Последний враг (СИ) [Роман Струков] (fb2) читать постранично, страница - 3

глаз, но позади никого не было.

   Хрунгнир, да где эта сволочь?!

   Двалин стоял в центре сруба, не зная, в какую сторону повернуться.

   Потоптался, кружа на месте и ловя в окошко арбалетного прицела неровности местности.

   Тишина... Мёртвая.

   Только птички где-то чирикают... далеко...

   Фитфур облизнул пересохшие губы. Пивка бы сейчас - нормального, тёмного эля, который варят в отрогах родной Стены...

   Гном понял, что думает не о том, а в следующую секунду уже метнулся вперёд, кубарем катясь вниз по склону - к лошадям.

   В то место где он стоял вновь вонзилась стрела, Двалин не видел этого, но чувствовал. Ухо, привычное в темноте туннелей слушать тяжёлый "вздох земли" перед обвалом - тихий-тихий, но такой смертоносный - обмануть трудно... даже если владелец не был в этих туннелях лет двадцать.

   Пони были убиты только что - беззвучно, только бусины игольных наверший торчали из нервных узлов.

   Двалин остановился. Сплюнул - вязкая слюна клейкой нитью растянулась в воздухе, грозя запутаться в заплетённой в косу бороде. Переложил арбалет в начинающую неметь раненую руку, снял правой с пояса фляжку, зубами сорвал пробку, глотнул тёплой и начавшей уже горчить воды.

   Эльф, определённо, мог убить его в любой момент... но почему-то не торопился. Чтобы это могло значить?

   Впрочем, Двалин подозревал, что знает ответ.

   Следопыты, приходившие из леса, частенько рассказывали такие истории, но тогда, в безопасных стенах таверны это воспринималось как специально приукрашенные истории.

   Эльфы... развлекались.

   Могли неделями преследовать группу охотников или следопытов - то ли из развлечения, то ли тренируя навыки выслеживания людей.

   Иногда такие преследования заканчивались демонстративным расстрелом группы следопытов на выходе из Чёрного леса, иногда - следопытов отпускали, редко - следопытам удавалось провернуть такую же шутку с эльфами.

   Судя по всему, Двалин стал жертвой именно такого развлечения.

   Положив арбалет на землю, гном вытащил из седельной сумки набор инструментов для обработки ран, присел.

   Итак, эльф наблюдает... развлекается. Как долго это продлится?...

   Видимо, до тех пор, пока он будет эльфу забавен. Что ж, Фитфур был намерен удовлетворить его любопытство на всю катушку.

   Да и рану всё равно не мешало бы обработать.

   - Бьём железо не спеша мы, бьём железо не спеша, оттого что вся поковка что-то слишком горяча... - мурлыкал Двалин себе под нос старое заклинание, как частенько мурлыкал у горна.

   Смысла в песенке было немного, да он и не требовался - заклинания у горна нужны для того, чтобы регулировать дыхание да отмерять время - количество ударов, потребных для проковки да насколько её вновь опустить в горнило.

   Двалин, впрочем изрядно сомневался, что проковка исполненная под это заклинание будет качественной - поскольку напевал он на людском наречии, которое, наверняка, должно было быть эльфу более понятным.

   Подняв голову от раны Двалин вдруг опешил.

   Он, пожалуй отвлёкся и впрямь чересчур - но, всё же, увидеть в паре шагов от себя пару перевязанных шёлковой тесьмой стрел с вымазанным кровью белым оперением - было неприятно.

   "Косоглазый", противостоящий ему, был нечеловечески хладнокровен, терпелив и уверен в себе... да чего там, он и человеком-то не был.

   И любезно уведомил гнома в том, что убить его захотел вовсе не потому, что эльфья моча - или что там у них вместо неё - ему в голову ударила.

   Кровная месть.

   Очаровательно.

   За свою долгую жизнь Двалин не то чтоб совсем никого не убил. Человек, носящий оружие и содержащий таверну на Пограничных землях за полсотни лет не раз окажется в ситуации, когда он будет вынужден схватиться за оружие.

   И коли он до сих пор жив - значит мертвы его противники.

   Но в одном Фитфур был уверен совершенно точно. Никого из эльфьего племени он не убивал.

   Честно говоря, даже из родной общины он убрался по единственной причине. Слишком уж много его родственников было убито эльфами, а превращать свою жизнь в арию мести Двалину совершенно не хотелось. Уже потому, что и его