Приказано - жениться! (СИ) [Митриллина] (fb2) читать онлайн

========== Предисловие. Приказ ==========

Галину Николаевну Рогозину, полковника и бессменную начальницу Федеральной Экспертной службы, вызвал к себе куратор ФЭС Руслан Султанович Султанов. Казалось бы, ничего необычного, но Рогозина всё равно волновалась: Султанов без веской причины её к себе не приглашал. И, как правило, причина эта оказывалась неприятной для ФЭС или для неё, Рогозиной, лично.

Как всегда, безупречно выглядящая — в идеально отглаженной форме с сияющими звёздочками на погонах и пуговицах, белоснежной блузке, воротничок которой подчёркивал гордую посадку головы, со строгой причёской и минимальным макияжем, — полковник Рогозина чётким шагом вошла в кабинет генерал-майора Султанова. Аккуратно закрыла дверь и по-строевому, но невыразимо женственно выпрямилась на пороге:

— Здравия желаю, товарищ генерал-…

— …Да бросьте вы это, — поморщился, махнув широкой ладонью, Султанов, который сидел за массивным, ещё советским начальничьим столом. — Присаживайтесь, Галина Николаевна, разговор у нас будет недолгий, но малоприятный.

Рогозина не шелохнулась, лишь придала лицу вопросительное выражение и сжала губы.

— Не хотите, значит, рассиживаться… — вздохнул Султанов. — Ну, ладно. Тогда, к делу. Сколько лет существует подразделение, которым вы руководите, а я, соответственно, курирую?

— С 2007 года, — чётко отрапортовала полковник.

Генерал-майор устало кивнул:

— И с того года ваша… наша ФЭС как кость в горле очень многим.

— Руслан Султанович, раскрываемость в ФЭС стабильно является одной из самых высоких среди всех подразделений МВД.

— В том-то и дело, Галина Николаевна, в том-то и дело. Ваши семьдесят процентов по тяжким и особо тяжким преступлениям, а другими, насколько я знаю, вы и не занимаетесь, намного превышают показатели как полиции, так и Следственного комитета. Не нравится это им, очень не нравится.

— Вы предлагаете нам снизить раскрываемость до такого процента, который всех устроит? — без улыбки сказала Рогозина.

— Вот вам смешно, а я чуть ли не каждую неделю вынужден писать рапорты наверх, отстаивая существование ФЭС как самостоятельной структуры. А взамен мне почти с такой же регулярностью предлагают вас то расформировать, то слить с другим подразделением. Вы представляете, что тогда будет?

— Я лишусь своей должности. И, возможно, вы тоже. Мои сотрудники, в случае перевода куда-то ещё, скорее всего, будут устраивать «итальянские забастовки»*.

— Вот именно, — нахмурился Султанов, перекладывая бумаги на столе, — итальянские… Вы там, у себя, уже совсем как в Италии, точнее, на Сицилии. Мафия, Коза ностра… Семья, товарищ полковник. Как самая настоящая, дружная семья.

— Это звучит не как похвала.

— А это и не похвала. И кстати. Вот, почитайте-ка, Галина Николаевна, — протянул он ей какой-то документ. — Новые веяния. Обязаны следовать все. Особое внимание, между прочим, приказано уделить…

— …демографии? — не сдержала удивления в голосе Рогозина. — Это не опечатка? Может, демократии?

— Если бы! — скривился Султанов. — Именно демографии.

— Ну, если полицейские расследования можно считать снижением смертности…

— Ну да, а помещение преступников в места заключения чем считать?

— Извините, товарищ генерал-майор, но это же бред полный.

Рогозина положила, если не сказать бросила, документ на стол, прихлопнув его ладонью.

— Приказы в принципе не могут быть бредом, — назидательно сказал генерал-майор. — А Приказы Правительства — тем более. Они основаны на интересах государства. А в данный момент интерес государства заключается в росте населения и укреплении семьи как ячейки общества. Такова политика. И следует не обсуждать приказ, а исполнять. Вот я и исполняю, товарищ начальник Федеральной Экспертной службы. На основании этого документа мною составлен приказ, который направлен всем службам. И я подчёркиваю: всем службам. Так что, не стоит подозревать меня в пристрастности именно к ФЭС. Которая обязана и в этом быть примером для всех. Вот ваш экземпляр.

Султанов быстро что-то написал на обороте одного документа карандашом и усмехнулся. Затем он вновь принял серьёзный вид и подал Рогозиной этот лист. Чрезвычайно официально выглядящий, со всеми подписями и печатью. Тем бредовее показалось ей содержание:

«В целях решения государственной задачи по укреплению демографии Российской Федерации и во исполнение Приказа Правительства РФ от (такой-то даты) номер (такой-то) приказываю:

в течение одного календарного года со дня получения данного приказа личный состав Федеральной Экспертной службы обязан вступить в брак и зарегистрировать данные отношения в соответствующих органах ЗАГС;

браки должны быть заключены между сотрудниками ФЭС, исключения не допускаются;

минимальное число заключённых браков для ФЭС — 6 (шесть);

по истечению одного календарного года со дня регистрации брака, в упомянутых браках должны появиться дети;

минимальное количество детей за отчётный период для ФЭС — 6 (шесть).

Отчётный период составляет 2 (два) года. После первого года руководитель ФЭС обязан предоставить копии не менее 6 (шести) свидетельств о браке, соответствующе датированных. После второго года руководитель ФЭС обязан предоставить копии не менее 6 (шести) свидетельств о рождении, соответствующе датированных. В случае отсутствия свидетельства о рождении, допускается предоставление заверенной справки о сроке беременности.

В случае даже частичного неисполнения данного приказа, Федеральная Экспертная служба подлежит расформированию».

А затем она прочла то, что было на обороте…

Не обращая внимания на кипевшую возмущением Рогозину, Султанов буркнул:

— Приступайте к выполнению приказа, товарищ полковник, — и нажал на кнопку вызова адъютанта.

— Проводите Галину Николаевну, — кивнул он возникшему в дверях подтянутому здоровяку в идеально сидящей форме.

Рогозина чуть не бегом покинула его кабинет.

Комментарий к Предисловие. Приказ

«итальянские забастовки»* - такой вид забастовок, когда работники находятся на своих рабочих местах и предельно строго выполняют все свои должностные обязанности и правила, ни на шаг не отступая от них, и ни на шаг не выходя за их пределы, доводя тем самым эти правила до абсурда (соответственно, получается, что фактически никто ничего не делает).

========== Список ==========

Вернувшись из министерства, Рогозина, словно лишившись сил, рухнула в своё кресло и невидящим взглядом уставилась на злополучный приказ. Как вообще, скажите на милость, она должна отдавать распоряжение своим сотрудникам жениться? Да ещё шесть пар! Где взять шесть пар новобрачных? Хоть монетку, чёрт возьми, подбрасывай! А ещё эта чёртова приписка… Галина Николаевна, чувствуя, что краснеет, резко рванула ручку ящика стола, открыла его, нашарила ластик и стёрла карандашную надпись.

Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул майор Круглов.

— Галя, что с тобой? — удивлённо и заботливо поинтересовался он. — Ты сама на себя не похожа. Что опять выдумал Султанов? Опять нас закрывают?

Она перевела на него взгляд и пару мгновений смотрела, словно не узнавая.

— Да, Коля, — промолвила она и выдохнула, сжав губы. — На, почитай, какие условия надо выполнить, чтобы нас не закрыли.

Рогозина с нескрываемым отвращением толкнула лист по столу в сторону своего зама. Не ожидая ничего хорошего, тот стал читать документ.

— Но это же полная… — Круглов старался подобрать слово помягче, но, кроме нецензурных, на ум ему ничего не приходило.

— Да, — кивнула Рогозина, — это бред, я так и сказала генералу. А он мне сказал, что приказы не обсуждают, а выполняют. И что ФЭС обязана подавать пример.

— И что теперь?

— Ну, что… Выбора-то нет. Будем выполнять и подавать пример. Сейчас напишу на основании этого… распоряжение по ФЭС, — она передёрнула плечами и нажала кнопку на клавиатуре, выводя из состояния «сна» ноутбук. — Между прочим, генерал посоветовал мне, — она уставилась в экран, открывая текстовый редактор, — начать с себя.

Круглов замер и с трудом сглотнул. Рогозина деловито застучала по клавишам.

— А ты зачем зашёл-то? Что-то срочное? — теперь её тон был совершенно обычным.

— Д-да нет, я просто поинтересоваться, — хрипло промолвил он. — Как ты после визита на верх.

— Уже нормально. Можешь идти. …Кстати, — добавила она, когда майор уже взялся за ручку двери, — ты не в курсе, случайно, Борис уже развёлся?

Круглов резко развернулся, ноздри его раздулись, но Рогозина смотрела не на него, а на экран. Она хмурилась и что-то исправляла.

— Борис? Селиванов?

В голосе Круглова была просто гремучая смесь эмоций, но, похоже, Рогозина этого не заметила, поскольку она так и продолжала печатать, не глядя на зама. И её голос был вполне спокойным.

— Ну да, Селиванов, наш патологоанатом. Другого Бориса, насколько я знаю, у нас нет. Ладно, ты, видимо, не в курсе… Позови-ка мне его, если он не занят, будь добр. А впрочем, иди, я сама позвоню.

Она взяла телефон и набрала номер прозекторской. Круглов, чётко печатая шаг, вышел из кабинета и дверь закрыл довольно красноречиво.

Через пару минут пришёл Борис.

— Да, Галя, зачем звала? И, кстати, что с Кругловым? Я его встретил в коридоре, он так злобно на меня посмотрел, я думал, он меня укусит.

— Да не обращай внимания, он под впечатлением от нового приказа Султанова. Вот, почитай, сам кусаться захочешь.

Селиванов сел и прочитал злосчастный приказ. Затем удивлённо посмотрел на начальницу:

— Да уж, есть с чего взбеситься… Но я что-то не очень понимаю, какое отношение сей шедевр бюрократически-канцелярской словесности имеет к нему, либо ко мне.

Рогозина задумчиво крутила лист за уголок по стеклянной столешнице, глядя на Селиванова. Тот, как всегда, мягко и понимающе улыбался.

— Борь, а ты уже развёлся? — неожиданно спросила она.

— Да какое там! — он скривился и махнул рукой. — Моя супружница уже все нервы мне вымотала. То «я подаю на развод», то «развода не дам». То «убирайся с глаз долой», то «вернись немедленно»… Да и ладно, если бы только мне нервы мотала. Она же Вовку в эти игры втягивает! — он глубоко вздохнул. — Вот скажи, Галь, ну, что вам, женщинам, нужно для полного семейного счастья, а?

— Нашёл, у кого спрашивать.

— Ну, а всё-таки? Вот тебе, например, что необходимо, чтобы жить долго и счастливо с мужем?

Галина Николаевна нахмурилась: меж красивых бровей пролегла морщинка.

— Каждой, наверное, своё нужно… Кому деньги… Кому известность… Я думаю, мне нужно, чтобы я могла уважать своего мужчину. И чтобы он уважал меня. И доверие, конечно, нужно. Хотя, без уважения доверия всё равно не будет.

Она вздохнула и посмотрела на экран ноутбука: там были открыты профили сотрудников ФЭС. С фотографиями. Селиванов тоже понимающе вздохнул:

— Согласен. Вот в моей семье и нет ни уважения, ни доверия. Да и семьи-то уже почти что… Ладно, звала-то зачем? Неужели только ради того, чтобы узнать мой актуальный матримониальный статус?

Рогозина вернулась из своих мыслей.

— Не только. Я хотела посоветоваться с тобой. Насчёт того, как бы составить пары из наших сотрудников.

— Серьёзно? Но почему именно со мной?

— С тобой они чаще общаются, так или иначе, и менее формально, чем со мной. Ты смотришь на них как бы со стороны и наверняка видишь, кто кому может нравиться. Или уже нравится. Так что, помоги мне составить список.

Селиванов в задумчивости потёр затылок.

— Ага, а если я был бы разведён, ты и меня в этот список… смертников включила бы.

Она улыбнулась.

— Ну, ладно. Раз ты меня облекаешь таким доверием… Начнём с тех, кто уже и так на пороге ЗАГСа.

— Лисицын и Соколова?

— Вот, хотя бы одну пару ты и сама знаешь.

Рогозина застучала по клавиатуре.

— Затем я бы рассмотрел… Амелину и Тихонова.

— Да? Они же грызутся всё время!

— Но как мило они это делают, Галь! — Селиванов широко улыбнулся. — Прям’ детишки в детском саду: вместе тесно, а врозь — скучно.

Она тоже улыбнулась, вспоминая те стычки «компьютерных гениев», которые и сама не раз наблюдала.

— Ладно, это будет самая весёлая пара, им вместе скука точно не угрожает.

Казалось, и Рогозина, и Селиванов увлеклись «игрой» в «Составь пару».

— Ну, а дальше уже не так очевидно. Майский и…

— Белая?

Борис кивнул:

— Серёга может немного заупрямиться, поддерживая своё реноме, но Танюшку он любит. Мне так кажется.

— Мне тоже, — она написала и эти фамилии. — Ещё немного усилий, три пары остались.

— Как насчёт Данилова?

— Данилов… Данилов и Власова!

Он опять согласился:

— Это будет очень красивая пара. Они внешне очень друг другу подходят.

— А Дунаева?

— Олечка? Хорошая девочка. Ей нужен кто-то сильный.

— Аристов?

— Я бы сказал, Котов. У Ромы слишком жёсткий характер для семейной жизни. А Костя умеет уступать. Ну, поворчит, конечно, не без этого… А вообще, спроси у неё самой, кто ей больше нравится. Ну, вот и осталась последняя пара.

Борис задумался, поглядывая на Галину. Та сосредоточенно печатала.

— Хорошо, Борь, спасибо за помощь. Можешь идти, извини, что отвлекла по нерабочему вопросу.

— Да ничего, — он встал, — обращайся. Мне даже интересно было. Так что с шестой парой?

Рогозина прекрасно поняла намёк.

— Ты же всё ещё женат, так что тебя в этом списке, как ты сказал, смертников, всё равно не будет, — она улыбнулась.

— Так я могу форсировать развод. Если у меня будет веская причина, Галя. Месяц — и я свободен.

Она вышла из-за стола и подошла к нему.

— Спасибо, Боря, — она легко погладила его по руке, — ты — настоящий друг, если хочешь пожертвовать собой, чтобы мы выполнили эти чёртовы условия.

— Я не… — начал он, но она покачала головой:

— Шестая пара уже есть.

Селиванов стиснул зубы. И после недолгой паузы вымолвил:

— А я всё равно разведусь.

========== Коньяк для генерала ==========

Галина Николаевна Рогозина поглядела на наручные часики и вздохнула: наконец-то этот ужасно долгий день закончился! Она выключила ноутбук и встала, потянувшись назад усталыми плечами. В коридоре горел только неяркий аварийный свет, поскольку сотрудники ФЭС уже давно покинули свои рабочие места. Невольно начальница позавидовала Косте Котову, который только позавчера отпросился в отпуск, собираясь навестить своего троюродного брата Кирилла. Почти сразу же она улыбнулась, вспомнив недолгий визит Кирилла Котова в ФЭС.

«Он определённо был ко мне неравнодушен, — не без удовольствия подумала она, — но почему-то внезапно переключил своё внимание. Ну, и хорошо, Аллочка очень милая девушка. Она наверняка счастлива, — и всё-таки Рогозина вздохнула: — И я надеюсь, что и он тоже».

Галине Рогозиной самой показалось странным, что она вспомнила вдруг о брате Котова. Не иначе, это было влияние злополучного приказа и последующей «игры» в составление пар. Но почему Кирилл, а не Борис или…

Вопрос так и остался незаданным: уже подходя к своей машине, Рогозина увидела, что возле неё прохаживается мужчина. Очень знакомый. Высокий, широкоплечий, с идеальной выправкой. Разве что, строевой шаг не печатал. Она нисколько не удивилась, что майор Круглов не поехал домой, а остался её ждать. В самом деле, она наверняка сегодня невольно ввела его в заблуждение. Ладно, не совсем невольно. Но, конечно же, он не захотел оставаться в этом заблуждении. Что ж, так даже лучше. Она всё скажет ему с глазу на глаз. Пора уже.

Круглов заметил её и остановился, всем своим видом выражая решимость. Рогозина улыбнулась.

— Странно, — язвительно заговорил он, словно напоминая самому себе, что должен сердиться, — что ты одна. Борис ушёл ещё полчаса назад. Шифруетесь, что ли? Между прочим, он с женой по телефону разговаривал.

Он явно хотел быть злым, даже, может быть, обидеть, то есть, как-то растормошить её, вывести из себя. А она это прекрасно понимала. Она всегда его прекрасно понимала. Хотя чаще всего старалась это скрыть. Сейчас она просто улыбалась, стоя в шаге от него. По-доброму, ничуть не задетая его гневом. Можно даже сказать, ласково улыбалась. Круглов оторопел.

— Я просто просила у него совета.

— Совета? По поводу? И почему у него?

— Я советовалась, как составить требуемые шесть пар, — она сказала это очень обыденным тоном, обошла его и сняла сигнализацию с машины. — Садишься, или так и будем стоять?

Круглов стиснул зубы, но решительно сел в машину.

— Почему Селиванов, и при чём был его развод? — упрямо повторил Николай, когда они остановились у дома Галины.

Она деловито и молча закрыла машину, пошла к подъезду и поднялась к своей квартире, ему пришлось следовать за ней.

В коридоре Рогозина, не скрывая стона облегчения, скинула туфли на каблуке и направилась на кухню. Круглов уже растерял свою воинственность, но недоумение его росло. Он уселся на стул и наблюдал, как она готовит чай.

— Ты собираешься отвечать на мои вопросы?

— …Чёрный или зелёный?

— Какой себе будешь делать, — буркнул он и, не желая отступать, повторил: — Ты собираешься отвечать на вопросы?

— У Селиванова самый большой стаж семейной жизни, — поведала она, поставила перед ним чашку и села напротив. — Даже несмотря на перманентно угрожающий ему развод. Сомневаюсь, что он вообще разведётся.

— Лучше бы у Вали спросила, — проворчал Николай, начиная успокаиваться от уютной домашней атмосферы и вкусного чая. — И что же он тебе насоветовал, можно узнать?

— Мы очень плодотворно потрудились, — улыбнулась она, и её глаза сверкнули сквозь пар над чашкой. — Все шесть пар записаны. Десять участников будут извещены завтра. Точнее, девять.

— М-м, не понял? Если пар шесть, то участников, как ты выразилась, должно быть двенадцать, если я что-то помню из арифметики.

— Ну, Костя Котов же в отпуске.

— Хорошо. Остаются одиннадцать.

— Девять, Коля, — Рогозина отставила чашку и невероятно ласково ему улыбнулась, от чего он поперхнулся и тоже отодвинул свою чашку. Галя коснулась пальцами его руки. Он вздрогнул, предвидя и не веря в то, что она собирается сказать. — Двое находятся здесь. Султанов же рекомендовал мне начать с себя. Вот и придётся мне подавать пример моим подчинённым.

— Ты, что же, мне предложение делаешь? — расширил глаза Круглов. Голос его дрогнул. Он бережно взял в ладони её руку и поднёс к губам. Впервые она не попыталась убрать руку.

— Хочешь — считай предложением. А хочешь — приказом, — продолжала она улыбаться. — Отказ, как ты понимаешь, не предусмотрен.

— Да я и не собираюсь отказываться! Я же давно…

— Я знаю, Коля. Я знаю. Только у меня два условия.

— Да хоть сто два! — воодушевился он. — Принимаю все вместе и каждое по отдельности.

— Во-первых, никакого пышного бракосочетания. Просто распишемся, без помпы.

— Согласен. Но, я надеюсь, вечеринка в ФЭС всё равно будет?

— Ну, куда ж деваться, если у нас будет столько пар! — рассмеялась она. — Вот, всем скопом и отпразднуем.

— Отлично.

— Во-вторых, я не буду менять фамилию.

— Да Бога ради!

Он улыбался ей в ответ, веря и не веря своему счастью. Вдруг по его губам скользнула хитрая усмешка:

— Но у меня тоже будут два условия.

— Вот как? А если я не соглашусь?

— А ты соглашайся.

— Ладно. Так что за условия?

— Ты точно соглашаешься?

— Точно, точно.

— Во-первых, я буду иметь право в рабочее время иногда вести себя не как твой подчинённый, а как твой муж. Обещаю не злоупотреблять этим правом.

— Хм, и в чём это будет выражаться? — слегка насторожилась Галя.

— Ну, например, я обниму тебя или поцелую. Не при народе, само собой.

— Ну, если не при народе, тогда ладно, — она слегка зарумянилась. — Только изредка. А какое второе условие?

— А второе моё условие, — он встал и подошёл к ней. Она встала тоже и сразу же оказалась в его объятиях. У обоих возникло ощущение невыразимого тепла и покоя. Коля прижал её к себе и прошептал над ухом: — Моё второе условие записано в нашем пресловутом приказе. Ты родишь мне ребёнка.

Галя вздрогнула и попыталась отстраниться, но будущий муж держал её крепко. Она тихонько вздохнула, покоряясь: разве не об этом она мечтала?

— Коль, мне ведь не двадцать лет, — смущённо прошептала она, уткнувшись лбом в его ключицу. — А вдруг не получится?

— Получится, — твёрдо сказал он. — Обязательно получится. Обещай, что мы не оставим попыток.

Она кивнула, а потом подняла на него сияющий любовью взгляд.

— К тому же, приказ есть приказ, — подмигнул Николай и широко улыбнулся: — Придётся Султанову коньяк поставить.

— Это за что же? — притворно возмутилась Галина.

— Если бы не его приказ… Я не знаю, что ещё заставило бы тебя выйти за меня замуж. Так что, не знаю, как другие, а я-то точно буду счастлив, благодаря нашему куратору.

========== Выборы ==========

На следующий день Галина Николаевна собрала у себя в кабинете всех, поименованных в списке (кроме Котова, конечно). Сотрудники расселись за длинным столом, «мальчики» с одной стороны, «девочки» — с другой. Все негромко и дружески переговаривались, поглядывая на Рогозину и на Круглова. От внимательных глаз ФЭСовцев, конечно, не укрылось, что зам придвинул стул поближе к начальнице. Галина Николаевна казалась непривычно смущённой, она то хмурилась, то вдруг сдержанно, но всё-таки улыбалась. Николай Петрович же свою улыбку тщетно пытался спрятать в усах.

— Добрый день, господа эксперты, — сказала полковник.

— А чё так официально? — пророкотал майор Майский, развалясь на стуле. — Чё-то серьёзное стряслось? Так вы вроде улыбаетесь…

— Куда уж серьёзнее. Вот распоряжение, — она чуть помедлила, взглянув на Круглова, и приподняла документ. — Официальное. Кто-то будет улыбаться после ознакомления с ним, а кто-то, возможно, и нет. Но, каким бы ни было ваше личное отношение к моему распоряжению, отказ не принимается. Попрошу прочитать, воздерживаясь от комментариев.

Два одинаковых листка отправились к экспертам. Девушки сгрудились вместе над одним, мужчины читали по очереди.

Сергей Майский, который сидел ближе к начальнице, а потому прочёл распоряжение первым, еле сдерживался, чтобы не начать комментировать сразу, но молчал под посуровевшим взглядом Галины Николаевны. Документы вернулись к ней. Лица подчинённых выражали разные эмоции, но главенствующей всё-таки была растерянность. Рогозина деловито выложила лист с фамилиями присутствующих:

— Теперь подписывайте.

Она демонстративно подписалась сама, затем, уже не пряча улыбку, подписал и майор Круглов.

Майский повертел в пальцах ручку. Ох, сколько всего он сказал бы по этому поводу! Но… Заявить об отказе выполнять Распоряжение по ФЭС, составленное на основе Приказа Правительства, майор спецназа ГРУ (пусть даже бывший) всё-таки не смел. Нахмурившись, он подписал лист и сердито толкнул его Лисицыну. Тот, напротив, размашисто подписал, словно не задумываясь, и с улыбкой уставился на Соколову. Дальше сидел Тихонов. Его круглые глаза были от изумления открыты до предела, а бледное лицо расцветил румянец. Он даже ручку выронил. Тогда лист взял Данилов и расписался, до желваков стиснув зубы. Тихонов всё-таки попытался что-то сказать, но за его вяканье Данилов с Лисицыным на него так посмотрели, что Иван, у которого теперь полыхали даже уши, быстро поставил свою «закорючку».

Теперь была очередь девушек.

Юля Соколова, на правах старшей по званию, колебаться им не позволила: расписалась сама, и после неё остальным ничего другого и не оставалось. Она аккуратно подала лист Рогозиной, Галина Николаевна кивком её поблагодарила.

— Разрешите идти? — без эмоций спросил Степан и встал.

— Погоди, Стёпа, — промурлыкала Соколова своим «фирменным» голоском, сладким и мягким, как мёд, но внутри этого «мёда» нередко пряталась сталь, а чаще — изрядная порция яда. — Сейчас-то начнётся самое интересное. Верно, девочки?

«Девочки» явно не понимали, о чём она. Впрочем, как и «мальчики».

— Ты о чём, Юленька? — сказал за всех Майский.

— А я о том, Серёженька, что теперь надо определить, кому с кем расписываться идти!

— Что значит «кому с кем»? — встрял Лисицын. — А что, ещё и выбирать можно?

— Конечно, можно, Костенька! Даже нужно! Начальство приказало! Да и выбор-то какой! — чуть не пропела Юля. — Да, Галина Николаевна? Пары ведь в вашем распоряжении не указаны.

Рогозина молчала, наклонив голову и приподняв бровь. Действительно, настроенный текстовый редактор «услужливо» рассортировал фамилии в списке по алфавиту. От предполагаемых пар ничего не осталось. «Сейчас начнётся», — подумала Галина Николаевна. С лица Круглова слиняла улыбка, он нахмурился и обвёл взглядом остальных мужчин.

— Ну, тогда, — оживился Сергей, — я выбираю…

— А кстати, почему это мужчины выбирают? — негромко промолвила Рита. — Раз уж отказаться нельзя, так дайте нам хотя бы самим мужа-то выбрать!

Девушки единодушно закивали и впервые после того, как ознакомились с распоряжением, улыбнулись. Мужчины озадаченно переглядывались, Лисицын с Майским синхронно почесали затылки. Круглов нахмурился ещё больше.

— Галина Николаевна, вы начальник, старшая по званию, вам и выбирать первой, — сказала Юля.

Рогозина не знала, как реагировать. С одной стороны, ей было понятно, что Соколова прикалывается. С другой — раз абсурд уже расцвёл пышным цветом, почему бы ей тоже не поучаствовать? Правда, существовал крошечный шанс, что её подчинённые могут заиграться… А там недолго и доиграться.

Она обвела взглядом сидящих перед ней мужчин. Может, невольно, но каждый приосанился. Майский сиял, как новенький орден. Лисицын вёл себя ещё забавнее: он то прятал глаза, то смотрел на Юлю, то на Галину Николаевну, при этом улыбка всё шире растягивала его губы. Иван вдруг вскочил, подкрался к Сергею, вытащил у него из нагрудного кармана зеркальце (тот ничего и не почувствовал, витая где-то в облаках, не иначе) и принялся причёсывать свои вечно торчащие в разные стороны волосы. Сотрудники грохнули смехом. Тихонов обиженно бросил зеркало перед Майским на стол, сел на место и надулся, покосившись на Амелину. Только двое в этом балагане оставались серьёзными: Круглов и Данилов.

Рогозина с улыбкой снова обвела всех взглядом и сказала:

— Ну уж нет, давайте вы сами выбирайте своих суженых, раз уж взялись выбирать, — и чуть помедлив, прибавила: — Я-то свой выбор сделала.

Круглов резко выдохнул. Тихонов опять вскочил и пропел в позе оперного певца:

— Выбирайте любó-ова, кроме Кругло-ова!

Ни слухом, ни голосом он не обладал, так что опять грянул общий смех.

— Девочки, кто этого клоуна себе заберёт, а? — сказала Юля. — Чтобы он уже успокоился. Оксана? Таня?

— Танюшка, не смей! — вернулся из своих мечтаний Сергей и хлопнул ладонью по столу. Белая загадочно улыбнулась.

— Ты сама-то кого выбираешь, Юля? — скептически глядя на Тихонова, спросила Амелина.

— Я-то? — сверкнула глазами не в меру разошедшаяся Соколова. — Так я ещё подумать хотела, пока вы выбираете…

— Чё тут думать, чё тут думать? — прогремел Лисицын, вскочил и, как через гимнастический снаряд, перелетел через стол, девушки едва успели с визгом шарахнуться в стороны.

— Раньше думать надо было, — веско сказал он, схватив Соколову в объятия. — И вообще, в нашей семье думать буду я!

Она изображала, что вырывается, остальные опять рассмеялись.

— А ты умеешь? — только и успела съязвить Юля перед тем, как Костя заткнул ей рот самым надёжным способом.

Теперь инициативу перехватил Тихонов:

— Девушки, не стесняемся, выбираем, вот, перед вами прекрасный экземпляр будущего мужа! Хорош собой…

— Это ты, что ли, хорош собой? — фыркнула Оксана.

— Спасибо, — кривляясь, поклонился ей Ваня, — я всегда знал, что я тебе нравлюсь! Но в данный момент я говорю о майоре Майском. Кто возьмёт к себе майора Майского? Майский — это не только целая гора мышц, но и…

Сергей подскочил к нему, без усилий приподнял за ворот и прорычал:

— …Но и три-четыре приёма боевого самбо, после которых один компьютерный гений окажется навеки прикован к больничной койке!

— Серёжа! — взвизгнули Таня и Оксана, глядя на извивающегося над полом Тихонова.

— Сергей, отпусти его, — сказала Рогозина.

Тихонов вдруг перестал дёргаться и спросил:

— Галина Николаевна, а однополые браки вашим распоряжением учитываются?

На миг воцарилась тишина. Майский с омерзением на лице разжал кулак, Иван, который только этого и добивался, шмыгнул за спинку стула Амелиной с воплями:

— Я пошутил! Я пошутил!

— Придурок! — Оксана развернулась к нему и отвесила подзатыльник. Тихонов мгновенно схватил её за руку и упал на колени:

— Теперь ты, как честный человек, обязана на мне жениться!

От хохота сотрудников ФЭС едва не повылетали стёкла.

Сергей Майский навис над Таней и забормотал:

— Ты только не подумай, я не такой, это Тихонов специально ляпнул…

— Да я и не думаю ничего такого, — сквозь смех отозвалась Белая, — Серёж, мы ведь не первый день работаем вместе!

— Фух, ну, ладно тогда, — отёр испарину со лба Майский, — а то ему бы не жить. Ну, тогда что, ты же меня выбираешь, да, Танюшка?

— Раз вы так ставите вопрос, товарищ майор… Ладно, выбираю.

Высоченный Сергей подхватил хрупкую Таню на руки и закружил по кабинету.

Данилов сидел мрачнее тучи перед двумя оставшимися девушками. Рита Власова оперлась подбородком на руки и таинственно улыбалась в пространство. Оля Дунаева, так же как он, похоже, чувствовала себя не в своей тарелке.

— Оля, а ты кого выбираешь? — спросила Рита, не глядя ни на кого.

Дунаева опустила взгляд:

— А меня Галина Николаевна уже спрашивала, кого я выберу. Только выбор был всего из двух кандидатов.

— И?

— И я выбрала. Но даже если мне пришлось выбирать из всех сейчас снова, я бы выбрала его. Так что, я вообще не знаю, что я здесь делаю.

— Ага, — кивнула Рита и перевела взгляд на Степана: — А ты чего хмурый такой, Стёп? Никто тебя не выбрал? Они просто постеснялись. Или меня побоялись. Потому, что тебя выбрала я.

Данилов не перестал хмуриться, когда все, кроме Рогозиной и Круглова, выходили из кабинета. Рита взяла его под руку. Он вздохнул.

— Ты чего такой мрачный? Весело же было? — спросила она.

— Угу. Весело. А ты знаешь, что я вспомнил?

Она серьёзно кивнула:

— Примерно догадываюсь. Но ты прости их, Юлька что-то разбушевалась, да и Ванька тоже… Они не хотели никого обидеть, правда.

— Я знаю, — выдохнул Степан и тихонько сжал её пальцы.

========== Единственная попытка возмутиться ==========

Константин Сергеевич Котов, капитан полиции, сотрудник Федеральной Экспертной Службы, который всегда считал себя необычным человеком, а пару лет назад получил этому самое удивительное подтверждение*, навестил в Новосибирске своего троюродного брата Кирилла Кассиановича Котова.

Большой бревенчатый дом по знакомому адресу показался ему ещё более солидным: сбоку к нему оказался пристроен не такой большой, но тоже двухэтажный флигель. Эта пристройка выглядела не только новой, но и гораздо более современной, и даже какой-то нарядной. Идя к новенькому высокому крыльцу, Костя улыбнулся: «Наверняка, это Аллочка постаралась!» Ни в Москве, ни здесь, несомненно, Аллу Семенчук, бывшую сотрудницу ФЭС, почти никогда не звали официальным именем «Алла», а только милым уменьшительным «Аллочка».

Едва Костя нажал кнопку звонка, дверь распахнулась, словно его поджидали. С радостным визгом Аллочка (уже не Семенчук, а Котова) подпрыгнула и повисла у него на шее. С улыбкой во всё лицо Костя снял её с шеи и поставил на пол:

— Ты ничуть не изменилась, всё такая же красавица, Аллочка!

— А ты всё такой же галантный интеллигент, — она попыталась изобразить, что смущена, но тем яснее показала, что ужасно рада и ему, и его словам.

Костя кивнул:

— Так точно. В третьем поколении, — и перевёл взгляд на её супруга, который стоял чуть дальше в коридоре и улыбался так же широко. На своего троюродного брата Кирилла Котова. Волшебника.

Аллочка отступила чуть в сторону, и братья ринулись навстречу друг другу, раскинув руки для объятий.

После приветствий Котовы уселись в гостиной на диван и принялись делиться новостями. Алла расспрашивала Костю о том, что происходит в ФЭС, обо всех сотрудниках, Гость эмоционально рассказывал.

— Ну, а вы тут как? — наконец, когда новости из магловского мира немного иссякли, спросил Костя.

Аллочка смолкла и вопросительно посмотрела на мужа. Она немного поёрзала на месте, и Костя понял, что ей не терпится сказать какую-то очень важную вещь. Но также он отметил про себя, что жизнь среди колдунов явно пошла ей на пользу и приучила замолкать вовремя.

— У нас всё хорошо, — солидно сказал Кирилл. Костя заметил, что даже в довольно свободного покроя мантии видно было, что брат слегка располнел. Он усмехнулся:

— Да уж по тебе-то точно можно понять, что у тебя всё хорошо. Семейная жизнь тебе явно на пользу.

Кирилл рассмеялся:

— Ага, впрок пошла! А уж мама как рада, представь! Отец тоже рад: я теперь директорствую. Так что, мне теперь солидность по чину положена.

— А прежнего директора куда дел? Неужто съел? — пошутил Костя, но Кирилл нахмурился:

— Потом скажу, — брат кивнул, и Кир продолжил с прежней улыбкой: — Мы с Аллочкой хотим тебя кое с кем познакомить…

Его супруга суетливо подскочила и выбежала из гостиной. Костя вопросительно посмотрел на него:

— Ну, что там с твоим прежним директором?

— Директора Каркарова убили.

При слове «убили» оперативник ФЭС рефлекторно подобрался, но тут же вспомнил, что, во-первых, у магов свои законы, а во-вторых, он сейчас не на службе.

— …Да давно уже, — вздохнул Кирилл, — я только от тебя тогда вернулся…

— За что? Кто?

— Сергеич, не напрягайся. Это отголоски нашей войны. Ты тут ничего сделать не сможешь.

— А ты как же? Тебе ничего не грозит? — внезапно забеспокоился Костя.

— Нет, меня не тронут. Я нейтрал. Да и… Ну, довелось мне победившей стороне кое-какую услугу оказать, — тут он смолк, словно сказал больше, чем хотел, и нахмурился.

Но почти сразу же улыбка вернулась на его лицо, как только послышались шаги Аллы. Костя изумлённо заморгал, увидев, что у неё на руках сидит пухлощёкий годовалый малыш.

— Вот так сюрприз, — вымолвил он и встал. — И кто это тут у нас?

— Каллистрат Кириллович Котов! — с невероятной гордостью пропели дуэтом родители. Аллочка поставила сына на пол. Он, сжав в кулачке её палец, серьёзно смотрел круглыми голубыми, как незабудки, глазёнками на незнакомца. Костя присел на корточки:

— Ну, иди к дяде Косте, Каллистрат Кириллович, — и протянул руки.

Малыш посмотрел на маму, потом на папу — оба улыбались и кивали. Потом он по-прежнему серьёзно взглянул на Костю — и, выпустив мамин палец, сделал несколько, буквально три-четыре, самостоятельных шажка к нему. Кирилл и Алла ахнули в умилении, а Костя надёжно ухватил племянника подмышки и резко встал, подняв того над головой. Малыш заливисто рассмеялся, и в следующий же миг крепко обхватил дядю за мощную шею, улыбаясь во все свои четыре зуба.

— Правда, он прелесть? — проворковала Аллочка.

…Ощущая на груди доверчиво прильнувшего малыша, видя светящиеся счастьем лица брата и Аллы, Костя вдруг почувствовал, как у него у самого защемило сердце от желания, чтобы его так же обнимал его собственный ребёнок. Словно устыдившись такого «неуместного» чувства, Костя нажал пальцем на «кнопку» носика Каллистрата, вызвав у того взрыв смеха, и аккуратно поставил малыша на пол:

— Ну, иди теперь к маме…

Аллочка присела, протянув к сыну руку, но тот всё не хотел отцепляться от Кости. Пришлось Кириллу встать, подойти и протянуть свою, такую же большую и крепкую ладонь сыну. Мальчонка отпустил палец Кости, покачиваясь, стоял и серьёзно рассматривал две очень похожие руки, словно решал в уме ужасно сложную задачу. Это выглядело так забавно, что взрослые еле сдерживали смех. Потом он сжал в кулачке палец Кирилла, посмотрел на мать и сказал старательно: «Па-па!» Аллочка зааплодировала. Кир шутливо, но и гордо приложил другую ладонь к груди и поклонился. А Каллистрат тем временем деловито схватил в другой кулак палец Кости и не менее старательно выдал: «Ко-тя!» А потом потопал к маме, «волоча» за собой двух крепких мужчин. Теперь смеялись уже все Котовы хором, и нельзя сказать, кто из них был счастливее.

…Вечером, пока Алла укладывала спать сына, Кирилл с Костей сидели и пили ароматный чай с таёжными травами. «На огонёк» забежали старшие волшебники, родители Кирилла. Тётя Маша тепло поздоровалась с Костей, расспросила о здоровье его и мамы, а затем ускользнула к внуку. Дядя Касьян присоединился к чаепитию и стал расспрашивать Костю о кольце.

Костя, как только получил кольцо Котовых, не снимал его больше, ни на ночь, ни на тренировках, ни даже в бане. Кстати, он отметил, что волшебный артефакт словно сохранял собственную температуру, почти не нагреваясь в жару и не остывая в холод. Все замеченные особенности, связанные с кольцом, он чётко рассказал дяде.

— Ну, а что-то более необычное ты не заметил, Костенька?

— Да я и хотел спросить, дядя Касьян, если кольцо заряжено магией, как Кир мне рассказывал, какое волшебное свойство оно мне-то передаёт?

Отец с сыном переглянулись.

— Вот и неизвестно, — сказал Кирилл. — Мы думали, это ты нам расскажешь, какие чудеса ты творишь теперь.

— Да, вроде, никаких…

— Странно, — нахмурился дядя Касьян. — Но, может, просто ещё не пришло время. Я думаю, если обычных чудес ещё не было, значит, будет такое необычное чудо, которое не заметить будет просто невозможно.

На том разговор о кольце и закончился.

***

В отпуске, в гостях у брата, Константин Котов провёл две недели. А вернувшись обратно в Москву, он ещё долго вспоминал эту поездку и, особенно, своего племянника Каллистрата.

Шагая по привычному пути по коридорам ФЭС, Костя удивлялся, ощущая какую-то непонятную, необычную атмосферу привычной «конторы». Вроде, и обстановка не менялась, и люди те же самые снуют в коридорах, но… Что-то словно носилось в воздухе, тонкое, едва уловимое, как аромат только-только распускающейся сирени, но от этого непременно хотелось улыбнуться. А ещё он никак не мог перестать думать о племяннике. Тем более, что Кирилл, скрестив пальцы и суеверно плюясь во все стороны, сообщил, что его годовалый сын уже начинает показывать признаки магической силы.

Наконец, уже стоя у кабинета Рогозиной, где все собрались на утреннюю планёрку, Костя Котов смог взять себя в руки и отбросить все неслужебные мысли. Правда, напоследок он всё-таки подумал, как же это должно быть здорово, когда у простых людей вдруг рождаются дети с магическими способностями, а ведь такое, оказывается, бывает, и не так уж редко…

— Здравия желаю, Галина Николаевна, извините за о…

И он оборвал сам себя, оглядывая воззрившихся на него коллег. Они все улыбались. Все, даже Рогозина. Даже Круглов. Даже Аристов, что вообще было из ряда вон.

— Ачего, сегодня праздник, что ли, какой-то? — растерянно вымолвил Котов.

— Здравствуй, Костя. С возвращением, — сказала Галина Николаевна. — Садись, ждём только тебя. Вот, почитай. Тогда поймёшь, что у нас за праздник.

Она передала лист бумаги, на котором чётко выделялось слово «Приказ». Костя сел и впился взглядом в официальные строчки, подписанные ни кем иным, как генерал-майором Султановым.

— …Это что, серьёзно, что ли? — уставился он на Рогозину, когда прочитал Приказ. — Сегодня вроде не первое апреля…

— Какие могут быть шутки, — усмехнулся Круглов, — раз сам Султанов приказал? А вот тебе ещё, это уже распоряжение полковника Рогозиной.

И он протянул ему ещё один лист, официальный бланк ФЭС с очень знакомой подписью. Костя на автомате прочёл и его, потом выронил на стол и обалдело заморгал, оглядывая коллег.

— Там, на обороте, список ознакомившихся, — деловито сказала Рогозина, погасив улыбку. — Расписывайся, только ты остался.

Всё ещё не веря в происходящее, Костя перевернул лист. Ну, да, росписи стояли: Амелиной, Белой, Власовой, Данилова, Дунаевой, Круглова, Лисицына, Майского, Рогозиной, Соколовой и Тихонова. Только одна строчка в середине списка перед его фамилией, выделялась, потому что была пустой.

— Я… — у Котова внезапно сел голос. Он кашлянул и заявил: — Я не буду это подписывать.

— Ты внимательно читал Приказ? — спокойно спросила Рогозина.

Костя схватил первый лист и ещё раз прочёл, зацепившись взглядом за последнюю строчку: «В случае невыполнения сего приказа Федеральная Экспертная служба подлежит расформированию».

— Но почему я, Галина Николаевна? — жалобно сказал он. — Почему не Аристов, например?

— Потому, что ты был в отпуске, — расхохотался Аристов. — На самом деле, было две кандидатуры, ты и я. Но кое-кто выбрал тебя. Так что, гордись, капитан!

— Кстати, — Рогозина потянулась за ещё одним листом и подала его Косте. — Надеюсь, это тебя убедит согласиться.

Котов вздохнул и опять принялся читать:

«За многолетнюю безупречную службу в рядах МВД, за неоднократно проявленный героизм, а также в связи с успешным выполнением Приказа № (тут стоял номер того самого приказа, на основании которого было выдано Распоряжение по ФЭС) присвоить Котову Константину Сергеевичу очередное звание: майор».

Костя покраснел и снова обвёл взглядом коллег. Они опять улыбались, а Майский ещё и махал рукой в воздухе, словно подписывал что-то. Аристов лениво достал из кармана свою любимую ручку с золотым пером, с которой никогда не расставался, и бросил её Котову. Тот рефлекторно, даже не глядя, поймал её, глубоко вздохнул и поставил на оставшейся строчке свою роспись.