Лицензия на убийство [Дмитрий Шаров] (fb2) читать онлайн

Лицензия на убийство

Глава 1

Находка

- ''Уважаемые жители Земли! Сегодня вас ждёт прекрасный день и надеюсь, что вы выспались'' — сообщал диджей по местному радио.

— Да, да.

Натан поставил грязную посуду в раковину, а сам отправился в ванную комнату, чтобы умыться. По пути он наткнулся на своего младшего брата, который только в этом году пошёл в школу.

— Майк, не лезь под ноги. Ты уже собрал все вещи в школу? Через 10 минут выходим.

— Ещё нет, братик.

— Так чего ты ждёшь? Опоздать хочешь? Знаешь, что делают с теми учениками, которые опаздывают на уроки? Им ставят плохие оценки. Плохие оценки — это плохая работа. Плохая работа — это плохая жизнь. А на тех, кто живёт плохо, выдают лицензию…

— Натан! Прекрати пугать Майка! Ты кажется шёл в ванную?

— Извини, мама.

- ''Население Земли продолжает расти. Отметка уже перевалила за 40 млрд. Правительство сейчас решает, стоит ли выдавать бессрочные лицензии по более упрощённой схеме. Поиски пригодных планет для жизни продолжаются. А сейчас немного музыки'' — вещал диктор.

На радио зазвучала электронщина, которую то и музыкой назвать было сложно. Скорее, это было похоже на какофонию звуков бьющих по ушам. Натан дал команду приёмнику выключиться и тот, в ту же секунду, заглох.

Стоя перед зеркалом в ванной и чистя зубы, он размышлял: ''Население продолжает расти и это несмотря на запрет рождения больше одного ребёнка в семье. Аборты всячески поощряются, а лицензии на убийства уже выдают в качестве премий за усердную работу. Куда мы придём? Убивать человека, даже если он мерзавец — неправильно. Это против человеческой сущности, против нашей природы! И всё же мы так поступаем. Это уже перестало быть чем-то аморальным, как несколько браков в прошлых столетиях. Люди боятся. В их глазах читается страх. Они заглатывают обиды, стараются не обращать внимания на усмешки и всё ради того, чтобы лицензию не выдали на их убийство. Если человек себя вызывающе и нагло ведёт по отношению к другим, будь уверен, эта лицензия у него есть. Хотя многие и пытаются таким поведением скрыть свой животный страх и пустить дым в глаза. Боже, какие же мы идиоты, если не придумали ничего лучше убийств, дабы решать таким образом свои проблемы!''

На улице была тёплая, весенняя погода. Стоял апрель 2189 года. Солнце заливало улицы золотым светом и слепило глаза прохожим, которых было очень много. Буквально не было свободного места. Не возможно было сделать и пары шагов, чтобы не столкнуться с кем-нибудь или не задеть кого-то. Личный транспорт выдавался по специальному разрешению и только в особых случаях. По улицам городов всё равно было невозможно ехать из-за большого скопления людей. Общественный транспорт не ходил вовсе, за исключением поездов, самолётов и водных автобусов.

— Не зевай, Майк. Муха залетит. Держись подле меня.

Натан проводил Майка до школы, что была буквально в пяти минутах ходьбы от их дома, а сам направился к колледжу. Там он изучал космические науки. Он мечтал найти планету пригодную для жизни людей и решить таким образом проблему перенаселения. Рядом с орбитой Земли уже строилась огромная космическая станция, которая должна была вмещать 5 млрд человек. Ещё одну планировали начать строить после того, как закончат с первой. Понятно, что там будут жить только низшие и бедные слои населения, у которых сегодня практически нет никаких прав.

Он зашёл в проулок, где уже виднелись стены колледжа. Огромный, семнадцатиэтажный. Там училось около 3000 тысяч человек, в основном все из хороших и обеспеченных семей. Натан сам был из такой семьи. Его мама — преподаватель экономики, а отец — видный юрист. Ещё у него есть старшая сестра, но она недавно улетела на другой конец Земли. Вышла за муж за местного художника. Кэти, так зовут сестру Натана, просто без ума от этих всех его картин. ''И что она находит в его мазне?''

Внезапно, какой-то непонятный блеск привлёк его. Он опустил взгляд влево и увидел золотой билет, чуть потёртый по краям. Посмотрел по сторонам — никто не обращал на него внимания. Этим проулком редко кто ходил, поэтому он всегда шёл этой дорогой в колледж и обратно. Те несколько минут одиночества были настоящим раем для любого интроверта, коим в душе и являлся Натан. Он резко выхватил билет из кучи каких-то газет и сунул его к себе в правый карман брюк. При этом Натан не заметил, как из нагрудного кармана его накрахмаленной рубашки выпал синий, в клетку, носовой платок. На нём, белыми нитками, было вышито его имя — подарок матери. Он выдохнул от напряжения и зашагал, как ни в чём не бывало, в сторону колледжа. ''Дома посмотрю. Сейчас слишком опасно. Может это и не лицензия вовсе, а какой-нибудь купон на скидку в ближайшем супермаркете. Люди так любят украшать позолотой всё, что отдаёт дешевизной''.

Липкое время, казалось, не хотело идти вовсе. После второго занятия Натан, на перемене, наткнулся на довольно привычную картину. Какие-то отморозки издевались над своим же сокурсником. Тот носил очки и выглядел как типичный ботан. Таким всегда достаётся.

— Прекратите — сказал Натан как можно более строгим голосом.

— Что? Ты кто такой вообще?

Огромный жирдяй навис над Натанам и сверлил его узкими, поросячими глазками.

— Тебе что надо, придурок? Шагай своей дорогой. Или ты может быть лицензией обзавёлся?

За спиной раздались смешки, но они были какими-то нервными. ''А вдруг у того парня и впрямь есть лицензия?'' Натан почувствовал как похолодели его руки.

— Нет. Просто оставьте парня в покое. Вам делать что ли нечего?

— Тебе до него какое дело? Он мне денег должен. И вообще…

Раздался звонок.

— Пошли, Ральф. У нас сейчас планетология. Препод Один очень не любит, когда на его занятия опаздывают.

Ральф и его дружки направились к классу, оборачиваясь и кидая на Натана боязливые взгляды. Как бы он их не запомнил. А то мало ли что? Больше всех боялся Ральф, но делал вид, что ему всё равно. Он единственный из них, кто мечтал и грезил о лицензии. Убийцы — всегда трусы.

Натан подошёл к очкарику. Тот видимо так и не понял, что же только что произошло.

— Ты и правда должен ему денег?

— Нет. Я ничего ему не должен. Он просто полный придурок, как и его дружки.

— Ясно. Удачи.

Натан отвернулся и подошёл к лифту, у которого уже выстроилась очередь, чтобы отправиться на двенадцатый этаж, где была его группа.

Уже в дверях он услышал тихое бормотание: ''Спасибо''. Он чуть кивнул и сосредоточился на предстоящем занятии по физике космических тел.

Натану казалось, что этот учебный день никогда не кончится и он почувствовал огромное облегчение, когда снова оказался дома. Майк смотрел по плазме какой-то мультфильм.

— Как дела? — спросил его Натан.

— Хорошо.

— Ты не голоден?

— Нет. Я доел вчерашнюю пиццу.

— Папа не звонил?

— Ещё нет.

— Хорошо. Я пойду к себе. Не сиди близко к плазме, а то зрение посадишь.

Натан направился к своей комнате и плотно прикрыл за собой дверь. Он достал билет и положил его на свой письменный стол. Сомнений не было — это лицензия на убийство, причём бессрочная. Убивай сколько пожелаешь. И абсолютно никакой ответственности. Видимо её кто-то потерял. Впрочем, не важно чья эта была лицензия. Сейчас она лежит у него на столе и право убивать по ней перешло ему.

Натан придвинул стул и сел. ''Могу ли убить? — размышлял он. Может мир станет куда добрее, если не станет пары, другой человек? А может со злом бесполезно бороться, ведь зло — это антипод добра и оно всегда будет присутствовать там, где есть добро? Почему именно я нашёл эту лицензию? Это судьба или воля случая? Сколько сегодня стоит человеческая жизнь? И разве её цена не должна варьироваться от поступков человека? Какой-то писатель, кажется Достоевский, задавался в своей популярной книге вопросом: ''Тварь ли я дрожащая или право имею?'' Так кто же я? Имею ли право?''

Глава 2

Фауст

''Кого бы мне убить?''

Фауст сидел у окна в своём доме и думал о том, кого бы ему убить. Он уже несколько недель как получил бессрочную лицензию на убийство, но ни разу ею так и не воспользовался. Что-то его останавливало. Несколько раз он порывался зайти в серое, приземистое здание филиала ''Сокращения численности населения'', но так и не сделал этого. Он сам не знал почему.

Учился Фауст на втором курсе упомянутого выше колледжа космических наук. Он происходил из богатой семьи. Его отец был банкиром, а мать — владелицей нескольких престижных бутиков.

Фауст был умным, но злым парнем. Он ненавидел буквально всех. Его все бесили и раздражали, особенно по утрам. Он мечтал жить на необитаемом острове, подальше от кучки безмозглых идиотов, коими он считал почти всех людей. В своей группе Фауст был лучшим по успеваемости и очень гордился этим фактом. Любой компании он предпочитал книги. У него даже сохранилось несколько печатных изданий, которые сегодня стоили баснословно дорого.

Фаусту было двадцать. Он был невысокого роста, брюнет, с зелёными глазами и ямочкой на подбородке. Всегда хорошо одевался. Фауст редко когда улыбался, но был очень опрятен и умел поддержать почти любую беседу. Казалось нет на свете того, чего бы он не знал. Его портил только скверный характер.

''Кого бы убить?''

Этот вопрос не выходил у него из головы. Получив лицензию, точнее просто купив её, он до сих пор так и не применил её в деле. Лицензия стоила ему почти всех карманных денег, которые он на протяжении долгого времени откладывал. Но о покупке он не жалел.

За окном шёл мелкий дождь. Внизу прохожие, кто с зонтом кто без, спешили по своим делам. Около Фауста лежал портативный компьютер, где на голограмме высвечивался ярким зелёным светом список тех, кого бы он хотел убить в первую очередь.

Фауст не задавался моральной стороной проблемы. ''В убийстве нет ничего плохого. Без людей планета только вздохнёт спокойно. Они же все кругом идиоты. Компетентны разве что только в своей специальности. Им нет дела до учёбы и знаний, если только они не приносят им деньги. Люди совсем разучились думать. Сейчас за них всё делают роботы. Они даже не задумываются над тем, что истины могут быть ложны. Они давно уже захлебнулись в своих стереотипах и вольны разве что мычать в угоду таким же. Разве они заслуживают жизни? Земля сейчас как никогда нуждается в разуме''. Так полагал он.

Фауст ещё раз глянул на список, спрыгнул с подоконника на котором сидел и подошёл к платяному шкафу. Там у него висела одежда.

Фауст жил в элитном районе, в трёхэтажном особняке. Родители очень любили своё чадо и баловали его. Ему во всём потакали и почти со всем соглашались. А Фауст презирал и их. Он ни в ком не нуждался и мечтал ни от кого не зависеть, но при этом, когда речь заходила о работе, он тут же находил причину от неё увильнуть. Учиться, читать, что-то исследовать — да, но заниматься физическим трудом он считал ниже своего достоинства. От робота-слуги он отказался ещё в семилетнем возрасте. Роботы пугали его. В них он видел главную причину умственной деградации человечества. Об интеллекте родителей Фауст тоже был невысокого мнения. Он бы ни за что не признался в том, что любит их. ''Сентиментальность — признак низкого ума'' — часто говорил он.

''Так кого же мне убить первым?''

Фауст открыл шкаф и засунул руку в левый карман пиджака.

Этот пиджак был его самым любимым. Пёстрый, яркий, цвета индиго. Именно в нём он впервые переступил стены колледжа. И именно в нём он надеялся получить путёвку в жизнь в лице красного диплома. На меньшее он даже и не претендовал. Впрочем эту уверенность разделяли и его учителя. Не случайно, что именно этому пиджаку он и доверил хранение лицензии. Но какого же было его удивление, когда он обнаружил, что лицензии в левом кармане нет. В правом его тоже, к слову, не было.

Что в этот миг почувствовал Фауст — трудно описать. Это был шок с долей потрясения и удивления. Словно вместо привычной пятёрки ему влепили четвёрку. Он ещё раз проверил карманы — тщетно. Достал пиджак, заглянул в шкаф — сизифов труд. Потом он принялся как сумасшедший бегать по комнате, заглядывать во все углы, открывать ящики письменного стола — никаких результатов. ''Потерял'' — промелькнула первая мысль в голове.

Через полчаса безрезультатных поисков он наконец решил сесть и спокойно всё обдумать. Последний раз он видел лицензию перед выходом из колледжа, после занятий. Лицензия точно лежала у него в левом кармане пиджака. Это безусловно было огромным риском, то, что он таскал лицензию с собою в колледж, но Фауст был неординарной личностью и поэтому это нисколько его не смущало.

''Я не мог потерять лицензию в колледже. Это исключено — рассуждал он. Значит, скорее всего, я потерял её по дороге домой. До моего дома добрых 15 минут ходьбы. Домой я возвращался через проулок, потом через парк Администрации и дальше по бульвару Дураков. (На самом деле бульвар носил другое название, но Фауст называл его именно так). Проулок, парк, бульвар. Скорее всего в одном из этих мест и лежит сейчас моя бессрочная лицензия. Что же я тут сижу и как идиот бездействую?! Срочно на поиски!''

Он быстро оделся и вышел на улицу даже не прихватив зонта. Ни до него сейчас. А кругом, куда ни глянь, те, кого он ненавидел всей душой — люди. Он мысленно послал им всем проклятья и быстрым шагом направился к бульвару — первому в списке предположительных мест нахождения его лицензии. Серое небо и без того портило его настроение. ''Когда найду эту чёртову лицензию, в чём он и не сомневался, обязательно убью кого-нибудь, сегодня же!''

Почти час он бродил по бульвару и вымок к тому времени до нитки. Лицензией здесь и не пахло. Кругом были одни люди, которые не обращали на парня никакого внимания. Они постоянно толкались, что-то кричали под ухом разговаривая с голограммой собеседника или между собой. ''Им всем место в зоопарке. Не животных надо выставлять напоказ, а их, людишек. Им там самое место. С их глупостью ничего не может сравниться''.

Фауст вернулся домой, переоделся и выпил чай с лимоном. Можно было конечно попросить денег у родителей и купить себе другую лицензию, но пришлось бы унижаться перед ними. А этого Фауст вытерпеть не мог. Он отогнал глупую затею просить денег и направился в парк.

В парке Администрации людей было гораздо меньше, чем на бульваре, но всё же довольно много. Фауст шёл по той самой дорожке, которой он возвращался с колледжа домой и внимательно выискивал хоть что-нибудь отдалённо напоминающее его драгоценную пропажу. Дождь не переставал идти, но теперь Фауста защищал зонт. Того же цвета, что и пиджак — индиго. К слову, это был его любимый цвет.

Он заглянул под каждый куст, под каждое дерево, под каждую скамейку. И снова всё оказалось тщетно. ''Может быть я всё-таки обронил лицензию в колледже? Но тогда, скорее всего, её уже кто-нибудь нашёл. Он мысленно представил ухмыляющеюся рожу нашедшего и послал ему проклятия. И всё-таки не стоит отчаиваться. Я ещё не заглянул в проулок. Возможно моя лицензия ещё там — лежит и мокнет под дождём. Соберись, Фауст!''

Через пару минут он зашёл в тот самый проулок, которым так любил ходить Натан. В нём, на редкость, было безлюдно. Этим местом брезговали ходить. Даже не потому, что там было грязно или воняло чем-то — вовсе нет. Это место наводило какую-то грусть на людей и его избегали. Ту самую грусть, которая находит на нас, когда мы вспоминаем то, что никогда уже не повторится в нашей жизни. Этим данное место было буквально пронизано. Но сюда невольно тянулись одиночки, уставшие от бездумной толпы. Фауст и Натан были одними из них.

Фауст прошёл по проулку, затем вернулся обратно. Его внимание привлекла куча коробок и всякой бумаги около правой стены. Он подошёл, нагнулся и стал возиться в бумажном мусоре. Ничего. И в этот самый момент, когда он было потерял всякую надежду, его взгляд остановился на носовом платке. ''Обычный клетчатый платок. Постой… Тут вышито имя ''Натан'' белыми нитками. Но что мне это даёт? Вероятность того, что именно у какого-то Натана сейчас моя лицензия — ничтожно мала. Возможно платок здесь валяется давно. Он насквозь промок от дождя. Но это пока единственная зацепка. Проулок находится совсем близко к колледжу, следовательно, этот платок мог принадлежать одному из студентов. Но опять же — это только догадки''. Фауст и не подозревал, как близок к истине. Он просто хватался за спасительную соломинку.

''Натан, Натан, Натан'' — повторял он имя в голове, уже шагая обратно домой. Платок он захватил с собой. И тут же резко остановился ударив себя по лбу. ''Какой же я кретин, что только сейчас об этом вспомнил. От общения с идиотами сам волей-неволей становишься идиотом''.

У Фауста был знакомый, бывший его одноклассник Натан. Он не учился в колледже космических наук, но жил очень близко к нему. Фауст поддерживал с ним связь только потому, что тот очень интересовался историей. Фаусту с ним было интересно, хотя он в этом бы не признался и самому себе.

''Начну с него. Если мою лицензию обнаружил он, то его поведение должно будет как-то измениться. Он чем-то да выдаст себя. А потом, когда лицензия вернётся ко мне, я занесу его в свой список и убью''.

От этой мысли Фаусту стало гораздо легче и оставшийся путь домой он преодолел в весьма бодром настроении. Дома он набрал по гологрофону номер Натана и соединился с ним. Его трёхмерное изображение проявилось в комнате Фауста.

— Привет, Натан! Как дела?

— Угу — вместо приветствия ответил Натан. Как сам?

— Замечательно. В выходные будет идти научный фильм по Средневековой истории. Не хочешь сходить? Билеты за мой счёт.

Глава 3

Подозреваемые

Кинотеатр ''Колизей'' вмещал около полутора тысяч человек. Это был самый большой зал проекционных фильмов в округе. Огромное круглое здание ловило на себе взгляды прохожих. Оно не совсем вписывалось в современную архитектуру, поэтому невольно и привлекало внимание.

Натан с Фаустом сидели в зрительном зале и смотрели фильм по истории. Вокруг них сражались рыцари, высились башни осаждаемых крепостей, горели костры инквизиции. Натану фильм очень нравился и он не отрывал восхищённого взгляда от проекции. Фаусту было не до фильма. Он думал.

''У этого недотёпы нет лицензии. Он никак не изменился с последней нашей встречи. Я как будто ненароком показал ему платок с вышитым именем, но он даже и глазом не моргнул. Он любит людей, восторгается их былыми подвигами, грезит о Средневековье. Он разделяет мою ненависть к роботам, но не более того. По лицензии робота убить нельзя, да и бессмысленно. Натаниэля Ноела можно вычеркнуть из списка подозреваемых. И всё же. Не мешает проверить его более тщательно. Почему бы не взять быка за рога и не спросить в лоб о лицензии?''

— Натан, как тебе фильм? — спросил Фауст после того, как они вышли из кинотеатра.

— Замечательный. Спасибо.

Натан был пухлым и невысоким парнем. Носил дурацкие очки и непременно что-то жевал. Был в восторге от всего раритетного и старого. Он бы с радостью выменял вам самую новую модель робота на клочок допотопной газеты или на старинную монету. Его любовь к истории была заслугой дедушки, который всю жизнь был смотрителем музея и часто брал Натана с собой на работу.

— Натан, а что бы ты сделал, если бы у тебя появилась лицензия на убийство?

Натан как-то странно посмотрел на Фауста, а потом, улыбнувшись, ответил:

— Зачем она мне? Что мне с ней делать? Если бы с её помощью можно было уничтожить всех роботов, то это другое дело. Я бы от неё не отказался.

Ребята невольно бросили взгляд на проходившего мимо них робота, который следил за чистотой улиц. Он был почти не отличим от людей внешне. Что-то типа андроида. Не самая последняя модель, но всё же пугающе реалистичная. Впрочем, современники уже привыкли к ним и не видели в них ничего необычного.

— Натан, неужели у тебя не возникало желания кого-нибудь убить? По-моему каждый человек хоть раз в жизни испытывает его.

— Очень редко, да и то когда я бываю в паршивом настроении. А почему ты спрашиваешь?

— Да просто так. Просто интересно твоё мнение на этот счёт.

— Насколько я тебя знаю, Фауст, ты ничего не делаешь просто так. Признайся, ты получил лицензию и хочешь убить кого-то, но совесть, этот архаизм, мучает тебя?

— Что ты несёшь, Натан? Какая к чёрту совесть? Я бы всё человечество отправил на эшафот не моргнув глазом. Они же все кругом полные придурки. За исключением некоторых — поправился Фауст.

— Глупость неотступно следует за человеком и руководит им во всех его начинаниях.

— Это из книги?

— Да, какой-то автор эпохи Ренессанса. Запамятовал его имя.

Садилось солнце, но было ещё очень тепло. Фауст простился с Натаном и поплёлся к себе домой.

''У кого же сейчас моя лицензия?''

Фауст уже убедился, что у Натана её нет. Он не исключал и возможность того, что лицензия ещё никем не была найдена и лежит где-то на улице, засыпанная кучей мусором.

''Может всё-таки попросить денег у отца?''

Фауст живо представил, как отец начнёт читать ему мораль о необходимости поиска чёртовой работы. Трудно жить в семье, если твои родители трудоголики, а ты сам лентяй.

''Нет, ничего я просить не буду. Только в самом крайнем случае. Попробую поискать эту лицензию. На терпение я никогда не жаловался''.

У Фауста действительное было ангельское (а может дьявольское) терпение. Выдержка и усидчивость во многом способствовали его блестящим успехам в учёбе. Он мог часами не выходить из своей комнаты, когда занимался или читал книги. Спал он мало, но на его организме это нисколько не сказывалось. Возможно в результате длительной привычки недосыпать.

У семьи Фаустов в доме жила также прислуга. Отец Фауста ради капризов сына отказался от роботов и дом убирали обычные люди. У Фауста младшего начало закрадываться подозрение, что пропажа лицензии — это дело рук прислуги. Утром в его комнате убирали, когда он уходил в колледж. А также перед сном, когда он, по обыкновению, сидел за уроками в библиотеке отца. Но по зрелому мышлению он отбросил эту версию. Прислуга была надёжная, работала в их доме уже несколько лет и платили им очень и очень достойно.

''Где же моя лицензия?''

Даже после потери Фауст не переставал считать её своей по праву. Лицензии легко меняли своих хозяев и обычно долго не задерживались в одних руках. Люди просто сходили с ума от опьянения безнаказанностью или же в них просыпалось угрызение совести, которое просто выворачивало душу наизнанку и не давало нормально жить. Фаусту угрызение совести не грозило. Он даже само слово ''совесть'' не признавал. По крайней мере он так думал.

Фауст дал команду включиться свету в его комнате. Даже лампы и те мерцали светом индиго. Фауст попросил компьютер вывести список всех студентов, кто учится в колледже космических наук и найти среди них Натанов, если таковые имеются. Компьютер моментально выполнил операцию и нашёл только одного Натана из списка студентов. Некоего Натаниэля Грима 2170 года рождения. Первокурсник, с хорошими оценками и отличием в поведении. В проекции отобразились несколько его фотографий: высокий блондин с голубыми глазами — мечта любой девушки. Имя Натан довольно редкое, что сейчас очень кстати сыграло на руку Фауста. Если у этого Натана не окажется его лицензии, то скорее всего свою лицензию он больше не увидит и тогда придётся просить у отца деньги. Не работу же искать в самом деле? Только идиоты, которые не в состоянии самостоятельно думать, соглашаются на физический труд.

Натаниэль Грим жил неподалёку от колледжа. Первой мыслью Фауста было прямо сейчас наведаться к нему в гости, но он вдруг осознал, как сильно устал. Нервотрёпка с лицензией вымотала его в конец. Он дал команду свету погаснуть, лёг на огромную кровать и почти сразу уснул.

Проснулся Фауст только утром, когда в доме началась утренняя возня. Отец с матерью о чём-то спорили, прислуга бегала по разным комнатам, а гул сотен прохожих, который проникал через окно, не давал никакой надежды поспать ещё немного. Было раннее утро понедельника и нужно было собираться на занятия, но Фауст решил подождать немного, когда его родители уйдут на работу. Он почему-то не хотел попадаться им на глаза. Не сегодня.

Выждав несколько минут он покинул свою комнату и спустился вниз.

— Доброе утро, Фауст Фенрир! Как спалось?

— Замечательно — сквозь зубы процедил Фауст.

Он терпеть не мог прислугу за эту нарочитую фамильярность.

— Ваш завтрак уже на столе. Родители только что ушли и просили передать, что желают вам хорошего дня.

— Я сыт.

— Я могу чем-нибудь вам помочь?

— Нет. Я уже опаздываю на занятия. Не отвлекайте меня.

— Извините. Всего доброго, Фауст Фенрир!

Фауст не ответил. Он быстро собрался в колледж, даже не посмотрев на еду. Аппетит отчего-то пропал.

Холодное апрельское утро приняло его в свои объятия. Фауст продирался сквозь толпу к колледжу, но мыслями был где-то далеко.

''Может быть сегодня я увижу этого Грима? И что это вообще за фамилия? Отличник по поведению, как же. Мне сейчас так не терпится его убить!''

Фауст от досады сжал кулаки и бросил презрительный взгляд на робота, проходившего мимо. Тот лишь доброжелательно улыбнулся.

Глава 4

Первая кровь

Натаниэль Грим проснулся в прекрасном расположении духа. У него как будто камень с души свалился, когда он решил для себя, что не станет никого убивать по лицензии. В какой-то момент он порывался было даже разорвать её в клочья, но в последнюю секунду остановился. Нельзя так бездумно уничтожать ценную находку — подумал он. В конце-концов её можно будет продать и купить что-нибудь для Майка или для себя. Семья Грима денежных проблем не испытывала, но жила весьма скромно. Лишняя копейка, как говорится, в доме не помешает.

Проводив Майка в школу, Натан направился к колледжу влившись в людской поток. Это было то самое утро понедельника и тот самый поток, которым, в совершенно другом настроении, добирался Фауст.

У Натана сегодня был очень важный день: контрольная работа по астрологии. Он всегда предельно серьёзно относился к занятиям и потому, весьма неплохо, преуспевал в учёбе. Он повторял про себя названия звёзд, спектр их свечения, удалённость от Земли, а также ещё множество параметров. Мыслями он парил где-то там, ещё не зная, каким роковым окажется для него этот день. Он даже и не подозревал, что некий Фауст Фенрир знает о том, что у того есть бессрочная лицензия. Все его помыслы были только об учёбе.

После первого занятия, перед самой контрольной, на перемене, он наткнулся на старого знакомого — того самого очкарика, за которого вступился. У очкарика был огромный фингал под левым глазом и ссадины на лице. Верхняя губа припухла, да к тому же он чуть заметно прихрамывал. Узнав вчерашнего защитника он смутился и еле слышно пробормотал:

— Привет.

— Здравствуй. Что с тобой стряслось?

— Да так. Упал неудачно.

Натан понял, чьих это рук дело, но не стал расспрашивать подробнее.

— Тебя то как звать?

— Артур.

— А меня Натаниэль. Будь осторожнее в следующий раз.

Мерзавец, какой же он мерзавец! Натан просто весь кипел от гнева, пока возвращался к себе в аудиторию. Он вспомнил, что того жирдяя зовут Ральф, даже знал его фамилию, которую не поленился отыскать ранее. Он происходил из обычной семьи. У него была младшая сестра, поэтому, вероятнее всего, его в своё время обделили вниманием и любовью. А может он просто трус, который таким образом скрывает свою неполноценность. Трусы ведь всегда нападают на тех, кто слабее. Да и к чему углубляться в психологию. Нужно с этим покончить раз и навсегда. И похоже Натан знал, как это сделать.

Контрольная прошла без эксцессов. Робот проверил работу и сразу же сообщил результат — отлично. Странно, но впервые хорошие оценки не принесли Натану никакого удовлетворения. Он жаждал одного — мести.

Когда занятия закончились и Натан покинул стены колледжа — пошёл небольшой дождик. Первые сильные эмоции прошли, но осадок на душе остался. Лицензия в его левом кармане как будто приобрела в весе и ему было тяжело её нести. Он весь вчерашний вечер обдумывал о том, что нельзя убивать людей. Ни при каких обстоятельствах. Должно обходиться другими путями, без насилия и крови. Нельзя забывать, кем ты родился и кто ты есть. Но сейчас его моральные устои дали слабину. А что если он неправ? Что если он глубоко заблуждается? Он не собирается убивать из-за прихоти или низких личностных побуждений. Вовсе нет! Это месть и она праведная! Но убивать… Способен ли он? Хотя почему он. Это сделают другие, за него…

Дождь пошёл сильнее. Натан вдруг поймал себя на мысли, что рассуждает как типичный убийца, который всеми силами оправдывает себя и пытается заключить сделку со своей совестью. Что за бред? Я не стану убивать. Я не хочу пачкать свои руки кровью. Сегодня же отделаюсь от этой чёртовой лицензии!

Прогремел гром. Сверкнула гроза. Натан прибавил шаг. Люди вокруг толкались, о чём-то разговаривали, но Натан, казалось, ничего не слышал вокруг. На весь мир насела тишина. Тишина настолько громкая, что если бы он сейчас остановился и закричал — его бы не услышали. Тишина бы растворила этот крик.

Здание филиала ''Сокращения численности населения'' как будто появилось из ниоткуда, хотя, почти каждый день, Натан проходил мимо него. Но сегодня оно показалось ему каким-то зловещим и угрожающим.

На каждой большой улице Земли стояло такое здание. На нём не было ярких витрин или зазывающей рекламы. Но это вовсе не мешало ''людской'' толпе, которая каждый день наведывалась сюда, как будто случайно. Приятная обстановка, освещённый холл, красивая музыка и не менее красивые девушки, которые непременно встречали вас обворожительной улыбкой, предлагая кофе или чай. Вам совершенно не давали времени одуматься, а уж тем более передумать. Здесь нет ничего такого. Человек, в конце-концов, всё равно умрёт. А на нашей любимой планете таким образом станет больше места. Вы, можно сказать, совершаете подвиг во имя всего человечества! Люди так легко покупаются на лесть, что этот приём, видимо, никогда не устареет.

И тем не менее были некоторые но. Нужно заметить, что заказать по лицензии можно не любого человека, иначе власть, популярных и богатых людей неизменно бы истребляли, хотя бы из зависти и на планете тогда непременно воцарился хаос. Население Земли делилось, разумеется как бы условно, на четыре большие группы или касты. Первая каста и самая высокая — это власть имущие. Нувориши насквозь пропитанные деньгами, видные чиновники и политики, упивающиеся своей властью, звёзды спорта и кино, а также просто очень богатые люди. Между ними всеми существовала негласная договорённость не трогать друг друга, которая неизменно соблюдалась. Надо заметить, что люди низшей касты не могли бы заказать по лицензии человека из касты выше его. А вот люди из самой высокой касты могли заказать любого, но своих не трогали, соблюдая уже оговорённое выше соглашение.

Вторая каста — это просто обеспеченные люди, не имеющие реальной власти. Какой-нибудь мелкий предприниматель, владелец нескольких кафе или видный учёный составляли данный контингент.

Третья каста — это простые люди. Рабочие, менеджеры, клерки, механики, учителя. Все те, кто составлял основной косяк населения.

Четвёртая или низшая каста — это отбросы общества. Бомжи, преступники, наркоманы, алкоголики, инвалиды. Да, с людьми у которых были физические ограничения по здоровью — не церемонились. Их нещадно истребляли или ставили на них опыты. Впрочем у всех принадлежавших к этой касте жизнь не была сладкой.

Натаниэль Грим и Ральф Пан принадлежали к третьей, самой многочисленной касте. Стоит заметить здесь, что Фауст принадлежал ко второй.

Для Натана всё было как в тумане, когда он вошёл в серое здание филиала. Его встретила обворожительная блондинка.

— Добрый день! Чем я могу вам помочь? Может быть вы хотите кофе?

— Нет. Я…

— Присаживайтесь, пожалуйста. Сейчас я принесу вам журнал — перебила его блондинка и отправилась за журналом в соседнюю комнату.

Журнал представлял из себя тонкую панель приятного матового оттенка. Вам давали в руки тач-ручку и вы писали имя того, от кого бы хотели избавиться, не забыв расписаться. Роспись никогда не менялась и представляла собой универсальный код человека. Если вы вдруг неправильно распишетесь и компьютер не найдёт вашей подписи в базе, то это сочтут за преступление и вы немедленно отправитесь на околоземную станцию или куда подальше. Поэтому расписывались всегда не спеша и осознанно.

— Прошу вас, предъявите лицензию.

— Да, конечно — ответил Натан не своим голосом.

Взглянув на лицензию блондинка обворожительно улыбнулась и протянула Натану тач-ручку.

У Натаниэля Грима тряслись руки, но свою подпись рядом с именем Ральфа Пана он вывел довольно уверенно. Компьютер сверил подпись, а также касты обоих и не нашёл никаких препятствий.

— Спасибо большое, что воспользовались нашими услугами. Через сутки указанный вами человек покинет Землю. Будем и впредь рады видеть вас. Всего доброго и до свидания!

Как будто речь шла вовсе не об убийстве, а о простой коммерческой сделке. Многие вещи становятся нормальными, когда человек сам диктует мораль.

Натан совершенно не помнил, как оказался дома. Он помнил лишь сильный ливень и гром, которые неотступно следовали за ним, словно знали, что он только что совершил. Его домашние сидели перед плазмой и смотрели выпуск новостей.

— Натан, как прошла контрольная? Почему ты задержался?

— Всё хорошо, папа. Засиделся в библиотеке.

— У него наверное появилась девушка, но он упрямо это скрывает — подмигнула мама Натана его отцу.

— Вовсе нет — возразил Натан.

— Снимай одежду и под душ. Я подогрею тебе обед.

- ''Стало известно, что упрощение в получении лицензии неожиданно приняло негативный характер. Многие люди вообще выступают против неё, считая это бесчеловечным актом идиотизма. Что ж… А сейчас немного о погоде — вещал телеведущий новостей''.

— Неужели у кого-то хватило духу сказать то, что думают многие? Лицензия — это зло. Нельзя лишать человека жизни только потому, что он кому-то мешает.

Слова отца ножом полоснули сердце Натана. Ему показалось на миг, что его сейчас вырвет. В первую очередь от отвращения к себе самому.

После обеда он поднялся в свою комнату и попытался забыться сном. Куда там. Он представлял, как к Ральфу придут несколько человек в деловых костюмах и под благовидным предлогом предложат отправиться с ними. В случае отказа с ним церемониться не станут. Вмешательство близких или кого-либо приравнивалось к жестокому преступлению и каралось на месте смертью. В таком случае под раздачу могли попасть все родственники того, на кого была оформлена лицензия. Это было жестоко, но в тоже время к этому почти привыкли и старались не вмешиваться. Близкие лелеяли надежду, что их родственника не убьют сразу, а отправят на строительство околоземной станции с дальнейшим там проживанием. Но никто не знал точно, что случается с теми, на кого предъявляется лицензия. Точно известно одно — их больше никто и никогда не видел.

Натана грызла беспощадная совесть. Он так и не сомкнул глаз этой дождливой ночью. Но вместе с тем и ростки сомнения дали всход. Больше этот жирдяй не обидит Артура.

На следующий день Ральф Пан не явился в колледж. А ещё через день стало известно, что его ''убрали'' по лицензии.

Глава 5

Происшествие в поезде

Наутро у Натана сильно болела голова. Он решил, что сегодня не пойдёт на учёбу, а попросту её прогуляет. За прогулы волноваться не было нужды. К ним относились спустя рукава, и даже были благодарны тем студентам, кто не являлся на занятия. Мест в аудиториях итак не всем хватало. Некоторым приходилось сидеть на полу или даже стоять. Да и с оценками у Натана было всё в порядке, так что не стоит и переживать. А вот над чем действительно стоит поломать голову, так это над лицензией.

Натан по прежнему держал лицензию в кармане. Он так и не избавился от неё. Он вдруг понял, что это глупо. У него была власть над человеческой жизнью, власть над судьбой, власть, которая вскружила ему голову. Всю ночь он, не сомкнув глаз, пожирал себя изнутри, а теперь ловил себя на мысли, что не чувствует никакой вины. Та девушка сама говорила, что в этом нет ничего такого. Стоит ли переживать из-за этого?

Натан решил покататься на поезде и съездить в один малоизвестный ему район, где его никто не узнает.

Он стоял на перроне, среди разношёрстной толпы и ждал, когда подадут скоростной поезд. Билеты в оба конца обошлись ему недёшево, но о деньгах он сейчас вообще не думал. Ему хотелось побыть одному, подумать над всем как следует, но это было почти невозможно. Кругом, куда ни глянь, — люди. Они суетятся, спешат куда-то, бояться не успеть или не произвести приятного впечатления на других. Натану вдруг стало стыдно за них. В роботах и тех, как ему казалось, меньше искусственности.

Он дожёвывал синтетический бутерброд, когда поезд подали на внутреннюю линию.

''Уважаемые пассажиры! Поезд идущий в ботанический район подан на первый путь. Желаем вам приятной дороги и доброго дня'' — вещал андроид женского пола.

Искусственность — она повсюду — подумал Натан.

Поезда, к слову, были полностью автоматизированны. Ими управлял искусственный интеллект. А в качестве проводников выступали роботы.

Натан зашёл в вагон поезда, прошёл к своему месту, сел и откинулся на спинку кресла. Его тут же потянуло в сон, но он его прогнал. Нужно было о многом подумать и многое привести в порядок. Сейчас не до сна.

Он смотрел в окно. Мимо проплывали небоскрёбы, искусственные деревья, и, конечно же, люди.

Социофобия была пожалуй самой частой проблемой, с которой обращались к психологу. Людям не хватало тишины, покоя, личного пространства и на этой почве у них возникал стресс. Даже те, кто жил один, не были защищены от вездесущей толпы. Непременно под окнами, сверху или откуда-то ещё слышен был их гвалт. Многие с этим свыкались и даже привыкали, но Натан до сих пор не научился бороться с этим явлением.

Микропроцессору, вживлённому в ухо при рождении, он подал команду включить ненавязчивую музыку. Приятная слабость разлилась по телу.

— Эй, дохляк, время не подскажешь?

Натану на плечо легла чья-то лапа. Огромная, безобразная, с искусственными зубами горилла ухмылялась ему в лицо. Рядом с верзилой стояла хрупкая девушка и пыталась того образумить, но куда было ей. Похоже парень был либо пьян, либо на эмоциях.

— Так что, дохляк? Или ты глухой?

— Роман, прекрати! Сейчас же перестань приставать к человеку! Умоляю!

— Отвисни! Не с тобой толкую.

С Натаном и раньше происходили подобные конфузы. Но сейчас всё было по другому. У него имелась лицензия на убийство.

Лапа переместилась с плеча на голову. Натан попытался сопротивляться, но силы были явно не равны.

— Роман, уймись! Тебя отправят на строительство станции!

— Ну и пусть отправляют!

Вокруг были люди, много людей, но никто из них не вмешивался. Все расценивали столь наглое поведение, как наличие у хулигана лицензии. А рисковать своей головой никому не хотелось. Учитывая, что это был обычный рельсовый поезд, то значит и люди в нём принадлежали к одной касте. Да и всякие нарушители порядка — это дело роботов-проводников. Только проводник застрял в самом конце вагона и добраться до нарушителя спокойствия через толчею у него не было никакой возможности.

— Роман, прошу, перестань. Тебя уберут по лицензии. Подумай хотя бы обо мне. Я твоя сестра!

Девушка билась в истерике.

Натану стало её жалко. Не повезло ей с братом.

— Дохляк, а у тебя есть лицензия? Может быть ты хочешь меня убить? Ну так вперёд! Давай! Я возражать не стану. Я даже скажу своё полное имя — Роман Адамант.

— Перестань!

— Не слушайте его, пожалуйста! Он не в себе — обратилась бедная девушка к Натану.

Роман убрал свою лапу с головы Натана, ухмыльнулся и вдруг дал последнему звонкую затрещину. Этого уже Натан стерпеть не мог.

— Ты что себе позволяешь?! — заорал он в бешенстве.

— Гляди-ка, — наигранно взметнув брови вверх, обратился Роман как бы ко всем присутствующим в поезде. У дохляка голосок прорезался.

Неожиданно Натану пришёл на помощь немолодой мужчина.

— Сейчас же перестаньте! — обратился тот к Роману.

Между ними завязалась словесная перепелка. Неизвестно, сколько бы она продолжалась, но тут поезд остановился. Конфликт был исчерпан.

Сестра верзилы подошла к Натану и извиняющимся голосом пролепетала:

— Простите, пожалуйста, моего брата. У него просто был нервный срыв. Большое скопление людей на него дурно влияет. Я завтра же отправлю его в больницу, на осмотр. У вас же нет лицензии?

— Нет — соврал Натан.

— Мы очень перед вами виноваты. Вот — девушка протянула Натану карту, на которой имелись кредиты. Возьмите!

Натану вдруг стало не по себе. Он не хотел брать у столь обаятельной девушки деньги. Возможно ей самой они бы очень пригодились.

— Не нужно. Всё нормально.

— Вы в правду не злитесь и…?

— Эй, Рагна. Что ты там выёживаешься перед ним? А ну пошли!

Роман бесцеремонно ухватил сестру за волосы и потянул на себя. У девушки от боли из глаз брызнули слёзы.

— Отпусти! Мне больно!

Но Роман, казалось, не слышал свою сестру. Он вцепился в неё мёртвой хваткой.

Натан просто озверел, увидев эту сцену. Ладно, если оскорбили его. Это ещё можно простить. Он никогда не считал себя гордым. Но вот так, по-свински, да ещё с девушкой — это просто ни в какие рамки не вписывается.

Натан бросился на Романа, но тут же отлетел от него, словно от стенки, получив увесистый удар свободной левой рукой в челюсть. Во рту появился солёный привкус крови.

— Прекрати! Сейчас же перестань! Давай уйдём домой! — верещала сестра, явно сама находясь на грани нервного срыва.

Нисколько её мольбы, а просто скука положили конец невесёлому представлению Романа. Он вдруг отпустил сестру, сплюнул, ухмыльнулся и, ни слова говоря, быстрым шагом, зашагал прочь, продираясь сквозь толпу. Рагна пошла за ним, держась немного поодаль. Она постоянно оглядывалась на Натана и кидала тому, полный раскаяния, умоляющий простить, взгляд.

Натан пришёл в себя, отряхнулся и пошёл в сторону огромного парка искусственных деревьев. Он весь кипел от бессильной злобы. Не за себя (на себя ему было плевать), но за ту очаровательную девушку, которая вынужденна была терпеть выходки этого идиота только потому, что он являлся её братом. Как ни похожи они друг на друга!

Натан, казалось, не замечал ничего вокруг. Онполностью ушёл в себя. Он думал о том, стоит ли ему воспользоваться лицензией. Несомненно, Рагне станет только лучше, если её брат канет в Лету. Да, ей будет больно, она будет горевать по нему, но она найдёт в себе силы смириться с потерей. Почему такая добрая девушка должна страдать? Это нечестно, несправедливо. Разве не станет благородным поступком моя месть за неё? Не за себя, а за неё! В этом ведь принципиальная разница!

Он сидел на скамейке. Ветер трепал ему волосы, вокруг суетились люди и неуклюже передвигались роботы. Искусственные деревья разносили вокруг искусственный аромат. (Да сколько можно повторять это прилагательное!).

Сегодня он не пойдёт в то отвратительное серое здание. Рагна сразу же поймёт, чьих это рук дело. Он подождёт недельку, другую.

Натан почему-то боялся, что эта девушка возненавидит его. Чувство вины перед ней жалило ему сердце.

В последующие дни Натан был угрюм и молчалив. Он почти перестал общаться с внешним миром. Он думал, анализировал, размышлял — такая редкость в мире современных технологий, где за тебя думает (опять же!) искусственный интеллект. Он очень тепло вспоминал о Рагне последующие дни. Такая девушка не заслужила всего того, что ей приходилось терпеть. Он должен, ради неё же должен, поступить так, по справедливости! Может быть действительно неслучайно эта лицензия попала к нему в руки?

Через неделю, а может немногим больше, Натан вошёл в уже привычное ему здание филиала сокращения численности населения. Его встретила любезная сотрудница.

— Здравствуйте! Чем могу помочь? Чай, кофе?

— Спасибо, ничего не надо. Можно сразу к делу?

И опять та же самая процедура. Ужасный акт возмездия и человеческой глупости, на которой идти сознательно — высшая глупость. В этот раз рука не дрожала, голова была холодна, мысли не разбегались — всё было сделано чётко и без суеты.

В тот вечер Натан заперся у себя в комнате и ни с кем не разговаривал — сослался на болезнь. Его родители, по обыкновению, сидели перед плазмой. Шло какое-то семейное телешоу, но казалось они не следили за программой.

— Что с Натаном, дорогой? Может его девушка бросила? Никогда его в таком подавленном состоянии не видела.

— Оставь его, Гермиона. Он сам разберётся со своими проблемами.

— Я просто переживаю за него.

— И я тоже.

Глава 6

Размышления и девушка

Всё это время Фауст Фенрир наблюдал за Натаниэлем Гримом. Он успел раздобыть много информации о нём и тщательно её проанализировать. В том, что именно у Натана находиться его лицензия, он даже не сомневался. Но просто подкараулить его где-то на улице или в колледже и попросить вернуть его лицензию, сославшись на косвенные улики, было бы просто глупо. А Фауст не привык поступать глупо, не обдумав всех возможностей такого разговора. Натан просто непонимающе уставится на него и скажет, что в глаза не видел никакой лицензии и вообще не понимает, о чём тут собственно идёт речь. Лицензия может быть где угодно: у него дома, в кармане его одежды или в каком-то, только ему ведомом, месте. Да и закон работает явно не на стороне Фауста. Потеря или даже кража лицензии не рассматривалось, как какое-либо правонарушение. Власти было плевать, кто и кого захочет устранить по ней. У власти были дела и поважнее.

Фауст понимал, что в случае чего, убить его по лицензии Натан не сможет. Фауст стоял выше в иерархии населения. Надо сказать, что весьма глупой иерархии. Даже Фауст это признавал. Только образованные, владеющие языками и несколькими специальностями люди, посвящающие всё свободное время чтению книг, научным изысканиям или какой-либо творческой работе, в глазах Фауста, заслуживали называться сливками общества. Только они, а не разряженные, лицемерные обезьяны, думающие только о том, как произвести впечатление на себе подобных и набить до отказа свои карманы кредитами. Его просто тошнило, когда эти животные хвастались перед другими последней моделью андроида, приобретённого на заказ или моделью гологрофона, ничем не отличающуюся от предыдущей, разве что дизайном. Но ещё больше его бесило то, что куча безмозглых идиотов с завистью смотрела на богачей и мечтала оказаться на их месте. Разве человек станет более счастлив, если сменит тесную комнату на свой дом? Разве в гологрофоне не главное возможность связи с людьми, а не её внешний вид и модный дизайн? Разве звёзды не прекраснее отражения в зеркале?

Фауст сидел в своей комнате, за столом, и аккуратно пролистывал старую книгу по истории. Ничего не изменилось. Люди всё также больны предрассудками и навязчивыми стереотипами — рассуждал про себя Фауст. Ещё сто лет назад можно было только мечтать о собственном андроиде. А сейчас их не заводит только ленивый. Каких-то двести лет назад стали повсеместно появляться компьютеры, а сейчас всюду кругом голограммы. Раньше путешествие по миру из одной точки в другую могло занимать несколько суток, а сейчас, с помощью телепортации, эта процедура занимает считанные секунды. Можно в любое для вас удобное время отправиться туда, куда захотите. На работе людей стали подменять роботы. Теперь есть необходимость только в управленческих должностях, а мелкие должности почти полностью замещаются. У людей появилась куча свободного времени, но они просто не знают куда его девать. И разве они стали более счастливы? Нет. Им нужно что-то ещё, того, чего у них нет. Им кажется, что обладание этим сделает их более счастливыми. Сто лет назад человек мечтал об андроиде, двести лет назад — о компьютере, триста — об автомобиле. Если бы в прошлом у человека оказался персональный робот, телепорт, доступ ко всем знаниям и наукам — он бы в то время прослыл бы сказочно богатым и уж точно бы считал себя счастливцем. Хотя бы только потому, что так бы считали все остальные. А что сейчас? Даже у худших из нас (Фауст имел ввиду людей низших каст) есть роботы, голографоны, компьютеры. Они также, разумеется за некоторое количество кредитов, могут воспользоваться телепортом. И разве они довольны своей жизнью? Разве они счастливы? Нет. Они с завистью смотрят на богатых и мечтают только об одном — оказаться на их месте, пусть даже на несколько коротких мгновений. Ну не идиоты?!

Фауст взял чашку чая с лимоном и подошёл к окну.

Закатное солнце розовым великолепием растекалось по улице. И никто, не один прохожий не поднял взгляд на него. Не один не остановился, чтобы запечатлеть в памяти столько прекрасное зрелище. Их всех заботит суета. Может в нашем существовании вообще нет никакого смысла, ибо мы сами придаём смысл только тому, что заведомо не имеет значения в глазах вечности?

Фауст допил чай и принялся жевать ломтик лимона. Его кислый вкус приятно щекотал язык.

Я так и не решил, что делать с Натаном? Как мне вернуть обратно бессрочную лицензию? А может просто наладить с ним контакт и подружиться?

Фауст презирал дружбу. Он считал, что во взаимовыгодном использовании друг друга нет ничего, чем бы стоило восторгаться, а тем более беречь. Любовь и дружба — что может быть важнее и прекраснее? Эти люди даже понятия не имеют, как заблуждаются. Зачастую дружба приносит вкус разочарования, а любовь — боль. Что из этого можно назвать прекрасным?

Фауст отвернулся от окна, прошёл в комнату и поставил чашку на стол. Видимо с Натаном придётся подружиться. Я притворюсь его другом и попробую выяснить, где он держит лицензию. А потом, как только я верну её обратно себе, я первым делом уберу его по ней. Нужно быть осторожным, чтобы не спугнуть его. Скорее всего, он сейчас опьянён той свободой, что дала ему эта лицензия. Я не знаю, скольких он уже отправил на тот свет, но думаю, что не ошибусь, если предположу, что он ей непременно воспользовался. Власть портит людей, лишая их человеческого лица. Во всякой власти есть что-то чужеродное нам.

Фауст вернулся к начатой книге. Даже его текущие мысли показались ему несусветной глупостью, не стоящие того, чтобы акцентировать на них внимание. Он полностью ушёл в историю древних цивилизаций.

***

Фауст был не один, кого так живо интересовал Натаниэль Грим. Рагна Адамант, сестра того самого Романа Адаманта, после смерти брата, принялась собирать информацию о Натане. То, что именно с его подачи её брата убрали по лицензии, — она даже не сомневалась. Всё это время, с последнего инцидента в поезде, она жила в постоянном страхе за него. Роман согласился посетить клинику и даже стал принимать препараты, которые ему выписал психиатр. Его самочувствие с каждым днём всё улучшалось. Он перестал раздражаться и проявлять гнев в местах большого скопления людей. Он стал более спокоен, уравновешен, и даже вместо привычного просмотра спортивных трансляций по вечерам, посвящал время изучению эсперанто.

Взаимоотношения брата и сестры стали налаживаться. Рагна, впервые за несколько лет, искренне смеялась.

Кроме друг друга у них никого не было. Их родители погибли при обрушении старого моста, который не выдержал огромного напора людей. Личной жизни у них не было. Роман был слишком вспыльчив и нагл, чем отпугивал потенциальных невест, а Рагна, напротив, была чересчур скромна и застенчива. Они были словно инь и янь. Родные брат и сестра, но такие непохожие.

И вот, кажется, их жизнь стала налаживаться. Они много проводили времени вместе, стали больше интересоваться жизнью друг друга и помогать во всём.

Неожиданно вечером, где-то около восьми, в дверь их квартирки постучали. Роман пошёл открывать. На пороге стояло трое незнакомых в белых халатах, которые представились медицинскими работниками клиники психологической помощи. Роману нужно было срочно сделать МРТ головного мозга по квоте, иначе тогда придётся проходить его платно. А без этого обследования его медицинскую карту могут аннулировать и тогда он может полностью лишится медицинской помощи.

— Я скоро, Рагна.

— Конечно иди, если надо.

Он, не ведая того, видел свою сестру в последний раз. Впрочем, как и она его.

Рагна начала беспокоиться, только когда перевалило за полночь. Но она тут же успокоила себя тем, что Роман видимо остался ночевать в клинике и ждать заключения врача. В её голову стали закрадываться мысли о том, что возможно за Романом приходили вовсе не медики, а лицензиаторы. Именно так называли тех, кто устранял людей по лицензии. Это было очень в их духе: под благовидным предлогом забрать человека с собой, чтобы после убить.

Наступило утро и Рагна поспешила в клинику. Там она узнала, что ни о каком Романе Адаманте не слыхивали, распоряжения по поводу процедуры МРТ не поступало и вообще они с трудом понимают, что происходит и о чём толкует бедная девушка.

Рагна покинула стены клиники в слезах. Ей хотелось одного — умереть. Без брата она не видела дальнейшего смысла жить. Она прекрасно знала, кто заказал его. Тот самый паренёк в поезде, который заверял её, что у него нет лицензии и он не собирается мстить.

Несколько дней Рагна искала информацию о том самом парне и наконец нашла. Она узнала где он живёт, чем занимается и какие увлечения ему интересны. У неё самой лицензии не было, да и, если честно признаться перед самой собой, у неё бы не хватило духу ею воспользоваться. Она была против насилия и этот метод снижения численности населения считала преступным и диким. Она не понимала, как кому-то в голову могла придти подобна затея и почему общество не считало её чем-то аморальным.

Она стояла возле колледжа космических наук и напряженно прислушивалась, когда раздатся звонок свидетельствующий об окончании занятий. У неё с собою было фото Натана, так что ошибиться она не могла. Рагна плохо представляла себе, что именно она хочет от Натана. Но в том, что им необходимо было поговорить, не вызывало никаких сомнений.

Раздался звонок и спустя пару мгновений студенты высыпали на улицу. Она сразу узнала его. Вон он спешит домой, в накрахмаленной рубашке, сжимая под мышкой портфель.

— Натан, можно тебя?

Натана ни сколько поразило то, что что его окликнула Рагна, сколько то, что она назвала его по имени. Она всё обо мне знает — промелькнуло у него в голове.

— Нам нужно серьёзно поговорить. Я знаю, что именно ты убил моего брата по лицензии. Можешь даже не пытаться оправдаться!

— Я только хотел как лучше. Он же издевался над вами. Я это сделал ни сколько ради себя, а сколько ради вас!

Рагна на секунду опешила, но не поверила в откровенность парня. Видимо это такой хитрый ход, чтобы оправдать себя. Убийцы часто себя оправдывают.

— Ты убил моего брата. А ведь он пошёл на поправку. Он бы смог вылечиться и стать нормальным человеком. У меня теперь никого не осталось. Как мне жить дальше?

Они стояли в небольшом скверике, в тени искусственной листвы. Мимо шли прохожие, но никто не обращал на них внимания.

— Извините, я не хотел зла. Я только хотел избавить вас от боли и страданий. Плохие люди не должны вольготно жить…

— Не оправдывай себя. В глазах общества, возможно, ты ничего такого не совершил, но в глазах человека, в моих например, ты — убийца.

— Я только хотел…

— Не желаю ничего слушать. Ты мне омерзителен.

Рагна отвернулась от Натана и быстро пошла прочь. Натан пошёл за ней в глупой надежде снискать прощение. Через несколько шагов он обратил внимание, что Рагна направлялась аккурат в сторону его дома. Если она всё обо мне знает, то точно в курсе где я живу и может…

Натан нагнал Рагну и остановил девушку, схватив её за локоть.

— Постойте! Куда вы направляетесь?

— К тебе домой. Я всё расскажу твоим родителям. Пусть они решают заслуживаешь ли ты наказания или нет.

Натан представил мрачную картину того, как его родители узнают о том, что их сын воспользовался лицензией на убийство. Мать может и простит его, но отец — никогда. Для него это будет величайший удар и позор.

— Прошу вас, остановитесь. Вы не представляете, как загубите мою жизнь. Если отец узнает, то он этого не перенесёт. Я обещаю, что больше никогда не воспользуюсь лицензией на убийство, как бы ни была тяжела ситуация!

— Я тебе не верю. Стоит один раз почувствовать вкус безнаказанности, как потом не сумеешь остановиться.

— Но у меня нет больше лицензии. Я ею уже воспользовался, а приобрести другую — мне не по карману. Я вообще её нашёл в куче мусора.

— Знаешь, там ей было самое место.

Натан опять врал ей. Лицензия сейчас была у него с собой, в кармане портфеля.

Нужно было как-то остановить эту девушку и предотвратить непоправимое.

До дома оставались считанные метры.

Глава 7

Рагна

Натан находился в какой-то прострации, не в силах ни о чём думать. Страх полностью лишил его воли. Он болезненно поморщился, глядя вслед девушке и вдруг так ясно осознал, что хочет её смерти. Он не может так просто позволить ей поговорить с его родителями, чтобы потом разрушить ему всю дальнейшую жизнь. О том, что он сам разрушил жизнь этой девушки, он даже не задумывался.

Эти несколько минут до его дома показались ему вечностью. Вся его недолгая жизнь пронеслась перед глазами, а потом стрелой полетела в пропасть.

— Ты сам откроешь или мне постучать?

— Сам — ответил Натан не своим голосом.

Он открыл дверь голосовым ключом. Рагна вошла внутрь дома.

Дом был старый, одноэтажный, с несколькими комнатами. В одной жили родители Натана, а в другой — они с братом.

Дома был только Майк, который был погружён в виртуальную реальность. Он даже не слышал, как в дом вошли.

— Майк, со мной сегодня пришла преподаватель колледжа. Она хочет поговорить с моими родителями. Ты уже пообедал?

— Да, братик.

— Как дела в школе? Как оценки?

— Всё хорошо. Я стараюсь.

— Молодец. Мы будем на кухне, если что.

Натан направился на кухню, увлекая за собой Рагну.

— Даже не пытайся меня разжалобить трогательным отношением к брату. Моего брата ты не пожалел. И где, спрашивается, твои родители?

— На работе. Мама заканчивает обычно в четыре, а папа часто работает допоздна.

— Ну что ж. Я подожду. Сейчас почти три.

— Не хотите чаю или кофе?

— Это ты у них понабрался? — спросила Рагна, имея ввиду филиал сокращения численности населения (сокращённо ФСЧН).

— Послушайте, не надо делать из меня зверя. Мне и так плохо. Я очень раскаиваюсь перед вами.

Рагна без интереса смотрела в окно. Ей было противно общество Натана.

— Какого это?

— Что именно?

— Убить человека.

— Лично я не убивал вашего брата.

— Ты понимаешь, о чём я сейчас говорю. Тоже самое можно сказать про оружие или яд. В таком случае не человек конкретно убивает другого, но его творения.

— Это омерзительно. Словно тебя вырвало изнутри.

— Почему же некоторым людям нравится убивать других? Что они в этом находят?

— Я не знаю. Возможно это всё из глупости. А может они просто больны. К чему все эти вопросы?

— Я просто хочу знать, как ты к этому всему относишься. И мне кажется, что ты неискренен, а просто говоришь то, что я хочу от тебя услышать. Это так, Натан?

— Нет. Я говорю чистую правду. Убийство — зло, а те кто их совершают, прямо или косвенно — убийцы. И этого не изменить.

— Я рада, что ты это понимаешь. Но позволь спросить тебя…

Тут Рагну прервал голографон. Её вызывала коллега по работе.

— Марта, тебе что-то понадобилось?

— Рагна, тебе срочно нужно явиться в офис. Босс просто рвёт и мечет. Квартальный отчёт трещит по швам, а многие наши сотрудники ушли в отпуск или болеют. Ты нам сейчас очень необходима. Я понимаю, что тебе сейчас несладко. Ты недавно потеряла брата, но без тебя мы здесь не справимся. Выручай! Кстати, где это ты и что за симпатичный парень рядом с тобой? Твой поклонник? Познакомишь?

— Да так. Я сейчас буду, Марта.

— Жду.

Связь прервалась.

Рагна пристально стала смотреть в лицо Натана.

— Мне нужно уходить. Но это не значит, что я передумала поговорить с твоими родителями. Я приду завтра вечером и всё непременно им расскажу. Но у тебя есть шанс сказать об этом самому. Так будет правильнее.

— Может вы всё-таки ничего не скажете? Разве вы сейчас не руководствуетесь одной лишь местью? Вашего брата ведь этим не вернёшь!

— Это вовсе не месть. Это справедливость.

— Что справедливого в том, что за этот поступок, руководствуемый одними лишь эмоциями и жалостью к вам, я буду расплачиваться всю свою жизнь?

— Видно у тебя очень хорошие родители, раз они так не приемлят этот чудовищный метод сокращения населения. Странно, что именно их сын совершил этот вопиющий акт глупости.

— Я только хотел…

— Я уже всё это слышала. Побереги своё красноречие для родителей, а мне пора. Помни, если ты к завтрашнему вечеру не расскажешь о том, что воспользовался лицензией на убийство, это сделаю я сама. Прощай.

Натан не ответил.

Рагна вышла. Входная дверь за ней потихоньку захлопнулась.

Что делать? Что со всем этим делать? А может и вправду стоит рассказать обо всём родителям? В конце концов я их сын и они должны меня будут понять. Если не они, так кто же?

Натан набрал холодной воды из под крана и залпом осушил почти весь стакан.

Но почему я должен отвечать за то, что является нормальным? Не я этот закон установил. Лицензии разрешены и убийства по ним тоже. Тогда в чём моя вина? Почему я должен идти на поводу у этой девушки и мучится сожалениями о содеянном? Я уже взрослый и сам могу решить, что считать правильным, а что нет.

Натан подошёл к окну и открыл его, впустив немного свежего воздуха.

Я ни в чём не виноват. Мне просто пытаются навязать чувство вины. Я не убивал из прихоти. Это всё было заслуженным актом возмездия!

Натан поймал себя на мысли, что говорит с пафосом, присущим героям модных кинолент. Но это реальность и здесь всё по другому.

Натан закрыл окно и грузно опустился на стул.

Если родители узнают, то мне конец. Перед отцом я уж точно не оправдаюсь. Он возненавидит меня. Да и Майк тоже ко мне охладеет, если узнает, что я воспользовался лицензией. Мои родители слишком консервативны. Они не принимают других взглядов идущих вразрез с ихними. Они слишком узко смотрят на изменяющийся вокруг них мир. Тут даже и говорить не стоит. Получается, у меня только один выход: убить Рагну. Но я прекрасно знаю, что не смогу этого. Она мне не сделала ничего плохого. И её требования ко мне вполне обоснованны. К тому же, она молодая девушка. Это уже будет полный перебор. Но есть ли у меня выбор?

Около семи вечера Натан вышел из дому. Он шёл не спеша, всё время останавливаясь, как будто принимая какое-то решение. Несколько раз он разворачивался и шёл обратно, но через несколько шагов вновь возвращался на исходную. Ветер ласково трепал его шевелюру, а закатное великолепие заставляло с восторгом вздрагивать, но в самом нём, в его душе рождалась буря.

Он вдруг вспомнил эпизод из своего детства. Майка тогда ещё не было. Он ел мороженое сидя на скамейке в каком-то скверике. К нему подошли несколько ребят и потребовали отдать мороженное. Он испугался тогда, безропотно протянул его им, а те лишь засмеялись. Один из них выхватил его мороженное и ткнул ему в лицо.

— А так вкуснее?

И снова этот противный гогот. Ребята были постарше его и он даже не предпринял попытки защититься. Да и что бы он этим самым добился?

Он тогда струсил, но не сейчас. Сейчас он не дрогнет.

Ранее, он связался с Рагной по галаграфону. Он вновь просил её, умолял, уговаривал не рассказывать об инциденте с лицензией родителям. Та была не преклонна.

— Если у тебя не хватает духу сказать об этом своим родителям, то это сделаю я. И точка.

— Вы загубите мою жизнь!

— А о моей жизни ты подумал? У меня никого из родных не осталось!

— Я только хотел…

— Я уже всё это слышала. Завтра вечером, не позже. Найди в себе смелость и поступи правильно. Конец связи.

Поступить правильно. Я должен поступить правильно. Все вокруг только об этом мне и говорят. Но что, если правильнее будет убрать её? Она сама сказала, что родных у неё не осталось, её никто не схватиться. Я дал ей возможность самой поступить правильно. Я протянул ей руку ища прощения и понимания, но она лишь плюнула в неё и ещё смеет требовать от меня поступить правильно, когда сама поступает руководствуясь глупой местью!

В закатном свете здание ФСЧН имело особенный шарм. Лучи золота жадно целовали коробку из стали и стекла.

Натан на мгновение замешкался перед входом. Ещё есть шанс вернуться и поступить по другому. Но Натан стряхнул с себя внутреннего труса и уверенным шагов вошёл внутрь.

Натан совсем не помнил, как оказался потом дома. Он чувствовал себя очень странно. Рагна больше ему не угрожает. Сегодня ночью или рано утром её уберут. Эта новость должна была принести ему облегчение, но он его не чувствовал. Скорее наоборот. Ему сейчас хотелось одного — забыться сном.

— Натан, Майк сказал, что приходила учитель из колледжа. У тебя какие-то проблемы? — окликнула его мама, когда Натан собирался схорониться в своей комнате.

— Вовсе нет. У меня всё хорошо.

— Тогда зачем учитель приходила?

— Что-то насчёт будущих экзаменов летом. Стандартная процедура.

— Она ещё придёт?

— Нет, не думаю. Если будет нужно, то она вызовет тебя или папу в колледж.

— Хорошо. Ужинать будешь?

— Нет. Я перекусил по дороге в библиотеку. Я немного позанимаюсь и спать.

— У тебя точно всё хорошо?

— Точно. Не переживай.

— Спокойной ночи, Натан.

— Спокойной ночи, мам.

Едва успев пересечь порог своей комнаты, Натан бросился на кровать и попытался забыться сном, но всё было тщетно.

Рагна тоже не спала, когда к ней пришли. Она вдруг с ужасом осознала, кто стоял у порога её дома, но закричать или попытаться сопротивляться у неё не было сил.

И Фауст в ту ночь не спал. Он твёрдо решил в ближайшие дни установить контакт с Натаниэлем Гримом. Какая же дурацкая у него фамилия!

Глава 8

Дневник наблюдений

В последнее время Фауст плохо спал. Он часто просыпался, едва успевая заснуть. Не отрывая голову от подушки он таращился в темноту, силясь разглядеть что-то во тьме. Как будто именно там скрывался ответ на мучивший его вопрос.

Уже несколько дней он вёл наблюдение за Натаниэлем Гримом и даже составил дневник, в котором очень скрупулёзно записывал все его передвижения и любые свои мысли, возникающие по этому поводу. Всё, что могло иметь хоть какое-то значение. Всё, что помогло бы подобраться к нему поближе и не спугнуть его при этом.

Запись из дневника. Понедельник.

Натаниэль Грим посещал столовую. Взял зелёный чай и несколько мятных печений. За столиком сидел один — задумчивый и молчаливый. Кажется, его что-то тревожит и я не ошибусь, если знаю что. После занятий он ходит в библиотеку, много читает. Это единственное, что мне в нём нравится. Библиотека — хорошее место для знакомства. Надо будет это учесть.

Запись из дневника. Вторник.

Сегодня, после занятий, Натаниэль Грим отправился в парк. Он купил сливочное мороженое и долго сидел на скамейке. Со стороны могло показаться, что он ждёт кого-то. Он как будто всматривался в лица прохожих. Что же его гнетёт? Возможно, убив по лицензии, у него проснулась совесть и стала пожирать его изнутри. Какой же он тогда глупец, если это так. Стоит ли переживать из-за этих чванливых, высокомерных и напыщенных людишек? Меня просто разбирает смех.

После он направился домой. Живёт он в небогатом, но весьма опрятном квартале. Из дома он так и не выходил сегодня. Ему неинтересны молодёжные вечеринки, он не ходит на свидания. Надо признать, что мы с ним весьма похожи. Но всё-таки он не я. Странно писать здесь свои мысли. Это всё равно, что комментировать свои действия. Но мне это сейчас необходимо. Нужно найти ключик к этому Натану и влиться к нему в доверие не спугнув его при этом. Со стороны это должно выглядеть, как обычная дружба. Если я дам хоть повод, проколюсь каким-либо словом, что я знаю о том, что он располагает и пользуется бессрочной лицензией, которая принадлежала (и принадлежит до сих пор!) мне, то, можно признать, я проиграл.

Опять не могу уснуть. Пишу отчего-то в дневнике, наверное просто не знаю чем ещё себя занять. За окном барабанит майский дождь. Я очень люблю засыпать под дождь, но видимо не сегодня. Не сегодня…

Дневник наблюдений. Среда.

Сегодня Натаниэля Грима не было в колледжа. Несколько часов я наблюдал за его домом в надежде, что он покинет родной оплот, но он этого так и не сделал. Нужно узнать, почему он пропустил занятия. Связано ли это как то с лицензией или имеет место быть простое недомогание. Как я понял Натан добросовестно относится к учёбе, поэтому не стал бы пропускать занятия по одной лишь прихоти.

На часах половина первого ночи. Я опять не сплю. Я думаю о том, чтобы порвать этот дневник в клочья. Не вижу в нём какой-либо целесообразности. Как витиевато я пишу сейчас! Может мне всерьёз подумать о том, чтобы стать писателем. А это неплохая идея.

Почти три часа ночи или утра, кому как удобнее. Уже вроде как четверг, но я продолжаю писать здесь. Мне удалось немного поспать. Снилось что-то из детства, что-то тёплое. Неподалёку, за стенами, шумит прислуга. Она всегда просыпается в такую рань.

Может уже пора бы и представиться?

Дневник наблюдений. Четверг.

Видел сегодня Натаниэля Грима в колледже. Вроде как здоров. Опять долго сидел в библиотеке. Я было хотел подсесть к нему, но в последнюю секунду передумал. Даже не знаю почему. Возможно испугался, а может что-то ещё, что-то, что мне и самому пока не понятно. Чёртова рефлексия!

Около шести вечера. Промок до нитки попав под дождь. Да какой же это дождь, это самый настоящий ливень! Пишу дневник, пью чай с лимоном. И всё-таки глупо, что я отступил. Не параноик же он в конце-концов, чтобы в каждом видеть угрозу. Завтра обязательно налажу контакт.

Снова не сплю. На часы не смотрел, да и плевать, если честно, сколько там сейчас. Дождь перестал идти. Очень тихо кругом. Поругался накануне с родителями из-за какой-то чепухи. Все ссоры из-за чепухи.

Разбудил шум прислуги. Никогда прежде не жаловался на чуткий сон. За окном уже начало понемногу светать. Восход просто великолепен. Если что-то и стоит бешеных денег в этом мире, то это наблюдение за восходом солнца.

Дневник наблюдений. Пятница.

С утра замучил насморк.

Объект был в поле зрения лишь на первой перемене. В библиотеку он сегодня не заходил, что, несомненно, показалось странным.

После занятий я забежал в аптеку (чёртов насморк!) и решил уже сегодня больше не следить. В целом картина была ясна. Знакомство нужно налаживать в библиотеке, а там, дальше, уже по ситуации.

Майский вечер. На редкость очень теплый. Я уснул за книгой и вот только что проснулся. Видел какой-то странный сон, будто бегу за кем-то, но всё не могу догнать. В последнюю секунду этот кто-то исчезает. За кем и за чем я бежал? Сколько ещё неизведанного в природе сна. Мы видим те события и людей, которых никогда не видели в реальности. Что это? Генетическая память, отголоски реинкарнации или возможно наш мозг всего лишь ретранслятор, который ловит и воспроизводит сигнал завуалированного кукловода? Не хочется думать, что даже в такой мелочи, как сон, всё решается за нас. Что есть кто-то, кто держит импровизированный пульт и переключает в нашем сознании каналы. А что будет, если провести параллели сна с явью? Не хочется верить, что выбор — иллюзия, а самостоятельность — самый большой самообман.

Мне снова снился странный сон. Не буду здесь писать о подробностях. Это слишком лично даже для дневника. Со мной происходит что-то странное в последнее время. Все эти кошмары, потеря лицензии, слежки. Может это всё мне и не нужно? Может просто стоит акцентировать всё своё свободное время на учёбе и книгах? В них, по крайней мере, получаешь больше ответов, чем вопросов.

Меня снова разбудила прислуга. Я всерьёз подумываю о том, чтобы начать пить успокоительные перед сном. Голова страшно раскалывается. Нужно спуститься вниз и принять таблетку, но мне лень вылезать из кровати. Кажется я слышал отцовский голос. Опять мои родители о чём-то спорят. Они практически перестали разговаривать между собой из-за своей работы. Я знаю, что если бы не их работа, я бы не жил в таких роскошных условиях и возможно меня бы уже убрали по лицензии… Но всё-таки нельзя идти на поводу у денег. Деньги — всего лишь ещё один инструмент манипулирования людьми. Ещё один довод в пользу человеческой несвободы.

Дневник наблюдений. Суббота.

Не знаю зачем и пишу. Возможно просто вошло в привычку — писать. Всё уже много раз обдуманно и решено. В выходные лучше просто ни о чём не думать и провести время для себя. Сходить поесть мороженного из искусственного молока. Если не задаваться вопросом о том из чего оно сделано, а полагаться только на ощущения, то на деле это весьма вкусное лакомство. Меньше думай — больше делай. Больше живи, чувствуй, пробуй и не спрашивай — зачем. Лучше вообще ни о чём не спрашивать ни себя, ни кого-либо ещё. Правда может оказаться слишком уродливой. Очень часто она такой и оказывается.

Дневник наблюдений. Воскресенье.

Чудесная погода! Сегодня на редкость тепло. Так и тянет на улицу. Если бы только не люди…

Около обеда со мной связался отец. Просил передать маме, что сегодня его не стоит ждать к ужину. Я спросил, почему он сам ей не позвонит, но он ушёл от ответа. Взрослые порой ещё глупее детей. Их серьёзный мир такой же детский сад, страны — песочницы, игрушки — чужие сердца и жизни, а строгий воспитатель, закон, зорко следит за тем, чтобы малыши не слишком шалили.

К ужину отец действительно не явился и не поставил об этом маму в известность. Я намеренно не стал передавать просьбу отца. Им нужно просто поговорить между собой, а я не хочу быть посредником для урегулирования их глупых ссор.

Уже скоро светает, а я так и не ложился. Зачитался. Всё не мог оторваться от кодекса самураев, этих древних японских воинов. Каким жестоким и в тоже время красивым им виделся жизненный путь! Таким он и остался поныне. Красота и жестокость всегда идут рука об руку. Утро сменяет день, день — вечер, а тот, в свою очередь, ночь. И так для каждого из нас. Насколько прекрасным нам кажется утро, настолько и жестокой непроглядная, ужасающая, одинокая ночь. Но этот путь должен пройти каждый из нас. С него не свернуть и его не избежать. Нам остаётся только с честью принять его. Хотя какая сегодня честь. Её давно уничтожили деньги, выгода и нормы узколобых людей. Нормы, которые принимают всего несколько властьимущих, принимают за свои внутренние убеждения уже все. И они не откажутся от них даже перед лицом смерти, потому что будут думать, что посягают на ихнее, на святое. Но всё это, на поверку, оказывается вживлённым извне, в самый удобный момент, когда человек ещё не научился самостоятельно думать.

Фауст Фенрир несколько раз перечитал свой дневник. Он ему показался ужасно безвкусным и нелепым. Это надо срочно, сейчас же, удалить!

Он выделил файлдневника и нажал ''Удаление''. Компьютер попросил подтвердить операцию. Фауст отчего-то замешкался. А вдруг я упустил что-то важное для себя? В нелепостях ведь часто находишь то самое, искомое, что можно так и не найти никогда. Чушь! Всё это абсолютная и полнейшая чушь!

Фауст подтвердил операцию и его дневник был безвозвратно уничтожен.

***

Что со мной происходит? Я в последнее время сам не свой. Да что же это? Неужели я так переживаю из-за всё этого? Но ведь другого выхода не было. Меня загнали в угол. Что мне было делать? Во всём признаться?

Натан невидящим взглядом смотрел в потолок лёжа в кровати. Завтра понедельник, важная контрольная. Необходимо было хоть немного поспать, но сон всё не шёл.

Я мерзавец и трус. И заодно глупец, если не хочу этого признавать.

Тишину нарушало лишь гудение защитной системы дома.

А может уже хватит себя корить?! Может хватить отчитывать себя, словно нашкодившего неуча?! У меня есть лицензия, я её хозяин, её полноправный владелец и значит имею полное право её использовать так, как мне будет угодно! Я не нарушаю закон, но следую ему. Так в чём же моя вина?! Отчего меня что-то гложет изнутри? Почему?

Глава 9

Друзья

Наступил понедельник.

День выдался ясным и солнечным. Распахнутое небо дарило искусственной природе лёгкую свежесть. Неторопливо, друг за другом, бежали молочные облака.

Натан готовился к экзамену, который начинался в одиннадцать, сидя в библиотеке. Ни одной лишней мысли в голове, только учёба. Сейчас очень важно было сосредоточиться на экзамене. Эти неприятности вызванные лицензией не должны никак сказаться на его оценках. Он и так достаточно корил себя. Но сегодня утром, вдохнув полной грудью, он вдруг чётко, ясно, словно простую истину, которая всегда приходят к нам не сразу, осознал — он ни в чём не виновен. По крайней мере перед обществом, которое поощряет такие методы. Его вины в этом нет ни на грамм. Если тебя сделали хищником, то брезговать мясом будет попросту глупо, иначе подохнешь от голода. А уж глупцом Натан себя точно считать не хотел.

Его размышления прервал новый вошедший. Экстравагантный и явно очень богатый студентик — таково было мнение всякого, кто бросал на этого молодого человека свой не в меру любопытный взгляд. На нём был клетчатый пиджак и брюки такого же фасона. Выглядел он несколько подавленно, но держался уверенно. Он попросил у библиотекаря какую-то книгу и сел позади Натана.

Что-то в нём настораживало, заставляло отчего-то нервничать. Натан никак не мог понять эти ощущения. Он сослался на простое волнение перед экзаменом и вновь погрузился в материал.

Как можно было догадаться (для этого вовсе не нужно обязательно иметь высшее образование или IQ под 150!) вошедшим был Фауст.

По его лицу пробежала нервозность, когда он признал Натана среди других студентов.

— Сегодня или никогда — произнёс он про себя.

Фауст буквально буравил спину Натана своими глазами думая о том, как бы наладить с ним контакт. Он не отличался большой дружелюбностью и очень не любил делать первые шаги кому-то навстречу.

Прошло долгих десять минут. Потом ещё десять минут пронеслось и исчезло, оставив лишь запись о себе в необъятной книге вселенной. Потом ещё десять…

Внезапно, хотя пожалуй это слишком громкое слово, вернее сказать подготовлено, Фауст тронул за плечо Натана:

— Не подскажешь? Я не совсем понимаю вот это место.

Отвлечённому от своего материала Натану никак было невдомёк, что, собственно, от него хотят. Фауст сыпал какими-то терминами, рассказывал что-то об истории, а в ответ на это Натан лишь непонимающе моргал.

— Может тебе лучше посоветоваться на этот счёт с библиотекарем? Я не совсем понимаю, если честно, что ты от меня хочешь.

— Извини, я наверное совсем не умею внятно объясняться. Меня, кстати, Фауст зовут.

— Натаниэль — бросил в ответ Натан уже вновь поворачиваясь спиной.

На этом знакомство и завершилось. Фауст так и не нашёлся что ещё сказать для того, чтобы поддержать разговор. Всё, что приходило ему на ум, казалось неуместным и глупым.

Часы показывали без десяти одиннадцать, когда Натан покинул аудиторию библиотеки. Фауст, чуть выждав, последовал его примеру.

Спустя несколько часов Натан уже спускался по ступенем колледжа. Он явно пребывал в хорошем расположении духа. По его лицу можно было догадаться, что он доволен собой.

В тени искусственной листвы, ровно на том месте, где Натана поджидала совсем недавно Рагна, прятался Фауст. Он был задумчив и казалось не замечал ничего вокруг. Но это было вовсе не так. Он внимательно следил за Натаном, легко прочитал в его глазах торжество, по поводу удачно сложившихся экзаменов. Этим нужно было обязательно пользоваться. Хорошее расположение духа как нельзя кстати способствует завязыванию дружеских отношений.

Фауст сделал уверенный шаг навстречу Натану. Главное сейчас выглядеть естественным и стараться поменьше говорить всякой ерунды. Убить по лицензии Натан всё равно меня не сможет, так что нечего и переживать. Конечно, нужно будет предъявить козырь, как бы невзначай, случайно. Это заставит его нервничать и возможно расколоться. Может даже он сам отдаст мне мою же лицензию. Я даже готов заплатить за неё немного. Пусть отпразднует успешно сданный экзамен.

— Натан, прости, это вновь я. Как дела?

— Нормально. У тебя ко мне есть какие-то вопросы?

— Нет. Я просто хотел извиниться за тот инцидент в библиотеке. Я выглядел очень глупо, когда пытался объяснить тебе что-то по истории отвлекая тебя от подготовки. Ты ведь успешно сдал свой экзамен?

— Да, на отлично. Ничего страшного. Удачи тебе.

— Постой, ещё секунду.

Натан не понимающе уставился на Фауста. Что этому типу от меня нужно? Какой-то он странный.

— Жарко сегодня. Не находишь?

Фауст достал платок и демонстративно протёр им лоб. Натан узнал в нём свою пропажу. Это ведь его инициалы вышиты на платке. Откуда он у него?

— Этот платок… Где ты его достал?

Рыбка клюнула. Сейчас главное было не упустить добычу.

— Нашёл недалеко отсюда. А что? Случайно не ты его потерял?

Натан несколько замешкался. Если он скажет правду и откроет этому Фаусту то, что этот платок принадлежит ему, то не влечёт это за собой какой-нибудь подставы. И это глупое навязывание себя. Что если… Шальные мысли пронеслись в голове, заставили невольно вздрогнуть, чуть чаще чем обычно задышать. Но Натан и так уже выдал себя с головой. Отступать сейчас было бы очень глупо.

— Да, кажется это мой платок. Я действительно терял его недалеко отсюда.

По лицу Фауста пробежала лукавая улыбка.

— Если хочешь, то я могу вернуть его тебе. Он почти чистый. Я его стирал.

Натан взял протянутый ему платок скорее машинально, а не потому, что был рад пропавшей вещи.

— Спасибо — еле слышно произнёс он.

— Да пустяки. Я вот тоже кое что потерял, но так и не нашёл.

Так и есть! Он знает про то, что у меня есть лицензия на убийство, но откуда? Кто вообще этот парень? Он следил за мной? Что ему известно? Знает ли он о тех людях, которые благодаря мне ушли в небытие? Думаю, что не ошибусь, если предположу, что он всё обо мне знает. Что же делать?

— Ты умеешь играть в шахматы? — неожиданно спросил Фауст.

— А? Что?

— Я спрашивал: умеешь ли ты играть в шахматы?

— Да, умею. И весьма неплохо.

— Отлично. Вот и узнаем, кто из нас в них сильнее. Как тебе завтрашний вечер? Ты свободен?

— Постой. Зачем мне играть с тобой в шахматы?

— Просто так, ради интереса, по-дружески.

Уже в друзья набивается. Смышлёный и очень опасный тип. Но мне всё-таки придётся согласиться на эту игру. А может просто стоит его убрать? Но нет, он не так прост. Видно, что весьма богатенький. Определённо, что он стоит выше меня в иерархии. Чёртовы касты, чёртово разделённое людей! Какой идиот это вообще придумал? Разве с рождения мы не должны обличаться равными для всех правами? Конечно же нет! Не будь таким наивным, Натаниэль!

— Ну так как?

— Хорошо. Встретимся завтра вечером. А какой приз достанется победителю?

— Думаю ты итак знаешь, что мне нужно.

Больше ничего не говоря, даже не поворачиваясь вослед, Фауст быстро пошёл прочь.

— Чёрт! Этого я не ожидал. Если я завтра проиграю, то мне придётся вернуть ему лицензию. Если я этого не сделаю, то он всё равно от меня не отстанет. Возможно даже явится ко мне домой! Чёрт!

Натан всё стоял у крыльца колледжа, пока не начался тёплый дождик. Но даже тогда он лишь глупым и безумным взглядом сверлил то место, где совсем недавно находился Фауст.

Глава 10

Партия в шахматы

Первый день лета выдался по-настоящему солнечным и тёплым. Лёгкий ветерок дарил приятную прохладу, птицы, неумолкая, приветствовали наступление новой поры, даже роботы и те, казалось, стали немного приветливее.

Натан подошёл к спортивному центру без одной минуты шесть, где его уже внутри дожидался Фауст.

Натан плохо спал этой ночью да и чувствовал себя паршиво. Он не понимал, почему согласился на эту встречу. Можно же было сойти за дурака и заявить, что он не знает ни о какой лицензии. Что он понятия не имеет, что собственно от него хочет Фауст, но это время уже было упущено. Сейчас оставалось только одно — выиграть партию в шахматы. Натан с детства увлекался этой древней игрой и имел неплохие успехи в ней. Он пару раз обыгрывал даже очень сильных роботов, которые были не по плечу и мастерам спорта. Но сегодня ему предстояла игра с живым человеком. И больше всего на свете он жаждал выиграть.

Фауст же совершенно не волновался. Он был как никогда уверен в себе. Он тоже знал о шахматах не понаслышке, весьма хорошо в нихиграл и почти никогда не проигрывал. Победа представлялось ему весьма лёгкой. Он уже решил, что сегодня, после игры, сразу же отправится в ФСЧН и закажет там своего горе-противника. Наконец-то лицензия вернётся к своему настоящему хозяину.

— Здравствуй — бросил как можно приветливее Фауст своему визави, когда тот подошёл к столу на котором, на деревянной доске, уже стояли шахматные фигуры.

— Привет — негромко ответил Натан.

— За каких будешь играть: за белых или за чёрных?

— Мне всё равно.

— Тогда я буду за чёрных. Всё-таки это я тебя вызвал. А, как известно, белые ходят первые.

Фауст перевернул доску так, чтобы напротив него оказались чёрные фигуры.

— Какие условия?

— Всё просто: выигрываю я — ты отдаёшь мне лицензию, выигрываешь ты — она остаётся у тебя. Надеюсь, она при тебе?

Из брючного кармана Натана показался золотой пластик.

— При мне. Предупреждаю, что я очень хороший игрок.

— Вот и посмотрим. Я тоже не лыком шит. Если ты действительно хорош, то тебе и не зачем беспокоиться.

— А я и не беспокоюсь. Может уже начнём?

— Начинай. Твой ход первый.

Натан бросил критический взгляд на доску с фигурами и, взяв пешку, сделал ею ход с Е2 на Е4. Фауст ответил конём с G8 на G6.

Оба игрока погрузились в игру. Они то смеряли друга друга взглядами, как бы оценивая силу интеллекта, то подолгу блуждали взглядом по доске, ища наиболее выигрышную комбинацию. Естественно, что проигрывать никто не собирался. Каждый из них был уверен, что победа в итоге окажется за ним. Таким образом незаметно пролетело полчаса. Натан начал с защиты Филидора, но постепенно перешёл в наступление. Фауст же начал сразу с активного наступления, но его атака захлебнулась уже через несколько ходов и уже он сам был вынужден подумать о защите.

— Какого это? — неожиданно спросил Фауст.

— Что именно? — не понял Натан.

— Ты знаешь о чём я тебя спрашиваю.

— Но разве ты сам не пользовался лицензией, если, как ты утверждаешь, она принадлежит тебе?

— Не довелось как-то.

— Зачем же ты её приобрёл?

— Прихоть. Всё из-за неё. Многие вещи делаются нами по одной простой прихоти.

— Я не убивал из-за прихоти, если ты об этом.

— Даже не сомневаюсь.

Фауст видел, что Натана гложет то, что он совершил. Ему это было непонятно и казалось даже забавным.

Тем временем ситуация на игровой доске изменилась в пользу Фауста. Оставалось немного дожать, чтобы вынудить оппонента сдаться.

— Может уже не будем затягивать и ты просто отдашь мне мою лицензию? Не бойся, я тебя не трону. Мне нравятся те, у кого есть мозги.

Фауст, безусловно, врал. Он не собирался оставлять в живых Натана. Хотя бы как живое напоминание его промаха. Что и говорить, но посеять лицензию мог только идиот. К тому же он жаждал испытать то самое чувство, которое даст ему лицензия, когда он наконец воспользуется ею. Он упивался сейчас чувством собственного превосходства и просто наслаждался этими мгновениями.

— Я ещё не проиграл. Не нужно так скоро списывать меня со счетов. Ты хороший игрок, но мог бы играть и получше, если честно.

Тут Натан сделал ход, которым забрал вражеского ферзя. По лицу Фауста видно было, что его застали врасплох и он этой комбинации не просчитал. Самодовольная ухмылка сползла с его лица, растворилась среди лихорадочных мыслей.

Прошло ещё минут двадцать. Несколько посетителей клуба, признаться уже немолодых, подсели неподалёку с интересом наблюдая за игрой двух студентов, которые, безусловно, в их глазах были хорошими приятелями. Они о чём-то перешёптывались между собой, кивали и делали какие-то замечания по каждому ходу.

Ситуация на шахматной доске теперь в корне изменилась. Уже Натан вёл с преимуществом в две фигуры. Фауст явно занервничал, когда благодаря изощрённой комбинации своего оппонента потерял ферзя.

''Должен признать, что он неплохо играет. Он даже может… Нет! Что за бред?! Ему никогда меня не победить! Каким же я выставлю себя посмешищем, если бросив вызов уступлю ему сейчас. Да и сколько народу собралось посмотреть на нашу партию. А ведь меня тут многие знают. Нет, я не могу уступить. Кому угодно, но только не ему!''

''Этот Фауст не промах. Я конечно веду сейчас, но всё на грани. Один неверный ход, одна оплошность, один просчёт и партия может закончиться для меня плачевно. Но что я теряю в случае поражения? Лишь эту чёртову лицензию от которой я так жаждал избавиться. А может на кону всё же нечто большее? Ведь в случае поражения он может меня убить, хоть и заверил в обратном. Проигрывать, значит навлечь на себя огромный риск, значит жить в страхе что за тобой однажды могут придти. Я не должен проиграть! Эта лицензия принадлежит только мне! Я её полноправный хозяин! Я утру нос этому выскочке на глазах у всех этих многочисленных зевак!''

Прошло ещё несколько напряжённых минут. Зрители с нескрываемым восторгом следили за тем, что происходит на шахматной доске. Оба игрока действительно были хороши и заслуживали всяческих похвал.

— Шах! — заявил Натан спустя ещё пару ходов.

Фауст лихорадочно искал глазами путь к спасению. В ответ он сделал весьма правильный ход, но только отсрочил тем самым неминуемое поражение. Второй шах вынудил Фауста отдать Натану ладью, которая героически закрыла собой короля. Король, конечно, тут же отомстил, убрав обидчика с поля, но это уже ничего не решало.

— Шах и мат! — с нескрываемым восторгом воскликнул Натан спустя пару мгновений.

— Поздравляю. Я тебя недооценил — только и нашёл что ответить Фауст.

— Значит теперь лицензия моя?

— Да, твоя. Я держу своё слово.

— Вот и здорово. Надо признать, что ты заставил меня попотеть. Партия выдалась не из простых. Может ещё как-нибудь повторим? Уверен, что ты жаждешь реванша.

— Возможно. Мне пора.

Фауст встал из-за стола и больше ничего не говоря, в своей манере, не прощаясь, по-английски, устремился к выходу. Он старался как можно скорее покинуть злосчастное место, чтобы только не терпеть эти сочувствующие взгляды зрителей брошенные ему вослед. Он проиграл, потерпеть позорное, и ни как иначе, поражение и теперь нужно было собраться с мыслями и подумать как ему быть дальше.

Натан же ликовал. Ни сколько самой победой, но тем, что ему удалось сохранить лицензию при себе и теперь не нужно было бояться и вздрагивать от стука в дверь в страхе, что за тобой могут придти. Конечно, Фауст мог разжиться ещё одной лицензией и убрать по ней Натана, но он не станет этого делать теперь. Сейчас задета его больная гордость и он не успокоится, пока не сведёт с ним счёты, не унизит также, как он был унижен сам. А убить по лицензии было бы после всего этого слишком просто.

Натан не ошибся. Фауст, придя домой и всё как следует обдумав, пришёл к тому, что этого просто так не оставит. Он обязательно отомстит. За всю жизнь никто так сильно не задевал его самолюбия, как в сегодняшний летний вечер.

***

Симона Ласвелл открыла голосовым ключом дверь своей съёмной квартирки и прошмыгнула внутрь. В комнате было темно и Симона дала команду свету включится. Она устало плюхнулась на диван и положила рядом с собой сумочку, в которой, кроме обыденных женских штучек, лежала одна очень любопытная вещь. Золотой, совсем новенький, пластик не вызывал никаких сомнений. Симона была хозяйкой бессрочной лицензии на убийство.

Глава 11

Дружба любви порознь

— Что это всё значит?

— А ты как будто не понимаешь? Я бросаю тебя. Всё кончено!

— Но, ты же обещал… ты говорил… ты ведь любил меня, так ведь?

— Что? Тебя? Мне просто было по нраву твоё смазливое личико, а теперь ты мне надоела. Пшла отсюда!

— Но куда? Мне некуда идти. Я же живу у тебя. Забыл?

— Мне плевать. Возвращайся к своей мамаше или папаше. Кто там у тебя есть? Ты мне противна. Между нами всё кончено! Пшла!

— Но… почему? За что ты так со мной?

Дугард уже не слушал её. Он встал со скамейки в небольшом сквере и быстрым шагом направился прочь, ловя на себе взгляды любопытных прохожих и не менее любопытных роботов. Симона так и осталась стоять, рыдая навзрыд. В ту минуту ей не хотелось жить, не хотелось дышать, не хотелось думать. Больно было ни сколько от того, что её бросили, но оттого насколько мерзко и гнусно с ней обошлись. По её светлым чувствам прошлись грязными ногами и даже не удосужились извиниться. Разве на такое способен человек?

Дугард Эйтэн был для неё всем. В высокого блондина с зелёными глазами она влюбилась, едва его увидев. Поначалу всё складывалось просто замечательно (как будто бывает по другому!), но потом появилась какая-то резкость в словах, необоснованные претензии, обиды. Отношения стали рушиться. Симона не придавала этому большого значения, так как была уверена в том, что настоящая любовь всё стерпит и это совершенно нормально, что у двоих людей могут быть какие-то мелкие неувязки. Но всё только становилось хуже. Она очень любила Дугарда. Хотела даже родить от него ребёнка, прекрасно представляя, как на эту новость отреагируют её родители. Отец уже давно подыскивал ей подходящего, по его мнению, жениха. Но всё развеялось, подобно сладкому сну.

Дугард даже не догадывался, что Симона принадлежала к высшему сословию. Её папа — владелец строительной империи по производству космических аппаратов. По сути, он был первым человеком в космической индустрии. Мама же занималась модельным бизнесом. Её одежда давно стала брендом в мире женской моды. Иметь хотя бы что-то от ''Ласвелл'' мечтала почти каждая девушка на планете. Симона скрыла от Дугарда свою фамилию и кто она, боясь того, что Дугард будет встречаться с ней только из-за её статуса, ну и денег разумеется. Хотя больших денег у Симоны не водилось. По характеру она была вся в отца и предпочитала жить самостоятельно, и исключительно на свои средства. Многие подруги её в этом не понимали и считали малость чокнутой. Потихоньку она стала сторониться их, уходить в себя, всё чаще проводить вечера безвылазно дома. Так продолжалось до встречи с Дугардом. Она буквально ожила, расцвела на глазах. Стала улыбчивой, разговорчивой, часто посещала кино или подолгу сидела в кафешке. Но счастье было таким недолгим…

Симона знала как отомстит. От этой шальной мысли она пришла поначалу в ужас, но потом, по здравому (как ей казалось) суждению поняла, что поступает таким образом правильно. Это не глупая выходка богатой девчонки, но месть, кара за разбитое сердце! Любовь осталась в прошлом. Сейчас она хотела лишь одного — чтобы Дугард почувствовал какого было ей. Безусловно, речь идёт о лицензии на убийство. До сих пор Симона не пускала её в ход, но последние события вынудили её поступить так. Какой же дурак оказался этот Дугард. А ведь всё могло сложиться для него как нельзя лучше…

Сейчас Симона сидела в съёмной квартирке и думала о том, на что совсем недавно решилась. Она, как можно догадаться, воспользовалась лицензией на убийство. Уже сегодня Дугарду предстоит заплатить дорогой ценой за своё предательство, оно же легкомыслие. Странно было другое. Симона не испытывала никаких угрызений совести, сожалений или хотя бы чувства своей неправоты. Абсолютно нет. Она была совершенно спокойна, словно только что сделала что-то обыденное, а не подписала приговор человеку. Она даже поймала себя на мысли, что ей стало как-то легко на душе. Груз прежних неудавшихся отношений упал с плеч и перестал мешать жить. Она снова стало свободно и легко на душе. Она даже негромко посмеялась этому неожиданному открытию.

Этим же вечером Симона отправилась с подружками в кино. Шла какая-то комедия и Симона от души смеялась. Можно было подумать, что это проявление нервозности нашедшей выход именно в смехе, но Симона и в правду сейчас пребывала в хорошем расположение духа. Она почти перестала думать о Дугарде и о том, на что так легко решилась. Поразительно, но на самое трудное бывает легче всего решиться. Один шаг в этом направлении и тебя уже подхватывает поток, которому просто нет сил противиться.

У Симоны была хорошая подруга Офелия. Они познакомились в доме мод, когда Симона приходила посмотреть на показ одежды. Офелия была портнихой и шила одежду для моделей. Мама Симоны очень лестно отзывалась о ней и просила Симону приглядеться к молодой девушке. После показа они встретились, посидели в кафе и как-то быстро сдружились. В Офелии Симону привлекала искренность и скромность. Сама Симона могла без умолку о чём-то оживлённо болтать невпопад и не по делу, что крайне саму же её злило. Но справится с этим у неё не получалось. Слова сами вырывались из уст не в силах оставаться не озвученными. С Офелией она общалась очень легко и ей всегда было с ней интересно.

Как-то они сидели вместе и болтали.

— Мне кажется, что мы знакомы уже много лет. Мы точно нигде не пересекались в детстве?

— Не думаю. Я родилась далеко отсюда. То место раньше называлось Грецией. Я даже немного знаю их язык.

— Ух ты. Скажи что-нибудь. Очень интересно!

— Калиспэра.

— Что это значит?

— Добрый вечер.

— Красиво звучит. Научишь меня этому языку?

— Ну конечно!

Идиллия продолжалась до тех пор, пока у Офелии не появился парень. Всё как-то сразу переменилось. Пообщаться удавалось только в доме мод, да и то совсем недолго. Симона явно поняла, что наскучила Офелии и всё её мысли были только о возлюбленном, а не о их девичьих делах. Как-то она даже в лоб спросила:

— Мы теперь не подруги?

— С чего ты это взяла?

— Как с чего? Ты отдалилась от меня. Это ведь всё из-за парня?

— Вовсе нет. Да, у меня появился парень, но разве мне запрещается иметь личную жизнь?

— Конечно же нет.

Симона ни сколько ревновала подругу, сколько в ней самой играла обида.

Как-то она увидела их вместе. Они шли за руку, обнимались и целовались. Ей стало так больно и невыносимо, что она поспешно отвернулась пряча слёзы. Конечно, Офелия ни в чём не виновата, всем хочется счастья, но в Симоне сейчас говорила обида и вся та боль, что принёс ей Дугард, пусть уже и заплативший сполна.

Идея о том, чтобы убрать с дороги парня Офелии как-то сама спонтанно пришла ей на ум. Поначалу она не принимала и всячески отгоняла подобные мысли, но потом, спустя несколько одиноких дней пришла к тому, что это просто необходимо. Иначе она потеряет единственную свою подругу. Другие были не в счёт, так как вращались возле неё исключительно в свете популярности её матери. Офелия была другая, совершенно бескорыстная, чем и привлекала Симону.

В здание ФСЧН Симона вошла, когда уже была почти полночь. Филиал работал круглосуточно, так что столь поздний визит воспринимался совершенно нормально.

— Добрый вечер. Чем могу помочь?

Немного усталый голос сотрудницы заставил усомниться в правильности принятого ей накануне решения и спрятать глаза.

— Нужно убрать одного человека. Только я вот тут подумала…

— Конечно. Проходите, присаживайтесь.

— Извините, я наверно всё же пойду.

Симона ударилась в панику. Ей показалось чудовищным то, что она вообще решилась на такое. Разве можно решиться на убийство человека так легко? Дугард — другое дело. То была святая месть, но сейчас… Чем она руководствуется сейчас, если не глупой ревностью и не менее глупым эгоизмом?

— Пожалуйста, присядьте. Я сейчас принесу вам горячий шоколад. У вас есть проблемный человек от которого нужно избавиться. В этом же нет ничего такого. Вы меньше слушайте стариков и читайте книг. Мораль уже себя давно изжила. Человек ведь и так умрёт. Что с того, если его срок наступит раньше? Всё же законно! Вы ни перед кем не несёте ответствености за это. Вы, напротив, помогаете сделать нашу планету чуточку просторнее. Другие люди вам лишь спасибо скажут. Вот, держите, ваше какао. Не обожгитесь. Как имя того, кого вы хотите убрать?

А дальше всё происходила будто в тумане. Надо отдать должное сотрудникам ФСЧН — из них бы вышли отменные психологи. Так подтолкнуть человека на убийство, заверив его в том, что это необходимо не только ему, но и всем, — могли только они.

Утром Симона проснулась в отличном настроении. День показался ей как никогда солнечным и ясным.

Она нисколько не смутилась, когда при встрече с Офелией увидела у той слёзы на глазах. Ни что в ней не аукнулось, нигде не ёкнуло, не отпечаталось эхом сожаления.

— Привет, Офелия. Сегодня такой классный день! Ты чего такая грустная?

Когда это я успела научиться лести? — промелькнуло в сознании Cимоны.

— Адам ушёл с группой представительных лиц, которые явились к нему ночью, и так до сих пор и не вышел на связь. Это всё лицензия. Его убрали по ней. Я знаю. У него были недоброжелатели, точнее недоброжелательницы. Он же такой красавчик! Был…

— Подожди, может он с друзьями куда рванул. Нельзя сразу думать о плохом. Симона говорила сейчас всё это так спокойно, словно речь шла о чём-то банальном и неважном, а не о живом человеке. Ничто в ней не выдало волнения.

— Нет. Он обязательно дал бы мне знать! Как мне теперь жить, подруга?

Симоне было лестно вновь слышать это слово. Всё возвращалось на круги своя.

— Надо просто жить дальше. От лицензии никто не застрахован. Такие сейчас порядки. Но у тебя есть я и я всегда рядом, помни это.

— Спасибо, Симона.

Офелия вновь расплакалась.

— Я и не знаю, что бы без тебя делала. Мне, честно признаться, жить не хотелось, но я найду в себе силы пережить это.

— Конечно, подруга.

Надо добавить, что будущее поколение людей не так близко к сердцу принимало известия о смерти близких. Это было чем-то обыденным. К этому готовили ещё с юных лет. К самой смерти относились проще. Считалось даже дурным тоном показывать свою скорбь на людях. За одно это могли упечь в психушку. Конечно, в душе почти каждого при этом событии рождалась буря, но её всячески старались задушить, подавить, оставить в себе, но только не показать.

Симона лукаво улыбнулась ей в ответ. Они с Офелией снова подруги, а тот, кто перейдёт между ними дорогу — горько пожалеет.

— Ты завтра чем занимаешься? Я бы хотела вернуться к урокам греческого языка.

Глава 12

Эти глаза напротив

Натаниэль Грим сидел в своей комнате и читал. Погода за окном была замечательная, но идти никуда не хотелось. Он и сам точно не знал с чем это было связано. Упоение победой давно прошло, но радость всё равно оставалась. Ловко он разобрался с этим задавалой-Фаустом. Последний всё пытался наладить контакт, навязаться в друзья, но Натан вежливо находил причины отвергать любые его предложения. Натан просто его боялся. Он не верил в то, что Фауст смириться с поражением. Он не из таких. Он обязательно нанесёт удар, который нужно будет постараться упредить. Дружба? Как же! Вряд ли ты захочешь дружить с тем, кто нанёс тебе такое оскорбление. Завсегдатай шахматного клуба терпит поражение от какого-то студентика ниже его по касте. Такое надо уметь простить. По крайней мере хотя бы себе.

На дворе лето и солнце, но именно сейчас Натан как никогда нуждался в занятиях, в учёбе — лишь бы отгородиться от внешнего мира. Фауст стал для него костью в горле. Подсознательно он чувствовал, что от него может исходить опасность. Да и что мешало нарушить данное ему слово и убрать его по тихому. Он вдруг представил, какого это оказаться по другую сторону баррикад: быть не тем, кто заказывает человека, а тем, кого заказывают. От этой мысли он пришёл в ужас.

— Надо сходить куда-нибудь и развеяться — сказал он самому себе.

Натан отложил в сторону книгу, которую всё равно не мог читать, бросил взгляд в окно, где во всей красе плескалось лето и заглянул к брату в соседнюю комнату, который играл в компьютерную игру.

— Я пойду погуляю, Майк. Купить тебе мороженное?

— Да, купи.

— Шоколадное или ванильное?

— Шоколадное.

— Хорошо. Я скоро.

— Угу.

Натан вышел на улицу. Было почти полдень — самая жара. Но Натан любил жару и не видел в ней для себя никакой проблемы, в отличие от толпы, которая спасалась от неё всеми возможными способами. Одни жадно глотали очищенную химическую воду, другие — искали тень, боясь даже приближаться к солнцепёку, третьи — поглощали искусственное мороженное. Это если не учитывать самого фактора толпы, который просто лишал человека свежего воздуха. В небе было видно несколько оропланов, служащих для увлажнения воздуха, но их работа казалась Сизифовым трудом.

Натан хотел было пойти в парк, но в это время года там было как никогда много народу. Он не хотел ловить на себе чьи-то взгляды, слушать мерную работу уборщиков-роботов, не хотел смотреть на искусственные деревья и представлять себе, что они живые. Живые деревья он видел в ботаническом музее. Они произвели на него огромное впечатление. Они были совершенно другими, отличными от этих синтетических подделок. Они пахли чем-то необычным, были шероховатыми на ощупь, они росли и это было заметно, когда приходишь в музей спустя какое-то время. То же самое дерево преображалось, становилось красивее, ярче, больше… Не то что эти синтетические столбы: без запаха и без каких-либо видоизменений. Одна только жалкая пародия. Но всех, казалось, это вполне устраивало. Сила привычки способна мириться с любыми, даже ужасными по своей сути вещами. И все смирились — однажды и бесповоротно.

Натан направился в кафе ''Луна''. Он бывал здесь пару раз со своими приятелями по колледжу. Один раз пил кофе вместе с отцом. Тогда у них был очень неприятный разговор, но Натан предпочитал об этом не думать. Сегодня прекрасный погожий день и было бы глупо сейчас вспоминать о чём-то плохом.

Натан забился в самый угол и вопреки внутренней установке, казалось, ушёл в себя. Только спустя время он понял, что сидит в кафе и надо бы сделать заказ. Натан заказал имбирный лимонад со льдом и кофейное мороженное. Он даже не догадывался, что за ним пристально и с любопытством следила пара голубых глаз.

***

Симоне Ласвелл тоже не сиделось этим прекрасным летним днём дома. Её тянуло на улицу. У неё были небольшие дела утром, но она быстро с ними разобралась.

На душе у Симоны пели птицы. Она была просто счастлива, что теперь у неё снова наладились отношения с подругой. Офелия даже стала ещё более к ней внимательна. Они целые вечера проводили вдвоём.

Симона была консультантом по продаже недвижимости на неполный рабочий день, что оставляло ей массу свободного времени. Практически вся её работа была по галаграфону. С ней связывались клиенты, которые хотели прикупить квартирку или домик, а она давала им всевозможные рекомендации, где и что именно сейчас будет выгодно купить. Иногда приходилось ''выезжать'' на объект, но с помощью кабинок персональных телепортеров это не занимало, как правило, много времени.

Этим вечером Симона планировала с Офелией сходить в ботанический сад, чтобы полюбоваться новыми сортами искусственной розы. Все они была без шипов, с приятным синтетическим ароматом и потрясающе яркими цветами. Отличия были только в длине стебля и окантовке самого бутона. Обычные розы быстро вяли, а эти, если верить селекционерам, могли радовать вас долгие годы, если бережно к ним относиться.

Сейчас Симона направлялась в одно любимое ею место, а именно в кафе ''Луна''. Там было очень уютно и по-домашнему. Симона не любила лоск, гламур, кричащую роскошь — всё то, что неизменно сопровождает лучших из нас. Вполне заслуженно конечно.

Симона заказала молочный коктейль и ягодное мороженное.

В кафе было мало народу и почти сразу её внимание привлёк молодой парень сидящий в углу. Он явно чем-то был подавлен. Невооружённым глазом было видно, что его мысли парят где-то очень далеко. О чём он сейчас думает? Может быть он ждёт красивую девушку, а она всё не приходит? А может у него какие-то проблемы и они терзают его, не дают наслаждаться в полной мере прекрасным летним днём?

Незнакомец Симоне показался очень симпатичным. Особенно её поражали его глаза. Они были такие грустные, что невольно ловили на себе взгляд. Такие глаза могут быть только у умудрённых жизнью людей, но никак у молодых.

Симона никогда не считала себя влюбчивой натурой, но тут вдруг покраснела и всё её лицо пошло красными пятнами. Засмущалась, прям как девчонка на первом свидании — подумала она. Что это я в самом деле?

Коктейль был допит, мороженное съедено, на Симона всё не уходила. Она всё ждала, когда уйдёт парень, чтобы… Чтобы что? Пойти за ним? Проследить где он живёт? Не проще ли подойти к нему сейчас и завести какой-нибудь разговор? Всё равно о чём, просто встать и начать действовать, а не сидеть тут и пялиться на него, как дура! Но Симона этого сделать не могла. Она была девушкой, а девушкам не подобает делать первый шаг. Так по крайней мере она считала.

Симона заказала холодный лимонад с трубочкой и продолжала исподтишка бросать взгляд на парня. Вдруг, тот поднял свои печальные глаза и поймал её, голубые. Искры между ними не пробежало, но всё же немой контакт состоялся. Симона поспешно опустила свои глаза и стала изучать аляпистую скатерть. Натан вовсе не заинтересовался девушкой. Она ему отчего-то напомнила Рагну. В душе опять что-то оборвалось, отдалось неприятным эхом. Натан быстро встал и направился к выходу. Симона поспешила за ним, явно не отдавая себе отчёт в том, что делает.

Душный воздух, пекло июньского солнца, всегда спешащая куда-то толпа — встретили их по выходу из прохладного островка уюта. Симона пристально следила за Натаном, боясь упустить того из виду. В толпе было очень легко затеряться. Она по прежнему не понимала, что делает, зачем идёт за ним. Она ведь абсолютно ничего о нём не знала. Может у этого парня уже есть своя семья. Но нет, не может. У него слишком печальные глаза для этого. У таких людей не может быть своей семьи. Такие глаза говорят сами за себя. Счастье этому человеку не ведомо. Он бесконечно одинок среди толпы, среди этой душной повседневности. Что его гнетёт?

Тем временем Натан спешно двигался по направлению к дому. Нужно было ещё зайти в магазинчик — взять мороженное для Майка и кое-что прикупить для дома. Симона по прежнему неотступно следовала за ним, продиралась сквозь толпу, жадно искала его силуэт глазами.

И всё же, что его беспокоит? Почему у него такие печальные глаза? Может это всё из-за неразделённой любви? А может?.. Нет конечно. Он выше этого и наверняка осуждает подобное. У меня конечно были мотивы, но он, даже имея их, всё равно бы не опустился до такого. Он…

Симона вдруг поняла, что потеряла из виду парня. Только что он был совсем рядом впереди неё, а теперь его место занимали другие люди. Чёрт! Дура бестолковая! Нашла время, чтобы фантазировать! Симона ругала себя, нервно теребила подол летнего платья, судорожно мотала в стороны головой. Она ещё какое-то время поискала его глазами, а потом решила пойти домой. Нужно было успокоиться, придти в себя, собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Может быть ну его, этого парня с печальными глазами?

Уже вечером Симона поймала себя на том, что практически не слушает того, что ей говорит Офелия. Она думала о том парне. Перед ней стояли его печальные глаза. Казалось, что в них была вся тоска и боль человечества, а вместе с ними и вся мудрость времени. Молодой человек с глазами немощного старца. Что прячется за ними?

— Симона, ты слушаешь меня?

— Прости, Офелия. Я задумалась. Ты меня спросила о чём-то?

— Что с тобой, подруга? Ты словно сама не своя.

— Порядок. Всё нормально. Я просто немного устала сегодня.

Офелия видела, что Симона что-то не договаривает, но не стала дальше развивать эту тему. Мало ли что у неё может быть на душе? Не всем можно делиться даже с самыми близкими людьми. Есть что-то только для нас, то, что другие никогда не поймут, то, что нельзя просто объяснить словами. Такое своё личное.

Ночью Симона плохо спала. Ей снились эти бесконечно грустные глаза. Снилось, будто она тонула в них ища ответ. А потом, уже проснувшись, она вдруг осознала, что страшиться этого ответа.

Она прошла в ванную, включила холодную воду и бросила взгляд в зеркало. На долю секунды, на самый её краткий миг, ей показалось (она могла поклясться в этом), что у неё в отражении зеркала отпечатались точно такие же глаза — полные невыносимой печали.

Глава 13

Встреча

Каждый день Симона стала заглядывать в кафе ''Луна''. Она это делала скорее безотчётно, чем с каким-либо умыслом. Она сама не понимала до конца, что твориться у неё в душе, почему её так тянет к тому парню. Каждый день она просыпалась с мыслью, что всё это глупости, что она больше ни шагу не сделает в это кафе, но каждый раз она шла туда, заказывала что-то и ждала его. Всегда напрасно.

Но вот настал день, когда она вновь увидела его. Он сидел за тем же столиком в углу — парень с печальными глазами, в которого она безумно влюбилась. Она даже не могла признаться в этом самой себе, но прекрасно это осознавала. Она по уши втрескалась в этого незнакомца, иначе бы её попросту тут не было.

Он сидел, пил что-то холодное, поглядывал в окно. Она же почти не сводила с него глаз, лихорадочно ища причину подойти к нему и заговорить, но не находила. Ни одной разумной причины. Ничего абсолютно. Всё казалось ей таким глупым и неправдоподобным. Хороша же она будет, если скажет при нём какую-то глупость, то, что его несомненно отпугнёт от неё, вызовет отвращение. Нужно было собраться, подойти и что-нибудь спросить у него. Ну хотя бы который час. Ничего ведь сложного в этом нет. Симоне так не казалось. Наоборот, сделать что-то подобное было для неё самым сложным в её жизни.

Он уже уходил, а она тупо сидела не в силах даже встать и пойти за ним следом.

Перед сном она корила себя за такую слабость, теребила пальцами подушку, плакала, не могла уснуть.

''Что такое со мной твориться?'' — спрашивала она себя. Спрашивала, но не находила ответ. Ответ знал только он — незнакомец в кафе с печальными глазами.

***

Был жаркий погожий летний день.

Когда он вошёл в кафе, где-то около одиннадцати, она уже точно знала, что сегодня заговорит с ним. Во что бы то ни стало. Во что бы то ни стало она найдёт в себе силы произнести хоть что-то!

Она заказала себе холодный фруктовый чай, который пила через трубочку, и бросала на него любопытные взгляды. Он смотрел в окно, подносил к губам стакан с минеральной водой, изредка поглядывал на часы.

''Неужели он всё-таки кого-то ждёт?'' — спрашивала себя Симона.

Прошло четверть часа, но никто не появился, никто не подсел к нему, не позвонил.

''Пора! Или я сейчас встану и подойду к нему или я конченная дура!''

Симона даже не догадывалась, насколько судьбоносной станет эта встреча для неё! Если бы она знала это, то наверняка бы не подошла к нему.

Когда мы расстаёмся с человеком, то этот вопрос встаёт одним из первых. Если бы я знал, что всё так неудачно выйдет, пришёл бы я тогда на встречу? Провёл бы этот вечер с тем человеком? И чаще всего, повинуюсь только сердцу, не иначе, мы отвечаем: конечно же! Конечно же я бы пришёл, хотя бы потому, чтобы иметь возможность всё исправить, сделать что-то по другому. Ведь в расставании всегда винят себя оба. И больше тот, кто не смог простить.

Симона встала и неспешно, на вдруг ставшими непослушными ногах, направилась к столику, за котором сидел Натан. Она пыталась улыбаться, но выходила какая-то кислая мина, будто она только что проглотила дольку лимона. Натан её словно не замечал. Он был полностью погружен в себя.

— Привет — произнесла она.

Она от всей души верила, что произнесла это довольно уверенным голосом, хотя на самом деле получился только еле слышный шёпот. Натан никак не отреагировал.

— Привет — уже более бодрее. — Ээ… Не подскажешь, который сейчас час?

''Который сейчас час. Больше похоже на каламбур. Ну и дура же я! И зачем я к нему вообще подошла?''

Натан, казалось, только сейчас заметил, что рядом с ним стоит какая-то девушка и что-то ему говорит, видимо спрашивает о чём-то.

— Время не подскажете? — спросила Симона, глупо улыбаясь.

Натан бросил взгляд на наручные часы.

— Без трёх минут полдень — ответил он.

— Спасибо. Можно мне присесть. Здесь свободно?

Натан непонимающе уставился на Симону. Он обвёл взглядом кафе, как бы показывая девушке, что вокруг ещё есть свободные столики.

— Простите. Я наверное пойду. Это всё жара виновата. В голове помутилось.

Никогда прежде Симона не чувствовала себя такой дурой.

Она уже была развернулась к выходу, но тут Натан остановил её.

— Конечно, если хотите, то присаживайтесь. Вам что-нибудь заказать?

— Если можно, то холодной воды без газа.

— Хорошо. Посидите здесь. Я сейчас.

Натан направился к столику с напитками, а Симона в это время достала зеркальце и принялась, что называется, наводить марафет. Она не знала, о чём говорить с ним дальше, но, казалось, всё проходит довольно неплохо. Может быть, даже, она ему приглянулась.

Натан вернулся со стаканом воды и протянул его Симоне.

— Вот. Пожалуйста. Ваша вода без газа.

— Спасибо огромное. Извините за моё нелепое поведение.

— Я Натаниэль. Можно просто Натан.

— Очень приятно. А меня зовут Симона. Можно просто Симона.

Симона опять поймала себя на том, что сморозила очередную глупость, но поделать с этим ничего не могла. Её щеки запылали алым румянцем. Она почувствовала как запотели её ладони.

— Я вас знаю? Мы встречались прежде?

— Нет. Не знаете. Но я часто видела вас в этом кафе в последнее время. Вам тоже нравится ''Луна?''

— Да. Здесь довольно уютно и тихо. Не люблю суету.

Симона сделала глоток воды а потом прямо, ошалев от такой, как ей показалось наглости, спросила:

— Почему у вас такие грустные глаза? Что вас тревожит?

Натан непонимающе уставился на неё.

— В смысле?

— Ваши глаза. Они такие печальные.

— Не знаю что и ответить вам на это — растерялся Натан.

— Давай на ты.

— Хорошо. Не знаю что и ответить тебе на это — повторил Натан.

— Это из-за девушки?

— Вовсе нет. Девушка тут совсем не при чём.

— А что при чём? — допытывалась Симона.

Натан молчал. Он немного опешил от столь прямо диалога и даже не знал как себя вести. Конечно, всё дело в лицензии. В этой чёртовой бумажке, которая до нельзя принижает ценность человеческой жизни. Но Натан боялся и не хотел говорить об этом. По крайней мере с едва знакомым человеком.

Симона вдруг принялась что-то искать у себя в сумочке, а потом, на всеобщее обозрение, вытащила золотой лист бессрочной лицензии на убийство.

— Вот. С этого начался мой затяжной прыжок в пропасть.

— Убери это пожалуйста. Спрячь.

Натан не верил своим глазам. Догадывается ли эта девушка, что сама только что ответила на свой вопрос?

— Не стану. Я собираюсь прямо сейчас разорвать её в клочья. Она не стоит даже следа моей губной помады, что остался на стакане с водой. Даже сама грязь с ней кажется чище.

— Ты многих убила?

— Достаточно. Разве можно убить мало?

Симона так и впилась в глаза Натана перед следующим своим вопросом.

— Ну, а ты, Натаниэль? Пользовался когда-либо лицензией на убийство?

Натан ответил не сразу. Он настороженно вглядывался в девушку, пытался понять что ею движет и почему она открывает перед ним, незнакомцем, душу. Он не знал, что ответить. Ложь слишком явно бы читалась на его лице. Но признаться в том, что он тоже убил с помощью неё, казалось ему чудовищным. Словно он только что разглядел в запотевшем зеркале своё отражение.

— Я…

— Можешь не говорить — вдруг перебила его Симона. — Я и так знаю.

Натан вдруг почувствовал какого это, когда страх дотрагивается своими костлявыми пальца до самого сердца.

— Ты на такое не способен.

Натан чуть ли не с шумом выдохнул. Как же ты заблуждаешься! Как заблуждаешься! Натану вдруг стало стыдно сидеть перед этой девушкой, которая искренно раскаивалась в том, что давно стало нормой. Не чета ему, который с каждым днём всё ярее оправдывал себя, приводил сам себе какие-то аргументы, доводы толпы, но не свои, своего сердца.

— Извини, мне нужно идти. Я спешу.

— Куда ты? Мы только познакомились. Тебя оскорбило наличие у меня лицензии? Я прямо сейчас…

В следующее мгновение Симона с яростным выражением лица принялась рвать лицензию на маленькие кусочки, чем несомненно привлекла внимание посетителей. Работники заведения бросили взгляд на охранника (огромного детину, который рубился в какую-то игру на новомодном гаджете).

— Мне нужно идти — ещё раз сообщил Натан Симоне, пока та залпом допивала оставшуюся воду пытаясь успокоиться.

— Подожди секунду. Ты ведь ещё придёшь сюда? Может как-нибудь встретимся?

— Зачем?

— Не знаю. Просто поболтаем, погуляем.

— Я не люблю попросту трепать языком. И девушка мне не нужна.

— Я не простая девушка. Я Симона Ласвелл. Тебе что-то говорит эта фамилия?

Натан на секунду задумался, а потом молча кивнул.

— Это абсолютно ничего не меняет. Хотя…

У Натана вдруг созрел в голове мгновенный план по устранению Фауста. Если эта девушка действительно та, за кого себя выдаёт, то она с лёгкостью может убрать его. Тут только нужен подход.

— Что хотя?

— Ничего. Знаешь, у меня сейчас есть небольшие дела. Мне нужно идти. Если хочешь, то мы можем встретиться. В субботу например. В одиннадцать утра. Устроит?

— Вполне. Я обязательно приду.

— Хорошо. Тогда до встречи, Симона.

— Пока, Натаниэль.

Симона провожала Натана до безумия влюблённым взглядом. Она открылась ему. Теперь он знает, кто она такая. И что? Плевать, если он будет встречаться с ней только из-за её положения. Главное, что он будет рядом. А уж она постарается сделать так, чтобы он тоже её полюбил.

Она ещё посидела некоторое время в кафе. А потом пошла домой. По дороге она всё думала о нём. ''Он не мог убить. Он на такое не способен. Кто угодно, даже Офелия бы на это решилась, но только не он. Он не мог. Но тогда в чём скрывается причина этих глаз, полных невыносимой печали? Она обязательно это выяснит. Он обязательно её полюбит. Иначе… Что иначе? Она ничего ему не сделает. Не сможет. Потому что любит. Потому что только сейчас ясно поняла, что любит''.

Глава 14

Огонь и мотылёк

Натан с Симоной стали встречаться. Они то вместе бродили по парку, то подолгу оживлённо разговаривали о чём-то в кафешке. Рядом с Натаном Симона была счастлива как никогда в жизни. Те чувства, которые она когда-то испытывала к Дугарту, показались бы ей сейчас смешными и глупыми. Да она себя таковой и считала в прошлом — глупой и наивной девчонкой. Но сейчас всё было по другому. Натана она искренне любила и с огромным нетерпением каждый раз ждала с ним встречи. Натан пока держался несколько холодно, но Симона верила, что растопит его сердце.

Как-то они сидели в кафе ''Луна''. Был тёплый августовский вечер.

— Что тебя тревожит? — в который раз спросила Симона прямо посреди дежурной беседы о погоде. — Скажи мне.

— Хорошо. Есть вероятность того, что меня могут убрать по лицензии.

— Но кто? За что? Что ты сделал плохого?

— Ничего я никому не делал — без какой либо тени сомнения выпалил Натан. — Просто выиграл у одного знакомого в шахматы, а тот, как мне хорошо известно, не любит проигрывать.

— Но разве из-за такого пустяка можно ломать судьбу человека? — удивлённо пролепетала Симона и вдруг зарделась краской. Сама та она разве не руководствовалась теми же низменными принципами. Если человек как-либо мешает тебе, то это весомый довод в пользу того, чтобы его убрать. Было бы желание и лицензия разумеется.

— Я же говорю — он не любит проигрывать.

— Но почему ты тогда стал играть с ним?

— Уже и не помню — соврал Натан. — Азарт, мужское самолюбие или что-то ещё взяло вверх надо мной. Я всё-таки человек, а нам простительны слабости.

— Он одной с тобой касты?

— Нет. Он выше на одну ступень. Я бы, при всём желании, не смог бы его убить. Да и никогда бы сам на это не пошёл. Я больше переживаю за своего младшего брата, Майка. Если со мной что-то случится, он просто этого не переживёт.

Натан ругал себя мысленно, что втягивает сюда и брата. Он тут вообще не причём. Но сейчас нужно было нужно давить на жалость и выставить всё в таком свете, чтобы эта девушка без малейшего колебания предложила ему свою помощь. Главное, как можно более презентабельно это всё подать. Он должен выглядеть так, что мучается этим решением и что всячески презирает ту убийственную мораль, которую так жадно (и всегда с такой охотой!) проглатывает больное общество.

— Я из самой высокой касты, только…

— Я понимаю. Я не вправе просить тебя ни о чём таком. Давай лучше сменим тему.

И они вновь заговорили о чём-то отдалённом, о той всякой чепухе, что так любят нести влюблённые.

Кафе тем временем заполнилось до отказа. Было то самое время, что можно было назвать час пиком. У столика заказов было не протолкнуться.

Натан отхлебнул холодного зелёного чая с лаймом и повернулся к окну.

— Мне уже два раза приходилось пользоваться лицензией на убийство — еле слышно вдруг прошептала Симона. — Но я не хочу говорить из-за чего. Эти люди мне просто мешались. И, поверь, мне ужасно стыдно.

— Это нормально, что тебе стыдно. Я никак не приемлю их, но просто не вижу другого выхода. Лицензии на убийство — это зло.

— Это здорово, что ты так считаешь. А ты не пробовал просто поговорить с этим парнем.

— И что я ему скажу? Что я боюсь того, что он может меня убрать? Как-то всё это выглядит глупо. Может я и сам заблуждаюсь насчёт него, но всё-таки, что-то мне подсказывает, что он просто так не отступится. Он найдёт возможность отомстить. Если бы ты его знала, ты бы думала точно так же. Он просто чудовище и, к тому же, ужасно умный парень.

— И у него есть лицензия?

— Есть. Я до сих пор удивляюсь, что ещё жив.

— Но почему же он тогда ещё не убрал тебя?

— Откуда мне знать. Как тебе известно, месть — это блюдо, которое подают холодным. Может он просто играет со мной.

— Разве можно быть таким жестоким?

— А разве есть в мире кто-то более жестокий, нежели человек?

Наступила неловкая тишина, лишь гул шумных посетителей нарушал её. ''Осталось дожать немного. Эта девушка практически в моих руках'' — размышлял Натан.

Камилла пригубила немного ягодного морса и лукаво посмотрела на Натана из под опущенных ресниц.

— Я помогу тебе.

— Правда?

— Конечно. Мне не сложно.

— Спасибо.

— Это ведь необходимость, а не какая-нибудь прихоть?

— Разумеется.

— Когда нужно будет убрать этого человека и как его зовут?

Натан почти ликовал, но старался сохранять хладнокровие. Сейчас он должен произвести впечатление терзающего самого себя парня, но никак не победителя. Здесь главное не спешить. Спешка ни к чему хорошему не приводит.

— Давай-ка отложим этотразговор. Нужно всё как следует обдумать. Всё-таки человеческая жизнь стоит на кону.

— Я восхищаюсь тобой — воскликнула Камилла. — В мире, где все прячутся за догмами толпы, ты, верно, один из немногих, кто сумел сохранить лицо.

— Перестань. Я совершенно обычный парень.

— Ещё и скромный.

— Хочешь мороженное или может пройдёмся?

И они вышли из кафе навстречу летней ночи — тёплой и пьянящей.

***

Симона всё сильнее влюблялась в Натана. Она почти забыла про подругу Офелию и жила буквально одними встречами с Натаном. Всё остальное ей было неинтересно и безразлично. Натан, же наоборот, никаких чувств к Симоне не испытывал. Она была для него лишь способом устранения Фауста, не более того. Ну и, как вариант, марионеткой, с помощью которой он сможет впоследствии убирать неугодных ему людей, опять же, которых, из-за своего низкого веса в обществе, убрать сам попросту не может. Главное, это подход. К любому человеку можно найти подход. А потом верти им как душе угодно, прикрываясь дружбой или, что ещё действеннее, любовью. К разуму можно и не достучаться, но к сердцу, к этой открытой настежь двери, достаточно всего одного верного шага.

Как-то ближе к вечеру они гуляли под ручку в парке. Натан казался тогда очень печальным. Симона же, напротив, была улыбчива и весела.

— Фауст Фенрир — еле слышно произнёс Натан.

— Что? — не поняла его Симона.

— Это так парня того зовут.

— Всё-таки ты решился.

— Да. Или он меня или я его. Другого выхода нет. Ты не обязана делать то, о чём я тебя прошу.

— Я знаю, но всё же сделаю. Ради тебя сделаю.

— Спасибо. Я знал, что ты не откажешь мне.

Натан вдруг остановился и впился губами в девушку.

***

Натан лежал без сна, тщетно пытаясь следить мыслями за сюжетом книжной истории. Фауст ему теперь не помеха. Уже завтра Симона внесёт его в список персон нон грато.

Конечно же, Фауст и не собирался трогать Натана, о чём последний прекрасно знал. Натан руководствовался исключительно мнимым страхом за свою жизнь. Он просто боялся, безумно боялся, той же участи, на которую так легко обрекает других. Любовь Симоны пробудила в нём все те низменные чувства, благодаря которым мы начинаем считать себя лучше и достойнее всех остальных. В который раз любовь сыграла злую шутку, став катализатором своей тёмной стороны — гордыни.

Натан оставил книгу в сторону и подошёл к окну. Ночь была светлой, но очень душной. На обратной стороне стекла бился мотылёк, тщетно пытаясь добраться до ночника в комнате. ''Любовь — огонь, а влюблённый, — тот самый мотылёк, который бездумно летит к нему не понимая, что тем самым только приближает свою погибель. Как это просто оказывается'' — подумал он.

Натан вдруг засмеялся и не мог остановиться ещё долгое время, а мотылёк всё безуспешно бился в окно.

Глава 15

Фиаско

Утро рокового дня выдалось дождливым.

Натан с нетерпением ждал вестей от Симоны, которая, как они договорились ранее, должна была его известить, как только вся ''неприятная'' процедура будет исполнена.

Когда раздался звонок, Натан немного опешил. Сам не зная почему.

Наконец-то — пронеслось у него в голове.

— Слушаю.

— Привет, Натан. Как спалось?

Голос Симоны немного дрожал, но она пыталась это скрыть за насмешливым тоном.

— Хорошо — соврал Натан. Он почти не спал в эту ночь. — Как всё прошло? Фауст внесён в журнал.

— Тут накладочка небольшая вышла.

— В смысле?

— Фауста Фенрира в базе ФСЧН нет.

— Как такое может быть?! — опешил Натан. Он почти сорвался на крик и тем не на шутку перепугал Симону.

— Не знаю. Его просто нет в базе. Имя Фауст редкое, но встречается. А вот с фамилией вообще непонятки. Фенрир — это волк из скандинавской мифологии, но вряд ли может быть фамилией человека. По крайней мере, мне так сказала сотрудница. Меня ещё просили предъявить фото, но у меня его нет. Я даже в глаза не видела этого Фауста. Он точно есть?

Симона ляпнула это не подумав, о чём сразу же пожалела.

— Ты меня за психа держишь что ли?! Конечно же есть такой персонаж. Может, у него другое имя и фамилия, а этой он зовётся во избежание подобных конфузов. Но ведь можно достать его фото и быстро узнать, кто он такой. Значит, вывод один.

— Какой же? — осторожна пролепетала Симона. Она чувствовала себя полной дурой, той, кому поручают простецкое задание, а она даже с ним без чьей-либо помощи справится не в состоянии. Ну разве Натан может полюбить такую?

— Система сбоит. Накладка с базой данных. Такое периодически происходит. ФСЧН не любит об этом открыто говорить, и уж тем более не признаёт данный факт. Надо держать марку.

— И что теперь?

— Не знаю. Подождём пока.

— Ты злишься на меня?

— Нет. Ты тут не при чём. Прости, если испугал тебя.

— Я переживаю за тебя. Может встретимся сейчас? Я сегодня свободна.

— Прости, но у меня ещё дела. Сегодня никак не получится. Я сам тебе позвоню, как буду посвободнее. Пока.

— Пока, Натан. Люблю тебя.

Последняя фраза потонула в телефонных гудках на обратной стороне.

Натану было просто смешно слушать весь этот любовный бред.

***

Симона совсем раскисла. Ей не хотелось абсолютно ничего делать и абсолютно ничего ей не приносило радости. Была только одна сплошная тревога и уныние. Она чувствовала себя никчёмной дурой. Словно только сегодня узнала, что уже выросла и пора бы вести себя хоть немного серьёзнее.

Ближе к вечеру в её одинокой квартирке раздался телефонный звонок.

— Натан! — радостно заверещала она и бросилась к трубке.

Но это был не Натан. Это была мама.

— Привет, дочка. Чем занимаешься? Необходимо твоё присутствие дома. Что-то вроде званого ужина.

— А кто будет?

— Одна очень уважаемая семья. Мы уже давно дружим. Вот пришло время познакомиться поближе.

— Ой, мама. Эти вечера — такая скука. Мне обязательно нужно быть?

— Обязательно. Это даже не обсуждается. К тому же, в гостях будет молодой человек — ихний сын. Очень способный и умный юноша.

— Мама, это что, смотрины? Между прочим, у меня уже есть молодой человек.

— Вовсе нет. Обычный вечер в уютной компании. Ты же знаешь, как твоему отцу нравится подобное. Это дань уважения предкам.

Миссис Ласвелл вдруг пропала. Было слышно, как она отдаёт кому-то какие-то поручения по поводу предстоящего вечера.

— Мама!

— Я здесь. Так вот, парень этот очень эрудирован и определённо с ним будет интересно пообщаться. А твой жених, или как его там, посредственность и несерьёзность. Ты же знаешь, милая, он вертится возле тебя только благодаря громкому имени нашей семьи. Каждый хочет погреться в лучах славы и примерить на себя её венец. Даже если этот венец окажется не в пору. Даже если это слава последнего шута.

— Мама, что ты такое говоришь? Мой парень — очень серьёзный молодой человек. Он дружит со мной вовсе не ради денег или славы.

— Ну конечно, дочка. Конечно. В общем, жду тебя в восемь. Не опаздывай.

Связь оборвалась.

***

Симона не хотела в этом признаваться, но ей было приятно вернуться в родное гнёздышко. Дом несколько преобразился с того последнего раза, когда она бывала здесь, но в тоже время остался неизменным — тёплым и уютным.

На большом столе были разложены богатые яства. Никакой синтетики — только натуральные продукты.

Прибыли гости.

Чета супругов немного волновалась. Было видно, что им оказывают подобный приём впервые.

— Наш сын немного задерживается. Он всё время занимается.

Миссис Ласвелл подчёркнуто улыбнулась Симоне.

Скучные разговоры, ретро-музыка, а потом и сама трапеза.

Симона ела клубнику, когда в дверь позвонили. Её попросили самой открыть молодому человеку. Она открыла дверь и увидела невысокого парня, немного нелепого в очках и в аляповатом пиджаке.

— Привет. Меня зовут Фауст. Извините за опоздание.

При упоминании имени гостя Симону аж передёрнуло.

Только сейчас до Симоны дошло, что она пропустила мимо ушей как зовут тех, кого её мать пригласила в гости. В другой ситуации ей было бы плевать, но сейчас, когда перед ней стоял Фауст (тот самый, кого она хотела заказать этим утром. Она даже не сомневалась в том, что это именно был он!), ей вновь вспомнилось, кто она такая есть — безмозглая дура.

— Можно пройти к столу?

Фауст растерянно смотрел на Симону, явно не понимаю, чем вызван конфуз девушки. Уж не его ли дурными манерами? В высшем свете опоздание равносильно пощёчине.

— Проходи… те.

Симона попыталась взять себя в руки, но всё не получалось. Нужно было срочно связаться с Натаном и сообщить ему эту новость.

Фауст рассказывал о себе в подчёркнуто-вежливой манере, пока остальные гости приканчивали ужин.

— Вы так любите читать? Это похвально. А вот Симона не любит это занятие.

Симона извиняюще улыбнулась.

— Чтение увлекает не меньше, а то и больше, чем то, что показывают вечером по театплазме.

— Охотно верю вам, молодой человек.

Было видно, что миссис Ласвелл была в полном восторге от Фауста.

Фауст принялся рассказывать о разных вещах, порою совсем непонятных, но говорил он об этом с таким воодушевлением, что все сидящие за столом невольно заслушивались. Даже андроиды-слуги с интересом улавливали человеческую речь. Симона тоже поймала себя на том, что с интересом слушает этого паренька. Фауст начинал ей нравиться.

Уже было почти одиннадцать вечера, когда гости, наконец, ушли.

Симона поднялась к себе в комнату и позвонила Натану.

— Не разбудила?

— Время ещё детское.

— Я соскучилась по твоему голосу.

— Знаешь, мне некогда сейчас…

— Я разговаривала с Фаустом — перебила его девушка.

— Что?

— Он довольно интересный. И умён.

— О чём ты говоришь?

— Фауст Фенрир, тот самый, которого ты просил меня убрать, был сегодня в гостях у моей семьи. Точнее, он был вместе с родителями. Моя мама и его — подруги.

— Вот тебе раз.

— Я сама удивлена не меньше.

— Это точно он?

Этот вопрос немного оскорбил Симону. Натан действительно считал, что она недалёкого ума. Предвзятое отношение всех мужчин касательно женского пола.

— Он самый. Сомнений быть не может. Ты бы слышал, с каким интересом он рассказывает о всякой научной лабуде.

— Точно он. Значит, с именем ошибки быть не могло. Сбой системы. Как некстати. Ну ничего. Подождём немного. Обычно проблемы с сервером устраняются в течение нескольких дней, благодаря обновлениям и новым обшивкам системы.

Симона демонстративно зевнула в трубку, изображая скуку. Она стеснялась пользоваться голографоном, так как ужасно комплексовала по поводу своей внешности рядом с Натаном. Хотя многие парни из её окружения восхищённо открывали рты при виде такой красотки. Натан же, казалось, и вовсе не замечал её красоты. Для него она всего лишь была рядовой девушкой — одной из многих. В хорошем смысле, разумеется.

— Знаешь…

— Что?

— Я не хочу его убивать.

— Это как понимать?

Симона прерывисто задышала в трубку. Было слышно, как гулко стучит её сердце.

— Он мне нравится. И мы почти подружились. Я не хочу делать то, о чём ты меня просишь.

— Ты любишь меня, Симона?

— Конечно же люблю, Натан. Очень люблю.

— Ты понимаешь, что этот человек, каким бы замечательным он тебе не показался, — мой враг. И он может меня убить.

— Он бы никогда не стал делать подобного! Он очень умный и понимает, насколько это глупо — убивать.

— Уж не влюбилась ли ты в него?

— Вовсе нет! Но он не такой, каким ты мне его нарисовал. Совсем не такой.

— Тогда извини. Между нами всё кончено.

— Натан, постой! Не вешай трубку! Неужели нет другого пути…

Пип-пип-пип — только и было слышно в ответ.

Может любовь и даёт нам крылья только затем, чтобы мы с большим эффектом канули в пропасть.

Глава 16

На крючке

Прошла неделя с последних событий.

Симона сдружилась с Фаустом, и много времени проводила с ним. Свиданиями это назвать было нельзя, скорее просто дружескими встречами, поскольку сам Фауст наотрез отказался иметь какие-либо романтические отношения. Его привлекала Симона, исключительно как собеседница. Она готова была бесконечно слушать его научные пассажы, в то время как сама лишь изредка вставляла хоть слово в разговор. Фауста это вполне устраивало. Редко найдёшь того, кто захочет тебя выслушать. Ещё реже того — кто услышит то, о чём-ты умолчал.

Симона же искала в Фаусте утешение. Разрыв с Натанам очень болезненно на ней сказался. Она похудела на 5 килограммов за неделю, побледнела, осунулась, стала раздражительной и безразличной ко всему. И лишь с Фаустом она хоть немного оттаивала, приходила в себя.

Первые дни после разрыва она неустанно набирала номер Натана, но тот был упрям и отклонял вызов. Она ходила к нему домой, но там ей неизменно отвечали одно и тоже: ''Натана нет. Он занимается в библиотеке или просто гуляет''. Она в это ни капельки не верила, и от этой откровенной лжи лишь приходила в ярость. Пару раз в её воспалённом мозгу мелькала мысль отомстить убив Натана, но она тут же её от себя гнала. ''Нет. Так я не поступлю. Только не так'' — твердила она себе.

Какого же было её удивление, когда в ранее воскресное утро в дверь её квартирки постучали.

— Иду, иду — бросила она на ходу, сонно потягиваясь и ища глазами розовые тапочки с бубенчиками.

Когда дверь приоткрылась, то она не поверила своим глазам. На пороге, как ни в чём ни бывало, стоял Натан.

— Привет. Не разбудил? Можно войти?

— Натан! — восхищённо заверещала Симона и бросилась к парню на шею. — Я безумно рада, что ты пришёл! Прости меня. Но я и вправду не могла сделать то, о чём ты меня просил. Но ты мне по-прежнему очень нравишься. Мир?

— Давай поговорим об этом в квартире. Ты одна?

— А кому здесь быть? — несколько обиженно заметила Симона. — Фауст, если ты имеешь ввиду его, ко мне в гости не ходит. Хотя, признаюсь, я его уже приглашала и неоднократно.

— Что у тебя с ним?

Симона проглотила эту бестактность.

— Мы просто друзья. Но если бы ты знал, как мне чертовски приятна твоя ревность!

— Я вовсе не ревную.

Уже эту бестактность Симона проглотить не могла. Перемирие грозило закончится едва начавшись.

— Ты меня совсем не любишь, Натан? Ни капельки?

Симона обиженно надула губки, словно какая-нибудь девчонка, которой отказали в шоколадке.

— Ты мне очень нравишься, Симона. Но к более серьёзным отношениям я пока не готов. Вот если бы ты уважила мою просьбу…

— Это похоже на шантаж! Ты просишь убить человека!

Симона на миг испугалась своего голоса. В связи с тем, что она до этого довольно успешно пользовалась лицензией, её слова звучали крайне двулично и лицемерно.

— У тебя есть кофе? — Натан постарался направить разговор в другое русло.

Симона молча поплелась на кухню.

Пока Симона варила кофе, Натан смотрел в окно, где, несмотря на ранее утро выходного дня, на улицах уже дефилировала толпа.

— Я должен признаться тебе кое в чём — осторожно и явно нехотя начал Натан.

— В чём же?

— Я уже пользовался лицензией на убийство.

— Боже…

— Да. Но это было исключительно необходимым.

Симона молчала. Было видно, как потрясла её эта новость.

— Фауст невольно стал толчком ко всему этому.

Симона подняла на Натана быстрый взгляд, полный тревоги.

— Косвенно. Это его бессрочную лицензию на убийство я нашёл, когда он её потерял. Он узнал об этом. Потом между нами была своего рода дуэль, где я вышел победителем. Лицензия осталась у меня. Я видел, я знаю. Послушай, Фауст не оставит этого просто так. Я перед ним как на ладони. Он может убрать меня в любую минуту. Я же — нет.

— Я могу поговорить с ним.

— Не нужно этого делать. Он сочтёт меня трусом и ещё больше возненавидит.

— Я просто скажу, что ты мой парень. Думаю, он поймёт. Не станет же он убивать парня девушки, с которой…

Тут Симона осеклась. Краска зарделась на её щеках. Она спешно кинулась выключить кофемашину.

— Если хочешь знать, то я против твоей с ним дружбы. Друг моего врага…

— Перестань! Ты слышишь себя?!

— Я-то себя слышу, а вот ты, Симона, похоже меня не очень. Либо ты бросаешь всякое общение с Фаустом, либо мы расстанемся.

— Я думала, что ты пришёл мириться.

— Я пришёл поговорить по душам. Примирение больше зависит от тебя, чем от меня.

— Допустим. Ты хотя бы остановился на том, чтобы не убивать Фауста. Я правильно тебя поняла?

— Да. Я больше начинаю думать, что он не такой и страшный. Может он и вправду не станет убивать меня.

— Не станет! Он не такой.

— Я это уже слышал. И, знаешь, я начинаю думать, что ты права.

— Рада это услышать.

Симона невольно улыбнулась и стала разливать горячий кофе по чашкам.

— Как думаешь, это правильно, ну, все эти лицензии?

Натан отхлебнул кофе, бросил взгляд в окно и ответил:

— Это необходимость. Ресурсов и так на всех не хватает. Простые люди едят синтетику, дышат отравленным воздухом, пьют воду с привкусом машинного масла. Нас стало слишком много. Планета не рассчитана на подобное. Это прозвучит громко и пугающе, но, по-моему, человечеству необходима война, чтобы поддерживать некий баланс жизнедеятельности.

— Неужели нет другого выхода?

— Есть. Научный прогресс, изучение космоса. Но мы слишком поздно пришли к этому, и потому вынуждены пожинать плоды своей недалёкости.

— А с моральной точки зрения?

— Мораль давно устарела для человека. Сиюминутное счастье, миг, озарённый светом софитов — вот его мораль. А другая, настоящая, выброшена на обочину времени за ненадобностью.

— Но как же любовь? — допытывалась Симона. — Она тоже в ненадобности?

Натан вновь сделал глоток из чашки.

— Любовь может и не устарела в умах, но в сердцах, определённо, ей уже не находится места.

— Это чушь. В тот самый момент, когда жестокость и эгоизм завладевают сознанием человека, ему так необходима любовь. Для неё всегда найдётся место в наших сердцах. Даже в самых чёрствых сердцах!

— Может быть. Я не претендую на истину и никогда не претендовал — ответил Натан с некоторой долей иронии в голосе.

— Так значит мир?

— Мир. Можешь общаться с Фаустом — я не против. Кто знает, может из вашей с ним дружбы я извлеку для себя куда больше.

— Не думала, что ты такой циник.

— Какой есть.

У Симоны вдруг вспыхнула мутным пятном мысль, что она ошиблась в Натане и в своём чувстве к нему. Он предстал совсем не таким, каким она его нарисовала. Но одного взгляда на него, на его по-прежнему грустные глаза было достаточно, чтобы вновь оживить в себе то самое искреннее чувство, которое завладевает нами и чьими рабами мы так упорно стремимся стать.

Натан уходил от Симоны в прекрасном расположении духа. В его голове отчётливо была обрисована комбинация, некий план действий, с помощью которого он надеялся подцепить Фауста на крючок и тем самым убрать его. Он пока не до конца понимал, каким образом его план воплотится в действительность, но предчувствие чего-то хорошего по отношению к нему и его дальнейшей судьбе, не покидало его весь день. Фауст на крючке. Он заглотит эту наживку. Причём наживка окажется в руках той, кому он доверяет. Неосознанно, но верно она погубит его. А если что-то пойдёт не так, то можно будет достать козырь из рукава — любовь Симоны к нему. На этот раз он пойдёт до конца. Он заставит её поступить так, как хочет он и внушить той, что она сама того пожелала. Ну прямо как поступают девушки из ФСЧН. Всё же чувства пасуют перед разумом. Незамутнённым никакими примесями, свободным от всякой зависимости разумом!

Глава 17

Игра Фауста

Стояла просто невыносимая жара. Даже для августа погода была слишком душной и жаркой.

Фауст с Симоной сидели на скамейке в парке и ели мороженное.

— Что с тобой, Симона? Ты не похожа на себя. Какая-то молчаливая сегодня. Что-то случилось?

— Вовсе нет. Я просто устала. И не выспалась.

— Может тогда пойдёшь домой?

— Нет. Не хочу.

Симона и впрямь выглядела подавленной. Даже её роскошные длинные волосы, казалось, потускнели, хотя в её привычке было ухаживать за собой каждый день, тратя при этом много времени.

Мимо них прошёл андроид, который произносил правила поведения в общественных местах и призывал людей быть внимательными к окружающей природе. Один парень неподалёку, тайком бросал на Симону восхищённые взгляды.

— Прости что спрашиваю, но в свете последних событий я обязан спросить тебя об этом.

— Что такое?

Симона вдруг оживилась. В её распахнутых глазах заискрился недобрый огонёк.

— У тебя с этим Натаном все серьёзно?

— Прости, но какое это имеет значение? Да, мы встречаемся, если ты об этом.

Симона тут же улыбнулась и добавила:

— А ты случаем не ревнуешь?

— Что? Вовсе нет!

Фауст несколько смутился, хоть и пытался всячески показать равнодушие.

— Тогда почему ты спрашиваешь меня о подобном?

— Просто… просто я…

— Что? Что просто?

Симона вся искрилась нетерпением. Она положила левую руку на плечо Фауста и заглянула тому в глаза.

— В общем…

— Не томи уже!

— Натаниэль Грима сегодня не станет. Вчера, поздно ночью, я заказал его по лицензии.

— Что? Ты верно перегрелся на солнце!

— Вовсе нет — возразил Фауст.

Симона не могла вымолвить ни слова. Она лишь уставилась на Фауста широко раскрытыми глазами. Гнев, страх, неверие, беспомощность — всё это захлестнуло её сознание, опрокинуло разум на самое дно беспросветной реальности.

— Я сделал это, потому что должен был так поступить. У меня были весьма обоснованные подозрения в том, что Натан сам хочет убрать меня. Конечно, по касте он ниже меня, но ты — другое дело. Без обид. Я понимаю, что он твой парень, но…

— Пошёл к чёрту!

Симона не произнесла эти слова, а скорее выплюнула их в лицо Фаусту. Несколько случайных свидетелей, несмотря на такую жару гуляющих в парке, невольно бросили взгляд в их сторону.

— Я понимаю, ты рассержена, но…

В следующее мгновение, подобно адской фурии, Симона бросилась на Фауста, пытаясь расцарапать тому лицо. Тому, каким-то неведомым образом, удалось увернуться от её атаки. Его солнцезащитные очки съехали на бок, а мороженное и вовсе упало на асфальт. Несколько птиц, кормившиеся крошками хлеба неподалёку, потревоженные шумом, взмыли вверх.

— Послушай, я должен был…

— Ты понимаешь, что натворил? Я… Я закажу тебя! Ты ведь этого добивался?! Прямо сейчас пойду и сделаю это!

— Видно у вас действительно всё серьёзно — с неким сарказмом заметил Фауст.

Но Симона уже не стала слушать его, а со всех ног кинулась к центральным воротам парка.

***

— Что?

— Он так и сказал. Боже, я не знаю что теперь делать!

Узнав о том, что его заказали, Натан как-то сразу весь съёжился. Его голос, раньше такой уверенный, вдруг стал похожим на неразборчивый хрип. Пока он слушал Симонe, его сердце несколько раз замирало, и, как будто, останавливалось. Ладони запотели. Дышать стала тяжело. Липкий страх обволакивал Натана своей импровизированной паутиной.

— Натан, ты слышишь меня?

— Слышу — еле вымолвил тот.

— Я сейчас же пойду в ФСЧН и попробую отменить заказ на тебя.

— Не получится. Ты же сама это прекрасно знаешь. Заказ невозможно отменить.

— Я… Я что-нибудь… Прошу, не молчи. Я придумаю как спасти тебя!

Вместо ответа Натан издал какой-то нечленораздельный вопль, а после и вовсе бросил трубку.

Симона решительно направилась в ближайшее здание ФСЧН, чтобы покончить с Фаустом.

***

Когда раздался телефонный звонок, Натан даже не шелохнулся. Он лежал на кровати и плакал. Ему было очень страшно. Телефон продолжал трезвонить, и только спустя пару минут у Натана нашлись силы для того, чтобы взять трубку.

— Натан, ты как? У меня для тебя есть хорошие новости.

— Мои похороны обойдутся со скидкой?

Даже в такой роковой для него момент, у Натана сохранились остатки самоиронии.

— Нет. Скажу больше, никто тебя не заказывал.

— То есть как?

Натан вдруг сразу оживился. Страх, словно ужасный паук, убрался восвояси. На несколько секунд ему и вовсе показалось, что ничего этого и не было вовсе, никакого паука и его липкой паутины. Просто приснился плохой сон.

— Объясни всё доходчиво! С этим, знаешь ли, не шутят.

— Скажи об этом Фаусту! У него, видимо, специфическое чувство юмора.

— Значит, он пошутил и меня не заказывал?

— Вот именно. Я проверила.

Натан зашёлся в радостном крике, словно только что его любимая команда выиграла кубок страны.

— Хороший ход с его стороны. Я обязательно отвечу и нанесу свой удар.

— Не получится.

— То есть как?

— Фауста нет в базе, если ты об этом.

— Видимо ещё не починили данные. Это вопрос времени.

— Нет никакого сбоя! Всё отлично работает! Такого человека как Фауст Фенрир нету в базе ФСЧН.

— Я же говорил, что они никогда не признаются в сбоях программы, и…

— А мне кажется — перебила его Симона, — что Фауст прекрасно осведомлён о том, что его в списке ФСЧН нет, и потому поступил так опрометчиво, заявив о тоv, что заказал тебя.

— Но какой в этом смысл? Я не понимаю.

— Не знаю. Но то, что он тебя посадил в лужу, это да. Я слышала твои всхлипывания в трубке.

Натана буквально разрывало от злости. Фауст выставил его ничтожеством перед девушкой. Этого нельзя так оставлять.

— Знаешь, по-моему, вы друг друга стоите — заметила Симона смеясь. Может сегодня вечером сходим куда-нибудь втроём?

— Что? — опешил Натан.

— Мне кажется, из вас бы вышли отличные друзья. А я, так и быть, выступлю посредником вашей дружбы.

— Симона, что ты такое несёшь? Фауст мог меня заказать. Точнее, до сих пор может. Мы никак не можем стать друзьями.

— Но почему же нет? — упрямо, и даже чуть обиженно, выпалила девушка. — Вы поладите, я уверена. Сегодня в семь возле памятника Мира. Возражения не принимаются.

Натан и не успел ничего сказать, как связь оборвалась.

Вот тебе бабушка и Юрьев день — только и произнёс он.

Глава 18

Тайный поклонник

Памятник Мира был большой достопримечательностью в городе. Его построили сразу же после третьей мировой в назидание будущим поколениям. Этот памятник представлял из себя массивную колонну на вершине которой, из белого мрамора, сидели голубки. В своих клювах они держали лавровый венок из того же мрамора. В высоту памятник достигал почти двадцати метров, чем невольно вызывал восхищение и надолго задерживал взгляд того, кто его впервые видел.

Около памятника располагалась аллея, вдоль которой были посажены искусственные кустарники и карликовые деревья. Здесь было на редкость чисто. За чистоту отвечала бригада андроидов, которые круглые сутки дежурила возле памятника.

Симона, Натан и Фауст сидели на одной из скамеек. Симона ела мороженное, Фауст делала вид, что разглядывает вечернее небо, а Натан и вовсе ушёл в детектив, который читал благодаря персональному компьютеру.

— Хорошо здесь — заметила Симона. — Было бы здорово, если бы мы почаще выбирались сюда, как думаете?

— Да — еле слышно пробормотал Фауст.

Его абсолютно не радовала данная встреча. Он понимал, что поступил глупо заявив, что заказал Натана по лицензии. В его голове шутка казалась более искромётной. На деле же всё вышло как нельзя глупо. Он был очень зол и раздосадован на себя.

Натан и вовсе ничего не ответил. Он делал вид, что увлечённо читает, хотя искоса поглядывал на Фауста. Ему отчего-то даже стало жаль его. Он читал в его глазах досаду. Фауст бы не стал его убивать. Его не в его духе. Натан прекрасно знал это и всё равно боялся. Чего именно — он и сам не знал сейчас.

— Прости.

Фауст произнёс эти слова продолжая неотрывно наблюдать за небом, по которому бежали перистые облака.

— Что? — не понял его Натан.

Симона сделала вид, что ничего не слышала и тактично не вмешивалась в зарождающуюся беседу двух друзей. По крайней мере такими она их видела.

— Прости меня. Эта шутка с тем, что я якобы заказал тебя — была верхом глупости. Мне очень стыдно.

— Зачем ты это сделал?

— Сам не знаю. Пришло вдруг в голову.

— На тебя это не похоже, хоть я мало знаю тебя.

— Да, ты прав, не похоже.

Фауст опустил глаза, изучая землю под ногами.

— Давайте уже мириться — предложила Симона.

Фауст поднял глаза и заглянул в лицо Натану:

— Мир?

Натан несколько секунд оторопело смотрел то на Фауста, то на Симону, а потом, словно нехотя, вымолвил:

— По рукам.

— Здорово — завизжала от восторга Симона. — Давайте отпразднуем это событие в кафешке.

— Лучше подышим вечерним воздухом.

— Соглашусь с Фаустом. Сегодня превосходный вечер.

— Как хотите. Тогда я сбегаю и куплю ещё мороженого. Никто не хочет?

Оба лишь молча повертели головой в отрицательном ответе.

— Ну и ладно. Я скоро.

Симона направилась к лотку, где продавалось мороженное, пока двое, Натан и Фауст, молча сидели подле друг друга на скамейке, не находя слов, чтобы завести разговор. Наконец Фауст нашёл в себе силы начать беседу.

— Ты и вправду не злишься на меня?

— Разве что немного. В глубине души я знал, что ты не пойдёшь на этот шаг. Это слишком мелко для тебя.

Фауст с удивлением посмотрел на Натана. Тот был прав, чертовски прав. Сколько Фауст не грозился убить кого-нибудь, до дела никогда не доходило и угрозы так и оставались пустыми угрозами.

— Ну а ты? — в свою очередь поинтересовался Фауст. — Смог бы ты убрать меня, если бы тебе представился такой случай?

Натан не успел ответить, так как на аллейной дорожке появилась Симоне с кулем, в котором было три мороженных. Она всё-таки купила их для ребят, надеясь тех порадовать.

— Кто какое будет? Я купила фисташковое, клубничное и шоколадное.

Тем временем за троицей друзей наблюдала любопытная пара глаз. Точнее сказать наблюдала за её прекрасной представительницей.

Как уже было сказано ранее, Симона была очень красивой девушкой. Но красота её была скорее не в идеальных пропорциях фигуры, а в том эффекте, который она производила. Была в ней что-то манящее и в тоже время ускользающее, какая-то тайна, которую хотелось разгадать. Тайный поклонник и пытался разглядеть в ней эту тайну, понять, почему она притягивает его взгляд.

Уже несколько недель он следил за Симоной. Он знал о ней очень многое, в том числе и то, что она является дочкой знаменитой четы Ласвеллов. Но её положение в обществе нисколько не волновали его. Он и сам был достаточно успешен и богат, к тому же принадлежал к высшей касте. Стоит ли упоминать, что у него имелась бессрочная лицензия на убийство.

Он сидел в паре метров от них, на другой скамье, и бросал восхищённые взгляды на Симону.

— Она просто прелестна — твердил он про себя.

Тем временем становилось темнее и по всему периметру аллеи стали зажигаться плазменные фонари. Наступало время влюблённых.

— Мне пора — вдруг произнёс Фауст.

— Куда ты? — обиженно прощебетала Симона. — Время ещё детское.

— Тем более пора, раз детское — съязвил Фауст.

— Я больше не злюсь на тебя — как бы невзначай заметил Натан. — Ну, разве что самую малость.

Это было сущей ложью, поскольку Натан ещё сильнее стал ненавидеть Фауста за его жестокий подкол. Просто сейчас было выгодно прикинуться другом, потому он и играл эту роль. Фауст, как ни странно, не заметил в нём фальши. В последнее время он вообще мало что замечал.

— Мне действительно пора.

— Тогда до встречи.

Симона крепко обняла Фауста, пытаясь разбудить нотки ревности у Натана, но тот стоял с каменным лицом как ни в чём не бывало.

— Пока — только и ответил Фауст и быстро направился к выходу.

Натан и Симона остались одни.

— Выходит, этот долговязый её парень. Тем хуже для него. Его я уберу первым. А потом, позже, уберу и этого очкарика.

Так рассуждал про себя поклонник, уже не так прячась и ища тени. Он не боялся встретится с Симоной глазами, а напротив — искал их. Что касается убийства, то его это нисколько не волновало. Он уже сбился со счёта, сколько раз пользовался лицензией. Для него это было обыденной процедурой. Надо заметить, весьма приятной. Чем страшнее убийство, тем благороднее цель его оправдывающая.

— Пожалуй, я тоже пойду — после неловкой паузы произнёс Натан. Я обещал Майку помочь кое в чём.

— И ты туда же?

— Не злись.

— Ты так и не притронулся к мороженному.

— Извини. Аппетита нет. Будешь?

— Спасибо, но мне нужно следить за фигурой, иначе я потолстею.

— Хорошо, тогда я отнесу его Майку. Он без ума от сладостей.

Они распрощались. Натан быстро хотел покинуть место встречи, но пришлось позволить Симоне поцеловать себя.

За всем этим, с нескрываемой яростью и злобой, наблюдал поклонник.

— Я убью его первым. Сначала его, а потом второго, очкарика. Вряд ли он пользуется у неё популярностью, но всё же осторожность в подобных делах не будет лишней. Что она вообще нашла в них?

Он продолжал буравить спину Натана, когда тот покидал аллею. На секунду у него в голове возникла шальная мысль подойти к Симоне, которая тем временем сидела на скамейке, любуясь звёздами. Ей явно не хотелось уходить из этого красивого места. Но он тут же отогнал эту идею, боясь отказа и непонимания. Да и что он ей скажет, только напугает ненароком. Нет. Его время ещё не пришло. Тут главное не торопиться и правильно подобрать момент. В первое знакомство он должен быть неотразим. Первое впечатление — это то, почему судят всех, невзирая на их дела и поступки. Судят, как правило, по мелочи. Да и право кто ты такой, если не способен подать себя как следует? Твой внутренний мир не разглядишь сквозь ворох одежды, но в него неизменно захотят заглянуть, если та одежда приглянётся.

Наконец и Симона встала, чтобы удалиться. Тайный поклонник провожал её голодным и разочарованным взглядом хищника, которому нужно было отпустить добычу. Он не стал идти за ней — он знал, где она живёт. Ему отчего-то хотелось побыть одному и разобраться в себе. Что он испытывает к ней? Это влюблённость, мимолётная страсть или всё-таки любовь? За что он её любит, кроме внешности? Готов ли он убрать с дороги тех двоих, что всё время ошиваются возле неё? Не разобьёт ли он этим её сердце? Но подобные вопросы всего лишь задели его сознание, чтобы упорхнуть во тьму и никогда больше из неё не выйти.

Он встал со скамейки, улыбнулся и направился к себе домой, чтобы как следует всё обдумать и собрать побольше информации, которая поможет ему убрать Натана с Фаустом.

Глава 19

Хакерская атака

— То есть как это нету в базе?

Тайный поклонник Симоны, которого, к слову, звали Авелем, бросал на сотрудницу ФСЧН удивлённый взгляд, не в силах понять услышанное.

— Я вам повторяю, что такого человека, как Фауст Фенрир в базе нет. Вы, видимо, ошиблись.

— Я не мог ошибиться! Наверное, это какой-то сбой в компьютерной сети.

— У нас не бывает сбоев. Мы очень ответственно относимся к своему делу. Может быть всё-таки выпьете чаю?

— Я не хочу ваш чай!

Авель был невысоким парнем, который не отличался приятной внешностью. Скорее наоборот, было в нём что-то отталкивающее. Но все эти видимые недостатки с лихвой компенсировали его деньги и положение в обществе. К тому же он был хорошо образован, пусть и часто импульсивен и подвержен эмоциям. Сейчас он пытался взять себя в руки, но получалось у него это не ахти как. Про себя он уже всё давно решил и натолкнуться на серьёзную проблему был явно не готов.

— Хорошо.

Он попытался произнести это слово спокойным и уверенным голосом, но вышло как-то иначе.

— Проверьте пожалуйста Натаниэля Грима. Фамилия пишется с одной ''м''.

— Секунду.

Сотрудница деловито принялась за работу.

— Да, такой человек в базе есть. Вы хотите убрать его?

— Безусловно!

Авель чуть не сорвался на крик, но вовремя сдержался. Никак нельзя терять самообладания. Это может быть последнее, что способно оставить тебя на плаву.

— Хорошо. Сейчас внесу ваш заказ в базу. Спасибо, что воспользовались нашими услугами.

Авель в ответ лишь сделал кислую мину.

***

Натаниэль Грим провел хороший вечер. Некоторое время он гулял в компании Симоны и Фауста, потом присматривал за Майком, а после лежал у себя в комнате и читал.

Ничто не предвещало приближающейся бури.

Но вот как будто лёгкая тень проползла по его дому, затем подул несвойственный столь тёплой погоде холодный ветер, а потом раздался стук в дверь.

Почему-то Натан был уверен, что это пришли к нему и внутри у него тут же всё оборвалось.

Это действительно пришли к нему, но совершенно незнакомый для него человек.

На пороге стоял низкорослый парень и улыбался какой-то вымученной улыбкой. На вопросительный взгляд Натана он лишь ещё шире осклабился.

— Простите, вы кто?

— Не имеет значения.

— Но… Зачем вы пришли?

Натан шумно проглотил слюну. Может быть Фауст действительно решился заказать его, а этот парень просто ищет благовидный предлог выманить его из дома. Видимо ещё дилетант. Похоже у ФСЧН напряг с сотрудниками. Но какое это для него сейчас имеет значение?!

— Меня зовут Авель. Я пришёл лишь для того, чтобы…

— Кто там, Натан?

— Один знакомый. Зашёл насчёт книги — ответил Натана матери, которая находилась в это время на кухне и мыла посуду.

— Пригласи его в дом. Зачем держать гостя на пороге?

— Он уже уходит, мам. Не беспокойся.

Натан импульсивным движением схватил Авелю под руку и отвёл подальше от входной двери.

— Кто ты чёрт возьми? Сотрудник ФСЧН?

Авель лишь громко рассмеялся.

— Нет. Вовсе нет. Но я прямиком оттуда. Я заказал тебя Натаниэль Грим. Завтра тебя уберут.

У Натана всё поплыло кругом. Он почувствовал дурноту и какой-то горький привкус во рту. Воротник рубашки вдруг стал как будто сжимать ему горло, отчего он судорожно хватал ртом воздух.

— За что? — прохрипел Натан. — Я тебя не знаю. Что я тебе сделал?

— Какая разница? Не всё ли равно? Хотя, всё же скажу. Зря ты водил шарнши с Симоной Ласвелл. Ты жалок и недостоин такой красивой девушки! Завтра тебя не станет, потому советуют привести свои дела в порядок, или как там говорят в таких случаях?

— Но… Нельзя же просто так избавиться от человека! Это неправильно!

Произнеся эти слова, Натан почувствовал себя последним лицемером. Но что ему оставалось делать, как не хвататься за спасительную соломинку, пытаясь вразумить или даже разжалобить незнакомца, пусть он и понятия не имел, возможно ли отменить свой заказ в принципе.

— Что допустимо, то разрешимо. Такова всякая человеческая мораль. Только избавь меня от разговоров о религии. Я не верю в подобную чушь.

— И зря — невзначай вырвалось у Натана.

Незнакомец только рассмеялся тому в лицо.

— Натан, ты ещё не освободился? Иди ужинать.

— Смотри, тебя мамочка зовёт ужинать. Беги скорее. А мне пора.

Натан не успел ничего возразить, как незнакомец нырнул в проулок, в спасительную тьму и словно растворился. Сразу же после этого ночь как-то необычно потемнела, стала гуще в своих холодных красках. И холод тот стал почти осязаем. Можно было попытаться убежать от него и спрятаться где-нибудь в тёплом месте, но подсознательно Натан знал, что это лишь отсрочит, но не отменит того факта, что уже свершилось непоправимое. И никакой, даже самый яркий рассвет не затмит той тьмы, что коснулась своими уродливыми пальцами его сердца.

***

Утром, едва рассвело, Натан явился к Симоне и рассказал той о своей беде. Естественно, что он умолчал о том, что сама Симона косвенно стала причиной его плачебного положения.

— Должен же быть какой-то выход — произнесла Симона, явно сама не веря в свои слова.

— Всё кончено. Ты думаешь меня убьют или всё же заберут на строительство околоземных станций?

— Не думай об этом сейчас. Должен же быть какой-то способ избавить тебя от подобной участи.

— Думаешь, заказ возможно отменить?

— Вряд ли — вздохнула Симона. Лицо фирмы знаешь ли и всё такое.

— Понимаю…

— Постой! — радостно вскрикнула она. Кажется, я знаю как спасти тебя, но неуверенна точно.

— Что? Что ты придумала?

Нужно было видеть лицо Натана в этот момент. Тени, которые сжали своим пальцами кожу, казалось, ослабили хватку и лицо Натана прояснилось.

— Смотри — Симона быстро села подле Натана и принялась рассказывать ему о своей спасительной идее. — Ты сейчас находишься в базе ФСЧН и тебя непременно уберут. Но что, если взломать ту базу, в которой хранятся имена тех, кого заказали на сегодня, найти и удалить твоё имя?

— Может сработать — неуверенно произнёс Натан. — Но кто на такое способен?

— Хакер, кто же ещё.

— И у тебя есть знакомый хакер?

— Конечно же!

Симона схватила галагрофон и демонстративно стала набирать номер Фауста.

***

— Я могу попробовать, но ничего не обещаю. Такого мне ещё делать не приходилось.

Фауст сидел перед компьютером Симоны и пытался влезть в базу данных ФСЧН.

— У тебя всё непременно получится. Но поторопись. Я не думаю, что у Натана много времени. Уже к полудню его заказ могут принять на исполнение.

— Помоги мне — произнёс Натан не своим голосом и поднял на Фауста полный мольбы взгляд.

Никогда ещё Фауст не испытывал такой жалости к человеку. Он засучил рукава, попросил, чтобы его не беспокоили и принялся за работу. Симона с Натаном тем временем прошли на кухню, где девушка взялась готовить завтрак, пока Натан сидел с пустым невидящим взглядом на стуле, который противно скрипел, реагируя на малейшее движение.

— Всё образуется. Вот увидишь. Фауст справится.

— Спасибо — только и нашёлся что ответить Натан.

Симона видя, что слова сейчас ненужны, молча взялась за готовку. Время превратилось в одно сплошное ожидание.

***

Только через два часа Фауст появился в саморазъезжающихся дверях кухни. Видок у него был неважный, но в углу рта играла улыбка. Это говорило только об одном — он справился.

— Сделано. Защита у них будь здоров, но всё же есть ещё обходные пути, перед которыми ни одна защита не устоит. Поздравляю, Натан! Тебя больше нет в базе ФСЧН. Тебя теперь вообще не возможно заказать. Впрочем как и меня.

Так вот чем объясняется отсутствие Фауста в базе данных ФСЧН — подумал про себя Натан. Ты хитёр, Фауст. Очень хитёр.

— Спасибо тебя большое. Я в неоплатном долгу перед тобой — сказал он.

— Не нужно благодарностей. Я этого не люблю. Лучше дайте мне поесть. Я жутко проголодался.

— Сейчас, сейчас. Завтрак для спасителя! Яичница с креветками, салат с помидорами и моцареллой, кофейный пирог и чай с бергамотом! Угощайся! — восторженно предложилаСимона.

Девушка прямо сияла от радости. Казалось, что спасли её, а не Натана. Натан до сих пор не мог отойти от шока. За последнее время его уже два раза пытались заказать и для него это был явно перебор.

— Тебя Симона, как бы между прочим заметил Фауст, я тоже убрал из базы. Мало ли что.

— Спасибо, Фау. Это было произнесено почти любовным голосом.

— Фау? Так меня ещё никто не называл.

Фауст невольно засмеялся, а вместе с ним и Симона. Только Натан был невесел. Совсем невесел. Он и сам не знал почему. Видимо тьма только ослабила хватку, но ещё не выпустила его из своих рук.

Глава 20

Love is…

Можно было представить себе лицо Авеля, когда на следующий вечер он вновь увидел уже знакомую читателям троицу, отдыхающую в парке. Натан был цел и невредим, и даже, казалось, весел. Авель не знал что и думать. Идти жаловаться в ФСЧН было делом бессмысленным, так как там всё равно не признают себе подобного конфуза. Определённо дело было в базе данных, но он никак не мог сейчас на что-то повлиять. Оставалось лишь смириться.

Был довольно прохладный вечер для конца лета. Солнце лениво клонилось к закату. Искусственную листву деревьев щекотал ветер.

— Ладно, мне пора — наигранно нехотя произнёс Натан. — Я обещал посидеть с Майком.

— Я тоже пойду. Скоро учёба — как бы вдогонку обронил Фауст. Отчего-то он сторонился оставаться с Симоной наедине.

— Какие же вы зануды! — недовольно выпалила Симона. — Вечер ещё только в разгаре, а вы уже бежите куда-то.

— Извини — только и нашёлся что ответить Натан.

Фауст же вовсе ничего не сказал, уверенным шагом устремившись к парадному входу в парк.

— Если хочешь, то я могу…

— Не надо меня провожать, Натаниэль! Я ещё посижу. Иди. Голос у Симоны был резкий, обиженный.

— Ты же понимаешь…

— Иди!

Натан отвернулся от скамейки и пошёл следом за Фаустом. Когда он случайно бросил взгляд на противоположную сторону той, где они сидели, то на долю секунду ему показалось в скучающем на скамейке парне что-то знакомое. Как будто он его где-то уже видел. Он было хотел разглядеть незнакомца повнимательнее, но тот уже встал и скрылся за кустарником.

Симона осталась одна. Она достала из сумочки маленькое зеркальце и стала придирчиво осматривать своё лицо. Она нашла, что выглядит усталой. Затем она подняла взгляд, так как мимо, едва заметно, пробежала какая-то тень.

— Простите — заявил незнакомец. — Можно присесть?

— Кто вы и что вам надо? Мы вроде не знакомы.

Симона настороженно вглядывалась в пришельца. На маньяка он был не похож, но напротив выглядел весьма солидно.

— Меня зовут Авель. Винцент Авель. А вы, я полагаю, Симона Ласвелл?

Неожиданный поворот. Незнакомец знал, кто она и это уже было поводом для тревоги. Может он решил похитить меня с целью выкупа? Но зачем тогда выдавать своё имя? Или это не его имя? Что вообще происходит? Я могу закричать, если что. Он не станет нападать на меня здесь, на улице, когда вокруг гуляют столько свидетелей. Всё это комом пронеслось в голове Симоны, оставив неприятный холодок где-то в области груди.

Незнакомец будто прочитал на её лице то смятение, что вызвали подобные опасения, и поскорее поспешил её заверить в своей порядочности и дружелюбном расположении.

Симона слушала его несколько настороженно, но потом, поддавшись уговорам, смягчилась, и даже предложила сесть рядом.

— Спасибо за оказанную мне честь — излишне галантно подчеркнул Авель этот приятный для него такт.

— У вас ко мне какое-нибудь дело? Откуда вы знаете меня?

Симона уже с интересом изучала Авеля. Он ей показался довольно симпатичным.

— Вы же дочка самой миссис Ласвелл, чей бренд мечтает носить каждая девушка на этой планете. Скорее странно, что вы здесь одна, в парке.

— Я не одна.

— Вот как? — удивлённо заметил Авель. — Что-то я здесь кроме вас никого не вижу.

— Мои друзья только что ушли. У них появились важные дела.

— Какая досада и глупость.

— Почему глупость?

— Разве можно было оставить скучать в одиночестве столь прекрасную девушку.

Это была дешёвая лесть, и Симона прекрасно это осознавала, но, чтобы не разрушать столь милой игры, а может просто из любопытства, Симона решила внушить Авелю, что она искренне польщена этим комплиментом.

Авель же, как может показаться со стороны, не держал никакой задней мысли, а напротив был искренне покорён ею. Он влюбился, как мальчишка. Именно чувства и заставили подойти его к девушке. Симона была у него далеко не первой, но первой, с кем он чувствовал себя так неловко. Вся галантность, с помощью которой он надеялся произвести приятное впечатление, давалась ему с огромным трудом.

Солнце уже клонилось к закату, а они продолжали мило беседовать обо всём на свете, будто знали друг друга уже очень давно. Симона, напротив, не испытывала к парню ничего кроме жалости, но в её прелестной головке уже зарождался хитрый план, как использовать этого юношу в своих корыстных целях. Можно, к примеру, с помощью него попытаться приревновать Натана, потому как к Фаусту, когда она пытается заигрывать с последним, Натан не проявляет ровно никакого внимания. Может с этим Авелем всё пойдёт по другому, и тот начнёт ревновать её. Боже, как она об этом мечтала. Хоть какой-то жест от него в пользу того, что она не безразлична ему. В этот самый момент Симона была наивнее того, кому она своей красотой вскружила голову. Интересно, что бы она сделала, если бы узнала, что именно Авель хотел убрать её горячо-любимого Натана?

***

— В смысле свидание? — несколько опешил Натан. Его голос по галасвязи невольно задрожал, прерываемый чуть слышным раздражением в тоне.

— Ну, я как бы девушка свободная. Ты же это вроде мне ясно дал понять. Я иду сегодня на свидание с очень милым молодым человеком. Ты бы слышал, как он сыплет комплиментами и декламирует стихи. Особенно хорошо в его исполнении Лексвир.

— Ты хотела сказать Шекспир — поправил Натан.

— Что?

— Неважно. Если честно, я думал…

— Что ты думал?! — почти выкрикнула Симона. Было видно, что её очень задело то несколько небрежное к ней отношение Натана. И тем не менее она продолжала его любить. Возможно даже больше, именно сейчас больше, чем тогда, когда они только познакомились в кафе ''Луна''.

— Неважно — вновь повторил Натан.

— Вот именно — неважно. Симона разорвала соединение и залилась слезами.

***

Свидание, если это так можно назвать, происходило возле набережной, где открывался потрясающий вид на ночной город. Авель о чём-то рассказывал практически не умолкая, в то время как Симона лишь мило улыбалась в ответ. Авель ей нравился внешне, но внутренне он был ей чужим. Она прекрасно понимала, что завоевала сердце парня исключительно своей красотой. До её внутренних переживаний ему не было никакого дела. Он даже не заметил, что у неё несколько опухли веки от слёз, и Симона это приняла на свой счёт очень болезненно.

Едва ''голубки'' распрощались, как Симоне позвонил Натан. Он извинился за своё пренебрежительное отношение, просил не встречаться с тем парнем, о котором, к слову, он не знал ничего. Наверное его бы поразила новость, если бы он узнал в поклоннике Симоны Авеля — своего недавнего несостоявшегося палача.

— Ты ревнуешь? — прямо спросила его Симона. Она практически вынуждала ответить Натана так, как того хотело услышать её сердце. Пусть это и была откровенная ложь. Сердце радо обманываться тому, что не идёт вразрез с его представлениями. Разум для него — последняя инстанция. К нему обращаются, но исключительно за подтверждениями своей правды.

— Да — осторожно, еле слышно промолвил Натан.

— Ты не представляешь, как я рада от тебя это услышать!

— Ну так что с тем парнем?

— Так и быть, я его брошу. Лучше сейчас, пока он ещё не слишком влюбился. Между прочим ты толкаешь меня на подлость!

— Не болтай ерунды. Он уже завтра о тебе забудет.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего предрассудительного, только то, что словам влюблённых не стоит придавать большого значения. Мало ли что скажет человек, когда гормоны бьют через край.

— Ты думаешь, Натан, мои чувства к тебе — всего лишь гормоны и это пройдёт со временем?

— Я ничего такого не говорил. Не нужно передёргивать.

— Ты ничего обо мне не знаешь! Абсолютно ничего! Между нами всё кончено!

— Любовь — только и нашёлся что ответить на это Натан.

Глава 21

Рандеву под дождём

Дни шли вяло, текуче, по-знойному нехотя. В воздухе свистели дроны, пытаясь хоть немного остудить расплавленный солнцем воздух. Каждый спасался от жары как мог. Кто-то пытался найти хоть какую-то спасительную тень, кто-то прибегал к помощи воды со льдом или мороженного, кто-то и вовсе не показывал носу из дому, где так приятно охлаждала система внутреннего климата. И всё же лето шло на убыль. Это особенно чувствовалось в утреннем и вечернем воздухе, от которого, как будто, шла какая-то сырость, больше присущая осени.

Но это всё так — не больше, чем красивый фон, для того чтобы придать больше жизни текущему повествованию. Пора вернуться к действующим лицам будоражущей кровь пьесы.

Симона и Авель встречались. Нельзя было сказать, что у них всё было серьёзно, но обоих всё вполне устраивало. Симона лелеяла тщетную надежду забыть Натана. Авель в этом мало преуспевал, так как был совершенно на него не похож, но всё же с ним она чувствовала себя нужной. Ей и этого было достаточно. Авель же и вовсе был на седьмом небе от счастья. Не сказать, что им двигало одно только светлое чувство. Была тут конечно же и доля самолюбия. Кто откажется встречаться с красивой девушкой, да к тому дочерью четы Лассвелов. Все знакомые просто умрут от зависти. Но всё же Авель понемногу влюблялся. Он с каким-то благоговением держал Симона за руку, когда они вместе прогуливались в тени искусственной листвы. Он старался предугадать каждое её желание, развлечь и рассмешить, но всё выходило у него слишком неестественно и нарочито. Он и сам это понимал, оттого и приходил порой в конфуз. Что касается самого Натана, то он пока решил оставить всё как есть. Стоит напомнить, что Натан не знал личность ухажёра Симоны. Его не прельщала излишняя опека с её стороны, её бесконечные попытки покуситься на его свободу. Ему и так своих дел хватало. Один только Майк приносил ему много хлопот. В последнее время он совсем забросил книги и всё больше времени проводил у компьютера. Натан это не устраивало, так как он отлично понимал, какова истинная цена образования. Если сейчас не привить любовь к наукам и книгам, то потом это будет сделать гораздо труднее. Натан видел в Майке себя прежнего — ленивого, упрямого, праздного; того самого, которого в себе ненавидел.

Фауст же и вовсе не переживал из-за того, что их совместные дружеские встречи

вдруг прекратились. Он не бежал от одиночества, но скорее искал его. Его тошнило от всей этой суеты, что навязывается людям, как некая жизненная необходимость. Только будучи один он мог подумать о стольких вещах, которые его действительно интересовали. О том самом, о чём и не расскажешь при тесной беседы. Ты просто будешь выглядеть скучным или того хуже — тебя не поймут. У Фауста это уже стало идеей фикс — непонимание его со стороны окружающих. Но так даже лучше. Никто не будет набиваться в друзья.

Занавес. Антракт. Жиденькие овации, сухие замечания по поводу происходящего на сцене. Невыносимая скука бытия. Но дальше всё будет бодрее. Дальше публика непременно увидит экшен, иначе сцена и актёры (да и сам режиссёр!) рискуют быть заброшены тухлыми яйцами и гнилыми помидорами.

Авель пригласил Симону в ночной клуб ''Рандеву''. Клуб был очень престижным и дорогим. Зазывающая яркая неоновая вывеска, здание, отделанное белым мрамором, наконец само местоположение — всё говорило о том, что в этом месте можно было отлично провести время в компании и одному. И только здесь прислуга, диджеи — сплошь андроиды. Цены, разумеется, соответствующие. Посетители все из высших каст, для которых не последнюю роль играет статусность. Симона уже была пару раз здесь и ранее, тогда как Авель являлся уже завсегдатаем данного заведения.

— Отличное место, согласись — бросил он как можно небрежнее, когда они вместе подошли к главному входу в клуб.

— Да, здесь весьма неплохо.

— Не то слово. Здесь просто отлично.

— А я думала, что ты романтик и вместо клуба мы бы просто погуляли по ночному городу.

— Романтик? Это тот, кто пишет романы? Писатель?

— Тебе разве не знаком этот анахронизм? — удивлённо спросила Симона.

— Прости, но я не силён в учёных словах.

— Надо же — расстроенно заметила Симона и грустно посмотрела на яркую неоновую вывеску, по которой бежали первые неловкие капли дождя.

— За то я силён в кое-чём другом.

Это прозвучало вызывающе и пошло. Симона промолчала. Она вдруг поймала себя на мысли, что думает о Натане. Авель оказался типичным бабником. Вся романтика вмиг испарилась, оставив неприятный осадок в душе.

— Я пожалуй пойду.

— Куда ты? Мы только ведь пришли? Я так хотел потанцевать с тобой.

— В другой раз.

— Стоять! — Авель грубо схватил девушку за руку и прижал к себе. — Куда ты собралась? Вечер только начинает быть томным.

— Отпусти! Мне больно!

— И что ты сделаешь? Закажешь меня по лицензии? Ты же знаешь, что я из высшей касты. Я неприкасаем. Не будь дурой! Пошли в клуб, а то промокнем стоя под дождём.

Дождь действительно усилился. Где-то вдали пару раз сверкнула молния и заурчал гром. Ветер так же крепчал. Надвигалась буря.

— Я тебе уже всё сказала — настаивала на своём Симона. — Я никуда не пойду с тобой. Если ты не отстанешь от меня, то я начну кричать.

— Катись, дура! Беги к своему дружку Натану!

— Что? Откуда ты про него знаешь?

— Видела бы ты его лицо, когда я сообщил ему, что заказал его по лицензии. Он дрожал, словно лист на ветру! В жизни не встречал таких трусов.

— Так это ты тогда заказал Натана?

— Да, но каким-то чудом он избежал расправы. Чёртова система ФСЧН! Наверняка у них что-то с базой данных накрылось. И ведь не хотят признавать своей ошибки, идиоты!

— За что?!

У Симоны вдруг закружилась голова. На миг всё поплыло перед глазами, но капли дождя быстро привели её в чувство.

— Ревность. Ты красавица, завидная невеста, а влюбляешься в какого-то простака. Он не твоего круга детка. Тебе нужен кто-нибудь вроде меня. Мы же с тобой отличная пара! Перестань ломаться и строить из себя правильную. Кто, если не мы, лучшие среди людей планеты Земля, достойны пользоваться всеми её благами.

— Ты мне омерзителен! Я думала, что ты другой!

— Я тоже думал, что ты окажешься посговорчивее, святоша.

У Симоны на глаза спешно навернулись слёзы. Скорее даже не от обиды, а в том, что она так сильно заблуждалась. Какие же козлы эти парни! — думала она тогда. Все они одинаковые.

Но только Симона отвернулась, как вновь Авель грубо схватил её за руку. Симона занесла левую руку для пощёчины, но лишь вскользь чиркнула указательным и средним пальцами по лицу Авеля. У того это действие вызвало бурю эмоций. Он въехал Симоне что есть силы кулаком в челюсть. Та, пошатнувшись, упала на колени.

— Ну что, нравится?!

— Это тебе даром не пройдёт. Я найду способ заказать тебя! А если потребуется, то убью самолично!

— Я аж трясусь от страха, что твой Натан. Не много ли себе чести, девка?

— Я всё сказала!

Симона затряслась всем телом и беззвучно зарыдала. Инцидент привлёк внимание прохожих и несколько из одних подошли к девушке, чтобы узнать, всё ли у неё в порядке. Авель тем временем скрылся тёмным проулком. После случившегося у него отпала всякое желание веселиться. Пока он шёл, пряча голову в капюшон чёрной толстовки, он обдумывал слова Симоны. Да, девушка была видная и это могло повлечь за собой кое-какие проблемы. Но убрать она всё равно ведь его не сможет. Неприкосновенность высшей секты и всё такое. А убить… Кишка у неё тонка, вот что. В моменты беспомощной ярости человек только и способен, что грозить. За такими словами, как правило, не следует потом ничего. Эмоции схлынут, обида забудется. И всё же Авеля не покидало неприятное предчувствие. Натан, которого он так безуспешно заказал пару недель назад, был дружком Симоны и не пострадал. Может она каким-то образом имеет вес в этой организации ФСЧН? Что тогда? Она не так проста. Нет. Всё же зря я её ударил. Нужно было просто позволить ей уйти. Таких как она у меня будут ещё десятки. Чёртовы женщины! Все беды на земле из-за них. Все до одной.

Авель растворился во тьме ночи. Дождь, внезапно начавшись, так же внезапно и перестал.

Глава 22

Хороший план

За словами Симоны стояла не только слепая ярость и обида. Она действительно было задета за живое и в последнее время думала только о том, как бы воплотить план по убийству Авеля в действии. Она уже всё про себя решила, взвесила все за и против, примирилась с зачаточной совестью. Оставалось только грамотно подойти ко всему, чтобы не оплошать. За убийство человека высшей касты ей грозило только одно — смерть. Даже связи её родителей тут бы не смогли никак помочь. Но всё же она была полна решимости воплотить план в реальность, отомстить за попранные чувства. Ей хотелось только одного — отомстить за причинённую ей обиду. Таких, как Авель, нельзя прощать. И потому нельзя отступать.

Надо заметить, что Симона подготовилась основательно. Она достала дамский пистолет, который удобно помещался в её сумочке. Она долго думала о том, где бы лучше совершить свою кару, чтобы привлечь к себе как можно меньше народу. А может и вовсе сделать это в толпе, где, как известно, виноватых не найти? Оставалось только подумать о том, как подобраться к Авелю. На телефонные звонки он не отвечал, хотя такие попытки и предпринимались Симоной. В том ночном клубе, где произошёл недавний инцидент, его тоже больше не видели. Он как будто затаился, будто предчувствовал что-то для себя нехорошее. А может и вовсе испугался, приняв угрозы Симоны за чистую монету? Это бы выглядело по меньшей мере странно, но всё могло быть. Только трусы станут воевать с женщиной, а потому не удивительно выглядело то, что он мог испугаться.

Симона не отпускала руки, много гуляла по городу, посещала самые элитный и дорогие ночные клубы, надеясь там наткнуться на Авеля. И вот, наконец, удача ей улыбнулась.

Стоял погожий, ещё по-летнему тёплый августовский вечер. Едва только начинало смеркаться. В воздухе висела жара, хотя первые нотки ночного холодка уже явственно ощущались. На небо высыпали первые, ранние, робкие звёзды.

Клуб, в который заглянула Симона, располагался возле набережной, чем несомненно выигрывал. Буквально в паре метров от здания клуба открывался очень живописный и красивый вид. К тому же речной воздух действовал несколько отрезвляюще на не в меру повеселившихся посетителей.

— Одну воду с лимоном, если можно — пролепетала Симона.

— Одну секунду — ответил ей официант, поспешно убегая выполнять заказ.

Симона жадно искала Авеля в толпе танцующих и сидящих за своими столиками. Всё казалось безуспешным. Симона с грустью подумала, что нужно будет идти ещё куда-то, искать, высматривать. Какое это всё-таки утомительное занятие — пытаться выследить человека, чтобы впоследствии его убить! Сейчас бы под душ, а ещё лучше — поспать. С каким же удовольствием я это сделаю, когда закончу это неприятное, во всех отношениях, дело! Убийство заслуживает только этого статуса — неприятное дело. Если же оно вдруг приносит удовольствие, то его вообще можно вычеркнуть из подобного разряда неприятных дел, и, как следствие, самого понятия убийства. Был человек и нет его. Всего-то! Не стоит об этом и думать. Так рождается всякого рода мораль. Эта мысль, циничной иголкой, проскочила в сознании, выскочила вместе с лёгким, едва слышным звоном стакана при соприкосновении о дубовый столик — официант принёс воду.

И тут, едва она только пригубила стакан, появился Авель. Он вышел из уборной в сопровождении молодой девицы, явно лёгкого поведения. Та улыбалась на каждое его слово и замечание. На ней было роскошное, но явное поношенное вечернее платье. Вырез декольте было до неприличия глубоким. Под левым глазом были следы туши, следствие поспешно нанесённого макияжа. Авель с девицей прошли вглубь залы и сели на самый дальний столик, где уже стояли недопитые бокалы с шампанским. Чем они занимались в уборной — явно был не секрет. В глазах Авеля ещё горели искры похоти. В эту секунду Симона почувствовала сильную ненависть к Авелю смешанную с отвращением. Она ещё сильнее укрепилась в своём решение пойти на убийство. По этому животному вряд ли кто-то будет плакать.

В клубе играла довольная приятная и энергичная музыка. Почти все либо улыбались, либо что-то ели, либо танцевали. Одна Симона сюда пришла не развлекаться, а по делу. Она достала из сумки миниатюрное зеркальце и бегло посмотрела на своё лицо. Довольно уставший вид, но всё равно выглядела она очень эффектно. Она заметила, что один молодой человек не спускает с неё взгляда с того момента, как она только сюда зашла. Ещё один, постарше, видимо с женой, тоже нет-нет, да и посмотрит в её сторону и как будто вздохнёт.

Несколько слов стоит сказать по поводу охраны. Конечно, протащить пистолет в элитный клуб для богатеньких было бы непросто. Около входа стояло двое дюжих амбалов, проверявших VIP-приглашения. Сразу за входом следовала небольшая прихожая, где дежурили уже андроиды. Их задача была в сущности та же, но они находились на своём месте в качестве подстраховки. Мало ли что? Но поговаривали, что такая двойная защита была из нелюбви к андроидам хозяина клуба. Без них, конечно, не дадут лицензию на работу заведения, но и парней, которые охрана, которые были с ним с самого начала открытия клуба, он не хотел отставлять без работы.

Авель допил шампанское, закусил какой-то снедью и стал водить осоловелым взглядом по танцполу, где танцевали две молодые подружки. Его пассия, с которой он пришёл в клуб, его больше не интересовала. Он с нетерпением ждал, когда она прикончит свой заказ — креветки с козьим сыром и брюссельской капустой — и избавит его наконец от своего общества. Симону он и вовсе не заметил, хотя она почти и не скрывалась. Разве что старалась изредка смотреть в его сторону, чтобы ненароком не привлечь к себе внимания. Но даже узнай он её сейчас — плевать. Она уже не отступит. Придумает что-нибудь на ходу, с импровизирует наконец.

Прошло ещё какое-то время. Симона допила воду, медленно встала, но довольно ретиво направилась к уборной. Нужно было кое-что проверить ещё раз, чтобы не случилось какого конфуза. Это было больше похоже на нервы, Симона всё и так проверяла перед выходом из дома и не раз, но всё же совладать с собой сейчас она не могла. Нужно было придти в себя, успокоиться, проверить снят ли с предохранителя пистолет. Оно и понятно, что нервы шалят. Не каждый день задумываешь убить человека.

На мгновение, всего лишь на мгновение, Симона вдруг с ужасом осознала, на что хочет пойти. И ведь обратной дороги уже не будет. Да, может она и была права, может действительно Авель заслуживал смерти, хотя бы за то, кем он являлся, но кем она тогда сама станет, если перейдёт красную черту? А может уже стала? Ведь он не первая жертва её самолюбия. Может она ещё большее чудовище, чем он, и также заслуживает смерти, если не меньше! Но все сомнения длились всего лишь мгновение, после чего уверенность вновь всё взяла в свои руки. Сомнения — всего лишь демоны, которые единство кормятся только слабыми духом. Поздно уже думать и отступать. Да и в конце концов, что такое мораль, если не механизм манипулирования? Но она ведь не из простаков. Она сама Ласвелл, и именно сейчас, как никогда раньше, пора доказать, чего она стоит!

Капелька пота славировала вниз по её тонкой шее.

В уборной никого не было. Пахло дезинфектом и мятными сигаретами. Световая панель чуть гудела, облачая всё помещение в некую матовость. Симона зашла в кабинку, чуть поддёргивающими от волнения пальцами расстегнула ремешок. Пистолет был на месте. Когда она едва до него дотронулась, то невольно одёрнула руку — таким холодным он ей показался. Симона никогда раньше не стреляла, но механизм работы был ей предельно ясен из обучающих роликов в Сети. А если вдруг не получится выстрелить или она не сможет нажать курок в самую последнюю и решающую минуту?! Опять эти демоны! Они скалятся, терзают её своими острыми когтями.

Симоне вдруг стало дурно. Она застегнула обратно ремешок на сумке, подошла к раковине с зеркалом, включила холодную воду, мельком взглянула на себя. Боже, у неё же всё на лицо написано! Если она в таком виде вернётся в зал, то её непременно изобличат, подвергнут обыску и найдут пистолет. А за это, а за это… Она зажмурила глаза, шумно выдохнула, несколько раз повторила про себя, как мантру, что всё будет хорошо.

Внезапно, она чуть пошатнулась — вдруг потяжелели ноги. В висках застучало, ей бросило в жар. Что со мной? — спрашивала она себя. Это ведь не тоже самое, что заказать человека по лицензии, но по сути ведь одно и тоже! Так почему же ей сейчас так плохо, не в cравнении с тем, почти беззаботным состоянием, когда он впервые воспользовалась услугами ФСЧН? Неужели дьявол кроется в деталях, как говорили предки? Сможет ли она пойти на это — достать из сумочки пистолет, направить его в голову, а лучше в сердце Авелю, спустить курок? Это ведь не кино, не постановки, а реальная жизнь! В ней, как водится, всё куда сложнее.

В уборную вдруг ввалилась, едва стоя на ногах, уже не первой свежести дама. От неё сильно разило дорогой выпивкой.

Симона быстро умылась и так же быстро покинула уборную. Время для сомнений прошло. Наступило время действовать.

Глава 23

Иду на грозу

Когда Симона вернулась к своему столику и жадно пригубила стакан с недопитой водой, ей вдруг показалось, что всё вокруг изменилось. Вроде то же помещение клуба, те же посетители, те же официанты, мелькающие перед глазами, словно назойливые мухи, всё тот же ''пёстрый'' диджей, играющий (и видимо живущий) на своей волне. Всё уже привычно, но всё и поменялось. Это ощущалось Симоной в более ярких, нереальных красках, в то очень громкой, то превращающейся в эхо, музыке, в воде, которая показалось ей какой-то сладкой, необычной. Все её чувства и восприятия этого, в сущности обманчивого, мира обострились до предела. Это было сродни наркотику, вызывающему очень яркие видения. Никогда в жизни ей ещё не было так хорошо. Не удивительно, что она приняла всё происходящее с ней за последние секунды как добрый знак и ещё прочнее укрепилась в своём намерении.

Авель по-прежнему сидел в углу, правда уже в одиночестве. Его спутница куда-то подевалась. Тем лучше — подумала Симона. Лучше убрать его без лишних глаз. Он сам заслужил подобной участи.

Прошло ещё около двадцати минут, прежде чем Авель зашевелился, как будто пробудился от неприятного сна, встал из-за столика, расплатился, а затем пошатываясь, с натянутой улыбкой, направился к выходу из увеселительного заведения. Симоне показалось, что она уловила аромат его одеколона, когда он проходил достаточно близко от её столика. Одеколон был хороший, но почему-то вызвал у неё приступ дурноты. Она невольно поморщилась, как морщатся люди от лимона.

Как только Авель скрылся из виду, Симона поспешно встала, провела кредиткой по кассе, крепко схватила сумочку и тоже поспешила к выходу. Не хватало ещё, чтобы она его потеряла из виду, но и попасться ему на глаза не хотелось бы. Если он и увидит её, то только перед самой смертью. Симона не придавала значения откуда в ней взялась такая жестокость. Сейчас для неё ничто не имело значения, кроме убийства Авеля.

Ночной свежий воздух пьянил не хуже алкоголя. У Симоны на миг закружилась голова, за то и дурнота почти что сразу испарилась. Она вдохнула полной грудью, закрыла на миг глаза, нашла взглядом могучую спину Авеля, и пошла, что называется, на грозу. И больше никакого мандража, больше никаких упрёков совести или как это называется. Просто заткнись! Заткнись, совесть!

Авель шёл темным переулком. Кое-где проглядывали острова света, но в целом улица была погружена во мрак. Встречались прохожие (куда без них), но это было не критично. Она найдёт, выждет момент, когда около Авеля никого не будет и… Авель внезапно остановился. Симона, явно не готовая к этому, застыла на месте, но быстро придя в себя, ускользнула в тень. Несмотря на прохладный вечер она была мокрой, как мышь. Риск простудится — ничто, по сравнению с риском быть пойманной с поличным. Она прекрасно осознавала риски. Она прекрасно понимала, что хочет сделать.

Из-за спины Авеля показался сизый дымок. Он остановился, чтобы прикурить. Нечего переживать. Он ни о чём не догадывается. Все его мысли сейчас, как бы добраться до дома, свалиться в кровать и проспать до обеда. Животное. Кто такой мужчина, если не животное? Сейчас, и только сейчас, Симона ненавидела всех представителей сильного пола. Люто ненавидела. Даже Натана. Даже его.

В ночном воздухе пахло сыростью — приближалась осень. Симону вдруг почувствовала озноб и невольно поёжилась. Это всё нервы — подумала она.

Тем временем Авель вновь остановился, на этот раз чтобы взглянуть на часы. Часы были дорогие, с подсветкой. Время приближалось к полуночи. Было в этом что-то мистическое. Симона понимала, что оттягивать дальше уже нельзя. Прохожих попадалось всё меньше, место было тихое для столь позднего времени. Надо было действовать, либо вовсе отказаться от своей затеи. Но нет! Только не это! Убивать самой не то, что убивать по лицензии, но всё же нельзя отступать. Иначе, иначе она просто перестанет уважать себя. А к чему человеку все почести, если нет определяющего и главного — самоуважения?

Дальнейшие секунды происходили как на замедленных кадрах кинохроники. Время перестало быть чем-то однородним, разорвалось на куски, на лоскуты. Всё вокруг замерло и одновременно пронеслось мимо с ужасающей скоростью. Так мимо проносится скоростной поезд, щедро окатывая случайного зеваку порцией холодного воздуха. Так проносится в сознании вся жизнь, когда кажется, что вот и пришёл её конец. Но в тоже время всё растянулось на слишком долгие, невыносимые, непрекращающиеся мгновения, когда крик застревает в горле и на выходе получается только сдавленный хрип. Ну когда уже, когда уже произойдёт хоть что-то новое, хоть что изменится в этом всепоглощающем, мрачном, не имеющим никакого выхода куполе?!

— Авель!

— А? Кто это?

Голос принадлежал женщине и явно был ему знаком, но всё же Авель несколько растерялся. Он никак не ожидал встретить кого-то знакомого в столь поздний час.

Он продолжал вглядываться в черноту ночи, пока наконец на свет не вышла она — Симона.

Лицо Авеля тут же растянулось в глумливой улыбке.

— Ах, это ты. Что, крошка, решила вернуться ко мне? Я сегодня немного перебрал, потому извини, свидания не будет. Пшла!

Эти слова окатили Симону, словно холодный душ. Да какое он собственно имеет право так меня оскорблять?! Я же с ним из одного круга! Он совсем что-ли рехнулся?

— Ты мне сейчас за всё заплатишь, Авель, животный ты выродок!

— Что ты там блеешь, овца? Ещё захотелось отведать моего кулака? Так я не откажу тебе в этой маленькой, но такой приятной для меня услуги. Подойди только поближе, курица.

Последние слова не оставили никаких сомнений. Секунда, и в руках у Симоны появился дамский пистолет, направленный прямо в сердце Авеля. Нужно было видеть лицо парня в этот мгновение. Одна только маска ужаса и больше нечего. Вся пьяная бравада в миг улетучилась.

— Ты… ты чего? Ты рехнулась? Меня нельзя убивать! У нас… как его… в общем, мы же не трогаем друг друга! Забыла?

— Ничего я не забыла, мразь. Мне плевать на этот договор.

— Послушай, так ведь нельзя. Да, я был не прав. Прости. Перебрал просто. С кем не бывает? Давай забудем и разойдёмся по-хорошему. А?

— Такое нельзя забывать. Есть вещи, которые нельзя забывать, иначе помнить всё остальное будет по-меньшей мере лицемерием. Ты меня за идиотку держишь?

— Нет. Вовсе нет.

На Авеля лица не было. Оно превратилась в подобие маски, в которой отображалась только одна эмоция — страх. По его вискам бежали капли холодного пота. В глазах пропал бывалый огонёк задора. Казалось, что и весь хмель из него в миг выветрился, потому как он говорил вполне себе связно и чётко.

— Но, так ведь нельзя. Нельзя просто взять и убить человека.

— Кто бы говорил? Ты сам сколько раз использовал лицензию?

— Пару раз — признался Авель. — Не больше. Но на то были очень веские причины. Речь шла, можно сказать, о моей непосредственной безопасности.

— Прямо-таки пару раз раз — недоверчиво выпалила Симона. А может пару сотен раз? Чего тебе самому стоит убрать человека? Так, ничего. Даже не запачкаешься.

— Вовсе нет — пытался возражать Авель, но голос его дал слабину и слова звучали не очень уверенно. Он был похож на шкоду, попавшегося на месте преступления с поличным, но лихорадочно пытающегося найти отмазку, оправдаться.

— Слова, слова. Но сколько всего из-за этих слов загублено. А ведь я тебе верила. Мне даже казалось, что я тебя люблю.

Авель понял, что сейчас нужно играть именно на чувствах Симоны. В том, что она может спустить курок и выстрелить в него, он даже не сомневался. Заглянув ей в глаза он увидел одну только чёрную бездну. Если у человека такой взгляд, то он уже не отступит от своего.

— Послушай, Симона. Не губи ни себя ни меня. Тебе с этим жить, а не мне.

— К моей совести воззвал? Умный ход — оценила девушка. — Только поспешу тебя огорчить — она спит. А когда теперь проснётся — не известно. По крайней мере ты об этом уже не узнаешь.

Симона начала потихоньку сжимать курок. Ещё пару мгновений и прозвучит выстрел.

В ночном воздухе на смену сырости пришла духота. Звёзды и вовсе спрятались. Лишь немногие из них показывались на миг на небе, но тут же скрывались за тучи. Но и те (звёзды) были блёклыми, невзрачными, носили только контурные черты далёких светил. Нигде поблизости не было ни одного прохожего. Патрульных андроидов тоже не было замечено. Никаких свидетелей — идеальное время для того, чтобы привести свой суровый, но справедливый, как считала Симона, приговор в исполнение.

Серп луны, весьма хорошо видимый несмотря на непогоду, напоминал в это мгновение улыбку Фемиды.

Глава 24

Откровение

Прошло, казалось, много времени. Тянуть уже дальше было нельзя. Либо стрелять, либо вовсе отступить.

Авель продолжал взывать к совести Симоны. О какой-либо борьбе он даже не думал. Страх полностью сковал его, лишил разума.

— Прошу тебя, пощади! Я исчезну. Ты больше никогда обо мне не узнаешь.

— Ты сам-то в это веришь? — усмехнулась девушка.

— Я обещаю! Ну, чего ты хочешь? Отомстить? Избей меня, если хочешь, но не убивай!

— Ты так трясёшься за свою жизнь, хоть она и не представляет никакой ценности.

— Смотря для кого. Для меня очень даже представляет — возразил Авель.

Парень жадно тянул время, пытаясь придумать хоть что-то. Страх немного ослабил тиски, но всё же продолжал крепко удерживать в своих объятиях. Выждать момент, схватить за руку, заломить её, заставив бросить пистолет — думал Авель. А там видно будет.

Симона будто прочитала мысли парня. В её глазах отразился нехороший, роковой для Авеля блеск.

Через секунду раздался выстрел. Он спугнул нескольких воронов, спящих неподалёку на верхушках деревьев. Те недовольно закаркали и устремились ввысь, подальше от этого места. Где-то в окнах соседних домов, где ещё мгновение назад было темно, зажёгся свет. Со стороны улицы, где располагалась городская больница, послышались сирены скорой помощи.

Симона, не оглядываясь, бросилась бежать.

Свидетельница-луна, довольная зрелищем, скрылась за тучами.

***

— Это так срочно? Ты на часы смотрела? Как я объясню свою ночную вылазку из дома родителям?

— Умоляю, приходи ко мне. Это очень важно!

— Ладно, скоро буду.

— Спасибо тебе!

Натан, стараясь не шуметь, спешно одевался. Симону что-то до смерти напугало. Похоже, случилось что-то серьёзное. На простой женский фортель это не похоже.

Повезло, что Натан спал на первом этаже, тогда как его родители — на втором. Майка и вовсе не было дома. Он ночевал у друга, у которого остался на день рождение.

Авось не заметят — подумал Натан и спешно покинул дом. На всякий случай он оставил голосовое сообщение у себя в комнате.

***

Едва Натан постучался в дверь квартиры Симоны, её тут же поспешно открыли. На пороге, к удивлению парня, стоял Фауст. Тот буркнул приветствие и пропустил Натана внутрь. Натан поклялся в душе, что если Симона вытащила его ночью из тёплой постели ради того, чтобы обсудить с ним (и с Фаустом!) их личные взаимоотношения, он убьёт её. Придушит прямо здесь, на месте!

— Спасибо, что пришёл.

Симона заливалась слезами. Она сидела на диванчике, укрытая тёплым пледом. В руках у неё дымился фруктовый чай, от которого шёл едва уловимый запах успокоительного.

— Что случилось? — спросил Натан.

— Я… я…

Симона пыталась совладать с эмоциями, но безуспешно.

— Она убила человека — раздался за спиной уверенный и спокойный голос Фауста, словно какая-нибудь констатация обычного дежурного факта.

— Ну, не всё так страшно, если только человек заслужил этого. Понимаю как это может прозвучать, но лицензии затем и придумывали. Хотя я ни в коем разе не оправдываю подобное.

— Я убила человека из пистолета. Самолично! Понимаешь?!

Симона кричала. Видно было, что девушка находится на грани нервного срыва.

Натан не знал что и ответить. Фауст сохранял тревожное молчание.

— Он заслужил, он меня оскорблял, даже бил, потому… Что теперь со мной будет? Меня посадят в тюрьму?

— Не думаю. Ты богата. Родители наймут хороших адвокатов — успокаивал Натан.

— Отделаешь условным наказанием.

— Но это ведь ударит по престижу нашей фамилии. Здесь не только обо мне идёт речь!

— Давай рассуждать логически. Тебя кто-то видел на месте преступления?

— Вроде нет, но я точно не знаю. Натан, ты думаешь мне удастся выйти сухой из воды?

— Всё может быть. А ты, Фауст, что думаешь?

— То, что натворила Симона — ужасно.

— Спасибо, ты очень помог — съязвил Натан.

Натан прошёл в гостиную и аккуратно сел рядышком с Симоной.

— Может быть всё спишут на то, что парня убрали по лицензии?

— Не получится. Он из высшей касты.

— Ужасно — продолжал, словно заведённая механическая игрушка, бубнеть про себя Фауст. Видно было, что он потерял самообладание.

— Надо подумать — стоит ли тебя обратиться в полицию, либо засесть на дне. В полиции ты можешь рассказать свою версию, удобную для тебя, произошедшего, и за отсутствием свидетелей можно всё будет списать на самооборону. Парень сам напал на тебя. Ты всего лишь защищалась.

— Откуда ты знаешь, что я убила именно парня?

— Просто предположил. Он был пьян?

— Да.

— Ну и отлично.

— А может лучше переждать. Может всё и так образуется? — с надеждой подняла взгляд девушка.

— В случае провала всё будет против тебя.

— Так мне что — звонить в полицию? Сейчас?

— Сейчас!

— Ужасно — продолжал бубнеть Фауст, пока Симона набирала номер доблестных и бравых стражей порядка.

***

Скандал для семьи Ласвелл разгорелся нешуточный, но дело быстро замяли. Авеля знали, как человека с буйным характером, ловеласа, который при случае может пустить кулаки даже против женского пола. Такие прецеденты уже были, и только большие деньги спасали Авеля от тюрьмы. За Симоной никаких правонарушений не значилось, а потому поверили в её историю до конца. Свидетелей опровергнуть удобную правду так и не нашлось.

Симона начинала потихоньку приходить в себя.

***

Всё это время, пока длилось расследование, рядом с Симоной был Натан. Их отношения вновь потеплели. Симоне просто необходим был рядом тот человек, который обнимет, поймёт, не осудит. И этим человеком стал Натан, в отличие от того же Фауста, который всячески порицал девушку, а потому заметно охладел к ней. Горькая ирония жизни: Симона обрела любовь, но потеряла друга. Натан же ловко играл на сложившейся ситуации, и всячески предубеждал Симону против Фауста:

— Он до мозга костей помешан на логике. Но логика пасует против эмоций. Что он может знать о том, что ты пережила?

— Ты не считаешь меня убийцей?

— Что ты? Ты правильно поступила. С сволочами только так и надо. Они по другому не понимают.

— Но… это ведь живой человек — продолжала допытываться Симона. — Ты это понимаешь?

— Очень даже понимаю, потому и не осуждаю. Ты тоже — человек, а человек — существо эмоциональное.

— Там не только эмоции были, но и расчёт. Я планомерно шла убивать.

— Пусть так. Значит, он заслужил.

— Ты меня пугаешь, Натан.

— Я иногда сам себя пугаю. Хочешь правду?

— Какую?

— Я неоднократно пользовался лицензией на убийство — заявил это парень так, словно говорил о чём-то пустяковом.

— Не может быть — глаза девушки расширились от удивления.

— Может. Я ведь тоже существо эмоциональное. В свою защиту скажу только, что убивал не по прихоти. Есть добрые и злые люди. Со злом нельзя бороться по другому, не иначе как их же оружием.

— Я не думала, что ты на такое способен. Кто угодно, но не ты! Я даже допускала мысль, что Фауст мог воспользоваться лицензией. Ты же знаешь, как он относится к человечеству в целом. Для него все люди — не ценнее мошкары. Может именно оттого он так яростно осуждает меня, что сам однажды оступился. Но он хотя бы понял свою ошибку, а я ищу себе оправдание. А вся эта ненависть к людям — так, для вида. Он гораздо гуманее и добрее, чем хочет казаться. И всё же я допускала мысль, что он мог воспользоваться лицензией. Он, но не ты!

— Прости, что разочаровал тебя.

Симона ничего не ответила. В этом момент она ненавидела только себя, за то, что продолжала любить Натана, того, кто разрушил её веру в человека.

Глава 25

Прости

С каждым днём отношения Натана и Симоны становились всё теснее, всё доверительнее. Они много времени проводили вместе. Фауст и вовсе отошёл в тень. Всяческая связь с ним прервалась. Симону очень задели его слова по поводу её вины. Да, она была виновата, но только отчасти! Неужели так трудно хотя бы попытаться её понять и попробовать встать на её сторону? Неужели Фауст настолько ортодоксален, что благодаря этому и вовсе ослеп? Разве он не её друг? И разве это не главная обязанность друзей — понимать?

Однажды, когда Симонагуляла вместе с Фаустом, тот вдруг заметил:

— Знаешь, этот Фауст меня здорово пугает.

— Чем же? — удивилась девушка.

— Он весь в себе. От таких можно ждать чего угодно. Я боюсь за нас.

— Глупости. Он просто слишком болезненно всё принял. Я его не виню.

— Послушай, Фауст из тех людей, что никогда ничего не забывают. Я нанёс ему оскорбление, выиграв дуэль в шахматы, и я больше чем уверен, что он может мне отомстить. Хотя бы и через тебя. Не знаю правда каким способом, но он не отступит. Ты сама говоришь, что он слишком всё болезненно воспринимает. Это может плохо для нас кончится.

— Уж не думаешь ли ты, что…

Натан перебил девушку, угадав её намерения.

— Я не знаю что и думать. Если честно — то да. Он может.

— Но это ведь противоречит тому отношению к моему убийству. Разве бы он стал это так критиковать, будучи сам способным отнять жизнь? Ты об этом подумал?

— Подумал. Фауст руководствуется только своей больной логикой. Именно следуя ей он может считать одно правильным, а другое — неправильным, даже если это всё вовсе не так. Кто знает к каким выводам он придёт в своей голове. Может он и вовсе думает, что мы предали его дружбу. Может он даже предполагает, что мы захотим его убрать. Это ведь так знакомо психам — мысль о том, что их преследуют, все вокруг предубеждены против них. А потому остаётся только один путь для него — упредить наш удар сделав свой.

— Но ты сам Натан, следуя твоей же логике, походишь на психа. Разве нет?

— Нет! Я нормальный, эмоциональный, с душевной организацией человек. А он…

— Кто же? — ждала ответа Симона.

В её глазах заблестели слёзы. Внезапно подул сильный ветер, который принёс с собой капли дождя.

— Робот. Другого сравнения ему я не нахожу.

— Это чушь, Натан. Ты слышишь себя? Я знала, что между вами далеко не тёплые отношения, но чтобы настолько.

— И всё же я боюсь. Прежде всего за тебя. Мне кажется, что Фауст в тайне влюблён в тебя. Кто знает, какие на тебя у него планы. А я, как единственная преграда, как соринка в глазу, которую нужно убрать. Ты ведь помнишь, что Фауст выше меня в иерархии?

— А ты помнишь, что он убрал наши имена из базы данных ФСЧН? Забыл? Это ведь доказывает, что ничего плохого он не замышляет. И вообще, Натан, ты пугаешь меня!

— Извини. Это всё страх. Зайдём в кафе. Что-то я совсем продрог на ветру.

***

Казалось, что тема с Фаустом исчерпана, но это только казалось. Тот сам, волей-неволей, давал поводы к тому, чтобы интерпретировать его действия и слова явно не в пользу оговорённого. Фауст избегал встречи, не отвечал на вызовы, а если что и говорил, то нечто бессвязное. Его взгляд всё время блуждал. Симона пыталась, честно пыталась вызвать его на откровенный разговор, но всё было без толку. Даже её искреннее ''прости'' ничего не дало. Она и сама не знала, почему просит именно у Фауста прощения. Будто он был родственником убитого ею Авеля. Симона только сильнее путалась день ото дня. Страх, вначале так ею отвергаемый, начал заползать в её сердце. Она всё чаще ловила себя на мысли, что не узнаёт Фауста, а вместе с этим боится его. Боится за себя.

***

Последним толчком в пропасть стал случайный разговор, когда Симона, выходя из дому по делам, наткнулась прямо у входной двери на Фауста. Тот уже собирался уходить, быстро развернувшись к девушке спиной и стремглав помчавшись вниз по лестничному пролёту, даже не дожидаясь уже вызванного ранее лифта. И только с третьего оклика Симоны, перешедшего почти на крик, Фауст замер на месте и оглянулся. В его глазах искрилось безумие. На лбу выступили бисеринки пота.

— Фауст, выслушай меня, умоляю.

Девушка стало спешно спускаться, потому как Фауст просто замер как вкопанный и никак не реагировал.

— Привет — лишь это он смог сказать, когда Симона оказалась напротив него. Голос был чужой, не знакомый прежде девушке. Симона невольно отпрянула назад.

— Ты выглядишь больным. С тобой всё в порядке, Фауст?

— Нет. Со мной уже давно не всё в порядке.

— Из-за меня?

— Я всё знаю про тебя и про Натана — вместо ответа как-то очень жёстко процедил Фауст. — Сколько людей вы убили воспользовавшись лицензией.

— Но ведь ты сам всегда выступал против человечества? Почему же теперь их жалеешь? — пыталась оправдаться Симона. Её хотя бы радовало, что Фауст шёл с ней на контакт. Возможно, выплеснув всё накопившееся, ему станет легче и он посмотрит на эту ситуацию с другой стороны. Уж в разуме ему нельзя было никогда отказать. Он же понимает в конце концов, что нет иного пути, кроме лицензий, чтобы бороться с перенаселением. Не по прихоти же она убивает. Да и Натан тоже. Так в чём же проблема?

— Я не их конкретно жалею, а вас.

— Нас?

Девушка непонимающе уставилась на Фауста. Походу парень и впрямь взбрендил. Выдумал себе что-то.

— Нас то за что жалеть?

— Неужели ты сама не понимаешь, насколько это мерзко, просто взять и отправить человека на тот свет? В конечном счёте мы всё равно все умрём. Зачем же делать то, что за нас и так сделает природа? Я думал, что вы люди умные, а потому выше всего этого. Только глупые люди идут на поводу своих эмоций, обид, боли. Неужели не было другого выхода? Да, я признаю, что презираю человечество, но только за их глупость, но это не значит, что я всем им желаю смерти.

— Только не нужно меня учить жизни, хорошо? Ты просто устарел, раз видишь в лицензиях только одно зло.

— По-моему, это вы все устарели, точнее свихнулись.

Симона оставила это замечание без внимания.

— Ты зачем заходил?

— Удостовериться в одном факте.

— Что за факт?

— Не важно. Главное, что удостоверился.

— И что теперь? Презираешь нас? Мы теперь не друзья?

— Вы даже презрения недостойны. Презрения вызывают только глупцы, несведущие что творят. Те же, кто ищут себе оправдание в своей чудовищности, достойны разве жалости.

— А ты прям ангел? Да и кто дал тебе такое право — судить?

— Тот же, кто дал вам право убивать!

— Здесь пахнет местью. Не думала, что ты опустишься до такого.

Фауст ничего не ответил. Он бросил полный разочарования прощальный взгляд на девушку, и поспешил восвояси. Видимо окончательно понял, что любые слова и доводы бессильны.

— Ну и катись к чёрту, друг! — выкрикнула Симона. Она и не заметила даже, как её стали душить слёзы.

***

После последних событий Фауст исчез. Нет, его не заказали по лицензии вчерашние друзья, так как его не было в базе ФСЧН. Он просто исчез из того района, где жил прежде. Натан слышал от знакомых, что он перебрался на соседний континент, где решил, видимо, начать новую жизнь. Кто-то даже говорил, что он подался в Орден Монашества. Главное, что Фауст устранился сам собою, а вместе с этим исчезли страхи Натана. Симоне ещё долгое время снились кошмары. Иногда она просыпалась ночью в холодном поту с именем Фауста на бледных от страха губах. Всё больше и больше девушка вдруг убеждалась, что Фауст был прав на счёт её и Натана. В кого они превратились, поддавшись веяниям времени? Как далеко они зайдут в своей слепой ярости? Симона страшилась ответов, искала утешения в Натане. Но тот был подчёркнуто-холоден с девушкой. Он никогда меня не полюбит — думала Симона. И всё же я хочу быть с ним рядом, потому как одиночество меня в конец погубит. Фауст, прости! Прости, друг!

Глава 26

Майк

Майк, брат Натана, куда-то пропал.

Майк должен был вернуться со школы к обеду, но всё не возвращался. Натан звонил Майку, но тот не отвечал. Родители сходили с ума. Позвонили даже в полицию, но там заявили, что не собираются искать ребёнка, по крайней мере до завтрашнего дня. Мало ли где он мог быть? Может пошёл с одноклассником в кино или в компьютерный клуб. Но на Майка это не было похоже. Если он где-либо задерживался, то всегда давал об этом знать, чтобы родные не беспокоились. А тут уже без мало три часа никаких вестей.

К поиску подключили всех знакомых. Ходили по городу, спрашивали про Майка, показывая прохожим его фотографию, заходили во всякие заведения, где предположительно мог находиться пропавший. Были обзвонены все больницы, но похоже мальчика по приметам никуда не поступало. В школе сказали, что Майка последний раз видели возле школьного двора в половине второго.

Семь часов вечера. Ничего. Ни весточки.

Мать Майка, Гермиона, сидела чуть живая. От неё сильно разило успокоительными. Отец, Роберт, был глубоко задумчив, всё время подходил к окну и шарахался от малейшего резкого звука. Натан тоже был сам не свой. Он чувствовал, что с Майком произошло что-то очень плохое, но всячески гнал от себя эти мысли. Версия с лицензией отметалась сразу. Заказать по ней можно только совершеннолетнего, а совершеннолетие наступало — у девушек в 18, а у парней в 21 год.

Тишина в доме стала почти осязаемой, когда у порога появился весь запыхавшийся, красный от возбуждения Пульц — одногруппник Натана, помогавший в поисках.

— Нашёл!

— Где он? Что с ним? — вскочила с места Гермиона. Её мутные до селе глаза заискрились.

Роберт, стоявший у окна, спешно отошёл от него, подошёл к жене вплотную и положил правую руку на её плечо.

— Не тяни, Пульц — выкрикнул не своим голосом Натан. Он находился в крайней степени возбуждения.

Пульц только шумно вдыхал воздух, пытаясь отдышаться. Запаса воздуха хватило только на одно это обнадёживающее слово. Видимо парень долго и много бежал, что сообщить вести о пропавшем ребёнке.

— Майка видели возле железнодорожного вокзала. Это почти в семи кварталах отсюда.

— Так далеко? — удивился Роберт. — Это точно был Майк?

— По приметам всё сходится. Несколько человек, что находились тогда на вокзале, опознали по фотографии мальчика.

— Но что мог делать мой сын так далеко? Он в этой части города и не был ни разу. На секунду лицо Гермионы прояснилось, а потом вновь потемнело.

— Успокойся, мама. Мы отыщем Майка. Уже напали на его след.

— А он был один? — спросил Роберт.

— Да, что удивительно как по мне. По крайней мере его никто не сопровождал и не находился с ним рядом.

— Но как такое может быть?

— Сам ума не приложу.

— А во сколько его видели на вокзале?

— Около двух или что-то около того. Точное время не скажу.

— Получается, сделал вывод Роберт, что Майк, мой сынок, преодолел семь кварталов за каких-то полчаса, ведь его видели на школьном дворе в половине второго. Это невозможно! Телепортацией он воспользоваться не мог, личный транспорт отметается. Насколько я знаю, все его знакомые и друзья люди небогатые.

Натан на секунду задумался, а потом не сколько опешил от той мысли, которая вдруг его посетила.

— Это был не Майк.

— Что значит не Майк? — вновь подняла лицо Гермиона.

— Андроид — просто, как что-то очень привычное, произнёс Натан.

Надо заметить, что андроиды действительно были практически ничем не отличимы от обычных людей. Находились даже чудаки, которые создавали с ними семью. А что? Очень удобно. Выбираешь себя по параметрам, внешности и прочим критерием жену или мужа, задаёшь программе бесконечную любовь и верность хозяину изделия, и вуаля, идеальная семья. Что касается интимных подробностей, то андроиды вполне удовлетворяли низменным инстинктам человека. Вот только воспроизводить себе подобных, увы, не могли. Но эта проблема вполне решалась покупкой андроида-ребёнка. Также, при желании заказчика, можно было создать полную копию кого угодно, хоть умершего родственника. Он был почти не отличим от оригинала, если к тому же задать программе привычки и тип поведения живого человека, на место которого пришла бездушная машина.

— Но зачем кому-то копировать Майка? — удивился уже Пульц.

— Это другой вопрос. Кто-то хочет повести нас по ложному следу. Майка не было на вокзале. Это был андроид. Вывод напрашивается сам собой.

— Если ты имеешь ввиду похищение, то с какой целью? Денег у нас нет. И вообще, я должен немедленно позвонить в полицию и сообщить им всё, что удалось узнать. Может он тотчас приступят к поискам. А если нет, то очень сильно об этом пожалеют! Я сам пойду в отделению и устрою им там…

— Успокойся, дорогой. Если всё так, то почему похитители не дают о себе знать? — как бы невзначай заметила Гермиона.

И тут раздался сигнал вызова голографона.

***

Майк возвращался со школы домой. Стояла чудесная солнечная погода. Все улицы были залиты солнечным светом. Дул приятный прохладный ветерок. Выдалась на редкость тёплая погода для середины осени.

— Мальчик!

Майк ничего не услышал, потому как слушал музыку. А обращались именно к нему.

— Мальчик! — повторили уже громче. На правое плечо Майка легла чья та властная рука. Майк в испуге оглянулся.

— Мальчик, не подскажешь где здесь можжевеловый парк?

Перед Майком стоял старик и мило улыбался. Всё его лицо было усыпано морщинами, но глаза на редкость были ясными, озёрно-голубыми. Несмотря на тёплую погоду он был одет в вельветовый пиджак зелёного цвета.

Майк несколько секунд с интересом разглядывал незнакомца, а потом, как бы невзначай, указал ему рукой в сторону, где располагался этот самый парк.

— Спасибо, мальчик. А не мог бы ты проводить старика? Мне тяжело идти одному, к тому же даже на таком коротком расстоянии от парка, по дорого, я вполне могу заблудиться. И мне придётся вновь искать кого-нибудь, кто бы мне смог помочь.

— Конечно же, дяденька.

Майк знал, что общаться, тем более идти куда-то с незнакомыми людьми было неправильным. Что-то внутри него на секунду щёлкнуло, словно птица вспорхнула, но он не придал этому значение. Перед ним был пожилой человек, который нуждался в его помощи. Было бы более неправильным оставить старика в беде. К тому же можжевеловый парк совсем рядом. Буквально в пяти минутах ходьбы.

— Как тебя звать, мальчик? — спросил старик, щурясь от яркого солнца.

— Майк. А вас?

— Дионис.

— Правда? Это в честь одного из греческих богов?

— Верно — обрадовался старик. Вижу, что ты хорошо учишься.

— Не очень — признался Майк. Вот мой старший брат Натан — это да. Он почти по всем предметам отличник.

— Надо же? — несколько удивился старик. — А какие у тебя отношения с братом? Он много времени тебе уделяет?

— Нет. Точнее, раньше много уделял. А потом, когда он встретил Симону, свою невесту, то почти перестал со мной играть и заниматься. Он отлично мне всё объясняет по школьной программе, оттого только я и учусь более-менее хорошо.

— Он, видно, далеко пойдёт.

— Я очень хочу был похожим на него — поддержал незнакомца Майк.

Тем временем они проходили небольшим проулком. Как правило, там было немноголюдно. Майк боялся ходить здесь, но это была более короткая дорога, к тому же он был не один.

Внезапно старки остановился, держась за сердце.

— Что с вами? — с тревогой в глазах обратился к старику Натан.

— Сердце — выдавил из себя тот. — Не бойся, сейчас всё пройдёт.

— Может позвать врача? Здесь неподалёку есть больница. Или вызвать дрона-помошника?

— Не нужно беспокоиться.

Майка эти слова не успокоили. Он бросал тревожные взгляды по сторонам, ища кого-нибудь, кто мог бы помочь. Как назло, в перенаселённой до нельзя планете, именно здесь и сейчас, в чёртовом проулке, не было никого. Внезапно, Майк почувствовал резкую боль в левом плече. Боль была как от укола. Всё тут же поплыло перед глазами, он буквально осел на землю. Последним что он видел, пока окончательно не потерял сознание, было милое морщинистое лицо старика, жмурившегося от ослепительно-яркого солнца.

Глава 27

Баш на баш

— Я по поводу Майка.

— Что с ним? Кто вы?

Перед семьей Натана явила себя голограмма человека, довольно уже почившего возраста. Большего всего удивлял рост старика и его на редкость прямая осанка. Можно было распознать в нём бывшего военного. Он держался крайне уверенно и властно.

— С вашим парнишкой всё в порядке. Сейчас он отдыхает.

— Что вам нужно? У нас нет денег — тревожилась Гермиона.

— Деньги меня не интересуют. Меня интересует ваш старший сын — Натаниэль. Где, кстати, он?

— Занимается поисками Майка. Мы сейчас же ему всё сообщим — ответил старику глава семейства. Его лицо совсем осунулось за последние часы. Он старался выглядеть бодрым, но чувствовал, что вот-вот сорвётся на крик и уже не сможет разговаривать с похитителем его ребёнка в нормальном тоне.

— Хорошо. Мне нужно поговорить с ним. Это личный разговор. После этого я отпущу вашего младшего сына. И не советую обращаться к властям. Мне нечего терять. Теперь уже нечего.

— Что вам понадобилось от Натана? Откуда вы его знаете? — спросила Гермиона.

— Не важно. Лично я с ним незнаком. Скажу только, что дело касается моей семьи, а потому и меня лично. Я свяжусь с вами попозже. Можете сами обо всём узнать у Натана. Думаю, ему есть чем с вами поделиться, если он этого до сих пор не сделал. Скажите ему только, что дело касается Рагны. Он поймёт. Он непременно поймёт. До скорой связи.

Голограмма исчезла, оставив в большом недоумении Роберта и Гермиону.

***

— Натан, ты где сейчас? Живо домой!

— Что случилось, папа?

— Только что на связь выходил похититель Майка. Он хочет поговорить с тобой, прежде чем его отпустить.

— Со мной?

— Он знает тебя. И ты, как мне кажется, знаешь его.

— Не понимаю, папа, о чём ты говоришь?

— Он лишь сказал, что дело касается некой Рагны. Ты знаешь, кто это?

У Натана упало сердце. Стало нечем дышать. Он открывал рот, словно рыба, брошенная свирепой стихией на берег, силясь протолкнуть сквозь горло хоть немного воздуха.

— Я… я сейчас буду.

Связь оборвалась.

***

Дорога домой занимала не больше десяти минут. Натан лихорадочно обдумывал в голове, что ему сказать родителям. Если те узнают, что он пользовался лицензией на убийство… Он даже думать об этом боялся.

Перед самым порогом ноги будто налились свинцом. Грудная клетка так и ходила ходуном, в тщетных попытках насытить лёгкие кислородом. На ладонях выступил пот.

— Я дома — произнёс Натан не своим голосом, когда входил в прихожую. Ему не ответили.

В гостиной, подавленные, отчуждённые, явно не понимающие что происходит, сидели его родители.

— Сынок, — чуть слышно выдавила из себя Гермиона. — Что происходит?

— Мама, я тебя всё потом объясню — начал было Натан.

— Нет, Натаниэль! Натан впервые видел отца в такой крайней степени возбуждения. Тот чуть не трясся от негодования. — Ты прямо сейчас нам всё подробно изложишь, кто такая эта Рагна Адамант и какое ты к ней имеешь значение.

— Папа, я…

Натана спас голографон. Тот пискнул, извещая о передачи данных. И тут же в комнате проявилась проекция старика. Тот сразу же оживился, увидел новое лицо и догадавшись, что это и есть Натан.

— Добрый день, молодой человек — начал он. — Нам с вами нужно серьёзно поговорить.

— Кто вы? Что вы хотите?

— Справедливости, только и всего.

— Как это понимать?

— Мне доподлинно известно, что вы заказали мою внучку Рагну по лицензии.

— Что? — вскочил с места Роберт. — Чтобы мой сын пошёл на такую низость? Немыслимо.

— Пусть Натаниэль сам вам всё расскажет, если вы мне не верите.

— Сынок, это правда? — спросила встревоженная Гермиона.

— Меня вынудили воспользоваться лицензией. Не я всё это начал. Брат Рагны, Роман, оскорбил меня, можно сказать издевался надо мной. Что ещё мне оставалось делать?

— Но откуда у тебя лицензия?

На это вопрос Натан не нашёл что ответить.

— Роман отличался буйным нравом, и я бы ещё понял, если бы ты захотел избавиться от него на почве обиды. Но причём здесь Рагна?

— Она уличила меня, как какого-нибудь воришку. А ведь всё законно — начал было оправдываться Натан.

— Законно?! — вне себя взревел Роберт. — Убийство, а иначе это никак не назовёшь, ты называешь законным? Ты в своём уме?

— Папа, не я придумал эти лицензии.

Старик вежливо кашлянул, прерывая разгоравшийся скандал.

— Парень, я хочу, чтобы ты принёс мне свою лицензию. В обмен я отпущу твоего брата. Повторюсь, с ним всё в полном порядке. Он ещё спит, но скоро проснётся.

Натана загнали в угол. Не отвертеться.

— Хорошо. Где мне вас найти?

— У можжевелового парка, у главного входа. Я надеюсь на твою порядочность, пусть это в отношении тебя и прозвучит крайне нелепо.

— Я пойду вместе с Натаном — успокоил старика Роберт. — Это и в интересах нашей семьи хоть как-то смыть тот позор, что навлекла на нас эта злосчастная лицензия.

— Папа… — хотел было что-то сказать Натан, но отец его грубо прервал.

— Заткнись. Помолчи.

— Жду вас. Пойду будить мальчика.

Голограмма исчезла.

***

Это был конец. Начало конца для Натана. Кто он теперь без лицензии? Но проблема была даже не в этом. Лицензию он может раздобыть новую. Это не трудно сейчас сделать. Он навек потерял уважение семьи. Мама его ещё может простить, как умеет прощать всё только материнское сердце. Но отец… Никогда. А в сущности какое ему до этого дело? Почему он должен оправдываться в том, что считается законным и нормальным? Его отец просто закостенел в глупых, уже неактуальных предрассудках. Сам он, молодая кровь, только пытается идти в ногу со временем, только и всего. Какой же он убийца? За что ему в сущности стыдиться? Чем больше Натан думал об этом, следую с отцом к можжевеловому парку, тем больше убеждался в собственной правдивости, и как следствие, невиновности.

— Папа, — сделал ещё одну попытку высказаться отцу Натан. — Я только хотел сказать… Всё равно ты не поймёшь.

— И не проси меня понять. Ты же всегда был умным и здравомыслящим парнем, сынок. Что случилось с тобой?

— Ничего. Я просто…

— Этого я и боялся услышать. Ничего не случилось. Ничего. А у меня на сердце такая тяжесть, такая мука сейчас, что и не вынести. Это ты называешь ничего?

— Папа…

Дальнейший путь был проделан в молчании. Только шум ветра разбавлял тишину.

***

— Мама!

— Майк! Сыночек! Как ты? Тебя не обижали? Ничего не болит?

— Всё хорошо, мам. Я встретил дедушку. Тот попросил проводить его до парка. У него вдруг заболело сердце. Я так испугался. А потом, кажется, уснул.

— Слава Богу! Всё позади.

— Мама, а почему ты плачешь?

— Это я от радости, Майк.

Гермиона поспешно стряхнула слёзы рукой и бросила вопросительный взгляд на мужа. Тот многозначительно кивнул.

— Теперь всё точно позади — вымолвила она и вновь заплакала.

Как ты ошибаешься, мама — про себя заметил Натан. Всё только начинается. Что, если старик не применует воспользоваться его лицензией? Об этом отец подумал? Конечно же, он во всех людях видит одну только порядочность, а потому его взгляд замылен. Но главное во всей этой истории то, что самолюбие Натана было задето. Он этого так не оставит. Отец его уже перестал уважать. С этим остаётся только смириться. Но если он ничего не предпримет, то перестанет уважать уже себя самого. Пора выходить в самостоятельное плавание.

В ту ночь Натан спал как никогда крепко.

Глава 28

Торг

— Мне нужно с тобой серьёзно поговорить, Симона.

— В чём дело, Натан? Это касается наших с тобой отношений? — встревожилась девушка.

Разговор происходил в душной кваритире Симоны. Где-то из кухни доносились звуки радио. Что-то скворчало на плите.

— Нет. Речь пойдёт о моём отце.

— А что с ним?

— В последнее время мы с ним не ладим. Помнишь, я тебе рассказывал о том, как лишился лицензии? С тех пор всё пошло кувырком.

— Но при чём здесь твой отец? — допытывалась Симона. — Я не понимаю.

— Он ненавидит меня. Хуже — презирает. И под его несомненным авторитетом мама и брат Майк охладели ко мне. Они почти со мной не разговаривают. Только если это необходимо.

— Прости, дорогой, но я не психолог. Я не знаю как улаживать семейные конфликты.

— А от тебя и не требуются знания психологии, глупая! Мне нужна твоя помощь в одном деле. Если ты мне откажешь, предупреждаю, я тебя брошу. Слишком многие в последнее время отвернулись от меня.

Это прозвучало грубо и самодовольно, но Симона проглотила эту пилюлю. Слишком уж сильно она привязалась к Натану.

— И чем я могу быть полезна?

— Мне нужно воспользоваться твоей лицензией. Убрать кое-кого.

— Кого же?

— Тебе не кажется, что ты задаёшь мне слишком много вопросов?

— Но я ведь должна знать, кого ты хочешь убрать?

— Дура, а тебе самой не плевать?!

Натан уже не в силах был собою владеть. Он чувствовал, что ещё немного и сорвётся. Может даже даст девушке звонкую пощёчину, чтобы та наконец пришла в себя и стала слушать что ей говорят.

— Как ты со мной разговариваешь? Я твоя невеста, а не уличная девка — пыталась защищаться Симона. Натан её пугал. В последнее время он был сам не свой. Но прежде она никогда не видела его в такой ярости.

— Вместо того, чтобы просто помочь мне, ты продолжаешь препираться, задавать ненужные вопросы и скандалить.

— Я не скандалю. Я просто хочу узнать, кого ты собрался убрать и почему.

— Просто дай мне свою лицензию. Я мигом верну. А дальше всё будет хорошо. Можем сходить на вечерний сеанс в кино или прогуляться под звёздами. Погода сегодня соответствует.

Натан уже начинал терять терпение. Это была похоже последняя попытка совладать с собой, убавить тон, попробовать добиться желаемого уговорами. Но, похоже, Симона не собиралась так просто сдаваться. Сказался характер.

— Знаешь, что. Иди-ка ты лучше домой, отдохни, поспи. А завтра утром, если хочешь, мы с тобой вернёмся к этой тебе. Ты сейчас взвинчен. Нельзя в таком состоянии принимать какие-либо решения. Тем более, если речь идёт о лицензии.

— Просто дай мне свою лицензию! Последний раз тебя прошу!

— Нет. Пока ты ничего мне не объяснишь — упрямилась та.

В следующий момент Симоне в лицо прилетел кулак. Девушка даже не почувствовала боли от удара, настолько сильно было её потрясение. Опять её бьют. Опять это мерзкое чувство, будто тебя с головы до ног обдали грязью. Ненавижу! Ненавижу! — звучало в голове глухим звоном колокола.

Натан тем времен принялся лихорадочно бегать по квартире девушки, заглядывая во все полки, отворяя шкафчики, наводя шороху на ночном столике.

Через пять минут, пока Симона приходила в себя, ему наконец удалось отыскать лицензию. Она находилась в альбоме с семейными фотографиями.

— Я верну — пообещал Натан. И прости, что ударил тебя. Я не хотел. Мне очень надо.

— Убирайся — только и нашла в себе силы произнести девушка.

И Натан поспешил убраться.

***

Уже подходя к зданию ФСЧН Натан вдруг вспомнил, что отсутствует в базе данных жителей Земли. Следовательно, без подтверждения своей личности, а главное касты, ему откажут в благостном для всего человечества деянии. Чёрт, придётся мириться с этой девкой, чтобы та хотя бы выслушала меня. Но теперь она попросту не захочет меня видеть. Да и на счёт потери лицензии переживать не станет. Достанет новую. С её то связями. Почему меня никто не понимает или хотя бы не хочет попытаться понять? Я всего лишь защищаюсь!

Натан топтался возле учреждения ФСЧН не зная что дальше предпринять. В голову лезли разные мысли. Одна из них была и вовсе глупой — отказаться от своей затеи, вернуть лицензию Симоне и попытаться примириться. А если не получится, чтож, он сам это заслужил. Девушка была права только в одном — нельзя принимать поспешных решений. Но разве в том, что он собрался сделать нет ничего рационального? Да, сюда можно примешать обиду, задето не много ни мало его мужское самолюбие. К тому же всё можно списать на другого. На Натана даже не подумают. Идеальный момент! Промедление же может вызвать ненужные трудности. Или сегодня, сейчас или вовсе никогда. А может…

— Огоньку не найдётся?

— Не курю машинально ответил Натан.

Перед ним вдруг вырос смуглый, коренастый парень. Он был в тёмных очках и кожаной куртке. Челюсти его усердно работали над жвачкой.

— А мелочи не найдётся? Мне хотя бы пару кредитов. Я совсем на мели, брат. Сквозь мятный аромат жвачки пробивались пары дешёвого алкоголя. Натана вдруг словно током поразило. Некоторое время он ошалело смотрел вокруг, никак не реагировал на дальнейшие слова назойливого незнакомца.

— Эй, ты язык что ли проглотил? Да ну тебя! И незнакомец поспешил ретироваться, намечая в толпе новую жертву, посговорчивее и, что ещё важнее, поадекватнее.

— Стой — вдруг очнулся Натан. — Хочешь заработать 100 кредитов?

— Ещё бы! — сразу повеселел парень. — А что делать надо? Если ты это, того, то я не при делах, извини — намекнул он на возможную нетрадиционную ориентацию Натана.

— Лицензией пользовался когда-нибудь? — как ни в чём не бывало спросил Натан.

— Доводилось — мрачно заметил его визави. — Руки запачкать боишься?

— Не в этом дело. Закажешь кого скажу — получишь 100 кредитов.

— Пятьсот — поднял цену незнакомец. И ни кредитом меньше.

— У меня таких денег с собой нет. С чего вообще этот торг?

— Не хочу задёшево чужой грех на душу брать.

— Надо же, — чуть не присвистнул от удивления Натан, — сентиментальный какой нашёлся. Ладно. А если в довесок к ста кредитам я отдам тебе бессрочную лицензию? Заметь, бессрочную. Что тогда скажешь? Ещё у меня есть наручные часы. Они недорогие, но почти новые.

— Видно тебе кто-то очень сильно насолил, раз тебе так нетерпиться избавиться от этого человека — высказал предположение незнакомец.

— Ты даже не представляешь насколько сильно — поддержал Натан. — Ну так что? По рукам?

— Идёт. 100 кредитов, часы и лицензия.

— Часы получи вперёд — сказал Натан, отстёгивая ремешок. — А кредиты получишь после того, как всё сделаешь.

— Не доверяешь?

— Я никому не доверяю. Ты — не исключение.

Незнакомец нехорошо улыбнулся. Парень начинал нравится ему всё больше.

— Ладно. Кто этот несчастный, кого ты хочешь убрать?

Вместо ответа Натан достал листок бумаги и начеркал имя.

— Вот, держи. Это чтобы не забыть. Человек из твоей касты, а потому проблем никаких не будет.

— Ладушки. Жди.

И незнакомец поспешил в сиротливо стоящее здание, где лишь в одном окне горел яркий свет.

На бумажке, что дал Натан, было имя его отца.

Глава 29

Мир глазами Натаниэля

Натан наконец-то вздохнул свободнее.

То, что на следующий день коллега с работы сообщил, что его отца куда-то забрали без объяснений, его нисколько не удивило. Точнее, он сделал вид, что не понимает, что происходит, хотя всё прекрасно осознавал. Гермиона тотчас отправилась на работу мужа, велев Натану никуда не выходить из домаи посидеть пока вместе с Майком. Вернулась она совсем понурая.

— Что случилось, мама? Что с папой? Он заболел?

— Хуже, сыночек. Его забрали. Этот похититель… Я думала, он приличный человек… Я…

— Мама, я сейчас принесу тебе воды.

Гермиона прождала мужа всю ночь, стоя у окна и не выключая в комнате свет. Лишь с приходом нового дня она наконец-то приняла ту горькую правду, которую так яро гнала от себя — её мужа заказали по лицензии.

Для Натана началась новая жизнь.

Нет ничего предосудительного в том, чтобы порой отмахнуться от человека, словно от назойливой мухи. Предрассудительность в том, чтобы потом накручивать себя из-за этого. Сентиментальность придумали идиоты. Ею же, словно стеной, они пытаются отгородиться от всего мира — алчного, жестокого, но вместе с тем настоящего. Так им не спастись. Стена рано или поздно даст брешь и тогда все эти блеющие овечки, агнцы собственных противоречий сорвутся со своей хвалёной цепи, втопчут в грязь нимб и поспорят в жестокости с самыми отъявленными подонками. И даже больше — выиграют этот спор. Такова человеческая природа. И так думал Натан.

Отношения с Симоной стали потихоньку налаживаться, хотя для этого Натан не приложил и малейшего усилия. Девушка сама сделала первый шаг к примирению. Про отца Натан она, разумеется, знала, что того убрали по лицензии, но не придала значения тому, что Натан накануне этого происшествия просил у неё воспользоваться её лицензией, которую, к слову, он так и не вернул потом. Она не хотела об этом даже и думать. Её безоговорочно, вопреки всему, тянуло к Натану. Это была любовь с примесью ненависти и горечи. Но всё-таки это была любовь.

О случившемся прознал и Фауст, который поддерживал связь с Симоной.

— Как Натан? — спросил он у девушки, когда они общались посредством дальней связи.

— Лучше, чем следовало ожидать.

— Ты кажется говорила, что он забрал у тебя лицензию? Зачем она ему понадобилась?

— Не знаю — соврала Симона.

— Странно всё это — констатировал Фауст

— У меня болит голова. Это всё непогода наверное — пожаловалась девушка.

— Береги себя. До связи.

После чего голограмма Фауста исчезла.

После этого Фауст на связь не выходил. А прошло тем временем уже несколько дней.

Натан хоть и лишился бессрочной лицензии, но пребывал в отличном расположении духа, правда тщательно скрывая это от матери и брата. Майку пока не сказали правду. Сослались на срочную долговременную командировку.

— Папа должен поработать в одном месте — говорила сыну Гермиона, старательно пряча в голосе срывающийся плач.

— А долго его не будет — спрашивал Майк?

— Долго, сына. Очень долго.

Гермиона тут же спешила на кухню, а Натан сев подле брата, принимался развлекать его чем-нибудь.

— Мама что-то грустная — замечал Майка.

— Это тебе кажется — отвечал Натан. — Мама просто очень устала.

Но вскоре Натан почувствовал внутреннею неудовлетворённость. Он не знал, чем она вызвана, но знал как это исправить. Ему нужно было раздобыть новую лицензию на убийство — только и всего.

Гуляя с Симоной на очередном свидании, он как бы невзначай заметил, что его семья пребывает в довольно стеснительном положении. Ему конечно претит просить деньги у своей девушки, но всё-таки Симона не чужой ему человек, а он, безусловно, всё отдаст. Он уже ищет работу на неполный день. Нетрудно догадаться, что деньги ему были нужны на покупку лицензии.

— Конечно. Не вижу в этом ничего такого — заметила девушка. — А отдавать — не обязательно. Лучше купи что-нибудь брату или маме.

— Ты у меня самая лучшая — не скупился на комплимент Натан. Это было на него не похоже, но Симону эти слова очень порадовали.

— Сколько тебе нужно?

— Тысячу, нет, лучше две тысячи кредитов.

— Хорошо. Я схожу к отцу. Попрошу у него. Он мне не откажет. У меня таких больших денег нет. Я много трачу на квартиру. Откладывать совсем не получается.

— Это не скомпроментирует тебя перед твоим отцом? Я не хочу, чтобы ты из-за меня унижалась.

— Вовсе нет. Папа у меня очень добрый. А я скажу, что деньги нужны хорошей подруге на свадьбу в качестве подарка.

— Хорошо.

— Как твоя мама и брат?

— Нормально.

— А ты сам? Разве тебе не хочется поквитаться за отца?

— Не знаю. Трудно всё это — стал увёртываться парень. Он почти не чувствовал какого бы то ни было угрызения, но всё же неприятный холодок пробежал по его спине.

Едва получив деньги Натан приобрёл бессрочную лицензию. Но встала другая диллема. Раз его нет в базе ФСЧН, то и воcпользоваться своей лицензией напрямую, без подтверждения личности, он бы не смог. А искать всё время случайных людей, просить их об этой, совершенно невинной, просьбе — это не выход. Нужно было что-нибудь придумать.

И выход нашёлся как-то сам собой.

Уже некоторое время лицензией можно было воспользоваться удалённо, через онлайн приложение. Заполняешь анкету и после подтверждения услуга считается заказанной. Являться лично стало совсем не обязательным. Другое дело, что онлайн регистрация носила определённые трудности. Кроме личных данных и касты запрашивались совершенно уж несуразные вещи, вплоть до любимого блюда и цвета. Не меньше бесила и всякая бестолковая реклама, которую нельзя было пропустить, иначе регистрацию пришлось бы проходить с самого начала. Но всё-таки Натан совладал с этой системой, ввёл персональный ключ своей лицензии, изменил собственные данные, обхитрив систему защиты. Надо заметить, что удалось ему это ни сразу. Пришлось пошарить по сайтам в поисках информации. Кастовое разделение тоже удалось преодолеть, чему Натан был несказанно рад. Но всё-таки зарегистрироваться как пользователь высшей касты ему не удалось. Там всё-таки требовали личного подтверждения. Но, учитывая тот факт, что высшая каста не трогает друг друга, его это ни в коем разе не расстроило. Он теперь мог заказывать почти любого, хотя и являлся представителем только третьей касты. Это свобода не могла не пьянить.

Уже через неделю после того, как он зарегистрировался, он заказал 7 человек. Мог бы больше, но был ограничитель на одного человека в день. Этот ограничитель действовал и при обычном обслуживании, учитывая тот факт, что на заказ отпускались ровно сутки. Всё эта семёрка, собственно, ничего плохого Натану не сделала. По крайней мере такого, чтобы из-за этого их заказать. Он припомнил какие-то старые обиды, не существенные на первый взгляд, разницу в мировоззрениях, вспомнил те смешки, которые принимал исключительно на свой счёт. Все его жертвы были сугубо студенты колледжа. Кто-то учился в его группе, а кто-то был младше курсом или, напротив, старше. Чуть не досталось одному продавцу на овощном рынке, куда он часто наведывался по просьбе матери, которая была совсем слаба в последнее время, так что поход на рынок и в магазин перешли на Натана. Парню не понравилось, как на него посмотрела продавщица, когда он, по её мнению, слишком дотошно осматривал на прилавке овощи. Но Натан всё-таки удержался от того, чтобы внести несчастную женщину в свой персональный чёрный список.

Прошло ещё какое-то время. Счёт заказанных по лицензии перевалил за 50 человек. Но Натан даже не думал останавливаться. Он свято верил, что оказывает таким образом человечеству неоценимую услуг. И всё же был неприятный осадок в его, ставшей похожим оттенком на одноимённой список, душе. Этой костью в горле был Фауст. Он продолжал подспудно чувствововать в нём какую-то таящуюся угрозу. Фауст давно жил на другом материке, именно Фауст убрал его из базы данных ФСЧН, Фауста уже как будто и не существовало в жизни Натана. И всё же. Одно его имя вызывало у Натана лёгкий приступ тошноты. Если бы он только мог влезть в базу ФСЧН и внести туда заново Фауста! Но у него просто не хватало на это знаний. К тому же Фауст был на другом материке, что вызывало дополнительные трудности по его поиску. Сама система поиска людей была не совершенна. Могли убрать вовсе не того, кого заказывали, а похожего человека. Такое тоже было не редкостью.

Фауст Фенрир, Фауст Фенрир…

Фауст…

Фенрир…

Как мне добраться до тебя?

Глава 30

Слежка

Всё как-то само собой разрешилось.

Натан возвращался с аптеки. У Гермионы до сих пор были расшатаны нервы. Она всё никак не могла взять себя в руки. Погода была на редкость солнечная и тёплая для октября. Был выходной день, а потому прохожих было очень много. Перед глазами так и мельтешили их фигуры, как будто все куда-то очень спешащие. Ломанные линии, блёклые штрихи на залитой солнцем аппликации. И вдруг впереди как будто что-то знакомое промелькнуло. Натан это скорее не осознал, а почувствовал. Вначале он не придал никакого значения своим ощущениям. Но какая-то непонятная тревога всё нарастала. Он стал вглядываться в толпу впереди себя. Все невзрачные, неприметные, похожие на кляксы из теста на психическое здоровье. Из яркого только солнце. И вдруг снова это ощущение. Уже гораздо ближе, где-то неподалёку, чуть левее или правее его самого. Натан завертел головой, остановился, словно впал в ступор. И тут, буквально на секунду, на то мгновение, которому и не веришь вовсе, как чему-либо за гранью реальности, промелькнула мимо него, идя наперерез, фигура Фауста, который был одет в свой неизменный лиловый пиджак. Натан не поверил в наваждение, отбросил его, закрыл глаза, глубоко вдохнул и тут же выдохнул, открыл глаза. Я схожу с ума — говорил он про себя. Я определённо схожу с ума. Эта идея фикс стала настолько навязчивой, что уже мне мерещится. Но, с другой стороны, разве кто-нибудь во всём мире носит подобный пиджак? Натан вновь завертел головой. Штрихи, ломанные линии, чертежи, схематические наброски людей — и только. Сверху, словно сияющий купол, от которого режет глаза, но всё же не хочется отчего-то отводить взгляд — солнце. Что это было? разве такое возможно? это был Фауст? — такие мысли сейчас проскальзывали одна за другой в голове Натаниэля Грима. Он увидел наваждение и принял его за реальность.

Он шёл и старался не думать о произошедшем. Списал всё на недосып. В последнее время Натан очень плохо спал. Всё вертелся с одного бока на другой, а сон всё так и не шёл. Лишь под утро он засыпал. Потом его с трудом удавалось растолкать домашним завтракать. Возможно это было причиной увиденного им ранее. Возможно идея фикс приняла настолько угрожающие очертания и масштабы, что стало уже вторгаться в саму реальность, видоизменять её на свой манер. Это, безусловно, было тревожным звоночком. Сейчас доберусь до дома и лягу хорошенько выспаться. Так дальше нельзя. Лиловый пиджак. Бред! На лице Натана невольно заиграла улыбка. Но эта улыбка тут же сползла, когда Натан вновь увидел всё тот же злободневный лиловый пиджак. Он тут же скрылся за углом кафетерия. Натан бросился бежать вдогонку. Времени думать не было. Угол кафетерия, мощённая искусственным камнем дорожка, несколько скамеек в ряд, лужайки, небольшой фонтанчик, около которого играла ребятня. Неподалёку за порядком следил андроид, стоя на месте как статуя. Его можно было распознать нисколько по внешнему виду, но сколько по скованности, нелепой позе, в которой он застыл. Рядом с ним, поравнявшись, шёл Фауст. В руках у него был непроницаемый пакет из углеволокна. В нём помещалось явно что-то тяжёлое.

Натан так и замер на месте, уподобляясь на короткое мгновение андроиду-сторожу. Первым его импульсом было броситься вслед и схватить Фауста. Но это было так глупо. К тому же его разбирало любопытство. Что делает Фауст здесь? Почему вернулся с другого материка? Что он там держит в пакете? Куда так спешит? Этот рой вопросов как будто мельтешил перед глазами, так хотелось отмахнуться от них или, что ещё желаннее, заполучить ответы. Натан решил проследить пока за Фаустом, куда тот направляется. А там будет видно что делать дальше. В конце концов уже то, что он его нашёл, пусть и совершенно случайно, было несказанной удачей.

Тем временем Фауст двигался Дымным кварталом. Тот получил своё название из-за большого скопления маленьких частных заводов. Прогресс сделал эти заводы болеегуманными к природе, но не к человеку. На тех заводах были невыносимые условия труда. 15 часовой рабочий день, шестидневка, двухнедельный отпуск в целый год — это только то малое, что отпугивало любого потенциального рабочего. Единственное, что окупало всё — это была высокая заработная плата. И ради одного этого трудились не покладая рук. А чуть что не так — выкинут. Замена всегда найдётся. Желающих — море. Особенно много их было среди низших каст. Потому и цеплялись ревностно каждый за своё место.

Видно было, что Фауст направлялся по срочному делу, а потому очень спешил. Натан едва за ним поспевал.

Сразу за Дымным кварталом располагалась площадь строителей. Огромная, чистая, но всегда шумная и многолюдная. На ней, в небольшом огороженном закутке, так что сразу и не заметишь, располагался банк, — небольшое двухэтажное здание, где работал его отец. Фауст скрылся за его раздвижными дверьми. Натан остановился в некоем недоумении неподалёку, буравя глазами двери, переводя дух. Видимо отцу Фауста что-то понадобилось срочное, раз Фауст так спешил. Он знал, что их отношения были натянутыми, а потому терялся в догадках. Фауст никогда не радел в сыновьих чувствах. Родителей он презирал и говорил об этом открыто. Разумеется Натан знал и то, что отец Фауста работал именно в этом банке, точнее это был один из банков большого холдинга, где тот числился.

Через десять минут Фауст показался в дверях. На его лице было написано сплошное неудовольствие. Он поспешил обратно. Натан двинулся за ним на некотором расстоянии, прикрываясь, как живым щитом, толпой. Что делать дальше? Просто проследить? Скорее всего Фауст отправится домой. Перехватить его по дороге, чтобы что? Убить? Он был безоружен. И однако Натан и не думал отступать. Он и сам не мог разобраться в себе, что именно им движет. Он просто хотел избавиться от Фауста. Разве для этого необходимы рациональные причины?

И вот он — шанс!

Фауст свернул к небольшой бухточке, где осенью было мало людей из-за ветра, что всё время там разгуливал. По другую сторону бухточки, как раз напротив, был небольшой скверик из посаженных деревьев, уже кое-где с голыми ветками. Лучшего момента трудно было ждать. Подойти, нагнать, ошарашить, вырубить, сбросить в воду — чем не план? Дурацкий, дурацкий план! Нужно всё обмозговать как следует, а потом уже действовать. Идти на поводу эмоций — верный провал. Но Натан не мог уже отступить. Надо было что-то делать. Фауст — как больное наваждение, как горячка, от которой нельзя просто взять и отмахнуться. Какой прок от этих лицензий, если в нужный момент они оказываются такими бесполезными?!

Тем временем набережная была уже далеко позади. Дальше шла улица Дневальных — место бывшей гарнизонной крепости. Ещё минута, другая и всё будет упущено. Нужно остановить, отвлечь, задержать, хотя бы и праздным разговором. А, чёрт, с импровизирую!

— Фауст!

Ветер смёл слова в воду. До Фауста ничего не долетело.

— Фауст, стой!

Фауст замер на месте, оглянулся.

— Это я — Натан. Узнал? Как дела?

Глава 31

Фатум

Фауст с интересом разглядывал Натана. Встреча была ему в чём-то даже приятна.

— Узнал. Здравствуй. Всё хорошо. Вот навестил домашних. Ты как? Выглядишь испуганным.

Натан постарался собраться, выдохнул едва заметно, на секунду закрыл глаза. Нельзя было перед Фаустом показывать своё волнение. Не сейчас.

— Устал немного. Не ожидал тебя увидеть просто. Может зайдём в кафе какое?

— Ты ведь знаешь, что я не люблю болтать. Если ко мне есть какое дело, то говори прямо, без формальных проволочек.

Дело? У меня к тебе очень важное дело! Последнее дело в твоей жизни, лицемер!

— Я думаю, что лучше будет поговорить в кафе. Здесь слишком много посторонних. Это отвлекает.

— Хорошо. Здесь неподалёку есть ''Гавань''. Отличное место. Там ещё играют спокойную музыку.

— Не возражаю.

Прекрасно! Добыча сама идёт ко мне в руки. Мы пойдём через маленький прошеек, где полно кустарников и деревьев. Там я тебя и достану. А после, смешавшись с толпой, исчезну будто и не было меня здесь никогда. Не лицензией, так голыми руками достану! Последние минуты твоей жизни, Фауст! Разве это не прекрасные мгновения?

Натану стоило больших усилий, чтобы не рассмеяться Фауста в лицо. Фауст пошёл впереди, Натана — несколько поодаль, чуть за спиной. Шли неспешно, молча, каждый думая о своём. Фауста терзало какое-то нехорошее предчувствие, но его природу он ни как не мог понять и распознать. Только и делала, что смотрел ровно перед собой, но как будто ничего не видя. На лбу у него отчего-то проявилась испарина. Воздух из тёплого превратился в душный. Он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и провел ладонью по горлу, убирая влагу. Натан же, полностью пришёл в себя, успокоился и хладнокровно выжидал того момента, когда можно будет нанести удар — смертельный удар.

С востока ветер пригнал пару туч, вместе с ленивыми дождевыми каплями. Осень баловала последними тёплыми деньками, грозя потом непогодой, дождями, холодом, грязью.

Считанные шаги, последние мгновения. Тонкие и длинные пальцы Натана сами собою сжались в кулак. Пора было действовать. Или же смириться вовсе. Но нет! Это было бы высшим проявлением трусости! А Натан теперь уже ничего и никого не боится.

Натан занёс кулак над головой Фауста для удара. Но в самое последнее мгновение Фауст, как будто заметил тень от руки, чуть поддался в сторону. Удар пришёлся по касательной. Фауст тут же отскочил и бросил на Натана недоумённый взгляд.

— Прости, рядом с тобой оса пролетела. Я попытался её отмахнуть от тебя. Тебе не больно?

Оса? Осенью? Тупая отмазка! Ничего лучше придумать не смог, голова садовая?

Фауст лишь продолжал тупо пялиться на Натана.

— Это что сейчас было? Ты меня хотел ударить?

— Говорю же, оса. Или какое ещё насекомое. Село тебе на плечо. Вот я и смахнуть хотел, а ты начал поворачиваться, вот и вышло так неуклюже. Прости. Надо было тебя предупредить.

Фауст недоверчиво сверлил Натана взглядом, но похоже объяснение, пусть и нелепое, его вполне удовлетворило. Он вновь повернулся спиной и тихонько пошёл. Натан за ним. Его мучила страшная досада. В следующий раз нужно уже будет бить наверняка. Ещё полсотни шагов и другого шанса может и не быть. Рискну!

Фауст, задумчивый после вышеописанного инцидента, невольно бросал исподволь на Натана недоверчивые взгляды, но всё же не успел среагировать на хлёсткий и тяжёлый удар чем-то тупым по темечку, а потому сразу же после потерял сознание и рухнул как подкошенный около искусственного насаждения кустарников. Натан ликовал. Он был уверен, что вложил в удар достаточно силы, чтобы Фауст уже никогда более не очнулся. Оставалось только убрать тело подальше в кусты, что он и не замедлил сделать. По счастливой случайности никто и не заметил этого акта насилия. Каждый из прохожих и случайных людей был занят своими делами. Натан прислонил пальцы к сонной артерии. Ничего. Пульса не было. Теперь нужно было как можно быстрее убираться отсюдова, пока на Фауста кто-нибудь ненароком не наткнулся. И Натан побежал обратно, но немного погодя сбавил темп, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. Он находился в крайней степени возбуждения, но всё же ему хватало самообладания здраво анализировать произошедшее. Он только что убил человека. Ну и что? Как будто бы в первый раз? Да, собственными руками может и в первый, но кроме всплеска адреналина, приятно, к слову, щекотавшего ему нервы, он ничего более не испытал. Про сожаление и какие-то подвижки совести и вовсе говорить не приходилось. Теперь Натан ничто уже не потревожит. Он наконец-то полностью свободен и волен делать то, что ему хочется, не руководствуясь какой-либо моралью и правилами. Это ощущение его пьянило.

Прошло что-то около часа, прежде чем Натан добрался к себе домой. Он глубоко выдохнул, когда входная дверь закрылась за ним.

***

Фауст пришёл в себя от того, что его кто-то тормошил. Вдалеке, словно из-за плотной ваты, как будто утыканной всюду, была слышна сирена скорой помощи.

Эй, парень, что с тобой стряслось? У тебя кровь на затылке. Тебя кто-нибудь ударил? Вопросы сыпались на Фауста отовсюду и болезненено резонировали в голове. Он ничего не помнил об этом инциденте. Он даже не мог вспомнить своего имени. Всё было как в густом тумане.

— Расступитесь — выкрикнул кто-то из толпы. — Скорая приехала.

Действительно, к набережной подъезжала карета скорой, из которой тотчас вышли двое человек в безупречно белых спецовках. Они попросили толпу посторониться и принялись осматривать Фауста. Молодая девушка отслеживала пульс и давление, пока её коллега, уже немолодой господин, с залысиной и пивным животиком, светил Фаусту в глаза и просил того следить взглядом за его большим пальцем, выявляя тем самым признаки сотрясения мозга. Первичный осмотр показал лёгкую степень сотрясения.

— Как вас зовут, молодой человек? — спросили Фауста уже в машине, когда скорая легонько и плавно тронулась в сторону клиники.

— Не помню.

— Хорошо, а что помните?

— Учёбу помню. Дом свой, но смутно.

— На вас кто-то напал или вы сами ударились головой?

— Не помню.

— Хорошо — заключил доктор. — Сейчас я буду называть вам разные имена. Если вдруг какое-либо покажется вам знакомым, то дайте знать. Хорошо?

— Я понял.

Доктор довольно долго перебирал мужские имена, пока не было произнесено имя Натаниэль.

— Вам знакомо именно это имя? Вас так верно звали раньше — решил доктор.

— Может быть.

Врач кивнул свой молодой коллеге, сидящей впереди рядом с водителем. Та взяла рацию.

— Диспетчер, на связи бригада Эпсилон. У нас тут молодой человек с сотрясением мозга и признаками потери памяти. Предварительное имя — Натаниэль. Направляемся в Южную клинику по восточной развёрстке. Приём.

— Понял вас, Эпсилон.

— Конец связи.

Треск рации, вой сирены, слепящее солнце, выглянувшее из-за туч — последнее что запомнил Фауст-Натаниэль, пока не вырубился тяжёлым сном.

Глава 32

Пробуждение

Вечером того же дня с Натаном связалась Симона.

— Привет. Слышал о Фаусте?

Натан попытался изобразить как можно естественнее равнодушие.

— Нет. А что стряслось?

— Он сейчас находится в больнице. У него сотрясение мозга. Он почти ничего не помнит.

В больнице? Как? Он жив? Я же бил наверняка! Идиот! Как так можно было обложаться? Он теперь сдаст меня.

— Ты слышишь меня, Натан? Что с тобой?

— Ничего. Я просто переживаю за Фауста. Как это с ним произошло?

— Говорю же тебе, что он потерял память. Почти ничего не помнит. В том числе и как это с ним произошло. Скорее всего он просто неудачно упал. Он такой рассеянный порой. Вечно летает в облаках.

Быть может он и не помнит меня? Это мне было бы на руку. Фух. Кажись опасаться нечего. А вдруг память к нему вернётся? Что тогда?

— А как удалось опознать его личность, если он не помнит себя?

— Счастливый случай. Знакомая его родителей работает в клинике. Она его узнала.

— Ты его видела?

— Нет ещё. К нему пока не пускают. Но на днях я его обязательно навещу. Хочешь со мной? Он был бы рад увидеть тебя. Может что и вспомнит.

Да, конечно. Ты порой становишься такой невыносимой. Честное слово дура!

— Я занят сейчас. Да и мама хворает. Надо бы присмотреть. А ты проведай. После расскажешь мне обо всём.

— Хорошо. Передам от тебя привет.

Весь вечер Натан был сам не свой. Он терзался тревожными раздумьями. Фауст был у него на крючке, но вышло так, что рыбака подцепила его же удочка. Что теперь делать? Что вообще можно предпринять?

***

Фауст пришёл в себя в больничной койке. За окном уже смеркалось. Он был в палате один. Голова у него жутко раскалывалась. Фауст нажал на кнопку вызова медперсонала. Вскоре за стеклянной матовой дверью показался силуэт медсестры.

— Очнулись? Как самочувствие?

— Голова болит.

— Это нормально. У вас сотрясение, Фауст.

— Как?

— Фауст. Это ваше имя. Думали, что вас зовут Натаниэль, но вас опознала одна ваша знакомая. Она работает здесь, в бухгалтерии. Поднялась к нам на этаж с кое-каким документами. А тогда был обход. Вы тогда спали. К вам как раз заглянул врач тут и она. Надо же, говорит. Что тут делает Фауст? Выяснилось, что она хорошая подруга вашей мамы. К вам также приходили родители, но вы попрежнему тогда спали. Они уже было забеспокоились. Дцумали, что с вами невесть что стряслось. Ну сами знаете — намекнула медсестра на лицензию.

— Какое чужое имя.

— Может пригласить врача? Он сейчас в ординаторской.

— Не нужно.

— Тогда может стоит связаться с родителями? Они будут рады тому, что вы очнулись.

— Это может подождать и до завтра. Я хочу побыть один.

— Как будет угодно. Через полчаса я принесу вам лёгкий ужин. Если что, то зовите.

Фауст устало откинулся на подушку и закрыл глаза. Было слышно как жужжит по полу, осуществляя уборку, дрон-уборщик. Совсем потемнело. Автоматически зажглись неоновые трубки света, что бежали разноцветной змейкой по потолку. Сильно пахло антисептиком.

Значит, я Фауст. Странно. Я совсем не помню этого имени. А вот имя Натаниэль мне отчего-то знакомо. В голове роются какие-то смутные образы. Я пытаюсь их разглядеть, но ничего не выходит. Кто этот Натаниэль? Друг? Не помню, чтобы я вообще с кем-нибудь дружил. Хотя, что я могу помнить. Это страшно не знать о себе почти ничего. Но куда страшнее узнать то, кем ты был раньше. Возможно эта правда окажется нелицеприятной. Завтра я встречусь с родителями и всё узнаю. А пока лучше поспать.

Фауст заснул.

***

— Привет, Натан. Рада тебя видеть. А я только что была у Фауста.

— Как он?

— Уже лучше. Окончательно пришёл в себя. Начал потихоньку вспоминать. Представляешь, он принял меня за свою девушку. Я давно так не краснела.

— А про меня он что-нибудь говорил? — осторожно поинтересовался Натан.

Надо заметить, что Натан был занят предстоящей контрольной и Симона отвлекла его очень не вовремя. Он хотел как можно скорее узнать о том, помнит ли Фауст удар по голове, и, что куда важнее, того, кто его нанёс.

— Да.

Натан громко сглотнул. У него похолодели руки.

— Что именно? Не тяни!

— Чего ты так реагируешь? Твоё имя ему показалось знакомым. Он даже так назвался врачам, когда его только привезли в клинику.

— И всё?

— Всё. Что с тобой?

— Ничего. Я готовлюсь к контрольной. Извини.

Натан бецеремонно вырубил сеанс связи.

***

На следующий день, когда Симона вновь навестила Фауста, тот попросил у неё показать ему фотографии этого самого Натана. Вдруг он что-то вспомнит.

— И вправду! — воскликнула девушка. — Какая я недотёпа. Сейчас покажу.

Едва только Фауст увидел лицо Натана, как сразу же всё вспомнил, в том числе и удар по затылку, причиной которого и стало его пребывание в больнице. Он чаще задышал. Глаза его расширились. Симона этого не заметила, так как перелистывала фото и не отрывала взгляда от своего любимого.

— Ну как? Вспомнил его?

— Нет — соврал Фауст.

— Жаль. Вы были хорошими друзьями. Тьфу. Какая же я глупая! Вы и так ими остаётесь. Мужская дружба и всё такое. Жаль, что Натан не может пока тебя навестить. У него контрольная. Он очень серьёзно относится к учёбе. Ты, к слову, тоже помешан на учёбе. Ты лучший ученик своего курса, а Натан — своего. Как тебе такое?

Но Фауст уже не слушал девушку. Он был полностью погружён мыслями об том инциденте. Почему Натан его ударил? Этого он вспомнить не мог. Он хотел убить его, хотя сейчас это можно сделать куда более цивилизованно с помощью лицензии. Ах да, я же собственоручно убрал себя и его из базы ФСЧН. Вот почему он осмелился на столь дикий шаг. Но чем я ему насолил?

— Симона, я бы хотел поспать немного. Голова болит. Если хочешь, то приходи вечером. Буду тебе рад. А пока…

— Конечно, конечно. Ухожу. Ты поправляйся. Вечером я принесу тебе грейпфруты. Ты их очень любишь.

— Хорошо.

Когда девушка вышла из палаты, лицо Фауста свела судорога ненависти. Но почти сразу же он нехорошо засмеялся.

Мне ничего не стоит вновь вернуть тебя в базу данных, Натан. А тогда… Спи спокойно, друг. Как только я выпишусь отсюда, тебе придёт конец.

Фауст ещё долго смеялся, подавляя смешки.

Глава 33

Дружеское пожатие

Уже прошла почти неделя с того момента, когда Фауст оказался в клинике. Память почти полностью к нему вернулась. Голова уже почти не болела. Он вновь был полон сил и хотел поскорее выписаться. Но ещё сильнее выписки он предвкушал тот момент, когда внесёт в базу ФСЧН имя Натаниэля Грима. У него уж чесались руки на этого друга, который посмел таким варварским способом напасть на него, ударив сзади по голове. И ему-то, этому дикарю, Фауст уступил в шахматной дуэли! Невиданная оказица! Хотел бы он видеть лицо этого оболтуса, когда к нему придут за вынесением приговора! Меня же нет в базе! Как такое может быть! Вы явно ошиблись! Да, я бы многое отдал чтобы быть стороним наблюдателем этого зрелища. А почему собственно и нет? Напрашусь в гости, сыграю роль близкого друга. И с не менее потеряным лицом буду наблюдать за этим спектаклем. Но непременно, непременно улыбнулусь ему вслед, чтобы он всё понял. Непременно!

***

— Натан, представляешь, Фауста на днях выписывают.

— Рад за него.

— Говоришь, что рад, но как будто так и не думаешь вовсе.

— Что ты всё о Фаусте и о Фаусте. Опасность миновала.

— Ты ревнуешь меня?

— Ещё чего. Уж не к нему точно.

— Ревнуешь, ревнуешь — не успокаивалась девушка, мило улыбаясь в экран компьютера. — Это так приятно.

— Думай что хочешь.

— Может быть мне придти к тебе? Я уже освободилась на сегодня. Твои экзамены позади. Я была бы рада тебя увидеть.

— В другой раз. Я очень устал.

— Отчего?

— Не знаю. Хочу побыть один.

— Да ты и так всё время почти один, Натан! Что с тобой? Ты меня совсем не любишь?

— Не делай глупых выводов.

— А что тогда?

Натан сочёл за умное промолчать. В последнее время Симона стала совсем невыносимой. Он уже устал терпеть её. Может ну её? Но он мог потерять ценного игрока. Симона могла ему ещё пригодится. Она хотя бы выступала мостиком между ним и Фаустом. Кто знает, что у того на уме? Может он всё вспомнил, но счёл за нужное оставить эти воспоминнаия при себе? А может и в правду не ведает, что произошло. В любом случае долго оставлять его живым нельзя. Да и от девушки не мешало бы избавиться. Ненужный свидетель его провала! Но это после. Сначала Фауст.

***

— Привет! Узнаёшь меня?

После долгих раздумий и взвешеваний Натан всё-таки решил самолично навестить Фауста, а не допытываться у Симоны подробностей, что могло поазаться несколько странным, даже подозрительным. Он хотел лично убедиться в том, что к тому не вернулась память по поводу неприятного давнего инцидента. Всего лишь неприятный инцидент, — да, так будет точнее всего, как правильно заслуживало называться покушение на убийство. Ни больше ни меньше. Фауст был несколько ошарешен столь неожиданным визитом, но к нему быстро вернулось самообладание.

— Привет. Э… Ты кажется парень Симоны?

— Да. И твой хороший друг между прочим. Правду с давних пор бы немного отдалились. Но, поверь, я очень дорожу нашей с тобой дружбы. Потому я и здесь. А у тебя здесь в палате просторно, светло и опрятно, я бы даже сказал уютно. Я бы не спешил выписываться на твоём месте.

Как же? Друг! Это слишком громко сказано. Я и не спешу. Всему своё время — думал про себя Фауст, невольно ероша непослушные волосы.

— Как там Симона? Она придёт сегодня?

— Она мне не отчитывается. Не знаю. Ты лучше расскажи как ты сам? Голова не болит?

— Нет. Ну почти не болит. Через пару-тройку дней меня выпишут.

Фауст хотел добавить, что тогда-то он за всё поквитается, но промолчал. Лишь невольно, нехорошо усмехнулся. Натан заметил эту нехорошую улыбку. Он невольно вздрогнул и повёл плечами, но тут же сам же себя и уколол за излишнюю мнительность. Этак и с ума сойти можно. Словно какой-нибудь шизофреник, ей Богу!

— Рад этой новости. А я тебе тут книги принёс почитать. Несколько античных трудов, работы Ницше, Кафки. Думаю, тебе должно понравится. Книги можешь не возвращать. Считай это моим тебе подарком.

— За книги спасибо.

— Ты совсем не помнишь что с тобой произошло? — начал осторожно Натан. Он решил, что если даже Фауст соврёт, то он это заметит и с величайшей внимательностью, напрягая все свои силы, тщательнейшим образом пытался запечатлеть в своей памяти реакцию Фауста на этот, казалось бы очевидный вопрос. Фауст, безусловно, раскусил умный и взвешенный ход оппоенента, а потому попытался сыграть как можно вальяжнее, будто это его самого не интересовало вот ничуть.

— Не помню. Удар помню, но не сам удар, а боль связанную с ней. А дальше мрак. После толпа, врачи скорой, больница. Это солнце меня припекло, я задумался видимо о чём-то, потерял на миг сознание, упал и ударился головой. А если даже кто на меня напал сзади, как мне здесь намекали уже не раз, то я не склонен к драматизму и раздутию этой всей истории. Сейчас есть лицензии. Убивать вот так, из-за угла, варварски, это просто до нельзя глупо. Ещё бы можно было понять, если кто хотел нажиться кредитами, но кредитная карта моя не тронута. Так что я даже не знаю. Но, повторяю, нечего теперь ворошить прошлое. На всякий злой умысел бумеранг пусть и летит дольше, но всегда настигает в тот самый момент, когда его уже и не ждёшь.

— Ты веришь в эту чушь про справедливость? Фауст, не смеши меня.

Натан усмехнулся, но сам похолодел от ужаса. Слова Фауста могли показаться ловко завуалированным признанием в том, что он что-то да знает по поводу своего обидчика. Фауст слишком рационален, чтобы верить в провидение свыше. Так он всё знает!

— Не больше тебя. Это я так, сдуру смолол. Что с тобой? Ты как будто побледнел?

— Да всё нормально. Это видимо больничные стены так на меня действуют. Я пожалуй пойду. Был рад повидать тебя.

— А я уж как рад. Передавай привет Симоне.

— Непременно. Ну я пойду.

— Постой.

Натан совсем было лишился самообладания, но Фауст всего лишь протянул ему руку в символичном знаке прощания. Но как было много в этом символизме для Натана! Вот он протягивает мне руку как бы в дружеском прощании, но это прощание врага и оно говорит мне, что мы видим друг друга в последний раз. Но ведь Фауст сам признался в том, что варварское нападение он считает глупым? А в базе меня нет Что же он предпримет? И его рука — не рука больного. В ней так и бежит кровь. А в моём пожатии столько слабости! Как же я себя ненавижу! Пришёл как охотник, а ухожу как жертва. Ну ничего. Я что-нибудь придумаю. Может это всего лишь мои больные фантазии. Может же быть такое?

Когда Натан выходил, то невольно повернул голову назад и заметил у одного из окон клиники Фауста. Тот провожал его с усмешкой, картинно махая рукой. Ни какое это не наваждение, Натан! Тебе объявили шах, парень. Шах, но ещё не мат. Ещё не мат — успокаивал себя Натан, но его тело не слушалось, пальцы холодели, ноги подкашивались. Он не помнил как добрался домой. Предстояло всё как следует обдумать, но только на холодную голову. А сейчас спать, забыться сном, пусть и кошмаром, но забыться. Забыться, забыться…

Глава 34

Прости, прощай, моя любовь!

— Ну как ты? Готов к выписке?

— Чувствую себя отлично.

— Это хорошо.

Симона одобрительно кивнула, посмотрев с дружеской теплотой на Фауста, который сидел на больничной койке и потешно махал ногами. От последнего не ускользнула некая тень, которую девушка так и не смогла скрыть за показной радостью.

— А твои дела?

— Не знаю, Фауст. Трудно всё так объяснить. Мне кажется, что для Натана я никто. Он меня совсем не любит. И в тоже время я ругаю за себя за эти сомнения.

— Он тебя не любит. Это уж точно — подвердил Фауст.

— Откуда тебе это известно?

Вместо ответа Фауст сам перешёл в наступление, вдруг сразу перестав дрыгать ногами и сделавшись серьёзным.

— Что ты сама о нём знаешь?

— Немного. Он очень милый. Да, ему свойственная некая холодность и отчуждённость, но это всё в силу его флегматичного характера.

— Ты знаешь, что он пользовался лицензией на убийство?

— Он и тебе это говорил — удивилась девушка. — Да. Но я нисколько его не виню. Несколько человек, да и то по крайней необходимости. Кто это осудит теперь, в наше время?

— Несколько сот человек, ты хотела сказать — поправил парень.

— Что ты такое несёшь? Какие несколько сот?

— Твой благоверный воспользовался лицензией на убийство по меньшей мере 250 раз. Он пользуется услугами онлайн. Не смотри на меня так. Да, я взломал его компьютер от нечего делать.

— Ты, верно, бредишь. Похоже, ты ещё не совсем оправился от болезни.

Девушка не сводила тревожного взгляда с Фауста, который говорил красноречивее любых доводов и убеждений. Его спокойный и пронзительный взгляд говорили лишь об одном, что он не врёт. Сомневаться не приходилось. Да и Фаусту нечего устравивать пустой поклёп на своего друга. Не в его характере.

— Я тебе больше скажу — продолжил Фауст через некоторое время. Видно было, что последующие слова давались ему тяжело, с мучительным решением. — Не было никакого несчастного случая. Меня вовсе не солнце припекло. Это был Натан. Только ничего ему не говори. Пусть думает, что я этого не помню.

Девушка совсем растерялась и чуть не наступила на медицинского бота, который замерял показатели влажности в помещении. Тот недовольно загудел.

— Натан напал на тебя? Но зачем?

— Ты лучше об этом спроси его сама. Мне почём знать? Вбив себе что-то в голову. А может спятил. Не мудрено.

— Знаешь, я должна тебе кое в чём признаться — начала нерешительно Симона. В уголках её голубых глаз заблестели слезинки — почти невидимые. Но Фауст их заметил.

— Натан просил меня заказать тебя по лицензии.

— Ни сколько не удивлён — усмехнулся Фауст — С него, как говорится, станется.

— Какая кошка между вами пробежала? Вы же так похожи. Я имею ввиду оба отличники.

— Да, Натан умён, не скрою, но он совсем на меня не похож. И знаешь, если честно, этот разговор уже начинает меня утомлять.

— Прости, я и забыла где мы находимся. Мне уже пора. Но как я теперь после всего этого буду…

— Ты хотела сказать, как я после всего этого буду его любить — сорвал оброненную фразу с языка девушки Фауст. — Ты же именно это хотела мне сказать?

Симона лишь кивнула в утвердительном ответе. Натан слишком хорошо её знал. Всё-таки близкий друг как-никак. Но, что удивительно, он её знает и понимает как никто другой. И что ещё удивительнее, гораздо больше чем её парень. Любит ли она вообще Натана? Разве задаются подобным вопросом, когда есть настоящие чувства?

Симона поспешила попрощаться с Фаустом и направилась увидеться с Натаном, чтобы окончательно всё для себя решить и разобраться в этом сложном клубке межличностных отношений.

***

— У вас гости — возвестил голосовой замок в доме Натана.

— Кто?

— Симона Ласвелл. Открыть дверь?

— Симона? — немного опешил Натана. На неё это не похож столь ранний визит, да ещё без предупреждения. Что-то случилось — мелькнуло в голове Натана.

— Да, впусти.

Раздался сухой щелчок и пригласительная мелодия. На пороге стояла девушка. Её глаза блестели от слёз. Она была как потерянная.

— Натан, нам нужно с тобой очень серьёзно поговорить.

— Если ты опять по поводу ревности, то…

— Заткнись и выслушай меня, Натаниэль!

Симона была в ярости. Натан гадал, что такое могло приключиться. И он не помнил, чтобы его возлюбленная когда-либо называла его полным именем. Хорошо что Майк у друзей и он дома один. Мама пока живёт у тёти и приедет ещё не скоро.

— Это правда, что ты заказал по лицензии больше двухсот человек? Отвечай мне?

— Что ты такое говоришь? — пробовал было возражать парень.

— Фауст взломал твой компьютер. Даже не пытайся оправдаться. Скажи ещё, что это Майк сделал по неосторожности?

Овца! Узнала таки. И этот хорош. Видать я его сильно недооценил. Не подумал, что он может забраться ко мне в компьютер. Ну же думай Натан, чем крыть будешь? Дама ждёт.

-- И что с того теперь?

— Что с того? Что с того?! Ты себя слышишь?

— Мораль мне собралась читать? Напомнить тебе, что ты сама пользовалась лицензией, святоша?

— Я же… Я же по необходимости.

— Ну и я — исключительно по необходимости. Просто у меня необходимость гораздо больших масштабов только и всего.

— Ты чудовище, Натан! Как я вообще могла полюбить тебя? В кого ты превратился? Подумай о Майке и о своей бедной матери?

— У них своя жизнь, а меня своя. Эти дешёвые приёмы не возымеют никакого действия. Зря стараешься.

— Так значит Фауст не сбрендил, когда сообщил мне о том, что ты напал на него и это исключительно по твоей вине он сейчас всё ещё лежит в больнице. Благо всё закончилось хорошо для него.

Она и это знает. Значит Фауст только притворялся другом. Ну с ним я ещё поквитаюсь. Руки чешутся врезать ей сейчас!

— Между нами всё кончено. Это окончательно. Я тебя видеть не желаю.

— Ну так иди. Никто не держит — обронил парень прибегая к последним остаткам самообладания.

— Скотина!

Симона, скорее отдаваясь внезапному порыву ярости, чем осознанно влепила Натану звонкую пощёчину. Этого парень просто так стерпеть уже не мог. Вся ярость, что он ещё сдерживал, словно сторожевого пса на цепи, мигом выплеснулась наружу. Натан не остался в накладе и врезал девушке аккурат в челюсть, в левую скулу. Из губы девушки брызнула кровь. Симона сама не зная как подавила стон боли и тут же кинулась на парня, словно фурия. Натан вцепился девушке в волосы. Ни о какой гендорной принадлежности в пылу схватки не могло быть и речи. Натан разве что читал где-то, что бить женщин не хорошо, но не более того. Сама напрасилась. Парень как-то неосознанно погрузился в пучину чёрных мыслей, оставляя телу инстинктивно обороняться от выпадов обезумевшей девушки.

Когда Натан пришёл в себя, то увидел Симону лежащей на полу в луже собственной крови. Слева, под сердцем, торчала рукоятка кухонного ножа. Девушка не дышала. Её лицо было обезображенно гневом с примесью удивления. На глазах засохли слёзы.

— Симона — тихо позвал Натан. — Эй, очнись! Симона!

На всякий случай Натан тронул тело девушки, но та словно окаменела. Он продолжал её тормошить в слепой уверенности в том, что девушка его так разыгравает. Наконец он оставил это бесполезное занятие. К девушке — к его возлюбленной, он не испытывал ни тени жалости, разве что небольшое сожаление, да и то по поводу утеряной марионетки. Сколько же удовольствия теряет человек, поручая убийство кому-нибудь другому. Это в высшей степени глупо! — думал парень, не в силах оторвать взгляда от прекрасной работы художницы, носящей бросовое имя — Смерть.

— Прости, прощай, моя любовь — произнёс Натан. Отличная бы вышла эпитафия — подумал он и усмехнулся собственной прозорливости.

Ещё долго улыбка не сходила с лица Натана.

Глава 35

На дно

Первое мгновение триумфа быстро испарилось. Нужно было думать, что делать с трупом девушки. От ножа, как от улики, тоже стоило избавиться. Натан лихорадочно думал, а время неумолимо шло. Девушки могли хватиться. На её мобильный уже несколько раз приходили какие-то ММС.

— Я сожгу её — просто решил вчерашний возлюбленный.

Возле дома Натана, буквально в двух шагах, помещался заброшенный плавильный цех. Немного смекалки и удачи и никто ничего не узнает. А кровь на полу можно поручить роботу-уборщику. Главное сейчас — не паниковать. Но и медлить тоже не стоит. Теперь самое трудное — куда девать тело, чтобы оно не привлекло внимания. Не пойдёшь же по улице в обнимку с трупом. Но и тут выход нашёлся. Можно было заказать беспилотное такси. Перевезти труп до цеха, а дальше дело техники. Да, всё что происходил в салоне такси — записывается. Но и это можно обойти. Как только машина придёт — можно сразу же отменить заказ. В таком случае, без пассажира, запись не производится. Пока Натан будет препираться с оператором, труп девушки можно спрятать в багажнике. За это короткое время он будет сопровождать машину до того места, которое ему нужно через специальное приложение. Затем грамотно заметёт следы, чтобы ни у кого не возникло никаких подозрений. А дальше отпустит машину восвояси. Придётся конечно раскошелиться, но другого плана Натан не видел. Главное, с апломбом и чувством сыграть недовольного клиента. Ну уж это не сложно. У Натана вдруг защемило невольно в груди, захотелось поцеловать девушку на прощание, но он тут же с неприязнью отбросил эту мысль, навеянную дешёвыми сантиментами. Теперь Симона — биологический мусор и никто больше. А что нужно делать с мусором? Правильно, выбрасывать. В его случае мусор пойдёт на переработку. Из девушки должно получится вполне пригодное удобрение в виде золы. Хоть какая-то польза будет от этой суки — думал Натан.

— Можно заказать такси? — спустя пару минут обратился он к девушке-оператору.

— Разумеется. Говорите адрес.

***

Весть об исчезновении Симоны обескуражила Фауста. В его голову, с того момента, как он узнал об этом, стали закрадываться мысли об убийстве. Но он их поспешно гнал, словно отгонял назойливых мух. И тем не менее он не находил себе места. Симолна была не той девушкой, которая могла по какой-либо прихоти просто взять и исчезнуть, не сообщив об этом хотя бы родным. К тому же вместе с Симоной исчез и Натан. Фауст только собирался заказать его по лицензии и тут тебе раз. Теперь непонятно как быть дальше. То, что Натан исчез вместе с Симоной не могло быть совпадением. Фауст был почти на сто процентов уверен, что Натан являлся тому причиной. Он похитил Симону и где-то удерживает её. Или того хуже. А может она, дурочка этакая, купилась на его дешёвую лесть и бежала с ним на край света, порвав со всем прошлой жизнью. Такое тоже могло быть. Но слабо верилось в это. Почему это происходит сейчас, когда рыба уже была на крючке? Что делать дальше? Как быть?

***

Натан действительно бежал на край света. Точнее, он находился на территории бывшей Греции, возле Эгейского моря. Теперь по порядку о том, как он туда попал и что с ним происходило с того момента, как он вызвал такси, чтобы на нём перевезти труп Симоны на литейный цех, где он надеялся избавиться от девушки раз и навсегда.

Фокус с камерой в машине удался. Натан осторожно вынес труп в поэлителеновом непрозрачном мешке на улицу. Чтобы не привлекать излишнего внимания Натан нацепил костюм рабочего, который у него затерялся дома, в старых вещах. Должно быть эта бывшая вещь отца. В спецовке он практически был не заметен, а куль с трупом приняли за куль с мусором. Правда можно было посетовать на того, зачем рабочему вызывать такси и где его спецтехника, но всё было проделано так быстро, без малейшей суеты и волнения, что ни у кого не вызвало никаких вопросов. Такси поехало. Натан, убрав труп в багажник, пошёл неподалёку, набирая оператора с тем, чтобы отменить заказ по левому адресу, который он дал накануне. Когда все проволочки были устранены машина как раз подъезжала к заброшенному цеху. По периметру цеха высился довольно высокий забор, местами сильно порушенный. В одну из таких лазеек и схоронился Натан, надрываясь от тяжести под весом Симоны. Казалось, она прибавила в весе вдвое, а то и втрое. Но Натан понимал, что это всё исключительно его страх, что это он заставляет его так считать.

Проникнуть внутрь цеха не составило большого труда. Дверь была закрыта на ржавый крючок, который от одного сильного удара ногой поддался. Натан проник внутрь. Темнота на секунду ослепила его, деморализовала. Он остановился, присел на корточки, глубоко задышал. Спустя несколько секунд, когда его глаза привыкли к темноте, он заметил по левую сторону от себя ряд плавильных печей, не очень больших по размеру. Самый раз для проведения его маленькой тайной операции. Натан невольно усмехнулся своей ловкости. Он чувствовал себя как никогда в жизни уверенным. Ему казалось, что он способен обмануть саму смерть, если она вдруг пожелает его забрать. Непременно обманет и оставит в дураках! Не на того напала, дура костлявая!

Печь была обесточена, но у Натана была с собой компактная динамо-Джоуль машина. Он небрежно отправил труп девушки вместе с пакетом в печь, словно избавлялся от чего-то мерзкого. Раздался лёгкий гул печи, символизирующий о переработки той исходного материала. Гул перешёл в непрерывный треск, затем треск станет одиночным, а потом и вовсе печь затихла.

Когда Натан заглянул в печь, то там была только зола, от которой сильно пахло разложившимся на атомы поэлителеном. Работа была сделана. Теперь предстояла другая — не менее трудная. Нужно было затеряться так, чтобы его никто не нашёл. Фауст со дня на день закажет его по лицензии. Медлить было нельзя. Натан вдруг остро осознал как ценна и всё-таки приятна жизнь. Жаль что он не подумал об этом, когда Симона ещё была жива. И так как невольно он думал и Симоне, то вспомнил тут же о её любви к Греции. А что — вполне неплохое место для того, чтобы скрыться. В тех местах вполне себе можно затеряться, хотя бы из-за того, что там очень жарко и многие живут в подвальных помещениях. Плохо, что Симону можно связать с Грецией и по этой ниточке придти к Натану, но это уже из разряда маловероятного. Нужно добыть билет до Греции и как можно скорее.

Как уже здесь было замечано, в ту пору, в которой нам, читатели, вряд ли суждено пожить, уже были придуманы телепортеры. Да, процесс был малоприятным. Тебя буквально выворачивало всего наизнанку, так что не сразу встанешь на ноги. Но зато это очень удобно хотя бы в плане путушествий. Куда удобнее, чем летать на самолёте или добираться по железной дороге. И для этого не нужно проходить никаких регистраций и толкаться в очереди. И пусть билет был не из дешёвых, но он того стоил. Оставался насущный вопрос — где взять деньги. В банке, где же ещё? Но там нужно регистрироваться, подтверждать свою личность, а это было Натану не с руки. Что же делать? И продать вроде как нечего. Но тут Натан вспомнил о подарке Симоны, когда та подарила ему на полугодие встречи, отдавая должное излишней сентиментальности любви, мужскую печатку из редкого сплава оникса. Такое колечко потянет на сотню тысяч кредитов. До билета хватит, да ещё останется с излишком.

Значит ещё раз обрисовать в голове план. Добраться до ломбарда, заложить кольцо, приобрести билет в телепортер, найти укрытие понадёжнее, где-нибудь под землёй и отсидеться там первое время. А дальше видно будет. Может его сочтут пропавшим без вести и перестанут искать. А уж он как-нибудь устроиться в новом для себя месте. А может переберётся ещё куда-нибудь, кто знает. Жизнь покажет. Ах да, нужно купить ещё греческий разговорник. Как раз будет чем заняться. Свободного времени у него будет куда как много.

Получив кредиты за кольцо Натан поспешил к кассе, где продавались билеты на телепорт. Что радовало, то за небольшую плату можно было не указывать место назначения. Это поможет скрыть следы.

— Один анонимный, пожалуйста.

— 22.600 кредитов, молодой человек.

Натан протянул деньги и получил билет-ключ, который позволял воспользоваться кабинкой телепортера. Пока всё шло хорошо.

Должно заметить здесь, что сама процедура телепортации была крайне неприятна. Вы проходили когда-нибудь ФГДС? Если да, то это ещё лёгкое неудобство в сравнении с тем, что придётся испытать, когда попадаешь в кабинку телепортера. Вас буквально выворачивает наизнанку, причём не только внутренние органы но и всё тело целиком. Даже руки с ногами как будто сплющиваются. А кости те натянуты до предела — кажется ещё немного и сломаешь позвоночник. Но к счастью трагических случаев крайне мало. К тому же за них положена очень большая страховка, что — то вроде нескольких миллионов кредитов. Натан знал на что идёт. И в общем-то совсем не боялся.

Вот он уже у кабинки. Делает глубокий вдох, старается ни о чём не думать. Заходит. Мгновение. Яркая вспышка. Ещё одно. Очень яркая вспышка и сильный гул, что мгновенно закладывает уши нашему герою (убийце, моральному инвалиду, не способному никого и ничто любить цинику, жертве обстоятельств), а потом такая дикая боль, что кажется будто Богу душу отдаёшь, не иначе. И за это платить 20 тысяч? Вы вообще в своём уме?

Потом, как показалось много позже, Натан наконец немного пришёл в себя. Его тут же вырвало. Всё тело пульсировало вспышками боли. Он оказался в одном из бедняцкив кварталов бывшей когда-то страны Греции — с её замечательной культурой, философами, театром и красивым языком. От сознания того, что план удался Натану стало немного легче и он смог наконец-то отдышаться, так как во время процедуры телепортации не мог сделать хоть мало-мальский вдох.

Кто-то обратился к нему по-гречески. Как он понял, спрашивали не нужна ли ему помощь. Он показал жестом, что с ним всё в порядке. Теперь дело за малым — найти укрытие и залечь на одно. Какую-нибудь комнатку или квартирку под землёй.

Стоит наверное поподробнее остановится на этом. Дело в том, что климат на Земле меняется почти что каждый год. Греция не стала исключением. Когда-то это был курорт с жарким климатом и древней культурой. Сейчас же климат стал очень жарким, почти невыносимым. Обычная температура в дневное время — 60 градусов. Потому то жители и стали строить подземную сеть, так называемый нижний город. Сейчас было только раннее утро, но уже было очень жарко. Натан поспешил укрыться в тень. Когда он снимет комнатку, тогда ещё раз всё хорошо обдумает. Ловко он всех обставил. Его поди сейчас ищут. Но никто не хватится его здесь. Даже Фаусту ничего не светит. Заказывай, милости прошу. Только меня никто не найдёт здесь. Вот умора!

Натан ещё долго давился смешками.

Глава 36

Последний фальшивый аккорд

Жаркий, жаркий полдень. Постоянно хочется пить. Во всём теле — лень. Но всё же Натан предпринял робкую попытку выбраться на поверхность именно сейчас, когда солнце так немилосердно. Зачем? Если бы он знал ответ. Возможно, ему просто хотелось побыть одному. В комнатке, где он теперь живёт, ни на минуту не смолкает говор соседей, плач детей, какой-то бытовой шум, вроде работы роботов-уборщиков или робота-учителя. Только ночью удаётся насладиться тишиной. Но она здесь, во мраке глубин земли, нездоровая, надсадная, словно кашель больного туберкулёзом. Поди тут сомкни глаза. А пробуждаешься в извечном поту, уставший кажется более, чем до того, как заснул.

Прошёл где-то месяц с тех пор, как Натан осел в Греции. Точнее, 32 дня. Прежние тревоги бытьобнаруженым почти что рассеялись. Натан мог бы радоваться, но всю радость из души будто высосало пылесосом. Сплошная чёрная меланхолия. В особенно тяжелые минуты Натан предавался воспоминаниям.

Вот он гуляет с Майком. Майк играет с мячом, а Натан ему что-то расказывает, что-то нравоучительное. Помнится, тогда шёл тёплый дождь, правда совсем недолго, но этого хватило, чтобы Майк слёг с температурой. Натану за это здорово влетело от родителей.

А вот Натан с отцом. Обсуждают куда поступать после школы. Отец хочет отдать Натана на юридический факультет. Тот против. Спорят до поздней ночи, эмоционально, но без попыток обидеть и навязать своё мнение. Этому Натаниэль научился от отца — защищать собственные убеждения. Не тупо в них верить, скорее напротив, уметь признавать в них изъяны и слабые места, но всё же защищать, как нечто очень близкое и родное.

А вот Натан ловит бабочку. Редкостное явление. Бабочки почти что вымерли все. Теперь это настоящая редкость — встретить столь прекрасное создание. Ловит, разумеется, шутя, скорее просто наблюдает. Та вспархивает, а Натану кажется, что вместе с ней порхает и его душа. Такая сладостная боль внутри — не передать словами.

Теперь он в кругу всей семьи. Смотрят какой-то фильм. Сюжет Натану не интересен, но так уютно сейчас рядом с близкими, что он совсем не хочет уходить к себе в комнату, запираться там и уходить с головой в чтение любимых книг. Помнится, подул ветерок, коснулся щеки. А ещё горячий чай с имбирём на столе, от которого идёт дымок. Сладкий-сладкий.

И ещё много чего. Но эти воспоминания, пожалуй, самые яркие.

В кого я превратился? Кем стал? Счастлив ли я? Разве власть даёт человеку что-нибудь, кроме разочарования? Натан задавал себе эти вопросы всё чаще. Жалел ли он себя сейчас? Нисколько. Презирал? Да. И в этом презрении была такая душевная сила, такой душевный подъём, что Натан просто не мог больше сидеть под зёмлей, отсиживаясь, пережидая. Ему казалось, что он нашёл единственно-правильный выход из сложившейся ситуации.

Солнце немилосердно пекло. Пот так и стрился маленькими ручейками по всему телу. В горле пересохло. Натан старался держаться тени. Несколько раз он останавливался, задумывался о чём-то, будто принимал для себя какое-то важное решение, а потом снова пускался в путь. Небольшое облако налетело с юга, принесло немного влаги. В ушах почему-то стоял звон разбитой посуды.

Он шёл к побережью. Шёл, чтобы покончить со всей этой бесмыслицей собственного существования. Почти ни тени страха, только недавно проснувшиеся переживания по поводу судьбы родных — мамы и брата Майка. Как они без него? Что будет с ними дальше? Он не узнает. Когда всё закончится не будет ни мыслей, ни переживаний, ни этой внутренней бури — ничего. В другую жизнь, не материальную, он не верил. Хотя и возникали порой сомнения. Если там человека не ждёт ничего, то жизнь вконец бесмысленна. Пожил своё и ушёл. Слишком просто и нелепо выходит. Ну да чего теперь об этом думать. Сейчас как никогда важно не сомневаться и сделать то, на что решился.

Натаниэль Грим стоял на побережье Эгейского моря и зачаровано смотрел вниз, на прибрежные скалы. Где-то около 30 метров разделяло скалы и его. Всё, вот он и финальный аккорд. Вокруг ни души, только плеск моря. Жара невыносимая. Ну да ещё совсем немного осталось. Подышать бы.

Страха не было. Было только отвращение и гадливость по отношению к себе самому. И это он, Натаниэль Грим, лучший студент в своей группе так низко пал. Зачем? Ради чего? Ради упоения призрачной властью? Нахлебался! Довольно! Тошнит! Как он мог так легко повестись на причудливые веяния безликой массы? Он, чья рассудительность и холодный расчёт не раз выручала его и придавала значимости в собственных глазах! Теперь он никто. Мразь, тварь дрожащая, ошибка человеческая. А что делают с ошибками? Правильно — исправляют.

Не потерять бы остатки мужества перед этим. Прости, Майк. Прости, мам!

Вот ещё шаг, ещё один, уже меньший, совсем маленький шажок, но обрыв уже в считанных сантиметрах. Носки уже торчат над пропастью. И вдруг…

Что я делаю? Я совсем из ума выжил? Надо же, дал слабину, поддался этим сентимантальным веяниям! Я бы ещё в Бога поверил и покаялся прямо здесь! Сейчас упаду на колени и начну молиться шут гороховый! А то как же! В мире выживают только те, кто сильнее. Есть один закон — и это закон сильных. Слабые, беспомощные, глупые могут сколько уходно прикрываться моралью, этикой и религией. Сильные же всегда берут своё. Мы ничем не отличаемся в этом от зверей. Только нас сделали ручными. Да, удачно надо заметить. И сделали это те, кто сам не поддаётся никакой дрессировке и выучке. Они-то и правят этим миром, берут от него всё, не стесняются собственных желаний и амбиций, не сверяются с глупыми книжками, которые пишут преимущественно одни только трусы! Если я чего-то хочу, значит того требует моё собственное я. И кто тогда я себе сам, если не считаюсь с мнением, идущим из глубины моего сознания? Враг, вражина, предатель! Мне и так отпущено немного. Дайте же пожить всласть! Дайте наесться вволю!

Натан заметил, что последние слова произносит вслух. На самом деле он уже довольно долго разговаривал сам с собой, но только сейчас это заметил. Он невольно усмехнулся этому. Гримаса исказила его лицо до неузнаваемости. Он резко повернулся спиной к пропасти, занёс было ногу, чтобы шагнуть назад, но тут налетел внезапный порыв ветра, да такой силы, что не было никакой возможности сопротивляться. Его тело начало медленно заваливаться назад. Ещё миг и он рухнет. Злая усмешка мгновенно сползла с лица, словно змея. Вместо этого на лице Натана читался один только животный страх. Страх перед смертью. Перед тем, на что он, мало задумываясь, обрекал других и ещё несколько секунд назад самого себя.

Ещё один порыв ветра, чуть слабее, но и этого оказалось достаточно, чтобы понять — Натана теперь ничего не спасёт.

Он продолжал заваливаться назад, предпринимая тщетные потуги балансировать на краю пропасти с тем, чтобы удержаться на твёрдой земле. Руки его смешно ходили колесом, словно крылья мельницы ещё несколько мгновений.

Но вот он наконец и сорвался. Не было крика, только непонятный всхлип, да и тот был не слышен из-за гомона чаек.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36