Эдуард Лабулэ_СКАЗКИ_II (с.128-181)_Ивон и Финетта (art)_1861-020 (Глас А) [Эдуард Рене Лефебр Лабулэ] (pdf) читать онлайн

Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

❖❖ ❖❖

ИВОН И ФИНЕТТА. Бретонская ска
сказка.
YVON ET FINETTE. CONTE BRETON.

I.
Жил некогда в Бретани благородный
сеньор, барон де-Кервер.
Кервер. Его замок был
самым красивым во всей округе. Это было

большое готическое здание со сводами,
украшенными ажурными кружевами. ИздаИзд
ли его можно было принять за большую
беседку,
еседку, обвитую плющом. На первом этаэт
же расписные и разукрашенные окна выв
давались вперед в виде балконов, шесть из
них выходило на восток, шесть — на запад.
Утром, когда барон верхом на своем любилюб
мом коне выезжал в лес, сопровождаемый
борзыми, он в каждом окне приветствовал
одну из своих шести дочерей, которые с
молитвенниками в руках молили Бога о
благоденствии рода Керверов. Глядя на их
белокурые головки, голубые глаза и слосл
женные руки, можно было принять их за
шесть мадонн в лазоревых нишах. ВечеВеч
ром, когда
да солнце садилось, и барон после
объезда своих владений возвращался дод
мой, он издали видел в окнах, выходящих
на запад, шестерых своих сыновей с темте
ными кудрями, со смелыми взорами — надежду и славу семьи. Их можно было припр
нять за изваяния рыцарей у входа в храм.
Когда на добрых десять миль в округе

нужно было найти счастливого отца и м
могущественного барона, друзья и недруги
называли имя господина де
де-Кервера.

В замке было всего двенадцать окон, а
детей у барона было тринадцать. Младший,

которому не доставало
авало места, был красакрас
вец-мальчик
мальчик шестнадцати лет и звали его
Ивон. Как водится, он был любимцем.

Утром, при отъезде, и вечером, при возво
вращении, барон всегда находил на пороге
замка Ивона, который ожидал отца, чтобы
его обнять. Со своими русыми кудрями
кудрями,
ниспадавшими почти до пояса, стройным
станом, бойким отважным видом, смелыми
движениями Ивон был любимцем всех бребр
тонцев.

Когда ему исполнилось двенадцать лет,
он храбро напал на волка и убил его топотоп
ром, за это его прозвали Отважным.

Однажды, когда
да барон оставался дома и,
развлекаясь, сражался на шпагах со своим
конюшим, Ивон, в дорожном платье, вошел
в оружейную палату и, преклонив колено,
сказал:
— Мой государь и отец, я прошу Вашего
благословения, так как покидаю Вас. Род
Керверов богат рыцарями,
и, поэтому настала
моя пора искать счастья. Я отправляюсь в
далекие края испытать свою силу и приобприо
рести себе доброе имя.
— Ты прав, Отважный, — отвечал барон,
взволнованный более, чем ему хотелось бы
показать, — я не стану тебя удерживать,
но ты еще молод,, мое дитя, тебе было бы
лучше остаться еще год с нами.
— Мне шестнадцать лет, отец. Ты в этом
возрасте уже сразился с одним из Роганов.
Я не забыл, что наш герб — единорог, пр
пронизывающий льва, а наш девиз «Вперед!»

Я не хочу, чтобы у Керверов был повод
краснеть
аснеть за своего младшего члена семьи.

Ивон принял благословение отца, пожал
руку братьям, обнял сестер, простился с
рыдавшими вассалами и с легким сердцем
отправился в дорогу.
Ничто не задерживало его на пути: река
— он переправлялся вплавь, гора — он переходил ее, лес — он пробирался через нен
го по солнцу. «Вперед, Керверы!» — восклицал он, когда встречал препятствие и
смело преодолевал его.
Три года он странствовал по свету в п
поисках приключений то в роли победителя,
то в роли побежденного, всегда веселый
весе
и
смелый, как вдруг ему предложили идти
походом на норвежских язычников. Побить
неверных и покорить королевство было
двойным удовольствием. Ивон выбрал себе
двенадцать смелых товарищей, нанял нен
большое судно и водрузил на главной мачма
те голубой флаг с единорогом
динорогом и девизом
Керверов.

Море было спокойным, ветер — благоприятным, ночи — ясными. Ивон, лежа на
палубе, смотрел на звезды и искал ту, к
которая бросает свой мерцающий свет на о
отцовский замок. Вдруг судно наскочило на
скалу, раздался страшный треск, мачты
упали, как срубленные деревья, огромная
волна обрушилась на палубу и снесла все,
что было на ней.

— Вперед, Керверы! — воскликнул Ивон,
как только показался на поверхности моря,
и поплыл так спокойно, как будто купался
во рву древнего замка.

К счастью, взошла луна. Ивон заметил на
некотором расстоянии темное пятно среди
серебристых волн — это была земля. Он
достиг ее не без усилий и вышел, наконец,
на берег. Промокнув до костей, выбившись
из сил, он успокоился, помолился и заснул.

II.
Проснувшись
шись утром, Ивон попытался о
осмотреться, куда забросил его случай. Он
заметил в отдалении здание величиной с
собор, с окнами вышиною в пятьдесят фуф
тов. Он шел до него целый день и очути
очутился, наконец, перед огромной дверью с ттаким тяжелым молотком, что рука ч
человека
не могла бы его поднять.
Ивон схватил большой камень и начал
стучать.

— Войди, — сказал голос, звучащий, как
рев быка. В то же мгновение дверь откр
открылась, и маленький бретонец очутился лил
цом к лицу с великаном, ростом не менее
сорока футов.
— Как звать тебя и что тебе здесь надо?
— спросил великан, схватив нашего пут
путешественника за ворот и подняв его с зе
земли, чтобы лучше разглядеть.
— Меня зовут Отважным, и я ищу сч
счастья, — отвечал Ивон, с вызывающим в
видом разглядывая великана.
— В таком случае, славный
авный Отважный,
твое счастье обеспечено, — насмешливо
сказал великан. — Мне очень нужен слуга
и я беру тебя в услужение. Ты вступишь
тотчас же в свою должность. Теперь час,
когда я выгоняю пасти свое стадо, ты же
вычистишь хлев. Я не даю тебе другой р
работы, — прибавил он с усмешкой. — Ты
видишь, я — добрый хозяин. Делай свое

дело и не шатайся по дому, если дорожишь
головой!
«Поистине, хозяин, работа не тяжелая»,
— подумал Ивон. — «У меня, слава богу,
есть время вымести хлев. Чем бы заняться
пока, чтобы разогнать скуку? Не осмотреть
ли дом? Если мне запрещают заглянуть туда, значит, там есть на что посмотреть».
Он вошел в первую комнату. В ней стояла огромная печь с котлом, висевшим на
крюке. Котел кипел, хотя в очаге не было
видно огня.
— Это что такое? — сказал бретонец. —
Тут какая-то тайна.
Он отрезал прядь своих волос, погрузил
ее в котел и вынул. Прядь оказалась покрыта медью.
— О! — воскликнул он. — Вот так бульон,
совершенно необыкновенный! Глотнешь
его, так живо получишь медный желудок!

Он прошел в другую комнату, в ней тоже
находился котел, подвешенный на крюке и
кипевший без огня. Ивон погрузил в него
другую прядь волос и вынул ее посеребренной.
«В доме Керверов, — подумал он, —
бульон не так дорог, но, вероятно, вкуснее».
Затем он вошел в третью комнату. И
здесь был котел, кипевший без огня. Ивон
снова погрузил в него прядь волос и вынул
ее позолоченной, сияющей, как солнечный
луч.
— Славно! — воскликнул Ивон. — У нас в
Бретани у стариков есть поговорка: чем
дальше, тем хуже. Здесь же все наоборот:
чем дальше, тем лучше. Что же я найду в
четвертой комнате, уж не суп ли из бриллиантов?
Он открыл дверь и увидел нечто, прекраснее всех драгоценных камней. Это была девушка такой удивительной красоты,

что при виде ее ослепленный Ивон опусопу
тился на колени.
— Несчастный! — воскликнула она др
дрожащим голосом. — Что ты тут делаешь?
— Я здесь живу, — отвечал бретонец. —
Сегодня утром великан принял меня к себе
на службу.
— На службу! — повторила девушка. —
Упаси тебя небо от этого!
— Почему же? — сказал Ивон. — У меня
добрый хозяин, работа не тяжелая. Вымету
хлев, и дело с концом.
— Да, но как ты возьмешься за работу?
— спросила незнакомка. — Если ты будешь
работать, как все, то после каждой кучи
навоза, которую ты выбросишь за дверь,
целых десять вернется обратно в окно. Но
я скажу тебе, что надо делать. Поверни
вилы, мети палкой, — и навоз исчезнет в
мгновение ока.

— Хорошо, — сказал Ивон, затем сел
возле девушки и начал с нею разговар
разговаривать.
Она была дочерью феи, но гнусный в
великан сделал ее своей рабыней. Между товарищами по несчастью дружба возникает
быстро. К концу дня Финетта (так звали
незнакомку) и Ивон дали обет не разл
разлучаться друг с другом, если им удастся б
бежать от своего ужасного хозяина. Вся

сложность состояла в выборе средства для
побега.

— Вычистил хлев? — спросил великан,
хмуря брови.

Быстро бегут часы, когда их проводишь в
подобном разговоре. Приближался вечер, и
Финетта отослала своего нового друга, советуя ему вымести хлев до прихода великана.

— Все готово, хозяин, — отвечал Ивон,
нимало не смущаясь.

Ивон снял вилы со стены и решил сначала употребить их так, как видел у отца в
замке. Но ему не посчастливилось, и он
прекратил работу, так как через минуту в
хлев вернулось так много навозу, что бедный Ивон не знал, куда деваться. Тогда он
сделал так, как сказала ему Финетта: перевернул вилы и начал мести палкой. В
одно мгновение хлев был так чист, как
будто в него никогда не входило ни одно
животное.
По окончании работы Ивон уселся на
скамью у входа в дом. Как только он заметил великана, он стал смотреть в небо и
болтать ногами, напевая.

— Это мы сейчас увидим! — взревел великан.
Ворча, он вошел в хлев, нашел, что все в
порядке, и вернулся, разъяренный.
— Ты видел мою Финетту! — крикнул он.
— Не своими же мозгами ты додумался до
этого!
— Кто такая эта твоя Финетта? — спросил
Ивон, разевая рот и закрывая глаза. —
Это, вероятно, местный зверек? Хозяин,
покажи мне его!
— Молчи, дурак! — отвечал великан. —
Ты и без того скоро познакомишься с нею.

На другой день великан собрал своих
овец, чтобы гнать их в поле,
оле, и перед ухоух
дом приказал Ивону привести его коня, к
который пасся на горе.
— А затем, — сказал великан, злорадно
усмехаясь, — отдыхай хоть целый день. Ты
видишь, я — добрый хозяин. Исполни свою
работу и, главное, не рыскай по дому, не
то я отрублю тебе голову.
Ивон проводил великана прищуренными
глазами.
«Поистине, — произнес он про себя, —
ты — добрый хозяин, но, несмотря на твои
угрозы, я все-таки
таки войду в дом и поболтаю
с твоей Финеттой. Посмотрим, не станет ли
твоя Финетта скорее моей, чем твоей!»
И он побежал в комнату девушки.
— Победа! — воскликнул он при входе.
— Мне нечего делать целый день, нужно
только сходить на гору и привести оттуда
коня.

— Очень хорошо, — сказала Финетта, —
но как ты поймаешь его?
— Вот славный вопрос, — ответил Ивон,
— разве это так трудно — поймать коня?
Думается мне, что я видел и более норовиноров
стых коней, чем этот.
— Это не так легко, как ты думаешь, —
отвечала Финетта, — но я скажу тебе, что
нужно сделать. Как только ты подойдешь в
животному, пламя и искры вылетят из его
ноздрей,
здрей, как из горнила. Возьми удила, кок
торые спрятаны за дверью конюшни и кинь
их коню прямо в пасть. Он тотчас станет
смирным, как барашек, и ты сможешь дед
лать с ним, что угодно.
— Хорошо, — сказал Ивон.

Затем он сел рядом с Финеттой и начал с
нею беседовать.
овать. О чем они говорили? Обо
всем понемногу. Но как бы далеко ни зах
заходили они в своей фантазии, все равно во
возвращались к обещанию не разлучаться и к
необходимости бежать от великана. Часы
бегут быстро, когда их проводишь таким
образом. Наступал вечер. Ив
Ивон позабыл и
про гору, и про лошадь, и Финетта вновь
была вынуждена отослать его, советуя
привести животное до прихода хозяина.

Ивон бесстрашно поджидал огромное ж
животное и, как только оно раскрыло огне
огненную пасть, он бросил в нее удила. Тотчас
же конь стал смирным, как ягненок. Ивон
заставил его опуститься на колени, сел ему
на спину и спокойно вернулся д
домой.

Ивон взял удила, спрятанные за дверью
конюшни, и побежал на гору. Конь, веливел
чиной со слона, приближался вскачь, иси
кры и пламя вылетали из его ноздрей.

По окончании работы наш бретонец сн
снова уселся на скамью у входа в дом. Как
только он заметил великана, он стал смо
смотреть в небо и заболтал ногами, напевая
свою песенку.

— Привел ты коня? — спросил великан,
хмуря брови.
— Да, хозяин, — отвечал Ивон, нимало
не смущаясь. — Прелестное животное, оно
делает вам честь: послушно, красиво и хорошо выезжено. Оно там, в конюшне, ест
овес.
— Это мы сейчас увидим! — взревел великан. Ворча, он вошел в конюшню, нашел
все в полном порядке и вернулся, в ярости,
назад.
— Ты видел мою Финетту! — закричал
он. — Не своими же мозгами ты додумался
до этого!
— Хозяин, — сказал Ивон, зевая и закрывая глаза, — опять та же история! Кто
она — эта твоя Финетта? Раз и навсегда
прошу, покажи мне это чудовище.
— Молчи, дурак, — отвечал великан, —
ты и без этого очень скоро познакомишься
с нею.

На третий день, на рассвете, великан собрал своих овец, чтобы гнать их в поле, но
перед уходом сказал Ивону:
— Сегодня ты отправишься в преисподнюю за процентами с моего капитала. А затем, — продолжал он, злорадно усмехаясь,
— ты можешь отдыхать всю остальную
часть дня. Ты видишь, я — добрый хозяин.
«Добрый хозяин, положим», — подумал
про себя Ивон, — «но от этого моя задача
не легче. Пойти повидаться с Финеттой
просто необходимо, чтобы она помогла мне
выпутаться из этой истории».
Спросив своего друга о заданной на сегодня работе, Финетта сказала:
— Ну и как ты примешься за это дело?
— Решительно не знаю, — печально отвечал Ивон. — Я никогда не бывал в преисподней. И если бы даже нашел туда дорогу, то не знал бы, как там нужно разговаривать. Говори, я тебя слушаю.

— Видишь ту высокую скалу? — сказала
Финетта. — В ней один из входов в преиспреи
поднюю. Возьми эту палку, ударь три раза
о скалу, выйдет огненный демон. Ты скажи
ему, зачем ты пришел. Он спросит
росит тебя,
сколько тебе надо? Смотри, не забудь ему
ответить: «Не более того, что я смогу унеун
сти с собой!»
— Хорошо, — сказал Ивон. Затем он сел
рядом с Финеттой и начал с нею бесед
беседовать. Он так и остался бы сидеть около
нее, если бы при наступлении сумерек
сумер
девушка не послала его к высокой скале иси
полнять поручение великана.
Придя к указанному месту, Ивон увидел
высокую гранитную скалу, о которую он
три раза ударил палкой. Скала раскрыраскр
лась, из нее вышел демон, объятый пламеплам
нем.

— Что тебе надо? — вскричал
л он гром
громовым голосом.
— Я пришел за процентами с капитала
великана, — отвечал Ивон, нимало не
смущаясь.
— Сколько тебе надо?
— Не более того, что я смогу унести с с
собой, — отвечал бретонец.

— Счастлив же ты, что не просишь бол
больше, — отвечал ему демон. — Ступай в эту
пещеру, ты в ней найдешь то, что тебе
нужно.

Ивон вошел и широко раскрыл глаза. П
Повсюду лежало золото, серебро, бриллиа
бриллианты, изумруды. Их было так много, как пе
песка на дне морском. Юный Кервер наполнил
мешок, взвалил его себе на плечи и сп
спокойно
но пошел обратно к дому великана.
По окончании работы наш бретонец
уселся на скамью у входа в дом. Как тол
только он заметил великана, он стал смотреть в
небо и заболтал ногами, напевая родную
песенку.
— Ходил ты в преисподнюю за моими
процентами? — спросил ве
великан, хмуря
брови.

— Да, хозяин, — отвечал Ивон, нимало
не смущаясь, — мешок перед вами, вот
расчет.
— Это мы сейчас увидим! — взревел великан и развязал мешок, который был полон золота и серебра.
— Ты видел мою Финетту! — крикнул он.
— Не своими же мозгами ты додумался до
этого!
— Хозяин, — отвечал Ивон, зевая и закрывая глаза, — у тебя одна песня и один
припев: моя Финетта, да моя Финетта! Раз
и навсегда, покажи мне эту штучку!
— Ладно, ладно, — отвечал великан,
краснея от бешенства, — подожди до завтра, я тебя с ней познакомлю.
— Спасибо, хозяин — отвечал Ивон, —
это мило с вашей стороны, но по вашему
веселому лицу видно, что вы шутите со
мною.

III.
На другой день великан ушел из дому, не
дав Ивону никакого поручения, что обеспокоило Финетту. В полдень он вернулся
без стада и, жалуясь на усталость, сказал
молодой девушке:
— Ты найдешь у входа малыша, моего
слугу. Отруби ему голову и свари ее в
большом котле. Когда бульон будет готов,
позови меня.
Затем он растянулся на постели и заснул.
Он храпел так громко, что можно было подумать, что гром сотрясает горы.
Финетта приготовила плаху, взяла большой нож и позвала Ивона. Она слегка порезала ему мизинец, и три кровинки упали
на плаху.

— Вперед, Керверы! — воскликнул Ивон,
почувствовав себя на свободе. — Объясни,
дорогая Финетта, какую комедию мы играигр
ем с тобой в эту минуту?
— Бежим! Бежим! — отвечала она. — Если до заката солнца мы не покинем этот
проклятый остров, мы погибли.
— Вперед, Керверы! — отвечал Ивон,
смеясь. — Да сгинет великан!
Прохрапев с добрый час, великан открыл
один глаз и, сладко потягиваясь, спросил:
— Этого достаточно, — сказала молодая
девушка, — теперь помоги мне наполнить
напо
котел.
Они начали бросать в него все, что тольтол
ко могли найти: старые платья, старые
башмаки, старые ковры. Затем Финетта
взяла Ивона за руку, повела его в три пеп
редние комнаты, отлила три золотых шаш
рика, два серебряных и один медный.
Спрятав шарики в кошелек, они выбежали
из дому, направляясь к морю.

— Скоро сварится?
— Только закипает, — отвечала с плахи
первая кровинка.
Великан повернулся к стене и снова з
захрапел, сильнее прежнего. Проспал он ч
часа два, потянулся, открыл один глаз и
крикнул:
— Послушай! Скоро ли готово?

— Уже кипит, — отвечала с плахи вторая
кровинка. Великан повернулся на другой
бок и проспал еще час.
Затем он вытянул свои громадные ноги и
вскрикнул:
— Неужели еще не готово?
— Готово, — отвечала ему третья крокр
винка. Великан поднялся, сел на постели,
протер глаза и стал искать того, кто с ним
говорил, но никого не увидел.
— Финетта! — заревел он. — Поч
Почему не
накрыт стол?
Ответа не последовало. Взбешенный вев
ликан вскочил с постели, схватил свою
ложку, походившую размерами на котел,
насаженный на вилы, и стал пробовать
суп.
— Финетта! — заревел он. — Ты забыла
положить соли! Что это за бульон? Я не
вижу в нем ничего мясного!

Но зато он увидел в нем свой ковер, к
который еще не успел как следует выварит
вывариться. При виде его великан пришел в такую
ярость, что еле удержался на ногах.

— Злодеи! — воскликнул он. — Насме
Насмеялись надо мной, поплатитесь же вы за это!
Он вышел из дому с дубиной в руке и
зашагал так, что ровно через четверть часа
увидел обоих беглецов на порядочном ра
расстоянии от берега. От радости он испустил
крик, разбудивший эхо на двадцать миль в
округе.
Финетта, задрожав, остановилась. Ивон
прижал ее к своему сердцу.
— Вперед, Керверы! — сказал он. — Море недалеко, мы достигнем его раньше нан
шего врага.
— Вот он! Вот он! — крикнула Финетта,
указывая на великана, который находился
от них уже не более, чем в ста шагах. —
Мы погибли, если нас не спасет этот талисман!
Она вынула медный шарик и кинула его
на землю со словами:

— Медный шарик, выручай,
и злодею помешай!

Тотчас же земля раскололась со страшным треском.
Огромная трещина, бездонная пропасть
остановила великана, который уже протянул руку, чтобы схватить беглецов.
— Бежим! — воскликнула Финетта, увлекая за собой Ивона, насмешливо глядевшего на великана.
Великан принялся бегать вдоль бездны
то в одну, то в другую сторону, как медведь в клетке. Наконец, в бешенстве, он
вырвал с корнем огромный дуб и перекинул его через трещину. Дерево упало и
чуть не задавило своими ветвями беглецов.
Великан сел верхом на этот естественный
мост, согнувшийся под ним. Повиснув та-

ким образом между небом и землею, он начал осторожно продвигаться вперед, с трудом прокладывая себе путь среди ветвей.
Когда он добрался до края пропасти, Ивон
и Финетта были уже на берегу, перед ними
волновалось море.
Увы, нигде не было видно ни барки, ни
лодки. Беглецы попали в трудное положение. Ивон начал собирать камни, чтобы
напасть на великана и дорого продать ему
свою жизнь. Финетта в сильном волнении
вынула один из серебряных шариков и кинула его в волны со словами:

— Серебряный шарик, спаси!
От злодея нас унеси!

Как только шарик утонул, появился пр
прекрасный корабль, распускающий нав
навстречу
ветру свои паруса, словно лебедь бел
белоснежные крылья. Ивон и Финетта взошли
на корабль. Когда взбешенный великан
подбежал к берегу, корабль уже удалялся
на всех парусах, оставляя за собой дли
длинную полосу света и морской пены.

Великаны не любят воды. Это факт, доказанный уже стариком Гомером, хорошо
знавшим Полифема. Подтверждение этому
можно найти во всех «Естественных ист
историях», заслуживающих этого названия. Х
Хозяин Финетты имел сходство с Полифемом,
он побагровел при виде ускользающих
пленников, бегал
ал в бешенстве по берегу,
кидал в корабль громадные глыбы скал,
которые, к счастью, не долетали до него.
Наконец, потеряв рассудок от гнева, он
кинулся, очертя голову, в волны и поплыл
за кораблем с ужасающей быстротой. С
каждым взмахом руки он приближался на

сорок футов, пыхтя и рассекая волны. ПоП
степенно он настигал своих врагов. ОстаОст
валось приложить лишь небольшое усилие,
чтобы схватить корабельный руль, и он
уже протянул к нему свою косматую руку,
но Финетта, обливаясь слезами, бросила в
море второй серебряный
ебряный шарик со словаслов
ми:

— Шарик серебряный, нам помоги!
От злодея нас сбереги!

Из пенистых волн внезапно появилась
гигантская рыба-пила.
пила. Она бросилась на
великана, едва успевшего нырнуть. Она
загнала его под самые гребни волн и заз
ставила его плыть изо всех сил обратно к
берегу. Несчастный достиг его с большим
трудом и упал на песок мокрый, измученизмуче
ный, побежденный.

— Вперед, Керверы! — крикнул Ивон. —
Мы спасены!
— Нет еще, — отвечала встревоженная
Финетта. — У великана есть крестная мать
— колдунья. — Боюсь, как бы она не взд
вздумала отомстить за оскорбление, нанесе
нанесенное ее крестнику. Благодаря моему зн
знакомству с волшебными чарами, я узнала,

что, если ты хоть на одну минуту покинешь
меня, дорогой Ивон, я должна опасаться
всего до тех пор, пока ты не дашь мне свое
имя в дворцовой часовне Керверов.
— Клянусь единорогом моих предков! —
воскликнул Ивон. — Дорогая Финетта, разра
ве я не с тобою? Разве я тебя покидаю?
Неужели ты думаешь, что судьба вырвала
нас из когтей этого чудовища, чтобы утоут
пить у берегов моей родины?
Он так весело засмеялся, сверкая своими
белыми зубами, что и Финетта стала смесм
яться над своими страхами. О, юность,
юность! Как быстро исчезают твои печали!
Солнце так скоро проглядывает после дождо
дя, что даже огорчения твои приятнее с
самых счастливых дней старости!

IV.

Дальнейшее путешествие прошло благ
благополучно. Казалось, невидимая рука н
направляла корабль к берегам Бретани. Дв
Двадцать дней спустя молодые люди высад
высадились на берегу небольшого залива непод
неподалеку от замка Керверов. Выйдя на берег,
Ивон хотел было поблагодарить экипаж
корабля, но никого уже не было видно.
Судно исчезло в море, не оставив после
себя никаких следов.

Ивон узнал то место, где он часто в детде
стве собирал раковины и охотился за кракр
бами, прятавшимися в своих норах. Через
полчаса
а он должен был увидеть своды и
башни старого замка. Его сердце билось,
он нежно взглянул на Финетту и впервые
заметил ее причудливый наряд, совершенсоверше
но неприличный для дамы, намеревавшейнамеревавше
ся вступить в благородный дом Керверов.
— Дорогое дитя, — сказал он ей,
ей — барон, мой отец, важная персона, привыкшая
к тому, чтобы его все уважали. Я не смею
представить тебя в подобном цыганском
наряде, и тебе не пристало идти пешком в
наш величественный замок, это могут д
делать только мужчины. Подожди меня нен
сколько минут, я вернусь с платьями и
иноходцем одной из моих сестер. Я желаю,
чтобы тебя встретили как даму знатного
происхождения и чтобы при твоем появлепоявл
нии мой отец сам вышел на крыльцо и счел
бы за честь помочь тебе сойти с коня.

— Ивон! Ивон! — воскликнула Финетта.
— Не покидай меня, умоляю тебя. Как
только ты вернешься в свой замок, ты меня
забудешь, я это знаю.

— Забыть тебя! Если бы кто
кто-либо другой,
а не ты, нанес мне подобную обиду, я с
мечом в руке научил бы его, что значит
сомневаться в слове Кервера. Забыть тебя,

моя Финетта! Ты не знаешь, что такое верность бретонца!
Бретонцы верны, никто не сомневается в
этом, но они в гораздо большей степени
упрямы. Как ни молила Ивона своим нежным голосом бедная Финетта, ей пришлось,
в конце концов, уступить. Она сдалась
против своей воли и сказала ему:
— Так ступай же без меня в свой замок,
но оставайся там ровно столько, чтобы успеть лишь поздороваться со своими родными. Беги прямо в конюшню и возвращайся, как можно скорее. Тебя окружат со
всех сторон, старайся ни на кого не смотреть и, главное, не ешь и не пей ничего,
даже воды, иначе не миновать нам с тобою
несчастья.
Ивон обещал и поклялся исполнить все,
что говорила ему Финетта, но в душе он
смеялся над ее женской слабостью. Он был
спокоен за себя и горделиво размышлял о
том, что истинный бретонец вовсе не похо-

дит на этих легкомысленных французов,
слова которых, как говорят, уносятся первым же дуновением ветра.
Когда наш скиталец вошел в древний замок, он с трудом узнал его мрачные стены.
Сверху донизу окна были украшены зеленью и цветами, двор замка был устлан
свежей травой. На одном конце двора
стояли столы, ломившиеся под тяжестью
яств, вино лилось рекою. На другом конце
двора музыканты, сидя на бочках, играли
на своих инструментах. Вассалы с женами,
в праздничных нарядах, плясали и пели,
пели и плясали. В замке было большое
торжество, даже барон улыбался. Он выдавал замуж свою пятую дочь за кавалера
де-Кернавалена. Этот благородный союз
прибавлял лишний цветок к блестящему
гербу старика Кервера.

Ивона узнали и приветствовали,
ветствовали, он был
тотчас же окружен пирующими. Его цел
целовали, хватали за руки.

Где он пропадал? Откуда явился? Заво
Завоевал ли королевство или герцогство? Привез
ли он невесте драгоценное ожерелье к
какой-нибудь
нибудь королевы? Покровительствов
Покровительствовали ли ему феи? Сколько
ко соперников сбр
сбросил он с коней на турнирах? Все эти вопр
вопросы задавали ему непрерывно. Ивон почт
почтительно поцеловал руку своего отца и п
поспешил в комнаты своих сестер. Там он
выбрал два самых лучших платья, пошел в
конюшню, оседлал иноходца, вскочил на
прекрасного
асного испанского жеребца и только
хотел было выехать из замка, как увидел
перед собою своих родных, друзей, оруж
оруженосцев и вассалов с кубками в руках: все
хотели чокнуться со своим юным господ
господином и выпить по случаю его благополучн
благополучного возвращения.

Ивон вежливо
ливо поблагодарил их, он припр
ветствовал жестом эту дружественную толто
пу и прокладывал себе понемногу сквозь
нее дорогу. Вдруг у выезда, близ опущенопуще
ного подъемного моста незнакомая дама,
быть может, сестра жениха, блондинка с
гордым, надменным видом, приблизилась
приблизи
к
нему, держа двумя пальцами румяное я
яблочко.
— Прекрасный рыцарь, — проговорила
она с обворожительной улыбкой, — вы не
откажете даме в ее первой просьбе? Отв
Отведайте, пожалуйста, это яблоко. Я полагаю,
что после долгого путешествия, если даже
вы не чувствуете
ствуете ни голода, ни жажды, вы
не забыли, по крайней мере, правил вежве
ливости.
Такому вызову Ивон не осмелился откаотк
зать. Он сдался. Едва только попробовал
он яблоко, как оглянулся вокруг, точно
спросонок.

«Почему я сижу верхом? — подумал он.
— Что означает
ет этот конь, которого я веду
за собой? Разве мое место не около отца,
на свадьбе моей сестры? Зачем мне покипок
дать замок?»
Он бросил повод коня одному из слуг,
ловко соскочил на землю и предложил рур
ку блондинке, которая с этой минуты выв
брала его своим кавалером
ером и в знак своего
особого расположения дала ему свой букет
цветов.
К вечеру в замке Керверов было двумя
обрученными больше. Ивон поклялся в
верности незнакомке. Финетта была забызаб
та.

V.

Сидя на берегу моря, Финетта целый
день напрасно поджидала Ивона.
а. Солнце
утопало в багровых волнах, когда Финетта
со вздохом поднялась с места и направинаправ
лась к замку. Немного пройдя по пустынпусты
ной дороге, окаймленной диким терном в
цвету, она очутилась перед убогой хиж
хижиной, у входа в которую беззубая старуха
готовилась доить
оить корову. Финетта подошла
к ней и, вежливо поклонившись, попросила
дать ей убежище на ночь.

Старуха оглядела незнакомку с головы
до ног. В своих полусапожках, опушенных
мехом, длинной юбке тёмно-красного
красного цвецв
та, голубом корсаже, обшитом янтарем, и в
диадеме
адеме Финетта скорее походила на египеги
тянку, чем на христианку. Старуха нахмунахм
рила брови и, грозя бедной сироте кулакул
ком, воскликнула:
— Убирайся вон, колдунья! Нет тебе месме
та в этом честном жилище!

— Бабушка, — сказала Финетта, — дайте
мне хоть уголок в хлеву!

— Вот как? — возразила старуха, улыб
улыбаясь во весь рот и обнаруживая единстве
единственный свой зуб, который выглядывал изо рта
в виде клыка. — Ты просишь уголок в хл
хлеву? Ты получишь его, если наполнишь мне
золотом это ведерко.
— Согласна, — спокойно отвечала Ф
Финетта.

Она открыла висевший на поясе кошекош
лек, вынула оттуда золотой шарик и кинукин
ла его в ведерко со словами:

— Шарик, шарик золотой,
помоги мне, дорогой!

Тотчас на дне ведерка послышался звон
монет. Они поднимались все выше и выше,
подпрыгивая, как рыбки
ыбки в сетке, в то вр
время как изумленная старуха подскочила,
просунула руку под дужку ведра и, клан
кланяясь Финетте, воскликнула:
— Сударыня, все ваше, дом, корова и о
остальное! Я ухожу в город и заживу там б
барыней, ничего не делая! Ах! Если бы тольтол
ко я была моложе
оже лет на шестьдесят!

И вот, опираясь на свой костыль и не ого
лядываясь назад, старушка поковыляла к
замку Керверов.

рога, даже пауки в углах — все превратилось в золото. Можно было подумать, что
это сказочная китайская
я беседка.

Финетта вошла в хижину. Это была ужасужа
ная лачуга, темная, низкая, сырая, зловонзлово
ная, полная пыли и паутины. Печальное
убежище для девушки, привыкшей жить в
доме великана! Хладнокровно приблизиприблиз
лась Финетта к очагу, где дымилось нен
сколько полусырых веток терновника, выв
нула из кошелька второй золотой шарик и
бросила его в огонь со словами:

— Шарик, шарик золотой,
помоги мне, дорогой!

Тотчас же золото расплавилось, закипело
и разлилось по всему дому, как вода. И вот
весь домик, стены, крыша, деревянное
кресло, скамья, сундук, кровать, коровьи

При свете луны, сквозь чащу деревьев
домик блестел, как звезда во мраке ночи.
Когда Финетта подоила корову и напилась
молока, она, не раздеваясь, бросилась на
кровать и, усталая от дневных невзгод, з
заснула, вся в слезах.

Старухи не умеют держать
ть язык за зубазуб
ми, особенно в Бретани.

Добравшись до деревушки, находивше
находившейся недалеко от замка Керверов, старуха
побежала к дворецкому. Это было важное
лицо, которое не раз заставляло трепетать
старуху, когда та ненароком заходила на
барскую кухню. Дворецкий
цкий выслушал с
со-

общение старухи, покачал несколько раз
головою, заявив, что все это вздор и пу
пустяки. Затем незаметно он взял весы, взв
взвесил старухины монеты, которые оказались
отличной чеканки и высокой пробы, ост
оставил у себя самую лучшую, какую только
смог найти, и, в заключение, посоветовал
своей собеседнице никому не говорить об
этом странном приключении.

— Если в это дело вмешается судья или
господский управляющий, — сказал он, —
то, самое меньшее, что с тобою может слусл
читься, это то, что ты никогда не увидишь
этих маленьких золотых кружочков. Эти
господа не любят дележа: без долгих ра
размышлений и разговоров они берут себе
всё.

Даже собаки, лая на нее, казалось, гов
говорили на своём языке о золоте.

Старуха поблагодарила дворецкого за
совет и решила ему последовать. Поэтому в
тот же вечер она никому не рассказала
своей истории,
рии, кроме двух соседок, своих
самых лучших подруг. Обе поклялись ей
головами своих маленьких деток хранить
все в тайне. Клятва была так торжественна
и так свято хранима, что на другой день в
полдень в деревне не было мальчишки, кок
торый не указывал бы пальцем
цем на старуху.

Не каждый день можно встретить девушдеву
ку, которая занималась бы наполнением
ведер золотыми монетами.
Будь она даже колдуньей, в хозяйстве
такая девушка была бы настоящим сокрос
вищем. Дворецкий, который не был женат,
был занят этими размышлениями вечером
перед сном. Утром он встал до рассвета,
чтобы отправиться к незнакомке. В утренутре
них сумерках он заметил вдалеке нечто
вроде сияния среди деревьев и весьма
удивился, когда вместо
то убогой хижины
увидел золотой дом. Но что удивило и восво
хитило его гораздо более при входе в этот
маленький дворец — это красавица с те
темными волосами, прявшая у окна с величивелич
ем императрицы.
Как и все мужчины, дворецкий знал себе
цену и сознавал в глубине души, что не
было на свете женщины, которая не сочла
бы за счастье отдать ему свою руку. ПоП
этому он объявил немедленно Финетте, что

пришел на ней жениться. Девушка начала
смеяться, и дворецкий взбесился.

— Берегись, — сказал он ей угрожающим
голосом, — я здесь хозяин. Неизвестно, кто
ты такая, неизвестно, откуда ты пришла.
Золото, которое ты подарила старухе, поп
дозрительно. В этом доме неладно. Если ты
тотчас же не согласишься сделаться моей
женой, я арестую тебя, и тогда, быть мом
жет, сегодняшним же вечером
ом на костре
перед дворцом Керверов сожгут колдунью.
— Вы весьма любезны, — сказала Фине
Финетта с грациозной улыбкой, — но у вас очень
оригинальный способ ухаживать за дамадам
ми. Любой вежливый человек всегда щадит
их робость и застенчивость.
— Мы, бретонцы, — сказал
азал дворецкий, —
весьма услужливы. Мы идем прямо к цели.
Свадьба или тюрьма? Выбирай.
— Хорошо, — промолвила Финетта, ост
оставив свою прялку. — Ах! Посмотрите, огонь
выпал из очага в комнату!
— Не беспокойся, я брошу головни обо
ратно в очаг.

— Поправьте огонь как следует, — попросила Финетта, — отодвиньте золу п
подальше. Вы хорошо держите щипцы?
— Очень, — отвечал дворецкий, подб
подбиравший в это время дымившиеся угли.
— Абракадабра! — воскликнула, вставая,
Финетта. — Держи щипцы, злодей, до в
вечера, не расставайтесь
ь друг с другом до
заката солнца!

Сказано — сделано. Злой дворецкий осо
тавался на своем месте в течение целого
дня, подбирая и бросая в очаг щипцами
дымившиеся угли, которые отскакивали
ему в лицо, горячий пепел летел ему прямо
в глаза. Сколько он ни кричал,
ал, ни молил,
ни плакал, ни ругался — никто не слышал
его. Если бы Финетта осталась дома, она,
без сомнения, сжалилась бы над несчастнесчас
ным, но, заколдовав его, она побежала к
морю. Там, позабыв все на свете, она стала
вновь поджидать Ивона, который все не
возвращался.
Как только зашло солнце, щипцы выпали
из рук дворецкого и он пустился бежать
без оглядки, точно сам дьявол гнался за
ним по пятам. Он делал такие прыжки, иси
пускал такие вопли, был так чёрен, опалён
и напуган, что вся деревня в страхе смотсмо
рела на него, как на сумасшедшего. Самые
смелые пытались заговорить с ним, но он
бежал, не отвечая, и скрылся в своем дод

ме, посрамленный больше, чем попавший в
капкан волк.

Вечером, когда опечаленная Финетта
возвратилась в свое жилище, она застала

там уже не дворецкого,
орецкого, а другого, хотя и
не менее грозного посетителя.
Местный судья, узнав историю с монетамонет
ми, тоже решил жениться на иностранке.
Он не был так груб, как дворецкий, это
был веселый толстяк, который не мог скаск
зать слова, не покатываясь со смеху и не
показывая
азывая своих желтых зубов. Но, в сущсу
ности, он был не менее навязчив и грозен,
чем его предшественник. Финетта умоляла
господина судью оставить ее в покое, го
господин судья расхохотался и дал вежливо
понять ей, что по праву, присвоенному его
должности, он может
ет сажать в тюрьму и
вешать без суда и следствия кого угодно.
Финетта со слезами и мольбой сложила рур
ки. Вместо всякого ответа судья вынул из
кармана свиток пергамента, написал на
нем акт о бракосочетании и объявил ФиФ
нетте, что он не уйдет, пока она его не
подпишет, даже если бы ему пришлось
провести в ее доме всю ночь.

— Но, — прибавил он, — если моя особа
вам не нравится, я не буду настаивать, вот
другой лист пергамента, на котором я могу
написать все, что угодно, и, если вид мой
вам неприятен, нет ничего легче, как навсегда закрыть вам глаза.

Говоря это, он провел рукой вокруг шеи
и высунул язык так мило, что мог развесеразвес
лить всякого.
— Боже мой! — сказала Финетта. — Я,
быть может, и решилась бы на то, чего вы
желаете, если бы я была уверена, что найна
ду в вас доброго мужа, но я боюсь.
— Чего же, дорогое дитя? — сказал с
судья, улыбаясь и принимая гордый вид, как
распустивший хвост павлин.
— Неужели вы думаете, — отвечала она
капризным тоном, — что добрый муж ост
оставил бы эту дверь отворенной и не чувствочувств
вал бы,, что холодный ветер дует на его
жену?
— Вы правы, моя красавица, — сказал
судья, — я невежлив, но сейчас же иси
правлю свой промах.
— Вы нашли засов? — спросила Финетта.

— Да, моя прелесть, — отвечал счастл
счастливый судья, — я сейчас запру им дверь.
— Абракадабра! — закричала Финетта. —
Пусть же дверь тебя держит, злодей, и
держи ее сам до рассвета!

И дверь начала отворяться и затворяться, стукаясь о стены, точно орел, машущий
крыльями. Посудите же сами, как выплясывал бедный пленник целую ночь. Никогда ему не приходилось танцевать такой
танец, и я полагаю, что никогда после этого он не желал повторить его. То он сам
распахивал дверь на улицу, то дверь его
прихлопывала, придавливая к стене. Он
бегал взад и вперед, кричал, плакал, просил. Напрасный труд: дверь была глуха к
его мольбам, а Финетта спала.
На рассвете его сжатые руки раскрылись,
и он хлопнулся головой о землю. Недолго
думая, он бросился бежать, как будто его
преследовали сарацины. Он даже не оглядывался, боясь, что дверь гонится за ним
по пятам. К счастью, когда он возвратился
домой, все еще спали, и он мог спрятаться
в постель прежде, чем ужасный вид его
был кем-либо замечен. Великое счастье!
Он был в пыли с головы до ног и так бле-

ден, растерян и испуган, что его можно
было принять за убежавшую из ада тень.
Когда Финетта открыла глаза, она увидела около свой постели высокого человека в
черном платье, бархатной шляпе и со шпагой, как у рыцаря.
То был сенешаль (5) двора и владений
Керверов. Скрестив руки, он смотрел на
молодую девушку таким взглядом, который
пронизывал ее холодом до мозга костей.
— Как твое имя, вассалка? — спросил он
громовым голосом.
— Финетта, сударь, — отвечала она,
дрожа всем телом.
— Этот золотой дом и эта золотая мебель
принадлежат тебе?
— Да, сударь, всё к вашим услугам.
— Именно этого я и хочу, — сурово заметил сенешаль. — Встань, вассалка, я хочу
оказать тебе честь: я женюсь на тебе и бе-

ру под покровительство твою личность и
имущество.

— Сударь, — сказала Финетта, — это
слишком большая честь для такой бедной
девушки, как я, я иностранка
ностранка и не имею ни
родных, ни друзей.
— Замолчи, вассалка! — сказал сенешаль. — Я твой властелин и начальник и
не нуждаюсь в твоем мнении. Подпиши эту
бумагу.
— Сударь, — отвечала Финетта, — я не
умею писать.
— Неужели ты воображаешь, что я это
умею лучше тебя? — возразил сенешаль
голосом, от которого задрожал дом. — Уж
не принимаешь ли ты меня за писаря? Пр
Простой крест — вот подпись рыцарей. — Он
поставил большой крест на бумаге и пр
протянул перо Финетте.
— Подпиши, — сказал он. — Если ты не
поставишь крест,
ст, то сама вынесешь себе
приговор, безбожница, и я приму на себя
его исполнение.

Говоря это, он вынул из ножен тяжелую
шпагу и бросил её на стол. Вместо ответа
Финетта выскочила в окно и спряталась в
хлеву. Сенешаль бросился за ней, но, когда он захотел туда войти, его задержало
непредвиденное препятствие. Испуганная
корова при виде молодой девушки попятилась назад и заняла проход. Финетта держала ее за рога, пользуясь ею, как щитом.
— Ты не уйдешь от меня, колдунья! —
закричал сенешаль и, схватив с силой,
достойной Геркулеса, корову за хвост, вытащил ее из хлева.
— Абракадабра! — закричала Финетта. —
Пусть же коровий хвост тебя держит, злодей, и держи его сам до тех пор, пока вы
вместе не совершите кругосветное путешествие!

И вот корова полетела, как молния, волоча за собой несчастного сенешаля. Ничто не могло остановить неразлучных путешественников, они бежали через горы и
долы, переносились через болота, рвы и
леса, скользили по поверхности моря, не
погружаясь в воду, мерзли в Сибири, пеклись на солнце в Африке, взлетали на Гималаи, спускались с Монблана и, наконец,

после тридцатишестичасового бесприме
беспримерного путешествия наконец остановились,
задыхаясь и выбившись из сил, на площаплощ
ди деревни Керверов.

зан по милости африканских кактусов и
азиатских кустарников, он нисколько не
утратил своего величия. Грозным жестом
он рассеял
ассеял толпу черни и, ковыляя, отпр
отправился домой, чтобы освежиться и отдо
отдохнуть, в чем он начинал чувствовать п
потребность.

VI.
Сенешаль, привязанный к коровьему
хвосту, — зрелище, которое не каждый
деньслучается видеть. Поэтому все кр
крестьяне окружили его, чтобы посмотреть на
это чудо. Но как ни был сенешаль растеррасте

В то время как дворецкий, судья и сен
сенешаль претерпевали эти маленькие невзг
невзгоды, рассказывать о которых они считали
излишним, в замке Керверов готовились к

важному событию — к свадьбе Ивона и беб
локурой дамы. Все было готово за два дня,
со всей округи на двадцать миль вокруг
собрались друзья и знакомые. И вот в одно
прекрасное утро Ивон со своей невестой
вместе с господином и госпожой
ой де-Кервер
де
заняли место в убранной зеленью карете и
с большой пышностью отправились в зназн
менитый монастырь Сен-Маклу.
Маклу. Справа и
слева жениха с невестой сопровождали сто
рыцарей в железных латах на разукрашенразукраше
ных парадными лентами конях. В знак осоос
бого почета
та у каждого из них было поднято
забрало и опущено копье. За каждым ехал,
держа знамя, оруженосец. Во главе пр
процессии гарцевал сенешаль с золотым жезже
лом в руке. За каретой шел с важностью
судья в сопровождении вассалов и вассавасс
лок, между тем как дворецкий укрощал
крощал
любопытную толпу крестьян, столь же нен
воздержанных в своей страсти к зрелищам,
как и в болтовне.

Но, едва они отъехали на милю от замка,
как при переправе через ручей у кареты
сломался один из вальков. Пришлось ост
остановиться. Исправив повреждение, хлестнули лошадей, которые так сильно дернули,
что и другой валёк разлетелся на нескол
несколько частей. Шесть раз меняли этот злоп
злопо-

лучный кусок дерева, шесть раз он снова
ломался, и все никак не могли выбраться
из ямы, в которой увязла свадебная карекар
та. Каждый подавал советы, крестьяне, заз
нимавшиеся каретным ремеслом, не отстаотст
вали от других, стараясь щегольнуть зназн
нием дела. Это придало смелости дворецдворе
кому, он подошел к барону де-Керверу,
Керверу,
снял шляпу и, почесывая затылок, сказал:
— Ваша светлость, в доме, который блестит сквозь листву, живет иностранка, кок
торая щедра, как никто. Попросите ее
одолжить вам свои щипцы, чтобы из них
сделать валек, я думаю, они-то
то выдержат
до завтра.
Барон кивнул головой, десять человек
крестьян побежали к дому Финетты, котокот
рая очень охотно
хотно дала им золотые щипцы.
Их вставили вместо валька, пристегнули
постромки, лошади рванули и вынесли как
рету, как перышко.

Радость была общая, но она продолжалась недолго. Через сто шагов затрещало и
выпало дно кареты и с ним едва не погибла вся благородная семья Керверов. Каретники и тележники тотчас же принялись
за работу, напилили досок, прибили их
крепко-накрепко гвоздями и в одно мгновение поправили беду. Вперед, Керверы! И
что же? Все двигаются в путь, пол кареты
остается на месте, госпожа де-Кервер неподвижно сидит рядом с невестой в то время, как Ивон с бароном несутся вскачь.
Новое затруднение, новое отчаяние. Но
все усилия напрасны — три раза чинили
карету, и три раза она снова ломалась.
Можно было подумать, что она заколдована.
Каждый подавал советы, и это придало
смелости судье. Он подошел к барону деКервер и, отвесив низкий поклон, сказал:
— Ваша светлость, в доме, который блестит там сквозь листву, живет иностранка,

которая щедра, как никто. Попросите ее
одолжить вам половинку двери, чтобы сделать из нее дно колесницы, я думаю, онато выдержит до завтра.
Барон кивнул головой, и двадцать человек крестьян побежали к Финетте, которая
очень охотно отдала половинку золотой
двери. Ее вставили в колесницу, и она
пришлась так хорошо, словно нарочно для
этого была сделана. В путь! Монастырь уже
виден, конец всем дорожным передрягам.
Ничуть не бывало! Лошади останавливаются и не хотят везти дальше. Вместо четырех лошадей впрягли шесть, восемь, десять, двенадцать, двадцать четыре — напрасный труд, карета не трогалась с места.
Чем больше хлестали лошадей, тем глубже
погружались в землю колеса, точно лемеха
у плуга.
Что делать? Идти пешком было неприлично. Сесть верхом на лошадей и подъехать к монастырю, подобно мещанам, было
не принято у Керверов. Поэтому всеми си-

лами старались поднять карету, толкали
колеса, кричали, сердились. Но, несмотря
на то, что говорили много, вперед не двидв
гались. Между тем наступил вечер, и нан
значенный для венчания час прошел.

— Ваша светлость, в доме, который бл
блестит там сквозь листву, живет иностранка,
которая щедра, как никто. Попросите ее
одолжить вам свою корову, чтобы довезти
карету, я думаю, что это животное может
везти хоть всю ночь.
Барон кивнул головой, и тридцать чел
человек крестьян побежали к Финетте, которая
очень охотно дала им свою корову с зол
золотыми рогами.
Въехать в монастырь на корове, быть
может, и не соответствовало мечтам бел
белокурой дамы,
амы, но это было всё же лучше, чем
сидеть на дороге, не венчаясь.
Итак, корову впрягли во главе четверки
и ждали, что будет делать хваленое живо
животное.

Каждый подавал советы, и это придало
смелости сенешалю.
алю. Он подошел к барону
де-Кервер,
Кервер, слез с коня и, сняв бархатную
шляпу, сказал:

Не успел кучер ударить кнутом, как кок
рова понеслась вскачь, как будто хотела
совершить кругосветное путешествие.
шествие. Л
Лошади, карета, барон и невеста, кучер —
все умчались за бешеным животным. Н
Напрасно рыцари пришпоривали коней, чточт
бы поспеть за женихом и невестой, нан
прасно вассалы и крестьяне бежали со
всех ног напрямик, желая пересечь ей дод
рогу, карета неслась, как на крыльях, даже
птица не смогла бы ее догнать.

Подъехав к воротам монастыря, нескол
несколько утомленная быстрой ездой свита не
прочь была сойти с коней. Всё было готово
для церемонии, все давно ожидали жениха
с невестой. Но, вместо того, чтобы останоостан
виться,
ся, корова понеслась еще быстрее.
Тринадцать раз обежала она вокруг мон
монастыря, с бешеной скоростью колеса го
горшечника, затем вдруг повернула на дорогу
к замку и побежала прямо через поля с ттакою быстротою, что едва не разбила в пух
и прах всех Керверов, пок
пока доставила их в
древний замок

VII.
В этот день нечего было и думать о
свадьбе. Но столы были накрыты, кушанья
поданы, а барон де-Кервер был слишком
благородным рыцарем, чтобы отпустить
своих добрых бретонцев, не дав им, согласно обычаю, вдоволь попировать от заката до восхода солнца и даже немного
дольше.
Подали знак садиться. На дворе в восемь
рядов было расставлено девяносто шесть
столов. Напротив, на высокой, обитой бархатом, эстраде, с балдахином посредине,
возвышался стол еще более широкий, чем
все остальные, уставленный цветами и
плодами, не говоря уже о жареных косулях
и павлинах, дымившихся весьма аппетитно. Здесь должны были сидеть новобрачные. Обычай требовал, чтобы даже самый
последний крестьянин мог удостоиться

чести поздравить молодых и осушить
кружку меда за здоровье и благополучие
знаменитого и могущественного рода Керверов.
Барон пригласил за свой стол сто рыцарей, за которыми разместились, чтобы прислуживать им, их оруженосцы. Справа он
посадил белокурую даму и Ивона, а слева
оставил место свободным и, подозвав пажа, сказал:
— Беги, дитя мое, к иностранке, которая
оказала нам так много услуг сегодня утром.
Не ее вина, если успех превзошел ее доброе желание. Скажи ей, что барон деКервер благодарит ее за помощь и просит
пожаловать на свадьбу его сына Ивона.
Придя в золотой дом, где Финетта горько
оплакивала своего жениха, паж преклонил
колено и от имени барона просил иностранку последовать за ним и удостоить
чести присутствовать на свадьбе рыцаря
Ивона.

— Кланяйся от меня своему господину, —
гордо отвечала молодая девушка, — и скажи ему, что, если он слишком важный го
господин, чтобы прийти ко мне, то и я слишсли
ком знатна, чтобы самой идти к нему.

Когда паж передал ответ иностранки,
господин де-Кервер
Кервер ударил по столу кул
кулаком так, что три блюда взлетели
злетели на воздух.
— Клянусь небом! — воскликнул он. —
Именно так подобает отвечать даме, и я тут
же признаю себя побежденным. Оседлайте
моего коня! Оруженосцы и пажи, будьте
готовы следовать за мною!
В сопровождении блестящей свиты барон
подъехал к дверям золотого дома и сошел
с коня. Он извинился перед Финеттой,
предложил ей руку, подал стремя и пос
посадил ее на коня сзади себя, как настоящую
герцогиню. Дорогой он из деликатности не
разговаривал с ней и, приехав в замок с
непокрытой головой, подвел её к оста
оставленному для нее месту почетной гостьи.

дый барон? Судя по костюму, она была
иностранкой. Не герцогиня ли нормандская
или королева французская? За разъясн
разъяснениями обратились к дворецкому, судье и
сенешалю. Дворецкий дрожал, судья бледбле
нел, сенешаль краснел, и все трое были
немы, как рыбы. Молчание этих важных
особ еще более увеличивало всеобщее
удивление.
Все взоры
оры были устремлены на Финетту,
а между тем на душе у нее была смертел
смертельная тоска. Ивон смотрел на нее и не узн
узнавал. Он бросил в её сторону равнодушный
взгляд и снова продолжал нежный разг
разговор с надменно улыбавшейся белокурой
дамой.

Отъезд барона Кервера наделал много
шума, возвращение же поразило еще
больше. Все спрашивали: кто эта дама, к
которой с таким почтением относится горго

В отчаянии Финетта вынул
вынула из кошелька
золотой шарик, последнюю свою надежду.
Продолжая разговаривать с бароном, кот
который был очарован ее умом, она повертела
в руке шарик и прошептала:

— Сокровище мое, шарик золотой,
Помоги мне, мой дорогой.

И вдруг шарик стал расти, расти и п
превратился в золотой кубок чудесной работы,
такой красивый, какого никогда еще не
приходилось видеть у себя на столе не
только барону, но даже и самому королю.
Финетта сама налила в кубок ароматного
меду и, подозвав смущенного и прятавш
прятавшегося сенешаля, сказала
ала ласковым голосом:
— Любезный сенешаль, прошу вас по
поднести этот кубок рыцарю Ивону, я хочу
выпить за его счастье, он не откажется
принять мой тост.
Ивон небрежно взял кубок, поднесенный
ему сенешалем на подносе из золота и
эмали, кивнул иностранке, выпи
выпил мед и,
поставив перед собой кубок, снова обр
обратился к занимавшей все его мысли белок
белокурой даме. Дама казалась встревоженной и
рассерженной, но рыцарь шепнул ей н
несколько слов, от которых она пришла в
восторг, глаза ее заблестели и рука снова
опустилась на плечо Ивона.

Финетта опустила голову и заплакала.
Все было потеряно.
— Дети! — воскликнул громким голосом
барон. — Наполняйте свои кубки! Выпьем
все за любезность и красоту знатной иноин
странки, удостоившей нас своим присутс
присутствием. За владелицу золотого дома!
Все начали кричать и пить. Ивон ограниогран
чился только тем, что поднял кубок на
уровень глаз. Но вдруг он задрожал и заз
мер с неподвижным взглядом, точно ему
представилось видение.
И, действительно, то было видение. В
кубке, как в зеркале, увидел Ивон все свои
сво
приключения. Великан его преследует,
Финетта увлекает за собой, он садится
вместе с ней на корабль, который спасает
их обоих, они сходят на берег Бретани. Он
оставляет ее, но только на минуту, она
плачет при расставании. Где же она? Рядом
с ним, конечно. Кто же другой, кроме ФиФ
нетты, мог сидеть рядом с Ивоном?

Он наклонился к белокурой даме и
вскрикнул, как будто наступил на змею,
затем, шатаясь, как пьяный, встал и угр
угрюмо посмотрел вокруг, но, увидев Финетту,
всплеснул дрожащими руками, бросился к
ней и, упав на колени, воскликнул прер
прерывающимся от рыданий голосом:

— Финетта, Финетта, простишь ли ты мем
ня?
Нет выше счастья, чем прощать. В тот же
день Финетта сидела рядом с Ивоном и, бог
знает, что поверяли они друг другу, смеясь
и плача одновременно.

А что же сталось с белокурой дамой? Не
знаю. При вскрике Ивона она исчезла.
Молва утверждает, что из замка выскочила
отвратительного вида старуха, преследуепреследу
мая собаками. Все Керверы сходились во
мнении, что белокурая дама была не кто
иная, как колдунья, крестная
тная мать великавелик
на. Во всяком случае, этот факт не нан
столько выяснен, чтоб я мог поручиться за
его достоверность. Всегда благоразумнее
думать, не имея даже доказательств, что
любая женщина — колдунья, но никогда
нельзя этого утверждать. Не погрешив пр
против истины, я могу только сказать, что
прерванный на минуту пир возобновился и

нисколько не потерял ни в продолжител
продолжительности, ни в весельи.

На следующий день рано утром направинаправ
лись в домовую церковь, и, к своей больбол
шой радости, Ивон обвенчался с Финеттой,
которая
рая не боялась больше никаких бед.
Затем пили, ели и танцевали в течение цец
лых тридцати шести часов и никто не дуд
мал об отдыхе. У дворецкого немного отяот
желели руки, судья потирал себе временавремен
ми спину, сенешаль чувствовал некоторое
утомление в ногах, и у всех
ех трех на совессове
ти лежала какая-то
то тяжесть, от которой им
хотелось освободиться, поэтому они крукр
жились, как молодые люди, до тех пор, поп
ка не свалились с ног и их не унесли. ФиФ
нетта не думала об ином мщении. Ее единеди
ственным желанием было видеть счастлисчастл
выми вокруг себя всех, кто имел какоекакое
нибудь отношение к знатному роду КервеКерв
ров. Поэтому память о ней до сих пор жиж
вет в Бретани. Каждый встречный охотно
покажет вам в развалинах замка статую
доброй госпожи с пятью маленькими шаришар
ками в руке.

❖❖ ❖❖