Большая Игра [Михаил Беляев] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Большая Игра — Ретрансляторы. Эпизод 1

Глава 1. Побег. Часть 1

БОЛЬШАЯ ИГРА — РЕТРАНСЛЯТОРЫ.

Эпизод первый.

Отражение.

Героями не рождаются, ими становятся.

Причём, против своей воли.

Глава 1. Побег.

Луна желтым пятном зависла в ночном небе, изредка показываясь между густыми, рваными облаками. Её серебристый свет едва освещал небольшой, довольно ветхий домик на краю леса, оставляя тусклые отблески на мокрой крыше. Промытый вечерним дождём воздух был холоден и недвижим, и лишь очень чуткий слух мог уловить среди шорохов леса людские голоса, доносившиеся сквозь черные, пустые глазницы окон.

— Не забудь документы, самое главное!.. — мужчина метался по комнате, отбрасывая зловещие тени на тускло освещенные отраженным лунным светом стены. Вокруг царил беспорядок — по полу были разбросаны бумаги, из стола выдраны все ящики, а их содержимое было кучами свалено возле стен вперемешку с одеждой.

— Рин! Где Рин?.. — отвечал дрожащий, срывающийся женский голос из соседней комнаты. В спешке побега они совсем позабыли о ней. Рассовав какие-то бумаги по карманам, мужчина бросился из комнаты в коридор и, громко стуча ногами по скрипучим доскам, спустился вниз. На секунду его охватила паника — неужели агенты уже проникли внутрь и выкрали их дочь? Бросившись на кухню, он облегченно выдохнул и крикнул жене: — Всё хорошо, она здесь!

Вжав голову в плечи, девочка сидела на полу между шкафами, накрытая рваным пледом, и мелко дрожала. Её пугала спешка, и внезапный, непонятный страх родителей передавался ребенку.

— Скорее, скорее! — тревожно посмотрев в окно, мужчина снова побежал наверх. — Я возьму сумки, спускайся вниз!

Поспешно поднявшись на второй этаж, он впотьмах наткнулся на дверь, ругнувшись, открыл ее, тут же ринулся к шкафам и начал вытряхивать их содержимое на пол, пихая что-то в большую сумку.

Его жена уже собрала кое-какие продукты, документы и деньги — все самое необходимое, что могло, по ее мнению, пригодиться беглецам, и торопливо спускалась вниз по лестнице. Тем временем вдалеке за окном замаячили желтые пятна фонарей. Совсем неожиданно — значит, их уже засекли, причем давно… бежать надо было срочно.

Второпях застегнув на куртке наполовину разошедшийся замок, глава семейства сбежал вниз по лестнице и, заскочив на кухню, подскочил к девочке, хватая её маленькую пухлую ладошку: — Пошли, Рин…

Подняв дочь с пола, он торопливо подошел к окну, возле которого уже стояла его жена и боязливо выглядывала наружу.

— Что ты там делаешь… — недовольно проворчал он и, таща дочь за собой, направился к задней двери. Вздрогнув от его голоса, женщина кивнула и торопливо последовала за мужем.

Дрожащими от волнения руками он всунул ключ в проржавевший замок раза с третьего или четвертого. Изъеденные ржавчиной и покрытые влагой петли надсадно скрипнули, в лицо пахнуло прохладной свежестью, перемешанной с запахом хвои. Поправив сумку на плече, он помог дочери спуститься по тихо скрипевшим ступеням и побежал к лесу. Следом бежала жена, охая на каждой кочке. Сзади донеслись негромкие голоса — видимо, те, кто за ними пришел, уже были возле двери. Сердце застучало еще сильнее — страх придал ему сил, и он сломя голову устремился в заросли кустарника, росшего на краю леса. Влажные, покрытые блестящими капельками ветки хлестко стегали его по лицу, цепляясь за одежду, словно пытаясь задержать, остановить беглеца. Где-то позади негромко ойкнула жена — неудачно отскочившая ветка ударила её по щеке, оставляя на коже кровоточащую царапину.

— Тише!.. — с замирающим сердцем зашипел он — еще не хватало того, чтобы их услышали! Пригнувшись ниже к земле, он мчался вперед — воздух со свистом вырывался из лёгких, зависая лёгким облачком в прохладной ночной мгле. Минут десять или пятнадцать они бежали в абсолютной тишине, пыхтя на кочках, перепрыгивая через узловатые коренья и поваленные деревья. Страх смерти гнал людей вперед, не давая передохнуть ни секунды — они не замечали ни пугающего хлопанья крыльев, ни хруста веток, то и дело раздававшегося где-нибудь рядом с ними. До границы, обещавшей если не спасение, то хотя бы жизнь, оставалось еще несколько километров.

Где-то далеко сзади послышался лай собак — наверное, они обшаривали дом и уже взяли их след. Значит, времени оставалось еще меньше… Перемахнув через маленький ручеёк, мужчина помог перебраться жене — она была истощена, но из последних сил старалась держаться. Вытащив из кармана крошечный пузырек с мутно-белой жидкостью, он зубами вырвал притертую пробку и вылил содержимое пузырька на траву — теперь собаки как минимум будут долго метаться по округе в поисках их следов. Выплюнув пробку, он швырнул пустой пузырек в ручей и, перехватив руку дочери, поспешил дальше.

Вскоре впереди показалась небольшая полянка, залитая тусклым лунным светом — на минуту рваные клочья облаков рассеялись, дав ночному светилу устлать землю своим призрачным сиянием.

— Давай передохнем хоть немного… — тяжело дыша, произнесла жена за его спиной. — Сил уже никаких нет…

Разумеется, она была права — ноги ныли от неимоверного напряжения, во рту чувствовался противный привкус крови и бок разрывался от боли. Но остановиться для них сейчас было равнозначно смерти. Мгновение пометавшись в сомнениях, он замер — а затем подошел к супруге и, забрав у неё сумку с вещами, вручил ей дрожащую ладошку дочери:

— Бегите вперед… к холму… а я отвлеку…

Женщина встала как вкопанная, испуганные до смерти, расширенные глаза ее задрожали.

— Ты что… совсем что ли?.. До границы же рукой подать!.. не смей!..

— Тише!.. — инстинктивно пригнувшись, он повернулся в сторону. — Слышишь?..

Дрожавшие люди застыли на месте, стараясь придержать свистящее, тяжелое дыхание и вслушались в шорохи леса. Холодный, наполненный влажным запахом травы и деревьев воздух дрожал, а вдали слышался хруст веток и металлический лязг, словно кто-то огромный в рыцарских доспехах продирался сквозь бурелом. По животу снова расползлись ледяные ниточки страха, мужчина судорожно втянул ртом воздух:

— Это Квады! Бежим!..

Еще ничего не понимая, она бросилась следом за рванувшимся вглубь леса мужем. За спиной всё нарастал гул и поскрипывание металла, и ему вторило бешено заходившееся сердце. Посреди угольно-черных стволов, едва выделяющихся в сгустившейся тьме ночи, где-то вдалеке уже были видны высокие, мерно покачивающиеся силуэты.

— Скорее! Сразу же за холмом граница! Беги скорее!.. — отчаянно закричал отец, подталкивая жену с дочкой. — Плевать на всё, Рин не должна!..

Скрипнув зубами от злости, женщина рванулась вперед, волоча за собой ничего не понимающую дочь. А сзади иссиня-чёрные стволы деревьев уже разрезали яркие снопы света — их искали. С грохотом и треском сквозь лес шли боевые машины, с каждой секундой приближаясь к своим жертвам. Отчего-то этот дикий, животный ужас, поглотивший её душу, придавал ей сил, заставляя быстрее бежать вперед. Она уже не чувствовала ни боли от иссеченных ветками рук и лица, ни скользящей под ногами травы, ни противного, затхлого запаха гнили от маленького болотца неподалеку. С каждым вдохом она чувствовала, как холодный воздух со свистом проходит сквозь бронхи в лёгкие, с каждым ударом сердца кровь стучит в ушах, словно барабаны.

Она не замечала, сколько времени уже бежала — ей казалось, что это длилось несколько часов, а не несколько минут. Где-то сзади женщина еще слышала тяжелое, срывающееся дыхание супруга — от тяжелого, долгого бега он начинал задыхаться. Но скоро всё это должно было кончиться — впереди сквозь деревья она уже различала тёмный, заросший холм, за которым их ждала спасительная граница.

— Беги быстрее!.. — донесся до неё срывающийся крик мужа. — Спаси Рин!..

Она хотела было оглянуться, но страх, сковавший сердце, не давал ей повернуть голову — сознание упорно твердило ей одно и то же: вперед, вперед, не оборачивайся, иначе смерть непременно тебя догонит…

Спотыкаясь и поскальзываясь, она вскарабкивалась всё выше. Где-то внизу её муж, что-то громко крича, бежал совсем в другую сторону — схватив обломанную ветку, он стучал по сырым стволам деревьев, привлекая к себе внимание преследователей.

Она уже почти добралась до вершины холма, когда услышала позади громкий, раздирающий уши треск деревьев — и отрывистые, оглушительные хлопки выстрелов. Женщина на мгновение обернулась — яркие желтые всполохи осветили высокую металлическую конструкцию, застывшую среди деревьев — и, вжав голову в плечи, рванулась вперед. За спиной раздался отчаянный крик — и гул пламени, упругой волной хлестнувшего в пространство.

Добравшись до вершины, она поскользнулась и, вскрикнув, кубарем скатилась по мокрой, скользкой траве, выпустив ладонь дочери. На мгновение показалось, что она свернет себе шею, но каким-то чудом она еще была цела, и, перемазанная в грязи и траве, ошарашенная женщина не чувствуя боли вскочила на ноги:

— Рин, где ты?..

— Мама!.. — донёсся до неё тоненький девичий голосок. Женщина тревожно метнулась на голос, ища глазами дочь — девочка поднималась с примятой травы в нескольких метрах от неё. Судорожно вдохнув, она взяла её за руку и побежала дальше, вперед — в нескольких сотнях метров перед ними уже виднелись пограничные столбы, а за ними — узкие голубые лучи фонарей. Последний рывок.

Рванувшись к желанной цели, она совсем потеряла осторожность — нога, попав в узловатый корявый корень, неизвестно как оказавшийся на пути, вспыхнула острой болью — женщина запнулась и, неуклюже завалившись набок, упала на землю. Зашипев от раздражения, она снова попыталась встать, но безуспешно: нога болела так сильно, что не давала на неё опереться. Обхватив опухающую лодыжку, женщина поползла вперед:

— Рин, беги! Я сейчас…

— Мама!.. — девочка плакала, размазывая слёзы по грязным щекам. — Я без тебя не пойду!

— ВПЕРЕД!! — женщина в отчаянии ударила кулаком по земле — с её щёк сорвались обжигающе горячие капельки, затерявшись в спутанной траве. — Беги скорее!..

— Мама!.. — Рин всхлипнула, но послушалась и, едва переставляя заплетающиеся ноги, пошла вперед, к границе.

Женщина опустила голову, вздрогнув всем телом:

— Правильно… беги… я сейчас… сейчас…

Собравшись с силами, она сжала опухшую голень и, опираясь на здоровую ногу, принялась ползти вперед. Медленно, слишком медленно. Сзади, с вершины холма, уже доносился зловещий лязг металла — они всё-таки догнали их. Снова бросив взгляд на Рин — девочка уже пересекла границу и, замерев за заветной чертой, боязливо оглядывалась, — она облегченно выдохнула и улыбнулась:

— Слава богу…

А через мгновение с вершины холма донесся короткий хлопок — и его подножье утонуло в море огня, оранжевые языки столбом взметнулись к небу. Оглушительный грохот и рёв взрыва заглушил отчаянный, полный невыносимой боли крик осиротевшей девочки.

Глава 1. Побег. Часть 2

За окном мелькали высокие дома с нежно-бежевыми стенами, странного вида машины, пустынные улицы — было еще очень рано. В этот ранний час все люди только просыпались, готовили себе завтрак, смотрели телевизор и готовились отправиться на работу. Над огромным городом висела тяжелая серая пелена облаков, придавая ему ещё большую угрюмость и суровость. Машина издавала легкое гудение и чуть покачивалась из стороны в сторону, убаюкивая своих пассажиров. Поправив мешавшую челку, девушка снова взглянула в окно — все та же унылая картина. По виду и не скажешь, что это — столица.

Лицо ее выражало безмятежность, но внутри всё было напряжено. Она всего месяц назад закончила девятый класс, и уже успела влипнуть в передрягу. Странную азиатку никто не любил в школе, уж слишком она не вписывалась в коллектив. Неразговорчивая, бледная, она манила своей милой внешностью, но отталкивала своей отчужденностью. Нет, это сейчас она понимала, что всегда хотела поговорить с подругами, если бы они были, и все такое прочее, но судьба распорядилась иначе. Еще в детдоме из-за своих способностей она почти сразу попала под надзор особого отдела, и в ней нашли способности к визуализации. И с того дня с неё ни на минуту не сводили глаз, ни воспитатели, ни сверстники. Они боялись её, боялись и завидовали — и всегда это выливалось в ненависть. Частенько ей приходилось быть битой, но она терпела. Она умела терпеть, научилась за все эти годы. С возрастом ее жизнь стала немного проще, но менее свободной. До этого момента, до сегодняшнего утра.

— Куда вы меня везёте? — с едва заметным акцентом спросила она у усатого, загорелого водителя. Еще час назад она мирно спала в своей кровати, даже не подозревая, что скоро в дверь позвонит незнакомый человек в чёрном костюме и, предъявив удостоверение работника государственной службы, скажет, что на все сборы у неё полчаса. А потом — надо срочно ехать, и её согласия никто не спрашивает. Что ж, терять ей было нечего, да и на этом месте ничто её не держало.

Хмыкнув, он посмотрел на нее в зеркало заднего вида и, чуть помедлив, изрек низким густым голосом:

— На новое место жительства.

Она непонимающе нахмурила брови:

— Это как?..

— Как, как… квартира у тебя своя будет, государственная. Не просто так, конечно…

— А как?.. — сощурилась она, вглядываясь в отражение лица водителя в зеркале заднего вида. Он поднял глаза и посмотрел на неё. По спине пробежал холодок — раздражать работника спецслужб, вот так запросто похитившего её из дома, не хотелось. Честно признаться, она здорово испугалась — кто знает, правда ли он государственный работник, или просто маньяк с поддельным удостоверением? Она вспомнила слухи, недавно услышанные от одноклассниц — якобы в городе появилась банда преступников, похищающих юных девушек и продающих их за границу. В голову начали лезть нехорошие мысли — а вдруг он собирается увезти ее куда-нибудь в другой город и продать в рабство? Или еще чего похуже…

— Ишь ты, какая любопытная, все тебе подай да выдай, — усмехнулся в усы мужчина. — Хотя чего уж темнить… Тебе работу предложат. От которой ты не откажешься. А больше я ничего не знаю. Даже не спрашивай.

— Спасибо… — кивнув, она опустила глаза. На душе стало легче — по крайней мере, он не маньяк, как ей показалось. Значит, действительно, всё это из-за того, что она умеет показывать картинки. Она знала, что рано или поздно это случится — внутри было какое-то предчувствие. Ощущение того, что скоро её жизнь кардинально изменится. Вот только в какую сторону произойдут эти изменения, она не знала.

— Знаешь, — кашлянув, неожиданно сказал он. — Я бы своей дочери не позволил такое дело… она твоего возраста примерно, смышлёная…

Девушка лишь пожала плечами — она бы была рада, если бы кто-нибудь ей не позволил. Но ей уже дали понять, что от ее желания в этой жизни мало что зависит.

— А хотите, покажу кое-что? — чуть помолчав, она подняла голову. — Смотрите вперёд.

— Чего там? — водитель сощурился, вглядываясь в пространство перед собой. Девушка глубоко вдохнула и сконцентрировалась. В мозгу начали возникать картинки.

За лобовым стеклом, прямо на округлом капоте, затанцевали два огонька — синий и красный. Сплетаясь и разбегаясь, они то гонялись друг за другом, то, как танцоры, вились на одном месте, подпрыгивали вверх и снова разбегались…

— А неплохо… — улыбнулся он, почесав нос. — А посложнее что-нибудь умеешь?

— Надо сконцентрироваться… — девушка сложила руки вместе, и огоньки подросли, превратившись в два снопа огненных язычков — синие чуть светились, красные тускло мерцали. Разбившись на маленькие струйки, они, словно два косяка рыбок, стали кружить над дорогой, то резко бросаясь в сторону, то снова плавно опускаясь на капот, и танцуя, кружась, перетекали один в другой. Воздух задрожал, словно сгущаясь и становясь водой, в которой резвились две стайки тропических рыбок.

— Маленькие забавы, да… — скептически хмыкнув, пробормотал мужчина. — Только ты это, огоньки-то убери, а то, как бы чего и правда не загорелось.

Девушка смутилась, и словно смутившись вместе с ней, огоньки обиженно сверкнули и погасли. Воздух ещё мерцал и поблёскивал остаточными искрами в том месте, где произошла визуализация.

— Извините, они безопасные, это же иллюзия… — она немного виновато посмотрела на суровое лицо водителя, всё больше напоминавшего ей эдакого медведя. Немного неотесанного, с пугающе насупленными бровями, но довольно смирного.

— Да ничего… ты не будешь против, если я закурю?.. — он посмотрел на неё в зеркало и, не дожидаясь ответа, полез рукой во внутренний карман пиджака.

— Конечно…

Тихо засипел стеклоподъемник, щелкнула зажигалка, в лицо пахнуло запахом табака и мокрого асфальта. Они уже выехали из центра и ехали какими-то окраинами — вдалеке виднелись две трубы, из которых вырывался густой белый дым, а вокруг простирались многоэтажные жилые дома, перемежавшиеся магазинами и торговыми центрами.

Внезапно раздалась трель телефонного звонка — мужчина прикоснулся пальцем к уху.

— Да… в пути. Да. Минут двадцать. Сейчас? Хорошо, я проверю, — его серьезный голос вернул девушку к реальности. Ничто так не отрезвляет, как осознание собственного беспомощного положения. Дружелюбное поведение водителя немного развеяло её страх, но лишь немного.

— А нам долго еще осталось?.. — взглянув на маленькие наручные часы, Рин забеспокоилась.

— Не, тут уже недалеко, сейчас еще кинотеатр проедем… — пшикнув окурком о пепельницу, мужчина снова посмотрел на девушку через зеркало. — Туда и заедем на минуту. Можешь со мной пойти, тебе, наверное, интересно будет.

— Угу… — кивнула она. Ей и правда было интересно побывать в кинотеатре — в кино она ходила редко, на это не было денег, да и с кем ходить в кино девушке, считавшейся в классе изгоем? Через пару минут машина плавно затормозила возле сурового вида здания с темно-красными стенами, пестро расцвеченными вывесками и рекламными щитами. Хлопнув дверью, девушка вышла наружу и тут же задрожала — холодный утренний ветерок сразу пробрал ее до костей.

— Теплее надо было одеваться, — улыбнувшись в усы, мужчина закрыл машину и пошел к обшарпанной двери кинотеатра. — Давай скорее, там согреешься.

Она кивнула и побежала следом за ним, попутно поправляя портфель за спиной. Поднявшись по ступенькам, водитель единым движением широко открыл дверь и, подождав, пока Рин догонит его, вошел в расцвеченный неоновыми лампами холл.

Внутри действительно было тепло, даже жарко. И довольно людно. Человек пятьдесят столпились возле входа в один из коридоров, подозрительно плотно прижимаясь друг к другу. Все стояли, молча, словно по команде, и с недоумением пялились на вошедших.

— Что за… — шмыгнув носом, водитель огляделся — и уткнулся носом в дуло автомата, неизвестно откуда возникшее слева от него. Старый, обшарпанный АК-47 сжимал нервного вида бородатый мужик в рваной камуфляжной одежде; с другой стороны от входа, прячась за рекламным щитом, стоял еще один, с пистолетом, а из-за колонн выглядывало еще человек шесть в камуфляжной форме и с оружием. У некоторых на поясах висели гранаты и жутковатого вида пухлые пояса, почему-то напомнившие о террористах-смертниках.

— А ну-ка не дури! Вверх руки! — с сильным, неприятным акцентом резко произнес первый, ткнув дулом водителю в висок: — Иди, иди! Вперед иди, к остальным!..

Три человека окружили их и, пихая руками и оружием, погнали к сжимавшейся возле стены толпе. Еще ничего не понимая, Рин оглядывалась, словно пыталась распознать подвох. Но каким-то глубинным чутьём она уже ощущала опасность. До неё постепенно начало доходить, что происходит — это не похоже на съемки какого-то фильма, или на глупый розыгрыш. В горле возник противный комок, а тело начал сковывать холодный, ниточками расползавшийся по конечностям страх. Задрожавшая девушка, вжав голову в плечи, встала рядом с запуганным стариком — тот судорожно сжимал в руке нательный крестик.

— Вот сволочи… господи… вот гады… — бормотал он, дрожащими пальцами потирая распятье. Водитель встал рядом с ним, сомнительно хмыкнул и тяжёлым взглядом посмотрел на террористов:

— Зачем вам столько народу?.. Если вам деньги нужны, могу позвонить куда надо, и всё будет… только отпустите хотя бы детей…

— Заткнись, собака! — к нему тут же подбежал бородач с автоматом, на ходу доставая из-за пояса гранату. — Будешь болтать, мы вас всех тут положим! Где тут твоя девка?..

Рин вздрогнула — затаив дыхание, она еще сильнее вжала голову в плечи и попятилась назад. Всё внутри сжалось от испуга — не дай бог он её увидит…

Порыскав глазами, бородатый террорист нашел её — и, схватив ее за руку, выдернул вскрикнувшую девушку из толпы:

— За детей боишься, да?..

Она тихо пискнула, зажмуривая глаза — по коже прошел мороз. Одной рукой крепко сжимая тоненькое запястье скривившейся от боли Рин, он поднес гранату ко рту и, вырвав зубами чеку, плюнул ей в сторону:

— Вы все тут подохнете!..

По толпе прокатился ропот, кто-то в страхе совсем прижался к стене, едва не ложась на пол, прячась за спинами других. Не сводя глаз с террориста, водитель напряженно сглотнул и медленно, осторожно поднял руки:

— Тише, тише… спокойно…

Но бородач, похоже, не спешил успокаиваться, и, бешено глядя то на толпу, то на Рин, сунул ей в руку гранату:

— Держи крепко, не выпускай! А то помрешь раньше всех!

Перепуганная до смерти, она вцепилась в нее обеими руками и, медленно пятясь, отошла к стене — народ тут же отхлынул от нее в сторону. Ноги задрожали — прижавшись спиной к стене, она медленно сползла на пол. Люди недовольно зароптали, уставившись на новоиспеченных заложников, по толпе прокатился тихий шёпот:

— Не провоцируй его… еще хуже только сделал…

Не замечая их слов, водитель перевёл взгляд на севшую у стены Рин и тихо, нарочито медленно и спокойно произнёс:

— Только не отпускай рычаг… прижми обеими руками…

Нагловато хмыкнув, террорист навел автомат на водителя:

— Ты, я смотрю, умный! Сколько дважды два?..

Народ снова замер, мгновенно замолкнув, и уставился на мужчину. Он спиной чувствовал, как столпившиеся за ним люди буквально прожигают его глазами, каждый из них наверняка про себя обвинял его. Совершенно незаметно сунув ладонь за пояс, он что-то нажал — невидимый и беззвучный сигнал поплыл в пространстве. Медленно выдохнув, он посмотрел сначала на свою подопечную — девушка, сжавшись на полу и тихо плача, сжимала в узеньких ладошках зловеще поблескивавшую голым металлом запала гранату, дополнительно зажав одеревеневшие руки коленями, — а потом на террориста. Нельзя молчать, нельзя… Стараясь не замечать стекшую по щеке каплю пота, он сдавленно прошептал:

— Четыре…

— Ха! Правильно! — воскликнул бородач и, плотоядно оскалившись, нажал на спуск. Оглушительный хлопок гулко разнесся по коридору, водитель тяжело осел на пол, хватаясь за простреленный живот — между пальцев начала стекать липкая кровь. В воздухе противно запахло жжёным порохом, а бородач довольно зыркнул на заложников, угрожающе водя автоматом из стороны в сторону. Толпа отхлынула назад, женщины испуганно закричали, набожный старичок болезненно охнул, словно это его подстрелили. Рин вздрогнула, еще крепче сжав гранату — по щекам струились обжигающие ручейки слёз.

— Ну, кто еще умный?.. — бешеными глазами террорист шарил по толпе, словно выискивал очередную жертву. Умных не оказалось — люди в страхе жались друг к другу, пятясь назад. Усмехнувшись, террорист обернулся к Рин и подошел ближе. Повесив автомат на плечо, он обхватил её ладони и буквально вырвал зажатую гранату из одеревеневших рук девушки:

— Может, ты хочешь попробовать?..

Зажав все еще сжимающие пустоту пальцы между колен, она опустила взгляд и отрицательно помотала головой. Слёзы, стекавшие по подбородку, тёмными капельками окропили её ветровку.

— Умная девочка… — довольно кивнул бородач и, вытянув руку с зажатой в ней гранатой, повернулся к толпе. — Вы уже забыли, что значит жить в страхе, да?.. а мы вам напомним…

Раненый водитель, скрючившись на полу, негромко и хрипло рассмеялся.

— Что ржешь?.. — недоуменно обернулся террорист, выпучивая на него налитые кровью глаза. — Мало получил?

— Ты страха-то настоящего… еще и не видел… — хриплым, булькающим голосом произнес он и сплюнул на пол кровью. — Мне вас уже жалко… Народ, ложись на пол…

Толпа недоуменно переглянулась — люди взволнованно зашептались, кто-то даже стал опускаться на пол, прикрывая голову руками. Террористы переглянулись между собой, кто-то приподнял зажатый в руке детонатор, готовясь в любую секунду взорвать свой заряд взрывчатки.

— Ты меня достал… — террорист свободной рукой снял автомат с плеча, готовясь оборвать жизнь непокорного человека.

Рин, пытаясь хоть немного собраться с силами, слышала его слова лишь краем уха. А через мгновение её это вообще перестало волновать — что-то внутри неё замерло в страшном предчувствии. Она такого никогда в жизни не испытывала, её словно ударило что-то изнутри головы, по телу прокатилась волна дикого, животного ужаса, вбитого в человеческие гены глубже, чем что-либо еще. Словно страх огня, темноты и смерти — оно вызывало дрожь во всем теле, заставляло бежать, гнало прочь, дальше от смертельной опасности. Вздрогнув, она подняла расширенные от ужаса глаза.

Всё произошло пугающе быстро. В одно мгновение дальняя стена за спиной террориста с оглушительным грохотом разлетелась в пыль, что-то чёрное неуловимо быстро мелькнуло в поднявшемся тумане — и в ту же секунду задрожавший, наполняющийся пылью и вонью воздух прорезал жуткий вопль бородатого главаря.

Рин даже не успела опустить голову — что-то влажное брызнуло ей прямо в лицо, а в клубах пыли продолжало мелькать странное тёмное пятно — понять, что происходит, было невозможно. Завалившийся навзничь силуэт главаря растаял в сером тумане, а через мгновение прогремел мощный взрыв — детонировала выпущенная из руки граната, лишь по какой-то случайности оказавшаяся прижатой к полу дергающимся в конвульсиях телом преступника. Жутковатые тени метались по всему залу, сопровождаемые криками, хлопками выстрелов и бранью на незнакомом языке. Отчаянно закричав, один из террористов принялся палить из автомата длинными очередями во все стороны — лампы на потолке разлетелись вдребезги, осыпая всех градом осколков и плавящегося пластика.

Наступил мрак, еще больше испугавший людей. Закашлявшись от пыли, Рин метнулась было прочь от стены, как ей навстречу выскочил кто-то, с залитым кровью и обезображенным от ужаса лицом — и без того перепуганная до смерти, она отчаянно закричала, бросаясь в сторону. В полутьме она даже не разобрала, кто это был — может, один из заложников, а может и террорист. Сердце бешено колотилось, глаза отчаянно шарили в полутьме в поисках хоть какого-то светлого участка, выхода на свободу, прочь из страшного места, прочь от жуткой смерти, скользящей среди белёсых клубов пыли. Секунду пометавшись, она увидела перед собой в однообразном пыльно-сером месиве светлое пятно — долгожданный выход… забыв обо всём, Рин рванулась к нему — запнувшись обо что-то мягкое, девушка упала, тут же снова вскочила на ноги и побежала дальше.

Дверь была растерзана в клочья, словно её смяла и выдрала из косяка какая-то неведомая сила — весь проход был завален обломками, на добрый десяток метров разбросанных вокруг него. Торопливо переступая ничего не чувствующими ногами, она сбежала вниз по уходящим из-под ног ступенькам и вылетела из пыльного, застилающего глаза тумана на улицу…

И тут же натолкнулась на одного из террористов, видимо, успевших выбежать наружу за секунду до неё. На мгновение она увидела его лицо — забрызганное кровью, искаженное от чего-то, испугавшего его до мокрого пятна на штанах. Обезумевший от страха преступник оборачивался назад, занося сжатый в дрожащих руках пистолет — он хотел застрелить её на месте, будто это она была причиной творившегося ужаса. А затем он сдавленно вскрикнул, ещё шире распахивая и без того безумные глаза, будто увидел за её спиной кого-то. Или что-то.

Краем глаза девушка успела заметить черное пятно, вырвавшееся из пыльного капкана кинотеатра, и пулей пролетевшее мимо нее.

«Человек?..»

Глава 1. Побег. Часть 3

Тёмное пятно пронеслось в полуметре от Рин и, едва не сбив её с ног, врезалось в человека, пройдя сквозь него, как горячий нож сквозь масло. Бок замершего террориста начал обрастать густой бахромой багровых капель, и его предсмертный хрип едва успел разнестись по улице — человек завалился набок, пытаясь закрыть ладонью огромную дыру слева под плечом. Какая-то неведомая сила вырвала из бока кусок плоти, вместе с ребрами и внутренними органами — обломки костей жутко белели сквозь кровавый поток, мелкими толчками выходивший из страшной раны. Словно подкошенный, мужчина упал на землю. Тень, едва не врезавшись в припаркованную возле бордюра машину, затормозила и ринулась обратно.

Глаза девушки расширились. На долю секунды она увидела безмолвного убийцу, летевшего прямо на нее. Это был человек. Мужчина, или скорее, юноша, в непонятной одежде, словно скомканной из рваных лоскутов чего-то черно-фиолетового, с безумной гримасой и чудовищными глазами, в которых сверкали молнии багровой ненависти… на мгновение она вспомнила сказки из детства, которыми ее пугали родители. Этот убийца был похож на злых чудовищ, духов, пожирающих людей и живущих только за счет своей дикой ненависти — Они, йом.

Она чувствовала, как воздух медленно, холодными струями вливается в ее легкие, видела, как Они приближался к ней. Рин хотела закричать, но ее грудь будто сжали стальными клешнями, не давая сделать вдох. Последняя мысль, что промелькнула в голове — горечь от собственного бессилия. Всё снова повторяется, как это было десять лет назад. Она снова — лицом к лицу со смертью, и снова абсолютно беспомощна перед нею. В прошлый раз она унесла жизни её родителей. А теперь, столько лет спустя, вернулась за ней, чтобы исправить старую ошибку. Похоже, она так и не успела воспользоваться случайно подаренными ей годами жизни.

«Неужели вот так всё и закончится?..»

Внезапно его парализующие волю глаза остановились, расширяясь — и оглушительный, закладывающий уши крик вспорол холодный воздух. Едва успев зажмуриться, девушка ощутила ураганный поток воздуха, ударивший ей в лицо… а потом всё замерло.

Ничего не происходило. Она… уже умерла?.. Рин больше ничего не чувствовала после ударившего в лицо ветра. Девушка медленно открыла глаза.

Замерев в полуметре от нее, на земле лежал тот самый человек и беззвучно содрогался от боли — всё тело выгибалось дугой, будто его било током, а кожу сводило судорогами и морщило. В уголках рта виднелась серая, грязновато-пыльная пена.

Еще не отошедшая от оцепенения, Рин заворожено смотрела на убийцу — а потом на неё нахлынула какая-то странная слабость. Неимоверное напряжение всех сил в ожидании неминуемой смерти спало, и девушка, покачиваясь на слабеющих, подкашивающихся ногах, упала на колени рядом с ним. Не сводя шокированного взгляда с юноши, она даже не заметила, как позади него к остановке подъезжают длинные белые трейлеры со спутниковыми тарелками на крышах, как из них выбегают люди и спешат к ним, что-то крича и энергично жестикулируя.

«Его глаза…»

Опираясь дрожащими руками на асфальт, она увидела глаза убийцы — они больше не выражали ненависти. Вместо этого они были наполнены болью — по пыльным щекам бежали крупные слёзы.

*****

— …норму поднимите, и еще два кубика внутривенно, — донеслось до её уха чьё-то распоряжение. Рин лежала на удобной невысокой кушетке, больше напоминавшей кресло космонавтов — по крайней мере, ей так казалось — и, слепо глядя в одну точку, пыталась придти в себя. Всё тело била мелкая дрожь, пальцы судорожно стискивали накинутое на её плечи одеяло. Она находилась в одном из тех трейлеров, что так вовремя подъехали к кинотеатру, и даже не помнила, как подоспевшие на помощь люди окружили их, заботливо помогли ей встать и отвели сюда.

— Будет немного больно, потерпи, — к ней подошел один из людей — по-видимому, врач — и, выпростав из-под взмокшего от пота одеяла дрожащую руку девушки, вколол в плечо какое-то лекарство. По всему телу пробежала странная судорога, Рин бросило в жар:

— Ч-что это… такое?

— Всего лишь успокоительное, — посмотрев сквозь очки на девушку, врач отошел к небольшому столу и принялся чем-то шуршать. Немного справившись с дрожью, Рин постепенно стала приходить в себя и оглядываться по сторонам.

— Вроде оправляется, — негромко заметил высокий мужчина в очках. — Пётр Владимирович, может, начнём?

— Зачем же спешить, — так же негромко заметил другой мужчина, стоявший рядом. — Пусть успокоится, отдохнет немного, тогда и приступим…

Пожав плечом, первый опустил голову и уткнулся взглядом в небольшой монитор терминала. А Рин, получше закутавшись в одеяло, словно нахохлившийся воробей, осторожно поглядывала то на одного человека, то на второго. Видимо, введенное ей лекарство начинало действовать — дрожь пропала, и всё тело пробил странный жар, голова приятно кружилась. Сглотнув, она всё же решилась заговорить с людьми первой:

— А… извините, вы кто?..

Они переглянулись. Первый, посмотрев на покрасневшую скорее от жара, чем от смущения Рин, многозначительно кивнул второму — мол, давай, ты будешь с ней разговаривать. Второй недоуменно поднял бровь, чуть отведя голову назад — удивленный мужчина кивнул на первого. Тот нахмурился и с нажимом снова кивнул ему. Однако его безмолвный собеседник, воспользовавшись маленькой заминкой, уже отвернулся к монитору маленького терминала возле стены и делал вид, что поглощен какой-то работой. Тяжело вздохнув, первый повернулся к Рин и заговорил, делая долгие паузы и нарочито растягивая слова:

— Эмм… Как бы сказать… мы ученые. Занимаемся, нууу… исследованиями. Вот. Посиди спокойно пару минут, сейчас придет человек, он тебе всё расскажет.

— Хорошо… — почти шепотом ответила Рин и отвела взгляд в сторону. — Извините…

— Ничего страшного… — облегченно выдохнул ученый, отходя от неё подальше к своему рабочему месту. В трейлере, заставленном оборудованием и столами с разными приборами, снова воцарилась тишина, разбавляемая легким гудением вентиляции да попискиванием электроники. С невысокого потолка лился мягкий голубоватый свет ламп, отражаясь в стеклянных и пластиковых трубках и небольших сосудах, закрепленных на стенах помещения. Оглядев всё вокруг, Рин поёрзала в ложементе — она, наконец, вспомнила, где видела нечто подобное. Уютное ложе, изогнутое под форму её тела, напоминало медицинскую кушетку или кресло современных самолетов. Правда, последние она никогда не видела, но справедливо полгала, что пилоты сидят именно в таких креслах.

Буквально через минуту небольшая дверь в задней части трейлера с тихим скрипом открылась, и внутрь вошел еще один человек — высокий, подтянутый мужчина с маленькими усиками и в немного потрепанном пиджаке. Едва поднявшись по гулким металлическим ступеням, он внимательно посмотрел сначала на ученых, а затем на Рин:

— Ну, как тут дела?

— Нормально, можем начинать работать, — кивнул первый из ученых, заговоривший с Рин. Девушка внимательно смотрела на новое лицо, пытаясь хоть как-то отвлечься от тяжелых мыслей — её до сих пор заставляла вздрагивать мысль о безмолвном убийце, его искаженное ненавистью лицо еще стояло перед внутренним взором, словно страшное напоминание. Легонько мотнув головой, она попыталась сконцентрироваться на новом для неё человеке, уже подходившем к ложементу:

— Доброе утро.

— З-здрасьте… — коротко кивнула она, пытаясь не выдать дрожь в голосе. Мужчина улыбнулся и, сунув руку в карман, извлек маленькую баночку. Свинтив крышку, он вытряхнул в ладонь несколько желтовато-оранжевых шариков и протянул их Рин:

— На, съешь парочку, полегчает. Бери, бери…

— Николай Валерьевич, мы ей уже вкалывали… — начал было ученый за его спиной, но тот прервал его:

— Ничего страшного, от еще одной хуже не будет. Давай, ешь…

Рин, боязливо поглядывая то на ученых, то на Николая, осторожно протянула руку и взяла с его ладони два шарика. Плотные, чем-то напоминавшие горько-сладкие витаминки, они не вызывали у неё доверия — но отказываться было поздно. Сглотнув, она отправила оба шарика в рот.

— Ну, вот и молодец, только не грызи их, — кивнул мужчина и, поискав глазами по сторонам, взял стоявший неподалеку легкий стул и придвинул к себе. Не отрывавшая от него глаз, Рин кашлянула — шарики и правда оказались слегка горькими, но в целом довольно приятными на вкус.

— Думаю, стоит представиться, — проведя пальцем по носу, Николай пристально посмотрел на девушку. — Я Николай Трескин, можно просто Николай. А тебя зовут… эм… где-то у меня тут было…

Мужчина, наморщив лоб, принялся копаться в карманах в поисках чего-то. Рин с некоторой опаской поглядывала то на него, то на копавшихся за его спиной ученых — они торопливо забарабанили по клавиатурам, что-то негромко, но весьма настойчиво запищало.

— Ах да, вот же, — Николай наконец вытащил из внутреннего кармана небольшую электронную книжку и погладил пальцами сенсоры. — Рин Масами, пятнадцать лет, группа крови первая, визуализатор… странное имя. Все верно?

— Угу… я не отсюда, — кивнула она, опуская глаза. Кто они такие, что им всё о ней известно? Спецслужбы? Разведка? Какой-то очередной институт визуализации? В душу закрались нехорошие подозрения.

— Отлично, — удовлетворено кивнул Николай. — Мы работаем на государственный институт, занимающийся исследованием визуализации и сопутствующих явлений. Ты ведь наверняка уже слышала про ретрансляцию?

Рин отрицательно помотала головой. Как она и ожидала, они пришли за ней из-за этих дурацких картинок, которые она может показывать. От этого случайного дара, а скорее проклятия, она страдала всю свою жизнь. Переезд в другую страну, смерть родителей, постоянный надзор, ужасное отношение сверстников — всё это были звенья одной цепи. И ничем хорошим это не кончится, она была уверена. К слову, а что это за ретрансляция? Раз или два она уже слышала это слово, то ли по новостям, то ли где-то ещё. Девушка отвела взгляд в сторону.

— Ну, ничего страшного, про это всё мы тебе расскажем… со временем, — ухмыльнулся мужчина, убирая карманный компьютер обратно. — Но перед этим надо еще кое-что тебе сообщить. Отныне всю ответственность за твое содержание и обеспечение всем необходимым берет на себя государство в лице нашего института. Но, разумеется, не просто так. Ты должна будешь работать с нами, в институте. Не бойся, работа эта несложная, по крайней мере, поначалу — а потом втянешься. А за это тебе выделят отдельную квартиру, свою собственную, будут платить зарплату — весьма приличную, смею заметить, тебя будут обучать лучшие учителя, профессора и доктора наук. Ну, разумеется, личный транспорт с шофером, мобильный телефон и всё такое.

— Мм… — промычала Рин, легонько кивая головой. В сказанное ей не верилось, и она пыталась найти подвох — что же было здесь не так? Что заставляло её настороженно вслушиваться в его слова, раз за разом прокручивая их в голове? Он что-то не договаривает. Определенно. Здесь было еще что-то, о чем он нарочно не упомянул… Где же подвох?

— Я всё понимаю, тебе сейчас сложно, и в голове совсем другое, — Николай с ноткой заботы в голосе придвинулся к ней поближе. — И в случае чего ты можешь обращаться ко мне, мы постараемся уладить все трудности. Через пару часиков, когда доберемся до института, тебе нужно будет пройти медобследование, и еще несколько необходимых процедур с документами. У тебя паспорт и все документы с собой?

Рин покивала и принялась рыскать глазами в поисках портфеля, в котором и находились все её вещи. Он нашелся возле кушетки — скинув одеяло, девушка схватилась за пыльный, грязный портфель, как за самую большую ценность, и прижала его к себе. Забитый белёсой каменной пылью замок поддался ей не с первого раза — немного повозившись, она открыла его и извлекла из кармашка тщательно уложенные вместе паспорт, страховое свидетельство и остальные документы.

— Хорошо, убери их пока, потом они тебе пригодятся, — кивнул Николай, всё это время с интересом наблюдавший за Рин, и повернулся к одному из ученых. — Кровь брали уже?

Ученый кивнул и что-то торопливо понажимал на терминале:

— Экспресс-анализ еще не закончился, еще минут пять надо…

— Хорошо, на местности всю информацию собрали?

— Заканчиваем, двухсотые уже погружены, первого грузят в транспорт, — сверившись с монитором, кивнул второй ученый. Николай встал со стула и подошел к маленькому окошечку возле одной из стен. Рин, закончив складывать вещи обратно в портфель, осторожно приподнялась с кушетки: — А… а что стало с водителем?.. ну, который меня подвозил…

— Его увезли в больницу, — почесав гладко выбритый подбородок, мужчина улыбнулся уголком рта. — Не переживай, с ним всё будет в порядке. Современная медицина такие ранения в два счета залечивает, даже шрамов не остается. Тебя хоть не зацепило, ничего не болит? Мы уж врачей вызывать не стали, вроде бы ранений не нашли…

— Всё в порядке… — шмыгнув носом, ответила она и, приподнявшись на цыпочки, через его спину посмотрела в окно. Снаружи виднелись люди, множество машин — в основном, кареты скорой помощи и полиция, недалеко стояли красные пожарные грузовики. На их фоне белые трейлеры института выглядели немного странно и неуместно. Краем глаза Рин увидела людей, выносивших из усеянного пылью и обломками входа в кинотеатр длинные черные пакеты. К горлу подкатил противный комок, словно на секунду она вернулась в тёмное душное помещение, наполненное гарью и пылью, окруженная террористами, брошенная всеми на произвол судьбы. Справившись с приступом тошноты, она снова посмотрела в окно — рядом с таким же трейлером, в котором она находилась, стояло какое-то странное устройство, возле него крутились несколько человек; по внешнему виду оно было похоже на ложемент истребителя или какую-то капсулу из фантастических фильмов. На нем с закрытыми глазами лежал тот самый человек, что уничтожил террористов, пристегнутый несколькими ремнями. Была видна только голова, все остальное тело было закрыто каким-то подобием крышки, или корпуса. В сосуде, закрепленном сбоку, пузырилась жутковатогозеленого цвета жидкость, а над ним висела обычная капельница. По-видимому, он пострадал…

— Кто… — подавившись, Рин закашлялась. Николай обернулся к ней:

— Что — кто?..

Откашлявшись, она постучала себя кулаком по груди и хрипло произнесла:

— Кто там был? Тот человек, в черном… он кто?

Мужчина пристально посмотрел на неё — от этого взгляда девушке стало не по себе. Понизив голос, он негромко, но очень внятно произнёс:

— Ретранслятор. Его имя — Алголь.

— Сбор информации закончили, можем ехать, — торопливо произнёс второй ученый и опустил монитор терминала. Ещё секунду посмотрев в подрагивающие карие глаза девушки, Николай моргнул и отошел в сторону от окна:

— Хорошо… садись скорее, сейчас в институт приедем, и там тобой врачи уже займутся. Не переживай, врачи у нас первоклассные…

Приоткрыв рот, Рин снова посмотрела в окно — конструкцию уже почти погрузил в трейлер, и теперь ретранслятора уже не было видно. Но отчего-то ей казалось, что он её видит, наблюдает за ней из тёмного чрева капсулы. Поёжившись, она отошла от окна и уселась обратно в кресло. Раздался звук заработавшего мотора, трейлер несильно дернуло с места — и они отъехали от злополучного кинотеатра.

Оглянувшись на девушку, прижимающую к груди свой портфель, Николай отошел к одному из ученых и негромко произнес:

— Как только будут готовы данные экспресс-анализа, выведите на терминал, и еще одну копию — в третий отдел.

— Хорошо, — кивнул его собеседник. — Знаете, что странно… он остановился раньше, чем операторы ему импульс дали. Ненамного, но всё же.

— В смысле?.. — нахмурился Николай. — Он сам, что ли, остановился?..

— Нуу… видимо, да, — дёрнул плечом ученый. — И вдогонку его еще и электричеством долбанули.

— Хм. Может, он ее почувствовал… — Николай скосил глаза на устроившуюся в кресле девушку и ухмыльнулся. — Мда, маловато мы про них знаем…

Ученый лишь пожал плечами, возвращаясь к работе. На мониторе вереницей поползли строчки с данными и параметрами.

— Очень интересно, — привычным жестом погладив щеку, мужчина задумчиво посмотрел на терминал. — Очень интересно.

Глава 1. Побег. Часть 4

— Всё-таки это большая удача, что мы тебя так быстро нашли, — Николай помог Рин, прижимающей к груди свой портфель, спуститься по металлическим ступенькам трейлера на твёрдую землю. В голове всё ещё была сумятица и неразбериха, но девушка потихоньку начинала приходить в себя. Щурясь от яркого солнца после мягкого полумрака трейлера, она огляделась по сторонам.

Они находились на большой, огороженной высокой стеной площадке, сплошь усеянной разномастными грузовиками и транспортами, лишь отдаленно напоминавшими тот, в котором они приехали. Некоторые транспорты были огромными — по шесть и больше метров шириной, с причудливой формы кузовами, напоминавшими какую-то военную технику. Другие были оборудованы большими спутниковыми тарелками и антеннами, легонько покачивающимися на ветру.

— Не отставай, Рин, — голос Николая оторвал её от блестящих белой и желтой краской грузовиков. — Сейчас спустимся в институт, я познакомлю тебя с кое-какими людьми, которые введут тебя в курс дела.

— Хорошо, — кивнула девушка и, завязав распутавшийся еще во время побега из кинотеатра шнурок, замеченный только сейчас, поспешила за ним. А перед ними, возвышаясь над крышами огромных грузовиков, виднелось полукруглое здание института, ощетинившееся длинными мачтами антенн и разлинованное стройными рядами окон. Рин с любопытством оглядывала здание: значит, вот где ей предстояло работать…

Наконец, пройдя через всю площадку, они подошли к институту — два вооруженных охранника открыли перед Николаем дверь, пропуская вперед. Скользнув в проём следом за ним, Рин краем глаза успела заметить недоверчивый взгляд одного из охранников. Она, инстинктивно вжав в плечи голову от хлопка закрывшейся двери, подскочила к своему провожатому, остановившемуся возле проходной. На входе стояло некое подобие шлюза с небольшим терминалом — судя по всему, для каких-то датчиков, а за ним, в специальной комнатке с большими окнами, сидел еще один человек. По углам проходной виднелись крошечные глазки-объективы камер наблюдения, а возле них — еще какие-то трубки, поблескивавшие металлом.

— Здравствуйте, Николай Валерьевич, — поздоровался с ним охранник из-за толстого бронированного стекла. — Покажите пропуск, пожалуйста, и на датчики. Девочка с вами?

— Здравствуйте, — кивнул он и приложил к считывающему устройству небольшую пластиковую карточку: — Да, она со мной, запросите информацию в пятом отделе на объект номер два.

— Хорошо… — охранник, опустив голову, уставился на что-то — из-за стены Рин не могла увидеть, был ли это еще один терминал, или что-то другое. Поправив сползший ремешок портфеля, она с любопытством проследила за Николаем — тот, чуть согнувшись, завис напротив одного из датчиков. Невидимый лазерный луч пробежался по радужной оболочке, затем мужчина приложил палец к небольшой пластинке анализатора. Сканер, сравнив образец крови с данными из базы, одобрительно чирикнул. Дверь шлюза с тихим шипением раскрылась.

— Рин, сначала встань напротив вот этого прибора, — войдя в шлюз, он показал ей пальцем на первый датчик. — А потом…

— Я видела, — кивнула Рин, подходя к шлюзу. Постояв секунду напротив лазерного сенсора, она приложила большой палец к чёрной пластинке — кисть прострелила лёгкая боль, словно от удара током. Отдёрнув руку, Рин зашипела.

— Первые разы неприятно, — улыбнулся Николай, уже прошедший на другую сторону. — А потом привыкнешь, и совсем не больно будет.

— Надеюсь… — потирая запястье, девушка прошла сквозь шлюз в чистенький белый коридор.

— Ну-с, сейчас отведем тебя к врачам, они сделают все положенные анализы, и потом тебе выдадут временный пропуск, — поглядывая на Рин, говорил мужчина. — На первое время. Постоянный долго оформляется, так что с ним придется подождать. Еще выдадут универсальную карточку, но это уже завтра. Ты ведь не боишься медосмотров?

— Если честно, боюсь… — она поёжилась, по телу пробежала неприятная дрожь. Ещё с детского дома у неё с врачами отношения не складывались, а частые болезни лишь усугубляли положение. Один раз, тяжело заболев ангиной, она чуть не захлебнулась посреди ночи мокротой — тогда её еле откачали. Рин и вовсе умерла бы, если бы не дежурившая в ту ночь сердобольная воспитательница, вовремя услышавшая сдавленные хрипы девочки. Этот случай крепко врезался ей в память, и с тех пор она старалась лечиться сама, не прибегая к помощи посторонних. Вот и сейчас, как всегда, девушка с неохотой думала о предстоящем осмотре.

— Не бойся, — утешил её Николай. — Врачи у нас хорошие, настоящие профессионалы. Да и оборудование — не то, что у вас в школе. Вот увидишь, тебе еще и понравится.

— Сомневаюсь… — бормотнула себе под нос Рин и опустила взгляд. Шнурок снова вылез наружу, вдобавок на чистом, приятного серого цвета полу её грязные, ободранные и пыльные ботинки выглядели ужасно. Впрочем, не только они — на мгновение ей стало стыдно за свой внешний вид. Ничего не поделаешь, это — лучшее, что у неё было. Николай, не замечая её смущения, продолжал о чем-то говорить, но Рин даже не вслушивалась в его слова.

А они всё шли и шли — теперь ей уже казалось, что они идут не вглубь здания, а вниз, под землю. А через минуту, когда они свернули в очередной проход, её догадки подтвердились — впереди был лифт, также оснащенный датчиком. Мужчина снова прильнул лицом к нему — и через секунду дверь с лёгким гудением ушла вверх.

— Прошу, — улыбнувшись, Николай пропустил её вперед. — Не стесняйся, если что — говори мне, или спрашивай, я всё расскажу.

Кивнув, Рин встала в угол удивительно чистой и просторной кабины, и огляделась. Ей все больше казалось, что она попала в какой-то фантастический фильм: абсолютно гладкие стены, прохладный свежий воздух с лёгким оттенком какого-то масла или смазки, усеянный крошечными яркими огоньками потолок. Войдя следом, её спутник пробежался пальцами по одной из стен — та словно ожила и засветилась маленьким экраном и круглыми кнопками с цифрами. Только почему-то на экранчике загорелись не привычные цифры, а их отрицательные значения. Минус седьмой уровень… Дверь практически беззвучно опустилась, и лифт, едва ощутимо вибрируя, поплыл куда-то вниз с нарастающей скоростью. Никакого лязга, гудения и грохота тросов не было и в помине, — обычные лифты, к которым она привыкла, по сравнению с этим чудом техники казались древними развалюхами из допотопной эпохи.

Вслушиваясь в своё дыхание, Рин поначалу даже не заметила, как они приехали — просто совершенно внезапно дверь поползла вверх, выпуская пассажиров. А за ней был совершенно другой мир, шокировавший растерянную девушку.

Снаружи, по длинным широким коридорам, залитым ярким светом, ходили люди, множество людей в белых халатах, различной униформе, пиджаках — словно здесь, под землей, был целый город. От лифта, выходящего на некое подобие площади, в разные стороны расходились улицы коридоров, расчерченные серыми дорожками. Высокие потолки источали мягкий белый свет, будто за ними светило солнце. Тут и там по сторонам коридоров виднелись широкие прозрачные двери, за которыми бесшумно работали какие-то механизмы, возле столов и стендов стояли ученые, что-то делали ассистенты и рабочие — в каждой комнате кипела своя работа. Глаз не хватало увидеть и осмотреть всё, и Рин жадно выхватывала отдельные фрагменты этой сокрытой ото всех чудесной подземной жизни.

— Впечатляет, да? — заметив её удивление, Николай улыбнулся и легонько хлопнул её по спине, подталкивая к выходу. — Это и есть Институт Исследования Ретрансляции. Здесь работаю я, и еще множество людей, тысячи людей. А теперь еще и ты. Так что — с прибытием тебя, добро пожаловать.

— Спасибо… — ещё больше смущаясь, она вышла в просторный зал, судя по всему, бывший чем-то вроде станции, на которую прибывали люди с поверхности. По крайней мере, она увидела еще как минимум три лифта, похожих на тот, в котором они прибыли. Поёживаясь, она встала возле двери и, поправив портфель за спиной, поспешила за Николаем.

*****

— Проходите, проходите, — улыбаясь и потирая руки, невысокий лысеющий мужчина в белом халате посмотрел на Рин. — Так это она?..

— Ага, та самая, — кивнул Николай и положил ладонь ей на плечо:

— Я пока займусь документами и сообщу основному блоку, чтобы команду прислали, а вы занимайтесь спокойно ею.

— Хорошо, это хорошо! — врач повернулся к небольшому терминалу возле своего стола и что-то торопливо отстучал на нём. — Можете не беспокоиться, мы всё сделаем в лучшем виде. Данные сразу перешлем в центральную базу. Девочка… эм…

— Рин, — подсказал ему Николай. — Масами Рин.

— Да, Рин, — слегка смутившись, он снова посмотрел на девушку. — Сейчас медсестра тебя проводит переодеваться, а потом начнём. Если тебя что-то беспокоит, или есть какие-то жалобы, говори заранее, чтобы потом сюрпризов не было.

— Хорошо… — вздохнув, она коротко качнула головой. Как таковых, жалоб у неё не было, и особо ничего не беспокоило. Если не считать лёгкого жара от принятого лекарства, неприязни к грядущему медобследованию и глубоко засевшего в душу страха после кинотеатра. Наверное, больше она никогда не пойдёт в кино. Переступив с ноги на ногу, Рин сняла с плеча портфель. — Возьмите документы, если какие-то надо…

— Ах, да, точно, — Николай щёлкнул себя пальцем по голове. — Вот дурак, совсем забыл… давай все, сейчас сразу их и проведу.

Пока девушка отдавала ему все необходимые бумаги, в светлое, просторное помещение вошла медсестра — невысокая опрятная женщина в идеально белом халате — и, улыбаясь, подошла к Рин:

— Пойдём со мной, я покажу, где переодеваться.

Посмотрев на Николая, она закинула портфель обратно на плечо и последовала за женщиной. После их ухода врач шумно вздохнул и протёр взмокший лоб платочком:

— Ну вы даёте, а… Трескин, вы не могли найти кого-нибудь помоложе? Она уже выросла, я не знаю, как её организм среагирует на процит. И обучать её лучше бы с малых лет, а сейчас она уже…

— Олег Николаевич, а вот если бы мы могли выбирать! — усмехнулся Николай. — Нам и так очень крупно повезло, что она вообще есть. И что мы её нашли. Вы же понимаете…

— То-то и оно, что понимаю, — сокрушенно вздохнул тот. — А ещё есть первый, и неизвестно, как он на неё среагирует. Ладно, бог с вами…

— С первым объектом мы проведём работу, не переживайте, — успокоил его мужчина. — У нас уже есть задумки на этот счёт. Так сказать, один большой эксперимент. А пока — займитесь ей, пожалуйста. Нам сейчас нельзя отставать от графика, чем быстрее всё начнётся, тем быстрее закончится. Ладненько, пойду…

— Ага, счастливо, — врач пожал ему руку и, сцепив ладони за спиной, еще несколько секунд неподвижно смотрел на закрывшуюся за Николаем дверь. В голове крутились мысли, мириады мыслей, планов, проектов, которые непременно нужно было опробовать на их новом объекте, этой самой девочке-визуализаторе.

*****

Рин не любила медобследования. Может быть, потому, что ей было неприятно, когда её телом распоряжаются какие-то чужие люди, залазят в рот металлическими инструментами, ощупывают и обмеряют её. Это всё очень унизительно для молодой девушки. А ещё ей было стыдно. В своём классе она была самой невысокой и слаборазвитой из девчонок, хотя все нормативы на физкультуре всегда сдавала на «отлично». Она вообще очень хорошо училась. Но когда её сравнивали с другими одноклассницами, она невольно комплексовала. И из-за своего роста, невольно делавшего её младше, и почти не развитой груди, усиливавшей ощущение некоей детскости, и разреза глаз, многократно доставлявшего ей кучу неприятностей. Одним словом, даже будучи весьма симпатичной, она была своего рода гадким утенком в своем классе. И регулярные медосмотры в школе, бывшие лишним поводом сравнить ребят между собой, она просто ненавидела.

Вот и сейчас она с отвращением поёживалась после очередного кабинета — на этот раз это был стоматолог. Уже часа три они с сопровождающей её медсестрой ходили по кабинетам, где с ней проводили разные неприятные или просто утомительные процедуры. Немного отдохнуть она смогла только на рентгене, и то можно ли назвать отдыхом две минуты напряженного лежания на столе?.. Да ещё и после этого она очень странно себя чувствовала, будто по всему телу лопаются маленькие пузырьки. Вздохнув, Рин посмотрела на локоть — приклеенная на пластырь ватка чуть покраснела от просочившейся крови. Самая первая после переодевания неприятная процедура — сдавать кровь из вены. У неё всегда начинала кружиться голова при виде входящей в кожу иглы. Правда, боли, обычной для таких взятий крови в школьном медпункте, в этот раз не было — врач был настоящим профи.

— Всё хорошо? Как самочувствие?.. — медсестра с беспокойством посмотрела ей в лицо. — Ты немного бледная…

— Всё хорошо, — Рин помотала головой и попыталась пошутить, — я всегда немного бледная.

— Не бойся, скоро уже заканчиваем, — улыбнулась женщина и положила ладонь на её худенькое плечо. — И потом сразу в столовую пойдём. Ты, наверное, уже есть хочешь?

Рин кивнула. Действительно, со всеми этими процедурами она до того напереживалась, что совсем забыла про голод — и сейчас, при упоминании еды, желудок тоскливо шевельнулся. Но медсестра лукавила — до конца медосмотра было ещё далеко, это она знала точно. Хотя за эти три часа они прошла много людей — хирурга, окулиста, отоларинголога, стоматолога, аллерголога, дерматолога, эндокринолога и еще с десяток врачей, специализаций которых она не знала. У неё брали анализы, прослушивали биение сердца и шумы в лёгких, делали эхокардиограмму, магнитно-резонансную томографию мозга — самую долгую процедуру. Почти час врачи неизвестно что искали в её голове, то обвешивая её короной из датчиков, то засовывая в трубу томографа.

Больше всего ей понравилось у генетика — это было похоже на обычную беседу, и никаких приставаний и ковыряний в разных частях тела разными инструментами. Он подробно расспрашивал её про родителей, бабушку и дедушку, наследственные заболевания, и вообще очень интересовался её прошлым. Жаль только, что Рин почти ничего не помнила: из родного дома они переехали, когда она была ещё совсем маленькой. И самое главное, почти весь приём врач смотрел не на неё, а на монитор терминала, на котором строчка за строчкой выводились разные данные. Насколько она могла понять, это был химический состав крови и какие-то генетические данные.

Ей даже пришлось немного побегать на дорожке — кардиологу и неврологу нужны были данные в динамике. Путаясь в великоватом для неё халате, девушка, увешанная датчиками, то быстрее, то медленнее ступала по беговой дорожке. Под конец ей дали такую скорость, что она едва не свалилась с тренажера. Впрочем, утомленная и порядком пропотевшая, она была им благодарна хотя бы за то, что после этого ей дали небольшой перерыв и проводили в душ. К слову, такой же футуристический, как и всё в этом институте. Она даже подумала, что если с этой работой ничего не получится, то у неё хотя бы останутся воспоминания обо всех этих фантастических приборах и механизмах.

— Ну что, — наконец, произнесла её спутница. — Пойдём дальше? Врач уже ждёт тебя, всё готово.

— Хорошо… — кивнула она и, легко поднявшись с мягкого диванчика, пошла за медсестрой.

*****

Сейчас, наверное, было что-то около семи вечера — по крайней мере, по ощущениям. Под землёй время течёт несколько иначе, нет ни закатов, ни восходов — только смены. По правде, дневная не сильно отличалась от ночной — приходили другие люди и продолжали работать так же интенсивно и энергично, как это делали до них. Вот и Николай, поужинав, возвращался в медицинское крыло с тоненькой папкой — в ней была временная карточка второй и ещё кое-что. Про себя мужчина даже немного завидовал ей, хоть и понимал, на какие трудности её вынудили. Он бы такого никому не пожелал.

Пройдя по центральному коридору, он свернул в испытательный блок — и застал весьма странную картину. Уже переодетая в свои вещи Рин сидела на диване и мелко дрожала, просунув сложенные вместе ладони между колен. Медсестра, стоя чуть позади неё, осторожно гладила девушку по голове. Николай нахмурился и поспешил к ним:

— Привет! Что-то случилось?.. Выглядишь ты не очень…

— Всё хорошо, не беспокойтесь, — стараясь не смотреть в глаза мужчине, она отвернулась в сторону. Он приподнял бровь и вопросительно посмотрел на медсестру. Та подошла к нему и, приблизившись почти вплотную, негромко произнесла на ухо:

— Врачей она очень уж не любит. Её стошнило, когда зонд глотала…

— Неправда, просто я чувствительная… — внезапно возразила Рин и покраснела, стыдливо опуская голову. Они вздрогнули — видимо, девушка всё-таки услышала шёпот медсестры. Николай снова нахмурился — конечно, нельзя недооценивать вторую. Может быть, способности уже начали проявляться, в той или иной форме. Прижав к губам указательный палец, он многозначительно посмотрел на медсестру — та понимающе покивала.

— Тебе сделали временный пропуск, вот, держи… — открыв папку, он снял с клейкой ленты небольшую пластиковую карточку и протянул её девушке. — С ним можешь пройти практически куда угодно в институте, питаться в столовой, оплачивать покупки и всё такое. На ней есть небольшая сумма денег — что-то вроде подъемных, на первое время, пока не подключилась к нашей работе. Как будет готов постоянный пропуск, этот мы у тебя заберем.

Рин подняла голову и посмотрела на протянутую ей карточку. Секунду поколебавшись, она взяла её и негромко ответила:

— Спасибо…

— Пошли, тебя уже ждёт машина, — глядя на неё, Николай ободряюще улыбнулся. — Поедем на новое место жительства.

Глава 1.Побег. Часть 5

Слегка опешив, девушка уставилась на него — да так и замерла. Новое место… её подселят в чью-нибудь семью? Или в коммуналку? Или куда? Она даже не знала, переживать ей или радоваться его словам. Так или иначе, этого уже не изменишь. За весь сегодняшний день ей уже не раз дали понять, что от её желания ничего не зависит — особенно то, что с ней будет происходить. Это звучало цинично, но коли она ничего не может поделать, самое лучшее — расслабиться и позволить событиям идти своим чередом. И, может, даже попытаться получить удовольствие.

Сунув карточку во внутренний карман, Рин встала с места, оправилась и кивнула своим мыслям:

— Пойдёмте.

— Пока, Рин! — медсестра помахала ей рукой, девушка ответила ей тем же и, поправив портфель за спиной, поспешила за широко шагающим мужчиной.

*****

Всю дорогу её мучил один и тот же вопрос, каким же будет её новый дом. Николай, весьма словоохотливый по натуре, ничего ей не говорил, а сама она спрашивать не стала. Зачем, если скоро и так всё узнает… но всё же любопытство и интерес где-то глубоко в душе продолжали её донимать.

Машина, тускло светя фарами, катила по дороге среди одинаковых унылых многоэтажек — похоже, они въехали в спальный район. Рин никогда не была здесь, и не узнавала ни улиц, ни домов. Уличные фонари исправно горели, зажигаясь при приближении автомобиля, а вот окна… дома словно были мертвыми. И на улице не было ни единого человека, словно все куда-то уехали — даже вездесущие собаки не показывались. Наконец, водитель плавно сбросил скорость и повернул в один из дворов — судя по всему, последний в микрорайоне, потому что дальше виднелись только верхушки деревьев, среди которых уже скрывались последние лучи солнца.

Они въехали в аккуратный, ухоженный двор — перед ними замерла громада многоэтажного дома весьма оригинальной конструкции, слева от которого, словно прячась в тени старшего собрата, ютилось небольшое желтое здание практически без окон. Сам же дом был похож на коробку со срезанным углом, на котором ровными рядами размещались балконы квартирантов. Правда, на них никого не было видно — то ли они еще не заселились, то ли их просто не было дома.

— Кое-какие вещи там уже есть, так что на этот счет не переживай, — Николай помог ей выйти из машины и проводил до двери подъезда. — Дверь открывается по специальному ключу, так что неожиданных гостей не будет. Если есть желание, пользуйся карточкой — можешь обустроить всё по собственному желанию. Надеюсь, за пару недель ты освоишься и попривыкнешь тут ко всему. Совсем нехорошо будет, если мы потеряем целое лето, да?

— Угу… — Рин послушно кивнула, прикладывая ключ к детектору. Пискнув, замок загорелся зеленой лампочкой — дверь тихонько отошла от рамы, открываясь.

Внутри было удивительно чисто и свежо. Белые стены приятно поблескивали в мягком голубом свете диодных ламп, чистые ступеньки вели вверх, к площадке первого этажа и двери лифта. Рин про себя отметила, что лифт здесь был не такой роскошный, как в институте — всё скромно, но на уровне. Николай, с ухмылкой поглядывая на удивленную девушку, нажал на кнопку — дверь с тихим шелестом открылась:

— Прошу внутрь.

Они вошли в лифт, мужчина нажал кнопку — кабина поползла к четвертому этажу, издавая негромкий шорох.

— Ну, вот и почти дома, — выйдя из лифта, Николай повернул налево, и подошел к одной из дверей. Табличка наверху белела номером 25.

— Дай-ка ключик, — взяв у Рин ключ, он отпер дверь. Скрипнув — видимо, квартиру давно не открывали — она отворилась, словно приглашала новоиспеченную хозяйку пройти внутрь. Рин замерла перед порогом, не решаясь ступить внутрь.

— Ну?.. — улыбнувшись, Николай легонько подтолкнул её вперед. — Давай…

Глубоко вдохнув, Рин прошла внутрь — в прихожей мгновенно загорелся свет, освещая светлое, просторное помещение. Девушка скинула обувь и, нерешительно ступая, прошла внутрь квартиры.

Если бы можно было описать жилье в нескольких словах, то она сказала бы так: светло, чисто и довольно аскетично. Высокие потолки с белыми обоями, умиротворяющего песочного цвета стены, просторные комнаты. Всё это было так непривычно, что просто не верилось. Еще вчера она жила с соседками в занюханной тесной квартирке с ободранными стенами и старым продавленным диваном, а сегодня… приоткрыв рот, Рин ходила по залу и не верила своим глазам.

— Ну, в общем, осваивайся, а я загляну еще к одному поселенцу, — подмигнул Николай, проходя следом за девушкой.

— Соседи?.. — Рин обернулась и вопросительно приподняла брови.

— Что-то типа того… ладно, не буду отвлекать, удачи! Завтра за тобой заедут, — Николай оставил на столике ключи и вышел, притворив за собой дверь. Она осталась одна, в огромной пустой квартире, вслушиваясь в удаляющиеся шаги.

«Странно…»

Вернувшись в прихожую, она повесила на старомодную вешалку свою одежду и прошла вглубь квартиры, осматривая комнаты. С первого взгляда что-то показалось ей странным, и теперь она начинала понимать, что.

Надуманность. Всё выглядело сделанным не так, как стали бы делать люди для себя. Атмосфера в этом доме была не естественной, а какой-то натянутой, искусственно созданной.

Вздохнув, она села на диван в зале — если так можно было назвать самую большую комнату с телевизором. За последние несколько лет ей часто приходилось принимать всё таким, какое оно есть сейчас, без надежд на улучшение — так что эта новая обстановка не вызывала особого дискомфорта. Всё, что у неё было после того памятного вечера, когда она потеряла родителей — это она сама и огромное желание жить. А потому она старалась привыкнуть и приспособиться ко всему, что происходило вокруг неё, даже если ей это и не нравилось.

В школе она всегда была лучшей в учебе, но это не дало ей ни преимуществ, ни каких-то других занятий — их попросту не с кем было разделить. Она пыталась выжить, показывая свою полезность тем, кто соблаговолил устроить её на это место. На участившихся в последнее время осмотрах врачей она выполняла все их требования, безропотно и бесстрастно, хоть и горячо не любила их. Может быть, эти покорность и смирение, глубоко забитые в её гены, и помогли ей выжить, преодолеть все трудности, и даже обнаружив в себе сильные способности к визуализации, добиться определенного успеха. А теперь история повторялась, поменялись лишь декорации…

Снова тяжело вздохнув, она оторвалась от тяжких раздумий и поднялась с места. Первым делом девушка направилась на кухню — ну или то, что здесь выполняло её функцию. Вернувшись в коридор, она без труда нашла её — небольшая, чистенькая и довольно опрятная, если не считать стопки документов и каких-то других бумаг на столе. Очевидно, это всё были инструкции от различной бытовой техники, безмолвными стражами замершей на полках и длинном столе возле стены.

Посередине стоял обеденный стол — небольшой, максимум на трёх-четырех человек, а в углу, как и положено, мойка. Справа от неё, на некотором удалении — плита, абсолютно плоская и гладкая. Рядом с гарнитуром, в углу стоял высокий, серый, с металлическим отливом, холодильник — девушка осторожно нажала на ручку дверцы. Внутри обнаружилось несколько стопок одинаковых герметичных коробочек с разными напитками, небольшой бактериологический фильтр — синяя коробочка с двумя рядами прорезей по бокам, и уже ставший привычным мягкий синеватый свет лампы. Она даже рот открыла от удивления — нигде до этого она не видела таких хороших приборов. Мягкий голубой свет диодов, отражавшийся в прозрачном биостироле, завораживал. Легонько толкнув дверцу, Рин проследила за тем, как та мягко затормозила и медленно, бесшумно закрылась.

Немного порывшись в высоких, почти под самый потолок шкафах, она обнаружила много интересного. Комплект простенькой (даже слишком простенькой, на её взгляд) пластмассовой посуды, чашки-кружки, несколько видов круп в однообразных герметичных упаковках, сахар, соль, и — к ее большому удивлению — очень много специй. Такое разнообразие она видела, наверное, разве что в далеком детстве, еще на родине.

Закрыв шкаф, она снова направилась в зал, и дальше через него — в последнюю комнату. Как она и ожидала, это была спальня — по размерам если и уступавшая залу, то совсем немного. В углу, изголовьем к окну, стояла весьма скромная кровать — как и все в этом доме, новая и, наверное, удобная. Уже застеленная белыми простынями и тонким одеялом. Очень мило.

В шкафу-купе прямо перед кроватью обнаружился запасной комплект постельного белья и две подушки идеально ровной квадратной формы. Тоже белые. Рин передернуло от однообразной и очень формальной обстановки, словно в какой-то гостинице. Она была на сто процентов уверена, что и в соседних квартирах все выглядит точно так же, ну разве что за исключением номеров квартир и содержания шкафов с едой. Но одно ей в своей новой спальне нравилось безоговорочно — это обои. Нежно-зеленые, приятного мягкого оттенка, они так и тянули отдохнуть, расслабиться, лечь на кровать и сомкнуть веки. Наверное, здесь будет очень здорово засыпать после тяжелого трудового дня.

Вернувшись в зал, она посмотрела на столик — ключи, оставленные Николаем, тускло поблескивали в свете ламп. Секунду постояв и подумав, Рин подхватила их со стола и сунула в карман. Мимоходом взглянув в окно — вдали, через поле, простиравшееся чуть ли не от самого дома, виднелся лес, — она направилась в коридор, немного развеяться. В голове от всех новинок царил такой хаос, что она легонько кружилась. На маленькой полочке около входной двери лежал, ожидая ее, комплект ключей на колечке — от всех дверей в квартире… очень заботливо.

Вздохнув, она влезла в свою обувь и, тихонько повернув дверную ручку, вышла в коридор. Снаружи было абсолютно безлюдно, и очень тихо — тишина в каком-то роде даже действовала на нервы. Где-то внизу слышался свист ветра, видимо, проникающего внутрь сквозь щель, а может быть, это была система вентиляции — слишком уж продуманным выглядело все здание, чтобы допускать какие-то мелкие щели. От этой мысли ее снова передернуло — казалось, все это было лишь красивой клеткой для смирной канарейки. Хоть клетка и была золотой, но она в первую очередь была клеткой.

С этими тяжелыми мыслями девушка принялась бродить по коридору, невидящими глазами пробегая по однотипным серо-стальным дверям, отличавшимся разве что номерами — даже чистота и подогнанность их сквозила какой-то механической однообразностью. Они словно солдаты в строю, все одинаковые…

Уже ничего не опасаясь — все равно она тут одна была — Рин ходила от двери к двери, поочередно дергая за ручки, скользя пальцем по воронено-матовой облицовке, заглядывая в черные глазки. В лифт заходить не хотелось — она им не доверяла с детства, с тех пор как застряла однажды там вместе с мужчиной, возвращавшимся с прогулки вместе с собакой. Они просидели в лифте часов пять или шесть, и девочка пережила, казалось, все страхи, какие только можно пережить, пока дожидалась лифтера.

Щелк… Очередная дверь не далась ей, как и десятки дверей до нее. В общем-то, в этом не было особого смысла, она делала это почти машинально. Сначала ей просто хотелось проверить, правда ли во всех остальных квартирах всё устроено так же, как и в ее собственной. А как тогда выглядят квартиры с балконами, и без них?.. Балконы были только с одной, солнечной стороны — с обратной стороны дома была тень, и стояло только небольшое, желтого цвета здание — видимо, туда сходились коммуникации.

Щелк… еще одна дверь не ответила ей взаимностью, словно усмехаясь над жалкой попыткой проникнуть внутрь.

Надо будет купить плеер, пронеслась в голове шальная мысль. Иначе здесь можно будет рехнуться от одиночества и скуки. В принципе ей не привыкать, но изоляции такого уровня она еще не видела. Хотя нет, Николай говорил что-то про еще одного поселенца. Еще одного… значит, она здесь не одна? Кто может жить в таком доме вместе с Рин?.. Она занесла руку над следующей дверной ручкой. Щелк…

Возможно, какой-нибудь ученый, приставленный следить за ней. Или разведчик, спецназовец, охранник. А может, Николай говорил про другой дом?.. Про тот, маленький, желтый. И этот все-таки отдан был ей в полное распоряжение?.. Немного задумавшись, Рин достала ключи и, остановившись у очередной двери, принялась подбирать ключ к ее замку. Подходящего, как она и ожидала, не оказалось. Ну, естественно… Щелк…

Закрыто. Длинный коридор этого этажа уже кончался, впереди была только лестница на следующий. Она посмотрела на ряды дверей вдоль всего коридора, идущего правильным прямоугольником, с пустующим центром — за бетонным ограждением виднелись нижние этажи, и если напрячь зрение, можно было увидеть даже дверь с номером двадцать пять — её дверь. Но Рин шла выше. И вообще, ходить по ступенькам — это полезно для ног. А ей, судя по всему, скоро надо быть в хорошей форме. Присмотревшись, она заметила кое-что, что резало глаза в этом царстве математической гармонии и порядка. Одна из дверей едва заметно выступала за пределы косяка. А вернее, была чуть приоткрыта. Или не закрыта до конца. Сердце замерло — тут живет этот второй поселенец, о котором говорил ученый?

Словно заправский шпион, девушка принялась красться к двери, стараясь не шуметь. Хотя к чему это — то, что она открыта, еще не говорит, что ее обитатель дома. Или что он вообще есть. Может, строители просто забыли закрыть ее, ведь могут же они совершить одну ошибку среди такой кучи дверей… Осторожно потянув за ручку, Рин открыла дверь. Та тихонько шоркнула на идеально смазанных петлях какой-то хитроумной конструкции. Она прошла внутрь.

В квартире все было почти так же, как и у нее. Только темно и не прибрано. Везде стояли какие-то коробки, целые горы коробок. Шторы на окнах были плотно задернуты, и почти не пропускали света от заходящего солнца в неосвещенную комнату… Но все же кое-что разглядеть можно было. До уха доносился тихий звук ветра — видимо, где-то было открыто окно, да и воздух был не такой застоявшийся, как в коридоре.

Тихонько ступив на слегка затертый паркет, Рин прокралась в зал — все стены его были уставлены полками и шкафами с книгами. Только стандартный маленький диванчик да телевизор ютились возле одной из стен. Видимо, последним вообще никогда не пользовались. Рядом с полками, на полу, на диване — везде, куда падал взгляд, были горы книг. Присев на корточки, Рин взяла с пола несколько и поднесла к глазам, чтобы разглядеть хотя бы название.

Разнообразие прочитанного удивило ее: здесь были, кажется, несочетаемые книги по всем направлениям — квантовая физика, космология, теория вероятности, география, расчет кинематических моделей, проблемы отечественного ракетостроения, химия почв, энциклопедия лекарственных средств, юриспруденция, возрастная психология, садоводство, биология, сравнительная анатомия человека, история применения штурмовой авиации, генетика, оптика и оптические эффекты, гинекология и гормональный атлас тела, металлургия, и много разных, еще более абсурдных и непонятных книг. Названия некоторых Рин вообще не могла понять, названия других пугали и шокировали.

Возникло ощущение, что либо в этой квартире жил псих, помешанный на книгах, либо человек, пытавшийся объять необъятное. Либо это была чья-то частная библиотека, не поместившаяся в другой квартире. Осторожно положив книги на место, Рин заглянула на кухню — пустота. Единственное, что выдавалось из этой картины — порванная коробка из-под какой-то крупы, стоявшая возле входа на кухню. Пустая.

С тревожно бьющимся сердцем, Рин практически бесшумно кралась к оставшейся комнате — спальне. Внутри что-то тревожно сжималось, словно предчувствие, но более тонкое, неосязаемое, как если бы это была визуализация. Осторожно прикасаясь к стене, девушка с мастерством разведчика краем глаза заглянула внутрь комнаты.

Буквально через мгновение все помещение озарилось жутким фиолетово-белым свечением. От увиденного она застыла статуей, не в силах ни двинуться, ни закрыть глаза — она словно окаменела. В душе вместе с телом замерли буквально в самом зародыше две эмоции — дикий ужас и удивление. В комнате, стоя на одном колене возле кровати, был тот самый человек, который едва не лишил ее жизни утром. Алголь…

А в полуметре перед ним в воздухе висел большой шар, излучавший невероятно сильное свечение, и казалось, он пульсирует энергией, словно был живой. Лицо же юноши, казавшееся бледно-фиолетовым в ярком свете шара, было бесстрастно и не выдавало ни тени эмоций, суровые глаза неотрывно смотрели вперед. Взгляд его мог бы проткнуть стену, если бы это было возможно.

Свечение длилось не более трех секунд, затем, словно по команде, шар стал расти, раздаваясь в стороны, свет стал нестерпимо ярким, жег слезившиеся глаза. А еще через мгновение сквозь ослепляющее яркое сияние эллипса, в который превратился шар, стали проступать темные пятна. Словно внутри что-то росло, что-то двигалось, пульсировало, словно живое. Страх в душе Рин куда-то пропал, вернее, вообще все эмоции просто стерлись — в ней осталось только ожидание, любопытство: что же там, внутри?..

Тени, плавающие в коконе, стали четче, это была фигура какого-то эмбриона, или человека, прижавшего колени к груди и обнимающего их руками. Фигура пошевелилась — и в следующее мгновение вспышка света стерла все, что было в комнате, превратив ее в сплошное белое сияние, столь нестерпимо яркое, что даже машинально опустившиеся веки не смогли никак приглушить её. А еще через мгновение свет ослаб, практически угасая, и Рин вновь открыла глаза…

Глава 1. Побег. Часть 6

Перед Алголем, в нескольких сантиметрах над полом, парила, окруженная слабым туманным свечением, девушка с длинными волосами непонятного в полутьме оттенка, в облегающих белых одеждах, со свисавшими с рукавов до пола полосами материи. Словно паря в невесомости, они легонько колыхались. Девушка, немного наклонив голову, держала левую руку чуть позади себя, правая же наоборот, была впереди; ноги ее словно замерли в каком-то неземном полете, едва согнутые в коленях. Как будто она готовилась опуститься на землю, но еще не решалась.

Алголь, все это время не сдвинувшись ни на миллиметр, медленно поднял руку и, взяв ладонь девушки, осторожно притянул руку к себе и ткнулся губами в расслабленные пальцы неизвестной гостьи. Свечение на мгновение мигнуло — и угасло, девушка с мягким шорохом опустилась на пол.

Наконец-то неестественный ступор отпустил напряженное до предела тело Рин. Она только сейчас поняла, что все это время стояла на одном дыхании, и легкие горят, требуя кислорода, а волна страха перед убийцей вновь накатила на нее. Шумно вдохнув, девушка бросилась прочь, подальше отсюда, в свою квартиру, а лучше прочь из этого дома, куда подальше от опасного соседа…

Хлопнув дверью за своей спиной, она не чувствуя ног устремилась вниз по лестнице, едва не падая с нее на вылизанный до блеска пол.

Казалось, она грохотала по всему дому, пока бежала — но она этого не слышала, в ушах бешено билась кровь, сердце рвалось вперед быстрее нее. На повороте со всего размаха она влетела плечом в стену, но не чувствуя боли, повернула и бросилась дальше.

Прошло, должно быть, несколько часов, прежде чем она, оглушительно хлопнув дверью, не скинула на ходу один ботинок и не забилась в свою комнату, в угол, и не обхватила руками бешено трясущиеся колени. Сердце вовсе не спешило успокаиваться — ее бег занял от силы всего полминуты, но ей казалось, что она пробежала не меньше суток. Адреналин все еще стучал в висках, а перед глазами были безумные, жаждущие смерти глаза, как тогда, у кинотеатра.

*****

Так она сидела минут десять, или пятнадцать, а может и все полчаса. Лишь немного успокоившись, и переведя дух, девушка принялась думать.

Что она видела? Что ей показали?.. Призыв дьявола? Появившаяся незнакомка не похожа была на дьявола. Впрочем, на суккуба она потянула бы без проблем. Но это еще более бредово, чем вызов дьявола. Еще версии?

В голову вообще ничего не лезло. Но в уголке сознания билась одна-единственная мысль — бежать. Надо бежать, и чем быстрее, тем лучше. Находиться в одном доме, а тем более жить, с человеком, который ее едва не убил — этого хотели ученые? Эксперимент? Сойдет ли она с ума сразу или немного продержится? Глупая шутка.

Взяв себя в руки, Рин встала с пола и неверной походкой, на слабнущих ногах направилась в коридор. Попутно в зале нашелся ее второй ботинок, едва не залетевший под диван. Судорожно надев его, девушка подхватила с пола портфель и бросилась к двери. Ноги требовали действий, движения, бежать, прочь отсюда, куда-нибудь, где безопасно. Умом она понимала, что такого места, пожалуй, нет, но остановиться не могла. Не для того ей родители так дорого купили жизнь в этой стране.

Начисто забыв о лифте, она побежала к лестнице вниз. Краем глаза она увидела темное пятно, спускавшееся по соседней лестнице сверху — на мгновение замерев, она посмотрела в ту сторону.

Он спускался вниз, с абсолютно невозмутимым видом, словно шел вынести мусор, а не убивать её. Правда, теперь он был одет не в странные лохмотья, как возле кинотеатра, а в более-менее обычную одежду. Только это совсем ее не успокаивало.

Сдавленно вскрикнув, она ринулась дальше, вниз. Словно не замечая тупой боли в плече, на котором сейчас болтался портфель, девушка перепрыгивала сразу через четыре ступеньки, едва не падая, и бежала дальше, этаж за этажом. И вот, наконец, первый, и входная дверь. С разбегу ударив в дверь ногой, она едва не вскрикнула от боли и негодования — закрыта! И открываться она не хотела. В голове пронеслись обрывки воспоминаний — Николай говорил что-то о ключе. Ключ, ей нужен ключ…

Руки принялись судорожно шарить по карманам, пытаясь нащупать злосчастный ключ. Ей казалось, что за стуком крови в висках она слышала его шаги за своей спиной. Наконец что-то похожее на ключ нашлось в кармане, и дрожащими руками она попыталась сунуть стальную полоску с какими-то схемами в узкую прямоугольную щель справа от двери. С первого раза не получилось, дрожащие руки тыкали ключ куда угодно, но только не в скважину. Мысленно проклиная дрожь в пальцах, Рин поправила сползший чуть ли не до локтя портфель — плечо отозвалось ноющей болью, такой, что в глазах потемнело. Наконец, ключ проник в щелку, что-то внутри двери радостно запиликало. Изо всех сил налегая на дверь своим телом, девушка едва не выпала на улицу. Свежий, промытый дождем воздух пахнул ей в лицо, вливаясь в легкие. Это придало ей сил — впереди была свобода. Забыв обо всем остальном, она бросилась вперед, навстречу тускло освещенной улице, через засыпанный песком дворик…

Ее остановила резкаяболь в ноге, что-то изо всех сил дернуло ее обратно, заставляя потерять равновесие и, неуклюже заваливаясь вперед, грохнуться лицом в землю. В душе она тысячу раз прокляла себя за поспешность и опрометчивость — ее угораздило зацепиться ногой за какой-то торчавший из земли камень. Рин поспешила встать, но это оказалось невозможно — едва ступив на ногу, она взвыла от боли. Лодыжка медленно опухала, свидетельствуя о дальнейшей абсурдности побега. Едва не плача, девушка снова попыталась встать — тот же эффект, теперь боль уже была острой и резкой, словно что-то впилось ей в кожу. Вскрикнув, она опустилась на землю, в бессилии скребя пальцами по жесткому холодному песку. А тем временем в створе распахнутой настежь двери в подъезд появилась зловещая фигура в черном. Девушка замерла на месте, лишь всхлипывая от боли да сжимая опухающую стопу. Будь что будет, в таком состоянии ей никуда не деться, она и так видела его в деле. Усталость взяла верх над изможденным телом… скрипя зубами от бессилия и злости на саму себя, Рин подняла голову и посмотрела на него.

Его лицо по своей выразительности не отличалось от железобетонного бункера. Он неторопливо подходил к ней, в левой его руке был зажат её ключ, очевидно, забытый в скважине. Перед взглядом Рин стоял туман, но глаз с него она не сводила.

На короткое мгновение все вокруг словно поплыло, голова закружилась, а потом она почувствовала, как в её сознании сами собой появляются какие-то чужие мысли. Не её… чьи-то. Его?..

И без того похолодевшее от страха нутро девушки словно покрылось коркой льда, отчаянно сжимаясь. Он уже проник в её голову. Всё, что ей оставалось — изо всех сил защищаться, до конца. Стиснув челюсти, Рин не сводила слезящихся, но горящих бессильной яростью глаз с юноши.

Она не могла точно сформулировать, что она почувствовала внутри себя в этот момент. Словно кто-то весьма сдержанно извинялся перед ней, немыми словами, на уровне эмоций. Это была лишь путаница, в спешке, недопустимая ошибка. Извинение за былое, и за испуг, и за то, что она видела. И в уголке сознания шевельнулась настойчивая просьба молчать об увиденном сегодня, в этом доме. В той квартире.

Глаза Рин замерли и расширились от удивления. Алголь присел на одно колено и поднес ладонь к ее плечу — боль запульсировала, словно забилась, чувствуя свой скорый исход, и сжалась до точки, а потом и вовсе исчезла. Его ладонь поднялась и вновь опустилась на изрядно опухшую голень, кажется, уже терявшую чувствительность. На этот раз касание было одними пальцами, прохладное, успокаивающее. На миг ей показалось, что кончики его пальцев еле заметно светились. Что-то очень тихо хрустнуло, а затем к ней вернулось чувство боли, приглушенное, уже угасавшее.

Она посмотрела в его глаза — все такой же суровый, очень тяжелый взгляд. Совсем не вязавшийся с тем, что он сейчас делал. Закончив удивительную процедуру, больше похожую на чудо, Алголь положил ключик от двери в ее ладонь и, встав с колена, повернулся назад, к дому. А в гнетущей тишине пустынного двора прозвучал глубокий, вызывающий дрожь голос.

— С новосельем.

Рин осталась сидеть на холодной земле, глядя в спину удаляющегося юноши, и медленно приходила в себя.

Что это вообще было?..

Медленно встав на ноги, она отметила, что ни голень, ни плечо больше не болят. Как после анестезии, они наполнились немотой, словно их набили ватой. Девушка посмотрела на ногу, потом снова — на дверь. Его уже не было видно. Глаза машинально скользнули вверх — и тут она увидела еще кое-что. Уже почти стемнело, но она ясно видела чью-то тень в одном из окон на верхнем этаже. Кто-то все это время стоял и наблюдал за развернувшейся здесь сценой.

Глава 2. Железный занавес. Часть 1

Глава 2. Железный занавес.

Проснулась она с первыми лучами солнца. И не потому, что была «жаворонком» — просто утреннее солнце сквозь открытую штору било ей прямо в глаза. Вчера, вернувшись обратно в свой новый дом, она просто отключилась, едва дойдя до кровати — настолько сильно навалилась на нее усталость. Заплаканную и истощенную до предела Рин сморило — у неё даже не хватило сил на то, чтобы раздеться или расправить кровать. Очнувшись, она сперва не поняла, где находится и что с ней произошло — окружающая действительность казалась фантастикой.

Однако уже через полчаса к ней в дверь постучали люди из института — и Рин увезли на работу. Там она снова встретилась с медсестрой и другими врачами — ей предстояло подписать еще ряд документов — как она и ожидала, отказаться у неё права не было.

— У тебя есть несколько проблем, которые лучше исправить сейчас, пока подготовка еще не началась, — пояснила ей медсестра. — Тебе сделают несколько пломб, поставят скобки для исправления прикуса, выпишут лекарства для желудка и комплекс витаминов, попьешь их. Еще необходима лазерная операция на глазах — доведем зрение до единицы, походишь на массажи для коррекции осанки.

— Хорошо… — еле слышно произнесла Рин, ставя на бумагах маленькие аккуратные росписи. О вчерашнем событии она ничего никому не сказала, да и не собиралась. В конце концов, ничем плохим для неё это не кончилось, а лишний раз болтать она боялась. Она и сама еще не поняла, что произошло. А коли теперь её судьба будет связана с этим местом, надо сперва всё хорошенько разузнать и привыкнуть. Закончив с документами, она поплелась в раздевалку.

— Она какая-то подавленная, — обеспокоенно произнесла медсестра, глядя на Николая. Тот лишь пожал плечами:

— Ничего, скоро обживется и успокоится. Ей же неслабо досталось.

Женщина лишь согласно покивала. Что-то тоненько запищало — Николай посмотрел на часы:

— Хорошо… после операции отправьте её ко мне, проведу небольшую беседу.

Снова кивнув, медсестра проводила его взглядом. Послышался звук открывающейся двери — Рин, переодевшись в чистый и аккуратный комбинезон наподобие тех, что носили другие сотрудники института, осторожно вышла из раздевалки:

— Я готова…

— Хорошо, — медсестра улыбнулась, поворачиваясь к ней. — Сейчас по плану у нас операция на глазах, сразу откорректируем тебе зрение.

Девушка испуганно сглотнула, чуть отступая назад. Так быстро?.. Уловив ее страх, женщина поспешила ее успокоить и подошла, приобнимая за плечи:

— Ты только не бойся, это будет быстро и совсем не больно. Тебе никогда не делали таких операций?..

Девушка отрицательно помотала головой. Она слышала про лазерную хирургию, но естественный страх перед врачами не отпускал её. А кто знает, как оно всё будет? Она вот не знала.

— Я тебе расскажу… — взяв её за руку, женщина повела Рин по коридору вглубь медицинского крыла.

*****

Она сидела в большом, просторном кабинете. Где-то под потолком мерно гудел кондиционер, унося дым от тлеющего в пепельнице окурка. Напротив неё стоял широкий стол, уставленный ровными стопками бумаг и письменными принадлежностями. Сам хозяин кабинета еще не объявился, и Рин, щурясь сквозь темные очки, — после операции ей вручили их, запретив первое время смотреть на яркий свет — оглядывала помещение. Вдоль стены стоял шкаф из металла и стекла, заставленный папками с документами, рядом на стене располагался маленький экран терминала. Такой же экран выдвигался из рабочего стола. Под потолком ярко горели десятки головок светодиодов.

Дверь бесшумно открылась, и в кабинет вошел Николай:

— Здравствуй, Рин.

— Здравствуйте, — смутившись, Рин повернулась к нему и кивнула. Пройдя к столу, Николай открыл терминал, и что-то торопливо на нем набрал. Затем отточенным движением он открыл ящик стола и достал из него пачку сигарет:

— Не против?

— Нет, — внимательно глядя на него, девушка помотала головой. Тот улыбнулся и извлек из пачки сигарету:

— Ну что, как тебе первый день? Осваиваешься?

Девушка чуть потупилась, задумавшись:

— Понемногу…

— Я смотрю, тебе уже сделали операцию. Все прошло хорошо? — взглянув на неё, он перевел взгляд на экран терминала и что-то отстучал на панели. Сигарета, зажатая в его зубах, сверкнула красным огоньком. Кондиционер, уловив дым, усиленно зашелестел.

— Да, мне сказали, что всё в порядке, — кивнула Рин. Николай улыбнулся:

— Вот и славно. Ты, наверное, думаешь, зачем всё это делается, и, наверное, тебе еще мало что понятно…

Рин согласно кивнула. Снова затянувшись, мужчина начал говорить:

— Собственно, для этого я тебя и вызвал. Объяснить и рассказать, для чего тебя выдернули из твоей привычной жизни. Времени у нас на это, прямо скажем, маловато, но что успею, то расскажу. Я уже говорил тебе про ретрансляторов. Так вот…

Стряхнув пепел в пепельницу, Николай пристально посмотрел на Рин — девушка невольно съежилась под его взглядом.

— Так вот, — повторил он. — Пора бы рассказать, чем мы тут занимаемся. Мы ищем людей с высоким потенциалом, визуализаторов. Ты уже знаешь, что за тобой все это время наблюдали, проверяли. И мы поняли, что ты нам подходишь. На самом деле, это большое везение, ведь таких, как ты, в мире единицы. Ты не просто визуализатор. Ты очень способный визуализатор, и только ты способна стать ретранслятором.

— Вы говорили… — запнувшись, Рин посмотрела на него. — Вы говорили, что тот человек, который был возле кинотеатра, он тоже ретранслятор…

— Да, Алголь, — мужчина выдохнул облачко дыма и задумчиво посмотрел сквозь него. — Он ретранслятор. Впрочем, сейчас не о нем речь. Со временем ты сама все узнаешь. А пока скажи, может, есть что-то, чего ты боишься? Нам чего-то следует избегать в дальнейшем? Есть что-то, чего бы ты не хотела, чтобы с тобой делали?

— Ну… это немного неожиданно, — Рин поежилась, не понимая, какого ответа от неё хочет добиться Николай. С чего бы она должна с ним откровенничать? Собравшись с мыслями, она ответила:

— Мне не нравятся пауки, змеи, темнота, и когда мне делают слишком больно… кажется, это все не любят… наверное, я как все?

— Если бы это было так, ты бы сейчас здесь не сидела, — хохотнул Николай, туша окурок в пепельнице. — Хорошо, понятно. Гарантировать безболезненность всех операций не могу — сама понимаешь, это такое дело… но насчет всего остального постараемся учесть. Ну что ж, теперь давай расскажу тебе немного о том, что тебе предстоит. Конечная наша цель — сделать из тебя полноценного ретранслятора.

Рин замерла, по коже пробежали мурашки. Ретранслятора… как Алголь. Алголь — ретранслятор. Её хотят сделать такой же, как он… перед глазами пронеслись недавние ужасы, увиденные в здании кинотеатра — обезображенные тела, крики и вопли людей… девушка вздрогнула, сбрасывая легкое оцепенение. А Николай продолжал:

— Но эта задача относится к числу сверхсложных. Времени у нас мало, а работы предстоит очень даже много. Ты должна понимать, что ретранслятор — это не просто один человек, это целый комплекс. Нужно дорогое оборудование, специализированное исключительно на тебе, это множество специалистов, это колоссальные возможности и очень большая ответственность. И очень, очень большие затраты. Мы готовы совершать такие затраты на тебя, но и спрашивать будем много. Сейчас в первую очередь тебе нужны знания, теория. Ты должна понимать, что ближайшие годы тебе предстоит много заниматься и учиться, днем и ночью, без каникул и выходных. Важно, чтобы ты очень многое могла и умела, это — твоя самая большая сила и самая главная задача сейчас. Если тебе что-то для этого понадобится, мы все сделаем. Ты понимаешь?

Рин коротко кивнула. Наконец она получила ответы на некоторые свои вопросы, но, как водится, этих вопросов возникло еще больше. Словно почувствовав это, Николай опередил её:

— Деталей всего процесса твоего обучения и подготовки я не знаю, да мне и не положено знать. Но скоро ты познакомишься с теми, кто будет непосредственно занят твоей подготовкой, я думаю, они и смогут ответить на все твои вопросы. Но если есть что-то, на что я могу ответить, можешь спросить меня сейчас.

Она задумалась. Что ей хотелось узнать? В голове было множество мыслей и ни одной четкой формулировки. И все же был один вопрос, стоявший особняком.

— Я буду такой же, как он? — она уставилась на Николая. Внимательно посмотрев на неё, он произнес:

— Конечно же, нет. Какой ты будешь, решать тебе. Но задачи перед вами будут стоять одинаковые. А как вы будете их решать — это уже другое дело.

— А… — Рин снова запнулась. — Вы можете поселить меня в другом месте?

— Извини, но на этот вопрос я не могу тебе ответить, — пожал плечами мужчина. — Не я этим занимаюсь. Но боюсь, что нет.

— Понятно… — Рин поймала себя на мысли, что ей чего-то недоговаривают. От неё что-то скрывают, что-то важное. По коже снова пробежали мурашки. Множество тайн скрывала ее новая работа, тайн пугающих и непонятных — и страх в ее душе боролся с любопытством и желанием узнать хоть часть из них.

— Сейчас же тебе в первую очередь нужно пройти все медицинские осмотры и мероприятия, чтобы наши ученые уже знали, с чем будут иметь дело, от чего отталкиваться, — продолжал он. — А потом ты поступишь в распоряжение основной группы, в ней и будешь проходить обучение и подготовку…

— А что, если… — начала было Рин, но ее перебило громкое урчание живота. Покраснев, она стыдливо опустила голову. Николай понимающе кивнул и нажал какую-то кнопку на терминале. Буквально через минуту в комнату вошла женщина с небольшим подносом, чашками и тарелкой печенья.

— Уж извини, не кондитерская, но что есть, то есть, — улыбнулся мужчина, отхлебывая чай из своей чашки.

Немного перекусив, Рин опустила глаза и задумалась. На душе было странное чувство, её нервировало зависшее положение, в котором она находилась — раздражало только то, что неминуемое оттягивают, словно смакуют ее душевные метания и тревогу. Решительно отставив чашку, она обратилась к Николаю:

— Скажите, мы можем уже начать? Мое обучение.

Тот приподнял брови, показывая свое удивление:

— Рвешься скорее в бой? Хорошо! Давай только допьем чай и пойдем дальше. А, еще кое-что, пока я не забыл…

Мужчина сунул руку куда-то вглубь стола и извлек из ящика небольшую коробочку с мобильным телефоном:

— Вот, это тебе на случай, если потребуется срочно с кем-то связаться. Там уже занесены основные номера: диспетчер, медслужба, ну и мой номер тоже.

Он протянул коробочку девушке — Рин была в легком ступоре от такого подарка. Постучав пальцами по плотному картону, он добавил:

— Ты всегда можешь с нами связаться. И последнее. Думаю, тебе будет спокойнее, если ты будешь знать, что можешь с любыми просьбами и вопросами обращаться к Алголю. Он уже прошел через всё, что тебе только предстоит пройти, и, думаю, его слова могут тебя успокоить. А сейчас — мне пора, и ты тоже иди.

Рин почему-то показалось, что как раз наоборот: его слова никак не могут ее успокоить. Но вдруг вспомнила вчерашний вечер — она ошибалась насчет него: что он убийца и бесчеловечный зверь? И та девушка… загадок было много. Все это ей хотелось узнать, но она понимала, что задавать сейчас все эти неудобные вопросы — дело весьма непростое. И, может быть, опасное. А если все это надо держать в тайне? Что ее еще может ждать?..

*****

Когда они поднялись на поверхность, был уже вечер — солнце садилось, бросая на землю золотисто-красные лучи. Прижимая к груди маленькую коробочку с подаренным мобильником, Рин вышла из здания института в сопровождении уже знакомой медсестры. У входа её ждал черный автомобиль — точь-в-точь такой же, что забирал ее из дома вчерашним утром. Только за рулем сидел совершенно незнакомый водитель. Конечно, подумала она, тот, что был вчера, сейчас лечится в больнице. Отчего-то она испытывала чувство вины перед ним, ей казалось, что если бы не она, если бы не это задание, он был бы невредим. Впрочем, что случилось, того уже не изменишь. Погруженная в свои мысли, она села в машину и, не выпуская из рук подарка, слепо уставилась в окно. Машина тронулась с места, направившись к ее новому дому.

Всю дорогу ее терзали тревожные мысли. Несмотря на сегодняшний брифинг, она так ничего и не узнала о своем будущем. Она ничего не знала о ретрансляторах. Есть ли еще ретрансляторы кроме Алголя? Сколько их вообще? И где это узнать? Николая она спрашивать не хотела — да и вряд ли он ответил бы ей, вполне мог сослаться, что этого ему знать не положено. Впрочем, был еще один вариант — спросить у Алголя. От этой мысли ее передернуло. Слишком свежи были в ней воспоминания, и страх, связанный с ним, вовсе не спешил рассеиваться.

Стоило признать очевидное, — она до смерти боялась его.

От этих мыслей её отвлекла завибрировавшая коробочка с телефоном, а еще через мгновение из неё полилась мелодия звонка. Встрепенувшись, Рин принялась торопливо распечатывать плотно закрытую упаковку. Водитель вполглаза следил за её неуклюжими попытками достать звонящий телефон и беззлобно улыбался. Наконец, уронив на пол и торопливо подняв вибрирующий телефон, она прижала его к уху:

— Алло!

— Рин? Это Николай, привет, — донесся в трубке знакомый голос. — Ну, как тебе подарок?

— Добрый вечер, — облегченно выдохнув, поздоровалась Рин. — Только что достала, еще не успела все посмотреть… спасибо вам большое за него.

— Всегда пожалуйста, — судя по голосу, мужчина улыбался. — Все в порядке?

— Да, конечно…

— Замечательно, завтра за тобой заедут в то же время, будь готова, — Николай кашлянул, в трубке послышалось легкое шипение. — Что ж, до завтра, пока.

— До свидания, — кивнула Рин. В ответ раздались короткие гудки. Девушка вздохнула, потирая лоб, и положила телефон в карман — на случай, если кто-нибудь позвонит снова. Неловко как-то получилось…

Вскоре они въехали в пустынный район, ярко освещенный стройными рядами фонарей. Рин принялась разглядывать дома, ища в них хоть какие-то признаки жизни. Ничего. Не было даже собак, впрочем, как и вчера. И, как и вчера, это казалось ей странным. Почему никого не было? Ни души. Словно какая-то запретная, закрытая зона. Ни в одном из окон не горел свет. Ни в одном дворе не стояли машины. Даже вездесущие воробьи на проводах не сидели. Словно город-призрак…

Наконец, они повернули в знакомый двор и остановились у подъезда. Рин вышла из машины, подхватив пустую коробку от телефона и повернулась к водителю:

— Спасибо…

Тот улыбнулся ей и, кивнув, развернулся на выезд. Девушка проводила его взглядом и направилась к входной двери. Прохладный ветер пронизывал её тонкую, еще захваченную из старого дома одежду, заставляя Рин вздрагивать от холода. Отыскав в кармане ключ-карту, она вошла внутрь. Подойдя к лифту, она задумчиво посмотрела на него, и пошла наверх по ступеням. Её шаги отдавались эхом, создавая впечатление, что кто-то следует за ней по пятам. Она остановилась и прислушалась — ни звука… Могло случиться так, что Алголь следит за ней?

Девушка подняла глаза, ища взглядом черную фигуру на верхних этажах, но там никого не было. Она не слышала ни звуков шагов, ни скрипа дверей, вообще ничего кроме шума работающей вентиляции.

«Это всего лишь мои опасения… если буду продолжать бояться каждого звука, точно свихнусь».

Вздохнув, Рин пошла дальше. Войдя в квартиру, она в первую очередь закрыла дверь на все замки — удивительно, почему она вчера этого не сделала? — и посмотрела в глазок. Никого… помотав головой, девушка поплелась на кухню. Без особого аппетита поужинав, она направилась в спальню и еще раз оглядела содержимое шкафа. Никакой одежды, конечно же, там не было — все предстояло покупать самой… стоп! Сощурившись, Рин извлекла из кармана карточку, выданную ей вчера Николаем. Кажется, он что-то говорил о деньгах, подъемные, или что-то вроде того… она может распоряжаться ими, как захочет? Задумчиво разглядывая кусок пластика, девушка села на кровать.

Не было похоже, что ее пытаются обмануть — слишком много для неё уже сделали. Но верить в реальность происходящего тоже не получалось — слишком уж фантастично это выглядело. Институт, работа, ретрансляторы… Рин не покидала мысль, что она когда-то уже слышала это. Ретрансляторы… но когда и где она это слышала, вспомнить не удавалось.

Она нащупала в кармане телефон — небольшой, серо-стального цвета — и выбрала номер Николая. Палец напряженно завис над кнопкой вызова. Однако позвонить ему и расспросить всё поподробнее она так и не решилась. Тяжело вздохнув, она убрала телефон на столик и собралась спать.

*****

С утра в институте было довольно оживленно — по медицинскому крылу сновали люди в униформе — легких комбинезонах или халатах металлического оттенка, о чем-то энергично переговариваясь. Уже переодевшись в знакомой раздевалке, Рин спросила у медсестры:

— Что происходит? Кто все эти люди?

— Сегодня начинается новый проект, — вежливо ответила женщина. — И кажется, это как-то связано с тобой.

— Со мной?.. — Рин посмотрела на людей, ходивших по коридору. Такая куча народу — ради одной неё? Неужели она и правда так важна… девушка слегка покраснела. От этих мыслей ее оторвал голос медсестры:

— Ну что, пойдем по своим делам. Сперва нам нужно к стоматологу.

Рин застыла на месте. Только не к стоматологу! Всё же было в порядке, она была уверена! На неё снова накатил страх, коленки предательски задрожали. Сглотнув, она сдержанно кивнула и с неохотой поплелась следом за медсестрой — так, будто идет на казнь.

Глава 2. Железный Занавес. Часть 2

Рин сидела в одной из комнаток столовой, напоминавшей небольшое кафе, и, держа обеими руками большой стакан с соком, аккуратно водила языком туда-сюда. Он неуклюже ворочался из стороны в сторону, цепляя за зубы. Врач сказал, что ей за один раз вылечили все зубы, и даже похвалил девушку за терпение и внимание к своему здоровью. Взмокшая и измученная ожиданием боли, она тогда еле встала с кресла и даже не посмотрела в зеркало, приставленное к самому её лицу. Наверное, зря: сейчас ей было любопытно, что же там такого во рту изменилось.

Медсестра сидела напротив неё и с интересом наблюдала за телодвижениями девушки:

— Ну что, как ощущения?

— Непривычно… — не чувствуя рта, произнесла Рин. — Язык мешает…

— Скоро анестезия отойдет, и все будет нормально, — улыбнулась медсестра. — Ты, наверное, не заметила, но тебе еще поставили брекеты, на заднюю поверхность зубов. Так незаметнее будет.

— О… — Рин снова пошевелила языком — кажется, на задней поверхности зубов и правда что-то было. Девушка кивнула — она и правда не заметила. Выходит, ее страхи оказались беспочвенны — это ее радовало.

— Давай допивай скорее, тебя вызывает Николай, — медсестра поторопила её, и Рин отвлеклась от изучения собственного рта, прильнув к стакану.

*****

И снова она сидела в уже знакомом кабинете с большим столом, молочно-белыми стенами и дымящейся пепельницей. Он что, постоянно курил? Анестезия уже почти прошла, и к Рин вернулись привычные ощущения — ну, не совсем привычные, но хотя бы знакомые. Она легонько шаркала ногой по мягкому, упругому покрытию пола — он напоминал ковер, но был гладким и не скользил. Долго ждать не пришлось — в комнату вошел Николай и, поздоровавшись с девушкой, плюхнулся в кресло.

— Как дела? Была у врача? — поинтересовался он, снова раскуривая сигарету.

— Да, мне поставили пломбы и скобки, — немного смущаясь своих слов, она отвела взгляд в сторону, на небольшой шкафчик с документами. На верхней полке на подставке стояла модель самолета, поблескивая лаковым покрытием.

— Это хорошо, что все идет как надо, — удовлетворенно кивнул мужчина. — Я бы хотел тебе сегодня рассказать о ретрансляторах, времени теперь у нас предостаточно. Разложим немножко по полочкам. Уверен, у тебя много вопросов, но за один раз я не мог рассказать тебе всё — у меня самого такая информация за один день в голове не уложилась бы. Так вот…

Николай глубоко затянулся и выпустил к потолку целое облако дыма. Рин поморщилась — не столько от запаха, сколько от того, что представила, как вдыхает столько дыма. Вздохнув, Николай заговорил:

— Ретрансляторы — это очень сильные, подготовленные и одаренные визуализаторы. Они уникальны: не существует двух одинаковых ретрансляторов, как не бывает двух одинаковых людей. Ретранслятор имеет огромную силу и власть. Он способен в одиночку победить в войне или остановить её. Без ретранслятора государство не может защищать себя. Поэтому нашей стране нужна ты — в тебе мы видим своего будущего защитника.

— Но… — перебила его Рин. — У вас же уже есть Алголь?

— Да, есть, — кивнул Николай, снова глубоко затягиваясь. — Но тут не все так просто. Мне сложно объяснить тебе это, потому что я и сам далеко не все знаю, но есть очень серьезные причины, почему нам нужен еще один ретранслятор. Почему нам нужна ты. Ретранслятор — самый большой секрет каждой страны, поэтому все, что с ним связано, тщательно охраняют и скрывают. Если говорить вкратце, то ретранслятор — это такой человек, который может всё. Летать, создавать предметы из ничего, читать мысли, узнавать о разных вещах на огромном расстоянии, управлять электромагнитными полями, и многое, многое другое. Это огромная, колоссальная сила. Эта сила способна как защитить целый народ, так и уничтожить его. Ретранслятор — абсолютный защитник, щит своего народа, олицетворение стабильности и гарант будущего. Это очень важный человек для всей страны. Понимаешь?

Рин молча кивнула. Она не смотрела на Николая — ее мутный взгляд уперся куда-то в пол — сейчас перед собой она видела Алголя, его суровое лицо. Так он — защитник? Что он делал в кинотеатре? Защищал свой народ от врага? Всё начинало вставать на свои места.

— Ретрансляторов открыли не так давно, лет семнадцать назад, — сверкнув угольком, он перевел свой взгляд на неё — девушка поежилась, но глаз не отвела. — Открытие ретрансляции напрямую связано с визуализацией, над которой начали работать два замечательных врача, занимавшиеся изучением населения из зон боевых действий. Один — немец, Гюнтер Шварцфельд, блестящий физиолог, второй же — наш соотечественник, профессор Аркадий Громов. После последней войны было множество пострадавших от химического и биологического оружия, и в процессе работы в местностях, где применялось это оружие, они начали замечать странности в поведении людей. Некоторые дети, пережившие очень сильное психоэмоциональное потрясение, проецировали в воздух что-то наподобие голограмм. Воздух дрожал, колебался, в нем проступали очертания, предметы, свет и образы. Они начали подробное изучение этого феномена, отобрали несколько групп людей из разных регионов, провели множество исследований. В дальнейшем они открыли еще один феномен, феномен ретрансляции, и заложили основы новой науки. Они нашли самого одаренного из всех выбранных ими детей и попытались изучить и развить его способности, проводили множество экспериментов, и результаты каждого из них поражали воображение. По сути, они и есть отцы первого ретранслятора. Они впервые дали ретранслятору имя, назвали его Альфа — начало, потому что с него все и началось всерьез, каждый из них посвятил остаток своей жизни изучению ретрансляции и ретрансляторов. После их открытия этой темой занялись очень многие ученые по всему миру, а когда выяснилось, какие возможности скрывают в себе ретрансляторы, началась подлинная революция, каждая страна начала погоню за новым супероружием, каким им стали казаться эти люди, или уже не совсем люди…

Рин зачарованно смотрела на него, пытаясь представить себе все то, о чем он говорил. Все это время, все последние годы шла эта страшная борьба, скрытая ото всех людей за железным занавесом, и никто ничего не знал! Она вспомнила родителей, их поспешное бегство, постоянную слежку, свою жизнь — мозаика постепенно складывалась, и чем больше она слушала, тем больше нового узнавала о своей собственной истории.

— Но тут есть одна небольшая загвоздка: не все ретрансляторы равны между собой, — докурив одну сигарету, Николай потянулся за второй, щелкнул зажигалкой, и снова выпустил небольшое облачко дыма. — И это самая большая проблема. Ретрансляторы не равны. Их сила различна, даже так — она уникальна. На самой заре становления ретрансляторов ученые выделили ранги, по которым можно разделить ретрансляторов по силе. Самый слабый — ранг С. Ранг В — это уже более мощный ретранслятор, но все же не то. Золотой стандарт — ранг А, самые сильные и развитые страны имеют ретрансляторов именно этого ранга. Но вот беда, чем выше ранг, тем реже он встречается. Сейчас ретрансляторов ранга С — около пятидесяти. Ранга В — чуть больше тридцати. Ранга А — двенадцать, или тринадцать, точно не знаю. Но и это еще не всё — ретранслятору для того, чтобы он был ретранслятором, нужен процит — специальное вещество, делающее его сильнее. Беда в том, что процит крайне дорого стоит, нужна целая промышленность, множество предприятий, огромные затраты, чтобы производить его даже в небольших количествах. Но чем больше процита, тем более полно ретранслятор может раскрыть всю свою силу. И ранг ретранслятора — это та вершина силы, которой он может достичь при максимальном введении процита. К тому же процит по разному реагирует на кровь ретрансляторов — клетки с ХХ-хромосомами почему-то лучше адаптируют процит, поэтому среди ретрансляторов намного больше представителей женского пола. С мальчиками все сложнее, но это лишь доказывает то, как мало изучен этот вопрос. Вот так.

Рин сидела в ступоре, переваривая полученную информацию. Ретрансляторы, ранги, процит… целая огромная, сложная система. Вот зачем все это время за ней следили, вот к чему были все эти осмотры и бесконечные походы к врачам, вот зачем ее вырвали из ее маленькой жизни! Узнать ее силу, ее потенциал. Выходит, ее не обманывали. Просто она сама не хотела в это верить до самого конца, привыкшая к обманам и предательствам. Значит, вот какая игра шла все это время за ее спиной. Пожевав губу, она, наконец, произнесла:

— Значит, ранг А — самый сильный?

— Нет, — Николай снисходительно улыбнулся, словно услышал глупость от маленького ребенка. — Есть еще один ранг, ранг S. Таких ретрансляторов всего семь во всем мире, они обладают колоссальной силой, но даже она имеет определенную специфику. Например, ретранслятор ранга S гражданского типа Минтака — она абсолютно непригодна для боя, поскольку не владеет материализацией сложных объектов, не умеет летать, да и вообще много чего не может, у неё маленькая вычислительная мощность. Казалось бы, бесполезный ретранслятор… но она контролирует термоядерную электростанцию в Бразилии, снабжая четверть мира электричеством и обеспечивая, таким образом, безопасность своей страны. Единственная ее работа — поддерживать и контролировать термоядерную реакцию, постоянно создавая вакуум, электромагнитное поле и топливо для реакции. И в этом ей нет равных.

— А что такое гражданский тип?.. — нахмурила брови Рин. Про ранги она более-менее поняла, а вот про типы услышала впервые.

— Тип характеризует специфику направленности ретранслятора, — начал объяснять Николай, отложив окурок. — Их всего три. Гражданский — тип, весьма ограниченный в своих возможностях. Почему — мы не знаем, но такова воля природы — ретрансляторы этого типа умеют очень мало. Но их сила в том, что они умеют, невероятна. Скажем так, все их могущество сфокусировано на нескольких очень узких умениях. Второй тип — тактический, самый многочисленный. Ретрансляторы такого типа обладают очень разными навыками — летать, создавать предметы, читать мысли, и многое другое, но некоторые очень сложные процессы им неподвластны. Самый сильный тип — стратегический. Как следует из названия, они могут благодаря своим способностям контролировать большие пространства, множество процессов, одновременно выполнять много разных задач, их вычислительная мощность огромна. Опять же, как и ретрансляторов гражданского типа, стратегов очень мало — примерно двадцать на весь мир.

— Понятно… — кивнула Рин, снова опуская голову. Как же всё это было сложно! Типы, ранги, способности. Что еще ее ждало?

— А что будет, если я не смогу стать сильной? — Рин подняла глаза на него, запнувшись. — Ну… в смысле, сильным ретранслятором.

— Не хочу тебя пугать, Рин, но я и сам не знаю, — по всему было видно, что Николай немного растерялся от такого вопроса. — По нашим данным, ты будешь сильной — так заложено природой. Иначе мы бы тебя не отобрали. На самом деле, это вообще очень большое везение, что ты такая есть, и что мы тебя смогли найти. Потенциальные ретрансляторы встречаются крайне редко — намного реже любого экстрасенса или гения. Тебе нужно только усердно работать, стараться изо всех сил, и все получится. Я понимаю, что многое тебе может не нравиться, тебе будет сложно, но ты нужна нам. Всей стране, всем людям. Для тебя мы сделаем всё.

И снова, как и вчера, он сказал это — что им повезло, что она вообще есть. Она смутилась, отводя взгляд в сторону — такого ей еще не говорил никто. Она вспомнила про лежащую в кармане карточку — лишнее подтверждение его слов. Ну, раз так, сегодня она обязательно ей воспользуется.

— Это… — Рин замешкалась, подбирая слова — к щекам прилила кровь, девушка опустила глаза. — Я… я постараюсь. Честно… я постараюсь.

Покраснев еще больше, Рин уткнулась взглядом в пол — в ушах еще звучали его лестные слова. Нужна… она нужна. Наверное, впервые за все это время внутри у неё помимо страха и неуверенности появилось кое-что еще — ощущение собственной необходимости, и приходящее вместе с ним чувство ответственности. Она нужна…

— Ты молодец, — широко улыбнулся Николай, вставая из-за стола. — Очень правильный настрой! Это тебе пригодится. А еще вот кое-что…

Взяв со стола одну из папок, он извлек из неё заклеенный и опломбированный пакет и протянул его Рин:

— Тут твой график работ на ближайшие две недели — думаю, с ним тебе будет намного проще ориентироваться, да и вообще…

Не закончив фразу, он подождал, пока девушка подрагивающими пальцами начнет срывать пломбы и разворачивать пакет. В глазах еще немного рябило после операции и от внезапно свалившегося на неё счастья, но она разглядела среди аккуратных листов нечто вроде расписания, с фамилиями, номерами кабинетов и подробными инструкциями. То, что нужно!

— Спасибо, большое спасибо! — Рин торопливо сложила документы обратно в пакет и прижала его к груди. Крошечный огонек надежды, зажегшийся в сердце, потихоньку растапливал лед недоверия — значит, не обман, не эксперимент, а все серьезно! Николай прищурил глаза — и улыбнулся, жестом указывая на дверь:

— Всё начнется завтра. А теперь — иди.

Рин посмотрела на него, сжимая дрожащими пальчиками пакет с документами — и кивнув, пошла к двери. Её сердце забилось чаще — теперь все будет иначе!

*****

Когда она вышла из исследовательского комплекса, её уже ждала знакомая машина. Вздохнув, девушка направилась к ней.

Плюхнувшись на сиденье позади водителя, она посмотрела на портфель, в который сунула пакет с документами. Сердце в груди билось ровно и уверенно, словно подогреваемое каким-то крошечным огоньком — ей не давало покоя доселе почти незнакомое ощущение. Предвкушение, ожидание чего-то большого, важного и интересного. А еще дразнящее чувство любопытства, которое скоро будет удовлетворено. А раз так…

— Скажите… — она вздрогнула от своего голоса, сначала показавшегося ей каким-то чужим. — Мы можем заехать в какой-нибудь магазин?

Водитель — потрепанный жизнью мужчина с суровым лицом и черными, как уголь, волосами, подернутыми сединой, посмотрел на нее в зеркало — и кивнул, поворачивая куда-то в сторону.

Если ей сказали правду, на ее счету должна была быть определенная сумма денег. И раз уж эти ученые будут распоряжаться ей как своей вещью, почему бы и ей не воспользоваться всеми выгодами такого положения? С детства она была экономной и бережливой, но именно бережливость подсказывала ей — пора подумать о себе!

С этими мыслями девушка принялась перебирать в голове список всего, что ей могло понадобиться сейчас и в ближайшее время. Пока она думала, машина мягко затормозила возле одного из торговых центров, ярко освещенных рекламными огнями и фонарями — из института она вышла уже вечером, когда солнце садилось. Рин вышла из машины, закидывая на плечо портфель — водитель последовал за ней — очевидно, его приставили еще и охранять девушку. Впрочем, сейчас она совсем не возражала — даже была рада такой компании.

Первым делом, зайдя в торговый центр, она направилась к терминалу. Карточка с писком утонула в щели приемника, и на мониторе появились строчки цифр и букв. Вчитавшись, Рин присвистнула: сумма на карточке была больше ее самых смелых ожиданий. Плюс к тому, на ней было такое множество различной информации, что голова шла кругом — и паспорт, и телефонная книга, и кредитка, все было в одном куске пластика и электроники. Там же уже отображался ее новый телефонный номер, и даже счет. С улыбкой извлекая карту, она направилась к ближайшему магазину — теперь-то ее никто не удержит!

Глава 2. Железный занавес. Часть 3

Домой она вернулась ближе к ночи. Шофер помог разгрузить все покупки и, оставив девушку возле подъезда, укатил в темноту, на прощание сверкнув фарами. Лифт отозвался на нажатие сенсора далеко не с первого раза — сгрузив свою ношу возле дверей, она принялась дожидаться тихо гудевшей где-то наверху кабины.

Она не знала, радоваться ей или настораживаться: наверняка все покупки где-то фиксировались, а понабрала она очень немало. Может, «светиться» будущему ретранслятору сильно не стоило в магазинах и прочих заведениях? Хотя, в конце-то концов, неужели она не может позволить себе определенные слабости? Некоторые из них, в конце концов, были важны для ее здоровья, самочувствия и уверенности в себе. По крайней мере, в том, что касалось одежды, она была уверена — претензий не будет. Да и какие могут быть претензии к тому, что она покупает на свои деньги? Они ведь были её?..

Задумчиво созерцая бегущие цифры на индикаторе, она вздрогнула, когда неожиданно открылись двери лифта — приехал-таки. И не один.

Едва оторвав сумки от пола, Рин уже было направилась внутрь, да так и замерла — в углу уже стоял один человек. Второй жилец этого дома смотрел на нее, пристально. Ей показалось, что она могла видеть свое побледневшее лицо, отражавшееся в его карих, почти черных глазах.

Очередное столкновение с Алголем снова повергло ее в ступор. Казалось, пауза длилась очень долго — может минуту, может две. Пока тишину не нарушил его голос:

— Добрый вечер.

— Д-добрый… — запнувшись, прошептала Рин. Руки оттягивала тяжелая сумка, но зайти в лифт и поставить ее она отчего-то не решалась. На миг ей показалось, что во взгляде собеседника промелькнула усмешка — а после он, словно уловив ее нерешительность, взял оттягивавшую руку ношу и поставил в угол лифта. Затем, выйдя из лифта, занес другие пакеты. Все это время Рин в ступоре наблюдала за его действиями, не предпринимая никаких попыток остановить его или, напротив, помочь. Он же, прижавшись к противоположной стене, жестом пригласил ее войти внутрь. Оцепенение, казалось, прошло — она шагнула вперед, за ней с тихим шипением сошлись двери. Сама собой зажглась сенсорная панель, кабинка мягко качнулась и поползла вверх, словно знала, куда везти жильцов. Девушка оторвала взгляд от соседа, уставившисьв угол.

Двигались они быстро, но Рин казалось, что время идет медленно — секунды, словно капли смолы, тянутся, неспешно стекая вниз, в былое.

Что он здесь делает? То есть, конечно, она знала — он здесь живет. Но что он делал в лифте именно сейчас? Ждал ее?.. Она должна была поблагодарить его. И за этот жест, и за вчерашнее. Кем она казалась ему? Невежественной жертвой? Может, он плакал тогда, у кинотеатра, именно из-за нее? А вчера пытался извиниться? Что вообще тут происходит?.. Почему она живет практически одна в огромном доме с убийцей, или пусть не убийцей, но очень опасным человеком?.. Что он может сделать ей сейчас?..

Она скосила глаза на него. Он невозмутимо стоял, вытянув расслабленные руки вдоль тела, и смотрел в потолок. Словно ждал, когда же они доедут. И выглядел он вполне мирно, хоть и необычно. На нем были странного кроя черные штаны, и черная же рубашка. На шее блестело что-то вроде медальона, но этого она уже не видела — пришлось бы присматриваться, а она не хотела, чтобы он заметил ее взгляд.

Наконец, лифт приехал, и с тем же шипением раскрыл двери. На удивление, это был ее этаж — взяв одну из сумок (была бы возможность, взяла бы все — но не хватало рук и сил), Рин вынесла ее из лифта — следом за ней точно так же, с сумкой, вышел и Алголь. Немая сцена продолжалась, они вынесли всю поклажу и поднесли ее к двери в квартиру девушки. Теперь она краснела от смущения и неловкости — получалось, что она ему была обязана. Хотя бы отблагодарить за помощь.

А тем временем, с разгрузкой было покончено — девушка, скрывая лицо от соседа, искала в кармане ключ. Он стоял позади, беззвучно, на почтенном удалении, дабы не вызвать никаких неверных действий с ее стороны. По крайней мере, так ей казалось. Наконец, злосчастная полоска нашлась в кармане, и с тихим щелчком утонула в скважине. Дверь с блеснувшими цифрами 25 отошла в сторону.

— Спасибо… — еле слышно пролепетала Рин юноше и ненароком посмотрела ему в лицо. Спокойное, холодное, практически ничего не выражавшее лицо. Оно даже было весьма привлекательным — будь на нем больше эмоций и иной взгляд, он сошел бы за «принца» в какой-нибудь из старших школ. Темные, такие же, как и глаза, слегка растрепанные волосы его ниспадали почти до плеч, не доставая до них каких-нибудь двух-трех сантиметров. Небольшой рот, аккуратный прямой нос, правильные черты лица — абсолютно типичный школьный любимчик, вот только стальной тяжелый взгляд, словно таран, выбивал из головы подобные мысли. Больше всего он походил на самолет-истребитель, изящный, с красивыми очертаниями, но, прежде всего, являвшийся оружием. А еще только сейчас она заметила еще одну деталь, действительно заставившую ее трепетать.

Его глаза — она могла поклясться, что в их глубине она видела вспышки, словно где-то внутри бушевала гроза, а наружу прорывались всполохи молний. На радужной оболочке вокруг зрачка плясали вспышки, придавая глазам жуткое бледно-голубое свечение. То, что она посчитала плодом страха в первый раз и предпочла не заметить во второй, оказалось безумной правдой.

— Пожалуйста, — оторвал ее от мыслей ответ ретранслятора. Голос его был глубоким, и без тени эмоций. Как стальной колокол.

— Это… — Рин опустила глаза,справляясь с робостью и стеснением. — Если хочешь, приходи на чай…

Ответа она, конечно, не ждала. И менее всего ей верилось в то, что она хочет его услышать и что она его вообще услышит. В ней скорее говорила вежливость, чем собственное желание. Однако Алголь, уже повернувшись, на мгновение замер, и кивнул:

— Хорошо.

Она смотрела в его спину, быстро удалявшуюся от нее. Уже поворачиваясь, взгляд ее зацепился за тень возле лестницы — она не придала этому значения, но что-то знакомое почудилось в этой бесформенной тени. Женская фигура?..

*****

Едва зайдя в квартиру, Рин звонко хлопнула себя по лбу:

— Ну и дура!

Кто ее вообще за язык дернул пригласить в свой дом убийцу? По телу прокатилась судорога — дойдя до ванной, она несколько раз плеснула в лицо холодной водой. Руки предательски дрожали. Спокойно… нужно сохранять спокойствие. Хотя сказать было легче, чем сделать. В памяти всплыл рассказ Николая о ретрансляторах — и это немного отрезвило ее. Они же будут делать одно дело — защищать страну, то есть теоретически, они союзники. «Можешь спрашивать обо всем Алголя»… Так-то оно так, вот только ей все равно было очень страшно.

Судорожно выдохнув, она вышла из ванной и принялась разбирать многочисленные покупки. Шкаф в ее комнате быстро заполнился новой одеждой, она даже начала подумывать над тем, что ей бы не помешал еще один. В небольшой шкафчик возле кровати сразу же поместились новенький плеер на двести часов музыки (о нем она мечтала долгих два года), весьма скромный арсенал косметики, кое-какие лекарства, тетради, ручки, карандаши, пара больших альбомов с отрывными листами для набросков — Рин всегда хотела научиться рисовать, — и много другой мелочи.

Кухня пополнилась необходимыми специями, рисом, разной едой, скорее вредной и приятной, чем полезной, ванная комната получила несколько полотенец, ароматные мыла и прочую химию. Хозяйственная девушка любила чистоту и, прежде всего, содержать себя в чистоте. После ужасов и тесноты детского дома отдельные апартаменты теперь казались ей райским местом, несмотря даже на опасное соседство и явно принудительный характер содержания. Всё это меркло перед свободой выбора, и свободой ее личного пространства.

Еще одну обновку — довольно мощный ноутбук со спутниковой системой подключения к сети — она предусмотрительно распаковывать не стала, подумав, что за такую роскошь ей могут и выговорить сполна и строго. Коробка с ним одиноко стояла в зале, возле телевизора.

Сама же девушка суетилась на кухне. Ее опрометчивое приглашение сейчас отдавалось гулким эхом в воспаленном мозгу, заставляя кровь бежать быстрее. Уже закипел чайник, разрезан предусмотрительно купленный тортик и заварен изумительно ароматный зеленый чай, навевавший мысли о родине. Такой же чай заваривала ее бабушка, когда они приезжали к ней в гости на острова. Это было еще до разделения семьи…

Наконец, закончив приготовления, Рин села за стол и, подперев ладонью щеку, задумалась. А ведь действительно, как давно — и в то же время недавно, началась вся эта круговерть! Россия открыла границы. За два года до этого обнаружилось чудо ретрансляции. Начался передел мира, карта которого нещадно кроилась новыми воинами новой эпохи, едва не приведшей к очередной ядерной войне. Мир, такой хрупкий, поддерживали одинокие и всесильные воины… ретрансляторы? А Алголь — один из тех немногих, кто будет единственной преградой на пути у завоевателей, если те посмеют напасть…

Все страны мира давно потеряли свою независимость и границы. Если у тебя есть ретранслятор, или иные выгодные условия — ты жив и сохраняешь свою независимость. И то это условие далеко не всегда было применимым. Рин вспомнила о том, как развалился на части Китай, огромная и мощная держава, в новые времена оставшаяся без ретранслятора и производства процита. Более прогрессивный Сингапур в мгновение ока отвоевал почти половину территории, их единственный ретранслятор уничтожал отборные войска и технику китайцев тысячами. Тогда еле удалось удержать баланс…

Баланс. Сейчас России не хватает баланса? Они чувствуют постоянную угрозу, и чтобы защитить огромную территорию и своих союзников, оставшихся вообще без ретрансляторов, им нужны были свои воины… Многие из союзников примкнули к территории России сразу. Кто-то еще пытался вырастить своих ретрансляторов, но слабая экономика не могла вытянуть огромные расходы на его содержание, а потом на них напали более сильные соседи. Удивительно, как все это время держалась эта страна? И какие угрозы теперь перед ней?.. И человек, единственный, наверное, на тысячи километров, на всю огромную страну, живет с ней в одном доме, под грузом колоссальной ответственности.

В дверь деликатно постучали — Рин вздрогнула. Похоже, началось их безумное чаепитие, совсем как в Алисе Кэролла… Последний раз проверив содержимое стола, девушка встала.

Щелкнул замок, дверь отворилась. Казалось, он стоял тут с тех пор, как она зашла вместе с ворохом пакетов с покупками — настолько неизменным было всё в его облике. За это время, кажется, она стала немного иначе к нему относиться. Более уважительно, менее боязливо. Перед ней был не убийца, а защитник — к этой мысли она приучала себя, перебарывая былой страх.

— Д-добрый… вечер, — справляясь с дрожью в голосе, Рин жестом пригласила его пройти внутрь.

Юноша выждал секунду и неторопливо прошел в квартиру.

Закрывая за ним дверь, она с любопытством наблюдала за его движениями, жестами, поведением. Он казался на удивление спокойным, словно наперед знал, что и где будет происходить. Словно все было под его контролем. А может, так и было?

Они прошли на кухню. Алголь, не дожидаясь разрешения, сел на ближайший стул — перед ним как раз стояла исходящая паром чашка с чаем, а рядом на блюдечке лежал кусочек торта. Рин села напротив, мельком взглянув в глаза соседа. Стальной, прямой, как прут, взор сверлил чашку с чаем. Девушка даже немного испугалась, что он ее просверлит насквозь и зальет чаем скатерть. Впрочем, тут же юноша отвернул голову, деликатно взял чайную ложку и, окунув ее в сахарницу, насыпал сахар в чай…

Она рассмеялась. Вместо какой-то напряженности, еще чувствовавшейся в его присутствии, она почувствовала облегчение.

Алголь непонимающе поднял голову, вперив свой взгляд в нее. На лице, таком невыразительном, где-то на подсознательном уровне читался вопрос — что такое?..

— Прости, не предупредила… — отсмеявшись, Рин улыбнулась. — У нас зеленый чай пьют без сахара, и видеть это действительно смешно…

— Вот как, — снова стерев с лица любой след эмоций, ответил Алголь и занес ладонь над чашкой. На тыльной её стороне, словно из воздуха, появилась маленькая горка белых крупинок — он вытянул сахар из чая?..

— Может, тебе налить обычный, черный?.. — пытаясь скрыть удивление, девушка встала и пошла к кухонному шкафу. — Сейчас найду…

— Не стоит, — отрезал он. — Научи меня пить этот.

Просьба его звучала очень странно. Пожав плечами, девушка вернулась на свое место.

— Кхм… в общем… — опустив глаза, она уставилась в свою чашку — в ней плавала одинокая веточка. Стоймя. На счастье.

Взяв ложечку, девушка вместо ответа принялась за торт. Как пить чай?.. Как ему это объяснить… это надо видеть. Да, она была действительно никудышным учителем…

Последив за ее действиями, Алголь тоже принялся за торт. Примерно минуту они сидели в тишине, неспешно поглощая маленькое кондитерское чудо. Когда их блюдца опустели, Рин все же собралась с мыслями сказала:

— Вообще-то есть целая церемония… чайная. Но это отдельный случай… Сейчас обычная домашняя обстановка, у нас зеленый чай пьют после всех блюд… как бы на десерт.

Юноша кивнул, опуская глаза на свою чашку.

— Вот… — она продолжила. — Обычно его пьют без сахара, пытаясь почувствовать все оттенки и аромат самого напитка. Сахар сбивает восприятие и не позволяет насладиться его настоящим вкусом…

Рин поморщилась — как пафосно звучит! Где она этому научилась? Однако, похоже, Алголь ее понял. Словно подтверждая свои слова, она взяла чашку и, поднеся ее к лицу, медленно втянула запах чая: да, он заварился достаточно хорошо, и сам его запах был весьма специфичен и терпок, точно такой же, как в ее детстве. Она улыбнулась и с видимым удовольствием отпила несколько глотков.

Алголь, чуть нахмурив брови, в точности повторил ее действия. Рин с интересом наблюдала за ним, едва удерживаясь от смеха — видеть его серьезное лицо, до последних деталей повторяющее все то, что делала она — это действительно забавное зрелище. Воистину, это было сумасшедшее чаепитие.

— Нам надо поговорить, — отложив опустевшую чашку, произнес Алголь и посмотрел на девушку. Слегка опешив, Рин посмотрела ему в глаза:

— О чем?

— Тебя втянули в опасную игру, и выйти из неё не получится, — его слова эхом разнеслись по комнате, заставляя ее вздрогнуть. Сделав паузу, он продолжил. — Не обольщайся всеми их поступками и словами, которые они тебе говорят.

Рин сглотнула — неужели правда?! Её интуиция была солидарна с мрачным соседом, но события последнего дня заставили ее расслабиться. Потерять бдительность. Но зачем он это ей говорит? Какой ему прок с этого? Может, он хочет устранить ее, видя конкурента?

— Зачем?.. — только и сумела она произнести. Пальцы мертвой хваткой стиснули чашку с чаем.

— Усыпить бдительность, заставить довериться. Так легче управлять, — в его холодных словах сквозил цинизм, но к этому она уже была готова.

— Вот как…

— Тебя будут учить, — произнес Алголь, сложив руки на стол перед собой. — Пока тебе не дали процит, следи за каждым медосмотром. В тебя хотят вживить взрывчатку.

— Почему ты так думаешь?.. — Рин испугалась. В неё снова уперся тяжелый, угрюмый взгляд собеседника — по телу прокатилась волна холода.

Вместо ответа Алголь провел рукой у себя перед грудью — девушке на миг показалось, что ее глаза видят сквозь его тело. Она видела его кости, расширяющиеся легкие. Мерно бившийся комок сердца. И рядом с ним было маленькое темное пятно, казавшееся совсем чужеродным в этом месте, словно маленький черный паразит, засевший возле самого сердца.

— Это способ нас контролировать, на случай если что-то пойдет не так, — пояснил Алголь. — Эмоции могут убить. Неповиновение может убить. Если это будет нужно.

— Но… почему?.. это… — волна возмущения захлестнула ее. Убить? Единственного защитника?.. Что за бредовые методы контроля? Рин не хватало воздуха, она просто открывала и закрывала рот, пытаясь подобрать еще слова.

— Ретранслятор — это инструмент политики и войны. Мейстер — это тот, кто управляет ретранслятором, — невозмутимо продолжал Алголь. — С тобой заключат контракт, когда обучат. Этого ты не избежишь.

— А ты?.. — Рин окончательно открылась собеседнику. Не было больше боязни и опасений — его слова убеждали только в том, что все они оказались в одной лодке, и в далеко не самом выгодном положении…

— Я уже заключил контракт… — Алголь запнулся. Впервые за всё время их разговора, он сбился, впрочем, тут же поправившись. — С другим человеком. На которого никто не в силах повлиять.

— С кем?.. — Рин не отрываясь слушала его, глаза ее вперились в бесстрастное лицо.

— Она хочет с тобой познакомиться, — туманно ответил он, вставая с места. — Она ждёт.

Глава 2. Железный занавес. Часть 4

Рин удивленно расширила глаза — «она»? В коридоре что-то щелкнуло, девушка встала со стула, и прошла в коридор.

Входная дверь была открыта. Странно, она точно помнила, что закрывала ее. Или… ретранслятор ее открыл? Но это было неважно. Во входном проеме стоял еще один человек. Девушка.

— Мой мейстер, — сзади к Рин подошел Алголь, скрестив на груди руки. Девушка стояла на пороге, словно дожидаясь приглашения. Рин в полутьме коридора не могла разобрать ее лица, но ей это и не надо было — она знала, что перед ней стояла та, кого вчера она увидела в квартире Алголя. Девушка из тьмы. Повисла неловкая тишина. Наконец, словно выждав паузу, незнакомка неторопливо прошла внутрь, и дверь за ней захлопнулась сама собой.

— Д-добрый вечер… — наконец, смогла произнести Рин, чуть склоняя голову. Та в ответ замерла — и также склонила голову в приветственном жесте. Они прошли в зал — свет автоматически включился, среагировав на присутствие людей. И теперь, при белом свете диодов, она смогла как следует рассмотреть гостью.

Она была красива. Чего уж и говорить, она была очень привлекательна. Идеальные пропорции, приятное, с тонкими чертами, лицо, изящная фигура, тонкая талия, длинные ноги. И длинные, почти до колен, волосы дивного фиолетового цвета, насыщенного, но неброского. Поразительно, но это был ее натуральный цвет волос — даже брови её были такими же, фиолетовыми. Глаза девушки были большими, глубокими и загадочными, с радужками серо-стального оттенка. Рин ни разу в жизни такого не видела.

Одета ее гостья была в то же, что и в тот раз — только сейчас, вблизи, она могла хорошо рассмотреть странную одежду. Более всего это напоминало облегающий белый комбинезон, впрочем, из тонкой ткани — она хорошо передавала рельеф тела. Верхняя часть была единой, с рукавами, которые, скрывая ладони, спускались до самых колен, на их концах были закреплены странные круглые устройства, поблескивавшие полированным металлом. Посередине, очевидно, было какое-то запорное устройство — не замок, а что-то иное, что позволяло девушке разоблачаться из странного костюма.

Нижняя же часть — она про себя окрестила ее штанами — так плотно прилегала к верхней, что место стыка было практически незаметно. С боков этих штанов шли черные полосы, продолжавшиеся и на верхней части костюма, заканчивавшиеся на рукавах. Книзу штаны расширялись, словно расклешенные, и заканчивались плавным переходом к обуви. К слову, на ногах ее были совершенно обычные спортивные ботинки, как показалось Рин, на несколько размеров больше ее собственных ног. Видимо, обувь пришлось позаимствовать из гардероба Алголя.

Элегантно пройдя по залу, девушка опустилась на край дивана. Рин про себя удивилась легкости ее походки. Тем временем Алголь остановился напротив них, опираясь на стену и скрещивая на груди руки. Что ж, ей ничего другого не оставалось, кроме как тоже сесть на диван. Снова воцарилась тишина.

— Э-то… Я Рин, Масами Рин, — привычно смутившись, Рин поздоровалась с нежданной гостьей. Та посмотрела на неё и кивнула — в этом кивке было и почтение, и благородство. Удивительно…

В зале повисла тишина.

— И что… — прервав, наконец, затянувшуюся паузу, Рин вздрогнула от звука собственного голоса. — И что же делать дальше?..

— Запоминай всё. Все детали, своё состояние, — невозмутимо отвечал ретранслятор. — Твоя жизнь зависит от этого. Никому не доверяй. Особенно политикам.

— Почему?

— Они заставят тебя начать войну, если им будет нужно, — пояснил он. — Сражаться с другими ретрансляторами. Убивать людей. Избегай появления мейстера.

— А как же ты? — Рин силилась понять то, о чем он говорит, но последние его слова просто не укладывались в голове.

— У меня уже есть мейстер, — Алголь кивнул на девушку, которая все это время сидела, чуть склонив голову и печально смотря в пол. — Ее имя Эстер.

Словно откликнувшись на его слова, Эстер подняла голову и посмотрела на Рин — спокойный, даже несколько хладнокровный взгляд ее, казалось, копировал стальной взор ее создателя, или призывателя, тут уж девушка ничего не могла сказать наверняка. Одно было ясно — они связаны друг с другом, Алголь и Эстер.

— Приятно познакомиться, — донесся до ее уха тихий мелодичный голос, от которого почему-то по рукам и спине побежали приятные мурашки. Рин улыбнулась краем рта:

— И мне…

— Если хочешь выжить, — невозмутимо продолжал Алголь, — научись чувствовать свое тело. Тренируйся, тренируй память. Учись. Чем больше ты знаешь, тем больше у тебя шансов.

— Я поверить не могу, — покачав головой, прошептала Рин. — Как так вышло…

— Пока ты не готова, тебе не будут вводить процит, — продолжал свое ретранслятор, делая короткие паузы. — Запоминай всё, что сможешь. Если переживешь метаморфозу, использовать свои знания будет проще.

— Прости, я, кажется, не совсем понимаю, о чем ты… — честно призналась девушка, виновато опуская голову. — Я знаю, что все это важно, но…

— Запомни одну важную вещь, — медленно и четко произнес он, не отрывая взгляда от съежившейся Рин. — Для них всех ты больше не человек.

В комнате воцарилась тишина. Руки предательски дрожали, и ей пришлось стиснуть их вместе, чтобы хоть как-то унять дрожь. В голове раз за разом всплывали лица ученых, врачей, Николая. Она отказывалась верить в то, что их слова — сплошная ложь. Такого не должно быть. Если есть в мире хоть какая-то справедливость, такого не должно быть.

— Твоему мозгу потребуется много энергии, — снова заговорил Алголь, отвлекая девушку от тяжелых мыслей. — Если хочешь сохранить форму, тебе придется соблюдать диету. Злаки, клетчатка, рыба, шоколад. Следи за этим. И никогда не принимай болеутоляющие — они притупляют рефлексы. Можешь терпеть боль — терпи. Если боль становится невыносимой — иди к врачу, или сама устрани причину, если научишься. Это всё.

На последней фразе Алголь отошел от стены и посмотрел на Эстер. Та, словно почувствовав его взгляд, грациозно встала со своего места и направилась в коридор, к входной двери.

— Спасибо за советы, — Рин тяжело поднялась, вытирая проступившие слезы — ее собеседник также повернулся к двери, уже собираясь уходить, но вдруг застыл на мгновение:

— Если ты не против, она сможет приходить к тебе иногда?

Он кивнул в сторону стоявшей возле двери девушки, чуть опустившей голову. Ее волосы густой волной рассыпались по плечам, словно плащ, закрывая спину от посторонних взглядов. Рин согласно кивнула, но, поняв, что он ее не видит, ответила:

— Хорошо.

— Спасибо, — коротко бросил юноша и, выйдя в коридор, прошел в уже открывавшуюся дверь. Как у него это получалось?.. Рин отлично помнила, что когда вошла Эстер, дверь щелкнула замком и заперлась. Ретрансляторские штучки? Пожав плечами, она проводила взглядом странную парочку и закрыла дверь:

— Доброй ночи…

Вернувшись на кухню, она села на стул и слепо уставилась на недоеденный торт. Слова ретранслятора эхом отдавались в голове. Что же он пережил, если говорил ей столь страшные вещи? И что в таком случае предстоит пережить ей — повторить его судьбу? Или?.. Можно ли было вообще доверять тому, что он сказал?

Руки по-прежнему дрожали, и справиться с этим никак не получалось. Уже в который раз за последние дни она чувствовала себя на краю пропасти, в которую уже давно должна была свалиться. Что ж… тогда будь что будет. Если ее ждала пропасть, тогда она должна стать отличным скалолазом, чтобы из неё выбраться. А упорства и прилежности ей не занимать. Рин кивнула своим мыслям — нечего раскисать, встретив сопротивление — можно подумать, она ожидала чего-то другого! Конечно, он попытается ее запугать. Конечно, ее попытаются обмануть те, кто говорит ей лестные слова и пытается подкупить деньгами и подарками. Все их истинные намерения скрыты, и до правды, сокрытой за этим занавесом, ей предстоит добраться самой, и никак иначе.

Но все равно ей было страшно, очень. Что-то внутри раз за разом возвращало ее к словам ретранслятора, больше похожим на зловещее пророчество.

***

События последних дней поражали воображение своей невероятностью, и вчерашняя школьница, не зная, бояться ей за свою жизнь или радоваться нежданной удаче, сидела в столовой и за завтраком изучала пакет с документами, выданный накануне Николаем. Ранний подъем — сегодня за ней заехали в шесть утра, — не мог не сказаться, и вместо сосредоточенного прочтения она клевала носом и еле удерживалась от того, чтобы заснуть на столе.

— Не спать, — рядом подсела знакомая медсестра, ставя перед Рин кружку с кофе. — Держи, это тебя разбудит.

Вяло поблагодарив ее, девушка отхлебнула горячий напиток — и зашипела, обжигая язык. Да уж, действительно взбодрилась… Медсестра покачала головой: — Не спеши, кофе никуда не убежит.

Кивнув, Рин поднесла кружку к лицу и принялась дуть на него. Сонливость отступила, и теперь девушка с любопытством оглядывала столовую, наполненную людьми — кто-то задержался после ночной смены, кто-то еще не успел добраться до рабочего места, заканчивая завтракать. На всех были одинаковые комбинезоны и халаты, отличавшиеся разве что оттенком — на одних одежда отливала серо-стальным, как и на ней, на других — зеленоватым, на третьих — синим. Наверное, в этом был какой-то свой замысел, но какой, Рин пока не знала. Возможно, так они отличают друг друга по специализации? Она тут же вспомнила, что медперсонал носит в основном зеленоватые халаты, хотя однажды и видела среди врачей человека в фиолетовом — может, он был из другого отдела? От размышлений оторвал голос ее спутницы.

— Давай допивай скорее, и пойдем на одну очень важную встречу, — медсестра подмигнула ей, улыбаясь, и пояснила. — Сегодня ты познакомишься со своей рабочей группой.

Девушка зевнула, уставившись на неё оживающими глазами: вот оно! Её команда.… Кивнув, Рин закрыла папку с документами и принялась за остывший кофе.

*****

На терминальном горизонте было непривычно тихо — легкое постукивание каблуков скрадывалось резинотканевыми дорожками коридора. В отличие от горизонтов, что находились ближе к поверхности, здесь было намного прохладнее, но самые важные производства размещались именно здесь. Адаптивные волокна, псевдополимеры, сложнейшее оборудование для костюмов и стендов — самые передовые технологии, какие могла создать их наука. Километры породы надежно скрывали от любого спутника и шпиона самые важные секреты института изучения ретрансляции, а также кое-что еще.

«Конечный горизонт…»

Держась за поручень, женщина посмотрела вниз — туда, где во тьме и холоде скрывалось что-то, о чем даже ей не дозволено было знать. Через секунду каблуки снова застучали по коридору.

Войдя в кабинет, наполненный полумраком, она вытянулась по стойке «смирно» и приложила вытянутую ладонь к виску:

— Товарищ Генерал-полковник, Майор Вайнер по вашему приказанию прибыла.

— Вольно, — донесся низкий угрюмый голос, заполнивший всю комнату. Выдохнув, женщина направилась к столу возле тускло освещенной дальней стены — хозяин кабинета не переносил яркий свет. На панорамном экране отображалась карта Евразии, расцвеченная множеством точек, мерцавших в полутьме, словно глаза хищных зверей. Перед экраном стоял стол, за которым, подперев рукой щеку, сидел высокий, широкоплечий человек. На суровом, будто выточенном из камня лице играли желваки, взгляд исподлобья буравил ее напряженное лицо, подслеповатые слезящиеся глазки напоминали глаза злобного быка. Сев напротив мужчины, майор набрала побольше воздуха в грудь — и замерла.

— Говори, — болезненно мигнув, изрек мужчина. Строгий черный пиджак придавал ему еще больше солидности, чем военная форма — он умел производить впечатление, хотя вряд ли его это вообще волновало. Кивнув, женщина открыла рот:

— Я прошу вас снова назначить меня куратором…

— Отставить, — оборвал ее генерал. — Ты два месяца пыталась внедрить свою тактику, но она не дала никаких результатов. Объект не желает ни слушать тебя, ни подчиняться. Погибли люди. Ты хочешь повторить их судьбу?

— Я обдумала все, и считаю, что нужно изменить подход, — начала она, но ее снова перебили:

— Я ясно выразился. Мы устали терпеть неудачи и терять людей. Работа с объектом Один для тебя закрыта. Для тебя есть другое задание.

— Задание? — изогнутая бровь приподнялась, едва не задевая челку.

— Ты назначена на курирование Второго объекта, — наконец, оторвав руку от покрытого щетиной лица, генерал достал из стола плотно запаянный конверт с надписью «Р2» и протянул его женщине.

— Появился Второй? — в голосе женщины послышалось волнение — торопливо вскрыв пакет, она извлекла бумаги и принялась перечитывать содержимое.

— Необходимо сосредоточить все усилия на Втором объекте, пока еще есть время, — мужчина поскрёб подбородок и снова уставился на майора. — Начинаем работу с нуля — нужно обучить, подготовить и натренировать объект.

— Девушка… — выдохнула майор, поднимая глаза. — Но она слишком взрослая, потребуется много времени, чтобы обучить ее так же, как Первого.

— У нас один год, максимум полтора, — безапелляционно заявил генерал. — В этот раз не подведи нас, Вайнер, права на ошибку у тебя нет. Мне наплевать, что ты с ней сделаешь, но если результата не будет…

— Так точно, я поняла вас, — закрыв папку, женщина убрала документы в конверт. — Могу я узнать, что будет с Первым?

Как только мы не сможем его использовать, устраним, — не сводя с неё взгляда холодных, цепких глаз, сухо произнес генерал. — Пока что он еще нужен — пока в строй не ввели Второго. После взрыва в лаборатории вся работа нескольких лет пошла насмарку, руководство считает это твоей ошибкой. Сейчас тебе нужно предпринять чрезвычайные меры, чтобы изменить их отношение к твоему проекту. Теперь от этого зависит и твоя судьба тоже.

— Я не обещала скорого результата, но в перспективе это даст эффект! — голос ее дрогнул, женщина едва не вскочила со стула, но осеклась. — Стоп, Второй объект. Дайте мне две недели, и результаты будут. Я уверена, после его переселения они уже есть, но мне нужно их закрепить.

— Я сказал, делай что хочешь. Вводные у тебя, приказ уже подписан, рабочая группа ждет, — сделав шумный выдох, он положил шершавую ладонь на матово-черную поверхность стола. — Будешь подчиняться руководителю проекта Чуйкову. У тебя один год, время пошло. Свободна.

Тяжело вздохнув, женщина поправила берет на голове и встала. Уже дойдя до двери, она снова услышала за спиной голос генерала — и повернулась.

— Кира, до тебя было три куратора, — все они погибли. Оставь в покое Первого. Он — чудовище, тебе с ним не справиться. Сосредоточься на этом задании.

— Так точно, — снова приложив руку к виску, она развернулась к двери и вышла из кабинета.

*****

Коридоры опустели — люди разошлись по рабочим местам, лишь изредка вдали появлялись те, кто возвращался домой, на поверхность, но Рин не присматривалась к ним. Стиснув в руках пакет с инструкциями, она шла следом за сестрой. Вскоре они вышли на центральную площадь, как про себя ее окрестила Рин, и подошли к одному из чудесных лифтов, на которых прибывали люди с поверхности. Порывшись в кармане, медсестра достала свою карточку:

— Твоя карточка при тебе? Доставай, дальше без неё не пройти.

Послушно кивнув, девушка достала из кармана карточку и протянула её своей спутнице. Проведя ей по детектору, она прижала палец к панели — что-то в стене негромко чирикнуло, лифт открылся.

Они вошли внутрь и, снова воспользовавшись картой, поехали дальше. Она не могла сказать, куда — вверх или вниз, движение совершенно не ощущалось. Но стоило дверям раскрыться, как Рин поняла, что этот новый уровень находился намного глубже — у выхода в небольшую светлую комнатку их встретил вооруженный охранник, одетый в светло-серый комбинезон и бронежилет.

— Ну вот, дальше мне нельзя, — улыбнулась ей медсестра, возвращая карточку. — Тебе нужно на четвертый уровень, лаборатория семь. Тебя там ждут.

— Спасибо вам за помощь, — девушка повернулась к охраннику и протянула ему карточку — тот кивнул, провел ей по детектору — толстая дверь за его спиной с тихим шипением поползла вверх. Сглотнув, Рин пошла дальше — пальцы ее крепко стиснули тонкую папку, словно это была ее спасительная ниточка в этом новом подземном мире.

Глава 3. Шаги за спиной. Часть 1

За дверью оказался длинный наклонный коридор, шедший куда-то вниз. Удивительно, но он был совершенно пуст — лишь по бокам то и дело виднелись широкие овалы закрытых дверей. А над ними — большие, словно выдавленные в стене, надписи: Сектор 2, Сектор 3 НИОКР… А что такое НИОКР?

Вздохнув, она снова открыла папку и извлекла первый листок — на бумаге, усеянной текстом, стоял заголовок: «Руководителю опытной группы «Объект сто два» Петру Чуйкову». И две фиолетовых печати: «Совершенно секретно», «для служебного пользования». И никаких координат, ни даже примерной карты, где искать этот четвертый уровень, и эту седьмую лабораторию. Никаких подсказок.

— Ладно, успокойся, Рин, — прошептала девушка, несколько раз глубоко вдохнув. — Будем искать.

Пройдя еще сколько-то, она уперлась в развилку — широкий коридор разделялся надвое, один уходил вправо, чуть поднимаясь, второй — напротив, вел дальше вниз. И оттуда, снизу, доносился еле различимый шум, и веяло каким-то странным, незнакомым запахом. Но главное, вдали виднелся силуэт человека. Сердце заколотилось чаще.

— Извините!.. — ощущая всю неловкость положения, девушка побежала по второму коридору. — Можно вас спросить?..

Фигура на мгновение замерла, а потом быстро исчезла из просвета — добежав до конца коридора, она повернула в ту же сторону — но там уже никого не было. Тяжело вздохнув, Рин достала из кармана телефон — но под землей антенна не ловила, позвонить кому-нибудь и попросить помощи не вышло. Снова оглядевшись, она направилась дальше — в этом коридоре не было даже дверей. Наверное, стоит выйти в один из центральных и уже там попытаться сориентироваться.

Наконец, спустя несколько минут блужданий она вышла к небольшой площадке, напоминавшей ту, на которую она прибыла с верхнего уровня, только без лифтов — зато тут был широкий, ярко освещенный коридор. Но самое главное, вдали коридора виднелся силуэт человека — невысокий седой мужчина в белом халате шел дальше вниз, и Рин ускорила шаг в надежде догнать и спросить его, куда ей нужно идти.

— Извините! — едва не переходя на бег, она окрикнула его — мужчина остановился, удивленно оглядываясь.

— Девочка? — бормотнул он. — Что ты тут делаешь?

— Помогите мне, пожалуйста, — подойдя к нему, Рин остановилась, пытаясь успокоить забившееся сердце. — Мне нужно в лабораторию семь, а я здесь впервые, и не знаю, куда идти…

На лице мужчины, хотя более правильно было бы назвать его стариком — седая голова, испещренное морщинами лицо и светлые голубые глаза его наводили на мысль о добродушном старике из каких-нибудь детских книжек — читалась смесь удивления и интереса. Едва Рин закончила говорить, он расплылся в добродушной улыбке:

— Как тебя зовут, милая?

— Рин… Масами Рин, — девушка смутилась, как это всегда бывало, когда она называла свое чуждое здешним людям имя. — Я тут недавно…

— Вот, значит, какая Рин… — еле слышно пробормотал он, погладив бритый подбородок. — Пошли, я провожу тебя до седьмой лаборатории.

Обрадовавшись, Рин кивнула и, поблагодарив ученого, пошла следом за ним.

— А что за документы у тебя, можно посмотреть? — как бы невзначай поинтересовался ее спутник, не вынимая рук из карманов халата. Помня про печати на бумаге, она отрицательно помотала головой:

— Нет… нельзя.

Ей на мгновение стало стыдно — этот человек ей помогает, а она отказывает ему. Но с другой стороны, документ-то секретный!

— Ну, нет, так нет… — он пожал плечами, и дальше они шли молча. К счастью для совести Рин, шли они недолго — повернув налево, они встали напротив широкой створки, над которой горела надпись: Лаборатория номер семь.

— Вот и добрались, — облегченно выдохнула Рин. — Спасибо!

— Не за что, — снова улыбнулся старик, проводя своей карточкой по детектору и прижимая палец к сенсорной пластинке. Гермостворка пшикнула, отъезжая в сторону — ученый вошел внутрь, жестом приглашая девушку проследовать за собой. Она замерла, осененная неловкой догадкой, и стыдливо опустив голову, прошла внутрь:

— Извините…

— Добро пожаловать в группу сто два, Рин, — улыбнулся ученый, пропуская ее вперед. Войдя в лабораторию, она обомлела.

Это было внушительных размеров просторное помещение с высоким потолком и светлыми стенами, на которых во множестве находились широкие мониторы — почти все выключенные, но по некоторым ползли графики и какие-то цифры. Почти в самом центре зала стояла странная громоздкая конструкция, больше похожая на матово-белую колонну, с множеством лючков, трубок и проводов. К колонне примыкал то ли коридор, то ли рукав, покрытый таким же белым непрозрачным составом, напоминавшим матовую глазурь. Под самым потолком вокруг колонны располагалось кольцо с чем-то, напоминавшим прожекторы. Все это выглядело футуристично и захватывающе. Рин, приоткрыв рот и совершенно забыв о своей неловкости и улыбающемся старичке, озиралась вокруг — огромные потолочные панели, расчерченные полосками светильников, темные мониторы, прокинутые по специальным каналам провода, различные приборы и механизмы, стоящие на нескольких столах и верстаках около стен… Около одной из них стоял ряд терминалов с легкими креслами, рядом — большой панорамный стол с голографическим проектором, если она правильно поняла. По тонким прозрачным мониторам бежали вереницы данных, о назначении которых ей можно было только догадываться. Очевидно, за этими местами должны были размещаться ученые, ее команда. Рин восхищенно выдохнула.

От дальнейшего созерцания ее оторвал голос ученого:

— Володя, ты закончил? Иди сюда скорее. И остальных позови, у нас гостья.

Где-то за колонной раздался негромкий щелчок — и часть колонны, словно отколовшись, отошла в сторону. Воздух наполнило шипение выходящего воздуха, через образовавшееся овальное отверстие засочился жиденький белесый туман — наверное, какой-то газ, подумала Рин. А следом за ним, неловко переваливаясь и кашляя, из отверстия вывалился человек. Полный, невысокий, с маленьким расплющенным носом и в грязном, испятнанном комбинезоне — может, ремонтник? Запнувшись за порог, он неловко взмахнул рукой и растянулся на полу, хрипло исторгая потоки брани:

— Чертовы зажимы, криворукий придурок даже прикрутить нормально не может… о!

— Спокойнее, Володя, следи за словами — у нас тут дама, между прочим, — добродушно усмехнувшись, ученый помог ему встать и показал ладонью на Рин. — Вот и она.

— А? — мужчина посмотрел на смутившуюся девушку и, вытирая ладони о бока, повернулся к старичку. — О, та самая, Петр Иванович?

— Та самая, Володя, — кивнул тот и подошел к Рин, протягивая руку. — Чуйков Петр Иванович, руководитель опытной группы сто два, очень приятно, юная леди.

— А… — краснея до корней волос, Рин вяло пожала руку и пролепетала. — Из-звините… Масами Рин, очень… приятно.

— Какая скромная, — добродушно улыбнулся Чуйков, кивая на Володю. — А это наш инженер, Владимир Марков. По нему не скажешь, но он специалист высшей квалификации, соберет что угодно из тостера, микроволновки и пары гвоздей.

— Привет, Рин, — еще раз вытерев руку о штанину, Владимир протянул ей ладонь. — Она чистая, правда.

— З-здравствуйте, — заикнувшись, девушка пожала ему руку. На пухлом, покрытом щетиной лице Владимира заиграла улыбка. — Вот и нам повезло, наконец-то.

— Володя, позови, пожалуйста, остальных, — Чуйков похлопал его по плечу, спровадив куда-то за колонну, откуда доносился неясный шум. — Он будет заниматься настройкой твоей контактной капсулы, оборудования и датчиков. Он немного шумный и любит поругаться, но думаю, вы поладите.

— Я постараюсь, — кивнула девушка, косясь на белую колонну, из-за которой стали показываться новые люди. Девушка и двое мужчин, в сопровождении инженера, негромко переговаривались и шли к ним — улучив момент, отставший от них Марков с хитрой ухмылкой ловко ввинтился в щель, ведущую в колонну — оттуда опять послышалось странное шипение и щелчки.

— Доброе утро, Петр Иванович, — поздоровался один из мужчин, оглядывая Рин. — У нас новый стажер?

— Да нет, ребята, — улыбнувшись, Чуйков подошел к девушке и положил шершавые ладони ей на плечи. — Познакомьтесь с Рин, она — наш объект номер Два.

Девушка, все еще смущаясь, тут же коротко поклонилась:

— Масами… Рин.

Люди замерли, переменившись в лице — улыбки пропали, уступив место удивлению и легкому ступору. Коллеги смотрели на неё как на призрака, в существование которых никто из них до сих пор не верил.

— Ладно, давайте знакомиться, — легонько хлопнув ладонями по плечам девушки, Чуйков прервал затянувшуюся паузу. — Первый у нас Игорь Кузнецов, наш ученый биолог и аналитик.

Мужчина, первым поздоровавшийся с Чуйковым, подошел и пожал Рин руку:

— Добро пожаловать к нам.

— Так, дальше у нас Дмитрий Штерн, блестящий медик и профессиональный физиолог, с ним лучше не ссориться, — подмигнув Рин, ученый широко заулыбался. — Будет нужно, вправит хоть все кости в теле.

Рукопожатие у доктора действительно оказалось крепким, хотя сам он — невысокий, с большими залысинами и смешливым взглядом, не произвел на Рин должного впечатления. При упоминании о врачах по спине пробежали мурашки.

— Ну и наша скромница, Майя Зайцева, иди сюда, дорогая… — Чуйков легонько подтолкнул Рин к девушке в красивых очках с густыми рыжими волосами, подстриженными под каре. — Наш лучший аналитик и специалист по обработке информации, главный оператор всех этих чудо-терминалов и прочей электроники.

— Не захваливайте, Петр Иванович! Приятно познакомиться, — смущенная девушка пожала руку Рин. Ей она понравилась — в светло-голубых глазах Майи чувствовалась доброта и тепло.

— Ну вот, кажется, и все, — пожал плечами Чуйков, приглашая всех пройти к столу с голографическими экранами. Захватив стулья, вся команда расселась вокруг и устремила взгляды на ученого и девушку, не отходившую от него.

— Что ж, коллеги, прежде всего, поздравляю нас всех с тем, что этот день наконец-то наступил, мы начинаем работу по проекту два, — положив изборожденные морщинами ладони на край стола, он оглядел собравшихся. — Чуть позже к нам присоединится еще один человек, а пока давайте обсудим план работ на ближайшие дни. Работа нам предстоит большая, настоящая серьезная работа, так что — не сачковать, не расслабляться. Эй, Володя, ты слышал?

Откуда-то изнутри колонны донесся приглушенный крик Маркова:

— Я все слышу, Петр Иванович!

— Вот и славно, — кивнул он. — Итак, план на сегодня у нас такой. Снимаем базовые показатели, скорость восстановления, обработки данных, метаболизм, базовую синаптическую проводимость, заводим в массив и начинаем прогонять на тренажерах нашу новенькую. Игорь, на тебе реакции, данные и характеристики. Дима, с тебя биопсия и совместимость, мы с Майей займемся синхронизацией и синаптической проводимостью. Всё, как на тестах, поняли?

Ученые дружно кивнули, подтверждая согласие с планом руководителя. Даже Марков, высунув голову из капсулы, что-то одобрительно промычал. Они были готовы и знали свое дело, ведь они… команда. Все эти слова и термины для них были понятны и просты, они имели значение и смысл. Они были в одной среде. Девушка посмотрела на свою ладонь, сжимая и разжимая её — а что она?.. Уже не принадлежавшая тому миру и еще не успевшая стать частью этого. Как одинокая лодка посреди бескрайнего океана.

— Извиняюсь… — Рин подняла руку, совсем как на уроке. — Я ничего не поняла. Что я должна делать?

— И правда, что же, — улыбнулся Чуйков. — Смотри, Рин. Видишь канал в центре зала? С ним сейчас Володя работает. Там находится твоя индивидуальная контактная капсула, тебе нужно будет пройти в неё, а дальше мы скажем, что делать.

Вот как… Рин опустила глаза, уголок рта дернулся. Действительно, все как он и говорил. Выполняй приказы, не задавай лишних вопросов… ведь ты теперь принадлежишь им. Ничего не понятно, совсем.

От тяжелых мыслей ее оторвало шипение открывающейся двери — в лабораторию вошел еще один человек. Все повернулись к выходу — пять пар глаз уперлись в их новую гостью. Рин сразу же поймала на себе ее взгляд — вошедшая в лабораторию женщина смотрела на неё, только на неё.

Высокая, с длинными каштановыми волосами, аккуратно убранными под темно-синий берет военного образца, с приятным, но строгим лицом и горящими энергией глазами женщина вызывала приятную дрожь в теле. На ней была необычная для лаборатории форма — темно-синяя рубашка, короткая армейская куртка, такая же юбка и высокие ботинки. Она не была похожа на ученого, скорее на военного, который невесть каким образом попал сюда.

— Вот теперь все в сборе, — изрек Чуйков, отвлекая всех от созерцания гостьи. — Доброе утро, Кира Юрьевна.

— Доброе утро, профессор, — она подошла к Чуйкову и пожала ладонь, протягивая какой-то документ. — Приказ о переводе в группу сто два.

— Значит, куратор, — разглядывая документ, он довольно кивнул. — Отлично, самое время.

— Здравствуй, Рин, — женщина подошла к ней и, улыбнувшись, протянула ладонь. — Майор Кира Вайнер, твой куратор от Министерства Обороны. Но ты можешь звать меня просто Кира, идёт?

— Хорошо, — она пожала руку Киры — отчего-то ей было приятно находиться рядом с ней. На душе чуть потеплело — Кира напомнила ей мать, когда та была еще жива. Такое же теплое чувство.

— Что ж, Кира Юрьевна у нас отвечает за тактику и подготовку, — сунув руки в карманы халата, ученый оглянул свою команду, — поэтому Рин мы будем делить с военными, но тут ничего не поделаешь, такие у нас условия.

— Я постараюсь тебе помочь и объяснить, если ты что-то не поймешь, — не отвлекаясь от Рин, Кира смотрела ей в глаза. — Поэтому не стесняйся. Впереди нас ждут тяжелые тренировки, но я буду рядом.

— Итак, ребятки. За работу. Биологам занять места, Володя, наладь гелиевый насос и пошли сюда приемную капсулу, сейчас начнем сбор данных, — потирая руки, Чуйков уселся в одно из кресел возле стены с большим панорамным монитором, по которому медленно ползли стройные ряды цифр. Один щелчок по панели мигом стер всё это великолепие, открылось окно какой-то новой программы. Ученые принялись занимать свои места возле терминалов, зашелестели клавиши и замигали поверхности сенсорных приемников. Вкрутившись куда-то внутрь колонны, Марков зашелестел по кнопкам — раздался легкий шум, будто что-то большое и чешуйчатое скользит по трубе. Рин охватило легкое волнение — ну вот и началось. Кира взяла ее за руку:

— Пойдем, тебе надо раздеться…

— Зачем?.. — Рин покраснела, вставая как вкопанная. — При всех, что ли?..

— Тебе нужно пройти в приемную капсулу анализатора, а одежда может создать искажения, а нам нужны абсолютно точные данные… — Кира говорила какученый, совсем не обращая внимания на стеснявшуюся девушку. — Но ты не переживай, тебя никто не увидит, камера непрозрачна, стерильна и почти исправна. Владимир Марков, она почти или исправна?..

— Я головой ручаюсь, что она будет работать идеально! — донеслось откуда-то из-за капсулы. Не поверив ему, женщина посмотрела на Майю — та показала большой палец, все тесты демонстрировали прекрасную работу оборудования, неполадок не обнаружено. Кивнув, Кира повела девушку к белому рукаву, идущему к капсуле:

— Там справа небольшая комнатка, тебе хватит, чтобы раздеться. Климат-контроль — на третьей панели справа, остальные лучше не трогай, хорошо? Как будешь готова, проходи сразу в капсулу, ложись и постарайся успокоиться. И ничего не бойся.

Девушка поежилась — легко сказать, не бойся… ей же не нужно через все это проходить. Женщина нажала на что-то на ровной стене — и в ней открылась щель, пропуская Рин внутрь. Девушка удивилась тому, как плотно здесь прилегали двери — снаружи невозможно было заметить, есть тут что-то или нет, все выглядело сплошной стеной. Едва она ступила на мягкое теплоизолированное покрытие входной камеры, дверь-щель за ней бесшумно закрылась, отгородив ее ото всех звуков, шедших снаружи. Узкие белые стены сочились светом изнутри, а по краям коридора на полу мерцали ряды синих огоньков. Как ей и было сказано, девушка пошла направо — слева была сплошная стена. Впрочем, она подозревала, что и тут была потайная дверь в капсулу.

Раздевалка, как ее про себя окрестила девушка, была довольно уютной и теплой — температура колебалась всего на сотые доли градуса, если верить встроенному в стену термометру. Чуть повертев ручку настройки температуры, она оставила ее в покое и села на некое подобие скамеечки. Вот и начались ее приключения. Или мучения, тут уж как повезет. Возле входа загорелся зеленый индикатор — коррекция температуры завершена, теперь дело оставалось только за ней. Девушка начала раздеваться.

Интересно, а что ее ожидает внутри? Отчего-то теперь ей казалось, что внутри будут какие-нибудь хитросплетения шлангов и трубок, которые обовьют ее, словно живые, и примутся душить. Или и того хуже… не зря же ее попросили раздеться?.. А может, это обман? Может, этот самый процит или как его там, делают из потенциальных ретрансляторов? Вырабатывают из одаренных жертв — например, симпатичных девушек, а потом вводят Алголю… быть батарейкой ей не хотелось. Да и неизвестно, что они сделают с ней, когда она отработает свой срок… помотав головой, Рин бросила печальный взгляд на горку одежды, аккуратно сложенную в углу, словно прощаясь с ней, и ее передернуло.

На удивление, в комнате не было холодно даже нагишом. И пол холодным не был — весьма комфортное ощущение даже для босых ног. Может, все обойдется?

Потянувшись, дабы унять дрожь, она направилась обратно в коридор, к капсуле. Там, где раньше была только сплошная белая стена без намека на дверь, теперь зияло вполне приличных размеров отверстие, за которым была небольшая круглая комнатка, даже скорее не комнатка, а… капсула. Рин прошла вперед и окинула взглядом содержимое капсулы.

Возникло ощущение дежа вю, словно где-то она это уже видела. Ах, да! Примерно в такой же штуке увозили Алголя тогда, от кинотеатра… интересно, а как он догадался, что они будут там, и что с ними произошло?..

В капсуле находился ложемент, стоящий почти вертикально и повторяющий формы человеческого тела, с углублениями для рук и ног. Вокруг него медленно вращались несколько широких колец с прозрачными головками, словно прожекторами, освещавшими его абсолютно белую матовую поверхность. Рин осторожно прислонилась спиной к ложементу и, немного успокоившись, расслабилась, полностью откидываясь на него.

Тут же сработала автоматика — дверь с тихим шипением закрылась, загерметизировав камеру. А ложемент, словно живой, подстроился под формы и пропорции тела девушки, мягко сдавив ее со всех сторон. На мгновение ей стало щекотно, по телу прокатилась волна легкого жара. Руки провалились в специальные отверстия, мягкие захваты зафиксировали её — ложемент отъехал назад, и датчики, медленно вращавшиеся у стены, сдвинулись вместе, начав свой бег вокруг Рин. Голубоватые и красные всполохи осветили капсулу.

— Рин, слышишь меня? — откуда-то сверху донесся голос Чуйкова. — Сейчас мы начнем забор проб и анализов, я тебя очень прошу не бояться и вести себя спокойно. Постарайся расслабиться и выровнять пульс и дыхание. Просто представь что-нибудь приятное, хорошо?

— Хорошо, — едва ли не шепотом ответила Рин, про себя подумав, к чему это ему понадобилось ее успокаивать? Ее ждет что-то неприятное?..

Как оказалось, да. Что-то весьма ощутимо кольнуло в руку, девушка вскрикнула, попытавшись отдернуть ее, но не тут-то было. Рука была надежно зафиксирована в захвате.

— Постарайся не дергаться, пожалуйста, — снова повторил Чуйков. Рин сжала зубы и почувствовала, как холодная сталь входит в ее руку. У нее брали кровь? Через мгновение игла вышла из ее тела, оставив только неприятные ощущения. Впрочем, методы ее пытки сменились — теперь что-то легонько покалывало ее по всему телу, начиная с кончиков пальцев и до спины, вернее, чуть пониже. Словно ее кто-то бил током. Рин зашипела, словно кошка, и поморщилась. Сканеры, будто откликнувшись на ее эмоции, завертелись все быстрее, теперь уже не мерцая, а ровной полосой излучая свет. Щипание прекратилось. Ложемент повернулся в сторону, из противоположной стены выдвинулось нечто вроде щупа, с мягкой головкой, и уперлось ей чуть ниже солнечного сплетения. Одновременно что-то прикоснулось к шее и вискам девушки. Капсула наполнилась легким гудением, ложемент крепче сжал свою невольницу. Рин могла чувствовать, как ее пульс учащается, а из живота поднимается волна дрожи.

Алголь чувствовал то же самое? Все это же проделывали и с ним? И не только с ним? Если она правильно поняла, все это же проделывали и с другими ретрансляторами… и может быть не только это. В конце концов, они же ученые… им надо знать всё? А как далеко они могут зайти в этом своем желании?..

Об этом Рин узнала через мгновение, когда ее поясницу сзади прострелила такая боль, что ей показалось, что из ее глаз посыпались искры. Капсула наполнилась невыносимым криком.

Глава 3. Шаги за спиной. Часть 2

— Петр Иванович, у меня к вам вопрос, — едва Рин скрылась за гермостворкой, Кира подошла к ученому и нагнулась к его уху. — Мы можем поговорить о первом объекте?

— Конечно, Кира Юрьевна, — не отрываясь от монитора, Чуйков понизил голос, чтобы кроме Киры его никто не услышал. — Вас интересует, почему вы не допущены до его курирования?

— Нет, не столько это… — Кира замешкалась. — Вы ведь в курсе ситуации.

— Да, но и мне не всё известно, — ученый нахмурился. — После его возвращения меня так же отстранили от проекта. Кто теперь занимается первым, я не знаю. Но то, что ваша тактика имела результат, не вызывает сомнений.

— Значит, нас просто изгнали? — женщина хитро улыбнулась, хмуря брови. — Зачем же тогда они сделали очередной шаг, переселив его, и закрыли проект?

— Как знать, — пожал плечами ученый. — У меня встречный вопрос. Какие вам поставили условия?

— Жесткие, Петр Иванович, — Кира вздохнула. — Первым я больше не занимаюсь, доступа нет никакого, но мою программу развития второго ретранслятора утвердили, только срок вот совершенно нереальный. Один год.

— Рехнулись, — процедил он сквозь зубы. — Пытаются успеть до начала большой войны, если она все-таки случится?

— Да, а еще вторая слишком взрослая для наших методов обучения, — Кира взволнованно возвысила голос. — Я просто не знаю, как ее учить! Придется спешно менять подходы, привлекать преподавателей и перегружать ее информацией, но даже так за год мы не управимся!

— А что последует, если мы не успеем? — хмуря брови, Чуйков задумчиво погладил подбородок.

— Не знаю, но вряд ли это решение кому-то поможет. Судьба Первого тоже зависит от успешного обучения Второй, грозятся ликвидировать, — Кира криво усмехнулась. — В общем, обложили нас со всех сторон.

— Они блефуют, — улыбнулся ученый. — Никто не посмеет убрать его, пока от него зависит само существование страны. Если только Вторая не превзойдет его в данных. Но и даже тогда по подготовленности она будет уступать ему в разы.

— Так-то оно так, Петр Иванович, — покивала Кира: — только проверять их честность в этом вопросе я не хочу. В случае неудачи от неё просто избавятся.

— Думаю, тебя не обрадует то, что аналогичную программу спустили и нам — ограниченные сроки, объем работ безумный… ты же знаешь, как я ненавижу спешку. Придется мобилизовать все наши ресурсы, работать сообща, иначе…

— Спасибо, Петр Иванович, — неожиданно Кира перебила его, просветлев лицом. — Точно, ну точно же! Как я раньше не догадалась!

— А? — Чуйков повернулся к ней, удивленно приподнимая брови. Женщина расплылась в широкой улыбке. — У меня есть идея! Но тут мне и правда понадобится всё, что только можно.

— Отлично, посвяти меня в свой новый план позже, а пока мне нужно работать, — довольно кивнул Чуйков и активировал связь с капсулой: — Рин, слышишь меня?

***

Ложемент медленно спускался вниз. Вокруг уже не было ни датчиков, ни щупов и игл. Казалось, откуда-то снизу бьет сверкающая звездная пыль, окруженная радужным сиянием. Тоннель, по которому спускался ложемент, покрылся узором — геометрические фигуры и линии, явно не лишенные смысла, окружили дрожащую в ложементе Рин. Возникало ощущение, что пространство вокруг неё разделено на панорамные экраны, за которыми был целый мир. Через мгновение изображение мигнуло и погасло, сменившись густой матовой чернотой.

Девушка вздрогнула, тяжело выдыхая. С ней проделывали множество неприятных операций, топили в какой-то воде, брали образцы кожи, волос, крови, слюны, и еще много чего, о чем вспоминать не хотелось. Из ее поясницы взяли образец спинномозговой жидкости, а в основание черепа ввели какой-то предмет, здорово напоминавший имплантат — в шее билась тупая боль, усиливавшаяся от малейшего движения. Ей было некомфортно находиться не то, что в капсуле — в самом теле, будто над ним надругались. Хотелось быстрее забиться в какую-нибудь ванную, или душевую, и смыть с себя все это позорное, мерзкое…

— Рин, все хорошо, постарайся успокоиться, последний тест остался, — сверху снова донесся голос Чуйкова, рядом с ним были слышны голоса Киры и Кузнецова. — Постарайся максимально успокоиться, представь что-нибудь нейтральное. Нам важно стабильное состояние мозга. Обещаю, в этот раз больно не будет…

— Легко сказать — успокоиться, — пробормотала она, покусывая губу. Все тело было напряжено в ожидании новой пытки, и все-таки девушка закрыла глаза и как могла, постаралась представить что-то спокойное. В голову шла только ее спальня, новая, чистая, спокойная. Мягкая подушка, теплое одеяло — как бы она хотела поскорее попасть в тот дом и, закутавшись в одеяло, забиться куда-нибудь в угол! И чтобы ее никто не дергал, не просил потерпеть очередную процедуру, напрячься или сосредоточиться, или расслабиться…

Отчего-то она почувствовала уныние. Такое тяжелое, тоскливое. Одна… сейчас, беззащитная и несчастная, в какой-то чертовой капсуле глубоко под землей, среди чужих людей, причинявших ей боль, ей было безумно, до жути одиноко. Очень хотелось тепла, материнского, которого она уже так давно не знала.… Сейчас она чувствовала себя не тем борцом, который должен был выживать, во что бы то ни стало, а всего лишь девочкой, одинокой и брошенной всеми.

— Всё, последний тест закончен. Рин, мы тебе очень благодарны, можешь возвращаться, — на этот раз вместо профессора с ней разговаривала Кира. Рин коротко и тихо ответила ей: — Хорошо…

Да, она станет машиной. В их руках она станет таким же механизмом, как Алголь. Алголь? Он же прошел через все это, неужели он тоже, так же как и она, чувствовал себя сначала? И вот что с ним стало… у него тоже никого не было?.. Что же с ним проделали, что сделало его таким?

На секунду ей стало жаль его. И саму себя — больше всех. Как жестоко…

Оказывается, все это время ложемент скользил обратно вверх. Его движение даже не ощущалось, только в какую-то секунду белое пространство перед глазами разрезала щель двери, на глазах превращавшаяся в большой проем. А впереди ее ждала уже знакомая раздевалка.

Одевалась она неторопливо, будто заново привыкала к своей одежде, к ее запаху, ощущению её на теле. А снаружи ее уже ждали Чуйков и Кира — ученый сидел в кресле, что-то выстукивая на клавиатуре, а женщина задумчиво прохаживалась взад-вперед около стола — похоже, она волновалась. Едва Рин ступила на пол лаборатории, она тут же замерла: — С возвращением!

А… — все еще немного дрожа, девушка кивнула. Говорить ничего не хотелось.

— Что ж, поздравляю, госпожа Масами, — оторвавшись, наконец, от терминала, Чуйков развернулся в кресле и улыбнулся: — На сегодня с тестами всё, мы с тобой прекрасно поработали, взяли даже больше, чем планировали. Всегда бы так работать!

Она вздрогнула — уж кто-кто, а она точно знала, что так работать больше не хочет.

— Рин, все в порядке? — чуть нахмурившись, Кира подошла к ней и положила ладонь на плечо. Девушка снова кивнула, стараясь не смотреть ей в лицо.

— Ладно, поговорим об итогах, — продолжил Чуйков и снял очки, протирая уставшие глаза: — Надеюсь, карточка у тебя с собой?

Девушка пошарила по карманам и вытащила ключ-карту, которую ей накануне презентовал Николай. Ученый удовлетворенно кивнул и продолжил: — теперь с ее помощью ты можешь проходить в лабораторию, то есть сюда, и еще во многие места, куда тебе дан допуск. То есть, практически везде. Все полученные данные мы сейчас обрабатываем, часть из них занесена на твою карту. И кстати поздравляю, у тебя очень хорошая кровь — первая группа, резус положительный. Универсальный донор с хорошей приемистостью к проциту.

— Спасибо, — повертев в руках карточку, Рин кивнула и убрала ее обратно. О группе крови она уже знала, но остальное — понимать бы еще, о чем он говорит. Приемистость?

— И по поводу всех анализов — не бойся, это основные пробы, они берутся раз в жизни, больше тебе такой боли не причинят, — казалось, старичок чувствовал свою вину. Когда ее крик вспорол мягкую тишину лаборатории, все ученые переполошились, хотя такая реакция была вполне ожидаемой. Испортить потенциального ретранслятора было бы непростительной потерей. Впрочем, его слова сняли часть груза с души. Голова легонько закружилась — видимо, сказывался вживленный в основание черепа кусочек металла — она явственно ощущала его, будто он был размером с орех и постоянно ворочался из стороны в сторону.

— Рин, еще тебе вживили чип, с помощью которого мы сможем замерять данные о работе твоего мозга, — стоявшая рядом с ней Кира обошла девушку сзади и осторожно отогнула воротник ее рубашки, обнажая маленькую металлическую пластинку с двумя гладкими полированными лапками, торчавшую над вторым шейным позвонком: — Поначалу будет больно, но скоро все должно пройти. Через какое-то время его уберут, но пока без него не обойтись. Если боль не будет проходить, принимай болеутоляющие, у тебя в аптечке их должно быть достаточно.

— И еще постарайся не трогать его, — согласно покивал Чуйков, водружая очки на нос. — Осторожнее с расческой и когда моешься, пока он не прижился, лучше его не сдвигать лишний раз. Будет кровоточить — сразу же звони врачу. Тебе ведь уже выдали мобильный? Номер должен быть в записной книжке.

Рин снова коротко кивнула, морщась от боли. Мобильник спокойно лежал в кармане, благо много места не занимал и пока не причинял неудобств.

— Вот и славно, — подытожил он, улыбаясь: — На сегодня у нас всё, Кира Юрьевна проводит тебя в столовую — теперь ты в её распоряжении, а мы пока займемся изучением полученных данных. Завтра — здесь же в это же время.

Взяв Рин за руку, Кира улыбнулась ей: — Надеюсь, ты проголодалась?

Девушка уже открыла рот, чтобы ответить ей, но внезапно свет мигнул, а тишину лаборатории, нарушаемую лишь шелестом клавиш, вспорола загремевшая по всем коридорам сирена тревоги. Все замерли, уставившись наверх — тревожная сирена могла возвещать только об одном.

Кира, крепко сжав взмокшую ладошку Рин, обернулась к ученым: — Нападение! На нас напали!

***

Она бежала что есть сил, едва поспевая за Кирой — женщина тянула ее за собой, безошибочно сворачивая на развилках и перекрестках узких коридоров. Где-то вдали сквозь вой сирены слышался топот ног и чьи-то голоса, но за очередным поворотом они затихали. От бега боль в шее усилилась стократно, кроме того в душе билась тревога — что же все-таки произошло, кто на них напал? Неужели ретранслятор?

Замешкавшись на очередном повороте, Рин запнулась — и растянулась на полу. Кира, выпустив ее руку, побежала дальше: — Не отставай, Рин! За мной!

Шипя от боли, девушка встала на ноги и побежала за ней, стараясь не упустить женщину из виду — ринувшись следом за Кирой за поворот, она с разлету врезалась в какого-то ученого.

— Извините! — потерев ушибленное плечо, девушка не обратила на него внимания и побежала дальше — кажется, ученый развернулся и что-то ответил ей, и что-то легонько коснулось ее спины, но это ее не волновало — Рин бежала дальше, и за очередным поворотом наконец-то оказалась площадка с лифтом, в котором ее уже ждала Кира.

— Скорее! — едва она вошла в лифт, женщина нажала на несколько кнопок и дверь бесшумно закрылась, оставив снаружи заглушенную сирену: — Нужно успеть в координационный центр! Тебе будет интересно посмотреть на это.

Майор достала свою карту и провела ей по датчику, тут же нажав несколько кнопок — лифт загудел, Рин ощутила, как они начинают двигаться, но не вверх, а куда-то вбок.

— Кто мог на нас напасть? — морщась от боли — к шее теперь добавилась спина и плечо, пострадавшее в недавнем столкновении, — девушка посмотрела на Киру. На ее лице читалось волнение, тревога… и азарт, словно ей предложили сыграть в интересную и опасную игру, и это ей нравилось. Рин передернуло.

— Вот сейчас и узнаем! — хищно улыбнулась та, вперив взгляд в табло, на котором бежали цифры и буквы. Где-то снаружи послышался шум и рокот, кабинка завибрировала, как при землетрясении. Через несколько секунд гул и вибрация стихли, Рин тревожно и вопросительно уставилась на Киру.

— Алголь пошел в бой! — не скрывая волнительной дрожи в голосе, женщина стиснула ладонь будущего ретранслятора.

*****

В заливе Лаврентия стояла непогода — плотный вязкий туман, гонимый холодным северным ветром, сползал с изрезанных угрюмых скал, стойко державших натиск темных волн Тихого океана. Двадцать минут назад радар, входивший в чукотский узел национальной системы дальнего обнаружения, засек крупный объект, вошедший в воздушное пространство страны.

Стуча зубами от холода, солдаты неуклюже прыгали по каменным осыпям и скалам, пробираясь к тому месту, где радар потерял сигнал — место крушения предстояло немедленно обследовать. Позади остались военная часть и вертолет, притулившийся на обдуваемой всеми ветрами площадке.

— Долго еще до него? — обратился командир к одному из бойцов, сжимавшему в руках планшет с картой. Тот поводил замерзшими пальцами по карте и тихо ругнулся: — …опять замерзло. Еще полтора километра, если верить спутнику. Самое побережье.

— Ладно, прём дальше, — поправив покрывшийся инеем автомат, он пошел дальше, ведя за собой бойцов. Где-то вдалеке послышался тихий гул — наверное, какой-то самолет выслали на разведку района, или может, для патрулирования. Тут же пропищала рация. Стягивая рукавицу, командир нажал на наушник: — На связи! Да, так точно… есть.

Солдаты обернулись, ожидая приказов — командир натянул перчатку, деловито стер с верхней губы иней и изрек: — Зря шли, парни, командование выслало усиление. Приказ — срочно покинуть зону крушения и оцепить весь район, пока не последуют другие приказы.

Словно в подтверждение его слов, гул реактивного двигателя становился громче — за пеленой тумана промелькнула черная тень, опускаясь на побережье. Гул стих, словно кто-то отключил двигатель, оставив лишь свист ветра да шум прибоя. Солдаты переглянулись — и повернули обратно, следуя за командиром.

*****

Холодная галька и каменное крошево хрустели под ногами, словно кости. Он медленно шел сквозь густой холодный туман, инеем оседавший на еще не отогревшемся костюме — титановые крышки сенсоров и механизмов вмиг обледенели. Впереди, несмотря на практически нулевую видимость и сильные электромагнитные помехи, он четко видел место крушения… или скорее, падения.

Вздыбившаяся от удара о землю галька и более крупные камни разлетелись на несколько метров в стороны — след удара тянулся недалеко, но выброшенные из следа камни были сплошь усеяны фрагментами ткани и буро-черной жидкостью. Ничем другим кроме крови это быть не могло. Тепловизор улавливал затухающие желтые и зеленые всполохи, объемные сенсоры твердили о том, что оно еще живо. Алголь почти кожей ощущал биотоки чуждого существа, рухнувшего на побережье Чукотки. Пройдя еще несколько метров, он смог визуально оценить то, что лежало среди камней и скал.

В довольно крупной воронке, испещренной багровыми брызгами и ошметками плоти, лежало нечто, лишь отдаленно напоминавшее живое существо — месиво из изломанных костей, вывороченных со своих мест, лоснящихся разорванных мышц, подрагивающих и сжимавшихся, и чёрно-бурых лоскутов то ли кожи, то ли какой-то огромной перепонки. Кое-где из останков виднелись когти, или зубы, или что-то, отдаленно напоминавшее таковые. Огромная, пульсирующая угасавшей жизнью туша, порядка десяти метров в длину, не была похожа ни на одно из известных ему животных.

Глава 3. Шаги за спиной. Часть 3

Ступая по покрытым слизью камням, он подошел к телу вплотную и прикоснулся к тому, что могло быть боком существа — оно судорожно вздымалось и опадало, пульсируя — и задействовал аналитический модуль. В сознании пронеслись миллионы формул, молекулярных структур, форм клеток и волокон — мозг анализировал останки, пытаясь воссоздать исходный облик объекта.

«Укрепленные многокамерные полые кости… электрофорные клетки… желудок, пищевод… мышечный каркас верхнего и нижнего пояса конечностей… адаптивное крыло…»

За доли секунды сознание обработало полученные данные, выстраивая скелет неведомого существа, наращивая на него мышцы, крепя суставы и сухожилия, погружаясь все глубже в суть, внутрь каждой клетки. Неожиданно ретранслятор вздрогнул, отрывая руку от почерневшей поверхности тела неведомой твари.

«Симбиотическая структура клеток».

Одна из огромных перепонок, задрожав, выдвинулась и неуклюже завалилась вбок, обнажая довольно массивную… голову? Морду? Еще больше хмуря брови, Алголь подошел к большой, покрытой кожистыми наростами-бородавками голове существа — больше напоминавшая смесь крокодильей и птичьей, она поражала своим уродством и жуткой правдоподобностью. Под довольно прочным черепом, затянутым в толстую гибкую чешую наподобие змеиной, скрывался огромный, очень сильно развитый мозг. Лобные доли по своей сложности и совершенству далеко превосходили таковые у человека, височные и теменные были разнесены от центральной оси мозга и очень эффективно питались через специальный контур кровообращения, для которого в шее существовал участок тканей, напоминавших перикард — промежуточная подкачка? Не прекращая анализа тканей и клеток, ретранслятор сел возле головы — из широких, приоткрытых ноздрей то и дело выходил пар, перемежавшийся с кровавыми пузырями. Голова вздрогнула, захрустев галькой, и с низким протяжным звуком повернулась набок — напротив Алголя оказался прикрытый прочной прозрачной мембраной глаз существа. Вертикальный зрачок дернулся, сфокусировался — взгляд уперся в ретранслятора. Осмысленный, живой взгляд.

Неведомая тварь никогда не принадлежала к живой природе, ее вообще не должно было существовать — но она была тут, созданная жутким симбиозом клеток организма живого существа и каким-то паразитом, влезшим глубоко внутрь клетки. Так глубоко, что он смог изменить структуру ДНК, заставляя клетки перерождаться и делиться по своему усмотрению, создавая новые ткани, органы, делая чудовищную химеру из самых страшных кошмаров. Под чьим-то пристальным контролем, по чьей-то воле!

Алголь встал на ноги — в ту же секунду его разума коснулось что-то… чуждое. Ему транслировали мыслеобраз, то, что сам он уже проделывал с людьми много раз. Чья-то воля, кого-то сильного, мудрого и отчаявшегося — открытый сигнал. Убей меня… пожалуйста.

До скрипа стиснув зубы, он отошел назад — загрузка модуля материализации заняла едва ли две десятых секунды. Формула, структура молекул, площадь распространения… активация. Из груди его вырвался сдавленный вдох.

Где-то далеко в другом конце страны у микрофона надрывался офицер, ведущий операцию, кто-то вторил ему, требуя данных, образцов ткани и фотографий, в крошечном динамике в ушной раковине слышалось многоголосье специалистов поддержки.… Им ничего не достанется. Кислород мгновенно воспламенил горючую смесь, туманом окутавшую страшные останки существа, пламя жадно накинулось на вздрогнувшее в последний раз тело. Алголь уходил, не оборачиваясь — за спиной была лишь смерть, яркими оранжевыми языками лизавшая огромные бока, изломанные и обугливающиеся кости, мгновенно вспыхнувшие перепонки крыльев, воя на ветру и взвиваясь на десятки метров к небу. Пламя истребляло все следы симбионта, до последней капельки, не оставляя после себя ничего кроме пепла.

Когда огонь на пепелище начал угасать, черная тень беззвучно поднялась в воздух, скользнула над острыми, как зубы, пиками скал — и воздух снова наполнился гулом реактивного двигателя, уносившего ретранслятора прочь.

***

Рин медленно поднималась по лестнице, в полной мере осознавая тяжесть навалившейся на неё работы. Несколько минут назад знакомая черная машина довезла ее до дома, и теперь она, тяжело ступая, пыталась расслабить загруженный мозг.

Когда они зашли с Кирой в координационный центр, там было множество людей, военных и ученых — и всем было явно не до них. На экранах мерцали какие-то точки на картах, то и дело появлялись снимки и видео со спутников, что-то происходило, кто-то шумел, кому-то звонили. А девушка лишь стояла в стороне и смотрела, пытаясь уловить хоть что-то из огромного потока информации. Она так ничего и не поняла, но вздохнула с облегчением, когда Кира подошла к ней и, явно недовольная, сказала, что все закончилось.

Дальше же последовало то, к чему Рин постоянно морально себя готовила, но что все равно стало неожиданностью — учеба, благо совсем не такая, как в ее унылой и порядком поднадоевшей школе. Небольшой, аккуратный класс с огромнейшим экраном во всю стену, мягкие кресла, чай и кофе с закусками, но главное — преподаватели, действительно интересно и понятно объяснявшие ей новые предметы. Сами предметы же были отчасти знакомыми, но были и новые — физика, химия и биология человека, высшая математика, аэродинамика, кинематика, анатомия. Кира сразу предупредила, что каждый день будет много занятий, и помимо теории будут также занятия спортом и боевыми искусствами. Рин не очень любила физкультуру, но отсутствие одноклассников — на теории с ней было буквально два-три человека, желавших подтянуть свои знания по предметам — здорово облегчало ее участь. Впрочем, тренер даже не думал ее жалеть — уже после первого занятия, больше походившего на пытку, она еле волочила ноги и с ужасом думала о завтрашнем пробуждении. Будет вообще чудом, если ей удастся хотя бы скатиться с кровати, настолько ныли и болели мышцы.

Поднявшись до своего этажа, — какого черта она не додумалась воспользоваться лифтом? — Рин подошла к двери и, вставив ключ, устало посмотрела на лестницу, ведущую на следующий этаж, к квартире Алголя. Он еще не вернулся с задания? Когда девушка увидела, какое количество людей было задействовано в координационном центре, она буквально оторопела. Вся их работа и внимание вращались вокруг него одного, и даже то, что в итоге оказалось простым нарушением воздушного пространства, всполошило их всех — это наводило на определенные мысли. Она ощутила всю громадную значимость одного-единственного ретранслятора.

Рин уже хотела было снова повернуться к двери и войти внутрь, как заметила тень на лестнице — кто-то ходил по коридору, и это ее насторожило. Нахмурившись, девушка вернула ключ в карман и, на всякий случай, достав телефон, пошла к лестнице. Кто тут вообще мог ходить кроме неё и Алголя? Та девушка с фиолетовыми волосами — как там ее звали… Эстер, кажется так. А если не она? Стараясь не шуметь, на плохо слушающихся ногах она подошла к лестнице и осторожно посмотрела наверх — никого. Что ж… она пошла вверх, одной рукой цепляясь за крепкие перила, а другой занося телефон над головой. Поднявшись на следующий этаж, она быстро прошла в коридор в сторону квартиры ретранслятора — да так и замерла. Из груди вырвался смешок, Рин широко улыбнулась.

Около настежь распахнутой двери элегантно стояла на четвереньках девушка с фиолетовыми волосами и, наклонив голову вбок, что-то разглядывала. Она походила на котенка, изучавшего новое жилище и делавшего первые в своей жизни открытия. Девушка облегченно рассмеялась и убрала телефон обратно в карман.

— Добрый вечер, — отсмеявшись, она помахала Эстер, которая уставилась на неё глазами, полными непонимания. — Эстер, верно?

Приоткрыв рот, девушка села и, секунду подумав, направила указательный палец на неё: — Рин.

— Да, верно, — она кивнула. Она что, глупая? Впрочем, это ей шло, подумала она и подошла ближе: — Ты что-то потеряла?

Снова замерев на мгновение, она посмотрела на свои руки и приподняла ладони, словно сжимала небольшой невидимый шар: — Это… Ключ.

— А, ключ от двери? — переведя взгляд на дверь, она поняла, что за история здесь произошла. Пожав плечами, Рин подошла и, прежде всего, осмотрела саму дверь — как она и думала, ключ оказался снаружи. Растяпа-Эстер просто забыла, что оставила его в замке — девушка улыбнулась и протянула ключ обратно: — Держи!

Эстер кивнула и, не вставая с места, положила ключ куда-то за пазуху. Про себя Рин снова поразилась её изяществу — каждое движение девушки было плавным, гибким и красивым. И эти волосы, блестящие и тяжёлые, как плащ… Убрав ключ, она сложила ладошки на коленях и уставилась на Рин жалобным взглядом, полным ожидания и надежды. Девушка опешила, краснея — и как она должна это расценивать? Желудок Эстер прояснил картину, издав глухой протяжный звук — девушка посмотрела вниз, прикладывая ладони к животу.

— Так ты есть хочешь? — облегченно выдохнула Рин. — Я тоже. Давай поднимайся, сейчас чем-нибудь поужинаем.

Она помогла девушке встать и отряхнуться, и они вдвоем спустились к Рин. Усадив молчаливую гостью на кухне, она принялась рыться в холодильнике и шкафах в поисках чего-нибудь, пригодного для внезапно свалившейся нахлебницы. Еще вчера она как следует прошлась по магазинам, но сейчас найти что-то подходящее для ужина оказалось сложно. Гречка, рис, чипсы… фруктовое пюре в герметичных мягких упаковках. Вряд ли она будет есть хоть что-то из этого, подумала девушка. Оставался еще последний кусок вчерашнего маленького тортика, но и им не наешься. Тяжело вздохнув, Рин включила чайник: — Давай я пока тебе чаю налью, а еду закажем, наверняка где-нибудь найдется заведение, в котором доставка работает допоздна.

Эстер заинтересованно смотрела на неё, сохраняя молчание. Ну да, конечно, а чего еще она от неё ожидала? Достав с полки кружки, Рин потянулась за телефоном — после пары минут поиска в сети, она наконец нашла пару номеров круглосуточных служб доставки.

— Так, посмотрим… пицца или суши? — она снова посмотрела на загадочную гостью — та легонько раскачивалась на стуле, неотрывно наблюдая за ней. Господи, и какого ответа она от неё ожидает? Махнув рукой, Рин положила перед собой индивидуальную карту и набрала номер: — Алло, пиццерия? Добрый вечер, примите срочный заказ, пожалуйста, две с ананасами, две с… эээ, колбасками. Нету? А какая есть? Хорошо, давайте её. Адрес… секунду.

Поискав на личной карте свой адрес, она продиктовала его оператору и, попрощавшись, положила трубку. В душе зародилось легкое волнение, все же заказывала она впервые, хоть и часто была свидетелем — соседки по комнате часто заказывали что-нибудь на дом. Но ее соседки не работали на государство и не жили с бог знает кем в неизвестно каком месте. Точно ли все будет хорошо? От раздумий ее отвлек засвистевший чайник.

— Итак, — разливая чай по чашкам, Рин села напротив Эстер. — Это чай, его пьют.

— Знаю, — девушка поймала на себе такой взгляд, что поневоле почувствовала себя полной дурой. Гостья взяла чашку и, держа ее через длинный рукав, чтобы не обжечься, подула на неё. Ладно, первая попытка была неудачной — нужно пробовать снова, подумала Рин.

— Это… Эстер, Алголь уже приходил домой? — пытаясь как-то начать разговор, девушка дружелюбно улыбнулась гостье. Та отрицательно помотала головой: — Он сегодня не придёт.

— Почему?

— Они не пустят, — загадочно ответила Эстер.

— Они?.. — девушка нахмурилась. О ком она говорила — ученые, военные? Да и вообще, откуда она могла что-то знать? Но ответом ей снова было молчание. Большие глаза собеседницы следили за паром, идущим от чая — от девушки не приходилось ожидать милой беседы по душам.

— А почему ты решила, что он сегодня не придет? — продолжала Рин. Внутри неё разгорался интерес, её гостья завораживала и удивляла — она должна её хоть как-то разговорить.

— Я… я знаю это, — задумавшись, Эстер снова опустила глаза, но от девушки не ускользнуло то, как она запнулась. Пожав плечом, Рин снова заговорила: — Это здорово. Ты многое знаешь о нем, верно? А я пока совсем ничего не знаю. Ни о нем, ни о нашей работе, вообще ничего. Знаешь, еще неделю назад я была простой школьницей, сдавала экзамен по литературе. Сдала на пятерку. А потом вот, так вышло, что попала сюда.

— Почему? — гостья подняла глаза на неё, забавно наклоняя голову набок. Рин снова улыбнулась: — Наверное, потому, что могу вот это.

Пусть голова и болела от усталости, а под затылком засел вызывающий кучу неудобств чип или как его там, но кое-что она и сейчас показать сможет. Девушка выдохнула и сложила ладони вместе — над ее чашкой, словно прорастая из воздуха, появились несколько маленьких розовых лепестков и начали медленно вращаться. Визуализация отчего-то давалась ей теперь легче, чем в то памятное утро. Отбросив все мысли, Рин представляла, как каждый из лепестков кружится в таинственном хороводе, как в воздухе появляются новые — один, два, десять… легко, просто и изящно. Эстер замерла, совершенно позабыв о чае, и с приоткрытым ртом следила за танцем иллюзорных лепестков, все множившихся в воздухе, окутывающих комнату, пляшущих над ее ладонями. На бледных щеках показался едва заметный румянец.

— Ну как, здорово? — Рин прикоснулась к одному из лепестков — и тот поплыл к замершей на стуле Эстер. Девушка, словно котенок, поймала его, но когда открыла ладонь, там была лишь пустота. Изумлению ее не было предела.

— Здорово… — кивнула она. Лепестки же, замедлившись, розовым ковром укрыли пол и столик, за которым они сидели, а потом постепенно растаяли в воздухе, словно их тут никогда и не было. Рин устало потянулась — и тут же поморщилась, хватаясь за шею, мешающийся чип все же давал о себе знать. Аккуратно потрогав ранку с чипом, она посмотрела на пальцы в поисках крови. Всё чисто, хотя на коже и волосах чувствовалась запекшаяся корочка.

— Скажи, — немного успокоившись, Рин снова заговорила. — Что ты делаешь, пока его нет дома?

— Делаю? — Эстер похлопала глазами, снова хватаясь за чай. — Я жду его.

— Э… эээ… — девушка скривила губы. Будь она на её месте, давно сошла бы с ума от тоски. Напрягшись, она снова спросила: — А когда он приходит?

— Я смотрю на него, — пожала плечами гостья, отпивая чай. В комнате повисла тишина.

— И всё? — Рин едва не вскочила со своего места. — А как же поговорить, чем-нибудь нуу… заняться вместе, поиграть там, почитать книжку, в конце концов!

— Он читает, — невозмутимо ответила Эстер: — Мы не разговариваем. А что такое играть?

— Ты издеваешься, да? — Рин хлопнула себя по лбу, сморщившись от боли — удар ощутимо отдавался в шее. — Ладно, я тебе покажу!

Тем временем раздался звонок — за дверью уже поджидал доставщик пиццы, и пока Рин разговаривала с ним и расплачивалась, ее собеседница с легким недоумением наблюдала за ними. Наконец, закрыв дверь, она принесла на кухню коробку, от которой веяло чудесным ароматом. Эстер, сразу учуяв новый для себя запах, не сводила с неё глаз — подобравшись, словно хищник перед прыжком, она замерла на месте.

— Вот и ужин подоспел, — водрузив коробку на стол, Рин хитро посмотрела на девушку и легонько побарабанила пальцами по картону. — За первый кусок мы сыграем! Объясняю правила. Камень-ножницы-бумага…

Девушка показала ладонью все три предмета и подняла вторую руку: — Камень тупит ножницы, бумага заворачивает камень, ножницы режут бумагу. Поняла? Хорошо. Тогда — вперед!

Сделав пару пробных заходов и убедившись, что Эстер поняла принцип игры, Рин открыла коробку с пиццей — душистый запах печеного теста заполнил ноздри, желудок томно забурчал. Гостья хищным взглядом уставилась на ужин, нетерпеливо переминаясь на стуле.

— Ну что, теперь все будет по-настоящему, — закатав рукава, девушка ухмыльнулась. — Итак, первый кусок! Камень-ножницы-бумага, раз-два-три!

Они взмахнули руками, выбрасывая жесты. Открытая ладонь Эстер накрыла кулачок Рин: — Бумага!

— Черт! — она тяжело вздохнула, опуская голову. Сочный, пышущий жаром кусок пиццы отправился на тарелку Эстер. Ловко взяв свой кусок, девушка впилась в него зубами — и замерла, ее глаза задрожали. Не успела Рин опомниться, как ее гостья умяла свою порцию, облизнулась и снова уставилась на коробку: — Второй, скорее играем!

— Что ж, пришло время моего реванша, — хрустнув пальцами, девушка пристально посмотрела на свою соперницу. Первая победа ничего не значит, новичкам всегда везет. Но теперь-то она возьмет заслуженный ужин! Подбадриваемая этими мыслями и тоскливо бурчащим животом, она снова занесла руку: — Раз-два-три!

— Хо! — воскликнула Эстер, выбрасывая камень и тупя ножницы Рин. Девушка скрипнула зубами: — Да что ж такое-то, а! Давай еще раз!

И еще раз, и следующий раз, и третий с четвертым подряд она проигрывала. Эстер, словно заговоренная, выбрасывала победные предметы. Наконец, униженная и побежденная, девушка чуть не плача вцепилась в свою остывающую кружку с чаем и опустила голову: — Всё, хватит! Больше никаких игр… я хочу есть.

— Я выиграла все куски, — хлопнув в ладоши, заключила Эстер и притянула к себе коробку. — И ты должна мне еще один за последний выигрыш.

Рин подняла голову, чуть не плача:

— Что?.. Я требую реванша!

Глава 3. Шаги за спиной. Часть 4

В зале с капсулой было холодно — изо рта с каждым выдохом вырывалось маленькое облачко, от горячих ладоней исходил полупрозрачный пар. Надежно зафиксированный в ложементе, ретранслятор наблюдал за операторами.

— Включите микрофон, — полковник быстрыми широкими шагами мерил лабораторию, то и дело бросая взгляд на толстое бронированное стекло-триплекс, за которым виднелся Алголь. С тихим щелчком включилась громкая связь, один из операторов кивнул: — Готово.

— Отвечай на вопросы. Что ты видел на Чукотке? Что там было?

Ретранслятор даже не шелохнулся, ни один мускул не дрогнул на его лице. Подождав минуту, полковник подошел к одному из операторов: — Дай пульт ограничителя.

Небольшое устройство, с виду напоминавшее телефон, легло в его ладонь. Единственное, что могло сдерживать его, сильнейший инструмент влияния. На экране мигала надпись «неактивно. ограничение: ранг С». Занеся палец над кнопкой, мужчина в форме снова заговорил: — Отвечай на вопрос! Что было на Чукотке? Что ты видел, ублюдок? Кто тебе позволил уничтожить все остатки?

В холодной камере царила тишина. Распятый в ложементе юноша будто оглох. Со злостью ударив по триплексу кулаком, полковник нажал на кнопку.

— Импульс тридцать тысяч вольт, — тут же доложил один из операторов, военный повторно нажал на кнопку — и ограничитель испустил мощный импульс тока. Стиснув зубы, Алголь судорожно бился в ложементе, но так и не проронил ни звука.

— Я повторяю, — сняв палец с кнопки, его мучитель повысил голос: — Что ты, мать твою, видел на Чукотке? Что там было? Самолет? Обломки ракеты? Отвечай!

Разжав сведенные судорогой челюсти, ретранслятор помотал головой. Полковник подошел к оператору и повернул один из рычажков на значение пятьдесят тысяч вольт. Еще один импульс пронзил все тело ретранслятора, заставляя выгибать спину от боли, дрожать и биться в конвульсиях — по вискам потекли капли пота, от всего тела, закованного в боевой комбинезон, шел пар.

— Прекратите, он уже на пределе, — одернул военного один из операторов — ему вся эта затея совсем не нравилась. Скривив губы, тот лишь бросил на него пренебрежительный взгляд: — Знай свое место. Девяносто тысяч вольт.

Смолчав, оператор послушно выполнил команду. Алголь замер, приготовившись к очередной экзекуции — изо рта вырывались облачка пара, вторя тяжелому дыханию. По лицу и рукам то и дело пробегали судороги, заставляя кожу морщиться и нелепо дергаться. Из-под потолка снова донесся торопливый и злой голос полковника: — Думаешь, тебе всё всегда будет сходить с рук, сволочь? Думаешь, раз ты такой особенный, тебе всё всегда будут прощать? Да хрен тебе. Я тебя разговорю, еще посмотрим, как ты запоёшь! Ты, тварь, за всё ответишь!

Нервно подрагивающий палец утопил кнопку пульта ограничителя, пуская по вздрогнувшему телу ретранслятора новый импульс — не в силах больше терпеть, Алголь закричал. Его оглушительный, полный ненависти крик был слышен даже сквозь десять сантиметров бронестекла — оператор, державший руку на маховике, зажмурился и отвернулся. А палец полковника раз за разом нажимал на кнопку: — Говори, говори, давай! Что было в заливе Лаврентия? Животное? Зонд? Ты мне ответишь! За Чукотку, за лабораторию, за моих ребят ответишь! Мучайся, сука, как мучились они! Ты сжег заживо столько людей, скотина!..

— Объект один потерял сознание! — операторызашелестели пальцами по сенсорным панелям: — Открыть замки ложемента, экстренный сброс!..

Ложемент подался вперед, все еще дергающееся в конвульсиях тело ретранслятора сползло на холодные плиты пола — в уголках рта виднелась пена. Бросив яростный взгляд на распластавшееся, подрагивающее тело, полковник отбросил пульт, подошел к двери-шлюзу и начал набирать код входа: — Даже не думай, что сбежишь от меня, потеряв сознание…

— Товарищ полковник, очнитесь! Вам нельзя туда входить! — один из операторов вскочил с места и бросился к мужчине: — Это опасно! Оставьте его нам!

— Отвали! — раздраженно ответил он, наваливаясь всем телом на тяжелую дверь-люк — воздух с шипением проник в лабораторию, волна холода до дрожи пронизала весь персонал. Полковник, ворвавшись в зал с ложементом, сгрёб лежащего на полу юношу и потряс его: — Вставай!.. Не смей отключаться, дерьмо!

— Зафиксирована ретрансляция!.. — донесся сверху тревожный голос одного из операторов, ему вторил писк датчика — мужчина застыл, яростный взгляд уперся в лицо юноши. Он открыл глаза.

— Разряд, быстро! Давайте!..

Его руки, только что безвольно висевшие, с невероятной силой вцепились в горло полковника — тело Алголя, как сжатая пружина, выстрелило вперед — сорвавшись с места, они врезались в стену с глухим, влажным звуком. В ту же секунду последовал новый импульс — задергавшийся было ретранслятор, превозмогая боль, с полным ненависти криком поднял над собой перепуганного мужчину. Он не мог отвести взгляда от его глаз — дьявольские, наполненные безумным бледным свечением, они буквально источали ярость и злобу. С гримасой боли и ненависти на лице, Алголь с силой вонзил его тело, словно тряпичную куклу, в треснувшие плиты пола. Еще один импульс…

Еще находясь в сознании, мужчина пытался отползти, отталкиваясь непослушными, скользящими по окровавленным плитам руками — ретранслятор извивался и бился в судорогах перед ним, силясь дотянуться до него дергающимися пальцами. В его взгляде была сама смерть — превозмогая нечеловеческую боль, он полз вперед, сильные пальцы до хруста стиснули лодыжку полковника.

— Нет!.. — в последнем порыве он попытался закрыться руками, но было поздно. Рванувшись изо всех сил, дьявол в человеческом обличье жуткой черной тенью завис над ним и, окутанный подаваемым в лабораторию облаком паралитического газа, занес сжатый черный кулак. Блеснули головки насосов на костюме, раздался отвратительный влажный хруст — словно железный молот, кулак ретранслятора вонзился в треснувший череп.

Импульс. Человеческое тело уже не могло перенести такой мощный удар током — закованный в армированный комбинезон ретранслятор рухнул на пол, в расползающуюся по плитам лужу крови.

***

Под землей нет дня и ночи, есть только смены. Работа не прекращается ни на минуту, меняются только люди, ее выполняющие. Огромный человеческий муравейник, наполненный рабочими и солдатами, гудел и шевелился.

Она снова шла по коридорам, выложенным каучуковыми дорожками, скрадывающими звуки шагов. Слова профессора эхом отдавались в ее голове, майор Вайнер на ходу продумывала очередной план. И за выполнение первого его пункта она уже активно взялась.

Повернув на очередной развилке к административному сектору, она сверилась по памяти с картой и, взглянув на часы, — до конца смены оставалось еще пятнадцать минут — уверенно пошла к одному из кабинетов. Постучавшись, она, не дожидаясь ответа или приглашения, открыла дверь и прошла внутрь.

— Добрый вечер, Николай, — прикрывая за собой дверь, она направилась к окутанному легкой дымкой от сигарет столу. Владелец кабинета, удивленно приподнимая брови, выронил окурок: — Вот это дела! Кирочка, привет! Какими судьбами? Вспомнила юность и снова решила продолжить…

— Стоп-стоп, — подойдя к столу, она хлопнула ладонью по столешнице. — Не дождешься. Я к тебе по одному очень важному делу, практически вопрос жизни и смерти.

— О… — подобрав окурок, Николай бросил его в пепельницу и серьезно посмотрел на Киру. — Что-то с Рин?

— Нет, пока что, — не дожидаясь приглашения, майор села в кресло напротив стола. — Но и ее это тоже касается. Полномочия по второй передали мне, но скажи, у тебя еще есть доступ к первому объекту? Хоть что-нибудь. Что угодно.

Сложив ладони в замок, мужчина ухмыльнулся и пристально посмотрел на неё — Кира с достоинством держала на себе его испытующий взгляд. Пару минут он думал, разглядывая напряженное и серьезное лицо собеседницы, а затем улыбнулся, отводя взгляд: — Помнится, года четыре назад, в Армавире, на испытаниях первых адаптивных костюмов мы впервые и встретились, да, Кира? Ты тогда была от меня без ума…

— Бред, я только устроилась и была в бригаде тактической подготовки, мы даже не виделись, — отрезала Кира, хмуря брови. — Коля, забудь уже прошлое. Между нами ничего не было и не будет.

— И эта холодная женщина хочет просить у меня помощи, — разводя руками, он помотал головой. — Я так похож на мазохиста и самоубийцу?

— Нет, не похож, но сейчас мне правда нужна твоя помощь, — Кира стиснула пальцами подлокотник кресла. — И Рин тоже.

— Хорошо, хорошо… — тяжело вздохнул он, поднимая ладонь. — Со второй меня сняли, это правда. К ней у меня доступа вообще никакого. Что касается первого объекта…

Вытащив из верхнего ящика стола почти пустую пачку, он достал сигарету и закурил:

— Первый сейчас на особом контроле, после уничтожения лаборатории и всех опытных образцов за ним следит специальная бригада операторов от института и Минобороны. Все лаборатории опечатываются, стенды сканируются, защита информации беспрецедентная. Без допуска оператора или ставки на курирование тебе к нему вообще не добраться. Так что тебе от него нужно, Кира?

— Я хочу поговорить с ним, — в глазах женщины блеснуло отражение тлеющего на сигарете уголька. — Один на один, без свидетелей и камер. Я знаю, у тебя есть связи с электронщиками, с некоторыми из операторов, да и сам ты имеешь определенный допуск… ты можешь устроить мне такую встречу?

— Свидание с чудовищем, да? — улыбнулся Николай, стряхивая пепел. — Хмм… дай подумать немного.

Кира кивнула и, оставив Николая наедине со своими мыслями, принялась разглядывать кабинет. Мужчина сидел и курил сигарета за сигаретой, тихо мыча, водя рукой по монитору и что-то выискивая в системе. Наконец, потушив очередной окурок, он хрипло кашлянул и изрек: — Есть один вариант, но времени у тебя будет не то чтобы много… минут пять максимум. Хватит?

— Вполне, — кивнула женщина. Чёлка, выбившаяся из-под берета, качнулась и упала на глаза.

— Хорошо. Через два дня пройдут плановые испытания модифицированного костюма, а по возвращении потребуется замер показателей, ну, сама знаешь. Сто раз делали и проходили. Так вот, капсула ходит по автоматической линии с приемного отсека до лаборатории. Маршрут система выстраивает автоматически. Сейчас над первым проектом работают четыре лаборатории, из них две — на биологию, две — непосредственно на оборудование. Группа операторов будет в шестой лаборатории уровня три, она современнее. Но резервная лаборатория — ноль первая, находится на уровне пять, она функционирует, но в ней никто не работает. Если случится сбой…

Николай многозначительно посмотрел на Киру, сводя брови к переносице:

— …если случится сбой, то капсула пойдет по программе в резервную лабораторию. Пока бригада поймет, что к чему, опомнится и дойдет до резервной лаборатории, пройдет минут семь-восемь. Как раз должно хватить на вход и выход.

— А как же камеры? — Кира не сводила напряженного взгляда с ученого.

— Запишем сигнал в первую минуту и поставим на повтор, пока ты не покинешь лабораторию. То же самое с записью твоего кода на замке, без него внутрь не попасть, но можно закольцевать и затереть сигнал в системе, — Николай улыбнулся, складывая руки на груди.

— Отлично, спасибо большое! — майор улыбнулась, благодарно склоняя голову.

— Спасибо в карман не положишь, но в качестве платы я приму свидание, скажем, в эту пятницу, — хитро улыбнулся Николай и подмигнул Кире. Вздохнув, она кивнула:

— Черт с тобой, пусть будет так. Но только одно свидание!

Плотно и с аппетитом позавтракав в уже знакомой и довольно неплохо обжитой ей столовой института, Рин сидела в своей, как она ее называла, лаборатории и с интересом наблюдала за совещанием — Чуйков ставил очередной план работ на сегодня, что-то показывая на панорамном экране центрального стола. Она же, ничего не понимая в терминах типа «синаптическая проводимость» и «нулевой порог», спокойно сидела в кресле, ожидая своей очереди, и задумчиво гладила чип на шее. Вчерашняя боль прошла, сменившись неприятным зудом, и ей стало вдвойне интересно, что же там такое у неё сейчас творится.

После разгромного проигрыша в шутливом соревновании с Эстер, она чувствовала себя не в своей тарелке. Уже после её ухода — девушка, не моргнув и глазом съевшая три куска пиццы, оставив четвертый на милость хозяйке, встала и пошла домой, как ни в чем не бывало, — Рин долго сидела и размышляла о произошедшем. И, по большей части, о загадочной девушке. Как же так выходило, что она не знала совершенно банальных вещей, но в чем-то другом она проявляла невероятную смекалку и знания? Свободно бродившая по дому, она даже не могла найти ключ от собственной двери. Ощущение этой двойственности ее сущности, замешанное с подозрениями и удивлением, не давало Рин покоя даже сейчас, когда она должна была сосредоточиться на работе.

— Добрый день, — в лабораторию вошла Кира, дверь за ней с сиплым шипением закрылась. Рин встрепенулась, коротко кивнув и поприветствовав майора. Женщина выглядела устало, но так же, как и вчера, довольно энергично включилась в работу.

— Еще утро, Кира Юрьевна, — поправил ее Чуйков, разворачивая на экране очередной файл. — Сегодня работаем по распорядку лабораторного дня, начинаем с теста в контактной жидкости.

— А не рановато, Петр Иванович? — Кира свела брови вместе и сложила руки на груди, с любопытством заглядывая в табличку на экране. — Контактный комбинезон же еще не готов.

— Готов, товарищ майор, — подал голос Владимир, с улыбкой показывая большой палец. — Весь вечер с инженерами дорабатывали, чтобы успеть к сегодняшним тестам. Два пневмонасоса еще не готовы, но и без них работать нормально будет. Главное ткань работает.

— Хорошо, — кивнула женщина, оглядываясь на Рин. — А тебе что, совсем не интересно, что мы сегодня будем делать?

— Не очень, — равнодушно ответила она, отвлекаясь от ощупывания шеи. — Я все равно ничего не понимаю… Мне же нужно просто делать то, что вы говорите, верно?

Кира нахмурилась, пристально смотря на бледное лицо девушки. Значит, решила смириться и плыть по течению? Не совершать лишних усилий и пустить все на самотек? Ну уж нет, так они с ней ничего не добьются. Она как никто другой понимала, что сила ретранслятора — не только в его характеристиках, мощи его оружия и ловкости, но и в силе воли. А волю надо вырабатывать. Это сложно, трудно, больно, но это необходимо, даже если сама девочка будет против. На мгновение она вспомнила взгляд Алголя — непроницаемая стена, которую невозможно пробить ни пулей, ни острым словом. Насколько же Рин была на него непохожа… Вздохнув, она подошла к ней и взяла за руку: — Вставай. Будем учиться понимать.

— Э?.. — Рин растерянно посмотрела на профессора и команду — они чуть расступились, освобождая ей место около стола. В глазах Чуйкова она на мгновение почувствовала осуждение — и девушке стало стыдно. Она подошла к краю стола и посмотрела на его поверхность — по экрану бежали цифры данных, по бокам мерцало несколько графиков. И чему она могла тут научиться?

— Значит так, — Кира встала рядом и положила одну ладонь на плечо девушке. Её тёплая рука была расслабленной, но Рин чувствовала еще большее напряжение от этого прикосновения.

— Смотри, вот сюда, на этот график. Переменные джей-три и ка. Он показывает, как твоя мозговая активность влияет на силу визуализации. Чем выше скорость и количество операций может обработать твой мозг, тем интенсивнее проходит визуализация, — женщина водила пальцем по экрану, подчеркивая зубчатую линию графика. Не очень понимая, о чем она говорит, девушка кивнула.

— Понимаешь, о чем я говорю? — Кира внимательно посмотрела на опустившую глаза девушку. Та покачала головой:

— Честно говоря, не очень…

— Да ладно вам, Кира Юрьевна, — подал голос Дмитрий, миролюбиво поднимая руки. — Теория ретрансляции у неё начнется только через месяц, может, пока отложим разбор этих данных?

— Это — не самое сложное в теории, и чем быстрее она освоит азы, тем проще будет потом, — настаивала на своем Кира, стискивая плечо девушки. Рин поморщилась, пытаясь высвободиться из крепкой хватки майора.

— Перестаньте, — негромко, но очень четко произнес Чуйков и поднял глаза на Киру. — Товарищ майор, Дима, не нужно начинать разборок. Конечно, освоить теорию как можно скорее — это правильная и нужная мысль. Но девочка тут без году неделя, пусть привыкнет ко всему. К тому же, если она не сможет усвоить это потом, в основной период, мы будем помогать ей понять это. Днем и ночью, хоть круглые сутки, если надо будет…

Рин передернуло от его слов — если так пойдет обучение, то лучше уж сейчас! Девушка снова посмотрела на Киру — её волевой целеустремленный взгляд отчего-то внушал ей уверенность в собственных силах. Кивнув, она снова посмотрела на график: — Значит, если скорость операций, эээ… то есть, если я быстрее думаю, то я сильнее визуализирую?

— Да, — улыбнувшись, Кира потрепала ее по голове. — Скорость твоего мышления, скажем так, напрямую влияет на визуализацию и в дальнейшем на ретрансляцию. Мозг подобен очень сильному компьютеру, и чем быстрее этот компьютер может проводить вычисления, чем быстрее ты формируешь представление о визуализируемых частицах, их положении в пространстве и согласованных движениях, тем более сложные вещи ты можешь визуализировать. Мозг тоже нужно тренировать, Рин.

— Поняла, — сосредоточенно кивнула девушка и перевела взгляд на следующий график. Пальчик уткнулся в восходящую кривую: — А это что?

— Подождите немного с обучением, Кира Юрьевна, — не дав сказать уже открывшей рот женщине, Чуйков поднял ладонь. — Коли наша девочка хочет учиться, будем активно привлекать ее к разбору полетов, а сейчас нужно двигаться дальше и не терять время. Начинаем испытания контактного комбинезона, приспособляемости к контактной жидкости, ну и далее по плану.

— Товарищ майор! Контактный комбинезон прибыл в раздевалку, доклад окончил! — бодро отрапортовал Владимир, шутливо прикладывая ладонь к виску. Поняв шутку, Кира неприятно оскалилась в ответ и снова повернулась к девушке: — Итак, Рин. В раздевалке тебя ждет твое первое оборудование, контактный комбинезон. По нашей градации это — костюм Д-класса. Он создавался именно под тебя, с учетом особенностей и анатомии твоего тела. Надеваешь его, но в капсулу не спеши — сперва выйди наружу, чтобы мы могли проверить и настроить все датчики. Все верно?

— Да, совершенно, — кивнул Чуйков, которому Кира и адресовала свой вопрос, оборачиваясь назад. Постучав заскорузлыми пальцами по краю стола, он изрек: — Такими темпами скоро я вам буду не нужен и смогу спокойно уйти на пенсию. Ну а если кроме шуток, Рин, комбинезон этот нужен тебе в первую очередь для того, чтобы ты могла отработать погружение в контактный раствор и дышать в жидкой среде. Процит, который вводится ретрансляторам — очень сложное и агрессивное вещество, при контакте с открытым воздухом он начинает кипеть, вести себя как кислота и выделять крайне ядовитый газ. Чтобы избежать этого, ретрансляторам он вводится в специальной жидкой среде, обогащенной кислородом — ты сможешь получать его из жидкости напрямую.

Девушка буквально остолбенела от его слов. Дышать в воде водой?.. Она же захлебнется!

Глава 3. Шаги за спиной. Часть 5

Отступивший было страх вернулся, давя на неё с новой силой. Почувствовав ее напряжение, Кира погладила девушку по голове: — Ты только не бойся, в костюме есть специальная трубка на случай проблем с дыханием, из неё идёт чистый кислород, и ты можешь дышать с её помощью. Но это только на крайний случай. Надевается он на голое тело, но думаю, после вчерашнего дня тебе с этим будет проще. Там еще есть пара особенностей, но это мы тебе покажем. Всё, иди, ждем тебя здесь уже в костюме.

Краснея от смущения и негодования, она поплелась к рукаву, ведущему в капсулу. Ученые же принялись рассаживаться по местам, Владимир принес целый ворох каких-то датчиков, приборов и проводов для измерений — кажется, не всё за вчерашний день удалось наладить в этом костюме.

— Извращенцы чертовы… — еле слышно прошептала Рин, проходя в идеально ровное отверстие рукава. Дверь беззвучно закрылась за ее спиной, узенький проход и комнатка с костюмом озарились мягким голубоватым светом. Поозиравшись в поисках камер, она повертела диск настройки температуры — на экранчике отобразилась нужная температура, где-то под потолком неслышно заработали вентиляторы, нагнетавшие теплый воздух в помещение. Девушка снова вздохнула, обращая свой взгляд на висящий на стене контактный комбинезон.

Более всего он походил на тонкий скафандр, наподобие тех, что надевают подводники. Приятного светло-серого цвета с выведенным на груди номером «2», комбинезон был испещрен различными линиями, сильно напоминавшими узоры микросхем, маленькими круглыми выступами-бородавками, блестевшими металлом, кое-где виднелись большие кнопки или что-то, очень похожее на них. Вдоль позвоночника шел упругий и мягкий каркас, завершавшийся в районе лопаток чем-то вроде коробки или рюкзака сложной формы, вживленного в саму ткань костюма. Отсек для аппаратуры? Сняв комбинезон с захватов, Рин принялась его ощупывать и гладить — мешковатый, просторный, довольно мягкий и упругий. Спереди виднелся длинный шов-замок, завершавшийся в районе шеи двумя круглыми металлическими деталями — они напомнили ей костюм Эстер, швов на котором она так и не заметила. Внутри костюма шла мягкая и приятная на ощупь прослойка, снаружи — тонкий упругий материал, под которым чувствовался еще один слой. Пожав плечами, девушка принялась раздеваться.

Её тревожило то, что ожидало ее в капсуле. Дышать водой — это как вообще? Разве так можно? Разве человеческий организм рассчитан на такое? Рин любила воду и плавать, но каждый раз, когда она невольно заглатывала воду или начинала захлебываться, ее накрывал такой приступ паники и страха, что она теряла над собой контроль. А тут — такое… и никуда не сбежать. Снова одна, в наглухо задраенной капсуле, в воде, которой нужно было научиться как-то дышать. Кое-как натянув висящий на ней мешком костюм, она поплелась к выходу в лабораторию.

Снаружи ее уже ждали Чуйков, Владимир и Кира, старавшаяся не выдавать своего волнения. Однако ее пальцы, нервно барабанящие по столешнице, были красноречивее любых слов. Выпростав ноги в висящих непослушных штанинах, Рин выбралась наружу. Одной рукой приходилось придерживать половинки переднего шва, через который она надевала костюм — не хватало еще, чтобы он сполз с неё, показывая всем её тело, чего она совсем не могла себе позволить. Как эта штука закрывалась, ей так и не удалось выяснить. Увидев её, Чуйков улыбнулся: — Молодец, Рин, только надо было сделать вот так…

Он подошел к девушке, тут же сильнее запахнувшей половинки костюма, и осторожно взял ее левую руку: — Смотри, в костюме установлена система пневмооткачки и подстройки под тело хозяина, кнопки находятся тут, на запястье. Нажимаешь эту… и шов смыкается.

Он нажал на одну из кнопок запястного утолщения — с тихим шипением половинки ткани притянулись друг к другу, закрывая шов. Шейные замки повернулись и зафиксировались — костюм закрылся. Девушка поежилась, глубоко вдохнула, оттянула край ворота в сторону — дышать не мешало. Значит все нормально. Кивнув, она нажала вторую кнопку — большие металлические кругляши на руках, спине, боках и ногах издали тихий свист, и костюм словно живой, облепил ее тело — ткань ужалась, облегая каждый изгиб и углубление. По полоскам-шлейфам, покрывавшим все тело замысловатым узором, пробежались легкие вспышки разрядов. Тихо пшикнув напоследок, круглые насосы повернулись и встали на крошечные замки.

— Огооо… — восхищенно выдохнула Рин, оглядывая свои руки и ноги — теперь она еще больше походила на подводника. Комбинезон больше не висел мешком — плотно обтянувшая тело ткань стала, словно вторая кожа, частью неё. Она подвигала руками и ногами, прошлась, повернулась — все сидело великолепно! Ей определенно нравилось то, как она выглядит в этой… штуке.

— Классно? — Владимир с гордостью оглядел её: — Еще бы! Это адаптивное миомерное волокно, слыхала про такое?

— Вроде да… но его же еще только придумывают! — от восхищения у девушки перехватило дыхание. Ткань, меняющая свою форму, длину и натяжение — передний край науки и технологии, она даже представить не могла, что это чудо уже может существовать. Помахав ладонью, словно это был сущий пустяк, Владимир задрал нос: — Пока его придумывают, мы его уже производим. Тут три слоя, нижний — чистое миоволокно, как мышцы у человека, второй слой — токопроводящая ткань. Видишь узор шлейфов? По ним идут электрические импульсы, от которых ткань сокращается. А сверху слой защитного материала… иди сюда, тут еще настроить надо…

— Потрясно, просто супер! — не переставая восхищаться, Рин подпрыгнула и потянулась в разные стороны. Плотно облегающий тело комбинезон нигде не жал и не стеснял движений.

— Так, не вертись пока, надо еще кое-что подцепить, — Владимир остановил ее и принялся сосредоточенно ощупывать что-то на её спине, шурша проводками и инструментами, то и дело снимая очередной с поясного ремня. Рин почувствовала, как что-то прикоснулось к чипу в основании шеи, прилипая к коже, по всему позвоночнику прошлось непривычное покалывание, тут и там костюм то сжимался сильнее, то наоборот, чуть ослаблял хватку. Чуйков, помогая Владимиру, что-то подсказывал и придерживал сзади: — Не верти головой, Рин. Так, фиксируй контакт на чипе… вот. И что у нас там с записью параметров, Майя? Есть контакт?

— Есть, Петр Иванович, — замешкавшись на секунду, ответила девушка и поправила очки на носу. — Запись идет, контакт хороший, ввожу пограничный алгоритм.

— Что происходит? — Рин вопросительно посмотрела на Киру, не без гордости оглядывавшую свою подопечную. Женщина подошла к ней и принялась осматривать рукава и запястья: — Проверка систем и загрузка программы в костюм. У тебя на спине находится маленький компьютер, управляющий костюмом, и специальный блок, типа черного ящика, в нем дублируется запись параметров работы мозга и всего организма, то же самое идет нам на терминалы. Внутри комбинезона есть датчики сердцебиения, температуры, ну и много чего еще — все это нужно и важно, но мы должны проверить, чтобы все хорошо работало.

— Готово, вроде бы, — шумно выдохнув, Владимир вытер лоб рукавом. — Ну что там, нормально?

— Грузится… есть, все датчики зеленые, работает, — кивнула Майя, быстро шурша пальчиками по клавиатуре. Она предпочитала современным и бесшумным сенсорным панелям старомодные клавиши, чем поначалу поразила Рин. Доктор Штерн, сидя за соседним терминалом, также показал большой палец — показатели жизнедеятельности были в норме.

— Ну, тогда — с богом, начинаем, — кивнул Чуйков и легонько хлопнул Рин чуть пониже спины. — Давай, девочка. Не бойся, все будет в порядке.

Легко сказать, подумала она, проходя в коридор с капсулой. Дверь снова бесшумно закрылась, дорожка замерцала, и перед ней снова распахнулся зев приемной капсулы с ожидающим её ложементом. Тяжело вздохнув, девушка опустилась в ложемент — с тихим шелестом зафиксировались захваты, поверхность изогнулась, подстраиваясь под формы тела. Створка беззвучно опустилась, закрывая проход в раздевалку, в ушах что-то щелкнуло — камера загерметизировалась. Всё, пути назад уже нет. Или научиться дышать, как рыба, или…

Рин зажмурилась и помотала головой — ну что за мысли такие, все будет хорошо. Все учатся, она тоже научится. С потолка опустились два кольца с датчиками-прожекторами — узкие голубоватые лучи осветили её, кольца начали медленное вращение вокруг ложемента. Кажется, началось. Пальцы начало сводить судорогой — от страха Рин мелко дрожала, но изо всех сил пыталась взять себя в руки.

— Итак, Рин, прежде всего мы будем осваивать жидкостное дыхание, — раздался из динамиков знакомый, чуть взволнованный голос профессора. — Капсула постепенно заполнится контактной жидкостью, сверхобогащенной кислородом — когда уровень жидкости поднимется до головы, задержи дыхание, потом выдохни остатки воздуха в воду и сделай глубокий полный вдох. Жидкость проникнет в легкие и начнет питать тебя кислородом.

— Я точно не захлебнусь?.. — уже не пытаясь скрыть дрожь в голосе, она с тревогой посмотрела наверх, будто там стояла вся ее команда и смотрела, что же будет дальше. Но наверху были лишь полутьма, едва угадывавшиеся в ней конструкции ложемента и закрытые водонепроницаемыми колпаками динамики, из которых снова послышался голос Чуйкова: — Не бойся, не захлебнешься. Главное, не паникуй. Не пытайся убедить мозг, что ты можешь дышать только воздухом.

Отчего-то после этих слов она еще больше испугалась, теперь у неё стала подрагивать нога. А тем временем где-то внизу раздалось нарастающее журчание, контактная жидкость стала постепенно заполнять капсулу. Едва жидкость поднялась до колен, Рин охватила настоящая паника — дыхание перехватило, будто горло сперло клещами, она пыталась вырваться из крепких захватов ложемента, но это было бесполезно. Что же делать, кричать и пытаться вырваться? Бежать, но как, куда? Остаться?..

Вода подступила уже к плечам, она явственно ощущала ее тепло и странный запах — жидкость пахла железом. Волна тошноты подкатила к горлу, Рин зажмурилась и с силой сглотнула — но запах, кажется, стал только сильнее. Сердце колотилось как бешеное, и кажется, она уже могла слышать его стук сквозь костюм. А вода все поднималась, уже дойдя до подбородка.

— Рин, пора! Набери воздуха в грудь и задержи дыхание! — донесся сверху голос Чуйкова, но она его практически не слышала. Воздух со свистом судорожно вырывался из ёе рта, она приподняла голову, упершуюся в подголовник ложемента, пытаясь еще хоть мгновение подышать живительным кислородом. Трубка, здесь же должна быть трубка с кислородом, где она? Рин принялась шарить подбородком по шее, пытаясь нащупать хоть что-нибудь, но безрезультатно. Ну почему она не спросила об этом раньше у Киры, чертова дура?.. Всё… уже поздно, вода подступила к носу — Рин закашлялась, захлёбываясь мерзкой, отдающей ржавчиной солоноватой жидкостью. Она заполнила рот, полилась в бронхи и легкие…

«Всё!.. Я не могу больше дышать!.. Неужели… неужели это всё, теперь?.. Мама!»

Не переставая кашлять, она зажмурилась и сделала последнюю отчаянную попытку — из горла донеслось лишь хриплое бульканье. Мерзкая дрянь заполнила легкие, перед глазами будто опустили черную, непробиваемую пелену — еще пару секунд Рин чувствовала внутри себя прохладу контактной жидкости, еще пытаясь что-то откашливать, но легкие просто отказывались сокращаться. Девушка потеряла сознание.

***

В лаборатории царило жесточайшее напряжение — все неотрывно следили за мониторами, на которых отображались жизненные параметры ноль второй и схема заполнения капсулы жидкостью. Несмотря на предупреждение профессора, Рин так и не успокоилась, не сделала контрольного вдоха — и теперь билась в панике, захлебываясь жидкостью.

— Может, все же пронесет и задышит?.. — искусав губу до крови, произнесла Кира — стоявший рядом доктор Штерн и отрицательно мотнул головой. Волновались все. Чуйков, стоя за спиной Майи, нервно стискивал спинку стула и буравил взглядом экран: — Ждем еще… еще…

— Оксигенация падает! — воскликнул Кузнецов не своим голосом: — Она задыхается!

— Ждём еще! — Чуйков был непреклонен. По покрытой седой щетиной щеке скатилась капля пота.

— Критический уровень, пульс нитевидный, остановка дыхания! — Майя повернулась и дрожащими руками вцепилась в профессора. — Она же утонет!

— Владимир, экстренный сброс контактной жидкости! — встрепенулся Чуйков, бросив пылающий взгляд на техника. — Следить за пульсом, если остановится сердце, давайте разряд! Извлекайте капсулу!

В ту же секунду что-то с оглушительным хлопком вылетело из задней части колонны, по нижнему краю открылись маленькие отверстия, из которых ударили упругие струи бледно-голубой прозрачной жидкости. Передняя стенка капсулы ушла до предела вверх, зажужжали приводы и моторы, и черед пару секунд в чреве раскрывшейся колонны показался ложемент с бессильно обмякшей девушкой. Кира и Дмитрий ринулись к ней, чуть не поскальзываясь. Коллеги обступили капсулу, немного повозившись, освободили Рин от захватов и бережно опустили на пол, залитый контактной жидкостью. Пощупав пульс, Дмитрий достал специальный переходник и принялся за искусственную вентиляцию легких — после первых же двух вдохов девушка дернулась и закашлялась, исторгая из себя задержавшуюся в легких контактную жидкость. Поддерживая хрипяшую и кашлявшую Рин, Кира помогла ей приподняться: — Всё, девочка, всё… всё хорошо.

— Ох и беда же с тобой, — облегченно выдохнув, Чуйков улыбнулся. Кажется, за сегодняшний день у него изрядно прибавилось седых волос. Другие члены команды также вздохнули с облегчением — Майя достала из коробки с резервным комплектом специально одеяло, в которое тут же завернули девушку и усадили на диван — Рин трясло от пережитого страха. Владимир убежал за «чем-нибудь теплым и не очень противным», как он сам выразился, оставив все заботы о комбинезоне на Чуйкова.

— Рин, ты как?.. — Кира потерла мокрые щеки девушки и посмотрела ей в глаза. — Опомнилась? Теперь всё в порядке, можешь не бояться.

Девушка кивнула и, всхлипнув, уткнулась в грудь майора — худенькие плечи вздрогнули, словно в судороге. Она обняла Рин и, прижимая к себе, бережно погладила по голове. Женщина старалась не замечать ни сочувствующих взглядов коллег, собравшихся вокруг них, ни мигающего на наручных часах таймера. Еще есть немного времени…

— Теперь ты в безопасности, — услышав шепот Киры, девушка шмыгнула носом и сильнее прижалась к той, кто так был похож на её мать.

***

Лаборатория под номером ноль один, исхоженная ею вдоль и поперек, встретила ее холодом и враждебностью. Майор Вайнер, глядя на толстые бронированные стекла и пустующие терминалы, за которыми должны были сидеть операторы, невольно вспомнила свои первые дни в институте, и первую встречу с ретранслятором. Как и тогда, она была растеряна, и как тогда, он был закован в своей капсуле. Она подошла к стеклу и посмотрела на Алголя. Прикованный к ложементу, он неотрывно следил за ней — взгляд его тяжелых, наполненных демоническим сиянием глаз она чувствовала кожей даже сквозь бронированный триплекс. Но сейчас все было не так, как в прошлом — у неё был к нему важный разговор, и, отбросив сомнения, она набрала на сенсоре тяжелой гермостворки, ведущей в камеру с капсулой, код. Невидимый луч лазера скользнул по ее глазу, раздался звуковой сигнал — дверь с тихим шипением отползла в сторону.

Внутри пахло сыростью и гемоглобином — экстренный слив контактной жидкости привел к частичному затоплению камеры, и, несмотря на отличную вентиляцию, запах стоял до сих пор. Она осторожно зашла внутрь и встала напротив ложемента, стараясь вести себя максимально спокойно и уверенно.

— Добрый вечер, Алголь. Как ты себя чувствуешь? — заговорила она, глядя в бесстрастное лицо ретранслятора. Он молчал, не сводя с неё глаз. Впрочем, услышать от него хоть одно слово было довольно большой редкостью. Он был на удивление немногословен. Он даже убивал молча, без единого звука. По коже прошел неприятный холодок.

— У меня есть к тебе разговор, и мне нужен твой ответ, Алголь, — нарочито повторив его имя, Кира сложила на груди руки. — Он о второй, о будущем ретрансляторе. Я позаботилась о том, чтобы свидетелей этого разговора не было, поэтому буду честной с тобой, и надеюсь на ответную честность.

— Говорите, — по тускло освещенной призрачным голубым светом комнате поплыло эхо его глубокого голоса. Улыбнувшись краем рта, Кира продолжила: — Появилась вторая, та девочка, которую ты уже встречал. Командование поставило задачу в кратчайшие сроки подготовить ее и обучить всему, что нужно для полноценной работы. Они хотят как можно скорее ввести в строй второго ретранслятора. Но мы не сможем так быстро научить ее тому, что уже знаешь ты, к тому же, она очень взрослая. Срок нам поставили один год, и если за год мы не справимся, боюсь, что девочку ожидает худшая участь. И многих сотрудников института тоже. Это затронет многих людей.

Он бесстрастно, без тени эмоций слушал, не сводя с Киры взгляда холодных глаз. Она же продолжала: — Поэтому я обращаюсь за помощью к тебе, Алголь. Помоги нам. Помоги обучить ее всему, что ты знаешь, помоги ей встать на ноги и избежать всего того, от чего не смогли уберечь тебя мы. Я понимаю, ты не веришь мне, да и не обязан верить, особенно после всего, что произошло…

Осекшись, Кира замолчала. Наверное, сейчас было не самое лучшее время для упоминания о том, что довелось пережить ретранслятору. Несмотря на всё, что она делала, система была беспощадна к нему и всем, кто работал с Первым. В зале с капсулой стало тихо, настолько, что можно было слышать, как капают с ложемента капельки контактной жидкости, задержавшиеся между панелями.

— Вы смелая, Кира Вайнер, если пришли сюда без охраны, — наконец, заговорил он. — Даже без пульта от ограничителя.

— Я осознаю риск, и поэтому поставила все на карту, даже свою жизнь, — майор сделала шаг вперед, медленно опуская раскрытые руки. — Ты видишь, я не обманываю тебя и не желаю тебе зла. Я доверяю тебе. Не скрою, это была моя идея, переселить тебя в новую среду, в квартиру, рядом со Второй — это далось мне сложно, но далось. Я постаралась максимально смягчить условия твоего содержания, чтобы ты чувствовал себя наравне с другими людьми.

— Я не человек, — зловеще прозвучал его голос. Кира вздрогнула от мурашек, очень некстати решивших пробежаться по ее телу.

— Как бы то ни было, нам нужна твоя помощь. Я не в силах отдавать тебе приказы, а если бы и могла, то не стала бы этого делать. Это — моя просьба. Помочь Второй освоиться, научиться, обрести навыки и выжить. Кроме тебя больше никто не сможет нам помочь. Если тебе нужно время, чтобы подумать, я готова ждать.

Повисла тишина, нарушаемая лишь попискиванием приборов ложемента, да ее участившимся дыханием. Алголь, недвижимый в своей капсуле, впервые отвел взгляд в сторону, обдумывая ее предложение. Время тянулось медленно — прошло десять минут или час, сказать она не могла, но, наконец, он снова заговорил: — У меня условие.

— Какое? — Кира, стараясь сохранять спокойствие, в душе предвкушала успех — все же он ей ответил, значит…

— Организуйте поездку в Эфиопию, — он снова вперил в неё взор подернутых бледным свечением глаз: — Неважно как. Я должен попасть туда.

— Хорошо, я сделаю то, что ты просишь, — кивнула она. — Руководство будет сложно уговорить, и это займет некоторое время, раньше чем через месяц вряд ли получится. Но мы постараемся сделать всё для этого.

— Я не доверяю вам, Кира Вайнер, — тихо, но очень четко сказал Алголь. — Но я сделаю то, что вы просите.

— Спасибо, Алголь, — кивнула женщина, уже не скрывая улыбки. — И за то, что спас её и всех остальных в тот раз, тоже спасибо.

Она развернулась и пошла к бронированной двери, когда сзади снова донесся его голос: — Почему вы делаете это, майор?

Женщина остановилась и повернулась к нему — Алголь не смотрел на неё, впервые за весь их разговор. Взгляд его тяжелых, колючих глаз был устремлен куда-то в сторону, словно ретранслятор задумался. Вздохнув, она пожала плечами: — Потому что я не верю, что этот путь — единственно верный. Держать вас как зверей в клетке. Мы ошибались, все время. И я не хочу, чтобы они загубили эту девочку.

— И только?

— И только, — кивнула она и смущенно пригладила прядь волос на виске. — Такая вот у меня простая логика. Люди не должны умирать из-за того, что кто-то уперся в один-единственный метод, который не работает.

Пропищали наручные часы, ее время подходило к концу — нужно было торопиться, пока спешно собранные в другой лаборатории операторы не поняли, что к чему. Отключив сигнал, она пошла к выходу.

— Майор, — ее снова остановил голос ретранслятора. — Берегитесь шагов за спиной.

Замерев на мгновение, она кивнула — и пошла дальше. Дверь с шелестом закрылась, герметичный замок тихо пшикнул — все осталось так, как было до ее прихода. Через минуту снова заработают камеры и сенсоры, но ее тут уже не будет. Никаких следов. Идя по коридору, она раз за разом прокручивала в голове слова ретранслятора. Шаги за спиной… неужели возможно такое, что они могли упустить проникновение в институт шпиона?

Глава 4. Сила. Часть 1

Глава 4. Сила.

— …теперь набери воздуха в грудь и задержи дыхание, — чуть искаженный динамиком голос профессора отражался от матово-белых стен капсулы. Поверхность контактной жидкости подрагивала, усеянная пузырьками, и ей казалось, будто она была живой. Рин сделала глубокий вдох и, зажмурившись, замерла на месте — все прибывающая жидкость уже заволокла ее шею, поднялась до носа, и наконец, полностью накрыла девушку. Легкие начали гореть от нехватки кислорода, но она ждала команды — и, наконец, сквозь синеватую воду донесся голос Чуйкова: — Теперь резко выдыхай и делай новый вдох, полной грудью. Ии-раз!

С неровно бьющимся сердцем Рин выпустила целое облако пузырьков к поверхности — и, замерев, сделала вдох. Теплая, с противным солоновато-металлическим привкусом жидкость заполнила ее носоглотку, трахею, бронхи и альвеолы. Несколько секунд ничего не происходило, лишь кружилась голова, да сходило с ума застучавшее сердце. Затем девушка, стиснув кулачки, волевым усилием снова сделала выдох — в тусклом голубоватом свете капсулы она видела, как изо рта выходит множество мелких пузырьков, увлекаемых потоком контактной жидкости. Ощущение было мерзким и более чем непривычным — легкие стали тяжелее, всю грудь будто выстлали изнутри противной склизкой пленкой, но Рин не ощущала удушья. Грудная клетка вновь расширилась, легкие наполнились новой порцией обогащенной кислородом жидкости.

— Дыхание стабилизировалось, оксигенация минус двенадцать процентов от нормы, — Майя улыбнулась профессору и кивнула. — Она дышит в жидкой среде!

— Чудесно, — старик расплылся в довольной улыбке, прищуривая слезившиеся глаза. — Рин, поздравляю, ты дышишь контактной жидкостью. Мы начинаем тесты, твоя задача — сохранять дыхание на прежнем уровне, расслабься и привыкай дышать по-новому. Остальное мы сделаем сами.

Вняв словам руководителя, Рин откинулась назад, прикрывая слезящиеся глаза, и шумно выдохнула — вереница пузырьков устремилась вверх, щекоча ноздри и щеки. Получилось… наконец, спустя две с лишним недели дыхательных тренировок, упражнений и пробных погружений, она смогла это сделать! Переборола свой страх, победила саму себя! Не закрывая рта, она улыбнулась — её первая маленькая победа, тяжелая, но заслуженная. Вокруг ложемента снова кружились кольца с сенсорами, костюм, подключенный через разъемы ложемента к системе, легонько сжимал руки и ноги, но к этому она уже привыкла. Можно расслабиться и сконцентрироваться на дыхании… и своих мыслях.

Судьбоносный и тяжелый май, наконец-то, закончился, уступив место непривычно дождливому июню. Она целыми днями, с раннего утра до поздней ночи не вылезала из института, усиленно осваивая новые знания. К великому счастью, череда медосмотров закончилась — плановые еженедельные обследования с Дмитрием она медосмотрами практически не считала. Опытный врач, он знал, как обойти неприятные моменты и узнать то, что было нужно для работы. Наконец-то она перестала путаться в хитросплетениях коридоров и лифтов института — первое время приходилось ни на шаг не отходить от Чуйкова, Киры или еще кого-нибудь из их команды, чтобы попасть в лабораторию. Специально для неё Кира даже начертила карту их уровня и путь до столовой, за что Рин была ей очень благодарна.

Приходя домой, она либо сразу заваливалась спать, изможденная и усталая, либо брала один из учебников по новым предметам и поднималась к Эстер — правда, такое было всего-то пару раз после их позднего ужина с играми. Питаться ей приходилось тем, что оставалось в холодильнике, но после пары дней такой диеты загадочная девушка буквально выпросила у Рин карточку и попросила научить ее заказывать пиццу — на этом проблемы с едой для Эстер решились, и очень кстати. Алголь с тех пор так и не появлялся. Впрочем, думать о нем у Рин времени не было — сразу после тренировок и исследований в лаборатории наступало время учебы. Предметы, куда более сложные, чем в школе, давались ей с огромным трудом, но она быстро усвоила, что если не молча конспектировать и запоминать, а разговаривать с учителем и просить его пояснить тот или другой момент, знания усваиваются намного быстрее. Конечно, это не отменяло ни домашних заданий, ни сложнейших тестов и контрольных работ, но, тем не менее, она училась с куда большей радостью, чем в обычной школе.

Единственной ее проблемой оставалась физкультура. То, что ей приходилось выполнять в спортзале и на тренировках, она справедливо считала издевательством над живым человеком. Бег с препятствиями на время, тренажеры, подтягивание и приседания с совершенно безумными нормативами, растяжки, прыжки, кувырки… всего и не опишешь. Где-то на второй неделе к этому добавились тренировки по рукопашному бою и бою с шестом — после них Рин буквально выползала из раздевалки, испещренная синяками, ссадинами и с болью в суставах. Но, несмотря на огромное напряжение, которое ей приходилось испытывать, она ощущала воодушевление, и даже своеобразную радость.

— Рин, надеюсь, самочувствие у тебя хорошее? — снова зашипел динамик голосом Чуйкова. — Можешь пока передохнуть, первый этап мы закончили. Контактную жидкость откачают через тридцать секунд, дыши, как тебя учили, схема та же — полный вдох, полный выдох.

Короткокивнув, девушка снова сконцентрировалась на дыхании — ощущения были очень необычными, словно что-то живое вливается в тебя и снова выходит, пронизывая половину тела. Где-то внизу загудели насосы, окружающий ее раствор нехотя потянулся вниз, скользил по ее коже и костюму, словно звал и тянул ее за собой. Втянув в легкие побольше контактной жидкости, Рин замерла — колеблющаяся и бурлящая поверхность отступала все дальше, освобождая голову и плечи. Захваты ложемента ослабли, позволяя ей нагнуться вперед — девушка с силой выдохнула, изо рта и носа сплошным пузырящимся потоком пошла синевато-бурая жидкость. Закашлявшись, Рин освободила руки и принялась вытирать лицо и стучать себя по груди, помогая последним каплям раствора выйти из легких.

— Смена дыхательной среды успешна? — деловито поинтересовался Дмитрий, включив микрофон. Рин подняла руку, будто он мог ее увидеть, и прохрипела: — Всё хорошо… дышу воздухом…

— Отлично, проход открыт, ждем тебя в лаборатории, — щелкнув напоследок, динамик затих. Захваты скрылись внутри ложемента, освобождая вымокшую до нитки девушку. Поднявшись, Рин ухватилась за края прохода и ловко нырнула в коридорчик, ведущий к раздевалке.

Не снимая костюма, она накинула на себя тонкое, но достаточно теплое одеяло и вышла наружу, к ожидавшим ее ученым. Первой ее, конечно, встретила Кира — майор держала в руках желтое махровое полотенце, которым тут же принялась вытирать ей голову: — Молодец, Рин, поздравляю.

— Спасибо, — смущенно наклоняя голову, хриплым голосом ответила она, — после жидкостного дыхания связки неприятно вибрировали, вдобавок девушка то и дело кашляла. Из легких выходила слизь и остатки воды, оставлявшей во рту отчетливый привкус крови.

— Итак, первичные данные получены, — держа в руках переносной сенсорный монитор, Чуйков перелистывал каскад таблиц и графиков. Тут же подбежал Владимир с небольшой коробкой инструментов и проводков — приспустив одеяло с ее спины, инженер открыл крышку отсека и принялся ковыряться в блоке, что-то настраивать, негромко бормоча: — …сгорел у него, видите ли, сенсор, запасного не нашли они… а шлейфы тогда откуда… а это что вообще такое?..

— Всё в порядке?.. — поворачивая голову назад, спросила Рин, но Владимир, фыркнув, повернул ее голову обратно. — Ну-ка не двигайся, стой так.

— Хорошо, что все идет так гладко, — закончив с графиками, подытожил Чуйков. — Пока никаких проблем не вижу. Кстати говоря, скоро нам предоставят лаборатории для испытаний оборудования класса С, первый экземпляр для Рин уже на подходе. Рановато, конечно…

— С чего бы ради такая щедрость? — нахмурился Владимир, напряженно морща лоб — придерживая одной рукой крышку отсека с оборудованием, второй он что-то закручивал маленькой отверткой. Его комбинезон, в отличие от всех остальных членов её команды, был вечно грязным, запятнанным и измятым, будто он жил в канализационной трубе. Сперва это отталкивало Рин, но потом она осознала, что этот неказистый, неаккуратный и ворчливый человек в своей работе выкладывается на полную, не боясь ни грязи, ни трудностей — ничего. Любые замечания, касавшиеся работы оборудования, он исправлял быстро и эффективно. Он был предан своему делу до конца, и, поняв это, девушка прониклась к нему уважением.

— Объект Один через неделю отправляется за границу, сопровождает делегацию дипломатов и торговых представителей в поездке по Африке, — профессор тяжело опустился на диван, и устало выдохнул. Рин, стараясь не шевелиться, пока Кира вытирает ей волосы, прислушалась — о судьбе ретранслятора она ничего не знала, и эта новость тут же вызывала в ней любопытство и интерес.

— Уже точно известно? — майор нахмурилась, заканчивая свою работу — ее подопечная теперь была похожа на маленького взъерошенного воробья, нахохлившегося под одеялом. Тряхнув головой, Рин смущенно пригладила волосы: — Спасибо…

— Да, приказ уже пришел, так что ребятки, готовимся к новому этапу работы программы, — хлопнул в ладоши Чуйков. Майя и Дмитрий переглянулись, девушка поправила очки на изящном носике: — Алгоритм проверки как-то отличается от контактного комбинезона?

— Конечно, — кивнул тот, откидываясь на мягкую спинку скрипнувшего дивана. — Ты знаешь, что все оборудование ретранслятора имеет свой шифр, применение и класс? Контактный комбинезон — это первый этап, раньше он был оборудованием класса Е. Дальше должен идти костюм для повышенных нагрузок типа экзоскелета с расширенными требованиями к перегрузкам, его класс — Д. Но после отработки костюма Алголем этот класс упразднили, очень много неприятностей возникло на этапе испытаний. Поэтому костюмы переклассифицировали. Я тогда был в группе по отработке несущей конструкции и приводов…

Пока Чуйков беседовал с девушкой и периодически вклинивавшимся в их разговор Владимиром, Кира не переставала размышлять. Приказ подписан, нашли даже повод… поездка дипломатов. Хорошо, пускай так. Но все же, что он забыл в Эфиопии? И эти его слова — шаги за спиной. На следующий день после их беседы женщина внимательно изучила всю лабораторию, систему, даже осмотрела одежду всех членов команды, и нашла кое-что интересное. На одежде Рин, на спине она нашла еле заметный жучок-микрофон. Радиус действия был очень невелик, а значит, сигнал с него получали либо где-то совсем рядом, либо при выходе девушки на поверхность. Таким образом, её подозрения получали подтверждение — в институте завелся крот, чей-то шпион, активно ведущий разведку. Если покопать еще и внутреннюю систему, отследить потоки документов и информации, наверняка найдутся еще ниточки, ведущие к этому разведчику, но все это нужно было делать очень аккуратно. Если сообщить руководству и поднять панику, его можно просто спугнуть. И все же… почему Эфиопия?

— Петр Иванович, в Африке много ретрансляторов? — повесив полотенце на спинку стула, к явному неудовольствию скривившегося доктора Штерна, майор прервала беседу Чуйкова. Замолчав на секунду, тот поднял глаза к потолку: — Дай-ка подумать… четыре, или пять? В общем, не так уж и много. Но у Африканской Республики есть ретранслятор ранга S Арракис, и во многом переговоры будут вестись именно с представителями республики.

— А остальные? Египет, Чад, Эфиопия… — как бы невзначай упомянула она то, что интересовало ее больше всего. К ее облегчению, Чуйков заглотил наживку и довольно покивал: — Да, там тоже есть ретрансляторы. Египет, кажется, имеет ретранслятора ранга B… Денеб? Уже не помню. И в Чаде кто-то был, но их ранги очень низки и, по сути, они не представляют никакого интереса. Разве что, кроме Мифрид.

— Мифрид? — теперь и Рин подключилась к их разговору, поворачивая голову — впрочем, Владимир недовольным фырканьем тут же дал ей понять, что ей не стоит шевелиться, пока он не закончил. Зажав одну из тоненьких отверток в зубах, второй он что-то ловил и подправлял в недрах наспинного блока.

— Я тоже про неё слышал, — подал голос обычно тихий и неразговорчивый Кузнецов. Специалист по ретрансляции поднялся со своего места: — Ранг С, гражданский тип Мифрид, Эфиопия. У неё всего одна способность, существование которой вообще под сомнением. Говорят, она ясновидящая и прорицательница, единственная в своем роде среди ретрансляторов.

— Оракул, значит, — поднял палец Чуйков и покивал. Наконец, закончив с настройкой блока с оборудованием, Марков закрыл и зафиксировал крышку отсека и, запихивая в коробочку какие-то инструменты и запчасти, отошел к своему верстаку. Рин расслабилась и, поправив одеяло, присела на другой конец диванчика: — Получается, и такие ретрансляторы бывают? Ну… предсказатели.

— Бывают, но толку от них никакого, — согласно кивнул профессор. Девушка сомнительно хмыкнула. Читать будущее. Интересно, а она сможет делать такое, когда станет ретранслятором? О дне, когда она перешагнет эту черту, она старалась не думать, но любопытство в ее душе часто перебарывало страх.

Вот значит, зачем ему нужна эта поездка… ему нужна Мифрид. Кира задумчиво опустила голову на сложенные в замок ладони — прядь волос выбилась из-под берета, падая на глаза. Но зачем же ретранслятору ранга S нужна помощь такого слабого и узконаправленного ретранслятора, неужели он и правда хочет узнать свое будущее? Разве такое вообще может быть, способность читать будущее? Женщина посмеялась над своими мыслями.

***

Сегодняшний день закончился на удивление рано — еще не было десяти вечера, как Рин уже вернулась домой, еле переставляя ноги после очередной беспощадной тренировки. С каждым днем она узнавала что-то новое, учила новые приемы и комбинации движений с шестом, основы рукопашного боя, и самое главное, пределы собственного организма. Раньше ей было трудно представить, что она сможет подтянуться хотя бы пять раз, а сейчас уже приближалась к рубежу в двенадцать подтягиваний. Снова напомнил о себе неловко задетый во время упражнений на перекладине чип, о котором она уже практически забыла — ранка успешно заросла, а сама пластинка почти не ощущалась и не мешала жить. И тут снова. Устало отперев дверь в квартиру, Рин тяжело вздохнула:

— Я дома…

Разумеется, никто ей не ответил — было бы глупо рассчитывать на то, что дома будет хоть кто-нибудь. Но так учила ее мама, а забывать ее слова она не имела права. Мама вообще многому ее научила в детстве — девочка охотно помогала ей со стиркой, уборкой, они даже готовили вместе, пока папа был занят на работе. До сих пор девушка с глухой тоской и болью в груди вспоминала те звуки и запахи, что наполняли их дом, когда они с мамой вставали к плите. Ей казалось, что мама может всё, умеет всё, что она — настоящая волшебница. Должно быть, каждый ребенок такой и видит свою мать.

Стянув обувь, она ввалилась в ванную и принялась плескать в лицо холодной водой — это помогло ей отвлечься от мыслей и немного взбодриться. Сняв с сушилки полотенце, она прошла в зал — до сих пор оставались неразобранными некоторые покупки еще с того, первого ее похода в магазин. Вытерев лицо, она села возле небольшой кучки пустых пакетов и принялась прибираться. Пальцы скользнули по чему-то твердому и шероховатому — девушка разгребла небольшой завал и охнула.

— Вот пустоголовая, как могла забыть-то?.. — хлопнув себя ладонью по лбу, она поспешно извлекла коробку с новеньким, чистеньким и еще ни разу не опробованным ноутбуком. Смахнув пыль с коробки, она уже хотела достать устройство, но остановилась. Что-то в душе шевельнулось, словно она забыла нечто очень важное.

— Точно, Эстер… — пробормотала девушка и сунула коробку под мышку. Она не видела ее почти неделю — один бог знает, что с ней могло произойти за это время. Спешно натянув еще мокрые после улицы кроссовки, Рин открыла дверь и пошла наверх.

Глава 4. Сила. Часть 2

Дверь открылась после первого же стука — замок тихонько щелкнул, и в проеме показались большие серо-стальные глаза Эстер. Увидев Рин, девушка тихонько вздохнула и поздоровалась:

— Добрый вечер.

— И тебе, — кивнула та, проходя внутрь. Внутри снова что-то шевельнулось — как она и думала… Квартира была загажена. В воздухе витал запах мусора и чего-то разлагающегося, словно повесившаяся в вечно пустом холодильнике мышь выпала наружу. На кухне виднелась целая гора коробок из-под пиццы, над которыми кружилась одинокая муха. На полу натоптано. У входа в ванную валяется когда-то бывшее жемчужно-белым, а теперь посеревшее, испятнанное бог знает чем полотенце. И посреди всего этого бардака и царства неряшества стояла, как всегда великолепная, Эстер, с грязными, свисающими сосульками волосами, в перепачканном костюме, или что это у неё там… скафандр? Девушка тяжело вздохнула:

— Что ты делаешь?..

— Жду Алголя, — моргнув, ответила хозяйка квартиры и наклонила голову набок: — Я думала, это он.

— Я не про то… — едва сдерживаясь от того, чтобы закричать на неряху, Рин стиснула кулак:

— Какого черта ты загадила весь дом? Ты думаешь, он хотел бы вернуться туда, где такой… такой… бардак?

— Бардак?.. — девушка огляделась вокруг, словно пыталась понять, каким образом то, что ее окружало, могло разозлить соседку. На кухне послышался звук падающей коробки — одна из них соскользнула с общей кучи и грохнулась на стул. Эстер невинно посмотрела на Рин: — Хочешь есть?..

— Какая к черту еда! — вспылила девушка, ударяя кулаком в стену: — Уборка! Слушай сюда, мы сегодня будем прибираться! Мыть полы, стирать, вытирать пыль — поняла? Ты девушка, твой долг — держать себя и свой дом в чистоте!

— Правда?.. — та даже приоткрыла рот от удивления. Рин положила коробку с ноутбуком на полочку рядом с вешалкой и скинула обувь: — Значит так. Сегодня я буду учить тебя чистоте и тому, как ее соблюдать. Поняла?

Эстер с готовностью кивнула — наверное, теперь ей кажется, что это очередная игра. Ладно, пускай так, подумала Рин, лишь бы это сработало. Сняв ветровку, она решительно двинулась на кухню:

— Прежде всего, ты должна усвоить, что нельзя оставлять коробки из-под еды где попало. Это — мусор, его нужно выбрасывать!

Девушка принялась шарить по шкафам в поисках пакетов для мусора. Эстер держалась в стороне, сцепив ладони за спиной, и с интересом наблюдала за суетящейся соседкой — наконец она нашла мешки и принялась сгребать весь мусор со стола: — Теперь собирай всё, что не нужно, вместе, в пакеты!

Кивнув, она бросилась выполнять ее поручение. В пакет полетели пустые коробки, пакеты из-под какой-то еды, стаканы, вилки…

— Стоп-стоп! — замахала руками Рин, останавливая девушку: — А это-то зачем, а есть ты чем потом будешь? Убери на место сахарницу, она тоже пригодится, и чай тоже! Оххх…

Учить Эстер приборке оказалось очень нелегко. Битый час они выбрасывали мусор, вытирали пыль, попутно побив половину стаканов — Рин все время ловила себя на мысли о том, что ими тут все равно никто не пользуется. Потом они пытались выстроить все книги Алголя в одно место, и если бы не Рин, все опять бы кончилось печально — Эстер проявляла старательность и усердие, но это всегда кончалось какой-нибудь нелепостью. Разбросанными книгами, сброшенными и разбитыми стаканами, залитым водой полом, порванной шторой… она буквально притягивала неприятности.

На исходе второго часа приборки Рин окончательно вымоталась. Устало плюхнувшись в кресло, она оглядела квартиру и не без удовлетворения отметила, что задуманное ей все-таки удалось. Длинноволосая хозяйка квартиры домывала последний угол, изящно покачивая бёдрами — весь ее костюм был залит водой и пеной, но она упорно, хоть и неумело, возила тряпкой по паркету. Пыли на полках не осталось, полы блестели чистотой и просыхающей влагой, вся куча мусора перекочевала из квартиры в контейнеры во дворе. Мама могла бы ей гордиться.

Глаза уже слипались, но у неё оставалось еще одно неоконченное дело. Встряхнув головой и сбрасывая дрёму, Рин потёрла глаза:

— Всё, с приборкой мы закончили… осталось закинуть бельё в стирку.

— А? — отжав тряпку в ведро, Эстер посмотрела на неё и приподняла брови. Густые, красиво изогнутые и абсолютно фиолетовые — от одного взгляда на них по коже ползли приятные мурашки. Сглотнув, Рин кивнула: — Пошли, покажу тебе.

В ванной комнате, весьма просторной и аккуратной, обнаружилась неплохая стиральная машинка — не такая, как у неё дома, но тоже сгодится. Пока Эстер по ее поручению собирала всё белье в одну кучу, Рин осматривала комнату и дивилась. Возникало устойчивое чувство, что ванной вообще никогда не пользовались. Все немногочисленные пузырьки с мылом и шампунем стояли на своих местах полные до краёв. Щетка, висевшая на аккуратном держателе, была девственно чиста. И даже стенки самой ванны сверкали белизной и чистотой — ни осадка, ни налета… абсолютно новая. Девушка поймала себя на мысли о том, что и Алголь мог переехать сюда совсем недавно и просто не успел воспользоваться всем этим. Или не умел пользоваться. Он пропадал в институте, или еще бог знает где, а грязнуля Эстер даже представления не имела, зачем тут все это нужно. Их жилище — словно большая гостиница, в которой они — всего лишь временные постояльцы…

— Я закончила, — отвлекла ее от тяжелых мыслей Эстер, садясь на край ванны. Девушка довольно кивнула и взяла из маленького шкафчика коробку с порошком:

— А теперь смотри. Ты делишь белье на белое и цветное, вот так… теперь — сравниваем, где какого больше. Открываем машину, сперва клади белое… вот. Теперь сыплем протектор цвета, он защитит белье от окрашивания, теперь потрясем… готово, закидывай остальное. Закрываем, теперь насыпаем вот сюда порошок, выбираем программу — и всё, вперед.

Поэтапно показывая ей, как работать со стиральной машиной, она снова удивилась тому, как изменилась ее жизнь. Да, было хлопотно и очень тяжело, но такие моменты, как сейчас, радовали ее и приносили какие-то новые чувства. Чувство нужности, заботы, а еще ощущение, что и она теперь не одна. У неё последние десять лет практически не было друзей — и вот теперь, кажется, появилась та, кого она хотела бы называть другом. Включив весело пропищавшую машину, она довольно покивала: — Вот теперь осталось только подождать, когда она постирает, тебе нужно будет достать бельё и повесить его сушиться.

— Спасибо, — Эстер, склонив голову, запустила пальчики в свою шевелюру и принялась чесаться — на лице девушки появилось выражение облегчения. Рин снова нахмурилась: — Рано благодарить. С квартирой и одеждой мы закончили, теперь пора взяться за себя!

Согнав её с насиженного края как канарейку с насеста, девушка включила воду и начала набирать ванну. Комната наполнилась журчанием бегущей воды, паром и запахом выливаемых в ванну всевозможных пенок. Коли уж ей пришлось тут задержаться, то придется еще набраться наглости и воспользоваться чужой ванной. Она лишь надеялась, что у опасного соседа тут нет камер или всяких подслушивающих и подглядывающих устройств. Посмотрев и поискав в углах, не блеснёт ли где глазок объектива, она вздохнула и выключила воду — ванна была полна до краёв, увенчанная целой шапкой ароматной пены.

— А теперь — снимай с себя одежду, она у тебя тоже грязная. Привела в порядок квартиру — приведи в порядок себя тоже, поняла? — чувствуя себя настоящей воспитательницей, девушка уперев руки в бока, буравила взглядом Эстер — та согласно покивала и принялась возиться с устройствами, скрепляющими швы ее костюма. Странные запоры с тихим свистом поворачивались, щелкали и расходились в стороны — тонкие, практически незаметные глазу швы соединений расползались, освобождая тело. Деликатно отвернувшись, Рин подождала, пока шуршащая тканью девушка не разоблачится окончательно — скинув тяжело осевший на пол костюм, звякнувший металлическими элементами о плитки пола, она осторожно залезла в горячую ванну. Фыркая и шипя, она погрузилась в воду: — Пфффф… и что дальше?

— А дальше… — Рин повернулась к ней, оглядывая почти скрывшуюся в пене собеседницу, и впала в легкий ступор. Она видела лишь ее голову и плечи, да силуэт фигуры сквозь полупрозрачную пену, но и этого вполне хватило, чтобы начать давиться от зависти. Скрипнув зубами, она сгребла с пола ее комбинезон и вышла вон, закрывая дверь: — Отмокай и мойся с мылом. Я поищу тебе одежду…

Стиснув до боли в пальцах тоненький костюм, она помотала головой. И что теперь, что природа одарила ее и красотой, и грацией, завидовать всю жизнь ей что ли? Успокойся, Рин. Ведь так было всегда. Люди неодинаковы и не равны, справедливости нет, и не бывает, просто жизнь так устроена. Просто так надо, чтобы тебе выпали все испытания. Терпи, будь сильнее…

Подышав носом и немного успокоившись, она отложила костюм в корзину с бельем и направилась к шкафу — кажется, в зале она видела какую-то одежду. После недолгих поисков нашлось несколько одинаковых белых рубашек, несколько пар носок и мужские штаны. Девушка печально вздохнула — без запасной одежды будет туго. Можно, конечно, спуститься к себе и взять что-нибудь из своих вещей, но кто знает, что учудит эта инопланетянка, пока ее не будет — может, зальет пол-дома водой, а может и еще чего похуже. После всего, что с ними случилось, она ощущала ответственность за эту удивительную и странную пришелицу из ниоткуда. Ладно, сгодится и это — взяв с полки пару чистых рубашек, Рин пошла обратно.

За дверью слышался плеск и тихое шуршанье. Вежливо постучавшись, девушка вошла внутрь и положила одну из рубашек на тихонько гудевшую машинку: — Это тебе, оденешь после ванной.

— Слушай, а как этим пользоваться? — сквозь поднимающийся пар и пену проступил силуэт Эстер, держащей в руках щетку. Прикрыв ладонью глаза, скорее для собственного успокоения, чем для чего бы то ни было еще, Рин попятилась и сбивчиво затараторила: — Ты что, совсем не знаешь? Намыливай её и три тело, всё, везде! Потом смой под душем! Позовешь, когда будешь мыть волосы!

И снова она оказалась за дверью, с неровно стучащим сердцем и занозой в душе. Когда-то очень давно, в другой жизни, когда все были живы, мама сказала ей не завидовать, потому что зависть убивает человека. Завистник погружается во тьму, теряя свою дорогу и пытаясь сбить с неё других. «Иди своим путем, каким бы он ни был». Но все же…

Вздохнув, Рин ударила себя кулачком по лбу: — Хватит…

*****

С потолка капала конденсировавшаяся влага, то и дело оставляя глубокие дырки в пене, покрывающей теплую воду. Рин, зарывшись в неё с головой, пыталась ни о чем не думать. В чужой квартире, в чужой ванне, в чем мать родила… Стыд. Но еще больший стыд был в том, что она чувствовала. Она забыла о ней, забыла о Эстер, на целую неделю, позволив ей сделать все это и с собой, и с домом, и теперь она еще и завидует ей! Какого черта… что скажет Алголь, если узнает? Если он вообще тут появится. Рин не могла отделаться от ощущения, что за ней кто-то наблюдает, кто-то всё знает о том, что тут происходит. И её чувства. Стыдливые, недостойные, позорные. Она всегда смотрела на других людей, молча обдумывая их поступки, и частенько осуждала их, будто у неё было право кого-то судить. Будто она знала, как надо, как должно быть, как должны поступать люди. В памяти снова всплыли слова Алголя: «Для них ты не человек». Помотав головой, она взъерошила волосы и взялась за щетку, остервенело растирая покрасневшую кожу.

Когда Рин вышла из ванной в чистой белой рубашке, нахлобучив на голову полотенце, Эстер уже дремала, свернувшись на диване калачиком. Роскошные волосы ее поблескивали на свету, источая дивный аромат шампуня. Зрелище было умиротворяющим и милым — гостья невольно засмотрелась на неё. Что ж, и ей тоже нужно немного отдохнуть, прежде чем возвращаться к себе. Тщательно вытерев волосы, она опустилась в кресло и подняла глаза к потолку. В комнате было очень тихо — она слышала, как учащенно стучит её сердце, как тихо сопит заснувшая Эстер, полуприкрытая плащом своих волос. Глубоко вдохнув, девушка подняла ладонь вверх и посмотрела сквозь пальцы.

Став ретранслятором, сможет ли она так же весело проводить время с ней? Или станет такой же, как Алголь, отчужденной и враждебной? Что она будет уметь? Сможет ли читать будущее, как, говорят, умеет Мифрид? И каково это вообще, знать, что тебя ждет? Наверное, это грустно и тяжело — знать, что произойдет, но не быть способной хоть как-то это изменить. Уж не поэтому ли Алголь такой безрадостный… никто ничего не знает о нем. Она не знает, какая боль может его переполнять, какие испытания выпали на его долю, и скольким из них предстоит стать частью её собственной жизни.

Ретрансляторы… тайна, покрытая мраком, спрятанная за непробиваемым железным занавесом. Одинокие и всесильные воины, стоящие один на один со смертью, без права на ошибку и проигрыш. А ведь сегодня она хотела сделать первый шаг к тому, чтобы хоть немного приоткрыть эту таинственную завесу.

Шумно выдохнув, Рин опустила ладонь на глаза — все равно ведь сама скоро узнает, к чему эти переживания. Иди своим путем, каким бы тяжелым он ни был. Даже если этот путь приведет тебя к совсем другим ответам на твои вопросы.

Прикрыв глаза, девушка постаралась отвлечься от этих мыслей — усталость брала свое. Спустя пару минут к тихому сопению спящей Эстер прибавилось и ее ровное глубокое дыхание — наконец, дрёма добралась и до неё, дав уставшему разуму отдохнуть от переполнявшего его водоворота мыслей. Она не слышала, как с тихим шорохом отворилась дверь, впуская внутрь еще одного человека. Свет померк, создавая приятный полумрак, и в дышащую чистотой и порядком комнату вошел ретранслятор. Окинув помещение строгим взглядом наполненных тусклым свечением глаз, Алголь беззвучно подошел к Рин. Прикрыв глаза рукой, девушка нежилась в объятиях сна — такая уязвимая и еще совсем ничего не знающая. Рубашка с бесстыдно отогнутым воротом прилипла к еще горячей после ванной, влажной коже, давая разглядеть, сколь же маленькой и хрупкой была его гостья. Ретранслятор отвернулся и направился к дивану, на котором столь же безмятежно спала Эстер — присев возле свернувшейся в клубочек девушки, он осторожно и бережно, стараясь не потревожить зыбкого сна, взял ее на руки и понес в соседнюю комнату.

Здесь все оставалось чистым и нетронутым — ни мусора, ни коробок, ни еды. Он подошел к кровати и плавно положил свою ношу. Длинные фиолетовые волосы, в полутьме казавшиеся иссиня-черными, рассыпались по подушке — вздрогнув во сне, Эстер снова свернулась калачиком. Алголь достал из шкафа одеяло и укрыл девушку, приглушенный свет окончательно погас. Он уже направлялся обратно, когда тишину воцарившейся ночи нарушил её тихий голос:

— Зачем ты так долго ждал за дверью?

Он остановился, во тьме тускло блеснули его глаза. Эстер, прижав к себе одеяло, смотрела на ретранслятора и ждала ответа.

— Спи, — его голос прозвучал непривычно тихо. Вздохнув, девушка закрыла глаза и поежилась:

— Я буду мыть квартиру каждый день, если ты будешь возвращаться чаще.

Он ничего не ответил — черная тень исчезла в дверном проёме. Из зала послышались шорохи — и легкие, едва уловимые шаги.

Так же бережно взяв на руки Рин, Алголь направился к входной двери. Расслабленная рука девушки мерно покачивалась в такт его шагам, едва не задевая за перила лестницы. Не опуская глаз на уютно устроившуюся, как в колыбели, Рин, он подошел к беззвучно открывшейся двери в её квартиру. Внутри тускло светили диоды, наполняя все жилище призрачным голубоватым полумраком. Пройдя в спальню, он аккуратно положил девушку на кровать и с величайшей осторожностью укрыл её одеялом. Она спала тихо и безмятежно, словно младенец, еще ничего не знающий и не видевший всю боль и отчаяние, переполняющие этот мир. Невесомо коснувшись ее мягкой щеки кончиками пальцев, ретранслятор развернулся, и все так же беззвучно ушёл.

Глава 4. Сила. Часть 3

Весь город промок насквозь, закрытый плотной ватной пробкой унылых серых облаков, не прекращающих лить свои слезы на блестящий асфальт. Ленивые машины скользили друг за другом, замедляя ход на поворотах и обдавая грязные, испятнанные бордюры потоками мутной воды. Капли барабанили по крыше, выбивали дробь по подоконникам и стеклам, дробились и рассыпались, сверкая в лучах фар встречных автомобилей подобно россыпям алмазов.

Она сидела возле окна и, привычно прижимая к себе портфель, считала капельки, стекавшие по стеклу. Небеса, словно сговорившись, не прекращали топить землю уже неделю — еще немного, и это приведет к большим неприятностям. Даже в лаборатории начали поговаривать что-то про проседание грунта и вероятность затопления каких-то шахт. Впрочем, это сейчас не так сильно занимало ее, как то, что уже который день не давало ей покоя. То утро.

Она проснулась в своей квартире, в своей постели, под своим одеялом, и в чужой одежде. И она точно помнила, что никуда не уходила из квартиры ретранслятора. Ответ, в общем-то, был очевиден, но она не верила, не хотела верить в настолько постыдные вещи. Он её даже не тронул, вопреки всем ее страхам и вернувшимся ночным кошмарам. Да и зачем она ему, серая и невзрачная, если рядом есть такая звезда, как Эстер. Горько улыбнувшись своим мыслям, Рин поводила пальцем по запотевшему стеклу.

И всё же, где-то глубоко в душе, ей было приятно. Когда она зашла на следующий день в гости к Эстер, проследить за ее успехами в уборке, девушка как раз загружала машинку очередной партией белья. Видимо, урок с уборкой она восприняла достаточно серьезно — и это давало Рин повод для гордости. И придавало ей сил. Эстер старалась, училась новому, даже если это было трудно — и если даже она может, неужто ей, будущему ретранслятору, к лицу пасовать перед трудностями? Вытерев запотевшее стекло ладонью, девушка посмотрела на свое отражение — карие глаза смотрели на неё уверенно и прямо. Конечно, ей было очень далеко до несгибаемого взгляда ретранслятора. Но очень хотелось верить, что все это придёт со временем. Она подняла глаза вверх — где-то там, над свинцово-серыми облаками сейчас летел самолет, направлявшийся в далекую Африку. И её страшный сосед был одним из его пассажиров.

*****

Кортеж катил по довольно неприглядной, местами совершенно разбитой дороге под палящим африканским солнцем. По какой-то причине они приземлились не в Аксуме, что было бы намного проще, а гораздо южнее, в Гондэре, и теперь вся бригада операторов тряслась и, ворча и переругиваясь, изнывала от жары в тесных, совсем не приспособленных для работы сложной вычислительной техники, грузовичках. Ехавшие впереди на двух внедорожниках дипломаты и промышленники, что пожелали делать бизнес в этой со всех сторон бесперспективной стране, сейчас от всей души завидовали тем их коллегам, что бросили эту затею и привычно двинули в Африканскую Республику. А он, равнодушно глядя в окно, сканировал местность. Его небольшая хитрость с внедрением нужных идей паре-тройке дипломатов осталась незамеченной операторами, так и не зафиксировавшими ретрансляционное воздействие — мало ли какой сбой может дать электроника на такой жаре. Главное, что была устойчивая и непрерывная связь с блоком ограничителя, а значит, чудовище никуда не денется из клетки. Но он никуда и не собирался деваться — все и так шло как нельзя лучше.

Где-то слева, за раскаленными красными землями, усеянными кривыми стволами акаций, фруктовых деревьев и многочисленных низкорослых кустарников, виднелись крошечные домики — поселения местных жителей. Он чувствовал их сигналы — люди жили своей примитивной, но размеренной жизнью, боролись с голодом, природой и болезнями, заканчивали посадки и молились богам о скором приходе сезона обильных дождей.

Боевой костюм класса С вряд ли был предназначен для столь долгих поездок, но ничего другого ему не предоставили — ездить в штатской одежде было попросту нельзя. Режим влагоотделения костюма и пониженная температура кожи облегчали его функционирование на африканской жаре, в отличие от его спутников, чьи потные и раскрасневшиеся физиономии то и дело виднелись в окнах впереди идущей машины. Прикрыв глаза, ретранслятор погрузился в свои мысли.

Через несколько часов, наконец, кортеж въехал в Аксум, практически не тронутый последней войной. Наконец-то операторы, ехавшие в последней машине, могли вздохнуть свободно — тряска и раскачивание минимизировались, и теперь приходилось мириться только с жарой и вездесущими мухами. За окном показались вполне современные дома, церковь, одна из известных стел, коими Аксум славился на весь христианский мир. Кто-то даже перекрестился, словно надеялся, что это чем-то ему поможет. Однако Алголь уже почувствовал — то, к чему он шел, уже началось. Идущий впереди полицейский автомобиль с громким скрипом остановился, а следом за ним и все остальные ударили по тормозам. К остановившемуся кортежу приближались люди в длинных плотных одеждах и с автоматами на плечах — однако их поднятые ладони свидетельствовали о мирных намерениях. Из ведущей машины вышел дипломат с переводчиком и подошел к одному из людей.

— Вы нужно разделиться, — на ломаном английском с ужасным акцентом произнес один из чернокожих служителей — а это были именно они. Люди, стоявшие на защите святынь Эфиопии, личная гвардия президента, охраняющая храм Мифрид. Они пришли за ним.

Он видел из окна, как дипломат и переводчик о чем-то бурно спорили и махали руками на служителя, но он был непреклонен — в доказательство серьезности своих намерений, к нему подошли еще несколько человек с оружием в руках. Через несколько минут активных переговоров они сошлись на том, что ретранслятора будут сопровождать две машины охраны и обеспечения, без которых служители могли вообще забыть о его существовании. В ответ тот заявил, что к «высокой госпоже» он пойдет один, а они могут лишь наблюдать и следить за ним своими приборами. Рассудив, что от сигнала ограничителя Алголь никуда не денется, дипломат согласился. Две машины отделились от кортежа и последовали за выстроившимися в две шеренги служителями.

***

Покинув пределы Аксума, они еще около часа ехали по дороге следом за служителями, пока не приблизились к затаившемуся среди окруженных лесом скал храму. Хотя скорее он был похож на небольшой, но изящный и аккуратный дворец. Остановившись на одной из террас, служители снова окружили машины — настала пора выходить. Снова попытавшись поспорить с чернокожими охранниками, операторы натолкнулись на стену непонимания — служители лишь отрицательно качали головами и что-то говорили им на амхарском, который никто из сопровождавших не понимал. Им не оставалось ничего, кроме как подчиниться и тщательно следить за мониторами и данными блока-ограничителя.

Перед ним вежливо открыли дверь черные, как смоль, эфиопы — один из них жестом пригласил ретранслятора на выход. Переглянувшиеся между собой охранники вышли, давая проход Алголю. Он встал и нарочито медленно, неторопливо вышел из машины — закованная в полимеры и титан ступня опустилась на хрустнувшую мелким, выжженным солнцем почти добела песком дорожку, ведущую к храму. Серый, с глянцевыми черными силовыми вставками и мелкими оспинами металлических элементов костюм поблескивал на солнце — в нем Алголь казался существом из другого мира на фоне всех окружающих его людей. Служители выстроились по обе стороны дорожки, ведущей к двери, и склонили головы, держа возле груди сложенные чашей ладони — жест смирения и воздаяния. Не проронив ни слова, ретранслятор пошел вперед, к открывающейся перед ним двери.

— Первый раз в жизни такое вижу, — пробормотал один из операторов, наблюдая за происходящим из салона автомобиля. Его коллега, стиснув в руках портативный монитор, согласно покивал — на усеянном каплями пота, раскрасневшемся лице было выражение глубокого изумления. Наконец, ретранслятор скрылся в недрах дворца, служители отступили назад и разбились на несколько групп, что-то негромко обсуждая на своем языке. Один из операторов, присвистнув, смахнул пот со щеки:

— Ладно, цирк кончился. Пора за дело взяться.

Внутри было просторно, прохладно и немноголюдно. Небольшой уютный зал с высоким потолком и резными фресками на стенах, несколько низеньких скамеечек, сработанных из выбеленного немилосердным солнцем дерева, несколько кувшинов с питьем, благовониями и маслами, блюдо с фруктами и две служанки — вот и всё, что он увидел. Женщины, укутанные в грубые, выкрашенные вручную ткани, при виде вошедшего ретранслятора тут же вскочили и, схватив блюдо с фруктами и кувшин, подошли к нему, что-то торопливо бормоча на амхарском. Этот язык не входил в число обязательных к изучению, и Алголь позволил себе очень осторожно коснуться их сознания — мысли женщин заполнили его.

— Прежде чем попасть к высокой госпоже, попробуйте дары, господин, — склоняясь едва ли не пополам, бормотала одна из них, совсем не стыдясь наготы — грубая ткань сползла с коричневого, почти черного плеча до самого локтя. Вторая, повторяя ее слова, протягивала Алголю кувшин. Поклонившись, он оторвал от грозди винограда пару ягод и запил их глотком кислого, слабенького вина. Сочтя это едва ли не за благословение, женщины расплылись в улыбках и, сдержанно кланяясь, отошли назад. Тем временем из двери во внутренние покои вышла невысокая эфиопка в аккуратной белой накидке, увешанная цветными бусами и с расписанным в местном колорите лицом и руками. Женщина что-то произнесла и жестом пригласила его идти за собой.

Пройдя в дверь, он очутился в невысоком, но довольно длинном и просторном зале с множеством маленьких окон-бойниц почти под самым потолком. Дверь за ним бесшумно закрылась, служанка поспешила к противоположной стене, к невысокому креслу, застланному красивыми цветными тканями. Алголь оглядел обитель Мифрид — По углам зала стояли небольшие аромакурительницы, наполнявшие прохладный воздух дурманящими ароматами мирры и ладана, полы были застелены простенькими, но добротно сработанными коврами. Несколько светильников, вмонтированных в каменный потолок, заливали помещение мягким приятным светом. Он ощущал, что где-то рядом, за дверями, было еще несколько человек с оружием — наверняка ретранслятора очень хорошо охраняли, но никто не решался отрывать её от выполнения своих обязанностей. И, кроме того, в глубине дворца, под землей, ощущались вибрации и пустоты — наверняка там было оборудование и лаборатории, без которых немыслимо существование любого ретранслятора.

Женщина подошла к креслу, пока пустующему, и что-то негромко произнесла. Ширма, прикрывающая дальнюю стену, скрывала еще один проход в небольшую комнатку, где, наверняка, и была Мифрид — из неё донесся еще один голос. А вскоре, плавно ступая босыми ступнями по плетёным коврам, из-за ширмы показалась и сама хозяйка дворца. Мифрид, чуть склонив голову, прошла к креслу и посмотрела на стоявшего на другом конце зала ретранслятора.

Он смотрел на неё неотрывно, взгляд его впился в шоколадно-черное лицо высокой голубоглазой девушки. Ретранслятор Эфиопии была еще совсем молода, но на ее висках уже были заметны седые пряди — один бог знал, что довелось увидеть ей за столь недолгую жизнь, но увиденное наложило свой страшный отпечаток. Коротким жестом попросив служанку удалиться, девушка выждала несколько мгновений, пока дверь за нею не закроется — и, словно молодая антилопа, сорвалась с места, пробегая через весь зал к замершему на месте Алголю.

— Господин!.. — застыв как вкопанная в нескольких метрах от него, воскликнула она на арабском и торопливо преклонила перед ним колено. Ретранслятор тяжело вздохнул и подошел к ней — сильные руки, обхватив легкое тело девушки, подняли ее на ноги.

— Тебе ли кланяться мне, светлая госпожа… — ответил он и опустился перед ней на колени, склоняя голову. Девушка замерла, не веря своим глазам — бледные ладони вспотели, пухлые губы прыгали, словно она была готова в любой момент расплакаться. Стиснув кулачок, она коротко кивнула.

— Встань, Алголь, один из пяти, — отбросив страхи и переживания, Мифрид воздела над ним ладонь. Ретранслятор поднял голову — их взгляды встретились.

Одного мгновения хватило для того, чтобы в его темных, пронизанных вспышками разрядов глазах, она смогла увидеть целый мир. Голову будто пронзила молния, целая вселенная на миг распахнулась перед ней, заполняя сознание вспышками, образами, звуками… вскрикнув, Мифрид покачнулась — теряя опору под ногами, она неловко взмахнула рукой и завалилась назад. Мелькнули равнодушные яркие лампы, усеянный трещинками потолок — и мир померк, уходя из-под ног.

***

Мифрид сидела в кресле и приходила в себя после вспышки — с каждым разом это становилось все сложнее, но только так она могла видеть будущее. Вспышка, сравнимая с крепким ударом профессионального боксера в голову, переживалась легче, чем то, что было с ней раньше. Тогда, когда она видела картины будущего непрерывно, даже во сне — тупая ноющая боль, в сто раз хуже зубной, доводила ее до припадков и потери сознания. Алголь стоял напротив неё в паре шагов и внимательно смотрел на держащуюся за голову девушку.

— Я в порядке, — глубоко дыша, произнесла ретранслятор и снова обратила свой взор на чужеземца:

— Так что привело тебя ко мне, Алголь? Что из грядущего ты хочешь знать?

— Светлая госпожа, — он снова склонил голову, нарочно отводя взгляд в сторону, и собрался с мыслями. Химера. Создатели симбионтов. Шпион. Что-то надвигалось…

— Скажи… будет ли война? — наконец произнес он и замер, ожидая ответа. Некоторое время Мифрид молчала, словно обдумывала его вопрос. Наконец, девушка снова заговорила:

— Я не могу утверждать, будущее сокрыто. Ты должен сам дать ответ на свой вопрос. Но, посмотрев в твои глаза, мне удалось видеть то, что ожидает тебя и тех, кто будет рядом с тобой. Короткие отрывки, наполненные чувствами, запахами и видениями. Слушай же. Я видела боль и страдания. Небо, залитое огнем, огненные полосы в ночи. Гарь и грохот, вспышки тысячи солнц, — стиснув подлокотники кресла, ретранслятор слепо уставилась куда-то в дальний конец зала. Её голос начал дрожать, а речь стала торопливее и сбивчивей:

— Ложь, вокруг одна ложь, они обманывают их, так много боли… Гончие псы ордами бегут за ними, мир расколот, звёзды начинают гаснуть… среди гор поднимается дым, невинные гибнут от рук обманутых, но это еще не начало…

— Мифрид, — тихо произнес Алголь, глядя на закатывающиеся голубые глаза ретранслятора — казалось, будто она впадает в транс, рука ее дернулась и прижалась к голове, лицо исказила гримаса боли, но, борясь с очередным приступом, она продолжала бормотать все громче и быстрее:

— Тьма, тьма и воды, молнии над океаном, ослепительный свет прорезает облака! Их много, по обе стороны, больших и малых, они идут!.. Они ярче луны… Боже, господь всемогущий, они умирают, один за другим, боже мой, как же жестоко! Я вижу — звезды падают небес! Но ты… Не думай только о войне, когда перед тобою та, что ближе всех, чья жизнь покоится в твоих руках… Тьма подступает темною волной, в ней только боль и смерть… Но тьма вновь станет светом, когда сам свет погаснет в тишине… он среди них, за их спинами, он и есть враг!.. Ахх!..

Мифрид схватилась за голову, тело ее содрогалось так, будто ее било током — она попыталась вскочить, словно хотела броситься бежать, но, едва поднявшись, упала. Вовремя успевший вскочить ретранслятор подхватил дергавшуюся девушку — ее безумно расширившиеся глаза бешено вращались, губы беспрестанно шевелились, являя все новые откровения:

— Весь мир встанет по ту сторону, все сущее встанет против тебя. Не сдавайся… не сходи с пути, ты сможешь его получить!.. Не верь им, лживы их слова… но посмотри в её глаза— ты видишь в них раздор?.. всё сущее раскроет свои тайны, когда смешаются две крови… Ты же… ты — слушай же! Всё то, что дышит, к свету побуждает, но станет ли сознание ясней, когда их вместе станет два?.. Как полутьма сквозь тьму… как полутьма сквозь тьму проносит сумрак… так свет отринуть должен будет свет…

— Мифрид! — похлопав девушку по щекам, он попытался привести ее в чувство — произнеся последние слова, она лишь дергалась, но новый приступ уже сходил на нет. Он чувствовал ладонью, как её лихорадочно колотившееся сердце стало успокаиваться, дыхание постепенно выравнивалось — грудь вздымалась и опадала, словно кузнечные меха, и девушка, наконец, закрыла глаза.

С минуту они сидели в тишине, нарушаемой лишь потрескиванием благовоний в чашах и свистящим, как после пробежки, дыханием Мифрид. Оба ретранслятора пытались осознать то, что только что прозвучало в этом небольшом, заполненном приторным ароматом зале. Пророчество, видения будущего и то, что за ними скрывается.

— Войны не избежать, — наконец, нарушил тишину голос Алголя. Он прозвучал глухо и тоскливо, но в нем чувствовались сила и решительность. Девушка тяжело выдохнула и приподнялась, вставая на еще слабые ноги. Он помог дойти до кресла и, придерживая за руку, усадил Мифрид.

— Но ведь это не всё, что ты хотел услышать, верно?

Ретранслятор кивнул. Он не ощущал никакого вмешательства в свои мысли — да и невозможно это было для ретранслятора ранга С, пробить его психокинетический барьер для неё было нереально. Значит, и это девушка смогла предсказать с помощью своей странной силы. В её светло-голубых глазах вспышки остаточных разрядов были практически незаметны, но он чувствовал — она ретранслирует, как делала все это время, практически на пределе своих способностей. Она знала, что же еще он хотел у неё спросить.

— Но ответа на этот вопрос я тебе дать не вправе, — на ее губах заиграла легкая улыбка, словно она говорила что-то, что должно было принести ретранслятору облегчение:

— Один лишь бог ведает, где, как и когда тебя настигнет смерть. На этом всё, тебе нужно идти, господин.

Глава 4. Сила. Часть 4

События последних дней начали сливаться в сплошной поток, в голове все начинало путаться. Рин снова была в капсуле, но на этот раз её не топили в контактной жидкости — теперь у руля был Кузнецов, они проводили тесты по визуализации. Ей пришлось нацепить на голову какое-то странное устройство, похожее на шлем, но сплошь состоящее из ремешков и контактов, торчащих внутрь, словно тупые гвозди, и давивших на голову. Вся эта конструкция так же подключалась к ее чипу и заспинному блоку, данные сразу же уходили в лабораторию.

А она, вслушиваясь в свое дыхание, отражавшееся от матовых стенок капсулы, да в жужжание и попискивание электроники, концентрировалась и создавала образы в пространстве. С каждым разом Игорь Кузнецов задавал ей все более сложные задачи — геометрические фигуры с огромным количеством граней или сложными формами и внутренними полостями, детализированные пейзажи, разрезанные в разных плоскостях яблоки и прочие объекты. Работа не была связана с какими-либо физическими нагрузками, но после каждого такого занятия девушка чувствовала себя измотанной и выжатой, как лимон.

— Хорошо, Рин, теперь поддерживай эту форму как можно дольше, — щелкнув, изрек динамик голосом биолога. В лаборатории, над проекционным столом парил в воздухе целый аквариум с разноцветными, словно морские камешки, рыбками, ниточками водорослей и вереницами поднимавшихся к поверхности пузырьков.

Держать всю эту красоту силой одной лишь мысли было сложно — приходилось снова и снова представлять каждую деталь, каждый пузырек, каждое движение плавников множества рыбок, движущихся в пространстве, что требовало невероятной концентрации и напряжения сознания. Стиснув края ложемента, девушка ровно дышала и визуализировала, с каждым разом совершая очередной маленький подвиг и побеждая саму себя.

Наконец, ее испытание кончилось — биолог дал отбой, и Рин с облегчением стерла со щек проступивший мелкими капельками пот. Створка открылась, она привычно скользнула в раздевалку, потягиваясь и расправляя занемевшие конечности. А снаружи ее уже ждал Владимир, вооруженный до зубов инструментами и буквально жаждавший дорваться до ее наспинного блока.

— Держи, — Кузнецов протянул ей герметичную упаковку с фруктовым пюре — в последнее время она здорово пристрастилась к нему, и от внимания членов ее команды это не ускользнуло. Периодически то один, то другой подкармливали ее в перерывах между тестами. Смущенно улыбнувшись, Рин поблагодарила его.

Прохладная, зернистая масса заполнила рот, приглушая привкус крови. Ей нравилось это — она сразу чувствовала себя космонавтом, парящим в невесомости и ловящим ртом шарики воды, супа или того же пюре. Они были особенными, сильными, смелыми людьми. Вот и ей хотелось перенять хотя бы частичку этой смелости и силы. Идти навстречу трудностям без страха. Знать бы только, как это сделать… Тем временем Владимир, что-то приспособив к содержимому ее блока, закрыл защитную крышку:

— Готово, Рин, можешь идти. Надо сказать этим придуркам, чтобы приделали нормальные замки, а не кучу винтиков, по полчаса верчу их как…

Не слушая бормотание инженера, она вернулась в раздевалку. Следующим этапом были физические упражнения — в соответствии с графиком ее уже ожидали в спортзале на втором подземном уровне. Торопливо скинув костюм, она повесила оборудование на специальный держатель. Серо-стальной комбинезон стал для неё как вторая кожа, не стеснявшая движений, всегда подходившая по размеру, надежная и безотказная. Ей даже начинало казаться, что она чувствует его, вибрации в нем, настройку, работу всех систем. Если что-то было не так — сбоил один из крошечных насосов, откачивающих воздух из-под ткани, или не был подключен контакт позвоночного столба, она сразу чувствовала неладное и шла к Владимиру. Сперва тот недобро поглядывал на неё и хмыкал, но после проверки и сам убедился в том, что комбинезон требовал наладки или ремонта.

Выйдя из раздевалки в зал лаборатории, Рин попрощалась со всеми: — Спасибо за работу, я пойду в спортзал.

— И тебе спасибо, Рин. Увидишь Киру, передавай привет, — махнул рукой Кузнецов, не отрываясь от монитора. Биолог погрузился с головой в работу, даже не заметив, как девушка вышла в коридор. Майор не появлялась в лаборатории уже несколько дней, и Рин уже начинала переживать, не случилось ли чего с ней.

Опасения развеялись, когда девушка пришла в спортзал, переоделась и вышла на тренировку. В просторном помещении с непривычно высоким для подземелья потолком, наполовину заполненным тренажерами и разнообразными стендами, манекенами и оборудованием, было неожиданно людно. Помимо седого и подтянутого тренера, каждый божий день спускавшего с неё по семь шкур, возле одной из стен разместились еще несколько человек из обслуживающего персонала — ученые в одинаковых серебристо-фиолетовых комбинезонах и с переносными терминалами. Рядом стояла, скрестив на груди руки, майор Вайнер, а с ней — еще один военный, суровый и широкоплечий мужчина в видавшей лучшие дни армейской форме. Помахав рукой Рин, она что-то принялась обсуждать с военным, при этом Рин отметила, что женщина явно волновалась. Что-то случилось? Легкое волнение угнездилось в её душе, но ей некогда было отвлекаться на это, и девушка вернулась к тренировке.

После разминки и нескольких непростых упражнений на перекладине и тренажерах, тренер вручил ей шест и принялся показывать новые движения, шаги и выпады. Тяжело дыша, Рин дрожащей после гантелей рукой взяла легкую деревянную палку и встала в стойку — ноги вместе, спина прямая, шест вертикально. Выпад, взмах, скольжение — вбок… медленно и осторожно, пытаясь успокоить дыхание, она повторяла движения учителя. За последний месяц она едва освоила базовые движения и пару несложных комбинаций, и сегодняшний комплекс был явно из более сложной программы. Шаг назад, замах, скольжение… оступившись, Рин поскользнулась и упала — шест звонко ударился о покрытие зала и откатился в сторону. Тяжело вздохнув, девушка встала на ноги и подняла шест: — Извините…

Тренер ничего не ответил. Он смотрел куда-то за спину Рин, и глаза его медленно расширялись, будто там был призрак. Где-то возле дальней стены запищал динамик — девушка только сейчас обратила на него внимание. Небольшая продолговатая панель, казавшаяся до этого просто деталью интерьера, вспыхнула несколькими световыми сигналами, словно светофор — цветные диоды мигнули и погасли, все, кроме самого нижнего, белого. Уже потом девушке сказали, что это был датчик силы ретрансляции, который сотрудники института и, правда, называли «светофором», а показывал он наличие ретрансляции и ранг ретранслятора. Пока же Рин непонимающе уставилась на белое светящееся пятно и медленно, будто нехотя, повернулась назад.

У двери в раздевалку стоял, скрестив руки на груди, ретранслятор. В светло-сером комбинезоне, напомнившем её контактный, но несколько иного вида — без блока и разных разъемов, с обнаженными кистями, облегченный тренировочный. Алголь внимательно следил за ней, взгляд его острых, почти черных глаз буквально ощупывал тоненькую фигурку девушки. Прижав к себе шест, она коротко поклонилась. Тренер же, очнувшись от легкого оцепенения, широким шагом направился к ретранслятору — поздоровавшись с ним за руку, он что-то негромко сказал Алголю. Тот коротко кивнул и, поведя плечами, принялся разминаться. Рин никогда не видела, как он тренируется, и тренируется ли он вообще — вполне возможно, ретранслятора гоняли до седьмого пота в то время, когда тут не было её. Вернувшись, тренер хлопнул ее по плечу:

— Продолжаем.

— А… он? — девушка смущенно посмотрела на ретранслятора, приготовившегося бежать по кругу до виража. После его появления ей стало как-то особенно неловко. Тем не менее, она снова подняла шест — выпад, взмах, скольжение… краем глаза она наблюдала за Алголем — ретранслятор побежал так, словно всю жизнь бегал спринтерские дистанции. В считанные секунды преодолев весь зал, он вошел в вираж, едва не пробежав горизонтально по стене, спустился… скорость и манера его бега завораживали. Рин путала движения, спотыкалась и роняла шест, с каждым разом стыдливо краснея — а вокруг нарезал круги невозмутимый сосед, кажется, даже не сбивший дыхание в этой гонке.

Ну и зачем все это было нужно? Показать ей, какая она беспомощная и слабая? Это она и так знала. Унизительная тренировка продолжалась, и с каждой минутой ей было все более неловко. Зачем их свели тут вместе — посмотреть, как она отреагирует? Что-то подсказывало, что совсем не для этого.

Размявшись, ретранслятор подхватил еще один шест и встал рядом с ней. Тренер почтительно отошел в сторону, приглашая его жестом — давай, действуй. Рин недоуменно посмотрела сперва на тренера, потом — на замерших возле стены Киру с военным. Они, сохраняя гробовое молчание, неотрывно наблюдали за ними.

— Покажи, что умеешь, — единым текучим движением переведя шест за спину, Алголь вперил тяжелый взгляд в девушку. Рин инстинктивно сделала шаг назад, словно отшатнулась от невидимого удара:

— В смысле?.. Э…

— Рин, давай комбинацию два-один, — подсказал ей тренер, стоявший неподалеку. Наверное, это испытание и для него тоже, подумала девушка. Все же он ее тренировал, а сейчас ей предстояло показать все, чему она научилась. Кивнув, Рин встала в стойку. Два-один… Взмах, размах, выпад. Все просто. Коротко выдохнув, девушка со свистом взмахнула шестом — кончик скользнул вбок и, резко уйдя назад, в обратном движении вонзился в пространство перед ней.

— Теперь два-три, — довольно кивнул мужчина, оценивающе смотря на ученицу. Способная девушка быстро перенимала науку, но он хорошо видел, что ей предстояло еще очень долго тренироваться.

Набрав побольше воздуха в легкие, Рин снова подняла шест — размах, тычок, скольжение — и еще один хлесткий удар, завершившийся аккуратным выпадом. Не очень чисто, но они только недавно стали осваивать эту комбинацию. Все это время неотрывно следивший за ней ретранслятор положил шест на пол и подошел к вздрогнувшей девушке. Его указательный палец легко коснулся шеста:

— Сдвинь.

Девушка нахмурила брови — очередная демонстрация ее слабости? Она с нажимом уперлась шестом во вздрогнувший палец ретранслятора. Не поддался. Еще сильнее, еще… стиснув зубы, она изо всех сил попыталась сдвинуть с места его руку — тщетно. Алголь легко и плавно, словно дирижер, взмахнувший палочкой, повел пальцем по окружности, увлекая за собой деревянную палку — Рин пришлось вывернуть кисти, чтобы удержать её. Запястье прострелила легкая боль, девушка скривилась. Алголь удостоил ее холодного, и кажется, презрительного взгляда.

— Слабые руки, — заключил он, поворачиваясь к тренеру. Тот пожал плечами:

— Мы только начинаем работать…

— Слабые… — прошептала Рин, опуская палку — ее взгляд уткнулся в пол. Не впервой ей слышать такие слова, но в этот раз было особенно обидно. Она чувствовала, как начала меняться, как в ее руках стала появляться сила, как с каждой тренировкой, выжимавшей из неё всё возможное, она делала еще один шаг вперед, снова побеждала себя. Но — недостаточно даже для того, чтобы справиться с одним его пальцем. Девушка отошла назад, волоча за собой ставший ненужным шест.

— Ничего, потренируешься со мной, или я для тебя тоже слишком слабый? — подняв шест, тренер азартно зыркнул на ретранслятора. Тот невозмутимо протянул руку в сторону — со стойки возле стены с негромким стуком слетел еще один шест и под тихий писк мигнувшего лампочкой датчика-«светофора» пролетел пол-зала, удобно устраиваясь в ладони Алголя.

— Тренировочный бой, никакой ретрансляции, никаких травм и бросков через зал, идёт? — перехватывая шест поудобнее, тренер поводил плечами и с тихим свистом покрутил свое оружие. Ретранслятор кивнул — рука его скользнула за спину, кончик шеста замер возле плеча.

Удар последовал мгновенно — тренер единым текучим движением скользнул вперед и, проявив невиданную для взрослого человека прыть, нанес мощный и хлесткий удар по ретранслятору. Вернее, по тому месту, где он только что был — свистнувший шест разрезал лишь воздух, сам же Алголь сместился в сторону и плавно, словно специально замедляя свои движения, занес шест. Звон схлестнувшихся палок пронзил зал — нанося удары и парируя контратаки, тренер все наседал на ретранслятора, оттесняя его назад.

Рин, стиснув свое оружие, сидела возле стены и с тяжелым сердцем следила за их поединком — задевший её за живое Алголь изящно ускользал от ударов и встречал все новые выпады и развороты крепкими блоками. Все еще чувствуя в душе боль и обиду, она не могла не восхититься этим зрелищем. Они были похожи на двух птиц, скользящих в воздухе, танцующих свой опасный, но красивый танец. Все движения были наполнены чем-то непостижимым, вдохновлявшим ее, тянущим вверх, вызывающим желание вплестись в этот танец, двигаться вместе — стремительно, легко, прекрасно. Но куда ей там… она ничего не умела. Ничего не могла. Её неуклюжие попытки стать частью этого нарушили бы всю гармонию. Всё, что ей оставалось — сидеть здесь и смотреть, восхищаясь ими и терзаясь от собственной слабости. Но она научится. Обязательно.

Блокировав очередной выпад, Алголь резко развернулся — шест оглушительно свистнул, грозя размозжить голову тренеру, но тот сделал шаг вперед, наклоняя свой шест — скользнув по нему, оружие ретранслятора ушло вверх. Улучив момент для контратаки, тренер нанес рассекающий удар вторым концом — и вновь раздался режущий уши стук дерева. Молниеносно развернув палку, Алголь поймал кончик оружия противника, оба отступили назад, со свистом закручивая в руках шесты. Мгновение — и очередная атака, звон оружия, подвижные и сильные тела распластались в воздухе, уходя от нешуточных ударов. Рин не могла уследить, достигают ли они цели, настолько быстро перемещались бойцы.

Вот тренер, закрутившись во вращении, устремил свое оружие к Алголю — тот же, вытянув руку и развернувшись, совершил невероятный, рвущий жилы боковой прыжок, уходя из-под удара. Едва встав на ноги, он ловко нырнул и, провернувшись на колене, со страшным свистом раскрутил свое оружие — будь на месте тренера кто-нибудь хоть чуть слабее, его бы просто унесло этим ударом. Мужчина же, в последний момент увидевший страшную атаку, успел развернуть шест в защитном движении — с оглушительным треском и хрустом оружие Алголя врезалось в него, вырывая брызнувший щепками шест из рук тренера. Не останавливая движение, ретранслятор совершил быстрый оборот вокруг своей оси и, поднимаясь на ноги, остановил окатившее волной воздуха оружие возле головы тренера.

— Нечестно, но ладно, победа, — потирая кисть, тот кивнул партнеру и отошел в сторону. Алголь опустил шест и легонько потер бок — видимо, один из ударов тренера все-таки достиг цели. Жестом тренер подозвал Рин — девушка нехотя встала и поплелась к нему.

— Слушай, Рин, — морщась и растирая запястье, тренер мельком посмотрел на замерших возле стены военных и перевел свой взгляд на девушку:

— Сегодня мы с тобой заканчиваем с этой программой, тренируемся как всегда, а завтра будем работать уже вместе с Первым. Он будет тренировать тебя.

Он кивнул на ретранслятора, начавшего отрабатывать какое-то из упражнений с шестом недалеко от них. Рин такого не видела раньше — все удары были хлесткие и очень быстрые, будто в его руках была не деревянная палка, а копье. Выпад — кончик шеста спиралью ушел вперед, назад, снова вперед — и резкий разворот… у него своя программа. А она — начинающая, ученица. Теперь уже его ученица.

— Хорошо, давайте постараемся… — сокрушенно кивнула она, сглатывая. Кажется, ее мучения еще только начинаются.

Глава 4. Сила. Часть 5

Уже на следующий день она убедилась в справедливости своих опасений. Едва она вышла из лаборатории, как в коридоре встретила целую делегацию техников, обычно сопровождающих Алголя — кажется, Чуйков и Кира называли их операторами. Чем они управляли, Рин не сказали, но она полагала, что тем самым блоком, что затаился возле сердца ретранслятора.

А в зале уже ждал её новый тренер, все так же одетый в свой облегающий комбинезон, поблескивавший бородавками головок пневмонасосов и каких-то странных разъемов, о назначении которых она еще не знала. Быстренько переодевшись, девушка выбежала в зал и подошла к нему.

Операторы снова устроились возле стены, и там же была Кира со вчерашним военным — она так и не сказала ей ни слова. Впрочем, военные её сейчас волновали далеко не в первую очередь. Замерший в центре зала ретранслятор неотрывно и очень внимательно следил за ней. Она коротко поклонилась и подошла к нему:

— Добрый день…

Алголь нахмурил брови, взгляд его опустился на нижнюю часть её тела. Тренер медленно прошел вокруг неё и зашел за спину:

— Пройдись.

— Что?.. — Рин покраснела, борясь с желанием прикрыть ладонями то место, куда пялился ретранслятор.

— Вперед иди, — прозвучавший с нажимом голос эхом разнесся по залу. Вздрогнув, девушка сделала шаг вперед. Еще шаг, еще… Зачем ему смотреть на то, как она ходит? Попялиться на ее задницу? Алголь не был похож на того, кто на это способен. Не было похоже, что ему вообще интересны девушки. Тогда для чего? Рин дошла уже до стены и, развернувшись, пошла обратно. И снова он смотрел на ее ноги, переводя взгляд сверху вниз, от ступней до талии, и от этого взгляда было откровенно не по себе. По телу бегали мурашки, пальцы даже начали вздрагивать от волнения. Остановившись в нескольких шагах от ретранслятора, она посмотрела ему в глаза:

— И что?..

— Ходить не умеешь, — безапелляционно заключил он, поднимая глаза на девушку. Рин оторопела:

— Ч-чего?.. А чем я тогда тут занималась?..

— Повернись, — приказал он, подходя ближе к девушке. В его голосе и словах была какая-то особенная сила, противиться которой действительно не хотелось. Подавив внутреннее сопротивление, Рин коротко кивнула и повернулась к нему спиной. На ее талию легли две ладони, довольно деликатно стиснувшие бока:

— Иди вперед.

Вздрогнув от прикосновения, она на секунду замешкалась — сердце застучало как бешеное. Девушка забыла, когда к ней последний раз прикасался парень, тем более вот так — а было ли вообще такое? Кое-как справившись с нахлынувшим волнением, она сделала шаг вперед. Еще один…

Ладони Алголя плавно, но неуклонно повели ее вбок — девушка неловко переступила с ноги на ногу, едва не запинаясь. Еще шаг… теперь ее мотнуло в другую сторону.

— Что ты делаешь? — возмутилась она и повернулась к нему. Ладонь соскользнула с подвздошной кости, легонько надавив на живот — девушка вздрогнула, краснея. Ещё бы чуть-чуть…

— Ты идешь, но неправильно, — медленно изрек Алголь — казалось, он с трудом подбирает слова, силясь передать что-то более емкое и объемлющее. Убрав руки, он встал рядом с ней и повернулся к дальнему концу зала. «Светофор» на стене мигнул, через мгновение в воздухе задрожали и, словно материализовавшись, возникли фигуры множества людей — весь тренировочный зал заполнила толпа, через пару секунд начавшая беззвучно передвигаться. Рин посмотрела на Алголя — они очутились среди оживленного потока людей, бывших не более чем крайне умелой и правдоподобной визуализацией. Девушка замерла от восхищения — будучи очень способным визуализатором, она хорошо понимала, чего стоит одновременно сотворить такое количество столь подробно детализированных и сложных проекций. А эти люди двигались, наделенные пластикой, мимикой, индивидуальной внешностью… поразительно.

— Иди за мной и не задевай их, — скомандовал он и двинулся вперед. Девушка кивнула и направилась за ним. Ретранслятор шел вперед вроде бы прямо, но она заметила, как он легонько покачивается и скользит, то влево, то вправо, ловко разворачивается на носке и протискивается между очередными фигурами. У неё так ловко не получалось — она ступала за ним след в след, но то и дело проходила сквозь очередного не вовремя сдвинувшегося человека. Спина Алголя все время мелькала где-то впереди, и Рин старалась его догнать и одновременно идти так, как надо.

Кажется, теперь она начинала понимать, что он имел ввиду под «уметь ходить». Уметь ходить так, чтобы продвигаться вперед, к своей цели, обходя все препятствия, умело маневрируя и пользуясь всей подвижностью суставов. Раскрыть весь потенциал движения ног, спины, тела, смещать центр тяжести и поворачивать себя вокруг него. Он будто вел ее вперед, вводил в поворот, заставляя опираться только на боковую поверхность ступни, резко поворачиваться на носке, подкручивать бедром направление движения, резко меняя вектор и траекторию. Принципиально другая, маневренная и гибкая система движения, шага, а может быть, и бега тоже. И все же, даже понимая это, она не справлялась. Несмотря на кажущуюся простоту, это было изматывающее испытание — по ее лицу градом катил пот, напряженные ноги будто набили ватой, носки и пятки резало от непривычных и довольно интенсивных нагрузок, в ушах стучала кровь. Наверняка на ногах будут здоровенные мозоли. Кажется, он почувствовал это — в одно мгновение все люди пропали, и они снова очутились совсем одни посреди большого пустого зала.

— Подожди минутку… — тяжело дыша, девушка уперлась руками в колени — по переносице прокатилась капелька пота, слипшиеся волосы пристали к разгоряченной коже. Алголь повернулся к ней — Рин отметила, что и он вспотел, хотя ничто не выдавало в нем усталость.

— Впереди разминка, — подходя к краю трека, проходящего вокруг всего зала, он жестом подозвал ее к себе. Тяжело и шумно выдохнув, девушка поплелась к нему. Присев на старте, они синхронно сорвались с места и побежали к виражу. Быстрым и выносливым бегом она похвастаться не могла, но и последней в своем классе никогда не была — однако Рин отстала от новоиспеченного тренера уже через несколько секунд. Но даже так она продолжала смотреть на его движения. Изгиб ноги, закованной в армированную ткань комбинезона, переливающиеся под ним мышцы, взмах руки — толчок, бросок вперед, наклон… и всё — настолько быстро, органично и красиво, что она не могла не восхититься им. И в то же время от каждого движения веяло хищностью и силой. Как от гепарда, несущегося к обреченной антилопе. Как от акулы, настигающей свою жертву.

С досадой мотнув головой, Рин вложила остатки сил в бег — толчок ногой, наклон на вираже, еще сильнее, еще… воздух словно загустел, нехотя пропуская сквозь себя взмокшую, задыхающуюся девчонку. Пятый круг… нет, уже шестой, или седьмой? Она сбилась со счета, сколько раз он её обогнал, и все силилась хоть в чем-то подражать его манере движения. Неумело рыская из стороны в сторону, она едва не спотыкалась, рискуя свалиться и наверняка сломать себе нос или ногу. Скорее бы это закончилось… Ретранслятор вновь обогнал ее, окатив волной прохладного воздуха, и ушел на вираж. Она снова напряглась, и, невзирая на ноющую боль под правым боком и отчетливый привкус крови во рту, бросилась в погоню.

— Пока хватит, — спустя какое-то время, Алголь остановился и холодно посмотрел на Рин. Девушка, судорожно дыша, упала на испещренный каплями пота пол — ее скрутил кашель. Казалось, вместе с невесть откуда взявшейся мокротой она ощущала во рту отхаркивающиеся кусочки легких. Сердце стучало так сильно, что даже кожа на руках вздрагивала в такт его ударам. Но вместо заслуженного перерыва он потащил ее на перекладину — и пытка продолжилась.

— Сто раз, — его острый взгляд уперся в обнявшую стойку тренажера девушку, едва утершую пот с лица, и он добавил:

— Пока не сделаешь, не уйдешь.

— Что?..

От досады и несправедливости у неё выступили слёзы. Он определенно издевался над ней, не иначе. Садист. Разве она сможет после всего этого хотя бы тридцать раз подтянуться? Девушка посмотрела на свои дрожащие, покрытые гусиной кожей руки — пальцы подрагивали, никакой силы в них она уже не чувствовала. А ретранслятор, вытерев рукавом комбинезона влажный висок, легко подпрыгнул и повис на соседнем тренажере. Всхлипнув, она полезла на перекладину.

Как Рин и ожидала, её не хватило даже на пять подъемов. Бессильно повиснув на ослабших руках, она неловко соскользнула и грохнулась на пол. Да разве у неё вообще может получиться? Она же всего лишь девушка, просто человек… и что за зверские нормативы? Где её любимые три подхода? Какого черта её любимого тренера подменили этим изувером и садистом? Тем временем садист ритмично подтягивался, кажется, уже раз двадцатый — заметив усевшуюся на полу девушку, он перевернулся и спрыгнул.

— Вставай.

Рин послушно встала, стараясь не смотреть ему в глаза. Она точно знала, о чем он думает. Слабачка. Бесхребетная девчонка, бессильная и никчемная, и почему-то он должен с ней нянчиться. Или может, он думает о том, каким еще пыткам ее повергнуть?

— Залезай, — он кивнул на перекладину. Девушка до скрипа стиснула челюсти.

— Не могу… — еле слышно прошептала Рин. Секунду подождав, Алголь подошел в ней и, бесцеремонно и грубо подхватив за бока, поднял вверх: — Еще девяносто шесть.

— Да не могу я! Сил уже нет!.. — едва не плача, воскликнула она, но ретранслятор словно оглох. Он держал ее, пока девушка, всхлипывая и размазывая слезы по лицу, наконец, не схватилась за турник.

— Пять, — с нажимом произнес он, отпуская руки. Рин изо всех сил напряглась, дергаясь, словно выброшенная на берег рыба — кое-как ей удалось дотянуться подбородком до перекладины.

— Шесть, — оставив девушку, он забрался на свой тренажер и подтянул тело к напряженным ладоням.

Нет, это бесполезно. Это вообще какой-то бред, никаких передышек, сплошное издевательство. Так ведь можно себе запросто что-нибудь сорвать! Связки там, или мышцы. А ему плевать. Наоборот, чем больше она страдает, тем ему лучше. Вон как он смотрит… Рин, снова свалившись на пол, прижимала к груди горящие, словно ошпаренные кипятком, ладони. Вот же изверг.

Подождав минуту, Алголь снова подошел к ней и, не обращая внимания на протесты вяло трепыхавшейся девушки, закинул ее обратно наверх. И снова… раз за разом, через боль, через слезы, через «я больше не могу», она снова делала свои жалкие два-три подъема и, как вареная сосиска, падала на пол. Она уже не пыталась остановить бегущие по щекам слезы, не пыталась вытирать покрытые засохшим потом щеки и виски, не пыталась думать о том, какой жалкой и никчемной выглядела перед Кирой, военными, техниками, Алголем. В голове билась одна тупая и прямая мысль — сделать эти чертовы сто раз, а что дальше — наплевать. Упадёт и умрет. И всё же ей иногда было так жалко себя, что хотелось провалиться под землю. Но снова и снова она делала это, уже не веря, что сможет хотя бы поднять голову.

— Всё, — коротко сказал ретранслятор после очередного, наверное, тысячного по счету её падения. Девушка невидящими глазами посмотрела на него — холодный, спокойный, и кажется, даже ни капли не уставший. Неужели она сделала?.. Все сто? Губы задрожали, по щекам снова прокатились обжигающе горячие слезинки — Рин опустила голову и посмотрела на свои ладони. Красные и дрожащие, покрытые здоровенными кровавыми мозолями, а сами руки были словно набитые ватой — она даже не чувствовала их. Завтра она не сможет ни согнуть, ни разогнуть их, но это будет завтра. А пока — крошечная, выстраданная потом, кровью и слезами победа…

— Встань, — снова донесся голос ее мучителя. Рин охватил ужас, она замерла — неужели ещё не всё?..

— Теперь шест, — изрек Алголь и взял со стойки две отполированные до блеска палки. Девушка, издав полный отчаяния стон, поплелась следом за ним.

***

— Как дела? Ты как вообще, живая?.. — Кира села на край дивана, протягивая ей мягкую упаковку с фруктовым пюре. Рин лежала в позе трупа, не в силах согнуть свободно висящие руки, и слепо смотрела куда-то перед собой.

— Спасибо, хреново… — без выражения ответила девушка, пытаясь ухватить ватными пальцами подарок. Опухшие руки невыносимо болели и едва сгибались, она не могла отделаться от ощущения, что у неё определенно где-то что-то порвано. Но еще утром осмотревший её доктор Штерн не нашел никаких катастрофических нарушений и, намазав её какой-то отвратительно пахнущей дрянью, отправил в капсулу. Рукам и, правда, стало легче, но при мысли о том, что через час ей снова нужно идти в спортзал, становилось дурно. Наконец, не без помощи Киры открыв свое лакомство, она смогла насладиться его вкусом.

— Тяжело тебе приходится, — сочувственно покивала женщина, поправляя берет. Полированный значок на ее груди блеснул в свете диодов — два скрещенных копья на фоне щита и шара-планеты, эмблема подразделения стратегического планирования и тактики. Его уже давно упразднили, но Кира продолжала его носить, в память о том, что было.

— Он меня ненавидит, — пробормотала Рин, опустошая половину пакета с пюре:

— Вы можете с ним поговорить, чтобы он так не глумился надо мной? Я даже рук не чувствую…

— Я говорила, — вздохнула Кира, вспоминая лицо ретранслятора. Сперва он даже не услышал её, и только когда майор повторила свою просьбу, он строго посмотрел на неё и сказал: «Я не говорил, что будет легко». Именно этого она и боялась, когда просила его помочь. Но тогда Рин будет бояться его даже больше тех парней, что выжили после взрыва лаборатории. Но и это его не смутило: «Пусть лучше меня боится». Немного подумав, Кира пришла к тем же выводам.

Когда она только поступила на службу в армию, ей тоже приходилось тяжело. Наверное, даже тяжелее, чем сейчас — Рин. Но их старшина, испещренный шрамами и седой на пол-головы мужик, неустанно твердил выработанную веками формулу: тяжело в ученье, легко в бою. Девочка тоже поймет это, потом. А пока…

— Терпи, Рин, — голос Киры звучал ободряюще, и Рин позволила себе еще немного пожаловаться:

— Но я же девочка… зачем так сурово?

— Ты будущий ретранслятор. А жизнь вообще штука суровая, — женщина поднялась, поправляя юбку: — Вставай, нам нужно продолжать тесты.

***

Её голос звал снова и снова, откуда-то издалека, он был везде, окружал его. Он искал взглядом ту, что называла его имя, но вокруг была лишь тьма. А потом она сменялась заревом пожарища, вокруг метались тени, жуткие пляшущие фигуры, окружающие его, подступающие все ближе — казалось, он мог видеть страшные изуродованные лица сквозь оранжевые языки пламени. А потом он видел её.

Девочка смотрела на него и грустно улыбалась. Она звала его по имени, которое он снова и снова не мог расслышать. Она звала его… просила бежать, говорила, что любит, и умоляла оставить её там. Где-то, где такой невинной душе, как она, быть не полагалось. Там — только смерть.

У неё были сказочно красивые, большие голубые глаза — такие, что в них могла отразиться целая вселенная. По-детски мечтательные, со смешливыми искорками. И маленькие прохладные ладошки — когда она обнимала его лицо, он закрывал глаза от удовольствия. Эта прохлада умиротворяла.

Он любил прохладу.

В отличие от тепла. От ощущения тепла, струящегося по коже. Тепла от ее крови. Текущей по его рукам, по его лицу. Оставляющей омерзительный солоновато-сладкий привкус на губах. Он бы с радостью отдал свою жизнь только ради того, чтобы никогда не почувствовать этого страшного вкуса.

Лица… множество лиц. Сотни, тысячи, бесконечная вереница, злые, гордые, страждущие, безразличные — и все смотрят на него. Под ногами разверзается холодная, вязкая и плотная тьма — как болото, всасывающая в себя, не дающая вырваться. Тяжелая, заливающая одежду, обувь, подступающая к лицу, вливающаяся в легкие и пищевод… утопая в ней, он слышал, как где-то рядом бьется огромное, мощное сердце — словно сама тьма была живым существом, пожравшим его без остатка. Сквозь тьму, рассеивающуюся под натиском мерцающего багрового свечения, он мог видеть свои руки — их покрывала кровь, еще живая, шевелящаяся, тянущаяся к лицу. Кровь всех тех, кто погиб от его рук, хотела мести, жаждала её, как жаждали жить её обладатели.

Сны подступали темной волной. В них были лишь смерть и горе, прошедшие и грядущие. Он видел сквозь туман, как небеса взорвались, сквозь грозовые облака к земле летели звезды.

Она снова смотрела на него, и на лице читалась детская обида пополам с грустной улыбкой.

— Всё хорошо… — шептали ее губы. По нежным детским щекам, еще только начавшим приобретать черты будущей девушки, катились большие капельки, а из-за ее спины к распластанному на земле телу тянулись руки, десятки рук…

— Нет!.. Стойте!.. — кричал он не своим голосом и рвался вперед, тянулся к ней, спасти, уберечь от расправы, но снова и снова они забирали ее, уносили от него прочь…

— Верните её!.. — стоял в ушах его собственный крик.

— Нет!..

Глава 4. Сила. Часть 6

— Нет!..

Он вскочил в кресле, тяжело и судорожно дыша — по лицу катил холодный пот. Была еще ночь, за окном царил густой непроглядный мрак. Всё спокойно…

Выдохнув, Алголь утер лицо.

— Ты в порядке?.. — у входа в спальню стояла Эстер, выглядывая в гостиную — юноша, застывший в кресле, уставился на неё. В кромешной тьме мало кто разглядел бы ее силуэт, но ретранслятору было неважно, насколько хорошо освещено помещение. Наклонив голову, она с озабоченным лицом смотрела на своего соседа — тонкие пальцы взволнованно сжимали деревянную облицовку прохода.

— Да… — кивнул Алголь, приглаживая взмокшие волосы: — Иди спать… и это… вылезай иногда из костюма…

— Хочешь посмотреть на меня без него? — девушка приподняла бровь, на лице промелькнула легкая улыбка.

— Скоро рассвет, — пропустив ее слова мимо ушей, он посмотрел в окно. Сердце все еще бешено стучало, отдаваясь в ушах легким гулом. Эстер медленно подошла к нему и села рядом, прохладные пальцы легли на лоб.

— Все будет хорошо, — в давящей тишине ее шепот звучал умиротворяюще: — Правда ведь?

— Конечно… я же рядом, — он прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновением. Через мгновение ощущение пропало — девушка направилась обратно в спальню.

— Это… — замерев в дверном проеме, она обернулась к нему и тряхнула волосами: — Если хочешь посмотреть, просто скажи.

— Иди уже. — Алголь снова откинулся на спинку кресла и, не обращая внимания на шорохи в спальне, попытался погрузиться в зыбкий сон.

***

Затянувшиеся дождливые дни подошли к концу, и на улице наконец-то установилась ясная солнечная погода. С новой силой зацвели ромашки и лобелии, усеявшие все клумбы и цветники около института и во дворе их дома. Солнце щедро заливало землю теплом и светом, окончательно утверждая свою власть после суровой и долгой зимы. Жизнь набирала силу, расцветала и распускалась во всей красе. Воздух наполнялся сладким запахом цветов, жужжанием деловито снующих пчёл и шмелей, щебетом птиц, шумом машин и возней вездесущих людей — город продолжал жить своей жизнью. Где-то там. Далеко. Она даже не могла увидеть этого, постоянно сидя под землей или у себя дома, после очередного тяжелого дня.

Прошла уже, кажется, неделя с их первой тренировки, слившаяся в один бесконечно долгий и мучительный день. Она не могла сказать, что ей стало легче — о нет, с каждым разом выдерживать эти пытки инквизиции было сродни подвигу. Но каждый раз она, вопреки всем своим опасениям, на пределе, а порой даже за пределом своих возможностей, проходила это испытание. Правда, уже дома она падала замертво на кровать и приходила в себя только утром, от ноющей боли, терзающей измученные мышцы, и настойчивой трели дверного звонка.

А сегодня ей, кажется, повезло. В разгар тренировки зазвенела тревожная сирена, Алголь умчался в сопровождении стайки операторов на какое-то очередное очень важное и сложное задание Министерства Обороны, а она осталась на попечение своего старого, обожаемого тренера. После изуверских нормативов ретранслятора эта тренировка показалась ей истинным отдыхом. И вот, наконец-то, ей удалось покинуть институт в восемь часов — безумно рано, и девушке предстоял целый свободный вечер.

За окном солнце клонилось к горизонту, освещая верхушки деревьев тёплым золотом — она невольно залюбовалась, останавливаясь около окна.

— Интересно, как там Эстер? — задумчиво протянула Рин. А ведь точно, почему бы не навестить соседку? К тому же, она давно ее не видела, заодно и проверит, улучшились ли ее навыки домоводства. Кивнув своим мыслям, девушка направилась к выходу из квартиры.

— Добрый вечер, — поздоровалась Эстер, открывая дверь. Сразу после звонка. Она что, караулила под дверью? Девушка прошла внутрь, поздоровавшись, и с удовлетворением отметила, что её наука пошла впрок странной соседке. Чистые полы, чистые стол и полки, запах свежевыстиранной одежды…

— Ты каждый день, что ли, убираешься и стираешь?

— Да… а что? — качнув отросшей шевелюрой, Эстер скрылась в кухне — раздался звон крышки чайника, журчание воды и щелчки. Девушка зажигала плиту с явным намерением вскипятить воды на чай.

— Ээ… да ничего, вроде, — пожала плечом Рин и не без труда сбросила обувь. Взгляд ее упал на подозрительно знакомую коробку в прихожей. Её ноутбук!

— Вот ты где был! — девушка подняла коробку и погладила чуть смявшийся картон. Сколько она уже не может до него добраться, месяц?

— Чай будешь? — донесся с кухни голос Эстер, звеневшей уцелевшими в прошлую уборку стаканами.

— Давай, я пока разберусь тут кое с чем…

Пройдя в гостиную, Рин ватными, подрагивающими руками принялась неуклюже распечатывать коробку. Внутри все было так же, как она и оставляла — никто не тронул его. Быстренько пробежавшись глазами по инструкции, она подцепила сетевой провод, зафиксировала какой-то переключатель снизу и наконец-то нажала на кнопку «пуск». Экран ожил, показался логотип и приветственная надпись, что-то в недрах устройства бодро затрещало.

— Есть будешь? — в комнату вошла Эстер с двумя кружками, исходящими паром. Девушка, уставившись в монитор, отрицательно мотнула головой:

— Не, спасибо. Я тут свою штуку нашла, в прошлый раз так и не успела тебе показать. Компьютер.

— Этот? Я думала, какая-то книга… — поставив кружку на столик, Эстер уселась рядом с ней на диван и обняла ладонями свою кружку. Двойные стенки не давали ей обжечь пальцы о нагретую кипятком поверхность, но просачивающееся тепло приятно грело ладони.

— Грузится… ну вот, еще полчаса ставиться будет, — разочарованно выдохнула Рин и, отложив ноутбук в сторону, взялась за чай. Руки все еще не хотели разгибаться до конца, и она поморщилась от боли, потянувшись за своей кружкой.

— Ты в порядке? — Эстер смотрела на неё, забавно наклонив голову. Рин снова поймала себя на мысли, что соседка никак не похожа на обычных людей ни внешностью, ни повадками. Инопланетянка, не иначе. Болезненно улыбнувшись, девушка махнула рукой:

— Нет, ни капли я не в порядке… Тренировки. Раньше было еще хоть как-то терпимо, но когда меня отдали Алголю, то всё, хоть стреляйся.

— Неужели? — фиолетовая бровь изящно приподнялась, выражая удивление длинноволосой девушки. Рин скривилась:

— Конечно! Он настоящий изверг, гоняет меня как раба, да еще и унижает постоянно… то я ходить не умею, то стою не так, то смотрю неправильно… как вообще можно неправильно смотреть? Он меня ненавидит. Как посмотрит на меня, так хоть беги…

Эстер задумчиво помычала, прикладываясь к кружке. А Рин не унималась, слова сами лились из неё безостановочным потоком:

— Да что он вообще себе вообразил, что может меня постоянно унижать и издеваться как хочет? Садист, ненавижу его… я после первой тренировки вообще с кровати встать не могла, так все болело! Как инвалид, а он еще и снова заставил на этот чертов турник лезть! А если я себе что-нибудь порвала? Женский организм такой хрупкий! Знаешь, как у меня руки и ноги тогда опухли? Думала, всё, на месяц слягу, да еще и температура поднялась…

Девушка слушала её и кивала, словно понимала, что Рин нужно было выговориться и выплеснуть всё накопившееся в душе. Она говорила, увлеченно, эмоционально, как хотела бы выговориться своей подруге, если бы она у неё была. С Кирой так не поговорить — она взрослая, да и вряд ли воспримет её жалобы должным образом. А с Эстер все было как-то иначе, с ней было спокойно — была уверенность, что она её точно не сдаст, не проболтается, а спокойно выслушает до конца. Может быть, даже забудет через полчаса, что ей вообще говорили. Ну и ладно, пусть так.

Наконец,выплеснув все эмоции и мысли, Рин притихла и взялась за чай.

— Алголь сложный человек, да? — прижимая полупустую кружку к щеке, Эстер посмотрела в окно. Солнце уже опускалось за горизонт, расцветив редкие облачка дивным золотисто-розовым сиянием.

— Тебе виднее, ты же с ним живешь, — дернула плечиком собеседница.

— Я его не видела уже неделю.

— Да?.. — Рин посмотрела на неё и притихла, опустив голову. Что же с ним такое делали, что он даже дома показаться не мог… И он, значит, вымещал свое негодование за это на ней? От мыслей её отвлек пискнувший компьютер — установка завершилась, можно было начинать. Девушка отложила чай и поставила на колени теплый ноутбук:

— Смотри, работает. Давай-ка поищем кое-что в интернете… так, где это у нас, настройка сети… подключение… какой еще код? А, вот же…

С минуту провозившись с настройками, она открыла новое окно и вышла в интернет. Перед глазами застыла страничка поисковика — и с чего же ей начать?

— Ретрансляторы, да… — Рин задумалась, пытаясь собраться с мыслями. Её волновало столько вопросов, столько всего тревожило ее душу… Эстер подсела поближе, заглядывая в экран и хмуря аккуратные брови. Наконец, ловкие пальчики забегали по клавишам, набирая её первое слово.

— Иии… поиск, — нажав на ввод, она с замирающим сердцем уставилась на страничку. Информации о ретрансляторах, вопреки ее ожиданиям, оказалось довольно много. Девушка принялась открывать заинтересовавшие ее страницы. Общие сведения… не то, она и так уже знала. Ранги, классы… тоже не то. Процит. Уже интереснее. Источники питания, распространение, особенности — уже совсем интересно… вот оно. Одна из страниц гордо гласила: полный список ретрансляторов всех стран и блоков мира с указанием ранга и типа. Девушка нажала на ссылку.

— Бог ты мой, сколько же их тут… — она приоткрыла рот. Перед глазами была целая таблица с кратким описанием каждого ретранслятора. Подавляющее большинство из них были девушки, но встречались и юноши. И имена их были одно другого краше: Поллукс, Спика, Вега, Мира, Антарес, Арракис, Тэль, Лира, Фрейя, Минтака, Капелла… Была даже целая группа ретрансляторов под общим именем Плеяды. Рин охватило приятное волнение и любопытство, она с интересом принялась разглядывать таблицу. Далеко не у всех ретрансляторов были фотографии и полные данные, но она была рада и этому. Эстер, прижавшись к ней, также пристально смотрела на экран. Алголь в этом списке нашелся далеко не сразу, но после недолгих поисков она открыла интересующую ее ссылку.

— Ага, вот и ты… — девушка ухмыльнулась, вчитываясь в довольно скудное содержимое страницы.

Алголь (исходное имя — звезда Алголь, Бета созвездия Персея), действующий ретранслятор России, Ранг S, тип — стратегический, предположительный потенциал — 89 %, нейтралитет — нейтральный. Зона влияния — северная Евразия. Обслуживается римской службой по договору о всемирной поддержке и развитии ретрансляторов. Количество боёв — три. Количество вызовов — ноль.

Рядом с текстом была еще небольшая фотография и множество ссылок на посольство, фанатские сайты и галереи с фотографиями. Но это ее уже мало интересовало. Рин отвернулась от монитора:

— Значит, он уже сражался с другими…

— Думаешь? — Эстер, прижав пальчик ко рту, посмотрела на фотографию и дернула плечом.

— Видишь, тут написано — три боя, значит, с кем-то дрался уже, — пояснила девушка. Значит, он уже был в бою, уже сталкивался с другими ретрансляторами… был на грани жизни и смерти. Несмотря на довольно жаркую погоду, по коже прошелся холодок — Рин вздрогнула и поежилась. Всё её тело изнывало от боли и нагрузок, но кто знает, что чувствуют ретрансляторы, пережившие хоть один из боёв с себе подобными? Каково это вообще — выйти на бой с полной неизвестностью, не зная, что тебя ждет, с чем ты столкнешься. К чему себя готовить?

Да к чему угодно. Ко всему. Полазив еще в интернете, она не нашла ни одного упоминания ни об институте ретрансляции, ни о подготовке ретрансляторов, ни об оборудовании. Будто ретрансляторы сразу откуда-то берутся уже обученные и умеющие всё, что им полагается уметь. Чушь полнейшая, так не бывает. Рин поняла, что ей по большому счету сильно повезло — её учили, учил тот, кто уже был в бою и выжил. Если бы его не было, она бы стояла на пороге полной неизвестности, один на один со смертью, ничего толком не умеющая, ни к чему не готовая. Девушка стыдливо опустила голову и отвернулась, пытаясь скрыть нахлынувшее на неё чувство. Бессильная, и не желающая собраться и покончить со своим бессилием. На лицо выползла горькая улыбка:

— Какая-то я всё-таки жалкая.

***

Каждый раз, когда она бывала в кабинете генерала, ей было не по себе. То ли от его взгляда, чем-то похожего на страшный взгляд Алголя, то ли от ощущения шаткости своего положения. Но даже в этом положении она должна была пробивать дорогу своим очень рискованным идеям.

— Как продвигается ваша программа обучения? — листая доклад, генерал устремил на неё свой тяжелый взгляд исподлобья.

— Пока что все идет успешно, объекты взаимодействуют друг с другом, не создавая острых и критических ситуаций, вопреки нашим опасениям, — Кира позволила себе улыбнуться — её план работал, что бы там кто ни говорил. Она была права, а значит, у неё появлялся определенный кредит доверия и уверенность в успехе очередного шага.

— Что с графиком обучения? На каком этапе Вторая?

— Общий курс, физподготовка, базовые знания теории… мы пока только в начале, товарищ генерал, но форсируем события как можем.

— Начали боевые тренировки, лётную подготовку? — пролистав доклад до конца, он строго посмотрел на женщину. В его взгляде явно читалось недовольство — генерал ожидал от неё других шагов. Куратор с достоинством выдержала это давление:

— Боевые тренировки с шестом уже начались, рукопашный бой, холодное и огнестрельное оружие пока в планах, приоритет полностью отдан развитию вычислительной способности и синаптической проводимости мозга. Что касается полетов, вся команда настаивает на начале летных тренировок после метаморфозы.

— Тогда ускорьте подготовку к введению процита, — мужчина угрожающе постучал мозолистым заскорузлым пальцем по испещренной текстом доклада бумаге:

— Кира, все это хорошо, но медленно. Прошел месяц. Я не жду от вас чуда, но результаты могли бы быть более впечатляющими.

— Товарищ генерал, в обучении объекта участвует и Первый. Их взаимодействие очень сложно предугадать и мы буквально ходим по минному полю, отправляя ее на очередную тренировку с ним. Но сейчас это — лучшее, что можно придумать.

— Риск очень велик, майор, если что-то пойдет не так, можете и секунды не сомневаться в том, что мы уберем Первого как можно дальше от неё, — по всему было видно, что мужчина не шутил. В его позе, сцепленных ладонях, взгляде — во всем чувствовалась решительность и готовность хоть сейчас вернуть ретранслятора из его новых условий содержания обратно в лабораторию. Кира сглотнула, невольно вспомнив свои первые походы в одну из них, три года назад. Она напоминала тюрьму с одиночными камерами — сложно было даже представить, что Алголя столько времени содержали в подобных условиях.

— Товарищ генерал, у вас есть дети?

— Неожиданный вопрос… предположим, что есть.

— Предположим… Скажите, вы запрещаете им общаться с другими детьми, со своими сверстниками?

— Нет, но они воспитываются в строгости и дисциплине, но я не понимаю, причем здесь это, — мужчина поправил очки, снова опуская глаза на доклад. Кира улыбнулась:

— С ними так же. Может, я и не права, но помимо того, что оба объекта — ретрансляторы, они оба еще и подростки. Моя программа основывается именно на том, что им нужно общение с такими же, как они. Она эффективна. Она работает, вы видите сами. Мы сделали первый шаг, он дал отличный результат. Теперь мне нужно ваше разрешение на реализацию следующего этапа.

— Тут написано, что она говорит, будто ненавидит Первого, — генерал приподнял отчет в воздух и легонько потряс им.

— Это нормально, они же совсем недолго общаются, как еще может отреагировать нормальная девушка на такого… на него? — Кира с улыбкой пожала плечами:

— Так вот. Чтобы продвинуться дальше, нам нужно снять ограничение доступа до второго уровня. Мы оставим их вдвоем, среди людей.

— В городе? — генерал нахмурился, заскорузлые волосатые пальцы закрыли папку с отчетом и впились в заросший подбородок.

— Да, это опасно, но доверьтесь мне. Всё получится. Я поговорю с Первым…

— Майор, не забывайтесь. Вы не его куратор, я уже говорил.

— Но он меня слушает, товарищ генерал. Это нужно использовать. Давайте попробуем. А заставить его мы всегда успеем.

Согласно хмыкнув, мужчина достал бланк приказа и принялся выводить на нем ровные строчки:

— Не ошибитесь, майор. Ваша ошибка будет стоить слишком дорого.

Уже выходя из кабинета с подписанным приказом, майор Вайнер снова прокрутила в голове его слова. Последние три года, полные ошибок, унесли жизни двух мейстеров, множества ученых и военных, разрушение целой лаборатории — стране нанесли непоправимый ущерб. Все планы пошли прахом. Хотя, возможно, что-то из того, над чем работали в генетической лаборатории, сожженной ретранслятором дотла, и удалось спасти.

Женщина, опершись на перила мостика, задумчиво посмотрела вниз, в непроглядную мглу подземелья.

Глава 4. Сила. Часть 7

— Выходной? Серьезно, что ли? — Рин вскочила с дивана и выронила пакетик с фруктовым пюре. Чуйков, сидя в кресле и покачивая одной ногой, развел руками:

— Все вопросы к Кире Юрьевне, она у нас сегодня ангел милосердия, хотя лично я провел бы пару тестов на синхронизацию и проводимость с утра пораньше, а потом…

— Нет-нет, стоп! — девушка замахала руками, не обращая внимания на удивленные и заметно повеселевшие лица остальных сотрудников — они вместе с ней трудились изо дня в день без выходных в той же лаборатории и тоже были не прочь провести денёк-другой на поверхности. Однако перечить руководителю проекта никто не осмеливался, только Владимир, возившийся у стенда с начинкой запасного заспинного блока, тяжело и многозначительно вздохнул.

— Вполне себе серьезно, — Кира подняла упаковку с пюре и положила на стол. — Едой вообще-то не разбрасываются, Рин. Я поговорила с начальством о твоих успехах последних дней, и, приложив немалые усилия, смогла выбить тебе один денек для отдыха. Мы все очень старались и заслужили небольшую передышку.

— Ура! Спасибо, — воодушевленная девушка, перебив майора, благодарно склонила голову.

— Но с одним условием, — подняв указательный палец, поспешила добавить Кира и хитро сощурилась. — Ты возьмешь с собой Алголя. Это не обсуждается.

— Нееет… — протянула девушка, мгновенно меняясь в лице. — Вот чувствовала я подвох…

— Расслабься, Рин, это же выходной. Сходите куда-нибудь, пройдетесь по магазинам, в кино, кафе, я не знаю… куда сейчас молодежь ходит? — Чуйков повернулся к Майе, создававшей видимость бурной работы за терминалом — клавиши под ее быстрыми пальчиками стрекотали как рой саранчи. Девушка, заметив, что ее раскусили, смутилась и дёрнула плечиком — откуда же ей знать.

— Расслабишься с ним… — тихонько пробормотала Рин, запуская пальцы в волосы — только этого ей еще и не хватало. Но с другой стороны, она была даже рада такому повороту — в голову уже приходила мысль о том, чтобы попросить Киру и Чуйкова дать возможность показать Алголю, как живут нормальные люди. Но чтобы вот так, остаться наедине с ним посреди огромного города, среди множества людей… от этого становилось страшно. Никто не знал, что он может сделать, попав в толпу. А если он начнет убивать людей налево и направо? Если кто-нибудь совсем недалёкий начнет ему по глупости угрожать или, не дай бог, ударит? Рин не могла поручиться за то, как отреагирует на это ее жуткий сосед. К тому же совсем недавно она узнала, что международным правом о защите ретрансляторов предусматривалось, если человек нападает на ретранслятора, тот вполне может безнаказанно убить нападавшего. Даже если он не знал, кто перед ним находится.

— Не переживай ты так, — Кира подошла к приунывшей девушке и с улыбкой положила ей ладонь на худенькое плечо. — Это хорошая возможность не только научиться чему-то, но и научить его вести себя иначе. Хочешь немного побыть в роли тренера? Вот и пользуйся, пока можно.

— Так-то оно так, но… — тяжко вздохнув, Рин взяла помятую упаковку с пюре. — Я вообще хотела забыть о работе в выходной, и вообще не видеть никого хотя бы день. Вы только не обижайтесь, пожалуйста. Мне очень тяжело с ним, правда. Мне постоянно кажется, что он меня ненавидит и презирает.

— Хоооо… — протянул Чуйков, закладывая руки за голову. — А девочка-то растёт на глазах! Достаточно честно, ничего не скажешь.

— Значит так, отставить сомнения и тревоги, боец, — Кира посуровела и довольно ощутимо хлопнула девушку по плечу. — Или мне отозвать выходной? Соскучилась по тренировкам? Нет? Ну, тогда — в субботу в десять утра будь готова к отбытию в город, машина будет ждать тебя пятнадцать минут. Опоздаешь — побежишь пешком. Ясно? Вот то-то. А теперь — бери свою закуску и марш отдыхать, у тебя еще десять минут, потом продолжим тесты.

— Довела, — с серьезной гримасой покивал Кузнецов, сложив руки на груди. Майя, оторвавшись от терминала, с любопытством наблюдала за ними, и даже спокойный доктор Штерн, щуря глаза, переводил взгляд с одной на другую.

— Это не закуска… — пробормотала девушка, опустив голову.

— А что же? — Чуйков хитро сощурился, губы его расплылись в улыбке.

— Еда.

— Точно. Пища, — неожиданно серьезно сказал Владимир и захлопнул крышку запасного блока. — Пища Рин.

Мужчины переглянулись — и беззлобно расхохотались, не обращая внимания на побагровевшую, стиснувшую в руке упаковку с пюре девушку.

— Не смешно! — Рин обиженно отвернулась и затопала к дивану под дружный хохот уже всех членов своей команды. Убедившись, что ее лица никто не видит, девушка улыбнулась и открыла пюре.

***

— Вот смотри, мне кажется, синее больше идёт, — прикладывая к себе вешалку с платьем, Рин кивнула соседке. — Как думаешь?

— Даже не знаю… предыдущее тоже хорошо смотрится, — Эстер, совсем по-домашнему устроившись на диване с кружкой чая, своими серо-стальными глазищами ощупывала ее и морщила лоб. Рин приложила вешалку с другим платьем светло-песочного цвета с простеньким, но затейливым рисунком. Уже полчаса они перебирали немногочисленную одежду и выбирали, в чем же ей лучше провести свой выходной. С тоской она глядела на свои старые, местами проношенные до дыр джинсы — адекватной замены ей подобрать не удалось, а в торговом центре, куда она заезжала порой после работы, все магазины одежды уже были закрыты. Но еще в свой первый раз она успела купить несколько неплохих вещей, и теперь две девушки предстали перед непростым выбором — платье или шорты?

— И все же в шортах слишком холодно и бесстыже, — бросив плечики с платьями на спинку кресла, Рин с тоской посмотрела на свой скудный гардероб. Эстер развернула к ней ноутбук — на экране была фотография роскошной модели в коротком летнем платье нежно-лилового цвета. — Может вот так?

— У меня нет такого, — девушка развела руками. В последнее время Рин стала по вечерам учить Эстер пользоваться своим компьютером — она умирала от тоски в квартире Алголя, но выходить наружу ей было нельзя. Странная внешность, одежда и ее более чем своеобразное поведение привлекли бы слишком много нежелательного внимания. Внутреннее чутье говорило Рин, что неспроста Алголь скрывал ото всех сам факт существования этой девушки.

— С одной стороны — это короче и свободнее, с другой — это синее, и мне к нему нечего больше надеть, — рассуждала Рин, призывая все свои знания и навыки в области моды. Её бывшим одноклассницам это бы удалось без особого труда, они всегда хорошо одевались. Однако она была далека от всех этих девичьих познаний и чутья на стильные вещи. Но, к счастью, не настолько, чтобы расхаживать по городу в старых рваных джинсах с дыркой на заднице. Вздохнув, она убрала в шкаф синее платье и, повесив на руку второе, сказала Эстер. — Я переоденусь. Не подглядывай.

— Зачем? — она недоуменно приподняла брови. Смутившись, Рин ушла в спальню и прикрыла дверь. — Просто… просто не смотри, и всё!

***

На поверхности только-только поднималось солнце, высушивая землю после ночной грозы. Воздух, промытый дождем и наполненный запахом свежести и распускающихся цветов, невольно заставлял забывать о делах и заботах, и просто наслаждаться моментом. Лето только начиналось, обещая быть жарким и плодородным. После трудовой недели люди тянулись в парки, скверы и на площади, где уже вовсю били сверкающими серебристыми струями городские фонтаны, окруженные искристой радугой. Кто-то спешил к пруду, кормить птиц и избалованных вниманием белок, кто-то рвался за город, на дачу — отбывать трудовую повинность на родных сотках в надежде вырастить прекрасный урожай. А кто-то, как Кира Вайнер, сидел в полукилометре под земной поверхностью в прокуренном, темном кабинете с пяти утра и планировал новую, совершенно секретную операцию. Настолько секретную, что даже вышестоящие армейские чины и директор института о ней ничего не знали. Собственно, и знали-то о ней лишь двое.

— Давай еще раз, на тебе слежение за внутренней системой и аналитическим блоком, ищи хвосты и попробуй найти, куда они ведут, нам главное отследить, — постукивая ручкой по исчерченному схемами листку бумаги, женщина пристально смотрела на коллегу — тот с довольно безразличным видом пялился на листок. С куда большим воодушевлением он бы сейчас прошелся с симпатичным майором по парку, или посидел в кафе. Да, в общем-то, и институтская столовая пошла бы — в некоторых аспектах она дала бы фору любому кафе. А вместо этого они вынуждены проводить время вот так.

— Погоди, погоди, — потирая красные, заспанные глаза, Николай попытался сосредоточиться на схеме. — Первым этапом мы проводим мониторинг и синхронизацию, второй — ищем «хвосты» и фиксируем носителей следа. Третий — проводим отбор… верно?

— Верно, но ты очень далеко ушел, — покивала Кира, снова тыча ручкой в один из этапов на схеме. — Я не контрразведчик, но нас тоже кое-чему учили. Так что на первом этапе нам нужно полностью просмотреть информационное поле вокруг Второй, кто мог иметь доступ к оборудованию, в лабораторию, кто с ней контактировал, кто ходит с ней на одних уровнях, и так далее.

— Слушай, ты, конечно, молодец, но как мы вдвоем это сможем сделать? У нас ни доступа, ни ресурсов, ничего нет, — Николай без энтузиазма помахал ладонью. — Тебе проще обратиться к своему начальству в Минобороны, или к федералам.

— Да как ты понять-то не можешь, не могу я к ним идти, — Кира сердилась, но в гневе она становилась еще более милой. Николай поймал себя на мысли, что любуется разгневанной женщиной в погонах, продолжавшей бушевать. — Мы же не знаем, как далеко пробрался противник! Он вполне может быть и в верхах. Или понять, что раз зашевелились эти органы, значит, что-то подозревают, и шпион станет осторожнее. Вообще чем меньше об этом знает людей, тем лучше. Понял?

— Понял.

— Вот и хорошо. Все, что я знаю — в системе есть следы проникновения с других терминалов, не оговоренных в списке допущенных, но самое главное, на одежде Рин я нашла записывающее устройство, передающее запись только в определенные моменты времени. То есть противник, установивший жучок, находился в прямом контакте с девочкой, — подытожила женщина, в завершении речи сладко зевнув. На самом деле, ей бы не помешало как следует выспаться и принять душ. Но с трудом выбитый у начальства день нельзя было потратить таким бездарным способом.

Ей удалось спровадить всю команду седьмой лаборатории, и даже пристроить Рин на то время, пока они будут обследовать лабораторию. Женщина понимала всю опасность этого мероприятия, и в душе немного завидовала девочке — Вторая была в куда большей безопасности, чем они все вместе взятые, пока рядом с ней был ретранслятор. Еще раз проверив пистолет, лежащий в кобуре под курткой, майор встала и надела берет.

— План у нас будет такой, мы проверим всю лабораторию — вдруг найдется спецтехника противника, и используем собственные датчики института для фиксации нарушений информационного поля. Ну и немного поколдуем с комбинезоном Второй — когда она пойдет куда-нибудь за пределы лаборатории, противник наверняка попытается повторно установить на неё жучок. В системе тоже нужно будет оставить пару программных ловушек, я поговорю кое с кем по этому поводу. Твоя задача — проверить всех сотрудников седьмой лаборатории на вшивость, мало ли кто и с кем мог случайно пообщаться и сболтнуть лишнего. Задача ясна? Отлично, тогда — за дело.

***

— Доброе утро! — Рин сбежала по лестнице к стоявшей возле подъезда машине — у двери уже ждал ретранслятор. Черные туфли, черные штаны, черная рубашка — и мрачное донельзя выражение лица. Опять недоволен.

— …Что не так?

Его взгляд ощупал её с головы до ног, задержался на сумочке и песочных босоножках. — Будет тренировка. Не сломай ногу.

— Тренировка? У нас же выходной!..

Хлопнули двери, с тихим шелестом завелся мотор, машина качнулась — и с нарастающей скоростью покатила в сторону города. Ретранслятор с каменным лицом смотрел в окно, совсем не обращая на неё внимания. Рин вздохнула — даже в такой день он хочет тренироваться…

— Куда едем? — подал голос водитель, глядя на них сквозь очки и зеркало заднего вида. Девушка уже открыла рот, но Алголь её опередил. — В самый крупный торговый центр. Где больше народу.

— Хорошо.

Через полчаса езды по городу они попали в пробку — впереди были три с лишним километра гудящих машин и озлобленных людей. Посидев минут пять, ретранслятор открыл дверь и вышел наружу. — Доедем на метро.

Кивнув, она вылезла из машины — про себя Рин отметила, как он деликатно подал ей руку и помог выйти. Однако уже через минуту она пожалела о том, что покинула автомобиль.

— Не отставай. Тренировка уже началась, — коротко бросил он и пошел к ближайшей станции. Так быстро, что поначалу ей пришлось бежать, чтобы догнать Алголя. Пристроившись чуть позади, девушка попыталась сконцентрироваться на шагах и маневрировании — левее, легкий поворот на носке, скольжение… уже на входе в метро была толпа народу. Алголь, ловко проскользнув между чьих-то плеч, ввинтился в самую гущу. Стиснув зубы, Рин прижала к себе болтающуюся на плече сумочку и устремилась за ним. Люди шли все плотнее друг к другу, но худенькая невысокая девушка довольно легко проскальзывала между них, стараясь не упустить маячащую впереди черную рубашку ретранслятора. Они добрались до эскалатора — Алголь застрял перед турникетом.

— Не можешь пройти? — злорадно ухмыльнулась девушка, доставая карту. Конечно, он же не взял с собой ни денег, ни проездного — проведя карточкой по считывающему устройству, она прошла вперед. — Вот так!

— Ммм… — кивнул он, доставая из кармана свою карточку.

Турникет пискнул — и, не обращая внимания на раздосадованную Рин, ретранслятор пошел вперед. — Не отставай.

Торопливо, едва не вывихнув ногу, она сбежала следом за юношей к платформе — поезд только что подъехал, возле входов в вагоны теснилась целая куча народу. Предстоял настоящий штурм.

— Руку, — коротко произнес Алголь, протягивая ей ладонь. Кивнув, девушка взяла его за руку — они рванулись вперед, протискиваясь сквозь толкающийся и лягающийся людской поток. Стараясь не обращать внимания на то и дело врезающиеся в неё локти, топчущие обувь ноги и крайне агрессивные возгласы, она неотрывно шла за своим тренером. Ретранслятор шел сквозь толпу как ледокол сквозь арктический лёд — ей лишь оставалось успевать переставлять ноги.

Платформа опустела, раздался мелодичный перезвон — двери вагона с шипением закрылись и, ощутимо покачнувшись, поезд тронулся с места. Примостившись возле ближайшего поручня, Рин перевела дух. — Вроде пронесло…

— Теперь сама, — отпустив ее руку, слегка помятый юноша двинулся в другой конец вагона.

Ей что, идти за ним? Тяжело вздохнув, девушка пошла сквозь покачивающийся под перестук колес частокол людских тел. Шаг, еще один — аккуратное скольжение по дрожащему, качающемуся полу, поворот — качнув бёдрами, Рин ввинтилась между пожилой женщиной и парнем в здоровенных наушниках. Кажется, она даже расслышала то, что в них играло — классика. Наверное, Вивальди. На секунду девушка пожалела, что не захватила из дома свой плеер, ей пока еще не доводилось опробовать купленное второпях устройство — то тренировки, то учеба, то работа в лаборатории.

К тому моменту, как они добрались до конца вагона, поезд плавно затормозил на следующей станции — им удалось быстро прошмыгнуть в следующий вагон и снова пуститься в путь. Всю дорогу до торгового центра они сновали по вагонам, будто за ними гнались все спецслужбы города. Уже после схода на платформу изрядно намаявшаяся Рин едва не потеряла своего спутника из виду — тот сразу же ринулся к эскалатору на поверхность.

— Подожди, Алголь! Да стой же ты… — выбравшись на улицу, девушка догнала его и, тяжело дыша, остановилась. Ретранслятор, резко затормозив, обернулся и окатил ее ледяным взглядом — по коже побежали мурашки.

— На сегодня хватит.

Прозвучало унизительно, но Рин была рада это услышать — после такого марафона у неё жутко болели ноги, а на взмокшем теле наверняка была куча синяков от ударов локтями. Она грустно посмотрела на свои босоножки — аккуратная и красивая обувь, явно не предназначенная для этого забега, превратилась в бог знает что. Передохнув, девушка отряхнулась и расправила складочки на платье, поправила сумочку на плече — можно идти дальше.

— Так, теперь моя очередь, — заявила Рин и, собрав в кулак всю свою храбрость, уставилась на Алголя. — Дальше я тебя поведу. Нуу… ты же тут наверняка ничего не знаешь… и это мой выходной… хорошо?

Закрыв глаза, ретранслятор вздохнул — это можно было принять как согласие? Кивнув, девушка направилась к высившейся перед ними громаде торгового центра. — Спасибо, тогда мы идем в супермаркет! Помоги мне, пожалуйста, с покупками, я тут вчера список написала, но всё мне одной не взять…

Алголь взял аккуратную бумажку, испещренную ровным почерком — на каменном лице не дрогнул ни один мускул. — Тебе все это надо?

— Конечно. Порошок для стирки, щетки, губки в ванную, мыло, кондиционер… — принялась перечислять Рин, останавливаясь на светофоре. Конечно, самые деликатные предметы были в оставшейся у неё части списка, правда, ему об этом знать не полагалось. Но ретранслятор ее и не слушал — он шел вперед, безразлично сунув список в карман…

Оглушительный визг тормозов и глухой удар вернули ее к реальности. Кто-то из стоящих рядом вскрикнул, люди зашептались. На переходе, скрипнув шинами, застыл внушительных размеров внедорожник — на широкой решетке радиатора красовалась вмятина. А в нескольких метрах перед ним на асфальте лежал человек в черной одежде.

— Алголь!.. — Рин бросилась к слабо шевелившемуся ретранслятору. Из внедорожника, хлопнув дверью, выскочил коренастый мужичок откровенно бандитской внешности и, покрывая отборным матом всё сущее, двинулся к ним.

— Ты жив?.. Алголь!

Глава 4. Сила. Часть 8

— А… да, — ретранслятор мотнул головой, приходя в себя. Девушка, не замечая прочертивших щеки слезинок, помогла ему встать. — Слава богу… кости целы?

— Ну и куда ты прешь, козёл? — разъяренный водитель шёл прямо на них. Рин затрясло — только этого еще тут не хватало… Чуть не плача, она приобняла юношу. — Пошли, не слушай его, не обращай внимания… пойдём, пожалуйста!..

— Дебил, ты оглох что ли?.. — широкая ладонь, утыканная толстыми короткими пальцами, вцепилась в плечо ретранслятора. Алголь остановился — развернувшись на одних пятках, он оказался лицом к лицу с водителем. Рин зажмурилась, тело напряженно вздрогнуло — кажется, всё…

Некоторым людям для того, чтобы погасить агрессию, бывает достаточно одного взгляда. Такого, что человек, вознамерившийся силой доказывать свою правоту, ощущает себя на грани жизни и смерти, чувствует ее ледяное дыхание, смотрит ей в глаза. Рин лишь мимолетом успела увидеть лицо разъяренного мужчины — но увиденное её поразило. Смотревший в глаза ретранслятору водитель замер, будто окаменев — взгляд его дрожал, он силился что-то выдавить из глотки, но ничего связного не выходило. Взгляд Алголя пронзал до глубины души, до самых потаённых уголков сознания, где сидит животный страх смерти, заставляющий людей седеть на глазах, и бежать прочь, бросая всё на свете ради спасения собственной жизни.

— Пошли… — буркнул он, сбрасывая с плеча руку оцепеневшего мужчины. Кивнув, девушка повела его к пешеходной дорожке — позади осталась изумленная толпа, да тяжело осевший на землю водитель, вернувшийся с грани между жизнью и смертью.

— Ты точно в порядке?.. Ничего не сломано? Давай, я вызову скорую, или позвоню в институт. Вдруг у тебя что-то внутри…

— Не надо, — ретранслятор оправился, отряхивая пыльные штаны. Рин удивилась — на нем и правда даже царапины не было, если не считать надорванной рубашки да пары отлетевших с ворота пуговиц. Впрочем, так ему даже больше шло.

Они вошли в огромное, сплошь выстроенное из стекла, металла и бетона здание торгового центра — десять этажей магазинов и супермаркетов, из них три подземных, были наполнены людьми, шумом, запахами и музыкой. Целый мир, напомнивший ей о подземной громаде Института Ретрансляции. Из груди невольно вырвался восхищенный возглас. — Обалдеть…

Ретранслятор лишь хмыкнул — взгляд его заскользил по сотням лиц снующих вокруг людей. Крепко стиснув сумочку, девушка направилась к табло навигации — на импровизированной карте были отмечены все магазины и заведения, разместившиеся на десяти этажах.

— Так, сначала сюда… потом сюда, и вот тут… — поводив пальцем по экрану, она кивнула. — Всё, можно идти! Ты как?.. Точно все нормально?

Он безразлично дернул плечом и пошел в сторону эскалатора на подземный этаж. Рин вздохнула — упрямства ему было не занимать… Уже на ступенях, лениво ползущих вниз, она заметила взгляды окружающих, то и дело упирающиеся в её спутника — модно разодетые девушки, привыкшие стайками ходить по магазинам, о чем-то оживленно шептались и томно поглядывали в их сторону. Ей снова стало не по себе, на фоне ретранслятора она наверняка выглядела нелепо — руки сами потянулись поправлять платье и воротничок, девушка переступила с ноги на ногу. Вот тебе и выходной…

Наконец-то они спустились к этажу с ее первой целью — перед ней, гостеприимно распахнув громадные двери-ворота, раскинулся супермаркет с вполне подходящим для ретрансляторов названием «Млечный Путь». Улыбнувшись, она прошла внутрь. — Действуем по плану! Каждый возьмет по тележке, я пойду в левое крыло, ты — в правое, и набираем всё по списку. Ты ведь не потерял его?

Алголь с каменным лицом демонстративно извлек из кармана чуть помятую бумажку, испещренную её мелким ровным почерком — всё было на месте. Девушка кивнула и, вытянув из длинного ряда две тележки, катнула одну в его сторону. — Держи! Встретимся на кассе? Или нет, давай так — встретимся в отделе с фруктами через час. Если закончу раньше, подожду тебя там. Хорошо?

Одарив её напоследок пренебрежительно-холодным взглядом, он развернулся и пошел в один из длинных рядов — густые тёмные волосы, отросшие еще больше и теперь уже закрывавшие плечи, покачивались в такт шагам. Рин непроизвольно коснулась своей шевелюры — кстати, ей не мешало бы постричься.… Кивнув своим мыслям, она взялась за тележку. — Так, за дело.

За все годы, что приходилось жить на скудные сиротские пособия от государства, она привыкла довольствоваться малым. И оттого было непривычно сейчас брать то, что ей хотелось, а не то, что было критически необходимым. Привычка брала свое — глядя на очередной ценник, девушка прикидывала в уме, насколько можно растянуть очередной шампунь или мыло, что можно взять подешевле, а чего — побольше, чтобы получить хорошую скидку. Быстренько посчитав в телефоне выгоду от очередной покупки, она двинулась дальше. В голове то и дело билась упорная мысль — Рин, расслабься, теперь ты можешь себе это позволить.

Когда, проверив счет в терминале, она увидела свою зарплату за первый месяц работы в качестве сотрудницы института, на мгновение ей стало страшно — не ошиблись ли её новые работодатели с количеством нулей? Но потом Кира подтвердила ей — всё правильно, ошибки нет. И до сих пор пот прошибал при мысли о том, что теперь это будет нормой ее жизни. Сто восемьдесят, целых сто восемьдесят тысяч! В месяц! Прощай, тесная занюханная квартирка с вечно недовольной соседкой! Прощайте, годы нищеты и унижений! Здравствуй, новая жизнь!

Но Рин очень хорошо понимала, чего ей стоит эта новая жизнь. И если бы кто-то из бывших одноклассниц, симпатичных и весьма обеспеченных девчонок, позавидовал ей — она бы не пожелала им оказаться на своем месте. На её месте вообще лучше никому не быть.

Еще раз пробежавшись глазами по списку, она довольно отметила — всё готово! С чувством выполненного долга девушка чинно покатила заполненную тележку к яркой вывеске с виноградной гроздью и половинкой лимона — в запасе оставалось еще минут десять. Проходя мимо очередной витрины цепкий взгляд упал на целую полку со знакомыми герметичными упаковками — «пища Рин»!

— Сколько же их тут! — затормозив, девушка принялась разглядывать и перебирать мягкие прохладные пачки. — Груша, персик, дыня… клюква? Господи, тыква с помидором… это вообще можно есть? Ладно, возьму вот это, и это тоже…

Нагрузив в тележку с десяток упаковок, Рин продолжила свой путь — за поворотом уже был пункт её назначения. И около витрины с ароматными яблоками спокойно и с изрядной долей равнодушия во взгляде стоял ее спутник, охраняя заполненную покупками тележку. Неподалеку стояла молодая женщина и искоса поглядывала на ретранслятора.

— О, ты уже здесь! Я тоже только что закончила, — чуть смутившись, девушка рефлекторно поправила волосы и подошла к нему. — Всё по списку? Спасибо, теперь нам на…

— Ого, смотри! Это же Ринка-оборванка! — донесся откуда-то сзади до дрожи знакомый высокий голос.

Только не это.

Про себя помолившись всем богам и буддам, чтобы это оказалось лишь ее галлюцинацией, она обернулась в сторону говорящего. Увы, сказавший это человек был вполне реален. Возле одного из стеллажей стояли две её бывших одноклассницы — из тех самых, что умели выглядеть красиво и дорого, особо не задумываясь о затратах, — в сопровождении довольно симпатичного парня. Растерявшись, Рин по еще не до конца забытой привычке опустила взгляд и еле слышно пробормотала. — П-привет…

— Ты тут что забыла? Мы уже подумали, ты наконец-то уехала обратно к своим узкоглазым сородичам, — предчувствуя веселье, подключилась и вторая девушка, отработанным движением тряхнув волосами. — А ты все еще тут, вот же жуть!

— Это всё ты понакупила? — заметив полную тележку, первая подошла ближе. — Наверное, ограбила кого-то?

— Точно, с этими нищими сиротами-кровососами, живущими за наш счет, нужно поосторожнее — могут и кошелек вытащить!

Девушки довольно осклабились и засмеялись, радуясь удачной издевке. А она сгорала от обиды и стыда — ну почему именно сейчас, когда она в таком неприглядном виде, да еще и при Алголе?.. Ей было даже не столько обидно за себя, сколько за то, что подумает ретранслятор — с приходом в институт она мысленно распрощалась с прошлой жизнью, но та не спешила так быстро с ней расставаться и снова напоминала о себе. Самым мерзким и неприятным образом. А твари в человеческих личинах не унимались.

— Ну и вырядилась ты, шмотки в мусорке что ли нашла? Тут за углом есть секонд-хенд, для тебя самое то, если денег хватит. Или тебе добавить?

«Остановитесь… Остановите их кто-нибудь! Прекратите!»

— Ты так внезапно пропала, мы уж подумали, что тебя всё-таки нашел маньяк. Хотя на такое плоское страшилище даже конченые извращенцы не позарятся…

Девушка со скрипом стиснула челюсти, голова опустилась еще ниже. В уголках глаз задрожали обжигающие слезинки. «Заткнитесь!.. Хватит! Помогите мне, ну хоть кто-нибудь, пожалуйста!»

— Тебе не кажется, чем-то пропащим запахло? Ой, да это же от Ринки воняет! В вашем приюте все такие вонючие что ли? — и снова раздался отвратительный хохот, к которому теперь подключился и молодой человек.

«За что мне это?.. чем я провинилась перед этим миром? Тем, что родилась?.. Лучше бы мне тогда вообще исчезнуть!..»

Следующей порции издевательств не последовало — до сих пор стоявший в стороне ретранслятор, оставив свою тележку, подошел к побледневшей, как бумага, девушке. Тяжелая ладонь медленно опустилась на плечо. — Пошли отсюда.

Кротко кивнув, она развернулась к нему и стыдливо поплелась следом — взяв обе тележки, Алголь направился к кассам. Позади остались застывшие в недоумении осколки прошлой жизни — кажется, девушки силились понять, почему стоявший рядом с уродиной парень свободно заговорил с ней, да еще и увел куда-то.

Пока очередь к кассам медленно продвигалась, Рин старалась сделать всё, чтобы ретранслятор и другие люди не заметили ее слёз и придушенных всхлипов. Получалось плохо — по щекам то и дело скатывались горячие капельки, и она была готова сквозь землю провалиться, лишь бы никто не видел этого. Особенно он.

Алголь же деловито вытаскивал из тележек многочисленные покупки, словно не замечая её присутствия. Ни взгляда, ни пол-взгляда, ни единого слова — ничего. Девушка лишь медленно шла за ним, уперев глаза в испещренные трещинками и выбоинами плитки пола. Но в душе она была благодарна ему за это.

— Добрый день, у вас есть наша карточка? — машинально отбарабанила менеджер на кассе, безразлично глядя на огромную кучу покупок. Опомнившись, девушка быстро нашла карточку и протянула менеджеру. Потянулись долгие минуты интенсивной работы — счетчик пищал как заведенный, на экранчике кассы итоговая сумма росла с угрожающей быстротой.

— Доставку оформляем, или заберете с собой?

— Доставку, — опередив Рин, произнес ретранслятор. Менеджер еще раз провела карточкой по терминалу — адрес, номер счета и другие данные мгновенно ушли в систему. Поблагодарив за посещение, она вернула карту девушке.

Уже оказавшись за пределами супермаркета, Рин судорожно вздохнула — и надо же было так попасться. Именно тогда, когда она уже настроилась на новую жизнь, отбросив всё, что было в прошлом. С радостью забыв то, что забывать не следовало. Расслабившись и потеряв бдительность. Внутри всё снова сжалось в напряженный комок нервов, как когда-то, еще не так давно.… Каждый день она ходила в школу с ожиданием удара ножа в спину, пусть даже словесно. За эти годы она до совершенства отточила умение быть незаметной и не привлекать нежелательного внимания к себе, но раз за разом она терпела неудачу.

Легкий хлопок по спине, заставивший пошатнуться, привел девушку в чувство — ретранслятор стоял рядом и вопросительно смотрел на неё. — Куда дальше?

— В какой-нибудь салон… хочу подстричься, — вытерев щеки, она решилась посмотреть ему в лицо. — Извини… за это. За всё.

Никакого ответа — все такое же непроницаемое и бесстрастное лицо. Но на какое-то мгновение ей показалось, что тяжелый взгляд изменился — будто ретранслятор говорил ей «Я все понимаю. Так бывает». А может это просто она пыталась хоть как-то себя утешить. Как бы то ни было, она пошла дальше — где-то неподалеку точно был неплохой салон, если она правильно помнила схему торгового центра. Ноги сами понесли ее прочь, подальше отсюда — девушка машинально обогнула неторопливо дефилирующую возле витрин парочку и с легким шорохом сбежала вниз по эскалатору.

Немного побродив по этажу, наполненному благоуханием цветов и парфюмерии, они наткнулись на довольно респектабельный салон, обещающий, если верить рекламному постеру, все виды услуг от стрижки до массажа и обертываний. За толстыми стеклянными стенами, приглушающими льющуюся изнутри приятную музыку, работали стилисты и парикмахеры, а у одной из стен, опустив ноги в огромный аквариум с рыбками-докторами, сидели две девушки. Рыбки, облепившие их ноги, объедали отмершие кусочки кожи, вызывая приятное щекотание — и непроизвольные, забавно смотрящиеся улыбки. Торопливо посмотрев на свое отражение в стекле витрины, Рин пару раз провентилировала легкие и вошла внутрь.

— Добрый день! Чем могу?.. — тут же подлетела бойкая девушка-администратор и проводила её в один из залов. Рин глазела по сторонам, сбивчиво отвечая на сыплющиеся на неё вопросы — все вокруг было так интересно и необычно, пропитано странными запахами и наполнено странными звуками, что голова начинала кружиться. Стоило ли говорить, что прежде в салонах красоты она никогда не была, а посему об их интерьере не знала ровным счетом ничего. Тем не менее, Рин усадили в кресло, через пару секунд к ней подошла симпатичная женщина в аккуратном нежно-лиловом халате, источающая тонкий и невероятно притягательный аромат цветов. Мягкая теплая ладонь её легла на макушку и нежно погладила волосы. — И чем же мне помочь тебе, зайка?

— А… я… — девушка опешила, в душе возникло довольно интересное ощущение от множества перемешавшихся чувств — от интереса и стыда до негодования. Какая еще зайка?

В отражении зеркала перед ее креслом показался Алголь — парень стоял чуть поодаль, спокойно наблюдая за происходящим. Его присутствие подействовало на неё успокаивающе, и Рин заговорила: — Здрасьте… Я хочу подстричься, но еще не решила, как. Может, поменять что-то немножко… не знаю. Можете мне что-нибудь посоветовать? Ну… что подойдет мне…

— Хм, хм…

Женщина неторопливо обошла её, хмуря густые изогнутые брови, еще раз погрузила пальцы в ее шевелюру, взъерошила волосы, покрутила туда-сюда — и довольно кивнула. — Так, есть у меня пара идей. Волосы у тебя прямые, послушные, только вот запустила ты их немножко. Но это ничего.

Ловко достав с полки один из модных журналов, стилист отточенным движением открыла его и, неспешно полистав, нашла нужную страницу. — Смотри, как тебе такая? Классика, но смотреться будет обалденно. Особенно с длинными платьями. Или вот еще… и вот.

Предавшись мукам выбора, Рин погрузилась в доселе неведомый для неё мир моды и стиля. Наконец посленескольких минут метаний и консультаций с профессионалом, она остановилась на чем-то определенном. Кивнув, женщина быстро приготовила все необходимое и покатила девушку вместе с креслом к специальной мойке.

Приятный запах шампуня щекотал ноздри, а ощущение чьих-то теплых пальцев, ласково массирующих голову, сводило с ума — она лежала и бесстыдно улыбалась во весь рот, блаженно жмуря слезящиеся глаза.

— …ласковая, — донесся до неё сквозь журчание воды и шорох пены голос стилиста. — А ты, котик, с ней пришел? Присаживайся, поговорим пока немножко.

Видимо, эти слова были обращены к ретранслятору — приоткрыв глаза, она увидела, как Алголь сел на стоящий неподалеку диванчик для посетителей. Мысленно извинившись перед ним за необходимость ждать, Рин снова расслабилась и предалась переполнявшим ее ощущениям.

— Тебе тоже стрижку сделать? С такими волосами я много чего могу сотворить, — ловко работая пальцами, женщина посмотрела на её спутника и сощурилась, вглядываясь в его шевелюру.

— Нет.

— Жаль, конечно, — вздохнула она и, выключив воду, закутала волосы Рин в бархатистое полотенце. — Однолюб, раз к одному мастеру ходишь. Седину он тебе закрашивает великолепно.

Рин на секунду напряглась — она не могла видеть лица своего спутника, но в этот момент он посмотрел на стилиста так, будто та была очень серьезным и по-настоящему опасным противником. Что она имела ввиду?..

Тем временем её преображение уже началось — ловко орудуя ножницами, женщина крутилась вокруг неё, словно исполняла какой-то своеобразный танец. Это напомнило ей не так давно увиденный спарринг Алголя и ее тренера — захватывающий и невесомый, но опасный танец. То хищное совершенство движений, которым обладают только профессионалы своего дела — ничего лишнего, лишь отработанные, прекрасные и гармоничные движения. Как перетекания и изгибы человеческого тела, выточенного в мраморе античными скульпторами — верх совершенства человеческой мысли, помноженной на каждодневные упорные тренировки и усилия. То, что дается только со временем и трудом, да и то не каждому.

— …вот так, и сзади еще немножко уберем, — прищуриваясь в зеркало, женщина легонько наклонила голову Рин. — Ну как?

— Здорово… — посмотрев на себя в зеркало, она не узнала смотрящую на неё девушку. Те же глаза, тот же нос и губы… но что-то в ней изменилось до неузнаваемости! К щекам прилила кровь, рот растянулся в улыбке. А маленькие ножницы продолжили свою работу, шелестя и отсекая все лишнее. Наконец, спустя еще несколько минут, женщина отложила инструмент и с довольной улыбкой взялась за фен. Рин закрыла глаза, предвкушая конечный результат ёе работы.

— Ну, вот и готово, солнышко, — сняв длинный воротник, она чуть откатила кресло назад и ласково погладила ее голову. Рин открыла глаза — и не смогла сдержать удивленного возгласа. То, что раньше неряшливо и беспорядочно свисало с головы, теперь обрело чудесную форму и обрамление — аккуратная длинная челка, прикрывающие уши ровные пряди, каскадом спускающиеся почти до плеч, изумительные и чистые обводы… С одной стороны было похоже на каре, но с другой — совсем не то. Что-то свое, уникальное, что она не видела раньше ни у кого. Её собственная стрижка, которой она могла по праву гордиться.

— Я снаружи, — ретранслятор поднялся с дивана и, даже не удостоив её короткого взгляда, вышел из салона. Дернув плечиком, девушка повернулась к стилисту: — Спасибо вам! Это просто… ну… отпад!

— Не за что, дорогая, — она снова ласково потрепала Рин по голове и добавила: — Не переживай насчет своего парня, мужчины довольно странные создания. И удели еще минутку, расскажу, как правильно ухаживать за волосами. Они у тебя замечательные, такую красоту губить не следует…

Спустя несколько минут девушка, осененная грузом новых знаний и с карманами, ставшими легче на приличную сумму денег, вышла в уставленный клумбами и вазонами коридор. Ретранслятор сидел на ажурной скамеечке возле одной из клумб — тряхнув головкой, она направилась к нему: — Спасибо, что подождал! Ну, как тебе?

Встав единым текучим движением, он равнодушно посмотрел на неё — и снова ни одного слова. Тишина. Неужели так сложно просто взять и сказать свое мнение? Или ему до такой степени наплевать на неё и всё, что с ней связано? Значит, он её действительно так ненавидит? Он повернулся и пошел вдоль по коридору, скользя взглядом по случайным прохожим. Вот же… скорчив рожу за его спиной, Рин пошла следом: — Я еще не закончила! Мне еще нужно посмотреть одежду. Пошли?

Глава 4. Сила. Часть 9

От стоящей на столике чашки с чаем исходил приятный травяной аромат, щекотавший обонятельные рецепторы. Мозг мгновенно распознал запах — мелисса и нотки мяты. Осторожно взяв горячую чашку, Рин сделала маленький глоток — в ту же секунду чувствительный язык вспыхнул огнем, девушка тихо зашипела.

— Горячо…

Сидевший напротив неё Алголь безразлично смотрел в окно, держа на ладони чашку с кофе. Мерзким, удивительно противным кофе из кофе-машины, даже рядом не стоявшим с тем, что готовили баристы в турках на крошечной горелке из ароматных, только что смолотых зерен. Они бродили по всем этажам торгового центра не меньше трех часов, не пропуская ни одного магазина одежды, но когда среди череды бесконечных бутиков им встретился маленький магазинчик с изображением нескольких коричневых зерен, они не смогли пройти мимо. Внутри как раз проходила презентация — высокий седовласый бариста, размеренно вращая ручку мельнички, молол кофе, разливая по всему магазинчику чудесный терпкий аромат. А несколькими минутами позже они смогли насладиться не только запахом, но и вкусом чудесного напитка — горьковатый, но удивительно глубокий вкус расслаивался на языке, распадался на отдельные оттенки. Девушка начинала понимать тех, кто и дня не мог прожить без чашечки собственноручно сваренного кофе.

Несколько раз подув на горячую чашку, она посмотрела на своего спутника — Рин было немного стыдно перед ним за столь долгое и, наверное, непривычное времяпрепровождение. Он выглядел довольно утомленным и смотрел на мир глазами мертвой рыбы. Однако она чувствовала, что после всего этого ей стало легче — правы были те из ее одноклассниц, кто утверждал, будто хороший шопинг снимает любой стресс. А съеденный кусочек тортика закрепляет позитивный результат.

— Извини, если я утомила тебя всеми этими магазинами, — пальцы поглаживали край чашки, не находя себе покоя. — Ты ведь не обязан был ехать сюда со мной. А я… эх. Даже не знаю, как и сказать-то. Но почему ты молчишь?

Вместо ответа он прикрыл глаза, почти нетронутая чашка с кофе тихо опустилась на столешницу. В её сознании снова, как уже было в ночь ее неудачного побега из нового дома, стали формироваться чужие мысли, облекаться в слова и образы. Девушка замерла в легком испуге — прямо сейчас он был в её голове. Она чувствовала легкое, очень бережное прикосновение чужого разума. Это было намного тоньше любой визуализации, но и намного сложнее. Он говорил с ней своими мыслями, телепатически.

«Мне нет нужды что-то говорить. Ты делаешь то, что тебе необходимо, этого достаточно».

— Но разве нельзя просто поболтать? И вообще, как это у тебя так получается? — Рин выдавила из себя улыбку, попытавшись немного успокоиться. Подрагивающие пальцы поднесли к губам чашку с чаем — на этот раз температура была подходящей, расслабляющий напиток заиграл во рту травяными нотками.

«Не говори сама с собой, люди могут что-нибудь заподозрить и принять тебя за сумасшедшую. Раскрываться нам нельзя. Просто думай о том, что хочешь сказать мне. Мысли сильнее, чем может показаться на первый взгляд».

Рин кивнула. Ретранслятор в этом новом способе общения оказался куда разговорчивее, чем обычно. Может быть, так она сможет узнать о нем чуточку больше? А заодно и о том, что ждет ее впереди.

«У меня столько вопросов! Что меня ждет? Через что тебе пришлось пройти? Почему ты все время такой равнодушный? Знаешь, ты вообще-то страшновато выглядишь. Откуда взялась Эстер? Что вообще такое процит? Ты уже сражался с другими ретрансляторами?..»

«Остановись. Есть вещи, которые сейчас тебе знать не следует. То, что тебя действительно сейчас должно заботить больше всего — твои навыки и твое состояние. Тренируйся, учись, развивайся. И забудь уже про все эти шмотки — скоро они тебе будут не нужны. И еще — меньше думай о лишних и ненужных вещах».

Даже в этом мысленном диалоге он оставался холодным и довольно угрюмым. Словно злился на неё за что-то. Ну да, верно… Рин сдержанно улыбнулась и снова прижала к губам теплый край чашки.

Найти более ленивую, раздражающую и вечно мешающую девушку, чем она, было сложно. Любой бы разозлился. Больше не хотелось ничего посылать в его сторону, даже мысленно. Ведь в итоге она все равно была одна, даже встретив того, в ком на секунду ей привиделся такой же одинокий человек, как и она сама. Всего лишь иллюзия, самообман. Как очень хорошая визуализация.

Допив чай, она поднялась и пошла прочь от столика.

«Куда ты?»

Она обернулась к ретранслятору, тонкие брови нахмурились.

«В уборную. Хочешь и туда пойти со мной?»

Девушка торопливо отвернулась — наверняка Алголь сейчас испепеляет её на месте своим жутким взглядом. Ну и пусть. Пускай и он побесится немного. И все же…

Вернувшись к столику через несколько минут, она подхватила сумочку — ретранслятор уже ждал у выхода. Пора было идти дальше.

«И все же, ты точно в порядке? Ну, тебя сбила машина, любого нормального человека после такого увезли бы на скорой с парой сломанных ребер и серьезным кровотечением… ну, наверное…»

Они шли по заполненной людьми улице, усеянной ресторанчиками, питейными и сувенирными лавками. Рин с интересом разглядывала прилавки, заваленные разнообразными сувенирами и безделушками.

«Тело ретранслятора намного крепче. Клеточные оболочки усилены и прочнее человеческих вдвое. Фасции и сухожилия более эластичны и прочны, кости усилены углеродным и полимерным эластичным волокном. Вены и артерии выдерживают большее давление…»

«С ума сойти… поэтому ты говорил, что ты не человек? И что меня люди в институте тоже человеком не считают?»

Алголь на секунду замешкался и остановился, поводя носом — в воздухе действительно приятно пахло. Знакомый, теплый и притягательный запах.

«Нет. То, что тебе придется делать после метаморфозы, навсегда вычеркнет тебя из числа людей. То, чего люди совершать не должны. Они это знают. И ты должна знать. Этот запах…»

— Что?.. — невольно произнесла девушка, поворачиваясь к ретранслятору. Таким она его еще никогда не видела — глаза Алголя расширились, сам взгляд изменился — враждебность исчезла, сменившись неуловимым волнением. Он шумно вдыхал воздух, водя головой из стороны в сторону, как большой сторожевой пёс, почуявший приближающегося с его обедом хозяина. И ведь точно, за весь день он и крошки в рот не взял!

«Ты, наверное, проголодался, да?»

Он её не слушал — без раздумий шагнув вперед, парень рванулся в толпу и, ловко маневрируя между людьми, помчался на запах. Вздохнув, она пошла следом, и вскоре поняла, что же так привлекло ретранслятора.

За поворотом обнаружилась маленькая пекарня, окруженная небольшой группой людей, привлеченных волшебным запахом свежеиспеченного хлеба. На открытом прилавке стояли свежие, еще исходящие паром ароматные булочки, покрытые различной обсыпкой. Алголь обнаружился в первом ряду, возле витрины — выглядел он более чем непривычно. Подрагивающие крепкие руки замерли в паре сантиметров от пухленьких хрустящих булочек, напоминавших маленькие золотистые кусочки солнца.

— Что вам?.. — добродушная полнощекая женщина, стоявшая за прилавком, улыбнулась ему.

— Мне это! Три! Нет, пять! С собой! Пожалуйста!

— И мне две таких же! — к нему подскочила Рин, с трудом пробившаяся сквозь толпу, и протянула женщине крупную купюру: — С собой, пожалуйста!

— Хорошо, — улыбнувшись еще шире, женщина принялась выполнять заказ.

Запах сдобного теста заполнил нос — достав из пакета свежую, еще горячую булку, девушка впилась в хрустящую корочку. Получив свой заказ, они шли по улице и в тишине наслаждались удивительным вкусом обычного хлеба. Неторопливо доедая свою порцию, она искоса глазела на Алголя — он с упоением вонзал зубы в теплый хлебный мякиш, словно до этого голодал пару недель. Таким она его еще никогда не видела.

— Ты так любишь свежий хлеб? — осторожно поинтересовалась Рин, заискивающе улыбнувшись. Тот коротко кивнул. — Да. Свежий хлеб пахнет домом. И семьей. Это особая пища.

— Это точно.… Э?.. ээй! — она воскликнула, чуть не роняя пакет на землю, и ткнула пальцем в ничего не подозревающего ретранслятора: — Точно! Пища Алголя! Слышал? Теперь это называется — пища Алголя!

Смерив ее вернувшимся недобрым взглядом, он тяжело покачал головой. — Обратись завтра к врачу. У тебя в голове что-то серьезно повреждено. Может быть, это врожденное.

Фыркнув, девушка оттопырила средний палец вслед ушедшему вперед юноше и поспешила за ним. Они продолжали петлять по нешироким улочкам, все реже сталкиваясь с прохожими — кажется, широкие центральные улицы были довольно далеко отсюда. Рин мельком посмотрела на телефон — они промотались по городу весь день, и дело шло к вечеру.

— Слушай, может нам выйти к проспекту и позвонить, чтобы нас забрали… а? — она повернулась к юноше, но ее остановило смутное ощущение. До слуха донеслись чьи-то голоса, и от едва уловимых интонаций возникло очень нехорошее чувство. Она прислушалась — два мужских, один женский, где-то недалеко… в переулке. Рин напряглась — её интуиция чем дальше, тем более отчетливо била тревогу. Что-то случилось.

— Алголь, там что-то произошло! — она инстинктивно схватилась за его рукав и посмотрела на ретранслятора — на лице юноши играла жутковатая плотоядная гримаса. Расплывшийся в животном оскале рот напомнил о недавно съеденной пище. Хищное выражение зверя, почуявшего запах раненой жертвы.

Тем временем из переулка послышался сдавленный вскрик и звук удара, словно что-то мокрое и тяжелое шлепнулось на пол. Между лопаток прокатилась капелька пота, по всему телу начали расползаться ниточки холодного страха — это были уже не шутки. Но любопытство снова взяло верх над благоразумием, девушка прижалась к стене и тихо подошла к углу, осторожно заглядывая в переулок.

Два подозрительно выглядящих мужика, угрожая ножом, прижимали к стене молодую женщину. На вид ей было лет двадцать пять — она напомнила Майю, скромную девушку-оператора из её лаборатории. Аккуратное офисное платье симпатичной женщины было измято и испачкано, по ее милому личику текли, смывая тушь, крупные слезы. А подонки, вовсю наслаждаясь беспомощностью своей жертвы, забавлялись как могли, сыпя угрозами и едкими комментариями: — …вот же красивая, стерва… Парень есть?..

— А то нас тут целых два, мы тебя развлечем как надо, — глупо хихикнув, второй покрутил ножик между пальцев. Рин передернуло, она спряталась обратно. Мрази глумились над слабой женщиной, твердо зная, что она им ничего не сможет ответить, и упивались своей неожиданно свалившейся властью над человеческой жизнью. Ей было хорошо известно, каково это. В её душе закипал страшный гнев, перемешанный с морозящим душу страхом. Как ей помочь?.. Сама она ничего не сможет им ответить! И она, Рин, такая же беспомощная, что она может сделать?..

— Т-ты… помоги ей, пожалуйста… Алголь, я прошу тебя… — девушка стиснула кулачки, в уголках глаз задрожали слезы. — Ты же сильный… ты все можешь… спаси ее от этих ублюдков…

«Не собираюсь я никого спасать».

— Ч-что?.. — девушка опешила, вскидывая голову. — Ты же защитник своего народа!.. Ты же должен!..

«Я никому ничего не должен. Почему ты не можешь ей помочь? Ты же будущий ретранслятор».

— Д-да разве… разве я могу?.. — отворачивая голову от подошедшего к ней ретранслятора, она продолжала бормотать: — Я… я лишь девчонка! У меня нет силы!

«А если бы была? Если бы у тебя была сила, ты бы помогла ей?.. Ты спасла бы ее, будь у тебя сила?»

— Я…я не знаю… да блин, конечно!.. — на мгновение она посмотрела в лицо Алголя — он приблизился к ней почти вплотную, крепкая рука вцепилась в ее запястье. Сильные пальцы… сильная воля. Сильный взгляд. Он так и дышал силой. Той, которой ей всегда не хватало.

«Что же это за сила, которой тебе так не хватает? Ты же занимаешься спортом и боевыми искусствами»

— Но… это не то… — ей хотелось убежать, спрятаться от его взгляда, прямого и тяжелого как стальная плита, давящего на неё так сильно, что хотелось кричать.

«А что же такое сила? В чем она?»

Из переулка снова донесся женский вскрик и еще один глухой удар, на этот раз сопровождавшийся звуками разрывающейся одежды. Маленькая женская сумочка с жалобным звоном цепочки упала на усеянную окурками и битым стеклом землю.

«Думай быстрее. Они ограбят ее, изобьют до полусмерти, разорвут ее одежду и изнасилуют в этой подворотне. На твоих глазах, Рин. Ты никогда не смотрела в лицо женщине, которую насилуют, а ты знаешь, что могла бы это предотвратить, но ничего не сделала? Ты сможешь жить с этим? Какой такой силы тебе не хватает, чтобы остановить все это?»

— Хватит… хватит!.. — по ее щекам текли слезы, девушка инстинктивно зажимала уши дрожащими ладошками, но слова ретранслятора звучали в самой ее голове.

«Что это за сила такая, которой у тебя нет?»

— Сила дать отпор! Врезать, как следует! Сказать нет!.. — ее тонкий сдавленный голосок дрожал, как осиновый лист, но слова сами полились из неё. — Сопротивляться! Самой решать, что будет!.. Я, я не хочу так! Чтобы было так! Я хочу хоть что-то сделать с этим!..

«Для этого не нужна никакая сила, Рин. Вся сила, которую ты так хочешь — это готовность взять на себя ответственность за свою судьбу и судьбу других людей. И никому не позволять ей распоряжаться. Твоя сила — не в ньютонах и не в тонно-метрах. Она — в твоей решимости».

— Алголь… — девушка посмотрела в его пылающие воистину дьявольским огнем глаза — и замерла. В глубине их, среди голубоватых вспышек остаточных зарядов, она увидела саму себя, свое заплаканное и бледное лицо.

«Если в этом сила, которую ты так хочешь, то она у тебя уже есть. Готовность самой вершить свою судьбу — вот это и есть сила. Плевать, ретранслятор ты или нет. Поверь в то, что ты готова спасти человека».

Он еще сильнее стиснул ее хрупкое запястье, руку прострелила боль — Рин почувствовала, как же горячо кровь заструилась в венах. На мгновение, одно короткое мгновение, когда его слова громовым эхом звучали в голове, она поверила. Её сила… она есть. Не в руках, а в ее сознании — и это одно короткое мгновение уверенности в том, что она сильна, взорвало ее сознание словно бомба.

Разум затопило доселе невиданное чувство — уверенность, смелость, праведный гнев, негодование, ощущение собственной силы! Оно текло по венам, отдавалось эхом в ушах, заставляло ее пылать огнем. Её охватил жар, ладони сжались в твердые острые кулачки.

Кровь стучала в ушах боевыми барабанами, призывая к немедленному действию.

«Ты можешь. Ты знаешь, как. Никогда не сомневайся в своей силе. Иди и сделай это»

Пальцы ретранслятора разжались, отпуская девушку.

Ноги сами вынесли ее из-за угла прямо в переулок, Рин встала и, широко расставив руки, воскликнула: — Хватит!

Человеческое отродье, жадно шаря ладонью по дрожащему телу своей жертвы, остановилось — две пары глаз уперлись в неё. Женщина с тихим плачем сползла по стене на землю — слабые руки силились прикрыть разорванное на груди платье.

На искаженных похотью и ощущением собственной безнаказанности лицах возникли улыбки: — Опа, еще одна! Ну прям везет! Иди сюда, сучка! Ты подоспела к самому веселью!

Она бы изумилась, увидев себя со стороны в тот момент — глаза пылали яростью и гневом, платье развевалось, словно боевое знамя, и даже волосы приподнялись и распушились, словно их переполняла энергия. Сердце стучало как бешеное, по всему телу струилась колоссальная мощь, которая замерла в ожидании собственного выхода. Она просилась в бой, умоляла ее действовать. Судорожно вдохнув, Рин молнией метнулась вперед.

Тело двигалось само по себе, словно им руководила какая-то высшая воля. Плотно сжатый кулак метнулся к груди одного из грабителей — он разворачивался к ней, медленно занося руку для удара. На мгновение запястье прострелила легкая боль, но она была где-то далеко, так далеко, что даже не ощущалась. Кулак с влажным хрустом вонзился в солнечное сплетение, выбивая воздух из легких — от резкого удара человек пошатнулся, хватая ртом воздух словно выброшенная на берег рыба.

Что-то обожгло плечо — второй из ублюдков попытался ударить ее ножом, но промазал, лишь чиркнув рукой по плечу. Кажется, она вскрикнула, но тело продолжало двигаться — ноги сами скользнули вбок, легкий толчок пяткой, шаг — ее рука перехватила запястье врага. Удар… колено девушки врезалось в его живот, еще раз, еще… противник уже упал, выронив нож, но она не останавливалась — инстинктивно держа его руку, она раз за разом вонзала острый кулак в лицо, даже не замечая собственной боли.

— Вот тварь!.. — донеслось сзади, пришедший в себя первый грабитель подошел сзади и схватил ее под руки, стараясь оттащить от товарища, чье лицо превратилось с багрово-кровавую маску. Отчаянно сопротивляясь и брыкаясь, юркая девушка выскользнула из его хватки и болезненно пнула противника в колено. Второй удар ногой пришелся на лицо — откинувшись назад, он картинно упал на землю.

Добить… нужно добить это отребье, стереть с лица земли, чтобы и самой памяти от него не осталось, избавить род человеческий от позорного ублюдка, неизвестно когда и кем порожденного. Дрожащими руками она схватилась за его горло, большие пальцы уткнулись в гортань и крепко сжались. На мгновение она услышала шорох сзади, и в следующий миг кто-то выключил свет — мир перед глазами мигнул, потухая, и снова появился.

От удара по затылку она едва не свалилась на землю рядом со своим противником. Глубинный инстинкт подсказывал ей, что делать — перекатившись вбок, девушка вскочила на ноги и с безумным криком всем телом навалилась на все еще сжимавшего нож выродка. Они врезались в холодную бетонную стену, кто-то глухо ойкнул — два тела сползли вниз, руки ощутили что-то теплое и липкое.

Прикрытые багровой пеленой ярости глаза различили лежащий на земле окровавленный нож — неужели они успели ее поранить?.. — стиснув короткое лезвие, она с силой вонзила оружие в противника. Удар, еще, еще раз… ярость лилась из неё, багровыми каплями покрывая руки, лицо, стекая по коже.

— Всё, хватит, — где-то наверху послышался голос Алголя. Или это был Чуйков? Испытания закончились, можно было выходить из капсулы после тренировки?.. Руки снова задрожали, замерев в очередном замахе, девушка вздрогнула всем телом.

— Всё, Рин, остановись, — ретранслятор подошел к ней и оттащил к плачущей возле стены жертве — женщина, даже не успевшая понять, что произошло, растерянно смотрела на своих спасителей. Прислонившись спиной к стене, девушка выронила зазвеневший нож и посмотрела на свои окровавленные руки.

— …всё ты сделала нормально, — осматривая лежащих без сознания израненных грабителей, Алголь вытащил из кармана одного из них какое-то украшение и смятую пачку купюр — вот и все добро, отнятое у онемевшей от шока женщины. Подняв сумочку, он открыл ее и положил обратно добычу. Рядом лежал ее сотовый телефон — несколько секунд повертев его в руках, он подошел к женщине и сел напротив. Страшные тёмные глаза, наполненные демоническим сиянием, остановились напротив ее испуганного лица.

— Послушайте, это была операция спецназа полиции, — спокойно начал объяснять он, вкладывая сотовый в ладонь женщине: — Я прошу вас никому об этом не рассказывать, иначе их хозяева могут снова выйти на вас и начать угрожать вашей семье. Когда вы придете в себя, идите в аптеку на проспекте Победы двенадцать, купите все препараты по списку, он есть в вашем телефоне. После этого позвоните по номеру, который будет там же — это психолог, он вам поможет. И больше не думайте о том, что только вы такая одинокая. Вы красивая женщина, хотите найти своего мужчину — сделайте первый шаг. Иначе к вам будут лезть только похотливые твари, притянутые вашей красотой.

Рин сидела возле стены и дрожащим взглядом ощупывала поле боя. Капли крови на грязных плитах, два поверженных тела, испещренное багровыми кляксами новенькое платье… нож, лежащий возле её ноги. И ее дрожащие, словно от болезни Паркинсона, руки, испятнанные той же дрянью. Это всё она сделала?.. Это — то, что она хотела? Все еще не придя в себя, она повернула голову — женщина была цела и почти невредима, если не считать наполовину разодранного грязного платья и порванной туфли. Значит, все-таки удалось спасти. Ей. Самой.

— …подожди немного, сейчас введенный адреналин распадется, — Алголь присел рядом, приподнимая ее подбородок — его теплая рука легонько похлопала по щеке, повернула голову в разные стороны. — А вот тестостерон выйдет не скоро. Ты молодец.

Она опустила голову и содрогнулась всем телом, только сейчас почувствовав, что по щекам все это время текли горячие слезы.

Глава 5. Метаморфоза. Часть 1

Глава 5. Метаморфоза.

Всё прошло как страшный сон. Она смутно помнила свое возвращение домой, давящее ощущение в груди и бешено стучащее сердце, слова ретранслятора, и саму себя, беззвучно роняющую соленые капельки на дно пустой ванной. В глубокой, звенящей тишине. Но все это уже прошло, оставшись где-то там, в июне, посреди ночных гроз и жарких дней, на залитых солнцем улицах большого и беспощадного города.

— Рин? Ри-ин! — негромкий голос Киры, звавшей её, оторвал от размышлений. В координационном центре было немноголюдно — в такой поздний час дневная смена уже уступила место ночной, за мониторами работало всего несколько человек, не считая старшего офицера. Кира присела рядом: — Если устала, говори, увезу тебя домой.

— Я нормально, спасибо, — девушка отрицательно мотнула головой. Дернув плечом, майор обратила свой взгляд на монитор.

— Скоро уже начнется. Скажу сразу, тебе вряд ли понравится это.

— Ничего, я же сама напросилась, — девушка перевела взгляд на монитор. Изображение подрагивало, но можно было различить большое здание института — старый корпус Технологического Университета с пустыми, темными глазницами окон. Оцепленное полицией здание было освещено узкими лучами прожекторов, создавая жутковатое впечатление. За одним из бронетранспортеров оцепления показался большой белый трейлер со спутниковой антенной на крыше — представители Института Ретрансляции уже прибыли на место. Машина еще не остановилась, а к ней, прикрываясь рукой от моросящего дождя, уже спешил один из офицеров.

— А операцией руководят военные или кто?

— Нет, оперативная бригада военных дает вводные данные и рекомендации по тактике, ученые устанавливают ограничение на разрушения и потолок ранга, а ретранслятор сам принимает решение, каким образом ему действовать, — пояснила Кира, постукивая пальцем по столешнице. Рин коротко кивнула — на экране показался Алголь, одетый в какой-то странный костюм, она таких раньше не видела. Он был похож на её контактный комбинезон, но все элементы разительно отличались. К сожалению, помехи и качество изображения не давали ей рассмотреть его внимательнее — девушка еще не знала, что ретранслятор работал в оборудовании класса С.

— Начинается инструктаж по текущей ситуации, — Кира подобралась и обвела пальцем нескольких человек на мониторе, окруживших ретранслятора. — Руководитель операции от Министерства Внутренних Дел, плюс офицер Минобороны, оружейный техник…

Девушка кивала, пытаясь запомнить хоть что-нибудь из сказанного. А тем временем под усиливающимся дождем разворачивалась настоящая боевая операция, главную роль в которой отводили ретранслятору.

***

— …Двадцать пять-тридцать человек, все вооружены, в основном АК и пистолеты, есть гранаты, возможно и гранатометы тоже, — докладывал армейский офицер, морщась под усиливающимся, противным дождем. Холодные капли заливались за шиворот, лезли в глаза и рот, насквозь пропитывали добротное водостойкое обмундирование.

— Заложники на первом этаже и в подвале, мы насчитали шесть человек, но их разбили на несколько групп и переодели в военную форму — гады боятся снайперов, вот и выкручиваются, как могут. На тепловизоре, естественно, не отличишь, где кто, — кутаясь в плащ, мужчина с погонами майора полиции встал под навес. На небольшом штабном столике, приютившем внушительных размеров тактический планшет, открылся файл с изображением тепловизионной картинки. Не обращая на неё внимания, равно как и на промозглый дождь, начавший пробираться под ткань костюма, Алголь посмотрел на здание института.

— Вероятно, большую часть заложников держат в подвале. Дочку зампредседателя, скорее всего, держат там же — больно цель важная… — майор почесал мокрую щетину на подбородке. — Они потребовали выкуп и вертолет, ну в общем как всегда. По уговору через пятнадцать минут мы должны предоставить и транспорт, и деньги. Ситуация откровенно хреновая. Группа спецназа уже на крыше и ждет сигнала, снайперы тоже на позициях, хотя по такой погоде им будет непросто работать. И еще, я понимаю, это маловероятно, но — ни одного из заложников нам терять нельзя.

— Ну, потому мы вас и привлекли… нам нужны гарантии, — многозначительно кивнул военный, косясь на угрюмого парня в матово-черном костюме. На душе было нехорошо от одного взгляда на этого странного человека, безразлично стоящего под дождем в ожидании команды.

— Хорошо. Вводные получены, ограничение по разрушениям — уровень два, ограничение ранга — С, — один из операторов ввел данные на переносном терминале. Ограничитель был настроен, дело за малым… Алголь пристально посмотрел на сопровождающего его сотрудника института.

— Ранг В. Если вам нужны гарантии.

— Ранг С. Не больше, это последнее слово, — с нажимом повторил оператор — с этой позиции он отступать не собирался даже под страхом смерти. Ретранслятор перевел взгляд на руководителя операции — майор неуверенно поводил плечами.

— Отведите спецназ. Они могут нечаянно спугнуть.

Тот покосился на оператора — мужчина кивнул. Тяжело вздохнув, майор вытер с лица капли дождя. — Хорошо. По амуниции — все необходимое есть в грузовике, патроны, гранаты…

— Как зовут приоритетную цель? — перебил его Алголь. — Дочь заместителя председателя.

— Юля. Юлия Орлова.

Ретранслятор снял с заспинного поясного захвата небольшой предмет. В ладони он раскрылся с тихим металлическим шелестом, через мгновение юноша прижал к лицу серебристо-серую гладкую маску с небольшими клапанами и жуткими круглыми окулярами-глазами, на миг вспыхнувшими багровым светом. С тихим свистом маска зафиксировалась на креплениях костюма, прилегая к лицу.

— Обесточьте институт. Выключите все прожекторы, фары и фонари. Уличное освещение тоже, — продолжал ретранслятор, не сводя тяжелого взгляда с громады института. — Через десять минут включите энергию. И посылайте группу захвата с медиками. Дайте команду, когда будете готовы.

Нахмурив брови, полицейский чуть задумался — и припал к рации, отдавая распоряжения подчиненным. Институт и все окрестные районы погрузились во тьму, разрываемую лишь редкими вспышками молний. Затихли двигатели машин и бронетранспортеров, в радиоэфире воцарилась тишина. Даже дождь немного притих. Мир замер в ожидании.

— Мы готовы, — запустив наручный хронометр, майор перевел взгляд на замершего за темной тушей бронемашины ретранслятора. — Можете начинать.

Где-то под облаками громыхнуло так, что задрожали стекла в окнах соседних зданий, в одном из дворов истерично завизжали сигнализацией припаркованные машины. Глухо барабанили по толстой броне капли дождя, разбиваясь на сотни крохотных ручейков. Мрачная тень беззвучно направилась к зданию, невесомо ступая по пузырящимся лужам, наполненным темной, почти черной грязью. Время пошло.

***

Они начинали терять терпение — и без того нервозная обстановка усугубилась с прибытием к зданию какой-то новой здоровенной машины. Полицейские выключили огни, погасли слепящие прожекторы, словно руки, обшаривавшие каждый уголок аудитории сквозь закрытые жалюзи. В радиоэфире прозвучали слова главаря — всем приготовиться к захвату. Хорошо обученные и подготовленные боевики рассредоточились, кое-кто достал пистолеты и приготовился застрелить заложников в случае штурма. Они чутко вслушивались в шорохи ночи, разрываемой барабанной дробью капель и громовыми раскатами — гроза за окном усиливалась.

Тепловизионный и электромагнитный модули рисовали непростую картину — четырнадцать целей в одной аудитории, еще десять — коридор, еще восемь — подвал. Все подходы прикрыты, конфигурация и расположение отрядов — максимально закрытые, не подступиться. Радиообмен — через короткие промежутки. Спецназовцам пришлось бы непросто.

Проникнув внутрь, ретранслятор припал к одной из стен и задействовал еще несколько модулей — привычная тяжесть медленно наполняла голову, переводя тело в боевой режим. За его спиной на полу лежали двое — передовые наблюдатели так и не подали сигнал, даже не заметив его приближения. Адреналин усиленно побежал по венам, мышцы напряглись, готовясь к броску.

Тьма, заполонившая здание, сгущалась. Непроглядный черный туман наполнил аудиторию и коридор, повисая плотной стеной — не было видно ни очертаний предметов, ни людей, даже собственной вытянутой руки. Густая, давящая тьма и тишина. А через мгновение среди напряженной, нервозной тишины раздался оглушительный треск — выбитая вместе с петлями и куском косяка дверь влетела в кабинет, пригвождая к стене одного из боевиков. В ту же секунду кто-то сдавленно вскрикнул, донесся мерзкий влажный хруст.

Он метнулся внутрь со скоростью ветра сквозь мглу визуализации, первым же ударом вминая голову боевика в бетонную стену. Вокруг медленно, словно продираясь сквозь густой кисель, двигались люди, — кто-то подносил пистолет к голове одного из заложников, кто-то вскидывал автомат. Еще живые трупы пытались сопротивляться. Развернувшись, Алголь перехватил руку с пистолетом, наставленным на заложника — короткое движение, и вырванная из сустава рука обмякла, вторым ударом он раздробил шейные позвонки и метнул покрытое бронежилетом тело в следующего боевика.

Смерть не удерживали ни броня, ни навыки — среди клубов тьмы метался демон, снова и снова настигавший свои жертвы. Три перепуганных до смерти женщины прижались друг к другу и замерли — на них упало чье-то тело, прижав к полу. Люди кричали, щелкали затворами автоматы, но оружие не стреляло, словно сговорившись с самой смертью.

Вонзив в горло последнего боевика его же собственный нож, ретранслятор быстро уложил дергающееся в конвульсиях тело на пол — весь костюм был измазан в горячей крови. Из коридора уже слышался неясный шум. Рассеяв визуализацию, он бросился дальше — перед ним шла тьма, как предвестник страшного и неизбежного конца. За спиной остались одиннадцать человек, меньше чем за полминуты превращенные в бездыханные тела.

У лестницы стояли двое — на взводе, готовые в одно мгновение нажать на курок, за их спинами виднелись еще несколько человек. Нельзя было терять ни единой секунды. Мощный разбег, прыжок — оттолкнувшись обеими ногами в полете от стены, ретранслятор поправил траекторию и всем телом врезался в двух людей, слишком поздно начавших стрелять. С потолка посыпались бетон и штукатурка, воздух наполнялся запахом пороховой гари. По инерции улетая назад, два тела с раздавленными трахеями врезались в своих напарников — перевернувшись в рвущем жилы полете, Алголь прыгнул на грудь следующей жертве, вонзая тяжелые поликерамические подошвы в смявшийся нагрудник бронежилета. Человек даже не успел понять, как пришла смерть — сломанные ребра сразу разорвали сердце.

А он двигался дальше, перехватывая упершийся в него автомат очередного боевика. Затрещал затвор, переполненный жаром ствол заплевался раскаленными пулями — вся очередь ушла в броню еще одного боевика. Роковой промах стоил ему жизни — какая-то непреодолимая сила швырнула его на пол, тяжелая нога опустилась на поясницу, как раз под краем бронежилета, и размозжила мощные позвонки.

Под лестницей обнаружились еще два заложника, живые, но потерявшие разум от страха. Безжалостно добив последнего боевика — он не вынес ужаса и попытался сбежать, но не без помощи ретрансляции вылетел в окно, на холодный и твердый асфальт, — ретранслятор направился в подвал. Пошла третья минута штурма, крики и стрельбу наверняка слышали и уже приготовились к убийству заложника, его ключевой цели. Вытерев кровь с окуляров маски, Алголь ловко спрыгнул с лестницы вниз. Двое — за углом, еще двое — у входа в кабинет, четыре — внутри… и среди них — невысокий силуэт с отчаянно бьющимся сердцем, сигнатура пылала красным и коричневым цветами. Нашлась.

Тьма пришла за секунду, еще через мгновение два человека, тихо булькнув разорванным горлом, сползли по стене. Охранники у входа заметили его — автоматы медленно пошли вверх, нацеливаясь на почти черное, отливающее металлом тело. Еще один безумный, на пределе возможностей прыжок покрыл лишь половину расстояния — ретранслятор оттолкнулся от стены узкого коридора, метнувшись в сторону. Мимо прошли несколько пуль, вскользь касаясь руки и бока, — еще один толчок, перегрузка ударила по вестибулярному аппарату, но теперь цели были прямо перед ним. Сжатая ладонь, как нож, вошла в брюшину первого, модуль материализации аккуратно сформировал контур клинка — и рука вышла сзади, рассекая позвоночник. Продолжая описывать восходящую дугу, ладонь врезалась в лицо второго охранника.

Внутри кабинета царил полумрак, на стенах плясали жутковатые оранжево-красные тени, отбрасываемые двумя свечами. У дальней стены, отгороженной старыми партами, стояли четверо — трое боевиков и девочка, измученная и дрожащая, уставшая бояться и плакать. Он вошел внутрь.

— Стой! Я убью ее! — прижав к себе девчонку, один из боевиков — видимо, главный, — наставил на него пистолет: — Бросай оружие!

Вместо ответа ретранслятор показал ему раскрытые ладони — по пальцам стекала вязкая кровь, окропляя пыльный дощатый пол. Он медленно пошел вперед.

— Стоять, я сказал! Стреляйте!.. — снова воскликнул главарь, но время было упущено. Модуль материализации быстро сделал своё дело. Едва боевики прицелились, Алголь метнул длинные узкие ножи — тяжелый вольфрам вонзился в горло каждого, пронзив ткани до спинного мозга. Два парализованных тела, заливаясь исходящей толчками кровью, рухнули на пол. Чудовище пошло вперед, на маске торжествующе горели багровые глаза-окуляры.

— Стой! Ещё шаг, и я прострелю ей башку, моргнуть не успеешь, — холодное дуло уперлось в висок мелко дрожащей девчонки. — Хочешь увидеть ее мозги на стенах?

Девочка подняла умоляющий взгляд на ретранслятора — человек, стоящий перед ней, был страшнее любого из боевиков, но в нем она на мгновение увидела единственный шанс спастись. Жуткие круглые окуляры погасли и с тихим шорохом откинулись в стороны.

— Что ты за хрень такая?.. — с отвращением прошептал боевик. Настоящие, человеческие глаза убийцы были наполнены призрачным голубоватым сиянием и всполохами, от которых душа сжималась в холодный дрожащий комок.

— Юля, глаза закрой, — донеслось сквозь маску.

Девочка послушно зажмурилась.

— Ты… а… кхх… — человек, стиснувший в руке пистолет, силился нажать на курок, но с ним творилось что-то непредставимое. Он не мог отвести взгляда от лица замершего перед ним убийцы. Его глаза… они пожирали его, подавляли волю, сковывали. Рука дернулась и медленно, не слушаясь его, поползла вверх. Дуло уткнулось в подбородок. По щекам текли слезы, человек силился хоть что-нибудь сделать, отвратить гибель, вернуть контроль над собственным телом, но тщетно. Ему не оставили даже сознания. Само его существо возжелало смерти, порабощенное жуткими сияющими глазами. Из спертой глотки донесся последний, мучительно бессильный вопль.

Выстрел.

***

Положенные десять минут вот-вот должны были закончиться, майор торопливо отдавал приказы по рации. К оцеплению уже подъехали машины скорой помощи, в бронетранспортере также дежурил военный врач.

— Всё, включаем, — сверившись с часами, руководитель операции кивнул помощнику. Через несколько секунд один за другим зажглись прожекторы, над входом в здание зажглась старенькая мигающая лампочка.

— Кто-то идет, — один из военных указал на вход, руководитель сощурил глаза. Дверь, надсадно застонав проржавевшей пружиной, открылась — в проеме показался ретранслятор. На руках он нес дочь заместителя председателя правительства, цель номер один. Девочка, сжавшаяся в комочек, была укрыта какой-то одеждой. И не открывала глаз.

— Заберите девочку, быстро! Группа захвата, внутрь!

К ним побежали врачи, в здание рванулся спецназ, радиоэфир наполнился голосами и шумом. Но все было кончено. Кровавая жатва завершилась. Он подошел к врачам и осторожно уложил девочку на кушетку.

— Можешь открыть глаза.

Глава 5. Метаморфоза. Часть 2

С самого утра в лаборатории чувствовалось напряжение, непривычно молчаливый Чуйков ходил из конца в конец, заложив руки за спину. Сотрудники притихли, следя за ним, и переглядывались между собой. Тихо потрескивали блоки компьютеров, вплетаясь в писк электроники и поскрипывание отвертки в руках Кузнецова — инженер поправлял вышедший из строя на последнем тесте пневмонасос. Контактный костюм был готов к тестированию, и все ждали следующего этапа.

— Что-то мне нехорошо, — Рин поежилась в кресле.

— Да не бойся ты, костюм в норме, я уже три раза проверил, — махнул ей Владимир и, ругнувшись, выронил отвертку. Чуйков встал как вкопанный и окатил его холодным взглядом.

— Электроды все целые? Ничего не спёр?

— Нужны они мне больно, у меня на пальце золота больше… — заворчал тот, поднимая инструмент. Рин уже знала, о чем они говорили — в контактном костюме класса С вместо чипа использовались сорок четыре золотых электрода, входивших в корневые отростки спинного мозга между позвонков. Звучало жутко и болезненно, но по заверениям ученых, золотые проволочки были очень тонкими и практически не ощущались.Было странно слышать это от людей, никогда не надевавших контактный комбинезон.

В лабораторию вошла Кира, потрясая зажатой в руке бумажкой. — Есть, одобрили! Первый образец пришлют с минуты на минуту!

— Ну, наконец-то, — Чуйков облегченно выдохнул и промокнул лоб платочком. — А я уже тут весь на иголках.

Пока Чуйков разбирался с документом, Рин хмурилась и вопросительно смотрела на Киру. Но вскоре тайна разрешилась. По трубе пневмопочты с тихим шелестом спустилась большая колба с хорошо защищенным контейнером. Опечатанным и запломбированным.

— Такс, посмотрим, какое тут крепление, — достав из вмонтированного в стену отсека пневмопочты колбу, Чуйков извлек контейнер и осторожно поставил его на стол. Владимир тут же прикатил небольшую тележку со странным устройством и креплениями, напомнившими Рин захваты и пневмонасосы костюма. Все сотрудники собрались вокруг стола и безмолвно следили за пальцами руководителя — он сорвал печать и пломбы, аккуратно и неторопливо отвернул крышку контейнера.

Внутри был еще один, с мягкими прокладками-амортизаторами и прочным противоударным стеклом. А за стеклом покоилась в крепких серебристых захватах маленькая пробирка, больше похожая на запаянную трубку, наполненная насыщенно-зеленой субстанцией. Девушка поняла, что перед ней находилось, и почему пробирка была надежно запаяна.

— Веришь, нет, но содержимое этой трубки стоит порядка шести миллионов, в разы больше годовой зарплаты нас всех, вместе взятых, — Чуйков аккуратно приподнял контейнер и показал Рин. — Здесь всего два миллилитра процита. А тебе для метаморфозы понадобится порядка пяти-шести миллилитров.

— Уже скоро, да? — Рин взяла в руки контейнер с процитом и повертела его перед глазами. Пузырек инертного газа задрожал на кончике трубки, переходя с места на место. Изумрудно-зеленая жидкость совсем не походила на то, что стоило бы вводить человеку в кровь.

— Да, на этой неделе уже, максимум на следующей, смотря как себя будешь чувствовать и какие будут результаты тестов, — профессор забрал процит и бережно закрепил на устройстве, контейнер с негромким шипением ушел в недра тележки.

— У нас сейчас задача такая, довести тебя до пика формы, — скрестив на груди руки, Кира проследила за укатившим тележку Владимиром. — Добьемся максимальной мозговой активности и поймаем момент, тогда и нужно будет ввести процит.

— А что со мной будет после этого?

— Метаморфоза, — Чуйков тяжело оперся на стол и кивнул в сторону капсулы. — Давай внутрь, пора начинать, сегодня еще разгон и три теста контактного костюма, завтра начнем работать уже с комбинезоном С-класса, чип из тебя достанут. Спорю, он тебя здорово достал?

— Не то чтобы очень… — Рин почесала шею, уже привычно прикрыв пластинку подушечкой мизинца. За это время он стал частью ее тела, и она не горела желанием расставаться с кибернетической штуковиной. Ведь ему на смену должны были придти пронзающие спину электроды.

— Ладно, в любом случае его срок жизни уже завершается, так что на днях избавимся от него и дело с концом, — мужчина хлопнул по столу ладонью и уселся за свое рабочее место. — Что ждем? Вперед, за работу.

— Кира Юрьевна, это же больно, наверное, да? Ну, метаморфоза, — девушка посмотрела на сопровождавшую ее до капсулы женщину. Майор сжала губы, секунду подумав, и ответила. — Знаешь что, спроси у Алголя. Я не застала его метаморфозу. И понятия не имею, как все будет с тобой, технологии же не стоят на месте. В любом случае, тебе нужно это пережить.

Рин кивнула — для неё пережить и выжить теперь становились равнозначными понятиями.

***

Небо, затянутое бесконечными серыми облаками, навевало тоску. Она ехала домой, в извечной черной машине, по неизменно безлюдным улицам мертвого района. Зоны отчуждения, созданной для ретрансляторов. Тело привычно ныло и болело после тренировки, голова была переполнена массой новой информации — уроки не прекращались ни на день и выматывали девушку. Но в этом был свой плюс — сейчас она могла просто сидеть, ни о чем не думая, и слепо смотреть в окно.

Она за это время научилась расслабляться и освобождать разум от назойливых мыслей — минуты покоя выдавались нечасто. Мерно покачивающийся автомобиль убаюкивал, глаза начали слипаться. Всеми мыслями Рин уже была в постели. Сладко зевнув, она снова уставилась на пустынную улицу. Или не пустынную.

Навстречу шла знакомая фигура в сером — быстро проехав мимо, они оставили ее позади.

— Мы можем остановиться? — окончательно сбрасывая сонливость, девушка встрепенулась и закинула на плечо маленькую сумку с тетрадями. — Я дальше сама дойду, тут уже близко. Пройдусь немного…

— Как скажешь, — знакомый черноволосый водитель затормозил у обочины и высадил девушку. Она проводила взглядом умчавшуюся в сторону города машину и пошла следом — впереди маячила фигура Эстер, еще не успевшей уйти слишком далеко от дома. Рин поправила сумку и, пару раз глубоко вдохнув, побежала.

— Эээй! Стой!

— Рин?.. — соседка оглянулась, любопытные серые глаза уперлись в затормозившую девушку.

— Привет, ты куда собралась? — она поозиралась по сторонам в поисках свидетелей — не дай бог кто-нибудь увидит эту чудачку. Но в гетто для ретрансляторов никого не было.

— Туда, — Эстер ткнула пальцем в сторону города. — Я видела по телевизору, там здорово. Тоже хочу посмотреть. Пошли со мной?

— Оххх… Эстер, тебе пока нельзя туда, там люди… не поймут, приставать начнут… — она живо представила, какой интерес вызовет у окружающих появление одетой в серый комбинезон красавицы с дивным цветом волос. Интуиция кричала — её нужно вернуть, пока не случилось худого.

— Давай так… — она уверенно хлопнула девушку по плечу и повернула обратно. — Мы с тобой обязательно сходим вместе в город, пройдемся по магазинам, посидим где-нибудь, но не сейчас, хорошо? Уже поздно, времени много… Алголь дома?

— Скоро будет.

— Ну вот, он волнуется наверняка, потеряет тебя… пошли? — взяв ее за руку, Рин потянула соседку в сторону дома. Та, неуверенно кивнув, поплелась следом.

Через полчаса неспешной прогулки они уже стояли у порога квартиры ретранслятора — Эстер, шмыгая носом, ковырялась с замком — капризный механизм открылся с четвертого раза.

— Давай я чай пока поставлю, — по-хозяйски скидывая обувь и раздеваясь, Рин прошла на кухню. К ее удивлению, все вокруг блестело чистотой и ухоженностью — Эстер всерьез говорила про каждодневную уборку. Вскоре и она пришла на помощь — стол быстро наполнился посудой, нехитрыми закусками и пиццей, спешно разогретой в микроволновке. Но едва они приступили к трапезе, домой вернулся хозяин.

— А… привет, — чуть смутившись, Рин кивнула ретранслятору. Алголь молча перевел взгляд с неё на Эстер — та снова шмыгнула и звонко чихнула.

— Будь здорова, — девушка отложила кружку с чаем. — Мы можем поговорить? Ну… про процит. Мне сегодня сказали, уже скоро. Ну, эта… метаморфоза.

— Чуть позже.

Они молча ждали, пока он долго и с наслаждением пил — утолив жажду, ретранслятор ушел в ванную. Донесся звук включившегося душа и шорохи одежды.

— Ты в порядке?.. — девушка присмотрелась к соседке. Её лицо порозовело, девушка выглядела сонной и уставшей, словно не Рин, а она весь день проторчала в институте.

— Всё хорошо… я пойду, посплю немного, — даже не притронувшись к еде, Эстер поднялась и, покачивая волосами, удалилась в спальню.

Когда Алголь вышел из ванной, обеденный стол уже был прибран, посуда помыта — лишь одинокая кружка с чаем стояла перед ним, как приглашение к беседе. Рин, настойчиво ковырявшая пальцем столешницу, встрепенулась.

— Спасибо, — он отложил полотенце и сел за стол. Знакомая, так и не зашитая с выходного, черная рубашка намокла и прилипла к пышущему жаром телу.

— Не за что… — кивнула она и сразу перешла к делу. — Мне сказали, что уже скоро начнут вводить процит. Сегодня первую дозу прислали. Я помню, там что-то связано с первым введением, метаморфозой… что это вообще такое?

— Адаптация организма к чужеродному веществу, — Алголь отпил еле теплый чай. — Попытка приспособиться.

— Там что-то еще про костюм было…

— Контактный комбинезон класса С. Мощности чипа будет недостаточно для замера параметров. Теперь будешь работать только в нем. Прямое подключение к спинному мозгу, можно снимать все параметры работы организма.

— Ого… — Рин почесала висок и поправила волосы. — Это больно? Ну, когда электроды в спину входят. Мне такое еще ни разу не делали… боюсь немного.

— Больно, — кивнул ретранслятор. — Первое время — очень. Потом привыкнешь и перестанешь обращать внимание.

— Ну, спасибо, блин, утешил… — она тяжело вздохнула. — Видимо, про метаморфозу и спрашивать не нужно…

— Нужно. Это точка невозврата. Когда тебе введут процит, пути назад больше не будет. Или твой организм примет его, или ты умрешь.

— И такое бывает?

— Я пережил. Процит — яд, он разъедает клетки и отравляет организм человека. Но не ретранслятора.

На мгновение она снова вспомнила его слова — «я не человек». Так вот почему…

— А это вообще… тяжело? Ну, метаморфоза, — Рин стало неуютно, она заёрзала на стуле. В душе снова поселились нехорошие подозрения.

— Кровотечение, лихорадка, рвота. Может, отмирание части клеток. В самом лучшем случае, — он говорил об этом так буднично, словно обсуждал с ней вчерашний скучный фильм, а не вопрос жизни и смерти. В животе расползлись ниточки холода.

— А что тогда в худшем?..

— А в худшем ты сразу начнешь ретранслировать, — его холодные, подернутые голубоватыми всполохами разрядов глаза уставились на девушку.

— А что в этом такого плохого? — Рин смущенно отвела взгляд. Разве это — не то, чего от неё добиваются? Поскорее начать ретранслировать, делать все эти штуки, которыми владел Алголь. Юноша, опустошив кружку с чаем, хмыкнул.

— Ты не умеешь контролировать это. Спроси у них, как погиб первый ретранслятор.

Повисла неприятная, напряженная тишина. Кажется, больше из него ничего не вытянуть — да и сказанного было более чем достаточно. Большего знать уже не хотелось.

— А… ладно, спасибо. Я пойду тогда, завтра рано вставать, — она встала и прошла в коридор, торопливо надевая обувь. Щелкнул замок, дверь бесшумно отворилась — девушка уже ступила за порог, когда за спиной снова раздался глубокий голос.

— Рин, присмотри за Эстер, пока меня не будет, — широкая ладонь легла на вздрогнувшее худенькое плечо. — Пожалуйста.

Обернувшись, девушка снова посмотрела на него — и кивнула. На губах её заиграла легкая улыбка.

***

— Ответьте на мой вопрос, только, пожалуйста, не надо сразу посылать меня к кому-нибудь другому, — Рин решительно взяла в осаду Чуйкова — опешивший ученый замер в кресле и непонимающе заморгал. — Я не хочу бегать по всему институту и искать кого-то, кто скажет правду. Пожалуйста, Петр Иванович.

— Вы не перестаете удивлять старика, юная леди, — он вытер морщинистый лоб, расплывшись в неловкой улыбке. — Хорошо, и в чем вопрос?

— Вы ведь знаете что-нибудь про первого ретранслятора?

— Ну, положим, знаю.

— Можете мне сказать, как он умер? От чего… — Рин, потупив взгляд, покраснела. Идиотский вопрос, как ни погляди. Старик тяжело вздохнул. Стараясь не замечать уставившихся на неё коллег, девушка настойчиво смотрела на него и ждала ответа.

— Мда, на меня, значит, свалил, вот же паршивец, — пробормотал он и снял очки. — Давненько это было. Лет пятнадцать назад, или даже больше. Я тогда был младшим специалистом в группе с Громовым и Шварцфельдом, занимались постулированием новой науки, изучали ретрансляцию. Интересное время, что ни день — то открытия… я тогда не мог дождаться нового дня, почти не спал — так рвался на работу. Это было время великого.

— Ближе к делу, профессор, — подал голос Кузнецов. Отчего-то хмурый, с перепачканным лицом, он стоял возле капсулы, скрестив руки, и строго смотрел на них. Рин поежилась.

— А ты не торопи, Володя. Такие вещи вспоминать нелегко, — Чуйков на секунду замолчал и почесал нос. — Короче, работали мы, не покладая рук, по шестнадцать часов в день. И Альфа — с нами. Каждый день с ним отрабатывали то жидкостное дыхание, то влияние процита, то выводили законы ретрансляции… Ну и короче напоролись мы на проблему, когда проводили тесты на пиковые нагрузки. Ну, Альфа начинал ретранслировать, на полную, а мы пытались установить потолок, максимум, на что он был способен.

— Тогда еще не открыли излучение ретрансляторов, — негромко добавил доктор Штерн. Чуйков кивнул: — Еще не открыли. А все эти тесты у нас шли в лаборатории, под Воронежем. Место уединенное, спокойное… полигон рядом. И на полигоне — зона испытаний для ретранслятора, наспех построили. Короче, Альфа выходит на пиковую мощность — мы смотрим по приборам и сравниваем — в прошлый раз выше была. Громов сказал, может из-за того, что процит давно вводили, надо по новой ввести. Ввели свежую порцию… Альфа и так на тот момент приболел, а после заправки совсем сам не свой стал.

— В смысле? Он с ума сошел? — Рин, с любопытством и напряжением следившая за рассказом, вздрогнула от поползших по телу мурашек.

— Нее, не то, — помотал головой Чуйков. — Показатели как взбесились, выход энергии вырос, причем резко, хаотично. Сердцебиение, энцефалограмма, проводимость — всё изменилось. А Шварцфельд говорит, давай дальше, запускай тест… и Громов согласился. Альфа начал ретранслировать. Ну и тут смотрим, что-то не то. Энергия вышла за контролируемую зону, расплавился контур катушки, датчики сгорели. Смотрим в окно — вся испытательная зона светится, будто кто прожекторы включил, а в центре — Альфа, корчится от боли… До сих пор в ушах его крик стоит. И до конца жизни будет.

Голос старика дрогнул, он стиснул охваченные мелкой дрожью пальцы и продолжил. — А потом что-то случилось, никто так и не понял, что. С небом и землей творилось что-то неладное, все горело, даже камни. Энергия пошла изнутри, что ли… Альфа загорелся, и вся лаборатория вместе с ним. Заживо сгорал. А мы сидели, смотрели… и ничего не могли сделать. Ни-че-го.

В лаборатории повисла тишина. Рин с ужасом представляла себе эту картину, и раз за разом вспоминала смерть матери. Перед глазами стояла стена огня и тени, мечущиеся по склону холма, словно черти, пляшущие в дьявольском хороводе.

— А на следующий день, когда все удалось потушить, нашли только расплавленные вольфрамовые вставки с костюма и горку пепла. Мы потом назвали это пожаром процита, — Чуйков закрыл глаза и помассировал виски, пытаясь расслабиться.

— А с этим пожаром совсем ничего поделать нельзя было? — выждав несколько секунд, сдавленно прошептала Рин. Чуйков, не открывая глаз, помотал головой. — А что тут поделаешь… Через четыре года еще один ретранслятор сгорел в Ирландии. Тоже пожар процита. Прямо во время летных испытаний, на глазах у всех, в небе. Ни взрыва, ничего — полыхнул как белый фосфор и рухнул вниз. Упал, правда, в реку, потом тело выловили, изучили. За полторы минуты пока он падал, выгорели все мягкие ткани, вместе с костюмом.

— Так и не выяснили, из-за чего? — теребя щетину, спросил Кузнецов. Густые брови его хмурились, нависая над глазами как два козырька.

— Да черт его знает, что и отчего у них там происходит. Горят, и всё. То ли от перенапряжения, то ли от усталости, то ли просто не могут контролировать такую энергию, — раздраженно ответил он и встал с надсадно скрипнувшего кресла. — Всё, хватит ворошить прошлое. Мы тогда ничего не знали. Сейчас другое время. Кстати о времени, Рин, давай-ка в капсулу. У нас куча работы сегодня…

— Хорошо, — девушка послушно направилась к капсуле. Ученый проводил ее взглядом — дверь беззвучно закрылась, слившись с матово-белой облицовкой.

— И все-таки, профессор, что там было-то? — сохранявшая молчание все это время, взволнованная Кира Вайнер подошла к ученому. Тот нервно жевал губу, пальцы упорно барабанили по столешнице.

— Есть вещи, которые нам пока знать не положено, Кирочка Юрьевна, — глухо пробормотал старик.

Глава 5. Метаморфоза. Часть 3

Тем же вечером в медицинском крыле ей удалили чип — нейрохирург, минут десять пощупав шею и затылок, натянул стерильные белые перчатки и отточенным, натренированным движением пинцета аккуратно выдернул крошечную схемку из тела. Ранка тут же наполнилась кровью, противной струйкой побежавшей за шиворот. Обработав ранку и заклеив её специальным материалом, врач хлопнул Рин по плечу и с довольной ухмылкой вручил пробирку с чипом: — Держи, сувенир на память будет.

Она шла по коридору, одной рукой придерживая саднящую ранку на шее, и болтала чип в пробирке — покрытый розоватой пленкой, он словно маленький напуганный паучок, нелепо прилипал то к одной стенке, то к другой.

— Какой маленький…

Она зашла в лифт и нажала на нужный этаж — кабинка бесшумно заскользила вверх. Через пару мгновений донесся тревожный перезвон сирены — тревога второго уровня, как ей уже рассказала Кира. Где-то в толще породы с приглушенным гулом зарокотал вылетающий на новое задание ретранслятор. Вздохнув, Рин убрала пробирку в карман.

***

За дверью послышался приглушенный звук звонка — сжимая в руках пакет с выданными ей болеутоляющими, витаминами и заботливо купленным тортиком, Рин с улыбкой дожидалась, пока Эстер откроет. Но та отчего-то не торопилась — вот зашелестела вертушка замка, тихо и медленно защелкали ригели, выходя из пазов. Наконец, дверь медленно открылась.

— Эй, привет!

Стараясь поменьше вертеть заклеенной шеей, Рин открыла дверь и уже занесла ногу, чтобы войти. Её встретил рассеянный, воспаленный взгляд Эстер — тяжело дыша, красная как рак девушка с трудом опиралась на косяк и шевелила губами: — П-привет…

— Ты чего это… — нахмурившись, она вошла внутрь и дотронулась до лба соседки: — Да ты же вся горишь…

— Я… не знаю… — та тяжело осела на пол, обнимая дрожащие от озноба плечи: — Помоги… пожалуйста, помоги…

— Ох ё…

Она застыла как вкопанная — все боли и усталость мгновенно испарились, тело сковал страх. Всё было серьезно, никаких шуток. Её подруга, единственная, — та, за кого она держала ответ, медленно сползала, охваченная тяжелой лихорадкой. Её сухое тяжелое дыхание эхом отдавалось в голове.

Рин растерянно уставилась на неё — и что же делать-то? Почему сейчас? И где Алголь?

Уехал. Верно, ушёл, задание, несколько дней! Вот чёрт, почему именно сейчас? Скорая, нужно вызвать скорую!

Девушка вцепилась в трубку телефона и принялась искать номер, но снова замерла.

Если она сейчас вызовет скорую, все узнают про Эстер. Её телефон прослушивался, наверняка. Они заберут её, засунут в какую-нибудь лабораторию, и один бог знает, чем это кончится. Она очень хорошо помнила мысленный посыл Алголя. Нельзя, чтобы кто-то узнал про Эстер. Значит…

— Справляйся сама, да… — прошептала Рин и горько усмехнулась.

Снова одна. Никто не поможет, некого просить о помощи. И в этот раз ей нужно нести ответственность не за себя, а за жизнь другого человека.

Ей стало холодно, невесть откуда взявшийся мороз пробрал до костей. Она стиснула зубы.

— Вот что… давай помогу, вставай… — бросив пакет, она подставила Эстер плечо и помогла ей встать. Они прошли в комнату, где Рин застала её появление — или, может, рождение? С той ночи она здесь не появлялась. Но всё было так же — большая кровать, шкаф, столик, всё стояло на своих местах.

Она помогла девушке лечь — её буквально трясло от озноба, всё тело горело, лицо было покрыто крупными каплями пота. Чем дальше, тем больше Рин охватывал страх, медленно переходящий в панику.

— Держись… пожалуйста, просто продержись… я сейчас, я на минутку всего, — заламывая руки, Рин вскочила и понеслась в ванную. Она лихорадочно перебирала в голове все варианты действий, — всё, что могла сделать — и ничего путного не находилось. Хоть плачь… но нельзя.

Ураганом пролетев по шкафам и полкам, она нашла какую-то тряпку и сунула её под ледяную воду. Мысленно Рин перебирала содержимое своих шкафов — никаких лекарств, более-менее пригодных сейчас, она не припоминала. Может, у Алголя что-то есть?

Сжимая в заледеневшей руке тряпку, девушка вбежала в кухню — в штатной аптечке обнаружились лишь бинты и болеутоляющее — не вскрытая пачка, — да пара упаковок странных незнакомых таблеток. И градусник.

Она сгребла все содержимое и ринулась в спальню.

— Шшшш… всё, я тут… — мокрая ладонь легла на горячий лоб девушки, тонкие холодные струйки от тряпки потекли по её лицу, как слёзы, скользя по щекам. Рин достала градусник: — Так, режим… орально. Включить… вот, держи.

Эстер послушно закрыла рот, пара секунд — градусник пискнул.

— Сорок и три!.. — девушка звонко хлопнула себя по лбу. На ее глазах билась в лихорадке единственная подруга, а она даже не знала, чем можно облегчить ее страдания. Она не знала, как спасти Эстер. Но и бездействовать не могла.

— Солнышко, подожди ещё минутку, сейчас станет легче, я придумаю что-нибудь… я придумаю…

— Рин… — та приоткрыла глаза, её горячие пальцы нащупали руку подруги и крепко стиснули, как последнюю соломинку. К глазам подступили слёзы.

— Я придумаю.

Напрочь забыв о своей боли, накрепко угнездившейся в шее, Рин снова бежала, по лестнице — вниз, прямо, снова вниз. Ключ, замок — два поворота, на кухню… Она выгребала из шкафов всё, что могло пригодиться — пара порошков, витамины и обезболивающие, бинт… Скидывая всё в пакет, девушка торопливо искала в телефоне номер единственного человека, которому могла довериться.

Вызов, гудки.

— Да… — с другого конца донёсся бесконечно сонный и недовольный голос.

— Кира Юрьевна! Это Рин! Пожалуйста, помогите мне! — затараторила она.

— Рин?.. Что случилось, ты где? — сонливость в голосе как рукой сняло, сквозь шелест помех донесся странный шум и грохот. Кажется, Кира вскочила и уронила что-то.

— Я дома, я в порядке, Кира Юрьевна. У меня есть подруга, ей плохо, она заболела… я не знаю, как её лечить, Кира Юрьевна!

— Так вызови скорую…

— Нельзя, поймите! Просто… просто нельзя! Пожалуйста… — её голос задрожал, на глаза навернулись слезы: — Пожалуйста, скажите мне, что делать…

— Так, хорошо… — помешкав пару секунд, Кира хмыкнула и начала говорить. — Давай сперва успокойся и объясни, что с ней.

— Она, ну… у неё температура, всю трясет, я не знаю, лихорадка…

— Сколько температура?

— Сорок и три…

Кира выразительно и затейливо выругалась.

— Значит так… прежде всего тебе нужно сбить температуру. Аспирин есть? Анальгин?

Рин порылась в пакете.

— Ничего такого… но я положила на лоб холодную тряпку…

— Это хорошо, но мало… найди спирт, или водку, должно быть в аптечке, маленький пузырёк. Нашла? Хорошо, её нужно обтереть спиртом, всё тело.

Кивнув, Рин побежала наверх. Слова и голос Киры действовали ободряюще, она немного успокоилась и начала действовать. Сердце стучало как бешеное, она летела через ступеньки, едва не запинаясь. Наконец, торопливо скинув обувь в коридоре, ворвалась в комнату. — Подождите минутку, я сейчас всё сделаю…

Отложив трубку, она сняла тряпку со лба Эстер — ткань была сухой и тёплой. С тихим треском крышка бутылочки поддалась её усилиям, нос защекотал запах спирта — тряпочка мгновенно напиталась жидкостью.

— Сейчас станет легче, сейчас… — Рин стянула с подруги одеяло и тщательно обтерла ей лицо и шею. Немного повозившись с запорными устройствами комбинезона, она открыла центральный шов и стянула с неё мешковатую намокшую ткань. Всё тело девушки подрагивало, напряженные руки сводило судорогой. Еще раз смочив ткань, Рин принялась за дело.

Эстер вздрагивала от любого прикосновения, кожу морщило, заставляя каждый волосок вставать дыбом. То и дело судорога сводила ногу или руку, заставляя девушку испуганно отдергивать тряпку.

— Закончила? Хорошо, — Кира продолжала наставлять её. — Теперь проверь температуру. Сколько?

— Тридцать семь и девять! — девушка облегченно улыбнулась. — Помогло, Кира Юрьевна! Спасибо!

— Подожди ты радоваться, рано ещё, — поправила её женщина, но по голосу чувствовалось, что и она улыбается. — Мы одержали тактическую победу, и чтобы не проиграть, нужно укрепить позиции и подтянуть тылы.

— Эээ… я не поняла…

— Короче, это ещё не конец, — пояснила она. — Теперь так. Укрой её тонким одеялом, чтобы под ним не было жарко. Ей нужно питьё, побольше. У вас там есть клюква, или брусника? Смородина? Хоть что-то?

Прижав трубку к уху, девушка бросилась на кухню и залезла в холодильник — быстрый обзор содержимого не дал обнадеживающих результатов.

— Тут какие-то брикеты… — Рин присмотрелась к замороженным кубикам. — Прессованный сок? Фу…

— Плевать, топи его в микроволновке, — настойчиво советовала Кира. — Тебе сейчас надо восполнить недостаток воды в теле, у неё наверняка сильное обезвоживание. Пусть пьёт хоть воду, лишь бы много.

— Хорошо, — закинув пару брикетов в большую кружку, Рин в максимально неудобной позе прижимала трубку к плечу. Микроволновка пискнула и загудела, наполняя кухню правдоподобным запахом каких-то ягод.

— Так, смотри не вскипяти там! — тут же отозвалась женщина и продолжила. — Возьми бумажку и запиши названия лекарств, в аптеку сейчас побежишь…

Рин безропотно кивнула и бросилась за листочком.

***

Эстер, наконец, уснула — после повторного обтирания и ударной дозы таблеток температура застыла на отметке тридцать семь и шесть, лихорадка прекратилась. Рин сидела на полу возле кровати, и устало смотрела на подругу.

После наставлений Киры и пробежки в час ночи до аптеки в пяти километрах от дома, по до жути пустынному гетто, пережив все мыслимые страхи, она вернулась домой. Если бы не крайняя необходимость, она бы ни за что не сунулась на непроглядно-темную улицу с последовательно зажигающимися от её приближения фонарями — за каждым чудился новый богомерзкий кошмар.

Но все переживания воздались — напоив подругу лекарствами, она смогла, наконец, вздохнуть с облегчением и расслабиться.

— Поправляйся скорее, — прошептала она и подоткнула подруге одеяло. Отяжелевшая голова опустилась на руки — измождённая девушка не нашла в себе сил идти домой. Так она и уснула, сидя возле кровати, как школьница за партой на скучном предмете. И все её тревоги, боль и сомнения уступили место приятной усталости и чистому, глубокому удовлетворению.

***

Лифт бесшумно плыл вниз, к нужному уровню — Рин уже научилась ощущать его едва уловимые движения, прислушиваясь к своему чутью. Хотя возможно, из-за всех этих тестов оно обострилось — так или иначе, она буквально кожей ощущала, как проходит сквозь толщу породы, слой за слоем, глубже под землю.

И чем дальше, тем сильнее девушка чувствовала что-то тяжелое и гнетущее, будто вся нависшая над ней толща земли грозила вот-вот обвалиться. Глубинный инстинкт упрямо твердил ей о том же — что-то надвигается.

Уже в лаборатории её опасения получили новое подкрепление — вся команда сгрудилась возле стола и разглядывала какой-то предмет. Поздоровавшись, она подошла к столу — предметом оказалась ещё одна капсула с темно-зеленой пробиркой, раза в два больше предыдущей.

Вторая доза процита… ключ к метаморфозе. У неё перехватило дыхание.

— Вот так вот, — устало покачал головой профессор. — Вот так…

— И сколько у нас времени? — доктор Штерн легонько постучал пальцем по толстому стеклу контейнера. Рин вздрогнула — рука стоящей рядом Киры сжала её вспотевшую ладонь.

— Дня два-три… не больше.

Два-три. Может, столько ей и оставалось жить.

— Ну… ладно, что теперь, — дрожащим голоском выдавила из себя девушка, стискивая ладонь Киры. — Я же могу что-то сделать, чтобы шансы свои повысить, да? Ну, что метаморфоза… пройдет хорошо. Да ведь?

Чуйков пристально посмотрел на неё — маленькие светло-голубые глаза впились в отчаянно пытающуюся скрыть свой страх девушку. Профессор кивнул.

— Да, конечно. Ничего сверхъестественного, всё как всегда — думай быстрее, решай лучше, реагируй… сама знаешь. Ты справишься, обещаю. Одного ретранслятора я в строй уже поставил, и второго поставлю — раз плюнуть. Так что — марш в раздевалку, работаем сегодня по распорядку испытательного дня. И не бойся ничего.

— Да я и не боюсь, — неохотно возразила она, направляясь к зеву матово-белого рукава раздевалки. — Хватит. Устала уже бояться.

***

Костюм класса С был совсем не таким, как ее полюбившийся и привычный комбинезон, который она в шутку про себя называла «чулком» — тот налезал на неё идеально. А это чудо инженерной мысли было больше похоже на скафандр — мощные жесткие вставки шли вдоль всей спины.

Твердые сегменты шириной в ладонь плотно закрывали позвоночник, на талии красовались большие тяжелые бляхи — по всей видимости, датчики и контроллеры, а прямо под грудью шли две полосы плотного материала, никак не желавшего гнуться так, как ей надо. Довершал картину изрядно подросший горб заспинного отсека. Правда, размещение серебристых головок пневмонасосов не изменилось.

Кое-как натянув на себя обновку, Рин нажала запястную кнопку — брюшной шов плотно стянулся, закрывая костюм. Серо-стальная ткань покрылась сеточкой всполохов от токопроводящего слоя, второе нажатие — миомеры прильнули к телу, становясь второй кожей. Потоптавшись на месте, девушка вышла наружу.

— Нормально? — она покрутилась вокруг себя.

Владимир, вооружившись отверткой, осклабился, — Еще нет. Дай-ка я в потрохах поковыряюсь, эти настройщики опять чего-то напутали…

Настройка заняла минут десять. Еще пять минут — повторный инструктаж, тест систем, запуск микроклиматической подсистемы — оказывается, была и такая. Токопроводящая ткань слегка нагревалась, поддерживая температуру тела, а через специальные каналы с помощью пневмонасосов подкачивался воздух в нижний слой. Костюм дышал в прямом смысле.

— Всё, в капсулу, живо! — взглянув на часы, Чуйков крепким шлепком пониже спины отправил Рин внутрь.

— Петр Иванович, как думаете, успеем?

— Ну, Кира Юрьевна… — он протер очки и, сощурившись, посмотрел на майора — женщина задумчиво разглядывала крошечный столбик ядовито-зеленой жидкости в защищенном контейнере. — Это только от Рин и зависит. Сможет она — сможем и мы. Только вот с метаморфозой Алголя я слукавил. Никто не видел, как оно было.

— Ах вы, старый врун… — хитро улыбнулась женщина и погрозила пальцем. Но жест не смог скрыть её напряжения — улыбка вышла кривой, да и подрагивающие пальцы выдавали с головой.

— Ой, да, бессовестный негодяй, — хихикнул тот, — Только девчонке не говорите. Майя, как там капсула?

— Всё готово, Петр Иванович, Рин внутри.

— Тогда приступаем.

***

Мир гудел и рычал, вторя рокоту мотора, всё вокруг переполнялось неясным утробным шумом. Сжавшаяся в комок девушка словно попала в желудок к великану, вздумавшему поплавать в шторм — приглушенные раскаты, щелчки, удары и невыносимо-монотонные шумы изводили её. Мелькающие в окне дома, столбы и перекрестки сливались в одно тошнотворно-размытое пятно, заставляя голову кружиться ещё сильнее. Дальше… дальше. Ещё, ещё сильнее, ещё быстрее, ещё больше…

К горлу подкатил противный комок, Рин еле сдержала рвотный порыв и зажмурилась.

— Вы можете… ехать быстрее?

Вместо ответа водитель утопил педаль газа — машина легонько завибрировала, вторя взревевшему двигателю. Даже с закрытыми глазами она видела радужные круги и дрожащие картинки — в памяти то и дело всплывали формулы, отрывки виденных схем, картин, событий…

И боль. Когда капсулу наполнила жидкость и она задышала, ученые включили интерфейс костюма. Алголь ошибся насчет электродов, все ошиблись.

От пронзающей боли она ослепла и оглохла, все тело выгнуло в ложементе дугой. Каждый из тончайших золотых электродов ощущался как здоровенный ржавый шуруп, все конечности сводило судорогой, она буквально чувствовала каждый из нервов своего тела.

Когда раскаленная волна, захлестнувшая все её существо, начала отступать, она еще несколько минут не могла собраться с мыслями — сознание словно отделилось от тела, никак не желая возвращаться в обитель боли.

От теста к тесту, от испытания к испытанию она все сильнее ощущала, как набитая ватой и колючими опилками голова становится всё тяжелее, мысли всё ленивее шевелятся внутри, каждое новое вычисление стоит всё больших усилий. А Чуйков снова и снова твердит — быстрее, быстрее! Нужны высокие показатели!.. Времени нет!

Голопроекторы с нарастающим гудением ускоряют свой бег вокруг ложемента, перед глазами сквозь голубоватую воду мелькают бесчисленные уравнения, логические цепочки, картинки… трижды семь, зеленый или красный, расчет пропорции, теорема Пифагора…

На первый взгляд простые операции настолько перегружали мозг, что Рин уже не ощущала своего тела, положения себя в пространстве, голода, тепла, — ничего. Лишь вычисления, бесчисленные расчеты, заполнившие сознание.

Её качнуло вперед — уткнувшись в сиденье, она подавила ещё один рвотный позыв. Машина застыла на месте, двигатель затих — приехали. Водитель заботливо открыл дверь и помог выйти — скоординировать движения ей было всё ещё сложно. Собравшись с силами, Рин вошла в подъезд и поплелась к лифту.

Прижавшись к стене, она закрыла глаза и принялась наощупь искать нужную кнопку — всё вокруг вращалось и грозило перевернуться вверх ногами.

Вот же она… вперёд.

Кабинка медленно поползла вверх — она никогда раньше не замечала, насколько это было шумно и неприятно. Будто ей приходилось добираться до этажа на извивающейся тысяченогой сколопендре, противно скребущей своими конечностями по осыпающейся каменной шахте.

Вывалившись из лифта, Рин дошла до знакомой двери — ключ от квартиры Алголя был в кармане, и предстояло пройти еще одно испытание по взлому обители ретранслятора. Минут пять провозившись с ключом, девушка открыла дверь и, шумно выдохнув, вошла.

— Эстер… — опершись на стену, Рин позвала подругу. — Эстер… я пришла.

Никто не отвечал. С трудом раздевшись, девушка направилась в спальню — по стеночке, опираясь руками, чтобы ненароком не упасть. Мир по-прежнему кружился и грозил опрокинуть ее на землю.

Глава 5. Метаморфоза. Часть 4

Эстер лежала на кровати и мирно посапывала, даже не услышав, как она пришла. Рин прильнула к двери и устало улыбнулась. Отдышавшись и уняв приступы тошноты от головокружения, девушка подошла к кровати и взяла со столика градусник.

— Тридцать семь и три… — померив температуру, она извлекла из пачки таблетку от простуды.

— Эй… Эстер, проснись, нужно выпить лекарство, — аккуратно приподняв ей голову, Рин погладила подругу по щеке.

— А… Рин… — поморгав, она открыла глаза и сладко зевнула.

— Выпей таблетку, — девушка ловко скормила сонной соседке маленький белый шарик и поднесла к губам стакан с водой.

Та сделала несколько шумных глотков.

— Мм… спасибо…

— Вот и славно, — стараясь вложить в голос максимум заботы, она отставила стакан и потрепала шелковистые фиолетовые волосы.

— Рин… ты какая-то усталая сегодня… — пробормотала Эстер, щуря слезящиеся серые глаза. Та лишь дернула плечиком. — День тяжелый выдался. Не переживай, ты выздоравливай скорее. Есть хочешь?

Девушка кивнула и зашлась сухим кашлем. По всему было видно, болезнь её просто так не отпустит, нужно продолжать бороться, пока не станет лучше. Кира была права. Отдышавшись и немного уняв головокружение, Рин поднялась — пора приготовить полоскание и еду. Может, это хоть как-то поможет ей справиться с ужасной мигренью и отвлечься от переживаний. И где только Алголь, когда он так нужен…

— Спасибо тебе за заботу. Без тебя я…

— Все нормально, мы же подруги, — оборачиваясь на голос Эстер, Рин вздрогнула от собственных слов. Подруги… теперь у неё была та, кого так можно называть. О ком нужно заботиться. Ей было что терять. Дыхание снова перехватило.

— Да. Слушай, а что такое нулевой порог?..

— Не знаю. Отдыхай, Эстер, сейчас соображу нам ужин, и полечимся еще немного, — на губах заиграла теплая улыбка. Разве может она позволить себе раскисать и лениться, когда рядом был человек, жизнь которого зависит от неё? Ну уж нет… ни за что.

Кивнув своим мыслям, она поплелась на кухню — впереди было много работы.

***

На часах было уже далеко за полночь, когда сделав все намеченные дела, напоив лекарством Эстер и уложив спать, Рин добралась до душа. Сбегающие по телу прохладные струи расслабляли и успокаивали, можно было забыть обо всём и просто наслаждаться ощущением воды, скользящей по коже. Она уносила с собой всё, что накопилось за день, — все тревоги, боль, отчаяние, волнение. Даже крошечные ранки на спине перестали саднить, омытые ласковыми упругими струями. Здесь можно было стоять хоть целую вечность.

Выйдя из ванной, она тщательно вытерлась и бросила полотенце в корзину для грязного белья. Лениво проследив взглядом за ней, девушка на секунду замерла. В корзине лежала одежда Алголя и какие-то тряпки, сплошь перепачканные засохшими кирпично-коричневыми пятнами.

Кровь.

Один бог знает, где он сейчас и что за испытание выпало на его долю в этот раз. И он, по своему, защищает их с Эстер, каждую минуту, один на один с опасностью. На самых дальних рубежах, изо всех сил стараясь не допустить беды. Так, чтобы никто даже не узнал, от чего их защищают. Он, — угрюмый и нелюдимый, кого иначе как чудовищем и не называли, — как мог, оберегал их покой.

— Я не подведу. Ни тебя, ни Эстер, — прошептала девушка, наконец, осознав, что теперь она — в одном шаге от прыжка в бездну неизвестности. И теперь она готова была принять эту ответственность.

***

Большой день начинался как всегда, с инструктажа, облачения в новый костюм, разбора программы. Майя и биолог Кузнецов что-то негромко обсуждали возле большого монитора, а доктор Штерн и Владимир бегали вокруг Рин. Как всегда вечно недовольный настройками техник то подкручивал что-то в заспинном блоке, то со странными воплями убегал за новым проводком, сегментом схемы или инструментом.

Доктор осматривал её, зачем-то светил в глаза и рот фонариком, поднимал ей руки, проверял реакцию и координацию движений. А Чуйков и майор, сохранявшие непривычное молчание, бдительно и нервозно следили за происходящим. Кира то и дело поглядывала на часы и на дверь, не снимая пальцев с расстегнутой кобуры.

От внимательного взгляда Рин не укрылось и то, что в одном ухе майора, прикрытом густыми волосами, виднелся тактический наушник. Кто был на другом конце, одному богу известно. Одно ощущалось явно — все были напряжены, и это напряжение буквально витало в воздухе.

— Так, готово, — удовлетворенно вытирая ладони о бока, Владимир осклабился. — Хрен оно теперь у меня сломается.

— Мы это каждый раз слышим, и каждый раз таки всё равно ломается, — весело сощурился Дмитрий и выключил фонарик. — Мы тоже закончили. Всё в порядке, можно начинать.

— Отлично, — профессор хлопнул в ладоши и сделал всем знак подойти. Ученые обступили центральный стол, на котором уже высвечивались несколько объемных гистограмм. Рин, немного поднаторев в сложной науке, пока имела смутное представление, что это такое. Активность мозга, скорость обработки операций, количество операций…

И все они чуть-чуть не дотягивали до роковой красненькой отметки, обозначенной на каждой из гистограмм. Её порог. Дверь в новый мир. Ладони под костюмом снова вспотели, она поёжилась.

— Итак, товарищи, — Чуйков нахмурил седые брови и серьёзно посмотрел на каждого ученого. — Начинаем второй день лабораторных испытаний, задача — та же, что и прежде. Безопасное подключение интерфейса, запись параметров, ну и тесты, конечно. Перед нами, перед тобой, Рин, цель — дойти до во-о-от этого уровня мозговой активности. Это — потенциальный пик твоей формы. Мы долго изучали твой мозг и нервную систему, моделировали, испытывали тебя… да ты и сама знаешь. Короче, настал момент.

— Тот самый, — поддакнул Кузнецов, приняв максимально важный вид. Вся работа по анализу биологического потенциала была на нём — по сути, они ориентировались на вычисленную им точку максимума.

— Майя, на тебе — обслуживание всех алгоритмов, подключение голопроекторов и модулей, — в голосе профессора чувствовалась особая собранность и сила, сейчас он был подлинным командиром, раздававшим задания своим верным бойцам. — Коля, на тебе слежение за точкой Шварцфельда, максимумом и нулевым порогом.

— Точка Шварцфельда? — прошептала Рин, вопросительно глядя на доктора Штерна. Тот прислонился к ней и зашептал. — Точка невозврата. После неё вводят процит. Поняла?

Девушка энергично покивала, стараясь скрыть нахлынувшее волнение.

— Володя, активация капсулы и приводов, плюс интерфейс. Устройство ввода. И давай без шуточек, чтоб всё как часы работало, понял? Как часы!

— А у меня по-другому и не бывает, — Владимир с самодовольной ухмылкой почесал щетину. Судя по здоровенным черным кругам под глазами и заспанному виду, он снова ночевал в лаборатории, занятый точной настройкой сверхчувствительного оборудования.

— Дмитрий Моисеич, хороший мой, на тебе жизненные параметры Рин. Экстренная бригада наготове? Медблок оповещен? Отлично, — Чуйков повернулся к стоящей чуть поодаль Кире. — Товарищ майор, мы готовы? Хорошо. Начинаем. Рин, солнышко, я бесконечно благодарен тебе за то, что ты делаешь, за твою работу. Вчера ты практически подвиг совершила. Давай постараемся и сегодня. Прошу в капсулу.

Девушка коротко кивнула — и пошла внутрь.

Шаг, шаг, шаг… земли за ней больше не было. Идти назад было нельзя. Только вперёд.

Узкий коридор, капсула, ложемент… мягкая поверхность привычно изогнулась, захваты зафиксировали руки и ноги, призрачный свет погас, а внизу зажурчала контактная жидкость. Она привычно начала делать полные вдохи и выдохи — лёгкие готовились принять в себя несколько литров кислородного раствора.

А снаружи, замерев у входа в лабораторию, нервно постукивала пальцем по рукояти пистолета майор Вайнер. Она взяла на себя смелость предупредить Чуйкова о том, что за ними следят, и теперь вела двойную, если не тройную игру. Они с Николаем следили и за лабораторией, и за всем уровнем, и за Чуйковым.

В медблоке тоже была охрана, но для них придумали убедительную легенду. Если Рин пройдет метаморфозу, если всё получится, — шпион проявит себя, обязательно. Это — не то событие, которое он мог быоставить без внимания. Тут-то они его и возьмут.

— Рин, как слышишь? — Чуйков активировал связь с капсулой. — Мы готовы, контакт установлен, подключаем интерфейс.

Выдыхая вереницы мелких пузырьков, девушка постаралась нагнуться в ложементе как можно сильнее — совет доктора Штерна должен был помочь ей избежать сильной боли. Пластины, прикрывающие позвоночник, шевельнулись — она ощутила, как что-то тонкое и острое проникает в её тело, сквозь воспаленные ткани, к корневым отросткам.

Тупая пульсирующая боль снова пробежалась по позвоночнику. Но по сравнению со вчерашним, это было терпимо. Стиснув зубы, она дождалась, пока контакты зафиксируются — и резко, судорожно выдохнула. Ощущение, будто тебя нанизали на шампур, было совершенно отвратительным.

— Рин, мы подключились, — довольный голос Чуйкова пробился сквозь толщу пузырящейся контактной жидкости. — Опускаем голопроекторы и начинаем тест.

Несколько колец с прожекторами опустились и замерли напротив лица, по стенкам капсулы пробежали искры и всполохи, словно откуда-то снизу била звёздная пыль. С медленным гудением кольца начали вращаться и излучать мерцающее сияние — перед ней формировались объёмные изображения, картины, формулы… нащупав пульт ответчика, она приготовилась. Трижды одиннадцать… тридцать три. Синий или желтый… синий. Лабиринт…

Глаза подрагивали, следя за изображениями, готовые решения мгновенно уходили в центральный блок обработки через нейронный интерфейс, позволяя ей не отвлекаться на другие пульты и кнопки. Ещё одна задачка, ещё… ещё…

Неотрывно следя за графиками, профессор назойливо теребил мочку уха — после вчерашнего вполне могло оказаться, что параметры будут куда ниже. Но девочка показывала отличные результаты. Скорость обработки операций и вычислительная мощность выросли, столбики гистаграмм упорно лезли вверх, грозя подойти вплотную к нулевому порогу.

— Володя… — негромко, словно боясь спугнуть инженера, произнёс он. — Будь готов, просто на всякий случай. Ты же загрузил процит?

Насупившийся мужчина угрюмо кивнул — взгляд его не отрывался от панорамного монитора. Он был готов. Торопливо отстучав что-то на клавиатуре, профессор снова нарушил напряженную тишину. — Майя, догружай стартовую программу Алголя. Самую простенькую. Только очень аккуратно, поставь разрыв в три операции.

Девушка послушно кивнула, зашелестев клавишами. Столбики гистограммы замерли, чуть опали — и снова поползли вверх. Рин справлялась — с трудом, но справлялась.

— Петр Иваныч, — Кузнецов возвысил голос. — Уровень стресса практически шкалит, еще чуть-чуть и критическая отметка… синаптическая проводимость на пределе. Сердцебиение сто шестьдесят два. Давление повысилось.

— Компенсируйте костюмом, не останавливаемся.

Цифры, бегущие по экранам, с дрожанием нарастали — нехотя, словно опасаясь того, что может случиться. Через несколько минут напряжение достигло предела. Синхронизация интерфейса костюма начала падать, сердцебиение и мозговая активность достигли критических значений — Рин была на пределе своих способностей. Но до нулевого порога девушка так и не дошла.

— Рин! — включив связь, Чуйков нервно стиснул побелевшими пальцами край стола. — Вот оно, Рин! Давай быстрее, сильнее, пожалуйста! Вперёд, девочка! Ещё чуть-чуть, я тебя прошу!

Стиснув зубы, вцепившись в ложемент изо всех своих сил, дрожащая девчонка превозмогала саму себя. Формулы были сложнее, вычисления — глубже и больше, но она справлялась, едва-едва, на пределе, и порой за пределом своих возможностей. Куда ещё больше?.. Всё!

Дальше она не может! Это всё!

— Почти, Пётр Иванович! — воскликнула Майя. Оставался последний шаг, последний толчок…

— Рин! — к столу подошла Кира и, стиснув в ладони крестик, посмотрела наверх, будто обращаясь не к ней, а к самому богу. — Визуализируй, Рин! Давай! Хоть что-нибудь!

— Гениально, чёрт возьми… — пробормотал Чуйков и впился взглядом в параметры.

Она слышала Киру, буквально краем сознания воспринимая её голос. Визуализировать… что-нибудь… что? Самое простое… обыденное, максимально простое… Рин стиснула зубы.

Лаборатория наполнилась мелкой мутной рябью. Самое простое, что можно было представить — вода… монолит, колеблющийся, текучий, изменяющийся!

— Мы сейчас потеряем её, нагрузки на пределе! — едва не закричал доктор Штерн. Чуйков напряженно посмотрел на него — потом на данные. Есть?..

— Нулевой порог! Нулевой порог пройден! — срываясь на крик, Майя чуть не вскочила с места. — Пора!

— Еще чуть-чуть… еще чуть-чуть… — Чуйков навис над панелью ввода, дрожащая ладонь вот-вот была готова опуститься. Столбики гистограммы сделали последний крошечный скачок, последний шаг вперёд.

Сейчас.

— Вова, включай! — возопил он, с немыслимой скоростью вводя активационные коды. Повинуясь командам электроники, изумрудно-зеленая жидкость тонкой струйкой устремилась в недра контактной капсулы.

***

Она уже ничего не чувствовала — ни рук, ни ног, ни собственного сознания. В ушах стоял оглушительный бой крови, бегущей по венам, а запредельно перегруженный мозг, словно в предсмертной агонии, работал из последних сил. Она уже почти не видела, не могла расслышать ничего, что ей кричали в микрофон учёные.

Мира вокруг просто не было. Она даже не ощутила, как в шею с обеих сторон упёрлись тонкие трубки, по которым заструилась страшная зелёная жидкость.

Где-то на самом краю, в дальнем уголке сознания, шевельнулось почти утраченное ощущение — боль, и чужеродная прохладная жидкость, заструившаяся по венам…

Следующее мгновение стёрло всё.

Вспышка. Ослепительный свет, тут же сменившийся чернильной бездной мрака. Всё, что было вокруг — капсула, жидкость, воздух, костюм, тело, сознание, весь мир, — стёрлось.

Кто-то всемогущий и всесильный нажал кнопку «стоп». Осталась лишь пугающая своей необъятной огромностью пустота.

Всё кончилось? Она что, умерла?..

Не ощущая себя, Рин попыталась почувствовать хоть что-нибудь. Шевеление тела, дыхание, хоть что-то.

Не было ничего.

Но лишь до следующей секунды.

Сознание распахнулось, осыпая её мириадами звёздных искр, ослепительным коридором летящих в никуда огоньков. Тысячи формул, сотни тысяч потоков данных, воспоминания и чувства, образы и ощущения, знания, эмоции — все они были частью беспредельного потока сияющих звёзд. Она была здесь, посреди звёздного океана информации.

Рин постепенно начала ощущать себя — разум, сознание, мысли, чувства — но всё было таким маленьким, таким далёким, словно она смотрела на саму себя, копошащуюся где-то на земле, из далеких пучин космоса. Вся пустота вокруг — всё, куда могла дотянуться мысль — всё это было частью неё. Громада сознания, пустая, всеобъемлющая.

Бесконечная.

Она ощутила всю свою крохотность перед этим новым, невиданным рубежом. В нём было что-то, пугающее до такой степени, что хотелось без оглядки убежать обратно и спрятаться в своем крошечном спокойном мирке.

Следующим был удар — хотя можно ли это было назвать ударом?.. В её сознании разверзлась вся бездна чувств, ощущений и эмоций, какие только можно было вообразить. Восторг и унижение, жар и голод, страх, благоговение, оргазмические судороги и вожделение, животный ужас, вдохновение, — всё, что мог испытать человек, ударило по ней одновременно. Сложнейшие чувства хлынули водопадом, переполняя до краёв. Она была не в силах это вытерпеть.

Она билась и кричала, то ли от переполнивших её чувств, то ли от невозможности их перенести. Сознание погасло, не в силах больше выдерживать нечеловеческую нагрузку.

Глава 5. Метаморфоза. Часть 5

Экстренное извлечение капсулы заняло считанные секунды — тугие струи голубоватой контактной жидкости ударили в стены, заполняя всё вокруг специфическим запахом. Матово-белая колонна распахнулась, из её чрева медленно выехал измятый ложемент. А в нем — обмякшая, дергающаяся в конвульсиях девушка, едва не падающая из ослабевших захватов.

— Володь, помоги её снять, — на ходу открывая кейс с реанимационным комплектом, распорядился Дмитрий. — Николай, Майя — каталку, быстро!..

Ученые сорвались с места куда-то к инженерным верстакам, а они с Владимиром аккуратно подхватили свисающую из ложемента Рин — она подёргивалась, изо рта толчками выходила контактная жидкость пополам с рвотными массами. Пока они приводили девушку в чувство и помогали очистить легкие, вернулись Майя с биологом — они дружно катили перед собой лёгкую медицинскую кушетку.

— Рин… эй, Рин! Слышишь меня?.. — доктор легонько похлопал по щекам хрипло кашлявшую девушку, приоткрыл один глаз, посветил фонариком — и едва не выронил его, кое-как сдержав в себе рвущийся наружу возглас.

— Как она?.. — тут же подлетела Кира. Взволнованные учёные, переминаясь, обступили их. Судорожно выдохнув, доктор Штерн осторожно поднял худенькую пациентку на руки и со всей возможной аккуратностью положил на каталку. — В сознании, но ничего не понимает… Она нас даже не…

С лёгким гудением свет погас — доктора заглушил надсадный вой тревожной сирены. Включились аварийные лампочки, тускло-красным светом осветившие замерших в недоумении людей.

— Это ещё что за хреновина?..

— Николай, нас обесточили, — тут же прижав палец к уху, произнесла Кира — рука машинально достала пистолет из кобуры. Вороненый металл тускло блеснул в свете аварийных ламп.

— Хорошо, поняла. Да, с нами. Жду. Мы выступаем, встреча у лифта пять, — кивнула она и, тряхнув волосами, распрямила плечи. — Товарищи учёные, экстренная ситуация. Три горизонта, включая наш, обесточены. Командование беру на себя. Все сотрудники лаборатории переходят под мой контроль. Наша задача — быстро доставить Рин в безопасную зону, уровень три, медблок два. Зайцева, Марков и Кузнецов остаются здесь, восстанавливать связь и управление. Петр Иванович, вы тоже, извините. Дмитрий, вы идёте со мной. Отвечаете за Рин головой.

— Хорошо, — покосившись на пистолет, он схватил реанимационную сумку и ловким движением извлек из неё шприц с желтоватой жидкостью. — Противошоковое, на всякий случай.

— За дверью этой лаборатории нас может ждать что угодно, — сняв оружие с предохранителя, Кира подошла к выходу и замерла, дожидаясь пока Дмитрий закончит. — Так что будьте все начеку. Всё очень серьезно, ребята. Штерн, готов?

— Готов, — подкатив тележку к выходу, доктор пригнулся, словно атлет перед рекордным забегом. Вяло шевелившаяся Рин медленно открывала и закрывала глаза — кажется, девушка даже не осознавала происходящего.

Кира нажала на кнопку аварийного открывания — дверь с сиплым шипением гидравлического поршня поползла вверх.

— Николай, мы выходим, — снова приложив палец к наушнику, отрапортовала она и, включив крошечный фонарик на пистолете, стремительно вышла в коридор. За ней, налегая на тележку всем весом, двинулся доктор Штерн.

Они медленно продвигались по тёмным, едва подсвеченным аварийными лампами коридорам — узкий луч фонарика с трудом выхватывал из мрачных глубин подземелья узнаваемые ориентиры. Где-то вдали слышались шум, крики людей, глухой топот и вой сирен — во многих лабораториях шли критически важные эксперименты, и подобное отключение могло стать фатальным. То и дело Кира давала доктору сигнал остановиться, и напряжённо вглядывалась вглубь коридора, держа оружие наготове.

В наушнике раздалось негромкое шипение, сквозь помехи донёсся тихий голос Николая Трескина:

— Кира, вы идёте? Я двигаюсь к вам навстречу, буду ждать у лифта на уровне три. Служба безопасности уже блокировала горизонт четыре, отключение прошло именно там. У нас тоже что-то происходит.

— Так точно, двигаемся к посадочной платформе, — стараясь не шуметь, отчиталась она. — Это отвлекающий маневр, Коля, будь осторожен.

— Принял, — коротко ответил тот.

Пройдя очередной поворот, они вышли к посадочной платформе — на удивление здесь было пустынно и абсолютно темно, вдобавок где-то сзади ей послышались крадущиеся шаги. Встав на изготовку, она жестом послала доктора к лифтам — медлить было нельзя, состояние Рин могло уже быть критическим.

Фонарь слепо шарил по густой, наполненной жиденьким дымком от перегоревшей проводки тьме коридора — никого не было видно. Сзади раскрылись двери лифта, в мерцающую полутьму кабинки вкатилась тележка с Рин — доктор, прикрывая собой пациентку, махнул майору рукой. Держа коридор под прицелом, она попятилась к нему.

— Внутри, едем… — прошептала она, входя в лифт — палец нащупал сенсорное табло, двери медленно закрылись. Вместо ответа в наушнике слышалось лишь прерывающееся шипение и треск — не было похоже, что её вообще слышали.

— Как Рин? — опустив напряженные руки, Кира перевела взгляд на доктора. Он, помогая себе фонариком, снова проверял её зрачки, рот и прощупывал пульс. — Плохо, клеточный распад уже начался. В любой момент может остановиться сердце. Ей надо в медблок, под нормальное наблюдение, я тут даже капельницу поставить не могу, ничего нет…

— Сейчас всё будет, — майор погладила холодную ладошку Рин и вернулась к наушнику. — Николай, мы уже близко. Ты на месте?

Треск и шипение. Едва сдержавшись от крепкого ругательства, Кира приготовилась к выходу. Лифт замедлился и, наконец, замер — двери с шелестом разошлись.

Всё те же тьма, вспышки аварийных ламп и едкая вонь пополам со стелющимся дымком. И непривычная тишина, разрываемая лишь потрескиванием искрящих где-то под полом проводов.

Неслышно ступая, женщина вышла из лифта — напряженные чувства настолько обострились, что она могла слышать биение собственного сердца. Оглянувшись на доктора, Кира кивнула и пошла вперёд — до медблока путь был неблизкий, а им следовало поторопиться.

Пройдя по тёмному, заполненному гарью коридору они вышли к первой галерее — длинному залу, испещрённому ответвлениями тоннелей к техническим лабораториям. В потолочных нишах, помигивая, еле светились длинные тусклые полосы аварийной подсветки. Света от них едва хватало, чтобы различить стены.

Открытое место с множеством укрытий и обходных путей… Хуже не придумаешь. Они прижались к одной из стен и медленно двинулись дальше.

— Николай, мы в пути.

И снова — лишь шипение и треск. Кто-то умело глушил канал. Сняв тактический наушник, женщина жестом показала доктору — идем потихоньку и смотрим по сторонам.

С приближением каждой новой ветки тоннеля она задерживала дыхание и наводила оружие в пугающую тьму коридора. Клубящиеся тени нехотя расступались под напором узенького голубого луча, но стоило ей повернуться и сделать шаг, как ощущение пары глаз, смотрящих ей в спину, возвращалось. Тьма всегда пугала людей, и даже прошедшая специальную подготовку, хорошо натренированная майор Вайнер не была исключением. Тьма буквально ощупывала её, каждую минуту испытывая нервы на прочность.

Они дошли примерно до середины галереи, когда вдали послышались голоса — люди что-то кричали. А потом донеслось четыре резких, приглушённых хлопка.

Выстрелы.

Кира присела и жестом приказала доктору стоять на месте — Дмитрий прижал каталку к стене и закрыл собой вздрагивающую девчонку. Они с минуту вслушивались в тревожно замершую темноту — ни выстрелов, ни голосов больше не было.

Что же там произошло? Если спецохрана института начала стрелять, значит, дело было совсем плохо. И оставаться здесь ещё дольше было нельзя. Собравшись с духом, майор пошла вперёд.

Она ступала мягко и бесшумно, словно кошка, предусмотрительно выключив фонарик. Выдать себя врагу было чистым самоубийством, этого им только и не хватало. Пройдя метров тридцать, она подобралась к выходу из галереи — вдали, за поворотом, был проход к медицинскому крылу. В густой темноте сложно было различить хоть что-нибудь — Кира присела, вслушиваясь в шорохи и потрескивания.

Ничего…

Набравшись смелости, она включила фонарик и, не снимая пальца со спускового крючка, осветила коридор.

Чисто, ни одного следа. Лишь стелющийся дымок от проводки да удушливая вонь, от которой начинала кружиться голова. Выдохнув, майор направилась обратно, к ожидавшему её Дмитрию.

— Вроде чисто, — тихо сказала она и жестом позвала к себе доктора. — Пошли. Как там Рин?

— Приходит в себя, но времени мало… — из темноты показался силуэт Дмитрия, тянущего за собой тележку. Он поднял на неё глаза — на расчерченном редкими морщинами лице возникла гримаса страха.

— Кира, сзади!

Еще не успев испугаться, майор машинально развернулась и наставила пистолет — уголком глаза она заметила движение навстречу. В то же мгновение кто-то вцепился в её руку и потащил назад, уводя за спину.

Кира инстинктивно нажала на спуск, — оглушительный хлопок ударил по обостренному слуху, она на мгновение ослепла от вспышки. А неведомая сила потащила её в сторону, до ломоты выворачивая руку.

Нападавший перехватил её кисть и, ловко развернувшись, вырвал пистолет из обмякших пальцев. Ствол скользнул в сторону — ещё два выстрела осветили роковую галерею.

— Дима!.. — отчаянно вскрикнула Кира, успевшая разглядеть сползающего на пол доктора — опрятный белый комбинезон медленно обрастал кровавыми кляксами. Сердце замерло — и в то же мгновение женщина, словно разъяренная львица, вцепилась в нападавшего.

Еще в годы учёбы в Академии Кира занимала первые места на чемпионатах по рукопашному бою, бороться с более сильным противником ей доводилось часто. Но тот, кто был против неё сейчас, мог считать себя настоящим экспертом.

Коротким резким ударом выбив пистолет, женщина вонзила кулак в то место, где должно было быть лицо нападавшего. Он глухо зашипел, уворачиваясь от следующего удара.

Сцепившись, словно два бойцовских пса, готовые разорвать друг другу глотки, они с такой же неистовой яростью наносили удар за ударом, швыряли друг друга в стены, теряя равновесие падали на пол. Вцепившись в руку врагу, Кира ловко выскользнула из-под очередного мощного удара и пригвоздила его коленом к полу.

Что-то негромко хрустнуло — через мгновение взвывший от боли противник рванулся в сторону, сбрасывая её с себя. Продолжая движение, он зацепил женщину носком — глухо вскрикнув, она отлетела к стене и врезалась в кушетку. Та с надсадным скрипом завалилась набок, Кира услышала, как на пол шлепнулась бессильная Рин.

Перед глазами стояла тьма, по виску противно струилась кровь. Блуждающим, словно в похмелье, взглядом, она нашла силуэт своего врага — высокий крупный мужчина, пошатываясь, подходил к ней. Из-за пазухи он доставал темный длинный предмет — пистолет, конечно же… это его выстрелы она слышала раньше. Обезвредив охрану, он шел навстречу им, обезвредить и их…

Никакой он не шпион. Диверсант.

Из последних сил она попыталась встать, вены горели от адреналина — свою жизнь она продаст очень дорого…

— Кира! — до боли знакомый прокуренный голос донесся откуда-то со стороны коридора. Диверсант медленно, словно в тумане, начал поворачиваться к бегущему на выручку Николаю.

— Нет… это… — бормотала она, словно в пьяном бреду. Кровавая пелена, застлавшая глаза, вспыхнула ослепительным желтым светом. Еще раз, еще… по ушам ударил грохот, будто кто-то разъяренно бил молотом в огромный железный лист.

«Соберись, Кира! Соберись!!! Вперёд!»

Стиснув заскрипевшие челюсти, она с криком ринулась на неприятеля — один мощный удар сбил его с ног, по бетонному полу заскрежетал выбитый пистолет. Не удержав равновесия, майор упала, но тут же бросилась вперед, наощупь пытаясь найти неприятеля. Воспаленные глаза на мгновение выхватили из полутьмы девчонку в серо-стальном комбинезоне, пытавшуюся сесть на холодном полу — ее тонкие руки дрожали.

Чьи-то сильные пальцы обхватили ее шею и потащили назад, невыносимо сжимая разбитое в кровь плечо.

Она знала, что будет дальше — удушающий захват, перелом шеи… смерть. Ей стало по-настоящему страшно, дыхание спёрло — она силилась кричать, но из горла доносились лишь сдавленные булькающие звуки. По щекам заструились слезы.

— Пора умирать, майор, — шепнул прямо в ухо чей-то усталый, охрипший голос. Она из последних сил вцепилась в руку, все сильнее сдавливавшую горло — перед глазами в полутьме все еще копошилась несчастная, еле живая Рин. А возле ее ноги виднелось темное, почти черное пятно… её пистолет, потерянный в спешке драки.

И девушка, вздрагивая всем телом, пыталась его поднять. Тонкая дрожащая ладошка стиснула холодную рукоятку — рука, ведомая, наверное, самим богом, поднималась, наставляя дуло на них.

— Рин, давай!.. — истошно захрипела Кира, вкладывая в этот крик остатки силы, словно от него зависело всё в этом мире: — Рин!..

Две багрово-черные тени метались в водовороте цветных искр и потоков, словно демоны. Все вокруг гремело и бурлило от исторгавшихся в пространство оранжево-коричневых языков. Перед глазами словно поставили фильтр, не дававший видеть действительность такой, какой она привыкла её видеть — очертания Киры и чужака были размытыми, окрашенными в дикие цвета, мечущимися и дрожащими.

Она почти физически ощущала переполнявшие их боль, ярость и отчаяние. Дрожащий в руке пистолет — сгусток холодной сине-фиолетовой мглы, — никак не хотел смотреть на врага, ослабевшие пальцы еле справлялись с его свинцовой тяжестью.

Перед глазами мелькали чьи-то мысли и чувства. Смерть, отчаяние, страх… спасти. Спаси меня! Последним броском, последним усилием!..

Она боялась лишить человека жизни. Но потерять того, кто ей был по-настоящему дорог, она боялась куда сильнее. Мысли жили независимо от неё, роясь и развиваясь в сознании с непостижимой скоростью. В густом, вязком тумане она наводила холодный, сочащийся смертью и яростью ствол на размытое пятно, всеми силами молясь — лишь бы не попасть в Киру. Лишь бы не промахнуться… Лишь бы успеть…

Судорожно дергающийся палец уперся в кривой изгиб спускового крючка.

Вспышка. Грохот выстрела. С кончика медленно раскалившегося, переполненного бледно-желтым свечением ствола, сорвалось темное пятно и устремилось в размазанную по пространству багровую тень.

Попала?..

Отдача — холодная сталь больно ударила по пальцам, грозя вывихнуть кисть. Обессилев окончательно, Рин выронила пистолет и слепо уставилась вперед. В полутьме коридора, заполненном шумом бегущих к ним вооруженных людей, лежали два человека. Один из них уже не дышал — пуля пробила лобную кость, подарив несчастному мгновенную смерть. А под его согнутой рукой шевелилась, приходя в себя, майор Кира Вайнер.

***

Подачу энергии быстро восстановили, по всем уровням бегали группы вооружённых спецназовцев, а возле здания института оперативно собрали чуть ли не целую армейскую бригаду. Рин благополучно увезли в медицинский блок в сопровождении целой группы спецназа и бригады врачей. Ещё несколько медиков осторожно погрузили на кушетку раненого Дмитрия Штерна — пули, к счастью, не задели жизненно важных органов, но ему требовалась срочная операция.

Она сидела на полу, измазанная в своей и чужой крови, с огромными расплывающимися синяками по всему лицу, и держала на коленях голову Николая. Похолодевшие пальцы гладили его лоб, скользили по небритым щекам. Глаза, незряче уставившиеся в пространство, в одночасье постарели на десяток лет — былая энергия покинула взгляд майора.

— Эх, Коля, Коля…

Профессор Чуйков, прихрамывая на одну ногу, подошел к ней и тяжело, по-стариковски вздохнул. — Хороший был парень. Курил только много.

— А я… — с силой продавив тяжелый комок в горле, прошептала Кира. — Я хотела ему условие поставить… если бросит — будем встречаться…

— Вот как…

Он подошел и со вздохом положил сморщенную ладонь на плечо. — Тебе бы в медблок, Кира. На тебе ж живого места нет.

Но женщина молча сидела без движения — по заплывающим багровыми синяками щекам бежали слёзы.

***

— Везите её скорее!..

Голова раскалывалась от переполнявшей информации, всё вокруг кружилось, её мутило, во рту явственно ощущалась кровь и мерзкая едкая слизь. Она не ощущала ни рук, ни ног, всё нутро ритмично сжималось и подпрыгивало, как на аттракционах.

— Пятнадцать кубов антиостина внутривенно, — донеслось откуда-то, в нос ударил резкий запах лекарства.

— Уже началось… надо успеть…

— Реанимация готова!..

Она силилась сказать хоть слово, но губы даже не шевелились, пугающая немота сковала рот.

«Нет… нет! Слушайте, кто-нибудь!.. Пожалуйста! Помогите!.. Эстер… Кира, кто-нибудь! Боже…

Боже, как же мне страшно…»

Мир рванулся вверх — и снова вниз, словно её сбросили в какую-то пропасть, она со всех сил ударилась о самое дно. Всё вокруг закружилось ещё сильнее — она была не в силах больше терпеть. Рин скрутило в приступе рвоты, хрупкое сознание вновь уступило место бездонной черноте.

Глава 5. Метаморфоза. Часть 6

Лёгкое, еще совсем маленькое и хрупкое девичье тело выгибалось дугой и извивалось, словно угорь на раскаленной сковородке. Не помогали ни ремни, приковавшие руки и ноги к кушетке, ни сильнейшие транквилизаторы. Сутки прошли после её прибытия в реанимацию и напряженных часов наблюдений и терапии, вливаний всё новых доз специальных препаратов, призванных поддержать организм в борьбе с угрозой клеточного апоптоза. Процит, вошедший в контакт с кровью, не спешил встраиваться в организм и провоцировал всё новые кровоизлияния.

Судороги затихали, но через час-другой возникали с новой силой. Из ушей, носа, рта — отовсюду сочилась кровь, подчас выступая даже сквозь поры кожи. И снова всё тело дергалось и извивалось, словно в нём совсем не было костей, из груди рвались сдавленные стоны и вскрики, на которые прибегала целая бригада дежурных врачей.

Приступ отпускал, давая измученной девушке ненадолго расслабиться. Всё это время Рин не приходила в сознание — специальными препаратами её удерживали на самой грани, в глубоком и тяжёлом сне.

Где-то на поверхности царила глубокая ночь, пронзаемая вспышками молний и грохотом яростной грозы, сильный ветер трепал деревья и настойчиво стучал крупными каплями в окна. По улицам мчались потоки бурой грязи, дождь заливал стёкла автомобилей, топил клумбы и цветники, изо всех сил смывая с лика земли следы бог знает каких преступлений.

Среди тяжёлых, почти черных туч то и дело вспыхивали ослепительные ветвистые молнии. Одна из них, — особенно сильная, с характерным гудением вонзилась в центральную антенну Института Ретрансляции. Кто-то из перепуганных очевидцев потом клялся, что громадная фиолетовая молния была ничем иным, как гневом господним за всё то, что они творят.

А в недрах подземелья, в километре под вспыхнувшей белым пламенем антенной, заходилась в очередном приступе совершенно обессилевшая девчонка. С мучительным криком она выгнула дрожащую спину, в на мгновение приоткрывшихся глазах сверкнул отголосок грозы — бледно-голубые молнии.

Процит — вещество, дававшее нечеловеческую силу ретрансляторам, — понемногу встраивался в её организм. Испустив долгий, протяжный выдох, покрытое мелкими капельками пота тело опустилось на влажные, измятые простыни.

***

Тьма.

Т ишина.

Бездна.

Огромная пустота, наполненная обрывками снов, воспоминаний, образов и чувств. Лица — знакомые и чужие, проносились вереницей в безумном дьявольском хороводе. Окружали, сковывали, терзали немыми криками.

Вокруг было что-то влажное и тёплое, с омерзительным, до дрожи знакомым запахом. Сквозь толщу жидкости стали проникать звуки, голоса.

Крики. Стоны. Плач.

Они то затихали, то вновь взвивались в очередном пике дьявольской симфонии.

А потом пришел он.

Взгляд, пронзающий толщу багровой жижи, наполненный такой яростью, что всё вокруг невольно сжималось и замирало. Одновременно и чужой, и до боли знакомый, страшный.

Взгляд человека, переступившего грань, за которой скрывалось первобытное чудовище, жаждущее крови и смерти.

Её взгляд.

Тогда, в подворотне, она едва не перешагнула эту черту. Перед взором снова и снова вставал её силуэт с занесённым ножом. Густая тёмная кровь, стекающая по короткому лезвию. Распластанное на земле тело одного из нападавших. И глаза, — глаза животного, глаза чудовища, готового рвать свою жертву зубами, разрывать плоть и жадно вгрызаться в потроха, пожирать её заживо.

Она силилась отвернуться — не получалось, хотела закрыть глаза — но не могла. Раз за разом ей приходилось смотреть на самое тёмное и злобное существо, прорывающееся из глубин её души, и содрогаться от ужаса.

«Ты сделала всё правильно…»

***

Где-то снаружи слышались голоса — переговаривались люди, взволнованно и напряженно. Можно было различить интонации, но слов было не понять. А совсем близко, буквально возле самой головы, оглушительно громыхали капли — какая-то жидкость с удивительно сильным шумом сочилась то ли с потолка, то ли с самого неба.

«Может быть, это капельница…»

Тело не шевелилось, придавленное к полу чем-то тяжелым и тёплым.

Вокруг было темно. Как в гробу. Как в мусорном баке.

И запах — сладковато-кислый, отвратительный, мерзкий. Гнилостный. Она силилась пошевелиться — ничего не выходило. Глаза не открывались. Паралич…

А если ничего не вышло? Если её списали в утиль, как бракованную заготовку для ретранслятора? Что, если она лежит под грудой тел, ещё теплых, и медленно умирает?.. А эта жидкость — это вовсе не капельница… это кровь! Её погребли!

Девушку охватила паника — она невольно задергалась, силилась кричать, звать на помощь, рваться прочь из страшного места, из плена неживых тел.

— Опять судороги?.. — посмотрев в палату на прикованную к кушетке девочку, медсестра повернулась к доктору.

— Просто плохой сон, не о чем беспокоиться.

Посмотрев внутрь, он прикрыл шторку на окошке. Посреди глубокой ночи, под писк приборов и частую капель системы, Рин пыталась вырваться из плена собственных кошмаров.

Из страшного кокона безумных снов, полных тревоги и боли — наружу, в новый, неизведанный мир.

***

Очнулась она от запаха — воздух буквально пропитался сладковатым ароматом цветов. Тонкие нотки тюльпанов и роз переплетались с оттенками хризантем и еще каких-то незнакомых растений. Она ощущала их так остро, что могла даже различить слои и тона ароматов — дымные, терпкие, лёгкие и невесомые. Где-то на фоне маячили запахи медицинских препаратов и свежевыстиранных простыней.

Медблок… она лежит в палате.

Тяжёлые веки никак не хотели открываться. Приложив немалые усилия, Рин наконец-то разлепила их — и тут же, резко вдохнув, сморщилась. Яркий свет до слёз резал глаза. Девушка хрипло закашлялась.

— Эй… — донесся откуда-то знакомый голос. — Рин, очнулась?

Прокашлявшись, она со второй попытки открыла глаза. К счастью, помимо привычной мутной от слёз картины ничего другого она больше не замечала — ни тысяч разноцветных оттенков и аур света, ни языков чьих-то эмоций, ничего.

Проморгавшись, девушка осмотрелась.

Белые стены, исчерченный панелями и усеянный точками ярких светильников потолок, различное медицинское оборудование вдоль стен. Палата как палата. Кроме разве что большого зашторенного окна во всю стену, да девушки, сидящей в изножье кровати. Сощурившись, Рин присмотрелась.

Майя Зайцева, заложив пальцем страницу в книжке, с улыбкой смотрела на неё.

— Ты как?

Тяжело выдохнув, она попыталась сесть на кровати — неподъёмное, будто налившееся свинцом, тело не слушалось. Рин со стоном зажмурилась. — Оооххх…

— Не спеши, врачи сказали, ты еще слишком слаба. Но скоро силы вернутся.

— Майя… — Рин вздрогнула от звука собственного голоса, хриплого и непривычно осипшего. — Я тут долго уже?..

— Третья неделя пошла, — облизнув губы, она вернулась к книге. — Мы всей командой по очереди дежурим у тебя. Пока в строй не встанешь, нам дальше ходу нет. Пётр Иванович в Институте остался, анализирует что-то вечно, из лаборатории почти не выходит. Мы с Володей и Кузнецовым по два дня подряд с тобой сидим. Тебе ещё повезло, что сегодня я — Марков обычно песни поёт или сказки вслух читает. Представляешь себе Буратино с ворчливыми комментариями от Володи?

Представив эту картину, она криво улыбнулась, — одеревеневшие мышцы ещё с трудом слушались хозяйку.

— Игорь так вообще либо кроссворды разгадывает, либо декламирует немецкую поэзию. На языке оригинала, да ещё таким голосом… Ближе к вечеру медсёстры крестятся, когда его слышат — будто кто-то дьявола призывает. Как это… Фер штунден… штунден, эээ… шметтерлинг унд драхен… не помню, но звучит жутко.

— Да уж…

— Дмитрий Моисеевич у нас в больнице, его в другой центр отвезли, — выждав минуту, она снова заговорила. — Пуля едва не задела почку, много крови потерял. Ему сделали операцию, уже идёт на поправку. Говорят, через пару недель заживёт и сможет приходить к нам.

— А Кира… Юрьевна?.. — борясь с вновь подступившими опасениями, девушка напрягла слух.

— Она в порядке. Несколько переломов, сотрясение, но в остальном наша майор… — Майя осеклась. Нет, всё же не в порядке.

— Её сейчас служба безопасности допрашивает, по поводу случившегося. Ты ещё не знаешь, в институте произошла диверсия, — голос Зайцевой посерьёзнел и стал тише. — К нам ведь пробрался шпион, и собственно вот… Кира всё знала, но не доложила вовремя. Теперь её подозревают. Да еще эта ситуация с Николаем Трескиным… ладно хоть дали спокойно похоронить.

— Вот… как…

От последних слов на душе стало пусто и одиноко. Первый человек, открывший для неё дорогу в новый мир, давший ей столько всего. Его больше не было. Где-то в кармане ветровки должен был лежать подаренный им телефон. Рин явственно ощутила, как что-то в её душе исчезло навсегда, уступив место горю и одиночеству.

— А, и ещё кое-что. Нашей группе передали приказ об экстренных мерах взаимодействия ретрансляторов. Завтра к тебе Алголь придёт.

— Спасибо.

Рин зажмурилась и попыталась ни о чем не думать. Столько мыслей, столько эмоций, столько информации. И отчетливое желание — поскорее вернуться домой. Собравшись с силами, она прошептала:

— Скорее бы завтра.

***

— Эй, уже проснулась?.. — заглянувшая в палату медсестра застала её за любопытным занятием. С отвращением выдернув из руки иглу от капельницы, девушка расчёсывала пальцами засаленные и спутанные волосы. Заметив медсестру, Рин прервала своё занятие и принялась разглядывать свои руки.

— Я вхожу, — из-за спины медсестры показался биолог Кузнецов, сияющий как надраенная медная ручка. — Доброе утро, как самочувствие? Реакции в норме?

— Эээ… не знаю, — пожала плечами Рин. Глаза всё ещё слезились и болели, во всём теле ощущалась непривычная тяжесть и дрожь. Биолог сел напротив неё на кровать и принялся ощупывать руку. — Пока доктор Штерн на больничном, тобой буду заниматься я. Реакции в норме, рот открой… ага, норма, зрачки…

Он посмотрел девушке в лицо и на мгновение замер.

— …расширенные, на свет реагируют.

— Что со мной не так?

— Всё в норме, говорю же. Мне нужны данные для анализа, — стараясь не смотреть ей в лицо, биолог углубился в записи на планшете. — Не каждый день выдаётся возможность изучить ретранслятора после метаморфозы, это бесценная информация.

— Со мной что-то не так, да? Дайте мне зеркало, пожалуйста.

— Не волнуйся ты…

Рин с трудом встала и, пошатываясь, на слабых ногах, поплелась к зеркалу возле стены — с рук и тела слетело несколько датчиков, приборы в палате тревожно запищали. Опершись на стену, она подняла взгляд на своё отражение.

В исхудалой, со впалыми щеками девчонке она с трудом узнала себя. Бледная кожа стала совсем как бумага, желтоватой и тонкой, на лбу отчетливо виднелась бьющаяся жилка. Но более всего её поразили глаза.

Большие, с расширенными зрачками карие глаза, казавшиеся почти чёрными, были наполнены тусклыми всполохами и проблесками. Голубоватые разряды молний прорезали недра зрачков, будто в них бушевала сильная гроза. Так же, как и у него…

— Обалдеть… — прошептала она. Зрелище было странным и пугающим — настолько, что задрожали колени. Девушка пошатнулась.

— Это остаточные разряды, признак активности ретранслятора, — пояснил Кузнецов. — В теории каждую секунду тело ретранслятора пропускает через себя энергию, часть её остается в виде таких вспышек. Чем интенсивнее проходит ретрансляция, тем сильнее остаточный след. Не переживай, организму это практически не вредит. Есть ещё несколько моментов, но я думаю, ты сама всё увидишь.

— Я… мне нужно выйти. Где здесь уборная…

— Прямо по коридору и налево. Рин, что бы ты ни увидела, не пугайся. Первое время организм сильно меняется и привыкает к проциту, это нормально.

Рассеянно кивнув, девушка вышла.

Через пять минут она в гробовом молчании вернулась в палату и, выпучив глаза, села на койку. Кузнецов понимающе покивал головой.

— Ничего, это скоро пройдёт… почки долго привыкают, всё в порядке.

— …Но почему чёрная?.. — дрожащим голосом прошептала она. Биолог посмотрел на её вздрагивающие голые коленки и смущенно отвел взгляд.

***

По обе стороны дорожек в парке высились кипарисовые деревья и раскидистые акации, бесчисленные клумбы полыхали всеми цветами радуги и источали пьянящий аромат, способный свести с ума любого. Яркое щедрое солнце заливало огромный сад животворным светом, давая новые силы плодородной крымской земле.

Огромный военный госпиталь, на время ставший прибежищем новоиспечённого ретранслятора, был в кратчайшие сроки восстановлен после разрушительной войны и теперь переживал второй ренессанс. Многочисленные террасы, площадки и парковые зоны были заполнены проходившими восстановление людьми — там, где ещё десять лет назад зияли лишь воронки от бомб и жутковато чернели руины военного госпиталя, сейчас бурлила жизнь.

Рин стояла у входа в спецкорпус и робко озиралась по сторонам — до сегодняшнего дня ей ни разу не доводилось бывать в Крыму. Но даже не это захватывало сейчас её дух.

— Это… это потрясающе.

«Не отвлекайся. Тебе нужно научиться чувствовать себя. То, что внутри».

Алголь стоял рядом, закованный в стандартный серо-стальной костюм класса С, и с серьёзным лицом смотрел на неё. Она старательно отводила взгляд, но выгнать его мысленные послания из своей головы не могла.

«Хорошо… попробую сконцентрироваться».

Пару раз глубоко вдохнув, она закрыла глаза и начала прислушиваться к собственным ощущениям. Всё было так же, как всегда — расширялись и сжимались легкие, воздух вливался в грудь, ощущалось биение сердца. Но чем больше она вслушивалась в себя, там больше понимала и ощущала — впереди есть что-то ещё, что-то большее. Она может проникнуть глубже. Ещё дальше.

Вдох — мышцы напряглись, плавно сокращаясь. Расправились легкие — по носоглотке и трахее к бронхам заскользил тягучий и густой, словно суп из цветочных ароматов, воздух, и заполнил её. Стук сердца начал расслаиваться на целую серию отдельных ударов, сокращений, натяжений и расслаблений — ткани внутри неё, следуя своему извечному ритму, проталкивали кровь вперёд, дальше — в аорту, в артерии, к мозгу, легким, печени.

Она ощутила, как крошечные пузырьки и капельки струятся по её почкам, как ворчливо переваривает завтрак желудок, а кишечник выпивает все соки из разнородной кашицы, перемешанной с ферментами. Вся пугающая огромность её организма, работающего как громадная фабрика, ощущалась столь явно и ярко, что у неё невольно перехватило дух.

— Всё… — она вздрогнула, прикрывая ладонью рот, и замерла. Пришлось немного подождать и придти в себя.

— Всё такое сложное, всего так много… я не знала.

«Чувствуешь это сейчас?»

«Нет… страшновато. Не хочу…»

«Все в порядке, это твой организм, он и должен так работать. Тебе нужно почувствовать свой разум и весь окружающий мир».

«Какое тут… мне и от самой себя-то не по себе. Если у меня внутри всё так сложно, как я могу понять всё то, что вокруг?»

«Расслабься и медленно снимай блоки».

Стоявший рядом ретранслятор взял её за руку, и она буквально всем телом ощутила мощнейшую вибрацию, проходившую через всё её существо. Вздрогнув, Рин смущенно покраснела. В присутствии Алголя она ощущала себя так, словно стояла перед громадной волной цунами, грозившей вот-вот обрушиться на неё.

«Как? Я не знаю, что делать…»

«Твое сознание заблокировало всё восприятие, чтобы избежать разрушительной нагрузки. Я помогу тебе снять ограничения».

Его теплые пальцы сильнее сжали ладонь, — Рин ощутила, как по телу прошла волна жара. Девушка судорожно выдохнула. За жаром пришла прохлада и облегчение, — голова, словно переполненный набухшими опилками сосуд, избавилась от тяжкой и давящей ноши содержимого. На мгновение мир снова сжался до точки и развернулся, наполняясь звуками, запахами, чувствами.

«Открой глаза».

Рин послушно распахнула веки.

Весь мир — всё, что было вокруг, насколько хватало глаз, — предстал перед ней в совершенно новом свете. Она видела, воспринимала и чувствовала каждое дуновение ветра, каждый листик, каждую пчелку, копошащуюся в тяжёлых от нектара цветах. Она видела, как по стволам деревьев поднимается влага из жирной чёрной земли, как сокращаются мышцы каждой птицы, взлетающей с ветки, как сама жизнь струится повсюду, наполняя мир несравнимым ни с чем сиянием.

Столь прекрасным, хрупким и ярким, что волей-неволей душа сжалась от восхищения. Из груди вырвался восторженный возглас.

Улыбаясь во весь рот, она словно маленькая девчонка, озиралась по сторонам, жадно выхватывая всё новые детали из громадной картины торжества Жизни. Ей хотелось смеяться, петь, купаться в ласковых лучах солнца, столь щедро одаривающего их теплом, погрузиться в переполненную жизнью воду, слиться с нескончаемым потоком энергии, заставляющей двигаться, мыслить и действовать всё сущее. Никогда прежде она даже не задумывалась о том, как же это прекрасно — просто быть здесь, видеть всё это, радоваться тому, что ты — живая.

«Что ты видишь?»

«Целый мир! Алголь, я вижу саму жизнь! Всё! Господи, как же её много! Сколько же тут всего, маленькое, большое, она вся такая разная, глаза разбегаются! И я могу видеть всё! Представляешь? Я… у меня нет слов!»

«Всё это — часть мира. Часть нашей земли. И всё это ты теперь должна защищать».

Она с улыбкой повернулась к юноше — его суровый и тяжелый взгляд налился какой-то особенной силой и стойкостью. Рядом с сияющей, как маленькое солнышко,переполненной радостью Рин, он казался большим чёрным камнем, суровым и затенённым высокими деревьями.

«Да, ты прав».

«Подними голову вверх. Ты видишь что-нибудь?»

«Ммм… облака, птицы, солнце… я вижу луну! Спутники, самолет, господи как же всего много! Я даже не знала, что можно разглядеть и почувствовать все это!»

«Больше ничего?..»

«Нет. А что я должна была почувствовать ещё?»

«Неважно. Главное, что ты смогла пережить метаморфозу и теперь ты видишь. Добро пожаловать в новую жизнь».

На мгновение ей почудилось, что на суровом лице ретранслятора возникла улыбка.

Она присмотрелась к нему — нет, он был всё так же непроницаем, холоден и силён. И неотрывно смотрел на неё, не отпуская прохладной узкой ладошки. Рин улыбнулась — и в недрах её расцвеченных призрачными всполохами глаз заиграли весёлые огоньки.

Впервые за очень долгое время, наполненное болью, страхом и неизвестностью, она ощущала себя по-настоящему счастливой.

Глава 6. Покорители воздуха. Часть 1

Глава 6. Покорители воздуха.

Туфли с квадратным носком ровно и чётко ступали по обрезиненной дорожке коридора. Знакомой, хоженой дорогой, к неизменно чёрной двери и неизменно угрюмому владельцу кабинета. Скрипнули петли, рука взвилась и напряженно застыла у виска — короткое приветствие, и на широкий стол легла папка с отчетом. Тяжелая генеральская рука небрежно взяла документ, глубоко посаженные глаза впились в застывшую фигуру.

— Я полагаю… — спустя пару минут изучения документа, наконец, изрёк генерал. — …Полагаю, вы усвоили урок, майор.

— Так точно.

— За всю эту самодеятельность, — он несколько раз постучал крепким пальцем по отчету. — Я должен бы тебя наградить. Тут на медаль тянет. Но вот за сокрытие важных данных и проведение такой операции… хм, с риском для жизни объекта… хм, хм. И потерями к тому же. По твоей вине, майор.

— Так точно.

— Ни черта не точно! — вскричал он, в гневе грохнув кулаком по столу. Напряжённая фигура майора не шелохнулась.

— Что молчишь? Есть что сказать?

— Все мои слова — в протоколах допросов и этом отчёте, товарищ генерал. Мне нечего добавить.

— Нечего добавить… — заворчал он, поднимаясь с кресла, — Допрыгаешься ты когда-нибудь, Вайнер. Расстреляют к чертовой матери. Желающих и так полно. Ладно… докладывай, что со вторым объектом?

— Не могу знать. Вы отстранили меня от курирования объекта Ноль Два.

— Можно подумать, ты не пыталась всё вынюхать, — язвительно заметил он и сгрёб со стола одну из бумаг — крепкая рука протянула приказ Кире.

— Приказ о твоем восстановлении. С тринадцати часов сегодняшнего дня. Обвинения снимаются, ты на испытательном сроке. Я твою голову из петли вынул, Кира, больше не искушай судьбу.

— Так точно… спасибо, товарищ генерал.

— Теперь про объект… её выписали и перевели обратно, два дня назад проведена операция структурной модификации организма. Пока она восстанавливается, входи в курс дела.

Структурная модификация… она уже знала. Укрепление клеточной структуры, скелета, мышц, полная перестройка организма. Никакая химия не могла такое сотворить с человеческим телом, лишь ретрансляторы могут сделать это. Причём лишь опытные. Такая операция без участия Алголя явно не обошлась. Значит, всё нормально, работают вместе. Она была права.

— Она работает. Моя тактика. — Спокойно заметила Кира, разглядывая приказ.

— Ещё бы не работала, — хмыкнул генерал. — Майор, ты взбалмошная и неосмотрительная, и по-хорошему, я бы вышвырнул тебя отсюда. Но признаю, ты была права. Не знаю, как, но объекты научились эффективно взаимодействовать друг с другом, и мы можем это контролировать. Продолжай работу с ними. Наша следующая задача — поднять второй объект в воздух, научи её летать. Программы подготовки сегодня отправят их группе, срок — два с половиной месяца.

— Товарищ генерал, при всем уважении, это нереально. Я читала отчёты о подготовке Алголя, его ставили на крыло полтора года. Это без обучения материализации сложных объектов. Девочка не умеет даже этого.

— А меня не волнует, чего там не умеет девочка. Она — боевая единица, ясно? Сопли и задницу вытирать ей никто не будет. Как долго мы еще не узнаем о её ранге и типе?

— Три-четыре месяца… примерно, — майор отвела взгляд в сторону. Она почти привыкла решать нерешаемые задачи, но эта была полным абсурдом. Вместо обстоятельной учебы и тренировок, последовательного освоения всех этапов материализации, изучения способностей ретранслятора они хватались сразу за всё и пытались запихнуть в её голову все возможные данные.

Не прошло и месяца после метаморфозы, организм девочки ещё не адаптировался к проциту полностью. А душа майора ещё не отболела после потери друга. Ещё слишком рано.

— Ускорить. Вам придается бригада конструкторов центрального КБ, «сатурновские» техники и вся секция аэродинамики академии Жуковского, готовиться будете на базе ЛИИ. Там же — инструкторы, тренировочные самолёты, продувочные трубы, и так далее. Приступите сразу после того, как второй объект окрепнет после операции.

— Так точно, — майор взяла протянутую ей папку с инструкциями и на мгновение задержалась. — Товарищ генерал… через неделю у Трескина сорок дней. Я не смогла быть на похоронах, разрешите принять участие…

— Разрешаю. — Мужчина тяжело вздохнул, приглаживая седые волосы на виске. — Всё знаю, не говори. Жизнь спас тебе. Настоящий мужик был. Не посрами его память, Кира. Не ожидал, что скажу тебе это, но думаю, ты справишься. И с объектом, и с этим вот… Всё, задание у тебя есть, приступай к выполнению.

— Так точно.

Прижав ладонь к виску, она вышла из кабинета. Еще с минуту последив за звуками удаляющихся шагов, генерал коротким нажатием клавиши развернул голографический экран и упёрся тяжёлым взглядом в отрывистые строчки перевода.

Письма из-за рубежа, адресованные Институту Ретрансляции, ещё никогда не производили такого фурора в голове опытного вояки, прошедшего через огонь, воду и последнюю войну.

— Пф, фестиваль… — мясистые губы скривились в хищной ухмылке.

***

Опираясь обеими руками на стену, она со стоном передвигала ноги — кто мог знать, что путь на кухню за стаканом воды будет таким испытанием? Каждая клеточка её тела отзывалась на малейшее движение какой-то особо изощрённой болью, пронзавшей буквально насквозь. Казалось, болел даже мозг и сама кровь, бегущая по венам.

— Да что же так больно, а… — простонала Рин, жалобно оглядываясь.

— Двигайся. Разрабатывай мышцы. Боль скоро уйдет, — не отрываясь от книги, пробормотал Алголь.

— Ты это и три дня назад говорил. Только хуже стало, — продолжала жаловаться она, талантливо изображая страдание. — Даже пить не могу! Ооооохх!

Ретранслятор окатил её ледяным взглядом, полным презрения. С другой стороны, сердобольная Эстер, оторвавшись от телевизора, вскочила с дивана и скользнула на кухню. Через пару мгновений девушка, изящно покачивая стянутыми в хвост волосами, вернулась с полным стаканом воды.

— Спасибо, — выдохнула Рин, вдоволь напившись, — Обожаю тебя. Мне так тяжко сейчас, спасибо, что ты рядом…

— Ну, ну… — Эстер заботливо погладила её по голове, прижимая к себе. Алголь фыркнул с дивана. — Цирк.

— Между прочим, не без твоего участия я сейчас в таком состоянии! — Рин неуклюже плюхнулась на диван и откинула голову назад. — Оууу…

— Эй, эй… — Эстер потрепала ее за рукав, — Помнишь, ты обещала мне кое-что? Я хочу в город. Посмотреть на всё это.

Она ткнула пальцем в телевизор — в новостях показывали один из сюжетов с улиц мегаполиса. Сердце ёкнуло — проходящие на заднем плане вагоны метро и толпящиеся возле дверей люди были подозрительно знакомы.

— Даже не мечтай, это Токио, — коротко бросил Алголь, но тут же напрягся. Звук, повинуясь силе мысли, стал значительно громче.

— …первая демонстрация прежде секретной группы пройдет в эту субботу. Эта новость буквально взорвала общественность, тысячи японцев встали в очередь за билетами…

— Это чего у них такое опять?

— Плеяды. Они решили показать Плеяд всему миру, — ретранслятор нахмурился. Вряд ли это означало что-то хорошее, в противовес радостным лицам людей на экране телевизора. Выряженные в причудливые костюмы, они лопотали что-то на почти забытом языке её Родины и фонтанировали эмоциями. Рин тяжело вздохнула.

— А кто это? — Эстер тоже заинтересовалась сюжетом и буквально прильнула к экрану.

— Плеяды. Семь ретрансляторов, собранных в единую группу, прикрывают всю территорию Японии, — с неприязнью произнес Алголь и отложил книгу. Рин присвистнула:

— Семь? Разве так можно? И куда им столько? Они же кучу денег на них спускают, наверное…

— Парадокс Огавы. Пять ретрансляторов ранга С, два — нижний предел ранга В. Два тактика, ни одного стратега.

Рин вздохнула. На уроке истории в институте она уже проходила эту тему.

Парадокс Огавы — особенность, из-за которой вся Азия погрузилась в хаос. Кровь жителей Азии и Океании не могла адаптировать процит полностью и породить сильного ретранслятора. Казалось, что монголоидная раса человечества просто не была создана для ретрансляции. Никто из сотен визуализаторов потенциально не мог стать ретранслятором ранга выше, чем С. Кроме одного.

Антарес, ретранслятор Сингапура, один из ретрансляторов ранга S стратегического типа, едва появившись, атаковал и практически уничтожил сопротивление Китая, Кореи, Индонезии, Вьетнама, Лаоса, и еще десятка мелких стран, пока не дошёл до Австралии, Индии и России. Кто-то говорил, что лишь Алголь и Андромеда смогли удержать Сингапур от дальнейшей экспансии.

Горстка слабых, необученных и потенциально беззащитных ретрансляторов ранга С не была препятствием для умелого и чрезвычайно агрессивного противника — один за другим были уничтожены все защитники государств. Пока Антарес истреблял и завоёвывал южные территории, Япония спешно искала спасения и бросила все силы на подготовку собственных ретрансляторов.

Плеяды и должны были стать ответом этой угрозе — поодиночке ни одна из них не могла тягаться с чудовищем ранга S, но ставка была сделана на командные действия. Силы Самообороны рассчитывали на синергетический эффект от работы ретрансляторов, флота, авиации и наземных частей. Но к тому времени, как их ввели в строй, угроза отступила — Антарес упёрся в равных себе по силе и остановился.

— То есть они пытались количеством компенсировать недостаток низкого ранга и способностей?

— Верно. — Кивнул он, — По отдельности они никто. Суммарно — дотянут до ранга А. Наверное.

— Что-то тут не вяжется… — Рин с гримасой боли на лице помассировала виски. — А я тогда как…

— Эй, не игнорируй меня! — Эстер легонько толкнула её локтем в бок. Тело отозвалось такой болью, будто в неё всадили ржавый шуруп толщиной в руку — девушка зашипела, на глазах выступили слёзы.

— Хоо… блин… ты меня прикончишь…

— Рин, почему они так одеты?

— Почём я знаю… — девушка легонько ощупывала бок — удостовериться, что всё на своих местах, и подняла глаза на телеэкран. Несколько девушек в откровенно вызывающих и цветастых костюмах — в жизни такие бы никто носить не стал.

— Так ты же японка, разве нет?

— Но это же не значит, что я должна знать всё, — поворчала она и с величайшим трудом встала на ноги. — Я пойду…завтра нужно возвращаться к работе. Снова в институт.

— Предательница, — надулась Эстер, отворачиваясь.

— Ох, извини, Эстер… обещаю, в первый же мой выходной мы выберемся куда-нибудь, даю слово. Идёт?

— …хорошо, — немного подумав, девушка кивнула.

— Рин, — снова убавив звук, ретранслятор поднял взгляд на неё. — Прими обезболивающее.

Она хотела было ему возразить, но едва повернувшись, снова скривилась.

«Прими» — прозвучало в голове — непреклонно, словно приказ. Собравшись с силами, Рин кивнула и пошла домой.

***

Боль отступила, но облегчения это не принесло. Ощущения, переполнившие тело, не давали расслабиться — она уже который час лежала на кровати, пялясь в потолок, и пыталась уснуть.

Не помогло.

За окном давно царила ночь, мириады звёзд и неровный серп луны тускло освещали её комнату сквозь не задёрнутые шторы. В такие моменты она начинала вспоминать вещи, давно ушедшие в прошлое. Неприятные и болезненные воспоминания, больше похожие на пытку. Вздохнув, девушка поднялась с кровати, посмотрела на телефон — третий час ночи, — и нехотя направилась на кухню.

Она ещё не до конца освоилась с обострившимися ощущениями, но проходя мимо двери могла бы поклясться, что слышала музыку. Рин замерла, вслушиваясь в шорохи ночи.

Шаг, шаг, шаг — как когда-то теперь уже давно, когда она была другой, девушка шла наверх, неловко ступая по холодным серым ступенькам. Один этаж, два, три — звуки музыки становились отчётливей, кто-то играл на фортепиано. На крыше? Или в одной из еще не обследованных пустых квартир? Она ускорила шаг, миновав этаж, где жили её единственные соседи. Или не единственные?

Последний этаж, вход в квартиру, больше похожую на большой зал со срезанной наклонной стеной, сплошь составленной из окон. Тусклый лунный свет падал на пыльный, усыпанный мелким мусором пол, создавая особо зловещую ауру. Рин застыла у дверного проёма — в центре комнаты, полускрытый в тени от лунного света, стоял рояль.

Кто-то сидел и, мерно покачиваясь, выводил полную бесконечной печали мелодию. Лунная Соната Бетховена, постепенно сменившаяся чем-то иным, совершенно незнакомым, но куда более тяжёлым и глухим. Воображение уже рисовало картины в её сознании, невиданные сцены, в которых она становилась невольной участницей. Привычка визуализировать музыку снова играла с ней злую шутку.

— Не давай невыполнимых обещаний, — эхом разнесся по залу глубокий голос Алголя. Музыка прекратилась, ретранслятор встал и повернулся к ней. Рин со вздохом оперлась на стену. Его слова звучали так, словно он и сам обжёгся на этом.

— Не знала, что ты умеешь играть на пианино.

— Ты знаешь, почему твои родители бежали из страны? — опершись на рояль, юноша посмотрел на прозрачную стену. За стеклом едва угадывались осенённые звездным светом верхушки деревьев, видневшихся вдалеке. Девушка вздохнула.

— Не знаю. Я маленькая была. Помню только, что домой приходили какие-то люди… мама прятала меня от них у бабушки. А потом мы переехали.

— В Корею, — хмыкнул он.

— Да. Но там мы прожили совсем недолго.

— Как они умерли?

— Слушай, я не хочу… — Рин осеклась. Он спрашивал явно неспроста, и считаться со своей болью теперь уже не стоило. Ей нужны были ответы. Что ж, пусть это и будет ценой.

— Мы бежали из дома. Я плохо помню. Сперва куда-то в горы, потом в лес, в домик. Оттуда — к границе… Ночью. За нами гнались ещё, какие-то роботы. Папа сказал, это Квады. Мы… мы уже почти дошли, и нас стали догонять. Папа где-то по дороге отстал, кажется. А мама…

— Понятно. — Кивнул он. В зале повисла тишина, снова оставившая её наедине с прошлым, так живо всплывшим в памяти.

— Парадокс Огавы, Рин, — наконец заговорил он, и от слов ретранслятора девушка вздрогнула.

— Антарес — не единственный, кто его обошёл. Я думаю, ты — вторая. Правительство Японии догадывалось об этом, и потому начали охоту за тобой. Твои родители спасали тебя. Любой ценой. Навряд ли ты стала бы ретранслятором ранга S, как он. Так что жизни тебе отвели — на один бой.

— Хочешь сказать… — она запнулась, пытаясь совладать с дрожью в голосе, — то есть я… я сильнее ранга С?

— Конечно, — кивнул он, — Только вот что. Запомни навсегда. Между каждым рангом — огромная разница. И чем выше ранг — тем она сильнее. Даже если все Плеяды были бы ранга В, для S они — не ровня. И даже для А. Между А и S разница еще сильнее. Если хочешь выжить — никогда не вступай в бой с ретранслятором сильнее тебя по рангу.

— Так ведь я же не смогу выбирать!.. — воскликнула девушка — и осеклась.

Наконец-то до неё дошло! Угрюмый сосед был прав, всё это время. Им не приходится выбирать, с кем сражаться — всё решается за них правительством и мейстерами. Даже если это значит — умереть в первые секунды. Умереть зря.

— А это… какого я тогда ранга-то? И типа? — она посмотрела на свою ладонь, всё ещё занемевшую, и сжала пальцы.

— Испытания покажут. Пока никто не знает, — юноша позволил себе тяжело вздохнуть — наверное, впервые за всё то время, что она его знала.

— Мне сегодня Кира звонила, — наконец, Рин приступила к тому, что не давало ей покоя последние часы, — Говорит, нужно начинать какие-то лётные испытания. И научиться материализации. Можешь объяснить?

«Только так — это быстрее».

Замолкнув, Алголь перешёл на обмен мыслями — действительно, это было быстрее и куда эффективнее, целые сложные мыслеобразы сразу возникали в голове, и не было необходимости их облекать в громоздкие и неповоротливые слова. Рин согласно кивнула и приготовилась внимать.

Глава 6. Покорители Воздуха. Часть 2

«Самое важное для ретранслятора — мобильность и скорость. Тебе нужно научиться летать. Есть два способа. Самый быстрый и надёжный — это материализация. Ты создаёшь двигатель и аэродинамический контур, системы и топливо, всё это поднимает тебя в воздух. Персональный самолёт. Но для этого нужно научиться преобразовывать энергию в материю нужной формы и состава. Нужны знания химии металлов, кристаллические решётки, связи, цепи. Вся та теория, которой ты училась. Без этого невозможно подняться в воздух».

— А второй способ?

«Он проще, но в то же время значительно сложнее. Левитация. Её очень сложно освоить — нужно почувствовать, как это должно происходить. Нет никаких физических принципов, на которые можно опереться. Ты просто поднимаешься в воздух и летишь. Тело легче воздуха, или гравитация обнуляется. Это сложно объяснить. Есть ограничение по скорости — невозможно двигаться быстрее двухсот метров в секунду».

— И как я всё это должна выучить-то?.. — представив весь громадный объем работ, Рин едва не впала в отчаяние. — Ведь времени-то почти нет! Я даже простецкие вещи не могу создавать! Я даже не знаю, откуда брать энергию на всё это!

«Ученые сами не знают, откуда берется энергия. Это сложно. Скажу одно. Она везде. Либо материя. Либо энергия. И ещё кое-что. Завтра ты уезжаешь в Лётно-Испытательный Институт. Времени на всё у тебя нет. Сама ты не успеешь ничего освоить. Я могу тебе помочь, но только сейчас. Дам информацию, с помощью которой можно всему научиться. Но её ещё нужно проанализировать, понять и освоить. Дальше — справляйся сама. Ты хочешь этого?»

— Я… я попробую.

«И вот что ещё. Записывать всю информацию в тетради и на компьютер не имеет смысла. Да и опасно. Есть вещи, о которых учёные не должны узнать ни в коем случае…»

Почувствовав эту мысль, она живо представила Эстер. Девушка, о которой он просил молчать. Кем же она тогда была?

«…храни всё в своей памяти. Я сформирую узел данных, всё будет в одном месте — тебе нужно лишь вспомнить и осмыслить воспоминания. Подойди ближе, нам нужно соприкоснуться разумами».

— Э-это как вообще?.. — девушка приподняла бровь. По телу прокатилась волна дрожи, от волнения сердце застучало чаще — Алголь сделал шаг вперед.

«Открой мне свои мысли. Пожелай показать мне всё, что есть в твоей голове. Не сопротивляйся».

Он решительно подошел к ней и, положив тёплую ладонь на затылок, прижал её голову к своей. Рин успела лишь судорожно вдохнуть и зажмуриться — в мозг словно ворвался ураган.

Это было невообразимо. Она боролась с самой собой — инстинктивно закрываясь, девушка силилась распахнуть врата своего сознания для Алголя. Пальцы на затылке сжались сильнее — она ощутила, как задрожало всё её тело, голова наполнилась ватной тяжестью — и в сознании поплыли картины и образы. Кто-то читал отдельные фрагменты её жизни, то и дело всплывающие перед глазами. Наполнял тяжестью её голову, что-то записывал в память. Она ощутила себя травинкой, которую несёт бурный поток к ревущему, оглушительному водопаду.

А ещё она ощутила что-то по-настоящему пугающее. Девушка не могла знать, что открыв своё сознание Алголю, сама невольно смотрела в его сознание, его мысли. Его память. И на короткие мгновения она увидела то, что там было. Всего мгновения — но их хватило, чтобы её обуял такой страх, такой ужас и трепет, что она едва не закричала, силясь вырваться из страшного капкана его рук.

Страшные воспоминания, как сны, подступали темной волной, грозя утопить её под своей тяжестью. Человеческие лица, крики и звуки выстрелов, гудение пламени и взрывы, груды обломков и тел, и страшная, всепоглощающая боль, накрепко замешанная со страхом и ненавистью.

Тёмные камеры, заполненные вонью и испятнанные чем-то мерзким. Лаборатории, сочившиеся ужасом, и искаженные злобой лица людей. И где-то далеко, на фоне всех кошмаров — тихий детский плач, кого-то неизвестного, но очень дорогого. Воспоминания о потерях и лишениях. О страшных жертвах и постоянной борьбе, выковавшей в своём горниле чудовищного зверя.

С криком она отпрянула и, неловко взмахнув рукой, упала на пыльный пол.

— Ты как?

— Н-ничего так… — не своим голосом прошептала Рин и посмотрела на свои трясущиеся руки. Алголь помог ей подняться и медленно повел к выходу. — Теперь всё у тебя. Думай, вспоминай, осмысливай. И постоянно тренируйся. Без реального опыта у тебя ничего не получится. Не смей отступать.

— Угу… ладно… — бормотала она, тайком вытирая мокрые щёки — кажется, опять позволила себе расчувствоваться. Вот дура… ведь столько уже пережила. Столько перетерпела. И всё равно, каждый раз, когда ей приходилось сталкиваться с жестокостью этого мира и новыми испытаниями, девушка не могла сдержать слёз. И поверить в себя тоже ещё не могла.

***

— Ложись спать. Успокойся. А завтра — начинай, — бросил он напоследок. Доведя до двери в квартиру, Алголь снова позволил себе коснуться её разума: «Не бойся и не отступай. Эстер хочет увидеть тебя снова».

— Угу… а ты?

Она повернулась было к парню, но тот, игнорируя её, спокойно ушёл наверх. Это можно было считать ответом? Но с другой стороны, он ей помог. Может, это тоже в каком-то смысле форма симпатии. Вздохнув, она вошла и закрыла дверь.

***

Начало осени выдалось непривычно жарким и засушливым — в Подмосковье один за другим тушили всё новые пожары, невесть откуда возникавшие прямо возле испытательного аэродрома. За высоким решётчатым ограждением, тремя кордонами охраны и множеством автоматических систем защиты периметра высились ангары и технические сооружения летно-испытательного института. Очередной самолёт, рассекая знойный воздух, с пронзительным рёвом турбин поднялся в небо, оставляя за собой прозрачный голубоватый след.

Разморенная на жаре, Рин нехотя выбралась из машины и, прикрывая лицо от солнца, огляделась. Сзади прибывали всё новые автобусы с техниками, командой из лаборатории, трейлеры с оборудованием и ещёё бог весть какие транспорты.

Кира, вылезшая следом за ней, потянулась и бодро зашагала к ближайшему зданию.

— Рин, давай за мной.

Торопливо шагая, она вовсю глазела по сторонам и упивалась атмосферой — всё вокруг было иным. Воздух, отдававший пьянящим запахом смазки и керосина, шум и гудение механизмов пополам с гулом самолётов, снующие туда-сюда люди. Здесь каждую минуту кипела работа и во всём чувствовалась серьезность, спокойствие и основательность.

Наконец они подошли к одному из корпусов — возле широких ворот их встречало несколько человек в тёмно-синей форме и еще двое в пиджаках. На политиков или учёных они похожи не были, и Рин присмотрелась, пытаясь понять, кем же они были.

— Здравия желаю, майор, — один из мужчин вышел вперед, с улыбкой пожав ей руку. — Это значит у нас та самая?..

— Так точно, та самая, — кивнула она и подозвала девушку. — Рин, иди сюда. Познакомься с главным конструктором ОКБ-10 Михаилом Соловьевым.

— З-здрасьте… — она вяло пожала крепкую ладонь конструктора — тот расплылся в улыбке, его усталые глаза буквально засияли и наполнились какими-то особенными искорками, которые бывают только у увлеченных, глубоко болеющих за свое дело людей.

— Очень приятно, Рин! — он энергично потряс её руку. — У нас уже всё готово, прошу за мной.

— Э… подождите, куда? — ничего не понимая, она поплелась за конструктором и еще несколькими людьми в форме. Трепыхающуюся девушку настойчиво направляли в близлежащее строение, из широких дверей которого вышла пара лётчиков в комбинезонах.

— Ох, смотрите мне, не испортите девчонку, — волнительно вздохнула Кира, неторопливо идя следом. Второй мужчина с улыбкой заметил: — Ничего, майор, справится. Не для того мы два года готовились.

— Куда они её так?

— На вывозной полет. А чего тянуть… — ухмыльнулся он, протягивая Кире тонкую папку с документами. — Вся информация по силовой установке. В теории всё согласуется, на практике… посмотрим. Бог нам в помощь.

***

— …Тут у нас индикаторы шасси, подвески, тут — переключатель режимов. Не трогай ручку, — перегнувшись через край кабины, один из техников показывал ей всё убранство интерьера. Всё ещё ничего не понимающая Рин, насильно усаженная в кресло пилота, отдернула ладонь от торчащей между ног ручки. Тесный и неудобный противоперегрузочный костюм одновременно висел мешком и жал сразу в нескольких местах. Насколько же сильно он отличался от ее чудесного комбинезона класса С! Кивнув, девушка сосредоточилась на указаниях техника.

Насильно запихав ее в противоперегрузочный костюм, Рин повели на взлётно-посадочную полосу и усадили в небольшой, но аккуратный и изящный самолет с широко расставленными зевами воздухозаборников и громадным стеклом кабины — фонарём, как говорили летчики. Перед глазами — три больших экрана со множеством кнопок, какие-то приборы и лампочки, торчащая между коленей ручка управления.

В задней кабине сидел лётчик и, похмыкивая по внутренней связи, проводил предполётную подготовку машины. Вокруг бегали техники, ещё раз проверяя готовность самолета к вылету. Повторно проверив натяжение ремней, её техник водрузил на голову шлем и помог застегнуть крепления, подключил разъемы и дал наказ.

— Ничего не трогай, руки держи на коленях или на ручке, кнопки не нажимай, рычаги вот эти вот не тяни, РУД[1] не двигай, ясно?

— Ясно… а что такое руд? — переспросила она, силясь оттянуть воротник — на жаре пот с неё лил в три ручья.

— Всё, готова. — Легонько хлопнув её по шлему, мужчина показал большой палец лётчику и слез по стремянке вниз. Фонарь с тихим шелестом закрылся, щелкнули герметичные замки. Сглотнув, Рин взглядом проводила отходящего от крыла техника, держащего легкую лестницу — а уже через мгновение забыла обо всём на свете.

Завораживающий своими стремительными и красивыми формами самолет тихонько вздрогнул, словно большой зверь, пробуждавшийся ото сна — загудели индикаторы и мониторы, расцветившись какими-то приборами и табло. А сзади, совсем близко, создавая нарастающую вибрацию и гул, оживали двигатели машины.

Низкое гудение раскручивающихся турбин постепенно перерастало в вой и тонкий, пронзительный свист — реактивные двигатели выходили на номинальный режим работы. В душе что-то волнительно и радостно замерло, она одновременно и боялась, и желала узнать — что же дальше?

— Первый раз летишь? — донёсся голос пилота в динамике шлема. Рин кивнула, но поняв свою ошибку, произнесла: — Ну, нет — в детстве мы улетали с родителями в Корею, но я была маленькая и не помню… так что да. Первый.

— Тридцать первый на взлёт, обороты в норме, ожидаю разрешения, — сказал пилот, обращаясь к диспетчеру, и снова переключился на Рин. — Тогда тебе понравится. Небо делает человека свободным. Почувствуй полёт.

— Тридцать первый — я вышка, взлёт разрешаю, дорожка два.

— Вас понял.

Немного постояв, самолет чуть качнулся и покатился по полосе, плавно и изящно поворачивая влево. Рин посмотрела, как вибрируют и покачиваются крылья — у неё перехватило дыхание. А самолет, разгоняясь намного быстрее и энергичнее любого автомобиля, уже бежал по расчерченной черными линиями взлетной полосе — перегрузка вдавила её в кресло, заставляя судорожно вцепиться в коленки и замереть в ожидании.

Разогнавшись, вибрирующая машина плавно оторвалась от земли, подхваченная воздухом — и всё изменилось. Вибрации и тряска пропали, сменившись ровным гулом моторов. Лётчик резко задрал нос машины, заставляя её подниматься практически вертикально — двигатели взвыли с новой силой, стремительно унося их прочь от земли. Рин не удержалась от восторженного возгласа: — О господи!.. Ааааа!…

— Ты в порядке?

— Да! — дыхание перехватило, от переполнявших эмоций едва не дрожали руки — девушка крепко стиснула коленки. Страшно, но как же захватывающе!

Поднявшись над облаками, они скользили то влево, то вправо, зарываясь крыльями в громадные ватные кучи, разворачиваясь и закладывая виражи, снова вжимавшие счастливую девушку в кресло. Поначалу ей было безумно страшно смотреть на землю, но через несколько минут привыкания к перегрузкам, высоте и скорости, она вместо страха начала ощущать что-то доселе неизведанное. Свободу, чувство огромного чистого пространства, лёгкость. И какое-то безграничное, словно пришедшее из галлюцинаций патологических наркоманов ощущение счастья.

Она радостно, как маленькая девчонка, что-то вопила летчику — и тот закладывал новый вираж, делал бочку или боевой разворот, петлю — и каждый раз, как на лучших в мире американских горках, она с восторженными криками устремлялась вниз или вбок, судорожно упираясь ладонями в стекло или хватаясь за ремни кресла. Было страшно, но каждый раз они снова выходили в горизонт и она, отдышавшись, просила — А давайте ещё!

— Рин, хочешь попробовать сама?

— А можно?.. — она боязливо посмотрела на то и дело отклонявшийся рычаг межу ног — ручку управления самолетом. Усеянная кнопками рукоять поблёскивала отполированной десятками рук черной пластмассой.

— Конечно, я скажу что делать, — летчик что-то нажал на щитке — самолёт выровнялся по горизонту. — Ты передвигай ручку, а я возьму на себя обороты двигателя, в случае чего — жми кнопку с левого бока, самолёт сам себя выровняет. Поняла?

— Так точно! — пальцы обняли рукоятку, рука напряженно застыла.

— Отлично, можешь начинать. Давай попробуем с простого, крен влево и вправо.

Уже имевшая определенную подготовку по курсу аэродинамики института, Рин отклонила ручку влево — самолёт послушно накренился. Помахав немного крыльями, они опустились под облака, сделали энергичную «горку», поплутали между облаками.

— А теперь давай бочку, — словно подзадоривая её, лётчик добавил скорости. Рин снова отклонила ручку влево — до упора. Горизонт перед глазами наклонился, встал вверх ногами — она посмотрела наверх и увидела землю, — и снова вернулся на свое место. Один оборот!

— Теперь в другую сторону! — не дожидаясь разрешения, она сделала еще два витка по часовой стрелке. В этот момент двигатель затих, почти останавливаясь — потеряв скорость, самолет медленно скользнул на крыло и понёсся к земле. Они падали по спирали, сорвавшись в штопор — с каждой секундой земля всё приближалась, и с каждой секундой дергавшая ручку Рин была всё ближе к панике.

— Я не могу справиться! Что делать?.. Мы же разобьемся сейчас!.. — она с ужасом посмотрела на альтиметр — до земли оставалось меньше трёх километров. Перегрузка вжала её в кресло, кровь прилила к голове, затуманивая взгляд.

— Успокойся, Рин, — хладнокровный голос летчика оторвал её от захлестнувших разум мыслей о катастрофе, — нажми на кнопку слева, на ручке.

Палец судорожно утопил кнопку — самолет, словно споткнувшийся жеребец, остановил вращение и медленно поднял нос. Двигатели снова возвысили свой голос, выходя на номинальные обороты. Увидев перед собой горизонт, девушка тяжко выдохнула — на неё накатила слабость, какая бывает после напряжения всех сил.

— Давайте дальше вы… — пролепетала она, отпуская ручку, — Мне что-то немного… нехорошо… оу…

— Дыши глубоко и открой посильнее кислород, — посоветовал летчик, возвращая себе контроль над машиной, — Теперь понимаешь, как прекрасно небо, и как легко в нём потерять контроль над ситуацией? Полёт — это классно, но нужно всё время быть начеку. Каждый летчик это проходит. Сильно испугалась?

— Угу… — кивнув, Рин увеличила подачу кислорода в маску — живительный газ прояснил сознание, позволив немного успокоиться, — До чертиков просто.

— Ну, тогда пошли домой, — подытожил он и заложил вираж, направляя свою машину к взлётной полосе.

[1] РУД — рычаг управления двигателем.

Глава 6. Покорители воздуха. Часть 3

Приземление и послеполётный осмотр остались позади, как и трясущиеся от возбуждения руки, сбивчивый пересказ всего пережитого Кире и встреча с остальными членами команды. До конца дня она помогала выгружать оборудование, обустраивать испытательную лабораторию и обживаться в отведённой для них казарме — довольно тесном помещении с несколькими двухъярусными кроватями и стандартными низкими армейскими тумбочками. Благо хоть всех мужчин поселили в другом конце здания. Обеды и ужины проходили в общей столовой, вместе с остальными летчиками и персоналом Института.

Тем же вечером, разместив самое необходимое оборудование, они приступили к тестам и тренировкам по материализации. И здесь Рин ждал самый неприятный сюрприз.

— Давай посмотрим еще раз, — Чуйков поводил ручкой по голографическому изображению двух графиков. — Это — выход энергии Алголя и твой, в сравнении. При визуализации у вас примерно одинаковая частота выхода энергии, разная только амплитуда. Но это не так важно, на самом деле. Куда важнее то, что выход энергии при ретрансляции у него повторяет те же пики и спады, что и при визуализации. Короче говоря…

— Короче говоря, — перебила его Кира, кладя ладони на плечи сидевшей за столом Рин. — Делай все то же самое, что и при визуализации. Но в этот раз не изображай объект, а создавай его. Материализуй.

— Угу, — кивнула она и шмыгнула носом. — А как?

— Как? Ну… — Кира потупилась и еще раз взглянула на график. Даже не будучи учёным, она видела прямую связь между двумя графиками — самым логичным было бы предположить, что именно так Алголь и создавал материю. Делал всё то же самое, что и при визуализации. Это было просто и понятно.

— Попробуй сделать всё то же самое, никто не ждёт от тебя мгновенного результата и успеха, Рин, — она постаралась говорить как можно более уверенно и ободряюще. Однако её слова звучали совсем неубедительно.

— Но если будешь пробовать, то давай сразу тут, — Чуйков кивнул на большую стеклянную колбу с несколькими проводками внутри, стоявшую на отдельном столе. Возле него как раз возились Марков и Кузнецов, подцепляя и проверяя контакты. Выглядела эта штука довольно странно и архаично.

— Это вакуумная установка с газоанализатором, — пояснил Чуйков и с видом преподавателя подошел к ней. — При материализации, как мы предполагаем, энергия переходит в состояние материи, то есть создаются молекулы, сперва разреженные — газ, а уже потом более плотные. Это и должны обнаружить приборы в установке — они должны регистрировать эти самые молекулы. Понятно?

Рин кивнула — чего ж тут непонятного. Значит, ей просто нужно создавать материальную иллюзию внутри этой колбы. Так же, как визуализировать — представить, а потом это каким-то образом станет реальным. Видимо, так?

Напряжённо покусав губу, она собралась с мыслями. — Хорошо. Я попробую.

— Замечательно, тогда начни с визуализации. Представь что-то простое, например, камень или воду, — майор с ободряющей улыбкой подвела её ближе к столу и напоследок легонько хлопнула по спине.

— Я верю в тебя, Рин, ты обязательно справишься.

Воображение начало свою работу — она представляла молекулы и атомы, выстраивающиеся в кристаллическую решётку, связывающиеся между собой, растущие и обретающие форму, объем и массу.

Перед ними в колбе возникло изображение небольшого буровато-серого камешка, покачивающегося в воздухе. Кира невольно посмотрела на датчик ретрансляции в углу комнаты — ни одна из лампочек пока не горела.

— А теперь попробуй материализовать его, — негромко подсказал Чуйков, смотревший в ту же сторону. Рин наморщила лоб, пытаясь представить, как камень переходит из иллюзорного состояния в материальное, как из голограммы проявляется физическая оболочка. В повисшей напряжённой тишине было хорошо слышно, как участилось её дыхание.

— Ну как? — голос Чуйкова прозвучал как щелчок кнута. Рин резко выдохнула и открыла глаза. В колбе по-прежнему пусто.

— Ничего страшного, это всего лишь первая попытка, — улыбнулся он и посмотрел на часы. — Вернёмся к этому завтра, а пока — всем отбой. Мы сегодня сделали большую работу и заслужили хороший отдых.

— Пойдем, поужинаем, — майор ласково потрепала её по голове и кивнула в сторону выхода. — Для первого раза ты отлично справилась.

— Угу.

Рин неуверенно переступила с ноги на ногу и снова посмотрела на стол со стендом. Эта первая попытка совсем не прибавила ей понимания, как все должно происходить на самом деле. Она не чувствовала, что не стала ближе к материализации, ни на шаг. И почему Алголь не сказал ей, как надо это делать? Раз это так просто, мог бы научить заранее, а не вкладывать в её голову какие-то непонятные воспоминания. Вздохнув, она пошла за Кирой к выходу из лаборатории.

Где-то снаружи послышался звук пролетающего самолёта, стены легонько завибрировали от рокота двигателей. То, на что человечеству понадобилось добрых полторы сотни лет, ей предстояло пройти за два с небольшим месяца.

***

Уже третий вечер подряд она тайно уходила в дальний, полузаброшенный ангар, не без труда пролезая в узкую щель возле ограды, и тренировалась. Среди пыльных, покрытых маслянистыми пятнами куч старых запчастей, деталей, ломаного инструмента и ещё бог знает чего, ретранслятор вставала посреди расчищенного пятачка и под тусклым светом потолочного фонаря пыталась постичь науку полёта.

Вернее, обычно пыталась, а сегодня — просто сидела в уголке и пыталась придти в себя. С каждым днем её новые испытания становились всё сложнее. А если говорить честно, то вообще были нереальными.

Снова и снова она пыталась создать хоть что-то, хоть простейшие молекулы, но раз за разом газоанализатор ничего не улавливал в прозрачной вакуумной колбе. Кто-то уже даже перешёптывался за спиной, что она вообще не сможет материализовать, и её спишут в утиль. Именно спишут, как отработанную деталь. Как те, что лежали в кучах хлама вокруг неё.

Наследие Алголя то ли было слишком тяжёлым для понимания, то ли просто рассосалось в недрах памяти — она пыталась вспомнить хоть что-нибудь, но в сознании всплывали лишь какие-то урывки и фрагменты. И особенно — его слова, ещё в начале их истории — расставляй всё в голове по полочкам, как файлы в компьютере… отличная идея, только как это сделать-то?

— Нет чтобы нормально всё сказать… — поворчала она, недовольно сдувая пыль со стоящего рядом здоровенного листа обшивки. В воздух поднялось целое облако, зависнув мутной пеленой напротив фонаря. — Или просто я такая тупая. Дура.

Предавшись тоскливым мыслям, она забавы ради визуализировала ещё целую тучу пылинок, расцветив их синим. Облачко закружилось, превращаясь в небольшой вихрь — в какой-то момент ей даже показалось, что заколыхались и частицы пыльной взвеси. Она даже усмехнулась своим мыслям — да с чего бы? Но всё же продолжила.

Повинуясь силе мысли, крошечный торнадо вытянулся до самого потолка и усилил вращение — она сосредоточилась, прикрыв веки, и представила, как формируются крошечные частички, соединяясь между собой, слипаются и набирают вес, скорость, инерцию…

Мириады невидимых атомов и молекул сливались, формируя кристаллическую решётку — такую же, как на слайдах и голопроекциях с уроков молекулярной химии в институте. Голова начала наполняться тяжестью — она вкладывала все силы, как на тренировках в капсуле, пытаясь удержать в сознании образ своего маленького урагана.

По коже пробежался ветерок — движущийся воздух пошевелил волосы, заставляя девушку замереть на месте — неужели получилось? Она открыла глаза.

Ничего. Вся её конструкция из синих пылинок медленно таяла, опадая вниз. Рин горько улыбнулась — принять сквознячок с улицы, прорвавшийся в щель, за собственное творение, надо же умудриться.

— Иди-ка ты уже спать, — бормотнула она сама себе и, тяжело поднявшись, отряхнула выданный ей летный комбинезон. Подходящий размер нашелся на складе с трудом, но благодаря ему и своей скромной комплекции её даже принимали за помощника техника, чем она и пользовалась, то и дело сбегая из казармы.

Выбравшись через отогнутый лист обшивки наружу, Рин скользнула в полутьму к своему новому жилью.

***

С каждым днем погода портилась всё сильнее, солнечные деньки сменялись облачными и дождливыми, а сегодня вообще зарядил ливень — все вылеты отменили. Техники, воспользовавшись этим, плотно занялись учебой и подготовкой матчасти, а остальной персонал летного института откровенно скучал. И только Кира всё больше хмурилась, глядя на бесплодные попытки своей воспитанницы сделать хоть что-то. К концу первой недели результат был по-прежнему нулевым.

— Как сглазили, блин… — ругнулась она, отворачиваясь от испытательного стенда. И газоанализатор, и «светофор» — датчик ретрансляции молчали, и это притом, что дозаправку процитом девочке делали буквально перед приездом, и сейчас она должна была находиться на пике формы. Теоретически.

Чуйков, стоявший рядом, сочувственно покивал.

— Ну да, ну да, Кира Юрьевна. Мы ей тут мало чем поможем.

— Мне доклад завтра уже сдавать, и что вот я должна сказать генералу? — запустив руку в пышную шевелюру, женщина уставилась в пол. — Что за прошедшие семь дней мы хорошо питались, устроились на новом месте и не продвинулись ни на миллиметр в программе подготовки? Пётр Иванович, нам бы хоть какой-то результат получить, хоть самую малость.

— Ну и что вы предлагаете? Симулировать что ли? — он презрительно хмыкнул, — Вот ещё. Мы с вами сделали всё, что могли. Условия созданы, объект обучен, до определённого уровня, конечно. Дальше она должна постараться сама. Ну а не получится… нового искать будем. Успеха никто не гарантировал. Может, она вообще гражданскийтип.

— Сплюньте… нам же всем тогда крышка. Армия меньше чем на тактический не согласится.

— Тогда вот что… — Чуйков сощурился, обдумывая что-то своё, и после почти минутной паузы изрек: — Держите датчики ретрансляции постоянно включёнными, и днем, и ночью, и чтобы вся территория базы была охвачена. Если что-то и случится, пусть даже во сне, это уже будет прогрессом. А не просила выделить на денек-другой Алголя, может он бы её и поднатаскал в этом…

— Просила… — женщина вздохнула, опять переводя взгляд на закрепленную в ложементе девушку. — Узнала два новых матерных слова. Если вкратце, первый объект загрузили настолько, что вся наша возня ему сейчас до лампочки.

Рин не слышала их разговора, но могла почувствовать тревогу и волнение людей, и даже приглушенные голоса — обострившийся слух позволял и это. Однако все внимание было сосредоточено на очередной попытке материализации.

Зажмурившись, девушка решила сперва визуализировать — колба наполнилась фиолетовым газом, лениво колыхавшимся внутри. Затем мозг принялся снова выстраивать крошечные частицы в связные молекулы, решётку… на всё не хватало ее внимания, ресурса памяти и концентрации. Раз за разом она оставалась ни с чем.

— Так, всё, закончили, — раздался голос Киры в динамике. — Давайте продолжим с аэродинамическими испытаниями.

— Хорошо… — Рин тяжело выдохнула и расслабилась.

На мгновение — всего на одно мгновение, — она ощутила нечто, доселе неизведанное. Вспышка, на доли секунды промелькнувшая в сознании. Но в эти доли секунды она почувствовала в глубине его всю свою сущность, все воспоминания, пережитые эмоции, навыки, рефлексы, — всё то, что составляло её существо. Электрические импульсы мозга, дающие команды мышцам, железам и органам, течение крови и лимфы, движение тканей…

— Эй, не спи, — незаметно вошедшая в комнату Кира резко хлопнула её по плечу. Рин едва ли не всем телом ощутила её волнение. Это из-за неё? Её неспособности ничего сделать? Девушка промолчала, но для себя решила твердо — сегодня она постарается как никогда.

***

Сказать было проще, чем сделать — сбежав пораньше с ужина, Рин снова ускользнула на свой тайный испытательный полигон. Но последние полтора часа, в сгущающейся тьме вечера, она лишь бесплодно билась над очередной бледной имитацией вихря частиц, снова и снова не обретавшей искомой формы.

— Так… соберись, еще разок, — подбадривая себя, девушка уставилась на свои ладони, над которыми заплясала очередная визуализация. Багровый вихрь медленно разрастался, словно подпитываясь от её рук — она сосредоточилась, закрыла глаза и напрягла все силы. Атомы, молекулы, решётка…

— Ну, давай же… прошу!.. — шептала она, выкладываясь, как могла. Пальцы закололо, по щеке скатилась капля пота — на пару секунд ей даже показалось, что она ощущает что-то, но открыв глаза, увидела лишь прежнюю голограмму. Вся энергия, потраченная на её создание, ушла впустую. Она была на грани отчаяния.

— Да что за… — Рин со злостью пнула один из валявшихся листов обшивки — тот с грохотом отлетел в сторону. Она стала сильнее физически, стала умнее, выносливее, но ничего не могла поделать с тем, что ей полагалось уметь по умолчанию. То, на что требуется всего-то усилие воли и мысленный приказ. Но она ничего не могла.

— Какого долбанного… — бормотала она сквозь комок, подступивший к горлу. Нет, нужно пробовать еще. Должно получиться хоть что-то. Хоть самая малость.

Ещё одна попытка — теперь уже не воронка, а просто столб из частиц — отняла остаток сил и концентрации, Рин едва не стонала от напряжения. В сознании все было выстроено до мельчайших подробностей, она представляла каждую молекулу, каждое звено кристаллической решётки, каждую пылинку, но — сколько бы девушка ни напрягалась, реальнее голограммы так и не становились.

Словно она упускала что-то важное. Какой-то элемент, которого не хватало в этой головоломке, и сколько бы она ни старалась, без него ничего не получится. Но думать об этом уже не было ни сил, ни желания.

— Да чтоб тебя, скотина!.. — отчаявшись, Рин швырнула первую попавшуюся под руку деталь в стену. Девушка, уставшая сдерживать жгущие глаза слёзы, в порыве бессильной ярости принялась крушить все вокруг, поднимая пыль и грохот. В душе словно что-то оборвалось, что-то, что держало её до сих пор, не давало расклеиться и окончательно скатиться. Все силы — все, что были — вмиг кончились. Перед глазами стояла пелена ненависти и жалкого, позорного бессилия, хотелось рыдать в голос.

Превратив свой закуток в пыльные руины, она рухнула на колени и расплакалась. Тихонько и жалостно, как брошенный котенок, размазывая по грязным щекам слёзы.

Сколько прошло времени — десять минут или полчаса, она не знала. Немного успокоившись, Рин встала и поплелась к щели наружу — сил уже не было ни на что, кроме как доползти до кровати и отключиться. Она ещё раз посмотрела на разбросанный вокруг мусор — и с невесть откуда взявшейся яростью пнула старый корпус какого-то прибора. Удар был настолько сильным, что разлетевшиеся части оставили внушительные вмятины на стенах ангара. Тяжело вздохнув, она ушла.

***

Все с замиранием сердца ждали возвращения Киры — а вместе с ней и хороших вестей, хоть и повода для них не было. Рин все так же вяло пыталась сделать хоть что-то в вакуумной колбе, молясь поскорее перейти к физической подготовке и аэродинамическим испытаниям. Чуйков и компания все так же слонялись без дела, периодически поглядывая на параметры испытательного костюма.

— Давайте я позвоню ей, — Кузнецов было взялся за телефон, но Владимир его остановил.

— Не шуми. Приедет — узнаем, а переживать раньше времени…. В общем, займись уже чем-нибудь, дел никаких нет?

— Нет, — недовольно проворчал тот и огрызнулся, — А сам-то чего слоняешься, у тебя будто работа есть?

— Вообще-то есть, — ехидно оскалился техник и задрал нос. — Работаю над новым оборудованием, для полетов. Но тебе знать не положено. Понял?

— Едет, едет! — Майя сорвалась с места и подлетела к окну — к зданию казармы, где они и разместились, подъезжал знакомый автомобиль. Кира Вайнер в сопровождении ещё одного военного вышла и неторопливо направилась к ним.

— Вот тааак… дождались, — глядя на донельзя серьезное лицо майора, изрек Чуйков и цокнул языком, — Вот и думай, радоваться теперь или печалиться…

Глава 6. Покорители воздуха. Часть 4

— Здравия желаю, — непривычно громко и с нажимом произнесла майор, войдя в комнату. За ней последовал второй военный — неприметный и довольно скромный человек, но каждый в помещении почувствовал себя не в своей тарелке в его присутствии. Учёные поздоровались и настороженно уставились на неё. Первым решился заговорить Чуйков. — Ну как, Кира Юрьевна?..

— Получили приказ, — еле скрывая волнение в голосе, она подошла к столу и жестом подозвала остальных, — необходимо ускорить работы и получить первый результат в течение пяти дней. Все лётные тренировки и продувки отменяются, концентрируемся на материализации и моделировании контура силовой установки… Не выполним — группу расформируют, объект передадут полностью в ведение военных и, скорее всего, спишут. Если не получится у нас — ни у кого не получится.

Учёные молча переглянулись — каждому было понятно, что стоит на кону. В Институте бывших сотрудников не бывало. И вся проделанная работа, почти полгода напряженного, изматывающего труда — впустую. А о судьбе Рин и говорить не приходилось.

— Я подготовлю оборудование в лаборатории, — Чуйков кивнул на Владимира. — Поможешь мне. Ребята, вы свою работу знаете. Кира Юрьевна, вы…

— Где Рин? — перебила она, вперив тяжёлый взгляд в учёного.

— В лаборатории… пробует. — Он взглядом указал на стенд. Судя по всему, у неё дело так и не сдвинулось. Кира кивнула. — Я к ней. Не мешайте. Данные за ночь обработаны?

— Да, готово, — Майя протянула ей планшет с отчетом. — фон ровный… увы.

— Погоди-ка… — Кира пригляделась к графику и увеличила один из участков. — Смотри. Видишь скачок?

— Ну, он же совсем крошечный…

— А ты ретранслировать научилась что ли? — недовольно ответила она, увеличивая участок графика снова, — Здесь все — люди. И всего один ретранслятор. А скачок даже на две десятых пункта — это уже доказательство ретрансляции. Всё она может.

Сунув ей отчет обратно, майор пошла в лабораторию. Учёные снова переглянулись, Чуйков даже присвистнул. — Отчихвостит сейчас девчонку, точно говорю. Ладно, нечего глазеть, пошли готовиться.

***

— Собирайся, идём, — даже не поздоровавшись, Кира взяла её за руку и буквально сдёрнула с места. Опешившая девушка лишь ойкнула и поспешила следом.

— Послушай, Рин, — взволнованная женщина распахнула дверь лаборатории, крепко держа свою жертву, — Ты, может быть, недооценила важность всего этого. Работы нашей. Да и мы тоже. За неделю мы не сдвинулись ни на шаг, влетело всем. И мне особенно.

— Но я…

— Не перебивай, — её торопливый голос возвысился, — Я всё прекрасно понимаю, ты ничего не знаешь, не умеешь, и тебя всё это пугает. Это нормально. Новое тяжело даётся. Но послушай. Возможно, тебе кажется, что мы тут такие сидим, ни черта не делаем и ждём от тебя какого-то чуда. Это не так. Каждый человек здесь работает на один результат. На тебя, если хочешь. И всё это началось задолго до твоего прибытия к нам. Очень задолго.

Они вышли из здания и направились к одному из дальних строений весьма причудливой формы, с длинными узкими ангарами, откуда раздавался приглушённый гул реактивных двигателей. Снова в полёт?.. Рин испуганно глазела то на крайне серьёзную Киру, то на здание, видневшееся впереди.

— Всё это — верхушка айсберга, Рин. А под ним — годы работы. Исследования. Тысячи часов работы сотен и тысяч людей. Громадные затраты. Ради одной цели. Алголь тоже работал, по сути, на тебя, чтобы ты смогла подняться в воздух. Ты можешь. И если ты мне не веришь, я тебе вот что скажу. Мы специально настроили датчики ретрансляции и кое-что зафиксировали вчера вечером, уже почти ночью. Маленький всплеск, совсем маленький. Но он есть. Ты всё можешь. Всё получится. А материализация откроет тебе новые возможности. Создавать какой угодно предмет — оружие, материалы, двигатели, хоть новый костюм, хоть что. Подумай об этом. Тебе нужно очень постараться.

Пока майор говорила, они вошли в здание и, теперь уже молча, прошли по коридору в одно из помещений, оказавшееся чем-то вроде лаборатории с тестовыми стендами. В центре, окруженный множеством приборов и стеллажей, стоял стенд с закреплённым на нём костюмом — таким же, как её контактный комбинезон. Но приглядевшись, Рин поняла, сколь же далёк он был от того, к чему она привыкла. Но не это её поразило больше всего.

Они поднялись на верхний уровень и осмотрели всю лабораторию. Вокруг стенда стояло с полсотни учёных и механиков, что-то настраивавших, проверявших, кто-то возился с костюмом, подключая новый прибор или контакт. Людей в этой лаборатории было несравнимо больше, чем она привыкла видеть — и каждый был занят своим делом.

— Это оборудование класса В, предназначенное для полета. Лётный костюм ретранслятора. Для создания такого костюма потребовалось совершить пару десятков научных открытий, развить передовые технологии производства новых материалов, микроэлектроники, химии, сплавов, металлургии и много чего ещё. Это — передний край науки, и всё лучшее, что можно было найти, есть в нём. И стоит эта штука столько, что у тебя нулей в голове не хватит, чтобы посчитать. Видишь всех этих людей? Они испытывают его системы уже четыре месяца, вводят новые параметры, оборудование, с того самого момента, как он вышел из сборочной лаборатории. И всё это время не было и минуты, чтобы вокруг него не находилось шести-семи разных учёных или техников.

— Но неужели это так важно?.. — следя взглядом за людьми, работавшими около стенда, пробормотала Рин. Кира хмыкнула.

— Пошли дальше.

Они прошли по всему помосту верхнего уровня и перешли в соседнее помещение — уже в коридоре послышался тонкий протяжный свист, довольно непривычный после мощного рёва реактивного двигателя. Пройдя сквозь два поста охраны и барьер, они оказались в небольшом укрепленном ангаре. Возле выхода, перекрытого несколькими газоотбойниками и решётками, стояла небольшая причудливая конструкция, лишь отдаленно похожая на двигатель. Кира провела Рин в комнату с постом управления — инженеры даже не обернулись на них, неотрывно следя за испытаниями.

— Даю ускорение М-два, — один из них сдвинул виртуальный рычаг на голографической панели — вся испытательная зона снова заполнилась тонким свистом.

— Это прототип двигателя, который будет поднимать тебя в воздух! — прильнув почти к самому уху Рин, пояснила Кира. — Сейчас его только испытывают, на создание ушло около трёх лет. И до этого — пять лет теоретической работы, виртуальные моделирования, и так далее. Каждый день, без выходных, сутками. Этот детонационный двигатель сделан компактным и лёгким, экономичным, простым настолько, насколько это вообще возможно. Его тяги хватит, чтобы поднять тебя со всем оборудованием хоть в космос, на гиперзвуковой скорости. Что скажешь?

Рин молчала. Взгляд не мог оторваться от узкой струи, истекающей из сопла крошечного двигателя. Тонкая голубая линия, бьющая в отбойники, буквально светилась и рассыпалась искрами мерцающего света. И видеть это могла только она.

Всё это — работа сотен и тысяч людей, концентрированная, кристаллизованная в этом сгустке технологий и материалов, — было куда более внушительным доказательством материальности мысли, чем любые слова и лабораторные данные.

Перед ней было то, что родилось в головах ученых и, пройдя сквозь тысячи рук и умов, обрело форму и содержание. Творческий гений, породивший технологию, талант инженеров и конструкторов, позволивший воплотить задумку в жизнь. Труд сотен тысяч людей. Простые рабочие, инженеры, учёные, — могли материализовать свою мысль. Сотни тысяч часов работы. Миллионы операций, десятки тысяч рук… и вот — он перед ней.

Двигатель, созданный только для неё. И в эту минуту она осознала весь масштаб, всю значимость и важность своей работы. Она и была этой верхушкой айсберга, этой вершиной, ради которой функционировал огромный организм, наука и промышленность, учёные и рабочие, испытатели и инженеры. Громадная ответственность, легшая на её хрупкие плечи.

— Я… я не подведу. Я постараюсь… нет. Я сделаю это.

— Хорошо. Пойми, ты должна была это увидеть, пока всё не началось. Пошли, нас ждёт много работы.

***

В тестовой лаборатории стояла привычная напряжённая тишина. Третий день подряд, с самого возвращения Киры из института, они только и делали, что пытались постичь материализацию. Вернее, пыталась она, а остальные лишь нервно смотрели на мониторы, то и дело перекидываясь парой фраз. Гудели и пищали приборы с аппаратурой, перемигивались индикаторами анализаторы и сенсоры. Рин лежала в ложементе, опутанном целой паутиной проводов и датчиков, и делала очередную попытку материализации.

— Если получится, с меня тортик, — прервав молчание, Владимир ловко подкинул универсальную отвёртку.

— Тихо ты… трепло. — Даже не удостоив его взгляда, Кира следила за монитором, скрестив руки, и ждала. Минуту назад завершилась очередная попытка — безрезультатно, но они не теряли надежды.

Наконец, показатели на голографической панели поползли вверх — Рин начала очередную попытку.

На этот раз не было дрожания воздуха под герметичным куполом — она решила не проходить этап визуализации. Вернее, обойти его — максимально сосредоточившись, она представила себе объект не в пространстве вакуумной колбы, а в своём сознании. Девушка со стороны смотрела на формирующиеся звенья кристаллической решетки, молекулы и атомы, словно из пластилина лепила форму будущего предмета. В голове ещё крутились слова Киры и её собственное обещание. Выложиться и сделать.

Сделать. Чего бы ни стоило.

Она напряглась изо всех сил, пытаясь вывести предмет из своего сознания в реальность, в разреженное пространство колбы. В эту секунду Рин ощутила, будто над ней зависло нечто громадное, неизмеримо сильное — это что-то струилось через неё, через всех в зале, через всё пространство. Энергия, пронизывавшая все сущее, перетекала и колебалась, словно решая, стоит ли ей послушно формироваться в крошечный комочек материи, или лучше смести её, маленькую и неловкую девчонку, с лица земли.

По щеке скатилась капля пота — но она её даже не почувствовала. Рин оторопела от открывшейся перед ней мощи, всё это время существовавшей в её мире. Было страшно впускать её в себя. Пропускать эту мощь через своё тело. Словно начинающий ныряльщик, оставшийся наедине с иссиня-черной бездной, она боялась нырнуть глубже, чем пробовала до этого. Как её контролировать? Как остановить, если что-то пойдет не так?.. Как удержать? Если энергия переполнит её тело, она сгорит? Так же, как Первый?

Она беззвучно бормотала и сжимала веки, тонкие пальцы до хруста стиснули поручни ложемента — но неизмеримое нечто все так же струилось через неё. Испуганная и напряженная, она не решалась коснуться этого потока и придать ему импульс, форму.

А через мгновение она вздрогнула в ложементе, закашлявшись — от напряжения она задержала дыхание, и пришла в себя только от начавшегося удушья. Откашлявшись, девушка открыла глаза — на неё накатила такая усталость, что руки задрожали. Тяжело дыша, она огляделась. Но на неё никто не смотрел.

Все уставились на колбу.

На ровной, практически зеркальной поверхности предметного стола виднелся крошечный бурый кусочек то ли камня, то ли металла.

— Удалось, значит… — с измученной улыбкой Чуйков сдавленно хохотнул. — Смогла всё-таки, девочка…

В подтверждение слов Чуйкова светофор-индикатор, закреплённый на стене, помигивал белым светом. Есть ретрансляция.

— На анализ, быстро! — еще не веря своим глазам, машинально распорядилась Кира.

— Да всё нормально, ты на графики посмотри. Ретрансляция в пределах пяти целых трех десятых пункта. Материализована одна целая две десятых грамма вещества. А химанализ покажет чистейший, без примесей, элемент. Я этих камешков навидался…

— Охх… — майор грузно опустилась в кресло, — Неужели… ну что притихли? Поздравляю!

И вся лаборатория, сбросив оцепенение, дружно зааплодировала замершей в ложементе девушке. Рин устало смотрела на колбу — карие, расцвеченные бледно-голубыми всполохами глаза наконец-то видели это. Материализованную энергию, тускло светившуюся во всех спектрах её усиленного зрения.

***

После двух десятков анализов, впрочем, бывших уже излишними, радостные учёные при полном одобрении персонала ЛИИ устроили в одном из ангаров праздничные посиделки — отметить успех. Появился даже обещанный Марковым тортик, встреченный всеобщим одобрением чуть захмелевших коллег.

Кира, сидевшая рядом с Рин, с усталым удовлетворением оглядывала команду — заслужили. Впереди их ждало много трудностей. Помня об этом, люди ловили каждую возможность повеселиться и снять напряжение, переставая быть учёными и инженерами, ответственными за множество важных вещей, а становясь просто людьми.

— Кира Юрьевна, вам добавить? — раскрасневшийся Владимир вальяжно подрулил к женщине и занес полупустую бутылку над стопкой. Женщина прикрыла её рукой — Больше не надо.

— Ну, товарищ майор… — протянул он, но посмотрев на её серьезное лицо, миролюбиво отступил. — Ну, как знаете.

— А ты чего такая унылая? — Кира легонько толкнула плечом Рин — та лениво тыкала трубочкой в стакане с соком, слепо уставившись перед собой. И, похоже, погрузившись в какие-то свои мысли. От толчка девушка качнулась и, кашлянув, покачала головой. — Да так… в себя придти не могу. Я понимаю, все веселятся, радуются. Но мне тут как-то… неуютно, что ли.

— Так, пошли, выйдем, — Кира привычно потащила её прочь из шумного помещения, не обращая внимания на взгляды окружающих.

Снаружи было свежо и прохладно — солнце уже садилось, лёгкий ветерок доносил приятный запах леса и травы, перебивая стойкие ароматы аэродрома. На небе наметились первые звёздочки, обрамляющие неровный серп молодой луны. Они обошли один из ангаров и неспешно двинулись в сторону взлетной полосы. Отпустив руку девушки, Кира глубоко вдохнула.

— А теперь давай расскажи мне, в чём дело. Ты уже которую неделю сама не своя. Как тебе эту дрянь ввели.

— Я не знаю, Кира Юрьевна, в чём дело, — Рин задумчиво уставилась в небо — на посадку заходила пара, помигивая строевыми огнями и посадочными фарами. Воздух, наполненный гулом и вибрацией, скрадывал дрожь в голосе. Как бы ей хотелось, чтобы он её скрадывал…

— Все они так радуются. А я нет. Понятия не имею, как вся эта ерунда работает. А ещё вы давите… Все давят. Откуда я знаю, что и как делать надо, мне никто не говорил… я не хочу никого подвести, я понимаю, сколько всего положено ради меня, сколько людей, сил, всего. Мне… Кира Юрьевна, мне стыдно.

— Ты чего это… Рин, давай так. Зови меня просто Кира, идёт? Отлично. Чего ради тебе стыдно-то? — она легонько потрепала её по голове, запуская пальцы в густые темные волосы.

Отличные у Рин волосы, отрасти она косу — вышла бы шикарная, в руку толщиной, все парни бы за ней таскались. Женщина невольно улыбнулась своим мыслям.

— Стыдно… что не умею. Что боюсь. Кира, я боюсь. Мне страшно. Очень страшно.

— Слушай, я понимаю, всё это тебе ново и неизвестно, но мы же тебя поддержим, случись что…

— Не в этом дело! — она едва не вскричала, замирая на месте. Теперь скрывать было бесполезно — опустив голову, она лишь старалась удержать душащие слезы. А слова так и лезли наружу.

— Я даже не знаю, что меня ожидает, но знаю, что ошибись я один раз — и кто-нибудь умрёт! Кира, я… я человека убила! Живого человека! Он мне снится, каждую ночь… мне страшно, Кира, я не хочу, чтобы кто-то из вас умер из-за меня, из-за того, что я банально не знаю как надо ретранслировать! Я боюсь стать, как Алголь, но я должна стать как он! Научиться всему, но… мне страшно. Сегодня я почувствовала…

Кира молча подошла к ней и обняла дрожащую девчонку, прижимая к себе, — Дурочка. Ты мне жизнь спасла. Если бы ты тогда не выстрелила, я была бы мертва. Как Николай. Ты спасла меня, и я тебе бесконечно благодарна. Не говори глупостей…

— …почувствовала, как… как что-то идёт через меня. Кира Юрьевна, это жутко! До ужаса, если бы я не остановилась, то не знаю… я должна снова попробовать создать материю, но пережить этот страх снова… я не хочу. И я не хочу вас всех подвести.

— Знаешь что, Рин. Соберись-ка с силами. Ты же сильная, ты столько времени сама со всем справлялась. А теперь на твоей стороне мы, и даже Алголь. Сильнейший воин — за тебя. Конечно, тебе плохо и ты боишься, столкнувшись совсем этим — тут бы любой испугался. Но понимаешь, сейчас лучшим лекарством будет работа. И ни о чём не думать. Пошли-ка, покажешь мне место, где ты тренировалась. Да-да, не смотри так на меня, я всё знаю про твои вечерние упражнения. Не бойся, ничего тебе за это не будет.

Они подошли к одному из запертых ангаров и пробрались через щель внутрь. Глядя на горы мусора и хлама, Кира сокрушенно покачала головой. — Даа… одной тут явно не справиться. Вот теперь слушай меня, Рин. Вот сейчас этот ангар — твоя голова. Тут столько хлама, что в одиночку тут порядок никогда не навести. И любого напугает такая перспектива — самой убирать всё это дерьмо. Но навести порядок надо. И тут, и в твоей голове. Бери-ка вот ту метлу… нет, эту, она покрепче. И выметай весь мусор отсюда. И представляй, что это всё — твоя голова, а мусор — это твои страхи и мысли, которые не дают тебе покоя. И гони их все из головы к чёртовой матери. А я тебе помогу.

Повозившись минут пять с замком, она не без труда открыла надсадно заскрежетавшую створку ворот — ворвавшийся внутрь ветерок поднял целую тучу пыли, заставляя их закашляться.

— Сейчас позвоню нашим, пускай идут сюда да помогут нам, — майор хлопнула девушку по плечу и улыбнулась, — Не бойся, мы с тобой. И сейчас поможем очистить твою тренировочную комнату, и там, на стендах, поможем тебе собраться с силами. Ты — ретранслятор, Рин. Тебе жизненно необходимо иметь чистую голову. А страхи тебя держат и никогда не дадут сделать всё быстро, легко и так, как надо. Так что гони их, изо всех сил гони, даже не допускай и мысли. Поняла?

— Угу, — шмыгнув носом, кивнула она. Отчего-то её слова и правда подействовали успокаивающе, девушка изо всех сил старалась махать метелкой — и представляла себе, как вычищает свой собственный чердак в голове от чёрных и тяжелых мыслей, поднимая клубы едкой маслянистой пыли.

— Ну-ка помоги мне с этой штукой, ей здесь точно не место, — Кира примеривалась к здоровенной детали, чем-то похожей на ступень компрессора. Перед ними лежали целые горы мусора, и казалось нереальным им убрать всё это за один вечер. Но теперь она не думала об этом — Рин встала рядом и взялась за деталь с другого конца, — И-и раз! Понесли!

Глава 6. Покорители воздуха. Часть 5

Заканчивалась восьмая из отпущенных ей десяти недель. За последние два месяца она сильно продвинулась в материализации и симулировании сложных объектов, пройдя долгий путь от угольных камешков до лопаток и целых ступеней компрессора, элементов двигателей, аэродинамических моделей.

Занятия в институте становились сложнее, но наконец-то, пройдя долгий и мучительный путь, она поняла и заинтересовалась аэродинамикой и кинематикой, химией и другими науками. Множество разрозненных знаний, которые с таким трудом впихивали в её голову все предыдущие месяцы, наконец-то получали свое физическое обоснование и воплощение. Рин пришла к главному — пониманию, что и как нужно применять, чтобы получить результат.

Каждодневные тренировки и упражнения на центрифугах, тренажёрах и спортплощадке закаляли её тело, Рин привыкала к перегрузкам и новым параметрам организма — огромному по человеческим меркам пульсу и давлению, еще более ускорившемуся метаболизму и нервной проводимости. Уже неделю как её в имитаторе летного комбинезона продували в аэродинамической трубе, меняя режимы и направления.

Вдобавок у неё появился напарник — один из летчиков-испытателей соединялся с её новым костюмом с помощью экспериментального нейроинтерфейса. Ей объяснили, зачем нужен летчик — он был своеобразным вторым пилотом, дублирующей системой, если угодно. Если что-то случится — он возьмет на себя управление и не даст ей погибнуть или совершить роковую ошибку. Его капсула, подвижная во всех плоскостях, была точной копией лётного модуля, даже связь с ним была такой же, как у Рин — через контакты в спинном мозгу. Благодаря этому он мог ощущать почти то же, что и она.

Иными словами, испытания и учеба шли колоссальными темпами. Но её по-прежнему беспокоили только две вещи. Два вопроса никак не выходил из ее головы, заставляя ворочаться на жесткой постели, ёжась от легкого ночного ветерка. Смяв тонкое одеяло, Рин отбросила его к ногам и задумчиво уставилась на луну, видневшуюся сквозь небольшое окошко.

Первое и главное — как же ей уместить в голове все то, что необходимо материализовать для полета? Аэродинамический модуль, двигатель, рули, тяги, топливо… и она по-прежнему испытывала священный ужас перед тем, что струилось через неё во время материализации. Сама энергия, наполнявшая пространство, словно попав в воронку, устремлялась к ней и грозила утопить в своем водовороте. Ни у кого не было объяснений, что это и как с этим поступать. Никакой ученый не то, что не видел — даже знать не мог о том, что она чувствовала и чем манипулировала.

И самой большой загадкой для неё оставалась левитация. Умение, подвластное Алголю, никак не давалось ей. Она снова и снова пыталась уловить и осмыслить разрозненные обрывки образов и знаний, заботливо вложенных в голову, но увязать всё в единую картину не удавалось. Тяжело вздохнув, девушка отвернулась от окна.

— Может мне и не надо?

Рин вздрогнула от собственного шёпота — в зловещей тишине казармы он прозвучал с особенной силой.

— Если ты про туалет, то лучше иди… — донеслось сонное ворчание с соседней кровати. Комнату она делила с Кирой и Майей, ставшими для неё почти родными. Смущенно хихикнув, Рин натянула сбившееся одеяло на голову — спать.

***

Оставалось два дня. Два дня до отчётного срока, два дня до её первого вылета. Вчера была первая гонка костюма — примерка прошла отлично. Девушка ощутила, как чудо-снаряжение обволокло тело, мгновенно и безболезненно подключившись к спинному мозгу. При всем её уважении к труду Владимира, их штатный костюм не шел ни в какое сравнение с этим чудом техники — он был практически живой.

— Давай и сегодня с тобой постараемся… — тихонько прошептала она, поглаживая перчаткой предплечье — плотный армированный кожух прикрывал блоки вычислителя и датчиков, превращая руку в отдельный модуль с собственным компьютером.

Весь вчерашний день она провела с ним в аэродинамической трубе — натурные продувки на разных режимах, имитация манёвров, подвеска массогабаритного макета силовой установки и многое другое. Рин предстояло соединить вместе две отдельные, уникальные системы — совершенный костюм и новый двигатель. Ученые уже спроектировали гондолу, модуль, точки сопряжения, рассчитали всё, что только можно было рассчитать с макетом.

Теория была готова. Дело оставалось только за ней. Подтвердить на практике все заложенные характеристики. Подняться в небо.

Сегодняшний сумасшедший день — как и многие дни невероятной спешки до него — был посвящен сопряжению системы и модуля. Находясь в костюме, Рин прикрепляли к полимерному силовому каркасу — эдакому корпусу, больше напоминавшему планер. Двигатель был уже установлен, обкатан и прогрет. Но — без ключевого элемента, без неё.

Вспомнив все наставления ученых, она подошла к матово-серому обтекаемому, словно туша акулы, аэродинамическому модулю. Ангар наполнился тревожным звоном сирены, опустились защитные панели, техники засуетились вокруг неё, помогая влезть в тесное чрево модуля. Она в последний раз бросила взгляд на Киру, стоявшую на балкончике за защитным стеклом — та показала большой палец.

Рядом за множеством пультов разместился практически весь штаб, ученые, конструктора, отдельно — в специальном модуле — летчик-испытатель, через специальный канал следивший за поведением её модуля. Наконец, её закрепили в модуле, закрылись прочные створки — она оказалась в полной темноте.

Впрочем, это никак не мешало — шлем, прилагавшийся к костюму, представлял собой сплошной панорамный экран, связанный с датчиками на корпусе. Она видела вокруг себя не чёрные стенки модуля, а стены и пол ангара, раскрытые ворота с поднятыми газоотбойными щитами, — даже напряженное лицо Чуйкова, теребившего гладко выбритый подбородок.

— Диспетчер — ноль второму, диспетчер — ноль второму, — донеслось в наушнике. Секунду помедлив, она ответила.

— Ноль второй — диспетчеру, на связи. Все системы зелёные. Питание подключено. К испытаниям готова.

— Ноль второй, к испытанию приступить. Тяга двести, режим два.

Закрыв для надёжности глаза, Рин ощутила всю махину модуля, замерший в ожидании двигатель, текущий по трубопроводам топливный состав и струящиеся электроны. Пора.

В сознании начали выстраиваться последовательности активации, — она представила, как начинают вращаться турбины компрессора, как подаётся и воспламеняется топливо, как разбегается жар от первой детонационной волны. Через всё тело снова заструилась энергия — узким потоком, который она ещё с огромным трудом контролировала, пытаясь не дать ему поглотить себя полностью.

Загудела турбина, набирая обороты — из сопла вырвались жаркие струи пламени, быстро меняя цвет с ярко-оранжевого до практически голубого. Низкое гудение перерастало в напряженный гул и пронзительный свист — есть тяга. Модуль качнуло — девушка ощутила, как огромная сила толкает её вперед, едва сдерживаемая восемью стальными тросами, пришвартованными к модулю.

— Тяга стабильна. Режим три, до максимала.

Подчиняясь новой директиве, Рин дала двигателю больше мощности — модуль ощутимо качнуло, практически неразличимая до этого вибрация усилилась. Костюм послушно отреагировал на нагрузки и состояние девушки — стало прохладнее, давление в костюме перераспределилось. Он словно разговаривал с ней, посылая сигналы и предлагая варианты действий.

А тем временем двигатель работал ровно и мощно, наполняя помещение закладывающим уши свистом. Натянутые, как струна, тросы едва не звенели от напряжения, но держали надёжно.

— Температура в норме, обороты в норме, нагрузка в пределах допустимого. Режим два, форсаж.

Рин увеличила обороты и подачу топлива, практически не выпуская из головы все массивы формул. Модуль водило из стороны в сторону и раскачивало, тросы едва не рвались от нагрузки, вибрировала даже стальная обшивка ангара. Но всё это оставалось где-то там, на третьем плане, за пределами внимания. Девушка сконцентрировала всё в себе на одной цели — научиться летать.

— Неплохой темп набрала, — как бы между прочим заметил Чуйков, не отрываясь от мониторов. — Как думаешь, успеем?

— Успеем, — Кира нервно теребила значок, словно от него зависел успех всей миссии. — Взлет уже послезавтра. Всё готово. Даже похоронная команда, на всякий случай.

— Обойдется, — ухмыльнулся профессор, переводя взгляд на майора. — Эта девчонка крепче, чем кажется. Может поспорим, что взлетит?

— Идите вы со своими спорами… — Кира нервно крутанулась на одних каблуках и вышла из лаборатории, едва не сбив одного из техников. Она лучше других понимала, насколько высоки были ставки. На кону стояли жизни. В том числе — и её собственная.

***

Очередной самолёт, рассекая прохладный воздух, с пронзительным рёвом турбин поднялся в небо, оставляя за собой прозрачный голубоватый след. На лётном поле пахло керосином и смазкой, терпкий запах щекотал ноздри даже сквозь лётный шлем. Большой ангар с приветственно раздвинутыми створками ворот словно приглашал её выйти наружу. Сдерживая волнительную дрожь, Рин глубоко вдохнула и подняла глаза. Взгляд зацепился за одну из надписей, украшавших стены внушительного сооружения.

"Человек полетит, опираясь не на силу своих мускулов, а на силу своего разума." Н.Е. Жуковский.

Сегодня, как никогда, слова великого русского учёного должны были воплотиться в реальность. За более чем сотню лет он предсказал то, к чему в конечном итоге придёт в своём развитии человек. Силой своего разума… Рин шумно выдохнула. Сотни и тысячи часов напряжённейших тренировок, расчетов, симуляций, тестовых материализаций, продувки, испытания — всё это должно было послужить одной цели.

Сзади подошел один из многочисленных конструкторов в сопровождении Чуйкова.

— Ну что, девочка, готова?

— Честно… уфф… — Рин подёргала одну из трубок гермошлема, поводила плечами — компактный парашют заёрзал по спине, напоминая о подтяжке креплений.

— Не волнуйся, ты справишься. Я знаю, — ладонь Чуйкова опустилась на плечо, ученый тепло улыбнулся. — Ты всё сможешь. Последовательности, формулы, законы управления — мы это всё и так до автоматизма довели. Просто выйди — и сделай. Мы верим в тебя.

— А где Кира Юрьевна?..

— Уже ждет на лётном поле, — он крепко стиснул защитное покрытие костюма, потормошив девушку. — Не бойся ничего. Ты была рождена, чтобы покорить воздух. Иди и сделай то, что необходимо.

— Хорошо… — беззвучно, одними губами пробормотала Рин — и пошла. Первый шаг к разверстым, как пасть, створкам ангара, дался тяжелее всего. Тут же в голову полезли мысли о том, что костюм местами жмёт и мешает, не хватает кислорода и парашют болтается слишком свободно. Умом она понимала, что всё подогнано идеально, но избавиться от страха было тяжелее всего.

«Не думай об этом, не думай… думай о том, что за твоей спиной — тысячи людей, которые ждут, как ты воплотишь их старания и чаяния. Сделаешь то, для чего работали они. Не подведёшь. Давай, Рин, не подведи… не подведи… я смогу. Я смогу. Я — ретранслятор, я — вершина человеческой мысли. Я могу всё».

Снаружи было светло — на небе плыло лишь несколько крупных кучевых облаков, взлетная полоса была ещё сырой от прошедшего утром дождя. У края полосы стояла целая толпа, несколько машин — реанимация, пожарная, техпомощь и ещё несколько внушительных трейлеров с оборудованием. В одном из них стояла капсула со «вторым пилотом», тем самым испытателем, который выручит в случае чего.

Все присутствовавшие ждали её. Она буквально ощущала на своих плечах груз ответственности.

Сердце колотилось как бешеное. Она подошла к Кире и генеральным конструкторам — те повторили инструктаж, активно жестикулируя и не стесняясь в выражениях. Рин уже не слышала их — в голове всё давно заняло свои места, всеми мыслями девушка готовилась вновь материализовать модуль и впервые оторвать его от земли. В наушнике раздались два голоса — руководителя полетов и испытателя, помогавшего советами.

— …и не забывай про минимальную скорость. Так, Рин, время. Ты готова?

— Да, — стараясь придать голосу уверенность, ответила она и повернулась к своей команде. Среди множества взволнованных и вдохновленных лиц она нашла лицо Киры — майор выглядела усталой и потрёпанной, с красными от недосыпа глазами, её рука то и дело касалась значка. Они встретились взглядами — даже сейчас майор была полна уверенности и решимости. И Рин, казалось, услышала её мысли — вперёд, девочка, ты справишься.

Рин кивнула.

Полторы минуты, чтобы дойти до полосы и занять стартовую позицию. Двадцать секунд — активация и настройка лётной программы костюма. Режим первый — "основной". Материализация аэродинамического модуля, этап первый.

Прикрыв глаза, девушка сформировала в своем сознании тележку шасси и лёгкий ложемент — на взлётной полосе, сверкая белыми искрами и разрядами, из воздуха материализовалась причудливая конструкция. Сантиметр за сантиметром, буквально из ничего, с характерным потрескиванием и вспышками разрядов возникали чистейшие материалы — сталь, титан, углеродное волокно.

Сформировав ложемент, Рин осторожно легла на него. «Этап два — формирование аэродинамического модуля…»

Кокон из искр окутал её тело, в воздухе словно из туманной дымки начали проступать очертания узкого и вытянутого, как акулье тело, планера с двумя плавниками-крыльями и высоко вздёрнутым хвостом. Планер устойчиво стоял на тележке, заковав в своё чрево ретранслятора. Наконец, материализовался двигатель.

Ещё две минуты на прокладку и проверку всех систем — датчики были уверены, что всё исправно. Стиснув бёдра подрагивающими руками, Рин огляделась по сторонам — камеры работали исправно. Пора.

На взлётной полосе, среди затихшего народа, раздался звук медленно запускающегося двигателя — низкий гул плавно перерастал в тонкий свист и рёв, за модулем показалась тонкая голубая струя истекающего пламени, он качнулся на месте — и с нарастающей скоростью побежал по исчерченному следами пневматиков бетону.

***

Перед глазами побежала полоса — скорость все нарастала, и чем дальше, тем больше она ощущала вибрацию, ветер — и мощь. Огромную, колоссальную мощь, всецело подчиняющуюся её разуму и телу. С каждым метром полосы страх таял, сменяясь удивлением и радостью.

Она чувствовала, чувствовала ветер и ускорение, всем телом ощущала, как воздух поднимает её, принимая в свои объятья. Неровная земля, сотрясавшая разбегающийся на широко расставленных колёсах шасси модуль, нехотя отпускала её в небо. Рин чувствовала всё — сопротивление воздуха, набегающего на крылья, нарастающую тягу двигателя, ход рулей и элеронов. И свободу, открывающийся горизонт с пока непознанной и пугающей, но такой манящей свободой!

Триста метров, триста пятьдесят — она набрала скорость для отрыва и, дав максимальную мощь двигателю, взяла рули на себя. Модуль резко, словно истребитель, задрал нос вверх и стрелой устремился ввысь.

— Ииихаа! Дааа! — завопила она, даже не обращая внимания на вопли руководителя полетов в наушнике.

Ей было так легко, просто и свободно, словно она и правда была рождена только ради этого момента — ради полёта, ради того, чтобы ощутить скорость, воздух и безграничный простор. Улыбаясь во весь рот, она попробовала рули — влево, вправо, вперед — дойдя уже до нижней кромки облаков, девушка перешла в горизонтальный полёт.

Опьянённая эйфорией свободы, она, забыв о громадной ответственности, испытаниях и всех пережитых страхах, выписывала бочки, сделала горку, пронзив плотную вату облаков. Рин хохотала, словно ребёнок, разглядывая лениво колеблющиеся облачка, — и снова нырнула в самую гущу. А после — устремилась вверх, медленно вращаясь, и наслаждалась удивительным ощущением полета.

— А если так?.. — игриво сказала она сама себе и отключила двигатель. Пролетев по инерции ещё несколько сотен метров, модуль плавно накренился — и полетел вниз. Словно завороженная, она наслаждалась свободным падением, свистом ветра и ощущением бьющего навстречу воздуха. Пронзив облака в глубоком пикировании, Рин плавно взяла рули на себя — модуль перешел в планирование, подарив очередную дозу адреналина и наслаждения.

Наконец, снизившись до километра, она снова включила двигатель — нарастающая тяга снова понесла вперед, сквозь пространство, над крошечными домиками, деревьями и почти неразличимыми людьми.

И это Алголь чувствовал всё время? И к этому она готовилась, этого она панически боялась? Боже, какая же дура! Разве может быть хоть что-то прекраснее этого ощущения? Разве можно после этого не любить небо?

Рин закрыла глаза, наслаждаясь ощущением полёта и растворяясь в нём полностью.

— Рин, слышишь меня?.. — где-то на самом краю сознания послышался голос лётчика-испытателя. Точно, это же испытания! Сбросив с себя сладкую дымку эйфории, она ответила. — Да, на связи! Простите, увлеклась…

— Напугала же ты нас… всё в порядке?

— Так точно! В полном!

— Отлично. Режимы ты уже опробовала, первичное маневрирование тоже, — голос летчика хоть и был взволнованным, но кажется, он тоже получал наслаждение от ощущений. — Давай левый вираж и максимал, ты далеко ушла от взлётки. Хотя нет, давай боевой разворот!

Почувствовав задор лётчика, Рин кивнула и резко ушла вверх, разворачиваясь назад — полубочка, горизонт — и, врубив полную тягу, модульустремился к аэродрому.

— Давай покажем им что умеем, — чувствуя уверенность девушки, подогревал её летчик, — а потом давай штатную посадку, я возьму управление, а на тебе шасси. Сможешь?

Рин улыбнулась ещё шире — казалось, сейчас от её улыбки лопнет шлем. Девушка совсем не замечала, как по щекам текли слёзы радости.

— Так точно! Я смогу!

***

Шасси с характерным скрипом коснулись взлетной полосы, из-под раскручивающихся пневматиков показался голубой дымок. Тяга двигателя упала, и дальше они катились уже по инерции, остановившись буквально в пятидесяти метрах от бегущей навстречу толпы.

Едва модуль замер на краю полосы и затих двигатель, его обступили техники, медики, ученые — все, кто был на лётном поле и имел хоть какое-то отношение к испытаниям. Майор Вайнер, с замирающим сердцем, за последние полчаса раз пятьдесят едва не остановившимся от волнения, пыталась пробиться сквозь людскую массу поближе к обтекаемой туше модуля: — Пропустите! Дайте пройти, ну!

Почти подобравшись к нему, через плечо одного и техников Кира увидела, как с тихим свистом выходящего под давлением воздуха раскрылись створки модуля и из ложемента неуклюже, едва не падая на дрожащих ногах, выбралась её подопечная.

Толпа застыла, вглядываясь в пошатывающуюся худенькую фигурку, закованную во влажно поблескивавший костюм и сплошной непрозрачный шлем. Едва ступив на землю, ретранслятор стянула его с головы и, тяжело дыша, вытерла с раскрасневшегося лица выступившую испарину. Еще не придя в себя, девушка подняла глаза, поблескивавшие голубыми всполохами сильнее обычного, на окруживших её людей.

На мгновение Кире показалось, что они встретились взглядами — сердце, словно споткнувшаяся лошадь, ощутимо ёкнуло в груди. Шумно вдохнув прохладный терпкий воздух, женщина воскликнула: — Качай её!

Сбросив секундное оцепенение, люди дружно закричали «Ура!», подняли Рин на руки и стали подбрасывать в воздух. В небо полетели шапки и пилотки, радостные вскрики девушки потонули в звоне аплодисментов и одобрительных возгласов.

Кира Вайнер стояла посреди ликующей толпы и, не отрывая взгляда от счастливой, сияющей девочки-ретранслятора, изо всех сил пыталась не разрыдаться — то ли от нахлынувшей радости, то ли от осознания того, что им всё-таки удалось спасти собственные жизни. На этот раз.

***

Кристаллическая решетка выстраивалась ровно и быстро, словно и не было никогда мучительных тренировок, напряжения всех сил и способностей. Рин, все еще испытывавшая благоговейный страх перед таинственной энергией, заполнявшей материальный мир, с величайшим сосредоточением пропускала её тоненьким потоком через сознание, придавая нужную форму. На этот раз — форму полигональных кристаллов титанового сплава.

Начав с простых металлов и соединений, постепенно она двигалась к сложным сплавам, состоящим их нескольких элементов. Карбид железа, вольфрама, рутениды, и наконец — сложные решётки самых невероятных соединений.

Медленно и осторожно Рин, под контролем своей рабочей группы и учёных из более чем десяти институтов, подходила к рубежу молекулярной инженерии материалов. Только за первые две недели лётных испытаний и материализаций они дважды улучшили конструкцию, казалось бы, совершенного двигателя, поднявшего её модуль в воздух. Редчайшие сплавы, стоившие до этого десятки и сотни тысяч рублей за грамм, а оттого недоступные, теперь применялись повсеместно.

— Отлично, второй этап закончен, всем спасибо за работу, — подытожил Чуйков, выключая газоанализатор. Майя, непрерывно постукивавшая по голографической панели, облегченно выдохнула — на ее хрупких плечах лежал ввод и корректировка параметров ретрансляции, что здорово утомляло. Девушка завершила ввод данных и, потягиваясь, вытянулась в кресле.

— Отличная работа, Рин, — Кира Юрьевна помогла девушке подняться из ложемента и прийти в себя — материализация требовала большого сосредоточения и концентрации сил. Несмотря на каждодневную практику, это ей всё ещё давалось с большим трудом. Для того чтобы унять головокружение и боль в висках, каждый раз требовалось посидеть без движения несколько минут.

— Эй, держи, — к ней вразвалочку подошел Марков и протянул упаковку фруктового пюре. — Хорошо поработала. А теперь дай-ка сниму блок вычислителя…

Негромко бурча себе под нос, он принялся копаться отверткой в заспинном отсеке комбинезона. Рин легонько кивнула ему и попыталась расслабиться. Вокруг шаркали десятки ног, скрипели стулья и ручные планшеты, учёные негромко переговариваясь, покидали лабораторию, вскоре оставив девушку с её изначальной командой.

Дождавшись, пока последний из учёных закроет за собой дверь, Кира легонько хлопнула в ладоши.

— Итак, народ, у меня для вас две новости!

— Какая плохая? — равнодушно проворчал Владимир, поддевая блок данных отверткой. — Лезь давай, твою ж…

— Премии не будет? — поддакнул ему Дмитрий — восстановление после ранения шло быстро, но явно требовало больше денег, чем он думал. Кира помотала головой.

— Больше оптимизма, коллеги. Обе новости хорошие. Одна лучше другой. Первая — лётные испытания на сегодняшний момент признаны успешными, руководство выражает благодарность всему коллективу. С соответствующей премией, Дмитрий. И ещё, товарищ Кузнецов, вам выражается отдельная благодарность за практическое внедрение метода фиксации волновых, как его там… в общем, Игорь, ты знаешь, за что.

— Волновых колебаний энергии, излучаемой при ретрансляции, Кира Юрьевна, — поправил её биолог, — Ну это не только моя заслуга. Пётр Иванович приложился к этому не меньше.

— Да, да, — покивала майор и взяла со стола один из планшетов, — Вторая новость вам понравится больше. Все мы долго и напряженно работали, и заслужили отпуск. Так вот… где же оно. А, вот. Только сегодня утром получила. Нас посылают в командировку. На пять дней.

— Ого-го! — Владимир негромко присвистнул, едва не выронив отвертку. Чуйков незаметно ухмыльнулся — кажется, для него это новостью не было. Рин разлепила глаза.

— В командировку?

— Да. Очень интересную командировку. Мы едем сопровождающими лицами в составе спортивной команды от Российской Федерации, принимающей участие в первом Международном Фестивале Ретрансляции.

— Чего-чего?..

— Того. Сейчас объясню. Фестиваль ретрансляции — это что-то типа олимпиады для ретрансляторов, и ретранслятор каждой из согласившихся стран будет принимать участие в состязаниях по разным видам спорта. От нашей, соответственно, участвует Алголь. А мы — будем обеспечивать его полную поддержку, ну и болеть на трибунах. Но самое главное, Рин!

Кира подошла к девушке и, присев рядом, взяла её за руки: — Фестиваль проводится в Японии, в Саппоро!

Девушка замерла, уставившись на Киру большими глазами.

— Что?..

— Да, Рин. Ты едешь на Родину!


Оглавление

  • Глава 1. Побег. Часть 1
  • Глава 1. Побег. Часть 2
  • Глава 1. Побег. Часть 3
  • Глава 1. Побег. Часть 4
  • Глава 1.Побег. Часть 5
  • Глава 1. Побег. Часть 6
  • Глава 2. Железный занавес. Часть 1
  • Глава 2. Железный Занавес. Часть 2
  • Глава 2. Железный занавес. Часть 3
  • Глава 2. Железный занавес. Часть 4
  • Глава 3. Шаги за спиной. Часть 1
  • Глава 3. Шаги за спиной. Часть 2
  • Глава 3. Шаги за спиной. Часть 3
  • Глава 3. Шаги за спиной. Часть 4
  • Глава 3. Шаги за спиной. Часть 5
  • Глава 4. Сила. Часть 1
  • Глава 4. Сила. Часть 2
  • Глава 4. Сила. Часть 3
  • Глава 4. Сила. Часть 4
  • Глава 4. Сила. Часть 5
  • Глава 4. Сила. Часть 6
  • Глава 4. Сила. Часть 7
  • Глава 4. Сила. Часть 8
  • Глава 4. Сила. Часть 9
  • Глава 5. Метаморфоза. Часть 1
  • Глава 5. Метаморфоза. Часть 2
  • Глава 5. Метаморфоза. Часть 3
  • Глава 5. Метаморфоза. Часть 4
  • Глава 5. Метаморфоза. Часть 5
  • Глава 5. Метаморфоза. Часть 6
  • Глава 6. Покорители воздуха. Часть 1
  • Глава 6. Покорители Воздуха. Часть 2
  • Глава 6. Покорители воздуха. Часть 3
  • Глава 6. Покорители воздуха. Часть 4
  • Глава 6. Покорители воздуха. Часть 5