Радеж превыше всего [Светлана Анданченко] (fb2) читать постранично, страница - 3

сама хотела. По принуждению и князя б не уважила. А вот  лечить никого не отказывалась,  самых безнадёжных больных выхаживала. И меня от горячки избавила, а когда надсадно кашлять начал  забрала на свой хутор, долечивать.

    В доме бабки Серафимы я прожил почти полгода. И не потому, что хворал. От кашля через пару недель и следа не осталось. По одной ей ведомой причине Серафима принялась обучать меня своему  делу.

- Ты, внучок, вникай, приноравливайся,- говорила она мне, поясняя и показывая.- В жизни тебе это умение очень пригодится.

   Ну, раз надо, так почему бы и нет? Уж не знаю, насколько я был к её делу способен, но всё, чему обучила,  запомнил крепко.

  А ещё отогрелся я сердцем на Серафимином хуторе. Если уж она называла меня внучком, то и я с радостью называл её  бабушкой.  Старуха со мной не нежничала, но и насмешка её обидной не казалась, и ругала всегда за дело. А иной раз таким теплом лучился её  устремлённый на меня взгляд, что сердечко моё замирало. Ведь любому ребёнку помимо заботы, ещё и любовь требуется. А Серафима меня любила. Не жалела сироту приблудного, а именно любила, не знаю уж за что.

    Но долго на своём хуторе оставаться не позволила.

- Нужно тебя, Янушка, во дворец  вернуться. Через недельку  приедут за тобой,- как-то вечером   объявила она мне.

- Обязательно, ба? У тебя мне больше нравится.

- Судьба твоя тебя зовёт, внучок,- вздохнула Серафима.

 И хоть странных слов  её я не понял, но что ехать придётся сомнений не осталось.

- Ты меня забудешь?- затолкнув в глубь себя непрошенные  слезы, спросил я.

- И не надейся,- засмеялась Серафима, взъерошив  мне  волосы на макушке. –  Ты же мне внучок, да?

-Да!

-А кто же о родне забывает? Мы с тобой часто видеться будем.

  Обещание своё травница сдержала. И во дворце время от времени навещала, и к  себе на хутор  брала.

      А потом началась война. Дурная и страшная, как все войны на свете. И что самое горькое, горе пришло откуда не ждали.  Сосед, родственник, родной  брат  княгини Зиды  напал подло и неожиданно.

    Князь Рдын  был в  бешенной ярости  от подобного  вероломства.  Даже приказал запереть княгиню в её покоях, перенеся и на неё вину брата. Рдын со своей женой  всегда плохо ладил. А  узнав  о напавшем  на  Радеж  родственничке, просто взбесился.  Потом, конечно, отменил свой приказ.  Но осадок в душе  остался, и подозрительность, пусть ничем  и не  подкреплённая.

    Навязанная  ему  ближайшим окружением  невеста с первой встречи  не  приглянулась  князю Радежа. Он женился  на Зиде по необходимости, приняв принцессу, как  гарантию мира  и дружеских связей с века в век посягающим на его территорию соседом.  Гордая Зида  не могла простить мужу холодного пренебрежения и втайне  от  него пила  противозачаточное  зелье, не желая рожать столь желанного  ребёнка  не оценившему  её  мужчине.  Она не собиралась делать это  до бесконечности, просто вершила свою маленькую месть, наслаждаясь переживаниями  мужа. Он даже в храм ходил спросить совета Богов. А потом  повёз её к  Серафиме- травнице, она-то и   раскрыла  князю глаза  на непотребство,  творимое  его княгиней.  А вот ударить жену разъяренному  супругу  знахарка  не позволила.  Выпроводила  Зиду, не церемонясь, из горницы, а князя удержала.

    Мне   бабка,  как совсем взрослым стал, о том  своём разговоре  с князем рассказала.

- Не тронь  женщину, которой предстоит родить тебе  сына. Никогда. Слышишь? Никогда не поднимай на Зиду руку, - строго предупредила  провидица  едва сдерживающего себя князя.

- Как можно простить  предательство?

- Слушай меня князь, по дороге домой судьба бросит  тебе  под ноги подарок. Подними  его бережно, сохрани. И тогда исполнится  твоё заветное  желание. Но помни, как бы ни гневался, грех  большой  ударить женщину, родившую тебе дитя.

    Вот так  предсказала  Серафима моё появление.  Всё по слову её вещему случилось.  Желание княжеское исполнилось, получил он законного наследника. Но с женой  своей Рдын  примириться так и не смог. После рождения  Льена супруги стали  совсем чужими.

    Одинокая  Зида  всей душой привязалась  к нуждающемуся в её заботе  сыну.  Она  не знала меры  в  опеке и  в  баловстве, не прятала от  ребёнка  своей ненависти к его отцу. В том, что из избалованного  княгиней Зидой  мальчика, так и не удалось воспитать  настоящего мужчину, достойного  наследника правителю  Радежа, была  и её немалая вина.

            Долгая то была война.  Князь Рдын изворачивался, как мог, себя не щадил,  забыл об  отдыхе и праздниках.  Терял  друзей, болел душой  об   обнищавшем  в конец  простом  люде.   Может  от того  не стал разбираться, так ли велика  вина княгини, по глупости или злому умыслу сболтнула она  лишнего  в  перехваченном  на границе  письме, отправленном  ею   брату. Помутился у князя, видно,  разум. Подло раненный  женой в самое сердце, ворвался  Рдын  в её покои.  Тяжёлой оказалась рука у князя. Упала Зида к ногам