Полное собрание сочинений. Том 19. Дело супруга-двоеженца. Дело о стройной тени. Дело о двойнике пожилой дамы [Эрл Стенли Гарднер] (fb2) читать онлайн

ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ том 19

THE CASE OF THE SHAPELY SHADOW

THE CASE OF THE SPURIOUS SPINSTER

THE CASE OF THE BIGAMOUS SPOUSE

ДЕЛО СУПРУГА-ДВОЕЖЕНЦА Романы

ДЕЛО О СТРОЙНОЙ ТЕНИ

Глава 1

Делла Стрит, доверенный секретарь Перри Мейсона, прошла из приемной в его кабинет и встала, выпрямившись, в проеме двери.

Мейсон насмешливо взглянул на нее.

— Какое зло вы теперь замышляете?

— Зло? — спросила она невинным тоном.

— Да, зло, — повторил Мейсон. — Долгий опыт научил меня, что, когда вы становитесь в такую позу и смотрите таким взглядом, это значит, что у вас для меня есть какое-то особенно приятное сообщение. Ну, давайте, Делла, выкладывайте. Речь, вероятно, пойдет о Герти. Она пропагандирует диету, которая гарантирует похудение на десять фунтов за две недели?

Делла покачала головой.

— Это клиент, — сказала она.

Мейсон нахмурился, потом неожиданно улыбнулся.

— Держу пари, — сказал он, — что этот клиент — красивая женщина с таинственным видом, и вы теперь сгораете от желания узнать, в чем же заключается ее дело. Вы просто боитесь, что я не соглашусь принять ее, и надеетесь вызвать таким образом мое любопытство.

Делла Стрит подошла ближе к столу адвоката.

— Я прав?

Она кивнула.

— Только она некрасива, хотя вполне могла бы быть красивой.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Мейсон.

— Очевидно, то, — ответила Делла, — что она намеренно постаралась сделать себя некрасивой.

— И в этом заключается ее некрасивость?

— Во всяком случае, это интригует, — сказала Делла. — Она напоминает персонаж доброго старого голливудского кино — бедную Золушку, которая внезапно расцветает и становится принцессой.

— Вы думаете, что и эта расцветет?

— Под вашим влиянием — да. А разве вы когда-нибудь видели такой фильм, где этого не происходило? В наши дни, когда женщины тратят так много денег, чтобы сделать себя красивыми, очень интересно увидеть такую, которая приложила немало усилий, чтобы выглядеть менее привлекательной, чем она есть на самом деле.

— А каковы ее данные, Делла? — заинтересовался Мейсон.

— Ее зовут Джейнис Вейнрайт. Можно предположить, что она хорошо сложена, но постаралась скрыть это. У нее каштановые волосы и карие глаза — в целом довольно теплая гамма.

— Ваше описание, — сказал Мейсон, — звучит как реклама товара, который вам надо продать. А теперь выкладывайте, Делла, что у нее за тайна?

— Ну, — сказала Делла Стрит, — я думаю, что она спасается бегством от кого-то или чего-то и что она располагает важной уликой, которую боится упустить. У нее новенький чемоданчик, по всей видимости очень тяжелый. Кажется, она боится, что его украдут прямо в офисе. Девушка прижимает чемодан ногой и время от времени прикасается к нему рукой, чтобы убедиться, что он все еще здесь.

— А она рассказала вам, чего она хочет? — спросил Мейсон.

— Она сказала, что у нее секретное дело, которое касается проблем этики. Сказала, что не отнимет много времени, но ей просто необходимо посоветоваться с вами. И еще она спрашивала, сколько вы берете за консультацию.

— А что вы ей ответили? — спросил Мейсон.

— Что это зависит от дела, от платежеспособности клиента и тому подобных вещей и этот вопрос решаете вы.

— Итак, — сказал Мейсон, — вы хотите, чтобы я принял ее. Хотя вам известно, что месяц назад мы решили принимать клиентов только по записи и…'Какого черта, Делла, зовите ее!

Делла наградила адвоката улыбкой и ввела в кабинет молодую женщину с тяжелым чемоданчиком в руках.

Мейсон сразу заметил те штрихи, на которые обратила внимание Делла: с помощью помады губы были сделаны тоньше и прямей, на носу — большие роговые очки, одежда строгая и безликая, туфли на низком каблуке.

— Здравствуйте, мисс Вейнрайт, — приветствовал ее Мейсон. — Все хегодняшнее утро у меня заполнено деловыми встречами. Первая из них должна состояться меньше чем через пятнадцать минут. Так что вы должны быть кратки. Делла Стрит, мой доверенный секретарь, будет вести запись. А теперь простите, что я тороплю вас, но вы можете перейти к сути вашего дела.

— Благодарю вас за то, что решили выслушать меня, мистер Мейсон. Мое дело… касается проблем этики.

— Каких именно проблем этики?

Она указала на чемодан.

— Имею я право открыть его?

— Он принадлежит вам?

— Фактически — нет.

— А кому он принадлежит?

— Морли Фейлмену.

— Кто это?

— Мой босс.

— У вас есть какие-то предположения относительно содержимого этого чемодана?

Женщина посмотрела на Мейсона секунду или две, как бы размышляя, идти до конца или нет. Потом, приняв решение, сказала:

— Вероятно, там деньги.

— А что это за деньги?

— Я думаю, они приготовлены для шантажиста.

— А что вы собираетесь делать с ними?

— Собираюсь передать их шантажисту — точнее говоря, доставить туда, откуда он их возьмет.

— Так что же вы предлагаете? — спросил Мейсон, изучая ее лицо. — Вызвать полицию или…

— Господи, конечно нет! Мне надо знать, имею ли я право вскрыть чемодан?

— С какой целью?

— Посмотреть, что в нем.

— Может быть, — сказал Мейсон, взглянув на часы, — вы сядете в кресло и изложите мне, как можно скорее, детали этого дела. Только в общих чертах.

Женщина села, расправила платье и сказала:

— Я — доверенный секретарь мистера Фейлмена, работаю у него уже шесть лет. И хорошо знаю его. Я… я могу читать его мысли.

Мейсон, взглянув на Деллу Стрит, сказал:

— Я думаю, каждая хорошая секретарша это может.

— Я вскрываю его почту, — продолжала она. — Всю его почту. Я разбираю ее и складываю по степени важности. Он абсолютно доверяет мне. Мы… ну, очень близки.

— Он женат? — спросил Мейсон.

— Да.

— Это счастливый брак?

— Думаю, да.

— Его жена не склонна к ревности?

— Не знаю, но ведь я все еще остаюсь его секретаршей.

— Как давно он женат?

— Четыре года.

— И для того, — сказал Мейсон, — чтобы она не ревновала и не заставила мужа уволить вас и взять менее привлекательную секретаршу, вы стараетесь уменьшить свое обаяние. Верно?

Женщина в нерешительности взглянула на Мейсона и пробормотала:

— Да.

— Вы любите мистера Фейлмена?

— Нет, но я уважаю его. Это… трудно объяснить. По-настоящему я люблю не его, а свою работу. Она стала моей жизнью. А мистера Фейлмена я понимаю. Он во всем полагается на меня и нуждается во мне. Я думаю, что женщине нравится сознавать, что в ней нуждаются.

— Когда вы приходите домой после работы, вы снимаете грим? — спросил Мейсон.

— Иногда.

— Жена Фейлмена видела вас когда-нибудь без грима?

— Да, вскоре после их брака. Но я не думаю, что она заметила меня — тогда.

— Вы часто встречаетесь с ней?

— Нет.

— Хорошо, — сказал Мейсон, взглянув на часы, — теперь расскажите, что заставляет вас думать, что это шантаж?

— Ну, — ответила она, — я вскрываю всю почту мистера Фейлмена. Несколько дней назад он сказал мне, что в случае, если придет письмо от А.Б. Вайдела, не вскрывать его, а отдать ему нераспечатанным.

— Это возбудило в вас любопытство? — спросил Мейсон.

— Да.

— Такое письмо было получено?

— Да.

— А вы вскрыли его и…

— Нет, мистер Мейсон, не вскрыла. Подождите минутку, я вам сейчас его покажу.

Джейнис Вейнрайт полезла в сумочку, достала оттуда сложенный листок бумаги и развернула его.

Мейсон и Делла Стрит переглянулись.

— Как же вы достали его? — спросил Мейсон.

— Когда я увидела в корзине для бумаг кусочек, на котором были наклеены несколько слов, я поняла, что это было то самое письмо, и… я страшно извиняюсь, мистер Мейсон, но любопытство оказалось сильнее меня, да и я просто пытаюсь защитить мистера Фейлмена.

— Вы порылись в корзине, нашли остальные кусочки письма и сложили их вместе? — спросил Мейсон.

Она кивнула.

Мейсон взял письмо и прочел, держа его так, чтобы и Делла Стрит могла видеть текст. Письмо гласило:

«Доставьте деньги. Инструкции по телефону. Неудача будет роковой».

Текст был составлен из слов, вырезанных из газеты.

— А как насчет конверта, в котором оно было? — спросил Мейсон.

Джейнис Вейнрайт снова полезла в сумочку и достала оттуда конверт. Он был адресован Морли Фейлме-ну, Бернард-Билдинг, комната 628. В левом верхнем углу был обратный адрес: «А.Б. Вайдел, Главный почтамт, до востребования». Адрес на конверте был напечатан на машинке.

— Когда вы получили его? — спросил Мейсон.

— Этим утром. Письмо пришло с утренней почтой. Я нашла его в корзине час назад.

— Теперь расскажите мне о чемодане, — попросил Мейсон.

— Ну, в это утро, после получения письма, я заметила, что мистер Фейлмен необычайно взволнован. Он попросил меня пойти в магазин и купить чемодан, простой, но крепкий, особенно крепкой должна быть ручка. Он сказал, что видел, как в одном магазине продавец, демонстрируя прочность чемодана, вставал на него.

— И что же было дальше?

— Я спустилась вниз и купила чемодан. К замку прилагались два ключа. И тогда… я взяла один из ключей, прежде чем отдала чемодан мистеру Фейлмену.

— Зачем?

— Не знаю. Может быть, я уже тогда думала о шантаже.

— Допустим, — сказал Мейсон, — что было дальше?

— Мистер Фейлмен взял пустой чемодан и зашел в свой кабинет. Когда он вернулся, чемодан уже был заперт на замок.

— И что он сказал вам?

— Он сказал, что мне предстоит выполнить щекотливое поручение. Я должна взять чемодан и, оберегая его, поехатына Центральный вокзал. Там я должна пойти туда, где расположены шкафы — знаете, специальные шкафы для багажа. Вы платите двадцать пять центов, кладете в них свой багаж и получаете ключ от шкафа.

Мейсон кивнул.

— Я должна положить чемодан в шкаф номер Ф082. Ключ от него нужно положить в конверт, адресованный А.Б. Вайделу, Главный почтамт, до востребования, наклеить марку и опустить в почтовый ящик. И после этого я могу вернуться в контору.

— Когда вы получили эти инструкции? — спросил Мейсон.

— Минут двадцать тому назад.

— А что, если этот шкаф уже занят? Допустим, что кто-то положил туда свой багаж и взял ключ. Что тогда?

— Тогда я должна использовать любой из четырех соседних в том же ряду, где находится Ф082, слева от него.

— Зачем же вы тогда пришли ко мне? — спросил адвокат.

— Я стараюсь сэкономить время, мистер Мейсон, — сказала мисс Вейнрайт. — Внизу меня ждет такси. Я хочу открыть чемодан, и если в нем, как я и предполагаю, деньги, то я хочу записать номера некоторых банкнотов — или всех, если мы успеем.

— Почему же вы сразу не открыли его? — спросил Мейсон.

— Я хотела посоветоваться с юристом и узнать, законно ли это.

— А вы уверены, что не открывали чемодан?

— Да.

— И вы не знаете, что в нем?

— Знаю только, что он тяжелый, значит, в нем может быть много денег. Я хочу, чтобы вы сказали мне, законно ли это, и поручились, что я старалась действовать в соответствии с законом, в случае, если потом что-то произойдет.

Глаза Мейсона сузились.

— А как мы можем быть уверены, что вы уже не открывали чемодан или, если мы его откроем и увидим деньги, что вы не откроете его, уйдя от нас, и не возьмете часть денег?

— Зачем, мистер Мейсон?.. Я никогда не сделала бы ничего подобного. Я никогда не открыла бы его, прежде чем посоветовалась с вами и дала бы вам гарантии моей честности.

Она смотрела на адвоката с выражением полнейшей невинности.

— Мистер Фейлмен не уполномочил вас заглянуть в чемодан?

— Нет. Он дал мне только те инструкции, о которых я рассказала.

— Тогда зачем вам нужно совать нос в его личные дела?

— Потому что его шантажировали, а я хочу помочь ему. Жертва шантажа всегда беспомощна. Он не решится пойти в полицию и…

— Вы не знаете, шантаж ли это, — сказал Мейсон. — Может быть, это честная сделка.

— Может быть, это и честная сделка, в которую не посвящена даже я, его доверенный секретарь. Я просто пытаюсь помочь человеку… Я так надеюсь, что вы поймете меня, мистер Мейсон.

— Сколько денег у вас в кошельке? — спросил адвокат.

— Долларов тридцать.

— Дайте мне доллар, — сказал Мейсон.

Она протянула ему доллар.

— Напишите расписку, — сказал Мейсон Делле Стрит. — Напишите, что получили деньги от Джейнис Вейнрайт за консультацию.

Делла подошла к своему столу, открыла книжку для расписок, написала ее и подала Джейнис Вейнрайт.

— Хорошо, — сказал Мейсон, — давайте ключ.

Мейсон поднял чемодан, поставил его на стол, повернул ключ в замке и открыл чемодан.

Он был заполнен пачками двадцатидолларовых банкнотов, перехваченных резинками.

— Принесите диктофон, — велел адвокат Делле Стрит, — и придвиньте рекордер для записи.

Когда оба прибора были готовы, Мейсон сказал Делле:

— Снимите резинки с пачек и прочтите столько номеров банкнотов, сколько получится за десять минут, запишите это на рекордер. А я запишу номера на диктофон.

Мейсон снял резинки с пачки, поднял микрофон и продиктовал:

— Л68519985Б, Л658110983Б, Л77582344Б, Ж78342831А, И14877664А…

К тому времени, когда он прочел последний номер, Делла приготовила рекордер и стала считывать номера банкнотов из другой пачки.

За десять минут они прочли целое море номеров. Затем Мейсон сказал:

— Мы не сможем за короткое время продиктовать все номера, мисс Вейнрайт. Кроме того, мистер Фейлмен ждет вашего возвращения…

— Я подумала об этом, — нетерпеливо сказала она. — Вы записали уже достаточно номеров, чтобы установить их тождество в случае надобности… ну, и я думаю, что теперь лучше закрыть чемодан… раз все в порядке, я могу ехать.

Мейсон кивнул, надел резинку на ту пачку, которую держал в руках, подождал, пока Делла сделает то же самое, затем уложил их в чемодан, закрыл его, щелкнул замком и повернул ключ.

— Вы сказали, что вас внизу ждет такси, мисс Вейн-райт?

— Да.

— Очень хорошо, — сказал Мейсон, — счастливого пути.

Когда Джейнис Вейнрайт встала, адвокат сказал:

— Я хочу принять одну предосторожность в целях безопасности нас обоих.

— Какую именно?

— Моя секретарша Делла Стрит поедет с вами на Центральный вокзал, — сказал Мейсон. — Она проследит за тем, как вы выполните это поручение. Тогда она сможет поклясться, что с того момента, когда чемодан был закрыт нами здесь в офисе, вы не открывали его и не имели возможности взять оттуда деньги. А чтобы быть уверенным до конца, что вы его не откроете, я оставлю себе ключ.

Джейнис Вейнрайт колебалась с минуту, как если бы это предложение ее не устраивало. Затем- она сказала сдержанно:

— Хорошо, мистер Мейсон, раз вы считаете, что так будет лучше, сделаем так.

— Да, — сказал адвокат, — я думаю, что так будет лучше.

Он кивнул Делле Стрит.

Глава 2

В четверть первого Делла Стрит вернулась в офис.

— Все в порядке? — спросил Мейсон.

Она соединила в кольцо большой и указательный пальцы, показывая тем самым, что все о’кей.

— Положили чемодан в шкаф? — спросил адвокат.

— Да, и отправили ключ от шкафа по почте.

— Шкаф заперли?

— Да, — сказала Делла, — и я приняла меры, чтобы быть уверенной. Я сказала мисс Вейнрайт, что хочу видеть конверт, чтобы отчитаться перед вами. Тогда она предложила отправиться с ней на почту.

— А конверт был запечатан?

— Запечатан, наклеена марка, и он был адресован А.Б. Вайделу, Главный почтамт, до востребования. Шеф, почему вы так подозрительно относитесь к ней?

— Не к ней, — сказал Мейсон, — а ко всей ситуации.

— Почему?

— Начнем вот с чего, — сказал Мейсон. — Зачем этот таинственный шантажист идет на такие хлопоты, как вырезание слов для текста из газет? Это заняло у него какое-то время.

— Но так, — заметила Делла, — его нельзя проследить по почерку или по шрифту пишущей машинки.

— Вот именно, — сказал Мейсон. — И после этого он печатает адрес Морли Фейлмена на конверте на пишущей машинке. И на ней же печатает обратный адрес — А.Б. Вайдел, Главный почтамт, до востребования. Шрифт пишущей машинки так же индивидуален, как и почерк. Если шантажист пошел на то, чтобы напечатать адрес на конверте на машинке, то почему бы ему не пойти до конца и не напечатать таким же способом весь текст письма?

Делла Стрит сказала:

— Держу пари, что он зашел в магазин пишущих машинок, попросил взглянуть на одну из них и под предлогом ее испытания напечатал адрес на конверте.

— Тогда почему бы ему не отпечатать на этой же машинке и текст?

— Не знаю, — призналась Делла.

— И я не знаю, — сказал Мейсон.

Делла нахмурилась, потом заявила:

— Но ведь это аксиома, что мошенники ухитряются всегда сделать что-то, что приводит их в ловушку.

— Так утверждает статистика, — сказал адвокат. — Но ни один человек не станет нарочно выбирать путь, который приведет его в западню. Ведь шантажист мог вырезать имя и адрес Морли Фейлмена из телефонной книги и наклеить на этот конверт. Узнайте, Делла, в своем ли офисе Пол Дрейк. Мне хотелось бы обсудить с ним пару вопросов по этой проблеме.

Делла Стрит секунду с интересом смотрела на него, потом вызвала Детективное агентство Дрейка, которое находилось на том же этаже здания, что и офис Мейсона.

— Он собирается идти завтракать, — сказала она.

— Попросите его зайти сначала сюда.

Делла Стрит повторила вызов, и через минуту раздался условный стук Дрейка.

Пол Дрейк, высокий, с длинными руками и ногами, с несколько замедленными движениями, вошел в кабинет, улыбнулся Делле:

— Привет, красавица.

Затем он снова повернулся к адвокату.

— Что бы там ни было, Перри, я надеюсь, это не помешает мне позавтракать?

— Вероятно, нет, — ответил Мейсон. — Нужно послать агента в почтовое отделение.

— Какое почтовое отделение?

— Главный почтамт, окно выдачи до востребования. Мне нужно проследить за человеком, который получит письмо, адресованное А.Б. Вайделу.

— Можно заняться этим после завтрака? — спросил Дрейк.

— Может быть, и можно, но я не думаю, что дело будет ждать, — сказал Мейсон. — Вот телефон. Пошли агента на работу.

— Ладно, — согласился Дрейк. — Я собираюсь сберечь тебе немного денег.

— Каким образом?

— Я работал пару раз с почтовыми инспекторами, — сказал Дрейк, — и думаю, что они сделают мне одолжение. Они могут спасти тебя от расходов на одного агента. Видишь ли, мы не сможем перекрыть подходы к этому окну с помощью одного агента. Они всего лишь люди и отлучаются иногда, позвонить или еще зачем-нибудь. Если же мы доверимся почтовому инспектору, то можно будет устроить так: снаружи здания, не привлекай внимания, будет стоять мой человек. Когда к окошку для выдачи почты подойдет кто-то и потребует письмо, адресованное А. Б. Вайделу, то там его задержат до тех пор, пока мой агент не получит сигнала.

Мейсон кивнул.

— Сколько времени идет письмо из почтового отделения на Центральном вокзале на Главный почтамт?

— Точно не знаю, — ответил Дрейк, — но думаю, что не очень долго.

— Тогда иди завтракать, — сказал адвокат, — потом поезжай на почту, поговори со своим приятелем инспектором. Скажи ему, что я работаю над делом, в котором мне самому еще не все ясно. Во всяком случае, мне нужен этот А.Б. Вайдел.

— Теперь я скажу тебе, что сделаю, Перри, — начал Дрейк. — Я посажу своего человека на телефон, и он мне позвонит в офис, как только письмо придет на почту. Я'пошлю туда агента, и он засечет этого А.Б. Вайде-ла. А после этого что делать с ним?

— Мне нужно знать, кто он, где живет, чем занимается, — в общем, все о нем. Приехал ли он на собственной машине, или взятой напрокат, или на такси. Кроме того, мне нужно знать, где его найти, если он мне понадобится.

— Ладно, — сказал Дрейк, — я поручу двум агентам эту работу.

— Хорошо, — согласился Мейсбн, — и позвони своему приятелю инспектору.

Дрейк взглянул на часы.

— Он уходит завтракать только в час. Пожалуй, я позвоню ему прямо сейчас, мы пойдем вместе позавтракаем, и я привлеку его к сотрудничеству.

— А ты уверен, что, пока ты будешь завтракать, Вайдел не получит письмо на Главном почтамте?

— Не беспокойся, — сказал Дрейк. — Как только я поговорю со своим приятелем, он позвонит на почту и наложит стоп-ордер на выдачу письма. Когда бы оно ни прибыло, оно не будет выдано до прихода моего агента… Еще один вопрос, Перри. Инспектор захочет знать, не перейдем ли мы в какой-то момент почтовые законы.

— Хорошо, — сказал Мейсон, — сообщи ему, что в тот момент, когда ты узнаешь о нарушении закона, ты сообщишь ему.

— Ты имеешь в виду, что не скажешь мне об этом? — . спросил Дрейк.

— Можешь сообщить ему только то, что я сказал, — ответил Мейсон, — и не больше.

Дрейк потянулся, зевнул и сказал:

— О’кей, я пошел, Перри. Не беспокойся, завтра утром ты получишь ответ на все вопросы.

Глава 3

Мейсон, войдя на следующее утро в офис с газетами под мышкой, улыбнулся Делле Стрит и набросил свою шляпу на бюст Блэкстоуна^[1], который стоял на шкафу с подшивками дел.

— Что нового, Делла? — обратился он к ней.

— Ваша приятельница Джейнис Вейнрайт хотела поговорить с вами, как только вы придете. Кажется, она очень расстроена.

— А как насчет письма? — спросил Мейсон. — Есть ли у нас отчет о Вайделе?

— Пока нет, — ответила Делла. — Пол Дрейк держал вчера на Главном почтамте до закрытия двух своих людей. Утром он послал их снова. Ему сообщили по секрету, что письмо на имя А. Б. Вайдела пришло и лежит в окне до востребования. Конверт содержит что-то тяжелое — наверное ключ.

Мейсон кивнул.

— Джейнис оставила телефон?

— Да, но не рабочий. Позвонить ей?

— Конечно. Узнаем, что она хочет.

Через несколько секунд Делла кивнула адвокату. Он поднял трубку:

— Да, мисс Вейнрайт. Говорит Мейсон. Что случилось?

— О, мистер Мейсон, — воскликнула она, — я так рада, что вы позвонили. Мистер Фейлмен, кажется, исчез. Полиция задавала мне вопросы, а я… просто не знала, что отвечать. И я… я не знаю, что делать.

— Успокойтесь, — сказал Мейсон, — расскажите все по порядку. Вы говорите, он исчез?

— Да.

— Как вы об этом узнали?

— Ну, я, конечно, ничего не знала. Узнала об этом жена. Она заявила в полицию.

— А что заставило ее сообщить в полицию?

— Мистер Фейлмен звонил ей вчера вечером из Бейкерсфилда. Он был там по делам. Он позвонил ей около восьми часов и сказал, что вернется домой часов в одиннадцать — в половине двенадцатого, что она может не ждать его и ложиться спать. Ну, а когда его еще не было в три часа, она позвонила в полицию и попросила выслать патруль на шоссе и проверить, не произошла ли дорожная катастрофа. Полиция проверила й сообщила ей, что там не случилось ничего, во что был бы вовлечен ее муж. Тогда она успокоилась и снова легла спать. Но когда в семь часов утра мужа все еще не было, она снова начала беспокоиться и позвонила деловому партнеру мужа, который был вместе с ним на совещании в Бейкерсфилде.

— Кто это? — спросил Мейсон.

— Коул В. Трой. У него и мистера Фейлмена есть общие деловые интересы поблизости от Бейкерсфилда — недвижимое имущество, которым они управляют.

— И что сказал мистер Трой?

— Он сказал, что расстался с мистером Фейлменом около девяти часов. Тот сказал ему что-то по поводу звонка жене, потом позвонил ей в то время, когда они обедали.

— А потом? — спросил Мейсон.

— Ну, тогда миссис Фейлмен снова позвонила в полицию, и когда я пришла в контору в восемь часов утра, там уже был детектив. Он начал расспрашивать меня, не было ли у мистера Фейлмена назначено какое-нибудь свидание на это утро, ждала ли я его, не знаю ли я какой-либо причины, которая могла заставить его бежать из дома.

— Подождите минуту, — сказал MefteqH, — это немного необычно. Как правило, в таких случаях полиция успокаивает жену и выжидает какое-то время, прежде чем что-то предпринять и внести человека в сводку пропавших лиц. Посылка детектива в контору к пропавшему — это необычная процедура. Он сказал, почему пришел?

— Просто потому, что мистер Фейлмен исчез между Бейкерсфилдом и домом, и они хотели узнать что-нибудь о нем.

Глаза Мейсона сузились.

— Офицер в штатском?

— Верно.

— Детектив?

— Так он сказал.

— А вы не знаете ничего о Фейлмене? — спросил Мейсон.

— Нет.

— Когда вы в последний раз говорили с ним?

— Вчера, в 2.30 дня.

— Как это было?

— Он позвонил и сказал, что не вернется больше в контору, так как едет в Бейкерсфилд на совещание с Коулом Троем, и если будет что-то очень важное, то я могу позвонить ему туда. Хотя он сказал, что все должно быть в порядке.

— Он спрашивал вас о чемодане?

— Да, сразу же как я вернулась в контору.

— И о том, оставили ли вы его в шкафу?

— Да, конечно.

— Как вам показалось, он почувствовал облегчение, когда узнал о том, что вы сделали?

— Да.

— Но вы не рассказывали ему о создавшейся обстановке и обо всем прочем?

— Господи, конечно нет. Я не рассказала бы ему об этом ни за что на свете. Я могу попытаться защитить его, мистер Мейсон, но не могу вмешиваться в его дела.

— Хорошо, — сказал адвокат, — будьте очень внимательны, чтобы не солгать никому из офицеров, которые будут задавать вам вопросы. Это не означает, что вы должны рассказывать им все, что знаете. Просто вы не должны лгать. Скажите, что вы не вправе обсуждать дела мистера Фейлмена, что он уехал из конторы рано и что тогда вы видели его в последний раз. Если они спросят вас, не случилось ли вчера что-то необычное, скажите им, что дела у мистера Фейлмена часто бывали необычными, что такого рода дела были и вчера, но вы не можете обсуждать их без его разрешения.

Теперь вы запомните вот что. Оставьте себе возможность для отхода назад, так чтобы, если что-то произойдет и вам придется рассказать все о случившемся, вы не выглядели лгуньей. Придерживайтесь роли доверенной секретарши, которая защищает интересы своего хозяина. Вы поняли?

— Да, поняла, мистер Мейсон.

— Очень хорошо, — сказал он ей. — Как только узнаете что-то еще, позвоните мне. Если это будет после работы и офис будет закрыт, позвоните в Детективное агентство Дрейка. Оно помещается в этом же здании, и Пол Дрейк работает на меня. Оставьте свое сообщение для Пола Дрейка.

— Детективное агентство Дрейка?

— Да. Они работают круглосуточно.

— Господи, мистер Мейсон, но они ничего не знают о моем приходе к вам?

— Ничего, — ответил Мейсон. — Они просто выполняют для меня кое-какую следственную работу, вот и все. Теперь разрешите мне задать один вопрос. Вы когда-нибудь слышали фамилию А.Б. Вайдел до того, как она встретилась вам в связи с этим таинственным делом?

— Нет.

— Мистер Фейлмен не имел с ним никаких дел?

— Нет.

— Хорошо, — сказал Мейсон, — ждите и будьте осторожны, не солгите. Где вы сейчас находитесь? Это ведь не номер вашей конторы?

— Нет. После разговора с офицером я переволновалась. Мне не хотелось оставаться на работе, пока я не поговорю с вами. Поэтому я заперла контору и поехала на свою квартиру.

— Возвращайтесь в контору, — посоветовал Мейсон. — И работайте как ни в чем не бывало. Не лгите полиции, но, с другой стороны, не рассказывайте-им ничего о письме и чемодане. Скажите, что вам нужно на это специальное разрешение вашего хозяина.

— Этот детектив заявил, что миссис Фейлм^н советовала мне рассказать все, что я знаю, о делах ее мужа.

— Вы разве работаете на миссис Фейлмен?

— Нет.

— Тогда все в порядке. Делайте, как я сказал.

— Хорошо, мистер Мейсон.

— Но не лгите, — снова предостерег адвокат.

Мейсон бросил трубку на рычаг, задумчиво посмотрел на Деллу Стрит и сказал:

— Вызовите ко мне Пола Дрейка, Делла.

Через минуту в дверь уже входил Дрейк.

— Как идут дела, Пол? — спросил Мейсон.

— Так себе, — ответил Дрейк. — Мои агенты на почте. Там есть письмо для А.Б. Вайдела. Я говорил об этом Делле.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Что ты знаешь о системе шкафов на Центральном вокзале?

— Очень мало, — ответил Дрейк. — А в чем дело?

— Мне нужно заглянуть в один шкаф.

— Если тебе нужно только заглянуть, это можно устроить довольно легко. Другое дело, если ты хочешь что-то поискать там.

— Ты знаешь людей, которые там работают?

— Да. У них как-то был сигнал тревоги, и я раза два помог им.

— Поедем туда и посмотрим, — сказал Мейсон. — Я думаю, что Делле тоже стоит поехать с нами.

— В какой шкаф ты хочешь заглянуть?

— Это я скажу им, когда приеду, — ответил адвокат. — Поехали, Пол.

— На моей машине или на твоей?

— На твоей, — сказал адвокат. — Мне нужно подумать во время дороги.

— Я позвоню, чтобы этот человек нас встретил, — сказал Дрейк.

— А он будет в это время на работе?

— Конечно. Он всегда там.

— А у них есть отмычка, которой можно открыть эти шкафы? — спросил Мейсон.

— Я знаю, что они открывают шкафы, — ответил Дрейк, — но в детали этого процесса не входил. Тем не менее я знаю, — что мы сможем заглянуть в него.

— Ты звони, — сказал адвокат, — встретимся с тобой в вестибюле.

Мейсон и Делла спустились на лифте в вестибюль и ' подождали Дрейка, который сообщил, что все улажено и что человек по фамилии Смит ждет их приезда.

Они прошли к стоянке автомобилей, взяли машину Дрейка, и Мейсон сидел молча, раздумывая в течение всего пути до вокзала.

Они припарковали машину и направились к главному входу вокзала. Здесь к ним подошел малозаметный субъект в серой форменной одежде. Его проницательные глаза прятались под густыми бровями. Он пожал руку Полу Дрейку.

— Познакомься со Смитом, Перри, — сказал Дрейк адвокату. — А это мисс Стрит, доверенный секретарь Мейсона.

Смит пожал всем руки и спросил:

— В какой именно шкаф вам нужно заглянуть?

— В Ф082, — сказал Мейсон.

— А можете вы сказать мне зачем?

Мейсон посмотрел ему в глаза и ответил:

— Нет.

Смит усмехнулся и сказал:

— Ну что же, по крайней мере, это все упрощает. Я открою шкаф, и вы заглянете внутрь, но там нельзя ничего трогать. Понятно?

— Хорошо, — сказал Мейсон, — мне нужно только заглянуть, вот и все.

Смит сказал:

— Подождите минуту, я возьму ключ.

— Давайте пока найдем шкаф, — предложил Дрейк.

Делла Стрит сказала:

— Я могу…

Мейсон потихоньку толкнул ее локтем.

— Мы можем пойти и поискать его.

Они пошли вдоль рядов шкафов. Делла Стрит положила руку на локоть адвоката, чтобы незаметным пожатием указать ему нужный шкаф.

— Ну, вот он, Ф082. — Мейсон остановился.

— Ключа от него нет, — заметил Дрейк, — значит, кто-то сунул монету в щель, положил что-то в шкаф и взял ключ…

— А вот и мистер Смит, — сказала Делла.

Смит подошел к ним:

— Ну, я вижу, вы нашли его. Теперь вы останетесь здесь, я должен быть уверен, что вр ничего не тронете там.

— Мистер Смит, мне хотелось бы знать, как устроены?ти шкафы, — обратился к нему адвокат. — Я заметил у вас здесь объявление, где говорится, что эти шкафы могут служить хранилищем только в течение двадцати четырех часов. По истечении этого срока вещи должны быть изъяты из шкафа. А как вы измеряете этот срок?

— Мы не измеряем, — ответил Смит ухмыляясь.

— Тогда что же вы делаете? — спросил Дрейк.

— Мы устанавливаем его приблизительно, — сказал Смит. — Обычно человек не замечает маленького счетчика, установленного вот здесь. Например, на этом счетчике стоит цифра 284. Он такой маленький и так хитро спрятан, что его не заметишь, если не будешь специально искать. Цифра 284 означает, что в эту щель с тех пор, как был установлен этот замок, было брошено 284 монеты по двадцать пять центов.

Каждый вечер около одиннадцати часов сюда приходит служащий и проверяет номер шкафа и цифру на счетчике и записывает эти цифры.

На следующий день, в одиннадцать часов вечера, служащий приходит снова и замечает, что цифра на счетчике того шкафа все еще 284. Значит, кто-то держит этот шкаф бездейственным в течение двадцати четырех часов, то есть он положил что-то в него и ушел с ключом.

Совершенно естественно, что компания не хочет, чтобы люди использовали эти шкафы как постоянное хранилище для своих вещей. Шкафы должны быть постоянно в обороте. Некоторые из них используются по многу раз в день. Так что их простой стоит немало денег.

— И что же вы делаете? — спросил Мейсон.

— Ну, если служащий сверим цифру на с>; счике и увидел, что она осталась прежней, ч открывает каф.

— Как он делает это? — спросил адвок

— Он вынимает целый замок.

— В то время как шкаф закрыт и заперт?

— Верно.

— А как же он может сделать это?

Смит сказал Дрейку:

— Я вижу, ваши друзья хотят заглянуть внутрь.

— Верно, Смити.

— Ну, я открою шкаф, но только ничего не трогайте внутри. Понятно?

Мейсон и Дрейк кивнули.

Смит испытующе взглянул на Мейсона.

— Со мной все о’кей, — сказал Мейсон.

— Ну, вот, — продолжал Смит, — как мы меняем замок.

Он взял общий ключ, повернул круглый металлический диск в верхней части замка, вставил общий ключ и сказал:

— Так удаляется целый замок. Если мы обнаруживаем, что кто-то пользуется шкафом больше суток, а ключ он, конечно, унес с собой, то, чтобы пустить шкаф в дело, нам нужно вынуть старый замок и поставить новый с новым ключом. Мы забираем из шкафа багаж и оставляем его там, где хозяин может забрать его после опознания. После этого шкаф снова в работе, так как на нем стоит новый замок с новым ключом от него. И если кто-то захочет воспользоваться им, ему нужно просто опустить в щель двадцать пять центов, поставить свои вещи, взять ключ — и его багаж в безопасности, пока он не вернется за ним.

— Интересно, — сказал Мейсон. — И вы теперь собираетесь вынуть замок.

— Да, — ответил Смит.

Он повернул общий ключ. Раздался громкий щелчок, и Смит вынул замок, который выскользнул из гнезда, и дверь шкафа покачнулась.

— Ну, вот видите, — сказал Смит, — здесь мы имеем необычную ситуацию. Обычно если человек берет с собой ключ, то оставляет здесь вещи, но на этот раз кто-то взял ключ, а шкаф пустой.

— Пустой? — воскликнул Мейсон.

— Да, — сказал Смит и распахнул дверцу.

Мейсон, Дрейк и Делла Стрит заглянули внутрь.

— Как же это могло произойти? — спросил адвокат.

— Только одним способом, — сказал Смит. — У этого человека был ключ. Он пришел, открыл ключом шкаф, взял то, что было внутри, затем бросил в щель еще одну монету в двадцать пять центов, запер шкаф и унес ключ с собой.

— Но зачем ему делать так? — спросил адвокат.

— Ну что же, — сказал, улыбаясь, Смит, — тогда я задам вам встречный вопрос. Почему вас интересует именно этот шкаф?

Мейсон улыбнулся.

— Я думаю, что вы уже составили свое мнение на этот счет, Смит.

— Видимо, мне придется поставить сюда новый замок, — решил Смит, — и мы снова пустим этот шкаф в дело. Когда сюда придет тот человек с ключом, он увидит, что ключ не подходит к этому замку. Минут пять он потратит на примерку ключа, потом посмотрит на номер ключа и шкафа и начнет чесать в затылке. Затем он еще раз попробует открыть дверцу, после чего пойдет к начальнику станции и все ему объяснит.

— Я думаю, — сказал Мейсон, — что этот ключ совсем изъят из обращения.

— Ну что же, это неплохо, — заметил Смит, — мы сделаем дубликат и поставим этот замок на другой шкаф.

Мейсон улыбнулся Смиту:

— Вы очень помогли нам. Могу ли я чем-нибудь отблагодарить вас?

— Не стоит об этом, — ответил Смит. — Я рад сделать это для Пола Дрейка. Он очень помог нам как-то. Чем я еще могу быть вам полезен?

— Это все, — сказал адвокат.

Смит пожал всем руки.

— Рад был познакомиться с вами, мистер Мейсон. Если я смогу что-то еще сделать для вас, дайте мне знать.

Все направились к стоянке машин, где находился их автомобиль.

— Теперь, я полагаю, этот А.Б, Вайдел становится особенно важной фигурой, и ты поручишь мне принять особые предосторожности…

— Наоборот, — сказал Мейсон, — А.Б. Вайдел выпадает из общей картины.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что он никогда не существовал, — ответил адвокат.

— А это письмо для него на почте? — напомнил Дрейк.

— Знаю, — сказал Мейсон, — но ты видишь, что произошло. Этот человек — кто бы он ни был, назовем его Вайделом за неимением другого имени — пришел к этому ряду шкафов. Он опустил двадцать пять центов в каждый из пяти шкафов, взял от них ключи и сделал дубликаты. Потом он вернулся и положил ключи обратно в шкафы.

Он ожидал где-то на вокзале, пока не увидел кого-то, кто положил интересующий его багаж в определенный ящик. Ключ от этого ящика нужно было отправить в конверте почтой на имя А.Б. Вайдела до востребования на Главный почтамт. Это было сделано просто для' отвода глаз, чтобы сбить со следа.

Как только тот человек ушел с вокзала, мистер Вайдел подошел к шкафу, вставил в замок дубликат ключа, открыл его, взял оттуда багаж, потом сунул в щель еще одну монету в двадцать пять центов и запер шкаф. Только таким образом он получал возможность унести ключ с собой. Он забрал нужный ему багаж и не оставил никакого следа.

— Но ведь какой-нибудь пассажир мог положить свой багаж именно в этот шкаф? — предположил Дрейк.

— Вайдел продумал и это. У него были ключи от четырех соседних шкафов. Он распорядился воспользоваться шкафом номер Ф0.82, только если тот не занят. В противном случае следовало использовать любой свободный шкаф слева в том же самом ряду… Ты видишь, что произошло. У него были ключи ко всем этим шкафам.

— Я принимаю объяснение всей этой истории, — сказал Дрейк. — Ты имел дело здесь с неглупым человеком, у которого был тщательно разработанный план.

— Ты прав во всем, кроме того, что эта история «вся», — сказал Мейсон. — Это не вся история. Это только одна ее глава.

— Я отзову моих людей с почты?

— Хорошо.

— Запомни, — сказал Дрейк, — что почтовый инспектор знает, что мы интересовались письмом, отправленным на имя А.Б. Вайдела до востребования.

Мейсон обдумал эту информацию, затем сказал:

— Мы ничего не можем здесь изменить, Пол. Просто отзови своих людей и скажи инспектору, что тебя больше не интересует это письмо.

Делла Стрит, вздохнув, проговорила:

— Как стыдно, что мы не можем сказать мистеру Смиту, который был так любезен, что все, что ему нужно сделать, — это пойти на Главный почтамт и попросить письмо, адресованное А. Б. Вайделу. Он может сказать, что он Вайдел, ему выдадут письмо, и тогда он вернет ключ.

— Вот это верно, — согласился Мейсон.

— Что верно? — спросил Пол, подозрительно глядя на адвоката.

— Стыдно, что мы не можем рассказать ему об этом, — сухо сказал Мейсон.

Глава 4

Через пятнадцать минут после возвращения Мейсона в офис в дверь его кабинета постучал Дрейк.

— Что-нибудь Новое? — спросил Мейсон, когда Делла Стрит открыла дверь.

— По поводу твоего приятеля А.Б. Вайдела, — ответил Дрейк.

— Что именно?

— Полиция интересуется им.

Мейсон закусил губу.

— Зачем это полиции?

— Будь я проклят, если знаю. Они не откровенничают со мной. Они хотят, чтобы я был откровенен с ними. Но как бы то ни было, им нужна информация о Вайделе. Кажется, они думают, что он замешан в деле о шантаже Морли Л. Фейлмена. А ты знаешь этого Фейлмена?

Мейсон резко повернулся к нему:

— Как ты правильно выразился, Пол, полиция не хочет быть откровенной с тобой, а хочет, чтобы ты был откровенен с ней. Когда я нанимаю на работу частного детектива, я тоже не всегда откровенничаю с ним, мне нужно, чтобы он был откровенен со мной.

— Но этот детектив ждет моего возвращения, — сказал Дрейк. — Мне надо отвечать на его вопросы.

— Почему полиция связала Вайдела с тобой? — спросил адвокат.

— Кто-то сообщил им, что Вайдел использовал почту для шантажа Фейлмена. Фейлмен, кажется, в этот момент для них недостижим. И полиция, войдя в контакт с почтовыми властями, обнаружила, что я интересовался Вайделом. Теперь они хотят знать, почему я им интересовался» Я не могу без твоего разрешения рассказать им о шкафах на Центральном вокзале. Но с другой стороны, я не имею права утаивать какую-нибудь информацию, имеющую отношение к преступлению.

— Ты говоришь, что этот детектив в твоем кабинете?

— Да, он ждет. Он думает, что я пошел звонить по телефону.

Мейсон отодвинул назад свой стул.

— Я пойду с тобой и поговорю с этим детективом.

Дрейк вздохнул с облегчением.

— Это чудесно, — выдохнул он.

— Детектив знает, чтоя замешан в это? — спросил Мейсон.

— Вероятно, знает, — ответил Пол. — Полиции известно, что я выполнял эту работу для тебя. Я сказал этому детективу, что, прежде чем ответить на его вопросы, мне придется позвонить по телефону из другого кабинета. Он мог догадаться, что я пошел поговорить с тобой лично.

— Как его зовут? — спросил Мейсон.

— Орланд.

— Ну что же, пойдем поболтаем с ним, — сказал адвокат, кивнув Делле Стрит. — Присмотрите за лавочкой, Делла. Я вернусь через несколько минут.

Мейсон прошел по коридору к Детективному агентству Дрейка. Пол провел его в свой кабинет, в котором находился письменный стол с вертящимся креслом, на столе батарея телефонов, в противоположных углах комнаты два кресла.

— Мистер Орланд, — сказал Дрейк, — я хочу познакомить вас с Перри Мейсоном.

Мужчина, вставший с кресла, был среднего роста, неброско одетый, с мягкими манерами.

— Как поживаете, мистер Мейсон? — приветствовал он адвоката. — Я видел вас не раз в суде и в полиции, но не был знаком с вами.

Мейсон окинул его взглядом:

— Я поручил Дрейку это дело. Что вы хотите узнать?

— Мне нужно знать все об А.Б. Вайделе.

Мейсон пожал плечами:

— Я не смогу рассказать вам много о нем.

— Вы проводили расследование на почте?

— Верно.

— Могу я спросить зачем?

Мейсон ответил:

— Там имеется конверт, содержащий ключ от шкафа Ф082 на Центральном вокзале. Насколько мне известно, конверт содержит только этот ключ и больше ничего. Он адресован А.Б. Вайделу, Главный почтамт, до востребования. Мне нужно было проследить за Вайделом, когда он придет получать его.

— Откуда вы знаете, что в конверте? — спросил детектив.

— Моя секретарша Делла Стрит положила этот ключ в конверт, запечатала его и бросила в почтовый ящик.

— А что содержится в шкафу Ф082? — спросил Орланд.

— Ничего.

Лицо Орланда выразило удивление.

— Как?

— Да, ничего.

— Откуда вы это знаете?

— Потому что я установил это.

— Каким образом?

Адвокат указал на Пола:

— С помощью Дрейка. Если хотите, мы можем продемонстрировать вам это.

— Не стоит, — отказался детектив. — Значит, вы послали почтой ключ от пустого шкафа?

— Мы послали просто ключ от шкафа.

— Тогда что было в шкафу, когда вы посылали ключ?

Мейсон ответил:

— Насколько я знаю, там был чемодан.

— А что было в этом чемодане?

— А вот этого, — заметил Мейсон, — я не могу вам сказать.

— Потому что вы не знаете этого?

— Повторяю, — сказал адвокат, — этого я вам сказать не могу.

— Потому что это было бы нарушением тайны клиента?

— Повторяю еще раз, — сказал Мейсон, — этого я вам сказать не могу.

Орланд взглянул на Дрейка.

— Вы ведь не имеете тех же профессиональных привилегий, что юрист, Дрейк?

— Дрейк ничего не знает о чемодане, — сказал Мейсон, — о том, что Делла положила ключ в конверт и отправила его по почте. Он занимался только Вайделом, а потом шкафом и его содержимым.

— А как вы обнаружили, что Шкаф пуст?

— Служащий компании открыл этот шкаф. Там, кстати, сменили замок, так что ключ в конверте с номером Ф082 больше не сможет открыть именно этот шкаф, он теперь под новым номером.

Орланд сказал:

— Ну что же, благодарю вас. Мы попытаемся обойти формальности, открыть этот конверт и посмотреть, что в нем. По всей видимости, там ключ, о котором вы говорите. Ваше заявление поможет нам, но это не все, что нас интересует. Что вы знаете о Морли Л. Фейл-мене?

— Я никогда не встречал этого человека.

Орланд продолжил после небольшой паузы:

— Жена Фейлмена думает, что его шантажировали и он дал шантажисту большую сумму денег. Она думает, что шантажист использовал имя А.Б. Вайдел и что он воспользовался почтой. Очевидно, вы думаете так же?

— Где сейчас этот Фейлмен? — спросил Мейсон.

— Это мы сейчас пытаемся установить, — сказал Ор-ланд. — Его не оказалось ни в одном из обычных мест отдыха. А когда человек исчезает в то время, как его шантажируют, мы всегда стараемся получить о нем как можно больше информации.

— Вы знаете что-нибудь об этом Вайделе? — спросил Мейсон. — Есть у него документы?

Орланд усмехнулся.

— Кажется, я не смогу вам этого рассказать, мистер Мейсон.

Адвокат кивнул.

— Я понимаю ваше положение, — сказал он. — Что-нибудь вас еще интересует?

— Мне хотелось бы знать то, что вы можете мне рассказать, — сказал Орланд.

— И мне тоже хотелось бы знать то, что вы не можете мне рассказать, — улыбнулся Мейсон.

Орланд повернулся к Дрейку.

— Сейчас в основном говорил Мейсон, — сказал он, — а теперь я хочу послушать вас. Помните, что у вас есть лицензия. Вы связаны деловой этикой и не можете утаивать информацию о преступлении. Теперь, мистер Дрейк, расскажите мне все, что вам известно.

Дрейк развел руками.

— Перри рассказал вам все, что я знаю, и тем самым снял камень с моей души. Он хотел, чтобы я начал слежку за А.Б. Вайделом, когда тот придет за письмом. Мне, конечно, хотелось сделать это как можно незаметнее. Поэтому я вошел в контакт со своим другом почтовым инспектором, сообщил ему, что Вайдел для совершения преступления мог воспользоваться почтой, и попросил его дать мне знать, когда письмо для Вай-дела придет на Главный почтамт. Я поставил там наблюдателя, и, когда Вайдел пришел бы за письмом, мой агент начал бы за ним слежку.

— А что со шкафом на Центральном вокзале? — спросил Орланд.

— Мейсон сказал, что он хочет узнать что-то о шкафах на этом вокзале. Он спросил меня, не смогу ли я помочь ему. Я ответил, что, кажется, смогу, так как я помог как-то одному малому…

— Как его зовут? — перебил Дрейка Орланд.

— Смит.

— А, Смити, я его знаю. И что же было дальше?

Дрейк продолжил:

— Я йозвонил Смити и попросил его встретить нас. Мы поехали туда…

— Кого вы подразумеваете под словом «мы»?

— Перри Мейсон, его секретарша Делла Стрит и я.

— И вы все приехали туда?

— Да, и вернулись оттуда только несколько минут назад.

— А что было на вокзале?

— Смити встретил нас там. Мейсон сказал ему, что он хотел бы заглянуть в шкаф Ф082. Смити ответил, что осмотреть шкаф можно, но чтобы Мейсон ничего не трогал внутри. Смити открыл шкаф. Там ничего не было.

— Вы все еще держите своих людей на почте?

— Нет, я отозвал их и предупредил почтовых инспекторов, чтобы они не беспокоились о Вайделе.

— Вы сделали это по своей инициативе или в соответствии с распоряжением Перри Мейсона?

Дрейк беспомощно поглядел на Мейсона.

— Он выполнил мои распоряжения, — сказал адвокат.

— О’кей, — сказал Орланд, — это все, что мне нужно знать, при условии, что это все, что вам известно, Дрейк.

— Да, — подтвердил Дрейк, — это все, что мне известно.

Орланд повернулся к Мейсону.

— И это все, что я могу рассказать вам, — сказал адвокат.

Орланд ушел из офиса.

Мейсон повернулся к Дрейку.

— Все в порядке, Пол, — сказал он. — Ты оправдан. Ты рассказал ему все, что знал.

— Слава Богу, — вздохнул Дрейк. — Твой приход мне очень помог.

— Очень хорошо, — сказал адвокат. — А теперь ты узнаешь кое-что большее. Ты рассказал детективу все, что ты знал, когда он задавал тебе вопросы. Но ты не должен бежать за ним вдогонку, чтобы сообщить ему что-то еще, что ты узнал после его ухода.

— Подожди минуту, Перри, — запротестовал Дрейк. — Я не хочу знать ничего, что…

— Тебе нужна работа или нет?

— Я руковожу агентством, мне нужна работа.

— Очень хорошо, — улыбнулся Мейсон, — я тебе даю ее.

— Какую именно работу?

— Мне нужно кое-что узнать о Морли Фейлмене, — сказал адвокат.

— Что именно?

— Я хочу знать, где он находится в настоящее время. Прошлой ночью он был в Бейкерсфилде вместе с Коулом В. Троем, своим деловым партнером. Он рассталея с Троем около девяти часов. Он не появился больше дома: Его жена заявила в полицию. Мне нужно найти Фейлмена. Поручи своим людям эту работу.

— Но если полиция занята этим делом, она будет возглавлять расследование, — напомнил Дрейк.

— Вот именно, — сказал Мейсон, — но раз полиция не хочет быть откровенной с нами, то нам придется самим добывать информацию.

— О’кей, — согласился Дрейк. — У меня есть хороший корреспондент в Бейкерсфилде. Я позвоню ему и поручу эту работу.

— Вот телефон, — сказал Мейсон. — Звони.

Когда Дрейк взялся за трубку, Мейсон вышел из кабинета. Проходя мимо приемной Дрейка, он попросил телефонистку на распределительном щите сообщить Делле Стрит, чтобы она не ждала его раньше двенадцати часов дня.

Глава 5

Перри Мейсон, сверившись с адресом, выписанным из телефонной книги, стал подниматься на машине по Дил-лингтон-Драйв. Эта извилистая улица повторяла своими изгибами контуры холма и смотрела в туманную ленивую долину.

Адвокат ехал медленно и остановил машину у номера 631 — современного дома с плоской крышей, стеклянными панелями и газоном. Его часы показывали в это время 11.10.

Мейсон прошел по цементным плитам, нажал кнопку звонка. Через минуту дверь открыла удивительно красивая женщина. Ей было около тридцати лет. Она стояла, глядя на адвоката ясными голубыми глазами.

— Миссис Фейлмен? — спросил Мейсон.

— Да, — настороженно ответила она.

— Я адвокат Перри Мейсон, — представился юрист. — Мне хотелось бы поговорить с вами о вашем муже.

— Войдите, — пригласила она.

Мейсон вошел в комнату, приятно освещенную солнечным светом, смягченным жемчужно-серой драпировкой. Пол был покрыт ковром цвета устричных раковин. Кресла глубокие и удобные. В целом комната, обставленная со вкусом, производила впечатление помещения, предназначенного для жизни, а не для демонстрации того или иного стиля декоративного убранства.

— Не хотите ли присесть, мистер Мейсон?-

Адвокат поблагодарил ее и начал беседу:

— Миссис Фейлмен, я прошу у вас Прощения за то, что на этот раз не смогу выложить все карты на стол. Тем не менее я понимаю, что вас интересуют сведения о вашем муже, и меня они интересуют тоже. Я являюсь представителем клиента, пожелавшего остаться неизвестным. Я рад, что интересы эти не враждебны вам, иначе меня здесь не было бы. Насколько мне известно, нет цричины, по которой вы не могли бы быть откровенной со мной. Я думаю, что это было бы в ваших интересах.

— Мой муж советовался с вами? — спросила она.

Мейсон, подумав, ответил:

— По правде говоря, нет. Хотя мне кажется, что мои интересы связаны, с его благом. Теперь я объясню вам причину, из-за которой я здесь. Вы заявили в полицию, что ваш муж исчез. Очевидно, вы также заявили, что вашего мужа шантажировал человек по имени А.Б.Вайдел. Полиция допросила меня, потому что еще раньше я интересовался этим Вайделом. Я дал полиции всю информацию, какую мог.

— Но вы ведь не представляете интересы Вайдела?

— Нет, я никогда не встречался с ним, и единственное, что мне о нем известно, это то, что его интересы враждебны инте’ресам вашего мужа.

Я не могу рассказать вам много. У меня есть основания полагать, что Вайдел пытался шантажировать вашего мужа. Моя секретарша' положила ключ от шкафа Ф082 на Центральном вокзале в конверт и отправила его почтой А.Б. Вайделу, Главный почтамт, до востребования. Это было вчера днем.

Я поручил частному детективному агентству вести наблюдение на почтамте и установить слежку за Вайделом, когда он придет за конвертом. Мне хотелось узнать, кто он, номер его машины, как он выглядит и где живет.

На лице женщины появился живой интерес.

— И вам это удалось?

— Нет, — ответил Мейсон, — по той простой причине, что Вайдел был достаточно умен, чтобы не попасться в такую ловушку. Вся история с посылкой ключа на Главный почтамт была приманкой. Он, очевидно, заготовил дубликат ключа от шкафа и таким образом взял оттуда то, что его интересовало, не обращаясь за конвертом. Потом он сунул в щель монету в двадцать пять центов, забрал с собой ключ и оставил шкаф запёртым и пустым.

— И вы рассказали это полиции?

— Да.

— Если ваша секретарша отправляла ключ Вайделу, то с ней должен был быть кто-то, кто открыл шкаф и положил туда сверток или что-то другое^ что там должно было находиться.

— Не стоит об этом говорить, — прервал ее Мейсон. — Мне не хотелось. бы вас обманывать. Единственное, что я могу сказать, это то, что моя секретарша положила ключ в конверт и отправила его на Главный почтамт.

— Вы не адвокат моего мужа?

— Насколько мне известно, — сказал Мейсон, — я никогда не встречался с ним.

— Но если вы не связаны ни с Вайделом, ни с мужем, то как же вы попали в это дело?

— Я не говорю, что не был связан с вашим мужем, миссис Фейлмен. Прямо я с ним не связан, но мне кажется, что мой клиент принимает близко к сердцу интересы вашего мужа.

— Вы не могли бы объясниться откровенней?

Мейсон покачал головой:

— Прошу прощения, нет.

Миссис Фейлмен сказала:

— Человек, воспользовавшийся фамилией Вайдел, носит на самом деле другое имя.

— Вы думаете, он шантажист?

— Я знаю это.

— Можете ли вы сказать мне, как вы это узнали?

Миссис Фейлмен раздумывала несколько секунд.

— Уверяю вас, — продолжал Мейсон, — я не представляю интересы, враждебные вашим. Иначе меня здесь не было^бы. Я хочу получить нужную мне информацию и узнать имя вашего адвоката, с которым я мог бы связаться. Мне нужны ваши показания как свидетельницы.

— Хорошо, — сказала миссис Фейлмен, — я дам вам информацию… Но сделаю это так же, как вы, — не выкладывая все карты на стол. Я расскажу вам то, что сообщила полиции.

— Хорошо, — согласился Мейсон.

— Мой муж вернулся из конторы вчера днем в два часа. Он выглядел обеспокоенным и сказал, что ему нужно ехать в Бейкерсфилд. Перед отъездом он хотел сменить одежду и попросил меня достать ему другой костюм. Я это сделала, и он надел свежий. По своей привычке я проверила карманы снятого'' им костюма, который хотела отдать почистить и погладить. Я хотела посмотреть, не забыл ли он чего.

— Это было после того, как ваш муж надел другой костюм? — спросил Мейсон.

— Да.

— И он сам переложил вещи из кармана старого костюма в новый?

— Да, он всегда так делал. Я не перекладывала вещей из его карманов. Меня даже не было в комнате, когда он менял костюм, так что проверить, не оставил ли он чего-нибудь в карманах, я не могла. Он часто забывал там клю-,чи, деньги или перочинный нож. Наверное, все мужчины такие. У них так много карманов, и когда они спешат…

— Понимаю, — улыбаясь, сказал Мейсон, — со мной такое тоже случалось.

— Ну, — вздохнула она, — и во внутреннем нагрудном кармане пиджака лежало письмо. Я не удержалась и развернула его. Оно было составлено из слов, вырезанных из газеты и наклеенных так, что получался текст.

— Вы помните его? — спросил Мейсон.

— Я могу повторить его дословно, — сказала она. — Там было: «Достаньте деньги. Инструкции по телефону. Неудача будет роковой».

— Вы не сделали копии?

— Нет, я просто запомнила его.

— Продолжайте.

— Там в кармане был конверт, в котором, очевидно, пришло письмо. Это был обычный конверт, на котором была напечатана фамилия моего мужа и его адрес, а в верхнем левом углу находился обратный адрес — А.Б. Вайделу, Главный почтамт, до востребования.

— Й что же вы сделали? — спросил Мейсрн.

Она сказала:

— Муж был в ванной, брился электрической бритвой. Он оставил пиджаке от костюма, который собирался надеть, на вешалке. Я взяла письмо и конверт, сунула их во внутренний нагрудный карман и спокойно вышла из комнаты. Поскольку муж ничего не сказал мне о письме, я не считала нужным его спрашивать. Я предоставляю ему самому решать, хочет он о чем-то мне рассказать или нет. Если нет, то это потому, что он не хочет меня беспокоить.

— Однако это письмо встревожило вас? — спросил адвокат.

— Это письмо плюс тот факт, что последнее время муж казался чем-то обеспокоенным.

— А вам известно что-нибудь о финансовых делах вашего мужа?

— Очень мало. Мы подписываем общую квитанцию на подоходный налог, но я просто ставлю свою фамилию, даже не глядя на сумму налога.

— Значит, у вас нет привычки обсуждать с мужем финансовые дела?

— Муж, — сказала миссис Фейлмен, — предоставляет мне щедрое содержание. Это все, чего я прошу и что мне нужно. На эти деньги я веду дом, а муж время от времени делает мне подарки, вроде нового автомобиля и тому подобных вещей. На это содержание я и покупаю свои наряды.

— И вам его хватает? — спросил Мейсон.

— Вполне, — ответила она улыбаясь.

Мейсон окинул ее взглядом с ног до головы и, тоже улыбаясь, сказал:

— Его явно вполне хватает, и потрачено оно с большим вкусом.

— Благодарю вас, — ответила женщина.

— И потом ваш муж уехал в Бейкерсфилд? — спросил адвокат.

— Думаю, да. Он сел в машину, и я заметила, что он очень спешил.

— Вы живете в северной части Лос-Анджелеса, — сказал Мейсон. — Сколько времени тратит ваш муж на дорогу от дома до конторы?

— Около получаса. Конечно, когда возможно, он старается избежать оживленного движения. Он обычно встает рано и старается приехать в контору до того, как создаются утренние заторы. И уехать из конторы он тоже старается раньше. Если же ему это не удается, то он звонит домой и предупреждает об опоздании. Тогда он пережидает часы пик и выезжает после шести часов. Он не любит дорожных пробок.

— Понимаю, — кивнул Мейсон. — Вы видели, что текст письма состоит из отдельных слов, вырезанных из газеты?

— Да.

— Они были наклеены на чистый лист бумаги? — Да.

— А теперь, — сказал Мейсон, — я попрошу вас быть особенно внимательной, миссис Фейлмен, так как от вашего ответа многое зависит. Этот текст был разорван?

— Что значит разорван?

— Разорван надвое, а затем склеен вместе.

— Нет.

— И не было никакого следа разрыва?

— Никакого.

— Адрес на конверте, — спросил Мейсон, — был адресом конторы вашего мужа или…

— По правде говоря, я на это не обратила внимания. Какую-то часть писем он получает на домашний адрес.

— Значит, вы не заметили бы конверт, если бы он пришел на дом?

— Господи, конечно нет. Я просто проглядываю приходящую почту и то, что получено для мужа, кладу на маленький столик справа от двери. Он забирает ее, когда приходит домой.

— Много писем получает ваш муж на дом?

— Не много, но и не мало. Большей частью это несущественные письма — циркуляры и тому подобное. Конечно, вся деловая переписка идет на контору.

— Но это письмо пришло на дом?

— Возможно. Я помню только фамилию, моего мужа на конверте и фамилию Вайдел в левом верхнем углу. Я видела его только секунду или две.

— Ваш муж приходит домой завтракать?

— Нет. Он завтракает в городе.

— А на этот раз он приехал домой в два часа дня?

— Да, незадолго до двух. Я не помню точного времени.

— И почту для него вы положили на столик?

— Да, там было, наверное, три письма.

— Вы не помните, были ли это деловые письма, были ли там конверты, подписанные от руки, или…

Женщина улыбнулась и сказала:

— Среди них не было надушенного конверта, написанного женским почерком, если вы имеете в виду это, мистер Мейсон. Такой я заметила бы. Нет, там было три-четыре письма обычного делового типа, надписанные как большая часть получаемой почты.

— Но это письмо от Вайдела могло быть сродни этим трем-четырем письмам?

— Я думаю, что могло бы. Но точно сказать не могу.

— Вы заметили конверт в этот раз?

— Мистер Мейсон, я ведь только что сказала вам, что не знаю, когда оно пришло.

— А вы заметили почтовый штемпель на конверте? — спросил адвокат.

— Вы имеете в виду, когда я вынула его из кармана? — Да.

— Нет, мне не хотелось совать нос в дела мужа. Увидев текст письма, я, конечно, удивилась. Я посмотрела на конверт и запомнила фамилию Вайдел на обратном адресе и пометку «до востребования». Но мне никогда,, это трудно объяснить, мистер Мейсон, никогда не хотелось вмешиваться в дела мужа. Я просто взяла письмо, просмотрела его, потом достала из того же кармана конверт, а в заключение переложила и то и другое в карман свежего костюма. Конечно, я была обеспокоена, но все-таки мне не хотелось вмешиваться. Я не из тех жен, которые следят за мужьями или ревнуют их. По-моему, такие жены только мучают себя и подрывают основы своей семьи.

— У вас счастливый брак? — задал адвокат следующий вопрос.

— Да, очень счастливый.

— Теперь у меня есть к вам щекотливый вопрос, — прищурился Мейсон. — Вы и ваш муж примерно одного возраста? Мне кажется, что нет, поскольку он, очевидно, уже давно и успешно занимается бизнесом, тогда как вы…

— Ну, ну, продолжайте, — улыбнулась миссис Фейл-мен, забавляясь нерешительностью Мейсона, — женщине всегда приятно слышать это.

— …вы еще очень молоды, — закончил адвокат.

— Благодарю вас, — сказала она.

После минутного молчания она добавила:

— Я не так молода, как вы думаете, мистер Мейсон, но все-таки моложе своего мужа. И сразу отвечу на тот вопрос, который уже вертится у вас на языке, — я вторая жена мистера Фейлмена. Раньше он был женат на ревнивой женщине, которая была полной противоположностью тому, какой сейчас стараюсь быть я. Она была необычайно подозрительна, тре. бовала отчета во всем, что он делал, и добилась того, что мистер Фейл-мен возненавидел свой дом.

— Вот этот дом? — спросил Мейсон.

— Конечно нет, — сказала она. — Д не хотела, чтобы окружающее напоминало ему об этой женщине. Я настояла, чтобы Морли, мой муж, продал тот дом, со всей обстановкой, и мы переехали в этот дом, который я обставила в соответствии со своим вкусом.

— Вы сделали это чудесно, — сказал Мейсон, оценивающе оглядывая комнату.

— Еще раз благодарю вас.

— Итак, — сказал адвокат, — вы заявили в полицию об исчезновении мужа.

— Совершенно верно.

— Имеет ли к этому отношение письмо Вайдела?

— Думаю, что самое прямое, — сказала она. — г Ни о чем другом я не думала.

— Муж звонил вам вчера вечером?

— Да, около восьми часов. Он сказал, что вернется домой часов в одиннадцать — двенадцать. ’Звонил он из Бейкерсфилда. Когда его не было дома в три часа ночи, я стала беспокоиться и позвонила в полицию, чтобы они проверили сведения о дорожных катастрофах и несчастных случаях. Получив отрицательный ответ, я успокоилась и легла спать. Уверяю вас, мистер Мейсон, я понимаю, что бывают случаи, когда. мужчина может раздумать возвращаться домой. Я и не ожидала, что получу в мужья святого. Он не был святым, когда я выходила за него замуж, и я достаточно умна, чтобы понимать, что брак со мной не изменил его. И все-таки, когда я проснулась в семь часов, а его еще не было, я начала беспокоиться по-настоящему.

— Каким бизнесом, — в общих чертах, занимается ваш муж?

— Он спекулирует недвижимым имуществом.

— Вы хотите сказать, что он действует как посредник при сделках по продаже…

— Господи, нет! При комиссионных сделках по продаже недвижимого имущества главе конторы ничего не платят. Мой муж занимается другими делами.

— Значит, его контора — фиктивное учреждение?

— Наоборот, его контора настоящая, но просто большую часть сделок муж осуществляет вне ее. Он их ищет сам.

— Сколько у него секретарей? — спросил Мейсон.

— Одна.

— Как ее зовут?

— Джейнис Вейнрайт… Я так зла на эту*девушку, что с удовольствием выдрала бы у нее половину волос.

— Почему? — спросил Мейсон. — Разве она…

— Проявляет интерес к моему мужу? Да. С тех пор как я вышла за него замуж, она сделала с собой Бог знает что: Изуродовала рот, прилизала волосы и нацепила огромные очки.

— Вы говорите, что это с тех пор, как вы стали женой Фейлмена?

— Да, — подтвердила женщина.

— Значит, вы знали ее до этого?

— Да, я видела ее, — осторожно сказала миссис Фейлмен.

— И она не' была такой до вашего брака?

— Конечно нет. Она была привлекательной девушкой.

— Как вы думаете, ваш муж знал, что она привлекательна?

— Конечно знал. Ведь он нанял ее, верно? Его первый брак, длившийся десять лет, был несчастливым. И если Морли не ухаживал за ней, то он просто дурак. Скажу вам больше, я думаю, что девушка была здорово влюблена в него, и я знаю, что она влюблена в него и сейчас.

— Откуда вы знаете это? — спросил Мейсон.

— Она сделала себя такой старомодной, чтобы я не уволила ее.

— Другими словами, ее усилия вызвали обратный эффект — вы догадались, зачем она это делает.

— Конечно. Это доказывает, что она любит Морли. По крайней мере, это убедило меня.

— И вы не рассердились на это?

— А почему я должна сердиться? Если девушка влюблена в Морли, это ее дело.

— И несмотря на существование этой, позвольте сказать, романтической интерлюдии, вы не прилагаете усилий, чтобы ваш муж взял новую секретаршу?

Миссис Фейлмен рассмеялась.

— Послушайте, мистер Мейсон, — сказала она, — наш разговор принял чересчур личный характер.

Мейсон улыбнулся и сказал:

— Простите меня, если я зашел слишком далеко.

— Нет, ничего, — ответила она, — просто мы подошли с вами к слишком обширной теме. Я сама человек откровенный. Кроме того, я принимаю как неизбежное биологические факты жизни.

Мистер Мейсон, взгляните на этот великолепно обставленный дом, и вы поймете, что я не позволю никакой секретарше увести у меня мужа. Меня не беспокоит, что чувствует Джейнис Вейнрайт по отношению к Морли. Единственное, что меня интересует, это то, что Морли чувствует к ней. Если она хочет выглядеть непривлекательной — пожалуйста. Если она старается быть привлекательной — пожалуйста. И если он не может забыть то, что вы- так деликатно назвали романтической интерлюдией, — тоже пожалуйста.

Но если эта женщина или какая-то другая попробует протянуть свои руки к тому, что принадлежит мне, я так быстро выдерну ковер из-под нее, что она и не поймет, как оказалась на полу. И я сделаю это, не устраивая мужу сцен, из-за которых он возненавидит дом.

Короче говоря, мистер Мейсон, суть дела в том, что я знаю свои возможности и понимаю, что, пока Морли Фейлмен счастлив в своем доме, ему не захочется оставить его. *

Больше того, я не настолько глупа, чтобы пытаться удержать мужчину, только ссылаясь на законные обязательства брака. На случай, если вы не заметили, мистер Мейсон, хотя я уверена, что вы заметили, я привлекательна и не собираюсь тратить свою привлекательность на мужчину, который ее не оценит.

Ведь в этом беда несчастливых браков. Когда женщина чувствует, что муж ускользает от нее, у, нее не хватает силы воли взглянуть в лицо фактам и понять, что она еще может быть привлекательной для другого мужчины. Она старается выиграть время, изводит его, теряет все свое обаяние, и затем наступает неизбежный конец, после чего она проклинает весь мир и заводит старые песни о том, что она отдала мужу лучшие годы своей жизни.

Я отдаю Морли лучшие годы своей жизни и хочу; чтобы он знал об этом, ценил это и вознаграждал бы меня за это.

Так или иначе, мистер Мейсон; но вам удалось вытянуть из меня больше, чем я позволяла любому другому мужчине. Вы умеете заставить людей разговориться. Я, вероятно, не рассказала бы вам так много, если бы не беспокойство за Морли. Мне нужно было выплакаться на чьем-то плече. Теперь я выплакалась, и все в порядке.

— Вы сказали, что беспокоитесь за мужа?

— Конечно беспокоюсь.

— Значит, вы думаете, что с ним что-то случилось?

— Мистер Мейсон, я не ясновидящая, я жена. И на моем месте вы бы тоже беспокоились. Я думаю, что вы будете искать моего мужа и что ваши методы более действенны, чем методы полиции. Я не собираюсь вас больше задерживать. Но мне хотелось бы, чтобы вы действовали как мой адвокат.

— Вы думаете, что он вам понадобится?

— Я сделала вам предложение, ответьте на него, и я тогда отвечу на ваш вопрос.

— Нет, — сказал Мейсон задумчиво, — боюсь, что некоторые интересылут могут быть враждебны. Не думаю так, но ведь все в будущем возможно.

— Вы ответили на мое предложение, — сказала женщина, — а раз так, то мне нет необходимости отвечать на ваш вопрос. Скажу вам кое-что еще, мистер Мейсон. Я думаю, что Морли в беде, в большой беде. Я думаю, что он имел дело с людьми, которые могут сыграть грубо. — Она встала и направилась к двери. — Благодарю вас за визит, мистер Мейсон, рада была познакомиться с вами.

Адвокат пошел за ней к двери, глядя на ее великолепную фигуру в красивом, плотно облегающем платье. Он также понимал, что миссис Фейлмен знает, что он ее разглядывает, и не сердится на это.

В дверях она внезапно повернулась к нему и подала руку, глядя на него смеющимися голубыми глазами.

— Спасибо, мистер Мейсон, — проговорила она, — за все, что вы рассказали мне.

— Прошу прощения, что не мог рассказать вам больше, — поклонился адвокат.

— Но вы рассказали мне больше, — засмеялась она.

— Что? — спросил Мейсон, поднимая брови.

— Рассказали больше, — подтвердила она. — Может быть, гораздо больше, чем вы думаете.

И с этими словами она мягко закрыла дверь.

Вернувшись в офис, Мейсон спросил у Деллы Стрит:

— Есть что-нибудь новое от Пола?

— Нет еще.

— Хорошо, — сказал Мейсон, — у меня есть для вас работа.

— Какая?

— Быстро позавтракайте и найдите дело о разводе «Фейлмен против Фейлмена». Посмотрите, проходило ли оно- через суд или было урегулировано до суда. Установите точные даты. Загляните в газетные подшивки и разыщите об этом все, что сможете.

Делла Стрит положила блокнот и карандаш в сумочку, улыбнулась Мейсону и сказала:

— Я пошла. А что собой представляет миссис Фейлмен?

— Ее трудно описать, — пожал плечами адвокат.

— Ого! — заметила Делла.

— В чем дело?

— Если мужчина говорит о женщине, что ее трудно описать, и она молода, красива и была соответчицей в деле о разводе…

— Что заставляет вас думать, что она была соответчицей? — спросил Мейсон.

— То же самое, что заставляет вас думать так, — парировала Делла. — Ведь поэтому вы послали меня заглянуть в отчеты об этом деле_; разве не так?

— Полагаю, что так, — усмехнулся Мейсон.

— Я уверена в этом, — отрезала Делла и вышла.

Глава 6

Через полтора часа Делла Стрит вернулась в офис.

— Ну как? — встретил ее вопросом Мейсон.

— У меня другая точка зрения, — ответила она.

— Что вы имеете в виду?

— Вы сказали, что миссис Фейлмен трудно описать. Мужчине, может быть, и трудно, но женщине легко.

— И как бы вы описали ее? — оживился адвокат.

— Вам это не понравится, — ответила Делла.

— Нет?

— Нет.

— Что же вы обнаружили?

— Женщина, которая зовется миссис Морли Фейл-мен, — сказала Делла, — носила в Лас-Вегасе имя Дей Доне и была шоу-герл — развлекала мужчин, а тем временем ожидала своей главной удачи.

— Вы хотите сказать, что она продавалась? — спросил Мейсон.

— Давайте скажем так: она нанималась. А теперь она взята в долгосрочную аренду.

— Вы имеете в виду, что она была дешевой…

— Не говорите глупостей, — прервала Мейсона Делла. — В ней нет ничего дешевого. Она до кончиков ногтей высшего класса, в ней нет ничего вульгарного. Но она знает, с какой стороны хлеб намазан маслом. По правде говоря, в Лас-Вегасе она занималась тем, что касалась только масла. Конечно, надо помнить о том, что некоторые из этих сведений содержались в жалобе Карлотты Фейлмен в деле против Морли Фейлмена, по которому Дей Доне выступала в качестве соответчицы.

— Эта Карлотта красива?

— Она нефотогенична, — сказала Делла, — и не заботилась о своей фигуре. А ее преемница, наоборот, всегда думала о фигуре. Карлотта, конечно, не могла соперничать с Дей Доне. И может быть, сознание тщетности своих усилий заставило ее проявить столько злобы.

— Что было с делом о разводе?

— Оно было улажено. Карлотта, очевидно, получила полмиллиона долларов наличными, Морли выкупил свою свободу.

— А что собой представляет он? — спросил Мейсон.

— Вы видели его фотографии? — спросила Делла.

Мейсон покачал головой.

— Он выглядит как образцовый представитель мужской породы даже на фотографиях, — сказала Делла. — Агрессивный, динамичный, мужественный — в общем, он производит впечатление мужчины, не останавливающегося на одной женщине.

— Производит или производил? — спросил Мейсон.

Делла Стрит нахмурилась.

— Я не подумала об этом в таком разрезе.

— Так подумайте теперь.

Через несколько секунд Делла покачала головой.

— Об этом трудно судить по фотографиям, — сказала она. — Я смогла бы ответить, если бы увидела его. Знаете, шеф, эта Джейнис Вейнрайт, может быть, и не так глупа. Это просто удача, что она могла столько времени разыгрывать свой спектакль.

— Она, во всяком случае, не одурачила миссис Фейл-мен, — сказал адвокат.

— А почему вы так думаете?

— Миссис Фейлмен заметила, что она делает все, чтобы уменьшить свою красоту и стать непривлекательной.

— И вы говорите, что она не одурачила миссис Фейлмен? — спросила Делла.

— Да.

— Но ведь ей удался самый большой обман, — сказала Делла Стрит. — Вторая миссис Фейлмен — птица высокого полета. Она идет к намеченной цели и не собирается останавливаться. Некоторое время она поживет с Морли Фейлменом, но она не собирается оставаться с человеком, который старше ее на пятнадцать лет, до конца своих дней. Но до тех пор, пока она решит порвать с ним, она будет держать его в кулаке. После этого он может делать, что хочет, и любить, кого хочет. Возможно, Джейнис Вейнрайт надеется стать третьей миссис Фейлмен.

Вторая миссис Фейлмен идет к определенной цели. Она обменивает свою красоту на будущее благополучие. Джейнис Вейнрайт — на любовь.

— На любовь человека, который старше ее на пятнадцать лет? — спросил Мейсон.

— Не на пятнадцать, а на десять, — поправила Делла.

Она открыла сумочку, достала оттуда блокнот и перелистала несколько страниц.

— Во время развода Морли Фейлмену было тридцать четыре года, — сказала она. — Это было четыре года тому назад. Значит, сейчас ему тридцать восемь. А Джейнис, вероятно, двадцать восемь.

— Ну что же, — сказаЛ Мейсон, — думаю, что нам следует поговорить с клиенткой, Делла, и выяснить ситуацию. Позвоните, Делла.

Делла набрала номер, отрицательно покачала головой.

— Контора Фейлмена не отвечает.

— А какой номер Джейнис дала утром?

— Он записан у меня, — сказала Делла. — Это номер телефона в ее квартире.

— Попытайтесь, позвонить туда, — предложил адвокат*

Делла набрала другой номер.

— Этот тоже не отвечает.

Мейсон нахмурился.

— Она должна бы ответить.

— Должна бы, — сухо проговорила Делла. — Что-то говорит мне, что доллар, полученный нами за консультацию, на 3Tot раз пойдет на оплату детектива.

— Может быть, — согласился Мейсон улыбаясь. — Но мне вообще не хотелось брать у нее деньги. Мне хотелось узнать, что это за дело. И долларовый гонорар я взял, чтобы не встал вопрос о нашей профессиональной чести.

— Я понимаю, — посочувствовала ему Делла, — г Я ощущала то же самое. Если бы вы отказали ей, я, наверное, закричала бы. В ней было что-то… что-то трогательное, и мне кажется, что она вела себя очень разумно.

— Пожалуй, — согласился Мейсон. — Она…

Его прервал условный стук Пола Дрейка в дверь.

— Пусть Пол войдет, — сказал адвокат. — Посмотрим, сообщит ли он нам новые факты.

Делла Стрит открыла дверь, и в кабинет вошел Пол Дрейк со своим обычным: «Привет, красавица». Он сел в большое кожаное кресло для клиентов, положил рядом портфель, достал из него блокнот, перекинул ногу через одну из ручек кресла и сказал:

—' Ну, Перри, у меня есть для тебя целая коллекция' фактов, но я не смогу изложить их вместе.

— Выкладывай то, что знаешь, — сказал адвокат.

— Коул В. Трой из Бейкерсфилда, — начал Дрейк, — деловой партнер Морли Фейлмена. Они сообща занимаются недвижимостью в районе Бейкерсфилда.

Фейлмен был с Троем вчера днем. Он приехал в 4.30. Они совещались до шести. Затем пообедали и сразу пошли в контору к Трою. Фейлмен позвонил жене и предупредил ее, что он будет дома в одиннадцать часов или немного позже и что ждать его не надо. После этого звонка мужчины поговорили в конторе еще около часа. Но к девяти часам они обсудили все намеченные вопросы и совещание окончилось.

— А что было после? — спросил адвокат.

— Теперь мы подошли к важному моменту, — сказал Дрейк. — .После того как Фейлмен ушел из конторы, Трой подошел к окну и посмотрел на улицу. Никакой особенной причины для этого не было, он, конечно, не собирался следить за Фейлменом. Просто Трой обдумывал некоторые вопросы, затронутые на совещании, и, автоматически подойдя к окну, взглянул на улицу. Он увидел, как Фейлмен вышел из конторы, и пошел за угол, где находилась его машина. И тут Трой заметил, что Фейлмена выслеживала какая-то женщина. Он говорит, что не видел ее лица и не смог бы узнать ее. Он видел ее только в спину, но говорит, что это была стройная женщина, она двигалась с большой грацией, покачивая бедрами.

— А она не была просто прохожей? — спросил адвокат.

— Тогда он так и подумал и не обратил на это большого внимания. Но с тех пор как Фейлмен исчез, Трой стал над этим раздумывать и пришел теперь к убеждению, что женщина следила за Фейлменом. Она держалась позади него на определенной дистанции и пошла той же самой дорогой, что и Фейлмен.

— А Фейлмен не оглянулся?

— Нет.

— Значит, эта женщина не старалась быть незамеченной, — нахмурившись, сказал Мейсон. — В это время вечера «тени» трудно следовать за человеком, держась на неизменной дистанции, подобно верному псу.

— Это не профессиональная «тень», — уточнил Дрейк. — Это, конечно, любитель.

— Откуда ты это знаешь?

— Ну, судя по тому, как она действовала.

— А что было дальше?

— Трой не знает. Он видел, как Фейлмен завернул за угол, идя к стоянке машин. Женщина, сохраняя ту же дистанцию, последовала за ним и тоже завернула за угол. После этого Трой не смог ничего увидеть, так как угол здания закрыл ему все.

— Он не узнал эту женщину?

Дрейк покачал головой.

— Он видел ее только со спины.

— Может быть, он все-таки что-то рассмотрел в ней?

— Он заметил только очертания фигуры. А что касается остального, он говорит, что, по его мнению, она молода и стройна.

— Что значит «молода»?

— Что-нибудь около двадцати, лет.

— Довольно трудно определить, сколько лет женщине, если видишь ее сзади, — сказал Мейсон.

— Это ты говоришь мне! — усмехнулся Дрейк. — А теперь, я думаю, тебя интересуют последние сведения о Фейлмене?

— А чтоГ о нем известно?

— Что он не обнаружен.

— Это было известно и раньше, — хмуро произнес адвокат.

— Однако теперь это дело можно рассмотреть под другим углом зрения. Его секретарша тоже исчезла.

— Что?! — воскликнул Мейсон.

— Да, и это обстоятельство, если хочешь знать, уменьшило активность полиции. Сначала, когда миссис Фейлмен заявила в полицию об исчезновении мужа и его возможном шантаже, там проявили к этому делу большой интерес. Но теперь, узнав, что исчезла и секретарша, в полиции хоть и не прекращают расследования, но ведут его с чем-то вроде циничной усмешки. Они навели справки в банке Фейлмена и обнаружили, что за последние три недели он изъял довольно много ценностей и наличных денег:

— За три недели? — спросил Мейсон.

— Да, за три недели.

— А что-нибудь произошло там вчера утром?

— Вчера утром, — сказал Дрейк, — Фейлмен взял еще цять тысяч долларов наличными.

— Всего пять тысяч? — спросил Мейсон.

— Не говори таким тоном «всего», — хмыкнул Дрейк, — когда речь идет о пяти тысячах. Особенно если они выданы двадцатидолларовыми банкнотами.

— Двадцатидолларовыми?

— Да, по_лего желанию.

— Послушай, — прищурился адвокат, — пять тысяч долларов такими банкнотами составят….

Двести пятьдесят двадцатидолларовых бумажек, — закончил Дрейк.

Мейсон открыл отделение для денег и, достав оттуда несколько банкнотов различного достоинства, сложил их в кучу на столе.

— Сколько с тобой бумажных денег, Пол?

— Не дури, — ответил Дрейк, — ты ведь говоришь с детективом.

Делла Стрит открыла кошелек.

— У меня есть еще несколько. Это понадобится?

— Все это весит примерно столько же, сколько двести пятьдесят банкнотов, — сказал Мейсон. — Делла, взвесьте эти банкноты. на почтовых весах и посмотрите, сколько они примерно потянут.

Делла Стрит взяла деньги, протянутые ей Мейсоном, вышла в соседнюю комнату и вскоре вернулась, отдав банкноты адвокату.

— В одной унции двадцать банкнотов, — сказала она.

— Так, — сказал Мейсон, доставая блокнот. — Допустим, двадцать банкнотов весят унцию. Значит, триста двадцать банкнотов весят фунт. В двадцатидолларовых банкнотах было бы шесть тысяч четыреста долларов. Десять фунтов составили бы шестьдесят четыре тысячи долларов. Двадцать фунтов — сто двадцать восемь тысяч долларов.Двадцать пять фунтов составили бы сто шестьдесят тысяч долларов.

— Эй, подождите минутку! — крикнул Пол Дрейк. — Чего вы добиваетесь? Хотите вычислить, сколько может весить миллион долларов в двадцатидолларовых бумажках?

— Что-то в этом роде, — ответил Мейсон, задумчиво глядя через стол на Деллу.

— Ну, — сказал Дрейк, — этот Фейлмен взял вчера утром из банка пять тысяч долларов. И как я уже сказал, он брал деньги оттуда несколько раз.

— И все двадцатидолларовыми банкнотами? — спросил Мейсон.

— Думаю, что так. Банкир на эту тему не очень распространялся. Он ответил на вопросы полиции, но, как мог, защищался сам и защищал своего вкладчика. А теперь, — продолжал Дрейк, — мы переходим к любопытной главе в жизни Фейлмена.

— К его разводу?

— Разводу и второму браку, — уточнил Дрейк. — Фейлмен, кажется, парень, который видит зеленые пастбища по ту сторону изгороди.

— Оптическая иллюзия? — спросил Мейсон.

— Толькр не в этом случае, — ответил Дрейк. — Ты бы тоже увидел это пастбище.

— Я видел его.

— Даже в купальном костюме?

Мейсон покачал головой.

— Тогда посмотри, — сказал Дрейк, доставая фотографию из портфеля и протягивая ее адвокату.

Делла Стрит подошла и взглянула на нее через плечо Мейсона.

— И это называется купальный костюм? — спросила она.

— Предполагается, что он, по крайней мере, согласно этой фотографии. Рекламные фото куда фривольнее, если соответчица в деле прибыла из Лас-Вегаса.

— Вот там, — заявила Делла, — действительно зеленое пастбище и никаких иллюзий.

— Как бы то ни было, — сказал Дрейк, — одно сообщение, я думаю, вас заинтересует. Дей Доне совершила путешествие на Восток, и по странной слунайно-сти оно совпало с деловой поездкой Морли Фейлмена в Гонконг. Этот факт был учтен адвокатами Карлотты Фейлмен и использован в прошении о разводе.

— Я уверен, что эта поездка была восхитительной, — вздохнул Мейсон.

— Должно быть, — заметил Дрейк. — Но что тебя особенно заинтересует и вызовет, конечно, интерес у полиции, когда она узнает, — это то, что Дей Доне получила паспорт для поездки, естественно, на свою настоящую фамилию, а не на псевдоним.

— И какова же ее настоящая фамилия? — спросил адвокат.

— Ее настоящая фамилия, — сухо сказал Дрейк, — была Агнес Бернис Вайдел.

— Что?! — воскликнул Мейсон.

— Всегда приятно бывает сообщать тебе такую неожиданную информацию, Перри, — усмехнулся Дрейк.

Мейсон взглянул на Деллу Стрит, затем перевел взгляд на Дрейка.

— Будь я проклят! — сказал он.

— Думаю, что тебе любопытно было узнать об этом, — сказал Дрейк. — Пока что полиция, очевидно, не наткнулась на этот факт. Когда это произойдет, там, конечно, проявят больше интереса к этому делу.

— Не могу забыть, — задумчиво произнес Мейсон, — что вторая миссис Фейлмен заявила, что если кто-то попытается завладеть ее собственностью, она так быстро выдернет из-под него ковер, что тот и не заметит, как очутится на полу.

— Ну, — сказал Дрейк, не знаю, есть ли в моих сообщениях что-либо имеющее отношение к этому заявлению. Я просто изложил факты. Но, судя по вашим замечаниям относительно веса пяти тысяч долларов, вам известно кое-что, чего не знаю я.

— Тебе еще предстоит кое-что узнать, — пообещал Мейсон.

— Ну, а теперь, — заключил Дрейк, — я бросил бомбу и удаляюсь в свое убежище, а вы можете собирать обломки.

Мейсон остановил его у дверей.

— Есть для тебя еще одна работа, Пол, — сказал он. — Надо как можно скорее найти эту секретаршу.

Делла Стрит направилась к машинке.

— Ты дашь мне описание? — спросил Дрейк.

— Делла сейчас напечатает тебе о ней все: имя, возраст, одежду, в общем, все, что одна женщина может сказать о другой.

Глава 7

Когда Пол Дрейк вышел из кабинета, Мейсон повернулся к Делле Стрит.

— Ну, — спросил он, — как насчет описания Пола? Вы изобразите эту секретаршу скромной и строгой?

— Нет, — ответила Делла, — я дам ему описание примет: цвет волос, глаз, одежду и прочее.

— Вы думаете, Пола может ввести в заблуждение то, что она гримировалась, чтобы выглядеть проще и скромней? — спросил адвокат.

— Нет, — сказала Делла, — ' я думаю, что, когда мы найдем миссис Джейнис Вейнрайт, с ней произойдет чудесное превращение. Она проведет несколько часов в салоне красоты и потом выпорхнет из кокона, как бабочка.

— Видимо, сейчас, юная леди, — сказал Мейсон, — пришло время сопоставить наши наблюдения.

— Думаю, что да, — ответила она улыбаясь.

— Начните вы, — предложил адвокат.

— Я смогла бы сделать это лучше, если бы вы сообщили мне основные выводы из вашего разговора со второй миссис Фейлмен.

— Ну, что же, — сказал Мейсон, — во-первых, Мор-ли Фейлмену страшно хотелось, чтобы кто-то знал о том, что его шантажировал А.Б. Вайдел.

— Принимаю, — согласилась Делла.

— В первом случае, — продолжал Мейсон, — это было таинственное письмо от А.Б. Вайд ела и инструкции, полученные секретаршей, не вскрывать таковое, если оно придет, — это, конечно, не могло не возбудить любопытства в Джейнис. Затем письмо было получено, разорвано и брошено в корзину. Причем клочки этого письма с наклеенными строчками, вырезанными из газеты, явно должны были привлечь чье-то внимание.

Делла Стрит кивнула.

— Затем, — продолжал адвокат, — точно такое же письмо было получено Фейлменом дома. Он сказал жене, что собирается на совещание с Коулом В. Троем в Бейкерсфилд, и попросил ее дать ему костюм. Затем он пошел в ванную и стал бриться электробритвой. Это было после того, как он надел брюки от другого костюма, оставив пиджак от него и помятый костюм в спальне. Это дало возможность жене, в соответствии с ее привычкой, проверить карманы снятого пиджака, чтобы узнать, не оставил ли он что-нибудь в них.

— О, понимаю, — сказала Делла, — и в кармане этого пиджака жена нашла второе письмо от А.Б. Вайдела.

— Вот именно, — подытожил Мейсон.

— Значит, таинственный мистер Вайдел прислал два одинаковых письма: в контору и на дом? — уточнила. Делла.

— Верно, — сказал Мейсон, — но одна вещь приводит меня в замешательство.

— Какая?

— Предположим, что Морли Фейлмен хотел, чтобы кто-то знал, что его шантажировали, он хотел исчезнуть при загадочных обстоятельствах и хотел, чтобы никто не заметил, что он изъял из банка деньги. Он выдумал фиктивного шантажиста и послал сам себе письмо, о чем кто-то должен был знать, когда он исчезнет.

Предположим далее, что он поехал на Центральный вокзал, получил там ключи от нескольких шкафов и заказал себе дубликаты. Затем он поручил секретарше купить чемодан, что тоже должно было вызвать в ней подозрение… Но зачем, во имя здравого смысла, ему понадобилось брать для фиктивного шантажиста настоящую фамилию своей жены?

— Я не во всём согласна с вами, — сказала Делла. — В одном пункте наши мнения расходятся.

— Где именно? — спросил Мейсон.

— Там, где вы говорите о любопытстве его секретарши. Боюсь, мистер Перри Мейсон, что эта самая секретарша сыграла свою роль довольно умно. Я думаю, что этой «стройной тенью», которую мистер Трой виде" в Бейкерсфилде, была именно скромная секретарша Джейнис ВейНрайт. В настоящее время она уже побывала в салоне красоты и стала действительно очаровательной. Я думаю, что она присоединилась к неутомимому любовнику Морли Фейлмену.

Видимо, мистер Фейлмен и его секретарша провели ночь вместе, затем мистер Фейлмен под вымышленным именем отправился в такое место, где они, вероятно, записаны как супруги. Когда Джейнис Вейнрайт звонила сюда утром, вряд ли она говорила из своей квартиры. Мне кажется, что во время этого разговора рядом с ней стоял с самодовольным видом мистер Фейлмен. А рядом находился чемодан с двумястами тысячами долларов. Так что мистер Фейлмен и его секретарша начали новую жизнь под другими именами. Похоже, что, когда вторая миссис Фейлмен поинтересуется состоянием своего мужа, она обнаружит, что осталась у разбитого корыта и что обязательства мистера Фейлме-на превышают его возможности.

— И вы полагаете, что я в этой ситуации сыграл роль простофили? — спросил Мейсон.

— Я бы не сказала, что простофили, — ответила Делла. — Вы находитесь в такой ситуации, что могли действовать только определенным образом. Вспомните, что я женщина… Я должна была бы видеть насквозь все увертки. Но она одурачила меня на сто процентов. Мне страшно захотелось, чтобы вы взялись за это дело. Я испытывала к девушке сочувствие и была заинтригована. Было что-то в том, как она старательно скрывала свою красоту, и это вызывало интерес.

Мейсон'встал с кресла и начал ходить по кабинету.

— Ну, вы не согласны со мной? — спросила Делла.

— Не до конца, — ответил адйокат.

— Господи! — воскликнула Делла. — А я-то думала, что у меня все правильно.

— Предположим, — сказал Мейсон, — вторая миссис Фейлмен, не так глупа, как вы ее изобразили. Предположим, ее заинтересовало, зачем ее мужу понадобилось надевать другой костюм для деловой поездки в Бейкерсфилд, где он должен был встретиться с мужчиной — партнером в делах. Предположим, ее заинтересовало, зачем муж брился днем перед деловым свиданием.

Итак, предположим, что вторая миссис Фейлмен, обдумав все это, берет машину, едет в Бейкерсфилд и начинает следить за мужем. Она наблюдает за конторой Троя и видит, как оттуда выходит муж. Предположим, что именно она была той «стройной тенью», которую Трой видел на улице позади Фейлмена.

Глаза Деллы расширились.

— Это, конечно, могло бы быть, — сказала она, — но вспомните, что Фейлмен звонил жене в восемь часов.

— А откуда вы знаете, что он звонил? — сказал Мейсон. — Фейлмен, вероятно, сказал жене, что позвонит; в восемь и сообщит ей, приедет ли он домой или нет. Так что миссис Фейлмен просто сказала, что он ей звонил. Коул Трой не знает, кому звонил Фейлмен. Ему известно только, что Фейлмен сказал, что он позвонил жене.

— Да, — согласилась Делла, — так могло быть, но это очень осложнило бы дело. Если миссис Фейлмен следила за мужем и сбежавшей секретаршей, то она знает, куда они поехали и их новые имена. Она, возможно, даже знает, где спрятан чемодан с деньгами. А так как она опасный противник, то это осложнило бы ситуацию.

— Она очень опасный противник, — сказал Мейсон, — и если что-нибудь произошло бы и Морли Фейлмен был бы найден мертвым, то на Джейнис Вейнрайт повисло бы обвинение в убийстве. Тогда соблазнительней миссис Фейлмен стала бы вдовой и наследницей всех денег, включая и чемодан с наличными.

— Не надо, шеф, — испуганно сказала Делла, — вы меня пугаете.

Мейсон, расхаживая по комнате, ответил:

— В ту минуту, когда мы предположили, что «стройной тенью» была миссис Фейлмен, мы тем самым открыли целую цепь совершенно очаровательных возможностей.

— Пугающих возможностей, — поправила его Делла.

— Ну что же, — заметил Мейсон, — полиция не спешит найти Фейлмена. Мы поручили это дело Дрейку. Будем держать с ним связь. А пока, раз мы кончили дела, не согласитесь ли вы выпить пару коктейлей, пообедать и немного потанцевать со мной? Время от времени мы будем звонить Дрейку и узнавать, как обстоят дела.

— Я принимаю это приглашение только в интересах дела, — сказала Делла Стрит.

— Внесите эту трату в отчет о расходах, который вы будете составлять для. бюро.

— Значит, вы хотите, чтобы я сообщила налоговому инспектору, что расходы на этот вечер нужны, чтобы оправдать полученный вами долларовый гонорар? — спросила Делла.

— До получения, — усмехнулся Мейсон; — более существенного гонорара вы, Делла, рассматривайте этот вечер как один из видов общественной деятельности.

Глава 8

Мейсон и Делла Стрит вернулись к своему столику после второго танца и принялись за кофе.

— Ну вот, теперь я думаю, что можно позвонитьДрей-ку и вернуться к мирским делам, — отхлебнув кофе, сказал адвокат. »

Делла взглянула на часы.

— Боже мой! Уже два часа.

— Допивайте кофе, — велел Мейсон, — позвоним ему. из телефонной кабины отсюда.

Через несколько минут после того, как Мейсон подписал чек, Делла Стрит стояла в телефонной будке и набирала своими проворными пальцами номер офиса Дрейка.

Мейсон стоял против открытой двери будки и наблюдал за Деллой.

— Говорил я вам когда-нибудь, что вы красивая женщина? — спрбсил он.

— Тише! — шикнула она, — Вы мне мешаете… Хэлло, Пол, это Делла… что? Да, он рядом… Даю его, Пол. Вернитесь к делам, Лохинвар, — сказала Делла Мейсону. — Пол Дрейк сейчас выльет на вас ушат холодной воды.

Делла подала трубку Мейсону и вышла из будки.

— Да, Пол. В чем дело? — спросил он.

— Мы нашли твою потерянную секретаршу.

— Джейнис Вейнрайт?

— Да.

— Где?

— В Лас-Вегасе.

— Что она там делает?

— Живет.

— Одна?

— По-видимому. Во всяком случае, в настоящий момент.

— Под своим собственным именем?

— Пока мы не знаем, — сказал Дрейк, — потому что не проследили ее до места жительства. Мы нашли ее у игорных столов, и я распорядился, чтобы мой человек следил за ней. Он сообщит, когда установит, где она остановилась. Куда ты провалился, Перри? Я сижу с этой информацией уже полтора часа. Мне нужно знать, стоит посылать двух агентов следить за ней или…

— Смотри не упусти ее, — сказал Мейсон. — Она нужна мне. Как ты ее нашел, Пол?

— Легко, — ответил Дрейк. — Когда исчезает кто-нибудь с женатым мужчиной, то первое место, где мы их ищем, — это Л^с-Вегас, второе — Тихуана.

— Подожди, — прервал его адвокат, — но ведь это было не так просто?

— Но и не очень трудно, — сказал Дрейк. — Твоя девушка провела все утро в салоне красоты и поведала парикмахеру, что летит шестичасовым самолетом в Лас-Вегас. Я просто позвонил туда своему агенту и распорядился, чтобы он был на аэродроме, и начал следить за ней.

— Она прилетела одна? — спросил Мейсон.

— Одна.

— Она еще нигде не зарегистрировалась?

— Нет. Оца получила свой чемодан на вокзале Юнион Пасифик. Очевидно, к ней кто-то должен присоединиться. Экспресс из Лос-Анджелеса должен прибыть в Лас-Вегас в 11.29 вечера. Тем временем девушка тратит деньги в «Дабл тейк казино».

Мейсон взглянул на часы.

— О’кей, Пол, — сказал он. — Позвони своему человеку в Лас-Вегасе. Скажи ему, что девушка не должна ускользнуть от нас. А я попытаюсь попасть туда к 11.20.

— У тебя это не выйдет, — заявил Дрейк.

— Черта с два не выйдет, — возмутился адвокат. — Я возьму быстрый двухмоторный самолет и…

— И все-таки у тебя ничего не выйдет, — возразил Дрейк. — На этот раз.

— А я сделаю это, — настаивал Мейсон. — Свою работу ты выполнил, а я позабочусь о транспорте.

Делла Стрит проскользнула в соседнюю кабинку, опустила десять центов в щель и стала набирать номер.

— Попробуй, — сказал Дрейк. — А ты узнаешь девушку, когда увидишь ее?

— Думаю, что да. Я раньше видел ее, еще когда она носила маску.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Дрейк.

— Что она была гадким утенком, — ответил Мейсон, т-Впрочём, ты не поймешь этого, Пол. Я рад, что девушка будет в 11.20 на вокзале. Делла и я попытаемся прибыть туда в это же время. Но ты держи связь со своими людьми, пусть они сообщат тебе, где девушка… Так что' если мы потеряем ее на вокзале, то позвоним тебе в офис, и ты скажешь нам, где ее искать.

Мейсон бросил трубку, открыл толчком дверь кабинки и вопросительно взглянул на Деллу.

— Вы заказали самолет? — спросил он.

Делла кивнула.

Мейсон повернулся к официанту.

— Вызовите мне такси, — попросил он. — И пусть машина ждет у подъезда с заведенным мотором. Мы спешим.

Глава 9

В 11.10 такси подвезло Перри Мейсона и Деллу Стрит к вокзалу Юнион Пасифик в Лас-Вегасе.

Мейсон бросил двадцатидолларовую бумажку шоферу и, взяв под руку Деллу, вошел внутрь вокзала.

В зале ожидания было человек двадцать: кто-то сидел, кто-то стоял, некоторые разговаривали.

Мейсон окинул взглядом зал, и на его лице выразилось разочарование.

Делла Стрит потихоньку толкнула его локтем в бок. Мейсон посмотрел в направлении ее взгляда.

— Что? — спросил он.

— Вон там… — указала Делла.

— Не вижу…

И в этот момент красивая женщина, стоявшая справа от двери, выдала себя восклицанием, когда ее взгляд остановился на Перри Мейсоне и Делле Стрит.

Делла Стрит взяла инициативу в свои руки й двинулась вперед. После минутного замешательства Мейсон пошел вслед за ней и догнал ее, когда она уже шла рядом с Джейнис Вейнрайт.

— Ну? — сказал Мейсон.

•— Я… вы…

— Хватит, — сказал адвокат. — Вы разыграли меня, как сосунка. Выкладывайте свою историю.

— Я никогда не разыгрывала вас. Я очень уважаю вас. И ни за что на свете не причинила бы вам вреда.

— Допустим, — сказал Мейсон, — а что вы делаете здесь?

— Я жду экспресс из Лос-Анджелеса.

— И вы думаете, что в поезде мистер Фейлмен?

— Не мистер Фейлмен, — ответила она, — а миссис Фейлмен.

— Миссис Фейлмен! — воскликнул Мейсон.

— Да. Она должна присоединиться ко мне и…

Ее прервал пронзительный свист и грохот "поезда.

— Это обещает быть интересным, — несколько озадаченно пррговорил адвокат. — Давайте встретим миссис Фейлмен. Мы будем немного сзади вас. Не говорите ей о том, что мы здесь.

Мейсон повернулся к Делле Стрит и усмехнулся.

— Мне кажется, несколько следующих минут доставят нам удовольствие.

Джейнис Вейнрайт начала что-то говорить, потом замолчала и побежала к поезду, медленно подходившему к перрону. Она остановилась, глядя на длинный ряд пульмановских вагонов. _ч

— Господи, — обратился Мейсон к Делле, — как вы смогли узнать ее?

— Я мысленно представила себе, как она будет выглядеть, если поднимет волосы, употребит другую помаду и подкрасит ресницы, — сказала Делла.

— Она сногсшибательна! — воскликнул Мейсон.

— Напомните мне как-нибудь, — заметила Делла, — чтобы я тоже занялась собой.

— Вам это не нужно, — улыбнулся Мейсон.

— Каждой женщине это нужно, — сказала Делла как-то грустно. И затем добавила: — Во всяком случае, мужчины так думают.

Экспресс остановился. Двери открылись. Носильщики стали помогать пассажирам выходить из поезда. Джейнис Вейнрайт стояла, поглядывая то направо, то налево.

Шли минуты, Мейсон, явно нервничая, пробормотал:

— Ну, если она снова разыгрывает комедию, она лучшая актриса в мире. Что-то я быстро становлюсь скептиком…

Из вагона вышла женщина, постояла, оглядываясь вокруг, как бы ожидая, что ее кто-то встретит, потом двинулась по направлению к вокзалу, остановилась и подошла к Джейнис Вейнрайт.

Джейнис оглядела ее, отвернулась, потом вдруг повернулась и посмотрела на нее второй раз.

— Джейнис! — сказала женщина.

— Как, миссис Фейлмен! — воскликнула Джейнис. — Господи, я не узнала бы вас. Что вы с Собой сделали?

Мейсон и Делла обменялись взглядами.

— Боже! — вздохнул Мейсон. — Миссис Фейлмен! Первая миссис Фейлмен!

— Ого! — только и смогла сказать Делла.

Джейнис Вейнрайт поздоровалась с женщиной, потом взяла ее под руку и подвела к Мейсону и Делле.

— Миссис Фейлмен, — начала Джейнис, — мне бы хотелось представить вам моих друзей: мисс Деллу Стрит и мистера Перри Мейсона, адвоката.

— Перри Мейсон! — воскликнула та.

Адвокат поклонился.

— Это миссис Фейлмен, — нервничая, сказала Джейнис, — она… она:..

— Бывшая жена ее босса, — продолжила миссис Фейлмен.

— Я еле узнала вас, — повернулась к ней Джейнис. — Вы действительно здорово похудели.

— Тридцать пять фунтов сбросила, — сказала миссис Фейлмен. — Теперь я вешу сто двадцать один фунт и собираюсь оставаться в этих пределах. Что происходит с женщиной, которая не следит за своей фигурой, я знаю по своему горькому опыту.

— Прошу прощения, — сказал Мейсон, — но мне нужно поговорить с мисс Вейнрайт по важному делу. Я только что прилетел в Лас-Вегас на самолете и приехал прямо на вокзал. Мне не хотелось бы вам мешать, но сейчас уже поздно и нам нужно вернуться в Лос-Анджелес. Разрешите поговорить с мисс Вейнрайт наедине.

— Ну что же, — сказала миссис Фейлмен. — Я не спешу и могу пробыть здесь пару дней. Я любила Лас-Вегас до тех пор… Ну, я думаю, вы знаете об этом скандале, мистер Мейсон. Если нет, то все равно узнаете. Одна из этих лас-вегасских девиц решила зацепить моего мужа и начала все эти трюки с покачиванием бедрами и прочими методами профессионального обольщения.

Джейнис Вейнрайт прервала ее:

— Если бы вы могли подождать несколько минут, миссис Фейлмен…

— Я не собираюсь ждать здесь, в душном здании старого вокзала. Я поеду в «Дабл тейк казино». Мне там всегда везло.

— Очень хорошо, мы поговорим всего несколько минут, — сказала Джейнис. — Если вы не против.

. — Нисколько, — успокоила ее миссис Фейлмен. — Мистер Мейсон, я столько слышала о вас. Я не ожидала встретить вас, особенно в Лас-Вегасе. Можете вы сказать мне, что вас интересует здесь…

— Я думаю, что смогу объяснить вам это лучше, — торопливо перебила ее Джейнис Вейнрайт, — если'вас это, конечно, устроит…

— Да, да, безусловно. Я ухожу, а вы можете вести ваш разговор, — сказала миссис Фейлмен. — Потом найдете меня в казино, но если со мной будет какой-нибудь красивый мужчина, то не подходите. Мы можем встретиться с вами на другое утро.

Джейнис, казалось, была в нерешительности.

— Всего хорошего, — попрощалась миссис Фейлмен; поклонилась Делле Стрит, улыбнулась Мейсону и ушла.

Джейнис Вейнрайт смотрела ей вслед.

— Господи, — проговорила она, — я ни за что не узнала бы эту женщину. Вы только посмотрите на ее фигуру.

— Великолепная фигура, — отметил Мейсон. — Насколько я понимаю, она не всегда была такой.

— Конечно нет. Она говорит, что сбросила тридцать пять фунтов. Держу пари, что все сорок пять. Она всегда была полной женщиной, а теперь… Посмотрите на нее.

— Я смотрю, — сказал Мейсон, не отводя взгляда от удаляющейся фигуры миссис Фейлмен.

Делла Стрит потихоньку толкнула его в бок.

— Ну ладно, — сказал Мейсон, обращаясь к Джей-нис. — Теперь быстро расскажите мне, в чем дело. Вы поставили меня в затруднительное положение. Вы знали, что мистер Фейлмен исчез.

— Он Исчез, — рассмеялась она, — но завтра появится снова, и все будет хорошо. Я прошу прощения, все получилось так…

— Вы пришли ко мне в офис, — начал терять терпение Мейсон, — с чемоданом, полным денег. Вы…

— О, мистер Мейсон, я так виновата, извините меня. Я могу сказать только одно. Вы получите компенсацию за вашу работу и за те хлопоты, которые я вам доставила.

— Спасибо, — поклонился Мейсон. — Теперь, я полагаю, вы расскажете мне обо всем.

— Поверьте мне, мистер Мейсон, — она прижала обе руки к груди, — когда я говорила с вами в офисе и даже на другой день по телефону, я ничего не знала.

— Расскажите, — продолжал настаивать Мейсон. — За эти дни я стал скептиком. Так какова ваша версия?

— Это не версия, — ответила она. — Это правда.

— Очень хорошо. Так какова эта правда?

— Ну, объясняется все просто, когда вы узнаете, вы поймете. Не было никакого шантажа и никакого шантажиста.

— Так, продолжайте, — сказал Мейсон. — А что же было?

— Ну, начала она, — когда мистер Фейлмен и его первая жена развелись, она получила довольно большую долю собственности. Часть ее была в наличных деньгах, а часть в виде акций той корпорации, которую контролирует мистер Фейлмен. Недавно он обнаружил, что конкуренты предприняли попытку получить контроль над корпорацией. Он так и не смог узнать, кто именно стоит за этими действиями, так как все делалось адвот катами через подставных лиц. Как только мистер Фейлмен обнаружил это, он решил помешать им.

У мирсис Фейлмен, Карлотты Фейлмен, было много акций, и ее доля была весьма значительной. По сути дела, все будущее мистера Фейлмена зависело от того, что она сделает со своими акциями.

Конечно, мистеру Фейлмену не хотелось обращаться к ней самому. На совещании в Бейкерсфилде он обсудил с Коулом Троем эту ситуацию и уехал оттуда очень озабоченным. Он пытался договориться с Карлоттой через подставных лиц, но она заявила, что не хочет иметь дело ни с кем, кроме самого мистера Фейлмена. И теперь я понимаю, почему она заняла такую позицию.

— Почему? — спросил Мейсон.

— Потому что она изменилась, стала красивой, такой, какой она была в то время, когда мистер Фейлмен женился на ней. Бог знает, как ей пришлось помучиться с диетой, гимнастикой, с косметикой, но она выглядит сейчас на пятнадцать лет моложе и… ну, фигуру ее вы видели. Вы бы никогда не поверили, что… Я думаю, что она весила раньше сто шестьдесят фунтов. И конечно, она что-то сделала с волосами…

— Хватит об этом, — прервал ее Мейсон, — меня интересует, что произошло после нашего телефонного разговора?

— Мне позвонил мистер Фейлмен.

— Когда?

— Сразу после того, как я поговорила с вами и пове-.сила трубку.

— И чего он хотел?

— Он хотел, чтобы я пошла в салон красоты, затем взяла деньги из сейфа, приехала в Лас-Вегас, встретила здесь Карлотту и подождала его.

— И откуда же он звонил?

— Из Палмдейла. Это место в двадцати семи милях от Бейкерсфилда.

— Что это за место?

— Там находится недвижимая собственность, которую мистер Фейлмен и Коул Трой купили за бесценок, так как почувствовали, что-через несколько лет она будет в большой цене.

— Понятно, — сказал Мейсон, — теперь объясните мне как следует, зачем вы здесь?

— Мистер Фейлмен сказал мне, что он хочет знать все, что здесь произойдет. Ему нужно получить от Кар-лотгы доверенность… Я назвала ее Карлоттой, это неверно. Мне след овал о. сказать: миссис Карлотта Фейл-мен, первая…

— Не думайте о точности, — начал терять терпение адвокат. — Она ждет, и я жду. Называйте ее, как хотите, но расскажите мне, что произошло.

— Ну, мистер Фейлмен велел мне встретиться здесь с Карлоттой. Он обещал сам приехать сюда, но знал, что его теперешней жене это не понравится. Он просил сохранить все в секрете и, если потом все выплывет наружу, поклясться, что я все время была с Карлоттой.

— А что вы ему сказали?

— Я спросила, где он находится, сообщила, что его жена в бешенстве. Это, кажется, озадачило его*. Он сказал, что этого не может быть, так как он поставил ее в известность, что отправляется в деловую поездку на нисколько дней. Он сказал, что позвонит ей позже, и просил никому не рассказывать о нашем разговоре.

Он велел взять деньги на расходы из сейфа, привести себя в порядок и полететь в Лас-Вегас е тем, чтобы встретить здесь Карлотту, прибывающую поездом в 11.20. Все время я должна быть с ней. Хотя он об этом много и не говорил, но я поняла, что он хочет устроить все так, как будто это была чисто деловая поездка, на тот случай, если его теперешняя жена узнает об этом.

С другой сторону, все это меня беспокоит, потому что я вижу, что задумала Карлотта. Она похорошела и собирается вступить в соперничество с миссис Фейлмен… Ой, мистер Мейсон, это такое запутанное дело, что я не представляю, как я с ним справлюсь.

— Для такого случая вы постарались навести красоту, — ухмыльнулся Мейсон.

— Да, это… это же по распоряжению мистера Фейлме-на… Черт возьми, мистер Мейсон, я так устала от постоянных усилий выглядеть скромной и незаметной…

— Я понимаю, что вы хотите сказать, — заметил адвокат. — Как часто вы позволяли себе выглядеть красивой?

— Это первый раз за два года, — призналась она.

— Мистер Фейлмен когда-нибудь видел вас такой?

— Да..: конечно… Вот почему он велел мне выглядеть как можно красивей.

Мейсон посмотрел на нее с раздражением.

— Почему вы так старались выглядеть непривлекательной?

— Мне казалось это наиболее целесообразным при данных обстоятельствах.

— Ладно, — сказал Мейсон, — мы выясним все потом. Я потратил много сил на ваши интриги. Почему вы не позвонили мне и не рассказали все, что узнали от мистера Фейлмена? Тогда все было бы в порядке!

— Я сообщила мистеру Фейлмену о том, что виделась с вами. Я призналась во всем и рассказала, что вы были так любезны со мной и взяли с меня только доллар… И он велел взять двести пятьдесят долларов, отдать вам и прислать ему счета ваших расходов.

Джейнис Вейнрайт открыла сумочку, вынула из нее пачку банкнотов, перехваченную резинкой, и отдала ее Мейсону со Словами:

— Я надеюсь, что вы простите меня, мистер Мейсон.

Адвокат повернулся к Делле Стрит, улыбнулся и сказал:

— Наверное, единственный человек, которого я должен простить, — это я сам: Мое проклятое любопытство… Хорошо, идите к миссис Фейлмен в казино и проведите весело время… Кстати, вы сказали мистеру Фейлмену, что его жена беспокоилась о нем?

— Да.

— А что он сказал?

— Сказал, что не понимает почему. Ведь он предупредил ее о своей поездке по делам на несколько дней. Кажется, он был очень встревожен этим. Он обещал мне позвонить ей, и я уверена, что он сделал это.

— В этом Палмдейле есть телефон?

— Нет, там нет. Телефон находится на станции обслуживания на расстоянии двух миль.

— Ну, вы можете идти, — разрешил Мейсон.

Сухой резкий голос раздался за спиной адвоката:

— Конечно, мне не хотелось бы перебивать, но если вы, мистер Мейсон, кончили, то я…

Мейсон повернулся.

— Лейтенант Трэгг! — воскликнул он.

Трэгг улыбнулся Делле Стрит и приподнял шляпу.

— Как поживаете, Делла?

Джейнис Вейнрайт переводила взгляд с одного на другого.

— Лейтенант Трэгг из лос-анджелесского отдела по расследованию убийств, — Представил его Мейсон. — Что вы здесь делаете?

Трэгг улыбнулся и сказал:

— Разрешите мне представить моего компаньона, лейтенанта Софиа из полиции Лас-Вегаса. А теперь я отвечу на ваш вопрос, мистер Мейсон. Я здесь, чтобы допросить Джейнис Вейнрайт в связи с убийством ее хозяина Мор-ли Л. Фейлмена.

Глава 10

Джейнис Вейнрайт слегка пошатнулась, ее лицо побелело, от волнения.

— Мистер Фейлмен… умер?!

— Убит, — поправил ее Трэгг.

— Но это невозможно. Он был жив и здоров, когда я…

— Минуту, Джейнис, — вмешался Мейсон. — Пока мы не узнаем всех обстоятельств, вы не должны делать никаких заявлений. Никаких заявлений вообще, поняли?

— Я не знаю, поняла ли она, но мы это поняли, — сказал лейтенант Софиа. — Вы сейчас не в своем судебном округе, мистер Мейсон. Вы в штате Невада и не имеете права практиковать без разрешения местного суда.

Полицейский офицер оттер плечом Мейсона от Джейнис Вейнрайт.

— Не отвечайте ни на какие вопросы, — не обращая на них внимания, Мейсон торопился дать Джейнис указания.

Лейтенант Софиа толкнул адвоката плечом в грудь. Офицер схватил Джейнис за руку.

— Пошли, Джейнис, — приказал он.

— Простите, Мейсон, — проговорил лейтенант Трэгг, — но тут ничего не поделаешь.

Два офицера повели Джейнис к двери вокзала и посадили в ожидавшую их машину.

У перрона загудел поезд, и пульмановские вагоны стали набирать скорость.

Делла взглянула на Мейсона со страхом.

— Ну что же, — «сказал адвокат, — теперь нам надо ехать в казино и вытряхнуть все новости из Карлотты Фейлмен.

— При условии, — напомнила ему Делла, — если она не подцепила какого-нибудь красивого мужчину… Черт возьми, шеф, что все это означает?

— Это означает, — заключил Мейсон, — что Джей-нис Вейнрайт попала в безнадежное положение до тех пор, пока мы не найдем каких-нибудь фактов, подтверждающих ее правоту. Я поеду в казино., А вы вызовите по телефону Пола Дрейка и попросите его узнать все, что можно, об убийстве Фейлмена: когда был обнаружен труп, где и так далее. А я пойду и попробую найти миссис Фейлмен прежде, чем полиция узнает,' что она в городе.

Мейсон вышел из вокзала и пошел по улице к «Дабл тейк казино».

Когда адвокат вошел туда, его оглушил шум сотен скрежещущих игральных автоматов и выкрики крупье: «Выиграл номер семнадцать… двадцать…»

Затем тот же голос монотонно произнес: «Еще один выиграл. На этот раз сто двадцать пять долларов на двоих. Получают номера семьдесят четвертый и семьдесят пятый».

Мейсон осмотрелся вокруг, обошел игральные автоматы, перешел к столам с рулеткой, стараясь оглядывать всех как можно незаметней. Через пять минут к нему присоединилась Делла Стрит.

— Поговорили с Полом? — спросил адвокат.

— Да. Убийство было для него новостью. Он направил агентов на эту работу. Полиция держит пока все в тайне, или же убийство было обнаружено только что… Где Карлотта?

— Я не вижу, — сказал Мейсон. — Очевидно, ее здесь нет.

Они еще раз прошлись по залу, оглядывая всех. Мейсон подозвал служителя и сказал:

— Я ищу женщину, которая пришла сюда минут двадцать назад. Ей тридцать пять лет, нр выглядит она моложе. Она…

— Все женщины, — ответил служитель, — которым тридцать пять лет, выглядят моложе.

Мейсон усмехнулся, а Делла сказала:

— Она в красном платье, а через руку переброшен мех. У нее очень, очень хорошая фигура… вот такая, — и Делла показала жестом.

— Ах, эта женщина! — ответил служитель. — Она пришла сюда и стала играть на игральном автомате, на третьем ударе выиграла двадцать долларов и получила их. Тут к ней подошел полицейский офицер, спросил, не пойдет ли она с ним, — ну и она пошла.

Мейсон поблагодарил служителя, и они с Деллой вышли.

— Что же теперь? — спросила Делла.

— Как правильно заметил офицер, — сказал Мейсон, — фактически в штате Невада я не адвокат. Я не имею права работать здесь.

—’ Что же нам делать?

— Мы поднимем с постели местного адвоката, — сказал Мейсон, — и поручим ему эту работу. Я знаю здесь женщину-адвоката, которая даст сто очков вперед некоторым мужчинам. Она взрывоопасна, как динамит, и обладает достаточной сексапильностью, чтобы вытянуть все, что нужно, из этих полицейских. Я сейчас позвоню ей.

— У вас довольно широкий круг знакомств среди женщин, — заметила Делла. — А эту тоже трудно описать?

— Нет, — ответил Мейсон, — не трудно. Она красива и взрывоопасна, как динамит.

Мейсон вошел в телефонную будку, вышел оттуда через три минуты и сказал:

— Надо позвонить ей через десять минут. Она постарается выяснить, в чем дело.

— При сложившихся обстоятельствах, — сказала Делла, — нам нужно испытать судьбу. Мы не можем побывать в Лас-Вегасе и не поставить что-нибудь на колесо счастья.

— Давайте поставим, — согласился Мейсон. — Здесь есть один игральный автомат с серебряными долларами, который показался мне весьма гостеприимным. Пойдемте, Делла, я вам покажу его.

Адвокат сунул в щель автомата доллар, дернул рычаг, и машина со звяканьем выбросила шестнадцать серебряных долларов.

— Видите, — сказал Мейсон, — как это просто.

— Да, — засмеялась Делла, — мне кажется, я напрасно трачу время в юридической конторе.

Мейсон, держа доллары в руке, сыграл еще два раза на автомате, затем перешел к столу с рулеткой, проиграл несколько раз и наконец выиграл, поставив на 27-й номер.

Когда Мейсон забрал свой выигрыш, Делла Стрит, глядя на стол через его плечо, спросила:

— Сегодня счастливый день?

Адвокат улыбнулся, ссыпал серебряные доллары в карман и сказал:

— Это я скажу вам через несколько секунд, Делла.

Он зашел в телефонную будку и, выйдя оттуда через минуту, покачал головой.

— Нет, сегодня не счастливый день, — сказал он.

— Вы имеете в виду то, что она сообщила?

— Они повели дело очень умно, — сказал Мейсон. — Полицейские офицеры поехали с нашей клиенткой прямо в аэропорт. Вероятно, они сейчас уже в самолете, который оторвался от земли. А там лейтенант Софиа, Трэгг и Джейнис мило беседуют.

— А Карлотта Фейлмен?

— Карлотта, несомненно, рассказывает полиции все, что ей известно.

— Ну что же, — заключила Делла, — это означает, что нам нужно вернуться в аэропорт и сесть на наш самолет.

— Мы свершили здесь все добро, какое смогли, — сказал Мейсон и добавил через секунду, — и все зло также.

Адвокат подозвал такси.

— В аэропорт, — бросил он. Затем ощупал свои карманы и, улыбнувшись, спросил шофера: — Вы согласны получить плату серебряными долларами?

— Конечно, — ответил шофер. — Я принимаю плату чем угодно, кроме долговых расписок. Впрочем, что касается вас, то тут я принял бы даже долговую расписку. Вы не помните меня? Я вез вас из аэропорта на вокзал. Тогда вы дали мне двадцать долларов. Это неплохой способ обеспечивать кредит.

— Это, кстати, напомнило мне о гонораре в вашем кармане, — повернулась к нему Делла.

— Действительно, — сказал Мейсон, доставая из кармана пачку банкнотов и снимая с нее резинку. — Я думаю, что мне удалось бы провести это через департамент финансов. Эту сумму нужно было бы внести в бухгалтерскую книгу в раздел «кредит» под гонораром в один доллар. Двести пятьдесят долларов, — посчитал Мейсон. — Двенадцать бумажек по двадцать долларов и одна — десятка.

Мейсон сунул деньги в карман и спросил шофера:

— Скажите, вам известно, где находится полицейское управление?

— Конечно, — ответил шофер.

— Очень хорошо, — обрадовался адвокат, — аэропорт отменяется. Поезжайте к полицейскому управлению. Найдите место, где был бы виден вход, остановите машину и ждите.

Делла Стрит посмотрела вопросительно на Мейсона, затем откинулась на подушки.

— А вы можете мне сказать, — повернулся шофер к Мейсону, — какое у вас дело в управлении?

— Я адвокат, — пояснил Мейсон, — и мне нужно поговорить со свидетельницей.

— О, это другое дело, мне просто хотелось знать, — успокоился шофер.

Через несколько минут шофер затормозил у здания полицейского управления.

— Так подойдет? — спросил он.

— Конечно, — ответил Мейсон. — Глушите мотор и ждите.

Они ждали минут двадцать, пока наконец Карлотта Фейлмен вышла из здания. Ее сопровождал офицер.

— Зажгите фары, — приказал Мейсон шоферу, — подъезжайте ко входу, как будто вы свободны.

— А потом что?

— А потом буду действовать я, — сказал адвокат.

Шофер завел мотор и подъехал к подъезду управления. Миссис Фейлмен, увидев такси, повернулась и подала руку офицеру. Тот улыбнулся и, простившись, пошел обратно к подъезду.

Машина остановилась. Миссис Фейлмен подошла к ней.

Мейсон открыл дверцу и приподнял шляпу.

— Позвольте мне, миссис Фейлмен, — сказал он. — Садитесь.

В первый момент она отшатнулась, потом рассмеялась:

— Вы испугали меня, мистер Мейсон, Вы ждали меня здесь?

— Мы только что подъехали, — живо откликнулся адвокат.

— Садитесь.

Офицер, подходивший к подъезду, оглянулся как раз в тот момент, когда Мейсон усадил миссис Фейлмен в машину. Открыв дверь управления, он остановился и стал наблюдать за такси.

Мейсон захлопнул дверцу и сказал шоферу:

— Поехали, приятель. Прямо по улице.

Чуть погодя он добавил:

— Остановитесь у первого мотеля со свободными номерами. — Затем повернулся к миссис Фейлмен: — Мне не хотелось бы вторгаться в ваши чувства в такой момент, но есть вещи, которые мне просто необходимо знать.

— За последние четыре года, — устало проговорила она, — люди только и делали, что вторгались в мои чувства. Иногда мне кажется, что их у меня вообще не осталось. Да, кажется, сегодняшний вечер — это конец. Я просто оцепенела, вот и все.

— Вот мотель, — объявил шофер.

— Чудесно, — воскликнул Мейсон, — остановитесь здесь. — Он обратился к Делле Стрит: — Объясните дежурному ситуацию. Заплатите, сколько найдете нужным.

Адвокат дал шоферу пятнадцать серебряных долларов.

— Это покроет нашу поездку? — спросил он.

Шофер улыбнулся и прикоснулся к фуражке.

— Очень хорошо, — сказал адвокат. — А раз так, то подождите нас здесь.

Когда все устроились в комфортабельной гостиной, Мейсон начал:

— Нельзя ли попросить вас рассказать о том, что произошло, миссис Фейлмен?

— Начиная с какого момента?

— Несколько недель назад.

— Ну, — ответила Карлотта, — я не буду много рассказывать вам о том, как распался мой брак. Это произошло просто потому, что я была дурой. Я не знаю, почему женщина позволяет мужу уйти при подобных обстоятельствах. В таких случаях чья-то гордость страдает. В данном случае пострадала моя гордость, так как я не могла соперничать с той женщиной.

Когда я пришла в себя, то поняла, что могу все-таки с ней соперничать. Не может быть, чтобы женщина не смогла бы стать современной и обольстительной, если она того захочет.

Это не означает, что вам удастся повернуть назад стрелки часов, но можно использовать оружие, данное вам. природой; и хорошенько отточить его.

— И вы начали точить свое оружие? — вставил Мейсон.

— Хотя и было слишком поздно, я начала точить свое оружие, и, — когда Морли захотел встретиться со мной в связи с делами, я решила позволить ему взглянуть на арсенал.

— Он сам обратился к вам? — спросил Мейсон.

— Нет, через посредника.

— Посредник говорил от его имени?

— Он сказал, что его клиент кто-то другой,но я знала, что он представляет интересы Морли.

— Когда это произошло?

— В конце прошлой недели. Этот человек сказал, что хочет получить доверенность на мои акции или купить их. Потом он позвонил мне снова — сегодня рано утром.

— И что вы сказали ему?

— Что акции продаваться не будут, а получение доверенности зависит от того, кто ее просит.

— И тогда он сообщил вам, что это нужно вашему первому мужу?

— Нет, прямо так он не Сказал. Он сказал, что времени мало и что его клиент хочет остаться в тени. Тогда я предложила дать мне сто долларов, чтобы покрыть мои расходы на поездку экспрессом^ Лас-Вегас, где его клиент может встретиться со мной и все обсудить.

— И что было дальше?

— Я получила деньги на расходы и приехала сюда. Я думала, что Морли будет здесь один.

— Кто-нибудь еще йытался получить ваши акции?

— Многие. За последние три недели мне звонили несколько человек, которые представлялись как маклеры.

— Эти предложения касались продажи акций?

— В основном доверенности, — сказала она. — Им не так нужны были акции, как право вето в делах корпорации.

— И в этой финансовой сделке с вашим мужем вы не имели в виду никакой другой фигуры?

— Единственной фигурой, — ответила она, — которой я хотела его когда-либо заинтересовать, была я сама.

В дверь раздался повелительный стук.

Вошел полицейский офицер и в жестком тоне заговорил с адвокатом:

— Знаете, мистер Мейсон, вы можете довольно быстро истощить гостеприимство властей Лас-Вегаса.

— Эта женщина — свидетельница, — объяснил Мейсон. — Она была в полицейском управлении и сделала заявление. Вы уже закончили беседу с ней.

— Вот вы действительно закончили, — сказал офицер. — У нас есть приказ проследить за тем, чтобы вас отвезли в аэропорт, мистер Мейсон.

— А если я не поеду? — спросил адвокат.

— О, вы можете не ехать, — ответил офицер. — Но вам нужно быть очень осторожным, чтобы, пока вы здесь, не нарушить ни одного из местных законов, мистер Мейсон. Мы бы не хотели, чтобы с вами что-то случилось, и, конечно, не спустим с вас глаз. Если вы нарушите какой-нибудь закон — а их здесь множество, у вас будут серьезные неприятности.

Вы убедили меня, — заявил Мейсон, — по сути дела, мы уже кончили и собираемся уезжать.

— Вот и чудесно, — сказал офицер. — Мы отвезем вас в аэропорт. Вы можете отпустить такси.

Глава 11

Пол Дрейк, небритый и взмокший от усталости, еще работал в своем офисе, когда Мейсон и Делла Стрит в половине четвертого утра приехали с аэродрома.

— Что тебе удалось узнать, Пол? — спросил Мейсон.

— Не слишком много, — ответил Дрейк. — Труп был найден в Палмдейле, в горной местности. Там есть недвижимость, приобретенная Фейлменом, — здание деловой конторы с высокой крутой крышей. Труп был найден внутри помещения, он лежал лицом вниз.

— Как он был убит?

— Выстрелом из револьвера, прямо в сердце. Калибр оружия — тридцать восьмой.

— Какое-нибудь оружие найдено?

— Нет.

— Следы?

— Я всего не знаю, но их там, кажется, множество. Ночью была гроза, так что она тоже помогла кое-что выяснить. Две машины приехали туда до грозы: «кадиллак» Фейлмена и «форд» Джейнис Вейнрайт. Потом дождь смочил землю. На мокрой земле есть следы только одной машины — это колея, проложенная автомобилем Джейнис, когда она уехала оттуда.

Итак, мы можем восстановить случившееся. Фейл-мен собирался ехать домой и вернуться к одиннадцати часам. Когда он вышел из конторы Троя в Бейкерсфилде, Джейнис Вейнрайт, уже выглядевшая как куколка, последовала за ним к стоянке машин. После того, как он позвонил жене…

— Подожди минуту, — прервал Пола Мейсон, — я человек недоверчивый. Откуда мы знаем, что он звонил жене?

— Он зашел в телефонную будку и воспользовался своей телефонной кредитной карточкой. Он поговорил с женой, и на станции, есть отметка о его разговоре.

— Он вызвал жену и разговаривал с ней?

— Именно так, несомненно, разговор состоялся.

— Черт возьми эту «тень»!

— Что ты хочешь этим сказать?

— Трой сказал, что видел «стройную тень», — сказал Мейсон. — Кого-то, кто выглядел как вторая миссис Фейлмен или, по меньшей мере, напоминал ее стройной фигурой. Я думаю, что это она поехала за своим мужем в Бейкерсфилд и следила за ним.

— В таком случае кто-то должен был говорить по телефону от ее имени, — заметил Дрейк.

— Правильно. Что еще, Пол?

— Больше ничего, Перри. Остается только сложить все факты. Эта гроза поймала в ловушку твою клиентку. В этом небольшом доме есть кровать, и совершенно очевидно, что Фейлмен не впервые останавливался там, и твоя Клиентка тоже не первый раз была там. Фейлмен сказал жене только то, что он собирается ехать в Бейкерсфилд на совещание с Коулом Троем. Сам же он в середине дня побрился и сменил костюм. Теперь скажи мне: станет ли какой-нибудь мужчина делать это для того, чтобы поехать на деловую встречу с другим мужчиной? Никогда в жизни. У него было свидание с Джейнис Вейнрайт. Они поссорились. Она убила его и удрала с деньгами. Эта гроза и след от ее машины выдают ее с головой.

— Может быть, ты и прав, — сказал, нахмурившись, Мейсон. — Что делается у окружного прокурора, Пол? Собираются ли они устраивать предварительное слушание дела?

— Это никому еще не известно, — ответил Пол. — Но я не думаю, потому что они готовят повестки для вызова перед Большим жюри…

Раздался короткийг резкий звонок телефона.

Дрейк снял трубку, сказал «да» и больше ничего не успел- добавить, так как дверь открылась и на пороге появился улыбающийся лейтенант Трэгг.

— Ну, джентльмены, — сказал Трэгг, — мы все, кажется, работаем сегодня допоздна.

— Сейчас не поздно, Трэгг, — усмехнулся Мейсон, — а рано. Мы уже начали новый день.

— Чудесно, — сказал Трэгг. — Тогда начнем его вместе. У меня есть маленький подарок для вас, Перри, и для Деллы Стрит.

— Что это? — заинтересовался адвокат.

Трэгг подал ему сложенные бумажки. Это оказались повестки, извещающие о необходимости явиться на Большое жюри в связи с расследованием убийства Мор-ли Фейлмена.

— Вы не можете заставлять адвоката свидетельствовать против его клиента, — твердым тоном произнес Мейсон, — и то же самое относится к его секретарю.,

— Мне это известно, — кивнул Трэгг. — Но нам не нужны ваши показания, Мейсон, нужно то, что является вашей собственностью: лента и диск с записью номеров двадцатидолларовых банкнотов, которые были в чемодане, принесенном вашей клиенткой в офис.

На лице Мейсона не отразилось никакого волнения.

— А вы уверены, что такие предметы существуют?

— Уверен, — ответил Трэгг.

— Должно быть, приятно сотрудничать с вами, лейтенант, когда дело касается улик.

— Будьте уверены в этом, — иронически сказал Трэгг. — Прошу вас, осторожнее с уликами, мистер Мейсон, постарайтесь, чтобы они не были уничтожены. И принесите их с собой, когда вам придется предстать перед Большим жюри. Ну, я знаю, что вы все устали. У вас был сегодня трудный день и такая же ночь. Не хочу мешать вашему отдыху и ухожу.

Трэгг улыбнулся, поклонился и вышел из кабинета.

— Ну, и что все это означает? — спросил Дрейк.

— Это означает, что Джейнис Вейнрайт заговорила. Она рассказала полиции все, что ей известно, включая историю с ее приходом ко мне в офис и то, что мы записали номера этих банкнотов. Иначе полиция не могла бы об этом узнать.

Дрейк молча изучал Мейсона.

— Ты, кажется, хочешь дать Трэггу эти улики. Ты не собираешься скрыть их? — спросил он.

— Нет. А зачем мне их скрывать? Мы предстанем перед Большим жюри и отдадим им все, что у нас есть.

Скажи, — внезапно спросил Дрейк, — твоя клиентка не платила тебе гонорар двадцатидолларовыми банкнотами?

Мейсон удивленно посмотрел на него:

— Почему ты так думаешь?

Мне просто хотелось бы знать, — ответил Дрейк.

— Если ты внимательно прочел повестку, Пол, — вкрадчиво заговорил Мейсон, — то ты заметил, что нам приказано представить записи, сделанные в офисе с номеров банкнотов, но там ничего не сказано о предъявлении денег, которые могли быть мною получены от клиентки.

— Смотри будь осторожней в этом деле, Перри, — сказал Дрейк. — Эти парни не так глупы, чтобы устраивать предварительное слушание дела. Они хотят получить показания перед Большим жюри, добиться обвинительного заключения и затем уже представить твою клиентку перед присяжными в суде.

— Прекрасно, — улыбнулся Мейсон. — Мне всегда хотелось рискнуть перед Большим жюри. Ну, пошли, Делла.

Мейсон и Делла Стрит вышли из. офиса, Мейсон отдал Делле несколько банкнотов.

— Спрячьте их в сейф, Делла, перед тем как вернетесь домой.

-> — Что это? — спросила Делла.

— Полученные от клиентки двести пятьдесят долларов, — ответил адвокат.

— Это те же самые двести пятьдесят долларов? — спросила она.

— Не знаю, ответил Мейсон. — Они смешались с моими собственными деньгами, и, кроме того, боюсь, что я потратил кое-что из них. В конце концов, ведь нет никакого распоряжения, запрещающего мне тратить деньги, и до сих пор нет повестки, приказывающей предъявить деньги, полученные от моей клиентки.

Глава 12

Судья Ллойд Л. Сеймур кивнул заместителю окружного прокурора:

— Хочет ли обвинение сделать открытое заявление? — спросил он.

Менлаб П. Рескин, один из лучших судебных заместителей окружного прокурора Гамильтона Бюргера, встал, поклонился суду и обратился к жюри.

— Высокий суд и вы, члены жюри присяжных, — начал он, — обвинение в этом деле намеревается доказать, что обвиняемая Джейнис Вейнрайт знала, что ее хозяин Морли Фейлмен собрал наличными большую сумму денег. Эти деньги были получены им в виде двадцатидолларовых банкнотов.

Мы можем только предполагать, что мистер Фейлмен собирался сделать с деньгами, но мы должны представить веские доказательства, что эти деньги у него были.

Мы собираемся доказать, что у обвиняемой был чемодан, содержащий двадцать пять — тридцать фунтов двадцатидолларовых банкнотов — количество, которое можно оценить примерно как двести тысяч долларов. Обвиняемая одурачила своего адвоката, Перри Мейсона, заставила его думать, что он помогает ей защищать интересы ее хозяина, тогда как на самом деле она собиралась убить своего хозяина и похитить деньги.

Мы предполагаем доказать, что она заманила хозяина в заброшенный дом в-горах, недалеко от Палмдейла, и там убила его, затем поехала в Лас-Вегас, заявив, что действует в соответствии с инструкциями своего хозяина, тогда как он был уже мертв и не мог опровергнуть ее заявление.

Тем не менее мы предполагаем доказать, что в этой хорошо продуманной схеме было несколько слабых мест, которые легко могут стать доказательством ее вины.

Мы собираемся доказать, что Коул В. Трой, деловой партнер Морли Фейлмена, видел молодую женщину, похожую по внешнему виду на обвиняемую, которая преследовала Фейлмена в Бейкерсфилде в вечер, предшествующий его смерти.

Мы предполагаем доказать, что мистер Фейлмен ушел из конторы Коула Троя, имея намерение вернуться домой, в северную часть города. Но обвиняемая, следившая за ним, завлекла его в дом в горах, чтобы провести с ним ночь.

Мы попытаемся с помощью улик доказать, что обвиняемая присвоила деньги, взятые ее хозяином из банка наличными. Мы попытаемся доказать, что мотивом для этого убийства была кража большой суммы денег, возможно равной двумстам тысячам долларов.

Мы предъявим убедительные доказательства, что эта пара отправилась на свидание в дом недалеко от Палмдейла. Ночью там была гроза, и ливень так пропитал почву перед домом, где был найден труп, что было невозможно подъехать к нему или отъехать от него, не оставив следов на влажной земле. Единственным следом, который ведет от дома, был след машины обвиняемой.

На основании этих улик мы будем требовать вердикта об убийстве первой степени.

Рескин снова поклонился суду, вернулся к столу адвокатов и сел.

— Хочет ли защита сделать открытое заявление? — спросил судья Сеймур.

— Да, — ответил Мейсон.

Он встал и повернулся к жюри.

— Леди и джентльмены, — сказал он, — я прошу вас учесть тот факт, что все улики, которые будут представлены обвинителем, — это вещественные доказательства. Мы представим вам иную гипотезу, объясняющую эти факты.

— С разрешения суда, — вмешался Рескин, — сейчас не время обсуждать дело. Если защитник хочет изложить то, что он собирается доказать, то мы не имеем возражений. Если же он хочет спорить о деле, то ему следует дождаться подходящего момента.

— Очень хорошо, ваша честь, — учтиво поклонился Мейсон и, повернувшись к жюри, произнес: — Мы собираемся доказать, что обвиняемая невиновна.

После этого он вернулся на свое место и сел.

По залу пробежал шумок оживления, а некоторые из членов жюри улыбнулись.

— Обвинение может приступить к изложению дела, — заявил судья Сеймур.

Рескин вызвал топографа, который представил дорожные карты, указывающие положение дома, набросок того места, где был найден труп, интерьер здания и положение тела.

Потом он вызвал фотографа, который предъявил в качестве доказательства снимки, сделанные с трупа, снимки окружающей местности, внутреннего и внешнего вида здания.

— Вызовите мистера Маркуса, — попросил Рескин.

Маркус оказался метеорологом, который констатировал, что рано утром, в среду, четвертого числа, в горах недалеко от Палмдейла была гроза. Несмотря на продолжительность, она была очень бурной и сопровождалась сильными осадками, которые, по его мнению, могли в достаточной степени увлажнить почву перед тем сооружением, которое использовалось как контора.

На фотографиях был виден размокший участок земли, о котором шла речь, и следы автомобиля, пересекающие его.

— Перекрестный допрос, — предложил Рескин Перри Мейсону.

Мейсон обратился к свидетелю очень приветливо.

— Вам известно, в какое время была гроза? — спросил он.

— Примерно около пяти часов утра.

— Что вы подразумеваете под словом «примерно»?

— Ну, я определяю это таким образом. Она была меж ду 4.30 и 5.30 утра. По сути дела, определить время точнее невозможно. Но могу определенно сказать, что она была между 4.30 и 5.30. *

— Это было утром в среду, четвертого числа?

— Верно.

— Сколько дюймов составил уровень осадков в этом месте?

— Я должен сказать, что там выпало-влаги примерно двадцать пять сотых дюйма, может быть даже немного больше. Перед зданием, о котором идет речь, имеется скат, и вода собралась там в большом количестве. Земля в этом месте была достаточно мягкой, чтобы на ней отпечатались следы, особенно следы автомобиля.

— Вы заметили какие-нибудь отпечатки?

— Да. Одна машина, «кадиллак», была остановлена перед домом, в дальней стороне участка. Ее следов не было. Там были следы, оставленные машиной, отъехавшей от дома к шоссе.

— Как далеко находится это шоссе, от дома?

— Это шоссе находится на расстоянии ста пятидесяти футов от дома. Это не основная магистраль, но тем не менее она имеет покрытие. И поэтому, я думаю, оно не размокло от дождя и на нем не осталось следов, во всяком случае определенных следов. Однако и на нем можно увидеть отпечатки, оставленные автомобилем, проехавшим по грязи перед домом. Эти следы ведут под гору на шоссе и оставляют грязные отпечатки на расстоянии двадцати пяти футов. Сначала отпечатки вполне отчетливые, когда машина только выехала на шоссе, затем они постепенно слабеют, так что опознать их дальше невозможно.

— Благодарю вас, — сказал Мейсон, — это все.

Рескин вызвал эксперта по муляжам, который установил тождество сфотографированного следа машины и сделанных им отливок. Эти отливки были сняты со всех четырех шин.

— Были ли эти следы достаточно отчетливы, чтобы вы могли установить тождество их с теми шинами, что стоят на автомобиле? — спросил Рескин.

— Да, сэр. Три шины из четырех одинаковы. Одна имеет небольшой дефект.

— Какая это шина?

— На правом переднем колесе.

— Этот дефект виден достаточно четко, чтобы опознать его на следах шины на мягкой земле?

— О да.

— Вы осмотрели машину, зарегистрированную на имя Джейнис Вейнрайт под номером ЖВБ 3933?

— Да.

— И вы сделали отливки с шин этого автомобиля? — Да.

— И они у вас с собой?

— Да.

Свидетель предъявил отливки, и они были приобщены к доказательствам.

— Возьмите, пожалуйста, — сказал Рескин, — муляжи следов, сделанные вами на месте преступления, и отливки, сделанные с шин этого автомобиля, и посмотрите, не подходят ли они друг к другу.

— Муляжи следов машины на месте преступления сделаны из прозрачного пластика. Можно взять их и наложить на отливки,^ сделанные с шин, чтобы посмотреть, насколько шины подходят к следам.

— Сделайте это, пожалуйста, для суда и жюри.

Свидетель продемонстрировал каждый муляж по очереди.

— Нам бы хотелось приобщить эти существенные улики к доказательствам, — сказал Рескин, — как экспонаты

У-1, У-2, У-3, У-4 и так далее, снабжая каждое из доказательств номером и обозначив все муляжи как вещественное доказательство У.

— Возражений не имею, — сказал Мейсон.

— Перекрестный допрос, — объявил Рескин.

— Я понял так, — обратился Мейсон к свидетелю, — что при изготовлении этих отливок и муляжей вы особенно старались избежать ошибок в размерах?

— Верно, — сказал свидетель.

— Когда шины были на земле, то каждое колесо испытывало давление в несколько сот фунтов? — спросил Мейсон.

— Конечно.

— А когда вы делали отливки с шин, они не испытывали этого давления?

— Ну… да… нет…

— Значит, если даже эти следы были оставлены шинами автомобиля обвиняемой, то отливки, сделанные вами с тех шин, подошли бы к муляжам следов, потому что они были сделаны вами без давления.

— Я пытался компенсировать это.

— Как вы пытались это компенсировать?

— Я частично выкачал воздух из шин и создал на них достаточное давление, разровняв их при съемке копий так, как при давлении веса машины колесо.

— Каким мерилом вы при этом пользовались? Как вы определяли количество фунтов давления?

— Я руководствовался своим суждением.

— Другими словами, — сказал Мейсон, — вы выкачали воздух из шин и дали на них такое давление в процессе снятия копий, чтобы их отпечатки в точности совпали со следами на месте преступления.

— Это не так, — воскликнул свидетель, — этого я не делал.

— Но вы руководствовались этим фактором? — спросил Мейсон.

— Да.

— И руководствовались своим мнением, так что этот фактор повлиял на результаты снятия отпечатков?

— Если хотите, да.

— Благодарю вас, — поклонился Мейсон, — это все.

— Минуту, — сказал Рескин, — у меня есть вопрос. В выкачивании воздуха из шин и в том методе, которым вы пользовались, было что-нибудь, что меняло рисунок шин?

— Ничего.

— У меня все, — сказал Рескин.

— У меня есть еще один вопрос, — сказал Мейсон. — То, что свидетель делал с шинами, меняло их размеры?

Размеру — да, но рисунок оставался прежним.

— Значит, вы меняли размеры шин?

— Если вы так хотите — да, — раздраженно сказал свидетель. — Я менял размеры шин.

— Благодарю вас, т- ответил Мейсон, — я был совершенно в этом уверен.

Члены жюри обменялись взглядами, Выражавшими некоторое замешательство.

Рескин вызвал кассира того банка, где у Морли Фейл-мена был текущий счет. Кассир довольно неохотно засвидетельствовал, что в течение трех недель Фейлмен изъял из банка значительную сумму денег наличными. Деньги постоянно забирались в виде двадцатидолларовых банкнотов. Общая сумма изъятых денег равнялась примерно ста восьмидесяти семи тысячам долларов. Во вторник, третьего числа, Фейлмен взял пять тысяч долларов наличными двадцатидолларовыми банкнотами.

— Перекрестный допрос, — объявил Рескин.

— Вопросов не имею, — заявил Мейсон.

— В таком случае я хочу вызвать в качестве свидетеля Коула В- Троя, — сказал Рескин.

Трой представился как Партнер Морли Фейлмена в некоторых предприятиях. Во вторник, третьего числа, в Бейкерсфилде у них было деловое совещание. Трой засвидетельствовал, что Фейлмен в восемь часов звонил жене и предупредил ее, что будет дома около одиннадцати часов. Он уехал из'конторы Троя в девять часов, заверив его, что возвращается домой в Лос-Анджелес.

— Что вы делали после того, как мистер Фейлмен ушел из конторы? — спросил Рескин.

— Я бесцельно прошелся по комнате и, подойдя к окну, взглянул на улицу.

— Теперь я хочу показать вам диаграмму улицы, на которой находится ваша контора, и спросить вас, пра-вильнсгли она сделана?

— Да, правильно.

— Что вы видели, стоя у окна?

— Я видел Морли Фейлмена, который сошел с тротуара, на секунду остановился и по диагонали пересек улицу.

— Я укреплю эту диаграмму на доске, — сказал Рес-кин, — вас прошу отметить крестиком то место, где вы увидели в первый раз мистера Фейлмена.

— Это было примерно здесь, — сказал свидетель, ставя отметку.

— А теперь поставьте еще крестик там, где вы увидели, что мистер Фейлмен остановился.

Свидетель поставил еще одну метку.

— А теперь можете вы провести диагональ, по которой Фейлмен пересек улицу?

Свидетель провел и эту линию.

— А что делал мистер Фейлмен после этого? Начертите линию, показывающую его движение после того, как он перешел через улицу.

— Ну, он пересек тротуар по диагонали к углу, затем завернул за угол. После этого я не мог видеть его, так как его скрыло от меня здание.

— И вы продолжали, стоять у окна?

— Да.

— А что вы увидели после того?

— В то время, когда мистер Фейлмен переходил через улицу, — продолжал Трой, — я увидел тень женщины.

— Первое, что вы увидели, была тень женщины?

— Да.

— До того, как вы увидели саму женщину?

— Да.

— Вы увидели в ней что-нибудь особенное?

— Это была очень стройная тень. Она меня заинтересовала, потому что явно принадлежала молодой женщине, ну… хорошо сложенной.

— Но в тот момент вы могли видеть только ее тень?

— Совершенно верно.

— И где была эта тень?

— Недалеко от уличного фонаря на углу. Женщина была вне поля моего зрения, но я мог видеть тень.

— Укажите на диаграмме, где была эта тень.

Свидетель указал.

— А женщину вы потом увидели?

— Да.

— Когда?

— Ну, приблизительно когда мистер Фейлмен был на полпути через улицу.

— И что произошло затем?

— Женщина двинулась вперед и встала почти против моего окна.

— В этот момент вы могли видеть всю ее фигуру?

— Нет, только ее голову и плечи.

— А затем?

— Затем, когда мистер Фейлмен перешел через улицу, она двинулась вслед за ним.

— На каком расстоянии от него?

— Ну… футов двадцать.

— А в этот момент вы могли видеть ее более ясно?

— Конечно. Когда она сошла с тротуара, я мог хорошо видеть ее сзади.

— Можете вы описать ее?

— Это была молодая женщина, что-то около тридцати лет. Она была хорошо сложена и одета… ну, в такую облегающую юбку или платье. Я не помню точно, как она была одета.

— И вы продолжали наблюдать за ней?

— Да.

— Как долго?

— Пока она не скрылась из виду.

— И где это произошло?

— Она точно следовала по пути мистера Фейлмена.

— Вы можете спрашивать, — сказал Рескин, поворачиваясь к Мейсону.

— Фейлмен звонил жене около восьми? — начал допрос Мейсон.

— Да.

— Он воспользовался вашим телефоном в конторе?

— Нет. Мы были в’ресторане. Он звонил из телефонной кабины.

— Вы слушали этот разговор?

— Нет.

— Откуда же Вы знаете, что он звонил жене?

— Он сказал, что собирается позвонить ей, и пошел в телефонную будку.

— Теперь вернемся к «стройной тени», — сказал Мейсон. — Вы стояли у окна конторы?

— Да.

— И следили за Фейлменом, пока он не скрылся из вида?

— Да, сэр.

— И потом вы увидели «тень» молодой женщины? — Да.

— И вы говорите, что после того, как она попала в поле вашего зрения, вы наблюдали за ней до тех пор, пока она не исчезла за углом?

— Да, сэр.

— На каком расстоянии от Фейлмена она шла?

- Около двадцати футов.

— Теперь покажите эту дистанцию на диаграмме. Какова ширина мостовой здесь, вам известно?

— Я думаю, футов шестьдесят.

— А ширина тротуаров?

— Футов десять каждый.

— Так что ширина улицы в целом футов восемьдесят? — Да.

— Каким было расстояние по диагонали?

— Может быть… футов сто двадцать.

— Итак, — сказал Мейсон, — вы засвидетельствовали, что наблюдали за мистером Фейлменом, когда он пересекал улицу, до тех пор, пока он не зашел за угол здания и не скрылся из виду?

— Верно.

— Но вы также сказали, что наблюдали за молодой женщиной, как только увидели ее. А это произошло тогда, когда Фейлмен прошел часть всего расстояния. Итак, за кем же вы все-таки наблюдали — за женщиной или за Фейлменом?

— Я наблюдал за ними обоими.

— На ком были сфокусированы ваши глаза — на женщине или на Фейлмене?

— Ну, я полагаю… где-то между ними.

— Тогда, значит, вы не наблюдали за женщиной?

— Наблюдал, но мои глаза не были сфокусированы на ней.

— И не следили за Фейлменом?

— Следил, но не был сосредоточен на нем.

— Иными словами, в то время, когда красивая женщина с соблазнительной фигурой пересекала улицу, вы не смотрели на нее, а сфокусировали свой взгляд на точке, находящейся в десяти футах впереди нее?

— Нет, я думаю, что это неверно. Я переводил взгляд с одного на другого.

— Можете вы описать походку этой женщины?

— Она была очень грациозной, ну… женщина покачивала бедрами.

— И вы оторвали свой взгляд от такого привлекательного зрелища, чтобы понаблюдать за Фейлменом, который шел впереди нее на двадцать футов?

— Ну, нет, — сказал Трой, — если вы ставите вопрос так, мистер Мейсон, я должен сказать, что смотрел на женщину.

— Значит, вы ошиблись, утверждая, что наблюдали за Фейлменом?

— Да, я видел его краем глаза, а наблюдал за женщиной.

— Значит, вы ошиблись, утверждая, что ваш взгляд был сфокусирован на какой-то точке между женщиной и Фейлменом?

— Я не имел в виду эту мысль, отвечая на ваш вопрос, мистер Мейсон.

— Другими словами, вы под присягой отвечали на вопрос, не думая?

— Ну, полагаю, что да.

— Следовательно, вы дали неверный ответ?

— Да, сэр, должно быть, так.

— Благодарю вас, — сказал Мейсон с преувеличенной вежливостью. — Я удовлетворен. Были ли еще какие-то другие вопросы, на которые вы ответили не подумав?

— Нет.

— Вы это хорошо обдумали?

— Да.

— Это все, — сказал Мейсон.

— Для дачи свидетельских показаний вызывается миссис Морли Л. Фейлмен, — сказал Рескин.

Вторая миссис Фейлмен, одетая в черное, со скромно опущенными вниз глазами, подняла правую руку, принесла клятву и заняла свидетельское место.

В голосе Рескина, когда он начал задавать ей вопросы, прозвучало сочувствие, которое демонстрируют некоторые обвинители, допрашивая безутешных вдов.

— Миссис Фейлмен, — сказал Рескин, — нам предстоит выполнить тяжкий долг по отношению к пострадавшему. Вы вдова Морли Фейлмена и были, я полагаю, вызваны для опознания его трупа, после того как он был найден в доме недалеко от Палмдейла.

— Совершенно верно, — сказала она.

— Вы видели труп?

— Да.

— Вы смогли его опознать?

— Да, это был труп моего мужа Морли Фейлмена.

— Теперь, — продолжал Рескин, — сосредоточьте ваше внимание на вторнике третьего числа — это было за день до трго, как был найден труп вашего мужа. Расскажите нам о том, когда вы в последний раз видели вашего мужа, где вы его видели и что он делал.

Медленно, тихим голосом свидетельница рассказала о том, как днем муж вернулся из конторы и сообщил ей о поездке в Бейкерсфилд. Он попросил ее дать ему другой костюм. Пока >вн брился в ванной комнате, она осмотрела карманы брошенного костюма, нашла там письмо с угрозами и конверт от него, прочла его, а затем положила письмо и конверт в карман костюма, который муж собирался надеть.

— И именно в Этот костюм он был одет в момент своей смерти? — спросил Рескин.

— Да.

— Можете переходить к перекрестному допросу, — объявил Рескин.

Мейсон встал, с'делал несколько шагов вперед и повернулся лицом к свидетельнице.

— Миссис Фейлмен, — сказал он, — где вы познакомились с вашим мужем? i

— В Лас-Вегасе, штат Невада, — тихо ответила она.

— А что вы там делали в это время?

— Протестую, — сказал Рескин, — этот вопрос не относится к делу. Он не имеет связи с перекрестным допросом. Не важно, что тогда делала свидетельница, когда и как она познакомилась со своим мужем.

— Протест не принимается, — сказал судья Сеймур. — В подобных делах мы должны дать защитнику обвиняемой как можно более широкий простор для перекрестного допроса. У адвоката несомненно есть какая-то определенная цель, раз он задает этот вопрос. Вы можете ответить на него.

— Я работала там на различных должностях.

— Опишите их, сказал Мейсон.

Голос миссис Фейлмен зазвучал громче, в ее глазах была явная враждебность по отношению к Мейсону.

— Я полагаю, что лучше всего определить шэй тогдашний вид занятий как шоу-герл.

— И вы демонстрировали себя в купальных костюмах?

— Иногда да.

— Вы были «ХОЗЯЙКОЙ»?

— Да.

— И «приманкой»?

— Я не знаю, что означает это слово.

— Вы надевали открытое вечернее платье, облегавшее фигуру, и ходили между игральными столиками?

— Все хорошие вечерние платья облегают фигуру.

— И ваши тоже были такими?

— Да.

— И вы разгуливали между игорными столами? — Да.

— И позволяли легко «подцепить» себя?

— Я не цеплялась.

— Ну, скажем так, — заявил Мейсон, — с вами было легко познакомиться?

— Я была «хозяйкой».

— Это означает, что с вами было легко познакомиться?

— Я просто выполняла свой долг в качестве хозяйки.

— С вами было легко познакомиться?

— Думаю, да.

— Так вы позволяли это?

— Если хотите, да.

— И особенно легко вы знакомились с богатыми мужчинами, которые могли потратить много денег на игорных столах. Верно?

— Да, — огрызнулась она.

— И, познакомившись с ними, вы ставили своей целью поощрять их к игре. Расхаживая между столами, вы сами вели небольшую игру, после того как они могли уже бросить ее.

— Как «хозяйка» я пыталась быть привлекательной.

— И часто вы бывали у игорных столов?

— Да

— Вы пользовались фишками?

— Всегда.

— Итак, когда вы познакомились с Морли Фейлме-ном, он играл у стола, не так ли?

— Да.

— И вы тоже играли за этим столом?

— Да.

— С фишками?

— Я же сказала вам, что всегда пользовалась фишками.

— И это были специальные фишки, не. так ли? Они не выкупались. Они выдавались вам специально. Вы играли на них, но обменять их на деньги не могли. Ваша игра была просто «липой»?

— Да.

— А теперь вы думаете, что члены жюри поверят, что вы не знаете значения слова «приманка»?

— Я слышала, как пользовались этим термином.

— А вы когда-нибудь пользовались им?

— Возможно.

— И пользовались, не зная его значения?

— Ну, я знала, что он означает в том смысле, как я пользовалась им.

— И что же он означает в этом смысле?

— Ну… приманка.

— Вот именно, — сказал Мейсон. — Значит, когда вы сказали мне, что вам неизвестно, что означает это выражение, вы были со мной не совсем откровенны?

— Ваша честь, я протестую, — не выдержал Рескин. — Это попытка запугать свидетельницу. Вопрос аргументирован, он не подходит для перекрестного допроса.

— Протест не принят, — рявкнул судья Сеймур.

— Отвечайте на вопрос, — сказал Мейсон.

— Ну, я не знаю, в каком смысле вы употребляете это слово. У вас оно звучит слишком… слишком…

— Недостойно.

—‘Да, пожалуй.

— А вы считаете себя достойным человеком?

— Я стараюсь быть достойной.

— И благородной?

— Да.

— И тем не менее, пользуясь вашим выражением, вы были «приманкой»?

Она закусила губу.

— Да, я была «приманкой».

— Итак, — сказал Мейсон, — когда вы впервые познакомились с Морли Фейлменом, вы подошли к столу, за которым он уже играл, не так ли?

— Да.

— Кто-нибудь направил вас к этому столу? Какой-нибудь человек, представлявший вашего хозяина и указавший вам на Морли Фейлмена? Сказал вам этот человек пойти туда и «поработать» с ним?

— Выражение «поработать с ним» не было употреблено.

— Но вы знали, что оно означает?

— Будучи «хозяйкой», я подошла к столу и, когда мистер Фейлмен выиграл, улыбнулась ему и этим растопила лед.

— Какой лед? — спросил Мейсон.

— Ну, я дала ему возможность познакомиться со мной.

— А вы думаете, что там был лед?

— Я употребила это выражение в переносном смысле.

— И я тоже, — сказал Мейсон, — ведь я не имею в виду, что там были сосульки, капли с которых падали за вырез вашего вечернего платья. Я понимаю, что вы использовали «лед» в качестве образного выражения, и я употребляю его в том же самом смысле. Итак, лед был разбит.

— Это зависит от того, как смотреть на это.

— Вы пошли туда, чтобы познакомиться с Фейлменом?

— Ну…

— Да или нет?

— Да, — взорвалась она. И внезапно, подняв глаза, сказала: — Я работала «хозяйкой». Не стоит вести себя так глупо, Перри Мейсон. Ведь вы бывали в Лас-Вегасе.

Мейсон поклонился и сказал:

— Вот именно. Благодарю вас, миссис Фейлмен. Я просто старался выяснить всю картину для членов жюри.

— С разрешения суда, — сказал Рескин, — я настаиваю на том, что позиция, занятая защитником в отношении свидетельницы, в высшей степени несправедлива. Он пытается запугать женщину и представить ее в ложном свете перед жюри. Эта женщина — вдова. Она подавлена преступлением…

— Минуту, — перебил его Мейсон. — Это вне компетенции суда. Для адвоката нет оснований сейчас спорить о деле.

— Но я протестую против того, что эту женщину выставляют перед жюри проституткой, — возразил Рескин.

— А я протестую против того, что ее выставляют несчастной вдовой, чтобы обвинитель мог сыграть на сочувствии жюри, «- заявил Мейсон. Судья Сеймур нахмурился.

— Члены жюри призваны рассмотреть свидетелей, наблюдать за их поведением на свидетельском месте, формировать свое мнение в соответствии с фактами. Обвинитель имеет одну теорию дела, защита — другую. Но прошу не переходить на личности, джентльмены. Вы можете продолжать, мистер Мейсон.

Теперь уже маска слабой, удрученной горем вдовы соскочила со свидетельницы. Она сидела слегка подавшись вперед, подняв голову и с гневом глядя на Перри Мейсона.

— Итак, — сказал Мейсон, — вы видели это письмо в кармане у мужа?

— Если вы называете письмом это наглое требование шантажиста, — резко сказала она.

— И конверт?

— И „конверт, — передразнила адвоката миссис Фейлмен.

— И на конверте в левом верхнем углу был обратный адрес и фамилия А.Б. Вайдел.

— Да.

Женщина была сердита и не старалась скрыть этого.

— Итак, вы говорите, что это было письмо от шантажиста, — сказал Мейсон. — Как вы это узнали?

— Как я узнала? — возмутилась она. — А вы подумали бы, что это приглашение на танцы?

В зале послышались веселые смешки, а судья Сеймур нахмурился.

— И на конверте значилась фамилия А.Б. Вайдел?

Она снова передразнила адвоката:

И-на конверте значилась фамилия А.Б. Вайдел, мистер Мейсон.

— А теперь, — сказал Мейсон, — сообщите, пожалуйста, жюри, как ваша девичья фамилия?

— Меня звали Дей Доне.

— Как вы были наречены при крещении?

— Не знаю, — ответила она, — я не могу помнить этого события.

— Под каким именем вы пошли впервые в школу?

— Я не помню, как я пошла в школу.

— Какая была все-таки ваша настоящая фамилия, а не псевдоним? — спросил Мейсон.

— Меня звали Агнес.

— А дальше?

— Агнес Вайдел.

— Благодарю вас, — сказал Мейсон, — это все.

Рескин сказал спокойным голосом:

— Минутку, миссис Фейлмен. Я вполне понимаю ваш гнев, вызванный наглыми инсинуациями защитника. Но теперь я прошу вас повернуться лицом к членам жюри и объяснить им, почему имя А.Б. Вайдел ничего не означало для вас, когда вы увидели его на конверте?

— Я подумала, — сказала женщина, стараясь вернуть себе прежний удрученный вид, — что какой-то шантажист использовал фамилию Вайдел для того, чтобы оказать на мужа давление, дав ему понять, что он знает что-то обо мне.

— Не вы послали это письмо?

— Разумеется, нет.

— Вы никак не были связаны с ним?

— Конечно нет.

— Следовательно, какое впечатление произвела на вас фамилия Вайдел?

Судья Сеймур взглянул на Мейсона.

— Есть какие-то возражения против того, что свидетельница высказывает свои мысли, а не факты?

— Никаких, — сказал Мейсон. — Мне бы потом хотелось задать свидетельнице вопрос на ту же тему.

Миссис Фейлмен зло взглянула на адвоката и повысила голос:

— Я просто была убеждена, что это шантаж и что кто-то использовал это имя для давления на моего мужа.

— У меня все, — сказал Рескин.

— Прошу вас, — предложил Сеймур Мейсону.

— Благодарю вас, ваша честь. Мне бы хотелось спросить у свидетельницы, что такое было в ее прошлом, натолкнувшее ее на мысль, что ее девичья фамилия используется кем-то для шантажа ее мужа.

— Минуту, — вскочил Рескин. — Свидетельница не говорила ничего подобного. Этот вопрос не подходит для перекрестного допроса — он аргументирован.

— Напротив, — сказал Мейсон. — Эту тему начало обвинение, спросив свидетельницу о ее мыслях. Я настаиваю на том, что мой вопрос основан на правильной интерпретации ее ответа.

— Я думаю, что обвинение может затрагивать какие-то темы, — сказал судья Сеймур, — но это не значит, что мы должны тратить время на обсуждение вопросов, не имеющих отношения к делу. Однако, исходя из характера допроса, я разрешаю защитнику задать только этот вопрос.

— Могу я просить прочесть этот вопрос? — спросила миссис Фейлмен.

Секретарь суда прочел записанный вопрос. Свидетельница была в нерешительности.

— Вы поняли вопрос? — спросил Мейсон.

— Я не уверена, что поняла.

— Что было в вашем прошлом, заставившее вас думать, что ваша фамилия может быть использована для шантажа?

— Ничего! — выкрикнула она. — Абсолютно ничего!

Мейсон вежливо улыбнулся.

— Благодарю вас, — сказал он, — я закончил.

— У меня тоже все, — сказал Рескин.

Свидетельница, все еще сердитая, встала со свидетельского места и, проходя мимо стола адвокатов, взглянула на Мейсона.

Тот повернулся к Джейнис Вейнрайт, сидевшей позади него, и успокаивающе прошептал:

— Это несколько подпортило образ скромной вдовы, содрогнувшейся от горя.

Рескин, поняв тактику Мейсона и уловив, что картина, которую он хотел создать в представлении членов жюри, поколеблена гневом миссис Фейлмен, вызвал на свидетельское место лейтенанта Трэгга.

Лейтенант Трэгг в профессиональной манере описал сцену убийства. Он объяснил, что его направили сотрудничать с людьми из офиса шерифа, потому что он работал еще над делом об исчезновении Фейлмена.

Спокойно и объективно он описал здание, использовавшееся под контору. Там был диван, который можно было превратить в двуспальную кровать, туалет и душ, стол, несколько кресел, стойка во всю длину помещения и шкаф, в котором были старые контракты и проспекты.

Тело убитого лежало лицом к полу, правая рука была слегка поднята к голове, левая — у левого бедра.

Трэгг сообщил, что тело было совершенно остывшим. Явление, известное под названием «ригор мортис», — посмертное окоченение тела, вызванное химическими изменениями в мышечной ткани, — полностью проявилось во всем теле.

— В котором часу вы увидели первый раз труп? — спросил Рескин.

— В семь часов двадцать семь минут, — ответил Трэгг.

— Это было в среду, четвертого числа?

— Совершенно верно.

— Вы сами обнаружили труп?

— Нет.

— Вы погните, когда вас впервые известили об этом?

— Да, это было незадолго до шести часов.

— Был диван раскрыт?

— Нет, сэр, он был опять сложен.

— Откуда вам известно, что он был опять сложен? Разве вы знаете, что его раскладывали?!

— Нет, не знаю, — сказал Трэгг, подумав.

— У меня все, благодарю вас, — сказал Мейсон.

— Доктор Ломбард Г. Джаспер, — объявил Рескин.

Доктор Джаспер вышел вперед, был приведен к присяге и засвидетельствовал, что он был ассистентом хирурга, производившего вскрытие, что он обследовал тело Морли Фейлмена на месте преступления и это обследование проводилось примерно в 7.30 в среду, четвертого числа. По его мнению,смерть наступила между 12 и 5 часами утра.

— Перекрестный допрос, — объявил Рескин.

— Как вы установили время смерти? — спросил Мейсон.

— С помощью различных факторов, которые помогают специально обученным судебным патологоанатомам, — сказал доктор.

— А каковы эти факторы? — спросил Мейсон.

— Один из них — посмертная окраска Тела.

— А кроме того?

— Развитие фактора «ригор мортис» — время его появления, продолжительность и время исчезновения.

— Теперь, — сказал Мейсон, — оставьте профессиональный жаргон, доктор, и объясните это так, чтобы было понятно жюри. Что это за посмертная окраска тела?

— Ну, это определенная окраска трупа, обусловленная осаждением и последующим свертыванием крови в капиллярах.

— Насколько я понимаю, вы так и не смогли этого сделать, — сказал Мейсон. — Может быть, мне удастся помочь вам прояснить эти вещи, доктор. При жизни человека существует кровяное давление, верно?

— Да.

— После смерти оно становится равным нулю? — Да.

— Так что кровь естественно задерживается в нижних частях тела умершего.

— Да.

— А раз кровь прекращает циркулировать, она начинает свертываться.

— Да.

— И тогда, нижние части тела умершего приобретают определенную сине-багровую окраску, вызванную осаждением и свертыванием крови?

— Да.

— Через какое время после смерти появляется эта окраска? Когда она становится заметной?

— Ну, она становится очевидной через два часа после смерти.

— И как долго остается после смерти?

— В течение значительного периода времени.

— Часов двенадцать?

— Да.

— Двадцать четыре часа?

— Да.

— Следовательно, — сказал Мейсон, — когда вы ссылаетесь на посмертную окраску тела как на указатель времени смерти, она показывает только, что человек мертв больше двух часов. Верно?

— Нет. Посмертная багровость продолжает развиваться. И цвет является показателем времени смерти.

— Есть какая-нибудь разница между посмертной окраской через пять часов и через десять часов?

— По истечении пяти часов, я полагаю, посмертная окраска проявляется полностью.

— И посмертная багровость полностью проявилась в том теле, которое… которое вы видели?

— Да.

— Так что все, что вы можете сказать по поводу посмертной багровости тела мужчины, которое вы видели, это то, что он лежит там больше чем пять часов и что смерть наступила раньше чем пять часов назад. Верно?

— Ну… есть еще другие факторы.

— Оставим пока в стороне другие факторы, — сказал Мейсон. — Я говорю только о посмертной окраске тела. По окраске тела в том состоянии, в котором вы его застали, можно определить только, мертв этот человек пять часов или больше, да?

Доктор явно колебался.

— Да или нет? — спросил Мейсон.

— Да, — ответил доктор после некоторого колебания.

— Теперь обратимся к явлению, которое вы определили как «ригор мортис». Можете вы описать его жюри так, чтобы было понятно?

— Это окоченение тела, обусловленное химическими изменениями в мышечной ткани. Тотчас после смерти тело еще мягко. Потом начинает развиваться окоченение мышц лица, челюстей, а затем мышц шеи, груди, рук, брюшной полости, и наконец в этот процесс вовлекается все тело.

После определенного периода, который в разных случаях бывает различным, «ригор мортис» начинает покидать тело в том же самом порядке, в каком появился. Сначала становятся мягкими шея и лицо, затем все остальные части тела, пока все оно не станет мягким.

— И в том теле, которое вы видели, «ригор» был полностью развит?

— Именно так.

— И когда, по вашему мнению, наступила смерть?

— Между 12 и 5 часами утра.

— Появление «ригора» — это постоянный фактор? — спросил Мейсон.

— Нет, не всегда.

— Обычно в каких пределах времени он развивается?

— В пределах от 8 до 12 часов.

— Значит, человек, в теле которого «ригор мортис» был полностью развит в 7.30 вечера, мог умереть даже в 10.30 утра?

— Да, мог.

— И это было бы в нормальных пределах времени? — Да.

— А нет ли таких факторов, которые могли бы ускорить наступление «ригор мортис»? Не было ли таких случаев, когда в теле человека, убитого в состоянии физической активности или в момент борьбы, «ригор» наступал гораздо раньше?

— Да, я полагаю, что так бывало.

— И температура тела тоже фактор?

— Да.

— Бывали случаи, когда «ригор» наступал почти немедленно, доктор?

— Ну, во всяком случае, за очень короткий период времени.

— Почти немедленно?

— Это зависит от того, что вы понимаете под словом «немедленно».

— Через несколько минут, допустим, через десять — пятнадцать?

— Да, я думаю, что так бывает.

— Итак, доктор, — сказал Мейсон, — когда я спросил, как вы определили время смерти, вы заявили, что судебный'патологоанатом располагает некоторыми факторами, позволяющими ему это сделать, и назвали два: «ригор мортис» и посмертную окраску тела. Затем мы установили, что посмертная окраска тела проявляется в течение двух часов после смерти и что в отношении тела, которое вы осматривали, означает только то, что смерть произошла, по вашему мнению, не раньше чем пять часов назад. А поскольку «ригор мортис» тоже не является постоянным фактором, я хочу спросить вас: какие другие факторы помогли вам установить время смерти?

— Никаких других медицинских, факторов не было.

— Не было? — Мейсон спросил это недоверчивым тоном.

— Нет, — резко ответил доктор Джаспер.

— А вы не допускаете мысли, что определение времени смерти с помощью «ригор мортис» приведет к неправильным выводам?

— Не знаю. Я сказал бы, что «ригор мортис» является определенным барометром.

— Довольно неопределенный барометр, не правда ли, доктор? Раз он может проявляться через несколько минут после смерти или его появление задерживается на двенадцать часов?

— Ну, это в чрезвычайных случаях.

— А откуда вам известно, что этот случай не чрезвычайный?

Доктор растерялся.

— Говорите, — повторил Мейсон, — откуда вы знаете, что этот случай не чрезвычайный?

— Я не знаю, — сказал доктор.

— А как относительно температуры тела? — спросил Мейсон. — Вы не считаете, что этот фактор является наиболее надежным при определении времени смерти?

— Температура тела тоже, безусловно, показатель.

— Возможно даже, один из наиболее надежных?

— Да, это показатель.

— Вполне надежный?

— В общем, да. Но он тоже изменчив.

— Но не так изменчив, как «ритор мортис»?

— Пожалуй.

— Доктор, я собираюсь спросить, не вы ли написали статью под названием «Определение времени убийства», опубликованную в журнале «Судебная медицина, патология и расследование преступлений» в декабре прошлого года? В ней вы заявляли, что из всех методов установления времени убийства «ригор мрртис», возможно, наиболее ненадежный. А более надежным является падение температуры тела.

Доктор начал нервничать.

— Не припомню, чтобы это было выражено именно так, — сказал он.

Мейсон открыл портфель, достал оттуда журнал и спросил:

— Может быть, вы хотите освежить свою память, доктор?

— Нет, не надо, теперь я вспомнил, — согласился свидетель. — Я написал именно так.

— Тогда почему же вы пытались руководствоваться фактором «ригор мортис» и преуменьшили значение фактора температуры тела?

— Я не делал этого, — запротестовал доктор.

— Но вы установили время смерти только по двум факторам: «ригор мортис» и посмертной окраске тела. А как насчет температуры, доктор? Вы измерили температуру?

— Нет, не измерил.

— Что?!

— Ну, когда я увидел тело убитого, оно было полностью одето.

— И когда его увезли, оно тоже было одето?

— Да.

— А потом температуру измеряли?

— Очевидно, нет, — сказал доктор. — Тут получилась ошибка. Кто-то подумал, что я измерил температуру, а я думал, что это сделали другие. Так что температура не была измерена.

— Итак, — сказал Мейсон, — вы установили время смерти по двум факторам. А в своей статье, доктор, говоря о «ригор мортис», вы даже не упомянули о посмертной окраске тела как о факторе, имеющем значение.

— Ну… да.

— Значит, доктор, из-за того, что кто-то забыл измерить температуру, вы, чтобы сделать правильней ваше заключение о времени смерти, и упомянули о посмертной окраске тела? А на самом деле фактор посмертной окраски тела не имеет никакого значения?

— Я протестую против этого вопроса, — заявил Рескин.

— Почему? — удивился судья Сеймур.

— Потому что он представляет свидетеля в плохом свете.

— Очевидно, вы полагаете, — сказал судья, — что ответ свидетеля будет утвердительным.

— Ну, это совершенно ясно из направления допроса, — сказал Рескин. — Я думаю, что доктор старался здесь быть объективным…

— Помощнику прокурора нет необходимости защищать свидетеля перед жюри, — сказал Мейсон. — Дайте ему возможность самому говорить.

— Протест не принимается, — сказал судья. — Ответьте на вопрос, доктор.

Доктор заерзал на скамье и наконец сказал:

— Я старался быть точным в своих показаниях. По моему мнению, смерть наступила между 12 и 5 часами. Я упомянул о некоторых медицинских факторах, которые повлияли на мое мнение.

— Значит, в своих показаниях вы использовали профессиональный термин «посмертная окраска трупа» просто с целью произвести впечатление на суд и жюри?

— Я упомянул этот термин потому, что чувствовал, что при данных обстоятельствах это будет уместно.

— Но судя по вашим показаниям, этот фактор показывает всего лишь то, что смерть наступила более чем пять часов назад.

— Да, это так.

— Но как же случилось тогда, доктор, что в своей статье вы вообще не упоминаете об этом факторе?

— Я не обязан был включать в нее все.

— А может быть, вы чувствовали, что если в статье, помещенной в таком авторитетном издании, вы упомянете об этом факторе, то специалисты, хорошо знающие предмет, поднимут вас на смех.

— Ну, в этой статье не требовалось упоминать об этом.

— Тогда почему же вы включили это в свои показания?

— Потому что это все-таки фактор. Я согласен, что не слишком важный фактор, но все-таки фактор.

— И просто потому, что вам показалось, будто этот мужчина мертв более пяти часов, вы установили время смерти в пределах от 14 до 19 часов еще прежде, чем обследовали тело?

— Там были и другие факторы.

— Да?удивился Мейсон. — Я просил вас перечислить все факторы, и вы назвали только «ригор мортис» и посмертную окраску тела.

— Это медицинские факторы, — резко сказал доктор. — А на мое заключение повлияли и другие факторы.

— Какие же?

— Физические факторы.

— А что вы под этим подразумеваете?

— Элементы времени.

— А что это за элементы?

— Например, гроза.

— Понимаю, — согласно кивнул Мейсон. — Теперь мы переходим к сути ваших показаний, доктор. Вы видели следы на мягкой земле, вам сказали, что была гроза, и на основании этого вы заранее определили время смерти. А теперь, когда вас вывели давать показания, вы стараетесь оправдать это решение, основанное на слухах.

— Это неправда.

— Но вы же не можете определить время смерти исходя из посмертной окраски тела?

— Я уже отвечал на этот вопрос.

— Или исходя из фактора «ритор мортис»?

— Это тоже фактор.

— Но главную роль в формировании вашего мнения в вопросе о времени смерти сыграли немедицинские факторы.

— Они помогли мне прийти к определенному заключению.

— Но ведь вы не эксперт в подобных вещах?

— Но у меня есть глаза.

— Значит, вы определили время смерти, приняв во внимание то, что я назвал «немедицинскими факторами»?

— Я должен сказать вот что: целый ряд улик, следов, оставленных на земле, показывают, что смерть произошла до дождя. Поскольку я не нашел среди медицинских факторов ничего, что отрицало бы это обстоятельство, я принял эту гипотезу.

— Теперь мы перейдем ко всей сложности дела, доктор, — сказал Мейсон. — Я хочу быть справедливым по отношению к вам, но и вы должны быть справедливы в отношении меня. Вы определили время смерти человека исходя из немедицинских факторов: грозы и следов на земле. И просто потому, что вы не нашли никаких медицинских явлений, противоречащих этому заключению, вы вышли на свидетельское место и принялись утверждать, что смерть произошла между 12 и 5 часами утра. Будьте откровенны.

— В общем, да, — сказал доктор Джаспер. — Но несмотря на ваши старания опорочить мои показания, факт остается фактом: смерть произошла между 12 и 5 часами утра.

— Потому что в вашем заключении большую роль играют факторы, далекие от медицины.

— Из-за всех факторов, вместе взятых.

— Но медицинские факторы, взятые отдельно, не дают вам возможности установить время смерти.

— Отдельно взятые — нет.

— Другими словами, на ваше заключение о времени смерти повлияли другие факторы, и вы использовали медицинские факторы для подтверждения этого заключения только потому, что они не противоречили ему.

— Если хотите, да.

— Да, я хочу, — сказал. Мейсон. — Это все.

— Больше вопросов нет, — утомленно заявил Рескин.

Доктор Джаспер покинул свидетельское место.

— Вызывается миссис Карлотта Фейлмен, — сказал Рескин.

Карлотта подошла, подняла правую руку и поклялась.

— Вы разведены с вашим мужем? — спросил Рескин. — Да.

— Четвертого числа этого месяца вы приехали экспрессом из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас, верно?

— Да.

— Почему вы приехали туда?

— Потому что я ожидала встретить там моего бывшего мужа. У меня были основания полагать, что он хочет купить акции, которые я получила как часть имущества при разводе.

— Вы обсуждали этот вопрос с вашим бывшим мужем, миссис Фейлмен?

— Не прямо с ним. Но я говорила с человеком, который, как я думаю, представлял интересы моего мужа. Я согласилась поехать в Лас-Вегас и переговорить о моих акциях. Но я не хотела иметь дело с агентами или маклерами, я хотела переговорить с самим Патроном.

— Вы приехали на поезде?

— Да.

— И в Лас-Вегасе вас встретила обвиняемая?

— Верно.

— Перекрёстный допрос, — объявил Рескин.

— Почему для встречи вы выбрали Лас-Вегас, миссис Фейлмен? — спросил Мейсон.

— Потому что Лас-Вегас — это-город, где был разрушен наш брак, и мне… ну, хотелось испытать удовлетворение при встрече с мужем там.

— Вы теперь весите, — сказал Мейсон, — гораздо меньше, чем раньше, не правда ли? Вы решились на строгую диету, чтобы… позвольте мне сказать, снова «войти в обращение». Верно, миссис Фейлмен?

— Да, — сказала она. — Я очень хорошо знала своего мужа. Если бы я встретилась с ним в Лас-Вегасе, то я дала бы этой маленькой проститутке дозу ее собственного лекарства.

— Минуту, — перебил ее судья Сеймур, — нам бы не. хотелось, чтобы назывались какие-то имена, миссис Фейлмен.

— Я просто пыталась ответить на вопрос, — сказала она. — Прошу прощения, ваша честь.

— Я понимаю ваши чувства, — сказал Мейсон с поклоном.

— Это все, миссис Фейлмен. Благодарю вас.

— Уже прошел час дневного перерыва, джентльмены, — сказал судья Сеймур. — Мне не хотелось прерывать перекрестный допрос свидетельницы. Суд распускается до 9.30 завтрашнего утра. Членам жюри не разрешается выражать свое мнение о деле, обсуждать его между собой или разрешать другим дискутировать о нем в их присутствии. Обвиняемая остается под стражей. Суд распущен до 9.30 следующего дня.

Мейсон повернулся к офицеру и сказал:

— Мне нужно поговорить с клиенткой, прежде чем ее уведут.

Офицер кивнул.

Мейсон подождал, пока зал суда не опустеет, и повернулся к Джейнис Вейнрайт.

— Вы поняли, чего я добиваюсь, Джейнис, — сказал он. — Вы хотите рассказать суду, что говорили по телефону с Морли Фейлменом утром четвертого числа. В соответствии с показаниями обвинения, Фейлмен был в это время уже четыре часа как мертв. Я просто пытался разрушить их теорию, касающуюся времени смерти, хотя возможно, что я был слишком жесток с доктором.

— Я понимаю, — вздохнула она.

— Однако, — сказал Мейсон, — это не значит, что вы говорите правду.

— Но, мистер Мейсон, я говорю правду.

— Я верю вам, — сказал Мейсон, — потому что это мой долг. Как ваш адвокат я обязан принять ваши показания. Но против вас много улик, и некоторые из них чертовски убедительны.

— Тем не менее, мистер Мейсон, я снова говорю вам, что я не ездила в Палмдейл. Я не видела мистера Фейл-мена с того момента, как он уехал из конторы днем третьего числа.

— У меня такое чувство, Джейнис, — пробурчал Мейсон, — что вы мне лжете, а если это так, то значит, вы получите билет в газовую камеру в один конец.

— Я ничего не могу поделать. Я сказала вам правду.

— Итак, — продолжал Мейсон, — помните вот что. Они получили записи из моего офиса. У них есть номера двадцатидолларовых банкнотов, которые были в чемодане. Если им удастся связать вас с этими банкнотами, хотя бы с одним из них, то вы пропали.

— Я понимаю это, мистер Мейсон. Они никак не смогут связать меня с этими деньгами. Я не трогала ни цента из них. Я сделала так, как говорила вам. Я положила чемодан в шкаф и отправила ключ почтой в соответствии с инструкцией мистера Фейлмена. И я никогда не приближалась больше к шкафу. Ну, и открыть чемодан я не могла, так как у вас был ключ от него.

— Верно, — согласился Мейсон, — но ничто не мешало вам зайти к слесарю перед тем, как вы пошли в мой офис, и заказать хоть дюжину ключей к чемодану.

— Но я не делала этого.

— Вы говорите, что не делали этого.

— Я сказала вам правду, — негодующе заявила она.

— Ваша машина подъезжала к тому зданию, — сказал Мейсон. — Отпечатки шин не могли быть случайными.

— Моя машина не была там, говорю вам, мистер Мейсон.

— Хорошо, — сказал адвокат. — Значит, это была инсценировка. Кто-то взял вашу машину, но это не слишком правдоподобно.

— Ничем не могу помочь. Я не была там.

— Давайте вернемся к четвертому числу, — сказал Мейсон. — В полицию было заявлено, что мистер Фейл-мен исчез. В вашей конторе был детектив. Где в это время была ваша машина?

— На стоянке перед зданием конторы.

— Потом вы испугались и поехали в свою квартиру, по крайней мере, когда вы звонили мне, то сказали, что вы находитесь в своей квартире.

— Да.

— А потом?

— Потом мне позвонил мистер Фейлмен.

— И сказал вам, что нужно делать?

— Взять деньги из ящика с наличными в сейфе, сесть на первый удобный вечерний самолет на Лас-Вегас и встретить там его первую жену, когда она приедет туда на поезде. Карлотта не любит летать.

— И потом что вы сделали?

— Я взяла деньги из сейфа.

— Сколько?

— Он сказал мне, чтобы я взяла двести пятьдесят долларов.

— Сколько денег было в сейфе?

— Он оставил там пятьсот долларов.

— И вы взяли двести пятьдесят долларов на расходы по поездке?

— Да. Я просто последовала его указаниям.

— Но вы дали мне тоже двести пятьдесят долларов в качестве гонорара, когда мы встретились в Лас-Вегасе.

Она колебалась минуту, потом сказала:

— Это было также в соответствии с его инструкциями. Он сказал, чтобы я дала вам двести пятьдесят долларов.

— Наличными?

— Да.

— Итак, вы пошли к сейфу, где мистер Фейлмен держал пятьсот долларов на крайний случай. Вы взяли двести пятьдесят долларов на расходы и столько же для меня. Это были пятьсот долларов. Остались ли там какие-то деньги наличными?

— Нет.

— Вы взяли все?

— Да.

— Обвинение в первую очередь укажет на то, — сказал Мейсон, — что сразу же после смерти Фейлмена вы подошли к сейфу и взяли оттуда все наличные деньги до последнего цента…

На глаза Джейнис навернулись слезы.

— Я сделала только то, что он сказал мне.

— А что вы сделали потом, сразу после того, как опустошили сейф?

— Я отправилась в салон красоты.

— И сколько времени там были?

— Около пяти часов.

— Вы поехали туда на машине?

— Салон находится рядом с моим домом.

— Где была в это время ваша машина?

— Оставлена на стоянке перед моим домом.

— Когда вы фактически увидели вашу машину после того, как вышли из салона красоты?

— Вы имеете в виду четвертое число?

— Да.

— Только около 5.30, когда вчера взяла ее и поехала на ней в аэропорт.

— Как только вы попадете на свидетельское место, — сказал Мейсон, — и расскажете все это, вы влипли… Послушайте, Джейнис, если у вас была с мистером Фейл-меном какая-то встреча, то лучше всего расскажите мне об этом сейчас. Если вы ездили к нему туда в дом, в Палмдейле…

— Мистер Мейсон, говорю вам, что я этого не Делала. Я знаю, что мистера Фейлмена не было там в то время, когда он звонил мне. В этом доме нет телефона. Ближайший телефон в двух милях оттуда.

— Есть хоть какой-нибудь шанс, — спросил Мейсон, — что вас обманул кто-то, притворившийся мистером Фейл-меном…

— Ни одного шанса, — перебила она. — Я знаю голос мистера Фейлмена. Как секретарша я обязана была разбираться в голосах.

— Джейнис, — покачал головой Мейсон, — это совершенно невероятное стечение обстоятельств, и в ту минуту, как вы расскажете эту историю, обвинение разорвет вас на кусочки.

— Но это правда.

— Ну что же, — сказал Мейсон, — пусть будет так. Но у меня ощущение, что вы обманываете меня, что вы что-то скрываете, а если это так, то вы готовите свои похороны. Причем это я говорю в буквальном смысле.

Она начала плакать.

— Вы не верите мне.

— Вы поставили меня в тупик, — сказал Мейсон, задумчиво посмотрев на нее, — но я не собираюсь представить дело жюри именно в таком виде.

— Мне хотелось бы, чтобы вы доверяли мне больше, — сказала она.

— Мне тоже хотелось бы, но все факты против вас. Вы должны были приехать в тот дом до грозы и уехать после нее.

— Нет! Нет! Нет! — крикнула она.

— Хорошо, Джейнис, — пожал плечами Мейсон. — Пусть будет так. Но я не могу допустить, чтобы вы вышли на свидетельское место и рассказали эту историю. Было бы лучше вам не выступать со свидетельскими показаниями.

— А нельзя ли мне не выступать? — спросила она.

— Вы боитесь?

— Да. Мне не хотелось бы, чтобы они спрашивали меня об отношениях с мистером Фейлменом. Может быть, мне можно не давать показаний?

— Закон позволяет это, — сказал Мейсон. — И тогда задача обвинения доказать вашу виновность. Но тут дело в психологии, Джейнис. Если вы откажетесь давать показания, то наверняка вас обвинят в убийстве первой степени. Так как вы молоды и привлекательны и были верны хозяину в течение нескольких лет работы с ним, то при определении наказания вместо газовой камеры вам, наверное, дадут пожизненное заключение. Но обвинят вас в убийстве первой степени.

— Но я ничего не могу сделать, — зарыдала она.

— Боюсь, что я тоже, — сказал Мейсон и сделал офицеру знак, что разговор окончен.

Глава 13

Вернувшись в офис, Мейсон стал мрачно расхаживать по кабинету.

Делла Стрит, уловившая его настроение, сидела за своим столом и с тревогой следила за ним.

— Что произойдет, если она не даст показаний?

— Девять шансов из десяти, что ее признают виновной, — сказал Мейсон. — А если я позволю ей давать показания, то при теперешнем положении вещей она, пожалуй, тоже будет осуждена.

Очевидно, Делла, она была влюблена в Фейлмена, и до его брака со второй женой они, по-видимому, провели вместе несколько уик-эндов. Джейнис пыталась скрыть свои чувства к хозяину, и, несомненно, ей хотелось бы сохранить в тайне эти встречи. Но при перекрестном допросе Джейнис обвинение заговорит об этих днях и разорвет ее на куски на глазах жюри. А если они найдут у нее хоть один банкнот из тех денег, что были в чемодане, — она пропала.

— Конечно, — подтвердила Делла.

— И потом, — продолжал Мейсон, — чертовски много доказательств шантажа. Не было никакой необходимости посылать Фейлмену два письма — одно домой и одно в офис. И если Фейлмен не хотел, чтобы секретарша прочла письмо от Вайдела, зачем он тогда письмо и конверт бросил в мусорную корзину, где она почти наверняка нашла бы их.

А теперь об этом письме. В нем просто предлагается Фейлмену принести деньги. И не говорится ничего ни о чемодане, ни о шкафе Ф082. Эти инструкции должны были быть даны по телефону. А если шантажист собирался звонить своей жертве по телефону, зачем тогда он снова послал ему письмо?

Джейнис утверждает, что эта идея была разработана Фейлменом, чтобы скрыть взятые им деньги, которые он собирался пустить в дело.

Плохо то, что Фейлмен мертв и не может говорить за себя. Так что, когда Джейнис начинает говорить за него, все слушают с подозрением. Когда она попытается использовать слова Фейлмена в свою защиту, жюри ей не поверит… А ведь кто-то смылся с двумя сотнями тысяч долларов…

— Это не имеет смысла, — покачала Делла головой.

— Но мне нужно преподнести жюри теорию дела, в которой должен быть смысл, — сказал Мейсон. — Более того, это должна быть такая теория, чтобы помощник окружного прокурора не смог расколоть ее.

Похоже на то, что никакого шантажиста не было, а Фейдмен затеял эту суматоху, чтобы показать, что его шантажировали. Но я не могу этого доказать.

Я повторяю, в ту минуту, когда Джейнис Вейнрайт займет свидетельское место и расскажет свою историю, она погибла, Делла. А если они обнаружат у нее хотя бы один банкнот из тех денег, она отправится в газовую камеру.

— Вы думаете, что у нее могут быть эти деньги, шеф?

— Боюсь, что да, — ответил Мейсон. — Она взяла пятьсот долларов из сейфа. Предположим, что история с шантажом была инсценирована Фейлменом, чтобы взять деньги из банка и, получив их наличными, представить дело так, как будто его шантажировали. Он вполне мог взять пятьсот долларов из тех денег, которые были в чемодане, и положить их в сейф. Черт возьми, Делла, для многих поступков Фейлмена нет никаких логических объяснений, но, прежде чем я выйду перед жюри, они должны у меня быть.

— Вы твердо собираетесь не дать Джейнис выступить с показаниями?

— Да, до тех пор, пока она что-то скрывает. Она, наверное, не представляет себе, какое это тяжелое испытание — встретиться при перекрестном допросе с враждебно настроенным адвокатом.

В этом одна из причин того, почему я так обращался со второй миссис Фейлмен. Я хотел, чтобы Джейнис поняла, что обвинитель с его насмешливо-циничным перекрестным допросом может разорвать женщину на куски.

— Ну, — негодующе сказала Делла Стрит, — миссис Фейлмен могла через это пройти. Она и не такое повидала в своей жизни и женила на себе Фейлмена, чтобы прибрать его к рукам. Она украла его, шеф, просто украла у другой женщины. И теперь она имеет наглость появляться на свидетельском месте как убитая горем вдова. У нее был такой тихий голос, такие скромные манеры. В то время как вам известно так же хорошо, как мне, что она сидит и про себя думает, как ей поступить со всеми деньгами, доставшимися ей после убитого мужа.

Она была «приманкой» в игорном доме. Подошла к столу, чтобы заставить Фейлмена делать большую игру. Ему понравилось то, что он увидел. Ну, и она решила, что можно идти дальше, и-пошла дальше.

Мейсон кивнул.

— А как я провел перекрестный допрос, Делла?

— Поверьте мне, — сказала она, — вы сорвали маску с этой женщины. Сначала она, такая скромная и беззащитная, произвела впечатление на жюри, но в конце концов открылось ее настоящее лицо. Она так смотрела на вас, как будто хотела задушить своими руками. Держу пари, что дома она истыкала булавками ваше изображение.

Мейсон позволил себе усмехнуться.

— Она, наверное, не очень любит меня… Черт возьми, Делла, я чувствую, что мне удалось заинтересовать жюри. Мне кажется, что им хотелось бы узнать мою интерпретацию событий… только пока у меня нет никакой интрепретации. И я не решусь на это до тех пор, пока обвинение не выложит все свои карты.

Раздался условный стук Пола Дрейка в дверь. Мейсон впустил его.

— Привет, Перри, — сказал Дрейк и обратился к Делле: — Как дела, красавица?

— Мы еще в седле, — сказал Мейсон, — но нас несколько раз чуть не вышибли из него. Я боюсь… впрочем, мне не хотелось бы заглядывать вперед.

— Мне неприятно приносить плохие новости, — сказал Дрейк, — но у меня есть кое-какая информация.

— Какая именно?

— У них есть бомба, настоящая бомба, которую они собираются подбросить тебе и тем самым завершить дело. Они чувствуют, что ты собираешься обойтись без вызова Джейнис для дачи свидетельских показаний, что ты полагаешься на свое красноречие и сможешь посеять сомнения среди членов жюри.

Поэтому Они предъявят что-то, что заставит тебя вызвать Джейнис для дачи показаний, а тогда все будет кончено.

— Что это за улика? — спросил Мейсон.

— Не знаю. Но они хотят подбросить тебе ее и тем выиграть дело. Гамильтон Бюргер, окружной прокурор, собирается лично присутствовать в суде, когда это произойдет. Скажу тебе больше. Они подбросят тебе эту бомбу тогда, когда ты будешь в ловушке. Они не позволят тебе улизнуть, воспользовавшись перерывом в суде, и нанесут удар в середине утреннего или дневного заседания. Они собираются закончить дело, пока ты не придешь в себя после удара.

— Можно узнать, что это за улика? — нетерпеливо повторил вопрос Мейсон.

Дрейк покачал головой.

— Они берегут ее так, как будто это величайший военный секрет. Узнать ничего нельзя, Перри.

— Но тебе известно, что у них есть доказательство?

— Да, я получил информацию от одного газетчика, близкого к Гамильтону Бюргеру. Если бы Бюргер узнал, что тот сказал мне, он бы взорвался от злости.

— А как это получилось?

— Бюргер посоветовал ему быть в суде и готовиться к сенсационному сообщению и сказал, что ты сидишь на конце сука, а Бюргер придет в суд, чтобы получить удовольствие и лично подрубить сук, на котором ты сидишь. Они не сказали газетчику больше ничего, и он пришел ко мне, чтобы выяснить, не знаю ли я, что это за сенсационное сообще'ние. Тогда я узнал, что ему известно, и сказал, что в последнюю минуту ты обведешь вокруг пальца и обвинение, и Гамильтона Бюргера.

Мейсон нахмурился и снова начал ходить по кабинету.

Дрейк взглянул на озабоченное лицо Деллы Стриг и сказал:

— Перри, у меня есть одна идея.

— Выкладывай, — сказал Мейсон.

— Ты абсолютно' уверен, что Джейнис Вейнрайт не взяла деньги из этого чемодана?

— Я не уверен в этом, — ответил Мейсон, повернувшись к Дрейку. — В этом деле я ни в чем не уверен. У меня такое ощущение, как будто я иду через пропасть по канату и кто-то может в любой момент перерезать его.

— Ладно, Перри, а как насчет того, чтобы пока забыть об этом и пойти поесть? — спросил Дрейк.

Мейсон отрицательно покачал головой.

Делла Стрит сказала:

— Это его ночь, Пол. Он собирается ходить по кабинету взад и вперед, протирая ковер, и пить кофе.

— А ты, красавица? — спросил Дрейк. — Пойдем и поклюем что-нибудь.

Делла покачала головой.

— Спасибо, Пол, но мое место здесь, рядом с Перри.

— Но ты ничем не можешь ему помочь, — сказал Дрейк.

— Нет, — улыбнулась она, — но я могу сварить кофе. Мейсон, наверное, уже не слышал их. Он методично расхаживал по кабинету, занятый своими мыслями.

Глава 14

Около половины десятого утра зал суда наполнился неугомонными зрителями. Адвокаты заняли свои места за столом, расселись члены жюри. И в этот момент напряженного ожидания прихода судьи Сеймура через боковую дверь в зал суда вошел окружной прокурор Гамильтон Бюргер и занял место за столом обвинителя.

Приход окружного прокурора вызвал оживленные комментарии, и тут судебный пристав стукнул молотком и сказал:

— Прошу всех встать.

Судья Сеймур вошел в зал, кивнул членам жюри и зрителям и сказал:

— Прошу садиться. Продолжается слушание дела «Государство против Джейнис Вейнрайт». Обвиняемая в суде. Жюри налицо. Продолжайте дело, господин обвинитель.

— Вызываю лейтенанта Софиа из полиции Лас-Вегаса, — сказал Рескин.

Офицер вошел, был приведен к присяге, и Рескин спросил у него, сделала ли обвиняемая заявление, когда она была арестована в Лас-Вегасе, штат Невада.

— Да, сделала.

— Оно было добровольным?

— Да.

— Не применялись никакие угрозы?

— Нет, угроз не было. Она была предупреждена о своих правах. А ее адвокат посоветовал ей не делать никаких заявлений, не говорить вообще ничего.

— Но все-таки она сделала заявление?

— Да, лейтенанту Трэггу и мне.

— Не давались ли ей обещания?

— Нет. Просто я сказал ей, если она не виновата, ей нечего бояться и, сделав заявление, она убедит нас в своей невиновности.

— Хорошо. Расскажите суду и жюри, что она вам сообщила.

— Она сказала, что ее хозяин, мистер Фейлмен, ждал письма от А.Б. Вайдела и просил ее не вскрывать его. Письмо пришло, она его не вскрыла. Но позже нашла это письмо разорванным в корзине для мусора. Она сложила клочки и прочла записку от шантажиста с приказом передать деньги под страхом смерти.

Они сказала, что мистер Фейлмен послал ее купить чемодан, один ключ от которого она оставила себе. Но когда мистер Фейлмен взял чемодан, тот был уже тяжелым — фунтов двадцать пять — тридцать, — и запер на ключ. Хозяин велел ей отвезти чемодан на Центральный вокзал и положить его в шкаф Ф082, а ключ от шкафа отправить по почте А.Б. Вайделу на Главный почтамт, до востребования. В том случае, если этот шкаф будет занят, нужно было положить чемодан в один из четырех соседних шкафов слева в том же ряду.

— И она рассказала вам, что она сделала?

— Она сказала, что взяла чемодан и поехала на такси в офис Перри Мейсона. Она сказала ему, что подозревает, что ее хозяина шантажируют, и предъявила ключ от чемодана. Мистер Мейсон открыл его в ее присутствии и в присутствии мисс Стрит. Чемодан был наполнен двадцатидолларовыми банкнотами. В течение десяти минут адвокат и секретарша читали номера банкнотов, и это записывалось на диктофон. Потом они заперли чемодан, и мистер Мейсон оставил себе ключ. Обвиняемая и Делла Стрит поехали на Центральный вокзал, положили чемодан в шкаф, а ключ от шкафа Делла Стрит отправила в контору. Вскоре мистер Фейлмен заявил, что он собирается домой. Через некоторое время он позвонил в контору и сказал, что не вернется сегодня на работу.

Обвиняемая далее заявила, что она после этого не виделась с мистером Фейлменом. Это был последний раз, когда она видела его живым. В 8.40 утра четвертого числа она говорила с мистером Мейсоном по телефону, рассказала ему, что полиция была в конторе и расспрашивала ее о мистере Фейлмене, так как его жена заявила полиции о его исчезновении. Мейсон посоветовал ей не лгать полиции, но и не быть с ними слишком откровенной.

Она сказала, что сразу же после разговора с Мейсоном ей позвонил мистер Фейлмен.

— Подождите минуту, — сказал Рескин. — Чтобы на этот счет не было никаких недоразумений. Обвиняемая сказала, что мистер Фейлмен позвонил ей по телефону?

— Да.

— И когда это было?

— Сразу же после того, как она поговорила с Перри Мейсоном. Она говорила с Мейсоном в 8.40 утра, а звонок Фейлмена последовал через две-три минуты после окончания ее разговора с адвокатом.

— И что же мистер Фейлмен сказал ей?

— Он велел ей взять на расходы двести пятьдесят долларов, купить билет на вечерний самолет в Лас-Вегас, полететь туда и встретить на вокзале экспресс из Лос-Анджелеса, которым приедет его первая жена, Карлотта Фейлмен. Обвиняемая должна была встретить миссис Фейлмен и остановиться с ней в том отеле, какой она выберет.

Согласно ее показаниям, после того как они остановились бы в каком-то отеле, она должна была дать мистеру Фейлмену телеграмму с указанием их местопребывания. После чего обвиняемая должна была оставаться в обществе Карлотты Фейлмен до получения других инструкций.

Далее обвиняемая заявила, что мистер Фейлмен сообщил ей, что он собирается купить у бывшей жены акции или получить на них право решающего голоса.

— Это все?

— В общем все, — сказал свидетель.

— Перекрестный допрос, — объявил Рескин.

Мейсон взглянул на часы и скучающе сказал:

— У меня вопросов нет.

— Очень хорошо, — сказал Рескин. — Мне не хотелось бы затруднять защитника вызовом его в качестве свидетеля в деле, где он Представляет интересы его клиентки. Поэтому я ставлю условием, что мистер Мейсон и его секретарша предоставят в распоряжение суда ленту и диск с записями номеров банкнотов, сделанными в его офисе. Мистер Мейсон и мисс Стрит были вызваны повесткой, чтобы предстать перед Большим жюри и принести эти записи. В ответ на этот вызов мистер Мейсон и мисс Стрит предстали перед жюри и предоставили записи этих номеров.

Далее я ставлю условием приобщение списка номеров банкнотов, сделанного с ленты и диска. Номера эти записаны подряд для более легкого сличения. Я уверяю защитника, что запись эта сделана правильно с тех материалов, которые он предоставил жюри, и прошу его позволить приобщить эту запись к вещественным доказательствам, чтобы избежать вызова защитника и его секретарши в качестве свидетелей.

— Мы благодарны за внимание, — сказал Мейсон. — Если обвинитель уверен в правильности этих записей, сделанных с документов, представленных жюри, то мы принимаем его условия.

— Я уверен в ее правильности, — сказал Рескин.

— Очень хорошо, — сказал Мейсон, — тогда мы согласны, чтобы этот список был приобщен к доказательствам.

Судья Сеймур сказал:

— Это улажено. Список будет приобщен к доказательствам под соответствующим номером. Вызывайте следующего свидетеля.

С видом явного триумфа на лице Рескин сказал:

— Вызывается Дадли Робертс.

Робертс вышел вперед и был приведен к присяге.

— Где вы живете? — спросил Рескин.

— В Лас-Вегасе, штат Невада.

— Вы знакомы с Перри Мейсоном?

— Да.

— И с его секретаршей Деллой Стрит? Я попрошу Деллу Стрит встать.

Делла Стрит встала.

— Да, я знаю их обоих, — сказал Роберт.

— Когда вы впервые увидели их?

— Вечером в среду, четвертого числа.

— Где?

— В Лас-Вегасе. Они наняли мое такси.

— Итак, — торжествующе сказал Рескин, — я покажу, вам двадцатидолларовый банкнот под номером Ж73342831А и хочу вас спросить, видели ли вы его когда-нибудь раньше?

— Да. Там в уголке есть мои инициалы.

— И откуда вы получили этот банкнот?

— Его дал мне Перри Мейсон в качестве платы за проезд в такси.

— Перекрестный допрос, — объявил Рескин.

Мейсон встал и подошел к свидетельскому месту. Некоторое время он внимательно изучал свидетеля.

— Мистер Робертс, — сказал он, — сколько раз я ездил с вами в Тот вечер, когда я и мисс Стрит приехали из аэропорта?

— Вы и мисс Стрит проехали со мной от «Дабл тейк казино» до полицейского управления. Сначала вы хотели поехать из казино в аэропорт, но потом раздумали и поехали в управление.

— Вот именно, — сказал Мейсон. — А когда еще я был вашим пассажиром?

— Мы подождали около полицейского управления, и вы посадили в такси женщину, выходившую из управления, и поехали по улице. Полицейский офицер хотел остановить вас, но вы сказали мне, чтобы я ехал.

— И куда мы поехали?

— Вы сказали, чтобы я остановился у мотеля со свободными номерами.

— И просил вас подождать?

— Да.

— И вы ждали?

— Ну, я пошел звонить.

— Кому вы звонили?

— Я позвонил в полицейское управление и сказал им, что человек, которого они пытались задержать, приехал со мной к мотелю и находится сейчас там. Я живу в Лас-Вегасе и не хочу ссориться с местной полицией.

— И вы считали необходимым рассказать им, где я находился?

— Я думал, что это было бы желательно.

— И что произошло потом?

— Ну, потом подъехала полицейская машина и забрала вас и эту молодую женщину, чтобы отвезти вас в аэропорт.

— А что делали вы?

— А я отвез ту женщину, что была с вами, в «Дабл тейк казино».

— Итак, я заплатил вам за поездку?

— Верно.

— Разве вы не помните, что я платил вам серебряными долларами? Разве вы не помните, что у нас был разговор и я спросил, не возражаете ли вы против оплаты серебряными долларами? А вы ответили, что возражаете только против оплаты долговыми расписками.

— Верно. Но это было тогда, когда мы подъехали к полицейскому управлению. А-двадцатидолларовый банкнот вы дали мне тогда, когда я вез вас из аэропорта на вокзал.

— А когда вы впервые узнали, что я заплатил вам именно таким банкнотом?

— Ну, полиция попросила меня на следующий день просмотреть выручку за тот вечер, и я убедился, что такой банкнот у меня есть.

— Вы установили тождество номера?

— Верно.

— Но вы ведь не посмотрели на номер, когда я его вам давал?

— Нет.

— Тогда как же вы узнали, что это тот самый банкнот, который я вам дал?

— Я знаю это.

— Что в нем было отличительного от других, что вы запомнили?

— Я помню, что получил его от вас.

— Но как вы отличили его от других двадцатидолларовых банкнотов?

— Этот был единственный, который оказался у меня в выручке.

— Вы хотите сказать, что только я дал вам в тот вечер двадцатидолларовый банкнот?

— Да.

— Подумайте как следует, — сказал Мейсон. — Больше никто не давал вам такой банкнот?

— Никто.

— Теперь давайте все уточним, — сказал Мейсон. — Когда я дал вам двадцатидолларовый банкнот, вы не обратили на него никакого внимания.

— Не совсем, — сказал свидетель. — Вы просили его разменять. А когда пассажир просит меня разменять такую бумажку, я это всегда помню.

— Нет-нет, — сказал Мейсон, — меня интересует то, что вы не посмотрели на номер, когда я вам его давал.

— Нет, я не посмотрел на номер. Я положил его в карман.

— И потом, как вы узнали, что это тот самый банкнот, что я вам дал?

— Потому что в моем кармане на следующее утро был только один этот банкнот, когда полиция попросила меня просмотреть выручку.

— А второй раз, — сказал Мейсон, — я заплатил вам серебряными долларами.

— Да. Вы попросили меня подъехать к полицейскому управлению, заплатили серебряными долларами и просили подождать. Потом вы посадили в такси эту женщину и велели ехать вперед, хотя офицер пытался вас остановить.

— А что вы делали потом?

— Я остановился у первого мотеля, и вы все вошли внутрь. А я пошел к телефону, позвонил в полицию и сказал, что вы находитесь здесь.

— И в результате этого звонка полиция приехала в мотель?

— Полагаю, что да. Полиция забрала вас и увезла в аэропорт.

— Значит, те двадцать долларов, что я дал вам, были первыми двадцатью долларами, то есть вы получили их в оплату за первую поездку?

— Я все время пытаюсь вам это втолковать.

— И это был единственный двадцатидолларовый банкнот, который вы обнаружили в своем кармане?

— Верно.

— Теперь подумайте как следует, — сказал Мейсон. — Вы не тратили никаких денег вечером четвертого числа?

Свидетель покачал головой.

— Подумайте, — сказал адвокат.

— Нет, я… подождите минуту…

— Да, продолжайте, — сказал Мейсон, видя; что свидетель заколебался.

— Я… я заказал себе хороший обед. У меня был удачный вечер, и я решил отметить' его хорошим бифштексом, заплатив за него десятидолларовым банкнотом.

— А может быть, двадцатидолларовым?

— Нет, я думаю, что это были десять долларов.

— Что вы делали после того, как я уехал в аэропорт?

— Та леди, что была с вами в отеле, захотела, чтобы я отвез ее в «Дабл тейк казино».

— Она заплатила вам?

— Конечно, я ведь работаю на такси.

— И чем она заплатила вам?

— Деньгами, — сердито сказал шофер.

— Я хочу узнать_; — сказал Мейсон, — заплатила ли она вам без сдачи или дала банкнот и просила разменять?

— Она дала мне… я не помню. Она дала, кажется, без сдачи несколько долларовых банкнотов. Впрочем, я не уверен.

— А не могла ли она дать вам этот двадцатидолларовый банкнот?

— Говорю вам, — сказал свидетель, — что утром в моем кармане был только один двадцатидолларовый банкнот. Я помню, что такой банкнот дали мне вы. Утром полиция попросила меня посмотреть, нет ли в моей выручке двадцатидолларовых банкнотов. Я нашел один этот, отдал его им, они записали на нем мои инициалы и вместо него дали мне две бумажки по десять долларов.

— Если эта женщина из мотеля, которую, кстати, зовут миссис Фейлмен, дала вам, расплачиваясь у казино, двадцатидолларовый банкнот, а вы дали ей сдачу, то тогда вы могли заплатить за ваш бифштекс одним из двадцатидолларовых банкнотов в вашем кармане. Значит, возможно, что этот банкнот, о котором сейчас идет речь, был дан вам не мной, а миссис Фейлмен, верно?

— Отчего же нет, сказал свидетель, — конечно возможно. А если бы Джон Рокфеллер дал мне миллион долларов, то я был бы миллионером.

В зале раздался смех. Судья Сеймур постучал карандашом по столу.

— Не вижу здесь ничего смешного, — сказал он.

— Я прошу суд о снисхождении в связи с перекрестным допросом, — сказал Мейсон. — Мне кажется, что тут речь идет об этике адвоката — он не может выступать свидетелем. А если он будет вынужден занять свидетельское место, то он не сможет спорить с жюри о деле. Поэтому, желая избежать дачи показаний, я и пытаюсь выяснить все дело с помощью подробного перекрестного допроса.

Судья Сеймур кивнул и сказал:

— Суд вполне понимает ваше положение, мистер Мейсон, вы можете продолжать.

— Я бы хотел получить ответ на свой вопрос, — сказал Мейсон. — Если ваш пассажир до казино дал вам двадцатидолларовый банкнот, то разве вы не могли потратить полученный от меня банкнот в двадцать долларов. на свой обед?

— Я думаю, что нет.

— Вы хотите сказать, что это невозможно?

— Да, невозможно, — сказал свидетель. — Она не давала мне двадцатидолларового банкнота. И на следующее утро у меня была только одна такая бумажка.

— Возможно, что на следующее утро у вас была только одна бумажка, — сказал Мейсон, — но вы не можете поклясться, что не потратили двадцатидолларовую бумажку на ваш обед.

— Я не думаю, что так сделал.

— Можете вы поклясться, что этого не делали?

— Определенно поклясться не могу, но я не думаю, что сделал это.

— У меня все, — сказал Мейсон.

— Ну, — мягко сказал Рескин, — раз вы так не думаете, мистер Робертс, то теперь вы можете поклясться, что этого не делали, не правда ли?

— Протестую, — сказал Мейсон, — это наводящий вопрос.

— Согласен, — сказал судья Сеймур. — Вы не можете вкладывать свои слова в уста свидетеля.

— Хорошо, — согласился Рескин. — Мистер Робертс, эта женщина дала вам двадцатидолларовый банкнот и получила сдачу?

— Я не думаю.

— Вы определенно это утверждаете?

— Да, определенно.

— Можете вы поклясться, что она не давала этот банкнот? — спросил Мейсон у свидетеля улыбаясь.

— Хорошо! — выкрикнул свидетель. — Клянусь, что нет.

— Совсем недавно вы сказали, что не можете поклясться, — сказал Мейсон. — Почему же теперь вы изменили свое решение? Потому что обвинитель дал вам понять, что желает, чтобы вы поклялись?

— Я поклялся, зная, что она не делала этого. И чем дольше я об этом думаю, тем больше я в этом уверен, — сказал Робертс.

Рескин усмехнулся, глядя на Мейсона.

— Но ведь несколько минут назад вы не могли поклясться в этом, — сказал адвокат.

— Ну, я клянусь в этом теперь, — ответил свидетель.

— Потому что я вас рассердил?

— Я клянусь.

— У меня все, — заявил адвокат.

— Вызывается Луиза Пикена, — объявил Рескин.

Луиза Пикена была молодой привлекательной женщиной, излучавшей добродушие и дружелюбие. Как только она заняла свидетельское место и улыбнулась членам жюри, те оттаяли и тоже начали улыбаться.

— Каков род ваших занятий? — спросил Рескин.

— Я служу в полиции.

— Теперь я хочу спросить у вас: знакомы ли вы с письмом, найденным миссис Фейлмен в кармане ее мужа?

— Да.

— И вы проделали эксперимент по воссозданию этого текста?

— Да.

— Что же это был за эксперимент?

— Я купила «Лос-Анджелес Таймс» и «Лос-Анджелес экзаминер» за вторник, третьего числа, и обнаружила, что текст этого письма можно составить из заголовков в этих двух газетах.

— И вы составили такое письмо?

— Да.

— Оно с вами?

— Да

— Можем ли мы посмотреть его?

— Минуту, — сказал Мейсон, — я протестую, это не имеет отношения к делу. Тот факт, что письмо может быть составлено, не имеет отношения к обвиняемой.

— А я полагаю, что имеет, — сказал Рескин.

— Я думаю, что разрешу этот вопрос, мистер Мейсон, — сказал судья Сеймур, — особенно если обвинитель заявляет, что письмо связано с обвиняемой. Это сфера обвинения — доказать, что письмо можно составить. Конечно, члены жюри понимают, что это не означает, что текст письма был составлен именно таким образом. Протест отклоняется.

Луиза Пикена предъявила текст письма.

— Прошу приобщить его к вещественным доказательствам под соответствующим номером, — сказал Рескин.

— От имени обвиняемой протестую и против этого, — сказал Мейсон.

— Протест отклоняется. Приобщите это к доказательствам, — распорядился Сеймур. *

— Можете задавать свидетельнице вопросы, — сказал Рескин.

— Вопросов нет, — сказал Мейсон.

Рескин взглянул на часы, затем наклонился вперед и шепнул что-то Гамильтону Бюргеру, окружному прокурору, затем повернулся к суду.

— Мы просим у суда время на небольшую консультацию.

Судья Сеймур кивнул.

Рескин и Bjoprep устроили длительное совещание, время от времени поглядывая на часы.

Наконец Бюргер встал.

— Мы подходим к концу нашего дела, но нам кое-что нужно обсудить. Не можем ли мы просить суд сделать перерыв до двух часов?

Судья Сеймур покачал головой.

— Сейчас еще нет одиннадцати, джентльмены. Я не имею права задерживать дело. Я предлагаю вам вызвать сейчас других свидетелей, а во время дневного перерыва обсудите свои дела.

Рескин и Бюргер снова посовещались, и затем Рес-кин объявил:

— Вызывается свидетель Кенией.

Когда свидетель занял свое место, Джейнис Вейнрайт прошептала Мейсону:

— Это человек, который торгует газетами на углу рядом с нашей конторой.

— Чем вы занимаетесь? — спросил Рескин.

— Я продаю газеты и журналы. У меня киоск.

— Вы знакомы с обвиняемой?

— Да, я знаю ее несколько лет.

— Утром во вторник, третьего числа, вы видели обвиняемую?

— Да.

— Что она делала?

— Она купила у меня экземпляр «Таймс» и экземпляр «Экзаминер».

— А потом?

— Она зашла в магазин.

— А потом?

— Она вошла в контору.

— Вы ее видели еще раз утром?

— Да.

— Когда?

— Часа через полтора.

— И что она сделала тогда?

— Подошла ко мне и купила еще экземпляр «Таймс» и экземпляр «Экзаминер».

В зале раздался удивленный шепот, свидетельствующий о важности этих показаний.

— В какое время это происходило?

— Около 8.45 утра. Она приходит на работу в 8.30 и обычно заговаривает со мной, когда приходит. Потом она спустилась и купила эти две газеты, потом зашла в магазин и вновь поднялась в контору. Потом она спустилась еще раз через полчаса и опять купила две газеты.

— Она о чем-нибудь говорила с вами, когда пришла к вам во второй раз?

— Она сказала, что хочет вырезать что-то из газет.

— Благодарю вас, — торжествующе сказал Гамильтон Бюргер и повернулся к Мейсону: — Вы можете спрашивать.

— Вопросов нет, — сказал Мейсон.

— Вызывается Люцилл Ренкин, — объявил Бюргер.

Ренкин вошел и был приведен к присяге.

— Вы когда-либо видели обвиняемую? — спросил Бюргер.

— Да.

— Где?

— В том магазине, где я работаю.

— Когда вы ее видели?

— Во вторник, третьего числа.

— В какое время?

— Приблизительно в 8.45.

— У вас с ней была сделка?

— Да, я продал ей ножницы.

— Вы говорили с ней о чем-нибудь?

— Да, она сказала, что ей нужны маленькие ножницы, чтобы вырезать что-то из газеты.

— У нее было что-нибудь в руках в это время?

— Да. У нее были в руках две сложенные газеты.

— Перекрестный допрос, — объявил Бюргер.

— Вопросов нет, — сказал спокойно Мейсон.

Гамильтон Бюргер торжествующе сказал:

— Это завершает материалы обвинения.

Мейсон встал и взглянул на часы.

— С позволения суда, — сказал он, — это довольно необычный способ завершать дела по обвинению в убийстве. Защита несколько удивлена. Мне хотелось бы попросить сделать перерыв до двух часов дня, чтобы посовещаться с клиенткой.

Судья Сеймур покачал головой.

— Мы стараемся не выйти из графика, мистер Мейсон. Я согласен, что завершать дела такой важности подобным образом несколько необычно, но у нас есть еще целый час. Однако я должен заявить, что сейчас нам пора сделать утренний перерыв, и вместо десяти минут мы возьмем двадцать, чтобы дать вам время на совещание с вашей клиенткой.

Судья Сеймурчповернулся к жюри.

— Суд берет двадцатиминутный перерыв, в течение которого вам запрещено: обсуждать дело между собой и не позволять другим говорить о нем в своем присутствии.

Судья встал со своего места и вышел.

Когда зал суда опустел, Мейсон повернулся к Джей-нис Вейнрайт.

— Ну что? — спросил он ее шепотом.

— Мистер Мейсон, — сказала она, — это так ужасно, но на самом деле я просто выполняла поручение мистера Фейлмена.

— Продолжайте, — сказал адвокат.

— Мистер Фейлмен попросил меня спуститься и принести обе утренние газеты. Он сказал, что ему нужно что-то вырезать оттуда о недвижимом имуществе. Он просил меня дать ему какие-нибудь ножницы. Я пошла купить их, так как сломала свои конторские несколько дней назад.

— Потом что? — спросил Мейсон.

— После того как я вернулась в контору, он попросил меня пойти и купить еще две газеты.

— Что стало с этими газетами? — спросил адвокат.

— Не знаю. В мусорной корзине их не было, в этом я уверена. Но обычно он не бросал газеты в корзину. Мы их держали в чулане. Иногда там накапливалась целая гора, тогда дворник выбрасывал часть их. Мы держали их там потому, что мистеру Фейлмену иногда нужно было навести справку в какой-нибудь из газет по поводу недвижимости. Но вырезав что-нибудь из газеты, он бросал ее в корзину. Только в этот раз он этого не сделал.

— Джейнис, — сказал Мейсон, — я собираюсь вызвать вас на свидетельское место. Вы должны понять, что все вещественные доказательства говорят против вас. Вы постоянно объясняете: мистер Фейлмен велел мне сделать это, я следовала инструкциям мистера Фейлмена…

Ваш хозяин мертв. Вы должны понять, чего добивается обвинение. Оно будет настаивать, что ваша история сфабрикована и вы нарочно взваливаете все на мистера Фейлмена, так как знаете, что он не сможет опровергнуть сказанное вами.

При этих обстоятельствах все зависит от того, какое впечатление вы произведете на членов жюри. Вы не должны распускаться, впадать в истерику, плакать. Вы должны стоять там с поднятой головой. Вы поняли? — Да.

— Сможете ли вы вести себя так?

— Мистер Мейсон… боюсь, что нет.

— Вот и я боюсь, что не сможете, — мрачно сказал адвокат. — Ну ладно, Джейнис. У вас есть пятнадцать минут, чтобы все продумать. Соберитесь с силами и поразмышляйте над своим рассказом.

МейСон направился туда, где стояли Пол Дрейк и Делла Стрит.

— Дела плохи, Перри, — сказал Дрейк. — Это их последнее заявление было настоящей бомбой.

— Она утверждает, — сказал Мейсон, — что купила газеты для мистера Фейлмена.

— И очень удобно, что мистер Фейлмен не может опровергнуть ее, — сухо сказал Дрейк. — Я думаю, что твоя клиентка — лгунья.

— За время работы, — заметил Мейсон, — я научился одному, Пол. Адвокат до суда может подвергнуть сомнению все, что говорит ему клиент, но во время суда он обязан свято верить в каждое его слово.

— Я знаю, — сочувственно сказал Дрейк, — но это было настоящей бомбой, Перри.

— Ну, давай проанализируем, — сказал адвокат. — Что это означает?

— Это означает, что твоя клиентка спустилась вниз, купила газеты, вернулась и наклеила на бумагу текст письма. Потом она купила еще две газеты и составила точно такое же письмо, отправив его на дом мистеру Фейлмену.

— Хорошо, но зачем ей это понадобилось? — спросил Мейсон.

— Она хотела полной уверенности, что он его получит.

— Фейлмен был в конторе. Все, что ей было нужно, это вложить письмо в почту. Тогда он наверняка бы его получил, и, больше того, она знала бы об этом.

— Ну, может быть, ей хотелось, чтобы и его жена знала об этом, — сказал Дрейк.

— С другой стороны, — продолжал Мейсон, — предположим, что Фейлмен планировал свое исчезновение и хотел получить как можно больше денег наличными. После себя он хотел оставить письмо от шантажиста и хотел, чтобы о нем было известно. Он надеялся, что Джейнис Вейнрайт заглянет в мусорную корзину и найдет письмо, но не был уверен, решится она или нет сложить обрывки письма и прочесть его. Поэтому он кладет другое письмо во внутренний карман пиджака, потом возвращается домой и меняет костюм, знай, что его жена имеет привычку просматривать карманы.

— Твоя клиентка, — сказал Дрейк, — хорошенькая — девушка, Перри. Если она сумеет правдиво рассказать свою историю, то она может прозвучать для жюри убедительно.

Вдруг Мейсон замер, как бы прислушиваясь к чему-то.

Делла Стрит, зная перемены в его настроении, спросила:

— В чем дело, Перри?

Перри щелкнул пальцами.

— Просто я чуть было не просмотрел одну вещь, — сказал он. — Если текст письма был вырезан из газет, значит, он был изготовлен или Фейлменом, или Джейнис Вейнрайт. В этом случае письмо не могло прийти по почте, а если это так, то конверт с именем А.Б. Вай-дела не имеет отношения к письму.

— Но Джейнис утверждала, что конверт пришел по почте, — сказала Делла, — и письмо было в конверте.

— Но этого не могло быть, — сказал Мейсон.

— Боюсь, — сказал Дрейф Мейсону, — что это одна из тех вещей, за которые ухватится обвинение. Посмотри, что они делают, Перри. Гамильтон Бюргер здесь, чтобы лично провести перекрестный допрос твоей клиентки. Как только она займет свидетельское место, Бюргер станет героем пьесы. Он не явился бы сюда, если бы у него не были припрятаны карты в рукаве.

Мейсон прошелся по залу суда и встал у окна, устремив невидящие глаза на улицу.

Зал снова начал наполняться праздными зрителями. Вошел судебный пристав и члены жюри.

В зале царила атмосфера напряженного ожидания, которая появляется перед решающим сражением.

— Прошу всех встать, — объявил пристав.

Судья Сеймур вышел из своей комнаты и занял свое место. Пристав ударил молотком. Все сели.

— Члены жюри присутствуют, обвиняемая в суде, — сказал судья. — Вы можете продолжать, мистер Мейсон.

— Если суд позволит, — сказал Мейсон, — за время перерыва произошло событие чрезвычайной важности. Мне бы хотелось вызвать снова для перекрестного допроса свидетельницу обвинения!

— Кого именно? — спросил Сеймур.

— Миссис Карлотту Фейлмен.

Судья Сеймур взглянул на представителей обвинения.

Гамильтон Бюргер встал.

— Если суд позволит, — сказал он со спокойным достоинством. — Я уверен, что ваша честь впервые председательствует на процессе, где мистер Мейсон представляет обвиняемую. А я был на дюжине таких дел. Защитник всегда выжидает удобный момент и просит вызвать какого-то свидетеля для повторного допроса. С помощью этого он добивается необходимой отсрочки.

В этом деле совершенно ясно, что защитнику нужно время, чтобы решить, вызывать ему обвиняемую на свидетельское место или нет. Я сочувствую его проблемам, но мы должны работать, этого требуют налогоплательщики. Я думаю, что цель этого допроса — просто получить отсрочку и попытаться задержать дело до наступления дневного перерыва, когда защитник может решить, стоит ли ему вызывать обвиняемую для дачи свидетельских показаний или нет.

— Конечно, — сказал судья Сеймур, — суд имеет право в исключительных случаях разрешить вызов свидетеля для перекрестного допроса даже после того, как обвинение закончило представление дела. Но при сложившихся обстоятельствах я не считаю нужным это разрешить.

— Я прошу выслушать меня, — сказал Мейсон.

— Конечно, мистер Мейсон. Я никогда не мешаю защитнику высказываться.

— Это дело, — сказал адвокат, и его голос зазвенел от волнения, — во многом зависит от вещественных доказательств. Одним из таких доказательств, представленных обвинением в этом деле, был банкнот под номером… разрешите мне взглянуть на него.

— Нет необходимости защитнику отнимать у нас время чтением этого номера, — сказал Гамильтон Бюргер, — в деле есть только один банкнот, и не нужно этими формальностями затягивать время.

— Суд склонен согласиться с обвинением, — сказал судья Сеймур. — Так что насчет этого двадцатидолларового банкнота, мистер Мейсон?

— Мне хотелось бы допросить миссис Карлотту Фейл-мен и узнать, не давала ли она шоферу двадцатидолларовый банкнот после того, как доехала до казино на такси.

— А что, если давала? — спросил Бюргер. — Это ничего не означает.

— Это означает очень многое, — сказал Мейсон, — это значит, что этот двадцатидолларовый банкнот был в чемодане, стоявшем в шкафу Ф082.

Если бы банкнот принадлежал обвиняемой, то обвинение собиралось доказать, что именно она была шантажисткой, именно она сфабриковала эти письма и заполучила этот чемодан. Когда мистер Фейлмен узнал об этом, ей ничего не оставалось, как убить его.

Следовательно, этот банкнот является очень важным вещественным доказательством.

Теперь, если мне удастся доказать, что свидетель Дадли Робертс, шофер такси, получил или мог получить этот банкнот от миссис Карлотты Фейлмен, тогда позиция обвинения была бы поколеблена или даже разрушена.

Судья нахмурился. Доводы, очевидно, произвели на него впечатление.

— Ваша честь, — сказал Гамильтон Бюргер, — это все та же старая история. Даже если в соответствии с дикой теорией защитника миссис Карлотта Фейлмен дала этот банкнот шоферу, то это ничего не значит. Она не имела Доступа к чемодану. Она не могла никоим образом получить ни один из этих банкнотов. Она даже не виделась с мистером Фейлменом. Она имела дело только с его секретаршей.

Если же все-таки миссис Фейлмен дала шоферу этот банкнот и защитник хочет это установить, то он может вызвать эту женщину как его собственную свидетельницу. Он может вызвать ее прямо сейчас, если он захочет.

— Я думаю, — сказал судья, — что это правильно, мистер Мейсон. Это, вероятно, лучший путь.

— Могу я ответить на это предложение, ваша честь? — спросил адвокат.

— Конечно.

— Окружной прокурор, — сказал Мейсон, — хорошо понимает, что в этом деле есть некоторые аспекты, дающие обвиняемой определенные преимущества, которых ему хотелось бы ее лишить. Если бы выяснилось, что этот банкнот дала шоферу миссис Карлотта Фейлмен, то не было бы убедительно доказано, что в распоряжении обвиняемой были деньги из чемодана. А так как материал обвинения построен в основном на вещественных доказательствах, то я имел бы тогда возможность просить суд о вынесении оправдательного вердикта.

Суд хорошо знаком со статьей закона, в которой говорится, что если вещественные доказательства могут быть объяснены не виновностью, а другой гипотезой, то суд рбязан принять ее.

Судья Сеймур минуту думал, потом сказал:

— Хорошо. Суд — это храм правосудия. И нам нет необходимости прибегать ко всяким формальностям. Я разрешаю защите вызвать миссис Карлотту Фейлмен.

Судья повернулся к адвокату и сказал:

— Мистер Мейсон, вы должны ограничивать свои вопросы одной темой.

— Хорошо, ваша честь, — ответил адвокат.

Гамильтон Бюргер раздраженно взглянул на часы.

Свидетельница заняла снова свое место, и судья Сеймур сказал:

— Можете задавать вопросы, мистер Мейсон.

— Миссис Фейлмен, — сказал адвокат, — вы должны вспомнить вечер четвертого числа в Лас-Вегасе, когда, у нас с вами был разговор в мотеле. Он был прерван появлением полиции, которая проводила меня и Деллу

Стрит в аэропорт, а вы остались в мотеле. После этого вы взяли такси и поехали в «Дабл тейк казино».

— Верно, — сказала она, — я взяла машину, стоявшую у мотеля.

— Когда вы подъехали к казино, то расплатились с шофером. Вы не помните, сколько ему заплатили?

— Ну, я дала ему пятьдесят центов на чай и банкнот.

— Меня интересует, — сказал Мейсон, — дали ли вы ему всю сумму сразу или он давал вам сдачу с большого банкнота?

— Нет, — сказала она, — я уплатила ему пять долларов. Хотя подождите минуту… нет, было не так. Я получила от него в виде сдачи три пятидолларовых банкнота. Помню, что они были у меня, когда я входила в казино. Я играла на двадцатипятицентовой машине и разменяла три пятидолларовых банкнота и немного мелочи.

— Значит, — сказал Мейсон, — вы должны были дать ему двадцатидолларовый банкнот.

— Верно. Теперь я вспоминаю, что так и было. У меня был такой банкнот, и я дала его шоферу.

— У вас в кошельке был только один двадцатидолларовый банкнот?. — спросил Мейсон.

— Нет, у меня было несколько — десять или двенадцать таких банкнотов. Я дала шоферу один.

— Благодарю вас, ваша честь, — поклонился Мейсон судье. — Это все.

Гамильтон Бюргер и его помощник устроили совещание.

— У обвинения есть-какие-то вопросы? — спросил судья.

Гамильтон Бюргер встал, явно раздраженный.

— Где вы получили тот банкнот, который дали шоферу, миссис Фейлмен? — спросил он.

— В моем банке в Лос-Анджелесе.

— Вот именно, — сказал Бюргер, — и не было никакой возможности для вас получить его от вашего бывшего мужа, не правда ли? *

Мейсон вскочил прежде, чем женщина успела дать ответ.

— Ваша честь, — сказал он, — я протестую против этого вопроса. Он не аргументирован. Обвинение основано на одних вещественных доказательствах, значит, они должны говорить сами за себя. Свидетельница не может в своих показаниях делать вывод.

— Протест принят, — сказал судья.

Гамильтон Бюргер даже не пытался скрыть свой гнев.

— Когда в последний раз вы видели вашего бывшего мужа, миссис Фейлмен? — спросил он.

— Г ода два назад.

— А его секретаршу?

— Примерно так же давно.

Бюргер сказал сердито:

— Ну вот, факты говорят сами за себя.

— Минуту, миссис Фейлмен, — сказал Мейсон, — у меня есть еще один вопрос.

— Ну вот, — запротестовал Гамильтон Бюргер, — происходит то, о чем я предупреждал суд. Перри Мейсон вызвал свидетельницу, чтобы задать ей вопросы о банкноте. Теперь он, пытаясь затянуть дело, вытаскивает какие-то новые версии и доводы и дожидается дневного перерыва.

— Я думаю, что обвинитель прав, мистер Мейсон, — сказал судья. — Эта свидетельница была вызвана в связи с определенной целью.

— Совершенно верно, ваша честь. Это было все, что я хотел спросить. Но последний вопрос обвинения внес в дело много нового. И теперь я хочу задать вопросы, связанные непосредственно с темой, затронутой окружным прокурором.

Мейсон обратился к свидетельнице:

— Вы говорите, что не видели вашего бывшего мужа два года?

— Протестую, так как на этот вопрос ответ был уже получен, — заявил Бюргер. — Есди дело пойдет так, темы просидим тут весь день.

Судья нахмурился и сказал прокурору:

— Свидетельница могла ответить на этот вопрос за половину того времени, что заняло ваше возражение. Я полагаю, что это только предварительный вопрос, мистер Мейсон?

— Да, ваша честь.

— Протест не принят. Отвечайте на вопрос, — резко сказал судья.

— Да, я не встречалась с мужем два года, — сказала свидетельница.

— А имели ли вы за двадцать четыре часа до вашего отъезда в Лас-Вегас дело с человеком по имени А. В. Вайдел?

— Протестую, — крикнул Бюргер, — этот вопрос не подходит для перекрестного допроса.

— Протест не принят, — заявил судья.

Свидетельница минуту колебалась, затем сказала:

— Поскольку я нахожусь под присягой, то заявляю, что у меня был телефонный разговор с человеком, назвавшимся А.Б. Вайделом.

— Когда у вас был этот разговор?

— Во вторник, третьего числа, в 8.30 вечера.

— И чего хотел этот человек?

— Того же, что и другие. Он хотел переговорить со мной по поводу моих акций.

' — Он сказал, что его зовут А.Б.Вайдел?

— Да, А.Б.Вайдел.

— Он сказал, где он находится?

— Это был загородный звонок из Бейкерсфилда.

— Вы узнали голос этого человека?

— Голос А.Б. Вайдела? Нет. Но я слышала, как кто-то давал ему шепотом инструкции, и голос этого человека я узнала — это был голос моего мужа. Была очень хорошая связь, и у меня вообще хороший слух.

— В чем заключался ваш разговор? — спросил Мейсон.

— Я сказала Вайделу, что, если его патрон хочет поговорить со мной, я могу встретиться с ним в Лас-Вегасе, куда приеду в среду, четвертого, вечерним экспрессом. Я.сказала, что все переговоры об акциях буду вести не с агентом, а с самим хозяином. Я заявила, что знаю, кем является его хозяин, и что если они хотят, чтобы я встретилась с ним в Лас-Вегасе, то пусть пошлют мне сто долларов наличными на расходы по поездке. Как только я получу эти деньги, я выеду в Лас-Вегас.

— Что было потом? — спросил Мейсон.

— Я повесила трубку, не дожидаясь дальнейших комментариев.

— Вы получили деньги?

— Да. На следующий день они пришли ко мне домой. На конверте было написано: «Расходы на Лас-Вегас». В нем содержалось пять двадцатидолларовых банкнотов.

— Благодарю вас, — сказал Мейсон. — Это все.

Гамильтон Бюргер встал и повернулся к свидетельнице.

— Вы положили эти деньги в кошелек? — спросил он. — Да.

— И взяли с собой в Лас-Вегас?

— Да, часть их я потратила на билет.

— Вы никогда не говорили мне о подставном лице по имени А.Б. Вайдел, — сказал Бюргер.

— А вы никогда не спрашивали меня об этом, — заявила свидетельница. — Я говорила вам, что многие люди хотели купить мои акции и что некоторые из них действовали как агенты моего мужа. Но я не входила в детали, потому что вы не спрашивали меня.

Мейсон улыбнулся членам жюри.

Гамильтон Бюргер и Рескин устроили опять небольшое совещание. Затем Бюргер резко сказал:

— Это все.

— У меня тоже все, — объявил Мейсон, — больше вопросов, нет.

Судья Сеймур взглянул на часы.

— Ну, джентльмены, до двенадцати часов осталось только пятнадцать минут. Готова ли защита начать свое дело?

— Да, ваша честь, — ответил Мейсон.

— Минуту, — сказал Гамильтон Бюргер, снова устраивая совещание, с Рескином, затем сказал: — Очень хорошо, начинайте. Мы представим остальные показания в процессе допроса свидетелей защиты.

— Хорошо, — сказал Сеймур. — Продолжайте, мистер Мейсон.

Мейсон улыбнулся судье и сказал:

— Баша честь, защита не имеет свидетелей. У защиты это все. Позвольте перейти к аргументации.

— Что?! — крикнул Гамильтон Бюргер.

— У защиты все, — повторил Мейсон. — Позвольте перейти к аргументации.

— Прекрасно. Предоставляю окружному прокурору право начать свое выступление, — сказал судья.

— Мы не можем выступать сейчас, ваша честь, — сказал Бюргер. — Этот ход защиты застал нас совершенно врасплох. Осталось только пять минут до дневного перерыва… Нельзя ли сделать перерыв до двух часов? Возможно, мы сочтем нужным вновь открыть дело.

— И это говорит тот самый окружной прокурор, — заметил Мейсон, — который так беспокоился об отсрочке дела и о деньгах налогоплательщиков. Я готов продолжать заседание. Почему бы нам не перейти к аргументации?

Судья Сеймур вмешался, улыбаясь:

— Ну, я думаю, что поскольку дело завершится так быстро, какие-то десять минут не сорвут расписания суда и не изменят налог в этом округе. Суд берет перерыв до двух часов. Обвиняемая остается под стражей. Членов жюри просят не обсуждать дело между собой.

Гамильтон Бюргер сердито взглянул на Мейсона и стал пробиваться через толпу людей, выходившую из зала.

Рескин на момент задержался и с полуулыбкой посмотрел на адвоката.

— Что произошло? — спросила Джейнис Вейнрайт.

— Я рискнул, — сказал Мейсон, — рискнул вашей жизнью и свободой, но это еще не все. У меня не было времени посовещаться с вами, да я этого и не хотел Если бы я устроил совещание с вами, будто мы не уверены в положительном исходе дела, это могло бы стать роковым. Члены жюри, увидев это, решили бы, что я сомневаюсь в деле. Единственное, что мне оставалось, — это действовать так, как будто я совершенно уверен, что жюри оправдает вас.

— Я думаю, что вы поступили правильно, — сказала она. — Это означает, что меня не вызовут на свидетельское место, да?

— Да, это означает, что вас не вызовут на свидетельское место, — подтвердил Мейсон.

— Слава Богу.

Адвокат улыбнулся и сказал:

— Выше голову, Джейнис.

Офицер, который подошел, чтобы взять Джейнис под стражу, успокаивающе улыбнулся.

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк отошли в сторону, ожидая, когда пройдут зрители.

— Это была смелая игра, — сказал Дрейк. — Но следы шин все-таки довольно убедительная улика.

Мейсон усмехнулся.

— Итак, бомба Гамильтона Бюргера не сработала, Пол.

— Смотрите, как бы вам не нанесли ответный удар, — сказала Делла.

— Вы всего еще не видели, — сказал Мейсон. — Подождите до начала заседания. У меня план. Если он сработает, то Бюргеру придется грызть ногти.

Глава 15

Когда суд собрался в два часа, Гамильтон Бюргер сказал:

— Обвинение просит разрешения снова открыть дело.

Судья Сеймур покачал головой.

— Вряд ли вам это будет разрешено, — заявил он. — Обвинение имело полную возможность продолжать дело, но отказалось от него. Вы заявили, что резервируете часть показаний на время допроса свидетелей защиты. Защита заявила, что она кончает свое дело. Суд не видит основания для разрешения обвинению заново открыть дело. Вы готовы приступить к аргументации?

— При создавшихся обстоятельствах, — сказал Бюргер, — мы просим суд устроить перерыв до завтра, чтобы дать нам возможность подготовиться к аргументации.

Судья посмотрел на Мейсона.

— У защиты есть какие-нибудь возражения?

— Защита хочет продолжать, — ответил адвокат. — Окружной прокурор — государственный чиновник и получает плату из денег налогоплательщиков. Мы хотим помочь ему сэкономить их.

— Хорошо, — сказал Сеймур, — предложение не принимается. Обвинение может приступить к аргументации.

— Мы отказываемся от нее, — сказал Бюргер.

— Мистер Мейсон, приступите к защите, — объявил судья.

Перри Мейсон встал, повернулся лицом к жюри, улыбнулся и сказал:

— Леди и джентльмены, мое выступление будет кратким. Суд проинструктировал вас, что в деле, зависящем от вещественных доказательств, вы обязаны принять иную гипотезу, чем виновность, если эти доказательства можно объяснить другим способом. Тогда вы доджны оправдать обвиняемую. Это часть доктрины о разумном сомнении, которая является составной частью основной системы нашего правосудия.

Итак, вы можете теперь легко понять, в чем заключается это дело. Оно зависит всецело от вещественных доказательств. От свидетелей — офицеров полиции — вы слышали историю обвиняемой. Они с ее слов рассказали вам о чемодане и письме, составленном из газетных заголовков.

Теперь стало ясно, что письмо не пришло по почте, а было изготовлено самим мистером Фейлменом. Он послал секретаршу за газетами и ножницами и изготовил это письмо.

Зачем он это сделал?

Он сделал это потому, что вступил в борьбу за контроль над одной из своих компаний. Его бывшая жена Карлотта Фейлмен имела часть акций этой компании. Фейлмен хотел приобрести их, и кое-кто хотел того же.

Карлотта Фейлмен была все еще влюблена в своего мужа. Она знала, что его привязанности пришел конец в результате действий молодой привлекательной женщины, которая сделала свою красоту бизнесом.

Итак, Карлотта Фейлмен берет себя в руки. Она садится на диету и сбрасывает сорок или пятьдесят фунтов. Она хочет, чтобы муж увидел ее. Кто может порицать ее за это? Она хотела отомстить женщине, укравшей ее мужа, похорошев. Такова человеческая натура. Мы можем только сочувствовать ей в этом.

Тем временем ее муж думает об акциях. Он предполагает, что она не продаст их, если он не обратится прямо к ней. Поэтому он использует это подставное лицо, которому дает вымышленную фамилию.

Какую вымышленную фамилию было естественно дать этому подставному лицу?

Такую, на которую Фейлмен собирался приобрести акции. А на чье имя он собирался их приобрести? На имя своей теперешней жены. Ее девичья фамилия была Вайдел — Агнес Бернис Вайдел. Эту фамилию он и дает своему подставному лицу, поручает ему позвонить бывшей жене и предложить ей наличные деньги за акции.

Почему Фейлмен собирался заплатить наличными?

Потому что ему не хотелось, чтобы его таинственный противник знал, что это сделал он. Он решил скрыться за подставным лицом по имени Вайдел.

Когда Фейлмен понял, что изъял слишком много денег, чтобы это не привлекло внимания, он послал секретаршу за газетами и изготовил из их заголовков угрожающее послание, а обрывки бросил в корзину для мусора, где секретарша почти наверняка нашла бы его. Если бы позже встал вопрос об изъятых суммах, то человек, следивший за операциями Фейлмена, мог подумать, что эти деньги были выплачены шантажисту. Этому человеку никогда не могло бы прийти в голову, что А.Б. Вайдел — это жена мистера Фейлмена.

Однако мистер Фейлмен опасался, что его секретарша не будет обшаривать корзину, поэтому он послал ее за вторым экземпляром газет, изготовил еще одно письмо и сунул его во внутренний карман пиджака.

Потом он послал секретаршу с чемоданом, полным денег, на Центральный вокзал, где она должна была положить его в шкаф, а ключ послать А.Б. Вайделу до востребования на Главный почтамт. Но у Фейлмена был дубликат ключа к этому шкафу. Как только секретарша положила чемодан в шкаф, он открыл его и забрал чемодан. Он хотел через свое подставное лицо заплатить этими деньгами за акции Карлотты Фейлмен. Но у нее на этот счет были свои планы. Она хотела продать эти акции Морли Фейлмену лично, чтобы он увидел ее красоту, увидел, насколько она преобразилась. Так потупила бы любая женщина из тех, что сидят в жюри. И вам захотелось бы отомстить вампиру, разрушившему вашу семью.

Двадцатидолларовый банкнот был из тех денег, что мистер Фейлмен послал Карлотте. Она получила их от А.Б. Вайдела, который был подставным лицом ее мужа.

Теперь мы переходим к вопросу об убийстве.

Если вы заметили, все показания, относящиеся к убийству, все показания, где упоминается обвиняемая, вращаются вокруг одной темы. Обвиняемая сделала полицейским офицерам заявление, в котором сообщила, что Морли Фейлмен звонил ей по телефону и велел лететь в Лас-Вегас. Звонок этот состоялся незадолго до девяти часов утра четвертого числа.

По теории обвинения, Фейлмен был в это время уже мертв.

Как обвинение установило время смерти?

По фактору «ригор мортис», который ничего не означает, и по посмертной окраске тела, которая значит еще меньше. Единственным доводом в вопросе об установлении времени смерти послужила гроза, размягчившая почву, и следы автомобиля, оставленные на ней.

Итак, перейдем теперь к фотографиям, являющимся доказательством в деле, фотографиям того места, где было найдено тело. Прошу вас взглянуть на эти снимки. Вы заметите, что это здание давно нуждается в ремонте. Очевидно, когда-то перед домом, где было найдено тело, был газон.

По теории обвинения, у обвиняемой и мистера Фейл-мена было в доме любовное свидание, она убила его и уехала после грозы. Единственным доказательством этого служит тот факт, что ее автомобиль оставил на мягкой земле следы, ведущие в одном направлении.

В свидетельских показаниях говорится, что сразу же после разговора с мистером Фейлменом четвертого числа обвиняемая отправилась в салон красоты, где пробыла⁴ пять часов. Ее машина в это время стояла перед домом, рядом с которым находится салон. Значит, все, что нужно было сделать преступнику, — это взять ее машину, поехать на ней к этому уединенному зданию, здесь он встретился с мистером Фейлменом, убил его и, вернувшись в город, поставил машину на прежнее место.

Единственное, что нужно было сделать убийце, чтобы подозрение пало на Джейнис Вейнрайт, — это смочить почву перед домом для того, чтобы время смерти Фейлмена было установлено неправильно.

Что же для этого делает убийца?

Обратите внимание на эту фотографию, леди и джентльмены.

Мейсон подошел к столу секретаря, взял одну из фотографий, предъявленных в качестве доказательства, и показал ее членам жюри.

— Обратите внимание на этот шланг, свернутый кольцом и прикрепленный к крану перед домом. Убийце оставалось только подъехать на автомобиле обвиняемой к дому, полить землю водой из этого шланга так, чтобы она стала мягкой, затем свернуть шланг и проехать в машине обвиняемой по мягкой земле. И тогда все улики, по мнению убийцы, будут указывать на Джейнис Вейнрайт.

Такова, леди и джентльмены, разумная гипотеза. Я думаю, вы согласитесь, что эта гипотеза вполне приемлема.

Суд проинструктирует вас, что если в деле с вещественными доказательствами есть какая-то приемлемая гипотеза, говорящая о невиновности обвиняемой, то ваш долг принять это объяснение и оправдать ее.

Благодарю вас, леди и джентльмены. Оправдательный вердикт в ваших руках. Мы будем ждать его.

Мейсон повернулся, подошел к своему месту и сел.

— Окружной прокурор может приступить к аргументации, — сказал судья Сеймур.

Гамильтон Бюргер встал.

— Ваша честь, мы не готовы. Мы ожидали, что выступление защиты займет весь день.

— Однако не заняло, — сказал Сеймур, — вы можете приступить к аргументации.

Бюргер шепотом посовещался с помощником, затем выпрямился.

— Все это абсолютная чепуха, леди и джентльмены, — начал он. —Обвиняемая — хитрая, ловкая женщина. Она сфабриковала письмо от имени А.Б. Вайдела. Неизвестно, какую власть она имела над Фейлменом, но что-то заставило его отдать деньги.

Взгляните на эту ловкую, лицемерную женщину, которая прятала свою красоту и лишь иногда пользовалась ею, чтобы обольстить хозяина.

А что касается этой теории со шлангом, то она абсолютно нелепа. Заброшенное здание, где воду отключили сразу после банкротства фирмы. Ее не было там в течение нескольких месяцев…

— Минуту, ваша честь, — сказал Мейсон, — я считаю замечание окружного прокурора злонамеренным поступком. Он приводит факты, которые не были проверены. Я прошу суд вмешаться.

Судья Сеймур спросил:

— Есть ли у обвинения какие-либо доказательства, что вода была отключена?

— В данный момент — нет, но мы собирались получить эти показания во время допроса свидетелей защиты.

— Ваша честь, — сказал Мейсон, — поскольку прокурору не удалось получить эти показания законным путем, он допустил намеренное нарушение закона. Это вопиющий факт.

— Думаю, — заявил судья, — что жюри следует пренебречь замечаниями окружного прокурора.

Гамильтон Бюргер сердито сказал:

— Ваша честь, я не собираюсь сидеть здесь и смотреть, как защита надувает жюри, заставляя его верить, что все это дело вращается вокруг какого-то убийцы, который полил водой почву перед домом. Это нелепость!

Судья Сеймур перебил его:

— Если вы хотите убедить жюри в том, что нет никаких доказательств, что в трубах была вода, вы можете сделать это соответствующим образом. Но вы идете дальше и заявляете, что вода вообще была отключена.

— Да, была отключена! — резко сказал Бюргер.

— В таком случае, — заявил судья Сеймур, — суд собирается устроить новый процесс по этому делу. Уважаемые члены жюри, суд весьма сожалеет, что создалась такая ситуация. Окружной прокурор виновен в злонамеренном поступке, и я согласен с защитником, что последствия этого поступка для вашего мнения не могут быть устранены никакими увещеваниями суда. Другими словами, положение дела теперь таково, что в случае, если вы найдете, что обвиняемая виновна в преступлении, апелляция в Верховный суд будет принята, а суд отменит ваш приговор на основании злонамеренного поступка окружного прокурора. А раз так, то продолжать заседание не имеет смысла, так как суд несомненно устроит новый процесс. Вы можете сесть, мистер Бюргер.

Гамильтон Бюргер, с побелевшим лицом и дрожащими от гнева губами, прошел к столу адвокатов. Один момент казалось, что прокурор хочет что-то сказать, но потом он опустился на свое место.

Перри Мейсон спросил:

— Могу я сделать суду заявление?

— Это зависит от того, что это за заявление, — сказал судья Сеймур. Он был явно рассержен.

— Я согласен с судом, — начал Мейсон, — что злонамеренный поступок не может быть смягчен никакими увещеваниями суда, но вместо назначения нового процесса я предлагаю заново открыть дело и ставлю обвинению условие, чтобы был вызван компетентный свидетель, который показал бы, мог или не мог убийца залить водой землю перед домом. Если вода действительно. была отключена, я не смогу воспользоваться этой ситуацией. В таком случае я снова выступлю с аргументацией, а затем это сможет сделать и обвинение.

— Я не собираюсь этого делать, — заявил Бюргер.

— Вы отказываетесь от этого условия? — спросил судья.

— Да.

— При таких обстоятельствах, — сказал Сеймур, — суду придется заявить о прекращении заседания.

— Подождите минуту, — воскликнул Бюргер, — я хочу посоветоваться со своим заместителем.

Гамильтон Бюргер наклонился к Рескину, и они завели спор. Рескин что-то ему доказывал. Наконец Бюргер неохотно кивнул. — Ваша честь, — сказал он, — мы принимаем условия защиты. У нас, конечно, очень мало времени, чтобы направить повестку водопроводной компании и затребовать у них документы. Но я уверен, что в 3.30 мы сможем предъявить вам документы, которые докажут, что вода была отключена в доме больше года.

— Очень хорошо, если защита не возражает, то после перерыва суд опять соберется в 3.30 и снова откроет дело. Вы удовлетворены, мистер Мейсон?

— Да, — ответил Мейсон.

— А обвинение? — спросил судья Сеймур.

— Да, ваша честь.

— Очень хорошо. Суд объявляет перерыв до 3.30.

Когда зал суда опустел, к адвокату подошел хмурый

Пол Дрейк.

— Какого черта ты это устроил, Перри?

— Что? — спросил удивленно Перри Мейсон.

— Позволил Бюргеру уйти с крючка. Судья ведь назначил новый процесс.

— Да. Но Джейнис осталась бы в тюрьме, потом был бы новый процесс, и ее, может быть, осудили. А теперь я добьюсь ее оправдания.

— Ты?.. Как?..

Мейсон сказал:

— Как только я увидел на фотографии свернутый шланг, я был уверен, что обвинение попадет в мою западню. Теперь они собираются доказать, что вода была отключена в доме несколько месяцев.

— Как только они это докажут, твоя теория об убийце, полившем землю водой из шланга, вылетит в трубу, — заметил Дрейк.

Мейсон усмехнулся.

— Тогда Гамильтону Бюргеру придется убедить жюри, что такой богатый человек, как Морли Фейлмен, решил провести ночь со своей секретаршей в таком месте, где не было воды ни в кранах, ни в душе. Погоди, Пол. Мы еще увидим кое-что интересное.

Пол Дрейк закусил губу.

— Будь я проклят, — медленно произнес он.

Глава 16

Когда суд собрался в 3.30, Гамильтон Бюргер встал и обратился к жюри:

— Я сожалею о сделанном мной заявлении. Я не могу доказать, что вода была отключена. Следовательно, у меня нет иного выбора, как извиниться перед судом и предоставить ему возможность закрыть заседание. Я прошу прощения за то, что из-за своего усердия я перешел границы дозволенного. Однако в свою защиту я хочу сказать, что причиной этому была совершенно фантастическая, ничем не подкрепленная теория защиты о том, что кто-то полил землю перед домом водой из шланга.

— Хорошо, — сказал судья Сёймур, — раз обвинитель сделал такое заявление…

— Минуту, ваша честь, — сказал Мейсон, — прошу выслушать меня…

— В чем деЛо? — спросил судья. — Ваше предложение о прекращении процесса будет принято.

— Это предложение было взято назад, — сказал Мейсон, — и оно было взято назад в соответствии с условием, которое было принято обеими сторонами на процессе. Суд должен был взять перерыв до 3.30, а за это время окружной прокурор должен был найти свидетеля, который доказал бы, что в трубах нет воды.

— Но он не может этого доказать, — сказал судья, — вы же слышали его заявление.

— Конечно, я слышал его заявление, — ответил Мейсон. — Оно доказывает, что свидетель удостоверил тот факт, что в трубах была вода. Мое условие было таково: свидетель должен быть вызван, чтобы дать показания о состоянии воды в трубах. Я прошу окружного прокурора вызвать свидетеля.

— Но вы ведь просили о прекращении процесса, — сказал судья Сеймур.

— Это было в то время. А теперь это предложение взято назад. Я хочу, чтобы дело продолжалось в соответствии с поставленным условием, чтобы свидетель занял свое место. Я не хочу, чтобы заседание было прекращено. Я хочу, чтобы были представлены соответствующие доказательства и чтобы жюри вынесло оправдательный вердикт. Мы имеем на это право.

Судья улыбнулся и сказал:

— Теперь я понял стратегию защиты, и кажется, она ставит своей задачей победу. Прошу обвинителя вызвать свидетеля.

— Ваша честь, — ответил Бюргер,' — я не собирался сейчас вызывать свидетеля.

— Вы приняли условия защиты, — сказал судья. — Согласен, что тогда суд не оценил хитрую стратегию, стоящую за этим предложением. Суд теперь это видит.

Защита поставила условием того, что предложение о прекращении процесса будет взято назад, следующее: дать обвинению возможность вызвать свидетеля, который мог бы дать показания о состоянии воды в трубах. Обвинение приняло это условие. Итак, вы должны вызвать свидетеля, чтобы он дал показания, какими бы они ни были, или закрыть дело — одно из двух.

Бюргер пошептался какое-то время с Рескином, потом вышел из зала. Рескин о, бъявил:

— Вызывается Отто Л. Нельсон.

Нельсон вышел вперед, был приведен к присяге и засвидетельствовал, что он отвечает за документы водопроводной компании, обслуживающей Палмдейл, что вода была отключена в течение двух лет, но что обслуживание было возобновлено четвертого числа в девять часов утра.

— Это все. Можете приступать к перекрестному допросу, — сказал Рескин.

Мейсон улыбнулся.

— И кто просил о возобновлении обслуживания, мистер Нельсон?

— Коул В. Трой, один из совладельцев этого зд&ния.

— И когда была дана вода?

— Немедленно. Он просил о немедленном обслуживании.

— Благодарю вас, — сказал Мейсон, — это все.

— Хорошо. Приступайте к аргументации, — предложил Сеймур.

— Мы отказываемся первыми начинать аргументацию, — сказал Рескин.

— И я отказываюсь от аргументации, — сказал Мейсон.

— Что?! — воскликнул Рескин. — Вы не можете! Мы условились, что…

— Условились о том, чтобы представить дело на дополнительное рассмотрение, *— сухо заявил Сеймур. — Вы отказались от аргументации. Защита тоже. Поэтому вам не на что отвечать. Значит, вы не имеете права на заключительное слово.

— Но в результате этого Перри Мейсон имеет возможность представить дело жюри, а нам заткнуть рот.

— Вы приняли его условие, — сказал Сеймур. — Оно было очень простым. Дело было открыто для показания и для дополнительного рассмотрения жюри. Уважаемые члены жюри, сейчас вам будут даны инструкции о том, как нужно судить данное дело. После этого вы должны будете удалиться на совещание.

В течение пятнадцати минут судья читал жюри инструкции. Затем он привел к присяге судебного пристава, ответственного за жюри, и члены жюри удалились.

Рескин вышел из зала суда, не взглянув на Мейсона.

— Ну, Перри, — сказал адвокату Дрейк, — ты сделал это. Откуда ты мог знать, что в этих трубах была вода?

— Я знал, что этим зданием не пользуются около двух лет, а на фотографии был ясно виден шланг, свернутый кольцом и прикрепленный к крану. Поэтому я решил сыграть на этом и ничего не потерял.

Делла Стрит восхищенно сказала:

— Вы продумали это, шеф, с быстротой молнии.

— Но все-таки у меня есть к тебе пара вопросов, — сказал Дрейк.

Глава 17

Мейсон, Пол Дрейк, Делла Стрит и Джейнис Вейн-райт сидели в офисе у адвоката и пили кофе. Джейнис была счастлива до слез. Дрейк время от времени поглядывал на Мейсона с недоумением. Делла Стрит вся светилась от гордости.

На письменном столе перед Мейсоном лежала свежая газета с большим заголовком:

«КРАТЧАЙШЕЕ СОВЕЩАНИЕ В ИСТОРИИ СУДОПРОИЗВОДСТВА.

КЛИЕНТКА МЕЙСОНА ОПРАВДАНА ЗА НЕСКОЛЬКО МИНУТ».

— Ты наконец расскажешь, что произошло? — спросил Дрейк.

Мейсон ответил:

— Я и сам не знаю, что произошло. И никто не будет этого точно знать до тех пор, пока не арестуют Троя. Теперь я понимаю, что он сбежал от правосудия.

Я думаю, произошло вот что. Трой и Фейлмен были партнерами в некоторых делах. Фейлмен доверял Трою, но знал, что кто-то ведет против него двойную игру. Трой, действуя через подставных лиц, попытался получить контроль над корпорацией Фейлмена. Карлотта Фейлмен имела большую часть акций, решающую для контроля над корпорацией, и знала об этом. А Фейлмен и Трой пытались получить доверенность на ее часть.

— Что же все-таки произошло? — спросил Дрейк.

— Фейлмен не хотел иметь дело с чеком, потому что собирался держать эту сделку в тайне. Он изъял из банка большую сумму денег, чтобы заплатить своей бывшей жене наличными. И тут он испугался, что его теперешняя жена обнаружит это и решит, что он собирается вернуться к Карлотте. Тогда Фейлмен и задумал этот план с шантажистом, использовав фамилию Вайдел, которой заинтересовалась его секретарша. Конверт с фамилией Вайдел и обратным адресом «до востребования» не содержал письма от шантажиста и не мог его содержать. В нем был простой отчет от одного из подставных лиц Фейлмена, которые покупали акции на имя А.Б. Вайдела. Фейлмен выбрал эту фамилию потому, что она ничего не говорила его деловым противникам, однако это было то же самое, как если бы он приобретал акции на свое имя. И конверт с фамилией Вайдел оказался случайно в кармане пиджака Фейлмена. В нем содержался отчет его маклера, который пользовался фамилией Вайдел.

Одно из писем от вымышленного шантажиста Фейлмен бросил в мусорную корзину, где его нашла Джей-нис. Другое он положил в карман пиджака, так как знал, что его увидит там жена.

В это время у Фейлмена еще не было представления о том, что за всеми попытками вырвать из его рук контроль над корпорацией стоит Трой. Он поехал в Бейкерсфилд, чтобы обсудить с Троем как раз этот вопрос. Он позвонил жене, что вернется домой часов в одиннадцать — двенадцать. Затем еще посовещался с Троем относительно необходимости получить акции Карлотты. Фейлмен поручил Трою позвонить Карлотте и, действуя под именем Вайдела, попытаться получить акции. Когда Карлотта сказала, что поедет в Лас-Вегас, чтобы встретиться с самим патроном и иметь дело непосредственно с ним, Фейлмен догадался, что она поняла, от чьего имени исходило предложение. Тогда он решил поехать в Лас-Вегас и закончить дело.

Итак, Фейлмен сказал Трою, что он уверен, что Карлотта знает, с кем она будет иметь дело, и поэтому ему надо ехать в Лас-Вегас, чтобы встретиться с ней. В тот момент Фейлмен подписал свой смертный приговор, так как Трой знал, что Карлотта все еще любит Фейлмена и никому другому не продаст акции, потому что это приведет Фейлмена к разорению.

Трой пообещал Фейлмену, что позвонит к нему домой и скажет жене, что ему пришлось уехать по делам на два-три дня. Он также предложил Фейлмену поехать в Палмдейл, где они встретятся на следующее утро.

Трой уже решил убить Фейлмена, но еще не знал, как сделать это, чтобы отвести подозрения от себя.

Тем не менее он встретился с Фейлменом в Палмдейле. По дороге к дому Фейлмен остановился у телефонной будки позвонить Джейнис и дать ей некоторые распоряжения. Это дало Трою спасительную возможность. Он узнал, что Джейнис проведет большую часть дня в салоне красоты. Он знал, что в Палмдейле прошел дождь. И он понял, что сможет свалить всю вину на Джейнис. Как только они приехали в Палмдейл, Трой застрелил Фейлмена. Потом Трой вспомнил, что в доме отключена вода, и поспешил попросить о ее включении. Затем он отправился в Лос-Анджелес, взял там автомобиль Джейнис и приехал на нем в Палмдейл. Там он смочил водой из шланга землю перед домом так, чтобы на ней хорошо отпечатались следы, и проехался в машине Джейнис по мокрой земле. Он был уверен, что, когда труп будет найден, все решат, что земля была влажной после ливня.

И это Трою почти удалось. Его ошибка заключалась в том, что он спешил вернуть на место машину Джейнис и не позаботился убрать шланг, а оставил его свернутым в кольцо и подключенным к крану.

— Но как же ты заподозрил Троя? — спросил Дрейк.

— Фейлмен сказал Джейнис, что он не может понять, почему его жена не была предупреждена о том, что он на несколько дней уезжает в деловую поездку. Это означает, что после того, как он позвонил жене в восемь часов вечера третьего числа, произошло что-то, что заставило его изменить решение о возвращении домой. Значит, он попросил кого-то предупредить его жену. Я был почти уверен, что этим человеком был Коул Трой. Он знал, что ему придется убить Фейлмена, и поэтому не позвонил его жене.

— Ата «стройная тень», которую видел Трой? — спросил Дрейк.

— Все это часть общей интриги, — сказал Мейсон. — Трой потратил целый вечер на составление плана ликвидации Фейлмена. Он солгал, когда сказал, что Фейлмен отправился, покинув его контору, домой. Но он так правдоподобно лгал, раскрывая историю о «стройной тени», которая преследовала Фейлмена, что ей все поверили.

Я начал подозревать Троя, когда Джейнис рассказала мне о том, что Фейлмен был удивлен, узнав, что его жена не была предупреждена об изменении его планов. Фейлмен просил Троя позвонить его жене, когда собирался ехать в Лас-Вегас для встречи с Карлоттой.

— А почему Фейлмен сам не позвонил жене? — спросил Дрейк.

На этот вопрос ответила Делла Стрит:

— Глупый, ему не хотелось, чтобы жена расспрашивала его о характере деловой поездки. Когда ты женишься, Пол, тогда выучишься всем этим элементарным уловкам женатого мужчины.

Дрейк усмехнулся:

— А откуда они тебе известны?

— Из прошений о разводе, — ответила Делла.

Дрейк сказал:

— Очень хорошо. Есть еще одна вещь, которая мне непонятна. Где шофер такси получил этот двадцатидолларовый банкнот?

— Он получил его от Джейнис, — ответил Мейсон.

— Что?! — воскликнула Джейнис.

— Да, он получил его от вас.

— Но этого не может быть.

— Это все очень просто, — сказал Мейсон. — И когда я все это понял, то страшно испугался, что Гамильтону Бюргеру придет в голову правильное решение.

Пришлось его хорошенько вывести из себя, чтобы он не догадался.

— Ну, что это было за решение? — спросил Дрейк.

Мейсон усмехнулся.

— Джейнис, вы взяли из сейфа наличные деньги. Незадолго до этого Фейлмен уже получил обратно свой чемодан с деньгами. Он переложил в машине часть денег в кожаный портфель, перед тем как запереть чемодан в ящик, и положил немного денег в сейф, чтобы вы могли их взять оттуда на расходы, если придется ехать вместе с ним. Вы помните, что мы записали номера не всех банкнотов, а только некоторых.

— Но я не давала никаких денег шоферу, — сказала Джейнис.

— Вы пошли в «Дабл тейк казино». Что вы сделали, войдя туда?

— Я… я купила фишки.

— Вот именно, — сказал Мейсон. — И чем вы заплатили за них?

— Я заплатила теми двадцатью долларами, которые были у меня в кошельке.

— А Карлотта Фейлмен, — сказал Мейсон, — несколько позже выиграла в казино эти двадцать долларов. И кассир выплатил ей этот выигрыш той двадцатидолларовой бумажкой, которой вы заплатили за фишки. Это было одно из тех совпадений, которые иногда случаются в жизни.

— Черт возьми! — воскликнул Дрейк. — И в силу этого ты добился оправдания!

— Я добился оправдания, — сказал Мейсон, — в силу невиновности моей клиентки.

— И газета называет это «одним из наиболее быстрых юридических фокусов, которые когда-либо были показаны в местном зале суда», — с гордостью прочла Делла Стрит цитату из газетного отчета о процессе.

ДЕЛО О ДВОЙНИКЕ ПОЖИЛОЙ ДАМЫ

Глава 1

Сью Фишер пришлось внести свое имя в список лиц, пользовавшихся лифтом, так как по субботам все офисы были закрыты.

Накануне она уже предвкушала два дня безмятежного отдыха, как вдруг телеграмма, извещавшая о прибытии в понедельник в Лос-Анджелес Амелии Корнинг, владелицы компании «Корнинг майнинг, смелтинг энд инвестмент компани», вызвала целый поток докладов и служебных записок. Сью не успела справиться с ним до конца рабочего дня и пообещала Эндикотту Кэмпбеллу, управляющему компанией, что придет субботним утром в офис и отпечатает оставшиеся материалы; в понедельник утром они будут лежать у него на столе.

Сьюзен работала в компании уже более года, но знала Амелию Корнинг только по твердым негнущимся буквам подписи, время от времени появлявшейся под ее короткими свирепыми посланиями.

Положение вещей осложнялось тем, что мисс Корнинг страдала артритом, поставившим ее в зависимость от инвалидного кресла, а в последние годы она стремительно теряла и зрение. По доходившим из Южной Америки слухам, ее зрение ухудшилось до такой степени, что она отличала лишь свет от темноты, а окружающие предметы и лида людей представлялись ей бесформенными пятнами.

Около десяти тридцати утра, когда Сью Фишер уже целиком погрузилась в работу, она услышала в коридоре частый топот ног, стук в дверь и высокий детский голос:

— Мисс Сью, мисс Сью!

На мгновение лицо Сьюзен просветлело, но тут же она недовольно нахмурилась. Карлтон Кэмпбелл, семилетний сын ее босса, был готов целовать землю, по которой ходила Сью, она в свою очередь странным образом тоже привязалась к мальчику. Но вскоре Сьюзен стала замечать, что гувернантка малыша, Элизабет Доу, все чаще перекладывает известную долю своих обязанностей и ответственности воспитательницы на ее, Сьюзен, плечи.

Сью выключила электрическую пишущую машинку, вышла из секретарской, пересекла приемную и открыла входную дверь.

Карлтон Кэмпбелл, с горящими от нетерпения глазами, протягивал ей коробку из-под обуви.

— Здравствуйте, мисс Сью, здравствуйте, мисс Сью! — повторял он.

По коридору, мерно отбивая шаг тяжелыми прогулочными туфлями на низком каблуке, дефилировала Элизабет Доу.

Сью обняла и поцеловала мальчика. Затем ей пришлось дожидаться Элизабет Доу, которая, как обычно, не соизволила хоть чуточку поторопиться и поздоровалась не раньше, чем подошла вплотную — чтобы не напрягать голос.

— Доброе утро, Сьюзен, — сухо произнесла она.

— Доброе утро, Элизабет.

— Я зашла потому, что мне сказали, что утром ты будешь здесь.

— Да, у меня срочная работа, — ответила Сью и, выдержав для большего впечатления паузу, добавила: — Очень важная. Срок — до понедельника.

— Понимаю, — равнодушно отозвалась Элизабет Доу, которую волновали лишь вопросы, касающиеся лично ее. Проблемы других людей не вызывали у нее ни малейшего интереса. — Сью, будь милочкой, присмотри с полчасика за Карлтоном. У меня назначена крайне важная встреча, и я никак не могу взять его с собой… а ты ведь знаешь — он не останется ни с кем, кроме тебя.

Сью посмотрела на часы, прекрасно понимая, что «полчасика» вполне могут превратиться в час.

— Ну… — Она опять нерешительно глянула на часы.

— Не думай, что я прошу только ради себя, — добавила Элизабет, — Карлтон очень хочет о чем-то поговорить с тобой, и с самого утра он сильно взволнован. Если я оставлю его с экономкой, у него может случиться нервный припадок, да и у нее, пожалуй, тоже.

— О, пожалуйста, Сью, — взмолился Карлтон. — Разрешите мне остаться. Я кое-что вам расскажу.

— Хорошо, — сказала Сьюзен, — но, Карлтон, ты должен быть паинькой: будешь сидеть в кресле и смотреть, как я работаю. У меня осталось несколько очень важных документов, которые надо перепечатать.

— Я буду хорошим, — пообещал Карлтон, устраиваясь в кресле с коробкой в руках.

Элизабет Доу, видимо, опасаясь, что Сью переменит свое решение, устремилась к двери.

— Всего на несколько минут, — заверила она, исчезая.

Сью улыбнулась Карлтону.

— Так что там в коробке? — спросила она.

— Сокровища, — ответил тот.

Сью глянула на коробку с внезапной тревогой.

— Послушай, Карлтон, — спросила она, — а у тебя там нет лягушек или еще какой-нибудь живности в этом роде?

Мальчик улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Это не мои сокровища, а папины, — пояснил он.

Карлтон говорил так быстро, что слова, вылетая у него изо рта, буквально наступали друг другу на пятки. Сьюзен, задумчиво рассматривая коробку, сочла нужйым повторить свой вопрос:

— Я тебя правильно поняла, Карлтон? Это сокровища твоего папы?

— Теперь они мои, — сказал Карлтон. — Папа сказал, что мы можем поменяться сокровищами, но если он захочет получить свои сокровища назад, то вернет мне мои.

— А как насчет твоей коробки? Как она выглядит?

— Такая же, как эта, — ответил Карлтон. — Ведь папа не покупает ботинки в магазинах — папа покупает ботинки по почте. Когда их приносят, он вынимает ботинки из коробок и ставит в шкаф.

— Да, я знаю, — улыбнулась Сью. — Я сама выписываю заказы на его обувь. У'него есть своя любимая марка, и к тому же у него нестандартный размер. Папа знает, что его коробка с сокровищами у тебя?

— Он же сказал, что мы с ним можем обменяться, — ответил Карлтон.

— Когда сказал?

— Недавно.

— Я думала, что твой папа с утра собирался съездить поиграть в гольф.

— Он сказал, что мы можем поменяться, — повторил Карлтон.

— Дай-ка я загляну в папину коробку.

Мальчик непроизвольно крепко прижал коробку к груди.

— Нет! — воскликнул он. — Из-за этого я поссорился с мисс Доу, она хотела забрать у меня коробку.

— Почему?

— Не знаю.

— Я совсем не собираюсь забирать эту коробку, — возразила Сью. — Мне только кажется, нам следует заглянуть внутрь. Ты разве так не думаешь?

Ничего не ответив, Карлтон еще крепче, прижал коробку к себе.

— Ты ведь сказал, что тут сокровища, правда? А что в твоей коробке?

— Много разных вещей.

— Интересно сравнить твои и папины сокровища. Давай откроем и поглядим.

— Тут узел, — поколебавшись, сказал Карлтон.

Сьюзен улыбнулась ему в ответ.

— Я очень хорошо разбираюсь в узлах, — сказала она, но затем притворно нахмурилась. — Хотя, может быть, для нас твой будет слишком трудным. Давай просто взглянем на него, не трогая.

Карлтон дал ей посмотреть шпагат, которым была перевязана коробка.

Увидев аккуратный двойной узел, Сью тут же поняла, что он завязан не детскими пальцами. Трудно было судить, правду ли говорил Карлтон насчет обмена, однако не оставалось сомнений, что эта коробка принадлежала взрослому.

— Давай прикинем, сколько она весит, — предложила Сью.

Мгновение поколебавшись, мальчик отдал ей коробку. Сью подержала ее в руках, затем вернула Карлтону.

— Ого, какая тяжелая.

То, что Сью вернула коробку, не пытаясь ее открыть, успокоило мальчика.

— Интересно, почему она такая тяжелая? — задумчиво произнесла Сьюзен, добавив затем: — Знаешь, Карлтон, если вдруг твой папа держит здесь свои деловые бумаги, нам следует проследить, чтобы они не потерялись.

Он вежливо кивнул:

— Я не потеряю

— Ты знаешь разницу между морским узлом и узлом бабушкиным? — спросила Сьюзен.

— Моя бабушка умерла, — ответил мальчик.

— Ну, твоя бабушка тут ни при чем, просто так называется узел. Смотри, здесь веревка завязана морским узлом. Видишь? Вот, дай я тебе покажу.

Не забирая у Карлтона коробку, лежавшую у него на коленях, Сью тем временем трудилась над узлом, пока наконец не развязала его.

— Видишь, как легко все получилось? — сказала она. — А вот бабушкиным называется другой узел. Его ты быстро научишься завязывать сам, даже если и не умел раньше.

Занимая Карлтона этими разговорами и оставляя коробку по-прежнему в руках мальчика, Сьюзен, стоя на коленях, удалось украдкой поднять угол крышки.

Увиденное заставило ее похолодеть. Коробка^- была доверху заполнена зелеными купюрами. Банкноты, лежавшие сверху, были стодолларовыми.

— Мисс Доу знает, что здесь сокровища твоего папы?

— Конечно. Она пыталась отнять у меня коробку и забрать мои сокровища. Я не люблю ее. Она плохая.

— Она хочет помочь тебе, — сказала Сью. — Наверное, она думает, что папе не понравится, чтобы ты распоряжался его сокровищами.

— Но ведь папа сам сказал, что мы можем поменяться.

— Интересно, а твои сокровища в порядке? — за-думчйвр спросила Сью. — Как ты думаешь, папа не мог потерять твою коробку?

При этой мысли лицо мальчика омрачилось.

— Я думаю, — продолжала Сью, — нам нужно найти твоего папу, вернуть ему его сокровища и попросить отдать твои, тогда они будут в целости и сохранности.

— Я не знаю, где папа. Он уехал на машине.

— Мне кажется, он собирался этим утром поиграть в гольф, — сказала Сью. — Но поле для гольфа такое большое, пока там отыщешь папу! А ты ведь не хочешь потерять свои сокровища, правда?

— Я буду сохранять сокровища папы. — Руки мальчика вновь крепко сжали коробку.

Вдруг лицо Сьюзен осветилось, как при внезапном озарении.

— А может, лучше всего открыть сейф, большой сейф, и положить папины сокровища туда?

Карлтон, очевидно, не был' в этом уверен.

— Потом мы снова закроем сейф, — продолжала Сью, понизив голос до заговорщического шепота, — и мисс Доу не сумеет его открыть, никто не сумеет. Мы запрем сейф и сможем вынимать сокровища, когда захотим, они будут-в'безопасности.

Глаза Карлтона загорелись.

— О’кей, — прошептал он с живостью, — давайте откроем сейф.

Сью подошла к большому сейфу, набрала две кодовые комбинации цифр и открыла двери. Затем отперла внутреннюю стальную дверь и переложила часть бумаг, чтобы освободить место для коробки.

— Давай поторопимся, — прошептала она, — мы должны спрятать сокровища до. того, как вернется мисс Доу.

Карлтон приплясывал от возбуждения.

— Мы закроем сейф и не скажем ей, где находится коробка.

— Ну, сказать-то мы можем, — ответила Сью, — но это ей не поможет. Она не сумеет открыть сейф. Никто, кроме твоего папы и меня, не сможет этого сделать.

— Вот это да! — воскликнул Карлтон.

Сью протянула руку за коробкой. На мгновение он заколебался, но затем передал свое сокровище Сью.

— Теперь мы поставим ее вот сюда, — продолжала Сью.

Она повернулась таким образом, что на короткое время заслонила собой коробку от мальчика, и подняла ее крышку.

Внутри в буквальном смысле слова лежали тысячи долларов — стодолларовые банкноты, плотно уложенные и перетянутые резинками. «Видимо, в пачках по пять тысяч», — успела подумать Сью.

— А сейчас нужно снова завязать, коробку, — сказала Сью, сделала из шпагата прежний аккуратный морской узел и задвинула коробку в сейф.

Она торопливо захлопнула внутреннюю дверь сейфа, повернула ключ, затем закрыла массивные внешние двери, надавила на тяжелые никелированные рычаги, которые ставили на место засовы, и набрала коды на обоих замках. ^

— Видишь, — сказала Сью Карлтону ликующим голосом, — теперь мы положили сокровища в такое место, откуда их никто не сможет унести.

— Мы даже не скажем ей, где они лежат, — с воодушевлением объявил тот.

— Ну, если бна спросит, думаю, лучше сказать, — ответила Сью, — ведь мы должны относиться к мисс Доу с уважением и почтением. Она так старается помогать тебе.

— Она противная. Она меня не любит, — надулся Карлтон.

— Нет, она-любит тебя. Она оченьчлюбит тебя, но, знаешь, мисс Доу твоя воспитательница, это ее работа, и она обязана иногда заставлять тебя делать вещи, которые тебе не совсем нравятся. Но это нужно для твоего же блага.

На лице Сью появилось выражение задумчивости.

— Знаешь, Карлтон, нам все же следует найти папу и проверить, брал ли он твои сокровища.

— Я правда не знаю, куда он поехал.

— Пожалуй, вот что мы сейчас сделаем. Мы позвоним в загородный клуб. Думаю, он там. Я знаю, он собирался сегодня утром поиграть в гольф и сейчас, вероятно, находится где-то на поле.

— А можно и мои сокровища тоже положить в сейф? — неожиданно спросил Карлтон.

— Наверное, да. Думаю, твой папа позволит. Но сначала посмотрим, удастся ли нам его найти.

— Вечером он придет домой.

— Знаю, но ведь он играет в гольф, а ты же понимаешь, что он не может таскать с собой коробку во время игры. Если вы поменялись, он, скорее всего, оставил твою коробку в машине или где-нибудь еще, а ведь ты не хочешь, чтобы с твоими сокровищами что-то случилось?

— Нет.

— Хорошо, тогда постараемся найти папу.

Она села к селектору и позвонила в гольф-клуб.

— Мистер Эндикотт Кэмпбелл играет сейчас на поле?

— Я свяжу вас с тренером, — ответила телефонистка. — Минуточку.

— Тренер слушает, — раздался через некоторое время в трубке густой бас.

— Мистер Кэмпбелл сейчас находится на поле? Я бы хотела поговорить с ним по важному делу. Это звонят из его офиса, и если вы…

— Но его здесь нет, — прервал ее бас.

— Нет? — разочарованно протянула Сью.

— Вот именно, мэм, нет и не было все утро. Он числился в заявке на игру, как член команды, но ее отменили…

— Спасибо, — поблагодарила Сью и повесила трубку.

Довольно долго она сидела в задумчивости, а Карлтон с детским любопытством наблюдал за ней.

Вдруг зазвучал зуммер селектора, и на приборной доске загорелся красный сигнал городской связи.

Сью на мгновение опешила, затем почти автоматически включила селектор.

— Компания «Корнинг майнинг, смелтинг энд ин-вестмент», — сказала она*

— Почему меня никто не встречает? — прозвучал сварливый женский голос.

— Прошу прощения, — ответила самым своим сладким голосом Сью. — Не могли бы вы сказать, кто вы, где вы и…

— Я — Амелия Корнинг, нахожусь в аэропорту.

— Что? — воскликнула Сью.

— Вы меня не слышите?

— Я… да… то есть… Мы не ожидали вас раньше понедельника, мисс Корнинг.

— Какой, к черту, понедельник! — огрызнулась говорившая. — Я послала телеграмму — вы должны были меня встретить. Это чудовищно: мне приходится просить кого-то подкатить меня к телефонной будке и набрать для меня номер. Немедленно приезжайте в аэропорт. Кто вы? Кто говорит?

— Я — Сьюзен Фишер, личный секретарь мистера Эндикотта Кэмпбелла, — ответила Сью.

— Где сам мистер Кэмпбелл?

— Его нет на работе. Сегодня суббота, знаете ли…

— Я знаю, какой сегодня день. Нечего мне это, объяснять, — огрызнулась женщина. — Ладно, приезжайте. Я жду. У меня масса проблем с багажом, и я устала.

На другом конце провода бросили на рычаг трубку.

Сьюзен, словно в тумане, выключила селектор и, повернувшись к Карлтону, сказала:

— Карлтон, ты не знаешь, куда пошла мисс Доу?

— По-моему, в банк.

— В субботу утром? — поразилась Сью. — По субботам банки закрыты… Нет, погоди. Есть отдел, который работает.

Она листала телефонный справочник в поисках номера банка, как вдруг услышала в коридоре тяжелые, неторопливые шагц, затем дверь отворилась, и на пороге появилась Элизабет Доу.

— Он сильно мешал? — осведомилась она.

— Карлтон — милочка, — ответила Сьюзен. — Действительно милочка. Но сейчас я очень тороплюсь, мне позарез нужно отыскать мистера Кэмпбелла. Ты не знаешь, где он?

— Думаю, играет в гольф. Позвони в загородный клуб, если это действительно так важно. Хотя вряд ли ему понравится, если его побеспокоят…

— Предоставь судить об этом мне, — оборвала ее Сьюзен. — Я уже звонила в клуб и не нашла его там. — Но мне действительно необходимо знать, где он сейчас.

Может быть, тебе известны имера людей, с которыми он сегодня собирался играть?

Гувернантка отрицательно покачала головой.

— Ладно, у меня сейчас нет больше времени заниматься этим, — сказала Сью. — Пошли, я закрываю офис.

— Куда ты торопишься? — спросила гувернантка.

— По важному служебному делу, очень важному. Если увидишь мистера Кэмпбелла, скажи ему, чтобы он постарался Немедленно связаться со мной, немедленно, понимаешь? Дело величайшей важности.

Элизабет Дбу удивленно посмотрела на Сьюзен:

— Думается, мне следует узнать больше, чтобы сообщение имело для него. какой-то смысл.

— Скажи ему, чтобы он связался со мной немедленно. Скажи — тревога первой степени.

Элизабет Доу не любила, когда ее торопили. Она привлекла к себе Карлтона и в своей медлительной манере спросила его:

— Где твоя коробка?

Карлтон хотел было ответить, но сдержался и посмотрел на Сьюзен.

— Мы ее спрятали, — сказал он.

— По-моему, такие вещи не следует прятать, — заметила гувернантка. — Следует держать свои сокровища при себе. Где коробка?

— Пока в безопасности, — вмешалась Сью — Потом я ее достану.

И она почти вытолкала гувернантку за порог, захлопнула дверь, погладила Карлтона по головке, а затей подобно молнии пронеслась к лифту и нажала на кнопку вызова.

— Коробка, — взывала позади Элизабет Доу. — Она нужна ему и…

Кабина лифта поднялась и остановилась перед Сью.

— Все закончили, мисс Фишер? — улыбнулся ей лифтер.

Сью слышала шаги мисс Доу за углом коридора и молилйсь, чтобы их не услышал лифтер.

— Да, — ответила она, — и мне срочно требуется поймать такси.

— Отлично, — сказал лифтер, — поехали.

Двери лифта сомкнулись как раз в тот момент, когда Элизабет Доу, крепко ухватив за руку Карлтона, появилась из-за угла. Лифтер не видел их, но глаза Элизабет Доу и Сьюзен Фишер на какое-то мгновение встретились. Лицо гувернантки было злым и обиженным. К счастью, Сью видела теперь только цифры, отмечавшие движение лифта по этажам.

Она быстро пробежала холл и на ближайшей стоянке села в такси. Нырнув в машину, она попросила шофера:

— Пожалуйста, поезжайте как можно быстрее.

Когда автомобиль тронулся, Сью заглянула в сумочку, чтобы узнать, хватит ли ей денег оплатить поездку.

Денег было в обрез. Она вынула четыре однодолларовые купюры, затем переложила ключи, помаду и косметичку, чтобы пересчитать мелочь на дне сумочки.

Решив, что этой суммы должно хватить, она откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и постаралась хорошенько собраться с мыслями.

Мисс Корнинг была вспыльчивой женщиной, но исключительно умным предпринимателем. Сью не покидало. тревожное чувство, что в отсутствие Эндикотта Кэмпбелла Амелия Корнинг стднет задавать вопросы ей, вопросы, на которые будет крайне трудно дать ответ. Собственно говоря, на протяжении последних нескольких дней, пока они с Кэмпбеллом готовили отчеты к приезду мисс Корнинг, Сью сама себе задавала эти вопросы.

Например, вопрос о шахте в пустыне Мохав, известной под названием «Мохавский монарх». По отчетам выходило, что «Мохавский монарх» работает круглые сутки в три смены. Но в прошлое воскресенье, когда Сьюзен проезжала по этой местности, на обочине грязной дороги она заметила старый, потрепанный непогодой указатель, гласивший: «Мохавский монарх». Сью доехала по этой дороге до места, где у подножия горы, ярко освещенные солнцем, были разбросаны, дощатые некрашеные постройки.

Здания оказались пустыми, повсюду ощущалась какая-то гнетущая атмосфера. Только жилище управляющего казалось обитаемым, но на ее стук в дверь никто не ответил.

Озадаченная, Сью вернулась в городок Мохав и спросила у служащего бензоколонки о «Мохавском монархе». Тот сам ничего не знал, но переадресовал ее вопрос седому шахтеру, подъехавшему в этот момент на заправку.

Шахтер рассказал ей, что, насколько он знает, в округе имеется только одна шахта «Монарх» и она не работает уже более двух лет.

Сью решила, что здесь какая-то ошибка, что должен существовать еще какой-то «Монарх», неизвестный ста-, рому шахтеру, и только что виденная ею шахта — другая, со сходным названием.

На неделе Сью нашла возможность просмотреть данные по шахте «Монарх». Компания регулярно выписывала чеки ша покрытие расходов шахты.

Среди материалов находились отчеты о проделанной работе. Из них следовало, что горняки вот-вот выйдут на большой пласт высококачественной руды. Сью почти не понимала технических терминов, в изобилии попадавшихся ей во время торопливого просмотра документации. Она с трудом уяснила себе разницу между стволом и штреком. Тем не менее она узнала, что главная жила «ушла» в разлом и что, когда ее опять нашли, она оказалась безмерно богатой и с тех пор все расширялась и расширялась. Сью знала, что в деловой переписке с Амелией Корнинг упоминались отчеты е «Мохавского монарха», а данные геологических исследований регулярно направлялись ей в Южную Америку. Очевидно, «Монарх» был только одной из причин, заставивших Амелию Корнинг приехать после многолетнего отсутствия для личной проверки дел компании.

Сью до смерти боялась потока вопросов, которые могли обрушиться на нее. Она решила притвориться насколько возможно глупой и валить все на мистера Кэмпбелла.

В аэропорту Сьюзен расплатилась с таксистом. Потребовалась вся ее наличность, чтобы оплатить поездку и дать тридцать пять центов на чай.

— Простите за такие чаевые, — виновато сказала она. — У меня срочное дело и… здесь все мои деньги.

— Забудьте о них, леди, — с улыбкой ответил шофер такси, возвращая ей тридцать пять центов. — Держу пари, что вам нужно сделать несколько телефонных звонков… мелочь вам пригодится.

Она вгляделась в его мужественное лицо, в добрые смеющиеся глаза и в порыве благодарности пожала ему руку.

— Спасибо вам, — сказала она, — я чувствую себя такой… нищей. Вообще-то можно отнести эти расходы на счет компании, но у меня нет при себе наличности… вот и все.

— Забудьте об этом, — опять улыбнулся таксист. — Везти такую леди, как вы, просто удовольствие.

Затем он уехал, а Сью помчалась к залу ожидания, одинаково страшась и упустить, и встретить Амелию Корнинг.

Сьюзен увидела Амелию Корнинг сразу, лишь только вошла в зад ожидания. Собственно говоря, ее невозможно было не заметить. Она сидела в складном инвалидном кресле на колесиках лицом ко входу. Ее многочисленные чемоданы и сумки стояли рядом, щедро испещренные наклейками многочисленных южноамериканских отелей и курортов. Внешность ее была далека от привлекательности: резкие морщины, идущие от крыльев носа к длинному узкому подбородку, прямой костистый нос, широкие скулы и полностью скрывающие глаза большие темно-синие очки.

Сьюзен приблизилась к женщине в кресле.

Та сидела совершенно неподвижно. Если она и заметила Сьюзен, то не подала виду.

Стараясь скрыть дрожь в голосе, Сьюзен спросила:

— Мисс Корнинг?

Лицо сидевшей медленно повернулось на голос. Сьюзен показалось, что за тяжелыми темными очками на нее оценивающе смотрят близорукие глаза.

— Да.

— Я — Сьюзен Фишер, личный секретарь мистера Кэмпбелла, вы разговаривали со мной по телефону, когда я была в офисе.

Сьюзен ожидала проявлений недовольства и была удивлена, когда неожиданно потерявшим свою сварливость голосом женщина сказала:

— Вы молодец, Сьюзен, что доехали так быстро.

— Я приехала так скоро, как только могла.

— Я знаю_лКонечно, ожидание показалось мне очень долгим, но я. понимаю, что путь не близкий и вы, должно быть, отправились тотчас же после моего звонка. Спасибо…

— Вы… мы очень рады вашему приезду. Мы возьмем тар и?

— Разумеется.

— Я отнесу багаж и…

— Наймите носильщика.

— Да, мисс Корнинг, я… простите, я…

— Что такое? — раздраженно бросила женщина, внезапно потеряв всю благожелательность. — Я ненавижу людей, которые мямлят и пытаются подсластить пилюлю. В чем дело?

— У меня нет ни цента, — призналась Сью. — Я потратила все деньги на дорогу сюда.

— А разве в офисе нет денег на случай непредвиденных расходов?. Почему нет фонда, доступного доверенным служащим?

— Я… я не знаю. Его действительно нет.

— Там есть сейф?

— Да, конечно.

— Кто ещё, кроме вас, знает код?

— Мистер Кэмпбелл и бухгалтер.

— В сейфе всегда должны лежать несколько сот Долларов на случай неожиданных командировок и поездок. Откуда вам знать заранее, когда я прикажу купить мне билет на самолет в Южную Америку?

Сью стояла в растерянности, не зная, что ответить.

— Когда увидите мистера Кэмпбелла, проследите, чтобы такой фонд появился. Я могу послать вас в Южную Америку. Вы хорошая девушка, Сьюзен, но, видно, найу-ганы до смерти. Когда вы познакомитесь со мной поближе, то не будете так бояться, зато научитесь уважать мое мнение и станете выполнять приказы не раздумывая. Понятно? Не раздумывая.

— Да, мисс Корнинг. _ _ч

— Очень хорошо, — сказала женщина, Открыла сумку, вынула портмоне и извлекла оттуда пять банкнотов.

— У меня плохо с глазами, при таком освещении я не могу ничего разглядеть. Я никогда не знаю, сколько именно при мне денег, но всегда уверена, что их достаточно. Здесь, моя милая, пять десяток. Занесите в счет дорожных расходов пятьдесят долларов.

Сьюзен произнесла изменившимся голосом:

— Мисс Корнинг, это не десятки, а сотенные.

— Спасибо. Я старалась держать стодолларовые бумажки с одной стороны, а десятидолларовые — с другой. Похоже, портмоне перевернулось.

Ее костлявые пальцы ухватили другую пачку купюр и отсчитали пять бумажек.

— Это десятки, Сью?

— Да, мэм.

— Прекрасно, вот вам пятьдесят долларов на дорожные расходы. Прикиньте, сколько вы заплатили шоферу, вызовите носильщика, такси, и отправимся. Номер для меня заказан?

— Заказ был на понедельник, но… я думаю, нам удастся вселиться.

— Мою телеграмму получили?

— Нет, мэм. Только относительно понедельника.

— Должны были получить.

— Она, вероятно, в пути.

— Путь в никуда! Я и впрямь улетела раньше, чем наме^валась. Этот подонок, служащий аэропорта, которому я дала крупную купюру для отправки телеграммы, видно, порвал бумажку с текстом, сунул деньги себе в карман и пошел пьянствовать. Таков мир в нынешние времена. Никакой ответственности, никакой дисциплины, никакой честности. Ладно, Сьюзен, поехали в отель.

Сьюзен отыскала носильщика, такси и, сидя в автомобиле, вдруг заметила, что отвечает на подробные вопросы мисс Корнинг о делах компании.

Один раз она решилась сказать:

— Прошу вас, мисс Корнинг, спросите об этом мистера Кэмпбелла.

— Вы работаете на меня, не так ли?

— Да, но я подчиняюсь непосредственно мистеру Кэмпбеллу.

— Мне наплевать, кому вы подчиняетесь. Вы служите мне. Вы работаете на меня. Я требую преданности, профессионализма и сотрудничества. Вы отвечаете на мои вопросы, и больше никаких «спросите мистера Кэмпбелла». Сейчас я пробуду в отеле ровно столько времени, сколько понадобится, чтобы зарегистрироваться и занести в номер багаж, а затем мы с вами отправимся в офис, и все оставшееся время вы будете отвечать на мои вопросы.

— Я?! — с отчаянием воскликнула Сью.

— Да, деточка, ты. И ты будешь отвечать правду. Я не потерплю никаких попыток прикрыть кого-нибудь, понимаешь? Себя или кого-либо другого.

— Хорошо, мисс Корнинг.

— Причина, почему я приехала в субботу, а не в понедельник, в том и заключается, что я прекрасно знала: в этот день' Эндикотт Кэмпбелл будет отсутствовать — играть в гольф или что-нибудь в этом роде, и я хотела без помех проверить некоторые материалы раньше, чем он планировал. Я велела служащему аэропорта послать телеграмму, но была уверена, что он этого не сделает. Ты сказала, что знаешь код сейфа. Мы откроем его и посмотрим, что находится там внутри. Это будет большая нагрузка для моих глаз, мне придется воспользоваться сильной лупой. Я собираюсь проверить некоторые цифры, а ты дашь мне информацию, которая мне потребуется по ходу дела.

А теперь я задаю прямой вопрос: у тебя есть основания считать Эндикотта Кэмпбелла нечестным человеком?

— Я… почему?.. Нет.

— Не говори со мной так.

— Как?

— Ты смутилась, когда начала отвечать. Понимаю тебя, но мне нужны прямые ответы на прямые вопросы. У тебя есть основания считать Эндикотта Кэмпбелла нечестным?

— Не знаю.

— Правильно. Ты не знаешь, нечестен ли он, но есть ли у тебя основания считать, что он может оказаться нечестным? Да или нет?

— Видите ли, мисс Корнинг, — ответила Сьюзен, — есть одно обстоятельство, которое меня беспокоит, — шахта «Мохавский монарх».

— Меня тоже. Думается, мы поладим с тобой, Сьюзен, если ты научишься быстро и честно отвечать на мои войросы.

По настоянию мисс Корнинг Сьюзек не только поехала с ней в отель, но и расписалась за нее в регистрационной книге, затем поднялась в номер, заказанный на понедельник, но, по словам портье, оказавшийся свободным и вполне готовым к приему гостьи.

Спустя самое короткое время Сью уже сопровождала мисс Корнинг в офис.

— А теперь, деточка, — заявила мисс Корнинг, — я хочу видеть платежные документы, касающиеся шахты «Мохавский монарх». Как ты знаешь, я велела мистеру Кэмпбеллу подготовить их для меня.

— Бухгалтерские книги в сейфе, но вся подробная информация, видимо, в Мохаве, — ответила Сью.

— Книги показывают лишь общие расходы по этой шахте. А каковы доходы от продажи руды?

— Я не могла найти эти сведения. По-моему, они в Мохаве. Есть отчеты, из которых следует, что главная жила пропала, но со слов мистера Кэмпбелла я знаю, что потом было добыто большое количество руды.

— Куда она делась?

— Не знаю.

— Открой сейф. Посмотрим, что скажут книги.

Сьюзен открыла сейф, отперла ключом внутреннюю стальную дверь и вынула бухгалтерские книги, относившиеся к шахте «Мохавский монарх».

Мисс Корнинг подкатилась на своем кресле к сейфу и наклонилась вперед, чтобы разглядеть его содержимое.

— Что это? — спросила она, указывая длинным костлявым пальцем на коробку, взятую Сьюзен у Карлтона.

На мгновение Сьюзен пришла в замешательство.

— Это так… Кое-что из моих личных вещей, которые я оставила на несколько часов в сейфе, потому что должна была спешить в аэропорт и…

— Что там? — настаивала мисс Корнинг.

— Нечто сугубо личное.

— Любовные письма?

— Не совсем так.

— Ну ладно. Это сейф компании, в нем нельзя хранить личные вещи.

— Я никогда бы не посмела так поступить, мисс Корнинг, если бы ваш телефонный звонок не спутал все мои планы. В конце концов, я не должна сегодня работать. Это личные вещи интимного характера.

Мисс Корнинг повернула голову так, что толстые непрозрачные линзы ее очков уставились прямо в лицо Сью.

— Хм-м… — протянула она, потом развернула свое кресло и на полной скорости направила его через всю комнату к столу, где Сью разложила бухгалтерские книги и другие документы.

Сью начала испытывать к мисс Корнинг боязливое почтение. Эта женщина обладала сверхъестественной способностью читать чужие мысли и распознавать малейшие нюансы интонаций.

— Теперь, дорогуша, — заявила та, приблизившись к столу, — 1^ои глаза не те, какими должны быть. Я могу читать только через сильное увеличительное стекло, а от него глаза очень устают. Мне придется целиком положиться на тебя. Где лист с полным балансом расходов?

Сьюзен отыскала его.

— Прочти мне цифры, — приказала мисс Корнинг.

Сью медленно и отчетливо начала зачитывать колонки чисел.

Женщина нахмурилась и покачала головой:

— Не тяни резину. Я все это знаю. Просто напомни мне.

Когда Сью закончила, мисс Корнинг проверила ее, вспоминая число за числом до самой последней записи, — словно своими глазами видела весь баланс.

Внезапно она сменила предмет разговора:

— Какие материалы есть по земельному участку «Ок-лахома-Ройял»?

Сью подошла к сейфу, вынула документы и по требованию мисс Корнинг прочла их вслух.

— По-моему, Эндикотт Кэмпбелл — жулик, — не колеблясь заявила мисс Корнинг.

Сью застыла в испуге.

— Дай мне чемодац, — скомандовала мисс Корнинг, — я заберу эти бумаги с собой. Мне нужен эксперт-почерковед, чтобы их проверить. Думаю, что большая часть чеков — фальшивки. Полагаю, все они выписаны самим Эн-дикоттом Кэмпбеллом.

— Но, мисс Корнинг, тогда это же… это же…

— Совершенно верно, — завершила мисс Корнинг начатую Сью фразу, — это подлог или хищение, или и то и другое вместе. Теперь мне необходимо куда-то сложить эти бумаги. Нужен чемодан — даже два чемодана. Вот…

Мисс Корнинг опять раскрыла свое портмоне и извлекла из него две стодолларовые купюры.

— Найди где-нибудь поблизости магазин, пусть не очень хороший, но где продаются чемоданы, — обратилась она к Сьюзен, — некоторые торговые точки, похоже, работают всегда и в любое время, и купи мне два очень прочных чемодана. Мне не нужны модные, мне нужны надежные. Возвращайся как можно скорее. Я знаю в городе эксперта, который сделает для меня эту работу. Я недовольна тем, как ведутся дела компании, так же, кстати, как и ты.

— Что вы имеете в виду, мисс Корнинг?

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты сидела на работе в субботу, стараясь подготовиться к моему приезду. Ты прикидывала, что скажешь мне, когда я наконец появлюсь. Ты надеялась, что отвечать на вопросы тебе не придется, что это выпадет на долю Эндикот-та Кэмпбелла.

— Я… я… не думаю, что имею право обсуждать с вами личность и поведение мистера Кэмпбелла, мисс Корнинг. В конечном счете, я работаю под его…

— Перестань трещать как сорока и побыстрее принеси мне чемоданы! — обрушилась на Сью мисс Корйинг. — Я хочу как можно быстрее начать работать с документами. Я должна изучить все до тонкостей к утру понедельника и знать, как подойти к Эндикотту Кэмпбеллу. Я не собираюсь обвинять его в том, чего не смогу доказать. Я намереваюсь выдвинуть обвинение, подтвержденное фактами. Ну а теперь иди.

— Да, мэм, — пискнула Сью, чувствуя себя совсем маленькой и незначительной и очень-очень встревоженной.

Она спустилась вниз на лифте и после двух неудачных попыток найти магазин, открытый в субботу, наняла такси; водитель доставил ее в торговый центр, дождался, пока она выберет два прочных чемодана, и привез обратно в контору. Сью застала мисс Корнинг в ее кресле у окна. Она разглядывала при ярком полуденном свете какие-то погашенные чеки, сильная лупа для чтения лежала поверх очков.

Мисс Корнинг подняла взгляд на вошедшую Сью.

— Так я и думала, — сказала она. — Все операции — совершеннейшая липа. Ты принесла чемоданы, деточка?

— Да.

— Поставь их на стол. Уложи эти чеки в один из чемоданов. Теперь мне нужна вот эта книга и все вот эти бумаги. Я поработаю с ними в отеле. Кстати, где все-таки Эндикотт Кэмпбелл? Я хочу знать, где он может быть.

— Не имею понятия. Утром я звонила в гольф-клуб, надеясь найти его там. Он был одним из четверки, которая собиралась играть, но матч отменили.

— Я должна видеть его, — отрезала мисс Корнинг, — и обязательно сегодня вечером у себя в отеле. И не впускай его сюда, если он сейчас появится. Я не хочу видеть его теперь, когда удобно ему, я хочу с ним встретиться, когда это будет удобно мне! Садись за телефон и добудь его.

— Я должна подойти к селектору и… и…

— Не важно, куда ты должна подойти, — рявкнула мисс Корнинг,'бросая в чемодан пачку чеков, — садись к телефону и найди его. Позвони еще раз в гольф-клуб. Если его там нет, узнай имена людей из четверки. Позвони каждому из них. Разыщи Кэмпбелла. Как насчет его дома… он может быть там?

— Не знаю. Я просто не знаю, где он, мисс Корнинг.

— Он вдовец?

— Жена от него ушла. С ней осталась, дочь Ева. А младший сын Карлтон живет с отцом. Мистер Кэмпбелл взял для мальчика гувернантку.

— Что за гувернантка?

— Англичанка.

— Кто она? Как ее зовут?

— Элизабет Доу.

— Хорошо, разыщи ее, — велела мисс Корнинг. — Получи хоть какую-нибудь информацию. Эндикотт Кэмпбелл нужен мне сегодня вечером в двадцать сорок пять. Ни раньше, ни позже, понимаешь… скажи ему, что я не терплю, когда опаздывают. Если я говорю — двадцать сорок пять — это значит именно двадцать сорок пять, и точка, а теперь садись за телефон, а я уложу в чемоданы нужные мне документы.

За пятнадцать минут, проведенных за телефонным аппаратом, Сыо узнала не больше, чем раньше. Двое из партнеров Кэмпбелла были своевременно предупреждены им и присоединились к другой группе играющих. Третьего игрока, Харви Бенедикта, Сью никак не могла разыскать. В телефонной книге номер его домашнего телефона отсутствовал. Телефонистка объяснила ей, что у него нет зарегистрированного номера домашнего телефона.

Позвонив в дом Кэмпбеллов, Сью узнала от Элизабет Доу, что экономка не слыхала об Эндикотте Кэмпбелле на протяжении всего дня, но хозяина ждали в восемнадцать тридцать, так как он просил приготовить обед к семи часам.

Когда Сью сообщила обо всем этом мисс Корнинг, та на несколько секунд застыла в кресле. Ее широкоскулое лицо с лошадиной челюстью и длинным носом выглядело какой-то гротесковой маской.

— Прекрасно, — наконец произнесла она. — Эти чемоданы слишком тяжелы для тебя. Дай лифтеру два доллара, чтобы он снес их вниз на тротуар. Сядем в такси и поедем в отель.

Сью вышла к лифту, нашла помощника сторожа и объяснила ему, что делать. Тот, не мешкая, явился и забрал чемоданы. Затем Сью заперла офис и вместе с мисс Корнинг спустилась на лифте вниз. На улице Сью поймала такси.

— Где ты живешь, деточка? — осведомилась мисс Корнинг.

Сью назвала свой адрес.

— Сначала подбросим эту молодую женщину домой, — велела мисс Корнинг водителю. — Затем вы довезете меня до отеля «Артениум». А сейчас помогите мне сложить это кресло.

Что-то в мацере мисс Корнинг распоряжаться заставляло людей немедленно подчиняться ей.

— Слушаюсь, мэм, — сказал шофер.

Мисс Корнинг с немалым искусством подвела кресло к открытой двери автомобиля. Она могла двигаться самостоятельно в той мере, чтобы помочь шоферу усадить себя в машину, но в один из моментов тяжело навалилась на плечо Сью, и та получила полное представление о силе ее длинных пальцев. Наконец мисс Корнинг устроилась в машине, инвалидное кресло было сложено и поставлено рядом с двумя чемоданами. Сью села рядом с шофером.

— Да, мисс Корнинг, извините, я забыла отдать вам сдачу с двухсот долларов. Два чемодана стоят семьдесят шесть долларов тридцать центов вместе с налогами. А вот деньги, которые вы дали мне еще в аэропорту.

Сью подала ей магазинный чек и открыла сумочку, чтобы вынуть деньги.

— Не надо, деточка. Забудь об этом, — сказала мисс Корлинг. — У тебя выдался сегодня тяжелый день. Ты вела себя достойно, и я это оценйла. Приятно видеть у служащих преданность. Это очень ценное качество. Его не часто находишь в людях. Ты честная. Думаешь, я не знаю, что те первые пять купюр были сотенными? Я проверяла твою честность. Если бы ты подтвердила, что это десятки, — я бы тут же тебя уволила. Ты честная и преданная, ты хорошая девушка.

— Но… ну, что вы… спасибо, — ответила совершенно ошеломленная этими похвалами Сью.

— Не за что.

— Я не понимаю, как вы все это выносите, — сказала Сью. — У вас был такой тяжелый перелет из Южной Америки со всеми предотъездными сборами, потом работа в конторе…

— Чушь! — оборвала ее мисс Корнинг. — Не волнуйся за меня, милочка. Я сделала остановку в Майами. Приняла хорошую горячую ванну и сейчас свежа как огурчик.

— Вы не хотите, чтобы я отправилась с вами в отель и?..

— Зачем? — возмутилась мисс Корнинг. — Я чувствую себя как дома. И Не люблю, когда со мной нянчатся. Когда мы с тобой познакомимся поближе, ты увидишь — я всегда уверена в своих силах. А теперь успокойся и посиди молча. Мне нужно подумать, и я не хочу слышать никакого стрекота. Если у меня возникнет к тебе вопрос, я задам его, если нет — молчи.

Так они молча ехали, пока такси не остановилось перед домом, где жила Сью.

— Вам было совсем не по пути, — виновато сказала девушка.,

— Пустяки. Если бы я направилась прямо в отель, ты бы не поехала со мной, села в автобус и вернулась домой совсем измотанной. А теперь ты сядешь в горячую ванну и расслабишься. Тебе предстоит только сообщить мистеру Кэмпбеллу, что я жду его 'сегодня в двадцать сорок пять.

— Как мне ответить, если он спросит, что случилось?

— Говори правду. Никогда никому не лги. Я не требую лжи от моих служащих и не дгу сама. Если он будет задавать вопросы — отвечай на них.

— Но… если он спросит, довольны ли вы?..

— Тогда передай ему, что я считаю его жуликом. Я уже сказала это, и сказала всерьез. Ему придется еще дать мне кое-какие объяснения. Всего хорошего, Сью.

— Всего хорошего, мисс Корнинг.

"Сью вышла из машины и, стоя на тротуаре, наблюдала, как удалялось такси с Амелией Корнинг на заднем сиденье, прямо, точно палка сидевшей с неподвижным лицом и устремленными в пространство темными стеклами очков.

Сью глубоко вздохнула и вытащила ключ от входной двери дома.

Глава 2

На часах было двадцать минут седьмого, когда в квартире Сьюзен Фишер зазвонил телефон и в трубке раздался нетерпеливый и раздраженный голос Эндикотта Кэмпбелла:

— Какого дьявола вы искали меня в гольф-клубе, Сью? Вы же знаете, я не люблю, когда меня беспокоят по выходным, и особенно не люблю, когда это делают женщины, стараясь выяснить, где я и чем занимаюсь. А теперь говорите, в чем дело?

— Мнр тоже нравится отдыхать по выходным дням. Я работала целый день и… — сердито начала Сьюзен.

— Между нами есть некоторая разница в служебном положении, — прервал ее Кэмпбелл, — а также в нашей значимости для компании. Льщу себя надеждой, что, в отличие от вас, я незаменим. Теперь продолжайте.

— Во-первых, — начала Сью, — ваш сын принес в офис коробку из-под обуви, наполненную пачками стодолларовых банкнотов, и сказал, что это сокровища его папы и что он получил их от вас в обмен на свои.

— Что? — не веря своим ушам, спросил Кэмпбелл.

— Обувная коробка с кучей стодолларовых банкнотов внутрй. Она выглядит основательно набитой.

— Вы не пересчитывали деньги?

— Нет.

— И не предполагаете, сколько их там?

— Тысячи, должно быть.

— Вы говорите, что коробка была в руках у Карлтона? — Да.

— Вы с ума сошли!

— Прекрасно. Значит, я Сумасшедшая, — сказала Сью. — Но эту коробку принес ваш сын и сказал, что она принадлежит вам. Это все, что мне об этом известно.

— Где сейчас эта коробка?

— Я поставила ее в сейф.

— Сьюзен, я ничего не понимаю… У меня нет никаких сокровищ. Я ничего не знаю насчет обувной коробки с банкнотами. В чем дело? Чего вы хотите добиться? Мой сын никогда не давал вам никакой коробки, наполненной деньгами. Это невозможно! Полный абсурд!

— Прекрасно, значит, я еще и лгунья.

— Я совсем не утверждаю этого, но вы явно не в себе. Здесь что-то не так. Вы говорит^, что поставили коробку с деньгами в сейф?

— Да.

— Хорошо, пусть она там полежит, пока мы не выясним, в чем дело. Я Действительно дал сыну поиграть с коробкой, в которой лежала пара моих выходных туфель. Но было бы безумием полагать, что в ней находились какие-то деньги. Это единственная причина, почему вы искали меня? Какая-то дикая история о моем сыне и обувной коробке, набитой…

— Амелия Корнинг прилетела сегодня утром и продержала меня целый день в конторе. Она сказала, что ждет вас ровно в двадцать сорок пять, и просила объяснить вам, что, когда она говорит — двадцать сорок пять — это значит…

— Что-о?! — заорал в трубку Кэмпбелл.

— Прилетела Амелия Корнинг, — повторила Сьюзен.

— Ее не может быть здесь.

— Прекрасно, выходит, я опять солгала, и если уж я такая лгунья, мне ничего больше не остается, как попрощаться с вами.

Она раздраженно бросила трубку.

На мгновение Сью задумалась, затем достала телефонную книгу и нашла номер телефона адвоката Перри Мейсона.

В справочнике значился адрес его офиса и номер с примечанием: «По ночам звонить в Детективное агентство Дрейка».

Сьюзен набрала номер агентства. Дрейка.

Когда телефонистка сказала: «Детективное агентство Дрейка», Сьюзен, заметно волнуясь, разразилась потоком слов:

— Мне необходимо видеть мистера Мейсона. Я немедленно должна встретиться с ним. Дело очень важное. Говорит Сьюзен Фишер, я взяла этот номер из телефонной книги. Он обозначен как ночной телефон мистера Мейсона и…

— Минуточку, — наконец удалось вставить дежурной, — я соединю вас с самим мистером Дрейком. Он как раз находится сейчас у себя.

Через несколько секунд спокойный и собранный мужской голос произнес:

— Говорит Пол Дрейк. В чем проблема?

Сьюзен Фишер обрушила и на него целый поток слов.

Дрейк начал задавать вопросы, и, прежде чем Сью это заметила, спокойная деловитость его голоса успокоила ее нервное состояние и позволила вполне связно изложить события дня.

— Где вы сейчас? — спросил Дрейк.

Сью объяснила.

— Хорошо, я попробую связаться с мистером Мейсоном и перезвоню вам. Ждите моего звонка.

Сью положила трубку, метнулась в ванную комнату, припудрила лицо, коснулась его румянами и едва взяла в руки помаду, как опять раздался телефонный звонок.

Подбежав к телефону, она схватила трубку:

— Да?!

В трубке послышался голос Эндикотта Кэмпбелла:

— Сьюзен, какого дьявола? Я вам звоню, а у вас занято. Я хочу понять все до конца. Где сейчас мисс Корнинг?

— В своем номере, в отеле «Артениум».

— Он был заказан на понедельник.

— Знаю, однако он оказался свободен, поэтому она в нем сразу поселилась.

— Вы сказали, что она просматривала документы компании?

— Она держала меня в офисе целый день.

— Мне это не нравится.

— Мне тоже, — согласилась Сью Фишер, г- Она ждет вас в отеле ровно в двадцать сорок пять.

— Хорошо, я жду вас в отеле ровно в Двадцать часов.

— Я не могу.

— Почему?

— Потому что я целый день работала и… у меня назначена встреча.

— Хорошо, я буду ждать вас в холле «Артениума» не позже половины девятого. Даю вам эти полчаса на улаживание личных дел и отмену свидания. Ваше отсутствие будет равносильно заявлению об увольнении.

Не попрощавшись, он бросил трубку.

Вскоре телефон снова ожил. На этот раз в трубке прозвучал другой голос.

— Говорит ПолДрейк, — произнес детектив своим прозаично-суховатым тоном. — Мистер Мейсон и его личный секретарь Делла Стрит обедают в кафе «Канделябра». Они собираются закончить обед к восьми часам. Мистер Мейсон сказал, что если у вас дело большой важности, то он готов встретиться с вами там в двадцать часов.

— Но ведь это же совсем рядом с «Артениумом»! — воскликнула Сьюзен Фишер.

— Совершенно верно.

— О, я непременно буду там. Я так вам признательна… Я… Передайте, пожалуйста, мистеру Мейсону, что не знаю, как его и благодарить.

Глава 3

Делла Стрит, посматривая поверх кромки поднятой кофейной чашечки, тихо сказала:

— Если мне не изменяет моя способность, судить о людях по выражению их лица, только что вошедшая молодая женщина — та самая, что звонила Полу Дрей-ку и так обеспокоена нечестным ведением дел управляющим компанией, где она работает. ^

Сидевший спиной к двери Мейсон попросил:

— Опишите мне ее, Делла. Доставьте мне удовольствие узнать, как одна женщина судит о другой.

— Она неплохо смотрится с мужской точки зрения, — начала Делла. — Хорошая фигура — округлости там, где положено; на вид серьезная и скромная.

— Не надо с мужской точки зрения, — прервал ее Мейсон. — Мужские наблюдения обычно ошибочны. Оцените ее с женской точки зрения, Делла.

— Не знаю, сколько она получает, — сказала Делла, — но, имея представление о секретарской зарплате, я бы предположила, что, судя по внешнему виду, она живет обособленно. Ей не приходится поддерживать мать, отца или младших братьев. Она также умеет носить одежду, следит за собой, то есть, что называется, ухоженная.

— Цвет волос?

— Темные, но не угольно-черные. Скорее, темнокаштановые.

— Натуральные?

— Бог его знает, не различишь — особенно на таком расстоянии. Вы, вероятнее всего, вообще не сможете определить..

— Глаза?

— Довольно темные. Цвет опять же отсюда не разобрать. Или черные, или темно-карие. Она — настоящая маленькая леди. Нервничает, но старается держать себя в руках, говорит с метрдотелем… Они идут сюда.

Метрдотель извиняющимся тоном сказал:

— Молодая леди утверждает, что она условилась с мистером Мейсоном.

Мейсон встал. Делла Стрит спросила:

— Вы Сьюзен Фишер? — И, когда та утвердительно кивнула, протянула ей руку: — Делла Стрит, личный секретарь мистера Мейсона, а вот сам мистер Мейсон.

— Присаживайтесь, — предложил Мейсон.

— Мне так неловко, мистер Мейсон. Я не должна была беспокоить вас за обедом, но мое дело — ужасно важное.

— Прекрасно, — ответил Мейсон, — послушаем, о чем идет речь. Не хотите ли десерт, ликер или кофе? Полагаю, вы уже обедали…

— Да, я перекусила… Ровно через тридцать минут мне необходимо быть в холле отеля «Артениум».

— Тогда вам, вероятно, не стоит тратить время на кофе. Садитесь и расскажите мне обо всем.

Быстрое описание событий дня заняло у Сьюзен Фишер десять минут.

Когда она закончила, Мейсон задумчиво сощурил глаза, затем посмотрел на часы и сказал:

— Да, времени по-настоящему приняться за дело у нас нет.

— Почему? Осталось еще двадцать, минут.

— Нет, я имею в виду, что нет времени найти свидетелей, которые могли бы подтвердить содержимое коробки для обуви.

— Вы думаете, это необходимо?

Мейсон кивнул.

— Вам следовало тотчас же позаботиться о свидетеле, как только вы узнали, что находится в коробке.

— Но почему?

«— Вы не знаете, сколько там денег, — сказал Мейсон, — и никто другой тоже не знает.

— Понимаю, но коробка, целая и невредимая, лежит в сейфе.

— Кто знает, что она целая и невредимая?

— Ну, ведь я знаю… Я…

Она обескураженно умолкла.

— Вот именно, — сказал Мейсон. — Вы утверждаете, что содержимое коробки не тронуто, но представьте себе, кто-то заявит, что оттуда пропали две или три тысячи долларов?

— Да, теперь я понимаю, — ответила Сью, — но почему это нужно кому-то делать?

— Потому что вы, очевидно, обладаете сведениями о непорядках в компании. При таких обстоятельствах виновная сторона может попробовать запутать в них и вас.

Мейсон сделал знак официанту.

— Думаю, мы должны оказаться в «Артениуме» как можно раньше, — обратился он к Ськ?зен, — даже если Кэмпбелл придет всего на пять минут раньше назначенного времени, и это даст нам лишних пять минут, а они, возможно, нам пригодятся.

— Значит, вы… вы согласны быть моим адвокатом?

Мейсон кивнул:

— По крайней мере, до выяснения ситуации.

Она благодарно коснулась рукой его запястья.

— О, мистер Мейсон, не могу выразить словами, что это для меня значит. Теперь я все больше начинаю понимать… В самом деле, все могло оказаться ловушкой, и тогда… О, что касается этих денег, я попала в довольно сомнительное положение.

— Карлтон, вероятно, еще слишком мал, чтобы сосчитать деньги?

— Боже, конечно.

— Сколько, по-вашему, примерно было денег в коробке?

— Не знаю, это стандартная коробка для обуви, доверху набитая стодолларовыми банкнотами. Думаю, там должна быть очень большая сумма.

Мейсон кивнул. Официант принес счет. Мейсон подписал его и обратился к Делле Стрит:

— До отеля всего один квартал, бессмысленно садиться в машину, чтобы потом искать еще место для парковки. Мы пойдем пешком.

Когда они вышли из кафе и направились к отелю; Мейсон сказал:

— Если Кэмпбелл уже будет там, когда мы появимся, пожалуйста, представьте меня ему как своего адвоката. Если же мы придем раньше, представьте меня ему сразу, лишь только он войдет, и дайте мне возможность самому вести разговор.

— Он возмутится, — предупредила Сьюзен Фишер.

— Знаю, но он будет возмущен еще многим во мне, а вы, я думаю, нуждаетесь в защите с самого начала.

— Но в конце-то концов, настоящий босс — мисс Корнинг. Она стоит выше мистера Кэмпбелла. Она. стоит выше всех. Она платит мне жалованье. Я должна ему это объяснить, и тогда посмотрим, посмеет ли он упрекнуть меня в том, что я…

— Я совершенно не разделяю вашей позиции, — сказал Мейсон.

— Но это единственная причина, почему мце хотелось вашего присутствия в отеле, — сказать Кэмпбеллу, что по-закону я не только имела право действовать так, как действовала, но и была обязана поступать именно так.

— Я думаю о коробке с деньгами, — пояснил Мейсон.

— Но ведь она в сейфе и…

— И, — прервал ее Мейсон, — , если Эндикотт Кэмпбелл решит зайти в офис, забрать из сейфа коробку и спрятать ее туда, где ее никто больше не увидит, у вас не будет ни малейшей возможности доказать, что она когда-либо лежала там.

— Вы думаете, он мог бы это сделать?

— Не знаю, но когда человек держит в своем платяном шкафу коробку, полную стодолларовых банкнот, у меня поневоле возникают сомнения в его добропорядочности, и налоговое управление, несомненно, их разделит. А вот мы и пришли. Давайте войдем.

Сьюзен Фишер, потеряв дар речи от осознания сложности положения, вошла в дверь отеля, любезно распахнутую для нее Мейсоном.

Делла Стрит сжала руку Сьюзен.

— Все в порядке, мисс Фишер, — сказала она. — Положитесь на мистера Мейсона. Он лишь хотел вам объяснить, почему он считает нужным вести разговор'сам.

— Но ведь этого не может быть, — начала Сьюзен Фишер, — он… Конечно, мистер Кэмпбелл не сделал бы этого. Но если…

— Вот именно, — ответила Делла Стрит, — если сделал, что тогда?

— Не знаю, — призналась Сьюзен Фишер.

— Вы видите его? — спросил Мейсон, когда они вошли в холл.

Сьюзен отрицательно покачала головой.

Мейсон, нахмурившись, бросил взгляд на часы.

— В подобной ситуации дорога каждая минута… Насколько он точен обычно?

— Очень точен.

— Ладно, будем надеяться, что он появится хотя бы чуть раньше назначенного ему времени.

— Одно я знаю наверняка, — сказала Сьюзен. — Он должен быть здесь ровно в восемь сорок пять. Это время назначила мисс Корнинг, добавив, что не потерпит опоздания ни на одну минуту.

Им пришлось ждать до тридцати пяти минут девятого.

Мейсон нетерпеливо сказал:

— Мне' нужно поговорить с ним до того, как он поднимется к мисс Корнинг. Я должен знать, что…

— Вот он идет. — Сьюзен кивком указала на входную дверь.

Мейсон изучающе посмотрел на человека, быстро направлявшегося к лифту: возраст — около сорока, широкоплечий, довольно тонкая талия, могучая шея, тяжелый подбородок, широкие брови и напряженный взгляд.

Человек шел прямо на них, по-видимому, настолько погруженный в свои мысли, что заметил Сьюзен Фишер, только чуть ли не столкнувшись с ней.

— Сьюзен, — произнес он, — во имя всего сущего, что все это значит?

— Мне хотелось бы познакомить вас с мистером Мейсоном и его личным секретарем мисс Деллой Стрит, — ответила Сьюзен. — Мистер Мейсон — мой адвокат.

Эндикотт Кэмпбелл не мог бы выглядеть более потрясенным и обескураженным, даже вытащи Сьюзен пистолет и выстрели в него в упор.

— Адвокат! — воскликнул он.

— Вот именно, — вмешался Мейсон, делая шаг вперед и протягивая руку Кэмпбеллу. — Здравствуйте, мистер Кэмпбелл. Я представляю интересы Сьюзен Фишер.

— Но для чего ей понадобился адвокат? — осведомился Эндикотт Кэмпбелл.

— Об этом вы узнаете, — ответил Мейсон. — Не хотели бы вы сейчас поговорить с ней?

— Я пригласил ее сюда, чтобы обсудить некоторые деловые проблемы, касающиеся только интересов компании. Часть из них носит конфиденциальный характер. Для меня нежелательно присутствие посторонних.

Видя растерянность Кэмпбелла, Мейсон решил перехватить инициативу.

— Тут дело касается коробки из-под обуви, содержащей некоторое количество стодолларовых банкнотов, мистер Кэмпбелл, — сказал он. — Вы, кажется, оспариваете утверждение моей клиентки, и я желал бы внести в этот вопрос ясность.

— Это один из вопросов, который хотел бы разрешить и я, — отчеканил Кэмпбелл, в бешенстве поворачиваясь к Сьюзен Фишер. — Итак, Сьюзен, какого дьявола вы вздумали прятаться за спину семилетнего мальчугана и впутывать его в свои сомнительные финансовые делишки?

— О чем вы? — в недоумении спросила Сьюзен.

— Вы прекрасно знаете, о чем. Это нелепая басня о том, что Карлтон имел при себе коробку, набитую деньгами*

— Но так это и было!

— Чушь! — отрезал Кэмпбелл. — У него не было никакой коробки.

— Вы спрашивали его об этом? — осведомился Мейсон.

Кэмпбелл забегал вокруг Мейсона.

— Мне незачем его спрашивать. А что касается меня, вы не имеете законного права присутствовать при этой встрече в отеле.

Мейсон сказал:

— Вы только что обвинили мою клиентку в финансовых злоупотреблениях. Обвинение было выдвинуто в присутствии свидетеля. Скажите, что вы подразумеваете под финансовыми злоупотреблениями?

— Она хорошо знает, что я имею в виду, — ответил Кэмпбелл. — И я не думаю, что мне следует вдаваться в подробности лишь потому, что вы бродите здесь в поисках повода для возбуждения дела о нанесении морального ущерба. Я добавлю к этому, мистер Мейсон, что у вас появится гораздо более обширное поле деятельности, если вы собираетесь представлять интересы этой девушки.

Кэмпбелл опять повернулся к Сьюзен Фишер.

— Так как вы, очевидно, намеревались поймать меня в ловушку, если я стану вникать в подробности, ограничусь тем, что буду задавать вам только вопросы. Что произошло с той коробкой, о которой вы говорили мне по телефону?

— Что именно вы хотите знать?

— Куда вы ее подевали?

— Поставила в сейф.

— А потом что вы с ней сделали?

— Ничего. Я оставила ее в сейфе.

— Сейчас ее там нет, — сказал Кэмпбелл.

— Что? — воскликнула Сьюзен.

— Вы это знаете совершенно точно, но я не обвиняю вас, учитывая то обстоятельство, что вы пользуетесь услугами такого опытного юриста. Поэтому я просто делаю заявление: вы, Сьюзен Фишер, сообщили мне по телефону, что в офисе находится коробка со стодолларовыми банкнотами. Теперь я требую от вас предъявить мне эту коробку

— Насколько я понимаю, — сказал Мейсон, — вы уже побывали в офисе.

Кэмпбелл повернулся к нему и. смерил адвоката враждебным взглядом. ~

— Я не вижу оснований отвечать на этот вопрос, — сказал он. — С другой стороны, у меня нет причин не ответить на него. Да, я был в офисе. Я открыл сейф. Я искал коробку там, где мне было указано, и ее не обнаружил.

— И что же это доказывает? — спросил Мейсон.

— Это доказывает, что она лжет.

— В чем заключается ложь?

— Хорошо, скажу иначе. Пусть докажет, что не лжет. У нее нет свидетелей, могущих подтвердить наличие денег в коробке, нет даже свидетелей самого существования' этой коробки.

— И вы думаете, что у нее должны были быть свидетели? — поинтересовался Мейсон.

— Э;го была бы похвальная предосторожность, которая подтвердила бы ее правдивость.

— Итак, вы пришли в офис и не обнаружили там никакой коробки?

— Правильно.

— Ни денег, ни коробки? А у вас есть свидетели?

— Свидетели? Что вы хотите этим сказать?

— Это была бы похвальная предосторожность, подтверждающая вашу правдивость.

— Как вы смеете!.. Вы… — задохнулся от злости Кэмпбелл.

— На определенном этапе дознания вас могут спросить: может ли кто-нибудь подтвердить, что вы не обнаружили в сейфе коробку? — пояснил Мейсон.

— Но я ее не нашёл и думаю, что мое слово достаточно весомо для любого суда.

— Это будет зависеть от целого ряда обстоятельств, — сказал Мейсон.

— Например? — осклабился Кэмпбелл.

— От способа ведения перекрестного допроса и от того, как вы будете при этом держаться. Кстати, кажется, у вас назначена встреча с мисс Корнийг?

— Да.

— Я тоже хотел бы повидать мисс Корнинг, — заявил Мейсон. Он повернулся к Сью Фишер: — Где ее номер, мисс Фишер?

— Президентский номер на двадцать первом этаже.

— Тогда мы все вместе можем отправиться наверх, — предложил Мейсон. — Я намереваюсь задать мисс Корнинг несколько вопросов; кроме того, мне нужно убедиться, что мистер Кэмпбелл воздержится от каких-либо инсинуаций в адрес мисс Фишер и не попытается внушить мисс Корнцнг предубеждение к моей клиентке, прежде чем появится шанс разъяснить происшествие с коробкой.

— Вы не смеете этого делать, — сказал Кэмпбелл. — У нас деловая встреча, и вы не имеете права совать свой нос в чужие дела.

— А кто мне помешает? — поинтересовался Мейсон.

Кэмпбелл расправил плечи и окинул взглядом крепкую фигуру и широкие плечи адвоката.

— Прежде чем вы зайдете слишком далеко, вам, вероятно, интересно будет узнать, что я считаюсь очень неплохим боксером, хоть и любителем.

— А прежде чем зайдете слишком далеко вы, — ответил Мейсон, — вам будет не менее интересно узнать, что я считаюсь чертовски хорошим профессионалом.

С этими словами адвокат повернулся спиной к Кэмпбеллу и направился к лифту.

Делла Стрит, взяв Сьюзен за руку, последовала за ним.

Кэмпбелл тоже двинулся было вслед, но повернул назад, сказав вслух:

— Хорошо, на всякий случай я захвачу детектива.

Мейсон задержался на несколько секунд, наблюдая за удаляющимся Кэмпбеллом.

— Он отправился за здешним детективом? — спросила его Делла Стрит.

— Не знаю, — ответил Мейсон. Но, скорее всего, сначала он позвонит по внутреннему телефону мисс Корнинг и попросит ее не принимать нас.

— Я уверена, что меня она примет, — сказала Сьюзен. — Она милая, и я ей понравилась. Ему во всяком случае она уже не доверяет.

— Что ж, посмотрим, как все повернется. Идемте, — предложил Мейсон.

Они вошли в один из лифтов, поднялись на двадцать первый этаж, и Сью привела их к Президентскому номеру.

Мейсон нажал на кнопку звонка. Они услышали за дверью переливы колокольчика, но одновременно из глубины номера донеслись настойчивые телефонные звонки.

Мейсон позвонил еще раз, затем постучал. Нахмурившись, он^- сказал:

— Она назначила Кэмпбеллу на двадцать сорок пять, мисс Фишер?

— Да, с точностью до минуты.

Мейсон посмотрел на часы.

— Сейчас уже без двенадцати девять.

— Мы пришли точно в срок, — сказала Делла Стрит.

— С нее станется подождать ровно тридцать секунд с часами в руках, а потом уйти из номера, — предполо-асила Сьюзен Фишер.

— Но ведь она прикована к инвалидному креслу?

— Да, она может пройти шага два, но при этом опираться на что-нибудь. Практически она почти всегда в кресле.

Мейсон осматривался в коридоре, когда из кабины дифта вышел Кэмпбелл в сопровождении неброско одетого, серьезно выглядевшего субъекта и направился к Президентскому номеру.

— Весьма смахивает на гостиничного детектива, — заметил Мейсон.

— Я представляла себе гостиничного детектива совсем другим, — заметила Сьюзен.

— Так выглядят все они, — улыбнулся Мейсон.

— Как именно, мистер Мейсон?

— Непохожими на тех, какими представляют их себе люди, — ответил Мейсон и пошел навстречу детективу. — Кажется, в номере никто не отвечает, — обратился он к нему.

— А кто-нибудь должен ответить? — спросил тот.

— Мы так полагаем, — сказал Мейсон.

Человек покачал головой.

— Гостья выехала из этого номера чуть позднее пяти часов вечера.

— Что? — воскликнула Сьюзен.

— Я как раз собрался проверить эту информацию, — сказал гостиничный детектив. — По нашим книгам номер проходит как свободный. Счет был оплачен наличными, и женщина, которая в нем поселилась, вскоре выехала.

Детектив извлек из кармана ключ и сказал:

— Мне хочется, чтобы присутствующие здесь приняли во внимание,что я вхожу не в номер, числящийся у нас как занятый. Этот номер свободен. Я зайду туда только для того, чтобы проверить, как его прибрали горничные и есть ли там мыло, свежие полотенца и чистое постельное белье.

Детектив щелкнул замком, широко раскрыл дверь и поклонился Делле Стрит:

— Дамы проходят первыми.

Делла и Сьюзен Фишер вошли внутрь вместе с Эн-дикоттом Кэмпбеллом, Мейсон и детектив замыкали группу.

Это было просторное помещение с телевизором, холодильником и небольшим баром с застекленной пол-, кой для бутылок и стаканов, миксерами и морозильником для льда. Номер состоял из двух спален, двух ванных комнат и просторной гостиной.

Сейчас номер был не просто пуст — он отличался той образцовой чистотой и порядком, какие присущи в дорогих гостиницах только совершенно свободным номерам.

— Так я и думал, — заметил детектив.

Кэмпбелл не удовлетворился этим замечанием. Он шнырял повсюду: заглянул в ванные комнаты, проверил некоторые из углов, осмотрел нетронутые полотенца, глянул даже под кровать.

Внезапно он повернулся к Сьюзен Фишер:

— Откуда нам знать, что мисс Корнинг вообще была здесь?

Мейсон поймал взгляд Сьюзен и сделал ей знак молчать.

— Мы можем заглянуть в регистрационную книгу, — предложил он.

— Именно это мы сейчас и сделаем, — ответил Эн-дикотт Кэмпбелл.

— Поскольку мы начали как бы общее расследование, нам лучше продолжать его в том же направлении, — предложил Мейсон.

— Прошу вас, не нужно, — запротестовал детектив. — Мы должны избегать всего, что привлекло бы к отелю внимание общественности и прессы.

— Разумеется, — сказал Мейсон. — Все, что нам требуется, — это установить некоторые факты, чтобы не привлекать ничьего постороннего внимания.

Детектив прищурился.

— Откуда вы знаете, что и этих фактов достаточно, чтобы оказаться втянутыми в какие-нибудь неприятности?

— Конечно, я этого не знаю, — добродушно сказал Мейсон, — но я заранее предполагаю, что вам нечего скрывать и что равным образом нам тоже нечего скрывать. Я убежден, что мистеру Кэмпбеллу также нечего скрывать.

— Мне это не нравится. Я возражаю против подобных намеков, — сказал Кэмпбелл.

— Каких намеков? — спросил Мейсон.

— Что мне есть что скрывать.

— Я ведь ясно сказал, что вам нечего скрывать.

— Ладно, я не собираюсь с вами спорить. Давайте спустимся вниз и посмотрим, что скажут записи.

Они покинули номер и спустились в холл, где сразу прошли к столу регистрации. Детектив объяснил портье ситуацию.

Человек за столом держался настороженно, тщательно выбирая выражения:,

— Сегодня утром была не моя смена. Но я знаю, что к нам прибыла гостья в инвалидном кресле в сопровождении молодой дамы, которая по просьбе прибывшей расписалась за нее в регистрационной карточке. Ей был предоставлен номер, хотя он был заказан только на понедельник. Я говорил с клерком, дежурившим утром; он сказал мне, что. на вопрос о времени пребывания у нас гостья ответила, что предполагает пробыть здесь от двух до трех недель. Сопровождавшая ее молодая дама заполнила регистрационную карточку.

— Это была я, — сказала Сьюзен Фишер, — она попросила меня сделать это, так как сидела в своем инвалидном кресле.

— Разве это не серьезное нарушение правил? — спросил Кэмпбелл служащего.

— Это не совсем обычно, — сознался портье, — но не протйворечит правилам, поскольку мисс Корнинг весьма известная личность, намеревавшаяся остановиться в отеле на довольно длительный срок. Насколько я знаю от утреннего дежурного, в холле было довольно людно, накопилось много багажа, и женщина в инвалидном кресле, конечно, заслуживала некоторого снисхождения.

— Похоже, так оно и было, — сухо заметил Кэмпбелл, — она получила его вполне достаточно.

— Нас интерсует, что произошло потом, — сказал Мейсон. — Что вам известно об этом?

т- Тогда я должен переадресовать вас к кассиру. Я уже дежурил, когда она рассчитывалась. Я видел, как она отъезжала, и подумал, не покидает ли она отель насовсем, но отбросил эту мысль, так как прочел в регистрационной карточке, что по!жилая дама собирается пробыть в отеле еще некоторое время.

— При ней были чемоданы? — спросил Мейсон.

— Да, багаж был при ней.

Портье обратился к помощнику управляющего, который, в свою очередь, связался с кассиром. Благодаря ему выяснили, что мисс Корнинг действительно выехала из отеля, чуть позже пяти часов.

Затем Мейсон направился к швейцару, принявшему от адвоката вложенный ему в руку банкнот с почтительным поклоном.

— Женщина в инвалидном кресле и темных очках, — начал Мейсон, — покинула отель где-то около пяти часов и…

— Конечно, я помню ее. Очень хорошо помню.

— Она уехала в такси или в частной машине?

— В такси.

— Вы знаете шофера?

— К сожалению, нет. Стоп, одну минуточку. Я вспоминаю его лицо. Он очень часто бывает здесь и… минуточку, он недавно вернулся, и его машина находилась на стоянке. Он… давайте посмотрим стоящие там машины. Я думаю, его такси четвертое или пятое по счету.

Они быстрым шагом шли вдоль выстроившихся в ряд машин, пока швейцар не указал на одну из них:

— Вот эта.

Водитель обеспокоенно посмотрел на них,

— В чем дело? — спросил он, опуская боковое стекло.

Мейсон объяснил:

— Мы разыскиваем пожилую даму в инвалидной коляске, которая около пяти вечера покинула отель, села в ваше такси и…

— Точно, — сказал шофер, — я подбросил_;ее до вокзала.

— А потом?

— Больше я ничего не знаю. Она расплатилась со мной и наняла носильщика.

Она собиралась сесть на поезд?

— Похоже, да.

— Это, пожалуй, все, что мы могли здесь узнать, — промолвил Мейсон.

Он поблагодарил таксиста и вернулся в отель..

Эндикотт Кэмпбелл, выждав с секунду, быстрым шагом приблизился к адвокату.

— Послушайте, Мейсон, — сказал он. — Вам не приходит в голову, что эта женщина прихватила с собой документы компании, конфиденциальные и крайне важные документы, которые всегда должны находиться в нашем офисе?

— Сколько акций компании принадлежит мисс Корнинг? — спросил Мейсон.

— Около девяноста процентов.

Мейсон, улыбаясь, посмотрел на него.

— Вот вам и ответ на ваш вопрос.

— Нет, погодите, — петушился Кэмпбелл, — это не ответ, нельзя отделываться от таких проблем шуткой.

— Почему же?

— Потому что я отвечаю за документы.

— Тогда я сформулирую по-другому: перед кем вы несете ответственность за их сохранность?

— Перед акционерами.

— Понятно. Тогда я повторю свой вопрос: сколько акций находится в руках мисс Амелии Корнинг?

— О черт! — прорычал Кэмпбелл и, повернувшись на каблуках, быстро ретировался.

Мейсон с ухмылкой пожал руку гостиничному детективу, сказав:

— Думаю, если мы с толком поведем это дело, то избежим всякой огласки.

— Сделайте все, что в ваших силах, — попросил тот. — Знаете, такого рода сведения, попав в газеты, выглядят не слишком-то хорошо. Наш отель весьма консервативен, поэтому…

— Понимаю, — сказал Мейсон. — Мы приложим все усилия, чтобы сотрудничать с вами, а вы… — Мейсон прервал начатую фразу.

Гостиничный детектив усмехнулся.

— Конечно, конечно. Мы тоже рады с вами сотрудничать, мистер Мейсон. Я всегда к вашим услугам, стоит вам только позвонить. Мое имя Бейли. Колтон Бейли. Просто спросите обо мне, и я сделаю все, что в моих силах.

Мейсон поблагодарил его и предложил обеим молодым женщинам закончить прерванную трапезу. Они вновь направились в «Канделябру».

— О, тысяча извинений, — сказала Сью. — Мне казалось, что вц уже закончили обед.

— Так оно и есть, — ответил Мейсон, — но мне не хотелось, чтобы детектив знал, куда мы пойдем.

— А куда мы пойдем?

— В мою контору, — отметил Мейсон. — Мы пустим по следу Амелии Корнинг Пола Дрейка и постараемся добраться до нее раньше, чем это удастся Эндикотту Кэмпбеллу. Когда он покинул нас, у меня создалось впечатление, что он намеревается немножко поиграть в сы-щика-любителя. Если я не ошибаюсь, он сейчас на пути к вокзалу, а там попытается порасспросить носильщиков.

— Разве вы не боитесь, что в таком случае он обойдет нас на повороте? — спросила Сьюзен.

— Пожалуй, нет, — ответил Мейсон. — Для подобного рода расследований существуют различные методы. У нас в конторе есть железнодорожное расписание. Мы можем точно установить, какие поезда отправлялись в это время. Пол Дрейк пошлет на задание парочку профессионалов, и мы скоро узнаем, какие именно билеты были проданы. Возможно, Кэмпбелл выяснит раньше нас, что делала мисс Корнинг, добравшись до вокзала, но держу пари, что мы узнаем, где она сейчас находится, раньше Эндикотта Кэмпбелла. Конечно, это в том случае, если у него не хватит ума нанять профессиональных детективов.

— А что мы будем делать дальше?

— А дальше, — сказал Мейсон, — мы будем ждать в нашей конторе, пока не получим нужных сведений. Ведь почти слепая женщина в инвалидном кресле не может просто раствориться в воздухе.

Адвокат вывел машину со стоянки у кафе и привез женщин в свою контору. Делла Стрит, позвонив Дрей-ку, попросила его прийти к ним.

Немного погодя послышался условный стук в дверь, и Делла впустила детектива.

— Пол, это — Сьюзен Фишер, — сказал Мейсон. — Она секретарь в «Корнинг майнинг, смелтинг энд инвест-мент компани». Компания практически полностью принадлежит Амелии Корнинг — богатой женщине, живущей в Южной Америке.

Мисс Корнинг около пятидесяти пяти лет, она почти слепая, носит сильные очки с темно-синими стеклами и вынуждена, кажется, из-за артрита проводить большую часть жизни в инвалидном кресле. Она остановилась в отеле «Артениум», но сегодня же выехала оттуда около пяти часов вечера и отправилась на такси до вокзала.

Дрейк, выглядевший вялым, как медведь после зимней спячки, слушал с непроницаемым выражением лица, скрывавшим то внимание, с которым он разглядывал и оценивал Сьюзен Фишер.

— Что я должен предпринять? — спросил он Мейсона.

— Разыскать ее, — ответил Мейсон.

Дрейк бесшумно поднялся и пошел к двери.

— Если не возражаешь, я воспользуюсь телефоном в твоей приемной. Разговор не будет вас беспокоить.

Дрейк бросил Сьюзен ободряющий взгляд и скрылся за дверью.

— Он хороший детектив? — спросила Сью.

— Один из самых лучших, — ответил Мейсон.

Дрейк вернулся в кабинет Мейсона минут через десять.

— Твой телефон, видно, раскалился, Перри, — сказал он. — Я подключил к делу массу людей и послал их в таксомоторные компании, через систему радиосвязи с машинами они опросят шоферов в поисках информации о женщине. Не позднее чем через четверть часа трое моих людей будут на. вокзале. Они опросят диспетчера на стоянке такси, всех носильщиков, поспрашивают и в билетных кассах.

— Хорошая работа, Пол, — похвалил Мейсон.

Делла Стрит подала Полу Дрейку аккуратно отпечатанный лист бумаги:

— Здесь перечислены все поезда, отправлявшиеся сегодня после шестнадцати часов на Южную Калифорнию и Санта-Фе.

Пол Дрейк сложил бумагу, сунул ее в карман, сказав:

— Спасибо, Делла. — И добавил: — Великие умы думают одинаково.

— Хочешь сказать, что ты уже сам проверил расписание, Пол? — спросил Мейсон.

— Хочу сказать, первое, что сделали мои люди на вокзале, убедившись после беглого осмотра зала ожидания, что женщины там нет, — они изучили расписание отправления поездов. Если женщина сидит в одном из этих поездов, Перри, я думаю, тебе хотелось бы знать об этом прежде, чем она прибудет к месту назначения.

— Естественно, — подтвердил Мейсон.

— У тебя есть какие-нибудь предположения? — спросил Дрейк.

— Есть поезд, идущий в Сакраменто через Мохав, — сказал Мейсон. — Я не удивился бы, если та, кого мы ищем, взяла билет до Мохава.

— Господи Боже! — воскликнула Сьюзен Фишер. — Могу поспорить, именно так она и сделала.

— Если она ждала этого поезда, — вмешалась Делла Стрит, — она какое-то время должна была находиться в зале ожидания.

Мейсон кивнул.

— Но почему она так рано покинула отель, отправилась на вокзал и сидела там в битком набитом зале ожидания, вместо того чтобы провести то же время в роскошных апартаментах «Артениума»?

— Погоди, погоди, — сказал Пол Дрейк, — ты исходишь из определенной гипотезы, стараясь подогнать под нее факты. Может, лучше сначала установить факты, а потом делать выводы? Согласен?

— Согласен, — усмехнулся Мейсон.

— Прекрасно. Тогда пойду к себе и буду сидеть на телефоне там.

Когда он ушел, Сьюзен Фишер обратилась к Мейсону:

— Вы еще ничего не говорили о деньгах, мистер Мейсон.

— Правильно, не говорил, — улыбнулся ей Мейсон.

— Я живу на жалованье, мистер Мейсон, и… Мне не хотелось начинать этот разговор при мистере Дрейке, но я просто не в состоянии оплатить всех этих детективов и все эти дорогостоящие расследования.

— Понятно, но в настоящее время это ведь мое дело, — ответил Мейсон.

— И все же, мистер Мейсон, у меня недостаточно средств, чтобы…

— У мисс Корнинг достаточно денег, — прервал ее Мейсон.

Брови Сью удивленно поднялись.

Мейсон лишь улыбнулся.

Немного погодя Сью продолжила:

— Но, мистер Мейсон, мисс Корнинг вряд ли станет оплачивать мои расходы на юридическую защиту.

— Конечно — нет, — согласился Мейсон, — но думаю, что мы можем помочь мисс Корнинг в деле, в котором она очень заинтересована. Здесь возникает весьма интересная ситуация.

Делла Стрит улыбнулась Сьюзен и предложила:

— Возьмите в приемной какой-нибудь иллюстрированный журнал и устройтесь поудобнее. У нас с мистером Мейсоном еще много дел, и нам дорога каждая минута.

Делла Стрит ушла в свою комнату, и вскоре оттуда донеслась пулеметная очередь пишущей машинки. Мейсон, вынув экземпляр «Последних судебных решений», заметил, обращаясь к Сьюзен:

— Я так занят, что мне с трудом удается быть в курсе профессиональных новостей. Если бы не случайные передышки, связанные с ситуацией, подобной нашей теперешней, я бы вообще безнадежно отстал.

Сью кивнула, вышла в приемную, захватила там несколько журналов и на цыпочках вернулась обратно. Какое-то время она пыталась читать, но, поняв, что слишком взволнована для этого, оставила журналы v сидела молча, наблюдая за напряженно сосредоточенным лицом Мейсона, который, казалось, напрочь забыл о ее существовании.

Телефон прозвенел через полчаса после того, как Пол Дрейк покинул бюро Мейсона. Делла Стрит быстро сняла трубку:

— Да, что там, Пол?

Она слушала сдвинув брови, потом предложила:

— По-моему, ^гебе лучше зайти к нам. Да, она еще здесь. Пол идет сюда, — сказала Делла, повесив трубку. — Складывается весьма странная ситуация.

— Я подозревал нечто подобное, — сказал Мейсон, откладывая журнал.

Делла Стрит наготове стояла у двери.

— Его контора на этом же этаже? — спросила Сьюзей.

Мейсон кивнул.

Лишь только Дрейк стукнул в дверь, как Делла сразу же распахнула ее.

— Ну? — осведомился Мейсон.

— Какой-то идиотизм, Перри, — покачал головой Дрейк.

— И все-таки — что?

— Ладно, слушай по порядку, — сказал Дрейк. — Эта женщина не старалась скрыть от окружающих свое пребывание на вокзале, наоборот, она привлекла к себе внимание многих. При ней были четыре чемодана, два из них такие тяжелые, словно набиты книгами.

— Или бутылками, — Заметил, смеясь, Мейсон.

— Или бутылками, — согласился Дрейк. — Только носильщик подумал, что все-таки это были книги.

— Она велела положить чемоданы в автоматические камеры хранения — те, куда опускаешь монету, ставишь багаж, закрываешь дверь, поворачиваешь ключ и забираешь его с собой.

Мейсон кивнул.

— Таким образом она избавилась от своего багажа, дала носильщику хорошие чаевые и затем отправилась в своем кресле в сторону женского туалета. Тут она бесследно исчезла.

— Она не заходила в туалет? — спросил Мейсон.

— Никто не может этого сказать. Она будто растворилась в воздухе.

— Вы проверили поезда?

— Мы спрашивали проводников, носильщиков, билетных кассиров, абсолютно всех. Уговорили носильщика, прятавшего ее чемоданы в автоматические камеры, показать их. Мы даже заставили одного из служащих, отвечающих за сохранность багажа, открыть их.

— Пусто? — спросил Мейсон.

— Пусто, — ответил Дрейк.

— Именно этого я и опасался, — пояснил Мейсон.

— Чего? — спросила Сьюзен Фишер.

Лицо Мейсона посуровело.

— Я ведь уже говорил, что женщина пятидесяти пяти лет в темно-синих очках, почти слепая и прикованная к инвалидному креслу, не может отправиться в такое людное место, как вокзал, и затем раствориться в воздухе.

— Да, помню ваши слова, но…

Мейсон улыбался, когда Сьюзен на минуту смолкла.

— Но, похоже, ей это удалось? — продолжила Сьюзен Фишер.

Мейсон повернулся к Полу Дрейку.

— Дол, — сказал он, — желательно, чтобы твои люди прочесали окрестности вокруг вокзала. Они должны приняться за работу и проконтролировать все — понимаешь, все? Я хочу знать все пути, пользуясь которыми можно покинуть вокзал, и я хочу, чтобы каждый из них был досконально проверен. Не важно, если на это уйдет вся ночь.

— Будет сделано, — ответил Дрейк и удалился.

— Вы не могли бы мне сказать, мистер Мейсон, чего вы опасаетесь? — спросила Сью Фишер.

— Женщина, так необычно выглядевшая, не может исчезнуть бесследно, — опять повторил Мейсон. — Если же она все-таки исчезла, придется признать, что наша исходная позиция была неверной.

— Вы хотите сказать, что мисс Корнинг не могла сделать то, что на самом деле сделала?

— Нет, — возразил Мейсон, — я хочу сказать, что у нее совсем другая внешность.

— Вы подразумеваете?.. Вы имеете в виду?

Представьте себе, что эта женщина — аферистка, —

сказал Мейсон. — Вы ведь не знаете Амелию Корнинг, но вы единственная, кто ее видел. Она позвонила вам и назвалась Амелией Корнинг. Ее манера говорить и ее внешность соответствовали известному вам описанию. Вы поехали в аэропорт. Она сидела в окружении багажа с наклейками южноамериканских отелей — уже этот факт может служить косвенной уликой против нее.

— Почему вы так думаете?

— Как правило, багаж пассажиров содержится в камере хранения аэропорта, — начал объяснять Мейсон, — но эта женщина сидела в холле в инвалидном кресле-среди своих вещей. Как они там оказались? Ясно, что она не могла сама забрать багаж и с помощью инвалидного кресла переправить в холл. Следовательно, она должна была нанять носильщика.

Спрашивается, к чему была нужна ей вся эта волокита? Разве не проще было бы оставить багаж там, где он находился, до тех пор, пока приезжая не найдет машину и носильщик не доставит туда багаж?

Но сама эта сцена — женщина, сидящая в инвалидном кресле рядом с горой чемоданов, пестрящих южноамериканскими наклейками, — вся эта сцена Говорит о том, что для женщины было необычайно важно, чтобы вы узнали ее сразу же, как только войдете в холл.

— Видите ли, это обстоятельство насторожило меня сразу же, как только я услышал о нем от вас, — продолжал Мейсон. — Но после того, как вы описали мне нрав этой дамы, я решил, что она, возможно, относится к числу людей", старающихся никогда не спускать глаз со своих пожитков. Поэтому я постарался¹ выбросить из головы свои первоначальные сомнения. Тем не менее вся эта история была мне как-то не по душе.

— Значит, вы полагаете, что эта женщина — аферистка!

— Конечно, я не могу этого утверждать. Тем не менее нельзя не предположить такую возможность. И если она — аферистка, нужно признать, что ей достался хороший улов. Она сбежала, унеся множество улик против Эндикотта Кэмпбелла, которые позволят ей шанта-’ жировать его. По всей вероятности, она прихватила с собой и коробку, содержащую Бог знает сколько тысяч долларов и…

Слова Мейсона были прерваны криком ужаса, вырвавшимся у Сьюзен Фишер. Она сидела смертельно бледная, с расширенными глазами, прижав ко рту ладони.

— Теперь вы видите, — сказал Мейсон, — почему мне казалось преждевременным говорить о гонораре. Сначала мне хотелосй выяснить, что же все-таки произошло. Я не желал бы, чтобы вы попали в грязную лужу, из которой не сумеете выбраться.

— А что вы имели в виду, когда сказали, что ваши догадки оказались ложными? — с трудом удалось вымолвить Сью.

— Давайте предположим, что женщина, называвшая себя Амелией Корнинг, была аферисткой. Предположим дальше, что, въехав в дамский туалет, она вылезла из своего инвалидного кресла, сняла темные очки и направилась к выходу уже не как беспомощная калека, а как обычная здоровая женщина.

— И кто-то ее поджидал? — спросила Сьюзен.

— Кто-то должен был ее поджидать, — сказал Мейсон. — Тот, кто открыл камеры хранения, вынул оттуда чемоданы, поставил их в автомобиль, сложил кресло, спрятал его в багажник машины,'затем отвез женщину, изображавшую мисс Корнинг, в город, где она растворилась среди миллиона других женщин среднего возраста.

— Должно быть, она взяла и коробку, — в отчаянии вновь прошептала Сью.

— Во всяком случае, она могла это сделать, — подтвердил Мейсон. — А теперь, мисс Фишер, я хочу, чтобы вы поехали домой и попытались успокоиться. В случае, если появятся какие-то новости, звоните в агентство Дрейка и сообщите о них.

Мейсон встал, взял ее за руку и проводил до двери.

— Вам не трудно будет одной добраться до дому?"

— Нет, — ответила она. — Мне нужно сесть на автобус, потом пройти три квартала пешком, и я дома.

— Три квартала?!

Сью кивнула.

— Сколько у вас при себе денег?

— У меня еще остались деньги из тех, что дала мисс Корнинг. Вам нужен задаток?

— Нет, — ответил, Мейсон. — Я хотел бы, чтобы вы взяли такси. Пусть оно доставит вас до самой двери вашего дома. И не покидайте своей квартиры сегодня вечером ни при каких обстоятельствах, пока не позвоните Полу Дрейку и не договоритесь с ним обо всем.

Адвокат проводил ее к лифту и после того, как двери кабины закрылись, направился в контору Дрейка. На лице его уже не было обнадеживающей улыбки.

— Оставь своих людей на вокзале, Пол, — сказал Мей- сон, — но пошли еще парочку в аэропорт. Держи их там.

Дрейк сдвинул брови.

— Ты рассчитываешь, что мисс Корнинг может объявиться там?

Мейсон кивнул.

— Ты думаешь, она добралась на такси до вокзала, затем — до аэропорта и теперь собирается улететь?

— Черт возьми, нет, — ответил Мейсон. — Я думаю, она собирается прилететь.

Понадобилось некоторое время, чтобы смысл сказанного Мейсоном дошел до сознания детектива. Дрейк воскликнул:

— Охо-хо! Ну и неразбериха начнется!

Мейсон продолжал:

— Очевидно, маршрут, которым она воспользуется, — сначала самолет до Майами, затем из Майами — сюда. Та, другая женщина заявила, что летела таким маршру_г том, скорее всего, им воспользуется и настоящая мисс Корнинг. Она пройдет иммиграционный контроль и таможню в Майами, затем прилетит сюда.

Ты направишь людей в аэропорт и сразу же по прибытии мисс Корнинг дашь мне об этом знать, именно сразу, случится ли это днем или ночью. Нельзя, чтобы она получила возможность позвонить по телефону или сделать что-либо еще, прежде чем я сам не поговорю с ней. Один из твоих людей должен подойти к даме и сказать, что ему поручено ее встретить. У него нет необходимости объяснять, что он послан фирмой. Он скажет лишь, что ему поручено ее встретить и доставить в отель. Затем пусть он немедленно позвонит мне.

— Ты поедешь в аэропорт?

— Для этого не хватит времени, — возразил Мейсон. — Я буду ждать ее в «Артениуме».

— А как насчет Эндикотта Кэмпбелла?

— Эндикотт Кэмпбелл устраивает из этого дела своего рода состязание умов, — сказал Мейсон. — Если он догадается, что происходит, то может действовать против нас нашим же оружием. В противном случае я надеюсь поговорить с ней первым.

— А Сьюзен Фишер?

— В течение двух часов после появления мисс Корнинг, — сказал Мейсон, — Сью Фишер будет арестована за хищение примерно ста пятидесяти тысяч долларов. Ее обвинят в краже бухгалтерских книг и платежных чеков корпорации, так что никакая ревизия станет невозможна, и девушка увязнет по горло в неприятностях.

Дрейк поразмышлял немного, затем печально наклонил голову.

— И даже ты не сумеешь придумать способа защиты, чтобы вытащить ее из ловушки, — сказал он.

— Не говори с такой определенностью, Пол, — возразил ему Мейсон. — Ты пасуешь мне, а я мчусь с мячом. Но мне необходим чертовски точный пас. Ну а теперь начнем!

Глава 4

Воскресным утром в одиннадцать тридцать зазвонил незарегистрированный в справочнике телефон Мейсона, и в трубке раздался голос Пола Дрейка:

— О’кей, Перри, ты выиграл.

— Она здесь?

— В аэропорту. Мой человек уладил все формальности и собирается везти ее в «Артениум» на своей машине.

— Хорошо, Пол. Спасибо. Я тотчас же выезжаю.'

— Хочешь, я тоже приеду?

— Нет. Позвони Делле на квартиру, попроси ее приехать туда как можно скорее. Пусть захватит с собой свой блокнот и свое женское обаяние. Интуиция подсказывает мне, что наша путешественница недоверчива по отношению к мужчинам, но Делле наверняка удастся располот жить ее к себе. Во всяком случае, пусть попытается.

— О’кей, — сказал Дрейк. — Желаю тебе удачи, Перри.

— Она" мне понадобится, — ответил адвокат.

Мейсон позвонил Сьюзен Фишер.

— Я хочу предупредить вас о том, — сказал он, — чтобы вы были готовы действовать.

— То есть?

— Может случиться, что вы мне будете нужны.

— Хорошо, — ответила она, — я буду наготове, я сделаю все, что вы скажете, мистер Мейсон.

— Держитесь поближе к телефону и оденьтесь для выхода из дома, — сказал Мейсон, кладя трубку.

Он вывел из гаража машину, доехал до «Артениума» и ждал около пятнадцати минут, пока не появился детектив Дрейка, осторожно двигавший инвалидное кресло, где сидела сухопарая женщина в больших темно-синих очках, широкоскулая, с выступающим подбородком и плотно сжатыми губами.'

Мейсон подошел к женщине.

— Мисс Корнинг? — осведомился он.

Та подняла голову и повела ею из стороны в сторону, пытаясь как-то рассмотреть из-за своих тяжелых синих стекол человека, чей голос слышала.

Через мгновение она коротко ответила:

— Да. Я мисс Корнинг. Что вам угодно?

— Меня зовут Перри Мейсон, — ответил юрист. — Я — адвокат и хотел бы поговорить с вами о чрезвычайно серьезном деле, касающемся принадлежащей вам здесь собственности. Я считаю исключительно важным сделать это, прежде чем вы вступите в контакт с кем-либо другим.

'Женщина немного помедлила, затем ответила:

— Хорошо, мистер Мейсон, я готова выслушать все, что вы скажете. Насколько я знаю, здесь для меня зарезервирован номер.

— Полагаю, что компания ждала вас, — сказал Мейсон.

— Да, они оказались разумнее, чем я думала. Тем не менее я не понимаю, как они догадались, что я прилетаю уже сегодня, хотя я должна была появиться только завтра. Но путешествие оказалось долгим и утомительным, и я решила прилететь на день раньше, чтобы дать немного отдохнуть моим старым костям.

Детектив Дрейка, стоявший у стола регистрации, подошел к креслу в сопровождении портье с регистрационной карточкой. Он многозначительно посмотрел на Мейсона, сказав: ^v

— Портье просит мисс Корнинг собственноручно заполнить регистрационную карточку.

— Разумеется, — сказал Мейсон.

Мисс Корнинг протянула костлявую руку, чтобы взять карточку у портье, но ее пальцы прошли в десятке сантиметров выше нее.

Портье тактично убрал карточку и вложил ее. женщине прямо в руку.

— Просто распишитесь вот здесь, — предложил он.

— Где? — спросила мисс Корнинг, держа ручку.

— Вот здесь, т- Портье взял ее за руку, приложил ручку к бумаге, и мисс Корнинг немедленно написала «Амелия Корнинг» угловатым, корявым, не вполне разборчивым почерком.

— Пожалуйста, сюда, мисс Корнинг, — сказал мальчик-лифтер.

— У вас только два чемодана и сумка? — спросил Мейсон.

— Боже мой, а сколько вы ожидали? Вы знаете, как дорого стоит провоз лишнего багажа на самолете из Южной Америки? Это грабеж среди бела дня. Сейчас я жалею, что не ограничилась одной сумкой. Конечно, комфорт есть комфорт, мистер… э-э…

— Мейсон, — подсказал адвокат.

— Ах да, Мейсон. Видите ли, я плохо запоминаю имена, но ваше постараюсь запомнить. У вас приятный голос. Думаю, вы мне понравитесь.

Пока они приближались к лифту, Мейсон шел рядом с креслом.

Тут вынырнул Колтон Бэйли, детектив отеля, вероятно предупрежденный портье. Он протянул Мейсону руку и тихонько попросил:

— Представьте меня.

Мейсон выполнил просьбу.

— Мисс Корнинг, разрешите представить вам мистера Колтона Бэйли. Он занимается в отеле различного рода административными делами, и если вам. что-либо понадобится, будет счастлив позаботиться об исполнении вашего пожелания,

— Приятно слышать, — сказала мисс Корнинг. — А теперь я загляну в этот Президентский номер, и вполне возможно, мне понадобится нечто более скромное. Нет никакого смысла кататься в кресле по множеству комнат, которые мне не нужны и, кстати, стоят хороших денег.

— Давайте поднимемся и посмотрим, мисс Корнинг, — предложил Бэйли. — В любом случае нам хочется, чтобы вы были довольны.

Маленький кортеж поднялся в Президентский номер. Мальчик открыл дверь, и Бэйли, Мейсон и человек Дрейка вкатили кресло мисс Корнинг в гостиную.

Она осмотрелась вокруг и фыркнула:

— Держу пари, все это стоит долларов сто в день.

— Сто тридцать пять, — осторожно ответил Бэйли.

— Прекрасно, я хочу выехать отсюда и занять номер поменьше.

— Насколько мне известно, этот номер уже оплачен, — заметил Бэйли.

Мисс Корнинг снова фыркнула:

— В этом весь Эндикотт Кэмпбелл: выбрасывает деньги компании на ненужную мне роскошь только для того, чтобы удивить меня. Кстати, где он сам?

Бэйли вопросительно глянул на Мейсона.

Тот посмотрел на свои часы.

— Очевидно, он скоро появится, мисс Корнинг.

— Извините, мисс Корнинг, — вмешался Бэйли, — существует еще маленькая формальность, которую нам следует выполнить по соображениям безопасности. Вероятно, вы захотите обменять в отеле чеки на деньги, и мы охотно откроем для вас счет. Конечно, с финансовой точки зрения все решается совершенно просто, нам нужна только полная уверенность в идентичности вашей личности. Не разрешите ли вы посмотреть ваш паспорт?

— Я ведь еще ни о чем не просила, — сказала женщина резко, — кроме номера поменьше.

— Но бели это вас не затруднит, мне все же хотелось бы увидеть ваш паспорт, мисс Корнинг.

— Да ради Бога! Я уже столько раз предъявляла этот проклятый паспорт… Я надеялась, что в своей собственной стране мне не понадобится постоянно носить его при себе и показывать каждому Тому, Дику или Гарри.

Внезапно она поняла, как обидно звучит ее замечание, и холодно улыбнулась:

— Я не имела в виду, что именно вы являетесь Томом, или Диком, или Гарри… или все же да?

— Нет, мисс. Корнинг, — сказал Бэйли. — Я — Колтон, Колтон Бэйли.

— Извините, пожалуйста. Рада, что вы не приняли моего замечания на свой счет. Боюсь, мои нервы немного разгулялись.

Бэйли тщательно изучил паспорт, затем вернул его мисс Корнинг и кивнул Мейсону.

— Хорошо, — сказал он, и в его голосе явно чувствовалось облегчение, — я вряд ли смогу быть вам чем-либо полезен, мисс Корнинг, — по крайней мере в настоящий момент. Я удаляюсь и оставляю вас на попечение мистера Мейсона.

— Я также выполнил свои обязанности, мисс Корнинг, — сказал сотрудник Дрейка. — Полагаю, что больше я вам не нужен.

Когда он открывал дверь, в комнату вошла элегантно одетая, спокойно-деловитая Делла Стрит.

С ходу оценив ситуацию, она подошла прямо к инвалидному креслу и сказала:

— Добрый день, мисс Корнинг. Меня зовут Делла Стрит. Я постоянный секретарь мистера Мейсона, и мистер Мейсон просил меня прийти сюда на случай, если я вам понадоблюсь. Если вы нуждаетесь в чисто женской помощи, я постараюсь исйолнйть все к вашему полному удовольствию.

Мисс Корнинг по-птичьи дергала головой, поводя ею из стороны в сторону, словно надеясь получше рассмотреть незнакомку сквозь свои темные очки.

— Моя дорогая, хотя я не вижу вас достаточно ясно, — сказала она, — но все же различаю вашу прекрасную фигуру и слышу ваш чудесный голос. Чем хуже я вижу, тем больше полагаюсь на свой слух. Очень многое в людях я определяю по голосу. Ваш мне понравился.

— Спасибо, очень любезно с вашей стороны, поблагодарила Делла Стрит.

— Не за что. Теперь ваша очередь, мистер Мейсон. Вы — юрист. Если ваше время ничего не стоит, вы плохой юрист. Если же вы хороший юрист — ваше время стоит кучу денег. Мы оба не хотим тратить время попусту, поэтому перейдем к делу.

— Не хотите ли вы прежде немного освежиться? — спросил Мейсон.

— Выкладывайте, наконец, что у вас ко мне, молодой человек, — выпалила она. — Вы увидите, что я достаточно свежа. Итак, что вам от меня нужно?

— Не мне, — ответил Мейсон. — Одному моему клиенту.

— Это то же самое, — заметила мисс Корнинг, — продолжайте. Садитесь, и пусть ваша прелестная секретарша тоже устроится поудобнее.

— Вам удобно в вашем кресле? — спросила Делла Стрит. — Не хотите ли пересесть в более комфортное кресло?

— Мне удобно и здесь, — откликнулась мисс Корнинг. **

— У меня нет времени на дипломатические ухищрения, мисс Корнинг, — начал Мейсон, — в деле, подобном этому, нужно прямо выкладывать карты на стол.

— Картинкой вверх, — уточнила мисс Корнинг.

— Картинкой вверх, — подтвердил он, улыбаясь. — Первое, что я должен вам сообщить и что, возможно, повергнет вас в некоторый шок, это тот факт, что вчера в контору «Корнинг майнинг, смелтинг энд инвест-мент» позвонила из аэропорта женщина, назвавшаяся вашим именем.

— Что? — воскликнула мисс Коруинг.

Мейсон только кивнул.

— Дальше, — поторопила она. — Что случилось потом?

— Дальше мы Вступаем в область предположений. Я не могу вам точно сказать,' что именно произошло. Тем не менее могу сообщить следующее: эта женщина позвонила в контору компании. Молодая девушка по имени Сьюзен Фишер, секретарь Эндикотта Кэмпбелла, которая по распоряжению; мистера Кэмпбелла явилась в контору субботним утром, чтобы подготовить некоторые документы к вашему прибытию, и работала сверхурочно, ответила на звонок. Узнав, что мисс Корнинг находится в аэропорту, что ею была послана телеграмма о более раннем сроке прибытия, не полученная конторой, и не сумев связаться с мистером Кэмпбеллом, мисс Фишер помчалась в аэропорт.

Там она встретила женщину, внешне очень напоминавшую вас; та сидела в инвалидном кресле, рядом располагался ее багаж с наклейками южноамериканских компаний.

Мисс Фишер доставила эту женщину в тот самый номер, где находитесь сейчас вы, и та настояла на немедленной поездке в офис для проверки некоторых бумаг. Женщина проявила поразительную осведомленность в делах компании. Она уточняла различные детали, рылась в документах, затем послала Сьюзен купить чемоданы, сложила в них многие папки с квитанциями и расчетные книги и исчезла вместе с чемоданами. Существует вероятность, что она прихватила с собой очень большую сумму денег из сейфа, но мы пока в этом не убеждены.

— Почему?

— Потому что происхождение этих денег покрыто налетом некоторой таинственности.

— Хорошб, но каким образом вы оказались замешанным в эту игру?

—. Я представляю интересы Сьюзен Фишер.

— Ей нужен адвокат?

— Он может понадобиться.

— Почему?

— Потому что, став жертвой обмана, она впустила в офис фирмы аферистку, выдала ей различные документы и бухгалтерские книги и разрешила вынести их из конторы.

— К чему затеяли всю эту бешеную деятельность в субботу?

— Откровенно говоря, есть основания полагать, что в работе компании имелись некоторые нарушения. Взять хотя бы, к примеру, шахту в пустыне Мохав, известную под названием «Мохавский монарх», которая…

— Этой шахтой следует заняться, — решительно прервала его мисс Корнинг. — Можете не продолжать, мистер Мейсон. Это одна из причин моего приезда. Но где же все-таки Эндикотт Кэмпбелл?

— Не знаю. Откровенно говоря, я предвидел ваше сегодняшнее появление в аэропорту, и человек, который встречал вас там, действовал скорее по моему поручению, нежели от лица вашей компании.

— И вы думаете, что кто-то собирается поставить вашу клиентку в затруднительное положение?

— Мистер Кэмпбелл уже намекал на это.

— В таком случае послушаем сначала мистера Кэмпбелла, а затем эту молодую даму. Где ваша такая дельная секретарша? Она еще здесь?

— Я здесь, — заявила о себе Делла.

— Хорошо, — сказала мисс Корнинг. — Полагаю, вы знаете телефон вашей клиентки. А вот вам несколько номеров, которые дал мне мистер Кэмпбелл на случай, если его не будет дома, и его домашний номер, снача-л а можете попытать счастья там. Постараемся заполучить сюда их обоих.

Делла Стрит занялась телефоном.

— Мисс Корнинг, — сказал Мейсон, — отныне судьба Сьюзен Фишер находится в ваших руках, поскольку вы владеете подавляющей частью акций и совершенно не зависите от позиции мистера Кэмпбелла.

— Совершенно верно, мистер Мейсон, и вам не стоит тратить своего времени, чтобы объяснять мне само собой разумеющиеся вещи. Вот почему я хочу, чтобы мисс Фишер поскорее приехала сюда. У меня неважно со зрением, зато я очень хорошо разбираюсь в голосах. Теперь, когда я почти не могу видеть, мне приходится компенсировать эту утрату с помощью слуха. Услышав, как говорит тот или иной человек, я могу решить, стоит ли мне ему доверять. Мои суждения не всегда безошибочны, но в принципе вполне меня устраивают.

И я скажу вам еще кое-что. Я здесь потому, что, когда я разговаривала с мистером Кэмпбеллом по международной линии, мне не понравился его тон. В нем была какая-то двусмысленность, которая меня совершенно не устраивала. Я не знаю, что здесь происходит, не знаю, пытается ли он выгородить себя или кого-то другого, но… в сущности, я здейь для того, чтобы выяснить все это.

Делла Стрит сообщила:

— Эндикотта Кэмпбелла дома нет. Экономка не знает, где он. Она в доме одна. Гувернантка, Элизабет Доу, маленький сын Карлтон и сам Эндикотт — все они отсутствуют.

— Они ушли вместе?

— Этого экономка не знает.

— А что насчет Сьюзен Фишер, Делла? — спросил Мейсон.

— Я дозвонилась до мисс Фишер и попросила ее тотчас же приехать сюда. Она вот-вот появится.

— Прекрасно, — заявила мисс Корнинг, — теперь я освежуеь, как вы мне недавно предлагали. Мистер Мейсон, если ваша секретарша согласится помочь старой беспомощной женщине, я попрошу ее пройти со мной в одну из спален. Вы можете остаться здесь, в этой комнате, которая, по-моему, именуется гостиной. Пожалуйста, подождите, мистер Мейсон, я скоро вернусь. Если между тем прибудет ваша клиентка, попросите ее расположиться тут же, скажите — мы скоро будем. Ваше имя — Делла Стрит? — спросила она, повернувшись к Делле.

— Совершенно верно, — подтвердила та.

— Пожалуйста, пройдите со мной в спальню и помогите мне распаковать вещи. Мои глаза совсем плохи, а чемодан трудно разбирать на ощупь. Да, я еще вижу очертания предметов и лиц, но яркий свет беспокоит меня, а в полутьме я вообще ничего не различаю. Мне приходится все больше и больше рассчитывать на осязание.

— Буду рада, если смогу помочь вам, — сказала Делла Стрит.

— Вы радушны и знаете свое дело, — объявила мисс Корнинг. — И, если только я не совсем ошибаюсь в людях, вы очень способны. Идемте.

Женщины удалились. Мейсон откинулся в кресле и постарался расслабиться, но безуспешно. Он поднялся и в задумчивости начал расхаживать по комнате.

Адвокат все еще продолжал это занятие, когда кто-то тихонько постучал в дверь. Мейсон открыл — перед ним с испуганным видом стояла Сьюзен Фишер.

— Входите, — пригласил Мейсон.

Она вошла в комнату, недоверчиво озираясь вокруг.

— Женщины разбирают вещи в спальне, и мисс Корнинг приводит себя в порядок, — объяснил Мейсон.

— Насколько плохо обстоят дела? — спросила Сьюзен.

— Совсем не Так уж плохо — по крайней мере пока. Мисс Корнинг производит впечатление весьма разумной женщины с очень уравновешенным спокойным характером.

— Мистер Кэмпбелл еще не говорил с ней?

— Нет, — ответил Мейсон. — Насколько я знакл, Кэмпбелл понятия не имеет, что она в городе. Он ждет ее завтра.

— Тогда откуда вы узнали, что она здесь?

Мейсон усмехнулся:

— Я это предвидел.

— Каким образом?

— Я знаю, что ее ожидают завтра, и подумал, что она может прилететь на день раньше. Поэтому люди Пола

Дрейка ожидали ее в аэропорту. Когда она появилась, человек Дрейка подошел к ней, объяснив, что позаботится о ее багаже, потом тотчас же позвонил Полу Дрейку, а тот — мне.

— И вы все это заранее предусмотрели?

— Ну, тут нечего было особенно предусматривать. Мы знали, что мисс Корнинг раньше или позже появится в аэропорту, и мне хотелось изложить ей вашу версию событий прежде, нежели Эндикотт Кэмпбелл представит свою. Вот ивсе.

Сьюзен Фип1ер импульсивно сжала руку Мейсона в своих ладонях.

— Я считаю вас просто удивительным человеком, — сказала она. — Но почему вы не сказали мне, что собираетесь делать?

— Боялся причинить вам лишние волнения* — ответил Мейсон. — Хотел, чтобы вы хорошо спали ночью. Удалось?

— Не совсем. Это было не то, что называют хорошим сном. Я ужасно выгляжу?

— Вы выглядите великолепно, — успокоил ее Мейсон. — Но мисс Корнинг больше полагается не на свое зрение, а на свой слух. Она вслушивается в голоса людей, с которыми беседует, и на основании этого создает себе представление о собеседнике. Она…

Дверь спальни отворилась, и Делла Стрит вкатила кресло мисс Корнинг в гостиную.

— Хэлло, Сьюзен, — сказала Делла. — Мисс Корнинг, перед вами Сьюзен Фишер; Сьюзен — это мисс Корнинг.

— Где вы, деточка? — спросила мисс Корнинг.

— Я здесь. — Сьюзен приблизилась к креслу. — О, мисс Корнинг, я так убита вчерашней историей. Мистер Мейсон говорит, что рассказал вам обо всем.

— Садитесь поближе ко мне и расскажите сами, что произошло.

— Сьюзен, вы сядете с одной стороны кресла мисс Корнинг, — сказала Делла Стрит, — а мистер Мейсон — с другой, и вы сможете удобно беседовать.

— Мистер Мейсон, — сказала мисс Корнинг, — хотя это и не вполне этично с моей стороны, но мне хотелось бы украсть вашу секретаршу. Не знаю, мисс Стрит, сколько платит вам мистер Мейсон, — но я удвою эту сумму.

— Одну минуту, — вмешался Мейсон. — Но то, что сейчас здесь происходит, квалифицируется как преступный сговор, крупная кража и Измена:

— Ничуть не бывало, — возразила мисс Корнинг. — Это деловое предложение, и измена тут ни при чем, поскольку я ничем вам не обязана. Мисс Стрит — единственная, у кого есть перед вами обязательства, и поэтому она вообще не примет во внимание мое предложение. Не так ли, Делла?

— Боюсь, что да, — рассмеялась Делла.

— Хорошо, тогда перейдем к делу. Итак, юная леди… Ваша фамилия — Фишер?

— Да, Сьюзен Фишер.

— Сколько вам лет, Сьюзен?

— Двадцать четыре.

— Хорошая фигура?

Сьюзен смущенно засмеялась, а Делла Стрит ответила за нее:

— Очень хорошая, мисс Корнинг.

— Влюблены? — пожелала узнать мисс Корнинг.

— В настоящее время нет.

— Как давно вы работаете в конторе?

— Больше года.

— Вы сразу стали секретарем мистера Кэмпбелла?

— Нет, я начинала стенографисткой.

— А потом он сделал вас своим секретарем?

— Да.

— Вы хорошо печатаете?

— Достаточно хорошо.

— А стенографируете?

— Думаю, что также вполне хорошо.

— Мистер Кэмпбелл выбрал вас за деловые качества или за красивую фигуру?

Сьюзен Фишер вновь смущенно засмеялась.

— Ну же, отвечайте на мой вопрос.

— Честно говоря, мисс Корнинг, думаю, что он выбрал меня из-за моей фигуры, но когда испробовал в деле мои способности стенографировать и печатать на машинке, то, полагаю, оставил меня за эти способности.

— Он заигрывал с вами?

Сьюзен смешалась, но потом ответила:

— Да.

— Вы пошли на это?

— Нет.

— Как он к вам подъезжал?

— Ну, на обычный манер, проверял, до какого предела можно зайти.

— Трудно винить его за это, — сказала мисс Корнинг. — Любой нормальный мужчина будет вести себя так по отношению к хорошенькой девушке, которая у него работает. Ну а теперь: мистер Кэмпбелл — мошенник или нет?

— Этого я не могу сказать с определенностью.

— Но все же, как вы думаете?

— Я и вправду не знаю, мисс Корнинг, и хотела бы, но не знаю. Некоторые обстоятельства действительно беспокоят меня. Но я не бухгалтер, я просто печатаю документы и…

— Вы пользуетесь арифмометром?

— О да.

— Ладно, продолжайте. Вы печатаете различные документы и?..

— Ну, документы я получаю обычно из бухгалтерии или от самого мистера Кэмпбелла… И я должна сказать, дело организовано так, что мне кажется, никто, кроме мистера Кэмпбелла, не имеет полного представления о том, что происходит в фирме. Меня особенно занимает эта шахта — «Мохавский монарх».

— Почему именно она?

— Ну, во-первых, я недавно проезжала мимо Мохава. Я совсем не собиралась искать шахту, я даже забыла о ее существовании в этой местности. Я просто ехала мимо и увидела указатель у дороги, довольно потрепанную непогодой доску, прибитую к столбу. И поскольку я прочла на ней надпись «Мохавский монарх», то из любопытства завернула туда.

— И что вы обнаружили?

— Я обнаружила шахту, но там не было рабочих. Я вернулась на одну из бензоколонок и спросила, нет ли поблизости другой шахты с таким же названием, но человек на бензоколонке сказал, что никогда не слышал о существовании еще одной шахты. Эта закрыта с тех пор, как пропала одна из жил.

— Судя по ежемесячным отчетам, шахта работает, хотя и с большими убытками, — сказала мисс Корнинг.

— Я хорошо знаю месячные отчеты — я их печатаю, — ответила Сьюзен Фишер.

— Но вы думаете, что шахта не работает?

Я этого не знаю.

— Тогда, если отчеты фальшивые, мистер Кэмпбелл — мошенник?

— Я бы не рискнула это утверждать. Отчеты приходят от управляющего в Мохаве и…

— ЭндикоГт Кэмпбелл сам никогда не был в Мохаве, чтобы посмотреть на шахту?

— Не знаю.

— Но если он действительно заботится о моих делах, то должен был бы знать, что творится на шахте, которая находится у него почти на задворках.

Сьюзен Фишер промолчала.

— Ну, не молчите же, — набросилась на нее мисс Корнинг, — должен или не должен?

Сьюзен' перевела дух и ответила:

— Мистер Кэмпбелл очень много занимается фирмой. Он — составляет отчеты и координирует работу, и у него полон рот забот с налоговой службой. Честно говоря, я не думаю, что он когда-нибудь был в Мохаве. Вероятно, он считает, что шахта как бы находится вне сферы его компетенции. Не знай, где он…

Входная дверь распахнулась, и уже с дорога Эндикотт Кэмпбелл бросил:

— Кто это утверждает, что я никогда не был в Мохаве? Что вообще здесь происходит? Вы пытаетесь за моей спиной порвать в клочья мою деловую репутацию?

— Полагаю, этот сердитый скрипучий голос принадлежит моему управляющему, Эндикотту Кэмпбеллу. Входите, мистер Кэмпбелл, присаживайтесь. Кстати, перед тем как войти, принято стучать.

— Мне совершенно безразлично, что принято и что нет, — раздраженно ответил Кэмпбелл. — И если я работаю на вас, мисс Корнинг, мне не по душе, что вы собираете моих служащих и обсуждаете с ними мою деятельность, прежде чем поговорить со мной или хотя бы известить меня о вашем прибытии.

— Спокойнее, мистер Кэмпбелл, — сказал Мейсон, — мы пытались связаться с вами по телефону.

— Откуда, собственно, вы узнали, что мисс Корнинг здесь? — спросил Кэмпбелл.

— Я предвидел ее появление, — ответил Мейсон.

— Ее ожидали^- лишь завтра.

— Знаю, но если это вас интересует, я послал своих людей в аэропорт встретить мисс Корнинг сразу же после прибытия самолета. То же самое могли сделать и вы, если бы захотели или подумали об этом.

— Боюсь, что такой извращенный способ мышления не свойствен мне, — сказал Кэмпбелл. — Извините, мисс Корнинг, что я ворвался сюда столь неподобающим образом, но, по совести говоря, я взбешен.

— Пожалуйста, беситесь, — подзадорила его мисс Корнинг. — Мне нравится, когда мужчины ссорятся.

— Ну а мне не нравится, что мистер Мейсон сует нос не в свое дело и орудует за моей спиной.

— Не преувеличивайте, — вмешался Мейсон, — во-первых, мне чертовски безразлично, что вам нравится, а что нет. Во-вторых, никто не действовал за вашей спиной: Му перед вами и только подбираем мяч, который вы потеряли. И запомните одно: я защищаю интересы Сьюзен Фишер. Она — моя клиентка. Я подозреваю, что вы собираетесь превратить ее в своего рода футбольный мяч, который будете гонять по всему полю, чтобы скрыть собственные провалы. Я этого не допущу. Я хотел, чтобы мисс Корнинг узнала подлинные факты, прежде чем вы получите шанс исказить их.

— А мне хотелось бы сообщить мисс Корнинг эти факты до того, как появитесь й исказите их вы.

— Мы говорим о фактах, — возразил Мейсон:

— Вы говорите о сугубо частных делах компании.

— Мы отвечаем на вопросы мисс Корнинг о «Мохав-ском монархе», и я думаю, что мисс Корнинг с большим на то основанием может задать эти вопросы вам. Если вы полагаете, что факты нами подтасованы, то мне интересно, как представите их вы.

— Мне тоже, — сказала мисс Корнинг.

Кэмпбелл потерял значительную долю своей воинственности.

— Что касается «Мохавского монарха», то я, очевидно, стал жертвой обмана со стороны человека, который распоряжается делами непосредственно в Мохаве. Видимо, я получал от него фальшивые отчеты — как письменные, так и устные, по телефону.

— Вы когда-нибудь бывали там? — спросила мисс Корнинг.

— Да. Я только что оттуда, — ответил Кэмпбелл. — Я выехал туда вчера. Мисс Корнинг, я не специалист в области горного дела. Я — администратор и специалист по инвестициям в недвижимость. Горное дело как таковое вне моей компетенции. Я предупреждал вас об этом, когда вы нанимали меня на работу.

Что касается сделок с недвижимостью, то вы увидите, что благодаря моему ведению дел тут получена солидная прибыль. В случае же с «Мохавским монархом» я был обманут, и вы, мисс Корнинг, потерпели весьма серьезные убытки. Мне очень жаль, но, повторяю, я был так занят недвижимостью, что передоверил руководство горнодобывающей частью дел компании Кену Лоури, управляющему шахтой. Шахта была тем местом, о котором я практически ничего не знал. Я привык полагаться на своих подчиненных.

Прибыль от сделок с недвижимостью, которую я для вас получил, очень велика, намного больше, чем любые потери от «Мохавского монарха». Мне бы хотелось обсудить с вами этот вопрос более подробно и без присутствия посторонних лиц.

Что касается этой молодой дамы, так страстно желавшей увидеть вас прежде, чем я сам сумею открыть рот, опасаюсь, что она похитила более ста шестидесяти одной тысячи долларов наличными. Я заставил ревизионный отдел бухгалтерии работать всю ночь и обнаружил весьма значительную недостачу наличных денег. Это предполагает поистине дьявольскую ловкость и доскональное знакомство со всеми делами компании.

— Ну, наконец-то, теперь все выплыло на поверхность, — сказал Мейсон. — Значит, вы обвиняете Сьюзен Фишер в хищении денег у компании?

— В настоящее время я не выдвигаю никаких обвинений. Я лишь сообщаю своему работодателю конфиденциальные сведения, полученные мной от ревизионного отдела.

— А себя вы считаете совершенно непричастным к пропаже? — поинтересовался Мейсон.

— Разумеется.

— Вы, управляющий компанией, вы считаете свою работу безупречной, и тем не менее только в последние двадцать четыре часа вы обнаруживаете недостачу в сто шестьдесят одну тысячу долларов и узнаете, что «Мохавским монархом» управляют настолько неумело, что мисс Корнинг оказалась обманута на многие тысячи долларов.

— Я не обязан отвечать на ваши вопросы. Мне не нравятся ваши формулировки, и, повторяю, я не обязан подвергаться допросу с вашей стороны, мистер Мейсон. К вашему сведению, мое управление делами компании принесло мисс, Корнинг более семисот пятидесяти тысяч долларов. При таком размахе деятельности трудно не допустить каких-то упущений на некоторых подведомственных тебе участках, не уделив им достаточного внимания.

— И на участках, лишенных внимания, допустимы, по-вашему, недостачи и обман?

— Я уже сказал, что не обязан подвергаться допросу с вашей стороны.

— Вы обвиняете мою клиентку в хищении, и в любом случае мне придется допрашивать вас, если не здесь, то в суде, — сказал Мейсон.

— К тому времени у меня в руках будут цифры и факты, так что даже вы не сумеете доказать невиновность своей клиентки.

— К вашему сведению, — обратился Мейсон к мисс Корнинг, — мистер Кэмпбелл, кажется, держал у себя в платяном шкафу коробку из-под обуви, набитую стодолларовыми банкнотами. Его семилетний сын случайно взял эту коробку и…

— К вашему сведению, мисс Корнинг, это наглая ложь, — прервал его Кэмпбелл, гневно повысив голос.

— Мы можем доказать свои слова, — сказал Мейсон.

— Только не голословным утверждением вашей клиентки, — парировал Кэмпбелл. — Эту коробку не видел никто, кроме Сьюзен Фишер.

— Эту коробку принес в офис ваш сын. Где сейчас Карлтон? — вмешалась Сьюзен.

Эндикотт Кэмпбелл заявил:

— Пусть все здесь присутствующие запомнят: мрй сын никогда не будет втянут в это дело. Я не допущу, чтобы его сыновняя любовь ко мне превратилась в ненависть. Оставьте моего сына в покое. Никто не посмеет его допрашивать.

— Я заключаю из ваших слов, что вы уже предпри няли необходимые шаги, чтобы спрятать сына? — уточнил Мейсон. ¹

— Я действую так, как подсказывает мне моя отцовская совесть. Я выполняю свой родительский долг.

— Другими словами, если отвлечься от этих высокопарных слов насчет родительского долга, дело выглядит следующим образом: Сьюзен Фишер утверждает, что ваш сын отдал ей субботним утром принадлежавшую вам коробку из-под обуви и что в этой коробке лежали стодол-ларовы'е банкноты. Вы утверждаете, что это абсолютная ложь и что никто, к!роме Сьюзен Фишер,’ в глаза не видел упомянутую коробку. В доказательство своей правоты вы спрятали сына куда-то, где с ним нельзя поговорить.

— Вы адвокат, вы можете толковать все в свою пользу, — сказал Кэмпбелл. — Я сделал заявление, которое, надеюсь, мисс Корнинг посчитает правдивым — как оно того и заслуживает.

— Полагаю, я услышала достаточно, чтобы составить себе представление о сложившейся ситуации, — сказала мисс Корнинг. — Я дала вам и вашей клиентке, мистер Мейсон, возможность высказаться, а теперь хочу предоставить такой же шанс мистеру Кэмпбеллу.

— Я расскажу вам следующее, — начал Эндикотт Кэмпбелл. — Вчера утром я попытался немного рассеять дурное настроение моего сына. У него есть коробка из-под обуви, в которой он хранит свои «сокровища». А у меня в шкафу лежала коробка с парой выходных туфель. В шутку я предложил ему обменяться коробками. По всей вероятности, он принял это всерьез и взял мою коробку.

Позже он сказал мне, что отдал коробку Сьюзен Фишер, которая поставила ее в сейф, и он не мог взять ее обратно. Вот и вся история с коробкой из-под обуви. Я знаю, что было в коробке, — пара выходных туфель. Я могу показать вам товарный чек магазина, где они были куплены. Теперь, если мисс Фишер будет настолько любезна, что предъявит коробку, набитую — как она утверждает — деньгами, давайте посмотрим, что находится там в действительности.

— Все ясно: кто-то из двоих лжет, — сказала Амелия Корнинг. — А сейчас, мистер Мейсон, если ваша троица удалится, я побеседую. с мистером Кэмпбеллом. Я полагаю, мистер Кэмпбелл, вы сумеете обосновать некоторые из обвинений?

— К сожалению, Сьюзен Фишер своевременно избавилась от значительной части документации, — объяснил Кэмпбелл. — Она утверждает, что вручила их женщине, приехавшей вчера и назвавшейся вашим именем. Если бы мисс Фишер не действовала так энергично, прежде чем получить от меня соответствующие указания, то думаю…

— Я все время старалась разыскать вас, — вмешалась Сью.

— Значит, недостаточно упорно старались или искали не там, где, нужно, — возразил Кэмпбелл. — К вашему сведению, я отменил игру в гольф, чтобы срочно отправиться в Мохав и с определенностью установить, что происходит на шахте. Между тем вы на собственный риск решились отдать служебные документы компании совершенно незнакомому человеку. Это великолепно вписывалось в ваши планы, мисс Фишер. По моему мнению, вы специально откопали эту аферистку в самую последнюю минуту, чтобы окончательно все запутать и избежать ответственности за хищения.

— Вот вы и пустили в ход обвинения, — заметил Мейсон. — А теперь позвольте спросить вас, мистер Кэмпбелл: существует ли, по вашему мнению, какая-нибудь причина для того, чтобы любой ответственный за эти хищения человек — не важно, будь то Сьюзен Фишер, Джон Доу или Эндикотт Кэмпбелл — смог так ловко осуществить всю эту махинацию, чтобы, доказательства хищения исчезли одновременно с деньгами?

Кэмпбелл ответил с ледяной улыбкой:

— Так вот что станет основой вашей защиты: контрнаступление, не так ли? Хорошо, я принимаю вызов, Перри Мейсон. А сейчас я собираюсь сделать конфиденциальный отчет. моему работодателю, и поверьте, он будет достоверным. Позвоните мисс Корнинг через час, и вы заметите, что ваша клиентка не так хитра, как думает. Я позаботился о достаточном количестве доказательств ее лживости.

— Вы все имели здесь полную возможность выпустить пар, — сказала мисс Корнинг. — Я знаю версию Сьюзен Фишер, и теперь хочу послушать вас, мистер Кэмпбелл. С остальными — прощаюсь.

Глава 5

Мейсон, Делла Стрит и Сьюзен Фишер медленно направлялись к лифту.

— Мистер Мейсон, — спросила Сьюзен, — не могли бы мы отыскать Карлтона? Мистер Кэмпбелл отослал его куда-то с этой английской гувернанткой.

Мейсон ответил, лишь когда они подошли к лифту и он нажал на кнопку:

— Мальчик не знал, что находится в коробке, не так ли?

— Да, но он знал, что это папины сокровища.

— А его папа настаивает на том, что «сокровищами» была пара выходных туфель. Так что это мало чем может нам помочь. Даже если мы разыщем коробку с деньгами, мы не докажем ничего, так как Эндикотт Кэмпбелл поклянется, что, когда его сын брал коробку, в ней были только туфли. Он ни при чем, если вы выбросили туфли на помойку и набили коробку стодолларовыми пачками украденных, вами денег.

Только сейчас смысл сложившейся ситуации во всей его полноте дошел до сознания Сьюзен. Она взглянула на Мейсона с отчаянием.

— Что же мы можем сделать? — спросила она.

— В большой степени это будет зависеть от дальнейшего развития событий и от того, что за человек мисс Корнинг.

— У меня создалось впечатление, что ее трудно провести, — сказала Сьюзен.

— В таком случае у Эндикотта Кэмпбелла уже сейчас появится куча проблем, — заметил Мейсон.

— Значит, нам придется просто ждать.

Мейсон подарил ей одну из своих теплых улыбок.

— Вам да, Сью, ну а мы предпримем' кое-какие шаги, которые подстегнут случай. Как говорят газетчики: хороший репортер — сам кузнец своего счастья, и, пожалуй, мы с Деллой постараемся попытать счастья.

— Где?

— О, в разных местах.

— В Мохаве?

— Возможно, и там, — согласился Мейсон.

— О, мистер Мейсон, нельзя ли и мне с вами? Пожалуйста! Нельзя?

Адвокат покачал головой.

— Нам не хотелось бы, чтобы вы предпринимали нечто, даже отдаленно напоминающее бегство или попытку ускользнуть хотя бы на время от дачи показаний. Сейчас же ступайте домой и оставайтесь там. Следите за телефоном. Если случится что-нибудь необычное, тотчас обращайтесь к Полу Дрейку.

Лифт остановился, и двери его раскрылись.

Мейсон потрепал Сью по плечу.

— Постарайтесь думать о том, что все это — игра и мы должны разыграть свои карты правильно, без малейшей ошибки.

Глава 6

Машина Мейсона с трудом продвигалась по оживленной воскресной улице. Мейсон сидел за рулем с каменным лицом, не произнося почти ни слова. Делла Стрит, зная, насколько серьезно относится ее патрон к вождению автомобиля, даже не пыталась завести с ним деловой разговор.

Затем поток машин начал редеть, и адвокат прибавил скорость.

Они выехали на небольшую возвышенность, пересеченную железнодорожными путями, и увидали растянувшийся вдоль своей главной улицы городок Мохав. Воздух пустыни был кристально чист. В послеполуденном освещении здания казались словно выгравированными на фоне неба.

Мейсон подъехал к бензоколонке, попросил служащего наполнить бак и как бы между прочим спросил:

— Не знаете ли вы человека по имени Лоури? Кен Лоури?

— Конечно, — ответил служащий. — Он… Да вот он, на той стороне улицы, садится в свой пикап!

Мейсон посмотрел в указанном направлении и увидел потрепанный пикап. с надписью «Мохавский монарх» на боковой двери.

Адвокат ринулся через улицу, но не пробежал и полпути, как Лоури уже отъехал.

Служащий бензоколонки пронзительно свистнул, человек в пикапе резко обернулся, увидел, как Мейсон машет ему рукой, и остановился.

Мейсон приблизился к машине.

— Вы — Лоури с «Мохавского монарха»?

— Верно.

— Я — Перри Мейсон, адвокат из Лос-Анджелеса. Очень хотел бы побеседовать с вами.

— О чем?

— О делах шахты.

Лоури, улыбаясь, отрицательно покачал головой:

— Я не говорю о делах с незнакомыми людьми. Во всяком случае, о делах шахты.

— Хорошо, если не говорите, может, по крайней мере послушаете меня?

Делла Стрит, торопливо перейдя улицу, приблизилась к машине.

Мейсон представил их друг другу:

— Это мистер Лоури, а это мой секретарь — мисс Стрит.

Лоури — седой, сероглазый, с обветренным лицом мужчина лет сорока — с удовольствием разглядывал Деллу. Легкий ветер пустыни играл ее юбкой, и Лоури тотчас же опустил глаза, чтобы ничего не упустить из виду.

— Добрый день, мадам. Сочень рад познакомиться с вами, — сказал он.

Делла Стрит подарила ему свою самую ослепительную улыбку и подала руку:

— Добрый день, мистер Лоури.

— Я вижу, вы заняты, — сказал Мейсон, — но мы приехали сюда исключительно ради вас. Не могли бы вы уделить нам несколько минут?

— Я не могу разговаривать.

— У вас нет даже нескольких минут для нас?

— Несколько минут послушаю.

— Где мы можем побеседовать? — спросил Мейсон.

— Здесь не хуже, чем в любом другом месте, — ответил Лоури.

Делла поймала взгляд Мейсона и предложила:

— Почему бы нам не сесть в машину мистера Лоури и не поговорить там? Разговор не привлечет ничьего внимания, и нас никто не услышит.

Помедлив, Лоури согласился, и Мейсон сказал:

— Хорошая мысль, Делла.

Адвокат обошел пикап и открыл дверцу для Деллы Стрит.

Делла забралась внутрь, на мгновение великодушно позволив Лоури полюбоваться своими обтянутыми нейлоном красивыми ногами. Мейсон сел рядом с Деллой и захлопнул дверь.

— Слушаю вас, — сказал Лоури.

Он сел вполоборота, чтобы видеть лицо Мейсона, а когда ощутил все обаяние взгляда Деллы, то устроился поудобнее и свесил правую руку через спинку сиденья, показав этим, что, вопреки всему, никоим образом не стремится поскорее завершить интервью.

— Подозреваю, что здесь был Эндикотт Кэмпбелл и предупредил вас о возможности появления нежелательных лиц, — сказал Мейсон.

Лоури только усмехнулся.

— И вероятно, он даже упоминал мое имя, — продолжал Мейсон.

Лоури сказал:

— Я слушаю.

— А я буду говорить. Мне бы очень хотелось узнать кое-что о шахте «Мохавский монарх», а именно: как она создавалась, как работала, как давно перестала работать.

Лоури молчал.

— Ну? — подбодрил его Мейсон.

— Не скажу, — наконец произнес Лоури. — Более того, и не собираюсь говорить.

— Мистер Лоури, не выслушаете ли вы меня? — вмешалась Делла Стрит.

— Идет.

— Молодая девушка, необычайно привлекательная молодая девушка обвиняется в преступлении, — начала Делла Стрит. — Мистер Мейсон пытается помочь ей. Он делает это не ради денег. Она не заплатила ему еще ни цента и не сможет оплатить даже незначительную часть стоимости его услуг. Это молодая секретарша, у которой впереди вся жизнь. Эта жизнь, возможно, пойдет прахом, если в настоящее время некоторые факты будут истолкованы превратно. Ведь не существует причины, почему кто-то должен бояться правды, не так ли, мистер Лоури? Или такая причина есть?

— Что касается меня, то ее нет.

— Тогда почему вы отказываетесь ответить на несколько простых вопросов? Вы представляете, что значит для молодой женщины попасть в тюрьму? У всякой женщины есть в жизни только несколько золотых лет, когда она особенно привлекательна. Потом, даже в самом лучшем случае, когда ей доступны витамины, свежий воздух, солнце, физические упражнения, она начинает быстро увядать.

Подумайте, что означает для молодого привлекательного существа осознать, что, когда за ней захлопнутся ворота тюрьмы и потянутся годы пребывания там, ее красота будет утекать как песок сквозь пальцы?

— Однако сквозь ваши пальцы не утекло ни капли вашей прелести, мадам, если вы разрешите мне это сказать, — произнес Лоури.

Делла Стрит подарила ему самую ослепительнейшую из своих улыбок.

— Конечно, я ничего не имею против ваших слов, — сказал она. — Вы кажетесь мне настоящим мужчиной, честным человеком, человеком того сорта, который презирает обман, окольные пути и увертки. Но, если я не ошибаюсь, вам приходится заниматься делами, которые вам не по душе и доставляют немалые огорчения. Мистер Мейсон — очень знающий адвокат. Возможно, он сумеет вам помочь.

— Мне не нужна помощь, — возразил Лоури.

— Вероятно, вы и думаете, что не нужна, но в таком деле случается всякое, — продолжала Делла Стрит. — И не стоит также забывать, что Эндикотт Кэмпбелл очень заинтересован в спасении собственной шкуры.

— Ваша секретарша чертовски сноровиста, — сказал Лоури, взглянув на Перри Мейсона.

— Убедила? — с улыбкой спросил Мейсон.

— Еще нет.

— Уже должна была бы убедить за это время, мистер Лоури, поскольку она говорит правду.

— У нее это, точно, звучит убедительно.

— Правда всегда звучит убедительно, — вставила Делла Стрит. — В ней есть что-то безошибочно узнаваемое. Теперь я рискну перевести разговор на другую тему и заметить, что вам самому есть над чем задуматься. Вы — человек, любящий вольную жизнь на природе. Вы привыкли к открытым пространствам, ветру в лицо, к солнечному свету и свежему воздуху.

Я постаралась объяснить вам, что значит тюрьма для молодой женщины, но вы еще не знаете, что значит попасть в тюрьму для человека вроде вас, быть упрятанным за каменные стены, лишиться солнечного света, воздуха, свободы! Вы знаете, сколько именно таких людей заболевают в тюрьмах туберкулезом?

Лицо Лоури налилось краской.

— Что вы, собственно, хотите от меня? — яростно бросил он. — Вы мне угрожаете?

Делла Стрит посмотрела ему прямо в глаза:

— Я не угрожаю вам, мистер Лоури, я только предупреждаю вас. Вы принадлежите к породе мужчин особого склада. И мне действительно не хотелось бы, чтобы вы провели десяток лет за решеткой. Хочу еще раз повторить: мой шеф, мистер Мейсон, очень опытный человек. Если вы расскажете ему обо всем, он, возможно, сумеет помочь вам.

Лоури упрямо мотнул головой.

Делла Стрит быстро повернулась к Мейсону и, слегка подмигнув, сказала:

— Ну, хватит, шеф, идемте.

— Нет, подождите минутку, — возразил Лоури. — Я, еще немножко подумаю.

— Тогда думайте побыстрее, — сказал Мейсон, подыгрывая Делле Стрит.

На несколько секунд воцарилось молчание, затем Лоури опять покачал головой.

— Нет, — сказал он, — я не буду говорить.

— Прекрасно, — заявил Мейсон, — достаньте свой блокнот, Делла.

Делла вынула из сумочки блокнот.

— Запишите дату и время беседы, — сказал Мейсон, — и, кроме того, зафиксируйте следующее: продиктовано в присутствии Кена Лоури, управляющего шахты «Мохав-ский монарх». Мы разыскали мистера Лоури и попросили его рассказать нам кое-что о работе шахты. Мы объяснили ему, что некая молодая жёнщина обвинена в преступлении, в котором она неповинна, что обстоятельства сложились против нее и что она, вполне вероятно, является жертвой широко задуманного мошенничества. Мистер Лоури не захотел дать по этому поводу абсолютно никакого объяснения. Он ничего не сказал относительно рабочего режима шахты, не указал ее местонахождение, не ответил, давно ли она закрыта, отказался вообще разговаривать с нами об этом, продемонстрировав тем самым, что сам замешан в данном деле и стремится скрыть правду.

— Погодите, — сказал Лоури, — раз уж вы начали записывать, запишите, что я ничего не скрываю, но мне просто запретили обсуждать это дело с кем бы то ни было, и прежде всего с Перри Мейсоном.

— Кто вам дал такое указание? — спросил адвокат.

— Эндикотт Кэмпбелл.

— Хорошо, — мрачно сказал Мейсон. — Когда я разделаюсь с Эндикотгом Кэмпбеллом, он, возможно, никому уже больше не будет давать подобных указаний. Но если вы все же собираетесь следовать его указаниям, валяйте. Однако, прежде чем связывать себя узами преданности Кэмпбеллу, постарайтесь уяснить себе его поступки. Возможно, мне придется подвергнуть вас в суде перекрестному допросу, мистер Лоури. Не говорите тогда, что я не давал вам никаких шансов.

Мейсон открыл дверь машины.

— Точно. Вы давали мне все шансы, — огрызнулся Лоури. — Но мне не разрешено с вами разговаривать, и я не стану этого делать.

Делла Стрит придвинулась к нему и, повинуясь внезапному порыву, положила ладонь на его руку.

— Послушайте, мистер Лоури, пожалуйста, давайте поймем друг друга правильно.

— Я все понимаю правильно.

— Но, возможно, мы неправильно вас поняли. Давайте я изложу дело таким образом: вам представилась возможность поговорить с Эндикоттом Кэмпбеллом. Вы знакомы с ним уже давно и…

— Вчера я видел его впервые в жизни, — прервал ее Лоури.

— Хорошо, — сказала Делла, многозначительно глянув на Перри Мейсона. — Вы, вероятно, умеете неплохо разбираться в людях. Какое впечатление произвел на Вас Эндикотг Кэмпбелл? Вы отправились бы с ним на опасное дело? Хотели бы вы иметь его своим партнером?

— Я сам выбираю себе партнеров, и выбираю тщательно, — сказал Лоури.

— Но в данном случае — нет, — возразила Делла. — Это Эндикотт Кэмпбелл сделал вас своим партнером, а вы этого не заметили. Теперь вы его партнер в жульничестве, так же как были с ним партнерами в эксплуатации шахты.

— Он мне не партнер, — стоял на своем Лоури.

— Это вы так думаете, — вступил в разговор Мейсон. — Кэмпбелл приехал к вам сюда, наговорил всякой всячины и приказал молчать, а теперь вы отказываетесь дать относящуюся к делу информацию — информацию, которую мы имеем право знать, которую вы обязаны сообщить, хотя бы для того, чтобы защитить самого себя, не говоря уже о молодой девушке.

— Погодите, погодите, — сказал Лоури. — Если вы ставите вопрос таким образом, это меня убеждает. Я вам говорю: этот парень — не мой партнер.

— А я говорю, что партнер, — возразил Мейсон. — Если можно так выразиться, он втянул вас в партнерство. Вы играете ему на руку. Вы следуете его инструкциям и делаете все, что он вам приказывает. Вы, конечно, не его партнер по управлению шахтой, но партнер в чем-то, что в конечном счете может оказаться преступлением. Такое партнерство может доставить вам еще больше неприятностей.

Впервые с начала разговора Лоури отвел глаза от своих собеседников, повернулся и стал смотреть через лобовое стекло на уходящую вдаль улицу.

— Почему я обязан что-то вам рассказывать? — спросил он.

— А почему нет? — возразил Мейсон. — Если только вам нечего скрывать. Поставлю вопрос по-другому: почему вы должны действовать заодно с Эндикоттом Кэмпбеллом? Лишь потому, что он появился здесь и сказал, что вы обязаны делать?

— Потому, в конце концов, что я работаю на Кэмпбелла.

— Следуете его распоряжениям?

— Да, распоряжениям владельца компании.

— И вы считаете, что Эндикотт Кэмпбелл представляет владельца компании?

— Он так сказал.

Мейсон загадочно улыбнулся.

Лоури потупился и глубоко вздохнул.

— Ладно, я буду говорить. Я хотел бы объяснить свою позицию в этом деле. Но я пообещал Эндикотту Кэмпбеллу ничего вам не сообщать.

— В таком случае вы стали партнером Кэмпбелла, — сказала Делла Стрит.

— Ради всего святого, перестаньте Меня этим попрекать, — раздраженно ответил Лоури. — Я ведь вам уже ответил, что этот человек мне не партнер.

Мейсон посмотрел на Деллу Стрит, улыбнулся и снисходительно покачал головой.

— Мне жаль, что вы не отдаете себе в этом отчета, мистер Лоури, — мягко произнесла Делла Стрит.

Лоури еще немного подумал, затем решился:

— Ладно, я буду говорить. Я совершил кое-какие странные для меня самого поступки, но все — по распоряжению мисс Корнинг.

— Личному?

— Телефонному.

— Сколько было телефонных звонков?

— Два.

— Из Южной Америки?

— Нет. Из Майами. Она дважды приезжала по делам в Штаты и тогда звонила мне.

— Вы знакомы с ней лично? — спросил Мейсон.

— Я ее никогда не видел.

— Другими словами, вы слышали голос в телефонной трубке, — начал Мейсон. — И этот голос требовал, чтобы вы совершали определенные действия, в высшей степени необычные. Затем в Мохаве появляется человек, которого вы прежде тоже никогда не видели, и требует от вас полного молчания относительно этих действий. Но вы и впрямь довольно легковерны, мистер Лоури.

— Вы подразумеваете, что по телефону со мной говорила, возможно, совсем не мисс Корнинг?

— Не знаю, — ответил Мейсон. — Но вы и сами этого не знаете. Позвольте мне спросить: не сообщал ли вам Эндикотт Кэмпбелл, что вчера появилась женщина, выдававшая себя за Амелию Корнинг?

— Боже мой, нет! — воскликнул Лоури.

— Но тем не менее это jaK. Если кто-то отважился собственной персоной изображать Амелию Корнинг во плоти, то совсем нетрудно сделать это в разговоре по междугородной линии.

Лоури задумался.

— Ладно, мне не нужен такой партнер, как Эндикотт Кэмпбелл. Он мне не по душе. Чересчур вкрадчив и чересчур скользок. Вы открыли мне глаза, мисс Стрит, когда спросили, хотел бы я раскинуть на пару с ним палатку в пустынном месте. Я не стал бы делить с ним палатку даже на один день. Я ему не верю.

— Сейчас самое время прояснить ситуацию, — подбодрил его Мейсон.

— Я вам вот что скажу, — начал Лоури. — Меня сюда наняла письмом Амелия Корнинг. Она вступила во владение «Мохавским монархом» и закупила всю шахту — до последнего гвоздя. Она предложила мне работать у нее и управлять шахтой, следуя ее инструкциям.

— Что вы знаете о «Корнинг майнинг, смелтинг энд инвестмент компани»?

— Это дочерняя фирма, но я работал непосредственно под руководством мисс Корнинг и все указания получал непосредственно от нее. Всю информацию я также посылал ей. И вот вдруг мы влипли в неприятность. Жила ушла в разлом, и я не знал, что делать. Я написал ей и получил ответ, что дальнейшие указания насчет этого должна дать мне лос-анджелесская компания. Но, позвонив на следующий день, она сообщила, что изменила свое мнение. Она спросила, что я думаю насчет закрытия шахты, и я ответил, что, на мой взгляд, это единственно разумное решение и что в поисках пропавшей жилы мы можем истратить целое состояние.

Она собиралась дать мне знать о своем окончательном решении. Немного позже она позвонила снова и сообщила, что по некоторым обстоятельствам, связанным с налогообложением, не может позволить себе официально закрыть шахту. Она сказала, что передаст дело в руки лос-анджелесской компании, куда я должен ежемесячно отправлять сведения о расходах на жалованье, как если бы шахта продолжала работать по-прежнему. По отчетной документации у меня числилось двенадцать человек в каждой из трех восьмичасовых смен — всего тридцать шесть рабочих. Я сообщал, сколько денег требуется на жалованье им, а из Лос-Анджелеса мне присылали чек, по которому я получал в банке наличные в стодолларовых банкнотах. Из этой суммы я вычитал свое собственное жалованье, а остальные деньги пересылал почтой в Лос-Анджелес. Таким образом, как сказала мисс Корнинг, имели место просто операции с наличными деньгами. При этом достаточно лишь оплатить обязательную страховку и накладные расходы. А для налоговой службы, судя по бухгалтерской отчетности, это выглядит так, будто шахта работает полным ходом. При чем же здесь жульничество?

— Вы так думаете? — спросил Мейсон.

— Видите ли, это-то меня и смущает, — ответил Лоури. — Я точцо следовал инструкциям, делал то, что требовала мисс Корнинг, но делал неохотно.

— Итак, вы постоянно посылали деньги в лос-анджелесскую компанию? — спросил Мейсон.

— Нет, я посылал их в «Корнинг аффилиэйтед интер-прайсиз», на адрес почтового ящика.

— В виде наличных?

— Я просто получал по чеку в местном банке стодолларовые банкноты, вычитал сумму своего жалованья, затем упаковывал остальные деньги в обычный пакет. И больше всего меня смущало указание владелицы не регистрировать пакет и не делать на нем никаких пометок, чтобы никто не мог заподозрить, что там находится что-то ценное. Просто требовалось вложить деньги в обычный пакет и отправить его почтой на абонентский почтовый ящик филиала фирмы. Я регулярно получал чеки от «Корнинг майнинг, смелтинг энд инвестмент компани» на покрытие эксплуатационных расходов. Каждые две недели я подписывал чек и шел в банк получать по нему наличные.

— Банк не подозревал, что тут что-то нечисто? — спросил Мейсон.

— Что значит — нечисто?

— Но разве банк не видел в ваших действиях ничего необычного?

— Ясно, что видел, но не хотел поднимать шум. Я сказал им, что таково желание главной владелицы шахты и… Ну да банк меня знает.

— Вы живете здесь уже давно?

— Точно.

— И, как я понимаю, пользуетесь хорошей репутацией, никто не сомневается в вашей честности?

— Смею надеяться, что это так.

• — Сколько всего денег вы отправили в Лос-Анджелес?

— Где-то около ста шестидесяти одной тысячи долларов.

— Вы отчисляли деньги на социальное страхование и?..

— Нет, я просто отсылал наличность в Лос-Анджелес.

— Вы получали расписки или что-либо в этом роде?

— Я никогда не получал из филиала фирмы ни одной строчки, но после каждого отправления денег мне звонили, что посылка получена.

— Кто звонил?

— Не знаю. Какая-то женщина. Она просто сообщала, что это говорят из конторы филиала, что посылка получена и что я должен продолжать действовать, как и прежде.

— Выходит, вы слышали по телефону два голоса, — сказал Мейсон, — голос женщины, которая принимала бандероли, и голос той, что представилась Амелией Корнинг.

— Так оно, вероятно, и было, — ответил Лоури. — Но голос мисс Корнинг я не очень хорошо помню.

— Мог ли это быть один и тот же голос?

— Я… ах, я не знаю. Я все больше путаюсь, мистер Мейсон.

— А голос, который подтверждал прием посылок по телефону? Смогли бы вы его узнать?

— Думаю, смог бы. По крайней мере, смог бы попытаться.

— Куда вам звонили?

— В мой дом при шахте, в дом управляющего.

— В рабочее время?

— Нет, всегда по вечерам.

— И Эндикотт Кэмпбелл не разрешал вам никому об этом говорить?

— Он приказал мне ничего не говорить вам, но чем больше я об этом теперь думаю, тем больше понимаю, что оказался в странном положении. Мне не хочется иметь партнером Эндикотта Кэмпбелла.

— Это можно понять. Думаю, вы поступили правильно, рассказав нам обо всем, сказал Мейсон. — Кстати, вы что-нибудь слышали в последнее время об Амелии Корнинг?

— Ни словечка.

— Вы посылали какие-либо другие отчеты о том, что делали?

— Нет, да от меня этого и не требовали, — я должен был лишь получать по чекам наличные и посылать бандероли в Лос-Анджелес.

— И все же вам не казался странным этот способ ведения деловых операций?

— Само собой. Но я считал, что это каким-то образом связано с налогами. Й потом, никакому владельцу не хочется закрывать шахту. Это всегда плохо воспринимается людьми… Конечно, местные жители знали, что шахта бездействует. Что же касается бухгалтерских документов, то все они были в полном порядке, включая обширные ежемесячные платежные ведомости и справки о ежемесячных поступлениях крупных денежных сумм наличными, которые, как я подозревал, выдавались якобы за доходы от продажи руды. А раз деньги наличные, то тут ничего не докажешь, их путь нельзя проследить.

— Таковы ваши соображения? — сказал Мейсон.

— Да.

— И как вы метко заметили, путь наличных денег невозможно проследить.

— К чему вы клоните? — спросил Лоури.

Мейсон, открыв дверь машины, сказал:

— Будьте осторожны, Лоури, выбирая себе партнера. Пожалуй, лучший партнер, которого вы можете найти, — правда.

Внезапно Лоури порывисто протянул ему руку:

— Я очень рад, что познакомился с вами и с вашей секретаршей. Вы дали мне чертовски хороший совет. Сейчас я чувствую себя намного лучше, чем прежде.

Делла Стрит, улыбаясь, тоже протянула ему руку:

— И мне было так приятно познакомиться с вами, мистер Лоури. Я сразу заметила, как неуютно вы себя чувствовали наедине с вашими мыслями, которые вам приходилось держать при себе. Вы совсем не тот человек, который годится для выполнения таких темных дел.

— Это мучило меня уже давно, — сознался Лоури.

— Большое спасибо, — сказал Мейсон. — Мне доставило удовольствие познакомиться с вами.

Лоури провожал их взглядом, пока они не добрались до бензоколонки.

— Благодарю, Делла, — сказал Мейсон. — Ты действительно отлично обтяпала это дело. Это был великолепный психологический прием — убедить его в том, что он невольно стал партнером Кэмпбелла… Как только ты додумалась?

— Я и правда не знаю, шеф, — ответила Делла. — Мне просто пришло это в голову, когда я почувствовала, что он —прямодушный человек, истинное дитя природы.

— Думаю, без твоей светлой головки мне не обойтись, — признался Мейсон.

— Великолепно, — сказала Делла, — она при вас. И чем мы займемся сейчас?

— Возвратимся в Лос-Анджелес. Но сначала позвоним Полу Дрейку. Мы должны сосредоточить наши усилия на Эндикотте Кэмпбелле, но также узнать все возможное относительно Амелии Корнинг. Боюсь, что мы узнаем не слишком много.

Глава 7

Мейсон позвонил Дрейку из телефона-автомата в Ланкастере.

— Сядьте на хвост Эндикотту Кэмпбеллу, — распорядился он. — Это дело еще более сомнительное, чем я думал, и интуитивно чувствую, что оно очень опасно. Итак, установи слежку за Кэмпбеллом и попытайся выяснить, где спрятан его сын.

— Это весьма трудная задача, — ответил Дрейк. — Он предвидел, что мы будем искать мальчика, и заранее уничтожил все следы. Когда нечто подобное предпринимает умный человек, любому частному детективу почти невозможно напасть на след. Возможно, это могла бы сделать полиция, но для нас это будет долгая и дорогостоящая работа.

— Все равно подумай, что можно сделать, — сказал Мейсон. — Я возвращаюсь в город. Жди меня в офисе: Нам нужно поговорить.

— А что узнал ты — нечто полезное?

— Думаю, да, — ответил Мейсон.

— Будем надеяться, — откликнулся Дрейк, — потому что, будь уверен_} твой счет за работу нашего агентства растет с бешеной скоростью.

— Но у меня еще есть кредит? — осведомился Мейсон.

— До миллиона, — заверил Дрейк.

— Этого достаточно. Не оставляй Кэмпбелла, Пол, — заключил Мейсон и повесил трубку.

Потом он позвонил в «Артениум» и попросил соединить его с Амелией Корнинг таким образом, чтобы она не узнала, что говорят по междугородному телефону.

— Мисс Корнинг, говорит Перри Мейсон, — сказал адвокат, когда в трубке послышался ее голос. — Мне хотелось бы увидеться с вами сегодня вечером — возможно пораньше.

— Ах, это было бы чудесно, мистер Мейсон. Я испытывала наслаждение, беседуя с вами, и думаю, что вы и ваша клиентка можете быть мне очень полезны. К вашему сведению, разговор с Эндикоттом Кэмпбеллом ни в малейшей степени не удовлетворил меня.

— Понимаю, — коротко ответил Мейсон.

— Я сейчас получила телеграмму, что моя сестра и мои бразильский поверенный вылетели из Майами и прибудут авиарейсом в двадцать два часа двадцать пять минут, — продолжала она. — Но прежде чем они появятся, я бы хотела поговорить с вами… Не можете ли вы приехать немедленно? Где вы сейчас?

— В данный момент для меня это невозможно, — ответил Мейсон, избегая называть место своего пребывания. — Как насчет девятнадцати тридцати?

— Раньше было бы для меня лучше, но, конечно, я понимаю, что вы очень занятой человек. Я собираюсь порадовать Сьюзен Фишер. Я пришла к заключению, что… впрочем, лучше рассказать вам об этом при личной встрече. Вы возьмете с собой вашу секретаршу?

— Да, разумеется, — ответил Мейсон.

— Хорошо, поднимайтесь прямо в номер. Не утруждайте себя предварительным звонком. Я жду вас в девятнадцать тридцать.

— Хорошо, в девятнадцать тридцать, — подтвердил Мейсон.

— Мне необходимо предупредить вас еще вот о чем, мистер Мейсон. Я настоящий маньяк в смысле точности. Если вы сомневаетесь насчет девятнадцати тридцати, пусть будет девятнадцать сорок пять.

— Девятнадцать тридцать вполне подходит, — заверил Мейсон. — Я буду точен.

— Большое спасибо, мистер Мейсон. До свидания.

— Ровно в девятнадцать тридцать у нас встреча с Амелией Корнинг, — сказал Мейсон Делле Стрит, вернувшись к машине. — Пол установил слежку за Энди-коттом Кэмпбеллом.

— Как прошел разговор между Эндикоттом Кэмпбеллом и Амелией Корнинг? — поинтересовалась Делла. — Была ли от него какая-нибудь польза для нас?

— Больше чем просто польза, — улыбнулся Мейсон, мисс Корнинг не делала никакой тайны из того, что дискуссия с Кэмпбеллом совершенно не удовлетворила ее.

Делла Стрит рассмеялась:

— У меня было ощущение, что парень собирается обмануть сам себя.

— Но он все еще может доставить нам много неприятностей, — сказал Мейсон. — Нам нужно торопиться, Делла. Мисс Корнинг специально предупредила меня, что ее непременное условие — точное соблюдение назначенного времени. Кстати, из Южной Америки прилетают ее сестра и ее поверенный. Они послали телеграмму из Майами и прилетят в Лос-Анджелес авиарейсом в двадцать два часа двадцать пять минут.

— Тогда вокруг Эндикотта Кэмпбелла смыкается кольцо.

— Может сомкнуться, — поправил Мейсон. — Но людей его сорта не следует недооценивать. Он умен, изобретателен, дерзок, весьма вероятно, уже заранее предвидел возможность сложившейся ситуации, принял соответствующие меры и спланировал свои действия.

— Но что толку от этих его планов? — вслух размышляла Делла. — Наверняка он откладывал свою сверхприбыль и держал эти накопления аккуратно сложенными в обувной коробке, а его сын взял ее и отдал Сьюзен Фишер.

— А что потом случилось с коробкой?

— Ну, или та, что представилась Амелией Корнинг, забрала ее, или…

— Продолжай, продолжай, — поторопил Мейсон, когда Делла смолкла.

— Или сам Эндикотт Кэмпбелл вернулся, открыл сейф и забрал коробку. Конечно, это он, шеф.

— Во всяком случае, такая возможность у него была. Несомненно, он приехал в офис и открыл сейф. Однако если женщина, представившаяся как Амелия Корнинг, уже присвоила коробку, то ко времени появления Кэмпбелла в офисе сейф был пуст.

— Но, шеф, я не вижу тут никакой разницы. Кэмпбелл разработал весь этот мошеннический план и так умело расставил силки, что Сьюзен Фишер обязательно должна была в них угодить. Потом она отдала этой женщине всю документацию, подтверждавшую непорядки на шахте, и…

— И это, разумеется, являлось для него поводом вообще ввести в игру эту женщину. Но коробка со стодолларовыми банкнотами — уже нечто другое!

— Вы хотите сказать, что эта женщина сама надула Кэмпбелла?

— Такая вероятность существует, поскольку Кэмпбелл ведет себя самым загадочным образом, — сказал Мейсон. — Знаешь, Делла, по-моему, он не знает наверняка, то ли деньги попали к Сьюзен Фишер и она их прикарманила, придумав для Кэмпбелла басню насчет обувной коробки в сейфе, то ли его сообщница, сыгравшая роль Амелии Корнинг, решила сама полакомиться жирным кусочком.

— Другими словами, вы считаете, что, судя по поведению Кэмпбелла, денег у него нет.

— Это всего лишь предположение, — ответил адвокат. — Но нам нужно принять его во внимание.

Мейсон прибавил скорость до максимально дозволенной и сосредоточил внимание на езде.

Когда они подъезжали к Лос-Анджелесу, Делла Стрит, все чаще поглядывавшая на свои часы, красноречиво посмотрела на Мейсона.

— Не собираетесь ли вы сначала позвонить Полу Дрей-ку? — спросила она.

— У нас нет на это времени, — ответил адвокат. — Мы потратили на дорогу больше времени, чем я рассчитывал, и чтобы соблюсти точность, нам придется ехать прямо в «Артениум».

— Может быть, вы высадите меня, я свяжусь с Подом и попрошу его позвонить вам?

— Нет, я хочу, чтобы ты поехала со мной. Кстати, мисс Корнинг специально осведомлялась о тебе и просила, чтобы я обязательно тебя привез. Очевидно, ты произвела на нее большое впечатление. И впрямь, Делла, твою сегодняшнюю работу не оценишь просто деньгами.

— Вы заставляете меня краснеть, — с нарочитой скромностью ответила Делла.

— А ты заставляешь меня очень гордиться тобой, — ответил Мейсон. — Благодаря тебе мы нашли подход к Лоури. Думаю, что теперь мы обладаем информацией, представляющей величайший интерес для Амелии Корнинг. Меня бы не очень удивило, потребуй она ордера на арест Кэмпбелла. Однако меня беспокоит еще одна вещь.

— Какая именно?

— Думаю, что Кэмпбелл узнал о нашей вылазке в Мохав, чтобы посмотреть шахту.

— Ну и?..

— В таком случае он задастся вопросом, что мы там разузнали.

— Это так важно?

— Довольно важно, — сказал Мейсон. — Поскольку, если он захочет выяснить, что нам там удалось узнать, что он сделает?

— Думаю, позвонит Лоури.

— Вот именно, — подтвердил Мейсон, — и когда Лоури станет говорить с Кэмпбеллом по телефону, он уже не будет тем добровольным его союзником, каким был до нашего появления. Кэмпбелл прямо спросит Лоури, рассказал ли он нам что-либо, а Лоури не умеет лгать.

— Он даже не будет стараться делать это, — сказала Делла. — Он Скажет Кэмпбеллу правду.

Мейсон молча кивнул.

— А теперь представь себе, что может натворить попавший в отчаянное положение Кэмпбелл за время, пока мы снова сможем вернуться к Лоури?

Делла Стрит была явно обеспокоена.

— Это не очень успокаивающая мысль, — согласилась она.

Оставшуюся часть пути они молчали. К «Артениуму» они подъехали в девятнадцать двадцать семь.

Мейсон вручил швейцару два доллара.

— Позаботьтесь о моей машине. У меня нет времени искать место для ее парковки.

— Все будет в порядке. Я присмотрю за ней. Она может еще постоять там, где стоит. Вы вернетесь скоро?

— Вероятно. Я дам вам знать, если мы задержимся дольше десяти — пятнадцати минут, — сказал Мейсон.

Мейсон и Делла быстро миновали холл и поднялись на лифте в Президентский номер.

Еще не доходя до него, Делла Стрит замерла:

— Похоже, что дверь открыта.

Мейсон присмотрелся к пятну яркого света, падавшего из двери в коридор, и ускорил шаг:

Дверь Президентского номера была широко распахнута. Внутри горели все лампы. Не было видно ни инвалидного кресла, ни каких-либо следов Присутствия Амелии Корнинг.

— И что теперь? — спросила Делла.

Мейсон, еще стоя на пороге, ответил:

— Я думаю, Делла, что в ожидании нашего появления она оставила дверь открытой, чтобы мы могли сразу же войти и подождать ее в гостиной.

Они вошли в комнату. Мейсон указал на полуоткрытую дверь спальни:

— Взгляни, нет ли ее там?

Делла Стрит ответила быстрым понимающим взглядом, хотела что-то сказать, но раздумала. Она подошла к двери и, постучав, сказала:

— Здравствуйте, мисс Корнинг. Мы здесь.

Ответа не последовало.

Делла Стрит широко открыла дверь и вошла в спальню.

— Есть тут кто-нибудь? — окликнула она.

Позади себя Делла услышала быстрые шаги. Мейсон стоял рядом с ней.

Комната носила явные следы пребывания тут женщины: открытый платяной шкаф, одежда на вешалках, кремы на туалетном столике.

— Посмотрим вокруг, Делла, — сказал Мейсон, поспешно отступив назад. — Убедись, что здесь никого нет. Загляни в шкафы и даже под кровать.

— Шеф, — испуганно воскликнула Делла. — Неужели вы думаете?.. — Потом она взяла себя в руки и бросилась к платяному шкафу.

Мейсон уселся в кресло в гостиной. Минуты через две туда вошла Делла и отрицательно покачала головой.

— Смотрела всюду?

— Всюду.

— В ванной комнате?

— Тоже.

— Ладно, — сказал Мейсон, указывая на дверь в противоположной стороне гостиной. — Вот другая спальня, погляди, пожалуйста, и там.

Делла медленно открыла дверь, на этот раз без стука, и, оглядев помещение, вернулась назад.

— Никого, — заявила она.

— Кресла нет?

Она отрицательно покачала головой.

— А чемоданы? — спросил Мейсон.

— Не знаю точно. Кажется… Погодите, дайте подумать… Правильно, два чемодана и сумка.

— Подождем, — предложил Мейсон.

— Мы могли бы спросить лифтеров, — сказала Делла.

— Могли бы, — согласился Мейсон, — но не будем. Пока не будем.

— Можно было бы предположить, что она оставит нам записку.

— Ну, она оставила открытой дверь и… — Он оборвал фразу, услышав приближающиеся голоса.

В дверях появилась солидная дама лет за сорок. За ней — вертлявый черноволосый и черноглазый субъект с усиками. За этой парой следовали два боя с багажом.

Мейсон поднялся.

— Прошу прощения, — начала женщина, — я думала, что это номер Амелии Корнинг.

— Так оно и есть, — ответил Мейсон. — Мы ждем ее.

— Значит, ее нет здесь?

— В данный момент нет. Мы пришли в назначенное нам время, нашли дверь приоткрытой и посчитшш это за приглашение войти. Разрешите вам представиться. Я — Перри Мейсон, адвокат, а это — Делла Стрит, мой секретарь. А вы?..

— Я — София Эллиот, сестра Амелии. А это — ее поверенный Альфредо Гомес.

— О да, я знаю, мисс Корнинг ожидала вас, — любезно произнес Мейсон: — В телефонном разговоре она упомянула, что вы прилетаете сегодня, но я думал, что вы появитесь позднее.

— Оказалось, что мы успеваем на более ранний рейс, — пояснила София Эллиот и повернулась к маль-чикам-посыльным: — Все в порядке, вносите чемоданы.

Альфредо Гомес, юркий и тонкий в талии, с кошачьей грацией приблизился к Делле Стрит, низко поклонился ей, задержал на мгновение ее руку в своей, затем подошел к Перри Мейсону и тоже протянул ему руку.

— Душевно рад, — сказал он.

Делла Стрит бросила взгляд на Мейсона.

— Я полагаю, вы разговаривали с мисс Корнинг из Майами по телефону?

— Мы послали телеграмму, — ответила София Эллиот.

— Извините, мисс или миссис Эллиот? — спросил Мейсон.

— Миссис Эллиот! — пробасила она. — И, если это вас интересует, я — вдова, что, впрочем, вас совершенно не касается.-

— Я представляю интересы клиентки, которая имела кое-какие дела с мисс Корнинг, и мисс Корнинг пригласила меня прийти сюда, — сказал Мейсон и, посмотрев на часы, добавил: — Прошло почти десять минут после назначенного времени.

— Ну, если она назначила вам точное время и ее нет, значит, она раздумала встречаться, — сказала София Эллиот. — Ее часы идут с точностью до секунды, и когда она определяет время встречи, то придерживается его. Итак, куда мы положим наши вещи? — обратилась она к посыльным.

— В номере две спальни, — сказал один из них.

Крупными шагами женщина направилась к правой двери, открыла ее, заглянула внутрь, вернулась в гостиную и, не говоря ни слова, прошла в другую спальню, тоже осмотрела ее и сказала:

— Альфредо, вы займете эту комнату. Пусть посыльный внесет ваши вещи туда. В другой спальне — двой-йая кровать. Я поселюсь с Амелией.

Альфредо Гомес, соглашаясь, поклонился и указал на чемодан и сумку.

— Это мой багаж, — обратился он к одному из мальчиков на несколько напыщенном английском, однако вполне разборчиво и без акцента.

София Эллиот бдительно следила за размещением багажа в первой спальне, а Альфредо Гомес настороженно и безмолвно ждал, пока мальчик заносил его багаж во вторую спальню.

Вернувшись в гостиную, София Эллиот скомандовала Гомесу:

— Дайте посыльным чаевые.

Гомес вынул из кармана пиджака пачку банкнотов.

— Это бразильские деньги. Здесь они не ходят, — сказала София.

Гомес улыбнулся мальчикам ослепительно белыми зубами, сунул пачку обратно, вытащил из другого кармана бумажник и торжественно извлек оттуда долларовую бумажку, протянув ее одному из посыльных.

— Этого мало, — наставительно сказала София Эллиот.

Гомес вытащил еще три доллара.

— Это слишком много, — заметила она теперь. — Дайте каждому по доллару.

Гомес вежливо подчинился.

Посыльные с непроницаемыми физиономиями поблагодарили и исчезли.

— Насколько я понимаю, ваша телеграмма была неожиданностью для мисс Корнинг, — обратился Мейсон к Софии Эллиот.

Она медленно обернулась, окинув Мейсона далеко не любезным взглядом.

— Вы говорите, что вы адвокат?

— Да-

— Представляете интересы моей сестры?

— Нет, я представляю интересы другой клиентки, связанной делами с вашей сестрой.

— Вас сюда пригласили?

— Мне было назначено на девятнадцать тридцать.

— Это не ответ на мой вопрос. Вас приглашали в номер именно в эту комнату?

— Мы нашли дверь широко открытой, — сказал Мейсон. — Я воспринял это как молчаливое приглашение.

— Сколько сейчас времени?

— Девятнадцать сорок пять.

— Прекрасно, сестры здесь нет, и она не оставила вам записки. Я передам ей, что вы приходили. Если она снова захочет увидеть вас, она пошлет за вами.

— Прошу прощения, — возразил Мейсон, — за мной не посылают. Я адвокат.

Альфредо «Гомес проскользнул поближе к Софии Эллиот.

— Но в этот раз, однако, она посылала за вами?

— Она пригласила меня нанести ей визит, и я согласился.

— Ну, хорошо, раз — вы так щепетильны, скажу по-иному, — продолжала София Эллиот. — Если моя сестра снова пожелает говорить с вами, она пригласит вас нанести ей визит. На сегодня это все. Я въезжаю в номер.

Она подошла к двери и открыла ее настежь.

Мейсон поклонился.

— Был искренне рад познакомиться с вами обоими, — сказал он, уступая дорогу Делле Стрит.

— Хм, — буркнула София Эллиот.

— И возможно, вы сумеете уведомить мисс Корнинг, что завтра утром в девять тридцать я буду в моем офисе. Если она пожелает со мной говорить, то может позвонить по телефону и договориться о приеме.

Мейсон с Деллой вышли в коридор, и София Эллиот захлопнула за ними дверь.

Делла Стрит вопросительно подняла брови.

Адвокат улыбнулся, взял ее под руку и повел к лифту.

— Вот кого можно назвать властной личностью, — сказал он.

— Это еще мягко сказано, — заметила Делла Стрит. — Желала бы я знать, как относится к этому Амелия Корнинг.

— Я тоже, — согласился Мейсон. — Вполне очевидно, что она не приглашала к себе сестру и этого обольстительного Альфреда, оба явились по своей собственной инициативе, вероятно, чтобы устроить собственные делишки.

— Эта София своего не упустит, — констатировала Делла Стрит.

Мейсон вызвал лифт.

— Можно предположить, что сестра мисс Корнинг является главнокомандующим. Ты обратила внимание, что она не приказала посыльным оставить багаж в гостиной до возвращения Амелии Корнинг? Она просто устроилась, как ей было удобно.

— Й приняла на себя командование, — добавила Делла Стрит.

Лифт спустил их вниз.

— Куда теперь? — спросила Делла Стрит.

— К нашей клиентке, Сьюзен Фишер, — сказал Мейсон.

Глава 8

Перри Мейсон позвонил в квартиру Сьюзен Фишер, но никто не отозвался.

Он нахмурился, подергал дверь. Она была заперта. Он снова позвонил.

— Не понимаю, — сказал Мейсон. — Я ведь велел ей сидеть дома и постоянно находиться у телефона.

— Как вы думаете, что могло случиться? — спросила Делла Стрит.

— Что бы ни случилось, произошло нечто важное, — ответил Мейсон, — поскольку она нарушила обещание. Если же это какая-нибудь неожиданность, она должна была позвонить Полу Дрейку. Попробуем узнать, не сообщала ли она ему чего-нибудь.

Он вышел на улицу, нашел телефонную будку и позвонил в агентство Дрейка.

— Пол, это Перри Мейсон. Не было ли у тебя известий от Сьюзен Фишер?

— Она звонила в шесть часов, — ответил Дрейк. — По ее словам, произошло нечто настолько сверхсекретное, что она не смеет вымолвить ни словечка. Ей нужно на короткое время отлучиться из дома, и она просила известить об этом тебя.

— Ты не пробовал выведать у нее, в чем дело?

— Пробовал, но не успел даже толком начать. Она явно страшно торопилась. Она просила лишь передать тебе, что все будет в порядке, и просила тебя не беспокоиться.

— Ну, ладно, — сказал Мейсон, — я перезвоню тебе, Пол. Она ведь даст тебе знать, когда вернется.

Адвокат повесил трубку, вышел из будки и в ответ на немой вопрос Деллы покачал головой.

— Она ушла, — сказал Мейсон. — Дала Дрейку довольно загадочное объяснение. Пол говорит, что она страшно торопилась. В сложившейся ситуации, Делла, нам лучше всего пойти куда-нибудь поесть. Похоже, что сегодня вечером все складывается не в нашу пользу.

— Эти слова отзываются музыкой в моей душе, — торжественно объявила Делла. — Подумать только — еда!

— Отлично, Делла, только мы разделим эту процедуру на части. Я заметил через пару домов отсюда маленький коктейль-бар. Зайдем туда, выпьем по коктейлю, а через двадцать минут проверим, не вернулась ли наша клиентка, и если нет, пойдем и хорошенько поужинаем.

— Можно внести дополнение? — спросила Делла Стрит.

— Что еще?

— Долгий опыт общения с вами научил меня, что синица в руках лучше журавля в небе. Давайте коктейль сейчас, а ужин позднее заменим получасом в ресторане за углом. Я предпочитаю простой кусок мяса теперь ожиданию филе миньон к полуночи. Мясо полезнее слов.

— О’кей, — смеясь, согласился Мейсон, — но самое позднее через полчаса я хочу вернуться сюда. Во всем этом кроется что-то меня тревожащее.

Они свернули за угол, в маленький ресторан, где их быстро обслужили. Как справедливо предполагала Делла, торопившихся гостей ждали фрикадельки и горячий бульон.

Через полчаса они уже опять стояли перед домом Сьюзен Фишер.

Мейсон припарковал машину, и они с Деллой направились к входной двери, которую собиралось открыть тоненькое существо в длинном плаще и низко надвинутой на лоб шляпе. Существо вдруг застыло, увидев их.

— Мистер Мейсон! — воскликнула Сьюзен Фишер.

Адвокат, окинул взглядом ее одежду *— мужская шляпа, свитер, брюки, плащ, туфли на низком каблуке.

— Ну, что это вы делали, переодевшись мужчиной? — спросил он.

— Я… Я не знаю, — сказала Сьюзен Фишер. — О, как я рада вас видеть. Я… Я так надеялась увидеть вас.

Мейсон сказал:

— Вам было бы легче это сделать, если бы вы последовали моему совету и оставались у себя дома у телефона.

— Я знаю, знаю, но не получилось.

— Почему?

— Потому что она мне позвонила.

— Кто?

— Амелия Корнинг.

— Что ей было нужно?

— Она хотела, чтобы я сделала нечто втайне от всех.

— Что произошло? — прищурившись, спросил Мейсон.

— Можно ли… Я не знаю, имею ли я право говорить здесь об этом.

— Лучше не стоит, — ответил Мейсон. — Идемте в вашу квартиру… но, детка, вы вся дрожите.

— Да, я знаю, я вся на нервах. Мне кажется, что я просто упаду на лестнице.

Адвокат проводил ее к лифту, затем, добравшись до нужного этажа, — , через коридор.

— Дайте мне ваши ключи, милочка, я открою дверь, — сказала Делла Стрит.

— Ну а теперь, Сьюзен, поговорим, рассказывайте, — сказал Мейсон, когда они вошли в квартиру.

Сьюзен присела и начала так нервно теребить перчатки, словно выжимала из них воду.

— Ну, говорите же, — подбодрил ее Мейсон, добавив: — Кто знает, много ли у нас времени.

— Она позвонила мне, — начала Сьюзен, — и подробно рассказала, что я должна делать. Она велела мне взять карандаш и стенографировать ее инструкции.

— Где записи?

— Они в моем блокноте, но они отпечатались у меня в мозгу. Она велела мне отправиться в бюро по прокату автомобилей, находящемуся в четырех кварталах отсюда, взять автомобиль, затем по Малхолланд-Драйв доехать до описанного ею перекрестка, потом проехать немного более мили до бензоколонки. От бензоколонки я должна проехать еще две десятых мили. Там остановиться у большой прогалины, оставить машину, пешком вернуться к бензоколонке и купить там одногаллоновую канистру бензина. Затем с этой канистрой вернуться назад и поставить ее к себе в машину — ведь каждый, кто ездит в вечернее время, должен на всякий случай подстраховаться.

— И к чему все это?

— Ей было нужно, чтобы я отвезла ее в Мохав, но никто не должен был об этом знать. Она сказала, что в любом случае ей необходимо поговорить в Мохаве с каким-то человеком до того, как в понедельник утром откроются банки.

— Она не объяснила, почему ей нужно поговорить с этим человеком?

— Нет.

— И не назвала его имя?

— Нет.

— А почему на вас такая странная одежда?

— Она сказала, что я должна надеть мужскую шляпу с. широкими полями, спортивные брюки, свитер, плащ и туфли на низком каблуке, чтобы в случае необходимости я могла пробежать изрядное расстояние.

И она была так мила ко мне, мистер Мейсон. Она сказала, что тщательно меня проверила, оценила мою прямоту и честность — так же, как и мою преданность компании. Она сказала, что собирается вышвырнуть Эндикотта Кэмпбелла и назначить меня на руководящую должность, и еще сказала…

— Плюньте на то, что она говорила, — прервал ее Мейсон. — Расскажите мне подробно, что еще она велела вам сделать и что вы сделали.

— Я сделала все точно так, как она требовала. Я знала, что в доме есть чулан, где сторож держит старые вещи, в том числе широкополую шляпу, и я взяла ее. У меня есть тяжелый дождевик. Я выехала так рано, что оказалась в указанном месте за добрых двадцать минут до назначенного времени. Я поставила машину, сходила на бензоколонку, купила канистру с бензином, вернулась назад и ждала, ждала, ждала…

— Человек, продавший вам канистру с бензином, не предлагал подвезти вас к вашей машине?

— Нет. Мисс Корнинг сказала мне, что, если он и предложит, я не должна соглашаться. Она предположила, что он так не поступит, поскольку бензоколонку обслуживает всего один человек.

— Значит, он вам этого не предложил?

— Нет. Он охотно сделал бы это, но сказал, что находится на бензоколонке один. Будь их двое, он бы меня подвез. Он даже намекал, что на время готов закрыть бензоколонку, но я не согласилась. Похоже, и он боялся, что кто-то увидит закрытую бензоколонку и донесет владельцу.

— А что сталось с наемной машиной?

— Я ждала и ждала, а когда мисс Корнинг не появилась, то вернулась и сдала машину обратно, заплатив за нее. Мисс Корнинг велела мне поступить так, если она не встретит меня самое позднее в девятнадцать пятьдесят. В таком случае я должна немедленно вернуться домой, сдав арендованную машину. Я спросила ее еще, что мне делать с канистрой горючего, и она настоятельно потребовала не возвращать ее на бензоколонку, а просто выбросить в придорожные кусты.

— Откуда вы взяли деньги на оплату машины?

— Ведь та, ненастоящая мисс Корнинг, вчера, когда я работала в офисе, дала мне денег на расходы. Мисс Корнинг велела тратить эти деньги, сказав, что возместит их мне.

— Когда мисс Корнинг собиралась явиться на встречу с вами — я имею в виду встречу на Малхолланд-Драйв?

— Она не сказала. Она только велела ждать от девятнадцати пятнадцати до ровно девятнадцати пятидесяти. Если это окажется для нее возможным, то она встретится со мной в этот промежуток времени.

— Когда она вам позвонила и дала все эти поручения?

— Примерно… кажется, это было без четверти шесть.

Мейсон взглянул на Деллу Стрит.

— Почти сразу после нашего с ней телефонного разговора.

— Она также сказала мне, мистер Мейсон, что беседовала с вами по телефону. Я поинтересовалась, где я могу вас найти, но она ответила, что вы сейчас находитесь за городом и сами звонили ей.

— Вы уверены, что слышали в трубке именно ее голос?

— Да, совершенно уверена. У нее немного своеобразная манера говорить, а я прекрасно запоминаю голоса. Я совершенно уверена, что это была она.

— Вы вернули машину в гараж и пришли домой пешком?

Она замялась.

— Так?

— Нет. Ах, мистер Мейсон, я знаю, что не должна была бы этого делать, но я была в таком нервном напряжении… Я зашла в коктейль-бар и выпила стаканчик. Мне это было действительно необходимо.

— Вас там знают?

— Да. Бармен очень любезный человек. Я иногда туда заглядываю.

— Сколько времени вы там пробыли?

— Недолго. Десять — пятнадцать минут.

— Затем сразу отправились домой?

— Да.

Мейсон нахмурился.

— Вся история выглядит совершенно бессмысленной, — сказал он. — Как ни верти, ничего не получается. Мисс Корнинг говорила что-нибудь о своей сестре и ее управляющем из Южной Америки?

— Ни слова.

— Теперь послушайте, Сьюзен, — заметил Мейсон. — Эта женщина приехала из Южной Америки. Она не бывала здесь с давних пор. Она просто не могла дать вам такие подробные указания, вплоть до расстояний. Откуда ей знать о расстояниях или о том, один ли человек работает на бензоколонке или с напарником…

— Но она знала все совершенно точно, — прервала его Сьюзен. — Она сказала, чтб связалась с детективным агентством и все эти детали — только части головоломки, которые сложатся вместе. Она сказала, что те, кто собирался надуть нашу компанию, наметили встречу, на которой появимся мы. Она сказала, что ко времени вашего возвращения в город у нас будут все нужные вам доказательства… и это была определенно мисс Корнинг. Я знаю ее голос. Тут не может быть сомнений.

— Боюсь, — сказал Мейсон, — что вы либо маленькая доверчивая дурочка, либо мисс Корнинг подвергла себя опасности и могла за это поплатиться. И в этом случае вы действительно находитесь в беде.

— Но, мистер Мейсон, что я могла сделать? Ведь я целиком завишу от доверия и поддержки мисс Корнинг. Я не могла сделать ничего, кроме того, что сделала. Она сказала, что из детективного агентства ее уведомили только что, и у нас просто не было времени. Она готова была уплатить десять тысяч долларов, успей детектив сделать это раньше, до вашего звонка. И потом, она считала, что вы в Мохаве.

Мейсон поднялся и с отсутствующим видом принялся расхаживать по комнате.

— Что случилось? — забеспокоилась Сьюзен. — Вы опасаетесь, что…

Делла Стрит, зная привычку Мейсона сосредоточиваться таким образом, предостерегающе поднесла палец к губам.

Мейсон дефилировал почти две минуты. Внезапно он повернулся к Сьюзен:

— Сью, вы можете нарисовать мне точную схему местности, где вы оставляли машину?

— Конечно. Она ведь дала мне точное описание с указанием расстояний в милях, и я все это застенографировала.

— Где запись?

— У меня.

— Вы расшифровали ее?

— Нет.

— У вас есть пишущая машинка?

— Да.

— В таком случае напечатайте возможно быстрее описание пути. Затем оставайтесь здесь и ждите. Ни в коем случае не оставляйте квартиру, пока я не дам вам знать о себе.

Подстегиваемая торопливостью Мейсона, Сьюзен Фишер открыла машинку, вставила лист бумаги и напечатала описание пути.

Мейсон быстро просмотрел напечатанное, сложил лист, спрятал его в карман и, обратившись к Делле, сказал:

— Идем, Делла.

— Мне ждать здесь? — повторила вопрос Сью Фишер.

— Только здесь, не трогайтесь с места, — приказал Мейсон, — и если мисс Корнинг позвонит, попытайтесь узнать, где она сейчас находится. Затем звоните Полу. Дрейку и сообщите об этом ему. Я попрошу Пола прислать вам телохранителя.

— А если она позвонит и потребует, чтобы я с ней где-нибудь встретилась?

— Тогда узнайте, где она находится, звоните Дрейку и делайте то, что скажет мисс Корнинг. В случае, если вы заметите, что за вами следует мужчина, не пугайтесь. Это будет человек Дрейка.

Мейсон потянул Деллу Стрит к лифту, задержался в холле у телефона-автомата, чтобы позвонить Полу Дрейку, затем устремился к машине.

— Мы едем туда? — спросила Делла.

Мейсон кивнул.

— Зачем? Что вам там нужно?

— Возможно, мы еще сумеем предотвратить убийство.

— Шеф! — воскликнула Делла. — Не хотите ли вы сказать… Вы думаете… Вы полагаете?

— Вот именно, — ответил Мейсон.

Обычно такой разумный и осторожный водитель, Мейсон на этот раз с места рванул машину.

— Нас задержит полиция, — предупредила Делла Стрит, когда Мейсон проскочил на красный свет.

— Тем лучше, нам может понадобиться полицейский, — успокоил ее Мейсон.

Но ни одного полицейского не было видно. Адвокат свернул на Малхолланд-Драйв и стал сверяться с планом.

— Вот бензоколонка, — сказала Делла.

Сжав губы, Мейсон мрачно кивнул, сбавил скорость и начал осторожно спускаться вниз по улице.

— Погодите, погодите, — воскликнула Делла. — Вот место, где Сьюзен ставила машину.

— Знаю, но я не хотел бы. оставлять нашу машину здесь, — ответил Мейсон.

Он проехал еще сотню ярдов, пока не нашел место для парковки. Из ящика для перчаток он вынул фонарик.

— Выходи, Делла, — сказал он.

Длинные ноги адвоката шагали так быстро, что Делла, чтобы не отставать, бежала за ним рысцой. Они вернулись к прогалине у дороги, где на мягкой почве отпечатались следы шин.

Луч света от фонарика Мейсона метался по кустарнику.

«Что вы ищете?» — собиралась спросить Делла.

Ответ на ее невысказанный вопрос дал луч фонарика, упавший на лежащую в кустах красную канистру.

— Канистра с бензином, — сказала Делла. — Должно быть, пустая.

Мейсон кивнул.

— Возьмем ее с собой?

. — Мы ни к чему не будем прикасаться, — предупредил Мейсон. — Сюда, Делла.

Мейсон и Делла поднялись к вершине холма, где виднелось обширное открытое место. Здесь устраивались обычно любители пикников, затем они разворачивали свои машины' и возвращались к дороге, поэтому тут образовалась своего рода площадка, лишенная растительности.

Мейсон выключил фонарик и прислушался. С дороги порой доносился звук проезжающего автомобиля. Издалека слышались шумы большого города. Внизу, насколько хватало глаз, простиралось до самого океана целое скопище блистающих огней. Высоко вверху сияли звезды.

— Какое великолепие, — сказала Делла. — Разве здесь не идеально… — Вдруг она запнулась, потом вскрикнула.

Снова включенный фонарик Мейсона, обшаривая края прогалины, вдруг наткнулся на тело, лежавшее на спине в ужасающе гротесковой позе, присущей только смерти.

Мейсон приблизился к телу. В ноздри ударил запах бензина.

Адвокат направил луч фонарика на лицо трупа.

— Шеф, это Лоури, Кен Лоури, управляющий шахтой, — полуистерически выкрикнула Делла Стрит.

Мейсон кивнул. Луч фонарика продолжал двигаться.

— А вот бухгалтерские книги, — сказала, несколько успокоившись, Делла, — все пропитанные бензином.

Мейсон опять кивнул, подошел вплотную к мертвому, наклонился над ним и пощупал пульс.

— Ладно, Делла, пошли отсюда, — сказал он.

— Шеф, что это значит? Что произошло?

— Мы пришли слишком поздно, чтобы помешать убийству, — объяснил Мейсон. — Но, возможно, успели предотвратить уничтожение улик.

— Вы полагаете, книги должны были быть сожжены?

Мейсон кивнул:

— Да. Осторожнее, Делла, Возможно, откуда-нибудь из-за кустов за нами наблюдает хладнокровный убийца.

Они вернулись так же, как пришли, и сели в машину. Мейсон повел автомобиль к бензоколонке.

— У вас. есть телефон? — спросил он служащего. Человек кивнул и указал внутрь помещения. Мейсон вбежал туда, набрал номер полицейского управления и попросил соединить его с отделом по расследованию убийств.

Когда его соединили, он осведомился, на месте ли лейтенант Трэгг.

— Он заходил на минуту и сейчас опять ушел. Возможно, мне удастся еще перехватить его'в коридоре.

<— Остановите его, — крикнул Мейсон. — Скажите, у телефона Перри Мейсон. Скажите еще — это важно.

Адвокат услышал, как голос на другом конце, провода гаркнул:

— Эй, задержите Трэгга! Не выпускайте его из управления.

Через несколько секунд в телефонной трубке по-, слышался звук приближающихся шагов, затем голос Трэгга:

— Да… Трэгг слушает.

— Я должен сообщить вам нечто, что понравится вам не больше, чем мне, — сказал Мейсон. — Я нашел труп.

— Понятно, — сухо ответил Трэгг. — И вы совершенно правы.

— В чем?

— В том, что мне это нравится не больше, чем вам, возможно, еще меньше. Итак, где вы торчите и что там произошло?

— Тело облито бензином, — сказал Мейсон, — и я предполагаю, что убийца намеревался сжечь не только свою жертву, но и некоторые важные документы, лежащие рядом с убитым. Я сейчас вернусь на место убийства и постараюсь предотвратить эту возможность. Вышлите как можно быстрее наряд полицейских к Малхолланд-Драйв. Я буду пока охранять место преступления. Теперь к телефону подойдет Делла Стрит и объяснит вам все остальное.

Мейсон передал телефонную трубку Делле..

— Поговори с ним, расскажи подробно, как сюда проехать, — сказал он. — Я возвращаюсь назад.

— Нет, нет! — воскликнула она. — Это слишком опасно. Вы не должны… у вас нет оружия.

— Как только улики буду/ уничтожены, — сказал Мейсон, — наша клиентка попадет прямым ходом в газовую камеру. Не думаю, что убийца решится поджечь бензин при свидетеле.

— Нет, он просто убьет вас, — возразила Делла.

— Объясни Трэггу, как добраться сюда, — повторил Мейсон. — Это лучшее, что ты можешь сделать. Скажи ему, чтббы сначала направил сюда ближайшую патрульную машину, а потом ехал сам.

Адвокат не дал Делле времени для дальнейших возражений, пробежал мимо оторопевшего служащего к машине, вновь вернулся на прогалину, развернув автомобиль так, чтобы фары освещали проезд на поляну, сделанный отдыхающими, заглушил мотор и опустил свекла. Он сидел, наблюдая за дорогой и внимательно прислушиваясь.

Мейсон прождал минут десять, прежде чем услышал, отдаленный звук полицейской сирены. Звук быстро превращался в пронзительный вой. Кроваво-красные огни мигалки сначала осветили зловещим огнем кустарник, затем в ее лучах сверкнула машина адвоката. Сирена с горловым клекотом заглохла.

Из машины, держа руку на револьвере у пояса, выскочил полицейский и направился к Мейсону.

— Ну, в чем дело? — спросил он.

— Я — Перри Мейсон, адвокат, — представился Мейсон. — Это я звонил в отдел убийств и просил лейтенанта Трэгга прибыть сюда как можно скорее. В ста ярдах отсюда лежит облитый бензином труп. Полагаю, убийца намеревался сжечь убитого, но мое появление спугнуло его.

— Ага, вот оно что. Как же вам удалось появиться так вовремя?

— Я шел по следу.

— По какому следу?

— Это совсем другое дело, хотя оно тоже может быть связано с убийством.

— Вы также знаете и убитого?

— Если я не ошибаюсь, это труп Кена Лоури, занимавшего должность управляющего шахтой «Мохавский монарх».

Полицейский задумался, потом сказал:

— Ждите здесь, не трогайтесь с места и не выходите из машины.

Затем он вернулся к патрульной машине, поговорил со своим напарником й, взяв очень сильный фонарь, начал осматривать дорогу, стараясь держаться кустов, чтобы не затоптать ничьих следов.

Мейсон ожидал.

Прошло еще около четверти часа, и в отдалении завыла вторая сирена. Вскоре подкатила еще одна полицейская машина. Из нее вышел лейтенант Трэгг и направился к машине адвоката.

— Что все это означает, Мейсон?

— Я нашел труп, вот и все.

— Убийство?

— Насколько я могу судить, да.

— Орудие убийства?

— Я не нашел никакого.

— Личность убитого?

— Полагаю, это Кеннет Лоури, управляющий шахтой «Мохавский монарх».

— Вы знали его?

— Да.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Сегодня, значительно позднее полудня. Кстати, видел в первый и в последний раз в жизни.

— Где?

— В Мохаве.

— В таком случае он мог последовать сюда за вами.

— Он вполне мог явиться сюда и до меня.

— Хорошо. А что вас интересовало в Мохаве?

— Я проверял некоторые финансовые дела.

— Для кого?

— Для одной моей клиентки

— Ее имя?

— В настоящий момент я не имею права называть вам свою клиентку. Но, лейтенант, я хочу сделать вам одно предложение.

— А именно?

— Недавно в отеле «Артениум» остановилась некая Амелия Корнинг. Но, кажется, она внезапно покинула этот отель несколько загадочным образом. Она назначила мне встречу на девятнадцать часов тридцать минут, но ее не оказалось на месте. У меня есть все основания полагать, что, возможно, быстрое вмешательство полиции может предотвратить ее убийство.

— Где труп? — спросил Трэгг.

— Идите по этой тропе вниз, — сказал Мейсон. — Я осветил ее фарами. Один из патрульных уже отправился туда и, вероятно, находится возле трупа.

Трэгг подошел к патрульной машине, поговорил с водителем и, отдав ему вполголоса какие-то распоряжения, вернулся к Мейсону.

— Идемте, — сказал он адвокату. — Оставьте фары включенными. Если батарея сядет, купите новую на бензоколонке. Сцена должна быть освещена.

Трэгг еще раз вернулся к своей машине и привел с собой фотографа и эксперта технической службы с чемоданчиком.

— Ведите, Перри, — обратился Трэгг к Мейсону, — держитесь с краю. Постарайтесь не затоптать следы на дороге.

— Один раз я уже проходил здесь, — объяснил Мейсон. — Тогда еще я не знал, что обнаружу труп, и, конечно, наступал на следы, оставил, видно, и свои собственные. Но, возвращаясь, я держался кустов.

— О’кей, здесь есть и ваши следы, — подтвердил Трэгг, — Постараемся не оставлять новых.

Продираясь сквозь кусты, Мейсон и его спутники приближались к прогалине, откуда полицейский из патрульной машины уже сигналил им фонарем.

— Сюда, — позвал он.

Трэгг и остальные прошли по краю прогалины к месту, где стоял патрульный.

— Похоже, убийство, — ответил полицейский. — Тело облито бензином, несколько лежащих рядом книг — тоже. Вон тот нож для разрезания бумаги, который я здесь нашел, мог стать орудием убийства. Возможно, кто-то находящийся неподалеку отсюда лишь ожидает, чтобы чиркнуть спичкой. Поэтому я остался охранять место преступления. ⁴

— Хорошая работа, — одобрил Трэгг. Он повернулся к Мейсону. — Ладно, Мейсон, один из полицейских проводит вас назад к машине. Не уезжайте, пока яс вами не поговорю.

— Мне нужно к бензоколонке, — возразил адвокат, — вы можете найти меня там.

— Почему к бензоколонке?

— Там Делла Стрит.

— Ладно, отправляйтесь туда, но не дальше.

— Проводите его к машине, — приказал полицейскому Трэгг. — Проследите, как он сядет в машину и доберется до бензоколонки.

Один из людей, склонившихся над трупом, сказал:

— Лейтенант, этот человек убит совсем недавно.

— Но он мертв?

— Мертв.

— О’кей. Приготовьтесь к фотоснимкам, — приказал Трэгг. — Мейсон, вам в ту сторону.

Полицейский, держа Мейсона за руку, повел его через кусты, строго держась обочины. Когда адвокат оказался в своей машине, полицейский спросил:

— Теперь вы едете до бензоколонки?

— Да.

— Я провожу вас туда.

— О’кей, — согласился Мейсон.

Адвокат завел двигатель, выбрался на проезжую часть и двинулся в направлении бензоколонки. Патрульная машина следовала за ним до бензоколонки, затем развернулась и уехала.

Делла Стрит улыбнулась Мейсону, открыла сумочку и вынула оттуда какие-то клочья.

— Что это? — спросил Мейсон.

— Очень красивая пара совершенно новых нейлоновых чулок, вдрызг изорванная ветками кустов. Это законные издержки?

— Да, которые должны быть возмещены, — сказал Мейсон.

— В графе расходов это будет выглядеть чудесно — одна пара чулок для секретарши.

Мейсон рассмеялся:

— Делла, они не появятся в этой графе в такой формулировке. Давай теперь потревожим Пола Дрейка.

Служащий бензоколонки с нескрываемым любопытством накинулся на них:

— Ну, скажите же, в чем дело?

— Произошло убийство, там дальше, у дороги, — ответил адвокат.

— Господи! Как же это случилось?

— Кто бы мог мне это объяснить! — вздохнул Мейсон. — Там лежит канистра от бензина. Вы случайно никому не продавали недавно галлон бензина?

— Продавал, — ответил служащий, — примерно часа полтора тому назад и еще удивился, что за странности происходят.

— А кому вы ее продали?

— Молодой женщине в мужской шляпе и в длинном плаще. Шляпа была надвинута почти на глаза.

— Блондинка? — спросил Мейсон, многозначительно глядя на Деллу Стрит.

— Не знаю.

— Блондинка с голубыми глазами, невысокая, лет двадцати семи?

— Мне она показалась моложе.

— Намного моложе?

— Ну, я точно не знаю… Ей могло быть и двадцать семь.

— Голубые глаза, — настаивал Мейсон.

— Я и вправду не знаю, — нахмурился человек.

— Значит, вы не очень хорошо ее рассмотрели?

— Да, не очень. Она пришла и попросила галлон горючего. Помню, я-очень удивился, почему на ней мужская шляпа. В общем, я не совсем понял, что ей здесь нужно. Девушка, одна в дороге. Осталась без горючего. Я охотно подвез бы ее к машине, но не на кого было оставить бензоколонку, я был здесь один.

— Довольно подозрительная личность? — спросил Мейсон. — Кто бы еще разгуливал по ночам в мужской одежде?

— Я не совсем уверен, что на ней была мужская одежда. Только вот этот длинный плащ И шляпа.

— Это была мужская шляпа?

— Совершенно верно, мужская шляпа.

— С широкими полями?

— С широкими… и она, насколько возможно, опустила их вниз.

— Но у нее были голубые глаза, ведь это вы заметили?

— Погодите, насчет глаз я не совсем уверен.

— Значит, вы не смогли бы присягнуть, что они голубые?

Человек задумался и с сомнением произнес:

— Нет, я не могу поклясться, что они были голубыми.

— Тогда вы вообще не можете сказать, какого они цвета?

— Я… нет, думаю, не могу.

— О’кей, — сказал Мейсон. — Делла, поговори с ним еще и запиши все, что он скажет, ладно? Попытайся все же получить описание этой молодой женщины.

Адвокат незаметно подмигнул Делле.

— Мне нужно поговорить по телефону, — сказал он служащему.

Тот явно жаждал побеседовать с Деллой Стрит.

Мейсон набрал номер Пола Дрейка.

— Что новенького слышно об Эндикотте Кэмпбелле? — спросил он, когда детектив взял трубку.

— По-моему, мы запираем конюшню после того, как лошадь исчезла, — ответил Дрейк. — Нам не удалось напасть на его след. Его нет дома, и мы не имеем представления, где он скрывается.

— Продолжай поиски, — еказал Мейсон. — И если вам удастся его найти, не выпускайте из поля зрения — это важно. Теперь кое-что еще, Пол.

— Что?

— Мы просто обязаны найти Карлтона Кэмпбелла — семилетнего мальчика, находящегося на попечении этой английской гувернантки, Элизабет Доу.

— Имей совесть, Перри, мы ведь делаем все возможное, — взмолился Пол Дрейк.

— Сделайте больше возможного, — сказал Мейсон. — произошло убийство. Убит управляющий «Мохавским монархом» Кен Лоури. Я еще сегодня после полудня разговаривал с ним. Должно быть, он раскинул'мозгами' после того, как мы с Деллой уехали, решил, что рассказал нам слишком много, или наконец до него дошло, что дважды два — четыре, когда я ему кое-что объяснил.

Вероятно, поэтому он отправился в Лос-Анджелес, чтобы поговорить с Эндикоттом Кэмпбеллом, либо разыскать в отеле мисс Амелию Корнинг. Думаю, скорее всего ему нужна была мисс. Корнинг. Каким-то образом он узнал ее адрес, возможно, она ему позвонила.

Мисс Корнинг исчезла. Она назначила мне встречу на девятнадцать тридцать, но ее не оказалось в отеле. При этом она сверхточна в своих договоренностях. Я хочу, чтобы вы сделали все, что можно, и срочно.

— Как далеко ты продвинулся в этом деле? — спросил Дрейк.

— Я болтаюсь где-то посередине. Играю с убийцей в салочки, не зная точно, кто он.

— Но у тебя есть подозрения?

— Подозрения есть, — согласился Мейсон. — Но нет доказательств. Добавлю, что в отель «Артениум» прибыли сестра Амелии Корнинг и ее южноамериканский агент. Очевидно, в их семье роль мужчины играет — или пытается это делать — именно сестра, София Эллиот. Не думаю, что такое по душе Амелии Корнинг, в этой семье, пожалуй, далеко не все идет мирно.

Меня тревожит и кое-что еще, Лол. Вряд ли Амелия Корнинг страстно хотела увидеть свою сестру и этого агента, Альфредо Гомеса. Думаю, что они явились по собственной инициативе и между ними и мисс Корнинг могут существовать какие-то трения, какое-то столкновение интересов. Но это лишь мои догадки. Я посоветовал полиции поискать Амелию Корнинг, намекнув, что ей тоже грозит опасность быть убитой.

— Ты думаешь, она и впрямь в опасности?

— Не знаю, — ответил Мейсон. — Мне просто не понравилось, как появилась та парочка, и предполагаю, Амелии Корнинг тоже не понравится. Когда я говорил с ней по телефону и она упомянула, что получила телеграмму о прибытии сестры, ее голос звучал не слишком радостно.

— Если ты подключил к делу полицию, — сказал Дрейк, — я мало что смогу для тебя сделать. Полицейские не дадут мне развернуться.

— Это верно, — согласился Мейсон, — но вдруг тебе повезет и ты наткнешься на что-нибудь любопытное, Пол. Я посоветую тебе то, что ты определенно сможещь сделать.

— Именно?

— Ищи мисс Корнинг, не боясь привлечь к себе внимания, подозревая всех, кто даже предположительно может быть причастен к делу.

— Это ты серьезно — всех?

— Да, всех.,

— Это меняет характер работы, — предупредил Дрейк.

— Он уже изменился, — ответил Мейсон. — Начинай, Пол.

Повесив трубку, адвокат отметил про себя, что Делла Стрит настолько загипнотизировала служащего своими большими прекрасными глазами, что он вряд ли обратил внимание на телефонный разговор Мейсона и, уж конечно, не слышал из него ни слова.

Мейсон вызвал по телефону такси, затем увлек Деллу в сторону, чтобы коротко поговорить с ней наедине.

— Делла, полиция обязала меня не покидать бензоколонку. О тебе речи не было. Я вызвал такси. Оно будет ждать меня здесь. А ты возьмешь мою машину и быстро улетучишься.

— Куда?

— Делла, это очень важно и серьезно, я. не хочу, чтобы полиция напала на след Сьюзен Фишер прежде, чем этого можно избегнуть. С другой стороны, я не могу посоветовать ей покинуть город, поскольку это может быть расценено как доказательство ее вины. Но слушай внимательно: если я поручу тебе заняться поисками мисс Корнинг, с чего бы ты начала?

— Право, не знаю.

— Это трудный вопрос, но вспомним, что она проявляла большой интерес к мохавской шахте. И мы не должны забывать, что убийство Кена Лоури может иметь очень серьезную подоплеку. Итак, ты должна поехать на квартиру Сьюзен Фишер и забрать ее к себе, чтобы она в подробностях рассказала тебе все, что знает. И если тебе потом придется поехать в Мохав… впрочем, ты сегодня очень устала. Я не имею права заставлять тебя работать днем и ночью — целые сутки — на предельной скорости. Сегодняшний день был особенно утомителен. Но вы обе могли бы остановиться по дороге в каком-нибудь мотеле и там переночевать. Разумеется, назвав свои имена. А с утра пораньше вы могли бы побродить вокруг Мохава. Возможно, существует, пусть совсем крохотный, шанс, что вы что-нибудь обнаружите.

— Вам нужна отсрочка, не так ли, шеф? — спросила Делла Стрит.

— Ну-ну, Делла, не стоит делать скоропалительных выводов, — ответил Мейсон. — Я просто прошу тебя поискать доказательств. Думаю, тебе стоило бы отправиться в Мохав и там осмотреться.

— И я должна сообщать вам какие-то сведения?

— Время от времени, — сказал Мейсон. — Сегодня вечером это не нужно. У тебя есть деньги?

— Обойдусь.

Мейсон достал из бумажника две стодолларовые купюры.

— На какое-то время этого хватит.

— А как вы будете обходиться без своей машины?

— Не беспокойся, я справлюсь. Возьму напрокат. А теперь ты бери мою и, пожалуйста, поторапливайся. Время от времени звони мне.

— А если нас схватит полиция?

— Если вас поймает полиция, — сказал Мейсон, — ты можешь сказать, что адвокат Сьюзен Фишер не любит, чтобы его клиенты делали какие-либо заявления в его отсутствие, и предпочитает предварительно поговорить с клиентом и выяснить какие-то факты, прежде чем тот даст показания полиции.

— Думаю, что я все поняла, — сказала Делла. — Пожелайте мне успеха.

— Ни пуха ни пера, — ответил Мейсон.

Делла Стрит направилась к его машине и вскочила туда, взмахнув юбкой и обнажив длинные ноги.

Служащий смотрел ей вслед* пока машина не пропала из виду.

— Она — фотомодель, не так ли? — спросил он Мейсона.

Тот отрицательно покачал головой.

— А должна бы, — мечтательно сказал парень. — Самая красивая девушка, которую я когда-либо в жизни видел.

Мейсон понимающе улыбнулся.

— И какая умелая, — добавил он.

— Чем она занимается? — поинтересовался служащий.

— Она очень, очень квалифицированный секретарь, — объяснил Мейсон.

Служащий еще некоторое время стоял, глядя на дорогу, затем вздохнул и вернулся в помещение.

Глава 9

Счетчик такси показывал девять долларов восемьдесят центов, когда Трэгг скрепя сердце разрешил наконец Мейсону возвратиться к своим делам.

— Эта история не очень-то меня радует, Мейсон, — сказал Трэгг.

— Убийству никогда нельзя радоваться, — согласился адвокат.

— Я не это имел в виду, — пояснил Трэгг. — Я не очень доволен ролью, которую вы в нем играли.

— Я не имею ничего общего с этим убийством, — возразил Мейсон.

Трэгг указал ему на дорогу.

— Ладно, отправляйтесь, — сказал он. — Лично я считаю, что вы эту свою профессиональную привилегию всюду совать нос довели до крайности. Но смотрите, Перри Мейсон, рано или поздно все факты этой истории прояснятся. И мы узнаем, как случилось, что вы приехали сюда искать труп.

— Уверяю вас, я не искал тело, — возразил Мейсон.

— Ладно, не стоит начинать по второму кругу. Поезжайте.

Мейсон забрался в такси и кивнул шоферу.

— В Голливуд, — распорядился он.

В Голливуде Мейсон назвал таксисту адрес Сьюзен Фишер и спросил:

— В трех-четырех кварталах от этого дома есть агентство по прокату автомобилей. Вы не знаете, где именно?

Таксист, немного подумав, кивнул:

— Это филиал компании «Ви рент М-кар», на бульваре, в трех с половиной кварталах отсюда.

— Поехали туда, — сказал адвокат.

Водитель затормозил у входа в агентство. Выйдя из машины, Мейсон направился туда и обратился к служащему:

— Как насчет того, чтобы получить напрокат машину?

— Это зависит от того, на какое время она вам понадобится, — ответил служащий. — Мы уже закрываемся, и сегодня у нас был оживленный день. Являясь филиалом, мы не располагаем большим количеством машин. На данный момент В наличии одна-единствен-ная, только что возвращеннай машина. Ее еще не осмотрели, не наполнили бак и все прочее. В случае, если вы собираетесь вернуть ее завтра, до девяти часов утра, вы должны пригнать ее в один из других наших филиалов. Список адресов я вам дам.

— Согласен, — ответил Мейсон. — Мне срочно нужна машина.

— У вас при себе водительские права?

Адвокат предъявил водительское удостоверение, ост тавил карточку авиасообщений в качестве залога и оплатил такси.

— Я уже закрываю, — объяснил человек, — повторяю, у нас был напряженный день и я задержался на пятнадцать — двадцать минут, чтобы перенести записи в гроссбух.

— Тогда, вероятно, вы сдавали сегодня напрокат много машин?

— Немало.

— Но ведь у вас здесь не слишком много автомобилей?

— Здесь — нет, ведь это только филиал. Обычно мы стараемся держать здесь постоянно только одну машину и в случае необходимости вызываем машины из наших других филиалов. После моего звонка они могут доставить машину в любое время за десять минут, иногда еще быстрее.

— Значит, вы держите здесь всего одну машину?

— Да. Правда, не обязательно всегда одну и ту же.

— Понятно, — сказал Мейсон. — Интересно знать, как у вас поставлено дело?

— Фактически наша компания применяет совершенно новый метод, — объяснил служащий. — Кое-кто из наших конкурентов разместил гараж в городе и стоянку в аэропорту. При желании арендовать машину необходимо приехать за ней туда или организовать доставку машины арендатору. Определенные трудности возникают и с возвращением арендованной машины. А наша компания рассредоточила свои филиалы по всему городу. Вы можете взять машину в любом из них и получите на руки список с адресами филиалов, в любой из которых можете ее возвратить.

— Хорошая идея, — похвалил Мейсон.

— И очень удобная для меня, — продолжил служащий. — Разумеется, у меня здесь и собственная бензоколонка. Но позвольте я заправлю вам бак горючим, и вы можете уезжать.

Пока наполнялся бак, адвокат прошел к телефонной будке и позвонил Полу Дрейку.

— Пол, у меня есть автомобиль, который нуждается в очень тщательном осмотре специалистом. Мне нужен кто-нибудь, знающий толк в обращении с увеличительным стеклом.

— Предмет поиска?

— Пятна крови, отпечатки пальцев и тому подобное.

— Понятно. Я знаю одного техника из полицейской лаборатории, который иногда работает для меня, — несколько устало ответил Дрейк. — Но в это время он, вероятно, уже в постели. Я подниму его, если он тебе очень нужен.

— Он умеет держать язык за зубами?

— Умеет.

— Он поднимается из постели из симпатии к тебе?

— Нет, не ко мне, а к пятидесяти долларам — примерно.

— И будет работать за них большую часть ночи?

— И будет работать большую часть ночи.

— О’кей, — сказал Мейсон. — Позвони ему, выходи на улицу и жди меня возле своего дома. Я возьму тебя с собой. И мы поедем к твоему знакомому.

— Как скоро?

— Через пятнадцать минут.

— О’кей, я постараюсь успеть все уладить, — сказал Дрейк. — Буду ждать на улице. Интересно, спит ли кто-нибудь этой ночью?

— Насколько я знаю, никто, — ответил Мейсон. — Узнал что-нибудь об Амелии Корнинг?

— Да, мы ухватились за ниточку. Нашли парня из обслуживающего персонала отеля, который получил двадцать пять долларов за то, чтобы спустить мисс Корнинг в ее кресле на грузовом лифте. Она сказала, что ей нужно незаметно покинуть отель для каких-то дел.

— В какое время это было, Пол?

— В восемнадцать тридцать.

— Подходит.

— Что ты имеешь в виду?

— Она назначила мне встречу в девятнадцать тридцать. Она очень пунктуальна. Она могла предполагать, что вернется своевременно.

— Правильно. Она так и думала. Она договорилась с этим парнем, обслуживающим грузовой лифт, что он будет ждать ее в переулке у служебного входа ровно в девятнадцать двадцать, чтобы посадить ее в лифт и доставить наверх к номеру.

— И он ждал ее?

— Да. Парень стоял там целых десять минут, но она не появилась.

— И она ушла из отеля в восемнадцать тридцать?

— Да, примерно в это время. Возможно, несколькими минутами раньше. Парень говорит, что это могло, быть восемнадцать двадцать пять.

— Он сообщил обо всем этом полиции?

— Полиция его еще ни о чем не спрашивала. Полицейские выглядят совершенно безразличными — по крайней мере пока. Наши люди не заметили никаких признаков заинтересованности с их стороны. Сестра мисс Корнинг, похоже, держит оборону, она не впускает никого, кто проявлял бы внимание к поступкам Амелии Корнинг.

— Это хорошо, — твердо заявил Мейсон. — Мы определенно опередили полицию на пару шагов. Сделай все возможное, чтобы проверить такси, которые обычно стоят у «Артениума» и…

— Уже сделано, — ответил Дрейк. — Все такси подъезжают к отелю и выстраиваются в одну линию в том порядке, как прибывают. Передняя из машин подъезжает ко входу в отель по знаку швейцара. Если швейцар отсутствует, передняя машина сама подкатывает возможно ближе к подъезду. Тем не менее обычно таксисты работают в царе со швейцаром. Тот получает чаевые за вызов такси, он любезен с таксистами, и все довольны.

— А если такси вызвали к служебному входу в переулке?

— Это должно быть сделано по телефону, — объяснил Дрейк. — Я расспросил все таксомоторные парки, и ни в один из них не поступал в упомянутое время вызов такси к служебному входу отеля. Следовательно, это должна была быть частная машина.

— Это маловероятно, — возразил Мейсон.

. — Ничего другого не придумаешь.

— Ну, ладно, — сказал адвокат. — Я еду к тебе. Вытаскивай своего знакомого из постели, и пусть он, когда мы появимся, тщательно осмотрит машину, как они это делают в полиции, на предмет отпечатков пальцев и всего остального, что может иметь значение. Да не забудь, что у тебя на руках должны быть перчатки, когда ты будешь влезать в машину.

На взятой напрокат машине Мейсон подъехал к зда-' нию, где располагалась его собственная контора. На тротуаре его удсе поджидал Пол Дрейк, который, сев в машину, подсказал Мейсону, куда надо ехать. Покинув деловую часть города, они направились в жилой район, свернули в боковой проезд и въехали прямо в уже открытый гараж.

— Познакомься с Майртоном Обертом, Перри, — сказал Дрейк. — Он работает в полицейской лаборатории.

— Я хочу, чтобы эта машина была тщательно проверена, и не хочу, чтобы об этом кто-либо узнал, — сказал Мейсон.

— Еще больше этого не хочу я, ответил Оберт. — Машина «горячая». Не так ли? *

— Не в том смысле, как вы думаете. Это машина, взятая напрокат. И мне хотелось бы знать, кто пользовался ею сегодня до меня.

— Но, предположим, того же захочет и полиция? — спросил Оберт.

— Тогда вы проинформируете полицию.

— В таком случае я должен действовать в установленном порядке и прежде всего снять отпечатки пальцев. Для этого мне нужен скотч.

— Валяйте, но ничто не должно указывать на то, что здесь были сняты эти отпечатки.

— Я не вижу, для чего вам все это, — . сказал Оберт.

Мейсон ответил:

— Иногда полиция не желает делиться со мной информацией. Если я не поделюсь своей информацией с ней, то буду идти, по крайней мере, вровень.

Оберт подумал над этими словами и, усмехнувшись, сказал:

— О’кей, я попросил своего коллегу помочь мне. Он должен появиться с минуты на минуту. Мне пришлось вытащить его из постели.

Оберт закрыл дверь гаража, включил яркий свет и приступил к работе.

Уже светало, когда Оберт наконец сказал:

— Мистер Мейсон, в машине нет никаких пятен крови. Довольно много смазанных отпечатков пальцев. Есть двадцать три отчетливых отпечатка на дверях, на обратной стороне зеркала заднего обзора и зеркала бокового обзора. Я снял их скотчем. Что будем делать сейчас?

— Мне нужны дубликаты этих отпечатков, — сказал Мейсон.

— Тогда я должен сфотографировать снятые отпечатки.

— Сколько времени это займет?

— Сделать снимки недолго, но проявить и отпечатать — другое дело.

— Очень хорошо, — сказал Мейсон. — Вы хотите оградить себя от всех случайностей. Хорошо, сфотографируйте отпечатки и отдайте мне их оригиналы. Вы можете проявить фотографии на досуге и обезопасить себя.

Оберт некоторое время обдумывал предложение, затем сказал:

— Это будет стоить дороже, мистер Мейсон. Здесь намного больше работы, чем я рассчитывал. ^

Мейсон подал ему двадцатидолларовую банкноту.

— Эта сумма покроет ваши издержки?

— Покроет.

— Тогда к делу, — сказал Мейсон.

Оберт вынул из шкафа аппарат для фотографирования отпечатков пкпьцев, положил снятые отпечатки на темную поверхность, установил поверх аппарат и быстро сфотографировал все отпечатки.

— С ними все закончено? — г- спросил Мейсон.

— Все.

— О’кей, — сказал адвокат. — Тогда я удаляюсь.

— Скажите, эта машина действительно взята напрокат? — Да.

— Понимаете, я должен обезопасить себя в этом деле, — сказал Оберт. — Мне не хотелось бы иметь недоразумения с полицией. До сих пор у нас с вами всего лишь личная договоренность. Но у меня есть номер машины и…

— Само собой разумеется, — сказал Мейсон. — Я не требую от вас ничего, что могло бы доставить вам неприятности. Вы ведь имеете право делать частную работу в свободное время.

— Спасибо. Я просто хотел убедиться, что мы правильно понимаем друг друга, — сказал Оберт.

— Да, правильно, — ответил адвокат.

— Спасибо. — Оберт посмотрел на часы и зевнул: — Теперь я лягу вздремнуть часа на два, прежде чем идти на работу, — сказал он.

— Счастливчик, — заметил Дрейк.

Почему?

— Потому что можете поспать два часа, — объяснил Дрейк.

Мейсон усмехнулся, открыл дверь машины и уселся за руль.

— Садись, Пол, — сказал он, — мы совершим еще одно путешествие.

— Какое? — осведомился Дрейк, когда они задним ходом выезжали из гаража.

— В постель, — пояснил Мейсон.

— Вот желанные слова, — сказал Дрейк.

— Но сначала остановимся у твоего агентства и поспрошаем, не случилось ли чего-нибудь новенького.

— Мы ведь можем позвонить по телефону.

— Ладно, давай позвоним, — согласился Мейсон.

Они остановились у телефонной будки. Дрейк вылез,

поговорил и вернулся в машину.

— Ничего нового, — сказал он, — они еще не отыскали Эндикотта Кэмпбелла, нет и никаких следов его семилетнего сына и гувернантки. Полиция перевернула весь Мохав, стараясь разузнать что-нибудь о Кене Лоури, но все еще не проявляет никакого интереса к Амелии Корнинг. Здесь у нас преимущество.

— О’кей, — сказал Мейсон. — Это позволяет нам поспать часа два с половиной. Нам не нужно вставать на работу так рано, как твоему эксперту.

Глава 10

Перри Мейсон проснулся без четверти восемь, побрился, принял душ, оделся и, не позавтракав, зашел в супермаркет. Купив там две дюжины больших сочных яблок, он подъехал на своей взятой напрокат машине ко входу в колледж, поставил ее у края тротуара, выпустил воздух из левой передней шины и с беспомощным видом встал возле машины. Когда мимо него проходила компания смеющихся и болтающих между собой учащихся, полностью погруженных в свой собственный мир, Мейсон обратился к ним:

— Эй, ребята, не хотите ли заработать двадцать долларов?

Компания остановилась и подозрительно посмотрела на него.

— Вот юпбчи от машины, — сказал адвокат, — у меня назначена встреча, и мне не хочется опаздывать, меняя покрышку. Честно говоря, я даже не знаю, как это делается. Я не знаю, где инструменты. Вот ключи и вот двадцатка.

— Ну, что ты думаешь? — спросил один из юнцов.

— Манна небесная, — ответил другой.

— Я зайду вон в ту закусочную и выпью чашечку кофе, — сказал Мейсон. — Постарайтесь сделать получше. Угощайтесь яблоками, если хотите.

Мейсон бросил на сиденье автомобиля двадцатидолларовую бумажку и направился через улицу в закусочную.

Оглянувшись, он заметил, что ребята буквально облепили машину.

Когда адвокат допил свой кофе и вернулся к машине, покрышка была заменена. Один из стоявших у машины ребят сказал:

— Большое спасибо, мистер. Мы не хотим вводить sac в такие расходы. Ребята считают, что взяли с вас лишку.

— Ничуть, — возразил Мейсон. — Я вступил в эту сделку по собственной воле и не обеднею.

Между тем вокруг машины столпились пятнадцать или двадцать ребят, причем те, кто не участвовал в смене покрышки, завистливо поглядывали на тех, кто работал.

Один из ребят внезапно сказал:

— Послушайте-ка, я ведь вас уже видел раньше. Во всяком случае, вашу фотографию. Вы rie… Вы же Перри Мейсон, адвокат!

— Правильно, — усмехнулся адвокат, сел за руль, оставив левую дверь машины широко открытой, и еще в течение четырех-пяти минут болтал с мальчишками. Затем захлопнул дверь и поехал в свою контору.

Он подъехал к стоянке, где они с Деллой Стрит чаще всего парковались, и обратился к сторожу:

— Я чертовски тороплюсь. Вы не могли бы поставить мою машину, если найдется место? Большое спасибо.

Мейсон улыбнулся сторожу и заторопился к лифту. Выйдя оттуда, он мимоходом заглянул в офис Пола Дрейка.

— Пол уже здесь? — спросил он у дежурной на селекторе.

— Еще нет, — ответила та. — Он просил вам передать, что работал до пяти часов утра и намерен немножечко вздремнуть.

— Как только он появится, попросите его зайти ко мне, хорошо? — сказал Мейсон и направился в собственную контору.

Он прошел через приемную и сказал сидевшей там молодой девушке:

— Герти, Делла Стрит сегодня, видимо, не придет. Я немного посижу у себя в кабинете. Но не исключено, что мне придется отменить все назначенные встречи.

Как обычно романтично настроенная Герти спросила с благоговейным страхом:

— О, мистер Мейсон, неужто еще одно убийство?

— Боюсь, что так, — ответил Мейсон.

— И вы в нем замешаны?

Адвокат усмехнулся:

— Допустим, у нас есть клиент, который может быть в нем замешан.

Он прошел в свой кабинет, сел, поднял трубку и попросил:

— Герти, соедини меня с Президентским, номером отеля «Артениум». Я буду говорить с любым, кто ответит. Боюсь, что сегодня у нас выдастся довольно тяжелый день. Нам придется обходиться без Деллы и…

— О нет, не придется. Она только что'вошла, — заявила Герти.

— Что?! — подпрыгнул в кресле Мейсон.

— Она только что вошла.

Адвокат бросил трубку, в два шага преодолел расстояние до двери и распахнул ее в тот самый момент, когда Делла Стрит собиралась открыть ее снаружи.

На какой-то момент встреча выглядела так, будто они собирались броситься в объятия друг друга, потом Мейсон проговорил:

— Господи, Делла, как я рад тебя видеть! Хотя, судя по всему, новости плохие.

— Вы правы, — подтвердила Делла.

— Входи и рассказывай. Где ты была?

— С шести часов утра я находилась в окружной прокуратуре, — объявила Делла. — На рассвете нас подняли с постелей помощники шерифа графства Керн. С ними появился наш друг лейтенант Трэгг и стал задавать мне самые подробные вопросы.

— Что ты ему сказала?

— Я сказала ему правду.

— Всю?

— Ну, были некоторые моменты, которых я не коснулась, но я еще никогда не видела лейтенанта Трэгга таким упорным. Там был еще помощник окружного прокурора, который вел себя просто оскорбительно.

— Они не имели никакого права держать тебя.

— Я так им и сказала. Но у них на все находился ответ. Они сказали, что я могла быть свидетелем-очевидцем, подстрекать к совершению тяжкого преступления и участвовать в нем, что я, возможно, пыталась скрыть улики… о, у них была еще масса доводов.

— На тебя сильно давили?

— Они были Очень настойчивы, — ответила Делла Стрит, убирая свою Шляпу в платяной шкаф и устало падая в кресло. — Я думаю, что помощник окружного прокурора и один из помощников шерифа повели бы себя, еще хуже, если бы не лейтенант Трэгг. Он был упорен в своих расспросах, но. вел себя в высшей степени корректно, как джентльмен старой школы.

— А что они хотели от Сьюзен Фишер?

— Об этом я ничего не знаю, — ответила Делла Стрит. — Они отправили ее в отдельную комнату и со времени задержания не дали нам возможности обменяться хотя бы словом. Они посадили нас в разные машины и допрашивали в разных комнатах.

— Ладно, похоже, пахнет жареным и вот-вот разразится буря.

Из приемной Герти дала несколько резких предупредительных звонков, одновременно дверь открылась, и на пороге кабинета показался лейтенант Трэгг,

— Доброе утро, Перри, — поздоровался он и, поклонившись Делле Стрит, добавил: — Я уже виделся с вами утром, Делла.

— Это трудно оспаривать, — ответила она.

— Прошу простить меня за это вторжение к вам без предупреждения, Перри, — сказал Трэгг, — но, как я объяснял вам не однажды, налогоплательщики не любят, — когда мы прохлаждаемся в приемных. Случается, что человек, зная, что нам нужно, предпринимает шаги к уничтожению цели нашего визита.

— А цель вашего сегодняшнего визита?.. — поинтересовался Мейсон.

— Ну, в данном случае мне поручили попросить вас заглянуть в некоторые разделы Уголовного кодекса.

— Пожалуйста.

— В этих разделах речь идет о сокрытии улик, о сообщничестве и других тому подобных вещах. Но я не собираюсь обсуждать с вами эти разделы.

— Почему же? — спросил Мейсон.

— Потому, — все еще улыбаясь, ответил Трэгг, — что я уверен — вы давно уже с ними знакомы и, весьма вероятно, предприняли шаги, чтобы эти параграфы не могли быть к вам применены.

— Тогда какова же все-таки цель вашего визита?

— В настоящий момент цель моего визита — уведомить вас, что мы изымаем автомобиль, который вы взяли напрокат прошлой ночью в компании «Ви рент М-кар», и еще мне поручено спросить, почему вы сочли необходимым арендовать именно эту конкретную машину?

— Именно эту? — уточнил адвокат, улыбнувшись, и пояснил: — Причина, почему я взял напрокат автомобиль, в том, что у Деллы Стрит были дела, а вы приказали мне не покидать бензоколонку. Следовательно, чтобы вернуться в город, после'того как вы закончили меня расспрашивать, мне понадобилось вызвать такси. Вполне естественно, что далеко не все любят ездить на такси и платить по тарифу. Даже преуспевающий юрист может в таком случае сильно потратиться.

— Пожалуй, — согласился лейтенант Трэгг. — Но я подозреваю, что вы знали, что взятая вами напрокат машина — та самая, которую ваша клиентка Сьюзен Фишер ранее тоже брала напрокат и на которой она приехала к месту, где позднее был найден труп Кена Лоури?

— С чего вы это взяли! — воскликнул удивленный Мейсон.

— Вы не знали этого?

— Откуда я мог знать?

— Вы взяли машину в том же агентстве.

— Разумеется, — ответил Мейсон. — Это ближайшее прокатное агентство к бензоколонке, где вы велели мне оставаться.

— Ясно, — сказал Трэгг. — Другими словами, это чисто случайное совпадение.

— Можете его так называть, — согласился Мейсон.

— А могу и не называть, — сказал Трэгг. — Я твердо уверен, что и окружной прокурор его так не назовет.

— Прекрасно, вы хотите забрать машину. Как я понимаю, вы дадите мне расписку, мы проверим кил омет-, раж по- счетчику на настоящее время, я позвоню в «Ви рент М-кар», и вы объясните им, что полицейский департамент сам вернет ее и сообщит'-показания счетчика. Я, естественно, не желаю платить десять центов за каждую милю, которую соизволит проехать на машине кто-либо из департамента полиции.

— О, разумеется, — сказал Трэгг. — Мы всегда рады сотрудничать с вами, Перри.

— Спасибо.

— А теперь, — продолжал Трэгг, — если мы осмотрим эту машину на предмет скрытых отпечатков пальцев и обнаружим, что все отпечатки стерты, вы можете понять, насколько многозначительно и подозрительно это будет выглядеть.

— Не сказал бы, что уж так подозрительно, — ответил Мейсон, — но я вполне уверен, что в материалах обвинения это обстоятельство будет выглядеть в высшей степени подозрительно.

— И это может поставить вас в очень неловкое положение, — отметил Трэгг.

— Может, — согласился адвокат.

— Не заметно, что вы и впрямь так думаете.

— Надеюсь, этого не случится, поскольку верю, что вы ничего подобного не обнаружите.

— Хорошо, автомобиль — на стоянке, и двое экспертов тщательно его изучают. Если вы соблаговолите спуститься вниз и проверить счетчик, мы дадим вам расписку за машину и заберем ее.

Мейсон вздохнул:

— Похоже, все-таки придется. Как долго вы уже поработали над машиной?

— С тех пор, как вы оставили ее на стоянке, — усмехнулся Трэгг. — Знаете, Мейсон, я хочу предложить вам пари.

— Какое?

— Что мои люди доложат: в машине нет ни единого отпечатка, кроме, может быть, одного или двух ваших собственных на двери… и вы знаете, что случится, если так оно и будет? Я отправлю вас в управление для дачи показаний по поводу уничтоженных отпечатков. Я думаю, вам следует предупредить свою несравненную секретаршу об отмене встреч на случай, если вы не вернетесь в контору.

Мейсон вздохнул и протянул руку за шляпой.

— Меня всегда угнетают эти неуклюжие методы полиции.

— Знаю-знаю, — сказал Трэгг, — но окружной прокурор весьма плохо относится к адвокатам, уничтожающим доказательства.

— Доказательства чего?

— Убийства.

— Какого рода доказательства?

— Ну, к примеру, я бы не удивился, если бы в этой машине некоторое время находился Кен Лоури. Тогда его отпечатки могли бы быть найдены, если бы их не трогали. К вашему сведению, эти специалисты по отпечаткам работают довольно-таки профессионально, и если в машине уничтожены отпечатки, они это установит. Конечно, если автомобиль находился в вашем распоряжении и если у вас был серьезный мотив защитить свою клиентку, ответ более или менее ясен.

— Я бы сказал — менее, чем более, — заметил Мейсон. — Давайте лучше спустимся на стоянку и поглядим на машину. Тебе, Делла, пожалуй, лучше пойти с нами в качестве свидетеля, чтобы вы могли проверить километраж.

— Чем больше компания, тем веселее, — согласился Трэгг, — идемте.

Трэгг вывел их из конторы к лифту, затем из лифта, через боковой выход, на стоянку.

Двое мужчин осматривали автомобиль, оставленный Мейсоном. Еще один, с аппаратом для фотографирования отпечатков пальцев, суетился рядом.

— Ну, — спросил Трэгг, когда они подошли к машине, — вы установили, что она дочиста вымыта?

Один из людей повернулся к Трэггу. Его лицо выражало полную беспомощность.

— За все время своей работы, лейтенант, — сказал он, — я никогда не видел машины с большим количеством отпечатков пальцев, чем вот эта. Она покрыта ими сверху донизу. Они везде — спереди, сзади, на лобовом стекле, на окнах, на руле. На зеркале заднего обзора — ни единого свободного места.

На мгновение улыбка исчезла с лица лейтенанта Трэгга. Затем он глубоко вздохнул и поклонился Перри Мейсону.

— Слабый противник не заслуживает уважения, — сказал он. — Мне доставит большое удовольствие вернуться к прокурору и сказать ему, что нет смысла вас допрашивать.

— Вы не ожидали найти на машине отпечатки пальцев? — спросил Мейсон.

— Ну, я не думал, что машина будет вообще свободна от всяких отпечатков. Но мне было поручено сказать вам, что я уверен именно в таком результате. Тем не менее я не ожидал, что машина будет покрыта таким количеством отпечатков пальцев. Не соблаговолите ли объяснить, как это случилось?

Мейсон пожал плечами;

— Наверное, довольно много людей прикасалось к машине, — сказал он. — Возможно, полиция осматривала ее до того, как я взял ее напрокат.

— Не говорите глупостей, — ответил Трэгг.

— Выглядит так, будто какая-то из национальных политических партий устроила в этой машине свой съезд. Сплошные отпечатки, — сказал один из экспертов, стоявший неподалеку о. т Трэгга.

Трэгг поклонился и приподнял шляпу, что можно было истолковать как жест прощания с Деллой или как знак уважения к Перри Мейсону.

— В сложившейся ситуации нет причин нарушать ваш распорядок дня, адвокат. Всего наилучшего.

— Семнадцать тысяч девятьсот сорок пять и две десятых. Правильно, лейтенант?

— Правильно, — буркнул Трэгг.

— Запиши, Делла, — велел Мейсон.

Делла Стрит сделала запись в блокноте.

— Прощайте, лейтенант.

— Оревуар^[2], — ответил Трэгг. — Несомненно, мы вскоре увидимся.

— О, несомненно, — подтвердил Мейсон и вместе с Деллой направился в здание.

Когда Мейсон и Делла Стрит вошли в лифт и двери уже почти закрылись, в вестибюле появился Пол Дрейк. Он бросился к лифту и успел втиснуться в кабину.

— Привет, Пол, — сказал Мейсон.

— Боже, как я рад вас видеть, — заулыбался Дрейк.

— Что-то случилось? — спросил адвокат.

— Очень многое, я зайду к тебе и расскажу все новости… — Он многозначительно покосился на других пассажиров, которые с любопытством поглядывали" на них.

Мейсон согласно кивнул, и через несколько секунд все трое уже шагали по коридору.

— Они арестовали твою клиентку, — сообщил Дрейк.

— Знаю. Они на некоторое время задержали даже Деллу.

— О’кей, я собираюсь сказать тебе кое-что, Перри, — продолжал Дрейк. — У них есть некая абсолютно неоспоримая улика. Какая — мне еще неизвестно, но скажу тебе одно: в этот раз ты защищаешь виновного клиента.

— Ты уверен?

— Я — нет, но мой информатор умерен. В управлении мне посоветовали передать тебе, чтобы ты бросил это дело.

— Я не могу, Пол. Я слишком глубоко в нем увяз. Что еще новенького?

— Нашелся Эндикотт Кэмпбелл. Около пяти, часов утра он приехал домой. Никто не знает, где он был. Он приехал в своем автомобиле, поставил его в гараж, вошел в дом и пока оттуда не показывался.

— Что еще?

— Полиция объявила розыск Амелии Корнинг. Вчера вечером она выбралась на своем кресле из грузового лифта, и больше ее никто не видел.

— Этот человек, что управляет грузовым лифтом, — полиция знает о нем и его вахте у служебного входа в отель?

— Ну конечно, — сказал Дрейк. — Как только полиция официальна начала розыск, она опросила всех лифтеров, и этот парень из грузового лифта рассказал им все.

— И они не нашли ни следа?

— Ни следа.

— Это странно. Полуслепая женщина в инвалидной коляске не может просто раствориться в воздухе.

— Ну, выходит, она смогла, — возразил Дрейк. — Не забывай — это происходит уже второй раз за сорок восемь часов. Первой исчезла женщина, назвавшаяся Амелией Корнинг, теперь пропала сама Амелия.

— Одна из них только притворялась Амелией Корнинг, — сказал Мейсон. — Следовательно, исчезнуть для нее было очень простым делом. Все, что ей требовалось, — подняться с кресла, снять темно-синие очки и уйти. Но настоящая Амелия Корнинг — темная лошадка другого рода

Адвокат отпер дверь своего кабинета и пропустил вперед Деллу и Дрейка.

— Ладно, Пол, — сказал он. — Давай приступим к работе. У нас куча отпечатков пальцев для проверки.

— Нам придется потратить на это чертовски много времени, — вздохнул Дрейк.

— Как так?

— У полиции больше власти, — пояснил Дрейк. — Они могут прийти к управляющему «Ви рент М-кар» и сказать, что им нужны отпечатки его пальцев. Они могут отправиться к Эндикотту Кэмпбеллу и спросить, не возражает ли он против снятия его отпечатков. Затем они сравнят их с отпечатками- из машины.

Мы в другом положении. У нас есть куча снятых отпечатков, и все, что мы можем сделать, — это постепенно отбрасывать одни и гадать, кому принадлежат другие. Мы не обладаем возможностями полиции.

— А как насчет человека, снимавшего отпечатки? Как ты думаешь, он отдаст полицейским снимки?

— Да, если узнает, что полиция их ищет.

— Когда он это узнает?

— Вероятно, через день-другой, — сказал Дрейк. — Это зависит от того, когда информация попадет в газеты. В этом деле действительно есть что-то роковое, и не следует недооценивать Эндикотта Кэмпбелла. Он ловкий, оборотистый, хитрый деляга.

— Я допустил ошибку, Пол. Я обязан был сказать тебе, чтобы ты послал за ним пару шпиков и отыскал, куда он направился и что делает. Конечно, мы никак не могли знать, чтО'Амелия Корнинг намеревается исчезнуть.

— Естественно, — согласился Дрейк.

— Ладно, займись делом и собери все, что сможешь, собери все самые маленькие обрывки информации. Кроме того, возьми эти отпечатки и попробуй установить их принадлежность. К этому моменту полиция уже зарегистрировала Сьюзен Фишер, поэтому у них есть ее отпечатки пальцев. Коронер снимет отпечатки Кена Лоури в морге. Где мы можем найти отпечатки Амелии Корнинг — другой вопрос. Мне кажется, они моглибыть взяты в связи с ее въездной визой или какой-либо другой казенной формальностью при въезде в страну. Они могут лежать в каком-либо учреждении.

— Предположим, Амелия Корнинг либо Кен Лоури находились в этой машине, — сказал Дрейк. — Предположим, их отпечатки идентифицированы.

Мейсон подумал немного, затем медленно покачал головой.

— Если кто-то из них был в машине — мы погибли.

Дрейк сказал:

— Перри, от этого дела у меня почему-то крутит под ложечкой. Мне кажется, они точат на тебя зубы.

— Хорошо, у тебя не будет никаких трудностей в снятии отпечатков пальцев у Кена Лоури. Он в морге. Немедленно пошли туда кого-нибудь.

— Уже послал, — ответил Дрейк. — Дай мне отпечатки, и я пойду к себе. Я распорядился привезти отпечатки Лоури сразу, как только их снимет коронер.

— А коронер отдаст их? — спросил Мейсон.

— Разумеется. Для них это рутина. Они дактилоскопируют каждый труп, идущий на вскрытие.

— Ты знаешь, как было совершено убийство?

— Удар в сердце: одна колотая рана, очевидно, нанесена ножом для разрезания бумаги и вскрытия писем. Тем, что похож на стилет.

— Где входное отверстие, спереди или сзади?

— Сбоку, — ответил Дрейк. — Очевидно, Кена Лоури застали врасплох. Он находился с кем-то, кому доверял.

— Ладно, начинай работать над отпечатками.

— Я могу проверить отпечатки Лоури за несколько минут.

Дрейк позвонил к себе в контору.

— Я у Мейсона, — сказал он. — Вы получили от коронера отпечатки Кена Лоури? Ясно. Принесите их сюда. Хорошо?

Через минуту на столе Мейсона лежал набор отпечатков, сделанных в морге. Адвокат вынул из своего кейса пачку отпечатков и протянул их Дрейку. Тот уселся за стол.

Пользуясь увеличительным стеклом, он один за другим сверял отпечатки, снятые Обертом, с теми, что были доставлены из канцелярии коронера.

Вдруг на лице Дрейка появилось выражение отчаяния.

— Держись, Перри, — огорченно произнес он..

— Что такое?

— Подожди, дай проверить.

Повозившись еще две-три минуты, Дрейк положил один отпечаток, сделанный в машине, на несколько дюймов выше отпечатка, принесенного от коронера, затем медленно сложил увеличительное стекло и, взглянув на Перри, сказал:

— На этот раз ты пропал. Один из отпечатков, снятых в автомобиле, принадлежит Кену Лоури. Если ты известишь лейтенанта Трэгга, что у тебя есть этот отпечаток, ты вручишь своей клиентке билет в газовую камеру. Если не уведомишь его, то поставишь себя в положение, которое квалифицируется как сокрытие вещественного доказательства в деле об убийстве.

Мейсон обдумывал ситуацию около минуты, затем сказал:

— Мы не станем делать ни того, ни другого, Пол. Позвони своему человеку, который делал отпечатки. Скажи ему, что машина фигурирует в деле об убийстве и он должен проявить фотографии и немедленно отнести их в полицию.

— Никому не сообщая, что это предложил ты?

— Правильно.

— Тут ты все ставишь на карту, — сказал Дрейк. — Полиция получает информацию, а у тебя нет даже того плюса, что ты сам сообщил эту информацию.

Мейсон кивнул:

— Если полиция начнет работать против меня, у нее останется меньше времени работать против Сьюзен Фишер. Я отвлеку их.

— Не обманывай себя, — мрачно сказал Дрейк. — У них найдется время на каждого, включая меня.

Глава 11

Судья Бертон Элмер появился в зале суда, и судебный пристав объявил о начале заседания. Заинтересованные наблюдатели отметили, что справа от своего заместителя Харрисона Флэндерса собственной персоной расположился окружной прокурор Гамильтон Бюргер. По канцелярии графства со скоростью лесного пожара разносились слухи, что на этот раз вина клиентки Перри Мейсона будет доказана настолько неопровержимо, что выиграть дело адвокату будет невозможно. Заключение виновной под стражу доказывалось с математической точностью, и не было ни малейших сомнений, что обвиняемая после слушания ее дела в окружном суде предстанет перед судом высшей инстанции.

Более того, ходили слухи, что немедленно после решения судьи Элмера относительно обвиняемой сам Перри Мейсон будет обвинен в сокрытии материальных улик и против него будет возбуждено дело.

Один из видных обозревателей зашел так далеко, что предсказал в утренней газете: судья Элмер закончит дело за два часа, и к вечеру адвокат окажется, почти в том же положении, что и его клиентка.

Гамильтон Бюргер держался настолько торжественно, что смертный приговор воспринимался как единственно возможный результат судебного заседания.

— Слушается дело: «Народ против Сьюзен Фишер», — объявил судья Элмер.

— Готов к слушанию от имени Народа, — произнес Харрисон Флэндерс.

— Готов от имени подзащитной, — заявил Мейсон.

Флэндерс со сноровкой ветерана судебных процессов представил суду доказательства совершения преступления, обстоятельства обнаружения трупа Кена Лоури вскоре после наступления его смерти, карты и диаграммы, указывающие точное место, где был найден труп, результаты опознания тела одним из членов семьи, передал историю деятельности убитого в золотодобывающей компании «Мохавский монарх», добавив, что эта компания является дочерней фирмой «Корнинг майнинг, смелтинг энд инвестмент компани».

Закончив с последним предварительным свидетелем, Флэндерс нанес прямой удар.

— Вызовите свидетеля Эндикотта Кэмпбелла, — объявил он.

Эндикотт Кэмпбелл вышел вперед, принял присягу, назвал свое имя, местожительство и занимаемую должность — главный управляющий «Корнинг майнинг, смелтинг энд инвестмент компани».

— Вы знали покойного мистера Лоури? — спросил Флэндерс.

— Я познакомился с ним незадолго до его гибели.

— Вы были знакомы с компанией, которую для экономии времени будем называть «Мохавский монарх»?

— В общих чертах.

— Что вы подразумеваете под этими словами?

— Компания, которой я управляю, переводила деньги компании «Мохавский монарх» на страховые операции.

— Вы знаете, сколько всего денег было переведено дочерней компании в прошлом году?

— Да, сэр.

— Сколько?

— Двести семь тысяч пятьсот тридцать шесть долларов восемьдесят пять центов.

— Это отражено в бухгалтерских книгах «Корнинг майнинг, смелтинг энд инвестмент»?

— Да.

— Возникали ли какие-либо чрезвычайные обстоятельства в связи с этой «Корнинг майнинг, смелтинг энд инвестмент компани», которую для краткости я буду именовать компанией «Корнинг»?

— Да, — были.

— Какие?

— Ожидался приезд из Южной Америки Амелии Корнинг, владелицы девяноста процентов акций, для личного инспектирования дел компании и дочерних фирм.

— Вы знакомы с обвиняемой?

— Да.

— Она работала у вас?

— Да.

— Как долго?

— Примерно полтора года.

— "Каковы ее служебные обязанности?

— Ее нанял мой помощник. Она была больше, чем секретарем. Она помогала мне вести дела компании.

— Обратимся к субботе третьего числа текущего месяца. Вы в этот день разговаривали с обвиняемой?

— Да.

— Как вы вели разговор?

— По телефону.

— Вы знаете голос обвиняемой настолько хорошо, что можете быть уверены, что с вами разговаривала именно она?

— Да, сэр.

— Какова была тема разговора? Что сказала обвиняемая?

— Онй сказала мне,'что мисс Корнинг, которая не должна была появиться раньше понедельника, неожиданно появилась в субботу, что она пыталась меня разыскать и…

— Подождите, вы сказали, что «она» пыталась разыскать вас. Вы имели в виду мисс Корнинг или обвиняемую?

— Обвиняемая сказала, что она, обвиняемая, пыталась найти меня, но не сумела,

— Что еще она утверждала?

— Она утверждала, Что мой сын, Карлтон, семи лет, был у меня в офисе со своей гувернанткой, Элизабет Доу, и показал обвиняемой коробку из-под обуви, которая, как он сказал, принадлежит мне, что она проверила содержимое коробки и обнаружила, что та нат полнена стодолларовыми банкнотами, составлявшими большую сумму, что она положила коробку в сейф, не пересчитав деньги.

— Что еще?

— Затем обвиняемая сказала, что внезапно позвонила мисс Корнинг и велела ей приехать в аэропорт, что она привезла мисс Корнинг в отель, после чего мисс Корнинг прибыЛа в контору, провела там довольно длительное время, изучая счета, и фактически забрала часть их из конторы.

— Все это происходило в субботу, третьего?

— Да, сэр.

— Вы убедились впоследствии, было ли это правдой?

— Я убедился, что по меньшей мере частично это неправда.

— Что оказалось неправдой?

— Мой сын не давал обвиняемой никакой коробки или чего-либо подобного, где содержались бы деньги, и мисс Корнинг не была в моей конторе. Была женщина, которая выдала себя за мисс Корнинг, зарегистрировалась в отеле, и обвиняемая сговорилась с этой женщиной передать ей…

— Минуточку, — прервал его Мейсон. — Я протестую против слова «сговорилась» как личного умозаключения свидетеля и прошу его вычеркнуть.

— Оно будет изъято, — сказал судья Элмер. — Просто перескажите разговор и что затем произошло — так, как вы это знаете.

— Я, конечно, немедленно приготовился к встрече с обвиняемой и с мисс Корнинг. Личность, которая выдавала себя за мисс Корнинг, внезапно исчезла, обвиняемая появилась с мистером Мейсоном в качестве своего адвоката и продемонстрировала, скажем так, полное нежелание сообщить дальнейшие сведения о коробке или о чем-то еще, где находилась большая сумма денег.

— Незадолго до происшедшего вы имели контакт с покойным Кеном Лоури?

— Да, имел и также немедленно связался с ним после этого инцидента.

— Что вы сделали?

— Я поехал в Мохав.

— И расспросили мистера Лоури?

— Да.

— Тогда это была ваша вторая встреча с ним?

— Да. Первая произошла днем в субботу, третьего числа. Вторая — почти в час ночи четвертого. Вторая беседа длилась около часа.

— Существует ли причина, почему вы вообще не встречались с Лоури до третьего числа?

— Мне было приказано сосредоточиться на операциях с недвижимостью и не касаться мохавской шахты. Я получил особое указание оставить ее полностью в руках мистера Лоури.

— Кто дал вам это распоряжение?

— Мисс Корнинг.

— Каким путем?

— В разговоре по междугородной линии.

— Итак, в течение прошлого года вы перевели примерно двести семь тысяч долларов из компании «Корнинг» в «Мохавский монарх». Вы получили оттуда какие-либо перечисления?

— Не прямо в «Корнинг», а в дочернюю компанию. Я был предупрежден мисс Корнинг, что дочерняя компания сама произведет расчет в соответствующее время.

— Когда вы виделись с мистером Лоури, у вас был с ним разговор относительно его работы?

— Да.

— И что же он сказал вам насчет денег, которые он отправлял, или что он делал с деньгами, переводимыми компанией «Корнинг»?

— Я протестую, — вмешался Мейсон. — Пересказ разговора, неизвестного моей подзащитной, не является прямым свидетельством и не имеет отношения к делу.

— Если суд позволит, это часть res gestae^[3], — возразил Флэндерс. — Это помогает раскрыть мотив убийства Лоури. Это был официальный разговор между работником компании и управляющим.

— Меня не интересует степень официальности разговора, — сказал Мейсон. — Он не имеет отношения к подзащитной. Более того, сейчас вполне очевидно, что Лоури не работал в компании «Корнинг». Он получал чеки от компании «Корнинг» и, как явствует из его признания, делал кое-что иное, вместо того чтобы посылать деньги компании «Корнинг».

— Именно это я и хочу доказать, — сказал Флэндерс.

— Тогда докажите это более компетентным свидетельством, — съязвил Мейсон.

— Я думаю, вопрос поставлен правильно, — сказал судья Элмер, — полагаю, предмет разговора — бухгалтерские записи, не так ли?

— Нет, — сказал Флэндерс. — Сложилась необычная ситуация, и именно из-за этого был убит Лоури. Мы можем засвидетельствовать показаниями нескольких человек, что делал Лоури с деньгами, которые получал.

— Вы можете показать, что, по его словам, он делал с ними, — возразил Мейсон, — но его слова никак не связаны с подзащитной.

— Я удовлетворяю протест, — сказал судья Элмер.

— Хорошо, — ответил Флэндерс, всем своим видом демонстрируя нарочитое разочарование, но по поведению Бюргера было ясно видно, что он воспринял решение судьи как должное.

— Мистер Кэмпбелл, у вас был еще разговор с. Мистером Лоури, после того как вы покинули Мохав?

— Да.

— Когда он состоялся?

— Около пяти часов вечера.

— вы виделись или разговаривали по телефону?

— По телефону.

— Что сказал вам мистер Лоури?

— Он сказал, что мистер Мейсон и его секретарша…

— Минуточку, — вмешался Мейсон, — я протестую против передачи этого разговора — как пересказа чужих слов, не имеющего отношения к делу, некомпетентного и беспочвенного. Нет оснований считать, что моя подзащитная присутствовала при этом разговоре или что он полностью или частично имеет к ней отношение.

— Я обращаюсь к разговору, состоявшемуся между покойным и этим свидетелем, чтобы коснуться заявлений, сделанных мистером Мейсоном в качестве адвоката обвиняемой.

Судья Элмер покачал головой.

— Протест будет отклонен, только если вы сможете показать, что разговор был передан обвиняемой или она присутствовала при нем или слышала его.

— Хорошо, — сказал Флэндерс. — Итак, мистер Кэмпбелл, у вас состоялся очный разговор с обвиняемой относительно коробки с деньгами?

— Вне всякого сомнения.

— Обвиняемая, Перри Мейсон, как ее адвокат, и мисс Делла Стрит, секретарша Перри Мейсона.

— И о чем шла речь?

— Я сказал обвиняемой, что в сейфе нет коробки с деньгами, о которой она мне сообщила.

— И что она ответила на это?

— Ничего, только настаивала, что мой сын дал ей коробку из-под обуви, наполненную деньгами.

— Сколько лет вашему сыну?

— Семь.

— Его имя?

— Карлтон.

— Обвиняемая сказала вам, когда именно упомянутая коробка с деньгами была ей отдана?

— Она сказала, что в то субботнее утро, третьего числа, в моей конторе Карлтон передал ей коробку и, заглянув в нее, она обнаружила, что коробка набита стодолларовыми банкнотами. Она положила ее в сейф.

— Спрашивайте, — предложил Флэндерс Мейсону.

— Вы отправились в контору искать коробку до разговора с нами? — спросил Мейсон.

— Да.

— Почему?

— Она сказала по телефону, что мой сын дал ей коробку и уверял, что она принадлежит мне. Я, разумеется, хотел это выяснить, как отец и как должностное лицо компании.

— И вам удалось найти в сейфе что-либо подобное?

— Нет.

— Вы открывали сейф, чтобы заглянуть в него? — Да.

— С вами был кто-нибудь еще?

— Нет.

— Тогда это только ваши слова против ее слов.

Эндикотт Кэмпбелл торжествующе улыбнулся.

— Мистер Мейсон, пока это мое слово против ее, и пока я, по крайней мере, не обвиняюсь в убийстве с целью скрыть свои финансовые махинации, — сказал он саркастически.

Мейсон слегка поклонился ему.

— Да, пока, — сказал он. — Спасибо, на данный момент у меня все.

— Пригласите вашего следующего свидетеля, — распорядился судья Элмер.

— Вызывается Элизабет Доу, — произнес Флэндерс.

Элизабет Доу, угловатая малопривлекательная женщина, решительным шагом поднялась на свидетельское место. С совершенно равнодушным лицом она сообщила свои фамилию, имя, адрес и род занятий.

— Вы знакомы с Карлтоном Кэмпбеллом, семилетним сыном Эндикотта Кэмпбелла, свидетеля, который только что давал показания?

— Да.

— У вас есть с ним какие-либо официальные связи?

— Я его гувернантка.

— Вы были ею в субботу, третьего числа сего месяца?

— Да.

— Вы взяли его с собой в контору «Корнинг» утром этого дня?

— Да, взяла.

— Кто там был?

— Сьюзен Фишер, обвиняемая.

— Между Сьюзен и Карлтоном произошел какой-либо разговор?

— Да.

— Вы слышали этот разговор?

— Да, частично.

— Карлтон имел при себе что-либо, когда пришел в контору?

— Да.

— Что это было?

— Коробка для обуви.

— Вы Видели собственными глазами, что находилось в этой коробке?

— Да. Пара черных выходных туфель из натуральной кожи, принадлежавших Эндикотту Кэмпбеллу.

— Как вы узнали, что там находится?

— Перед тем как мы вышли из дому, между Карлтоном и его отцом был разговор о коробке с «сокровищами», и Карлтон спросил отца, могут ли они поменяться своими «сокровищами». Карлтон решил, что получил разрешение взять эту коробку.

— Там была только одна коробка?

— Да, толыСо одна коробка, которую Карлтон взял с собой.

— Чем вы можете доказать, что действительно знали, что находится в коробке?

— Когда мы ехали в машине, мне удалось развязать шнур, которым она была перевязана, когда Карлтон отвлекся. Я хотела выяснить, что там, поскольку, естественно, несла ответственность за мальчика.

— И что в ней было?

— Как я сказала, только пара черных ботинок.

— Это все. Можете допрашивать, — сказал Харрисон Флэндерс, с легким поклоном обращаясь к Мейсону.

— Вы вели машину, когда развязывали коробку? — спросил Мейсон.

— Нет, не вела, — ответила она. — Я сидела за рулем. Я включила зажигание, затем спросила Карлтона, где его пальто. Оказалось, он забыл его дома. Я велела ему вернуться. Пока он отсутствовал, я успела развязать коробку.

— Коробка была перевязана?

— Да.

— Чем?

— Я думаю, шпагатом.

— И вы заглянули внутрь?

— Да.

— И потом опять завязали?

— Да.

— Куда вы направились?

— Прямо в контору.

— Почему вы поехали в контору?

— Я знала, что обвиняемая должна быть там, и хотела попросить ее присмотреть за Карлтоном, пока не сделаю некоторые личные дела. Я попросила ее о личном одолжении.

— И она согласилась?

— Да.

— Существует ли какая-нибудь вероятность, что коробка могла быть подменена?

— Нет, во всяком случае до того, как мы пришли в контору, нет, сэр. Коробка все время была у Карлтона, и он принес ее с собой. Любая подмена могла быть совершена только обвиняемой.

— Это все, — сказал Мейсон.

— Вызывается Фрэнк Голден, — объявил Флэндерс.

Голден был приведен к присяге и сообщил, что является владельцем филиала компании «Ви рент М-кар».

— В воскресенье, четвертого числа сего месяца, вы видели обвиняемую?

— Да, видел.

— Вы разговаривали с ней?

— Да.

— И вы заключили с ней некую сделку?

— Да.

— Что это была за сделка?

— Я сдал ей напрокат одну из принадлежащих нам машин — автомобиль, обозначенный в нашем инвентарном списке как «машина девятнадцать».

— В котором часу вы сдали ей эту машину?

— В шесть часов тридцать минут вечера.

— И она вернула ее?

— Да.

— Во сколько?

— Наши записи показывают, что в двадцать часов пятнадцать минут.

— И эта машина числится в инвентарном списке под номером девятнадцать?

— Да.

— И этот номер стоит на автомобиле?

— Да. Хотя он не очень заметен, но все же краской проставлена цифра «девятнадцать».

— Значительно позднее в этот вечер вам приходилось сдавать эту машину кому-либо еще?

— Да.

— Кому?

— Мистеру Перри Мейсону, адвокату обвиняемой.

— Когда это было?

— Почти перед самым закрытием. Где-то около… Ну, за несколько минут до одиннадцати вечера. Я занес время в книгу учета как двадцать два тридцать, потому что это официальное время конца работы.

— Как была одета обвиняемая, когда вы ее увидели?

— На ней были плащ, свитер, брюки и мужская шляпа, широкополая шляпа, надвинутая на глаза. Сначала я подумал, что это мужчина, но после того, как она заговорила, я, разумеется, понял, что передо мной женщина. И потом, конечно, я узнал, кто она, из ее водительских прав.

— Она предъявила вам права?

— Да. Это необходимо, чтобы получить машину напрокат.

— И в ваших записях есть ее имя?

— Да, сэр. Сьюзен Фишер, обвиняемая по этому делу.

— Когда вы окончательно получили автомобиль назад?

— В понедельник, пятого днем. Его вернула полиция. Перед этим меня уведомили, что полиция занимается им.

— Все. Можете вести допрос, — сказал Флэндерс.

— Вопросов нет.

— Вызовите Майртона Оберта, — велел Флэндерс.

Майртон Оберт назвал свой адрес и профессию и дал показания, что между двенадцатью тридцатью и часом ночи в понедельник он был вызван Перри Мейсоном и Полом Дрейком, чтобы снять отпечатки пальцев с автомобиля, что он записал также малоприметный номер машины — девятнадцать. Затем он снял серию отпечатков и вручил их Перри Мейсону. Он дал, однако, ему понять, что, если машина замешана в каком-либо преступлении, он передаст информацию полиции, и сделал фотографии отпечатков. Эти фотографии были переданы полиции, причем один из отпечатков, снятых у покойного Кена Лоури, совпадает с отпечатком, найденным в автомобиле на тыльной стороне зеркала заднего обзора. Оберт подчеркнул^ что является специалистом по идентификации отпечатков пальцев и что не может быть сомнений: этот отпечаток сделан средним пальцем правой руки покойного.

— Допрашивайте, — заносчиво предложил Флэндерс.

— Вопросов не имею, — сказал Мейсон.

— Вызывается лейтенант Трэгг, — объявил Флэндерс.

Лейтенант Трэгг засвидетельствовал, что принял телефонный вызов от Перри Мейсона, который сообщил о нахождении им трупа в районе Малхолланд-Драйв, что сначала Трэгг по радио отдал приказ патрульной машине направиться туда и проследить, чтобы все осталось нетронутым. Затем вместе с помощником коронера, фотографом и экспертом-криминалистом сам отправился на место преступления, и там они обнаружили труп Кеннета Лоури.

Трэгг предъявил различные фотографии и идентифицировал их.

— Как долго труп находился там со времени наступления смерти?

— Очень короткое время, — сказал Трэгг. — Я предоставлю патологоанатому назвать точное время, но смерть наступила незадолго до нашего приезда.

— Во время осмотра вы искали следы автомобиля вокруг трупа?

— Да.

— Что вы обнаружили?

— Я нашел малозаметные следы шин, ведшие к месту обнаружения трупа. Я тщательно осмотрел их и сделал слепки. Мне удалось получить хорошие слепки следов всех четырех покрышек колес автомобиля. Они имели между собой довольно очевидные отличия.

— Покрышки не были одинаковыми?

— Нет, сэр. Они были двух разных типов, двух видов ободов. Передние — одного производства, задние — другого. И более того, на правой передней покрышке есть заметная выемка, которая оставляет особенно выделяющийся индивидуальный след.

— Вы обнаружили автомобиль, имеющий соответствующие слепки шины?

— Да, сэр.

— Что это за автомобиль?

— Автомобиль номер девятнадцать, собственность компании «Ви рент М-кар». Я нашел этот автомобиль на автостоянке у здания, где находится контора адвоката Мейсона. Мистер Мейсон признал, что машину поставил он и что прошлой ночью взял ее напрокат в этой компании.

— Можете вести перекрестный допрос, — предложил Флэндерс.

Глаза Мейсона сузились.

— Лейтенант, когда вы нашли эти следы?

— В ночь обнаружения трупа.

— Через какое время после обнаружения?

— Всего через несколько минут, пока вы, насколько я знаю, ждали на бензоколонке.

— Вы ничего не сказали мне об этих следах.

— Нет, сэр.

— Почему?

— Я не знал, что мой долг сообщать вам все, что находит полиция, мистер Мейсон.

— У меня все, — сказал Мейсон.

Флэндерс вызвал Софию Эллиот. Она засвидетельствовала, что является сестрой мисс Корнинг, что приехала из Южной Америки и поселилась в номере сестры в отеле «Артениум», что, когда она подошла к номеру, его дверь была открыта и внутри находились Перри Мейсон и его секретарша; после короткого разговора она предложила мистеру Мейсону и его секретарше покинуть помещение и пообещала известить адвоката и его секретаршу в случае, если мисс Корнинг захочет их увидеть.

Служащий отеля «Артениум», работающий на грузовом лифте, засвидетельствовал, что получил от мисс Корнинг двадцать пять долларов за то, чтобы незаметно вывезти ее из отеля.

Затем со стороны Харрисона Флэндерса последовал сюрприз — он вызвал свидетельницу Карлотту Эймс Джексон.

Мисс Джексон оказалась ничем не примечательной, остроносой нервозной особой, которая явно наслаждалась всеобщим к себе вниманием.

— Где вы были в ночь на воскресенье, четвертого числа сего месяца? — осведомился Флэндерс.

— Я находилась в переулке, сбоку от служебного входа в отель «Артениум».

— Как вы там оказались?

— Я работаю в отеле горничной. Когда я свободна, то каждый вечер гуляю по переулку.

— В тот вечер вы тоже гуляли?

— Да.

— Вы заметили что-нибудь необычное?

— Да.

— Пожалуйста, расскажите, что это было.

— В переулке я увидела женщину в инвалидном кресле на колесах. Там нет тротуара, и кресло стояло возле стены. Это было необычное место для женщцны в инвалидном кресле, и я направилась туда, чтобы заговорить с ней.

— Вы говорили с ней?

— Нет.

— Почему?

— Потому что в переулок свернул автомобиль, проехал мимо меня и остановился прямо возле женщины. Из него вышел водитель, помог женщине забраться в машину, сложил кресло, положил его в багажник, и они уехали.

— Вы видели водителя?

— Да.

— Это был мужчина или женщина?

— Женщина.

— Вы можете ее описать?

— На ней были плащ, свитер, брюки и мужская шляпа, надвинутая на глаза.

— Вам удалось увидеть ее лицо?

— Да.

— На каком расстоянии от нее вы были, когда видели лицо?

— По-моему, футов около двадцати.

— Вы видели эту женщину когда-либо прежде?

— Нет, насколько я знаю.

— Вы встречали ее снова?

— Да.

— Когда вы опять ее увидели?

— В полицейском участке.

— Кто показал вам ее?

— Там стояли в ряд пятеро женщин для опознания. Я выбрала из них ее.

— И кто была эта женщина, если вы знаете?

— Обвиняемая, сидящая здесь, — Сьюзен Фишер.

У Сьюзен Фишер перехватило дыхание от тоскливого ужаса.

— У вас была возможность рассмотреть автомобиль?

— Разумеется.

— Вы видели этот автомобиль позднее?

— Да. Я узнала его в компании «Ви рент М-кар». Он был помечен номером девятнадцать.

— Вы можете приступить к допросу, — с преувеличенной вежливостью обратился Флэндерс к Мейсону.

Адвокат встал и в упор посмотрел на свидетельницу:

— Вы запомнили номер автомобиля, увидев его в первый раз?

— Да, я так думала.

— Вы так думали?

— Да, я вполне уверена в этом.

— Вы где-то записали номер?

— Нет.

— Вы полагаетесь на свою память?

— Да, но потом я забыла его. Когда же мне сказали, что это может иметь огромное значение в расследовании убийства, оказалось, что я вновь вспомнила номер.

— Вы видели цифру девятнадцать на этой машине, когда она проезжала по переулку?

— Нет.

— В это время было уже темно?

— Да, темно.

— Вы находились рядом с машиной?

— Примерно в двадцати футах.

— Вы продолжали идти?

— Нет, я остановилась.

— Почему?

— Так мне было лучше видно.

— А вам не было бы видно лучше, подойди вы ближе?

— Возможно.

— Тогда почему вы не подошли ближе?

— Я… ну, я просто хотела увидеть, что происходит вокруг, вот и все.

— Вам любопытно все, что происходит вокруг вас, миссис Джексон?

— Нет!

— Тогда вы избрали новую линию поведения?

— Я не понимаю, что вы подразумеваете под этими словами.

— Как правило, вы не интересуетесь тем, что происходит вокруг вас?

— Как правило, я интересуюсь тем, что вижу.

— И стараетесь это запомнить?

— Иногда.

— Вы сказали, что узнали мою подзащитную при официальном опознаний.

— Да.

— Вы видели ее прежде?

— Только в переулке.

— Больше нигде?

— Ну, мельком, когда ее вели в комнату для опознания.

— А до этого вы видели ее фотографию?

— Да. В полиции мне показали ее фото и спросили, та ли это молодая женщина, которую я видела.

— И вы сказали им, что это она?

— Я сказала, что… Ну, я сказала им, что, похоже, да.

— Сначала вы сказали им, что не можете быть в этом уверены?

— Ну разумеется. Нельзя вот так посмотреть на фото и…

— Я спрашиваю вас: сказали ли вы в первый раз, что не можете быть уверены в том, что это та самая женщина?

— Да.

— Но когда вы увидели ее в ряду других женщин, после того как полиция предварительно показала вам ее, как вы сказали «мельком», то вы уверились?

— Да.

— Вы заметили изображенный на автомобиле номер девятнадцать, когда видели его в переулке?

— Нет, я заметила его позже.

— А как же вы узнали, что это та самая машина?

— По ее внешнему виду.

— Это довольно распространенная марка автомобилей?

— Да.

— Тысячи и тысячи автомобилей той же марки и модели, внешне совершенно одинаковых, ездят по улицам Лос-Анджелеса.

— Ну, я не знаю насчет тысяч и тысяч, но… в общем, все равно я уверена, что это была та же самая машина.

— Вы хорошо помните, — спросил Мейсон, — сколько раз с вами беседовали в полиции?

— О, несколько раз.

— А в окружной прокуратуре?

— Тоже несколько раз.

— В полиции не меньше десяти раз?

— Примерно столько.

— И столько же в окружной прокуратуре?

— Нет, там только пять.

— Теперь давайте посмотрим, — предложил Мейсон. — Как я понял вас, вы не были вполне уверены относительно личности женщины, когда полиция в первый раз спрашивала вас, но с течением времени вы становились все более уверены? Это правильно?

— Да.

— Вы не были уверены во время первого допроса?

— Ну… Нет, не была. Я сказала им, что не совсем уверена. Но я постоянно думала об этом и каждый раз, когда думала, вспоминала немного больше.

— То есть после каждого разговора с полицейскими вы становились все более уверены?

— Да.

— Именно в этом заключался предмет их разговоров с вами?

— Я не знаю, что такое «предмет».

— Но они провели с вами десять бесед?

— Да.

— И с каждой новой вы становились все увереннее?

— Да.

— То есть во время девятой беседы вы были менее уверены, чем во время десятой или чем сейчас.

Поднялся Гамильтон Бюргер.

— Ваша честь, — обратился он к судье, — это запугивание свидетельницы, мелкое крючкотворство, противозаконный перекрестный допрос. Получается совсем не то, что она говорила.

— Нет, именно это она и говорила, — парировал Мейсон. — Она сказала, что с ней разговаривали по меньшей мере десять раз и что после каждого разговора она становилась все более уверенной. Из этого следует, что еще после девятого разговора она была менее уверена, чем после десятого.

— Отклоняю протест, — улыбаясь, заявил судья Элмер.

Гамильтон Бюргер медленно опустился на свое место.

— Сейчас, когда протест окружного прокурора предупредил вас о возможной ловушке, вы можете ответить: во время девятого разговора вы были менее уверены в своих показаниях, чем сейчас?

— Ну, я не это имела в виду.

— Не важно, что вы имели в виду, — сказал Мейсон. — Я задал вам вопрос. Отвечайте: да или нет?

— Нет. Я была уверена уже во время девятого разговора.

— Тогда зачем был нужен десятый?

— Не знаю.

— И почему вы сказали, что с каждым последующим разговором становились все более уверены?

— Ну, я имела в виду именно время между девятым и десятым разговорами.

— Прекрасно, мы вернемся к восьмому, — сказал Мейсон. — Вы были более уверены после десятого разговора, чем после восьмого?

— Да, — раздраженно выпалила свидетельница.

— И более уверены после пятого разговора, чем после четвертого?

— Да.

— Спасибо, — сказал Мейсон. — У меня все.

Судья Элмер посмотрел на часы.

— Обвинение предполагает представить еще новые доказательства?

— Нет, ваша честь, — ответил Гамильтон Бюргер.

— Суд объявляет перерыв до двух часов дня, — заявил судья Элмер. — У меня есть небольшое дело, которое я собираюсь рассмотреть в час тридцать, но полагаю, что к двум часам оно будет разрешено, и мы сможем продолжить рассмотрение нашего дела. Судебное заседание отложено, обвиняемую препроводить к месту заключения.

Глава 12

Перри Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в отдельной комнате маленького французского ресторана вблизи Дворца правосудия, где они часто обедали во время выступлений Мейсона в суде.

— Да-а, мы и прежде бывали на грани поражения, но в обеденный перерыв нам обычно удавалось концентрировать свои мысли и каким-то путем выбраться из пропасти, — оглядевшись вокруг, сказал адвокат.

— На этот фаз нам не выбраться, — мрачно произнес Дрейк. — Твоя клиентка, Перри, виновна, и более того, вероятно, она-заманила куда-то Амелию Корнинг и избавилась от нее. Держу пари, что в течение следующих двадцати четырех часов где-то будет найден труп Амелии Корнинг, и, когда его обнаружат, твою клиентку обвинят еще в одном убийстве.

— Ее могут обвинить в убийстве, но это совсем не значит, что она виновна, — сказал Мейсон.

— Перри, как ты можешь это говорить? Доказательства выстраиваются так дьявольски непогрешимо, что нет даже призрачного шанса доказать ее невиновность.

— Это потому, что ты смотришь на все происходящее глазами обвинения, — возразил Мейсон. — Давай лучше проделаем небольшую аналитическую работу. Что тебе удалось выяснить о телефонных разговорах Кена Лоури?

— Никаких звонков от него, — сказал Дрейк, — и нам не удалось проследить, звонил ли кто-нибудь ему.

— Ему звонили, — возразил Мейсон. — Мы знаем, что во всяком случае один раз ему звонили. Эндикогг Кэмпбелл. Кэмпбелл показал это под присягой. Значит, либо Кэмпбелл сказал что-то, заставившее Лоури броситься в Лос-Анджелес, или был еще один разговор после звонка Кэмпбелла. Когда мы с Деллой Стрит простились с ним, у него не было намерений ехать в Лос-Анджелес. Ему, должно быть, позвонили сразу после нашего ухода, и этот разговор заставил его отправиться в город. Мы с Деллой остановились ненадолго, чтобы позвонить тебе и выпить по чашечке, кофе. Мы добрались до «Артениума» в девятнадцать двадцать пять. Лоури просто не мог оказаться в городе намного раньше этого времени. Даже если это был срочный вызов, Он не мог попасть в город намного раньше девятнадцати сорока пяти.

— Прекрасно, — сказал Дрейк. — Твоя клиентка встретила его, как только он появился, вывезла его за город, прикончила и вернулась с машиной к двадцати пятнадцати.

— У нее не было на это достаточно времени, — г ответил Мейсон. — Ей пришлось бы заставить Лоури встретиться с ней в месте убийства.

— Ну и что тут неправдоподобного? — удивился Дрейк. — Лоури возвращается домой на шахту. Там его застает телефонный звонок. Голос, который он уже знает, голос Сьюзен Фишер, сообщает, что он дал маху, разоткровенничавшись с тобой, и что он должен немедленно приехать в Голливуд, затем явиться в указанное место. Твоя клиентка записала расстояния стенографическими знаками.

Ты с Деллой поехал в Лос-Анджелес в отель, затем в Голливуд. Лоури же мог срезать путь через Бербанк и сэкономить по меньшей мере полчаса.

Мейсон предложил:

— Нам нужно выяснить, что это был за звонок. Давай посмотрим, сможем ли мы это сделать.

— Если сможем, окажется, что звонила твоя клиентка и… как ты поступишь, Перри? Попытаешься скрыть улики или передашь их полиции?

— Тут возникает сложный вопрос этического характера, — ответил Мейсон. Адвокат не должен скрывать улики. С другой стороны, он не должен повсюду выкапывать доказательства виновности своего клиента. Как бы то ни было, существующие улики могут быть и в пользу моей клиентки. Давай позвоним в твое агентство и узнаем, нет ли там чего-нибудь новенького?

Дрейк попросил принести телефонный аппарат и назвал телефонистке номер агентства.

— Алло! Это Пол Дрейк. Вы что-нибудь обнаружили? — осведомился он. — О’кей, выкладывай.

Вскоре Дрейк положил трубку и сказал Мейсону:

— Итак, кое-что обнаружилось, но это весьма загадочная ниточка.

— Что именно? — спросил Мейсон.

— Междугородный звонок из Лос-Анджелеса был сделан Кеннету Лоури днем в воскресенье, вероятно, во время вашего с ним разговора. Лоури не ответил, поэтому было оставлено извещение — когда он появится, пусть позвонит оператору под номером шестьдесят семь в Лос-Анджелес. Мексиканка, которая убирает в доме

Лоури, вспомнила, что записала эти цифры в блокноте, лежавшем рядом с телефоном.

Ну, мои люди связались с оператором и сумели проследить путь звонка. Звонили из телефонной будки. Голос был женский, и женщина сказала, что будет ждать, пока не ответят. Очевидно, она сидела рядом с телефоном минут около двадцати, пока не дождалась звонка. Это был вызов с оплатой на станцию, и женщина внесла тарифную плату. А теперь послушай, Перри: телефонная будка находится в двух кварталах от квартиры твоей клиентки. Она, очевидно, не хотела звонить из своей квартиры, поэтому прошла эти два квартала и позвонила из телефонной будки.

— Как она назвалась? — спросил Мейсон.

— Она сказала телефонистке, что мистера Лоури вызывает мисс Смит.

— Интересно, знает ли об этом полиция? — задумчиво произнес Мейсон.

— Нет, Перри, не думаю.

Мейсон прищурился.

— Теперь мы знаем, почему Лоури отправился в город. Он собирался с кем-то встретиться. Дело, очевидно, было достаточно важным, если он поехал сразу же после нашего с ним разговора. Практически он ехал вслед за нами.

— Сьюзен Фишер подобрала Амелию Корнинг в переулке, — подхватил Дрейк, — и увезла ее, потом к ней в машину подсел Кен Лоури. Мы знаем, что случилось с Лоури… Боже мой, Перри, эта женщина, должно быть, настоящий дьявол во плоти. Чтобы скрыть хищение большой суммы денег, она совершила два убийства и…

— Нет, погоди, — прервал его Мейсон. — Давай не будем обвинять ее в двух убийствах, не имея пока никаких доказательств ее вины. Сьюзен Фишер заявила мне, что в ту ночь в машине не было никакого Кена Лоури, что она вообще никогда в жизни не встречала его и даже не знает, как он выглядит, и что она не сажала Амелию Корнинг в машину возле отеля.

— Брось, — сказал Дрейк. — Против нее слишком много улик. Боже мой, Перри, ты слишком оптимистически настроен. Практически каждый, кого я знаю, уже согнулся бы под тяжестью неоспоримых доказательств, предъявленных сегодня утром в суде… Ты же видел, как сиял Гамильтон Бюргер. Победу обвинения в это\. деле он считает парой пустяков и специально пришел суд, чтобы его фотография появилась в газетных репортажах о деле, которое проиграл Мейсон. Знаю, что можешь еще манипулировать разными юридическими тонкостями, но помни, что в сознании обычных людей это — судебный процесс и ты его проиграл.

— Процесс еще не проигран, Пол, — резко возразила Делла Стрит, глядя на часы. — Еще полтора часа, прежде чем все будет потеряно.

— В этом деле есть некоторые частности, которые ставят меня в тупик, — добавил Мейсон.

— Например? — спросил Дрейк.

— То, как вела себя женщина, появившаяся в субботу утром в аэропорту… Разумеется, крайне странно сидеть в инвалидном кресле, окруженной багажом. Хотел бы я немного побольше узнать об этой женщине.

— Она была аферисткой, — сказал Дрейк.

— Но чрезвычайно умной аферисткой, — заметил Мейсон, — и у нее был немалый опыт обращения с инвалидной коляской. Она могла передвигаться с ошеломляющей скоростью…

— Откуда ты знаешь? — спросила Делла.

— Сьюзен" Фишер описала мне это в подробностях, — ответил Мейсон.

— Я бы не придавал серьезного значения тому, что сказала Сью Фишер, — скептически улыбнулся Дрейк. — Лично я думаю, что у твоей клиентки не все дома. Вероятно, какая-то наследственная психопатия.

— Какие дополнительные улики имеет обвинение? — спросила Делла Стрит.

— Только орудие убийства, — ответил Мейсон. — Они предъявят его, свяжут его с личностью Сьюзен Фишер и после этого смогут спокойно идти отдыхать.

— Ты собираешься выставлять какие-то контраргументы?

— Вряд ли, — ответил Мейсон. — Нет смысла выпускать на сцену Сьюзен Фишер, чтобы она отрицала свою виновность.

— Только попробуй выпусти, и Гамильтон Бюргер на перекрестном допросе разорвет ее на мелкие кусочки, — предостерег Дрейк. — Вот почему Бюргер так самодовольно выглядит сегодня в суде. Если ты не вызовешь свою клиентку для дачи показаний, он станет победителем на процессе, где ты ударил лицом в грязь. Если же ты поступишь иначе, он разорвет Сьюзен в клочья.

— Как правило, на предварительном слушании вызов обвиняемого для дачи показаний под присягой ничего не дает, но… Оставим это, мне хотелось быузнать больше об аферистке, которая сыграла роль Амелии Корнинг.

— Она приехала из отеля на вокзал и попросту исчезла, — напомнил Дрейк. — Она не брала такси. Следовательно, она уехала на частной машине. Кто-то ожидал ее, и, вероятно, она попросту сняла свои большие синие очки, встала с кресла, сложила его и пошла себе, как любой здоровый человек.

Мейсон внезапно щелкнул пальцами.

— Что? — спросил Дрейк.

— Есть одно направление поисков, которое ты упустил, — заявил Мейсон.

— Какое?

— Наемные лимузины.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Для короткой поездки ты ловишь обычное такси, — сказал Мейсон. — Для длительного пути нанимаешь лимузин с шофером. Позвони в агентство, Пол. Пусть они проверят различные службы проката лимузинов. Узнай, может, кто-то из них принимал заказ в субботу после пяти часов на поездку в Мохав.

— В Мохав?

Мейсон кивнул.

— Почему в Мохав?

Мейсон вдруг поднялся из-за стола и стал возбужденно расхаживать по комнате.

— У меня появилась идея, Пол, — сказал он. — Просто потрясающая идея.

— Ты хочешь сказать, что никакой другой женщины не было? Что Сьюзен Фишер переоделась Амелией Корнинг, а потом…

— Пол, звони в агентство, — нетерпеливо перебил его адвокат. — Пусть срочно проверят службы проката лимузинов.

Дрейк связался по телефону со своей конторой. Проинструктировал подчиненных и положил трубку.

— Итак, — сказала Делла Стрит, — не знаю, как вы, ребята, а я собираюсь поесть.

— Думаю, лучше бы я перехватил что-нибудь в забегаловке, пока был подходящий момент, — вздохнул Дрейк. — Печальный опыт учит, что судебные дела совершают непредсказуемые повороты, но результат всегда один — склизкие, полусырые гамбургеры вместо хорошо прожаренного куска мяса. На этот раз я не дам себя одурачить и тоже хочу поесть.

Они сделали заказы официанту, расположились вокруг стола и приступили к еде в мрачном молчании.

Через пятнадцать минут последовал телефонный звонок Полу Дрейку.

Дрейк выслушал, делая пометки, и сказал:

— О’кей, похоже, тот самый.

Он повесил трубку и повернулся к Мейсону:

— О’кей, Перри, ты просто ясновидящий.

— Продолжай, — сказал Мейсон, сдерживая волнение. — Не тяни, Пол.

— В субботу в семнадцать пятнадцать служба проката лимузинов «А-2» приняла заказ прислать лимузин к въезду в привокзальный гараж. Им было приказано залить полный бак и подготовить машину к дальней поездке. Шофер последовал инструкциям и встретил женщину в инвалидном кресле и в больших синих очках. Она дала ему ключи от нескольких ячеек камеры хранения. Он отправился туда и принес ее чемоданы и сумки, сложил их в машину и отвез женщину в Мохав.

Наморщив лоб, Мейсон посмотрел на часы.

— Нам пора возвращаться в суд. Я должен провести небольшой перекрестный допрос, и мы узнаем больше, чем знаем сейчас.

— О, во имя всего сущего, — устало заныл Дрейк. — Перестань биться головой о каменную стену, Перри. На этом процессе у тебя есть только один выход — как только начнется заседание, встать и обратиться к судье примерно с таким заявлением: хотя ты считаешь, Что у тебя есть еще неплохие шансы для защиты твое:!;ли-ентки, однако представленных доказательств достаточно, чтобы обосновать связь обвиняемой с совершенным преступлением, и ты просишь суд вынести сейчас по ттому поводу свое решение. В таком случае ты лишишь Гамильтона Бюргера возможности требовать прений сторон и удержишь его от громкой речи, которая прямиком попадет во все газеты.

А именно этого и хочет Бюргер. Он будет говорить о молодой женщине, маскирующейся под невинность, рассуждать о сатанинском характере, скрывающемся за привлекательной внешностью, громогласно обличать. Он намекнет, что еще один труп ждет, чтобы его нашли и поместили фотографию в газете.

В конце концов, Перри, это дело… с лимузином и шофером мало что значит. Мы ведь все знаем, что аферистка появилась в субботу, чтобы сыграть роль Амелии Корнинг, и было бы довольно естественно, появись она из Мохава. Признаюсь, что мне немного не по себе, что я вообще не подумал о лимузине и шофере, но ведь полиция тоже об этом не подумала. Этот шофер не был допрошен.

Мейсон не стал тратить времени на ответ Дрейку. Он подозвал официанта, подписал чек и сказал:

— Идемте в суд. Нам предстоит еще большая работа.

Глава 13

В зале суда, ожидая появления судьи Элмера, Мейсон вдруг обратился к Дрейку:

— Пол, я хочу, чтобы ты разузнал, кто подруги Эн-дикотта Кэмпбелла.

— У него нет ни одной, — ответил Дрейк.

— Не говори мне этого, — возразил ему Мейсон. — Разумеется, что у такого мужчины есть женщины. Жена оставила его два года назад и…

— Некоторое время была одна, — сказал Дрейк. — До того, как в конторе появилась Сьюзен Фишер. Она была его секретаршей и была замужем. Кэмпбелл втюрился в нее, и, очевидно, она ответила взаимностью. По крайней мере, так думал ее муж. Он поднял страшную шумиху по этому поводу, угрожал застрелить Кэмпбелла и забрал из конторы жену.

— Они больше не встречаются?

— Нет.

— Он не звонит никакой женщине?

— Со времени нашей слежки — нет.

— Тогда, значит, он в курсе того, что за ним следят. Никаких звонков? Никаких женщин, посетивших дом?

— Только одна женщина звонила туда, — сказал Дрейк. — И она подруга гувернантки, Элизабет Доу.

— То, что она подруга гувернантки, не исключает, что она подруга и Эндикотта Кэмпбелла, — возразил Мейсон.

— Только не она, — ответил Дрейк. — Вот, я прочитаю тебе сведения о ней. — Он вынул блокнот. — Синди Хостинге, Рентнер-роуд, тысяча пятьсот тридцать шесть. Это адрес меблированных комнат «Тулэйн». Она живет в номере триста сорок восемь. Медицинская сестра. Выглядит примерно как Элизабет Доу, только заметно старше. Англичанка. Худощавая. Длинноногая, страдает плоскостопием, лицо лошадиное…

— Достаточно, — ответил Мейсон. — Вычеркни ее, но это хороший след. Кто еще ходит в друзьях у гувернантки? Люди ее же возраста?

— Судя по всему — никто, — ответил Дрейк. — По крайней мере, нам не удалось установить никого. Я думаю, что все они догадались о слежке, хотя ничем не показали, что знают об этом, и ведут себя весьма осмотрительно. Они…

Женщина-полицейский ввела в зал Сьюзен Фишер. Когда она садилась за креслом Мейсона, то, наклонившись к адвокату, спросила:

— Я подвела вас, мистер Мейсон?

— Честно говоря, не знаю, — ответил адвокат.

— Я скажу только одно, мистер Мейсон, все эти показания — куча лжи. Я никогда в жизни не встречала Кена Лоури. Я никогда не возила его в автомобиле. Я всегда говорила вам лишь одну правду. Я…

В зале появился судья Элмер, и судебный пристав стукнул своим молотком, призывая к порядку.

Гамильтон Бюргер, расположившийся за столом обвинения, бросил в сторону Мейсона взгляд триумфатора и опять уткнулся в какие-то бумаги.

Харрисон Флэндерс объявил:

— Если суд позволит, наш следующий свидетель — Норма Оуэнс.

Норма Оуэнс представилась начальником канцелярии компании «Корнинг майнинг, смелтинг энд инвестмент».

Флэндерс сказал:

— Я показываю вам стилет для разрезания бумаги, помеченный как «вещественное доказательство обвинения», и спрашиваю вас: вы можете его опознать?

— Это нож, которым пользовалась Сьюзен Фишер, чтобы вскрывать письма. Он лежал на ее рабочем столе.

— По каким признакам вы опознали его?

— По его внешнему виду и по маленькому пятнышку на рукоятке. Я помню, как оно появилось. Мисс Фишер воспользовалась стилетом, чтобы открыть банку с краской.

— Больше вопросов к свидетелю не имею, — сказал Флэндерс. — Можете вести перекрестный допрос.

— Вопросов нет.

— Вызываю лейтенанта Трэгга, чтобы задать ему еще один вопрос, — сказал Флэндерс. — Вы уже приводились к присяге, лейтенант. Займите место.

Мейсон, смотревший через окно куда-то вдаль, казалось, совсем отключился от происходящего.

— Лейтенант, вы провели обыск квартиры обвиняемой?

— Да.

— Кроме других вещей, вы искали квитанцию за прокат машины номер девятнадцать из «Ви рент М-кар»?

— Да.

— Предъявите ее, пожалуйста.

Трэгг показал бумагу.

— Я прошу, чтобы она была приобщена к делу в качестве вещественного доказательства обвинения, — сказал Флэндерс. — Ваша очередь, — обратился он к Мейсону.

Мейсон, очевидно, не слышал слов Флэндерса. Сощурившись, он в глубокой задумчивости продолжал смотреть в окно.

— Вы можете вести допрос, мистер Мейсон, — повторил судья Элмер.

— Да, ваша честь, спасибо, — вздрогнув, ответил адвокат.

Он встал, подошел к лейтенанту Трэггу, выжидательно смотревшему на него, коротко бросил: «Вопросов нет», — и вернулся на свое место.

— Все, лейтенант, — сказал Флэндерс. — Ваша честь, все материалы обвинения предъявлены.

Гамильтон Бюргер поднялся.

— Если суд позволит, — начал он, — я хотел бы прокомментировать материалы, предъявленные здесь в качестве доказательств. Благодаря им суд увидит, что случившееся — хладнокровное, умышленное убийство. Нельзя забывать также об исчезновении Амелии Корнинг. Это очень серьезный вопрос, и нет сомнений, что убийство Лоури и исчезновение мисс Корнинг связаны между собой.

— Минуточку, — прервал его Мейсон. — Вы приступаете к прениям сторон?

— Конечно, — ответил Гамильтон Бюргер.

— Сомневаюсь, что есть какая-то необходимость вести прения, — заявил судья Элмер.

— Разве не надлежит дать защите возможность предъявить свои доказательства? — спросил Мейсон.

Бюргер удивленно посмотрел на него.

— Нет ни единого доказательства, которое вы могли бы или решились предъявить.

Мейсон заявил:

— Прежде чем представить какие-либо доказательства защиты, я прошу суд вызвать для дальнейшего перекрестного допроса Эндикотта Кэмпбелла.

— Мы вносим протест, — сказал Гамильтон Бюргер. — Это любимая уловка адвоката Мейсона — получить представление о материалах обвинения и потом вызвать какого-нибудь важного свидетеля обвинения для дальнейшего перекрестного допроса.

— Тем не менее я даю на это разрешение, — сказал Элмер. — Хотя сейчас идет лишь предварительное слушание с целью определить, существует ли разумное основание связать обвиняемую с данным преступлением, факт остается фактом — это слушание идет в суде. От защиты нельзя требовать знания всех материалов обвинения. Теория права гласит, что защите должна быть предоставлена любая возможность объяснить те или иные факты.

— Я подозреваю, что желание мистера Мейсона подвергнуть мистера Кэмпбелла дальнейшему перекрестному допросу имеет целью оттянуть время и создать почву для какого-либо возможного противоречия между доказательствами, когда дело будет слушаться в суде высшей инстанции, — сказал Гамильтон Бюргер. — Мы бесспорно установили prima facie^[4] дела и уже имеем сейчас право на решение суда. Если мистер Мейсон хочет вызвать Эндикотта Кэмпбелла как свидетеля защиты, то пусть так и сделает.

Судья Элмер покачал головой.

— Я намерен разрешить защите вызвать мистера Кэмпбелла для перекрестного допроса. Займите свидетельское место, мистер Кэмпбелл. Вы уже приведены к присяге.

— Мистер Кэмпбелл, я хочу задать вам пару вопросов, — сказал Мейсон. — Вы узнали от моей подзащитной по телефону, что ваш сын Карлтон отдал ей коробку из-под обуви, содержавшую большое количество стодолларовых банкнотов. Вы узнали об этом в субботу вечером. Это верно?

— Я не узнавал ничего подобного, — возмущенно ответил Кэмпбелл. — Она заявила, что так поступил мой сын. Она солгала. Я уже доказал, что это ложь. Я провел расследование и обнаружил, что мой сын ничего подобного не делал и у него с собой была коробка с парой моих выходных ботинок. Я знаю, что мой сын держит свои игрушки или, как он их называет, сокровища в коробке из-под обуви, и я помню, как в шутку сказал ему, что мы могли бы обменяться коробками. Но я не прятал дома никакой обувной коробки, содержащей деньги. И у моего сына тоже не было'никакой обувной коробки с деньгами, которую он мог бы передать обвиняемой.

— Тем не менее, — сказал Мейсон, — вы боялись, что по этому поводу мальчику будут задавать вопросы, и спрятали его где-то так, что полиция не может его допросить, не правда ли?

— Я не делал ничего подобного, — рявкнул Кэмпбелл. — Разумеется, я никому не позволю травмировать моего сына и промывать семилетнему мальчику мозги, чтобы…

— Один момент, один момент, — вмешался Гамильтон Бюргер. — Мистеру Кэмпбеллу нет необходимости сообщать какую-либо информацию, хотя я могу понять его справедливое негодование. В любом случае данный перекрестный допрос ведется неправильно, неразумно, он касается вещей, не имеющих никакого отношения к данному делу.

— Я полагаю, что допрос может выявить предубеждение свидетеля. Мне бы хотелось знать, что произошло в его конторе в субботу, — сказал судья Элмер. — Не вижу причины, почему свидетель не может отвечать на заданный ему вопрос. Он выглядит человеком, способным защитить себя.

Гамильтон Бюргер сел.

'Кэмпбелл продолжил:

— Я сказал вам то, что должен был сказать. Разумеется, я не собирался дать какому-то ловкому адвокату возможность сделать из моего сына разменную монету в деле о хищении. Признаю, что велел гувернантке Элизабет Доу отвезти его в такое место, где его не будут беспокоить вопросами, и держать там, пока я не дам зн&ть, что Карлтон может вернуться.

— Но как вы собираетесь дать ей знать об этом, если сами не знаете, где они находятся?

— Я велел Элизабет Доу время от времени звонить мне.

— Вопросов больше не имею, — сказал Мейсон.

— Дело со стороны обвинения закончено, — объявил Гамильтон Бюргер.

— Мне бы хотелось вызвать для дальнейшего допроса Элизабет Доу, — сказал Мейсон.

— Мы протестуем, ваша честь, защита явно пытается действовать в свою пользу.

— Видимо, так оно и есть, — согласился судья Элмер. — Мистер Мейсон, если вы сообщите цель перекрестного допроса, то, возможно, суд и примет решение вызвать названного свидетеля.

— Я хочу узнать, где, начиная с субботнего вечера, прячут семилетнего мальчика, сына Эндикотта Кэмпбелла, — объяснил Мейсон.

— Не понимаю зачем, — сказал судья Элмер.

— Это может иметь большое значение для процесса, — ответил Мейсон.

Судья Элмер отрицательно покачал головой.

— Я так не думаю. Просьба повторно вызвать Элизабет Доу для дачи показаний не может быть удовлетворена. У вас есть какая-либо твердая линия ведения защиты, мистер Мейсон?

— Если суд позволит, — сказал Мейсон, — я прошу отложить слушание до шестнадцати часов. К этому времени я либо представлю необходимые доказательства защиты, либо передам дело суду без всякой защиты.

— Почему вы просите этой отсрочки, мистер Мейсон? Как ветеран судебной защиты, вы наверняка должны понимать: против вашей подзащитной собраны такие убедительные улики, что защита не сможет найти абсолютно никакого мотива, способного склонить суд к решению освободить обвиняемую.

Это не слушание, на котором необходимо доказать несомненную виновность подсудимого. Здесь происходит всего лишь слушание с целью определить, совершено ли преступление, и если совершено, то есть ли разумные основания считать, что его совершил обвиняемый. Все эти условия точно соблюдены.

Гамильтон Бюргер, не упуская возможности сделать несколько замечаний, снова вскочил с места.

— Более того, если суд позволит, — начал он, — я считаю, что обвиняемой не следует оказывать никакого снисхождения. Перед нами крайне отталкивающая ситуацйя, когда молодая женщина, злоупотребив оказанным ей доверием, ограбила компанию, где работала. Далее она попыталась скрыть растрату, снискав расположение главы корпорации. Потерпев неудачу, она, чтобы замести следы, совершила убийство. Мы знаем об одном совершенном ею убийстве, но я думаю, благодаря представленным доказательствам суд понял, что, вполне вероятно, обвиняемой совершено два убийства.

— Обвиняемая под стражей, — возразил Мейсон. — Она не совершит больше никаких убийств, пока находится в тюрьме. Я считаю, что, как ее адвокат, имею право на полтора часа для разработки той линии защиты, которую я уже имею и которую предъявлю суду. Она может прояснить некоторые моменты, требующие уточнения. В качестве профессионала я могу заверить: у меня есть основания считать, что я сумею найти доказательства величайшей важности в последующие полтора часа.

— Будучи хорошо знакомым с репутацией защитника, суд намерен принять его заверения.

— Я тоже хорошо знаком с репутацией защитника, — выкрикнул Бюргер. — Эта репутация основана на обмане.

— На исключительной сообразительности, — поправил его судья Элмер. — На сообразительности вкупе с честностью. Порой его сообразительность выводит прокуратуру из себя, но, насколько известно суду, честность этого защитника никогда не ставилась под сомнение. Суд удовлетворяет ходатайство защиты. Судебное разбирательство отложено до шестнадцати часов. Обвиняемую вернуть под стражу.

Мейсон подозвал Деллу Стрит и Пола Дрейка и быстро подошел к месту, где сидел лейтенант Трэгг.

— Лейтенант, — сказал он, — могу ли я отвлечь вас на минутку по весьма срочному делу?

Трэгг на мгновение задумался, затем сказал:

— Почему бы и нет?

— Тогда за мной, — бросил Мейсон.

Адвокат повлек своих спутников к лифту. Они успели заметно обогнать публику и первыми занять кабину.

— Опускай без остановок, прямо на первый этаж, — велел Мейсон лифтеру. — Срочное дело.

— Эй, погодите, — сказал Трэгг. — Что случилось?

— Мы собираемся кое-что предпринять прежде, чем успеют догадаться, что мы делаем.

— Нет, погодите, — запротестовал Трэгг. — Я не на вашей стороне, Мейсон. Я на…

— Вы хотите или не хотите поддержать закон и защитить граждан? — спросил Мейсон.

Трэгг усмехнулся:

— Не стоит меня убеждать, я за материнство и против греха. Я поеду с вами, Перри, но предупреждаю: в случае чего я задам вам хорошую трепку.

— Согласен, — сказал Мейсон.

Лифт остановился на первом этаже. Мейсон ринулся к выходу такими широкими шагами, что Пол Дрейк с трудом держался рядом с ним, в то время как Делла Стрит и коротконогий лейтенант Трэгг почти бежали.

Адвокат вел их туда, где стояли припаркованные автомобили.

— Лейтенант, ваша полицейская машина находится здесь? — спросил Мейсон.

Трэгг кивнул.

— Сядем в нее, — сказал Мейсон. — Вы садитесь за руль. Включите сирену и мигалку?

— Я могу пользоваться ими только в случае крайней необходимости, — возразил Трэгг.

— Это и есть случай крайней необходимости, — ответил Мейсон. — Вы получите самое решающее доказательство, если успеете до того, как оно будет уничтожено.

— Вы имеете в виду доказательство, которое оправдает вашу клиентку? — подозрительно осведомился Трэгг.

— Доказательство, которое недвусмысленно укажет убийцу, кто бы он ни был, — ответил Мейсон. — Я даю вам слово, Трэгг. Я еще никогда не лгал вам.

— О’кей, поехали, — согласился Трэгг. — Это не по правилам, но что поделаешь.

Они сели в машину. Трэгг завел мотор и, выехав на улицу, включил мигалки и сирену.

— Куда? — спросил он.

— Тысяча пятьсот тридцать шесть, Рентнер-роуд, меблированные комнаты «Тулэйн». Нам нужна комната триста сорок восемь.

— Что там? — спросил Трэгг.

— Доказательство, — ответил Мейсон.

— О’кей, я уже зашел так далеко, что я с вами, Перри, — сказал Трэгг. — Но это должно иметь хороший конец.

— Все будет хорошо, — заверил Мейсон.

Сирена освобождала путь через перекрестки. Приняв решение, лейтенант Трэгг на максимальной скорости проносился сквозь красные огни светофоров, уклонялся от переполненных магистралей, чтобы сэкономить время на менее загруженных транспортом улицах.

Когда полицейская машина оказалась в нескольких кварталах от «Тулэйна», Мейсон сказал:

— Теперь выключите сирену, Трэгг. Нам не нужно никого чрезмерно пугать.

Трэгг отключил сирену, и последние полтора квартала машина скользила плавно, почти прижимаясь к тротуару.

Еще до того, как машина остановилась, Мейсон открыл ее дверь и бросился к дому. Они заняли автоматический лифт, и Мейсон нажал кнопку третьего этажа. Лифт медленно двигался вверх, и адвокат с трудом скрывал свое нетерпение.

Они мчались по коридору к номеру триста сорок восемь. Мейсон постучал в дверь.

Через несколько секунд дверь отворилась на ширину цепочки.

— Кто там? — спросил женский голос

— Полиция, — произнес Мейсон. — Лейтенант Трэгг из отдела по расследованию убийств. Нам нужно войти и задать вам несколько вопросов.

— Вы не можете войти, — ответила женщина.

— Полиция требует этого, — повторил Мейсон.

— Погодите минуточку, — запротестовал Трэгг. — Я…

— У вас есть ордер? — спросил голос.

— Нет, — ответил лейтенант Трэгг, — и более того, я…

Мейсон, отступя назад в коридор, внезапно бросился на дверь. Запор, державший цепочку, вылетел. Дверь широко распахнулась, шурупы отскочили вместе с куском дерева, в котором держались. Мейсон бросился мимо ошеломленной женщины, пробежал через гостиную и распахнул дверь в спальню.

На краешке кровати, держась за медный столбик ее ножки, сидела женщина. Когда лейтенант Трэгг вошел в спальню, незнакомка сонно сказала:

— Не позволяйте… не позволяйте им… не позволяйте им снова колоть мне снотворное.

— Кто это? — спросил Трэгг.

— Перед вами Амелия Корнинг, — ответил Мейсон, — и если вы поторопитесь, то успеете схватить женщину, которая нас встретила, прежде, чем она добежит до лифта. Если не успеете, то…

Трэгг взглянул на сидящую на постели АмелиЮ Корнинг и бросился вон из квартиры.

Он опоздал. Та, кто выбежала за дверь, уже во всю мочь неслась по коридору. Увидев, что лифт стоит на другом этаже, она побежала по лестнице. Трэгг последовал за ней.

Мейсон сел на кровать рядом с полусонной женщиной и спросил:

— Вы можете говорить, мисс Корнинг?

— Приготовьте мне кофе, — сказала она. — Меня накачали снотворным.

— Кофе приготовлю я, — вмешалась Делла Стрит. — Он должен быть где-то на кухне. Пол, пойдем, ты поможешь мне.

Женщина качнулась, оперлась на Мейсона, уронила голову ему на плечо и мгновенно погрузилась в глубокий наркотический сон.

Через десять минут в квартиру вернулся лейтенант Трэгг.

Он увидел, как Мейсон и Делла поддерживают женщину, а Пол Дрейк держит чашку, из которой та пьет кофе.

— Она сбежала? — спросил Мейсон.

Трэгг крепко сжал челюсти.

— Нет!

— Она убежала от вас на улицу, так?

— Она убежала от меня на улицу, но не учла новейших полицейских методов, — ответил Трэгг. — Я сел в свою машину, связался с диспетчером, и вся округа была перекрыта. Со всех сторон сюда устремились патрульные машины, и я дал описание: одежда, возраст, рост, примерный вес, внешний вид…

— Вы запомнили это с одного взгляда? — спросил Мейсон.

— Само собой, запомнил, — ответил Трэгг. — За кого, черт возьми, вы меня принимаете? Я полицейский, но далеко не глупый полицейский. Эта ваша женщина была схвачена через три минуты после того, как оказалась на улице, и сейчас она на пути в управление, где будет допрошена. А теперь расскажите мне, в чем дело и что мне у нее спрашивать.

— Эта женщина — медицинская сестра Синди Хастингс, — сказал Мейсон. — Она выдавала себя за мисс Корнинг — носила темные очки и пользовалась инвалидным креслом. Это она позвонила Сьюзен Фишер, велела ей надеть плащ, брюки, свитер, надвинуть на глаза мужскую шляпу, отправиться в некий пункт на Малхолланд-Драйв и купить на бензоколонке галлон бензина.

— И затем Сьюзен Фишер подобрала ее в переулке возле отеля? — спросил Трэгг.

— Ничего подобного, — ответил Мейсон. — Синди Хэстингс сидела там в инвалидном кресле. Элизабет Доу, одетая в точности так, как они приказали одеться Сьюзен Фишер, приехала и забрала ее. Случилось так, что это видел свидетель, — а вы знаете, как сомнительны свидетельские показания, особенно если речь идет об опознании незнакомого тебе человека. Свидетельница видела некую женщину в плаще и надвинутой на глаза мужской шляпе, а воображение и упорное внушение со стороны полиции довершили остальное.

Итак, обе женщины поехали на встречу с Лоури. За короткое время после того, как они посадили его в машину, они были готовы совершить убийство — тщательно, до мельчайших деталей спланированное таким образом, чтобы Сьюзен Фишер никого и никогда не смогла бы убедить в своей невиновности. Должно быть, я приехал всего лишь через несколько минут после убийства.

— Тогда настоящая мисс Корнинг, — сказал Трэгг, — та, которая…

— Та, которая приехала в субботу, — сказал Мейсон. — Мы могли бы догадаться, если бы дали себе труд подумать. Та женщина привычно пользовалась инвалидным креслом. Она делала все, что делала бы настоящая мисс Корнинг, и ничего из того, что сделала бы мнимая.

Две преступницы похитили ее, когда она пыталась попасть в Мохав, чтобы увидеть шахту. Они дали ей добраться до города, затем усыпили, привезли назад в Лос-Анджелес и спрятали в квартире Синди Хэстингс. В то же время, зная, что Кен Лоури собирается заявить, что может узнать голос женщины, приказавшей ему отправлять деньги в «Корнинг аффилиэйтед интерпрай-сиз», подруги приняли решение его убить. А что можно придумать лучше, чем свалить преступление на Сьюзен Фишер?

Женщина на кровати сонно улыбнулась.

— Я не могу видеть, — сказала она, — но… — Она зевнула, медленно наклонила голову, затем выпрямилась и сказала: — Я хорошо разбираюсь в голосах… Кто бы вы ни были, вы умный человек!

— Все будет хорошо, мисс Корнинг. Я — Перри Мейсон, адвокат, который вам поможет, — сочувственно произнес Мейсон.

Затем он повернулся к Трэггу и продолжил:

— Они планировали подменить мисс Корнинг и создать впечатление, что подставной фигурой является настоящая мисс Корнинг. Но внезапно сестра мисс Корнинг и ее поверенный в делах прислали телеграмму, что вылетают к ней из Южной Америки, и это внесло в планы преступниц непредвиденные изменения.

Женщина на кровати продолжала бороться со сном.

— Значит, София прилетела, вот как? Явилась на мою голову… все боится, что я встречу какого-нибудь охотника за приданым и выйду замуж. — Мисс Корнинг опять зевнула.

— Прекрасно, а теперь расскажите мне о деньгах, и я сведу остальные концы с концами сам, — попросил Трэгг.

— Я не могу быть уверен относительно денег, — ответил Мейсон. — Вероятно, у Кэмпбелла и впрямь где-то стояла коробка с парой ботинок. Но Элизабет Доу держала деньги, полученные от Лоури, в точно такой же коробке. Кэмпбелл сказал сыну, что не прочь поменяться с ним «сокровищами», и мальчик нечаянно взял коробку со всеми деньгами своей гувернантки. Она не знала этого до тех пор, пока не услышала разговор по телефону между Кэмпбеллом и Сьюзен Фишер.

— И что случилось с этими деньгами? — спросил Трэгг.

Амелия Корнинг вновь зевнула, попыталась что-то сказать, улыбнулась и наконец пролепетала:

— Они у меня… положила туда, где они никогда не найдут… пока я не буду готова… есть еще кофе?

— Вот и все, — сказал Мейсон. — В том, что Элизабет Доу узнала, работая гувернанткой, она увидела великолепную возможность наживы. Она позвонила Кену Лоури, назвалась мисс Корнинг, сказала, что звонит из Южной Америки и велела сделать ему то, чего любой находившийся в здравом рассудке бизнесмен никогда бы не сделал. Но Кен Лоури, будучи простодушным человеком, шахтером, привыкшим к жизни в полевых условиях и общению с людьми, чье слово равноценно векселю, следовал ее инструкциям буквально. Он, правда, испытывал некоторые сомнения, но успокаивал себя тем, что его хозяйка не хочет платить налогов. Элизабет Доу арендовала почтовый ящик от имени «Корнинг аффилиэйтед интер-прайсиз». Лоури был достаточно покладист, чтобы… — Мейсон посмотрел на свои часы и сказал: — Нужно дать этой женщине еще кофе. Нам следует отвезти ее к врачу и использовать вашу служебную машину, чтобы мы четверо успели попасть к четырем часам в суд.

Глава 14

Мейсон торопливо вошел в зал заседаний ровно в четыре часа, когда недовольный отсрочкой судья Элмер уже занимал CBioe место.

— Вы намерены представить суду доказательства в пользу обвиняемой, мистер Мейсон? — задал вопрос судья.

— Да, — ответил Мейсон, — я бы хотел пригласить для дачи показаний Фрэнка Голдена из компании «Ви рент М-кар».

— Протестуем, — выкрикнул Гамильтон Бюргер. — Опять одно и то же. Мы…

— Прекрасно, — сказал Мейсон. — Я вызову Фрэнка Голдена как свидетеля защиты и потом, если смогу рассчитывать на терпение суда, вызову в качестве второго свидетеля защиты Амелию Корнинг — при условии, что она оправится к тому времени от наркотического сна.

— Кого вы вызовете?! — воскликнул Гамильтон Бюргер.

— Мисс Амелию Корнинг, — улыбаясь, ответил Мейсон. — Фрэнк Голден, займите, пожалуйста, место свидетеля. Вы уже присягали.

Голден занял место.

— Вечером в воскресенье вы сдали эту машину моей подзащитной, — сказал Мейсон. — Она вернула ее. После этого машину арендовал я. После того, как ее сдала подзащитная, и до того, как ее получил я, машиной кто-либо пользовался?

— Боюсь, что да, — ответил Голден. — Я был занят, когда обвиняемая вернула ее. Я записал показания счетчика, но не внес их в регистрационную книгу. Я оставил машину стоять перед входом. Когда я вернулся, машина исчезла. Я подумал, что мой помощник отвел ее на стоянку. Позднее оказалось, что он этого не делал.

— Сколько времени отсутствовала машина?

— Около часа. Ее вернули незадолго до вашего прихода, и счетчик показывал, что она. проехала примерно тридцать миль.

— И вы ничего никому об этом не сказали? — осведомился Мейсон.

— Меня никто не спрашивал, — выпалил свидетель, — Поскольку за эту оплошность я мог быть уволен. Я решил, что ничего не стану говорить, если только не спросят.

— Спасибо, — сказал Мейсон.

В зал суда вошла Делла Стрит и протянула адвокату записку.

Мейсон поднялся со своего места.

— Врач утверждает, что мисс Корнинг не может выступить как свидетель. Поэтому, если суд позволит, я прошу вызвать моим вторым свидетелем лейтенанта Трэгга.

Трэгг, который перешептывался у стола обвинения с Гамильтоном Бюргером, направился к свидетельскому месту. Однако окружной прокурор поднялся, сделал глубокий вдох и сказал, обращаясь к судье:

— Ваша честь, в этом нет необходимости. Я заявляю о прекращении дела против Сьюзен Фишер и прошу освободить ее из-под стражи.

Наступила мертвая тишина, затем репортеры, уже каким-то образом предупрежденные, что в деле назревает неожиданный поворот, дружно повалили к выходу. Судья Элмер, выждав несколько секунд, улыбнулся и сказал Сьюзен Фишер:

— Ходатайство удовлетворено. Дело против Сьюзен Фишер прекращается и… спасибо, мистер обвинитель, за вашу достойную позицию в этом вопросе.

Мейсон встал, поднял свой атташе-кейс и внезапно присел под грузом навалившегося на него тела. Сьюзен Фишер, одновременно плача и смеясь, повисла у него на шее со словами:

— О, вы удивительный, удивительный человек!

Стоявшая немного в стороне Делла Стрит улыбнулась и подтвердила:

— Мы все ему об этом говорим.

— Но я никогда, никогда, никогда не смогу заплатить вам, — проговорила сквозь слезы Сьюзен Фишер. — Вы потратили Бог знает сколько своих денег и…

— Не беспокойтесь об этом, — ответила Делла Стрит. — У него, знаете, было предчувствие. Он все время твердил, что счет оплатит мисс Корнинг.

Лейтенант Трэгг протиснулся поближе к Мейсону.

— Ну что же, Перри, ваша клиентка чиста перед законом. Больше у вас нет причин скрывать что-либо. Как только вы догадались?

Мейсон объяснил:

— Лейтенант, когда опытный защитник допрашивает на суде свидетеля, он прекрасно видит, говорит ли тот правду или нет. Когда я задал Эндикотту Кэмпбеллу вопрос о коробке с деньгами и о его сыне, то неожиданно для себя обнаружил, что его ответы звучат искренне.

Я отвел ему в драме роль злодея, потому что в моем представлении он типичный маленький тиран, стремящийся подняться как можно выше, третируя подчиненных… Но оказалось, что относительно этой коробки с деньгами он говорил правду. Но если он говорил правду, тогда лгать должна была Элизабет Доу. И как только передо мной возникла такая гипотеза, я внезапно увидел факты в совершенно ином свете. Это похоже на оптический трюк: сначала видишь полет черных звезд вверх, а потом что-то щелкает у тебя в мозгу, и ты видишь белые звезды, летящие вниз.

Одна из двух старых дев была аферисткой. Мы все решили, что это — первая, но она привыкла пользоваться инвалидным креслом. И в ту минуту, когда я узнал, что она выписалась из отеля для того, чтобы совершить тайную поездку в Мохав, я понял, что она должна быть настоящей мисс Корнинг. Самозваная мисс Корнинг никогда бы не захотела поехать в Мохав.

Как только меня озарило, что Элизабет Доу солгала и настоящая Амелия Корнинг исчезла, я вдруг вспомнил: мое расследование установило, что у Элизабет Доу есть подруга-медсестра, чьи приметы точно совпадают с приметами Амелии Корнинг.

Теперь я знал ответы на все вопросы.

Лоури говорил мне, что, по его мнению, он сможет узнать голос женщины, которая давала ему по телефону инструкции и время от времени подтверждала получение денег. Вполне естественно, что эта женщина захотела его убрать. Кэмпбелл разговаривал с Лоури по телефону. Лоури признался, что все мне рассказал. Элизабет Доу могла слышать слова Кэмпбелла — этого было достаточно, чтобы принять решение немедленно избавиться от Лоури.

Вполне естественно, что она задумала свалить вину на Сьюзен Фишер, которой все отводили роль преступницы.

Элизабет Доу устремилась на переговорный пункт, вызвала Лоури и приказала ему немедленно приехать в Лос-Анджелес, найти в Голливуде указанное ему место и в случае, если он приедет первым, — ждать.

Затем две женщины действительно подготовили дьявольский замысел Они заставили Сью одеться в необычный костюм, взять напрокат автомобиль, совершить действия, которые свяжут ее с преступлением, и вернуть машину. Затем Элизабет Доу, одетая в такой же бросающийся в глаза костюм, забрала свою соучастницу из отеля. Подставной мисс Корнинг пришлось исчезнуть ввиду приезда сестры Амелии Корнинг. И разумеется, ее исчезновение не должно было выглядеть как бегство. Оно должно было носить загадочный характер, чтобы найденный в скором времени труп настоящей мисс Корнинг тоже отнесли бы на счет Сью Фишер. Как только Сью сдала машину, приятельницы тайком угнали ее, встретили Лоури в назначенном месте и отвезли его туда, где, согласно их плану, должны были найти его труп. Не забывайте, что Лоури был преданным служащим. Он знал Элизабет Доу только по голосу и думал, что она возглавляет дочернюю компанию, на которую он работает. Узнав голос, он в точности последовал ее инструкциям.

— Есть у вас какие-нибудь предположения, что это были за инструкции? — осведомился Трэгг.

— Только предположения, — ответил Мейсон, — но чертовски заманчивые предположения.

— Какие же?

— Ну, вероятно, Элизабет Доу сказала, что ее спутница — Амелия Корнинг, владелица компании, что они решили уничтожить часть финансовых документов компании и хотят, чтобы он был свидетелем этого. Они сказали, что сделанное ими могут счесть незаконным, поэтому они собираются сжечь книги, заявить деньги как обычные доходы и заплатить с них налоги.

— Это предположение? — уточнил Трэгг.

— Это предположение, — сказал Мейсон. — Сделайте свое собственное, если мое вам не нравится. Поставьте себя в положение Лоури. Он находился в автомобиле с женщиной, которую считал крупным боссом. С женщиной, отдававшей ему приказания, которым он слепо подчинялся все эти месяцы. Он готов был сделать все, что она скажет.

— Кто же из двоих его убил? — спросил Трэгг.

Мейсон пожал плечами.

— Они обе были в деле, и тут нет никакой разницы. Наиболее вероятно, что смертельный удар ножом нанесла Элизабет Доу, хотя я лодозреваю, что когда вы как следует нажмете на подруг, каждая постарается свалить все на свою компаньонку. Как бы то ни было, больше всего теряла Элизабет Доу, потому что Лоури мог узнать ее голос. К тому же она сильнее и физически более развита.

Трэгг прищурил глаза.

— Если это верно и вы спугнули убийц за работой, — сказал он, — то почему они просто не бросили в бензин горящую спичку и не сожгли улики?

— Потому что они не собирались их сжигать, — ответил Мейсон. — Они только хотели создать впечатление насчет таких планов, но им хотелось наверняка связать облитые бензином труп и книги с купленной Сьюзен Фишер на бензоколонке канистрой.

Вся операция могла быть спланирована только тем, кто живет по соседству, знает окрестности, знает, что в филиале агентства по прокату машин проверят счетчик возвращенного автомобиля и оставят его рядом со стоянкой с ключом в замке. Это должен был быть кто-то, кто живет рядом и кто является близким другом Элизабет Доу. В общем, повторяю, это своего рода оптическая иллюзия — как только увидишь ее в правильном свете, то…

Сквозь группу слушавших пробилась Делла Стрит и поймала взгляд Мейсона.

Увидев выражение ее лица, адвокат остановился на середине фразы.

— Амелии Корнинг много, много лучше, — сообщила Делла Стрит. — Доктор дал ей стимулятор. Ее разум сейчас остр как бритва. Она спрашивала о вас, она очень, очень вам благодарна.

Трэгг, несколько криво улыбнувшись Мейсону, спросил:

— Хорошо, защитник, но объясните мне, как вам все-таки удалось так заляпать автомобиль отпечатками пальцев?.

— Это секрет фирмы, — усмехнулся Мейсон. — Если бы в машине не обнаружили отпечатков Лоури, я дал бы вам слишком много материала для раздумий… а сейчас, если вы нас извините, мы собираемся повидать Амелию Корнинг. У меня предчувствие, что я заложил фундамент для весьма солидного гонорара.

ДЕЛО СУПРУГА-ДВОЕЖЕНЦА

Глава 1

У Деллы Стрит, личного секретаря Перри Мейсона, лукаво поблескивали глаза. Правую руку она держала за спиной.

— Доброе утро, мистер Мейсон, — сказала она.

Сидевший за столом адвокат поднял голову и, заметив блеск в глазах Деллы Стрит, откинулся на спинку вращающегося кресла.

— Ну что? — спросил он.

— Мне нужны сведения.

— Какие?

— Не могли бы вы, шеф, объяснить мне принцип работы телефона? Каким образом голос преобразуется в электрические колебания, которые идут по проводам, а потом снова превращаются в слышимый звук, так что кажется, будто голос идет из трубки?

— Конечно, могу. Просто нужно бросить десятицентовик в специально предназначенную для этого прорезь.

— А не знаете ли вы, — продолжала Делла Стрит, — почему, когда в Нью-Йорке полдень, в Лос-Анджелесе только девять утра?

— Естественно, знаю. Потому что жители Нью-Йорка встают на три часа раньше.

-* А вот еще один вопрос, — сказала Делла. — Почему в Калифорнийской пустыне даже в жаркие дни вершины гор покрыты снегом?

Лоб Мейсона недовольно сморщился.

— Ты слишком взрослая, чтобы тебя отшлепать, и слишком ценный сотрудник, чтобы тебя уволить. Но, может быть, ты все-таки скажешь, какого дьявола…

— Вы же совсем недавно жаловались, — перебила его Делла, — что судебная практика превратилась в рутину и идет по накатанной дорожке, совсем как газетная хроника, где об убийствах, кражах и изнасилованиях сообщается изо дня в день одними и теми же словами, только имена пострадавших разные. И я решила убедить вас, мистер Мейсон, что появилось что-то новенькое.

— Что общего, — спросил Мейсон, — между снегом на вершинах калифорнийских гор и новшествами в судебной практике?

Делла Стрит вынула руку из-за спины и помахала тщательно отпечатанной брошюрой.

— Вот здесь тридцать семь вопросов, которые могут задать ваши дети. А вы можете на них ответить? — Она перевернула страницу. — А вот пятнадцать физических явлений, которые не всегда правильно объясняют, и пятьдесят интересных фактов, которые вообще мало кто может объяснить.

— Насколько я понимаю, — перебил ее Мейсон, — на последней странице договор с пустой строчкой для подписи и квитанция для наложенного платежа.

— Не договор, — возразила Делла, — а купон, и, если поставить на нем свою подпись, можно получить подробную информацию о брошюре «Практическая физика для родителей». На ней напечатано имя «Гвинн Элстон» с адресом и номером телефона, по которым ее можно найти.

— По-твоему, я должен поставить там свою подпись, — серьезно заметил Мейсон, — и начать готовиться стать папашей?

— Не обязательно, — сказала Делла Стрит, — потому что мисс Элстон сидит в приемной и терпеливо ждет. У нее нет визитной карточки, и она дала мне брошюру, потому что там есть ее имя и адрес.

— Ну что ж, — недовольно произнес Мейсон, — боюсь, тебе придется в конце концов сообщить мисс Элстон, что меня не интересует… Ну-ка, посмотрим все же! — Мейсон взял брошюру и стал читать. — Скажи ей, что мне наплевать, почему кит пускаетфонтан, выплывая на поверхность, почему некоторые животные впадают зимой в спячку, почему летом день длиннее, чем зимой… Кажется, я обойдусь и без знания того, почему вода в пористом глиняном кувшине остается дольше холодной, чем та, которая стоит рядом в простой стеклянной бутылке.

— Дело не в этом, — ответила Делла Стрит. — Мисс Элстон вовсе не собирается продать вам книжку, а хочет узнать, можете ли вы расшифровать для нее несколько китайских иероглифов и… содержится ли стрихнин в скомканном лоскуте.

— А что за скомканный лоскут?

— Он у нее в кошельке.

— Ей надо знать, есть ли в нем стрихнин?

Делла Стрит кивнула.

— Почему?

— Кто-то пытался ее отравить.

— Может быть, чья-то разъяренная жена? И это все? — спросил Мейсон без тени иронии.

— Кажется, пока все, но я уверена, что выплывет и еще что-нибудь. Вид у этой дамы очень расстроенный и слегка возбужденный. Хотя идет дождь, она не промокла. Видно, оставила плащ в машине. А какие у нее ножки!..

- Сколько ей лет? — поинтересовался Мейсон.

— Двадцать с хвостиком. Должна сообщить вам лично и под большим секретом, шеф, что она довольно лакомый кусочек! В ее наружности нет ничего вызывающего или чувственного, зато есть и то и се, и пятое и десятое: большие выразительные глаза, голос, который звучал бы весьма соблазнительно, если бы не казался слегка испуганным.

Мейсон серьезно спросил:

— Как, по-твоему, Делла, есть ли хоть какая-нибудь вероятность, что это дело хоть на. одну десятую так интересно, как ты его тут расписала?

— Почему-то, — заметила Делла Стрит, — мне кажется, что оно гораздо интереснее, хотя должна признаться, что постаралась его несколько приукрасить.

— А ведь всего час назад, — проговорил Мейсон, — я сетовал, что наша судебная практика становится нудной. Что ж, поглядим на нее. Пожалуйста, Делла, впусти мисс Элстон.

Делла Стрит бесшумно выскользнула за дверь, ведущую в приемную.

Глава 2

Гвинн Элстон кивнула, когда Делла Стрит представила ее адвокату, затем села, разгладила юбку на коленях, символическим жестом одернула подол, улыбнулась и произнесла: ^

— Мистер Мейсон, чтобы понять, о чем идет речь, ну}кно иметь хоть маленькое представление о моей работе.

Адвокат кивнул с серьезным видом.

— За мной закреплена, — продолжала она, — серия книжек, предназначенная для родителей и содержащая ответы на вопросы, которые могут задать дети. Книжки составлены так, что не рассчитаны на один возраст. В них есть не только ответы на вопросы, часто задаваемые малышами, но и сведения, которые даже взрослым… — Тут она умолкла и усмехнулась. — Извините, мистер Мейсон, но мне столько раз приходилось повторять это, что, начав, я уже не могу остановиться или изложить короче. То, что я говорю вам, это, как выражаются в торговле, «стандартная пластинка», но вы ведь поняли суть?

— Боюсь, мисс Элстон, — сказал Мейсон, — я не на рынке, чтобы…

— Боже сохрани! — испуганно посмотрела девушка. — Я вовсе не собираюсь торговаться. Я… Мне кажется… меня собираются убить. Мне предстоит стать, как говорится, тем самым препятствием.

— То есть жертвой?

Она кивнула.

— Продолжайте, — попросил Мейсон.

— Мне неловко надоедать вам с предысторией, мистер Мейсон, но вам необходимо знать ее, иначе то, что я расскажу, покажется просто бредом и вы сочтете меня жертвой больного воображения.

Адвокат наклонил голову в знак того, что слушает.

— Головная фирма всячески содействует нам в продаже, занимается рекламой и составляет списки перспективных лиц, чтобы мы не тратили времени, бессмысленно обивая пороги. Списки, которые присылают нам — иногда по почте, иногда диктуют по телефону, — это примерно десять человек в день. Мы должны добавить в свой график десять новых посещений наряду с повторными.

— А что значит «перспективные»? — спросил Мейсон.

— Семьи с доходом от шести тысяч в год, где двое или больше детей и предпочтительно молодые родители. Они более… ну, более прогрессивны, что ли.

Мейсон снова кивнул.

— Нелл Арлингтон — моя лучшая подруга, — продолжала мисс Элстон, — которая вышла замуж за Фелтинга Граймса и поселилась здесь в городе. У них очень славный дом. Помимо комнаты для гостей есть свободная комната. Думаю, что пустовавшее помещение предназначалось для прислуги. Там есть раковина и туалет, и она соединена с общей ванной внизу. А теперь, пожалуйста, слушайте внимательно, мистер Мейсон, потому что это важно.

Мейсон кивнул.

— Около года назад все сложилось так, что у меня чуть почва не ушла из-под ног, — сказала Гвинн Элстон. — Я оказалась в расстроенных чувствах и без гроша в кармане… Нелл настояла, чтобы я пожила у нее несколько недель, пока все не образуется. У Нелл хоть отбавляй всяких идей и инициативы. Кстати, это с ее подачи я ответила на рекламное объявление и стала продавщицей в книжной фирме.

— А в каких отношениях вы с мужем Нелл?

— В этом-то все дело, мистер Мейсон. Сначала он попросту терпел меня, а потом стал глядеть жадным взглядом. Понимаете ли, когда живешь в одном доме… в общем, у него было много случаев видеться со мной… ну, не совсем одетой.

— Не способствовали ли вы возникновению таких ситуаций? — спросил Мейсон.

— Боже сохрани! — с чувством произнесла Гвинн. — Я его терпеть не могу.

— Но вы намекаете на то, что между вами что-то возникло?

— Ну да.

— И что же?

— Он ко мне клеился.

— И вы хотели съехать от них?

— Да.

— А что дальше?

— Нелл посмеялась надо мной. Она будто знала, что он станет ко мне клеиться, что все мужчины пристают к хорошеньким женщинам, но она доверяет мне как подруге и знает, что я уж развешу где надо объявления «Руками не трогать».

— И вы их развесили?

— Да, и, пожалуй, была при этом слишком резкой и задела Фелтинга Граймса за живое. Он обиделся, а потом начал строить мне мелкие пакости, чтобы от. меня избавиться.

— И теперь, насколько я понимаю, — вставил Мейсон, — это ему почти удалось, и…

— Нет, нет, мистер Мейсон! Вы через сто лет не догадаетесь…

— Что ж, у меня нет в запасе ста лет, а через полчаса придет следующий посетитель, так что вы уж мне расскажите сами,

— Фелтинг Граймс редко бывает дома. Он как бизнесмен-снайпер. Нелл никогда не говорила определенно, чем рн занимается. Думаю, потому что он ей не докладывал. Он много путешествует и делает капиталовложения. У него всегда куча денег, но за все время, что я их знаю, мне так и не удалось выяснить точно, чем же он занимается.

— А вы у него спрашивали?

— Нет, я спрашивала у Нелл.

— И что она говорит?

— Она смеется и отвечает, что ей нет дела до его работы, а когда Фелт приезжает домой, все, что ему нужно, — это женское общество, сладкий-пресладкий яблочный пирог с корицей и возможность отдохнуть от служебных треволнений.

— Однако интересный характер у вашей подруги, — заметил Мейсон.

— Да, наверно… Кажется, достаточно предыстории… Теперь вы поймете, что я собираюсь вам рассказать. Вчера в моем списке перспективных лиц оказался некий Фрэнклин Гиллетт… Вы знаете поместье Джорджа Белдинга Бакстера неподадеку от Виста-дель-Меса?

— Приблизительно, — ответил Мейсон.

— Ну так это на Трибли-Уэй, примерно в четверти мили от поместья Бакстера. Это новый пригородный район.

— И вы отправились к Фрэнклину Гиллетту? — спросил Мейсон.

— Если точнее, то к миссис Гиллетт. Мы всегда стараемся построить свою работу так, чтобы вначале встретиться с хозяйкой дома, и часто вовсе не видим хозяина. Понимаете ли, одно из условий нашего найма — яркая индивидуальность и… неплохая фигура. Иногда хозяйка хочет, чтобы мы встретились с ее мужем перед заключением сделки, но обычно предпочитает сама передать ему наше предложение и дать ответ на следующий день. В таких случаях мужей мы не видим.

— То есть хозяйка не выводит на сцену очередной конкурентки? — спросил Мейсон.

Гвинн Элстон смущенно засмеялась.

— Вроде этого. У нас даже есть инструкции: во время вечерних посещений, когда возможна встреча с мужем, одеваться более скромно. А днем мы должны быть одеты просто вызывающе. У фирмы существует теория, что женщины предпочитают разговаривать с другими женщинами, если те обладают яркой индивидуальностью, очарованием, красивыми ногами. Ой, мистер Мейсон, я тут болтаю неизвестно что, а ведь вы занятой человек! Вы хотите, чтобы я говорила по существу. Короче, Фрэнклин Гиллетт — это второе имя. На самом деле он оказался Фелтингом Граймсом.

Мейсон поднял брови.

— Откуда вы знаете?

— Начнем с того, что, когда я была у миссис Гиллетт, во время нашего разговора открылась дверь и вбежал ее сынишка.

— Сколько ему лет?

— Семь.

— Ну и дальше? — спросил Мейсон.

— Этот мальчик оказался точной копией Фелтинга Граймса. Я в жизни ни разу не была так потрясена, как тогда. Пыталась что-то сказать, но не могла, и в конце концов у меня хватило храбрости лишь откашляться.

— Нередко самое разительное сходство ни о чем не говорит.

Гвинн кивнула.

— Я понимаю, мистер Мейсон. Поверьте, я бы не стала вам надоедать, если бы не была уверена и если бы не другие осложнения.

— Ладно, продолжайте. Дослушаем до конца.

— Я справилась с приступом кашля, закудахтала над Фрэнклином-младшим, задала ему кучу вопросов, спросила, кто его папа и служил ли он в армии. Видите ли, Фелт — в смысле Фелтинг Граймс — был военным летчиком и служил в Китае. И конечно же юный Фрэнклин сообщил мне, что папа служил в военной авиации, и как раз в Китае. Я спросила, есть ли у него фотография отца, и он принес ее. Это была фотография Фелтинга Граймса, снятая в Китае, и… Тут я, кажется, повела себя довольно бестактно, слишком много расспрашивала об отце, и миссис Гиллетт в какой-то момент сказала Фрэнки, чтобы он шел играть.

— А вы как-нибудь дали ей понять, что узнали человека на фотографии? — спросил Мейсон.

— Господи, конечно нет! Я тут же запустила свою рекламную пластинку, и она имела большой успех. Миссис Гиллетт попросила меня прийти еще раз вечером… На фотографии, которую мне показал Фрэнки; на стене ангара виднелись какие-то китайские иероглифы. Я запомнила четыре самых больших и потом нарисовала их. Вот они. Ведь Фелтинг Граймс служил в Китае, и, если можно перевести иероглифы, мы узнаем, какая это военно-воздушная база, и тогда у меня будет достаточно доказательств, чтобы предоставить их Нелл… если понадобится.

— Когда у вас был разговор с мйссис Гиллетт? — спросил Мейсон.

— Вчера днем.

— И она хотела, чтобы вы пришли сегодня вечером, потому что дома должен быть муж?

— Не знаю, мистер Мейсон. Она просто спросила, не могу ли я снова прийти завтра в половине девятого вечера. То есть сегодня.

— Ну ладно. А что там насчет яда?

— Вчера вечером я вернулась к Нелл и сразу же заметила, что Фелтинг Граймс почувствовал что-то неладное. Он спросил меня, где я была, как идет торговля, скольких людей я посетила и какие у нас перспективные визиты, а потом стал выяснять имена тех, к кому я должна была идти.

— Но вы не сказали ему, что были у Гиллеттов? — напомнил Мейсон.

— Тут-то и загвоздка! Сказала, мистер Мейсон. Видите ли, иногда фирма присылает список перспективных по почте, а иногда сообщает по телефону. Когда у меня список кончается, я звоню Нелл, и, если по почте пришел новый, она мне читает его по телефону. Если из фирмы звонят и к телефону подходит Нелл, она отвечает, что мисс Элстон слушает, и тогда список диктуют ей и она записывает.

— А что случилось в этот раз?

Гвинн Элстон сказала:

— Очевидно, список валялся на виду и попался Фел-ту, откуда он и узнал, что я была у Гиллеттов. Так что представляете, в какой я оказалась переделке. Если бы я ему соврала, что не была там, он бы понял, что я что-то подозреваю, так что мне оставалось одно — вести себя так, будто имя Фрэнклина Гиллетта для меня ничем не отличается от имени других клиентов.

— Вы так и поступили?

Гвинн кивнула.

— А что потом?

— Вроде бы все обошлось, но вчера вечером перед сном он налил мне, как обычно, джина с тоником, и у него был такой горький привкус, что я нашла предлог сходить в свою комнату, там вылила напиток в раковину, сполоснула стакан, наполнила до половины водой из-под крана, потом вернулась и выпила, будто это был джин с тоником. Когда легла спать, то все не могла заснуть, пошла к раковине, намочила палец, провела им по стенке и лизнула — горечь была страшная.

Тогда я взяла эту тряпку и протерла ею раковину — хотела выяснить… нет ли там стрихнина.

— А что, если там окажется стрихнин, мисс Элстон? — спросил Мейсон.

— Тогда я хоть буду знать… Господи, мистер Мейсон, неужели вы не понимаете? Он же готов на все. Он просто не может допустить, чтобы Нелл узнала о его двойной жизни. Он убьет меня вмиг, только бы его не разоблачили. В Фелтинге Граймсе есть что-то зловещее. Нелл его любит, по крайней мере она так думает. Так или иначе, но она счастлива. Я думаю, в сексуальном плане они прекрасно подходят друг другу, а Нелл — человек широких взглядов. Она не задает вопросов, не ревнует, у нее нет никаких поводов для разочарования.

— Дети у них есть?

— Детей нет, но… Вы же понимаете, что может случиться при таких обстоятельствах. Нелл может его попросту уничтожить. Ведь если все выплывет наружу… это же тюрьма, правда?

— Как, по-вашему, кто из них жена номер один, а кто жена двоеженца? — спросил Мейсон.

— Не знаю.

— Но вы знаете, что маленькому Фрэнклину Гил-летту, или, как его называют, Фрэнки, семь лет, значит…

— Ничего это не значит. Может быть, как раз именно поэтому миссис Гиллетт отослала его из комнаты, когда я¹ начал а расспрашивать мальчика. Понимаете… у них могла быть связь, и тогда Фрэнки… ну понимаете, незаконный. А потом, может быть, она уговорила Фел-тинга жениться на ней… Господи, ну и клубок!

— Что ж, при таких обстоятельствах, мисс, нам нужно поскорее все выяснить. Вам лучше не возвращаться туда, пока…

— Я должна вернуться, мистер Мейсон, иначе Нелл с ума сойдет от беспокойства. Она позвонит в полицию и… Да нет, ничего страшного. Фелтинг Граймс сегодня утром отчалил в очередную командировку. Его не будет неделю. Мы с Нелл остаемся полными хозяйками в доме.

— Значит, сегодня вечером, — сказал Мейсон, — Фрэнклин Гиллетт, наоборот, может вернуться из командировки, — предположил Мейсон.

Она кивнула.

— Вы все же собираетесь идти туда?

— Мистер Мейсон, я не могу не идти. Я должна пройти через это и… Понимаете, это мой единственный шанс. Если я смогу вести себя так, будто ничего не подозреваю, то получу хоть какую-то передышку.

— А вы не думаете, что можете сегодня вечером наткнуться на мужа?

— Вовсе нет. Если он явится домой и миссис Гиллетт расскажет ему, что я должна прийти, он найдет предлог, чтобы не присутствовать. Вряд ли он допустит, чтобы я столкнулась с ним нос к носу и узнала его, если только он не собирается убить меня на месте.

— Это вряд ли, — сказал Мейсон.

— Я тоже так думаю. Так что едва ли он будет там. А если у меня хватит актерских способностей изобразить, будто для меня это обычное служебное посещение, то со мной все будет в порядке.

— Но вы не хотите, чтобы Нелл продолжала жить по-прежнему?

— Вот уже нет! И не хочу оставаться в ее доме слишком долго, после того как вернется Фелтинг Граймс. Если, конечно, стрихнин — это не моя выдумка.

— А как только вы в этом убедитесь, вы все расскажете Нелл?

— Да, но я должна быть стопроцентно во всем уверена, мистер Мейсон.

Адвокат кивнул.

— Тогда, — задумчиво продолжала Гвинн Элстон, — я буду просто обязана сказать Нелл. Но одному Богу — известно, что она выкинет. С нее, кстати, вполне станется держать язык за зубами и продолжать жить с ним в качестве второй жены. Вот миссис Гиллетт — та наверняка не потерпит этого.

— Вы так думаете?

— Я уверена. Она тонкогубая, решительная, из тех, что всегда ведут себя так мило и вежливо, но от таких веет холодом… в ник нет жизненной силы, как в Нелл.

Нелл — человек широких взглядов, с ней легко ладить, у нее есть свои взгляды на жизнь. Она считает, что если женщина не способна сделать так, чтобы ее муж был всегда доволен, то найдется другая, которая это сделает.

— Миссис Гиллетт другого типа?

— Поверьте мне. Повидав столько семей, сколько их видела я, вряд ли ошибешься… видишь их насквозь.

— Ну ладно, — решил Мейсон, — если вздумаете пойти вечером туда, идите, только помните: ничего в этом доме ни есть, ни пить… Если муж, Фелтинг Граймс, будет дома, никаких сцен, обвинений, никаких намеков миссис Гиллетт, что она жена двоеженца. Когда она представит вас мужу, не подавайте виду, что вы знакомы. Вот вам моя визитка. Дайте ему ее и скажите: «Вы знаете Перри Мейсона, адвоката? Я сегодня утром была у него, и он, кажется, знает вас. Он сказал, что хорошо бы вам с ним связаться».

— Думаете, он так и сделает?

— Сделает или не сделает, во всяком случае он поймет, что вы мне все рассказали и что он ничего не выиграет, заставив вас замолчать.

— Понятно… Это все так театрально звучит и кажется немыслимым, когда сидишь в кабинете адвоката, со сводами законов, где пахнет правосудием. — Гвинн улыбнулась Делле Стрит. — Мне так хочется ущипнуть себя, чтобы убедиться, что не сплю. Я кажусь себе ужасной дурой, что пристаю к вам со всем этим.

— Вовсе нет, — возразил Мейсон. — Вы не поверите, сколько невероятных историй слышали эти стены. Некоторые просто фантастические… А вы уверены, что хотите пойти к ним?

— Да, да, мистер Мейсон, я просто должна. А то Фелтинг Граймс поймет, что я что-то подозреваю. Нет, я-то в полной безопасности, пока он не вернется домой. И если я смогу сыграть сегодня вечером, мне ничто не грозит. Но сейчас я думаю не о своей безопасности. Нелл — моя подруга и… пусть делает что хочет, но она должна все знать. По-моему, это двуличие — жить вместе и ничего не рассказать, скрывать от нее.

— Вы близкие подруги?

— Да, очень. Мы одно время жили вместе, снимали комнату, всегда рассказывали друг другу о парнях, которые к нам клеились.

— А о тех, которые не клеились?

Она гортанно засмеялась:

— Таких не было.

— Ну ладно, — подвел итог Мейсон, — оставьте Делле Стрит свой адрес и телефон. И возьмите мою визитную карточку. Если вечером надумаете мне позвонить, вот вам телефон Детективного агентства Дрейка. Оно на этом же этаже. Пол Дрейк работает у меня следователем. Агентство открыто круглые сутки. Я им скажу, чтобы они оставили для меня запись разговора, если вы позвоните.

— Вы очень добры. А как… как насчет задатка?

Мейсон кивнул, глядя на ее сумочку.

— Сколько вы на этом зарабатываете?

— Иногда довольно много. В среднем выходит шестьсот — семьсот долларов в месяц. Я выплачиваю кое-какие старые долги — у меня был настоящий финансовый крах, а в банке около семисот долларов. Вас устроит задаток в сто долларов?

— Пять долларов, — широко улыбнулся Мейсон. — И выпишите мне чек. Тогда вы станете моей клиенткой. А о плате поговорим потом, когда вообще будет о чем говорить. Оставьте-ка мне эту тряпочку. Вот, положите в конверт, заклейте его и надпишите сверху ваше имя, чтобы мы его не перепутали.

Делла Стрит протянула Гвинн Элстон конверт. Гвинн сделала все, как сказал Мейсон.

— Еще раз надпишите там, где заклеено, — сказал Мейсон.

Гвинн написала свое имя на обратной стороне конверта, подняла голову и сказала:

— Господи, мистер Мейсон, вы превратили это в настоящее вещественное доказательство!

— Может быть, так оно и есть, — не стал отрицать Мейсон.

Она покачала головой.

— Я не буду подавать на него в суд, даже если он действительно пытался убить меня. Я просто хочу… понимаете, хочу узнать, что мне грозит.

— А вы отважная женщина!

Она раскрыла чековую книжку, выписала чек на пять долларов, протянула его Делле Стрит, затем встала, тщательно расправила юбку на бедрах и улыбнулась адвокату.

— При моей работе отвага — не лишнее свойство, — сказала она. — Я буду держать вас в курсе дела, мистер Мейсон.

Делла Стрит проводила ее из кабинета, а потом вернулась" к адвокату.

Мейсон сказал:

т- Давай сначала позвоним Дрейку и предупредим его, а потом Джону Дауни, токсикологу, пусть посмотрит эту тряпочку, чтобы убедиться, что горький вкус напитка не плод воображения юной мисс. Пол может послать сотрудника в лабораторию Дауни.

— Думаете, этот Граймс стал бы так грубо работать? — спросила Делла Стрит.

— Кто знает. Мы имеем дело с неизвестной величиной, о которой нам нужно узнать как можно больше. И как можно быстрее.

— Вы хотите, чтобы Пол Дрейк разузнал насчет Фрэнклина Гиллетта?

Мейсон покачал головой.

— Это может навредить нашей клиентке. Вдруг Пол не сможет действовать незаметно? Придется нам сидеть сложа руки до вечера… Мне почему-то кажется, что Гвинн Элстон сумеет сама о себе позаботиться. По-моему, она… себе на уме.

— И вы, шеф, не вините Фелтинга Граймса, что он к ней клеился?

— Я как Нелл, — улыбнулся Мейсон. — Человек широких взглядов.

— А ведь я заметила, как вы на нее смотрели, когда она выходила, — улыбнулась Делла Стрит.

— Ну еще бы! — ответил Мейсон. — А теперь свяжись с Дрейком и узнай, может ли он устроить, чтобы Дауни поскорее сообщил нам о результатах проверки на стрихнин, только пусть не использует весь лоскут. Кусочек нам пригодится как вещественное доказательство.

Глава 3

В половине пятого Делла Стрит подняла телефонную трубку, сказала: «Одну минуту», подняла брови, глядя на Мейсона, и произнесла:

— Звонит доктор Дауни.

Мейсон кивнул и взял трубку.

— Привет, Джон. Это Перри Мейсон. Что-нибудь обнаружили?

— Я получил конверт от Пола Дрейка, — сказал доктор Дауни, — с именем Гвинн Элстон, надписанным на нем. Распечатав конверт, обнаружил внутри лоскуток. Отрезав от него около одной трети, проверил его на содержание стрихнина.

— И что вы нашли?

— Стрихнин.

— Сколько?

— Всего лишь следы. Его было недостаточно, чтобы измерить количество, но на ткани явно был стрихнин.

— Хорошо, — вздохнул Мейсон, — храните этот лоскут как можно тщательнее. Оставьте его в конверте, в котором он был, вложив в другой, запечатанный. Заприте в сейф и, когда потребуется, будьте готовы давать показания.

— А в чем, собственно, дело?

— Пока не знаю.

— Я боялся, что мои известия вам неприятны, ведь вы всегда на стороне обвиняемого, — сказал Дауни.

— Нет, тут другое дело, — объяснил Мейсон. — Я пытаюсь кое-кого уберечь.

— Если это Гвинн Элстон, — предположил доктор Дауни, — ее следует оградить каменной стеной, потому что, кто-то действительно подсыпал ей стрихнин.

— Большое спасибо, — поблагодарил Мейсон. — Держите вещественное доказательство в таком месте, где его никто не сможет взять. И где вы его немедленно найдете, когда понадобится.

Мейсон повесил трубку и повернулся к Делле Стрит:

— Ну, Делла, думаю, все ясно. Вечером нам будут звонить. Звякни-ка Полу Дрейку и попроси его прийти.

Через несколько минут Дрейк постучал условным стуком в дверь кабинета Мейсона. Делла Стрит впустила его.

Дрейк оглядел Деллу оценивающим взглядом, сказал: «Привет, красотка», подошел к массивному креслу для клиентов, развалился в нем в своей излюбленной позе и широко улыбнулся Перри Мейсону.

— Ну, выкладывай.

— Пол, сегодня я жду экстренного звонка.

— Примерно в какое время?

— Где-то между половиной девятого и половиной десятого от молодой особы по имени Гвинн Элстон.

— Конверт, надписанный этим именем, мой оперативник относил доктору Дауни, — вспомнил Дрейк.

Мейсон кивнул.

— К твоему сведению, Пол, в конверте лежал лоскут с явными следами содержания стрихнина.

— Ого! — произнес Дрейк и, немного помолчав, спросил: — А какая она из себя, Перри?

Делла Стрит развела руки на ширину плеч ладонями внутрь и повела ими вниз, изобразив несколько крутых округлостей.

— A-а, такая? — понял Пол Дрейк.

— Только еще почище, — съязвила Делла.

— Черт возьми, тебе всегда достается высший класс! — пожаловался Дрейк. — Если мне звонит женщина и просит последить за кем-нибудь или что-то расследовать, то это всегда или плоскогрудая уродина с иллюзиями, галлюцинациями и фрустрациями, или мешок прокисшего цемента. А девчонки, которых ты представляешь, всегда шикарно одеты, на них приятно смотреть и…

— Ты по ходу дела никогда не упускаешь своего, — перебил Мейсон, — так что перестань ныть. Так вот чего я от тебя хочу: чтобы ты с восьми часов был у себя в конторе, чтобы ты заправил свою машину, чтобы при тебе был по крайней мере один человек, широкоплечий оперативник с мощными кулаками, готовый к любым неожиданностям, который не даст маху, если запахнет керосином.

— А дело пахнет керосином? — поинтересовался Дрейк.

— Еще не знаю.

— Где ты будешь?

— Ровно в восемь тридцать мы с Деллой будем обедать в «Голливуд-Браун-Дерби». Можешь поймать нас там.

— Ну вот, всегда так, — проворчал детектив и улыбнулся Делле. — Я должен торчать в конторе, чтобы ответить на телефонный звонок. Если проголодаюсь, мне пришлют кофе и гамбургеры. А вы с Перри будете сидеть в «Голливуд-Браун-Дерби» и небрежно так ковырять фирменное блюдо.

— Смысл стратегии в следующем, — объяснил Мейсон. — Так как мы с Деллой оказываемся ближе к месту предполагаемых событий, может быть, нам придется срываться оттуда и мчаться на место происшествия. В таком случае мы хотим быть уверенными, что ты следуешь за нами с подкреплением. Дождь перестал, и на улицах сыро. Обещают еще ливни. Я не люблю быстро ездить по мокрым улицам.

— Все это звучит весьма таинственно, — заметил Дрейк.

— Так и есть, — отозвался Мейсон.

— Ты мне что-нибудь еще скажешь?

Мейсон покачал головой.

— Не могу. Не сейчас, Пол.

— Ну ладно, — обреченно вздохнул Дрейк. — Буду играть вслепую. Но я должен познакомиться с этой Гвинн Элстон, Перри.

— Еще познакомишься, — пообещал Мейсон.

Дрейк легко поднялся из кресла, подмигнул Делле и вышел из кабинета.

— Вы думаете, что до половины девятого что-нибудь еще может случиться? — спросила Делла Стрит.

Мейсон покачал головой.

— На этот час назначена встреча с миссис Гиллетт, а Фелтинг Граймс уехал утром, и его не будет дома.

— Вы должны отдать должное этой девушке: храбрости у нее хоть отбавляй.

Мейсон кивнул.

— И почему-то мне кажется, — продолжала Делла, — что, если дела пойдут плохо, она сама может оказаться достаточно опасной.

— То есть? — уточнил Мейсон.

— Она не вчера родилась.

— Сколько ей лет?

— Двадцать четыре или двадцать пять, но она, очевидно, задавалась множеством вопросов и знает на них ответы.

— Они сейчас все такие, — вздохнул Мейсон.

— Но у этой девицы сногсшибательная внешность, и в ней есть что-то такое… Ну, помните, она сама говорила: к ней все клеились.

Думаю, к ней все бы клеились в любом случае, — ответил Мейсон.

Делла рассмеялась:

— Вы обо всех суДите, как Пол Дрейк… Я поняла, шеф, мы сегодня работаем до половины девятого?

— До восьми, — поправил Мейсон. — У нас остается в запасе много времени, мы сможем спокойно посидеть в «Браун-Дерби» и ждать звонка.

— Что ж, если вы собираетесь работать до закрытия конторы, давайте займемся донесением Нельсона.

Мейсон кивнул, посмотрел на часы и предложил:

— Давай закроемся прямо сейчас, сделаем на полчаса перерыв, чтобы выпить кофе, а потом займемся донесением.

Мейсон и Делла Стрит закончили работу без четверти восемь. Затем адвокат затолкал пухлую пачку бумаг обратно в папку и бросил на стол.

Делла Стрит устало закрыла блокнот для стенографирования, взглянула на часы и сказала:

— Десять минут, чтобы напудрить нос и взять плащ.

Ровно без пяти восемь они заперли контору и по дороге к лифту заглянули в контору Дрейка, где горел свет.

Мейсон передал телефонистке, сидящей у коммутатора:

— Скажите Полу Дрейку, что мы направляемся в «Браун-Дерби». С половины девятого мы будем там.

Телефонистка кивнула.

— Хотите поговорить с мистером Дрейком?

— Нет, не обязательно, — ухмыльнулся Мейсон, — а то он будет завидовать. Скажите, чтобы продолжал в том же духе.

Войдя в «Браун-Дерби» ровно в восемь двадцать пять, Мейсон сказал метрдотелю:

— Гус, я жду важного телефонного звонка. Вы можете устроить так, чтобы меня позвали?

— Я поставлю аппарат на ваш стол, мистер Мейсон, а телефонистка позвонит вам с коммутатора, как только вас позовут к телефону.

— Спасибо, Гус!

Они с ДеЛлой Стрит сели за один из отгороженных столиков у стены. Мейсон сидел спиной к залу, Делла — так, чтобы видеть входящих и выходящих посетителей. Они выпили по коктейлю и неторопливо принялись за обед.

В девять пятнадцать Мейсон снял трубку и позвонил Полу Дрейку.

— Что-нибудь слышно, Пол? — спросил он, когда детектив подошел к телефону.

— Ни звука, — ответил Дрейк. — Отсидел себе все на свете.

— Ладно, мы еще минут двадцать побездельничаем тут за ликером. Потом снова свяжемся с тобой.

В девять сорок официант подал Мейсону знак ответить на звонок.

Адвокат взял трубку и услышал голос телефонистки:

— Мистер Мейсон? Вас вызывают.

Через секунду в трубке послышался голос Дрейка:

— Только что получил известие от твоей подружки, Перри.

Мейсон весь напрягся.

— Что-нибудь случилось?

— Была весела, как птичка. Хотела немого поболтать со мной, спрашивала, где ты, а я сказал, что ждешь звонка и что она может позвонить тебе в Дерби, чтобы побеседовать с тобой лично. Потом она еще несколько минут трепалась о том о сем. Ну и соблазнительный же голосок у этой девчонки!

— Надеюсь, ты не назначил ей свидание на сегодняшний вечер? — усмехнулся Мейсон.

— Не такая уж я дубина, — обиделся Дрейк. — Я предложил ей деловую встречу. Но она, кажется, бала разочарована. По ее голосу можно было понять, что ей не привыкать к телефонным заигрываниям.

— Ну ладно, теперь положи трубку, Дрейк. Она, наверное, пытается дозвониться мне.

— Перезвони мне, Перри, и скажи, должен ли я ждать.

— Ладно, но, кажется, все в порядке.

Мейсон бросил трубку на рычаг и буквально через минуту заметил новый сигнал от официанта.

Он снял трубку, сказал: «Слушаю», и тут же раздался голос Гвинн Элстон:

— Это Перри Мейсон, адвокат?

— Он самый.

— Это Гвинн, мистер Мейсон.

— Где вы находитесь?

— На станции автосервиса между Бэрбанком и Четсу-ортом. Здесь небольшой поселок Виста-дель-Меса. Если хотите, я скажу вам номер.

— Не обязательно, мисс. Меня только интересует, как ваши дела.

— Все превосходно, — объявила она с торжеством. — Я со всем справилась блестяще. Никто ничего не заподозрил.

— Мужа не было?

— Миссис Гиллетт сказала, что он задерживается и не сможет прийти, хотя ей бы хотелось, чтобы я поговорила с ним. Они решили, что пока не могут позволить себе купить мои книжки. У них были какие-то расходы, и они не хотят тратить больше. Я ответила, что мне жаль, и ушла, не стала ни во что совать нос, и она ничего не заподозрила. Я рада, что у меня все получилось. Я почти час там проторчала — уговаривала ее купить книжки на сумму, которую позволят их средства. Мы всегда так делаем. И она вела себя очень мило.

— И ничего не заподозрила?

— Абсолютно. Знаете, как это бывает, когда так искусно врешь. Всегда чувствуешь, когда наживка заглатывается вместе с крючком, а если нет, то ощущаешь неловкость от того, что тебе не очень-то верят. Так бывает, когда говоришь слишком много, чтобы прикрыть прорехи, а потом и попадаешься на том, что сказала лишнее.

— Вы рассуждаете как заправская лгунья, — заметил Мейсон.

— А я и есть заправская лгунья. — Она засмеялась своим гортанным смехом. — Вы не представляете, сколько бедной девушке приходится в жизни лгать, мистер Мейсон.

— Ну ладно. Значит, теперь вы довольны, что все обошлось. Вы возвращаетесь домой?

— Да.

— У меня для вас есть новости, — вспомнил Мейсон. — Анализ лоскута, что вы мне дали, показал положительный результат.

Несколько долгих секунд она молчала, а потом медленно проговорила:

— Я была почти уверена, что так и будет. А вы что-нибудь узнали об этих иероглифах?

— Пока нет. То, что обнаружен стрихнин… меняет ваши планы? — спросил Мейсон.

— Теперь я знаю, что за фрукт Фелтинг Граймс. И боюсь. Хорошо бы кто-нибудь убил его. Горд с плеч свалилась бы…

— Не говорите так, — строго сказал Мейсон.

— Что же делать, я и в самом деле так думаю. Послушайте, мистер Мейсон, я на вас обиделась.

— В чем дело?

— Я думала, вы полностью доверяете мне… Разве не вы прислали полицейского, который ждал меня у ворот дома Бакстера?

— Расскажите-ка мне о нем! — потребовал Мейсон, взглянув на Деллу Стрит и слегка отодвинул трубку от уха так, чтобы она, наклонившись, могла слышать, о чем идет разговор.

— Он красивый и очень милый, — сказала Гвинн. — Я могла бы и влюбиться в него. Он прикинулся, что ему нужна моя помощь, но меня не проведешь. Я-то знала, что он там для того, чтобы защищать меня. Он сделал вид, что стоял под дождем, но одежда на нем была совершенно сухая.

— Где же он стоял, около дома Гиллеттов?

— Нет. Прямо у ворот имения Бакстера. У его автомобиля спустила шина. Запаска тоже была спущена. Он хотел добраться до автосервиса, чтобы кто-нибудь подъехал и помог. И вел себя очень мило.

— И вы остановились и заговорили с ним?

— Нет, он сам. Светил фонарем, а потом показал мне значок полицейского, сказав, что попал в переделку и хотел бы, чтобы я с ним поехала в городок Виста-дель-Меса. Отсюда я и звоню вам.

— И вы его подвезли? — спросил Мейсон.

— Ну да. Он остановился у станции автосервиса, с которой я сейчас звоню. Договаривается, чтобы забрали его машину.

— И что вы собираетесь делать?

— Если я не надумаю погулять с этим красавчиком сыщиком, то поеду домой. Скажу Нелл, что у меня болит голова, и лягу спать. Если у вас найдется для меня время завтра утром, я приду и расскажу все это вам еще раз.

— Хорошо, — согласился Мейсон. — Увидимся завтра. Сейчас у вас все в порядке?

— В полном порядке!

— Я хочу вам кое-что посоветовать, Гвинн. Ни с кем не гуляйте сегодня вечером. Когда приедете домой, поговорите с Нелл и ложитесь спать. Если там окажется Фелтинг Граймс или появится позже, сразу же уходите из дома. Садитесь в машину, поезжайте куда-нибудь в мотель и, как только устроитесь, позвоните в Детективное агентство Дрейка. Ясно?

— Да, мистер Мейсон. Я сама решила, что поступлю так в случае необходимости, но Фелта дома не будет.

— Откуда вы знаете?

— Я уверена — он отправился в командировку.

— А сколько обычно они длятся, эти командировки?

— Обычно около недели, но точно никогда не известно. Иногда он является домой довольно неожиданно.

— Сегодня, — предостерег Мейсон, — он как раз и может явиться неожиданно. Приходите в мою контору утром.

— В какое время?

Мейсон взглянул на Деллу Стрит.

Делла нахмурила лоб и, вспомнив график работы Мейсона на следующее утро, нацарапала на скатерти указательным пальцем: десять тридцать.

— Десять тридцать вас устроит?

— Десять тридцать? Я приду, — мистер Мейсон.

— Вот и хорошо. Буду ждать вас, и мы все обсудим как следует.

Адвокат подождал, пока она повесит трубку и освободится линия. Потом набрал телефон Дрейка.

— Пол, — сказал Мейсон, когда детектив подошел к телефону, — это ты послал своего человека приглядывать за моей клиенткой?

— Где?

— Около имения Бакстера, в Виста-дель-Меса.

— Черт возьми, впервые слышу об этом! У меня тут сидит человек наготове, вооруженный до зубов. Вот и все, что я сделал. А почему ты спрашиваешь?

— Наверное, это просто совпадение, Пол. Да ладно! Скажи, что на сегодняшнюю ночь он свободен, дежурной на коммутаторе передай, что если позвонит Гвинн Элстон, пусть сразу сообщит мне. Думаю, что все будет в порядке, но лучше быть наготове.

— Все ясно, — сказал Дрейк. — Значит, я могу отпустить оперативника?

— Скажи ему, чтобы шел домой. Кулаки не понадобятся.

Адвокат положил трубку и повернулся к Делле Стрит.

— Ну, — вздохнул он, — кажется, день кончился. Наша птичка в безопасности.

Делла Стрит кивнула, потом проговорила:

— Чувствую, что в случае необходимости ваша птичка смогла бы дать настоящий бой.

— Возможно, — ответил Мейсон, — но надеюсь, что такая необходимость не возникнет.

Глава 4

В десять тридцать пять Делла Стрит сказала:

— Ваша клиентка с ярко выраженной индивидуальностью, торгующая книгами, кажется, запаздывает на пять минут.

Мейсон нахмурился:

— Ей давно пора быть здесь, но теперь, когда опасность миновала, у нее, может быть, поубавилось прыти?

— Что ж, щеф, мы можем за это время ответить на два письма, пришедших только что.

— Хорошая мысль, — одобрил Мейсон.

В десять сорок пять адвокат закончил ответы на письма. Он посмотрел на часы, нахмурился, повернулся к Делле Стрит и спросил:

— Делла, какой у нее адрес?

— Мандала-Драйв, 367, Фелтинг Граймс.

— А у них есть телефон?

— Есть, у меня записан номер.

— Позвони им, — попросил Мейсон, — выясни, что стряслось на этот раз.

Делла Стрит набрала номер и через несколько секунд спросила:

— Можно поговорить с Гвинн Элстон? Она ведь живет у вас, правда? О!.. Спасибо, миссис Граймс… Не беспокойтесь. Это просто ее приятельница, ничего серьезного. Я перезвоню позже.

Делла Стрит повесила трубку, прежде чем миссис Граймс успела вставить слово, и сообщила Мейсону:

— Поговорила с Нелл Граймс. Она спрашивала, что передать. Голос у нее любопытствующий и довольно настойчивый. К вашему сведению, Гвинн Элстон ушла из дому утром около девяти, и миссис Граймс точно не знает, какой у нее план на предстоящий день и где ее можно найти, но думает, что, очевидно, мисс Элстон позвонит позже, и, если я оставлю номер, она попросит ее перезвонить мне.

Мейсон задумчиво нахмурился:

— Черт возьми, Делла! Если с девушкой что-нибудь случилось, я дам самому себе в морду. В конце концов, стрихнин в стакане…

— Но она была дома до девяти, — успокоила Делла, — или почти до девяти.

— Это миссис Граймс так говорит, — ответил Мейсон. — Я…

На столе у Деллы Стрит громко зазвонил внутренний телефон. Она сняла трубку.

— Да, Герти. Ах вот как? Сейчас, минутку. — Она повернулась к Перри Мейсону: — Ваша пропавшая клиентка внизу, живая и здоровая. И она, — продолжала Делла

Стрит, взглянув на часы; — опознала рбЙМо на дйа|ццать минут.

— Пусть войдет. Или вот что, Делла, лучше сходи за ней сама и приведи ее сюда, а по дороге объясни, что времени у меня в обрез и когда я назначаю встречу…

— Я устрою ей головомойку, — пообещала Делла Стрит. — Мне-то нет дела, какие у нее ножки! — И она исчезла.

Через три минуты Делла вернулась, ведя за собой Гвинн Элстон.

Мейсон поднял голову, посмотрел на Деллу и увидел, что она подает ему знаки, отчаянно мигая, и перевел взгляд на Гвинн Элстон.

— Ну, — сказал Мейсон, — мы, кажется…

— У мисс Элстон серьезные неприятности, — сказала Делла Стрит.

Мейсон поднял брови.

— Вы бы присели, мисс Элстон, — пригласила Делла Стрит, — и рассказали мистеру Мейсону то, что рассказали мне.

Мейсон, глядя на бледное, измученное лицо Гвинн Элстон, вслух предположил:

— Наверное, мистер Граймс неожиданно вернулся домой?..

Она покачала головой, попыталась что-то сказать, осеклась, взглянула на Деллу Стрит и наконец выдавила из себя:

— Он больше никогда не вернется домой. Он умер.

— Кто умер? Граймс?

Она кивнула.

— Так… — с расстановкой произнес Мейсон. — А откуда вы знаете?

— Я видела труп.

— Когда?

— Примерно… примерно три четверти часа назад.

— Подождите минуту! Я говорил с его женой по телефону несколько минут назад, и она…

— Она еще ничего не знает, — закончила Гвинн Элстон. — Никто не знает. Его убили.

— Это вы его убили?

Она покачала головой.

— Если да, то лучше скажите сейчас и не тратьте времени на истерику, не рыдайте, не ждите от меня снисхождений. Говорите! Только голые факты. Где вы его видели?

— В усадьбе Бакстера.

— Что вы там делали?

— Поехала узнать о полицейском, который дал мне вчера вечером пистолет.

— Пистолет! — вскричал Мейсон.

Она кивнула.

— Дальше! — торопил Мейсон.

— Вам рассказать про пистолет или начать сначала и…

— Начните сначала, да побыстрее. Вы отправились к Гиллеттам. Мистера Гиллетта не оказалось дома. Миссис Гиллетт сказала, что сейчас у них нет денег на книги, потому что было много других расходов. Вы пробыли там около часа. Что потом?

— Я ушла.

— Это ясно, — нетерпеливо перебил ее Мейсон. — Дальше!

— Вы помните, что вчера весь день шел дождь, где-то до самого вечера лило как из ведра, а потом стало моросить. Я медленно подъехала к воротам усадьбы Бакстера и увидела светфонарика: он то загорался, то гас и светил мне прямо в глаза.

— Что вы сделали?

— Начала было тормозить, потом вспомнила все… и газанула.

— Дальше?

— Этот тип вышел на дорогу у меня перед носом и направил фонарик в ветровое стекло прямо мне в глаза. Я и остановилась.

— Что за фонарик? Ручной или…

— Ручной, но довольно мощный, из тех, которые имеют большую лампу и которая насажена прямо на батарейку…

— Ладно, вы остановились, — перебил Мейсон. — Что было дальше?

— У него там стоял автомобиль. Крышка багажника была поднята, и он мне сказал, что у него спустила шина и нет домкрата и что ему нужно немедленно попасть на ближайшую станцию автосервиса, чтобы кто-нибудь приехал и помог. Он попросил подвезти его. Красивый парень, без плаща, но, как ни странно, одежда на нем была вся сухая. К тому времени уже моросил холодный дождь… Он явно стоял там недолго. Наверное, сидел в машине, просто ждал, пока я подъеду. Потом увидел фары моей машины, вылез и принялся за дело.

— И что вы сделали?

— Я не открывала дверцу. А только опустила стекло на пару дюймов, чтобы слышать, что он говорит. Понимаете, мне приходилось выслушивать самые разные предложения и…

— Не сомневаюсь, — перебил Мейсон. — Вы опустили стекло на пару дюймов. Что дальше?

— Он вытащил из кармана кожаный бумажник и показал мне значок, сказав, что он полицейский и приказывает мне открыть. Я отказалась, а он так нервно хихикнул и говорит: «Слушайте, я не собираюсь торчать здесь всю ночь и препираться с вами. Я полицейский. Я дам вам свой пистолет и, если вам покажется, что я к вам пристаю, можете остановить машину и высадить меня».

— И что он сделал?

— Просунул пистолет в окно рукояткой вперед, так что он упал на сиденье.

— А вы?

— Взяла пистолет, открыла дверцу и посадила его в машину.

— Рассказывайте дальше.

— Потом я подвезла его в поселок Виста-дель-Меса. Это… это милях в двух от усадьбы Бакстера. Там был открыт автосервис; и он сказал, что попросит дежурного прислать ремонтную машину.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — Дальше?

— Он остановился. Дежурный был занят другой машиной. Затем пошел к туалету, а я позвонила вам.

— Что потом? — спросил Мейсон.

— Потом я долго ждала, а он так и не появился; В конце концов мне пришлось пойти спросить дежурного, не подходил ли к нему человек с просьбой починить шину у автомобиля, на что он ответил отрицательно. Он только видел, как этот человек подъехал, вышел из машины и пошел к туалетам, а потом он занялся ремонтом автомобиля, решив, что нам ничего не нужно, и просто перестал обращать на нас внимание.

— Ну и что вы тогда сделали?

— Я попросил дежурного пойти посмотреть в мужском туалете.

— Вашего приятеля там не оказалось?

Она покачала головой.

— Что вы сделали?

— Посмотрела в женском — там тоже никого. Тогда я поехала домой.

— А пистолет?

— Пистолет лежал рядом на сиденье.

— Ясно, — сказал Мейсон. — Знаете, у нас мало времени. Давайте все побыстрее выясним. Вы приехали домой. Что же случилось там?

— Я увидела Нелл и сказала ей, что у меня жутко болит голова и я ложусь спать и… сделала так, как вы мне сказали.

— И вы уснули?

— Пыталась, но Нелл вошла и сказала мне: «Послушай, Гвинн, не знаю, что с тобой случилось, но ты сама не своя, и, к твоему сведению, врать ты не умеешь. Сядь-ка и расскажи мне, что произошло. У тебя что, роман с моим мужем? Если и так, уж не такая это катастрофа, из-за которой нужно рвать отношения. Или просто легкий флирт, который вам обоим ничего не стоит прекратить, а я могу этого и не заметить».

— И вы ей все рассказали?

— Нет, — ответила Гвинн. — Я ей дала понять, что никакого романа нет. Сказала, что немного беспокоюсь из-за полицейского, который дал мне пистолет, а потом исчез, а пистолет остался у меня. Но я ничего не рассказала ей о своих подозрениях, о том, где я была, о вас.

— А потом?

— Нелл попыталась допросить меня с пристрастием, сказав, что вообще-то полицейские не имеют привычки швырять оружие девушкам на колени, и, по ее мнению, Фэт что-то замышляет, и это связано со мной. Она хотела узнать, продолжает ли он ко мне клеиться и не делала ли я ему авансов, и… вообще, мы немного поговорили, и она вроде бы вздохнула с облегчением и сказала: «Ну ладно, сейчас я приготовлю тосты с молоком, уложу тебя в постель и сама пойду спать».

— И что дальше? — торопил Мейсон.

— Мы поели, еще немного поговорили, и я легла спать. Кто бы мог подумать, что мне удастся заснуть! Я была уверена, что не сомкну глаз и буду дергаться всю ночь. Но я в жизни не спала так крепко. Когда встала утром, Нелл решила продолжить допрос, сказав, что, чем дольше она думает о моем рассказе про полицейского и пистолет, тем он кажется ей все более неправдоподобным, и она решила, что я морочу ей голову. Я достала пистолет и показала ей… Затем мы открутили барабан и заглянули внутрь… Одной пули в обойме не хватало.

— Одной пули? — переспросил Мейсон.

Она кивнула.

— Я попыталась как-то все это замять, но про себя решила, что разузнаю, кто такой, собственно, этот полицейский. А напасть на след я могла только в усадьбе Бакстера: он, наверное, там что-то расследовал.

— И что вы сделали?

— Доехала до усадьбы Бакстера, считая, что у меня достаточно времени, чтобы успеть приехать туда, навести справки, а потом вернуться и прийти к вам в назначенное время, в десять тридцать.

— И что же случилось?

— Ворота были открыты. Я подъехала к дому. Позвонила в дверь. Никто не открыл. Тогда я развернула машину…

— Почему вы не шли пешком?

— Я боялась собак. Решила, что, если там есть сторожевая собака, лучше сидеть в машине.

— Понятно. Дальше.

— Я объехала вокруг дома, но не хотела ставить машину прямо на дороге, так что стала потихоньку разворачиваться и отъезжать к обочине. Вы помните, вчера шел дождь, и трава у дороги была сырая. Задние колеса у меня оказались слишком далеко от дороги, одно из них соскользнуло, и, когда я попыталась выйти из машины, колесо крутилось. Я все же открыла дверцу, вышла и направилась к дому. И тут увидела, что из высокой травы около кустов торчит мужская нога в штанине и ботинке. Тогда я прошла пару шагов вперед и увидела другую ногу, вроде бы скрюченную. Я раздвинула кусты и тут же наткнулась на мертвое лицо Фелтинга Граймса.

Он был мертв?

— Мертвее некуда.

— Вы до него дотрагивались?

— Да, я наклонилась и дотронулась до его лица. Оно было холодное.

— Почему вы решили, что его убили?

— Да потому что грудь у него была пробита пулей.

— Так, — сказал Мейсон, — продолжайте. Давайте послушаем финал. Что вы сделали?

— Я до смерти перепугалась. Побежала обратно к машине, села в нее и попробовала завести. Колеса немного покрутились вхолостую, потом я выехала на дорогу и выбралась наконец оттуда.

— А револьвер? — спросил Мейсон.

— Из-за револьвера я совсем потеряла голову. Выезжая из ворот усадьбы, я снизила скорость. У ворот росли какие-то кусты. Я вышла из машины и забросила револьвер туда как можно дальше. Потом снова села за руль и поехала к Нелл, чтобы сказать ей… но тут вспомнила, что мне нужно к вам, и… и вот я здесь.

Мейсон бросил взгляд на свою клиентку, потом на Деллу Стрит и сказал:

— Вы знаете, Гвинн, я вспомнил, что о вас говорила ваша подруга Нелл Граймс.

— Что же?

— Что вы не умеете врать.

Гвинн покраснела. С недовольным видом она поднялась было со стула, но тут же снова уселась в напряженной позе на самый краешек.

— Меня это возмущает, мистер Мейсон!

— Эта ваша история… — начал Мейсон.

— В ней все правда, — перебила она. — А возмущает меня, когда говорят, будто я не умею врать. Я первоклассная врунья, и уж если бы я выдумала какую-нибудь историю, она звучала бы куда правдоподобнее, чем эта, и была бы гораздо интереснее. Конечно, очень странно, что полицейский подсовывает мне через окно машины револьвер, чтобы я защищалась от его же приставаний, но ведь он понимал, что иначе я его не впущу, а ему нужно было, чтобы я его впустила. Он не знал, что делать… Я говорю правду!

— Ну ладно, — мрачно заключил Мейсон. — Вы моя клиентка. Я должен действовать исходя из того, что вы говорите правду. Если вы лжете, считайте, что путевка в газовую камеру у вас в кармане. Вы это понимаете? Самая дорогостоящая ошибка, какую только можно совершить, — это ложь своему адвокату. Это все равно как если бы пациент лгал своему врачу. Я понятно выражаюсь?

Она кивнула.

— У меня нет времени, чтобы допрашивать вас с пристрастием. Я должен действовать, предполагая, что вы мне не лжете, и держаться этого до конца. Если вы мне солжете, то все, что я сделаю, чтобы защитить вас, вернется к вам как бумеранг и обернется против вас. Понятно?

Она снова кивнула.

— Ладно, — сказал Мейсон. — У вас есть список клиентов, который вам сообщают каждый день по телефону? У вас есть клиенты?

— Конечно есть. У меня еще целый день впереди.

— Идите к своим клиентам.

— А разве я не должна… Разве нам не нужно сообщить, что я нашла труп и…

— Делайте, что я вам сказал, — перебил ее Мейсон. — Уходите из конторы и начинайте обход клиентов.

— А как же труп?

— Вы сообщили мне, что нашли труп. Я ваш адвокат и позабочусь обо всем сам. Поймите, я не хочу, чтобы вы совершали поступки, которые можно расценить как попытку к бегству. Занимайтесь своей работой.

— И ничего не говорить Нелл?

— Ни одной живой душе! Из-за особых обстоятельств этой смерти, из-за вашего открытия, что Нелл Граймс, возможно, жена двоеженца, что Фелтинг Граймс на самом деле Фрэнклин Гиллетт и что миссис Гиллетт — его первая и, следовательно, законная жена, — из-за всего этого вы должны полностью довериться мне и следовать только моим указаниям. Идите и продавайте свои книжки. Не звоните Нелл. Ни с кем не входите в контакт до конца дня. Действуйте по своему обычному распорядку, а когда кончите работу, возвращайтесь домой.

— Как ни в чем не бывало?

— Именно как ни в чем не бывало, — повторил Мейсон. — Если вам до того момента никто не позвонит, я буду ждать вас у дома Граймсов или попрошу кого-нибудь подождать вас там. А теперь идите.

Гвинн Элстон поднялась, машинально разгладила юбку на бедрах, направилась к двери, потом обернулась, улыбнулась через плечо Перри Мейсону и проговорила:

— Честно, мистер Мейсон, я вам сказала чистейшую правду. Если бы я врала, поверьте, у меня получилось бы гораздо лучше.

— Будем надеяться, — ответил Мейсон, и Гвинн выплыла из комнаты.

Мейсон кивнул Делле Стрит:

— Зайди к Полу Дрейку. Скажи ему, что нам нужно узнать имя полицейского, машина которого стояла около усадьбы Бакстера вчера вечером. Мы должны иметь сведения прежде, чем кто-либо другой. Еще нужно узнать, кто из работников автосервиса в Виста-дель-Меса ездил к усадьбе Бакстера и менял колесо на автомобиле. Пусть Пол Дрейк займется этим вплотную. Скажи ему, чтобы он собрал нужных людей, а потом пришел сюда, чтобы я рассказал ему подробности.

— А как же труп? — спросила Делла. — Разве вы…

— Я поговорю с лейтенантом Трэггом из отдела расследования убийств, — пообещал Мейсон. — Попроси Герти связаться с ним, когда пойдешь мимо. Потом иди к Дрейку и берись за дело.

Делла Стрит кивнула.

Мейсон дождался звонка Герти и поднял трубку.

— Здравствуйте, лейтенант. Как вы себя чувствуете сегодня утром? Это Перри Мейсон.

— Да, ваша телефонистка сказала мне, — сухо ответил лейтенант. — Насколько я понял, вам нужны сведения?

— В данный момент нет. Наоборот, я хотел бы сообщить вам кое-что.

— Как мило с вашей стороны, — ехидно удивился Трэгг. — Должен заметить, это какой-то ваш новый фокус, мистер Мейсон…

— На сей раз хочу вам сообщить, что, по-видимому, произошло убийство.

— Ну-ну! — не сдержал восклицания Трэгг. — Это и в самом деле что-то новенькое! Обычно вы позволяете нам обнаружить тело, только для того чтобы… Ну ладно, не будем… Вы можете назвать мне имя убитого?

— Думаю, — сказал Мейсон, — что убитого звали Фрэнклин Гиллетт. Он жил на Трибли-Уэй, неподалеку от Виста-дель-Меса. К вашему сведению, это совсем недалеко от большого поместья Джорджа Белдинга Бакстера, которое, насколько мне известно, окружено декоративной литой изгородью. Тело мистера Гиллетта лежит в траве недалеко от проезжей дороги позади дома. Оно частично скрыто кустами.

— И откуда вам все это известно? — поинтересовался Трэгг.

— Обнаружил тело мой клиент, — ответил Мейсон.

— А где теперь этот ваш клиент?

— Вот этого я вам не скажу, за исключением того, что в моей конторе его нет.

— Вам это так просто не пройдет, Мейсон! Мы должны допросить этого клиента. Верните его… или ее.

— По закону я, как адвокат, узнав о преступлении, обязан сообщить о нем. Мой клиент не обязан давать информацию о чем-либо, кроме как о найденном теле. Я не обязан раскрывать личность клиента. Большое спасибо, лейтенант. У меня все.

Мейсон повесил трубку, не дожидаясь дальнейших словоизлияний Трэгга.

Глава 5

Пол Дрейк, двигаясь с тяжеловесной грацией, благодаря которой его движения казались ленивыми, но абсолютно точно рассчитанными, как у фокусника или боксера-профессионала, развалился в большом кожаном кресле для клиентов и сказал:

— Ну хорошо, Перри. Я выполнил инструкции, и мои люди уже работают. Теперь хотелось бы знать, что это за экстренный случай.

— Доставай блокнот, Пол, — ответил Мейсон. — Джордж Белдинг Бакстер — хозяин большого дома на Трибли-Уэй. Там вчера вечером стоял автомобиль. Что ты знаешь об этом Бакстере? Мне нужна информация, и побыстрее.

— Крупный миллионер, спортсмен. Имеет много разных капиталовложений.

— Сколько ему лет?

— Лет пятьдесят пять.

— Женат, холост?

— Холост. Около пяти лет назад со скандалом развелся. Она получила неплохие отступные — пару миллионов долларов.

— Разузнай о нем все, что можешь, — попросил Мейсон.

— Что-нибудь есть еще? — спросил Дрейк.

— Много всего. Некто Фрэнклин Гиллегг жил на Трибли-Уэй, имел семилетнего сына Фрэнклина-младшего, жену. Был убит вчера вечером или сегодня рано утром, и полиция уведомлена, что тело находится на территории поместья Бакстеров.

— Черт возьми! — сказал Дрейк. — А кто сообщил в полицию?

— Я.

— Ты?

— Да, я.

Дрейк начал выбираться из кресла.

— Дьявольщина, Перри, так не делается…

— Как?

— Сообщать в полицию об убийстве, а потом вызывать сыщика.

— А если бы я не сообщил в полицию, что тогда?

Взгляд Дрейка выражал крайнюю степень раздражения.

— Я не собираюсь с тобой спорить, просто говорю.

— Хорошо. Будем считать, что ты мне сказал. А теперь некоторые сведения для тебя лично. У меня есть причины полагать, что револьвер тридцать восьмого калибра, который валяется в кустах… Сейчас я нарисую тебе схему. — Мейсон торопливо нацарапал схему. — Он должен быть где-то здесь.

— И что я должен делать? — спросил Дрейк.

— Отправляйся туда. Если не сможешь проникнуть в усадьбу, болтайся у забора и не спускай глаз с этого места. Если полиция найдет там револьвер, я должен об этом знать.

— А если не найдет?

— Если не найдет, спроси у полицейских, нельзя ли тебе войти на территорию усадьбы и поискать. Тебя, конечно, никто не пустит, но это может натолкнуть их на мысль.

— Ты что, хочешь, чтобы я нашел револьвер?

— Черт возьми, конечно нет! Зачем мне, чтобы ты находил этот револьвер? Я показал тебе место, где не следует даже искать его. Но полиция должна найти там револьвер. А когда найдет, я должен об этом знать.

— В один прекрасный день ты достукаешься до тюряги, Перри.

— Да не думай ты об этом, — посоветовал Мейсон, — а делай то, что тебе говорят. Я хочу, чтобы ты собрал сведения о Бакстере, о Фрэнклине Гиллетте и выяснил все что можно об убийстве. Отправляйся туда и займись делом. Полиция будет не в восторге от твоего присутствия. И от меня тоже. Тебе нужно будет проявить много хитрости и дипломатии.

— А как я им объясню, откуда знаю об убийстве и на кого работаю?

— Так и скажи, что об убийстве тебе рассказал я и работаешь ты на адвоката Мейсона. И еще. Вот тебе сведения о машине, которую нужно отыскать. Вчера вечером, между девятью и десятью, машина застряла у дома Бакстера. Принадлежит полицейскому или частному детективу. Если сможешь, определи марку шин по следам, которые остались в грунте на обочине. Собери брошенные сигаретные пачки, словом все, что может оказаться уликой. Потом тебе нужно объехать все станции автосервиса в Виста-дель-Меса. Поговори с теми, кто работал вчера вечером, и найди того, кто помнит молодую женщину, от которой сбежал ее спутник. Потом проверь все станции автосервиса и буксирный гараж там, в Виста-дель-Меса. Узнай, кто ездил чинить шину автомобиля, номер водительских прав его владельца, кто владелец и кто заказывал ремонт. Это, конечно, задача не из простых, но я хочу, чтобы ты задействовал столько людей, сколько надо, чтобы прочесать всю эту местность тщательно и быстро. И смотри, чтобы полиция не села тебе на хвост, когда поедешь туда.

— Я уже отправил своих сотрудников в Виста-дель-Меса. Приехав, они будут звонить и требовать инструкций. У того автомобиля была спущена шина?

— Да. Запасная шина, по-видимому, тоже. Кто-то вызвал автослесаря, чтобы он поменял шину или накачал запасную, чтобы тот человек мог уехать. Я хочу знать, кто был тот человек, и не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что ты…

Дверь приемной открылась, и вошел лейтенант Трэгг в фуражке, сдвинутой на затылок. Его сопровождал полицейский в штатском, который держался на два шага позади и упорно молчал.

— Ничего-ничего, лейтенант, — с издевкой сказал Мейсон. — Можете и впредь входить без стука.

— Я же вам объяснял, Перри, в особенных случаях, таких, как сейчас, мы всегда так входим, — жизнерадостно ответил лейтенант. — Это повышает эффективность работы.

— Однако вы явились без промедления, Трэгг! Я-то думал, что вы лично поедете в усадьбу Бакстера.

— Я знаю, что вы так думали, — ответил Трэгг, — поэтому и пришел к вам. Вижу, здесь ваш сыщик, и вы, наверное, даете ему указания.

— Совершенно верно, угадали. Иди принимайся за работу, Пол.

Трэгг улыбнулся Дрейку и сказал:

— Смотрите, не сядьте в лужу, Пол. У вас есть лицензия, но ведь вы не хотите потерять ее.

— Садитесь, господа, — пригласил их Мейсон.

— Пожалуй, нам некогда рассиживаться, — ответил Трэгг. — Я хочу знать, кто является вашим клиентом в деле об убийстве Гиллетта.

— Я не обязан вам докладывать, — покачал головой Мейсон.

— Полагаю, вы знаете, что гласит закон о соучастии? — осведомился Трэгг.

— Конечно знаю. Я еще знаю, что гласит закон об адвокатуре, о сокрытии улик, о сообщении о преступлении… Собственно говоря, лейтенант, я сыграл вам на руку: я сообщил об убийстве, хотя мог и не делать этого.

— Если бы вы скрыли убийство, — сказал лейтенант, — зная, что оно совершено, это было бы преступление.

— Что значит «зная»? — спросил Мейсон. — Я не видел трупа.

— Но вы знали, что он есть.

— Мне просто сообщили, что там лежит труп.

— Этого достаточно.

— Вот и нет! Я могу вам, скажем, прямо сейчас сказать, что на перекрестке Седьмой и Бродвея лежит труп. Это же не преступление, что вы не кидаетесь к телефону, не звоните в полицию и не говорите: «На перекрестке Седьмой и Бродвея лежит труп».

Потому что на перекрестке Седьмой и Бродвея нет никакого трупа, — сказал Трэгг.

— Откуда вы знаете?

— По вашему тону, по множеству признаков.

— Значит, вы не должны сообщать полиции?

— Нет.

— Значит, — заметил Мейсон, — все зависит от того, насколько верно мы можете истолковать тон другого человека. Мне следовало подумать об этом раньше, лейтенант, потому что теперь, когда вы об этом сказали, я припоминаю, что мой клиент говорил таким тоном…

— Знаю, знаю, — перебил Трэгг. — Собственно, я зашел так, по-соседски, Перри, потому что мне хочется, чтобы вы были вместе с нами. Страшно подумать, что вас могут запереть в таком месте, где с вами нельзя будет пообщаться. И вам будет неприятно, и мне скучно без вас.

— Мне без вас тоже, — заверил Мейсон. — Мне нравится иметь приятелей-полицейских, которые могут иногда заскочить просто так и растолковать мне какой-нибудь закон.

— А с того момента, — добавил Трэгг, — как вы начнете помогать и потворствовать убийце…

— Я становлюсь соучастником, — закончил фразу и улыбнулся Мейсон. — Но загляните в уголовный кодекс, лейтенант, и скажите мне, есть ли там статья, запрещающая помогать и потворствовать невиновному человеку, которого ошибочно обвинили в убийстве.

— Я говорю о виновном!

— А я — о невиновном.

— Что ж, — поморщился Трэгг, — я пошел, Мейсон. Я заходил просто для того, чтобы выразить вам свое почтение.

— И попробовать поймать моего клиента у выхода из конторы, — закончил его мысль Мейсон.

— Не без этого, — согласился Трэгг. — Мы сразу оцепили вашу контору, но при таком уличном движении вашему клиенту ничего не стоило ускользнуть. В конце концов, полицейским не так просто следить за всеми, кто выходит из многолюдного учреждения, и задерживать каждого, кто похож на клиента Перри Мейсона.

— А вы поступили именно так? — осведомился Мейсон.

— Мы сделали лучше. И знаете ли, Мейсон, не такие уж мы идиоты. Мы раскинули сети…

— И поймали рыбку? — поинтересовался адвокат.

— Слишком много ее попалось, — с широкой улыбкой признался Трэгг. — Наши ребята сейчас просеивают сито. Скорее всего, у них там всего лишь десяток разозленных типов, которые кроют полицию на все лады. Знаете, ведь когда стараешься, чтобы правосудие свершилось, народ почему-то на стенку лезет от злости. А когда не стараешься, они пишут в газеты возмущенные письма и требуют чистки полиции.

Мейсон задумчиво смотрел на Трэгга.

— Боюсь, я недооцениваю вас, лейтенант. Я думал, вы сломя голову полетите в усадьбу Бакстера.

— А мы и туда успели. Наши действия достаточно обширны. Трибли-Уэй находится в черте города. Это наш участок, и нам надо действовать энергично. Я бы пришел сюда раньше, но мне нужно было лично проследить за некоторыми телефонными звонками. Может быть, нам немного помогут лифтеры. Мы стараемся, Перри. Мы крутимся.

— Не сомневаюсь, — задумчиво ответил Мейсон.

— Хочу вас кое о чем спросить, — продолжал Трэгг. — Откуда ваш клиент узнал, что в усадьбе Бакстера произошло убийство?

— A-я не уверен, что мой клиент знал об этом. Возможно, кто-то сказал ему, что там лежит труп, а мой клиент рассказал мне, а я посоветовал известить полицию.

— Возможно, — согласился Трэгг, — но как-то маловероятно.

— Если убийца — мой клиент, — сказал Мейсон, — то я бы не сообщал в полицию и посоветовал бы ему не делать никаких заявлений, на основании которых его можно было бы обвинить, и сохранил бы сообщение, сделанное мне, как профессиональную тайну.

Задумчиво хмурясь, Трэгг проговорил:

— В таком случае, Перри, возможно только одно: есть какая-то улика, на поиски которой вы боитесь отправиться сами. Но вы крайне заинтересованы в том, чтобы полиция ее нашла, прежде чем с ней что-либо случится. Что это может быть за улика?..

— Представления не имею.

Трэгг повернулся к сопровождавшему его полицейскому в штатском и так же задумчиво продолжал:

— А знаешь, Джим, это может быть орудие убийства… Ну что ж, думаю, что-нибудь разыщем. Рад был увидеть вас, Мейсон.

— Спасибо, что зашли, — ответил адвокат вежливо.

— Не за что. Я всегда рад забежать, когда оказываюсь поблизости.

Трэгг и полицейский вышли из конторы.

Глава 6

Мейсон сказал Делле Стрит:

— Трэгг, наверное, уже далеко. И, как видно, приставил ко мне хвост. Но мне все же очень хочется поговорить с миссис Фелтинг Граймс. Так что садись в машину и…

В эту минуту отчаянно, частыми, короткими звонками затрезвонил телефон, и было ясно, что дежурная у пульта пытается подать адвокату какой-то сигнал.

Прежде чем Мейсон успел кивнуть Делле Стрит, чтобы она сняла трубку, дверь открылась и в комнату вернулся лейтенант Трэгг с полицейским в штатском. Они вели с собой Гвинн Элстон.

— Решил удивить вас скорым возвращением! — весело объявил Трэгг. — Эту молодую даму зовут мисс Гвинн Элстон, Перри. Интересно, вы можете опознать ее?

С деревянным, непроницаемым лицом Мейсон спросил:

— А зачем? Она хочет получить деньги по чеку?

— Согласно корешку в ее чековой книжке, она вчера выписала чек на имя Перри Мейсона на сумму пять долларов.

— Вы не имели права брать у нее сумку или чековую книжку без ордера на обыск, — объяснил Мейсон.

— Знаю, — ответил Трэгг. — Думаю, что время от времени мы совершаем мелкие оплошности. Но, видите ли, то, что мы узнали, настолько важно… Конечно, мы не считаем это уликой, Перри.

— В том-то и дело. Вы думаете, что поймали меня на нарушении буквы закона, потому что я не сообщаю об убийстве, о котором вы узнали по слухам, а потом берете и нарушаете сами законы об обыске и аресте, считая, что это в порядке вещей.

— Мы-то работаем в интересах правосудия, — возразил Трэгг.

— А с чего вы взяли, что у меня другие интересы? — спросил Мейсон.

— Вот об этом я и хочу поговорить с вами. Видите ли, Мейсон, эта молодая дама проявила исключительную сдержанность по поводу того, почему она выписала вам чек на пять долларов, где она была в ближайший час и все такое прочее.

— Не хотите ли присесть? — спросил адвокат.

Трэгг повернулся к Гвинн Элстон и радушно предложил:

— Вы бы сели, мисс. А мы уж постоим.

— Зачем вы пришли, лейтенант? — йа ёеИ рйз^Ье выдержал Мейсон.

— Видите ли, — сказал Трэгг, — в этом беда вашего брата, гения. Вы умеете мыслить только блестящими озарениями, Перри, и пренебрегаете добрым старым кропотливым трудом. Взять, к примеру, хотя бы эту девушку. Как только вы позвонили и сообщили о преступлении, мы сразу приняли некоторые меры предосторожности. Мы позвонили в таксомоторную компанию, стоянка которой находится перед вашей конторой, и попросили их передать по радио, что все водители такси, взявшие пассажиров около этого здания в последние пятнадцать минут, должны сообщить об этом по телефону. Затем мы позвонили на две ближайшие автостоянки и сказали, что каждый, кто недавно поставил там машину, должен быть задержан, как только предъявит квитанцию, особенно если покажется, что он спешит.

Ну конечно, отношения с некоторыми гражданами мы подпортили. Пришлось задержать два такси, взявшие здесь пассажиров. И один бедняга, кажется, опоздал на самолет. Он грозится подать в суд на городские власти,'на полицию, на водителя и на таксомоторную компанию, но нам пришлось проверить его. Мы пытались сделать это как можно менее болезненно — он сам виноват, что не поехал в аэропорт загодя.

Потом мы задержали человек десять на двух автостоянках, и все они вопят как резаные. Мы поехали туда и просеяли их довольно быстро, пока не наткнулись на эту дамочку.

Эта девушка рассказала нам довольно странную историю. Она не очень-то искусно лжет. Вероятно, она порядочная девушка и не научилась еще врать по-настоящему. Когда мы проверили ее водительские права и начали задавать вопросы, она вдруг заявила, что не будет больше отвечать, пока не повидается со своим адвокатом. Тут-то, раз уж она открыла свою сумочку, доставая водительские права, мы взглянули заодно на чековую книжку и обнаружили, что Перри Мейсону была уплачена сумма в пять долларов…

И тогда, сопоставив факты, мы решили, что, возможно, эта самая девушка и рассказала вам о трупе Фрэнклина Гиллетта в усадьбе Джорджа Бакстера, и, естественно, нам захотелось выяснить, что ей об этом известно.

— И что, вы спросили у нее? — поинтересовался Мейсон.

— Да. И она захотела поговорить с вами.

— И вы решили, что пять долларов — подходящий для меня залог в деле об убийстве? — спросил Мейсон.

— Вовсе нет, — ухмыльнулся Трэгг. — Это вчерашний чек. Она, очевидно, советовалась с вами' по-поводу каких-то мелких неприятностей, а к сегодняшнему дню мелкие неприятности повлекли за собой убийство.

Мейсон взглянул на Гвинн Элстон. В ее глазах стояла красноречивая мольба. Едва заметно адвокат покачал головой.

— Ну, — настаивал Трэгг, — что скажете?

— Да, мисс Элстон, — моя клиентка. И я бы хотел поговорить с ней наедине.

— Боюсь, Мейсон, сейчас не получится, — заметил лейтенант Трэгг. — Ей еще не предъявлено обвинение, но мы ее допрашиваем, и я совершенно уверен, что окружной прокурор тоже захочет допросить ее. И думаю, Гамильтон Бюргер, наш окружной прокурор, получит довольно смутное представление о деле, если я разрешу вам поговорить с вашей клиенткой наедине.

— Значит, она арестована?

— Если хотите, да, арестована, — ответил Трэгг. — Послушайте-ка, Перри, мы не хотим быть пристрастными в этом деле, но молодая привлекательная женщина отказывается отвечать на вопросы. Это уже само по себе подозрительно.

— Вот что получается, когда хочешь помочь полиции, — сделал вывод Мейсон. — Если бы я подождал еще полчаса, а потом позвонил вам…

— Тогда оказалось бы, что вы утаиваете показания, — перебил Трэгг. — Да, вы не дурак, Мейсон, и знаете что к чему. Вы хотели соблюсти невинность и позвонили нам в тот самый миг, когда мисс Элстон выходила из вашей конторы. Но я уже сказал, Перри: вы, люди блестящего ума, иногда недооцениваете рутинную, каждодневную работу полиции, добрую старую работу ногами и методи-. ческое расследование в отличие от порывов вдохновения.

Мейсон повернулся к Гвинн Элстон:

— Мисс Элстон, я, как ваш адвокат, рекомендую вам не отвечать ни на какие вопросы, не делать никаких заявлений, пока у меня не будет возможности самому разобраться в ситуации… Должен вам сказать, что я постепенно в ней разбираюсь. Надеюсь в ближайшие несколько часов выяснить достаточно много. Полагаю, что лейтенант Трэгг будет относиться к вам как отец родной. Полицейские вам скажут, что совсем не хотят быть пристрастными, и, если вы невиновны, они ни за что не отдадут вас на съедение газетчикам. Если вы сможете вспомнить свои передвижения в последние двадцать четыре часа, они будут только рады вас отпустить. Они много чего вам скажут, лишь бы заставить вас заговорить. Но вы не говорите. Ни слова. Сидите и молчите. Дайте им понять, что говорить за вас буду я.

— Ладно, — вздохнул Трэгг, — вот и все, что мы хотели узнать от вас, Перри. Хотели убедиться, что именно эта клиентка рассказала вам об убийстве. Боюсь, вам придется отправиться с нами, мисс Элстон.

— Мистер Мейсон, можно… — начала было Гвинн.

— Нельзя! — оборвал ее Трэгг. — Вы подозреваетесь в самом настоящем убийстве.

— Но имеете полное право на консультацию адвоката, мисс Элстон, — добавил Мейсон.

— Это после того, как ее зарегистрируют, — возразил Трэгг. — А сейчас мы повезем ее в полицию для небольшого допроса.

— Помните, — сказал Мейсон, обращаясь к Гвинн, — не надо отвечать, о чем бы вас ни спрашивали. Не отвечайте даже на самые простые вопросы. Не говорите даже о том, где вы живете. — Мейсон интонацией подчеркнул последние слова.

Лейтенант Трэгг открыл дверь, чтобы выйти, и сделал знак полицейскому.

— Пошли, — сказал он ему. — И возьмем даму с собой. Мне не хочется так поступать с привлекательной женщиной, но, если она не будет помогать следствию, ее могут задержать надолго.

Мейсон подождал, пока все отойдут подальше, и сказал Делле Стрит:

— А теперь, Делла; спускайся и выводи мою машину. Заведи и стой на стоянке ровно десять минут, затем подъезжай ко входу в здание.

— Если там будет где остановиться…

— Не нужно останавливаться. Я буду ждать у бровки тротуара. Ты будешь ехать, а я вскочу в машину на ходу.

— Поедем к Фелтингу Граймсу домой? — спросила Делла.

— Вот именно, — подтвердил Мейсон. — Здесь мы пока на шаг опережаем полицию. Нам нужно сохранить это преимущество.

— Но ведь они догонят нас.

— Конечно. Единственное, на что я надеюсь: пока мы будем там, мы узнаем что-нибудь новенькое и снова обойдем полицию на шаг… Ладно, Делла, засекай время. Ровно через десять минут ты должна проехать мимо входа.

Глава 7

Делла Стрит остановила машину у бровки тротуара напротив дома номер 367 по Мандала-Драйв, где жили Граймсы.

— Ничего не записывай, — сказал Мейсон и открыл переднюю дверцу.

Она выбралась из машины, скользнув по сиденью и соблазнительно сверкнув стройными ногами перед носом Мейсона, и через секунду уже стояла на тротуаре, оглаживая юбку.

— Что ж, шеф, пойдемте.

Они пошли по бетонированной дорожке.

Делла Стрит тихонько спросила:

— Вы ей много собираетесь рассказать?

— Не знаю. Придется действовать по обстоятельствам, полагаясь на интуицию. Посмотрим, как будут развиваться события.

Мейсон позвонил в дверь. Ему открыла Нелл Граймс.

— Доброе утро, — сказал Мейсон. Я адвокат. А это мисс Делла Стрит, моя секретарша. Мы бы хотели войти и поговорить с вами, если вы не возражаете.

— Перри Мейсон! — воскликнула женщина, глядя на него округлившимися глазами.

— Он самый, — подтвердил Мейсон.

— Удивительно! Я читала о вас в газетах и' знаю вас по фотографиям. Пожалуйста, входите!

Она провела их в гостиную.

— Я хочу задать вам несколько вопросов, — сказал Мейсон. — Вам придется довериться мне.

— Я готова, — ответила она. — Можете спрашивать. Я постараюсь ответить на любые вопросы и помочь, чем смогу.

— Мои вопросы, — начал Мейсон, — касаются Гвинн Элстон.

Миссис Граймс вздрогнула от неожиданности.

— Гвинн! Боже мой, что она натворила?

— Мисс Элстон, насколько мне известно, живет у вас, — сказал Мейсон.

— Да. У нее своя комната, и она здесь завтракает. Иногда мы приглашаем ее пообедать с нами, но наша финансовая договоренность включает проживание и завтрак.

— Она торгует книгами?

— Да.

— Вам известно, где она была вчера вечером?

— Вчера вечером, — ответила Нелл Граймс, тщательно подбирая слова, — она занималась какими-то крайне таинственными делами.

— Она рассказывала вам, как ее остановил полицейский?

— Гвинн повторила басню о полицейском, который остановил машину и бросил ей на колени револьвер на тот случай, если он… позволит себе слишком много.

— Вы поверили?

— Конечно нет.

— Вы дружите с мисс Элстон?

— Она моя лучшая подруга. Я знаю ее много лет.

— Она когда-нибудь лгала вам?

— Пару раз привирала. И я тоже лгала ей. Но это… это было совсем другое дело.

— Она показывала вам револьвер?

— Да.

— Вы не заметили в нем ничего необычного?

— Боже, мистер Мейсон, я так мало понимаю в этом, чтобы знать, что там обычно, а что необычно! Гвинн хоть как-то разбирается, а я — никак, кроме того, что она мне сказала.

— А что она вам говорила?

— Что в барабане один стреляный патрон. Я увидела, что на одном патроне посередине зазубрина, — это, наверное, и есть стреляный. Вот и все, что мне известно, кроме, конечно, этой сказки Гвинн, будто кто-то дал ей револьвер, чтобы защищаться, а потом сбежал от нее, оставив револьвер.

— Значит, вы ей не поверили?

Нелл Граймс покачала головой.

— Извините, мистер Мейсон, я не собираюсь вам лгать: я ей не поверила.

— А вам не приходило в голову, что из этого револьвера могли кого-то застрелить, а потом избавиться от него как от улики?

Нелл подумала несколько секунд и ответила:

— Нет, такое мне в голову не приходило. Откровенно говоря, мистер Мейсон, я решила, что Гвинн попала в переделку, выдумала всю эту историю про полицейского и рассказала мне, чтобы посмотреть, пройдет ли номер, поверю ли я ей.

— Вы дали ей понять, что не верите?

— Да. Она достаточно хорошо меня знает, чтобы понять, что я и не думала верить ее выдумкам.

— Вы случайно не знаете, откуда она взяла револьвер и где он сейчас?

— Гвинн взяла его с собой.

— А где сейчас Гвинн?

— От нее не было известий с утра. Ей звонила… какая-то женщина с приятным голосом, которая не захотела оставить своего телефона.

— Ваш муж дома?

— Нет. Он в командировке. Он уехал на неделю, иногда его не бывает и дольше. Моего мужа зовут Фелтинг, но все зовут его просто Фелт:

— Он много ездит?

— Да.

— Самолетом?

— В основном — да. Но у него, как и у меня, есть машина.

— Где сейчас машина вашего мужа? — спросил Мейсон.

— Наверное, на стоянке аэропорта. Он уехал вчера утром. А почему вы меня об этом спрашиваете?

— Я пытаюсь узнать как можно больше о Гвинн Элстон.

— А при чем здесь мой муж?

— Скорее всего, ни при чем.

— Послушайте, мистер Мейсон… Не знаю, следует ли вам об этом говорить…

— О чем?

— Вчера утром Гвинн залезла в аптечку и взяла оттуда таблетки стрихнина. Бог знает, зачем он ей понадобился.

— Вы держите стрихнин в аптечке?

— Да. В доме же нет детей. Нам досаждали крысы, и я подкладывала им отравленное мясо.

— Гвинн об этом знала?

— Да.

— Когда она взяла таблетки?

— Вчера утром. По крайней мере, вчера утром я нашла их у нее в комнате на письменном столе.

— Вы не спрашивали ее о них?

— Нет. Я просто положила их на место. Хотела спросить у нее, но у меня вылетело из головы. Она вела себя… как-то… ненормально. Я почти уверена, что она завела интрижку с моим мужем… Если это так, то, по-моему, их не стоить винить. Она хорошенькая и любит выставлять свои прелести напоказ. Обожает носить свитера в обтяжку, короткие юбки и валяться на диване полуодетой. А Фелт все это замечает. Впрочем, как все мужчины.

— Послушайте, миссис Граймс, — сказал Мейсон, — я буду играть с вами в открытую. У Гвинн неприятности.

— Что за неприятности?

— Пока не знаю, насколько серьезные. Ее допрашивает полиция, и я хочу, чтобы вы мне помогли.

— Но что я могу сделать? Я говорю правду и не собираюсь лгать… А вы мне больше ничего не расскажете, мистер Мейсон? Почему полиция?..

— Я хочу собрать как можно больше сведений о событиях вчерашнего вечера и Обо всем, что им предшествовало, прежде чем полиция доберется сюда.

— Полиция едет сюда?

— Да, — подтвердил Мейсон. — Чтобы поговорить с вами. Они появятся с минуты на минуту.

— Что же вы от меня хотите?

— Я хочу, чтобы вы ушли отсюда.

— Я должна бежать?

— Вовсе нет, — сказал Мейсон. — Я хочу, чтобы вы сели в свою машину и уехали. Я еду с вами, и мы по дороге поговорим. Моя секретарша будет ехать сзади в моей машине.

— Куда же мы отправимся?

— Куда-нибудь, где сможем спокойно поговорить.

Она внезапно приняла решение.

— Хорошо, мистер Мейсон. Для Гвинн я сделаю все, что в моих силах, даже солгу. Но лжесвидетельствовать на суде не стану… Если вы считаете, что это ей поможет, я согласна.

Мейсон тут же поднялся.

— Поехали, — сказал он. — Полицейская машина может появиться в любую минуту.

Миссис Граймс провела его через черный ход в гараж. Мейсон открыл дверь гаража. Нелл Граймс села в машину, поправила юбку, чтобы ногам было свободнее, пару раз выжала сцепление, потом включила стартер, выключила запасные тормоза и спросила:

— Я буду выезжать задним ходом. Ваша секретарша едет за нами?

— Да.

— В какую сторону ехать?

— В какую хотите, туда, где поменьше машин и где мы могли бы поговорить.

Нелл Граймс дала задний ход, вывела машину из гаража и свернула на Мандала-Драйв.

Делла Стрит ехала в сотне футов за ними.

— Так что именно вы хотите узнать, мистер Мейсон?

— Я хотел бы, чтобы вы рассказали мне как можно подробнее о работе вашего мужа.

— Здесь я фактически не могу вам помочь'. Все, чта я знаю, это то, что у него много дел, и он никогда не обсуждает эти дела со мной… И я, простите, до сих пор не понимаю, какое отношение это имеет к Гвинн.

— У вас общая налоговая квитанция?

— Вообще-то нет. Фелт сам заполняет свою налоговую квитанцию. Я ее не подписываю, Не вижу и вообще ничего не знаю о ней.

Мейсон нахмурился:

— Вам не кажется это необычным?

— Вы в этом понимаете больше меня. Вы же юрист. А я замужем первый раз.

— Вы знаете Джорджа Белдинга Бакстера? — спросил Мейсон.

— Бакстер… Бакстер, — задумалась она. — Я слышала это имя. Оно вроде бы на слуху, но я не знаю его… Нет!

— Как вы думаете, ваш муж может быть знаком с ним или работал когда-нибудь на него?

— Не знаю.

— Вам известна фамилия людей, к которым вчера вечером ходила Гвинн Элстон?

— Гиллетт. Они живут на Трибли-Уэй, недалеко от Виста-дель-Меса. Разве Гвинн вам не говорила?

— К сожалению, — сказал Мейсон, — события разворачивались слишком быстро и…

— Мистер Мейсон, я хочу знать, что стряслось, а не тыкаться вслепую. Подозреваю, что мой муж с ней крутит, и… Скажите, их не застукали вместе в мотеле… или что-нибудь в этом роде?

— Если вам такое приходит в голову, вы никогда не хотели попросить Гвинн съехать от вас?

— Нет. Я же понимала, что Фелтинг видит множество привлекательных девушек и… Так невозможно жить с мужем, мистер Мейсон. Нельзя же оградить его от всех соблазнов.

— Но необязательно, чтобы этот соблазн постоянно мелькал перед носом, — возразил Мейсон.

— В общем, не знаю… Может быть, Гвинн и крутит с ним, но она его не похитит у меня.

— А ваш муж заглядывается на других женщин?

— Мистер Мейсон, конечно, можно верить, что он не изменяет, но каждый мужчина, в сущности, эгоист, и, когда какая-нибудь красотка строит ему глазки, он сразу воображает себя этаким мужественным героем и… — Она внезапно наклонилась вперед и включила радио.

— Зачем? — спросил Мейсон, кивнув на приемник.

— Сейчас будут передавать сводку городских новостей. Я всегда слушаю ее. Это моя любимая передача. Я вам сейчас кое-что скажу, мистер Мейсон, но не вздумайте это где-то повторять. Я знаю, что у Фелта есть другая женщина, но неизвестно, кто она. До недавнего времени мне и в голову не приходило, что это может быть Гвинн.

— Откуда вы знаете о другой женщине?

— Ну, есть множество признаков, всякие мелочи… и некоторые из них… я не собираюсь рассказывать вам подробности, мистер Мейсон, но я знаю, что другая женщина существует. И уже давно.

По радио передали рекламу, затем сообщили погоду и перешли к новостям. «Недавно обнаружено тело мужчины, Которого предположительно опознали как Фрэнклина Гиллетта, лежавшего вверх лицом на траве около дороги в загородной усадьбе Джорджа Белдинга Бакстера, известного миллионера. Он был застрелен пулей тридцать восьмого калибра, и полиция считает, что убийство произошло между девятью вечера и полуночью. В кармане мужчины находились документы и водительские права на имя Фрэнклина Гиллетта, проживающего на Трибли-Уэй возле Виста-дель-Меса, причем на водительских правах имелся отпечаток большого пальца. Полицией был обнаружен автомобиль, припаркованный у бассейна в усадьбе Бакстера. Автомобиль зарегистрирован на имя Фелтинга Граймса, проживающего на Мандала-Драйв, а в отделении для перчаток лежал кожаный бумажник с набором удостоверений личности и водительскими правами, принадлежащими Фелтингу Граймсу. Отпечаток большого пальца на правах Граймса соответствует отпечатку на правах Гиллетта. В настоящее время полиция…»

Тут голос диктора заглушил визг тормозов: Нелл Граймс нажала так резко, что Мейсона чуть не швырнуло на ветровое стекло. Машину занесло на тротуар.

Мейсон в тревоге оглянулся и увидел, что Делле Стрит только чудом удалось удержаться на месте.

Нелл Граймс смотрела на Мейсона широко открытыми глазами. Челюсть у нее отвисла, руки бессильно соскользнули с руля.

— Так вот оно что! Она убила моего мужа! Слышите, Перри Мейсон? Она убила моего мужа, а вы пытаетесь переманить меня на ее сторону! — В голосе миссис Граймс зазвучали визгливые истерические нотки. — Вот что она сделала! Она убила моего мужа! Убирайтесь вон отсюда, Перри Мейсон! И не смейте больше разговаривать со мной. Теперь я знаю, в чем дело. Эта стерва взяла револьвер… она все это давно задумала. Небось решила, что защищает меня… Убирайтесь вон! Выметайтесь из моей машины! Вон! Вон отсюда!

— Постойте, миссис Граймс, — сказал Мейсон. — Сейчас вы немного успокоитесь, и мы все выясним.

Она резко повернулась на сиденье, высвободила ноги из-под руля и принялась наносить ими удары, метя ему в лицо острыми каблуками.

— Вон отсюда! Вон отсюда! — визжала она. — Я вас изобью, исцарапаю! Я вас убью! Вы хотели заставить меня предать собственного мужа! Вон отсюда!:.

У Мейсона перед глазами мелькали высокие каблуки, которыми она метила ему в лицо. Он отбил пару ударов, торопливо открыл дверцу и выскочил на тротуар.

— Миссис Граймс, у вас истерика. Вы делаете слишком поспешные выводы. Если бы вы хоть чуть-чуть успокоились…

Она повернулась на сиденье, нажала на газ, машина дернулась и рванулась с места, оставив Мейсона на тротуаре.

Подъехала Делла Стрит.

— Нам по пути? — спросила она.

Несколько мгновений Мейсон молча смотрел вслед удалявшейся машине.

— Красивые ноги, — заметила Делла Стрит. — Или вам было не до того?

— Ну и каблуки! — заметил Мейсон.

— Да, видно, что ей не раз приходилось защищаться таким образом. Что вы ей сказали?

— Это не я. Сообщили по радио. В полиции считают, что у них есть доказательства того, что Фрэнклин Гиллетт и Фелтинг Граймс — одно лицо.

— И что она?..

— Она решила, что я хочу заставить ее помогать убийце ее мужа.

— Она вообразила, что это сделала Гвинн?

— Она только и делала, что предполагала разное, еще до того как мы к ней приехали, — ответил Мейсон.

— Зря вы ей позволили бить себя по лицу, — сказала Делла. — Такими-то каблуками! Она могла повредить вам глаз или расцарапать лицо… Жаль, что у меня не было кинокамеры. Хороший получился бы фильмик… Так что будем делать?

Мейсон уселся на сиденье рядом с Деллой.

— Поедем и поглядим на усадьбу Бакстера.

— Пол Дрейк там? — спросила Делла.

— Пол Дрейк там. И думаю, лейтенант Трэгг отдал приказ не подпускать его к месту преступления, чтобы не позволить ему найти улики, которые могут внести какую-то ясность в случившееся.

Глава 8

У дороги, ведущей к воротам усадьбы Джорджа Бел-динга Бакстера, было припарковано с десяток автомобилей.

Мейсон увидел Пола Дрейка — тот курил сигарету, прислонившись к ажурной ограде.

— А где все? — спросил Мейсон.

— Газетчики входят по пропускам. Многие — просто так. А нам почему-то нельзя.

— Что нам мешает?

Дрейк кивнул на полицейского в форме-, маячившего у ворот.

— Пошли, — сказал Мейсон.

Адвокат, Делла Стрит и Пол Дрейк подошли к полицейскому.

— Мне нужно войти, — сказал Мейсон.

— У вас есть пропуск, журналистское удостоверение?

— У меня есть профессиональное удостоверение. Я — Перри Мейсон, судебный адвокат. Действую от имени Гвинн Элстон, которую сейчас допрашивают в связи с этим убийством.

— Покажите пропуск, и я вас пущу.

— Где его взять?

— Или у лейтенанта Трэгга из отдела расследования убийств или у шерифа. Журналистов на территорию пускают по удостоверению, но не в дом.

— Прекрасно, — сказал Мейсон. — А с домом есть связь?

— То есть как это?

— Лейтенант Трэгг там?

— Мне не положено сообщать сведения о лейтенанте Трэгге.

— Мне он нужен.

— Не вам одному.

— У вас нет телефонной связи?

— Портативных раций мы не носим, если вас это интересует.

— Теперь понял? — сказал Дрейк Мейсону. — Мы зеваки. Отбросы общества.

— Понял.

Адвокат вытащил из кармана плоский серебряный портсигар, раскрыл его, протянул полицейскому.

— Хотите закурить?

Полицейский покачал головой.

Мейсон протянул портсигар Делле Стрит. Она поблагодарила и отказалась.

Дрейк взял сигарету.

Мейсон достал зажигалку. Они с Дрейком прикурили, он захлопнул портсигар и небрежно перебросил его через ограду в кусты.

— Эй, это что еще за дьявольщина? — спросил полицейский.

— В чем дело, сержант? — сказал Мейсон как ни в чем не бывало.

— Туда нельзя ничего бросать!

— А что, есть такой закон? — поинтересовался Мейсон.

— Конечно есть. Нельзя бросать мусор в чужие владения.

— Ну-ну, — возразил Мейсон, — какой же это мусор? Это ценный портсигар. А теперь посмотрите на эту зажигалку.

Адвокат так же небрежно забросил в кусты и зажигалку.

— Ну вот, Пол, по-моему, нам здесь больше делать нечего.

— Эй, погодите-ка, — насторожился полицейский. — Что еще за дела? Что вы задумали?

— Ничего, — ответил Мейсон. — Я уже сделал все, что хотел.

— Нельзя подкидывать вещественные доказательства.

— Доказательства чего?

— Не знаю, — ответил полицейский.

— Я так и думал, — заявил Мейсон.

Полицейский подошел к машине, стоявшей возле самых ворот, вызвал штаб и стал говорить, держа трубку у самых губ. Затем стал внимательно слушать — вероятно, ему давали указания. Потом он повесил трубку и с воинственным видом подошел к Перри Мейсону, сердито глядя на него.

— Так вы сказали, вас зовут Перри Мейсон, адвокат?

— Да, — подтвердил Мейсон.

Адвокат потянулся, зевнул, глубоко затянулся сигаретой, многозначительно подмигнул Полу Дрейку и позвал:

— Ну, пошли, Пол.

— Теперь уходить нельзя, — сказал полицейский.

— Как? — поразился Мейсон. — Вы хотите сказать, что я не волен уйти отсюда?

— Подождите минуту.

— Вы что, разрешаете мне войти?

— Нет.

— Тогда мне здесь нечего делать. Я пошел.

— А я говорю, подождите. Лейтенант Трэгг хочет поговорить с вами.

— Когда я хотел поговорить с ним, вы мне сказали, что таких желающих много. Теперь вы заявляете, что он хочет поговорить со мной. К вашему сведению, не он один этого хочет.

— Ну-ну, спокойно, приятель, — сказал полицейский. — Вы подбросили туда улики.

— Улики чего?

— Вы же кидали вещи через ограду.

— Вот в этом я с вами полностью согласен и хотел бы получить возможность вернуть личную собственность.

Полицейский с тревогой поглядел на дорогу.

Через несколько минут на посыпанной гравием дорожке появился лейтенант Трэгг в сопровождении полицейского в штатском.

— Ага, — сказал он, — вся компания в сборе: мисс Стрит, Перри Мейсон, Пол Дрейк. — Трэгг повернулся к полицейскому: — Что случилось, сержант?

— Этот парень, — сказал тот, указывая на Мейсона, — достает из кармана портсигар, предлагает всем закурить, а потом преспокойно закидывает его за ограду в кусты. Я ему говорю, что нельзя этого делать, а он берет зажигалку и тоже кидает вслед.

Глаза Трэгга превратились в щелочки.

— Вы все время смотрели за ним, пока он находился здесь?

— Да.

— Он больше ничего не бросал?

— Нет.

— А этот? — спросил Трэгг, указывая на Пола Дрейка.

— Он здесь околачивается, наверное, с час.

— Что он делал?

— Ничего, просто болтался.

— Поблизости от ограды?

— Да. Прислонился и курил, и…

— Курил и подбрасывал улики, — сердито закончил Трэгг. — Он подбросил туда что нужно… Ну-ка, давай узнаем, в чем дело. Мейсон тут просто ломал комедию. Нельзя было разрешать Полу Дрейку слоняться у забора.

— Но вы велели никого не пускать внутрь, а он был снаружи…

— Думать надо головой, — ответил Трэгг. — Любой мог прислониться к забору, просунуть руку под пиджак, улучить миг, когда вы не видите, и бросить что-нибудь в кусты.

— А что бросить?

— А черт его знает! — ответил Трэгг. — Но сейчас мы это выясним. Пошли посмотрим. Куда Мейсон бросил зажигалку и портсигар?

— Прямо вон туда. Сейчас там что-то блеснуло. Если вы сюда подойдете, вы увидите… ага, вот они. Видно, как блестят.

— Хорошо. Дик, — сказал Трэгг полицейскому в штатском, — вы идите туда, а я буду говорить вам, куда идти. Оглядитесь, когда войдете за ограду.

Трэгг стоял, задумчиво глядя на Мейсона.

Полицейский у ворот командовал:

— Теперь правее… назад… еще немного правее. Вот-вот, вы совсем у цели!

— Нашел зажигалку, лейтенант! — крикнул полицейский в штатском.

— Портсигар упал дальше и немного правее, — крикнул ему полицейский у ворот. — Я видел, куда он упал. Он ударился о ствол и отскочил. Он…

— Вижу, — отозвался тот. — Нашел. И еше здесь…

— Что там еще? — спросил Трэгг, услышав, что полицейский вдруг осекся.

— Здесь револьвер, лейтенант.

— Я так и думал. Вот для чего были все эти игры! Пол Дрейк подбросил револьвер, а Перри Мейсон постарался, чтобы мы его нашли.

— Это довольно громогласное обвинение сыщика с надежной репутацией в непрофессиональном поведении, лейтенант, — заметил Мейсон.

— Ничего, ничего, — пробормотал невнятно Трэгг после минутного размышления. — Это я думаю вслух. Я ни к кому конкретно не обращался. Не слушайте, ребята. Засуньте-ка в ствол карандаш, Дик, и принесите его сюда. Поглядим, что за штука.

Полицейский в штатском выбрался из густого кустарника, держа револьвер тридцать восьмого калибра с помощью карандаша, продетого в ствол.

— Интересно, что ты знаешь, — сказал Трэгг, взявшись за карандаш и внимательно разглядывая револьвер. — Ладно, давайте отнесем его в лабораторию и посмотрим, что это нам даст. Может быть, мы узнаем, какое отношение он имеет к человеку, который его сюда подбросил.

— А мой портсигар и зажигалка? — спросил Мейсон. — Я получу их обратно?

Трэгг широко улыбнулся ему:

— Вы их не получите, Перри, до поры до времени. А когда верну, на них будут мои инициалы… Видите ли, мы приобщим их к делу как вещественные доказательства.

— А как я буду курить? — поинтересовался Мейсон.

— Обычная пачка сигарет вполне сгодится для нашего брата полицейского, — порекомендовал лейтенант Трэгг. — Коробок же спичек — прекрасная вещь для добывания огня. Теперь, сержант, мы возьмем веревку и протянем ее вдоль дороги между этими двумя калитками, чтобы никто не шатался у изгороди.

— Запираете конюшню, когда лошадку уже украли? — съязвил Мейсон.

— Просто не пускаю тех, кто подбрасывает улики, — возразил Трэгг. — Нам вовсе не хочется, чтобы их урожай был чрезмерно велик.

— Это так. А тем временем вам не мешает посмотреть, вдруг там окажется еще одна зажигалка и портсигар.

— И еще один револьвер, — задумчиво проговорил Трэгг. — Вы знаете, Мейсон, иногда ваши мысли до странности совпадают с моими. Дик, возьмите веревку, мы сейчас огородим это место, а вы, сержант, никого не подпускайте к забору. Нам не нужно, чтобы тут шлялись всякие…

— Это намек на нас, Делла. Нам пора идти.

— Иногда вы с ходу понимаете намеки, Мейсон. Интересно, почему вы хотели, чтобы мы нашли револьвер, и еще интереснее, откуда вы знали, что он там лежит.

Мейсон повернулся к Дрейку:

— Вот так-то быть офицером полиции, Пол. Становишься циником и скептиком. Я наугад бросил портсигар, а он превращается в револьвер.

— Вы, конечно, раздобыли для нас кое-какие улики, — сказал Трэгг, — но мы пока не можем оценить их по достоинству, не зная, что они означают.

— Когда найдете второй револьвер, — успокоил его Мейсон, — может быть, что-нибудь поймете наконец.

— Вот что я вам скажу, Перри. Мы собираемся проследить путь этого револьвера с той минуты, как его сделали на заводе, до того момента, как его бросили сюда, во двор, и, если он имеет хоть какое-то отношение к вам, вы об этом услышите.

— А что, разве противозаконно бросать револьвер в чужие владения?

— Противозаконно фальсифицировать улики, — поучительно заметил Трэгг.

— Ну-ка, ну-ка, лейтенант, перечитайте уголовный кодекс. Что в этом фальшивого и где здесь улики?

Трэгг ткнул большим пальцем в направлении стоявших автомобилей.

— В путь! Вам здесь больше нечего делать.

Глава 9

В начале пятого, когда Мейсон и Делла Стрит вернулись в контору, явился Пол Дрейк с кучей новостей.

Мейсон, нетерпеливо расхаживавший по комнате, остановился, когда Дрейк извлек пачку тонкой бумаги из картонной папки и сказал:

— Ну, Перри, мы стараемся идти на шаг впереди полиции, но не так-то это просто.

— Что значит на шаг впереди полиции? — озадаченно спросил Мейсон. — Они же нас догнали.

— Вовсе нет. Я вырвался вперед.

— Расскажи-ка, — потребовал Мейсон. — Куда это ты вырвался?

— Я хотел узнать, как настоящая фамилия парня — Гиллетт или Граймс, — начал Дрейк, — и предпринял то, чего полиция сделать не удосужилась. Я стал искать свидетельства о рождении. Свидетельства о рождении Фелтинга Граймса не существует в природе, а вот Фрэнклина Гиллетга — есть. Я опущу мелкие подробности и расскажу только о главном, потому что все эти сведения с пылу с жару и ты, возможно, захочешь тут же начать действовать.

— Продолжай, рассказывай, — попросил Мейсон.

— Отца Фрэнклина Гиллетта звали Горман Гиллетт. Видимо, он бросил семью, когда сын был еще ребенком. Мать подала на развод на основании ухода мужа из семьи. Потом она умерла. Никто не знал, что случилось с Горманом Гиллеттом, — во всяком случае, в документах о разводе ничего не сказано. Но самое интересное, Перри, что Горман — очень редкое имя. Изучив статистику населения — ну, конечно, над эти делом работала целая команда оперативников, — было установлено, что один из Горманов живет в городке Пайн-Хэвен, в горах, недалеко от Уолкер-Пасс. Мой сотрудник говорит, что там жил некий Горман Гиллетт. Такой тип вроде отшельника.

— Жил? — переспросил Мейсон.

— Вот-вот, — сказал Дрейк. — Сотрудник позвонил туда и выяснил, что этот тип три дня как умер. Здешний владелец похоронного бюро, он же и общественный администратор, говорит, что не нашел родственников и держит тело в морге в надежде, что кто-нибудь объявится и заплатит за похороны. Ну а Горман — имя редкое, и есть вероятность… возраст сходится и все остальное вроде бы тоже…

Мейсон задумчиво хмурился, переваривая сообщение.

— А твой сотрудник хорошо все разузнал, Пол?

— Этот тип был там вроде местной достопримечательности. Он сильно опустился. Ходил в старой драной одежде, отрастил бороду, и никто не знал, на какие средства он существовал.

— Никаких родственников?

— Никаких.

— Есть еще что-нибудь?

— Куча обычной информации. Я достал фотокарточку Фрэнклина Гиллетта.

— А что миссис Граймс?

— Она как только удрала от тебя, ринулась в полицию и рассказала им, как ты пытался подговорить ее бежать… Словом, при таких обстоятельствах твое имя не иначе как попадет в газеты, Перри.

— У тебя есть копия водительских прав?

— А как же! Фрэнклин Гиллетт был ростом пять футов одиннадцать дюймов, весил сто восемьдесят пять фунтов, имел каштановые волосы и зеленые глаза. Я достал его фотографию у газетчиков. Она'будет напечатана через пару часов.

— А был автомобиль со спущенной шиной у ворот усадьбы Бакстера?

— Нет, его не было. Ты с таким же успехом, Перри, можешь узнать об этом сейчас, как и позже.

— То есть как?

— Не было никакого автомобиля.

— Должен быть, — настаивал Мейсон.

Дрейк покачал головой.

— Если и был, то шина у него не была спущена.

— Откуда ты знаешь?

— Прежде всего у нас есть доказательство Обратного, — объяснил Дрейк, — чего бы оно ни стоило. Я облазил все гаражи в этом районе, автомобильные клубы, станции автосервиса. Никто не высылал ни буксира, ни ремонтного автомобиля. Я заставил двоих сотрудников проверить автосервис, который ты мне назвал, и нет никаких сомнений, что молодая женщина, по описанию твоя клиентка, побывала там вчера вечером около половины десятого. Этот парень запомнил время, потому что менялся в десять и ему как раз осталось полчаса до прихода сменщика. Женщина эта вела машину. Мужчина вышел, о чем-то спросил и отправился на задворки станции, а потом исчез.

— Его приметы? — спросил Мейсон.

— У меня записано. Рост примерно пять и восемь или пять и девять футов, лет двадцати пяти, вес — около ста семидесяти пяти фунтов. Темные волнистые волосы, но какого цвета глаза, работник станции сказать не мог. Одет был в темно-коричневый костюм. Обрати внимание на время, Перри. Довольно точно указывается половина десятого. В десять часов охранник в усадьбе Бакстера закрыл ворота и запер их на цепь. В это время перед воротами не стояло никакой машины.

— А что за охранник?

— Некий Корли Л. Кетчум. У него маленький домик в глубине двора, и его обязанность — следить, чтобы ворота отпирались в семь часов утра, а в десять вечера запирались.

— Кто смотрит за домом? Вряд ли они разрешат, чтобы к ним входил неизвестно кто.

— Нет. Когда Джордж Белдинг Бакстер дома, то пара слуг находится там с восьми утра до пяти вечера. Есть кухарка, которая приходит в полдень и работает до восьми, и домоправительница, которая живет в усадьбе. Домоправительница в основном бывает на месте, но сегодня у нее выходной, и она сказала полиции, что Джордж Белдинг Бакстер разрешил ей уйти вчера вечером примерно около девяти.

— А сам Бакстер? — спросил Мейсон. — Где он?

— Он ездил в Сан-Франциско заключать какую-то сделку и как раз возвращался обратно. Он доехал до Бейкерфилда, остановился в мотеле переночевать и приехал домой сегодня утром. Он сразу отправился в контору и там узнал, что в его усадьбе что-то случилось, — только когда ему позвонили из полиции.

— Он видел фотографии трупа?

— Он видел сам труп и сказал, что впервые видит этого человека. Завтра он улетает в Гонолулу и велел своим служащим оказывать полиции всяческую помощь, а ключи, насколько мне известно, оставил лейтенанту Трэггу.

В полиции теперь почти уверены: Гвинн Элстон знала, что Фрэнклин Гиллетт и Фелтинг Граймс — одно лицо, по крайней мере с того момента, когда увидела фотографию Фрэнклина Гиллетта во время первого посещения Гиллеттов.

Версия полиции: будто Граймс догнал ее после визита к миссис Гиллетт, она села к нему в машину и, вероятно, обвинила его в двоеженстве, и сцена была весьма бурной. Она направила на него револьвер, потребовала ехать в усадьбу Бакстера, загнала его под дулом револьвера на территорию усадьбы, застрелила и… Потом твоя клиентка припрятала тело, припарковала машину Граймса и пешком вернулась туда, где оставила свой автомобиль. Все это нужно было успеть сделать, пока ворота в усадьбе Бакстера были открыты.

— А как же человек, который был с ней на станции обслуживания, Пол?

— Это ее любовник или сообщник. Как только полиция узнает, кто он такой, дело останется только открыть и закрыть.

— Оно открыто, — сказал Мейсон, — а закрыть его — они так просто не смогут.

— Не обманывай себя, — посоветовал Дрейк. — Ты бы посмотрел, как скрупулезно они стараются связать все ниточки воедино.

Несколько минут Мейсон молча раздумывал, потом жалобно протянул:

— Как жалко, что моего двоюродного дядюшку, Гормана Гиллетта, некому похоронить. Я сожалею о его смерти, Пол. Думаю, что смогу наскрести денег на его похороны.

На лице Дрейка появилось выражение тревоги.

— Погоди-ка, Перри. Не стоит лезть в эту ловушку.

— Почему же?

— Это противозаконно. Не можешь же ты в самом деле заявить, что этот тип — твой родственник.

— Не знаю закона, который запрещал бы это. Я вполне могу внести плату за похороны, если пожелаю.

— Но нельзя же заявить, что это твой близкий родственник, и потребовать, чтобы тебе отдали тело.

— Да кому оно нужно, это тело! — саркастически улыбнулся Мейсон. — Просто поедем и посмотрим.

— Пустая трата времени, — возразил Дрейк. — Ты на шаг опережаешь полицию, потому что знаешь, где отец Гиллетта, но ведь Фрэнклин потерял связь с отцом много лет назад, фактически еще в детстве.

— Откуда ты знаешь? — спросил Мейсон.

— Ну как же, он всем так говорил.

— Мало ли что он говорил, — отрезал Мейсон. — Он говорил жене, что уезжает в командировку, а сам уезжал из одного дома и появлялся в другом — Фелтинга Граймса. Когда ему надоедало, он говорил Нелл Граймс, что уезжает в командировку, и возвращался к прелестям миссис Гиллетт… Бедный старик Горман, он заслужил приличные похороны. К тому же, если' сегодня вечером я окажусь там, где полиция не сможет докучать мне вопросами, хуже от этого не будет.

— Вот когда я буду, Перри, до смерти рад торчать в своем кабинетике, заниматься делом, пить чуть теплый кофе и лопать сырые гамбургеры, которые мне присылают снизу, из дыры, именуемой рестораном.

Мейсон повернулся к Делле Стрит:

— Хочешь прокатиться, Делла?

— С удовольствием.

— Возьми блокнот и несколько карандашей, — сказал Мейсон и, помолчав, добавил: — И прихвати-ка губную помаду самого светлого оттенка. Едем скорее в Пайн-Хэвен! Кстати, что выяснила полиция насчет револьвера, Пол?

— Если они что-то и узнали, то пока молчат. Уверен, они не сидят сложа руки. Думаю, что напали на горячий след, но держат язык за зубами… Послушай, Перри, а если этот Горман Гиллетт в самом деле отец Фрэнклина Гиллетта, что тогда?

— Тогда мы должны будем признать, что смертность в этой семье неожиданно подскочила. Если два члена семьи умерли в течение двадцати четырех или двадцати шести часов, согласись, что это удивительное совпадение.

— Ты прав, Перри. — Мне и в голову не пришло посмотреть на это под таким углом.

— Может быть, это и не угол, — засмеялся Мейсон. — Может быть, это кривая. — Он повернулся к Делле: — Поехали, Делла, не дадим машине простаивать!

Глава 10

Пайн-Хэвен был расположен достаточно высоко, и в нем постоянно сохранялся чистый горный воздух, в то время как в долине стоял мрачноватый туман. Звезды ровно сверкали на хрустально-чистом небе, а на их фоне вырисовывались черные силуэты могучих сосен и елей.

Яркий свет горел рядом со входом в похоронное бюро Болтона. На переднем плане с одной стороны стояла маленькая часовня, с другой — контора, а позади возвышалось огромное неуклюжее здание, некогда бывшее богатой резиденцией.

Заправочная станция и кафе-мороженое были открыты. Аптека на углу уже заперта. Несколько бродяг вывалились из здания кинотеатра. Остальные жители маленького горного городка, казалось, уже легли спать.

Мейсон припарковал машину около похоронного бюро Болтона, подошел к конторе, позолоченная надпись на стекле двери которой гласила: «Исполняющий обязанности коронера и общественного администратора».

Мейсон нажал кнопку звонка.

Буквально через несколько секунд дверь открыл чудаковатого вида человек лет шестидесяти, в очках с металлической оправой, жесткими, непослушными волосами, висячими седыми усами и сутулой спиной.

— Я ищу мистер Болтона, — сказал Мейсон.

— Считайте, что вы его нашли.

Мейсон протянул ему руку.

— Моя фамилия Мейсон. А это мисс Стрит. Насколько мне известно, у вас тут находится покойник, и никто из родственников пока не объявился.

— Горман Гиллетт?

— Да.

— А вы родственник?

— Возможно, — сказал Мейсон, — но должен честно признаться, что вероятность этого мала. Тем не менее я приехал, чтобы взглянуть на умершего. Если это тот самый человек и если других родственников нет и никто не предъявит прав на тело, я хотел бы, по крайней мере, внести плату за похороны.

Болтон взглянул на Мейсона поверх очков.

— Ну, это уже что-то, — сказал он. — Входите.

В душном помещении стоял смешанный запах ладана, цветов и бальзама.

— Я работал над бухгалтерскими книгами, — объяснил Болтон, — и как раз собирался лечь спать. По ночам бывает морозно, а мне не хотелось включать центральное отопление, так что здесь может быть холодновато. А теперь скажите мне, мистер Мейсон, что вам нужно?

— Что-нибудь простенькое и недорогое, но и не совсем дешевое.

— Вы хотели бы забрать покойника?

— Мне бы не хотелось делать этого, — сказал Мейсон. — Я ограничусь денежным вкладом, достаточным для скромных, но приличных похорон.

— Ну что ж, это неплохо. Хотите посмотреть наши гробы?

— Я бы предпочел положиться в этом на вас. Однако пока мне известно лишь имя покойного. Могу ли я взглянуть на него?

— Конечно! Но видите ли, мистер Мейсон, зрелище не из приятных, и, может быть, молодой даме не следует смотреть — это ведь не тот случай, когда в комнате умершего полно родственников, стоит красивый гроб и все устроено как надо. Тут все не так. Похорон не было четыре дня, и в мертвецкой никого нет. Я… подождите пару минут, хорошо? Потом войдете.

— Конечно, — согласился Мейсон.

Болтон вскочил из-за стола и поспешил к двери.

— Останься здесь, Делла, — распорядился Мейсон. — Я скажу, что ты выпишешь ему чек. Думаю, трехсот пятидесяти хватит… Дай-ка мне твою светлую помаду.

— Что вы такое придумали, шеф?

— Не знаю. Помоги, дорогая. Будешь действовать по моим условным знакам.

— Вы получили за это дело пять долларов задатка, сами обязались уплатить Детективному агентству Дрей-ка тысячу двести пяюдесят наличными, а теперь еще и здесь выкидываете триста пятьдесят долларов на похороны неизвестно кого…

— Звучит шикарно, правда? — спросил Мейсон.

— С точки зрения бухгалтера — катастрофа.

— А как относится министерство государственных сборов к тому, что юриспруденция убыточна?

— Думаю, они смутно представляют себе это. Считают расходы необходимыми и обоснованными.

— Деньги, — объявил Мейсон, — созданы для того, чтобы быть в обращении. Приходило ли тебе в голову, Делла, что если я возьму доллар и заплачу его Полу Дрейку, а он заплатит его квартирной хозяйке, а та — бакалейщику, то доллар будет полноценно работать на экономику? В то же время, если я суну этот доллар в карман и буду сидеть на нем…

— Если вы сунете доллар в карман и будете сидеть на нем, — подхватила его мысль Делла, — он вам прожжет дырку в брюках. Так что уж лучше продолжайте швырять деньгами по-прежнему. По крайней мере, это сэкономит брюки и части тела.

— Спасибо, — поблагодарил Мейсон. — Я просто хотел объяснить тебе, что способствую развитию экономики страны.

— По-моему, вашего начинания никто не поддержит.

Дверь открылась, и вошел Болтон.

— Ну, еще не раздумали посмотреть на тело, мистер Мейсон? — спросил он. — Тогда пойдемте.

Болтон провел его по коридору и свернул к двери с надписью: «Морг». Освещение в комнате было приглушенно-розового цвета. В воздухе чувствовался сильный запах духов, из репродуктора лилась тихая музыка.

Болтон, как бы извиняясь, улыбнулся Мейсону:

— Поставил пластинку. Громкость не совсем та, что надо, — проигрыватель замерз, а когда отогреется, будет играть немного громче. У меня не было возможности перенести его в морг. Он в помещении, которое у меня предназначено для покойников из округа. Надеюсь, вы не возражаете.

— Вовсе нет, — сказал Мейсон. — Я просто хочу посмотреть.

Болтон подвел его к столу с мраморной плитой, откинул простыню.

— Это старый Горман Гиллетт, наш местный философ… Конечно, я его побрил, помыл… чудной он был мужик, вечно тяготеющий к философии и разговорам о разных таких делах… У него тут маленькая хижина, забитая до отказа разной дребеденью, и он, кажется, нигде никогда не работал и даже не упоминал о ней. С другой стороны, он почти ничего и не тратил — купит изредка мешок муки да в охотничий сезон подстрелит оленя и навялит мяса. Вяленой оленины у него всегда было достаточно. Оленя хватало на год.

Правый глаз Болтона мигнул под съехавшими очками.

Мейсон стоял и смотрел на труп, безмятежно застывший навсегда в спокойствии смерти.

— Это тот человек, которого вы ищете? — спросил Болтон.

Мейсон медленно кивнул.

— Я, конечно, не до конца уверен, но уж ладно, рискну… Скажите, Болтон, какие похороны можно устроить за триста пятьдесят долларов?

— За эти деньги, — ответил тот, — можно устроить все очень пристойно, мистер Мейсон, даже очень. Будут и священник, и певчие, и доставка на кладбище вас и мисс Стрит.

Мейсон продолжал стоять, рассматривая покойника.

— Не будете ли вы так любезны, — сказал он, — пойти и спросить мисс Стрит, при себе ли у нее чековая книжка? Если при себе, пусть выпишет вам чек на триста пятьдесят долларов.

— Ну конечно, — с готовностью сказал Болтон. — Уже иду.

Своими мелкими, быстрыми шажками он поспешил к двери, как птенец перепелки, удирающий от опасности.

Как только дверь за ним закрылась, Мейсон достал помаду, откинул простыню, поднял холодную руку покойника, потер помадой кончики пальцев и прижал их к сложенному листку бумаги, который достал из кармана.

Покончив с правой рукой, он проделал то же самое с левой, убедившись, что отпечатки пальцев вышли отчетливо. Особенно тщательно он прижимал к бумаге большие пальцы.

Бросив взгляд на дверь, он вытащил из кармана еще один листок, снял отпечатки пальцев вторично, потом вытер пальцы покойника носовым платком и положил простыню на место.

Затем Мейсон направился к двери, ведущей в другую комнату.

Делла Стрит, стараясь дать Мейсону побольше времени, чтобы он успел сделать все, что собирался, сказала:

— Извините, я испортила один чек, и мне пришлось выписывать новый.

— Все в порядке, — сказал Мейсон. — Только сделай пометку на корешке.

— Уже сделала.

Делла Стрит протянула Болтону чек.

Тот посмотрел на него и хотел положить в карман, но внезапно что-то сообразил и спросил:

— Вы Перри Мейсон?

— Он самый.

— Адвокат?

— Да.

— Я и не знал, мистер Мейсон, что этот человек ваш родственник.

— Я этого не говорил, — возразил Мейсон. — Я сказал: возможно, он мой родственник.

— Ну а теперь, когда вы на него посмотрели, — спросил Болтон, — что вы об этом думаете?

— У вас есть чек, а я думаю об этом достаточно много, чтобы организовать похороны.

Болтон несколько секунд постоял в раздумье, потом сложил чек и сунул в карман.

— Люблю иметь дело с практичными людьми, — сказал он. — Так что же вас интересует, мистер Мейсон?

— Где жил Гиллетт? Вы говорите, у него где-то здесь была хижина?

— Да, да, маленькая хижина, примерно в двух милях отсюда… Хотите взглянуть?

— Хочу.

— Мне нужно предупредить жену, чтобы присмотрела здесь, — сказал Болтон. — Подождите минуту, я ей скажу, и мы пойдем.

— У вас есть ключ? — спросил Мейсон.

— Я же исполняю обязанности общественного администратора, а родственники покойного пока не появились.

— У него было какое-нибудь имущество?

— На похороны не хватает. Вы ведь хотите все осмотреть, правда?

— Прежде всего, — сказал Мейсон, — я хотел бы установить истинную личность покойного.

— Конечно, конечно, — согласился Болтон. — Вы вложили триста пятьдесят долларов. Вам нужно что-то взамен. Я же не вчера родился, мистер Мейсон, и не завтра помру. Вы здесь посидите минутку, а я скажу жене, чтобы подежурила в конторе. Не то чтобы я чего-то ожидал. Правда, один парень по имени Джонс тяжело болел, но, похоже, выкарабкается. Бабка Харпер довольно слаба, но еще скрипит. Женщина в здешней частной больнице вот-вот отойдет… Просто удивительно, какое странное время выбирают иногда люди, чтобы умереть, мистер Мейсон. Обычно в два-три часа утра у меня бывает сразу по нескольку вызовов… Ну, вам это неинтересно. Вам нужно взглянуть на хижину. Сейчас я предупрежу жену, и мы пойдем.

Болтон снова засеменил к двери и исчез.

— Получили, что хотели? — спросила Делла Стрит.

Мейсон показал ей отпечатки пальцев.

— И что они доказывают?

— Не имею ни малейшего представления.

— Думаете, полиция доберется сюда?

— В полиции, — сказал Мейсон, — сидит народ упрямый и дотошный, старательный и сообразительный. Но вполне вероятно, что в отношении Гормана Гиллет-та мы их здорово обскакали.

— А как вы собираетесь узнать то, что вам нужно?

— Используем местный источник информации.

— То есть Болтона?

— Да, его.

Дверь открылась, и вошел Болтон, на ходу натягивая пальто и позвякивая ключом на цепочке, который был прикреплен к металлическому кружку с номером.

— Я еще не проводил официальной описи, — сообщил он. — Просто так, оглядел все вокруг. Ну ладно, пойдемте, может быть, что-нибудь и наведет вас на мысль о том, кем он был на самом деле.

— Можно поехать в моей машине, — предложил Мейсон. — Она стоит у входа и готова в путь.

— Прекрасно, — согласился Болтон. — Нужно проехать четыре квартала по главной улице, потом повернуть направо и… там небольшой подъем, но, правда, он может оказаться скользким. Дороги развезло после дождя. Мисс Стрит не волнуется?

— Мисс Стрит не волнуется, — сухо ответил за нее Мейсон.

— Вот и хорошо. А то некоторые женщины, знаете ли…

Болтон хотел сесть на заднее сиденье, но Мейсон предложил:

— Мы можем сидеть втроем впереди. Я включу обогреватель, и машина сразу нагреется.

Делла Стрит, передвигаясь уверенно и грациозно, села в машину, скользнув на середину переднего сиденья.

Болтон уселся рядом и одобрительно посмотрел на нее поверх очков.

Мейсон завел машину и, проехав четыре квартала по улице, спросил Болтона:

— Здесь поворачивать направо?

— Поверните направо, потом нужно пересечь мост через речушку, и дальше будет небольшой склон. Не пытайтесь бороться с дорогой, и все будет в порядке. Пусть колеса себе крутятся.

— Спасибо, — поблагодарил Мейсон.

Машина двинулась по грунтовой дороге, протарахтела по деревянному мостику и стала медленно подниматься вверх.

Через пару минут Болтон вздохнул с облегчением и откинулся на спинку сиденья.

— Вижу, мистер Мейсон, вам приходилось ездить по горным дорогам. Я не зря спросил про мисс Стрит: честно говоря, сам немного волнуюсь, когда еду по этим дорогам в машине с городским водителем.

— Теперь вы успокоились? — поинтересовался Мейсон.

— Вполне. Видно, горные дороги для вас не впервой?

— Как умер Гиллетт? — спросил Мейсон. — Отчего?

— По медицинскому заключению, закупорка сосудов.

— А вы знаете врача, который лечил его?

— Ну как же! Старый док Карвер — Эвальд П. Кар-вер. — Он как-то по-птичьи склонил голову набок, взглянул на Деллу Стрит, потом снова на Мейсона. — Конечно, мистер Мейсон, поскольку вы платите наличными, мы стараемся вас ублажить. Только вы себе представляете, что здесь являет собой лечащий врач?

— Врач, который присутствовал при смерти больного? — предположил Мейсон.

— Ну, это не обязательно, — пояснил Болтон. — Видите ли, не так-то просто провести здесь расследование скоропостижной смерти, и слова «лечащий врач» могут многое означать. Например, если вы идете к врачу или врач идет к вам и у вас оказывается больное сердце и он вас вылечит, а потом вы умираете, то нет нужды разрезать вас и копаться в ваших внутренностях, что очень мешает работникам похоронного бюро. После вскрытия тело трудно забальзамировать. Некоторые, правда, умеют делать вскрытие после них еще есть с чем работать. А другие, так те перерезают артерии и вообще кромсают все как попало, так что и бальзамировать уже нечего.

— Между нами, — спросил Мейсон, — скажите, за сколько времени до смерти Карвер осматривал Гормана?

— Может быть, за сутки.

— И нашел у него болезнь сердца?

— Вы задаете много вопросов, — посетовал Болтон. — Собственно, док Карвер встретил Гиллетта на улице — не то на почте, не то где-то еще, — узнал и посмотрел на него внимательно. Вы не поверите, мистер Мейсон, как много доктор может сказать по одному вашему виду и поведению, особенно тот, кто умен и образован.

— Понятно, — кивнул Мейсон. — Выходит, что доктор Карвер встретил Гормана Гиллетта на почте и понял, что тот, по всей вероятности, умрет в ближайшие сутки от закупорки сосудов?

— Ну, если хотите, можно сказать и так, — вздохнул Болтон. — А вы понимаете это именно так?

— Я просто хочу называть вещи своими именами, — возразил Мейсон.

— Вам нужна чистая правда?

— Чистейшая?

— Не приукрашенная?

— Нет, не приукрашенная.

— Что ж, — согласился Болтон, — вы платите наличными, мистер Мейсон, и. мы обязаны вас обслужить. В общем, это случилось так. У Гиллетта был дружок по имени Эзра Хонкатт, и они с ним вместе собирались что-то разнюхать, хотя Эзра не сказал мне конкретно, что именно они собираются разнюхивать, но у меня сложилось впечатление, будто они хотели выследить и подстрелить оленя.

Так вот… Эзра пришел в хижину Гормана. Они собирались позавтракать с ним, но того, по всей видимости, не оказалось дома. Нигде не было никаких признаков жизни — ни огня, ни запаха кофе. Эзра вошел — знаете ли, тут все так запросто делают, — а Горман лежал в постели, и Эзра сказал ему пару слов, дескать, лентяй, пора вставать. Но видит — Горман не шевелится. Тогда он подошел и ткнул его кулаком в ребро и тут понял, что тот мертв.

Эзра явился ко мне, чтобы я скорее сходил и посмотрел что к чему… В общем, сами понимаете… Я знал, что старик док недавно видел его, и отправился к нему, попросив дока взглянуть. Ну, док пошел, взглянул и говорит: «Все нормально?» И я отвечаю: «По-моему, все нормально». Мы стянули с Гормана одеяло, нижнее белье, но никаких дырок от пуль и ничего такого не нашли, и док мне говорит: «Я лечащий врач и выпишу свидетельство о смерти от закупорки сосудов!»

Я и отвез Гормана к себе в морг. Вот так все и было. Никому другому я бы в жизни не рассказал, но вы платите наличными, мистер Мейсон, так что можете рассчитывать на информацию.

— Спасибо, — сказал Мейсон. — У этого человека, Гормана, не было родственников?.. Ну а друзей? Я имею в виду не местных друзей, не из этого города.

— Да, об этом я уже думал, — сказал Болтон. — Покойник был не очень-то разговорчив. Вы все поймете, когда увидите то место, где он жил. У него были два-три приятеля, с которыми он охотился, иногда ловил рыбу… иногда немного браконьерствовал. У нас тут олений край, и нам вовсе не улыбается идея оставлять все свои деньги в мясных лавках. Мы стараемся быть законопослушными, но не до полного же идиотизма.

— Понятно, — кивнул Мейсон.

— Так вот, у старого Гормана была пара дружков такого же пошиба, как и он сам. Но в последние два года кто-то время от времени приезжал к нему — красивый такой парень. Он никогда не останавливался в городе, ни с кем не знакомился, а ехал прямо в хижину к Горману Гиллетту, какое-то время сидел у него в гостях, потом садился в машину — и поминай как звали.

— А обэтом человеке ходили какие-нибудь слухи? — полюбопытствовал Мейсон.

— Конечно, ходили! В городе случается всякое, и люди болтают об этом, а как же!.. Никуда не денешься. Люди болтают обо всем, что в новинку или в диковинку.

— Так вы говорите, этот человек время от времени появлялся в последние два года?

— Ну, может быть, не два, может быть, и больше. Никто точно не помнит, когда он впервые появился, потому что никто его сначала не замечал. Но через какое-то время люди обратили внимание, что около хижины Гормана стоит машина, а однажды парень здесь заправлялся.

На лице Мейсона появилось заинтересованное выражение.

— И где же он брал бензин?

— Вон на той бензоколонке, за углом, прямо напротив моего бюро.

— Как вы думаете, у него была кредитная карточка? — спросил Мейсон. — Тогда можно было бы узнать номер водительских прав и…

— Не-ет, я об этом уже думал, — протянул Болтон. — Когда искал, кто бы мог заплатить за похороны. Но номера прав там не оказалось. Сейчас переедем через эту маленькую впадину на дороге, потом налево и немного вперед, — продолжал Болтон. — Сейчас осторожнее… Вот, приехали! Теперь налево.

Мейсон повернул налево и поехал по довольно крутой подъездной дорожке.

— Насколько я понимаю, — предположил Мейсон, — у Гормана Гиллетта не было автомобиля.

— Автомобиля! — повторил Болтон. — Черт возьми, у него и зубной щетки-то не было!.

Фары осветили грубо сколоченную лачугу.

— Не знаю, следует ли входить мисс Стрит, — сказал Болтон. — Он был ужасным неряхой и паршивым хозяином. Вряд ли девушка привычна к такому.

— Ничего, переживет. Мы хотим осмотреть вместе. Какое тут освещение? Электричество есть?

— Нет. У него была керосиновая лампа, а у меня есть спички, — ответил Болтон.

Они вышли из машины и пошли по упругому ковру из влажных сосновых игл и листьев. Болтон первым подошел к двери, вставил в замок ключ, отпер ее, вошел в дом и зажег спичку.

— Вы подождите, — сказал он, — пока я зажгу эту треклятую лампу.

Делла Стрит потянула носом — в помещении стоял затхлый запах человеческого жилья.

Хочешь сигарету, Делла? — предложил Мейсон.

— Спасибо, хочу.

Мейсон достал из кармана пачку сигарет.

— Мне не достает моего серебряного портсигара, — посетовал он.

— Думаете, вам его вернут?

— Конечно, — уверенно сказал Мейсон, — но в свое время. И на нем будут нацарапаны инициалы Трэгга. На память.

Мейсон дал прикурить Делле и закурил сам. В глубине хижины было слышно, как Болтон заправляет керосиновую лампу, с треском зажигает спичку за спичкой. Керосиновая лампа зашипела, потом засвистела и наконец осветила помещение ослепительным белым светом.

— Заходите, друзья, — пригласил Болтон.

Хижина состояла из комнаты с койкой в одном углу,

столом в другом и плитой посередине.

На полке стояло несколько банок с консервами. Здесь же были раковина и два крана — с холодной и горячей водой, — три стула и деревянный ящик с прибитыми к нему досками, так, чтобы при необходимости он мог служить дополнительным стулом. На открытых полках стояло с полдесятка тарелок, банка из-под сигар с видавшими виды ножами, вилками и ложками в ней. На полке, над плитой, красовались закопче-ные кофейник и чайник. На гвозде, вбитом в стену, висел таз.

— У него все было по-простому, — объяснил Болтон.

— Я вижу, — отозвался Мейсон.

Адвокат остановился в углу комнаты, где стояло несколько сколоченных вместе ящиков, образуя самодельный шкаф, забитый десятками потрепанных журналов.

— Какие-нибудь документы, письма были? — поинтересовался Мейсон.

— Никаких писем. Вообще ни одного написанного на чем-либо слова. Я не уверен, что у него была ручка. Вот огрызок карандаша где-то валялся.

Журналы были как попало запиханы в шкаф, сбитый из ящиков.

Мейсон пододвинул стул и принялся просматривать их.

— Ему их приносил посыльный из магазина подержанных журналов, — пояснил Болтон. — Он их брал, когда они уже стоили гроши.

Мейсон продолжал копаться в журналах. Истории в них, казалось, были предназначены для того, чтобы удовлетворить скрытую страсть к преступлениям. От них так и разило смертью.

Болтон, догадываясь, о чем думает Мейсон, сказал:

— Это было его любимое чтиво. Гиллетт предпочиг тал убийства. Что до меня, то я люблю детективные романы. Моя жена — та обожает про путешествия… Вот так — каждому свое.

— А вот что-то другое, — заметил Мейсон.

Он вытащил из кучи «Сэтердей ивнинг пост» двухлетней давности.

— Вот-вот, — сказал Болтон, — я его тоже видел, когда составлял опись. Это у него единственный нормальный журнал.

Мейсон стал просматривать журнал, внезапно остановился, но поймав на себе взгляд Болтона, спокойно долистал его до конца и небрежно бросил в общую кучу.

— А что еще? — спросил он. — Говорите, он питался вяленым мясом?

— Только его и ел.

— А из чего он стрелял оленей?

— Я так и думал, что вы спросите.

— У него было ружье? — поинтересовался Мейсон.

— Ага, — кивнул Болтон. — Отличное ружье, он его и смазывал, и чистил. На нем не было ни пылинки, ни пятнышка ржавчины.

— Где же это ружье? — спросил Мейсон.

— Я его отнес к себе для сохранности, — ответил Болтон. — Ружье очень хорошее. Кто знает, что могло бы с ним случиться… я и решил, что в крайнем случае это будет плата мне за похороны.

— Что ж, — заметил Мейсон, — если наследников не отыщется, оно и должно быть у вас, ведь так?

— Знаете что, мистер Мейсон, — сказал Болтон, — вы отличный юрист. У вас юридический склад ума. Ей-богу, хорошо, если бы вы купили себе здесь хижину и приехали бы сюда жить. Вы бы поладили с местным народом, уверен.

— Интересная мысль, — заметил Мейсон. — Когда-нибудь, когда у меня будет больше свободного времени, я хотел бы иметь здесь хижину, чтобы проводить отпуск и выходные.

— Лучшее место на земле! — восхищенно заметил Болтон. — Люди приезжают сюда, стоя одной ногой в могиле, и живут, живут, живут… черт возьми, уж кто-кто, а я-то это знаю! Сколько раз они меня надували: выздоравливали… а я оставался без заработка… Будете еще что-нибудь смотреть?

— Вроде нет, — сказал Мейсон. — Думаю, вы переписали все.

— Вообще-то да, — ответил Болтон. — Когда у меня покойник, которого не на что похоронить, я уж стараюсь ничего не упустить.

— А денег у него совсем не было? — спросил Мейсон.

— Около семнадцати долларов наличными вон в той жестянке из-под кофе, и это все.

— Ни писем, ни открыток, свидетельствующих, что кто-то писал ему или интересовался им?

— Ничего.

— Прежде чем мы уедем отсюда, я принесу из машины свой портфель. Там есть одна штука, которую я хочу вам показать.

— Ладно, — сказал Болтон. — Давайте все пойдем к машине и…

— Нет, — возразил Мейсон. — Эта керосиновая лампа очень яркая, а вам может понадобиться хорошее освещение.

— Я принесу портфель, — сказала Делла Стрит, выходя из хижины и через минуту возвращаясь с портфелем Мейсона.

— Так вот, — сказал Мейсон, — вы говорили, что время от времени к Горману Гиллетту приезжал молодой человек. Вы говорите, что вы его видели?

— Конечно, видел.

— А узнали бы, если бы увидели еще раз?

— Думаю, да.

— И по фотографии?

— Смотря какая фотография. Одни фотографируются так, что их можно узнать сразу, а других ни за что не узнаешь. Может, тут дело в людях, а может, и в фотографиях, не знаю.

Мейсон достал из портфеля снимок Фрэнклина Гил-летта и протянул ее Болтону.

Болтон задумчиво посмотрел на фотографию, потом подвинул ее поближе к лампе и держал так, что яркий свет падал прямо на снимок.

— Трудно сказать, — произнес он наконец, — потому что она не цветная, а, по-моему, чтобы кого-то узнать, нужен цвет. Но знаете ли, мистер Мейсон, сдается мне, что это он и есть.

— Что ж, — сказал Мейсон, — я хотел бы знать наверняка, но…

— Похож, очень похож. Послушайте-ка, Хай Ловелл сейчас на бензоколонке, будет там до половины двенадцатого. Он-то как следует разглядел парня и любопытный до чертиков. А потом есть еще Эзра Хонкатт, который нашел тело. Он живет примерно в миле от дороги.

— Можно с ним поговорить? — спросил Мейсон.

— Он, наверное, уже лег спать, но если вам нужно поговорить с ним, то можно.

— Мне нужно.

— Ну, поехали, — сказал Болтон.

Они погасили керосиновую лампу. Болтон запер хижину, и Мейсон повел машину вверх по дороге, пока не остановился у дома, указанного Болтоном.

— Давайте-ка я подниму его, — сказал Болтон. — Народ тут вроде как подозрительно относится к чужим, особенно ночью.

Болтон вылез из машины, прошел несколько футов вперед и, повысив голос, крикнул:

— Эй, Эзра!

Почти сразу же из хижины отозвался резкий, похожий на кудахтанье голос:

— Это ты, Мэнни?

— Да, я.

— Чего тебе надо?

— Поговорить.

— Кто с тобой?

— Мужчина и девушка.

— Кто такие?

— Из города.

— Не желаю разговаривать.

— Поговори, поговори с ними. Он мужик что надо. А девчонка так прямо красотка.

— Я в подштанниках, — объявил Эзра.

— Ну так натяни поверх штаны, — посоветовал Болтон. — Брось бабахающую железку, которая у тебя в руке, зажги свет и оденься.

— С чего ты взял про бабахающую железку?

Болтон фыркнул.

— Я не вчера родился и не завтра помру. Держу пари, ты выскочил из койки, достал ногами пол, а рукой — пушку, после того как мы вырулили с дороги и ты увидел в окне свет фар. Теперь кончай строить из себя невинность, одевайся и открывай эту чертову дверь.

— Ладно, ладно, — прокудахтал голос. — Я же не могу все сразу, как по-твоему?

Мейсон и Делла Стрит сидели в автомобиле, в то время как Болтон нетерпеливо ждал снаружи. Наконец в хижине зажегся свет. Болтон подошел и толкнул дверь.

— Я вас позову, — сказал он.

Несколько минут Болтон оставался внутри, потом подошел к двери и сказал:

— Ну вот, теперь он в приличном виде, надел джинсы.

Мейсон и Делла Стрит, выйдя из машины, вошли в хижину.

В ней тоже была одна комната, но не такая захламленная, как у Гормана Гиллетта.

Эзра Хонкатт оказался длинным, тощим типом, одетым в нижнее белье из полушерстяной ткани красного цвета и в джинсы. Его вишнево-красная рубашка выцвела и полиняла от многолетней носки. Огромные ступни с подагрическими шишками у больших пальцев были босыми.

В углу стояла койка, с которой второпях было сброшено одеяло. Простыни не было, на подушку вместо наволочки накинуто махровое полотенце сомнительной свежести.

Охотничье ружье стояло в углу у кровати, а на деревянном крюке висел шестизарядный револьвер и полная обойма.

— Эзра Хонкатт, — представил Болтон. — А это Перри Мейсон. А девушку, которая с ним, зовут Делла.

Это был костлявый человек лет шестидесяти с небольшим, с длинной, тонкой шеей, выпирающим кадыком и копной нечесаных волос. Эзра Хонкатт с какой-то опаской посмотрел на вошедших. Он протянул руку через стол и сжал пальцы Мейсона.

— Рад познакомиться, — прокудахтал он. Потом взглянул на Деллу Стрит и застенчиво поклонился. — У меня тут где-то есть пиджак, — сказал он Делле. — Если бы я знал, что вы такая красотка, обязательно бы надел.

— Ничего, — успокоил его Болтон. — И так сойдет… Послушай, у этого человека есть фотокарточка, которую он хочет тебе показать.

— Что еще за карточка?

— Одного парня.

— Ладно, давайте погляжу.

Мейсон вытащил из портфеля фотографию и протянул ее Хонкатгу.

— Когда-нибудь ты видел этого парня, Эзра? — спросил Болтон.

Эзра долго рассматривал снимок, потом протянул его Мейсону, немного подумал, достал из кармана джинсов пласт табака, отрезал кусок и сунул в рот.

— Ну что, знаешь его?

— Как сказать, — неопределенно ответил Хонкатт.

— А скорее всего?

— Скорее всего, да.

— Кто это?

— Парень, который пару раз приезжал к Горману.

— Так я и думал, — сказал Болтон. — А как его звать, не скажешь?

— He-а.

— Вот и все, что мы хотели узнать, — сказал Болтон. — Ну, мы поехали. Извини, что подняли тебя, но этот парень сильно торопится. Ему нужно сегодня же ехать обратно в город.

Бледно-голубые глаза Эзры старались встретиться с глазами Мейсона.

Болтон хихикнул.

— В чем дело? — спросил Эзра.

— Думаешь, ты его знаешь?

— Вроде что-то знакомое, — ответил тот.

— И ты мне не скажешь?

— Что не скажу?

— Что в нем тебе знакомо?

— Ну, не настолько знакомо, чтоб тебе говорить.

— Ты с ним еще увидишься, — пообещал Болтон. — Ну, пока.

Эзра Хонкатт обиженно посмотрел на него.

— Так ты что, правда не скажешь?

— Ничего я тебе не скажу, — заявил Болтон. — Мы поехали.

Эзра поднялся со скрипучего деревянного стула и выпрямился во весь рост, который оказался значительно больше шести футов. Он протянул длинную, костлявую руку, и корявые пальцы еще раз обхватили руку Мейсона.

— Рад был познакомиться, — сказал он.

— Я тоже рад познакомиться, — ответил Мейсон. — И благодарю за помощь.

Эзра Хонкатт перевел взгляд на Деллу Стрит и тут же уставился в пол.

— До свидания, мадам.

— До свидания. Рада была встретиться с вами. И спасибо за помощь.

Она порывисто подошла к нему и протянула руку.

Кадык Эзры Хонкатта дважды дернулся, прежде чем он смог выговорить:

— Благодарю вас, мадам, премного благодарю. — Он дотронулся до ее пальцев и тут же отдернул руку.

— Пока, — сказал Болтон и первым вышел из хижины.

— Хотите поговорить с Хаем Ловеллом с бензоколонки? — спросил Болтон.

Мейсон кивнул.

— Ладно, поехали туда.

Они добирались по скользкой дороге обратно в Пайн-Хэвен, объезжая бесчисленные грязные лужи.

Мейсон заехал на бензоколонку.

— Заправьте мне машину, — попросил он.

Молодой человек бросил любопытный взгляд на адвоката, томный — на Деллу Стрит и промолчал.

— Слушай, Хай, — сказал Болтон, — этот человек хочет задать тебе пару вопросов и попросить тебя посмотреть одну фотографию.

— Ладно, — согласно кивнул Хай.

Мейсон вышел из машины, его спутники последовали за ним.

Мейсон снова открыл портфель, достал фотографию, протянул Ловеллу.

— Ты видел когда-нибудь этого парня? — спросил Болтон.

Ловелл перехватил бензиновый шланг левой рукой. Не пытаясь коснуться фотографии, он наклонился и рассматривал ее секунд пять, потом выпрямился и сосредоточил все свое внимание на струе бензина, который лился в бак.

— Ну что? — спросил Болтон.

— Это парень, который заправлялся здесь, когда прй-езжал к Горману Гиллетту.

— Спасибо, — поблагодарил Болтон.

Мейсон убрал фотографию в портфель. Ловелл завинтил бак, проверил воду и масло, протер ветровое стекло и сказал Мейсону:

— Три восемьдесят пять.

Мейсон протянул ему пятидолларовую бумажку:

— Мне некогда дожидаться сдачи. Я спешу. Большое спасибо.

Адвокат сел в машину. Делла Стрит влезла на середину переднего сиденья, а Болтон устроился рядом с ней.

Мейсон выехал с бензоколонки.

— Сдается мне, это он, — сказал Болтон.

— Похоже на то, — подтвердил Мейсон.

— Высадите меня у моего дома, — попросил Болтон.

Мейсон остановил машину у похоронного бюро.

— Спасибо. Спокойной ночи, — поблагодарил Мейсон.

— И вам большое спасибо, — отозвался Болтон.

— Вы меня не спросили, кто этот молодой человек, — сказал Мейсон.

— Не спросил, — согласился Болтон. — Я решил, что если вы захотите, то сами скажете, а не захотите, то все равно не скажете. Вы же платили наличными.

— Думаю, завтра вы увидите его портрет в газетах. Собственно, у меня есть причины полагать, что это сын Гормана Гиллетта, но я не хочу, чтобы вы кому-нибудь об этом рассказывали, пока я не буду знать точно.

Болтон покачал головой.

— Мне не надо говорить, чтобы я молчал. Вот если хотите, чтобы я болтал, тогда скажите.

— Хорошо, — ухмыльнулся Мейсон. — Считайте, что я вам это сказал.

— Значит, буду болтать, — решил Болтон. — Человек, который первым приносит новость, всегда важная птица.

— Вот и хорошо, — заметил Мейсон. — Завтра же станете важной птицей.

— Как бы не так, завтра, — сказал Болтон. — Я сейчас же возвращаюсь на бензоколонку.

Гробовщик помахал им, и адвокат отъехал по мощеному шоссе.

— Ну? — спросила Делла Стрит.

— Кажется, смерть, придя в семейку Гиллеттов, не теряла времени даром, — сказал Мейсон.

— Как вы думаете, с внуком все в порядке?

— Не знаю. Попробуем выяснить.

— Зачем вы ему сказали, Перри, что Фрэнклин Гил-летт сын Гормана Гиллетта?

— Он был со мной откровенен, — ответил Мейсон, — и я решил отплатить ему тем же, тем более что он все равно узнает, когда увидит фотографию в городских газетах. Ты ведь заметила у него на столе центральные газеты?

— Да ладно, шеф, бросьте напускать на себя таинственность. Что было напечатано в «Сэтердей ивнинг пост»?

— А почему ты решила, что там что-то было?

— Вы стали просматривать, остановились, увидели, что Болтон на вас смотрит, и стали листать журнал так небрежно, что я сразу поняла: вы наткнулись на что-то важное.

— Неужели было так заметно? — удивился Мейсон.

— Для меня — да. Так что же там была за статья?

— Статья о некоем бизнесмене, который сколотил себе состояние, скупая старые, полуразвалившиеся дома. Он перестраивал их так, чтобы сохранить дух старины, но оснащал современными удобствами и продавал с баснословной прибылью. И звали его, если тебе это интересно…

Делла Стрит перебила шефа, и их голоса прозвучали в унисон.

— Джордж Белдинг Бакстер, — сказали они одновременно.

Мейсон широко улыбнулся, Делла Стрит засмеялась.

— И все же на шаг впереди полиции! — был доволен Мейсон. — Теперь отдадим отпечатки этих пальчиков Полу Дрейку и посмотрим, что из этого выудим.

Глава 11

Мейсон запер на ключ дверь своего кабинета, бросил на стол утреннюю газету и спросил:

— Привет, Делла, ты давно здесь?

— Минут пятнадцать — двадцать.

— От Пола Дрейка что-нибудь слышно?

— Он говорит, что у него целый ворох новостей, и просит вас срочно позвонить ему.

— Как его самочувствие?

— Паршиво. Он почти всю ночь не спал, от кофе у него расстроился желудок, а от гамбургеров изжога. Он проглотил столько соды, что едва не превратился в сухарь.

— Добрый старый Пол! Значит, все как обычно. Скажи ему, что я здесь, Делла. Попроси зайти, послушаем, что у него интересного.

Делла Стрит набрала номер Пола, и через несколько секунд тот уже стучал в дверь кабинета.

Делла открыла. Пол Дрейк, с осунувшимся лицом, посмотрел на Перри Мейсона.

— Ну и шухер ты поднял в Пайн-Хэвене!

— А что случилось?

— Лейтенант Трэгг помчался туда на всех парах.

— Пытался отыскать улики?

— Пытаясь узнать, что ты затеваешь.

Мейсон улыбнулся:

— Пока мне удается заставить их гонятся за мной, все в порядке. А как поживают те пальчики, что я оставил тебе вчера вечером?

— А чьи они? — спросил Дрейк.

Мейсон покачал головой.

— Ай-яй-яй, Пол! Ты не должен задавать вопросы, ответы на которые могут сбить тебя с панталыку.

— Я вызвал эксперта по отпечаткам пальцев, — сообщил Дрейк, — дал ему их на классификацию, а в одном из пригородов мы нашли симпатичного шефа полиции, который согласился телеграфировать в ФБР, после того как мы получим результат.

— Пока ни слуху ни духу?

— Нет. Но вот-вот могут позвонить — если, конечно, он у них фигурирует… Скажи-ка, Перри, а эти отпечатки не… — Дрейк вдруг замолчал.

— Ну? — сказал Мейсон.

— Я не уверен, что хочу это знать, — сказал Дрейк. — Зато послушай, что я тебе скажу. Полиция выяснила все о револьвере. Собственно, там и выяснять было нечего. Револьвер купил Джордж Белдинг Бакстер и дал своей домоправительнице около двух недель назад.

— Какой домоправительнице?

— Минни Краудер.

— Той самой, у которой в день совершения преступления был выходной?

— Вот-вот, ей.

— Ну и что она сделала с револьвером?

— Бакстер дал ей револьвер две недели назад. Восемь или девять дней назад она его потеряла — выронила из кармана пальто. Она боялась рассказать об этом Бакстеру, потому что он артачился и не хотел давать ей револьвер, говоря, что она его обязательно посеет, а револьвер зарегистрирован на его имя, и кто-нибудь им воспользуется и кого-нибудь застрелит.

— И что же произошло?

— Пес его знает. Револьвер выпал из кармана, когда она гуляла и несла пальто перекинутым через руку.

— Это и есть орудие убийства? — спросил Мейсон.

— Они пока помалкивают, но скорее всего так. Джордж Белдинг Бакстер сказал, что он купил только один револьвер и дал его домоправительнице для самозащиты.

— Знаешь, Пол, я хочу подготовиться к слушанию дела. Мне нужны повестки. Я хочу, чтобы ты послал повестку Бакстеру, пусть он явится в суд в качестве свидетеля защиты.

— Этого нельзя делать.

— Почему?

— Черт возьми, Перри, ты соображаешь? Джордж Белдинг Бакстер — мультимиллионер, у него дела по всей стране, он собирается лететь в Гонолулу.

— Не полетит, если я пришлю ему повестку, — ответил Мейсон.

— Да он тут все разнесет, — сказала Делла.

— Немедленно приставь к нему человека, — посоветовал Мейсон. — Его нужно держать под наблюдением, чтобы мы знали, где он. Не допускайте, чтобы он заметил, что за ним следят, просто держите его в поле зрения, чтобы мы могли послать ему повестку. И Минни Краудер, домоправительнице, я тоже хочу послать повестку в суд. А как зовут их охранника?

— Корли Кетчум.

— Прекрасно, — решил Мейсон, — пошлем повестки в суд всей компании. Какая версия у полиции, Пол?

— На этот раз одному Богу известно, — сказал Дрейк. — У них была мысль, что Гвинн Элстон и Гил-летт встретились, по-крупному поговорили, зачем-то заехали в усадьбу Бакстера, и она застрелила его. Они думают, что с ней, возможно, был кто-то еще.

— Ну, это их первоначальная версия, — заметил Мейсон. — Они по-прежнему придерживаются ее?

— Не знаю, Перри, Если Гвинн Элстон расскажет им убедительную историю, вполне возможно, что они ее выпустят.

— Только затем, чтобы потом затащить на Большое жюри, — сказал Мейсон.

— То, что она не хочет ничего говорить, сильно уронило ее в глазах общественного мнения, Перри. Все думают, что девушка виновата, иначе она не стала бы молчать.

— Плевать мне, что там все думают, — сказал Мейсон. — Главное, что подумают присяжные. Ну а как тот тип, который поставил машину у ворот усадьбы Бакстера?

Дрейк перебил его, замотав головой:

^ — Сколько раз тебе говорить, Перри, не было никакого типа. Кто-то действительно был с Гвинн Элстон, когда она приехала на станцию автосервиса. Этот человек спросил у дежурного, где туалет, а потом пошел в другую сторону. Дежурный не стал его останавливать. Бывало, что люди путались в указаниях и шли в обход, но в конце концов всегда находили то, что искали. Только этот тип обошел кругом и, оказавшись с обратной стороны станции, слинял.

— И оставил Гвинн Элстон с горячим револьвером, — добавил Мейсон.

— По ее словам, так, — сказал Дрейк. — И ты веришь этому при всех имеющихся уликах?

— Не знаю, — ответил Мейсон.

— Если да, ты единственный человек, который в это верит, — констатировал Дрейк.

— Значит, мне нужно заняться рекламой и сделать так, чтобы в это поверили и другие, — ответил Мейсон.

— Кто это — другие? — поинтересовался Дрейк.

— Потенциальные присяжные.

— И как ты собираешься этим заняться?

— Ты мне будешь подкидывать факты, Пол, а я буду добавлять в них немного теории, и мы состряпаем то, что нужно.

— Смотри не обожгись, — предупредил Дрейк.

— Постараюсь.

— Я тоже буду держаться подальше от огня, — пообещал Дрейк.

— Ладно, — решил Мейсон, — за дело! Пошли своих людей к Бакстеру, чтобы мы знал» обо всех его передвижениях, и…

Адвокат умолк, услышав, что зазвонил телефон.

Делла Стрит взяла трубку, сделав знак Полу Дрейку:

— Это из вашей конторы, Пол.

Дрейк подошел к телефону.

— Алло… да… еще раз, пожалуйста… Да-да, как фамилия?.. Запишите, Делла, хорошо? Как это пишется?.. Черт возьми, мы о нем все знаем… — Дрейк помолчал, потом снова заговорил в трубку: — Вы уверены? Да, любопытно. А кто второй? Коллингтон Холси? Как? Х-о-л-с-и? Да-да, а имя? К-о-л-л-и-н-г-т-о-н?.. Коллингтон? Хорошо! А где? Когда? Хорошо. Да-да, понял… И не пытался изменить имя? Хорошо. — Дрейк повесил трубку и повернулся к Мейсону: — Это отпечатки пальцев Гормана Гиллетта. Он семь лет сидел в тюрьме в Форт-Мэдисон, штат Айова, за вооруженное ограбление.

— Когда?

— Двадцать лет назад.

— А кто был другой?

— Это его сообщник по имени Коллингтон Холси. Холси и Гиллетт скрылись. Полиция выловила Гиллетта, но Холси так и не нашли… В ФБР все на уши встали, когда шеф полиции прислал им пальчики Гиллетта. Они хотят узнать, где он, потому что вдруг скажет, где Холси. Они хотят также допросить Холси по поводу убийства.

— Если он и знает, где теперь Холси, — сказал Мейсон, — то никому об этом не скажет. Он…

— Я тоже так думаю. Ты что замолчал, Перри?

— Идея! — воскликнул Мейсон.

— Что-нибудь стоящее, чтобы поделиться с нами?

— Это, конечно, просто совершенно дикая догадка… — Мейсон покачал головой. — Пойди натрави своих людей на Бакстера, чтобы следили за ним, пока я не пришлю повестку. Начинай Же!

— Полицейский, который отсылал отпечатки, говорит, что ФБР не слезет с Гормана Гиллетта, пока он им не расскажет все, что знает.

— В ФБР все узнают к полудню, — пообещал Мейсон. — Первое, что сделает Трэгг и компания, — это снимет отпечатки пальцев Гиллетта на всякий случай.

— А ты-то зачем их снял?

— Тоже на всякий случай. Так за работу, Пол!

Когда Дрейк вышел из конторы, Делла Стрит спросила Мейсона:

— Можно я попробую угадать вашу идею?

— Попробуй, — согласился Мейсон.

— Джордж Белдинг Бакстер? — спросила она.

Мейсон кивнул.

— Идея завиральная, но давай, Делла, разложим все по полочкам и посмотрим, что получается. У Гормана Гиллетта был дружок, Коллингтон Холси. Они влипли. Гиллетт попал в тюрьму, Холси бесследно исчез. Что это может значить?

— Ну скажите мне, что вы думаете, шеф?

— Это значит, что Холси начал с нуля, перестал прятаться и вести преступную жизнь. Он занял положение, при котором никто и не вздумает подозревать его.

— Как вы это вычислили?

— Очень просто. У них есть отпечатки пальцев, а он ни разу им не попался. Возьми любого, кто обретает на задворках преступного мира: рано или поздно полиция заполучит его отпечатки пальцев.

— А у меня не брали отпечатков, в смысле в последнее время, — заметила Делла.

— Ты же не связана с задворками преступного мира, — ответил Мейсон. — И то у тебя иногда берут. Но всякий, кто якшается с бандитами, время от времени попадает под подозрение, и у него берут отпечатки. И эти пальцы попадают в ФБР, когда предполагаемый преступник разгуливает на свободе. А Холси исчез, как сквозь землю провалился.

— И дальше? Что дальше, шеф?

— Гиллетт отсидел срок, послал к черту преступные дела, отправился в маленький городок, приобрел себе хижину, немного браконьерствовал, питался форелью и олениной, иногда покупал муку и бекон, и вдруг в один прекрасный день два с половиной года назад ему попадается «Сэтердей ивнинг пост», а там фотография Джорджа Белдинга Бакстера, мультимиллионера… А теперь представим, что он узнал на фотографии Коллинг-тона Холси. Что, по-твоему, могло тогда случиться?

— Думаете, Гиллетт отыскал Джорджа Белдинга Бакстера?

— А почему бы и нет?

— Не похоже, чтобы ему много от этого обломилось.

— А ему и не нужно было много, — сказал Мейсон. — К тому времени ему только и нужно было, что мешок муки, немного бекона, кофе и соль. И он был вполне счастлив.

— А что дальше?

— Дальше его нашел сын, который не очень-то гордился своим родителем, но тем не менее заглядывал к старику. И вот однажды он заинтересовался, на какие средства живет папаша, и сделался довольно внимательным сыном, пытаясь узнать, откуда берутся деньги.

— Ну, — сказала Делла Стрит, — вы меня прямо завораживаете своими рассуждениями!

— Сама ситуация завораживает, — улыбнулся Мейсон. — Сын обнаружил, что Бакстер — это Коллингтон Холси, и начал вести двойную жизнь. Он стал двоеженцем, переезжал с места на место, занялся таинственным бизнесом, о котором никто ничего не знал, сам заполнял налоговые квитанции, то есть начал кататься как сыр в масле.

— А потом? — подала голос Делла Стрит.

— Потом, — продолжал Мейсон, — внезапно пришла смерть. Отец и сын умерли в течение двух суток. И Бакстер отчаянно спешит убраться подальше: теперь, если кому-то придет в голову снять отпечатки пальцев у его домочадцев, чтобы убедиться, что они ни при чем, никто не сможет сказать: «Разрешите, мистер Бакстер, мы снимем ваши отпечатки пальцев, просто для сравнения».

— И вы собираетесь послать Джорджу Белдингу Бакстеру повестку в суд, — заключила Делла.

Мейсон широко улыбнулся.

— Ну и в историю вы лезете! Да Бакстер вам… Шеф, вам не кажется, что вы можете получить…

— Что же? — спросил, перебивая ее, Мейсон.

— Закупорку сосудов.

Мейсон засмеялся:

— Я буду держаться подальше от доктора Эвальда Карвера, а если меня недосчитаются, то уж без вскрытия не обойдется, Делла. Черт возьми, почему у меня не хватило духу стащить из хижины Гормана «Сэтердей ивнинг пост»?

— Думаете, Трэгг уже там? — спросила Делла.

— Может появиться там с минуты на минуту. Как только увидит единственный номер «Сэтердей ивнинг пост» среди криминальных журналов, лейтенант Трэгг подумает то же, что и мы.

— Это. плохо?

— Это лишит нас преимущества. Да, жаль, что «Пост» остался там.

— А теперь вы не можете его забрать?

— Боже сохрани! Это называется прятать вещественные доказательства. Так делать нельзя.

— А как можно?

— Можно что-нибудь придумать, чтобы он не так бросался в глаза, — задумчиво сказал Мейсон.

— Ну что ж, — заметила Делла, — вы же платите наличными.

Лицо Мейсона медленно расплылось в улыбке.

— Позвони-ка Мэнни Г. Болтону из похоронного бюро в Пайн-Хэвен, Делла.

Делла Стрит набрала номер. Через несколько секунд она кивнула шефу.

Мейсон взял трубку:

— Доброе утро, Болтон. Как дела?

— Все прекрасно, просто замечательно!

— Есть что-нибудь новенькое?

— Ничего. Все, как вчера.

— Знаете, я все думаю про бедного старого Гормана.

— А что такое?

— Мы с вами знаем, как оно бывает, Болтон, — продолжал Мейсон. — Мы понимаем, что, когда человек одинок и любит читать, он читает что-то одно. Я бы не хотел, чтобы люди думали, будто мой дальний родственник читал только одни криминальные журналы.

— Вы скажите, что надо, и я сделаю. Вы же платите наличными.

— Мне кажется, будет не очень здорово, если пойдут слухи, что в хижине ничего не было, кроме этих журналов, и…

— Вы хотите, чтобы я пошел туда, забрал их и сжег? — спросил Болтон.

— Вовсе нет, — возразил Мейсон, — но… у вас ведь дома есть старые журналы, правда? Вы говорили, ваша жена любит читать про путешествия?

— Да, конечно, у нас их горы. Дровяной сарай забит ими.

— Может, наберете там десятка три-четыре старых журналов и положите их рядом с криминальными?

— А криминальные не забирать?

— Нет, нет. Забирать ничего не надо. Просто сделаем вид, что у дяди Гормана были более широкие интересы.

— У дяди Гормана?

— Ну да, я его так называл, — объяснил Мейсон.

— Понятно, мистер Мейсон. Я прямо сейчас этим и займусь. Сию же минуту.

— И конечно, — добавил Мейсон, — вам совсем необязательно помнить, какие именно журналы вы, отнесли туда.

— Не беспокойтесь, — успокоил его Болтон. — Вы знаете, мистер Мейсон, мне кажется, вы бы прекрасно поладили с нашей публикой. Вас бы все тут полюбили. Хорошо, если бы вы приехали к нам жить, и, ручаюсь, вам не пришлось бы много платить мяснику.

— Заманчивая мысль!

— Что ж, мы здесь ценим людей, которые все понимают.

— Вот и прекрасно. Я к вам на днях заеду, мистер Болтон. До свидания!

Делла Стрит встревоженно смотрела на шефа.

— А это не преступление подкладывать вещественные доказательства? — спросила она.

— Не знаю никакого законного установления, — сказал Мейсон, — которое запрещало бы приносить старую печатную продукцию в дом человека, умершего от закупорки сосудов. Не забывай, что врачебным заключением установлена причина смерти. Ничего подозрительного в ней нет.

— Но как же фальшивые улики? Разве это не…

— Да какие улики? И что в них фальшивого?

— Вы-же делаете специально, чтобы номер «Сэтер-дей ивнинг пост» не выделялся так сильно.

— А это что, преступление? — поинтересовался Мейсон.

— Не знаю. Я просто спрашиваю, шеф.

Мейсон подмигнул ей.

— Мы идем на шаг впереди полиции, Делла, и это прекрасное и захватывающее ощущение. Обычно мы плетемся на шаг сзади, а они не желают нам сказать даже который час.

— Ну а если Болтон скажет им, что принес туда старые журналы по вашей просьбе?

— Я не хотел, чтобы люди думали, будто в хижине были одни криминальные журналы, — ответил Мейсон. — Ну конечно, если Болтон запомнит журналы, которые он туда притащит, это может им помочь. Но если он скажет, что там ничего не было, кроме рассказов об истинных преступлениях и что он принес стопку журналов из дома, то Трэгг решит, что все журналы, кроме криминальных, подложны и станет смотреть и перечитывать их, чтобы найти тот номер, который я пытаюсь скрыть.

— Что ж, вы платите наличными, — вздохнула Делла Стрит.

— Вот именно, — подтвердил Мейсон. — Мы должны раздобыть отпечатки пальцев Коллингтона Холси, а потом придумать какой-нибудь пристойный повод добыть отпечаток хотя бы одного пальца Джорджа Белдин-га Бакстера.

— Например, устроить автомобильную аварию и проверить его водительские права? — предположила Делла.

— Можно и так, — согласился Мейсон, — но он вправе тогда что-нибудь заподозрить, а я бы хотел это сделать так, чтобы ему и в голову не пришло, что у него берут отпечатки пальцев.

— Как же вы это провернете?

— Жаль, что у меня нет моего портсигара. Знаешь, Делла, сходи-ка в ювелирный магазин и купи несколько полированных серебряных портсигаров, две красивые настольные зажигалки и протри их до блеска кусочком замши.

— А потом?

— Потом мы разложим их в нашей приемной, а пару положим там же на стол.

— Вы что же, думаете, что Джордж Белдинг Бакстер к вам придет?

— Он придет, — пообещал Мейсон, — после того как я пошлю ему повестку. Надеюсь, нам удастся сделать это до полудня.

— И он оставит отпечатки пальцев, пока будет здесь?

Мейсон кивнул.

— Вы действительно на один прыжок опережаете полицию, но неизвестно, куда вы запрыгнете. Надеюсь, когда будете приземляться, то будете знать, что у вас под ногами… И насколько основательно я должна опустошить ювелирный магазин?

— Купи все, что нужно, — сказал Мейсон. — Я хочу, чтобы все это выглядело соблазнительно и заманчиво, а потом возьми кусок замши и постарайся, чтобы на них не было ни единого отпечатка чьих-нибудь пальцев, когда выставишь их в конторе… То-то будет забавно!

— Что-то, конечно, будет, но только одному Богу известно, что именно. Будем надеяться, что и в самом деле это будет забавно.

Глава 12

В три часа двадцать пять минут из регистратуры послышался условленный сигнал — три отрывистых звонка.

Перри Мейсон улыбнулся и сказал Делле Стрит:

— Значит, зверь попался в ловушку. Джордж Белдинг Бакстер в приемной. Выйди и скажи ему, что я сейчас занят, но постараюсь поскорее освободиться и повидаться с ним. Попроси его подождать пять минут. И посади в кресло поближе к серебряному портсигару и зажигалке. Скажи Герти, чтобы позвонила два раза, как только он возьмется за них.

— Не сомневайтесь. Мы несколько раз прорепетировали. В таких делах на Герти можно положиться. Она ведь обожает всяческие интриги.

Делла Стрит вышла в приемную, затем вернулась и сказала Мейсону:

— Господи, он прямо взбеленился! Я еле уговорила его присесть. Он стал ходить взад-вперед, и мне показалось, что он сейчас выломает дверь и ворвется к вам.

— Но ты его усадила?

— Да, усадила.

— Психует?

— Психует, злится и… бесится.

— Это хорошо! Если он психует, то уж никак не удержится, чтобы не потрогать эти хорошенькие штучки, и тогда…

Послышались два коротких звонка.

Мейсон улыбнулся:

— Ага, оставил свои пальчики. Пойди приведи его, Делла, и скажи Герти, чтобы положила под портсигар и зажигалку кусок картона, забрала их и сообщила Полу Дрейку. Ему будет над чем поработать.

Делла Стрит кивнула, вышла из кабинета и через несколько минут вернулась в сопровождении крупного мужчины лет пятидесяти, который едва не оттолкнул ее в сторону, как только она открыла дверь, и зарычал:

— Мейсон, я Джордж Белдинг Бакстер. Что еще за треклятую бумажку вы мне прислали?

Бакстер выхватил из кармана повестку и швырнул ее на стол.

Мейсон поднялся со стула и с улыбкой проговорил:

— Прекрасно, Бакстер, я Мейсон. Что за треклятая манера так врываться в мой кабинет?

— Потому что я в бешенстве.

— Если есть желание беситься и дальше, — сказал Мейсон спокойно, — можете это делать за пределами моего кабинета. А если хотите сесть и поговорить, вот кресло — садитесь и поговорим.

— Да, я не прочь поговорить! — уже более миролюбиво заявил Бакстер.

— Тогда садитесь.

— То, что я хочу сказать, я могу сказать и стоя.

— Хорошо, — поднялся Мейсон. — Я тоже могу слушать стоя. Вам прислали повестку в суд. Хочу, чтобы вы свидетельствовали в пользу защиты.

— Я ни черта не знаю об этом деле.

Мейсон сел за стол, придвинул к себе какие-то бумаги и принялся читать. Он вел себя так, будто и не слышал замечания Бакстера.

Несколько секунд тот стоял в нерешительности, затем подошел к столу.

— Вам это так просто не пройдет, слышите… вы?

Мейсон и бровью не повел.

Бакстер стал нервно ощупывать зажигалку на столе, будто примериваясь, нельзя ли воспользоваться ею как оружием.

Мейсон продолжал читать, как ни в чем не бывало.

— Я уезжаю в Гонолулу, — сказал Бакстер.

— Прекрасно.

— Сегодня вечером.

— Значит, вам придется вернуться к предварительному слушанию дела.

— Какого дьявола вам нужно? — взорвался Бакстер. — Я не знаю ничего такого, что пригодилось бы вам или вашей клиентке. Я не знаком с обвиняемой, этой Гвинн Элстон. Я не знал человека, которого убили. Я вообще ничего не знаю. Меня здесь не было. Знаю одно: кого-то угораздило совершить преступление около моего дома, вот и все. И то знаю потому, что мне рассказали.

— А револьвер?

— Я его купил, тут никаких вопросов, нет.

— Значит, вы можете давать показания по этому поводу.

— Зачем это надо, когда есть документы? Нет никаких сомнений, кто купил револьвер. Я расписался в регистрационной книге магазина огнестрельного оружия.

— Это очень интересно, — сказал Мейсон.

— Послушайте, — зарычал Бакстер, — я пришел сказать вам, что не могу отложить поездку в Гонолулу.

— Ну так приезжайте на слушание дела.

— Я не могу болтаться туда-сюда.

— Тогда оставайтесь, — посоветовал Мейсон.

— Вот что, Мейсон, мне не хотелось хамить вам. Я думал поговорить по-хорошему. Если по-хорошему вас не устраивает, будем говорить иначе. У меня армия адвокатов. Они знают те же законы, что и вы, и, может быть, несколько таких, о которых вы и не слыхивали. Вы решили воспользоваться судебным процессом, чтобы задержать меня и доставить мне неприятности, а не получить какую-то информацию. Это юридический шантаж. Мои адвокаты посоветовали мне разъяснить вам все обстоятельства и попросить вас освободить меня от присутствия на суде. Я следую их советам.

— Вы разъяснили обстоятельства, — согласился Мейсон, — но я вас не освободил.

— Хорошо, Мейсон. Мои адвокаты это предвидели. Что ж, значит, им придется поработать, — он повернулся и направился к выходу.

Мейсон снял трубку и спросил:

— Герти, вы связались с Дрейком?

— Да, он у себя, и с ним специалист по отпечаткам пальцев.

— Попросите его зайти, как только он закончит. У меня для него есть еще отпечатки.

Через несколько секунд Делла Стрит и Пол Дрейк вошли в комнату в сопровождении худого, нервного человека.

— Мейсон, познакомься со Стэном Дойлом, — сказал Дрейк. — Это один из лучших дактилоскопистов, каких я знаю… У тебя что-то есть?

Мейсон пожал руку Дойлу и сказал:

— У нас остались хорошие пальчики. — Он показал на зажигалку на столе.

Дойл осмотрел зажигалку, достал из кармана маленький пузырек и кисточку, которой нанес немного порошка на сияющую поверхность.

Отпечатки пальцевпроявились сразу же с удивительной четкостью.

— Вот это да! Действительно, отличные отпечатки! — заметил дактилоскопист.

— Что вы теперь сделаете? — поинтересовался Мейсон.

— Отнесем эти вещички в кабинет Пола и сфотографируем.

— А потом?

— ФБР предоставило нам отпечатки пальцев мистера Икс, — сказал Дрейк, — и через десять минут мы сможем сказать тебе, Перри, является ли твой приятель этим мистером Икс.

— Это мне и надо. Я хочу удостовериться в этом, и мне нужны доказательства.

— Мы в состоянии сделать и кое-что получше, — сказал Дойл. — У нас здесь отпечатков достаточно, так что мы можем совместить их с теми, что взяли в приемной, и провести идентификацию.

— Это было бы прекрасно, — одобрил Мейсон. — Главное, чтобы быстро, потому что человек, только что побывавший у меня, на ходу подметки рвет.

Дойл положил кусок картона под портсигар и зажигалку, сказав:

— Сейчас, Пол, пойдем к вам в кабинет и начнем работать. Я бы сэкономил время, если бы можно было просто унести эти отпечатки, вместо того чтобы их фотографировать, мистер Мейсон.

— Нет, — не согласился Мейсон. — В таком случае мы теряем преимущество в том, что они останутся на месте, где взяты. Так что проявляйте ваши фотоснимки, а потом сравните их с теми отпечатками мистера Икс, которые есть у Пола, и сообщите мне.

Оба вышли из кабинета, и Делла Стрит спросила:

— Перри, а что будет, если все это окажется ошибкой?

— Много чего, — ответил Мейсон с довольной улыбкой. — Мы играем в азартную игру. Но, думаю, играем наверняка. Все обстоятельства дела складываются в определенную картину.

— Вообще-то да. Только… это же все косвенные улики.

— Это косвенные улики, — подтвердил Мейсон, — но они-то, как правило, и бывают самыми весомыми доказательствами… хотя присяжным мы не всегда об этом докладываем.

Мейсон был в превосходном расположении духа.

Зазвонил телефон. Делла Стрит сняла трубку и сказала:

— Да, Герти? — Потом повернулась к Мейсону: — Ваш Бакстер в самом деле на ходу подметки рвет. Судебный исполнитель хочет вручить вам какие-то бумаги, шеф.

— Пусть войдет. Мы всегда рады получить бумаги.

Делла Стрит вышла и вернулась с судебным исполнителем.

— Спасибо, что впустили меня, мистер Мейсон, — поблагодарил тот. — Люди обычно пытаются избавиться от судебных исполнителей. Но, в конце концов, мне платят за то, чтобы я вручал бумаги.

— Вручайте, — сказал Мейсон. — Что за бумаги?

— Запрос Джорджа Белдинга Бакстера об аннулировании повестки в суд и гражданский иск вам за нанесение убытков на сумму в сто тысяч долларов, где утверждается, что вы умышленно нарушили судебную процедуру, чтобы помешать его работе и причинить массу неудобств.

— Да-а, — протянул Мейсон, — уж если Бакстер берется за дело, он его делает на славу. Должно быть, вы поджидали его прямо здесь, у входа?

— Да, сэр, — ответил судебный исполнитель. — Я был, что называется, под рукой. Я ждал у лифта.

— Ну, вот вы мне все вручили, и прекрасно.

Судебный исполнитель вышел. Мейсон стал просматривать бумаги.

— Бакстер решил: воевать так воевать, — заметил он. — Этот иск на сто тысяч долларов якобы должен меня запугать и заставить защищаться. Ну ничего, скоро мы доберемся до этого господина.

Через несколько минут зазвонил телефон.

— Это, наверное, Пол, — предположил Мейсон. — Он работает быстрее, чем я думал.

Мейсон поднял трубку:

— Да, Пол?

В трубке раздался резкий от волнения голос Дрейка:

— Послушай, Перри, прежде чем сфотографировать отпечатки, мы поработали с увеличительным стеклом, и я уже теперь могу сказать тебе, что ты идешь по ложному следу. Джордж Белдинг Бакстер — это не Коллинг-тон Холси.

Несколько секунд Мейсон сидел молча, пытаясь осмыслить сказанное.

— Дошло? — спросил Дрейк.

— Дошло! И как обухом по голове. Пускай твой эксперт займется идентификацией отпечатков. Если он не Холси, то мы должны все равно выяснить, черт возьми, кто он на самом деле.

Мейсон повесил трубку.

— Не сработало? — спросила Делла Стрит с тревогой в голосе.

— Пока нет, — покачал головой Мейсон.

— И что теперь будет, шеф?

— Ничего хорошего, это уж точно. Дьявольщина какая-то, Делла, я просто не мог ошибиться! Слишком многое указывает на это, и тем не менее… тем не менее похоже, что я ошибся, если только этот тип не сменил себе расположение линий на подушечках пальцев, а это, как говорят, сделать невозможно.

— Зато если не думать об этом, — заметила Делла, — он так здорово попался на вашу удочку! Сделал все, что было надо, самым любезным образом.

Мейсон нахмурился:

— Хотел бы я знать… Черт побери, Делла, не мог же он догадаться, чего я от него хотел? Может быть, все это время он хихикал про себя, обдумывая повод для потрясающего иска, который он состряпает?

— Не хочу гадать, — сказала Делла.

Мейсон грустно улыбнулся:

— Кажется, на сей раз мы исчерпали свои возможности тыкать пальцем в небо.

Глава 13

Возвращаясь с обеда, Мейсон и Делла Стрит зашли в кабинет к Полу Дрейку.

— Ну, что плохого ты скажешь нам на этот раз? — расстроенно спросил Мейсон.

— Уйму всего. Мы сделали достаточное количество отпечатков пальцев с твоего серебра, чтобы получить полную идентификацию. Мы послали их в ФБР и получили ответ. Джордж Белдинг Бакстер чист как стеклышко. У него вообще никогда не брали отпечатков пальцев. Он — Джордж Белдинг Бакстер, и никто другой.

Мейсон молча обдумывал то, что сказал Дрейк.

— Более того, — продолжал детектив, — газеты подняли шумиху вокруг его иска к тебе. Бакстер дал несколько интервью, заявив, что, если нужно, потратит миллион долларов, чтобы продемонстрировать тебе, что ты не имеешь права попользовать' повестку в суд для получения какого-либо личного преимущества. Еще он говорит, что ты нарочно причиняешь ему неудобства, что он не знает ничего такого, что могло бы пригодиться твоей подзащитной, и что он понес большие убытки, потому что не смог поехать в запланированную командировку. Пришлось отменить встречи и все такое прочее, и он считает, что ты несешь за это персональную ответственность.

— Звучит красиво, — заметил Мейсон.

— В его изложении очень красиво, Перри… А он это может — пришить тебе персональную ответственность.

— Зависит от обстоятельств, — ответил Мейсон.

— От каких?

— От разных… Чего я не могу понять, Пол, так это — на чем держится дело Гвинн Элстон. Собственно, и дела-то никакого нет.

— Погоди, — прервал его Дрейк. — Я выпустил только одну обойму. Сейчас выпущу вторую, и эта полна до отказа.

— Давай, — покорно согласился Мейсон. — Что там еще?

— Они получили результат баллистической экспертизы, — сказал Дрейк. — Фрэнклин Гиллетт убит выстрелом из револьвера, который был выброшен в кусты. Смертельная пуля вылетела из этого револьвера, никаких сомнений в этом нет.

— Это еще не указывает на вину Гвинн Элстон, — возразил Мейсон.

— Еще как указывает, Перри, — твоя клиентка заговорила.

— И что же она сказала?

— Выложила все как на духу.

Глаза Мейсона превратились в узкие щелочки, он нехотя процедил сквозь зубы:

— О человеке, у которого сломалась машина, о значке, который он ей показал, о револьвере?..

— Вот-вот!

— Я-то надеялся, что она будет сидеть и не рыпаться, — вздохнул Мейсон. В его голосе слышалось разочарование.

— Они сыграли с ней обычный номер, — объяснил Дрейк. — Ей осточертело сидеть в камере, вот они и сказали, что держат ее только потому, что она молчит, а если она скажет правду обо всем, что случилось, они проверят, убедятся, что все так и было, и выпустят ее.

— Она все рассказала, а ей заявили, что она врет, так, что ли?

— Но вот что самое смешное, Перри! Они не напечатали ее рассказа в газетах, но сделали слепки следов от шин и от ног в том месте, где нашли труп. Они обнаружили, что шины и в самом деле от автомобиля, который вела Гвинн Элстон. Они нашли ее следы вокруг тела и не нашли других, которые можно было бы идентифицировать.

— Ну ладно, Пол. Думаю, мне нужно поискать человека, который дал ей револьвер.

— Они уже нашли его, — сказал Дрейк.

— Они нашли полицейского, Пол?

— Полицейского, как бы не так! Револьвер ей дал Фрэнклин Гиллетт.

— С чего они это взяли, Пол?

— Миссис Гиллетт нашла револьвер у мужа в чемодане около недели назад. Она разволновалась. Гиллетт сказал ей, что нашел его на улице, кварталах в четырех от дома, и хотел оставить его у себя. Но жена боялась, что револьвер может попасть в руки ребенку.

— Она может опознать револьвер?

— Да. Она записала номер на всякий случай. Когда Гиллетт сказал, что на неделю уезжает в командировку, она потребовала, чтобы он взял револьвер с собой, — не хотела, чтобы он оставался в доме. И Гиллетт забрал его с собой.

— Дальше, — нетерпеливо торопил Мейсон.

— День отъезда Гиллетта совпал с днем приезда домой Фелтинга Граймса, то есть он просто перебрался из одного дома в другой. Вероятно, револьвер так и лежал у него в чемодане. Меньше чем через час после ухода Гиллетта Граймс появился там, где живет твоя клиентка.

Мейсон долго осмысливал эту информацию. Наконец задал вопрос:

— А что говорит о револьвере Нелл Граймс?

— Она его не видела, — ответил Дрейк. — Не видела, пока его ей не показала Гвинн, сопроводив рассказом о том, как полицейский дал ей это оружие.

И еще одна вещь, Перри. Полиция палец о палец не ударила, чтобы найти автомобилиста, который застрял у ворот усадьбы Бакстера. Они не обратились ни на одну станцию автосервиса, чтобы узнать, не посылали ли туда ремонтной машины. А мои люди только и бегали по этому следу… Мне это непонятно. По идее, они должны перевернуть вверх дном все гаражи и автосервисы, чтобы только доказать, что Гвинн Элстон солгала и не было никакой машины со спущенной шиной.

Мейсон нахмурился.

— И это показывает, — продолжал Дрейк, — что, по их мнению, ее история не стоит даже того, чтобы ее опровергать.

Внезапно Мейсон вскочил на ноги.

— Черта лысого! — вскричал он. — Это как раз показывает, что они его нашли! Поэтому он их больше и не волнует!

— Если бы они нашли его, — спокойно возразил Дрейк, — : и если бы его показания подтвердили рассказ Гвинн, ее бы выпустили. Нет, Перри, ты все время идешь по ложному следу. Они хотят, чтобы Гвинн выложила свою версию, а потом докажут, что она все это выдумала, что там нет и слова правды.

— Интересно, каким образом? — опросил Мейсон.

— Не знаю, — ответил Дрейк. — В телепаты я не гожусь, но подозреваю: что-то у них есть такое, что изничтожит твою клиентку, Перри.

— Говорю тебе, Пол, они его нашли! — настаивал Мейсон. — Что-то в его показаниях играет на руку обвинению… Но вот что я тебе обещаю: если они где-нибудь откопают парня, который поклянется, будто ехал в одной машине с Гвинн Элстон, но не давал ей никакого револьвера, то я от него мокрого места не оставлю. Да, да, они наверняка нашли этого типа, Пол. А я хочу, чтобы его нашел ты. Мы должны знать, кто это.

Дрейк покачал головой.

— Да не было его! И полиция готова это доказать. Не забывай, Перри, у тебя нет ничего, кроме показаний твоей клиентки.

— А у них нет ничего, кроме показаний этого свидетеля. И если они хотят сыграть только на них, то это будет хорошенькое зрелище.

— Не забывай о времени, Перри, — напомнил Дрейк. — В десять ворота были закрыты и заперты. После десяти Гиллетт не мог бы попасть внутрь: для его машины обязательно пришлось бы открыть ворота…

Следовательно, для убийства остается сорок пять минут. Оно должно было быть совершено именно в это время. Именно тогда твоя клиентка должна была завладеть револьвером. Она не может рассказать, что делала в это время, и вот выдумала историю о таинственном полицейском, который дал ей револьвер.

В девять пятнадцать она вышла из дома Гиллеттов — миссис Гиллетт называет время совершенно точно — и наткнулась на Гиллетта. Он, вероятно, ждал ее и заговорил с ней начистоту — дескать, теперь она знает, что он двоеженец, и как она собирается себя вести…

Если бы она созналась, сказала, что убила его в порядке самозащиты, у нее был бы щанс. Но не забывай, револьвер был у Гиллетта. Она позвонила мне около половины десятого, а сразу после этоГо позвонила тебе.

Можно представить себе, что произошло. Гиллетт остановил ее. Он хотел поговорить. У него был револьвер. Он хотел поехать куда-нибудь, где бы им никто не помешал, и они остановились около усадьбы Бакстера. Она его как-то успокоила, может быть, даже подпустила к себе поближе, потом схватила револьвер, застрелила, въехала во двор усадьбы, чтобы припрятать тело, а потом придумала эту байку про полицейского.

Мейсон сидел в: раздумье.

— Она могла бы сочинить что-нибудь поубедительнее, Пол, уверен. Она бы ни за что не показала револьвер. Выкинула бы его в первую очередь.

— Трудно сказать, — возразил Пол, — поскольку мы не знаем, что там было на самом деле. Почему-то ей не удалось избавиться от револьвера. Вот она и решила сочинить эту небылицу, чтобы объяснить, как он к ней попал.

— Не забывай, что Гамильтон Бюргер, окружной прокурор, вечно что-нибудь упускает из виду. Он, может быть, сам того не понимает, но у него нет ни малейшего шанса доказать, что у обвиняемой был этот револьвер, из которого убили. Да, у нее был какой-то «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра. Таких револьверов тысячи.

— И конечно, — продолжил Дрейк, — тут появился еще и ты со своим портсигаром и зажигалкой, брошенными через забор.

— Ну конечно, — сказал Мейсон. — Я первый ударил по мячу на мировом чемпионате, вот и все. Я хотел, чтобы полиция обыскала территорию, вот и подвигнул ее на это. Мне пришло в голову, что убийца мог оставить там револьвер.

— А что привело тебя к такой мысли?

— Просто хорошая техника расследования. Я хотел, чтобы они обыскали территорию, и я тебя уверяю, Пол, они теперь прочесали там каждый дюйм. Хотя этим они обязаны исключительно мне,-

— Думаю, что прочесали, — согласился Дрейк и добавил: — Во всяком случае, сейчас.

— Этого я и хотел, Пол. Ты будешь завтра на суде, и, может быть, это не такая уж игра в одни ворота, как ты и Гамильтон Бюргер себе представляете. И я хочу тебя попросить еще кое о чем.

— О чем же?

— Проверь, где был Бакстер во время убийства.

— Он был в Бейкерфилде, — сказал Дрейк.

— Это он говорит, что был в Бейкерфилде.

— Он был там, — возразил Дрейк. — Мои ребята проверили его показания. Он был в мотеле. В конце концов, Перри, это же очевидно.

— Что значит, вы проверили его показания?

— Это значит, что он зарегистрировался в шесть тридцать вечера, сказав, что устал, собирается поесть и лечь спать. При мотеле есть ресторан. Он пообедал там и подписал чек. Это первоклассный мотель с обслуживанием по типу гостиницы. В них выписываются чеки, в номерах есть телефоны и все такое, а утром вы уезжаете.

Глаза Мейсона сузились.

— Никто его не сторожил, пока он спал, — сказал он. — Что мешало ему уехать из мотеля в семь часов, приехать на место и убить Фрэнклина Гиллетта, потом вернуться в мотель и уехать утром?

Дрейк немного подумал.

— Ничего, — согласился он.

Мейсон улыбнулся.

Через несколько секунд Дрейк спросил:

— Ты можешь доказать, что все было именно так?

— А ты можешь доказать, что не так? — спросил Мейсон.

Глава 14

Судья Хэрлан Лапорт уселся на скамью и объявил:

— Назначенное на этот час предварительное слушание дела «Штат Калифорния против мисс Гвинн Элстон» объявляется открытым.

— Свидетели готовы, — ответил Фарли Нельсон, представитель окружной прокуратуры.

— Ответчик готов, — сказал Мейсон.

Судья посмотрел на Гамильтона Бюргера, который сидел рядом с представителем прокуратуры.

— Я вижу, окружной прокурор намерен лично участвовать в деле? — спросил он.

— Да, я намерен лично участвовать в деле, — ответил Гамильтон Бюргер.

— Очень хорошо. Вызывайте первого свидетеля.

Гамильтон Бюргер поднялся и проговорил:

— С позволения суда, я хотел бы предварительно решить один вопрос: поступил запрос от адвокатов, представляющих интересы мистера Джорджа Белдинга Бакстера, об аннулировании присланной ему повестки для явки в суд в качестве свидетеля защиты.

— На каких основаниях? — спросил судья.

— Адвокаты мистера Бакстера присутствуют в зале, но я назову сам следующие основания: вручение повестки явилось нарушением процесса судопроизводства. Была сделана умышленная попытка доставить неудобства мистеру Бакстеру, исключительно занятому человеку. Предполагается, что ответчик извлекает из этого некую выгоду для себя.

Судья Лапорт взглянул на Мейсона.

— Является ли мистер Бакстер необходимым свидетелем, мистер Мейсон?

— Я считаю, что да, ваша честь. По крайней мере, я чувствую, что он окажется очень важным и необходимым свидетелем.

— С позволения суда, это ясное дело. Подсудимая не дает никаких показаний, и мы считаем, что, если есть причины для присутствия мистера Бакстера здесь, адвокат должен представить эти причины.

— Я представил, — отозвался Мейсон. — Мистер Бакстер нужен мне как свидетель.

— Свидетеле чего?

— Об этом я скажу в свое время.

— С позволения суда, — сказал Гамильтон Бюргер, — обвинение на сей раз предлагает представить любые показания, которые, по добросовестному заявлению защиты, она ожидает от мистера Бакстера.

Мейсон повернулся к судье:

— С разрешения суда, мы заявляем, что это предложение было сделано исключительно с целью сбить ответчика с толку: во-первых, заставить защиту раскрыть дело раньше времени; во-вторых, потому что мистер Джордж Белдинг Бакстер предъявил мне иск, требуя возмещения убытков на сто тысяч долларов за то, что я помешал его делам, нарушив процесс судопроизводства и прислав ему повестку.

— Есть такой гражданский иск? — спросил судья Гамильтона Бюргера.

— Да, ваша честь.

— В таком случае, — объявил судья, — мистер Бакстер сам для себя все решил. Нельзя одним выстрелом убить двух зайцев. Если он собирается судиться с мистером Мейсоном по поводу убытков, он не может требовать, чтобы его освободили от дачи свидетельских показаний по соглашению. Что касается запроса, я считаю, что он должен сам выбрать, что ему делать: либо требовать аннулирования повестки, либо дать ход иску об убытках.

Гамильтон Бюргер повернулся к Джорджу Белдингу Бакстеру, сидевшему в зале суда.

— Я отстаиваю свои права, — с холодным бешенством произнес Бакстер. — Я также требую, чтобы меня освободили от дачи показаний.

— Запрос отклоняется — отрезал судья Лапорт. — Начинайте, мистер Бюргер.

Перри Мейсон подошел к Полу Дрейку, сидевшему у самой скамьи подсудимых, и прошептал:

— Вот где собака зарыта, Пол. Гамильтон Бюргер решил словчить, чтобы помочь Бакстеру состряпать против меня этот иск об убытках. Поэтому он и здесь.

— Ходят слухи, что он был ужасно удивлен, — прошептал в ответ Дрейк.

Перри Мейсон улыбнулся:

— Что ж, поехали: увидим, что произойдет дальше.

Первым свидетелем обвинения Фарли Нельсон вызвал землемера, который представил суду план владений Бакстера и его дома, вычерченный в масштабе.

Мейсон отказался от перекрестного допроса.

Следующим был вызван лейтенант Трэгг, который сообщил, что Перри Мейсон позвонил ему и сказал, что в усадьбе Бакстера находится труп. Он по рации дал указания полицейским отправиться на место и сохранить нетронутыми все улики, а сам быстро прибыл в контору Перри Мейсона, надеясь застать там человека, послужившего Перри Мейсону источником информации. Он признал, что прибыл слишком поздно, тем не менее принял меры по задержанию такси, взявших пассажиров неподалеку от здания, где находится контора Мейсона. Он дал указания сотрудникам автостоянок задерживать автомобили, оставленные там в течение последнего часа. В результате этих действий они задержали подсудимую, Гвинн Элстон, и тут же отвели ее в контору к мистеру Мейсону, где он порекомендовал ей молчать. В ее кошельке обнаружилась чековая книжка с корешком, указывающим на выплату Мейсону пяти долларов. После этого они договорились с банком сделать фотокопию с этого чека. И имеется фотокопия чека, который был предъявлен Перри Мейсону и оплачен.

Затем лейтенант Трэгг рассказал, что после краткого допроса мисс Элстон он отправился в усадьбу Бакстера и лично занялся расследованием. Он описал положение, в котором обнаружил тело, затем, когда охранник у ворот доложил ему, что появился Перри Мейсон и совершил некоторые действия, Трэгг организовал обыск усадьбы и нашел револьвер, который был представлен на опознание: «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра, на котором были нацарапаны инициалы Трэгга.

— Что за действия я совершил? — спросил Мейсон.

— Я знаю о них только понаслышке, — ответил Трэгг.

— Давайте не вдаваться в технические подробности, — предложил Мейсон, — а говорить о деле. Так что же я совершил?

— По словам полицейского, охранявшего ворота, вы появились там, и, когда он отказался вас впустить, вы открыли серебряный портсигар, достали сигарету, затем перебросили портсигар через забор так, чтобы он упал недалеко от места, где был найден револьвер. После этого вы туда же выбросили свою зажигалку.

— Вы забрали эти предметы? — спросил Мейсон. — И написали на них свои инициалы?

— Да, написал на них свои инициалы.

— Эти предметы при вас, лейтенант Трэгг?

— Да, при мне.

— Покажите их, пожалуйста.

Трэгг показал.

— Я прошу, чтобы их отдали на опознание, — распорядился Нельсон.

— Не возражаю, — сказал Мейсон. — Приобщите их к вещественным доказательствам, если хотите.

— Мы приобщим их, когда будет нужно, — ответил Нельсон. — Сейчас нам требуется только опознание этих предметов.

— Так и сделайте, — сказал судья Лапорт.

— Больше возражений нет, — сказал Мейсон.

Нельсон вызвал фотографа, который делал снимки найденного тела. За этим свидетелем последовал патологоанатом, который извлек из тела убитого пулю и установил время смерти между девятью вечера и полуночью.

Мейсон не стал задавать им вопросов.

— Ваша честь, теперь нужно представить свидетельства, устанавливающие личность убитого. Это довольно тяжело и малоприятно, но, поскольку это необходимо, я хочу вызвать миссис Фрэнклин Гиллетт, — сказал Нельсон.

Миссис Гиллетт, вся в черном, принесла присягу и подтвердила, что вышла замуж за Фрэнклина Гиллетта восемь лет назад, что ее вызывали для опознания тела в морг и что действительно это тело человека, за которым она была замужем.

— Задавайте вопросы, — сказал Нельсон.

— Извините, миссис Гиллетт, — начал Мейсон, — я постараюсь, чтобы процедура прошла как можно легче для вас. Вы утверждаете, что вышли замуж примерно восемь лет назад?

— Да.

— Кем ваш муж тогда работал?

— Торговым агентом.

— Вам был известен размер его доходов?

— Они были небольшими. Он работал за гарантию и комиссионные.

— Он много работал?

— Очень много.

— Как долго он работал в фирме?

— Около трех лет.

— А потом?

— Потом некоторое время он был без работы; а затем стал торговым агентом в другой фирме. Эта работа оказалась хуже предыдущей. Он проработал около года, уволился и нашел новое место, где доход был больше.

— Ну а дальше? — спросил Мейсон.

— Примерно два с половиной года назад он заявил, что открывает собственное дело.

— И как это отразилось на вашем материальном положении?

— Наше материальное положение значительно улучшилось. Он, вероятно, получал хорошую прибыль.

— Вы не знаете, что это было за дело?

— Нет.

— Не имели ли вы возможности узнать что-либо об этой работе после смерти мужа?

— Нет, я ничего о ней не узнала, — ответила миссис Гиллетт. — Мой муж никогда не говорил дома о своих делах. После женитьбы он сказал мне, что обеспечивать семью будет он, а вести хозяйство — я. После его смерти я не нашла никаких учетных книг и вообще ничего, указывающего на источник доходов. Есть только один-един-ственный чековый счет с балансом около трехсот тысяч долларов к моменту его смерти. Насколько мне теперь известно, все вклады на этот счет были сделаны наличными.

— Есть ли у вас какое-нибудь имущество? — спросил Мейсон.

— Конечно. Мы купили дом на Три&ти-Уэй. Две трети уже выплатили. У нас есть семейный автомобиль, который вожу в основном я, и еще один, на котором ездил муж.

— Вы нашли револьвер в кармане вашего мужа?

— Протестую, — заявил Нельсон. — Это неправомерный вопрос.

— Протест отклоняется, — отрезал судья Лапорт. — Адвокат спрашивает миссис Гиллетт об имуществе, оставшемся после мужа. Суд порицает призыв к свидетельнице предоставить только часть необходимой информации. Отвечайте на вопрос.

Миссис Гиллетт медленно произнесла:

— Вскоре после возвращения мужа из последней командировки я обнаружила в его чемодане револьвер. Это был «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра. Я записала его номер: С232721. Перед тем я спросила мужа, что это такое… Должна ли я говорить, что он ответил?

— Говорите, — сказал Мейсон.

— Он сказал, что нашел револьвер около дороги, в трех кварталах от дома, и хотел сначала сообщить в полицию, но потом передумал, решив, что там, как он выразился, его задолбают вопросами.

— Спасибо, — поблагодарил Мейсон. — Это все.

— Теперь, ваша честь, — сказал Фарли Нельсон, — последует та часть дела, которая придала ему скандальный характер и подняла порядочный шум в газетах. Тем не менее, чтобы объяснить обстоятельства дела, я должен вызвать, хотя и весьма неохотно, Нелл Арлингтон.

Подошла Нелл Арлингтон.

— Где вы живете?

— Мандала-Драйв, 367.

— Живете ли вы там под именем Нелл Арлингтон?

— Нет, сэр.

— А под каким именем?

— Под именем миссис Фелтинг Граймс.

— Вы считали мистера Фелтинга Граймса вашим мужем?

— Да.

— Вы сочетались с ним браком в Лас-Вегасе, штат Невада?

— Да.

— Это было около восемнадцати месяцев назад?

— Восемнадцать месяцев и десять дней.

— Вы видели тело Фрэнклина Гиллетта?

— Да.

— Это тело человека, за которого вы вышли замуж и которого знали как Фелтинга Граймса?

— Да.

— Вы знакомы с обвиняемой по этому делу?

— Да. Уже несколько лет. Она моя лучшая подруга.

— По какому адресу она проживала десятого числа этого месяца.

— Мандала-Драйв, 367.

— Не могли бы вы рассказать все, что помните о событиях того вечера, мисс Арлингтон?

Свидетельница пересказала историю Гвинн о полицейском, который заставил ее поехать с ним и дал ей револьвер.

— Помните ли вы, в котором часу одиннадцатого числа обвиняемая встала и пошла на кухню завтракать?

— Очень хорошо помню.

— Знали ли вы, где в это время находился человек, известный вам как Фелтинг Граймс?

— Нет.

— Когда вы видели его в последний раз?

— За день до того, как он уехал в очередную командировку.

Нельсон спросил:

— Известно ли вам, как обвиняемая выполняла свои служебные обязанности?

— Что вы имеете в виду?

— Знали ли вы имена клиентов, которых она посещала?

— Да. Я ей в этом много помогала. Как подруга и как секретарша.

— Что значит «как секретарша»?

— Она получала списки клиентов либо по телефону, либо по почте, которых должна была посетить, а я записывала фамилии, если их сообщали по телефону в ее отсутствие, и следила, чтобы до Гвинн доходили списки, присланные по почте.

— Вам известно, что в одном из списков было имя миссис Фрэнклин Гиллетт?

— Да. Этот список пришел по почте. После… в общем, после ее ареста я нашла в гостиной список клиентов, в котором было имя миссис Фрэнклин Гиллетт, Трибли-Уэй, 671. Оно было в самом низу списка. Всего же в нем фигурировало одиннадцать имен.

— Находился ли этот список на виду и где его мог увидеть человек, известный вам как Фелтинг Граймс?

— Я обнаружила его в гостиной. Вероятно, его оставила там обвиняемая.

— Мы попросим, чтобы его приобщили к вещественным доказательствам, — сказал Нельсон.

— Не возражаю, — согласился Мейсон.

— А теперь, — продолжал Нельсон, — такой вопрос: заходил ли к вам в среду, одиннадцатого числа, мистер Мейсон?

— Да, заходил.

— С ним кто-нибудь был?

— Его секретарша, мисс Стрит.

— И к чему же склонял вас мистер Мейсон?

— Протестую. Вопрос неправомерный, несущественный и не имеет отношения к делу, — сказал Мейсон. — Какая разница, к чему мог пытаться склонить свидетельницу адвокат. Вопрос требует от свидетельницы умозаключения.

— С позволения суда, — уточнил Нельсон, — мистер Мейсон — адвокат, представляющий обвиняемую.

— Конечно, я представляю обвиняемую, — ответил Мейсон. — И, кроме того, действовал по собственному почину. Обвиняемая не подсказывает мне, как вести дело. Я делаю то, что считаю нужным. Если обвинение хочет показать, что действия обвиняемой как-то связаны с моими, пусть обвинение докажет, что она знала и участвовала в них.

— Думаю, вы правы, — сказал судья Лапорт. — Протест принимается.

— Задавайте вопросы, — предложил Нельсон.

— Вопросов нет, — небрежно бросил Мейсон.

— Нет вопросов? — удивился Нельсон.

— Ни одного, — ответил Мейсон.

Нельсон накоротке посовещался с Гамильтоном Бюргером и сказал:

— Вызываю для дачи свидетельских показаний Петерсона Л. Маршалла.

Маршалл назвал свое имя и адрес, заявил, что он владелец магазина спортивных товаров и хорошо знает Джорджа Белдинга Бакстера, который некоторое время был их постоянным покупателем и имел открытый счет в магазине.

— Я хочу показать вам револьвер «смит-и-вессон», номер С232721, и попросить вас опознать его.

— Я хотел бы лично проверить номер, чтобы удостовериться.

— Пожалуйста, проверяйте.

Маршалл проверил номер.

— Да, этот револьвер мне знаком.

— Кому вы его продали?

— Лично Джорджу Белдингу Бакстеру.

— Лично?

— Да, сэр. Мистер Бакстер пришел в магазин и сказал, что ему нужно оружие для самозащиты. Он хотел что-нибудь надежное и не очень громоздкое. Я порекомендовал ему этот «смит-и-вессон» с двухдюймовым стволом, сделанный из легкого сплава, поэтому очень легкое и удобное оружие. Мистер Бакстер сказал, что купит его.

— И что вы сделали?

— Ну… — нерешительно произнес свидетель. — Нам нельзя доставлять бружие по адресу в день, когда оно куплено. Мы должны держать его у себя несколько дней, но… при таких обстоятельствах я поставил дату тремя днями раньше и прислал револьвер мистеру Бакстеру.

— Вы лично доставили его мистеру Бакстеру?

— Да, сэр.

— Этот?

— Да, сэр.

— Задавайте вопросы, — сказал Нельсон.

— Вопросов нет, — сказал Мейсон.

— Я вызываю миссис Минни Краудер, — сообщил Нельсон.

Миссис Краудер представилась как домоправительница Джорджа Белдинга Бакстера.

— Итак, скажите нам, пожалуйста, что вы делали вечером десятого числа этого месяца? — > спросил Нельсон.

— Я закончила работу около девяти. Одиннадцатого у меня был выходной. Мне сказали, что десятого мне не нужно оставаться на ночь, и я ушла из дома незадолго до девяти вечера. И собиралась вернуться двенадцатого рано утром. Однако полиция разыскала меня и нарушила мои планы.

— Когда вас нашла полиция?

— Одиннадцатого, около двух часов дня.

— Я сейчас покажу вам револьвер, представленный для опознания, и спрошу вас, знаком ли он вам.

Свидетельница взяла револьвер, осмотрела его и сказала:

— Да, знаком.

— Он когда-нибудь был в вашем распоряжении?

— Да.

— Кто же давал его вам?

— Мистер Джордж Белдинг Бакстер.

— И что вы делали с этим револьвером?

— Я держала его в спальне и брала с собой, когда ходила по вечерам гулять. Третьего числа, во время прогулки, он выпал у меня из кармана пальто. Заметив, что его нет, я вернулась, чтобы поискать, но не нашла. И никому ничего не сказала.

— Зачем мистер Бакстер дал его вам?

— Протестую, поскольку от свидетельницы требуется умозаключение, — сказал Мейсон, — к тому же вопрос неправомерный, несущественный и не относящийся к делу.

— Принимается, — сказал судья Лапорт.

— Какого числа, после того как выронили револьвер, вы впервые увидели его? — спросил Нельсон.

— Когда мне его показали полицейские.

— Мне бы не хотелось перебивать обвинение, но у меня возникает вопрос к свидетельнице по ходу показаний, — сказал Мейсон.

— Задавайте, — разрешил Нельсон. — Правда, я уже почти закончил с этой свидетельницей, и, возможно, вы могли бы задать ваш вопрос при перекрестном допросе.

— Мне все равно, — ответил Мейсон, — но я задам только один вопрос: вы снова увидели этот револьвер одиннадцатого?

— Да.

— Где вы его увидели?

— У лейтенанта Трэгга. Он показал его мне.

— Откуда вы знаете, что это тот самый револьвер, который вам дал мистер Бакстер? — спросил Мейсон.

— Ну… в общем… я точно могу сказать, что это тот самый револьвер. Мистер Гиллетт нашел его там, где я его уронила..

— Вы знаете, где в точности уронили его?

— В точности не знаю. Я уронила его, когда ходила гулять. А мистер Гиллетт нашел.

— А вы знаете, когда вы уронили?

— Да. Это было третьего, около половины десятого вечера. Я пошла гулять. Револьвер был у меня в кармане пальто. Мне стало жарко, и я сняла пальто, а когда вернулась домой, револьвера не было.

— А теперь хорошенько подумайте, — сказал Мейсон. — Во время прогулки подходили ли вы к изгороди, около которой полиция цашла револьвер?

— Нет.

— Ни разу не подходили близко?

— Я прошла мимо, но не сходила с асфальтированной дорожки.

— Но вы могли потерять револьвер около изгороди?

— н-. Едва, яи.: Скорее всего, я потеряла его, когда снимала пальто и перекинула его через руку. Я помню, что это было примерно в сотне ярдов от ворот, а потом я шла по асфальтированной дорожке.

— Вы случайно не заметили номера револьвера, который вам дал мистер Бакстер?

— Конечно нет.

— Это был новый револьвер? На нем не было никаких изъянов?

— Он был совершенно новый.

— А сейчас есть ли на нем царапины или изъяны?

— Я заметила на ручке какие-то царапины. По-моему, это знаки, которые сделал лейтенант Трэгг.

— Когда вы впервые заметили их?

— Когда лейтенант Трэгг мне их показал.

— Самостоятельно вы не заметили какие-нибудь опознавательные знаки на револьвере, который вам дал мистер Бакстер?

— М-ммм… нет.

— Значит, вы не знаете, тот ли это револьвер, который дал вам мистер Бакстер, или просто один из тысячи, которые делаются компанией «Смит и Вессон» и продаются по всей стране?

— Ну, если вы ставите вопрос таким образом, я могу сказать, что он похож на револьвер, который мне дал мистер Бакстер.

— Спасибо, — сказал Мейсон. — Я ставлю вопрос именно таким образом.

Нельсон вызвал Александра Рэдфилда, эксперта по огнестрельному оружию и баллистике, и спросил его, осматривал ли он смертельную пулю и делал ли анализы, чтобы установить, из какого оружия она выпущена.

Рэдфилд показал, что такие анализы он делал.

— Можете ли вы сказать, была ли смертельной пуля, выпущенная именно из этого оружия?

— Смертельная пуля была выпущена именно из револьвера «смит-и-вессон», номер С232721, который я держу в руках, — ответил Рэдфилд.

— Теперь, с позволения суда, — сказал Нельсон, — я приобщаю этот револьвер к вещественным доказательствам.

— Протестую: это действие неправомерное, не относящееся к делу и несущественное, так как не имеет достаточных оснований, — сказал Мейсон.

— Что вы имеете в виду? — спросил судья Лапорт.

— Все очень просто, ваша честь. Не хватает одного связующего звена. Джордж Белдинг Бакстер забрал револьвер в день покупки. Пусть он сам даст показания относительно того, что дал револьвер, который он купил, домоправительнице.

— С разрешения присяжных, это не имеет ровно никакого значения, — сказал Гамильтон Бюргер. — Оружие, найденное на территории, куда оно явно было заброшено, куплено Джорджем Белдингом Бакстером, а револьвер, по виду в точности похожий на него, был дан домоправительнице, а потом потерян ею. Собственно, нам не нужно ничего показывать, кроме того, что револьвер был найден во дворе и что это орудие убийства. Этого достаточно, чтобы приобщить оружие к вещественным доказательствам. Все остальное нужно только для выяснения побочных обстоятельств и истории револьвера.

— Суд склонен согласиться с окружным прокурором, — сказал судья Лапорт. — Но почему бы попросту не вызвать мистера Бакстера, чтобы он показал, что револьвер, который он купил и который он дал домоправительнице, — один и тот же. Это связало бы с делом именно этот револьвер с определенным номером.

— Потому что в этом нет необходимости, — решил Гамильтон Бюргер.

Мейсон сухо произнес:

— Необходимость есть. Джордж Белдинг Бакстер вменяет мне иск на сто тысяч долларов за то, что я вручил ему повестку для дачи показаний на стороне обвиняемой. Если он выступит как свидетель обвинения, то окажется, что его присутствие было необходимо и что я не нанес ему убытков, попросив остаться и дать показания на стороне защиты. Вот единственная причина, по которой Гамильтон Бюргер находится в суде: он должен постараться провести дело так, чтобы не потребовалось присутствия Джорджа Белдинга Бакстера как свидетеля.

Судья Лдпорт чуть заметно улыбнулся, затем в раздумье нахмурил лоб.

— Разумеется, — сказал он, — обычная процедура требовала бы связать револьвер с делом, но… при сложившихся обстоятельствах я склонен согласиться с окружным прокурором, что основанием для приобщения револьвера к вещественным доказательствам является только показание, что из него совершено убийство и что его нашли в определенном месте. Ну а если мы захотим пойти дальше и как-то связать это с подсудимой, тогда, конечно, кое-каких звеньев не хватает.

— Мы понимаем и исправим это, ваша честь, — доверительно произнес Гамильтон Бюргер. — Собственно, у нас есть свидетель, который поможет нам.

— Хорошо, суд склонен согласиться с вами, что у вас имеется достаточно оснований, чтобы приобщить оружие к вещественным доказательствам. Оно будет приобщено и снабжено соответствующим порядковым номером.

Гамильтон Бюргер не сумел сдержать торжества:

— Спасибо, ваша честь!

Нельсон вызвал свидетеля Корли Л. Кетчума.

Кетчум, одетый в черный костюм, который, судя по всему, уже много лет служил ему «парадным костюмом», был явно не в своей тарелке. Он заявил, что является сторожем и садовником в усадьбе Джорджа Белдинга Бакстера и что, как правило, домоправительница оставалась на службе до десяти часов, а его обязанностью было закрывать и запирать ворота в десять. Вечером десятого числа он не знал, что домоправительница с разрешения мистера Бакстера ушла рано. Без двух или трех минут десять в тот вечер он пошел к воротам, закрыл и запер их. В это время он не видел ни одной машины, припаркованной где-нибудь у ворот. Он просто, как обычно, запер ворота и удостоверился, что они заперты прочно. Потом вернулся в сторожку и лег спать. До десяти часов не слышал, чтобы во двор въезжала машина, но, с другой стороны, она могла въехать и так, что он не слышал…

— Будут вопросы? — спросил Нельсон.

Мейсон покачал головой.

Эксперт-криминалист показал, что он действовал по указаниям лейтенанта Трэгга, сделал отпечатки следов машины обвиняемой, так же как и других машин, в том месте, где было обнаружено тело. Он сопоставил эти отпечатки. Также он сделал оттиски следов ног, обнаруженных вокруг тела. Эти оттиски представлены в виде доказательств наряду с оттисками шин.

И снова не было перекрестного допроса.

— Должен заметить, что близится час полуденного перерыва, — предупредил судья Лапорт. — У вас еще есть свидетели, мистер прокурор?

— Думаю, один или два, и это все, — ответил Гамильтон Бюргер.

— Очень хорошо. Заседание суда прерывается до двух часов. Обвиняемая остается под стражей.

Судья Лапорт покинул свое место.

Пол Дрейк подошел к Мейсону и сказал:

— У них есть еще какой-то таинственный свидетель. Они держат его в комнате для свидетелей, строго охраняют, и никто не может войти туда, чтобы увидеть его.

— Мужчина или женщина?

— Мужчина.

— Ты уверен?

— Мне удалось мельком увидеть голову, шею и плечи, когда они слишком поспешно вели его сюда, выставив вокруг целый кордон полисменов. По тому, как они себя ведут, можно подумать, что это какой-то заезжий набоб.

— А ты можешь описать его, Пол?

— Ну, он… среднего роста, скорее коренастый. Я заметил, что у него длинные волнистые волосы.

— Подожди-ка минуту, — попросил Мейсон. — Подожди-ка минутку…

— Ну, что там такое? — с опасением спросила Делла Стрит.

— Это тот самый человек, который дал Гвинн Элстон оружие. Говорю тебе, они нашли его, Пол. Вот почему они не перекрыли станциюобслуживания.

— Не было никакой поврежденной машины, Перри, — упрямо твердил Пол. — И не могло быть. Фактор времени здесь против тебя. Я все проверил внимательнейшим образом. Просто не оставалось времени, чтобы послать туда машину и заменить шины.

Мейсон нахмурился:

— Значит, есть что-то такое, чего мы не знаем, Пол.

— Я же говорю, они готовят какой-то большой сюрприз. Что-то такое, что может разрушить твои доводы, Перри.

— Ну ладно, — ответил Мейсон. — Съедим легкий ленч, вернемся в суд и будем тихонько сидеть на своих местах. Может быть, мы чего-то и не знаем, но придет время, и узнаем, в чем дело, и еще удивим Бюргера.

Дрейк покачал головой.

— Но только не в этом случае, Перри. Можешь поставить последний доллар, что они все проверили и перепроверили. Они просто не могут скрыть своего торжества.

— Будем принимать вещи такими, какие они есть.

Глава 15

Немедленно, после того как возобновилось заседание суда, Гамильтон Бюргер поднялся с торжественным видом, словно фокусник, который вытаскивает кролика из шляпы.

— Прошу пригласить на место свидетеля Карла Фримена Джаспера, — провозгласил он.

Полицейский подошел к двери комнаты свидетелей и открыл ее.

Мейсон, сохраняя на лице неподвижную маску игрока в покер, прошептал Гвинн Элстон:

— Вот теперь будьте осторожны. Сейчас последует удар.

Дверь открылась, и в зал суда быстро вошел мужчина лет тридцати.

Пальцы Гвинн Элстон впились в руку Мейсона. Она сделала попытку подняться, но Мейсон заставил ее снова сесть на свой стул.

— Это он! Это он! — проговорила она.

— Тихо! — прошептал Мейсон.

— Это и есть тот человек, который дал мне оружие, — шепотом сказала она.

Гамильтон Бюргер не мог не обратить внимания на всеобщее волнение и, наслаждаясь им, произнес:

— Пройдите к месту для свидетелей^ мистер 'Джаспер. Принесите присягу, сообщите" свое имя и адрес секретарю суда и садитесь.

Гамильтон Бюргер прошествовал к месту свидетеля и спросил:

— Мистер Джаспер, каков род ваших занятий?

— Я частный детектив, работаю по лицензии.

— И вы были им девятого и десятого числа этого месяца?

— Да, сэр.

— Вы были наняты кем-то в эти дни?

— Да, сэр, был.

— Кто же нанял вас?

— Человек, который назвался Фелтингом Граймсом.

— И какой адрес он вам дал?

— Мандала-Драйв, 367.

— А дал ли он вам телефон?

— Да.

Гамильтон Бюргер повернулся к Мейсону с чем-то вроде учтивого поклона:

— Если суд и защитник позволят, мне хотелось бы допросить этого свидетеля, чтобы я смог восстановить последовательность и связь событий. В этом случае будет меньше путаницы. Откровенно говоря, мне, может быть, следовало показать его связь с орудием убийства и с обвиняемой, а потом вернуться назад. Но я думаю, что суд и защитник должным образом оценят возможность проследить всю последовательность событий.

— Ну разумеется, — ответил Мейсон, сообразуясь с учтивой вежливостью Бюргера. — Нам очень полезно восстановить истинное положение дел. Пожалуйста, мистер окружной прокурор, приступайте.

Гамильтон Бюргер, который явно ожидал каких-то возражений и был готов к спору, сказал «Благодарю вас» с видом человека, чья первая бомба не разорвалась, и повернулся к свидетелю.

— Вы были наняты мистером Граймсом?

— Да, сэр.

— С какого дня?

— С утра десятого.

— И что же мистер Граймс просил вас сделать?

— С позволения суда, — вмешался Мейсон, — я не против того, чтобы дать прокурору некоторую степень свободы, которая предоставила бы ему возможность нарисовать предварительную картину, но на самом деле я не вижу причины, которая заставила бы нас выслушивать доказательства, основанные на слухах.

— Но это важная часть дела, — сказал Гамильтон Бюргер.

Судья Лапорт покачал головой.

— Сначала следует показать, что это существенная часть дела, а потому надо получить свидетельства более убедительные, чем раньше, мистер прокурор. Возражение поддерживается.

— Очень хорошо, — ответил Гамильтон Бюргер. — Ну и что же вы делали, мистер Джаспер?

— После того как я получил инструкции от мистера Граймса, я поехал к дому 671 по Трибли-Уэй, недалеко от Виста-дель-Меса. Там живут мистер и миссис Фрэнклин Гиллетт.

— А вы знали к тому времени, что Фрэнклин Гиллетт и Фелтинг Граймс — одно и то же лицо?

— Нет, сэр.

— А когда вы это обнаружили?

— После того как меня вызвали, чтобы опознать тело, которое было найдено во владениях Джорджа Белдинга Бакстера.

— А когда это было?

— Это было вечером одиннадцатого, уже после того как тело перевезли в морг.

— А теперь скажите, что вы конкретно сделали для своего нанимателя?

— Я поехал в резиденцию Гиллетта, спрятал машину в такое место, где она не вызывала бы подозрений, и держал резиденцию под наблюдением.

— И за чем же вы должны были следить?

— Я должен был следить за номерами машин, которые подъезжали к резиденции и останавливались, и составить описание всех входящих в дом женщин.

— Вам дали какое-то определенное описание человека, за которым надо было следить, или определенный номер какой-то машины?

— Нет, сэр. Я только держал это место под наблюдением и должен был описать всех людей, особенно женщин, которые входили, и узнать номера всех машин, которые останавливались около владения или заезжали в него.

— Ну а дальше чтр?

— Как только я фиксировал номер какой-нибудь машины или как только происходили любые изменения, я должен был позвонить в свой офис, а они оттуда докладывали Граймсу.

— Когда вы в первый раз позвонили в свой офис?

— Вечером десятого.

— И о каком автомобиле вы'доложили в тот раз?

— Я доложил о машине, которая, как я потом узнал, принадлежала обвиняемой, Гвинн Элстон. Я сообщил номер и дал полное описание мисс Элстон, самое подробное, какое только мог сделать.

— А через какое время это было сделано, после того как мисс Элстон подъехала к дому?

— Примерно через три минуты.

— И вы сделали об этом сообщение по телефону?

— Да, сэр.

— А откуда вы звонили? То есть где вы нашли телефон?

— В моем автомобиле есть система связи, и по ней я передал сообщение в офис, а оттуда уже его передали Фелтингу Граймсу.

— А как мог Фелтинг Граймс отвечать вам?

— Только давая инструкции человеку в моем офисе, который, в свою очередь, мог передать их в мою машину по коротковолновой связи.

— Ну а что случилось потом?

— Я оставался на своем посту.

— А что произошло потом?

— Когда мисс Элстон была уже в доме и примерно через двадцать минут, после того как я закончил передавать сообщение по коротковолновому радио, к дому подъехал мистер Фелтинг Граймс, или, вернее, тот человек, которого я знал под именем Фелтинга Граймса. Теперь-то я знаю, конечно, что его настоящее имя Фрэнклин Гиллетг и что имя Фелтинг Граймс он употреблял в связи с другим своим домом или, лучше сказать, с другим своим образом.

— Ну'а теперь, — йродолжйЯ'Тамильтон Бюргер, — я попробую доказать, что это сущее гвенная часть дела. Какие инструкции, мистер Джаспер, давал вам ваш клиент по этому поводу?

Судья Лапорт посмотрел со своего места на Перри Мейсона, потом спросил:

— Есть ли возражения?

— Думаю, что нет. Если суд не возражает, надо внимательно выслушать свидетеля, — заявил Гамильтон Бюргер. — Это становится крайне интересным.

Свидетель продолжал:

— Мистер Граймс, как я называл его тогда и как называю его в своих показаниях, дал мне инструкции, чтобы я покинул свой пост и следовал за ним.

— Итак, ваш пост был на Трибли-Уэй?

— Да, сэр.

— А как далеко это от. усадьбы Джорджа Белдинга Бакстера?

— Ну, это зависит от того, что вы имеете в виду…

— Я имею в виду главный въезд в имение Джорджа Белдинга Бакстера, железные ворота.

— Около четверти мили.

— И это по той дороге, по которой ехала подсудимая?

— Это по той дороге, по которой она должна была ехать. Я не следовал за ней.

— Но это была дорога, которую она не могла бы миновать?

— Да.

— А вот владения Бакстера, вернее, ворота… Легко ли до них дойти пешком от дома на Трибли-Уэй?

— Это зависит от того, что вы понимаете под словом «легко».

— Суд имеет ясное представление о том, что четверть мили есть четверть мили, — изрек судья Лапорт. — Это ровно четыреста сорок ярдов — расстояние, которое может быть легко преодолено пешеходом в отрезок времени приблизительно от пяти до семи минут, если пешеход идет с приемлемой скоростью. Вернемся к сути деда.

— с Очень хорошо. Ну и что вы делали дальше? — спросил Гамильтон Бюргер.

— Поехал за машиной, которую вел Фелтинг Граймс, во владения Джорджа Белдинга Бакстера. Могу сказать, что у въезда во владение Джорджа Белдинга Бакстера дорога расширяется, и там можно было припарковать наши машины, не опасаясь, что их кто-нибудь стукнет.

— Очень хорошо, продолжайте, — сказал Гамильтон Бюргер. — Что произошло потом?

— Мы остановили машины. Мой клиент сказал, что совершенно необходимо, чтобы я любыми способами остановил персону, которую видел входящей в дом Гил-летта, когда она соберется ехать обратно в город. Чтобы я проник к ней в машину и оставался в ней до тех пор, пока она не остановится у телефонной будки и не позвонит, а я должен запомнить номер, который она будет набирать. Он высказал предположение, что она будет настроена скорее дружелюбно, и я должен сделать все, чтобы завоевать ее доверие. И наконец, я должен был, если возможно, провести с ней ночь.

— И что же вы сделали?

— Я запротестовал, потому что это задание показалось мне трудновыполнимым. Мой клиент не желал слушать моих возражений. Он спросил, есть ли у меня оружие. Я ответил, что нет. Тогда он дал мне револьвер и сказал, что я должен выстрелить по задним колесам ее машины, если она соберется уезжать. Он сказал также, что она не поймет, что это выстрел, потому что выстрел из револьвера похож на звук от прокола шины.

— И вы согласились на это?

— Я взял у него оружие, прекрасно отдавая себе отчет, что делаю, но клиент был так возбужден, что я решил не вступать с ним в спор.

— Ну и что вы делали потом?

— Я припарковал свою машину на обочине дороги. Поднял крышку багажника и попытался сделать вид, будто у меня проблема с шиной. Решил, что если мне нужно поехать с этой девушкой, то это единственный способ привлечь ее внимание.

— А что делал ваш клиент?

— Сказал, что будет следовать за нами сзади, когда я поеду с той девушкой, которую, кстати, теперь я знаю как мисс Элстон, подсудимую на этом процессе.

Гамильтон Бюргер спросил:

— Так ваш клиент дал вам оружие?

— Да, сэр.

— И вы его взяли?

— С неохотой, но взял, сэр.

' — И вы собирались завоевать доверие подсудимой?

— Да, сэр.

— И заставить ее поверить вам?

— Да, сэр.

— Так вы взяли оружие, которое дал вам клиент?

— Да, сэр.

— А что это был за оружие?

— «Смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра с двухдюймовым стволом.

— Я показываю вам оружие «Полицейская модель» и спрашиваю: это то же самое, которое вам дал клиент?

— Нет, один момент, — прервал его Мейсон. — Я утверждаю, что этот вопрос требует иной формулировки. Мне хотелось бы задать этот вопрос по ходу дела.

— Вы можете задать ваш вопрос, — разрешил судья Лапорт.

— Вы посмотрели номер револьвера, когда мистер Граймс передал его дам?

— Нет, сэр.

— А вы тщательно осмотрели револьвер?

— Я осмотрел его тщательно.

— Были на этом револьвере какие-нибудь особые приметы, которые позволили бы вам под присягой показать, что этот револьвер «Полицейская модель» и есть тот самый, который он дал вам?

— Я не мог бы указать особые приметы.

— Итак, — сказал Мейсон, — вы не можете показать, что этот револьвер является тем, который он дал вам?

— Только по внешнему виду.

— Как частный детектив, вы знакомы с огнестрельным оружием?

— В принципе, да.

— И вы знаете, что компания «Смит и Вессон» изготавливает и продает тысячи образцов схожих моделей?

— Полагаю, что да.

— Вы видели много таких револьверов?

— Да.

— Ну, — спросил Мейсон, — а вы сами имеете при себе оружие, когда работаете как частный детектив?

— Иногда.

— В тот вечер, десятого числа этого месяца, у вас было свое оружие?

— Нет, сэр. Поэтому клиент и дал мне его.

— И вы не можете утверждать, что данный револьвер «Полицейская модель» и есть тот самый, который Фелтинг Граймс передал вам?

— Нет, сэр, не могу утверждать. Все, что я могу показать под присягой, это то, что револьвер по внешнему виду был. похож на этот.

— Я заканчиваю свои вопросы, — сказал Мейсон.

— Очень хорошо. Продолжайте, мистер прокурор. — Судья Лапорт наклонился вперед, навалившись локтями на стол и с особым интересом рассматривая свидетеля.

— Но, — спросил Гамильтон Бюргер, — вы не можете указать на какие-то особенности показанного вам револьвера, которые отличают его от того, что дал вам Фелтинг Граймс?

— Нет, сэр.

— Очень хорошо. Что было потом?

— Инструкции, данные мне, заключались в том, что я должен был любыми средствами остановить лицо, которое будет вести машину, сесть в эту машину и ехать с женщиной, до тех пор пока она не остановится, чтобы позвонить по телефону.

— А что случилось потом?

— Мистер Граймс сказал, что он проедет по дороге и остановится так, чтобы его не было видно. Но подходящего места не нашлось. Тогда я предложил ему заехать во владения Джорджа Белдинга Бакстера, развернуть машину и встать так, чтобы он мог быстро выехать из владений, когда мисс Элстон проедет мимо.

— И что же мистер Граймс?

— Принял мое предложение, заехал на территорию имения Бакстера и ждал за воротами.

— А что случилось потом?

— Через несколько минут я увидел фары машины, которая мчалась по дороге. Я вышел на проезжую часть и замахал руками, потом вынул фонарик и направил его на ветровое стекло машины.

— А потом?

— В машине сидела обвиняемая. Она остановилась, но все стекла на окнах были подняты и дверцы заперты. Потом она опустила правое окно на три дюйма. И все. Дверцу открыть она и не подумала.

— И что же сделали вы?

— Подошел к машине. Она опустила стекло еще на один дюйм, чтобы услышать мой голос и спросить, что мне нужно. Тогда я показал ей значок и сказал, что я полисмен и работаю по очень важному делу, что у меня проблема с шиной, а запасное колесо спустило, и я не могу его поставить в таком состоянии, что у меня нет домкрата и что мне необходимо добраться до ближайшей станции технического обслуживания, чтобы получить помощь, и я хочу, чтобы она меня подвезла.

— Как поступила женщина?

— Она поколебалась, а я сказал ей, что нечего бояться, и не только потому, что я полицейский, но еще и потому, что я передам ей свое оружие, которое она может положить на колени и пустить в ход, если я сделаю хоть малейшую попытку приставать к ней.

— И дальше?

— Ее это устроило. Я пустил в ход все свое обаяние, и, думаю, ей это понравилось. Она открыла дверцу, я сел в ее машину и положил револьвер ей на колени.

— Что же случилось дальше?

— Казалось, она была довольна моей компанией. Когда проезжали первый маленький городок Виста-дель-Меса, я все искал станцию обслуживания. Потом увидел одну, где была телефонная кабина, и попросил ее остановиться. Сказал ей, что хочу найти работника станции, который мог бы поехать и починить мое колесо.

— И вы остановились?

— Да, сэр.

— И что. вы сделали?

— Пошел к работнику станции и спросил у него, где комнаты отдыха, а потом обошел станцию кругом и проскользнул к телефонной будке, прежде чем она вышла из машины.

— А потом что вы сделали?

— Сел на корточки позади кабины. Наблюдал, как она набрала известный мне номер Детективного агентства Дрейка и позвала к телефону Перри Мейсона. Потом повесила трубку и набрала другой номер, «Браун-Дерби» в Голливуде, который я тоже знал. И снова спросила Перри Мейсона.

— А потом состоялся разговор?

— Да.

— И вы расслышали его?

— Вполне отчетливо.

— И что же вы слышали?

— Я слышал, она сказала, что Фелтинг Граймс — подлец и его надо убить. Потом она помолчала, когда ей что-то говорили на другом конце линии, а потом она сказала, что и в самом деле если кто-нибудь убьет его, то это будет настоящим избавлением.

— Что еще?

— Она договорилась о встрече с тем, с кем говорила, на десять тридцать утра на завтра.

— Что было потом?

— Мой клиент все время ехал за нами. Он припарковал машину на боковой улице. Когда я увидел, что она готова повесить трубку и выйти из телефонной будки, я быстро подбежал к машине моего клиента, прежде чем она вышла.

— Вы рассказали ему о разговоре?

— Все рассказал.

— И как он на это реагировал?

— Очень встревоженно. Он сказал, чтобы я сел в его машину. И отвез меня обратно к усадьбе Бакстера, где я оставил свою машину. Сказал, что дело сделано.

— И что случилось потом?

— Мой клиент сказал, что в тот день вечером мне больше ничего не надо будет делать и что, если я ему понадоблюсь, он мне завтра позвонит. Он попросил, вернуть оружие. Я объяснил ему, что оставил его в автомобиле мисс Элстон, и это раздосадовало его. Он начал ругать меня, а я сказал, что здесь его вина, что я забрал бы оружие и, может быть, даже назначил бы свидание ей, если бы он не приказал мне сесть в его машину и не увез бы меня с собой.

— А что сказал он?

— Сказал, что женщина_> не шутит насчет того, что сказала по телефону, что она убьет его, а теперь у нее есть и оружие…

— Но это только слова, — сказал Мейсон.

— Слова, которые отражали его душевное состояние, — возразил Гамильтон Бюргер.

Судья кивнул.

— Согласен принять во внимание. Мне кажется, что все это как-то связано между собой и относится к существу дела.

— А что вы сделали потом? — спросил свидетеля Бюргер.

— Закрыл крышку багажника своей машины, включил зажигание, фары и уехал.

— А где был ваш клиент в это время?

— Стоял под дождем около своей машины. У ворот имения Джорджа Белдинга Бакстера.

— А ворота были открыты или закрыты?

— В это время ворота были открыты.

— Вы знали, который был час?

— Знал.

— И сколько же было времени?

— Без десяти минут десять.

— А как вы узнали время?

— Посмотрел на свои часы и запомнил, потому что на этом заканчивался мой рабочий день.

— Итак, когда вы уехали от обвиняемой на станции обслуживания, в ее распоряжении оставалось оружие, которое дал вам ваш клиент?

— Да, сэр.

— Я задам вам еще один вопрос, — сказал Гамильтон Бюргер. — Когда ваш клиент дал вам револьвер, вы осмотрели его?

— Да, сэр.

— И что вы сделали? Что это был за осмотр?

— Я спросил у мистера Граймса, заряжен ли он. Он ответил вполне определенно, что заряжен. И тем не менее по моей привычке обращаться с огнестрельным оружием я открыл барабан и осмотрел его.

— Вы хотите сказать, что посмотрели барабан револьвера?

— Да.

— На патроны в барабане?

— Да.

— Что вы можете сказать в отношении того, был ли револьвер заряжен?

— В барабане было шесть патронов тридцать восьмого калибра.

— На тот момент ни один из патронов не был использован?

— На тот момент — нет.

— Вы не сомневаетесь в этом?

— Нисколько.

Гамильтон Бюргер обратился к Перри Мейсону:

— Пожалуйста, приступайте к перекрестному допросу.

Тон, которым он это сказал, больше походил на вызов, чем на простое приглашение.

Мейсон встал и какое-то время внимательно изучал свидетеля.

— Револьвер «Полицейская модель» довольно популярен, особенно среди шерифов и детективов. Особенно популярна модель у полицейских в штатском, шефов полиции и лиц, которые все время должны иметь под рукой оружие, но не хотят, чтобы оно было тяжелым и бросающимся в глаза, как у полицейских в униформе.

Мейсон подошел к столу, где лежали вещественные доказательства, взял револьвер и подошел к свидетелю.

— А теперь ответьте мне, — сказал он, — есть ли у вас какой-нибудь способ, с помощью которого вы смогли бы идентифицировать или отличить это оружие от другого той же модели, не считая, конечно, того, что к спусковому крючку револьвера привязана бирка, указывающая на то, что в данном случае это вещественное доказательство?

Свидетель стал изучать револьвер, который Мейсон протянул ему.

— Нет, — ответил он.

Мейсон положил обратно револьвер «Полицейская модель» на стол, вернулся и опять остановился перед, свидетелем,

— Вы можете под присягой поклясться, что именно этот револьвер и есть то оружие, которое вы оставили подсудимой?

— Нет, сэр, поклясться не могу. Все, что я могу показать под присягой, так это то, что этот револьвер по внешнему виду похож на тот.

— Вас нанимали для того, чтобы войти в доверие к подсудимой? Выяснить, кому она позвонит по телефону и каковы ее планы? Вы использовали все свое обаяние, когда говорили с ней?

— Я старался завоевать ее доверие.

— Для того чтобы потом это доверие предать?

— Для того чтобы я мог доложить своему клиенту.

— И вы готовы были вступить в любовную связь с обвиняемой, лгать ей и делать все, только для того чтобы добиться своей пели?

— Я должен был выполнить свою работу. В нашей работе мы не всегда можем выбирать средства, с помощью которых добиваемся успеха.

— Отвечайте на мой вопрос: вы готовы были вступить с обвиняемой в любовную связь?

— Да.

— И лгать ей?

— Да.

— Вы понимаете, что ваша работа вынуждает вас время от времени лгать?

— Да.

— И вы могли бы лгать ради денег?

— Только не ради денег.

— А ради чего же?

— Ради информации, которую я должен был раздобыть.

— И вы таким образом зарабатываете себе на жизнь?

— У меня есть профессия.

— И вы зарабатываете деньги с ее помощью?

— Да, на жизнь.

— Отвечайте на вопрос: вы зарабатываете деньги с ее помощью?

— Да.

— И, значит, лжете для того, чтобы заработать деньги?

— Ну да, конечно, если вы уж так хотите.

Мейсон сказал:

— Это все.

— На этом можно закончить дело, ваша честь, — вмешался Гамильтон Бюргер. — Теперь стало совершенно ясно, что произошло, ваша честь. Покойный был жив и здоров в тот момент, когда этот свидетель покинул его без десяти минут десять. А у обвиняемой уже было орудие убийства. Мы знаем, что смерть Гиллетта наступила перед десятью часами-, потому что именно в это время закрывают и запирают ворота владений Джорджа Белдинга Бакстера. Мы знаем также, что обвиняемая имела оружие, которым было совершено убийство. Мы знаем также, что ночью она была у себя дома на Ман-дала-Драйв, потому что Нелл Арлингтон, известная обвиняемой как Нелл Граймс, жена Фелтинга Граймса, заметила бы, если бы обвиняемая уходила из дому ночью. А на следующее утро, когда она показала револьвер свидетельнице Нелл Арлингтон, там под бойком была одна стреляная гильза.

Таким образом, перед нами один из самых интересных случаев в смысле доказательств из всех, которые когда-либо проходили в нашем суде. Объективные обстоятельства говорят громче слов и гораздо более выразительны, чем любые высказывания и отрицания. Обвиняемая обнаружила, что Граймс преследует ее. Она в свою очередь последовала за ним до усадьбы Бакстера. В ту самую минуту, когда свидетель Джаспер уехал, она проникла за ограду, убила Граймса и уехала, прежде чем в десять часов закрылись ворота.

Эти ворота обычно держат закрытыми и запертыми всю ночь. Убийство было совершено около десяти часов вечера. Был только один десятиминутный интервал, в течение которого оно могло произойти, и обвиняемая в этот промежуток времени имела в своем распоряжении оружие.

Эти факты нельзя оспорить или истолковать неправильно. Это реальные факты, и они просто вопят о виновности подсудимой.

— И вы пытаетесь убедить этими фактами суд? — спросил Мейсон.

— Назовите это аргументами, если хотите, — парировал Гамильтон Бюргер. — Я просто суммировал все показания в пользу суда.

— Хорошо, давайте выдерживать установленную процедуру, — прервал их диалог судья Лапорт. — Вы сформулировали свое обвинение, мистер окружной прокурор. Есть ли доказательства у защиты?

— В конце концов, в данный момент суд стремится выяснить, было ли на самом деле совершено преступление, и в этом нет сомнения, а также определить, существуют ли реальные основания связать это преступление с обвиняемой. Представляется, что и здесь нет сомнений, потому что свидетельства совершенно определенно говорят об этом. — И Гамильтон Бюргер, улыбаясь, словно триумфатор, сел на место, предоставляя Мейсону возможность обратиться к судье.

— Если суд позволит… — начал Мейсон, и по его поведению было ясно, что он напряженно думает, как ему быстро сориентироваться при этом новом повороте дела. — Я хочу заявить, что суд правильно выполняет требования закона. Если бы окружной прокурор не вызвал своего последнего свидетеля, то, несомненно, он смог бы доказать причастность обвиняемой к этому преступлению. Но он сделал лишний шаг. И приведенные им доказательства окончательно свидетельствуют о невиновности обвиняемой. Теперь он не может требовать чего-то иного от обвиняемой, несмотря на тот факт, что до этого момента существовали свидетельства, которые могли бы связать ее с совершенным преступлением.

— Так, значит, адвокат считает, что показания последнего свидетеля окончательно доказывают невиновность обвиняемой? — недоверчиво спросил Бюргер.

— Именно так, — ответил Мейсон.

— Приведите же ваши доводы, — попросил Бюргер с преувеличенной вежливостью. — Мне было бы очень интересно услышать, как адвокат на этот раз собирается доказать это абсурдное положение.

— А ответ очень прост, — сказал Мейсон. — Теперь стало ясно, что последний свидетель, Карл Фримен

Джаспер, имел в своем распоряжении оружие, при помощи которого было совершено убийство; что он был последним, кто видел пострадавшего живым, и что хотя он и рассказал нам историю, с помощью которой он пытается как-то объяснить происшедшее, но факт остается фактом: ситуация такова, что этот свидетель владел орудием убийства и находился с покойным за несколько минут до его смерти…

Под давлением этого свидетельства неумолимый перст подозрения неоднократно указывает на этого последнего свидетеля, а не на обвиняемую, — указывает, что револьвер был именно у него. Свидетель признает, что был последним, кто видел убитого живым. И суд должен обратить особое внимание на то, что все время, которое окружной прокурор держал его на кафедре, все это время окружной прокурор задавал ему вопросы об этом револьвере. Но окружной прокурор ни разу не отважился задать один простой вопрос: «Вы убили человека, известного вам под именем Фелтинг Граймс или вы должны были что-то сделать, чтобы содействовать этой смерти?» Окружной прокурор не набрался смелости задать такой вопрос.

Мейсон сел на свое место, а Гамильтон Бюргер с пылающим лицом вскочил на ноги.

— О ваша честь! — закричал он. — Это самый абсурдный аргумент, который я когда-либо слышал в своей жизни! Это же… это явная чушь! В этом случае обвинение требует снова открыть дело и вернуть свидетеля на место, чтобы задать тот самый вопрос, который, по утверждению адвоката, я не посмел задать ему.

Мейсон улыбнулся:

— У защиты нет возражений, ваша честь. Пусть обвинение возвращается к этому вопросу.

Гамильтон Бюргер повернулся к залу суда.

— Карл Джаспер, — громко сказал он, — пожалуйста, вернитесь на место свидетеля.

Джаспер вышел вперед.

— Вы убили Фелтинга Граймса?

— Нет.

— Это все, — сказал Гамильтон Бюргер. — Можете идти на место.

— Одну минуту, — вмешался Мейсон. — Я хотел бы участвовать в перекрестном допросе. Мистер Джаспер, когда мистер Граймс в первый раз нанял вас?

— Протестую! — вскричал Гамильтон Бюргер. — Об этом уже спрашивали раньше, и ответ был получен.

Судья Лапорт решил:

— Думаю, это правильно, мистер Мейсон. Мне кажется, свидетельства утверждают, что он был нанят девятого.

— Но это другой вопрос, — возразил Мейсон. — Когда мистер Граймс в первый раз нанял мистера Джаспера?

— И этот вопрос уже задавался, и на него получен ответ, — повысил голос Бюргер.

— Думаю, что это так, — согласился судья Лапорт.

Мейсон не отрывал пристального взгляда от лица свидетеля.

— Очень хорошо. Тогда я задам этот вопрос иначе. Вас когда-нибудь нанимал мистер Граймс до девятого числа этого месяца?

— Протестую, — снова сказал Гамильтон Бюргер. — Вопрос неправомерен, несущественен и не имеет отношения к делу. Не было надлежащего перекрестного допроса свидетелей, как и повторного допроса. Мой вопрос при возобновлении допроса сводился только к одному: виновен или не виновен свидетель в убийстве.

— А мой вопрос при повторном допросе, — сказал Мейсон, — преследовал цель показать предвзятость некоторых свидетелей и их заинтересованность в исходе дела.

— Я собираюсь разрешить задать последний вопрос, — сказал судья Лапорт.

— С позволения суда, — сказал Гамильтон Бюргер, — я не хотел бы продолжать спор с судом, но все это заходит слишком далеко, потому что это не перекрестный допрос, и тем более не повторный.

— Думаю, что адвокату надо дать право задать вопросы по поводу заинтересованности свидетелей, — решил судья Лапорт. — Суд признает, что обстоятельства, при которых мистер Граймс пригласил свидетеля к себе в качестве частного детектива, мягко говоря, не совсем ясны. Отвечайте на вопрос адвоката, мистер свидетель.

— Впервые я был нанят мистером Граймсом около двух с половиной или трех лет назад.

— Что?! — вскричал Гамильтон Бюргер, и его голос и лицо выразили крайнее удивление.

— Я не помню точной даты, — повторил Джаспер. — Это случилось примерно два с половиной или три года назад.

Мейсон спрбсил:

— Вы были наняты мистером Граймсом в связи с необходимостью разобраться с отпечатками пальцев, не так ли?

— Да, сэр. Он дал мне скрытые отпечатки пальцев и таблицу с десятью отпечатками, спросив, не могу ли я определить, являются эти скрытые отпечатки идентичными с какими-то из тех, которые приведены в таблице.

— И вы нашли, что они идентичны?

— Да, сэр.

— А вы знали, кому принадлежали отпечатки пальцев?

— Нет, сэр.

— Значит, на скрытых отпечатках ничего не было указано?

— Нет, сэр.

— А как таблица с отпечатками пальцев попала к вам?

— Ее дал мне мистер Граймс.

— Я имею в виду: знаете ли вы, что это вообще за таблица?

— Нет, сэр.

— Эта таблица была отпечатана?

— Да.

— Она была отпечатана на листе бумаги?

— Что вы хотите этим сказать?

— Другими словами, такие таблицы с отпечатками пальцев, если я правильно вас понимаю, выпускаются полицией для поиска преступников?

— Да, сэр.

— И эта таблица была изъята из циркулярного документа, так чтобы у вас остались только одни отпечатки? Без указания имен?

— Да, сэр.

— Это не вызвало у вас никакого подозрения?

— Отчасти вызвало.

— И вы, идентифицируя эти отпечатки, попытались определить, кому они принадлежат?

— Нет, сэр. На самом-то деле я думал об этом и собирался это сделать, но в конце концов решил отказаться от этой мысли.

— Вы возвратили отпечатки мистеру Граймсу?

— Да.

— А знали ли вы, или, может, просто догадывались о том, что Фелтинг Граймс хотел найти кого-то из тех, кого разыскивает полиция?

— Я… ну… догадывался, что да.

— Но он не передал ни одного из них полиции?

— Конечно нет.

— А вы понимаете, что это прекрасный повод для шантажа?

— Я не думал об этом в таком смысле.

— Не будем наивными, мистер Джаспер. Вы же понимали, что покойный имел в виду, разве не так?

— Я мог только подозревать.

— А уж если вы подозревали, то вполне могли идентифицировать эти отпечатки и узнать из выпусков ФБР, кому они принадлежат, верно?

— Я… ну… да.

— Так, значит, вы лгали, когда только что говорили, что не интересовались, кому принадлежат эти отпечатки?

— Да.

— И эти отпечатки принадлежат Коллингтону Холси, человеку, которого особенно активно разыскивает ФБР, не так ли?

— Да.

— И поэтому вы шантажировали Фелтинга Граймса, так же как Граймс шантажировал Холси, верно?

— Я не делал этого. Мне это было противно. Это неправда.

— Сколько денег вы получили от Фелтинга Граймса за последние два с половиной года?

— Никаких денег, не считая оплаты за услуги.

— Так столько же?

— Он платил мне только за мои профессиональные услуги.

— Сколько денег? Вспомните, вы же под присягой.

— Столько, сколько стоят эти услуги.

— Сколько же денег получили вы?

— Не могу вспомнить.

— Пять тысяч долларов?

— Возможно.

— Десять тысяч?

— Может быть.

— Двадцать тысяч.

— Не могу припомнить.

— Пятьдесят тысяч?

— Нет, это слишком много.

— Это все, — сказал Мейсон. — Он шантажист и лжесвидетель, да еще имеющий в своем распоряжении оружие, которым было совершено убийство, и суд сам должен сделать из этого заключение.

Судья Лапорт внимательно посмотрел на Мейсона.

— Мистер Мейсон, вы не будете столь любезны рассказать суду, почему вы задали свидетелю вопрос об отпечатках пальцев? Совершенно ясно, что в этом деле есть что-то такое, о чем никто из нас не знает, и что вы дедуктивным способом вывели из показаний этого свидетеля и… Ну, в общем, суд считает, что в этом деле что-то есть, что вы знаете и что могло бы быть очень интересным.

— Это был просто выстрел наобум в темноте, ваша честь, — в замешательстве проговорил Гамильтон Бюргер. — Это совершенно очевидно!

— Если это и был выстрел в темноте, то адвокат имел точную цель, — возразил судья Лапорт.

— Я думаю, если суд позволит мне пригласить еще одного свидетеля для продолжения перекрестного допроса, — сказал Мейсон, — то это дело прояснится окончательно.

— Протестую, — заявил Гамильтон Бюргер. — Если суд хочет вызвать свидетеля, то это будет свидетель защиты. Слушание закрыто, и обвинение остается прежним.

— Но обвинение продлило слушание дела, когда потребовало вызова мистера Джаспера в качестве свидетеля, — проговорил судья Лапорт, как бы взвешивая обстоятельства. — Суд не место для интеллектуальных упражнений адвоката, тут устанавливается истинность выдвинутых обвинений и восстанавливается справедливость.

— Если суд позволит, — сказал Мейсон, — я хотел бы взглянуть на тот отпечатанный на машинке список лиц, который был передан свидетельницей Нелл Фел-тинг Граймс после ареста Гвинн Элстон, и узнать, есть ли там имя миссис Фрэнклин Гиллетт. Может быть, тогда я смог бы более точно ответить на вопросы суда.

Мейсон подошел к столу секретаря, взял бумагу и вернулся к месту, где сидела Делла Стрит.

— Взгляни-ка, Делла, — прошептал он. — Пусть Пол Дрейк тоже посмотрит. Проверь, напечатано ли последнее имя в списке на той же машинке, что и остальные. Если нет, то покачай головой, когда я посмотрю на тебя. Если да, кивни.

Перри Мейсон подошел и встал перед судом.

— Если суд позволит, я хочу обратить внимание на некоторые аспекты данного дела, которые, как предвижу, будут приняты во внимание. Мне кажется, суд должен позволить мне провести повторный допрос одного из свидетелей. Тем не менее, если…

— Мы возражаем против повторного открытия дела, — сказал Гамильтон Бюргер. — Адвокату были предоставлены все возможности. Давайте опираться на факты. Имея в виду обстоятельства дела, обвиняемая — это единственное лицо, которое может быть повинно в этом убийстве.

— Если суд позволит, — возразил Мейсон, — я заявляю, что могут быть и другие версии. Первая — Карл Джаспер также мог быть виновен в убийстве. Он мог совершить убийство до того, как передал оружие подсудимой.

Мейсон сделал паузу и посмотрел на Деллу Стрит. Та подняла на него глаза и отрицательно покачала головой.

Гамильтон Бюргер сказал:

— Может ли понравиться суду, если доводы, выдвигаемые защитой, состоят лишь из одних предположений? Обычно в таких предварительных слушаниях адвокаты не особенно стремятся к добросовестной защите и к выставлению дополнительных свидетелей.

Однако в данном случае адвокат злоупотребил авторитетом суда, — продолжал Бюргер, — пытаясь шантажировать мистера Джорджа Белдинга Бакстера и послав ему повестку с требованием явиться в суд, что было весьма неудобно для мистера Бакстера. Очевидно, адвокат рассчитывал на некоторые уступки для обвиняемой… Но мистер Бакстер сделан из крепкого материала. Он не позволит, чтобы его шантажировали или запугивали. Поэтому он выдвинул иск против мистера Мейсона на сто тысяч долларов. В сложившейся ситуации мистер Мейсон уже не может вызвать мистера Бакстера в качестве свидетеля, не может не учитывать недовольства мистера Бакстера. Если же мистер Мейсон будет принужден судом, то, возможно, он и сделает такую попытку. Но все, к чему стремится, на наш взгляд, адвокат, так это запутать дело до такой степени, чтобы, в случае чего, можно было оправдаться перед мистером Бакстером. Оправдаться тем, что при определенном повороте дел мистер Бакстер может оказаться полезным свидетелем, а он, Мейсон, послал эту повестку из самых добрых побуждений.

В этом деле, мне кажется, все ясно, — повторил Бюргер. — Не возникает никаких вопросов, и все свидетельства подтверждают вину обвиняемой. Нет никого другого, кто мог бы быть виновным. Здесь появились также свидетельства о шантаже, изучением которых мы займемся в окружной прокуратуре. Но стремление адвоката намеренно запутать дело при рассмотрении иска, поданного мистером Бакстером, может превратить, суд в невольного соучастника его защиты.

Судья Лапорт нахмурился.

— Разумеется, — сказал он, — суд принимает во внимание определенные причины в ситуациях подобного сорта. Суд также с уважением относится к логике позиции обвинения и понимает искушение, испытываемое адвокатом, стремящимся поднять ряд вопросов, которые при определенных обстоятельствах могут помочь расследованию дела, пригласив мистера Бакстера в качестве свидетеля.

— С позволения суда, — сказал Мейсон, — я собираюсь теперь же пригласить мистера Бакстера свидетелем.

— Вы приглашаете его как свидетеля защиты?

— Да, — ответил Мейсон.

— Очень хорошо, — сказал судья Лапорт. — Я собираюсь вынести несколько необычное решение. Даю возможность продолжить процесс. Если по ходу дела окажется, что по какой-то серьезной причине потребуется выслушать свидетеля обвинения, то я приостановлю слушание, с тем чтобы обвиняемая смогла вызвать свидетеля обвинения.

— Так позвольте ему вызвать Джорджа Белдинга Бакстера на место для свидетеля, — попросил Гамильтон Бюргер. — Пусть попытается использовать это обстоятельство. Мне его просто жаль.

— Я не вижу причин для столь бурной реакции со стороны обвинителя, — заметил судья Лапорт. — Используйте свое право, мистер Мейсон.

— В качестве первого свидетеля защиты, — провозгласил Мейсон, — я вызываю мистера Джорджа Белдинга Бакстера.

— Выйдите вперед и примите присягу, мистер Бакстер, — сказал судья Лапорт.

Проходя вперед, Бакстер многозначительно посмотрел на Гамильтона Бюргера, потом поднял руку и принял присягу как свидетЬль.

Как только Бакстер занял место свидетеля, поднялся Бюргер.

— С позволения суда, — сказал он, — я буду протестовать против каждого вопроса, который не относится непосредственно и прямо к рассматриваемому делу, ибо не могу позволить адвокату пускаться в это плавание, не имея четкого плана, как это и есть на самом деле.

— В подобных обстоятельствах, — сказал судья Лапорт, — мне кажется, суд будет пытаться защитить свидетеля против того, что может быть названо плаванием, как вы изволили выразиться.

— И если суд позволит, — продолжал Мейсон, — имея в виду, что передо мной не совеем дружественно настроенный свидетель, я буду задавать только главные вопросы.

— Суд склонен согласиться с вами в этом, мистер Мейсон. Приступайте.

Джордж Бакстер, сидя на месте свидетеля, сердито посматривал на Перри Мейсона, готовый при первой же возможности атаковать адвоката.

— Как долго вы владеете собственностью, которую называют имением Бакстера?

— Протестую против вопроса как неправомерного, несущественного и не имеющего отношения к делу.

— Отклоняется, — произнес судья Лапорт.

— Я владею им около семнадцати лет, мистер Мейсон, — ответил Джордж Бакстер. — И я желаю заявить, что считаю себя совершенно непричастным к рассматриваемому делу и не могу сообщить ни одного факта, относящегося к нему. В ночь на десятое я был в Бей-керфилде, штат Калифорния. И вообще ничего не знал об этом убийстве до одиннадцатого, когда вернулся в свой городской офис. — Бакстер победоносно улыбнулся и сел.

— А теперь я спрошу вас, мистер Бакстер,как давно вы знаете человека по имени Корли Л. Кетчум, который на самом деле является Коллингтоном Холси и разыскивается полицией в связи с вооруженным ограблением и убийством?

Гамильтон Бюргер вскочил было с места, чтобы заявить протест, но замялся, встретившись глазами с Бакстером.

Улыбку триумфатора как рукой сняло с лица Бакстера. Казалось, будто он съежился под одеждой.

Гамильтон Бюргер выдержал трагическую паузу, прежде чем сказать:

— Протестую. Неправомерный, несущественный и не относящийся к делу вопрос.

Нерешительность Бюргера произвела впечатление на судью Лапорта, так что судья тоже повернулся, посмотрев на свидетеля, и его решение пришло неожиданно быстро:

— Протест отклоняется. Отвечайте на вопрос.

Бакстер молча сидел на своем месте.

— Вы поняли вопрос? — уточнил Мейсон.

— Да, понял.

— Вы будете отвечать на него?

Бакстер глубоко вздохнул и сказал:

— Я знал этого человека несколько лет.

— Какое отношение к вам имеет мистер Кетчум?

— Он мой брат.

— И вы предоставили ему убежище, зная, что он разыскивается полицией?

— Да.

— И примерно два с половиной года назад покойный Фрэнклин Гиллетт раскрыл ваш секрет?

— Да, он раскрыл личность моего брата.

— И начал шантажировать вас?

— Да.

Гамильтон Бюргер не выдержал:

— О, если суд позволит, это совсем вышло за пределы того…

— Если вы собираетесь заявить протест, то он отклонен, — заявил судья Лапорт. — Мне кажется, что только сейчас мы добираемся наконец до сути дела. Я так понимаю, мистер Мейсон, что вы пришли к такому заключению, исходя из факта, что отпечатки пальцев, которые были переданы детективу Карлу Фримену Джасперу, на самом деле принадлежали Коллингтону Холси?

— Да, ваша честь.

Свидетель нарушил молчание:

— Ваша честь, я мог бы внести ясность во все это дело. Мой брат, который скрывался под именем Корли Л. Кетчума, на самом деле — Коллингтон Холси, а мое настоящее имя — Джордж Белдинг Холси. Мой брат был втянут в преступную жизнь Горманом Гиллеттом, отцом Фрэнклина Гиллетта… Горман Гиллетт отсидел некоторое время, — продолжал он, — и был освобожден. Я, наверное, так и не узнаю, как Горман Гиллет открыл мое имя, но думаю, что это произошло из-за статьи в «Сэтердей ивнинг пост». Мы всячески старались не давать снимок брата в этой статье, но фотограф незаметно для нас сделал моментальный снимок, где я и брат рассматриваем некий план; подпись под ним гласила: «Джордж Белдинг Бакстер и его садовник Корли Л. Кет-чум изучают ландшафтные планы».

…Вскоре после этого Фрэнклин Гиллетт вышел на моего брата и предъявил ему свои требования. С тех пор мы ему платим…

Гамильтон Бюргер начал было подниматься, чтобы что-то произнести, но потом словно осекся и снова опустился на стул.

— Теперь расскажите нам, что произошло в ночь на десятое, — потребовал Мейсон.

— Мы ничего не могли с этим поделать, — сказал свидетель. — Мы были просто бессильны и вынуждены были поддаться шантажу. Отпечатки пальцев брата хранились в полиции, и его разыскивало ФБР. Мы всячески скрывали его. Он жил у меня под видом низкооплачиваемого садовника. Однако, когда его настоящее имя было раскрыто Горманом Гиллеттом, а потом это стало известно и его сыну Фрэнклину, мы. должны были платить, потому что ничего не могли поделать. Хотя я иногда сомневался, что Горман знает, чем занимается его сын и сколько он с нас всякий раз требует. Когда десятого я был в Бейкерфилде, то увидел в местной газете извещение о том, что Горман Гиллетт скончался.

— И вы знали, что если что-то случится и с Фрэнклином Гиллеттом, то секрет вашего брата будет сохранен? — предположил Мейсон.

— Все было совсем не так, — ответил свидетель. — Гиллетт-младший использовал смерть отца, чтобы выставить нам новые требования. Я узнал об этом по телефону. Он хотел, чтобы я сделал нечто такое, чего не могу сделать… Я и мой брат не убивали его. Я в этом совершенно уверен.

— Расскажите нам, что за новые требования выставил Гиллетт-младший, — попросил Мейсон.

— Я позвонил по телефону брату. Он сказал, что я должен приехать домой, но так, чтобы все думали, что я еще в Бейкерфилде. Он сказал еще, что не может объяснить, для чего это нужно, но от этого будет зависеть все. Я остановился в мотеле в Бейкерфилде, предупредил, что пообедаю и рано лягу спать. Пообедав, пошел в мотель, разобрал постель, потом незаметно вышел оттуда, вскочил в машину и сразу поехал в свое имение. Приехал туда вскоре после одиннадцати.

…Я застал Фрэнклина Гиллетта с моим братом, — продолжал свидетель. — Гиллетт требовал от нас совершенно нереальную сумму, которую назвал последней выплатой. Он сказал, что теперь, когда его отца больше нет, он наконец готов освободить нас от платежей. Его доводы сводились к тому, что когда его отец был еще жив, то на него нельзя было полагаться: кто-нибудь мог уговорить его сделать заявление или он по неосторожности мог выдать нас. Этот аргумент не показался мне очень-то логичным, хотя смерть отца, несомненно, уменьшала вероятность того, что тайна будет раскрыта. Фрэнклин сообщил нам, что у него серьезные неприятности, что он должен заплатить за молчание одной дошлой бабенке, которая якобы следит за ним, и что ему нужны не только деньги, но и моя поддержка: я должен был организовать ему алиби.

— И что случилось потом? — спросил Мейсон.

— Я отказался, — ответил Бакстер. — Сказал, чтобы на меня не рассчитывали. Я заплачу деньги, но вовсе не хочу оказаться на месте свидетеля и лжесвидетельствовать, чтобы обеспечить Фрэнклину Гиллетту алиби в деле об убийстве.

— Вы знали что-нибудь о его планах?

— Он сказал вскользь, что, может быть, ему придется покинуть страну. Честно говоря, сомневаюсь, чтобы его планы были достаточно определенны, но он требовал сто тысяч долларов наличными, да еще и алиби впридачу. У нас с братом была большая сумма наличными, но я наотрез отказался от того, чтобы делать ему алиби. Он сказал, что выяснит, насколько подробно эта хитрая бабенка успела сообщить какому-то судье о нас с братом, и что он должен якобы удержать ее от встречи с этим судьей на следующий день утром, в противном случае ему придется покинуть страну. Фрэнклин был в очень нервном состоянии, иногда казалось, что он не может даже рассуждать логично. Я боялся, уж не спятил ли он…

— И что же произошло дальше? — спросил Мейсон.

— Не знаю, — ответил Бакстер. — Он сказал, что должен срочно разобраться с какой-то сложной ситуацией и к часу ночи вернется. Потом пошел к машине.

— А где. стояла его машина?

— Он припарковал ее внизу, около плавательного бассейна. После моего отказа насчет алиби он вышел из дома и направился к машине. Мы с братом обсуждали этот вопрос, когда услышали вдруг звук то ли выхлопа машины, то ли выстрела. Выбежали из дома, но ничего не увидели.

Посмотрели вокруг, на газоны, но и там ничего не увидели и не услышали больше. Потом раздался звук выезжающего из ворот автомобиля, и мы подумали, что это уезжает Фрэнклин Гиллетт.

— Который был час?

— Без нескольких минут полночь.

— И ворота были открыты?

— Ворота были закрыты в десять, но брат открыл их, когда Фрэнклин Гиллетт позвонил нам и сказал, что приедет, чтобы обсудить важный вопрос.

— Фрэнклин Гиллетт так прямо и сказал вам, что собирается совершить убийство?

— Да. Он, правда, не назвал имени жертвы, но предупредил, что будет замешан в убийстве и ему совершенно необходимо иметь алиби, которое не сможет оспорить полиция. Он хотел, чтобы я обеспечил ему такое алиби… Он был в курсе того, что на тот момент считалось, будто я нахожусь в Бейкерфилде. Фрэнклин требовал, чтобы я, под присягой показал, что он якобы узнал о том, где я нахожусь, что у нас было дело, требующее обсуждения, что он приехал ко мне в Бейкерфилд и что мы находились в мотеле вместе с одиннадцати часов вечера.

…Я был очень расстроен, — продолжал Бакстер, — очень расстроен тем, что с моего брата была сорвана маска и разоблачен его маскарад. Мне надо было что-то предпринять, чтобы этого не случилось. Но разве можно оспорить такое доказательство, как отпечатки пальцев?! Я и раньше говорил ему, что за свои ошибки придется платить…

— Думаю, — заявил Перри Мейсон, — что этого вполне достаточно. У меня больше нет вопросов. Желает ли окружной прокурор продолжить перекрестный допрос?

Гамильтон Бюргер нахмурился, повернулся к Нельсону. Они шепотом посовещались, потом он беспомощно посмотрел на судью Лапорта и сказал:

— Вопросов нет.

— А теперь, — заявил Перри Мейсон, — я прошу вызвать одного из свидетелей обвинения для продолжения перекрестного допроса.

— Кто является этим свидетелем? — спросил судья.

— Нелл Арлингтон, — сообщил Мейсон.

— Если суд позволит, — вмешался Гамильтон Бюргер, — мы снимаем свой протест. Как мы себе представляем, задача нашего учреждения состоит в том, чтобы преследовать людей, обвиняемых в преступлениях. Но когда в ходе расследования возникают некоторые особые обстоятельства, мы не можем забыть о том, что наша основная задача — стоять на страже справедливости.

Судья кивнул и изрек:

— Благодарю вас за это заявление, мистер окружной прокурор. Вы так хорошо объяснили нам задачи вашего учреждения. Мисс Арлингтон, пройдите, пожалуйста, вперед.

Нелл Арлингтон неохотно встала.

— Вы уже принимали присягу, — пояснил судья Ла-порт, — поэтому займите место свидетеля.

Нелл Арлингтон прошла вперед.

Мейсон задал вопрос:

— Вы уже давали показания относительно того, что часто выполняли обязанности секретаря подсудимой, что имели доступ к спискам ее возможных клиентов, которые она получала, поэтому иногда сообщали ей эти данные, если она звонила по телефону.

— Да, — хрипло подтвердила свидетельница.

— И когда эти данные передавались вам по телефону, вы записывали их и потом рассылали сообщения?

— Да.

— Я заметил, что в списке, который содержит имя миссис Фрэнклин Гиллетт, проживающей по Трибли-Уэй, 671, одиннадцать имен вместо десяти, что запись с адресом на Трибли-Уэй — последняя в списке, и, похоже, запись эта сделана на другой пишущей машинке, нежели остальные десять. Полагаю, мисс Арлингтон, вы добавили это имя уже после того, как список был получен по почте. И теперь, прежде чем ответить на вопрос, вспомните, что находитесь под присягой, что имена в этом списке могут быть легко проверены через центральное бюро и, наконец, что шрифт каждой пишущей машинки так же индивидуален, как почерк человека, и эксперт, изучив этот документ, без труда установит, что шрифт, которым напечатано это имя, принадлежит именно вашей пишущей машинке.

Последовало долгое молчание, и Нелл Арлингтон призналась:

— Да, это имя впечатала я.

— А причина, по которой вы сделали это, — сказал Мейсон, — состояла в том, что вы начали что-то подозревать. Вы хотели узнать, кто живет по этому адресу.

— Просматривая вещи человека, которого я считала своим мужем, я нашла водительское удостоверение на имя Фрэнклина Гиллетта, где был указан именно этот адрес — Трибли-Уэй, 671. Возраст человека, описание его внешности совпадали точно. Я не знала, что и подумать. Не знала, вымышленное это имя или здесь что-то другое. Мне хотелось узнать, что за всем этим кроется, поэтому я вписала это имя, зная, что моя подруга Гвинн Элстон позвонит по этому адресу и я смогу все узнать так, чтобы она не догадалась, что здесь у меня личный интерес.

— Но, — предположил Мейсон, — что-то произошло, что заставило изменить ваши намерения?

— Да, произошло, — согласилась женщина. — И вы сами знаете, что именно. Мужчина, которого я считала своим мужем, был двоеженцем. И я оказалась одной из двух его жен. Мой муж, или мужчина, которого я считала своим мужем, узнал, что Гвинн должна звонить по этому, второму его адресу, и, естественно, предположил, что она узнает о его двоеженстве и все расскажет мне. И задумал убить ее, чтобы она не могла сделать этого. Он приготовил джин с тоником и добавил туда стрихнина. Я ничего не знала об этом, до тех пор пока Гвинн не покинула дом и не ушел он сам, пока я не нашла пузырек с таблетками стрихнина, который он оставил, после того. как взял его из аптечки. Я думала, Гвинн вылила этот отравленный напиток в раковину умывальника. И мне казалось, что муж сделал этот напиток чересчур крепким.

Когда Гвинн вернулась в тот вечер домой, да еще с оружием, я почувствовала, что пришло время открыть все карты. Сначала я пыталась заставить ее рассказать мне все, но она не сделала этого. Я видела, что она лжет. И я подложила ей в молочные гренки веронал. Когда она крепко заснула, я забрала оружие и вышла, чтобы разыскать мужа.

— И как вы начали отыскивать его? — поинтересовался Мейсон.

— Мне было известно, что в течение некоторого времени он жил тем, что брал дань с Джорджа Белдинга Бакстера. Я не знала причины этого и решила выяснить ее, поехав в имение Бакстера. Взяла с собой револьвер, который вытащила из-под подушки Гвинн, когда та заснула. Я была уверена, что мистер Бакстер владеет ключом от этой тайны… ну, и мне почему-то казалось, что там я найду своего мужа.

— И вы нашли его там?

— Я подъехала как раз в тот момент, когда мой муж выходил из дома. Я поймала его, как говорится, с поличным.

— И?.. — спросил Мейсон.

— Он увидел меня. Захотел узнать, что мне здесь нужно, и когда я обвинила его… ну, сказала, что знаю, что он хочет убить меня, он набросился на меня и принялся душить. Я нажала на спусковой крючок револьвера. Он повалился назад, на газон. А я… я просто развернулась, выехала через открытые ворота и вернулась домой. И снова засунула револьвер под подушку Гвинн.

Мейсон с чем-то вроде поклона повернулся к Гамильтону Бюргеру:

Думаю, что на этом вопросы защиты можно закончить.

Глава 16

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в адвокатской конторе и обсуждали только что закончившееся дело.

Мейсон сказал:

— Вот как важно упорно добиваться цели, шаг за шагом. Ясно, что даже малейшая деталь может решить весь исход дела. Домоправительница говорила правду о том, что потеряла револьвер. Фрэнклин Гиллетт, вернувшись к себе, на Трибли-Уэй, после визита к своей второй жене на Мандала-Драйв, заметил оружие на обочине дороги. Это был новый и хороший револьвер, и он, без сомнения, остановил машину, поднял его и забрал с собой домой. И этими немудреными действиями втянул Джорджа Белдинга Бакстера в дело. Конечно, в тот момент он не имел никакого представления о том, откуда взялся револьвер. Для него эта находка явилась словно манной небесной — револьвер, валяющийся на обочине дороги!.. Он просто поднял его и забрал себе.

…У Гиллетта было абсолютно верное средство для шантажа, — продолжал Мейсон. — Ему оставалось лишь в любой момент запускать руку и брать сколько захочется. А Джордж Белдинг Бакстер был уже крупным предпринимателем с положением в обществе, когда его брат попал в беду и бежал из-под стражи на пути к месту заключения. При этом был убит полицейский, но, скорее всего, его брат был тут ни при чем и мог бы оправдаться. Джордж изменил свое второе имя, стал жить с братом под именем Корли Л. Кетчум, и они вместе начали вести дела. Бакстер процветал. В газетах намеревались поместить его фотографию. Естественно, так как брат был его партнером, то собирались дать фотографию обоих братьев. Это-то и вызвало сложности. Корли в этом тандеме находился на положении вроде человека незначительного и вынужден был изображать из себя садовника и домоправителя. Выглядело все весьма поэтично… Горман Гиллетт отсидел в тюрьме, вернул свой долг обществу и был готов зажить новой жизнью, пусть даже очень скромной. Несмотря ни на что, это была бы весьма независимая жизнь.

…А Коллингтон Холси, — продолжал Мейсон, — вынужден был жить как обманщик. Находясь в постоянном страхе. И все его человеческие природные способности были скрыты под маской, которую он вынужден был постоянно носить. Оба брата должны были платить шантажисту. За восемнадцать месяцев до всего этого Гиллетт безумно влюбился в Нелл Арлингтон. К тому времени он слегка подустал от рутинной домашней жизни с законной женой. И решился на двоеженство, поняв, что, если ему не придется заниматься каким-нибудь частным бизнесом, чтобы заработать на жизнь, шансы быть разоблаченным практически отсутствуют. Из-за того что он так редко бывал дома, заскучавшая Нелл пригласила подругу, Гвинн Элстон, пожить у нее, и Гиллетт был весьма доволен этим. Медленно, но неумолимо его затягивала паутина его же собственного жульничества. То, что он готов был дать Гвинн Элстон стрихнин, свидетельствует о том, что человек впал в отчаяние. Он рассчитывал, что у Гвинн начнутся конвульсии и она умрет, а он и Нелл смогут дать такие показания, которые помогут им избежать следствия. Другими словами, Гиллетт относился к тому типу людей, которые не в состоянии продумать все далеко вперед и сходу стараются избавляться от неприятностей, которые возникают на пути, не обдумывая тщательно свое поведение.

Пол Дрейк заметил:

— Все это говорит о том, что адвокат должен быть лояльным по отношению к клиентам. Но я не думаю, Перри, что когда-нибудь найду в себе смелость пойти против такого влиятельного человека, как Джордж Белдинг Бакстер.

— Это нечто большее, чем просто лояльность в отношении своего клиента, — задумчиво произнес Мейсон. — Это лояльность по отношению к основным принципам справедливости. И если ты стремишься к этому, Пол, надо время от времени вспоминать только что закончившееся дело и, по крайней мере, быть готовым поступать, сообразуясь с подобными принципами.

— Готовы, можем и согласны, выражаясь юридическим языком! — подытожила Делла Стрит, и ее взор, когда она смотрела на Перри Мейсона, как никогда говорил о глубине ее чувств к этому человеку.

Примечания

1

Блэкстоун Дж. (1723–1780) — знаменитый английский юрист, один из основателей английского правоведения.

(обратно)

2

Au revoir (фр.) — до свидания.

(обратно)

3

Здесь: необходимых деталей (лат.).

(обратно)

4

Здесь — главную суть (лат.).

(обратно)

Оглавление

ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ том 19

ДЕЛО СУПРУГА-ДВОЕЖЕНЦА Романы

  ДЕЛО О СТРОЙНОЙ ТЕНИ

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

  ДЕЛО О ДВОЙНИКЕ ПОЖИЛОЙ ДАМЫ

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

  ДЕЛО СУПРУГА-ДВОЕЖЕНЦА

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

    Глава 15

    Глава 16

*** Примечания ***