Твой временный Санта [Дэвид Левитан] (fb2) читать постранично, страница - 3

килограммов, я зашагал обратно в гостиную.

Когда я миновал коридор, дверь со скрипом открылась. Лёгкие шаги прошелестели у меня за спиной: она старалась двигаться бесшумно, но получалось так себе.

Спросив себя: «А что на моём месте сделал бы Санта?» — я направился к припрятанным подаркам, и начал перекладывать их обратно под ёлку. Вообще-то Санте такая работа не по статусу — этим ведь эльфы занимаются, да? Но раз уж он путешествует один, то это тоже часть выступления. Может, начать насвистывать? Но песня «Santa Claus is Coming to Town», пожалуй, прозвучит эгоцентрично. А «Jingle Bells» наводит меня на мысли о…

— Извините, — детский голосок прервал мои размышления.

Я обернулся и увидел Райли. В ночнушке она была похожа на Венди из «Питера Пена» или, вернее, на фею Динь-Динь. В этот час она казалась сонной тенью Райли. Но голос её звучал довольно бодро.

Коннор уверял, что она не будет мешать. Клялся, что, увидев меня, Райли тут же отправится обратно в кровать, довольная, что её рождественская мечта сбылась.

— Да, детка? — сказал я. И понимая, что говорю, как Злой и Страшный Серый Волк, постарался закончить фразу чуть веселее. Вышло как у Злого и Страшного Серого Волка после трёх «Ред Буллов».

— Ты настоящий?

— Конечно, настоящий! Вот он, я!

Она, кажется, удовлетворилась таким ответом… на секунду.

— Но кто ты? — спросила девочка.

«Кем ты хочешь, чтобы я был?» — чуть не спросил я. Но я знал ответ. И это был не я. И не Санта-Клаус.

Хорошо ещё, что свет в комнате такой тусклый, а борода у меня — такая густая. И что я не забыл обуть сапоги. Но всё равно я боялся облажаться. Один неправильный ответ, и всё пропало.

В то же время я не мог заставить себя сказать: «Я — Санта-Клаус». Потому что я ведь не Санта. И не настолько хорошо вру, чтобы она поверила.

Так что я сказал весело, как клоун:

— Ты же знаешь, кто я! Я приехал к тебе прямо с Северного полюса!

Она удивлённо раскрыла глаза. И в тот момент, когда логика отступила перед чудом, я увидел, насколько Райли и Коннор похожи. Я увидел Коннора, который никогда не стесняется показать, что для него важно. От души смеётся, когда мы смотрим комедию «Гарольд и Мод»; сияет, услышав любимую песню по радио; улыбается, если долго ждал меня и видит, как я захожу в комнату. В Конноре нет ни капли цинизма. Словно он об этом даже не слышал. И благодаря ему и я могу иногда отдохнуть от цинизма.

И вот передо мной Райли — в том возрасте, когда хрупкая скорлупка детства даёт первые трещины. Я знал все подходящие случаю вопросы, которые можно было бы задать: «Ты хорошо себя вела в этом году? Что бы ты хотела получить от Санты?» Но мне хотелось сказать совсем другое.

— Не переставай верить, — произнёс я.

Райли лукаво посмотрела на меня.

— Как в песне?

Усмехнувшись — «хо-хо-хо!» — я ответил:

— Да. Именно как в песне.

С этими словами я наклонился, чтобы посмотреть ей в глаза, и не успел выпрямиться, как она потянулась к бороде. Я вздрогнул, ожидая рывка и разоблачения. Но Райли просто похлопала меня по плечу.

— У тебя очень хорошо получается, — сказала она.

Понятия не имею, мне она сказала это или Санте. Но чтобы у меня и дальше всё получалось, я должен был вести себя, как Санта.

— Хо-хо-хо! Спасибо, Райли!

Она радостно изумилась.

— Ты знаешь, как меня зовут!

— Конечно! Иначе как я пойму, какой подарок кому?

Это мысль ей понравилась. Она кивнула и чуть отступила.

Я улыбнулся.

Она тоже.

Я улыбнулся ещё шире. Переступил с ноги на ногу.

Она улыбнулась в ответ. И не двинулась с места.

«Интересно, будет невежливо, если Санта посмотрит на часы?»

Райли продолжала смотреть на меня.

— М-м… знаешь… я не могу доставлять подарки, пока ты тут. Таковы правила Санты.

— Но ты единственный Санта. Разве не ты устанавливаешь правила?

Я покачал головой.

— Не-а. Они передаются от одного Санты другому.

— А кто был Сантой до тебя?

На секунду задумавшись, я сказал:

— Моя мама.

Райли хихикнула.

Я улыбнулся.

Она тоже.

Она не собиралась уходить из комнаты.

Я представил, что Коннор, посмеиваясь, наблюдает за нами и как будто шепчет мне на ухо: «Ты не умеешь прощаться». Это правда. Обычно, когда мы общаемся в Сети, между первым «спокойной ночи» и моментом, когда мы действительно прощаемся, проходит примерно сорок семь минут.

— Северные олени ждут меня, — сказал я. — И другие дети тоже. Вообще-то, я только начал развозить подарки.

Я знаю, что на шестилетних детей редко действует просьба подумать о других. Но Райли, похоже, поняла. Задумавшись, она отступила ещё немного.

А потом вдруг подбежала ко мне и обняла. Прижалась головой к подушке на животе. Обхватила меня за ноги. Райли наверняка поняла, что подушка — это подушка. Наверняка заметила, как мешковато висят на мне штаны. Но она думала не об этом. Всё, чего ей сейчас хотелось, — чтобы чудо не кончалось.

Она хотела, чтобы я был настоящим.