Танцующий бог [Евгения Лифантьева] (fb2) читать постранично

Евгения Лифантьева Танцующий бог

Дорога проклятых

Самое лучшее время года на Джафской равнине — начало сезона дождей.

Сначала на небе появляются робкие облачка — первые разведчики приближающегося ненастья. Изнывающие от жары джунгли напрягаются в ожидании. Замолкают птицы, затаивается зверье. Даже деревья, многометровые исполины, чьи корни достигают подземных рек, кажется, с надеждой смотрят в небо.

Постепенно облака собираются в стаи, похожие на овечьи стада, что бродят у подножия горы Артьях. И вот уже сочные, переполненные водой тучи закрывают солнце. Первый ливень — праздник для всего живого. Он не бывает долгим, он успевает лишь смыть пыль с поникших от жары листьев да слегка сбрызнуть рассохшуюся землю. Но за тучами-разведчиками спешит все облачное воинство. Ливни сменяются солнцем, над кронами деревьев играют радуги — пестрые, как шали зажиточных купчих на ярмарке в Джалхе.

После первого дождя джунгли взрываются яркими, словно радуга, цветами. Они везде: на ветвях, на стволах, под ногами. Небесная влага падает на жадную землю и превращается в зеленую поросль молодой травы, в юные клейкие листочки рядом со старыми, побуревшими, продержавшимися на ветвях целый год.

Проходит еще полдюжины дней, и наступает пора для ахиван — первой бури сезона дождей. Но пока ураган не разразился, джунгли Джафской равнины можно принять за небесные сады Усхор. Ожидание ахивана — время любви у всех, кто ходит по земле и летает по небу. Неистовствуют птицы, рассыпаясь в звонких трелях, ночные звери выходят на солнечные поляны, чтобы поиграть со своими подругами.

«Правы поэты — прекрасны долины накануне ахивана, — размышлял Пай, шагая сквозь цветущие джунгли. — Да и дорога, слава Небесным Скрижалям, пока не превратилась в грязную канаву. Все же нужно добраться до монастыря, пока не придет буря. Или не спешить? Найти в джунглях укрытие и переждать дни ненастья, когда ветер ломает старые деревья, а струи дождя хлещут, словно бич надсмотрщика?»

Впрочем, мысли не мешали Проклятому размеренно шагать по лесной дороге. Служители Танцующего Бога выше всех добродетелей ставят терпение и хладнокровие, а самым страшным грехом считают собственную слабость. Поэтому Пай доверился потоку событий, предоставив самой дороге выбирать, где он проведет ближайшую ночь.

И знак не замедлил явиться.

На обочине сидела юная женщина.

— Ой! — всхлипнула молодуха, взглянув на путника, и прикрыла ладонью рот.

Пай усмехнулся. Суеверные люди предпочитают не иметь дела с Проклятыми. Слишком много страшных легенд ходит о Черных жрецах. Да и выглядят служители Небесного Танцора так, что сразу ясно: обычному человеку лучше держаться от них подальше. Стянутые в тугую косу волосы, черный шнур жреца через плечо, ожерелье из человеческих костей. И при этом одежда, как у нищего побродяжки, котомка за плечами да длинный посох — все имущество бездомного жреца. Этого-то суеверные люди боятся больше всего. Не понимают, почему ходит по дорогам и питается подаянием тот, кто имеет право приказывать раджам…

Вот и сейчас Пай почувствовал, что эта женщина у дороги хочет что-то сказать ему, но не может преодолеть страх. К тому же женщина была красива — настолько красива, что ее не портил знак «Грязь» на высоком лбу. Коса ниже пояса, огромные черные глаза, сочные губы… А фигура… Такое тело надо заворачивать в блестящие шелка, а не в бурую мешковину.

Проклятый остановился, опершись на посох. Женщина, увидев это, решилась. Поклонившись в пояс, она забормотала:

— Господин мой Танцующий Пред Алтарем Смерти, Владыка Последнего Часа…

Испугавшись, что нищенка окажется достаточно образованной, чтобы вспомнить все сто восемь эпитетов, положенных при уважительном обращении к Проклятым, Пай прервал ее:

— Говори, женщина! Но сначала ответь: что ты делаешь тут, в джунглях, так далеко от ближайшей деревни?

— Я иду в монастырь Ай-Ваи. Мне… Я… Я хочу помолиться и отдать монахам сына. Говорят, жрецы Танцующего Бога могут изменить предназначение ребенка.

Пай кивнул.

Действительно, предназначение, или Варна, достается каждому ребенку от родителей. Как не может у коровы родиться боевой скакун, так не может в семье крестьянина вырасти ученый книгочтей или отважный воин. Это — Закон. Но Проклятые для того и бродят по свету, чтобы нарушать законы. Проклятыми не рождаются. Ими становятся, дойдя до последней грани отчаяния и решившись отбросить все запреты, управляющие жизнью людей. Кем бы ни были родители того, кто однажды приходит к алтарю Смерти, после посвящения новый Проклятый становится равным жрецам других богов. А во многом даже могущественнее…

— С чего ты взяла, что монахи захотят тебе помочь?

— Я видела сон…

Женщина замялась, помолчала мгновение и вдруг начала говорить быстро-быстро, словно боясь, что Проклятый уйдет, не дослушав ее:

— Я видела прекрасного юношу, одетого, как те, что