Западня [Юрий Александрович Фанкин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (11) »
Юрий ФАНКИН ЗАПАДНЯ Повесть
1
Заватажились черными хлопьями стаи перелётных птиц в выцветшем за лето белёсом небе, зарядили дожди-моросеи в обнимку с пушистым снежком, и всё реже и реже, словно прощальная улыбка, радовали душу погожие солнечные деньки. После Стратилата пошли инеистые утренники, быстрее стала выхолаживаться земля, и молочные понизовые туманы подолгу не рассеивались, скрывая многоцветье дальних лесов. На Ерофея - третий день после бесснежного, слякотного Покрова - в лесах стало особенно неуютно, тревожно, и редко кто из заядлых грибников отваживался выйти на позднюю охоту. Как никогда, любил поозоровать в эту пору покидающий свои лесные владенья леший: то по-молодецки ухнет в еловой гущине, то живо стряхнёт с берёз ветхую листву, то, поднатужившись, выворотит до самого комля гиблую сосну. Не случайно бывалые, близкие к лесу люди поговаривают: можно уйти в эти дни за боровой дичью или грибами и больше не вернуться. Выждав осеннюю теплинку, Сергей ранним пригородным поездом отправился по грибы. Удачно разминувшись с дородными, берущими в контрольный обхват каждый вагон кассиршами, он торопливо спрыгнул с заплёванных ступенек на пустой перрон. Оглянулся на женщину в синей казённой форме - она крикнула ему что-то обидное… “Перебьёшься! - ухмыльнулся Сергей. - Министр заплатит…” И вразвалочку, то и дело поправляя прутяную корзину на плече, двинулся к ближайшей деревне, занавешенной густым туманом. Оделся он по своим возможностям тепло, даже брезентовый плащишко накинул с давно разорванным правым карманом, из которого заметно высовывался грязный комковатый платок, и всё же теперь, после прогретого вагона, ему стало беспокойно и зябко. Пониклые травы и разлапые кустарники, обмётанные сухим инеем, действовали уже своим видом - он нервно ёжился, крутил головой по сторонам… “И чего я, дурак, собрался? Какие теперь грибы!..” За лесополосой напоминающе крикнул поезд… Скользя стёртыми резиновыми подошвами по белёсой траве, он выбрался к насыпи, едва узнал в отступающем по мере его шагов тумане большую, проезжую дорогу и, прижавшись к заросшей обочине, пошёл вперёд. Охота ругать себя не оставляла его: “Эх, раздолбай ты, раздолбай! Спал бы себе, спал…” Как ни странно, он находил особое успокоение в этих попрёках. Сам он уже почти смирился со своей беспутной одинокой жизнью, и теперь эта “ругань”, казавшаяся идущей откуда-то со стороны, даже радовала его, создавала впечатление чьего-то неравнодушия - чьего, он и сам не знал, - мать давно умерла, с женой развёлся, разменяв квартиру, единственная дочь, лишённая отцовского попечения, не признавала его отцом, с работой на автостоянке он покончил, и теперь хозяину не нужно было упрекать его за “левый” приработок и похмельные опоздания… “Дурак и есть дурак…” Он словно согревался этими словами, окончательно высвобождая себя от сонной хмари. И всё же не до конца убитое самолюбие давало знать: “Ничего… Не такой уж и дурак! С пустыми руками в любом случае не вернусь. Всё будет “чики-чики”. Эту деревню Сергей привык считать “своей”… Когда в тумане прорисовался оскуделой осенней кроной тополь, росший у крайнего дома, Сергей, как обычно, не пошёл деревенской улицей, а свернул к задам, где едва угадывалась тропка между отгороженными заборами усадьбами и выведенными за их пределы картофельными участками. Жёсткие росные травы охлёстывали до зеркального блеска его резиновые сапоги. Подол плаща потемнел, намок. И всё же Сергей не жалел, что пошёл задами. Он даже не предполагал для себя иного пути. Он знал эти бурьяны и скудеющую год от года картофельную чересполосицу, давно заприметил, что и где растёт. Так, напротив общей мусорной кучи, в средине которой росла бузина, опутанная хмелем, неведомые ему хозяева сажали вкусную крахмалистую картошку, которую почти не трогали ни парша, ни проволочник. Однажды Сергей набрал полный рюкзак полюбившейся ему картошки и даже похвастался перед пассажирами чужим урожаем. Одна дачница поинтересовалась: “Что за сорт?” Сергей усмехнулся: “Сорт - “ворованный”!” И все сидящие в купе весело заулыбались, сочтя уверенные, сказанные без какого-либо смущения слова безобидной шуткой. Он шёл неторопливо, оглядчиво, иногда приникал к дощатым заборам и смотрел на убранные грядки. Теперь, в позднюю осеннюю пору, на огородах ничего не было, кроме сизых вилков капусты, да и капуста оставалась некрупная - самые большие ядрёные кочаны хозяева срубили, не дожидаясь непрошеных гостей. На берёзовом прясле висела, касаясь земли, громадная тыква, вызревшая, с пятнистой зеленцой. “Сколько же она весит?” - удивился Сергей. И, чуть поразмыслив, с серьёзностью человека, собравшегося взять на себя непростой груз, сказал: “Пуда два, не меньше!” Искренне- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (11) »
Последние комментарии
1 час 18 минут назад
1 час 35 минут назад
1 час 55 минут назад
4 часов 37 минут назад
12 часов 47 секунд назад
17 часов 45 минут назад