанной на древних кровавых ритуалах ведьме.

Кажется, мужчина удивился еще больше. Хрупкая сопливая девчонка держала его на грани жизни и смерти. Да так крепко, что на руке незнакомца начал наливаться синяк.

— Давай договоримся. Возьмешь меня в заложники, и уйдешь так далеко как пожелаешь. Преследовать нас не будут, — больше в голосе мага не было той сладкой мягкости.

Но предложение мужчины не вызывало энтузиазма. Раз предложил — значит, уверен в своих силах. И, возможно, это предложение выльется большими неприятностями. Но выбора у меня не осталось. В ответ — одобрительно кивнула. Потом подумала и прошептала на ухо голубоглазому блондину.

— Дай слово чести, что не причинишь вреда ни мне, ни моему спутнику, — предложение дерзкое, риск велик и так мал шанс, что незнакомец примет опасную игру.

— Перед лицом богов и верных мне людей, я Демид Горский клянусь, что ни, я ни мои приближенные не причинят вреда тем, кто пленил меня. Останусь их заложником все то время, что они пожелают.

В первую секунду дар речи потеряла. Безумец! Дал клятву — нечто нерушимое, что невозможно забрать назад. Он буквально становился нашим рабом, пожелай мы этого.

Я опустила кинжал. Нет смысла угрожать этому человеку. Ах, как запоздало приходит мысль праведная. Имя, он назвал свое имя. Но не факт, что оно было истинным. Холодным пот прошиб тело, когда увидела улыбку высокомерного красавца.

Он обхватил мою талию, прижимая к себе.

— Госпожа, предлагаю Вам стать моей гостьей. Тем более, — мужчина наклонился чуть ближе, — лихая погоня за вами совсем близко…

Свист, взмах и я уже сижу впереди на его лошади. Кажется, клятву он соблюдает, вот только безопаснее себя чувствовать не стала.

— Мальчишку повезет Даркирий, — сухо проговорил Демид.

Его вояки переглянулись, отыскивая сорванца. Брату всегда легко давалась игра в прятки, он вечно выигрывал. Маг указал на куст, где прятался Владлен. Неужели мужчина видит истинную сущность вещей?!

Брату помог забраться на коня высокий широкоплечий мужчина со сведенными вместе в недовольстве бровями. Отчего зеленые глаза казались миндалинами. Ресницы чуть смягчали мрачный образ, но черные гладкие волосы, заплетенные в толстую косу до лопаток, снова возвращали к мыслям о колдуне.

Я ощутила толчок, который отвлек от разглядывания Дарка. Лошадь тронулась. Демид вел коня одной рукой, другой держал меня за талию, будто боялся, что исчезну.

Загадочный и опасный противник, близость которого будоражила кровь.

Чувствовала чужое дыхание на шее. Близость заставляла волноваться. Он пах сушеной травой и солнечным светом. Такой знакомый с детства запах. Казалось, я вернулась в дом Агафьи, где на пороге, покуривая длинную трубку, сидит лесная ведьма. А рядом, подпирая дверной косяк, стоит черный колдун да рассказывает небылицы.

А вот детство я помню плохо, урывками. Мы с Влади выросли в небольшой деревни вблизи столицы, на границы слияния реки Бурной и Соленого моря. Самым ярким воспоминанием для меня, четырех лет от роду, стал праздник урожая, который мы посетили с родителями. В этот богатый яствами год, выросла огромная тыква, что потом украшала городские ворота.

Но сам праздник мне не нравился. Ибо в этот день приносили в жертву агнца. Не смотря на то, что вино символизировало кровь, а красные плоды — сырое мясо, люди продолжали молиться каждый своему богу, не все, из которых, довольствовались фруктами.

А вот брат наоборот приходил в восторг от обилия бесплатного угощения. Надо было вырасти и потерять родителей, да отправиться в изгнание к Агафье, чтобы понять истинную ценность людской щедрости.

Предаваясь печальным воспоминаниям, погрузилась в сладостную негу. В руках сильного мужчины было спокойно. Будто отец снова укачивает меня на широких коленях, рассказывая грустную сказку о влюбленной русалке.

Очнулась от громкого крика. Поначалу даже не поняла, что произошло. Вокруг все пылало зеленым магическим пламенем. Оно манило, звало прикоснуться к нему, при этом пожирая деревья и не успевших убежать животных.

— Тише, девочка. Чем больше ты боишься, тем сильнее ведьма.

Хотелось ответить — знаю, но в этот момент вспышка раскроила ближайшее к нам дерево. Горский резко развернул лошадь и помчался прочь. Следом за нами гнались лихие ребята из таверны без названия. А сверху подгоняла рыжая ведьма.

Я цеплялась за гриву коня, боясь свалиться. Деревья мелькали, словно небрежно смазанные кистью нерадивого художника. Влади и Даркирий пролетели мимо нас, будто мы и вовсе не двигались.

— Снимай защиту! — Закричал Демид со злостью. Возможно ли, что отводящие амулеты тетушки Агафьи гасят все магические усилия мужчины. Пока раздумывала, голубоглазый маг начал стягивать с правого предплечья платье. Найдя метку отводящего амулета, он лизнул разрисованное место, а затем больно стер с кожи метку. Меня бросило в жар от столь неординарного снятия защиты.

В этот момент тело резко изменилось. Я стала выше, пальцы длиннее. Теперь легко могла покрепче вцепиться в гриву бедного коня.

Мгновение и мы перепрыгнули на несколько шагов вперед. Пару таких прыжком и расстояние в несколько дней, покрыты за десять минут.

Демид повалился с лошади, тяжело дыша. Из носа мужчины хлынула кровь. Подходить к нему близко побоялась. Слишком много энергии использовал, а значит, магу необходимо восстановить силы. Огляделась. Вокруг никого не было: ни преследователей, ни помощников светловолосого мужчины.

— Подойди ко мне, — прохрипел Горский, смотря мутнеющим взглядом, — прошу тебя.

Я не двинулась с места. Страх сковал тело. Однажды уже открыла дверь и помогла незнакомцу, погубив его жизнь.

Перед глазами запылал синий огонь и в ушах набатом крик, а в носу запах жженой плоти. Беснующаяся толпа, гогочущая над чужой смертью. Тетушка Агафья, молящаяся богу, вопреки своей ведьмовской сути. Ужас и бессилие шестнадцатилетней девчонки с огромными голубыми глазами, полными слез.

Я не смогла отвести взгляда от корчащегося в муках колдуна, пока его пожирало пламя. Умирая, он взглянул на меня. С его бледных губ слетело очередное проклятие, которое в шуме не могла разобрать. И первый ключ заблестел в моих тонких руках.

— Я дал клятву! Подойди ко мне!!! — Крикнул мужчина, выдергивая меня из воспоминаний.

Глубоко выдохнув, приблизилась к Демиду; опустилась возле него на колени. Мужчина дернулся, обхватил мое лицо руками и впился в губы. Ни вздохнуть, ни крикнуть не получилось. Словно в водоворот, увлекала сила Горского. Он выпивал мою жизненную энергию. Закрывая глаза, думала, как смешна жизнь. Так долго сопротивляться, чтобы стать жертвой мага. Насмешка судьбы.

Тьма постелила теплые черные одеяла, приглашая в гости, маня легкостью и спокойствием.

Я видела себя на руках у Демида. Его глаза полные безразличия с тоской взирали на бледное лицо. Маг поднял голову, будто увидев мечущуюся душу, а губы зашептали заговоры.

Очнулась на белых простынях огромной кровати. Балдахин укрывал постель по кругу и плохо пропускал дневной свет. Подняться сил не хватило.

— Тебе лучше не шевелиться, — произнес знакомый голос. В нем чувствовались виноватые нотки. А вот взгляд не выражал никаких эмоций.

Что случилось?! Почему я выжила?! И куча других вопросов рождались в голове. Словно прочитав мысли, Демид, после глубокого вздоха, продолжил:

— Ты правильно сделала, когда взяла с меня клятву. Умная девочка! — Cнова печальный вздох. — Я выпил бы тебя до конца, но клятва разрушила связь, потеряв при этом силу.

Он продолжал говорить, но я не слушала. Клятва спасла мне жизнь — набатом звучало в голове. Страх и ужас случившегося настиг сознание, забирая последние силы. Соленые слезы хлынули из глаз.

— Прости, — прошептал маг, поднимаясь с края кровати, и вышел из комнаты. А меня охватило странное чувство недоверия к словам, полным раскаяния. Как бы не старался Демид, в душе остался горький привкус лжи.

Несколько следующих дней запомнились плохо. Мне снился отчий дом, глаза мамы и длинные волнистые волосы сестры. Просыпаясь, слышала голос Горского, но не могла разобрать, о чем тот шепчет. Потом видела покосившийся дом тетушки Агафьи, ее злые слова и проклятие от сельчан за помощь черному колдуну. И большой деревенский костер.

Раннее утро. Солнечный свет мягко стелился сквозь тонкий шелковый балдахин. Владлен спал рядом. Я провела рукой по волосам, вспоминая недавний сон. Когда-то они отливались золотом, будто лучи солнца путались в них.

С рассветом проклятие спало на пару минут, и брат снова принял истинный облик. Лицо преобразилось: острые грубые мужские черты уходили и сглаживались, кожа становилась бархатистой и светлой, как земля, укрытая первым снегом. Открой Влади глаза, и в их голубизне отразился озорной солнечный луч. Набежавшая туча укрыла разыгравшееся светило, забирая красоту родного создания.

— Как давно действует заклятие? — Раздался голос от двери.

От неожиданного вопроса я дернулась. Владлен, сопя, перевернулся на другой бок. Похожий на маленького котенка, снова став мальчиком.

Отвечать или нет?! Сняв с меня метку, мужчина разрушил ее действие, которое распространялось на нас обеих. Больше в нас не увидят детей, что может принести огромные неприятности, особенно мне.

— Десять лет прошло, — говорить стало трудно. Комок колючкой застрял в горле. Царапал неба и оттого звуки получались шипящими. А, может, это просто слезы невыплаканные когда-то.

Я вздохнула. Горько улыбнулась. Конечно, теперь нет преграды для чарующей магии. Отныне мы рабы его желаний. Такой сильный маг не сможет не поддаться искушению.

— Если ты волнуешься, обещаю не применять чарующей магии ни по отношению к тебе, ни к твоей сестре. Рассказывай, я внимательно слушаю.

Что хотел услышать маг от несведущей девчонки? Как она влюбилась в черного колдуна и отдала, пусть не специально, сущность маленькой сестренки темным силам. Как Ростислав продал жизнь в развлечение обезумевшей толпы?! Как он проклял нас, одарив ключом. А тетушка Агафья пожелала заполучить дары мага?! Если бы не чудесные возможности Влади, гореть нам на следующем костре.

Демид пил мою жизненную энергию, а значит, должен был видеть прошлое. Но он предпочел услышать слова или не пожелал нарушить тонкую границу душевных переживаний, которые вызывают воспоминания.

Маг, не желающий знаний и власти над человеком, нонсенс. Я расхохоталась. Этот смех, нахлынувший так внезапно, закончился истерикой. Владлен завозился, испугавшись громких всхлипов, и тоже заплакал.

Впервые за долгие годы ревела. Плакала в объятиях незнакомца, по имени Демид, будто маленькая девочка. Мужчина гладил по волосам, спине, утешая. И наверняка, применил какое-то заклятие. Ибо последующий сон без сновидений забрал всю боль. Жаль только на время.

Чуть позже Влади показал мне интересный разговор, что состоялся между нашими спасителями. Брат обладал уникальным даром. Он мог показать любому то, что видел раньше, как картинку, только прикоснувшись к человеку.

За старым амбаром стоял белокурый маг вместе со своим мрачным другом.

— Демид, что в этой девочке тебе столь приглянулось? — Дарк не был в восторге от мысли, что половина черной таверны объявила охоту на глупых детей. Да и на них самих, поскольку те помогли нам. Рано или поздно охотники отыщут остаточный след магии и придут за незнакомками.

— Такая хрупкая, такая сладкая — эти мысли пугают. Я подумал об этом, облизывая метку. И сам себе поразился. Потом безумная погоня. Смерть махала мне рукой, но вновь удалось обмануть старуху.

Демид скривил рот в грустной улыбке и продолжил:

— Даже твоя помощь не понадобилось, служитель.

Даркирий нахмурился еще больше, то ли обидевшись, то ли смеясь.

— Найди мне книги о ключах, — брошенные слова мага заставили Дарка вздрогнуть.

— Демид, ты с ума сошел?! Что тебе до этих девчонок. Сколько таких мы встречали?! Десятки, сотни? И ни у одной не было кулона. Катерина нашла его случайно. Ты сам убедился. Вещь не находит отклика в ее душе. — Служитель в отчаяние взъерошил свои угольно-черные волосы. — Друг, послушай, тайные знания сделали одну из них мальчишкой. Как только настанет время — заклятие спадет. Тебе бы не знать…

Мужчина прикусил язык, поняв, что неосторожно затронул не самую веселую тему. Он ненадолго замолчал, потом махнул рукой и отправился в хранилище. Как служитель храма мертвых Даркирий имел доступ и не к таким святыням, которые хранили тайные знания предков.

Путь далекий. Ведь единственно известный мне храм мертвых располагался на северо-западе Забугорья в Красных лесах, где деревья круглый год носят цвет осенней листвы.

Из всего подслушанного сделала вывод, что нам помогли не просто так, а приняв за каких-то важных людей для белокурого мужчины.

Потеребила кулон, что так давно не вынимала из кармана, и задумалась. Как долго мы можем пользоваться гостеприимством хозяев?!

Стоило подготовить план и средства для того, чтобы иметь возможность в любой момент покинуть спокойное место.

Несколько месяцев мы жили тихо в небольшой деревушке, окруженной частоколом. Здесь расположилось двенадцать добротных домов, не считая избы старосты да небольшой молельни. Строения примыкали достаточно плотно друг к другу. Только один — стоял на отшибе. Раньше его занимала знахарка, а ныне я с братом. Спокойствие и умиротворение, царящее во владениях Демида, расслабляли и затягивали в размеренную обыденную жизнь. Хотелось бросить все и остаться навсегда среди поющих птиц и цветущих трав, улыбчивых и доброжелательных соседей да надежных защитников: мага и служителя. Только вот не покидало меня чувство тревоги.

Влади деревня нравилась. С утра он бегал с другими ребятами на опушку леса, играя в магов-разбойников, порой и встречая рассвет; а вечером проводил время с Дарком, тренируя бой с мечом, провожая солнце за горизонт. Мне это дружба не нравилась. Слишком много внимания уделял наставник своему маленькому ученику. Да и игра с оружием неподходящее занятие для девушки. Но пока Владлена в теле мальчишки навык может пригодиться.

Служитель быстро вернулся из своего путешествия.

По моим расчетам, дорога должна была занять пару месяцев, но что тропа для мага, тем более того, кто способен услышать призыв мертвого. Вот только магией мужчина пользовался бытовой, что практически не требует расхода энергии, либо применял специальные средства: магические порошки, настойки, амулеты и тп. Что выглядело достаточно странно. Что за обряд нужно провести, чтобы потерять практически всю свою мощь?! Не верилось мне, что в служение мертвым брали бессильных магов.

Как Даркирий преодолел расстояние в триста верст так быстро?! Ответ узнала чуть позже.

Время от времени замечала, как Дарк, одетый в пурпурную мантию носил и выносил из дома Демида какие-то свитки. Очевидно, не желал оскорблять священные писание не надлежащим видом или проводил специальные ритуалы. На шее у мужчины висел золотой массивный медальон в виде солнца. Такой имелся и у Агафьи, но использовать накопитель магии, ведьма не смела, берегла на черный день.

Сама я пряталась от блондина, хотя он не больно и искал встречи со взбалмошной особой. Больше пропадая у себя в избе и изучая материалы, доставленные служителем. Мне казалось, что ему известны все мои тайны оттого ни я, ни он не желали встречи.

Из разговоров местных жителей узнала, что Демид кто-то вроде старосты, а не простой защитник. Ну, а Дарк — ведуна. Хотя, судя по силе, исходящей от обоих, они непростые маги. Но колдовских меток на мужчинах не имелось, знать к черной силе отношение не имеют. А служители храма мертвых никогда не принадлежали ни темной, ни светлой стороне магии. Они стоят на границе.

В детстве, после гибели родителей на торговом тракте, я считала таких, как Даркирий, проклятием. Ведь они приходили передать последнее желание умерших людей. Отец велел отправить нас к тетушке Агафьи, подальше от делящих наше имущество родственников. Именно ведьма объяснила всю тяжесть существования служителя. Ибо он переживает всю боль от смерти и ни раз. Задача таких людей приносит последнюю волю умершего человека в дом. Видеть и пропускать сквозь себя отчаяние и горе потери.

Звон колокола раздался неожиданно, местные, привычные к подобным сигналам, побросали свои вещи и помчались в избы, запирая двери. Служитель, который проводил очередную тренировку с Владленом, подхватил брата на руки и помчался к дому голубоглазого мага. Бросилась следом. Запутавшись в юбке, кубарем пересекла порог избы старосты. Меня аккуратно поднял подмышки хозяин и поставил на ноги. Встретилась с Демидом взглядом и увидела перед собою глаза, полные безумной тревоги. Тряхнула головой и наваждение спало. Они снова выражали безразличие.

Страх лизал пятки. Душил своим излишним вниманием и неизвестностью. Я испытывала это чувство ни раз. Но сейчас стало жутко не только за себя с братом, но и за мага с другом. Привыкла к ним. А еще было в Демиде что-то знакомое, родное. Ненавязчивая забота, теплый дом и уют сделали его таковым. А может, то влияние амулета, который всегда в моем кармане находился.

Нас заперли в подвале, прежде маг велел вынуть из кармана и одеть на шею тот самый кулон. Оказывается только после того, как я прикоснулась к этому украшению, мужчина смог переместиться к покосившемуся домику. Демид обещал рассказать подробнее свою историю позже. Сказал, что если что-то случится, кулон выбросит нас с Влади к месту, где я впервые одела серебряное украшение. Там мы и будем должны ждать его со служителем.

Боялась дышать, прижимая к груди брата. Тот весь дрожал, переживая больше не за себя, а за Дарка. То и дело спрашивая, все ли будет хорошо с мужчиной?! И что он в нем нашел. Вечно угрюмый и неприветливый. Мрачный вид подчеркивал высокий лоб и вечно нахмуренные брови. Да и темные короткие волосы, небрежно подстриженные и не расчесанные, не добавляли мужчине красоты. Он словно старая кошка, что ленится вылизывать брюхо. Единственное, что завораживало в его внешности, это глаза, ярко-зеленые с вкраплением желтизны, напоминающие цветущие майские поля с одуванчиками.

Влади он нравился. Брат всегда тянулся ко всему необычному. А может, женская суть притягивала к магу.

Пока про себя рассуждала, по лестнице в подвал кто-то спускался. Шаги были грузными и тяжелыми, очевидно, этот человек имел немалый вес. Он дотронулся до стены, за которой мы прятались, и по кругу обошел подвал, не отрывая руки. Чертыхнулся и сплюнул.

— Дарен, я же говорил, что у меня нет чужаков. Так кого ты ищешь? — Спросил Демид у пришедшего в гости белого праведника.

От этого имени у меня свело живот. Тот самый маг, что пришел в деревню и облачил черное нутро Ростислава. Возможно, убей его сейчас, отомсти за смерть колдуна, и проклятие спадет. Не нужно искать оставшиеся четыре ключа, чтобы разрушить проклятие.

Бездумно рванула к выходу, Влади потянул за платье. Треск ткани выдал наше местоположение. Дарен повернулся в сторону зачарованной двери. Звон и щепки разлетелись в разные стороны. Часть осколков попала мне в левую руку, больно впиваясь. Кровь выступила из ран. А в следующую секунду понять, что случилось, не удалось.

И вот я с братом уже стояли в старой комнате покосившейся избушки. Влади жался к моей ноге и тихо всхлипывал. Дрожь охватила все тело. Ведь погубила целую деревню, ибо черный маг не прощает обид, даже будь он в обличье белого праведника, что несет закон божий по селам и деревням.

Неимоверным усилием взяла себя в руки, потому что нужно было действовать. В чудесное спасение не верила. Мы снова остались одни, лишь кулон будет напоминать мне о белокуром спасителе.

Мне снилось небо полное звезд, огромная луна и невысокая зеленая трава возле дома Агафьи. Я лежала, раскинув руки, пытаясь подражать небесным светилам. Темнота не пугала. Игру прервал колдун, которому пару дней назад помогла залечить раны.

— Руки выше! — Произнес мужчина, смеясь. Я испугалась нежданного гостя. Съежилась.

Маг присел рядом, закрывая своей головою луну. Выглядел он гораздо лучше. Даже поправился будто. Оно и понятно, напитался темной силой, а то и загубил чью-нибудь жизнь.

— Я Ростислав! — Искренне и радушно произнес мужчина.

Но не пристало водить дружбу с черным магом. Быстро деревенский люд костер соберет. Вот только встать не получилось, поскольку маг навис надо мной и внимательно рассматривал. Стало не по себе, внутри все сжалось. Вдруг вспомнилось, как колдун украл первый поцелуй. Как крепко держал за тонкую талию, как мои руки скользили по письменам на его теле. Щеки залило краской. Хорошо, что в полутьме их не видно.

И в этот самый момент Ростислав коснулся алых губ во второй раз, при этом нежно обхватил мое лицо своими руками. Легкое нежное прикосновение, что длилось секунду, заставило затрепетать душу. Перестала дышать от неожиданности. Сердце застучало быстрее, и горячая волна стыда затопила с головой. С силой оттолкнула мага и вскочила на ноги. Но и шагу ступить не смогла. Мужчина обхватил поперек талии, притянули к себе и зашептали в ухо.

— Никогда не вспоминай при колдуне яркие события, те, что заставляют пылать лицо и биться чаще сердце. Иначе он может их разглядеть. Только что я видел, как целовал тебя позавчера в доме Агафьи. Плохо. Твой дом — твой защитник! Нельзя позволять колдуну видеть его внутреннее убранство. Ведь тогда он способен навести чары. Я подарил тебе еще одно воспоминание, куда ярче предыдущего. А былое забудь!

Крутанулась, вырываясь из его хватки, попятилась, а потом рванула к двери. Смех мужчины ложился на мои следы. А в душе разрасталась обида, что поглотила весь страх перед черным колдуном.

Проснулась в слезах.

Глава 2 Незваные гости

Несмотря на опасения, решила остаться в избушке на несколько дней. Не простое это было жилище, окруженное защитными чарами да отводящими амулетами и печатями, вроде той, что я нарисовала у себя и брата на плечах, тем самым превратив нас снова в детей. Ни ведьме, ни колдуну незнающему сюда дорогу не найти, а простому заблудившемуся человеку пути не запомнить. Нам помог ключ. Не будь его, не отыскать тропинку к волшебному дому.

В первую ночь мне приснился Ростислав, который жестоко играл с девичьем сердцем. Возможно, не будь он столь холоден, я расчесывала бы золотые кудри сестры и плела ей косы, а не смотрела на коротковолосого мальчишку, время которого остановилось в день проклятия.

Все еще надеясь на приход Демида, мы вели обычное хозяйство. Первый делом убрали комнатку и растопили печь. Продуктов в доме, понятное дело, не имелось. Так пару мешочков с зерном да мукой. Удивительно и как мыши крупу не съели?! Потому второе, что сделали — отправились на охоту. Занятие это нехитрое — зайца подстрелить, но лишь в том случае, коли места знаешь. Лук и стрелы нашли в кладовке, рядом с мешками с крупами. Но на охоте нас ждала неудача. Незнакомый лес был неприветлив и жаден на свои дары.

Возвращаясь в избу, Влади немного отстал. Брат нашел грибы и подстрелил белку. Наверное, окружающим я приношу неудачу, раз, как только отошла от сорванца, его охота удалась.

Утром следующего дня отправились на речку тело омыть да одежду постирать. Погода стояла чудесная. Солнце мягко припекало, еще не обжигая как в полдень, а южный ветер ласкал кожу и трепал распущенные волосы. Река имела небольшое течение, которого не стоило опасаться даже не умеющему плавать брату. Влади плескался, разгоняя воду и создавая множество брызг. А в воде отражалась истинная суть — девушка с длинными золотыми волосами и озорной улыбкой. Она радовалась яркому солнцу и предстоящему жаркому дню.

— Дарк, — прошептали ее губы в отражении водной глади. Я оглянулась. На берегу стоял Демид со служителем. Последний пребывал в отличном расположении духа в отличие от своего друга. Забавно, обычно бывает наоборот.

Даркирий смотрел на отражение и улыбался в ответ. Казалось, время для них с сестрой остановилось. Бесконечно счастливое лицо мужчины вызвало некое недоумение.

Владлен, будто почувствовав неладное, отступил на несколько шагов, глубже погружаясь в воду. Я последовала за ним, он редко ошибался в своих предчувствиях. Отражение сестры поплыло и через секунду исчезло в образованном ряби.

— Ну, что же вы, девочки, испугались?! — Сладко прошептал лживый Дарк, меняясь на глазах. Сначала появились небольшие серые уши с хвостом, затем мужчина согнулся пополам от боли. Смена ипостаси не самое приятное занятие. Последними обозначились клюки. Настоящий оборотень! Такие, обычно, безоговорочно следовали воле хозяина, всю жизнь, проводя, выполняя самые грязные поручения. Агафья всегда говорила, что оборотней нужно опасаться, ибо не имеют они чести. Но ей ли судить о других, когда предела самых близких.

Волк подхватил мое платье и понюхал — плохо. Теперь легко выследит, куда бы не убежала. Столь беспечно было оставить вещи на берегу. Слишком расслабились, снимая в воде стресс последних нескольких дней, и вот итог.

В голову не лезла ни одна дельная мысль, как нам вывернуться из столь щекотливой ситуации. Верх рубашек, в которых мы купались, уже высох на солнце, а вот ноги медленно охлаждала речная вода. Такая обманчивая прохлада ни добавит здоровья телу.

Оборотни боялись воды — эта давало некую надежду, но на что?! Ни Демид, ни его люди уже не придут, раз до сих пор не объявились. Другой берег был слишком крутым, чтобы иметь возможность забраться на него. Еще пару часов в прохладной воде и могут начаться судороги, уж про лихорадку я и думать не хотела. Необходимо срочно найти выход.

Брат потянул меня за рукав. Мальчишка дрожал от холода, да и меня порядком знобило. Единственные спасение — сдаться врагу на милость. А в тепле и решение родится быстрее. Гордо вздернув подбородок, направилась в сторону берега.

Волки усмехнулись, но промолчали. Странные они какие-то, слишком воспитанные. Даже отвернулись, когда мы с Влади стали стягивать мокрые рубашки, чтобы одеться.

Брат чихнул. Лживый Дарк пожелав не хворать, повернулся и внимательно нас осмотрел, будто искал что-то.

— А вы случайно, не те детки, что украли лошадь у Верховной ведьмы?

— Это было две лошади, — весело пролепетал брат.

— Как Верховной ведьмы?! — Заикаясь, выдала я. Волки рассмеялись.

Один, видимо, главный из них, потрепал брата по еще сырым волосам. Присел рядом на корточки и продолжил.

— Лошадь одна, только демоническая. Днем свет преломляется и лошадей становится две. Ночью — это конь с двумя голова, — потом грустно вздохнул и добавил, — прям как ты на рассвете.

Нет, не простой это оборотень. Ох, не простой. Знает о ведьмовских демонах-лошадях. Но этоможно было объяснить служением черной твари. Вот только про Влади никто не знает, кроме Агафьи да сгоревшего колдуна. В голове будто зажегся лучик надежды.

По дороге в избушку волки поведали о себе. Их послал Демид приглядеть за нами, пока он не выберется из логова черного мага Дарена. Вот только если маг отправил двоих на подмогу, отчего они не смогли самостоятельно отыскать волшебный дом?! Словно читая мои мысли Влади, начал задавать разные вопросы.

— Если черный маг забрал папу, как вы узнали о нас? — Пролепетал брат.

С некоторых пор Владлен стал называть Демида отцом. Старшего оборотня это забавляло, а того, что Дарком притворялся, раздражало.

Вспомнив о служителе, подумала о том, насколько непонятен и загадочен это мужчина. Во-первых, слишком он молод для подобной должности. Обычно храмовниками становились при появлении первой седины или огромного магического дара. Был вариант о переходе должности по родовой линии, но, пожив рядом с Даркирием, поняла, что он от родни отрекся, либо она от него. Загадка, однако.

Дарк являлся ровесником Демида. В магии использовал самые простые заклинания. Но все-таки было в нем что-то странное. Разумным объяснением могло стать то, что служитель скрывает свой природный дар либо выгорел. Но какое деяние нужно совершить, чтобы отдать часть своей души и ради чего?! Этот вопрос снова родился в моей голове. Ответ можно узнать только у самого мужчины.

— Магия! — Загадочно произнес волк, вырывая меня из раздумий, а на руке у него расцвела роза. Очевидно, хотел отвлечь мальчишку от неудобных вопросов, но заслужил мой заинтересованный взгляд.

Оборотень удивлял все больше и больше. Волк, обладающей магией — нонсенс! Голова моя шла кругом. Начала вспоминать то, о чем читала в книжках про магию, которых у тетушки Агафьи было порядком в чулане.

“Существа, обладающие оборотным даром, не имеют способностей к магии”

В этом не раз убеждалась. Иначе бы мы, так просто, из таверны без названия не ушли.

Мой недоумевающий взгляд привлек внимание второго оборотня.

— Ты прикрепила две личины к одному телу, — он метнул взгляд на сестру, — разве это возможно?! Так почему удивляешься элементарной магии?! Такое даже оборотни умеют.

Очень странные волки — слишком много знают. Не помню, чтобы видела их рядом с Демидом. Да и о том, что магическим даром не обладаю маг знал, как и о проклятии черного колдуна лежащим на Влади. Объяснением могло служить только одно обстоятельство, нашу память потряхивают, выискивая свежие и яркие воспоминания. Об этом однажды рассказывал Ростислав.

Чтобы запутать новых знакомых, стала вспоминать о том, как у Агафьи в саду яблоки с яблони воровала, да на соседского мальчишку наговаривала.

Яблоня сочными плодами каждый год радовала, но в том случае, если потерпеть до спаса. Коли раньше вкусишь яблочко сладкое, в следующем году без урожая останешься.

Волк начал говорить, и я потеряла нить своих рассуждений, погружаясь в некую прострацию. Жизненно важные события ускользали, растворяясь в ласкающих слух звуках. Приятный голос убаюкивал. Захотелось скорее прилечь и погрузиться в сладкие сны.

Влади незаметно для оборотней ущипнул за бок. Да так больно, что чуть не вскрикнула. Зато это привело в чувство — магия внушения. А оборотни ли эти двое?!

Брат весело подпрыгивая, побежал к дому. Оказавшись в комнате, мальчик достал соль и щедро сыпанул на порог. Вот только гости наши о том не догадались.

Вслед за мною порог смог перешагнуть только Лис — старший из этой пары, фальшивый оборотень. По пути в избу один из волков представился.

“Соль — отличное средства от нечисти” — это нерушимое правило из магической книги сработало. Один из волков не смог пересечь порог дома.

Тут вошедший оборотень обернулся человеком, понимая, что игру их раскрыли, и, привлекая к себе, мое пристальное внимание. А точнее к своей ярко-рыжей голове. Казалось, волосы горят жарким пламенем, которое в любой момент может перекинуться на стоящее рядом создание. Внешне мужчина не выделялся, круглое лицо с россыпью веснушек. Раз взглянешь, а потом не вспомнишь, как он выглядел. Ошиблась, когда посчитала мага волком.

Высокий мужчина в кожаных сапогах, которые простой люд позволить себе не мог, разве что аристократы да лиходеи, нахмурил рыжие брови. Щеки покрылись розовым румянцем от тепла в избе. Утренней прохлады заколдованная избушка встретила ароматом каши и жаром печи. Лис потянулся к верхней пуговице рубашки, не обращая внимания на остановившегося друга. Пухлые губы искривились в улыбке, маг не желал выходить из образа знакомца Демида с Дарком.

— Кто ты? — С детской непосредственностью спросил Влади именно того, кто ранее притворялся Демидом.

— А вы и правду не такие простые детки, как и говорил Дарен, — в ответ скривил губы в подобие улыбки мужчина и, зло прищурившись, потребовал, — отдайте ключ!

Ключ?! Значит, он не знает про остальные, находящиеся у меня и брата. Это радует. Возможно, пожертвовав малым, мы спасем наши жизни.

Папа всегда называл меня слишком наивным ребенком. Я верила в лучшее, даже держа его кровавую голову на своих коленях, все еще надеялась, что вот сейчас обязательно проснусь. И отец снова улыбнется.

— Ключ! Я сказал! Не заставляйте забирать его силой. — Прорычал маг, а оборотень, пытаясь разрушить невидимую преграду, добавил:

— С такими милыми девочками было бы интересно и поближе пообщаться. — На лице появилась мерзкая отталкивающая улыбочка. Картинки то, как он собирался с нами пообщаться, промелькнули перед глазами. Тело передернуло.

Сильный маг видел истинную суть, требовал ключи, но состоял в плохой компании с отменным мерзавцем, который говорит грязные слова. Хотя, можно ли надеяться, что рыжеволосый маг лучше?!

Я стала лихорадочно искать выход. В двери застыл напарник лживого волка, одной ногой он попал на соль и теперь не мог пошевелиться. Но выход надежно блокировал широкой спиной. Окно, но чтобы добраться до него необходимо избавиться от недоразумения в лице требующего ключ создания.

Влади опять пришел на помощь. Пока Лис разговаривал, облизывая пересохшие губы, мальчишка прошмыгнул к печке, на которой стоял котелок с горячей кашей. Ее мы оставили томиться перед выходом.

— Дяденька, держите! — Крикнул брат, и в руки магу полетел котелок. Конечно, по пути он совершил невероятный кульбит, и горячая дымящаяся каша почти равномерно покрыла тело Лиса. Тот взвыл, кидаясь к выходу, но на пути стоял настоящий оборотень. Досмотреть, чем дело закончилось, мы не захотели, а быстро сиганули в окно.

Последний раз так быстро бегала от деревенский мальчишек, когда нахимичила им бойкой крапивы с помощью порошка Агафьи. Чтоб не повадно было рыжему коту к хвосту ветки привязывать да гонять по двору. Вот только гоняли потом меня и сама тетушка.

— Пойдем вдоль реки, — приняла решение. Платье обнюхал настоящий оборотень. Соль задержит его на несколько часов, но вдруг у друга Лиса есть скрытые таланты. Создаст пару собак и пустит по следу.

За спиною закричали птицы, звери заревели, весь лес взбудоражил огонь от волшебной избы. Сильные маги не прощают обид. Еще одним врагом больше, нам не привыкать.

Русло реки вывело к подножию Весенних гор. Название они получили за свой непредсказуемый нрав. По весне то сходила снежная лавина, но грязевой сель. Деревенские, как правило, без особой нужды горы не посещали, занимаясь больше полевыми работами.

Лезть вверх Влади понравилось. Мальчишка, что с него взять?! А вот я испытывала, мягко говоря, дискомфорт. Юбка путалась, обвивая ноги и пряча из вида каменную опору. Пришлось разорвать подол и намотать на нижние конечности, изобразив брюки.

Наверху было холоднее, чем у подножья. Солнце как раз садилось, создавая романтическое настроение. В лучах заката я увидела образ своей сестры. Ее золотые вьющиеся волосы раздувал ветер, они путались, закрывая лицо. Но я уверена, что Владлена улыбалась. Наваждение пропало так же внезапно, как и появилось.

Вздохнула и подняла голову к небу, где собирались грозовые облака. На вершине погода меняется очень быстро.

— Дай мне руку, Кати, — попросил неожиданно брат. Его глаза затуманились, зрачок исчез в белом мареве. А лицо побледнело. Случившееся давно перестало меня пугать, ведь любой дар — благодать.

Как наяву увидела, что происходит за несколько десятков километров от нас.

— Они ушли раньше, чем сгорел дом, — произнес Даркирий сухим голосом, успокаивая мечущегося друга, — очевидно, девочки кого-то сильно разозлили. И этот кто-то довольно сильный маг. Раз смог сжечь зачарованный дом Марты.

Демид скривил губы в подобии улыбки, глаза наполнились тревогой и грустью. Словно мы, безумные дети, заставляя его волноваться, тем самым придавали смысл никчемной жизни. Как давно он искренне не переживал о ком-то?! И что за тайну хранил?! О какой Марте говорил Дарк?

Служитель закрыл глаза и рухнул на землю, что вся покрылась пеплом от сгоревшей избушки.

Вздрогнула и вскрикнула от неожиданности, когда мужчина духом материализовался позади нас. Он не мог говорить, но явился убедиться, что с нами все в порядке. Тело мужчины переливалось радужным светом, словно отражалось и создавало блики в чистой воде.

Про зеркальный дар украдкой читала, но впервые удалось его лицезреть. Служитель не просто обладал магией, но мог скопировать любой магический дар, который у каждого мага свой. Ведь дар не требовал расхода магической энергии, это как красота, либо она есть, либо нет. Правда, эффект скоротечен.

Дарк указал на вершину горы по соседству, и тут же опустил палец вниз. Очевидно, призывая встретиться у подножья. Через секунду служитель растворился. А я с тоской вздохнула, спускаться и ждать перспектива не радовала. Нехорошее предчувствие не покидало.

Но стоило обернуться и глянуть назад, как планы в раз поменялись. Передо мною стояли недавние знакомые: лживый оборотень и его приспешник, который держал Влади и зажимал мальчику рот. Меня затрясло. Ужас липкой волною покрыл все тело.

— Не стоило убегать от младшего брата Верховной ведьмы, — произнес Лис, облизываясь. Он вскинул руки в магическом пассе, и тело приняла темнота. Теплая и ласковая, что избавляет от всех бед и неприятностей, даря забвение.

Очнулась в высокой клетке с деревянными решетками, сделанными из толстых веток, которая расположилась на телеге. Медленно покачиваясь повозка продвигалась вперед. Владлена рядом не обнаружила. Паника захлестнула, я начала метаться, хватаясь за прутья и царапая в кровь руки. Слезы сами по себе нескончаемым потоком омывали лицо. Вытирала их окровавленными руками, пачкаясь. Безумный крик разносился по округе, но ответом становились перепуганные голоса птиц и зверей. В бессилии рухнула на пол клетки и застонала.

— Достаточно слез! — Закричал, подъезжая на лошади, Лис. — Твоим криком только шабаш разгонять!

Маг волновался и злился. Видимо, женских истерик он не переносил.

— Где, Влади? — Всхлипывая, спросила похитителя.

Мужчина рассмеялся, ровняясь с телегой, но при взгляде на зареванное лицо в крови резко замолчал. Потом выругался, повертел головой и, поняв, что мы совершенно одни (телегой управляло магическое заклятие), остановил деревянный транспорт.

— Выбирайся! — Мужчина сердился. Мой неопрятный вид явно не вписывался в дальнейшие планы мага.

Гулкий стон заставил Лиса поморщиться и рассказать о том, что заснул брат верхом на лошади, везет его оборотень. Влади всегда любил животных, особенно собак.

— Неугомонные дети. Один о прутья бился, пришлось железные палки деревянными обернуть. Зря только силу расходовал. По итогу, все равно твой брат на лошадь уселся. Вторая — руки в кровь расцарапала. Лицо испачкала, красавица! Пошли! — Пробубнил мужчина, больно хватая за руку. Шершавая ладонь, что привыкла к работе. Лис не был лентяем, хотя маги не отличались любовью к труду. Сверху кисть покрывали волдыри, что не получилось залечить магией. Каша в волшебной избушке была с пылу с жару.

Третий раз река принимает меня в свои объятия. К вечеру вода казалась парной в окружении прохладного воздуха. Даже в одежде чувствовала мягкие теплые волны, что создавала своим движением. А вот маг, глядя на меня, все больше и больше злился, пока в один момент взгляд его не поменялся. И я с ужасом вспомнила о подарках, оставленных черным магом Ростиславом.

Вода рядом окрасилась в синий с черным отливом цвет. Это отводящий глаз амулет растворился с хрупкого плеча. И красота целой деревни затмила разум Лиса. Теперь мужчина был готов повиноваться моим просьбам (именно просьбам, разве может красивая женщина приказывать или требовать).

В голове возник резонный вопрос, а почему искушению не поддались Демид с Дарком?! Ведь они тоже маги и неслабые. Но об этом подумаю потом.

Я, словно княжна, выходила из воды, высоко задрал подбородок, а Лис взгляда отвести не смел. Приближаться к мужчине побоялась, но он сам одним движением сократил расстояние между нами. Дотронуться не осмелился, даже дышал через раз.

Ах, Ростислав, Ростислав. Сколько же бед принесли твои дары. Сколько людской зависти и проклятий за спиной. Сколько слез и боли.

Я протянула руку и погладила мужчину по плечам, плавно опустив ее и замерев на груди. Сердце мага стучало, как у загнанного зайца. Дыхание сбилось, а взгляд затуманился. Он потянулся за поцелуем, а я прошептала на полпути:

— Помоги мне!

А потом сама сократила оставшееся расстояние. Целовала его без души и всяких эмоций. Сухой болезненных поцелуй ломал мою душу, рождая отвращение к самой себе. Впервые воспользовавшись даром колдуна, не стала счастливее, а испытывала жгучий стыд.

Мужчина не останавливался, мягко поглаживая по спине и вздрагивая, словно просил прощение за страстный порыв. Он был нежен и напорист, лаская губы и прижимаясь плотнее. Возможна ли любовь с первого взгляда?! Вот только чья стать поразила мага: Марьяны с купеческого двора или Евфросинии — дочери пасечника, а может, Пелагее и ее молодой матери?!

Неожиданно Лис отпрянул, словно протрезвев от красоты.

— Такой магии я не встречал, — произнес, тяжело дыша, мужчина. В его глазах все еще бушевало пламя страсти. Но постепенно огонь угасал, и Лис мог мыслить здраво.

— Не слышал о подобном воздействии, хотя повидал не мало, — повторил мужчина, не испытывая злобы или ненависти, любопытством наполнился каждый произнесенный звук. При этом он выставил передо мной руку и очертил круг, потом другой — резким движением стер нарисованное.

— Красота целой деревни приворожила тебя, — не вдаваясь в подробности, пояснила, завороженная действиями Лиса.

Но его объяснение не устроило, мужчина захотел услышать полную историю. Иногда легче рассказать постороннему человеку, чем делиться с родными. И, позабыв о Влади, начала долгий и печальный рассказ, в голове понимая, что начерченный круг развязал мне язык.

— Однажды на моем пороге оказался раненый человек. Я, как племянница знахарки, не имела права его не впускать. Только вот оказался незнакомец черным колдуном.

На следующий день, после ночи в компании мага, я отсыпалась. Страх, накопившийся за несколько часов рядом с опасным мужчиной, отступал. Даже украденный им первый поцелуй забывался. Раз не забрал с собой, значит, не нужна магу. Я спокойно кемарила на лавочке возле печки до возвращения тетушки Агафьи с Владленой с ярмарки, на которой младшая сестра порезвилась всласть. Долго потом знахарка вспоминала катание Влади на маленьком поросенке. Но то совсем другая история.

Весь день провели в делах и заботах. Агафья порадовалась и похвалила за хорошую работу, хозяйство все цело. Ни одной курицы соседский пес не унес, что стоило порванного подола на платье.

Вечер вступал в свои владения. Солнце вместе с Влади уснуло, в доме зажгли свечи. А мне предстоял серьезный разговор с тетушкой.

— Ну, рассказывай, — суровым голосом произнесла Агафья, — чьим духом пахнет в избе. Неужто взрослая стала в свои тринадцать лет и сына пасечника пригласила?! Давно он на тебя засматривается.

Покраснела, не зная радоваться мне от приятной новости, ведь Светозар по душе был, или слезы лить от нелепого обвинения.

— Колдун раненый заходил, — шепотом произнесла, боясь реакции Агафьи.

А вот тетушка, словно грозовая туча, заметалась по избе, закричала. Если бы могла, то и молнию выпустила в нерадивую племянницу. Агафье понадобилось время, чтобы успокоиться. Потом она взглянула на меня, очертила в воздухе круг и с облегчением вздохнула.

— Нет на тебе проклятий, знать угодила гостю.

Потом долго и подробно рассказала тетушке, что произошло. Только о поцелуи умолчала.

— Седая прядь от твоего собственного страха, маг не причем, — пояснила женщина.

Агафью пугало не то, что я помогла мужчине, а что он не расплатился.

— Значит, вернется, — заключила знахарка, а меня пробил озноб. Под утро началась лихорадка.

В бреду слышала разные голоса. Владлена залилась хохотом, тетушка цыкнула на нее и, небось, пальцем погрозила. Казалось, и мужской голос с беспокойством ведет нехитрый разговор о моем здоровье.

— Уходи, покуда цел. Черные вороны кружат над избой, когда ты рядом. Заберут девчонку, а всему виною черная магия, Ростислав. Зовешь смерть за собой.

Приоткрыв глаза, увидела, как маг отдает Агафье сиреневые листья с красными прожилками — баюн-дерево растет высоко в горах. Редкое и эффективное средство от долгой болезни. Но стоило моргнуть и наваждение пропало. Я оказалась совершенно одна в комнате. Старые занавески сквозь дыры пропускали солнечные лучи. Тепло от них обманывало наступившим временем года. Казалось, весна встречает меня первыми теплыми лучами.

Встала, дошла, пошатываясь до окна, и в ужасе замерла. Первая капель радовала деревенских детей. Знать всю зиму проболела, а показалось, прошло пару дней.

За спиной заскрипела дверь, а потом раздался радостный визг Влади. Сестра, что была на четыре года младше меня, плакала и смеялась одновременно. Она впилась тонкими пальцами в мое обессиленное тело, в надежде, что ее, как совсем маленькую, возьмут на руки. Не будь столь слаба, так бы и поступила.

На крики сестры прибежала Агафья. Сильно постарела она за прошедшую зиму. Из-под пухового платка проглядывали седые волосы. В уголках глаз замерли морщинки. А руки покрылись паутиной складок. Из женщины в старуху беспокойство обо мне Агафью превратило.

Мое сердце вздрогнуло, показались горошины слез.

— Полно тебе, — с отеческой любовью, произнесла тетушка. Влади она велела найти для меня в чулане самое красивое платье. И пока девчонка бегала, завела разговор.

— Не все ты рассказала мне, Катерина.

Я опустила голову в знак согласия и вины. А Агафья погладила меня по растрепанным волосам.

— Коли знать мне о былом, лечила бы по-другому. Колдун частью тьмы тебя напоил, пока целовал. Но с ним отдельный разговор. Мальчишка, всего на десяток лет тебя старше. Но вот ты как могла поддаться его очарованию?! Благо дальше…

Сообразив, что наговорила лишнего, женщина замолчала, а я опустила виновато глаза. Рассказывали мне девчонки деревенские об этом дальше да на сеновале. Срам один.

Жизнь потихоньку налаживалась. Теплых дней становилось все больше. Солнце чаще и чаще дарила свои улыбки, озаряя землю. Распустились первые цветы, черемуха наливалась в цвет. Знать ждут нас холода.

Работала в поле (скоро пшеницу сеять), когда тень промелькнула. Высоко в небе резвился странный зверь. Для ворона большой, как и для любой дикой птицы. Но подняв голову, увидела чистое весеннее небо. Солнце слепило, забравшись совсем высоко. Следовало заканчивать и отправляться на обед.

Дорога к дому пролегала через небольшой перелесок. Именно там поджидал черный маг.

— Давно не виделись, — проговорил он безэмоционально. — Вижу, выскользнула из лап старухи с косой.

А я не могла пошевелиться, страх сковал тело. Кажется, дышать перестала, боясь спровоцировать мага на злое деяние.

— Боишься проклятого? — С грустью произнес колдун. — А я ведь отблагодарить пришел. Потом обернулся огромным вороном и взмыл в небо.

Со всех ног рванула к дому, сбивая прохожих. Словно безумная, неслась к верному спасению. Пару раз падала, раздирая ладони с коленями в кровь. Чумазая и растрепанная тарабанила в дверь Агафьи. А когда женщина открыла, просто упала ей в руки, вся в слезах. Тетушка охала да мага проклинала. С тех пор деревенские стали считать меня блаженной.

Обезумела, — говорили, — девчонка после затяжной болезни.

Сторонились. А я, проходя мимо, не поднимала глаз, боялась, что полетят в спину камни. Ведь люди жестоки с теми, кто слабее.

На мой четырнадцатый день рождения стояла изнуряющая жара. Работать не хотелось, потому деревенские отдыхали по избам, а их неугомонные дети купались в неглубоком болотце, что расположилось прямо за домом Агафьи. Черемоново болото носило нехорошую славу, много заблудших душ тут покой нашли. Но детей никакие запреты и байки на пути к веселью не останавливали.

С памятного дня меня не брали в свои игры, а вот Владлена резвилась с малышней. Я завистливо в пол глаза смотрела из-за калитки. Но стоило отвернуться, как золотая коса осталась на поверхности воды, а сама сестра погрузилась вглубь Черемоново болота. Рванула, споткнулась, запуталась в подоле и кубарем полетела вперед. Пока вставала на ноги, Влади, не умеющую плавать, спасли да не абы кто, а сам черный колдун. Он нежно прижимал сестру к голому торсу. В солнечном свете письмена на теле горели огнем. Капли воды переливались и скатывались с мокрых коротко остриженных волос. Никто и никогда не признал бы в мужчине темного мага.

Я задохнулась от возмущения и обиды. Меня пугал, а среди деревенских детей героем будет. Проклятый! С криками и кулаками налетела на спасителя сестры, отчего слава безумной только усилилась. Он спиной повернулся, чтобы Влади не выронить и удары, молча, принимать стал. Мальчишки обступили нас и злобно, на все лады, чесали языками, обзывая меня и хваля колдуна. Тот в ответ только шикнул на них.

Владлену из рук не выпустил до самого дома. На пороге стояла тетушка Агафья и внимательно смотрела на меня, лающую как собака, и мага, усмехающегося над моим криком.

— Явился?! Ну, заходи! — Без церемоний пригласила в дом гостя знахарка. Потом обратилась ко мне:

— Катерина, сходи до колодца. И принеси два ведра ледяной водицы.

Надулась, но поручение отправилась выполнять. Именно там поджидали мальчишки во главе с тем, что недавно заставлял краснеть в его присутствии. Пока набирала воды, под ноги полетели камни. Парочка больно впечаталась в щиколотку. Я заплакала, присев и начав растирать ушиб, а ребята развеселились и пуще прежнего стали забрасывать блаженную камнями. Боль пронзила плечо и правый весок.

— А ну пошли вон! — Раздался голос позади жестокой толпы. Черный маг, словно коршун, навис над одним из деревенских мальчишек. Другого — схватил и начал трепать за шкирку.

Сердце мое наполнилось радостью, но до тех пор, пока мужчина не обратился ко мне:

— Что расселась? Воду Агафье неси! — Голос его был полон злобы.

В дела тетушки и колдуна не вмешивалась, мала еще. Но вот истории от мага послушала. Агафья затянула трубку на мужской лад. В деревне привыкли к эксцентричной знахарке, главное, чтоб помогала. Вокруг запахло жжеными травами. А в небо потянулся белый дымок.

И казалось в этом сладком мареве, что и колдун вовсе не колдун, а князь заколдованный. И сказ его ладный убаюкивал да дарил надежду на новую встречу. Страх перед черным магом куда- то спрятался до самого утра. А с пением петухов охватил деревню пожар. Практически все дома потушили, сгорели только избы тех, кто меня у колодца камнями закидывал. Вот и подарок ко дню рождения от черного мага.

В следующий раз с колдуном встретились через год. На меня начали засматриваться парни, кое-кто свататься приходил, оттого в голове царила пустота. Мнила себя первой красавицей на деревне. Оно и не мудрено. Таких золотых волос в наших краях не водилось, да и голубые глаза редкость. Но я и Владлена не местные, нам простительно. Был только один человек, которого не волновала моя прекрасная внешность — черный маг. Мне казалось, он тянулся к Влади. Отчего в душе закипали негодование, зависть и злоба.

Я наслаждалась теплым летним вечером, лежа на траве и раскинув в стороны руки. Звезды будто шептались со мной, а месяц притворялся вторым солнцем, озаряя округу.

Впервые маг назвал свое имя, незаметно подкравшись ко мне. Имя красивое, ладное и непохожее на имя, принадлежавшее носителю черного дара.

Ростислав за год похорошел, возмужал и набрал вес, став настоящим мужчиной. Залюбовавшись и ругая себя, вспомнила, кто украл мой первый поцелуй. А маг подарил второй.

Я растерялась, опасаясь мужчину, и в тоже время не в силах оттолкнуть колдуна. Связь с черным магом перестала казаться опасной, наоборот она будоражила кровь, заставляя чаще биться сердце. Ох, сколько же ветра гуляло в юной голове.

Мягкие губы, закрытые глаза и ладони у меня лице, которые нежно гладили бархатную кожу. Я таяла, словно лед на жарком солнце, не в состоянии оторваться. Так никто и никогда не целовал меня.

А потом Ростислав поведал о том, почему был столь ласков. Задохнулась от злости, грубо оттолкнула мужчину и рванула к Агафье в дом. Закрыв за собой дверь, не смогла унять бешено стучащего сердца. Потом пошла в чулан, нашла там старые ржавые ножницы и перед зеркалом срезала седую прядь, что так долго лелеяла. Больше седина не возвращалась, ждала старости.

Одновременно со мной злилась и погода. За несколько минут налетел темно-синие тучи, раздался гром, и молния разделила небо на несколько частей. А может, то колдун разбушевался, да нагнал грозовых облаков. Всю ночь дождь шумел. Только к утру успокоился.

Мой рассказ неожиданно прервал Лис. Мужчина был поражен и озадачен.

— Как ты сказала, звали мага?

— Ростислав, — недоумевая, проговорила в ответ.

— А знаешь, кем он был? — Спросил Лис и, увидев отрицательное качание головой, продолжил. — Главный и любимый помощником Верховной ведьмы Марьяны. Знаю, выполнял он ее самые странные прихоти: хоть сапоги с ног самого черта достать, хоть молодость у невинных дев украсть. Опасный и могущественный маг, проклятие сыпал налево и направо, не задумываясь о последствиях. Поговаривали, что раньше он в храме молитвы читал.

Лис немного порассуждал о силе Ростислава, а потом велел продолжить рассказ. Да чтоб правду не утаивала, почует обман. Что ему с моей жизни?! Или вправду влюбился?! Воспоминания прочитать сам не желает или сил недостаточно?!

Подумала и сама себе улыбнулась. Бродить мне по свету с чужой личиной вечно, а настоящая Катерина никому не приглянется после этакой красавицы.

Сопротивляться наведенной магии не получалось, язык не слушался. Слова сами собой вылетали изо рта. А сознание медленно погружалось в прошлое, заставляя снова переживать спрятанные глубоко внутри чувства.

Приход мага выпал на праздник. Жгли костры. Пелись песни. Всю ночь напролет гуляла молодежь. В эту самую ночь можно было выбрать себя милого, и никто против слова не мог сказать, традиция. Владлена к огню не пошла, мала считалась. А вот я весело одна прыгала через костер, руки никому не подавала. И не видела, как за мной наблюдают несколько пар девичьих глаз. Смотрели они, ненавистью питая округу да злобой наполняя собственные души. А в полночь, когда разбежалась молодежь в веселом крике в разные стороны, последовали три красавицы за мной, единственной, кто в сторону деревне побрел. Мне игры такие не нравились, да не люб был никто.

— Остановись, Кати! — Словно псу цепному, приказали красные девицы. А девчонки, действительно, были прекрасны, каждая по-своему.

Ростислав появился в тот момент, когда косу растрепали, лицо поцарапали да синяков понаделали озлобленные девицы. Не по нраву им соперница оказалась, да вот только я и не знала, что дорогу кому-то перешла.

— По какому праву? — Закричал маг.

— А ты пришлый иди куда шел, покуда сам цел, — дочь пасечника всегда грубостью отличалась и неприветливостью. Но ругать и пугать мага, пусть даже и не предполагала она кто он, не следовало. В самом внешнем виде Ростислава было что-то загадочное темное, отпугивающее окружающих.

Раскинул мужчина руки, повылазили черные перья, сорвались с рукавов и устремились к обидчикам. Словно пчелы начали жалить лица да руки с ногами.

На меня с тоской посмотрел Ростислав, покачал головой и скрылся в темноте ночной.

В ту ночь снилось, что вместе с ним прыгаем через огонь. Маг улыбается, да в лесок ведет. А на утро деревенских красавиц хватила проказа, несколько месяцев по домам люди сидели, опасаясь, заразиться, только я расцвета пуще прежнего, словно вся красота ко мне ушла.

И не было сердцу больше покоя. В каждом прохожем видела мага силуэт, уж и позабыла, что колдун он. Вот только повстречалась с ним через две весны. Снова с раненым и истощенным.

Агафья занималась подбором трав на лечебные мази, а мы с Влади перетирали их в порошок. Работа нетяжелая, но монотонная. Тетушка за последние несколько лет сильно сдала, даже передвигалась с клюкой. Оттого элементарные порошки не могла приготовить без нашей помощи. А на улице бушевала стихия, дождь и первый гром с грозой разрывали небо. Создавалось впечатление, что не лекарство готовим, а ведьмовское зелье.

Я с Влади хохотала, а тетушка на нас покрикивала и злилась, боялась, что беду накликаем. Так и вышло.

Дверь захрустела, будто оперся кто снаружи. Агафья велела нам подождать, а сама проследовала к порогу. Открыв деревянную защитницу, обнаружила Ростислава в крови с разбитой головой. Сидел маг на ступенях, голову к перилам прислонив, и не шевелился. Отросшие и собранные в высокий хвост волосы мага покрылись желтой пыльцой, словно ударили его золотым шаром. Вся одежда порвалась и висела клочьями, будто собаки гнали до самого нашего дома.

Я замерла в ужасе, не в силах и шагу ступить. Подумала, что умер колдун на знахарском пороге. А вот Влади сориентировалась быстро. Помогла тетушке втащить мужчину в дом да побежала за водой. Я истуканом стояла посреди избы, а у ног моих лежал черный маг. Дышал мужчина тяжело, периодически отхаркиваясь кровью. Знать дело совсем плохо. Ростислав открыл глаза и посмотрел на меня. Взгляда он не отрывал, будто не было никого в комнате, кроме нас двоих.

Перед очами разворачивалась картина, в которой сестра с тетушкой помогали магу, а я не могла с места сдвинуться. Около печки мужчину усадили, а я глаз отвести не смела. Казалось, посмотри налево, и перестанет Ростислав дышать. В какой-то момент ноги подкосились. Мир поплыл в белом тумане. Рухнула на колени, все также смотря в глаза черного колдуна. Сердце колотилось, как безумное. А дыхание сбилось. Я жадно глотала воздух и не могла насытиться.

— Полно тебе, — зашипела Агафья, — всю жизнь из девчонки исчерпаешь, ирод!

Мужчина нахмурился, но отпустил невидимую нить, которой держал мою душу и пил жизнь ради спасения собственной, и отвернулся. Мое тело обмякло, как после тяжелой работы. А потом хлынули слезы. Они сами собой лились из глаз. Страх, обида и невыносимая боль охватили душу.

Тетушка бросила мага в луже крови и начала успокаивать. Неведомо было Агафьи, что реву не от физической боли, а от душевной. Сколько лет ждать прихода колдуна, надеяться на его нечаянный взгляд, и быть им выпитой до дна, не будь рядом знахарки лежать бездыханной на деревянном полу.

В доме погасли огни, пол намытый блестел чистотой. А мы с Владленой пили мятный чай и слушали сказки тетушки. Ох и много она их знала. Под монотонный голос да теплый напиток стало клонить в сон. Жаль комнату родную да перину пуховую занял Ростислав. А на чердак еще забраться нужно. И лестницу с улицы тащить. Одни проблемы от этого проклятого мага. Играет с девичьим сердцем, ранит душу, теперь ему жизнь понадобилась. Так рассуждая и злясь на себя доверчивую, не заметила, как оказалась возле сеновала. Как раз за ним расположилась калитка, которая вела к Черемонову болоту. Говорят, в нем раньше обитали водяные с русалками. А по берегам росла черемуха, невидаль, что любила одна из утопленниц. Оттого и название пошло. Ныне место это пустое, без всякого волшебства.

Пока смотрела на болото, к калитке дома приблизился человек в длинном, на подобии мешка, одеянии. Присмотревшись, я разглядела в мужчине белого праведника. Культ, что несет божье слово в глухие деревни. У нас у каждого свой бог был, но у большинства — магия, а праведники рассказывали и призывали верить в Единого, что велик и могуществен.

— Здравствуй, красавица! О чем горюешь? — По-отечески спросил мужчина.

Совсем душу отчаялась, раз постороннему человеку о горе своем поведать решилась. И кому рассказать?! Агафья засмеет, а Влади не поймет, четыре года между нами — целая пропасть.

Внимательно выслушав, Дарен предложил помощь. Обещал попросить своего бога разрешить все мои беды. Необходимо только принести маленькую жертву. Пару капель девичьей крови сгодились, чтоб ублажить высшее создание. Я согласилась, призывая большую беду.

Пару дней ничего не происходило, а потом Агафья резко собралась и ушла в лес, повелев нам с Влади никого не впускать и Ростислава не выпускать из избы. Вот только у сестры голова пустая, хуже моей. Как только тетушка за порог вышла, Владлена переплела косу да юркнула за дверь. Слово сказать не успела. За ней вслед захотел уйти колдун. Только я дорогу перегородила.

— Уйди, — зло рявкнул черный маг, размахивая руками и пугая. Но не боялась раненого мужчины, ибо знала, что магии у того, как ловкости у новорожденного котенка. Но вот про физическую силу не подумала, оттого полетела на пол от не сильного толчка. Головой ударилась о бревенчатую стену и окрасила ее в красный цвет. Словно почуяв запах крови, Ростислав растерялся, не ведая толи догонять Влади, толи мне оказывать помощь. Он сделал несколько шагов к выходу, а я залилась слезами. Да так горько стало, что ни сразу поняла, кто успокаивает. Голос звучал тихий спокойный и ко всему прочему заботливый.

Ростислав ловко расплел мою длинную косу. Теперь я могла укрыть ею нас двоих. Маг запустил руку в золотые волосы, зарываясь в них и ощупывая место удара. Его лицо находилось так близко, что наши дыхания переплетались и путались. Сердце застучало быстрее.

Свет озарил комнату и погас. Ростислав отдал остатки своей магии, дабы излечить меня. Но вот сам подняться не смог. Я остановила его, потянув за рукав.

— Ты играешь с огнем, Катерина, — внимательно разглядывая алые губы, прошептал колдун.

— Я в нем давно горю, — прошептала в ответ и потянулась за поцелуем.

Но мужчина остановил смелый порыв, отодвинулся. Стыд, словно река, вышедшая из берегов, затопил сознание. Хотелось отвернуться, убежать, скрыться с глаз мага, но он продолжал крепко держать за плечи и, молча, рассматривать.

А потом наклонился и слегка коснулся пересохших от волнения губ. Весь мир перевернулся в этот момент. Не могла больше здраво рассуждать, я принадлежала колдуну. И если бы он пожелал забрать наивное сердце или душу, то получил их без каких-либо препятствий.

Ростислав гладил волосы, плавно опуская ладони на талию. Его руки ласкали спину, а губы шею. Жаркая волна охватила все тело, что отказывалось слушаться разум. Я таяла в объятиях мужчины, позволяя целовать руки, ноги, живот. Сама не заметила, как платье оказалось смятым на полу, а я под тяжестью тела мага.

Его прикосновения кружили голову. Я дрожала, боясь прикоснуться к мужчине.

— Не бойся меня, — попросил Ростислав, приподнимаясь и целуя вспотевшие от волнения ладони.

Письмена на его теле светились приятным золотым светом, завораживая. Провела пальцами по ярким точкам, маг застонал. Впился в мягкие губы горячим поцелуем и крепко обнял, причиняя легкую боль, словно боялся, что исчезну. Деревянный пол казался периной, а свет месяца от окна самым ярким солнцем. Я поддалась искушению и отдала тело и душу в руки мага, больше ничего не боясь и веря каждому его движению.

Золотые распущенные волосы укрывали нас обоих. Я, как котенок, свернулась калачиком и уперлась в бок Ростислава. Так и уснула. Очнулась в собственной кровати… одна.

С кухни доносился приятный запах свежезаваренных трав и румяных блинов. Агафья напевала, разливая напиток, какую-то не очень приличную песню. Услышь ее деревенский люд, ходить тетушки с позором, но только до тех пор, пока не найдется новая причина языками почесать.

Мой выход из собственной комнаты был эпичный. Владлена широко раскрыла рот и выронила из рук блинчик, который расплескал чай в большой кружке, а Агафья пролила кипяток на пол и выругалась пуще прежнего. Глаза ее налились краской, а лицо исказила злая гримаса. Тетушка рванула в комнату, отталкивая с криком. Но, не обнаружив гостя, удивленно уставилась на меня. Потом плюнула под ноги и произнесла:

— Знать ушел ночью, ирод! А ты на радостях в свою комнату вернулась, — прищурилась Агафья, ожидая моего ответа.

— А что мне на колючем сене ночевать, коль больной выздоровел и дом покинул.

Ответ лукавый, но достаточно правдивый. Оттого сердце знахарки успокоилось, да вот только до первого гостя.

В дверь не стучали, в нее тарабанили, и пока Агафья сердилась, направляясь к порогу, меня позвала Владлена. С ней укрылись от гнева тетушки в соседней комнате. У Влади всегда был беспорядок: куча нарядов, каждый ношен (ох, и не бережливая девка растет); тут же не застеленная постель, да петушок-леденец на простыни; а уж про немытые полы и говорить не стоит. Сколько Агафья не боролась, не смогла к порядку приучить сестру, такая уж у нее натура.

Владлена взяла меня за руку, больно стиснув запястье. В глазах пропали зрачки, один белок остался. Но испугаться я не успела, увидела перед собою картину прошедшего вечера.

Ростислав стоял на пороге, подпирая косяк и держась за бок, сквозь тряпье проступила алая кровь. Раны не желали затягиваться без магии. К нам мужчина явился практически выпитым. Даже часть его жизни затронули те, кто ловушку в лесной чаще устроили.

— Не о том думаешь, колдун. Тебе сил набираться надо, а не на девчонку заглядываться, — прошипела, как испуганная кошка Агафья.

— А что мне помешает косу ей расплести, — голос мага, наполненный желчью, дразнил тетушку.

Агафья зарычала, выражая недовольство. Она так часто делала, когда слов приличных не находила.

— Давно ли ты глуп, стал, Ростислав? Ведь не судьба в этой жизни тебе счастье найти али не помнишь Марьяны гадание?

Черный маг глянул со злостью на тетушку, но промолчал.

— Да и в любви ли дело. Попробовал жизни молодой, когда на полу у меня умирал. От Катерины кусок сладок оказался. Быстро сила человеческая вернулась, дни отнятые восстановились. И рана твоя затянулась бы, не будь она проклятием. Но через пару часов отпустит, ночь осталось пережить. Магии в тебе с гулькин нос осталось, только царапины лечить да ушибы.

— А тебе ли, ведьма, стыдить меня? Сколько лет красотой да молодостью девичьей питаешься? И у племянниц своих кусок откусила, наверное?

Рассердилась Агафья, зарычала, будто пес цепной на прохожего. А колдуну смех один. Вот только следующие теткины слова заставили Ростислава замолчать и опустить голову. А мои глаза наполниться слезами.

Начала тетушка свой рассказ, от которого дрожь по телу.

— Трое нас в семье было. Марьяна старшая, силушкой наделенная огромной да обидой на целый мир, но на то свои причины. Я средняя больше к природе тянулась, так и служу земле. И младший Михай сорванец, озорной парень и магия его такая же непредсказуемая. Вот только кровь одна текла в нас с Марьяной, пусть и от матерей разных, а брата отец из-за моря привез. Мальчик с глазами цвета неба и светлыми волосами. Открытый и ласковый. Он единственный смог найти подход к замкнутой Марьяне, оттого любила брата сестра любовью крепкою. Даже после смерти отца опекала и никуда от своего подола не отпускала, будто дитя малое. Хотя, что таить, в сыновья он ей годился, почти шестнадцать лет между ними пролегло.

Но настал момент, когда разругались они. Уж с чего началось и не помню, а закончилось закрытой дверью. Выгнала Марьяна брата в надежде, что покается да вернется с повинной головой. Но в Михае упрямства больше оказалось. Вернулся он через пару лет и ни один. С женою заморскою. Ох и непростая барышня попалась, характерная. Сразу невзлюбила ее Марьяна за высоко поднятую голову, за упругий девичий стан и за волосы золотые, будто лучи солнца утреннего. Боролась сестра с ней словами, да не вразумила брата. Любил шибко жену молодую. Потом Марьяна словно обезумела, помешалась на мысли развести Михая с Наталиной. Что только она не делала. Дошло и до ворожбы черной, отчего сердце Марьяны темным пороком покрылось. Колдовство ведь манит своей простотой и силой, только забирает многое взамен.

Да, что говорить и я не лучше. Выполняла поручения Марьяны, да радовалась неудачам Наталины. Сама ей подклады приносила, а та с улыбкой и благодарностью принимала. Всю силу свою Михай истратил, чтобы заглушить действие проклятий, но где-то не хватило магии, и сожрало его черное пламя, одна голова осталась.

Агафья поморщилась от воспоминаний и продолжила.

— Девчонок я себе забрала. Сестра спасла жизни их от бушующего пламени, но внешность, что так любимого брата напоминала, выдержать не смогла. Отправить ко мне повелела. Память малышек пришлось почистить. Несколько лет замок держать еще будет, а уж потом…

— Вон оно как было. — Задумчиво произнес маг. — Решила, что лучший способ спрятать, выставить напоказ да скрыть силу Владлены. Умна мать! Сколько раз я в гости наведывался, а девочек не учуял. Спрашивать у ведьмы, что душой леса заведует да землю силой питает, не стану о том, как от колдуна укрыла племянниц. Вот только идет за мной темная душа в белом обличие. Сразу увидит истину.

— Увидит, коли крови изопьет.

Ростислав вздохнул и предложил Агафье отправиться к ее сестре Марьяне да в ноги кланяться, дабы вместе решить, как от белого праведника защититься. Ведь он угроза всем колдунам и ведьмам.

Я вынырнула из воспоминания Влади, словно из проруби, вся дрожа от ужаса. Кинулась вещи собирать, да уж поздно было. Собирался на улице, возле центрального колодца огромный костер. А жертвой к столбу сам черный маг привязан был.

Лис слушал внимательно. В его глазах попеременно вспыхивали то грусть, то ненависть, то надежда, от чего они словно меняли свой цвет от карего при печальных словах доярко-зеленого при озорном возгласе.

Вот только я продолжала говорить и сама себе удивлялась, ведь рассказала постороннему очень личные вещи. Да так легко на душе становилось, будто снова с Агафьей страхами и переживаниями своими делюсь, как в детстве.

Лис необыкновенный человек, маг, совершенно неприметный, за исключением его взъерошенных рыжих волос и конопатого лица. Отвернешься и уже забыл, как он выглядит, остался только легкий след в памяти из веснушек и рыжей копны волос. Магия. Она повсюду, но только для тех, кто способен ее овладеть. Я к таковым не относилась. Лис скрывает свою внешность, легко трансформируется в оборотня (думаю, ему подвластны и другие маски), и откровенность моя неспроста разыгралась. Видимо, начерченный магический круг язык развязал.

— Зачем ты позволила прикоснуться к губам? — Спросил мужчина неожиданно. А я замерла в удивлении, не зная, что ответить. Жгучий стыд терзал душу. Раньше мужчины повиновались моим желаниям, не задавая вопросов и не применяя магию. Пришлось продолжить свою историю.

— Я и Влади нашли защитные амулеты, печати и пару свитков для побега, словно кто-то специально припас это богатство в случаи опасности. Нарисовали синие розы на плечах, которые пустили корни, обвивая предплечье. Мы обернулись детьми. К сожалению, я не смогла четко перевести рисунок с картинки, и Владлена стала мальчишкой. Меня не смутило и не напугало это недоразумение, а должно было.

За порог вышли смело. Агафья так и не вернулась.

Утреннее солнце только начало припекать, лениво проглядывая между белоснежных облаков. Роса практически испарилась, только в низинах даря путникам свою влагу. Птицы давно завели неспешный разговор, а жуки и стрекозы стремились к Черемонову болоту на охоту. Вся эта красота глаз радовала, а слух резали отдаленные крики.

Стоило ступить за калитку, как глазу открылась другая картина. Костер посреди площади. Пламя только начало охватывать ноги мужчины. По всей деревни разносился его отчаянный крик боли, но народ не трогали страдания черного мага, они хотели увидеть яркую смерть. Толпа беспощадна в своей глупости и жестокости.

Я замерла не в силах оторвать взгляд от происходящего. Алое пламя пожирало тело черного мага. А люди радостно приплясывали вокруг, словно приносили жертву прожорливому злобному богу. От костра вверх клубился темный дым, небо посерело, готовое заплакать. Оглушающий крик давил на голову, заставляя от ужаса открывать и закрывать рот. Мне не хватало воздуха.

Влади трепала меня за рукав, ткань трещала, но я продолжала стоять как вкопанная. Ростислав поднял голову. По щекам его скатывались слезы, все лицо было испачкано в крови и грязи. А глаза наполнились темнотой. Мужчина закричал проклятия, те обернулись смерчами и заметались по толпе, разгоняя озлобленный народ. Кого касалась чернота, тот падал на землю с проказой. Вот один вихрь долетел до нас и остановился. В нем будто душа мага находилась. Тело горело на костре, а дух наблюдал за нами, не давая сдвинуться. Губы шептали слова, что я не могла разобрать. Влади махнула рукой, касаясь смерча, тем самым пытаясь его прогнать, и закричала. Словно змея окутала ее руку магия. Прошлась по всему телу волною, да исчезла, будто и не бывало ее. Чуть позже я поняла, что проклял ее Ростислав. Обрек вечно ходить в детском мальчишечьем теле.

Вихри стихли, как и гогот толпы, начались рыдание и хаос. Люди обезумели от страха, что подарил им предсмертный возглас колдуна. А к нам, со стороны колодца, приближалась Агафья. Ведьма, что приютила сирот, дабы молодость свою продлить. Знахарка по пути призывала убить мага, подбросить еще хвороста в костер, чтоб пламя выше поднялось и поглотило черную плоть. Тем самым избавиться от проклятий Ростислава.

Я испугалась, отступила и, калитку прикрывая, оглянулась. Черного мага огонь пожирал с головой. На секунду пламя расступилось, показывая мне последний взгляд колдуна. А в руке у меня вдруг ключ волшебный засветился. Ни выкинуть, ни отодрать его от ладони не получилось.

Закрыла калитку с последним подарком Ростислава и словно в другой мир попала. Криков почти не было слышно, небо чистое с золотым солнцем во главе. Птицы поют и радуются новому дню. Нет и намека на совершенный деревенскими жителями грех.

Магия Агафьи сильная. Боялась я запутаться в ее сладкой неге, как в паутине, оттого что есть мочи рванула к другому выходу, который к Черемонову болоту ведет.

Вода бурлила тут, словно кипела. Где-то показывались пузыри, лопались, разгоняя всех насекомых на поверхности. А у самой кромки воды стояла девушка в белом платье. Красивая только бледная и с сырыми серыми волосами. Утопленница, сразу поняла я. Вот и чешуя от хвоста русалочьего на берегу. Знать много черной магии маг, погибая, выплеснул. Раз поднялись те, кто вечным сном спят и в белый день на глаза не кажутся. А уж в Черемоновом болоте несколько десятков лет магии, говорят, нет. Исчезла, как только Агафья поселилась в покосившемся домике.

Девушка обернулась. На шее алый след от ладоней.

— Не смотри с отвращением. Твоей названной тетки дело рук.

Я вздрогнула, услышав оклик позади. Знахарка охала, спускаясь по тропе к болоту. Да не одна была. Сам белый праведник ей компанию составил. Только вот маска доброго человека с лица стерлась. Видимо пары водные все правду оголяют.

Русалка поманила за собою в воду. Пока сомневалась, Владлена за руку бледную схватилась и намочила ноги. Но живая осталась, знать, действительно помочь хочет утопленница.

Не раздумывая больше, взяла за вторую руку и также вступила в Черемоново болото. Водица теплая оказалась, не смотря на утро раннее. А вот от подошедшей Агафьи холодом и смертью веяло. Белый праведник остался стоять в стороне, будто опасаясь силы русалки.

— Отпусти девочек, Кассандра, — взмолилась знахарка. — Не будет тебе от них проку, пустые они.

Русалка только крепче нас за руки взяла и рассмеялась.

— Вижу, что всю силу до капли выпила ты, ведьма. Вот только, почему жизнь оставила?! Со мной ты столь добра не была.

— Привязалась я к детям с годами, — искренне ответила тетушка.

Дальше Кассандра слушать не стала, резко потянула нас за руки на глубину, по пути рассказывая свою простую историю.

Цыганкой бродила женщина по свету, гадала, пакостила по мелочам плохим людям, сказания о силе разной собирала да в книги записывала. Именно ей принадлежали вещи из кладовки Агафьи.

Но в наших краях приболела. В деревни нашла приют и любовь. А муж умер следующей весной от мора неизвестного. Кассандра осталась людей лечить, покуда сама не поправится и сил не наберется. Осела в доме рядом с озером, по берегам которого черемуха росла.

Но однажды постучалась в дом старуха, помощи попросила. А к утру всю молодость женщины съела. Когда Кассандра пыталась в своих книгах отыскать заклинание, которое вернет ей нормальную жизнь, Агафья задушила ее. Да в чистых водах утопила. Озеро злобинушкой наполнилось, потому в болото превратилось.

— Зачем ты помогаешь нам? — Спросила, прерывая печальную историю русалки.

Пузырьки воздуха устремились вверх, не причиняя мне никакого дискомфорта. Чудеса!

— Хочу отомстить ведьме земляной да поблагодарить сестру твою за подарки ежегодные. Ведь в черемухе любовь моя. Поцеловала мужа своего под ней впервые. Он берег деревьями и засадил. Народ смеялся, а после смерти его деревья прижились да цвести стали, будто каждым цветком целуя мои руки, щеки и губы. Коли не Агафья, которая под корень черемуху вырубила, даже после смерти я счастлива была бы.

Кассандра рассказывала нам о муже почившем, а я чувствовала, что время под водой наше утекает. А дна болота не видно было.

— Куда ты тащишь нас? — Засомневалась в честности цыганки, пытаясь вырвать из ее ладони свою руку.

— Глупая, держи крепче! — Закричала женщина, одергивая руку, — али не хочешь больше увидеть Ростислава.

Я задохнулась от боли. Перед глазами последний взгляд промелькнул, что злобой и проклятием наполнен был.

— Тиши, не соли воду. Привлечешь беду! Кто же колдуна на простом костре сжигает? Вернется он, если узнаешь. Хотя не ведаю, простит ли глупости твоей. Ведь не отдай ты кровь белому праведнику да честь девичью Ростиславу, не нашел бы Дарен черного мага. Ты словно звено, соединила две части ржавой цепи.

— Но как узнать колдуна? — Прошептала чуть слышно.

Русалка показала рукою на сердце свое и губы, отпуская наши руки. А потом махнула хвостом и уплыла. А перед нами пещера подводная оказалась. Через нее и выбрались на свет божий.

Лис покачал головой с досадой и проговорил:

— Зря ты губы свои мараешь. Да позволяешь рук касаться незнакомцам. Костром тем темный дух Дарен заведовал, огонь был непростой, а магический. Потом Марьяна лично проверяла.

А русалка сказала, указав на сердце и губы: "Сердце подскажет!" Неужели ты не догадалась?

С этими словами я разрыдалась, выплескивая всю боль и отчаяние за последние десять лет. Да так сильно, что долго успокоиться не могла. Так всхлипывая, и уснула на руках у Лиса.

Глава 3. Путешествие

Утро выдалось дождливое. Серые тучи гуляли, хмурясь. С неба капала противная изморось. Знатно похолодало, будто само проведение разгневалось из-за моей откровенности и вместо жаркой середины лета послало раннюю осень. Открыла глаза и подивилась, ведь оставалась под дождем совершенно сухая. Но стоило приподнять голову, невидимая защита лопнула, и я ощутила озноб и сырость. Одежда потяжелела, а берестяные лапти, не защитившие ноги от воды, тут же намокли.

Оглядевшись, увидела потухший костер, угли которого находились в небольшой луже. Знать, дождь всю ночь питал землю. Лис спал с другой стороны костра и посапывал. Его высокие сапоги спокойно покоились рядом, как и привязанные к дереву лошади с телегой. Обрадовавшись неожиданной удачи и позабыв об осторожности, со всех ног рванула к лесу. Невидимая цепь натянулась, словно пружина, и потащила тело обратно. Я плюхнулась в лужу там, где недавно спала. Выдох вышел тяжелый — разбудил моего спутника. Тот ухмыльнулся, повернувшись на другой бок, и снова захрапел. А я, как собака на привязи, осталась ждать его пробуждения.

Ноги и руки совсем озябли. Пальцы плохо получалось согреть дыханием. Нос потек, а покрасневшие глаза начали закрываться.

За долгие годы путешествий мы с сестрой попадали в разные неприятности, но никогда не расставались. Меня не пугала мысль о возможной болезни от переохлаждения, я волновалась за Влади.

— Меня зовут, как твоего отца Михай, — услышала приглушенный голос. Видимо, мужчина сказал эту фразу пару раз и уже злился затянувшемуся молчанию. Но когда подняла голову, маг выругался.

Дальнейшее помню, как в тумане. Скачка на лошади, кажется, это были те самые скакуны, которых мы похитили из таверны без названия. Четко помню, обожженные руки мага на вожжах. Жалости к нему не испытывала, а вот каши хотелось.

Потом, словно в мареве, видела чей-то невысокий дом, который пах душистыми весенними травами и вкусной выпечкой. Но также нос улавливал запахи хмеля и немытых тел наемников. Придорожная таверна.

Обессиленное тело погружали в теплую соленую воду, затем пухлые руки обтирали его лекарственными маслами, рецепт которых я помнила наизусть. Эффективное, популярное и оттого дефицитное средство. Лису пришлось потратиться, чтобы изгнать хворь из моего организма.

Не ведаю, сколько дней провела в лихорадке, но снился мне Ростислав. Он стоял, окутанный туманом и раскинув руки, зовя в свои объятия. Я делала шаг навстречу, а поводок Михая тянул обратно, больно впиваясь в шею.

Открыла глаза в темной крошечной комнате. Из мебели помимо кровати, на которой лежала, стояли стол с полу сгоревшей свечой и покосившийся стул со сломанной спинкой. Рядом с дверью прибиты два гвоздя, на которых висело мое пальто и платье с подранным и грязным подолом. Сапоги мага стояли в противоположном углу у печки. Огонь давно погас, но угли продолжали тлеть, отдавая оставшееся тепло и создавая в комнате приятный полумрак.

Я опустила ноги на пол с вязаной дорожкой, разноцветные полосы радовали глаз, а вот грязь на них вызывала отвращение. На теле была чистая опрятная ночная рубашка. Видимо, переодевали меня ни один раз. Попыталась пройтись по комнате, но ноги не слушались хозяйку. Голова болела, как и все тело. Присела обратно на кровать, рукой провела по постельному белью. Оно оказалось чистое и накрахмаленное.

Уход, постель и одежда вызывали резонанс с грязными полами да сгоревшей свечей и сломанной мебелью. Очевидно, маг отдал не один магический амулет ради спасения моей жизни и здоровья, но сэкономил на мелочах вроде опрятной комнаты.

Стук в дверь заставил вернуться в лежащее положение и сверху укрыться пуховым одеялом. Дородная женщина в белом переднике принесла чашку с медовым напитком.

— Слаба ты на здоровье. Оно и не удивительно. Вон сколько на тебе навешано заклятий: и черный мор, и белая гладь, и даже русалкино проклятие. Пока сняла — семь потов сошло. В камине до сих пор угли разгореться не могут, один дым.

Я широко распахнула глаза и, кажется, рот раскрыла. Черный мор — проклятие на смерть. Его просто так не снимешь. Знаний и силы требуется немерено. А вот белая гладь наоборот приносит удачу и благополучие, самое элементарное заклятие. Жаль, про дар Кассандры ничего не знала.

Пока про себя рассуждала, женщина продолжала говорить:

— Думаю, тот, кто наложил белую гладь, просто не смог убрать черный мор и заглушил одно проклятие другим, при этом подорвав тебе здоровье, ведь оба заклятия силу жизненную тянули.

Она задумалась, потирая широкий нос, а потом выдала:

— Вот, что не пойму. Рука, наложившего оба проклятия, одна и та же. Вначале загубить тебя хотел, затем спас. Ох, и непростой маг! Не постоянный, — потом подмигнула правым глазом и спросила, — может, ты его очаровала?

Последнее хозяйка произнесла с лукавой улыбкой.

Удивительно в сложившейся ситуации было все: непривлекательная внешность женщины в сочетании со звонким девичьим голосом; и место, где она жила — покосившаяся таверна с убранством в ней и магия, которой владела хозяйка; а также нечаянная забота мага Лиса.

— Кто вы такая? — Спросила, боясь услышать страшный ответ.

— Таких как я, люди называют земляными или лесными ведьмами.

Меня, словно стрелой поразило, лицо исказилось в страхе, который заметила и женщина. Озорная улыбка спала с ее губ, а в глазах появилась грусть.

— Видимо, ты встречала уже подобную мне. Но в отличие от многих я выбрала пополнять свои силы с помощью людских чувств, а не их жизней. Большей частью, это страдания. В старую таверну заходят залить горе вином. Не то это место, чтоб на свидание бегать, да любовью пылать. Хотя твой спутник принес в скучную жизнь, полную чужой печали, разнообразие — волнение за тебя. Ох, приглянулась…

Хозяйка осеклась под злобным взглядом вошедшего мага. Михай хмурился, поглядывая на болтливую ведьму.

— Довольно разговоров, Анисья, — проговорил мужчина грубо, — состряпай нам поесть и отпусти с миром. Я сделаю все, как сговорились.

Хозяйка отвесила поклон, словно князю, и исчезла за дубовой дверью. Не церемонясь, Лис швырнул в меня одежду и вышел следом. Его настроение вызвало одно недоумение.

На кровати лежало дорожное платье из дорогой парчовой ткани синего цвета, а на полу не долетевший до кровати темно-серый плащ. Погладила платье рукою, добротная ткань, из такой же у Ростислава плащ был. От имени этого захотелось завыть, уткнуться в подушку и прореветь вечность. Все, что я делала до сегодняшнего дня, не имело смысла. Не воскреснет колдун, не снимет с нас свои чары. И никогда не прости мне совершенной глупости.

Потребовалось время, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Заплакать так и не получилось. Слезы словно высохли.

Каша оказалась вкусной, похожую варила Агафья, только мед всегда экономила, оттого сладости не хватало. Здесь Анисья золотыми брала, оттого и приторна зерновая смесь. Чего экономить на чужом кошельке.

Лис ел молча, раздумывая о своем. Ни разу глаз на меня не поднял, словно и не сидела рядом спутница. Я расслабилась, лениво ковыряясь в тарелке, когда Михай заговорил.

— Нельзя нам к Марьяне, погубит тебя. Винит она племянницу Агафьи в смерти Ростислава.

Я аж подскочила. В голове завертелись вопросы, главный из которых был о судьбе Влади.

— Нет на сестре твоей метки колдовской, а у тебя вся аура в пятнах. Ни один колдун отметился. Почистить у меня не получится, да и бессмысленное занятие, покуда проклятие не снимешь с сестры, на тебя оно завязано.

— Отчего помогать мне вздумал? — Рассердилась, хлопая ложкой по столу. Не чувствовала в маге тепла и привязанности, только горечь одну и сожаление.

— Надо так, — сухо ответил Михай, резко подскочил и вышел из таверны.

— Неужели не видишь?! — Посмеялась надо мной молоденькая разносчица еды, — влюблен он. Той любовью, что от себя гонишь, а она все равно рядом стоит.

Со стороны кухни послышался крик хозяйки. Девушка, испугалась, что лишнего наговорила и быстро скрылась в другом зале. Там давно ждал ее охотник, жаждущий подкрепиться да полюбоваться на изящный девичий стан.

Я посмеялась над словами девушки, ведь сильные маги видят суть. Красотой моей Лис обманывался недолго, одно первое мгновение, а вот влюбиться и подавно не мог бы. Кому нужна меченая колдуном женщина.

Все рассуждения решила оставить на потом. Некогда мне в любовь играть. Необходимо сестру спасать. Раньше надеялась, что найду Ростислава, и тот снимет проклятие. Теперь убедилась, что мертв маг. Хотя сердце при этой мысли щемило. Надежда всегда будет теплиться в моей душе. С другой стороны неожиданная забота Михая мне на руку. От такой мысли стало стыдно. Лис вызывал во мне теплый душевный отклик, хотя подозревала, что в том чувстве магия замешана. Колдуны, ведьмы, даже белые маги и волшебные создания не всегда принимали чужую волю, отличную от собственной. Мне кажется, порой они сами не замечали, как оказывали воздействие на объект своего внимания.

Михай ждал на пороге за широкой добротной дверью, которую и орк не испортит, встреться он хозяйки заведения. Вывеска над защитницей таверны гласила “Полная чаша”, что вполне соответствовало данному месту.

Мужчина глянул хмуро из-под бровей и, не говоря ни слова, жестом велел следовать за ним. От прежней учтивости ничего не осталось. Я покачала головой удивленно и отправилась за Лисом.

На конюшне ждали пару жеребцов, самые обыкновенные лошади, без какого-либо намека на волшбу. Телега, в которой меня везли, осталась стоять под начинающимся моросящим дождем.

— И откуда она здесь? — Подумалось мне. Неужели маг возвращался к месту ночевки?!

Нехорошее предчувствие зародилось в душе. Но Михай окликнул, выплескивая недовольство, и я поспешила к мужчине.

Лето выдалось злое, с холодными северными ветрами и серыми мокрыми днями. Деревья склонили зеленые головы под тяжестью намокшей листвы, цветы не смели открывать бутоны, а животные прятались по норам.

И Михей, словно вторил природе, был погружен в состояния уныния и апатии. Я не смела с ним заговорить. И так душа чужих бед собрала достаточно.

Дождь прекратился только через несколько часов. Лис мгновенно снял защитный купол с нас.

Лошади, шагая по лужам и грязи, уныло плелись по лесной тропе. Ветки деревьев делали одежду мгновенно сырой при любом прикосновении, но маг быстро ее высушивал. Боялся повторения моей болезни. Мне безумно хотелось спать от размеренных покачиваний в седле и тепла от сухой чистой одежды.

В какой-то момент свет перед глазами померк, и я полетела на землю в большую грязную лужу. Лошадь от неожиданного маневра заржала, встала на дыбы и плюхнулась обратно, окатив с ног до головы коричневой жижей. Новое платье намокло.

Михай помогать не торопился. Он внимательно следил за тем, как поднимаюсь из лужи, пытаясь отряхнуть безнадежно испачканную одежду. Его оценивающий холодный взгляд пылал ненавистью. Я не могла понять, что в мужчине не так. Куда делся заботливый Лис из таверны?!

На руках остались старые ветки и грязь. В попытке их убрать, я поцарапалась. Глаза моего спутника загорелись золотым огнем. Мне хватило мгновения, чтобы понять, в чем дело. Но вида не подала, спокойно села на лошадь, аккуратно обернув раненый палец удлиненным краем плаща.

А уж как оказалась в седле, тут же схватилась за вожжи и дала деру. Ведь Михай не настоящий. Не зря внимание привлекла телега возле таверны. Мне бы прислушаться к внутреннему голосу, да нет, понадеялась на Лиса. Снова магия обманула!

Второй раз оборотень голову “пудрит”! Но разве такое возможно?! Если в прошлый раз рядом с ним был Лис и питал его магической силой, то откуда у этого создания магия теперь?! И почему бывшие друзья разошлись. Что сделал с магом оборотень? Уж не испил ли его силы, дабы напитаться колдовством? От этих мыслей сердце застучало сильнее. Только с помощью кровавого ритуала можно забрать чью-то силу.

Ветки хлестали по лицу, оставляя кровавые подтеки, но останавливаться боялась. От оборотня нелегко скрыться, но сегодняшняя погода благоволила. Дождь смоет все след, забрав себе и мой запах.

Впереди показались старые рудники. Давно заброшенные и полные опасности места. Тут много оставлено сюрпризов для жадных людей, которые позарятся на добро прежних владельцев. Но выбора не оставалось, позади озлобленный оборотень.

Завела лошадь в одну из дальних пещер и стала ждать гостя. Он появился спустя четверть часа. Но входить в пещеры побоялся.

Старалась не дотрагиваться ни до чего в своем убежище, опасаясь гнева его создателей. А вот лошадка моя оказалась весьма любопытна. Я не успела и руки поднять, как полетела вместе с проказницей вниз. Бестолковая скотина схватила какой-то сухой пучок, что торчал из стены, а в итоге мы оказались в слабо освещенном подземелье. Хорошо, что лететь оказалось недолго, а приземление вышло на гору песка. Не скажу, что падение приятное, но хоть кости целы и на том спасибо.

Лошадь застряла сильно в золотой каше. Вытащить ее не получалось, как не дергала за поводья. Постепенно она тонула все больше и больше. Песок, по которому я только что вступала, превратился в зыбучий. Мгновение, и окажусь на месте кобылы. Пришлось бросить животное и устремиться на огромные камни, что наполовину утопали в песке, словно острова в синем море.

Забралась с ногами на спасительный валун. Голову поворачивать к месту трагедии побоялась. Долго сидела, обхватив колени, и ждала, пока не прекратится ржание. Стоило песку получить жертву, он полностью впитался в каменный пол. Прежде чем вступать на него, я сняла сапоги и кинула вниз. Несколько минут наблюдала за их мирным лежанием, а потом с опаской спрыгнула вниз.

Сырая одежда холодила тело. Только сейчас обратила внимание на развешенные по стенам горящие факелы. Некоторые снизу покрылись паутиной. Видно давно к ним никто не прикасался, но вот свет, исходящий от них явно дело рук древнего колдуна.

Мне ничего не оставалось делать, как последовать за последовательно развешанными факелами, как за указателями. Они вывели из узкой пещеры на широкую аллею. Раньше она представляла собою дорогу, по которой горняки возили собранные в рудниках сокровища. Длинный туннель устремлялся вперед. Порыв ветра заставил улыбнуться, потому что в глухой пещере сильного притока воздуха не бывает.

Бодрой походкой двинулась дальше. Неожиданно за спиною раздалось шипение. Я, не оглядываясь, рванула вперед. Не замечания ориентиров, бежала прочь от преследовавшего чудовища.

Впереди замаячили горы из сокровищ прошлых лет. Словно кто-то долгие века собирал злато себе на погибель. Здесь пылились старые книги, усыпанные разноцветными каменьями, волшебные колбы, редкие травы, за которые Агафья отдала бы душу, и магические зеркала, в одном из которых мимолетом рассмотрела монстра за спиной.

Огромная темно-зеленая змея с двумя головами: одна имела красные глаза, другая — слепая. Кто-то уже пытался побороть это создание, даже выколол ей глаза, но пал под натиском монстра. Иначе змея не ползала по туннелям пещеры, как хозяйка.

Не надеясь на спасение, устремилась к мелькающему впереди свету. Бок сильно кололо от долгого бега, дыхание сбилось, а во рту ощущался вкус крови. Силы были на исходе.

Огонь встретил меня у самого обрыва. На краю пропасти, которая представляла собой часть обрушившейся дороги, горел костер. Возле него сидел старец и, не спеша, помешивал угли. Его не волновал сбивчивый рассказ о преследующем меня чудовище. Старик продолжал свое бессмысленное дело. Лишь когда перешла на крик, он поднял голову. А я отступила в испуге. Слепой, как змея.

— Она не тронет тебя, если ты отдашь ей что-то ценное. Я подарил глаза, а мой друг, — говорящий кивков указал на лежащий мешок. — Часть своего тела.

Когда подошла поближе, то смогла разглядеть кости без головы. Старик навсегда заточен в подземелье с опасным созданием. Это наказание за жадность, а его друг отдал собственную жизнь. Страх затопил с головой. Я запаниковала и заметалась вдоль края обрыва.

Только шорох подползающего чудовища заставил замереть на месте.

— Тебе нечего бояться, — заговорила змея человеческим голосом. — Но и спрашивать совета у проклятых созданий не стоит. Они желали похитить сокровища, в итоге один предал и выколол глаза другому, затем слепой выследил, с помощью амулетов, друга и убил его. Вместо того, чтобы растратить магию на поиски выхода, он отдал последние силы злобе. На их ненависти выросло пламя, из которого родилась я — хранительница боли.

Если желаешь, дитя, заберу и твои самые печальные воспоминания, но взамен ты останешься здесь безмятежно наблюдать за горением вечного костра. И все сокровища будут принадлежать тебе одной.

Предложение змеи показалось заманчивым. Отказаться от долгого поиска и наслаждаться вечностью. Тряхнула головой, отгоняя дурные мысли.

— Нет, — покачала головой, — не могу остаться с тобою. У меня есть долг, который я еще не выплатила. А сокровища мне не к чему. Не тратила сил для их добычи, не мне ими и распоряжаться.

Голова змеи, у которой были глаза, улыбнулась, вторая приблизилась вплотную, провела языком по щеке и кивнула первой. Очевидно, так распознавали лжет человек или нет. Страх сковал тело, но виду не подала.

— Иди, коли ключ тебе не нужен! — с легкостью бросила змея.

Мое сердце замерло на этих словах, а перед глазами возник хрустальный мост через пропасть. Если останусь, то стану на шаг ближе к снятию проклятия с сестры. Если останусь, то никогда ее не увижу. Если останусь, то мне будет безразлична чужая судьба.

Так рассуждая, погружалась в некую полудрему. Очнулась лишь, когда старик выхватил палку из костра и ткнул ею в змеиную морду. Та зашипела, извиваясь спиралью.

— Уходи! — Крикнул слепой, совершая единственный правильный поступок — спасение чужой жизни.

— Да как ты смеешь, проклятый! — Зашипело пресмыкающееся и ударило хвостом, попутно задевая меня. Я полетела на землю кубарем. На краю сознания, показалось, что вижу сияющие буквы среди сгущающейся тьмы и слышу знакомый голос.

— Не тронь ту, что принадлежит мне!

Очнулась в полутьме одна. Костер практически потух. От змеи осталась только сброшенная шкура. А рядом лежал проклятый ключ. Хрустальный мост никуда не исчез, но ступать на него боялась, потому что не знаешь насколько надежно такое сооружение.

Вокруг собиралась темнота. Огня от костра не осталось, лишь краснеющие угли слабо освещали место обрыва. Факелы погасли вместе с исчезновение хозяйки зачарованной пещеры.

Я поспешила покинуть странное место. Каждый шаг давался с трудом, потому что под ногами видела пропасть. И шла, словно по воздуху. Эка невидаль! Дыхание периодически сбивалось, а сердце было готово выпрыгнуть из груди. Но самый большой страх испытывала не из-за моста, а ощущения чьего-то присутствия за спиной. Казалось, что призрачное создание преследует, повторяя каждый сделанный шаг.

Живя у Агафьи, тайком, читала книги, которые, как выяснилось, принадлежали Кассандре. В них рассказывалось о старых рудниках и волшебных охранниках, о прекрасных и жестоких ведьмах, о русалках и мелких пакостниках домовых. Но о призрачных сущностях всего пару строк:

“Уж коли встретите призрака — молитесь! Призывайте богов, что наделили избранных магией, коли ей не обладаете сами. Ибо бестелесные создания выпивают жизнь, питая свою суть. Забирают годы в обмен на возможность собственного существования”.

Мост закончился с моими воспоминаниями. Нужной молитвы я не помнила, чтобы избавиться от преследователя. Хотя, возможно, он мне померещился. Под ногами стелился туман, а вдалеке показался светящийся свод — выход из пещер на другую сторону горы.

Переступая последний рубеж, подумала, что снова осталась одна. И идти не знаю куда. Отчаяние накатило с новой силой, а хлынувшие слезы распечатали ключ, который держала в руке.

Яркий белый свет ослепил, перенося душу к Демиду и Дарку. Мужчины разбили лагерь у подножья Весенних гор, где ждали нас с Влади.

— Дарк, ты уверен, что девушки поняли твой намек и придут сюда? — Демид волновался. В голосе чувствовались хрипящие нотки.

Я попыталась крикнуть, привлекая внимание, но из открытого рта не вырвалось ни звука. Чувство паники и беспомощности охватило душу. Неимоверным усилием удалось взять себя в руки и прислушаться к разговору.

Темноволосый служитель храма мертвых долго с прищуренными глазами смотрел на друга. В них читались жалость со злостью.

— Я первоначально был против опеки над проклятыми! Одна с красотой, от которой глаз не отвести. Даже сквозь детскую личину проступает манящий свет. Другая, — грубый голос в миг смягчился и наполнился теплыми нотками, — в образе мальчишки, который замер в возрасте двенадцати лет.

Демид посмотрел на друга, улыбаясь, но промолчал. Симпатия Даркирия к Влади бросалась в глаза, словно она предназначена ему судьбой. От мысли такой стало не по себе.

— Ты же знаешь, почему я помог девочка. Тем более они связаны с Ростиславом. Думаю, оттого амулет Марты сработал, когда Кати повесила его на шею.

Дарк снова нахмурился, спрашивая, почему Демид не отступится от поисков. Долгие года напрасно ожидая возвращения женщины.

— Прошло почти двадцать лет, а ты никак не успокоишься, — ругался служитель, выплескивая раздражение на друга.

— Но ты не видишь ее в храме мертвых, значит, Марта жива, — настаивал Демид, становясь похожим на упрямого ребенка.

— Я не вижу и Ростислава, хотя тот для богов давно умер.

Мужчины замолчали, а я, как наяву, увидела крошечную комнатку, в которой сидела девушка с глазами, так похожими на очи черного колдуна. Стук в дверь отвлек ее от тягостных размышлений. А зовущий от порога голос заставил мое сердце биться быстрее.

— Марта, пора отправляться! — Сказал мужчина, которого я не видела, но слышала. Интонация и тембр принадлежали Ростиславу, — или останешься с родителями в Черноморье?

Сестра колдуна вздрогнула, опасаясь, что брат не станет дожидаться и уедет один. Она быстро надела дорожное пальто, поправила волосы перед зеркалом и практически закрыла за собой дверь, но вспомнив о цветном рисунке, который остался лежать на кровати, вернулась.

На карточке по пояс был изображен Демид Горский с молодым улыбчивым лицом и озорными глазами.

Схватив рисунок и сделав жест почтения для богов, Марта взглянула на себя еще раз. Повертелась в новом платье, что плавно обрисовывало тонкий стан. Схватилась за расческу и с волнением убрала назад русые волосы, не распуская косы. Отчего торчащие в прическе волосы взъерошились еще сильнее. Девушка завыла в отчаянии, швырнула расческу на пол. В карих глазах заблестели слезы.

Время поджимало, а теперь необходимо переплетать косу. Щелчок от двери заставил девушку оглянуться. Ростислав томно вздохнул. За дверью я не могла разглядеть его. Но ярко-голубую нить магии видела четко. Она закрутилась вокруг головы Марты, вспыхнула искрой и угасла. А на голове девушке красовалась вновь заплетенная коса.

Девушка запрыгала, выражая радость, и бросилась к двери, обнимать брата.

Картинка поплыла туманом, а в следующей — увидела Марту рядом с Демидом.

Марта помогала молодому магу в сложных экспериментах, следя за каждым действием с придыханием. Я видела ее со стороны наблюдающей за Демидом, который неторопливо перемешивал в стеклянной колбе зеленую жидкость. Но стоило юноше перевести взгляд на Марту, та отвернулась, смущаясь.

Демид, явно, знал о чувствах девушки, но сам не любил. Юноша горел амбициями и жаждой знаний. Его глаза светились магией. Сила переполняла и меняла восприятие реальности. Такое часто бывает с неокрепшими умами. Кто-то загорается безумной идей, а кто-то влюбляется в колдуна в полной уверенности, что чувства взаимны. А если нет, то она сможет все изменить с годами. Глупость, которая выльется слезами.

Марта владела зачатками магии. Все, что ей светило — основы ведовства и знахарство, больше основанное на интуиции. Демид уверенный, что сможет изменить природу и божественный дар, начал изучать об обрядах обмена магической силой, которые не имели положительного исхода для пустых оболочек.

“Никто не получает больше того, чем сможет владеть” — этот закон магии казался юноше смешным. Он читал книги и рассказывал Марте о том, как обманет богов и отдаст ей часть своей магии.

Я увидела перед собой белый туман, а потом Марту в полутьме, где угадывались только очертания девушки и ее собеседника.

— Не смей! — Крикнул раздраженно Ростислав. Его тень мельтешила. Мужчина сильно волновался, но не хотел признавать слабости, которая являлась женским уделом.

— Но я, — Марта попыталась рассказать брату о любви, которая рождается на доверии, но маг не желал слушать.

Ни слезы, ни уговоры не помогли. Утром Ростислав собирался вернуть взбалмошную девчонку родителям.

— Зря послушал твои восторженные лепетания о развитии семейного дара рядом с талантливым магом. Он безумец! — Мужчина бессильно вздохнул и выдохнул, поняв, что словами больно ранит сестру.

Два силуэта слились в один. Ростислав обнял девушку, успокаивая и напевая грустную песню, что больше походила на колыбельную.

А Марта после встречи с братом отправилась к Демиду и поведала тому о планах Ростислава.

Горский изменился в лице. Злоба с досадой отразились на мгновении во взгляде. А Марта плакала, прося прощения у мага и не замечая его реакции.

— Я не смогу помочь, вам господин.

Демид коснулся плеча. Девушка вздрогнула, оторвала руки от зареванного лица, которое опухло. Глаза и нос покраснели. А губы дрожали. Мужчина провел ладонью, вытирая соленую дорожку из слез, а затем наклонился и поцеловал Марту.

За окном разбушевался ветер. Порывы заставляли дрожать стекла. А гроза с громом пугали до дрожи. Казалось, природа отговаривает безумца от преступления. Но Горский горел желанием, а девушка со страстью отвечала его напору.

Я закрыла глаза, не желая мешать танцу тел. Но слух остался при мне. Краснея от стыда, пыталась вырваться из чужих воспоминаний, но они, словно паутина, окутывают все сильнее и сильнее.

В ту же ночь. Демид, взяв часть собственной силы, попытался вложить в сосуд, которым стала Марта. Чтобы магия сразу не покинула девушку, создал специальный магический кулон, который удерживал бы рассеивание энергии. Не было никаких, присущих черному обряду, кругов на полу и страшных слов заклинаний. Достаточно оказалось добровольно отданной крови и желания мага.

Вспышка синего огня озарила комнату, а за ней стала сгущаться тьма. Стало трудно дышать. Марта вскрикнула, а мир Демида затопила чернота.

Произошедшее дальше юноша не запомнил, ибо потерял сознание. Но я видела своими глазами, как синий огонь, став черным, медленно пожираем девушку. Ее крик затопил округу, но никто не пришел на помощь. Демид постарался на славу, расставляя по углам помещения защитные амулеты. Зло, которое призвал юноша, наслаждалась страданиями невинной жертвы, испив магической силы мага.

Очнулся Демид в храме мертвых. Над обнаженным телом юноши склонился служитель. Его глаза завораживали зеленью весеннего луга, призывая вернуться в мир живых. Но стоило согласиться на их призыв, как реальность одарила болью потери. Физическую можно терпеть, а душевная разрывает все внутри. Но она угаснет с годами.

Но не пропавшая без вести Марта волновала Горского, а отсутствие всякой способности к магии. Сила покинула грешное тело. Демид метался из угла в угол крошечной кельи и не мог успокоиться. Отголоски магии чувствовались повсюду. В печном огне и журчащей в реке воде, в гулком ветре и пении пернатых.

Поправившись, отправился к избушке на опушке, где некогда жила Марта. Девушка, как и брат, не любили духоты и тесноты города, предпочитая просторы и свежесть природы.

Пустота встретила мага на пороге. Аромат лесных трав, которыми пахла кожа девушки, наполнил легкие. Юноша замер, не в силах преодолеть порог чужого дома. Глаза неожиданно заслезились, а душа наполнилась пониманием. Он загубил единственное создание, что всей душою любило его.

Горский не желал верить в потерю, потому достал из правого кармана кулон, который нашли в опаленной пустой комнате в доме Демида. Подошел к ближайшему комоду, что совершенно не вписывался в простое убранство избы. Не простой девушкой являлась Марта.

В резном комоде нашел конверт с большой суммой денег. Кулон положил в него, не раздумывая, откуда у простой травницы и начинающего мага-брата такие средства. Размышляя о том, что Марте деньги обязательно понадобятся, и тогда она вернется, покинул зачарованную избушку.

Как только Марта дотронется до кулона — Демид почувствует.

Я вынырнула из пелены воспоминаний, дрожа и плача. Горский спал у разведенного костра, а Даркирий пристально смотрел в мою сторону.

— Насытилась чужой болью? — Спросил он, обращаясь ко мне.

Оправдываться не имело смысла, да и говорить не могла. Но тут раздался женский голос, и я поняла, что вопрос предназначался другой.

— Кто бы говорил, служитель. Столько лет храм не видел верного сына? — Полупрозрачный силуэт Марты быстро преодолел расстояние к Дарку и зашептал у самого уха. — Боги ждут твоего возвращения! Наказание будет жестоким! — Она отстранилась и рассмеялась. От хохота, полного ненависти, моя душа съежилась. Холодок прошелся по спине.

Милая скромная девушка превратилась в озлобленного призрака, который охвачен жаждой смерти.

Моргнула, и меня снова затянуло в прошлое, я увидела последние минуты жизни Марты.

Густой черный туман клубился у стройных ног в высоких сапогах. Он родился из яркой вспышки света и набирал силу. Серые языки лизали кожу и пряжки сапог, заставляя Марту вздрагивать. Ужас наполнял тело девушки. Глазами, полными слез, она посмотрела с надеждой на Демида. Но он схватился за горло, жадно глотая воздух, и потерял сознание. Девушка попыталась двинуться в его сторону, но не могла и шагу ступить. Отчаянный крик заполнил комнату, в которой происходил безумный обряд. Волнение за возлюбленного резко угасло, сменившись невыносимой болью.

Но вдруг время остановилось. Тьма, окутавшая ноги, замерла, став нарисованным завитком на страшной картине. Грудная клетка, лежавшего на полу мага, прекратила движение на полу вздохе. Перед девушкой возник бестелесный дух больше походивший на тень, который обошел вокруг жертвы и облизнулся. Провалы глаз сияли красным светом, а на месте рта красовалась огненная воронка. Ни рук, ни ног создание не имело.

— Вы нарушили основной закон магии. Вершитель пришел наказать совершивших преступление, — голос древней сущности звучал, как крик небесных птиц в горной местности, когда звук отражается от снежных вершин и возвращается с эхом. Чувство страха и безысходности наполнило комнату. Стены и потолок словно уменьшились в размерах, приблизившись к Марте.

— Каждому смертному дано последнее слово. Что ты желаешь, дитя? — Голос смягчился. Сущность играла с девушкой, задавая обычные вопросы.

Марта перевела взгляд на Горского и сказала то, о чем мечтало ее сердце:

— Сохрани ему жизнь! — Голос дрожал, а душа трепетала.

Искреннее чувство заставило вершителя улыбнуться. Впервые за долгие годы он встретил создание, что не попросило спасения для себя, а беспокоилось за любимого. Божество повернулось к Демиду, но, не узрев ответных чувств, разозлилось.

— Слова сказаны и должны быть исполнены. Твоя воля сохранит жизнь человека. Я пошлю служителя моего храма.

Стоило Вершителю исчезнуть, как одинокая слеза скатилась по щеке девушки.

Тьма медленно поднималась, выпивая жизненную энергию Марты. От холодных прикосновений части тела трескались и осыпались пеплом. В последнем порыве девушка выкрикнула имя брата:

— Ростислав! — Она звала его и билась в агонии, но он не пришел на помощь.

Марта бросила взгляд на Демида, печально улыбнулась и приняла свою участь.

Вместо Ростислава дверь ногою выбил Дарк в храмовых одеждах красного цвета, которые говорили о высоком статусе служителя. Первым делом черноволосый мужчина, так похожий на обычного колдуна, направился к Демиду. Но заметив мечущийся дух девушки, решил помочь ей отправится в мир мертвых, тем самым нарушив волю бога.

Марта растворялась во тьме, не чувствуя боли. Постепенно мгла поглотила сознание, награждая спокойствием. Но прибывший служитель нарушил тонкую связь, из-за чего душа девушки заметалась, испугавшись за Демида.

Дарк выполнил предназначение, когда понял, что создал озлобленный дух своими неумелыми действиями. Ведь в тот момент, когда служитель попытался открыть врата мертвых, Марта смогла заглянуть в расчетливую душу Горского и понять, насколько безразлична ему была.

Служителю понадобились все его силы, дабы очистить тело Демида от тьмы, а душу от скверны. Ярко-голубые нити заворачивали мужчину, как в кокон, превращая в подобие личинки. При этом вытягивая жизненные потоки из Даркирия. Постепенно магия впитывалась. Дыхание мага восстанавливалось, цвет лица от белого перешел к бледно-розовому, лишь губы оставались синими.

Служитель стоял, наклонившись над телом Горского, не в силах подняться и разорвать губительную для себя связь. Даркирий застонал, взял Демида на руки и вынес из комнаты. Дух Марты продолжал висеть в воздухе, навсегда привязанный к проклятому медальону.

Когда в комнату ворвался Ростислав, пепел окончательно осел на пол. Образ мужчиныпылал гневным огнем, в котором невозможно разобрать ни цвета волос, ни глаз, ни статной мужской фигуры, только алое пламя, полное ненависти, боли и отчаяния.

Красный вихрь заметался в поисках Марты, но на месте, где недавно стояла девушка, остался один пепел да кулон с волшебным камнем.

— Марта! — позвал Ростислав, но не смог уловить ответ души. А ведь она стояла за спиною ревущего огня. Маг перевел взгляд на выжженное место на полу.

Комок огня взметнулся вверх, грязь с пеплом разметались по сторонам. Марта, висевшая над головой брата, пыталась докричаться до него, но призраку не доступно общение с живыми. Жаль, служитель, что мог передать ее волю Ростиславу, покинул проклятое место.

Бушующее пламя покружилось по комнате, зарево. До ушей донеслась знакомая интонация, которая ложилась на следы, оставленные Демидом и Дарком.

— Вечность проведешь в поисках!

Приблизившись, смогла разобрать только последнее предложение.

Вынырнув из пелены чужой боли, расплакалась не в силах сдерживаться. Я ощутила переживания, страх и безграничное чувство любви, что испытывала Марта. Оно заполнило каждую клеточку тела. Но с появлением Дарка эмоции девушки поменялись. Один взгляд в душу Демида и Марта не смогла уйти за грань. У нее появилась цель — отомстить человеку, который жестоко играл ее сердцем.

Одного понять не могла, зачем Дарк обманывает Демида и молчит о призраке Марты? Неужели переживает за друга и боится, что тот зачахнет без цели в жизни?! И слова Ростислава, как обещание, что настанет время, и маг отомстить за страдания Марты.

Я почувствовала тошноту и усталость. Тело просило воды, но разомкнуть связь с ключом не получалось. Главная тайна, о которой желал сообщить магический предмет, оставалась недоступна.

— Пошла вон, нечисть! — Озаряя трижды священным знаком вокруг себя, громко произнес Дарк. При этом от рук не исходило ни одной магической нити. Пустая оболочка мужчины бесполезно использовала специальные знаки.

Демид подскочил (мужчина уснул за то время, что я провела в чужих воспоминаниях), не понимая спросонья с каким врагом борется служитель. Но, не узрев опасности, улегся обратно.

Призрак замер на мгновение. Если бы Марта могла дышать, то не смела бы сделать вздох, глядя на спину человека, что некогда заставлял трепетать сердце.

— Ты повинен! — Девушка указала на Дарка.

— Он повинен! — Повторила жест в сторону Демида.

— Она повинна! — Страшный взгляд заставил вздрогнуть. Да, я виновата, но за смерть Ростислава расплачиваюсь проклятием своим и тем, что лежит на плечах Владлены.

— Вас ждет страшная участь! — Разозлившись, сказала девушка и исчезла, оставив меня наблюдать за служителем. Сейчас он повесил голову и прошептал под нос, словно молитву слова:

— Вершитель покарал своего сына за непослушание. Отобрал возможность ступать в лоно храма, разве это не самое страшное наказание?! — Оправдался Дарк, при этом не испытывая ни капли раскаяния. Одно сожаление чувствовалось в сказанных словах.

— Откуда ты приносил священные писания, если не может войти в храм? — Пробурчал, засыпая Горский. Его светлые волосы белым пятном лежали на земле, вызывая желание взять кисть и раскрасить бесцветную точку.

Дарк вздрогнул, возвращаясь в реальность и ответил:

— Лоно храма — это та часть, в которой служители напитываются божественной силой и могут нести свой крест. Книги находятся в хранилище, это подземелье.

Но друг не слышал произнесенных слов, сладко посапывая на левом боку. А Даркирий не стал уточнять, что позаимствовал книги без разрешения.

Последняя теплая летняя ночь подарила магу и служителю несколько часов спокойного сна. Пока под утро не налетел северный ветер, принося из-за гор дожди и туманы.

Я оставалась возле мужчин, не в состоянии вернуться в собственное тело. Демид ругался, проклиная погоду, льющуюся за шиворот воду и двух неугомонных девиц, которые не вытерпели и ушли в горы, затерявшись среди каменных глыб.

Лошади, что на ночь привязали к раскидистому дереву возле пещер, оказались умнее хозяев и прятались под сухим сводом.

— Не вижу! — Повторил Дарк на сотый вопрос Горского о нашем местонахождении. Его странная магия не работала, так как не имела источника силы. Но становится духом, и путешествовать на дальние расстояния он как-то умудрялся. Природный дар помогал служителю храма мертвых.

Дар, который не зависит от магических способностей. У Владлены особыми способностями являлись видения. У Агафьи — черная душа, что выпивала чужую молодость, добавляя себе годы жизни. Про дар Ростислава слышала украдкой.

Агафья стояла на пороге, покуривая трубку, а маг по привычки чесал языком, да так ладно, что я чуть не вывалилась из тайного укрытия — высокого куста шиповника возле забора. Аромат наполнял легкие, слегка дурманя голову. Жар дня отступил, уступая место вечерней прохладе. Темнело быстро, как и холодало. Подергиваясь, упрямо продолжала подслушивать неспешную речь Ростислава да тетушки.

Мужчина щелкнул пальцами, и в ладони родился огонек, который использовала Агафья закуривая новую порцию табака.

— Ох, будь осторожнее с огнем, Ростик! Дар твой силушкой неумеренной плещет, как бы не сгореть нам в пламени!

Слова черного мага рассмешили. Улыбка до ушей сделала черты лица мягче и приятнее глазу, а взгляд теплее. В волосах играл теплый ветер, трепля выбившиеся из колдовского плетения волосы. А полумесяц освещал крепкий стан мужчины. Я залюбовалась и, не удержавшись на корточках, выкатилась, словно мяч, из кустов.

— А мы думаем, как долго ты просидишь, молча?! — Спросила Агафья, поднимая меня на смех. Ростислав разразился хохотом.

Жаркая волна стыда поглотила с головой. Не оглядываясь, я бросилась в избу и не выходила из комнаты, покуда маг не покинул компанию Агафьи.

Возвращение в собственное тело стало тяжелым. Сделала несколько попыток встать, но поняла, что не в состоянии подняться самостоятельно. Позвала на помощь, но никто не откликнулся. В отчаянии закричала, спугнув с ближайшего дерева пару птиц. Пернатые зачирикали недовольно, сделали круг над моей головой и унеслись в голубое небо.

Ползти долго не получилось. Руки быстро ослабли, а ноги отказывались им помогать. Хотелось плакать, трястись в истерики, но даже на это у меня не было сил.

Поняв, что дальше перемещаться не смогу, припала к земле и перевернулась. Небо хмурилось. Дождь, который рассердил Демида с Дарком скоро посетит и эту часть Весенних гор. Облака волновались, гонимые северным ветром. Земля, казавшаяся теплой, после каменной подложки, начинала потихоньку забить жар моего тела.

Первые капли робко упали на лицо, но порыв воздуха унес прочь тучу, что родила малюток. Я жадно слизала с губ сладкую воду и надеялась, что холодный поток позволит сереющему небу одарить меня парой глотков. Так и случилось. Напилась вдоволь. Одежда мокра и пачкалась в земле. А я словно оживала.

Перевернувшись, и встав на четвереньки, доползла до дерева, под которым лежали упавшие яблоки. Первое оказалось червивое и с гнилым боком. Второе поели слизни. А вот третьим, четвертым и пятым насытилась сполна.

Сколько же времени я пребывала в воспоминаниях Марты, если организм так сильно ослаб без еды и питья?!

— Ты здесь? — Спросила призрака. Тишина стала ответом.

Порыв ветра стряхнул воду с листьев, которая попала мне за шиворот и заставила поежиться. Я начала замерзать. Возвращаться в пещеру, где можно было развести огонь, было боязно. Отсюда видела, что внутри лежат сухие ветки, а уж выбить искру двумя камнями не составит труда. Полной уверенности, что мне хватит сил преодолеть расстояние в сотню метров, не было.

Раскат грома заставил подскочить. Подрагивая, стояла на ногах. Одной рукой коснулась дерева, благодаря за волшебные яблоки, которые восстановили потерянные силы.

Первый шаг оказался самым трудным. Словно подвыпивший мельник, заклятый родственник, шатаясь, добралась до пещеры. Быстро развела огонь и разделась. Одежду разбросала на теплый камень.

До бури снаружи стояла жара. Часть солнечного света проникала в пещеру и нагревала камни. Сейчас они отдавали тепло.

Расслабившись, начала обдумывать увиденное. Ключи, всегда давали нам подсказку, куда двигаться дальше. Первый ключ привел к утопленнице Кассандре, которая спасла из рук Агафьи и белого праведника Дарена. Второй помог сбежать от дядюшки Сандера и привел к таверне без названия. Третий ждал в избушке, в которой лежал загадочный кулон и познакомил с Демидом и Дарком. Четвертый открыл воспоминания Марты, сестры черного мага. Каждый из ключей, так или иначе, связан с Ростиславом.

Вопросы в голове множились. Почему Ростислав сразу не отомстил Горскому, если пылал ненавистью? А только наградил проклятием? Неужели хотел посмотреть на его страдания?

Я закрыла глаза и вспомнила песенку, что так часто напевала Владлена в детстве.

В голове море дурмана.

В сердце пустошь живет.

Прочь от черного мага

В ночь дорога зовет.

Коли проклятье ляжет,

Болью укроет стан,

Семь ключей волшебных

Вас исцелит от ран

Сестра увидела задолго до встречи с магом, свою судьбу, оттого частенько проводила время с мальчишками и играла в салки вместо кукол и вышивки.

Семь ключей — семь испытаний. Смогу ли я найти Влади и освободиться от проклятия.

Глава 4 Дорога к Верховной ведьме

На рассвете, когда огонь от костра затух, и почернели угли, вместе с холодом ощутила присутствие второго живого создания в пещере. Медленно повернув голову, узрела медведицу, которая никак не ожидала увидеть в своих владениях нежданного гостя, оттого выпучила черные глаза в недоумении. Где шаталась всю ночь бурая красавица, осталось загадкой.

Я медленно отступала назад, стараясь не показывать страха, пока не уперлась в стену. Проход, по которому вышла к пещере, исчез, будто его и не бывало. Сглотнула, с виска стекала струйка пота. Ноги подкосились и дрожали.

О встречи с лесной хозяйкой рассказывали много небылиц. Но самой верной была та, у которой печальный исход.

Дед Камнур бывалый охотник решился раздобыть к первой капели подарок для Милки — женушки. Баба скверная и ворчливая. Порадовать ее целая наука, которую старик более пятидесяти лет учил исправно. Весна — время опасное. Лесное зверье пробуждается после зимней спячки и активно ищет пропитание. Такого голодного медведя и встретил на дороге Камнур. Нашли растерзанное тело через пару дней. Привезли на телеги, чтобы всей детворе было видно и понятно, что бывает с самоуверенными охотниками. Я успела увидеть шрамы на спине, а потом Агафья рукою глаза закрыла.

Милка в горе замкнулась да язык прикусила, а люди уважать начали. Вот и наука с горем помешанная.

Медведица изучала пристально, опасаясь меня не меньше, чем я ее. Но в отличие от зверя, понимала, что сила на стороне животного.

Неосторожный шаг в сторону, и ветка хрустнула под ногами. Еще вчера вечером эта кучка сухостоя подарила яркое пламя и спасла озябшее тело от холода. Сейчас она стала причиной агрессии лесной хозяйки. Медведица бросилась вперед. А я закрыла лицо руками, не в силах видеть, в последние минуты жизни, оскаленные зубы.

Минуту ничего не происходило. А потом послышались слова, с томным придыханием:

— А без одежды ты выглядишь прекрасней!

Оборотень облизнул губы, не двусмысленно намекая на то, что замершая в броске под действием магического заклинания медведица — меньшее из бед. Я ринулась к одежде. На ходу натягивая рубашку, но все остальное уже находилось в руках незваного гостя.

В голове родилась страшная мысль о спасении. Горячая каша и соль на пороге по сравнению с ней являлись цветочками. Еще один грех на душу ради спасения.

Улыбнувшись оборотню, приблизилась. Мужчина замер не в силах сопротивляться красоте целой деревни, а я ненароком потянула вещи из его рук. Резкий толчок. Я бросилась к выходу, попутно касаясь рукой медведицы. Заклинание слетело, и зверь ожил, закончив свой полет на теле оборотня.

Не оглядываясь, бежала так далеко, как хватило сил. Пока ужасные крики мужчины, которого терзала медведица, не умолкли. Остановившись под дубовой веткой, упала на колени на сырую землю и расплакалась. Руки дрожали, а душа болела. Как бы не был плох оборотень и его поступки, такой страшной смерти не заслужил.

Быстро одевшись, обнаружила, что амулет Марты потерялся. То ли в пещере остался на забаву грозному животному, то ли обронила, когда ноги уносила.

После вчерашней бури трава и листва деревьев наполнились влаги. Каждая ветка дарила чистую холодную воду. Солнце не пробивалось сквозь тучи, отчего лес казался мрачным и серым.

Прислонилась спиной к березе, спрашивая совета, куда двигаться дальше. В незнакомом лесу совсем потерялась и устала. В ответ раздалось ауканье совы. Я встрепенулась. Зверь это ночной, потому услышать его голос днем редкость. Приняв птицу за знак, последовала в сторону ее зова.

Чем ближе подходила, тем сильнее билось сердце. Голос пернатой становился отчетливее. Я начинала убеждаться, что лесному зверю он никак не принадлежит, скорее ребенок балуется.

Обоз размеренно катился по дороге. Две повозки с двумя клетками: одна пустая; в другой сидела Владлена и аукала, как сова. На козлах первой расположился с поникшей головой Лис. Он периодически подгонял лениво шагающую лошадь, поднимая карие глаза полные грусти.

Я так обрадовалась встречи, что, совершенно не таясь и не думая о последствиях (возможное путешествие в клетке), выскочила вслед удаляющимся повозкам.

Влади взвизгнула от радости. Забилась в клетке, словно плененная птица. А Михай дернулся, сильно натягивая вожжи, отчего лошадка закричала, встала на дыбы. Пришлось успокаивать кобылу добрым словом.

— Кати! — Одновременно проговорили маг с Влади.

Из уст сестры лилось радостное приветствие, а от Лиса исходила агрессия. Насколько мне известно, Верховная ведьма и таверна без названия находятся по ту сторону Весенних гор, где река Теплая протекает. Я же пересекла горный хребет и оказалась в той части, которая ближе к Соленому морю. Неужели заколдованный лес вывел к дорогому человеку, дорогу назад повернув?!

Сопровождающие Михая посмеялись, что потеря нашлась и ведьме будет, чем поживиться. На пугающие слова рыжеволосый мужчина злобно прошипел. Рты закрывались, рожденный страх холодною волною обдал. Но стоило Михаю с козел спрыгнуть и в мою сторону двинуться, лиходеи завели обычный разговор.

Гомон голосов и легкая грусть в глазах сестры привели в чувства. Вместо того чтобы попытаться устроить ловушку или собрать наемников на украденные у Агафьи золотые да освободить пленницу, я вышла догонять обозы. Лет прожила достаточно, а ума, как у шестнадцатилетней импульсивной девчонки, не нажила.

Тяжело вздыхала, когда Михай с ненавистным взглядом застегивал оковы на моих тонких запястьях. Последние события не добавили красоты и изящества телу, а принесли больную худобу и бледность коже.

Мужчина еле сдерживался от желания ударить беглянку. Он даже зубами поскрипывал. Я не удержалась и спросила, что так злит пособника ведьмы?

— Молчи! — Звучным голосом произнес Лис, а я вздрогнула. Интонация и тембр показались такими родными и знакомыми. Словно теплая вода в Черемоновом болоте у дома Агафьи.

— Как ты посмела сбежать?! — Выплескивал негативные эмоции словами мужчина. Теперь тональность изменилась. Голос окрасился в ярко-красную палитру гнева.

Показалось. Я помнила, что Ростислав мертв, но желание отыскать его заставляло видеть облик колдуна в каждом встречном мужчине.

— Меня похитил твой напарник оборотень! — Попыталась оправдаться, но коллеги Лиса подняли на смех. Они наперебой говорили о том, что оборотень отправился по ту сторону гор, а я здесь, рядом.

— Связалась, значит, с кем-то из наемников, чтобы меня обмануть, — сделал вывод Михай, отворачиваясь.

А я задохнулась от возмущения, но оправдываться не имело смысла. Не послушает маг, да и какой мне прок от его настроения, если в клетку сажает?!

Влади в попытке защитить честь старшей сестры взъерепенилась, запела соловьем. Да так складно, что я заслушалась.

Ох, ругала она Лиса за бессовестные обвинения да пустые наговоры, утверждая, что времени на сговор с наемником у меня не было. И к словам стали прислушиваться, как только первый напарник Михая произнес:

— А ведь верно мальчишка говорит!

Лис взорвался, вспыхнул словно свеча. И волосы будто светиться стали. Небо затянуло черными тучами. Ветер от ног мужчины поднялся и метнулся вместе с вырванным дерном в лицо говорящему. А вокруг Михая словно воронка образовалась, закрутилась смерчем, завертелась. Вскинул мужчина руки, отпуская колдовство, а оно по лесу пошло, сваливая деревья да пугая лесное зверье. Лиходеи вздрогнули от силы опасной и от слов полных негодования и притихли.

— Красота Катерины мой разум затуманила, — рявкнул маг. — Что уж говорить о не сведущем в магии мужике! Таких много в таверне имелось…

На том и разговоры прекратились, да небо прояснилось. Дальше повозки двигались в полном молчании, которое разбавляли шум леса да стук колес.

Я украдкой посматривала на Лиса, который горел злобой. Огонь тот душу разъедает да шрамы оставляет. А силой маг обладает черной недоброй. Раньше не видела, хорошо скрывал, а теперь весь показался, каков есть с гнилым колдовским нутром. Одно понять не могла, почему знаков отличия не носит? А пылает ярко-рыжей головой.

Словно прочитав мои мысли, Михай повернул голову в мою сторону и спросил:

— Спрашивай, что интересно, а то дырку в теле прожжешь!

Я хмыкнула с досадой, что заметил он. Но отказываться утолить любопытство не стала:

— Отчего волос не черен от колдовских сил?

Маг рассмеялся! И не ответил. Но настроение его улучшилось. Стегнул хворостиной коня и умчался вперед дорогу разведать, а к клетке подъехал жилистый мужичок лет пятидесяти с усами, редкой седой бородой и щербатыми зубами. Широко улыбаясь, он поведал о том, что брат Верховной ведьмы обладает природным даром черной магии и способен на разное темное колдовство.

— Вон, оно как! И такое бывает! — Подивилась сказанному, качая головой.

Старик хотел добавить еще что-то, но рот ему заткнул напарник, обещанием рассказать Лису о болтливости мужчины. Усатый прикусил язык и отъехал, но посматривал по-отечески на обоз, который тащил клетку со мной.

— Звать тебя как? — Спросила мужчину, в надежде расположить того к себе. Мало ли какая помощь понадобиться в будущем.

— Прохорович, красавица! — Ответил с очередной улыбкой мужик, не слушая рычание другого наемника.

— Ты похожа на дочь мою Настасью! Такие же золотые блестящие на солнце волосы и голубые глаза, круглое румяное лицо и длинные коричневые ресницы. — Вздохнул старик печально. — Восемнадцать весен было, когда ее забрала болезнь осенняя.

Посочувствовала мужчине и поняла, что любую просьбу мою выполнит, коли искренне попрошу. Но не позволила совесть толкнуть наемника на преступление против своих собратьев по ремеслу. Промолчала. На душе горечь и боль чужая снова поселились.

Михай вернулся с плохими вестями. Дорогу деревьями перегородило, которые после ночной бури повалило. А он силы истратил на глупость и злость, оттого привал до завтрашнего утра приказал делать. Наемники спешились, и лагерь стали разбивать, словно позабыв о двух пленниках.

В животе громко заурчало. Влади давно поглаживал несостоявшийся живот, тонко намекая похитителям о голоде.

— Лис, — обратилась к Михаю по тому имени, которое он использовал в компании оборотня, — не мешало бы накормить пленников!

Мужчина поднял голову, округляя карие глаза и изгибая вверх рыжую бровь, и снова промолчал. В досаде аж топнула ногой. Он специально изводил, не обращая внимания.

Михай подошел к Прохоровичу и шепнул несколько слов, после которых нас угостили пресным обедом. Вода да хлеб — вот скудная подачка от рыжего мага.

Я заскрежетала зубами, негодуя. Хотя, чего сердиться, если на расправу Верховной ведьме везут. Не посмотрит, что тетка, оторвет голову или того хуже, на костер отправит.

Запахло жареным мясом, которое наемники готовили на разведенном одним щелчком мага костре. Пламя плясало, изгибалось волнами то синего, то красного цвета. Магический огонь прожорлив, как бы не утащил в нутро освежеванного кабанчика.

Стоило мужикам рассесться, как я попросилась в туалет. Глупая, но вполне приятная месть, отвлечь настроенные животы от аппетитного жареного мяса. Сопровождать отправился предводитель лиходеев, а остальные без него не отваживались первыми вкусить ароматный кусок.

— Что же ты, Михай, к знакомой ведьме лечить меня отправил? — Спросила мага, раздвигая перед собой ветки и совершенно не заботясь о идущем сзади. Поначалу деревья, хлестка, вознаграждали Лиса за непотребное отношение к девушке, а потом он приноровился к моему шагу и движению рук.

— Ты, Катерина, не по делу словоохотлива стала, — бесцветным голосом ответил маг, присутствие за спиной которого, вызывало дрожь по спине. Недобрая сила в теле его протекает. К беде приведет рано или поздно.

— Так я всегда такою была. Тебе ли не знать. Всю душу испил с воспоминаниями, — упрек мага обидел. Потянул за рукав, к себе спиной прижимая, да шепнул в ухо полушепотом:

— Воспоминаний не касался, речь твою слушал. Правда то или нет, Марьяне доказывать будешь!

И отпустил, слегка вперед толкая. Я не удержалась и рухнула на землю, руки испачкав и злостью душу наполняя. А магу смех да веселье.

Кинулась на мужчину с кулаками, словно он во всех бедах моих виноват. Остановилась, когда кровь из губ разбитых хлынула. Ни от одного удара Лис не закрылся, будто винился за ошибки прошлые.

Но то показалось, взгляд налился красным пламенем, которое пожирает на пути своем все живое, обхватил стан девичий и в самые губы выдохнул:

— Будь ты проклята, Катерина!

А потом в губы впился поцелуем, руки заламывая и не позволяя сопротивляться. Трепыхалась в сильных руках, как птица, но тщетно. Во рту почувствовала вкус крови.

Из жадного болезненного прикосновения Михай делал нежное и страстное. В какой-то момент я замерла бессильно, закрыла глаза и позволила в черный омут себя затянуть. Очнулась, а руки мага за шею обнимают. Его одна ладонь на талии лежит, другая в волосы зарылась. А глаза смотрят с насмешкой, как Ростислав когда-то смотрел.

Отстранилась, рот рукою прикрыла и бросилась наутек, позабыв о том, что от колдуна не убежать. А уж коли поцелуй подарила, пиши, пропало! Ох, неспроста он так щедр на ласки был.

Ветки хлестали по лицу, тянули золотые пряди, причиняя боль. Птицы срывались с насиженных мест, испугавшись растрепанной девушки, и взлетали в небеса. Я остановилась дыхание выровнять, бешено стучащее сердце успокоить, да оглянуться, не идет ли рыжий маг по следу, но никого на расстоянии пятидесяти шагов не увидела, по кругу осмотрелась. А как повернулась Лис передо мною стоит. В глаза смотрит, пугает до дрожи. Напряжение нарастало, а с ним и тьма начала сгущаться. А может, просто вечер приближался. Сколько времени от мага по лесу бегала не считала.

— Пошли! — Хватая за руку, пробурчал Михай, словно и не было никакого поцелуя.

Я подчинилась, боясь разозлить колдуна и спровоцировать снова.

Наемники расположились вокруг костра, не попробовав мяса. За костром присматривал Прохорович. Старик подмигнул мне незаметно для Лиса и улыбнулся. Будет лиходеем наука, как девиц голодом морить.

— Здесь ложись! — Приказал рыжий маг, кривясь и указывая на небольшое ловко сооруженное укрытие из толстых палок и еловых веток. А вот внутри убранство удивило. Настоящая комната с несколькими широкими лавками, огороженными занавесями. Стены на вид из красного камня, потолок из белого, а вот пол земля родная. Посредине стол с парой свечей создавал приятный полумрак.

На дальнем ложе расположилась Влади, которая сладко посапывала, видя десятый сон. А растерялась, не зная, какую лавочку предпочесть.

— Это моя постель! — Прогнал от выбора, что расположился около сестры.

Я засопела и отправилась спать с другой стороны. Забралась с ногами и уселась, сон не шел. После происшествия в лесу в дрему не клонило. А вот на разговор тянуло.

— Зачем поцеловал? — Спросила напрямую. Несколько минут было тихо, потом Михай поднялся с кровати и к моей ширме приблизился. От того на ткани мужской силуэт нарисовался. Я тряхнула головой, себя успокаивая, от мыслей странных и неправильных избавляя. Манил Лис, как любой колдун, силой великой и тайной, как магию такую получил. А в рассказ наемников не верила. Не бывает черная сила даром природным.

— Сам не знаю, — честно поведал мужчина, — сначала хотел привязку поставить, а потом, как в воду окунулся. Водоворот ледяной, что смертельной опасностью грозит. Не велено Марьяной твоих рук касаться, а про губы ничего не сказано было. Так почему бы не насладиться девичьей прелестью.

Закрыла лицо руками и голову повесила, не зная, куда от стыда деваться. А Михай продолжал топить в “красной краске”.

— Сладки уста и стан упругий. Да честью не озабочена. Что же время…

Дальше слушать не стала, толкнула нахала, слезами заливаясь. Сердце защемило от обиды. Простыня, что разделяла нас, упала. Лис без рубашки в одних брюках стоял. А на теле письмена, как у Ростислава.

Я задохнулась, задрожала, не веря увиденному, но стоило глаза на секунду прикрыть, как исчезли надписи, словно и не бывало их. А ведь выбиты на теле иглою, рукою не смахнешь, как каплю воды.

— Тебе плохо? — Взволновано спросил мужчина, меняя и настроение, и тон свой.

— Уйди! — Качая головой, попросила Михая. А сама предалась рассуждениям.

Как только о даре темном узнала начала сравнивать рыжего мага и колдуна. Внешне не похожи. Волосы одного черные, как клюв вороний; другого, словно огонь новорожденный. И глаза у Ростислава серые пустые, а у Лиса карие живые и озорные. Телосложение, похоже, но за десять лет и позабыть можно было. Не он!

“Сердце подскажет!” — Жестами сказала Кассандра, но оно молчало.

Так до утра и просидела на лавке, глаз не сомкнув. Но судя по вздохам и тому, как часто Михай вертелся, бессонная ночь была не у меня одной.

Помятый и хмурый рыжий маг щелкал пальцами, пытаясь вызвать то ли пламя, то ли смерч, чтобы преграду для обозов убрать. Около получаса темная магия не приходила на зов. Отсутствие полноценного отдыха давало о себе знать. Темная магия Лису не подчинялась, крутилась ужами у ног, манила огненной мощью, а в разговор не вступала.

Я хмыкнула, дивясь, как маг обессилел. Он заметил, разозлился. А вместе с гневом и черное нутро оживилось, вкусило раздражения да досады и вылилось в огненный вихрь. От преграды и щепки не осталось, все пламя поглотило. Не расти на месте этот больше не травинки, ни дереву.

С тоской посмотрела на землю обездоленную, покачиваясь в клетке, как в колыбели, из стороны в сторону. Голову качало да душу убаюкивало.

Сон виделся страшный.

Окровавленная голова отца на руках покоилась, тело у детской кроватки Владлены лежало. Мать, которую синее пламенем охватило, смеялась. А ведьма с распущенными вьющимися волосами цвета ночного неба на руках сестру держала, кричала что-то, просила остановить зло. Но тьма от рук матери исходила, комнату заполняла, пожирая неказистую мебель. Ведьма бросила заклятие в мою сторону, куполом накрывая от потоков темно-синих, да руку убрать не успела. Голодное пламя откусило фалангу указательного пальца на левой руке, как змея по спирали руку обматывая. Женщине правой бы колдовство смахнуть, да там Влади сидит и плачет, горькими слезами упиваясь. Тряхнула левой рукой ведьма, а тьма сильнее сдавила, вены повылазили. Не придумав ничего лучше, куснула женщина черноту за хвост, мглу с кровью своей мешая. Та взвизгнула, руку освободила и ко мне бросилась.

Мой крик и ужас все зверье в лесу перепугал. Слезы щеки солеными реками умыли. Владлена заметалась в своей клетке, на помощь Михая призывая, но тот далеко вперед ускакал и не отзывался.

Успокоиться долго не могла, тряслась в истерики. Старик Прохорович поглаживал по голове, словно добрый дедушка, посадивший любимую внучку на коленки.

— В чем дело? Кто выпустить их разрешил? — Разбушевался, подъезжающий на магическом скакуне Лис. Глаза горели алым пламенем. Торопился мужчина поскорее избавиться от надоедливых девиц.

Прохор голову склонил, каясь, и рассказал об истерике моей. Но душу Михая история не тронула. Не ведал никто об ужасном сне, а вслух говорить побоялась, чтобы беду не накликать.

Разозлился маг. Стянул мое обессиленное тело с ног старика и приподнял за шиворот, боль причиняя. А я, земли не чувствуя, стала за мужчину хвататься. Ногами обвила стан, а руками в шею вцепилась да повисла, как на бревне, не боясь гнева и награды за наглость. Вокруг смех поднялся.

Наши взгляды встретили. В глазах Михая столько печали и боли увидела, что держаться перестала и отпустила руки с ногами, о землю больно ударилась. Маг молча проследовал к своей лошади, запрыгнул в седло, на ходу повелевая запереть нас и ни при каких обстоятельствах обоз не останавливать, и ударил ногами гнедую под бока. Грязь брызнула из-под копыт. Унесла лошадь мага с грустными глазами.

Днем все спокойно было. Солнце припекало. А вот к вечеру разыгралась буря, словно и не лето на дворе, а осень затяжная. Дождь хлынул да градом одарил. Градины размером с перепелиное да куриное яйцо начали по плечам быть, принося ужасную боль, что синяками следующим днем на теле отразится. Клетка сверху из прутьев железных состояла.

Руками попыталась голову закрыть, но ладони обжог удар очередной градины. Лошади заржали, встали на дыбы, заметались по округе. С моей телеги наемник свалился, вожжи не отпуская. Помчала вороная с синеватым отливом, понесла телегу с клеткой, да подмяла под себя возницу. Я внутри, как игрушка болталась, билась разными частями тела о прутья.

Прохор кинулся наперерез взбесившейся кобыле, но ту остановить оказалась не так просто. Обогнула старика, сидящего верхом на лошади, и помчалась дальше. Глядишь так и Михая с неясными обидами догоним, коли жива останусь.

Позади за телегой мчались наемники, как за каретой с княжной царской. Кричали дурни, еще больше животное пугая.

Мимо растерянного Лиса промелькнули в одно мгновение. Он не сразу сообразил, что это не побег, а смерть верная для пленницы Верховной ведьмы. По головке за такое не погладят. Это мысль мне давала надежду на будущее. С другой стороны, может, лучше сгинуть в чащи, в запертой клетке, чем умереть от рук ведьмы да черного заклятия. Хорошо, если ведьма сразу жизнь отнимет, а коли помучать вздумает. Ой, страшно!

Тело вверх подбросило. Голову подняла и увидела пернатый живот. Какая огромная птица клетку схватила, и представить не могла. А вниз глянула, кобыла с бережка сорвалась и в горную реку погрузилась. Долго бултыхалась, пытаясь на землю вернуться, да куда там, телега под воду ушла, и живое создание за собой потащила. Я вздохнула с облегчением. Животинку, жаль, конечно, но себя жальче.

Птица через бурную речку клетку перенесла и поставила на открытой опушке, больше на старое капище похожей. Деревья со срубленными человеком ветвями (одна сверху шапка осталась) имели затертые, смытые дождями изображения богов темных. Я рот открыла, завороженно рассматривая идолов, и позабыла о том создании, что принесло меня сюда.

— Налюбовалась? — Спросил Михай, прутья магией ломая. Те затрещали, сопротивляясь, но силу темную преодолеть не смогли, изогнули бока и в сторону разошлись.

Когда и как сподручный Верховной ведьмы в человека превратился, отчего расстроилась. В голове рождались разные мысли о том, каким образом тело преобразуется. Несвоевременное любопытство после пережитого ужаса разыгралось.

Огляделась еще раз и только сейчас поняла, что не слышно топота копыт, скрипа колес обозных да разговоров с шутками неприличными. Одни с Лисом остались. Снова в долгу я у мага за спасение.

— За долги сладкими устами расплатилась, — с ухмылкой произнес мужчина и двинулся вперед. А я взглянула на спину широкую, потом на дерево ближайшее с изображением черно-красным, которое будто рот оскалило, запищала и кинулась следом. Маг рассмеялся. Снова проделки мальчишечьи!

— Куда идем? — Спросила обижено. Даже остановилась, всем видом показывая, что покуда не ответит, дальше за ним не последую.

Михай обернулся, улыбнулся и молча продолжил ноги переставлять. Ох, рассерчала я. Он со мной, как с девчонкой в игры играть вздумал. Обогнала, встала на дороги, руки раскинув, и выкрикнула:

— Говори, иначе не пущу дальше.

— Давно ли ты, Катерина, ум свой растеряла. Или с черным даром тягаться вздумала? — Улыбка сошла с лица мужчины, рот скривился, а брови нахмурились. Моя решительность покинула хозяйку, руки опустились, я шаг назад сделала.

А маг подошел вплотную, присел резко, закинул на плечо и потащил. Я забила ногами и руками, а он один шлепок сделал и сразу в чувства привел. Долго тащил, но даже дыхание не сбилось. А вот у меня живот заболел и голова закружилась. Не привыкла путешествовать вверх тормашками.

— Устал, наверное, — заботливым голосом пролепетала спине мага. Мужчина шаг замедлил, прислушиваясь. А я продолжила говорить, словно песню напевать.

— Отдохнул бы, размял спину. Чай не пушинка я, весу немалого.

Михай остановился. Поставил на ноги ношу. Я покачнулась, кровь от головы отступила. Вцепилась двумя руками в рубашку. Щекой к груди прижалась, дрожь в ногах унимая.

Растерялся маг. Сердце забилось сильнее, дыхание неровным стало. Значит, права девушка-разносчица чувства к одной из красавиц деревни у мага родились. А признавать этого не желает, оттого и ведет себя грубо.

Отстранился Лис, прикосновений не разрывая, словно мысли мои прочитал, да опечалился больше прежнего. Не о том знать подумала или поняла неправильно сердца стук.

— Не стоит темной силе ласку дарить и заботу. Судьба — твоя в Ведьмовской избе решится. Моя — волю хозяйки выполнять. Нельзя иначе.

— Почему? — Спросила, руки убирая. Но мужчина схватил ладони на половине пути и потянул к губам. Поцеловал тыльную сторону и произнес:

— Проклята ты красотой, я за ворожбу темную. Да так, что ни близких, ни душ родимых не помню. Вдруг ждет меня девица красная, слезы льет, а я руки твои целую, потому что прекрасна, словно луна новорожденная.

Затопила обида душу мою, сердце закололо иголками, но ни одной слезы не проронила. Сделала шаг назад, головой покачивая.

— Веди, пленницу. Да глазами смотри пореже, чтобы искушению не поддаться! — Сказала, развернулась и пошла вперед быстрым шагом, головы не поднимая. Со злостью пнула мухомор, тот недалеко улетел, упал возле колючей ели, иголки разворошив. Я подошла поближе пару шишек сорвала. Кину потом в мага, когда тот не видит. Подумал о маленькой пакости и поняла, что веду себя словно девчонка двенадцатилетняя. Вздохнула, “снаряды” в руке перекатывая. Хотела бросить, но из-за упрямства в карман сунула и двинулась вперед, сгибаясь, чтобы от веток низких увернуться; перешагивая поваленные бревна, лосями обглоданные.

Лиса и след простыл. Я заволновалась. Позвала, но мужчина не ответил. Шагнула вперед и наткнулась на невидимую стену. Сделала движение назад, а руки липкая преграда не отпускает. Сколько не пыталась выбраться — ничего не получалось. Ни на крик, ни на молитвы никто не пришел. Бросил меня маг посреди лесной чащи. А может, это он создал паутину, чтобы проучить наглую девицу?! Но раздавшийся сзади голос ясно дал понять, что Михай тут не при чем.

— Ох, какая красивая добыча в сети мои угодила! — Яркие шипящие нотки поведали о том, что у говорящего не хватало зубов.

Я обернулась через плечо, а человек сделал шаг вправо. Укрылся за спиной.

— Отпустите, пожалуйста! — Попросила незнакомца, без всякой надежды на то, что он просьбу выполнит.

— Хорошо! — С легкостью согласился мужчина. Подошел к стене, рукой провел, словно стер грязь. А я почувствовала свободу.

Теперь могла рассмотреть чудака. А по-другому этого человека назвать нельзя. Ободранный до колен балахон испачкался в грязи, а, судя по запаху, не стирался добрую сотню лет. Глубокий капюшон скрывал лицо незнакомца, что продолжал стоять ко мне боком и поглаживал невидимую преграду. Голые ноги тонули в зеленом мхе. Но отсутствие больших пальцев я заметила. Поежилась.

Ох, недоброе рассказывают о таких отшельниках, что семью бросают, друзей предают, а бога своего частями тела угощают. Страшные люди.

— Отморозил в зиму лютую, — оправдываясь и показывая стопу, произнес мужчина. Он страх заметил и обиделся, а мне не по себе стало. Сделала неприятно своему спасителю. Сколько бы тут одна простояла, неизвестно.

— Простите! — Повинилась и руками озябшие плечи растерла. Мужик поманил за собой, обещая теплый костер. Одно настораживало, лица он так и не показал. А вдруг там волосы в колдовской узел заплетены?!

Незнакомец снял балахон, предложил укрыться от ветра ледяного. Я потонула в глазах бирюзовых. Они в омут манили, душу зазывая. Тряхнула головой, взгляд отвела. А молодой парень расхохотался, не больше двадцати лет на вид. Смех сиплый, прокуренный, как у старика бывалого.

Выбора не было, последовала за Назимом, так представился мужчина, в сторону избы. Впереди замаячило покосившееся строение, а в стороне капище, посреди которого клетка сломанная. Прутья, словно лепестки цветка, к земле склонились. Михай только два прутка железных раздвинул. Кто же остальные сломал?

Засмотрелась на бывшую тюрьму, оттого, когда Назим за рукав потянул, вздрогнула.

— Пойдем, отогреешься!

С опаской шагая за юношей, оглядывалась в поисках рыжего мага. Сердце отчаянно стучало, а внутренний голос шептал: “Не ходи!”

Я споткнулась, на землю повалилась и лицом в мох воткнулась. А вставая, подцепила ветку. Только ветка и не веткой оказалась, а костью человеческой. Страх нахлынул, кровь в голову ударила. И перед глазами другая картина предстала.

Иду за стариком сгорбленным, у которого одна рука короче другой. На голове волосы редкие да бородавки частые. А вокруг костей ворох. Мне бы остановиться, а ноги сами за отшельником следуют. И плащ окаянный скинуть не могу, он ведь приказы телу отдает.

Повернулся Назим. Молодость вместе с мороком пропала. Глаз левый богу пожертвовал, правый бирюзой светится. Очей не отвести. Только зубы гнилые да шрам на левой щеке от края рта до уха острого, как у облезлого кота.

— Много таких, смотрю, в избушку приглашал, — заговорила, чтоб время потянуть. Надеялась, что Лис появится и вызволит из беды.

— Не мало. Но с годами в лес ходить перестали. Ни грибы, ни ягоды не привлекают люд честной. Пришлось от бога пальцами откупаться. Он руки показал с отсутствующими верхними фалангами. К горлу подкатила тошнота, а душу ужас обуял. Метнулась в сторону, а плащ вонючий, от которого отказываться не стала, дабы не обидеть спасителя, назад на дорожку к избе осевшей и покосившейся возвращает.

Слезы лить толку не будет, обмануть нужно попробовать злодея, что людей губит. Я собралась, взглянула вызывающе. Назим даже плечи втянул, потом плюнул под ноги и пошел домой, меня, как на веревке, следом потащило.

Чем ближе подходили, тем лучше видно становилась покосившаяся избенка, которая вросла в землю. Бревна старые сгнили, осели на один бок, образуя треугольник. Часть крыши осела, Назим ее ветками сухими закидал. Создавалось впечатление, что аист гнездо свил. Дверь косая, но добротная. Замки магическими узорами отливаются. Так просто не уйдешь без одобрения хозяина. Мужчина пальцы скрестил, три раза знак специальный вырисовывая. Я повторить пыталась, но не получилось, не сильна в магии.

Внутреннее убранство встретило хламом и беспорядком вокруг. Назим чистотой озабочен не был. В комнате с низкими потолками посредине стоял стол, заставленный немытой посудой. Тут же на полу валялись два ухвата, чапельник и кочерга. Часть черных углей да зола по всей комнате.

Справа всю стену занимала кормилица — печь. Рядом с ней разбросанные дрова. В горниле что-то готовилось, оттого всю избу наполнял приятный запах, схожий с ароматом свежевыпеченного хлеба. А в печурках расположились яблоки да засушенные поганки со мхом.

Слева когда-то находилось окно, но сейчас оно показывало земляной слой с узором из корней растений и молодых деревьев. Под окном стояла широкая лавка, застеленная грязными полотнами. Возможно, раньше это были простыни или одеяла.

Меня передернуло от отвращения. Но на печи кто-то застонал, я приподнялась на носочках, чтобы посмотреть на другого пленника и обомлела. Михай связанный по рукам и ногам с подбитым глазом да кляпом во рту расположился на лежанке. Заметил меня или нет, не поняла. Назим обернулся, поманил пальцем. Сопротивляться не стала, с вызовом к отшельнику двинулась. Напугался. Съежился душегуб. Не ожидал дерзости в собственном доме.

— Впервые встречаю столь наглую смертницу! — Духорился мужчина, сверкая бирюзовым глазом.

Но я на слова внимания обращать не стала. Скинула со стола грязную утварь и стала распоряжаться, как хозяйка, ноги на лавку закинула, а руки на немытый стол облокотив.

— Ты, милок, сначала накорми, обогрей! Разве не видел, что озябла. Вон день какой выдался холодный, словно осень в середине лета наступила.

Назим рот открыл, да сказать ничего не успел, я опередила.

— Прежде, чем на капище вести, последнюю волю выполни.

Последняя воля всегда выполняется, если желает человек после смерти в мир мертвых отправиться, а не бродить по земле с обременением. Но для колдуна разве откроет свои двери Вершитель?

С печки голова мага показалась, как свеча горящая. Задергался, глазами на угол показывая. Я моргнула, обернулась, на указанную вещь уставилась. Палка простая. Снизу расщепилась на три части, до самой середины дошло, сверху раскололась слегка от времени.

Назим взгляд мой уловил, бросился к углу. Но я быстрее оказалась. Схватила палку, плащ с плеч сбрасывая. И ощутила силу странную. Иголками пальца закололо. Увидела перед собой домик чистенький, хозяйку добрую да беду большую. Пришли трое к женщине, которая недалече от речки жила. На постой попросились. А поутру на поляне рядом капище затеяли. Рубили сосны вековые, выкорчевывали корни. Ветки нижние ломали, а на месте раны выступающие соки черной краской замазывали. Земля стонала, помощи просила у ведьмы лесной. Да куда ей с тремя колдунами справится. Вышла на бойнеравный. Двух одолела, а третий хитрый оказался, со спины ударил.

Ведьма место прокляла да волшебной стеной отгородила, чтобы по земле никто добраться не мог. Не думала она, что найдется дурак, который по воздуху прилетит. Умирая ведьмовскую силу в ветку сухую заключила.

Я держала магический предмет, совершенно не зная, как им пользоваться. Но за спиною образ лесной ведьмы возник. Полупрозрачные тонкие руки обняли, указали, как знак специальный описать и волшебной палкой воспользоваться. Озарил яркий свет избу, Назима к двери отбрасывая. Я зажмурилась, ослепла на пару минут. Времени мужчине хватило, чтобы сплести колдовской узор и мне на шею петлю набросить. Затягивал узел душегуб, воздуха лишая. Но я палки не отпустила, размахнулась и отрезала волшебный силок. Не по зубам птичка Назиму пришлась.

Но радость преждевременна оказалась. Мужчина щелкнул пальцами, поднимая с пола разбросанную и разбитую посуду. Швырнул в мою сторону. Образ ведьмы встал впереди на защиту, но часть осколков прошло сквозь полупрозрачную фигуру. Один воткнулся в плечо левое, другой в ногу правую, в икру. Резкая боль невыносимой оказалась. Опустилась на колени, на палку опираясь, застонала. Кровь из ран хлынула.

Последний удар готовил колдун, тьму призывая. Щит ведьмовской трещал. Бликами фигура ее пошла. Назим бросил первый черный сгусток, лишая себя части души. А осталась ли в теле душа? Так пустая оболочка! Лопнула защита, ведьма растворилась, будто и вовсе не бывало ее здесь. А вместе с ней и боль моя уменьшилась, забрала раны и ушла с богом за грань.

Второй темный шар в ладони наливаться начал. Да тут Михай с печи свалился, голодное зло растерялось. Стало жертву искать. Назим ближе всех оказался. Заклубилась тьма, в объятия тело принимая и крик ужаса заглушая. Поглотила своего создателя, слышно было, как кости трещат. Комок уменьшался, насыщаясь, но не исчезал. Стал к ногам Лиса подбираться.

Бросилась к мужчине, деревянную защитницу на ходу роняя. За веревки схватилась, но развязать голыми руками не смогла. А нож на расстоянии вытянутой руки оказался.

“Успею ли?!”- Промелькнуло в голове.

Не придумала ничего лучшего, как подтащить рыжего мага к ножу. Но то ли заколдованными веревки оказались, то ли орудие тупое, не поддавались нажиму. Я нервничала, тряслась в ужасе. А зло по углам рыскало, искало, чем поживиться, как слепой новорожденный котенок кошку ищет.

Застонал Михай, глаза округлил. Ох, кляп! Вытащила и пожалела. Ругательств таких и от наемников не слышала. После заговорил маг слова волшебные. Изба словно на ноги поднялась. От земли отряхнулась. Озарило солнечным светом комнату. Зашипел черный клубок, уменьшился, пытаясь от лучей спрятаться.

Тогда Михай взглядом и щелчком из-под веревок крышу сломал. Посыпались на нас ветки и мох с землей. Завалило мага знатно. Мне от яркого света глаза резало. А злая мгла зашипела змей, закрутилась и исчезла.

Первым делом Михая откопала. Потащила на себя. Ох, и тяжелый мужик! Тот был без сознания. При свете и путы разрезать удалось с легкостью. Но вот Лис в себя не приходил. Пришлось бежать за водою к реке. Из избы проклятой побоялась водой воспользоваться.

На речку прибежала и поняла, что тары не взяла никакой. Пришлось так зачерпнуть двумя руками воду студеную и к магу вернуться. Присела рядом, водой лицо умыла. Лис в реальность вернулся. Пересохшими губами слова сказать не может. Пришлось второй раз к реке устремиться и в ладонях пару глотков принести.

— Спасибо! — Впервые за долгое время услышала ласковый и искренний голос мужчины, когда он воды из рук дрожащих напился.

— Ты меня спас от болезни и проклятий навешанных, а я тебя от колдуна черного, — ровным тоном ответила. А в душе обида на Лиса оставалась, колола нутро, язвительных мыслей добавляя. Но спросить, как он оказался в руках отшельника побоялась. Рассердится и точно под избой закопает.

Михай избушку старую, когда на свет из земли поднимал, корнями деревьев укрепил, как на опору поставил. Кривые ноги получились, куриные. Смех! Ничто не мешает меня засунуть туда, да на место избенку вернуть. И коротать век под землею придется.

Голова мага мирно покоилась на моих коленях. А волосы я рукой гладила, сама того не замечая. Рыжие пряди между пальцами пропускала. Спокойно было с ним, уютно, как с родным человеком сейчас. Словно это и не рыжий колдун, а братец любимый.

— О чем думаешь, Кати? — Осипшим голосом, спросил Лис. Испугалась, что мысли прочитает, подскочила, подол отряхнула. Рядом глянула — палка лежит, которая от Назима помогла спастись, только она в три назад уменьшилась. Подивилась чудесам.

— Это дар от ведьмы лесной! — Сказал, приподнимаясь и садясь, Михай. — Бери, не отказывайся, иначе беды не миновать! — напугал словами мужчина. Я схватила палку, а та в руках еще меньше стала, размером с указательный палец. Как иглу к подолу подколола и успокоилась, будто сладкой медовухи напилась.

Маг рассмеялся, глядя на довольное лицо. А я глазами захлопала.

— Остаться здесь придется! Идти не смогу. Всю силу почти колдун выпил. Остатки на поднятие избенки ушли. Знак подать магический наемникам поутру только смогу.

Слова Лиса не порадовали. Вмиг вся отрада ушла. Замотала головой, стала умолять мужчину подальше уйти от проклятого места.

— Хорошо, отойдем так далеко, как сможем. Возьми котелок, набери воды! — Раздавал приказы мужчина, силу в голосе ощутив. Я послушно исполняла наказы, зубами поскрипывая.

Ох и злющая к речке пришла. Котелок сразу в воду закинула, а тот взял и утонул. Яма в этом месте оказалась. Ногой притопнула и начала подол заворачивать, чтобы не намочить, когда за котелком полезу. А на месте палки-иголки ключ магический светится. Значит, ждет нас встреча новая, которая на шаг ближе к снятию проклятия приведет.

Обрадовалась, и не смотря на холодную воду, с легкостью котелок достала и потащила к магу. Тот уже соорудил клюшку из сухой ветки, но стоило опереться на нее, лопнула. Разозлился Лис, зарычал, настроение мне поднимая. Без чужой помощи не обойдется.

Пошли в сторону, где раньше стена преградой была. Одной рукой котелок тащила, второй Михая за талию держала. Он меня в качестве опоры использовал.

Лес незнакомым казался, хотя дорогой это уже два раза прошла. Часть деревьев запомнила.

— Не удивляйся, — начал объяснять мужчина, — Назим лес в страхе держал, злом место питая. Как только чернота отступила, месту истинный облик вернулся. Слышишь, как весело птицы запели и теплее становится. Вдохнула теплый воздух и улыбнулась. Прав маг.

Однако стемнело быстро. Луну на небе тучами закрыло. Между деревьями, казалось, злые духи гуляют. А совы ауканье пугало до дрожи. Я сильнее к Михаю прижиматься стала. Он хмыкнул, останавливаясь. За котелком потянулся.

Я головой замотала, отдавать не хотела. Слаб маг слишком. А вдруг зверь ночной на охоту выйдет, как спасаться станем?!

— Знаю способ один силы восстановить, — язвительность в голос вернулась, значит, полегчало мужчине.

А я про Ростислава вспомнила, как он в первую нашу встречу тьмой напился, раны залечил и силы восстановил. Котелок поставила на землю, к Михаю прижалась, обняла крепко, глаза зажмурила и сказала:

— Давай! Я готова!

Мужчина от смеха упал бы, если бы не держала. Я глаза обиженно на него подняла, не понимая, что сделала не так?!

— Сама согласилась! — Наклоняясь, прошептал маг и губ осторожно коснулся. Отодвинулся, посмотрел на мои округлившиеся испуганные глаза. И снова поцеловал, теперь настойчивее.

По телу тепло разлилось, ноги ослабли. Почувствовала сладость прикосновений. И обветренная корочка на губах Михая не мешала, словно и не бывало ее.

Сколько простояли не ведаю. Но стоило луне из-за туч выглянуть, осветить нас. Маг, словно испугался, отпустил и отошел в сторону.

Покраснела. Стыдно стало за поведение бесстыжее. И чувства внутри забытые волнами накатывали. Я вздохнула, пытаясь унять сердце, которое из груди выскочить желало.

Лис смотрел внимательно, глаз не отрывая. Словно запоминал каждую плохо освещенную черточку на лице. Фигуры изгибы да косу растрепанную.

В порыве вперед подалась, а мужчина вздрогнул. Назад попятился. Обидно стало. Ручку котелка, молча, взяла да вперед пошла, мага по дуге огибая. Он догнал, за руку схватил, останавливая и прощения прося. Не смешная шутка получилась. Озорство слезами вылилось.

— Прости! — Покаялся Михай, ладонь сжимая. Но я не на него, на себя в обиде была, ведь знаю причину симпатии внезапной. Но от подарков Ростислава еще не скоро избавлюсь. Возможно, ходить вечно по свету красавицей писаной да мужские взгляды привлекать.

— Давай здесь привал устроим! — Предложил Лис, руку отпуская. Я огляделась. Полянка небольшая темно-зеленым ковром покрытая. Кое-где цветы: ветреница дубравная, горицвет кукушкин да зверобой пронзеннолистный спят, бутоны, закрыв и головы повесив. Деревья лунный свет пропускают. Он в листве запутывается, смеется с легким ветром вместе.

Михай в кустарник полез, бузину ломать стал, чтобы в качестве подложки на землю положить. Розетки с зелеными ягодами обламывал и выкидывал, не время им черноту набирать. Постепенно под раскидистой осиной перина выросла, на которую маг забрался и приминать стал. Потом пригласил жестом к нему присоединиться, но мои силы на исходе оказались. Как только забралась к Лису, голову на листья положила, уснула. Никаких сновидений не видела. Оно и к лучшему.

Утром солнце в глаза било, заставляя рукой закрываться. Просыпаться совсем не хотелось. Но руки да ноги затекшие размять нужно, а оказалось в плену объятий Михая лежу, потому ночью не замерзла. Тихонько выбралась, вступила на сырую траву. Роса выпала. Запах свежести заставлял новому ню радоваться.

Я решила отправиться за ягодами. Малина созревшая висела и манила ароматом. За черникой пришлось в лес углубиться. Ягод в подол набрала, рот и руки испачкала. И совсем про Верховную ведьму позабыла. Мысль о возможной встрече заставила остановиться, вздохнуть обреченно. Но бежать, покуда Владлена на обозе в клетке сидит, не могла. С ее видениями хоть какой-то шанс ведьму перехитрить.

— Что застыла на месте, словно истукан? — У Михая от вчерашнего настроения осталась одна злость.

Я попыталась понять, что опять натворила, но ответа не нашла. Создавалось впечатление, что в одном теле две души живут: ласкового и заботливого мужчины да озлобленного и вечно недовольного мага.

— Долго по лесу искать тебя должен? Катерина, сюда иди! — Приказал Лис, и я послушалась. Страшно от ноток рычащих стало. Ринулась к мужчине, роняя собранные ягоды и ногами растаптывая.

Рыжий маг очертил круг, который выглядел как кольцо из дыма. Он на расстоянии вытянутой руки отдалился. Заклинание повторил трижды. Потом несколько взмахов и родился треугольник, который Михай вложил в первый круг. Два других оплели их и засветились. Вверх взметнулись, а в небе яркой вспышкой заискрились.

— Теперь ждать будем, пока наемники к нам не выйдут.

Через четверть часа Прохор, как медведь, через кустарник ломился. Ветки к земле прижимались, плакали, пощады просили. Но мужика беда их мало волновала, когда наказание от Верховной ведьмы грозит.

Я обрадовалась, увидев знакомое улыбающееся лицо, а Лис нахмурился. А когда Прохор вперед ушел, дорогую показывая, за рукав потянул и историю неприятную рассказал.

— Зря со стариком так приветлива. Небось, навешал вранья на уши, про печальный уход дочери от морока неизвестного.

Я от слов этих вздрогнула, напряглась. Не желала слушать плохого о человеке, который единственный по-доброму относился. А маг, словно чувствуя мое настроение, продолжал.

— Неправду сказал тебе Прохорович. Дочь свою до летнего костра на Ивана Купалу продал купцу. Хорошая девка была, щеки румяные, грудь наливная и коса до колен. Да с хозяйством справлялась играючи, еще и папеньку всячески ублажать пыталась, то пирогами, то похлебками заморскими. Не оценил отец стараний, душегубу отдал. По зиме три жены сменил, от деревенского старосты с вопросами разными золотом откупился.

Но это не самое страшное. Когда со следующей первой капелью, Настасья в дом отца вернулась в слезах и синяках кровавых, отправил назад к мужу. Да деньжат еще попросил. На что потратил, сам не помнит.

А Настасья пропала, не дошла до купеческого дома. Сколько не искали, не кликали, не нашли. Чуть позже выяснилось, что на дне болота вечный покой девка встретила. Не выдержала душа предательства родного человека, а к мужу возвращаться побоялась.

Я вздохнуть не могла, слушая, и верить магу не желала. Головой замотала, назад попятилась, к дереву спиной прислонилась. Слезы тихо из глаз закапали. Михай посмотрел, языком поцокал и пошел к Прохоровичу, который рассказ слышал, но перебивать не пытался.

С надеждой на старика взглянула, а он в ответ голову опустил. Значит, правда рассказ мага. Страшные люди нас с Влади окружили, лиходеи да душегубы, которые близких своих не жалеют, что уж говорить о незнакомых девушках.

Успокоилась не сразу, сползла по стволу, на землю села. Боль со слезами из души вымывая, но большая ее часть навсегда в сердце поселилась.

— Зачем рассказал ей? — Вдруг гневно спросил Прохор у Михая, а тот без всякий эмоций и жалости ответил:

— Чтобы пустых надежд не питала.

Поняла, что с рассветом красота на мага меньше действует, оттого и настроение испортилось.

Влади сидела в клетке, обхватив колени руками, и раскачивалась. Охраняющий ее наемник поведал, что от еды паренек отказывается. Пытались решетку открыть, так кусается, выходить не хочет.

Меня сестра в облике мальчишки не сразу заметила, но с появлением Михая оживилась. Поднялась, заметалась, между прутьями руки просовывая, в намерении схватить подошедшего близко мага.

— Влади! — Позвала севшим голосом от истерики недавней. Мальчишка серые глаза в сторону метнул. Заметил и улыбнулся широко.

В одну клетку нас посадили. Сестра стала тут же о случившемся расспрашивать. А я, не таясь, все рассказала. Все равно наемники на обед отправились. Долго и подробно душу изливала. А когда на руках черных от ягод остановилась, Владлена еле улыбку сдерживала. Но сказать ничего не успела, лиходеи с предводителем вернулись.

— Красота целой деревни? — Полушепотом спросила Влади. — А видит ли он ее? — Девушка звонко рассмеялась. Я на Михая взглянула, а он глаза карие отвел.

А когда мысль о том, что истинный облик магу доступен (и видит он настоящую Катерину) посетила бестолковую голову, обоз показался.

Глава 5. Марьяна хранительница

Женщина посмотрела на старые морщинистые руки, кожа на которых покрылась бежевыми пятнами. Время истекало. Договор с Вершителем, заключенный в день смерти Михая, выполнить не удалось. Ключи, разбросанные по свету, не желали попадать в руки Верховной ведьмы и указательный палец на место возвращать. Но на удивление легко за регулярным постоянством возникали рядом с племянницей. Что же придется дождаться родственницу и попросить отдать заветные магические предметы. А том, что может не получится договориться, Марьяна старалась не думать.

Думала, нас привезут в таверну без названия, излюбленное место ведьмы, но перед глаза встал частокол с неровными зазубренными наконечниками. В высоту он устремлялся на четыре косых сажени.

— Настоящая крепость, окруженная с трех сторон непроходимым болотистым лесом, — неожиданно поведал Прохорович. Метнула на него осуждающий взгляд. Он лошадь правее взял, чуть отдаляя от телеги. Пусть знает окаянный, как голову простой девушке дурить.

Лис, за картиной наблюдая, одной ухмылкой обошелся. Настроение мага менялась, как погода по осени: то улыбка яркая да смех звонкий; то брови хмурые, словно тучи дождем полные; а то безразличие, словно штиль полный.

На рыжего мужчину старалась не смотреть. Впрочем, как и он на меня.

— Катерина, смотри! — Владлена за спину мою спряталась и прижалась посильнее. Сама Марьяна встречать нас вышла.

Красивая высокая женщина с тонкой талией оделась в цыганские одежды: длинная юбка солнышком и подъюбниками, белая рубашка на мужской манер с рукавами подвернутыми и лента синяя в волосах распущенных. Они были насыщенного черного цвета. Губы ярко-алые, словно ниткой красной вышитыми. И голубые глаз, как у отца.

Во взгляде строгом чувствовалась сила и властность. И даже вид распутный и манеры вызывающие с толку не сбили. Играла Верховная ведьма, забавлялась. Реакции племянниц ждала, только позабыла, кто воспитывал нас.

Сощурилась, подходя к клетке, будто постарела на два десятка лет. Пальцем погрозила, а Владлена возьми да ударь по руке тонкой. Колдовство вмиг слетело. И увидели настоящий облик ведьмы.

Морщины покрывали тонкую кожу на лице, сквозь которую было видно синеву вен. Оттого создавалось впечатление, что под глазами синяки. От улыбки озорной с рядом ровных белых зубов осталось два передних и четыре нижних через один. Ровный небольшой нос в размерах увеличился раза так эдак в три и скукожился, как сморчок. Одни глаза продолжали сиять теплым голубым светом. Словно заколдована хозяйка, и только они во всем образе истину показывают.

— В избу мою обеих ведите! Вымойте да накормите, как следует. А то смотрю, пленницы схуднули со страху по дороге, — смех женщины с хрипотцой в голосе отозвался множеством возгласов. Боялись Марьяну пуще смерти лютой и уважали, как мать родную.

Михая она пальцем поманила, на ухо что-то шепнула. Он ворота закрывать пошел. Магией управился. Но бревно, что посередине клалось и замком служило, поднимал вручную вместе с парой лиходеев. Я подивилась такой мудрости, но спросить, зачем они так делают, побоялась. За первым бревном подкатили второе и под углом острым ворота подперли.

Значит, боятся гостя незваного.

— Не сунется сюда! Силы твоей, Марьяна побоится, — сказал, подходя и руки отряхивая, Лис.

Верховная ведьма покачала головой.

— Силы? Посмотри, девчонка простая смогла морок с меня сбить. А что уж белый праведник Дарен сделать сможет. Только стрелами да огнем живым от него отбиваться.

Я напряглась заслышав знакомое имя. Вздрогнула. Марьяна заметила, но не поняла волнения. Закричала на нерасторопность наемников, они уши по прижимали, как собаки дворовые, когда хозяин серчает, и дверь клетки открыли.

Прохор руку подал, но я проигнорировала. Зла на мужчину была. А Влади повторила жесть с Михаем просто из вредности. Ох и непослушная девчонка выросла, своенравная.

В избушке ведьмы было на удивление просторно, уютно и тепло. Чистота колола глаза. Словно не ведьма здесь живет, а хозяюшка добрая. Справа лестница вела на второй этаж. А перед глазами расположился длинный стол с двумя лавками по обе стороны, во главе которого стоял резной стул с красной парчовой обивкой. Высокую спинку украшал причудливый узор, который имел сверху зазубрины наподобие шпилей башни. На одном такой шпиле висела маленькая золотая корона, обхватом в толщину девичьей руки, на голову не наденешь, но как знак отличия подходила отлично.

На столе расстелена скатерть сияла чистотой, что вызвало недоумение. Помню, как наемники на привале пировали, да руки об себя вытирали. Вряд ли рядом с Верховной ведьмой аккуратно ведут себя, но стоило одной из помощниц Марьяны, которые накрывали на стол, перевернуть на белоснежную скатерть кувшин с вином, как ткань жадно впитала подношение и засияла пуще прежнего. Чудеса!

Противоположный торец комнату занимала огромная печь, а две оставшиеся стены имели по четыре окна, которые заполняли помещение светом.

Владлена потянула за рукав, показывая на недовольную женщину средних лет. Волосы, как и у всех помощник, были стянуты в тугой узел, который закрывал голубой либо белый платок. О чем говорил оттенок ткани узнала чуть позже. Оказалось, Марьяна помогала устроить личную жизнь вдовам (синий платок) и сиротам (белый платок) без роду без племени.

Следуя за Матреной, так представилась сопровождающая, мы узнали, что ведьму уважали и любили, хотя и побаивались ее взрывного характера.

— Марьяна баба строгая, но справедливая! — в голосе чувствовалось глубокая благодарность, о которой, впрочем, спрашивать не стали.

На втором этаже расположились спальни, которые не удалось сосчитать, но насколько поняла, что наемников сюда не пускали;, купальня, которая вызвала недоумение, поскольку вода таскалась по лестнице вручную женщинами, и небольшая гостиная, на пол которой украшала медвежья шкура, а на стене висели заячья и лисья. Грешным делом представила, как ведьма, шкуру накинув, то лисицей оборачивается, то зайцем, чтобы владения свои проведать.

— Ну и фантазия у тебя! — рассмеялась Матрена словам, которые я неосторожно бросила вслух. Благо не рассерчала и не обиделась за любимую хозяйку.

Женщина открыла дверь купальни, но ни я, ни Влади с места сдвинуться не смогли, поскольку попали в настоящую баню, точнее в предбанник, за которым ждали стены сделанные из дерева, обжигающий кожу пар и аромат моченного березового веника, что заставили открыть рты и вдохнуть неповторимый запах.

— Ну, что застыла! Вперед! — подталкивая вперед, проговорила Матрена, а потом добавила с задором в голосе, — Братик твой снаружи подождет. Взрослый уже за девкой подглядывать!

Выгнав Влади, она показала, где мыльный корень да лыковое мочало и удалилась. А я растерялась, огляделась. Чистое белье лежало на лавке перед входом в парную. Развернула светлое льняное платье, похожее на то, что помощницы Марьяны носили, подивилась, как с размером угадала ведьма и когда успела приготовить все для встречи. Рядом лежало два комплекта для Влади: один на мужской манер, другой — женский. Значит, знает о тайне нашей.

Я зачерпнула горячей воды, смешала с холодной в старой бочке и начала омовение.

Париться и залезать на полок сил не хватило, хотя и рвалась душа очиститься березовым веничком. Мочалка скользила по коже, оставляя красные следы. Жар кружил голову и путал мысли о том, что ждет нас у ведьмы в гостях. Если сразу не убила, значит не винит за кражу добра своего, лошадей волшебных, и за смерть помощника любимого колдуна Ростислава.

В голове загудело, мне бы выйти или дверь отворить, чтобы дурноту унять, но упрямство заставляло закончить начатое дело. Оттого из парной выходила пошатываясь.

Влади сидела на скамье весело болтая ногами, и напевала себе под нос неприличную песню, которой научили наемники в пути. Мой вид заставил сестру поволноваться, она спрыгнула и ринулась ко мне, помогая добраться до лавки. Ругать не стала, знала бестолку.

Тут и Матрена подоспела, будто стояла за дверью и ждала, когда та скрипнет, рассказывая о том, что закончила я мыться.

— Ох и дурная ты девка, Катерина! — проворчала помощница, помогая мне одеваться. Влади она отправила в баню, чтобы под руками не мельтешил.

Посадила на лавку и волосы рукой пригладила. Тепло стало и уютно в душе, словно родной человек о тебе заботится. Я посмотрела с благодарностью на Матрену, а та все поняла без слов. Погладила по голове с нежностью и улыбнулась, больше не ругала.

— Скажи, — вдруг заговорила она, — чем Лисенка обидела? Вернулся парень хмурый и недовольный. Всегда развеселый и жизнерадостный вдруг он изменил себе, а один вопрос о тебе вызывает бурю в глазах.

Испугалась, подняла глаза на женщину, а она продолжила:

— Судьба у него страшная. Зря надежды не давай…

Но закончить помощнице не удалось, в предбанник вошел виновник разговора. Михай обвел взглядом Матрену, бросил короткое распоряжение и выставил женщину из помещения.

— Поменьше болтай! Не все люди, которые доброту к тебе питают, заслуживают откровенности. Вспомни о Прохоре! — настроение мужчины было и вправду прескверное. Голос, наполненный гневными нотками, звенел в пустой комнате. А я чувствовала себя маленькой девочкой, которую Агафья отчитывает за съеденных соседним псом гусят. Ох, помню, досталось тогда крапивой по спине! Зато наука надолго запомнилась.

Но сейчас виноватой себя не считала, потому как рта понапрасну не открывала и о случившимся в лесу никому не рассказывала.

Словно прочитав чужие мысли, Лис велел Марьяне о Назиме не рассказывать, а коли язык за зубами не удержу, не вспоминать о лесной ведьме и ее подарке. Я всполошилась, вскочила со скамьи и бросилась к грязной одежде, но на подоле игла отсутствовала. Значит, выполнил ключ свое предназначение — привел к Верховной ведьме. Надо искать в разговоре с ней следующую подсказку.

А вот Михая исчезновение ключа насторожило. Рассказывать о том, что ключи исчезают, как только приведут в нужное место или к нужному созданию, не стала. Сколько бы не пережили вместе, но доверия помощник Верховной ведьмы не вызывал, только сердце тревожил.

Влади показался из парной обернутый в полотенце. Тонкие ноги мальчика и озорные глаза девчонки своим видом больно ранили душу. Я тяжело вздохнула, а Лис безразлично посмотрел на печаль в глазах и вышел.

Выделенная комната для отдыха блестела и вкусно пахла свежими цветами и малиной. На столе стояла посуда с наваристым бульоном, кажется из крольчатины, и тарелка с лепешками. Помощница, которая накрывала обед, явилась другая. Тонкая, как палка, женщина с грязными немытыми волосами и черными, как уголь, глазами выглядела больной. Она постоянно дергалась, пролила на пол компот, уронила ложку, быстро подняла и вытерла о подол. Есть резко расхотелось. Не то, чтобы я отличалась брезгливостью, но коли в мелочах женщина так нерасторопна и невнимательна, что же на дне тарелки ждет.

— Велено явится к хозяйке ближе к закату! — сухой приказ вызвал раздражение не только у меня. Владлена сдерживаться не стала, а съязвила.

— Чем мы хозяюшке доброй не угодили?

Однако, женщина намека не поняла и повторяла, как заведенная одно и тоже предложение.

Марьяну встретили после сытного ужина, который на удивление аппетитным оказался, хоть и выглядел неказисто. И даже помощница испортить впечатление не смогла.

Ведьма стояла у окна и внимательно наблюдала за теми, кто стучался в ворота. Каждый подходящий вызывал в ней дрожь. Она даже не сразу заметила, что позади стоят трое. Помощница быстро удалилась, по взмаху руки тетушки.

— Здравствуйте, племянницы! — по-отечески заговорила Марьяна, но слова звучали сухо и бесстрастно. Пустые и бесцветные звуки лились из уст женщины о том, как она рада встречи, но обмануть ни меня ни Влади ей не удалось. Когда женщина поняла бессмысленность своего лепетания, она превратилась в настоящую ведьму и заговорила совсем по-другому.

— Вас отец, — она сделала паузу, — никогда никого не слушал. После смерти родителя я осталась за старшую, Михай взбунтовался и ушел из дома. Ему не нравилась чрезмерная забота и внимание. Они душили его. Сейчас, спустя столько лет, согласна с ним.

Марьяна, словно каялась в грехах своих, голову опускала, глаза платком промакивала, но не чувствовалось в ней раскаяния, одна досада, что не удалось характер брата сломить.

— Вернулся в лоно семьи брат с молодой женой, — ведьма на реакцию нашу смотрела, рассказ про отца снова начав, — Никто беды не почувствовал, а мое сердце защемило от одного взгляда на иностранку. Красивая кожа белая, волосы волнистые шелковые, а в глазах ведьмин огонь. Знал Михай о сути жены, но слушать никого не желал, любил ее больше жизни собственной.

Наталина силу опасную контролировать не умела. Как только не старалась я вывести черное нутро наружу, все напрасно было. Михай подлоги находил, да пуще прежнего серчал. Темная мгла в доме собиралась. И я отчасти тому виной.

Лицо Владлены поменялось. От веселого нрава остались одна ненависть и гнев. Я, затаив дыхание, слушала рассказ о собственных родителях, но раньше времени выводов не делала. А Марьяна, пройдясь по комнате, историю продолжила:

— В один ненастный день пришла весточка от брата с вороном серым, одно крыло которого окрашено было в оранжевый цвет солнца. Почуяла беду, обернулась пташкою, но когда к дому Михая подлетела, увидела воронку перевернутую — знак злой, который беду притягивал со всей округи.

Внутри все тихо было. А потом в детской раздались крики. Ворвавшись в комнату, единственную которую обвешала в последний визит защитными магическими амулетами, увидела брата мертвого. Не зря сердце болело и беду чуяло.

Ты, Катерина, качала голову отца на своих окровавленных руках, а Владлена по полу ползала, приближаясь к смерчу и не понимая опасности. Я схватила малышку и знак охранный очертила. Но сила Наталины долго выход искала, женщина руку подняла, и мое колдовство разлетелось, словно стекло тонкое. Осколки больно ранили, а от тела матери твоей змеи темные поползли. Одна на руку кинулась и отхватила указательный палец. Вторая по ноге забраться пыталась, да сил не рассчитала против ведьмы лесной.

Она продолжала говорить, а душа моя слезами обливалась да печалью. Сон, который заставил пару дней назад дрожать от страха, явью оказался.

— Топнула ногой, — с придыханием сказала Марьяна. Воспоминания давались ей с трудом, спотыкалась, губы закусывала, чтобы слезам волю не дать. Верить ей начала, а вот Влади хмурилась, да кулаки сжимала-разжимала. — Злая гадюка слетела, а вот с руки чернота уходить не хотела. Сжала с такой силой, что выть захотелось. А кожа буграми вен покрывалась. Страх обуял душу, затопил с головой и отпускать не желал. И сдалась бы я, бросилась прочь с Владленой вместе, но ты смотрела голубыми глазами полными ужаса, я не могла отступиться. Сделала несколько пассов магических из твоего тела, Катерина, магию забирая, восполняя ей силы истощенные, а потом стала звать того, кто нейтралитет держит. Но он по зову не явился. Смотрел, как губит темная сила невинные души, наслаждался. Давно подозревала, что Вершитель соблазнился силой нехорошей.

Стоило подумать об этом, как замер вихрь, который Наталину окутывал. Женщина бессильно висела в воздухе, а по щекам слезы скатывались. Не желала она зла никому. Совладать с силой неизвестною не смогла.

Вершитель прошелся вокруг, языком поцокал, будто человек. А потом ко мне обратился. Сделку предложил.

— Сохраню жизнь вам, если поможете в шкуре человека побывать, — голос приятный завораживающий убеждал душу в необходимости созданию высшему помощь оказать.

Голова кружилась от потерянной крови, оттого кивнула, соглашаясь, себе на погибель.

Желало высшее создание тьмою упиться, нарушить нейтралитет свой и среди людей пожить. Вкусил он порока и легкости черного колдовства, отказываться от манящего зла не хотел. Страшно стало в тот момент, но отказаться от сделки уже не смела, согласие заранее дала.

Я слушала, затаив дыхание. Если в деле божество замешано, то не видать нам облика прежнего. Где же это видано, чтобы простой человек высшую сущность обхитрил. Но Марьяна не простой ведьмой была, не зря носила титул Верховной.

— Хорошо, — сказала Вершителю, — спасешь семью мою, подсоблю. Но не ведала, что задумал и какие беды впереди ждут. Обернулся он духом, в магическое кольцо с драгоценным камнем грязно-зеленого оттенка забрался и велел с собой везде носить, покуда время не придет расстаться. Время от времени чернел ободок и камень прозрачнее становился. Значит, насмотревшись на людские пороки, исчезал Вершитель. Перейти тонкую грань, в тело чье-нибудь вселиться, не решался.

Из-за скучающего божества стала я Хранительницей границ. Если заметили, три дороги ведут в поселок, частоколом обнесенный. Первая, по которой вы пришли, людская тропа. Вторая, что рождается с восходом солнца, ведет в земли светлые, где твари живут чудесные, сказочные. Третья, которую свет луны рождает, направляет в земли опасные, темные, откуда колдуны и ведьмы силой питаются.

Ведьма замолчала, с мыслями собираясь, а потом добавила:

— Вам с сестрой я память почистила, о дне страшном позабыть велела. Но любая магия со временем рассеивается. Правда, Владлена?!

Марьяна обратилась к сестре, а я задохнулась от осознания того, что одна Влади все давным давно вспомнила. Одна крест несла. Не сдержала слез я и заплакала.

— Полно! Не все рассказала вам, — погладила ведьма кольцо на безымянном пальце, в котором камень отсутствовал.

— Достаточно! — закричала Владлена, набрасываюсь на тетку. Виновата та отчасти была, потому что спровоцировала нападками да колдовством силу темную, которая в душе матери спала. Но вот насколько можно верить словам ее вопрос открытый. Стоит на страже границ, а белого праведника боится. Решает вместо Вершителя кому какой дорого отправится, неправильно это.

В дверь отворилась, на пороге возник наемник Прохорович с Матреной, в глазах которой от увиденной сцены ужас плескался. Разлила кувшин с молоком парным, что в руках держала. Подлетела к Влади, схватила за шкирку и встряхнула, как котенка малого.

— Малявка, ты что позволяешь себе с хозяйкой доброю, которая вас, нерях, отмыла, обогрела и накормила от души сердечной.

Ох и возмущалась женщина. Но я слов половины не слышала, сердце со слезами пытаясь унять. И помочь Влади не спешила, своим горем упиваясь.

Марьяна велела Влади вывести на свежий воздух проветриться, а, как со мной наедине осталась, продолжила.

— Винить меня после будете, ведь не виню вас за смерть помощника любимого.

Намек я поняла, зубами заскрежетала, но отвечать не стала.

— В один прекрасный день кольцо запылало огнем, камень растрескался, — Верховная ведьма собралась, историю рассказывая, словно снова переживая.

— А поутру с третьей тропы явился Ростислав в одеждах обрядовых, которые в храмах выдают молящимся за здравие людское да покой после смерти. Не известно мне, как он ритуал провел и призвал дух злой, но в итоге стал черным колдуном и перенесся в темные земли, силой напитал тело. Не спасли золотые письмена на теле, одну боль причинили. Сопротивлялась душа светлая мгле, но куда простому человеку до зла великого.

— Вершитель вселился в Ростислава? — спросила, рот приоткрыв. Марьяна на вопрос не ответила сначала. Подошла поближе, руки мои своими ладонями накрыла и показала на стену. Только сейчас я заметила обуглившиеся стену.

— Не выполнила я условий договора полностью. Не удалось Вершителю в наш мир пробраться, человеком пожить. В теле Ростислава заточен оказался. Маг силой его с лихвой пользовался, нутро очерняя поступками бессовестными. До тех пор пока не встретил раненый в деревеньке малоизвестной девчонку молодую. И как только меняться стал, Вершитель силу почувствовал.

Я брови нахмурила, не понимая к чему ведьма ведет.

— Глупая! Вершитель — ни зло и ни добро, как и человек, он в равновесии силу свое держать должен. А в теле Ростислава гнев пытал и жажда мести на людей окаянных, которые сестру младшую погубили. Ненависть оковы создала для сущности божественной, как только гнев в душе сменился привязанностью к тебе, Вершитель на свободу вырвался. Но уйти далеко не захотел. Любопытство сгубило. Жизнь желал посмотреть да любовь испытать.

Значит, стену он попортил и чувства, которые ко мне Ростислав испытывал, вина божества заскучавшего. Тоска внутри родилась, но показывать ведьме ее не пристало.

За окном ворона каркнула, словно о беде предупреждая. Взбеленилась Марьяна, обо мне позабыв, бросилась к стеклу. Шторы испугано раздвинула, всмотрелась в полумрак царящий на улице да успокоилась. А нить, которой ведьма внимание мое держала, лопнула. Я будто прозрела, истину увидев и слов смысл новый уловив. Половина из сказанного наговоры пустые. И с глаз пелена спала. Оказалась неожиданно в грязной комнате с прогнившими покосившимися бревнами. Кое-где плесень чернотой вылезла, а пауки паутины навили. Под ногами дорожка затоптанная да век нестираная, а над головой дырявая крыша, которая лунный свет сквозь отверстия явила. Покосившееся окно в ветхой раме еле держится, а Марьяна оторваться от него не может.

Верховная ведьма пот с лица стерла, много сил ворожба отняла. Не по годам старухе такое испытание.

— Зря старалась! Колдовство исчезло. Теперь правду рассказывай, тетушка любимая! — негодовала, обращаясь к ведьме. И Влади вывели не случайно, мешала она на меня воздействовать.

Марьяна повернулась и улыбнулась, глаза прищурила, став на лешего, с утреца, после веселой лесной пирушки, похожа. Волосы лохматые взъерошенные, руки грязные, пятнами, трясутся и спина к земле тянет. Одежда неопрятная. На свою взглянула, ладно все. Чистотой сияет да белизной новой ткани.

— Для того чтобы молодость и красу вернуть договор нужно до конца исполнить, а в следующем годом заканчивается он. Двадцать пять лет минуло. Одна надежда на ключи магические. Ключ — это дар природы, что рождается дабы исправить несправедливость великую либо найти возможность за грехи покаяться, жизнь свою изменить.

Посмотрела на тетушку и поняла, что желала она больше всего на свете заполучить ключи магические, дабы исправить жизнь свою, свободу получить да от обязанностей хранительницы избавиться.

— Не верю ни единому слову больше! Как отец умер, рассказывай правду! Во сне видела, как защищаешь нас, но правда ли это теперь не ведаю, — на ведьму за чувства уязвленные осерчала, оттого груба была и неуважительна.

— О смерти Михая правду поведала. Нет смысла лгать о том, что сама вспомнишь со временем. Защищала вас и силу, что от матери досталась, истратила полностью, потому потеряла ведьминский дар. Пришлось, твоей магии вкусить, много лет прошло, а волшебство к тебе не вернулось, как и ко мне молодость.

Я ведь первой красавицей считалась. Порчу наводили да подклады дарили, а краса, которую от других брала, только приумножалась. Не ведали другие, что дар семьи нашей пожирателей. Агафья годы свои восполняла, а Михай — колдун- здоровьем отличался отменным.

Услышала об отце злой наговор, зашипела, к ведьме приблизилась. Но в глазах лжи не увидела.

— Значит, черной мглой помазаны и прокляты не зря с Влади, — сказала с печалью в голосе.

— Ох, глупа ты девка! — раздосадованно топнула ногой Марьяна. — Белый праведник, который божье слово несет и от грехов людей очищает, дела вершит злые, а добром считается. Ростислав, что пакости мелкие совершал, да помогал вам с сестрой, на костре людской ненависти сгорел.

Слова Верховной ведьмы показались правильными. Но в душе обида не унималась. С кончиной родителей давно смирилась, а вот в смерть колдуна недавно уверовала. Зачем ведьма снова бередит старые раны, и словам своим противоречит. Сначала о том, что маг душою ко мне прикипел, потом о чувствах, к которым божественная сущность подтолкнула. Не узнать мне правды.

— По делом тебе! — со злостью неожиданно сама для себя сказала я. — Не будешь врать, колдовство пагубное создавать и честной народ изводить. А в добрые намерения твои верится с трудом, один пусть сюда чего только стоит. Связанные и в клетки посаженные мы к новоиспеченной тетке отправились.

Марьяну слова мои обидели. Искренне помогала нам, но о правоте моей знала. Слетела с губ оправдание, что мал наемники народ недалекий, не ведали кого в гости везут. Я ухмыльнулась словам пустым. А ведьма снова в окно взглянула и поманила меня к себе.

— Неужели не узнала милого? И сердце не екнуло? — с наслаждением произнесла Марьяна.

Я шаг сделала и на месте замерла, боясь приблизиться. Настоящая ведьма чужой болью наслаждалась и родство не помешало.

— Что же остановилась на полпути?! Подойди! Посмотри!

За дерзость сполна Верховная ведьма меня вознаградила. Слезами сердце обливалось, душа, как птица рвалась из груди, а ноги с руками дрожать начали. Страх обуял дикий. Тогда Марьяна за руку схватила, дернула на себя. Я глаза зажмурила. Она за волосы костлявой рукой удерживала и на ухо зашептала:

— Любимцем он всеобщим был. Характером на Михая похожий: озорной, болтливый и любопытный очень. Но чем старше становился, тем меньше времени в землях моих проводил. Искал тех, кто сестру Марту загубил. А потом и сам поддался страсти пагубной. Увлекся светловолосой красой с глазами цвета летнего неба.

Я дернулась, от чего больнее стало. Крепко ведьма держала да гневом пылала, вся любезность куда-то исчезла.

— Глаза открывай! — раздался приказ, — а то раздеру веки, кровавыми очами смотреть всю оставшуюся жизнь станешь.

Испугалась, глаза открыла и Лиса рядом с оборотнем увидела. Тем самым, которого медведица в пещере подрать должна была. Глазам не поверила, моргнула пару раз и заплакала. Не исчезает он. С Михаем разговор неспешный ведет, а руку правую к телу прижимает. Чуть развернулся оборотень и на окно взглянул желтыми волчьими глазами. Я в страхе отпрянула. Тут Марьяна хватку ослабила, к себе развернула.

— Налюбовалась?! — спросила ведьма, удовлетворив свою злость. — Позабыл он прошлое свое, когда переродился. Но чувства, что раньше испытывал тянут к тебе.

В ответ кивнула. С ненавистью оборотень со мной обращался, значит глубоко в душе помнил обиды прежние. Отомстить душа желает.

— Так вот слушай, племянница ненаглядная. На рассвете, когда Владлена снова станет девушкой, пойдете с ней поводу к колодцу волшебному, что за частоколом вблизи земель светлых находится. Михай и оборотень Роин с вами отправятся. Пусть присмотрят за вами. Будет им наказание за нерасторопность и путь долгий. А то соревноваться вздумали, кто быстрее пленниц доставит и награду получит.

Не понимала к чему ведьма делегацию собирает. Но от мысли, что оборотень с нами отправится стало не по себе. Теперь, зная под чьей личиной Ростислав скрывается, не смогу спокойно в глаза ему смотреть.

— По три глотка каждая сделает после первого пения петухов, а потом ключи на свет явятся. Ни оборотню, ни Лису их касаться не позволяйте. Соберите в мешочек бархатный, и мне принесите! Тогда проклятие с тебя и сестры сниму.

Толкнула в спину, к выходу подгоняя, и, велев выспаться, к окну снова отвернулась. За пределами комнаты, царил порядок и уют, будто, входя к ведьме, в другой мир попадаешь.

Матрена сразу за дверью стояла, а в руках красным мешочек бархатный держала да хмурилась. Подслушивала, видимо, хозяйку добрую. Молча отдала мне мешочек, и вниз по лестнице пошла. Я следом, но не в гостинную отправились мы, где веселая пирушка велась, а на кухню, в которой вкусно пахло жареным мясом, кашей пшенной и хлебом свежеиспеченным. Жарко в помещение было, я за ворот взяла и потянула в намерении ослабить, а в этот момент ко мне Матрена подскочила.

— Ох, Верховная ведьма плохое дело задумала. И не жаль ей племянниц родимых, — начала причитать женщина. Голос волнения полный хрипел, будто заплакатьпомощница хотела.

Так и думала, что веры Марьяне нет. Но на помощь нечаянную не надеялась. А может, Матрена сама возжелала ключами воспользоваться, оттого порочит хозяйку свою.

— Послушай, Катерина, в колодце, куда вас Марьяна посылает, водица студеная мертвая. Прежде чем отведать ее, пройди частокол кругом, наберите со темной тропы живой воды. Смешайте обе и выпейте. Ключи появится должны, потому что жертву колодезной мертвой воде принесете. А живая вода из другого источника вас к жизни вернет, не успеет душа тело покинуть.

Посмотрела с опаской на помощницу, верить боялась. Она во взгляде все прочитала. Головой покачала и добавила:

— Верить мне или нет, пусть тебе сердце подскажет. Но врать смысла не имею. Без надобности мне ключи волшебные. Не в силах вернуть дочь утраченную, — Матрена вздохнула, воспоминаньям предаваясь, а потом продолжила, — но вам с сестрой жизнь спасти и сделать раз в жизни доброе дело обязана.

Расспрашивать о потерянной ребенке не стала, побоялась рану разбередить старую. Но женщина сама заговорила о прошлом, в сторону взгляд отведя.

— Росла сиротой в глупой деревни. Домов восемь штук. Все друг друга знают. Отец с матерью по весне умерли, когда мне два года исполнилось. Взяла в подмастерьи к себе женщина, которая ткала ткани чудные, тонкие и мягкие. Никто мастерства повторить не мог. Меня учить пыталась, но ничего из того не вышло. Поскольку в каждый третий узелок она слово волшебное нашептывала, магией полотно питая. А я пустая родилась, без искорки и природного дара. Оттого в душе зависть с каждым днем разрасталась. На шестнадцатой весне пришел из соседней деревне свататься Макар — жених при деньгах да мужик работящий. Удивилась вниманию такому, да когда в доме его женою очутилась подвох поняла. Жестокий он был. Рук не распускал, но унижал словами и есть порой не давал. Говорил, не заслужила лентяйка. Но не о том история, — Матрена вздохнула с тоской, — Каждый месяц, на обновление луны уходит суженый в лес и под утро только возвращался, потрепанный и усталый. Я вопросов не задавала, страшилась. А к лету мой живот заметно округлился. Муж на радостях меняться стал. Заботу проявлять и внимание. Кормил до сыто, полы в избе сам намывал, боялся, что спина переломится, ведь от нескольких лет совместной жизни похудела и осунулась.

Осенью родила мальчишку прекрасного: розовощекого с копной серый волос, как у мужа. Макар полюбил сына и ко мне ласкою прикипел.

В тот вечер задерживался муж с работ полевых. Я встречать вышла, а ноги довели до домика знакомого — ткачихи крики услышала. Она с милым моим ссору устроила, об уговоре напоминала давнем.

Побоялась, что заметят меня и стрелой домой устремилась. Только в постель улеглась, Макар явился. Не сдержала любопытства стала расспрашивать, а он возьми да повинись. Что ткачиха — ведьма за успех в делах, урожаях больших, да за сохранность тайны страшной, отдала кровь свою, а теперь требует воротить назад. А в качестве дара — требует сына новорожденного. Он себя предлагал, да не нужен ведьме тот, чье время истекает.

Ох, испугалась я. Утром, пока муж сон видел последний, собрала сумку через плечо, мальчонку, которому имя дать не успели, в узел на груди подвязала и ушла лесом куда глаза глядят. Чуяла, будто идет кто-то за мной. Оглянусь, только солнце слепит. К вечеру на другой конец леса вышла и вздохнула с облегчением. Воды испить захотелось. Ручей протекал рядом со студеной водой, будто зимой из колодца принесенной. Не увидев подвоха, зачерпнула в ладонь и сделал глоток, а над головой смех ведьмы раздался. Она привела ноги мои к источнику с мертвой водой.

Тут беда то меня и настигла. Закрутило живот, будто нутро наружу вывернуло. Темнота глаза затянула, очнулась от поглаживаний теплых рук. Марьяна, которая за лесом следила, живой воды глоток сделать дала. Спасла от смерти верной, но лучше бы не помогала. Ибо забрала ткачиха ребенка и исчезла. Сколько не искали мы потом, не нашли ни деревни, ни ведьмы с Макаром.

Я слушала, затаив дыхание. Жалко Матрену стало. Виновна ли она в беде своей или, как Прохорович, половину наврала да приукрасила, чтобы себя в лучшем свете выставить. Но по глазам печальным поняла, что нелегко рассказ женщине дался, правду говорила.

Молча, по плечу Матрену погладила, утешая. И сказала, что последую ее совету. Женщина улыбнулась натянуто и повела прочь из кухни.

Рано явился за мною Михай. Глаза в темноте, как у зверя блестели. Испугалась, что оборотень пришел поквитаться за встречу с медведицей, вздрогнула. А он зашептал, чтобы Владлену раньше времени не разбудить.

— Задумала ведьма недоброе. Тебе с сестрой бежать нужно, — не успел закончить Лис, как дверь в комнату Роин отворил.

— А есть ли смысл бежать от волчьей стаи, если запахом ее вся округа пропиталась? — оборотень дело говорил. Не покинуть пределов Хранительницы просто так.

— Если один из ключей мне подарите — отпущу! Тем более должна ты, Катерина должна мне! — намек Роина был более чем прозрачен. Я головой кивнула, согласилась. Лучше пожертвовать меньшем и жизнь свою спасти.

Михай возмутился, Влади завозилась, но не проснулась. А я поведала о том, чему Матрена научила, опуская рассказ, кто тайну живой и мертвой воды раскрыл.

Сговорившись, мужчины из комнаты удалились, но уснуть не получилось. Страх холодом по спине карабкался. Ноги морозил и душу пугал. За окном голоса, шипения странные слышались. Ни раз встала проверить, кто под окном развеселился, но то воображение играло.

В назначенный час явились Михай и Роин. Первый в легкий дорожный костюм облаченный, на поясе меч короткий висел; второй — в длинную рубаху со штанами широкими да сапоги красные, такие у Ростислава были. От сравнения сердце заколотилось, закололо болью. Я порыв с трудом уняла, чтобы не спросить помнит ли мой образ оборотень. Пока мне на руку, что память зверя подводит.

— Пойдемте, пора! Скоро птицы на дворе запоют.

Лис серьезный и собранный ко всему готовился. Но стоило за частокол выйти, как возникла мысль в голове, о которой я раньше не подумала. Если маг помогать нам вздумал, значит с ним тоже придется ключом делиться. Нахмурилась, расстроилась, но отступать уже поздно было.

По кругу прошлись, набрали с колодца на первой тропе воды. Прозрачная чистая, ничем не отличалась от простой. Но стоило капле одной упасть на землю затоптанную, пробилась трава, вытянулась, а через секунду алым цветом зацвела. Подивилась чудесам и дальше двигаться стала, строго по следам Михая, как он ночью научил. Но и шагу вступить не успела, как на шею вдруг вода холодная полилась. Я голову вверх задрала, но на небе ни облачка. Потом Владлена вскрикнула, от холода поежилась. Внешне изменилась, волосы распустила светлые, а одежда по фигуре стала — значит, заколдованная была. Брызги оборотень создавал, зачерпнул в ладони воды живой и нас с сестрой облил. Лис выругался сердито и дальше двинулся. Игры не к чему сейчас. И с чего вдруг Роин развеселился?! А может, неспроста?!

У колодца с мертвой водой остановилась, разглядывая округу. На сажень ничего не росло. И капли, которые с чаши скатились, жизнь новую рождать не стали, наоборот впитали все соки земли, опустошая матушку природу.

— Готовы? — спросил Михай. А Роин на меня смотрел, взгляда не отрывая, будто спросить что-то хотел да не смел.

— Я первая буду, — неожиданно сказала Владлена. У оборотня глаза загорелись. Ростислав также смотрел, когда из Черемоново болота Влади спасал. Горечь обуяла да со слезами наружу вылезла. Никого не слушая, я сделал первый глоток, как раз петухи запели, округе о встрече нового дня сообщая.

Вокруг ключи возникли, четыре перед глазами. Влади потянулась к чаше с водой волшебной, но Михай остановил девицу. Отдал мне мешочек бархатный и велел собирать ключи, а один отдать Роину. Тот волком обернулся. Одни сапоги остались на нем.

— Собирайте одежду да на спину забирайтесь! Вон Матрена спешит, не поверила в нашу честность.

Я сначала обрадовалась помощнице, а потом, увидев, что вокруг черная аура клубиться послушалась Роина. Забрались с Владленой на волка серого. А Михай птицей обернулся и в небо устремился с криком:

— Встретимся в Заболотном краю.

Долго оборотень не останавливался. Лес страшный то ауканьем совы пугал, то рычанием твари неизвестной. Черно днем было, как среди ночи темной, оттого глаза видели то, чего и не было, а воображение придумало чудовищ разных.

Неожиданно остановился Роин, со спины нас сбросил и, гневом пылая, сказал:

— Покуда вы, девки, будете страхом своим нечисть к нам притягивать. Заканчивайте!

К себе с силой прижала одежду, у колодца впопыхах собранную, да почуяло твердое что-то. Потрясла, а из кармана камень вывалился знакомый. Холодный пот пробил. Украшение то Марте принадлежало.

— Нашла? — облизнулся волк, ко мне приближаясь. — Отдать при личной встрече хотел, но так даже приятнее будет. Давно я человечинки не вкушал.

Попятилась и уперлась в чье-то теплое тело. Оглянулась, Прохорович хмурится, смотрит с укором и волнением.

— Далеко ушли, да от смерти не убежишь! — Гогоча, сказала Матрена. От доброй и заботливой помощницы ничего не осталось. Слетела маска благочестивости с лица, истинное нутро наружу вылезло. Обманула ведьма проклятая!

— От тебя, Роин, последнего предательства ждала. И одежду очистил от заклятия моего, умен! Но следы волчьи в темном лесу, как светлячки горящие. И сапоги заговоренные от предшественника твоего оставшиеся не помогли! — Матрена слова изливала, словно корм свинячий, где объедки да зерно проросшее. Тошно становилось и боязно, не ведала, чего ждать от обманщицы.

— Ты, ткачиха, не забывайся! Марьяна, как только силу свою вернет, всех вас на место поставит. Ни улыбки, ни лесть не поможет, — оборотень говорил искренне. А я глаза округлила, значит, это она ребенка у неизвестной женщины похитила, а мне наврала, что то ведьма деревенская.

Слова Роина вызвали смех Матрены:

— Марьяну белый праведник проведать пришел, а нас за вами отправил. Чуяло его сердце, что нельзя девкам доверять!

— Сговорились значит с человеком опасным. И жизни своей не пожалела, Дарена примечая. Вот ты, баба глупая! — оборотень специально выводил ведьму из себя, чтобы в гневе она силой разбрасываться стала, позабыв, что на темной стороне леса находится. На стороне, которая черной магией питается. И удался Роину обман.

Матрена разозлилась, ногой топнула и руками развела, тучи собирая. Из пальцев нити волшебные потянулись к одежде нашей. Но от намоченных платьев отскакивали, не желали прилипать. Это обстоятельство разозлило ведьму пуще прежнего. Завертелась юлой, закричала проклятие. А оно взяло и на ней сработало. Загорелся ведьмин огонь, женщину пожирая. Как не металась она, как ни кричала, сбить пламя не получилось. Помощники рядом бегали, кричали, один Прохорович стоял невозмутимо и наблюдал за тем, как Матрена горит.

— По делом тебе, — прошептал еле слышно, но до уха моего фраза долетела. Мужчина к нам обернулся и велел ноги уносить, пока сообщники Матрены не очухались. Сам меч старый из-за пояса вынул. Крутанул в руках, с мыслями собираясь и в боевую позу встал. Ох, не простым мужиком он был.

Роин спину подставил, и к Заболотному краю понесся. Я сзади сидела, обернулась и увидела, как Прохор ценой жизни своей задержать лиходеев взялся. Пожелала удачи старику и лет долгих, а потом в сестру покрепче вцепилась. Сполна расплатился за грехи свои Прохорович.

Руки в одежде потонули. Владлена снова в мальчишку превратилась, но в этот раз тряпье, лишенное магии, по фигуре не садилось, оттого складками собиралось.

Запыхался Роин, остановился возле раскидистого дерева с широкими резными листьями. В полумраке казались они фиолетового цвета. Влади поклонилась да ствол, размером в аршин, с любовью погладила. А мы услышали странное урчание в ответ, будто зверь какой в дупле устроился. Дерево за ласку благодарило. С порывом легкого ветра посыпались под ноги черные яблоки, некоторые с красными боками. Сестра ладонь к первому потянула, а ветка по руке ударила. Тогда взяла другое, с алым боком. Дерево, словно выбор одобрило и покачалось на ветру.

Я рот открыть не успела, чтобы сестру от глупости отговорить, а Влади уже кусок откусила. Выступил сок, по бороде потек. Она рукавом вытерлась и за другой плод взялась. Так четыре яблока закусала, пробуя только красную сторону. Роин последовал ее примеру, а я опасалась.

— Ешь! Если откажешься, яблонька обидеться. Волшебство и черной мглой обернуться может, — оборотень говорил серьезно, чуть с надрывом в голосе. Напугалась и первое попавшееся яблоко в рот потянула. Ударом Роин выбил его у из дрожащих рук, губы разбивая. Ладонь к лицу прижала и посмотрела на плод черный. Жизнь мне спас волк.

— Спасибо! — прошептала, слезы выступившие вытирая и кровь подолом с губ промакивая. Но оборотень не услышал, обернулся мужчиной и одеваться начал. Сапоги Ростислава под яблоней оставил, отблагодарил за угощение сытное.

Яблоня волшебная расцвела белыми цветами, новые плоды наливаться стали. Когда зеленые яблоки чуть краснеть начали, Влади в подол собирать их стала. Одно яблоко из рук выпало, по дорожке покатилось, короткий путь в Заболотный край указывая.

Глава 6. Не тот, что кажется

Заболотный край встретил прохладой и ветром западным. Он стал предвестником бури, которая разыгралась ближе к вечерней заре.

Ноги вязли в болотной жиже, а дождь промочил льняное платье насквозь. Ткань липла и холодила тело, заставляя озябшими руками растирать плечи. Но помогало слабо. Михая на границе земель не встретили. Роин упрямо шел вперед, заводя нас все дальше в болотистую местность. Я поймала себя на мысль, что волк решил бросить поднадоевших девиц среди кочек и грязи.

Влади нашла палку и с осторожностью проверяла каждый шаг, пока оборотень не велел выстроится в цепочку и следовать за ним по пятам. Его вело природное чутье и животные инстинкты.

— Куда ты нас ведешь? — осторожно спросила нервно дергающегося мужчину.

Он повернул голову, в желтых глазах заплясали нехорошие огоньки. Рот скривился в полуулыбке:

— Как куда? В самую чащу, чтобы оставить вас с сестрой там! Ключи заберу и Верховным магом стану, как Матрена хотела. Она мечту осуществить не смогла, может у меня получится?!

Я шагнула в сторону, от волка отдалиться пытаясь. Испугалась, не зная правду он говорит или злится моей глупости, ведь звериное обоняние, наверняка, за версту Михая учуяло.

Нога провалилась в жижу, листьями опавшими припорошенную. Я попыталась сопротивляться, но еще больше увязла. Влади растерялась, умоляюще на Роина взглянула, а он прорычал и за шкирку меня потянул. Ох и ругался при этом, аж щеки у нас с сестрой раскраснелись.

— Строго по следам идите и вопросов не задавайте. Скоро болота закончатся. С Михаем встретимся, а там решим, что дальше делать. И какого лешего…

Продолжал ругаться оборотень, а я лишний раз вздохнуть боялась. Понимала, что как только выйдет к Михаю отберут у нас ключи мужчины и бросят посреди болота. Хорошо, если жизнь сохранят.

Влади тихонько приблизилась да за локоть потянула, увлекая в другие дали, к подножью Весенних гор, где Демид с Дарком лагерь собирали. Оба мужчины были хмуры и недовольны, как погода в Заболотистом крае.

— Времени достаточно прошло. В деревню нужно возвращаться и отстраиваться по-новой, люд разбежавшийся собирать, — служитель храма мертвых слова изрек и сам себе не поверил. Не пойдут к ним под крыло люди честные, боятся будут, что придет под калитку беда: дом сожжет либо проклятие нашлет. Хорошо если здоровье испортится, а коли в жизни пятном висеть будет?!

— Нет! Найти девушек нужно. Они к Марте приведут. Я чувствую, не зря медальон сработал, когда Катерина его в руки взяла. — Демид настаивал, а Дарк сопротивлялся. Мужчине известно было, что та, которую разыскивает друг, никогда не вернется. Но отчего-то поведать правду светловолосому магу не смел. Будто эта единственная цель в жизни Демида, что помогает с ума не сойти и не кануть в бездну безумия.

Неожиданно рядом со служителем Вихрь завертелся, поднял траву да дерн и в лицо бросил. Дарк закрыться попытался, но следом за грязью камни последовали. Один сильно в голову ударил, подкосились ноги мужчины, будто замертво упал он. Влади локоть сильнее сжала. А я присмотрелась внимательно, дышить темноволосый.

Из смерча Матрена вышла без волос и лицом обожженным. Значит, удалось от собственного проклятия отвязаться, только тело пострадало.

— Твое? — бросая к ногам Демида кулон Марты, спросила ведьма. Глаза ее синем огнем горели. Ненависть из каждой клеточки кожи ядом выливалась, создавая вокруг жуткую ауру.

Маг вздрогнул. Сапогом камень поковырял, но в руки брать побоялся, чем вызвал смех у помощницы Верховной ведьмы.

— А ты умен! Если девок непутевых вернуть хочешь, со мной пойдешь! А другом твоим пусть лесной зверь полакомится. — жестокие слова больно закололи сердце, но ответ Демида сделал еще больнее:

— Не друг он мне! Магией связаны. Не могу без него и шагу ступить, иначе потеряю способности к магии. Он о том и не ведает, что не Вершитель его силы лишил, а друг закадычный.

Матрена рассмеялась. Потом нос почесала, вздохнула раздраженно и стала руками полотно плести. Да так быстро у нее получалось, что через пару минут тело Дарка, словно паутиной, тонкое кружево окутало. Свела ведьма вместе ладони, но сил тело мужчины поднять не хватило. Не пускала земля матушка сына любимого в руки бабы окаянной.

Столько не пыталась Матрена, ничего не вышло. Тогда предложила обряд провести и отвязку сделать. Видела она нить тонкую красную, которая между мужчинами пролегла. Демид без раздумий согласился, но условие поставил, чтобы жизнь Дарку оставила.

— Как не крути должен служителю смерти, вот долг и отдам.

Подумалось, мне зачем тогда Марту искать, если магия при беловолосом негодяе остаются. А ведь как притворялся хорошо, окружил себя людьми добрыми, но гнилое нутро наружу вылезло.

— Смерть могу отсрочить, до полной луны, может и найдет кто друга твоего у подножья гог, — Матрена дух перевела, а потом полюбопытствовала — Зачем тебе девушка с весенним именем нужна?

И в этот момент Роин по щеке ударил, в настоящее из прошлого возвращая. Владлена на землю рухнула, подол грязью напитался. Глаза оборотня страхом горели. Неужели волновался?! А помнится недавно гадости говорил, да намеки неприличные делал.

Я сестру поднял попыталась, но она идти дальше отказывалась, одно имя “Дарк” повторяя. Неожиданно на помощь Роин пришел. Сел напротив и завыл песню незнакомую. В ней говорилось о скитании одинокого волка, его любви и дружбе.

Что там, вдали тебя зовет?

И что так ласково дурманит?

Кто в полнолуние поет?

А чувство снова не обманет?

Рожден волками, ими брошен.

Оставлен ты самой судьбе

Но жизнью с псами не подкошен.

Ты верен только одному себе.

Ты ласков ночью, днем опасен.

На вид живой, душою мертв.

И Бог уж над тобой не властен,

Ты ищешь в одиночестве покой

Ты прочь уходишь от родного края

В леса, болота, полутьму.

Но там, в ночи, вновь умоляю,

Не позабудь свою страну!

Я буду петь тебе ночами.

Пускай печаль обходит стороной.

И буду ждать под тусклыми свечами,

Когда вернешься ты домой

Владлена плакать перестала, вслушиваясь в пение. Звуки ласкали слух, погружая в полудрему и успокаивая. Я не любила магический воздействий, но сейчас оно было кстати.

— Встретимся с Михаем в указанном месте и пойдем искать твоего ненаглядного, — пообещал Влади оборотень. Она кивнула в ответ, соглашаясь, и руку подала, встала.

Слышала я о том, что обещаний оборотни никогда не дают, поскольку выполнить их обязаны. Но странный волк, обладающий магической силой, и от обещания отречется не задумываясь.

Словно прочитав мысли мои, Роин подбородок, обиженно, вздернул и поспешил вернуться на тропу, которая ему одному ведома.

А сестра от слов успокоилась, в глазах надежда загорелась. Но в отличии от нее, надеяться на помощь сильно не смела. Помнила, чем за заботу оборотня в пещере отблагодарила. Племя волков злопамятно очень. Рано или поздно Роин потребует долг отдать.

Постепенно болото уступало место островкам сухой травы. А из головы у меня не выходила мысль о том, зачем мы понадобились Демиду?!

Мужчина стоял спиной к болотам. Солнце грело лопатки. После вчерашнего ненастья, день выдался солнечный и ясный. А может, на темной тропе погода переменчива.

Одежда на Лисе испачкалась и поистрепалась. Сапоги измазанные в грязи, имели болотный оттенок, хотя раньше отливались цветом румяного солнышка. Такие же Роин подарил яблоне волшебной. Искал видать мужчина ходил по топям друзей новоиспеченных.

Михай запустил пятерню в рыжие отросшие волосы, которые тянулись к плечам, и взъерошил их. Маг нервничал.

— Не по нам ли ты соскучился, друг любезный, — с издевкой спросил оборотень. Лис обернулся и взглянул с гневным огоньком в глазах.

Сестра яблоко протянула мужчине, а тот нахмурился еще больше, магией о плодов на версту пахло.

— Откуда яблочки? И как вам их принесли удалось? — поинтересовался Лис.

Я начала рассказывать, а оборотень лагерь разбивать.

Когда Влади с волка у яблони слезла, оказалось, что подолом землю метет. Одежда магические свойства потеряла. Пришлось лишнее отрезать. Соорудили узелок из этой ткани, туда и яблок насобирали.

— Так значит, это ваше сокровище, — сделал вывод мужчина, вынимая из кармана зеленое яблоко, которое нам путь указать должно было, а само укатилось далеко вперед.

— Да, гнилой ствол у дерева оказался. Когда плод по кочкам весело поскакал, я сразу понял, что не по пути нам. Заведет в самую гущу, откуда не выбраться без чужой помощи. Потому на свой инстинкт положился и повел девушек другой дорогой. Заплутали немного, оттого и подзадержались.

Михай яблоко вверх одной рукой подбрасывал, а другой ловил. На волка щурился. Пришлось Роину остановится и внимание на немой укор обратить.

— Ты, оборотень, чего за нами увязался? Сразу рассказывай какой интерес от предательства Матрены? Или Марьяну жалко стало? — Михай другу старому не доверял, знал о характере склочном да мнении непостоянном.

Но оборотень промолчал, такой же вопрос Михаю задал. Смотрела на упрямцев с тоской. Никто тайн своих раскрывать не желал. Но не мы с Влади.

— Нужно человека одного спасти, — робко заговорила девушка писклявым низким голосом мальчика.

Оба мужчины взгляд на сестру устремили. А потом потребовали всю правду рассказать и в подробностях. Тут слова я взяла, так как помнила о том, кем Марта Ростиславу приходится.

— Маг со служителем храма мертвых нас в своем доме обогрели, помогли и о судьбе нашей печалятся. Один из мужчин в беду попал, вызволять нужно!

— Хорошо, помогу, — заявил Михай, а потом добавил язвительно, — от всех души. В отличии от оборотня, которому один ключ проклятый необходим! Потому что ключ к новому хозяину перейдет только в том случаи, если отдан будет по доброй воле!

Роин взъерепенился на рыжеволосого бросился. Началась драка лихая. Мужчины по земле катались, грязь на тело собирали. Пыль столбом поднимали. Кричали и царапались, словно псы цепные. Но разнять их побоялась. Пусть пар выпустят, глядишь и успокоятся.

Костер мирно горел. На сломанных ветках кустарника сидел Лис с проплешинами, волосы после драки были выбраны клочьями, рядом расположилась Влади в причудливой позе, скрестив ноги, а напротив на поваленном дереве я с Роином, который с руки кровь слизывал. Мы неспешную беседу вели.

— Читала, что оборотни не обладают силой магической. Ни в одной книге сказано, что наделены они способностью в зверя обращаться, оттого магия недоступна народу лесному.

— Права, ты Катерина. Но Верховная ведьма даром обладает уникальным и силой огромной. Сама создает заклятия. Если бы не связалась с Вершителем, то сейчас всем Забугорьем правила, — слова Роина удивили.

Михай, разговор наш услышав, решил вмешаться и свои пояснения вклинить.

— Собственной кровью Марьяна опоила Роина на новолуние, тем самым частичкой силы поделилась. С вступлением в права нового месяца, потеряет он способность колдовать.

Рыжеволосый маг встал, потянулся. Предложил за хворостом в костер сходить. Ночи холодными становились, летнее тепло на спад пошло. Но оборотень сидел надув губы, не понравилось, что Лис перебил на полуслове.

— Один схожу, — плюнув себе под ноги, сказал маг и потащился в лес.

Долго отсутствовал, я волноваться начала. Заметалась, выглядывая во тьме алую голову. Глупо думать, что зверь лесной вступит в схватку с колдуном да одолеет, но поделать с собой ничего не могла.

Плечо мягко тронула небольшая ладонь. Влади пожалела мои нервы и предложила за Михаем вместе отправиться.

— Пошли! — раздраженно прорычал Роин, вскакивая с согретых теплом тела веток. Видать, угрызения совести замучили. Хотя, какая совесть у лиходея?!

Луна то скрывалась, то вновь показывалась из-за облаков, освещая дорогу. Мокрая от росы трава сделала носы сапог да берестяников влажными. Пришлось снять лапти, дабы окончательно не промочить.

По спине крался холодок, а ветки деревьев, которые таки наровили за юбку ухватить, а иные по лицу ударить, пугали. Представлялись жители лесные. Не смотря на то, что темную тропу покинули и в нормальный мир вернулись, страх не отпускал. Как подумаю, что коли не оборотень, бродить нам в черном лесу или на болотах вечность.

Роин чуть вперед ушел, а возвращение его крик да ругательства огласили. Как от взбесившейся козы промчался мимо нас мужчина. Влади за ним бросилась с расспросами, а я растерялась, одна посреди леса осталась. До тех пор пока смех Михая не услышала. На звук пошла, а там маг нагой в озерной воде, от которой испарина идет, плавает, а точнее лежит на самой поверхности, ноги с руками в стороны разведя.

Со двух сторон окружено озеро камнями, а позади мага грот невысокий. На вершине одинокая сосна выросла. Ветер ветки к воде клонит, а на ней тени и блики от света луны возникают, словно искорки.

Глаза руками закрыла. Хорошо, что темно, а то бы осветила горящими от смущения щеками округу. Лис пуще прежнего смехом залился. Захотелось от хохота скрыться поскорее, резко развернулась и шаг сделала. Ноги на камнях поскользнулись. И понять не успела, как в руках мага оказалась. Он на руки подхватил и в озеро потянул.

Теплая вода согревала, а близость мужского голого тела волноваться заставляла. Сполз один рукав со светлого платья, плечо оголяя. Я мужчину за шею обняла и в грудь уткнулась, чтобы глаза, наполненные стыдом, скрыть.

Михай сильнее в воде прижался и отпустил с рук, за талию обнял. До дна ногами достать не получилось, хорошо, что маг поддерживал крепкими руками. Сердце, как птица плененная, в груди стучало, я облизнула пересохшие губы, мужчину спровоцировав. Он голову наклонил и поцелуй подарил. Ласковый и нежный. Осторожно пробовал губы покусывать, будто разрешение спрашивал. В ответ языком в рот проникла и в волосы руками зарылась. Сырые они липли к ладоням и путались.

На секунду Михай отстранился, взгляд томный бросил. В моих глазах его образ прекрасный отразился да луны свет. Я ладонь на грудь положила, а на теле бугорки. Испугалась, задрожала, а потом поняла, что мурашки это, но никак не письмена светлые. Лис истолковал мое поведение по-своему, резко за руку схватил и потянул на себя. Успела только вскрикнуть.

— Тиши, водяного не буди! Пусть отдыхает. Видишь, какое чудо для старого друга сотворил, — прошептал маг на ухо, дыханием легким кожу словно обжигая.

Руки поцеловал, продолжая смотреть не моргая. А я таяла в этом теплом взгляде. Тело пылало, а душа к мужчине встретилась, будто он нареченный мой.

Отпустил мужчина меня, волю давая и не принуждая к дальнейшему, но я задолго решила все. Признавать не хотела, что о Ростиславе и думать позабыла, один образ перед глазами стоял, да рыжей головой светил.

Луна из-за облаков показалась, лицо Михая озарила, на котором улыбка предвкушающая играла. Поманил указательным пальцем за собой и, развернувшись, поплыл в сторону грота.

На миг задумалась, чем ночь эта обернуться может, а потом вспомнила о всех злоключениях своих, разве может хуже быть?! И устремилась за Михаем.

Он по пояс в воде стоял. Выходить не спешил, чтобы смущения во мне не вызвать. Я рядом встала, руками косы стала выжимать. Набрали волосы воды, тянули вниз голову. Лис неумело обеими руками помогать мне начал, а за одно и платье вверх потянул. Сопротивляться не стала, поддалась чужой воле.

Ну руки меня подхватил мужчина и понес к зеленому берегу, на котором вместо песка или гальки ковер из мха, цвета морской волны, развернулся. Мягок и приятен оказался он под спиною.

Михай сверху навалился. Поцеловал страстно. Правой рукой голову приподнял и губами щеки, шею ласкать начал, а левой — грудь мял периодически. Внутри меня тепло разлилось. Влагой нутро наполнилось. Михай вошел резко и болезненно, двигаться начал. А я вскрикнула от неожиданности, пещера эхом отозвалась, повторила крик, заставляя мага рычать от удовольствия. Чем быстрее он двигался, тем приятнее становилось. То сладкая истома наполняла, то вожделение с головой захлестывало. Лис останавливался, целовал живот, плавно спускаясь до бедер, потом возвращался и грудь покусывал. А я стонала от удовольствия и дикого желания. Шептала его имя. А с новым толчком спину до крови царапала. Напряжение нарастало. Я замерла на секунду, и разлилась сладкая нега внутри. Одновременно мы с мужчиной богу удовольствия дар принесли.

Луна стыдливо облаком закрылась, а краем подглядывала, да грот полуразрушенный освещала. Михай рядом улегся, притянул к себе подмышку и в макушку поцеловал. А я обняла его, почему-то не удивившись, что от прохлады ночной тело мурашками снова покрылось.

— Спи, душа моя! — последнее, что слышала, когда в сон проваливалась.

Виделся колдун Ростислав, головой качал, осуждающе. Черные волосы расплетены были, по плечам стелились. Глаза тоской наполнились, а губы шептали что-то, но стоял он на другом берегу озера. Не доносил ветер слов мужских, хватал и с собой в другие края забрать собирался. Но стоило месяцу новорожденному осветит фигуру мага, как волосы золотом рыжим покрылись, письмена на теле заблестели, а передо мной ключ возник с оранжевым кольцом. А Ростислав обернулся черным вороном, каркнул, в небо поднялся и над головой закружил, об опасности предупреждая.

Из сна вынырнула, задрожала. Руками плечи потерла, но согреться не смогла. Из стороны в сторону раскачиваться стала. Так и двигалась, пока Михая не разбудила. Он разозлился сначала, что я полог защитный, который куполом над нашими спящими телами растянулся, разрушила, тепло наружу выпустила. А потом на меня взглянув, извиняться начал. Расспрашивать, что случилось. В ответ головой замотала, но слов вымолвить не могла. Смотрела с ужасом на ключ проклятый, который на другом берегу блестел.

Рыжий маг нахмурился, а когда волшебный предмет разглядел выругался. Платье мое из воды вытащил, щелкнул пальцами. Оно в миг просохло. Жаль, лапти на том берегу остались.

— Эй, Водя, просыпайся старый! Снимай колдовство! Да говори, сколько должен за гостеприимство. — Лис сам с собой разговаривал. А вокруг все меняться начало. Грот рассыпался белой пылью, которую южный ветер прочь уносил. Вода уменьшалась в окружности, пока в болото не превратилось. Лягушки заквакали, стрекозы затрещали, а из воды голова водяного показалась, улыбающаяся.

— Ничего не должен! Сполна насладился подглядыванием за вами! — подмигнул мне негодяй и в воду погрузился, на дно прячась.

Покраснела, лицо на груди мага спрятала, а он обнял одной рукой, водяному кулаком грозя. Обещал вернуться и взбучку устроить, сейчас некогда разборки чинить. Да и что с нечисти взять. Всегда они за людьми подглядывают, один домовой чего только стоит!

Сравнивать не хотелось, но мужчина напоминал взглядом и раздражительностью своей Ростислава. От этой мысли горечь на языке образовалась. Тряхнула головой, наваждение прогоняя.

Болото дугой обошли, ключ в руки лег, стоило ладонь открыть. Через лес в молчании шли. Лис расспрашивать о сновидении боялся, а я произошедшего между нами стеснялась.

Но стоило выйти на поляну, где нас должны были ждать Владлена с Роином, как увидели костер потухший, с одного края сапогами затоптанный. У оборотня обуви вообще не было, а на сестре лапти, как у меня. Значит, похититель в дорогой обуви пришел, не каждому сапоги по карману. Мы на те деньги, что у Агафье позаимствовали, за десять лет только лапти покупали. Работать девиц без роду и племени, без документов или словечка доброго от хозяина прежнего, никто не хотел. Рады всегда в тавернах, но там народ характерный, может и руки распустить.

Я бессильно рухнула на землю, а Михай рядом на корточки присел. Слезы набежавшие с щек вытер, улыбнулся.

— Доставай ключ, будем его спрашивать куда дорогу прокладывать!

За рыжее кольцо потянула, из кармана доставая. Ключ засиял, как солнце алое, показывая нам, кто траву помял и костер испортил.

Демид с Матреной рядом стоял, языком цокал. От былой учтивости и следа не осталось. Виделся теперь он мне тем самым безумцем, который Марту погубил.

А вот стоило Михаю увидеть беловолосого красавца взбеленился он, словно разум в момент потерял. Глаза гневом наполнились, слезами черными по щекам заструились. Маг растер их по лицу, волосы пригладил, а чернота та стала рыжий цвет съедать, пока не поглотила полностью. Боком он ко мне стоял, но и оборачиваться не стоило. И без того узнала мужчина, которого десять лет искала.

Руки задрожали, а перед глазами русалки образ возник с жестом памятным. — Сердце подскажет! — шептали мои губы, а тело дрожало в ужасе. Не узнала, полюбила по-новому, душой прикипела. А теперь снова расставаться, если вспомнит о прошлом своем Ростислав.

Мужчина заговорил, слов чужих не слушая:

— Видел раньше Демида, даже образ его на себя примерял. Но сейчас облик мага гневную волну в душе вызывает. Ярость жжет нутро, пожирает. Не могу успокоиться. — Михай вздохнул, с силами собираясь. А потом взглянул на мое обеспокоенное лицо и спросил:

— Ты в порядке? — обернулся, кулаки то сжимая, то разжимая… А я вздрогнула. И он, и не он передо мной стоит. Возможно, за десять лет образ Ростислава из памяти стерся, но и на прежнего Лиса маг походить перестал. Черты лица заострились, щеки впали, ярко скулы очерчивая. Нос, который вздернут был кверху, слегка вытянулся и вниз смотреть стал. А вот глаза практически не изменились ни цветом, ни формой. Брови густоту и черноту набрали. А волосы, как во сне, на плечах лежали.

Михай изменения в себе заметил, испугался. Черные локоны теребил, словно змей проклятых. Я поднялась, руки в свои ладони захватила и имя, которое так долго произносить не смела, прошептала:

— Ростислав, ты меня помнишь?

Лис брови вместе свел, отчего на колдуна еще больше похож стал. Не понимал, почему его чужим именем называю. Расспрашивать начал, но не хотелось воспоминания мужчине возвращать. Боялась, что пошлет проклятий пуще прежних, век в чужом теле ходить.

— Странно, раньше не видел, но сейчас перед глазами привязка блестит. Роин постарался, нитку золотую между вами кинул.

Про оборотня услышала и застыдилась. Ведь рассказывала мне ткачиха о том, как ребенка украли да про отца, который в новолуние исчезал. Нет бы факты сопоставить и понять, что о волке речь идет. Вбила себе в голову, что он черным магом является. Марьяна, когда в окно посмотреть велела, на Михая показывала, а с ним Роин стоял. Вот, я дура, дура! Возможно, снял бы заклятие свое Ростислав по доброте душевной, пока Лисом — любимым помощником Верховной ведьмы — себя считает. Интересно, как Марьяне удалось мужчину к жизни вернуть?!

Огляделась, вокруг тишина. Не бывает такого в лесу, что ни единого звука. Колдовство наведено, да ждет часа, когда объятия свои раскрыть и поглотить невнимательную жертву.

Палец вверх подняла, указывая Михаю на серое небо, облаками затянутое. Маг носом поводил вправо-влево, принюхался. Повторила жест, жженой полынью слегка тянет.

— Красный мор где-то поблизости. Осторожнее нужно быть. Заклятие на печаль рассчитано. Коль подхватишь, до смерти тосковать будешь, — Михаю изменения во внешности не нравились. А способности обретенные наружу выплескивались, под неумелым руководством. Вокруг нас трава пожелтела, будто осень на отдельном клочке земли наступила.

— Успокойся, а то весь лес загубишь! — попросила мага, а он, под ноги взглянув, сплюнул да прошептал пару ругательств, которые наемники любили.

— Давай я кое-что попробую, ты поближе подойди. А то силушка новая через край плещется, задеть боюсь.

Ответить ничего не успела, схватил Михай за талию и к себе потянул, в нос поцеловал, а потом свободной рукой круг в воздухе начертил, тот искриться стал, форму шара принимая. Таких игрушек восемь штук по разные стороны разлетелось, одна за спиной лопнула, в красный цвет траву окрасив. Мор со стороны гор поставлен. Не обойти, не испачкавшись.

— Круг болотами делать придется. А там…, - Лис голову почесал, волосы с лица в гневе убирая, — посмотрим.

Спрашивать, почему птицей обернуться мужчина не хочет и в когтях мое тело перенести, не стала, и так понятно, что магия не стабильна. А черный лес источники быстро поглощает. Пешком идти опасно, не то что по небу под ликом пернатой лететь.

Михай меня отпустил и начал искать, будто ловить, что-то в воздухе. Руками захватить волшебную нить, подарок от оборотня, пытался. Но стоило дотронуться до нее, как боль правый бок пронзила, вскрикнула, лесных жителей пугая, которые и без того по норам сидела да дрожали.

— Прости, не рассчитал с захватам, — повинился мужчина. В руках веревку из магических колец начертил, сделал узел и за нить зацепил.

Простое заклинание, которое доступно любому человеку, обладающему магическим даром. Его использовались чаще всего на полевых работах, когда уставшее животное отказывалось плуг тащить. Веревка от создателя животинку силой и энергией питала, отчего работа спорилась. А осенние урожаи радовали деревенский люд. Главное тут было не переборщить и не загубить лошадь. Не каждый организм выдержит долгое воздействие со стороны.

Вспомнил об этом, забеспокоилась, дергаться стала. Лис посмотрел на терзания да спросил в чем дело. Ответ мага насмешил.

— У самоучек узелок ложиться неправильно, оттого вместо того, чтобы питать животное, из него жизнь забирают. Потому и умирает лошадь. Но кто признается, что ошибку совершил?! Много ли простых людей с магией знакома?

Согласилась с мужчиной, но в душе тревога не унималась, точила, словно белка орех. Несколько раз споткнулась, пару — упала на землю, руки ободрала. Слезы выступили. Но Михай сделал вид, что не заметил. Посмотрел, точно Ростислав, надменно и дальше двинулся. Я грязными руками воду с глаз и щек вытерла, отчего испачкалась знатно. Ничего, пусть Лис любуется, что его безразличие натворило!

Полоса между Заболотистым краем и топью ярко выделялась, словно черной тушью начертили. Михай стал березку валить, ветки к земле прижимая и ствол ломая. А я предпочла сухую палку, которая под ногами лежала.

Перед собой маг ставил убитое дерево, оно постоянно в топь проваливалось. А моя находка указывала сухую дорогу. Не стоило Лису жизнь губить, ведь на земле множество сухих поломанных ветром стволов лежало, выбирай любой толщины и длины!

Мужчина нервничал, потом отшвырнул палку, достал яблоко волшебное из кармана и бросил вперед. То по кочкам чуть не ускакало, ели догнал маг его. Откусил бок, предупреждая весельчака. На удивление, спокойно дальше плод покатился, дорогу выбирая сухую и ровную. А привел к матери своей.

Яблоне маг поклонился. На сапоги, оставленные оборотнем посмотрел. А потом на ноги мои голые, озябшие и лапти, что на шеи висели.

— Поменяй сапоги лапти! Да лицо подолом вытри! — приказал Михай, а когда я потянулась к красной обуви, закричал, — Прежде разрешение у дерева спроси, Катерина!

Обида в душе зародилась, но ругаться с мужчиной не хотела, видела, что то нутро черное разума Лиса лишать пытается. Борется маг, да не всегда получается, оттого и злость наружу выплескивает.

Яблоня дар приняла с радостью. Ближе ей простая плетеная обувь оказалась, чем кожа крашенная. Плодами угощать не стала, черными боками они все до единого отливались. Но сбросила пару листьев в сапоги. Я одела, а они в пору! Поблагодарила за подарок ценный и на Михая взглянула. Он улыбался искренне.

Но отойти не успели, как зашуршал ветер в ветвях старых, яблоки вниз попадали. Стали кошками оборачиваться. Яблоня, как хозяйка добрая, путь ветвями преградить пыталась да куда там. Листья когтями разодрали, к нам пушистые создания устремились. Лис спиною меня прикрыл и магию творить начал, плети в руках огненные возникли. Кошек ударами распугивали. Но близость черного леса о себе знать давала. Плети то и дело, в сторону тянуло.

В конце концов их вырвало из рук мага и на темную тропу затянуло. А вместе с ними и черных кошек. Не бывает горя без последующей радости.

Я шаг сделала и свободнее себя почувствовала. Нить, что связывала с оборотнем оборвалась. Одна ветка за нее зацепилась, ветер подхватил ее рванул вверх.

“Туда!” — послышался чей-то тихий голос, а яблоня все ветки в одну правую сторону повернула. Дерево повелело не ходить черным лесом, а дугой обойти. Михай слушаться не хотел, боялся, что заведет волшебная яблоня в логово лешего, давай потом откуп ему. А я чувствовала, что право дерево. Страшная опасность нас ждет в черном лесу.

Плутали болотами ни один день, вымотались и обессилили. Лис злился пуще прежнего, что послушался и доверился волшебной яблони да на мои уговоры поддался. А меня вина съедала, но воротить назад нельзя ничего.

К концу третьего дня вывело нас яблоко, знатно Михаем погрызенное, к подножью Весенних гор, где лагерь Демид с Дарком разбивали.

Служитель храма мертвых лежал на холодной земле с раскинутыми в разные стороны руками. Михай первым к нему подошел, проверил состояние и покачал головой удручающе. Я нижнюю губу закусила, слезы сдерживая. Если ключ привел сюда, значит, Дарк хранитель тайны, которая в дальнейшем поможет проклятие снять.

— В храм Вершителя нужно! Только там могут ему помочь. Видишь, — Михай закатал рукав и показал темно-синее пятно на коже, — проказа. Я не умею лечить, знаю только, как это проклятие наложить.

Показалось, что Лис опечалился. В глазах грусть промелькнула на мгновение, а потом исчезла, улыбка лицо озарила. Но видела я, что специально волнения мужчина выдавать не желает, значит, совсем дело плохо и спешить необходимо.

Вспомнились слова Марьяны о том, что в собственном теле Ростислав бога держал, покуда огонь ведьмовской не освободил божество. Но поведать мужчине о словах Верховной ведьмы побоялась, потому что не было веры тетушке.

Ближайший храм находился в трех верстах от Весенних гор в Красных лесах, и путь к нему далекий. Михай проблему эту решил одним заклинанием. Прежде Дарка на спину закинул, а меня обхватил поперек талии и шагнул вперед, словно сквозь пространство. Так я уже перемещалась с Демидом.

Как на месте оказались, я от мага отпрянула, вспоминая, чем дело закончилось с Горским. Но у Лиса никаких проблем с силой не возникло.

— В чем дело? — поинтересовался мужчина, прищуриваясь.

Рассказывать о поцелуи в качестве обмена силами не стала, а вот о случившимся с Демидом бессилием поведала.

— Он чужою силой питался, — сказал Лис и скинул тело Дарка с плеч. В храм легонько постучался, а звон раздался, будто он в колокол позвонил. Я подняла голову, отыскивая причину звука.

Белоснежный купол, словно насмешка для белых праведников, которые несут веру в своего бога в облачении оттенка летних облаков. По их утверждению, данный цвет принадлежит Единому богу. Потому только храмы Единого должны быть окрашены в белый.

Новая религия говорила о Едином боге, который пришел из другого мира, дабы спасти невинные души от колдунов и ведьм. Его последователи призывали уничтожать старые традиции и обычаи, потому что они (к примеру, празднования дня Ивана Купалы) помогают черному народу набираться силы.

Ко всему прочему, само существование Вершителя ложилось черной кляксой на чистый лист разговоров и молитв в несуществующего бога. Ведь настоящее божество не позволило бы вершить зло, прикрываясь своим именем.

Дверь сама собой отворилась. Лис подхватил Дарка и вошел. А я последовала за ними. Препятствий при входе не встретили, как и двигаясь по узким арочным коридорам. Насторожили новые ступени, стена в одном из коридоров и блестящая отполированная дверь.

Служители молились, отдавая должное своему божеству. И поначалу не заметили нарушитель спокойствия. Один из монахов обернулся, широко раскрыл глаза и освятил пространство священным символом. ТОт обернулся кругом перечеркнутым, как облако, которое ветер несет, до нас долетел и растворился. Служитель удовлетворенно улыбнулся.

— Что это было? — на ухо прошептала Михаю.

— Проверяют с какими намерениями мы пришли. Если бы круг окутал наши ауры, то не миновать беды.

Монахи закончили молитву и обратили свои взоры на пришедших людей. Среди служителей Вершителя был разный люд: косые, хромые и прекрасные ликом с короткостриженными волосами или косами по пояс, но все до единого обладали черными, как густая смола, волосами. Слышала, что они использовали специальные краски дабы выровнять цвет и прийти к единообразию.

Быстро невпопад объяснили местным служителям, что Дарк один из них и попал в беду, с которой мы не в силах справиться. Монахи не растерялись и отвели в священное место да заперли.

— Если Вершитель пожелает, то Дарк выживет. Если нет, вы отдадите свои души старому богу! — поведал нашу участь старший служитель. С этими словами вся чуткость и доброта с лица исчезли.

— Много таких, как вы по округе ходит. Помощи ищет. Три месяца восстанавливали ступени после благого подарка. А этот, — он указал на Дарка, — книги из святилища похитил.

Как только мужчина исчез за решетчатой дверью, центр пентаграммы, которая расположилась на полу, загорелся. А в образовавшемся столбе света возник бог мертвых.

Именно, это создание видела, когда пребывала в воспоминаниях Марты. Божество весьма удивилось столь неординарной компании.

— Вот и свиделись, черный колдун, — Вершитель внимательно присмотрелся к Михаю, покачал головой и продолжил, — колдун в теле молящегося, да еще и воскрешенный, — рассмеялся Вершитель. Хохот разносился, отражался от стен и возвращался с эхом, удваиваясь. Страх сковал тело. А тело покрылось мелкой дрожью.

Его бездонные глаза отражали вечность. Я тонула в черном озере, забывая время и место. На помощь пришел Михай. Мужчина встал передо мной и устрашающе топнул ногой.

— Сейчас зла на тебя не держу. После смерти спрошу за дела темные. Последняя жизнь осталась, береги ее, — перестав веселиться, произнес бог. Поступок мужчины заслужил уважение у Врешителя, хотя отличался безрассудностью.

Я вздохнула с облегчением, Ростиславу опасность не угрожает. Но стоило божеству переместиться поближе, а нашим взглядам встретиться, как ощутила дикий холод. Спрятала глаза за плечом мага и впервые в жизни начала молиться. Агафья учила много чему, в том числе отдавать дать старым и новым богам с помощью слов. Слова выбрала неказистые, первые, что в голову пришли, и которые любила напевать Владлена.

— Проклятое дитя, единожды прощеное и снова проклятое. А ты любишь собирать тьму вокруг себя. Вся в мать! — Вершитель улыбнулся, а вместо зубов и языка во рту черная дыра. — Но за мольбу хвалебную отблагодарю.

Я ненароком бросила взгляд на Дарка, что лежал около ног, и мысленно попросила о помощи. Спрашивать бога о договоре с Марьяной побоялась.

— Страх не к чему. Один раз я спас ваши с сестрой жизни, чего стоит поступить так во второй. — Вершитель лукавил и не договаривал. Я чувствовала, как сквозит холодом и пренебрежением каждая фраза.

— Не всю правду Марьяна тебе поведала, только желал я человеком стать отнюдь не из-за прихоти. Тысячелетиями решал судьбы людей, видя их черное нутро или светлую душу, но никогда не задумывался о том, могу ли ошибаться. Проверить себя решился не сразу.

Я вкусил порока, обернувшись человеком на одну жизнь. Соблазнил невинную душу, что не ведала, какая участь ей уготована. Но время скоротечно, ваши жизни — мгновение для бога, а вот чувства смертного живут до сих пор и отравляют нутро. Сколько не старался, не мог избавиться от сладостного проклятия, манящего вернуться на грешную землю.

В момент особой тоски, услышал призыв Марьяны. Заключил с ней договор, дав срок в двадцать пять лет. Но о прошлой жизни ведьме не рассказывал, не к чему было.

— Зачем вам ключи, — перебивая расплывчатый рассказ бога, спросил Михай.

Вершитель поднял не него пустые глазницы, в них плясало пламя костра.

— За тем же, зачем они нужны тебе. Я не помню земной жизни, а значит, не могу в полной мере решать судьбы людей. Много призраков ходит по свету оттого, что бог не смог определиться с их участью. Ибо сам оступился.

— Разве такое возможно? — ненароком сорвалось с губ.

— Что тебе известно о собственной матери, Катерина? Кто и откуда она, что за сила ей принадлежала?

Божество продолжало говорить, а я уже поняла, к чему он клонит. По словам дядюшки Сандра, мать отличалась особой магией, которую нельзя отнести ни к колдовской, ни к ведьмовской, ни к светлым письменам на телах молящихся.

— Она сияла, как богиня. Яркая звезда на зимнем небе не сравнилась бы с ее красотой. А сила, разрушающая взглядом камни, пугала до дрожи. Твой отец безумец, который решил полюбить столь опасное создание.

Неужели в наших с Владленой предках затесался бог мертвых?!

Стоило этой мысли посетить голову, как все вокруг заволокло темным туманом, основная часть которого клубилась у ног, другая создавала полу дымку вокруг тела.

— Ты правильно рассуждаешь! Но никто, кроме нас, не должен об этом знать.

— Ключи вернут память? — догадалась, но решила уточнить у бога.

— Точно не знаю. Часть воспоминаний стерта переходом от человеческой жизни к божественной, другая запечатана, — нотки грусти проскальзывали в словах и казалось, что я разговариваю со старым другом, а не с Вершителем жизней.

— Но кто посмел сотворить такое? — удивилась.

— Я сам!

Такие сладкие и грустные звуки, которые находили отклик в моей душе, казались нереальными и лживыми. Я вспомнила разговор с Марьяной. Ведь ведьма предупреждала о том, что Вершитель в плену темной магии.

— Вот и проверишь, когда найдешь оставшийся ключ. — Он читала мои мысли.

— Но почему они не идут в ваши руки, разве вы не всемогущий? И как вы оказались в теле Ростислава? — продолжала настаивать, не понимая, почему должна помогать божеству, которое всеми силами вело к ключам. Вершителя не останавливала чужая смерть, боль утраты и слезы отчаяния.

— Утратил большую часть силы, когда поставил блок на собственные воспоминания. Я не могу влиять на реальный мир, только на магическую составляющую и немного на души живых существ. Одним из которых стал Ростислав, но из-за ряда обстоятельств, — расплывчато сказал бог, — я не смог совладать с его норовом. Много времени провел в чужом теле, ощущая себя лишним. А вот встреча с тобой — подарок судьбы. Кто бы мог подумать, что удача снова откроет свои объятия.

Взглянула на божество с подозрением, мог ли он не знать, кто к его роду относится и в чьей крови божественная часть имеется.

— Катерина, ты не слушаешь. Закрыта эта часть жизни. Пока ключи замок не сломают. Вот только взять ключи, словно схватить воздух. Много лет я пытался дотянуться до них, пока в злостном порыве не проклял. Все, кто каким-то образом касались их, погибали либо с ума сходили. Только хранители моей человеческой крови, могут собрать все семь проклятых артефактов.

— Марьяна утверждала, что ключи — природный дар, который появляется, когда нужно исправить какую-то несправедливость.

Вершитель рассмеялся, вокруг меня обошел, голову кружа.

— Так почему они не появились, когда Сандра ваше наследство себе забрал, или когда магия Демид пополнялась за счет силы Дарка? Мир куда сложнее, чем тебе кажется. И стоит ли доверять ведьме?

Руки затряслись, а глаза наполнились слезами. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не дать им проложить дорожки по щекам.

— Смерть родителей ваших рук дело?

Бог не ответил. Тьма в секунду развеялась, а рядом возник обеспокоенный Михай и трущий глаза Дарк.

Я рухнула на пол рядом со служителем и обхватила колени руками. Какая страшная судьба губить всех, кто окажется рядом, чтобы заигравшееся божество получило лакомый кусочек воспоминаний. Оставался только один вопрос, зачем?!

Первый ключ засиял перед глазами, когда плоть Ростислава огнем съедалась, и привел магический предмет к русалке Кассандре, которая погибла страшной смертью от рук Агафьи.

Если верить Марьяне то утопленная отомстила ведьме; а если прислушаться к словам Вершителя, то смерть Ростислава дала толчок к появлению ключа.

Второй — всегда у Влади в кармане лежал. Мы думали, он открывает двери дома лесной ведьмы. Но засиял ярким светом ключ только на мельнице дядюшке. Загадочным образом, мы оказались в таверне, которая расположилась на раскидистых ветвях волшебного дуба. Словно кто вел за руку. Лошадей магический украли, да гнев лихого народа на себя навлекли.

Третий — прятался в красном углу в магической избушке. Вскоре встретились с Демидом да Дарком. При этом чуть не погибла сама, отдав магу жизненную силу. А все кулон проклятый!

Четвертый ключ — это змеи воспоминания. Много зла вокруг творилось. Правда о гнилом нутре Демида открылась, да я значения не придала. Интересно, призрак Марты до сих пор привязан к кулону или, поведав о событиях прошлых лет, растворился в небытие?!

Пятый — от Назима спасение, лесной ведьмы дар и ее сила загадочная. А дорога привела к Марьяне.

Шестой ключ возник на озере после близости с Михаем, который Ростиславом обернулся. А в итоге я с Вершителем встретилась и покой потеряла.

Осталось седьмой ключ раздобыть да от проклятие избавиться. Только кажется мне, что Вершитель специально через испытания вел, дабы получить заветные артефакты. Божество не волновали чужие страдания на пути достижения заветной цели.

— Что случилось? — спросил, обеспокоено Михай, вырывая из плена мыслей и рассуждений. В его глазах полных тревоги плясали огоньки факелов, которые расположились по периметру священного места.

Вершитель исчез, словно приснился в страшном сне.

Единственное существо, которого не волновало мое состояние, попыталось резко встать со словами:

— Как я оказался в храме мертвых?

Но ноги отказывались повиноваться ослабевшему телу, а синие пятна на теле стали коричневыми. Дарк закрыл рукой глаза, пробуя перестать щуриться от яркого света.

Тут и служитель подоспел, который запер нас на два засова в ожидании скорой смерти.

— Бог мертвых помиловал вас и простил отступника, — лилейный голос был полон фальши. А глаза испепелили измученного Дарка.

Но Лис оказался не столь любезен и снисходителен. Если до этого он не смел нарушать целостность стен храма, боясь гнева древнего божества, то теперь останавливаться мужчина не намерен. Двумя пальцами он высек искру, пламя ласкалось к рукам, не желая покидать хозяина.

Служитель начал отступать, углубляясь в спасительный коридор. И когда пламя выросло, подпитываемое силой мага, заплясало, забралось на плечи, я взглянула на Михая. Он стал похож на птицу Феникс из древних легенд. Ту, что возрождается из пепла после смерти.

Лис вскинул руку в порыве, но Дарк остановил мага. Его силой было замерзшее море, а может бушующий северный океан, полный соленых брызг, которые охлаждали и гасили пламя. Ростиславу не тягаться с такой мощью.

Страх жаркой волною и ледяным ветром родился в душе. Я представила, как маги убьют друг друга, не рассчитав силы. Бросилась между ними и зажмурилась, принимая быструю смерть.

Глава 7. Две непохожие истории

Выдохнув спустя мгновение, поняла, что я жива и здорова. Михай при этом ругался на обычный манер, как впрочем, и замкнутый и неразговорчивый Дарк.

Магический круг и пентаграмма на полу сияли, наполненные силой. Мужчины не придумали ничего лучше, как выпустить пар, напитав волшебные знаки силой.

Лис плюнул себе под ноги, как обычный мужик, и направился в сторону выхода. Служитель, который посмел запереть нас, дрожал, забившись в темный закуток. Маг не обратил на него внимания, а вот Дарк сказал пару слов.

— Извести все храмы, что Даркирий Зеленский сын служителя главного дома бога смерти и великий уравнитель снова возлагает на себя обязанности проверяющего храмов.

Мужчина вздрогнул, посмотрел на Дарка и стал умолять, припав на колени. От былой гордости и надменности ничего не осталось. Страх и ужас наполнили душу простого человека.

Стоя на ступенях, не сдержала любопытства и спросила Даркирия, что же так напугало монаха. Но ответил Михай.

— Наш друг считается сыном бога и носит высший чин среди служителей. Такие, как он, могут напрямую обращаться к Вершителю и вести разговор. Они, как правило, следят за храмами.

Я подивилась, а Лис дальше последовал. Но стоило мужчине отойти на пару метров, как в душе кольнуло предчувствие нехорошее. А мысли Дарк подтвердил.

— Значит, священный огонь память вернул.

Задохнулась от испытанного ужаса. Надежды, которые питала до сего момента, покрылись слоем пепла. Не простит, теперь точно погубит.

— Михай, — крикнула в надежде остановить мужчину, но когда тот оглянулся, увидела глаза Ростислава.

— Называй меня настоящим именем…

Замерла на месте, не в силах шага ступить. Страх охватил все нутро, черным дегтем измазал тело, к земле приковал.

— Что смотришь со слезами? Неужели больше не нравлюсь? — манера говорить и насмешка, с которой была произнесена фраза, принадлежали Ростиславу. Играючи и озорно светились его глаза, но на самом донышке боль плескалась великая и обещание расплаты скорой. А может, то показалось мне?!

Сколько лет представляла, что колдуну скажу, когда свидимся. А вот стоит он передо мной, глаза прищуривает, ждет, какую глупость я совершить собралась. Но ни слов, ни действий опрометчивых сделать не удалось. Дарк между нами встал и разбавил напряжение словами:

— Спешить нужно, некогда в игры играть.

А потом взял за руку и показал, что видел, когда призраком обернувшись, по свету бродил. Сначала увидела леса бесконечные и луга заливные, солнцем освещенные. Летела птицей по небу ясному, дышала ароматом цветов прекрасных. Зайцем обернувшись, вдыхала воздух, пропитанный смоляным запахом сосен. Встречала рассвет с тишиной горных хребтов, где снега вечные. Чувствовала тревогу служителя, которая душу к телу привязывала. А когда призрак отыскал причину своих волнений, поняла, что за чувство между Владленой и Дарком пролегло.

Она сидела, понурив голову, а Роин метался по клетке под ликом волка. На шеи ошейник из серебра, кожей обернутый. Часть металла выглядывает и жжет кожу оборотню, но тот, словно боли не замечает, курсирует вокруг мальчишки, хвостом по железным прутьям постукивает. Искал слабое место, но заговоренная решетка искры выдала, когда волк усилий больше прилагал.

Телега с племянниками пересекла ворота деревянные и въехала на территорию Верховной ведьме подвластную. Только встречала обоз не Марьяна, а Матрена. Гордая, надменная, от былой раболепной и скромной помощницы не осталось и следа. Притворство слетело вместе с настроением добрым. Колючий едкий взгляд и рот, искривленный в негодовании, женщину настоящей ведьмой делали. Не рада была ткачиха, что пленников не всех доставили. А когда ключей в карманах не отыскалось, Матрена пуще прежнего разозлилась.

Кулон Марты женщина повертела в руках, бросила на землю, как ненужную безделушку, и велела в избу оборотня с сестрой отвести. Да не кормить, пока не расскажут, куда их друзья делись.

Вынырнула из чужих видений, словно из грязной липкой бочки с дегтем. Отдышаться не сразу получилось, спазмом грудь свело. Согнулась пополам, воздух жадно хватая.

— Зря, девчонку с собой потащил. На словах рассказал и достаточно, — заворчал Ростислав, меня за талию обнимая и к себе прижимая.

— На меня смотри, глупая! Глаз не отводи!

Я послушалась приказа, и затянула белая пелена сознание, погрузилось тело в тишину и спокойствие. Возвращаться не хотелось.

Очнулась, когда солнце за горизонтом скрылось. Рядом костер горел. Ростислава поблизости не наблюдалось. А Дарк подушечки пальцев ощупывал, удивляясь вернувшейся магии.

Потом, не взглянул в мою сторону, разговор начал, словно исповедь:

— Я ведь не простым служитель являлся, насколько ты понять успела. Продолжал семейное дело, отец — почитаемым человеком был. Мудрым и рассудительным. Моей неопытности умилялся, а скорости ругался. Сила в роду нашем великая, оттого ответственность большая. Но у молодости свои законы.

Даркирий вздохнул уныло и продолжил:

— Когда услышал зов умирающего и увидел, что произошло, решил перед отцом умением блеснуть. Помощь двум душам сразу попытался. Сам выгорел, Демида чуть не загубил. Но Марте уже не помочь было. Это я только сейчас понимать начал.

Гораздо позднее, когда в храм вернулся и силой напитался, но не смог ее использовать, покаялся отцу о прегрешениях. Он головой покачал и мне предложил самому выбор делать. Но я снова ошибся. И покуда мне было знать, что Горский привязал ко мне нить волшебную и магией моей питался. А то думал, что Вершитель карает непослушное дитя.

У Дарка настроение совсем испортилось от грустных воспоминаний. Между бровей залегла морщинка, в уголки губ вниз опустились. Он не выглядел ныне угрюмым и необщительным, скорее усталым и опустошенным. Человек, который потерял веру в дружбу. Но даже не это пугало мужчину, его крест, который он нес долгие годы, оказался бессмысленным. Богу неинтересны мелкие проступки своих детей.

Все время, до сегодняшнего дня, видела в нем избегающего окружающих людей черного колдуна. А оказалось, Дарк заблудшая душа.

Насмешка судьбы — настоящего черного колдуна я полюбила. Если раньше считала, что Ростислав личину изменил, когда первый раз встретился израненный, то теперь поняла, как ошибалась. Это настоящий облик мага, другие лишь оболочки для отвода глаз.

Стоило подумать о мужчине, как он представ перед глазами. Сначала в воздухе закружился маленький смерч, который разрастался, поглощая траву, ближайшие ветки от деревьев, что неосторожно склонились в сторону опасности. Трава плясала вместе с крутящимся по кругу ветром, а полумрак, освещаемый слабым светом костра, пугал.

Когда я подскочила, судорожно отыскивая уголок, где бы укрыться, из воронки вышел Ростислав, посмеиваясь. Мужчина пребывал в отличном расположении духа. С вернувшейся памятью, сила стабилизировалась. В руках неумелого Лиса магия плескалась через край, доставляя неудобства и заставляя быть в постоянном напряжении. Но смену заботливому и серьезному мужчине явился Ростислав себе на уме. Глядя на колдуна, я дрожала. Он передо мной представление устраивал, а вместо смеха в душе отчаяние плескалось.

— Хватит бояться! — Хмурясь, проговорил мужчина. Дарк приподнялся с насиженного места, готовый в любой момент щитом мое тело закрыть. Руки в боевой позе сложил, чем насмешил колдуна. Долго Ростислав не унимался. Только казалось, что не смеется он, а плачет слезами горькими, настолько смех фальшью пропитался.

Потом щелкнул пальцами и волосы от корней потянули вниз рыжий оттенок, до длины, что у Михая была. Самые кончики черными остались.

— Может так милее буду? — с издевкой прошептал, приблизившись вплотную мужчина. В глазах пламя костра плясало, словно демоны хоровод водили. Каждый звук из уст, как удар розгами по спине, хлестал с силой и злобой. Не простил колдун смерти скорой, проклятие навсегда со мной и Влади останется. Голову опустила и опечалилась.

— Проклятие говоришь? — Удивляясь, спросил маг. Отстранился. — А разве оно не исчезло вскоре после страшных событий?! — Маг передернулся, словно вспоминая былое, а потом добавил:

— Срок в два месяца давал.

От одной мысли, что колдун видит все мои рассуждения стало нехорошо, озноб тело пробил. А в душе будто вьюга снега насыпала, да морозец узоры выткал.

Ростислав расплылся в грустной улыбке.

— Науку мою плохо усвоила. Личина Михая слишком мягкая, расслабила твою чуткую и ранимую душу. А ну, Катерина, вспоминай, как учил тебя.

Резко шагнув и сократив расстояние между нами, Указательным пальцем поднял опущенный подбородок и коснулся губ. Дернулась, как от пламени обжигающего, но воля мага сильнее оказалась. Перехватил поперек талии одной рукой, другой за голову придерживал, чтобы взгляда отвести не смела.

— Помниться, говорил тебе о ярким воспоминаниях: они либо болезненные и печальные либо сладко-приторные.

Глаза округлила, пытаясь сообразить на что Ростислав намекает. Растерзает сейчас или … Но додумать не успела, утонула в нежном поцелуи. Маг прикусил и тут же облизал мою нижнюю губу, заставляя появляться мурашкам на коже. Повторял ласку и упивался эффектом — отсутствия какого-либо сопротивления.

Позади слышалось фырканье Дарка, но страсть мага насколько поглотила, что я позабыла про стыд и стеснение.

Ростислав резко отстранился, я покачнулась в его сторону. Казалось, он паук, что соткал паутину между нами. Магия, которую использовал мужчина, проклятая и опасная. Но меня такие мелочи мало волновали, в отличии от служителя храма мертвых. Он потянул за плечо, впиваясь в него, словно клешнями. Я вскрикнула. Боль, причиненная сейчас легла поверх нежности, что дарил Ростислав.

— Думаю, ты переборщил с воздействием. Девчонка опьянела от магии. — Голос Даркирия звенел. Дай ему в руки музыкальный инструмент, и служитель сыграл бы страшную балладу о смерти.

У черного колдуна терпение лопнуло. Видимо, давно служитель жизни его учил. А не стоило, не тот народ темные маги, чтобы с ними споры вести.

Схватил меня за руку Ростислав и не себя потянул. Даркирий обратно. Руки оторвать решили или пополам разорвать, не поняла, боль помешала. Маг топнул ногой, шаг навстречу сделал, мое тело измученное обнимая. А вокруг темнеть стало. Ох, помню, как тьма клубилась и собиралась, колдуна силой наполняя. Уткнулась в грудь, но покоя не нашла. За шиворот потянул Дарк, за стан перехватил. Наверняка, и улыбался ехидно, потому что игрушку любимую у колдуна отобрал.

Смотрела на растерянного Ростислава и не понимала какой прок Даркирию м

ага злить, ведь добра от того никому не будет. Как бы тьма с собой не утащила. Заклубилась темнота вокруг колдуна, словно волны морские у ног вспенилась. В сторону потянулась, жертву отыскивая. Но на ухо служитель только ухмыльнулся, а вслух произнес:

— Это все на что ты способен, колдун? И нареченную невестой защитить не сможешь с такой слабой силой.

Невестой?! В голове закрутились воспоминания, когда мы с магом обед давали и помолвку устроили?!. Но как ни старалась, не вспомнила.

А служитель продолжал говорить, злобу в душе Ростислава взращивая. Я глаза закрыла поначалу, а потом любопытство одолело. Но увиденное удивило немерено. Черным-черно вокруг, а передо мной, как свеча, тело колдуна горит над землею висит в воздухе. Письма, словно выжженные на коже ярким желтым светом переливаются.

Зашептал Дарк, письмена вслух озвучивая и тьму успокаивая, да Ростислава в нормальное состояние возвращая. Отступила, испугалась слов древних и сильных, уползла гадюкою, в самую узкую щели в лесу забилась и до следующей ночи не показывалась. А на небе луна засияла, освещая испуганное лицо мага. В чертах больше внешнего от Михая нежели от Ростислава осталось. Неужели Дарк истинную сущность обличил?!

Я моргнула, но наваждение не исчезло. Лис перед глазами стоит и растерянно смотрит, а волосы черные, концы рыжие.

— А теперь рассказывай, как Вершителя в своем теле заточить умудрился?

Мужчина в лице переменился. Отвернулся от нас с Дарком и рассказ долгий начал. Начала, впрочем, которого упустил. Не хотел вспоминать страшные события, которые сестру Марту за грань отправили.

Полное имя Ростислава звучало, как насмешка, Ростислав Михайлис. Коли бы знала раньше, то не приняла оборотня за мага. Вырос на берегу Соленого моря. По утрам близ дул со стороны воды, принося прохладу, а к вечеру направление менял, забирая дневной зной.

От рассказа на слезах слезы образовались. Про дом колдун повествование начал, но не только ему берег вблизи моря родным был. Но фамилии такой запоминающейся Михайлис в голове не всплывало, но дальнейшие слова Лиса на место все расставили. На другом берегу семья обитала, торговлей занималась. Шелка тонкие на монеты звонкие меняла.

Хотя мала была, но матери лицо в обрамлении черно-красного платка перед глазами стоит. Любила она народ потешить нарядами яркими и головой покрытой. В храмы не ходила да богов местных не почитала. Может, за это они и покарали семью нашу?!

Ростислава готовили с ранней юности в монахи — молящиеся, сопротив служителей храма мертвых. Они живых почитали и за здоровье хвальбы всем богам, кроме Вершителя, отдавали.

Где Марта с Демидом познакомилась Ростиславу не известно, но портрет у нее всегда при себе хранился, словно драгоценность. Совсем помешалась девчонка на Горском. В каждом рассказе к мысли о мужчине возвращалась. А когда колдун на учебу собрался попросилась с ним. Момент уловила в дороге и исчезла. Но маг не искал сильно, обузой сестру считал. Да и куда Марта денется — вернется в отчий дом, как проголодается. А коли случиться что мужчина почувствует. А о местонахождении кровь родная укажет. Не думал Ростислав, что его невнимательности к печальному концу приведет.

Тут маг замолчал и долго с мыслями собирался, а потом сразу к воспоминаниям о сделке с богом преступил. Винил себя за смерть сестры, не уберег безрассудную девушку.

Я голову опустила, о Владлене вспомнив. Сижу рассказы колдуна слушаю, а сестра в клетке голодная с волком, который из-за магического ошейника, обернуться человеком не может. Долго ли людское нутро сдерживать зверя будет, и думать страшно. Но выбора не было. Даркирий сказал, что покуда черный маг с силой своей не совладает, двигаться дальше бессмысленно. Погубит всех, тьмою окутает, как одеялом пуховым, и к Вершителю отправимся на скорый суд.

На небе месяц новорожденный засиял, а руки мага дрожали, медлил мужчина, над книгой страшной нависая. Она по наследству ему от прабабушке досталась. Та говорили Верховной ведьмой по ту сторону Соленого моря правила, а на этом берегу люди благочестивой госпожой звали да поклоны отвешивали.

Книга содержала два раздела о смерти и жизни, о живой воде и мертвом песке, о птице фениксе, что возрождался из огня и черном смерче, что губило цветущие деревья. Колдун не понимал тогда, что не всегда свет — это благодать. Всему живому тьма нужна, чтобы отдохнуть и сил набраться. Юный, полный жажды мести, мальчишка стал заклинания задом наперед читать. Много он до того литературы изучил, время не зря потратил. Знал, что явиться на зов кто-нибудь сильный. Ростислав демона желал увидеть, а заинтересовал своей наглостью самого Вершителя.

— Да, как ты смеешь, человечишка, слова древние грязным ртом коверкать. Беду не только на себя навлечешь, но и на весь белый свет. Переменится день и ночь местами станешь горькие слезы лить!

Но мага слова бога не напугали, а только позабавили. В глазах ведьмовской огонь горел, мстительный и опасный, который пожирает все на своем пути, о других не думая.

Вершитель сделку предложил колдуну, обещал найти того, кто в смерти Марты повинен, но срок, богом назначенный, долгим Ростиславу показался. Спорить стал, словами дерзкими бросаться. Вершитель осерчал и наказать решил бессовестное создание, в порыве позабыл про письмена светлые, которые молящихся от гнева Вершителя закрывают. Злоба, которая в душе мага скопилась в тело легко бога впустила, а письма запечатали божество на долгие годы.

Ростислав, как новую силу почувствовал, так меняться стал. О мести мысли со временем на второй план отошли. Забавами злые да унижением слабых колдун занялся. Смеялся все, покуда в избушку судьба не привела.

В памятную ночь, во время сна напал на колдуна белый праведник и как выследил только. Следы Ростислав хорошо замел, после пирушки веселой, когда половина деревни проказой страшной заразилась. И поделом, нельзя черного мага камнями встречать.

Из под тишка Дарен ударил, пока спал колдун. Слова о чести, которые в молитвах читал, с делом расходились. А вот Ростислав никогда напрасно на ветер звуков не бросал, все, что обещал сделать, выполнил с лихвой, до сих пор люди его имя с опаской произносят.

Белый праведник сонным порошком вокруг мага насыпал, сам платком рот повязал, чтоб не надышаться и ударил в правый бок ножом, который для обрядов язычники использовали, жертвы кровавые богам приносили.

Ростислав закричал, птиц с насиженных мест прогоняя да лесное зверье пугая. Попытался закрыться от следующего удара, чуть представая, Дарен в предплечье попал, разорвал хрупкую плоть, алыми каплями землю окрасил. Слабость на колдуна напала, сонный порошок на тело воздействовал. Рухнул на землю мужчина, с жизнью прощаясь. И стоило глаза закрыть, как возник перед глазами Вершитель.

На этих словах Ростислав обернулся. За голову схватился, прогоняя нахлынувший страх, вздохнул пару раз и продолжил.

— Хватку ослабь! Дай мне волю! Я помогу тебе! — Бог помощь предложил. И сдался Ростислав на милость божества.

Сам не помнил, как ноги к дому Агафьи привели. Давно он с ведьмой знаком был. Ни раз к ней захаживал, но до сегодняшнего дня ни разу девицу на пороге не видел. Закрывала от черного колдуна племянницу лесная ведьма и правильно делала. Много таких загубил Ростислав, голову любовью заморочил. Получил тело, а душу в страданиях оставил.

Перед глазами, словно пелена тумана стояла, а боль, от кровоточащих ран, не позволяла сосредоточиться на внешности незнакомки.

Но я-девчонка совсем маленькой оказалась, на вид лет десять, двенадцать. Смотрела с вызовом и помалкивала. Воспитана хорошо оказалась, помогла путнику, не смотря на статус гостя и опасность, которую он нес.

Тело лечебными отварами омывала да слова нашептывала. Магией Агафьи все стены пропитались, пару фраз и потянулись тонкие струйки к измученному телу. Руки больше всего Ростислава пугали, потому что через них тонкая связь с внешним миром велась. Боялся, что не затянуться грубые рваные раны, никогда больше тепло чужого колдун не почувствует ладонями.

Взгляд нежный маг кожей почувствовал, сон, как рукою сняло, но стоило глаза открыть, туман перед очами рассеялся, а незнакомка сладко посапывала, прижавшись спиной к печке.

Поднялся с узкой лавки, в четыре шага расстояние преодолел, присел на корточки. Руки израненные протянул и хотел волосы погладить в благодарность, хорошими снами да удачей отблагодарить. Но я дернулась, по ладоням дрожащим ударила. Вспышка гнева за дерзость пришла неожиданно. А тьма, как почувствовала слабину, сразу наружу ринулась, комнату заполнять стала.

Спасли письмена на теле, чтобы получить которые надо через сильную боль пройти. Отступила черное ненасытное зло, а вместе с тем часть моей воли на ту сторону утащило. С того дня стал контроль над телом терять. Вершитель того и гляди власть захватил бы и жить вместо мага начал бы.

О подарках и том, как изводил меня своими насмешками да поцелуями, промолчал колдун. Сразу про костер разговор завел.

Когда снова выследил белый праведник и, как собака охотничья, след взял, маг в дом Агафьи вернулся, защитить нас хотел. Часто визиты наносил Ростислав, потому привлек излишнее внимание к захудалой деревушке.

Агафья, как услышала, что делать следует, разозлилась. Проклинать стала да за мое разбитое сердце беспокоиться. По словам мага, любила нас, как дочерей родных.

Я отвернулась, не желая о ведьме и ее любви слушать. Но Ростислав обошел по кругу и с непониманием взглянул, в глазах осуждение и укор немой.

— Ты тетушку, зря, не вини. Я один всему причину! Но не о том речь сейчас. Послушай, как помогла мне лесная ведьма и от набравшего силу Вершителя избавила.

Речь полилась из уст, словно река из берегов по весне вышла. И чем больше говорил Ростислав, тем больше голова моя опускалась, а на глазах слезы наливались.

— Опасное дело ты, Ростик, задумал! — сказала лесная ведьма, трубку закуривая. — А если не получиться праведника обмануть? И огонь плоть твою загубит, а душа вечно по миру неприкаянной бродит станет? Ох, разозлил ты Вершителя. Столько лет силой его безнаказанно питался.

Агафья замолчала, думая о том, как с Марьяной лучше разговор вести. Много лет они не общались. С того самого дня, когда спасла старшая сестра племянниц от зла великого и смерти страшной, хоть сама ее и накликала злобой и завистью к чужому счастью.

— Не родные мы, — вдруг заговорила ведьма. — Всех нас батюшка под своих крылом собрал, потому что силу почувствовал мощную. А управляться с ней учил, как и общаться друг с другом, с любовью и нежностью. Но Марьяна бунтаркой была, оттого обжигалась часто. Особенно, когда отец по свету бродил, да новые таланты отыскивал.

Влюбилась в простого деревенского парня, честь свои подарила, а когда он высмеял ее перед друзьями, силу сдержать не сумела. Черным огнем наградила, даже костей ни от него, ни от друзей не осталось. Помню долго горевала потом. Не разговаривала до тех, пор пока Михай порог не пересек. Сразу в душу ей запал мальчишка, словно сына оберегала его.

Когда погиб брат, обезумела сестра. Пол леса уничтожила. Рассказывала мне, что с Вершителем сделку заключила, кольцом хвасталась. Но не выполнила уговора. От того с каждым днем силу начала терять, а на границе трех земель сильная хранительница нужна. Среди ведьмовского сброда самая могущественная ведьма она, но не для тех, кто по дорожкам темным и светлым бродит.

Агафья замолчала, выдохнула круг дыма, который от нее удалился и растворился в воздухе. А потом с печалью в голосе добавила:

— Нашел Вершитель другую израненную душу, чтобы свои планы осуществить, да прогадал. Хитро поступил, Ростислав, заточил бога в теле своем, как в сосуде, но расплата страшной будет. Не боишься? Посмотри на Марьяну, что она имеет, благодаря зависти и злобе?

Расплата с костром алым и болью настигла. Вершитель смеялся над потугами, а потом почувствовав, что связь между мной и Ростиславом ослабевает, взбеленился, стал тьму по углам собирать, из людей вынимал, награждая проказой или смертью. Проклятия сыпал, словно поле засеивал.

Старался погасить ведьмовской костер, в обычный его превратив. А иначе погиб бы Ростислав. Ведьмовской костер на заговоренном масле разжигается. Всю магию съедает, оттого ни трава не растет на этом месте, ни земля не обновляется. Пустота одна.

— Я посмотрел на вас с Владленой, в облике мальчика, испугался. Зашептал заговор, а он, видимо со злостью освобожденного бога смешался, да в проклятие вылился странное. Не пойду, как снять.

Слова эти, как удар плетью по телу оголенному.

— Существует ли единый бог? Теперь сомневаюсь. Это вершитель вел к тебе, чтоб от оков освободиться. Внешний источник своей силы искал, чтоб зацепиться, как за маяк. И чем чаще я с тобой и Владленой время проводил, тем больше силы и воли бог получал.

Дарк мое настроение, заметив, утешать начал:

— Ключи Вершителю нужны! Тогда снимет он проклятие свое. Я раньше думал, что у любой магии срок имеет, но если божество вмешалось, тут время не поможет.

— Зачем они богу? — взволновано спросила служителя.

— Чтобы между мирами живых и мертвых, людей и богов спокойно перемещаться. Чтобы в любой момент в человека превращаться либо животное, — Даркирий, поведав это, замолчал.

Раньше думала, что боги способны на такие вещи без усилий, но оказалось, что у мироздания свои законы. Не могут они меняться по чьей-нибудь воле.

Сон не шел, сколько не пыталась заснуть, мыслями к Владлене и снятию проклятия возвращалась. Сердце болело, душа металась в отчаянии, но самое страшное что выхода я не видела. Помочь божеству, которое не пожалело ради достижения призрачной цели собственных потомков, страшно. И что будет, когда он человеком станет, какие дела совершит. На благо ли они будут? Агафья учила, что Вершитель и его служители нейтралитет держат, как и молящиеся, но на деле оказалось все по-другому. Одни вели негласную войну против других.

Перевернулась на спину и стала звезды рассматривать. Вспомнился тихий летний вечер, когда Ростислав у Агафье засиделся. Выпили они тогда не мало, пьяница леший позавидовал бы. Язык у колдуна развязался, а слова, которые из уст сладким медом полились, душу радостью наполнили.

— Нравятся мне золотые волосы Катерины, которые с солнечными лучами в красоте соревноваться могут, и глаза голубые, как небо весеннее. Фигура взору приятная, губы алые…

— Полно, окаянный маг! Ишь прозрел он! Язык прикуси! И не смущай девчонку! — Агафья рассердилась, за шиворот мага схватила и из избы выставила, сплюнув под ноги напоследок, чтобы дорогу к ее порогу в ближайшие пару дней позабыл.

Долго потом ведьма разговоры вела о том, что у колдуна язык без костей. Что маг одну ложь говорит, словно сухие листья по дороге метет, и веры нет проклятому.

Время шло, а Ростислав в доме ведьмы не появлялся. Забеспокоилась старуха. Стала приговариваться часто и мужчину поминать.

— Не уж что переборщила?! — Сетовала на свои слова, которые мага по лесам и степям пустили побродить.

А когда явился с растрепанными волосами и порванной одеждой черный маг, взвилась пуще прежнего. Кричала да вон выставляла, а я ненароком замечала, что беспокойство Агафьи улетучилось, так, для порядка шумит тетушка.

Шорох со стороны, где лежал Даркирий, вырвал из пелена веселых воспоминаний. Мужчина поправил одежду, не взглянув в мою сторону, и отправился в лес. Забеспокоилась, следом подорвалась. Но на ровном месте споткнулась и упала, ногу слегка подвернув. Пока растирала болящее место, служитель из виду исчез. Подумав, лечь обратно хотела, нога гудела неприятно. Но любопытство сон, как рукой, сняло.

Осторожно пробираясь через терновые кусты, услышала голоса. Разговор доносился со стороны, куда Дарк дежурить Ростислава отправил. Спор велся на повышенных тонах, оттого интерес вызвал жгучий. Мужчины под осиной расположились. Начало я не слышала, но беседа обо мне велась.

— Зачем целовал?

— Тьма повелела. А когда понял, что оторваться не могу, испугался. Словно привязался к ней, мог птицей обернуться и смотреть часами над тем, как она набивным куклам косы плетет или с Влади в прятки играет. Бывало в углу спрячусь в облике сестры ее, а когда найдет, обниму, приласкаю. Но со временем начал понимать, что чем дальше от Катерины, тем слабее притяжение. И понял главное, что чувствами к простой деревенской девочке не зря воспылал. На то причина имелась, которая имя носит Вершитель. Он эмоции подогревал, чтобы поскорее от оков освободиться.

— Тьма говоришь? Вершитель? А может, ради забавы колдовской приходил в дом Агафьи? — Даркирий не унимался, моему сердцу боль причиняя. А Ростислав отрицать очевидного не стал.

— Да. Когда первый поцелуй на Катерину не подействовал, не поддалась она влиянию колдуна, во мне гордость взыграла. Я второй раз попробовал, заодно и общению с черными магами научил малышку. Но снова оплошал, вместо глаз завороженных, страх и обиду увидел. Ох, злость сердце мое обуяла. Стал время от времени наведываться к ведьме лесной. Агафья гостю сперва не обрадовалась, а потом примечать стала. Скучно жилось женщине, помнила дни развеселые, когда людей одним взглядом губила, молода была и сил полна ведьма. Но речь не о том.

Со временем понимал начал, как меняется девочка, девушкой становится. Коса, словно пшеничный колос, ниже колен золотом отливается. Глаза, как полевые васильки, манят и завораживают. Окунулся во взгляд, ко мне прикованный, потерялся в глубине драгоценных очей. Головой тряхнул, прогоняя чувство странное, которое к Катерине влекло.

Подарками девушку осыпал, а она нос воротила. Не по душе дары черного мага оказались. Избы спалил, да пепел к ногам бросил. Плакала. Деревенских подружек злых уму разуму научил. Плакала.

Заметил интерес к себе после разговора с Агафьей, которая утверждала, что голову я вскружил невинной дитятке. Угрожала расправой, коли обижу. Смех один. Что простая ведьма черному колдуну, который бога в теле собственном заточил, сделать может?! Но недооценил старуху, как и Вершителя. Не на шутку он разыгрался, перед памятным костром.

Ростислав замолчал, но я знала, о чем маг вспоминает. В ту ночь, словно я, ни ябыла, сама к колдуну потянулась. Волю страсти дала, распустила косу. Покраснела за поступки совершенные в прошлом.

Рядом сова аукнула, вздрогнула. Сильнее за дерево спряталась, боясь внимание лишнее привлечь. Одну руку в кулак сжала, другой выступивший пот со лба стерла. А между тем колдун рассказ свой продолжил:

— Тетушка не простая у девчонок была, как и сами племянницы. Поведала Агафья мне тайну одну, чтобы попытки привлечь девушку оставил. Заключенная в девушках сила черным пламенем отливалась, колдовское начало носила, оттого не поддалась Катерина на очарование магическое. — Ростислав вздохнул, голову запрокинул, на небо засмотревшись. — Не знаю, правду ли ведьма открыла, что девушки — дети тьмы, их души пропитаны темнотой и несут в себе бездну. А Марьяна предсказала задолго до встречи с Кати, смерть в костре ведьмовском от рук предвестника темного.

Дарк задумчиво посмотрел на звезды, повторяя движение мага, словно хотел отыскать ту самую звезду, что Ростислава привлекла, и сказал:

— Помнишь, у черных колдунов поверье есть: если первый поцелуй и ночь украдешь, то дева твоей станет. А если не поддастся, то учесть к магу перейдет. Сгниет душа черная от неразделенного чувства.

Ростислав глаза на служителя перевел, а в слух прошептал, как молитву:

— Кто с тьмою поцелуется и тело в ее черный омут окунет — век под венцом тьмы ходить будет.

Лес зашумел, ветер разгулявшийся крону деревьев к земле клонить начал, словно шаман из древних легенд, бурю призывая.

— Но то слова, которые мало что значат теперь, — не унимался колдун. — После того, как почувствовал горький привкус лжи на губах Катерины, с лесной ведьмой разговор непростой затеял. Было накануне утра, когда взвилось пламя и мое тело поглотило.

Служитель догадался, что колдун смирился со своей участью и принял судьбу, что богами дарована.

— Не смирился и не принял, наперекор пошел, душу не кон свою положив! — С горящими глазами начал быстрый рассказ маг. Мне показалось, что он в некий транс погрузился, чтобы чувство ненависти и жажду мести приглушить.

— Решил от бога, который силу набирал, пожирая мою магию, избавиться, а с Катериной и позднее разобраться можно, — колдун вздохнул. Десять лет ждать пришлось. Вершитель память забрал, оттого бродил под личиной Михая с рыжей головой долгие годы, пока судьба не свела снова со мной. А может, Марьяна постаралась, чтоб от своей сделки избавиться.

— Ведьму пепел собрать попросил, после того, как огонь плоть сожрет. Потом промочить три раза, чередуя в живой и мертвой воде, чтобы воздействие магии белого праведника снять, и дать возможность воскреснуть фениксу. Он дар мой природный.

Даркирий про птицу сказочную, как услышал, так дышать перестал. А я больше слушать не в силах оказалась. Тихонько в глубь леса отступая, вернулась на место ночлега и сделала вид, что сплю сном праведным.

Болью и обидой душа наполнилась. Ростислав чувства ко мне не испытывал, только играл да забавлялся, задела самолюбие колдуна. А в то, что тьмою мы повенчаны, верить не хотелось. Как только Владлену от проклятия избавлю, которое, по словам Ростислава, сам Вершитель наложил, сразу покину названного мужа. Одни огорчения от проведенного вместе времени.

Послышались шаги, я смахнула накатившие на глаза слезы, губы поджала, чтоб не разреветься и провалилась в цветной сон. Кто из мужчин подарил мне сказку, не ведаю.

Ростислав смотрел вслед убегающей Катерины. С каждым шагом груз на душе становился тяжелее, а сердце предательски рвалось из груди. Одно слово, движение и маг сможет все изменить. Объяснить. Не посмел, испугался.

— Зачем обидела ее? Ведь с самого начала разговора заметил, что наблюдает Катерина за нами. Неужели ни капли чувства не имеешь? Даже сострадания? — Даркирий не понимал поведения нового друга. Так странно, одно спасение жизни и он — служитель храма мертвых в союзниках с молящимся, пусть последний и очернил душу колдовством.

— Ни слова не соврал. Любопытство, уязвленное самолюбие и чувства, которые мне Вершитель навязал — вот, что испытывал к девушке. А любовью к ней Михай воспылал. Стоило увидеть Катерину по пояс в воде, глаза загорелись, тело дрожью покрылось, а душа загорелась, как в юности.

— А разве ты и Михай ни один человек? Или думаешь, если память вернул о деяниях темных, то изменил своим чувствам и желаниям? — Служитель не унимался. Развернувшиеся события наполнили нутро грустью. Мужчину охватила злость и негодование, жалость и тоска, которую он испытывал к обиженной девушке, словно сам находился на ее месте. Хотелось окликнуть Катерину, успокоить, а Ростислава потрясти за грудки, чтобы не вел себя, как трус.

— Когда ты письмена заставил на теле вспыхнуть, прогнал тьму в самые узкие щели, я понял, о чем Марьяна говорила. Почему счастья не видать ни в одной из воплощений. — Маг говорил спокойно, совершенно смирившись со своей судьбой. — Грех черным пятном на душе, словно восковая печать.

Дарк нахмурился. Головой покачал, но спорить с колдуном не стал. По себе знал, что сам себе человек препятствия и запреты придумывает. Но следующие слова Ростислава заставили вздрогнуть.

— Вершитель понять дал, что расплата за заточение бога ждет страшная. А род, которому жизнь дам, будет нести бремя проклятия. Не желаю обрекать потомков на страдания. Пусть лучше в одиночестве старость встречу.

Игры молодости, забавы, которыми потешал собственное самолюбие, горькими слезами вылились.

С этой точки зрения служитель не рассуждал. Прав колдун, весь род будущий на страшное существование обречен. Не прощают обид боги. Много примеров Дарку известно, много книг запрещенных прочитал, пока информацию о ключах искал. Но то чужие слезы и боль, а тут…

Мужчина вздохнул и пошел к лагерю, не о чем больше говорить. Ростислав с опущенной головой последовал за ним. Молчание иногда страшнее самых грубых слов.

Катерина рукой слезы вытерла, да спящей притворилась. Служитель пальцами перебрал, даря девушке сладкий сон и надеясь, что завтра все изменится, потому что должен же быть выход из непростой ситуации.

Сон виделся странный.

Холод пробирал до костей, забирая последнее тепло тела и вызывая скрежет зубов. Туман стелился к ногам, как ласкающаяся кошка. Я шла по знакомой дороге, которая вела в дом Агафьи. Вокруг царил полумрак и пугающая тишина.

Родная изба встретила покосившейся крышей. Три ступеньки, открытая дверь и чужая обстановка. Удивилась, покрутила головой. Большая палата, наполненная запахом жженых свечей, в отличие от крошечной комнаты Агафьи, где всегда пахло травами. Прямо окно, занавешенное дорогими тяжелыми тканями. Справа закрытая дверь, чуть дальше пару комодов и длинный стол с письменными принадлежностями и два стула. Слева высокая кровать на резных железных ножках в виде ствола дерева. Оно устремлялось вверх и ветвями держало тонкий светлый тюль. На постели, укрытой красным пледом лежала Владлена и беспокойно металась во сне. Волнение, охватившее душу, заставило быстро преодолеть разделяющее нас расстояние.

— Влади! — Позвала младшую сестру. Она вскочила, потерла глаза, пытаясь прогнать наваждение. Но убедившись, что я рядом, расплакалась. Бросилась ко мне, раскинув руки, но прошла сквозь призрачное тело. Упала.

— Кати, — захлебываясь слезами, прошептала девушка в обличии мальчишки, — ты умерла?!

Губы сестры дрожали, из носа потянулась струйка, которую Влади вытерла рукавом, пытаясь успокоиться.

— Нет! Все в порядке! Не бойся! Я с Ростиславом и Даркирием.

— Значит, поняла, кто Михай такой, — спокойно сказала сестра, а в моей душе буря разыгралась. Владлена знала о том, что колдун рядом, но промолчала. Обида и злость, как иголками, стали душу колоть. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не накричать на Влади. Но она поняла все без слов.

— Когда рассказать тебе пыталась, язык повиноваться отказывался или случалось что-то. Будто заклятие какое-то на маге лежало и препятствовало правду открыть.

Она перевела взгляд на окно. Потом поднялась на ноги, дверь подергала да к зеркалу проследовала.

— Отсюда пришла? — Влади рукой поверхности гладкой коснулась. — Это то самое зеркало из дома Агафьи, которое Кассандре принадлежало. Много земляная ведьма дел натворила, но о нас с тобой всегда заботилась. Не помню, чтобы болели мы или взрослели раньше сверстников. Все своим чередом шло, не брала она ни капли нашей жизни и молодости. Любила.

Земляная или лесная, как простой люд называл, значение не имеет, суть одна — ведьмовская. И к чему сестра вдруг о тетке вспомнила, о Дарке позабыв спросить? Неужели кто магию наводит и сестрой притворяется? Меня к нужному поступку толкает.

Оглянулась, переливается зеркало радужным светом, словно говорит: “Скорее возвращайся! Время твое истекает!”

Словно прочитав мои мысли, Владлена устало сказала:

— Проклятие не снять с моих плеч. Срок в двадцать лет, отведенный Марьяне, истек. Теперь на кону наши жизни, потому как договор с Вершителем заключенный не выполнен. А уж внешность роли не играет. Торопись!

Голос сестры дрогнул, а руки указали на зеркало, которое черной паутиной затягиваться стало.

— Передай Ростиславу, чтоб письмена на теле берег, это последняя ниточка, которая его с миром живых связывает. Оборвется и, как Марта, призраком по свету бродить станет. А у Даркирия прощения попроси. Скажи не приду в предрассветный час. Поздно!

Потянуло черное полотно, боль причиняя, кости ломая и меня в тугой комок связывая. Очнулась, с ужасом взглянула на сидящего рядом на траве служителя. У него из носа кровь струйкой бежала, пачкая одежду. Руками он пытался ее вытирать, но бес толку, только размазывал, красные усы на лице рисуя.

А я вздохнуть не могла, грудь спазмом свело. Тело, словно деревянное, не поддавалось моим приказам. Даже заплакать не получилось. Страх наполнил нутро, казалось, умираю. Единственное желание, которое возникло в голове, последний раз взглянуть на Ростислава.

Спящий маг мирно лежал в четырех шагах от меня. Вот он настоящий! Черные волосы с красным отливом, которые под утро блестеть начали, переливаться, словно реальный огонь в них затерялся. Лицо слегка вытянулось с полными щеками и прямой удлиненный нос. Ресницы длинные да губы розовые, как рассвет в предгорье.

Открыл колдун глаза, которые при одном взгляде на меня ужасом наполнились. Значит, нужна магу для дел черных, а может, ради забавы.

Вскочил Ростислав, одним движением руки Даркирия в сторону отшвырнул. Небо тучами стало затягиваться, тьма сгущаться. Служитель зашептал слова волшебные, чтобы успокоить разбушевавшуюся темноту, но только зря силы потратил. Как спичка при сильном ветре, гасли его усилия. Вокруг черным черно становилось.

— Не отдам! — Закричал колдун и кулаком о землю ударил. Круги на поверхности земли, как на воде, в которую камень кинули, пошли, тьму разгоняя. А потом ко мне приблизился, присел рядом. Перевернул обездвиженное тело с боку на спину и на руки взял. Ноги на земле покоиться остались.

Смотрел с тоской, прощения простил. Гладил по волосам да щеки целовал. Губ слегка коснулся. А как оторвался, я вздохнуть смогла. В объятиях мага обмякла, понимая, что жизнь ко мне вернулась.

Ростислав сидел напротив Даркирия и смотрел с ненавистью. Скажи служитель неверное слово, и бросился бы на него колдун, загрыз, словно обезумевший зверь зайца серого. Я начинать разговор не спешила. В обиде на мужчин была. Один притворялся, что любит, голову ради забавы морочил, сердце разбил на осколки. Другой чуть заботой на тот свет не отправил, перестарался с вновь приобретенной магией.

— А теперь правду говори! — Не попросил, а приказал колдун. Не намерен он больше слушать отговорки да лепет об отце почитаемом.

— Ты Катерину обмануть можешь и зубы заговорить, но я знаю, что в служители юношей не берут. Есть только одно условие, по которому запрет обойти можно, гибель всех родственников. Оттого среди служителей столько сирот. Если про отца заговорил, значит грешен. Не отпустил с миром на тот свет во время родителя любимого, потому Марте и Демиду помочь спешил. Хотел перед богом оправдаться. Но не получилось…

Даркирий голову повесил и покаялся. А я поняла, что в Забугорье никому нельзя верить! Потому ни слова о встрече во сне с Владленой не сказала.

Служитель рот раскрывать не спешил, сидел, молча, обдумывал, как правду нам преподнести, но когда заговорил, мне плакать захотелось. Ох, и страшный народ в храмах молится.

— В день моего восьмилетия отец последний вздох сделал. — Воспоминания давались с трудом, толи не помнил Дарк, что в детские годы происходило, толи раны старые бередил осторожно.

— Одному из служителей захотелось меня из храма выкинуть. Завистью душа была наполнена. Ведь отец старшим среди простых монахов считался. Лакомый кусок многим покоя не давал. Потому что отец с самим Вершителем разговоры водил. Любил его и почитал, не то что я.

Когда совсем плохо стало, меня приютил в келье своей старый друг батюшки Сиван. Рассказал, что видел того во сне, а теперь последнюю волю исполняет. Я за слова ухватился, а по утру свою историю рассказал.

Ростислав ухмыльнулся, словно заранее зная, о чем сейчас будет служитель рассказывать. Дарк от искривленного рта съежился, губу нижнюю закусил, вздохнул и продолжил:

— Соврал, что с отцом виделся, и повелел тот почетную должность сыну передать. Монахи загудели, но поверили…

— Не подумал, про возраст, а стоило бы! — Некрасиво перебил Даркирия Ростислав. Слова, как плетью удары, больно ранили служителя.

О порядках храма мертвых и молящихся я, практически, ничего не знала, потому на колдуна шикнула и кулак показала, чем обстановку угнетающую разрядила. Михай прыснул и расхохотался, грозить черному магу — не самая удачная идея. Хорошо, что он позитивно действие мое воспринял.

— Прав, колдун! — Неожиданно встав на сторону Ростислава, заговорил Дарк. — Не положено детям с мертвыми общаться, даже если те к ним приходят, а уж чужое горе пить и волю почивших до людей доносить, тем более не пристало. Монахи не знали, как из положения выйти, оттого опекуна надо мной поставили, друга отца. А мне в глаза Сивану смотреть было стыдно.

Учил монах без эмоций и упреков, но взгляд всегда тоской наполнен оставался. Не исполнил отцовскую волю, позарился на место наставника, чтобы статус свой полнять. Пару лет я, как сорняк рос. Заговаривать монахи со мной боялись, потому как считали проклятым. Где видано, чтобы дитя малое чужую волю передавало. Из стен храма к деревенским также не выпускали, вдруг я встречу душу неприкаянную, а храмовникам потом разбирайся, народ успокаивай.

Судьбу лгуна решил Вершитель. Заинтересовал скучающее божество мальчишка, который в лоно храма без спроса заходит. А ведь меток особых, как на отце были, на теле детском не имелось. Бог в образе батюшки приходить начал, учил знаниям тайным. Я радовался, рассказывая о своих печалях Вершителю и не понимая, что монахов на жестокое наказание обрекаю.

Через пару недель мор по деревням прокатился. Много работы у служителей образовалось, обо мне позабыли совсем. Сиван ходил хмурый и меня не замечал, в своих мыслях пребывая. Я о том богу рассказал, а он разозлился.

Утром следующего дня землетрясение уничтожило храм, поглотив несколько монахов, что не расторопны оказались и покинуть разрушающееся здание не успели. Среди них друг отца оказался, но не погиб, а покалечился сильно.

— Значит, Сиван незаслуженно наказан был, — выдохнула вслух слова. Даркирий головой покачал и поведал о том, что мужчина нарушил волю умершего.

— Отец желал для сына простой жизни. И велел Сивану отправить меня в деревню к родственникам матери. Но служитель не послушал, а тут и я историю сочинил. Но том я позднее узнал, когда за книгам в храм ходил, по велению Демида.

А в детстве не понимал, что ни батюшка слова мои слушает, да наказывает за непослушание монахов, а сила могущественная. Служители новый храм отстроили и меня старшим назначили, несмотря на юный возраст. С тех самых дней начал Вершителю в образе отца умения свои показывать. А монахов за нарушение заветов наказывать. Но речь не о том, как служители людей обманывают, ради своей хорошей жизни. Кто-то ведь велит в храм и имущество почившего отдать, а порой и жену приласкает.

Я ахнула, не верилось, что вокруг столько зла.

— Когда сила моя иссякла, подумал, что Вершитель покарать решил за ложь в детские годы сказанную. Оттого безоговорочно принял наказание. Ушел из храма и о Демиде заботиться стал…

Служитель рот раскрывать не спешил, сидел, молча, обдумывал, как правду нам преподнести, но когда заговорил, мне плакать захотелось. Ох, и страшный народ в храмах молится.

— В день моего восьмилетия отец последний вздох сделал. — Воспоминания давались с трудом, толи не помнил Дарк, что в детские годы происходило, толи раны старые бередил осторожно.

— Одному из служителей захотелось меня из храма выкинуть. Завистью душа была наполнена. Ведь отец старшим среди простых монахов считался. Лакомый кусок многим покоя не давал. Потому что отец с самим Вершителем разговоры водил. Любил его и почитал, не то что я.

Когда совсем плохо стало, меня приютил в келье своей старый друг батюшки Сиван. Рассказал, что видел того во сне, а теперь последнюю волю исполняет. Я за слова ухватился, а по утру свою историю рассказал.

Ростислав ухмыльнулся, словно заранее зная, о чем сейчас будет служитель рассказывать. Дарк от искривленного рта съежился, губу нижнюю закусил, вздохнул и продолжил:

— Соврал, что с отцом виделся, и повелел тот почетную должность сыну передать. Монахи загудели, но поверили…

— Не подумал, про возраст, а стоило бы! — Некрасиво перебил Даркирия Ростислав. Слова, как плетью удары, больно ранили служителя.

О порядках храма мертвых и молящихся я, практически, ничего не знала, потому на колдуна шикнула и кулак показала, чем обстановку угнетающую разрядила. Михай прыснул и расхохотался, грозить черному магу — не самая удачная идея. Хорошо, что он позитивно действие мое воспринял.

— Прав, колдун! — Неожиданно встав на сторону Ростислава, заговорил Дарк. — Не положено детям с мертвыми общаться, даже если те к ним приходят, а уж чужое горе пить и волю почивших до людей доносить, тем более не пристало. Монахи не знали, как из положения выйти, оттого опекуна надо мной поставили, друга отца. А мне в глаза Сивану смотреть было стыдно.

Учил монах без эмоций и упреков, но взгляд всегда тоской наполнен оставался. Не исполнил отцовскую волю, позарился на место наставника, чтобы статус свой полнять. Пару лет я, как сорняк рос. Заговаривать монахи со мной боялись, потому как считали проклятым. Где видано, чтобы дитя малое чужую волю передавало. Из стен храма к деревенским также не выпускали, вдруг я встречу душу неприкаянную, а храмовникам потом разбирайся, народ успокаивай.

Судьбу лгуна решил Вершитель. Заинтересовал скучающее божество мальчишка, который в лоно храма без спроса заходит. А ведь меток особых, как на отце были, на теле детском не имелось. Бог в образе батюшки приходить начал, учил знаниям тайным. Я радовался, рассказывая о своих печалях Вершителю и не понимая, что монахов на жестокое наказание обрекаю.

Через пару недель мор по деревням прокатился. Много работы у служителей образовалось, обо мне позабыли совсем. Сиван ходил хмурый и меня не замечал, в своих мыслях пребывая. Я о том богу рассказал, а он разозлился.

Утром следующего дня землетрясение уничтожило храм, поглотив несколько монахов, что не расторопны оказались и покинуть разрушающееся здание не успели. Среди них друг отца оказался, но не погиб, а покалечился сильно.

— Значит, Сиван незаслуженно наказан был, — выдохнула вслух слова. Даркирий головой покачал и поведал о том, что мужчина нарушил волю умершего.

— Отец желал для сына простой жизни. И велел Сивану отправить меня в деревню к родственникам матери. Но служитель не послушал, а тут и я историю сочинил. Но том я позднее узнал, когда за книгам в храм ходил, по велению Демида.

А в детстве не понимал, что ни батюшка слова мои слушает, да наказывает за непослушание монахов, а сила могущественная. Служители новый храм отстроили и меня старшим назначили, несмотря на юный возраст. С тех самых дней начал Вершителю в образе отца умения свои показывать. А монахов за нарушение заветов наказывать. Но речь не о том, как служители людей обманывают, ради своей хорошей жизни. Кто-то ведь велит в храм и имущество почившего отдать, а порой и жену приласкает.

Я ахнула, не верилось, что вокруг столько зла.

— Когда сила моя иссякла, подумал, что Вершитель покарать решил за ложь в детские годы сказанную. Оттого безоговорочно принял наказание. Ушел из храма и о Демиде заботиться стал…

— Как узнал, кто под личиной отца прячется? — Ростислав не выбирал тона, не знал жалости. У него своя правда.

— Догадался. — С легкой грустью произнес служитель. — Нет, не так! Я знал об этом давно. Верить не хотел, что не родной человек со мной беседы ведет. Ведь не приветлив призрак был, не ласков, не беспокоился. А духов на земле выполненная воля держит.

Я хотела спросить, а как же настоящая душа отца Дарка, но тот раньше ответил.

— Думаю, Вершитель душу отца за грань отправил, чтобы его место занять, и с юным умом поиграть. Жестокий бог.

Глава 8. Возвращение домой

Как отношения выяснили и правду перед друг другом открыли, так двинулись дальше. Я при своих секретах осталась, все равно о них никто не догадывался.

Ростислав через лесной бурелом тянул, говоря о том, что нужно к одной знакомой зайти, дабы должок вернуть. Я подвоха не почувствовала, а по интонации мага следовало бы.

Стоило покинуть пределы лесной чащи, как разом дышать перестала. Края знакомые ярким солнечным светом встретили, полями зерном усеянными вперемешку с травой высокой и теплым ветром, который словно невидимыми руками щеки гладил. По ним дорожку слезы проложили. Сама не заметила, откуда вода на глазах возникла.

— Не пойду! — Пропуская вперед мужчин, заявила. Не хотелось с ведьмой встречаться, ее оправдания слушать и к боли возвращаться, в воспоминания погружаясь. Достаточно, что колдун перед глазами маячит и день и ночь. Жестокая изощренная месть — душу теребить.

Солнце не мгновение спряталось за тучей, черный маг оглянулся. Посмотрел в глаза с укором и произнес:

— Ну и стой здесь!

А потом пальцами щелкнул. Я глаза подняла и рот открыла. На небе тучи расползлись, как кляксы на листе бумаги. Ни дырочки для желтого луча не оставили. Гром загрохотал, дождь зазывая.

Ох и хитер колдун, чтобы его воле следовала, непогоду в помощь призвал.

Чем ближе к деревне подходили, тем светлее на небе становилось. А в душе тревога возрастала, да не от волнения о встрече неприятной, а вида деревни родной.

Покосившиеся крыши заброшенных домов, неухоженные и заросшие палисадники. У мельника забор лежал перед резным крыльцом. А кузня дядюшки Феврония спала вечным сном. Не слышалось гогота гусей, пения птиц и смех детворы. Деревня, словно вымерла после событий десятилетней давности.

В сердце закралась надежда, что Агафья сгинула вместе со всеми жителями.

Родная калитка надежно защищала дом знахарки от любых посягательств в прошлом, ныне она была открыта нараспашку. Но кого бояться в пустоши?!

Сад заваленный листвой и поломанными деревьями совсем зарос бурьяном. А изба клонилась вправо. Мох, которым были забиты щели между бревнами, растащили птицы. Дом ведьмы выглядел серым и неприветливым.

На полпути дверь отворилась и на порог вывалилась худая дряблая старуха. На руках была видна каждая косточка, а волосы съела седина. Некогда красивое румяное лицо выглядело бледным. Морщины подчеркивали преклонный возраст женщины. Настоящая ведьма!

Я замерла, не в силах оторвать взгляда. Казалось, тетушка смотрит на меня одну, будто и не было рядом спутников.

— Вернулась? — хриплым гнусавым голосом произнесла Агафья. Он звучал больным.

Ответить боялась. Ситуацию спас Ростислав, который с ехидной улыбкой, проследовал до Агафьи и взял ее за руку. От ладони мага потекли струи голубого света, они окутали все тело старухи, наполняя его жизнью и возвращая молодость.

Секунду, колдун пошатнулся, припал на одно колено, разрывая рукопожатие.

— Много лет ты силу не восполняла, — констатировал Ростислав.

Агафья все еще стояла окутанная столпом яркого света. Но вместо прежней страшной старухи перед глазами предстала женщина средних лет. Каштановые волосы обрамляли пухлые розовые щеки, каскадом ложились на плечи и грудь. Грязная дырявая одежда теперь смотрелась нелепо.

— Спасибо! Поблагодарил за давнюю услугу! — Зазвенел прекрасный женский голосок. — Вот только проклятие не снял. А значит, через двенадцать лет опять ходить дряблой старухой

И объяснять не стоило, кто наградил тетушку черным даром. Видно, Дарену не понравилось, что упустила Агафья племянниц, отдала в руки Кассандры.

— Проходите! Правда, не убрано, не мыто, — засуетилась ведьма. Пальцами перебирать стала, словно пряжу пряла.

Грязь подняла в воздух метелка захудалая. Скатерть, пылью покрытая, в окно вылетела, перевернулась пару раз, сбрасывая лишнее, да домой вернулась. Ведро с тряпкой сами собой полы стали мыть. И десяти минут не прошло, как в избу чисто стало.

От печи запахом горящих двор потащило. Агафья принялась тесто замешивать, будто и не было бед никаких, а я вернулась к ужину, пироги стряпать.

— Прости меня! — Неожиданно сказала тетка. В глазах полных раскаяния слезы выступили. — Сразу все рассказать необходимо было, но Марьяна выжидала чего-то, запрет наложила, проклятием подкрепив. Я думала, когда твоя сила проснется, то сразу поведаю об отце и матери. Но, видимо, напрасно ждала так долго, магия тебя, как камень лежачий стороной обходит.

Агафья еще долго причитала, да пироги спрятала. Ни Ростислав, ни Даркирий ее не перебивали, сидели, молча, на лавки да слюнями рот наполняли. Ведьма думала, что поведай она о прошлом, то побоялась бы я с магом связываться да сердце тому дарить. От сказанных слов покраснела, как девчонка. Колдун рот искривился в лукавой улыбке, а потом велел выпить нести. К делу, которое сюда привело, не приступал, от чего я нервничала. На крыльце и свежем воздухе покой отыскать пыталась. Ведь пить со старыми друзьями не отважилась. Не умела. Даркирий кампанию поддержал, половину стакана пригубив, и за мной следом вышел.

— Не спеши выводы делать! — Вдруг сказал мужчина. — Для разговора тяжелого атмосфера легкая нужна и душа открытая. А вино, как нельзя лучше, располагает к беседе откровенной!

Махнула рукой и проследовала через веселящихся ведьму и колдуна к себе в комнату. Пахло сыростью, не смотря на свежее белье и вымытые полы. Былой уют в прошлом остался. Магия рук человеческих и дел, выполненных с любовью и заботой, не заменит. Опустилась на кровать, вздохнула, но уснуть не смогла. А когда Ростислав с тетушкой затихли, посмотреть решила, чем пьянка закончилась. Дверь слегка открыла и в щель увидела трезвых колдуна и ведьму и услышала неказистый разговор.

— Агафья, не просто так сюда наведался. Кулон просить пришел! — Сказал черный маг. Ведьма со скамьи вскочила, за грудь схватилась, проверяя на месте ли украшение волшебное. Нашла, погладила, как котенка, и отрицательно головой покачала.

— По хорошему прошу отдать. Силушка плещется через край, вижу, как светится черная мгла внутри кулона. Много ты отхватила от костра ведьмовского. Хоть поручение выполнила, да не совсем так, как я поручал. Водицу перепутала толи со страху, толи специально. Оттого ходил с рыжей головой больше десяти лет. Но за ошибку заплатила красотой и молодостью, которые с собой Дарен унес. Теперь со мной расплатись!

Агафья задрожала, по избе заметалась. В каждом углу сгусток темный образовался, пугая женщину.

Не просил Ростислав украшение земляной ведьмы, в требовал. А вот зачем оно понадобилось непонятно было, пока Агафья не взмолилась. Припала на колени и застонала.

— Знаешь, Ростик, что без украшение не собрать мне магии, не выжить больше четырех месяцев. Крепко Кассандра перед смертью прокляла. А тебе оно без надобности! Используй дар, обернись ясным соколом либо черным вороном да лети к частоколу, за которым Марьяна прячется.

Ростислав нахмурился, руку поднимая. Залилась слезами тетушка, стала снягивать с шеи кулон. Дрожащими пальцами магу передала.

— Верну, если с дюжим! — Пообещал колдун, но ни мне ни ведьме слова его уверенности не прибавили.

Как получил черный маг вещь заветную, тут же тетушку покинул. Агафья опустилась на лавку ни живая ни мертвая, в одну точку уставилась.

— Хватит подслушивать! — Рассердилась женщина, продолжая смотреть в сторону печки, не моргая.

На секунду в детство вернулась, стыдно перед воспитательницей своей стало. Вышла из-за укрытия, рядом с тетушкой на лавку опустилась.

— Кулон магической силой переполнен. Для себя брать побоялась, чтобы восстановить красоту и молодость. Но Ростик смелый, упрямый и безрассудный. В душе его пустота, а в сердце обида страшная. На тебя или на кого иного не важно. Главное, что поглотить сила из кулона может, и золотые письмена не помогут.

Ведьма на мысли ужасные навела, вдруг слова Владлены вспомнились. Они заставили волноваться начать.

— Кулон для перемещения Ростиславу нужен, чтобы приспешников ткачихи Матрены обмануть и врасплох застать. — Попыталась саму себя успокоить, а в ответ смех услышала. Повернулась Агафья лицом, а я вздрогнула. В глазах вместо значков серебро плескалось, словно зеркалом они стали. Испуганная растрепанная девушка в них отражалась.

— Никому не верь! — Словно безумная заговорила с шипением тетушка. Она откинула голову назад, резко вернула на место и ко мне в одно мгновение приблизилась. Тощие обтянутые кожей руки, которые не восстановились после того, как колдун с ведьмой силой поделился, вцепились больно в предплечье. Я вздохнуть боялась.

— От твоего решения будет зависеть судьба многих людей! Ибо ты хранительница проклятых ключей, которая по стопам…

Почувствовала, как кто-то за шиворот тянет, а глазами увидела сапоги Ростислава. Одним ударом в грудь он отправил Агафью, в которую сущность неизвестная вселилась, в дальний угол избы.

Зашипела, завертелась женщина. Тело дугой изогнулось, изо рта пена выступила. Но тут служитель подоспел. Зашептал слова на языке мертвых, который доступен только избранным, свет комнату озарил, и Агафья замолкла.

Подходить к тетушке побоялась, хотя душа и рвалась, проверить в порядке ли она. Это событие заставило признать, что нет на родного человека зла в душе, одно беспокойство.

— Что это было? — Растерянно спросил колдун, чем меня удивил. Не думала, что существуют вещи, способные напугать мага.

Не успело договорить создание, но я предположила, о чем оно поведать хотело. А служитель только догадку подтвердил.

— Быстро ушел дух, но родственную связь уловить успел. Женщина…

Перебила очнувшаяся Агафья, закричала, заплакала. Не до выяснений, кем душа подселенца являлась. Успокоилась ведьма быстро, на руках Даркирия уснула.

— Уходить нужно, тьма сгущается над деревней. За нами шлейф черный тянется. Сразу не заметил, но теперь, после происшествия с Агафьей, пелена спала и глаза открылись. — Слова служителя, словно гром в ясный день прозвучали.

Ни я, ни Ростислав высказываться не стали, но у каждого свои мысли на этот счет имелись. Уверена, что колдун о белом праведнике подумал, который наверняка, на поля, откуда сестру с Роином похитил, привязку оставил.

Словно прочитав, о чем думаю, Даркирий начал руками водить перед лицом, опускаясь все ниже и ниже. Тоже самое Ростиславу сделал, но не обнаружил никаких следов магии.

— Нельзя Агафью здесь оставлять, погубит ее Дарен либо его лиходеи! — Служитель искренне за ведьму беспокоился. Самым человечным среди встречавшихся на моем пути людей он оказался.

Ростислав нахмурился, высказался на счет того, что обузой женщина станет. Силу будет только тянуть да мешать в сложном и опасном деле.

— Целуй! — Приказал служитель. — Поцелуй тьмы быстро силу прежнюю вернет. Тогда и помощницей обзаведемся. Нам Катерина большая обуза!

Обиделась, отвернулась, к двери последовала А вслед услышала новый приказ, который же ко мне относился.

— Стой, Кати! Снимай обувь!

На подошве неприметный березовый лист прилип. Он, словно маяк на море, вел преследователей по нашему следу. Пока Даркирий нить прощупывал, пытаясь силу мага, который ловушку изготовил, узнать, колдун губ Агафьи коснулся. Отвернуться бы да болью тело свело. Дыхание перехватило. Целовал сладко и страстно другую любимый, о чувствах моих не беспокоился. Мне показалось, что слезы о пол ударяются и звоном о своем приземлении сообщают. Но то игра воображения.

Даркирий приобнял, разворачивая к целующимся спиной, и бросил через плечо, чтобы ведьма обувь для племянницы подобрала.

На пороге полушепотом успокаивать служитель начал. И чем дольше говорил он, тем больше в душе обида росла. Слезы быстро высохли, оставив чувство опустошения.

Дарк бессмысленность утешений когда понял, о другом заговорил:

— Поняла, кто пытался через Агафью с тобой разговаривать?

Я головой покачала, делая вид, что не ведаю. Интересно стало, насколько откровенен со мной служитель будет.

— Наталина ее имя! Дух неприкаянный, который долгое время непробудным сном спал, а теперь жаждет дочерей с собой забрать. Об опасности предупреждает, сама в ловушку подталкивая.

Рассердилась на мужчину, как собака рявкнула и прочь пошла. Верить не хотела, что мать родная, которую пусть и не знала, на погибель толкает. Очнулась на пустом берегу, где вода в Черемоновом болоте в лужу превратилась.

— Нет больше Кассандры! — Услышала позади голос молодой и звонкий. Обернулась, девица младше меня стоит, косу заплетает. Ох, поделился маг с тетушкой силой, переборщил с лаской.

А ведьма, чужого настроения не замечая, продолжала говорить:

— Дарен заточил ее в стеклянный шар и в карман сунул, к Марьяне унес. Я ведь думала, что все беды — дело рук старшей сестры, а оказалось, милая и приветливая Матрена пакостила да людей губила.

На Ростислава старалась не смотреть, всю душу измотал улыбкой яркой да настроением задорным. Поцелуй с ведьмой напомнил о лихом прошлом да временах веселых, когда он причиной чужого горя становился.

— Откуда про Матрену знаешь? — Вдруг, поменявшись в лице, колдун спросил. Глаза прищурил, словно проверять готовился, правду ли тетушка ответит.

Агафья подпрыгнула от неожиданного вопроса, потом съежилась. Бросила незаплетенные волосы и на Ростислава уставилась, как впервые увидела.

— Не ты ли виной тому?! Стоило Марьяне связаться с тобой, колдун, как посыпались беды и проклятия на ведьмовскую голову. Знаю, Вершитель тебе дорогу к ее порогу проложил, но Матрене голову не он запудрил!

У черного мага зрачки больше стали. Он губы поджал, ответ утаивая.

— Что же молчишь? — Тетушка продолжала наседать на колдуна. — Обещал ткачихе силу великую да власть. Не ты ли место Верховной ведьмы хотел занять? Или нашел алчную душу, ради развлечения? Всю правду мне Матрена поведала…

— Замолчи! — Разозлился Ростислав, глаза кровью налились. А я вздохнуть боялась, не хотелось верить, что колдун насколько опасен и глуп оказался. — Никогда бы Марьяну не обидел и обмануть не посмел. Она единственная приютила и приняла с запятнанной душой.

Агафья рот закрыла, но при своем мнении осталась. Злой и расчетливой ведьме она почему-то верила больше, чем колдуну. И думаю, дело не в том, кто сколько зла по свету сотворил, то Вершителю на суде решать, каким наказание будет. А дело в том, что Ростислав никогда к черной магии отношения не имел, не родился с черным нутром, а благодаря богу и человеческим порокам, приобрел темную магию.

— Некогда обвинениями сыпать! Идти пора, — сухо сказал Даркирий, — открывай зеркало!

Ростислав повертел кулон, что у Агафьи на время одолжил. Я на ведьму взглянула, глаза которой страхом и волнением наполнились. Надежда, что вернуть ей украшение, не использовав, совсем угасла. Тем временем в руках колдуна серое облако расползалось; росло, как снежный ком. Несколько минут и под ноги ложиться серая масса начала, до лужи добралась и впиталась, словно вода в сухую землю. Зашипела грязная водица, забурлила, а потом резко затихла и тонким слоем серебряного льда покрылась, в зеркало превратилась.

Первым погрузился Ростислав. Дорогу проверить пошел, чтобы ловушек, по возможности, избежать. Потом Даркирий намерился шаг сделать, но прежде чем в отражение наступить, служитель повернулся к лесной ведьме и произнес:

— Попридержи язык, Агафья! Кабы нам жизнь сохранить, а ты силы на споры тратишь, и злость ненужную в колдуне рождаешь! Добром она к тебе не повернется. Столько лет живешь, а ума, как у девчонки!

Ответ выплюнуть не успела, ушел служитель. Наедине с тетушкой оставаться долго не хотелось, потому поспешила за мужчиной последовать, но не тут то было.

— Катерина, послушай! Много зла я среди людей делала, но близких никогда не обижала. Ростислав изменился. Перерождение в нем старые раны открыло, о которых в черном теле он совсем позабыл, забавляясь с людскими жизнями. С тобой играл, а я гнала, потому что Марьяна судьбу его открыла.

Продолжать не стоило, так как знала сама, что Агафья скажет. Но тетушка заговорила совсем о другом.

— Колдуна не просто так сердила. Он снаружи спокойный и рассудительный, а внутри огнем горит! И пожирает это пламя не только душу, природный дар уничтожает. Коли вспыхнет Ростик, сгорит без остатка. Не возродиться оранжевым фениксом. Навсегда грешный мир покинет!

Я о спешке забыла, ведь о том же говорил Вершитель — последняя жизнь у черного мага. Владлена советовала беречь письмена на теле, значит, видела что-то нехорошее. Волнение и страх душу охватили, и неважно стало, что не любит меня колдун. Главное, сохранить жизнь и здоровье тех, кого я люблю.

— Совет тебе дам! — Начала Агафья привычным поучительным голосом, будто я маленькая девочка, а она жизни учит. — Если вдруг огонь пожирать колдуна начнет — беги! Уходи, как можно дальше! Не приближайся! Иначе сама сгоришь в ярком пламени!

Головой тетушке кивнула, в знак понимания, а на душе коты мартовские песни горланили, во всю глотку о боли рассказывая.

Шаг. Ноги погружаются в ледяную воду, которая, словно тугими веревками, их связывает. Судорога прошла по всему телу и отпустила. Затянуло меня в водоворот быстрый. Перед глазами мелькали мазками картинки, на которых разобрать изображение невозможно. Все смешалось в безумном танце. Вздох. И я вышла в комнате, где во сне с Владленой встречалась. Одна. Обернулась, отыскивая Ростислава и Дарка, а зеркало, из которого я появилась, трещинами пошло. Еле успела от осколков укрыться. Тысячи пар собственных глаз смотрели на меня из кусочков стекла. Ужасная примета! Но испугаться не успела, ибо среди осколков седьмой ключ заблестел. Разгребая стекло, поранилась, кровью напитывая проклятый предмет, который в руки взяла. Мир поплыл перед глазами, открывая завесу чужого прошлого.

В зеркало смотрелся длинный сухой юноша лет восемнадцати — двадцати. Необычные карие глаза с включением фиолетовых крошек переливались, будто речная гладь, в которой видно отражение неба, но сейчас очи показывали голого юнца, на котором отсутствовала одежда и обувь. Юноша улыбнулся совсем не по-детски, обнажая длинные клыки и ряд острозаточенных зубов. Такие могли принадлежать оборотню либо русалки, но лукавый взгляд, полный восторга и расчетливости, не мог отнести создание ни к тем, ни к иным. Было в глазах что-то необъяснимое и непостижимое смертным. Сквозь радость читалась усталость прожитых тысячелетий.

Юноша поднял руку и погладил прямоугольный подбородок, который оброс мягким пушком. Над пухлыми губами красовались маленькие усики. А выше круглый вздернутый и нелепый нос, который портил мужественное лицо.

Юноша хмыкнул своим мыслям, а потом заговорил баритоном. Голос совершенно нелепо звучал с мальчишеской внешностью.

— Здравствуй! — Сказал он своему отражению. — Назову тебя Вершем!

Поняв, кто передо мной, испугалась. Но мужчину присутствие постороннего за спиной не смущало. Он не замечал призрачную сущность за спиной, продолжая знакомиться с внешностью, которая ему не нравилась.

Сокращение имени, показалось, нелепым, но божество осталось собой довольно. Юноша огляделся. В комнате, где он находился все вокруг спало безмятежным сном. Стоило сделать шаг, пыль поднялась вверх, закружилась хоровод в воздухе, оседая на голое тело. Вдохнув и поперхнувшись, Верш закашлялся, привлекая к комнате ненужное внимание.

Дверь отворилась и показала нового гостя.

Мужчина около пятидесяти лет был весьма удивлен голому мальчишке, чудесным образом оказавшемуся в забытой богом комнате. Когда-то помещение принадлежало почившей супруге хранителя трех земель.

С выводами старик не спешил, потому приветствовал незнакомца осторожно, а услышав знакомый голос, понял, что зря проявил осторожность.

— Прошу за мной! — Вежливо с поклоном попросил мужчина. Игры богов его не касались, хотя и не нравились. Где же это видано, чтобы Вершитель вместо прямых обязанностей по свету в человеческом теле гулял. Да и где он его взял еще вопрос?! Ответ пришел быстрее, чем он предположить.

— Никодим! — Бежал к старику помощник и орал во всю глотку. — Умершие поднялись! Видел парня, который три дня назад богу душу подарил…

На этих словах помощник осекся и уставился, не моргая, за спину старика. От неожиданности, попятился и сел в пустое ведро, которое сам минуту назад из рук выронил.

Еще вчера умерший юноша по дорогам бродил, в города разные захаживал да мелким воровством промышлял, за что получил стрелу в бок. Ушел от погони, но сил на лечение не оказалось, как и помощи посторонней рядом. Умер.

По пути домой тело нашел рыбак. Ехал мужик с ярмарки, хороший улов обернулся богатой выручкой. А тут такая неприятность. Богов разгневать побоялся, затащил мертвеца на телегу и в деревню повез. Пусть Никодим со своим богом разбирается.

Вершителю не было дело до приключений юноши, его интересовала оболочка. Душу, в нарушении всех законов бытия, он с миром отпустил. Первый запрет нарушил. Тело жизнью наполнил, чем еще один заколдованный замок открыл. Вселился в полуживого — полумертвого, третье табуобошел. Но он том, бог не задумывался. Отрекся от сущности божественной и силы, как только сладкого воздуха вдохнул. Если бы мог, то увидел Вершитель, как четвертый закон нарушает, и равновесие в мире колеблется.

— Что же это творится? — Начал было мужчина, но Никодим остановил его одним движение — поднял правую руку вверх, очерчивая божественный знак.

Так как мертвец на действие хранителя никак не отреагировал, помощник успокоился, но не полюбопытствовать не мог. Вопросы сыпались из его рта, как из рога изобилия, ни Никодим, ни Вершитель ответить не них не успевали.

Устав от болтовни, и боясь гнева бога, который притаился за спиной и с интересом слушал помощника, хранитель топнул ногой и прикрикнул:

— Откуда ты, ирод, взялся! Живого человека, сонной травой опоенного, в мертвецы записал! Ух!

После произнесенных слов помощника, как ветром сдуло. Побежал деревенских успокаивать, правду рассказывать, что ошибся он. Не побоялся за бока, которым удары грозили за язык длинный.

— Спасибо! — Поблагодарил Верш, равняясь со стариком.

Никодим осмотрел юношу, нашел след от стрелы в печени, который стал причиной смерти, вздохнул и повел бога в домик, где помощник проживал.

— О причинах спрашивать не стану! — Вдруг набравшись смелости, заговорил старик. — Но позвольте один вопрос задать?!

Вершитель качнул головой в знак согласия, но на вопрос, как долго в человеческом теле пробудет, отвечать не стал, ибо сам не знал, когда ему игра эта наскучит.

За тысячелетия проведенные богом он много повидал, осуждал, прощал, но не чувствовал ни тепла, ни горечи. Любопытство взыграло, и бог отважился на отчаянный шаг. Выбрал место силой наполненное, снял запреты, которые еще до него существовали. Нравилось богу человеком быть: вдыхать аромат весенних трав, вступать по мягкой зеленой траве да ежится от прохлады вечерней. Чувства захлестывали с головой.

Если бы знал Верш, что поутру за ним с вилами да кольями придут, то не был так беспечен и еще ночью в дорогу отправился. Людей не боялся, а зря. Толпа жестока и беспощадна, но самое страшное она глупа!

В дверь отбарабанили. Но звуки слышались приглушенные. Юноша взглянул в окно из избы помощника, в дом старика вломились обезумевшие деревенские жители. Они вынесли на руках убитого Никодима. Вершитель по привычке устремился к почившему телу, но ничего не произошло. С ужасом, бог обнаружил, что магия больше не доступно ему. Осмотревшись, он схватил первые попавшиеся на глаза вещи: нестиранную рубаху, поношенные сапоги, плащ с дырявой подмышкой да булку хлеба, которая на столе с вечера лежала неприкрытая, оттого бока зачерствели.

Как из дома выбрался разговор отдельный, новые штаны и рубаха пару дырок заработали, когда через невысокий забор переливал юноша. Узелок, в который завернул добычу из дома помощника, в руках тащил, а босыми ногами по росе ступал.

Измотался на солнцепеке идти, но ноги дальше несли, поскольку сердце страхом полно было. Не понравилось новое чувство Вершу, но заглушить его, как не старался, не получилось. А еще правый бок периодически болью отдавал, не затянулась полностью рана.

Вершитель раскинул руки в подобие звезды, на траве лежа. Усмехнулся собственной глупости и опрометчивости и стал ждать, когда час его придет. Умрет снова юноша, и бог на место свое вернется. Но судьба, которая игру затеяла, Верша так просто отпускать не желала.

Почувствовал он прикосновение сначала, но глаз открыть сил не было. Потом на голову вода полилась. Встреченный купец, на вид, хорошим человеком оказался, а на деле — пронырой. Помог, травами выходил и с расспросами не лез.

Пока в полудреме бог находился, чувствовал, как телега по дороге раскачивается, подпрыгивает на ухабах да кочках. Потом качка началась, слышалось волнение морское да ветра свист. Но очнулся Верш уже на другом берегу Южного моря, а может Соленого, кто теперь разберет.

Когда Верш совсем окреп, купец продать его попытался. Приводил господ в шелковых одеждах да с покрытыми головами. Один явился с дочерью, увидев которую бог дар речи потерял. В душе искра загорелась, желанием жгучим снова и снова любоваться на красавицу. Если раньше трепыхался он, не позволял лица касаться, кусал пальцы, то теперь сам рот открыл, показывая два ряда ровных белых зубов, которым богатый царь бы позавидовал.

Незнакомца легонько локтя батюшки коснулась, тот сразу покупку оформлять начал. Так Вершитель в дом Элизиры попал. Юная девушка увлекалась рисованием. И прибывший из-за моря купец с необычным товаром, который идеально вписался в нарисованный пейзаж, пришлись, как нельзя кстати.

Бог подолгу сидел напротив девушки, увлеченной живописью, и рассматривал ее карие с зеленцой глаза. В них плескался прибой, бушующие волны и морская пена. Тонкие руки тянулись за лежащей на столике рядом кистью. Элизира, задумавшись, всегда слегка покусывала деревянный кончик, отчего нижняя губа казалась чуть больше верхней. Жар внутри Вершителя сбивал дыхание и вызывал дрожь в теле.

Юноша поднял руку и вытер со лба выступивший пот, девушка подскочила. Запищала, потому что криком тонкий мягкий голос назвать нельзя. Но бог ничего не понял из незнакомого языка. С магией и божественной силой ушло и понимание чужой речи. Чем больше чувств и эмоций он испытывал, тем человечнее становился, тем больше запретов нарушал. С блажью бога росло и не спокойствие в мире, но о том Вершитель думать не желал. А со временем начал забывать о прежней жизни. Роль бога казалась ему сном. Неужели он добровольно забыл мудрость, что тысячелетиями копилась внутри?!

Элизира приблизилась, понимая, что разговорами не добьется от бестолкового неграмотного раба толку. Положила ладонь ему на плечо и заставила опуститься обратно на стул.

Стоило девушке отвернуться и сделать шаг к мольберту, распущенные по местной моде каштановые волосы прошлись по лицу Верша. Он не выдержал. Одним рывком за руку усадил Элизиру себе на колени и поцеловал. Робко неумело, чем вызвал приступ смеха. Искушенной в любовных делах девушке, казались нелепы неуверенные движения раба.

Злость и обида вызвали стыд у хозяйки. Девушка резко встала с коленей и прошептала на родном языке: “Прости!” Других слов бог не разобрал.

С этого дня встречи стали реже, а время от времени рядом с девушкой находился младший брат — тучный неуклюжий мальчишка с россыпью веснушек и светлыми волосами с рыжим отливом. Он поедал сушеные на солнце фрукты, посыпанные сахарным песком, и улыбался гнилыми зубами. Не удивительно, что Элизире понадобился натурщик красивее.

Мальчик тихо сопел в кресле, которое украшала красная бархатная ткань, а девушка злилась. Творение ей не нравилось. Между высоких гор с заснеженными пиками выглядывало солнце. Оно ослепляло, и увидевший картину человек не мог рассмотреть стоящего у подножья путника.

Элизире нужен стимул, чтобы обыграть неудачный мазок и продолжить рисование. Она подняла глаза на растерянного Верша и поманила указательным пальцем. Утомленный новой жизнью и обыденностью каждого дня бог никак не отреагировал на своеобразный приказ госпожи, чем вызвал гнев. Расплатой стала порка. Спину терзали кожаные языки хлыста, боль смешивалась с воплями толпы, но сам бог не издал ни звука, принимая страшную реальность. Позже он обдумывал, как выбраться из жестокой страны. Раны лечить пришла особа, безумно похожая на его госпожу, но с небесно-голубыми глазами и светлыми золотыми, словно созревшая пшеница, волосами. Даже грязный неряшливый балахон не отталкивал. Стоило незнакомке взглянуть на Верша, как тот утонул в омуте прекрасных глаз. Божество желало коснуться девушки, которая вызвало совершенно новое чувство в душе. Тепло и трепет, который не позволили протянутой руке дотронуться до волос.

— Еще один! — Заговорила она на родном языке с отвращением, Вершитель взволнованно пошевелился, но боль и вновь открывающиеся раны, не позволили и слова сказать. Темнота приняла любое создание, но не смогла вернуть в лоно богов.

Она приходила каждый день в течение двух недель, обтирала, меняла повязки и лечила раны. Магию к рабам, по эту сторону Соленого моря, запрещалось применять.

Вершитель решился заговорить снова, когда смог передвигаться по камере, в которую его посадили. Судьба — злодейка играла с ним по собственным правилам, даря боль, надежду и неизведанные чувства. Если теплу, которое наполняло все внутри при виде лекарки, он радовался, то шрамам на спине нет.

— Как тебя зовут? — Осмелев, спросил мужчина. После пережитого ужаса, юношей его называть больше нельзя.

Широко открыв глаза в удивлении, девушка машинально ответила:

— Олеша.

Рот рукой прикрыла, потому как назвала имя, которое запрещено произносить. Хозяин дает имя рабу, который носит его с гордостью. Правда, если перевести, то апельсин, острая палка или щенок, не так уж приятно носить на плечах. Хорошо, что Вершитель остался Вершем.

Дальнейший разговор пошел, словно ручей по весне. Олеша широко улыбалась, но смотрела с тоской. Много она повидала неугодных юной хозяйке, судьба их незавидна.

Чем дольше бог узнавал об Олеше, тем сильнее хотел обнять и приласкать. Желание оказалось взаимно. Невинная душа доверилась богу, который искал новых чувств и эмоций.

Я закрыла лицо руками, чтобы не мешать влюбленным. Но, если симпатия Олеши читалась по глазам и жестам, то бог оставался холоден и расчетлив.

Бог осквернил свое тело, практически отказавшись от собственной сущности. Возможно, это самое лучшее доказательство его чувства. Но я видела, как возникают и осыпаются пеплом два божественных запрета. Для меня он представили в виде замков.

Утром влюбленные сбежали. Ноги несли двух рабов на набережную, где они планировали найти корабль и капитана, который сжалится и примет на борт беглецов. Но судьба оказалась жестока, подарив на одном судне Вершу встречу с бывшей хозяйкой. Элизира усмехнулась, взглянув на Олешу, и предложила сделку. Вершитель получит свободу и отправится домой, подруга останется в качестве натурщицы. Глаза Олеши забегали, она спряталась за спину возлюбленному, но бог вместо отказа принял условия бывшей госпожи.

Я заплакала, не в силах видеть рыдания наивного создания, что поверило коварному богу. Ее крики разрывали душу, оставляя глубокие шрамы. Повторяя слова Олеши, звала и просила бога спасти девушку, но его безразличные глаза превратились в стекло. Да и не мог он услышать призрака, а я не в состоянии изменить прошлого.

Олешу уводили под руки, как только слезы закончили. Она бросила последний взгляд на бога, а он покачнулся в ее сторону. Одного порыва стало достаточно для того, чтобы вырваться из захвата и броситься на Верша. Олеша поколотила его руками, обвиняла и снова плакала. Бог не выдержал, сердце треснуло. Мужчина обхватил лицо возлюбленной и прошептал, чтобы она одна слышала:

— Я вернусь за тобой!

Море волновалось, словно осуждая поступок Верша. Ветер трепал отросшие волосы и нес корабль к родным берегам. Один из моряков, перебрав со спиртным, стал высмеивать неудавшуюся любовь. И бога прорвало, злость и рожденная ненависть дали толчок к черному дару! Позади моряка Верш увидел сияющую и манящую в объятия тьму, он поддался на искушение и принял темный дар. Бог ухватил магическую нить, которая вела корабль, накинул на шею болтуну и затянул, совершив страшный грех.

Еще два запрета преступил Вершитель. Мироздание разгневалось, ведь с нарушением равновесия, в мире началась смута.

Волны вскинулись, поднялись, словно горы, и накрыли корабль, забирая души моряков вместе с гнилым нутром бога. Погребенный в море человек исчез, а бог переродился, позабыв о прежней жизни. Только черный дар никуда не делся, не давал покоя, тьма пыталась вернуть себе нужное создание, нарушить границы миров и снова властвовать на земле, но уже не одно мгновение, а целую вечность.

Не смог выполнить бог обещание — обманул наивную доверчивую душу.

С болью вернулась в реальность, зареванные глаза не позволяли рассмотреть обстановку. Только битое стекло под ногами, давало понять, что я снова в настоящем мире.

Зеркало хранило разбитые осколки души, которые по чужому умыслу не в правильной последовательности собрали, потому, взглянув в него правды, не увидишь. Сколько не старался Вершитель не мог увидеть в отражении своего прошлого. Оно к лучшему!

Семь ключей от семи запретов, которые божество нарушило. Нельзя, чтобы они в его руки попали.

Глава 9 Долгожданная встреча Прода от 25 декабря

— Кати? — раздался вопрос позади.

Я обернулась и в дверном проеме увидела Владлену. Золотые волосы завивались спиральками и обрамляли лицо, некоторые пряди пытались укрыть большие голубые глаза. Тонкая красивая фигура нелепо смотрелась в коротких коричневых штанах и маленькой свободной рубашки, которая показывала голый живот сестры, но при этом оказалась впору в плечах.

Девушка быстро преодолела разделяющее нас расстояние и бросилась ко мне на шею. Крепкие объятия вызвали дрожь по всему телу. Я почувствовала вину, оттого что очень долго искала дорогу к сестре.

Но Влади не волновали мои печали, она была счастлива и удивлена появлению гостя.

— Что ты здесь делаешь? — спросила младшая сестра. Но я и сама не понимала, как оказалась в комнате из сна.

Солнечные лучи осветили помещение. Петухи запели. Мгновение, и перед глазами предстал мальчишка с озорной улыбкой и ласковым взглядом, полным обожания. Одежда стала в пору, правда, плечи на рубашке висели до локтей.

— Ты свободна в своих перемещениях? — удивленно спросила сестру, когда поняла, что Влади только вернулась откуда-то.

Мальчишка потрепал коротко остриженные волосы и рассказал о том, что эта часть дома пустая. Второй этаж полностью в его распоряжение.

— С прической что случилось? — не унималась и продолжала допытываться, хотя предполагала, каков будет ответ.

— Матрена забрала для ритуала. Обещала, если помогу отыскать беглецов: тебя да Михая, то вернет мое время и пол.

Я напряглась, не желая верить ни единому слову Владлены. Нет, сестре не могла продать мою жизнь, ради собственной молодости. С возникшими на глазах слезами покачала головой. Ужас и обида начинали убеждать в страшном предательстве, а молчание сестры только подтверждало догадку.

— Как ты могла так подумать?! — обижено спросила Влади, поняв, о чем я думаю по одну взгляду.

И я разрыдалась из-за стыда перед сестрой и страха, который держал в напряжении долгое время. Сестра гладила по волосам, успокаивала, будто не она обречена на вечное проклятие, а я одна.

Как только успокоилась, стала расспрашивать о том, возможно ли выбраться отсюда. Влади отрицательно покачала головой. Вдруг неожиданно девушка разомкнула объятия, и с ужасом посмотрела на разбитое зеркало.

— Что ты наделала, Катерина? — голос сестры наполнился паникой. Влади заметалась по комнате, собирая большие осколки и пытаясь соединить их воедино.

Не задумываясь, стала помогать. Владлена поранила руку, кровь красной струйкой потекла из порезанного места. Сестра бросила бесполезное дело, проследовала вперед, обессилено опустилась на кровать и посмотрела на пол, который усеивали осколки.

— Ах, Кати, Кати! Все, что видела, сбывается, — вздохнула девушка.

Краем рубашки зажала рану и продолжила:

— Ты зеркало разбила, оттого не сможешь вернуться, откуда пришла. А я надеялась, что слова, которые во сне тебе сказала, правильно поймешь и в логове ведьмы не сунешься.

Рассердилась я, топнула ногой для устрашения, чем улыбку вызвала у сестренки. А потом глаза, что смотрели с заботой, заблестели. Закрыла она обеими руками лицо и заплакала. Пришла моя очередь успокаивать.

— Вершитель одну из нас заберет. Ту, что тайну ключей открыла. Но ты не беспокойся, ты давно расплатилась с богом, собственной магией.

В день, когда родители погибли, а Марьяна защищать нас взялась да заключила сделку с Вершителем, твоя магия пробудилась. Не смог бог пройти мимо лакомого кусочка. Жизнь твою на магию обменял.

А вот мне платить нечем, как и Марьяне! Природный дар передать невозможно, он как часть души, един с сущностью. Досуха Вершитель испил тетку, которая уговор не выполнила.

— Что ты такое говоришь? — попыталась возразить Владлене. Не понимала, что за глупости, льются из уст младшей сестры. Разве бог не всемогущ?!

Хотя, история с тем, как был заперт Вершитель в теле Ростислава, не давал мне покоя.

— В прошлом нарушил бог запреты да законы бытия, оттого в мире хаос и неразбериха гуляют. Посмотри, злой дух прикинулся белым праведником и несет божье слово. А то бог жестокий и опасный, сгинет, коли ему молиться начнем. Ведьмы и колдуны черной силой пользуются, к белой магии не прикасаются, потому что нутро жжет. А ведь не все среди них разрушение несут.

Я вспомнила таверну, которая лесной ведьме Анисье принадлежала. Забирала женщину чужую тоску и боль, на душе легче делала, и магию свою восполняла тем. Согласилась с Влади.

— Память Вершителя сейчас, как кусочки разбитого зеркала, — сестра указала на осколки. — Потрескавшиеся кусочки, часть из которых перемешалась, нелепую картину выстраивая. А еще добавились чувства и воспоминания Ростислава, окончательно божество запутав.

Годы, проведенные в бессмысленных поисках ключей, которые способны замки (запреты) на место вернуть, родили гнев и тоску внутри божества. Бог послал проклятие на ключи. Если сам не может дотянуться, пусть ни один смертный не сможет. Но мы, непростые люди, а создания с частичкой божественной крови, потому магические предметы сами в руки шли, словно притягивались.

Права Владлена! А с Ростиславом ключи связаны, так как бог часть жизни с ним провел. Притягивал неприятности и черное зло к мужчине, дабы освободиться поскорее.

— Ключи Вершителю нужны, чтобы в полную силу вступить. Но желание человеком стать, раз вкусив чувств и эмоций, побороть не сможет, оттого опасно передавать предметы заветные. Хрупкое равновесие, которое со временем устанавливаться начало, пошатнется, и мир снова в пучину хаоса погрузить может. Нельзя этого допустить, потому, держи!

Владлена вложила мне в руки недостающие ключи. Теперь в бархатном мешочке находилось ровно семь ключей, но с ними делать, не представляла.

— Ты одна от него независима, поскольку за долги сразу расплатилась. Запомни, чтобы не случилось, ключи не отдавай!

Я подумала, о том, что Вершитель в храме мертвых сказал, якобы сам часть воспоминаний запечатал. Возможно, так и было, перед смертью, понимая, что не сможет сдержать обещание данное Олеше — вернуться и спасти ее — он пожелал забыть время, проведенное с девушкой.

Бог переродился, а чувства человеческие остались навсегда глубоко внутри, каждый день, изводя Вершителя, ибо не понимал он причины беспокойства и томления внутри. Оттого взялся опекать лживого мальчишку, отцом его притворившись, чтобы не напугать и не оттолкнуть.

Жалость, которая на секунду родилась в душе, к богу пропала, как только я родителях вспомнила. Именно, Вершитель в матери черную силу возродил да приумножил. Но злости и ненависти не испытывала, одну тоску.

При мысли о матери, решила поведать девушке, что у Агафьи в избе произошло, но Владлену рассказ не удивил. Она мягко улыбнулась, а мне показалось, что сестрой младшей не она, а я являюсь.

— Знаешь, говорят, что коли сон плохой расскажешь, не сбудется он. Может, и твои видения не сбудутся?! — с надеждой спросила у Влади.

— Ты пришла из заговоренного зеркала, которое Кассандра из-за моря притащила. Видела в отражении я образ женщины, как две капли воды на тебя похожий. Потом осколки с кровью помешанные да шептание слышала со стороны кровати. Пока все, как в видениях происходит.

Попросила Владлену рассказать поподробнее о том, что случиться должно, но тут за приоткрытой дверью шум послышался. Проведение сопротивлялось тому, чтобы Влади о будущем поведала.

Кто-то поднимался по лестнице, на втором этаже комната пленницы располагалась. Человек шагал с придыханием, каждое движение давалось ему с трудом. Руки звонко хватали перила. Чем ближе становился незнакомец, тем громче звучало сбитое дыхание. Мужчина хрипел, словно толстая свинья. Я еще не видела лица, но уже чувствовала отвращение и неприязнь.

— Прячься! — сообразила Влади и заставила залезть под кровать.

А потом я увидела, как на пол летят вещи и обувь. Постель прогнулась, будто не маленький мальчик забрался в нее, а взрослая девушка, хотя так и было.

— Доброе…

Хотел пожелать вошедший мужчина, но осекся, увидев разгром, который я учинила. В походке невероятным образом появилась легкость. Он стянул Влади с кровати за волосы, в босые ступни впились осколки зеркала. Сестра запищала, запрыгала на одной ноге, вырываясь из рук мужчины, и зашипела, будто змея-хранительница из Весенних гор.

— Не тебе руки распускать, белый праведник! Проклятие настигнет твое черное гнилое нутро, расплата за грехи близко!

Дарен отступил назад, как от прокаженной.

— Сильный в тебе дар! Одного не знаешь, что судьбу сильный духом человек пишет, а слабые — следуют ее указаниям, — праведник ответил с той же злой интонацией. Надменный самоуверенный и сильный противник, с которым мне не тягаться. Разве что хитростью да дарами колдуна воспользоваться?! Только очаруют ли его деревенские девушки?!

— Не стоило тебе касаться тонких рук с бархатной кожей, — Владлена усмехнулась и про мужчину повествование затеяла, будто всю жизнь рядом провела.

Дар сестры через прикосновения работал, тут Дарен оплошал, злость выплескивая. Я слушать, затаив дыхание, стала. Да подивилась насколько внешне не примечательным человеком белый праведник был.

Среди домов, которые построили совсем недавно, неказистым выглядел некогда богатый купеческий двор. Купец Иван Иваныч поддался искушению легкой наживы и отправился в город, в котором пропал без вести. Поиски, что вела старшая дочь Василиса, успехом не увенчались. Стали три женщины жить без мужика и дохода (о чем больше сожалели, понять трудно), а к осени мать Василисы и Дарины захворала. Пришлось в долги влезть да пояса затянуть, но толку с того не вышло. Умерла женщина, оставив дочерей бесприданницами. У простых деревенских девушек сундук с детства пополнялся расшитыми собственными руками полотенцами и льняным бельем, а у кого-то и тканями самодельными. Бывало батюшка с матушкой позаботятся и мешочек с парой золотых положат, чтобы молодые могли хозяйством обзавестись.

Но то не о дочерях Ивана. Привыкшие к праздной жизни девушки не умели полов намыть да постирать постельное белье, благо готовить мать научила, и на том спасибо.

Женихи, которые некогда у ворот стояли, в глаза томно смотрели, куда-то испарились. А с ними и внешняя красота у дома исчезла. Мох, которым между бревнами щели затыкали, чтобы тепло сберечь, воронье потаскало. Резные ставни потемнели, лак с их поверхности на солнце выгорел, а дожди черноты в уголках добавили.

Василиса понимать стала, что дело к беде идет, когда мешки с зерном, которые в амбаре хранились, плесенью покрылись. Даже мыши их есть побрезговали.

— А я тебе говорила, что продать их следует! — запела старую песню младшая сестра. У Дарины одни украшения да платья на уме были, ни о какой экономии речи не шло.

По первой Василиса надеялась продать золотые серьги да жемчужные бусы сестры, но, когда золото от тепла рук облизать стало, а жемчуг растрескался, поняла нелепость затеи. Дарина призналась, что купила у заезжего цыгана добро, а с ним расплатилась отцовскими деньгами, которые на черный день Василиса откладывала. Все бы ничего, но помимо этого отдала она честь девичью, что позором грозило, коли узнал бы кто в деревни. А Сплетни совсем скоро рождаться должны начать, живот от любви нечаянной уже наливаться начал.

Долго Василиса о зерне горевала да думу думала, как с младшей сестрой поступить. Выходила на крыльцо с пуховом платке. Осень, хоть и поздняя, да тянет холодок нехороший, болезнью затяжной пугает. Поежилась, растерла руками плечи, а взгляд через невысокий забор устремился. На колодец молодой парень пришел. Раньше в деревни Василиса его не видела, а может, не цеплял взгляд неряшливый человек. Растрепанные плохо подстриженные темные волосы, будто не резали, а щипали их, как баранью шерсть. Руки тонкие ведро с трудом водой наполнили и в сторону леса потащили. Шатало знатно талию осиную, словно не кормили юношу несколько лет.

Раздосадованная вернулась в палаты дочь Ивана. Сожалела, что лица молодого человека не разглядела. Дарина на красоту падка была, что на руку могло старшей сестре сыграть. Кабы хорошо, одной стрелой двух зайцев убить: сестру с грехом и позором под сердцем спровадить да свободой от забот о расточительной девушке избавиться. Вот бы зажила для себя любимой Василиса.

Следующим днем оделась потеплее да побогаче и у колодцу на дежурств отправилась. Деревенские бабы у виска покрутили, думая, что с голоду обезумела бездельница — дочь купеческая. Но когда Василиса с Дареном лоб к лбу столкнулись замерли в изумлении. Никогда не видели они старшую дочь такой вежливой и приветливой, вечно ходила девушка с задранным носом, лишний раз не здоровалась. Наверное, губы берегла, боялась, что на ветру потрескаются. Но сейчас не о скверном характере разговор, а о встрече судьбоносной.

Василиса, когда юношу увидела, дар речи потеряла. Вытянутое тощее лицо со вздернутым круглым носом и глубоко посаженными глазами отпугивало. Но девушка сделала над собой усилие и заговорила первая:

— Здравствуй, добрый молодец! Куда ты каждый день воду таскаешь? — залепетала Василиса. И тут же добавила, пока Дарен от удивления не отошел. — Я со двора купеческого давно тебя заприметила.

Хотела сказать: “Красавца!”, - но зубы не позволили лживым звукам из уст вырваться, сомкнулись, подводя хозяйку.

Дарен посмотрел на девушка, усмехнулся, сразу поняв, что барышня к нему не просто так подошла и голубкой поет. Но перебивать не стал, хотел сперва выслушать о себе слова лестные. Давно никто о нем хорошо не отзывался, больше бездельником либо лиходеем кликали.

— Хотела вот в гости пригласить и послушать о судьбе непростой.

Глаза у мужчины округлились, а рты местных кумушек — болтушек пооткрывались да уши навострились, такая к ним сплетня в руки плыла. Где это видано, чтобы молодая девушка, пусть из брачного возраста вышедшая, в гости юношу приглашала.

Плеснул Дарен воды в ведро, окатил Василису, чтобы та успокоилась с шутками неуместными.

— Ты бы, купчиха, шла своей дорогой, пока не собрала разговоров пустых на безрассудную голову!

Во взгляде огонь вспыхнул, но на то Василиса внимания не обратила. Завелась девушка, как чудная игрушка на ярмарке. Упрямство перемешалось с обидой, мало кто смел Василисе отказывать, а тем более оскорблять прилюдно. И так стыд лопатки колет.

— Я ведь не одного тебя приглашаю, а с матушкой. Сколько живу здесь, никогда не встречала такого, — девушка осеклась под пристальным взглядом, — интересного юноши.

— Что же, — сделал паузу мужчина, при этом лицо почернело, Василису пугая, — коли настаиваешь, придем! — произнес Дарен и, погрузив на коромысло ведра, отправился восвояси.

А девушка стояла ни мертва ни жива. только сейчас сообразила, что черного мага в дом пригласила. Тетушки, что с изумлением за разговором следили, смотрели с жалостью. Давно они на свете живут, колдуна за версту чуют. Оттого нелюдим Дарен да живет на окраине, возле леса. Там то черное ведьмовство незаметно творить можно. Главное, что деревенских лиходей не трогает, как, впрочем и они его не касаются.

Василиса бежала до дома, как угорелая, потеряв пуховую дорогую шаль, которая от матери осталась. Не важны теперь былые воспоминания, подготовиться следовало и Дарину куда-нибудь отправить. Ошиблась женщина, когда сестру за первого встречного выдать собиралась, теперь самой расплачиваться придется.

Первым делом стала родную кровь разыскивать, да к мельнику выпроваживать, чтобы в долг зерна дал, а то зиму им не пережить. Отнекивалась долго Дарина, но поняв, что у сестры особый интерес имеет, отправилась поручение выполнять. В будущем сын мельника замуж ее возьмет, но о том Василисе уже не узнать.

Девушка приготовила все, как учила мать. Последняя знала немало о колдунах и ведьмах, потому что выросла возле старого погоста, куда черный люд порой на шабаш собирался. Но то дело прошлых лет, нынешних времен не касается.

Василиса намыла полы холодной водой из колодца, рассыпала по углах жженую соль, в порог воткнула нож, справа положила вилку. Задумалась, все ли правильно сделала, и переложила предмет с четырьмя зубьями налево. На стол с белой скатертью поставила кувшин с кислым молоком, вчерашний хлеб и вяленое мясо, которое от долгого висения в кладовке покрылось плесенью, но черный народ по-другому не встречали. Нужно сразу дать понять, что колдуну не рады, чтобы быстрее ноги унес.

Василиса стояла в задумчивости, вспоминая наставления матери, но толи слушала она не внимательно, толи много лет с тех пор прошло, не могла восстановить в памяти обряд с кровью, потому делать побоялась. Зря понадеялась, что испорченными продуктами от черного мага откупится.

А надо то было уколоть указательный палец иглой, очертить охранный знак и окропить порог жилища.

Погода вторила настроению дочери купца Ивана. Хмурилась, гоняла серые тучи, зазывала в гости дожди да холода. Того и гляди столкнутся облака и возникнет между ними серебряная молния. Девушка стояла у окна, поджидая прихода званного гостя и надеясь, что он не явится. Долго не приходил окаянный. Устала Василиса, голову склонила и закемарила. Снился ей новый день и солнце яркое. Не пришел колдун, позабыл о встречи.

Жаль, Дарен слов на ветер не бросал. Стоило стемнеть раздался стук в дверь. Подскочила девушка, затряслась, как тонкий листочек. К порогу подошла, но открыть не решилась, сначала надобно сердце дрожащее унять да дыхание выровнять, нельзя магу страх показывать.

— Пришел, как звала, с матушкой, — раздался голос из-за двери. Василиса глупости своей покаялась, но назад время не воротишь, открыла. Впустила колдуна, в руках которого сухая ветка была. Листья не то березы, не то липы, теперь не разберешь. Знак нехороший, как и подарок опасный. Но не сразу девушка дар заприметила. Искала матушку позади колдуна, но никого не обнаружила. Обрадовалась сперва, раз уговор не выполнил, значит, можно выгнать проклятого и не опасаться мести! А потом Дарен заговорил, надежды купеческой дочери, разрушая:

— Вот, — сунул девушке сухую палку в руки, листья с нее на пол осыпались, — матушка моя под этим деревом похоронена. Пришел, как обещал ни один, с ней.

У Василисы горло спазмом свело, не вздохнуть не выдохнуть. Руки задрожали, а глаза слезами наполняться стали. Упала на колени, прося пощады и вызывая смех у Дарена. А потом неожиданно улыбку сменила каменная маска, отчего лицо мужчины показалось кукольным, восковым.

— Условие у меня одно есть. Если жизнь хочешь сохранить, то помочь должна.

Поманил за порог колдун ее, но прежде чем переступить небольшую ступень, наклонился, подхватил вилку и снова посмеиваясь, сказал:

— Положила бы справа…

Заканчивал фразу на улице, но Василиса от страха не слышала и половины слов. Как корова на привязи, шла за колдуном, свою долю проклиная да глупость и расчетливость. Сама виновата, самой и расплачиваться. В голове одна мысль безумная возникла. Шагнула быстрее, руку на плечо мужчине положила и предложила хрипящим от ужаса голосом:

— Возьми меня в жены, буду тебе верной и любимой.

Колдун не поворачиваясь, ладонь с плеча скинул и прошипел, словно змей:

— Не нужна ни жена ни любимая! Горит в груди пламя скверное, сгоришь, коли коснешься языков алых.

Но девушка предупреждение истолковала по-своему и стоило подойти к сухому дереву колдуну, как бросилась к нему на шею и в губы впилась. Поцелуй вышел грязный, ложью пропитанный да страхом окутанный. Неумело безответные губы ласкала, к груди прижималась, а руками шею обвивала, как бурьян трава, которую вьюном кликают.

— Что же ты наделала, глупая! Не уйти теперь от него ни на шаг, вечно к земле клонится станешь! — раздался нежный голос, будто плакала женщина. — Погубила себя окончательно, погубила.

Василиса от колдуна отстраниться попыталась, а ноги в землю вросли. Внутри страх в ужас и панику перешел.

Незнакомый голос между тем, жалеть новую жертву колдуна пытался:

— Он мать родную не пожалел, чтобы задание бога мертвых выполнить. Наобещал Вершитель силы великой да власти над людскими душами, если добудет сын для него ключ проклятый. Дарен близких не пожалел, но и коснуться предмета заколдованного не смог, будто воздух сквозь пальцы уходил ключ.

Отыскал он где-то, а может божество надоумило, я не ведаю, но сынок отыскал книгу о ворожбе черной. Стал самостоятельно изучать, добра из это, как видишь, не вышло.

Дарен продолжал смотреть на Василису, молча, будто и не слышал голоса родной матери. Неожиданно в руках колдуна возникло огненное кольцо, которое он на шею девушки накинул и затягивать начал.

— Скажи, что ключ на жизнь обменять хочешь, — раздался крик в голове Василисы, что она немедленно и озвучила.

— Хорошо! Прощу и игры с колдуном и потеху у колодца для старых сплетниц, — с обидой произнес мужчина и рассеял свое колдовство. А вместе с исчезновением горящей петли, земля отпустила, ноги освободились.

Василису Дарен к сухому дереву вплотную подвел и велел слова за ним слово в слово повторять, но матушка, то и дело, перебивала и с мысли сбивала. Девушка не могла два голоса одновременно слушать, потому что слились они в единый поток. Одно слова от мага заменяло другое от матери, душу которой колдун в сухой ствол заточил, чтобы жизнь в нем возродить и ключ, таким образом, получить.

Залилась Василиса слезами, судьбу свою проклиная и мага, который во служении странного бога. Раньше купеческая дочка считала Вершителя нейтральным созданием, которое не вмешивается в судьбы людей без надобности. Даров и молитв ему не приносила, но верила. Разве этого не достаточно?! Знала бы, каждый день на коленях у красного угла с утра до ночи стояла.

— Бери! — вмешался в плач девушки колдун. Перед глазами золотое сияние возникло. Василиса потянулась и, как только коснулась проклятого предмета, осыпалась белой пылью.

А перед Дареном явился разгневанный Вершитель.

— Как ты смеешь, тело и душу в прах обращать?! — голос бога разносился по всей округе, давил на уши так, что из них кровь пошла.

Взмолился, словно пес, колдун, но гнев Вершителя было не унять. Проклял он нерадивого помощника, чтобы тому по свету в белых одеждах половину века ходить. И исчез. А в душе Дарена злоба с проклятием смешались да подпитывались силой, которая от запретов, богом нарушенных, шла.

В итоге родилась новая религия, что название от белых одежд основателя получил. Желал Дарен вознестись выше бывшего господина, оттого придумал Единого бога и стал по селам и деревням его культ нести. Несогласные на костре смерть нашли. С удивительной скоростью множились последователи, питая своими молитвами черное нутро Дарена.

Прода от 30.12.2018, 17:23

Я под кроватью дышать перестала, рассказ сестры слушая. Жаль, расчетливую девушку Василису, прогадала она с выбором жениха для сестры. Но в том сама виновата. А Дарен раскрылся с новой стороны, вот только симпатии к нему не прибавилось. Один страх и отвращение в душе рождались.

В конце с ехидной улыбкой Владлена добавила:

— Поручение Вершителя ты не выполнил, не справился — не добыл ключи, потому что не годен! Оттого злость на невинной душе выместил.

Дарен рассердился, побагровел да зарычал, словно злая собака:

— Не тебе, дочери колдуна, меня осуждать! Знаешь ли ты, как твой отец по деревне прошел да забрал с собой здоровье сильных и жизни слабых? Вершитель след его учуял, но ошибку совершил, помощника выбирая. Думал, что я тот самый маг, который коснулся божественной силы.

В слова белого праведника верить не хотелось, но Марьяна рассказывала, что не простым человеком отец был. Много зла совершил, пока Наталину не встретил и спокойной жизнью не зажил, только недолго.

Значит, Дарену по ошибке Вершитель поручил проклятые ключи собирать. А когда тот оплошал, стал замену готовить, своей силой новое создание питая, не посмотрел на лживого мальчишку, сам Даркирия обманывал, отцом притворяясь.

— Ты про отца не клевещи! — у Влади голос прозвучал, как мышиный писк, а комнату яркий звук наполнил.

— При мне не стоит притворяться! Знаю, что сила в твоих венах течет страшная. Зла словом, порой причинить можно больше, чем действием либо магией. Ты видения из прошедшего времени показываешь, так ведь? Разве не заглядывала в тайны собственной семьи?! О батюшкиной силе не ведала? — белый праведник желчь изливал, наслаждался страданиями сестры. И каждое сказанное предложение ранило все сильнее и сильнее.

А я ничего не могла сделать, даже приглушить боль, которая разъедала нутро. Обнять и прошептать на ухо о том, что люблю, в утешении.

Послышались шаги. Мужчина покинул помещение. Тяжелые ноги с трудом передвигались по лестнице, звук выходил грузный. С последний нашей встречи, накануне смерти Ростислава, Дарен поправился еще больше. Тучные ноги и руки, которым мужчина предавал движения, с трудом повиновались. Живот выпирал вперед, поднимая белую рясу и оголяя заплывшие щиколотки. В нем не было прелести дородных женщин. Их изумительной и аппетитной фигуры, румяных полных щек и озорных веселых глаз. Весь образ мужчины вызывал отвращение, а теперь, узнав правду о его прошлом, и душа показалась пропитанной густой темной смолой. Коснись ее и увязнешь, липкая паутина потянется за рукой, пачкая и очерняя.

— Катерина, ты в порядке? — раздался взволнованный голос сестры. Она стояла на коленях и заглядывала под кровать. Видимо, вопрос задавался не впервые, оттого Влади начал нервничать.

Вылезла, мягко улыбнулась и потрепала темные волосы, в голове видя истинный облик девушки.

— Зачем он приходил? — поинтересовалась у Владлены, которая снова начала собирать осколки разбитого зеркала. Но на это раз за тем, чтобы выбросить на улицу. Не долго задумываясь над последствиями, она выкинула стекла с острыми гранями в окно. Послышались крики и ругань. Я осторожно выглянула наружу, но никого не заметила, только трава окрасилась в красный цвет.

Недоуменно покачала головой, удивляясь чудесам. Кровь есть, людей не видно.

— Меня охраняют те, кто не пожелал отдавать дань старым богам, а поверил в Единого. Проклятые. Они словно тени, до которых можно дотронуться, но увидеть — невозможно, — в словах, наполненных горечью, чувствовалась усталость.

Она, как и я понимала, что тягаться с подобным могуществом, нам не под силу.

Посмотрела на алую траву, которая колыхалась под напором северного ветра. Он пригибал ее к земле, но отчаянные травинки снова и снова возвращались в первоначальное положение и стремились к небу, в надежде увидеть яркий солнечный свет. Эти маленькие, но сильные растения породили надежду в отчаявшейся душе.

— Ты можешь показать, куда попали Ростислав с Даркирием? — неожиданный вопрос заставил улыбнуться Влади. Эта безумная девчонка обожала находить неприятности. А я затеяла отчаянную авантюру.

— Смотри!

Сестра коснулась ладони, погружая мое сознание в удивительный мир. Вокруг все было, словно в тумане. Здесь мне открылись те, кого раньше не видела. Проклятые охранники Владлены. Они практически не отличались от простых людей, только пустые залитые серой краской глаза пугали до дрожи. Они смотрели, словно в самую душу, пронзая насквозь, но не видели ни меня, ни сестру, держащую за руку.

Обернувшись безликими тенями мы прыгнули из окна, легко приземлившись на траву, словно за спиной огромные размашистые крылья. Здесь внизу слышался веселый грубый мужской смех, чувствовался запах костра и жареного мяса.

Сестра провела мимо охраны, но приостановилась, когда увидела впереди переваливающегося с ноги на ногу и тяжело дышащего праведника. Мужчина страдал от лишнего веса, но отказывать себе в удовольствии не желал. Он проследовал к месту, где лиходеи организовали костерок, с веселыми байками и песнями.

— Прекратите! — одним словом Дарен заставил замолчать целую банду преступников. Но этого мужчине показалось мало, он щелкнул пальцами. В состоянии тени, я увидела, как молния прошла по всему телу, собралась в руке и со щелчком вырвалась наружу, разметав на лихую версту людей и алое пламя. Часть искр упало на село, заготовленное для скота, и тут же вспыхнуло яростным голодным огнем. Он быстро пожирал сухую желто-зеленую траву, стремясь к деревянным постройкам.

Но беды, которые устроил белый праведник, что могут лишить целое поселение запасов для скота; сараев, в которых хранилось зерно и припасы; животных, которые кормили и возили людей, не волновали Дарена. Мужчина выплеснул свою злость, а убирают за ним пусть лиходеи.

Глупый недальновидный колдун и оттого вдвойне опасный.

Влади потянула за руку, уводя от разворачивающейся трагедии. Простой деревенских люд, который собирался на крик, брался за дело: спасать то, что нажито непосильным трудом.

Мы уходили левее, к дому, который мне был знаком — апартаменты Марьяны. Я ошиблась, когда подумала, что Влади заперли в доме тетушки. Хотя две постройки выглядели, как две капли воды.

— Не удивляйся! Это зеркальное отражение одного и тоже дома, — сказала Влади. а потом пояснила:

— Если соединить две руки, а потом раскрыть их, словно собралась умываться, то руки покажутся одинаковыми. Также и тут. В одной части заперли меня, в другой — Дарка с Ростиславом. Но пересечься мы можем только тогда, когда два отражения найдут друг друга.

— Я не понимаю, — призналась сестре.

— Ты пришла через зеркало в мир, который недоступен обычному смертному, но стоит переступить порог другой части дома, попадешь в реальный мир. Зеркало Кассандры было единственной связью между нами.

Она грустно улыбнулась и мягко толкнула меня на ступени дома. Мир заиграл привычными красками, а глаза наполнились слезами. Влади исчезла.

Я бессильно опустилась на первую ступень небольшой лестницы, которая вела в дом Марьяны. Мне вдруг стало неважно, что станет со мной. Сестра растворилась в тумане загадочного мира. Возможно, это был мир мертвых?! От таких рассуждений в голове загудело, слезы выступили на глаза.

Одна мысль о том, что необходимосначала все выяснить, а потом лить слезы, вернула меня к жизни.

Послышались легкие шаги. Стоило поднять голову, как передо мной предстал Прохорович. Левая половина лица была обезображена, сморщенная кожа вызывала отвращение, а удивленная улыбка вызывала недоумение. Я думала, что мужчина погиб, помогая нам уйти от погони.

— Что ты здесь делаешь, дочка? — с волнением спросил Прохорович. Слова, которые он произносит с шипением, заставили широко открыть рот и оголить зубы, большинство из которых отсутствовало.

— Пошли! Скорее! — помогая подняться, поторапливал мужчина. Он все время оглядывался, опасаясь, что нас заметят вдвоем.

По пути в укромное место, которым оказалась покосившаяся избушка на отшибе деревни. Дом расположился вплотную к частоколу. Казалось, именно ряд необтесанных стволов деревьев удерживает его от падения.

Внутри, как и снаружи, изба заставляла понурить голову в печали. Давно не видела столь неухоженного и необжитого жилища. Сразу вспомнился фанатик Назим и дом лесной ведьмы.

Стол без скатерти и гниющая еда, которую давно пора было выбросить, расположились у окна, на котором отсутствовали занавески. Зато на подоконнике лежал старый ржавый меч. Помниться, им мужчина отбивался от нападков приспешников ткачихи Матрены. Рыжий металл так увлек мое внимание, что остальное убранство и вопрос Прохоровича я проигнорировала.

— Катерина! — повторил настойчиво мужчина, краснея от злости и досады. Помощь мне могла обернуться для него лишением головы.

Стоило перевести взгляд на Прохоровича, как он начал оправдываться, рассказывая историю о том, как ему удалось выжить.

— Но огонь, который охватил ткачиху, стал перекидываться на темный лес. Я испугался, расправился с неопытными бойцами и стал помогать ведьме, чем заслужил ее благодарность.

Так просто?! Я посмотрела на мужчину с подозрением, потому что не верила, что Матрена может быть столь благоразумна. Подлая и опасная, настоящая ведьма, а не женщина!

— Я помогу тебе при одном условии, — Прохорович тяжело вздохнул и посмотрел в окно, которое в грязном стекле отображало серую улицу с серой травой и небом.

Он молчал, а я нервничала, ведь время бежало стремительно. Потом мужчина вынул из внутреннего кармана неказистой куртки сверток и передал мне.

— Отнесешь в Заболотистый край в деревню Ольхово к болоту Поганому. Там дочка моя покой нашла. Это подарок, который обещал ей, когда замуж выходила.

По телу пробежались мурашки. В руки подарок взяла, да обещание давать выполнить не смела, поскольку не знала, отпустить ли Вершитель грешную душу, когда поймет, что не получить ему ключей заветных.

— Взяла — значит, отказывать не смеешь! — ехидно прищурился старик, отчего лицо стало еще страшнее. Безобразная маска пугала.

— Друзья твои: Ростислав да Роин в подвале заперты, сестрица по ту сторону в заколдованном зазеркалье — ее вызволить только служитель храма мертвых может, поскольку только он способен через грань перейти. А обе тетушки на дне колодцев: Марьяна с мертвой водой, Агафья — с живой. Не знаю можно ли спасти жизнь старшей сестре, поскольку сильно она перед богом провинилась, а вот лесную ведьму выручим.

Ты пойдешь к колодцу с живой водой, веревку бросишь, но тянуть сама не смей. Намочишь руки — помолодеешь так, что пеленать нужно будет.

Мужчина уловил мое удивление и пояснил:

— Агафья, как ведьма, молодостью питалась, оттого вода на время обратила свойства и на себя приняла. Как только старуха выберется из колодца, все нормализуется.

— А вы куда отправитесь? — спросила мужчину.

— Служителя искать…

Ох, если бы знала я каким образом Прохорович с Даркирием разговор вести собрался, не отпустила старика.

В доме Прохоровича мы пробыли до заката. Дождались, когда лихая пирушка и гогот разбойников затихнут, да отправились за ворота. Сделали это с легкостью, потому что никто не мог видеть за домом мужчины часть частокола. Прохорович вырубил нижнюю часть древна, что потребовало немалых усилий. Мужчина вспотел, со лба стекали соленые капли, рубаха пропиталась водой, образуя на подмышках и груди влажные места. Ко всему прочему, когда Прохорович бросил топор, обожженные руки, которые покрылись лопнувшими мозолями, кровоточили.

— Иди! — велел Прохорович, но на душе у меня было не спокойно. Нехорошее предчувствие не отпускало. Я постоянно возвращалась к дару, что мужчина велел оставить у болота, в котором утопилась дочь Настасья.

Покачала отрицательно головой и протянула мужчине руку. С неохотой тот схватился за ладонь, пачкая и окрашивая мою кожу в красный цвет.

Мы добрались до колодца с живой водой без приключений, что настораживало. Попытка дозваться тетушку, перегнувшись через бортик колодца, не удалась — никто не отозвался. Из колодца слышалась журчание воды, будто кто-то бултыхается на дне. Я предусмотрительно отпрянула, давая возможность Прохоровичу закинуть во внутрь веревку.

Долгое время за плетеную веревку, конец которой привязали к ближайшему дереву, никто не хватался. Потом она натянулась, а я услышала старческое ворчание.

Прохор не позволил подойти ближе, чем на три шага. А, когда седая голова Агафьи показалась из колодца, я онемела. Распущенные растрепанные волосы, словно змеи, закрывали лицо и ложились на плечи. Часть прядей торчало в разные стороны. Морщинистые рябые руки хватались за край колодца, но соскальзывали.

— Милая, помоги! — взмолилась Агафья. Не раздумывая, я ринулась на выручку, но мужчина перехватил поперек талии, ругаясь на все лады.

— Глупая, приглядись! Не она это! Неужели не чуешь рыбным духом пахнет!!!

"Кассандра!" — промелькнуло в моей голове!

— Обезумела русалка от долгого времени, которое провела в заточении, без воды, а тут живая вода напитала плоть…

Дальше не слушала, в груди разрастался комок боли. Мне было безумно жаль эту женщину, на долю которой выпало столько испытаний. В отчаянии я обронила одинокую слезу на землю, та тут же впиталась. Кассандра запищала, подняла крик, словно ее кипятком обожгло.

— Прекрати! Достаточно жалости! — попросила русалка. Ей причиняло боль мое сострадание.

— Агафью верни! — грубым безжалостным голосом приказал Прохорович.

— Не тебе мне указывать! Загубил собственную дочь Настасью, до сих пор за грань уйти не может. Сидит на берегу, отца с подарком поджидает.

От слов русалки мужчина схватился за сердце, упал на колени, задыхаясь. Я кинулась к нему. А смех Кассандры разнесся по округе, пугая зверей и птиц. Зря, пожалела цыганку, за годы в настоящее чудовище она превратилась.

— Если поможешь ему, отдам тебе ключ! Сломаешь запрет и вернешься к жизни! — предложила сделку утопленной. Она смеяться перестала, лицо скривила в удивлении. Потом покачала головой и сказала:

— Добрая ты душа, не для того человека ключами разбрасываешься. Придет время и пригодятся тебе все семь заветных ключей. Но помни, открыть ими ничего нельзя, поскольку они уже открыли магические замки, теперь только закрыть могут запреты, что нарушил Вершитель.

Потом Кассандра перевела взгляд на мужчину и велела дать ему живой воды, от одного глотка которой Прохор пришел в себя и задышал ровно. Мужчина, молча, сидел на холодной земле. В глазах отражалась пустота и боль утраты, а еще горела сизым пламенем вина.

— Оставь его! — вдруг повелела Кассандра, когда я попыталась коснуться плеча мужчины. — Он давно не живет, существует. Не мешай делать задуманное. Все равно не сможешь переубедить.

Намека не поняла, но горький осадок, от злых слов, остался. Выместила свое негодование вопросом грубым.

— Куда тетушку дела, рассказывай!

Русалка улыбнулась, показывая ряд острых маленький зубов. И от оскала этого внутри все сжалось, затянулось в тугой комок. Поняла, что не отпустит Агафью Кассандра, больно много лесная ведьма ей задолжала.

— Знаю, о чем просить станешь, но тетушка твоя передо мной долг черный имеет. Одно только может жизнь ей спасти — мое освобождение. Коли по ту сторону уйти смогу, к миру мертвых присоединиться, то без надобности мне старая ведьма!

А вот Марьяну излечить помогу. Не виновата она ни в чем. Свою семью защищала, как могла, как умела, потому и пострадала. Хотя, с Наталиной поступила по-черному, как настоящая ведьма, но то натура женская.

Я подивилась, как легко русалка о матери рассуждает, оправдывает одну тетку и ненавидит другую, а ведь они обе виноваты, по — своему. Но за то пусть боги спрашивают.

Глава 10. Спасение и погибель

— Пару капель своей крови добавь, оботри со всех сторон и в колодец брось! Только отойди подальше.

Сказала с усмешкой Кассандра, затем сорвала чешуйку с хвоста, бросила Прохоровичу да велела вперед идти, к колодцу с мертвой водой, который расположился по другую сторону частокола. Но он прежде попросил живой воды из колодца, для чего, спрашивать не стала.

Я последовала за мужчиной, а русалка словами остановила:

— Обещание, что мужчине дала, не забывай! В нем твое спасение!

Ни сказав больше ни слова, она крутанулась в воздухе, как диковинная птица, и скрывалась в глубине колодца.

Вздохнув, я отправилась следом за Прохоровичем, который, пребывая в своих мыслях, даже не заметил моего недолгого отсутствия.

Сделав, как повелела Кассандра, увидели настоящее чудо. Ведьма верхом на разросшейся чешуйке, величиной с сидушку табурета, вылетела из колодца, словно ядро из пушки. Ей не хватало горящего белого хвоста, чтобы назваться падающей звездой.

Прохорович шутку русалки оценил по достоинству, распугал хохотом всю живность в округе, и ведь не побоялся, что друзья лиходеи услышат.

Словно прочитав мои мысли, мужчина успокоил:

— Разбойники напились спиртного и спят мертвым сном, о творящимся безобразии и не подозревают.

Марьяна выглядела скверно. Старая разбитая старуха, которая вместо помощи, будет обузой. Я вздохнула с горечью, которую почувствовала ведьма.

— Не спеши с выводами! — рассердилась тетушка, в потом обратилась к Прохоровичу. — Живой воды принес?

Мужчина достал флягу и протянул женщине. Стоило той сделать пару глотков, как молодость и красота наполнили внешний облик. Временный эффект слетел через пару минут, пришлось пригубить еще пару раз напиток жизни, боялась ведьма переборщить, потому и пила с осторожностью.

— Даркирия они увели в разрушенную церковь, там подвал остался, где некогда служители припасы хранили. Ох и богатый народ был. Всех Вершитель в порыве гнева загубил, — Марьяна вспоминала прежние годы с горечью и тоской, скучая по былым временам и нравам.

Она отвлеклась от собственных мыслей и, переведя взгляд на меня, сказала:

— Вершитель не сразу учует, что я выбралась из плена. Пока глотки делаю, живая вода будет защищать от божественного взгляда. Но долго губы мочить не смогу, да и дна совсем скоро покажется, потому одна надежда на тебя, Ктерина! Ты хранительница ключей! Смотрю и живу, что все они тебе переданы. Напутствовать не стану, потому что сама не знаю, как лучше с богом разговаривать. Двадцать пять лет пролетели быстро, потому договоров со сроком не заключай. На искушение не поддавайся!

Марьяна говорила и говорила, а в душе рождалась тревога. Только сейчас поняла, что одно мое слово может стоит жизни дорогим и близким людям. Я зацепилась ухом за имя Дарка и вернулась в реальность из собственных мыслей.

— Служитель много о Вершителе знает, любимый сын, как никак. Гнев бога на Матрену обрушиться, когда узнает тот, что пленила да заперла Даркирия ткачиха. Раньше Верш спокойно наблюдал за приемышем, в судьбе не вмешивался. Но переплелись нити, жизни в узел завязались, не распутать, не порвав.

Страшно стало от слов и тона Марьяны. Но одно ясно — спасать в первую очередь нужно служителя, который может с богом разговор вести.

Тетушка отхлебнула знатный глоток, поежилась, плечами передернула и смела вперед пошла. По пути подобрала сухую ветку, поразмахивала, как мечом, хмыкнула удовлетворенно и двинулась дальше. А у меня зародилось нехорошее предчувствие.

Смело вышли на бой с бывшими друзьями лиходеями да преспешниками Марьяна да Прохорович. Силы неравные смелостью компенсировать хотели и страхом перед ведьмой могущественной, а что сила магическая покинула тетушку, о том разбойникам знать не следовало.

Я продолжала стоять, как велено, у самых ворот, прячась за высокой телегой. С ужасом наблюдала, как пролилась первая кровь, как трава не смогла впитать предложенный объем и покрылась красной краской. Прохорович продолжал одинокую битву против четырех бывших соратников, остальные с опаской наблюдали за доброй хозяйкой, которая прищурила левый глаз, а правым “стреляла” и наводила панику. Но как только мужчины поймут, что ведьма бессильна, убьют, не раздумывая.

— В чем дело? Что за шум? — услышала знакомый голос. На пороге ближайшей избы показался Демид, заспанный и помятый, в неправильно застегнутой рубашке, один край которой висел ниже другого. Штану небрежно заправленные в сапоги имели грязные пятна. Сейчас он не выглядел, как аристократ, а был одним из местных лиходеев.

Во мне закипела злость! Хотелось ринуться вперед, вцепиться в волосы и повыдергивать, застлав порог белым пухом. Но в плечо, словно толкнул кто-то. Я наклонилась и увидела кулон Марты. А стоило его коснуться, как девушка появилась рядом. От неожиданности чуть не закричала, пришлось закрыть рот ладонями.

Призрак протянул руку и поманил за собой.

Прежде чем подать руку, я оглянулась и увидела, как Прохорович заваливается навзничь на землю, но отпрянуть от призрака не получилось, Марта крепко сжала запястье, словно живая, а не бестелесный дух.

— Он искал смерти! Отпусти его! Знаешь, что воспоминания Ростислава и ненависть в блуждающей душе, держат в между мирами живых и мертвых созданий. Я устала и готова простить. Но Росток не позволяет.

Перебив призрака на полуслове, спросила:

— А как же Демид? Он искал тебя, чтобы попросить прощения!

Марта рассмеялась, продолжая тащить в туман. Чем больше шагов я делала, тем сильнее сгущалась дымка вокруг. Холод и давящее чувство одиночества охватывали все внутри. Я поежилась, подергиваясь толи от злобного смеха, полного отчаяния, толи от места, где пребывала вместе с призраком.

— Горскому нужен кулон. Думаешь, он согласился бы порвать тонкую нить между собой и Дарком? В камне заключена магия Демида. Он хочет попытаться ее освободить, не ведая, что невозможно восстановить утраченную силу, как и вернуть мертвого к жизни. Это одному богу под силу.

Марта прикусила язык. Вырвавшиеся слова поведали самое большое желание призрака, но оно не осуществимо. Внутри словно камень возник, ведь не познала юная красавица ни ласки, ни заботы искренней, одна ложь Марту окружала.

За разговором не заметила, как в подвале оказалась, чудесным образом стены преодолев, словно сама призраков являюсь и деревянные да каменные стены не преграда. Даркирий сидел, обхватив колени руками на голой земле. А голова опущенная смотрела на носки сапогов. Но словно уловив, чужое незримое присутствие, мужчина встрепенулся, вскочил на ноги, по сторонам озираться начал. А рассмотрев, кто в гости заглянул, глаза, как филин, выпучил. Из приоткрытого рта звуки не выходили. Удивился больше не тому, что я, как дух, явилась, а компании Марты.

— Что случилось? — растерянно, наконец, изрек служитель храма мертвых.

Попыталась ответить, но сестра Ростислава раньше звуки издала:

— Помогла проклятой для того, чтобы исполнили вы вместе мою волю.

Даркирий попытался возразить, но Марта не слушала чужой речи, продолжала говорить о своих намерениях и желаниях, словно живая.

— Ты, Катерина, должна еще одно поручение выполнить — брата моего спасти! — потом девушка повернулась к мужчине и дала особое поручение. — А ты, Дарк, должен помочь мир от безумна избавить, смерти Демиду желаю, с собой заберу, потому как обманул душу наивную, опорочил клятвами лживыми.

Посмотрела на полупрозрачную девушку и промолчала, но думаю, повернись она и загляни в мою душу поглубже, то увидела осуждение. Не достоин Горский смерти легкой, как Прохорович должен свой крест до конца нести.

В следующую минуту раздался хлопок, погреб, в котором сидел Даркирий открылся, а Марта исчезла, будто мыльный пузырь. Свет ослепил, потому сразу не поняли, чья голова показалась сверху.

Демид скинул лестницу вниз и велел Даркирию выбираться. На полу рядом со спуском в подвал лежало мое тело. Я отчаянно взвизгнула, служитель поморщился. А Демид посмотрел с подозрением, видеть души мужчина не мог.

— Помощь твоя понадобилась служитель. Вот кулон, — он протянул украшение бывшему другу. — Если бы знал, что в нем вся моя магия заключена, не стал тебя опасности подвергать.

Дарк бровь одну приподнял с насмешкой, не верил ни единому слову Демида. Оно и верно, видела я, что над Горским черное облако висит, знак скорой смерти. Редко такие появляются над людьми и увидеть их может не каждый. Служитель наблюдал такие всю свою жизнь, но впервые не пожалел смертника.

— Когда кулон в избушки оставлял, силу магическую не чувствовал, потом он на шее Катерины висел, фонил проклятием, а когда я от твоей магии освободился, то понял, куда моя подевалась.

Демид говорил это с горящими восторгом глазами, он правда, обезумел.

— Какая помощь тебе нужна? — переходя сразу к делу, спросил Даркирий.

Обряд, о котором Горский вычитал в одной из храмовых книг, позволял богам обмениваться силами на время. В голове беловолосого мага что-то щелкнуло неправильно, и он решил, что сможет обменяться с камнем частью своей жизни.

— Пару лет, от меня не убудет, — с задором в голосе продолжал вещать маг, а служитель смотрел на бывшего друга и думал, как он мог заблуждаться столько лет. А может, просто не желал замечать очевидного?!

Но меня мало волновала судьба безумного мага и Дарка. Я с ужасом смотрела на свое тело и не понимала, как вернуться обратно.

— Сейчас это опасно, — глядя в мои глаза, изрек Даркирий, а Демид принял на свой счет.

— Делай! Иначе умрешь!

Почувствовала, как душу притягивает собственное тело, от рук и ног к нему потянулись белесые полосы, похожие на утренний туман в низинах овгаров. Против воли наклонилась, делая шаг вперед. Даркирий занервничал, это можно было понять по напрягшемуся торсу и сжатым кулакам. В глазах промелькнула искорка тревоги. Служителю ничего не оставалось, как начать молитвенную песню. Смысл строк ускользал, я погружалась в состояние прострации. Вокруг все наполнилось полудымкой. А притяжение стало невыносимо. Мгновение и я вернулась в тело, не испытывая ни страха ни радости. Абсолютное всепоглощающее безразличие охватило нутно. А когда открыла глаза, мир заиграл красками, от которых по-первости резало глаза. Сев, потерла их руками.

Демид расположился напротив Даркирия в нарисованном на полу магическом круге. Не знаю, заранее изобразил круг Горский либо я пробыла в небытие дольше, чем мне показалось. Возможно, в реальном мире прошло несколько часов, а мне показалось, что пролетело мгновение.

На шее белокурого мага висел кулон Марты, сейчас украшение начало трескаться. Отделяющиеся осколки, словно ядовитые змеи, впивались в нежную кожу Демида. Мужчина закричал, не в состоянии терпеть невыносимую боль. Попытался стянуть голубой камень с шеи, но дрожащие руки плохо слушались приказов разума.

Маг боролся с украшением, словно с диким зверем, и через несчитанное число попыток, Демиду удалось разорвать цепочку. Мужчина отшвырнул кулон в сторону, тот ударился о стену и упал, рассыпаясь.

В одно мгновение Дарк перестал петь и бросился ко мне, закрывая могучим телом от взрывной волны. Но я успела увидеть, как перед Демидом возникла Марта. Она закрыла мага собой, но яркие лучи, похожие на солнечные, прошли сквозь призрака, уничтожая девушку и того, кто повинен в ее смерти.

Стены, потолок и даже часть пола перед нами загорелись. Алым огнем пылал одежда на спине служителя. Я руками попыталась сбить пламя, доставив боль мужчине, удалось прогнать прожорливое пламя. Быстро вставая и отыскивая дверь на улицу, подхватила Дарка и вышла, покашливая. Густой дым заволок внутреннее убранство избы.

Я положила служителя на землю и услышала стон, который говорил о том, что маг жив. Подлечит здоровье и будет, как новый, а шрамы остануться в напоминания о собственной доброте и глупости.

— Уходи! — простонал Даркирий, но я не могла оставить его одного. Да и куда деваться, когда со всех сторон лиходеи собираются кольцом.

— Вот так встреча! — знакомый голос заставил напрячься. Оглянувшись, увидела Дарена под руку с Матреной. Теперь женщина не выглядела, как добрая помощница. Настоящая ведьма со злым языком и отвратительным характером.

— Отведите их к остальным, скоро выясним, у кого сколько ключей за пазухой!

От громкий слов Матрены разбойники вздрогнули, поспешили к нам с Дарком, да некоторые лбами столкнули. Ух и бестолковый народ!

— Почему Марта закрыла собой Демида, ведь говорила, что желает его смерти, — спросила у Даркирия, голова которого расположилась на моих ногах. Он лежал животом на соломенной подстилке, устремив взгляд в сторону входа в хлев. Нас, как животных заперли в сарае. Но ни Ростислава, ни Роина тут не обнаружилось.

— Потому что любила. Любовь сильнее ненависти. Как бы не кипела душа обидой и болью, она предпочла умереть, нежели причинить боль любимому.

Дарк сказал эти слова с грустью. Он столько лет скрывал тайну от Демида, а потом узнал, что тот предатель; он пожертвовал своей должностью, чтобы находиться рядом с Горским и беречь его покой, пусть и будучи уверенный в божественном наказании, а оказалось, что беловолосый маг предатель и подлец. Но Дарку было грустно. Не смотря ни на что, Демид была его другом долгие годы.

— Как получилось, что я стала призраком?

— Испугалась? А нечего соглашаться прогуляться с мертвым! — в голове служителя чувствовалось негодование. — Духи способны забирать с собой другие души, разве не знала?! К телам прикасаться не могут!

Я не видела, но думаю, моей глупости служитель улыбнулся. И правда, вышло неразумно. Ведь Агафья ни раз рассказывала о том, как жены за мужьями за грань отправляются, детей малых бросая.

Решив, что хуже не будет, рассказала об обещаниях, которые дала Прохоровичу и Марте. Дарк присел, выслушал и головой покачал, подивился, что и призрак и живой человек слово с меня взяли, не надеясь, на выполнение договора, промолчал.

— Ростислав? — неожиданно позвал Даркирий, его глаза словно белой пеленой заволокло. От знакомого имени я вздрогнула, заозиралась. Но никого рядом не обнаружила. Расстроилась. Вздохнула с досадой и на служителя взглянула, тот шептал себе под нос слова древние, о которых Агафья и думать боялась, поскольку заклятие это изнанку мира показывает, правду от лжи отличить помогает. Такое использовали редкие купцы при совершении сделок, до того, как на магов и ведьм гонения начались.

— Глаза закрой! — велел служитель, а сам с выдохом болезненным встал и сарай по кругу обошел, словно зерно по полю разбрасывал, руками размахивал.

Послушалась, а когда открыла глаза, перед самым носом Ростислав на корточках сидел, а над ним оборотень склонился.

— Здравствуй, Катерина! — улыбаясь острыми зубами, проговорил Роин.

От неожиданности вздрогнула и завалилась бы на соломенный пол, да Лис удержал, к себе притянул и из объятий не отпускал, пока оборотень покашливать не начал.

— Прости меня! — прозвучали в тишине слова Ростислава.

Если извиняться начал, значит, совсем надежду потерял. Печально. Чтобы хоть как-то Михая от грустных мыслей отвлечь, я расспрашивать стала, почему мы, попав в ловушке, сразу встретиться не смогли?!

Ответ лежал на поверхности. Агафья ни раз такой трюк с нами проделывала, когда к лесной ведьме гости наведывались. Вроде в доме мы, но никто словам с нами не обмолвиться, а тетушка заранее причину для ссоры находила, да не разговаривала. Мы с Владленой думали, что от обиды, а тут умысел, оказывается, имелся.

— Матрена для нас закуток соткала, приколола рядом со входом, — начал рассказывать оборотень. Настроение у него было приподнятое, не страшила Роина скорая смерть. А может, он таким образом, страх унимал.

— В изнанке мира сидели, ждали, когда помощь подоспеет, а тут вы явились, — оговорился оборотень и тут же рукой рот прикрыл. Но Даркирий все равно по затылку ладонью ударил, чтоб не смел глупости болтать.

— Сколько у тебя ключей, Кати? — спросил Ростислав, меняя тему и отвлекаясь от мыслей страшных. Он отпустил из объятий и нервно прошелся вдоль стены, изучая ее на предмет гнили. Искал способ выбраться, но в зачарованном месте не действовала колдовская магия, только напевы Дарка, но они не способны разрушать.

— Все семь! Правду о жизни и грехах Вершителя знаю…

Служитель храма мертвых руку поднял вверх, останавливая жестом мою речь.

— Не стоит рассказывать о том, что скоро сама позабудешь. Как только ключи богу передашь, так сразу памяти лишишься о знаниях тайных и опасных.

Растерянно глянула на мужчину, но тут дверь сарая отворилась и ввалилось сначала пузо, а потом и весь Дарен показался. Он был явно не в настроение!

— Значит, ты руку к смерти Демида приложил?! — глаза белого праведника сверкали, казалось, из них сейчас посыплются молнии нам на голову.

Ростислав в лице поменялся. Осунулся. Цель которой он следовал столько лет, призвал и заточил в собственном теле Вершителя, стал второстепенной причиной событий, что произошли с нами, исчезла. Месть, которую он лелеял в своей душе, не исполнилась. Злость в душе Ростислава разрастаться начала, обида ей корни подпитывала. Роин приблизиться попытался, чтобы друга успокоить, да куда там. Одной рукой в сторону Михай его отшвырнул. Следующим полетел на землю Даркирий. А колдун, меня дугой обогнув, двинулся на Дарена, решил весь гнев свой на белого праведника спустить!

В руке Дарена нож заблестел, а я слова Владлены вспомнила о том, что Ростиславу необходимо письмена на теле беречь. Присмотрелась к холодному оружию, а конец зеленью отливается. Значит, ядом пропитан. Испугалась, кинулась между мужчинами, но не успела. Бой, правда недолго продолжался, куда тучному Дарену, против упругого и юркого Лиса. Несколькими движениями Ростислав нож из рук выбил да удар нанес. Смерть открыла свои объятия давнему врагу, что обманом убить пытался, что преследовал долгие годы и чуть весь ведьмовской и колдовской род не загубил.

А я подивилась насколько хрупка человеческая жизнь и никакая магия не спасет. За зло, людям причиненное, перед богами ответ держать придется.

— Что с тобой? — хватая падающего Михая, спросил обеспокоено Роин. Зла на друга не держал, сам также поступить хотел.

Ростислав руку от живота убрал, а там полоса на животе от ножа, царапина с зелеными краями. Мое сердце замерло на секунду, я вздох попыталась сделать, а вкуса воздуха не ощутила. Даркирий по спине ударил, чтоб в себя пришла и панику раньше времени не разводила.

— Владлена сказала, чтобы ты письмена берег!

Служитель обошел меня и внимательно, осуждающе, посмотрел. Да не сказала им правду, так не знала можно ли доверять.

— Тебе велела передать, что не придет. И ты сам поймешь, что слова эти значат, — мой голос дрожал, как и руки. Душа наполнилась отчаянием. Пусть Ростислав не любил меня никогда, пусть играл колдун с сердцем девичьем, но смерти ему не желала.

Я закрыла глаза руками, чтобы слезы скрыть. А маг, улыбаясь, приблизился. Обнял, меня жаром обдало. Вода из глаз разом пересохла.

— Когда говорил, что не нужна мне, знал, что ты за деревом стоишь. Когда обижал и смеялся, то отталкивал, чтобы ты с другим счастья нашла, а обо мне забыла. Но сердце рядом с тобой биться сильнее начинало. Я и сам не понял, когда от смеха к тоске по глазам голубым перешел.

На Ростислава посмотрела, испуганно, попросила, чтобы не рассказывал больше ничего. Он словно последний разговор со мной затеял.

— Я люблю тебя, Катерина! — прошептал колдун и в губы жадным поцелуем впился. А я ответить боялась, не веря тому, о чем услышать долгие годы мечтала.

— Хорош, миловаться! — с задором начал оборотень. — Гляньте на них…

Ростислав от губ оторвался и посмотрел зло. Фраза оборвалась на языке Роина, застряла в горле, словно кость рыбья, когда он рассмотрел небольшой порез на животе колдуна.

Вызывай сюда своего бога! — приказал оборотень, меняясь в лице и становясь серьезным. И куда делать пошлость и грубость, которой до недавнего времени Роин запугивал меня с Влади?!

— Запомните, как Вершитель явиться, запреты все рухнут и магия станет доступна! Только на нее, да природный дар остается надеяться, — приободрил всех служитель, но на душе отчего-то тяжесть появилась, словно большой камень положили.

Пока Даркирий солому с пола убирать, чтобы место для рисования круга призыва освободить, я спросила, отчего вдруг оборотень дружбой воспылал. Но ответ поразил до глубины души.

— Сестра твоя, когда в одной клетке сидели, спеша на огонек к Марене, за руку взяла. Поплыл мир радужным цветом, видение из прошлой чужой жизни показала Владлена. Но чем дальше я погружался в мир нереальный, тем больше понимал, что люди близкие вокруг.

Волк нашел жену у реки, с окровавленным лицом, в уголках рта пена белая застыла, словно облако пушистое. В себя женщина не приходила, столько не звал и губ не касался оборотень. В отчаяние завыл он волчью песню, призывая дикий зверей на помощь. Но на зов откликнулся только крот, что рыв яму неподалеку. Высунув черный нос из норы, поведал о случившимся мужчине да велел спешить на постоялый двор к Марьяне — ведьме лесной. Если хорошо попросить, то даст она живой воды, глядишь и выживет женушка, но о детях забыть придется. Мертвая вода все нутро плодородное выела.

Про сына и ткачиху крот ответить не смог, поскольку, когда события страшные разворачивались, под землей ковырялся, завтракал розовыми червяками.

Отец с матерью у Марьяны приют нашли. Тетушка твоя подлечила тело и душу матери, а Волк, след взяв ткачихи, один отправился в заболотистый край. Видение на этом обрывается, потому помогаю вам и себе, заодно.

Картина, которую увидел, надежду в душу поселила, что настанет день и отыщу родню потерянную. И ключ проклятый больше без надобности.

И тут Владлена подсобила. Смогу ли сказать спасибо?! Роин хотел продолжить, но тут круг, начерченный Даркирием загорелся магическим синим светом, а внутри появился Вершитель.

Не обращая больше ни на кого внимания, будто не видя, он повернулся в мою сторону и, преобразив туман тела в человеческую руку, произнес:

— Ключи!

Внутри вдруг смелость неожиданная родилась, поскольку знала, что добровольно предметы должны быть отданы, иначе не пойдут к новому владельцу.

— У меня условие есть! — поражаясь собственной наглости, произнесла для бога. Тот пламенем обернулся, дернулся в попытки напасть, но круг призыва крепко держал. Тогда Вершитель к служителю обернулся.

— Ты, моим сыном любимым был. А предал! Наложил круг мертвых на круг молящихся, клетку для бога соорудил. Смешно! Только мой юмор интереснее.

А в следующую минуту лопнул Верш, как пузырь воздушный на гладкой поверхности озера. Дарк выдохнуть не успел, как позади него божество появилось. Открыло пустой черный рот и выплюнуло огненный язык, служителя облизывая да боль причиняя. Застонал мужчина, за лицо схватился и на пол повалился.

Двинулся Вершитель ко мне, но тут Ростислав путь преградил.

— Говорил тебе, феникс, что последняя это жизнь, вижу смертельную петлю над головой, потому трогать не стану, незачем попусту руки марать. И так много на мне нарушенных запретов.

— Так неужели ты сам не понимаешь, что равновесие нарушаешь?! Что мир из-за тебя в пучину хаоса погружается?! — попытался призвать к ответу бога Михай, но того слова не волновали. Он желал получить то, о чем мечтал — проклятые ключи!

Ростислав не унимался, перед богом создал огненную стену. Говорят, небожители на земле силу свою частично теряют, а у Вершителя ее и так крохи остались, потому мог Лис и побороться с бессмертным созданием.

Одним движением разрушил стену бог, плюнул змеиного яду к ногам Лиса, от которого родились пресмыкающиеся. Зашипели гадюки, закрутились, словно перезревший стручок, да на Ростислава бросились.

Жалили в ноги, а мужчина продолжать стоять и сети плести вокруг нас. А я бессильно билась позади, магическим силком привязанная. Кричала и просила остановиться колдуна, но ни в прошлом, ни сейчас слушаться он не собирался.

Оборотень бросился на божественное создание, но пролетел сквозь него, как через водяную стену, упал на пол и прокатился до самой стены.

Руки у мага дрожать начали. Силы кончались, но тут нить из-за спины Вершителя потянулась. Это Дарк пришел в себе и начал сети плести. Чем больше маги круг замыкали, тем сильнее злился Вершитель. Мгновение. Вокруг темно стало, словно ночью безлунной, где тишина царит и страх рождается.

Я обернулась, не вижу ничего, руками стала ощупывать, но рядом пустота оказалась. Паника начала подниматься из глубин сознания и дрожью по телу отзываться.

— Успокойся, — раздался над ухом голос бога. И вокруг мягким светом пространство озарило. — Мы уже однажды разговаривали с тобой наедине, вдали от посторонних ушей и глаз. Давай повторим!

— Согласна! — не задумываясь, ответила.

— Что желает твоя душа получить в обмен на проклятые ключи? — голос бога дрожал, видимо, держать нас в закрытом пространстве было трудно.

— Владлену, Даркирия, Роина и Агафью отпусти, а Марьяну за невыполненный договор прости. Ростиславу жизнь сохрани, русалку Кассандру…

— А не много ли просьб для смертного человека. А за себя просить не станешь? — насмехался Верш, словно знал кое-что важное, о чем мне не ведомо. Стоило об этом подумать, как он добавил:

— Чтобы Ростислава спасти нужно нарушить не один запрет: в тело вселиться и изнутри душу притянуть, которая несколькими нитями волшебными за землю грешную держится. А еще огонь, который от ненависти рожденный, душу пожирает. Это, как минимум два ключа. Придется выбирать, от кого отказаться.

Вершитель наслаждался моей растерянностью

— Рану залечить нужно! — неожиданно выпалила я. А за грань я с тобою отправлюсь. Забирай мою душу да хоть вместе с телом!

Бог расхохотался, смех, словно барабаны на празднике урожая, давил на виски, голова кружилась. А потом мир заиграл привычными красками. Показалось, что напоследок, бог шепнул:

— По рукам!

Надо мной склонился Ростислав, на животе которого не осталось даже шрама. Я подумала про яд, которым мужчину залили змеи, но ни на одежде мага не виделось следов укусов. Значит, гадюки были ненастоящие.

— Что случилось? — потирая правый бок, спросил подходящий к нам Роин. Волосы торчали в разные стороны, а часть лица испачкалась и покрылась мелкой соломой.

— Катерина закричала и упала, а Вершитель исчез.

— Ничего не понимаю, — покачал головой оборотень.

Но Даркирий сообразил быстрее всех:

— Покажи ключи! — потребовал у меня. Я вынула бархатный мешочек из — под груди, куда спрятала его заранее, открыла и увидела пустоту. Бог забрал сокровище.

— Что же ты наделала?! — выдохнул с отчаянием Даркирий.

— Если мы все живы и здоровы, значит, бог выполнил свое обещание, — попыталась оправдаться, но никто не желал слушать моих доводов. Крики и обвинения лились на голову, а в ответ в глазах появились слезы. Последней каплей стал холод во взгляде колдуна. Он не понял и не оценил моей жертвы.

Мне было больно, когда маленькой девочкой он смеялся над неопытностью; мне было больно, когда он разговаривал с Дарком. Но так страшно и одиноко никогда!

Один за другим мужчины покидали сарай, никто не подал руки, не посмотрел иду ли я следом. Пустота и тоска навсегда мои подруги.

За пределами хлева нас ждал сюрприз — Матрена под руки держала Владлену. Та трепыхалась, словно птица, но куда мальчишке выстоять против взрослой женщины. Рядом на коленях, склонив голову к земле стояла Марьяна. Бледная кожа отливалась серостью, а разбитые губы почернели от запекшейся крови. Но тетушка улыбалась.

— Отдайте ключи! — повторила желание многих ведьма. А Марьяну просьба насмешила.

— Все правильно сделала! Посмотри вокруг стало светлее! — заговорила звонким голосом лесная ведьма, будто силы отовсюда собирая и магии набираясь.

Матрена, как слова услышала, дернулась в сторону, да куда там. Марьяна от нее самый большой кусок отхватила.

В последнем порыве, ткачиха сгусток черный выпустила и рухнула замертво на землю. Комок, как детский мячик, поскакал по земле, тетушку обогнул да ко мне направился. Мгновение и поглотил бы сгусток черный, но на пути спиной Ростислав встал. Глазами смотрел внимательно, извинялся. А тело золотыми письменами сияло, защищая от зла наведенного и поглощая черный сгусток.

Обогнув Михая, на шею бросилась Владлена, в мальчишеском теле. Вершитель жизнь всем сохранил, как обещал, но проклятие не снял. Она плакала и прощения просила, что объяснить ничего не могла, потому что бог мои мысли прочитать мог.

Позже сидя в доме Марьяны, мы слушали о видении Влади да дивились, как ладно все вышло.

Бог, когда ключей коснулся о прошлом своем всю правду вспомнил, опечалился. Чернота, что душу заполнила да мглой черной отравляла с блеском проклятых ключей вышла, забилась в землю, спряталась в ожидании новой жертвы.

Вершитель начал замки (запреты), что нарушил (сорвал) ключами обратно запечатывать. А вместе с ними и былое хоронить. Но забыть судьба не позволит, будет бог бессмертную жизнь помнить, как человеком по свету гулял, да вот только воспоминания те печали полны да тоски.

Не хотел бог выполнять обещанного, но последний ключ в замочной скважине застрял, нагрелся, словно кочерга, и пальцы огнем жечь стал. Понял бог, что урок ему хороший преподнесло мироздание.

У каждого долг перед богом имелся. Расплатилась за всех Катерина. При этих словах Ростислав голову повесил, жизнь сохранил, но за то, что бога в теле черном держал, поплатиться еще.

Мы ключ возьмет.

Замок закроем.

Забудет горечи свои.

Среди болот и косогорий

Судьба подарит ласковые сны

Цветы лаванды засияют,

Благоухание даря.

Мглу с чернотою прогоняют,

Беду со злобой хороня.

В эту ночь беспокойно колдуну было. Вышел он на крыльцо, поднял голову. Затянуло небо серыми тучами. Скоро дождь пойдет, смоет все печали. Но с тоской навсегда Лису по свету ходить. Решил, что последнюю ночь с Катериной проведет и покинет навсегда любимую. Не хотел обрекать на вечное проклятие род будущий. Девушка поплачет, а со временем встретит достойного, замуж выйдет да деток нарожает. Что ей с черным колдуном душу марать?!

Неожиданно возле дерева, которое недалеко корни пустило, образ возник. Маг вздрогнул да поспешил к ожидавшему его божеству.

— За расплатой пришел? — спросил Вершителя Ростислав.

Божество рассмеялось. Поплыло туманом, переместилось за спину колдуну да шепнуло на ухо.

— Наказать за дерзость не мешало бы! — Вершитель задумался, будто решая, какое наказание выбрать. — Будешь до конца дней своих с той, что трепетать сердце заставляет, а разум объяснений не находит, подчиняешь душе, которая к девушке тянется.

Колдун замер, не понимая, почему бог столь великодушен.

— Катерина себя не пожалела, забыла и про обещания, что душу на свете держат, пока не выполнит оговоренного, и про жизнь собственную.

Покачал головой Михай удивляясь хитрости и продуманности Прохоровича да сестры собственной. И чем им так Катерина приглянулась?! А ему?!

С исчезновением бога ознаменовалось диким визгом, словно поросенка резать собрались. Тот упирался, кричал, прося пощады. Колдун встрепенулся, бросился обратно в избу, а навстречу неслась молодая девушка с золотыми волосами, так похожая на Катерину.

Эпилог

В глубине колодца блестела водная гладь, наполненная жизненной и магической силой. Никто не беспокоил ее покой. Кассандру забрал Вершитель, но сестра по-прежнему оставалась в образе мальчишки. Значит, проклятие навсегда останется в назидание опрометчивым людям.

Со двора Марьяны послышался крик. Как только сила к ведьме вернулась, она поквиталась с предателями и запугала местный народ, дабы не забывали, что их оберегает не простая Хранительница трех земель, а настоящая черная ведьма.

Я устремилась на вопль. Казалось, поросенка собираются заколоть, дабы отметить счастливое разрешение всех бед. Но вот в душе скреблись кошки, уж больно просто все разрешилось с божеством. В сказки я не верила, но и причин для беспокойства не видела.

Нехорошее предчувствие исчезло, как только я пересекла открытые ворота частокола. Ко мне спиной стояла высокая стройная девушка с распущенными волнистыми светлыми волосами, лучи солнца играли в прядях, прятались, но стоило Влади дернуть головой, как они устремились выше.

Я не могла сделать шаг, не в состоянии поверить, что передо мной не утренний оборот сестры, а ее настоящая внешность. Чуть впереди застыл в изумлении Даркирий. его глаза заблестели от восторга, мои от слез.

— А ты не переборщила, Агафья? — насмешливо спросил Ростислав. В его голосе больше не чувствовалось тревоги и волнения, будто камень, что дарил долгие годы рассыпался пылью под ноги.

Порядком помолодевшая тетушка довольно улыбалась. У меня закралась шальная мысль, что Михай снова касался ее губ, но тут Владлена повернулась. В это мгновение птицы перестали петь, ветер затих, притаился в кронах деревьев, а туча, которая намеревалась закрыть солнце, затаилась. И только сделанный мне навстречу шаг, вернул мир в привычное состояние.

Влади висела на моей шее, знатно отягощая. Сестра прибавила не только в весе, но и в росте. А я целовала ее щеки, гладила по волосам, что-то шептала и плакала от счастья.

Позже, когда первые страсти поутихли, Агафья призналась, что по утру обнаружила маленькую девочку на постели. тетушка применила черную магию во благо, забрав прожитые Владленой в мальчишеском теле годы.

Роин отправлялся на поиски своей семьи, его ждут долгие годы скитаний и напрасных надежд, но по улыбке Влади, я поняла, что он найдет и получит больше, чем мечтал. Сестра стояла в объятиях служителя, совершенно не стесняясь проявлять чувства на людях, в отличие от нас с Ростиславом.

Нас звала дорога и обещание данное Прохоровичу. Думаю,отдав подарок, душа Настены успокоится и отправиться в мир мертвых.

— Почему ты отпустил их, сохранив жизни? — спросила Марьяна у сидящего в кресле Вершителя. Он выглядел, как семнадцатилетний парень, скрывал божественную суть. Но был ли то образ или парень действительно являлся человеком, сказать трудно. Да и ведьма боялась узнать правду.

— Из-за Владлены! — отмахнулся Верш, утаивая о том, что прежде чем прийти в круг призыва, нарисованный Дарком, он поговорил с девушкой. Она показала судьбу, что ждет божество. Страшные муки, боль и отчаяние.

Парень передернулся в кресле, не желая вспоминать страшное видение. Он начнет новую жизнь, не повторяя прежние ошибки.

Марьяна оглянулась, кресло пустовало.

Оглавление

Пролог

Глава 1 Встреча на дороге

Глава 2 Незваные гости

Глава 3. Путешествие

Глава 4 Дорога к Верховной ведьме

Глава 5. Марьяна хранительница

Глава 6. Не тот, что кажется

Глава 7. Две непохожие истории

Глава 8. Возвращение домой

Глава 9 Долгожданная встреча Прода от 25 декабря

Глава 10. Спасение и погибель

Эпилог