Язык нна ммуа [Урсула Крёбер Ле Гуин] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Урсула ле Гуин ЯЗЫК ННА ММУА

«Садовая утопия» мира Нна Ммуа заслуженно пользуется репутацией абсолютно безопасного места — «идеальный мир для детей и лиц пожилого возраста», как говорится в рекламе. Однако немногочисленные посетители этого мира, даже дети и старики, находят его чрезвычайно скучным и покидают при первой же возможности.

Ландшафт всюду один и тот же: холмы, поля, леса и живописные деревушки. Плодородная, красивая, лишенная времен года монотонность. И возделанные земли, и дикие поля и луга выглядят на удивление похоже. Немногочисленные виды растений все без исключения полезны и дают пищу, или топливо, или какие-нибудь нужные в хозяйстве волокна. Фауны там практически нет, разве что в океане имеются какие-то микроорганизмы и существа, очень похожие на медуз; на суше же можно встретить лишь две разновидности полезных насекомых и представителей народа нна ммуа.

Держатся эти люди очень мило, но поговорить с ними как следует пока что не удалось никому.

Их моносиллабический язык весьма мелодичен, но трансломаты при работе с ним испытывают такие трудности, что на их перевод нельзя положиться даже во время самой простой беседы.

Впрочем, поверхностного знакомства с письменным языком нна ммуа достаточно, чтобы хоть немного понять, сколь в действительности сложна эта проблема. Язык нна ммуа слоговой, то есть каждый из нескольких тысяч имеющихся в нем письменных знаков обозначает некий слог, и корневой, то есть каждый слог — это, по сути дела, слово, но имеющее не фиксированное, конкретное значение, а несколько возможных значений, конкретность которых определяется соседними словами-слогами. Таким образом, слово в языке нна ммуа является как бы неким ядром (нуклеусом), где содержится множество его потенциальных значений, которые можно активировать или создать с помощью контекста. А потому и словарь языка нна ммуа практически составить невозможно, ибо даже количество возможных предложений не является конечным.

Тексты, написанные на этом языке, не линейны — ни по горизонтали, ни по вертикали; они, если можно так выразиться, радиальны, векторны и способны бурно разрастаться во всех направлениях, подобно ветвям дерева или кристаллам, от первого или центрального слова, которое, когда текст завершен, вполне может оказаться и не центральным, и не первым. Литературные же тексты обладают настолько сложной радиальной структурой, что напоминают головоломки, кроссворды, розочки, цветы артишока, подсолнуха и сложные химические формулы.

На каком бы языке мы ни говорили, у нас для начала имеется практически бесконечный выбор слов, пригодных к использованию. Артикли, местоимения, безличная форма, выражения «затем», «чтобы», имея в виду», слова «бизон», «невежда», «поскольку», предлоги… Да ЛЮБОЕ слово из громадного словаря, скажем, английского языка может служить началом предложения. Когда мы произносим или пишем это предложение, каждое слово в нем, безусловно, влияет на выбор следующего — с точки зрения его синтаксической функции (подлежащее, сказуемое, определение и т. п.), с точки зрения его лица и числа (если это местоимение или существительное) или времени и числа (если это глагол) и так далее. И по мере того, как строится данное предложение, возможность выбора становится все более ограниченной, пока последнее слово не окажется ТЕМ ЕДИНСТВЕННЫМ, которое в данном случае можно использовать. (И фраза — даже не предложение, а именно незаконченная фраза — «Быть или не…» отлично это иллюстрирует.) Оказывается, в языке нна ммуа не только выбор слова или его формы — в определенном времени, того или иного числа или лица, — но и значение каждого слова может быть последовательно модифицировано всеми теми словами, которые ему предшествуют ИЛИ МОГУТ ЗА НИМ ПОСЛЕДОВАТЬ в данном предложении (если представители данного народа и впрямь говорят предложениями). Таким образом, получив всего несколько слогов или корневых слов, трансломат начинает генерировать целую вереницу их возможных альтернативных значений, которые быстро множатся и превращаются в такие непроходимые синтаксические и лексические дебри, что машина, испытывая перегрузку, попросту отключается.

Предлагаемые трансломатом переводы письменных текстов оказываются либо лишенными смысла, либо странным образом отличаются друг от друга. Так, например, мне попалось четыре различных перевода одной и той же надписи, состоявшей всего из девяти символов:

«Всех внутри данного пространства следует считать друзьями, поскольку все существа под небесами — друзья».

«Если не знаешь, что внутри, будь осторожен, ибо если ты привнесешь туда ненависть, на тебя рухнет крыша».

«По одну сторону каждой двери находится тайна. Так что всякая осторожность бесполезна. А дружба и вражда превращаются в ничто под взглядом вечности».

«Смело входи, незнакомец! Садись и чувствуй себя как дома».

Эта надпись, сделанная таким образом,