Спящая красавица [Филипп Марголин] (fb2) читать онлайн

Филипп Марголин Спящая красавица

Посвящается моим родителям, Джозефу и Элеоноре Марголин.

Лучших родителей я не мог бы и желать

Авторское турне. Пролог (События относятся к настоящему времени)

Служитель, которого искала Клэр Рольвэг, стоял возле ящичка с ключами от машин клиентов, оставляющих автомобили в гараже отеля. Клэр зарулила в длинный кольцевой коридор и, обогнув таксомотор, прямо перед ним остановила свой новенький сияющий "лексус".

– Вы Карлос? – спросила она, когда служащий гаража приблизился к окну ее машины.

– Я.

– Меня зовут Клэр. Я подменяю Барбару Бриджер, но только на сегодняшний вечер.

– Да, она сказала мне, какая работенка вам предстоит, – произнес Карлос, распахивая перед ней дверцу автомобиля. Подхватив книгу, лежащую на пассажирском сиденье, Клэр вышла из машины.

– Ваш автомобиль будет вон там, – сообщил вышколенный Карлос, указывая в конец подъездного коридора.

Клэр поблагодарила и вручила ему сложенный чек, который тот опустил в карман. Служитель сел за руль и отогнал "лексус" к указанному месту, а тем временем портье радушно приветствовал Клэр в вестибюле отеля "Ньюбери", одного из лучших в Сиэтле.

В городе проходил какой-то конгресс, и отель заполонили смеющиеся, оживленно болтающие люди. Не без труда протолкнувшись между ними, Клэр наконец оказалась в центре вестибюля и обвела взглядом толпу. Того, кого она искала, здесь не было. Звонок возвестил о прибытии лифта. Женщина беспокойно посмотрела на наручные часы, потом на высыпавших из лифта участников конгресса. Поначалу Клэр и там его не заметила, однако в следующую минуту ей все-таки удалось узреть Майлза Ван Метера: он стоял около лифтов. Тут же выяснилось, что цветной фотопортрет, воспроизведенный на задней странице обложки его книги "Спящая красавица", слегка подправлен: голубые глаза там были голубее, а в светлых, песочного оттенка, волосах отсутствовала седина. Он также оказался ниже ростом, чем рисовалось воображению Клэр. Но в целом Ван Метер выглядел столь же по-мужски привлекательно, сколь на фотографии или телеэкране.

Преуспевающий адвокат, а ныне и популярный писатель, сорока лет, рост примерно пять футов и десять дюймов, широкоплечий и подтянутый. В отлично сшитом сером костюме в тонкую белую полоску, белой шелковой рубашке и со вкусом подобранным галстуком от Армани. Большинство встречающих-сопровождающих, чьи функции в данный момент исполняла Клэр, были бы приятно удивлены элегантностью одежды Ван Метера. Как правило, во время турне литераторы-мужчины одевались в пиджаки спортивного покроя (если вообще шла речь о пиджаках), и лишь немногие возили с собой галстук. Их можно понять: если приходится неделями пребывать вне дома, ночевать всякий раз в новом отеле, каждый день вставать до рассвета, чтобы поспеть на авиарейс в очередной незнакомый город, то вполне естественно желание путешествовать налегке, просто и комфортно. Однако Майлз Ван Метер, юрист, специализирующийся на корпоративном праве, сотрудник солидной адвокатской фирмы, привык путешествовать первым классом и одеваться дорого.

Ван Метер довольно быстро обнаружил Клэр, державшую в руках экземпляр его документального бестселлера – детектива, основанного на реальных событиях. Он прикинул, что этой привлекательной брюнетке, пожалуй, лет тридцать пять и она, вероятно, окажется столь же деловой и энергичной, как и большинство сопровождающих в многочисленных, порой незнакомых городах, где он выступал в ходе своего изнурительного полуторамесячного авторского турне.

Майлз стиснул руки над головой в знак шутливой мольбы о прощении.

– Извините, что опоздал. Мой рейс из Кливленда задержали.

– Ничего страшного, – заверила его Клэр. – Я сама только что приехала. До магазина всего двадцать минут езды.

Майлз хотел что-то сказать, но промолчал и пригляделся к Клэр уже внимательнее.

– Это не вы сопровождали меня в прошлый раз, во время предыдущего турне?

– Нет, вы путаете меня с Барбарой Бриджер. Она занимается эскорт-бизнесом. Я просто ее подменяю. У нее сынишка заболел гриппом, а Дейв, ее муж, в командировке.

– Понятно. А вы давно этим занимаетесь?

– Вообще-то сегодня мой дебют, – призналась Клэр, когда, покинув шумный вестибюль, они зашагали к ее машине. – Мы с Барбарой хорошие подруги, и я обещала, что с радостью помогу ей в случае чего.

Тем временем Карлос уже заметил, что они держат путь к нему, и поспешил к автомобилю – распахнуть перед Майлзом дверцу. Он хорошо знал порядок. Эта женщина – всего лишь наемный работник. Главный персонаж здесь – Майлз Ван Метер.

Было почти семь часов вечера, когда "лексус" влился в поток машин. Шел дождь, и Клэр включила "дворники".

– Вы ведь в прошлый раз выступали не в книжном магазине под названием "Убийство для развлечения"? – спросила она.

– Нет, по-моему, встреча проходила в одном из супермаркетов "Барнс и Ноубл" или "Бордерз". Не помню точно. После нескольких дней выступлений все забывается.

– Этот магазин вам понравится. Он небольшой, но Джил Лейн, его владелица, всегда умеет собрать внушительную аудиторию.

– Превосходно! – отозвался Майлз.

Но Клэр почувствовала, что его энтузиазм наигранный. Она знала, что вверенный ее попечению автор находится в разъездах три с половиной недели, следовательно, страдает от постоянного недосыпания и подпитывается лишь нервным возбуждением.

– Номер отеля вас устраивает?

– У меня большой номер с красивым видом из окна. Не сказать, впрочем, что я извлекаю из него максимум возможностей. Завтра утром рейсом шесть сорок пять лечу в Бостон. Оттуда – в Де-Мойн, и уж не помню, куда потом.

Клэр засмеялась.

– Вы еще неплохо держитесь. Барбара говорит, что после трехнедельной кочевой жизни большинство ее подопечных не могут вспомнить, где были накануне. – Клэр бросила быстрый взгляд на свои часы. – Там, на заднем сиденье, стоит дорожный холодильник с прохладительными напитками и кипяченой водой – если желаете утолить жажду.

– Нет, я отлично себя чувствую.

– Вам удалось поесть?

– В самолете.

Майлз откинулся на сиденье и закрыл глаза. Клэр решила оставшуюся часть пути дать ему расслабиться в тишине.

* * *

Магазин детективной литературы "Убийство для развлечения" находился в торговом центре на окраине города. Клэр припарковала "лексус" возле служебного входа. За пять минут до этого она прямо из машины позвонила, возвещая о своем прибытии, и сейчас, по первому ее стуку, дверь распахнула сама хозяйка, Джил Лейн, приятная крупная женщина с сединой в темных волосах, в платье в деревенском стиле, индейском ожерелье, серебряном с бирюзой, и того же типа серьгах. В прошлом Джил была преуспевающим агентом по недвижимости. Чтение романов с захватывающим сюжетом – детективов и триллеров – всегда увлекало ее, и, отойдя от дел, она с радостью ухватилась за подвернувшуюся возможность приобрести этот магазин, прежний владелец которого по состоянию здоровья был вынужден переехать в Аризону.

– Не могу выразить, как я вам признательна за приезд, мистер Ван Метер, – произнесла Джил, вводя Клэр и Майлза в помещение. – И публика вас не разочарует. Зал полон. Все стулья заняты, а некоторые читатели даже стоят в проходах между стеллажами.

Майлз невольно улыбнулся:

– Я польщен.

– О, книга замечательная! А кроме того, апелляция, поданная Джошуа Максфилдом, заново подогрела интерес прессы к этому криминальному делу, вернув его на первые страницы газет. Вы знаете, что оба давнишних романа Максфилда переизданы? Они снова в списке бестселлеров!

Лицо Ван Метера приняло серьезное и скорбное выражение.

– Простите! – тотчас воскликнула Джил. – Как это бестактно с моей стороны.

– Нет, все в порядке, – усмехнулся Майлз. – Просто всякий раз, услышав имя Максфилда, я вспоминаю о Кейси.

В конторе магазина возле одной стены расположился заваленный бумагами письменный стол, около другой штабелями высились картонные коробки с новыми книжными поступлениями. Стопки книг занимали все свободное пространство. На середине комнаты стоял еще один стол. На нем лежали экземпляры "Спящей красавицы".

– Не откажите подписать эти книги в конце встречи, – произнесла Джил. – К нам обратились с этой просьбой несколько человек, которые не смогли сегодня присутствовать, а также клиенты, заказавшие у нас книги по Интернету.

– С удовольствием.

Джил осторожно приоткрыла дверь и заглянула в щелку. За дверью был короткий коридорчик, ведущий в торговый зал магазина. Майлз и Клэр услышали приглушенный гул голосов книголюбов, собравшихся на встречу с писателем.

– У вас есть какие-нибудь особые пожелания? – обратилась к Майлзу хозяйка. – Я распорядилась поставить на стол бутылку воды, и там же находится микрофон. Думаю, вам придется им воспользоваться.

– Давайте приступим, – улыбнулся Майлз.

Джил первой двинулась по коридору, ведя за собой гостей. "Убийство для развлечения" оказался темноватым пыльным магазинчиком, тесно заставленным высокими, от пола до потолка, книжным стеллажами, с узкими проходами между ними. На каждом стеллаже аккуратно прикреплены таблички с указанием содержимого: "Новые поступления", "Крутой детектив", "Документальный детектив" – и прочими разновидностями этого увлекательного литературного жанра. Таблички были написаны от руки, и это придавало магазинчику уютную, домашнюю атмосферу, отражающую характер его владелицы. В одном углу помещения возвышалось что-то вроде небольшой сцены или подиума. Перед возвышением в несколько рядов стояли стулья. Все они были заняты зрителями, многие держали на коленях экземпляры "Спящей красавицы" – в твердых либо мягких переплетах, – которые приготовили, чтобы получить автограф Майлза.

Появление Джил было встречено громом аплодисментов. Уверенным шагом она прошествовала к подиуму, за ней следовал Майлз. А Клэр, обогнув ряды зрителей, отыскала себе местечко возле ветхого, пропахшего плесенью стеллажа. Судя по этикетке, сюжеты этих книг отличались географической экзотикой.

– Спасибо, что отважились выйти из дома в темный и ненастный вечер, – произнесла Джил под аккомпанемент дружелюбных смешков. – Убеждена, вы об этом не пожалеете. Сегодня нам посчастливилось принимать у себя Майлза Ван Метера, автора книги "Спящая красавица", одного из самых впечатляющих документальных детективов, что мне довелось прочесть.

Мистер Ван Метер родился в Портленде, штат Орегон, он сын покойного Генри Ван Метера, из семьи знаменитых лесопромышленников. Генри возглавил семейный бизнес после смерти отца, но имел разносторонние интересы, был образован. Именно Генри основал Орегонскую академию, элитарную частную школу, где и произошли многие из страшных событий, изложенных в романе "Спящая красавица". В этой же академии обучались сам Майлз и его сестра-близнец Кейси Ван Метер. Окончив среднюю школу, Майлз продолжил образование в Стэнфордском университете, альма-матер своего отца, где изучал юриспруденцию. Он и по сей день занимается корпоративным правом в Портленде.

– Несомненно, многим из вас известно, что "Спящая красавица" была впервые опубликована несколько лет назад. Нынешняя, новая редакция вышла в свет совсем недавно и включает дополнительные главы, где излагаются поразительные события, случившиеся со времени выхода первоначального варианта. Сегодня мистер Ван Метер прочтет вам отрывок из своей "Спящей красавицы", затем любезно ответит на ваши вопросы. Итак, давайте от души поприветствуем Майлза Ван Метера.

Последовали искренние и горячие аплодисменты. Джил отступила в сторону, предоставляя место на подиуме Майлзу. Он сделал глоток воды и разложил свои записи, дожидаясь, пока стихнет овация.

– Спасибо. Такие вот горячие читательские приемы и давали мне силы продолжать дело, начатое в те мрачные времена, что последовали за зверским нападением Джошуа Максфилда на мою любимую сестру Кейси. Как вы, вероятно, догадываетесь, мне нелегко говорить о том, что произошло с Кейси. Откровенно говоря, вообще писать эту книгу было нелегко. Но я принялся за нее, чувствуя себя обязанным сделать что-то для Кейси, ради того, чтобы сберечь память о ней, память о случившемся. Кроме того, я хотел сохранить эти ужасные события в фокусе внимания общественности, дабы оказать давление на властей, подтолкнуть полицию и ФБР отыскать Максфилда, схватить и привлечь к справедливому суду. И не только за те злодеяния, которые он совершил в отношении моей семьи и семьи Эшли Спенсер, но также и за чудовищные преступления в отношении других людей, чьи жизни он бесчеловечно и непоправимо исковеркал. Вот почему я написал "Спящую красавицу" и отправился с ней по стране. И вначале, признаюсь, я пребывал в самом подавленном состоянии – ведь перспективы для Кейси были весьма безрадостные, а Джошуа Максфилд по-прежнему разгуливал на свободе. Но всюду, куда бы я ни приезжал, простые читатели, люди вроде вас, признавали, насколько реальным предстает в моей книге образ Кейси. И они молили за нее. Это придавало мне сил, поддерживало и вдохновляло в самые мрачные часы, и я хочу поблагодарить вас за это.

Аудитория вновь разразилась аплодисментами. Майлз опустил голову, чтобы справиться с волнением. Через несколько секунд аплодисменты стихли, и автор взял в руки экземпляр своей книги, на котором в отличие от прочих экземпляров красивыми прописными буквами, золотом, были вытиснено "СПЕЦИАЛЬНОЕ ИЗДАНИЕ"

– Я прочту вам первую главу из "Спящей красавицы". По окончании отвечу на любые вопросы и буду счастлив надписать ваши книги.

Майлз откинул обложку, отпил глоток воды и начал читать:

* * *

"Почему мы так боимся серийных убийц? Почему маньяки страшат нас более прочих душегубов? Я уверен: мы боимся их, поскольку нормальный разум отказывается постичь логику их поведения. Мы не в силах понять, почему они терзают и убивают беспомощных, беззащитных людей в отношении которых ну никак не могут питать какой-либо ненависти. Мы понимаем, почему губят друг друга доведенные до крайности мужья и жены. Мы представляем целесообразную причину и последствия, когда одна бандитская группировка устраняет другую. Но страх не поселяется в душах, если мы знаем, что убийца не имеет никакого обоснованного повода причинить зло лично нам. Однако мы отнюдь не чувствуем себя в безопасности, когда на свободе разгуливает некто, подобный Джошуа Максфилду. Неудивительно: в голове нормального человека не укладывается, что побудило этого субъекта совершить чудовищное злодеяние, которое он совершил той холодной мартовской ночью в доме Спенсеров, в Портленде, штат Орегон.

К моменту роковых событий девушке по имени Эшли Спенсер шел семнадцатый год. Она была учащейся предпоследнего класса средней школы имени Эйзенхауэра. Красивая, жизнерадостная девушка-подросток с сияющими голубыми глазами и прямыми светлыми волосами, собранными в хвост, Эшли производила впечатление девушки сильной и крепкой, была отличной спортсменкой, давно и серьезно занимавшейся футболом. Несколько лет постоянных тренировок не прошли даром. К началу осеннего сезона Эшли Спенсер стала признанной звездой команды школы, победительницей среди школьных команд страны. После окончания школьного спортивного сезона Эшли продолжила играть за одну из элитарных клубных команд общефедерального ранга. В тот день их клубная команда "Уэст-Хиллз" выиграла довольно трудный закрытый матч против очень сильного соперника, и, чтобы отметить знаменательную победу, тренер повел своих подопечных в пиццерию.

Где Джошуа Максфилд впервые увидел Эшли? Случилось ли это именно там, в пиццерии? Или же он затерялся в толпе зрителей на футбольном матче? Полиция изучила любительскую видеопленку, там были запечатлены и сам матч, и последующая вечеринка, но на этих кадрах отсутствует Максфилд. Возможно, эти двое случайно столкнулись где-нибудь на улице или в торговом центре. В конце концов, дело не в том, где и как они встретились, дело в ужасающих последствиях этой встречи для семьи Спенсер и моей семьи.

Около двух часов ночи Максфилд проник в дом Спенсеров через раздвижную дверь и по лестнице прокрался на второй этаж. В спальне хозяев был только Норман Спенсер: его жена и мать Эшли, Терри Спенсер, репортер портлендской ежедневной газеты, находилась в командировке, в северной части штата. Норману было тридцать семь лет, он преподавал в старших классах средней школы и был любим всеми, кто его знал.

Максфилд напал на спящего Нормана Спенсера и несколько раз ударил его ножом. Затем он продолжил обход второго этажа.

В ту ночь у Эшли заночевала ее подруга, игравшая в той же команде, Таня Джонс, стройная афроамериканка, студентка-отличница и партнерша по команде. Таня не просто играла вместе с Эшли, но и была ее ближайшей подругой. В тот день обе блестяще отличились в игре, и мать Тани разрешила дочери остаться у Эшли.

Дверь в комнату девушек скрипнула, видимо, именно этот звук разбудил Таню. Когда Эшли открыла глаза, то увидела подругу сидящей в кровати, а в дверном проеме – темный мужской силуэт. Затем спина Тани вдруг странно изогнулась, и она боком повалилась на пол. Эшли не могла понять, что стряслось с подругой, пока не выскочила из постели и Максфилд не уложил ее с помощью электрошокера.

В следующий момент Максфилд набросился на Эшли. Прежде чем она успела понять, что происходит, ее руки и ноги оказались связаны, а негодяй уже тащил Таню Джонс в соседнюю, гостевую, спальню. Эшли пыталась освободиться от пут, но безуспешно. Из гостевой комнаты раздались стоны и вопли боли. Они буквально парализовали Эшли.

В отчете о вскрытии тела Тани Джонс подробно описаны все истязания, которым она подверглась. Эшли показалось, что мучения Тани продолжались неимоверно долго, целую вечность, но в действительности пытка длилась, вероятно, не более пятнадцати минут. Согласно заключению патологоанатома, Таня была избита и частично придушена, потом изнасилована и многократно исколота ножом. Многие ножевые раны были в ярости нанесены уже после ее смерти.

Эшли лежала на кровати в ожидании своей смерти. Дверь гостевой спальни открылась, и на пороге возник Максфилд, весь в черном, с лыжной маской на лице и в перчатках. Эшли была уверена, что он явился изнасиловать и убить ее. Однако, поглядев на нее, убийца прошептал: "До скорой встречи", – и двинулся вниз по лестнице. Через несколько секунд Эшли услышала, как хлопнула в кухне дверца холодильника.

Мы предполагаем, что Джошуа Максфилд решил временно пощадить Эшли, поскольку был слишком изнурен после изнасилования и убийства Тани Джонс и очень хотел есть. Тогда это объясняет тайм-аут, взятый им при выполнении своей отвратительной и страшной задачи. Он отправился на кухню Спенсеров, где выпил стакан молока и съел кусок шоколадного торта. Впоследствии именно эта ночная трапеза и приведет Максфилда в камеру смертников, а письменное упоминание данной подробности повлечет за собой еще одну трагедию".

Часть первая Ночная трапеза (Шестью годами ранее)

Глава 1

Детство Эшли Спенсер закончилось в ту ночь, когда погиб ее отец, а сладкий миг погружения в сон стал тем последним моментом, когда она еще испытывала чистую и незамутненную детскую радость. Они с лучшей подругой Таней Джонс просто лопались от гордости после победы со счетом 2:1 над командой "Освего", многолетним футбольным корифеем штата. Обе девушки отличились в матче, и победа давала им возможность, в числе лучших, быть отобранными для финальных соревнований на кубок штата. Немного посмотрев видео, подруги легли, но еще долго болтали в темноте и затихли после часа ночи. Когда Таня уснула, Эшли закрыла глаза и мысленно заново пережила свой победный гол – сильный мяч, забитый головой, который пулей просвистел мимо голкипера команды" Освего", признанной звезды футбольного небосклона, и влетел прямо в сетку. Отбегая от ворот после своего мастерского удара, Эшли счастливо улыбалась, даже не пытаясь сдержать восторга.

...Эшли не знала, как долго проспала, когда ее разбудило какое-то движение на Таниной стороне кровати. Приоткрыв глаза, она увидела, что Таня сидит, уставив изумленный и испуганный взгляд на открытую дверь. Полусонной Эшли показалось, что кто-то шагнул к Тане. Эшли хотела что-то сказать, но вдруг ее подруга, хрипло и неразборчиво вскрикнув, вздрогнула и повалилась на пол. Эшли выпрыгнула из кровати, и в то же мгновение человек стремительно, как фехтовальщик, выбросил руку вперед. Мышцы Эшли конвульсивно дернулись, прошитые электрическим током. Она боком упала на кровать, оглушенная и обездвиженная, чувствуя, что собственное тело ей не подчиняется. Тяжелый кулак обрушился на ее челюсть, и она едва не потеряла сознание.

Из-за дальнего края кровати показалась Таня, и непрошеный гость стремительно набросился на нее. Эшли увидела, как замелькали его ноги и кулаки. Таня навзничь упала на пол, скрываясь из поля зрения Эшли. В руках незнакомца появился рулон трубчатой изоленты. Отодрав несколько полосок, он проворно опустился на колени возле Тани. Еще пара секунд – и он двинулся вокруг кровати, направляясь к Эшли. Черная лыжная маска закрывала его лицо. Он был в темной одежде и перчатках.

Его руки мертвой хваткой сомкнулись на горле девушки, потом начали срывать с нее пижамную куртку. Она сделала слабую попытку защититься, но обнаружила, что не владеет своим телом. Затянутая в кожу железная рука сдавливала ей грудь, пока Эшли не вскрикнула от боли. Человек жестоко, наотмашь ударил ее, а затем начал залеплять рот липкой лентой. Неизвестный перевернул Эшли на живот и связал ей запястья и лодыжки. Лицо мучителя было совсем близко, ощущалось его дыхание и запах тела.

Связав ее, негодяй просунул руку в ее пижамные брюки и начал мять и щупать ягодицы. Девушка протестующее дернулась и за строптивость немедленно получила новый удар. Она попыталась плотнее сжать ноги, но он, схватив ее за ухо, принялся выкручивать. Мерзкий палец скользнул внутрь ее тела, сладострастно поглаживая и потирая. Некоторое время Эшли содрогалась от неодолимого, лихорадочного отвращения. Наконец сексуальное посягательство прекратилось, и гнет навалившегося сзади тела исчез. Повернув голову, Эшли увидела, как Таню волокут в соседнюю гостевую комнату.

Цепенея от ужаса, девушка слушала. Скрипели пружины кровати. Рот Тани был заклеен, но до Эшли доносились ее хотя и сдавленные, но пронзительные крики. Эшли сковал жуткий, неведомый прежде ужас, словно удушающий серый туман опустился на нее, сдавливая грудь, перекрывая воздух, наливая свинцом все тело.

Раздавались все новые стоны и вопли Тани, но человек, вторгшийся в их дом, трудился молча. Сердце Эшли неистово стучало, и поступающего через нос воздуха не хватало. Она старалась заставить себя не думать, что происходит с ее лучшей подругой, и сосредоточиться на том, как бы освободиться от пут. Но все напрасно. Внезапно мелькнула мысль: что с отцом? Если Норман убит, тогда ей не приходится рассчитывать на чью-либо помощь и остается надеяться лишь на себя.

В соседней комнате человек издал первобытный, похожий на рык вздох сексуального облегчения, и Эшли содрогнулась. Он закончил насиловать Таню, значит, сейчас явится за ней. Единственным звуком, доносившимся из соседней комнаты, были глушимые кляпом Танины всхлипывания. Вдруг Эшли услышала звериное рычание и звук клинка, вспарывающего плоть. Зазвучал приглушенный и одновременно душераздирающий вопль Тани и оборвался. Удары клинка еще продолжались, но Эшли была уверена, что Таня уже мертва.

Дверь гостевой комнаты с грохотом распахнулась, и, точно страшный призрак, из темноты возник незнакомец. Через прорези маски виднелись его глаза и губы. У Эшли перехватило дыхание. Человек наслаждался ее страхом, смакуя его как лакомство. Потом, шепнув: "До скорой встречи", двинулся вниз по лестнице.

Девушка почувствовала облегчение, но ощущение было непродолжительным. "До скорой встречи" означало лишь одно: он вскоре вернется, чтобы покончить с ней. Она изловчилась принять сидячее положение и обвела взглядом комнату в поисках чего-либо, что помогло бы распутать руки. Внизу, на первом этаже, открылась дверца холодильника. Мысль, что этот урод способен сейчас есть, поразила Эшли. Как он может, после всего, что сделал? Что это за чудовище? Дверца холодильника захлопнулась. Эшли охватила паника. Ее зверски изнасилуют и убьют, если она не придумает, как спастись.

Незнакомый звук из двери заставил ее обернуться. Какое-то существо, все в крови, с трудом ползло по полу. С превеликим усилием оно подняло голову, и Эшли обомлела.

К дочери полз Норман Спенсер. Его окровавленные щеки были покрыты щетиной, волосы всклокочены. В правой руке, выставив длинное лезвие, он сжимал свой армейский швейцарский нож. Подавив приступ кромешного ужаса и парализующей дурноты, Эшли перекатилась на пол. Повернувшись спиной к отцу, подставила ему связанные запястья. У Нормана уже почти не оставалось сил, и он молча, неверными движениями, принялся пилить трубчатую изоленту. Пока он орудовал ножом, Эшли плакала. Она понимала, что не сумеет спасти отца и он использует последние капли своей утекающей жизни, чтобы спасти ее жизнь.

Наконец лента разошлась. Схватив нож, Эшли высвободила ноги, сорвала повязку, стягивающую рот, и начала что-то говорить. Но Норман качнул головой и слабо махнул в сторону коридора, давая понять, что маньяк может услышать. Казалось бы, в глазах отца должен отражаться страх, ведь он знал, что умирает. Но когда он нежно коснулся щеки дочери, в них светилось торжество. Опустившись рядом на колени, Эшли, беззвучно рыдая, обнимала его.

– Я люблю тебя, – прошептал Норман.

Но это усилие дорого обошлось ему. Он закашлялся кровью, и озноб сотряс его тело.

– Папочка! – горестно простонала Эшли. Она чувствовала себя такой беспомощной.

Внизу звякнула о кухонный стол тарелка.

– Беги, – едва слышно вымолвил Норман.

Эшли знала, что ей остается либо бежать, либо погибнуть. Заливаясь слезами, она поцеловала отца в щеку. По его телу снова пробежала дрожь, он закрыл глаза и замер навсегда.

Новый звук, донесшийся из кухни, побудил Эшли вскочить. Если она погибнет, то получится, что отец отдал жизнь ни за что. Она рванула на себя окно спальни. Послышался предательский скрип дерева о дерево. Звук показался ей оглушительным, словно она привела в действие сигнал тревоги.

По лестнице затопали шаги. Эшли предстояло спрыгнуть на землю с высоты второго этажа, но выбора не было. Она выползла в зябкую, промозглую ночь и повисла, уцепившись за карниз. Перспектива прыжка пугала ее. Сломай она лодыжку – и окажется совершенно беспомощной... Руки заболели от напряжения. Она услышала из комнаты рев ярости и отпустила руки.

Удар о землю оглушил. Эшли лежала в мокрой траве, на спине. Из окна спальни на нее глядело лицо в маске. Ее глаза на мгновение встретились с глазами убийцы. В следующую секунду она побежала. Воздух тяжело молотил у нее в легких, с шумом вырывался из груди, ноги работали как механические, она бежала быстрее, чем когда-либо в жизни, – мчалась, борясь за жизнь.

* * *

Эшли сидела на кухне у одной из местных жительниц Барбары Маккласки. Несмотря на выданный ей спортивный костюм и жару в доме, она бесформенной грудой склонилась вперед, продрогшая до костей. Красные от слез глаза тупо и безучастно уставились в стол. Оцепеневшее, одеревеневшее тело не чувствовало боли от синяков и порезов, недавно обработанных врачом. Время от времени Эшли механически подносила ко рту кружку с горячим чаем, и каждый глоток отнимал у нее все скопленные на данный момент силы.

Эшли неслась не разбирая дороги через округу, пока наконец не затормозила в зарослях на заднем дворе Маккласки Холод и дождь вынудили ее постучать в дверь дома соседей. Пока Эшли бежала сломя голову, она пыталась сообразить, как спастись от кошмара, приключившегося с ее отцом и лучшей подругой. По каждому сценарию выходило одно и то же: если она остановится, замешкается, ослабит бдительность, ее ждет конец. И вместе с тем она испытывала непрестанную вину за то, что убегает.

Рядом с Эшли сидела женщина-полицейский. В доме Маккласки находились и другие люди из полиции. Логика подсказывала Эшли, что человек, убивший ее отца и лучшую подругу, давно ушел. Но она знала: пока он на свободе, она будет бояться его возвращения каждый день и каждую минуту.

Полицейские установили заграждение по обеим сторонам дома Спенсеров, чтобы удерживать на расстоянии соседей и репортеров, стоявших за ними, пялившихся на полицейских и сновавших по двору. Короткий лающий звук сирены возвещал о прибытии еще одной полицейской машины, которая начинала пробивать себе путь сквозь толпу. Эшли не обращала ни малейшего внимания на происходящее снаружи. Она была поглощена тем, что творилось у нее в голове.

Женщина-полицейский вдруг поднялась. Эшли уловила это движение уголком глаза и испуганно отпрянула. Из сжимаемой в руке кружки выплеснулось немного чая на скатерть. Рядом стоял какой-то мужчина. Эшли даже не заметила, как он вошел.

– Все в порядке, мисс Спенсер. Я детектив, – сказал он, показывая удостоверение.

Спокойный голос, приятное лицо. Одет в коричневый твидовый пиджак, серые свободные брюки и полосатый галстук. Эшли видела детективов только по телевизору, и этот не соответствовал стереотипу. Он не был мужественным красавцем с суровым, обветренным лицом, а казался самым обыкновенным человеком, вроде школьных учителей Эшли или отцов ее одноклассников.

– Можно мне сесть?

Девушка кивнула, и детектив занял стул, который освободила женщина-полицейский.

– Меня зовут Ларри Берч. Я из отдела убийств, буду возглавлять расследование обстоятельств... обстоятельств того, что произошло в вашем доме.

Эшли тронула тактичность детектива.

– Мы позвонили вашей матери – сейчас она на пути домой и появится здесь, вероятно, еще до рассвета.

Невообразимая печаль охватила Эшли, когда она представила, как ее мать будет жить дальше. Ее родители по-прежнему, как и в юности, были влюблены друг в друга. Иногда они вели себя будто подростки и в присутствии друзей дочери демонстрировали нежность друг к другу, повергая Эшли в смущение. Что теперь будет с Терри?

Берч увидел, как вздымается от сдерживаемых рыданий грудь Эшли. Он ласково положил руку ей на плечо, потом подошел к кухонной раковине и принес стакан воды. Эшли сделала несколько глотков, благодарно кивнув.

– Я бы хотел поговорить о том, что случилось ночью, – произнес Берч. – Я знаю, для вас это нелегко. Если не захотите сейчас это обсуждать, я пойму. Но чем больше я буду знать, тем быстрее мы поймаем преступника. Чем дольше мне придется дожидаться информации, тем больше будет у преступника шансов скрыться.

Эшли ощутила дурноту. Пока никто не просил ее подробно пересказывать весь тот ужас, который она пережила. Ей не хотелось заново воспроизводить в памяти ни залитого кровью умирающего отца, ни душераздирающие вопли Тани. Она мечтала бы навсегда забыть стон содрогающегося в оргазме пришельца и взгляд, которым он смотрел на нее, стоя в дверях комнаты. Но ее долг перед Таней и перед отцом помочь полиции. И еще: она должна чувствовать себя в безопасности. А в безопасности она могла себя почувствовать, когда детектив Берч найдет и арестует монстра, уничтожившего ее семью.

– Что вы хотите знать?

– Все, что вспомните. Например, кто находился в вашем доме вчера вечером, перед тем как...

– Папа был дома, и еще у меня ночевала Таня Джонс. А... она?.. – спросила Эшли в безумной надежде, что подруга каким-то образом осталась жива.

Берч покачал головой. Эшли снова начала плакать.

– Она была моей лучшей подругой, – промолвила она с таким отчаянием, что детективу стоило немалых усилий сохранить самообладание. – Мы играли в одной команде.

– Какой вид спорта? – спросил Берч, чтобы отвлечь ее.

– Футбол. Мы играли за команду нашей школы и уже начинали выступать за клубную. Эта команда делает большие успехи. У нас появился шанс поехать на региональные соревнования, на Гавайи. Таня никогда не бывала там. Она мечтала об этом.

– Она была хорошей футболисткой?

Эшли кивнула.

– Вчера она забила решающий гол. Ее мама разрешила ей остаться у меня. Вот почему... почему она погибла.

Плечи Эшли затряслись, но она подавила нахлынувшие рыдания.

– Мы заснули, – продолжала она. – Это было около часа ночи. Потом я проснулась. Он был в комнате.

– Как он выглядел? – спросил Берч.

– Было темно. Он не включал свет. И на нем была темная одежда, лыжная маска и перчатки.

– К какой расе он принадлежал? Европейской, африканской, азиатской?

– Я правда не знаю.

– А что вы можете сказать насчет его роста? Он высокий?

Эшли немного подумала. Она видела его в основном лежа на спине, и он представлялся великаном, но Эшли отдавала себе отчет, что угол обзора нарушал реальные пропорции. Вспомнила, что, когда убийца поразил ее электрошокером, она стояла. Девушка закрыла глаза, воспроизводя в памяти эту картину.

– Не думаю, что он очень высокий. Не баскетболист. Могу лишь утверждать, что он выше меня. Во мне пять футов семь дюймов.

– Ладно. Пусть так. Это уже кое-что.

Берн раскрыл маленький блокнот на пружинках и сделал в нем какие-то пометки.

– Можете назвать цвет его глаз? – задал он следующий вопрос.

Эшли силилась припомнить, но безуспешно.

– Да, я видела его глаза, но было темно, и... – Она покачала головой. – Я не могу вспомнить цвет.

– Ничего. Вы очень хорошо помогаете. Расскажите, что случилось после того, как преступник вошел в комнату.

Эшли поведала Берчу, как преступник применил электрошокер, чтобы вырубить их с Таней, как избил и связал их, прежде чем потащить Таню в гостевую комнату. Затем она описала звуки, свидетельствовавшие о том, что Таню изнасиловали и убили.

– Он что-нибудь делал с вами после этого? – мягко спросил Берч.

– Нет. Я была уверена, что станет, но нет. Я знаю, он хотел, только позже. Точно, собирался. Но... но...

Эшли передернулась.

– Что такое? Что он сделал?

– Он спустился в кухню. Я не могла поверить... Он только что надругался над ней... и убил. Мне было все слышно. А после пошел перекусить. Разве такое возможно?

– Почему вы решили, что он отправился перекусить? – спросил Берч, изо всех сил стараясь скрыть волнение.

– Я услышала, как открылась дверь холодильника, звякнула тарелка на столе.

– Хорошо, Эшли. Это может оказаться важным. Вы ведь знаете, что такое ДНК?

Девушка кивнула. Она смотрела детективные фильмы и читала криминальные романы. И на уроках биологии они изучали генетику.

– Можно получить образцы ДНК человека из жидких выделений тела, например из слюны. Если он ел что-то на кухне, то остались частицы слюны или кожи на вилке или стакане. А теперь позвольте спросить, был ли кто-нибудь еще в вашем доме прошлой ночью, кроме вас, подруги и отца?

– Нет.

– Вы ужинали дома?

– Нет. Мы пошли в пиццерию, чтобы отметить победу. Папа присутствовал на матче и тоже праздновал с нами, потом отвез нас с Таней домой.

– Вы, отец или Таня ели что-нибудь дома?

– Папа на диете. Мама пришла бы в ужас, узнай, что он съел три куска...

Эшли замолчала. Она вспомнила, как мама всегда огорчалась, когда отец тайком съедал печенье или стаканчик мороженого. Теперь отца нет, и больше уже никогда не будет добродушных шуток по поводу его диеты.

– Я знаю, для вас это тяжело, Эшли, – проговорил Берч, выдержав паузу. – Но я хочу попросить вас вернуться в свой дом...

Эшли в ужасе отшатнулась от детектива.

– Вам не потребуется заходить наверх. Только в кухню. Мне необходимо определить, что именно ел тот человек, а также посуду, из которой он ел, и стакан, из которого пил. Если вы нам поможете, нам будет легче поймать его. Вы чувствуете в себе силы сделать это?

Эшли кивнула. Женщина-полицейский была одного с Эшли роста и сложения. Детектив Берч попросил ее дать девушке свою толстую куртку и распорядился подогнать машину к дому Маккласки. Он хотел уберечь Эшли от непогоды и внимания прессы.

Когда машина почти вплотную подъехала к дому, Берч вывел Эшли через боковую дверь. Несколько репортеров все же заметили ее появление, но девушка оказалась в автомобиле раньше, чем они могли ее потревожить. Женщина-полицейский включила мигалку и сирену, а также во время короткого переезда к дому Спенсеров гудела в клаксон.

На улице все еще шел дождь, и Берч раскрыл над Эшли зонтик.

– Мне ведь не придется смотреть на тела?

– Мы только пройдем на кухню, – успокоил он.

Берч уже побывал в доме и знал расположение комнат: кухня примыкала к лестнице, ведущей на второй этаж. Фотограф-криминалист делал снимки на этом участке. Берч попросил его покинуть помещение.

– Не спешите, Эшли, – произнес детектив. – Осмотритесь хорошенько.

Эшли стояла в центре кухни, медленно поворачиваясь, пока внимание ее не сфокусировалось на обеденном столе. Там были две сложенные бумажные салфетки и маленькое пятнышко молока. Она подошла к раковине, затем открыла посудомоечную машину.

– Чепуха какая-то, – пробормотала Эшли.

– Что именно?

– Когда мы приехали домой, папа выгрузил все из посудомоечной машины. Мама находилась в отъезде, и он хотел, чтобы к ее приезду везде была чистота, поэтому перед тем, как отправиться на матч, вымыл всю посуду, убрал тарелки и стаканы в стенной шкаф.

– Понятно.

– Вечером мы с Таней ели шоколадный торт с молоком, пока смотрели взятый в прокате видеофильм. Это мама испекла торт. Наши грязные тарелки были в посудомоечной машине. Мы поставили их уже после того, как папа пошел спать. Но сейчас в раковине ничего нет, и в машине нет никакой посуды, а я точно знаю: тот человек ел.

– Может, он не пользовался тарелкой и вилкой? – предположил Берч. – Ел руками?

– Нет, – твердо сказала Эшли. – Я слышала, как звякнула тарелка. Именно поэтому я и... бросила папу. Я догадалась, что убийца закончил есть и идет ко мне. Так где же тогда тарелка?

Детектив обвел взглядом кухню и заметил приоткрытую дверку шкафчика под раковиной. Берч был в латексных перчатках, но, чтобы распахнуть дверку пошире, использовал карандаш. Коробка с пакетами для мусора лежала на боку, и виднелся кончик частично вытянутого нового пакета. Берч сидел на корточках перед шкафчиком, размышляя. Через некоторое время он поднялся.

– Вы уверены, что дверь холодильника открывалась?

Эшли кивнула. Берч открыл холодильник.

– Проверьте содержимое, – попросил он. – Посмотрите сможете ли вычислить, что именно он ел.

Эшли заглянула внутрь. На переднем плане стоял прозрачный пластиковый молочный пакет. Она прикинула уровень молока. Потом осмотрела полки, стараясь ничего не пропустить.

– Торт исчез. Он забрал его, вместе с блюдом. И я уверена, что он наливал молоко из пакета. Когда мы поели, пакет был на три четверти полон. На столе капли молока. Я вытерла стол после ужина.

– Умница! Вот пример блестящей дедуктивной работы. – Впервые после того, как начался весь этот ужас, Эшли улыбнулась. – Готов поспорить, что преступник положил тарелку, торт и все, что могло дать нам образец его ДНК, в один из мешков для мусора и унес с собой.

Улыбка сползла с лица Эшли.

– И это означает, что вы не сумеете его поймать?

– Эшли, это всего лишь означает, что нам придется чуть больше постараться.

Глава 2

Миновал март, не по сезону холодный. Апрель разразился дождливыми серыми днями и одновременно разноцветьем красок: весенних цветов и нежно-зеленой листвы – таких ярких под лучами скупого солнца, что они казались ненатуральными. Однако Эшли почти не замечала смены времен года. Она очень любила отца, и тот факт, что он умер, спасая ее жизнь, действовал на нее сокрушительно, опустошая душу и лишая сил. Ужасная смерть Тани Джонс усугубляла горе Эшли.

Сразу после случившегося несчастья заходили или звонили тренеры, кое-кто из товарищей по команде и друзей. Разговоры получались тягостными. Все, разумеется, хотели ее поддержать, но не знали, что сказать, кроме "Мне очень жаль", или "Мы тебя любим", или "Ну как ты?". И после первых нескольких визитов и звонков Эшли перестала видеться или разговаривать с кем-либо. Поначалу друзья проявляли настойчивость, но вскоре отступились.

Реакция ухажера Эшли, Тодда Франклина, оказалась для нее особенно мучительной. Тодд был капитаном футбольной команды юношей, выступавшей не так удачно, как девичья. Порой Эшли казалось, что Тодда неприятно задевали успех и признание, выпавшие на ее долю. Встречаться они начали только в начале года, но уже сейчас Эшли сомневалась, нужно ли продолжать эту дружбу.

Они виделись преимущественно в компании друзей, но иногда бывали и наедине друг с другом: на вечеринках, а также несколько раз у нее дома, когда родители уходили спать. Вообще-то Эшли нравилось общество Тодда. С ним весело, он славный и нежный, хотя обижался, что она не позволяет ему излишних вольностей. Но Эшли просто еще была не готова к близким отношениям. Она не спешила, желая дождаться своего единственного парня. И в этой роли она Тодда не видела.

Через несколько дней после трагедии юноша пришел навестить ее. Но с самого начала встреча не заладилась. Из сообщений газет и телевидения все знали, что Таня перед убийством была изнасилована, но почему-то журналисты умалчивали об Эшли, оставляя простор для догадок и толкований.

Терри оставила молодых людей одних в комнате. Они присели на диван. Обычно, как только дверь закрывалась, Тодд бросался обнимать подругу. Но на сей раз он соблюдал дистанцию и даже не делал попыток до нее дотронуться. Он не задерживал взгляд на ее лице дольше одной секунды и разговор вел странный. В его присутствии Эшли вдруг почувствовала себя прокаженной и подумала, что Тодд пришел проведать ее лишь из чувства долга, а сам бы с удовольствием оказался где-нибудь в другом месте. Нет, она не жаждала его прикосновений. Мысль о сексе будила в памяти мерзкие лапания того негодяя и его отвратительный кислый запах. Но все-таки хорошо бы Тодд проявил какие-то признаки расположения, вместо того чтобы скованно сидеть рядом, украдкой отсчитывая минуты. После этого визита парень больше не появлялся и не звонил.

После трагедии Эшли не могла заставить себя отправиться в школу. Целыми днями она сидела у себя в комнате или валялась в кресле, тупо пялясь в телевизор. Терри пыталась внушить дочери, что никто не винит ее в смерти Тани, но Эшли была уверена, что одноклассники непременно спросят, почему она жива, а Таня погибла.

Во вторую пятницу апреля, в четыре часа дня, Терри вернулась домой после беседы с директором школы. Мать Эшли была невысокого роста, с большими карими глазами, смуглойкожей и прямыми короткими черными волосами. В свое время, в колледже, она занималась кроссом и до сих пор обладала стройной, сильной фигурой бегуньи на длинные дистанции. Когда Терри вошла в гостиную, на экране происходило какое-то ток-шоу. Остановившись в дверях, она молча взирала на дочь. Было очевидно, что Эшли использует телепрограмму просто как шумовой наркотик и – спроси ее потом – не сможет припомнить ни слова.

Добровольное заключение, к которому дочь себя приговорила, рождало у матери боль и отчаяние. Эшли росла самодостаточной, уверенной в себе личностью. А теперь вдруг Терри пришлось иметь дело с растерянной, павшей духом девушкой – собственной дочерью. Несчастную мучили ночные кошмары, после которых она чувствовала себя настолько разбитой, что приходилось полдня отсыпаться. Мать предложила Эшли обратиться к психотерапевту, но та отказалась обсуждать произошедшие убийства. Терри было тоже нелегко переживать свое горе, но она не могла позволить себе такую роскошь, как удалиться от мира. Ей приходилось одновременно опекать и ободрять Эшли и самой учиться жить заново.

Облик безмолвно сидящей в кресле Эшли выражал подавленность и безразличие: мятый спортивный костюм, нечесаные волосы. Терри потребовалось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы удержаться и не напуститься на дочь с упреками. Она молилась, чтобы принесенные ею новости вывели Эшли из депрессии. Терри выключила телевизор, привлекая внимание дочери.

– У меня есть для тебя две хорошие новости, – объявила она. Эшли недоверчиво посмотрела на нее. – Я только что говорила с мистером Пэджетом. Он намерен разрешить тебе закончить свой предпоследний класс экстерном. Даже не придется сдавать экзамены. Выставят те оценки, какие есть у тебя на сегодняшний день. А они довольно высокие, так что тут все в порядке.

Выражение облегчения отразилось на лице девушки, но это не вызвало удовлетворения у Терри. Дочь всегда была сильной личностью, прирожденным лидером, она умела храбро смотреть в лицо своим страхам и трудностям. То, что сейчас она стремилась от них укрыться, отсидеться за стенами дома, повергало Терри в печаль.

– Есть еще кое-что. На прошлой неделе я получила письмо из Орегонской академии. Я не хотела обсуждать его с тобой прежде, чем поговорю с мистером Пэджетом и руководителями академии. Сегодня я встретилась и с ними.

Эшли выпрямилась в кресле. Частная средняя школа под названием "Орегонская академия" была непререкаемым авторитетом в области женского футбола. В этом году она вновь стала чемпионом штата среди школьных команд и была признана на общенациональном уровне. Школа проиграла ей в четвертьфинале кубка штата, но на счету Эшли в том матче было два гола.

– Академия хочет, чтобы выпускной класс ты закончила у них, – продолжала Терри, стараясь говорить нейтральным, деловитым тоном. Не надо, чтобы дочь заметила, как мечтает мать, чтобы она ухватилась за этот шанс. – Они берут тебя бесплатно, предоставляют полную стипендию. У нас ведь... нет больших денег. Я сказала им, что у меня нет возможности оплачивать обучение. Но они действительно рвутся тебя заполучить. Ты произвела на них впечатление на турнире штатов. Кроме того, игра за академию повысит твои шансы на поступление в хороший университет. Помимо получения первоклассного образования, тебе будет легче получить университетскую стипендию как спортсменке, играющей за команду общенационального ранга.

Впервые со времени трагедии в глазах Эшли мелькнул интерес.

– А для тебя это новый старт, смена декораций. Ты сможешь даже жить там, как в интернате, если захочешь. Будешь вдали от дома. Почти как в колледже.

Терри остановилась и перевела дыхание. Она знала, что станет очень скучать, если Эшли переедет в школьное общежитие, но была готова принести любые жертвы, лишь бы помочь дочери исцелиться.

– А когда... когда надо приступать? – спросила Эшли.

– Школьный год начинается в сентябре, но летом у них открывается футбольный тренировочный лагерь. И некоторые девочки будут там работать младшими тренерами. Человек, с которым я беседовала, сказал, что и ты могла бы этим заняться. Как я поняла, там ожидается даже кое-кто из членов олимпийской сборной.

Эшли встрепенулась. Терри видела, что она всерьез размышляет.

– Тебе не обязательно давать ответ прямо сейчас. Мы могли бы сначала туда съездить, оглядеться. Посмотришь, понравится ли тебе, познакомишься с девочками из команды. Это всего в получасе езды, – добавила Терри, стараясь не дать беседе угаснуть. – Что скажешь? Давай прокатимся завтра? Школа за городом. Погода обещает быть хорошей. Неплохо немного развеяться.

– Ладно, – вымолвила наконец Эшли.

– Договорились. Тогда я сейчас позвоню и узнаю, когда они будут нас ждать.

– Хорошо.

Терри лишь кивнула, хотя ей хотелось расплакаться от облегчения. У нее словно гора с плеч свалилась. Эшли примет душ, приведет себя в порядок, оденется и выйдет из дому. В сложившихся обстоятельствах это было даже больше, чем то, на что она смела надеяться.

Глава 3

Семья Ван Метер выстроила свое загородное поместье "Дубовая роща" в конце восемнадцатого века, выкорчевав несколько акров леса: дубов, кленов и елей. Участок простирался до самого берега реки Уилламетт. По периметру поместье было обнесено стеной из камня. На самом участке дорога тоже сначала тянулась через лесной массив, который, однако, вскоре уступил место ухоженным газонам с цветниками; все это окаймлялось подстриженной живой изгородью. Далее дорога разветвлялась. Слева показался элегантный каменный особняк, отделенный от дороги широкой лужайкой.

– Вон там дом Генри Ван Метера, – сказала Терри, сворачивая от развилки вправо. – Это он основал академию. А мы должны встретиться с его дочерью Кейси. Она руководит школой.

Мимо проехали на велосипедах мальчик и девочка, чуть дальше Эшли увидела группу смеющихся девушек, сидящих на траве. Академия имела вид пасторальный и идиллический: примерно так рисовался в воображении юной футболистки какой-нибудь старинный английский университет, Оксфорд или Кембридж.

Они увидели молодых людей, играющих в теннис. За кортами располагался большой бассейн, а за ним – новенький, весь из стекла и стали, гимнастический зал. Далее виднелось футбольное поле. Там тоже тренировалась команда. Эшли долго смотрела на бегающих кричащих девчонок. Вскоре взору открылся большой главный двор академии.

Вдоль противоположных сторон большого зеленого квадрата, обсаженного раскидистыми вязами, выстроились трехэтажные кирпичные строения с белыми колоннами и остроконечными крышами. Здесь располагались учебные помещения. Группки учащихся болтали во дворе или разгуливали между зданиями. Все казались абсолютно счастливыми и поглощенными делом.

Административные службы помещались в таком же кирпичном корпусе, в дальнем конце четырехугольника. Терри припарковала машину на маленькой стоянке, недалеко от входа. Приемная находилась на первом этаже, а прямо над ней – кабинет декана. Поднявшись, Терри назвала дежурному администратору свою фамилию, а Эшли стала разглядывать висевшие на стенах фотографии с сюжетами из школьной жизни. На втором этаже ее внимание привлекло черно-белое фото мужчины с прямой спиной и суровым, внимательным взглядом. В деловом костюме, он стоял посреди какой-то стройплощадки.

– Это мой отец, Генри Ван Метер.

Эшли обернулась. В дверях директорского кабинета возникла изящная женщина с ясными голубыми глазами, высокими скулами и широким лбом. Она была в белой шелковой блузке, синем пиджаке в тонкую белую полоску и такой же юбке. Прямые светлые волосы ниспадали на плечи, нитка жемчуга подчеркивала красоту стройной шеи.

– Он построил это здание и основал здесь Орегонскую академию, – пояснила женщина, указывая на снимок, заинтересовавший Эшли. – Вот так все выглядело в первую неделю строительства. – Я Кейси Ван Метер. – Она протянула руку девушке. – А вы, очевидно, Эшли Спенсер?

Чуть замешкавшись, в смущении, Эшли обменялась с Кейси рукопожатием. Начальница улыбнулась.

– Вообще-то мне не пришлось угадывать, кто вы. Я помню те голы, что вы забили нам в четвертьфинале чемпионата штата. Я хожу на все матчи нашей женской команды. Вы превосходная футболистка – да, вероятно, и сами это знаете.

Эшли покраснела и опустила голову. Кейси засмеялась.

– И скромная вдобавок. Это качество, которое я очень ценю. Мы, в нашей академии, не поощряем звездную болезнь.

Кейси обратилась к миссис Спенсер:

– Еще раз здравствуйте, Терри. Я рада, что вы с дочерью решили посмотреть на наш студенческий городок.

– Решение принимала Эшли.

Кейси кивнула. Потом бросила на девушку испытующий взгляд – такой, что избежать его было невозможно.

– Кем вы видите себя через пять лет, по окончании учебы? – спросила декан.

– Мне нравятся естественные науки. Я подумывала о медицинском факультете, но точно не знаю.

Терри с волнением слушала, как ее дочь говорит о будущем, и восхитилась легкостью, с какой Кейси Ван Метер переключила на него мысли Эшли.

– Что ж, у нас здесь имеются первоклассные условия для изучения естественных наук. Классы и лаборатории находятся в первом по ходу здании из тех, что вы проезжали. Спроектировано оно под старину, но оборудование внутри вполне современное, по последнему слову техники. Хотите увидеть?

– Да.

– Отлично. Мне тоже трудно усидеть в четырех стенах в такой волшебный денек. Пожалуй, начнем ознакомление с прилегающего участка и закончим гимнастическим залом. Если желаете, то я представлю вас девочкам из команды.

– Было бы хорошо, – сдержанно промолвила Эшли, хотя очень обрадовалась возможности познакомиться с футболистками из Орегонской академии.

– Ну что ж, тогда пройдемся?

Декан приглашающим жестом распахнула дверь и зашагала рядом с Эшли. Они спустились по лестнице и покинули здание. Терри шла следом, слушая рассказ Кейси об истории академии и ее задачах. Начальница пересекла двор, время от времени прерывая свой монолог, чтобы поздороваться с кем-то из попадавшихся навстречу студентов. Возле аллеи, отделявшей двор от учебных зданий, ее приветствовал мужчина в твидовой спортивной куртке и серых брюках.

У Джошуа Максфилда были стильные, до плеч, рыжеватые волосы и изумрудно-зеленые глаза. Худой и долговязый – чуть менее шести футов, – он производил впечатление человека здорового и подтянутого, в отменной спортивной форме. Эшли не удивилась бы, узнав, что в университете Максфилд занимался теннисом или бегом.

– А, Джошуа! – энергично улыбнулась в ответ Кейси. – Иди познакомься с Терри и Эшли Спенсер. Эшли – ученица предпоследнего класса Эйзенхауэровской школы и ее ведущая футболистка. Мы рассчитываем, что выпускной класс она проведет в стенах нашей академии. – Терри, Эшли, познакомьтесь – это Джошуа Максфилд. Он писатель, а сейчас работает в нашей школе, преподает литературное мастерство. Если выберешь этот предмет, Эшли, мистер Максфилд будет твоим наставником.

– Джошуа Максфилд, – негромко повторила Терри, обращаясь скорее к самой себе. – Не вы ли сочинили роман "Турист в Вавилоне"?

Максфилд широко улыбнулся:

– Да, признаюсь.

– По-моему, замечательная книга! Я большая поклонница вашего таланта!

– Большое спасибо.

– Я прекрасно помню этот роман. Когда Марион умерла от передозировки, я плакала. В самом деле, не могла удержаться. Такая сильная сцена!

– Ваши слова просто музыка для моих ушей, миссис Спенсер. Писатель стремится пробудить в читателях подлинные переживания, но редко имеет возможность узнать, удалось ли ему это.

– Да, я действительно плакала и не стыжусь признаться. Это очень трогательная, задевающая за живое книга. Сейчас вы, наверное, работаете над новой?

Эшли показалось, что Максфилд испытал какой-то дискомфорт, но лишь на секунду. Потом он произнес:

– В общем, да.

– О чем она?

– Я бы пока воздержался от ответа. Работа еще только началась. Скажу лишь, что она будет заметно отличаться от моих предыдущих книг.

– Ну-ну, не стану на вас давить. Я и сама работаю над романом и тоже не люблю о нем распространяться.

Эшли с удивлением слушала этот обмен репликами. Ее мать, обычно державшаяся спокойного, деловитого тона, сейчас вдруг проявляла несвойственную ей сентиментальность. Точь-в-точь как кое-кто из подружек Эшли, когда с восторгом обсуждали какого-нибудь телевизионного идола из молодежного сериала.

– И как далеко вы продвинулись? – спросил Максфилд.

– Примерно до половины. Я работаю корреспондентом в газете "Орегониэн". Очень загружена. Порой удается выкроить пару часов, чтобы поработать над книгой. В основном по выходным. Как это здорово – иметь возможность отдавать писательству все время.

– Да, мне очень повезло. А когда чувствую, что уже достаточно далеко продвинулся, для разнообразия пишу критические обзоры, за небольшую плату. – Он помолчал, а затем, словно вспомнив о чем-то, воодушевленно ткнул пальцем в сторону Терри: – Кстати, в этом летнем семестре я собираюсь вести группу литературного мастерства, но уже не для школьников, а для начинающих писателей. Таких, которые еще не публиковались, но над чем-то работают. – Максфилд вытащил из кармана бумажник, достал визитную карточку и вручил Терри: – Вот мой телефон, если заинтересуетесь. Я пытаюсь собрать группу, но не очень большую. Два человека уже записались, так что не тяните с решением. Мне бы не хотелось отказывать вам из-за того, что группа уже укомплектована.

– Спасибо, – кивнула Терри, убирая карточку в сумку.

– Джошуа, ты хотел у меня что-то спросить? – обратилась к нему Кейси. Эшли показалось, что вопрос прозвучал немного резко.

– Ничего срочного, – улыбнулся Максфилд. – Найду тебя позже. – Писатель снова повернулся к Терри: – Приятно было с вами познакомиться. – Он посмотрел на Эшли: – Надеюсь, не передумаете насчет перехода в нашу академию. Это место, где вы получите превосходные знания. – Он помолчал, а улыбка сделалась еще шире. – Может, даже удастся пригласить вас к себе в группу.

Максфилд раскланялся и отошел, а Кейси повела гостей через аллею, к зданию факультета естественных наук.

– Джошуа Максфилд... – задумчиво проговорила Терри. – Вы читали его книги?

– Разумеется, – ответила Кейси Ван Метер.

– "Турист в Вавилоне" – замечательный роман. – Терри помолчала. – Сколько же времени прошло с момента ее появления?

– Около десяти лет.

– Я так и предполагала. А "Родник желаний" появился через год. Интересно, почему Максфилд так долго не брался за свою третью книгу?

– Вы спросите его самого, если запишетесь в группу. По-моему, это великолепная возможность для начинающего романиста – получить совет от уже публиковавшегося автора. – Кейси повернула голову к Эшли. – Вот потому-то мы и пригласили Джошуа поработать у нас. Мы хотим, чтобы ученики нашей академии имели такие возможности, которых никогда не получат в государственной школе. Он живет здесь же, в студенческом городке. Если вы, по примеру вашей мамы, проявите интерес к литературному творчеству, то будете консультироваться с ним в любое время. Джошуа очень коммуникабелен, прост и доступен. Он любит работать с нашими студентами.

Глава 4

Терри Спенсер поставила машину на гостевой парковке Орегонской академии. Стояла вторая неделя июля, и погода была такой же солнечной, как и настроение Терри. Эшли решила с осени перейти в академию, и это способствовало процессу выздоровления. На лето она переехала жить в школьное общежитие и одновременно стала работать в качестве тренера-консультанта в летней футбольной школе при академии, куда приезжали повысить спортивное мастерство со всей страны. Мать и дочь договорились вместе пообедать в полдень, но пока Терри предстояло сделать кое-что важное.

Занятия группы литературного мастерства Джошуа Максфилда должны были начаться через две недели, и Терри записалась на них. Предполагалось, что каждый начинающий писатель представит на рассмотрение своей текст, который Максфилд и остальные члены группы подвергнут критическому анализу. Сегодня Терри привезла свою полузаконченную рукопись на суд Максфилда. Она по-прежнему не верила, что автор одной из ее любимых книг будет помогать ей в литературном творчестве.

В академии было несколько учебных зданий: для начальной школы, для средней и два для старших классов. Эти последние предназначались соответственно для преподавания естественнонаучных и гуманитарных предметов. Кабинет Джошуа Максфилда находился в центре третьего этажа здания гуманитарных наук. Дверь в кабинет была закрыта. Терри постучала.

– Войдите, – отозвался знакомый голос.

Терри впервые ступала в творческую лабораторию печатающегося романиста и очень нервничала. Открыв дверь, она быстрым взглядом обвела помещение. Кабинет Максфилда удивил ее. Кружка с кофе, недоеденное пирожное, аккуратно сложенная стопка исписанных листов были единственными предметами на его рабочем столе. Ни семейной фотографии в рамке, ни литературных журналов и книг, ни даже пепельницы.

Остальная часть кабинета также оставляла ощущение временности пребывания владельца. В углу притаилась пустая вешалка для одежды, рядом висела застекленная книжная полка с небольшим количеством книг. Стены лишены каких-либо украшений, за исключением оправленных в рамки обложек двух романов Джошуа, благоприятной рецензии на "Туриста в Вавилоне" из газеты "Нью-Йорк таймс" и наград, которые завоевала эта книга. Письменный стол, полки, несколько стульев, маленький столик, на котором стояли кофейник, кружки, пакетики с сухими сливками и сахаром и открытая коробка с пирожными.

Одет Максфилд тоже был вполне прозаично: джинсы, кроссовки. Тонкая черная футболка плотно облегала торс, демонстрируя хорошо развитые бицепсы. Кажется, его позабавила озадаченность Терри.

– Если вы пытаетесь обнаружить здесь атрибуты моей профессии, например гусиное перо, пергамент, любимый рабочий смокинг, то все это хранится у меня в коттедже. Именно там я создаю свои шедевры. Я бы никогда ничего не написал, если бы мне пришлось сочинять здесь. Слишком много помех и отвлекающих моментов.

Терри выглядела смущенной.

– Не беспокойтесь, – ободрил гостью хозяин. – Вы не первый человек, кто так реагирует. Мне неуютно в канцелярской обстановке. Здесь я чувствую себя бухгалтером. Я люблю свой коттедж. Он расположен здесь же, на территории школы, ближе к реке. Конечно, там у меня по стенам не развешано никаких охотничьих трофеев в духе папы Хэма, но коттедж гораздо больше соответствует представлениям о берлоге писателя – много мусора и беспорядка. Может, как-нибудь я вам его покажу.

Это выглядело как попытка ухаживания, и Терри постаралась не выдать удивления. Если Максфилд и заметил его, то тоже виду не подал. Он кивнул на большой конверт из плотной бумаги, который начинающая писательница сжимала в руке.

– Это и есть ваше выдающееся произведение?

– Да, – покраснела она.

– Давайте посмотрим.

Терри протянула ему конверт.

– Нелегко с ним расстаться, – заметила она. – Особенно когда знаешь, что посторонние люди примутся разносить его в пух и прах.

– Никто не собирается разносить ваше детище в пух и прах. Я принадлежу к вполне цивилизованным критикам. Напротив, вам следует с нетерпением ждать оценки, хотя бы и негативной. Одна из заповедей настоящего литератора гласит: не существует совершенства. Ошибаются все. Для того и существуют редакторы. Хороший редактор умеет отловить наши огрехи прежде, чем их увидит публика. – Он сделал паузу. – И нет здесь никаких посторонних.

– А вы знаете кого-то еще из группы?

– Я имел в виду себя. Остальных знаю мало. Надеюсь, вы не считаете меня совсем уж посторонним? Присаживайтесь. Хотите кофе?

– Да, спасибо, – промолвила Терри, садясь на стул около письменного стола.

Джошуа взял кофейник и налил ей чашку.

– Сливки, сахар?

– Лучше черный.

– Могу я соблазнить вас пирожным? Я сладкоежка.

– Нет, я воздержусь.

Он с улыбкой посмотрел на Терри. Улыбка была теплой и радушной, но кое-что в его задушевной манере вызывало у Терри неловкость. Она получала много восхищенных улыбок от мужчин, пока была замужем, и ни одной – от одинокого мужчины после смерти мужа. Терри не знала, как реагировать. Ей тоже хотелось быть дружелюбной, но проявление интереса к мужчине вызывало у нее ощущение, будто она предает память Нормана. Конечно, это абсурд, но именно так она чувствовала. Терри действительно очень любила Нормана, да и сейчас продолжала любить. Невозможно перестать любить человека только потому, что он умер.

– А ваша дочь? Элис? – спросил Джошуа, возвращаясь к своему месту за письменным столом.

– Эшли.

– Верно... Она решила перейти в академию?

– Да, – ответила Терри, чувствуя облегчение оттого, что они перешли к более безопасной теме беседы. – В сущности, она уже здесь. Она тренер-консультант в летнем футбольном лагере.

– Мне кажется, я видел ее где-то поблизости.

– Она живет в общежитии. Я скучаю без нее, но мы часто перезваниваемся. Она мне все уши прожужжала, рассказывая о спортсменах-олимпийцах, с которыми здесь познакомилась, о других девушках-консультантах и о детях, которых тренирует. Работа с детьми благотворно на ней сказывается.

– Рад это слышать. Она производит впечатление очень славной девушки.

– Так оно и есть. После смерти отца она была сама не своя, очень тяжело переживала. – Голос Терри дрогнул. Максфилд смотрел на нее участливо и с удивлением.

– Это произошло недавно? – спросил он.

Терри кивнула.

– Что с вами?

– Простите. Я все еще...

– Пожалуйста, не считайте меня бестактным. Я правда не знал.

Максфилд выдвинул ящик стола и вытащил бумажный носовой платок.

– Все нормально, – заверила его Терри.

– Я рад, что тренерская работа помогла Эшли справиться с ее горем, – произнес он. – Надеюсь, она запишется в группу литературного мастерства и мы с ней подружимся.

* * *

Совместный ленч Эшли и Терри прошел великолепно. Теперь они виделись не часто и каждый раз очень радовались этим встречам. Терри была воодушевлена предстоящими занятиями в группе Максфилда, и дочь разделяла ее чувства. После гибели отца мать была такой печальной. Эшли понимала, что ее собственное угнетенное состояние тоже не способствовало делу. Она испытывала вину за то, что еще недавно добавляла матери проблем. Вот и сейчас Терри постоянно спрашивала о настроении Эшли, стараясь уяснить, не погружается ли дочь снова в пучину депрессии. Временами это немного раздражало, но Эшли понимала: мама волнуется, потому что любит ее и беспокоится.

После ленча Эшли проводила практические занятия с группой девочек от восьми до десяти лет – она отрабатывала с ними базовые навыки. Ей нравилось работать с малышами. Они горели желанием чему-нибудь научиться и были забавными. Когда занятие закончилось, они с Салли Касл, соседкой по комнате, тоже новичком в академии, натянули купальники и отправились в огромный, размером с олимпийский, бассейн рядом со спортзалом.

Салли была коренастой брюнеткой, очень жизнерадостной. В средних классах школы они с Эшли играли за один клуб, а сейчас их старались залучить к себе одни и те же колледжи. Не исключено, что в перспективе они станут играть в одной команде.

Вскоре после того, как девушек поселили вместе, родители Салли пригласили Эшли на обед в свой большой дом, в Уэст-Хиллз. Вернувшись в общежитие, Эшли извинилась за то, что была такой молчаливой во время трапезы. Она призналась Салли, как это оказалось мучительно – очутиться в кругу чужой счастливой семьи. Смех и добродушие за столом напомнили ей, какое оживление царило в доме Спенсеров, когда папа был жив. Салли проявила полное понимание, и с тех пор девушки очень сдружились.

Половина бассейна имела круговые дорожки для спортивных заплывов, другая предназначалась для того, чтобы просто поплавать в свое удовольствие. Подружки ныряли и резвились на нерасчерченной половине, иногда останавливаясь и лениво перебирая в воде руками, чтобы остыть. Весь день стояла ужасная жара, и поплескаться в прохладной воде было здорово. Появились несколько ребят, тоже из футбольного лагеря, и завязали шумную возню. Эшли и Салли не понравилась эта свалка, поэтому они подгребли ближе к спортивным дорожкам. Именно тогда Эшли заметила мужчину, сидящего на корточках на краю бассейна, а в следующий момент и Кейси Ван Метер, которая спокойно и уверенно плыла в его сторону по центральной дорожке. Человек был сильно загорелым, с длинными темными волосами, собранными в хвост. Черная шелковая рубашка выгодно обрисовывала мускулы, а плотно облегающие модные джинсы выглядели чем-то инородным посреди дешевых мешковатых футболок, линялых шорт и простых купальных костюмов, в которых ходили здесь остальные.

– Ух ты! – выдохнула Салли.

– Что такое?

– Видишь того парня на краю бассейна?

Эшли кивнула.

– Его зовут Рэнди Коулман. Он женат на деканше Ван Метер.

– Да ты что?

– Чистая правда. – Салли понизила голос. – Говорят, они познакомилась в прошлом году в Лас-Вегасе, где она была на учительской конференции. Якобы у них случился бурный роман, а затем они поженились в какой-то свадебной часовне^[1].

– Деканша Ван Метер! Господи, она кажется такой... такой утонченной. А этот парень выглядит скользким, неприятным... темной личностью.

– Ну, она и бросила его примерно через месяц, но он последовал за ней в Портленд. Наша семья состоит в загородном клубе, куда входят и Ван Метеры, поэтому моя мама в курсе всех важных сплетен. Она говорит, что Коулман уговаривает деканшу вернуться к нему, ведь старый Генри Ван Метер перенес тяжелый инсульт и никак не поправится. Если он умрет, то деканша и ее брат получат богатое наследство, а Коулман тоже хочет урвать кусок. При этом, заметь, Коулман – профессиональный игрок, имеющий связи с мафией.

Кейси доплыла до бортика, и мужчина похлопал ее по плечу. Она замерла, потом медленно повернула голову. Глаза их встретились.

– Что ты здесь делаешь? – услышала Эшли ее обращенный к Коулману вопрос. Голос звучал раздраженно: Кейси явно не понравилось это вторжение.

– Нам надо поговорить, – произнес Коулман.

Интонации его голоса показались Эшли смутно знакомыми, хотя она была уверена, что прежде никогда не встречалась с этим человеком.

– Если ты получил бумаги, то должен понимать: нам беседовать не о чем, – холодно промолвила Кейси.

– Да, я их получил, но все это просто недоразумение. Мы принадлежим друг другу, дорогая.

Декан Ван Метер оглянулась по сторонам. За ними наблюдали несколько учащихся.

– Я не собираюсь обсуждать это здесь, Рэнди, и не намерена обсуждать это вообще. Если у тебя есть какие-либо вопросы, пусть твой адвокат позвонит моему.

Кейси отвернулась от Коулмана и приготовилась к новому заплыву. Но когда она подняла руку, Коулман схватил ее за запястье. Ван Метер яростно сверкнула глазами.

– Сейчас же отпусти, слышишь?

– Я же сказал: нам надо поговорить.

Какое-то движение справа привлекло внимание Эшли. К бассейну быстрым шагом приближался Джошуа Максфилд.

– Эй, Рэнди, отпусти ее! – Голос Максфилда звучал вполне дружелюбно.

– Пошел ты, Максфилд! Это касается только меня и моей жены.

– Убери от меня руки! – гневно бросила женщина. Коулман приблизил лицо к лицу Кейси.

– Слушай, ты, сука... – угрожающе начал он. Но так и не закончил фразу, потому что Кейси внезапно с силой ударила его в лицо свободной рукой. Взбешенный Коулман ринулся на жену, но, прежде чем успел нанести ответный удар, на него налетел Максфилд. Все произошло мгновенно – и вот уже Коулман, с заломленными назад руками, лежал на земле.

– Такие методы еще никому не помогали, – усмехнулся Максфилд, совершенно спокойный и полностью контролирующий ситуацию. Затем встал и вернул Рэнди в вертикальное положение.

– Я до тебя доберусь! – прошипел Коулман, явно испытывая сильную боль.

– Ну-ну, Рэнди. Мне-то уж вовсе не следует угрожать. Я прошел отличную спецподготовку. Только попробуй меня огорчить, и сам огорчишься еще больше – когда станешь заводить машину или открывать дверь квартиры. Тебе это нужно? Наверняка нет. Так не лучше ли успокоиться и убраться восвояси, пока потери ограничиваются ободранным запястьем и уязвленным самолюбием?

Вид у Рэнди был неуверенный. Максфилд стал медленно тянуть руку Коулмана вверх, пока тому не пришлось подняться на цыпочки.

– Ну так что, старина? – спросил Максфилд. – Я против тебя ничего не имею, но вокруг дети. Негоже им смотреть на такое.

На лице Коулмана появилась гримаса боли, и он нехотя кивнул.

– Так, я тебя отпускаю, о'кей? Никаких ударов исподтишка. Обещаешь?

– Пусти же... Проклятие! – с трудом выговорил Коулман, и Максфилд разжал хватку. Рэнди бросил ожесточенный взгляд на жену.

– Мы еще продолжим разговор, – процедил он и ретировался.

– Спасибо, Джошуа, – сказала Кейси, наблюдая, как нарушитель ее спокойствия идет к автомобильной стоянке.

– Ерунда! – отмахнулся тот. – Семейные неурядицы часто доводят людей до безумия.

Кейси изучающе смотрела на Джошуа. Вид у нее был уже не сердитый.

– Ты действительно знаешь, как взорвать машину?

Джошуа расхохотался:

– Конечно, нет, черт побери! Но я ведь романист, не забывай! Вымысел – моя профессия. Этим я зарабатываю на жизнь.

Внезапно оба заметили глазеющих девчонок. Максфилд вскинул руки.

– Все в порядке. Можете возвращаться к занятиям. – Он повернулся к Кейси: – Пойдем.

– Видела? – воскликнула Салли. – Я и не знала, что мистер Максфилд знает всякие штучки в духе Джеки Чана. Это было круто!

Неожиданно Салли увидела, что ее подруга бледна как смерть.

– Что с тобой?

– Все нормально, – отозвалась Эшли.

Но это было неправдой. Недавняя сцена насилия возродила в ее памяти страшные события у них в доме. И еще что-то... только она никак не могла сообразить, что именно. Голос Коулмана? В первый момент показалось, что она уже слышала его раньше, но сейчас уже не была в этом уверена... Хотя Коулман примерно одинакового роста с убийцей... Нет, это чушь, абсурд! Существует великое множество мужчин такого же роста и габаритов. Да взять хотя бы мистера Максфилда – а ведь он не вызывает у нее нервной дрожи.

Глава 5

Терри Спенсер стремительно взбежала по лестнице на второй этаж корпуса гуманитарных дисциплин, а потом медленно двинулась по коридору, чтобы успокоить дыхание. Сегодня был первый день занятий группы литературного мастерства, и она опаздывала. Войдя в класс, Терри увидела большой стол – что-то вроде стола для совещаний, и вокруг него – несколько человек. Джошуа Максфилд приветливым жестом предложил ей занять место рядом с коренастым бородатым мужчиной, ближе к двери. С другой стороны от него расположилась женщина постарше, с длинными седыми волосами. Напротив сидели еще две женщины средних лет и молодой человек.

– Простите, я опоздала, – пробормотала Терри. – Попала в жуткую пробку.

– Ничего страшного, – заверил ее сидевший во главе стола Максфилд. – Мы только приступили. Единственное, что вы упустили, возможность выпить кофе с пирожным, но, я думаю, мы позволим вам это наверстать. Что скажет группа?

Все засмеялись, в том числе и Терри.

– Не беспокойтесь, – заверила она Максфилда.

– Тогда начнем с того, что представимся друг другу. А я немного расскажу о себе. Окончил местный муниципальный колледж в Бостоне, куда поступил после того, как меня выгнали из средней школы. "Турист в Вавилоне" первоначально был просто учебным эссе по английскому языку. Мой преподаватель посоветовал превратить его в роман. Я удивился, поскольку не считал, что у меня есть какой-то талант, но решил попробовать. Позже я перевелся в Массачусетсский университет и закончил роман одновременно с получением диплома бакалавра искусств.

"Турист в Вавилоне" был отвергнут несколькими издательствами, пока наконец его достоинства сумел разглядеть редактор "Пегас-пресс". Дальнейшее, как говорится, уже достояние истории. Мой первый роман был номинирован на все крупнейшие литературные премии и стал бестселлером. Так что мне мало что известно о низкой, коммерческой, стороне дела. Как, впрочем, и о муках литературного творчества, – пошутил он. – "Родник желаний" был опубликован примерно через год. Некоторое время я преподавал литературное мастерство в одном из колледжей Новой Англии, но несколько лет назад решил переехать на запад и посвятить себя работе с более юными учениками. Я получаю огромное наслаждение от своей работы в Орегонской академии, но теперь хотелось бы позаниматься и с литераторами постарше – вот почему я провожу эти занятия. Но довольно обо мне. Терри, предлагаю вам рассказать присутствующим, кто вы, где работаете и почему решили прийти сюда.

– Меня зовут Терри Спенсер. Работаю репортером в "Орегониэн". Считается, будто все журналисты в свободное время сочиняют свой Великий Американский Роман. Это, конечно, убийственный шаблон, но в моем случае – правда. Не могу ничего сказать насчет "величия", но уже написала полкниги и решила, что пора получить кое-какую профессиональную помощь.

– Харви! – обратился Максфилд к бородачу, слева от Терри.

Харви Кокс поведал группе, что по профессии он ученый-биотехнолог, а также опубликовал один научно-фантастический рассказ и сейчас нуждается в помощи при написании научно-фантастического романа. Луиз Дин, женщина средних лет, натолкнулась на дневники своего предка, который в XVIII веке прошел Орегонской тропой^[2]. Она намеревалась превратить их в исторический роман. Минди Краус и Лори Райан, домохозяйки и партнерши по бриджу, пробовали силы в совместном сочинении остросюжетного романа, а Брэк Дорриган был компьютерным программистом, увлекался английской литературой и с жаром толковал о некоем своем уже созревшем повествовании, над которым работал в течение ряда лет.

– Что ж, прекрасно, – подвел итог Максфилд. – Определенно, у нас собралась очень разноплановая группа. Это хорошо, и означает, что при критическом разборе творений друг друга мы получим широкий спектр мнений. А это одна из наших задач. Теперь позвольте сказать несколько слов о том, как будут строиться наши занятия. Каждую неделю я буду читать какое-то произведение, представленное на рассмотрение одним из членов группы, а вам предстоит с максимальной честностью высказывать свое мнение. Нет, вы не должны быть едкими и придирчивыми. Единственная критика, какую я от вас жду, – конструктивная. Вполне нормально, если человеку что-то не нравится, но я хочу, чтобы вы объясняли автору, что конкретно вам не по вкусу, и давали свои предложения, как изменить произведение к лучшему. Поэтому прежде, чем говорить, подумайте. Моя работа будет состоять в том, чтобы организовывать и направлять эту деятельность, но я также стану давать ненавязчивые советы, которые, надеюсь, улучшат ваши произведения. В начале каждого занятия я уделяю некоторое время беседе о создании характеров, о построении композиции и других аспектах писательского ремесла. Но моей целью не является просто поболтать, чтобы послушать самого себя. Полагаю, все вы пришли сюда потому, что хотите улучшить свое мастерство. Поэтому задавайте вопросы. Запомните: здесь не существует такого понятия, как "глупый вопрос". А теперь я начну наше первое занятие с краткого обсуждения метода, используемого для развития основных идей повествования.

* * *

После первого часа они сделали перерыв, и Терри перекинулась фразами с другими членами группы. Кроме Брэда Дорригана, воспринимавшего себя с излишней серьезностью, остальные честолюбивые будущие литераторы производили впечатление людей вполне приятных.

– Ну что ж, за работу! – по истечении пятнадцати минут объявил Максфилд.

Терри отнесла на место свою чашку из-под кофе. Пока остальные рассаживались и устраивались, она просмотрела записи, сделанные во время предыдущего часа.

– Как я уже говорил, мы будем отводить часть каждого занятия критическому анализу написанного друг другом, – продолжал Максфилд. – Сегодня я намерен прочесть вам главу из одного произведения, находящегося в стадии написания, и каждый даст свои комментарии.

Терри нервничала, боясь, что именно ее рукопись станет предметом первого критического разбора. Остальные выглядели не менее смущенными. Максфилд придвинул к себе небольшую стопку бумаги, лежащую на столе. Перевернул первую страницу.

* * *

– "...Я – Бог. Нет, я не Бог-Вседержитель. Я один из малых в пантеоне, но все-таки Бог. Я не имею привычки афишировать сей факт, а те, которые испытывают на себе мое могущество, никогда не рассказывают об этом. Благоухающим весенним вечером, в середине мая, я возжелал явить себя семейству Рирдонов из города Шелдона, штат Массачусетс.

Я выбрал Рирдонов именно потому, что они были обыкновенными, заурядными и непримечательными. Это тот тип людей, которые просто занимают пространство, пока живут, и не вызывают по себе скорби, когда умирают. Наше общение, безусловно, обещало стать самым интригующим событием в их унылой жизни.

Невысокий, упитанный, лысеющий Боб работал бухгалтером, Маргарет – продавщицей в отделе косметики универмага на Мэйн-стрит. Могу вообразить, что когда-то она была привлекательна. Она и сейчас много сил отдавала тому, чтобы поддерживать себя в форме, но кожа уже пошла морщинами, а ноги обезобразил целлюлит. Их единственной дочери Дейзирей было семнадцать лет, через год она заканчивала среднюю школу. Нормальных умственных способностей и с вполне средней внешностью, но очень развита физически. Я обратил на нее внимание, когда она пришла навестить мать на работе. Ее обтягивающие шорты выгодно обрисовывали упругие, мускулистые ягодицы и длинные крепкие ноги. Короткая майка демонстрировала плоский загорелый живот и чувственный, соблазнительный пупок. О, как мне захотелось его лизнуть!

При столь распаленном аппетите, раззадоренном этим первым впечатлением от Дейзирей, я составил план действий. Проникнуть в дом Рирдонов было нетрудно. Они жили от зарплаты до зарплаты и не могли позволить себе такую роскошь, как сигнализация.

Спальня хозяев находилась в дальнем конце коридора от комнаты Дейзирей. Мне не составило труда нейтрализовать ее родителей, однако я не стал сразу убивать их. Меня не интересовал Боб, но я хотел, чтобы он знал, кто отобрал у него жизненные силы. Боги не должны действовать анонимно. Рот Боба я заклеил лентой, стянул вместе запястья и лодыжки и положил его на бок, чтобы он видел, как я забавляюсь с его женой. После того как Маргарет была связана, а рот также заткнут, я раздел ее догола. Затем я оставил их размышлять над своим роковым жребием, а сам отправился в комнату Дейзирей.

Предмет моих вожделений лежала, наполовину прикрытая тонкой простыней. Из-за жары на ней были только бикини и тонкий хлопчатобумажный топ, сквозь него проступали крепкие груди с тугими сосками. Мне хотелось, чтобы она пережила предельный, абсолютный ужас, какой должен соответствовать реакции смертного на присутствие Бога. Я бесшумно приблизился к ней, зажал ей рот своей затянутой в перчатку рукой. Глаза Дейзирей стремительно распахнулись. Реакция была вполне удовлетворительной. Тело резко выгнулось на матрасе, словно через него пропустили ток. Я быстро связал ее. Она была некрупной, и не ей тягаться с моей сверхъестественной силой. Сексуальное возбуждение охватило меня мгновенно, но я сдерживался, отвергая немедленное получение вознаграждения, чтобы наше переживание стало более ярким.

Обследовав разные части обнаженного тела девушки, я оставил ее и вернулся к родителям. На глазах у Боба я медленно расчленил его жену. Он бился и вопил, а она вскрикивала, когда боль усиливалась. Это было восхитительно и в качестве прелюдии к основному блюду вполне удовлетворительно. Оставив Маргарет на краю смерти, но все еще в сознании, я перешел к Бобу. Его глаза расширились, когда я заговорил о том путешествии, которое ему предстояло сейчас совершить. Я объяснил, что рождение начинается с боли, и она – необходимая составляющая перехода в новую сферу существования.

Мой нож был очень острым, и я управлялся с ним виртуозно – медленными, отточенными движениями. Каждый надрез порадовал бы самого квалифицированного хирурга. Боб оставался в сознании даже после того, как я вскрыл ему живот. Он все еще вскрикивал, когда я начал извлекать его внутренности. И лишь когда я сдавил его сердце своей затянутой в перчатку рукой, он перешагнул из этой жизни в другую.

Я вернулся к Маргарет. Ее отход в мир иной был более быстрым и менее удовлетворительным. Она ускользнула от меня, когда я выкачал не более четверти ее психической энергии. В комнате стояло кресло, и я опустился в него, чтобы собраться с силами. Трудясь над Бобом и Маргарет, я думал только об их перемещении от жизни к смерти, но теперь мое внимание обратилось к своему материальному телу. Оно было истощено этим напряжением сил, и я был голоден. Я не хотел в таком состоянии приступать к самой волнующей части предприятия. Я двинулся по коридору проверить, как там моя сладостная Дейзирей. Подходя к двери, я услышал ее рыдания – плач бессилия и крушения надежд. Полагаю, она пыталась освободиться и нашла эту задачу невыполнимой. Плач немедленно прекратился, едва я шагнул в комнату. Дейзирей оцепенела от ужаса. Я внимательно поглядел на нее с порога, изучая все клеточки ее тела своими подобными рентгеновским лучам глазами. Затем я погладил ее лоб и сказал, что скоро вернусь к ней. Запечатлев поцелуй на щеке, я оставил ее и пошел на кухню. Я оголодал и молился, чтобы у Рирдонов оказалось чем перекусить. Мне повезло. В глубине холодильника я обнаружил картонку холодного молока и кусок пирога с яблоками..."

* * *

Максфилд переводил взгляд то на одного, то на другого своего студента, чтобы оценить реакцию. Гамма чувств, написанных на лицах слушателей, была самой широкой: от гипнотического восторга до ужаса и отвращения. Во время прослушивания Терри побледнела как полотно, и, когда Максфилд прочел ту часть, где убийца пошел перекусить в кухне только что убитых им жертв, ей сделалось нехорошо.

– Итак, ваши комментарии? – дочитав отрывок, обратился к группе писатель.

Терри силилась взять себя в руки, боясь выдать подлинные эмоции.

– Это было... ужасно и отвратительно, – вымолвил Харви Кокс. – Я хочу сказать: если автор имел целью внушить мне омерзение, ему это удалось.

– Почему вы считаете, что это именно он? – спросил Максфилд.

– Это непременно должен быть мужчина, –ответил Кокс, бросая быстрый взгляд через стол на Брэда Дорригана. – Женщина такого писать не станет.

– Не согласна, – возразила Лори Райан. – Некоторые из нынешних писательниц описывают жуткие и очень неприятные сцены.

– Давайте вернемся к вашему комментарию, Харви, – произнес Максфилд. – Было ли это действительно страшно и отвратительно? Описывает ли автор все подробности убийства или же предоставляет читателю домыслить их самому?

Руку подняла Луиз Дин.

– Луиз?

– Прежде чем высказать свое мнение, я должна признаться, что вообще не люблю таких книг. И никогда их не читаю. Поэтому мое мнение будет заранее предвзятым. Но я понимаю, что вы хотите сказать. В этом тексте имеется несколько весьма выразительных кусков, но большая часть подробностей насилия не описывается.

– Это хорошо или плохо? – уточнил Максфилд.

– Хорошо! – откликнулась Минди Краус. – Это как фильм Хичкока "Психо". Вы не видите, как Норман Бейтс закалывает женщину в душе, но убеждены, будто видите это. Хичкок заставляет работать воображение.

Максфилд кивнул и посмотрел на Терри Спенсер:

– Что вы думаете, Терри: лучше меньше или больше деталей? Предпочитаете ли вы, чтобы автор ничего не оставлял читателю для домысливания или же чтобы заставлял вас стать частью его воображения?

Терри пришлось приложить усилие, чтобы сдержаться и не выбежать прочь из комнаты. Она досидела до конца занятия и даже дважды ответила что-то умное, когда задавались вопросы.

Пока продолжалась дискуссия, воспринимаемая ею как отдаленный монотонный гул, Терри пыталась осмыслить только что произошедшее. Она убеждала себя, что описанный эпизод просто совпадение, и все равно понимала, что подобное невозможно. Молоко и шоколадный торт – молоко и яблочный пирог. Все это слишком близко к реальным событиям. Правда, имелось возможное объяснение. Некоторые писатели сочиняли, отталкиваясь от реальных событий, желая придать своим творениям правдоподобность. Вероятно, человек, сочинивший эту сцену, прочитал, как убийца подкрепляется среди ночи, и использовал подробность именно потому, что она такая шокирующая. На мгновение Терри почувствовала облегчение. Потом она стала перебирать в памяти газетные отчеты и телесообщения о трагедии. Нет, она не помнила, чтобы где-нибудь упоминалась ночная трапеза. Давала ли полиция в СМИ эту информацию? Необходимо выяснить.

И кто написал сцену, прочитанную Максфилдом? Она была убеждена, что автором не являлась Луиз Дин. Та работала над историческим романом, основываясь на дневниках прадеда, и во всеуслышание заявила, что не любит натурализма и книг про маньяков. В противоположность ей Минди Краус и Лори Райан работали над детективом и отнюдь не были удручены зловещим характером зачитанной сцены. Лори даже была знакома с женщинами-писательницами, сочинявшими такого рода книги. Но Терри все же склонялась в пользу авторства одного из присутствовавших мужчин. Которого, однако? Харви Кокс сообщил, что пишет научно-фантастический роман. Тогда остается Брэд Дорриган.

После занятия Терри постаралась перехватить программиста – молодого человека в очках в проволочной оправе и с лохматыми, неухоженными волосами. Он был худ и невысок ростом – не более пяти футов шести-семи дюймов, прикинула Терри, – гораздо ниже и тщедушнее описанного Эшли убийцы.

– Интересное занятие, – промолвила Терри.

– Я ожидал большего! – пренебрежительно бросил Дорриган. – Предполагал, что мы станем обсуждать какие-то литературные теории, передовые веяния, во всяком случае, что-нибудь более современное. А здесь... Объяснять, откуда мы черпаем наши идеи! Чушь собачья, пустая болтовня. Возможно, Максфилд и впрямь, как утверждают критики, автор одного романа.

Терри знала, что второй роман Джошуа, "Родник желаний", имел куда более скромное признание и продавался с трудом. Она считала, что книга неплоха, но, конечно, ей далеко до "Туриста из Вавилона". После выхода в свет первой книги о Джошуа Максфилде трубили как о новом глашатае своего поколения. А через год после опубликования следующей было нелегко найти вообще какое-либо упоминание о нем.

– Что вы думаете об отрывке, который зачитал Максфилд? – спросила Терри.

– Что можно сказать о вопиющем дерьме? – фыркнул интеллектуал. – Подобный вздор разрушает литературу. Издатели больше не желают рассматривать ничего отмеченного глубиной и искусством разработки образов. Все ищут чего-нибудь ниже пояса. Расчлените голую бабу – и вам заплатят миллион. Но попробуйте написать о человеческой душе, о том, что делает человека человеком... Куда там! Вам бы увидеть некоторые из отказных писем, что я получил от этих болванов из Нью-Йорка. Интересно, Камю, Сартр или Стендаль добились бы в наше время заключения договора на свои книги?

Терри выдавила смешок.

– В таком случае, как я догадываюсь, не вы описали эту бойню?

Дорриган в ужасе отшатнулся:

– Да я бы задницу не стал подтирать этими бумажками!

На стоянке машин Терри застала Лори Райан и Минди Краус.

– Что вы думаете о нашем сегодняшнем занятии? – поинтересовалась Терри.

– Это было великолепно, – ответила Минди. – Я сделала так много пометок, что у меня рука занемела.

– Он потрясающий учитель! – с преувеличенной экспансивностью выразила свои чувства Лори.

– Но... это ведь не ваш детектив он зачитывал? – уточнила Терри.

Женщины засмеялись.

– Действие нашего романа разворачивается среди игроков в бридж, – объяснила Минди.

– Некто убивает членов бридж-клуба и оставляет на месте преступления карту, пришпиленную к телу убитого, – подхватила Лори.

– Разгадка такая остроумная, – добавила Минди. – Если сумеете воспользоваться...

– Не рассказывай, чем закончится! – одернула ее Лори. – Потом будет неинтересно, испортишь весь эффект.

– Ты права, – вздохнула Минди, слегка разочарованная оттого, что ей не дали обнародовать остроумное решение их загадки.

Терри попрощалась с ними и села в машину. Она завела ее в тот момент, когда Джошуа Максфилд выходил из здания. С кейсом в руках, он направлялся к своему коттеджу. Вид у него был такой, словно ему плевать на все. Терри почувствовала дурноту. Она определенно уверилась, что никто из группы не писал зачитанного отрывка. Кажется, Максфилд упоминал, что занимается критическим анализом рукописей для дополнительного заработка. Эта глава могла быть из какой-то чужой рукописи, которую он рецензирует. Но Максфилд также говорил, что работает над новой книгой. И он проживает на территории академии. Терри посмотрела в сторону общежития, где сейчас жила Эшли. Ей захотелось побежать к дочери и увезти ее отсюда – подальше от академии и от Джошуа Максфилда. Но Эшли так хорошо вписалась в здешнюю жизнь и делает успехи... Если забрать дочь домой, придется объяснять причину, а это может нарушить процесс исцеления. Нет, решила Терри, она не станет ничего предпринимать, пока не разберется во всем досконально. Она же репортер. Знает, как развернуть краткую заметку, легкий намек в обоснованную статью, как подкрепить догадки фактами.

Глава 6

Отдел убийств Портлендского полицейского управления занимал одну сторону тринадцатого этажа Центра правосудия, нового шестнадцатиэтажного здания, расположенного через парк от окружного суда округа Малтнома. Каждый детектив имел свое рабочее место – нечто вроде крохотного кабинета, отделенного от прочих невысокой перегородкой. Когда дежурный сообщил Ларри Берчу, что в приемной его дожидается Терри Спенсер, детектив вышел к конторке и проводил посетительницу в свою "келью".

– Присаживайтесь, – приветливо указал на стул Берч, и сам тоже присел к столу из вороненой стали, на котором громоздились сообщения и рапорты, всевозможная корреспонденция и служебные циркуляры по отделу. На углу стола стояла фотография: Берч с женщиной и двумя маленькими детьми.

– Как поживаете, миссис Спенсер? – спросил он, когда Терри опустилась на стул.

– Отлично, – отозвалась она. Но на взгляд Берча, она казалась бледной, измученной и очень нервной.

– Как дела у Эшли?

– Прекрасно. Она перешла в новую школу, в Орегонскую академию. Я сочла, что перемена – ну знаете, начать все заново, на новом месте – будет ей полезна.

– Да, это действительно хорошая идея. И она уже дает свои плоды?

– Занятия начнутся осенью, но сейчас Эшли работает там тренером-консультантом в летней футбольной школе, тренирует младших детей. Судя по всему, ей это очень нравится.

– Она ведь сама превосходная футболистка, верно?

– Признана на уровне штата. Несколько колледжей к ней присматриваются.

– Прекрасно.

Во время разговора Терри нервно ерзала на стуле. Берч терпеливо выжидал, пока она решится разъяснить причину своего визита.

– Я хотела спросить: есть ли прогресс в расследовании? Есть ли у вас какие-то догадки о том, кто...

Терри умолкла. Всякое новое воспоминание о том, что случилось с ее мужем, было слишком тяжело для нее.

– Буду с вами откровенен, миссис Спенсер: мы добились определенного успеха, но еще очень далеки от того, чтобы арестовать преступника.

– Что это означает?

– Мы сделали запрос в ФБР по одному делу, и они сообщили нам кое-что интересное.

– Что именно?

Берч помедлил в нерешительности, потом посмотрел Терри прямо в глаза.

– Вы ведь журналистка?

– Только не тогда, когда речь идет об убийстве моего мужа.

Детектив кивнул:

– Хорошо. Но мне нужно быть уверенным, что вы не расскажете никому то, что я сообщу вам.

– Обещаю.

– В ФБР полагают, будто человек, убивший вашего мужа и Таню Джонс, в последние несколько лет совершил и другие подобные преступления в нескольких штатах.

– Серийный убийца?

– Так они считают. Но они не могут выйти на личность преступника.

– Почему они думают, будто это серийный убийца? Что объединяет все эти преступления?

– Для обездвиживания жертв была использована не веревка, а трубчатая изолента. Эксперты установили, что во всех аналогичных преступлениях применялась лента производства одной и той же фирмы. Они также определили физическое соответствие между образцом ленты с места преступления в Мичигане и другим образцом – из Аризоны. По понятным причинам эту информацию мы не сообщали широкой публике.

– Есть ли еще какие-то характерные приметы, которые вы не предавали гласности? – спросила Терри, изо всех сил стараясь не выдать голосом своего волнения.

– Почему вас это интересует?

– Я бы не хотела невольно кому-нибудь проговориться.

– Вы знаете, что убийца ел в вашей кухне шоколадный торт?

Терри кивнула.

– Во время убийства в Коннектикуте преступник подкреплялся пирогом.

Терри почувствовала, как кровь отливает от щек. Она отвела глаза.

– Итак, лишь следствие знает об этой ночной трапезе в нашем доме? Вы не обнародовали это обстоятельство, я правильно поняла?

– Совершенно верно.

– А там, в Коннектикуте, они тоже держат эти сведения в секрете?

Берч кивнул.

– Где произошли другие подобные преступления?

– Они начались в Новой Англии около пяти лет назад. Потом случилось еще несколько, в других частях страны. – И Берч перечислил названия городов.

– Что... что именно он делал?

– Все, как у вас в доме, миссис Спенсер. Неизменно в семье присутствует дочь-подросток. Сначала он убивает родителей, затем насилует и убивает дочь. Эшли в этом смысле очень повезло. Она единственная девушка, спасшаяся после такого нападения.

* * *

После тренировки Эшли задержалась, чтобы помочь школьнице из седьмого класса отработать пас. Девочка была очень способная и определенно должна была добиться еще больших успехов, потому что упорно работала над своей техникой. Мать девочки терпеливо дожидалась, пока Эшли и ее ученица занимались лишних двадцать минут. Когда они закончили, женщина поблагодарила Эшли за то, что та уделяет ее дочери дополнительное время. Похвала была очень приятна, и, выходя из спортзала, Эшли даже раздумывала, не избрать ли ей в качестве будущей профессии преподавательскую или тренерскую деятельность. Ее благостные мечты прервал мужской голос:

– Вы ведь Эшли, не так ли?

Эшли подняла голову. Перед ней стоял Джошуа Максфилд, в простой футболке и спортивных шортах. У него был такой вид, словно он возвращается после тренировки.

– Надеюсь, я не помешал вам, – произнес он.

Эшли покраснела.

– Все в порядке, – пробормотала она.

– Я Джошуа Максфилд. Веду здесь группу литературного мастерства. Мы с вами уже встречались, когда декан Ван Метер показывала вам и вашей матушке нашу школу.

– Да, я помню.

Максфилд задушевно улыбнулся.

– Ваша мама посещает мою литературную группу. Она говорит, осенью вы переходите учиться в академию.

Эшли кивнула.

– Замечательно. Надеюсь, вы подумаете над тем, чтобы записаться на мои занятия. Литературная работа вашей мамы очень хороша. А вы сами что-нибудь сочиняете?

– В общем, нет. То есть я писала сочинения в школе, но для себя ничего не пишу. Футбол занимает очень много времени, круглый год.

– Понятно. Вы ведь сейчас консультант в летней футбольной школе. Вероятно, очень хорошо играете. У наших девочек отличная команда, не правда ли?

– Да. Последние два года они держат первенство штата.

– А вы собираетесь присоединиться?

– Пока не знаю.

– Уверен, у вас все получится, – ободрил он. – Что ж, пойду в душ. Было приятно снова с вами увидеться.

Глава 7

Терри пригласили в кабинет Кейси Ван Метер в пятом часу вечера. Кейси была в элегантно сшитом черном шелковом костюме, прическа и макияж – безупречны.

– Присаживайтесь, Терри. Рада, что вы зашли. Я слышу блестящие отзывы об Эшли.

– Спасибо. Она тоже очень довольна. Проживание в общежитии, вместе с другими девочками, и работа с детьми стали для нее великолепной терапией.

– Рада за нее. Итак, что привело вас ко мне?

– Я хотела поговорить с вами об одном из ваших педагогов, но так, чтобы он не узнал, что я провожу это расследование.

– Вот как? Звучит серьезно.

– Да. Но прежде чем изложить суть дела, я хочу быть уверена, что вы с пониманием отнесетесь к моим расспросам и разговор останется между нами.

– Не уверена, что смогу это обещать, не узнав, в чем причина вашей просьбы. Благополучие наших учащихся для нас превыше всего.

Терри не знала, с чего начать. Она пообещала детективу Берчу, что сохранит в тайне полученные от него сведения, но ей необходимо было побольше разузнать о Джошуа Максфилде, а декан Ван Метер могла располагать нужной информацией.

– Я в сложном положении, – объяснила Терри. – У меня есть подозрения в отношении одного из ваших преподавателей, но я не хотела бы сейчас уточнять, на чем они основаны, дабы не навлекать на этого человека незаслуженные неприятности – в случае если окажусь не права.

– О ком мы с вами говорим?

– О Джошуа Максфилде. Мне необходимо знать... нет ли чего-либо в его прошлом... подозрительного.

Декан облегченно вздохнула.

– Что ж, при некоторой настойчивости вы все равно бы докопались до истины, а я не хочу, чтобы думали, будто академия что-либо скрывает. Предыдущее место работы Джошуа покинул не добровольно. Он был вынужден уволиться.

– Что же произошло?

– Его первый роман имел большой успех, но вторая книга провалилась, как в смысле признания критикой, так и в финансовом отношении. Джошуа пережил ужасный период творческого застоя. Он получил аванс на третью книгу, но до написания дело не дошло. Первоначальное издательство было поглощено другим, более крупным. Новые владельцы потребовали завершения работы в назначенный срок либо возвращения аванса. К сожалению, он уже потратил эти деньги. Бедняга отчаянно нуждался в работе. В это время Итонский колледж искал преподавателя по литературному мастерству, и Максфилд обратился к ним. Имя Джошуа все еще высоко котировалось в университетских кругах, однако, поддавшись панике, он совершил глупый и неуместный поступок.

– Какой?

– Он подчистил свое резюме. В этом не было никакой необходимости, но Джошуа в тот момент не мог ясно соображать. Он написал, что имеет степень магистра изящных искусств после окончания Литературного семинара в университете Айовы, хотя фактически посещал его меньше семестра.

– Каким образом правда всплыла наружу?

– Джошуа находился под чудовищным прессингом со стороны издателей, требовавших возвращения аванса. Ему угрожали судом. Он начал пить и совершать сумасбродные поступки. Пребывал в депрессии, ничего не сочинял, пропускал занятия... Потом произошел инцидент со студенткой...

– Что за инцидент?

– Она заявила, что Максфилд пообещал ей поставить наивысшую оценку, если она переспит с ним. Во время расследования инцидента и обнаружилась несообразность в его резюме. Он был поставлен перед выбором: либо уйти добровольно, либо быть с позором выгнанным.

– Зачем же вы приняли его, зная об этом?

– Джошуа пришел к нам примерно через год после того, как покинул Новую Англию. Он был предельно откровенен с нами в том, что касалось его неприятностей в Итоне. Признал, что сделал студентке непристойное предложение. Он сказал, что был пьян и находился в депрессивном состоянии после получения очередного письма от своего адвоката. Мы сочли, что есть смысл рискнуть и иметь у себя в штате писателя калибра Джошуа. И насколько мы знаем, он не обманул нашего доверия.

– То, о чем я хочу сказать, гораздо более серьезно, чем подделка резюме.

Кейси озадаченно посмотрела на нее:

– Не могли бы вы пояснить?

Терри помедлила в нерешительности. Собранные ею улики были далеко не убедительными.

– Обещаете ли вы, что услышанное останется между нами?

– Хорошо. Но соглашаюсь лишь потому, что обязана выяснить: не грозит ли опасность нашим учащимся.

– Дело в том, что я посещаю группу литературного мастерства Джошуа Максфилда. Там мы должны представлять свои сочинения, находящиеся в работе. И предполагается, что каждую неделю он будет зачитывать вслух какой-либо из представленного материала, а затем группа подвергнет его критическому анализу.

– И что же? – нетерпеливо подстегнула Кейси.

– На первом занятии Максфилд зачитал нам очень странный и неприятный отрывок. Повествование велось от первого лица. От лица серийного убийцы, который подробно описывал, как изнасиловал и расчленил девушку примерно того же возраста, что и Эшли, а также ее родителей. Это было ужасно и очень натуралистично.

– Представляю, насколько неприятно это было, но...

– Всякий, кто сочиняет подобное, не может быть здоровым.

– Но ведь Джошуа романист, Терри. В каждом списке бестселлеров есть книга, живописующая серийного убийцу. Вы считаете, что все эти авторы тоже преступники?

– Нет, но получается, что Максфилду известны подробности произошедшего в моем доме, когда убили моего мужа, а Эшли подверглась нападению, но сумела спастись. Однако этих подробностей полиция не разглашала.

Выражение лица Кейси свидетельствовало о том, что она не знает, ужасаться ей или смеяться, ощущая себя объектом какого-то розыгрыша. Но у Терри был вид мрачный и решительный.

– Вы говорите серьезно? – уточнила декан.

И Терри рассказала Кейси Ван Метер о ночной трапезе. Та слушала с предельным вниманием. Когда Терри закончила, Кейси покачала головой:

– И все-таки вы меня не убедили. Почему вы думаете, что Джошуа зачитывал написанное им самим?

– Я знаю, что никто другой из присутствовавших этого не сочинял. Я беседовала со всеми. И он сам сказал, что работает над новой книгой.

– Да, но... – Кейси замолчала. – Мне очень трудно в это поверить. Я знаю Джошуа...

– Вам только кажется, будто вы его знаете. Я много читала о патологии, характерной для серийных убийц. Люди думают, что очень легко распознать извращенца, который был способен убить моего мужа и мучить двух беззащитных девочек, но его невозможно определить по внешнему виду. Энн Рул^[3] работала бок о бок с Тедом Банди^[4] на «горячей линии» психологической помощи жертвам сексуального насилия в Сиэтле, когда уже после раскрытия дела получила задание написать об убийствах, которые он совершал. Она и представить не могла, что будет находиться в приятельских отношениях с человеком, который потом станет героем ее первого бестселлера. А вспомните, какова обычная реакция соседей, когда они узнают, что жили по соседству с типом вроде Джона Уэйна Гейси^[5]. Они не верят, что симпатичный парень, с кем они любили поболтать о разных житейских пустяках вроде стрижки газона или любимого телешоу, оказался чудовищем.

– Но вероятно, вы ошибаетесь в отношении Джошуа.

– Был же инцидент со студенткой в Итонском колледже!

– Максфилд не убивал ее, Терри. Он сделал ей непристойное предложение. Это сильно отличается от поведения серийного убийцы.

– Тогда как он узнал о ночной трапезе?

Кейси вспомнила, что ответил ей Максфилд, когда она спросила, действительно ли он знает, как подложить в машину взрывное устройство.

– Он же писатель, очень изобретателен. Зарабатывает на жизнь тем, что сочиняет эпизоды, которые нам в жизни не придумать, ведь у нас нет его воображения.

– Нет, это объяснение меня не удовлетворяет. Слишком уж неправдоподобно для совпадения.

Кейси помолчала, размышляя. Она выглядела расстроенной.

– С какой целью вы пришли ко мне Терри? Предположим, вы правы, Джошуа убийца. Что, по-вашему, я должна сделать?

– У вас есть доступ к его личному делу. Имели место и подобные преступления: в Новой Англии, на Среднем Западе, в Монтане, в Айдахо. Может, в его личном деле содержатся какие-нибудь подсказки.

Лицо Кейси приняло озабоченное выражение.

– Вы так взволнованы, что скорее всего не могли объективно все оценить. Вы поделились своими подозрениями с полицией?

– Нет.

Кейси глубоко вздохнула.

– Слава Богу! Представьте только, какой урон будет нанесен репутации школы, если один из учителей окажется заподозренным в каком-то преступлении. Тем более в серийных убийствах детей того же возраста, что и наши учащиеся.

– Я не собираюсь ни с кем делиться своими подозрениями, пока не буду полностью убеждена, что права. Вот почему я и пришла к вам. Позвольте мне взглянуть на личное дело Максфилда...

– Ни в коем случае.

– Тогда просмотрите его сами. Теперь, когда вы знаете, что искать, обстоятельства, ранее казавшиеся вам незначительными, могут предстать в совершенно ином свете.

Кейси с минуту колебалась, потом приняла решение.

– Хорошо. Я вижу, как сильно это вас тревожит. Я еще раз взгляну на его досье. Если что-нибудь обнаружу, то сообщу вам. Но вы должны обещать мне не предпринимать дальнейших шагов, пока не будете иметь на руках твердых доказательств. Иначе ущерб, причиненный академии и Джошуа, будет непоправимым.

– Я не хочу вредить Джошуа, если он невиновен. Но я приложу все силы, чтобы упечь его за решетку, если это он убил моего мужа.

Множество сомнений терзали Терри, пока она на машине возвращалась домой. Неужели она сделала поспешные выводы из-за какого-то литературного произведения? Правильно ли поступила, нарушив обещание, данное Ларри Берну? Повлияет ли на полицейское расследование то, что она выдала постороннему лицу, Кейси Ван Метер, информацию о ночной трапезе преступника? Надо ли ей немедленно забрать Эшли из академии? Если Джошуа Максфилд в самом деле серийный убийца, то ее дочь находится в опасности.

Едва успев открыть дверь, Терри услышала телефонный звонок. Она вихрем устремилась в кухню и схватила трубку на пятом звонке.

– Терри, слава Богу, что я вас застала, – послышался странно напряженный голос Кейси Ван Метер. Казалось, она задыхается.

– Что случилось?

– Мне надо с вами поговорить. Я просмотрела личное дело Джошуа Максфилда. В нем есть кое-что.

– Что именно?

– Я не могу сейчас сообщить. Сумеете подъехать сюда, в школу, сегодня вечером?

– Конечно.

– Я не хочу, чтобы встреча происходила у меня в кабинете. Вы знаете, как добраться до лодочного домика?

– Нет.

– Проезжайте с четверть мили от главных ворот. Там начинается гравийная дорога, которая идет вдоль берега реки и заканчивается у лодочного домика. Встретимся там в восемь.

Терри хотела спросить еще что-то, но декан сказала, что больше не может говорить, и повесила трубку. Терри присела за кухонный стол. Волны нервной энергии пульсировали по ее телу. Если Кейси Ван Метер действительно обнаружила нечто важное, то надо будет сообщить об этом Ларри Берчу. Конечно, арест Максфилда не вернет Нормана, но, если маньяк попадет за решетку, Эшли будет в безопасности. Терри бросила взгляд на часы. Почти шесть часов вечера. Через два часа она узнает, приблизилась ли к тому моменту, когда сможет засадить в тюрьму убийцу своего мужа.

Глава 8

Эшли начала серьезно относиться к своей футбольной карьере еще с начальной школы и никогда не упускала случая лишний раз потренироваться или уделить своей спортивной форме дополнительное время. Такое стремление достичь совершенства в принципе и отличает настоящую звезду от просто одаренного спортсмена. В дополнение к ежедневным тренировкам в летней футбольной школе она каждый вечер, примерно около восьми, выходила на пробежку. Часто компанию ей составляла Салли Касл, но сегодня соседка по комнате захворала.

Эшли нравилось бегать по тенистым дорожкам, что вились через лес на территории школы. Широкий зеленый полог сохранял прохладу на всем пути даже в жаркие дни. Сегодня после утренних занятий тренер академии отозвал ее в сторону и сказал, что у нее есть реальный шанс осенью стать капитаном и центрфорвардом. Эшли и сама знала, что играет лучше других центральных нападающих из команды академии, но все равно было приятно услышать слова тренера, что эта роль будет за ней, если она продолжит так же хорошо работать.

Когда ее воодушевление достигло высшей точки, Эшли вспомнила, что в этом году отец не увидит ее успехов. Девушка начала выбираться из своей депрессии уже после первого визита в Орегонскую академию. Когда же переехала в общежитие и стала работать тренером-консультантом, то порой бывала по-настоящему счастлива. Но выпадали темные периоды, и в памяти всплывали приглушенные крики Тани или картины смерти отца. Иногда они были больше, чем просто воспоминания. Эшли будто наяву переживала эти события. Тогда сердце начинало бешено стучать, прошибал холодный пот, и делалось почти дурно. Только сила воли помогала ей не поддаваться парализующему разум и тело горю.

Всякий раз, когда Эшли думала о Нормане Спенсере, ее внутренняя энергия ослабевала, а глаза наполнялись слезами. Это происходило против воли. Она твердила себе, что отец был бы счастлив, если бы узнал, что скоро она станет играть в команде общенационального ранга. Эшли поклялась себе посвятить свой последний, выпускной класс памяти отца.

Норман старался не пропускать ни одной игры с ее участием, но на нескольких матчах все же не смог присутствовать. В первый раз это произошло, когда Эшли была во втором классе. Она ужасно переживала, пока Терри не сказала, что дух отца всегда пребывает рядом с ней, даже когда сам он не стоит за боковой линией, болея за дочь. И всю игру Эшли ощущала присутствие отца: как он подбадривает, помогает, побуждает выкладываться на все сто. Тогда она забила три гола. Сейчас Эшли тоже постаралась вызвать в воображении, призвать на помощь дух Нормана. Она сделала глубокий вдох, и добрые чувства наполнили ее. Эшли улыбнулась, тревога отступила, и она поняла, что Норман все так же с ней.

Выйдя из здания, Эшли побежала через огромный четырехугольник центрального двора, окруженного школьными корпусами, к большой стоянке машин, откуда начинался один из ее беговых маршрутов. Кружевная тень от листвы покрывала землю под ногами, легкий ветерок ласкал голые руки. Воздух полнился запахами хвои и полевых цветов. Уже через несколько минут Эшли вошла в ритм, продвигаясь вперед легким, уверенным шагом опытной спортсменки.

Тропа повернула вдоль реки, и сквозь просветы между деревьями стало видно, как журча катит воды поток. Весь мир окутала тишина, изредка прерываемая голосами птиц. Боковым зрением Эшли уловила какое-то движение. Повернув голову, она увидела, как в сторону лодочного домика направляется Джошуа Максфилд. Все школьницы знали, что он живет в коттедже у реки. Многие были даже влюблены в привлекательного романиста. Ходили слухи о соблазненных им девушках, хотя Эшли сомневалась в их достоверности.

Неожиданно она вспомнила, как необычно вела себя в присутствии преподавателя литературы ее мать в тот первый день, когда они приехали знакомиться со студенческим городком. Тогдашняя реакция Терри удивила и огорчила ее. Эшли не понравилось, что мама проявляет столь явный интерес к мужчине вскоре после гибели отца. Но люди порой ведут себя нелепо в присутствии знаменитостей, а мистер Максфилд – знаменитый писатель.

Внезапно высокий, пронзительный вскрик разорвал тишину. Эшли застыла на месте. И тут же новый крик заставил ее отскочить с дорожки. Он был подобен бликам света перед восходом – резким, пламенеющим, вспыхивающим на мгновение и тут же исчезающим без следа. И вновь на лес опустилась тишина. Крики раздавались из-за спины Эшли, с той стороны, где находился лодочный домик. Она напрягла слух, стараясь ухватить малейший намек, обнаружить разгадку того, что произошло. Замерев в ожидании, она боролась сама с собой: ее насмерть перепугали эти крики, но совесть побуждала найти того, кто их издавал.

Эшли заставила себя потихоньку побежать в направлении лодочного домика. Она двигалась осторожно, держась начеку, чутко улавливая любой звук. Когда в просветах между деревьями показалось прямоугольное деревянное строение, Эшли сошла с тропинки и начала красться через лес. Вдоль реки тянулась узкая гравийная дорога, которая заканчивалась с восточной стороны лодочного домика. Его южная сторона примыкала к реке, а к западной вплотную подступал лес. Из окошка на северной стороне падал слабый свет.

Вдруг Эшли услышала, как кто-то прокричал что-то на высокой ноте, но слов не разобрала. Пригнувшись пониже, она помчалась к ближайшему окошку, затем, собравшись с духом, медленно выпрямилась и заглянула внутрь. Оконное стекло было мутным от пыли, и внутри царил полумрак. На полу, рядом с одним из лодочных стапелей, катался взад-вперед, видимо, недавно брошенный кем-то электрический фонарик. В его слабом свете смутно виднелись ноги и корпус женщины, безжизненной грудой привалившейся к одной из толстых дубовых опор, поддерживающих крышу. Женщина не двигалась. Над ней склонился Джошуа Максфилд.

Эшли невольно охнула. Максфилд стремительно развернулся к окну. В руке он держал охотничий нож с зазубренным лезвием, с которого стекала кровь. Взгляд Максфилда уперся через стекло прямо в Эшли. Она замерла, отпрянув. Максфилд сделал шаг. Стоящая рядом моторная лодка чуть подпрыгнула на своих мостках. Рядом с ней лежало второе тело.

Не помня себя, Эшли рванулась с места и кинулась бежать через лес. Она слышала, как у нее за спиной с треском распахнулась дверь лодочного домика, ударяясь о стену. Максфилд бегал быстро, но и Эшли тоже. Она была в лучшей форме, поскольку усердно и постоянно тренировалась.

Хрустели сучья и ломались ветки – это Максфилд напролом несся за Эшли. Она решила, что единственная надежда – бежать назад, к общежитию. Там был охранник, другие люди. Уже темнело, спускались сумерки. Еще несколько минут – и на землю спустится мгла. Эшли старалась отыскать тропу, ведущую к центральной части школьного городка. Обнаружив, припустилась по ней вон из леса. Вот тропа повернула, и впереди показалась автостоянка. Эшли стиснула зубы. Общежитие совсем близко. Ее кроссовки глухо топотали уже по асфальту. Она срезала наискосок зеленый квадрат двора, отчаянно ища какое-нибудь человеческое существо, но школа пустовала, за исключением консультантов и стажеров из футбольного лагеря.

Эшли обогнула корпус естественных наук. Общежитие находилось на другом конце узкой парковочной площадки. Еще несколько секунд – и она уже у дверей громко взывала о помощи. Охранник, сорвавшись со своего поста, подбежал к ней.

– Он гонится за мной! С ножом!

Он схватил Эшли за руку, развернул лицом к себе.

– Кто гонится?

Эшли возбужденно обернулась. Сзади никого не было.

* * *

Едва Эшли осознала, что ускользнула от Максфилда, силы оставили ее. Охранник вызвал аспирантку Лору Райс, исполняющую обязанности коменданта общежития во время летнего футбольного семинара. В вестибюль общежития, привлеченные криками Эшли, выбежали Салли и еще несколько человек. Комендант велела им разойтись, но Салли настаивала на том, чтобы остаться с подругой. Райс сочла это резонным и проводила обеих в свой кабинет.

– Расскажи мне, что случилось? – попросила комендант, когда Эшли немного пришла в себя.

Девушка сообщила о криках в лесу и о том, что увидела в окне лодочного домика.

– Ты уверена, что человек, который гнался за тобой, Джошуа Максфилд? – спросила Райс, стараясь скрыть свое недоверие от объятой ужасом подопечной.

– Он смотрел через стекло прямо на меня.

– Но ведь было темно, – возразила та, все еще отказываясь вообразить их обаятельного преподавателя в роли убийцы.

– Мисс Райс, Джошуа Максфилд убил этих женщин.

– Хорошо, пусть так. Я не спорю, что ты его видела, но...

– Я видела, как он шел к лодочному домику, а затем услышала жуткие крики. Он держал в руке нож, весь в крови... Он гнался за мной.

У Эшли снова началась истерика. Райс успокаивающе погладила ее по руке:

– Хорошо. Я тебе верю. Ты узнала этих женщин?

– Нет. В домике было очень темно. Я увидела их лишь на мгновение. Фонарик освещал тело одной, но лишь до половины, поэтому выше я разглядела только блузку. А другая женщина лежала, скорчившись, на боку, и лицо было повернуто в сторону. Она находилась в тени. Я видела только очертания.

– Продиктуй мне номер своего домашнего телефона, Эшли, – произнесла Райс и обратилась к охраннику: – Артур, позвони в полицию. А я пока свяжусь с деканом Ван Метер и матерью Эшли.

Райс набрала номер декана, но никто не отвечал. Она оставила сообщение на автоответчике, затем позвонила Терри Спенсер. Та тоже не ответила. Эшли услышала, как Райс оставляет сообщение и ее матери. Если мамы нет дома, то где же она? Наверное, на работе.

– Я иду в вестибюль встречать полицейских. Или хочешь, чтобы я посидела с тобой? – предложила Райс.

– Нет, все в порядке. Со мной побудет Салли.

Дверь за комендантом закрылась. Воцарилась долгая тишина. Салли чувствовала, что ее долг – поддержать подругу, но ранее она смотрела по телевизору репортаж об убийствах в доме Спенсеров и ей было страшно. Она молча уставилась в темноту за окном.

* * *

Первый полицейский автомобиль примчался через несколько минут. Патрульный долго говорил с Эшли, чтобы уяснить произошедшее. Вскоре появился Ларри Берч и, прежде чем отправиться в лодочный домик, тоже внимательно выслушал Эшли.

Девушки сидели в кабинете коменданта, пока полиция собирала улики в лодочном домике и прочесывала окрестности в поисках Джошуа Максфилда. Через полчаса после визита Берча дверь кабинета открылась. Эшли подняла голову, надеясь, что это ее мать. Но вместо Терри вошел детектив Берч, взял стул и придвинул поближе к Эшли. Казалось, он очень напряжен.

– Я должен задать вам важный вопрос, – промолвил детектив.

– Да, пожалуйста.

– Вчера ко мне в управление приезжала ваша мать. Она была встревожена, но так и не открыла мне причину своего беспокойства. Вам известно, зачем она приезжала?

– Нет. Я даже не знала, что она с вами беседовала.

– Ладно. – Берч набрал в грудь побольше воздуха. – Боюсь, у меня для вас плохие новости.

– Мистер Максфилд скрылся? – спросила Эшли, гоня от себя другую мысль, которую она поспешно отвергла, чтобы сохранить присутствие духа.

– Мы не нашли его на территории, и его машины тоже нет. Мы разослали всем постам приметы Максфилда и приказ задержать. Далеко он не уйдет.

– Это хорошо.

Детектив взял руки Эшли в свои и заглянул ей в лицо.

– Мы знаем, кто был в лодочном домике с Джошуа Максфилдом, – произнес следователь. – Одна из женщин – Кейси Ван Метер.

– Она... она...

– Жива, но без сознания. Ее отвезли в больницу.

– А та, другая? – прошептала Эшли. Собственный голос показался ей звучащим откуда-то издалека, словно вопрос задал некто из соседней комнаты.

– Она погибла, Эшли.

Больше она уже не понимала ни слова из того, что говорил Берч. Комната поплыла у нее перед глазами, и Эшли потеряла сознание.

* * *

Берч предвидел возможность обморока и позаботился, чтобы рядом был врач. Пока доктор осматривал Эшли, остальные ожидали за дверями кабинета. Когда же она пришла в себя, то беспрестанно плакала, не в силах остановиться. Доктор дал ей успокоительное и помог довести до комнаты. Берч тоже прошел с Эшли наверх. Он подождал, пока ее уложили в постель и укрыли одеялом. Бедное дитя, думал он. Не должен ни один человек переживать то, что довелось пережить ей.

Берч оставил Эшли наедине с доктором, как только снаружи, у двери, поставили охранника. Терри Спенсер была заколота ножом, как и другие жертвы в доме Спенсеров. Берч не верил в подобные случайные совпадения. Если именно Максфилд вломился в дом Эшли, то он преуспел в том, чтобы уничтожить всю семью, кроме ее самой. Берч понятия не имел, почему он совершил это ужасное преступление – несомненно, должно быть какое-то рациональное объяснение! – но в холле заступил на дежурство полицейский, на тот случай если Максфилд предпримет еще одну попытку лишить ее жизни.

В вестибюле ждал полицейский от напарника Берча, Тони Маркса, с ордером на обыск. Он проводил детектива по тропинке, ведущей к реке. Прожектора, установленные вокруг лодочного домика, превратили ночь в день. Ранее Берч уже побывал в домике. Это было тяжелым испытанием. Мать Эшли стала жертвой зверского нападения. Берчу предстояло дождаться результатов медицинской экспертизы, чтобы получить ответ на вопрос: сколько раз Терри Спенсер ударили ножом. На теле было слишком много ран, чтобы он сам мог определить это.

Однако Кейси Ван Метер не ударили ножом ни разу. По предположению Берча, Эшли спасла ей жизнь. Кейси получила только удар в челюсть, в результате которого сильно ударилась затылком об опору крыши, и находилась без сознания в тот момент, когда Эшли отвлекла Максфилда и вынудила его бежать с места преступления. Попытки вернуть Кейси в сознание пока не увенчались успехом.

Сопровождающий провел Берча дальше, за лодочный домик. Через минуту они достигли каменного коттеджа. Тропинка проходила почти вплотную к реке, и Берч заметил с задней стороны дома узкую террасу. Местоположение и внешний вид коттеджа были поистине идиллическими. Детектив представил, как на склоне дня он сам умиротворенно посиживает на деревянной терраске со стаканом шотландского виски в руке, любуясь закатом. Но Максфилду больше не придется наслаждаться жизнью, когда его поймают.

Внутри коттедж выглядел вполне обжитым и опрятным. В гостиной не было телевизора, зато повсюду лежали книги. Названия некоторых он помнил по курсу литературы в колледже. Было также несколько специальных книг по теории и практике литературного творчества.

Берч услышал взволнованный голос напарника. Тони Маркс, неряшливого вида афроамериканец, с волосами, подернутыми сединой, был десятью годами старше Берча. Маркс – опытный детектив, всю свою полицейскую карьеру посвятивший расследованию убийств, поэтому Берч удивился его чрезмерному возбуждению.

– Ларри, ты должен это видеть! – воскликнул Маркс, хватая коллегу за руку и таща через узкий коридорчик в другую комнату.

Было очевидно, что она служила Максфилду рабочим кабинетом. В углу, поодаль от стола, расположилось уютное удобное кресло, позади него – торшер. На столе лежали авторучка, желтые самоклеящиеся бумажки для пометок, блокнот для записей и стопка бумаги, по виду – рукопись.

Окно выходило на реку. У окна стоял еще один стол, письменный, большую часть которого занимал монитор компьютера. Рядом высилась еще стопка бумаги, заполненной печатным шрифтом. Маркс усмехнулся, увидев, на что устремлен взгляд Берча. Он вручил ему латексные перчатки, другую пару взял себе. Берч поднял верхнюю страницу и стал читать.

* * *

"Марта пронзительно вскрикнула, и я улыбнулся. Ее боль была для меня симфонией, более прекрасной, чем бетховенская. Я схватил край ее уха и начал потихоньку его отрезать – медленно, чтобы продлить агонию..."

* * *

Берч поднял голову и пробормотал:

– Что это, Тони?

– Роман, который писал Максфилд. Он был так любезен, что проставил свою фамилию в верхней части каждой страницы, чтобы мы не подумали, будто сочинил какой-нибудь иной убийца-психопат. Здесь всего лишь сто семьдесят страниц, но и их достаточно, чтобы приговорить его к смерти. – Маркс указал на другую рукопись, лежащую на столе рядом с креслом. – Вон там еще любопытнее. Очевидно, первоначальный набросок, поскольку фамилия на страницах не проставлена. Но я нашел похожие сцены.

– Ты, кажется, сказал, что это роман?

– Да.

– Окружной прокурор не сможет использовать его в качестве улики. Защитник Максфилда станет утверждать, что это просто плод писательской фантазии.

– Я еще не показал тебе основное, – усмехнулся Маркс. – Прочти-ка эту сцену.

Берч взял у него другие страницы. Эпизод был, конечно, жуткий и омерзительный, однако всего лишь эпизод... Но когда главный герой, убийца, связал родителей и дочь-подростка изолентой, Берч задумался. Потом он прочитал следующую сцену, где маньяк отправился в кухню утолить голод. Когда же преступник достал из холодильника кусок пирога и пакет молока, Ларри убежденно воскликнул:

– Максфилд у нас в руках!

Он торжествующе улыбнулся, но вспомнил про Эшли Спенсер, и улыбка погасла, а на лице отразилась мрачная решимость.

Глава 9

Эшли еще не совсем пришла в себя после действия успокоительных лекарств, когда дверь в ее комнату открылась. Вошел детектив Берч, а вместе с ним какой-то старик. Он был высокий, более шести футов, с широкими и массивными, но опущенными плечами. Прихрамывая и опираясь на толстую трость, он приблизился к ее кровати. За ним следовал человек, являющий собой как бы мужскую версию Кейси Ван Метер, в помятом костюме и съехавшем на сторону галстуке.

– Эшли, – обратился к девушке детектив, – это Генри Ван Метер, отец декана Кейси Ван Метер.

Генри Ван Метер теперь редко появлялся на людях, за исключением официальных мероприятий, требующих его присутствия.Иногда его можно было встретить в окрестностях академии, где он прогуливался в хорошую погоду. Прежде он был энергичным, решительным, с крутым нравом, пока с ним не случился удар. Эшли издали наблюдала, как он медленно движется через студенческий городок, тяжело опираясь на палку.

Тусклые голубые глаза Ван Метера глядели на нее через стекла очков в старомодной металлической оправе. Волосы седые, кожа на обвислых щеках – нездорового, землистого цвета. Несмотря на жаркую, градусов в восемьдесят пять^[6], погоду, он был в коричневых вельветовых брюках и шерстяном свитере.

– А это, – продолжил детектив, указывая на его более молодого спутника, – Майлз Ван Метер, брат декана. Он только что прилетел из Нью-Йорка.

Майлз кивнул. Выглядел он ужасно.

– Они прибыли сюда прямо из больницы, куда поместили Кейси Ван Метер, – пояснил Берч, – и настаивали на том, чтобы вас увидеть.

От Эшли не последовало никакой реакции. Берч чувствовал себя прескверно. Доктор сообщил, что девушка говорила, будто хочет умереть. Берч молил Бога, чтобы она отбросила эти мысли, и испытывал бессильную ярость оттого, что не может пока ничем ей помочь.

– Мы хотим, чтобы вы знали, как мы сожалеем о постигшей вас утрате, – произнес Генри Ван Метер. Его речь была немного невнятной из-за перенесенного инсульта.

Эшли отвернула голову, чтобы они не увидели ее слез.

– Я очень люблю свою сестру, – раздался хриплый от волнения голос Майлза Ван Метера. – Она чрезвычайно много для меня значит. Так же, как для вас чрезвычайно много значили ваши родители. – Он был на грани истерики. – Врачи опасаются, что ей, возможно, никогда не выбраться из комы. Получается, что мы оба потеряли дорогих нам людей в результате преступных действий одного и того же безумца.

– Мы сделаем для вас все, что сможем, – промолвил Генри. – Непременно скажите нам, в чем вы нуждаетесь, что поможет вам пережить это страшное горе.

– Спасибо, – выдавила Эшли. Она понимала, что у этих людей самые лучшие побуждения, но хотела, чтобы они поскорее исчезли.

Берч заметил ее душевные страдания и тронул Генри Ван Метера за руку:

– Доктор просил не утомлять Эшли.

– Да, – согласился Генри. – Мы уходим. Но пожалуйста, поверьте в нашу искренность. Мы хотим вам помочь.

– Храни вас Бог, – произнес Майлз, выходя вслед за отцом в коридор.

Берч подождал, пока за ними закрылась дверь, и пододвинул стул к кровати Эшли.

– Доктор Бостон сказал мне: вы говорили о том, чтобы свести счеты с жизнью.

Эшли молча отвернулась.

– Я детектив отдела убийств, Эшли. Знаете, что самое сложное в моей работе? – Берч подождал пару секунд, но, не дождавшись реакции, признался: – Общение с людьми, которые остались в живых. Сколь многие из них чувствуют себя точно так же, как вы! Им кажется, что нет смысла дальше жить. Сам я никогда не испытывал подобных чувств, но беседовал с очень многими людьми, которые их испытывали, и потому уверен, что понимаю вас. Они рассказывали, что это все равно как ощущать себя живым трупом: ты ходишь, дышишь, но внутри будто все умерло. Они ощущают себя пустыми изнутри, и им кажется, что они никогда уже не смогут наполниться. – Эшли повернула к нему голову. – До трагедии их души были полны разных прекрасных чувств. Они любили и были любимы. А потом того, кого они любили, не стало, и словно все эти эмоции ушли, вытекли, и они не могут вернуть ни их, ни этого человека. Если вы поддадитесь такого рода отчаянию, то тем самым вознаградите Максфилда. Он живет ради того, чтобы заставлять людей страдать, он питается их страданиями.

– Мне дела нет до Джошуа Максфилда, – прошептала Эшли.

– А должно быть, Эшли. Вы должны ненавидеть его за то, что он совершил, заставить себя чувствовать хоть что-нибудь. Не поддавайтесь скорби. Вы очень хороший человек. Человек, который не должен пропасть вот так, ни за что. Не так уж много на свете хороших людей. Смотрите, сколько всего вы уже успели в жизни. Спортивные достижения, успехи в школе.

– Теперь все это не имеет никакого значения.

Эшли заплакала, ее тело сотрясалось в рыданиях. Берч тронул девушку за плечо:

– Вы неординарный человек, Эшли. Вы значительны, уникальны. Ваши родители так вами гордились.

Берч смотрел, как она плачет, не зная, что еще сказать. Наконец он поднялся со стула, чувствуя свое полное поражение.

– Мы арестуем Максфилда, – прошептал детектив. – И его будут судить.

Эшли подняла голову и произнесла:

– Что толку? Мои родители умерли. Его арест не вернет их обратно.

* * *

Уходя от Эшли, Ларри Берч чувствовал себя ужасно. У него самого была дочь. Намного моложе Эшли, но он представлял, что бы она ощущала, если бы потеряла родителей, да еще при таких страшных обстоятельствах. Он знал, что это непрофессионально – относиться к расследованию как к личному делу, но всей душой ненавидел Максфилда и желал ему смерти. Детектив испытывал большую симпатию к Эшли. Она такая славная и скромная. Убив Нормана и Терри Спенсер, Максфилд убил и ее тоже. Максфилд вынул ее сердце и растоптал ее дух, и Берч поклялся, что заставит Максфилда заплатить за это.

Но почему он совершил это? Зачем погубил Таню Джонс и Спенсеров, довел до полусмерти Кейси Ван Метер? Коллега Берча, Тони Маркс, предлагал простейшее объяснение. Он считал, что не надо искать в действиях злодея и маньяка рациональных причин. Тони видел в Максфилде психа, чьи мотивы имеют смысл лишь в извращенном сознании самого психа.

Сначала Берч думал, что Маркс, вероятно, прав. Затем, вернувшись на работу, получил один звонок, который склонил его к мысли, что действия Максфилда в лодочном домике имели свой резон.

– Детектив Берч слушает.

– Вы тот самый детектив, что расследует нападение на декана Ван Метер и Терри Спенсер? – спросил женский голос.

– Да, мэм.

– Я Кора Янг, секретарь декана Ван Метер.

– Чем могу быть полезен?

– Я узнала о случившемся сегодня утром. Я бы позвонила раньше, но для меня это явилось таким потрясением...

– Вы располагаете какой-либо информацией, полезной для следствия?

– Я не вполне уверена... Но вчера днем, примерно часа в четыре, миссис Спенсер встречалась с деканом Ван Метер здесь, в стенах школы.

– Вы знаете, зачем она приходила?

– Нет, но, дожидаясь в приемной, она выглядела очень взволнованной. Я подумала, что лучше сообщить вам об этом.

– Спасибо. Это может оказаться важным.

– И еще кое-что. Джошуа Максфилд имел разрешение использовать одну из наших классных комнат для занятий группы литературного мастерства. Эта группа не связана со школьными занятиями. Она для взрослых. Одной из его студенток была Терри Спенсер. Их первое занятие состоялось вечером, накануне встречи миссис Спенсер с деканом.

– Спасибо! – воскликнул Берн. Секретарша предоставила ему связующее звено между Максфилдом и Терри Спенсер, а также между Терри Спенсер и деканом.

* * *

– Я говорю с Лори Райан? – уточнил Берч, набрав первый из списка номеров участников группы литературного мастерства, что предоставила ему Кора Янг.

– Да, я слушаю.

– Меня зовут Ларри Берч, я детектив из полицейского управления Портленда. Я бы хотел побеседовать с вами о Терри Спенсер.

– Я рада, что вы позвонили. Вообще-то я сама собралась вам звонить. Я прочитала об убийстве в утренней газете. Вы правда считаете, что Джошуа Максфилд убил Терри?

– Он подозреваемый.

– Он действительно скрылся?

– Да, мэм.

– Просто не верится. Я была знакома с обоими. Мы недавно сидели вместе в одной комнате.

– Потому-то я и звоню вам. Мне нужно узнать поподробнее об этой литературной группе Джошуа Максфилда. Для чего она?

– Чтобы помочь еще не публиковавшимся авторам в их творчестве.

– Насколько я знаю, там было шесть человек?

– Да. Каждый из нас работал над своей книгой. Я ходила на занятия с Минди Краус, потому что мы вместе сочиняли детективный роман. Не могу сказать, о чем писала книгу Терри.

– И Максфилд помогал вам в работе над книгами?

– Да. Мы предоставили ему наши рукописи, и он зачитывал отрывки. Затем мы должны были анализировать услышанное. Вот почему я собиралась вам звонить. Мне подумалось, что вам следует знать об одном эпизоде, который произошел на первом занятии и огорчил некоторых студентов, в том числе Терри.

Райан рассказала Берчу об отрывке, зачитанном Максфилдом в первый день. Детектив узнал в этом отрывке главу из максфилдовской рукописи, которую видел в коттедже писателя, а именно из той, что была написана от руки.

– Когда Максфилд читал, как маньяк истязает людей, я сидела напротив Терри. На ней лица не было. Я думала, она упадет в обморок. После того как я утром прочитала газету, все встало на свои места. Эта сцена была похожа на то, что произошло у нее в доме. Пока он читал, Терри смотрела на него с очень странным выражением. После занятия она интересовалась у нас с Минди, не мы ли сочинили эту главу. И по-моему, она также расспрашивала кого-то из мужчин, присутствовавших на занятии. Думаю, она подозревала в написании этой сцены самого Максфилда и потому хотела исключить остальных. И мне кажется, она подозревала, будто Максфилд описал то, что совершил сам.

Берч немного поговорил с Лори Райан, потом позвонил следующему человеку из списка. Так он опросил еще двух членов группы. Они не добавили ничего нового к уже сказанному Лори Райан, а лишь подтвердили ее наблюдение: зачитанный Максфилдом эпизод необычайно взволновал Терри Спенсер.

Теперь Берч был уверен: он знает, что произошло в промежутке между занятием и злодеянием в лодочном домике. Прочитанный Максфилдом эпизод встревожил Терри, и она приходила в полицию выяснить, была ли обнародована информация о том, что преступник ел в кухне в ночь убийства. Когда же выяснила, что нет, то решила самостоятельно продолжить расследование. Терри была опытной журналисткой, поэтому вполне логично, что следующим ее шагом стал разговор с работодателем Максфилда. Регистрация телефонных звонков Кейси Ван Метер показала, что уже после их беседы декан звонила миссис Спенсер. Видимо, именно тогда они договорились встретиться в лодочном домике. Очевидно, Максфилд узнал об этом и, поняв, чем она ему грозит, напал на обеих женщин, чтобы помешать им сообщить в полицию о подозрениях Терри Спенсер.

– Ларри! – услышал Берн и обернулся. В дверях появился Тони Маркс.

– Я потратил все утро, чтобы прочитать книгу Максфилда и зафиксировать различные убийства, которые он описывает, – сообщил напарник, усаживаясь на стул. – Потом позвонил в ФБР и зачитал им эти описания. Помнишь, убийство из романа имеет отличия от убийства в доме Спенсеров, но есть и общее – ночная трапеза и изолента?

– Продолжай.

– Ну так вот: убийства в книге не совпадают полностью ни с одним из тех, в которых федеральные сыщики подозревают Максфилда. Однако книжные убийства содержат детали реальных – вроде той трапезы, – причем такие, которые полиция не сообщала широкой публике.

Маркс подался вперед, в его глазах Берч увидел азарт охотника, напавшего на след.

– Конечно, он может заявить, будто эти детали – простое совпадение и он сам их придумал. Вероятно, его адвокат и сумел бы убедить в этом присяжных, будь там только одна такая деталь, но у нас их целых три. Три убойные улики, Ларри! Мы припрем его к стенке! Джошуа Максфилд ответит за свои преступления!

Глава 10

Прошло три дня с тех пор, как Эшли Спенсер потеряла мать. На четвертый день лучи утреннего солнца хлынули сквозь оконное стекло комнаты в общежитии и разбудили девушку. Некоторое время она лежала неподвижно, прислушиваясь. Что-то изменилось, что-то было не так. Отсутствовал привычный шум, разноголосая суета, с которой начиналось каждое утро. Все, связанные с футбольным лагерем, разъехались по домам. Одна Эшли по-прежнему оставалась в общежитии, потому что никто не мог решить, куда определить ее. Джошуа Максфилд все еще разгуливал на свободе. Но ей не хотелось здесь находиться. Слишком свежи страшные воспоминания, слишком много пустых комнат.

Детектив Берч навел справки о родственниках, которые могли бы забрать Эшли, но выяснилось, что Терри и Норман были единственными детьми у своих родителей, тоже давно отошедших в мир иной. Берч заикнулся о приемной семье. Но от одного лишь упоминания с Эшли случилась истерика. Тогда вмешался Генри Ван Метер. Он сказал, что девочка может остаться в общежитии или же переехать в его особняк. И в том, и в другом случае она может считать академию своим домом до тех пор, пока не решит, что ей делать дальше.

Эшли села на кровати и потерла опухшие глаза, стараясь прогнать сонливость. Прямо перед ней, на стене, красовался прилепленный клейкой лентой плакат. Там был запечатлен знаменательный момент из футбольной истории: ликующая Брэнди Частейн срывает с себя майку, забив победный гол в игре против Китая в финале Кубка мира. Этот плакат специально оставила Салли. И еще один – с портретом Миа Хэмм, любимой футболистки Эшли. Салли и сама хотела остаться в общежитии, но родители забрали ее домой. Теперь она звонила каждый день, но Эшли все равно скучала по ней.

Эшли задумчиво смотрела на победно улыбающуюся Частейн. Та выглядела очень сильной, уверенной в себе, непобедимой! Прежде Эшли тоже иногда ощущала себя такой. Она вспомнила прошлогоднюю игру против "Уилсона" за Портлендскую межшкольную лигу. Был момент, когда она метеором пронеслась с мячом через поле и изготовилась забить победный гол. Все шло отлично, пока Эшли не поскользнулась. Вратарь "Уилсона" на миг застыла как вкопанная и сразу выпрямилась, думая, что угроза миновала.

Когда Эшли почувствовала, что сейчас упадет, она в последнюю секунду подбросила мяч кверху. В следующий момент она спиной шлепнулась наземь, подтянув однако подбородок к груди и впившись напряженным взором в летящий мяч. И по сей день Эшли не понимала, как у нее хватило сметки и хладнокровия выдвинуть бедро и произвести довольно некрасивый удар. Мяч, неожиданно скакнув мимо ошеломленной голкиперши "Уилсона", угодил прямо в сетку. И вот теперь, в комнате общежития, Эшли заново пережила это ощущение абсолютного восторга и счастья от достигнутой цели и – впервые после смерти матери – улыбнулась. Опомнившись, осадила себя, но что-то в ней изменилось. Она по-прежнему скорбела, но уже сознавала, что не хочет умирать. Она устала от жалости к себе самой, а кругом было столько дел, требовавших ее участия. Ну, хотя бы позаботиться о похоронах матери. Эта последняя мысль привела ее в отчаяние. Эшли поняла, что сломается, если не будет бороться. Чтобы собраться с силами, она сделала глубокий вдох, и в нос шибанул тошнотворный запах застарелого пота.

Девушка невольно сморщилась. До сего времени запах собственного грязного тела не беспокоил ее. Все равно не было ни сил, ни желания мыться. Но сейчас он вдруг породил отвращение. Эшли уставилась на свое отражение в зеркале над комодом. Выглядела она ужасно. Осунувшаяся, с немытыми и нечесаными волосами, с чернотой под глазами.

Душ находился в общей женской умывальной, возле лестницы. Эшли вспомнила, что у двери ее комнаты круглосуточно дежурит приставленный к ней для охраны полицейский. Она надела тренировочный костюм, собрала туалетные принадлежности и, поздоровавшись с полицейским, побрела по коридору.

Горячий душ сыграл свою благотворную роль. Но Эшли не стала долго им наслаждаться. Ей казалось, что будет неправильным блаженствовать, когда отец и мать мертвы. Вина перед ними мешала ей предаваться невинным удовольствиям. Но она не могла не испытать наслаждения от ощущения чистоты и гладких, промытых, расчесанных волос.

Эшли вернулась в комнату. Едва она успела переодеться в шорты и свежую футболку с эмблемой Эйзенхауэровской средней школы, как в дверь робко постучали. Все по-прежнему ходили вокруг Эшли на цыпочках.

– Мисс Спенсер? – раздался голос охранника.

– Да?

Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась его голова.

– Тут какой-то мистер Филипс хочет вас видеть. Говорит, он ваш адвокат.

Эшли не знала никакого мистера Филипса и была уверена, что у нее вообще нет адвоката, однако обрадовалась новизне, вносимой посетителем в ее существование. Полицейский отступил на шаг, пропуская в комнату незнакомого молодого человека. Он был примерно того же роста, что и Эшли, стройный, худощавый, с голубыми глазами и взлохмаченными светло-русыми волосами. Хотя посетитель был в строгом деловом костюме и белой рубашке с галстуком, Эшли подумала, что он вполне сошел бы за старшеклассника.

– Мисс Спенсер, я Джерри Филипс. Ваш адвокат.

Филипс протянул свою визитную карточку. Поколебавшись, Эшли все же приблизилась и взяла ее. Адвокат сделал жест в сторону стула:

– Можно мне присесть?

– Да, конечно.

Эшли села на кровать и стала изучать визитку. Джерри Филипс взгромоздил на колени кейс.

– Прежде всего хочу выразить свои глубочайшие соболезнования по поводу смерти ваших родителей. – Молодой адвокат опустил голову, и Эшли увидела, как он тяжело, с усилием сглотнул. – Моя мать умерла несколько лет назад, а отец скончался незадолго... до гибели вашего отца. Поэтому я хорошо представляю, что вам пришлось пережить.

Теперь настала очередь Эшли испытать неловкость.

– Я соболезную, – пробормотала она.

Филипс грустно улыбнулся.

– Похоже, это стало вступительной фразой для множества людей, с которыми я встречался с момента папиной кончины. Уверен, вы тоже слышали ее много раз. – Он смущенно усмехнулся. – Я ведь и сам только что ее произнес.

Эшли начинала испытывать нетерпение. Адвокат казался приятным человеком, но ей не хотелось ни обсуждать смерть своих родителей, ни выслушивать рассказы о его утрате.

– Мистер Филипс, какова цель вашего визита?

– Да, вы правы. Мне следует перейти к делу. Ваши родители когда-нибудь упоминали имя моего отца, Кена Филипса?

– Нет, по-моему.

– Он тоже был адвокатом. В последние годы он почти отошел от дел и проживал в городке Баулдер-Крик, в центральной части Орегона. Ваши мать и отец были из тех клиентов, чьи дела он еще продолжал вести. Папа составил для них завещания.

– О!

– Я подумал, что вам следует узнать о состоянии ваших финансовых дел.

Эшли вдруг осознала, что понятия не имеет, на что собирается жить и сумеет ли платить за жилье, когда оставит академию. Пока были живы родители, она могла позволить себе роскошь ходить в школу, играть в футбол и развлекаться, не задумываясь о расходах. Теперь все изменилось.

– И еще одно. – Филипс снова смутился. – Я говорил с детективом Берчем. Он сказал, что вашу маму уже можно похоронить. – Филипс умолчал, что производилось вскрытие. Он не хотел, чтобы девушка представляла, как ее мать лежит на холодном металлическом столе, а посторонний человек надрезает ее плоть и бесстрастно фиксирует свои страшные находки, делая выводы о причинах смерти. – Я могу отдать все необходимые распоряжения.

– Да, если вам не трудно, – облегченно отозвалась Эшли, чувствуя благодарность, что кто-то снимет с нее это бремя.

– Договорились. – Филипс вынул желтый блокнот, сделал пометки, потом достал какие-то бумаги. – Нам сейчас не обязательно вникать во все детали. Мы сделаем это, когда вам будет удобно. Могу только сказать, что при разумной умеренности в расходах вы будете неплохо обеспечены. Вы наследуете кое-какие сбережения, а кроме того, оба ваших родителя имели страховки на хорошую сумму. При экономном употреблении этих средств вам должно хватить на некоторое время. Когда уладим прочие дела, могу предложить вам финансового консультанта.

Эшли хотелось узнать, сколько денег она унаследовала, но она не решалась спросить. Не надо, чтобы Филипс думал, будто она жадная, и вообще выходило как-то нехорошо, что она извлекла прибыль из смерти родителей.

– Вам также следует подумать насчет продажи дома, – продолжил Филипс.

Эшли горестно вздохнула.

– Это тяжело. Мне самому пришлось продавать отцовский дом, и я очень переживал. Ведь я там вырос.

– Я знаю, что придется с ним расстаться.

– Сейчас на рынке хорошие цены. Вместе со страховкой и другими деньгами средства, вырученные от продажи дома, неплохо вас обеспечат.

Эшли вытерла ладонью слезу. Филипс встал и протянул ей носовой платок. Он заметил стакан на ее ночном столике.

– Не желаете воды?

– Все в порядке. Просто очень горько, когда...

Эшли закусила губу. Филипс потупил взгляд.

– Итак, – произнес он, – я позабочусь о погребении. Не хотите ли назначить удобное вам время встречи, чтобы обсудить финансовые дела?

– Любое подойдет, – печально промолвила Эшли. – У меня нет особых дел, кроме похорон.

– Есть у вас какие-то вопросы ко мне? – спросил Филипс.

– Пока нет. Я позвоню вам по поводу встречи. И спасибо, что пришли.

– Это моя работа, – тепло улыбнулся Филипс и встал. – Увидимся.

– Обязательно, – отозвалась Эшли.

* * *

Как только закрылась дверь за Джерри Филипсом, Эшли вдруг поняла, что умирает с голоду. Последние несколько дней она почти ничего не ела. Пока работала школьная столовая для футбольного лагеря, кто-то приносил еду в ее комнату, но она едва клевала, оставляя большую часть на тарелке. Комендантские обязанности Лоры Райс тоже закончились вместе с прекращением работы лагеря. Перед отъездом она навестила Эшли, чтобы попрощаться и выполнить поручение старика Генри, который приглашал Эшли завтракать, обедать и ужинать в особняке Ван Метеров.

Натянув кроссовки, Эшли побежала через студенческий городок к особняку. Ее телохранитель-полицейский на расстоянии следовал за ней. Утро выдалось чудесное. На ясном голубом небе проплывали пушистые облачка, воздух был свеж и наполнен пением птиц, запахом роз и сосновой хвои. Но красота утра казалась Эшли пыткой. Каждая поющая птица, каждый божественный аромат и каждый яркий цветок напоминали ей об утрате.

Донеслось жужжание газонокосилок, а вскоре взору открылся и сам особняк. Бригада садовников подстригала траву, подравнивала кусты, ухаживала за цветниками. Чтобы добраться до кухни, Эшли пришлось пройти мимо бассейна и внутреннего дворика, мощенного плиткой. Над шезлонгами и столиками со стеклянными столешницами раскинулись большие зонтики. Дальше, за освинцованным стеклом, виднелась парадная столовая. Комната обшита темными деревянными панелями, а над отполированным до блеска дубовым столом, вокруг которого можно усадить целую футбольную команду, свисала хрустальная люстра.

Эшли постучала в дверь кухни, и ей открыла женщина в клетчатой рубашке с короткими рукавами, свободных брюках цвета хаки и фартуке. Женщине было лет сорок, в ее каштановых волосах пробивалась седина.

– Я Мэнди О'Коннор. Кухарка мистера Ван Метера, – представилась она. – А вы, очевидно, Эшли. Входите.

– Спасибо.

Кухня была огромная, с большой плитой и приспособлениями, над которыми висели на крючках медные кастрюли, сковороды и другая кухонная утварь. С одной стороны стоял стол, уже накрытый для двоих.

– Садитесь, а я пока кое-что доделаю. Что вам приготовить? Могу взбить омлет, испечь блинчики или поджарить яичницу с беконом и тостами. Что предпочитаете?

Эшли изголодалась, и от одного только упоминания о пище у нее потекли слюнки.

– Бекон, яичницу-болтушку и тосты было бы замечательно.

– Молоко? Кофе? Апельсиновый сок? Чай?

– Пожалуйста, апельсиновый сок и молоко.

Эшли села за стол, где обнаружила экземпляр утренней газеты. Крупный заголовок оповещал о кризисе на Ближнем Востоке, но ниже помещалась информация об объявлении в розыск Джошуа Максфилда. Эшли перевернула газету, чтобы не видеть этой заметки, и стала искать сообщения на спортивные темы. На последней странице была статья о летней серии игр в футбольной лиге. В прошлом году Эшли играла в составе команды-победительницы. Юная футболистка начала читать статью, но дошла лишь до половины, когда пришлось прерваться.

Дверь, соединяющая кухню с внутренними покоями, открылась, и шаркающей походкой в помещение вошел Генри Ван Метер. На сей раз он был без трости, и каждый шаг определенно давался ему с трудом. Увидев Эшли, он улыбнулся.

– Добро пожаловать, мисс Спенсер, – произнес он слегка заплетающимся языком. – Вы составите мне компанию за завтраком?

Эшли встала.

– Это так любезно с вашей стороны, мистер Ван Метер. Спасибо, что пригласили меня.

– Последние несколько дней вы постоянно в моих мыслях.

Миновала целая вечность, прежде чем Генри добрался до стола. Эшли выдвинула для него стул, и старик медленно, с усилием на него опустился.

– Мне как обычно, Мэнди, – отдал распоряжение Ван Метер. Потом взглянул на спортивный раздел в газете, который ранее читала Эшли.

– Вы ведь должны были играть сегодня?

Эшли удивилась, что ему об этом известно. Она кивнула. Хозяин похлопал ее по тыльной стороне ладони. Рука его была холодной.

– Вы еще будете играть. Вы молоды, поэтому так тяжело переживаете эту трагедию. Вам кажется, вы будете скорбеть до конца дней. Но время залечит боль, поверьте. Я тоже переживал трагедии и боль. Ницше сказал: то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Я на собственном опыте убедился в справедливости этого изречения. Сильный выживает, а вы сильная.

– Откуда вы знаете? – спросила Эшли.

– Есть один непреложный закон. Жизнь продолжается, хотим мы этого или нет. Я был ранен на войне, в ногу. Тяжело ранен. Пришлось ее ампутировать.

Глаза Эшли расширились. Генри засмеялся.

– Вы поражены. Да, правую ногу, ниже колена. Сейчас-то врачи творят чудеса с протезами. Но в те времена... – Генри покачал головой. – Можете представить двадцатидвухлетнего парня, оставшегося без ноги? Чего мне было ждать от будущей жизни? Какая девушка меня полюбит? – думал я. Я останусь вечным калекой, объектом жалости. Но, проснувшись однажды утром, я принял факт, что я – человек без ноги. Есть люди со слабым зрением, у других плохая координация движений или слабоумие – ну а я одноногий. Что ж, значит, так тому и быть. С тех пор я никогда не позволял своему горю возобладать надо мной. Я отверг жалость к себе. Когда я вернулся домой, то стал ухаживать за самой красивой и талантливой девушкой и женился на ней. Я развил бизнес, заложенный моим отцом, побывал во многих странах, вместо того чтобы, забившись в нору, оплакивать свою несчастную долю. – Генри постучал себе по виску. – Это вопрос силы воли. Человек должен выковать волю, крепкую как железо. Это единственный способ одолеть жизнь, которая порой бывает очень жестокой и неуступчивой.

Слова Генри задели Эшли за живое. Она вспомнила, как совершенно по-иному почувствовала себя сегодня утром, когда заставила себя встать с постели. Выбраться из комнаты, где погребла себя заживо, и сделать нечто самое простое и обыденное, например принять душ.

Миссис О'Коннор поставила перед ней тарелку с поджаристым беконом и дымящейся яичницей, намазанные маслом тосты. Перед Генри оказалась миска овсянки. Эшли сделала глоток апельсинового сока и с жадностью набросилась на еду. Старик с улыбкой наблюдал за ней.

– Вы думали над тем, чем займетесь дальше? – спросил он.

– Я собиралась продолжать образование, – ответила Эшли. – Конечно, если удастся. – Несмотря на заверения Филипса, она была не очень уверена в устойчивости своего финансового положения.

– А, колледж. Ну, об этом вам не следует беспокоиться. Я видел ваши оценки, юная леди. Знаю и о ваших спортивных перспективах, позволяющих вам получить соответствующую стипендию для обучения.

Эшли удивилась.

– Это ведь моя академия. Разумеется, ее деканом состоит моя дочь, – произнес он, словно Кейси находилась в полном здравии и продолжала исполнять служебные обязанности, – но я в курсе всего, что там происходит. Поэтому о том, что касается колледжа, не беспокойтесь. Я спрашиваю о вашей жизни. Чему вы собираетесь посвятить себя?

Обрушившаяся на Эшли трагедия отучила ее загадывать дальше чем на день вперед. Будущая жизнь представлялась ей такой же далекой, как африканские джунгли.

– Не знаю. Меня интересовала медицина. Я мечтала путешествовать, – промолвила она.

– Путешествия! Это очень важно. Повидать мир, набраться жизненного опыта! Те путешествия, что я совершил, – лучшие воспоминания моей жизни.

Перед мысленным взором Эшли возникли пирамиды Египта и заснеженные вершины Гималаев.

– А где вы бывали?

Генри начал рассказывать, но его прервал стук в наружную дверь, и в кухню с решительным видом шагнул детектив Берч.

– Мистер Ван Метер, Эшли, у меня для вас хорошие новости. Его схватили.

– Джошуа Максфилда? – уточнил Ван Метер.

Берч кивнул.

– Часть информации по делу пустили в общенациональных новостях. Полиция штата получила сигнал от одного из жителей и накрыла Максфилда в мотеле. Завтра он должен предстать перед судом в Небраске. Если суд даст согласие на выдачу, то уже к концу недели подозреваемый окажется в тюрьме у нас, в Орегоне.

Пока Джошуа Максфилд пребывал на свободе, Эшли постоянно терзал страх. Теперь, зная, что он под стражей, она почувствовала облегчение. Но радости не ощутила. Ее мать и отец мертвы, и никакие действия властей в отношении Джошуа Максфилда не вернут их.

Глава 11

Перед тем как появиться на территории тюремной части Центра правосудия, Барри Уиллер зашел в мужскую комнату, чтобы успокоиться. Ополаскивая руки под краном, Барри придирчиво изучал себя в зеркале. Его рыжевато-каштановые волосы были подстрижены два дня назад, костюм идеально сидел на долговязой фигуре, и весь он безупречно аккуратный, свеженакрахмаленный и отутюженный. Обманчиво зеленые, под контактными линзами, проницательные глаза. Покидая туалетную комнату, Барри был уверен, что являет собой воплощенный образ энергичного и успешного адвоката.

Уиллер едва сдерживал радостное волнение, когда пешком проделывал путь через город: от своей адвокатской конторы до Центра правосудия – шестнадцатиэтажной конструкции из стекла и бетона, через квартал от здания суда округа Малтнома. Тюрьма занимала в Центре правосудия с четвертого этажа по десятый, но, кроме нее, здесь же помещались еще отделение полицейского управления, филиал офиса окружного прокурора и несколько помещений для судебных заседаний. И тут же в настоящее время содержался Джошуа Максфилд, самый печально известный ныне серийный убийца округа Малтнома.

Два года назад Барри Уиллер покинул должность государственного адвоката^[7] и занялся частной практикой. В первый год пришлось тяжеловато, но скоро бизнес стал налаживаться. Вчера, когда Уиллер был в суде с одним из своих клиентов, как раз предъявляли обвинение Максфилду. Барри был уверен, что столь знаменитый подозреваемый наймет себе в защитники какую-нибудь крупную шишку из портлендского адвокатского сообщества. Каково же было его удивление, когда секретарь вдруг сообщил ему, что звонил из тюрьмы Джошуа Максфилд. Перед мысленным взором Уиллера замаячил призрак вожделенного новенького «мерседеса».

Войдя в тюремную приемную, Барри предъявил свое адвокатское удостоверение сидящему за конторкой офицеру, прошел через металлоискатель, а затем тюремным лифтом попал в бетонный коридор, выкрашенный пастельно-желтым цветом. Адвокат позвонил, вызывая охрану, и стал нервно дожидаться перед тяжелой стальной дверью. Охранник пропустил Уиллера в другой, уже более узкий, коридор и открыл дверь в одну из комнат для свиданий, где адвокаты встречались со своими находящимися в заключении клиентами.

– Позвоните, когда соберетесь уходить, – сказал часовой, указывая на черную кнопку встроенного в стену переговорного устройства, и закрыл за собой дверь.

Уиллер сел на один из двух пластмассовых стульев, разделенных маленьким круглым столиком, который крепился к полу металлическими болтами. Он приготовил блокнот и как раз собирался с мыслями, когда открылась еще одна стальная дверь. Именно за ней находился коридор, ведущий к камерам. Через мгновение в комнату для свиданий вошел Джошуа Максфилд.

Он был примерно одного роста и сложения с Уиллером. В оранжевом тюремном комбинезоне, руки скованы наручниками, но его это, похоже, не беспокоило. Офицер тюремной службы отпер и снял с Максфилда наручники и указал ему на пустой стул.

– Спасибо, что пришли, мистер Уиллер, – произнес Максфилд, когда дверь за охранником закрылась.

– Зовите меня Барри, – с улыбкой отозвался Уиллер.

Максфилд тоже улыбнулся.

– Барри, я польщен, что вы откликнулись на мой звонок. Все в тюрьме так хорошо о вас отзывались, что я решил: вам будет не до меня.

Уиллер приятно удивился, но постарался не подать виду. У него имелись, конечно, скромные успехи, но молодой юрист даже представить не мог, что его репутация так окрепла.

– Никакая занятость не помешает мне откликнуться на звонок из тюрьмы, – произнес он. – Я знаю, как одинок человек, запертый в неволе.

– Это правда. Я никогда не попадал в подобную ситуацию. Так неприятно оказаться во власти посторонних людей. Очень деморализует.

Уиллер подумал, что Максфилд отнюдь не производит впечатление деморализованного. Напротив, он выглядел собранным и уверенным для человека, которого скорее всего ждет смертный приговор.

– С вами здесь плохо обращаются?

– Нет, все отлично, – заверил его Максфилд. И добавил с усмешкой: – Смотрю: множество детективов, и был даже слегка разочарован, что никто не стал применять ко мне резиновый шланг.

Уиллер засмеялся. Неплохо, подумал он. Клиент с чувством юмора.

– А как прошел арест?

– Все полицейские держали наготове пистолеты, но успокоились, когда я сказал им, что не стану сопротивляться. С тех пор все здесь ведут себя по-джентльменски.

– Вас допрашивали?

– Немного.

Уиллер потерял счет клиентам, которые задним числом винили себя за то, что сболтнули лишнее детективам. Он надеялся, что в данном случае урон был не слишком серьезен.

– Когда это было? – спросил адвокат.

– В Небраске, после моего ареста.

– Кто вас допрашивал?

– Два детектива, которые и привезли меня самолетом обратно в Портленд.

– Что вы им сказали?

– Не слишком много. Они хотели знать, что произошло в лодочном домике. Я заявил им, что это не моих рук дело.

– Как долго продолжался разговор?

– Недолго. Мы только начали, но тут у меня возникло подозрение, что они хотят выудить из меня что-то изобличающее. Поэтому я потребовал адвоката, и они перестали меня допрашивать.

– С этого самого момента не обсуждайте свое дело ни с кем, кроме меня, понимаете?

– Конечно. Я же не идиот.

– Не обязательно быть идиотом, чтобы невзначай сболтнуть что-либо способное вас погубить. Даже самые невинные заявления могут быть ложно истолкованы.

– С моими заявлениями такого просто не произойдет, Барри. Я абсолютно невиновен.

Уиллер улыбнулся, но улыбка была деланной. Прежде чем прийти сюда, Барри запросил из ведомства окружного прокурора документы, которым предстояло послужить поддержкой обвинения на процессе по делу Максфилда. То, что он прочитал, ему не понравилось. Дело выглядело скверно. Но, приступая к обсуждению его деталей, Уиллер намеревался прояснить еще один важный вопрос.

– Я хочу досконально вникнуть во все мельчайшие обстоятельства вашего дела, мистер Максфилд...

– Если я буду называть вас Барри, тогда вам следует называть меня Джошуа.

– Да, конечно. Джошуа... Если мы собираемся работать вместе, станем называть друг друга по именам. Но прежде чем мы решим, хотите ли вы, чтобы я вас представлял, вам необходимо знать, сколько будет стоить мое представительство.

– А, коммерческая часть. Давайте с ней покончим.

– Я всегда решаю финансовый вопрос заранее, чтобы потом можно было сосредоточиться на деле и больше не отвлекаться.

– Великолепно.

– Позвольте быть с вами откровенным. Штат намерен требовать для вас смертного приговора. Ведь речь идет об инкриминировании вам более чем одного убийства, – может, даже серии убийств.

На лице Максфилда появилось недоумение.

– Когда я на днях был в суде, судья говорил лишь об убийстве Терри Спенсер и избиении Кейси Ван Метер. Что еще?

– У окружного прокурора есть версия, будто вы серийный убийца.

– Абсурд!

– Это основано на признании, которое они обнаружили в вашем коттедже.

– На каком признании?

Впервые после начала беседы Максфилд демонстрировал какие-то эмоции. Эта неожиданная вспышка убедила Уиллера, что ниточка, на которой держится самообладание Максфилда, очень тонка.

– Мы сейчас забегаем вперед, Джошуа, – промолвил адвокат. – Сначала нам надо договориться об оплате. А тогда уже обсудим дело, подготовленное окружным прокурором, и нашу с вами стратегию.

Чувствовалось, что Максфилд горит желанием поскорее расспросить о найденных против него уликах, однако он взял себя в руки.

– Сколько вы берете за ваши услуги? – поинтересовался он.

– Ведение дела об убийстве при отягчающих обстоятельствах сложнее любого другого уголовного дела. Дело об убийстве, тянущем на смертный приговор, распадается на два судебных процесса. Любое другое дело об убийстве влечет один судебный процесс, тот, на котором устанавливается виновность или невиновность подсудимого. В нашем же деле предполагается и второй процесс: дабы определить наказание, если обвиняемый признан виновным в таком убийстве, за которое может предусматриваться и смерть. Второй процесс начинается сразу после вынесения вердикта о виновности. Поэтому я не могу ждать, пока вас признают виновным, чтобы затем готовиться к следующему процессу. Мне придется готовиться прямо сейчас, даже если мы выстроим сильную защиту. Так что мы говорим о двух самостоятельных делах, а не об одном. И в этом случае я должен заняться исследованием аналогичных прецедентов в Орегоне и других штатах.

– Давайте обойдемся без долгих объяснений, Барри. Сколько мне это будет стоить?

Уиллер помолчал, прежде чем назвать сумму, намного превышающую его обычные гонорары.

– Предварительный гонорар должен быть выплачен немедленно и составить двести пятьдесят тысяч, но окончательная сумма может оказаться гораздо больше.

– Это не проблема.

– Отлично, – сказал Уиллер, скрывая удивление.

– В сущности, – проговорил Максфилд, – вы можете рассчитывать на получение гораздо большей суммы, чем четверть миллиона.

Уиллер выглядел как человек, сбитый с толку. Максфилд усмехнулся.

– Полагаю, вы в итоге получите по меньшей мере миллион долларов, вне зависимости от того, выиграете или проиграете мое дело. Но для того чтобы заработать эти деньги, вам придется потрудиться.

– Я не вполне улавливаю...

– Я слышал, что адвокаты знаменитых преступников превосходно умеют договариваться с обвинителями. Вы хороший переговорщик?

– М-м... пожалуй, да.

– Прекрасно. Чтобы максимально увеличить свой гонорар, вам понадобятся ваши посреднические таланты.

– Вы хотите заключить судебную сделку? Признание в обмен на снисхождение?

– Конечно, нет. – Максфилд положил руки со сплетенными пальцами на стол, подался вперед и впился в адвоката напряженным взглядом. – Барри, чем я зарабатываю на жизнь?

– Вы писатель.

– И не просто писатель, а автор бестселлеров. Как по-вашему, сколько денег отвалит мне мой издатель за полученный из первых рук отчет о процессе века, написанный автором бестселлеров, обвиненным в серийных убийствах?

– Вы собираетесь написать книгу о своем процессе?

– Мне правильно говорили, что вы быстро схватываете, – широко улыбнулся Максфилд. – Позвольте рассказать вам, как работает писатель. Когда вы подписываете договор с издателем, то получаете кругленькую сумму, которая называется "аванс". Получить четверть миллиона за мое повествование будет легко. Если вы хороший переговорщик, то уговорите издателя на миллион или даже больше. Но это еще не все. Аванс – лишь часть авторского гонорара. Однако мой контракт гарантирует мне определенный процент с продажи каждой купленной книги. Например, авторские отчисления будут установлены в размере десяти процентов. Книга продается по двадцать пять долларов, и всего продано миллион экземпляров. Сосчитайте-ка, Барри.

– Два миллиона пятьсот тысяч долларов.

– Это только в твердом переплете. А есть еще и тираж в мягкой обложке, и зарубежные продажи, и продажа права на съемки фильма, и на выпуск аудиокниг. Так вот, вы получите половину всего, что получу я, если возьметесь за мое дело независимо от того, выиграете его или проиграете. Как вам это?

Барри с трудом дышал.

– Вы разделите совокупный доход пополам?

– А что мне остается? Разве у меня есть выбор? Мне необходима ваша помощь, а это единственный способ, каким я могу получить деньги, чтобы вас нанять. Устраивает вас такая сделка?

– Мне надо подумать, – произнес Уиллер. – Мне никогда не приходилось сталкиваться с подобной ситуацией.

– Мне тоже. Прежде чем вы уйдете, я объясню вам, как составить договор, и назову фамилию редактора. Он в Нью-Йорке. При той шумихе, которая поднялась, он даже может сам позвонить вам, когда узнает, что вы меня представляете. Ну а теперь вы находите удобным сообщить, что выяснили о моем деле, хотя формально еще не приняли мое предложение?

– Безусловно. Многое из того, о чем я собираюсь вам рассказать, печаталось в газетах. Предъявляемое вам обвинение основывается на убийстве Терри Спенсер и избиении Кейси Ван Метер. Насколько я понял, главным свидетелем по делу является дочь Терри Спенсер, Эшли Спенсер. Она утверждает, что совершала пробежку в лесу, в окрестностях академии, когда увидела вас шагающим в направлении лодочного домика. Вскоре она услышала два пронзительных крика со стороны домика. Заглянув в окошко, она увидела, что вы стоите над Кейси Ван Метер, та лежит на полу, причем ее голова прислонена к деревянной подпорке. По ее словам, вы держали в руке нож, лезвие которого было в крови. Она также увидела свою мать, тоже лежащей на полу. Спенсер утверждает, что, заметив ее, вы бросились в погоню.

– Бедное дитя, – покачал головой Максфилд. – Она говорит правду.

– То есть? Так вы убили мать Эшли Спенсер? – изумленно воскликнул Уиллер.

– Нет, я никого не убивал, – ответил Максфилд. – Да, я был в лодочном домике, но когда я вошел туда, Терри была уже мертва, а Кейси без сознания. Но я понимаю, почему Эшли подумала, будто я убил Терри и напал на декана.

– Так что же произошло?

– По вечерам я часто гуляю в окрестностях школы. Потому-то я и оказался вблизи лодочного домика. Он находится как раз на пути к моему коттеджу. Я услышал те же самые крики, напугавшие Эшли. Повторяю, кто-то напал на этих женщин еще до того, как я появился там.

– А нож?

– Он лежал возле тела Терри. Я подобрал его, подумав, что убийца, вероятно,прячется где-то рядом, в домике, и испугался за свою жизнь. Эшли заглянула в окно через секунду после того, как я его поднял. Сначала я даже решил, что она и есть убийца. Видимо, я сделал движение в ее сторону, ведь она застала меня врасплох. Потом я узнал Эшли. Очевидно, она испугалась не меньше моего и бросилась бежать. Я кинулся за ней, хотел объяснить, что не причинил никому вреда, но она бежала слишком быстро, мне было не угнаться. Тут до меня дошло, как все это выглядит со стороны. Я запаниковал и ударился в бега.

Уиллер сделал какие-то пометки. Максфилд терпеливо ждал.

– Вы упомянули о моем признании. Расскажите, о чем идет речь, – попросил он, когда Уиллер оторвал взгляд от блокнота.

– Это не признание в чистом виде. Но полиция рассматривает его как таковое. Речь идет о вашем романе, где фигурирует серийный убийца. Вы читали отрывок из него на занятии группы литературного мастерства.

– И что же?

– В разных частях страны имели место жестокие убийства, которые полиция расценивает как совершенные одним и тем же преступником. Во всех этих случаях она утаила от публики ряд деталей. В вашей книге содержатся сцены с этими самыми деталями, что, таким образом, и считается косвенным признанием. Например, когда были зверски убиты отец Эшли и ее подруга, преступник спустился в кухню дома Спенсеров и съел кусок шоколадного торта. В другом случае убийца съел кусок пирога. В том отрывке, который вы зачитывали на занятии, ваш изувер точно так же съедает десерт перед тем, как изнасиловать и убить свою жертву.

У Максфилда был такой вид, словно он не верит своим ушам. Наконец он рассмеялся:

– Вы шутите?

– Помощник окружного прокурора отнюдь не склонна шутить. Она настроена весьма серьезно.

– Это же роман. Я все придумал.

– Позиция обвинения такова: подробности насчет принятия пищи слишком уж экстравагантны, чтобы быть совпадением.

– Они ошибаются! Жизнь подражает искусству. Жюль Верн предвосхитил появление подводных лодок. У Тома Клэнси террористы врезаются на самолете в Белый дом.

– Это правда, но в ваших примерах выдуманный инцидент предшествовал реальному.

– Ну и что? – Максфилд вдруг очень разволновался. – Они не имеют права казнить меня лишь за то, что у меня богатое воображение.

– Они будут настаивать на позиции, что вы ничего не выдумали, а просто описали реальные, хорошо известные вам события. Разве не этому постоянно учат на занятиях по литературному мастерству? "Пишите о том, что хорошо знаете".

Казалось, Максфилд вот-вот взорвется. Потом он успокоился, так же внезапно, как распалился.

– "Пишите о том, что хорошо знаете", – повторил он и рассмеялся. – Писать о том, что знаешь... Насмешка судьбы. Ну не ирония ли это, что затертое клише приведет меня в камеру смертников?

Писатель невидящим взором уставился в пространство, затем опять улыбнулся Барри.

– Да, они сделали все, чтобы максимально затруднить вам работу. Вы готовы принять вызов?

– Несомненно, – отозвался Уиллер.

– Деньги, о которых я говорил, послужат вам хорошим стимулом. Позвольте, я поясню, как взяться за мой книжный контракт.

Барри планировал расспросить Максфилда кое о чем, что беспокоило его в полицейских отчетах, но напрочь забыл об этом, когда Максфилд принялся обучать его профессии литературного агента. Миллион, два миллиона, три миллиона... Мысли о деньгах мешали сосредоточиться на такой прозаической теме, как убийство.

Глава 12

Помощник окружного прокурора Дилайла Уоллес выросла в самом бедном районе Портленда и, чтобы иметь возможность получить образование, убиралась в домах у чужих людей. Поэтому глаза ее изумленно распахнулись при виде парадного вестибюля особняка Ван Метеров, который и сам был величиной с многоквартирный дом, где она прежде жила. Обшитый темными дубовыми панелями холл украшали геральдические щиты, боевые мечи, булавы и алебарды, а также тяжелые гобелены с изображением единорогов и гуляющих в рощах средневековых придворных дам. С потолка свисала кованая гигантская люстра, некогда задуманная как канделябр для свечей, но ныне приспособленная под электричество. Два комплекта рыцарских доспехов красовались по обеим сторонам величественной главной лестницы, ведущей на второй этаж.

Пока дворецкий сопровождал прибывших по пронизываемому сквозняками коридору в библиотеку, где гостей ждали отец и сын Ван Метеры, Дилайла шепотом обратилась к Джеку Стамму, прокурору округа Малтнома:

– Этот дом выглядит как орегонский филиал Букингемского дворца.

Стамм рассмеялся, потому что у него было точно такое же ощущение, когда он впервые ступил под своды дома Ван Метеров.

– Ван Метеры начинали как строители домов для самых бедных, а затем создали свою империю лесоматериалов, – тихо произнес Стамм. – Как я понимаю, они чувствуют, что заработали себе право жить как короли.

Прокурор округа Малтнома был тощий как жердь холостяк с редеющими каштановыми волосами и синими глазами, а его заместитель – ширококостная полногрудая афроамериканка с руками и плечами, как у молотобойца. В присутствии Дилайлы ее шеф – впрочем, как и замыкающий шествие щеголеватый доктор Ралф Карпински, лет шестидесяти с лишком, – выглядел карликом. Пока они шли к библиотеке, Дилайла с любопытством смотрела на произведения искусства и музейные древности, украшавшие коридор. Библиотека оказалась именно такой, какой она ее представляла: еще одно обширное помещение с гигантским, сложенным из камней камином, деревянной обшивкой стен и книжными стеллажами от пола до потолка. Генри Ван Метер сидел в кресле с высокой спинкой возле камина, в котором, несмотря на летнее тепло, трещал огонь. Едва они вошли, Майлз Ван Метер с другого конца комнаты поспешил им навстречу. Он был в темно-синем, в тонкую белую полоску костюме, темно-красном галстуке и белой шелковой рубашке с изысканными двойными французскими манжетами на золотых запонках. Майлз с чувством пожал Стамму руку.

– Спасибо, что пришли, Джек, – промолвил он.

Ван Метеры всегда жертвовали крупные суммы на политические кампании Джека Стамма, и подразумевалось, что тот откликнется на просьбу Майлза о личной встрече, дабы сообщить свежие данные по делу Максфилда.

– Нас это нисколько не затруднило, Майлз. Мне даже сложно представить, какой тяжестью обрушилось на вас это несчастье. – Стамм повернулся к своим спутникам. – Это доктор Ралф Карпински, специалист по коматозным состояниям. Мы консультировались с ним о том, как нам выдвинуть обвинение в суде. А это Дилайла Уоллес. Она выступит государственным обвинителем на процессе "Народ штата против Джошуа Максфилда".

– У вас имеется какой-либо опыт ведения судебных дел об убийстве? – спросил Генри Ван Метер, недоверчиво взирая на чернокожую женщину. Вопрос являл собой форменный вызов, но Дилайла лишь улыбнулась.

– Да, сэр, имеется. Когда я заканчивала школу, моего брата застрелили из проезжавшей мимо машины, поэтому я воспринимаю дела об убийстве как касающиеся меня лично. Я на них собаку съела и еще не проиграла ни одного. И я не из тех, кто относится к преступлению снисходительно. Я провела пять судебных процессов по делам об убийстве, и сейчас пятеро мужчин дожидаются исполнения смертного приговора – потому что я призвала жюри присяжных отправить их в камеру смертников. Рассчитываю, что мистер Максфилд станет номером шестым.

– Не беспокойтесь, Генри. Дилайла вас не подведет, – заверил его Стамм. – Она лучший обвинитель из тех, кто у меня есть, и уже провела немало часов над изучением всех обстоятельств дела.

Все сели, и Стамм продолжил:

– Я хотел, чтобы доктор Карпински проинформировал вас относительно состояния, в котором находится Кейси, чтобы стало понятно, почему мы квалифицируем ее случай как дело о злостном избиении, вместо того чтобы дождаться ее кончины и предъявить Максфилду обвинение в убийстве. А потом Дилайла задаст вам несколько вопросов.

У Карпински была грива снежно-белых волос, а вид и манеры римского патриция. Одевался он не менее элегантно, чем Майлз Ван Метер. Перед тем как приступить к речи, доктор изящным жестом расправил манжеты своей рубашки.

– Мистер Ван Метер, ваша дочь пребывает в коме. Это означает, что она жива, но находится без сознания. Выражаясь прямолинейно, кома – это фактически смерть, при том что формально человек жив.

Генри перевел дыхание и на мгновение закрыл глаза.

– Для того чтобы вы могли лучше представить, что происходит с Кейси, позвольте мне объяснить, почему возникает кома. Кора головного мозга представляет собой ту его часть, которая в конечном счете отвечает за поступление всех нервных сигналов, за двигательную активность организма и за интеграционные функции нервной системы. Ретикулярная активирующая система, или РАС, – это ядро нервных клеток в центре ствола головного мозга, которое вдается в кору головного мозга и возбуждает ее таким образом, что та становится способной перерабатывать получаемую информацию и реагировать на нее. Иными словами, РАС похожа на будильник. Если она не "звонит", кора головного мозга находится в спящем состоянии и не выполняет своей задачи, так что человек остается без сознания.

– Кейси когда-нибудь выйдет из комы? – спросил Майлз.

– Трудно сказать. Существует незначительный шанс, что выйдет. Однако более вероятно, что она проспит долгие годы. Она может никогда не прийти в себя.

– Но все-таки есть шанс, что она к нам вернется? – уточнил Генри.

– Я бы не стал на это рассчитывать. Позвольте пояснить. Существуют три типа комы. При первом типе обширные участки головного мозга оказываются повреждены вследствие жестокой травмы, отсутствия кровотока в течение семидесяти минут или же запущенного менингита. При втором типе комы способность мозговой ткани к нормальному функционированию нарушается такими факторами, как длительные эпилептические пароксизмы, интоксикация организма, алкогольный абстинентный синдром либо печеночная или почечная недостаточность. В коме третьего типа повреждается РАС вследствие опухоли, инсульта или сдавливания ствола головного мозга. При коме первых двух типов существенное неврологическое восстановление невозможно. В случае комы первого типа, даже если к пациенту возвращается сознание, он остается совершенно недееспособен из-за обширного мозгового повреждения. Во втором случае, например при печеночной недостаточности или продолжительных эпилептических судорогах, пациент умирает, если метаболическую причину комы не удается устранить достаточно быстро. К счастью, у Кейси состояние комы вызвано травматическим повреждением РАС ствола головного мозга, которое произошло, когда она сильно ударилась головой об одну из деревянных опор в лодочном домике на территории академии. Травматическому повреждению подвергся нижний задний участок черепа, над шеей. Он охватывает ствол головного мозга и мозжечок. Поврежденная зона представляет собой locus cereleus, одну из секций РАС. Положительным в этом является то, что люди, пребывающие в состоянии длительной комы, вызванной повреждением РАС, иногда самопроизвольно приходят в сознание. Теоретически выздоровление можно также стимулировать медикаментозным способом, хотя пока это еще никому не удавалось.

– Вы хотите сказать, что существует лекарство, способное вернуть мою сестру к жизни? – спросил Майлз.

– Нет, но ученые трудятся над его разработкой. Теоретически этот фокус мог бы произвести йохимбин, который уже давно и широко используется. Проблема в том, что он даже в сравнительно малых дозах вызывает повышение кровяного давления. Предпринимаются попытки разработать лекарство, которое блокировало бы этот побочный эффект воздействия йохимбина на сердце и кровеносные сосуды. Достижение успеха в этой области позволило бы нам использовать высокие дозы йохимбина для воздействия на locus cereleus и повернуть кому вспять. Самый большой успех был достигнут в случае применения лекарства подобного тому, которое используется для лечения болезни Паркинсона. Но фармацевтические компании еще далеки от стадии исследований, на которой Управление по контролю за продуктами лекарствами США одобрило бы данное средство для применения на пациентах.

Майлз с трудом сохранял самообладание.

– Если я правильно вас понял, доктор Карпински, Кейси либо очнется спонтанно, либо ее выведет из комы чудодейственное средство, которого пока даже и не существует. В ином случае она останется в растительном состоянии до конца дней. Никакого иного выхода не дано.

Карпински кивнул.

– К несчастью, на нынешнем этапе наших знаний иных возможностей нет.

– Вот почему в случае с Кейси мы будем инкриминировать Максфилду только нападение с применением силы, – добавил Стамм. – Однако мы собираемся также инкриминировать ему убийство Терри Спенсер, чтобы он получил самое суровое наказание, допускаемое законом.

Руки Майлза сжались в кулаки. Он бросил пылающий взгляд на Стамма.

– Я хочу, чтобы этот ублюдок был мертв, слышишь, Джек? Я хочу, чтобы он был мертв!

– Мы намерены добиться его осуждения, Майлз. Мы сделаем все, чтобы с ним покончить, – заверил Стамм.

– Мистер Ван Метер, – обратилась к Майлзу Дилайла ровным, спокойным голосом, призванным унять бушующую в нем ненависть. – Располагаете ли вы какой-либо информацией, касающейся Джошуа Максфилда или вашей сестры? Такой, которая помогла бы выполнению моей задачи?

Майлз сделал глубокий вдох и произнес:

– Не думаю. В ту ночь, когда произошла трагедия, я вместе с двумя сотрудниками нашей фирмы находился в Нью-Йорке, где мы вели переговоры об одной сделке для клиента.

– Насколько хорошо вы знали Джошуа Максфилда?

– Совсем плохо. Я адвокат юридической фирмы Брашера, Платта и Хайнекена и не имею тесного отношения к делам академии. Мимоходом сталкивался с Максфилдом во время акции по сбору денег для школы и однажды обедал с ним, когда его приняли на работу. Кейси хотела, чтобы я с ним встретился. Она думала, мы подружимся, но у нас мало общего.

Дилайла повернулась к Генри Ван Метеру:

– Сэр, а у вас были какие-нибудь личные контакты с Джошуа Максфилдом?

Генри выглядел очень усталым. Он покачал головой:

– Почти никаких. Как и мой сын, я встречался с ним на нескольких мероприятиях, но мы никогда много не разговаривали. Последние несколько лет я неважно себя чувствую. Всей повседневной школьной деятельностью заправляет моя дочь.

– Тогда сегодня я больше не буду занимать ваше время, – промолвила Дилайла, – но мне может понадобиться кто-либо из вас или даже вы оба как свидетели обвинения на судебном процессе по делу Максфилда. Присяжным потребуется увидеть Кейси в качестве живого существа, и члены семьи, люди родные и близкие, смогут осуществить это. Вы не возражаете, если я еще вернусь поговорить относительно Кейси?

– Безусловно, нет, – ответил Майлз. Он протянул Дилайле свою визитную карточку. – Звоните мне в офис в любое время. А теперь, если у вас нет больше вопросов к моему отцу, я провожу вас.

Как только они удалились от библиотеки на достаточное расстояние, чтобы отец не мог их слышать, Майлз обратился к Джеку Стамму и доктору Карпински:

– Спасибо, что пришли к нам. Я знаю: это причинило вам массу неудобств, но мой отец действительно плох.

– Всегда рад это сделать, Майлз, – произнес Стамм. – Жаль, что мы не смогли сказать ничего более обнадеживающего по поводу вашей сестры и ее шансов на выздоровление.

– Все теперь зависит от Бога и науки, Джек. А мы с отцом можем только молиться, – вздохнул Майлз. – У вас есть моя визитка, мисс Уоллес. Если понадобится моя помощь, чтобы посадить Максфилда на электрический стул, дайте только знать.

Глава 13

Предварительное слушание по делу "Народ штата Орегон против Джошуа Максфилда" было назначено на час дня, но Дилайла Уоллес готовилась к судебному заседанию уже с семи утра. Отперев дверь своим ключом, она вошла в офис окружного прокурора – первая, как обычно. Пройдясь вдоль пустых кабинетов, включила свет.

Дилайла всегда была первой во всем, что бы ни делала: первой при окончании средней школы, первой в колледже, первой на занятиях по праву. Дилайла была умна, умела работать с полной отдачей надо всем, за что бралась. Отец ушел из семьи вскоре после ее рождения, и мать одна растила их с братом, вкалывая на низкооплачиваемых местах, поскольку не имела образования и иных навыков, кроме способности трудиться до полного изнурения. Дилайла тоже работала с раннего возраста, чтобы семья могла платить за квартиру, а на столе всегда была еда. Она повзрослела много раньше того, как достигла законного совершеннолетия.

Издавна выручали Дилайлу религия и музыка, служа ей источником радости и утешения. Она обладала фигурой путевого обходчика, но голосом богини. Церковный хор придавал жизни смысл и рождал гордость от способности петь, действительно уникальной. Голос помог ей не бросить школу в старших классах, сольные выступления в школе научили ее находиться в центре внимания, что впоследствии нацелило ее на работу в суде, которая тоже требовала подобных навыков. Можно ли вообразить себе большую степень внимания, чем ту, что уделяют публика и пресса обвинителю, ведущему судебный процесс, на котором он требует для обвиняемого смертной казни?

В восемь утра кто-то постучал в дверь кабинета Уоллес. Дилайла подняла голову от полицейских отчетов и увидела стоящего на пороге Тони Маркса с маленькой записной книжкой в руках. По его лицу расплывалась широкая довольная улыбка.

– Что за плутовская ухмылка, детектив? Чему ты так радуешься?

– Моим превосходным дедуктивным способностям. У тебя есть время послушать, что я накопал о Джошуа Максфилде?

Дилайла бросила быстрый взгляд на часы:

– Эшли Спенсер придет на инструктаж не раньше одиннадцати, и я могу уделить тебе пару минут. Что там у тебя?

Маркс выдвинул стул и уселся напротив Уоллес за стол, заваленный книгами по праву, полицейскими отчетами, клочками бумаг и блокнотами.

– Каким образом, черт подери, ты ухитряешься тут что-то находить? – открывая записную книжку, спросил Маркс.

Дилайла постучала пальцем по виску:

– Оно все здесь. Ну, давай, выкладывай.

– Наш подозреваемый определенно не то, чем хочет казаться. Во-первых, Максфилд не его родная фамилия. Настоящее его имя – Джошуа Пельц. Мистер и миссис Пельц принадлежали к какой-то христианской секте в Массачусетсе и исповедовали в отношении воспитания принцип "пожалеешь розгу – испортишь ребенка". Когда Джошуа было одиннадцать лет, он неделю пропускал школу. Социальный работник, занимавшийся проблемными семьями, обнаружил его прикованным в чулане. Парень был изможден, страдал от обезвоживания и покрыт ожогами от сигарет. Как я понимаю, над ним садистски измывались. Очевидно, власти штата тоже так подумали, потому что лишили Пельцев родительских прав и определили нашего клиента в приемную семью.

– Я только что прочитала первую книгу Джошуа Максфилда, "Турист в Вавилоне", – задумчиво проговорила Дилайла. – Теперь я понимаю, почему он так реалистично описывает классическое жестокое обращение с ребенком.

– А также весьма сведущ в том, что касается преступной жизни, – добавил Маркс. – Он имеет послужной список несовершеннолетнего правонарушителя. Он устроил поджог в доме своих первых приемных родителей и провел некоторое время в исправительном заведении для несовершеннолетних преступников. Зафиксировано несколько случаев применения насилия с его стороны в начальных и средних классах. Его несколько раз выгоняли из школы. Единственным положительным моментом в его биографии можно было бы считать увлечение дзюдо. Один из его приемных родителей решил, что спортивная дисциплина пойдет ему на пользу. Но парень использовал свои навыки для того, чтобы задирать ребятишек. В старших классах его выгнали, когда он в драке сломал другому мальчишке руку. Год проболтался без дела, потом опять вернулся в школу.

– А когда Пельц стал Максфилдом? – поинтересовалась Уоллес.

– Последняя приютившая его семья носила фамилию Максфилд, и Джошуа легально сменил фамилию, когда поступал в Массачусетский университет. Разумеется, что Максфилд звучит шикарнее, чем Пельц. Имел обыкновение рассказывать людям, что он родом из богатой калифорнийской семьи.

– Он ведь свой знаменитый бестселлер сочинил в колледже?

– Да, он начал его писать еще в местном колледже низшей ступени, а закончил на последнем курсе Массачусетского университета. – Маркс оторвал взгляд от своих записей. – Многое из того, что касается его писательской биографии, я взял из книжных обзоров, рецензий и интервью, которые он давал, когда его роман побил все рейтинги. История гласит, что на занятиях по английскому языку Максфилд написал сочинение о своем детстве, а преподаватель посоветовал его расширить. Потом последовали крупный аванс, литературные премии, место в списке бестселлеров – все, что полагается в таких случаях. Максфилд вознесся на вершину славы: молодое дарование, вундеркинд. Но проблема состояла в том, что он использовал в своем первом романе материал, накопленный за свою незадачливую жизнь, и уже не мог создать ничего достойного в дальнейшем. Его вторая книга не удалась, а после нее он и вовсе ничего не написал.

– Если не считать опуса про серийные убийства.

– Верно подмечено. – Маркс помолчал, размышляя. – Уж не хочешь ли ты сказать, что он убивал ради того, чтобы добыть материал для книги?

– Это мысль. – Дилайла уставилась в пространство. – У тебя есть ко мне еще что-нибудь, Тони?

Маркс сообщил об одной своей находке: о том, почему Максфилду пришлось оставить работу в Итонском колледже.

– Могли бы мы выяснить имя женщины, которой он домогался? – спросила Дилайла.

– Я этим как раз занимаюсь.

– Удалось связать Максфилда с какими-либо аналогичными убийствами за пределами штата?

– Данный аспект разрабатывает ФБР, оно пока не сообщало о результатах.

– Тони, ты неплохо потрудился. А теперь дай мне еще поработать, чтобы день не пошел кувырком и я успела выполнить намеченное.

* * *

После ареста Максфилда Эшли уже не так сильно мучили кошмары. Теперь преобладающей эмоцией вместо страха стала тоска. Девушка опять начала тренироваться, ведь это давало возможность чем-то занять себя и отвлечь от грустных мыслей. Однажды она от скуки погоняла мяч по полю и попробовала несколько раз пробить по воротам. На следующий день снова вышла потренироваться. Было приятно. Возвращалось славное, забытое ощущение игровой площадки, где единственная проблема – загнать мяч в ворота. В субботу Салли Касл свозила ее проветриться в торгово-развлекательный центр. Они погуляли, посмотрели кино, полакомились пиццей. Во время поездки Эшли радовалась и чувствовала себя узником, отпущенным на волю.

Каждый раз Эшли с нетерпением ожидала трапезы в обществе Генри Ван Метера. Ей очень нравилось слушать его рассказы о путешествиях, истории Орегона, других занимательных предметах, которыми он стремился пополнить ее образование. В сравнении с этими повествованиями ее собственная жизнь казалась Эшли скучной и пресной. Единственное, когда ей удалось попутешествовать, – это когда родители возили ее на каникулы в Мексику и на остров Аруба. Но там они отдыхали на курорте вместе с другими американцами, и эти места не показались ей иноземными.

Иногда к Эшли и старшему Ван Метеру присоединялся за столом Майлз. Он был так же добр и любезен с ней, как и отец, и девушка чувствовала себя легко и комфортно в его компании. Ван Метеры побуждали Эшли задуматься о будущем. Сначала она сомневалась, но они уверили ее, что осенью, когда начнется учебный год, она сможет посещать академию бесплатно. Порой разговор заходил также о школьной футбольной команде. Намечалось несколько выездов за пределы штата, где футболисткам предстояло помериться силами с другими командами общенационального ранга.

Выздоровление Эшли затормозилось в тот день, на который было назначено предварительное слушание. Она проснулась в тревоге, с доходящими до тошноты ощущениями страха и отвращения, и даже пропустила утреннюю пробежку. Она отправилась на завтрак в особняк Ван Метеров, но смогла проглотить лишь чай с ломтиком поджаренного хлеба. Как обычно, Генри Ван Метер старался отвлечь ее от тягостных дум историями о дальних странствиях, но она его почти не слышала. Никакие ухищрения не могли отвлечь Эшли от неотвязной мысли, что ей вот-вот предстоит встретиться лицом к лицу с Джошуа Максфилдом.

В девять часов утра детектив Берч заехал за Эшли в общежитие и повез в суд. По дороге он спросил, как она себя чувствует, и девушка ответила, что немного нервничает. Она не могла заставить себя признаться, что ей по-настоящему страшно, ее пугает перспектива оказаться в одном помещении с человеком, который убил ее родителей и едва не лишил ее жизни. Берч постарался успокоить Эшли, заметив, что нервничать в данной ситуации вполне естественно. Он также заверил ее, что Дилайла Уоллес – хорошая женщина и сделает все, чтобы это испытание прошло для Эшли как можно менее болезненно. После короткого разговора девушка ушла в себя, и оставшаяся часть пути прошла практически в молчании.

Когда они вошли в приемную канцелярии окружного прокурора, первый, кого она там увидела, был уткнувшийся в книгу Джерри Филипс. Завидев Эшли, он улыбнулся и поднялся. Бдительный Берч немедленно встал между Эшли и ее адвокатом.

– Вы знаете этого джентльмена? – спросил детектив, с подозрением взирая на Филипса.

– Да. Он был адвокатом моих родителей. – Она перевела взгляд на Джерри: – Что вы здесь делаете?

– Я ведь и ваш адвокат, Эшли. Я пришел, подумав, что вам понадобится моральная поддержка. Я уже побеседовал с мисс Уоллес, и она показалась мне очень славной. Она предпочла бы поговорить с вами наедине, но я могу сопровождать вас. Она не станет возражать.

– Не беспокойтесь. Я пойду одна.

– Ладно. Тогда я буду ждать вас здесь.

* * *

Сначала Эшли была натянута как струна, но Дилайла быстро успокоила ее. Уоллес сообщила, что не станет долго задерживать девушку на свидетельском месте. В ее планы входило лишь задать несколько вопросов о том, что Эшли видела в лодочном домике. После этого адвокату Максфилда дадут возможность провести перекрестный допрос, но Дилайла не предполагала, что он спросит нечто такое, что собьет Эшли с толку. Прокурор заверила, что будет находиться там же, рядом, в зале суда, и заявит протест, если защитник Максфилда выкинет что-нибудь неподходящее.

– А мне придется видеть мистера Максфилда? – спросила Эшли.

– Ты побудешь у меня в кабинете, пока я тебя не позову, поэтому увидишь его, когда пойдешь давать свидетельские показания. В зале суда он будет сидеть с противоположной стороны, за столом защиты, но там примут повышенные меры безопасности, поэтому тебе нечего опасаться. Я выбрала для твоей охраны самых суровых своих стражей. Они искрошат Максфилда в мелкую лапшу, попробуй он лишь дохнуть в твою сторону, – твердо заявила Дилайла. Потом расплылась в улыбке. – А когда закончат, я сама на него насяду. И уж сумею вселить в негодяя страх Божий!

Представив, как эта грузная женщина всем своим громадным весом наваливается на Максфилда, Эшли засмеялась. Смутившись, она прикрыла рот ладонью, но Дилайла и сама разразилась смехом, и на короткое время обе превратились в девчонок, хихикающих над какой-то им одним понятной шуткой.

Оставшееся время Дилайла посвятила вопросам, которые намеревалась задать Эшли в зале суда, и выслушала ее ответы. Помощник прокурора постоянно делала замечания по поводу полученного ответа и предлагала иную формулировку, однако ни разу не пыталась принудить Эшли погрешить против истины. Наконец Дилайла подвергла Эшли подобию перекрестного допроса. Она объяснила, что наилучший способ с честью выдержать его – говорить правду. Также посоветовала ей не торопиться, внимательно выслушивать каждый вопрос, отвечать внятно и как можно короче.

– Допустим, ты не знаешь точного ответа – не бойся признаться, что не уверена, – наставляла Дилайла.

После пробного перекрестного допроса Дилайла объявила Эшли, что та держалась очень хорошо. К концу собеседования девушка была уже не так напугана и даже прониклась убеждением, что выдержит испытание.

Дилайла проводила Эшли в приемную, где, как и обещал, сидел и ждал молодой адвокат.

– Мистер Филипс, – обратилась к нему помощник окружного прокурора, – Эшли пойдет вторым свидетелем, поэтому я хочу, чтобы она, полностью готовая, была в здании суда ровно в час тридцать.

– Хорошо. Я покормлю ее ленчем и привезу к назначенному сроку.

– Благодарю вас. – Дилайла повернулась к Эшли и положила руку ей на плечо: – Подкормись, девочка, а то ты очень бледная.

Эшли улыбнулась. В присутствии Дилайлы она чувствовала себя в безопасности. Дилайла кивнула, повернулась и зашагала по коридору к себе в кабинет.

– Вы голодны? Пойдемте чем-нибудь перекусим? – предложил Филипс.

Эшли почти не ела за завтраком и сейчас умирала от голода, но ей случалось видеть фильмы и телепрограммы, где фигурировали адвокаты, поэтому она посчитала, что должна кое о чем спросить Филипса.

– Вы собираетесь быть здесь со мной сегодня днем?

– А вы хотите, чтобы я был?

– Да, но я знаю, что адвокаты берут высокую плату, а мне нечем вам заплатить. У меня совсем нет денег.

– Во-первых, они у вас есть – вспомните, что я говорил вам о страховке; и уже поступила заявка на покупку дома. Мы обсудим это за ленчем. Но вам не следует беспокоиться об оплате моих сегодняшних услуг. Они вам ничего не будут стоить.

– Почему вы так заботитесь обо мне?

– Не забывайте, мы с вами товарищи по несчастью. Я помню, как одиноко мне было, когда умер папа, поэтому знаю, каково сейчас вам. И я не желаю, чтобы вы проходили через все это в одиночку.

Глава 14

Охранник провел Барри Уиллера в помещение для свиданий в тюремной части здания суда – тесную, словно чулан для швабр, комнату, разделенную решеткой, сквозь которую могут беседовать клиенты и адвокаты. Уиллер хотел, чтобы на сегодняшнее судебное заседание Максфилд пришел в строгом деловом костюме. Однако комендант тюрьмы отказался дать на это разрешение, поскольку присяжные на предварительном слушании не должны были присутствовать. Поэтому Джошуа так и остался в своем рыжем тюремном комбинезоне. Уиллер ожидал, что его клиент выразит недовольство. Большинство подзащитных стремились выглядеть прилично даже на предварительном слушании, особенно если оно проходило в открытом режиме, при скоплении прессы и телевидения. Но Максфилду, очевидно, было все равно, как он одет. Единственное, на чем он настаивал, – чтобы его постригли, и Уиллеру удалось это организовать. Теперь Максфилд был с аккуратной стрижкой, и Уиллер даже подумал, что они с клиентом немного похожи.

– Готовы к предварительному слушанию, Джошуа?

– Готов – как и к любому другому. Что от меня требуется?

– Ничего. На предварительном слушании большая часть времени посвящена тому, что обвинение, а не зашита выставляет своих свидетелей.

– Почему?

– Выдвижение обвинения – судебная процедура, на которой судья объясняет, что именно вам инкриминируется. Она проводится в районном суде того административного района, где было совершено преступление. Это суд низшей инстанции, там рассматриваются мелкие правонарушения и преступления, не относящиеся к тяжким. Убийство – тяжкое преступление. Подобные криминальные деяния рассматриваются только окружным судом. Так вот, предварительное слушание дает окружному прокурору возможность убедить судью, что дело достаточно серьезно для того, чтобы передать его в окружной суд.

– А когда состоится сам процесс?

– Через пару месяцев.

– Почему бы вам не попытаться выиграть дело прямо сегодня? Тогда нам вообще не придется выходить на судебный процесс.

– Так не делается. На предварительном слушании обвинение не ставит цель убедить судью в бесспорной и несомненной вине подозреваемого, каковую оно ставит на процессе. Дилайла всего лишь обязана продемонстрировать, что разумный и трезвомыслящий человек на основании имеющихся улик в состоянии сделать вывод, что было совершено убийство и имеется обоснованное предположение, будто это убийство совершили вы. Тут не требуется представление полного объема доказательств. И даже пятидесятипроцентного. Предварительное слушание хорошо тем, – продолжал объяснять Уиллер, – что мы еще до судебного процесса получаем возможность подвергнуть перекрестному допросу приведенных к присяге свидетелей обвинения. Мы могли бы выставить и своих свидетелей, если бы захотели, но это не дало бы нам никакого преимущества, поскольку позволило бы окружному прокурору поступить с нашими свидетелями точно так же.

– Значит, сегодня мы, по всей вероятности, проиграем, – промолвил Максфилд. – И мне придется несколько месяцев провести за решеткой в ожидании процесса?

– Да.

Уиллер решил, что сейчас его клиент попросит об освобождении под залог, но тот промолчал. Вместо этого писатель спросил, как успехи Уиллера с книжным договором.

– Вчера мне позвонил Говард Мартин, – оживился Уиллер, упоминая имя и фамилию человека, редактировавшего два предыдущих романа Максфилда. – Он больше не работает в вашем прежнем издательстве. Он теперь главный редактор в "Скрайбе".

– Да, по-моему, я что-то читал об этом в еженедельнике "Паблишерз уикли".

– Он очень заинтересовался вашей книгой. У нас был лишь предварительный разговор, но он уже назвал семизначную цифру.

Максфилд усмехнулся:

– Думаю, вот так же чувствовали себя в старину закоренелые преступники на Диком Западе, когда видели на стене объявление "Разыскивается" и сумму вознаграждения за их поимку.

Уиллер засмеялся.

– Но это еще не все. Я получил звонки от кинопродюсеров, а несколько новостных телепрограмм требуют интервью с вами.

– Отлично сработано, Барри. Я знал, что на вас можно положиться.

Уиллер уже собрался уходить, когда охранник объявил, что Максфилду пора отправляться в суд. Адвокат подождал возле лифта, пока охрана выведет его клиента, а затем оба они в сопровождении двоих охранников поехали вниз, на третий этаж. Когда же дверь лифта открылась снова, на них обрушилось море света – вспышки фотокамер и телевизионных софитов. Уиллер заслонил рукой глаза и, не останавливаясь, поспешил прошмыгнуть мимо, пока конвойные протискивали Максфилда сквозь настоящий огневой вал вопросов и ослепительных вспышек. Гвалт не прекращался до тех пор, пока двери зала суда не закрылись за ними. Уиллер проследовал за Максфилдом и его конвоирами через битком набитое помещение к столу адвоката. В первом ряду зрителей он увидел Генри и Майлза Ван Метеров. Адвокат не мог бы с уверенностью сказать, о чем думает Генри Ван Метер, но на лице Майлза была написана неприкрытая ненависть к подзащитному Уиллера.

Сидящая за столом обвинителя Дилайла Уоллес уже пролистывала свои записи и будто совершенно не замечала переполоха, вызванного появлением Уиллера, а точнее, его печально знаменитого клиента.

– Доброе утро, Дилайла! – приветствовал ее Уиллер.

Прокурор подняла голову и одарила его радушной улыбкой.

– Барри Уиллер! Будь я проклята! Что ты здесь делаешь?

Барри рассмеялся. Он явно наслаждался общением с Дилайлой.

– Да вот хотел уговорить своего клиента сразу же признать вину в обмен на снисхождение, но ты выглядела такой занятой, что я решил повременить.

Дилайла расхохоталась, сотрясаясь всем своим массивным телом.

– Всегда рада встретиться с тобой на процессе, Барри. Ты у нас был одним из немногих государственных защитников с чувством юмора.

Уиллер занял свое место рядом с Джошуа. Судебный пристав постучал по столу, требуя тишины, и достопочтенная^[8] Нэнси Стиллман, прихрамывая и опираясь на палку, вошла в зал. Эта дородная седовласая женщина, похожая на уважаемую мать семейства, была назначена на должность судьи два года назад, после того, как двадцать лет проработала юристом в страховой фирме, занимаясь гражданскими тяжбами.

– Начинаем предварительное слушание по делу "Народ штата Орегон против Джошуа Максфилда", – оповестил судебный пристав.

– Стороны готовы? – спросила судья Стиллман.

Дилайла привстала с места, словно гора приподнялась.

– Как всегда, ваша честь, штат Орегон готов приступить.

Стиллман невольно улыбнулась и обратилась к защите:

– Мистер Уиллер?

Тот встал.

– Готов выступить в защиту мистера Максфилда.

– Пригласите вашего первого свидетеля, миссис Уоллес.

– Прежде чем я это сделаю, ваша честь, хочу проинформировать суд: мы с мистером Уиллером уговорились в качестве особого условия и только в целях предстоящего слушания, что вместо личных свидетельских показаний патологоанатома о причине смерти Терри Спенсер суду будет представлено его письменное заключение.

– Это так, мистер Уиллер? – уточнила судья.

– Да, ваша честь.

– Мы также условились принять – опять же лишь во исполнение задач данного слушания, – что миссис Спенсер была заколота насмерть при помощи охотничьего ножа с лезвием, аналогичным вещественному доказательству номер три, найденному на территории академии, и судмедэксперт, будучи вызван на свидетельское место, подтвердит суду, что кровь на лезвии вещественного доказательства номер три идентична крови Терри Спенсер.

– С этим вы тоже согласны, мистер Уиллер?

– Да, ваша честь.

– И наконец, также только во исполнение задач этого слушания, стороны согласились принять условие, что доктор Ралф Карпински, будучи призван на свидетельское место, сообщит суду, что Кейси Ван Метер находится в коме, вызванной повреждением мозга вследствие удара затылком об опору крыши лодочного домика на территории академии, и синяки на лице жертвы соотносятся с нанесенным ей в лицо ударом.

Уиллер подтвердил и эту договоренность, и судья Стиллман сделала несколько пометок в своем блокноте. Закончив, судья кивнула Дилайле и велела ей пригласить первого свидетеля.

– Штат вызывает Лоренса Берча.

* * *

Через час секретарь Дилайлы вошла в кабинет своего босса и объявила Эшли, что настала ее очередь свидетельствовать. Девушка побледнела. Джерри Филипс сжал ее руку:

– Эй, выше голову! Вам приходилось переживать прессинг и похуже. Вы же настоящая спортсменка, – произнес он с улыбкой, стараясь приободрить и успокоить Эшли, но та была буквально парализована мыслью о необходимости оказаться в одном помещении с Джошуа Максфилдом. Вспомнился жар, исходивший от его тела, и мерзкий запах, когда, придавив к кровати, он терся гениталиями об ее ягодицы. Эшли показалось, что ее сейчас стошнит.

Джерри взял ее под руку и помог подняться. Ноги Эшли дрожали и подкашивались. От нервного спазма перехватило в груди дыхание. Она чувствовала головокружение, слабость и боялась, что упадет.

– Не знаю, смогу ли я, – прошептала Эшли, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться.

Филипс повернул ее лицом к себе. Стиснув ее плечи, он заставил девушку посмотреть себе в глаза.

– Вы должны это сделать, Эшли. Должны. Ради ваших родителей.

Теперь Эшли уже плакала. Филипс поддерживал ее, не давая упасть. Глядевшая на все это секретарша, сама была на грани слез.

– Не могли бы вы дать мисс Спенсер стакан воды? – попросил Джерри.

Секретарша ушла, а когда вернулась, Эшли все еще дрожала, но немного успокоилась. Джерри отпустил ее плечи и вынул носовой платок. Подождал, пока Эшли вытирала глаза и пила воду. Она понимала, что Филипс прав. Она обязана это сделать ради Терри и Нормана. Она единственная, кто может остановить Джошуа Максфилда, и должна его остановить.

– Хорошо, давайте поскорее покончим с этим, – выговорила Эшли.

Филипс снова сжал ее плечо, и они двинулись вниз, туда, где несколькими этажами ниже слушала дело судья Стиллман.

Путь от двери зала суда до свидетельского возвышения показался Эшли длиною в целую жизнь. Она смотрела прямо перед собой и даже не заметила, как Джерри Филипс, оставив ее, проскользнул на свободное место в последнем ряду зрителей. Эшли держалась прямо, нарочно отвернув голову от стола защиты, чтобы видеть Дилайлу Уоллес, но не Джошуа Максфилда. Зрительские ряды были отделены от передней части помещения низким деревянным барьером. Дилайла дружески улыбнулась своей свидетельнице и указала на дверцу, соединяющую зрительскую часть с той, где заседал суд. Перед тем как толкнуть эту дверцу, Эшли заметила Генри Ван Метера. Он улыбнулся ей, и это ободрило ее перед грядущим испытанием.

Проходя мимо стола Барри Уиллера, девушка почувствовала, что ноги будто налились свинцом. Произнося присягу, она была развернута спиной к столу защиты, но не удержалась и покосилась на Джошуа Максфилда, когда стояла на свидетельском возвышении. Самым трудным для Эшли было осознать, что Джошуа Максфилд не превратился в монстра. Он выглядел тем же обаятельным преподавателем литературы, совсем недавно непринужденно беседовавшим во дворе академии с Эшли, которую ранее пытался изнасиловать и убить, и с ее матерью, которую вскоре после этого до смерти исколол ножом. В тот момент, когда их взгляды встретились, Максфилд улыбнулся. И его улыбка была не менее дружелюбной, чем улыбка Дилайлы.

– Мисс Спенсер, – обратилась к ней Дилайла, – в целях данного слушания я собираюсь максимально сократить количество вопросов относительно событий, имевших место вечером двадцать четвертого июня сего года. Но взамен задам вам другие вопросы, чтобы судья Стиллман могла поставить эти события в нужный контекст.

Эшли была рада, что уже начался допрос и ей нужно смотреть только на помощника окружного прокурора, избегая глядеть на Джошуа Максфилда.

– Вы закончили предпоследний класс школы и перешли в выпускной, не так ли?

– Да, – ответила Эшли, помня наставления Дилайлы отвечать кратко.

– И последние годы учебы провели в Эйзенхауэровской школе?

– Да.

– Вы занимались там каким-нибудь спортом?

– Футболом.

– Играете ли вы также за элитарную клубную команду, когда школьный спортивный сезон заканчивается?

– Да.

– Вы добились успехов в спорте?

– Да.

– Назовите судье некоторые из наград, которые вы завоевали, играя в футбол.

Эшли начала с "похвального упоминания"^[9] ее в качестве молодой футболистки-первогодка общефедерального уровня и продолжила перечнем других достижений.

– Академия является частной школой?

– Да.

– Имеет ли она женскую футбольную команду общенационального ранга?

– Да.

– Была ли вам предложена полнаястипендия для завершения образования в академии?

– Да.

– Вы планировали принять это предложение?

– Да, я сообщила руководству школы, что приду к ним учиться осенью.

– А теперь Эшли, пожалуйста, расскажите судье, что вы делали в студенческом городке академии двадцать четвертого июня.

– В академии каждое лето проводится футбольный семинар. В футбольный лагерь приезжают со всей страны. Часть инструкторов составляют члены олимпийской сборной, а другую – лучшие выпускники и учащиеся. Я была принята советником – помощником тренера.

– Где вы жили две недели?

– В общежитии.

– Итак, вечером двадцать четвертого июня вы находились в студенческом городке?

– Да.

– Расскажите судье, что произошло после ужина?

Этот вопрос вызвал у Эшли затруднение. До сегодняшнего дня она блокировала все мысли о матери, но больше уже не было возможности их избегать. Она сделала глоток воды, давая себе передышку, чтобы собраться с духом. Благодаря свидетельским показаниям Ларри Берча судья Стиллман уже знала, что произошло с Эшли, ее отцом и Таней Джонс. Она ободряюще улыбнулась молодой свидетельнице.

– По вечерам я люблю бегать, совершать пробежки, – произнесла Эшли. – Моя соседка по комнате, Салли Касл, обычно бегала вместе со мной, но в тот вечер ей нездоровилось, и я пошла одна.

– Где вы совершали пробежку в тот вечер? – спросила Дилайла.

– На территории академии расположен большой лесной массив, через который пролегают тропинки. Я бегала по ним.

– Протекает ли по территории академии река?

– Да.

– Стоит ли на ее берегу лодочный сарай?

– Да.

– Ваш маршрут проходил рядом с этим лодочным домиком?

– Да.

– Каким было освещение, когда вы отправились на пробежку?

– Достаточно хорошим.

– Когда маршрут привел вас к реке и лодочному домику, видели вы кого-либо, кто был вам знаком?

Эшли запнулась в нерешительности, потом перевела дыхание.

– Я видела мистера Максфилда.

– Эшли, я понимаю, что для вас это тяжелый...

– Протестую! – перебил Уиллер. – Это не вопрос.

– Протест принимается, – сказала судья Стиллман. – Просто задайте вопрос без преамбулы, мисс Уоллес.

– Да, судья. Эшли, будьте добры, повернитесь лицом к защите.

Ранее Дилайла говорила, что наступит этот момент, однако Эшли не была морально готова. Повернув голову к Максфилду, она крепко, до боли, стиснула руки.

– Скажите, не этого ли человека вы видели в лесу возле реки и лодочного домика вечером двадцать четвертого июня?

Глаза Эшли встретились с глазами Максфилда. Он улыбался. Улыбка его была кроткой и ласковой, совсем не угрожающей. Казалось, он старался облегчить Эшли ее задачу. Она отвернулась и кивнула.

– Нам нужен словесный ответ, мисс Спенсер, – заметила судья.

Эшли глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Дилайла повторяла, как важно, чтобы она произвела опознание со всей определенностью, без колебаний. Что ж, если она хочет, чтобы Максфилд понес наказание за все то зло, что причинил ей, ее семье и подруге, то обязана решительно заявить судье, что именно он был тем человеком, которого она видела у лодочного домика.

– В тот вечер я видела Джошуа Максфилда, – произнесла Эшли, указывая на подсудимого. – Это тот самый человек, который сидит сейчас за столом защиты, рядом со своим адвокатом.

– Зафиксируйте в протоколе, что мисс Спенсер идентифицировала обвиняемого Джошуа Максфилда, – распорядилась судья.

– Что делал обвиняемый, когда вы впервые увидели его в тот вечер? – спросила Дилайла.

– Он шел вдоль реки в направлении лодочного домика.

Дилайла сделала паузу и сверилась со своими записями. Эшли отчаянно желала, чтобы все завершилось скорее, но понимала, что это невозможно.

– Эшли, – промолвила обвинительница, – случилось ли что-либо необычное после того, как вы увидели подсудимого идущим в направлении лодочного домика?

– Да.

– Расскажите суду, что произошло и как вы поступили.

– Я услышала пронзительный крик.

– Сколько криков вы слышали?

– Два.

– Был ли промежуток времени между ними?

– Да, но не очень большой.

– Смогли вы разобрать, кто кричал?

– Женщина. Это был женский крик.

– Что вы сделали, услышав его?

Эшли опустила голову и замолчала, затем тихо проговорила:

– Я испугалась. Я замерла на месте. Мне захотелось убежать и спрятаться.

– Вы спрятались?

– Нет.

У Эшли перехватило горло. Она снова потянулась к стакану с водой.

– Что вы сделали, услышав второй крик?

– Я двинулась сквозь лес к лодочному домику.

– Почему к лодочному домику?

– Мне казалось, крики раздаются оттуда.

– Вы слышали или видели еще что-нибудь, прежде чем приблизились к домику? – спросила Дилайла.

– Нет.

– Насколько близко вы к нему подошли?

– Вплотную. Я подкралась к одному из боковых окон и заглянула внутрь.

– С вашего места вам было что-нибудь слышно?

– Перед тем как заглянуть, я услышала, как женщина выкрикнула какие-то слова.

– Что именно?

– Я не разобрала.

– Почему вы думаете, что выкрикнула именно женщина, а не мужчина?

– Голос был высоким.

– Итак, вы услышали женский голос перед тем, как заглянули в окно. За сколько времени до этого?

– За несколько секунд.

– Что вы увидели, заглянув в окно?

Воспоминания нахлынули вновь: распростертое на полу тело, голова прислонена к деревянному столбу; еще одно тело, скорчившееся на дощатом полу в позе эмбриона. Эшли покачнулась на своем стуле и зажмурилась.

– Может, прервемся на некоторое время? – предложила Дилайла Уоллес, встревоженная ее бледностью.

– Нет, – слабо отозвалась девушка. – Я хочу поскорее все закончить.

– Вы уверены, мисс Спенсер? – спросила судья. – Мы могли бы сделать перерыв.

– Нет, – уже громче и убедительнее проговорила Эшли. – Я готова ответить на вопрос.

Она повернулась к Максфилду и опять указала на него.

– Этот человек стоял, наклонившись, над деканом Ван Метер. Он держал в руке нож. Нож был в крови. Очевидно, я вскрикнула, он повернулся к окну и уставился прямо на меня. Затем он сдвинулся с места, и я увидела... я увидела... свою мать.

– Позвольте уточнить этот момент. Вы уже тогда узнали женщин?

– Нет, мне было не видно лиц. В сарае было темно.

– Но вы смогли разглядеть обвиняемого?

Эшли полностью овладела собой. Она бросила взгляд на Максфилда.

– Определенно, это был он. Он стоял очень близко к окну, с ножом в руках. Нож был весь покрыт кровью.

– Что случилось потом?

– Я побежала, а он погнался за мной. Я домчалась до общежития и сообщила охраннику. Тот вызвал полицию.

Дилайла еще раз внимательно просмотрела свои записи. Она вытянула из Эшли все, что собиралась на данном этапе, – все, что было необходимо для предварительного слушания. Имелся отчет судмедэксперта, а также установленные факты: Терри Спенсер была преднамеренно убита, а Кейси Ван Метер впала в кому в результате полученного ею сильного удара от нападавшего. Эшли засвидетельствовала, что Максфилд присутствовал на том месте, где совершилось убийство одной женщины и избиение другой, через несколько секунд после услышанных свидетельницей двух душераздирающих криков. Эшли также четко показала, что какая-то из женщин выкрикнула в лодочном домике некие слова, и это произошло за несколько секунд до того, как свидетельница увидела обвиняемого с окровавленным ножом в руке, использованным в качестве орудия убийства Терри Спенсер.

– Больше нет вопросов, – объявила Дилайла, сожалея, что сейчас Эшли отдадут на растерзание адвокату Максфилда.

Она видела, насколько мучительны для девушки даже дружелюбные вопросы. Но Барри Уиллер – парень неплохой: не вредный и не придирчивый, и Дилайла надеялась, что он не станет слишком наседать на Эшли.

– Перекрестный допрос, мистер Уиллер? – произнесла судья Стиллман.

Уиллер уже открыл рот, готовясь приступить, но Джошуа Максфилд тронул его за рукав и шепнул что-то на ухо.

– Могу я посовещаться с моим подзащитным, ваша честь? – спросил Уиллер.

– Разумеется, – ответила Стиллман.

Уиллер наклонился к своему клиенту.

– Нам надо поговорить, – сказал Максфилд.

– Я попрошу сделать перерыв после перекрестного допроса.

– Нет, сейчас. Нам необходимо поговорить прямо сейчас, – настаивал Максфилд.

– Послушайте, Джошуа, Спенсер сейчас в смятении. Я не хочу давать ей возможность прийти в себя.

– Перекрестный допрос не потребуется, Барри. Я хочу заменить свое заявление противоположным. Признать себя виновным.

– Что?! – громко воскликнул изумленный Уиллер, привлекая внимание окружающих. Глаза всех присутствующих были прикованы к ним. Барри понизил голос. – Вы серьезно?

– Совершенно серьезно.

– Если вы выступите с таким заявлением, это не будет означать, что непременно избежите смертного приговора. Вы понимаете, что окружной прокурор все равно потребует суда с целью вынесения приговора, если по-прежнему будет намерена добиваться для вас смертной казни?

Максфилд оглянулся на присутствующих, покосился на Майлза Ван Метера и отвернулся.

– Нас слушают люди, – нервно пробормотал он. – Не могли бы мы пойти куда-нибудь и побеседовать без помех? – Он указал на комнату присяжных заседателей. – Можем мы поговорить вон там?

– Давайте я спрошу у судьи.

Уиллер поднялся с места.

– Позвольте мне подойти к судейскому месту, ваша честь.

Судья велела обоим адвокатам приблизиться к судейскому помосту. Как только Дилайла присоединилась к Уиллеру, он наклонился к судье и произнес:

– Ваша честь, нам с моим подзащитным требуется наедине обсудить важный момент. Не могли бы мы взять небольшую паузу? Например, использовать для этого комнату присяжных.

– Молодая женщина едва держится на ногах, Барри, – заметила судья. – Я хотела бы отпустить ее скорее.

– Не раскрывая каких-либо конфиденциальных сведений, судья, могу сообщить вам, что результат нашего собеседования устроит мисс Спенсер.

Судья Стиллман выглядела озадаченной.

– У меня нет возражений, ваша честь, – сказала Дилайла, подумав, что перерыв пойдет Эшли на пользу.

– Очень хорошо. Можете воспользоваться совещательной комнатой присяжных заседателей.

Судья позвала конвоиров и сказала им, что намерена сделать перерыв и дать возможность Уиллеру посовещаться со своим подзащитным. Они проводили Уиллера и Максфилда в комнату для совещаний, а офицер тюремной охраны покинул зал суда и встал у другой двери комнаты для совещаний, выходящей в коридор.

Судья Стиллман объявила перерыв. Присутствующие двинулись в коридор, некоторые остались стоять у своих стульев, перебрасываясь репликами. Дилайла подошла к месту свидетеля.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она Эшли.

– Скорее бы все кончилось.

– Ты держалась достойно, и перекрестный допрос Уиллера, выдержишь так же, если будешь помнить мои простые правила.

– Я помню. Думать прежде, чем отвечать, говорить только правду, не бояться признать, что не знаешь ответа, и всегда просить мистера Уиллера уточнить, если не поняла вопрос. Дилайла широко улыбнулась:

– Великолепно, юная леди. Можешь хоть сейчас поступать на юридический. Выбирайся из этого кресла и немного разомни ноги.

Эшли и Дилайла приблизились к столу обвинителя. К ним присоединились Ларри Берч, Тони Маркс и Джерри Филипс. Ван Метеры спросили Дилайлу, как, по ее мнению, проходит слушание. Она ответила, что у нее нет сомнений: дело Максфилда неизбежно выльется в судебный процесс. Она опять похвалила Эшли, что та хорошо держалась во время допроса.

– А что они там делают, в комнате для совещаний? – спросила Эшли у Дилайлы.

– Не знаю.

По правде сказать, у мисс Уоллес были кое-какие соображения на этот счет, но она не хотела понапрасну будить в Эшли надежды. Заместитель окружного прокурора подозревала, что показания главной свидетельницы убедили Максфилда в том, что он непременно проиграет судебный процесс. Она рассчитывала, что сейчас обвиняемый просит своего адвоката договориться о сделке.

– А вам не кажется, что... – Но прежде чем Филипс успел закончить свой вопрос, из комнаты для совещаний, шатаясь, вышел человек в оранжевом тюремном комбинезоне. Удивленный охранник отступил в сторону и лишь в следующий момент подхватил его. Дилайла, нахмурясь, всматривалась в лицо арестанта.

– Это же Уиллер, адвокат! – закричала она, устремляясь через зал к охраннику. – Где Максфилд?

На лице охранника было написано недоумение.

– Это адвокат! – повторила Дилайла, указывая на Уиллера. – Ваш пленник поменялся с ним одеждой. Он сбежал!

Конвойный снова взглянул на человека, которого крепко держал в руках, и наконец сообразил, что происходит.

– Постереги Эшли! – приказал своему напарнику Ларри Берч, тоже ринувшись к комнате для совещаний.

Дилайла была уже там. Основную часть пространства в длинной узкой комнате занимал большой стол на двенадцать человек. Конвойный, которого поставили у выхода, ведущего в коридор, лежал распростертый на полу, между дверью и столом. Ларри Берч промчался мимо Дилайлы и, наклонившись над охранником, пощупал у него пульс. Тот дышал.

– Скорее врача! – крикнул Берч Дилайле и, выхватив оружие, выскочил в коридор, примыкающий к залу заседаний.

Какие-то две женщины, вскрикнув от неожиданности, прижались к стене. Мускулистый строительный рабочий отреагировал противоположным образом: он едва не бросился на вооруженного детектива. Берч показал ему полицейское удостоверение.

– Я детектив полиции. Вы видели, как из этой комнаты выходил человек в костюме?

Мужчина покачал головой, не отводя взгляда от оружия Берча. Детектив побежал по коридору, к широкой мраморной лестнице, ведущей в вестибюль здания, держа пистолет прижатым к боку, чтобы не сеять ненужной паники. Большинство людей пользовалось лифтом, поэтому сыщик подозревал, что Максфилд скорее всего избрал лестницу, где народу поменьше. Несколько человек, что попались навстречу Берну, были поглощены собственными тяжбами либо служебными проблемами и не обратили на детектива внимания. Точно так же, по всей видимости, они не обратили внимания и на Максфилда.

В вестибюле перед входом были установлены металлоискатели. Группа охранников проверяла на этом детекторе людей, входящих в здание. Но ни один из них не обращал внимания на тех, кто из здания выходил. На улице недавно был дождь, однако сейчас светило солнце и воздух насытился озоном. Берч посмотрел в сторону Четвертой улицы, потом через дорогу, на раскинувшийся парк. Джошуа Максфилд исчез.

Когда Ларри Берч вернулся в зал суда, за столом защитника сидел Барри Уиллер, а его окружали судья Стиллман, Ван Метеры, Дилайла Уоллес, Тони Маркс, Джерри Филипс и Эшли Спенсер.

– Я шагнул в совещательную комнату и поставил свой кейс на стол, – рассказывал Уиллер. – Максфилд находился у меня за спиной. Прежде чем я успел к нему повернуться, он сдавил мне горло, да так сильно, что я не мог ни вздохнуть, ни крикнуть. С помощью борцовского приема он уложил меня на пол и обвил туловище ногами. Очевидно, это какой-то специальный зажим в борьбе. Несколько секунд я боролся, но вскоре вырубился. А когда пришел в себя, то уже был одет в комбинезон Максфилда, а мои собственные одежда и кейс исчезли.

– У вас есть какие-нибудь предположения относительно того, где он скрылся? – спросил Тони Маркс.

– Нет. Он никогда не говорил ничего такого, что могло бы вызвать хоть малейшие подозрения. Он собирался писать книгу об этом судебном деле. Производил впечатление человека, который твердо вознамерился пройти через судебный процесс.

Маркс заметил вошедшего напарника.

– Ну что? Есть какие-нибудь успехи?

Берч отрицательно покачал головой.

– Ты объявил тревогу? – спросил он.

– Да. Похоже, Максфилд спланировал все заранее. Уиллер считает, что его наняли, поскольку он внешне очень похож на Максфилда.

Берч некоторое время всматривался в адвоката.

– Проклятие! А мне и в голову не пришло.

– Вот и мне тоже, – смущенно пробормотал Уиллер.

Из комнаты совещаний появился врач, а за ним следом – подвергшийся нападению охранник. Двигался он не очень твердо. Врач подошел к Уиллеру:

– Позвольте мне осмотреть вас, чтобы выяснить, не требуется ли лечение в стационаре.

Все посторонились, давая возможность доктору работать. Дилайла заметила, как бледна Эшли.

– Ничего не бойся, – принялась уговаривать Дилайла свою объятую страхом свидетельницу. – Мы тебя защитим.

Эшли опустилась в кресло. Дыхание ее было частым и прерывистым.

– Он стремится исчезнуть, убраться вон из штата, Эшли, – продолжала убеждать помощник окружного прокурора. – Вспомни, ведь в первый раз его схватили далеко, в Небраске. Максфилд вовсе не собирается торчать возле тебя. Он надеется убраться из Орегона подальше.

Эшли выглядела как человек, узревший собственную смерть.

– Может, сейчас он и уберется, – проронила она бесцветным, мертвенным голосом, – но он вернется за мной. Он уже убил всех, кого я любила, и намеревался убить меня. Я не знаю, почему он хочет меня погубить, но это так, и он не остановится.

Глава 15

Ларри Берч остановился у "Макдоналдса", чтобы покормить Эшли ужином, а потом отвезти в общежитие. Когда они вернулись, возле двери ее комнаты уже дежурил охранник. Берч сообщил девушке, что еще один полицейский патрулирует территорию вокруг здания.

Эшли не нравилось быть единственной обитательницей общежития. И если после ареста Максфилда она чувствовала лишь одиночество и тоску, то теперь, когда он снова оказался на свободе, пустое здание пугало ее. Оно было старое, местами обветшалое и не слишком уютное. Внутренняя обшивка из темного дерева и старинные окна, пропускающие мало света, делали его мрачноватым. В отсутствие обычного школьного шума и гама становилось слышно зловещее завывание ветра, проникавшего сквозь щели в стенах. Старое здание скрипело, и порой Эшли была уверена, что слышит звук разваливающихся стен.

Прежде чем лечь спать, Эшли погасила свет в комнате и некоторое время смотрела в окно. Общежитие располагалось рядом с корпусом естественных наук, и его фасад выходил на центральный двор. Но комната Эшли была в задней части здания, окнами на лес. Большую часть студенческого городка освещали фонари на мачтах; когда общежитие было заполнено жильцами, окна отбрасывали свет на темные деревья. Теперь же комнаты пустовали, и единственным источником света была четвертушка луны.

Эшли наблюдала, как качающиеся на ветру деревья печально и тревожно машут ветками. Она посмотрела на звезды. Где-то сейчас ее мама и папа? Она надеялась, что существуют небеса или какая-то иная жизнь, где они сейчас вместе и счастливы. Ей хотелось верить, будто они не просто распадаются на составные части и что нечто большее, чем просто гниющая плоть и голые кости, знаменует их недавнюю жизнь на этой земле. Одна из ее подруг была приверженцем учения "Нью эйдж" и рассказывала об аурах и духовной энергии, остающихся после смерти материального тела. Эшли вспомнила, как ощутила в себе духовное присутствие отца, когда однажды в детстве никак не могла сосредоточиться на важной игре. Но зверские убийства, унесшие от нее родителей, погубили также и ее веру в чудеса. Эшли даже пыталась обнаружить какие-то следы родителей: их дух, душу, сохранившие свое присутствие, когда тел уже не стало, – но ощущала лишь пустоту, холодную и глухую, являющую полную противоположность жизни.

Задернув занавески, Эшли забралась в постель. Немного поплакала в темноте, укутывая себя одеялом. Раньше, отходя ко сну, она всегда произносила молитвы, но после смерти отца не могла заставить себя делать это. Сейчас максимум, на что она была способна, – надеяться, что проспит без сновидений.

* * *

Когда Эшли проснулась, часы возле постели показывали 2.58. Вчера в "Макдоналдсе" она выпила бутылку кока-колы и теперь почувствовала необходимость пройтись в туалет. Было жарко, девушка спала в трусиках и майке и, вспомнив о дежурившем за дверью охраннике, натянула на себя спортивный костюм.

Услышав поворот дверной ручки, полицейский вскочил со стула. Это был светловолосый парень лет двадцати пяти, со стрижкой ежиком. Он производил впечатление физически сильного человека. Сидя на посту, он читал журнал "Спортс иллюстрейтид" и попытался его спрятать.

– Мне нужно сходить в ванную комнату, – промолвила Эшли, смущенная тем, что приходится давать объяснения.

– Да, – улыбнулся он. – Я буду здесь всю ночь.

Эшли закрыла за собой дверь и побрела в другой конец здания. Низковольтные лампы оставляли на полу коридора дорожку из смутных, причудливых теней. Ванная комната находилась рядом с лестницей. Все еще сонная, Эшли зашла в одну из кабинок. Она уже собиралась выходить, когда услышала какой-то шум. В пустом общежитии было настолько тихо, что были отчетливо слышны звуки из любой его части. Она не имела ни малейшего представления, откуда донесся именно этот звук, но он ее встревожил, показался тихим вскриком или вздохом боли.

Эшли твердила себе, что просто впадает в шизофрению, однако сознавала, что это не так. Для страха имелись основания. Она решила подождать, прежде чем спускать воду. Если снаружи находился некто, несущий в себе угрозу, она не должна ставить его в известность о своем местонахождении.

Эшли осторожно приоткрыла дверь и украдкой выглянула в коридор. Отсюда виднелся холл перед ее комнатой. Охранник по-прежнему сидел на стуле, но обмяк и покосился на сторону, будто спал, что было довольно странно, учитывая, что Эшли только что с ним разговаривала. Он ведь понимал, что она будет отсутствовать всего несколько минут.

Внимание Эшли привлекло какое-то красное свечение слева от полицейского. Одной секунды ей хватило, чтобы сообразить: она видит электронный будильник на собственном ночном столике. Это означало, что дверь в ее комнату открыта. Но она закрывала ее! Свечение исчезло, затем появилось вновь – кто-то прошел мимо часов, заслонив цифры. Сердце Эшли бешено заколотилось. Джошуа Максфилд убил охранника и теперь находится в ее комнате!

Девушка едва сдержалась, чтобы сломя голову не броситься вниз по лестнице. Она заставила себя двигаться медленно. На полпути к площадке второго этажа Эшли услышала, как ударилась о стену распахнувшаяся дверь ее стенного шкафа. Эшли двинулась быстрее. Еще несколько мгновений – и шаги затопали по коридору третьего этажа в сторону ванной комнаты.

Эшли остановилась в тени полутемного вестибюля. Скоро Максфилд поймет, что ее нет на третьем этаже, и отправится на поиски. Она могла попытаться спрятаться в безлюдном общежитии, но в закрытом пространстве Максфилду будет легче заманить ее в ловушку. Снаружи гораздо больше мест, где можно укрыться. И там же находится второй полицейский, патрулирующий территорию. Она найдет его, и он по рации вызовет подмогу.

Шаги загрохотали с третьего этажа вниз по лестнице. Эшли выскочила в ночь и бегом пустилась огибать здание. Она словно летела по двору. Когда же завернула за угол, то остановилась как вкопанная, уткнувшись взором в мертвые глаза второго полицейского. Его голова свешивалась набок. Рубашка спереди была вспорота, и на голой груди зияло несколько ножевых ран. Краснел также глубокий надрез на шее, от уха до уха.

Эшли затошнило и зашатало. Но она усилием воли подавила этот импульс. Она должна бежать. Максфилд умеет двигаться быстро. Эшли припустилась в сторону леса, погруженного во тьму, там было достаточно места, чтобы укрыться. Когда ее охранники не выйдут на связь, кто-нибудь явится и выяснит, в чем причина. Не станет же Максфилд гоняться за ней всю ночь, рискуя быть обнаруженным. Если ей удастся досидеть незамеченной до утра в своем убежище, она спасена.

Тропинка вела в глубь чащи. Эшли не пошла по ней. Она пробежала несколько шагов вдоль кромки леса и затаилась между деревьев. Она успела вовремя. Темная фигура промчалась через лужайку перед общежитием и остановилась на квадратной площадке внутреннего двора. По пути человек миновал два фонарных столба, и Эшли сумела рассмотреть его. Он был в лыжной маске и перчатках. Лица не видно, но рост и сложение Джошуа Максфилда и выглядел как тот, что убил ее отца.

Человек стал медленно проходить по кругу. Повернувшись лицом к лесу, он остановился. Казалось, он смотрит прямо на нее. Эшли затаила дыхание. Она молилась, чтобы он не обнаружил ее. Мольбы ее были услышаны. Он исчез в ночи.

Эшли вдруг вспомнила о Генри Ван Метере и других обитателях особняка. Надо предупредить их о Максфилде. Эшли была босиком и, передвигаясь по лесу, немного поранила ступни. К счастью, на территории академии повсюду были зеленые лужайки. Эшли двигалась, прижимаясь к зданиям, и, прокравшись вдоль стены общежития, наконец добралась до того места, где лежал мертвый охранник.

Эшли зажала рот, крепко зажмурилась и сделала глубокий вдох. Она не может позволить себе ударится в панику. Опустившись на колени, девушка пошарила на теле полицейского, стараясь найти рацию. Но рации не было. Если она хочет предупредить Генри, ей придется отправиться в особняк.

Сейчас, под стенами общежития, Эшли скрывали тени, однако стоит ей сделать несколько шагов – и она окажется в ярком сиянии фонарей. Она не могла пойти на такой риск, как пересекать двор, поэтому побежала задворками: вдоль тыльной стороны общежития и других школьных зданий, направляясь к дальнему концу двора. Быстро и осторожно выглянула из-за угла школьного корпуса. Максфилда нигде не было.

Эшли набрала в грудь побольше воздуха и ринулась через открытое пространство, разделяющее корпуса, к тыльной стороне административного здания. Теперь она находилась на той же стороне квадрата, что и гимнастический зал, и, таким образом, имелось еще одно здание для ее прикрытия. Если Максфилд не заметил ее броска, то все в порядке.

Эшли уже достигла задней части корпуса спортзала, когда услышала какой-то звук. На задворках здания возвышался холм, спускавшийся к футбольному полю. Эшли перемахнула через него и бросилась на землю, вжимаясь в холодную траву. По цементной дорожке, огибавшей спортзал, зашуршали кроссовки. Эшли напряженно вглядывалась поверх кромки холма. Человек открыл дверь спортзала и бесшумно скрылся за ней.

Эшли уже собралась помчаться к особняку, как вдруг улицу перед спортивным залом осветили автомобильные фары и появилась полицейская машина. Одним прыжком Эшли выскочила из своего убежища, махая руками. Машина остановилась.

– Максфилд! Там Максфилд! – крикнула она. – Он убил охранников! Они оба мертвы!

Из автомобиля с пистолетом в руке вышел мускулистый полицейский, велев своему напарнику прислать подмогу.

– Он в спортзале! Я только что видела его! У него нож! Он перерезал им глотки!

Водитель остановился около спортзала, не зная, как поступить дальше. Второй полицейский, коренастый латиноамериканец, передав сообщение по рации, обошел вокруг машины.

– Она говорит, что он в спортзале, Боб.

Боб кивнул в сторону Эшли:

– Что будем с ней делать?

– Не ходите туда в одиночку! – предостерегла Эшли. – Он сегодня уже убил двоих полицейских.

– Сколько выходов в спортзале?

Эшли собралась ответить, но раздалось завывание сирен. Оба патрульных немного расслабились. Через несколько секунд на территорию академии на полной скорости въехала еще одна полицейская машина.

– Вы должны послать кого-нибудь в особняк! – взволнованно воскликнула Эшли. – Там мистер Ван Метер.

Офицеры оставили ее возле автомобиля и отошли посовещаться с вновь прибывшими. Вскоре Эшли уже везли к дому Ван Метеров. Поглядев в заднее окно машины, она увидела, как несколько вооруженных мужчин двинулись в обход спортивного зала.

* * *

Когда Эшли приехала, Генри Ван Метер стоял на пороге своего дома. Он услышал полицейские сирены и только что закончил одеваться. Выслушав рассказ Эшли о случившемся в общежитии, он велел ей подождать в отдельной комнате, а сам поговорил с представителями власти и распорядился, чтобы миссис О'Коннор отнесла девушке чай и что-нибудь поесть.

Через час после того, как ее проводили в другую комнату, появился Ларри Берч и сообщил, что Джошуа Максфилда не обнаружили ни в спортзале, ни где-либо еще. Это было все, что требовалось знать Эшли для того, чтобы принять решение. Как только Берч уехал, она прошла к телефону. Ранее Джерри Филипс дал ей свой домашний номер, и Эшли уже звонила ему на прошлой неделе, чтобы обсудить продажу дома. Сейчас Филипс не сразу поднял трубку.

– Эшли, который час? – заспанным голосом пробормотал он.

– Пять двадцать восемь.

– Что-нибудь случилось?

– Сегодня ночью Максфилд пытался убить меня.

– Вы целы?

– Да, но мне надо с вами побеседовать.

– Где вы находитесь?

– В доме мистера Ван Метера, в академии.

– Буду там через полчаса.

Эшли повесила трубку, села в кресло перед камином и закрыла глаза. Видимо, она задремала, потому что, когда открыла глаза, напротив нее сидел Джерри Филипс.

– Вы давно здесь ждете? – смущенно спросила девушка.

Он улыбнулся:

– Около часа.

– Почему вы меня не разбудили?

– Решил, что сон пойдет вам на пользу, – ответил Филипс. – Хотите что-нибудь поесть? Кофе?

Эшли покачала головой. Она вспомнила, зачем позвала Филипса, и внезапно ее охватил страх.

– Вы ведь мой адвокат, верно?

– Конечно.

– Если верить телевидению, то что клиент говорит своему адвокату, является... как это... не подлежащим разглашению.

– Конфиденциальным.

– Да, конфиденциальным. Что это означает на самом деле?

– Закон защищает содержание бесед между адвокатом и его клиентом, поэтому клиент может свободно излагать свою проблему, не боясь, что кто-либо узнает о сказанном. Это поощряет откровенность со стороны клиента, чтобы адвокат располагал всеми фактами и мог дать ему хороший совет.

– Значит, все, что я вам говорю, будет защищено от чужих ушей?

Филипс кивнул.

– А почему вы интересуетесь? – спросил он.

– Сколько у меня денег?

– Я не знаю точных цифр, но вместе с продажей дома и со страховкой... Полагаю, тысяч пятьсот долларов.

– Могли бы вы открыть для меня банковский счет, с которого я брала бы деньги, находясь за пределами Соединенных Штатов?

– Да.

– Можно этот счет открыть на другое имя?

– Эшли, что вы задумали?

Она выпрямилась на стуле и заявила:

– Я уезжаю.

– Куда?

– Я не хочу, чтобы вы знали куда. Я хочу, чтобы никто не знал.

– Все сказанное останется между нами. Но это не означает, что я не могу дать вам совет. В этом и состоит роль адвоката. Так куда вы собираетесь?

Эшли опустила голову, но ничего не ответила.

– Знаете вы кого-нибудь там, куда едете?

– Нет.

– Вы владеете какими-нибудь иностранными языками?

– Испанским.

– Что вы собираетесь делать, когда окажетесь там, куда собираетесь?

– Я не желаю здесь оставаться. Они не могут меня защитить, а я не могу жить вот так, взаперти, окруженная охранниками. – Эшли подняла голову. – Максфилд не станет искать меня там, куда я собираюсь, ведь я сама еще не решила, куда еду. Я сменю фамилию. Жить буду очень экономно. Выходить с вами на связь по электронной почте. Если его схватят, я вернусь.

– Это безумие. Я понимаю, вам страшно. В последнее время ваша жизнь превратилась в настоящий ад. Но то, что вы задумали, неразумно. Позвольте мне попытаться включить вас в программу защиты свидетелей. Максфилд совершал свои убийства в разных штатах. Надеюсь, я сумею добиться для вас содействия ФБР.

– Я не доверяю никому.

– Вы сейчас напуганы. Я даже представить не могу, что вам довелось пережить сегодня ночью и ранее. Вы не в состоянии рассуждать здраво.

Руки Эшли сжались в кулаки.

– Я намерена сделать то, что сказала. Если вы отказываетесь мне помогать, я найду другого адвоката.

– Эшли...

– Нет, я твердо решила. У меня есть паспорт. Билет на самолет я куплю через Интернет. Все, что требуется от вас, – открыть для меня счет, чтобы мне было откуда брать деньги на существование.

– Чистое безумие!

– Вся моя жизнь безумие. Максфилд жаждет моей смерти. Он уже уничтожил мою семью. Если я останусь здесь, то никогда не смогу жить нормальной жизнью. Я превращусь в скрывающегося преступника. Буду сидеть взаперти, окруженная телохранителями. Не смогу ходить в школу. Иметь друзей. И каждую минуту я буду бояться. Разве вы не понимаете? Я должна ускользнуть от него!

Глава 16

– Эшли Спенсер пропала, – объявил Ларри Берч, входя в кабинет Дилайлы Уоллес.

– Что?

– В последнее время она жила в особняке Ван Метеров. Генри Ван Метер забрал ее к себе из школьного общежития и нанял частных телохранителей. Сегодня утром, после завтрака, она как в воду канула. С тех пор никто ее не видел. Мистер Ван Метер позвонил мне, когда убедился, что Эшли действительно исчезла.

– Может, Максфилд...

– Не думаю. Поместье Ван Метеров охраняется, будто осажденный лагерь. Сомневаюсь, что Максфилд попытался бы до нее добраться или выманить ее оттуда.

– Значит, вы считаете, она пустилась в бега?

– Такова моя версия. Она явно предприняла определенные шаги, чтобы обмануть охрану. Но вся ее одежда на месте, да и зубная щетка, расческа и прочие принадлежности по-прежнему находятся в комнате.

Дилайла откинулась на спинку кресла и покачала головой. На ее лице появилось печальное выражение.

– Бедное, одинокое, брошенное на произвол судьбы дитя. В каком же ужасе она должна пребывать. Даже вообразить не могу.

На столе Дилайлы зажужжало переговорное устройство.

– В приемной дожидается Джерри Филипс, – сообщила секретарь. – Он хочет поговорить с вами по поводу Эшли Спенсер.

– Пригласите его.

Джерри Филипса провели в кабинет Дилайлы. Он казался смущенным и старался не встречаться с помощником окружного прокурора взглядами.

– Где она, мистер Филипс? – требовательно спросила Дилайла.

Джерри заметил, что она обращается к нему официально, не как делала обычно.

– Не знаю.

– Послушайте, Джерри, – вмешался детектив из отдела убийств. – Эшли – важный свидетель по делу, и она в опасности...

– Вы не понимаете! – перебил его Филипс. – Я не могу сказать вам, потому что сам не знаю. Поверьте, я пытался выяснить, но она не пожелала сообщить, куда собирается.

– Тогда зачем вы пришли? – усмехнулась Дилайла.

– Такова была воля Эшли. Она не хотела, чтобы вы беспокоились, думая, будто она стала жертвой Максфилда.

– Это вы помогли ей сбежать?

Джерри опустил голову и произнес:

– Мои переговоры с Эшли подпадают под категорию особых отношений между адвокатом и клиентом. Я не имею права передать вам содержание нашей беседы.

Ларри Берч редко видел Дилайлу в ярости, но сейчас как раз был такой случай. Тяжело опираясь на руки, она не без труда оторвала от кресла свое мощное тело и гневно уставилась на молодого адвоката.

– Речь идет о перепуганной насмерть юной девушке, мистер Филипс! Она еще ребенок, и ей совершенно нечего делать одной в чужом и враждебном мире!

– Я действительно не могу вам сказать, – промолвил Джерри. – Вы же знаете, закон запрещает мне раскрывать сведения, полученные от клиента конфиденциально.

– Неужели вас совсем не беспокоит ее судьба? – воскликнула Дилайла.

Вид у Филипса был несчастный.

– Конечно, беспокоит. Неужели вы думаете, я не пытался ее отговорить? Но она очень напугана. Невозможно было ее вразумить. – Собравшись с духом, он смело посмотрел вначале на прокурора, потом на детектива: – А вы не смогли ее защитить! – Теперь настала очередь Берча и Дилайлы смутиться и опустить головы. – Потому-то она и скрылась. Эшли считает, что вы не в состоянии остановить Максфилда. Она была убеждена, что если останется в Орегоне, то он ее убьет.

Дилайла села на стул.

– Как с ней связаться?

– Я не могу это обсуждать.

– Если она свяжется с вами, будьте добры, попросите ее позвонить мне или написать. Мы должны ее вернуть, Джерри. Вероятно, она думает, что сумеет укрыться, но Максфилд непременно найдет ее, если захочет.

* * *

Эшли смотрела в иллюминатор самолета, и ей казалось, что она плывет среди окружавших ее облаков. Она была свободна – впервые с той ночи, когда Максфилд вторгся в их дом. Это чувство необычайно бодрило, окрыляло, и от наступившего вдруг облегчения кружилась голова. С каждым мгновением летящий самолет оставлял еще одну милю между ней и прежней жизнью. С каждой минутой страх Эшли таял, растворялся, бледнел, и расправляла крылья надежда. Перед ней простиралось будущее; полное приключений, новых ярких событий – будущее, свободное от мрака и отчаяния.

Джерри Филипс отговаривал Эшли всю дорогу: с момента, когда посадил ее в свою машину на лесной дороге в окрестностях академии, и до прибытия в аэропорт. Он не сдавался до последнего, пока наконец она вынудила его передать ей дорожную сумку с одеждой и туалетными принадлежностями, которые попросила купить, а также пять тысяч долларов. Билет на самолет Эшли приобрела через Интернет, и паспорт был при ней.

Конечным пунктом рейса Эшли был немецкий город Франкфурт. А там она сядет в поезд до той станции, которую выберет в аэропорту. Так Эшли надеялась запутать следы. Все равно у нее нет никаких предпочтительных мест на карте. Любое место, куда она попадет, будет новым и волнующим. А главное, ни в одном из них она не столкнется с Джошуа Максфилдом.

Авторское турне. Интерлюдия (События относятся к настоящему времени)

Майлз Ван Метер закрыл экземпляр "Спящей красавицы", отрывок из которой только что читал. Пока слушатели аплодировали, он отпил минеральной воды – ее оставила для него на подиуме Джил Лейн.

– Вторжение Джошуа Максфилда в дом Спенсеров подорвало моральные силы Эшли, – произнес Майлз, когда аплодисменты стихли, – однако гибель матери через несколько месяцев явилась для нее поистине убийственным ударом. Затем Максфилд совершил эффектный побег прямо из зала суда, в ту же ночь проник в академию и вновь попытался убить Эшли. Власти уверяли, будто обеспечат Эшли защиту, но после того, как они упустили Максфилда на территории академии, у нее больше не было к ним доверия. Она бежала в Европу и оставалась там вплоть до новых, совершенно непредвиденных событий, вынудивших ее вернуться в Орегон. В период между ее побегом и внезапным возвращением – период, продлившийся несколько лет, – Максфилд тоже пропал из виду. Он исчез, и энергичные усилия ФБР и Интерпола обнаружить его и арестовать не давали результатов. Когда интерес к его поимке начал затухать, я написал "Спящую красавицу", чтобы выполнить свой долг перед сестрой и вновь напомнить обществу об ее убийце. Я и не подозревал, какой резонанс вызовет моя дань уважения и памяти. А Эшли жила под вымышленными именами и вела жизнь скиталицы: останавливаясь на короткое время в маленьких городках Европы, перебиваясь случайными заработками, когда удавалось устроиться, и снимая деньги со своего счета, когда возникала необходимость. Но конечно же, я не знал всего этого, когда сочинял "Спящую красавицу", и первоначальный вариант книги заканчивался побегом Максфилда, исчезновением Эшли и кратким отчетом о стараниях властей выйти на след одного из самых страшных серийных убийц в истории. Ну а теперь я буду рад ответить на ваши вопросы.

Поднял руку стройный молодой человек в брюках хаки и клетчатой рубашке. Майлз ободряюще махнул ему рукой.

– Я тоже подумываю написать криминальный роман по материалам подлинного дела об убийстве, в котором оказался замешан мой двоюродный брат, но не знаю, как правильно взяться. Проблема в том, что часть событий происходила за пределами штата. Не могли бы вы рассказать, как проводили расследование других преступлений, совершенных Максфилдом в разных концах страны?

– Разумеется. Расследование при написании "Спящей красавицы" не отличалось от обычного полицейского следствия и процедуры подготовки дела к суду. При проведении такого расследования мне приходилось опрашивать свидетелей, читать документы и анализировать факты, имевшие отношение к делу. Я подступался к написанию книги, словно готовил судебный процесс над Максфилдом. К тому времени как я начал работать над "Спящей красавицей", ФБР уже провело большую и квалифицированную работу по сопоставлению вымышленных убийств из романа Максфилда с реальными преступлениями в Коннектикуте, Монтане и других штатах. Большую помощь мне оказали Ларри Берч и Дилайла Уоллес. Они открыли мне доступ к отчетам орегонской полиции и ФБР. Я также читал сообщения об этих преступлениях в местных газетах. Оставалось лишь установить контакт с конкретным должностным лицом, которое занималось расследованием соответствующего преступления в том или ином штате. Детектив Берч звонил этим людям, чтобы поручиться за меня. Это облегчало мне доступ в нужные места. Когда я приезжал в тот или иной штат, то общался с детективом, отвечавшим за данное расследование, читал отчеты, интервьюировал свидетелей. Я также изучал места, где совершались преступления, читал отчеты о вскрытии, смотрел фотографии. В некоторых местах принятая в штате юридическая процедура включала в себя не только фотографирование, но и съемку места преступления на видеопленку, что помогло мне с максимальной точностью воссоздать то, что там происходило.

– А во время расследования вы не прерывали свою работу в качестве адвоката? – спросил пожилой человек в трикотажной рубашке и джинсах.

– Нет, не прерывал, но моя фирма оказывала большую поддержку в моих изысканиях. Иногда эта поддержка была мне крайне необходима: мне давали возможность заниматься не делами фирмы, а частными расследованиями. Но мне посчастливилось, ведь часть преступлений Максфилд совершил в таких городах, например в Бостоне, где я часто бывал в командировках.

Руку поднял молодой человек в майке и джинсах, учащийся местного колледжа.

– Мистер Ван Метер, я только что закончил читать "Спящую красавицу". По-моему, это замечательная книга. Но вот какая мысль не давала мне покоя. Считается, будто родителей Эшли убил именно Джошуа Максфилд, но в свете того, что произошло после возвращения Эшли в Портленд, меня занимает вопрос: был ли когда-нибудь в числе подозреваемых Рэнди Коулман? Ведь Эшли никогда не видела лица того, кто убил ее отца и пытался убить ее. Коулман вполне подходит под описание человека, который вломился в ее дом и охотился за ней в академии.

– Верно, – согласился Максфилд. – Но у Коулмана не было причин уничтожать Эшли, до тех пор пока не стало известно, кто она на самом деле.

Часть вторая Спящая красавица (Двумя годами ранее)

Глава 17

Для своей встречи с Джерри Филипсом Эшли выбрала местечко Сан-Джорджио, потому что туристы редко посещали этотраскинувшийся на холмах маленький тосканский городишко с лениво расходящимися вверх и вниз улицами. Узкие пыльные улочки уж никак нельзя было назвать живописными, и ни в одной из местных лавок не продавали ничего такого, что могло бы заинтересовать отпускников из американского Висконсина или японской Осаки. Единственной достопримечательностью был замок тринадцатого века, он совершенно обветшал и находился в аварийном состоянии, поскольку не было денег на ремонт. Зубчатые стены с бойницами поросли сорняками, которые вот уже несколько столетий отпугивали человеческих завоевателей.

Раскидистые кроны каштанов затеняли площадь. На одном ее конце возвышалась каменная церковь, которая вряд ли могла заинтересовать кого-либо ценными фресками или древними реликвиями, на другом – ресторанчик. Посреди площади торчал примитивный фонтан, сейчас абсолютно сухой. Пришедшая на час раньше срока Эшли наблюдала площадь с церковной балюстрады, дабы убедиться, что за ее адвокатом нет "хвоста".

Несколько недель назад Джерри Филипс прислал ей электронное письмо с просьбой о встрече в связи с некими чрезвычайными обстоятельствами, но Эшли дала согласие только два дня назад, заскочив в интернет-кафе в Сиене. Адвокат и клиентка обменялись несколькими сбивчивыми посланиями. Эшли спрашивала, почему Джерри требуется увидеть ее лично. Джерри убедился, что в тот момент, когда он будет излагать ей одно величайшей важности дело, ему лучше находиться рядом. Время играет решающую роль, уговаривал он и подтвердил это тем, что вылетел из Портленда в тот же день, как Эшли согласилась на встречу.

Когда колокола на церкви прозвонили шесть раз, в конце одной из мощенных булыжником улиц, что вливались в городскую площадь, появился Филипс. Он остановился в тени каштана, чтобы отдышаться. Несмотря на вечер, солнце яростно пылало в безоблачно-синем итальянском небе, и температура превышала тридцать градусов. Джерри обливался потом. Машину ему пришлось оставить на стоянке у подножия холма, поскольку извилистые улицы были слишком узки для нормального движения. Единственными транспортными средствами, которые в этих краях попадались ему на глаза, были маленькие грузовички, доставлявшие продукты в городские лавки. Когда один такой проехал мимо него на окраине Сан-Джорджио, Джерри вжался в стену, чтобы избежать столкновения.

Эшли смотрела, как Джерри тащится через площадь к ресторану. Она всегда испытывала симпатию к своему адвокату. Эшли вспомнила, каким юным он ей показался при первой встрече. Джерри выглядел не намного старше ее самой, хотя в отличие от нее был взрослым. Сейчас она наблюдала, как молодой человек обводит внимательным взглядом площадь. Он был одет лучше, чем когда они только познакомились: сменил очки на контактные линзы, а свою прежнюю стрижку – на более короткую. И надо сказать, выглядел весьма импозантно. Эшли невольно улыбнулась. Несмотря на меры предосторожности, принимаемые ею, чтобы не встречаться ни с кем, кто бы мог ненароком вывести на нее Джошуа Максфилда, было очень приятно увидеть знакомое лицо.

Рядом с рестораном, за одним из столиков, выставленных прямо на площадь, два старика в потертых коричневых костюмах и белых рубашках с расстегнутым воротом, потягивали кофе эспрессо и обсуждали успехи местной футбольной команды. Еще один человек, весь покрытый пылью – скорее всего строительный рабочий, – ел сандвич и читал газету. Джерри сел поодаль от него, за маленький столик под огромным зонтиком. Он развернул свой стул таким образом, чтобы полностью находиться в тени. Эшли увидела, как адвокат смотрит на часы. Он снял пиджак и ослабил галстук. Эшли вышла из церкви.

После неблизкого перехода от автостоянки до площади Джерри мучила жажда, но официанта поблизости не было, и он старательно вытягивал шею в сторону двери ресторана. Когда же повернул голову обратно, перед ним за столиком сидела женщина с короткими иссиня-черными волосами, в зеленовато-голубой рубашке и желто-коричневых широких брюках. Темные солнцезащитные очки скрывали ее глаза. Лицо Джерри расплылось в улыбке.

– Я тебя сразу и не узнал, – произнес он. – Выглядишь потрясающе. Тебе идут темные волосы.

Эшли чуть смущенно коснулась рукой прически.

– Блондинки в этих краях все равно что белые вороны.

Произнося это, Эшли незаметно осматривалась в поисках каких-либо признаков опасности.

– Я совершенно уверен, что за мной не было слежки, – сказал проницательный Джерри, стараясь успокоить Эшли. – После нашего разговора я по телефону заказал билеты и уже через два часа поехал в аэропорт. Никто даже не знал, что я с тобой встречаюсь. А когда приземлился во Флоренции, то на машине отправился прямиком сюда.

В дверях кафе появился официант.

– Ты хорошо знаешь этот город? – спросил Джерри.

– А что? – встревожилась Эшли, бросая быстрый взгляд через плечо.

Джерри засмеялся:

– Да расслабься ты! Я спросил потому, что умираю с голоду. Я уже двадцать часов в пути и за это время проглотил только какую-то муру, что подавали в самолете. Что здесь есть съедобного? Это же Италия – тут должны готовить вкусные блюда из макарон.

– Извини. Я просто...

– Не надо объяснять. Добудь мне лучше что-нибудь поесть и попить.

Эшли сделала знак официанту и бегло заговорила с ним по-итальянски.

– У тебя так здорово получается, словно ты родилась в этих краях. Настоящая итальянка! – восхитился Джерри, когда официант ушел.

Эшли пожала плечами:

– Если знаешь испанский, то итальянский не так сложно освоить.

Откинувшись на спинку стула, Джерри с любопытством приглядывался к Эшли. Он все еще не мог свыкнуться с тем, что она изменилась. Дело не только в цвете волос. Что-то новое, непривычное в ее лице, фигуре, во всем облике... Он вдруг в полной мере осознал, что, когда в последний раз видел Эшли, та была девчонкой-подростком. Нынешняя же Эшли, сидящая сейчас напротив, была женщиной.

– Я действительно очень о тебе тревожился, – сказал Джерри. – Как ты поживаешь?

– У меня все хорошо. Я люблю Италию. Наслаждаюсь спокойствием. Здесь я чувствую себя в безопасности.

Джерри вздохнул и выпрямился на стуле.

– Тебе придется вернуться домой.

Эшли испуганно уставилась на него и воскликнула:

– Я не могу!

– Ты должна. Случилось нечто важное. Нечто такое, что все меняет.

– Что именно?

– Умер Генри Ван Метер. Он скончался неделю назад.

– Мне жаль, – печально проговорила Эшли. – Он мне нравился. Был очень добрый. Но какое отношение имеет его смерть ко мне?

– Это он нанял меня, чтобы я приехал сюда и все объяснил.

– Что объяснил?

Джерри помолчал, подбирая подходящие слова.

– Кейси по-прежнему находится в коме.

Эшли кивнула. Лучше бы Джерри прекратил ходить вокруг да около и открыл ей наконец причину своего приезда.

– Пока Генри был жив, они с Майлзом постоянно спорили о том, как быть с Кейси. Генри хотел продолжать поддерживать в ней жизнь и надеялся на чудо. Майлз же придерживается мнения, что следует отключить ее от аппарата искусственного жизнеобеспечения. Генри опасался, что, когда он умрет, Майлз будет назначен опекуном Кейси и осуществит свое намерение. Сейчас Майлз подал заявление в суд с просьбой назначить его попечителем. Слушания назначены на следующую неделю.

На лице Эшли отразилось недоумение.

– Но какое отношение все это имеет ко мне?

– Самое прямое. – Джерри помолчал. Видно было, что он чувствует себя неловко. – Когда ты услышишь новость, поймешь, почему у меня было ощущение, что в этот момент тебе захочется на кого-то опереться.

– Джерри, пожалуйста, не томи. Что случилось?

Филипс подался вперед и, потянувшись через стол, взял руки Эшли в свою ладонь, одновременно посмотрев ей в лицо.

– Тебе нужно вернуться в Портленд и попросить суд назначить опекуном тебя.

– С какой стати мне это делать? Почему суд вообще станет ко мне прислушиваться?

Он крепче сжал ее руки.

– Кейси – твоя мать.

Рот у Эшли открылся, но она не сумела ничего вымолвить. Она высвободила руки и уставилась на Джерри как на сумасшедшего.

– Я понимаю, тебе нелегко это принять...

– Моя мать? – наконец хрипло рассмеялась Эшли. – Моя мать умерла, Джерри! Ее убил Джошуа Максфилд!

– Нет, твоя мать еще жива. Кейси Ван Метер – твоя биологическая мать. Я видел доказательства.

Эшли упрямо затрясла головой:

– Моя мать – Терри Спенсер! А с Кейси Ван Метер я едва знакома!

Джерри тяжело вздохнул:

– Я знал, что это будет непросто. Позволь мне объяснить все как следует, хорошо? Потом уж сама решишь, что тебе делать. Помнишь, я рассказывал, что мой отец скончался незадолго до гибели твоего?

Эшли кивнула.

– О чем я умолчал – так это, что моего отца тоже убили.

– О, Джерри!

– Кто-то вломился ночью в его дом в Булдер-Крик и... забил отца до смерти. Теперь ты понимаешь, почему я так настойчиво стремился помочь тебе? Наши отцы погибли ужасной смертью с интервалом в несколько недель. И я по собственному опыту знал, что ты чувствуешь.

Эшли молчала.

– Чтобы скрыть следы преступления, преступник поджег дом. При пожаре сгорели все архивные материалы, которые отец забрал с собой в Булдер-Крик. И я считал, что документы, касающиеся твоего отца, тоже сгорели. Поэтому, когда я взялся быть твоим адвокатом, я еще не знал, что в них содержится. Несколько недель назад Генри Ван Метер попросил меня прийти к нему домой. Он показал мне хранящиеся у него в сейфе документы, связанные с твоим рождением и удочерением. Из этих документов следовало, что тебя удочерил Норман Спенсер.

– Ты хочешь сказать, что Норман был мне не родной отец?

– Нет, он-то как раз твой биологический отец. – Джерри сделал паузу. – Понимаешь, все довольно запутанно. Генри самому потребовалось изрядное время, чтобы растолковать мне.

– Откуда ты знаешь, что он тебе не лгал?

– Он говорил правду, поскольку сам тоже отыскал досье твоего отца. Папа, очевидно, отвез его обратно в свой офис в Портленде, когда Норман познакомился с Терри. Оно хранилось в картотечном шкафу, но было неверно заархивировано.

– Я все равно не верю. Не может это быть правдой...

Ее голос дрожал. Джерри снова дотянулся до ее руки.

– Это правда, Эшли. Ты поверишь, когда я объясню тебе все подробнее. Позволь мне начать с самого начала.

Глава 18

1

Отец Нормана Спенсера работал на лесопилке, пока травма позвоночника не лишила его трудоспособности. Мать была кассиром в супермаркете. Норман, тогда учившийся в старших классах, хотел бросить школу, но родители понимали, что образование – единственный способ для сына выбиться в люди. Учение никогда не давалось чересчур легко, но Норман вкалывал изо всех сил. Спорт давался легче и помог ему получить стипендию как подающему надежды спортсмену-борцу в государственном университете штата Орегон. Там Норман продолжил битву за книжную премудрость, а также сделал открытие, что существует множество ребят, которые и на татами преуспевают лучше его. Тем не менее по итогам второго года обучения он получил неплохие оценки и показал себя, может, и не выдающимся, но вполне крепким и стабильным членом студенческого сообщества.

В течение спортивного сезона Норман коротко стриг волосы, поскольку тренер требовал, чтобы спортсмены его команды носили стрижку ежиком. Но по окончании спортивного сезона у борцов-второкурсников он решил отпустить волосы подлиннее. К началу летних каникул, когда Норм вернулся к своей сезонной подработке, волосы у него уже отросли до плеч. Подрабатывал он на одной портлендской бензоколонке компании "Тексако", хозяином которой был его дядя Вернон Хок. Даже при наличии финансовой субсидии и стипендии по разряду спортивной борьбы положение семьи не позволяло сыну только учиться, поэтому Норман всегда работал. Последние два года он в летние месяцы заливал бензин на автозаправке дяди Вернона.

Вернон Хок, воевавший в Корее, истинный американец, консервативный, пожурил племянника за его патлы. Но все-таки дядя был не чужд либерализма, поэтому особенно не зверствовал. Во время работы Норман стягивал волосы сзади в хвост и убирал под шляпу, чтобы не раздражать дядиных клиентов. Кстати, так проще было уберечь их от бензина и смазочного масла.

– Сейчас возьмешь буксир, – однажды вечером сказал ему Вернон, – и кое-куда отправишься.

Его племянник стоял, засунув голову в капот "бьюика", и копался в карбюраторе. Услышав распоряжение, он вытер руки о тряпку.

– Какая-то баба застряла возле поворота на Слокам-Крик-роуд. Она позвонила сейчас оттуда, из ближайшего дома. – Вернон протянул ему адрес. – Вот, найдешь ее там, а она отведет тебя к своей машине.

Норман был рад сделать передышку и немного проветриться. Погода стояла просто волшебная. Наступал вечер, нежный и благоуханный, а в гараже было душно и воняло бензином. Молодой человек взял тягач и двинулся прочь из города, опустив боковое стекло и погромче врубив радио.

Дорога Слокам-Крик-роуд пересекалась с их Блейр-роуд через несколько миль после недавно выстроенного торгового центра, там, где начинались сельскохозяйственные угодья. Фонари освещали территорию вокруг мола, но уже через милю на Блейр-роуд воцарилась тьма хоть глаз выколи. Норману пришлось включить дальний свет и прищуриться, чтобы не пропустить адрес на почтовом ящике. Нужный дом оказался в самом конце грязного проезда. Молодой человек припарковал грузовик и постучал. Фанерная дверь открылась, и на пороге показался мужчина в хлопчатобумажных брюках и рабочей рубахе. Увидев заляпанный маслом комбинезон прибывшего, он крикнул кому-то в доме:

– Это парень с буксиром! – и пригласил Нормана зайти внутрь.

– Благодарю вас, сэр, – откликнулся тот, – но я лучше подожду здесь. Не хочется тащить грязь в дом.

Человек кивнул и повернулся к появившейся блондинке примерно того же возраста, что и Норман, в стильной спортивной рубашке зеленого цвета и белых брючках. Прямые светлые волосы девушки были завязаны в хвост. И еще Норму бросилась в глаза ее загорелая кожа.

– Я с автозаправки мистера Хока. Мне сообщили, у вас проблема.

– Моя машина застряла на дороге, примерно в полумиле отсюда. Она не заводится.

Голос звучал обиженно, словно девушка никак не могла поверить, что нечто ей принадлежавшее вдруг ее подвело.

Норман распахнул и придержал для нее боковую дверь грузовика, убрав с сиденья недоеденный пакетик чипсов и смахнув крошки.

– Запрыгивайте, поедем посмотрим.

Девушка не заставила себя уговаривать и решительно села в машину. Норману это понравилось.

Они ехали молча, и Норман производил в уме кое-какие оценки и прикидки насчет девушки. Он сделал для себя вывод, что она спортивная, шикарная и утонченная, самоуверенная – в общем, совсем ему не чета. Так сказать, из другой весовой категории. Ее красный "форд-сандерберд", с откидным верхом, классическая модель, обнаружился на обочине. К набору характеристик, подобранных Норманом для определения своей пассажирки, добавился эпитет "богатая". Он остановился перед автомобилем и обошел свой грузовик, чтобы помочь девушке выйти. Но не успел он приблизиться к передней части грузовика, как она уже захлопывала за собой дверцу.

– Славная машинка, – похвалил Норман. Тут он заметил наклейку Стэнфордского университета.

– Вы "Кардинал"^[10]? – спросил он.

На секунду девушка показалась озадаченной. Потом сообразила.

– Да.

– А курс какой?

– Перешла на предпоследний.

– Я тоже. Учусь в Орегонском государственном.

Девушка одарила его снисходительной улыбкой. Норман решил, что лучше ему заняться делом, ради которого он приехал, а светские любезности оставить тем, кто состоит с ней в одном загородном клубе.

– Не могли бы вы открыть капот?

Девушка нырнула в машину и привела в действие механизм. Капот открылся.

– Спасибо.

Голова Нормана скрылась в капоте, но уже через минуту показалась на поверхности.

– У меня для вас плохие новости, мисс...

– Ван Метер. А в чем дело?

– Ремень вентилятора. Починить его будет нетрудно, но делать это нужно в гараже. Придется буксировать вашу машину.

– Проклятие!

– Давайте я подцеплю ее и дотащу до нашей заправки. Скорее всего у нас в мастерской найдется ремень. Если так, то я приведу ее в порядок за полчаса.

Девушка ждала в кабине, пока Норман прицеплял "форд-сандерберд" к тягачу. Они тронулись в обратный путь, и вдруг Нормана осенило.

– Вы, кажется, сказали, ваша фамилия Ван Метер, я не ошибся?

– Да.

– У вас есть брат по имени Майлз?

Она кивнула.

– Он же в команде борцов Стэнфорда, – улыбаясь, проговорил Норман. – Мы с ним несколько раз сходились на ковре.

Девушка неожиданно проявила интерес:

– И с каким результатом?

Он рассмеялся:

– Я проигран оба раза, но поединки были интересные.

– Похоже, вы не очень-то переживаете о проигрыше.

– Это лишь состязания. Иногда выигрываешь, порой проигрываешь.

– Майлз определенно не разделяет ваших взглядов.

Норман пожал плечами:

– Это всего-навсего спорт. Такая штука, которая просто помогает выпустить пар. По большому счету не имеет никакого значения. А, простите... я не спросил, как вас зовут.

– Кейси.

– А меня Норман.

Некоторое время они ехали в молчании, причем Норман украдкой бросал взгляды на свою спутницу. Ее близость выводила его из равновесия. Кожа у нее была гладкой и загорелой. Он невольно спрашивал себя, каково это было бы – до нее дотронуться. Да еще ее грудь, отчетливо проступавшая сквозь рубашку для гольфа...

– Ну так расскажите, – произнес он, совладав с нервами, – как же вы оказались на ночь глядя в такой глуши?

– Я ехала домой.

– Вы живете где-то неподалеку?

– В "Дубовой роще".

– Это не там, где Орегонская академия? – поинтересовался Норман. Он однажды участвовал в борцовском турнире, который устраивала эта школа.

Она кивнула. Норман не мог придумать, о чем бы еще спросить, поэтому они опять ехали в молчании, пока он не решился на отчаянный шаг.

– Наверное, со свидания возвращаетесь? – промолвил Норман, стараясь, чтобы вопрос прозвучал небрежно, словно невзначай.

– А почему вас это интересует, Норман?

Он повернул голову и усмехнулся:

– Да вот пытаюсь разведать, есть ли у вас парень.

– А если нет?

– Тогда я набрался бы храбрости и пригласил вас куда-нибудь.

Кейси улыбнулась:

– А вы не промах, отдаю вам должное. Яйца у вас на месте.

Норман удивился, что она употребила крепкое выражение, но одновременно порадовался, что Кейси не изображает невинность.

– А если я пожалуюсь вашему боссу, что вы делаете клиентам непристойные предложения?

– Автозаправкой владеет мой дядя. Он считает, что мне надо больше встречаться с девушками. Ну, что скажете? По четвергам у меня выходной. Обещаю вам отскрести с себя масло и выглядеть прилично.

2

Парочка наметила встретиться в восемь часов перед кинотеатром "Фокс", старым зданием в стиле ар-деко, на портлендском Бродвее. Но фильм они так и не посмотрели. Без четверти восемь Кейси эффектно, на полной скорости, подкатила на своем "форде-сандерберде" и, затормозив у тротуара, швырнула Норману ключи.

– Ты поведешь, – объявила она.

– Я думал, мы идем в кино.

– У меня нет настроения.

Норман с удовольствием скользнул за руль автомобиля. Он умирал от любопытства узнать, какова эта птичка на ходу, а особой охоты смотреть фильм не было. Кино – лишь предлог подступиться к Кейси.

– Куда прикажете, мадам? – произнес Норман, имитируя изысканный британский акцент.

– Поезжай через Бэнфилд, на Восемьдесят вторую улицу.

Его подмывало спросить, куда они едут, но он решил просто подыгрывать. Бэнфилд – пролегающая в восточном направлении автомагистраль, соединяющая штаты, и, если движение будет не очень сильным, возможно, ему представится случай откинуть верх машины.

Когда выехали на шоссе, спутница выдала ему новые инструкции, потом – еще.

– Вон туда! – бросила она несколько минут спустя.

Норман посмотрел в указанном направлении и увидел кричащую неоновую вывеску мотеля "Караван". В животе у него мигом образовался тугой клубок, но он с напускным спокойствием вырулил на стоянку.

– Припаркуйся вон там, – распорядилась Кейси, указывая на местечко футах в пятнадцати от здания.

Едва они остановились, она вытащила двадцатидолларовую бумажку. Норман помедлил в нерешительности. На лице Кейси появилась ухмылка.

– Только не говори, что это у тебя впервые, Норман.

– Нет. – Он пожал плечами, стараясь, чтобы это не прозвучало так, будто он оправдывается.

– Слишком гордый, чтобы брать деньги у женщины?

Норман забрал двадцатку.

– Умница мальчик, – засмеялась Кейси. – Зарегистрируйся как мистер и миссис Джон Смит – классический вариант. Если заплатишь наличными, думаю, портье не станет спрашивать, почему у тебя нет кольца на пальце.

Он стал вылезать из машины и опять замешкался.

– У меня нет с собой резинок.

– Не беспокойся.

Норман покраснел, заметив, как Кейси вытащила из сумочки несколько упакованных в фольгу пластиночек.

– Не ожидал, что тебя трахнут прямо на первом свидании, да? – рассмеялась она. Ну а теперь, Норман, беги и побыстрее закажи нам номер. Я уже вся мокрая.

* * *

Прежде чем Норман успел зажечь в номере свет, Кейси уже терла у него между ног и расстегивала на нем рубашку. Через мгновение оба, голые, покатились на кровать, прямо на покрывало. Кейси опрокинула его на спину и начала ласкать, пока Норману не стало казаться, что он вот-вот взорвется. Но когда он уже готов был кончить, ее рот отодвинулся. Открыв глаза, он обнаружил, что Кейси развернулась таким образом, что ее лоно оказалось прямо над его лицом, и она побуждала его пустить в ход язык, чтобы довести ее до экстаза. Норману никогда не приходилось заниматься оральным сексом, но он так страстно желал снова испытать прикосновения Кейси, что сделал все, как она велела. Когда его усилия ослабевали, она принималась гладить и ласкать его, ободряя и подстегивая, но останавливалась прежде, чем он достигал удовлетворения.

Привести же ее в состояние экстаза оказалось легко. Норман стремился проникнуть внутрь Кейси, но она заставила его дважды довести себя до оргазма, прежде чем притронулась к нему снова. Когда же наконец впустила его в себя, Норман был так возбужден, что в тот же миг кончил и в изнеможении рухнул рядом с ней.

– О Боже, – выдохнул он.

Кейси молча встала и, взяв сумочку, прошла в ванную комнату. Когда повернула выключатель, пару секунд очертания ее повернутой к нему спиной фигуры эффектно выделялись на фоне желтого прямоугольника. Норман оценил ее совершенные формы, длинные загорелые ноги, восхитительную симметрию позвоночника, струящиеся золотистые волосы. Затем она закрыла за собой дверь, оставляя его в темноте. Норман весь был покрыт потом. Он чувствовал себя так, словно пробежал марафон. Это был самый лучший секс, какой он имел за всю жизнь.

Прошумела вода в туалете, и Кейси вышла из ванной комнаты. За те несколько мгновений, что она, уже лицом к нему, стояла в потоке света, Норму показалось, что он заметил следы белого порошка на ее верхней губе. Свет погас, и Кейси снова оказалась на нем.

3

Следующие два месяца оказались для Нормана одним сплошным смазанным пятном из восхитительного секса и томительного желания. Он проводил с Кейси по два вечера в неделю – в четверг и воскресенье, а все остальное время предавался мечтаниям, представляя, как они будут вместе. Парочка занималась любовью в мотелях, лесных лощинах, темных аллеях за баром, на заднем сиденье машины Нормана и в любом другом месте, где заставало их неодолимое желание. Кейси ни разу не пригласила своего приятеля в "Дубовую рощу" и не разрешала подвезти ее туда. Она также ни под каким видом не позволяла звонить ей домой и даже отказалась сообщить особый, не зафиксированный в справочнике номер телефона Ван Метеров. Кейси всегда сама звонила Норману в гараж и назначала свидание. Он догадывался: она не хотела, чтобы ее родители знали, что она делает нечто несоответствующее ее положению. Когда Норман принимался размышлять над этим, то чувствовал себя задетым, но в основном он воображал о том, как Кейси, голая, лежит с ним в постели.

Потом звонки вдруг прекратились. Миновал четверг, за ним воскресенье, а он так и не увидел подружки. Норман ощущал себя таким покинутым, был настолько сам не свой, что однажды по рассеянности чуть не отхватил два пальца электроинструментом, а в другой раз опрокинул на себя чашку с горячим кофе. Вернон замечал, что его племянник сгорает в любовной лихорадке, но помалкивал. Парень влюблен, а люди в подобном состоянии ведут себя именно так, как вел себя Норман.

Норман попытался выяснить телефонный номер особняка, где жила Кейси, но самое большее, чего он сумел добиться, – это узнать номер школьной канцелярии. Дважды секретарь канцелярии обещала передать Кейси его просьбу перезвонить. На третий раз она ответила, что мисс Ван Метер не желает с ним говорить. В отчаянии Норм помчался в "Дубовую рощу". Дворецкий попросил молодого человека подождать снаружи, а сам отправился наверх, чтобы передать Кейси его просьбу выйти и побеседовать. Вскоре он вернулся и сообщил: Кейси велела сказать, что Норману запрещается впредь искать с ней встреч и что в случае дальнейших домогательств с его стороны будет заявлено в полицию.

Норман сознавал, что свихнулся от любви, но почему-то убедил себя, что их романтическое приключение будет длиться вечно. В его далеко идущих фантазиях они с Кейси даже вступали в брак и переезжали жить в ее поместье, где он каждый день водил автомобиль и жил в роскоши. Угроза обращения в полицию убедила Норма, что мечтам о матримониальном счастье не суждено сбыться. То была горькая пилюля. Прекращение интимных отношений с такой девушкой, как Кейси, было не менее тяжело и сложно, чем отвыкание от героина. Норман написал ей исполненное боли письмо, на которое не получил ответа, затем заставил себя примириться с фактом, что, вероятно, больше никогда не увидит Кейси.

* * *

На письме Нормана имелся обратный адрес. На следующей неделе после его отправки Вернон подозвал племянника к телефону. Сердце Нормана бешено забилось. Вытерев о тряпку влажные руки, он сломя голову бросился в контору.

– Норман Спенсер? – спросил мужской голос.

– Да.

– Если хотите узнать, почему Кейси дала вам отставку, приходите сегодня в десять вечера на парковку возле городского парка "Трайон-Крик".

– Кто э... – начал Норм, но из трубки уже неслись длинные гудки.

В состоянии легкого транса, точно лунатик, Норм вернулся в гараж. Голос мужчины звучал недружелюбно, но и речи быть не могло о том, чтобы не поехать в парк.

* * *

Муниципальный парк "Трайон-Крик", в юго-западной части Портленда, примыкал к студенческому городку Юридической школы имени Льюиса и Кларка. Через поросшую лесом территорию пролегали походные маршруты. В дневное время парк был излюбленным местом для прогулок влюбленных и пробежек трусцой. Сейчас, в десять вечера, в парке было темно, и автостоянка пустовала, если не считать разбитого грузовика, припаркованного в том месте, от которого начиналась одна из туристских троп.

Норман поставил машину неподалеку от грузовика, вышел и немного прогулялся, чтобы осмотреться. Вечер теплый, и Норман был только в футболке и джинсах. Приблизив лицо вплотную к стеклу кабины грузовика, он внимательно вгляделся и убедился, что грузовик пуст.

– Спенсер! – окликнул его голос со стороны леса, где начиналась тропа.

Обернувшись, Норман заметил человека, стоящего в тени в глубине тропы. Он сделал несколько шагов вперед, и фигура тоже отодвинулась, растаяв в темноте. Норман решил вести себя осторожнее, но его потребность выяснить, что случилось с Кейси, победила здравый смысл. Он двинулся по тропинке, но человек исчез. Норман остановился, озираясь. Голос снова позвал его, теперь он раздавался уже из глубины.

Норман вглядывался в темноту.

– Эй, мне надоело играть в прятки! Если у вас есть что сказать, выходите и скажите.

Ответа не последовало. Нормана охватила злость. Он понимал, что ему следует сесть в машину и уехать, но не хотел, чтобы жестокий шутник решил, будто он напуган. Поэтому он направился дальше по тропе, надеясь захватить неизвестного врасплох. Неожиданный удар бейсбольной битой обрушился ему на голень, сшибая с ног. Боль была адская. Норман опрокинулся на землю, сильно ударившись головой, и лежал в грязи, оглушенный. Второй удар обрушился ему на плечи.

Норман попытался встать, но новые удары пригвоздили его к земле. Сквозь красный туман он мог видеть своих налетчиков. Их трое, и у двоих в руках бейсбольные биты. Третий шагнул вперед и нанес Спенсеру жестокий удар ногой по ребрам. Норман услышал, как внутри у него что-то хрустнуло. Электрический разряд боли обжег его, и на миг он потерял сознание. Когда же мир вновь начал прорисовываться, выплывая из марева боли, Норман увидел сидящего рядом на корточках Майлза Ван Метера. Ухватив Нормана за волосы, он приподнял его голову. Лицо Майлза было искажено яростью.

– Ты обрюхатил мою сестру, сволочь, но тебе в жизни не видать ни ее, ни ее маленького ублюдка! Если хоть раз еще осмелишься подойти к ней, то сегодняшняя встряска покажется тебе райским наслаждением!

И Майлз обрушил кулак прямо в лицо Норману, ломая нос. Потом поднялся и кивнул своим. Подошедшие двое принялись избивать Нормана битами и молотили до тех пор, пока он не вырубился.

4

Норман едва заставил себя доехать до ближайшей больницы, где ему сообщили, что у него сломаны два ребра, раздроблена кость голени и вдобавок сотрясение мозга. Когда Нормана немного подлечили, родители забрали его домой. Нос сломан, нога в гипсе, грудная клетка туго стянута, лицо – сплошной фиолетово-желтый синяк, а голова разламывается от боли.

Следующую неделю Норман был прикован к постели и имел много времени для размышлений. Он ужасно переживал по поводу беременности Кейси. Конечно, в большинстве случаев они принимали меры предосторожности, но раз или два, в пылу страсти, пренебрегли ими. Теперь ей придется заплатить за их общую ошибку собственной молодостью. Первоначальным побуждением Норма было поступить, как подобает честному человеку, то есть жениться на Кейси. Вскоре он понял, что лишен такой возможности. Как он мог сделать предложение, когда она даже не желала с ним разговаривать? Конечно, ему хотелось бы верить, что всему виной ее семья, это они стараются их разлучить, однако более вероятным представлялось, что он был для Кейси лишь мимолетным увлечением, объектом летней интрижки. Действительно, она никогда не проявляла особых признаков привязанности. Теперь, когда у него было время поразмыслить над всем этим, он осознал, что в общем-то их мало что связывало, кроме секса. Несколько раз Норман пытался сказать, что любит ее, но она поднимала его на смех. И сама никогда даже не заикалась о любви.

Однажды, читая газету "Орегониэн", Норман впервые осознал, что будущий ребенок не просто абстракция. Он проглядывал газету в поисках комиксов, когда в глаза ему бросилось "Кейси Ван Метер". В колонке светских новостей упоминалось, что она собирается провести осенний семестр в Европе. Первой мыслью Нормана было, что она решила сделать аборт. Он похолодел и опечалился. Ему вдруг пришло в голову, что их ребенок был бы немного похож на него. Норман был молод и никогда прежде не мыслил масштабно, но тут вдруг ему явилась идея бессмертия. Ребенок – это бессмертие. Он будет нести в себе твои гены после того, как самого тебя уже не будет на свете. Если Кейси сделает аборт, то какая-то совершенно ощутимая частица Нормана погибнет.

Порассуждав еще немного, Норм решил, что Генри Ван Метер как истинный католик не позволит дочери делать аборт. Однако он с трудом представлял, что Кейси откажется от своих жизненных планов, расстанется с мечтами о карьере и пожелает растить ребенка – зная, как все это получилось. Наиболее вероятным казалось, что она намеревается родить в Европе, чтобы здесь об этом никто не узнал. Затем ребенка отдадут на усыновление. Это показалось Норману неправильным и несправедливым. Он не хотел, чтобы его дитя воспитывали чужие люди.

* * *

Если судить по внешнему виду, то адвокат Кен Филипс был из тех юристов, к чьим услугам вы прибегли бы в последнюю очередь. Ничто в этом лысом пузатом коротышке с запущенной седеющей бородой и в мятой одежде не наводило на мысль о его блестящих способностях и успехах. Контора Филипса была маленькая, обставлена подержанной мебелью, которую он приобрел в те времена, когда четырнадцать лет назад начинал собственный бизнес. На стенах не было газетных вырезок, кричащих о его победах в зале суда, а вместо дипломов в рамочках висели первые дошкольные рисунки его детей да набор фотопейзажей орегонского побережья, сделанных его женой.

Гиблые дела были коньком Филипса. Едва получив диплом юриста, он уехал в южные штаты. То были самые трудные и мрачные годы движения за гражданские права, и Кен Филипс стал представлять там права чернокожих в истерзанных насилием кампаниях по регистрации избирателей. Во время войны во Вьетнаме он был для участников антивоенного движения первой линией судебной обороны. Когда же Кен Филипс не был вовлечен в политику, он зарабатывал на жизнь – и неплохо зарабатывал – как адвокат, специализирующийся на судебных исках по поводу причинения физического и прочего ущерба частным лицам.

– А как сейчас выглядит тот, другой, парень? – спросил Филипс, как только секретарь вышел, оставляя их с Норманом наедине.

– Гораздо лучше, чем я.

Когда Филипс смеялся, его тело сотрясалось, как у Санта-Клауса.

– Значит, вы хотите, чтобы я возбудил иск против этих ублюдков?

– Я просто хочу задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете. Но больших денег у меня нет.

– О деньгах побеседуем позже. Позвольте мне выслушать вопросы.

Норман уперся взглядом в свои ботинки. Он не продумал, что будет говорить, если добьется аудиенции у Кена Филипса. Всей его храбрости хватило на то, чтобы прийти в контору этого адвоката.

– У вас какие-нибудь неприятности с законом? – подхлестнул его Кен.

– Нет, пожалуй. Это скорее личное, связанное с девушкой. – Молодой человек набрал в грудь побольше воздуха. – Мистер Филипс, например, девушка забеременела и собирается отдать ребенка на усыновление. А как насчет отца?

– Я что-то не улавливаю.

– Вот есть девушка. Мы с ней спали. Занимались сексом. А теперь, мне кажется, она намерена отдать нашего ребенка. Я не думаю, что она собирается сделать аборт. Ее отец католик. Уверен, он отправил ее в Европу рожать, а я хочу знать свои права.

– Как долго вы знали девушку?

– Одно лето. Я работаю на бензозаправке, а у нее сломалась машина, и мой дядя послал меня к ней с буксиром. Мы разговорились, и я пригласил ее на свидание.

– Вы работаете на автозаправочной станции полное время?

– Летом – да. Вообще-то я учусь в Орегонском университете. Перешел на предпоследний курс.

– Сколько лет девушке?

– Девятнадцать. Она учится в Стэнфорде.

Филипс откинулся на стуле и сложил руки на своем обширном животе, сплетя пальцы.

– Итак, мы имеем здесь легкую романтическую интрижку, которая вышла из-под контроля и приняла ненужный оборот?

Норман залился краской.

– Мы старались быть осторожными. Но пару раз...

– Откуда вам известно, что она беременна?

Норман показал на свое лицо.

– Это устроил ее брат со своими дружками, когда узнал. И еще: она перестала со мной встречаться. Не отвечала на звонки. Я приходил к ее дому, но она не желала меня видеть. Сказала, что заявит в полицию, если я стану ей докучать.

– А вы сообщили в полицию об избиении? О том, что это дело рук ее брата?

Норман покачал головой.

– Мне показалось, это было бы неправильно. Если бы у меня была сестра и какой-то тип сделал с ней... – Он опустил голову. – Пожалуй, я чувствовал, что заслужил подобное.

Филипс кивнул.

– Так зачем же вы пришли ко мне?

– Как я уже говорил, родители Кейси отправили ее в Европу. Если речь идет об аборте, то, наверное, я опоздал. Но если она собирается родить, а потом отдать ребенка, то я этого не хочу.

– Вы собираетесь жениться на девушке?

– Если бы она захотела, я бы женился, но не думаю, что она желает выйти за меня замуж. Да и отец ей не позволит.

– Почему?

– Понимаете, они настоящие, важные богачи. К тому же, полагаю, она меня не любит.

– А вы ее любите?

– Она мне нравится. Мы встречались, но... я не знаю.

– Если вы не хотите на ней жениться, а она не хочет за вас замуж и если ребенка, по всей видимости, отдадут на усыновление, тогда не пойму, чего вам нужно от меня?

Стиснув руки и в волнении подавшись вперед, Норман бросил напряженный взгляд на сидящего по другую сторону Кена Филипса.

– Мистер Филипс, а мужчина имеет право воспитывать младенца?

– Вы хотите воспитывать ребенка?

– Я думал об этом. Это же ведь и мой ребенок, правда? Я не хочу, чтобы кто-либо посторонний заботился о нем. Это неправильно.

– Сколько вам лет?

– Девятнадцать. Через несколько месяцев будет двадцать.

– Вы представляете, насколько трудно растить ребенка? Это работа с полной занятостью. Как вы будете посещать колледж? На что собираетесь содержать его и заботиться о нем?

– Устроюсь работать по ночам, чтобы закончить учебу. Я могу перейти в Портлендский государственный университет.

– Кто будет присматривать за ребенком, пока вы работаете и учитесь?

Об этом Норман не подумал.

– Мой отец на инвалидности. Он целый день дома.

– И жаждет сидеть с младенцем? Вы говорили об этом с ним или с матерью?

– Нет, но они всегда стоят за меня, – упрямо произнес Норман.

– Откуда вы знаете, что эта девушка сама не захочет быть матерью?

– Я не уверен. Как я уже говорил, она не желает со мной общаться, поэтому я не могу у нее спросить. Но я знаю Кейси. Она не из тех, кто станет возиться с ребенком. Она любит светскую жизнь, честолюбива, ей важен карьерный успех.

– Возможно, вы и ошибаетесь насчет ее. А если она все-таки хочет оставить ребенка при себе?

– Тогда зачем она уехала в Европу? И даже если она хочет, разве у меня нет никаких прав? Я – отец.

Несколько минут Филипс пребывал в задумчивости. Ему нравился этот серьезный и искренний молодой человек. Не много найдется на свете молодых парней, жаждавших отказаться от всего ради воспитания малыша.

– Кто отец Кейси? Может, мне побеседовать с ее родней от вашего имени?

– Генри Ван Метер.

Кен Филипс растерянно моргнул.

– Те самые Ван Метеры, что владеют компанией "Ван Метер индастриз"?

Норман кивнул.

– А разве это имеет значение?

Филипс рассмеялся:

– Конечно. Генри Ван Метер – один из самых влиятельных людей штата и абсолютный негодяй. Если он миром не согласится на твое опекунство, нам придется выдержать трудное сражение. Он будет биться безо всяких церемоний, не стесняясь в средствах, и ты навсегда останешься у него в черном списке.

У Нормана вытянулось лицо.

– Значит, вы отказываетесь от этого дела?

Филипс медленно покачал головой:

– Нет.

Он откинулся на спинку кресла и положил подбородок на сомкнутые пальцы. Норман ждал, в волнении ерзая на стуле. Наконец Филипс выпрямился. У него появилась одна идея, но он не хотел пока обсуждать ее со своим молодым клиентом.

– Мне нужно встретиться с твоими родителями, – промолвил Филипс. – Я не стану двигаться дальше, пока не побеседую с ними.

Норман опасался такого поворота, но понимал, что избежать его невозможно.

– А как насчет денег? Сколько это будет стоить?

– На данном этапе пусть мой гонорар тебя не тревожит. Ты несовершеннолетний, и мы не станем ничего предпринимать, если твоя родня тебя не поддержит.

– Тогда, как я понимаю, вам неизбежно придется поговорить с ними.

– Правильно. И есть еще одна вещь, которую мне необходимо сделать. Сиди спокойно, а я достану фотоаппарат.

5

Антон Брашер облачал свое тощее, как у аиста, тело в сшитые на заказ шелковые рубашки. Его ввалившиеся щеки и темные круги под глазами свидетельствовали о напряженных часах, которые он посвящал интересам своих клиентов. Он был неуступчивым, трудным в общении адвокатом, с острым интеллектом и без моральных принципов. На адвокатов вроде Кена Филипса, которые защищают коммунистов, негров и прочий сброд, он смотрел с отвращением, однако отнюдь не преуменьшал способностей Филипса.

Его могущественный клиент Генри Ван Метер, сидя сейчас в адвокатской фирме, пренебрежительно созерцал Кена Филипса с противоположного конца комнаты. Черные как смоль волосы Ван Метера были зачесаны со лба назад. Горящий пронзительный взгляд и острый, как у ястреба, нос извещали о крутом и жестком нраве и такой жизненной философии, в которой не было места состраданию. Генри с негодованием отверг предложение встретиться с Филипсом и уступил, лишь когда Брашер предостерег: этот адвокат уже испортил жизнь нескольким влиятельным людям, посчитавшим возможным его проигнорировать.

Адвокатская контора "Брашер, Платт и Хайнекен" занимала два верхних этажа здания в центре Портленда. Встреча проходила в кабинете, расположенном на втором этаже, в задней его части – дабы уменьшить для Генри опасность быть увиденным вместе с Филипсом. Брашер представил адвоката противной стороны, но Генри даже не подал руки.

– Чего вы хотите? – без предисловий спросил он.

– Мирного урегулирования сложной проблемы.

– Я не знаю ни о какой проблеме, которая касалась бы одновременно меня и вашего клиента. Я явился сюда лишь потому, что Антон просил меня вас выслушать.

Филипс улыбнулся:

– Я рад, что у вас с Норманом Спенсером нет никаких проблем. Это прекрасный молодой человек, он заинтересован лишь в том, чтобы поступить так, как подобает. Если мы согласимся решить дело полюбовно, на дружественных основаниях, то и Норман, и ваша семья выиграют.

– Вы изъясняетесь загадками, мистер Филипс. Будьте любезны поскорее перейти к сути дела.

Адвокат кивнул:

– Вы правы, мистер Ван Метер. Изложу кратко. У моего клиента Нормана Спенсера был летний любовный роман с вашей дочерью Кейси. Ваша дочь забеременела. Сейчас она находится где-то в Европе – по общему мнению, для того, чтобы провести учебный семестр за границей, но, как я догадываюсь, это имеет какое-то отношение к ее беременности. Вы католик, следовательно, вопрос аборта на повестке дня не стоит. Думаю, она доносит ребенка до положенного срока и отдаст его на усыновление. Если дело обстоит именно так, то Норман сам хочет воспитывать ребенка. Он намерен его усыновить. Поэтому я пришел сюда, чтобы выработатьсоответствующее соглашение.

Пока Филипс говорил, лицо Ван Метера делалось все более жестким. К тому времени как адвокат закончил речь, магнат был уже вне себя от бешенства.

– Ваш клиент должен благодарить судьбу за то, что я не привлекаю его в суд за клевету! И именно так я поступлю, если вы пророните хоть слово из своих скандальных измышлений за пределами этого кабинета!

– Разве ваша дочь не беременна?

– Частная жизнь дочери мистера Ван Метера вас абсолютно не касается, – вмешался Брашер.

– Позволю себе с вами не согласиться, Антон, – спокойно произнес Филипс. – Если она носит ребенка моего клиента, это определенно меня касается. И дело станет не только моим, но также и судебным, если вы и мистер Ван Метер будете продолжать задевать мою профессиональную честь и угрожать моему клиенту.

Филипс повернулся к Генри Ван Метеру:

– Если мы станем судиться по поводу учреждения опекунства, ваша дочь сделается легкой добычей для каждого сплетника.

– Сколько? – спросил Брашер.

Филипс поморщился.

– Послушайте, это уже форменное оскорбление. Однако я пропущу его мимо ушей. Норман вовсе не охотится за деньгами мистера Ван Метера. Он очень порядочный молодой человек, который хочет поступить по совести.

– Вашего клиента неправильно информировали, – процедил Генри. – Моя дочь проходит обучение за границей. Я даже не убежден, что она когда-либо знала этого субъекта. Она никогда о нем не упоминала.

Филипс вынул несколько фотографий с изображением разбитого лица Нормана и положил их на стол.

– Если Кейси не знает Нормана и она не беременна, каковы же были мотивы вашего сына, когда он избил моего клиента до полусмерти?

– Майлз этого не делал, – сказал Генри, бросив беглый взгляд на фотографии.

– У него будет возможность доказать это в суде, – отозвался Филипс.

– Теперь вы угрожаете еще и моему сыну? – вскипел от возмущения Ван Метер.

– Я никому не угрожаю. Я просто стремлюсь довести до вашего сведения, что многие люди окажутся в неловком положении и понесут моральный ущерб, если вы продолжите все отрицать. Я, со своей стороны, полагал, что вы должны быть рады сбыть с рук эту проблему. Вы могли бы даже иметь личную заинтересованность в благополучии ребенка, мистер Ван Метер. Ведь будущий младенец – ваш внук.

Филипс сделал паузу, чтобы собеседники осознали сказанное.

– Оставьте нас на несколько минут, чтобы я посовещался со своим клиентом, – проговорил наконец Брашер.

– Конечно.

Пока Ван Метер и его адвокат совещались, Кен Филипс курил в холле. Вскоре они позвали его.

– Мы не признаем, что ваши притязания имеют под собой какие-либо серьезные основания, – заявил Брашер. – Но чисто гипотетически: если Кейси беременна и разрешит мистеру Спенсеру усыновить ее ребенка, согласен ли мистер Спенсер впредь воздерживаться от каких-либо контактов с семьей Ван Метер и сохранить в тайне личность матери ребенка?

– Позвольте мне переговорить с моим клиентом.

Глава 19

– Твой отец согласился на условия Генри Ван Метера, – завершил свой рассказ Джерри. – Его родители помогли ему тебя вырастить. Днем Норман работал, а по вечерам ходил на занятия в Портлендский государственный университет, чтобы получить диплом о высшем образовании. Там он и познакомился с Терри. Они полюбили друг друга, и Норман поведал ей о тебе. Конечно, получить семью прямо в готовом виде было не совсем то, о чем мечтала Терри, но она любила Нормана, а потом полюбила тебя.

– Откуда тебе известны подробности о личной жизни моих родителей? – спросила Эшли.

– В отцовском архиве были записи о беседах с Норманом. Многое сообщил мне Генри. Аргумент моего отца о том, что ты его внучка, запал ему в память. Генри, разумеется, был мерзавцем, но он хотел, чтобы его род продолжался. Сначала он надеялся, что у Майлза или у Кейси будут дети, но ты – его первая внучка, и через фирму Брашера он нанял специального агента, задачей которого было не терять из виду тебя и твоего отца.

– Значит, он шпионил за нами?

Джерри пожал плечами:

– Не думаю, что он расценивал это именно таким образом. Вскоре ему стало ясно, что его дети не собираются в обозримом будущем подарить ему внука, а может, и никогда. Потом он заболел. Окончательно убедившись, что ты – последняя в его роду, он стал держать тебя в поле зрения.

Эшли выпрямилась. Получалось, что ее жизнь была лишь иллюзией, срежиссированной ее отцом, Генри Ван Метером и людьми, которых она никогда не видела. Почему отец и Терри лгали ей долгие годы?

– А Майлз знает об этом?

– Знали только Генри, Антон Брашер, мой отец, Норман, его родители и Терри – до тех пор, пока Генри не рассказал мне.

– Значит, декан Ван Метер даже не подозревала, что я ее дочь?

– Насколько мне известно, Кейси была не в курсе, кто усыновил ее ребенка.

– Тогда каким же образом я получила стипендию для обучения в академии? После всего, что ты мне сообщил, я не верю, что это была случайность.

– О стипендии позаботился Генри, когда убили твоего отца. Кроме того, незадолго до его гибели Генри вел переговоры с кем-то в фирме Брашера и о том, чтобы включить тебя в завещание. Но у него случился инсульт, вскоре произошло несчастье с Кейси, и он так и не довел дело до конца. Когда Генри нанял меня, чтобы я тебя разыскал, то даже просил набросать для него новое завещание. Но он умер.

– С какой стати он вдруг решил заботиться обо мне? Он никогда для меня ничего не делал.

– Он очень изменился с тех пор, как в результате апоплексического удара едва не отправился на тот свет. К старости стал очень религиозным и обрел социальную совесть. Прежде Генри не испытывал к бедным ни интереса, ни сочувствия. Он был убежден, что общество движимо к прогрессу людьми подобными его отцу, который начинал с нуля и разбогател благодаря собственным усилиям. Первоначально академия создавалась как элитарная школа для мальчиков, и девочки туда не допускались – пока не подросла Кейси. В последние годы он начал давать стипендии способным учащимся из национальных меньшинств и детям бедняков.

– Как благородно с его стороны, – с горькой иронией произнесла Эшли. – А теперь он пытается манипулировать мной из могилы, чтобы заставить спасать эгоистичную суку, которой ничего не стоило отказаться от меня, лишь бы я не мешала ей трахаться да блистать в свете!

– Нравится тебе это или нет, но Кейси Ван Метер – твоя мать. Если она выйдет из комы, кто знает, как сложатся ваши отношения.

– А почему меня должно заботить, как они сложатся? Ей-то было на меня наплевать. Она ради меня и палец о палец не ударила.

– Эшли, для тебя это стало оглушительным ударом, но не принимай сейчас никаких решений. Хорошо все обдумай. Слушания состоятся на следующей неделе. У нас еще есть время.

– Если я вернусь, Джошуа Максфилд узнает, где я нахожусь. Чего ради мне рисковать? И вообще, насколько вероятно, что она выйдет из комы?

– Генри вложил большие средства в исследования одной биотехнологической компании, разрабатывающей лекарство, дающее некоторую надежду. В порядке испытаний его, в частности, применяли на Кейси.

Лицо Эшли покраснело от возмущения.

– Она от меня отказалась, Джерри! Я для нее ничего не значила! Разве она интересовалась, где я и что со мной?

– Я не знаю, – промолвил Джерри. – Послушай, ты, конечно, права. Кейси была эгоисткой...

– Она ею и осталась. Пребывание в коме не может изменить характер человека. Она тщеславная, самовлюбленная, эгоистичная дрянь. Я не собираюсь рисковать своей жизнью ради того, чтобы ее спасти. Мне наплевать, даже если она умрет.

Джерри не нашел аргумента, чтобы переубедить ее, и промолчал.

– А мой отец, Терри... Они обманывали меня всю жизнь. Почему?

– Они поступали так, поскольку любили тебя. Не позволяй гневу ослепить тебя. Твой отец был храбрым и мужественным человеком. Он мог вообще забыть о тебе. Это было бы очень легко. Девяносто девять процентов парней вздохнули бы в подобной ситуации с большим облегчением, узнав, что Генри Ван Метер подчищает их грехи и это не будет стоить им ни цента. Ведь он был беден, Эшли. Чтобы получить образование, ему приходилось вкалывать день и ночь. Он делал это ради тебя. И Терри вместе с ним прошла через все это. Большинство молодых женщин немедленно бы сбежали, узнав, что у Нормана есть ребенок. Но она этого не сделала. Она приняла тебя, ты стала для нее родной.

По мере того как Джерри рассуждал о ее семье, злость Эшли постепенно таяла, накал страстей спадал. Когда он закончил, она почувствовала себя измученной и обессилевшей.

– Господи, как трудно это было, Джерри: вечно прятаться, постоянно трястись, жить одним моментом, не позволяя загадывать на будущее. А теперь еще и это.

– Я все понимаю. Мне трудно даже представить, что тебе пришлось вынести.

Появился официант с заказом, и оба умолкли, не желая распространяться при посторонних. Не успел он удалиться, как Джерри накинулся на еду. Он был очень голоден, а кроме того, хотел дать Эшли время подумать. Она едва притронулась к своей порции, голова у нее была занята совсем другим: она пыталась осмыслить все, что сказал Джерри.

– Очень вкусно, – произнес он, расправившись с обедом.

Эшли взглянула на его тарелку. Она была пуста. Джерри смущенно улыбнулся.

– Я же сказал, что голоден как волк. – Он вытер рот салфеткой и отпил еще вина. – Мне нужно где-то остановиться. Можешь рекомендовать какой-нибудь местный отель?

– Я снимаю квартиру к северу от Сиены, недалеко отсюда. Оставайся у меня. Там есть гостевая комната.

– Не хотелось бы стеснять тебя.

– Буду только рада, если ты остановишься у меня.

– Спасибо.

– Ты очень добрый, знаешь об этом?

Джерри покраснел.

– Я это делаю для того, чтобы повысить счет за услуги. Ты же знаешь, мне нужно оплачивать аренду конторы.

Настала очередь Эшли потянуться через стол и положить ладонь на руку Джерри.

– Спасибо, – с чувством произнесла она.

* * *

Когда они добрались до дома, уже стемнело. Квартира находилась над лавкой мясника, и он являлся ее хозяином. Эшли показала гостю небольшую гостиную, маленькую кухню, ванную комнату с крохотным душем, спальню и еще одну комнату, где находились раздвижной диван и комод с зеркалом. Ни картин или постеров на стенах, ни безделушек на полках. В доме царил дух безличия и временности, характерный для жилища, которое не имеет хозяина и может быть оставлено в тот же миг, как возникнет необходимость.

На ночном столике Эшли стояло несколько фотографий. Джерри показалось, что он видел их в общежитии. На одном снимке чета Спенсеров улыбалась в объектив, на лужайке перед тем самым домом, где позже убили Нормана. На другой Терри и Норман обнимали Эшли за плечи, на лицах их сияли счастливые улыбки. Последний снимок был сделан после финального матча на первенство округа. Там была запечатлена футбольная команда Эйзенхауэровской школы, на переднем плане – Эшли, с призом чемпионата в руках.

Джерри сделалось грустно. Он пытался представить, какая жизнь началась у девушки с тех пор, как она бросилась искать прибежища в Европе. "Одиночество" – вот первое слово, которое приходило на ум. Тогда Эшли не знала итальянского, не имела друзей. Да и потом тоже: некому довериться, не на кого положиться, нельзя подолгу оставаться на одном месте. И все-таки она выжила. Стойкая, упорная и энергичная. Сильный характер.

Эшли нашла наволочку, простыни и проводила Джерри в комнату с раздвижным диваном.

– Вот твой номер. Располагайся. А я пока вымою посуду.

Джерри убрал одежду в комод и постелил постель. Затем отправился в кухню и присоединился к сидевшей за столом Эшли. Она уже переоделась в футболку и шорты и потягивала какое-то вино.

– Хочешь? Это хорошее местное кьянти.

– Нет, спасибо. Я очень устал. Одна порция – и я просто вырублюсь.

– Ничего, я сильная. Дотащу тебя до кровати.

Джерри засмеялся.

– Как давно ты здесь? – спросил он.

– Пять месяцев. Самый долгий мой срок на одном месте.

– С кем-нибудь подружилась?

– Да, с несколькими людьми. Тут есть женский футбольный клуб. Я за него играю. Им неизвестно мое настоящее имя и вообще ничего обо мне не известно. Думают, я взяла академический отпуск, чтобы отдохнуть от учебы.

– Хорошо, что у тебя появились друзья.

– Да, это помогает ощущать себя частью целого, но трудно жить, постоянно притворяясь кем-то другим. Приходится быть очень осторожной, чтобы не запутаться, рассказывая о своей вымышленной жизни. Поэтому я постаралась сделать свою легенду попроще, но все равно приходится постоянно быть начеку.

– А где вы играете?

– В городе есть профессиональная мужская команда. Мы пользуемся их стадионом. Имеется спортивная лига. Нас не много, зато мы страстно увлечены своим делом.

– Ты все еще хранишь свое старое обмундирование?

– Да.

И Эшли принялась рассказывать, как жила и чем занималась с тех пор, как покинула Штаты. В какой-то момент Джерри начал зевать и клевать носом.

– Тебе пора спать, – объявила Эшли.

– Хорошая мысль. Я так устал, что, кажется, сейчас отключусь.

Он поднялся.

– Приятно снова увидеть знакомое лицо, – улыбнулась Эшли.

– И мне тоже приятно тебя повидать.

Они стояли близко друг к другу и ощущали неловкость. Джерри хотелось поцеловать Эшли на ночь, но он боялся, что она неправильно истолкует его побуждение. Вдруг он вспомнил нечто дававшее хороший повод побороть напряжение.

– Я же привез тебе кое-что! – воскликнул Джерри.

– Что?

– Подожди здесь.

Молодой человек кинулся в свою комнату и стал рыться в чемодане. Когда вернулся на кухню, в руках у него был сложенный листок бумаги.

– Я ведь говорил тебе, что обнаружил папку с документами, касающимися твоего отца?

Эшли утвердительно кивнула.

– В ней я нашел кое-что. Папа написал это письмо твоему отцу после того, как тот закончил колледж. Я подумал, тебе, наверное, захочется иметь его у себя.

Эшли взяла письмо.

– Что ж, тогда у меня все, – сказал Джерри. – Спокойной ночи. До завтра.

Джерри вышел из кухни, а Эшли опустила бокал из-под вина в раковину, где уже стояли тарелки. Моя посуду, она думала о Джерри. Когда они впервые встретились, ему было лет двадцать пять, а она – еще подросток. Как давно это было, словно тысячу лет назад! Теперь Джерри уже не выглядел настолько старше.

Она слышала, как Джерри ходит по комнате, готовясь ко сну. Казалось странным, что в квартире находится еще кто-то, особенно мужчина. С тех пор как Эшли в панике бежала из Портленда, она не позволяла себе ни с кем сближаться. Разумеется, и с Джерри она не была особенно близка. Он лишь ее адвокат. Электронные письма, которыми они обменивались, большей частью носили деловой характер, хотя он всегда интересовался, как Эшли живет, и выражал свою поддержку. Однако ей было мало что о нем известно. Он не носил обручального кольца, но это не означало, что у него нет девушки. Кроме того, Джерри хорошо образован. А она не имела даже диплома об окончании школы.

Эшли отогнала прочь все эти мысли и направилась в свою комнату. Ей очень хотелось прочитать письмо, но она оттягивала этот момент. Наконец она раскрыла листок. В верхней части его были две дырочки – с их помощью он, очевидно, крепился в металлических зубьях папки. Копия письма, выполненная под копирку, и само стародавнее письмо, отпечатанное на пишущей машинке. Некоторые слова чуть размазались.

* * *

"Дорогой Норман!

Я хотел черкнуть вам несколько строк, чтобы поблагодарить за приглашение на церемонию вручения дипломов в Портлендском государственном университете. Меня очень тронуло, когда, поднимаясь получать свои диплом, вы взяли с собой на сцену Эшли. Я знаю, что для вас это был, без сомнения, грандиозный момент, но это также потрясающий момент для меня. Профессия юриста – жесткая. Тут гораздо больше видишь человеческих падений, нежели взлетов. Но, глядя на вас, вашу дочь и Терри, на то, как вы держите свой диплом, я был вознагражден за множество разочарований. Вам известно, у меня есть сын Джерри. Некоторые отцы хотели бы, чтобы их сыновья, когда вырастут, стали президентами Соединенных Штатов или центральными полузащитниками футбольной команды. Я же мечтаю, чтобы мой сын вырос похожим на вас. Вы являлись для меня вдохновляющим примером. Желаю успехов в вашей преподавательской деятельности в следующем году.

Еще раз поздравляю,

Кен".

* * *

У Эшли перехватило горло, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не заплакать. В их семейном альбоме была фотография, на которой изображен отец, держащий ее на руках на сцене Портлендского университета, когда ему вручали диплом. Она прежде видела снимок, но никогда не имела возможности в полной мере оценить жертву, которую пришлось принести ее родителям, чтобы воплотился этот момент. А позже отец принес свою последнюю, наивысшую, жертву – спас ее от убийцы.

Эшли закрыла глаза и стала думать о последних минутах, которые разделила с отцом. Он испытывал страшную боль, находился на грани смерти – и все-таки улыбался, зная, что дочь будет жить. Если она останется и дальше здесь, в безопасности, получится, что отец пожертвовал собой лишь для того, чтобы Эшли до старости пряталась в маленьких темных квартирках.

Она выбралась из кровати и вышла в коридор. Дверь в гостевую комнату была закрыта. Эшли постучала.

– Да, – донесся сонный голос Джерри.

– Можно мне войти на минутку?

– Конечно.

Эшли открыла дверь. Джерри лежал под одеялом.

– Это не жизнь, Джерри. Мне постоянно приходится врать, оглядываться. У меня нет настоящих друзей. Иногда я спрашиваю себя: может, Джошуа Максфилд уже давно потерял ко мне интерес? А если ему и дела нет до меня, то зачем я отсиживаюсь в этой норе, смертельно боясь того, кто вовсе обо мне не думает? И еще новости про Кейси. Так странно... в голове просто полный хаос. Я уже привыкла к тому, что у меня не осталось родных, а теперь выясняется, что у меня есть мать. – Эшли опустила голову. – Я хочу домой.

– Тогда я заберу тебя с собой. Мы уедем, когда пожелаешь.

– Как можно скорее!

– Хорошо. Я отвезу тебя.

Глава 20

– Посмотри! – воскликнул Джерри, когда в аэропорту Флоренции они направлялись в зал вылета. В маленьком магазинчике продавались книги и журналы. На одной из полок стояли книжки в бумажных переплетах на английском языке. Джерри подошел и взял экземпляр "Спящей красавицы". На обложке красовалось черно-белая фотография улыбающейся Кейси Ван Метер.

– Ты читала это? – спросил Джерри.

– Нет.

– Майлз хорошо постарался. Проделал большую и скрупулезную работу. Купить тебе почитать в дороге?

Эшли покачала головой:

– Спасибо, Джерри, не нужно. Я не хочу заново все переживать. Я и без книги знаю, какая судьба постигла моих родителей и Кейси.

Эшли осеклась. Если Джерри прав, то Кейси – тоже ее родительница. Странно... У нее по-прежнему в голове не укладывалось, что холодная элегантная блондинка, принимавшая Эшли во время первого приезда в академию, девять месяцев вынашивала ее в своем теле и дала ей жизнь.

Накануне вечером Эшли, глядя в зеркало, старалась обнаружить в себе какие-либо черты сходства с Кейси Ван Метер. Обе они светловолосые, но Кейси высокая и гибкая, как ива, а Эшли – крепче и мускулистее. Цвет лица одинаковый. После нескольких лет пребывания в Италии кожа Эшли приобрела такой же загорелый оттенок, какой она помнила у Кейси.

Декан Ван Метер наделена сильным характером, выдержкой и самообладанием. Она очень уверенно держалась с Рэнди Коулманом, когда тот пытался подступиться к ней у школьного бассейна. Как бы повела себя на ее месте Эшли? Похожа ли на нее характером? На футбольном поле Эшли проявляла качества лидера. В школьной команде девчонки всегда смотрели на нее, чтобы понять, как действовать. Даже здесь, в Италии, несмотря на то что она была иностранкой и совершенно посторонним человеком, футболистки из местной команды видели в ней вожака.

Джерри убрал книгу на полку, и они с Эшли остановились возле ворот, ведущих на летное поле. Эшли оглядела пассажиров. Кто-то казался взволнованным, многие – усталыми или просто скучающими. Пять лет назад, находясь в портлендском аэропорту, Эшли полагала, что летит к свободе. Сегодня ее охватил страх перед будущим. Хотелось надеяться, что Джошуа Максфилд потерял к ней интерес, а Кейси Ван Метер очнется и выйдет из комы исполненная любви к своей давным-давно покинутой дочери. Но Эшли сознавала, что эти мечты могут обернуться кошмарами.

По возвращении на родину в портлендском аэропорту путешественников встречало такси, оно отвезло их на квартиру, которую Джерри снял на свое имя. Адвокат попросил водителя подождать, пока он поможет своей спутнице отнести в квартиру дорожные сумки. Филипс заблаговременно позвонил и попросил свою секретаршу наполнить холодильник. Вероятно, та подумала, что у него завелась возлюбленная. Джерри усмехнулся. В последнее время его личная жизнь была не слишком богата событиями – с тех самых пор, как закончился его двухлетний роман с одной честолюбивой биржевой брокершей. Она впала в глубокую депрессию, когда ее уволили с работы после обрушения рынка ценных бумаг, и переехала в Нью-Йорк, где обнаружилось подходящее место. Сейчас Джерри считал, что это было к лучшему. А после ее отъезда ни одна из девушек, с которыми он иногда встречался, не вызывала в нем желания продолжать отношения.

– Ну как, нормально? – спросил Джерри, когда Эшли закончила беглый осмотр.

– Да, все прекрасно.

– Квартира снята на месяц, так что можешь съехать, если она тебя не устраивает.

– Нет, она мне нравится.

– Я оплатил кабель, – сообщил Джерри, указывая на телевизор. – Сможешь компенсировать себе отсутствие дурацких программ, которых ты была лишена все это время.

Эшли подошла и поцеловала своего адвоката в щеку.

– Ты просто чудо, Джерри! Не знаю, что бы я без тебя делала.

– Ну что ты, – пробормотал молодой человек, смущенный таким проявлением сердечности со стороны Эшли. – Мы же универсальная адвокатская фирма – осуществляем полное обслуживание клиента.

Они постояли в неловком молчании, потом Джерри отступил на шаг.

– Слушания состоятся завтра в десять. Я заеду за тобой в девять тридцать.

– Я буду готова.

– Тогда до встречи.

– Договорились.

– Спи крепко.

Эшли приблизилась к окну и наблюдала, как Джерри садится в поджидавшее его такси. Она стояла так, пока габаритные огни машины не скрылись из виду. Джерри проделал фантастическую работу. Он был просто неподражаем – такой верный и надежный. С ним Эшли почувствовала себя в безопасности. Но этому ощущению недолго длиться. Уже завтра все узнают, что она вернулась.

Глава 21

Массивное бетонное здание, в котором размещался суд округа Малтнома, занимало целый квартал. Оно выглядело так же мрачно и зловеще, как и в памятный день пять лет назад, когда Эшли давала свидетельские показания на предварительных слушаниях по делу Максфилда. В вестибюле, перед металлоискателями, стояла небольшая очередь. Прибывшие в здание суда Эшли и Джерри тоже пристроились к ней. Филипс был в сером костюме, белой рубашке и бледно-желтом галстуке. Эшли оделась в черный деловой костюм, который они специально купили во Флоренции перед вылетом.

Пройдя досмотр службы безопасности, Джерри повел свою подопечную по лестнице на третий этаж. От центрального вертикального пролета лучами расходились четыре мраморных коридора. Достопочтенная Пола Гиш, которой предстояло вести сегодняшнее заседание, слушала дела в новом, современном помещении, расположенном в заднем холле. Судья Гиш была крупной, плотно сбитой женщиной сорока с небольшим лет, с короткими темно-русыми волосами и в очках. Когда Джерри и Эшли вошли в помещение, Гиш пролистывала пачку заявлений сторон, седовласый судебный поверенный монотонно бубнил что-то о порядке начисления адвокатского гонорара.

Эшли и ее адвокат заняли места в последнем ряду, и девушка обвела взглядом присутствующих. Их было немного, и ей не составило труда выделить из общей массы Майлза Ван Метера. Он сидел в переднем ряду рядом с лысеющим толстым афроамериканцем, одетым столь же элегантно, как и он сам.

Эшли заметила Рэнди Коулмана, сидевшего несколькими рядами ниже ее, по другую сторону прохода. Муж Кейси был в мятом костюме, представлявшем разительный контраст со стильным прикидом, в который он был одет, когда докучал Кейси у бассейна. Эшли поняла, что минувшие годы оказались не безоблачными для Коулмана. Рядом с Рэнди расположился низенький, атлетически сложенный человек с редеющими прилизанными черными волосами. В руках он сжимал кейс, и Эшли заключила, что это адвокат Коулмана.

В дальней части зала она увидела миловидную молодую женщину с блокнотом. Учитывая широкую известность, которую приобрели "Спящая красавица" и послужившее ей импульсом печально известное криминальное дело, Эшли не удивилась появлению репортерши для освещения нынешнего, в общем-то несенсационного дела об опеке. Зато она поразилась присутствию Ларри Берча, детектива, занимавшегося делом Максфилда, который также сидел в дальнем конце зала. Детектив на секунду задержал взгляд на Эшли и равнодушно отвернулся. Она догадалась, что, с черными волосами и в темных очках, обманула даже его.

Судья Гиш разобралась с вопросом об адвокатском гонораре, и секретарь суда громко объявил:

– Рассматривается дело, касающееся Кейси Ван Метер: ходатайство о назначении правопреемником ее попечителя и охранителя.

При этих словах Майлз и сидящий рядом темнокожий человек поднялись с мест и подошли к адвокатскому столу по одну сторону от судьи.

– С позволения высокого суда, я, Монт Джефферсон, представляю здесь интересы Майлза Ван Метера, брата Кейси Ван Метер и сына Генри Ван Метера, до своей недавней смерти бывшего опекуном и попечителем Кейси.

Он намеревался продолжить, но адвокат Рэнди Коулмана повел своего клиента к другому адвокатскому столу.

– Я Энтони Боттери, ваша честь. Выступаю здесь от имени моего клиента Рэнди Коулмана, мужа Кейси Ван Метер. Мистер Коулман также ходатайствует о назначении его попечителем и охранителем своей супруги.

– Я требую, чтобы ваша честь не рассматривала ходатайство мистера Коулмана, – спокойно промолвил Джефферсон. – Когда произошло нападение на мисс Ван Метер, она находилась в процессе развода с мистером Коулманом, поскольку он избивал ее и изменял ей. Суд уже отказал мистеру Коулману в аналогичной просьбе вскоре после того, как мисс Ван Метер впала в кому. Он игрок и мелкий жулик, которого интересуют только деньги мисс Ван Метер.

Коулман открыл рот, чтобы возразить, но Боттери решительно и твердо сжал локоть своего клиента.

– Прискорбно, что адвокат столь высокого ранга, как мистер Джефферсон, опускается до такого низкого уровня, – произнес Боттери. – Мой клиент – бизнесмен из Лас-Вегаса. Факт проживания в этом городе еще не делает его ни игроком, ни преступником.

– Мистер Боттери прав в том, что касается ваших упреков, мистер Джефферсон, – сказала судья. – Давайте придерживаться цивилизованных рамок.

– Прошу меня извинить, судья, но я уверен, что протоколы по данному делу подтвердят мои слова.

Судья Гиш обратилась к адвокату Коулмана:

– Мистер Боттери, я в этом деле человек новый, однако подняла архивные документы и обнаружила там судебное постановление, отдающее предпочтение отцу мисс Ван Метер, Генри Ван Метеру, перед вашим клиентом. Там упоминается факт избиения вашим клиентом мисс Ван Метер и имеется соответствующий полицейский протокол.

– Это дело многолетней давности, судья! – воскликнул Боттери. – Кроме того, открылись новые обстоятельства. Мистер Ван Метер выпустил из своего ходатайства очень важные сведения.

– В чем они состоят?

– Если сформулировать прямо и без обиняков, ваша честь, то Майлзу Ван Метеру требуется постановление суда о назначении его попечителем Кейси Ван Метер для того, чтобы он имел законное право убить сестру.

– Это возмутительно! – крикнул Майлз.

– Вы хотите во всеуслышание заявить, будто не собираетесь отключать от сети аппараты, поддерживающие жизнь вашей сестры? – требовательно и с вызовом обратился к Майлзу Боттери.

– Ваш клиент никогда не любил мою сестру! Он только охотился за ее деньгами!

– Господа! – Судья Гиш постучала молоточком, призывая к порядку.

– Я могу подкрепить наше утверждение документальными свидетельствами, – сообщил Боттери. Он вынул из кейса несколько листков бумаги, вручил один Монту Джефферсону и взошел на судейское возвышение, чтобы передать другой судье.

– Вот письменное показание, данное под присягой доктором Стэнли Линскоттом, лечащим врачом Кейси Ван Метер. В нем приводится разговор, в котором мистер Ван Метер спрашивал, какие шаги ему следовало бы предпринять, если бы он намеревался прекратить поддержание жизни жены моего клиента.

– Могу я взглянуть на копию этих показаний? – раздался вдруг голос Джерри Филипса.

Пока Майлз и Боттери спорили, они с Эшли тоже прошли за барьер, отделяющий суд от присутствующих. Майлз обернулся, увидел Эшли и стал пристально вглядываться в нее. Его челюсть отвисла от изумления.

– Кто вы? – спросила судья Гиш.

– Джерри Филипс, ваша честь. Я представляю Эшли Спенсер, которая также ходатайствует о назначении ее попечительницей и охранительницей мисс Ван Метер.

– На чем основано притязание вашей клиентки, мистер Филипс? – произнесла судья.

– Эшли Спенсер является дочерью Кейси Ван Метер, ее единственным ребенком.

Майлз, беззвучно ахнув, оторопело уставился на Эшли, затем принялся лихорадочно шептаться со своим адвокатом. Шок был написан также и на лице Рэнди Коулмана.

Джерри Филипс вручил несколько документов адвокатам противных сторон и судье.

– Вот заявление мисс Спенсер, где она просит назначить ее опекуншей своей матери. К нему прилагаются данные под присягой письменные показания Генри Ван Метера, в которых обрисовываются факты, позволяющие Эшли Спенсер заявлять, что она является дочерью мисс Ван Метер. Я приложил сюда и другие документы, подкрепляющие ее претензию.

После прочтения бумаг, которые дал им Джерри, между Коулманом и его адвокатом также завязалось горячее обсуждение. Когда они закончили, Боттери обратился к судье Гиш:

– Мой клиент заверяет меня, что у его жены никогда не было детей. Матерью этой женщины была Терри Спенсер, убитая тогда же, когда Кейси Ван Метер получила тяжкие телесные повреждения, повлекшие за собой кому.

– Да, Терри Спенсер вырастила Эшли как свою дочь, – согласился Филипс, – но биологической матерью мисс Спенсер является Кейси Ван Метер.

– Мистер Джефферсон, что вы можете сказать на это? – спросила судья.

– Мой клиент впервые слышит о притязаниях мисс Спенсер.

– Однако уже ранее кому-то из вашей фирмы было известно, что мисс Спенсер является дочерью Кейси Ван Метер. – И Джерри вручил судье, Джефферсону и Боттери копии распоряжения "О нахождении документов, могущих послужить поддержкой в доказательстве требований той или иной стороны". – Ведь и вы и Майлз Ван Метер состоите в адвокатской фирме Бухера, не так ли?

– Да, – ответил Джефферсон, пробегая глазами документ. – Фирма всегда вела юридические вопросы, касающиеся бизнеса Ван Метеров, а также их персональные дела.

– Норман Спенсер, отец Эшли, имел непродолжительную связь с Кейси Ван Метер в те времена, когда оба были еще студентами. Мисс Ван Метер забеременела, но сохранила этот факт в тайне от Нормана. Генри Ван Метер подготовил почву для того, чтобы ребенка отдали приемным родителям. Норман узнал об этом и нанял моего отца, адвоката Кена Филипса, чтобы отсудить Эшли. После переговоров с Генри и его адвокатом Норману Спенсеру разрешили удочерить Эшли без разглашения тайны ее происхождения. Дело вела адвокатская фирма Антона Брашера при его непосредственном участии. Я прошу суд ознакомиться с имеющимися в этой адвокатской фирме архивными материалами. Они должны послужить доказательством того, что Эшли Спенсер – дочь Кейси.

– Эти архивные материалы, вероятно, так стары, что их уже не существует, – заметил Джефферсон. – И даже если они существуют, я не могу дать согласие на то, чтобы поднять их. Они защищены преимущественным правом доступа только самого клиента и его адвоката.

– Если бы эти документы все еще существовали, где бы могла ваша фирма их хранить? – спросила судья.

– Существует контора, которая специализируется на хранении архивных юридических дел. У нее есть специальный склад. Наши давно закрытые дела хранятся там.

– Я бы хотела, чтобы вы поискали данные документы и сообщили суду, существуют ли они, – распорядилась судья Гиш. – Если существуют, а ваш клиент не хочет их поднимать, то составьте юридическое обоснование запроса.

– Хорошо, судья.

– А теперь попрошу всех сесть, пока я буду читать бумаги, которые предоставили мне мистер Филипс и мистер Боттери. Я не хочу, чтобы мне мешали.

Стороны терпеливо ждали, пока судья прочитает документы. Закончив, она сняла очки и помассировала закрытые веки.

– А я-то еще думала, что мне предстоит тихий, бедный событиями день. – Судья надела очки и промолвила: – Дело слишком запутанное, чтобы решить его за одно утро.

– Мне тут пришла в голову одна мысль, – подал голос Боттери. – Анализ ДНК мог бы разрешить вопрос, является ли мисс Спенсер родственницей Кейси Ван Метер или нет.

Судья обратилась к адвокату Эшли:

– Мистер Филипс, не желает ли ваша клиентка сделать анализ ДНК, чтобы прояснить вопрос о ее происхождении?

Джерри и Эшли посовещались с минуту, потом он произнес:

– Мисс Спенсер не видит препятствий для проведения анализа, ваша честь.

– Очень хорошо. Я откладываю слушания, чтобы дать мистеру Джефферсону время найти архивные материалы, а мисс Спенсер – возможность сделать анализ ДНК. Я хочу, чтобы стороны договорились между собой по процедуре и о том, какая лаборатория проведет анализ. Когда стороны будут готовы, пусть известят меня, и мы назначим дату нового заседания.

Как только заседание закончилось, Рэнди Коулман со своим адвокатом покинули зал суда, за ними последовал и Монт Джефферсон. Однако Майлз Ван Метер задержался.

– Джерри! – приветственно кивнул он Филипсу и сердечно улыбнулся девушке: – Как приятно снова тебя видеть!

– Я слышала о смерти вашего отца и сожалею о его кончине, – сказала Эшли. – Он был очень добр ко мне.

– Он любил вас, Эшли. Беспокоился, когда вы пропали. Мы оба тревожились.

– Я не хотела вас огорчить, поверьте. Просто у меня не было другого выхода.

– Понимаю. Где же вы находились все это время?

– В чужих краях, – уклончиво ответила Эшли, по-прежнему не желая никому раскрывать тайну своего убежища – на случай если придется им воспользоваться.

Майлз внимательно посмотрел на нее и усмехнулся:

– Что ж, минувшие пять лет не причинили тебе вреда. Ты превосходно выглядишь. Мне нравятся твои волосы.

– Спасибо, – промолвила Эшли.

Майлз бросил взгляд на свои часы:

– Я должен возвращаться в офис, у меня назначена встреча. – Он помолчал и вдруг спросил, будто ему только сейчас пришла в голову эта мысль: – А ты согласишься пообедать со мной сегодня?

– Не думаю, что это удачная мысль, – быстро заметил Джерри.

– Почему? – удивилась Эшли.

– Вы являетесь противными сторонами в тяжбе.

– Но при этом мы также можем быть родственниками, – возразил Майлз. – Твое ходатайство явилось для меня огромным потрясением, но, если все окажется правдой, ничто не обрадует меня больше.

– Мне бы было приятно пообщаться с Майлзом, – сказала Эшли, обращаясь к Филипсу. – Это всего лишь обед. Со мной все будет нормально.

Майлз вручил Эшли и Джерри свои визитные карточки.

– Обсудите это между собой. Я не хотел бы совершать ничего неподходящего. Если все-таки надумаешь пообедать со мной сегодня, позвони.

Майлз зашагал между рядов к выходу. Джерри смотрел ему вслед, пока тот не оказался вне пределов слышимости. Кроме того, они с Эшли бросали тревожные взгляды на журналистку и на Ларри Берча, которые направлялись к ним.

– Если станешь беседовать с Майлзом, помни: в этом деле вы по разные стороны.

– Не беспокойся. Майлз всегда хорошо ко мне относился. Не думаю, что он намерен воспользоваться ситуацией в своих интересах.

– Сейчас, когда вы сделались противниками, ты не можешь заранее знать, что придет ему в голову.

– Я буду глядеть в оба.

Джерри покраснел.

– Прости, это во мне говорит адвокат.

– Я рада, что ты так заботишься обо мне.

У них за спиной возникла корреспондентка и кашлянула, чтобы привлечь внимание.

– Эшли, меня зовут Ребекка Тилман, – представилась она. – Могу я задать вам несколько вопросов?

– Мисс Спенсер не станет давать интервью, – ответил за нее Джерри. – Если она надумает, мы с вами свяжемся.

– Но это сенсационная новость, – настаивала журналистка.

– Возможно, и так, но мисс Спенсер не согласна, чтобы ее сейчас интервьюировали.

Журналистка собралась что-то добавить, потом махнула рукой, повернулась и пошла к двери.

– Здравствуйте, детектив! – приветствовала Берча Эшли.

– Давненько не виделись, – ответил он. Слова звучали вроде бы шутливо, но сам Берч был очень серьезен.

– Мне жаль, что пришлось тогда улизнуть.

– Нам тоже было очень жаль, еще как. Но вы живы и здоровы, а это главное.

– Есть какой-нибудь прогресс в деле Джошуа Максфилда?

– Он по-прежнему в розыске, и имеются по крайней мере два убийства в других штатах, которые могут оказаться делом его рук.

– Где они произошли?

– В Огайо и Айове.

– Значит, его нет в Орегоне?

– По всей видимости. Но теперь, когда вы вернулись, положение может измениться.

– Мы сами об этом тревожимся, детектив, – сказал Джерри. – Мы собирались обратиться к вам по поводу предоставления Эшли защиты как важной свидетельнице.

– Это просто устроить, – хмыкнул детектив. – После того фокуса, который она выкинула.

– Она бежала, борясь за свою жизнь, после того как ваши люди не сумели ее защитить, – напомнил Джерри.

– Два хороших человека погибли, стараясь ее защитить! – сердито отозвался Берч.

– Мне очень жаль, – извинился Джерри, – но вы же знаете, почему Эшли бежала.

Берч сделал глубокий вдох и произнес:

– Я очень негодовал по поводу того, что случилось в академии, но вы все равно не должны были скрываться. Я поговорю с начальством и решу, что можно предпринять для вашей безопасности.

– Отвезти тебя домой? – предложил Джерри, когда Берч удалился, оставив их вдвоем.

– Нет, я пройдусь пешком. Я привыкла к этому в Италии. И мне хочется осмотреться в городе. Вероятно, даже похожу по магазинам.

– Ладно. Если понадоблюсь, я у себе в офисе. И хорошенько подумай, прежде чем принять приглашение Майлза.

– Джерри! Ты бесценный человек, ты столько для меня сделал! Но тебе незачем нянчиться со мной как с маленькой. Мне двадцать два года, и я уже какое-то время успешно о себе заботилась.

Джерри покраснел.

– Протест принимается. Просто я мечтаю, чтобы у тебя все сложилось как можно лучше.

Глава 22

Для встречи Майлз выбрал фешенебельный ресторан, сверкающий стеклом и хромом. Войдя, Эшли увидела, что он дожидается ее за уютным столиком в углу зала. Майлз был в золотисто-коричневом костюме, оксфордской голубой рубашке и галстуке в полоску. Эшли была одета так же, как и утром, в суде, поскольку этот костюм был единственной приличной одеждой, которая у нее имелась.

Метрдотель проводил ее к отгороженному столику, и Майлз поднялся ей навстречу.

– Я так рад, что ты согласилась со мной пообедать, – сказал он, когда она села. – Будешь коктейль или вино? Здесь имеется очень хороший винный погреб.

– Вино.

Майлз распорядился насчет аперитива, а Эшли тем временем изучала меню. Как только официант отошел, Майлз уткнулся в нее пристальным, изучающим взглядом. Эшли почувствовала себя неуютно. Майлз это заметил и улыбнулся:

– Прости, ничего не могу с собой поделать. Мысль, что ты, вероятно, моя племянница, уж очень необычна.

– Не более необычна, чем мысль, что Кейси предположительно моя мать.

– Я испытал такое облегчение, когда увидел тебя сегодня в зале суда и узнал, что ты жива и невредима. Во время моего писательского турне возникали моменты, когда я прерывал чтение и обозревал зал в надежде увидеть тебя где-нибудь в задних рядах. Я по-настоящему о тебе беспокоился.

Эшли ощутила вину, ведь сама-то она очень редко вспоминала о Майлзе за минувшие годы.

– Поздравляю тебя с выходом книги.

– А ты уже прочла ее? – загоревшись, воскликнул Майлз.

– Нет.

Улыбка Майлза померкла.

– Это было бы слишком мучительно, – словно извиняясь, объяснила Эшли.

– Понимаю. Мне тоже было тяжело сочинять "Спящую красавицу", но я сознавал, что должен это сделать.

Вернулся официант с напитками.

– А тебя всегда привлекало творчество? – спросила Эшли, когда официант удалился.

– Я немного баловался в колледже, но до работы над "Спящей красавицей" никогда по-настоящему не пытался написать книгу.

– Что же побудило тебя к этому?

– После побега Максфилда мы с отцом получили множество звонков от кинопродюсеров, различных телешоу и литературных агентов, горевших желанием нажиться на нашей трагедии. Большинство из них я отфутболил, но с одной женщиной-литагентом у нас завязались хорошие отношения. Именно Андреа Уинсенберг подала мне идею написать книгу, которая помогла бы сохранить память о Кейси. Сначала она хотела, чтобы книгу сочинил за меня один из писателей, которого она представляет. – Майлз усмехнулся. – Когда Андреа узнала, что я собираюсь писать сам, она решила, что я сбрендил.

– Но книга действительно принесла тебе огромный успех.

– Я бы обменял все деньги и славу на выздоровление Кейси.

– А есть какая-то надежда?

– Нет! – мрачно и с беспощадной прямотой ответил Майлз. – Послушай, я бы действительно предпочел не говорить сейчас о состоянии Кейси. Я бы с большим удовольствием послушал о твоих приключениях. Но нам все равно придется обсудить этот вопрос, чтобы покончить с ним раз и навсегда. Я не уверен, являешься ли ты на самом деле дочерью Кейси, но...

– Но ты ведь знал, что Кейси забеременела в то лето, когда встречалась с моим отцом? – перебила его Эшли.

– Да, – осторожно произнес Майлз.

– Мне известно, что ты вместе с двумя другими парнями сильно избил моего отца, поскольку был зол из-за Кейси.

Майлз опустил голову и уткнулся взором в столешницу.

– Все мы совершаем поступки, которых впоследствии стыдимся. Я был молод, когда так обошелся с Норманом. Я всегда потом сожалел об этом. – Он поднял голову и добавил: – Но я сделал это из любви кКейси. Она очень дорога мне, Эшли. И если ты действительно хочешь ей помочь, то позволишь ей уйти.

– Ты намекаешь, что я должна отказаться от борьбы? Сдаться и позволить тебе отключить ее от аппарата поддержания жизни?

– Да. Я понимаю, почему ты хочешь оставить Кейси в живых. Господи, ведь ты же привыкла думать, что потеряла мать! А теперь на тебя, словно бомбу, сбросили эту сенсационную новость! Но поддерживать в Кейси жизнь – неправильно. Если бы ты ее увидела, то согласилась бы со мной.

Майлз помолчал. Сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями.

– Мы с Кейси были очень дружны. Я очень ее люблю, но твердо убежден, что нужно осознать неоспоримый факт: она погибла тогда, в лодочном домике, вместе с Терри. – Он покачал головой. – То, что ты увидишь в частной лечебнице, не есть Кейси. Это труп, всего лишь оболочка, которая когда-то была полной жизни и энергии женщиной. Дух покинул ее, Эшли. Все, что делало ее человеком, ушло.

– Твой отец не оставлял надежды.

– Мой отец никогда ничего так просто не выпускал из своих рук. Когда мы с Кейси росли, его не было рядом, но он старался контролировать каждую грань нашего существования.

– В твоих словах звучат горечь и обида.

– Да, мне горько и обидно. Ты не представляешь, какая у нас была жизнь.

– Разве ваша мать не могла...

– Наша мать была алкоголичкой. Если когда-либо она и проявляла признаки здравого ума и инициативности, то Генри выбил из нее это. Ей повезло, что она умерла молодой.

Эшли не могла скрыть потрясения.

– Ты узнала Генри уже после того, как он обрел веру в Бога, – продолжил Майлз. – Тот же человек, которого знали мы с Кейси, был подобен грозному Богу из Ветхого Завета. Он всегда был убежден, что с помощью лишь силы воли может добиться всего, что пожелает. Генри вообразил, будто Кейси, на манер Спящей красавицы, очнется от комы. Но и детская сказка, и его голубая мечта – наивные небылицы. Меня угнетает, когда я вижу, как она бессмысленно угасает, Эшли, как вытекают из нее силы и жизнь. Я хочу, чтобы она умерла с некоторым достоинством. Я желаю, чтобы Кейси наконец упокоилась с миром.

– Я понимаю, как все это болезненно для тебя, Майлз. Но я считала, что потеряла всю семью. И вот через несколько лет объявляется Джерри Филипс и сообщает, что моя настоящая мать жива. И я просто не могу приговорить ее к смерти. А что насчет того нового лекарства? Разве на Кейси не проводят его клинические испытания?

– Это лекарственное средство никогда не подействует. Даже если под его влиянием она очнется, нет никакой гарантии, что Кейси сохранит умственные способности. Вероятнее всего, ее ждет растительное существование. – Майлз снова сделал глубокий вдох. – Я не собирался затрагивать эту тему, но чувствую, что обязан. Тебе будет неприятно услышать правду. Кейси не заслуживает твоей преданности. Она никогда тебя не хотела. Рассказать, как я узнал о ее беременности?

– Да.

– Она намеревалась сделать аборт и обратилась ко мне, помня, что один из членов моего студенческого братства^[11] устроил это для своей девушки. Но тут обо всем узнал Генри. Я так думаю, прислуга что-нибудь сболтнула. У нас состоялся семейный совет. Кейси отпиралась, увиливала от прямого ответа, пока Генри не пригрозил, что лишит ее наследства. Вот тогда она и заявила, что отец ребенка – Норман.

Майлз отпил глоток из своего бокала и устремил взгляд через стол на сидящую напротив Эшли.

– Ей нужны были деньги Генри, но не ты. Вот в чем состоит правда.

Эшли от волнения с трудом выдавила:

– А как... как она относилась к моему отцу?

– Кейси – просто из любопытства – общалась с кем попало, часто с мужчинами ниже себя по социальному положению. Когда Норман ей надоел, она бросила его, не задумываясь, и без малейшего сожаления. Послушай, Эшли, я люблю свою сестру, мы одной крови, но Кейси – малоприятный человек. Она всегда была эгоисткой, одновременно склонной к саморазрушению. Из нее получилась бы никудышная мать. Ты знаешь о ее браке с Коулманом?

Эшли кивнула.

– Эта история весьма характерна для того образа жизни, который вела Кейси. После того как отец сделал ее деканом академии, она стала более осмотрительной – пока не случился этот прокол. Кейси всегда была неразборчивой в Связях и эмоционально нестабильной. Употребляла наркотики. Однажды даже пыталась совершить самоубийство.

– Нет!

– Она была безответственной, Эшли. Перескакивала от одного проекта к другому. С головой уходила во что-то, растрачивала себя на нем, потом бросала, когда он ей наскучивал. Именно так она поступила с твоим отцом.

– Мне казалось, она хорошо руководит школой, – возразила Эшли, желая защитить Кейси, но сообразила, что, в сущности, не располагает никакими фактами в ее защиту. Возможно, Кейси и дала ей жизнь, но о деятельности мисс Ван Метер в качестве декана Эшли было ничего не известно.

– Отец предоставил Кейси высокую должность в последней, отчаянной попытке помочь ей взяться за ум, совершить что-то стоящее в жизни. И, признаю, поначалу она проделала большую работу. Кейси всегда была очень способной, кроме того, получила хорошее образование. Хотя, по правде говоря, я сомневался, что она сумеет удержаться и успешно руководить. Однако она смогла. Кейси серьезно восприняла отцовский вызов и ответственность. Генри придавал академии очень большое значение, и Кейси понимала, что отец оказал ей огромное доверие. Он не часто так поступал. Вскоре она поехала на какую-то конференцию в Лас-Вегас и, следуя своему капризу, вышла замуж за этого прощелыгу. – Майлз в недоумении покачал головой. – Ты представляешь, какой урон может быть нанесен академии, если появится хотя бы намек на скандал? Ее брак с дешевым авантюристом потенциально уже нес в себе катастрофу!

До Майлза дошло, что он все больше заводится, он одернул себя и сделал еще один глубокий вдох.

– В общем, тебе нет никакого смысла сохранять жизнь Кейси, – промолвил Майлз. – Ей было наплевать на тебя, наплевать на всех, кроме себя и меня. Меня она действительно любила. Теперь я должен отдать ей долг любви, прервав ее живую смерть.

– Нет, я не могу отказаться, если есть хоть малейшая вероятность, что она придет в себя. Прости.

Черты лица Майлза смягчились.

– Послушай, Эшли, зачем тебе наваливать на себя бремя новых забот и тревог? А они неизбежно на тебя свалятся, если ты возьмешь на себя ответственность за Кейси. Последние несколько лет тебе и так было тяжело. Ты наверняка не имела возможности прилично зарабатывать, у тебя нет даже аттестата об окончании средней школы, не так ли?

– Да.

– Тебе нужно постараться наверстать упущенное, закончить школу. Я бы помог тебе. Надеюсь, удастся подыскать тебе работу в компании "Ван Метер индастриз", пока ты будешь получать свой аттестат. Затем я помог бы тебе с платой за обучение в университете. Мы же одна семья. Мы не должны быть противниками. Нам следует поддерживать друг друга.

Эшли не знала, как расценить предложение Майлза. Хотелось верить, что это не попытка подкупа.

– Станешь ли ты помогать мне, если я все-таки останусь по другую сторону? – спросила она.

Майлз выглядел печальным.

– Это не взятка, Эшли. Я пытаюсь сделать так, чтобы ты поняла: Кейси не вернется к жизни. Я желаю вам обеим только добра. А ты вдобавок обязана компенсировать себе то время, которое потеряла.

– Спасибо, Майлз. Дай мне возможность подумать над твоими словами. Завтра я навещу Кейси. Увидев ее, я решу, как мне поступить.

Майлз заметил приближающегося официанта с заказом.

– Хорошо, – кивнул он. – Обещаю больше сегодня не упоминать проблему опекунства.

За обедом Майлз поведал ей ряд захватывающих историй о своем авторском турне. Эшли выпила больше вина, чем следовало, и поймала себя на том, что истерически хохочет, когда Майлз стал рассказывать о своих забавных переговорах с парочкой неразборчивых в средствах кинопродюсеров, суливших пригласить на роли Максфилда и Кейси Тома Круза и Дженнифер Лопес.

Майлз также расспрашивал Эшли о годах, проведенных за границей. Эшли рассказывала о своих скитаниях, но все-таки проявила достаточную трезвость, чтобы не выдать важных деталей. К концу трапезы она уже забыла, в какой мрачно-серьезной атмосфере начинался вечер.

Выйдя на улицу, Майлз и Эшли некоторое время подождали перед рестораном, пока швейцар подгонит их автомобиль. Когда Эшли уже садилась в машину, Майлз обнял ее и запечатлел на щеке родственный поцелуй. Моросил мелкий дождик, а завтра обещали ливень. Эшли включила "дворники" и сосредоточилась на дороге. Случайно она бросила взгляд в зеркало заднего вида. Там светилась пара габаритных огней. Она не обратила на них внимания, поскольку ее мысли занимало сказанное Майлзом о Кейси.

Была ли Кейси Ван Метер холодной, расчетливой и бессердечной, как утверждал Майлз? Неужели Норман Спенсер так мало для нее значил? Правда ли, что избавление от собственного ребенка тоже совсем для нее ничего не значило? Если она всегда была бесчувственной, не способной никого любить, то как отнесется к Эшли, если все-таки вернется к жизни?

Эшли знала, что Терри любила ее безоговорочно. Так кто же из них был ей роднее? Чисто техническое произведение на свет – делает ли оно женщину матерью? Была ли Терри, которая вырастила ее, воспитала, любила, заботилась о ней, в меньшей степени матерью лишь потому, что не рожала ее?

Эшли свернула на боковую улицу и заметила, что огни в зеркале по-прежнему следуют за ней. Заново пробудившаяся тревога прогнала из головы мысли о Кейси. Эшли решила сделать несколько поворотов наугад и посмотреть, останется ли машина у нее на хвосте. Машина осталась. Эшли убеждала себя, что никто ее не преследует, но слишком уж неправдоподобным казалось такое совпадение – чтобы другой автомобиль случайно двигался аналогичным маршрутом. Эшли сделала резкий разворот. Шины взвизгнули на мокрой мостовой. Проезжая мимо следовавшей по пятам машины, Эшли постаралась вглядеться в ее окно, но сумрак и дождь мешали рассмотреть лицо водителя.

Эшли гнала автомобиль до тех пор, пока не удостоверилась, что оторвалась от "хвоста". Затем поспешно взяла курс к своему дому. Ее сердце учащенно билось, пока она не вбежала в квартиру и не заперла за собой двери. Не включая света, Эшли ринулась к окну и стала наблюдать за улицей в поисках каких-либо признаков слежки за квартирой. Но никто не стоял под дождем и поблизости не было никаких подозрительных машин.

Укладываясь спать, Эшли постаралась вспомнить все, что могла, об этом стремительном марш-броске к дому. К тому времени как сон смежил ей веки, она уже наполовину поверила в то, что "хвост" явился просто плодом ее воображения.

Глава 23

Когда Эшли проснулась, за окном стучал дождь. Она натянула теплый спортивный костюм, надела темные очки, плащ с капюшоном и прошла два квартала до ближайшей кофейни, чтобы позавтракать. После завтрака она планировала поехать в частную лечебницу "Солнечный приют", навестить Кейси Ван Метер.

В кофейне продавали газету "Орегониэн". Эшли купила экземпляр и села за столик. Официантка приняла у нее заказ, и Эшли раскрыла газету. С первой страницы на нее глянуло ее собственное лицо. То был старый снимок, сделанный, когда она училась в школе. Эшли оглянулась и посмотрела, обратил ли на нее кто-нибудь внимание, но, похоже, никто не соотнес светловолосую спортсменку с газетной страницы с брюнеткой за дальним столиком.

"ПРОПАВШАЯ СВИДЕТЕЛЬНИЦА ВОЗВРАЩАЕТСЯ, ЧТОБЫ СРАЗИТЬСЯ ЗА 40-МИЛЛИОННОЕ СОСТОЯНИЕ "СПЯЩЕЙ КРАСАВИЦЫ"!" – кричал заголовок. Эшли растерянно моргнула и опять прочла цифру. Авторство статьи принадлежало той журналистке, которая пыталась взять у нее интервью в зале суда. Согласно статье – где, кроме того, приводился итог вчерашних слушаний, заново излагалось давнее дело об убийстве, а также упоминался взлет литературной славы Майлза, – тот, кого назначат опекуном Кейси, получит контроль над состоянием в сорок миллионов долларов. Джерри Филипс никогда не говорил ей об этом. Сорок миллионов! Эшли не могла даже представить такой суммы. Последнее время она проживала в недорогих съемных квартирах, питаясь французскими багетами, сыром да дешевым вином. А сорок миллионов долларов означали икру, пентхаусы и яхты.

Эшли проглотила свой завтрак и вернулась домой. Пока принимала душ и переодевалась, она спрашивала себя, что бы ей разрешили делать с деньгами Кейси, если бы суд назначил ее попечителем и охранителем находящейся в коме Ван Метер. Джерри упоминал, что она могла бы использовать деньги Кейси, чтобы оплачивать уход за ней в частной лечебнице, но не рассказал ничего о полномочиях опекуна. Придется ли Эшли решать вопрос о том, куда вложить деньги Кейси? Позволено ли ей будет использовать эти деньги и для своих собственных нужд? Эшли понимала, что ей необходимо узнать ответы на все вопросы. И еще один вопрос требовал ответа. Если она является дочерью Кейси и Кейси умрет, то унаследует ли Эшли какую-либо часть ее состояния? И если она наследница миллионов, как может она взять на себя ответственность решать, жить Кейси или умереть?

* * *

Под проливным дождем Эшли вела машину по окраине Портленда. Она направлялась в частную лечебницу "Солнечный приют". Этот мини-городок располагался в окружении жилой застройки и торговых центров. Комплекс был большим, и по его территории пролегала дорога. По одну ее сторону находились изолированные апартаменты для пенсионеров, которые были пока в состоянии сами о себе позаботиться. Раскинувшийся по другую сторону дороги огромный одноэтажный комплекс предназначался для тех, кто нуждался в постоянной помощи и уходе.

Эшли нашла местечко в последнем ряду огромной парковки "Солнечного приюта". Выйдя из машины, она под проливным дождем двинулась к зданию, и когда добралась до дверей, была уже вся мокрая. Вода стекала с ее плаща на выложенный плиткой пол, брюки были усеяны водяными брызгами. Когда она немного огляделась, ей сделалось нехорошо и даже слегка замутило. Отчасти причина была в больничном запахе, но большая часть дискомфорта порождалась устремленными на нее взглядами стариков, стекающихся в холл. Некоторые из них толкали перед собой тележки для ходьбы, другие передвигались в инвалидных креслах. У всех был жалкий болезненный вид, седые реденькие волосы. Вены синими жилками проступали из-под восковой, похожей на пергамент кожи. Обитатели взирали на Эшли с чрезвычайной пристальностью. У девушки возникло жутковатое ощущение, будто их жизнь настолько бедна впечатлениями, что визит любого посетителя для них – крупное событие. Некоторые старики, напротив, казались погруженными в какой-то свой мир и только покачивали головами, словно отзываясь на некий слышимый им голос, или неразборчиво бормотали что-то, обращаясь к кому-то невидимому.

Эшли была уже на полпути к конторке дежурного администратора, когда какая-то старая женщина подкатила к ней в инвалидном кресле, сияя улыбкой.

– Здравствуйте! – взволнованно проговорила она. – Вы Кармен? Пришли меня навестить?

К старушке подоспела медсестра и ухватилась за ручки инвалидного кресла, поспешно и с извиняющимся видом улыбнувшись Эшли.

– Бетти, эта молодая женщина не Кармен, – обратилась она к больной. – Кармен приходит по субботам. – Отвернув кресло, чтобы Бетти не могла видеть посетительницу, она решительно повезла свою подопечную прочь.

Дежурный администратор объяснила Эшли, как пройти в то крыло, где лежала Кейси. Чтобы добраться туда, девушке снова пришлось пройти мимо Бетти. Старушка подняла голову и произнесла:

– Вы Кармен? Вы пришли меня навестить?

Подавив дрожь, Эшли зашагала по коридору, уставленному инвалидными креслами, в которых сидели пожилые обитатели лечебницы. Стоящий в воздухе густой запах дезинфекции и неадекватное поведение больных порождали неуютное, беспокойное чувство. Эшли понимала, что тоже когда-то состарится, и ей не хотелось бы окончить свои дни в таком вот заведении.

Молодая медсестра дежурила на своем пункте в конце коридора. Эшли представилась и попросила разрешения поговорить со Стэнли Линскоттом, лечащим врачом Кейси Ван Метер.

– Доктора Линскотта сегодня нет, – сообщила медсестра.

– А с кем еще я могла бы побеседовать о состоянии мисс Ван Метер?

Внезапно сестра сделалась настороженной и подозрительной.

– Вам следует обратиться к Энн Ростоу. Она администратор. Я ее позову.

Эшли опустилась на стул возле пункта дежурной. Через несколько минут в конце коридора появилась стройная женщина в очках, с короткими седыми волосами, в светло-коричневых брюках и бежевой блузке. Она энергично двинулась в сторону Эшли, и та поднялась ей навстречу.

– Я Энн Ростоу, – сказала женщина, останавливаясь перед ней. – У вас есть какие-то вопросы о Кейси Ван Метер?

– Да. Я хотела ее увидеть и услышать последние данные о ее состоянии.

– Зачем вам это?

– Предположительно я ее дочь.

– Вы Эшли Спенсер?

– Да.

– Я догадывалась, что вы придете.

Эшли нахмурилась.

– Я прочла сообщение в сегодняшней газете, – пояснила Ростоу. – Там говорится о вашем заявлении, что вы якобы являетесь дочерью мисс Ван Метер. Могу я увидеть какой-нибудь документ, удостоверяющий вашу личность?

Эшли протянула Ростоу свои водительские права. Администратор изучала их некоторое время, потом вернула.

– Нам приходится быть осторожными во всем, что касается мисс Ван Метер, – промолвила Ростоу. – Репортеры вечно стараются раскопать о ней информацию. Сегодня с утра уже названивают. Когда она только поступила сюда, бригада телевизионщиков из одного "желтого" шоу пыталась тайно проникнуть в лечебницу через кухню.

– Мисс Ростоу, могу я ее увидеть? Я пробуду не более минуты. Если она моя мать... Я знала ее совсем недолго, и это было пять лет назад. Я просто...

– Очевидно, это тяжело для вас?

– Да, очень смущает... путает мысли. Чтобы окончательно разрешить вопрос с материнством, предстоит анализ ДНК, но из того, что мне известно, она скорее всего действительно приходится мне матерью. Я просто хочу на нее взглянуть.

– Просто взглянуть?

– Да. Для меня это очень важно.

– Хорошо. Следуйте за мной.

Ростоу провела Эшли через распахивающиеся в обе стороны металлические двери и затем дальше, по другому коридору. Наконец она остановилась перед одной из палат и открыла дверь. Эшли чуть замешкалась на пороге, прежде чем решилась войти. Стены палаты были выкрашены в стерильно-больничный коричневато-желтый цвет. К одной из стен прикреплен умывальник с зеркалом. Напротив стояла больничная кровать, огороженная боковыми перекладинами. Усилием воли Эшли заставила себя взглянуть на лежавшую на кровати женщину. К ее предплечью была прикреплена трубка капельницы. На дальней стороне кровати тянулась под одеяло трубка для искусственного питания. Она была связана с насосом, его включали, когда наступало время кормления.

Эшли ожидала увидеть иссохшее, похожее на труп существо, в котором уже не осталось ничего человеческого. То, что предстало ее глазам, было менее отталкивающим, но гораздо более печальным. За годы своего беспамятства Кейси потеряла в весе всего фунтов десять, потому что регулярно получала принудительное питание и жидкость. Если бы Эшли зашла в эту палату по ошибке, она подумала бы, что женщина просто спит. Однако при более внимательном взгляде Эшли поняла, почему Майлз оставил надежду. Она вспомнила живую, энергичную и красивую леди, которая показывала им с Терри достопримечательности академии. Та женщина была динамична, полна жизни. Сейчас же тело Кейси Ван Метер было всего лишь пустой, безжизненной оболочкой, истощенным болезнью фасадом. Лицо бледное, кожа нездоровая. Мышечный тонус исчез, и голые руки дряблые. Она сильно постарела, а ее блестящие, шелковистые светлые волосы поседели. Во всем угасшем облике больше не угадывалось огня.

Эшли поборола желание броситься вон из палаты и заставила себя подойти ближе. С горечью смотрела она на лежащую в кровати женщину. Кейси Ван Метер не возбуждала в ней ничего похожего на любовь. Она порождала в ней лишь тягостную неловкость.

Решив, что пробыла в палате уже достаточное время, она повернулась к Энн Ростоу:

– Спасибо. Пожалуй, я пойду.

– Когда впервые видишь человека в подобном состоянии, это сильно выбивает из колеи, особенно если этим человеком является кто-то из близких.

– Мы не были близки. Когда я родилась, она отдала меня в приемную семью без малейших колебаний. Я знала ее как декана академии, в которой училась.

– И все-таки она может оказаться вашей матерью, – мягко заметила Ростоу.

Эшли кивнула.

– В таком случае вы можете вернуться и навестить ее в любое время.

– Спасибо. Я уже упоминала об анализе ДНК. Если нам понадобится образец крови Кейси...

– Тогда мне необходимо предписание суда, но в принципе это не проблема.

– И еще, мисс Ростоу. Как считает врач: у нее есть шанс поправиться?

– Я присутствовала на совещаниях, когда мистер Ван Метер задавал тот же вопрос. Доктор Линскотт всегда отвечал, что это вполне вероятно.

Энн Ростоу проводила Эшли до двери. На улице дождь лил стеной, потоки воды тяжело ударялись об асфальт и с шумом отскакивали. Эшли натянула капюшон, пригнула голову и побежала через площадку перед лечебницей, не отрывая глаз от асфальта. Она все еще была во власти тяжелого впечатления от своего краткого визита к декану. Теперь Эшли понимала, что пытался втолковать ей Майлз. Да, нынешняя Кейси уже не имела ничего общего с прежней. Эшли снова вспомнилась та красивая и решительная женщина, которая умела дать отпор хулиганствующему прохвосту Рэнди Коулману. Теперь она стала одним из здешних живых трупов. И если даже какое-то чудо – будь то Бог или наука – вернет Кейси, то где гарантия, что она не останется на всю жизнь таким же жалким и беспомощным созданием, как эти призраки, бродившие по коридорам "Солнечного приюта". Логика подсказывала, что Эшли следует бросить свою затею и позволить Кейси упокоиться с миром. Но что-то в ней цеплялось за надежду, что Кейси еще борется и она, Эшли, сумеет спасти свою мать.

Эшли нашла на стоянке свою взятую напрокат машину, достала ключи и ринулась к ней. Дождь стучал по крыше автомобиля и ветровому стеклу. Эшли наклонилась, чтобы отпереть дверцу, и вдруг заметила в стекле отражение человека. Струи воды стекали с крыши машины по боковому стеклу, искажая его черты, а капюшон частично заслонял лицо, зато был отчетливо виден нож, который мужчина держал в руке.

Эшли стремительно крутанулась и сильно ударила ногой, словно пробивая по воротам. Человек был повернут к ней вполоборота, и она въехала ему по ляжке. Он злобно прорычал, отскочил, спотыкаясь, на несколько шагов, и колени у него подогнулись. Эшли бросилась бежать. За ней по асфальту затопали шаги. Краем глаза Эшли заметила какую-то расплывчатую тень, метнувшуюся наперерез из промежутка между машинами. Внезапно послышался шум сцепившихся тел, грохнувшихся на асфальт. Прежде чем она успела оглянуться, перед ней возникла еще одна темная фигура. Эшли нанесла удар кулаком по черному блестящему дождевику с капюшоном и угодила в цель. Призрак покачнулся. Она размахнулась еще раз, и в это время сильные руки сгребли ее в охапку.

– Я полицейский, мисс Спенсер! – крикнул над ухом мужской голос. – Мы его схватили! Он у нас в руках!

Эшли застыла и поглядела на державшего ее человека. Из-под водоотталкивающего обмундирования виднелась полоска полицейской формы. Позади нее раздавались возгласы:

– Стоять, полиция!

– Пройдемте назад, – сказал полицейский. Эшли помедлила, колеблясь. – Все в порядке. Вы в безопасности. Мы его скрутили. Вон там, за рядами машин, видите? Это наши люди.

Полицейский повел Эшли сквозь ряды машин к группе людей. Это были сотрудники полиции в штатском. Они окружили двоих мужчин в темной одежде, распростертых на мостовой лицом вниз, со сцепленными на шее руками. Между ними на залитом водой асфальте лежал нож. Когда Эшли приблизилась, за ним наклонился детектив, держа прозрачный пакет для улик.

К девушке уже шагал Ларри Берч. По его лицу стекала вода, но он улыбался.

– Хорошо, что мы взяли вас под наблюдение, – произнес он.

Эшли трясло, и отнюдь не из-за дождя.

– Кто они такие? – спросила она. Ее взгляд был прикован к пленникам.

– Скоро узнаем.

Берч сделал знак одному полицейскому.

– Наденьте на них наручники и поднимите.

Несколько полицейских держали задержанных под прицелами своих пистолетов, а другие защелкнули на них наручники и помогли встать. Эшли уставилась на обоих пленников. Капюшоны с их голов были откинуты, открывая лица.

– Эшли! – воскликнул один, оказавшийся Рэнди Коулманом. – Велите копам снять с меня эти чертовы наручники! Я ведь спас вам жизнь!

Другой молчал, пронзительно и неотрывно глядя на Эшли. Она тоже напряженно всматривалась в его лицо, пока не сообразила, что знает его. Тогда она отступила на шаг.

Вода струилась по его небритому, заросшему щетиной лицу и по длинной, густой, черной как смоль бороде. Цвет глаз тоже изменился. Вероятно, контактные линзы. Но не было сомнений: пойманный полицией человек был не кем иным, как Джошуа Максфилдом.

Глава 24

Ларри Берч привел Эшли в кабинет Энн Ростоу, где ей дали кружку горячего чая и полотенце – просушить волосы.

– Расскажите мне, что произошло на стоянке, – попросил Ларри Берч, когда она немного успокоилась.

– Я наклонилась и стала отпирать машину, когда увидела в стекле чье-то отражение.

– Максфилда?

– Не уверена. Было очень темно из-за туч и дождя. Да и стекло все в потеках, оно сильно искажало изображение. А он к тому же был в капюшоне.

– Значит, вы не можете определить, кто на вас напал: Максфилд или Коулман?

Эшли удивленно воззрилась на детектива, но поняла, что он вполне серьезен и придает важное значение этому вопросу.

– Очевидно, Максфилд... – медленно произнесла она. – Вы ведь не думаете, что Коулман стал бы на меня нападать?

– Я должен учитывать все возможности.

– А сам он что говорит?

– Коулман вопит о предотвращении кровавого убийства. Он уверяет, будто спас вам жизнь и изловил Максфилда. Мол, пришел навестить жену и просто случайно оказался в нужном месте в нужное время.

– Звучит вполне логично.

– Он утверждает, что не видел Кейси Ван Метер с тех пор, как она впала в кому, и потому вдруг почувствовал, что ему непременно следует ее навестить.

– Держу пари: это адвокат подал ему такую мысль, чтобы он пристойнее выглядел на суде.

– Мне об этом ничего не известно, – пожал плечами Берч. – Проблема в том, что он прибыл на стоянку сразу же вслед за вами, но так и не зашел в лечебницу.

– И как же он это объясняет?

– Говорит, что после того, как припарковался, его настроение переменилось, он почувствовал неуверенность, испугался, что не справится с эмоциями, увидев мисс Ван Метер в таком беспомощном состоянии. По словам Коулмана, он как раз боролся со своими эмоциями, когда заметил вас. Якобы что направился к вам, но тут вдруг появился Максфилд и напал на вас. Тогда Коулман бросился вам на выручку.

– А ваша группа наблюдения что видела?

– К сожалению, ничего. Вы находились между машинами, и нападавший выскочил из глубины стоянки. Пока вы не побежали, мы даже не поняли, что с вами стряслась беда. Потом сбоку выскочил еще кто-то, но обзор нам загораживали другие автомобили, да и угол обзора был неудобный. Кроме того, мужчины были одеты примерно одинаково.

– А Максфилд утверждает, что спас меня от Коулмана?

– Максфилд вообще молчит.

– Он ведь уже не раз пытался меня убить.

– Да, верно. И полагаю, что мы вменим ему еще одну попытку.

Дверь отворилась, и в комнату просунулась голова полицейского.

– Пришел некий Джерри Филипс. Говорит, он адвокат мисс Спенсер и вы ему звонили.

– Впусти его, – приказал Берч.

Шагнув в комнату, Джерри бросился к Эшли:

– Как ты себя чувствуешь? Ты не пострадала?

Эшли покачала головой.

– Что произошло? – спросил Филипс, обращаясь и к ней, и к детективу.

– Джошуа Максфилд пытался меня убить, – ответила Эшли.

– Он взят под стражу, – добавил Берч.

– Слава Богу!

– Меня спас Рэнди Коулман.

– Коулман? А он-то откуда взялся?

– Говорит, будто собирался проведать жену и увидел, как Максфилд пытается убить мисс Спенсер, – промолвил Берч. – Она бросилась за подмогой, и тут Коулман его скрутил.

– Ты не ранена?

– Нет, все в порядке.

– Мисс Спенсер не растерялась, – сказал Берч. – Сумела постоять за себя. Эшли повела себя очень храбро.

Джерри повернулся к девушке:

– Ты же, наверное, страшно испугалась!

– Сначала – да, но теперь мне лучше.

Джерри посмотрел на Берча:

– Вы уже закончили? Могу я отвезти мисс Спенсер домой?

– Да. Вообще-то мне нужно получить от нее запротоколированные свидетельские показания, но я подожду до завтра. На чем вы будете добираться, мисс Спенсер? Дело в том, что мы должны тщательно осмотреть вашу машину на предмет улик и не сумеем вернуть ее раньше завтрашнего дня.

– Ничего, все в порядке, я доберусь. Автомобиль взят напрокат. Когда закончите, можете вернуть его в агентство.

* * *

– Наконец-то! Это просто замечательно! – воодушевленно воскликнул Джерри, когда они сели в его машину и тронулись в путь. – Максфилд в тюрьме. Тебе больше нечего бояться.

– Его уже арестовывали, и он сбежал, – заметила Эшли.

– На этот раз его будут стеречь, как дикого зверя.

Эшли закрыла глаза и положила голову на спинку сиденья. Джерри, вероятно, подумал, что она заснула, и молчал до конца поездки.

– Приехали, – объявил он, припарковавшись перед ее домом.

Не говоря ни слова, Эшли вышла из машины. Джерри последовал за ней в дом. В гостиной на стене висели часы. Взглянув на них, Эшли поразилась. Часы показывали лишь второй час дня. У нее возникло ощущение, будто она на ногах уже не первые сутки.

– Ты хочешь есть? – спросил Джерри. – Приготовить тебе что-нибудь?

– У меня, наверное, нет ничего съедобного.

– Я загружал твой холодильник. Позволь-ка мне произвести досмотр. Кстати, можно выйти чего-нибудь купить.

Эшли опустилась на кухонный стул и погрузилась в задумчивость.

– Расскажи, что тебя гнетет, – попросил Джерри, делая бутерброды с ветчиной и сыром.

– Как ты думаешь, это возможно, чтобы на меня напал Рэнди Коулман?

Вопрос застал Джерри врасплох.

– Я так понял, что он спас тебя.

– Скорее всего так оно и было. Но нападение показалось мне каким-то... неуклюжим. Я видела, как орудует Максфилд. В сущности, я видела их в деле обоих, возле бассейна академии. Коулман докучал деканше – сначала словами, потом стал распускать руки. Поблизости оказался Максфилд. Он легко справился с Коулманом. Скрутил без труда. Знаешь, все происходило буквально как в кино: молниеносный набор приемов – раз, два и готово. Максфилд даже не вспотел.

Внезапно Эшли побледнела. Она опустила голову и судорожно сглотнула, стараясь справиться с переживанием.

– Что с тобой? – встревожился Джерри.

– Вспомнила тот, другой, момент... когда он набросился на нас... Нас он тоже одолел без труда. Максфилд всегда действовал очень умело. А человек, который напал на меня сегодня... – Она скептически покачала головой.

– Ты быстро среагировала. Захватила его врасплох, лишила равновесия. Очевидно, он просто не ожидал.

– Наверное.

Джерри поставил на стол тарелку с бутербродами, два стакана содовой и сел.

– У тебя есть основания сомневаться в том, что именно Джошуа Максфилд убил твоих родителей и охотился за тобой в общежитии академии?

– Я ведь так и не видела его лица: ни дома, ни в общежитии. Но я определенно видела его в лодочном домике. И он написал тот роман, где маньяк закусывает перед тем, как убить девочку. Если не он вломился в наш дом, то откуда узнал, как все происходило?

– Если он несколько раз покушался на твою жизнь, с чего бы ему сегодня тебя спасать?

Эшли уже собралась есть, как ее вдруг осенила одна мысль.

– А Коулман выигрывает в случае моей смерти?

Джерри подумал над вопросом.

– Если бы ты исчезла с горизонта, то на роль попечителя и охранителя Кейси стало бы претендентом меньше.

– Но ведь Майлз все равно остался бы его противником?

– Да, но оба они хотят одного и того же – пускай даже Коулман и утверждает обратное.

– Чего же?

– Они намерены отключить Кейси от аппаратов жизнеобеспечения.

– Но адвокат Коулмана сказал...

– Я знаю, что он сказал, но не верю. Ему Кейси не оставила завещания, а у нее огромное наследство. Если она умрет без завещания, Коулман получит изрядную долю, ведь формально они женаты. Он может сколько угодно утверждать, будто собирается поддерживать в ней жизнь, но, бьюсь об заклад, все изменится, как только его назначат опекуном. Ты единственная, кто действительно желает оставить Кейси в живых.

Эшли оторопело уставилась на сидящего напротив Джерри. Ей стало страшно.

– Ты же говорил, что Коулману достанется крупная часть состояния, то есть имел в виду, что, даже несмотря на отсутствие у Кейси завещания, он все равно получит его не целиком?

Джерри покраснел.

– Он будет не единственным наследником.

– А мне тоже что-то причитается из денег Кейси в случае ее смерти?

Задавая этот вопрос, Эшли внимательно наблюдала за Филипсом. Он запнулся. Ей подумалось, что он выглядит смущенным – как человек, застигнутый врасплох неприятным вопросом.

– Да или нет, Джерри?

– Ты – единственный отпрыск, находящийся в живых на момент ее смерти, – профессионально сформулировал адвокат. – И при этом Коулман не является твоим отцом. В сложившихся обстоятельствах ты получаешь право наследовать половину состояния.

Эшли в упор уставилась на Джерри:

– Это же двадцать миллионов!

– Что-то вроде того.

– А если я умру? Коулман получит все один?

– Да.

– О Боже! – Эшли вскочила. – Почему же ты не сообщил мне?

– Не знаю! – раздраженно бросил он. – Я считал, цель состоит в том, чтобы сохранить Кейси жизнь. За тем Генри меня и нанял. Поэтому я и не счел нужным рассказывать, что произойдет в случае ее смерти.

– Ты не должен был утаивать от меня столь важный факт! Это же все меняет! Все теперь станут полагать, будто я гоняюсь за ее деньгами. Именно так и было написано в газете – что я приехала сразиться за сорок миллионов!

– Ты приехала сразиться за жизнь своей матери!

– Нет, это слишком большая ответственность. Я не могу на это пойти.

Джерри обошел вокруг стола и остановился рядом с Эшли. Положил руки ей на плечи.

– Ты должна, Эшли, – проникновенно промолвил он. – Майлз и Коулман готовы на все, лишь бы получить возможность отключить Кейси от систем жизнеобеспечения.

Внезапно Эшли разозлилась:

– А почему ты так уверен, что я не хочу ее смерти? Особенно теперь, когда знаю, какие деньги я в данном случае унаследую? Ты поэтому не стал рассказывать мне о деньгах?

Джерри твердо посмотрел Эшли прямо в глаза:

– Я сделал это потому, что был убежден: ты хороший, порядочный человек. Если бы я хоть на миг предполагал, что ты позволишь Кейси умереть ради того, чтобы унаследовать ее деньги, я бы никогда не дал Генри согласия разыскивать тебя.

Эшли опустила голову, устыдившись своего порыва.

– Прости, – прошептала она. – Мне не следовало этого говорить. Ты всегда был так добр ко мне.

– Ты прошла через настоящий ад и осталась человеком. Ты заслуживаешь самого лучшего отношения.

Их взгляды встретились. Джерри – такой славный, добрый и порядочный. Он для нее как надежная скала. Прежде чем Джерри успел вымолвить хоть слово, Эшли поцеловала его. Молодой человек растерялся, затем попытался что-то сказать.

– Нет, не надо! – попросила она и поцеловала его снова, крепко прижимая к себе, словно потерпевший кораблекрушение, цепляющийся за спасательный плот. И Джерри тоже крепко обнял Эшли.

– Пойми, – проговорил он, хотя все его действия противоречили словам. – Я твой адвокат. Ты в заведомо невыгодном положении. Мы создаем двусмысленную ситуацию.

– Мне двадцать два года, Джерри. Я девственница. – Это признание удивило и смутило Филипса, но голос Эшли звучал уверенно. – Я так боялась все эти годы, что даже никого к себе не подпускала. А сейчас я хочу стать нормальной женщиной.

– Я не тот, кто тебе нужен, Эшли. Ты просто испытываешь зависимость от меня. Это не любовь.

– Ты не желаешь меня?

Он нервно сглотнул.

– Мои чувства не имеют значения. Я твой адвокат.

– А для меня имеет значение лишь то, что ты чувствуешь. Скажи, что тебе на меня наплевать, ты ничего ко мне не испытываешь, и я сразу же перестану.

– Мне не наплевать. Ты сильная, умная, добрая... красивая. Но не в этом дело. Существуют этические нормы, которые запрещают адвокату извлекать побочную выгоду из своих отношений с клиентом... использовать его в собственных интересах.

– Ты ничего не извлекаешь и никак меня не используешь. И если тебя беспокоят этические нормы, то у меня найдется простое решение: я тебя увольняю.

Джерри воззрился на нее широко распахнутыми глазами:

– Что?

– Ты слышал.

Джерри расхохотался и покачал головой:

– Ты неподражаема! Знаешь, мне уже случалось быть уволенным, но ни разу из-за того, что мой клиент хотел со мной спать.

– Я не хочу, чтобы ты со мной спал. Я хочу, чтобы ты меня любил.

* * *

Джерри был бережен и осторожен, однако когда он вошел в нее, это оказалось болезненным. Затем Эшли стала напрягаться, ожидая новой боли, но все обернулось сплошным удовольствием. После того как оба достигли наивысшей точки наслаждения, некоторое время не разжимали объятий. Потом Джерри поцеловал ее в лоб и лег рядом, глубоко дыша.

Эшли была вся взмокшая, обессиленная, но абсолютно умиротворенная. Джерри переплел пальцы с ее пальцами, и она повернула голову и смотрела, как в бледном свете, пробивающемся сквозь жалюзи спальни, вздымается и опадает его грудь. Его тело было гладким и блестящим – но не толстым и не особенно мускулистым. Совсем не похожим на тела фотомоделей в модных журналах. Эшли заключила, что обладание горой мышц не так уж важно, когда занимаешься любовью.

Прохладный воздух остужал ей кожу, напоминая, что она совсем голая и лежит с обнаженным мужчиной. Эшли не ощущала неудобства или смущения – наоборот, чувствовала себя освободившейся, раскрепощенной, словно избавилась от какого-то бремени. Она улыбнулась. Значит, вот он каков, секс. Она спросила себя, было бы это как-то иначе с кем-то другим. С кем-нибудь, кого бы она не любила.

Это произнесенное мысленно слово заставило ее испуганно замереть. "Любовь" – объемное понятие, очень важное. Действительно ли она любила Джерри или была просто беззащитной девочкой, которая увлеклась мужчиной лишь потому, что он мил и добр с ней? Нет, Джерри был с ней гораздо больше, чем просто мил. Он заботился, беспокоился о ней – он испытывал к ней настоящую привязанность. Эшли осознала это, когда они впервые поцеловались. Поцелуи Тодда Франклина, ее школьного приятеля, были жадными и алчущими. Он говорил, будто любит ее, лелея надежду, что она станет с ним спать. А Джерри...

Она ощущала себя очень счастливой, ведь она не была счастлива уже так долго! А вдруг Джерри прав? Ее кошмару и впрямь наступил конец? Джошуа Максфилд больше никогда ее не потревожит?

Мысль о Джошуа Максфилде вызвала у Эшли тревожные воспоминания о сегодняшнем происшествии на парковке. Улыбка сползла с ее губ. Видимо, Джерри что-то почувствовал и повернулся к ней:

– Все нормально?

Она стиснула его руку:

– Прекрасно, Джерри. Спасибо.

– Нет, это тебе спасибо. Я серьезно.

– Ну и как я тебе? – спросила Эшли, волнуясь, что ему было с ней не так хорошо, как ей с ним.

– Ты девчонка что надо!

– А ты – свинтус! – воскликнула Эшли, дурашливо хлопая его по голому телу.

– Свинтус, которому страшно хочется кое-куда сбегать.

Джерри чмокнул ее в щеку и вылез из кровати. Эшли проводила его взглядом до ванной комнаты. Дверь за ним закрылась, и, против воли, девушка опять начала думать о сегодняшнем происшествии на парковке. Единственный логический вывод состоял в том, что Джошуа Максфилд пытался ее убить, а Рэнди Коулман спас ей жизнь. Но что-то по-прежнему смущало Эшли.

Считалось общепризнанным, что Коулман – мелкий мошенник, который женился на Кейси Ван Метер только ради денег. Стал бы такой субъект рисковать жизнью, чтобы защитить Эшли от преступника? Но, судя по всему, так и было. Никакое иное объяснение не имело смысла. Если на нее напал Коулман – тогда выходило, что Максфилд ее спас. Да, у Коулмана серьезный мотив желать ее смерти, но какой вразумительный мотив спасать ее у Джошуа Максфилда?

Дурацкая мысль толкнулась в голову Эшли. А если Максфилд тот, кто убил ее родителей и пытался погубить ее? Может, этим человеком был Коулман? Нет, данная версия лишена всякого смысла. Неоднократные покушения на Эшли и убийство родителей непременно должны быть связаны между собой, значит, преступник имел причину уничтожить всю семью. Со времени гибели родителей миновало пять лет. А Коулман до вчерашнего заседания вообще не знал, что она дочь и наследница Кейси.

И был еще лодочный домик! Тут-то уж не приходилось строить догадок. Эшли отчетливо слышала крики. Она ясно видела тела. И не Коулман стоял там, в темноте, держа в руке нож. Максфилд.

Джерри вышел из ванной комнаты и подошел к постели.

– Сейчас я возвращаюсь домой – принять душ и переодеться, – сообщил он. – Потом мы отправляемся с тобой в ресторан отметить арест Джошуа Максфилда и утрату тобой девственности. Как тебе мое предложение?

Эшли перевернулась на бок и коснулась его рукой.

– А ты уверен, что хочешь уходить?

– Боже, да ты извращенка! – засмеялся Джерри. – У тебя лишь секс на уме?

Эшли уже собиралась ответить, но вдруг зазвонил телефон. Она решила его проигнорировать, однако сообразила: мало кто знает ее номер. Одним из таких людей был Ларри Берн, и Эшли испугалась, что он звонит сообщить, будто Максфилд опять сбежал. Она перекатилась на край постели и сняла трубку.

– Эшли? – спросил женский голос.

– Да.

– Я так рада, что вас застала. Это Энн Ростоу из "Солнечного приюта".

– Да, я вас слушаю.

– Как вы себя чувствуете?

Эшли подумала о предыдущих двух часах и не могла сдержать улыбки.

– Спасибо, я чувствую себя прекрасно.

– Вам не трудно приехать в "Солнечный приют" завтра утром?

– Нет, а что случилось?

– Возникли некоторые изменения. Кейси пришла в сознание.

– Что?!

– Она очнулась.

– О Боже мой!

Эшли с изумленным видом села в постели.

– Что там происходит? – зашептал у нее над ухом Джерри.

Она подняла руку, веля ему замолчать.

– Доктор Линскотт хочет встретиться с заинтересованными сторонами завтра утром, в девятьчасов, – произнесла Ростоу. – Вы сумеете приехать в это время?

– Конечно. Скажите, как она? Может ли говорить, в состоянии ли...

– Лучше пусть сам доктор объяснит вам ее состояние. До завтра.

Эшли положила трубку и ошалело уставилась в пространство.

– Кто это был? – спросил Джерри.

– Женщина-администратор из "Солнечного приюта". Кейси Ван Метер пришла в сознание.

Джерри опустился на край постели.

– Это все меняет, – проговорил он.

Глава 25

Когда Джерри и Эшли приехали в "Солнечный приют", Майлз Ван Метер был уже там. В приемной возле кабинета он дожидался своего адвоката, Монта Джефферсона. Детективы Ларри Берч и Тони Маркс, помощник окружного прокурора Дилайла Уоллес также хотели услышать, что собирается объявить доктор Линскотт. Рэнди Коулман со своим поверенным Энтони Боттери уселись как можно дальше от присутствующих. Коулман отнюдь не выглядел счастливым. Теперь, когда его жена очнулась, бракоразводный процесс мог возобновиться и шансы Рэнди на сохранение за собой доли наследства таяли на глазах.

Едва завидев входящую в приемную Эшли, Дилайла Уоллес, опершись на руки, не без усилия оторвала свое громадное тело от кушетки, на которой сидела. По ее лицу расплылась широкая улыбка.

– Как поживаешь, девочка? Ну и заставила ты меня побеспокоиться!

– Простите, что...

– Не надо извинений. Я рада видеть тебя в целости и сохранности. – Она раскинула руки. – Дай мне тебя обнять.

И Дилайла вобрала ее в свои объятия, на несколько мгновений с сокрушительной силой прижав к груди.

– Больше никаких побегов. Обещаешь?

– Да.

– Вот и Джошуа Максфилд так же. Единственное место, куда он теперь отправится, – это камера смертников. Его будут неусыпно стеречь двадцать четыре часа в сутки и сковывать по рукам и ногам всякий раз, как он станет покидать камеру. Больше никаких поблажек мистеру Максфилду.

Майлз с бесстрастным выражением наблюдал за этим обменом репликами, но тотчас улыбнулся, как только Эшли повернулась к нему.

– Ты, вероятно, очень счастлив, – с теплой улыбкой промолвила она.

– Мне следовало бы больше верить.

– Никто не мог этого предугадать.

Дверь слева от конторки администратора распахнулась, и из нее вышла Энн Ростоу, а за ней следовал низенький человек в очках, коричневой спортивной куртке и свободных серых брюках. Красный цвет лица и лысины, на которую он зачесал остатки волос. При виде группы людей на его лице отразилось что-то вроде робкой досады. Чувствовалось, что ему не слишком уютно.

– Я рада, что все вы здесь, – произнесла Ростоу. – Это доктор Стэнли Линскотт, он лечил и наблюдал мисс Ван Метер все это время. Давайте пройдем в комнату для совещаний, где он ознакомит вас с новейшими данными о состоянии ее здоровья и ответит на ваши вопросы. Потом мы заглянем к ней в палату.

В комнате для совещаний значительную часть пространства занимал длинный стол. Все собравшиеся распределились вокруг него, за исключением Ларри Берча и Тони Маркса, которые остались стоять, прислонившись к стене. Энн Ростоу и доктор Линскотт сели во главе стола, ближе к двери.

– Прошу вас, доктор, – сказала Энн Ростоу.

– Да. Я очень удивился, когда вчера мне позвонила дежурная медсестра. Она сообщила, что находилась в палате мисс Ван Метер и управлялась с питательным зондом, когда веки пациентки дрогнули и она что-то пробормотала – что именно, медсестра не разобрала. Мисс Ван Метер открыла глаза и осмотрелась. Она выглядела растерянной и, конечно, не понимала, где находится, но помнила, как ее зовут. Медсестра не захотела пугать больную, поэтому пояснила, будто та попала в аварию и находится в лечебнице. Затем сестра позвонила мне. Я немедленно приехал в "Солнечный приют".

– Доктор, как можно оценить состояние рассудка мисс Ван Метер? – спросила Дилайла Уоллес.

– Она знает, кто она такая и способна вести краткий разговор. Но больная быстро утомляется.

– Она сознает, как долго пребывала в коме? – задал вопрос Майлз.

– Да. Я рассказал ей сегодня утром. Это явилось для нее потрясением, но меня бы удивило, если бы она не огорчилась.

– Помнит ли мисс Ван Метер о том, как подверглась нападению? – продолжила Дилайла.

– Я не обсуждал с ней случившуюся трагедию. На данной стадии выздоровления подобная беседа могла бы оказать на пациентку травмирующее воздействие.

– А она сама не упоминала об этом? – поинтересовался Майлз.

– Нет.

– Сколько пройдет времени, прежде чем мы сумеем поговорить с ней о том, что произошло в лодочном домике? – спросил Берч.

– На сегодняшний день я не могу ответить на ваш вопрос. Это будет зависеть от темпов ее восстановления.

– Есть ли вероятность, что ее просветление ненадолго? – подал голос Рэнди Коулман.

– Возможен ли рецидив? – тревожно промолвил Майлз.

– Это вопросы, на которые я не могу дать ответа. Лечение мисс Ван Метер являлось частью программы испытаний нового лекарственного средства, разработанного специально для данной цели. Сейчас, как видим, оно подействовало, но я пока понятия не имею о тех побочных эффектах, которые вызывает лекарство, а также о том, насколько стабильным окажется улучшение.

– Если существует какая-либо вероятность рецидива, то больную следует допросить как можно скорее, – заметила Дилайла. – Она единственный живой свидетель, который знает, что произошло в лодочном домике.

– Я понимаю ваше беспокойство, – кивнул доктор Линскотт, – но меня заботит здоровье моей пациентки. Я не намерен подвергать ее воздействию ситуации, которая так или иначе связана с повторным переживанием шока и может послужить толчком к рецидиву.

– И это подводит нас к фундаментальным правилам поведения на сегодня, – подхватила Энн Ростоу – Мы с доктором Линскоттом решили, что допустим в палату только мужа, брата и дочь мисс Ван Метер. Вам разрешается присутствовать там не более пятнадцати минут и не позволяется задавать никаких вопросов об убийстве Терри Спенсер или избиении самой мисс Ван Метер. – Она посмотрела на Майлза Ван Метера, Эшли и Рэнди Коулмана. – Вам понятно?

– Если вы хотите избежать нанесения психологической травмы, то вам не следует впускать Коулмана, – произнес Майлз. – Кейси находилась с ним в процессе развода, потому что он ее избивал.

– Слушай, Ван Метер!.. – крикнул Коулман.

– Довольно! – оборвала их Ростоу. – Если возникнут какие-либо осложнения, я просто прерву его визит.

– Но... – начал возражать Майлз.

– Мистер Ван Метер, я понимаю вашу тревогу, но мистер Коулман является мужем мисс Ван Метер. У него по закону более веские основания быть допущенным к ней, чем у вас.

Майлз прикусил язык, но был явно раздосадован.

– Мисс Ростоу, – подала голос Эшли, – разумно ли мне сейчас встречаться с деканом Ван Метер? – Девушка все еще не могла заставить себя назвать Кейси мамой. – Она ведь не знает, что я ее дочь. Мое присутствие может неприятно поразить ее или вызвать воспоминания о моей матери... о Терри... и о том, что случилось в лодочном домике.

– Это уместное соображение, – ответила Ростоу. – Доктор Линскотт, насколько мне известно, мисс Ван Метер отдала Эшли на удочерение, когда та родилась, и даже не знала, кто ее удочерил. На момент трагедии она не знала, что Эшли ее дочь. Мисс Спенсер сама лишь недавно выяснила, кто является ее биологической матерью.

Линскотт явно был в затруднении.

– Вы хотите увидеть свою мать, мисс Спенсер?

– Да, если возможно. Если у нее случится рецидив, то, вероятно, сегодня это мой единственный шанс пообщаться с ней. Но я не хочу делать ничего такого, что ей навредило бы.

– Почему бы нам не попробовать? – решил наконец доктор Линскотт. – Я позволю вам зайти вместе с остальными, но не говорите мисс Ван Метер, что вы ее дочь.

– А что мне ответить, если она спросит, кто я?

– Скажите ей, что вы учились в академии и дружите с ее братом.

– Ну а теперь давайте пройдем в палату мисс Ван Метер, – предложила Ростоу, открывая дверь.

Присутствующие покинули комнату. Пока они шагали к палате, Дилайла приблизилась к Эшли.

– Тебе, наверное, жутковато, – шепнула она.

– Немного. Скорее неловко, чем страшно, – пояснила Эшли.

– Как ты думаешь, вы с мисс Ван Метер поладите?

– Не знаю, но стоит попробовать.

– Что-то вроде второй попытки?

– Да.

– Это похоже на то, как я воспринимаю возвращение Максфилда. Как незавершенное дело. Я провела немало бессонных ночей, когда ему удалось бежать.

Доктор Линскотт и Энн Ростоу остановились перед ближайшим к палате пунктом дежурной медсестры.

– Я попрошу всех, кроме мистера Коулмана, мистера Ван Метера и мисс Спенсер, подождать здесь.

Доктор отворил дверь в палату. Кейси полулежала в кровати и смотрела телевизор. Рядом сидела медсестра и читала журнал.

– Доброе утро, мисс Ван Метер, – произнес доктор Линскотт.

Кейси неохотно обернулась и, удостоив доктора Линскотта лишь беглым взглядом, снова устремила внимание на экран. Больше она ни на кого не посмотрела.

– Мисс Ван Метер, я привел вам гостей. Вы кого-нибудь узнаете?

Кейси не откликнулась.

– Она смотрит телевизор постоянно с тех пор, как его подключили, – сообщила Линскотту медсестра.

Доктор щелкнул пальцами, делая сестре знак выдернуть шнур из розетки. Кейси заметно огорчилась.

– У вас еще будет много времени для телевидения, – промолвил доктор. – Мы не надолго вас задержим.

Кейси, нахмурив брови, недовольно воззрилась на пришедших, потом взгляд ее сфокусировался на брате, и глаза медленно расширились.

– Майлз?

Брат подошел к кровати. В его глазах стояли слезы. У него был такой вид, словно он хочет обнять сестру, но вынужден сдерживаться.

– Это я, Кейси. До чего я рад, что ты вернулась!

Кейси откинулась на подушку. Она казалась огорошенной.

– Ты так изменился, – произнесла она.

– Постарел на пять лет. Ты долго спала.

– Любимая! – произнес Коулман, делая шаг к кровати.

На лице Кейси появилось выражение озадаченности, в глазах отразились недоумение, смятение, тревога. Руки сжались в кулаки. Доктор властным жестом положил руку на плечо Коулману. Тот напрягся.

– Это Рэнди Коулман, Кейси. Ваш муж, – произнес Линскотт.

Лежащие на одеяле руки Кейси разжались и снова сжались в кулаки. Она инстинктивно подтянулась назад, поближе к спинке кровати.

– Не лучше ли вам удалиться, мистер Коулман? – усмехнулся доктор.

Рэнди попытался что-то возразить.

– Прошу вас, – твердо проговорил Линскотт. Муж Кейси поморщился, но вышел из палаты.

– Я тоже пойду, – сказала Эшли.

Кейси повернула к ней голову.

– Кто вы?

– Я знакомая мистера Ван Метера, – ответила Эшли.

Кейси приложила руку ко лбу.

– Нет... здесь что-то еще...

У нее был расстроенный вид человека, потерпевшего фиаско, и голос звучал растерянно, выдавая испуг. Дыхание сделалось частым и прерывистым. Доктор Линскотт встревожился.

– Пожалуй, для нее это слишком большая нагрузка на данном этапе, – заявил он. – Я думаю, всем лучше покинуть палату.

– До свидания, Кейси, – произнес Майлз. – Я вернусь, как только доктор мне позволит.

Эшли и Майлз ушли и присоединились к дожидавшимся в холле Рэнди Коулману и остальным. Через несколько минут появился Линскотт.

– Что случилось? – воскликнула Дилайла.

– Наверное, я излишне поторопился, впустив к ней посетителей, – ответил доктор Линскотт.

– Но с ней все в порядке? – продолжала вопрошать помощник прокурора, обеспокоенная возможностью потерять своего свидетеля.

– О да. Она просто немного оглушена всем, что на нее обрушилось.

– Как вы думаете, когда мне можно будет в следующий раз увидеть Кейси? – спросил Майлз.

– Это будет зависеть от темпов выздоровления и от ее психического состояния. Хотя то, что она вас узнала, – хороший знак.

Они немного обсудили состояние здоровья Кейси. Когда врач и Энн Ростоу, извинившись, откланялись, Дилайла повернулась к Эшли:

– Я возвращаюсь к себе в офис, чтобы начать работать над делом, но скоро свяжусь с тобой. Ты не против, чтобы пройти этот путь во второй раз?

– Я бы, конечно, предпочла этого избежать, но хочу, чтобы Джошуа Максфилд понес наказание. Он должен сидеть за решеткой.

– Отлично, – сказала Дилайла, сверкая белозубой улыбкой. – Значит, нас уже двое.

– А он заговорил? – поинтересовался Джерри. – Признался в убийстве Терри Спенсер?

– Мистер Максфилд сразу же после ареста потребовал адвоката и с тех пор не проронил ни слова. Может, он и исчадие ада, но он отнюдь не глуп. – Дилайла похлопала Эшли по руке. – Впрочем, это не имеет значения. У меня есть ты в качестве свидетельницы. А мисс Ван Метер будет играть роль сахарной глазури на пироге.

Они достигли нижней приемной в вестибюле, и в сопровождении детективов из отдела убийств Дилайла вышла из здания.

– Мне пора возвращаться к работе, – сказал Майлз Монту Джефферсону. – Вы идете?

– Я вас догоню. Мне нужно перекинуться парой слов с Джерри Филипсом.

– Жду вас у машины. Пока, Эшли.

Майлз вышел, а Джефферсон обратился к Джерри Филипсу:

– Сейчас, когда мисс Ван Метер вышла из комы, вам еще нужны те архивные документы, касающиеся удочерения мисс Спенсер?

– Я бы предпочел не бросать дело на полдороге. Если у мисс Ван Метер случится рецидив, нам придется опять встретиться в суде.

Джефферсон нахмурился.

– А у вас есть какие-то затруднения? – спросил Филипс.

– Мы храним наши закрытые дела в хранилище "Элит". У них имеется регистрационная запись об этом досье, но само досье они найти не могут. Вероятно, его просто неправильно зарегистрировали или подшили не в ту папку.

– Мне бы не хотелось бросать данное дело, но вы не обязаны продолжать поиски пропавших документов. Если мисс Ван Метер останется в сознании, то я откажусь от этой затеи. Дело о ходатайстве все равно будет прекращено, видимо, как только доктор Линскотт даст мисс Ван Метер свидетельство о безусловном и окончательном выздоровлении.

Пока Монт Джефферсон беседовал с Джерри, Эшли заметила, что в углу вестибюля совещается со своим поверенным Рэнди Коулман. Вид у него был взбешенный. Его адвокат пожал плечами и поднял руки вверх, как бы говоря, что пасует. Коулман выругался и двинулся к выходу. Но на полпути к двери его перехватила Эшли.

– Мистер Коулман, подождите минутку...

Коулман резко развернулся и сердито сверкнул глазами.

– Что вам нужно?

– У меня не было возможности поблагодарить вас вчера.

Коулман заставил себя расслабиться. На лице его появилась принужденная улыбка.

– Рад, что оказался поблизости.

– Я тоже. Если бы не вы, меня бы уже не было в живых. Вы повели себя очень храбро.

Коулман пожал плечами:

– Вообще-то я и не думал об этом. Просто увидел, что вы в беде, и действовал, повинуясь инстинкту.

– Хорошо, что так случилось.

Коулман отступил на шаг и внимательно посмотрел на Эшли. Ей сделалось не по себе.

– Нет, не вижу, – покачав головой, произнес он.

– Чего вы не видите?

– Внешнего сходства. И уж точно вы отличаетесь от нее по характеру. Вы кажетесь мне милой и славной девушкой. А Кейси – настоящая сука!

Эшли покраснела. Ей не понравилось, что Коулман оскорбил ее мать – пусть даже она не очень хорошо с ней знакома.

– Она всегда была добра ко мне, – промолвила Эшли, чувствуя потребность защитить Кейси.

– О, она умеет быть обворожительной! Со мной она была чертовски мила – поначалу! Потом я ей наскучил, и она стала уже не так мила.

– Что вы имеете в виду?

– Хм, вы уверены, что вам это нужно?

– Да, – ответила Эшли, хотя на самом деле была отнюдь не убеждена, что желает знать о темной стороне натуры своей матери. Майлз достаточно откровенно высказался по поводу своей сестры. Будут ли откровения мужа Кейси еще более шокирующими?

– Я уж не знаю, как там сказалось на ней пребывание в коме. Может, вам больше повезет и вы обнаружите, что она переменилась. Но та Кейси, которую знал я, была эгоистичной порочной дрянью!

Коулман закатал рукав. Эшли увидела ряд расплывчатых шрамов округлой формы.

– Ожоги от сигарет, – пояснил он, отвечая на ее немой вопрос. – Откуда они у меня? Однажды вечером мы с ней поссорились. Я даже не помню, из-за чего. Мы оба много выпили и, видимо, наговорили друг другу немало гадостей. Потом я вырубился. А когда пришел в себя, то увидел, что раздет догола и прикован наручниками к кровати. – Он указал на свои шрамы. – Эти следы не единственные. У меня они по всему телу. Больно было чертовски. Твоя мамаша заявила, что наставила их для того, чтобы научить меня хорошим манерам. Знаешь, что она сделала после того, как ей надоело слушать мои вопли?

Эшли покачала головой. Коулман усмехнулся.

– Она ушла из дома и оставила меня прямо так – прикованным к кровати. Сначала я был уверен, что она вот-вот вернется и мы помиримся. Мы и прежде с ней дрались, и обычно все это кончалось миром. Но на сей раз она оставила меня подыхать.

Глаза Эшли в ужасе расширились. Коулман решил, что она ему не верит.

– Я лежал прикованный к кровати полтора дня. Без воды, без еды, плавая в собственной моче. Я выжил лишь потому, что меня спас приятель. Он пришел сообщить, что босс вне себя, оттого что я не вышел на работу. Парень услышал мои крики и влез в окно. А не то я давно был бы уже на том свете.

Эшли ощутила тошноту и страх. Ей хотелось надеяться, что Коулман преувеличивает. Она не могла поверить, что Кейси так жестока. И еще она испытывала искушение взбунтоваться, схлестнуться с Коулманом и спросить, зачем же он последовал за своей женой в Портленд, если она так ужасна. Разумеется, Эшли знала ответ. Коулману нужны деньги Кейси. Она не стала спорить с Рэнди еще и потому, что была обязана ему жизнью.

– Звучит ужасно, – промолвила она.

– Это самое худшее, что мне довелось пережить. – Коулман уставился невидящим взглядом вдаль, его голос звучал глухо и отстраненно. Эшли подумала, что он говорит правду.

– Что ж, девочка, желаю тебе удачи. Она тебе очень понадобится с такой сукой-матерью.

– Глубоко ожесточенный человек, – задумчиво пробормотала Эшли, когда Коулман оказался вне пределов слышимости.

– И ты бы ожесточилась, если у тебя из-под носа только что уплыли миллионы долларов, – усмехнулся Джерри.

– Так они и уплыли, – пожала плечами Эшли. – И я нисколько не страдаю по этому поводу.

Джерри расхохотался:

– Ты поразительная женщина!

По дороге к автостоянке Джерри казался всецело погруженным в свои мысли. Когда сели в машину, он не сразу завел мотор.

– Что-нибудь не так? – спросила Эшли.

– Я просто размышлял. Тебе ведь надо каждый месяц вносить плату за квартиру. Она, конечно, неплоха, но... А у меня есть дом, в котором я живу, и он слишком велик для одного...

Эшли несколько мгновений недоуменно взирала на Джерри, потом нахмурилась.

– Предлагаешь мне переселиться к тебе?

– Да. Именно это я и пытаюсь сформулировать.

– Для юриста ты бываешь весьма невразумителен.

– Ну так что скажешь?

Эшли наклонилась через сиденье и поцеловала своего адвоката.

– Я буду рада сожительствовать с тобой, Джерри.

Глава 26

Конвоиры вели закованного в наручники Джошуа Максфилда в комнату для свиданий. Один упирал дубинку в его ребра, тычками и окриками подгоняя, хотя в этом и не было никакой необходимости. Другой не говорил ничего. Максфилд понимал, что протестовать бесполезно, и сохранял стоическое молчание.

Эрик Свобода, новый адвокат Максфилда, поднялся с пластикового кресла. Он был ростом с баскетболиста, с шеей тяжелоатлета и могучим торсом путевого обходчика. У него была также громадных размеров голова, а челюсть выдавалась вперед точно гранитный уступ. Он уже встречался с клиентом, когда Максфилду предъявили иск за побег и нанесение телесных повреждений Барри Уиллеру. Максфилд подозревал, что именно физические кондиции нынешнего адвоката явились главной причиной его назначения. Председательствующий судья решил перестраховаться. И Джошуа оставалось лишь надеяться, что умственные способности нового защитника соизмеримы с его габаритами.

Охранники вышли из комнаты свиданий, но еще один остался стоять в коридоре, наблюдая за собеседованием через окно. Свобода хотел протянуть подзащитному руку, но сообразил, что руки Максфилда скованы таким образом, что их нельзя протянуть более чем на несколько дюймов.

– Вижу, вас скрутили, как индейку ко Дню благодарения, – заметил адвокат.

– Я был бы вам очень признателен, если бы вы добились у суда разрешения снять что-то из ограничений, – вежливо произнес Максфилд.

– Попробую, но особенно не обольщайтесь. Все с ходу заводятся, услышав вашу фамилию.

Максфилд выглядел подавленным, на губах появилась смущенная улыбка.

– Полагаю, мне некого винить, кроме самого себя.

– Кстати, пока не забыл... – сказал Свобода. – Я читал "Туриста в Вавилоне". – Максфилд выжидающе и с надеждой поднял на него взгляд. – Я вообще-то не большой любитель книг, но эта мне понравилась.

– Как и большинству читателей, – промолвил Максфилд.

– Однако книга завоевала награды.

– Да, несколько! – гордо отозвался Максфилд. – Она стала бестселлером общенационального масштаба.

– Вы ведь сочинили и другую книгу, верно? – уточнил Свобода.

– "Родник желаний", – ответил Максфилд, и улыбка его угасла.

– Я слышал, что она уже не имела такого успеха, как первая.

– Критики оказались слишком глупы, чтобы ее оценить, вот и понесли по кочкам, – с горечью проговорил Максфилд. – Эта шайка всегда старается подрезать крылья тому, кто вознесся слишком высоко и быстро.

– Как случилось, что вы так долго не принимались за следующую книгу?

Максфилд вспыхнул.

– Написание литературного произведения нельзя искусственно ускорить! Я серьезный автор, создающий настоящие, большие книги, а не литературный поденщик. Я не штампую всякую халтуру!

– Канцелярия окружного прокурора к набору документальных улик против вас присовокупила экземпляр вашей новой книги. Я ее немного почитал. Не очень-то возвышенно все это выглядит.

– Необходимо понимать, какую задачу я ставил. Моя книга – это исследование человеческого безумия. Как на самом деле устроен человеческий ум? Как получается, что человек выглядит нормальным, имеет семью, детей и вообще производит впечатление психически здорового, ничем не отличающегося от нас с вами, и при этом носит в себе демона, побуждающего его совершать чудовищные поступки? Вот что я исследую – глубины человеческой души!

– Да-да... конечно, но вот Дилайла Уоллес считает, будто вы описываете убийства, которые сами совершили.

Руки Максфилда сжались в кулаки.

– Я художник. Художники используют свое воображение, чтобы на бумаге создавать мир столь же реальный, как и тот, что существует вокруг нас. Если она уверена, что написанное мной реально, значит, я преуспел в своей задаче. Но преступления в моем романе есть продукт моего воображения! Если бы я действительно убил людей, которые там описаны, это было бы предательством по отношению к моему искусству. Моя книга была бы не более художественной вещью, чем репортерская заметка о дорожной аварии. Неужели вы не понимаете, что я никогда бы не смог совершить то, что она вменяет мне в вину? Это было бы полнейшей изменой моему ремеслу! Я не виновен в тех преступлениях!

– Я разговаривал с Барри Уиллером. Он говорит, вы ему тоже твердили о своей невиновности – аж до той минуты, когда хладнокровно шарахнули его по башке и отобрали одежду.

Максфилд залился краской.

– Как там Барри? Надеюсь, не очень на меня злится.

– Зря надеетесь. Всякий раз, как я упоминаю ваше имя, мне приходится выслушивать такой набор бранных слов, который мне бы в голову не пришло соединить в одном предложении.

– Мне очень жаль, что пришлось нанести ему урон, однако я убежден, что меня бы осудили, пойди я на этот процесс. Мне требовалось время отыскать улики, которые бы меня реабилитировали.

– Ну и как, отыскали?

– Я знаю, кто убил Терри Спенсер и пытался убить Кейси.

– Тогда поделитесь со мной своими знаниями, – сказал Свобода, стараясь избежать саркастического тона.

– Рэнди Коулман, муж Кейси. Если бы она умерла прежде, чем закончится их бракоразводный процесс, Коулман унаследовал бы миллионы. Потому-то он пытался убить и Эшли Спенсер. Будучи дочерью Кейси, Эшли получает изрядную долю материнского наследства. А в случае смерти Эшли Коулману достается все целиком.

– Коулман утверждает, что это он помешал вам убить мисс Спенсер.

– Он лжет. Все было наоборот.

– Кому, по-вашему, поверят присяжные: Коулману или человеку, которого Эшли Спенсер видела над бездыханным телом Кейси Ван Метер с окровавленным ножом в руках?

Максфилд уже открыл рот, чтобы ответить, но вдруг осознал, насколько неубедительным прозвучит любой аргумент. Его плечи поникли, и он обмяк на стуле.

– Да и с какой стати вам желать, чтобы Эшли была жива? – воскликнул Свобода. – Ее показания в суде могут отправить вас в камеру смертников.

– Пока Кейси находится в коме, я заинтересован в том, чтобы Эшли была жива.

– Почему?

– Майлз хочет отключить аппарат, поддерживающий жизнь его сестры. Коулман тоже жаждет ее смерти, чтобы унаследовать деньги. Эшли единственный человек, который стремится оставить ее в живых.

– А почему для вас так важно, чтобы Кейси была жива?

– Она единственный человек, знающий, что в действительности произошло в лодочном домике. Она – единственный свидетель, который может меня оправдать. Вот увидите – если только она выйдет из комы.

Свобода усмехнулся:

– Она уже вышла. Вот почему я здесь.

Максфилд был сильно потрясен.

– Да, вчера Кейси Ван Метер пришла в сознание. Мне позвонила Дилайла Уоллес и сообщила эту новость. Сегодня утром она побывала в лечебнице.

– Кейси сказала им, что я невиновен в убийстве?

– Пока мисс Ван Метер молчит. Подозреваю, что она чувствует себя примерно как с похмелья.

– Когда они собираются расспрашивать ее о лодочном домике?

– Не знаю. Меня известят, когда это произойдет.

– Замечательно! Она подтвердит, что я не убивал Терри.

– Надеюсь на это – ради вас, – скептически произнес Свобода. – Потому что не вижу иного способа выиграть ваше дело.

Глава 27

Эрик Свобода присоединился к посетителям "Солнечного приюта" на следующее утро после воскрешения Кейси из мертвых.

– Я повторю кое-что из сказанного в прошлый раз, когда вы приходили навестить мисс Ван Метер, – объявил доктор Линскотт. – К посещению будут допущены несколько человек. Я не хочу, чтобы моя пациентка волновалась, особенно когда ей предстоят расспросы об очень травмирующем событии. Мисс Уоллес будет представлять обвинение, мистер Свобода – защиту. Мисс Уоллес хочет, чтобы вместе с ней присутствовал один детектив, поэтому я разрешаю мистеру Берчу ее сопровождать. У меня все.

– Мистер Коулман – муж мисс Ван Метер! – возразил Энтони Боттери. – Он тоже должен получить право быть со своей женой в столь трудный и тревожный момент.

– Мы не позволяем родственникам находиться при допросе свидетелей по делу об убийстве, – напомнила адвокату Коулмана Дилайла.

– Вы же позволили присутствовать Майлзу Ван Метеру, и мы...

Доктор Линскотт предостерегающе подмял руку:

– Мистер Боттери, моя пациентка сама попросила меня о присутствии своего брата. Однако на вашего клиента у нее была в прошлый раз очень негативная реакция, и она особо настаивала на том, чтобы я не пускал к ней в палату мистера Коулмана.

– Она не в себе, у нее мысли путаются, – усмехнулся Рэнди Коулман. – Она ведь только что вышла из комы, в которой пролежала пять лет.

– Именно. И до сих пор не вполне оправилась. Вот почему я исключаю всех, кроме тех, кого она назвала. – Доктор Линскотт посмотрел на детектива, судебного защитника и заместителя окружного прокурора. – При малейшем намеке на осложнение я прерву ваш визит. Это понятно?

Дилайла, Эрик Свобода и Ларри Берч кивнули в знак согласия, и доктор Линскотт повел их в палату Кейси.

* * *

Телевизор работал, Кейси лежала в постели, но сразу повернула голову, как только доктор Линскотт открыл дверь. Цвет лица у нее был лучше. Да и вообще она казалась более оживленной и внимательной.

– Доброе утро, Кейси, – сказал доктор.

– Доброе утро, – ответила она.

– Я привел вам кое-кого, кто хотел бы с вами побеседовать. Вы чувствуете в себя силы принимать гостей?

Кейси выключила телевизор.

– Я рада, что вы их привели. Я уже начала уставать от телевизора.

– Это Дилайла Уоллес, помощник прокурора округа Малтнома, – сообщил доктор Линскотт. – Это Ларри Берч, детектив, он помогает мисс Уоллес вести следствие по делу. А это Эрик Свобода. Он адвокат и представляет некое лицо, замешанное в данном деле.

– Оно касается меня? Того, как я здесь очутилась? – поинтересовалась Кейси.

Дилайла была рада, что Кейси быстро догадалась о цели их визита. Эта женщина, так долго пролежавшая без сознания, сейчас способна соображать и как будто вполне владела собой. Теперь, пожалуй, Свободе будет трудновато утверждать, что на память Кейси повлияла кома.

– Вы правы, мисс Ван Метер, – промолвила Дилайла. – Я здесь в связи с тем нападением, которое явилось причиной вашей комы. Вы чувствуете себя в состоянии ответить на некоторые наши вопросы?

Внезапно кровь отлила от лица Кейси. Силы оставили ее. Она прикрыла глаза и откинулась на подушку.

– Мисс Ван Метер? – окликнула ее Дилайла, встревоженная столь стремительной переменой.

Глаза Кейси открылись.

– Давайте скорее покончим с этим, – слабо отозвалась она, словно примирившись с тем, что придется обсуждать страшный эпизод в лодочном домике.

– Вы уверены, что справитесь? – спросила Дилайла. – Мы не хотим поступать вам во вред.

Кейси посмотрела на Дилайлу. Взгляд ее был тверд.

– Задавайте свои вопросы, – сказала она, и помощник окружного прокурора ощутила в ней внутреннюю силу, которая сулила благоприятный исход в случае, если Кейси пришлось бы свидетельствовать в суде.

– Я полагаю, наилучшим способом подойти к делу будет просто спросить, что вы помните о том вечере, когда подверглись нападению.

Кейси начала говорить, но вдруг опять замерла, побледнела и закрыла лицо руками.

– Кейси? – позвал доктор Линскотт.

Она покачала головой, будто стряхивая наваждение, и сделала глубокий вдох.

– Все в порядке, – заверила она врача и вдруг спросила, обращаясь к Дилайле: – А Терри Спенсер умерла?

– Да, мэм, – промолвила та, стараясь подавить волнение. Она поняла, что свидетельница Ван Метер вспомнит все и им только останется забить гвозди в крышку гроба Джошуа Максфилда.

Кейси опять глубоко вздохнула.

– Я надеялась... Хотя в глубине души знала, что она погибла. Это моя вина. Если бы я не попросила ее о встрече, она была бы жива.

Сердце Дилайлы учащенно забилось.

– Кто убил Терри, мисс Ван Метер?

Кейси в упор посмотрела на собеседницу. На ее лице отразилось недоумение.

– Джошуа Максфилд, конечно. А вы разве не знали?

Глава 28

Едва въехав на машине в ворота академии, Эшли испытала ощущение "дежа-вю". Мало что изменилось здесь за прошедшие годы. Стайки говорливых студентов беспечно расположились на траве, другие так же беззаботно разгуливали по территории. Все они совершенно не думали о случившемся здесь некогда страшном преступлении, которое лишило Эшли той, кого она по-прежнему считала своей матерью. От их простодушного неведения ей сделалось грустно. Она сама когда-то была таким же подростком, но Джошуа Максфилд заставил ее повзрослеть за одну ужасную ночь.

Впереди показался особняк. Эшли ожидала, что он изменился, ведь дом стоял необитаемый со смерти Генри Ван Метера, но он учредил солидную субсидию в пользу школы, часть которой предназначалась для поддержания в порядке дома Ван Метеров. Генри до последнего часа лелеял надежду на выздоровление Кейси и хотел, чтобы дочь, очнувшись, могла вернуться в родовое гнездо. На прошлой неделе доктор Линскотт решил, что Кейси уже достаточно хорошо себя чувствует, чтобы позволить ей переехать из лечебницы в дом, где прошло ее детство.

Эшли припарковалась на круговой подъездной дорожке, которая, изгибаясь, вплотную подходила к парадному входу, но не стала сразу выходить из машины. Ей было не по себе от перспективы встречи с матерью. Не отвергнет ли ее Кейси? Проявит ли нечто похожее на любовь или привязанность к своему давно оставленному ребенку? Джерри вызывался поехать с ней, но Эшли отказалась. То, что ей сейчас предстоит, она должна пережить самостоятельно.

Собравшись с духом, Эшли выбралась из машины. Она была в строгом костюме, специально приобретенном для этого случая. Когда нажимала кнопку звонка, ладони у нее взмокли от волнения, а сердце громко стучало. Дверь открыла плотная кореянка с коротко остриженными волосами.

– Вы, наверное, Эшли? – спросила она, впуская ее в холл.

– Да.

– Я Нан Ким, сиделка мисс Ван Метер.

– Вы не знаете, доктор Линскотт говорил обо мне с моей... с мисс Ван Метер?

– Да. Он ей все объяснил, и она хочет вас видеть. Мисс Ван Метер ждет вас в своей комнате. Она просила меня предложить вам перекусить.

– Нет, спасибо, я сыта.

– Тогда пойдемте, я провожу вас наверх, – промолвила сиделка.

Кейси ждала гостью в просторной комнате с высоким потолком. Она полулежала на высоких подушках. Кровать была придвинута к окну, чтобы можно было смотреть на сад и бассейн. Судя по виду, Кейси набрала часть потерянного веса и в значительной степени обрела прежний цвет лица. Волосы ее, выкрашенные в светлый цвет, теперь выглядели точь-в-точь как до случившейся трагедии. В углу комнаты стояли инвалидное кресло и "ходунки". Прямо к кровати было придвинуто удобное кресло.

– Спасибо, что согласились со мной встретиться, – произнесла Эшли, как только расположилась в кресле и медсестра покинула комнату.

– Это вам спасибо, что пришли меня навестить. Я здесь безумно скучаю, вынуждена проводить в постели большую часть дня. Единственно, когда я из нее выбираюсь, – это на физиотерапию или если мне помогают спуститься в столовую.

– Как вы себя чувствуете?

Вопрос прозвучал довольно неуклюже, обе они понимали, что Эшли пытается оттянуть момент более трудных и неприятных вопросов, которые, собственно, и привели ее сюда.

– Воскреснуть из мертвых – дело нешуточное, ко многому приходится привыкать. Утраченные годы, физические проблемы...

Кейси сделала паузу, изучающе рассматривая посетительницу. Столь пристальное внимание заставило Эшли ощутить неловкость.

– А также есть вы, – улыбнулась Кейси. – Вот, например, как нам называть друг друга? Не знаю, уместно ли здесь слово "мама".

Эшли опустила голову.

– Я не хотела бы вас обижать, но мне трудно называть матерью кого-либо, кроме Терри.

– Понимаю, и это меня не обижает. Раньше-то вы обращались ко мне "декан", но я уже больше не являюсь деканом, да это было бы и слишком официально для наших отношений. Почему бы вам не называть меня просто Кейси? А я вас – Эшли. Согласны?

– Да.

– Как вы узнали о моих отношениях с Норманом?

– Ваш отец рассказал о моем удочерении Джерри Филипсу, моему адвокату. А тот сообщил мне.

– А почему Генри раскрыл тайну наших отношений после стольких лет?

Эшли не собиралась упоминать о том, что Генри понадобилась помощь внучки, чтобы помешать Майлзу отключить Кейси от аппаратов жизнеобеспечения. Она не знала, осведомлена ли об этом Кейси.

– Наверное, он хотел, чтобы я знала: у меня все еще остаются близкие.

– Вы держите на меня зло за то, что я от вас отказалась? – промолвила Кейси.

Прямолинейность вопроса застала Эшли врасплох. Потом до нее дошло, что Кейси Ван Метер по привычке считала себя руководящим лицом.

Эшли решила, что ей тоже следует быть откровенной.

– Да, сначала я злилась.

– А какие чувства испытываете теперь?

– Смятение, смущение. Но ненависти больше нет. Я постаралась взглянуть на проблему с вашей точки зрения, представить, как я оказалась бы беременной от мужчины, которого... которого никогда не любила.

– Да, вы правы, Эшли. Я не любила вашего отца. Брак стал бы ложным шагом для нас обоих. Он не имел бы будущего. К тому же я была очень молода для роли матери. То, что я отдала ребенка в приемную семью, не свидетельствовало о неприязни к вам лично. Вы тут ни при чем, я вас даже не видела. Вас забрали от меня сразу после рождения. Я была под наркозом и даже плохо помню тот момент. Но ведь все обернулось к лучшему? Норман был вам хорошим отцом?

– Самым лучшим!

– И вы любили Терри?

– Очень!

Эшли помедлила, набралась храбрости и задала вопрос:

– Вы когда-нибудь жалели, что отказались от меня?

– Возникали моменты, когда я размышляла над тем, что с вами сталось. Я рада, что вы обрели любящих родителей, вы – сильная, уверенная в себе женщина, пусть даже в этом и нет моей заслуги.

– Вы никогда не пытались меня найти?

– Нет, никогда.

– Почему?

– Можно мне ответить прямо?

– Разумеется!

– Я никогда не ощущала вас как нечто реальное. Вы были для меня чем-то вроде миража. Я никогда вас не видела, не держала на руках. Как же я могла любить вас? Да и что хорошего бы вышло, если бы я обрушилась как гром с ясного неба, нарушив ваш душевный покой? Смотрите, в каком смятении вы пребываете с тех пор, как узнали, что я ваша мать.

Эшли мучительно сглотнула, она боялась, что сейчас заплачет. Она постаралась сделать свой следующий вопрос нарочито формальным и бесстрастным, чтобы дистанцироваться от бушевавших в ней эмоций.

– Как нам лучше вести себя в нынешней ситуации? Хотите вы узнать меня ближе, поддерживать отношения или предпочли бы, чтобы мы не общались?

Кейси изогнула брови и усмехнулась:

– Глупый вопрос! Конечно, я хочу поддерживать с тобой отношения. Ты мне понравилась с первого дня, как я с тобой познакомилась, – когда показывала тебе наш студенческий городок, помнишь? Я сразу поняла, что ты хорошая. Я восхищалась стойкостью, с какой ты переживала трагедию, твоей твердостью, достоинством, самообладанием. Будь мы одного возраста, я бы мечтала с тобой подружиться. Сейчас разница в возрасте все равно существует, но по мере того как мы делаемся старше, она значит все меньше и меньше. Поэтому начнем с того, что станем друзьями. Мы можем видеться иногда, специально не форсируя события. Посмотрим, как пойдут дела. Устраивает тебя такой расклад?

– Да.

– Отлично. Тебе известно, что я делала последние пять лет. Думаю, будет справедливо, если ты расскажешь мне, чем занималась, пока я спала.

* * *

Джерри пришлось работать допоздна, поэтому они с Эшли договорились встретиться в "Тайфуне", тайском ресторанчике на портлендском Бродвее, в нескольких кварталах от его офиса. Хозяйка провела Эшли к столику в шумном зале, за которым ждал ее Джерри.

– Как прошла встреча с Кейси? – спросил он, когда она села напротив.

– Лучше, чем я ожидала.

– Почему тебя это удивляет? Ведь раньше она тебе нравилась.

– Да, но я видела ее несколько раз. Если не считать того случая, когда она показывала нам с мамой местные достопримечательности, мы едва ли перекинулись с ней парой слов, сталкиваясь в студенческом городке. Это было поверхностное знакомство. Кроме того, тогда, в академии, я не знала, что она меня бросила, и не слышала всех скверных подробностей о ней.

– Например?

– Помнишь, ты рассказывал мне, какой необузданной она была, когда познакомилась с моим отцом. Майлз твердил то же самое. Неразборчива в связях. Лечилась в реабилитационном центре для наркоманов. А если верить Рэнди Коулману, то она даже склонна к насилию и садизму.

Эшли передала слава Коулмана о том, как Кейси приковала его к кровати и прижигала сигаретами. Джерри ужаснулся.

– Хотя, надеюсь, пребывание в коме и благополучное выздоровление изменили ее к лучшему, – задумчиво продолжила Эшли. – Во время сегодняшней встречи мы неплохо поладили. Я бы хотела узнать ее поближе.

Джерри накрыл ладонью руку Эшли:

– Замечательно. Думаю, тебе это поможет. Теперь, когда Максфилд в тюрьме, а у вас с Кейси складываются добрые отношения, твоя жизнь наполнится новым смыслом. Ты наверстаешь упущенное.

– Ты забыл упомянуть еще один важный пункт.

– Какой?

Эшли крепко стиснула его руки.

– Себя, Джерри. Если кто и спас меня, то это ты.

Авторское турне. Интерлюдия (События относятся к настоящему времени)

– А Эшли подружилась с вашей сестрой? – спросила Майлза Ван Метера молодая женщина в последнем ряду.

– Да, она стала регулярно навещать Кейси в "Дубовой роще". Когда Кейси снова начала ходить, Эшли сопровождала ее на прогулках в окрестностях академии. Они и по сей день хорошие друзья.

Поднялась еще одна рука, во втором ряду. Майлз ободряюще улыбнулся средних лет женщине в деловом костюме.

– "Спящая красавица" читается как настоящий остросюжетный детектив, – сказала она. – А вы никогда не пробовали сочинять чистую беллетристику?

– В колледже я посещал курс литературного мастерства. И даже неплохо успевал по этой дисциплине. Разумеется, существует множество адвокатов, пишущих детективные триллеры на тему судопроизводства. Когда началось это поветрие, я тоже думал попытать силы. Но дело в том, что я специализируюсь на торговом праве и мои адвокатские дела оказались бы скучными для детектива.

– А вы не собираетесь написать еще один документальный детектив?

– Нет. Для меня было вполне достаточно написать о деле моей сестры.

– А как насчет просто романа?

Майлз застенчиво улыбнулся:

– У меня есть задумка триллера. Сейчас я работаю над заявкой на подобный проект. Если мой литературный агент сочтет его сколько-нибудь пригодным, то я попробую взяться.

Сидящий в первом ряду плотный, коренастый мужчина поднял руку и поинтересовался:

– А чья это была идея – написать новую редакцию "Спящей красавицы"?

– Она возникла у моего редактора после ареста Максфилда. Он спросил, не хочу ли я написать дополнительные главы к своей книге. Я согласился. Я подумал, что важно привести события к логическому завершению. Это и мне также дало ощущение завершенности.

Женщина, стоявшая в проходе между стеллажами в задней части комнаты, подняла руку. Майлз приглашающим жестом указал на нее.

– Ваша сестра прочитала "Спящую красавицу"? И если да, что она о ней думает?

– Кейси ее прочитала. Подозреваю, что это было для нее нелегко, но она дама крепкая.

Слушатели зааплодировали.

– Что же касается второй части вашего вопроса, то Кейси утверждала, будто книга ей понравилась, но я не думаю, что она сказала бы мне правду, даже если чувствовала к ней отвращение. В конце концов, мы ведь очень любим друг друга. Это, кстати, одна из причин, почему никогда не надо обращаться кблизким за критическими замечаниями о своей работе.

Майлз подождал, пока стихнет смех, а потом кивнул седовласому джентльмену ученого вида, особый колорит которому придавали очки в металлической оправе и твидовый пиджак спортивного покроя с кожаными заплатами на рукавах.

– Скажите, вам было тяжело присутствовать в суде во время процесса над Максфилдом?

– И да и нет. Мне, конечно, не нравилось слушать о чудовищных зверствах, которые он совершил, но вместе с тем я чувствовал громадное облегчение от того, что он предстал перед правосудием. Полагаю, куда тяжелее все это оказалось для Эшли.

Часть третья Джошуа Максфилд (События, происходившие годом ранее)

Глава 29

Секретарь постучал своим молоточком, возвещая о начале четвертого дня судебного процесса над Джошуа Максфилдом. Дилайла Уоллес улыбалась в предвкушении событий, которые сулил этот день. Она была в восторге от коллегии присяжных, которых внесли в список в первые два дня суда. Твердые, положительные, не настроенные шутить люди. Она была уверена, что они разгадают все уловки защиты, признают подсудимого виновным в убийстве при отягчающих обстоятельствах и не станут испытывать никаких сомнений относительно вынесения надлежащего приговора в виде смертной казни.

Дилайла также радовалась тому, как прошли вступительные речи. Ее речь была обстоятельной и пылкой. Она перечислила свидетельства, с которыми присяжным предстояло ознакомиться в хронологическом порядке, и назвала имена свидетелей, которые должны будут с ними выступить. К концу своей речи она заметила, что несколько членов жюри непроизвольно кивают, когда она выдвигает то или иное из своих положений. Кроме того, они отзывчиво улыбались, когда она иногда вносила толику юмора в судебную процедуру. Дилайле было легко завоевывать друзей, и она чувствовала, что уже приобрела двенадцать новых.

По мнению Дилайлы, вступительная речь Эрика Свободы была занудной и неинформативной. Он рассуждал о концепции разумного сомнения, но не привел ни единого аргумента, почему присяжные должны к концу процесса проникнуться таким сомнением. Он довольно туманно выразился насчет того, как защита собирается противостоять доводам обвинения. В общем, толковал о теории, но не представил никаких фактов. И Дилайла знала почему. У зашиты не было аргументов, которые могли бы перебить ее доводы. Джошуа Максфилд виновен, виновен, виновен! И Дилайла была счастлива, что у нее имеются средства призвать его к ответу.

Слушать дело Джошуа Максфилда назначили достопочтенного Эндрю Шимацу. Судья Шимацу был низенький круглолицый человек, американец японского происхождения, с шапкой прямых черных волос. Окончив Гавайский университет с инженерным дипломом, Шимацу затем посещал в Портленде Юридическую школу права имени Льюиса и Кларка и задержался в этой новой своей профессии. После того как он проработал несколько лет в крупной юридической фирме и два срока в законодательном органе штата, губернатор назначил его судьей округа Малтнома. Это был его шестой год в должности судьи. Интеллект и спокойный, рассудительный темперамент сделали его одним из самых популярных судей.

– Пригласите вашего первого свидетеля, мисс Уоллес, – отдал распоряжение судья Шимацу.

Дилайла решила начать обвинительную аргументацию на этом процессе с самого обаятельного и беспроигрышного своего свидетеля. Обвинительница хотела, чтобы присяжные уверились в виновности Максфилда. А как только у них сложится мнение, Эрику Свободе будет уже очень трудно его изменить.

– Штат вызывает Эшли Спенсер! – объявила Дилайла.

* * *

Пока Эшли шагала по проходу к свидетельской трибуне, ей вспомнилось, в каком ужасе она пребывала, когда несколько лет назад свидетельствовала на предварительных слушаниях по делу Джошуа Максфилда. Сегодня она была сосредоточенной и гневной. Проходя мимо стола защиты, Эшли метнула на Максфилда испепеляющий взгляд, с удовлетворением отметив, что он избегает встречаться с ней глазами. Эшли отвернулась и прошла в переднюю часть свидетельской трибуны, где и стояла с высоко поднятой головой, пока ее приводили к присяге.

Затем Эшли опустилась на стул на свидетельской трибуне в ожидании, пока Дилайла Уоллес начнет свой прямой допрос. Джерри помещался позади обвинителя, в первом ряду зрителей. Когда их взгляды встретились, он ободряюще улыбнулся. Эшли удержалась от ответной улыбки. Дилайла проинструктировала ее, наставляя быть серьезной с той минуты, как она займет свидетельское место, и до окончания свидетельствования.

Рядом с Джерри сидел Майлз Ван Метер. Дилайла не включила его в список свидетелей обвинения. Он пришел в суд, чтобы оказать моральную поддержку сестре, когда та станет давать показания, а также потому, что занимался написанием второй, обновленной редакции своей книги.

Дилайла начала допрос с того, что мягко и аккуратно провела свидетельницу по ее отношениям с родителями и ее футбольной карьере в период учебы в школе. В своей вступительной речи Дилайла в общих чертах обрисовала, каких показаний она вправе ожидать от Эшли, и теперь члены жюри присяжных с полным сочувствием слушали то, что говорила Эшли.

Заложив информационный фундамент, Дилайла подвела Эшли к ночи, когда убили ее отца и Таню Джонс. Эшли поведала присяжным, как вломившийся в дом преступник напал на них с Таней, связал и она беспомощно наблюдала, как он тащит Таню в гостевую комнату. Но от спокойной уверенности Эшли не осталось и следа, когда она подробно рассказывала об изнасиловании и убийстве Тани. Ей пришлось даже прерваться и выпить воды, прежде чем продолжить.

– Вы в состоянии говорить, мисс Спенсер? – спросил судья Шимацу. – Мы можем прерваться ненадолго.

Эшли сделала глубокий вдох и посмотрела на Джошуа Максфилда. И вновь Максфилд отказался встретиться с ней глазами. Это придало девушке сил.

– Я бы хотела продолжить, ваша честь. Я чувствую себя нормально.

– Очень хорошо. Прошу вас, мисс Уоллес.

– Благодарю, ваша честь. Итак, Эшли, вы сказали, что услышали сдавленные крики Тани Джонс. Каким был первый звук, который вы услышали от человека, напавшего на Таню, после того как он утащил ее в гостевую комнату?

– Я... я услышала тяжелое дыхание, будто он ловил ртом воздух.

– Что вы подумали по этому поводу?

– Протестую, ваша честь! – вмешался Эрик Свобода. – Ответ свидетеля неизбежно будет носить гипотетический, умозрительный характер.

– Ваша честь, далее последуют свидетельские показания о том, что мисс Джонс была девственницей и наличествовали признаки изнасилования. Наблюдения мисс Спенсер в полной мере подкрепятся этими показаниями.

– Мистер Свобода, я намерен позволить мисс Спенсер свидетельствовать.

– Итак, Эшли? – подбодрила Дилайла.

– Это звучало, как... это было похоже на секс. – Эшли покраснела. – На то, что он испытывает оргазм.

– Что вы услышали потом?

– Как Таня тоненько вскрикивает. Я услышала... Это походило на звук, издаваемый животным. Он не был похож на человеческий. Затем какое-то ворчание и хрюканье, а вскоре Таня перестала вскрикивать.

– Эти звуки прекратились, когда Таня перестала вскрикивать?

– Нет. Они продолжались, дверь гостевой комнаты с грохотом распахнулась.

– Что, по вашему мнению, должно было произойти в следующий момент?

– Я... я была уверена, что он собирается меня изнасиловать и убить, как Таню. Думала, со мной повторится то же самое.

– Что же произошло в действительности?

– Он остановился в дверях и уставился на меня. Мне казалось, это продолжается бесконечно. Но он не стал входить в комнату, а двинулся по лестнице вниз.

– Вы слышали, что там происходит?

– Открылась дверца холодильника.

– Через некоторое время мы еще вернемся к тому, что произошло на кухне, но я хочу, чтобы вы рассказали присяжным, как вам удалось бежать.

Эшли выпрямилась на стуле и повернулась лицом к жюри. Она почувствовала себя точно так же, как некогда, во втором классе, когда вышла на важную футбольную встречу, ощущая духовное присутствие отца. Сейчас, в этом зале, Норман снова был с ней, и это воодушевляло Эшли, придавая ей сил.

– Меня спас мой отец! – с гордостью заявила она присяжным. – Он пожертвовал своей жизнью для того, чтобы спасти мою жизнь. Меня бы не было сегодня в живых, если бы не мой отец, Норман Спенсер!

Дилайла попросила Эшли подробно рассказать о том, как ей удалось ускользнуть от преступника, и о ее последующем решении перейти учиться в академию. Эшли также поведала присяжным о своем знакомстве и беседах с Джошуа Максфилдом и о поступлении своей матери в группу литературного мастерства. Потом Эшли перешла к показаниям о происшествии в лодочном домике.

– Эшли, – спросила Дилайла, – вы серьезно относились к занятию футболом?

– Да.

– В дополнение к тренировкам в команде вы занимались в соответствии с собственной тренировочной программой?

– Да, я тренировалась дополнительно.

– Вы привыкли по вечерам совершать пробежки в лесу на территории академии, чтобы тренировать дыхание и ноги?

– Да.

– Вы вышли на пробежку в тот вечер, когда убили Терри Спенсер?

Эшли побледнела и потупила взгляд.

– Да. – Она промолвила это так тихо, что судебному репортеру пришлось попросить ее повторить свой ответ.

– Во время вашей пробежки вы видели кого-нибудь?

– Да.

– Кого?

Эшли посмотрела в другой конец зала и указала на Джошуа Максфилда.

– Я видела обвиняемого.

– Что он делал?

– Шел к реке.

– Было что-то необычное в этом его действии?

– Нет. Он жил неподалеку от лодочного домика.

– Он направлялся к лодочному домику или от него?

– К домику.

– Случилось ли что-нибудь необычное вскоре после того, как вы увидели подсудимого?

– Да. Я услышала женский крик. Потом еще один.

– Насколько быстро один за другим последовали крики?

– Очень быстро.

– Откуда они раздавались?

– Со стороны лодочного домика.

– Что вы сделали, услышав их?

– Я испугалась. И замерла. Затем подумала, что, наверное, с кем-то произошел несчастный случай, побежала напрямик через лес и остановилась возле лодочного домика.

– Вам встретился кто-нибудь по пути к лодочному домику?

– Нет.

– Что произошло дальше?

– Я услышала, как женский голос сказал что-то.

– Что именно?

– Я не разобрала. Просто услышала звук. Он раздавался приглушенно, из-за стен домика.

– Почему вы решили, что говорила женщина?

– Голос был высоким.

– Что вы сделали, услышав голос?

– Я заглянула в окошко домика.

– Что вы увидели?

Эшли опять указала на Максфилда.

– Я увидела подсудимого и двух женщин, лежащих на полу. Он держал в руке нож. На ноже была кровь. – Чувствовалось, что Эшли трудно дышать, но она усилием воли заставила себя закончить показания. – Он заметил меня и погнался, чтобы тоже убить. Он убил мою мать, а потом пытался убить и меня.

– Кто убил вашу мать, Эшли? – спросила Дилайла. – Кто пытался убить вас?

– Он, Джошуа Максфилд! Он пытался убить меня! Он убил мою мать!

Эшли зарыдала.

* * *

После перерыва Дилайла попросила Эшли подробно рассказать о своем возвращении на территорию академии, о дальнейшем пребывании там и о вторжении в общежитие неизвестного, которое последовало вслед за побегом Максфилда из-под стражи. Перекрестный допрос, предпринятый Эриком Свободой, был, к счастью, коротким, однако Эшли закончила давать показания лишь к пяти часам. Судья Шимацу отложил судебное заседание на день. Дилайла, Джерри Филипс, Ларри Берч и Тони Маркс взяли Эшли в кольцо, помогая продраться сквозь толпу и выйти из зала суда. Дилайла остановилась перед лифтами и повернулась лицом к камерам и микрофонам. Своим телом она заслоняла Эшли от световых вспышек и вопросов, выкрикиваемых репортерами.

– Мисс Спенсер не станет отвечать на ваши вопросы. Она утомлена. Последние пять лет были для нее жестоким испытанием, и я прошу вас уважать неприкосновенность ее частной жизни. Сегодня она вела себя очень достойно и отважно. Дайте ей немного покоя.

– Ты была восхитительна! – воскликнул Джерри, когда за ними закрылись двери лифта.

– Я не чувствую себя восхитительно, – покачала головой Эшли.

– Так или иначе, теперь все позади, и Свобода не решился бросить тебе вызов.

– Со свидетельской трибуны, Джерри, я ничего этого не заметила.

– Я имею в виду, что твое свидетельство никто не осмелился оспорить по существу. Лучшего Дилайла и желать не могла. Ты станешь главным обвинителем Максфилда. Он даже не отваживался поднять на тебя взгляд. Присяжные это видели.

Но Эшли не испытывала эйфории, только усталость и опустошение. Впрочем, было еще ощущение наступившего покоя, ведь ее роль в судебном процессе закончилась.

Лифт остановился, и Джерри с детективами сопроводили Эшли до кабинета Дилайлы. Через несколько минут к ним присоединилась и сама Дилайла. На ее лице сияла улыбка.

– Ну дай же мне тебя обнять, подружка, – проговорила она, сгребая Эшли в свои горячие объятия. В следующую секунду она, по-прежнему не отпуская Эшли, отступила на шаг, словно стремясь разглядеть ее получше.

– Ты можешь с полным правом гордиться собой, юная леди. Ты в одиночку, без посторонней помощи, призвала к ответу кровавого убийцу. Я наблюдала за лицами двенадцати присяжных, и они уже обращены в нашу веру. Теперь для оправдания Джошуа Максфилда потребуется разве что вмешательство Всемогущего, а на его стороне лишь Эрик Свобода да сатана.

Эшли покраснела от похвалы.

– Как ты? – спросила Дилайла. – Успокоилась?

Эшли кивнула.

– Сегодня спи хорошо, дитя мое, ты хорошо поработала. Отомстила за своих родителей. Они тобой гордятся.

– Я так рада, что мне не придется больше приходить в суд.

Улыбка Дилайлы погасла.

– Знаю, тебе хотелось бы, чтобы все осталось позади. Но ты нужна мне в суде каждый день, пока длится процесс.

Эшли расстроилась. Дилайла посмотрела ей в лицо. Когда она снова заговорила, голос ее звучал твердо:

– Твоим родителям необходимо, чтобы ты была в суде, подавляла и устрашала их убийцу. Сейчас ты представляешь Нормана и Терри Спенсер, Таню Джонс. Очень важно, чтобы присяжные видели тебя каждый день. Они должны помнить, что ты наблюдаешь за ними и предъявишь счет.

– Хорошо.

Дилайла легонько сжала плечи Эшли.

– День торжества скоро настанет, но ты обязана исполнить свою роль до конца и удостовериться, что у Джошуа Максфилда больше не будет ни дня покоя.

Глава 30

На следующий день Джерри не смог отправиться в суд вместе с Эшли, поскольку присутствовал в суде округа Вашингтон по делу о разводе. Он предложил перенести заседание, но Эшли отказалась.

Когда она вошла в зал суда, Майлз Ван Метер уже сидел на своем месте в первом ряду.

– Вчера я не сумел поговорить с тобой, – сказал Майлз. – Твое выступление было превосходным. – Я наблюдал за присяжными. Они ловили каждое слово. Надеюсь, Кейси будет держаться так же хорошо, как и ты.

– Уверена, она очень сильная женщина.

– Я благодарен тебе за то, что проводишь с ней много времени. Это чрезвычайно помогает ей в выздоровлении.

– Она моя мать, – ответила Эшли. Думать о Кейси как о матери становилось легче.

– Учитывая то, как она с тобой обошлась, ты вообще ничего ей не должна. Именно это делает твое отношение к ней столь замечательным.

– Мне тоже помогло сближение с Кейси. Мне кажется, будто я заново обретаю семью.

Майлз собрался что-то ответить, но секретарь суда постучал молотком, требуя от присутствующих тишины.

Дилайла начала день с того, что вызвала троих слушателей группы литературного мастерства Джошуа Максфилда. Они сообщили присяжным, как расстроилась Терри Спенсер во время прочтения Максфилдом отрывка из своего романа о серийном убийце. Следующим свидетелем Дилайлы была секретарь декана Ван Метер, которая показала, что Терри встречалась с деканом в день своей смерти. Вслед за секретаршей Дилайла вызвала представителя телефонной компании, чтобы тот подтвердил, что декан звонила матери Эшли примерно через час после их встречи в академии.

Слушая свидетельские показания, Эшли поглядывала на Джошуа Максфилда в те моменты, когда свидетель делал какое-нибудь важное заявление или освещал важное обстоятельство. Но подсудимый ни разу не ответил на взгляд. Он сидел с опущенными плечами, упершись взглядом в стол. Эшли показалось, что он сдался, отказался от борьбы.

Следующим свидетелем, которого пригласила Дилайла, была доктор Салли Грейс, судебно-медицинский эксперт. Значительную часть утреннего заседания заняли ее объяснения того, какие медицинские факторы повлекли за собой смерть Тани Джонс и родителей Эшли. Объяснения доктора Грейс сопровождались наглядными фотографиями, которые роздали присяжным. К счастью для Эшли, зрители не могли видеть этих снимков, сделанных на месте преступления и при вскрытии. Уже одно только перечисление телесных повреждений, полученных ее родителями и подругой, звучало жутко. Несмотря на то что Дилайла заранее предупредила Эшли о том, что ей придется услышать, ей потребовалось все самообладание, чтобы остаться в зале суда.

* * *

После обеденного перерыва Дилайла попросила Тони Маркса представить вещественные доказательства, собранные в лодочном домике и в коттедже Джошуа Максфилда. Потом она вызвала детектива Берна, который представил улики, найденные на месте преступления в доме Спенсеров. По прошествии часа, ушедшего на это изложение, Дилайла задала вопрос:

– В какой-то момент вашего расследования у вас возникла гипотеза, что человек, совершивший эти преступления, совершал подобные преступления и в других штатах?

– Да, – ответил Берч.

– Какие шаги вы предприняли для проверки данной гипотезы?

– Мы отослали информацию о нашем деле в ФБР.

– С какой целью?

– В Бюро существует подразделение, оно занимается систематизацией и выявлением связей между серийными убийствами по всей стране.

– Пока у меня больше нет вопросов к детективу Берчу, – объявила судье Дилайла. – Но я намерена вызвать его еще раз, ваша честь.

– Мистер Свобода, приступайте к перекрестному допросу.

– Могу я отложить его до того времени, когда детектив Берч полностью завершит свои показания?

– У вас есть возражения, мисс Уоллес?

– Нет, ваша честь.

– Пригласите вашего следующего свидетеля.

– Штат вызывает Бриджит Бут, ваша честь.

По проходу зашагала женщина с короткими седыми волосами, бледным лицом и военной выправкой. Она была в сером деловом костюме с белой блузкой и туфлях на низком каблуке.

– Каков род ваших занятий, миссис Бут? – спросила Дилайла, как только ее свидетельницу привели к присяге.

– Я специальный агент Федерального бюро расследований.

– Где находится штаб-квартира вашего подразделения?

– В Квонтико, штат Виргиния.

– Не могли бы вы рассказать жюри, какое получили образование?

– Я получила диплом бакалавра в области психологии и диплом магистра по поведенческой психологии в университете штата Миссури.

– Где вы работали после получения дипломов?

– Семь лет я прослужила в полиции в качестве детектива отдела убийств в Сент-Луисе, штат Миссури. В сущности, диплом магистра я получила, уже служа в полиции. На седьмом году своей службы в Сент-Луисе я обратилась в ФБР с просьбой о приеме на работу и была принята. Пройдя курс базовой подготовки в Квонтико, Виргиния, я служила спецагентом, прикомандированным к нашему отделению в Сиэтле. Затем я подала заявление о принятии меня на службу в VICAP, где и работаю уже тринадцать лет.

– Что такое VICAP?

– Это аббревиатура, обозначающая программу ФБР по выявлению и задержанию преступников, совершивших преступления, связанные с насилием над личностью. Программа родилась из идеи, разработанной в тысяча девятьсот пятидесятом году покойным Пирсом Бруксом, детективом Лос-Анджелесского полицейского управления. Он расследовал убийства двух женщин, которые в разное время были найдены в пустыне, связанные веревкой. Выяснилось, что обе откликнулись на объявление о приеме на работу фотомоделями. По убеждению детектива Брукса, преступления были делом рук серийного убийцы, он совершал их и прежде и будет совершать впредь. Поэтому свободное от работы время Брукс стал посвящать чтению газет, выходивших за пределами его города, в надежде найти сообщение о каком-либо подобном убийстве. Он действительно отыскал такой случай, и это привело к аресту и осуждению преступника. Детектив Брукс пришел к убеждению, что внесение информации по делам об убийстве в компьютер даст возможность правоохранительным органам по всей стране раскрывать преступления аналогичного почерка. В тысяча девятьсот восемьдесят третьем был создан Национальный центр анализа насильственных преступлений и передан под начало учебного центра ФБР в Квонтико. Программа VICAP является частью этого центра. Ее цель состоит в том, чтобы собирать, сопоставлять и анализировать все аспекты расследования схожих по почерку повторяющихся убийств в общенациональном масштабе.

– Верно ли, что примерно пять лет назад вы получили звонок от детектива Ларри Берча из Портлендского полицейского управления относительно некоторых убийств, которые имели место в Орегоне? – спросила Дилайла.

– Да.

– Зачем детектив Берч обращался к вам?

– Характер преступлений был необычным, и детектив интересовался, известны ли нам другие случаи с подобным "модусом операнди". У него также был на руках некий неопубликованный роман...

– Заявляю протест, ваша честь! – перебил Свобода. – Мы возражаем против всяких свидетельских показаний об этой книге. Она не имеет отношения к делу. Это художественный вымысел.

– Я уже предварительно рассматривал данный вопрос, мистер Свобода, и вынес по нему решение, – произнес судья Шимацу. – Я убежден, что свидетельства по поводу данной книги могут быть включены в показания в определенных ограниченных пределах. Поэтому я отклоняю ваш протест, но за вами сохраняется право в дальнейшем заявлять протесты по иным пунктам. Можете продолжать, мисс Уоллес.

– Спасибо, ваша честь.

Дилайла снова повернулась к свидетельнице:

– Агент Бут, давайте отложим книгу в сторону. Вы нашли другие убийства, схожие с теми, что расследовал детектив Берч?

– Мы выделили ряд убийств в Айове, Коннектикуте, Массачусетсе, Род-Айленде, Огайо, Мичигане, Аризоне, Монтане и Айдахо, которые могли быть делом рук одного серийного убийцы и были совершены в пределах нескольких лет.

– Что привело вас к данному выводу?

– В каждом из примеров преступник вламывался в дом в предрассветные часы. В каждом доме имелись родители и дочь-подросток. Убийца связывал жертвы трубчатой изолентой и пытал родителей ножом, медленно отрезая по кусочку, пока не наступала смерть. – Несколько присяжных побледнели. – Затем он насиловал и закалывал дочь.

– Эти преступления имели еще какие-либо общие черты?

– Да. В нескольких случаях имелись указания на то, что преступник подкреплялся в доме. Так, например, убийца съел кусок пирога в доме жертв в Коннектикуте. В Монтане он утолил голод шоколадным батончиком. В случае убийств Спенсера и Джонс – в рассматриваемом вами деле – преступник съел кусок торта и выпил молока.

– Обстоятельство, которое их объединяло, состояло в том, что изолента, использовавшаяся в каждом случае, произведена одной компанией. Более того, лента, примененная в Мичигане и Аризоне, из одного рулона.

– ФБР воссоздало психологический портрет преступника? – спросила Дилайла.

– Протестую! – перебил ее Свобода. – Это станет умозрительным рассуждением.

– Я вынужден согласиться, мисс Уоллес, – сказал судья Шимацу. – При расследовании полиция может пользоваться определенными инструментами – такими, как, например, детектор лжи, – которые не являются в достаточной степени надежными для использования их в качестве доказательств в суде. Пока вы не представите нам надежного научного обоснования выведения этого психологического портрета, я намерен поддержать протест мистера Свободы.

– Хорошо, ваша честь. Агент Бут, вы прочитали два черновика романа, который подсудимый писал в период, предшествовавший аресту?

– Да.

– Это был роман о некоем вымышленном серийном убийце?

– Да.

– Были ли какие-то совпадения между деталями преступлений, совершенных в романе вымышленным убийцей, и уликами, обнаруженными на реальных местах преступлений, совершенных реальным убийцей, психологический портрет которого вы воссоздали?

– Да.

– А элементы сходства между романом и реальной жизнью включали в себя детали из реальных преступлений, которые полиция не разглашала?

– Да.

– Могли бы вы обрисовать присяжным эти черты сходства?

– В романе преступник вламывается в дом в предрассветные часы и убивает родителей девочки-подростка. Он планирует также изнасиловать и убить ее, но прежде съедает десерт на кухне в доме своих жертв. Как я уже упоминала, все реальные убийства происходили в предрассветные часы, и жертвами убийцы становились семьи, состоящие из двух родителей и дочери-подростка. Более того, в Монтане и Коннектикуте убийца подкреплялся на месте преступления – в частности, человек, убивший Таню Джонс и Нормана Спенсера, съел кусок торта и пил молоко в кухне дома Спенсеров.

– А полицейские органы в Монтане, Коннектикуте и Орегоне обнародовали информацию об этих трапезах?

– Нет.

– Почему они держали подробности в секрете?

– Следствие, как правило, всегда держит необычные подробности преступлений в секрете, дабы уберечься от фальшивых признаний. Следователи хотят быть уверенными, что арестовали за преступление именно того, кого нужно. Тот, кому окажутся известны не обнародованные в прессе детали преступления, вероятнее всего, и будет истинным преступником.

– Ваша честь, я перехожу к представлению суду вещественного доказательства номер семьдесят пять, а именно – страниц из романа обвиняемого, где рассказывается о трапезе, о которой только что говорила агент Бут.

– Возражаю! – воскликнул Свобода.

– Это возражение имеет какие-то новые основания, мистер Свобода? – осведомился судья.

– Нет, ваша честь.

– Протест отклоняется. За вами остается право заявлять протест по всем сходным вещественным доказательствам. Вам не нужно возражать всякий раз, как упоминается этот роман. Продолжайте, мисс Уоллес.

Когда агент Бут закончила свидетельствовать относительно описаний в книге Джошуа Максфилда, имевших сходство с реальными преступлениями, Дилайла передала свидетельницу для перекрестного допроса Эрику Свободе.

– Агент Бут, вы показали, что полицейские управления штатов Монтана, Орегон и Коннектикут держали указанные сведения в секрете.

– Да.

– Это ведь крупные и многочисленные организации, не так ли?

– Да.

– Известны ли вам случаи, когда в крупных и многочисленных полицейских структурах происходили утечки секретной информации?

– Да.

– По долгу службы на местах преступлений, очевидно, побывало немало людей, они неизбежно должны были узнать, что убийца делал перерыв, чтобы утолить голод, не так ли?

– Наверное.

– И любой из них в принципе мог разгласить секретную информацию?

– Да.

– Агент Бут, те преступления, о которых вы только что свидетельствовали, являются единственными из вам известных, в которых преступник использовал трубчатую изоленту для того, чтобы связать жертву?

– Нет.

– Не является ли использование преступниками изоленты для связывания своих жертв весьма типичным?

– Да, изолента используется преступниками.

– Не случалось ли вам в порядке работы по программе VICAP либо из личных пристрастий читать детективные романы о серийных убийцах?

– Да, случалось.

– Вам когда-нибудь доводилось читать роман, где сюжет отражал бы аспекты реального криминального дела?

– Да.

– И кроме того, на свете существует много криминальных романов документального характера о реальных серийных убийцах, не так ли?

– Да.

– И в этих документальных детективах в мельчайших подробностях описывается, как действовали реальные серийные убийцы?

– Да.

– А романисты для воссоздания того, как действуют убийцы, пользуются своим воображением, не правда ли?

– Да.

– Но для этого они проводят изыскания и изучают подлинные материалы следствия, не так ли? Они читают о реальных серийных убийцах, чтобы сделать своих персонажей как можно более правдоподобными, верно?

– Полагаю, что так.

– И романисты, пишущие о серийных убийцах, конечно же, разрабатывают гипотетические планы преступления или пытаются мыслить от лица убийцы. И все это может оказаться очень похожим на то, как действовал бы настоящий убийца, верно?

– Видимо.

– Известны ли вам романы, где шла бы речь о серийном убийце, который для обездвиживания своих жертв использовал липкую ленту?

– Да.

– Агент Бут, вы признали, что романисты часто исследуют реальные криминальные случаи, чтобы сделать свои вымышленные повествования более правдоподобными, верно?

– Да.

– Бывали ли случаи, что какой-либо автор контактировал с VICAP, чтобы получить правдоподобные сведения для своей вымышленной истории о серийном убийце?

– Да.

– Не знаете ли вы, обращался ли мистер Максфилд к кому-либо из VICAP, сотруднику другого подразделения ФБР или полицейскому детективу с целью отображения правдоподобной картины?

– Ко мне он не обращался.

– Я спросил не об этом.

– Я не располагаю ни подтверждающими, ни опровергающими данными относительно того, беседовал ли обвиняемый с кем-либо из ФБР или с должностными лицами иных правоохранительных органов по поводу своей книги.

– Хорошо. Теперь, насколько я помню, вы показали, что изолента во всех случаях была сделана одним производителем.

– Да.

– Сколько рулонов данной ленты изготавливает производитель каждый год?

– У меня нет при себе точных цифр.

– Будет ли корректным допустить, что эта компания ежегодно производит большое количество изоленты?

– Да.

– Тысячи рулонов?

– Вероятно.

– И эти рулоны расходятся по всей стране?

– Да.

– Следовательно, очень возможно, что один убийца в Мичигане и другой, никак не связанный с ним, в Аризоне, приобрели рулоны в одной компании?

Прежде чем ответить, агент Бут бросила взгляд в сторону Дилайлы и получила от той мимолетную улыбку. Затем произнесла:

– Верно.

– В начале своих показаний вы заявили, что ФБР определило убийства в нескольких штатах следующим образом, я цитирую: "которые могли быть делом рук одного серийного убийцы", – конец цитаты. Я правильно сказал?

– Очевидно, да.

– Почему вы сказали: "могли быть делом рук"? Почему вы не выразились более определенно?

– Улики указывают на то, что данные преступления совершил один человек, но мы не можем со стопроцентной уверенностью утверждать это, пока он не сознался.

– Есть ли черты различия между этими преступлениями?

Агент Бут покосилась на Дилайлу, но ее лицо осталось непроницаемым.

– Вы поняли мой вопрос, агент Бут?

– На месте преступлений, произошедших в Коннектикуте и Монтане, имелись признаки того, что в доме во время трагедии присутствовало более одного постороннего.

– То есть было два убийцы? – воскликнул Свобода, безуспешно стараясь скрыть свое удивление.

– В двух случаях злоумышленник мог иметь сообщника, но мы не утверждаем этого. Во всех же других случаях картина преступлений соответствует наличию одного убийцы.

– Но если в двух преступлениях были замешаны два убийцы, а в других только один, тогда, вероятно, мы имеем дело с совершенно самостоятельными, независимыми друг от друга преступлениями, разве не так?

– Это одна из версий.

– Если это правда, то мы имеем ситуацию, где один человек совершенно самостоятельно совершил преступление, почти идентичное совершенному двумя другими людьми, верно?

– Да.

– И тогда уже будет казаться не таким поразительным, что некое третье лицо – ну, скажем, писатель создал вымышленный сюжет с похожим преступлением, не так ли?

– Наверное, – нехотя промолвила агент Бут.

– Благодарю вас, агент Бут, – с победной улыбкой заключил Свобода. – У меня к вам больше нет вопросов.

– Вы хотите продолжить прямой допрос, мисс Уоллес? – спросил судья.

– Да, ваша честь. Агент Бут, мистер Свобода привел возможность того, что один убийца, в Аризоне, и другой, в Мичигане, перед совершением своих преступлений независимо друг от друга приобрели рулоны ленты, изготовленной одним производителем, создав тем самым обманчивое впечатление, будто эти преступления связаны между собой.

– Да.

– Устанавливало ли когда-нибудь ФБР связь между лентой, примененной в Аризоне, и лентой, примененной в Мичигане? Такую связь, которая бы исключала возможность совпадения?

– Да. В Аризоне и Мичигане была использована лента из одного рулона.

– Откуда вам это известно?

– Наша лаборатория исследовала концы ленты, применявшейся в каждом случае, и обнаружила, что кусок ленты, применявшийся для обездвиживания жертв в Аризоне, соответствует куску ленты из Мичигана – подобно тому, как соответствуют друг другу части одной головоломки. Там имелось стопроцентное совпадение.

Глава 31

На следующее утро Эшли и Джерри Филипс наблюдали, как Рэнди Коулман, преисполненный ощущением собственной значимости, броской, пружинистой походкой движется по проходу между зрительскими рядами в зале суда, с небрежным высокомерием поглядывая по сторонам, словно боксер, вступающий на ринг перед важным матчем. На Коулмане был новый костюм, а сам он свежевыбрит и подстрижен. Эшли догадывалась, что у Рэнди не так много звездных моментов в жизни и он старается выжать все из своих пятнадцати минут популярности.

– Мистер Коулман, вы являетесь мужем Кейси Ван Метер и, таким образом, одним из потерпевших в этом деле? – обратилась к своему свидетелю Дилайла.

– Да, мэм.

– Когда вы поженились?

– Шесть лет назад.

– Я знаю, что через два месяца после заключения брака мисс Ван Метер подала на развод.

– Да, но мы как раз утрясали это дело, когда Джошуа Максфилд напал на нее.

Ранее Дилайла говорила ему, что нет ничего постыдного в признании того, что они с женой имели разногласия. Потому-то она с самого начала перешла к вопросу, которого нельзя было избежать. Но Коулман занял очевидную оборонительную позицию, и Дилайла молила Бога, чтобы он не развалил ей судебное дело.

– Я протестую! – перебил Свобода. – Это не относится к заданному вопросу. Переходите к делу.

– Протест принимается. Господа присяжные, прошу вас не принимать во внимание ответ свидетеля, кроме той части, где он подтверждает, что они с женой находились в процессе расторжения брака.

– Мистер Коулман, – сказала Дилайла, – не могли бы вы рассказать присяжным о ссоре, произошедшей между вами и подсудимым возле бассейна академии?

– Да, конечно. Я прибыл туда поговорить с Кейси. Я знал, что в глубине души она не хочет порывать со мной, и был уверен: если мы хорошенько обсудим наши проблемы, то сумеем все уладить. Кейси любила плавать, и, когда я пришел в бассейн, она как раз отмахивала круги. Но едва мы начали говорить, как вдруг на меня сзади наскочил Максфилд. У меня не было ни малейшего шанса. Если бы он не напал на меня исподтишка, то...

– Мистер Коулман, – оборвала его Дилайла, – угрожал ли вам подсудимый во время этой стычки?

– Да. Он грозился меня убить. Заявил, что подложит взрывчатку в мою машину или квартиру.

– Вы находились неподалеку от частной лечебницы "Солнечный приют", когда подсудимого арестовали вторично?

– Да, мэм. – Коулман выпятил грудь и самодовольно улыбнулся в сторону присяжных. – Я схватил его и спас жизнь Эшли Спенсер.

– Пожалуйста, расскажите присяжным, как было дело.

– Кейси уже несколько лет находилась в коме. Поначалу я очень переживал и все пытался убедить себя, что она скоро очнется. Я не считал, что есть какой-то смысл навещать ее. Лечащий врач сообщил мне, что она все равно не услышит меня и ничего не скажет. И еще я боялся, что слишком расстроюсь, если увижу ее в таком беспомощном, абсолютно растительном состоянии. Вдобавок ее отец был настроен ко мне враждебно. Думаю, именно Генри уговорил Кейси подать на развод. Он был настоящим деспотом.

– Возражаю! – произнес Свобода. – Свидетель не отвечает на вопрос.

– Да, мистер Коулман, – поддержал его Шимацу, – вы забегаете вперед.

– Извините, судья.

– Почему бы вам не рассказать присяжным, что произошло во время вашего визита в "Солнечный приют" в тот день, когда арестовали подсудимого? – попросила Дилайла, молясь, чтобы Коулман не отвлекался.

– Я был на слушаниях по делу об опекунстве и решил навестить Кейси. Дождь лил как из ведра. Я припарковался, но не стал выходить. Сначала я действительно хотел повидать Кейси, но потом стал беспокоиться насчет того, как она выглядит. В том смысле, что ведь она пролежала в коме целых пять лет. Поэтому я сидел в своей машине, размышляя, как лучше поступить, и вдруг увидел, что в дверях лечебницы появилась Эшли Спенсер. Я сообразил, что она навещала Кейси, и решил спросить, как там дела.

В этот момент Эшли посмотрела на Максфилда. Тот сидел очень прямо и буквально сверлил Коулмана глазами. В первый раз за все время он проявлял бесспорные признаки заинтересованности.

– Эшли повезло, что я надумал с ней поболтать, – продолжил Коулман. – Когда я выбрался из машины, она уже бежала к своему авто. Я пригнул голову из-за дождя и поспешил за ней. Подняв голову, я увидел, что какой-то тип приближается к ней с ножом.

– Вы разглядели лицо злоумышленника? – спросила Дилайла.

– Нет. Он был в капюшоне.

– Что произошло потом?

– Эшли пнула его ногой и кинулась прочь. Он ринулся за ней. Я знал, что у парня нож, но не испугался. Я бросился наперерез, захватил его борцовским приемом и повалил на землю. Тут уже подоспели полицейские.

– Позднее вы сумели разглядеть лицо человека, пытавшегося убить Эшли Спенсер?

– Да, сумел.

– Кто это был?

Коулман выдержал эффектную паузу и драматическим жестом указал на Джошуа Максфилда.

– Человек, пытавшийся заколоть Эшли Спенсер, был Джошуа Максфилд! – театрально провозгласил он.

Максфилд злобно полыхнул в него взглядом.

– Больше нет вопросов.

Эрик Свобода пересек зал суда и остановился около свидетельского места.

– Мистер Коулман, я заметил, что обвинитель не спросила, чем вы зарабатываете себе на жизнь. Как вы считаете: она не хочет, чтобы присяжные узнали, что вы работаете на лас-вегасскую мафию?

– Это ложь! Я бизнесмен! То, что я работаю в Лас-Вегасе, еще не делает меня гангстером!

– Как называется компания, на которую вы работаете?

– "Американские инвестиции".

– А не была ли фирма "Американские инвестиции" предметом судебного разбирательства перед большим жюри присяжных по обвинению в отмывании денег?

– Обвинение полностью рассыпалось!

– Не потому ли, что главный свидетель обвинения, Майрон Лемке, был убит накануне судебного процесса?

– Протестую! – вмешалась Дилайла. – Утверждение основано на слухах, не имеет отношения к делу и нарушает процессуальные нормы о недопустимости доказательств с помощью ссылки на предшествующие правонарушения.

– Поддерживаю протест, – сказал судья. – Продолжайте, мистер Свобода.

– Были вы когда-либо осуждены за преступление?

– Да, много лет назад.

– За какое?

– Нападение с нанесением телесных повреждений.

– Были вы когда-либо осуждены за воровство?

– То было недоразумение. Я считал, что у меня есть деньги на банковском счете, а...

– А коллегия присяжных не согласилась с вашими доводами в свою защиту, не так ли? – перебил Свобода.

– Так, – нехотя признал Коулман.

– Мистер Коулман, вы показали, что мистер Максфилд напал на вас возле бассейна академии?

– Да, подло обрушился сзади.

– Когда он обрушился на вас, правда ли, что вы грубо держали Кейси Ван Метер за запястье и обзывали ее сукой?

– Я такого не помню.

– Вы не помните, что схватили мисс Ван Метер за руку?

– Нет. Мы разговаривали.

Дилайла вздохнула, но не выказала перед присяжными ни намека на свои чувства. Коулман был нужен ей для доказательства, что Максфилд пытался заколоть Эшли на стоянке радом с "Солнечным приютом", и с этой задачей он уже справился. К счастью, присяжным, чтобы верить Коулману, не обязательно испытывать к нему симпатию.

– Вы утверждаете, что Максфилд набросился на вас сзади безо всякой причины, на глазах десятков свидетелей?

– Этот тип просто псих. Ему не требуется никакая причина.

– Мистер Коулман, позднее ваша жена тоже будет свидетельствовать, – предостерегающе напомнил Свобода. – Вы по-прежнему отрицаете, что применяли в отношении ее силу, перед тем как Максфилд пришел ей на выручку?

– Она перенесла серьезную мозговую травму. Не думаю, что ее рассудок в полном порядке.

– Мы готовы вызвать несколько бывших учащихся, которые в тот день находились в бассейне. Вы по-прежнему собираетесь отстаивать эту версию?

– Вызывайте кого хотите. Мне все равно, что они там скажут. Вероятно, мы поспорили. Кейси могла взбушеваться из-за ерунды.

– Из-за чего вы повздорили?

– Из-за развода. Я пытался ее образумить.

– Потому что мисс Ван Метер богата и вы опасались в случае развода лишиться ее денег?

– Нет, меня не волновали деньги. Я любил ее.

– Вы поэтому ни разу не пришли ее навестить, когда она тихо угасала в лечебнице?

– Я уже вам объяснял. Мне было бы слишком тяжело видеть ее в таком состоянии.

– Да, мы заметили, какой вы чувствительный, – усмехнулся Свобода.

– Протестую, – сказала Дилайла.

– Протест принят, – произнес судья Шимацу.

Свобода отвернулся от Коулмана и шагнул к скамье присяжных.

– Итак, вы утверждаете, что именно любовь к мисс Ван Метер побудила вас ходатайствовать о назначении вас опекуном ее сорока миллионов долларов?

Несколько присяжных изумились, услышав сумму. Коулман промолчал. Свобода опять обратился к нему:

– Как долго вы были знакомы с мисс Ван Метер перед тем, как жениться на ней?

– Три дня, – пробормотал себе под нос Коулман.

– Я не расслышал, мистер Коулман!

– Три дня.

– Бог ты мой, очевидно, это воистину была любовь с первого взгляда.

– Да.

– И где вы познакомились?

– В казино "Мираж".

– А в какой церкви венчались?

– Это было не в церкви.

– О! Так где же в таком случае вы сочетались браком?

– В... э... в свадебной часовне.

– Понятно. В какое время суток состоялась церемония?

– Кажется, в четыре утра.

– Мистер Коулман, если бы Кейси Ван Метер умерла, не приходя всознание, вы бы унаследовали миллионы долларов, не так ли?

– Я не знаю точной суммы.

– Поскольку до недавнего времени никто не знал, что Эшли Спенсер является дочерью мисс Ван Метер, вы бы унаследовали все состояние мисс Ван Метер, ведь она не оставила завещания, а вы все еще являетесь ее супругом.

– В чем ваш вопрос? – спросил Коулман.

– Пожалуйста, я его задам. У вас была веская причина желать смерти Кейси Ван Метер?

– Нет. Я ее люблю.

– Больше, чем сорок миллионов долларов?

– Вы сами себе ответили, – вмешалась Дилайла.

– Отклоняется, – сказал судья. – Вы поняли вопрос, мистер Коулман?

– Нет.

– Майлз Ван Метер добивался, чтобы его назначили опекуном мисс Ван Метер, не так ли? – спросил Свобода.

– Да.

– Он не скрывал, что хочет положить конец страданиям сестры?

– Я что-то слышал об этом.

– Это дало бы вам возможность унаследовать ее деньги, я прав?

– Наверное.

– Вы знали, что Эшли Спенсер тоже ходатайствовала о назначении ее опекуншей мисс Ван Метер?

– Да.

– Эшли, со своей стороны, напротив, намеревалась поддерживать жизнь своей матери?

– Да.

– А это означало бы, что вы не получите никаких денег.

– И что же?

– Если бы Эшли умерла, опекуном были бы назначены либо вы, либо Майлз Ван Метер, верно?

– Да.

– И в том, и в другом случае мисс Ван Метер была бы отключена от аппаратов поддержания жизни, и вы бы унаследовали ее миллионы. Одна только Эшли стояла у вас на пути. А это давало вам весьма сильный мотив заколоть ее ножом на парковке у дома инвалидов.

– Я же говорю вам, это он пытался ее убить! – воскликнул Коулман, указывая на Максфилда.

– Ваша честь, я хотел бы поставить на демонстрационную подставку схему парковки лечебницы "Солнечный приют".

– Прошу вас, мистер Свобода.

Адвокат Максфилда поместил большой деревянный щит на подставку, установленную рядом с местом свидетеля. На грязно-белом четырехугольнике появился план-схема парковки перед "Солнечным приютом". В верхней части схемы изображено главное здание. Под ним проходили две параллельные линии, призванные обозначать дорогу, отделявшую здание от парковки. Каждое парковочное место отмечено синим квадратиком. В нижней части тянулись еще две параллельные линии, обозначающие другую дорогу. Свобода обвел специальным светящимся маркером вокруг квадратика расположенного во втором ряду от здания, вторым с левого края.

– Вы припарковали машину вот здесь? – спросил адвокат.

– Вроде бы, – ответил Коулман.

Свобода написал на парковочном месте "КОУЛМАН". Потом он сдвинул маркер на два ряда вниз – на второй квадратик справа, за три ряда от нижнего края.

– А вот здесь припарковалась мисс Спенсер?

– Ну да.

Свобода написал на клеточке "СПЕНСЕР".

– Вы засвидетельствовали, что увидели, как мисс Спенсер выходит из "Солнечного приюта" и направляется к своей машине?

– Скорее, бежит.

– Где находились вы, когда вышли из автомобиля?

– Примерно на один ряд от нее.

– Каким маршрутом вы двинулись к мисс Спенсер?

– Я пошел прямо к ее ряду и стал его пересекать.

– Значит, вы достигли ее ряда, двигаясь слева направо?

– Да.

– Стояли другие машины по бокам от машины мисс Спенсер?

– Точно не помню.

Свобода подошел к адвокатскому столу, взял с него какую-то фотографию и вручил Коулману.

– Этот снимок был сделан полицейскими вскоре после нападения на мисс Спенсер. Это ее машина здесь изображена?

– Да.

– И по бокам от нее стоят мини-фургон – ближе к вам – и еще одна легковушка – по другую сторону?

– Да.

– Ваша честь, я подвожу к признанию в качестве улики вещественного доказательства защиты номер семьдесят девять, – сказал Свобода.

– У меня нет возражений, – кивнула Дилайла.

– Мистер Коулман, вы показали, что, когда бежали, ваша голова была опущена из-за сильного дождя. Потом вы подняли голову и увидели человека, напавшего на мисс Спенсер.

– Верно.

– Вы были в ряду между машинами, и автомобиль мисс Спенсер находился от вас справа?

– Да.

– Как далеко находились вы от машины мисс Спенсер?

– Немного ниже.

– Итак, вы находитесь в ряду, ближнем к передней части ее машины, злоумышленник впереди вас, а мисс Спенсер – между машинами, впереди злоумышленника?

– Да.

Свобода обозначил крестиками местонахождения Коулмана, неизвестного нападавшего и Эшли. Затем он отступил, чтобы присяжные разглядели схему.

– Мистер Коулман, как это вы могли увидеть, что мисс Спенсер пнула своего противника? Удар был нанесен ему ниже пояса. При том что вы находились за три машины от нее, ваш обзор должен был блокироваться фургоном, стоящим рядом с машиной мисс Спенсер, а также спиной нападавшего?

– Но я видел! – не отступался Коулман.

– Да, видели, потому что сами были тем нападавшим, которого пнула Эшли Спенсер. Это вы напали на нее на автостоянке. А мой клиент был тем человеком, который спас ее.

– Чушь собачья!

Судья Шимацу постучал по столу молоточком.

– Здесь зал суда, мистер Коулман. Следите за своей речью.

– Простите, судья. Но этот тип нагло врет!

– Ведите себя прилично, мистер Коулман! – уже строже одернул свидетеля судья Шимацу. – Попрошу вас ограничиться ответами на вопросы мистера Свободы и больше не сквернословить.

– Ладно.

– Мистер Свобода, продолжайте.

– Вы имели сорокамиллионную причину желать смерти Кейси Ван Метер, не правда ли?

– Нет.

– В самом деле? Разве прежде, чем жениться на мисс Ван Метер, вы не выяснили, что она богатая женщина?

– Ну да. И что из того?

– Потом она опомнилась, оценила ситуацию и решила вас бросить?

– Я же сказал: у нас возникли некоторые разногласия. Нам просто требовалась помощь семейного консультанта.

– Когда вы представляли, как все эти денежки от вас уплывают, это вас очень злило?

– Нет! – огрызнулся Коулман, опять начиная заводиться.

– Значит, вы не злились, когда схватили Кейси Ван Метер за руку в бассейне и назвали сукой?

– Видимо, я немного погорячился, – нехотя буркнул Коулман. – Но я никогда не пытался ее убить.

– И я полагаю, что вы точно так же собираетесь отрицать убийство Терри Спенсер в лодочном домике на территории академии.

– Что?! – воскликнул Коулман.

– Разве не факт, что вы последовали за Кейси Ван Метер к лодочному домику в тот вечер, когда она пострадала?

– Нет!

– Разве не правда, что вы нашли рядом с ней нежелательную свидетельницу, Терри Спенсер, и убили ее, чтобы она не могла изобличить вас?

– Нет!

– Затем вы напали на мисс Ван Метер, но были вынуждены бежать, поскольку услышали шаги приближающегося Джошуа Максфилда?

Дилайла хотела возразить, но промолчала, ведь ее возражение придало бы больше весу вопиющим обвинениям Свободы.

– У вас был сорокамиллиоиный мотив желать смерти Кейси Ван Метер прежде, чем ваш бракоразводный процесс завершится, и у вас был такой же мотив убить Эшли Спенсер прежде, чем мисс Ван Метер выйдет из комы.

– И я должен сидеть здесь и все это выслушивать? – заорал возмущенный Коулман, поворачиваясь к скамье присяжных.

– Больше нет вопросов, – промолвил Свобода, отходя от свидетеля.

– Вот это номер! – сказал Джерри, обращаясь к Майлзу Ван Метеру, когда суд объявил перерыв и Рэнди Коулман вихрем бросился из зала.

– Да, эффектный демарш, – согласился с ним Майлз. – Остается надеяться, что он окажется и столь же бесполезным.

Эшли была расстроена и растеряна. Она стояла перед Дилайлой, собиравшей в папку документы, которыми пользовалась во время допроса. Перегнувшись через ограждение, Эшли дотронулась до руки заместителя окружного прокурора. Дилайла подняла голову.

– Вы ведь не думаете, что кто-то из присяжных на это купится? – спросила Эшли, стараясь скрыть волнение. Она даже не представляла, что будет делать, если Джошуа Максфилда вдруг оправдают.

– Не тревожься по поводу этой выходки Свободы в духе Перри Мейсона, – успокоила ее Дилайла. – Возможно, он и заставил присяжных призадуматься, но Кейси вразумит их насчет того, кто напал на нее в лодочном домике.

Глава 32

Как только суд возобновился, Дилайла Уоллес попросила доктора Ралфа Карпински просветить присяжных относительно природы коматозных состояний. Доктор выполнил эту задачу, а также высказал мнение, что кома у Кейси возникла вследствие удара головой об одну из деревянных опор лодочного домика после того, как она получила сильный удар в лицо. Далее другой врач, Стэнли Линскотт, дал показания о нынешнем физическом и психическом состоянии Кейси Ван Метер.

После доктора Линскотта обвинение пригласило на свидетельское место саму Кейси Ван Метер. Глаза всех присутствующих в зале жадно обратились к ожившей "спящей красавице", которая, прихрамывая и опираясь на палку, шествовала по проходу. Кейси походила на призрак, явившийся с того света, потому что была очень худа и бледна, но ее красота электризовала и завораживала. На красавице было черное платье, а шею охватывала нитка жемчуга. Она напомнила Эшли кинозвезду Лорен Бэколл из старого фильма, который они смотрели когда-то с Терри.

– Мисс Ван Метер, какую должность занимали вы в академии, когда случилась трагедия в лодочном домике? – спросила Дилайла после серии вступительных вопросов.

– Декан.

– Будучи деканом, имели ли вы отношение к приему на работу обвиняемого?

– Да.

– Расскажите присяжным, как было принято решение о найме.

– Это было нелегкое решение. С одной стороны, мы получали возможность предложить студентам обучаться литературному мастерству у именитого писателя. Но с другой стороны, мистера Максфилда, ранее преподававшего в одном из университетов, уволили с прежнего места работы, потому что он пытался завязать неподобающие отношения со студенткой. Нам также было известно, что, работая там, мистер Максфилд имел проблемы с алкоголем. В конце концов мы склонились к мысли рискнуть. Нас убедил самый первый работодатель мистера Максфилда – из школы высшей ступени в Айдахо, а также честная и прямая позиция самого соискателя, который во время собеседования откровенно признался в своих проступках.

– Как обвиняемый справлялся со своими преподавательскими обязанностями?

– Он был превосходным педагогом.

– После того как обвиняемого приняли на работу, вы стали любовниками, не так ли?

Кейси покраснела и опустила голову.

– Да.

Эшли была поражена. Ее не допускали в зал суда вплоть до того момента, когда подошло время свидетельствовать. Поэтому она пропустила вступительное слово Дилайлы, в котором упоминался данный факт. Эшли посмотрела на Максфилда, ища подтверждения, но он сосредоточил свое внимание на декане, и девушка не могла разглядеть выражение его лица.

– Когда это случилось?

– За несколько месяцев до того, как он нанес мне телесные повреждения.

– Протестую! – крикнул Свобода. – Это не ответ на вопрос. Попросите, чтобы его исключили из протокола.

Дилайла хотела что-то сказать, но судья, предостерегающе подняв руку, вынудил ее замолчать.

– Протест отводится.

– Какие обстоятельства побудили вас к этим отношениям?

– Ранее я вышла замуж.

– Вы имеете в виду ваш брак с Рэнди Коулманом?

– Да.

– Продолжайте.

– Вскоре после замужества я узнала, что мой супруг – преступник. Он был также склонен к физическим и словесным оскорблениям. Я подала на развод и наняла адвоката, чтобы попытаться вообще аннулировать наш брак. Для меня это был очень тяжелый период. Замужество оказалось серьезной ошибкой, и из-за сложившейся ситуации я испытывала стресс. Мистер Максфилд проявил чуткость и понимание. – Она пожала плечами. – Одно повлекло за собой другое.

– Давайте перейдем к событиям того дня, когда убили Терри Спенсер, а вы подверглись избиению. Когда произошла ваша первая за тот день встреча с Терри Спенсер?

– Она пришла ко мне в офис во второй половине дня.

– Какова была цель ее визита?

– Она сообщила мне, что подозревает Джошуа Максфилда в убийстве своего мужа и пытается провести самостоятельное расследование. Попросила меня просмотреть его персональное дело на предмет какой-либо информации, которая помогла бы ей.

– Вы обнаружили в его досье что-либо, подтверждавшее ее опасения?

– Да.

– Что именно?

– Терри рассказала мне, что человек, убивший ее мужа, мог быть серийным убийцей, совершавшим преступления и в других частях страны. Она упомянула Новую Англию и штат Айдахо. В личном деле Джошуа Максфилда содержалась информация о том, что он преподавал в колледже в Новой Англии, а также в старших классах одной школы Айдахо.

– Что вы предприняли, сделав это открытие?

– Я позвонила Терри и попросила встретиться со мной в лодочном домике.

– Расскажите нам о том, что произошло в лодочном домике, – попросила Дилайла.

Кейси глубоко вдохнула.

– Я разговаривала с Терри, как вдруг он вошел. В руке у него был нож. В следующую секунду он... ударил ее этим ножом. – Кейси прикрыла глаза, но продолжила: – Терри вскрикнула. Он наносил ей удары. – Кейси закрыла лицо руками. – Больше я ничего не помню.

– Кто был человек, наносящий удары Терри Спенсер?

– Джошуа Максфилд.

Дилайла подождала немного, чтобы дать возможность присяжным осмыслить показания свидетельницы, прежде чем задать следующий вопрос.

– Вы видели в тот вечер в лодочном домике своего мужа, Рэнди Коулмана?

На лице Кейси появилось удивление.

– Нет.

– Вы уверены, что не Рэнди Коулман заколол ножом Терри Спенсер?

– Да, абсолютно уверена. – И Кейси решительно указала на Джошуа Максфилда. – Это совершил он.

* * *

– Перерыв, – объявила Дилайла, когда Эрик Свобода закончил короткий и совершенно бесплодный перекрестный допрос Кейси Ван Метер.

– Очень хорошо, – сказал судья Шимацу. – Мы прервемся до часу дня. Если хотите подать какие-либо ходатайства, мистер Свобода, можете это сделать.

Кейси покинула место свидетеля, и когда миновала дверцу в низком ограждении, отделявшем суд от зрителей, ее окликнула Эшли:

– Как ты себя чувствуешь? Все в порядке?

Казалось, вопрос озадачил Кейси, но она тут же улыбнулась. От наплыва эмоций, захлестнувших Кейси во время дачи показаний, не осталось и следа.

– Конечно, все в порядке, – ответила она. – А почему бы нет? Моего свидетельства должно вполне хватить на то, чтобы лишить Джошуа Максфилда всяких надежд на оправдательный приговор. Обе мы достойно выполнили нашу задачу отомстить за Терри.

Эшли полагалось испытывать радость, однако ей было не по себе. Кейси права: они подписали приговор Максфилду, но почему-то она не ощущала ликования.

– Вероятно, его казнят, – промолвила Эшли.

Глаза Кейси сузились, рот сложился в жесткую линию.

– Этот ублюдок заслуживает смерти. По его вине я оказалась в коме. Я потеряла несколько лет жизни. Жаль, что он примет лишь смертельную инъекцию, а не более мучительную смерть.

Эшли была шокирована.

– Да, Максфилд ужасный человек. – Она вспомнила пережитый ею ужас, когда он навалился на нее, и отчаяние, в которое повергла ее смерть родителей. – Просто... я сама не знаю... Он заслужил то, что получил, но я почему-то не чувствую радости.

Эшли умолкла. Ей хотелось поведать кому-то о своих переживаниях, и Кейси – тот человек, которому легче всего сейчас ее понять.

– У тебя есть немного времени? Мне бы хотелось поговорить с тобой о процессе. Давай пообедаем вместе?

– Извини, дорогая, – ответила Кейси. – Я бы с удовольствием, но у меня сегодня заседание в Портлендском симфоническом обществе. Но ты мне позвони. Надеюсь, мы скоро встретимся.

Кейси ушла, а Эшли осталась стоять, растерянно глядя ей вслед. Терри никогда бы не оттолкнула ее в подобной ситуации!

Эшли хотелось заплакать, но она не могла себе этого позволить. Она искренне желала наладить какую-то общность, связь со своей настоящей матерью, но тщетно. Кейси по-прежнему относилась к ней словно декан к потенциальной студентке, которую старалась залучить в свою академию. Как Эшли ни старалась, ей не удавалось установить душевный контакт с женщиной, давшей ей жизнь.

Глава 33

Едва Эрик Свобода закончил перекрестный допрос Кейси Ван Метер, Джошуа Максфилд потребовал со своим адвокатом разговора наедине. Через пятнадцать минут суд удалился на перерыв, а Свобода уже сидел в узкой комнате для собеседований в тюрьме при здании суда. По другую сторону сетчатой перегородки расположился его клиент.

– Я намерен сам свидетельствовать в суде, – сказал Джошуа.

– Мы уже обсуждали этот вопрос, – промолвил Свобода. – Заняв место свидетеля, вы станете для Дилайлы легкой добычей.

Максфилд самодовольно ухмыльнулся.

– Не стоит ее недооценивать, – продолжил адвокат. – Я знаю, вы умны, но для нее перекрестные допросы – профессия. Она на них собаку съела. Мы и так сильно продвинулись после перекрестного допроса Коулмана. Могу утверждать...

– Кейси заявила, что не видела Коулмана в лодочном домике. Она сказала, будто видела меня. Точно так же и Эшли. Я должен объяснить, что произошло на самом деле.

– Что вы можете им сказать?

– Не беспокойтесь. Просто вызовите меня в качестве свидетеля.

– Вы не понимаете, во что себя впутываете. Дилайла вас распнет.

– Каким образом?

– Роман, Джошуа! Дилайла спросит вас о романе. Она поинтересуется, как вы умудрились дать точную картину убийств, о которых, по вашему утверждению, ничего не знали.

Джошуа зажмурился и прижал кончики пальцев к вискам.

– Треклятая книга! – пробормотал он, открыл глаза и произнес: – Я заявлю, что не писал ее, мол, это чья-то книга. Скажу, что украл сюжет у другого человека.

Свобода медленно покачал головой, пытаясь сообразить, как бы потактичнее обрисовать сложившуюся ситуацию непонятливому клиенту.

– Никто вам не поверит. Ваше имя напечатано в верхней части каждой страницы. Разве вы не видите, что если станете свидетельствовать, то совершите самоубийство?

– Нет, – ответил Джошуа, – это мой единственный шанс. Они осознают, что я не лгу. Они должны мне поверить.

– Я все-таки считаю, что...

Максфилд посмотрел на адвоката, и когда он заговорил, в его голосе звучала сталь.

– Меня не заботит, что вы думаете. Вы мой адвокат – вот и делайте, что я велю.

* * *

– Защита вызывает Джошуа Максфилда, – объявил Эрик Свобода, как только суд возобновил заседание. Дилайла с трудом сумела скрыть изумление и восторг. У нее, можно сказать, потекли слюнки, как у званого гостя на обеде в честь Дня благодарения, когда из кухни выносят большую сочную индейку.

Джошуа одернул пиджак и уверенным шагом направился в переднюю часть зала, чтобы принести присягу.

– Мистер Максфилд, – начал Свобода, когда его клиент уселся на стул на свидетельском месте, – каков род ваших занятий?

– Я писатель, – гордо заявил Максфилд.

– Ваша карьера сложилась удачно?

– Да.

– Расскажите членам жюри о некоторых ваших достижениях.

– Разумеется. Мой первый роман "Турист в Вавилоне" был опубликован и имел шумный успех по всему миру вскоре после окончания мной университета. Он был номинирован на несколько литературных премий не только в Соединенных Штатах, но и в Европе. Роман очень понравился критикам, а читающая публика сделала его международным бестселлером.

– У вас вышел и какой-то другой роман?

– Да, "Родник желаний".

– Стал ли "Родник желаний" бестселлером?

– Да.

– Помимо написания романов вы также преподавали литературное мастерство в учебных заведениях?

– Да, в Итонском колледже, штат Массачусетс, и в старших классах школ. Последнее мое место работы – Орегонская академия.

– Будьте так любезны, расскажите членам жюри присяжных, откуда вы берете сюжеты своих романов?

Максфилд улыбнулся в сторону присяжных. Он был обаятелен, и, несмотря на вменяемые ему преступления, которые они явились рассматривать, некоторые из членов жюри заулыбались в ответ.

– Идеи приходят отовсюду, причем тогда, когда меньше всего их ожидаешь. Сюжет романа, над которым я работал, находясь в академии, зародился, когда я преподавал в колледже и прочитал о вторжении преступника в частный дом. Это вторжение закончилось гибелью молодой девушки и ее родителей. Тогда я задался вопросом, что за человек мог совершить подобное преступление. Совершенно случайно, годом позже, я узнал еще об одном схожем убийстве. Я был заинтригован концепцией добра и зла – примерно так же, как Роберт Льюис Стивенсон, когда писал свою "Историю доктора Джекила и мистера Хайда". Я решил, что сочиню произведение с точки зрения воистину извращенного ума. Я отправился в библиотеку и стал изучать газетные сообщения об этих двух криминальных случаях. Я также прочитал книги о серийных убийцах и психологии преступников-психопатов, чтобы уяснить, как эти люди мыслят и действуют, чтобы моя книга несла в себе черты аутентичности.

– Обвинитель говорит, что вы неизбежно должны быть виновны, поскольку описали некое убийство, имеющее определенные черты сходства с убийствами в доме Спенсеров.

– Вот это-то и является для меня самым обидным и огорчительным. Я просто не в состоянии поверить, что меня обвиняют лишь за то, что у меня богатое воображение.

– А что вы скажете о ночной трапезе? Как вы объясните тот факт, что реальный преступник лакомился десертом во время совершения своих убийств в Монтане, Коннектикуте и в доме Спенсеров, а вымышленный злодей из вашего романа в промежутке между убийствами тоже съедает десерт?

– Писатель старается захватить, увлечь читателя и создать характеры, которые ощущались бы как живые. Я хотел, чтобы читателей шокировал мой вымышленный рассказчик. Но главное правило хорошего литературного произведения состоит в том, чтобы показывать, – вместо того чтобы рассказывать. Вместо того чтобы писать: "Мой герой чудовище", – я попытался придумать некое действие, совершаемое изувером, которое бы проиллюстрировало его запредельную порочность. Я обмозговал несколько задумок – вроде того, чтобы заставить своего персонажа замучить домашнее животное или младенца, но решил, что эти действия своей отвратительностью лишь оттолкнут от меня читателей. Я собрался проиллюстрировать этот момент, но так, чтобы читателям не сделалось дурно. Поэтому я написал сцену, в которой убийца с аппетитом закусывает в промежутке между совершением нескольких зверских преступлений. Я хотел, чтобы читатель почувствовал, что мой рассказчик – абсолютно аморальный и лишенный всяких человеческих чувств тип, и мне показалось, я нашел наилучший способ это показать. Это лишено натурализма, не связано с насилием, однако по-настоящему страшно и отвратительно. А теперь к вопросу о том, удивлен ли я, что мое искусство скопировало события реальной жизни? Нет, нисколько. Всякий, кто был способен совершить те ужасные преступления в Монтане, Коннектикуте и здесь, в Орегоне, должен быть точь-в-точь таким, как мой вымышленный киллер, – то есть жестоким и бесчеловечным. И я ничуть не удивлен, что он совершил такую же дикость. И еще задумайтесь вот над чем. Стал бы я включать эту сцену в свой роман, если бы действительно совершил эти убийства? Стал бы я зачитывать перед Терри Спенсер сцену, идентичную тому, что случилось в ее доме? Это было бы чистым безумием. Первое, чего бы я был вправе ожидать, – что она немедленно отправится в полицию. Зачем мне совершать самоубийство?

– Давайте перейдем к преступлениям в лодочном домике на территории Орегонской академии. Сообщите присяжным, что там произошло, – попросил Свобода.

– Я проживал на территории академии, в коттедже, который мне предоставили по условиям найма на работу. Окрестности академии живописны, и ранними летними вечерами я часто гулял по лесу. В тот вечер я медленно брел по берегу реки, размышляя над проблемой, с которой столкнулся в своей книге, как вдруг услышал пронзительный крик, доносившийся со стороны лодочного домика. Через мгновение раздался второй крик. Бросившись туда, я увидел человека, убегавшего прочь от лодочного домика.

– Вы узнали его?

– Нет, мне показалось, он среднего роста и спортивного сложения.

– Мог тот человек быть Рэнди Коулманом?

– Наверное. Впрочем, не убежден.

– Что произошло дальше?

– Я вошел в лодочный домик посмотреть, не пострадал ли кто-нибудь. Там было темно, если не считать слабого света от валявшегося на полу электрического фонарика. Мне потребовалось некоторое время, чтобы глаза привыкли к темноте. Вот тогда я и увидел на полу двух женщин и нож. Кейси Ван Метер лежала, упираясь затылком в бревно, подпиравшее крышу. Терри Спенсер вся залита кровью. Меня охватила паника, и для самозащиты я схватил с пола нож. Затем я заметил, что в окно прямо на меня смотрит Эшли. Она бросилась бежать, и я кинулся за ней, чтобы объяснить, что не сделал ничего плохого, но мне было за ней не угнаться.

– Почему вы не последовали за ней в общежитие и не дождались полиции?

Голова Джошуа поникла.

– Мне следовало так поступить. Но я никогда в жизни не сталкивался с подобным кошмаром. Повсюду кровь, а бедная Терри...

На мгновение Максфилд закрыл глаза и перевел дыхание. Когда он опять заговорил, то казался глубоко взволнованным.

– Мне стыдно за свое поведение, но я был объят ужасом и не мог ясно соображать. Поэтому я скрылся.

Максфилд поднял руку и встретился взглядом с несколькими присяжными.

– Я не виню Эшли Спенсер за то, что она обо мне сказала. Это очень славная молодая женщина, которая засвидетельствовала лишь то, что видела. У меня действительно был в руках нож. Я действительно находился в домике. Но я никому не причинял зла.

– Зачем вы бежали из-под стражи?

– Адвокат сообщил, что полиция намеревается использовать мой роман в качестве моего признания; Эшли собиралась свидетельствовать о том, что я убил ее мать и избил до полусмерти Кейси. Я не придумал никакого иного способа, кроме как бежать, чтобы раздобыть улики, подтверждающие мою невиновность.

– Вам это удалось?

– Полагаю, да. С самого начала я подозревал Рэнди Коулмана. Человек, спешно покидающий лодочный домик, был слишком далеко, чтобы я мог его идентифицировать, но это вполне мог быть Коулман. Я знал, что у него имеется серьезный мотив для убийства, и еще выяснил позднее, что он был осужден за нападение с применением силы. Я и по личному опыту знал, что он способен на насилие. Я видел, как мистер Коулман набросился на Кейси Ван Метер в бассейне.

– Что, по вашему мнению, случилось в лодочном домике?

– Я убежден, что его мишенью была Кейси, а Терри просто подвернулась под руку.

– Что убедило вас в том, что Рэнди Коулман убил Терри Спенсер и нанес тяжкие телесные повреждения своей жене? Произошли еще какие-то события?

– Да. Генри Ван Метер умер, и для Кейси должны были назначить нового опекуна. Майлз Ван Метер обратился в суд с ходатайством о своем назначении. Я узнал, что он из соображений гуманизма собирался отключить Кейси от системы поддержания жизни. Коулман подал аналогичное прошение. Я уверен: окажись он назначен, тоже попросил бы отключить Кейси от аппаратов жизнеобеспечения. И в том, и в другом случае Кейси умерла бы. Поскольку у нее не было завещания, а Коулман по-прежнему оставался ее мужем, он унаследовал бы все ее состояние. В это время в Портленд вернулась Эшли Спенсер и подала ходатайство о назначении ее опекуном Кейси. Если бы суд пошел ей навстречу, она стала бы поддерживать в Кейси жизнь. А значит, Коулману не досталось бы ничего. Выяснилось, что Эшли является дочерью Кейси. Согласно законам о наследовании, если бы Кейси умерла, Эшли получила бы половину ее состояния. Получалось, что, даже если бы Кейси умерла, Коулман все равно бы потерял миллионы. Я пришел к убеждению, что Коулман попытается устранить Эшли Спенсер не только для того, чтобы помешать ей стать опекуншей Кейси, но, главное, чтобы обеспечить себе получение наследства целиком. Я начал по пятам следовать за Эшли, желая защитить ее и постараться пресечь попытку Коулмана совершить убийство.

– Что произошло около "Солнечного приюта" в тот день, когда вас арестовали?

– Я двигался за Эшли и увидел, что за ней следует еще одна машина. Я припарковался на боковой улочке в нескольких кварталах от лечебницы и спрятался на автостоянке. Шел такой сильный дождь, что я не заметил полицейского наблюдения, но и полицейские меня не заметили. Машина, которая следовала за Эшли, вскоре въехала на стоянку. За рулем сидел Рэнди Коулман. Он подождал, пока Эшли выйдет, а потом попытался ее убить. Эшли от него вырвалась. Я схватил Коулмана. Когда подоспела полиция, мы с ним боролись на земле, и ни у одного из нас не было в руках ножа. Полицейские не могли разобрать, кто из нас пытался убить Эшли. Естественно, они заподозрили меня.

– Мистер Максфилд, вы убили Терри и Нормана Спенсеров и Таню Джонс?

– Нет.

– Вы ударили Кейси Ван Метер?

– Нет. Я спас ее от посягательств Коулмана в бассейне.

– Вы покушались на Эшли Спенсер у нее в доме, либо в общежитии, либо на автостоянке возле частной лечебницы "Солнечный приют"?

– Нет, никогда.

– У меня больше нет вопросов.

* * *

Дилайла улыбалась в предвкушении добычи. Она чувствовала себя превосходно.

– Я прочитала ваш первый роман, мистер Максфилд. Мне он понравился.

– Благодарю вас.

– Он имел действительно большой успех.

– Да.

– Но вот вторая ваша книга, "Родник желаний", не так успешна, не правда ли?

– Она продавалась вполне прилично, – произнес Максфилд с оборонительной интонацией в голосе.

– Ничего похожего на то, какой популярностью пользовалась книга "Турист в Вавилоне".

– Нет, но этот роман тоже был в списке бестселлеров "Нью-Йорк таймс".

– Да, вы об этом уже говорили. Но позвольте вас спросить: разве "Турист в Вавилоне" не находился в данном списке в течение двадцати двух недель?

– Да.

– Ваша вторая книга была бестселлером только две недели, поскольку публике не понравилась, верно?

– Я не знаю, что нравится так называемой публике, – кичливо ответствовал Максфилд. – Я пишу не для того, чтобы потрафлять вкусам среднего читателя.

– Что ж, критики ее тоже не оценили?

– Я получил хорошие рецензии.

– В самом деле? Я попросила своего помощника добыть мне из Интернета полную выборку. Если хотите, мы зачитаем их присяжным. По моим подсчетам, авторы лишь трех рецензий сочли вашу книгу достаточно любопытной, и при этом на три положительных рецензии приходилось двадцать восемь отрицательных, а некоторые были просто скандальными. Похоже, критики порезвились за ваш счет.

Слова Дилайлы заставили Максфилда густо покраснеть.

– Критики завидовали моему успеху. Все они – незадавшиеся писатели, которые не могут смириться с тем, что кто-то в двадцать с небольшим добился того, о чем они только мечтают.

– Значит, все эти рецензии были продуктом некоего заговора?

– Я этого не говорил, – огрызнулся Максфилд.

– Вы считаете, все рецензенты являются частью некоего замысла с целью ложно обвинить вас в убийствах?

– Протестую! – сказал Свобода.

– Протест принимается, – постановил судья Шимацу.

– Мистер Максфилд, – продолжила Дилайла, – вы за десять лет не написали ни одной книги?

– Да.

– Не потому ли вы преподавали в Итонском колледже, что не могли больше зарабатывать себе на жизнь творчеством?

– Нет, это не так. Невозможно штамповать литературные произведения, как пирожки. Мне нравилось преподавать литературное мастерство, и это занятие давало мне время для творчества.

– Разве ваш издатель не выплатил вам аванс для написания новой книги и не потребовал его обратно, поскольку вы так и не смогли ничего сочинить?

– У нас возникли творческие разногласия.

– Понимаю. Именно из-за них ваш издатель угрожал вам судом?

– Возражаю! – воскликнул Свобода.

– Возражение принимается.

– Очевидно, после такого успеха вам было тяжело оказаться творчески несостоятельным писателем.

– Я себя таковым не считаю.

– Разве у вас не было затруднений при разработке сюжета для новой книги?

– У меня было несколько идей. Я выбирал единственно верную.

– Проводили творческие изыскания?

– Да.

– Хотели прочувствовать все малейшие тонкости, чтобы описываемое выглядело в глазах ваших читателей как можно правдоподобнее?

– Да.

– Совершали зверские убийства, чтобы более правдоподобно описать сцены изуверств для ваших читателей?

– Нет. Я никого не убивал.

– Давайте побеседуем об эпизоде в лодочном домике, мистер Максфилд. Согласны?

– Да.

– Я хочу удостовериться, что все правильно уяснила. Вы медленно прогуливались по лесу, когда вдруг услышали громкий пронзительный крик?

– Да.

– Вскоре услышали второй крик?

– Да.

– Вы решили выяснить, в чем дело?

– Да.

– И вот тогда-то увидели убегающего человека?

– Да.

– Это должно было показаться вам очень важным, ведь человек убегал с места преступления?

– Да.

– По моим представлениям, вы обязаны были непременно сообщить в полицию, особенно когда полицейские стали обвинять вас в убийстве и нанесении телесных повреждений.

Максфилд промолчал.

– Что ж, вы ведь считали, что это важно, не правда ли?

– Да.

– Вы рассказали арестовавшим вас детективам о человеке, которого видели выбегавшим из лодочного домика?

– Нет. Я очень испугался. У них были в руках пистолеты, они кричали на меня.

– Что произошло, когда вы успокоились?

– Они не задали мне никаких вопросов. Просто посадили в камеру.

– Вы знаете детективов Берча и Маркса? Они недавно здесь свидетельствовали.

Максфилд выглядел встревоженным.

– Да.

– Это ведь детективы Берч и Маркс эскортировали вас обратно в Орегон из Небраски после того, как вы дали согласие на экстрадицию?

– Да.

– Но сначала они допросили вас в местной тюрьме?

– Да.

– Вы засвидетельствовали, что у вас было много времени обдумать то, что случилось после вашего ареста?

– Да.

– Вы помните, что сказали детективам о случившемся в лодочном домике?

– Не дословно.

На полу рядом со столом обвинителя стоял магнитофон. Дилайла подняла его и обратилась к судье:

– Ваша честь, могу я получить ваше разрешение воспроизвести краткую беседу, которая состоялась у подсудимого с детективами Берчем и Марксом, чтобы освежить память мистера Максфилда?

– Возражаю, ваша честь. Для этого не представлено никаких обоснований, – сказал Свобода, отчаянно стремясь избежать прослушивания магнитофонной записи. Он знал, что на ней содержится, и ранее пытался предостеречь клиента, но упрямец Максфилд не пожелал его слушать.

– Я согласна с мистером Свободой, ваша честь, – произнесла Дилайла. – Можно мне пригласить детектива Берча?

Судья велел Максфилду снова занять место за столиком защиты, а на место свидетеля ступил Ларри Берч.

– Детектив Берч, после того как обвиняемый был арестован в Небраске, он согласился на экстрадицию?

– Да.

– Как его доставили сюда?

– Мы с напарником Тони Марксом полетели в Небраску, тамошние власти передали нам обвиняемого, и мы, забрав его, самолетом вернулись обратно.

– Прежде чем вернуться в Орегон, вы допрашивали арестованного?

– Да.

– Где происходила беседа?

– В комнате для собеседований при тюрьме, где содержался нынешний подсудимый.

– В каком состоянии он находился?

– Он выглядел отдохнувшим. Мы спросили, не хочет ли он чего-нибудь поесть или попить. Он попросил сандвич с безалкогольным напитком, и мы распорядились, чтобы ему их доставили.

– Вы зачитали обвиняемому его "права по делу Миранды"^[12], перед тем как допрашивать?

– Да.

– Беседа записывалась на пленку?

– Да.

Дилайла поднялась с места. Она держала в руках пластиковый пакет для вещественных доказательств. Внутри находилась кассета.

– Детектив Берч, вы прослушивали заново запись допроса на кассете?

– Да.

– Это допрос, что вы проводили в Небраске?

– Да.

– Ваша честь, – обратилась к судье Дилайла. – Я перехожу к приобщению данной кассеты с записью проведенного детективом Берчем допроса к другим доказательствам.

– Мистер Свобода? – спросил у адвоката судья Шимацу.

Адвокат Максфилда не мог придумать, каким образом воспрепятствовать прослушиванию кассеты. Когда он не заявил протеста, судья Шимацу дал Дилайле "добро". Она вставила кассету в магнитофон и нажала кнопку "воспроизведение". Присяжные услышали голос Берча, который представил себя и Тони Маркса, потом зачитал Максфилду его права. Далее произошел краткий обмен репликами на тему еды и напитков. Потом Берч спросил Максфилда, не возражает ли он, если их беседа будет записана на пленку.

* * *

" – Какое имеет значение, чего хочу я? Вы все равно сделаете то, что нужно вам, – вот что я здесь усвоил. Я заключенный. У меня нет прав.

– Послушайте, Джош...

– Джошуа.

– Я должен вас поправить. У вас есть права. Мы в Америке. Разве я только что не зачитал вам перечень ваших конституционных прав?

– Все это только для того, чтобы развязать мне язык.

– Но вы не обязаны говорить со мной, если не желаете, и я не стану записывать разговор, если только вы не дадите согласия. Я записываю его на пленку ради вашей же выгоды. В этом случае, если я неправильно интерпретирую сказанное вами, вы будете иметь возможность доказать мою неправоту.

– Ладно. Продолжайте записывать.

– У вас выдались нелегкие дни, Джошуа.

Молчание.

– Что побудило вас выбрать в качестве убежища Небраску?

Нет ответа.

– Вам нужно выразить это вслух, ведь идет запись. Нельзя, чтобы на ленте было лишь шуршание.

– Я просто ехал и ехал куда глаза глядят.

– Да, уж вы заставили нас побегать, надо отдать вам должное. Но этого следовало ожидать от человека с вашим воображением. Я читал вашу книгу.

– Серьезно?

– Эй, прекратите, не все же копы тупые. Я прочел "Туриста в Вавилоне". Все тогда читали эту книгу. Моя жена тоже прочитала. Мы оба сожалели, что вы оказались замешаны в эту историю.

– Я ни во что не замешан. Я не причинял зла тем женщинам.

– У нас есть свидетель, который утверждает обратное.

– Эшли Спенсер? Бедный ребенок. У нее, наверное, депрессия. Сначала отец. А вот теперь мать.

– Она говорит, вы убили ее мать и избили Кейси Ван Метер.

– Это неправда.

– Если не вы напали на них, тогда кто?

– Не знаю.

– Эшли уверяет, что видела, как вы держали в руке окровавленный нож.

– Да, но я им никого не убивал. Я поднял нож с пола, чтобы защититься. Когда я вошел в лодочный домик, на женщин уже кто-то напал. Я подумал, что убийца где-то поблизости. Какая у меня могла быть причина убивать Кейси или Терри?

– Ходят слухи, что вы с мисс Ван Метер были близки, спали с ней.

– Она переживала трудные времена. Недавно вышла замуж, а потом выяснилось, что ее муж мошенник. К тому же он ее бил. Кейси бросилась ко мне за утешением. Так уж получилось. Знаете, как это бывает...

– Мы наслышаны о вашем геройстве в бассейне. Вы поступили отважно, зная о том, что он входит в преступное сообщество.

– Наверное, я тогда и не думал об этом. Просто увидел, что Кейси в беде. Зачем я стал бы спасать Кейси и вдруг убивать ее?

– Вероятно, вы с ней поссорились?

– Нет. Она у меня ночевала накануне случившегося. Мы по-прежнему оставались друзьями. Это лишает смысла все утверждения, будто я на нее напал.

– Смысл есть, если вы помните свой роман. Кстати, мне показалось, он действительно хорошо написан.

– Какое отношение имеет "Турист в Вавилоне" к тому, что случилось в лодочном домике?

– Я говорю не о "Туристе в Вавилоне", а о вашем новом романе.

– Мой...

– Тот, который вы читали Терри и остальным членам группы литературного мастерства.

– Я не понимаю.

– Послушайте, Джошуа, до сих пор вы были достаточно вежливы и отзывчивы. Нам с вами предстоит еще долгий путь. Поэтому...

– О чем вы толкуете?

– Я прочитал тот роман, Джошуа. Сцена, которую вы зачитывали слушателям, очень напоминает произошедшую в доме Спенсеров в ночь, когда были убиты отец Эшли и ее подруга. Эта сцена оказалась настолько близкой к реальности, что мы думаем, Терри отправилась к декану Ван Метер и рассказала ей, что подозревает вас в убийстве своего мужа. Каким образом вы узнали, что она вывела такую связь?

– Все это было выдумано. Я писатель. Все сцены в моих книгах являются продуктом моего воображения.

– Вы очень умный, Джошуа. Вы поставили нас с Тони в тупик. Мы не можем сообразить, каким образом вы узнали, что Терри и Кейси решили вывести вас на чистую воду. Это Кейси вам проболталась?

– Я не знал. Я...

– Да-да?

– Я требую адвоката. Все это безумие. Господи, как это получилось? Как могло... О нет!

– Что вы хотели сказать, Джошуа?

– Мне нужен адвокат. Я больше не скажу ни слова".

* * *

Дилайла выключила магнитофон.

– Это конец записи, детектив?

– Да.

– Благодарю вас. У меня нет больше вопросов к детективу Берчу.

– У вас, мистер Свобода? – спросил судья Шимацу.

– Нет.

– Мистер Максфилд, пожалуйста займите снова место свидетеля, – произнес судья.

– Мистер Максфилд, – промолвила Дилайла, – как быть с человеком, который убегал от лодочного домика, с убийцей? Почему вы не сообщили о нем детективам Берчу и Марксу?

– Не знаю. Я был расстроен. Находился в тюрьме. Я не мог ясно соображать.

– Хорошо, позвольте мне спросить вас еще кое о чем. Итак, вы вошли в лодочный домик, увидели женщин, обе были без сознания или мертвы, вы подобрали нож, затем заметили в окне Эшли?

– Да.

– И обе женщины просто лежали там?

– Да.

Дилайла сделала пометку в своем блокноте, посмотрела на Максфилда и улыбнулась.

– Кто же кричал, мистер Максфилд?

– Что?

– Вы ведь присутствовали в зале суда, когда давала свидетельские показания Эшли Спенсер?

– Да.

– Вы слышали, как она сказала, что услышала два вскрика и побежала через лес к лодочному домику?

– Да.

– Затем она заявила, что услышала, как женский голос выкрикнул какие-то слова. Она заглянула в окно и увидела, как вы стоите над Кейси Ван Метер с окровавленным ножом в руке?

Максфилд окаменел.

– Если Терри Спенсер была мертва, а Кейси Ван Метер без сознания все то время, что вы находились в лодочном домике, как могла одна из них что-то выкрикнуть?

– Я...

Или все было иначе? Когда вы вошли в лодочный домик, женщины были еще в сознании?

– Нет.

– Вы ударили ножом Терри, и она дважды вскрикнула. Затем вы набросились на Кейси Ван Метер и она выкрикнула какие-то слова.

– Нет, – ответил Максфилд, но ответ прозвучал фальшиво, а выражение его лица убедило присяжных, что он лжет.

* * *

У Дилайлы больше не было вопросов к Джошуа Максфилду, а Эрик Свобода лихорадочно соображал, как компенсировать ущерб, нанесенный ее перекрестным допросом. До перерыва Свободавызвал нескольких свидетелей. Однако Дилайла не чувствовала, что ей требуется вызывать еще каких-то свидетелей для предоставления контраргументов. Она, со своей стороны, считала осуждение Джошуа Максфилда делом предрешенным.

Судья Шимацу велел сторонам готовиться продолжить обсуждение на следующий день и распустил суд до утра. Как только члены жюри присяжных степенно, по одному вышли из помещения и Джошуа Максфилда тоже препроводили из зала суда, Дилайла обратилась к Эшли:

– Ты его сокрушила. Твои свидетельские показания вырыли Максфилду могилу.

– Я не...

Дилайла рассмеялась:

– Не скромничай, девочка. Ты слышала, как женский голос выкрикнул что-то за несколько секунд до того, как увидела Максфилда с ножом. Уж одна-то из женщин должна была находиться в сознании, когда он вошел в лодочный домик. Когда он заявил, что они обе были без сознания, я поняла, что Максфилд лжет, и именно ты доказала это.

Вопреки ожиданиям Дилайлы Эшли отнюдь не радовалась.

– В чем дело? – спросила помощник окружного прокурора. – Ты выглядишь подавленной.

– Просто... это... – Эшли покачала головой.

– Да что случилось?

– Я не ощущаю себя победительницей. Даже если Максфилда казнят, Таню Джонс и моих родителей все равно не вернуть.

– Я поняла тебя, – сказала Дилайла. – Мне не следовало ликовать. Иногда я очень увлекаюсь борьбой и забываю, что победа в зале суда не избавляет от страдания. Но ты должна подумать вот над чем, Эшли. Да, осуждение преступника не вернет твоих родителей и Таню Джонс, но твое свидетельство спасло жизнь другим людям. Мы не знаем, кто они, но уверены: пока Джошуа Максфилд на свободе, им угрожает опасность.

– А что будет теперь? – спросила Эшли.

– Завтра утром мы обращаемся с аргументацией к присяжным. Судья проинструктирует их относительно требований закона. Затем присяжные удалятся на совещание и вынесут свой вердикт. Догадываюсь, что мы услышим приговор еще до завтрашнего вечера. Если Максфилда признают виновным в убийстве при отягчающих обстоятельствах, то возвращение присяжных с вердиктом положит начало другому процессу, на котором преступнику определят наказание.

Эшли протянула руку и дотронулась до Дилайлы.

– Спасибо вам за то, что столько обо мне заботились. Спасибо за все.

Лицо Дилайлы расплылось в улыбке.

– Ты только что выдала мне такую награду, которая сама по себе убеждает в нужности нашего дела.

Авторское турне. Интерлюдия (События относятся к настоящему времени)

Майлз Ван Метер говорил уже тридцать пять минут, когда дверь магазина "Убийство для развлечения" распахнулась и сразу закрылась. Клэр Рольвэг, сопровождающая Майлза, бросила взгляд в переднюю часть магазина. Стеллажи с книгами загораживали ей обзор, но она знала, кто вошел. Она снова переключила внимание на оратора, который как раз отвечал на очередной вопрос.

– Когда я писал "Спящую красавицу", то одновременно продолжал работать корпоративным юристом, поэтому мне приходилось урывать время для книги, где только можно. В будние дни я выкраивал час или два, ставя будильник на половину пятого утра. По выходным я старался уделять написанию книги по крайней мере по четыре часа в день. Это вкупе составляло уже восемь часов, что равнялось полному рабочему дню. Вы удивились бы, узнав, сколько можно сочинить за неделю, если подходить к этому дисциплинированно.

Женщина, похожая на мышь, в очках с толстыми стеклами и футболке, член фан-клуба любителей детектива, подняла руку. Майлз сделал жест в ее сторону. Когда она заговорила, ее голос выдавал волнение и робость, и Майлз ободряюще улыбнулся.

– Мистер Ван Метер, я прочитала и первоначальное, и переработанное издания "Спящей красавицы" и думаю, что ваша книга – лучший документальный детектив, какой я когда-либо читала.

– Спасибо. Мне очень дороги ваши добрые слова. Вы хотели задать вопрос?

– Да. Ваша книга настолько реалистична, особенно когда вы освещаете события с точки зрения Эшли. Но я слышала, что вы никогда ее не интервьюировали. Правда? И если да, то как вам удалось сделать эти главы такими правдивыми?

– Конечно же, я был хорошо знаком с Эшли, и мы не раз беседовали, прежде чем я начал писать свою книгу. Она ведь некоторое время жила в академии. Тем не менее до ее отъезда в Европу я действительно никогда не обсуждал с ней те события. Это было бы бестактным. Пока она проживала в академии, мы с отцом старались как могли отвлечь ее от трагедии. При написании первого варианта "Спящей красавицы" у меня, как вы понимаете, тоже не было возможности проинтервьюировать Эшли, ведь она пряталась в Европе. Но у меня имелся доступ к расшифровкам стенограмм предварительных слушаний и к полицейским отчетам, содержащим допросы Эшли, которые проводил Ларри Берч. Я также беседовал с ее друзьями, преподавателями и ее адвокатом Джерри Филипсом. Большую помощь мне оказал отец. Они с Эшли провели немало часов вместе, когда она проживала в академии.

– А после возвращения Эшли в Штаты? Вы общались с ней при написании второй редакции?

– Нет. К тому времени как я решил написать обновленную версию книги, я уже слышал ее свидетельские показания на процессе по делу Максфилда и не чувствовал такой потребности.

– Значит, первая глава, где вы излагаете случившееся в доме Спенсеров, и та глава, где вы описываете налет Максфилда на академию после его побега из-под стражи, – результат ваших творческих исследований, а не расспросов Эшли?

– Верно.

– Это поразительно, ведь все представляется необычайно реальным.

Майлз покраснел.

– Спасибо. Писателю всегда отрадно слышать, что ему удалось сделать свое повествование живым. Конечно, правдивое воссоздание личности Эшли было делом нетрудным, поскольку мне все-таки посчастливилось быть с ней знакомым. А если вы знаете прототипа героя, то вам легко рассчитать, как он повел бы себя в той или иной ситуации. Эшли – прекрасная, духовно чистая женщина, с большой внутренней силой.

Поднял руку упитанный мужчина с густой бородой, и Майлз кивнул ему.

– Мистер Ван Метер, вы никогда не подумывали о добровольном содействии ФБР в поимке серийных убийц? С вашим воображением и интуицией вы были бы там очень полезны.

– Нет, по нескольким причинам. Во-первых, в ФБР для данной работы имеются хорошо подготовленные, специально обученные профессионалы. Мне очень далеко до их квалификации. Второе, и самое важное: для меня одного близкого соприкосновения с серийным убийцей оказалось более чем достаточно. Вы не представляете, насколько эмоционально опустошительным оказалось для меня столкнуться с Джошуа Максфилдом в своей жизни. У меня нет желания помещать себя в ситуации, где бы я вновь переживал страдания других семей. Скажу вам честно: я не знаю, как полиция и ФБР справляются с эмоциональным стрессом, сталкиваясь с таким ужасом изо дня в день.

Подняла руку молодая женщина в деловом костюме.

– Вы будете рады, когда Джошуа Максфилда казнят?

Майлз выглядел задумчивым. Несколько секунд ушло у него на то, чтобы сформулировать ответ.

– Общество испытает облегчение, когда Максфилда не станет. Я твердо уверен, что он не может быть реабилитирован. Я также убежден, что, если бы его освободили, он продолжил бы убивать. Но радоваться... Я не думаю, что вообще можно радоваться смерти человеческого существа.

– Значит, вы считаете его человеческим существом? – спросила женщина.

– Конечно, существует множество здравых доводов против такой позиции, но я оставляю этот вопрос теологам и философам. А я всего лишь счастлив, что моя сестра снова со мной.

Еще несколько человек подняли руки. Пока Майлз выслушивал одного из них, Клэр Рольвэг снова посмотрела в переднюю часть магазина. Там, в конце стеллажа с классическими детективами о Шерлоке Холмсе и Эркюле Пуаро, стояла женщина, а по обеим сторонам от нее, точно защищая с флангов, – двое мужчин. Поворачиваясь к Ван Метеру, Клэр сунула руку под куртку и нащупала рукоятку своего пистолета "глок" сорокового калибра.

Часть четвертая Специальное издание (Тремя с половиной неделями ранее)

Глава 34

Джерри Филипс подрулил к автостоянке с надписью "Гостевая парковка", и студенческого вида парень в белой рубашке и черных свободных брюках выдал ему квитанцию. Джерри взял Эшли за руку, и они зашагали по дорожке к особняку, который Кейси Ван Метер унаследовала после смерти отца. Ровно через год после вынесения смертного приговора Джошуа Максфилду издатель Майлза Ван Мете-ра устраивал своему автору книжное турне – для популяризации недавно опубликованного специального издания "Спящей красавицы". И вот сегодня Кейси давала прием в "Дубовой роще" по случаю выхода в свет новой редакции нашумевшей книги своего брата.

В доме горели все огни, звучали громкая музыка и смех. Музыка неслась и с заднего двора, где рядом с бассейном разместился оркестр. Люди весело болтали на парадной лужайке перед домом, официанты обносили гостей изысканными французскими закусками на серебряных подносах, и Джерри пришлось даже слегка поработать плечами, чтобы сквозь шумную, возбужденную толпу в холле добраться до бара. Стоя в ожидании своего напитка, Эшли смотрела на роскошные наряды и ювелирные украшения, когда кто-то вдруг окликнул ее по имени. Она обернулась и оказалась лицом к лицу с Дилайлой Уоллес, которая заключила свою бывшую главную свидетельницу в крепкие объятия, а потом, отступив на шаг, но все еще держа Эшли за плечи, радостно уставилась на нее.

– Ты выглядишь гораздо лучше, чем когда мы виделись с тобой в последний раз, – объявила Дилайла, не видевшая Эшли с тех пор, как осудили Джошуа Максфилд.

– Вы тоже отлично выглядите, Дилайла.

– Не-ет, я такая же толстая, как всегда, но уж точно счастлива, потому что пришла сюда в надежде увидеть тебя, и вот она ты. Расскажи мне, как поживаешь.

– Я помолвлена, – промолвила Эшли, показывая кольцо.

Дилайла завладела ее рукой и внимательно рассмотрела камень.

– Чудесно. А я знаю, кто этот счастливчик?

– Ваше мерло, мадам, – провозгласил Джерри Филипс, вручая Эшли бокал красного вина. – Здравствуйте, Дилайла!

– А я как раз поздравляла Эшли. Когда свадьба?

– Вероятно, не раньше чем Эшли окончит свой курс, – сказал Джерри. – Пока мы оба слишком заняты для медового месяца.

– Я поступаю в Портлендский государственный, – пояснила Эшли. – Сейчас я прохожу подготовительный курс для поступления на медицинский факультет.

– Трудно было возвращаться к школьной жизни после длительного перерыва? – спросила Дилайла.

– Поначалу да. Я очень нервничала.

– Она получает лишь отличные оценки, – гордо заявил Джерри.

Эшли покраснела.

– А у вас что нового?

– Как обычно. Убийства да тяжкие повреждения.

Эшли хотела рассказать Дилайле, что она читала о последнем судебном процессе, но в холл вошла Кейси Ван Метер и среди гостей заметила Эшли. Хозяйка поместья выглядела ослепительно, лишь немного хромала. С Рэнди Коулманом она развелась, к обязанностям декана Кейси не вернулась, оставив на этой должности компетентную женщину, которую нанял Генри, когда сама она лежала в коме. Но зато Кейси занялась общественными программами, и теперь умную и богатую красавицу стремились залучить в свой состав всевозможные комитеты, бюро и комиссии.

Кейси приветствовала Дилайлу Уоллес. Джерри отсалютовал Кейси стаканом. С тех пор как Эшли поступила в колледж, она реже виделась со своей матерью. Большие учебные нагрузки на подготовительном отделении оставляли мало времени для светского общения. Когда же у нее оно все-таки выдавалось, она старалась проводить его с Джерри, и тот не жалел, что Эшли свела к минимуму встречи с матерью. Бесспорно, родство и добрые отношения с Кейси помогли Эшли легче пережить судебный процесс над Максфилдом. Хорошо также, что она обрела новую семью. Но Джерри считал, что было в Кейси Ван Метер нечто холодное и искусственное. Разумеется, он не делился с Эшли своими ощущениями.

– Майлз спрашивал о тебе, – сказала Кейси. – Он сейчас надписывает книги в гостиной. Пойдем к нему.

Эшли обещала Дилайле вернуться. Взяв Эшли под руку, Кейси повела ее сквозь толпу, Джерри последовал за ними. При виде этих двух женщин гости оборачивались и перешептывались. Благодаря усилиям Майлза и средств массовой информации они сделались знаменитостями. Эшли не привлекала слава, она радовалась, когда внимание прессы после окончания процесса пошло на убыль. И она даже огорчилась, когда новая вспышка популярности "Спящей красавицы" вновь подогрела к ней общественный интерес.

Майлз сидел, прислонившись спиной к массивному каменному камину. Перед ним на столе высилась стопка экземпляров его книги.

– Я тебе кого-то привела, – произнесла Кейси.

Склонив голову, Майлз надписывал очередной экземпляр для супружеской пары. Он широко улыбнулся.

– Эшли! – воскликнул Майлз, вставая. – Хорошо, что ты пришла. Привет, Джерри!

Майлз повернулся к невысокому седовласому человеку, наблюдавшему за производством дарственных надписей.

– Джек, познакомься, это Эшли Спенсер и ее жених Джерри Филипс. А это Джек Данлоп, мой издатель.

Данлоп кивнул и протянул руку Эшли.

– Рад познакомиться с вами. Я редактировал "Спящую красавицу", два месяца работал над ее новым вариантом, и у меня сложилось впечатление, будто я вас знаю.

Эшли заставила себя улыбнуться и мысленно взмолилась о том, чтобы Данлоп не спросил, что она думает о книге, которую она так и не прочитала. Ей хотелось забыть, оставить позади весь ужас, связанный с Джошуа Максфил-дом. Всякий раз, когда Эшли видела где-нибудь экземпляр книги Майлза, она чувствовала, что старые раны словно открываются вновь.

– У меня есть кое-что специально для тебя, – сказал Ван Метер, беря со стола экземпляр "Спящей красавицы", лежавший отдельно от основной стопки. Он открыл обложку и показал Эшли надпись на титульном листе:

"Удивительной Эшли Спенсер, уникальному человеку, чьи храбрость и мужество служили мне источником вдохновения.

Майлз Ван Метер"

– Спасибо, Майлз, – сказала Эшли.

– Я написал искренне. – Он перевел взгляд на Джека Данлопа. – Это самая отважная леди, какую я когда-либо встречал в своей жизни.

* * *

Время приближалось к полуночи, когда Джерри и Эшли попрощались и покинули поместье. Эшли с удовольствием пообщалась с Дилайлой, но повышенное внимание гостей заставляло ее чувствовать себя неуютно. Джерри отвез невесту в голубой двухэтажный особняк в викторианском стиле на восточном берегу реки. Высокая живая изгородь окружала задний двор и крытое крыльцо, выходившее на улицу. В гостиной стояли телевизор, проигрыватели и новейшая акустическая система, но большую часть обстановки составляли предметы старины, созвучные стилю и возрасту дома.

Джерри отправился в кухню выпить стакан воды, а Эшли отнесла подарок Майлза в гостиную и поставила на полку. Вскоре Джерри подошел к ней и встал за спиной, положив руку на плечо.

– Ты собираешься прочитать эту книгу? – спросил он.

Она взяла его руку в свою.

– Наверное. Когда мне не будет слишком больно.

Джерри наклонился и поцеловал ее в шею.

– Идем спать.

Эшли потушила свет, и они двинулись вверх по лестнице.

Глава 35

В один из выходных дней, через две недели после вечеринки по поводу выхода книги Майлза, в доме Эшли негромко лилось из проигрывателя пение Стэна Гетца^[13], а сама она, устроившись на тахте, заканчивала домашнее задание по органической химии. Решив последнюю задачку, Эшли захлопнула учебник. От органической химии у нее порой голова шла кругом, но она все-таки одолела ее и гордилась этим. Эшли потянулась и подошла к окну, выходящему на улицу. На лужайку перед домом сыпался мелкий дождь. Его шелест сливался со звуками джаза, вызывая дремотное состояние. Эшли клонило в сон.

Она прошла в кухню, чтобы приготовить себе чашку растворимого кофе. Пока закипала вода, Эшли думала о своем новом старте, который она взяла в жизни. Сначала казалось страшно после длительного перерыва возвращаться к учебным занятиям, но Эшли сознавала, что теперь она будет жить, как всякий нормальный человек. Годы странствий утомили ее.

Вода закипела, и Эшли насыпала себе кофе. Отхлебнула глоток, пробуя на вкус, потом отнесла чашку в гостиную. Джерри отправился в офис готовиться к судебному делу. Мысль о Джерри вызвала у Эшли улыбку. Она была очень счастлива с тех пор, как переехала сюда, к нему. Его любовь и ощущение завершенности, которое дало ей вынесение приговора Максфилду, помогли Эшли справиться с отчаянием. Джерри будто вернул ее к жизни и подарил надежду на будущее.

Эшли знала, что он приедет домой через несколько часов, и заскучала. Во время перерыва в занятиях она уже переделала кое-какие домашние дела, и теперь была свободна. Телевизор смотреть не хотелось. Эшли скользнула взглядом по полкам книжного шкафа, думая, что бы почитать. Одно название привлекло ее. Поколебавшись немного, она сняла с полки надписанный автором экземпляр "Спящей красавицы". Даже от прикосновения к обложке ей стало не по себе. Мысль, чтобы открыть книгу, вызывала трепет. Там описаны убийства ее родителей, сдавленные крики Тани Джонс и ее, Эшли, соприкосновение со смертью. Она собралась с духом и принялась за предисловие.

Однажды Эшли доводилось читать воспоминания человека, вернувшегося с того света. Пациент, переживший клиническую смерть, рассказывал, как поднялся над своим лежавшим на операционном столе телом и словно со стороны наблюдал, как врач с порога смерти возвращает его обратно. Вот и читать о собственной жизни с точки зрения другого человека было немного сродни этому. Некоторые описанные в книге сцены заставляли Эшли содрогаться, ее прошибал пот, но все-таки напечатанные на бумаге слова создавали некий барьер между ней и тем многолетним ужасом, который начался с убийством отца и закончился с окончанием судебного процесса над Максфилдом.

В этом криминальном деле содержалось много подробностей, о которых Эшли раньше не знала. Описание охоты на Джошуа Максфилда после его побега из окружного суда захватило ее. Майлз взял интервью у сотрудников ФБР и Интерпола и увлекательно рассказал о шагах, предпринятых для поимки Максфилда. Да и сам побег поражал. Эшли не могла не восхититься острым умом и воображением Максфилда, его умением детально спланировать и осуществить эту непростую операцию. Джошуа Максфилд, бесспорно, был человеком незаурядным, и Эшли вдруг в полной мере осознала, как ей повезло, что она осталась в живых.

В книге имелось также несколько глав, посвященных Кейси и всему, что было предпринято для ее выздоровления, пока она находилась в коме. Эшли опечалил рассказ Майлза о состоянии здоровья Генри Ван Метера. Во время их совместных трапез с Эшли отец Кейси и Майлза находил в себе силы и мужество держаться молодцом. Он ни разу не дал почувствовать девушке глубину своей скорби. Эшли не сомневалась, что необходимость беспомощно смотреть, как дочь угасает, сократила его жизнь.

Вскоре Эшли достигла главы, где повествовалось об ее исчезновении из общежития, но она устала и закрыла книгу. Наступил полдень, и Эшли почувствовала голод. Положив "Спящую красавицу" на край стола, Эшли отнесла чашку из-под кофе в кухню, чтобы снова наполнить. Намазывая бутерброд, она пыталась составить мнение о "Спящей красавице". Майлз, конечно, проделал значительную работу, стараясь правдиво изложить произошедшее с ней и ее семьей. Но конечно, ему не удалось воссоздать все то, что она пережила. Эшли вовсе не собиралась винить Майлза за это. Лишь тот, кто сам пережил изнасилование или нападение убийцы, знает, что это такое. Никто не может в полной мере представить отчаяние, панику, утрату способности мыслить и смертельный ужас, от которого разрывается сердце.

Эшли начала намазывать горчицу на ломтик ржаного хлеба, как вдруг похолодела. Казалось, кровь остановилась у нее в жилах. Нахмурившись, она отложила нож в сторону, бросилась в гостиную и стала лихорадочно перелистывать бестселлер. Наконец она нашла то место, которое искала. Торопливо прочитала нужный абзац и воскликнула:

– Нет! Невероятно!

Прошло столько времени... Память могла подвести ее. Наверное, есть какое-то логическое объяснение... Эшли принялась перечитывать абзац, почувствовав дурноту и замешательство. Если она права... Нет, какая-то бессмыслица. Она же сама видела Максфилда в лодочном домике. В руках он держал нож, которым была убита Терри.

Что делать? Она могла бы поговорить с Джерри, но ей не хотелось волновать его понапрасну. К тому же у нее пока не было на руках всех фактов. Чтобы удостовериться, ей придется просмотреть полицейские отчеты и расшифровки судебных стенограмм. Как их раздобыть? Ну конечно, Дилайла! И с кем, как не с ней, лучше всего обсудить то, что ее гнетет?

Дилайла сняла трубку после трех звонков.

– Добрый день, это Эшли.

– Какой приятный сюрприз! Ты уже отошла после недавнего кутежа? Никогда не видела столько VIP-персон сразу.

– Кейси знает, как закатить вечеринку, – улыбнулась Эшли и замолчала, не зная, как подступиться к делу.

– Что случилось? – встревожилась Дилайла.

– Мне нужно поговорить с вами.

– Ну так говори. Я слушаю.

– У вас есть досье Максфилда?

– Оно у меня в офисе.

– Есть ли там расшифровки стенограмм процесса и предварительных слушаний, а также полицейские отчеты о моих допросах?

– Конечно. А что?

Эшли опять запнулась, не зная, как сформулировать.

– Эй, ты куда пропала, детка? – окликнула Дилайла.

– Я только что читала "Спящую красавицу"... Понимаете, я долго не могла заставить себя за нее взяться.

– А я-то думала, ты хочешь поскорее забыть обо всем этом.

– Да, но мне было нечего почитать, а книга оказалась под рукой, и... В общем, Майлз приводит там некоторые неизвестные мне детали. Они меня заинтересовали. Нельзя ли взглянуть на это досье сегодня или завтра?

– Ты хочешь заставить меня поехать на работу в свой выходной день?

– Это важно.

– Насколько важно?

Эшли не ответила. Она боялась показаться глупой.

– Что у тебя на уме, Эшли?

– Мне необходимо кое-что проверить.

– Что именно?

– Я не хочу пока говорить. Скорее всего я просто заблуждаюсь.

– В чем заблуждаешься?

– Что, если мы все ошиблись насчет Максфилда?

Дилайла рассмеялась.

– Джошуа Максфилд – головорез, Эшли. Нет и не может быть никакой ошибки. И он сейчас в камере смертников, потому что именно там ему место.

– Я знаю, но...

– Послушай, я тебя понимаю: человека собираются казнить, и в этом есть твоя заслуга. Всякий нормальный человек в подобной ситуации должен чувствовать себя скверно. Даже если тот, кого он посадил на электрический стул, чудовище. Вот поэтому ты и не являешься серийным убийцей: ты умеешь сопереживать людям. Но не позволяй этим эмоциям возобладать над тобой.

– Дилайла, я должна увидеть досье. Я почти уверена, что просто что-то перепутала, но если не...

– Хорошо, голубка, давай медленно, по порядку расскажи мне обо всем, что тебя терзает. А сама побудь адвокатом. Попытайся отстоять свое мнение. Если ты меня убедишь, я через час провожу тебя в свой офис.

* * *

Когда Дилайла впустила Эшли в канцелярию окружного прокурора, там работали несколько помощников, но большая часть помещения пустовала, погруженная в темноту. Дилайла отвела Эшли в комнату с большим столом и через пятнадцать минут вернулась, толкая перед собой тележку с картонными коробками. Эшли помогла выгрузить коробки на стол, и обе женщины принялись их распаковывать. В одной коробке хранились всевозможные документы по делам, проведенным Дилайлой, в том числе индексированный набор полицейских отчетов. Две большие коробки содержали копии расшифровок стенограмм судебного процесса по делу Максфилда, которое сейчас находилось на пересмотре в Орегонском суде. Несколько коробок занимали вещественные доказательства, фигурировавшие в суде. Еще одна коробка – улики, которые Дилайла не стала представлять в качестве вещественных доказательств. Пока Эшли распаковывала последнюю коробку, Дилайла исчезла. Она появилась через некоторое время, неся кружку и термос с кофе.

– Тебе пригодится, ведь предстоит долгий и трудный день. Это фирменный напиток Дилайлы, изготовленный по особому рецепту. Я пью его уже в течение многих лет ночных бдений и ранних побудок.

Дилайла вышла, и Эшли принялась за дело. Сначала она взяла расшифровки стенограмм. Она знала, что ищет, и не было необходимости читать их целиком. Она просмотрела лишь вступительные речи и итоговую аргументацию сторон, свои свидетельские показания, показания Ларри Берча и Тони Маркса. Покончив со стенограммами, Эшли пролистала полицейские отчеты, особо концентрируясь на допросах, которые проводил с ней Ларри Берч, но, кроме того, читая и всякий резюмирующий отчет. Через два часа она не обнаружила того, что искала, и это ее встревожило.

Но даже если она права в отношении этого пункта, то возникают и другие вопросы, требующие ответа. Эшли выудила из множества вешдоков набросок неоконченного романа Максфилда, надеясь, что ответ на один из них содержится там. Дилайла не стала присоединять к судебным вещественным доказательствам весь роман. В качестве доказательства на суде фигурировали лишь те страницы, где содержались эпизоды, корреспондирующиеся с информацией о серийных убийствах, которая не была обнародована полицией. В левом верхнем углу каждой страницы было напечатано "Джошуа Максфилд". Эшли просмотрела сто семьдесят этих странных и диких по содержанию страниц, но ни в одной не нашла ответов на свои вопросы.

Ей уже доводилось читать полицейские отчеты, в которых детально описывался обыск в коттедже Максфилда. Она знала, что на столе в комнате, где он работал, обнаружили более ранний набросок романа. Эшли разыскала и его. На той первой рукописи не значилось фамилии "Максфилд", и по стилю она существенно отличалась от последующего наброска. Когда Эшли закончила его чтение, она уже точно знала, как было дело. Но необходимо было сделать кое-что, дабы убедиться, что она права. Эшли прошла по коридору и постучала в дверь кабинета помощницы окружного прокурора.

– Дилайла, – сказала она, когда та впустила ее внутрь. – Мне нужно встретиться с Джошуа Максфилдом.

Глава 36

Орегонская тюрьма находится в столице штата, городе Салеме, возле автострады номер I-5. В понедельник в десять часов утра Эшли припарковала машину возле административного комплекса, на гостевой стоянке. Обсаженная тенистыми деревьями асфальтовая дорожка вилась мимо маленьких белых домиков, служивших в качестве канцелярии тюремному персоналу. В конце дорожки располагалась сама тюрьма, обнесенная ярко-желтой стеной, увенчанной колючей проволокой и вышками с вооруженной охраной.

Эшли подошла к конторке администратора, затем заняла кресло в приемной. В ожидании, пока охранник выкрикнет ее имя, Эшли уже почти передумала встречаться с Джошуа Максфилдом, настолько он ее пугал. По ее просьбе Дилайла предварительно договорилась об этой беседе и даже вызвалась сопровождать. Джерри также предлагал свою помощь – после того как безуспешно пытался отговорить ее от встречи. Однако Эшли отвергла их обоих, потому что была убеждена: у нее будет больше возможностей вызвать на откровенность человека, сидящего в камере смертников, если она придет одна.

Охранник пригласил Эшли пройти к металлоискателю, она благополучно миновала его, и ее повели к короткой наклонной площадке, перекрытой с обеих сторон чем-то вроде двух шлагбаумов. Внутри отгороженного пространства, за пуленепробиваемым стеклом, помещались несколько человек из тюремного персонала. Один из них нажал кнопку. Послышалось громкое жужжание, и шлагбаум перед Эшли поднялся. Она вошла в это промежуточное охраняемое пространство, сквозь щель в стекле просунула свои водительские права, а шлагбаум позади нее снова опустился на место. Как только ее личность была установлена, охранник нажал другую кнопку, и перед ней открылась еще одна система блокировки, пропуская в узкий коридор, ведущий во внутреннюю часть тюрьмы. Эшли показалось, что стены коридора надвигаются на нее, а клацающий металлический звук, произведенный шлагбаумами, напомнил, что теперь она тоже заперта в тюрьме.

После короткого перехода охранник остановился перед дверью из толстого металла, с маленьким окошечком вверху. Эшли посторонилась, он отпер дверь и впустил ее в комнату для посещений. По правую руку располагались банкетки и низкие деревянные столы. У ближней стены еще один охранник сидел на возвышении, откуда предоставлялся хороший обзор и было удобно наблюдать за комнатой. Конвойный назвал ему Эшли, прежде чем отправиться обратно в приемную.

Пока Эшли нервно оглядывала комнату, охранник позвонил в отделение, где содержались смертники, и велел привести Джошуа Максфилда. Эшли никогда прежде не бывала в тюрьме. Она ожидала увидеть здесь уголовников, которые нагло станут пялиться на нее. Вместо этого обнаружила, что комната заполнена заурядного вида мужчинами в тюремных джинсах и синих рабочих рубахах, они негромко разговаривали с родственниками и друзьями. Один мужчина средних лет, с брюхом и косматыми усами сидел на полу, играя с маленькой девочкой лет четырех. Застенчивый молодой человек держал за руку изможденного вида молодую женщину на сносях. В дальнем конце комнаты худой как щепка чернокожий смеялся вместе с женщиной средних лет.

Через пятнадцать минут появился еще один охранник, переговорил с сидящим на возвышении офицером и повел Эшли по коридору в другой отсек для посещений, где предметами обстановки были стулья из массивных кованых стальных конструкций. Отсек разделяли толстые стеклянные перегородки. По ту сторону, в узких комнатах с цементными стенами, сидели заключенные, они считались слишком опасными или склонными к побегу, и их не допускали в главное помещение для визитов. Охранник провел Эшли к двум дверям в дальнем конце комнаты. Он открыл одну из них, и Эшли оказалась в крохотной кабинке. Около окна стоял кованый стул. Маленькая металлическая полка выдавалась в нижней части стеклянной перегородки, в стекле была узкая прорезь, сквозь нее можно просунуть лист бумаги. Над прорезью – столь же узкая металлическая решетка, через которую люди по обеим сторонам стекла беседовали друг с другом.

– Сейчас сюда приведут Максфилда. Он будет сидеть вот здесь, – сказал охранник, показывая на аналогичную кабинку по другую сторону стекла. – Это единственное место, где посетителям разрешается разговаривать с заключенными-смертниками. Когда надумаете уйти, вернитесь к конторке в большом помещении, и кто-нибудь спустится за вами из приемной.

Охранник оставил Эшли одну в помещении. Воздух был спертым, и она начала ощущать признаки клаустрофобии. Дилайла твердила, что у Максфилда не будет никакой возможности добраться до нее, но Эшли уже привыкла бояться, и ей пришлось убеждать себя, что он не сумеет проломиться сквозь толстое стекло и цемент.

Дверь в кабинке напротив с металлическим щелчком распахнулась, и охранник втолкнул Джошуа Максфилда в узкое пространство. Его волосы поседели, а лицо было болезненно-бледным от недостатка солнца. Эшли вспомнила, каким спортивным он выглядел в тот день, когда они встретились около спортзала. Теперь же кожа на его щеках стала дряблой и обвисшей. Единственное, что не изменилось, – глаза, которые так и оставались прикованными к Эшли с той самой секунды, как охранник расстегнул на нем ручные и ножные кандалы.

– Какой приятный сюрприз, – произнес Максфилд, когда дверь за охранником закрылась.

– Спасибо, что согласились со мной увидеться, мистер Максфилд.

– Благодарите мое любопытство. Меня здесь никто не посещает, кроме адвоката. И я уж никак не мог предположить, что сюда придете вы.

– С вами хорошо обращаются? – спросила Эшли, изо всех сил стараясь скрыть страх. Едва этот вопрос сорвался с губ, она поняла его бессмысленность. Но Максфилд ответил серьезно:

– Камера смертников не похожа на номер люкс роскошного отеля, но со мной обращаются настолько хорошо, насколько возможно в данных обстоятельствах. Охранники даже дают мне бумагу и карандаш и позволяют работать. Вероятно, они полагают, что я стану более покладистым, если буду занят.

Он улыбнулся, но его лицо оставалось напряженным.

– Может, вам любопытно узнать, что я работаю над романом о невиновном человеке, который отбывает срок в тюрьме. Я отослал несколько пробных глав в Нью-Йорк, своему прежнему редактору. Он очень заинтересовался, но не хочет подписывать договор, если меня собираются казнить. Издатели опасаются, что я не проживу достаточно долго для того, чтобы закончить книгу. Но довольно обо мне. Зачем вы здесь?

– Я хотела задать вам несколько вопросов. Если вы правдиво ответите на них, то вероятно, я сумею помочь вам.

– Помочь в чем?

– Выбраться отсюда.

Максфилд склонил голову набок и стал разглядывать Эшли.

– Почему именно вы хотите помочь мне? – спросил он.

– Я... у меня есть кое-какие сомнения в отношении вердикта.

– Поздновато для подобных заявлений, вы не находите? – с горечью усмехнулся Максфилд. – Вашими с Кейси стараниями я конченый человек.

– Вы забыли кое-кого еще, кто приложил к этому руку.

– Кого же?

– Себя, мистер Максфилд. Вы лгали по поводу важной улики. Ваше дело могло бы обернуться совершенно по-иному, если бы вы сказали правду.

– О чем вы? – осторожно спросил он.

– Вы солгали о том, что произошло в лодочном домике. Я не знаю, зачем вы так поступили, но это факт. И вы солгали о своем романе.

Максфилд покраснел и поерзал на стуле.

– О моем романе?

Эшли собралась с духом и посмотрела Максфилду прямо в лицо.

– Это не вы его сочинили. Вы украли написанное серийным убийцей.

– Кто вам сказал? – вскинулся Максфилд.

– Никто. Сама догадалась. Мне всегда не давало покоя одно обстоятельство. Вы умны. Это все признают. Человек и должен быть умен, чтобы писать так хорошо. Моя мать не уставала расхваливать ваш талант. Вот почему она решила записаться в вашу группу литературного мастерства. И я никак не могла понять, как человек столь умный может совершить такую глупость: зачитать изобличающий отрывок из своей книги – где убийца закусывает пирогом – одному из немногих людей, способных понять его значение. Но как только я допустила возможность, что написанное принадлежит не вам, все встало на свои места. Вы и понятия не имели, что человек, убивший моего отца, устроил себе точно такую же трапезу.

Эшли сделала паузу, ожидая реакции Максфилда, но он сидел неподвижно, никак не реагируя.

– Я прочитала найденные у вас две рукописи, мистер Максфилд, и читала ваши книги. Да, именно вы написали ту рукопись, на которой значилось ваше имя. Она в том же литературном стиле, что и "Турист в Вавилоне", и "Родник желаний". Другую же рукопись написал человек, убивший моего отца и Таню Джонс. Первый вариант настолько отличается от второго, что неизбежно должен принадлежать перу иного человека.

Максфилд по-прежнему молчал, но и не останавливал ее.

– Я была в суде, когда Дилайла Уоллес давала прослушать аудиозапись вашего допроса, проведенного детективом Берчем в тюрьме Омахи. На записи в вашем голосе звучит изумление – после того, как он говорит вам, что эпизод, который вы зачитывали в присутствии моей матери, очень похож на сцену, произошедшую в ту ночь в моем доме. Вы этого не знали! Вы могли бы тогда же сказать Берчу, что книгу сочинили не вы, но, думаю, вы бы согласились скорее умереть, чем признаться, что больше не способны к творчеству.

– Чушь!

– Разве? Вы потерпели неудачу во всем, пока не написали "Туриста в Вавилоне". Вся ваша новая индивидуальность зиждилась на успехе этой книги. Из никчемного шалопая и неудачника вы вдруг превратились в почтенного, уважаемого, богатого и на весь мир известного человека. Потом потерпел фиаско ваш "Родник желаний", а когда вы попытались сочинить следующий роман, то оказались полностью несостоятельны. Вы пережили свой момент славы и хотели вернуть его. В присланном вам романе вы увидели свой шанс снова подняться на вершину. Кто написал первый вариант, мистер Максфилд?

– Вы полагаете, я больше не способен к творчеству? Обвиняете меня... в краже чужого произведения?

– Я знаю, что именно так и было, и думаю, гордость побуждала вас держать язык за зубами. Ну как же, ведь все считали вас новым гением, суперинтеллектуалом, голосом поколения. Но я убеждена: вы писатель-однодневка, который лучше умрет, чем признается, что украл чужой сюжет.

Максфилд выглядел полностью раздавленным.

– Те, первые, отзывы критиков... В них говорилось, что я новый Хемингуэй, новый Сэлинджер, выразитель идей своего поколения. Деньги потекли рекой, все пришло так быстро. – Лицо Максфилда вытянулось. – И так же быстро ушло. Когда провалился "Родник желаний", мой издатель заявил, что это синдром второкурсника и я просто переусердствовал. Он велел мне не спешить со следующей книгой, сказал, что скоро я полностью восстановлюсь. Но только не получалось вообще никакой следующей книги. В голове не возникало ни единой идеи, из-под пера выходило что-то сухое и безжизненное. Потом деньги кончились, на меня подали в суд. После того как меня выгнали из Итонского колледжа, я не мог найти приличной работы. Все знали, что я пью, подделал резюме и о случае со студенткой. Не случайно же я был вынужден преподавать в школе! Единственным способом выплыть на поверхность стала для меня новая книга.

– Кто прислал вам роман о серийном убийце?

– Не знаю. Я рецензировал рукописи, чтобы подработать. Даже при моем неплохом жалованье в академии я едва сводил концы с концами. Рукопись пришла анонимно, по почте, оплата прилагалась наличными. Произведение жесткое, грубое, но в нем такая сила! Теперь я понимаю почему. Все в нем было подлинным: атмосфера страха, реакции жертв и преступника. Тот, кто писал, сам пережил все это.

– Но настоящий автор неизбежно прочитал бы ваш роман. Неужели вы думали, он его не узнает?

– Мне было уже наплевать, я дошел до края отчаяния. И я решил, что выиграю любую судебную тяжбу. Я собирался уничтожить его рукопись, когда закончу. К тому же я был знаменитым писателем и полагал, что имею дело с никем, с пустым местом.

– Почему после своего ареста вы не признались, что не являетесь автором романа?

– Однажды я попытался. Перед выступлением свидетелем в суде я рассказал своему адвокату, что украл замысел книги. Он ответил, что никто мне не поверит. Он был прав. Рукопись лежала рядом с моим компьютером. Повсюду были разбросаны мои рукописные памятки и записи. На каждой странице рукописи проставлена моя фамилия.

– Что произошло в лодочном домике? – тихо спросила Эшли.

Максфилд продолжал глядеть в пол.

– Какое значение это теперь имеет? – настаивала Эшли. – Вы уже приговорены к смерти. Хуже все равно не будет.

– Пожалуй, вы правы. – Он потер рукой лицо. – Я не убивал вашу мать. Терри была мертва, когда я появился в лодочном домике.

– Продолжайте.

– Я находился поблизости, когда услышал первый крик. Я замер. Крик был ужасным, душераздирающим. Он меня парализовал.

Эшли кивнула.

– Когда она закричала во второй раз, я вошел в домик.

– Вы видели, как оттуда выбегал Рэнди Коулман?

Максфилд покачал головой:

– Я это выдумал.

Эшли оторопела.

– Если бы присяжные вам поверили, Коулмана судили бы за убийство! – воскликнула она.

Черты лица Максфилда затвердели.

– Он этого заслуживал. Он пытался убить вас на автостоянке у "Солнечного приюта". Я не лгал. И он же убил Терри, когда пытался прикончить свою жену.

– Но вы не видели его у лодочного домика?

– Нет. Он, вероятно, прятался в глубине и ускользнул, когда я бросился за вами.

– Что же там произошло в действительности?

– Когда я вошел, Кейси стояла на коленях у тела Терри. Нож лежал на полу. Заметив меня, она схватила его и вскочила. Потом она закричала: "Убийца!" и бросилась на меня. Она была охвачена ужасом, решила, что я убил Терри. Кейси попыталась ударить меня ножом. Все случилось так быстро, что у меня не было времени на раздумья. Я нанес ей удар в челюсть. Она отлетела и сильно ударилась головой о дубовую подпорку. Хруст раздался ужасный. Услышав его, я сразу понял, что она получила тяжелую травму. Я как раз собирался посмотреть, что с ней, как вдруг меня осенило, что, может, убийца Терри все еще там. Прошло не так много времени между вторым душераздирающим воплем и тем моментом, когда я вошел в домик, а я не видел никого, кто бы выходил из передней двери. Когда я ударил Кейси, она выронила нож. Я подобрал его для самозащиты. В следующее мгновение увидел в окне вас. Я хотел сказать, что невиновен, но вы умчались прежде, чем я смог что-то объяснить. Когда мне пришло в голову, что вы сообщите полиции, что я убил Терри и избил Кейси, я растерялся и дал деру.

– Почему вы потом никому не признались?

– Кто бы мне поверил? После того как вы рассказали полиции о том, что увидели, а я сбежал?

На лице Эшли появилась улыбка.

– Я верю вам, мистер Максфилд. И собираюсь сделать так, чтобы и другие вам поверили. Я знаю, кто убил моих родителей.

Глава 37

Путь на машине от Салема до Портленда занял сорок пять минут, и всю дорогу Эшли провела в раздумье. Джошуа заполнил большую часть белых пятен в этом деле, но один вопрос по-прежнему не давал ей покоя. Когда автострада осталась позади, Эшли решила, что знает, как на него ответить.

Джерри дожидался ее в полумраке отдельной кабинки в задней части ресторана "У Юбера", где они договорились встретиться и пообедать.

– Ну? – спросил он, едва она села рядом.

– Он их не убивал, – ответила Эшли, – и мне ясно, кто это сделал.

Во время обеда Эшли излагала свою версию случившегося, Джерри исполнял роль адвоката дьявола, но она отразила все его контрдоводы. Когда Эшли закончила свою обвинительную аргументацию, Джерри откинулся на спинку стула и задумался. Девушка выжидающе смотрела на него. Наконец он покачал головой и произнес:

– Господи, Эшли, похоже, ты права.

Эшли облегченно вздохнула. Она боялась, что Джерри не согласится с ней или найдет какие-нибудь несоответствия в ее построениях. То, что он оказался на ее стороне, значило для нее очень много.

– Все-таки одно обстоятельство меня беспокоит, – продолжил Джерри. – Если ты права, то убийства в вашем доме не были случайными. Как он выяснил, что ты дочь Кейси? До судебных слушаний по делу об опекунстве никто об этом не знал.

Вопрос Джерри беспокоил и Эшли.

– Помнишь тот день, когда мы отправились в суд на слушания, после моего возвращения вПортленд?

– Конечно.

– Ты хотел получить документы о моем удочерении из той адвокатской конторы, которая представляла Генри Ван Метера, но не получил. Почему?

– Монт Джефферсон не нашел их.

– Вот как?

– Он подумал, что документы, вероятно, неправильно заархивировали или выбросили по ошибке. Прошло уже более двадцати лет. Такое случается.

– А если документы не были утеряны? Если их украли?

Внезапно важность ее вопроса в полной мере дошла до Джерри, и он побледнел, поняв, почему Эшли так взволнована. Его лицо исказила гримаса боли.

– Если он получил доступ к твоему досье, то ему стали известны имена всех, кто знал, что ты дочь Кейси. Включая моего отца.

Эшли через стол дотянулась до руки Джерри и стиснула, утешая.

– Ему это не сойдет с рук. Мы заставим его ответить. Но нам нужны доказательства. Где хранилось мое досье?

* * *

Хранилище "Элит" располагалось на площади 186 тысяч квадратных футов в промышленном районе на севере Портленда. Громадные широкие металлические двери открывались на погрузочные платформы, которые через определенные интервалы окружали здание. Джерри и Эшли проехали на машине мимо нескольких грузовиков, припаркованных у погрузочных отсеков. Контора находилась в северо-восточном углу хранилища. Когда Эшли и Джерри вошли, за столом сидел лысеющий человек средних лет в клетчатой рубашке и брюках-хаки. Он занимался какой-то бумажной работой. Табличка на его письменном столе идентифицировала его как Реймонда Вермана.

– Вам помочь? – спросил он.

– Мистер Верман, я – Джерри Филипс. Моего отца звали Кен Филипс. У вас хранились старые досье нашей адвокатской конторы.

– Если вы говорите, значит, так оно и было. У нас хранятся архивные материалы примерно семидесяти процентов всех адвокатских контор города.

– Я нисколько не удивлен, что это имя вам ни о чем не говорит. Мой отец скончался, и я теперь единственный сотрудник своей фирмы. Но у вас хранятся также архивные документы адвокатской фирмы "Брашер, Платт и Хайнекен", не так ли?

– Да.

– Это Эшли Спенсер. Фирма Брашера оформляла ее удочерение двадцать четыре года назад. Я представляю ее по делам о наследстве, и нам нужно просмотреть досье по делу об удочерении. – Джерри вручил мужчине документ, подписанный судьей Гиш, в котором поверенному Майлза предписывалось передать суду это досье. Прочитав судебное предписание, Верман поднял голову.

– А почему вы сами пришли за ним? Разве не адвокат этой фирмы должен был передать вам досье?

– Да, но он сказал, что оно пропало.

– Из нашего хранилища?

– Да. Не могли бы вы найти его? Это очень важно.

– Пусть вы и пришли сами, но я могу его выдать только юристу из фирмы Брашера.

– Понятно, – произнесла Эшли. – Мы лишь хотели узнать, здесь ли оно.

Служащий взглянул на свои наручные часы, потом на кипу бумаг, возвышавшуюся на письменном столе, и поднялся.

– Пойдемте посмотрим, – промолвил он. – Я сижу за столом целый день, и, пожалуй, не грех размяться.

Верман повел Джерри и Эшли вдоль бесконечных рядов полок в двенадцать футов высотой, которые освещались лампами дневного света. Наконец они достигли стеллажей, арендуемых фирмой Брашера. Верман пододвинул лестницу-стремянку и полез на стеллаж, где должна была храниться папка с документами, содержащими запись об удочерении Эшли. Через несколько минут он передвинул лестницу к следующей секции. Наконец, отчаявшись, бросил это занятие и слез со стремянки.

– Его тут нет, – объявил Верман.

– Что это означает? – спросил Джерри.

Служащий пожал плечами:

– Все, что угодно. Досье, например, все еще находится в конторе. Случается, они думают, будто отправили его нам, но в фирме произошло недоразумение. Или мы неправильно его заархивировали, что тоже бывает; конечно, не так часто, но все-таки бывает. Или кто-нибудь оформил у нас его выдачу на время и потом забыл вернуть.

– А если кто-либо забирал его из хранилища, должна остаться запись об этом? – поинтересовалась Эшли.

– Да, мы перевели все данные в компьютер, даже по старым документам. Стоило бешеных денег.

Вернувшись в контору, Верман набил на клавиатуре: "Брашер, Платт и Хайнекен". Затем задал название файла.

– Здесь говорится, что мы приняли его на хранение семь лет назад. – Он нажал еще несколько клавиш. – Странно...

– Что такое?

– Досье вообще никто не забирал. Оно должно быть здесь, на месте.

– Если я сообщу вам год и фамилию, вы сумеете выяснить, изымал ли человек в том году какой-нибудь файл?

– Разумеется. Я сейчас запущу поиск.

Эшли назвала Верману год, когда были убиты Кен Филипс, ее родители и Таня Джонс, а также фамилию. Вскоре Верман получил ответ.

– Майлз Ван Метер забирал в том году один файл, но это был не ваш.

– Я и не думала, что он окажется моим, – усмехнулась Эшли.

Авторское турне. Интерлюдия (События относятся к настоящему времени)

Майлз выступал почти час, и хозяйка "Убийства для развлечения" поспешила к нему на выручку.

– У нас осталось время на два вопроса. Затем мистер Ван Метер надпишет ваши книги.

Сидящий в первом ряду мужчина средних лет поднял руку, и Майлз кивнул ему.

– Мистер Ван Метер, я вел поиски "онлайн" и обнаружил маршрут вашего первого авторского турне. Вы знали, что в тот период в двух городах, как раз на пути вашего следования, произошли убийства – такие же, как те, что совершал Максфилд? В Кливленде, штат Огайо, и в Эймсе, штат Айова? Они остались нераскрытыми.

– Нет, не знал. Но я выступал в двадцати шести городах, и было бы странно, если бы там вообще не происходило преступлений.

– Но они очень схожи по почерку. Как вы думаете, за вами по пятам крался некий его подражатель?

– Надеюсь, нет, – улыбнулся Майлз, стиснув руки в притворной молитве. – Прошу вас, не заставляйте меня чувствовать себя Джессикой Флетчер из старого телесериала "Она написала убийство": куда бы она ни приехала, там сразу случается преступление. Я всегда удивлялся, почему полицейские не заподозрят ее в совершении серийных убийств.

Слушатели засмеялись, и Майлз тоже.

– Мы слушаем последний вопрос, – напомнила Джил Лейн.

Из глубины помещения, из-за груды книг, шагнула вперед женщина и подняла руку.

– Майлз, – произнесла она, двинувшись к оратору.

На мгновение на лице Ван Метера появилось озадаченное выражение, потом он воскликнул:

– Я не верю своим глазам! У нас сегодня особый гость. Эшли Спенсер! Эшли, каким ветром занесло тебя в Сиэтл?

Когда Эшли предстала взорам всех, по аудитории пробежал взволнованный гул. Многие узнали ее по фотографии в книге или по теленовостям. Как только все окончательно удостоверились, что это она, публика разразилась аплодисментами.

Эшли остановилась в нескольких рядах от Майлза и подняла книгу.

– Я наконец-то прочитала тот самый экземпляр "Спящей красавицы", который ты надписал для меня. Книга действительно хороша.

– В твоих устах это высокая похвала.

– Но у меня есть вопрос.

– Задавай его скорее!

– Ты был очень деликатен по отношению ко мне и никогда не спрашивал, что произошло в моем доме в ночь убийства отца и Тани Джонс.

– Я знал, что тебе тяжело заново переживать все это.

– Следовательно, ты получил необходимую информацию о той ночи из полицейских отчетов и свидетельских показаний в суде?

– Верно. По-моему, кто-то уже спрашивал меня об этом.

Эшли раскрыла свой экземпляр "Спящей красавицы".

– Вот мой вопрос. В первой главе ты написал: "Эшли лежала на кровати в ожидании своей смерти. Дверь гостевой спальни открылась, и на пороге возник Максфилд, весь в черном, с лыжной маской на лице и в перчатках. Эшли была уверена, что он явился изнасиловать и убить ее. Вместо этого, поглядев на нее, убийца прошептал: "До скорой встречи" – и направился вниз по лестнице. Через несколько секунд она услышала, как хлопнула в кухне дверца холодильника".

Эшли закрыла книгу и посмотрела на Майлза:

– Откуда ты узнал, что человек, вторгшийся в мой дом, сказал: "До скорой встречи", прежде чем спуститься по лестнице?

Майлз пожал плечами:

– Очевидно, из полицейского протокола или ты свидетельствовала об этом в суде.

Улыбка Эшли сменилась выражением ненависти.

– Нет, Майлз. Я никогда никому не рассказывала, что человек, убивший моего отца, разговаривал со мной, прежде чем спуститься в кухню. Я была так психологически травмирована, что данное обстоятельство вытеснялось в подсознание. Я вообще начисто забыла об этом, пока не прочитала твою книгу.

Майлз продолжал улыбаться.

– Очевидно, кому-то ты все-таки сообщила.

– Именно так я и подумала: кому-то сказала, но забыла. Поэтому я изучила полицейские отчеты, в которых упоминалось обо мне, а также стенограммы предварительных слушаний и своих показаний в суде. Затем я побеседовала с Дилайлой Уоллес и Ларри Берчем. Они не помнят, чтобы я рассказывала, будто преступник разговаривал со мной. – Эшли бросила на Майлза пылающий гневом взор. – Только я и вломившийся в дом убийца знали о словах, произнесенных в спальне.

По рядам зрителей пронесся шорох – почитатели Майлза озадаченно поворачивали друг к другу головы, обменивались недоуменными взглядами. Майлз успокаивающе поднял руку.

– Эшли, не волнуйся. Не пойму, какая муха тебя укусила, но Джошуа Максфилд убил твоего отца и Таню Джонс. Так рассудило жюри присяжных.

– Ты помнишь Кена Филипса?

Вопрос, похоже, поставил Майлза в тупик.

– Нет, – ответил он. – Кто он?

– Адвокат, организовавший мое удочерение. Он стал еще одной твоей жертвой. Ты убил его незадолго до того, как ворвался в наш дом.

Аудитория приглушенно ахнула.

– Зачем ты бросаешься столь дикими обвинениями? – воскликнул Майлз.

– Для чего ты ходил в хранилище компании "Элит", перед тем как погиб Кен Филипс?

Майлз выглядел растерянным.

– Это было несколько лет назад, Эшли. Как я могу помнить? Я даже не уверен, что вообще ходил туда.

– Регистрационная запись в депозитарии показывает, что ты забирал оттуда некое досье с документами. И случилось это вскоре после того, как твой отец консультировался с адвокатом из твоей фирмы о том, чтобы сделать меня одной из наследниц в своем завещании. Это произошло за несколько недель до убийства Кена Филипса и вторжения преступника в мой дом.

Майлз снова улыбнулся Эшли.

– Что ж, если ты утверждаешь... – промолвил он. – Но я не улавливаю твою мысль и сомневаюсь, что кто-либо еще что-то понимает.

Он повернулся к своим слушателям за поддержкой, но был встречен лишь смущенными или враждебными взглядами.

– Ты узнал, что твой отец собирается изменить завещание, – продолжила Эшли. – Посмотрел в бумаги сотрудника, который готовил новое завещание, когда остальные разошлись по домам. Ты выяснил, что некая Эшли Спенсер намеревается отобрать у тебя часть отцовского состояния. Ты понятия не имел, кто такая Эшли Спенсер, поэтому пробежался по персональным файлам из хранившегося в фирме досье Генри. Ничего не обнаружив, ты обратился в компанию, занимавшуюся архивированием документов. Ты знал, что твоя сестра забеременела от моего отца и родила в Европе, но никто не сказал тебе, что далее произошло с ее ребенком. Папка с делом о моем удочерении была сдана на хранение в соответствующую фирму. Ты пошел туда под предлогом получения какого-то другого досье, понадобившегося для иного дела. Думаю, для тебя явилось откровением, что меня удочерил собственный отец и я живу в Портленде. Но ты выяснил также, что мое удочерение хранилось в тайне и о нем знали всего несколько человек. Антон Брашер к тому времени уже умер, но мой отец, Терри и Кен Филипс были еще живы. Генри в молодости был жесток и деспотичен, но после тяжелой болезни его характер изменился. И ты боялся, что он осуществит свой план сделать меня наследницей или я попытаюсь заявить свои права на поместье, как только пойму, что являюсь дочерью Кейси. Может, вновь вспыхнула ненависть, которую ты питал к моему отцу за то, что он крутил любовь с твоей сестрой. Но какова бы ни была причина, ты решил меня уничтожить, а вместе со мной и всех, кто знал, что я внучка Генри. Ты пытался убить меня сначала в моем доме, а потом, когда Максфилд сбежал, в общежитии академии. Ты хотел свалить вину на него.

– Дикость и безумие! Зачем ты все это делаешь, Эшли?

– Затем, что ты хладнокровный убийца!

– Ты забываешь о книге Джошуа Максфилда. Если, как ты утверждаешь, я и есть тот человек, который напал на тебя в доме, откуда же он мог знать, что убийца закусывал на кухне после изнасилования и убийства Тани Джонс?

– На этот вопрос легко ответить. "Спящая красавица" – твоя первая опубликованная книга, но ты и ранее сочинительствовал некоторое время. И ты гордился совершенными тобой преступлениями. Хотелось бы похвастаться ими, но тогда бы ты очень быстро оказался на электрическом стуле, и ты придумал блестящий ход: написал о своих преступлениях роман и отослал его Джошуа Максфилду на рецензирование. Ты не поставил на рукописи свою фамилию – по вполне понятным причинам. В качестве обратного адреса на конверте значился номер абонентского ящика. Но ты не знал, что Максфилд переживал творческий кризис и отчаянно нуждался в сюжете для своей новой книги. Максфилд совершил плагиат – украл твой роман и собирался выдать его переделанную версию за собственную.

– Эшли, понимаю, тебе многое пришлось пережить. Я надеялся, что осуждение Максфилда психологически завершит твою трагедию. Но то, что происходит сейчас, показывает: ты не преодолела своих проблем и все еще нуждаешься в квалифицированной врачебной помощи.

– Хочешь сказать, что я не в себе?

Майлз покачал головой. На лице его отразилась печаль.

– Я догадываюсь, что сейчас с тобой творится. Вспомни, я ведь и сам почти потерял Кейси. Такое несчастье, оно оставляет на людях страшный отпечаток.

– Это правда, Майлз. Но оставляет ли оно также отпечатки твоих пальцев в необычных местах? Таких, например, как первый черновик новой книги Джошуа Максфилда? – Майлз застыл. – Видишь ли, отрывок, который Максфилд читал в группе литературного мастерства, был всего лишь переработанной версией предыдущего варианта. До недавних пор все думали, что первый вариант тоже написал он. Но как только я вычислила, что его должен был написать ты, Дилайла Уоллес попросила криминалистическую лабораторию проверить каждую страницу на предмет отпечатков твоих пальцев. – Эшли сделала жест в сторону аудитории. – Не желаешь ли объяснить этим людям, каким образом отпечатки твоих пальцев оказались на нескольких страницах рукописи?

Все взоры устремились на Майлза, а он неотрывно смотрел на Эшли.

– Когда сотрудники ФБР обнаружили эти отпечатки, они получили ордер на обыск в твоем доме, – продолжила она. – Там, в кабинете, в ящике стола они нашли рецензию, написанную Джошуа Максфилдом. Рецензент был очень резок и категоричен в своей оценке. И немудрено. Он хотел, чтобы ты отказался от своей затеи – тогда он мог украсть твой сюжет, не опасаясь, что ты попытаешься опубликоваться.

Майлз быстро повернулся и шагнул в сторону задней комнаты магазина, но двое мужчин в ветровках с надписью на спине "ФБР" уже стояли в коридоре, загораживая ему путь.

– Стоять, мистер Ван Метер! – произнесла Клэр Рольвэг. Его новая сопровождающая по Сиэтлу стояла в нескольких дюймах от автора. – Я агент ФБР, вы арестованы!

Несколько человек, которые только что задавали ему вопросы, двинулись в переднюю часть магазина, и Майлз оказался окружен со всех сторон. Он изумленно таращился на них, приоткрыв рот, затем сверкнул глазами на Эшли.

– Это ловушка. Ты меня поймала, – ошеломленно и недоверчиво пробормотал Майлз, пока на него надевали наручники.

Эшли подошла к Ван Метеру и презрительно воскликнула:

– Да, мерзавец!

– Я совершенно невиновен, Эшли, – произнес он ровным, бесстрастным голосом, который, однако, прозвучал более угрожающе, чем крик. – Когда меня оправдают, у нас с тобой еще будет долгий конфиденциальный разговор по поводу твоей ошибки.

– Думаешь, меня можно запугать?

Ван Метер совершил ошибку, нагло усмехнувшись. Эшли стремительно отступила и изо всех сил ногой нанесла ему удар в промежность. Майлз согнулся пополам и скорчился, словно его затошнило, а Эшли с размаху заехала ему в челюсть твердым переплетом своей "Спящей красавицы". Клэр оттащила ее прочь.

Ахнув, зрители на миг застыли, потом возбужденно заговорили все разом.

– Неумно! – одернула девушку Клэр, когда Майлза потащили в заднюю часть магазина.

– Наверное, – согласилась Эшли, – но я бы сделала это снова, если бы представилась возможность.

Джил Лейн стояла как громом пораженная, разинув рот и схватившись за сердце.

– О мой Бог! – выдохнула она наконец. – Невероятно!

– Простите, но мы не могли заранее предупредить вас, – сказала Клэр. – Нам было нужно, чтобы Майлз поверил, что это всего лишь очередная встреча с читателями. Необходимо было расставить ему западню – так, чтобы он признался... Кроме Барбары Бриджер, никто не знал о предстоящей операции.

– Не надо извинений, – улыбнулась Джил. – Это самое волнующее событие, которое приключилось здесь у нас с момента открытия. Теперь наш магазин покажут по федеральному телевидению! Мы прославимся!

Часть пятая Родственное соперничество: Ноздря в ноздрю (двумя часами позже)

Глава 38

Агент ФБР довезла Эшли от книжного магазина до аэропорта, и реактивный самолет доставил ее на родину. В портлендском международном аэропорту ее встречали Дилайла Уоллес и Ларри Берч. Пока они ехали, Дилайла рассказала о том, что Рэнди Коулмана задержали для допроса в связи с покушением на ее жизнь на автостоянке "Солнечного приюта". Сейчас Эшли стоило большого труда сосредоточиться на обстоятельствах ареста, поэтому она просто слушала помощника окружного прокурора. После схватки с Майлзом Ван Метером она чувствовала себя измученной и эмоционально опустошенной. Больше всего ей хотелось свернуться клубочком под боком у Джерри в их большой удобной постели и проспать всю ночь. Но оставалась еще одна вещь, которую необходимо было сделать.

Незадолго до полуночи Ларри припарковал свой лишенный опознавательных полицейских знаков автомобиль перед особняком Ван Метеров и позвонил в парадную дверь. После второго звонка в доме зажегся свет. Вскоре заспанная горничная в ночной рубашке и махровом халате отворила. Берч предъявил ей свой полицейский значок. Горничная смешалась.

– Нам нужно поговорить с мисс Ван Метер, – сказал Берч.

– Она спит.

– Кто там, Анджела? – послышался голос.

На верхней ступеньке лестницы стояла Кейси в голубом шелковом халате, надетом поверх ночной рубашки. Дилайла прошла мимо горничной и остановилась возле одной из фигур в доспехах у подножия лестницы.

– Это я, Дилайла Уоллес. Со мной Эшли.

– Что происходит? – требовательно спросила Кейси. – Сейчас ночь.

– Я знаю, и прошу простить, что приходится вас тревожить. Но дело в том, что с Майлзом случилась большая неприятность. Найдется какое-нибудь местечко, где мы могли бы побеседовать?

* * *

– Расскажите, что случилось, – произнесла Кейси, когда все устроились в библиотеке, где ранее Дилайла уже встречалась с Майлзом и Генри Ван Метерами. Кейси расположилась на диване, и Эшли села рядом с ней. Дилайла и Ларри Берч заняли места напротив в креслах.

– Позволь мне, Дилайла, – сказала Эшли. – Лучше я сообщу ей об этом. Майлз – мой дядя.

– Сообщишь о чем? – спросила Кейси, переводя взгляд с Эшли на Дилайлу и обратно. Эшли повернулась к матери, чтобы видеть ее лицо. Их разделяло всего несколько дюймов.

– Майлз арестован, – проговорила Эшли. – Джошуа Максфилд не убивал моего отца и Таню Джонс. Это совершил Майлз.

Глаза Кейси расширились. Она покачала головой, не веря своим ушам.

– Абсурд!

– Я знаю, вам нелегко в это поверить, – заметила Дилайла, – но ваш брат серийный убийца.

Кейси расхохоталась:

– Какой бред! Майлз не преступник.

– Его подвело тщеславие, – сказала Эшли. – Помнишь ту книгу, которую писал Джошуа Максфилд?

Кейси кивнула.

– В коттедже Максфилда нашли еще один, более ранний набросок. Как выяснилось, написал его не Джошуа, а Майлз. Если бы ему удалось его напечатать, он получал возможность похвастаться своими преступлениями без боязни быть арестованным. Поэтому он послал рукопись Максфилду, чтобы тот ее отрецензировал и отредактировал. Но у Джошуа был творческий кризис, и он отчаянно нуждался в сюжете. Максфилд переписал своими словами книгу Майлза. Он совершил плагиат.

Лицо Кейси сделалось бесстрастным. Она сидела очень прямо, стиснув руки на коленях.

– Я не верю ни одному слову.

Эшли чуть подалась вперед и положила руку ей на колено.

– Это правда. По всей рукописи сотрудники ФБР обнаружили отпечатки пальцев Майлза. Тогда они обыскали его дом. В потайной каморке обнаружилось письмо от Джошуа, где тот пытался отговорить Майлза от поисков издателя для своей книги.

Эшли опустила голову.

– Они также нашли там сувениры, которые Майлз оставлял после убийств... забирал у своих жертв. Там были... трусики, которые он...

У Эшли перехватило дыхание, и она замолчала.

– Как могло такое случиться? Я бы знала, – пробормотала Кейси.

– Не казните себя, – сказала Дилайла. – Майлз всех нас одурачил.

– Но он же мой брат! – Кейси сделала глубокий вдох, стараясь справиться с эмоциями.

– У нас осталась одна неясность, – подал голос Ларри Берч. – Мы надеялись, вы поможете нам ее прояснить.

Кейси повернулась к детективу.

– Мы знаем, что Джошуа Максфилд не убивал отца Эшли и Таню Джонс, – сказала Дилайла. – А единственная цель, ради которой он мог бы убить Терри Спенсер, – помешать ей рассказать полиции о книге. Но он не писал этой книги, следовательно, у него не было и причин убивать миссис Спенсер.

– Нам также известно, что, когда было совершено нападение на вас с Терри, Майлз находился за три тысячи миль от лодочного домика, – продолжил Берч. – Мы разговаривали с двумя адвокатами из фирмы, которые сопровождали его в поездке в Нью-Йорк. Мы абсолютно убеждены, что во время убийства миссис Спенсер Майлз не мог быть в Орегоне.

– И вот в чем наша проблема, – перехватила эстафету Дилайла. – Если Майлз и Джошуа Максфилд не убивали миссис Спенсер, тогда кто ее убил?

На миг Кейси оцепенела, потом всплеснула руками.

– Но это должен быть Джошуа! Он там стоял!

– Но сами вы не видели, как он ударил ножом Терри Спенсер, ведь так? – мягко спросила Дилайла.

Кейси медленно покачала головой. Вид у нее был пристыженный.

– Нет, не видела. Он находился там. Я подумала... О Боже! Я чувствую себя ужасно.

– Так вот, зная, что Джошуа Максфилд невиновен, мы арестовали Рэнди Коулмана за покушение на Эшли на стоянке перед "Солнечным приютом", – заявила Дилайла. – На суде Джошуа показал, что видел человека, похожего на Рэнди Коулмана, который выбегал из лодочного домика. Как вы считаете, мог Коулман убить Терри Спенсер? Максфилд решил, что Рэнди охотился за вами, а Терри просто попала ему под руку. Что вы думаете на этот счет?

Кейси выглядела очень виноватой.

– Я совершила нечто ужасное, – прошептала она.

– Что ты совершила, мама? – спросила Эшли.

Похоже, это обращение, "мама", выбило Кейси из колеи.

– Я была уверена, что именно Джошуа убил Терри и отца Эшли. Я знаю, что он набросился на меня... И Майлз тоже сказал...

– Что он сказал, Кейси? – подбодрила ее Дилайла.

Кейси с усилием сглотнула.

– Вы знаете, что я попросила доктора Линскотта впустить ко мне Майлза, после того как очнулась? Он был моим первым посетителем.

Дилайла кивнула.

– Майлз сообщил мне, что произошло, пока я лежала в коме. Он сказал, все знают: Джошуа Максфилд убил Нормана и ту девочку в доме Эшли. Джошуа пытался убить Эшли еще два раза после того, как потерпел неудачу в доме. Джошуа также убил Терри. Я рассказала ему о Рэнди, но он возразил, что я, вероятно, ошиблась и мне надо говорить, что Терри убил Джошуа.

– Что именно вы рассказали Майлзу о Рэнди Коулмане? – поинтересовалась Дилайла.

Кейси посмотрела на Дилайлу. Казалось, она вот-вот расплачется.

– Я не хотела лгать. Майлз убеждал: надо говорить, что это был Джошуа, а не то его оправдают. Но я действительно видела Рэнди в тот вечер. Он выходил из лодочного домика.

– Вы уверены? – уточнил Ларри Берч.

– Да. Я должна была рассказать об этом, но он был моим мужем, и Майлз... – Она опустила голову.

– Значит, вы видели, как Рэнди Коулман покидал лодочный домик, перед тем как туда вошли вы и обнаружили тело Терри Спенсер? – спросила Дилайла.

– Да.

– Но у вас еще сохранялись к мужу чувства, поэтому вы решили его выгородить?

Кейси кивнула.

– Что ж, это ставит нас уже перед иной проблемой, – задумчиво промолвила Дилайла. – Джошуа Максфилд заверяет, что придумал эту историю от начала и до конца. Он утверждает, что никто не выбегал из лодочного домика после того, как он услышал крики. Там никого не было, кроме вас.

– И еще одно, мисс Ван Метер, – произнес детектив. – Когда Майлза арестовали, у нас состоялся с ним небольшой разговор. Знаете, что он сказал нам?

Кейси молча смотрела на детектива.

– Он заявил, что это вы убили Терри Спенсер.

– Нет, нет, Майлз никогда бы не пошел против меня! – воскликнула Кейси.

Дилайла грустно улыбнулась:

– Вы ведь очень любите брата?

Кейси не ответила.

– Мне жаль вас, – произнесла Дилайла, – хоть вы – хладнокровная убийца. У меня тоже был брат, и я любила его всем сердцем. Я и по сей день его люблю. Люди порой совершают странные поступки ради любви. Бьюсь об заклад, ваше сердце сейчас стучит как паровой молот. Так же оно билось, когда Терри Спенсер поделилась с вами своими подозрениями в отношении Джошуа Максфилда, – продолжила Дилайла. – Вы знали, что ваш брат пишет роман о своих преступлениях. Вы знали, что вам надо действовать, причем действовать быстро, чтобы заставить Терри замолчать прежде, чем она откроет свои подозрения полиции. Вы испугались, что детективы поговорят с Максфилдом и он расскажет, что все списал из книги вашего брата. Если бы вы побеседовали с Майлзом, то он бы объяснил вам, что отослал свою книгу анонимно. Но вы не смогли до него дозвониться. Вы запаниковали. Заманили Терри в лодочный домик и убили, чтобы заткнуть ей рот.

– Именно так все было, мама? – спросила Эшли.

– Чушь! – крикнула Кейси. – Не было ничего подобного.

– Когда Максфилд вошел в домик, вы склонились над телом миссис Спенсер, – произнесла Дилайла. – Тогда вы опять схватили нож и, чтобы сбить его с толку, воскликнули: "Убийца!" Именно этот возглас услышала оказавшаяся неподалеку Эшли, не правда ли, мисс Ван Метер?

– Это ваши слова, не мои, – буркнула Кейси.

– Вы рассчитывали, что Максфилд будет ошеломлен при виде тела Терри и парализован вашим криком. Тогда вы могли бы убить и его. Но он тренированный борец с хорошей реакцией. Он остановил вашу руку с ножом и сбил вас с ног ударом в челюсть. Бедный Джошуа! Он так и не понял, что это вы убили миссис Спенсер. Он был настолько сокрушен виной за содеянное, что ему даже в голову не пришло, что вы и есть преступник. Черт возьми, ведь как все сочувствовали вам, когда вы лежали в этой вашей коме. Вы одурачили нас всех. Ведь мы считали вас жертвой.

– Я и была жертвой. Я не убивала Терри Спенсер.

Дилайла вздохнула:

– Я думаю, присяжные во всем разберутся. Конечно, вы можете избежать судебного процесса и помочь себе, дав показания против Майлза.

Черты лица Кейси затвердели, она посмотрела прямо в лицо Дилайле.

– Такого от меня не ждите!

– Тогда вам придется тяжело. Вы ведь знаете тот черновик романа, написанный вашим братом, который потом скопировал Максфилд? Там есть глава, где подружка убийцы помогает ему истязать девушку, путешествовавшую автостопом. Вот когда его соучастница впервые почувствовала вкус крови. Имеется там и еще одна глава, где двое любовников вламываются в дом, убивают всю семью и здесь же, рядом с мертвыми, занимаются сексом. Судебная экспертиза на месте преступления в Коннектикуте обнаружила на кровати в гостевой комнате волосы с лобка. Они подумали, что эти волоски принадлежат жертве. Вот любопытно, что сейчас покажет анализ ДНК.

Кейси не заглотнула наживку. Впрочем, Дилайла и не ожидала от нее подобного.

– В молодости Генри был жестоким человеком, – продолжила Дилайла. – Думаю, когда вы с братом ежедневно сталкивались с его жестокостью и старались ей противостоять, между вами возникла эта противоестественная близость. Отсюда его отвратительное нападение на Нормана Спенсера, когда он узнал, что вы от него забеременели; и все эти юные девушки, которых он насиловал и убивал. Как вы думаете, так он воплощал свои нереализованные фантазии о сексе с вами?

– Это гнусно! – бросила Кейси, метнув полный злобы взгляд на Дилайлу. Эшли подумала, что, будь у Кейси оружие, она бы убила ее.

Дилайла пожала плечами:

– У меня диплом юриста, а не психолога, но готова спорить: у Фрейда был бы праздник, столкнись он с вами и вашим братом. В вас он нашел бы живое воплощение своих теорий. Такого рода извращенная любовь неизбежно должна была создать необычный союз. Это объясняет и то, почему вы не желаете свидетельствовать против Майлза. Но, как ни странно, это не помешало ему попытаться отключить вас от аппаратов поддержания жизни, когда вы лежали в коме.

На миг лицо Кейси дрогнуло.

– Пока Генри был жив, он мешал ему это сделать, – пояснила Эшли. – Когда же он умер, Майлз подал ходатайство о назначении твоим опекуном. Он не делал секрета из того, что собирается отключить тебя от аппаратов поддержания жизни, как только получит на это право. Коулман тоже жаждал твоей смерти. Единственный, кто хотел сохранить тебе жизнь, – я.

– Я не верю!

– Это правда, – сказала Эшли. – Ему необходимо было тебя убрать. Ты одна знала, что он убийца. Он не мог предсказать, как ты поведешь себя, если выйдешь из комы. Он не желал рисковать.

Эшли расправила плечи и с презрением посмотрела на Кейси Ван Метер:

– Он любил тебя ничуть не больше, чем я!

Авторское турне. Эпилог (Годом позже)

– Мне наплевать, Говард! – кричал в сотовый телефон Джошуа Максфилд. – Мой договор предусматривает предоставление лучшего номера в каждом отеле по маршруту моего турне. То, что сейчас у меня, не лучший номер. Вид из окна – полное дерьмо. Номер "Тадж-Махал" больше, и оттуда открывается лучший вид.

– Я не знаю, что вам сказать, Джошуа, – отвечал Говард Мартин, главный редактор издательства "Скрайб". – Вопросами вашего размещения занималась Марго. Ей сказали, что президентский номер самый большой и самый лучший. Во всяком случае, самый дорогой.

– И еще, – не слушая редактора, возмущался Максфилд. – В моем номере стоит бутылка шотландского виски пятнадцатилетней выдержки!

– Разве вы не об этом просили?

– Да, марка скотча правильная. Но он пятнадцатилетней выдержки. Я специально просил эту идиотку удостовериться, чтобы виски было именно двадцатилетней выдержки. Неужели вы не в состоянии нанять агента по рекламе, который умеет считать до двадцати?

– Мы приехали, – сообщила с переднего сиденья лимузина Барбара Бриджер.

Максфилд поднял указательный палец, прося ее помолчать, и продолжал свою тираду. Шофер открыл ему дверцу и терпеливо дожидался, пока он закончит разговор. Наконец Джошуа выбрался из автомобиля, бормоча себе под нос что-то насчет некомпетентности рекламного агента издательства "Скрайб".

Задняя дверь книжного магазина "Убийство для развлечения" распахнулась, и навстречу им торопливо выпорхнула Джил Лейн, чтобы приветствовать писателя.

– Мистер Максфилд, вы не представляете, какая для меня честь с вами познакомиться. Я обожаю ваши книги!

Максфилд моментально стер с лица раздражение и с обворожительной улыбкой пожал обе руки Джил.

– Для меня это тоже большая честь. Выступление в вашем магазине станет кульминацией моего турне.

Ни Джил Лейн, ни Джошуа Максфилд не видели, как Барбара Бриджер негодующе вращает глазами. Она не могла дождаться, когда закончится выступление, чтобы наконец избавиться от этого самовлюбленного осла. Она размышляла, следует ли ей рассказать Джил, как вопил и бушевал Максфилд насчет того, какое это оскорбление для художника его масштаба – выступать в книжном магазине, специализирующемся на продаже детективной литературы.

– Магазин полон ваших почитателей, и здесь же представители прессы. Вы наша самая большая приманка с тех пор, как здесь выступал... э... выступал Майлз Ван Метер.

– Хотелось бы надеяться, что меня тут не арестуют, – пошутил Максфилд.

Джил засмеялась и повела Джошуа и Барбару в торговый зал. Как только собравшаяся публика заметила автора, она разразилась громкими аплодисментами. Максфилд признательно склонил голову. Джил шагнула к микрофону.

– Год назад в этом магазине, на этом самом месте, был арестован один из самых страшных серийных убийц в истории – Майлз Ван Метер. Это произошло после того, как он зачитывал здесь отрывок из своего бестселлера "Спящая красавица". Он претендовал на звание документального детектива. Но теперь мы знаем, что эта книга была чистейшим вымыслом. Она бессовестно обвиняла нашего сегодняшнего гостя в чудовищных преступлениях, которые в действительности совершили Майлз и его сестра Кейси. К счастью, Ван Метеры заслуженно пребывают сейчас за решеткой. Штат Орегон приговорил Кейси к пожизненному заключению без возможности досрочного освобождения в обмен на свидетельские показания против своего брата. Майлз Ван Метер был приговорен штатом Орегон к смерти за убийства Нормана Спенсера и Тани Джонс. Он также получил срок за покушение на Эшли Спенсер. Кроме того, Майлзу и его сестре предъявлены обвинения в других штатах, где предусматривается смертная казнь. Наш гость Джошуа Максфилд перенес тюремное заключение после того, как его ложно обвинили в преступлениях, совершенных Ван Метерами. Но он воплотил свой печальный опыт в искусство. Сидя в камере смертников, он написал своего "Узника". Это художественное произведение, живописующее страдания, выпавшие на долю невиновного человека, заточенного в тюрьму за преступление, которого не совершал. Книга вышла в свет через два месяца после освобождения мистера Максфилда из Орегонской тюрьмы, и она по сей день находится в списке бестселлеров "Нью-Йорк таймс". Однако мистер Максфилд приехал к нам представить читателям не своего "Узника", а мемуары под названием "Жертва клеветы". Эта документальная книга – подлинное изложение дела Ван Метера, а также воспоминания автора о годах, проведенных в тюрьме. "Жертва клеветы" вышла в свет на этой неделе, и нам стало известно, что она появится в списке бестселлеров "Нью-Йорк таймс" под номером один. Ну а теперь я передаю слово Джошуа Максфилду.

Аудитория зааплодировала, и Джошуа нежился в лучах ее подобострастия. Он бы хотел, чтобы аплодисменты никогда не смолкали. Они звучали так восхитительно. После нескольких лет молчания гений был наконец признан. Литературный гений, чьи произведения войдут в историю. В этом он был уверен. Годы между публикациями "Родника желаний" и "Узника" – всего лишь пауза, передышка в его восхождении к вершине. Издатель уже требовал от него нового шедевра, и, как только закончится это турне, Максфилд непременно за него примется. Разумеется, пока Джошуа Максфилд слишком поглощен иными заботами, чтобы думать, о чем будет эта книга. По правде сказать, пока у него вообще не было на этот счет ни малейшего представления.

Благодарности

Перечисленные ниже люди помогали мне в подготовительных изысканиях, которые, смею надеяться, сделали роман правдоподобным. Это Стив Лессер, Брайан Острум, доктор Натан Селден, доктор Говард Вайнштейн, Эшли Берман, Бриджит Гроссо, Мэри Джоан О'Коннелл и Кристин Браун. Мой редактор Дэн Конуэй, безусловно, помог сделать книгу более интересной, и я также признателен помощнице Дэна – Джил Шварцман.

Благодарю владельцев книжных магазинов, офисных служащих и моих сопровождающих, которые были так добры и предупредительны во время моих многочисленных авторских турне. Готов поспорить, они даже не догадывались, что невольно помогали мне в сборе материала для "Спящей красавицы". Я также выражаю признательность Марии Элене Мартинес и Элли Уэйзенберг, которые организовали мои поездки и всегда были предельно внимательны.

Хочу поблагодарить коллектив издательства "Харпер Коллинз", а также сотрудника литературного агентства Джин В. Нэггар за их энтузиазм и поддержку.

И наконец, я очень благодарен своей семье: Дорин, Эмми, Дэниелу и Крису за их бесконечное терпение и любовь.

Примечания

1

Часовня, в которой можно совершить бракосочетание по христианскому или иному обряду и даже с элементами театрализованного шоу. – Здесь и далее примеч. пер.

(обратно)

2

Один из маршрутов переселенцев на Запад; проходил через Скалистые горы и был сопряжен с немалыми трудностями.

(обратно)

3

Писательница, широко признанный автор документальных романов по следам прогремевших преступлений; в прошлом – сотрудник полиции.

(обратно)

4

Серийный насильник, убивший десятки молодых девушек.

(обратно)

5

Чикагский серийный детоубийца, убивший свыше 30 человек.

(обратно)

6

По шкале Фаренгейта; около 30 градусов по Цельсию.

(обратно)

7

Защитник, назначаемый судом, если подсудимый не пользуется услугами своего личного адвоката.

(обратно)

8

Принятый титул судьи.

(обратно)

9

Специальный знак отличия за художественные, спортивные или иные успехи, не дотянувшие до призового уровня.

(обратно)

10

Спортивный клуб Стэнфордского университета.

(обратно)

11

Студенческие организации в Америке, занимающиеся учебными, профессиональными и внеаудиторными делами.

(обратно)

12

Арестованному предоставляется право молчать и не говорить о себе ничего порочащего.

(обратно)

13

Американский джазовый музыкант, тенор-саксофонист (1927-1991).

(обратно)

Оглавление

Авторское турне. Пролог (События относятся к настоящему времени)

Часть первая Ночная трапеза (Шестью годами ранее)

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

Авторское турне. Интерлюдия (События относятся к настоящему времени)

Часть вторая Спящая красавица (Двумя годами ранее)

  Глава 17

  Глава 18

    1

    2

    3

    4

    5

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

Авторское турне. Интерлюдия (События относятся к настоящему времени)

Часть третья Джошуа Максфилд (События, происходившие годом ранее)

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

Авторское турне. Интерлюдия (События относятся к настоящему времени)

Часть четвертая Специальное издание (Тремя с половиной неделями ранее)

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

Авторское турне. Интерлюдия (События относятся к настоящему времени)

Часть пятая Родственное соперничество: Ноздря в ноздрю (двумя часами позже)

  Глава 38

Авторское турне. Эпилог (Годом позже)

Благодарности

*** Примечания ***