Сборник "Закрытый мир" [2 книги] [Александр Евгеньевич Бережной] (fb2) читать онлайн

Александр Бережной Закрытый мир Сборник

Палач, демон и принцесса

Длинный, тонкий клинок вонзился в живот распластанного на черном алтаре орка. Кроме чавканья разрываемой сталью плоти, жертва не издала ни звука. Кровь сочилась из прокушенной губы, из множества колотых ран по всему телу, но гордый, дикий житель Степи молчал. Некромант рывком освободил кинжал, и продолжил читать заклинание, воздев руку с окровавленным оружием к потолку. Голос был хриплым и скрипучим, ему явно хотелось пить, но позволить себе прервать ритуал он не мог. У Шиду, отрешенно рассматривающего обтянутую черным балахоном спину некроманта, мелькнула мысль: «А продержится ли колдун до конца церемонии? А то вдруг в обморок грохнется…» Впрочем, эта мысль была тут же вытолкана за края сознания… Как говорил учитель, пытка надеждой — самая страшная. А надеяться было не на что.

Руки и шея Шиду были захвачены колодками, а на правой ноге был железный браслет, цепь от которого уходила к вбитому рядом с алтарем в каменный пол штырю. Пещера вокруг была просторна, красноватые отсветы пламени треножников не могли разогнать тьму, шевелящуюся под потолком и в неровностях стен.

Некромант читал заклинание, в определенные, известные лишь ему моменты, вонзая клинок в жертву, кровь по желобкам стекала с алтаря на расположенную чуть дальше, выбитую в камне пола пентаграмму, маслянисто мерцая под неровным, колеблющимся светом. В вершинах лучей стояли пять толстых, высоких свечей черного воска. На их фитильках, где-то на уровне груди взрослого человека, плясали зеленоватые язычки пламени, не давая ни света, ни жара. Так продолжалось уже половину четверти.

Шиду понятия не имел, что за ритуал пытается провести колдун, да и не задумывался об этом. Он не надеялся, не боялся, не восхищался живучестью орка. Разум витал отдельно от затекшего в колодках тела, не останавливаясь ни на чем. Когда от тебя уже ничего не зависит, доверься течению, говорил учитель. Главное, не проморгай момент, когда нужно нырнуть.

Тут рядом раздался всхлип. Шиду скосил глаза направо — его товарка по несчастью пришла в себя. Закованная так же, как и он, маленькая, хрупкая, по-детски угловатая, с матово-темной кожей и длинными заостренными ушами, торчащими из-под копны спутанных, светло-серых прядей. Девчонке посчастливилось потерять сознание в самом начале, так что дух ее еще не был сломан. Шиду мысленно себя одернул — он не в той ситуации, чтобы переживать за кого-то еще. Однако взгляда не отвел. Девчушка была красива, но ее желтые глаза были заполнены ужасом. Шиду вздохнул. Терять все равно нечего. Прямо сейчас он был бессилен, и единственное, чем он мог помочь, это словом.

— Лучше закрой глаза, — звуки вышли с трудом, больно оцарапав пересохшее горло. Он не пил уже два дня, с того момента, как встретил некроманта на горной дороге. Так опозориться — дать себя оглушить, отвлекшись на родник, стыд и срам! — Все равно тут смотреть особо не на что…

Некромант на мгновение нахмурился. Удерживать силы под контролем так долго было невероятно трудно, а теперь еще и следующие жертвы заговорили. Он ведь был даже благодарен этому темноволосому пареньку, что молчал все это время… Тут чародей выкинул лишнее из головы, продолжая обряд. Он чувствовал биение потоков, не так, как их чувствуют Истинные, но все же… и этот ритуал даст ему силу, знания, которых нет ни у кого из ныне могущественных!

Девчонка между тем повернула, насколько позволяли колодки, шею, и посмотрела на парня. Худой, с короткими черными волосами, узкими, в чем-то хищными чертами лица, он был совершенно спокоен, не отводя взгляда чуть раскосых, светло-коричневых глаз от происходящего на алтаре. Сказанное им на секунду отвлекло ее от безнадежной ситуации, в которой она очутилась.

— То есть не на что? Мы следующие на очереди, и нас тоже истыкают до смерти! Единственное, почему кто-то из нас не распластан на этом алтаре, это потому, что зеленый дикарь удивительно живуч!!! — ее голос сорвался, и она продолжила хриплым шепотом: — Меня, наследницу Дома Серпа Ночи, принесут в жертву на алтаре, на котором до этого закололи какого-то вонючего орка! Могу я хотя бы посмотреть, как именно меня будут колоть?!

Веко некроманта дернулось пару раз. Тьма, как все было хорошо, когда эта малявка лежала в обмороке! Нож вонзился в плоть чуть глубже, чем следовало, и чародей чуть не сбился с ритма, вытаскивая его. Раздобыть эльфийку стоило неимоверных усилий, а тем более одну из Домов Ночи… И колдун старался не думать, что будет, если Стражи Дома Серпа Ночи когда-нибудь его отыщут. Его участь будет страшна.

— Вот как раз на то, как именно он нас будет колоть, я тебе смотреть и не рекомендую, — ответил Шиду. — Жуткая криворукость, смотреть противно, кто ж так колет?

— Что за…?! Что ты несешь?!

Долгое наблюдение не прошло для паренька бесследно. Будь он в нормальном состоянии, то промолчал бы.

— Ну сама подумай, что он делает? Он же просто наобум тыкает несчастного своей железякой! Напрасная трата сил и времени, совершенно не эффективно… Если ему нужно крови побольше, пентаграмму наполнить, то надо было вскрыть артерию… ну или проколоть, — эльфийка позеленела, но промолчала, и Шиду продолжал, постепенно воодушевляясь, подражая нотациям своего учителя. — Если ему нужно, чтобы жертва страдала как можно сильнее, то он не туда колет, болевые точки у орков расположены по другому… да и не в том порядке, если на то пошло…

— Порядке?

— Ну, если пронзать их в определенной последовательности, мучения будут усиливаться… — у некроманта между тем дергалась уже половина лица. Нет, ну почему эти отродья не могут просто молча дождаться своей очереди?! Тьма и кровь, почему он не догадался заткнуть им рты?! — а если он делает это только для ритуала, то можно было бы исполнить это более красиво… ну, распределить уколы по телу более равномерно, колоть чуть под другим углом, чтоб красивей смотрелось… а он…

— Прекрати, меня сейчас стошнит…

— Да, от такой криворукости и стошнить может… он бы хоть четырехгранный стилет взял, что ли, а то плоским…

— Да заткнитесь же вы, во имя Тьмы!!! — рявкнул некромант, с размаху всаживая свой инструмент в тело жертвы. Этот пацан его просто достал! Его нудение не давало сосредоточиться! К черту, ритуал еще на той стадии, когда его можно прервать без последствий, а орка еще одного купить проще простого. Он начнет все сначала, после того как вырвет щенкам языки, чтоб не отвлекали…

Орк, которому узкая полоса стали пронзила солнечное сплетение, испустил свой последний хрип. И что-то сдвинулось в течении сил. Прозрачные стены алого огня взметнулись под потолок от линий пентаграммы. Красное пламя треножников изогнулось причудливыми фигурами, заплясали тени, засияли потусторонним зеленоватым цветом начертанные на полу вокруг алтаря и пентаграммы узоры и знаки. Некромант отскочил в сторону. Что происходит?! Этого просто не должно быть! Но было. Мертвый орк сел на алтаре, походя разорвав свои оковы. Его плоть стремительно усыхала, рассыпалась пеплом, который кружился вокруг него подобно рою мушек. Провалы глазниц обратились на некроманта. Безгубый рот перекосился в жуткой ухмылке. Чародей почувствовал, что волосы у него на голове стоят дыбом. Что же пошло не так?!

Неожиданно ударил ветер, и мертвец на алтаре развеялся без следа, окрасив несколько потоков воздуха тьмой. Пламя треножников с ревом взметнулось вверх, и тени вместе с прядями черного ветра закружились в центре пентаграммы. Шиду почувствовал, будто что-то выворачивает его мозг наизнанку. Он закричал, и его крик слился с криком эльфийки и сложившегося в три погибели некроманта…

* * *

Где-то далеко, в тех местах, куда не ступает нога простого смертного, ученик мага опустил руки и довольно выдохнул. Перед ним на столе стояла изогнутая витком спирали стеклянная трубка, до половины заполненная переплетением разноцветных светящихся нитей. Ну и что, что нитей не очень много! Для истории важны жизни лишь некоторых, верно? А значит, вовсе не нужно перегружать Модель Тысячелетия лишними деталями. Утерев со лба пот, он еще раз окинул свою работу взглядом. И в самом деле, шикарно получилось!

— Что за… Нет! Во имя милосердия Светил! — как раз по границе заполнения на стеклянной стеке с треском побежала трещинка. Несмотря на все попытки вновь взявшегося за волшбу ученика, очень скоро на стол со звоном упал кусочек стекла.

— Проклятье! Чтоб этому стеклодуву… — разразившись длинной тирадой богохульств, ученик мага сбросил со столешницы и разбил в дребезги почти самую точную Модель Тысячелетия. Единственное, чего в ней не хватало, это трех нитей.

* * *

Долго ли это продолжалось, Шиду не знал. Если боль сильна, то она недолговечна, и наоборот, говорил учитель. Даже мгновение сильной боли кажется вечностью, как вдруг все кончается. Боль исчезла, оставив лишь отпечаток на задворках памяти. Рядом хрипло закашлялась эльфийка. Некромант с кряхтением встал, но так и замер, наполовину разогнувшись, выпучив глаза. Шиду проследил за его взглядом, и моргнул. В центре пентаграммы стоял человек.

Чародей оправился от шока, и медленно подошел к начертанному на полу узору, чувствуя нарастающее в груди ликование. Пусть не понятно как, но у него получилось призвать что-то там, где он считал все потерянным! Воистину, Тьма на его стороне. Он присмотрелся к стоящему в пентаграмме. Призванный выглядел как человек, высокого роста, одетый в длиннополое серое одеяние без рукавов поверх темно-красной плотной рубахи, голова покрыта капюшоном, лицо скрыто в тени. На правой руке широкий рукав перехвачен браслетом от запястья до локтя, матово-черным, на левой руке свободно колышется под неощущаемым за пределами пентаграммы ветром, равно как и полы одеяния… Некромант сглотнул. На безрыбье… нужно заставить его назвать свое имя и подчинить.

— Отвечай, призванный мной с благословения Тьмы, кто ты? Каково твое имя? — ни один призванный добровольно имя не назовет, но все равно спросить стоило.

Капюшон повернулся в сторону некроманта:

— Призванный тобой? — голос был тих и бесцветен. — Зачем?

— Чтобы ты служил мне! Скажи мне свое имя и поклянись быть моим рабом, иначе ты будешь мучиться, — чародей начертил рукой в воздухе сложный знак, линии выбитой в камне пола звезды вспыхнули, и фигура в ней согнулась, глухо зарычав, — твоя боль будет лишь усиливаться, пока ты не признаешь меня хозяином!

Неожиданно рычание перешло в хихиканье, а оно переросло в полновесный демонический хохот, распугавший тени под сводами пещеры. С запрокинутой головы свалился капюшон, обнажая волны белоснежных волос, собранных в хвост на затылке. Во рту у призванного обнаружились длинные клыки, а правую половину лица покрывала странная татуировка.

— Хозяином?! Тебя?! — Багровые, с вертикальным зрачком глаза смерили чародея, голос обрел глубину и силу. — Недоумка, который испортил мне все в самый последний момент?! Ты хоть знаешь, сколько силы я угрохал на то перемещение, которое нарушил твой идиотский призыв?!

Незнакомец сделал шаг к чародею. Между ними выросла стена прозрачного красного пламени, поднявшегося из границ пентаграммы. Некромант рассмеялся:

— Не знаю, да и мне плевать! Ты подчинишься мне сейчас, или умрешь в мучениях! — он нарисовал новый знак, и пламя перешло на призванного. Но тот лишь презрительно фыркнул, и поднявшийся вокруг него ветер разметал огонь. Во все стороны хлынуло ощущение силы. Злой, яростной мощи, внушающей ужас. Чародей отшатнулся:

— Что за… что ты такое?! Твоя сила — сила демона… Воистину, Тьма на моей стороне! Но ты бессилен внутри Круга! Подчинись, демон, подчинись призвавшему тебя!

— А ты меня и не призвал, идиот, — оскалился демон, и ударил кулаком в пол. Пещера вздрогнула, гулкое эхо удара потревожило темноту за границей освещенного треножниками пятачка. Глубокие трещины с грохотом разбежались в стороны, нарушая пентаграмму. Красное пламя угасло вместе со свечами. Некромант с воплем бросился бежать, но в следующий миг рука с длинными когтями схватила его за горло и вздернула над полом. — Ты своим обрядом помешал моему, и мы оба получили совсем не тот результат, что хотели. А раз ты еще и такой хам, что пытаешься меня поработить, то виноват однозначно ты…

Демон ненадолго задумался. Его мучили сомнения, как поступить с недоумком. Просто убить было мало, но и долго с ним возиться не хотелось. Клыки снова блеснули в улыбке…

Шиду видел всякое, но и его пробрало, когда демон сжал пальцы, и вырвал у невезучего чародея позвоночник вместе с торчащей на нем головой. Раскуроченное тело мешком рухнуло на пол, и небрежным пинком было отправлено далеко в сторону, снеся по дороге загремевший треножник. Поднеся свой трофей поближе к лицу, демон поинтересовался, глядя в выкаченные остекленевшие глаза:

— Ну, как ощущения?

Губы головы дрогнули, и раздался хриплый шепот:

— Т-т-тьма…

Демон расхохотался:

— Тогда пошли на свет! Посмотрим, заодно, куда меня занесло по твоей милости, урод…

Перехватив останки некроманта за самый конец позвоночника, и помахивая ими словно тросточкой, демон неспешно двинулся к выходу из пещеры. Шиду замер, стараясь не дышать, не думать и вообще исчезнуть. Девушка тоже затихла. Когда глухие стоны оторванной головы невезучего чародея затихли вместе с шагами, она облегченно выдохнула.

— Во имя Ночи! Ты это видел?! — зашептала девчонка, — мы спасены! Он нас не тронул! И колдуна больше нет!

Шиду вздохнул. Потом попытался встать. Тяжелые колодки приподнялись на пядь, и с глухим стуком рухнули обратно. Эльфийка рядом закряхтела от натуги, но даже оторвать их от пола не смогла. Повисло тягостное молчание. Потом Шиду криво ухмыльнулся:

— Пытка надеждой — самая страшная…

* * *

Демон стоял на выступе, опоясывающем гору, и смотрел на небо. Ветер шевелил его волосы, шуршал полами его плаща. В расширенных зрачках отражалась полная луна. Местная луна была огромная, ярко золотая, а расположение пятен делало ее похожей на огромный кошачий глаз. Кроме луны, на небе не наблюдалось ничего. Вообще. Демон поскреб в затылке:

— Небо без звезд… что-то такое я уже слышал… К-кровь и пепел!!! — демон поднял голову некроманта, — ты притащил меня в закрытый мир!!! — зарычал он, и с размаху ударил своей жертвой о скальную стенку карниза. Череп невезучего чародея лопнул, как воздушный шарик. Кусочки костей и мозга брызнули стороны. Демон посмотрел на оставшееся на камне мокрое пятно, снова перевел взгляд на луну. Затем бросил вниз позвоночник, который все еще держал в руке.

— Твою мать…

* * *

Шиду напрягся, и передвинул свои колодки на пядь ближе к эльфийке. Та посмотрела на него:

— Что ты делаешь?

— Хочу дотянуться до запора твоих колодок… Тогда ты освободишь меня. Не трать силы, подожди…

— Тихо… Слышишь?

Вдалеке раздались шаги. Шиду посмотрел на посеревшую эльфийку.

— Ты же не думаешь что он… возвращается? — испуганно прошептала она.

Но повернуться и посмотреть, кто же там идет, они не могли. Шиду замер. Шаги участились, и приблизились почти вплотную. Девчонка не выдержала:

— Кто здесь?

Демон не ответил. Проходя между двумя бывшими жертвами, он небрежно чиркнул когтями по колодкам. Раздалось шипение, и те рассыпались в труху. Эльфийка и человек упали на пол. Пока они приходили в себя и поднимались, демон проследовал к алтарю и уселся на него, скрестив ноги, причем полы его одеяния накрыли весь алтарь. Шиду сел в похожую позу. Он не был уверен, стоит ли благодарить. Судя по тому, что растирающая затекшие руки девушка тоже ничего не говорила, их мысли были схожи. Повисло молчание.

Затем демон засунул правую руку в левый рукав и извлек… да, Шиду был абсолютно уверен, что в это была курительная палочка, наподобие тех, что иногда курил его учитель. На кончике пальца вспыхнул огонек, демон сделал затяжку. Выпустив розоватый в свете треножников дым, он посмотрел на сидящих на полу:

— Ну что… Для начала, представьтесь.

Шиду моргнул. Эльфийка робко спросила:

— Простите, что?

— Ну, представьтесь. Расскажите немного о себе, как зовут, что нравится, что не нравится, чем увлекаетесь, чего хотите от жизни. Например, — демон хлопнул себя ладонью по груди, — меня зовут Омега. То, что мне нравится или нет, зависит от настроения. Хочу… Ну, этого вам просто не объяснишь, так что замнем пока… Увлекаюсь… всяким разным, в том числе и магией… Теперь вы. Первой будет дама, — увенчанный когтем палец ткнул в эльфийку. Та замялась, ее расширенные глаза не могли оторваться от лица демона, от медленно пропадающих, тающих в слегка смуглой коже красно-черных узоров на правой половине его лица. Пауза затягивалась. Наконец Омега не выдержал:

— Да-а-а… Барышня, очнитесь! Я пока не голоден, и бояться вам нечего…

— А ты… вы… — начал было Шиду, но замялся. Омега благосклонно посмотрел на него:

— Давай на «ты», парень… Чего ты там хотел?

— Ты ешь людей?

— Чего? А, нет, просто, когда я голоден, становлюсь раздражительным и могу прибить сгоряча…

— О…

Пока Шиду переваривал эту новость, девушка гордо тряхнула головой, откинув падающие на глаза спутанные пряди:

— Я — Айшари из Дома Серпа Ночи. Мне…

— О, наша тормозящая красавица проснулась! — обрадовался демон. Та запнулась, смутилась и затем огрызнулась:

— Сам просил о себе рассказать, так не перебивай хоть! — огрызнулась и тихо ошалела от собственной наглости. Ведь убьет. Но демон лишь как-то странно фыркнул и выжидательно на нее посмотрел, выпустив дым из левой ноздри… Почему-то это окончательно спутало все мысли эльфийки, и прошло некоторое время, прежде чем она заговорила, постепенно обретая уверенность:

— Я — Айшари из Дома Серпа Ночи. Мне нравится лес и ночь, а не нравится сидеть на цепи!

— Хм… неплохо для первого раза… очень поэтично, могу добавить… Но Айшари… длинно очень! Будешь Айша.

Айшари задохнулась, но сказать ничего не успела:

— Ты — эльф, как я понимаю?

— Ну… да.

— Темный?

— Нет! Мы — эльфы Домов Ночи, а Темные — гнусное и оскорбительное прозвище, выдуманное дикарями!

Омега моргнул.

— Ладно, позже расскажешь подробнее… Теперь ты, парень.

Шиду подобрался. Ладно, посмотрим, что он скажет про меня:

— Меня зовут Шиду. Я не люблю, когда мне угрожают. Люблю хорошо поесть… и, пожалуй, люблю точить ножи… и не только их, любые лезвия. Хочу стать достойным мастером своего ремесла, как мой учитель.

— О, это похвально. А какого именно ремесла?

— Причинения боли.

Омега выгнул бровь:

— Постой, то есть ты хочешь стать палачом? Ну, пытать, казнить и все такое?

— Да.

Эльфийка смотрела на паренька круглыми глазами. Какая мерзость, была ее первая мысль. И вторая — так вот откуда эти его рассуждения о протыкании, что так довели некроманта. Демон щелчком отправил еще тлеющую курительную палочку в сторону и достал новую:

— М-да… Даже не знаю что сказать… А ты сам-то этого хочешь?

— Меня готовили к этому с детства, так что я не вижу в этом ничего плохого. Это такое же дело, как и все остальные. Люди все равно будут пытать друг друга, так должен же быть кто-нибудь, кто делает это профессионально.

— А тебя не смущает, — вступила в разговор эльфийка, — что другие будут тебя презирать, ненавидеть и бояться?

Шиду пожал плечами:

— Я готов к этому.

— Слушай, а здесь-то ты как оказался?

— Ну, я путешествовал, чтобы набрать знания об окружающем мире и духовно созреть…

— Это тебя учитель отправил?

— Да… И два дня назад меня поймал этот колдун и попытался принести в жертву…

— А, этот недоумок… кстати, кто-нибудь из вас знает, чего он вообще хотел добиться?

Человек и эльфийка дружно покачали головами.

— Ну и во Тьму его… Так, теперь к делу. Как называется этот мир?

Шиду и Айшари переглянулись. Потом эльфийка ответила. Покинувшее ее уста сочетание перетекающих друг в друга напевных гласных Шиду не смог даже запомнить. Омега внимательно выслушал, после чего спросил:

— И что это значит в переводе, если коротко?

— «Все существующее, что отражается в наших глазах» — немного смущенно ответила Айшари.

— Просто потрясающе… Фантазии, конечно, побольше, чем в каком-нибудь «Земля»…

Айшари несколько нервно кашлянула:

— Вообще-то, «Земля» — одно из значений…

— Даже так… — демон задумался. Затем встал, и неспешно прошел куда-то в сторону, за пределы света медленно гаснущих треножников. — Ладно, поступим по-другому. Я буду спрашивать, вы будете отвечать. Если не знаете, так и говорите. Отвечать кратко, по делу. Поняли?

— Да, — хором отозвались бывшие жертвы.

Сколько после этого прошло времени, Шиду не знал. Вопросы сыпались бесконечным потоком, словно Омега задался целью если не узнать все о мире, куда его занесло, то точно узнать все, что об этом мире знают попавшиеся ему в лапы. Самое странное, что отвечать приходилось в основном человеку — в вопросах жизни населения, общей географии, обычаев разных стран он разбирался гораздо лучше своей товарки по несчастью. И это доставляло дополнительные мучения — пить хотелось по-прежнему, а когда Шиду попробовал сказать: «Не знаю», только чтобы не насиловать свое высохшее горло, Омега немедленно оказался рядом с ним, и, посмотрев ему в глаза, сказал:

— А если подумать? — и что-то в его голосе заставило паренька вздрогнуть.

Допрос продолжался, и где-то на краю сознания Шиду отнес его к пытке второй категории, из девяти возможных. Мозг, перегруженный утомленный, уже выдавал ответы помимо воли. Омега шуршал и ходил где-то в темноте, внимательно слушая, хмыкая, переспрашивая и уточняя. Вопросы сыпались самые разные, от ожидаемых: «Какова обычная цена золота?» до озадачивающих: «С каких времен ведутся местные летописи?». Периодически беловолосый возвращался и кидал найденные вещи в кучу перед алтарем. Эльфийка не заостряла на них внимания, лишь вяло отметила несколько книг в темных кожаных переплетах, какие-то фляги и бутыли, странного вида шкатулки из дерева и кости, несколько ножей, из стали, серебра и обсидиана, явно ритуальных. Тут допрос перешел на темы межрасовых взаимоотношений, политики и магии, Шиду с несказанным облегчением промямлил: «Не знаю» раза четыре подряд и растянулся на полу во весь рост. Все внимание демона переключилось на Айшари. Теперь ей пришлось напрячь память, вспоминая то, что вдалбливали ей наставники в Доме Серпа Ночи. Время шло, а поток вопросов все не иссякал, и они становились все более трудными для понимания. «Какие наиболее острые межрасовые конфликты?», «У кого из рас принято поедать других разумных существ?», «Знакомы ли местные маги с основными законами превращения энергий?». Эльфийка начинала злиться.

Проходя на другую сторону пещеры, Омега небрежно бросил все еще лежащему парню на живот что-то тяжелое, найденное им в темноте. Это оказались пожитки Шиду, его мешок с припасами, инструментами, одеждой… И флягой, которую он таки успел наполнить у того злосчастного родника! Забыв обо всем, молодой человек вытащил пробку и принялся пить. Опустошив емкость на четверть, он заставил себя остановиться. Нельзя торопиться. Слишком быстрое удовлетворение потребности может привести к мучениям и смерти. Учитель рассказывал, что один из видов казни был основан на этом принципе… Но пить от этого меньше не хотелось! Чтобы как-то отвлечься, Шиду снова сосредоточился на разговоре.

— Что значит «табу и предрассудки, связанные с межрасовыми половыми связями»? — шипела Айшари, напрочь забыв о том, с кем она разговаривает. — Ты можешь выражаться понятнее?! Причем тут полы?! Какие связи?!

Омега поднял взгляд от собранной им у алтаря кучи барахла, найденного в пещере:

— Айша, ты не про те полы говоришь…

Айшари посмотрела на него изумленно:

— А про какие еще? Есть полы по которым ходят, есть полы одеяния… — она осеклась, потому что Шиду протянул ей свою флягу. И пока эльфийка утоляла жажду, Омега продолжил за нее:

— А еще слово «пол» может обозначать совокупность признаков особи, определяющих ее роль в процессе зачатия… Так что я тебя спрашиваю о… — закончить демон не успел, потому что эльфийка, шокированная открывшимся ей смыслом вопроса, поперхнулась, с шумом выплюнула воду и закашлялась.

Заканчивающий одеваться Шиду позволил себе улыбнуться. Демонова манера выражаться ему нравилась. Учитель часто говорил, что хорошо отточенным словом можно резать не хуже ножа и колоть лучше иголки. Айшари в данный момент вела себя именно как если бы ее укололи. Не сильно, но обидно. Омега между тем закончил осматривать добычу и задумчиво сказал:

— Ладно, это мы обсудим позже… Самое странное, что единственное, с чем ты соприкасалась в этой пещере — вот это, — он ткнул ногой в лежащий чуть в стороне от основной кучи большой, но пыльный холщовый мешок, — никакой твоей одежды, никаких вещей, ничего…

Тут Айшари оглядела себя, и, осознав, что ничего, кроме браслета кандалов на правой ноге, на ней нет, смущенно прикрылась руками. Омега вопросительно посмотрел на Шиду. Тот понятливо кивнул и достал свою запасную рубаху и пару тонких шелковых шнуров. Айшари благодарно наклонила голову, принимая одежду. Пока она приводила себя в порядок, Омега сгреб найденное в мешок, достал очередную курительную палочку, и сказал:

— Ладно, с остальным можно разобраться позже. Теперь что касается вас…

Шиду напрягся. Его все еще засунутые в мешок с пожитками руки сжали спрятанные в специальных отделениях рукояти ножей. Руки эльфийки, связывающие волосы в хвост, замерли. Омега окинул обоих насмешливым взглядом и улыбнулся. У Шиду засосало под ложечкой — он был готов поклясться, что зубов у демона стало еще больше с того момента, как он последний раз обращал на них внимание. Между тем, сидящий на алтаре снова зажег на кончике пальца огонек, и, выпустив дым после первой затяжки, сообщил:

— Да не дергайтесь вы так… Мне не нужны ни жертвы, ни рабы. И поэтому я сейчас скажу, как это выглядит с моей стороны.

Айшари закончила прическу, и села на пятки — спина прямая, ладони на коленях. Шиду расслабился, и достал одну руку из мешка.

— Ого, а вы недоверчивые… Айша, искренне тебе советую, прекрати. Ты слишком ослаблена, и не сможешь даже комара сжечь.

Шиду изумленно посмотрел на эльфийку. Та неохотно кивнула и откинулась назад, упершись ладонями в пол. Омега довольно кивнул:

— Вот и славно… Да, и еще — если ты думаешь, будто я тебе тут позволю, словно в тренировочном зале сидеть и собирать силу для атаки, то подумай еще раз. А твои железки, дружище, все равно слабо приспособлены для метания… Впрочем, о чем я… ах да… Не знаю, что хотел учудить ваш придурок-некромант, но тот, кого он резал первым, здорово ему подгадил… Опять же не знаю, как именно, но в результате ритуал превратился в призыв, который затянул меня. Сам я отсюда убраться не могу, поэтому придется тут побыть, пока не изыщу способ слинять… Что касается вас двоих. Если б не я, вы тоже окончили бы свои жизни вот на этом самом месте, — Омега похлопал ладонью по алтарю, на котором сидел, — поэтому, мягко говоря, вы немного мне задолжали…

Шиду начал понимать к чему клонит Омега:

— И что ты потребуешь в качестве оплаты?

— А с вас есть чего потребовать? — выгнул белую, как и волосы, бровь демон.

— Мой Дом не самый богатый среди эльфов, но…

— Айша, помолчи. В отношении тебя все просто — верну тебя родственникам, и все довольны. Они — что получили наследницу обратно, ты — что вернулась к своим, я — что могу стребовать с них награду и заручиться поддержкой, на всякий случай… Да и просто доброе дело сделаю… Что вы так на меня смотрите?

— Ты — демон.

— И?

— Демоны так не поступают.

— Шиду, вам что, было бы спокойней, если бы я, как и положено демону, сожрал вас заживо?

— Ну… нет…

— Вот именно… Так что с Айшей все понятно. А вот что касается тебя… Как насчет того, чтобы стать моим проводником?

— Проводником?

— Ну да… Я ведь ничего не знаю об этом мире, кроме того что вы мне рассказали. Так что мне нужен кто-то, чтобы освоиться. В конце концов, это взаимовыгодно!

— Ну, твоя выгода понятна — получаешь слугу и проводника. А в чем моя выгода?

— Однако, как заговорил… Твоя выгода в том, что ты, во-первых, не умрешь, и, во-вторых, узнаешь много нового и интересного, в том числе и о избранном тобой ремесле…

Шиду задумался. О пытках, используемых демонами, наверняка даже учитель толком не знает. Это давало реальный шанс превзойти своего наставника. К чему должен стремиться любой ученик. Кроме того, раз он до сих пор жив, есть надежда, что так и останется.

— А как с деньгами?

— А ты практичный малый, как я погляжу. Денег достанем. На первое время, у нас есть наследство некроманта, а там еще добудем, если родственники Айши совсем скрягами окажутся…

— Эй!

— Извини, Айша, к слову пришлось… Кстати, — Омега брезгливо потянул носом, — чем это тут воняет?

Воняло действительно мерзко. Шиду как-то не обращал внимания, поглощенный разговором, но теперь тяжелый запах ударил в нос. Рядом сморщилась эльфийка.

— А… это некромант наш… Дьявольщина!

Омега мгновенно оказался рядом с ними, и, рывком поставив обоих на ноги, склонился к браслетам кандалов. Раздалось шипение, и разъеденные ржавчиной кусочки метала со звоном упали на пол. Демон сунул мешок с добычей в руки эльфийки, и, повернув обоих в ту сторону, откуда тянуло свежим ветерком, рявкнул:

— На выход, там меня ждите! Бегом!

Одновременно Шиду получил пинок, а Айшари — подзатыльник. Несильно, как раз настолько, чтобы вывести их из ступора и заставить действовать.

Когда человек и эльфийка скрылись в туннеле, ведущем наружу, Омега развернулся к алтарю. Там, за кругом света меркнущих треножников, в месте, куда упало тело некроманта, что-то копошилось. На лице беловолосого, слегка вытянутом, со слабо выдающимися скулами и красиво очерченными надбровными дугами, проступили черно-красные, ломаные линии татуировки. Зрачки багровых глаз расширились, спектр зрения сместился, тени посветлели. Стали видны стены пещеры и витающие вокруг алтаря остаточные эманации смерти. Раскуроченный труп уже встал на четвереньки, хламида на нем трещала и рвалась от бугрящейся, меняющей форму плоти. С хлюпающими звуками кожа лопалась, обнажая костяные пластины. Вместо раны, оставшейся после вырванного хребта, стремительно нарастал шипастый гребень, вниз капала какая-то мерзкопахнущая слизь, испаряющаяся, насыщающая воздух ядом.

Омега презрительно усмехнулся, поднял на уровень плеча правую руку, согнутую в локте. Под смуглой кожей четко обозначились укрупнившиеся суставы, фаланги удлинились, а когти теперь походили на слегка загнутые кинжалы. Омега с хрустом согнул пальцы, любуясь, как когти наливаются чернотой, и снова посмотрел на противника. Монстр окончательно утратил всякое сходство с человеком, и стал похож на уродливого безголового медведя. В месте, где положено находиться шее, располагалась усеянная ровными иглоподобными зубами пасть, небольшие костяные шипы хаотично торчали вдоль хребта, из боков, лап и груди, из промежутков между костяными пластинами, закрывающим тварь наподобие доспехов. По всему телу сочилась буроватая слизь. Такая же слизь стекала из пасти твари.

Омега принюхался, брезгливо сморщился, и, поспешно трансформировав кисть обратно, сунул ее в левый рукав:

— Нет, безглазый, руками я тебя трогать не буду… — из рукава начал появляться какой-то предмет, завернутый в синий шелк. И размеры у этого предмета были явно больше, чем то, что можно было бы спрятать в рукаве, — что-то я очень брезгливый стал, старею, наверное…

Монстр повернулся на звук, и, взревев, бросился в атаку…

* * *

Туннель, ведущий из пещеры, был слегка извилистый, но, хвала Манящей, пол был ровный, выбоины и камни под ноги не попадались. Остроухая обогнала Шиду, несмотря на тяжелый мешок и явно более хрупкое телосложение.

Айшари мчалась вперед, забыв обо всем и не веря своему счастью. Каменный пол стелился под ногами, волосы развевались, за спиной оставались некромант с окровавленным стилетом, колодки, хрипящий в агонии орк и так похожий на человека демон… Неяркий свет на выходе из пещеры был все ближе, сулил конец этого затянувшегося кошмара…

— Стой!

Но она уже не слышала, вложив все силы в последний рывок к свободе. И туннель неожиданно раскрылся, словно бутон из теней и тусклого света, обнажая бирюзу раскинувшегося и переливающегося в еще блеклых рассветных лучах океана. Айшари летела к его далеким волнам, все еще прижимая к груди дурацкий пыльный мешок, в желтых глазах отражалась блекло-розовая полоска неба над волнами и выглядывающий из-за них край светила… Она летела, она падала им навстречу… Она падала, не сумев вовремя остановиться, с узкого уступа, на который выбежала из пещеры! И хотя склон не был отвесным, но все равно был достаточно крут, чтобы девчушка покатилась кубарем вниз, к разбивающимся о камни далеко-далеко внизу соленым валам, оставляя по пути на острых скальных выступах пятна своей крови…

Шиду успел. Он сам не понял, как это ему удалось, но его пальцы обхватили девичью лодыжку в самый последний момент. Удар о камень вышиб воздух из легких, но хватку человек не ослабил. Эльфийка, удерживаемая за ногу, растянулась на крутом склоне, и пыльный мешок с барахлом некроманта, выпущенный ею из рук, отправился в путешествие вниз, к океану, подпрыгивая на уступах. Девушка потрясенно проводила его взглядом.

Потом Шиду вытащил ее обратно на ровную поверхность, усадил, посадив спиной к стене. Внимательно посмотрел в глаза. И не очень сильно, но ощутимо стукнул ребром ладони по макушке:

— Смотри куда бежишь, ясно?

Айшари, все еще слишком шокированная, чтобы достойно ответить на такое хамство, лишь кивнула, прижимая ладонь к ушибленному месту. Шиду кивнул, и, достав из своего мешка склянку с какой-то мазью и несколько чистых тряпиц, принялся обрабатывать ее разодранные при падении руки и колени. Эльфийка тихо ойкнула — мазь сильно жглась.

— Спасибо…

— Да уж… Что на тебя нашло, что ты так побежала?

— Ну… я… — Айшари отвела взгляд.

Шиду закончил наматывать повязки, и сел рядом с ней, привалившись спиной к стене. Достал флягу. Глотнул сам, протянул эльфийке. Та взяла, и, помедлив, спросила:

— Слушай, мы и правда будем ЕГО тут ждать?

Шиду посмотрел на наполовину выползший из-за горизонта огромный огненный шар, перевел взгляд на уступ, уходящий вправо, вдоль горы, поворачивающий за скалу и спускающийся куда-то дальше вниз, к более населенным местам. Вздохнул:

— Он все равно догонит.

— А если… ну, если его сожрет та тварь в пещере?

— Тварь?

— Тот некромант. Он наложил на себя заклинание, и его тело трансформировалось после смерти, чтобы отомстить его убийце…

— Откуда ты знаешь?

— Там, в пещере, убегая, я почувствовала, как его плоть перерождается…

— Значит, это он так вонял?

— Ну, да…

Шиду хмыкнул:

— Немного смог сделать при жизни, так что сомневаюсь, что у Омеги возникнут с ним какие-то затруднения после смерти… Он же демон, как никак…

Айшари отдала ему флягу. Из туннеля не доносилось ни звука, легкий ветерок приятно холодил кожу, набирающие силу и жар лучи согревали и расслабляли. Мерзкая вонь пещеры казалась сном.

— Знаешь, какой-то он странный демон…

— А ты что, многих из них знаешь?

— Нет, но мне о них рассказывали наставники… Он выглядит практически как человек… Только разрез глаз у него ближе к эльфийскому, да уши заострены самую чуточку… Это если не вспоминать о том, что сами глаза красные и словно змеиные… Причем это его собственный облик, не результат маскировки… Даже когти на руках больше похожи а длинные, ухоженные ногти… ни рогов, ни крыльев… клыки разве что, но они то появляются, то пропадают… И его аура… Когда он только появился, я чувствовала несомненную демоническую ауру, тьму, жажду, злобу… Но потом она словно растаяла, и я не могла отличить его ауру от твоей… от обычной человеческой! И то, как он себя ведет… Как говорит… — ее голос постепенно затих.

Шиду лениво покачал головой. Его тоже разморило. Качающийся перед глазами океан убаюкивал. Он хотел было ответить, что демон просто хорошо маскируется, но не смог. Тут он насторожился. Попытался встать. Конечности отказались повиноваться. Разум Шиду заметался в панике, отчаянно пытаясь разобраться в происходящем. Тело словно налилось свинцом, и не хватало сил даже сдвинуть на пядь палец. Судя по участившемуся дыханию Айшари, она попала в такую же ситуацию. Но как? Почему?

— Надо же, как повезло, — довольно сказал своим спутникам вышедший из-за скалы справа человек, — девчушка все еще жива! Ловко ты их спеленал, зеленый, ничего не скажешь!

Единственный орк в этом отряде кивнул, продолжая что-то бормотать и прижимать вырезанный из темного дерева предмет ко лбу. Айшари могла ясно разглядеть нити, сковывающие ее и Шиду, идущие от этого амулета. Они попались. Кроме главаря и орка, было еще человек пять. Вся компания имела вид достаточно потрепанный, запыленный, и настороженный. С точки зрения Шиду, у каждого на лице было крупно выведено: «разбойник». Потому что такое сборище личностей с перебитыми носами, шрамами, рябыми лицами, луками (а у двоих даже арбалетами!) в руках, дубинами за поясами, ничем другим, кроме разбоя, заниматься просто не могло.

— А говорили, «не успеем», «да он ее уже наверняка демонам скормил»… все бы вам скулить, что б вас… — вожак добродушно матюгнулся и хлопнул одного из своих по спине. Шиду насторожился. Он только что слышал какой-то металлический скрежет, идущий из пещеры. Или померещилось?

— Эй, атаман, а с пацаном что делать? Тож продадим?

— Не-е-е, щенка вниз, к океану… — главарь хмыкнул, показав пострадавшие в драках зубы, — коротким путем… Извини, парень, но стражи Дома если про эту девочку прослышат, из нас души вынут, нельзя нам, чтоб ты языком болтал, что у нас она была…

— О-о-о-о… — заинтересованно протянул Омега, выходя на уступ, — а вы, значит, готовы на такой риск?

— Мы на все готовы, — машинально отозвался атаман, — и тебе лучше тоже приго… — тут он осекся.

Невероятным усилием воли заинтригованные Шиду и Айшари скосили на демона глаза. И тут же их выпучили. Тот предмет, что беловолосый нес на плече, конечно, можно было назвать мечом. Точно так же, как кита рыбой. Непонятно, как вообще достаточно худосочный Омега не сгибался под тяжестью лежавшей на его загривке полосы металла длиной с него самого, и шириной в ладонь около гарды, да еще и расширявшейся к концу. Изогнутый, заточенный с обратной стороны темный клинок, лишь светлая волнистая полоса закаленной режущей кромки. С противоположной стороны прямоугольные выемки по всей длине и шип, идущий от острия. Гарда, серебристыми дугами обхватывающая с двух сторон половину обернутой синим рукояти, обладала двумя сквозными отверстиями-кольцами на расстоянии двух третей локтя друг от друга — у основания клинка и в месте схождения дуг. Да еще одно кольцо на эфесе, гораздо более массивное… Продетая сквозь него длинная полоса синего шелка развевалась в слабом ветре, вила узоры вокруг Омеги, словно живя своей собственной жизнью. Шайка, глядя на такое внушительное орудие убийства, несколько опешила. Демон прищурился:

— Ты ответил… — и неожиданно добавил женским голосом, заставив Шиду вздрогнуть от удивления: — Договор заключен, пожалуйста, дождитесь гибели физических оболочек для перехода ваших душ в мою собственность.

Чудовищный меч вспорхнул с плеча, словно невесомый, и, описав сверкающую в лучах давно вставшего светила дугу, с высоким и чистым звоном выбил искры и несколько обломков скалы из стены. Оказавшиеся на пути стали орк и вожак были попросту разорваны на неровные куски. Запоздало ударили фонтаны крови из рассеченных артерий. Омега метнулся вперед, не обращая внимания на еще висящие в воздухе ошметки первых убитых, и нанес еще три таких же быстрых и страшных удара. Шиду не верил своим глазам. Все кончилось, даже не успев начаться. Вот было семеро, а теперь, спустя считанные мгновения, они превратились в изодранные и окровавленные куски мяса, частично упавшие на уступ, а частично летящие в пропасть. Рядом раздались какие-то утробные звуки. Парень повернулся. Айшари зажимала рот ладонью. Ее явно тошнило, но, поскольку ее желудок был пуст, то выходить наружу было нечему. Собственно, желудок был пуст не только у нее.

— Кстати говоря, — сказал Шиду, дойдя до этой мысли, — надо бы найти какой-нибудь еды.

Это было последней каплей. Айшари метнулась к краю уступа, и ее стошнило желчью. Омега, вытирающий какой-то ветошью свой меч, рассмеялся:

— Надо сказать, ты абсолютно прав! Только для того, чтобы раздобыть еды, придется немного прогуляться.

Шиду пожал плечами — это было вполне ожидаемо. Айшари отползла от края уступа, и, вытирая рот ладонью, невнятно спросила:

— Ты действительно забрал их души?

— А то! — Омега показал свой браслет, в матовой черноте которого теперь наблюдались семь странного вида красных загогулин. — Все-таки закрытый мир дает свои преимущества!

— Закрытый мир?

— Да, я ж не сказал… Ваш мир закрыт, это замкнутая система, практически никак не связанная с другими мирами. Покинуть такой мир практически невозможно, ни при жизни, ни после нее. Тут собственный круговорот энергии и душ. А души имеют свойство появляться. И поскольку они остаются запертыми в этом мире, создается их переизбыток. Поэтому сам ход местных событий способствует всевозможным пожирателям душ, да и просто облегчает процесс отнятия души… Достаточно устной договоренности. Этот идиот мне ответил, что они готовы на все, чтоб заполучить Айшу — а до этого он говорил, что из них могут за эту девочку вынуть душу! Он фактически разрешил мне забрать его душу и души его подчиненных, если я буду защищать от них Айшу. Такой вот односторонний контракт на переход души в чужую собственность. Все, что оставалось — сообщить им об этом контракте и убить вожака до того, как он сумеет оспорить условия сделки. Красота! — довольно оскалился демон, закуривая.

— А почему надо было сообщать им об этом женским голосом? — слабо спросила Айшари, все еще не находя сил встать. Шиду ответил:

— Наверное, чтобы они удивились, и не успели возразить…

Омега почесал в затылке свободной от меча рукой:

— Да нет, просто мне показалось, что так будет забавнее…

Шиду не нашел, что сказать. Айшарипромолчала по другой причине — она потеряла сознание.

— Совсем притомилась, бедняжка, — хмыкнул Омега. Шиду задумчиво отозвался:

— Нет… скорее, это потрясение от твоего понятия о забавном…

Океан по левую руку, склон горы по правую. Узкая, извилистая тропка, скорее даже скальной карниз, под ногами, приятный ветер и шум прибоя… Полдень… Вжих — изогнутая полоса темного металла, влекомая собственной тяжестью, понеслась вниз. Описав круг за счет набранного разгона, меч, который Омега держал, продев палец левой руки сквозь одно из отверстий в гарде, снова на какую-то долю мгновения замер острием вверх. А потом снова, с ленивым гудением устремился вниз. Беловолосый шел у самого края обрыва, и ничто не мешало длинному клинку проходить полный круг. Шиду, идущий справа от Омеги, искоса рассматривал своего спутника. Честно говоря, раньше его мозг был занят совершенно другим, и только теперь, когда обрубки так внезапно появившихся разбойников остались у входа в пещеру, полдня пути назад, юноша немного пришел в себя.

Омега был высок — его плечо находилось как раз на уровне глаз Шиду, на вид ему можно было дать лет двадцать-двадцать пять. Слегка смуглая, с почти неразличимым красным оттенком кожа, белоснежные волнистые волосы, убранные в хвост на затылке, только у лба выбилось несколько прядей, свисающих по обеим сторонам лица. Немного заостренные кончики ушей и слабовыраженный миндалевидный разрез глаз делали своего обладателя похожим на потомка эльфов. Остальные черты лица не были ни резкими, ни смазанными — основным при описании являлось слово «немного» — немного пухлые губы, немного выдающиеся надбровные дуги, немного выступающие скулы, немого вытянутый скругленный подбородок… Словно нечто среднее между многими и многими лицами. Правда, это было практически незаметно за счет невероятно богатой мимики — создавалось впечатление, что каждая новая гримаса принадлежит другому человеку.

Остальное рассмотреть не удавалось, из-за одежды — надетые на Омегу красная рубаха и пошитые странным образом чуть ли не из грубой холстины синевато-серые штаны скрывали фигуру. Хотя все равно заметно, что горой мяса беловолосый не является, скорее даже наоборот.

Айшари, чей обморок перетек в сон, завернутая в серый плащ демона, была подвешена у него за спиной, словно дитя кочевницы, с помощью того самого куска шелка, в который он обычно заворачивал свой меч. Демон шел, периодически поправляя свою импровизированную шелковую перевязь, крутил на пальце свою чудовищную железяку и как-то подозрительно щурился на почти достигшее зенита светило. От человека его было практически не отличить.

— Что, не надоело еще присматриваться? — осведомился Омега, все еще смотря на океан. Шиду вздрогнул от неожиданности:

— Нет, просто я… только понял, что все это — взаправду…

— Ха, ну это хорошо… А то, чувствую, с ней, — демон шевельнул плечом, и у него за спиной качнулась голова мирно посапывающей эльфийки, — будут еще проблемы…

— Почему?

— Да потому же… Она, как и ты, еще не полностью приняла происходящее. И ей придется сделать это по пробуждении. А поскольку проснется она отдохнувшей… Как бы глупостей не наделала… Тебя, кстати, хвалю — хватило ума сообразить, что с тобой будет, если ты действительно попытаешься, как там сказал этот несчастный, отправить меня к океану коротким путем…

Шиду сглотнул и вытер резко проступивший холодный пот. Он действительно об этом думал, но перед глазами возникло видение окровавленных кусков его, Шиду, тела, разрубленного омегиным мечом. Заговорить парню удалось не сразу:

— Ты читаешь мои мысли?

— Нет, но вот намерения, связанные с причинением боли, попросту вижу… Равно как и страх, и саму боль. Так что я увидел твое намерение толкнуть меня, а затем страх быть убитым. Мне одно интересно — а Айшу ты что, хотел отправить в пропасть вместе со мной?

Шиду пожал плечами:

— Это самый быстрый способ… Неприятно, но любая попытка ее спасти здорово бы помешала успеху задуманного.

— Да уж… действительно ученик палача… никаких лишних чувств… Слушай, тебя таким воспитали или таким уродился?

— Учитель говорил, что человека определяет и то, и другое…

— Мудрый человек твой учитель… Кстати, о стариках, — неожиданно переключился Омега, — где мешок с барахлом колдуна?

Шиду было нелегко на это ответить, но он, как мог, изложил произошедшее. Беловолосый внимательно выслушал, потом сказал:

— Ну, сомнительно, что она сделала из этого мешка на том склоне себе заначку… Так что хабар вы двое глупейшим образом про… — окончания Шиду не разобрал, — … а там, между прочим, одного только серебра было на треть коня… Неплохие деньги, по местным меркам, насколько я понял! И золото, триста двадцать две гномьих меры! Да столько, даже вас обоих в рабство продав, не заработаешь! А самое главное, где мы здесь, — Омега перехватил меч и взмахнул им вокруг себя, взъерошив потоком воздуха волосы на голове у Шиду, — в этих гномами не долбленных горах, достанем еще денег?! Или хотя бы найдем кого-нибудь, у кого эти деньги есть?! А?!

Омега резко замолчал, и, пристроив меч на левое плечо, закурил.

— Впрочем, не так все страшно — живность тут какая-то есть, значит с голоду не помрем… А там посмотрим. Как говорится: «Легко пришло, легко ушло»… Но я вам, оболтусам, это еще припомню… — от такого обещания мурашки пробежали у Шиду по спине, и он решил сменить тему разговора:

— Слушай, а там, в пещере, тот некромант действительно в монстра превратился?

— С чего ты взял, — впервые за всю беседу Омега посмотрел на Шиду. Самым краем глаза. Да. Шиду мысленно поежился — именно глаза не давали принять Омегу за человека. Таких кроваво-багровых глаз, чьи вертикальные зрачки то сжимаются в едва заметную линию, то почти закрывают собой радужку, даже у оборотней не бывает…

— Мне Айша сказала. Мол, колдун наложил на себя заклятие, чтоб его труп ожил и отомстил убийце…

— А, — Омега облегченно хмыкнул, — так вот что то за фиготень была…

— Фиготень?

— Ну, по…нь, если тебе так понятнее…

— А…

— Ну да, собственно, переродился этот трупик в тварь… хотя скорее даже тварючку — мерзкую, но не сильно опасную… для меня, по крайней мере. Пришлось, правда, поковыряться, что б и его прибить, и самому не испачкаться… с него такая мерзость текла, просто слов не хватает! Да. Потом еще удостоверился, чтоб не ожил… Вот и весь сказ.

— А меч ты откуда взял?

— Да оттуда же, откуда и сигареты, — демонстрируя, Омега снова достал из рукава курительную палочку. Шиду наморщил лоб, и, смерив взглядом белый цилиндрик в пальцах беловолосого, и меч в другой руке, спросил:

— У тебя что, рукав безразмерный?

— Нет, рукав у меня самый обычный…

— А как же тогда?…

— А шелк, в который я меч заворачиваю, его сжимает до размеров сигареты.

— Врешь — эльфийку-то не уменьшило…

— А вдруг я просто не стал это делать? Или шелк только меч уменьшает…

— Ну…

— Врет он все, — неожиданно раздался из-за плеча Омеги голос, — самый обычный это шелк!

Айшари высунулась из своего кокона, и оперлась подбородком на плечо беловолосого. Вид у нее был недовольный.

— Доброе утро! — приветствовал ее Омега, — как себя чувствуешь?

— Плохо, — хмуро ответила она. Подозрительно скосила свои желтые глаза на демона, — мой кошмар все еще продолжается или ты мне действительно не приснился?

— Спроси что-нибудь попроще, а? Я иногда сам не уверен, что мне снится, а что нет.

Айшари с тихим стоном прикрыла глаза. Шиду этим воспользовался:

— Так откуда ты достал меч?

— Отсюда, — беловолосый помахал правой рукой, — мой браслет — не просто украшение, он гораздо полезнее…

— Ага, то есть и эти свои сигареты ты хранишь тоже в нем?

— Умный мальчик. Именно так…

— У учителя был похожий сундучок… Он был вот такой, — Шиду показал руками, — но туда помещались все его инструменты, включая дыбу!

— Ого… Слушай, Шиду, все хотел спросить, кто такой этот твой учитель?

— Не знаю… он подобрал меня одиннадцать лет назад… Все это время мы жили недалеко от одной маленькой деревеньки в Междуводье, он был местным знахарем… Не знаю, что он делал до этого…

Желтые глаза открылись и посмотрели направо:

— А твои родители?

— Не помню… Умерли скорее всего.

Эльфийка промолчала.

— Кстати, о родителях… Айша, не могла бы ты объяснить, а чего, собственно, нужно было от тебя тем хмырям, которых мы у пещеры встретили?

Девчушка позеленела при воспоминании о короткой бойне и неохотно выдавила:

— Эльфов-рабов практически нет, они очень ценятся… А нет их в основном потому, что эльфы всегда поддерживают связь с родными и приходят друг другу на выручку… Я же отсечена от дома… это лакомый кусок для перекупщиков — даже если меня найдут, пострадает в основном купивший меня, они успеют спрятаться…

— М-да, стоишь ты наверное дорого, раз они не побоялись связаться с некромантом, чтоб тебя добыть…

— Зачем ты забрал их души?

— Айша, только не говори, что ты их жалеешь! Они мусор, отличающийся от того некроманта, что хотел вас заколоть, только размером мозга! Впрочем, у того колдунишки, признаться, мозга видимо тоже было немного…

— Тьма с ним, с некромантом… Но эти, пусть и животные, но они не заслуживают того, чтоб их души вечно мучились!

— Айшари, — неожиданно в голосе Омеги зазвенела сталь, — ты понятия не имеешь, чего они заслуживают, а чего нет. В любом случае, плата за возможность убить — возможность того, что тебя тоже убьют, — сурово насупленные брови эльфийки дрогнули. — Плата за чужую свободу — твоя собственная… и так далее… Эти ребята получили то, на что нарывались. Некромант бы их тоже просто так не отпустил. Если бы справился, конечно. Не отрицаю, я забрал их души. И если найдется мститель, я готов погибнуть от его руки, и потерять душу тоже готов… — Губы раздвинулись в улыбке, обнажая клыки. — Но только после того, как он меня победит… — Лицо Айшари полностью разгладилось. Омега помолчал. Затем добавил: — Если это тебя утешит, они не мучаются. Чтобы мучиться, нужна хоть какая-то личность… А очень немногим, действительно сильным, дано сохранить свою личность после смерти. Те парни были не из таких. Сейчас их души — просто сгустки энергии, может быть, со следами прошлых личностей… не самого лучшего качества души, нужно отметить, и они заключены в моем браслете.

— А зачем они тебе?

— Для заклинаний, разумеется! Для таких, чтоб действовали долго без моего постоянного наблюдения…

— Но ведь есть же способы закрепления чар! — возразила эльфийка. — Неужели ты их не знаешь?

— Знаю! Но помимо этого, требуется еще энергетическая подпитка!

— Для этого достаточно использовать для заклинания энергию из другого источника!

— Например?

— Мы, эльфы, в основном используем то, чем с нами делится лес… Жрецы имеют доступ к силе Богов-Светил, Озаряющего и Манящей… Шаманы всех рас черпают силу из всего окружающего мира понемногу…

— Подожди-подожди… жрецы? Ты ни о чем таком мне не говорила!

— Ты просил тогда только перечислить местных богов… да, главенствующие боги, которым поклоняются почти повсеместно, это Светило Дня, Озаряющий, и Светило Ночи, Манящая… Своим служителям они даруют благодать и дают возможность пользоваться своей силой…

— То есть жреческие школы, в сущности, это еще одни школы магии?

— Не совсем так… От жреца требуется служение, и только в обмен на него он получает помощь бога… Там нет простых путей, и без веры чудо даровано не будет…

— А другие боги так развлекаются?

— Развлекаются? — Айшари быстро взяла себя в руки, — ну, некоторые… Однако самые большие школы жрецов у Светил…

— Еще есть Орден Заката, почитающий Озаряющего, — добавил Шиду, — члены которого занимаются выжиганием скверны всюду, где ее находят. А находят они ее там, где пожелают… и если бы дать им волю, то на кострах сгорели бы многие и многие…

— Да, — кивнула Айшари, — они считают почитателей других богов ересью… Самое смешное, что им Озаряющий силу не дает…

— Но они очень болезненно к этому относятся, так что при них об этом лучше не говорить, — сообщил Шиду, почему-то потирая спину. — А Манящая известна в народе также как покровительница всяких хищных и опасных тварей… Да и вовсе не благожелательная к простым людям богиня…

— Манящая справедлива, — вскинулась Айшари, — и она благоволит чтящим ее законы! И карает тех, кто их нарушает! И законов у нее поменьше, чем у Озаряющего…

— Но ее свет, — добавил Омега, — это лишь отраженный свет Озаряющего.

— Не в свете сила Манящей! — возразила Айшари, но осеклась. — Эй, а ты откуда знаешь такие тонкости?

— Да так, опыт прошлых лет, — уклончиво отозвался беловолосый, — в любом случае, мои отношения с богами определяются просто — я не трогаю их, они не трогают меня…

— Наивно! Ты можешь видеть только благодаря их свету! — фыркнула Айшари.

— Я вижу благодаря тому, что у меня есть глаза. Впрочем, аргумент принят. Свет — действительно нужная штука… Согласен исполнять по отношению к ним малые жесты вежливости.

— Что?

— Ну, есть тут какие обычаи типа «третий тост пьется за светила» или что-нибудь такое, чтобы воздавать им хвалу, желательно необременительное и застольное?

Айшари закатила глаза:

— Твое нахальство поразительно. Хоть ты и демон, но они все-таки боги!

— Прости, я может чего не понимаю, но разве основной особенностью демонов не является то, что они противостоят богам?

— Не все… Несколько кланов чтят Манящую… — отозвался Шиду. — Слушай, ты же сам демон, почему же ты не знаешь таких вещей?

— Шиду, еще раз: я не местный демон. Поэтому я понятия не имею, как тут обстоят дела в этом плане… Раз уж речь зашла об этом, кто может поведать чего интересного по этому поводу?

— Я не особо много знаю, но есть легенда о том, что века назад демоны были заточены на темной стороне мира, и лишь некоторые из них, благословением Манящей, кстати говоря, — Шиду покосился на эльфийку, — раз в году выходят в мир людей на охоту, в день Багрового Светила…

— Большей частью, это правда, — согласилась Айшари. — Мы, эльфы Домов Ночи, знаем об этом больше… Правда, с демонами более тесно связан Дом Полуночной Росы, но кое-что известно и другим… Восемь кланов признали Манящую своей владычицей, получив за службу возможность отправлять избранных на охоту в мир людей: Шепчущие во Тьме, Крылья Ярости, Ветер Бездны, Танцующие со Змеями, Владыки Кошмаров, клан Багрового Клыка, клан Зверя и клан Жестокой Стрекозы… эй, что ты делаешь?!

Омега, услышав последнее название, подавился затяжкой, выплюнул сигарету, затем попробовал зажать ладонью рот… ничего не получилось, и беловолосый рухнул на колени, сгибаясь от хохота. Айшари при этом основательно тряхнуло. Описавший острием дугу от этого движения меч упал на камни, протяжно и недовольно зазвенев. Демон смеялся и не мог остановиться, периодически срываясь на визгливые нотки. От избытка чувств он даже начал колотить правым кулаком по скале, от чего в камне побежали трещины. Постепенно среди хохота стали проступать слова:

— …Ой, не могу… ох, клан демонов, мать моя женщина… а-а-а, клан ЖЕСТОКОЙ СТРЕКОЗЫ… одной стрекозы достаточно, чтоб ухохотаться, так она еще и жестокая… Ха-ха-ха… кха… ЖЕСТОКАЯ стрекоза, ужас какой… Да местные — ребята с фантазией…

Пока Омега бился в истерике, Шиду попытался поднять уроненное им оружие. Даже двумя руками это далось нелегко. «И он крутил такую тяжесть одним пальцем?!»

— Эй, — Айшари боднула беловолосого в висок, так как руки ее были в шелком коконе. Тот повернул голову:

— Извини…

— И ничего смешного я не сказала… Между прочим, последние пять победителей великого состязания — все из клана Жестокой Стрекозы… — за этим последовал новый приступ хохота. Прошло некоторое время, прежде чем Омега успокоился.

— Айша, очень тебя прошу, не говори больше ЭТОГО названия… — демон снова хихикнул. Затем забрал у Шиду свой меч. Парень расслабил напряженные руки и сказал, чтоб сменить тему беседы:

— А ты силен… Твой меч тяжел как наковальня…

— Да, Попутчик — не из легких… — Омега полюбовался пойманным на клинок лучом света.

— Попутчик?

— Да, так я назвал этот меч… Во всех моих путешествиях он был самым моим верным спутником, и всего лишь один раз попытался ударить мне в спину…

— Что же за тварью нужно быть, чтобы даже собственный меч попытался тебя убить? — подозрительно осведомилась Айшари. Сама возможность подобного ее не смущала — в этом мире оружие, имеющее имена, считалось обладателем собственной души, воли и способности иногда действовать самостоятельно — например, отказываться покидать ножны. Омега почесал в затылке:

— Ну, не то чтобы совсем тварью… Я подбросил Попутчика вверх, поскольку хотел убить кое-кого голыми руками — а он, возвращаясь вниз, чуть не проткнул меня, словно жука… Обиделся, наверное.

— Обалдеть, — заключил Шиду, — как ты вообще выжил, если не можешь предугадать, куда летит брошенный тобой меч…

— Эй, такое было всего один раз! И вообще, предвидение будущего — не моя сильная сторона…

— Конечно… Никто не может знать, что несет грядущее, даже Светилам оно не доступно…

— Да ладно! — удивился Омега. — А всякие предсказатели, провидцы?

— Кто?

— Ну, кто предсказывает будущее… Всякие гадалки там…

— В этом мире нет таких людей… — покачал головой Шиду.

— А пророчества? Ну, всякие древние свитки, содержащие предупреждения о бедах грядущего?

— Ни о чем таком даже не слышала.

— УРА! — довольно оскалился Омега, — хоть один мир без гребаных фанатиков, ждущих Разрушителя! Как приятно, хоть здесь удастся отдохнуть от этой чуши…

— Что? — разом насторожился Шиду. Что-то не то было в том, с каким облегчением Омега об этом сказал. Эльфийка тоже смотрела подозрительно. Беловолосый смущенно пожал плечами:

— Да ладно вам, у каждого свои скелеты в шкафу… Эй, это просто выражение такое! И вообще, я ж не заставляю вас рассказывать свои тайны!

— У меня и нет тайн, — пожал плечами Шиду.

— Да ну?

— Ну, разве что тайны ремесла… Но для тебя они вряд ли тайны… — отозвался Шиду, и в его словах мелькнула тень вызова. Легкая, едва заметная… беловолосый прищурился.

— Подождите, — начала было Айшари, но Омега двинул плечом, и эльфийка, невнятно ойкнув, сползла ему за спину, потеряв свой единственный шанс вмешаться в разговор.

— Это нужно сравнить… Сколько костей в теле человека?

— Больше двухсот. Сколько из них можно сломать?

— Все… Самый простой способ заставить согласиться, без инструментов?

— Сжать плечо, большим пальцем под ключицу, все время увеличивая силу нажатия. Сколько существует основных разновидностей сажания на кол?

— Две… Длина иглы для вонзания под ногти?

— Обычно — полпальца… Простейший инструмент для сдавливания черепа?

— Руки.

— Инструмент!

— Ну, веревка с узелками и прочная палка… С какого места начинают сдирание кожи?

— С пяток…

Время для Айшари потянулось медленно… Этот безумный обмен вопросами продолжался целую вечность. Юная эльфийка и знать не знала, сколько всевозможных методов причинять боль изобрели разумные. Ее начинало подташнивать. Девушка собрала все силы, чтобы заблокировать уши и не слышать этих перечислений способов истязать себе подобных.

Между тем освещающий горы огненный шар благополучно миновал полуденный рубеж, склон уступа под ногами путников утратил крутизну, равно как и скала справа. Появились даже какие-то чахлые деревца, мох, и, местами, пучки травы… Океан все еще оставался далеко внизу, но уже можно было расслышать отголоски бьющихся о камни волн. Айшари, изнуренная борьбой с собственным слухом, провалилась в сон, где ей снилось, что наставник детворы ее Дома, с лицом Омеги, спрашивает у них, как нужно разрезать привязанного к столу Шиду, чтобы получился человек-свинья… А она не знает, и все над ней смеются…

* * *

— По-моему, это подходящее местечко для привала.

— Это единственный родник в округе… Именно тут меня и схватил колдун…

— Да ладно, что было, то было… Но место отличное!

Айшари приоткрыла глаза как раз в тот момент когда Омега снял ее со спины. Несколько быстрых движений — и вот эльфийка уже сидит на валуне, все еще в сером плаще, а беловолосый заворачивает в шелк меч. Шиду опустился на валун по соседству, давая отдых уставшим ногам, снял рюкзак… Тут все было так же, как и три дня назад. Небольшая, относительно ровная площадка, словно выемка в теле гор рядом с дорогой. По одному из окружавших ее утесов десятком звенящих струй сбегал ручей, наполняя образованную самой природой маленькую каменную чашу. Вода из нее, видимо уходила вглубь, потому что за край ничего не переливалось. В центре было старое кострище — о нем напоминали лишь несколько давно погасших угольков, всю золу давно смыло дождями… Несколько кустов по краям и мох на камнях дополняли картину.

Омега, пристроив получившийся сверток синего шелка к одному из валунов, с хрустом потянулся:

— Ладно, детишки… Я пойду, поищу кого-нибудь съедобного… Вы разведите костер, вроде есть чем… — сказав это, он присел, и, резко распрямившись, бросил свое тело вверх. Оказавшись на ближайшем утесе, он мгновенно оттолкнулся и сиганул на соседний, повыше, и очень быстро скрылся из виду. Айшари проводила его взглядом. Потом попыталась встать. Не получилось, потому что тело затекло из-за долгого болтания в шелковой перевязи за спиной демона. Пока она разминала конечности, Шиду успел собрать хворост и соорудить костер. Почиркал огнивом, раздул огонек, и повернулся к уже вставшей на ноги эльфийке:

— Айша…

— Не называй меня так! Хватает и ЕГО, — она скривилась. — Одного существа, коверкающего мое имя, более чем достаточно… Чего тебе?

— Последи за костром. Я слишком устал, так что посплю, до еды, по крайней мере… — сказав это, Шиду улегся на бок и мгновенно уснул, отвернувшись от костра и положив мешок с пожитками под голову. Айшари покачала головой:

— Люди… Впрочем, ЭТОТ парень отличается от остальных… Не знаю только, хорошо ли это.

Она прошлась вокруг весело потрескивающего костерка. Длинные полы омегиного плаща волочились по земле за ней, словно полы бального платья. Эльфийка потянулась, прищурилась, оценивая время до заката. Мысли ее текли спокойно:

«Подумать только, я ехала на загривке у демона практически целый день… Еще недолго до восхода Ока Госпожи… Можно и размяться…»

Айшари скинула плащ, и осторожно переступая босыми ступнями по поросшим мхом камням, легкими, неспешными шажками пошла вокруг костерка. С каждым кругом узор, сплетаемый ее ногами, изменялся, а чуть позже добавился узор, сплетаемый ладонями девушки в воздухе. Плавные, неспешные движения постепенно обрели внутреннюю силу, и воздух начал с гудением расходиться в стороны от маленьких ладошек. Айшари уже стелилась, словно вьюнок, практически не отрывая ступней от камня, перетекала с места на место, словно волна, двигалась, словно крона леса под несильным ветром… Дыхание и сила струились сквозь нее, проходя от пяток до макушки, сплетаясь в единый узор… Айшари одновременно танцевала и одновременно замирала в пустоте. Одновременно радовалась послушности своего тела и одновременно не думала ни о чем. Движения получались легко и чисто, словно и не было многих и многих окриков учителей, указывающих на ошибки, ударов посохом и осуждающих покачиваний головой… Танец Открытых Листьев дался ей так легко впервые…

… На закате вернулся Омега. С мертвым горным бараном, удерживаемым за свернутую шею, в одной руке, и каким-то здоровым поленом в другой. Практически бесшумно спрыгнув с одного из утесов, он тихо положил свою добычу рядом с собой, и, сидя на корточках, принялся смотреть на все еще танцующую эльфийку. Та закончила танец выпадом обеих ладоней, и, вытирая рукавом проступивший на лбу пот, осведомилась:

— Ну и?

— Красиво… В столь юном возрасте, так вообще замечательно! И самое главное, есть куда расти, так что тренируйся, — ухмыльнулся тот, закуривая. Айшари пожала плечами:

— Ничего такого, чего бы я не знала сама, ты мне не сказал, демон…

Омега вонзил указательный палец до половины в принесенное полено. То с тихим стуком развалилось на несколько кусков. Беловолосый бросил пару в костер:

— Ишь ты… как высокомерно… Ладно, умойся пока… да, и вот еще… — он сунул правую руку в рукав, извлек красный сверток и бросил девушке. Та развернула… такую же красную рубаху, что была надета на самом Омеге:

— Носишь запасные?

— Да, приходится… Прости конечно, но сомнительно, что остальное тебе по размеру подойдет… Ладно, приводи себя в порядок… ШИДУ! — неожиданно заорал он на спящего, — ПОДЪЕМ!

Парень подскочил, как укушенный, и уставился на Омегу все еще сонными глазами. Тот скомандовал:

— Значит так, берем барана, и идем его свежевать! Вопросы?

— Зачем идти?

— Чтобы кишки его на месте ночлега не разбрасывать. Так что бери нож… Стоп! У тебя мыло есть?

— Есть немного… Но оно…

— Давай сюда.

Покопавшись, Шиду достал из рюкзака нечто, очень напоминающее камень, размером с кулак. Омега взял его, подозрительно рассмотрел:

— С ума сойти, и это мыло… Да уж, на безмылье, как говорится, и чья-то ж… — он замолчал и перебросил кусок эльфийке. — Ладно, сама справишься… Пошли, мой верный паж, освежуем же нашу добычу…

Уже из-за скалы, за которой скрылись двое, послышалось бухтение Шиду:

— В пажи идут дети благородных семей… Так что мне туда путь заказан…

— Ну тогда не падай духом… Из того, что я знаю, пажам живется несладко…

Айшари, не обращая внимания на то, что вода была ледяная, мылась просто с остервенением. Мыло, несмотря на свой неприглядный вид, пенилось легко и приятно пахло какими-то травами. Вытершись рубашкой Шиду, сполоснув ее и разложив на один из валунов, эльфийка покрутила в руках демонову одежку. Сделанная из плотной, но достаточно мягкой красной ткани, она скорее напоминала короткий балахон — ни застежек, ни разрезов, широкие рукава… высокий сплошной воротник, закрывающий горло. Ткань легко тянулась и словно ластилась к обнаженной коже. Нижний край свисал на две ладони выше колен, а рукава так вовсе… Словно рукава церемониальных одежд благородных домов, свешивались далеко за пределы руки. Айшари подумала, и, надев сверху еще серый омегин плащ, пошла посмотреть, как там идет разделка барана.

Омега и Шиду, собственно, давно уже с этим закончили — на растянутой и придавленной камнями коже лежали аккуратно разрезанные куски мяса, потроха и лишние кости были выкинуты… Демон и человек сидели, привалившись спиной к скале, и смотрели на темное пустое небо.

— Ну и что вы тут расселись, — спросила Айшари, сведя брови и сунув скрещенные перед собой руки в рукава, словно в церемониальном одеянии. Омега и Шиду повернули головы. Какое-то мгновение они рассматривали грозную эльфийку. Потом Шиду улыбнулся, а Омега фыркнул и расхохотался. Но, откинув голову назад, стукнулся затылком о скалу, и, невнятно взвыв, схватился за ушибленное место. Улыбка Шиду стала еще шире — впрочем, она чуть увяла, когда парень увидел трещины, разбежавшиеся в месте соприкосновения скалы и затылка.

— Ладно, пойдемте, — Омега резко встал. Остановился, достал из рукава странного вида гребень и, проходя мимо, сунул Айшари, — держи. Шиду, ты несешь мясо. Да, и не надо возмущаться, что разделывал тоже ты — сам тогда сказал, что я получаю слугу и проводника. Так что терпи.

Шиду лишь пожал плечами, убирая фиксирующие шкуру камень. Айшари посмотрела вслед красноглазому:

— А он что делал все это время?

— Курил, рассказывал про какие-то маленькие светила, видные только ночью, жаловался что все плечи натер, таская тебя… Мол, тяжелая ты слишком для своих шестнадцати…

Айшари возмущенно фыркнула, и прошла к костру. Снова врет, белобрысый хам, подумала она. И шестнадцать ей только будет.

Вскоре вся компания расположилась на валунах вокруг едва не погасшего костра, занятые каждый своими делами. Айшари расчесывала волосы, Шиду следил за мясом и огнем, одновременно делая что-то с бараньей шкурой, Омега точил Попутчика. Стрекотали какие-то ночные насекомые, журчали струи ручейка, потрескивали дрова в костерке. Шипел капающий с жарящихся кусков мяса жир… И равномерно вжикал оселок в руках Омеги. Гораздо реже, чем полагалось при заточке. Айшари не выдержала первой:

— Ты что, специально?!

Омега невинно посмотрел на нее. Шиду, продевая нитку в иголку, сказал:

— Специально, конечно… Он проводит оселком по мечу на каждый шестидесятый счет… Есть пытка, когда человеку на голову с такой частотой капает вода… В результате он теряет рассудок…

— Надо же, догадался… — ухмыльнулся Омега, но точить меч стал как положено. Айшари, закончив расчесываться и перевязывая волосы шелковым шнуром, посетовала, глядя на восходящую Манящую:

— Во имя Ночи, за что мне такое общество? Демон и палач, одержимые пытками и убийством…

Омега, заворачивающий меч обратно, фыркнул:

— Звучит неубедительно, особенно от девочки, носящей в волосах удавку…

Айшари замерла. Потом осторожно спросила:

— С чего это ты взял?

— Вижу… На этой полоске шелка трупов столько…

— Врешь, — ровным голосом сообщил Шиду, — этим ни разу не убивали. Я только пару раз использовал ее, чтобы усыпить…

— Значит, это все-таки удавка?! — Айшари дернулась, и, словно ядовитую змею, выдернула шнурок из волос, бросив его хозяину. Под смех беловолосого за ним последовал и второй.

— Ну, в самом деле, Айша, а зачем еще, по-твоему, ученику палача шелковые шнурки? — оскалился Омега, протягивая руку к приготовившемуся куску, — итак, всем приятного аппетита.

Шиду отложил то, чем он занимался, и тоже принялся за еду. Айшари, оценив скорость, с которой эти двое перемалывают мясо, поняла, что рискует остаться голодной, и, забыв об обиде, тоже присоединилась к ужину. Некоторое время царило молчание, прерываемое иногда хрустом разгрызаемых Омегой костей.

Ученик палача закончил насыщаться первым, и, омыв руки, вернулся к прерванному занятию. Беловолосый, с сожалением посмотрев на отложенное на утро мясо, вздохнул, и, вытерев руки о мох, достал сигарету. Айшари, облегченно вздохнув, не торопясь дожевала последний кусок, и, следуя примеру человека, пошла мыть руки. К моменту, когда она вернулась на свое место, Омега бросал очередную докуренную сигарету в костер, а Шиду упаковывал в мешок неиспользованные куски шкуры. Рядом с ним лежала пара мокасин. Ученик палача взял их и бросил подошедшей эльфийке:

— Завтра придется тебе самой идти, так что пригодится, — пояснил он. Айшари рассмотрела обновку. Сшитые грубой нитью из невыделанной кожи, они не могли прослужить долго. Зато изнутри были выстланы шерстью и снабжены кожаными же завязками. Девушка благодарно кивнула:

— Спасибо, это очень… — Шиду уже спал, по обыкновению отвернувшись от костра. Эльфийка улыбнулась, и обула подарок. Чуть-чуть великоваты, но завязки легко исправляли этот недостаток. Омега, наблюдавший за ней, перевел взгляд на спящего:

— Да, глазомер у парня замечательный…

— И вообще у него много достоинств… — задумчиво отозвалась Айшари, делая несколько пробных шажков, — жаль, что он — будущий палач…

— Не скажи, — задумчиво отозвался Омега, забрасывая руки за голову и устраиваясь, опершись спиной о камень, — он подходит для этой работы.

— Нет, он не может быть настолько плох!

— А кто сказал, что он плох? Он беспристрастен.

— Объясни, — эльфийка села на соседний валун.

— Он не станет мучить жертву больше, чем это необходимо… Не потеряет контроль над собой… Знаешь, когда-то давно проводили такой эксперимент — одного человека сажали на специальный стул, и задавали ему вопросы. Если он отвечал неправильно, ему причинялась боль. Другого человека вводили в транс, и давали ему управлять устройством причинения боли… — в красных глазах танцевали отсветы догорающего костра.

— И что? — спросила Айшари.

— У погруженного в транс было всего два рычага управления. Один причинял боль, второй повышал уровень страданий. Практически все испытуемые после очередного неправильного ответа использовали второй рычаг… До тех пор, пока боль не убивала спрашиваемого. Это заложено в человеческой природе. Подозреваю, что и других разумных так…

— Это… — девушка не нашла слов. Омега снова посмотрел на Шиду:

— Но этот парень не такой… Его голова устроена так, что он даже не потянется ко второму рычагу, если ему не скажут. Он беспристрастен, и потому справедлив… А справедливость имеет очень мало общего с милосердием…

Повисло молчание. Омега встал, подбросил дров радостно затрещавший костер и сказал:

— Впрочем, в данный момент у нас есть другая проблема — доставка тебя домой. Как я понял из рассказов Шиду, мы в горах, что на полуденно-восходной оконечности континента… А Дом твой расположен в полуночно-закатной… надо сказать, путь не просто не близкий, а таки обалдеть какой дальний…

— Ну, может и не нужно везти меня домой? — тихо спросила Айшари.

— Айша, не искушай…

— Я серьезно.

Какую-то секунду Омега смотрел прямо в желтые серьезные глаза эльфийки. Потом осторожно сказал:

— Ты уверена? Я хочу сказать, в этом случае у нас будут крупные неприятности с твоим Домом, когда они нас найдут… Вообще, с чего бы это ты не хотела возвращаться домой? — беловолосый оскалился. — Тебя что, замуж выдадут, что ли?

Щеки Айшари потемнели:

— Откуда?!

— Надо же, угадал! И кто он, этот счастливец?

— Озаряющий.

— А-а-а… вот в чем дело… тогда так и говори, что в жертву тебя принесут…

— Что?

— Ну, в самый длинный день в году вырежут сердце и положат на каменный алтарь перед статуей божества в полный рост… Или сожгут… Что ты на меня так смотришь? Разве в ваших краях не так поклоняются дневному светилу?

— Демон, — сказала Айшари так, словно это все объясняло. Потом, вздохнув, пояснила:

— Брак с Озаряющим — ритуал, символизирующий единство Дня и Ночи, проводится он в день Равноденствия, когда Озаряющий и Манящая одновременно поднимаются в небесах. Невеста проводит жизнь в одном из горных храмов, служа Светилу и выходя во внешний мир лишь раз в году… — кулаки девушки сжались. — Я не хочу так жить! Я еще слишком молода!

— А… то есть тебя хотят упечь в монашки…

— Куда?

— Неважно… Что ж, это становится четвертой причиной, почему надо с тобой согласиться… Только перед этим, ответь на один вопрос.

— Слушаю.

— Сегодня Шиду уже обдумывал вариант как от меня избавиться. Он бы наверное даже попробовал… Или попробует, увидим. Почему я ничего подобного не чувствую от тебя?

— Я чту законы Манящей, — просто ответила эльфийка. — И пока ты их не нарушаешь, у меня нет к тебе претензий. Конечно, как личность ты мне не очень приятен… Но тем не менее. Ты убил только тех, кто сам на это шел. Ты спас мою жизнь, и жизнь Шиду. Однако если ты перейдешь черту, и станешь убивать в количестве большем, чем можно оправдать, — в прищуре золотых от света костра глаз читалась решимость, — я тебя уничтожу.

— О как… — Омега нехорошо оскалился, обнажая два ряда зубов, больше подходящих тигру, чем человеку. — А не слишком ли ты много на себя берешь? Пусть ты и избранная Манящей…

— Откуда ты…

— Я вижу, как ты впитываешь энергию Светила Ночи, девочка. Сейчас твои силы практически восстановлены. Нужно признать, я озадачен — как тебя вообще смогли схватить, если у тебя такая силища?

Айшари потупила взгляд:

— Да, такие как я родятся раз в поколение… Способность черпать силу Госпожи Ночи — мой дар… И именно поэтому я должна стать невестой Озаряющего… Меня схватили, когда я, узнав об этом, пыталась сбежать из дома… Не помню как… Вот я бегу по тропинке, и вдруг — темнота… Очнулась я уже в колодках, в пещере… — Айшари обхватила себя за плечи — от воспоминаний ей стало холодно.

Омега хмыкнул:

— Ладно, расслабься, все позади… Завтра поговорим, утро вечера мудренее. Ложись, я пойду, взгляну на океан перед сном…

Айшари, уже кладя под голову высохшую и свернутую запасную рубашку Шиду, вдруг окликнула удаляющийся пучок белых волос, подсвеченных костерком:

— Подожди…

— Чего тебе?

— Ты сказал, что мой будущий брак с Озаряющим — четвертая причина. Какие остальные три?

— Первое — я спас вам двоим жизнь. Наши судьбы связаны. Есть много традиций, в отношении других я в основном придерживаюсь той, что спаситель становится вроде давшего спасенному новую жизнь… и потому должен опекать и поучать свои порождения…

— А в отношении себя?

— Я всегда возвращаю долги. Надо же, я тебя только что практически порождением демона обозвал, и никакой реакции…

— А не пошел бы ты… на океан смотреть, — сварливо отозвалась Айшари. — Хотя нет, стой. Другие две причины?

— Ну, вторая — ты девушка.

— И что с того?

— Э-э, этого сразу не объяснишь… Забей, просто считай что дурь у меня такая — помогать маленьким девочкам.

Айшари скривилась, но требовательно спросила:

— А третья?

— Твое будущее! И пусть ты пока худая ты… Но если тебя откормить — великолепное лакомство будет! — тихий смех красноглазого затих, унесенный ночным ветерком.

— Врет, — заключила Айшари, укутываясь в серый плащ поудобнее. — Демон, — добавила она.

Омега стоял на обрыве… Его глаза пробежались по бликам и лунной дорожке на далеких океанских волнах, поднялись к непривычно пустому небу. Омега затянулся, и щелчком отправил окурок в полет — на какой-то миг в небе появилась одинокая рукотворная звездочка. Проследив за ее падением, Омега перевел взгляд на луну… нет, Манящую, и достал новую сигарету.

— Что поделать, — пробормотал он, прикуривая. — У хозяйки были такие же желтые глаза… Я не мог отказать… Зато будет весело, верно? — спросил он у Ночного Светила.

Манящая ничего не ответила самоуверенному демону. Уходя обратно к месту привала, Омега вдруг резко обернулся. Потом как-то нервно хмыкнул, и пошел обратно.

«Кровь и пепел, кажется, с Печатью что-то не в порядке… снова глюки лезут… Не может же луна снисходительно прищуриваться?»

* * *

Шиду проснулся, когда лучи вставшего Озаряющего нагрели ему спину. Сел, потянулся. Проводил сонными глазами проходящую мимо в утреннем танце Айшари, одетую в его запасную рубашку. Пожал плечами, и пошел умываться, попутно напрягая и расслабляя мускулы. Омега спал, привалившись спиной к одному из валунов. Голова была запрокинута, белые волнистые волосы растрепались и накрыли добрую четверть камня, из приоткрытого рта торчали кончики клыков. Странное дело, мелькнуло у Шиду, когда он спит, его клыки только в четверть пальца в длину… Постояв некоторое время над тихо похрапывающим демоном, Шиду сказал:

— Хорош, я знаю, что ты проснулся.

Похрапывание прекратилось. Клыки полностью обнажились в улыбке:

— Откуда знаешь?

— Ты должен был почувствовать, что я обдумываю, не перерезать ли тебе горло.

Омега приоткрыл один глаз и посмотрел на молодого человека:

— Рад, что ты пришел к правильному решению…

Шиду усмехнулся в ответ:

— Я тоже. Убери, пожалуйста, когти.

Омега посмотрел на свою лежащую в стороне руку. Когти на ней были длиннее самих пальцев. Демон ухмыльнулся, возвращая их в обычный вид.

— Кстати, — сказала подошедшая Айшари, уже переодевшаяся в вещи с омегиного плеча, внимательно смотря, как черные загнутые лезвия, превращаются в обычные, только длинные и заостренные, человеческие ногти, — как тебе удается трансформироваться, одновременно скрывая свою природу? У тебя сейчас человеческая аура!

— А… тут все очень хитро. Видели мою татуировку?

— Те узоры, что появлялись иногда у тебя на лице?

— И не только на лице… Нечего на меня так смотреть, Айшари! Это разновидность магической печати, которая запечатывает большую часть моих способностей, и полностью скрывает мою демоническую природу. Не запечатанными остаются только способность к регенерации и трансформации.

— А понятнее?

— Способность восстанавливать повреждения и способность изменять свою плоть по желанию.

— А то, что ты видишь боль?

— Это особенности восприятия, Шиду. Практически невозможно узнать со стороны… Так что и запечатывать нет смысла. Еще вопросы?

— А что запечатано? — требовательно спросила Айшари.

— Не помню.

— Врешь.

— Не вру! Я вообще всегда говорю правду… Ну, кроме случаев, когда безбожно вру для собственного развлечения… — Омега лукаво ухмыльнулся, — давайте лучше завтракать.

За завтраком демон проглотил свою долю, не жуя. То есть действительно, взял и запихал кусок мяса в рот, поднатужился, проглотил. Сообщил внимательно смотрящим на него Шиду и Айшари:

— Не люблю есть по утрам… Но есть надо, так что приходится выкручиваться. Вы жуйте-жуйте, а я пока введу вас в курс дела.

Двое продолжили жевать, Омега закурил.

— Значит так, наши планы меняются. Айшу мы родственникам не отдаем. Шиду, не смотри так. Если отдадим, ей всю оставшуюся жизнь придется сидеть на какой-то занюханной горе и пялится на Озаряющего. Айша, рано радуешься.

Эльфийка насторожилась и прекратила жевать.

— Ешь, обедать, скорее всего, будем вместе с ужином. Так вот. Поэтому нашу эльфийскую девочку придется замаскировать. Нарядить как-нибудь. Айша, на твоем месте я бы подумал над новым цветом волос — как только выдастся возможность, мы их перекрасим. Лучше бы было конечно сбрить, тогда б тебя даже мама родная не признала… Все, молчу, молчу. Что касается того, куда мы идем. Я так понимаю, к полуночному восходу от этих гор расположен городишко под названием Снежная Цитадель?

— Это самый большой город в этой половине континента, — невнятно отозвался Шиду, жуя, — но напрямую, через горы, к нему пройти нельзя — много лет назад все мосты через пропасти были разрушены…

— И там находится гильдия магов, и крупнейший храм Манящей, — добавила Айшари.

— А это как-то связано?

— Манящая покровительствует магам, и многие ее жрецы владеют магией…

— Что ж, чудесно. Значит, доходим до перевала… Как он бишь называется, Шиду?

— Жемчужный мост.

— Подробнее?

— Он ведет к месту на побережье, где самая богатая ловля жемчуга, городку Лазурный Восход…

— Тоже не маленький городок, — дополнила Айшари, — крупный торговый порт, по размеру уступает только Снежной Цитадели.

— Да…Так вот, из Лазурного Восхода проходит караванный маршрут к Опорам Мира — горам на полуночи, в местные подгорные королевства… Он называется Жемчужный Путь. Перевал назвали по схожему признаку.

Омега задумчиво потер подбородок.

— Вопрос — а чтоб заниматься ловлей жемчуга, разрешение требуется?

Шиду и Айшари переглянулись.

— Не знаете… Ясненько. Ладно. Отправимся в этот Лазурный городок. Денег у нас, благодаря одной… — Омега смерил потупившуюся Айшари уничижительным взглядом, — … белобрысой, ноль…

— Эй, чья б свинья хрюкала!

— …поэтому попробуем заработать, даже нет, разбогатеть, на жемчуге.

Шиду покачал головой:

— Вряд ли… Сезон ловли скоро кончается, начинаются луны штормов…

— Луны?

— Год состоит из четырнадцати лун, — пояснила эльфийка. — После Багрового Светила следуют четыре Луны Цветения, затем, после Равноденствия, идут четыре Луны Созревания. Потом Светлый день, три Луны Увядания, и три Луны Штормов…

— То есть тут весна и лето аж по четыре месяца… Неплохо… Зато вместо нового года ежегодная охота на людей демонами, возглавляемыми кланом… — тут Омега расхохотался.

— Что это с ним?

— Ну помнишь, ТО САМОЕ название… — Шиду и Айшари вздохнули. Беловолосый отсмеялся, и, доставая новую сигарету, подвел итог:

— Короче, здесь нам в любом случае ловить нечего, так что топаем в Лазурный… Что за дурацкий способ давать названия из двух слов?

— Когда-то давно, — ответила Айшари, — разразилась большая война между гномами, и эльфами, потому что эльфийские послы, произнося название их столицы, на гномьем означающее «Трон Увенчанного Мудростью», ошиблись в произношении, и получилось… Ну, что-то вроде Задней Шахты Увенчанного Мудростью… только гораздо более грубо. И с тех пор… Нечего гоготать! Та война была черным событием в истории всего континента!

— Мне тоже кажется, что это довольно забавно, — заметил ухмыляющийся Шиду. Омега, воткнул сигарету в мох и упруго вскочил на ноги:

— Ладно, господа и дамы, собираемся! Из того, что я знаю о жемчуге, совершенно не важно, в какую луну его ловить — на жемчужину это не влияет!

— Ты разве не знаешь, что у нас жемчуг — это яйца гигантских горных кондоров, которые падают в волны и каменеют от океанской воды? — спросила Айшари, и, посмотрев на выпучившего глаза Омегу, так и не донесшего новую сигарету до рта, довольно рассмеялась. Поймала укоризненный взгляд Шиду и дернула плечиком:

— Не только ж ему безбожно врать для собственного развлечения… Да, Шиду… — эльфийка притопнула ножкой в новой обувке, — спасибо. Очень удобно.

— Да не за что, — пожал плечами ученик палача. Беловолосый уже пристроил сверток с Попутчиком за спину, и мстительно добавил:

— Ты б лучше его за мыло поблагодарила. Говорят, мыло, сваренное из человеческого жира, здорово способствует здоровью кожи!

Айшари дернулась, и с мольбой посмотрела на Шиду:

— Это ведь не правда, да? Ну откуда у тебя бы взялся человеческий жир?

Шиду виновато пожал плечами:

— Всякое случается под светом светил…

Компания тронулась в путь под демонический хохот и эльфийские стоны.

* * *

К полудню горная тропинка снова вывернула на неширокий карниз между скальной стеной и обрывом. Теперь до плещущихся внизу волн было гораздо ближе, можно было даже рассмотреть куцые барашки пены на их гребнях. Озаряющий жарил нещадно, от камня поднимался нагретый воздух, и свежий морской ветерок не сильно помогал изнывающей от зноя троице пешеходов. Точнее, паре, потому что эльфийка, казалось, жары вовсе не ощущала, и легкой, танцующей походкой вышагивала впереди. Даже напевала что-то. Следом сосредоточенно переставлял ноги ученик палача, спина прямая, дыхание под контролем, по лицу стекают редкие соленые капли. Шиду стащил куртку, закатал рукава и подвернул штанины до колен. Короткие сапожки, впрочем, снимать не стал — поджаривать ступни он не собирался. Последним плелся демон. Омега разделся до пояса, сунув лишнюю одежду в сверток с мечом, что был приторочен у него за спиной. Пот с него просто-таки лился потоком, и он уже даже ленился вытирать лоб. Свободно болтая расслабленными руками, беловолосый время от времени душераздирающе зевал. Шиду, обернувшийся на странный стон, немного оторопел от увиденного, и окончательно утвердился во мнении, что Омега состоит в дальнем родстве со змеями. Налицо было два признака — вертикальные зрачки и безразмерная пасть… Кроме того, был еще один повод для беспокойства. Над плечами красноглазого явно поднимался пар, а следом за ним тянулся четкий мокрый след от текущей из каждой поры его кожи соленой влаги, быстро, впрочем, высыхающий. В любом случае, нормальный человек давно умер бы уже от такой огромной потери жидкости.

Постепенно беспокойство молодого человека передалось и Айшари, и уже оба, замедлив шаг, стали поглядывать назад. И поэтому не пропустили момент, когда Омега остановился.

Беловолосый с хрустом наклонил голову к одному плечу, за тем к другому, прищурился из-под поднятой ладони на достигшее зенита светило. Потом сунул руку в карман штанов и достал оттуда небольшую стеклянную бутылку с темной жидкостью. Запотевшую, словно с ледника! Пальцами сковырнул крышку, и, запрокинув голову, выпил, не отрываясь.

— Эх, здорово как! — воскликнул он, зашвыривая пустую стекляшку вдаль.

— Слушай, — сказал Шиду, — совсем забыл тебя спросить. А что еще сложено в этом твоем браслете?

— Да так, по мелочи, — отозвался Омега, прикуривая. — Несколько комплектов одежды, всякие маленькие вещички, иногда полезные, вода, сигареты… — он двинулся вперед, его спутники пошли следом.

— Ты называешь водой эту черную шипящую дрянь? — недоверчиво спросила Айшари.

— Вот еще, вовсе не дрянь! Это вода, правда с некоторыми добавками…

— А попробовать можно?

— Нет.

— Жадный демон, — смешно насупившись, обвинила Айшари. Шиду хмыкнул.

— Все равно не оцените — тут распробовать надо. А у меня и так мало осталось, сдерживаюсь, как могу, берегу… Даже не знаю, что делать, если не вспомню рецепт, — Омега задумчиво запрокинул голову, возведя глаза к небу. — И вообще, хорош называть меня демоном. Сейчас еще ладно, но когда придем в более населенные места, может нехорошо получится…

— А ты намерен скрывать, что ты демон? — спросил Шиду.

— Ну да, а что в этом необычного?

— Ну, мне показалось, что тебе наплевать на остальных… И на то, что они знают о тебе, тоже.

— Это верно, но мне вот еще толп смердов с кольями и всевозможных демоноборцев дважды в день не хватало, для полного счастья, — хмуро отозвался Омега. — Я, конечно, не тороплюсь, но и на всю оставшуюся жизнь оседать в этом мире не намерен. Все, чего я хочу, это узнать способ свалить отсюда, а не бороться за права демонов на повседневную жизнь.

— Потому мы и идем в Снежную Цитадель?

— Разумеется, Айша. С кем еще советоваться, если не с магами…

— Вряд ли… До встречи с тобой я и кончиком уха не слышала о том, что есть другие миры. Кроме того, как ты себе представляешь свое общение с магами?

— Как-как… Просто. Приду к кому-нибудь, и спрошу… Если он не знает, спрошу, кто знает. Буду искать зацепки короче. Все-таки в закрытом мире я впервые, не уверен даже, с какого конца тут за дело браться надо…

— И ты что, правда думаешь, что все маги возьмут, и вот так бесплатно тебе помогут? — с сомнением в голосе осведомилась эльфийка. Шиду кивнул, соглашаясь с ней.

— Вот совсем за дурачка меня не принимайте… Чего-то они потребуют, конечно, но тут и поторговаться можно. И вообще, эльфийская вы наша одаренность, на вашем месте, я подумал бы над новым именем.

— Зачем? — моргнула Айшари. Шиду пояснил:

— Ну, ты же вроде как собираешься от своих родичей скрываться. Лучше назваться новым именем, которого они не знают.

— Ага, так что выбирай побыстрее, а то я его тебе сам придумаю, — посулил Омега и в предвкушении потер руки. Айшари дернулась:

— Нет уж, лучше я сама! — и, приложив руку ко лбу, остановилась. Демон и человек тоже остановились, с любопытством на нее глядя.

Спустя какое-то мгновение она, просветлев лицом, открыла было рот… И возмущенно пискнула, потому что беловолосый вдруг резко схватил своих спутников, и припав на одно колено, нагнул к земле.

— Молчать. Не двигаться, пока не скажу, — выдохнул он, прижимая их к себе и настороженно глядя куда-то вдаль. Шиду расслабил успевшую сжаться на рукояти ножа руку. Айшари вдруг дернулась — она увидела, что их накрывает поток прозрачных энергетических нитей. Сплетенные неизвестным ей образом, они текли, слово струйки не отражающих света ручейков. Огибали замершую троицу, не дотягиваясь совсем чуть-чуть, и двигались дальше. Тут эльфийка почувствовала легкий зуд. Скосив глаза, девушка сделала над собой усилие, чтобы не вырваться — по всему телу Омеги проступила татуировка. Черно-красные ломаные линии и кривые, они тихо мерцали, словно тлеющие угольки, и постоянно двигались, словно живые, складываясь то просто в какой-то абстрактный узор, то в странного вида магические круги и символы. Одновременно на своей коже Айшари увидела что-то вроде теней этих узоров — призрачно-дымчатые, они повторяли все изменения оригинала, лишь немного искажая пропорции… Мгновением позже в ее ушах послышались шепотки. Множество голосов, шепчущих откуда-то из-за предела видимости, словно с внутренней стороны черепной коробки. Тихо, на грани слышимости, но тем не менее явственно, хотя все слова, смешиваясь и мешая друг другу, образовывали звук какого-то адского прибоя, то угасая, то усиливаясь.

Айшари почувствовала, что сейчас завизжит от охватившего ее необъяснимого ужаса, как вдруг ей в лицо бросился какой-то чахлый кустик, а голоса пропали. Она даже не сразу сообразила, что случилось.

Омега попросту толкнул их обоих прочь от себя! Эльфийка выдернула голову из чудом проросшего в стальной стене куста, остановившего ее короткий полет. Рядом Шиду тряс головой, радуясь своей двойной удаче — что успел подставить руки, не проехав лицом по камню, и что демон не зашвырнул его еще на локоть в сторону — тогда бы ученика палача ожидал бы уже не такой долгий полет на омываемые волнами камни.

— Ты думай, что делаешь! — рявкнула девушка, вынимая из волос застрявший листик, — не все такие твердолобые, как ты! Так и убить можно.

Омега не ответил. Он все еще стоял на одном колене, дыша, словно выброшенная на берег рыба, с нездоровым сиплым хрипом на вдохе. Узоры, замерев переплетением ломанных линий и стрелок, не спешили исчезать. Пот, льющийся с демона, стал стремительно испаряться. Над резко похудевшими плечами начал подниматься густой столб пара. Глухо застонав, беловолосый рухнул лицом вниз и зашипел на дернувшихся к нему спутников:

— С-с-стоять!

Человек и эльфийка послушно замерли. Омега закашлялся, и, немного восстановив дыхание, сказал:

— Присядьте пока в сторонке… Сейчас печать может навредить вам… Да и мне надо собраться с силами…

Он замолчал. Шиду сел, привалившись спиной к скале. Айшари устроилась, свесив ноги с обрыва. Постепенно пар развеялся. Девушка посмотрела на Омегу и прикусила губу — демон выглядел, словно обтянутый чужой кожей скелет. Шиду, смотревший более пристально, заметил, что под кожей беловолосого едва заметно пульсируют жилы, и потихоньку восстанавливается утраченная масса, хотя и очень медленно.

— Что это с тобой? — тихо спросила Айшари.

Омега, не ответив, приподнялся, упираясь ладонями, не удержался и снова растянулся ничком. Эльфийка встала, собираясь подойти, но ее опередил вопрос Шиду:

— К тебе уже можно приближаться?

— Пока не стоит… — отозвался красноглазый, и, натужно закряхтев, перевернулся на спину. Облегченно вздохнул:

— Уф, полдела сделано…

С этими словами Омега распутал узел, фиксирующий сверток с пожитками на его спине. Освободившись от ноши, повернулся на бок, затем встал на четвереньки и отполз от края обрыва. Уселся, привалившись спиной к скале. Узоры на его теле полностью почернели и исчезать никуда не собирались.

— Боги и демоны Хаоса, — выдохнул он, засовывая туго обтянутые кожей фаланги пальцев в карман. — Никогда еще собственный меч не казался мне таким тяжелым…

— Так это из-за него ты не мог встать! — сообразила Айшари, устраиваясь у стены на полпути между Шиду и Омегой, — что с тобой вообще такое? Выглядишь ты страшно!

— Сильное энергетическое истощение, — тихо отозвался демон, вставляя в губы помятую в процессе доставания сигарету. Еще недавно белоснежные волосы, пропитавшись потом и пылью, свисали безжизненными серыми прядями, закрывая глаза.

— Но что произошло? — спросил ученик палача.

— Айша, ты видела то заклинание, которым нас накрыло?

— Да, но не поняла, откуда и для чего оно…

— Это было заклятье поиска… одна из версий. Слишком быстро, и не было времени строить защиту… А из доступного была только моя печать — она делает меня невидимым для такого рода вещей, если я сам того не желаю… Пришлось растянуть ее на вас, и это дорого мне обошлось…

— А что это были за голоса?

— Голоса?

— Шепот… Когда на моем теле появились похожие на твои узоры, я услышал какие-то шепчущие голоса…

Омега тихо хмыкнул, незажженная сигарета, зажатая в губах, задергалась в такт словам:

— Это что-то вроде отката при использовании печати…

— Отката?

— При сотворении заклинания, часть вложенной силы рассеивается в пространство. В том числе, некоторое ее количество откатывается обратно на колдующего, — пояснила Айшари. — Все равно как если быть обрызганным от брошенного тобой в воду валуна…

— Странное сравнение, но достаточно точное, — наклонил голову беловолосый. Сигарета выпала из его рта, — у моей печати три уровня отката — Шепот, Голос и Крик… Вам достались отголоски первого… большую часть взял на себя я…

— И ты постоянно слышишь эти голоса? — спросила потрясенная Айшари. Демон трясущимися руками водворил сигарету на место:

— Нет, конечно! Я что, совсем дурак, такой сводящий с ума эффект оставлять… Откат идет только некоторое время, при смене уровня блокирования… Но печать рассчитана только на меня одного… Чтобы растянуть ее на вас, пришлось здорово напрячься — Шепот Хаоса расшатывает разум и иссушает силы, а я еще и за вас двоих терпел…

Айшари вдохнула, и, повернувшись лицом к демону, вытянула было руки, но тот покачал головой:

— Нет, девочка, я сейчас не способен воспринять ту энергию, которой ты можешь со мной поделиться.

— А какая тебе нужна? — опустив руки, требовательно спросила Айшари.

— С чего это ты такая щедрая?

— Ты пострадал, защищая меня, — потупилась эльфийка.

— Ты даже не представляешь, как ты права… Раз уж тебе приспичило разбрасываться силой, будь добра, — устало попросил Омега, — зажги эту чертову сигарету!

Девушка потупилась еще больше:

— Не могу… я не умею призывать огонь…

— О Духи Спящих… Тогда просто киньте мне огниво…

Шиду достал запрошенный предмет и кинул Омеге. Тот каким-то чудом поймал, и, после долгих попыток — желание покурить явно придало демону сил — с наслаждением затянулся.

— Благодарю… А теперь плохие новости.

Человек и эльфийка дружно подумали: «Вот оно!»

— Я немного проанализировал это заклинание…

— Что ты с ним сделал?

— Кровь и Пепел… неважно. Короче, целью поиска была Айша. Видимо, у тебя Дома сильно соскучились, раз бросаются заклинаниями такого радиуса и мощи… заклятье — явно какой-то ритуал, использующий силу Манящей, и настроено оно на твою ауру… Силы в него вложено немеряно — именно поэтому я сейчас в таком состоянии. Это была плохая новость номер раз.

— А два? — мрачно спросила эльфийка.

— А номер два — выясняя это, я немного просчитался… Теперь пославший заклинание знает примерное направление, где мы находимся…

— Чудесно! — пробормотал Шиду, — значит, скоро на нас свалится толпа недовольных те… — он бросил быстрый взгляд на Айшари, — ночных эльфов?

— Вряд ли… Заклинание пришло очень издалека… И оно настроено искать чуть ли не по всему миру! Плюс оно не вернулось сразу к владельцу… А когда вернется, тот будет знать лишь, что мы где-то на полуденном восходе… Это дает нам шанс… — Омега замолчал, внимательно уставившись куда-то в океан. Потом на его лицо выплыла хищная, голодная улыбка.

— Надо же, как повезло…

— Ты о чем?

— Скоро я восстановлю запас энергии… Нужно немного подождать, когда их, — демон вытянул руку, — принесет поближе…

Айшари и Шиду посмотрели в указанном направлении. Там, среди волн, еще довольно далеко, темнел приближающийся силуэт корабля. Эльфийка напрягла зрение. Корабликов было два — один следовал за другим и потому не был сразу заметен.

— Судя по всему, один убегает, — сказал Омега, вставая. Он уже не был похож на скелет, но худоба все равно бросалась в глаза, — не могу, правда, понять, почему, но идут они именно сюда…

— Тут очень коварные воды, — пояснил Шиду. — Наверное, беглецы надеются посадить своих преследователей на какой-нибудь риф…

— Вряд ли выйдет, — сказала Айшари. — У второго шире парус, и они явно пытаются пристроиться так, чтобы перекрыть беглецам ветер… Скорее всего, у них это получится, потому что до рифов еще плыть и плыть.

— В любом случае, это нам не поможет, — добавил ученик палача, — даже если корабль подойдет близко, прыгать вниз — самоубийство.

— И вообще, какой тебе прок от этих кораблей? — осведомилась Айшари.

— Пока никакого, — отозвался Омега, — но скоро там будет много подходящей для меня энергии…

Эльфийке не понравилось, как это прозвучало. Она уже было открыла рот для нового вопроса, но беловолосый вдруг со стуком опустил правый кулак на подставленную левую ладонь:

— А ведь есть способ туда попасть! — демон обернулся. — Но вам, ребята, придется мне довериться.

— В смысле? — моргнула девушка.

— Мне придется вас оглушить. Так вы не сделаете ничего ненужного и не помешаете мне… А когда очнетесь, будем уже плыть к Лазурному, как вам такая идея?

— Ну уж нет, — начала Айшари, но тут почувствовала какую-то щекотку на горле, и провалилась в темноту. Омега одобрительно кивнул Шиду, подхватившему обмякшую эльфийку, и склонился над своим свертком.

— Надолго ты ее? — осведомился он, разматывая синий шелк и доставая свою рубаху и плащ.

— На полчетверти, — отозвался ученик палача, пряча удавку из красного шелкового шнура. Того самого, что недавно носила в волосах Айшари.

— Прежде чем ты оглушишь меня, хочу спросить — как ты собираешься это сделать?

— Прыгну, — просто ответил Омега, встряхивая полы уже надетого плаща, — если сосредоточить оставшуюся энергию в ногах — вполне долечу… а вас упакую сюда, — отложив в сторону Попутчика, он потряс полосу синего шелка, — так будет проще.

— А ты сможешь?

— Если использую оставшуюся энергию, чтобы усилить ноги — без проблем.

— Понятно, — Шиду достал из мешка свернутую в моток веревку и принялся связывать эльфийку.

— Эй, это еще зачем?

— Нужно закрепить конечности, голову и подбородок, чтобы мы ничего не повредили, когда ты будешь прыгать… Тем более, на такое расстояние и с таким ускорением, — запасливый ученик палача достал второй моток и протянул демону, — поэтому меня свяжи точно так же. И еще, на всякий случай, привяжи нас спина к спине…

Омега удивленно смотрел на протянутую ему веревку. Потом сказал:

— Знаешь, такое впечатление, что у тебя большой опыт бытия багажом у прыгающих демонов…

— Что?.. Нет, конечно! — Шиду ухмыльнулся, — но, как говаривал мой учитель, принимаясь за дело, сделай его сначала мысленно. И учти совершенные ошибки.

— Потрясающе! — Омега достал сигарету.

— Боль, верно? Та энергия, что тебе нужна?

— Правильно соображаешь, парень, — Омега задумчиво посмотрел на корабли, еще слишком далекие, чтобы их рассмотреть. — Многие существа могут питаться эманациями — тонкими материями, выделяемыми живыми, испытывающими различные ощущения и чувства… Демоны тяготеют к негативной части спектра — боль, злость, ненависть, страх, зависть… Правда, как правило, это не является основным источником силы.

— То есть разные демоны усиливаются от разных чувств?

— Не совсем так. Демоны могут поглощать весь спектр… Но сильно их это не усиливает, и выбирают определенную эмоцию они исключительно из вкусовых предпочтений. Ну, обычно так было… Со мной иначе. Эманации боли — единственные, которые я могу поглощать, но мне они дают очень много силы. Даже то, что я стою на ногах уже сейчас, объясняется тем, что мне поначалу было очень больно…

— Но все-таки ты предпочитаешь причинять боль другим и усиливаться за их счет.

— Эй, у тебя вообще работа такая — причинять боль другим! И ты от этого даже не усиливаешься! Ладно, спокойной ночи, — закончил Омега, быстрым, едва различимым движением ударяя Шиду ребром ладони. Парень успел дернуться, но избежать атаки не смог, и рухнул как подкошенный. Демон покачал головой:

— Не то что-то у него с реакцией… Надо будет потом внимательнее посмотреть. Ладно, — он смерил взглядом расстояние до кораблей, — пора собираться.

Связав оглушенного Шиду и прикрутив его к эльфийке, Омега завернул обоих в шелк. У получившегося свертка имелась специально завязанная петля наверху. Беловолосый взялся за нее левой рукой, и, взвалив Попутчика на правое плечо, подошел к краю обрыва. Прижал меч щекой к плечу, достал сигарету, закурил, задумчиво глядя на силуэты кораблей.

— Немного не хватает.

Беловолосый положил сверток и меч, сел, свесив ноги. Затем, тщательно примерившись, вывихнул себе левый мизинец. Резко выдохнул сквозь сжатые зубы. Немного передохнул, затем с хрустом вернул палец в нормальное состояние. Достал новую сигарету. Корабли уже можно было рассмотреть. А если напрячься, то и фигурки команды становились различимы.

«Все, теперь порядок. Как же я не люблю издеваться над собой… Впрочем, всем временами приходится… Как заманчиво они выглядят… Особенно преследователь. Наверное, пираты — от них так и несет причиненной ими болью, эманации которой пропитали их ауры за долгое время кровопролития… на галере, идут од парусом, и гребут что было сил… тока зад у этой галеры с какой-то странной надстройкой… Опаньки! Да они каким-то образом попортили беглецам такелаж! — восхитился Омега, глядя, как падают на палубу паруса убегающего двухмачтового судна. — Как удачно! Это все упрощает!»

Омега выплюнул окурок и хищно улыбнулся:

— Ну что ж… Понеслась!

Резко развернувшись, беловолосый метнулся к скальной стене. Упершись ногами в камень, практически присев на корточки на высоте человеческого роста, Омега оттолкнулся, посылая свое тело в направлении далеких кораблей. От удара в скале с хрустом разбежались трещины, и приличный кусок осыпался, но демон этого уже не видел. Он несся вперед, к своей добыче, Клыки блестели в предвкушающей улыбке.

* * *

Расчет был безупречен — пролетая мимо казавшихся голыми без парусов матч корабля-беглеца, Омега успел пристроить свой сверток петелькой на подходящую перекладину. Миг — и корабль остался позади, люди на палубе провожали глазами невесть откуда взявшегося в миле от берега летящего человека. Трехмачтовая галера, с широким, выходящим за пределы бортов, парусом, стремительно приближалась. На палубе суетился экипаж, гребцы, сидящие на скамьях, задирали головы, кто-то что-то кричал. Омега почувствовал летящее в него заклинание. Но оно было настолько слабым, что он даже не стал уклоняться. Узоры на его теле снова замерцали, приобретая красноту, и пять огненных стрел потухли, не оставив даже пятен на сером плаще, остальные пронеслись мимо. Демон выставил руку, собираясь спружинить и грациозно встать на палубе, но доски не выдержали столкновения, и Омега с треском провалился в трюм. Встав, он снял с головы обломки бочонка, в который угодил. Встряхнулся, сбрасывая щепки и капли воды с волос, и сильным рывком послал Попутчика вверх, не разжав пальцы и позволив массе меча утянуть себя за собой. В полете он сделал четыре жеста левой рукой, формируя заклинание, но новый рой огненных, на этот раз с каким-то довеском в структуре заклятия, стрел, сбили почти сформированное плетение, не повредив, впрочем, самого Омегу. Демон раздраженно рыкнул, извернулся, и перед самым приземлением метнул меч в стоящего на носу человека в длиннополом одеянии. Тот попытался поставить какую-то защиту, но не сдюжил, и чудовищный клинок, прошив его насквозь, вонзился в основание носового бруса.

Омега же, утвердившись на ногах в проходе между лавками гребцов, не глядя полоснул скрюченными пальцами по ближайшему. Брызнула кровь, и человек с разорванной глоткой рухнул на палубу. Над палубой взвились свежие эманации короткой агонии, немедленно поглощенные мерцающими узорами на еще покрытых капельками крови пальцах. Зрачки Омеги на секунду расширились, а затем сжались в тонкую полоску. Спектр зрения сместился, воздух вокруг раскрасили отсветы недоумения, ярости и страха… И застарелой боли, той самой, что заставила демона учуять этот корабль несмотря на расстояние. Смерть товарища вывела из ступора остальных, и они бросились в атаку.

Беловолосый небрежно пропустил несущееся прямо в лицо острие короткой абордажной сабли, сделав шаг назад, перехватил руку атакующего и крутанул, сломав локтевой сустав, одновременно ногой ломая голень второму и отводя левой ладонью саблю третьего. Не сбавляя темпа, метнулся вперед, плечом вбив этому третьему нос внутрь черепа. Перепрыгнул через остававшиеся до носа лавки одним длинным прыжком, схватился за рукоять Попутчика и рванул на себя. Изогнутый клинок легко вышел из дерева, одновременно с громким чавканьем разрывая труп неудачливого мага.

Позволив мечу продолжать движение, Омега лишь чуть его подкорректировал и разрубил на уровне пояса бородатого мужчину в легких, но затейливо украшенных кожаных доспехах, судя по всему, капитана галеры. Попутчик, снова выбив множество мелких щепок, воткнулся в доски палубы, а демон, воспользовавшись тем, что мага больше не было в живых, таки завершил заклинание боевого бешенства. Это было одно из немногих часто используемых им заклинаний — оно решало проблему с врагами, убегающими, едва завидев клыки красноглазой твари с огромным мечом. Теперь у всех разумных на корабле было только одно желание — убить беловолосого. Демон расплылся в улыбке. Вязкая дымка боли и агонии, восхитительно щекоча кожу, продолжала впитываться во все ярче сияющие красным узоры на его теле. Омега стряхнул навеваемое этим ощущением опьянение, и посмотрел на следующие жертвы.

«Какие-то слишком ухоженные пираты, — подумал он, глядя на несущуюся на него толпу, — … И доспехи у всех одинаковые… И флаг у них какой-то цветастый…»

Тут до него добежал первый обреченный — совсем еще желторотый, и как он на корабль попал? — и демону стало не до размышлений. Пинком пробив грудную клетку юнца, красноглазый выдернул меч, воздел его над головой, и обрушил на следующего нападающего, позволив инерции рукояти бросить себя вверх, через разрубленное от головы до паха тело и новую дырку в палубе, в самую гущу толпы врагов. Там он крутанулся на пятках, удерживая Попутчика двумя руками. Темный клинок словно не замечал препятствий, разрубая, разрывая и сметая все на своем пути. Расчистив таким образом свободный пятачок, Омега бросил быстрый взгляд на второй корабль. Тот дрейфовал неподалеку, и с него явно наблюдали за битвой. Довольно хмыкнув, демон рванулся вперед, разрывая кольцо и вынося в диагональном восходящем ударе придержанные сначала руки с мечом, попутно задранной для равновесия пяткой ломая шею возникшему на месте только что срубленного новому врагу. Попутчик, влекомый инерцией, прошел через тела троих и застрял, разрубив затрещавшую мачту до половины. Беловолосого, которого инерция удара практически пронесла по кругу вокруг мачты, основательно тряхнуло, но он удержался, затем быстро отпустил рукоять, и, крутанувшись вокруг своей оси, вонзил пальцы до костяшек над глазами самого быстрого из атаковавших, проломив лобную кость. Скорость демона, продолжавшего впитывать боль искалеченных и умирающих, теперь во много раз превосходила человеческую, и это чудовищно увеличивало силу ударов. Поэтому у шустрого на свою беду бородатого матроса лопнул череп, обдав мелкими кусками кости и мозга его товарищей. Это на мгновенье им помешало, и Омега этим воспользовался — он снова схватился за рукоятку, и, натужно рявкнув, вырвал свое оружие из мачты. Но сильнейшая инерция тяжеленной полосы стали не позволила остановить движение, и тупая сторона клинка с треском врезалась в многострадальную мачту с другой стороны, попутно отбросив ближайших к Омеге противников, кроме одного невезучего, оказавшегося на пути шипа, идущего от острия Попутчика — этого подцепило за бок и проволокло по кругу. Сила столкновения металла с деревянным столбом в два локтя толщиной была такова, что еще живое тело сорвалось и полетело далеко за борт, а из зашатавшейся мачты полетели крупные обломки и щепки. На краткий миг все замерли, глядя, как кренится не выдерживающая превратностей судьбы мачта. Омега даже немного расслабился — опустил руки, в очередной раз проломив Попутчиком дырку в палубе. Потом раздался громкий треск, и мачта, окончательно переломившись, рухнула с грохотом и плеском, придавив несколько человек, раскрошив борт и подняв тучу брызг.

Демон тряхнул головой, и капли крови на поднятом им мече окрасились алым пламенем от лучей Озаряющего. И сорвались сияющими рубиновыми слезами, не сумев удержаться на металле, когда Омега, рассмеявшись, снова бросился вперед.

Дальнейшие подробности резни слились для беловолосого в кашу из потоков крови и метаний туда-сюда, прерываемых сливающимся в дугу при ударе лезвием Попутчика… Печать уже не успевала поглощать все выделяющиеся эманации, и палуба для Омеги тонула в вязком тягучем мареве чужих страданий. Кроме того, теперь ведь он впитывал чужую боль непосредственно своей аурой, и это очень сильно туманило сознание. Разум отступал, замутненный садистским наслаждением резать, убивать, рвать на кусочки, и пить, пить, пить чужую боль, восхитительно туманную дымку, пикантно украшенную пятнами смерти и страха…

В сознание Омегу вернуло неприятно-щекочущее ощущение в висках. Это автоматически отменилось выпущенное словно вечность назад заклятие боевого бешенства — все, находившиеся под его воздействием, либо умерли, либо были близки к этому. Первое, что он рассмотрел — свисающая ему на лицо прядь волос, пропитанная красным. Потом он почувствовал во рту вкус чужой крови. Сплюнул и сообразил, что челюсти у него сейчас не человеческие. Трансформируя их обратно, Омега сунул руку в левый рукав… Рукава не было. Омега оглядел себя.

Плащ, потрепанный, порванный, особенно на краях длинных пол, в целом сохранил прежний вид. Браслет на правой руке тоже остался цел, как и прижимаемый им к предплечью кусок красной ткани. Рукава, на левой руке полностью, а на правой — от плеча до локтя, вместе со штанами от колен и обувью отсутствовали. Обнаженные конечности имели странный, буро-багровый цвет, и были украшены растущими из каждого сустава длинными шипами. Ступни напоминали птичьи лапы — три пальца впереди, один вместо пятки, на ногах добавился еще один, сгибающийся в обратную сторону сустав, фаланги пальцев были в четыре раза длиннее нормального. А уж когти… Омега, даже не наклоняясь, кончиком одного из них, подцепил и выкинул насаженное на шип нижнего ножного сустава чье-то ухо. Демон отдал мысленную команду, и подождал, пока тело вернется в человеческий вид. Когда это произошло, он почувствовал странный сквозняк чуть пониже спины.

«Во имя Бездонной пасти Вечного Пожара, — растерянно подумал беловолосый, ощупывая огромную прореху на заднице, — неужели я еще и хвост выращивал?!»

— Да, дела… — пробормотал Омега, доставая сигарету и осматриваясь вокруг. От палубы осталось несколько окруженных обломанными досками кусков, густо покрытых кровью и частями тел. Крыша задней надстройки была полностью снесена, две мачты сломаны, на поперечные перекладины уцелевшей были насажены несколько трупов. Самый невезучий, посаженный, словно на кол, на верхушку с флагом, был еще жив. Стонать он уже не мог, но опускающаяся с него вдоль дерева дымка страданий говорила о многом. В трюме, судя по всплывающим из проломов палубы эманациям, тоже оставался кто-то живой.

«Да уж. Знатно погуляли, как говориться… — вяло подумал не до конца отошедший от опьянения болью Омега, — а где же второй корабль? Уплыли? Умерли от ужаса?»

Демон отыскал взглядом второе судно. Оно все еще дрейфовало недалеко, и его команда, судя по отсутствию движения и аурам, находилась в полном ступоре. Беловолосый оценил расстояние. Но прыгать не стал — приземляться на середину палубы означало светить дыркой на штанах… Даже перед парализованными от ужаса моряками делать этого не хотелось. Впрочем, эта проблема была решаема. Рядом с задней пристройкой обнаружились две лодки. Одна была раскрошена в мелкие щепы, но другая, с дальней от второго корабля стороны, сохранилась. Омега, недолго думая, взялся правой рукой, потянул… и оторвал приличный кусок борта.

— Ну вашу мать, — раздраженно пробормотал он, и поднял лодку обеими руками. Перенес на другую сторону, сбросил на воду. Потом развернулся, поискал глазами Попутчика. Меча нигде не было. Омега напряг память, пытаясь вспомнить самый последний момент битвы, когда он еще осознавал, кто он такой. После трех скуренных сигарет ему смутно удалось что-то припомнить, и демон спрыгнул в один из проломов в палубе. Меч торчал там, намертво застрявший в киле. Любая попытка освободить клинок привела бы к разрушению основы галеры. Омега задумался:

«М-да, незадача какая… Странно, впрочем, почему судно до сих пор на плаву… Если я даже до хвоста дошел… Надо все таки придумать стандартную боевую трансформацию, а то каждый раз непонятно во что превращаюсь… И довесить на браслет заклинание, чтоб прятал одежду в таких случаях… Если сумею такое составить… Кстати, раз уж я в трюме, и меня не видно… — беловолосый сунул правую руку за пазуху, и достал запасные штаны. Надевая их, он решил, что делать дальше. — Сейчас доплыву до спасенных, договорюсь о проезде, и пошлю кого-нибудь сюда, авось найдут чего ценного. А меч потом призову.»

Приняв решение, демон выпрыгнул на палубу, подошел к борту, отыскал взглядом среди дрейфующих обломков бортов и мачты лодку, прыгнул в нее. Выматерился, когда раскачавшаяся при его приземлении посудина чуть не перевернулась. Достал закрепленные на днище весла, и быстро погреб в сторону второго корабля.

Это был красивый двухмачтовый парусник, отделанный темно-коричневым, с золотистыми прожилками, деревом, носовая фигура которого изображала Вейлину, богиню морских ветров. По крайней мере, вырезанная из какой-то желтоватой кости девушка с крыльями вместо рук и странной формы, похожими на плавники рыб, ушами, подходила под описание этой богини, узнанное Омегой от Айшари. Демон встрепенулся поднял голову. Сверток из синего шелка по прежнему висел на поперечной перекладине более высокой мачты, и даже не шевелился, ввиду полного отсутствия ветра. И когда он успел стихнуть, мелькнула мысль.

Тут нос лодки стукнулся бок корабля. Омега выкинул почти докуренную сигарету, и прыжком взлетел на изукрашенный узорами поручень борта. Уселся, уперев руки в колени, и окинул взглядом стоящую на палубе толпу оборванцев. Беловолосый выгнул бровь. Да, именно оборванцев! Стоящих на палубе людей, одетых в разнообразные обноски, покрытых шрамами, с разнокалиберными клинками за поясами, иначе как оборванцами, назвать было нельзя. Омега почесал в затылке. Над толпой витали миазмы страха, а местами и вовсе суеверного ужаса. Пауза затягивалась.

— Простите… — осторожно начал один из толпы. Низкорослый, зеленокожий, кривоногий, одетый в потрепанный камзол и многократно латанные штаны, но с изукрашенной камнями саблей на поясе. Демон смерил его взглядом, отметил золотые серьги в широких ушах, сломанный в трех местах длинный нос и несколько следов от плохо зашитых ран:

— Ты что ли капитан?

— Да, господин… — зеленый коротышка замялся, снял и принялся мять задубевшую от соли старую кожаную шляпу. Остальные молчали, лишь в задних рядах кто-то тихо молился. Беловолосый хмыкнул:

— Почему ж не уплыли, пока я был занят?

Капитан сглотнул и, собравшись духом, ответил:

— Так ихний маг весь такелаж пожог, крюк ему в брюхо… Это целый день возиться…

— Ясненько. Вот смотрю я на твою бравую команду, и понять не могу — что такой сброд делает на таком богатом корабле?

— Так он это… всего полдня, как наш… — несмело отозвался кто-то из толпы.

— Так вы ребята, значит пираты? — расхохотался Омега, — а от кого же я вас спасал?

— От ниорской галеры, ваша милость, — отозвался капитан пиратов, начинающий соображать, что их, скорее всего, рубить не будут. В итоге, допросив местный экипаж, демону удалось установить следующее. Крупная шайка пиратов, помощником капитана в которой и был зеленый коротышка, наткнулась вчера вечером на три парусника, оказавшиеся просто потрясающе легкой добычей. И помощнику поручили взять часть команды и управлять наименее поврежденным из захваченных кораблей. Однако, все оказалось не так просто. Только пираты покидали пленников в трюм, а самые нетерпеливые уже тянули жребий на захваченных женщин, из вечерних сумерек вынырнули пять патрульных галер Ниорского королевства — эскорт, от которого отбились злополучные парусники. Пока вояки резали основную часть команды, тем, что были на захваченном корабле, удалось сбежать. Но утром галера показалась на горизонте и начала стремительно приближаться. Зеленокожий, знакомый с местными водами, решил попытаться посадить преследователей на один из рифов, но ниорцы подошли так близко, что их маг сумел задействовать заклинание.

— Понятно… — подвел черту Омега, и коротко хохотнул, — а я все думал, что это они такие ухоженные?… а то оказывается войска… Ладно, слушать сюда! — гаркнул он.

Толпа насторожилась. Чего может потребовать от них эта тварь, уничтожившая в одиночку боевую галеру со всем экипажем?

— Там, — демон показал на потрепанную галеру, — наверняка уцелело что-нибудь стоящее, сгоняйте кто-нибудь туда, например, — он ткнул пальцем, — ты, ты, и ты… и еще вот ты. Да, ты, который молится, в штаны едва не наложив… Остальные — чинить такелаж. Что переминаетесь с ноги на ногу? Мне что, — Омега резко распрямил пальцы с враз выросшими когтями, и добавил в голос рычания, — по-другому объяснить?

Это подействовало, и пираты опрометью бросились выполнять порученное. Ужас от учиненной над ниорцами кровавой расправы был слишком свеж в их памяти.

— Капитан! — окликнул беловолосый, закуривая. Зеленокожий подошел, и остановился в нескольких шагах. — Да ближе подойди, не бойся. Значит так. Признаешь, что если бы не я, вы бы были покойниками еще до заката?

Тот кивнул и выжидательно уставился на демона. Страха в его ауре уже практически не было. Омега одобрительно кивнул:

— И бояться почти перестал, молодец… Если понадобится, я тебя еще раз напугать всегда смогу… Ну да я не об этом. Если твои морячки там что хорошего нароют, — Омега тряхнул головой в сторону галеры, — половина мне. Еще мне нужна отдельная каюта, самая просторная, что тут есть, ну и еда, разумеется… Много. Ясно?

— Да, но, разрешите спросить, — пирату явно непривычно было так разговаривать, но он не знал, чего ждать от красноглазого. Ведь убьет! Когда Омега кивнул, он продолжил. — Зачем мы вам? Что дальше с нами будет?

— Знаешь такое место — Лазурный Восход?

— Да, как не знать…

— Вот и отлично. Доставите меня туда и высадите где-нибудь неподалеку. После чего валите по своим делам. Понял?

Зеленый обрадовано кивнул. Демон потянулся:

— Отлично… распорядись насчет еды и каюты, а я пока свои пожитки с мачты сниму… удивились небось, когда я, пролетая, этот мешок там повесил?

— Не то слово… Потом правда, забыли совсем, — капитана передернуло, и он спросил, бросив на беловолосого взгляд, где смешались любопытство и ужас, — а кто вы, господин?

— Я — это Я, — отозвался Омега, подходя к мачте, вокруг которой суетились со снастями члены экипажа. — Да, и еще одно — после того, как я войду в каюту, любой, кто туда сунется — покойник. Когда еду принесете, или еще чего случится — стучите, зовите. Ясно? — дождавшись судорожного кивка, он не удержался и спросил. — Слушай, а ты случаем, не гоблин?

— Да, — удивился зеленокожий пират, — а разве не видно?

Омега, уже быстро лезущий наверх, за своими спутниками, только головой покачал:

— С ума сойти…

Со сниманием свертка он управился в два счета. Однако, спустившись вниз, сразу в каюту не пошел, а снова подозвал капитана.

— Вот что, — сообщил Омега, активно принюхиваясь, — тебя не удивило, что ниорцы так быстро вас нашли?

— Удивило, господин, еще как…

— Угу. А произошло это потому, что на ком-то из ваших пленников магическая метка, которая дает знать об их местонахождении… Так что завтра к утру, скорее всего, будут новые гости.

Гоблин приобрел нежно-салатовый оттенок. Омега снисходительно на него посмотрел:

— Да чего испугался-то? Кто страшнее — я или ниорцы?

— Вы, господин, — маленький пират не колебался ни мгновенья.

— Вот то-то же… Сколько пленников?

— Четырнадцать человек…

— Ну и прекрасно! Дайте им шлюпку и немного воды, и пусть гребут отсюда.

— А может, их лучше того? — гоблин выразительно чиркнул ребром ладони по горлу.

— Тогда метка перейдет на кого-нибудь из команды. Усек?

— Да, господин… Только вот…

— Что? — Омега в общем-то понимал затруднения зеленокожего.

— Бабы там, господин… красивые. Ежели их отпустить, ребята недовольны будут…

Беловолосый нехорошо прищурился. И хотя насытившиеся узоры печати уже бесследно растаяли в его коже, выражение лица у него все равно было страшным:

— Я что-то не понял, у вас тут что, инстинкт продолжения рода сильнее инстинкта самосохранения? — гоблин ни слова не понял, но от низких, рычащих ноток в голосе демона его бросило в дрожь, — немедленно, слышишь, НЕМЕДЛЕННО вывести пленников и дать им лодку, пока я вот на этом самом месте стою!

Капитан опрометью бросился исполнять порученное. Омега скосил глаза на свой сверток и тихо сказал:

— Потерпи, дружок.

Вернулись посланные нагалеру. Перемазанные как мясники, но все равно довольные — добыча состояла в основном из оружия, редких уцелевших доспехов, и всевозможных колец, цепочек, талисманов… и денег. Демон, осмотрев добычу и подумав, сообщил, что всякие колечки побрякушки ему без надобности, а вот все найденные деньги он заберет. Услышав недовольное ворчание, спросил:

— Ребята, вы чего, совсем от счастья ошалели?

Пираты быстро вспомнили, как обстоят дела, и отдали требуемое. Все полторы с лишним тысячи ниорских ликов, или приблизительно семьсот пятьдесят гномьих мер золота. Демон подбросил увесистый мешочек на ладони и довольно оскалился. Длина его клыков окончательно остудила недовольных.

Тут отчаянно ругающиеся оборванцы под командованием гоблина вывели на палубу пленников. Женщин среди них было всего три, но все они были действительно красивы. Остальные — ниорские офицеры, побитые, некоторые раненые, без оружия, затравленно озирались по сторонам. Лишь одна из женщин, лет двадцати пяти, повыше остальных, смотрела спокойно и высокомерно, иногда поправляя свисающую из сложной высокой прически прядь рыжих волос.

— Вот, — сказал гоблин, показывая на шлюпку, куда уже был положен запас воды, — влезайте и гребите отсюда!

Рыжая удивленно на него посмотрела:

— Ты отпускаешь нас? Откуда такое благородство?

Гоблин лишь передернул плечами и покосился на демона. Женщина быстро сориентировалась:

— Значит, это ТЫ нас отпускаешь, — обратилась она к Омеге. Тот хмыкнул:

— Можно сказать и я. А какая тебе разница?

В серых глазах мелькнуло какое-то тщательно спрятанное чувство. Беловолосый расхохотался:

— Однако! Пятьдесят плетей — такое не каждый человек переживет. Не слишком ли сильное наказание за обращение без поклона и соответствующих восхвалений? — рыжая вздрогнула, но Омега не дал ей заговорить. — Мой тебе совет. Когда вас подберут, плывите дальше по своим делам, не пытайтесь преследовать этот корабль. А то будет с вами то же самое, — он показал на остатки первой галеры.

Пленные потрясенно уставились на искромсанное и покрытое трупами судно. Омега вытянул правую руку, и тихо позвал:

— Попутчик, иди сюда…

Борт взорвался дождем из падающих в воду обломков, и галера начала тонуть. Вращающийся с бешенной скоростью меч устремился к беловолосому, и пальцы демона сомкнулись на обтянутой синим рукояти.

— Все, я пошел к себе, — Омега закинул оружие на плечо, подхватил сверток со своими спутниками и пошел в направлении кормы. — Этих — в шлюпку, и на фиг отсюда. Если до темноты не справитесь с ремонтом, всех поубиваю.

Присутствующие проводили взглядом плавно покачивающийся на высоте полтора человеческих роста кончик темного клинка. Возразить никто не осмелился.

Зайдя в бывшую капитанскую каюту, Демон освободил спутников, положил все еще не проснувшуюся Айшари на койку. Разминающий конечности Шиду спросил:

— А про метку на пленниках ты правду сказал?

— И да и нет, — отозвался демон и начертил когтем какие-то символы на стене под потолком, в углу. — Какой-то способ связи у них был, и если взяться, его можно было очень быстро перекрыть. Но мне тут пленники, тем более женщины, даром не нужны, — он повторил процедуру в каждом углу, и сделал несколько жестов, словно лепил невидимый горшок. — Еще немного чужих страданий, и у меня будет передозировка…

— Что?

— Обожрусь я…

— А…

Омега пристроил меч на полу у окна. После некоторых затруднений ему даже удалось там же, рядом с окном, натянуть свою полосу шелка наподобие гамака. Шиду, глядя на устраивающегося демона, спросил:

— А ты ничего не забываешь?

— Вроде нет… Защиту от заклинаний поиска поставил… да, ты лучше не выходи. Пусть думают, что я один, без спутников…

— Я не о том, — Шиду кивнул на спящую, — что мы ей скажем, когда проснется?

Демон задумался. Его лоб покрылся складками, отражая работу мысли. Продолжалось это всего несколько мгновений. Потом он с надеждой посмотрел на собеседника:

— Идеи есть?

Ученик палача покачал головой. Омега возвел глаза к потолку, вздохнул. Повисло немного напряженное молчание.

— Знаешь что… Свяжи-ка ты ее еще раз. На всякий случай.

Шиду кивнул, доставая спрятанную уже было веревку. Это было хорошей идеей.

Неожиданно беловолосый подскочил и метнулся к двери. Резко распахнул створку и выскочил в коридор, откуда раздался испуганный вскрик. Шиду прислушался. Сквозь оставленную демоном щель донеслось раскатистое рычание:

— Подслушивать вздумал?

— Нет… — хрипел его собеседник, — я… это… еду принес… привез…

— А… Еда это хорошо. Но следующий, кто попытается приложить ухо к этой двери, сам пойдет мне на закуску, усек? — что-то упало на пол, зашуршало, подбираясь, и частые шаги унеслись прочь.

В дверь вошел Омега, толкая перед собой многоярусный столик на колесиках, полностью заставленный различной едой. Подкатив его к гамаку, он снова разлегся, взял яблоко, с хрустом откусил, и, вяло пожевав, сказал:

— Ладно, буди ее!

Шиду пожал плечами и звонко хлопнул эльфийку по щеке. Та дернулась, открыла глаза, села… Тут она заметила, что связана, и возмущенно уставилась на своих спутников.

— Айшари, — тихо сказал Омега, и пустое равнодушие его голоса заставило человека и эльфийку поежиться, — слушай внимательно. Сейчас Шиду тебя развяжет, но взамен ты спокойно выслушаешь мои объяснения, без криков и прочей ненужной возни. Если нет, мне придется снова тебя выключить, и очнешься ты уже на берегу, в одиночестве. Если понятно, кивни. Молодец. Шиду?

Шиду распутал веревки, и пристроился чуть в стороне от девушки — было чувство, что ему тоже будет интересно послушать. Хотя, признаться, столик с едой его тоже весьма интересовал. Но Омега придвинул всю провизию к себе, явно не собираясь делиться…

— Значит так, — демон задумчиво потеребил ссохшуюся и почему-то бурую прядь волос. Шиду принюхался. Явно кровь. — По поводу случившегося. Я вырубил вас обоих, упаковал и прыгнул на эти кораблики. Экипаж одного из них полностью уничтожил. Это в любом случае произошло бы — тут намечался абордаж, я просто изменил его итог. Сделал я это потому, что единственные эманации, которые я могу поглощать — это эманации боли. Тебя вырубили потому, что по твоему первому слову стало понятно, что сотрудничать ты не собираешься, и только помешаешь. Все.

Айшари молчала. Фраза «полностью уничтожил», да и сам внешний вид демона — потрепанная, в бурых пятнах, одежда, слипшиеся в той же засохшей дряни волосы… сама интонация, с которой красноглазый ронял слова, все это полностью заняло ее восприятие. Кровь, это ведь кровь!

— Айша!

Эльфийка дернулась. Омега недовольно скривился:

— Ради Светил, как у вас тут говорят, хватит впадать в ступор!

— Куда?

— Шиду, просто заткнись. У нас тут серьезный разговор. Ничего нового в том что я сделал нет. Только масштабы чуть побольше. Так что не нужно вести себя как сентиментальная нимфетка-истеричка… Шиду, заткнись, — Омега потихоньку заводился все больше и больше, и говорил все быстрее и быстрее. — Те ребята были так пропитаны старой чужой болью, что я могу спорить — у каждого не меньше пары десятков трупов на совести! В нашем мире любые мысли о гуманизме… Шиду, заткнись! Любые мысли о гуманизме являются бредом и ненужным ханжеством… Да ты заткнешься или нет?!

Ученик палача, удивляясь самому себе, спокойно встал, подошел к столику с едой, взял кусок мяса, и, прежде чем начать есть, равнодушно сообщил:

— По-моему, это ты чего-то не понимаешь. Дались вообще тебе эти трупы на галере. Я вообще никак в толк не возьму, чего тебе все время кажется, что Айша…

— РИ! — рявкнула эльфийка, швыряя в него подушку, которую во время омегиной вспышки рефлекторно прижала к себе, достав из-под покрывала. Человек, даже не оборачиваясь, перехватил набитый песком плоский кожаный мешок и бросил обратно, но чуть правее, на койку. Невозмутимо откусил кусок и стал жевать, устраиваясь за капитанским рабочим столом. Девушка продолжила разговор, смотря прямо на Омегу:

— Действительно, чего это ты так разошелся? Причина убить у тебя была. И достаточно веская. У меня нет никаких претензий, мир устроен так, что кто-то кого-то все время жрет. И хотя именно эльфам принадлежат идеи о бесценности каждой жизни, еще мы понимаем, что…

— Что в действительности все не так как на самом деле… — задумчиво закончил Омега. Достал новую сигарету, затянулся. — Шиду, жуй-жуй, потом объясню. Да… что-то меня заносит… Похмелье… Все это похмелье. Ладно. Сделаем так. Я сейчас пойду освежусь, вы пока ешьте. Дверь не открывать, из каюты не выходить. Тут я поставил заклинание, прячущее Айшу от поиска. Да. Что касается удобств — вон имеется отдельная каморка, даже специально оборудованная для этой цели. Никому не открывать, никому не отвечать — лучше сохранить в тайне, что со мной кто-то еще… Особенно беловолосая девочка-эльф. Все, я ушел, только мне пожрать оставьте! — дверь за демоном закрылась. Послышался какой-то странный скрип, затем звук удаляющихся шагов, и все стихло.

Девушка повернулась к Шиду:

— «Удобства»? Что он хотел сказать?

— Я, кажется, догадываюсь, — ответил ученик палача, осматривая указанный Омегой чуланчик, — кажется, учитель говорил, что на кораблях это называется гальюн.

— М-да… — эльфийка задумчиво потеребила прядь волос. — Неожиданное проявление застенчивости…

* * *

Беловолосый вернулся достаточно быстро. В запасных штанах и рубахе, с влажными, обрамляющими лицо распущенными прядями волос, он прошлепал босыми ступнями внутрь, цапнул себе яблоко, потянулся, и снова забрался в свой гамак. Повертел в руках фрукт, словно решая, есть его или нет.

— Ребята, спасибо.

Шиду и Айшари дружно подняли головы и вопросительно уставились на демона. Тот пояснил:

— Сегодня я поглотил слишком много боли… Это дает странный побочный эффект — желание заняться самобичеванием, хотя бы мысленным. Тот бурный поток оправданий был особо извращенной формой этого самого мысленного самобичевания. Да. Но теперь я снова в норме, и мы можем вернуться к нашим проблемам. Отложите еду, — сам Омега при этом надкусил яблоко, и, жуя, немного невнятно продолжил, — у нас тут серьезный разговор. Итак, какая у нас проблема номер один?

— ЕЕ, — Шиду выразительно показал глазами, кого он имеет в виду, — ищут. И если найдут, нам достанется…

— В главном верно. Кому достанется, вопрос спорный, но связываться не охота. Айшу ищут. Причем такими заклятиями при этом пользуются, что это может создать целый ряд неудобств. Обычные методы маскировки тут не работают. Мне известен один практически абсолютно надежный способ, как с этим разобраться, но есть одно но…

Омега сделал эффектную паузу, бессовестно испортив ее громким яблочным хрустом. Эльфийка насупилась и с нажимом спросила:

— Ну?!

— Способ этот, — беловолосый сунул в пасть огрызок, и, двумя движениями челюстей перемолов его, проглотил, — заключается в том, что я поставлю на тебя магическую печать, подобную моей. Поясню, чтоб не было глупых вопросов. Источник силы для твоей печати будет отличен от моего, — вскинувшаяся было эльфийка расслабилась. — Печать даст тебе возможность маскироваться практически от любых заклятий поиска без предварительной подготовки. Значительно облегчит сбор и накопление энергии. В печать можно также встроить множество дополнительных функций. Минусы же такие, — печать существенно ограничивает степень свободы в использовании волшебства, и сама по себе, является как бы дополнительной магической нагрузкой. Зато она также изменит твою ауру так, что никто из твоих родных даже вблизи тебя не опознает.

— Звучит неплохо. Один вопрос — а ее потом, когда-нибудь, можно будет снять?

— Можно, но на твоем месте, я бы так далеко будущее не заглядывал бы. Есть вторая неприятная особенность, — Омега не стал долго томить и сразу выдал, — тебе придется стать моей ученицей.

— Зачем? — удивилась эльфийка.

— А ты как думала! Мои Печати, между прочим, это не просто заклятия, не просто магические инструменты, это произведения искусства! И если я уж иду на такие затраты, что ставлю одну кому-нибудь, то я при этом буду уверен, что запечатанный полностью осознает, как ему повезло, и сумеет пользоваться тем, что попало ему в руки! Так что либо ты идешь ко мне в ученицы, либо будешь сидеть в защищенных комнатках до тех пор, пока твоему дому не надоест тебя искать! Решай, Айшари из Дома Серпа Ночи!

Эльфийка склонила голову. Шиду, знал, что она выберет. Сам бы он при выборе не колебался ни секунды. Беловолосый, пользуясь молчанием эльфийки, повернулся к ученику палача:

— А у тебя, дружок, вообще выбора нет. Печать на тебя ставить пока не буду, но должен же мой проводник-слуга номер один чего-то стоить!

— Но у меня нет магического таланта! — слабо возразил Шиду. Он был в целом не против, поэтому возражение высказал только для порядка.

— У тебя всего лишь нет врожденных данных. Это несколько ограничивает количество доступных тебе путей, не более того, — отмахнулся беловолосый, — было бы желание… а желание выжить всегда является самым сильным стимулом, так что все у нас получится… Короче, ты принят.

Ученику палача, а теперь еще и ученику демона, не понравилось, как это прозвучало. Но вспомнив, сколько уже раз он проходил по самому краю между жизнью и смертью, он лишь пожал плечами. Эльфийка встала, приняв решение:

— Демон, зовущий себя Омегой, я, Айшари из Дома Серпа Ночи, прошу принять меня в ученицы, — она сложила ладони перед грудью и склонилась в почтительном поклоне.

Омега прищурился. Его губы раздвинулись в широкой, нечеловеческой улыбке. Шиду вздрогнул. Человеческими остались только передние зубы, а по бокам от них до самых краев рта блестели клыки, не уступающие тигриным. Демон соскочил с гамака и торжественно протянул руку к Айшари… чтобы отвесить щелбан по темени:

— Принято! А теперь садитесь поудобнее, будем думать, как и чему вас учить.

Эльфийка, потирая голову, уселась прямо на полу, скрестив ноги. Ученик палача последовал ее примеру. Беловолосый занял прежнюю позицию — в гамаке у окна.

— Шиду, касательно твоего обучения все достаточно просто — все, что я говорю, делать не думая и в тот же миг, как услышишь. Понял?

Молодой человек кивнул.

— Встал-упал-отжался!

Шиду подскочил на ноги, выпрямился на долю мгновения, затем упал ничком на выставленные ладони, и один раз согнул и разогнул руки, коснувшись грудью пола.

— Молодец, действительно понял. Заодно слушай, все, что я говорю, и мотай на ус.

— У меня нет усов…

— О боги и демоны… В смысле запоминай и будь готов применить! Так яснее? Отлично, — Омега прервался, чтобы достать новую сигарету, и перевел взгляд на эльфийку. — С тобой, Айша, немного сложнее. Первые два пункта касаются тебя в той же мере, но сначала расскажи, какой магии тебя учили дома.

Девушка потупилась:

— Да, собственно говоря, никакой… Я еще слишком молода по меркам эльфов, только из детских капризов вышла…

— Да… ну хоть какие-то упражнения тебя с силой заставляли делать?

— Да.

— Расскажи о них.

Внимательно выслушав рассказ эльфийки, Омега хмыкнул и вопросительно на нее посмотрел:

— А ты уверена, что рассказала мне все об этих ваших женах Озаряющего?

Шиду вскинулся и недоверчиво посмотрел на девушку. Та удивленно округлила глаза:

— А причем тут это?

— При том, что растили тебя, девочка, как насос магической энергии. Даже нет, божественной энергии. Все упражнения рассчитаны на то, чтобы ты могла поглотить как можно больше силы Манящей, и, практически не мешая ее со своей собственной, передать предмету или другому магу. Ты знаешь всего одну атаку — грубой, несплетенной энергией. И хотя мощь за счет твоей энергетической емкости просто ужасающа, общей примитивности это не отменяет. Да даже если глянуть на твою ауру, можно заметить каналы, по которым течет сила Госпожи Ночи. И они очень хорошо проложены, практически выделены в отдельное целое от твоей ауры. Как есть, насос!

Эльфийка была шокирована. С такой стороны на развитие своего дара она ни разу не смотрела. Демон же продолжал:

— Я не знаю, какой идиот может посчитать это правильным развитием способности. Значит, это делалось с конкретной целью. А поскольку тебя как раз собирались отдать в жены Озаряющего, значит, это как раз для них. Чего о них я не знаю? Зачем им столько божественной силы, ведь там все такие же как ты?

Эльфийка помолчала, обираясь с мыслями. Омега чувствовал ложь, в этом она уже убедилась. Но сказать всю правду ей было невероятно сложно — много и много раз ей вбивали в голову, что говорить о Супружестве никому и никогда нельзя. Вздохнув, она начала:

— Супруги Озаряющего выходят во внешний мир только раз в году — в день Багрового Светила…

Шиду и Омега навострили уши.

— Их задача — охрана от посягательства демонов мест, которым покровительствуют Светила. Обычно отправляется группа принявших обет избранных Манящей и одна-две Старшие жены, — избранные Озаряющего. Старшие управляют защитой, но сила Озаряющего недоступна в день Багрового Светила, — по мере того, как Айшари говорила, ее голос звучал все более и более потрясенно. Она только сейчас осознавала, что ее действительно готовили к тому, что быть всю оставшуюся жизнь насосом божественной силы, — и поэтому избранные Манящей обеспечивают их силой Госпожи Ночи… Кроме того, в течение года проводится ряд ритуалов, где участвуют супруги Озаряющего…

Девушка замолчала. Омега задумчиво потер подбородок. Шиду заметил:

— В общем-то, ничего удивительного. Под «покровительством Светил» наверняка находятся королевские дворцы, замки некоторых владетелей и дома прочих достойных людей, да?

— Я не знаю точно список мест, но с чего ты решил, что они именно таковы?

— Все в мире не просто так, — вместо Шиду ответил Омега, — и Супруги Озаряющего, которым вообще-то положено, как и их бог освещает весь мир, защищать всех, вместо этого берегут покой лишь немногих избранных. Возникает такое впечатление, что восемь кланов демонов, которым дозволено охотиться в день Багрового Светила — просто инструмент, предназначенный для того, чтобы убедить правителей в необходимости жить дружно под Светилами, — демон хмыкнул, — и не рыпаться никуда из-под их света. Все интереснее и интереснее… Скажи-ка, а женщины, принявшие Супружество, потом видятся с кем-либо из родных?

— Нет, — покачала головой Айшари. — Супруги Озаряющего полностью порывают с прошлым и внешним миром.

— Вообще весело, — демон взял кувшин с вином, отпил, вытер губы тыльной стороной ладони, — а никому не приходило в голову сопоставить три факта? Первый — сколько лет уже традиции Супружества?

— Легенды гласят, что не менее семнадцати тысяч лет…

— Прекрасно. Второй — все Супруги, они какой расы?

— Это эльфы Домов Ночи и Домов Полудня.

— Кстати говоря, а сколько всего эльфийских домов?

— Много, никто не считал, тем более, что они, как и семьи, все время распадаются и создаются… Есть Четыре Благородных Дома Ночи, Четыре Благородных Дома Рассвета и Четыре Благородных Дома Полудня… Эти Дома управляют эльфами, и, строго говоря, когда говорят «Дом», имеют в виду в основном «Благородный Дом»…

— Чудесно… Так вот, и третий факт — эльфы живут сколько?

— Минимальный срок жизни — полторы тысячи лет, средний, по слухам — четыре-пять, — сказал Шиду. Эльфийка удивленно на него посмотрела, но кивнула.

— А сильные маги и уж тем более избранные Светилами могут вообще растягивать длину своей жизни столько, сколько им этого пожелается, — добавил Омега, — а уж за четыре тысячи лет не стать сильным магом… ну хотя бы просто хорошим магом… Впрочем, я не об этом. Суть в том, что за семнадцать тысячелетий у Озаряющего должен был скопиться неплохой гарем. Мне даже прикинуть сложно, сколько же там женщин. Итак, вопрос: если этих Супруг уже должно теоретически хватить, чтобы защитить весь мир, почему они все время берут новых?

Айшари открыла было рот, но замерла, потрясенно глядя в пространство. Омега кивнул:

— Ты поняла, о чем я. Не все так чисто с этим вашим Супружеством. Даже хорошо, что ты от этого убежала. Кстати, почему? Тебя ведь должны были воспитать в смирении и уверенности, что это — великая и почетная задача. Раз уж твою ауру настолько исковеркали…

Айшари дернулась и немного потемнела лицом:

— Я не желаю отвечать! Не хотела, и все!

— А еще говорила, что вышла из детских капризов, — усмехнулся Шиду.

Девушка уже собралась было высказать этому нахалу все, что накипело на душе, но демон громко хлопнул в ладоши:

— Ладно, с этим все. Суть я понял, детали, если будет желание, потом сама расскажешь. Теперь слушайте внимательно, я вам расскажу основные принципы вашего обучения. Будет долго и нудно, но тот, кто заснет — горько об этом пожалеет. Ясно?

Человек и эльфийка вздрогнули и дружно кивнули. Омега снова приложился к кувшину, собираясь с мыслями.

— Значит так. Я буду учить вас Искусству. Искусство — это не только магия, и не только владение оружием… Это Искусство идти, видеть и уметь, жить в целом… и начнем мы с одной из его граней, именуемой «работа с энергией». Раскройте уши, я говорю то, что вы в любое время дня и ночи должны знать и помнить!

Шиду и Айшари переглянулись, но прервать Омегу, чтобы уточнить, что именно им нужно сделать со своими ушами, не решились.

— Энергия есть везде, и она разная. Существует множество видов энергии, способных при определенных обстоятельствах превращаться друг в друга. Также существуют пять основных действий с энергией: поглощение, перемещение, высвобождение, удержание, превращение, — беловолосый вскочил на ноги и принялся расхаживать туда-сюда по каюте, размахивая дымящейся сигаретой в такт словам. — Все остальные действия базируются на этих пяти. Могущество мага основывается на том, какое количество и каких типов энергии он способен поглотить, как долго способен эту силу удержать, и с какими потерями он может ее переместить, высвободить, или превратить в силу другого вида.

Самый простой способ научиться работать с энергией — это научиться для начала управлять своей собственной жизненной силой, или аурой. Это такой же тип энергии, как и все остальные, так что в дальнейшем останется только подчинять себе новые силы. Кстати, в обучении я использую метод кнута и пряника, — Омега замолчал и подозрительно покосился на Шиду. Тот молчал. Демон облегченно вздохнул. — Так вот, пряник у нас такой — хоть это один из первых уровней работы, но уже на нем можно научиться проделывать множество невероятных вещей. Например, такие, — демон протянул руку, и синяя полоса шелка, до этого спокойно выполнявшая роль гамака, вдруг с шуршанием устремилась и обвила руку и корпус своего хозяина. — Этот кусок шелка пропитан моей аурой, и я могу управлять им практически как частью своего тела, если пожелаю. Именно поэтому Попутчик его не прорезает, да и когда я прыгал со скалы на корабль, я завернул вас двоих в этот шелк, и воспользовался запасенной в нем силой, чтобы уберечь от повреждений — иначе от такого рывка ваши мозги вылезли бы из ушей. Вопросы? Да, Айшари.

— Но я не чувствую в этой ткани никаких следов твоей ауры!

— Потому что я очень опытен, и нити моей силы тщательно укрыты и спрятаны среди нитей шелка. Вообще, конечно, может потребоваться не один десяток лет, чтоб достичь подобного обычным методом — через медитации… Да, Шиду?

— Если у нас такой пряник, то какой же кнут?

Омега улыбнулся и затушил сигарету о капитанский стол:

— Хороший вопрос. И самое время для первого урока.

Молодой человек успел дернуться, но руки беловолосого, неожиданно метнувшегося через каюту, схватили его и эльфийку за плечи.

— Кнут у меня простой и понятный. Итак, первый урок. Выяснять, сколько вам потребуется времени на то, чтоб хотя бы ощутить собственную ауру, я не намерен. Сейчас, — руки демона сжались крепче, пресекая возможные попытки вырваться, — я открою все ваши энергетические поры, и ваша жизненная сила будет изливаться из вас просто-таки потоком. Если вы не сумеете ее удержать, то умрете.

— Но… — начала было Айшари, но Омега ее не слушал:

— Два совета перед тем, как мы начнем. Первый — не пытайтесь закрыть выходы энергии — я это предусмотрел. Ваша задача — не дать вашей жизни утечь, подчинить ее себе. Второй — не тратьте попусту сил, не двигайтесь, не говорите, не смотрите по сторонам — глаза вообще лучше закройте. Сейчас ваше спасение лежит именно в способности сконцентрировать мысли на одном. Итак, на счет три мы начнем. Раз…

Шиду расслабился, садясь поудобнее. Айшари сделала попытку вырваться, но ничего не получилось.

— Два…

Человек вдохнул и закрыл глаза. Эльфийка устроилась, сев на пятки, положив ладони на бедра, выпрямив спину и смотря беловолосому прямо в глаза. Багровые сумерки и желтый свет. Ни одному из них не было четко видно, что делается по другие стороны этих граней душ.

— Три!

Айшари закрыла глаза. Пальцы Омеги сжались еще сильнее, и сразу же отпустили, оставляя двух новых учеников демона наедине с их испытанием.

* * *

— Это просто до неприличия просто! — спустя полчетверти возмутилась Айшари. Шиду кивнул, соглашаясь с ней. Омега довольно хмыкнул из восстановленного гамака:

— Ну так вы ж все-таки уникумы… Но ведь устали?

Двое учеников кивнули. Демон лукаво продолжил, показывая на столик с едой, поставленный между гамаком и стеной:

— И есть, наверное, хочется?

Снова кивок.

— Так вот, пока не скажете, какого цвета у меня аура, еды не получите!

— Но это нечестно! — возмутилась девушка. Беловолосый рассмеялся:

— Ну никто и не говорил, что будет легко. Могу подсказать — я спрашиваю вас про цвет моей истинной ауры.

— Черный? — предположил Шиду.

— Фиолетовый? — сделала свою попытку Айшари.

— Нет и нет. Вы что, думаете, я вас угадать прошу? Вы увидеть должны! А для этого вам нужно сосредотачивать свою жизненную силу в глазах… Ну, это самый простой способ объяснить происходящее. Так что пока не скажете цвет, еды для вас не будет. И рекомендую поторопиться, — Омега взял со столика кусок копченого мяса и оторвал от него зубами добрую половину, — иначе еда попросту кончится.

Ученик палача молча сел и сосредоточился. Есть хотелось страшно. Казалось, что желудок пожирает тело изнутри. И поэтому самым трудным было сосредоточить взгляд на Омеге, а не на блюдах с едой на нижних отделениях столика, видневшихся из-под гамака.

Айшари успешно справилась с желанием встать и засветить пяткой прямо в довольно жующую морду беловолосого. Судя по брошенному в ее сторону взгляду, Омега таких фокусов просто так не оставит. И эльфийка, внутренне кипя, вперила в демона ненавидящий взор…

Прошло довольно много времени. Демон, нужно отдать ему должное, не стал оставлять учеников без еды, хотя вполне мог это сделать. Вместо этого он извлек из рукава несколько чистых свитков тростниковой бумаги, кисть с длинной, покрытой черным лаком ручкой, и маленькую чернильницу с широким горлом. Распрямив один из свитков и оставив его висеть в воздухе прямо перед собой, беловолосый обмакнул кисточку в чернила и принялся, тщательно примеряясь и обдумывая каждую черточку, что-то рисовать. Время от времени демонстративно, с хрустом и чавканьем, поедая какое-нибудь лакомство из имевшихся на столике.

— Лжец! — неожиданно вскочила на ноги Айшари, — она у тебя и в самом деле фиолетовая!

Демон, в ее глазах окруженный тусклым фиолетовым, с черными и багровыми переливами, сиянием, оторвал взгляд от своего рисунка:

— Ну да, а ты что, ожидала, что я вам так сразу это скажу и дам поесть?

— Ах ты… — эльфийка задохнулась от возмущения. — Я же чуть голову не сломала, пытаясь понять, что я не так делаю, и почему это мне твоя аура фиолетовой видится!

— Ну, это значит, что у тебя мало уверенности в собственных способностях, — демон довольно улыбнулся, глядя на отразившуюся на девичьем лице гамму чувств. — Ладно, поздравляю с выполненным заданием. Шиду, как там твои дела? Шиду!

Ученик палача оторвал взгляд от стоящей на нижней полке корзины с фруктами:

— Что?

— Какого цвета моя аура?

Молодой человек напрягся:

— Сейчас у тебя ее вообще нет.

Айшари перевела взгляд на Омегу. Окружавшее того сияние действительно пропало. Демон улыбнулся:

— Правильно. А на что ты там так пялился, если не секрет?

— На ауру фруктов… — немного смущенно пояснил ученик палача, — очень хотелось есть, и я никак не мог себя сосредоточиться на тебе… а когда таки сосредоточился, от усталости совершенно забыл, для чего я это делал…

— Ну и?

— Что и? — не понял Шиду.

— Какого она цвета?! — гаркнул Омега.

— Зеленоватая…

Демон ухмыльнулся и соскочил на пол. Подтолкнул столик с едой к ученикам:

— Хавайте, заслужили. Я пойду там потороплю ремонт, попугаю этих морячков, так что… ну сами знаете, да?

Человек и эльфийка кивнули. Потом Айшари спросила, кивнув на свиток со странным чернильным узором, все еще висящий над гамаком на тонкой фиолетовой нити, как она теперь видела:

— А это что такое?

Омега загадочно улыбнулся:

— Я понимаю, Айшари, твою проблему… Бедная девочка, поверь мне, не торопись, это совсем не одно и то же…

— Что? — опешила эльфийка. Демон, выходя за дверь, пояснил:

— Ну говорят же люди: «Много будешь знать — скоро состаришься»… А ты, бедный шестнадцатилетний эльфенок, решила, будто старение и взросление — одно и тоже. Вот и стремишься узнать побольше… — дверь за Омегой закрылась, благополучно принимая на себя удар брошенного взбешенной девушкой рюкзака.

— Клянусь Серпом Владычицы Волн, я его заставлю отплатить за все мои унижения! — вскинула голову Айшари, и тут же вжала ее в плечи, получив по макушке ребром ладони.

— За что? — спросила она у Шиду, невозмутимо подбирающего с пола высыпавшиеся из рюкзака вещи. Тот как раз водворил на место мерзкого вида изогнутый и зазубренный короткий ножик и сказал, подбирая какие-то не более симпатичные эльфийке щипцы:

— Не кидайся чужими вещами. А если б я не палачом, а зельеваром был? Ты б побила все снадобья!

Эльфийка смущенно потупилась:

— Извини. Но от клятвы я не отступлюсь! И да поможет мне в том Манящая!

— Аминь! — бодро закончил Омега, распахивая дверь в комнату. — Паруса подняты, и уже скоро мы будем купаться в жемчуге и швырять его в море!

— Зачем выкидывать в воду то, что с трудом из нее достал, — проворчал Шиду, еле успевший спасти свою голову от столкновения с дверью. — Что так быстро вернулся-то?!

Омега широко улыбнулся:

— Ну, я мог бы сказать, что наши невольные перевозчики поработали не за страх, а за совесть, но…

— Но страх иногда оказывается куда более действенным, чем совесть, — мрачно закончила Айшари, глядя на длинные клыки демона. Шиду пожал плечами:

— Так почти всегда бывает… Давайте лучше есть.

— Это правильная мысль, — одобрил Омега, собирая давно высохшие волосы в хвост на затылке, — скоро уже приходит время второго урока…

Ученики демона, не дослушав, бросились к еде, чтобы встретить новое издевательство своего «наставника» хотя бы сытыми.

* * *

Спустя три дня, немного полуночнее от Лазурного Восхода, вблизи от береговой линии прошел ниорский парусник. Спустив небольшую лодку, корабль развернулся, и, пользуясь попутным ветром, начал набирать скорость, уходя от побережья. Омега проследил взглядом за удаляющимся судном, и, подождав, пока происходящее в лодке станет невозможно рассмотреть, и освободил от шелка своих спутников. Айшари недовольно спросила:

— И все же, разве это было обязательно?

— Ну как сказать… Нет, но тогда, для сохранения тайны, мне пришлось бы их всех убить, — завернув Попутчика пожал плечами демон и отошел на нос лодки, — мне не нужна целая толпа продажных трусов, видевшая тебя… Слишком велик риск, что из-за них слушок дойдет до Дома Серпа Ночи.

Эльфийка задумчиво кивнула. Беловолосый закурил и обернулся:

— Кстати, а вы чего расселись? — удивленно спросил он, — весла без чужой помощи грести не будут!

Ученики демона вздохнули, и принялись выполнять указанное. Омега стоял, поставив ногу на носовую скамейку, и встречный ветер развевал его белые волосы и полы серого плаща. Сверток с мечом покоился на левом плече и тоже шуршал своими складками, словно живой. Демон сощурился на недавно переползшее зенит солнце:

— Странное дело… Не так давно была страшная жара… а теперь вот… не холодно, конечно, но слишком хорошей погодой назвать это нельзя.

— Начинаются Луны Штормов, — ответил между гребками Шиду.

— В этих краях это означает спад жары до приемлемой, и сильные волнения на море, — добавила эльфийка, ворочая веслом. Демон сделал глубокую затяжку, и, выпуская дым, сказал:

— Понятненько… Кстати говоря, почему это вы только гребете?

— А что еще мы должны делать? Танцевать?

— Айша, ты еще слишком молода, чтобы танцевать для моего развлечения, — беловолосый на секунду замолчал, потом рассмеялся своим мыслям. Эльфийка нахмурилась. Но огрызнуться не успела. — Аура! Никто не мешает вам грести и одновременно контролировать течение своей жизненной силы. Пока не меняйте в потоках ничего, просто следите за ними, усекли?

Ученики сосредоточились. За прошедшие три дня демон заставлял их дотягиваться разумами до своих аур из самых разных положений — во время разговора, выполняя какие-то глупые приседания, во время чтения, во время письма, вниз головой, при ходьбе… Честно говоря, Айшари серьезно опасалась за свой рассудок — находится три дня в относительно маленькой каюте с этими…

— Айша, о чем ты сейчас думаешь? — раздался прямо у нее над ухом голос беловолосого. Эльфийка, невнятно вскрикнув, подскочила, но тяжелая ладонь прижала ее к лавке:

— Не раскачивай лодку, перевернемся ведь, — мягко заметил Омега, и отстранился. Девушка буквально спиной чувствовала, как демон устраивается на лавке на носу, сверля ее взглядом. — И все же, о чем ты только что думала? Можешь не стесняться, я и так видел, что что-то нехорошее… Но не смог определить, что именно, и мне, признаться, любопытно. Ну же, мой маленький эльфенок, признавайся!

Айшари дернулась.

— О, вот теперь ты думаешь вполне понятные вещи! — рассмеялся Омега. — Шиду, возьми на заметку, у эльфов тоже есть чему поучиться, — ученик палача, внимательно следящий за беседой, кивнул. — Ну так все же, расскажи!

Эльфийка, бросив весло, повернулась к демону. И остановилась, так и не произнеся уже заготовленной резкости. Глаза Омеги просто-таки светились любопытством. Чистым, незамутненным желанием узнать то-то новое. Айшари пришлось закрыть глаза и отвернуться, чтобы взять себя в руки.

— Скажу, если не будешь коверкать и сокращать мое имя, — сказала она, кашлянув. Шиду запоздало прекратил грести.

— Эй, — возмутился Омега, — это уже шантаж!

Эльфийка, пряча улыбку, повернулась, глядя на беловолосого приоткрытым правым глазом:

— Ну, если тебе неинтересно…

Демон хмыкнул, выкидывая сигарету:

— Не на того напала, девочка. Ты ничего не забываешь, а? Например, то, что тебе надо придумать новое имя?

Девушка, широко распахнув глаза, полностью обернулась к демону:

— Нет, ты же не посмеешь…

— Подумай еще раз, чего я посмею сделать, а чего нет, — беловолосый, зажав новую курительную палочку между клыками, посмотрел на своих учеников. — Так что выкладывай, чего ты там думала, если не хочешь, чтоб я дал тебе такое прозвище, что в первой же деревне куры со смеху передохнут, его услышав!

Губы эльфийки задрожали, но всего на мгновение. Девушка, отвернувшись и напряженно выпрямив спину, отрезала:

— Ну и как хочешь!

Омега щелкнул когтями, высекая искру. Затянувшись, с интересом посмотрел на шею эльфийки:

— Кажется, я начинаю понимать, как у тебя хватило духу попытаться убежать от своего предназначения… Ладно, последнее предложение — я буду называть тебя только «Айша», воздерживаясь от всяких «эльфенок», «девочка», «малявка» и так далее… Ну, в особых ситуациях я согласен даже выговаривать «Айшари».

— И я сама придумаю новое имя, — твердо добавила девушка.

— Принято. Выкладывай.

— Я задумалась, каким словом вас двоих лучше обозвать.

— А меня-то за что? — удивился ученик палача. Демон задумчиво произнес:

— Нет, это как раз понятно… Три дня в тесном помещении… Да она нас иногда на части разорвать была готова. Мне-то ничего, я вовсю развлекался, гоняя новичков, то есть вас двоих. Твой разум, Шиду, выстроен таким образом, что такое понятие как «психологический дискомфорт» для тебя попросту не существует… А раз оно для тебя не существует, то и не спрашивай меня, что это такое! Айше досталось за троих… Но то, что я увидел ее намерение просто обозвать, очень странно… — демон замолк. Тряхнул головой, огляделся, посмотрел на сидящих на веслах:

— Ребята, вы что, думаете, берег сам к нам приплывет? Гребите! Давайте-давайте, на сегодня у нас еще дел полно!

Ученики демона снова заскрипели уключинами.

— И пока гребете, не забывайте следить за своими аурами. Следить надо постоянно, независимо от того, чем занимаетесь, ясно? Это должно быть так же естественно, как дыхание!

Повисло молчание. Двое сосредоточенно гребли, демон рассматривал виднеющийся в стороне город — ворота в окружающей его стене, крыши домов, причалы и корабли у них. Судов, впрочем, было немного — приближающиеся Луны Штормов значительно сокращали их количество. Морская торговля в восходно-полуденной оконечности света на это время практически останавливалась, насколько Омега помнил из рассказов своего ученика. Прикинув расстояние до города, он сказал:

— Значит так… Пока мы подплываем, объясню вам план действий. Выберемся на берег, выберем место поудобнее, разобьем временный лагерь. Я буду ловить жемчуг и готовиться к ритуалу. Айша будет медитировать и тренироваться, так же готовясь к ритуалу. Все, надеюсь, помнят, о каком ритуале идет речь?

Ученики, не оборачиваясь, кивнули. Эльфийка ответила:

— О маскировке моей ауры с помощью магической печати, да?

— Молодец. Шиду, тебе предстоит прогулка в город — по моим прикидкам, успеешь незадолго до темноты. Хотя, нет — возьмешь лодку и поплывешь, так быстрее выйдет. Задача — купить всяких нужных вещей, как высадимся, составим список. Прибудешь на место поздно, так что лучше сними комнату и оставайся на ночь, а с утра закупись и обратно. Да, посмотришь по ситуации — если народу много, сними комнаты на неделю вперед — чтоб было где отдохнуть, когда мы тут закончим… Вопросы?

— Никаких.

— Вот и славно. А у тебя, Айша?

— Не боишься, что он сбежит?

— А ты сама как думаешь?

Эльфийка вздохнула:

— Нет, не боишься.

— Конечно, не боюсь! Я не настолько плохой наставник, чтоб от меня сбегали ученики!

— Зачем это тебе — учить нас чему-то? — спросил Шиду.

— Все просто — если знание есть, то им надо либо пользоваться, либо передавать другим. Поступать иначе значит обесценивать его.

— Слушай, а ты точно уверен, что ты демон? — подозрительно осведомилась Айшари, продолжая грести.

— Уверен-уверен… То, что я веду себя не так, как в вашем понимании должен себя вести демон, еще ничего не значит. В мирах много удивительных вещей, я видел иных демонов, которые по своим душевным качествам могли дать фору ангелам, хоть им-то и души-то не положено…

— Ангелам?

— Ну, такие приближенные к светлым богам, выглядят обычно как люди, только с белыми крыльями и сиянием над головой…

— А, Светозарные, — кивнул Шиду, и, не дожидаясь вопроса, пояснил, — личная гвардия Озаряющего. Согласно преданиям жрецов, обитают в чертогах на небесах, сражаются с демонами. Выглядят в точности как ты описал, только крылья у них не белые, а как бы оранжевые, ибо напитаны светом самого Озаряющего…

Омега мрачно покачал головой:

— И тут эти пернатые сволочи… Ой не к добру…

— Не любишь таких? Это вовсе не удивительно, с учетом того, кто ты такой, — заметила Айшари.

— Но-но, не смешивай сущности… Будь я даже не демоном, а каким-нибудь драконом, я бы все равно их ненавидел — у меня к их виду такой должок, что даже кровью не смоешь… — на последних словах голос Омеги странным образом исказился, словно разделившись на плохо слаженный хор, вызвав у его учеников острый, хотя и кратковременный, укол головной боли.

Айшари и Шиду переглянулись, и молча решили больше эту тему не затрагивать. После непродолжительного молчания Айшари набралась смелости и сказала:

— Однако самомнение у тебя… Не демоном, так сразу драконом!

— Ну не в гусеницу же, в самом деле, мне было перерождаться! — фыркнул Омега, мрачность из голоса которого волшебным образом испарилась. — Могу только тебя заверить, что дракон из меня бы вышел весьма неплохой… Впрочем, демон из меня тоже отличный! Эх, люди, люди, понапридумывали себе всякой ереси, да еще и удивляются, когда узнают, что на самом деле все не так…

— Я, между прочим, эльф…

— Айша, да мне все равно, какого цвета у тебя кожа и какой длины уши. Для меня существа делятся на неразумных и разумных — людей. Я редко утруждаю себя вниканием во всякие межрасовые предрассудки — где бы я не оказался, я по определению враг для всех, — Омега вдруг улыбнулся, что-то вспомнив, — ну, кроме одного забавного местечка… Но прямо скажем, второй раз я там побывать не хочу…

— Неужели все так плохо? — удивился Шиду.

— Можешь представить себе страну, где люди поклоняются демонам? Причем исходя из тех идиотских постулатов, что они себе сами придумали. Таких омерзительных праздничных ритуалов как там, я еще нигде не видел, и, надеюсь, нигде больше не увижу! Только смертным разумным просто ниоткуда приходят в голову такие мерзости, что даже живущие в нечистотах твари содрогаются от отвращения! Но я не об этом. Так вот, обычно — я враг для всех, и всякий разумный, узнав, что я такое, либо бежит прочь, либо пытается меня убить. Вторых, правда, не так уж и много… Так что для меня все они на одно лицо, всех я называю «люди» — так проще. А кому не нравится, — эльфийка спиной почувствовала, что губы демона раздвинулись в хищной усмешке, — пусть попробует мне запретить.

Шиду пожал плечами, не прекращая грести:

— Да сколько угодно… Я вот никак в толк не возьму, долго нам еще плыть?

— А ты обернись. Только про ауру не забудь.

Гребцы бросили весла и обернулись. Лодка находилась в семи локтях от линии прибоя, причем,судя по лежащим уже на берегу их пожиткам, довольно давно. А выгрести веслами туда же двоим ученикам демона мешал толстый жгут жизненной силы их наставника, словно распорка упирающийся в дно и не дающей лодке плыть дальше. У Айшари пару раз дернулось левое веко:

— Так вот почему под конец грести было так тяжело… мы же стояли на одном месте!

— Ага, — жизнерадостно сообщил Омега, поднимаясь и доставая сигарету, — но вы двое, надо сказать, полные недоумки, раз не замечали этого так долго! Следить надо не только за собой, но и за тем, что вокруг нас!

Эльфийка с потемневшим лицом подняла весло. Демон легко убрал свою голову с траектории удара, и, выпрыгнув на берег, покачал головой:

— Да… Сильно же я тебя допек… Ничего, сейчас охладишься, — продолжил он, глядя, как двое его учеников отфыркиваются, выныривая из-под перевернувшейся из-за резкого движения лодки, — успокоишься, и все будет хорошо… А деревяшку я эту тебе сквозь уши в следующий раз продену, — добавил он, отходя в сторону и подставляя подножку снова бросившейся на него девушке, ослепленной яростью, — успокойся ты, в конце концов! Или опять тебя выключить надо?

Айшари отбросила сломанное при падении весло и шмыгнула носом, пытаясь сдержать льющиеся из глаз слезы. Вылезший на берег мокрый Шиду укоризненно посмотрел на растерявшегося Омегу и сказал:

— С самого начала я подозревал, что так и будет.

— Я тоже, — отозвался демон, снимая плащ и набрасывая его на плечи вымокшей девушке, — но не ожидал, что так скоро…

— Ничего удивительно, что ты враг для всего разумного! — всхлипнула Айшари. — Еще бы, с таким-то характером!

Демон передернул плечами и сказал:

— Да… Что ж, в следующий раз буду осторожнее… Извини, — он на мгновенье замолчал, затем извлек из рукава новый свиток и провозгласил. — Ладно, давайте-ка лучше определимся с необходимыми нам вещами! Айшари, вытри слезы! Тебе ведь тоже нужна куча вещей!

Эльфийка вытерла лицо рукавом:

— Хорошо-хорошо… Но если ты еще раз так пошутишь…

— Айша, такие шутки — часть вашего обучения. Относись к ним, пожалуйста, более терпимо. Мы ж тут не дети, ученичество — дело серьезное. Шиду, писать умеешь?

Ученик палача кивнул. После чего был немедленно засажен писать под Омегину диктовку. К составлению списка покупок подключилась и успокоившаяся эльфийка.

Список вышел длинным, и по прикидкам Шиду, все это добро должно было потянуть на приличную сумму. Омега, пожав плечами, отсыпал ему в мешок тысячу ликов:

— Заодно поменяй на более ходовые монеты. Надеюсь, мне не нужно тебя учить, как избегать неприятностей?

— Не нужно. Я бывал в городах. И то, что деньгами светить не надо, тоже знаю.

— Во-во… поэтому не суйся во всякие злачные места — денег у тебя с собой достаточно, чтобы вращаться в приличных заведениях. Эх, лодки у нас больше нет…

— И из-за кого же?

— Ну, я и не говорю, что из-за вас, Айша… В любом случае, парень тебе придется поторопиться, чтобы успеть до заката… Рекомендую на ходу потренироваться в усилении… Только не переборщи, ладно? Впрочем, о чем я, тебе вроде еще и до меня был знаком общий принцип…

— Был, но я не знал, что это так легко можно сделать на практике, — ученик палача закинул за спину свой рюкзак, сунул за пазуху составленный список, и уже было повернулся, когда демон добавил:

— А новую лодку все-таки купи — тут такое скалистое побережье, что с тележкой замучаешься.

Шиду кивнул, махнул рукой Айшари и потрусил в сторону города по практически незаметной, петляющей среди прибрежных утесов, тропке. Основная дорога от ворот Лазурного Восхода шла вглубь материка, к перевалу, а в месте, где остались демон со спутниками, тянулся скалистый отрог Гор Рассвета, в которых и началось их путешествие. Демон с хрустом наклонил голову к плечам:

— Ну ладно, сейчас костерок устроим, еда у нас есть… Не очень комфортно, правда, но лучше не расслабляться перед ритуалом.

— А это, кстати, очень опасно?

— Что, наложение печати? — демон хмыкнул. — Запомни, что бы ты ни делала, шанс, что случится какая-нибудь дрянь, всегда есть. В данном случае он конечно не высок, но это не повод расслабляться.

Айшари помолчала, наблюдая за тем, как демон выволакивает из воды перевернувшуюся лодку, борт которой треснул из-за уже имевшегося повреждения. Потом спросила:

— А о каком общем принципе вы говорили?

— Шиду учили «железной рубашке» — методу по защите тела с помощью ауры. Концентрируя жизненную силу, можно даже добиться практически неуязвимости. Но поскольку его учитель — приверженец традиционных методик, пареньку понадобилось бы еще лет пятьдесят, чтобы добиться успеха. Так он справится быстрее. Кроме того, с помощью грамотного распределения энергии, можно значительно увеличить скорость, выносливость, силу… Кстати говоря, — демон благополучно разломал спасенную лодку на дрова и соорудил костер, — Шиду, можно сказать, уже получил тренировочную программу… Теперь с тобой надо разобраться.

Непостижимо каким образом мокрые куски досок все-таки загорелись. Они дымили, шипели, но среди них танцевали язычки пламени. Айшари присмотрелась. Само дерево пока не горело, а зажженный Омегой огонек поддерживался за счет тянувшихся к нему нитей из ауры демона. Эльфийка спросила:

— Ты можешь превращать свою жизненную энергию в огонь?

— О, а ты делаешь успехи… Могу, конечно, и в несколько других видов энергии, но потери при превращении у меня достаточно большие, так что я редко этим пользуюсь. Да, с поглощением дела обстоят еще хуже. У тебя же все наоборот. Ты легко можешь поглощать и отдавать силу Манящей. Но, как я уже говорил, ее сила течет по тебе, практически не смешиваясь с остальной твоей энергией.

— Да… я и сама научилась это видеть… Это настоящие каналы в моей ауре…

— Вот-вот… тебе нужно нарушить целостность этих каналов, растворить силу Манящей в своей… Но делать это нужно не торопясь, иначе можно повредить себе. Да. Примерно дней восемь, я думаю…

— Восемь дней?! Мы будем торчать в этих скалах восемь дней?! — вскинулась эльфийка.

— Айша, я не меньше тебя истосковался по горячей воде и мягкой подушке… Но так действительно надо. К тому же, время пролетит незаметно, можешь мне поверить, — беловолосый, закинув руки за голову, с какой-то непонятной эльфийке тоской посмотрел в небо. — Со временем всегда так… Издали оно кажется гораздо длиннее, чем есть на самом деле…

Девушка посмотрела на лицо демона и, немного поколебавшись, спросила:

— Слушай, Шиду говорил, ты рассказывал ему про какие-то маленькие светила, видные только ночью…

Демон протяжно зевнул:

— Ага… тогда меня сильнее всего шокировало, что у вас их нет… Закрытый мир, елки зеленые… Какая только дрянь в нем не встречается… Ох, ладно, спокойных снов, — беловолосый повернулся спиной к огню и, уже засыпая, пробурчал. — Звезды описать сложно… Будет возможность, я вам картинку покажу… Спи лучше, завтра много дел…

— Ты же говорил, что много дел сегодня!

— Это для Шиду. А мы можем и отдохнуть.

Айшари тихо фыркнула. Демон, он и есть демон. Не похожий на то, что о них рассказывают, но все равно несносный. Девушка заснула тоже очень быстро.

* * *

Ученик палача, не особо устав, добрался в город незадолго до закрытия ворот. Сообщив стражникам, что он слуга одного «богатенького сынка со странностями», и послан чтобы снять жилье перед приездом господина, а также сделать кое-какие покупки, он уплатил пошлину и тронулся на поиски гостиницы. На улицах было людно, но не так, как обычно в этих местах — Шиду уже бывал здесь, правда, надолго он тогда не задержался. Наверное, сказывалось начало Лун Штормов — торговых гостей было мало, а едущие в город на базар крестьяне либо уже тронулись в обратный путь, либо разбрелись по корчмам и домам знакомых. Неторопливо прогуливались редкие парочки, степенно шествовали по своим делам солидные горожане, кое-где вышагивали патрули — по три стражника в каждом. Изредка из переулка в переулок перебегали стайки ребятишек, да шагом проезжали всадники. Улицы были вымощены в основном некрупными прибрежными камнями. Крыши домов, в большинстве своем каменных, были покрыты черепицей, а некоторые прятались в уютных садиках за заборами — город процветал за счет торговли жемчугом. Да и кроме жемчуга, множество купцов из Ниори снаряжали здесь свои караваны в глубь континента, да и просто приезжали на торги на местном базаре, как и их коллеги с материка…

Тут в ученика палача врезалась маленькая девочка, выбежавшая откуда-то из переулка. В легком светлом платьице, с очень длинными, прямыми рыжими волосами. Шиду, несколько удивленный тем, что не успел среагировать на ее появление, аккуратно схватил еще не успевшего упасть ребенка за плечи, мягко отстранил от себя. И оторопел. Глаза у девочки отличались от глаз Омеги только цветом — они были насыщенно-янтарные, лишь по самому краю радужки да у зрачка светились желтизной. И взгляд у них был такой же, какой периодически появлялся у демона: взгляд кошки, играющей с мышью и прикидывающей — а не сожрать ли? Или просто придушить?

— Ух ты, — сказала девочка, и ее вертикальные зрачки чуть-чуть расширились, — не ожидала встретить тут Говорящего с Драконами! Зачем ты здесь?

Шиду очень редко боялся. Даже страх, внушаемый Омегой, прошел достаточно быстро, из-за странного, панибратски-покровительственного поведения демона. Но простенький вопрос из уст ребенка с глазами демона поверг молодого человека в ужас. Может, дело было в кроющемся за детской писклявостью голоса отголоске рычания, может, в странной, очень насыщенной, перетекающей из янтарного в зеленый ауре… А может, это было той самой пушинкой, что ломала хребет в одной из древних оркских пыток… Ученик палача, не сумев даже закричать, изо всех сил оттолкнул от себя неведомое существо и сломя голову бросился прочь.

Бежал он быстро, но недолго. Что-то попалось под ноги, и Шиду кувырком полетел на мостовую, еле успев подставить руки, защищая лицо. Кое-как сев, он потер ушибленные места, и обратился к подошедшему малорослому незнакомцу, с которым, видимо, столкнулся:

— Простите, я… — слова замерли на губах, а девочка с нечеловечески глазами мгновенно вылетела из головы. Взгляд молодого человека скользнул по обутым в кожаные сандалии ногам, поднялся по просторным, свободно свисающим черным складчатым штанинам, задержался у четырех рукоятей, заткнутых за широкий матерчатый пояс — по две, покороче и подлиннее, с каждой стороны, со странными костяными насадками на эфесах — и рывком поднялся выше, к будто высеченному из камня лицу, с массивными надбровными дугами, немного загнутым горбатым носом и короткой окладистой бородой.

Перед учеником палача, возвышаясь над ним, несмотря на свои без четверти пять локтей роста, стоял гном. С холодком у затылка пришло понимание — Шиду имел несчастье споткнуться о ножны одного из мечей, торчащие по бокам от своего владельца. Молодой человек сглотнул — задеть ножны чужого меча во время ходьбы у гномов было оскорблением, смываемым только кровью. Поэтому желающие подраться гномы шагали по улицам положив руки на рукояти мечей так, чтобы ножны двух более длинных из них торчали в разные стороны как можно дальше. И поединок должен был произойти немедленно, максимальная отсрочка давалась для того, чтобы можно было найти подходящее для смертоубийства место. Ученик палача посмотрел в глубоко посаженные, темно серые глаза гордого подгорного воителя, и понял, что нужно что-то срочно придумать, иначе поручение Омеги он рискует не выполнить, по причине отсутствия ног.

* * *

Айшари встречала рассвет лицом к морю, сидя на камне скрестив ноги и положив повернутые ладонями вверх руки на колени. Прикрыв глаза, она сосредоточенно наблюдала за тем, как послушные ее воле потоки жизненной силы потихоньку размывают каналы с энергией Манящей, делая ауру эльфийки однородной.

— Надо сказать, что когда ты полностью с этим разберешься, сильнее тебя мага будет найти сложно. Способность поглощать энергию светил не редка. Но поглощение практически без потерь, как это делаешь ты, дает просто убийственное преимущество в силе.

Эльфийка приоткрыла один глаз на демона, сидящего рядом в такой же позе. Омега был раздет до пояса, бос, и зачем-то укоротил до колен штанины. Вечный браслет на правой руке. В зубах зажата утянутая с корабля трубка, из которой вился слабый табачный дымок.

— Кстати, а ты тут чего сидишь?

— Жабры выращиваю.

Айшари чуть отклонилась назад. И в самом деле, начиная с середины шеи, вдоль хребта на спине у демона одна за другой проступали щели, словно у акулы.

— Зачем? — несколько шокировано спросила девушка. Беловолосый передернул плечами:

— Да местный табак курить можно только жабрами… А если серьезно, то гораздо надежнее, если ничто не будет ограничивать мое время пребывания под водой… Можно конечно было настроить кожное дыхание, но лучше оставить этот вариант на всякий случай — терпеть не могу изменять всю поверхность тела — зудит страшно. А сижу я потому, что внутренние органы на ходу превращать сложновато…

Красноглазый отбросил трубку, встал, покрутил головой, и сказал:

— Ладно, я пошел добывать богатство. Сиди здесь. Далеко не уходи — я тут развесил достаточно большой барьер от заклятья поиска. Задание свое знаешь — сидеть и добиваться однородности ауры. Не будет меня наверное долго, но ты не дергайся — жабры у меня как видишь есть…

— Постой, — у самой воды окликнула его девушка, — ты говорил, что внутренние органы на ходу превращать не можешь. А остальные части?

Демон поднял на уровень лица ладонь и свел пальцы лодочкой. Выждал мгновение, а потом резко развел в стороны, отчего образовавшаяся между ними перепонка звонко хлопнула. Омега улыбнулся, глядя на удивленное лицо девушки, и с шумным плеском нырнул в воду. Айшари только головой покачала:

— Мне начинает казаться, что если там у них все демоны такие, то слава Светилам, что наш мир закрыт…

* * *

Омега вернулся раньше, чем грозился — Озаряющий только до зенита успел доползти. Эльфийка окинула взглядом несколько ракушек, что принес беловолосый, и спросила:

— И это весь твой улов?

— Не кривись, — отозвался Омега, усаживаясь прямо на землю и вскрывая первую раковину когтями, — надо сначала кое-что проверить. Так, жемчужины нет… — Отбросил подальше створки раковины, проглотил извлеченного моллюска, взялся за вторую. — Так… Жемчужины нет…

— Естественно, — сказала Айшари, брезгливо глядя на то, как белесый трепещущий комок исчезает в пасти демона, — а ты что думал, жемчужины в каждой раковине бывают?

Демон посмотрел на нее, и, не отвлекаясь больше на поедание их обитателей, вскрыл оставшиеся раковины. Девушка изумленно смотрела, как Омега одну за другой выложил на камень восемь жемчужин, самая мелкая с горошину размером, а самая крупная — с вишню. Беловолосый невозмутимо достал сигарету:

— Что ты знаешь о происхождении жемчуга, ученица моя?

— Ну… Он встречается в раковинах жемчужниц и некоторых других моллюсках, — немного смущенно ответила Айшари, — но далеко не в каждой…

— В целом верно, — ответил Омега, выпуская дым из левой ноздри. — А вот тебе то, что происходит до этого. Живет себе ракушка-жемчужница, питается тем, что вылавливает из морской воды, которую она пропускает сквозь себя. На дне хорошо и спокойно, лишь иногда нашу героиню накрывают тени проплывающих сверху рыб. Шторма не доходят до дна моря, и ей удобно в своей раковине, которую жемчужница изнутри покрывает перламутром, гладким переливающимся материалом…

Айшари поймала себя на том, что слушает очень внимательно, чуточку даже приоткрыв рот. Омега рассказывал свою нехитрую историю, словно мудрый наставник детворы ее Дома сказку. И она с подружками точно так же смотрели на рассказчика, затаив дыхание и боясь пропустить продолжение. Было в голосе демона что-то завораживающее.

— Но вот однажды в раковину вместе с водой попала песчинка. Это для нас песчинка — мелочь, а для моллюска это все равно, что камень! Причем шероховатый и с множеством острых выступов! И чешется, и противно, и неприятно, и больно даже… Так вот, попала в раковину песчинка, и впилась прямо нашей жемчужнице в бок… Что было делать бедной обитательнице ракушки? Ног-рук у нее нет, убежать не может. Выкинуть гадкую песчинку вон из раковины тоже не может — по той же причине. Все, что жемчужница умеет, это процеживать воду да делать перламутр. И вот она, не найдя другого способа, стала покрывать песчинку перламутром. Вроде как выступ раковины — пусть немного неудобно, зато наощупь гораздо приятнее. Слой за слоем, день за днем… Так и превратилась невзрачная и гадкая песчинка в самую настоящую жемчужину… Однако, что за невезуха, ни одной правильной формы… — Демон поднял одну из добытых голубоватых жемчужин, немного вытянутую, и все очарование сказки резко улетучилось. — Ума не приложу, как быть…

Айшари, решив ничего не говорить по поводу столь бездарно законченной истории, тряхнула головой и спросила:

— Это ты к чему?

— Ну, один из выводов моего рассказа — что моллюску больно, когда в него попадает песчинка. И из-за этого он выделяет перламутр, а я эту боль могу почувствовать. Правда, для этого нужно сильно напрячься, но ничего сверхъестественного в этом… — поймав брошенный на него взгляд, Омега запнулся, — ну, для меня, нет. Это доказывается тем, что я принес две пустых раковины — и восемь с жемчужинами. Именно так я и предполагал, когда их собирал. А еще я могу определить размер жемчужины, по древности страданий моллюска. Это доказано тем, что я принес восемь жемчужин разного размера, по возрастанию. А вот форму определить у меня не получается. Такие дела.

Эльфийка только головой покачала:

— Если это правда, то ты прав — можно разбогатеть, и даже очень…

— А то, — отозвался Омега, закуривая новую сигарету.

Некоторое время прошло в молчании. Демон курил, Айшари продолжала упражнение. Было свежо, и крики каких-то птиц лишь изредка перекрывали шум накатывающихся на берег волн. Дрема, словно коварный хищник, подкрадывалась незаметно. Эльфийка затрясла головой, прогоняя сонное оцепенение:

— Слушай…

— Чего тебе, ученица?

— Ты говорил, что это один из выводов сказки. А другой какой?

— А ты как думаешь?

— Ну… что чтобы что-то создать, нужно приложить труд и потратить свое время?

— Можно и так сказать, — отозвался Омега, беря запасной мешок, взятый вместе с припасами. — А еще есть мысль, что прекрасное и удивительное очень часто получается из очень скучных вещей, а иногда и вовсе благодаря очень нелепым созданиям. Вроде той несчастной жемчужницы, которой пришлось так изгаляться, потому что она не могла почесать себе зад.

Демон прыгнул вводу раньше, чем девушка успела что-то ему ответить. Посмотрев на расходящиеся среди волн круги, Айшари покачала головой:

— Наставничек, во имя Ночи…

Время шло, эльфийка медитировала, Озаряющий продолжал свое шествие по небу, по волнам скользили редкие рыбачьи лодки. Когда до заката осталось совсем немного, Омега, подняв тучу брызг, вынырнул из воды и положил туго набитый мешок на камни.

— Однако, это сложнее, чем думалось, — сообщил демон, забавно прыгая на одной ноге, чтобы вытрясти воду из ушей. — Жемчужин мало, а вот тварей всяких на дне моря много… Меня несколько раз чуть не сожрали — какой-то осьминог, затем гигантский удильщик, и несколько уж вовсе непонятных тварей… Да, кстати, — Омега прекратил прыгать и вытащил из сразу наполовину опустевшего мешка кусок щупальца, вдвое толще человеческой руки, с темно-пурпурной шкурой, присосками размером с блюдце и торчащими клочьями белесого мяса. Бросив добычу на камни, беловолосый мечтательно сказал: — Будет у нас сегодня такая еда, пальчики оближешь… Надеюсь.

— Надеешься?! — возмутилась Айшари, с отвращением глядя на будущий ужин. Высказать все, что она думает о кулинарных предпочтениях демона, она не успела — Омега резко посерьезнел:

— Гораздо важнее… Шиду возвращается, — палец показал на приближающуюся со стороны города лодку, — и с ним еще кто-то, кто хочет его убить.

Эльфийка посмотрела в указанном направлении, прищурилась:

— Но они вроде бы вместе сидят на веслах…

— Это-то меня и удивляет… Короче, разжигай огонь, будем готовить еду и ждать, кого там принесло вместе с моим учеником…

Когда лодка, ведомая учеником палача и давешним гномом, уткнулась носом в прибрежную гальку, демон и его ученица все еще спорили:

— Нет! — кричала Айшари, широко раскинув руки и заслонив собой небольшой, практически потухший без присмотра костерок, — я не то что не буду есть эту дрянь, я не позволю даже положить ее туда, где готовится еда!

— Да ладно тебе, — успокаивающе мурлыкал демон, держа в руках многострадальное щупальце и пытаясь обойти девушку, — ты просто не знаешь, от чего отказываешься! Такое немногим даже раз в жизни попробовать удается…

— Именно, что раз, причем последний! — эльфийка снова заступила ему дорогу.

— Неужели ты мне не веришь?

— Не верю!

— Не веди себя как капризный ребенок, ты ведь даже не представляешь, как это вкусно!

— Да, я не представляю, как этот кусок подводной твари может быть вкусным!

— Слушай, — подозрительно прищурился Омега, — а ты случаем не из этих… Травоядных, утверждающих, что мясо — зло?

— Н-нет, — смутилась эльфийка. — А с чего ты взял?

Их беседа была прервана подошедшими Шиду и гномом. Застыв в низком поклоне, ученик демона обратился к своему наставнику:

— Хозяин, прошу простить меня за задержку, однако здесь возникло дело, требующего вашего рассмотрения.

Омега несколько оторопело обернулся — поглощенный спором со строптивой эльфийкой, он начисто забыл о втором своем ученике — однако принял правила игры практически без запинки:

— Можешь разогнуться. В чем дело?

— Видите ли, — очень вежливо ответил гном, отвешивая беловолосому легкий поклон, немного наклонив голову и плечи, — вчера этот юноша пнул ножны моего меча, — мозолистая, квадратная ладонь легла на одну из торчащих из-за пояса рукоятей. — Он сообщил мне, что не вправе распоряжаться своей жизнью, так как является вашей собственностью, и вся ответственность за его поступки переходит на вас. Поэтому я прибыл вместе с ним, чтобы сразиться с вами.

— Понятно, — ответил демон. — Раз уж вы ждали так долго, то позвольте вам это возместить хотя бы гостеприимством — присядьте у костра. А… — беловолосый кашлянул, выразительно посмотрев на эльфику, — а пока Онико заварит вам чаю, отдохните чуток от долгой гребли.

Гном невозмутимо кивнул:

— Это очень любезно с вашей стороны, с благодарностью приму это проявление вашего радушия, — скупая улыбка была почти незаметна в бороде. — Сказать честно, ваша вежливость радует меня — не так часто противники в наши дни ведут себя достойно.

— Как сказал поэт, не стоит давать миру изменять себя, ибо сам мир снова изменится и оставит нас позади, — вежливо отозвался Омега, — поэтому я предпочитаю оставаться самим собой… Если позволите, я поговорю со своей собственностью.

— Да, конечно, — отозвался новоприбывший, присаживаясь к костру, над которым мужественно перетерпевшая внезапное изменение своего имени Айшари уже пристроила котелок с водой. Демон и его ученик отошли за крупный валун неподалеку. Когда костер стал невиден, Омега взял Шиду за горло и приподнял в воздух:

— Коротко и ясно — что это за коротышка, и откуда он взялся? — за три дня в одной каюте ученик палача смекнул, что когда у Омеги по-настоящему плохое настроение, он говорит именно так — тихо и равнодушно. Отвечать следовало четко и по делу, иначе могло непоздоровиться.

— Гном, — сказал он, сосредоточено уплотняя свою ауру в области шеи и не давая пальцам демона перекрыть доступ воздуха. Омега, услышав ответ, потрясенно распахнул глаза и выпустил молодого человека.

— ГНОМ?! — шепотом заорал демон, тыкая пальцем в сторону скрытого валуном костра, — это — гном?!

— Ну да, — отозвался его ученик, потирая шею, — самый что ни на есть натуральный, можно сказать, типичный гном. Помешанный на чести, предельно вежливый, готовый рубить любого косо посмотревшего… Они практически все такие.

— А как же, ну… хамство, жадность, топоры, кузнецы, пьянство, торгашество и все такое? — как-то растерянно спросил Омега.

— Кузнецы среди них — вторая после воина по почетности роль, а все остальное я тебе советую при них не упоминать, иначе придется рубиться с каждым встреченным гномом… Кроме топоров, но причем тут топоры?

— В самом деле, причем тут топоры, — задумчиво отозвался Омега. — Я конечно знал, что в закрытом мире все по-другому… Но чтоб так… Вежливый гном… Я чуть не подумал, что снова схожу с ума — я с такими общался только когда мне духи спящих мерещились… Да. Кстати, если ты все это знал, то какого демона ты пнул его меч?

— Я не специально, — отозвался Шиду, улыбнувшись — «какого демона» из уст беловолосого звучало забавно, — я бежал по улице и, не заметив, споткнулся о выставленные ножны…

— А сам его ты убить что, не мог? Обязательно было сюда тащить?

— Без шансов — он меня бы на ломтики порезал в считанные мгновения…

— Что, настолько хорош? — заинтересованно протянул Омега. Шиду пожал плечами:

— Все гномы, заслужившие честь выйти на поверхность — превосходные бойцы. Иначе, с их талантом во всем находить повод для поединка, они умирали бы еще в предгорьях.

Предвкушающая улыбка выползла на лицо демона, придавая ему свирепый вид:

— Ну тогда пойдем, нехорошо заставлять гостя ждать. Он ведь проделал долгий путь, да еще помогал тебе грести… И все ради этого поединка… Кровь и Пепел, пусть это отдает идиотизмом, но мне нравится!

Шиду поплелся за Омегой, потирая шею. Но устроиться у костра ему не удалось — беловолосый отправил его с эльфийкой разгружать привезенные в лодке вещи. Айшари недовольно ворчала, выбирая мешок полегче:

— И зачем столько всего… И вообще, зачем ты притворился его рабом? Теперь вот приходится соответствовать…

— А если бы и не притворился, но Омега все равно приказал бы разгрузить покупки, — отозвался Шиду, принимая груз и опуская его на землю чуть в сторонке, — ты бы отказалась?

Девушка не нашла что ответить. Покосилась на сидящих у костра и о чем-то тихо беседующих гнома и демона. Скривилась — беловолосый пристраивал насаженные на палочки куски давешнего щупальца над огнем рядом с котелком. Спросила:

— Ты ведь понимаешь, что привел гнома на убой?

— Не сделай я этого, он убил бы меня.

— Тоже верно…

Разговор как-то сам собой увял. Когда ученики демона управились с порученным, двое у костра успели заварить и выпить чаю, съесть по поджаренному куску подводной твари и снова налить себе из котелка заваркой. Озаряющий потихоньку опускался к горизонту, придавая пейзажу багровые оттенки. Шиду, периодически посматривающий в сторону костра, тихо удивлялся неторопливой размеренности идущей там беседы. Но все же, что-то витало в воздухе над этими двумя, нежась в слабых порывах прохладного закатного ветерка. Что-то, похожее на эхо грядущего свиста стали, на невысказанное обещание убить. Шиду присмотрелся. Аура демона на этот раз была по цвету практически неотличима от человеческой — прозрачно-желтоватая, со слабой примесью фиолетового. Примесь эту ученик палача заметил только потому, что знал о изначальном цвете энергии демона. Рядом с этим блеклым сиянием особенно красиво и величественно смотрелась темно-желтая, местами отливающая серым, с багрово-коричневыми прожилками аура гнома. Однако, по размеру обе ауры сидящих у костра людей, как сказал бы Омега, были практически одинаковы — выступали приблизительно на полтора локтя от тел своих владельцев. Ученик палача видел, что оба энергетических кокона не монолитны, они состоят из струй, двигающихся и создающих завихрения, словно поверхность озера с множеством подземных родников. Или скользящих в толще воды хищных тварей, как подумала эльфийка, повторившая действия человека. Именно эти течения в аурах демона и гнома словно перекликались, резонировали между собой, создавая то самое напряжение, висящее между собеседниками. Однако двое сидящих у костра продолжали вежливо переговариваться, смакуя вторую порцию чая и практически не смотря друг на друга.

Ученики Омеги уже практически подошли к костру, собираясь доложить о выполненном поручении, но беловолосый, одним большим глотком прикончив свой чай, встал. Посмотрел на Озаряющего, почти скрывшегося за горизонтом.

— Было бы крайне невежливо с моей стороны заставлять вас снова ждать до утра. Пройдемте, я знаю подходящую ровную площадку среди вон тех камней, — Омега показал рукой, — я думаю, мы разберемся с нашим делом, пока Светило еще дарит нам свет.

— Вы правы, — ответил гном и встал, придерживая ножны мечей руками.

Демон, показывая будущему противнику дорогу, обернулся и сказал, злорадно глядя на своего ученика:

— А ты принеси мой меч.

Айшари тихонько хихикнула. Шиду посмотрел на сверток синего шелка с него самого размером, и тихо вдохнул, пытаясь сосредоточить жизненную силу в руках…

Ровное место, среди разнокалиберных валунов, куда пришли противники, сверху напоминало чернильную кляксу, сорвавшуюся с дрогнувшей в руке кисти. Так как демон прошел дальней половине площадки, засыпанной галькой, гном оказался спиной к закату.

— Отличное место, — заметил он, аккуратно затягивая завязки широких рукавов на своих запястьях, — тут вполне можно было бы разместить арену для борьбы…

— Да, пожалуй, — согласился Омега, — и здесь вполне хватит места для танца стали.

— Воспользуюсь моментом, пока вам несут ваше оружие, — бородач без малого пяти локтей ростом церемониально поклонился, сведя кулаки перед грудью: — Я — Ортаро Даорут Кибар. И я вызываю вас на поединок в ответ на нанесенное вашим имуществом оскорбление.

Омега повторил поклон, однако свел вместе кулак и ладонь с разведенными и согнутыми пальцами:

— Я — Омега. Я ответственен за обиду, причиненную вам моим человеком, и я принимаю ваш вызов, — распрямляясь, демон улыбнулся. — И пусть души воинов пройдут по лезвию, рискуя… — сказал он немного нараспев.

Гном слабо улыбнулся:

— Мне нравится ваша поэтичность. Признаться, мне безумно приятно встретить достойного собеседника, пусть и практически неодетого, — беловолосый невольно оглядел свою одежду — покрытые пятнами морской соли штаны, доходящие до колен, и улыбка бородатого воина стала еще шире. — Нет-нет, не стоит переживать, ведь истинный самоцвет всегда окружен бесполезной породой. Если вы позволите, я немного изменю и дополню вашу строку:

— Да, я знаю, — немного виновато сказал гном, заметив, что лицо его противника чуть дрогнуло, — мое владение словом несовершенно. Однако надеюсь, что мое владение сталью вас… — гном не договорил, так как мимо него, пыхтя и загребая ногами мелкие камешки, прошел ученик палача. Подгорный воитель проводил удивленным взглядом длинный сверток синего шелка, взваленный на согнутую спину паренька.

Шиду подошел почти вплотную к демону, и практически скинув завернутого Попутчика со своей спины, распрямился. Омега легко подхватил сверток и тихо прошипел своему ученику, чтобы гном не услышал:

— Чтоб уронить мне на ногу мой же меч, тебе и тыщи лет не хватит…

Ученик палача пожал плечами, и быстро освободил место поединка, отойдя к пристроившейся на крайнем валуне вне поля зрения низкорослого воина эльфийке. Пока демон освобождал клинок от прохлады синих складок, Айшари показала Шиду пальцем на гнома. Потом рубанула по воздуху ладонью, сжала ее в кулак и подняла, выпрямив указательный палец. Ученик палача, пристраиваясь рядом, покачал головой и показал два пальца. Эльфийка пожала плечами.

Гном, медленно провел взглядом по поднятому вверх и вправо мечу, который Омега удерживал слегка согнутыми руками, по пальцам правой руки, цепко держащим рукоять у самой гарды, и чуть отставленному большому пальцу левой, касающейся мизинцем кольца на эфесе. Посмотрел на низкую стойку с вынесенной вперед и чуть согнутой в колене левой ногой, и впервые улыбнулся широко и от души:

— Мое вчерашнее ожидание было не напрасным! Я встретил не только достойного собеседника, но и достойного противника!

Руки подгорного воина накрест опустились на короткие рукояти, обтянутые мелкой буро-зеленой чешуей. Выхватив два клинка в локоть длиной, он на какое-то мгновение выставил их перед собой, а потом, согнув руки, опустил к поясу, резко нажав костяными накладками на эфесах на аналогичные части остававшейся в ножнах пары мечей. Два щелчка слились в один. Гном неспешно извлек свое оружие из ножен, одновременно немного выставляя вперед правую ногу и перенося вес тела на другую. Левая рука, отведенная вверх и назад, удерживала две тонких изогнутых полоски стали почти параллельно земле и плечам над головой их бородатого владельца. Пальцы сжимали рукоять ближе к более короткому, обоюдоострому клинку. Другую руку гном вытянул прямо перед собой, направив острие почти вдвое более длинного, с полуторасторонней заточкой лезвия на своего противника, упираясь мизинцем при хвате в костяное утолщение, образовавшееся при соединении длинного и короткого мечей. Омега улыбнулся, но поднятый локоть не позволил рассмотреть его клыки. Шиду и Айшари невольно затаили дыхание и подобрались — напряжение, витающее в воздухе, все ощутимее давило на восприятие. Ауры, словно невидимые вихри кружились вокруг противников, замерших на расстоянии вытянутой руки и широкого шага друг от друга. И эти вихри потихоньку расширялись, сначала просто соприкасаясь на границе, а потом и проникая друг в друга, медленно убыстряя свое вращение. Вот сдвинулся потревоженный их движением воздух. Левый локоть и ноги бородача чуть согнулись и почти незаметно дрогнули от напрягшихся мускулов. Зашуршала чуть сдвинувшаяся вперед нога Омеги, а пальцы с укоротившимися когтями сильнее сжали обтянутую синим рукоять.

Эльфийке казалось, что вот-вот грянет гром. Она практически слышала, как лезвия в сжимающих их руках мелко вибрируют от нетерпения, желая рубить.

Поединок был молниеносен — ученики демона увидели лишь смазанные движения, а произошедшее полностью осознали несколько позже.

Демон, вынеся меч немного вверх и назад, сделал скачок вперед, одновременно нанося сильнейший рубящий удар по диагонали. Гном пригнулся, одновременно опуская левую руку так, чтобы длинный клинок проходил над правым плечом, а короткий — направлен на противника, и переводя оружие в правой руке в такое же положение у левого бока. Присев и пропустив рассекающее воздух чудовищное лезвие у себя над головой, бородач, словно выпущенный из катапульты камень, метнулся к беловолосому, собираясь не то воткнуть ему более короткие клинки в бедра, не то накрест рубануть более длинными. Однако демон был к этому готов — свой удар он наносил, удерживая рукоять только левой рукой. А правая основанием ладони врезалась гному в скрытый бородой подбородок, запрокидывая голову. Шиду был уверен, что услышал хруст ломающихся позвонков. Омега, продолжая движение, резко крутанулся вокруг своей оси, одновременно поднимая в воздух кучу камней, по которым перед тем, как снова взмыть вверх, прошелся Попутчик. Айшари была уверена, что демон просто-напросто прорубил землю своим длинным мечом, проводя его самой короткой дорогой. Хотя подобное и не укладывалось у нее в голове. Демон же развернулся с уже воздетым над головой клинком к противнику, тело которого, отброшенное, успело отлететь не больше чем на четыре локтя. И нанес рубящий удар, на этот раз удерживая свое оружие обеими руками. Каменная крошка и галька помельче брызнули во все стороны, когда хищно изогнутое острие демонова меча глубоко вонзилось в землю. Спустя какое-то мгновение по обеим сторонам от клинка упали притянутые вниз силой удара куски омегиного противника. Две неравные продольные половинки и перерубленные в середине предплечий руки, которые таки не завершили перекрестного движения. Немного позже, жалобно зазвенев, упало выскользнувшее из ослабевших пальцев оружие гнома.

Айшари отвернулась — ей не хотелось нового приступа тошноты. Шиду покачал головой и спросил у демона, недовольно выдернувшего свое оружие с земли и протирающего клинок извлеченной из кармана тряпкой:

— Если я правильно понял произошедшее, ты мог убить его вторым ударом. Зачем понадобилось наносить третий?

Демон повернулся к своим ученикам и молча закинул меч на плечо. Айшари всмотрелась и резко вдохнула. Шиду, чьи глаза были не так приспособлены к стремительно опустившимся сумеркам, пришлось подойти поближе, чтобы увидеть появившуюся на браслете Омеги восьмую красную загогулину.

— Ты забрал его душу?

— Да, — недовольно пробурчал демон, закуривая, — однако здорово он меня… Хоть так и не понял, что заключил сделку на собственную душу, но изменения в контракт внес…

— В смысле?

— Айшари, ты тоже не поняла?

— Контрактом был тот стих? — спросила эльфийка. — Ты сделал ему предложение поставить душу на кон в поединке. Он не понял, но согласился, поставив какое-то условие, да?

— Правильно, — сказал демон и процитировал, передразнивая уже умершего гнома-сочинителя:

— Первая строчка объясняет, почему пришлось наносить третий удар — чтобы получить эту гномью душу, я должен был убить его лезвием… А вот вторая строчка…

— «И воин слабее — в обитель предков уйдет»… — повторил Шиду.

Омега страдальчески скривился, а Айшари распахнула глаза:

— То есть, тебе надо отнести вот это, — она указала на куски, оставшиеся от более слабого воина, — в обитель его предков?

— Чтобы получить полное право на его душу — да… — кивнул беловолосый, заворачивая в шелк свой меч, — пока я могу только удерживать ее браслете. Впрочем, труп тащить необязательно — можно взять его прах. Ладно, в любом случае от тела надо избавиться… — демон вдруг посмотрел на учеников. — Кстати говоря, а шатер вы поставили?

Шиду и Айшари переглянулись и дружно помотали головами.

— Так какого гнома вы тут стоите?! Идите, ставьте! И пожрать приготовьте! Да, и еще, — демон протянул своим ученикам уже упакованное оружие, — и Попутчика туда отнесите.

Лица человека и эльфийки отразили все их мысли о демоне, его барских замашках и его мече. Но отказываться они не решились. Вдвоем Попутчика нести было легче, но Шиду все равно не удержался, и довольно громко сказал:

— Знаешь, Айшари, мне кажется, что я знаю, почему у него такой большой меч.

Эльфийка остановилась и вопросительно посмотрела на паренька. Тот пояснил:

— Просто другая часть тела у него очень маленькая, и он переживает! А большой, очень большой меч помогает ему восстановить гармонию в размерах… — сказал ученик палача и внутренне приготовился к пинку или подзатыльнику.

Омега рассмеялся, поперхнулся дымом, откашлялся и спросил:

— Шиду, ты это от кого слышал, про восстановление гармонии в размерах?

— Сам придумал, — пожал плечами молодой человек.

— Знаешь, ученик, я потрясен. Сумел родить такую сложную теорию… Ладно, идите-идите, темно уже… А я, — демон с досадой посмотрел на чернеющие на камнях останки убитого им гнома, — тут приберусь…

Уже у давно потухшего костерка учеников демона догнал окрик наставника:

— И принесите сюда дровишек и остатки сегодняшнего осьминога!

* * *

Приближался полдень. Ученик палача стоял у одного из валунов, самого крупного рядом с лагерем, и методично колотил по камню кулаками. Эльфийка, повернувшись лицом к морю, медитировала в той же позе, что и вчера. На ней была купленная в городе одежда для тренировок — светло-серые просторные штаны и рубаха с белыми завязками. Отмытые белые волосы, чуть более тусклые в сравнении с омегиными, были связаны в хвост фиолетовой шелковой лентой. Кричали далекие чайки, к порту приближались три успевших до приближавшегося шторма корабля под ниорским флагом…

… Демон поднял учеников на рассвете, они наскоро поели и занялись своими делами. Лагерь — обустроенное кострище, вытащенная демоном и пристроенная между валунов лодка, три небольших платки, — был развернут еще вчера. Палатки разбили достаточно далеко от берега, за закрывшими их от моря скалами — это было очень кстати, ведь погода портилась медленно, но неотвратимо. Небо было затянуто серыми облаками, и в дали над океаном виднелись приближающиеся грозовые тучи. Омега, закончив быстро с едой, роздал задания ученикам, схватил мешок, и скрылся под волнами…

У Шиду заболели костяшки пальцев. Молодой человек остановился, и, развернувшись, привалился к камню спиной, переводя дух. Данное ему задание звучало следующим образом — бить по камню, защищая руки уплотнением ауры, пока они не заболят. После чего отдыхать, пока боль не уймется. А потом повторить процедуру. За день предполагалось сделать не менее трех тысяч ударов. В один заход у Шиду получалось в районе трехсот. В этот момент ему в грудь достаточно болезненно ударил небольшой камешек, брошенный эльфийкой. Рядом с ее коленкой была сложена аккуратная пирамидка из заранее заготовленных округлых голышей. Ей, помимо обычной медитации для достижения однородности ауры, демон наказал периодически кидать в ученика палача камни. Причем стараться делать это в тот момент, когда он не будет этого ожидать, и не успеет защититься с помощью «железной рубашки». Девушка выполняла задание со всем возможным прилежанием. Шиду был готов поклясться, что Айшари это забавляло. Нужно отдать ей должное, за те сто двадцать пять бросков, что уже принял на тело ученик демона, он ни на один не успел среагировать.

Так и тянулось время. Шиду, поняв, что удары будут наноситься в те моменты, когда он не готов, максимально уплотнил ауру вокруг своего тела, но долго в этом состоянии продержаться не смог, так что синяков ему наставили порядочно. Они практически не разговаривали — Айшари была поглощена происходящим со своей жизненной силой и отвлекалась только на то, чтобы бросить камень. И происходило это все чаще и чаще. Даи сила бросков постепенно увеличивалась. Шиду вздохнул, и снова повернулся к скале, занося кулак…

В принципе, было понятно, почему Омега предпочел разбить лагерь здесь, в безлюдных, несмотря на близость к городу, скалах. Эльфийка была слишком заметна, поэтому ее следовало прятать… Но в город рано или поздно войти все равно придется, и Шиду сомневался, что демон сможет поменять расу Айшари. Так что слухи про темную эльфийку все равно пойдут. Кроме того, каждый день промедления играл на руку родне девушки. Беловолосый сам сказал, что тем теперь известно примерное направление для поисков, и было сомнительно, что они станут долго тянуть. Если Шиду не ошибался, Дом Серпа Ночи располагался в лесах на закате полуночной оконечности континента, и его глава был вассалом Короны Ледяных Волн, символа власти самого полуночного государства в этой части света. Так что ищущим эльфийку Стражам придется пересечь четыре из княжеств Междуводья, и ту часть Королевства Полуденных Архипелагов, что лежит между границей и Лазурным Восходом. Как на зло, после недавнего военного союза для отражения очередного набега кочевников из Великой Степи, везде мир, так что никаких проблем не возникнет. По самым грустным прикидкам выходило, что на такой путь понадобиться несколько месяцев. Однако Айшари утверждала, что Стражи справятся быстрее, на что Омега пожал плечами и ответил: «Им же хуже». На этом дискуссия о том, нужно ли троице торопиться, завершилась. Потом молодой человек подумал, что неплохо бы поесть. Оборвав упражнение на двести семидесятом ударе, он пошел разводить костер. В этот момент из воды показалась голова Омеги. На этот раз демон не выпрыгнул, а просто выбрел на берег, на ходу доставая сигарету. Это было несколько сложно, так как в каждой руке он держал по одной крупной жемчужнице. Лицо у беловолосого было задумчивым. Ученики с интересом следили за действиями своего наставника. Омега сел на какой-то камень и расковырял добытые раковины. Положил на ладонь две каплевидные небольшие жемчужины — розоватую и зеленую. Айшари встала и подошла поближе:

— Где же ты их нашел? — спросила она с удивлением. — Вчера ж были голубенькие?

— Да и вообще в этих местах ловят светло-голубой жемчуг, — добавил Шиду, не отходя от костра.

Омега передал добычу эльфийке, а сам прикурил почти забытую во рту сигарету:

— Да вот, решил разведать территорию… Есть, правда достаточно глубоко, местечко, целая подводная долина! И вся в ракушках! — восхищенно воскликнул он, выпуская дым. — И самое удивительное, там родники какие-то соляные бьют. Причем разные! Никогда такого не видел… — с белых волос сорвались капли, когда демон покачал головой. — Потому и цвет такой…

— А причем тут родники?

— А цвет жемчужины зависит от того, в какой воде живет жемчужница… И жемчуга там тоже много… Но есть проблема, — Омега повернулся, показывая спину, и Айшари невольно ойкнула — поперек хребта проходила широкая рваная рана, края которой медленно смыкались. — Та долина — охотничья территория какой-то твари. Еле от нее сбежал, и то напоследок щупальцем хлестнула…

— Да, жаль, — заключил ученик палача, — на таком необычном жемчуге можно было бы здорово обогатиться…

— А мы и обогатимся, — вскинул голову Омега. — Ты не спеши с выводами — убежал я потому, что не хотел, чтоб жемчужины пострадали! Так что я сегодня отдохну, обмозгую это дело, а завтра этой каракатице покажу, кто из нас настоящий монстр! — он ухмыльнулся.

Шиду пожал плечами, высыпая во вскипевшую воду крупу:

— Главное, чтоб она тебе не показала, кто из вас еда… Эй, за что! — возмутился он, получив по лбу камешком.

— Тренировка, разумеется, — невозмутимо отозвался беловолосый, — Айша, ты надеюсь, четко выполнила утреннее задание?

— Разумеется! — улыбнулась эльфийка, добавляя добытые жемчужины в кожаный мешочек к предыдущим восьми. — Он ни от одного не увернулся! Вот только…

— Что?

— Зачем это?

— Зачем кидать в него камни?

— Да… просто я заметила, что раз от раза кидаю все сильнее… И остервенелее. И мне это не очень нравится.

Омега довольно улыбнулся:

— Значит, это идет на пользу вам обоим. Ты учишься контролировать себя. А Шиду учится быть готовым к внезапным атакам… Кстати говоря, Шиду, с этого момента будешь избивать скалу чуть сильнее. Я как-то забыл, что ты у нас уникум, и вполне можешь стоять весь день и бить с одинаковой силой…

— Но ты же сам сказал именно так делать!

— Ох, боги и демоны… Если заставить человека долго бить по какому-нибудь предмету, от однообразности действия он войдет в транс, и удары начнут усиливаться. Кончится может, кстати, что он начнет лупить со всей дури и сломает себе руку… Но если не перестараться, то это очень хорошая тренировка с увеличивающейся равномерно нагрузкой… Вот только тебе надо специально указывать, чтоб бил сильнее…

— А почему ты запретил мне танцевать? Ты даже не объяснил сегодня ничего, сразу в воду прыгнул…

— Понимаешь, Айша, твои танцы в основном заставляют энергию течь по уже имеющимся каналам, укрепляя их. А ты, вроде бы, должна сейчас стремиться к противоположному… Забавно было швыряться камнями? — неожиданно сменил тему демон. Эльфийка смущенно потупилась:

— Немного… но потом наскучило…

— Это наверняка потому, что он не уворачивался, — сказа поучительно Омега. — Запомни, всегда веселее бить тех, кто хотя бы пытается сопротивляться! Кстати говоря, Шиду, почему ты не пытался даже уклоняться?

Ученик палача, помешивающий аппетитно пахнущую кашу, удивленно отозвался:

— Но ведь ты ей сказал кидать в меня камнями! Это тоже ведь тренировка железной рубашки, для приучения к ударам. Вот я и принимал их на тело…

— Недоумок, — констатировал Омега. — Я не говорил тебе не уклоняться! Приучение к ударам не спасет от арбалетного болта… Ну, тебя ближайший десяток лет — точно не спасет! А вот реакция у тебя отличная! Не использовать ее — глупость.

Шиду уклонился от кинутого Омегой второго голыша, чтобы получить третьим, брошенным вслед хитрым демоном, по плечу.

— Впрочем, иногда реакция тоже не спасает, — добавил беловолосый.

Айшари тихо хмыкнула. Беловолосый покосился на нее и заметил:

— Между прочим, тебе тоже это предстоит.

— Что? — искренне удивилась девушка. — Но зачем мне тренировать «железную рубашку»?

— И не только это, Айша… Вас двоих, вообще-то, ожидает много чего удивительного… — отозвался Омега, протягивая свою миску ученику палача. Шиду наполнил посудину наставника кашей, потом отдал эльфийке ее порцию, и взял свою. Беловолосый поднял ложку ко рту…

— Сигарету выкинь, — посоветовала Айшари. Демон скосил глаза на зажатый в его губах тлеющий цилиндрик, в последний момент успел спасти свою еду от упавшего с сигареты пепла, резко дернув рукой… Некоторое время царило молчание. Эльфийка раздраженно посмотрела на камень, на котором только что сидела. По валуну растекалась выплеснутая из миски беловолосого каша.

— Вот и советуй тебе, — сказала Айшари, усаживаясь на другой валун, подальше.

— Извини, — отозвался Омега. — Шиду, еще порция найдется?

— Найдется.

Айшари посмотрела на спину потянувшегося к котелку демона. От страшной раны на спине, практически обнажившей хребет и несколько ребер, осталась только небольшая пробоина в шкуре, через которую виднелась пара позвонков. Края раны медленно ползли на встречу друг другу, а сами позвонки покрывались тонкой розоватой пленкой. Беловолосый взял протянутую ему ложку, скептически ее повертел. Местные ложки были сделаны из небольших раковин морских гребешков, прикрепленных к деревянным черенкам. Омега посмотрел на Шиду:

— Когда я просил не деревянные ложки, я вообще-то имел ввиду металлические…

— Эти доступнее… К тому же, металлическими ложками в этой стране не пользуются.

— Ма… Мало ли чем не пользуются, — раздраженно сказал Омега, пальцем пробуя прочность крепления черенка. — Это же долбанный порт! Там положено быть товарам со всего света!

— Со всего света товаров нет практически нигде, — вступилась за ученика палача Айшари.

— Вот этого точно быть не может, — уверенно ответил Омега. — По любому, такое место должно быть. Просто вы о не знаете… Сосредоточие мира… Ну да ладно. Как минимум, отсюда корабли в столицу ходят! — столица королевства Полуденного Моря находилась на острове немного закатнее Лазурного Восхода. — Тут наверняка оседают товары, недовезенные со всего света послами, спешащими пред царские очи! Что, так сложно было поискать металлические ложки?

— Слушай, — набрался наглости Шиду. — Мне и так весь день в затылок дышал этот Ортаро Кибар, не прекращая при этом теребить рукояти мечей!

— Даорут Кибар, — поправила эльфийка. — Ортаро — значит четвертый сын. То есть четвертый по старшинству мужчина в роду Даорут.

— Да какая разница… Хоть четвертый, хоть пятьдесят второй, — отмахнулся Омега, осторожно погружая ложку в кашу. Шиду согласно кивнул:

— Мертвые все одинаковы.

Эльфийка скривилась и решила сменить тему:

— А как вышло, что эта тварь на тебя напала?

— Говорю ж, это ее территория, — задумчиво отозвался Омега, вяло жуя. — Я знаю, что хищники обычно не нападают на незнакомых существ… По крайней мере сразу… Но во мне этот монстр почуял конкурента… Соперника, Шиду, соперника…

— Но почему?

— Потому что я — тоже хищная тварь, — все так же задумчиво ответил демон. Его мысли явно успели уйти куда-то далеко, — и поэтому обычно животные меня боятся… Но иногда попадаются монстры, которые никогда не встречали себе равного… И когда в их владениях появляюсь я, они считают меня этим равным… И пытаются доказать свое превосходство…

Айшари и Шиду переглянулись. Кажется, их наставник ушел глубоко в себя, и отвечал им не задумываясь. Шиду пустил пробный шар:

— И ты убиваешь таких монстров?

— Не всегда… Зависит от обстоятельств. Сейчас нет смысла убивать эту каракатицу — где еще достать потом такого стража для моей жемчужной плантации? Нет, усыпить на недельку-другую будет достаточно…

— Твоей жемчужной плантации? — изумилась эльфийка. — Ты же все равно собираешься покинуть этот мир, зачем тебе здесь собственность?

— Собираюсь, но сразу это сделать не получится… Еще и вас двоих надо научить так, чтоб стыдно не было, раз уж взялся. Тут несколько лет как минимум.

— Несколько лет?! — глаза Айшари расширились. Омега неожиданно вынырнул из своей задумчивости, посмотрел на нее и ехидно прищурился:

— А ты как думала? Да, встряли вы двое знатно и надолго. Так что привыкайте, нам еще не один пуд соли вместе предстоит съесть… Да я даже наверно тебя, ученица, замуж выдать успею! — беловолосый довольно ухмыльнулся и отправил очередную ложку в рот.

— Причем тут пуд… — сказала эльфийка, тоже поднося ложку к губам. Тут до девушки дошла последняя фраза. Ее щеки потемнели, и Айшари возмущенно вскинулась, открывая рот… и зашлась в кашле. Демон хмыкну, положил ложку в опустевшую миску и сильно хлопнул свою ученицу по спине:

— И чего так переживать? Всякое в жизни бывает… может даже Шиду женим… на ком-нибудь… Сомневаюсь правда, что это будет человек… — тут уже ученик палача чуть не выронил свою миску. Омега удивленно на него посмотрел:

— На тебя это не похоже — попадаться на такие простые подначки.

— Нет, я просто вспомнил… Из-за гнома совсем забыл. Я натолкнулся на его ножны, потому что убегал от девочки…

— Девочки? — выгнул бровь Омега. — Неужто настолько страшная еще в детстве?

— Нет… то есть да… Нет! Она красивая, но у нее глаза как у тебя, только янтарные такие, аж светящиеся… — отголосок пережитого тогда страха заставлял Шиду сбиваться и торопиться, — и аура… Желто-зеленая, переливающаяся… очень яркая… И еще она сказала… — он замялся.

— Ну, — подбодрила заинтригованная Айшари. — Спел куплет — пой песню до конца!

— Короче… Я точно не помню… Но она назвала меня Говорящим с Драконами, и вроде бы спросила, что я тут делаю… Что вы на меня так смотрите?

Демон и эльфийка действительно смотрели на своего спутника круглыми-прекруглыми глазами. Потом Омега звонко хлопнул себя по лбу и, рассмеявшись, достал сигарету. Айшари осторожно спросила:

— Шиду, а ты и в самом деле… ну…

— Говорящий с драконами? Нет, конечно!

— А дракона-то хоть раз видел? — прищурился демон, высекая огонек щелчком когтей.

Ученик палача замялся. Потом кивнул. Айшари подалась вперед:

— Расскажи!

— Ну… я плохо помню… мне было всего одиннадцать… Учитель тогда впервые послал меня в самостоятельную поездку. Недалеко, с крупным караваном, в котором были его знакомые… Мне всего-то и надо было пройти с ними три дневных перехода, а потом вернуться обратно с какими-то другими купцами, которых знали знакомые учителя… Но на второй день…

Шиду замолчал и вытер проступивший на лбу пот. Его спутники смотрели с удивлением — ученик палача, невозмутимый даже перед лицом принесения в жертву, явно боялся вспоминать. Молодой человек поворошил палкой угли и нашел смелость продолжить:

— А на второй день прилетел дракон… Огромный, с множеством рогов… Странного цвета, словно сталь, покрытая синим инеем… С огромными, почти прозрачными крыльями… Я помню, как он приземлился в самый центр каравана, и каждая из его восьми лап раздавила одного конного охранника… А хвост снес практически всех, кто был передо мной — я был в самом конце каравана. Его жало, словно стеклянное — мутно-прозрачное и зазубренное… Оно пронеслось почти у меня под носом… — Шиду замолчал. Омега, доставая новую сигарету, поторопил:

— Ну и?

— Ну и я убежал… позднее ходили слухи, что в караване был маг, который чем-то дракону насолил… Что-то из его сокровищницы украл, что ли… Но это было потом, а в тот момент я просто свалился со своего мула и побежал… Повезло еще, что в ту сторону…

— А что дракон? — с нажимом спросил Омега. — Он что-нибудь сказал?

Ученик палача смущенно шаркнул ногой:

— Я точно не помню… Ну…

— НУ?! — хором рявкнули демон и эльфийка подались вперед. Шиду отшатнулся и что-то пробурчал. Беловолосый улыбнулся и сказал:

— Громче, ученик.

— «Вали, козявка, не до тебя…»… Или что-то вроде того… — Шиду посмотрел на своих расхохотавшихся спутников и несколько раздраженно передернул плечами. — Вот потому я и никакой не Говорящий…

— А вот это ты зря, парень, — сказал Омега, оборвав смех. — Самый настоящий Говорящий, чтоб тебя раз так и раз этак… — Он снова рассмеялся.

Эльфийка, услышав, что сказал демон, изумилась:

— Ты серьезно?

— Конечно, — беловолосый, продолжая улыбаться, пояснил: — Драконы бывают разные… Из них Истинные Драконы обладают разумом, речью и силой… И очень скверным характером. В некоторых мирах маги пытаются с ними сосуществовать. Тут дело обстоит просто. Или такой дракон тебя сразу сожрет, ну, или просто прибьет, если брезгливый… или для начала поговорит. Если второе, то тогда ты — полноправный Говорящий с Драконами… Многие, правда, получали этот титул посмертно… А я еще думал, что мне таким знакомым кажется…

— Что ты имеешь в виду? — Шиду все еще пытался полностью переварить уже сказанное, и спросил просто по инерции.

— Драконы, знаешь ли, это змеи. Гигантские, огнедышащие, могущественные… но все равно змеи. А у змеев раздвоенный язык, — печально сообщил Омега.

— Ну и что, — подозрительно спросила Айшари, ожидая подвоха.

— Такой язык неприспособлен для человеческой речи. Поэтому с низшими двуногими драконы общаются телепатически… То есть они вступают в мысленный контакт, Шиду. И у пережившего такое общение человека остается отпечаток… Я что-то такое в тебе почуял, но не распознал… Это, кстати, объясняет твою чудовищную реакцию — одной фразы хватило, чтобы наложить на тебя отпечаток… Занятно, — пробормотал демон, вставая и потягиваясь. — Этот отпечаток изменил твою нервную систему… Ускорил скорость прохождения импульсов… Возможно, он задержит, а может даже и направит в положительное русло… — беловолосый задумался.

— Что ты имеешь в виду? — хором осведомились ученики демона.

— А? — Омега удивленно похлопал глазами. Потом ухмыльнулся. — Да, я таки придумал, как все удачно провернуть, но нужно приготовиться… А вы возвращайтесь к делам… Да, и Шиду…

— Что?

— Про девочку эту не беспокойся. В конце концов, она явно не человек, но не вижу причин для беспокойства… Судя по твоим словам, вы случайно встретились, так что все нормально.

— А если мы встретимся еще раз?

— Тогда спроси как ее зовут, а не убегай, словно недоумок какой, раз она красивая, — отрезал Омега. Айшари хихикнула. Шиду вспомни янтарные глаза маленькой девочки…

«У нее глаза как у того дракона, — прожгла его мысль. — Не знаю почему, я и морду-то его тогда не разглядел… Но я уверен». Тут аж два камешка врезались в его — один в живот, другой в грудь. Шиду встал, и потирая ушибленные места, отправился продолжать избиение валуна. Демон и эльфийка посмотрели ему в след. Айшари сказала:

— Ты прав, когда не уворачивается — совсем не интересно…

— А то, — задумчиво отозвался демон, — бедный малый, как он тогда испугался… Надо же, какие-то эмоции имеются, я уж боялся, что с ним совсем скучно будет. Кстати, о веселье, — Омега ехидно прищурился, глядя на эльфийку, все еще сидящую у пустого котелка над погасшим костерком, — последний моет посуду!

— Чертов демон, — пробубнила эльфийка, понимая, что спорить бесполезно.

Беловолосый посмотрел на бьющего по скале Шиду. Вздохнул и сказал:

— Так, стоп… я конечно дурак, что не сказал сразу, но лучше позже, чем никогда… Короче, на кой тебе делать постоянные перчатки из своей жизненной силы? Ты ведь бьешь одновременно только одной рукой? Вот и защищай только ее в момент удара.

Ученик палача выполнил распоряжение, но теперь дело продвигалось далеко не так шустро — на то, чтобы собрать заново нужное количество энергии, требовалось время, и немалое. Омега, понаблюдав за ним некоторое время, заметил:

— Надо же, а тогда, с горлом, у тебя гораздо шустрее получилось…

— Когда тебя за шею хватает демон, и не такое получиться может, — отозвался Шиду.

— Пожалуй, ты прав… Ладно. Когда наловчишься настолько, что сможешь бить непрерывно, увеличивай силу ударов.

Омега отошел к лодке, в которую было уложено большинство купленных в городе вещей. Покопался, достал средних размеров мешок с дешевым чернильным порошком, и ведро. Набрав из моря воды и взяв подходящую палку, пристроился рядом с медитирующей эльфийкой. Айшари, все еще обиженная за мытье котелка, ничего не сказала. Беловолосый насыпал изрядную порцию порошка в ведро, и принялся размешивать смесь палкой, одновременно что-то мурлыкая себе под нос. Девушка терпела долго, потом спросила:

— Это какое-то заклинание?

— Да нет, — отозвался демон, не прекращая помешивать содержимое ведра.

— Тогда прекрати, пожалуйста. Ты гнусавишь и фальшивишь так, что уши режет.

— Надо же, какие мы музыкальные, — обиженно протянул Омега, но сразу же хмыкнул, — впрочем, тебе с такими ушами иначе наверно никак…

— Размер ушей тут не причем, — холодно отозвалась эльфийка.

— Как скажешь, как скажешь…

Повисла пауза. Тучи уже застилали полнеба, ветер медленно набирал силу. Волны шумели, все чаще накатываясь на берег. Прогрохотал первый, пока еще далекий, гром.

— Зачем тебе чернила?

— Для заклинания, разумеется…

— Целое ведро?

— Ну, это заклинание будет отражено магическим кругом, так что да…

— Магическим кругом? А разве их не кровью рисуют?

— Чернила — кровь учености, — хмыкнул Омега. — А если серьезно, что я сейчас делаю?

Айшари посмотрела.

— Ты заставляешь свою жизненную силу по палке стекать в ведро.

— Правильно. Кровь… Да вообще сгодятся любые жидкости, содержащие энергию, отличную от энергии воды — с той есть ряд сложностей… Но я же могу напитать силой вот эти чернила, и это будет даже лучше, чем чья-то кровь, потому что эта сила будет моей собственной, и только облегчит мне работу…

— А что будет делать это заклинание?

— Что-что… усыпить каракатицу, разумеется… Ну а чернила и еще на кое-что сгодятся… Но это пока так, задумка…

— Расскажи.

— Ага, щаз… нет, тут надо пару деньков будет выждать… Мне еще нужный круг прикинуть надо…

— Слушай, а вся магия… такая… долгая?

— Нет, конечно… Но вся она требует подготовки. Даже тот, самый первый урок вы прошли потому, что были готовы — умели работать со своим сознанием… очень трудно сотворить сложное волшебство мгновенно, по наитию… Обычно кончается катастрофами различных масштабов, — Омега весело хмыкнул. — Чудеса, конечно, случаются, но я даже не слышал о маге, который мог бы на гора выдавать сложные новые заклинания… Впрочем, скорость нужна лишь при двух занятиях… И если это занятие — война и битвы, то чем сложнее заклинание, тем больше шанс, что ты лажанешься… Ну, в смысле, облажаешься. Так что чем проще действие с энергией, тем лучше, и тем эффективней в бою. Тем более, что при хорошем навыке комбинация простых действий может оказать гораздо весомее… Я видел как-то один поединок двух магов… Какими плетениями они швырялись! — Омега закати глаза. — В музей было впору вешать! Каких тока хитростей, степеней защиты и уровней атаки там не было! Мне даже всего не вспомнить…

Айшари слушала не очень внимательно, пытаясь разобраться в себе. Неприязнь к беловолосому оставалась, но истина от этого не менялась. А истина была такова, что с приходом этих двоих ее жизнь круто изменилась, и в лучшую сторону. Нет брака с Озаряющим, нет вонзающегося в живот стилета некроманта на алтаре… Зато есть, куда расти, как сам Омега сказал… Все упиралось в то, что он, как бы не был похож на человека, на самом деле демон, питающееся болью злобное и коварное существо… И все остальное тоже жрущее с удовольствием, недовольно подумала девушка, вспоминая урок по цвету аур. А может, в других мирах демоны совсем другие, не так далеко ушедшие от света, и Омега не притворяется, а таков, каким кажется со стороны… Тут эльфийка поймала себя на том, что прослушала большую часть речи наставника. Тот уже заканчивал:

— …безумно красиво получилось! А когда зарево утихло, они, израсходовав основные силы, принялись скакать по арене, словно два боевых тушканчика, и хлестать друг дружку молниями… Не смотри так недоверчиво. Молнию создать гораздо проще, чем ты думаешь, а у них у обоих на руках были татуировки, благодаря которым им это было не сложнее плевка… но и защита от молний у обоих была соответствующая… Так что судья уже собирался объявить ничью, когда один из поединщиков упал и умер без видимой на то причины… Я помнится, выиграл на том огромнейший изумруд… — Омега мечтательно зажмурился, вспоминая былое. Айшари с любопытством спросила:

— А узнали, как именно победитель выиграл?

— Общество — вряд ли… Но я знаю, — похвастался демон, — так как за неделю до этого прицепил на будущего победителя заклинание слежения. И как прицепил! Он не почесался даже, пока я не снял свое плетение, спустя месяц!

— Так как он все-таки выиграл? И кто такие боевые тушканчики?

— Ну… Боевой тушканчик… Это такой зверек, небольшой, — Омега показал руками, на мгновенье прекратив размешивать чернила, — с короткими передними лапками, и очень длинными прыгучими задними… Маленькими ушками, большими глазами и длинным хвостом с кисточкой…

— А почему таких милых зверьков назвали боевыми? — спросила Айшари с сомнением.

— О, Айша, поверь мне, это такие бестии, что если бы не их малые размеры, то в тех мирах, где они живут, никого бы кроме них не было, — что-то в голосе наставника давало эльфийке понять, что белобрысый демон нагло и безбожно врет, — а со стаей таких туго придется даже мне…

— Ладно, так все же, как выиграл тот маг?

— Как-как… Мозгами… Он был слабее по силе, но ухитрился заранее разведать, кто его противник… И отравил его накануне поединка — тот еще ни о чем не подозревал. И в бою оставалось только продержаться, пока яд не сделал свое дело…

— Но ведь это же нечестно! — потрясено произнесла Айшари.

— Айша, на том турнире нечестным считалось только одно — причинить вред кому-то еще, кроме своего противника… Ну, там взять заложника, например… То есть каждый должен был быть готов к любой неожиданности и справиться с ней сам. Тот парень просто сумел узнать о неожиданности заранее, что само по себе победа. Такие дела, — закончил Омега, вставая. Эльфийка его окликнула:

— Стой, а какое второе дело, для которого важна скорость?

Демон посмотрел на нее, как на дурочку:

— Еще скорость важна для ловли блох, разумеется… — и ушел. Айшари закатила глаза:

— Во имя Ночи, надо запомнить, что то, о чем он упоминает, но недоговаривает — такая чушь, что лучше и не спрашивать!

Оставив свою ученицу, Омега переоделся в свой запасной набор одежды. Понаблюдал за методично ударяющим по камню учеником палача, сказал:

— Вот так и работай. На закате завязывайте, — он возвысил голос, чтобы эльфийка тоже слышала, — и готовьте ужин. Также задрайте лодку, чтобы во время грядущего шторма она не превратилась в корыто… Да, только возьмите из нее все необходимое, в том числе наследство нашего бородатого поэта — будем в нем после ужина копаться. Все, я ушел, вернусь вскоре после заката.

Омега дождался кивка своих учеников и подошел к упомянутой лодке. Покопавшись в купленных Шиду вещах, он извлек связку коротких дротиков — полтора локтя древко и две ладони наконечник. Достал один, взвесил в руке. Подхватил отставленное на время в сторону ведро с чернилами и отправился к примеченному еще вчера камню. Проходя мимо ученика палача, остановился и тихо сказал:

— Смотри в оба, и слушай тоже. Если придут люди — убей.

Шиду немного замедлил движения:

— Если не смогу?

— Тогда навяжи им драку и постарайся не умереть до тех пор, пока я не почую неладное.

Молодой человек кивнул. Демон хмыкнул, и продолжил свой путь, тихо что-то мурлыкая себе под нос.

Камень, который облюбовал Омега, находился чуть ли не в полумиле от лагеря. Это был валун практически идеальной конусообразной формы, высотой в человеческий рост с четвертью. Ближайший к нему крупный камень был на расстоянии пяти шагов и был в два раза меньше. Демон аккуратно положил дротик на землю, поставил ведро. Достал сигарету и кисть — другую, с ручкой втрое больше, чем у той, что была на корабле. Прикурил, обошел вокруг валуна, примериваясь. Напевать давно наскучило, поэтому беловолосый начал бормотать себе под нос:

— Та-а-ак… Все же повезло — подходит практически идеально… И шторм этот, — Омега прищурился на застилавшие три четверти неба тучи, — очень кстати… Не буду особо светиться своей личной силой… М-да… Как бы тут половчее… Ага, так и сделаем.

Омега обошел вокруг камня, ногой расчищая основание каменного конуса от мелкого мусора:

— Просто потрясающе, что местные скалы не загажены птицами… Даже странно, почему… надо будет потом выяснить… Так, приступим…

Омега обмакнул кисть в чернила и аккуратно провел горизонтальную линию на валуне в трех пальцах от земли. Нарисовав незамкнутую окружность так, чтобы ее можно было завершить одним небольшим штрихом, демон обмакнул кисть в ведро. Затем стал наносить другие символы, располагая их иногда над, иногда под, а иногда и поверх уже нарисованного:

— Все же составные заклятия — незаменимая вещь… Как еще уместить всю схему на наконечнике копья… Обмакнуть кисть… Впрочем, тут надо составить такое плетеньице, чтоб оно сначала набрало энергии, а потом свернулось в готовую к использованию форму…

Демон отошел на шаг и снова обошел вокруг камня, осматривая начертанное:

— Вроде нигде не ошибся… Нет, стоп… Это же стандартная оболочка, она направляет откат в окружающую среду, чтоб не повреждать носитель… А откат у нас здесь будет избытком энергии… А энергия тут будет, — Омега прислушался к приближающемуся рокоту грома, — да вот она самая… А там вода… Зажарит ведь нафиг! — демон задумчиво почесал макушку. Сел на корточки, достал новую сигарету, выпустил дым, по-птичьи склонив голову. — Так, как же это исправить?

Беловолосый замолчал и продолжал курить, помахивая кистью в воздухе. С нее срывались редкие чернильные капли, образовывая на камнях причудливый узор. Омега кивнул своим мыслям, докурил и продолжил работу, аккуратно затоптав окурок:

— Да, мы его просто перенаправим на объект… Не помрет ли?.. Не должна, заклинание усыпляет надежно, не повреждая, а мощности отката в любом случае не хватит, чтобы ощутимо повредить этой каракатице… Да и поправить надо совсем немного…

Бормотание демона упало до практически неразличимого. Омега часто разговаривал сам с собой, хотя последнее время старался не делать этого вслух. Иногда на мысли, посещающие демона, окружающие реагировали очень странно. Беловолосый невольно хмыкнул при этой мысли:

— Впрочем, лучше уж так… В конце концов, когда не уверен, кто из окружающих тебя виден остальным… Или, точнее, кто тебе кажется, а кто нет… Да. А теперь вот так…

Работа спорилась. Очень скоро от нарисованной окружности к верхушке поднялись три опоясывающие камень спирали. Символы вдоль них Омега наносил, не отрывая кисти — один знак переходил в другой плавным росчерком. Демон действовал максимально сосредоточенно — приходилось удерживать на кисти очень много чернил, а ведь любая клякса была недопустима. Впрочем, с напитанными жизненной энергией демона чернилами проблем не возникало. Омега мог бы обойтись и вовсе без кисти, но для этого ему бы пришлось удерживать в сознании часть плетения, что было достаточно трудно.

— А сознание загружать лишний раз и вовсе не к чему… Так… — ворчал беловолосый, обмакивая кисть для третьей цепочки символов. — А Шиду бдит… Причем, если бы не связь, я бы и не заметил — хорошо маскируется… Так… Странно вообще конечно, я теперь их обоих слышу и ощущаю… Из-за печати наверное… Слава не знаю кому, что они меня — нет… Так, а тут вот так… — беловолосый рисовал, иногда замолкая, а иногда снова начиная напевать. И снова возвращаясь к озвучиванию своих мыслей. — Но в любом случае, они уже… Хотя, Айшу я скоро запечатаю, так что все под контролем, а Шиду как-никак Говорящий… След разговора с драконом должен защитить от негативных перерождений… Так… Или замедлить… И вот так… Так… Так-то так, да в двери как? — Омега отошел на шаг, задумчиво обозревая полностью покрытый чернильными узорами валун. Промежутки между линиями оставались, но их не хватало, чтобы дописать что-то еще. Сохранился нетронутым лишь небольшой участок на самой верхушке, на который вторгались кончики трех спиралей. Демон поднял отложенный дротик и обошел свое творение по кругу, примериваясь.

— А вот так, — улыбнулся он, напитывая древко своей силой. После чего поставил копьецо пяткой на середину свободного пространства и аккуратно надавил. Камень поддался, словно глина, и окруженная слабой фиолетовой аурой деревяшка погрузилась в него на пол-ладони. Беловолосый довольно хмыкнул, и нанес три черты, параллельно вершинам спиралей, начинающиеся на камне и обвивающие древко. Легонько стряхнул в сторону капли чернил с кисти, вздохнул:

— Перекур…

Демон отвернулся от своего творения, давая глазам отдохнуть. Достал было сигарету… и стремительно метнулся к неясной во внезапно опустившихся сумерках, замершей среди валунов тени, занося руку для удара. Когти замерли в четверти ногтя от уха эльфийки, не успевшей даже отшатнуться.

— Хвалю, — пробурчал Омега, убирая когти и доставая новую сигарету взамен оброненной. — Объясни, почему тебе удалось так близко подкрасться?

Айшари несколько раз моргнула, собираясь с мыслями и прогоняя видение своей снесенной когтистой пятерней головы, и только потом со вздохом сказала:

— Ты был слишком увлечен…

— Дважды хвалю, — красноглазый покровительственно взъерошил девушке волосы. Та насупилась, но стерпела. — За скромность. Но ты тоже хорошо прячешься, раз я сразу тебя не узнал. Как-то я вас рывками чувствую… Видимо, еще не достигнута стабильность… Впрочем ладно. Чего пришла?

— Манящая уже взошла, а тебя все нет, — ответила Айшари, подставляя ладонь лучам ночного Светила. — Шиду остался ужин готовить, а я пошла тебя звать, — она отклонилась чуть в сторону и с интересом посмотрела на работу демона. Тот тоже обернулся, и сказал:

— Интересно, да? Сядь в сторонке, я сейчас еще раз все проверю, и активирую плетение…

Эльфийка кивнула, и пристроилась на одной из скал. Омега не спеша докурил, затем докурил вторую… Девушка терпеливо ждала. Беловолосый, зажав в зубах третью, незажженную пока сигарету, медленно обошел вокруг валуна с дротиком. Потом прикурил, и снова повторил обход. Потом еще раз, на этот раз чуть ли не обнюхивая поверхность камня… Наконец демон довольно кивнул, и опустился на колени, положив ладони на линии по обе стороны маленького промежутка, оставленного в незамкнутой окружности. Эльфийке показалось, что демон словно затвердел. В его позе появилось явственно ощущаемое напряжение, даже жесткость… Беловолосый тихо вздохнул. Айшари немного подалась вперед, напрягая зрение. В слабом свете почти закрытой тучами Манящей окружавшее демона фиолетовое сияние ярко выделялось на сером фоне камней… Постепенно это сияние стало переливаться в чернильные узоры. Сначала засветились спирали, потом вязь символов рядом с ними… Последними фиолетовым замерцали линии, соединяющие валун и древко. Одновременно Айшари увидела само плетение — изящные кружева энергетических линий, окружающие валун. Нанесенные Омегой узоры были одновременно отражением этих кружев на плоскости, и одновременно их частью, словно нити силы были пришиты к камню. Потом это плетение, неспешно вращаясь, стало сворачиваться. Чернильные росчерки, мерцая и переливаясь, поднялись по валуну, протекли, уменьшившись, по древку и застыли на наконечнике. А нити энергии скрутилось в тонкий жгут, оплетающий наконечник и уходящий локтей на пятнадцать вверх. Омега встал, отряхнул колени, повернулся к эльфийке. Посмотрел на нее и печально вздохнул. Та оторвала взгляд от невидимого для простого зрения мерцающего фиолетового шпиля и осведомилась:

— И что это ты так тяжко вздыхаешь?

— Да вот, думал похвастаться… А потом понял — перед кем тут хвастаться? Ты же ничего не понимаешь в плетениях…

— Знаешь что! Я их хотя бы вижу! Немногие даже это могут! И вообще, нашел, чем хвастаться! Ты с этой светящейся пикой под воду полезешь? Я почему-то уверена, что тварь на дне видит ауры не хуже тебя…

— Вот о чем я и говорю, — отозвался Омега, закуривая. — Айша, не учи дедушку кашлять… Я и без тебя знаю, что лезть под воду с такой штукой — глупость. Шпиль нужен не для этого. Это громоотвод…

— Что?

— Ну… Короче, это плетение состоит из трех частей. Одна удерживает его на наконечнике. Другая усыпляет тварь, воздействуя на все три сигнальные системы… И не спрашивай, что это такое. Третья обеспечивает первые две энергией. А поскольку энергии нужно много, своей силы стало мне жалко… и я решил воспользоваться тем что есть, — Омега кивнул в сторону удачно вспыхнувшей зарницы, и, переждав раскат грома, продолжил: — За ночь это копьецо по-любому словит парочку молний, и зарядится полностью… Ну что, прониклась?

Девушка медленно кивнула. Помедлив, робко спросила:

— А меня так научишь?

Демон улыбнулся.

— Я дам тебе необходимые знания и навыки, чтобы ты могла научиться такому сама… И выжить, если попытка провалится… Пойдем, есть охота, да и дождь скоро начнется… Точнее даже, хлынет…

Идя за наставником к лагерю, эльфийка поняла, что ее удивило — в этот раз улыбка Омеги была ближе к человеческой, чем к оскалу хищной твари…

— Да, и Айша… Посуду сегодня моешь ты…

— Это еще почему?! Еще не ясно, кто последний!

— Потому что нечего попадаться, когда за наставником подсматриваешь.

Айшари закатила глаза, и ей на лоб упала одна из первых капель дождя.

* * *

К полудню, на третий день после того, как Омега вырвал из оплавленного ударами молний камня дротик со странным, иссиня-черным наконечником, Шиду почувствовал, что вот-вот сломается. С подводным монстром демон управился за четверть, если не меньше — нырнул, а потом вынырнул, и сказал, что дело сделано. Но за жемчугом почему-то не полез, а достав еще несколько свитков, принялся составлять какие-то заклинания. Одновременно он швырял в Шиду камни, и делал это гораздо резвее эльфийки. И если Шиду за девять брошенных наставником голышей не успевал ударить по скале хотя бы раз, занятый уклонением, то десятый непременно бил по какой-нибудь из болевых точек. Кроме того, Омега жульничал — его камни меняли направление полета, а то и вовсе возвращались назад, когда казалось, что уже уклонился. Судя по всему, это был тот же фокус, что и с полосой шелка — нити жизненной силы демона, контролирующие предмет. В тот день ученик палача даже не чувствовал вкус пойманной и зажаренной эльфийкой рыбы — Омега вручил девушке удочку, сказав, что медитацию волне можно совмещать с чем-то полезным для хозяйства, и посадил на скалу достаточно далеко, чтоб она не видела мучений молодого человека… Все же странно, что демон так заботится о душевном здоровье эльфийки, особенно после того, что она уже видела. Однако нормально поспать ученику палача тоже не дали. Омега заставил его спать сидя, под конструкцией, напоминающей сделанную из палок виселицу. Вот только вместо повешенного был средних размеров булыжник прямо над головой у Шиду. Причем веревку, которая не давала камню упасть, должен был удерживать сам ученик палача. О нормальном сне в такой ситуации можно забыть. А под утро демон каким-то образом заставил развязаться удерживающие груз узлы. Успевшего приноровиться и кое-как задремать ученика спасла только невероятная скорость реакции — иначе быть ему с проломленным черепом. Потом было полдня передышки — демон таки уплыл добывать жемчуг. Все это время Шиду пролежал ничком, пытаясь найти силы встать — заснуть у него уже попросту не получилось. А потом вернулся Омега, и после обеда вчерашняя история повторилась, только в этот раз вместо камней летели пустые раковины распотрошенных демоном жемчужниц, края которых почему-то были очень остры — Шиду заработал несколько десятков порезов. Кажется, беловолосый напитывал створки ракушек своей жизненной силой, заставляя ее формировать режущую кромку. К закату Шиду просто рухнул. И до темноты ему дали спокойно полежать. Потом снова была ночь под камнем, но на этот раз Омега повторил проделку с узлами три раза. А на рассвете поставил его перед здоровенным валуном и потребовал:

— К вечеру, когда я вернусь, от этого камня должен остаться только один щебень. И сделать ты это должен один и голыми руками.

И вот уже полдня Шиду стоял перед глыбой вдвое больше его самого и методично бил по ней кулаками. Не было сил даже подумать о более эффективном способе. Не было сил стоять. Сил не было вообще. Перед глазами все расплывалось, и серая поверхность камня казалась сплошным серым маревом… Но ученик демона продолжал стоять и бить, бить, бить, бить…

Эльфийка наблюдала за этим со стороны. И ей не верилось в то, что она видела — довольно-таки щуплый парнишка лупил по скале так, что из-под го кулаков летела каменная крошка. Желтоватая человеческая аура, ставшая значительно ярче за последние дни, приобрела пока едва заметный, но явственный оттенок тусклого серебра. По скале с каждым ударом разбегались новые трещинки, образуя причудливую сетку, со все уменьшающимися ячейками. Человек попросту не способен на такое! Айшари не знала, что и думать. Какая-нибудь хитрость Омеги? Или скрытые таланты Говорящего с Драконами? В любом случае, оставалось только смотреть — пять брошенных в него девушкой камней молодой человек даже не почувствовал…

Шиду справился за четверть до заката. Эльфийка, обернувшаяся на грохот, увидела, как он рухнул, уже спящий, на получившуюся в результате его стараний груду разнокалиберного щебня. Девушке понадобилось некоторое время, чтобы оттащить ученика палача в его палатку и уложить поверх расстеленного одеяла. Подсунув спящему под голову мешок с пожитками — никакой другой подушки Шиду не признавал — Айшари посмотрела на его осунувшееся, в пыльных разводах лицо, и взъерошила напоследок пыльные темные волосы:

— Умыться бы тебе. Море ведь рядом… Но кидать тебя в воду сразу после того, как ты уснул — слишком жестоко. Уверена, что ОН, — девушка усмехнулась, — так и поступил бы… Так что спи, пока есть возможность.

Вернувшись к морю, эльфийка наткнулась на выбредающего из воды демона с мешком на плече. Тот посмотрел на свою ученицу и спросил прежде, чем она успела открыть рот:

— Почему я такой жестокий, да?

Девушка растерялась. Пользуясь этим, беловолосый прошел мимо нее, уселся на камне, и сам себе ответил, доставая сигарету:

— Существуют две причины. Итак, вот первая — как, по-твоему, чему я вас учу, если по сути?

Айшари на мгновенье задумалась, потом предположила:

— Искусству быть сильнее?

— И этому тоже… Но вот сильнее чем что?

— Чем враги, наверное…

— Айша, врагов, в сущности, не существует. Существуют препятствия на пути к цели и жертвы, которых весело убивать… Ну, еще бывает настоящая добыча, с которой можно помериться силами почти на равных… Очень редко, правда. Но вот что такое сила? Что значит быть сильнее? Что это дает?

— Я… я не уверена… Сила дает свободу, наверное…

— А что такое свобода? Какая связь между силой и свободой?

— Не знаю точно…

— Да, на такое сложно просто ответить. Но вот что могу тебе сказать. У каждого существует предел, граница, через которую он не способен переступить… Будь то предел физических возможностей, моральный запрет, страх, долг… Что-то, что не дает совершить поступок, достичь чего-то большего. И есть, наоборот, желание, что-то подвигающее на поступки, что-то от чего отталкиваешься, что-то, что заставляет действовать… Это тоже предел, только с другой стороны. Понимаешь, о чем я?

Девушка неуверенно кивнула:

— Вроде бы…

— Ага… Так вот… Побеждает тот, чьи границы шире. Тот, кто способен на большее.

— Но тогда получается, что сильнейший — тот, у кого нет границ, свободный?

— Нет… — Омега с хрустом потянулся и достал новую сигарету. — Отсутствие границ означает отсутствие любых ограничений… Но это и одновременно означает отсутствие точек опоры, от которыхможно оттолкнуться. Если задуматься, ведь земля под ногами, это граница, которая не дает тебе свободно перемещаться в пространстве, а только по плоскости, верно?

— Да, пожалуй…

— А если ее убрать? Если поместить тебя в пустоту, где никаких границ и ограничений нет? Что ты там будешь делать? Некуда идти, не с кем бороться, не к чему стремиться… Это — свобода абсолютная… Абсолютно ненужная ни одному существу, у которого есть хоть капля сознания. Ведь она включает в себя и свободу от желаний, так как они — тоже своего рода границы. Нет, так не годится.

Айшари присела на соседний валун. Спросила:

— Тогда в чем же заключается сила, свобода, к которой нужно стремиться?

— Сила — это то, что позволяет тебе самому определить свой предел. А способность определить свой предел, самому решить, что ты можешь, а что нет, что хочешь, а что нет — истинная свобода.

— Но тогда получается, что свобода — это осознанное ограничение?

— Именно так. И сила является одновременно следствием и причиной этого ограничения.

— Как-то это странно звучит…

— Ничего не поделаешь, жизнь вообще странная штука. Чтобы в полной мере научиться решать, где проводить черту, надо сначала разрушить рамки, созданные для тебя кем-то еще, — Омега запрокинул голову, прищурившись на далекие, похожие на разорванные белесые перья, облака. — Предел выносливости. Предел терпения. Граница порядочности. Грани окружают тебя повсюду. Они мешают, не дают развиваться, не дают идти дальше. Сломать, смести их — значит обрести истинную силу.

— Но то, что ты говоришь — это же значит стать чудовищем… — Айшари понимала, что глупо говорить такое демону, но не сказать не могла. Омега посмотрел на девушку со снисходительной усмешкой:

— Отличаться от других, выходить за рамки обычного — уже быть чудовищем… Просто не каждый признается, что считает любого непохожего на себя монстром…

— Нет! То, что ты говоришь! — вскричала Айшари неожиданно даже для себя. — Вдумайся в смысл своих слов! Разрушить свои границы?! Границу порядочности, например? Что же для этого надо сделать? Убивать младенцев? Пить кровь только что оскверненных девственниц? Резать всех на своем пути? Кто же ты… — она осеклась, вспомнив как очнулась в каюте на корабле. И свисающие на отчужденное лицо Омеги пряди волос, пропитанные чужой кровью. Демон прищурился:

— Я то, что я есть. И мне все равно, считаешь ты меня чудовищем или нет. Я знаю свои пределы, и могу их передвинуть, если возникнет надобность. Это и есть свобода, ибо я сам выбрал то, что меня ограничивает. Тебе не было сказано разрушать все — тогда ты разрушишь и себя тоже. Но все, что тебя ограничивает, должно быть тобой осознанно и принято. Тобой, а не кем-то еще! Только тогда можно узнать, как далеко ты способна выйти за рамки, что ты сможешь совершить, а что не захочешь. Заметь, именно не захочешь! Познай себя, и будешь побеждать всегда!

Эльфийка задумалась. Потом осторожно спросила:

— Я, кажется, слышала это изречение. Только звучало оно вот так: «Познай себя, и сможешь побеждать часто. Познай врага, и сможешь побеждать всегда».

Беловолосый небрежно махнул рукой:

— Ущербное знание. Как я уже говорил, врагов нет, есть помехи на пути. Познать кого-то, значит стать им, пусть и на долю мгновения. Зачем мне представлять себя каким-нибудь забором у себя же на дороге? Тем более если, заглянув в себя, я увижу, как мне одолеть эту преграду? Перепрыгнуть, а может и просто обойти… А то и вовсе разнести в щепы — это решать только мне. А вовсе не мешающим мне доскам. Познавший себя, сам определивший свои границы, побеждает всегда. Или вообще не сражается.

— А если сойдутся двое познавших себя? Не скажешь же ты, что они не будут сражаться? — когда-то давно у эльфийки был похожий разговор с одним из Наставников Воинов ее дома. И тот предлагал нечто прямо противоположное демонову учению. Слиться с миром. Принять его движение. Стать всем, и своим врагом тоже, понять его, и не победить, а просто дать врагу проиграть.

Омега пожал плечами:

— Победит тот, кто познал свою непознаваемость.

Айшари ничего не сказала, но посмотрела на беловолосого такими удивленными глазами, что тот невольно рассмеялся:

— Не переживай, если пока не совсем понятно. Любой разум — это целый мир. И он непознаваем полностью даже для самого себя. Это понимание приходит со временем, постепенно. Так что не напрягайся, а просто привыкай прислушиваться к себе, смотреть внутрь себя. И никогда не лгать себе самой в том, что ты видишь. Ибо то, что ты найдешь в себе, и есть истинная сила. И если ты что-то посчитаешь необходимым сделать, то это должно быть движение твоей души, а не то, что тебе вдолбили чужие дяди… Впрочем, я это уже говорил, — Омега поднялся, серьезно посмотрел на Айшари. — Вы оба выйдете за пределы своих возможностей, это я вам устрою. Вы найдете и познаете те рамки, в которые заключены своим рождением, и некоторые из них я помогу сломать. Но полностью освободиться и установить собственные границы сможете только вы сами. И не важно, как вы этого добьетесь — убивая младенцев или проявляя чудеса милосердия. Главное — знать, кто ты, знать, чего ты хочешь. Вот и все…

Демон направился к своей палатке, чтобы взять сундучок, где хранились добытые жемчужины. Эльфийка окликнула его:

— Подожди!

— Чего тебе, ученица?

— Ты сказал, что существуют две… а, впрочем неважно, — Айшари отвернулась к морю, начиная обычную медитацию.

Беловолосый лукаво улыбнулся и продолжил движение, на ходу доставая новую сигарету. Сегодня ящику с перламутровыми шариками предстояло стать еще ближе к пределу своей вместимости. По дороге Омега заглянул в палатку к ученику палача, внимательно на него посмотрел, и довольно хмыкнул — кулаки Шиду были практически без единой царапины…

— Кстати говоря, — спросил Омега несколько позже, сидя рядом с эльфийкой и занимаясь выковыриванием жемчужин из раковин. Попутно он поедал самих моллюсков, и девушка старательно смотрела в сторону. — Мои глаза говорят мне, что завтра вполне можно поставить на тебя печать. Конечно, до полной однородности ауры тебе еще далеко, но достигнутого вполне достаточно для безопасного проведения ритуала.

— Правда? — с удивлением обернулась Айшари, и тут же отвела взгляд — беловолосый, словно специально, потащил в рот очередную жемчужницу.

— Правда-правда… Но есть пара вещей, которые нужно уточнить. Во-первых, я наблюдаю в тебе какие-то странные изменения. Они начались, когда ты стала растворять энергию Манящей в своей… Поэтому ответь-ка мне, не говорят ли о чем-нибудь подобном ваши легенды?

Эльфийка задумалась. Потом осторожно ответила:

— Насколько я знаю, нет… Дома Ночи были созданы самой Манящей, и мы идем в Ее свете с начала времен… Об этом сложено множество легенд, но я не знаю ни одной, где бы говорилось о каких-нибудь превращениях…

— Ясно… значит, все таки влияние Хаоса… Придется это учесть.

Беловолосый задумался. Эльфийка, наплевав на брезгливость, повернулась к нему всем телом:

— Что за влияние Хаоса?! Чем мне это грозит?! Откуда оно взялось?!

Беловолосый заметно смутился и отвел взгляд в сторону. Сказал:

— Только не перебивай, ладно?

— Попробую.

— Так вот… Хаос это… Нельзя внятно объяснить, что такое Хаос, если честно. Но он есть. И в нем есть все. И ничего нет одновременно… многие ученые писали, что он является дном мироздания… Или окружает мироздание… Или еще как-нибудь от него отделяется. В действительности Хаос совсем рядом, но разумные просто не способны его воспринимать… И сами того не подозревая, ограждают от его разрушающего влияния мир, в котором живут. Помолчи, пожалуйста, я сам только начал понимать, о чем говорю. Так вот, Хаос… Хаос включает в себя все. Мир, который видят разумные — лишь крохотная частица Хаоса, которая приняла свою форму под их взглядом. Некоторые говорили, что разумные создают мир, который видят… Но это не совсем так. Реальность зачастую слишком сложна, чтобы описать словами… Да. Хаос вечно меняется. И меняет все, с чем соприкасается. Он повсюду, и нужно сделать всего лишь крохотный шаг в сторону, чтоб узреть его… Я сделал. Я пошел даже дальше — я принял его. И врата Хаоса внутри меня стали источником моей силы. Эта сила опасна для всех окружающих — было время, когда люди превращались невесть во что, просто постояв рядом со мной… очень недолго постояв. Поэтому я создал свою Печать. Она ограждает окружающий мир от влияния Хаоса… но вы двое подверглись ему сначала в пещере некроманта — когда я проходил сквозь портал… Некроманту, кстати, хватило и этого — превратился вон в гадость какую-то…

— Некромант просто наложил на себя заклятие, чтобы его труп поднялся и отомстил убийцам, — машинально сообщила Айшари. Слова Омеги повергли ее в глубокий шок, и великое множество мыслей теснилось и толкалось в голове, не давая друг другу полностью оформиться. Демон удивленно на нее посмотрел:

— В самом деле? Ну, все может быть… И второй раз, когда я растянул на вас обоих свою Печать. Она защищает то, что снаружи, но вы двое ведь были внутри… Проблема в том, что неизвестно, в чем будут заключаться изменения. Были случаи положительных превращений — один чувак так и вовсе воскрес. Или другой — тот обрел способность управлять сейсмической… Вызывать землетрясения, словом. Были случаи нейтральных изменений — изменения цвета кожи, черт лица… Ну, там шестой палец на руке частенько вырастал, — Айшари попыталась что-то сказать, но не смогла. Пользуясь этим, Омега продолжал: — Еще были случаи негативных превращений, — человек внезапно заболевал проказой, или еще какой-либо гадостью… Растворялись кости, терялась способность дышать… Словом, что-то, что было либо несовместимо с жизнью, либо значительно ее осложняло. Вот. Короче, чтобы с вами такого не произошло, я тебя запечатаю, а Шиду защитит след от разговора с драконом. Это ведь не только изменение мозга… Но и защита, обращающая практически любую трансформацию во благо. Мне нужно было только обозначить то, в каком направлении должны проходить превращения… Подвести его к одному из пределов его физических возможностей, — демон ухмыльнулся. — Скорее всего, оклемавшись после последней тренировки наш ученик палача немного выровняется — его скорость и сила начнут догонять его чудовищную реакцию…

Тут у эльфийки неожиданно сложилась первая четкая с начала омегиной исповеди мысль: «Так вот какая вторая причина, почему он так загонял Шиду! Стоило только раз не спросить!» За ней сразу же пришла вторая мысль, более подходящая к ситуации: «Убью гада!» Омега, ясно увидевший это намерение, легко увернулся от удара вскочившей девушки, и тихо присвистнул — маленькая девичья пятка разбила валун, на котором он только что сидел, на несколько неравных кусков.

Потом Омега еще некоторое время уклонялся от ударов сыплющей невнятные угрозы эльфийки. Лениво пропуская мелькающие руки и ноги практически вплотную к себе, демон задумчиво говорил:

— Впрочем, и у тебя, как я смотрю, изменения проходят в нужном ключе. Даже аура резко стала гораздо однороднее… И подвижнее… Вон какие удары… Быстро, очень быстро… гораздо быстрее и сильнее, чем можно предположить, глядя на такую маленькую девочку, пусть даже и остороухую… Вот только по сторонам смотреть ума не хватает, — добавил он, неожиданно оказываясь за спиной у девушки и мягким, но сильным толчком отправляя ее далеко в воды океана. — Впрочем, это у тебя всегда было, пройдет с возрастом… Или это тебе темнота мешает?

Демон подождал, пока его ученица выберется на берег, освещаемый взошедшей Манящей. Эльфийка уже немного успокоилась, но смотрела все равно недоброжелательно:

— Ты — подлая, мерзкая, коварная тварь! И во что я теперь превращусь?! В такого же монстра как и ты?

— Необязательно, — отозвался демон, возобновляя добычу жемчужин пополам с ужином, — завтра поставлю на тебя печать, и все будет хорошо… Иди лучше переоденься, высохни, и ложись спать. Завтра трудный день… У нас обоих.

Айшари чуть было не последовала совету, но вовремя остановилась:

— Стой. В самом начале разговора ты сказал, что хочешь уточнить две вещи. Какая вторая?

— А, это… Ну… В чем тебе проще всего себя выразить?

— В танце.

— Не пойдет. Желательно что-то, где не нужно много двигаться.

— Тогда в песне…

— И хорошо поешь?

— Меня всегда хвалили наставники! Я даже иногда до Третьего Голоса добираюсь!

— Да ну?

Неожиданно аура демона разрослась огромной фиолетовой сферой, окружив девушку на какую-то долю мгновения. И тут же свернулась обратно — эльфийка даже дернуться не успела.

— Интересно-интересно… — протянул Омега. — Так вот почему все прозвища вашего народа как правило связаны с голосом. Занятное строение голосового аппарата — у тебя четыре четко выраженных пары голосовых связок, и еще несколько скрытых… А что, у всех эльфов так?

Айшари смутилась:

— Я не знаю… Но все эльфы могут научиться петь самое малое тремя голосами… А что такое «голосовые связки»?

Омега закашлялся и выплюнул не в то горло пошедшего моллюска:

— Айша, ты что, решила возместить мне отсутствие Шиду?! Иди лучше спать, а то простудишься… А про голосовые связки в другой раз поговорим, ладно?

До эльфийки как раз начало доходить, что стоять в мокрой одежде довольно холодно — день был пасмурный, и вечер теплотой не отличался — и она на этот раз подчинилась. Самое странное, что девушка даже перестала переживать из-за своего превращения — почувствовала себя настолько усталой, словно это не Шиду, а она колотила целый день по каменной глыбе. Сон сморил девушку мгновенно.

* * *

Весь следующий день ученики демона благополучно проспали. Проснулись они на закате оттого, то наставник выволок их обоих за шкирку из палаток и швырнул в волны. Когда человек и эльфийка вынырнули, они обнаружили, что лагерь полностью свернут, а лодка наполовину спущена на воду. Омега стоял на берегу, глядя на своих учеников сверху вниз, и дым тлеющей в углу его рта сигареты вился причудливыми спиралями.

— Говорю сразу, чтобы не было дурных вопросов. Как только мы завершим ритуал — сразу в лодку и в город, отсыпаться. Шиду будет караулить наши вещи, а заодно смотреть, не появится ли незваных гостей. Айша будет принимать участие в ритуале. Начнем как только взойдет Манящая, то есть, — демон прищурился на все еще розовый после заката горизонт, — очень скоро. Так что прошу за мной.

Ученики демона переглянулись. Голос наставника свидетельствовал о том, что сейчас с Омегой лучше не спорить. И вообще самовольно разговаривать с ним не стоит. Синхронно вздохнув, человек и эльфийка полезли из воды… Беловолосый отбросил в сторону окурок. Зачем-то одернул полы своего плаща. Кинул Шиду полотенце и сказал:

— Переоденься и займи пост у того валуна. Помнишь мой прошлый приказ насчет наблюдения во время ритуала?

Ученик палача кивнул. Айшари замотала головой от одного своего спутника к другому:

— А мне полотенце? И какой приказ?

— А ты, ученица, не нуждаешься ни в том, ни в другом… Ступай за мной. Да, и Шиду, не подглядывай за ритуалом, лучше смотри в оба по сторонам.

Эльфийка проследовала за демоном, ежась от холода. Пройдя несколько шагов за валун, указанный Омегой, она остолбенела. Неверяще обвела глазами идеально круглую обсидиановую площадку около двадцати локтей в диаметре. Присела, коснулась кончиками пальцев. Казалось, словно огромную обсидиановую монету забыли среди мелких камешков.

— Откуда здесь это?

— Я сделал, пока вы дрыхли, — Омега закурил новую сигарету, и прошествовал на середину площадки, отражаясь в идеально ровной черной поверхности, под которой еще большей чернотой угадывался какой-то узор.

— Но… как?

— Обсидиан называют вулканическим стеклом… Он образуется при извержениях вулканов, когда застывают раскаленные горные породы. Попросту говоря, это расплавленный камень.

Айшари еще раз обвела взглядом площадку для ритуала:

— То есть ты расплавил камень на такой площади?

— В общем, да, а что?

— Но ты же сам говорил, что у тебя большие потери при превращении энергии в пламя…

— Айша, существует много способов добиться желаемого. В этом конкретном случае я воспользовался своей Печатью, — Омега поднял руку, и по его пальцам пробежали красные искорки татуировки, — она дает мне возможность осуществлять превращение в энергию стихий почти без потерь… откат при этом, правда, доходит до Голоса… — беловолосый сморщился, но быстро прогнал это выражения со своего лица. — Но потерпеть можно, если не долго… Так, кстати о голосе. Делать тебе нужно вот что. Ты сейчас подойдешь и сядешь в центр, на то место, где я сейчас стою. Твоя задача — сосредоточится, расслабиться. Я дам тебе… предмет, — демон ухмыльнулся, глядя на проступившее на лице его ученицы любопытство, — потерпи, сама скоро увидишь, какой. Так вот. Расслабляешься, входишь в транс, глядя на этот предмет, и поешь. Ну, выводишь голосом ту мелодию, что придет тебе в голову, когда будешь на это смотреть… дальше я подключусь к твоей мелодии… Не смотри так! Это самый подходящий способ добиться необходимого резонанса…

— Но ты же не умеешь петь…

— О боги и демоны Хаоса… Это не совсем пение. Сначала я просто скопирую твою мелодию. Тут тебе нужно дать мне вести — я сменю тональность сначала на Второй Голос, потом на Третий. Твоя задача — сделать то же самое. Это нужно затем, чтобы добиться не только резонанса между нами, но и резонанса между твоим сознанием, аурой и энергией. Все понятно?

Айшари мгновение помолчала, потом еще раз перечислила ход своих действий. Омега кивнул:

— Молодец. Иди сюда.

Айшари сделала шаг в обсидиановый круг. Гладкий камень слегка щекотал ступни. Пока эльфийка шагала к наставнику, постепенно переставая чувствовать холод, из-за горизонта показался краешек Манящей. Наконец ученица остановилась перед демоном. Омега посмотрел на нее снизу вверх — эльфийка макушкой доставала ему где-то до ключиц — и лаконично велел:

— Раздевайся.

Лицо девушки потемнело. Она ничего не сказала, но так красноречиво посмотрела на демона, прижав руки к груди, что тот сжалился и пояснил:

— Моя печать — это магическая татуировка. Не на одежду же я буду тебе ее наносить!

Эльфийка несмело кивнула. Омега кинул взгляд на восходящую Госпожу Ночи и добавил:

— Хорош мяться, время поджимает. И вообще, я тебя голой видел еще тогда, в пещере — и нечего тут стесняться. Вот была б ты лет на несколько постарше, я б тебе еще на краю круга сказал раздеться, чтоб полюбоваться… А пока бояться тебе нечего.

Эльфийка, потемнев лицом еще больше, тряхнула головой. Расстегнула завязки, передернула плечами, позволяя рубашке соскользнуть вниз. Ослабила тесемку, удерживающую штаны, сбросила и их. Дальше с тихим шелестом упали легкие нижние одеяния. Девушка переступила ногами, сходя с получившейся кучки ткани. Омега наклонился, подбирая одежду:

— Да, волосы тоже распусти… Хорошо, а ленту сюда. Славно.

Демон выпрямился, обошел по кругу вокруг обнаженной девушки. Айшари стояла, слегка подрагивая — не от холода, а от того ощущения, что вызывал взгляд ее наставника. Омега кивнул своим мыслям, и совершил второй обход по кругу, аккуратно, но сильно нажимая на какие-то точки на затылке, спине, бедрах, плечах, ладонях и лодыжках девушки. Эльфийка вздрогнула — по телу пробежала волна жара, сердце забилось чаще, даже зрение немного размылось, но на долю мгновения. Беловолосый снова кивнул, и вложил в руку своей ученицы какой-то круглый предмет. Та раскрыла ладонь и приоткрыла рот от удивления — это была крупная, с абрикос размером, идеальной формы жемчужина, сияющая изнутри мягким, золотисто-белесым светом.

— Сам сделал, — похвастался Омега, отходя к краю кругу и бросая вещи эльфийки куда-то в тень, — нашел здоровую жемчужницу, заколдовал, чтобы быстрее перламутр делала… Вместо песчинки использовал частичку силы Манящей. Нравится?

— Очень…

— Вот и славно. Тогда садись в позу для медитаций и приступай.

Сам демон сел на колени у края площадки, положив ладони на бедра. Айшари села, удерживая жемчужину сплетенными пальцами над перекрещенными ногами. Выпрямила спину и вдохнула, начиная медитацию.

Омега тоже вдохнул и медленно поднял перед собой вытянутые руки. Сделал четыре жеста, переплетая пальцы, и так же медленно развел обращенные к небу ладони в стороны. Прямо от его коленей внутри обсидиана побежала фиолетовая светящаяся линия, описывая окружность. Когда круг с эльфийкой в центре замкнулся, демон снова свел руки, хлопнув в ладоши, и последовательно, линия за линией, засветилась вписанная в круг гексаграмма. Беловолосый позволил себе выдохнуть. На какие-то мгновения повисло молчание. Айшари сидела посередине светящегося узора, и по ее волосам блуждали фиолетовые и золотистые (от света Манящей) блики. В глазах ученицы демона отражалось ровное сияние жемчужины. Не было ни ветра, ни магического круга. Для эльфийки существовала только эта круглая, золотистая жемчужна, словно отражение Манящей в ее руках. И ее мягкое, призрачное сияние пульсировало, сначала едва заметно, но постепенно все явственнее и явственнее, словно мерцая в такт неслышной мелодии. Девушка прикрыла глаза — чтобы ощущать эту пульсацию, ей больше были не нужны глаза, она ощущала Госпожу Ночи всем своим существом, равно как и даруемую ею мелодию. И девушка запела. Мелодия, переливаясь, наполнила воздух. В ней были свобода ночных просторов, загадочность скрытого тенями, мягкость Манящей, что не слепит глаза дерзнувшему взглянуть прямо на Нее, Ее притяжение, правящее волнами. И свет Ночного Светила отозвался на голос, он словно загустел, и его лучи стали зримо наполнять пространство вокруг Айшари сиянием.

Пение Омеги влилось в мелодию неожиданно, но закономерно. Несмотря на то, что демон полностью скопировал голос эльфийки, его песня добавила новое — гордость и уверенность ночного хищника, азарт охоты, жестокую честность мира — выживает сильнейший. И ветер отозвался на голос демона, он зашуршал по краям обсидианового диска, постепенно набирая силу, развевая белые волосы участников ритуала. Фиолетовое сияние магического круга стало светлеть, поглощая разлитую над ним энергию Манящей.

Айшари отдала лидерство, и тональность мелодии сменилась. Она не стала ни ниже, ни выше. Она просто стала другой. Более глубокой, более размеренной, словно рокот прибоя. В ней осталось то, что является главной прелестью ночи — свобода и сила. Сила, что дает свободу, и свобода, обнажающая истинную силу. Вокруг ритуального круга выросла стена прозрачного ветра. И Айшари приняла эту тональность, отозвалась на нее. И свет Манящей стал наполнять стену ветра золотистым сиянием. Полы омегиного плаща поднялись ведомые движущимся воздухом, словно четыре причудливо изломанных крыла. Пряди подсвеченных желтым волос эльфийки тоже начали неспешный танец вокруг ее головы.

Тональность снова сменилась.

Золотистый ветер, кружащийся вокруг, изломался, рассыпался на сотни струй и потоков, формируя причудливый узор, меняющийся с каждым мгновением. Мелодия развернулась, обретя мощь ревущего пламени и безграничность ледяной пустоты. Желание и предел — две стороны одного и того же. Основа силы и основа свободы. И эльфийка последовала за голосом наставника. Жемчужна засияла ярче, но ее свет стал неравномерен, повторяя узоры, сплетаемые ветром, становясь их отражением и одновременно единым целым с ними.

Вдруг Айшари почувствовала, что сплетает мелодию одна. Омега прекратил пение, не нарушив гармонии, и опустил обе ладони на светящуюся золотом линию перед собой.

Девушка вдруг почувствовала, что Песня не полна. И еще раз сменила тональность. Мелодия взлетела ввысь, рассыпаясь тысячью искр, соединяя рев шторма с переливающейся тишиной штиля. Желание само по себе является пределом. Цель неотделима от действия. Свобода неотделима от рабства. А сила — это и свобода и рабство в одном. Обрести силу значит освободить и поработить себя. Стать больше, чем ты есть, но собраться на меньшем, чем раньше. Ветер ускорил свое вращение, и переливающиеся слепящее-белым светом потоки стали двигаться навстречу расширяющейся ауре эльфийки. Мелодия завершилась, когда жемчужина в руках девушки покрылась сетью трещин и рассыпалась, и каждый осколок разлетелся сотней искорок, сливаясь с сиянием.

Омега развел руки. В реве ветра его голос прозвучал неожиданно громко и отчетливо:

— Да подчинится сила твоему желанию по моей воле. Именем своим и Именем Богини Ночи я налагаю на тебя Печать.

Ладони демона сомкнулись. Ветер от их соприкосновения хлынул во все стороны, словно волна. Свет засиял до такой степени, что стал чернотой, и Айшари потеряла сознание. Узоры в камне медленно погасли. Сам обсидиан начал покрываться сетью трещин. Через несколько часов ритуальный круг должен был превратиться в усыпанный камнями пятачок…

Омега обессилено уперся ладонями перед собой, разрушая целостность ставшего хрупким камня. Постоял так некоторое время, тяжело дыша. Потом с хрустом и треском откинулся назад, растянувшись во весь рост. Достал сигарету, поднес к губам… И вскочил, тихо рыча.

В стороне, на крупном валуне сидел человек, чей силуэт лишь обозначался светом Манящей среди теней. Зато Ее лучи очень хорошо освещали лежащего неподалеку Шиду. Ученик палача был недвижим.

* * *

Айшари снился очень странный сон. Ей снилось, что она стоит в какой-то толпе — тела она не чувствовала, только тесноту чужого присутствия — и смотрит не то в большое окно, не то на огромную сцену, где расположены освещаемые Госпожой Ночи валуны и два человека рядом с одним из них. Одновременно она чувствовала страшную усталость, желание упасть ничком и уснуть, ломоту в спине и висках… Кроме того, к правой руке словно приварили железную болванку, а в нос лезут запахи… Причем лезут так сильно, что становится сложно отличить один от другого. По толпе проходят волнения, шепотки, комментарии к происходящему на сцене. Голоса разные — от раскатистого рычания до писка и шипящего шепота. Тут разговаривают на нескольких языках, но некоторые фразы эльфийка все-таки понимает.

«Вашу налево, как можно было так лажануться, что это за хмырь?»

«Пахнет он странно… словно травяной стог…»

«Опять эта рыбья вонь от города… Надо срочно покурить!»

«Убить гада! Убить обоих!»

Айшари присмотрелась, и во втором человеке, лежащем у валуна, узнала Шиду. Он лежал неподвижно, но его окутывало какое-то марево.

«Жив, засранец, только больно ему… Вот какого он лежит и обморок изображает?»

«Он понял, что противника не победить, и притворился проигравшим… Очень мудро.»

«На [цензура] такую мудрость!!! А если бы этот [цензура], пока наш бравый [цензура] его налево через три колена [цензура] ученик [цензура] в рот из себя отрубившегося корчил, подошел и просто ножиком по горлу [цензура] чиркнул?! Тут бы такой [цензура] случился, мать вашу, карты бы пришлось перечерчивать, [цензура]!!!»

«Так, спокойствие… [цензура], но что это за хмырь?! Маскируется он знатно, никак не разобрать!»

«Убить!!! Разорвать! Сейчас!»

«Спокойно! Разорвать успеем, сначала поговорим. С новоприбывшим.»

Пока длились эти рассуждения, происходящее на сцене словно застыло. Неожиданно Айшари почувствовал дуновение ветра, приятно щекочущего кожу, развевающего волосы. Она почувствовала, что ее губы открываются, и голосом Омеги произносят:

— Шиду, встать!

Ученик демона подскочил и тут же получил сильный удар пяткой по затылку, который Омега обрушил на него в резком прыжке с разворотом. Теперь паренек потерял сознание надолго. Сидящий на валуне с любопытством смотрел на происходящее.

«Правильно, не [цензура] слушать, о чем серьезные люди [цензура] будут!»

«Это кто тут серьезный человек? Я? Или он?! А он вообще человек?! Я-то точно нет!»

«Верно, с заданием не справился, получи по чайнику, гаденыш. Но этот новый чувак хорош! Ели уж Шиду не сумел его уделать…»

«Вырвать сердце!»

«Успеется! Сейчас другое важно!»

Большинство фраз произносилось очень быстро и практически одновременно. Эльфийка с трудом разбирала, что происходит. Ей снилось, что она — это Омега! От такого Айшари попросту обалдела.

«Нельзя ли помедленнее, — попросила она, не особо надеясь, что ее услышат, — и зачем было бить Шиду?»

Неожиданно повисла такая тишина, что девушка услышала свой пульс, стучащий в висках. И почувствовала тысячи сверлящих ее взглядами глаз. В наступившей тишине отчетливо прозвучал дребезжащий старческий голос:

«Вот, сынки, говорил же я, что у каждого есть женская сторона! Вот и у меня тоже… Секундочку! Ты — не я! Ты — эльфийка… эта… как там тебя… А… Асура? Нет, не то… Ахурамазда? Тоже не то… Аэтанилитилниэль? Стоп, это я уже заговариваюсь… Во! А-шарик, точно!»

«АЙ!ША!РИ!» — в бешенстве рявкнула девушка. И все пространство взорвалось криками.

«[цензура] [цензура] на [цензура]! [цензура] просто можно, какого эта [цензура] у меня в башке делает?! Она что, совсем [цензура] [цензура] [цензура] [цензура] [цензура] [цензура] недоделанная?!»

«Какой столбогрыз ее сюда пустил?! Как вообще это случилось?!»

«Убить ее! Сейчас!»

«И вот теперь нас двое тут, в коробке черепной…»

Омега схватился за голову, сжав ее так, что Айшари испугалась, что лопнет череп, и закричал, напрочь позабыв о незнакомце:

— Айша, какого демона ты делаешь в моей голове?! Тебе же спать положено!

— Простите, вам плохо? Могу я помочь? — впервые подал голос неизвестный с валуна.

«Надо же, оно говорит!»

«[цензура], [цензура], не до тебя сейчас. Чем ты мне [цензура] поможешь, у меня [цензура] длинноухие в башке завелись!»

«Убить его чтоб не мешал!»

«Сейчас важнее другое…»

«Сейчас важно покурить! Воняет просто кошмарно!»

Демон, игнорируя предложение о помощи, развернулся к центру крошащегося с тихим треском обсидианового круга. От увиденного там в его голове снова наступила пронзительная, звенящая тишина. В ней оглушительно прозвучало шипение зажегшегося на кончика пальца огонька, которым демон прикурил невесть когда извлеченную сигарету. Первая же затяжка практически вдвое снизила интенсивность лезущих в нос и мешающих думать запахов. Раздался облегченный вздох, потом прозвучало первая оценка увиденного:

«[цензура]…»

«Так вот почему не было отката… Но почему она…»

«Будь проклят Хаос! Будь проклято Перерождение!»

«Она меня прибьет! То есть, загрызет…»

«В схеме этого точно не было! Кровь и пепел, как это получилось?!»

«Побоку как! Важнее, обратимо ли это?!»

Айшари шокировано смотрела на пылающий в центре круга костер белесо-золотистого цвета, в пляске языков которого проскальзывали тени. Приглядевшись, она поняла, что это аура лежащего на месте ее тела существа, довольно крупного, с длинным пушистым хвостом, острыми торчащими ушами и серебристым, с дымными полосками, мехом.

«Это я? — потрясенно спросила эльфийка. — Я превратилась в это?»

«Умница, догадалась [цензура]! Возьми эндорфинов [цензура] из гипофиза! [цензура] [цензура] [цензура]!!!»

Омега, с хрустом оставляя следы в хрупком камне, подошел ближе и сел на корточки, рассматривая неизвестное существо. В его голове раздавался обсуждающий гомон голосов:

«Хм, что-то близкое к гепарду — между кошкой и собакой… только наоборот…»

«Ну да… Голова скорее волчья, а вот лапы — кошачьи, вон в какие смешные кулачки сложены…»

«А хвост как у лисицы, только более растрепанный… и здоровый больно… тяжело с таким бегать будет…»

«Да нет… хвост какой-то странный. Он плавно перетекает в ауру, и, скорее всего, просто является уплотненной и потому видимой жизненной энергией… Аура, кстати говоря, явно оборотническая — вон, второй слой, обычная аура длинноухой с изнанки. А между ними моя печать…»

Омега почесал в затылке и протянул:

— Да… дела… Ничего не понимаю.

— Простите, но разве не этого вы добивались? — раздался у него над ухом голос. — Вы хотели обратить и подчинить силу проклятия этой девушки, разве не так?

Демон аж подпрыгнул от неожиданности — незнакомец подошел совершенно бесшумно. Рука, уже выпустившая когти, так и не начала своего движения. За долю мгновения в голове беловолосого произошла целая дискуссия:

«А он хорош!»

«Достойная добыча! Убить!»

«Да заткнись ты! Слышал, ЧТО он сказал! Он что-то знает! А тебе все убивать, тварь полоумная!»

«Ты мешаешь, тебя тоже надо убить!»

«А НУ ЗАВАЛИЛИ [цензура], быстро! Что за [цензура] вообще происходит?! Почему у меня раздробленный поток сознания? Я никогда не страдал размножением личности…»

«Да ну?»

«Ну хорошо, страдал! Но тогда ни одна из личностей не знала о присутствии других! А почему сейчас?!»

«Из-за этой остроухой [цензура] певички, чтоб ее [цензура] в [цензура] через [цензура] на трех мостах! [цензура]!!! Точнее, из-за этого [цензура] способа синхронизации. Слишком сильный сдвиг гармоничности, это такой откат мать его! А ведь так и знал, то надо другой способ использовать! [цензура]! Тогда бы и это [цензура] превращение можно было если [цензура] не предотвратить, то хотя бы проконтролировать!!!»

«Угу, и как интересно удалось бы ее убедить на тантрическую версию ритуала? А вот какого она превратилась, это все таки вопрос…»

«А что такое тантрическая версия ритуала?» — спросила Айшари. На мгновенье повисло молчание. Потом раздался голос:

«И какого демона она в нашем черепе?»

«Так, надо вытрясти из этого чувырлы все о проклятии!»

«А потом убить!»

«О боги и демоны Хаоса… Лучше убей ту сволочь, что все это время молится, прося прощения за всех убитых и превращенных!»

«А кто-то молится?»

«И вообще, я так надолго?»

«А кто управляет телом? Мы что, разделены только в сфере внутреннего диалога?!»

«О Бездна… Ладно, прежде всего информация!»

Всеобщее внимание снова обратилось во внешний мир. Омега медленно развернулся и оглядел незнакомца, стоящего в шаге от него. Это был высокий — на полголовы выше Омеги — человек, очень худой, с резкими чертами лица. Прямой длинный нос с тонкими ноздрями, угловатые скулы и подбородок, темно-карие глаза, плотно прижатые к черепу уши. Иссиня-черные волосы заплетены в косицу, закинутую на левое плечо. Косица была скреплена заколкой в виде серпа на краю круга — один из символов Манящей. Вокруг шеи обвязан шелковый шарф желтовато бежевых тонов, с красными полосами. На конце шарфа, свисающего на грудь с правого плеча, был изображен красный полукруг. Белая полотняная рубаха без всяких узоров. Темные мешковатые штаны, заправленные в высокие сапоги. Сапоги, кстати, нисколько не вредили рассыпающемуся от малейшего давления обсидиану.

«Странно, — сказала Айшари, — этот шарф — знак жреца Озаряющего. А заколка — почитателя Манящей. А Светила не делят между собою жрецов… И стоит он странно…»

«Жрец Озаряющего?! Убить!»

«О бездонная глотка Вечного…»

«МОЛЧАТЬ! Работаем!»

Беловолосый затянулся, и спросил:

— Что за проклятие?

— Оборотничество, разумеется, — голос человека был мягкий, бархатистый, со скрытой глубиной. — Это рассказано в легенде о происхождении Домов Ночи, неужели вы с ней не ознакомились, приступая к ритуалу?

«[цензура]!!! Спрашивал же дуру!»

«Да не знаю я такой легенды!» — возмутилась Айшари.

«Вот и дура, что не знаешь! Из-за того, что кое-какая белобрысая мелочь вместо того чтоб умные книжки читать [цензура] знает чем маялась!»

«Что [цензура] может знать о том, чем я маялась?» — удивилась эльфийка.

«Эй! Девочкам таких слов произносить нельзя! Ты хоть знаешь, что оно значит?»

«Нет… и еще я не знаю что значит „[цензура]“, „[цензура]“, „[цензура]“, „[цензура]“, „[цензура]“, и „[цензура] в [цензура] через [цензура]“ тоже немного непонятно…»

«О Кровь и е… Ладно. Замяли. Никогда таких слов не произноси!»

— Что за легенда? — вслух спросил Омега. Он аккуратно взял перевоплотившуюся Айшари на руки, и побрел прочь из круга. Незнакомец все так же бесшумно последовал за ним:

— Это очень древняя легенда… Ей больше восемнадцати тысяч лет…

— Ну как я мог ознакомиться с такой древней басней, если я и десяти дней в этом мире не пробыл? — раздраженно рыкнул Омега, сопровождаемый хором поддерживающих голосов у себя в голове и поднятой бровью собеседника. — Кстати, как тебя называть?

— Зовите меня Странник Вард.

«Ух ты, Странник! — обрадовалась Айшари, и не дожидаясь вопросов пояснила: — Это верующие в Дорогу. Они принимают обет путешествовать всю жизнь, пока способны на это. И еще они составляют карты и описания земель и народов…»

«Здорово… Получается, этот Вард последователь аж трех религий?»

«Убить его!»

«Потом, может быть… смотря что расскажет…»

«Он видел Айшу. Отпускать его нельзя.»

«Но он может быть полезен…»

— Ага… слушай, Вард, — Омега кивнул на валяющегося без сознания Шиду, — донеси его до лодки, а? Неохота две ходки делать. Мы потом в Лазурный, расскажешь свою легенду по дороге.

— Вы настолько мне доверяете?

— Давай на «ты». Сразу могу сказать, что ты не желаешь нам зла. А как только пожелаешь, я это почувствую и убью тебя. Вот и все. Но пока ты не враг… Стоп. А что у вас с моим учеником вышло?

— Я заметил вашу компанию еще днем, когда ты готовил место для ритуала. А во время обряда любопытство пересилило осторожность, и я дал себя заметить. Нужно отдать мальчику должное — он очень добросовестно пытался меня убить. Так что мне пришлось оглушить его. Прошу прощения за столь грубые действия, но я не желал никому зла, я просто защищал свою жизнь.

«Ишь как [цензура], [цензура] гнойный… А ауру все равно прячет! Нехорошо это!»

«Точняк… А может, не будем эльфийку превращать обратно? Она такая теплая, мягкая…»

«Вообще-то мысль интересная. Такое существо точно за пропавшую эльфийскую девочку никто не примет…»

«Эй, вы что?!» — возмутилась эльфийка. Раздался гомон голосов:

«Глянь, когда она тут говорит, она там поскуливает!»

«Прелесть!»

«Убить!»

«И съесть!»

«Сначала погладить!»

«О боги и демоны… неужели из этих идиотов я и состою?»

«Я этому ничуть не удивлена,» — язвительно заметила Айшари.

«Молчать, ученица… И без тебя тошно. Ща сядем в лодку, погребу в Лазурный, посмотрим, что скажет Вард… Да, и не забыть тебе сделать поводок, намордник и ошейник…»

«ЭЙ!»

«Хорошо, и кормушку с поилкой и расческой тоже достану…»

«ТЫ…»

«Аллилуйя! Вот оно! Между печатями есть канал ментальной связи! Пока она там дрыхнет, ее сознание, еще не нуждающееся в отдыхе, просочилось сюда! Поэтому происходит расщепление потока сознания. Не знаю как насчет тела, а вот разум можно…»

«[цензура] твою [цензура] мать налево [цензура]!!! Сколько можно [цензура]?! Выкидывай ее на [цензура] отсюда! [цензура], чтоб тебя подняло да прихлопнуло, [цензура] [цензура] [цензура]!»

Айшари хотела что-то сказать, но не успела и провалилась в темноту, сопровождаемая затихающим рокотом голосов.

* * *

Омега мерно взмахивал веслами, и лодка плавно скользила, покачиваясь, в сторону видневшихся в дали огней города, местами заслоненных тенями кораблей. Ученики демона лежали на носу, на нескольких мешках с вещами. Напротив беловолосого, на корме, сидел Странник и рассказывал:

— Тогда, очень давно, мир был гораздо более опасным и непредсказуемым чем сейчас… Светила только заняли свои места в небесах… Но разумные существа уже существовали на планете. Что ты знаешь об оборотнях?

— Много разного, — буркнул Омега, выпуская дым. Сигарета ничуть не мешала ему ни грести ни говорить. — Трансформация ограничена одним или несколькими обликами, бывают с общим эгрегором-тотемом или без, истинными и инициированными…

— Эгрегор?

— Общее ментальное поле… у оборотней персонифицируется в зверя, в которого превращаются… Может появляться у больших семей оборотней.

— Интересно, что-то подобное наблюдается и у вампиров… — задумчиво отозвался Вард, ладонью отгоняя плывущий прямо ему в лицо дым. — Но для истории важно, что ты знаешь об инициировании. Тогда, восемнадцать тысяч лет назад, была большая война между королевством, чье название утеряно, и крупным племенем истинных оборотней. Люди победили, но очень дорогой ценой. Многие погибли, еще больше было ранено. Обычно, укушенный не всегда превращается в оборотня… Но то племя было уничтожено все поголовно. И их кровь… Пожалуй, даже их тотем, обратил всех укушенных… — Вард помолчал. Лодка продолжала скользить о волнам, набрав приличную скорость — Омеге оставалось только иногда ленивыми гребками корректировать движение. — Ночные улицы превратились в кровавое месиво. Королевство стремительно пустело. Число инициированных росло, и одолеть их сделалось невозможно. Тогда люди в отчаянии обратились к Светилам. И Манящая, властвующая ночью, ответила им. Она провела их по темным тропам их душ… Выйдя, они перестали быть людьми, но запечатали свою звериную сторону. Так родились Эльфы Домов Ночи, чтящие Манящую за оказанную им милость… Силу оборотни черпают из Ночного светила, — добавил Странник, — впитывая ее всем телом, растворяя в собственной жизненной силе… Благословением Богини эльфы Ночи стали ближе к природе, но дальше от небес… И сила Госпожи лишь течет по их аурам причудливой сеткой, сковывая спящих внутри зверей, не давая им пробудиться…

— Вот оно что… — протянул Омега, оглядываясь на спящих учеников, — значит, когда я заставлял ее смешивать силу Мнящей со своей, я питал ее звериную сторону?

— Именно так… Но своей печатью ты сковал обе ее стороны, и полностью подчинил их ее разуму… Можно сказать, что ты сотворил истинного оборотня…

— Слава не знаю кому, — облегченно вздохнул Омега. — Значит, она сможет превратиться обратно. А как сами эльфы отнеслись к появлению новых родственников?

— Эльфы помогали Манящей обращать проклятых… Тогда же произошла первое разделение этого народа — на Дома Ночи и Дома Рассвета, и оно произошло мирно — земель тогда хватало. Но были и недовольные… Позднее они собрались в Дома Полудня, и через тысячу лет разразилась война… Прерванная первым известным в истории Днем Багрового светила… Тогда эльфам двух враждующих домов пришлось объединиться, чтобывыжить. Много времени утекло с тех пор, и только некоторые Старейшины знают об истоках глухой неприязни между Домами Ночи и Полудня…

— Даже так… Слушай, а сам-то ты откуда об этом знаешь? — подозрительно сощурившись, спросил Омега. — И как ты вообще поблизости оказался? Случайно?

— Волею светил, можно так сказать… Я странствовал вдоль побережья от Снежной Цитадели на полуденный закат, чтобы исправить свои карты, — Вард похлопал ладонью по лежащей у него в ногах сумке. — Лет двести назад Госпожа Ночи обрушила на эти места гигантскую волну, и береговая линия здорово изменилась с тех пор, как я последний раз тут бывал…

Сумка, кстати была очень примечательная — из плотной кожи какого-то морского зверя, герметично закрывающаяся, с узорами из сохранившихся мелких чешуек. И очень потертая. Ей явно активно пользовались не один десяток лет, и только невероятная прочность шкуры невиданного глубинного чудища позволила ей протянуть так долго. Кроме того, столь полезная в дороге вещь была зачарована на совесть. Омега, задумчиво разглядывая пронизывающие материал сумки нити энергии, спросил:

— И вот ты так просто признаешься мне, что был здесь двести лет назад?

— Не вижу причин делать из этого тайну, — пожал плечами Вард. — Ты и так знаешь, что я не человек.

— Ну, это я еще не доказал… Покажи-ка свою ауру, дружок, хоть самый краешек, а? — улыбка демона получилась больше похожа на угрожающий оскал. Странник вздохнул и едва заметно расслабился. Омега скользнул по фигуре человека взглядом, потом его глаза расширились и он вгляделся пристальнее:

— Во имя несуществующих головешек Вечного Пожара! Первый раз вижу такое… Парень, ты хоть раз в жизни вообще лгал?

— Ты можешь читать ауры настолько глубоко?

— Только если мне интересно. Ты ведь за всю жизнь не сказал ни одного лживого слова?

— Нет, никогда. Обеты жрецов Озаряющего строги, и я всегда им следовал… С рождения.

— А людей убивал?

— Да, — после некоторой заминки ответил Вард, — но я всегда искупал свою вину.

— Вот это да, — присвистнул беловолосый, благополучно забыв о веслах. — Ты жрец Озаряющего, на тебе его печать… Ты служишь Манящей, и отмечен ее благословением… Ты ступаешь по Дороге, и это чувствуется, хотя и не оставляет явного отпечатка… Как ты сумел?

— Я… не могу тебе рассказать. Это не моя тайна. Но я не желаю зла ни тебе, ни твоим спутникам, — странник успокаивающе выставил перед собой ладони. — Меня привели к вам воля Светил, случай и любопытство. Не более того. Я буду рад провести некоторое время с вами, если вы куда-то идете, и уйду, если не захотите иметь со мной дела.

Омега достал новую сигарету и откинулся назад, скрестив руки на груди. Некоторое время он задумчиво курил. Потом посмотрел на собеседника:

— Знаешь, Вард, ты настоящая заноза. Ты сложнее, чем тот телок, каким хочешь казаться — иначе бы не прожил столько. Тебе ведь значительно больше двухсот лет, верно?

— Да…

— Кроме того, что-то в твоей ауре кажется мне смутно знакомым. Ты — вероятная угроза моим ученикам. Но ты не враждебен. Сейчас. Наиболее логично убить тебя…

— Это еще почему? Из-за эльфийки?

— Ага… Она как бы сбежала… Кстати говоря, чтобы не стать супругой Озаряющего…

— Мудрое решение. Я не одобряю идей Супружества, — Вард покачал головой, — я подозреваю, что во имя Господина Полудня там творятся вещи, не уступающие кощунствам Ордена Заката… Но Супруги слишком сильны, и меня попросту уничтожат, если я попытаюсь вмешаться… Да и Светило дня давно уже не говорит со мной, — в голосе темноволосого послышалась какая-то странная тоска, — очень давно.

— И ни малейшего желания заложить нас родственникам девочки, чтобы вернуть малютку в лоно семьи? — лукаво прищурился Омега. Вард не прятал ауру, и демон, максимально напрягая органы чувств, следил за малейшими ее изменениями, но никаких признаков лжи не видел. — Ты вообще хоть знаешь, что я такое?

Вард впился в демона взглядом ставших золотыми глаз, и Омега почувствовал боль, словно в виски ему вбивали мелкие гвозди. Большим молотком. Но не дрогнул, и позволил Страннику продолжать. Тот смотрел на беловолосого еще некоторое время, потом отвернулся. Демон выкинул стлевшую до фильтра сигарету и снова взялся за весла.

— Я не знаю, что ты такое, — тихо сказал Вард, вслушиваясь в тихий плеск воды под лопастями. — Сначала я подумал, что ты демон… Но ты лишь хочешь им быть. Ты больше, чем твоя маска, в этом мы похожи… Но я не знаю, что ты. Ты стоишь во Тьме, но ты не служишь Ей. Тебе не чужда доброта — ты заботишься о тех, кого взял в ученики, и эта забота искренняя. Ты необычен. Я бы хотел постранствовать какое-то время с вами. Если никто не против.

— А я бы хотел, чтобы ты никуда не уходил, так как можешь стать источником неприятностей. Я вижу, что ты не лжешь, Вард… Но я видел слишком многое. Я разрешаю тебе странствовать с нами — хороший картограф всегда пригодиться. Я предупреждаю — если ты как-либо навредишь моим ученикам, ты умрешь в мучениях.

— А ты не боишься, что я могу навредить тебе? Ты ведь тоже не знаешь, что я за существо.

— Я вообще ничего не боюсь, дружище. Мой список эмоций несколько отличается от обычного. А то, что ты — неизвестного мне вида, делает все только интереснее. Со временем мы все узнаем, но зачем торопиться и портить себе удовольствие?

Вард кивнул, глядя на стремительно приближающиеся мачты стоящих в порту кораблей:

— Да… Именно поэтому странствовать лучше всего пешком…

— Ну, тут я тебе не могу ничего обещать. И вообще, раз уж ты с нами, сообщаю — мы зависнем некоторое время в Лазурном, возможно, на несколько дней. Надо научить девочку превращаться обратно. Боюсь, с этим могут возникнуть сложности — моя печать не так проста в применении…

Странник снова кивнул, и лодка начала плавно огибать стоящую у дальнего пирса галеру под ниорским флагом.

* * *

«Изумрудная гавань» была второй по роскошности гостиницей в городе. Снять тут трех комнатные апартаменты на неделю обошлось в кругленькую сумму. Впрочем, в начале Лун Штормов цены на жилье всегда резко возрастали — многие оставались пережидать сезон непогоды, и далеко не все имели в Лазурном Закате свои дома. Но все равно, сумма в триста золотых атоллов была баснословной — почти половина всей наличности, которую выделил Шиду Омега — стоимость ниорского лика у местных менял была сравнительно невысока… Эти ни к чему не относящиеся рассуждения промелькнули в голове у ученика демона, когда он очнулся, каким-то образом сразу поняв, где находится. Шиду тряхнул головой, очищая ее от лишних мыслей, и осмотрелся. Он лежал на мягкой и удобной кровати с короткими резными столбиками. Прямо над ним к крючку в потолке был прицеплен свернутый полог от насекомых. Ученик палача сел, потирая гудящую голову. Гостиница была построена из светлого ракушечника, добываемого на побережье неподалеку. Нижняя половина стен представляла собой каменный выступ по пояс взрослому человеку, на котором стояли нынче погашенные светильники, а дальше до потолка все было забрано темно-зеленой тканью. На полу лежал зеленый с коричневым орнаментом ковер. Так же в комнате стояли изукрашенные резьбой комод, платяной шкаф и стол с парой стульев, за одним из которых пристроился человек, что-то пишущий.

Ученик демона мгновенно узнал того самого типа, что он увидел подкрадывающимся в ночь проведения ритуала к магическому кругу. Тогда произошло что-то странное — Шиду атаковал незнакомца, так как полученный от наставника приказ был однозначен — убить любого нежданного гостя, но силуэт неизвестного внезапно размылся… Дальше удавалось вспомнить только темноту. Сидящий за столом поднял голову:

— Как себя чувствуешь, Шиду?

— Откуда ты знаешь мое имя? Почему ты здесь?

— А как много ты помнишь из того что произошло?

— Только то, что напал на тебя.

— Сильно же Омега тебя приложил, — покачал головой темноволосый. — Ты очнулся раньше, чем кончился ритуал. Потом твой наставник это понял и снова тебя оглушил.

— Омега? Ты с ним говорил? Где он?

— В соседней комнате. Хочешь, сходи посмотри сам, только тихо.

Шиду поднялся, и неуверенно — голова все еще гудела — прошел к единственной двери и осторожно ее приоткрыл. Там, в комнате, предназначенной под гостиную и прихожую, у стены спал Омега. Вместо кровати демон приспособил всю ту же полосу синего шелка, только на этот раз она не изображала гамак, а стояла, упершись концами в пол. У стены на полу лежал Попутчик, сжимаемый свисающей вниз рукой беловолосого. Ноги наставника торчали значительно выше головы. А над головой на стене был прикреплен развернутый свиток, на котором было крупно выведено: «Не будить. Убью.» Ученик внял написанному и осторожно прикрыл дверь. Пройдя к столу, Шиду сел на свободный стул, аккуратно подвинув чернильницу. Уперся локтями в столешницу, положил на них голову и спросил:

— Я так понимаю, раз ты жив — значит идешь с нами? Он оставил указания?

— Хм… Ты настолько уверен в его силах?

— Да.

— Ну ладно… Вот, держи, — незнакомец взял со стола один лист тростниковой бумаги и протянул Шиду. Тот взял и вчитался:

«Шиду.

Во-первых, хвалю с мудрым решением притвориться, что ты без сознания. Во-вторых, ты все-таки не справился с поставленной задачей. Посему на время нашего пребывания в Лазурном ты освобождаешься от тренировок. Это и наказание и поощрение одновременно. Теперь о важном. Айшари спит в третьей комнате, и дня два точно еще будет спать — так что туда не заходи. Впрочем, ты и не сможешь — я повесил такую защиту, что даже дверь тебе удастся разглядеть далеко не с первой попытки. Парня, который тебе это отдал, зовут Вард. Он Странник. Не человек, но что он такое мне пока не понятно. Возьми на заметку — всегда говорит правду. Приглядывай за ним, если что, говори мне — я его сам убью, так как ты не можешь. Между прочим, он это пишет под мою диктовку, так что это распоряжение для него не секрет…»

Шиду оторвался от чтения и взглянул на Варда с интересом. Тот с абсолютно спокойным выражением лица продолжал вносить какие-то записи в толстую книгу, кожаный переплет которой был украшен массивными серебряными накладками.

— И тебя не беспокоят отданные мне распоряжения?

— Нет, — Вард даже не оторвался от своего занятия, — Омега сказал, что ты адекватно все воспримешь.

— Как восприму?

— Адекватно. То есть здраво, разумно.

Шиду продолжил чтение:

«… По поводу распоряжений. Они таковы — рассортируй жемчужины из сундучка, по форме, цвету и размеру. Вард поможет. Самые негодные и лодку продайте. На обратном пути купите фруктов, и побольше. Вина тоже. Ну и себе чего-нибудь поесть. Табличку видел? Так что мимо меня прокрадывайтесь как мышки. Серьезно. Во-первых, я устал, во-вторых мне сейчас Вард скинет телепатически несколько наиболее распространенных местных языков, и надо будет освоиться с полученной информацией. Так что не будите. Серьезно ведь убью. Вроде все. Ждите, короче, пока я не проснусь, и об Айше — никому ни гу-гу.

А, да, точно. Как занесете еду, отправься на прогулку, поищи ту девочку, познакомься. И по пути тоже поглядывай — вдруг встретишь…»

Шиду передернуло. Он был больше чем уверен, что это и есть настоящее наказание. Пересилив себя, он продолжил чтение:

«… Если ты думаешь, что это и есть настоящее наказание, то ты неправ. Просто ты боишься эту девчонку, и драконов кстати тоже. А свой страх нужно загонять в угол и побеждать, вставая с ним лицом к лицу. Но дракона мне тут достать неоткуда, так что хоть ее поищи. На этом точно все. Не подписываюсь, так как подписи моей ты все равно не знаешь. Подлинность письма узнаешь, если приглядишься.»

Шиду пригляделся. Возле последних слов мерцала клякса фиолетовой ауры демона. Да уж, это было понадежнее всякой подписи. Вард закончил писать и закрыл книгу:

— Ну что, план действий ясен?

Ученик палача наморщил лоб:

— Несколько вопросов есть. Что значит эта фраза? — странник вытянул шею и посмотрел на указанное место. Шиду отметил странную, немного неестественную, но завораживающе хищную пластику движений.

— Что именно в этой фразе тебе непонятно?

— Все. Каких языков, как их ты собираешься скинуть и куда. И зачем.

— А… Омега неправильно употребил слово — прости, просмотрел, когда записывал. Имеется в виду речь, умение говорить. Телепатия — это искусство передавать и получать знания с помощью мыслей. В том числе и чтение мыслей, общение на расстоянии… Представь, что я написал книгу, в которую внес все слова какого либо наречия, их значение и правила употребления. Только написал при помощи силы мысли, и храню у себя вот здесь, — Вард постучал согнутым пальцем по лбу. — Так вот, несколько таких книг я передал в голову Омеги. Когда он их прочтет — то есть освоит полученную информацию — сможет разговаривать и писать на этих языках. Понятно?

Ученик демона помотал головой — болезненное гудение внутри черепа здорово мешало сосредоточиться.

— И на каких языках он сможет разговаривать?

— Он сможет читать, писать и говорить на трех основных диалектах Полуденного Королевства Архипелагов, восьми наречиях Великой степи, ниорском, старониорском, древнеэльфийском, эльфийском, повседневном, церемониальном, личном, рабочем языках гномов… или их устаревших версиях, моим знаниям о гномах уже несколько сотен лет, я не уверен, насколько изменились языки, — странник покачал головой. — Кроме того, еще излучный — основной говор Междуводья, вари — наречие Короны Ледяных Волн, ну и несколько менее распространенных языков…

Шиду тряхнул головой:

— А зачем излучный? Мы же на нем все это время и разговаривали?

— Это вы двое, — Вард наставительно поднял палец, — разговаривали. А Омега, пользуясь той же телепатией, слушал вас, запоминая слова и беря их значения прямо у вас из головы. Читать мысли он в основном не может, но когда вы говорили, понять смысл мог… А если он вам что-то говорил, то… Впрочем, ты же Говорящий с Драконами, — золотая искорка промелькнула по краю радужки глаз странника, — должен понимать, о чем я говорю.

Шиду кивнул. Действительно, если напрячься, он никак не мог точно вспомнить, на каком же языке говорил Омега все это время. Некромант говорил на вари, сам ученик палача на излучном… ну, на приточном говоре, который, честно говоря, отличался от излучного всего тремя словами… Айшари, видимо из вежливости, говорила на том же наречии, что и он… И гном тоже… Молодой человек вскинулся:

— Подожди-ка, тут до тебя был еще один гном… У них с Омегой вышел разговор со стихами… С ним Омега тоже этой… телепатией?

— Сомневаюсь. Гномы по своей природе защищены от любого посягательства на свой разум… По крайней мере, я не слышал ни об одном гноме-телепате, и ни об одном телепате, прочитавшем мысли гнома… Когда это было?

— Около шести дней назад…

— За то время, что Омега провел с вами, он уже вполне бегло научился говорить по-излучски… Правда, акцент у него ужасный, а половину слов так и вовсе разобрать нельзя…

— И гном этого совершенно не заметил?

— Даже если заметил… Умение говорить, будучи отражением умения писать, одного из трех вещей, что подгорный народ превратил в искусство… Критиковать речь, почерк, владение сталью и мастерство в ремесле того, с кем плохо знаком — страшнейшая грубость. В первую очередь неуважение к себе, а такого ни один гном не допустит… Так, по крайней мере, было раньше… Сомневаюсь, что что-то изменилось. Гном, если и заметил, скорее всего похвалил умение Омеги обращаться со словом, а потом, несколько позже, добавил маленькое замечание, намекая таким образом, чтобы собеседник обратил на свою речь больше внимания…

Шиду ошарашено покачал головой:

— Так и было…

Вард заметил задумчивость молодого человека, но решил не заострять на этом внимания:

— Омеге понадобиться довольно много времени, чтобы освоить полученные знания. А у нас довольно много дел. Не будем же их откладывать, гневя Светило Дня бездействием…

И они приступили. Было раннее утро, и сортировка жемчужин заняла их почти до полудня — всего их оказалось две тысячи пятьсот восемьдесят три штуки. Голубоватые, розовые, зеленоватые, несколько черных. Все мелкие и неправильной формы — а таких набралось около тысячи — имели голубой оттенок. Расфасовав все это богатство по закупленным еще в прошлый раз замшевым мешочкам, ученик палача и странник отправились выполнять оставшиеся в списке поручения. На цыпочках прокрались мимо спящего Омеги, закрыли дверь и облегченно вздохнули.

— И с чего он вообще лег в проходной комнате?

— Как только мы зашли, он отнес Айшари в комнату, поколдовал с какими-то свитками. Потом достал из рукава меч, завернутый в синий шелк, и устроился так, как ты видел, заявив, что никуда больше не пойдет. Все остальное пришлось делать мне, — Вард обернул свой желто-красный шарф вокруг головы на манер капюшона, скрывая лицо.

— Спасибо, что положил меня на кровать, а не на пол.

— Не за что.

— Да, забыл спросить… Что такое «гу-гу»… — Шиду сделал первый шаг по коридору, и с ним произошло что-то неладное. Руки неожиданно прижало к бокам, а ноги — к друг другу. Ученик демона, не сумев ничего сделать, упал лицом вниз. От перелома носа его спасла толстая коричневая ковровая дорожка.

— Сам не знаю… Омега так продиктовал, и я решил, что ты поймешь… — Вард покачал головой, поднял и поставил паренька на ноги. В худых костистых руках странника была скрыта внушительная сила — Шиду почувствовал себя щенком, которого взял за шкирку волк. Пока ученик палача с удивлением осматривал и сгибал-разгибал так внезапно предавшие его конечности, темноволосый почитатель Озаряющего запустил руку в один из малых карманов своей объемистой сумки — истинный Странник все свои пожитки берет с собой, всегда. Ведь любой шаг за порог — начало нового пути и одновременно продолжение Главного Пути… и нет никакой гарантии, что ты вернешься к этой самой двери, куда бы ты ни шел… Из карманчика появился вчетверо сложенный листок тростниковой бумаги, который Вард протянул ученику демона. Тот развернул послание и прочитал:

«Шиду.

Если ты читаешь эти строки, то поздравляю, ты — недоумок!

Посмотри внимательно на свою ауру!»

Шиду посмотрел. В его ауре, вокруг голеней и запястий, кружили тусклые кольца знакомой фиолетовой энергии.

«У тебя было полдня, чтобы додуматься посмотреть на себя. То, что я в предыдущем послании отлучил тебя от активных тренировок, не значит, что ты должен прекращать работать со своей аурой, придурок! Если бы у тебя хватило мозгов ее изучить сразу, как проснулся, то ты легко мог бы избавиться от этого милого плетения — Вард объяснил бы, как. Теперь ты пупок надорвешь, а его не снимешь — до самого заката время от времени будешь падать мордой вниз.

Да, на Варда не обижайся — я взял с него слово, что он ни словом, ни жестом не подскажет тебе ничего. Прими это как наказание за собственную беспечность.»

Внизу снова мерцало пятно жизненной силы наставника. Шиду вздохнул, и спрятал записку за пазуху. Вард виновато пожал плечами:

— Я дал слово…

— Ничего, я понимаю… — ученик палача вгляделся в своего спутника. — А вот ауру свою ты специально прячешь?

— И да, и нет… Я так долго тренировался это делать, что теперь мне такая маскировка не стоит никаких усилий… И я поддерживаю ее постоянно.

До выхода из гостиницы лицо ученика демона встретилось с полом еще два раза.

* * *

Поход на базар продолжался уже целую вечность. Вечность, которую Шиду проводил в медленном, очень медленном переставлянии ног и постоянном наблюдении за плетением наставника. Которое постоянно норовило прижать конечности к друг другу и уронить ученика демона лицом вниз. Поэтому выполнение поручения взял на себя Вард. Странник благополучно продал лодку старшине рыбачьей артели, а жемчужины — нескольким купцам, с каждым разом повышая цену.

— Видишь ли, — пояснил он, вышагивая рядом с молодым человеком, — самое главное в торговле — это знание о том, кто сколько и чего покупает… И продает. Поэтому каждый купец очень внимательно следит за другими торговцами. Мы идем так медленно, что новость о продаже жемчуга успевает облететь если не весь базар, то этот уголок точно… А жемчуга сейчас мало — сезон ловли почти кончился…

Шиду кивал, практически не слушая. Вот сейчас… Ученик палача замер, встав прямо и прижав руки к бокам. Странник замолчал. Спустя пару мгновений молодой человек вздохнул — по крайней мере, в этот раз у него получилось устоять на месте. Вард одобрительно кивнул:

— С каждым разом у тебя все лучше и лучше получается.

— Это расплата за невнимательность. Радоваться тут нечему. — Единственное, чему стоило порадоваться, так это тому, что слежение за плетением поглощало все внимание. Шиду не имел возможности искать ту странную девочку, даже если бы хотел. А он очень не хотел. — Так что ты говорил о жемчужинах?

— Жемчуга сейчас мало… А тот, что у нас, — Вард похлопал рукой по сумке на боку, — очень неплохой, несмотря на то, что это худшее из добытого Омегой… Никогда не продавай сразу лучшего — один из законов торговли. Каждый следующий купец, к которому мы приходим, уже знает о наших предыдущих сделках. И готов заплатить больше.

— За что?

— За то, что мы продадим ему жемчуг лучше, чем предыдущему.

— Как-то ты говоришь… Похоже на Омегу.

— В самом деле? — удивился Вард. — Все может быть… Много удивительного происходит под лучами Светил… Но почему ты обращаешься ко мне на ты, не обращая внимания на мой возраст?

Шиду снова остановился, пережидая очередную активацию плетения. Потом ответил:

— Потому что не вижу признаков этого возраста. И потому что ты это позволяешь. Как и Омега.

В брошенном на ученика демона взгляде странника мелькнула золотая искорка:

— Но на то имеются причины, пусть и не заметные сразу… Впрочем, о странностях твоего наставника мы поговорим в другое время… Ибо как говорили древние: «Время и место беседы должны быть правильными»…

Шиду снова кивнул. Они побродили по базару еще некоторое время, наняли носильщика, чтобы нести купленные корзины с фруктами. Попутно странник ненавязчиво расспрашивал о местах, где пареньку довелось побывать, а иногда и сам что-нибудь рассказывал. За разговором и покупками Шиду наловчился точно отслеживать моменты активации плетения, и теперь всего лишь застывал на доли мгновения. Вард каждый раз одобрительно кивал.

Суета постепенно затихала — приближался закат. Люди переставали носиться туда-сюда, в движениях появлялась степенность и неторопливость, скрывающие накопившуюся усталость. Даже вездесущий рыбный дух казался уже не столь густым… или нос ученика палача уже к нему притерпелся… Тут сбоку мелькнула искорка изумрудно-янтарной ауры.

Шиду сбился с шага и не успел замереть. Плетение Омеги стянуло ноги и руки… Но с камнями, выстилавшими базарную площадь, ученику палача поцеловаться не довелось. Вместо этого его лоб с глухим стуком врезался в покрытый чешуей морского змея нагрудник. Владелец нагрудника отшвырнул паренька назад.

Вард, давно увидевший идущий им навстречу десяток Всадников Волн, лучших воинов Рэйроу, Королевства Полуденных Архипелагов — только они обтягивали свои доспехи чешуей собственноручно добытых морских змеев — ни капли не удивился, когда десятник обратился к нему:

— Вы Странник по имени Вард?

— Да, — спокойно отозвался он, помогая встать своему спутнику и краем глаза следя окружающими их воинами. Десятник кивнул, не убирая руку с рукояти на поясе:

— Именем Правителя Города, вы и ваши спутники пойдете с нами.

— Хорошо. Могу я узнать причину этого распоряжения?

— Вас ждет человек, который все объяснит.

* * *

… Шорох подошв по асфальту. Теплые солнечные лучи, давящие на плечи. Ветерок, щекочущий шею и кончики ушей. Усталость, сгибающая спину, словно ярмо на шее… Ритм, бьющий через уши прямо в мозг, отражающийся от стенок черепа… Потом рывок, и мир вращается перед глазами безумной каруселью… Боль удара, которого даже не успел почувствовать. Кусок бетонного забора, выкрашенный голубенькой краской. Небо, серое унылое небо большого города. И ощущение чужого взгляда, высасывающего последние крохи жизни из изломанного тела…

… Он плавал в пустоте. И не было ничего. Только безбрежный океан темноты. Потом, откуда-то из глубин, пришел звук. Смесь скрежета и звона. Следом всплыл образ. Имя. И связанная с именем личность.

Омега проснулся. Распахнул пасть в зевке, явив миру свой набор клыков. Мир отреагировал на это зрелище судорожным всхлипом. Беловолосый моргнул. Он лежал на левом боку. И смотрел прямо в лицо служанке, сидящей на полу и руками зажимающей себе рот. В ее широко распахнутых глазах стояли слезы, а чепец был надрезан лезвием Попутчика. Фактически, бедная девушка сидела под изогнутой и остро заточенной полосой стали, рукоять которой сжимал в правой руке Омега. Беловолосый перевел взгляд наверх и обнаружил здоровенную дыру в драпирующей верхнюю часть стен и потолок ткани. Судя по всему, это был след от поднимания меча и последующего удара сверху вниз с одновременным поворотом на бок.

Девушку спасли подкосившиеся ноги. Клинок демона, за счет своих габаритов и обратного изгиба, вонзился острием в пол раньше, чем разрубил плоть.

Омега еще раз зевнул и плавно перетек в сидячее положение. Одновременно он вырвал меч из пола и пристроил тупой стороной себе на загривок. Почесал макушку, недовольно вздохнул и сграбастал служанку за верхний край белого передника. Подтянул поближе и спросил, кивнув на чудом сохранившийся свиток на стене:

— Ты что, читать не умеешь?

Та не смогла ничего сказать. Демон еще раз посмотрел на надпись. «Не будить. Убью.» Четким почерком Варда, красивыми междуводскими буквами… Омега в сердцах хлопнул себя по лбу правой ладонью, едва успев снова схватить выпущенную рукоять меча. Затем встал, легко поставив служанку на ноги и слегка оттолкнув. Пока та делала несколько шагов назад, чтобы устоять на ногах, полоса синего шелка обвила Попутчика, и демон мгновенным движением спрятал получившийся сверток в рукав. Посмотрел на забывшую от удивления об испуге служанку, потер ладонями лицо:

— Значит, по-междуводски читать не умеешь… Кстати, ты вообще кто? И на каком языке мы сейчас говорим?

— На рэйро, господин, — оторопело отозвалась та, — я Лэйша, горничная…

— А… вот как, значит, говорят в Королевстве Полуденных Архипелагов… — пробормотал Омега, проходя к столу. Усевшись на стул и закину ноги на столешницу, он смерил девушку взглядом. — И хотя незнание закона не освобождает от ответственности… Зачем пришла?

— Зажечь светильники. Спросить, не желаете ли чего на ужин, — перед глазами горничной все еще блестело остро отточенное лезвие, чуть не оборвавшее ее короткую жизнь. Если бы рука странного постояльца не вывернулась из-за тяжести, и острие меча не уперлось в пол…

Омега посмотрел на царящие за окном сумерки. Покачал головой, пытаясь избавиться от странной ноющей боли в висках:

— Мои спутники еще не появлялись?

— Нет, господин… они вышли около полудня, и с тех пор не появлялись…

— Понятненько. Сегодня удача на твоей стороне, — Омега щелкнул пальцами, и все светильники в комнате зажглись. — Но тебе же лучше, если ты забудешь о том, что тут увидела. Понятно?

— Да господин, — горничная нерешительно переступила с ноги на ногу.

— Умница. На ужин я буду фрукты… Много, и желательно посвежее… И вина… Стучись, перед тем как зайти. Вопросы?

— Какое вино вам подать, господин? — горничная потихоньку поправлялась от шока. Омега раздраженно махнул рукой:

— Сладкое. Ступай.

Девушка вышла, ступая несколько неуверенно. Демон посмотрел на закрывшуюся дверь и вздохнул:

— Ну в самом деле, не убивать же эту несчастную дурочку… А Вард — скотина. Мог и на рэйро написать… Вечным Пожаром клянусь, он это специально… Однако, — демон с хрустом потянулся, — давно мне не снились такие хорошие сны!

Тут беловолосый остановился. Последнюю фразу он произнес на совсем другом языке. И самое странное, это наречие не было в списке тех, что он получил от Варда.

— Однако же, — протянул Омега, осторожно пробуя слова на вкус, — как странно заговорить на давно позабытом родном языке… Как он там называется? Ирили? А на чем же я говорил, когда только прибыл в этот мир?

Задумавшись над этим вопросом, демон потянулся за сигаретой и некоторое время даже не замечал, что достал совсем не то, что собирался. Однако вскоре трудности при попытке затянуться заставили обратить внимание на извлеченный предмет. Это была прямоугольная пластинка какого-то прозрачного минерала, длиной в три ладони, шириной в одну и толщиной с палец. Сквозь гладкие грани были видны изломы кристаллической структуры, причудливо преломляющие свет. Огонек, которым демон пытался прикурить, не оставил даже следа на этом странном предмете. Омега посмотрел сквозь пластинку, пару раз моргнул. На верхней стороне обнаружился символ. Окружность, в нее вписан незамкнутый круг, а в нем прямой отрезок, немного выходящий сквозь незаполненный участок. Беловолосый повертел загадочный кусок минерала, присматриваясь к символу и так и эдак. Затем положил эту странную штуковину на стол, резьбой вверх, и откинулся на спинку стула. Достал-таки сигарету, некоторое время курил, стряхивая пепел на пол. Головная боль по-прежнему не желала рассасываться… Для Омеги не было новостью, что с его головой не все в порядке, а в памяти многого не хватает. Эта часть его разума и вовсе напоминала проходной двор. Воспоминания приходили и уходили, словно суетящиеся горожане, торопящиеся покинуть неприглядную подворотню. Некоторые задерживались, словно остановившись на перекур, а некоторые и вовсе оставались ночевать на лавочке… Возникали имена, названия, различные куски забытых жизней… И так же пропадали, если им не за что было зацепиться в окружающей реальности. Впрочем, Омега совершенно точно знал, что раньше было еще хуже. Даже теперь окружающий его мир казался демону немного иллюзорным, ненадежным… да и собственные эмоции иногда вызывали сомнение… Обычно это ни капли не мешало беловолосому жить. Но в данном случае было что-то еще. Что-то, прячущееся в немногих сохранившихся воспоминаниях и вызывающее головную боль… Среди того самого знания местных языков, которым так щедро поделился Вард… Затушив окурок о столешницу, Омега решительно накрыл странный знак подушечкой указательного пальца.

Раздалось какое-то странное жужжание, а канавки на полированной грани, из которых состоял загадочный символ, налились зеленым свечением. Омега изумленно таращился на переливающиеся в глубине кристалла искорки и странные значки. Спустя несколько мгновений жужжание смолкло, и в локте над пластинкой появился частично прозрачный желтый шар. Шар некоторое время висел в воздухе, неторопливо вращаясь вокруг своей оси, потом остановился и обзавелся двумя черными точками-глазками и черной же изогнутой полоской — улыбкой.

Омега потер лоб. Он точно помнил, что подобные штуки назывались смайликами. И вообще, начинали появляться смутные подозрения о том, что же он такое достал из рукава…

Под смайликом появились два полупрозрачных синих оконца. Расположенное горизонтально было разделено тонкими белыми линиями на множество небольших многоугольников с разным числом граней. На них были нанесены разнообразные символы, в том числе и алфавит какого-то другого языка… Клавиатура. Омега вгляделся в знакомые буквы. Это было очень странно. Беловолосый знал, что он свободно может читать, писать, говорить, и даже сочинять стихи на этом наречии. И при этом овладел он им раньше ирили. Как такое может быть, Омега не понимал, потому что ирили абсолютно точно был его родным языком… Зато вопрос о том, на каком наречии Омега разговаривал, только прибыв в закрытый мир, отпал. На том самом, на котором сейчас читал надпись, расположенную на втором окошке, расположенном вертикально.

«Дата не имеет значения. Сегодня я закончил теоретические расчеты Оков… Или Врат… Или Печати… Короче, тех светящихся узоров, что иногда на тебе появляются…»

Омега хмыкнул, доставая новую сигарету:

— Удивил. Про Печать я и сам знаю…

«Пишу я это потому, что я — это ты. При наложении печати возможно изменение моей ментальной структуры различных масштабов. В чем я точно уверен, так это в том, что ты как личность во многом будешь от меня отличаться…»

— Это точно…

«Эта пластина — инструмент для диагностики и тонкой настройки Печати и браслета, которые слишком затратно осуществлять обычным выходом в транс. Кроме того, включено множество других, весьма полезных функций. То, что ты перед собой видишь — интерфейс этого устройства. Надеюсь, эти слова тебе понятны?»

— Вот ведь… хотя в чем-то он конечно прав… — задумчиво пробубнил Омега, доставая новую сигарету. Поскольку послание обрывалась, то он набрал на клавиатуре «ДА». Довольно хмыкнул, глядя, как введенная им надпись появилась в дополнительном маленьком окошке, и нажал клавишу ввода.

«Что ж, прекрасно. Перед тем, как система окажется полностью в твоем распоряжении, придется пройти небольшой тест. То есть я не сомневаюсь, что ты это я — система работает только при наличии всех трех компонентов, один из которых — твоя татуировка, которую даже вместе с кожей не снимешь. Но этот тест поможет выявить, насколько ты адекватен, и, возможно, разобраться в твоей текущей ситуации. Извини, конечно, но поверить, что умудрюсь ни во что не вляпаться, при всем желании не могу. Начать тест?»

Омега расхохотался:

— Нет, ну надо же… Насколько я адекватен? И это я писал еще до наложения Печати, которая, кстати, должна была если не исцелить, то хотя бы ослабить мое безумие?.. Ну-ну… Странно, конечно, что я не помню о такой забавной штуке… Впрочем, я много чего не помню, и о Печати тоже… Даже то, что в свое время поведал Айшари, для меня самого было новостью… — демон оборвал свои рассуждения и ввел: «Начать тест».

«Прежде чем начать, хочу напомнить — этот тест составлял ты сам, даже если не помнишь об этом. Начнем. Ты помнишь свое имя?»

«Да».

«Что „Да“, идиот?! Я спрашиваю, какое у тебя сейчас имя?»

«Омега».

«Хм… значит, все еще мучаемся от чувства вины… Ничего, время лечит. Ты хоть помнишь Цель?»

«Да».

«Ну кто бы сомневался. Имеешь представление, как ее осуществить?»

Омега задумался. Потом вздохнул:

— Ну раз это составлял я, то должен был предвидеть вариант ответа отличный от «Да» или «Нет»…

Демон ввел: «Смутно».

«Видимо, коэффициент умственного развития понизился… Прискорбно. Проверим, до какой степени. Тюрьма, кандалы, путь к свободе и оружие — что является всем этим?»

Демон выгнул бровь:

— Я серьезно считал, что это позволит определить коэффициент умственного развития?

«Разум».

«Не так все плохо. Вроде если и понизилось, то не сильно. Хотя, если ты перед тем как ответить подумал: „Я что, серьезно считал, что это позволит определить коэффициент умственного развития?“, то ты тупее меня ровно в два раза…»

— Вот могу честно признаться, — хмыкнул Омега, — я был тупой скотиной…

«Ладно, хоть что-то… Где ты сейчас обретаешься? Точнее, как называется этот мир?»

«Не знаю».

«Как ты сюда попал?»

Высветились варианты ответа:

«Сам не знаю».

«Неправильное функционирование портала».

«Друзья прикололись».

Омега почесал в затылке:

— У меня были такие друзья? Даже нет, друзья, способные ТАК прикалываться?

«Портал, значит, неправильно сработал? А почему?»

Опять три варианта:

«Моя ошибка».

«Не знаю».

«Чужое влияние».

Третье.

«Ого… И кто этот чужой?»

«Друг».

«Враг».

Омега коснулся пальцем надписи «Уже труп».

«Похвально. Итак, ты застрял в каком-то неизвестном мире?»

«Да».

«Как выбраться знаешь?»

«Нет».

«Так ищи, дебил! Спутники есть?»

«Да».

«Каков их уровень?»

Демон пробежал глазами открывшуюся таблицу выбора. Некоторое время задумчиво чесал подбородок… Потом выбрал:

«Убью плевком — 2 шт.

Стопроцентное убийство очень утомительно — 1 шт.»

«Милая компания… Избавься от них — только под ногами путаться будут. А каков уровень возможных врагов?»

Пробежав глазами список, беловолосый выбрал «Боги».

«Так, мания величия осталась. Так и знал, что даже этому заклятию не удастся полностью излечить меня. Ау! Мужик, ты что, по пути в этот мир с дуба рухнул?» — смайлик сделал большие удивленные глаза и покрутил у виска неожиданно появившейся белой пухлой ручкой — «Какие, ради Кетцалькоатля, боги? На кой ляд ты им сдался? Поищи лучше, кто именем этих богов прикрывается, а не страдай дурью, понял? Буду надеяться, что да.»

Смайлик одарил Омегу широкой зубастой улыбкой, и стал вращаться. Остальные окошки исчезли, появилась надпись «Идет подключение к третьей сигнальной системе. Расслабься и подготовься к загрузке инструкции пользования.»

Демон расслабился. Узоры, возникшие на его коже, тихо мерцали. Спустя некоторое время беловолосый встряхнулся и широко ухмыльнулся, глядя на разбухающий и меняющийся шар:

— Тест конечно был дурацкий, но штучку я сам себе в наследство знатную оставил… Да и совет не самый глупый, если серьезно…

Висящее воздухе облако искр и змеящихся между ними разрядов, повинуясь легкому прикосновению, принялось неспешно вращаться, постепенно сжимаясь обратно в шар. Появилась новая надпись:

«Идет сканирование ментальных структур».

* * *

Одалия фал Ниори подавила вздох. Разговор шел совсем не в ту сторону, что ей хотелось. И даже атмосфера пыточной не помогала. А она медлила, сомневаясь, стоит ли применять более жесткие меры… Странник по имени Вард оказался ключевой фигурой сразу в нескольких раскладах. И только после последнего инцидента с гильдией оружейников от него остался четкий след. Все бы ничего, но к тому моменту, как нужные донесения появились у фал Ниори на столе, странник уже успел покинуть страну. И Одалии, одной из раджей дивана Ниори, пришлось оставить свой дворец и пуститься в долгое и неожиданно опасное путешествие… Раджа быстро прогнала воспоминания прочь. Вард стоял напротив нее, нисколько не обращая внимания ни на обнаженные клинки воинов, ни на палачей и их инструменты за спиной Одалии.

— …Жемчужину Полуденного Моря я покинул в спешке, — непринужденно рассказывал странник. — Король был очень опечален убийством своего шута, и я не был уверен, что приезжие избегнут допросов, тем более что убийство произошло неподалеку от гостиницы, где я остановился…

Одалия подавила рвущееся наружу раздражение и желание сползти по спинке кресла. Несмотря на то, что оно было мягким и удобным, она сидела весь разговор почти не шевелясь — а беседа вышла долгой. Раджа провела множество бессонных ночей за размышлениями, но все нити, ведущие от Варда, не желали увязываться в цельную картину. И даже теперь, попав к ней в руки, он все ее вопросы умудрялся либо игнорировать, либо переводить на другие темы. По-хорошему, давно следовало растянуть его на дыбе… Но она боялась. Боялась частично из-за тех отрывочных и недостоверных сведений, которые ей удалось собрать, а частично из-за того странного ощущения, которое у нее возникало при взгляде на странника. Этот человек напоминал ей круноплета — гигантского паука из тех смертоносных тварей, что встречались в Ниорской пустыне — возможно, обманчивой неторопливостью своих движений, а возможно, странной худобой, из-за которой его руки удивительно были похожи на паучьи лапы…

— Меня не интересуют подробности. Ты так и не рассказал, что тебе было нужно в гильдии оружейников Ниори, четыре луны назад. А ведь тогда произошло что-то очень странное. Пропали несколько очень важных документов, а их авторы потеряли память… Махараджа, да пребудет с ней свет Манящей, многого ожидала от этих людей… Ты был одним из тех, с кем старейшина гильдии имел дело незадолго до этого. Меня интересует все, что ты можешь вспомнить знаешь по этому вопросу.

— Раджа, вы обвиняете меня? — брови странника взлетели вверх.

— Если бы обвиняла, ты бы был уже там, — фал Ниори качнула головой в сторону дыбы. Сохранить спокойствие ей удалось, но с трудом. Она совершенно точно знала, что Вард живет на этом свете гораздо дольше обычных людей. И только Светилам ведомо, на что он способен, и чем все это может кончится. Но гордость, гордость правительницы не позволяла отступить… Какую паутину плетет этот странный темноволосый человек? Что за силы стоят за ним?

* * *

В дверь робко поскреблись. Омега свернул интерфейс и сказал:

— Войдите.

Вошла Лэйша, толкая перед собой столик с фруктами и вином. Омега кивнул:

— Столик оставь здесь. Лэйша, я могу поручить тебе кое-что?

Горничная осторожно поинтересовалась:

— Что именно, господин?

Омега протянул ей исписанный лист. Девушка пробежала его глазами:

— Когда вам все это нужно?

— Значит, на рэйро читать умеешь… Ну, странник, ну скотина… Все это мне нужно было еще вчера.

— Простите?

— Чем быстрее, тем лучше. Что до денег… Вот проклятье, эти ослы еще не вернулись, — демон смущенно пошарил по карманам. Затем вскинулся и в его протянутую руку прилетел из соседней комнаты замшевый мешочек, который Омега вручил девушке. Та заглянула внутрь, и ее глаза расширились.

— Это сгодится для оплаты?

— Да, господин… Хозяин гостиницы принимает любые платежные средства, и с его помощью все, вами указанное, будет выполнено уже к утру.

— Замечательно. Тогда возьми парочку себе, как чаевые и плату за молчание… Если к рассвету все будет сделано, получишь еще одну, зеленую. Сдачи, разумеется, не надо — как я уже говорил, удача сегодня на твоей стороне.

Горничная вздохнула. Да за две самых мелких — размером с вишню — жемчужины из этого мешочка можно безбедно жить несколько месяцев. Черный жемчуг очень редок.

Собственно говоря, этой дюжины темных перламутровых шариков хватит, чтобы хоть Совет старейшин в этот же момент сюда вызвать, в парадных одеяниях и в полном составе… А про зеленый она и не слыхивала. Но что-то ей подсказывало, что он должен стоить еще дороже. Лэйша быстро пробежала глазами список. Требования были весьма необычны, но даже чтобы выполнить их к рассвету, хватило бы и половины выделенного странным постояльцем богатства… Даже сучетом всех прибавок за срочность. Нужно было торопиться…

Омега остановил девушку у самой двери, внимательно глядя на ее синее платье:

— Постой. Твоя одежда ведь не очень похожа на местные одеяния, верно?

— Да господин, это форма горничной согласно уложениям гильдии.

— Гильдии?

— Гильдии Гостиниц и Трактиров, господин.

Омега задумчиво поскреб в затылке:

— Ну ладно, иди…

Когда дверь в апартаменты закрылись, демон задумчиво извлек сигарету. Повертел в руках коричневый цилиндрик, высек огонек.

— Да… только что я, по-моему, дал самые большие чаевые в истории этого мира… А хрен с ним, иногда можно… Главное, не слишком часто, — Омега выдохнул клуб дыма, и по комнате поплыл запах шоколада. — Не то с голым задом по миру пойти можно… А курево получилось что надо… полезная все-таки штучка у меня в закромах завалялась.

Беловолосый отошел к столу и провел ладонью над все еще тихо светящимся зеленым символом. Интерфейс снова развернулся, на этот раз приняв вид глобуса. Глобуса этого мира. Поверх мерцала надпись: «Подключение к ноосфере завершено. Идет сбор данных».

Омега хищно улыбнулся.

— Очень полезная, — внезапно он скривился от снова возникшей головной боли и задумчиво посмотрел на дверь. — И все-таки, где эти два засранца?

* * *

Шиду вздохнул. Он сидел на грубой деревянной лавке, приставленной к каменной стене. В центре помещения, в семи шагах от него, стояло роскошное резное кресло. В нем, выпрямив спину, сидела женщина, чьи медно-рыжие волосы были сложены в сложную высокую прическу. Варду, стоящему перед ней, было хорошо видна жаровня с углями, дыба и стойка с множеством ножей, крючьев и щипцов, расположенные у дальней стены. И двое дюжих мужиков в кожаных фартуках, перебирающие это добро. За спиной у странника стояло пять человек в легких кожных доспехах, с обнаженными саблями. Они были готовы порубить пленника на кусочки при первом подозрительном движении. Двое таких же воинов стояли по краям лавки, на которой кроме ученика демона сидел еще невезучий носильщик с базара. На низеньком столике у противоположной стены разместились купленные фрукты, сумка странника, а также его с Шиду пояса и ножи.

Ученик палача еще раз вздохнул. Несмотря на то, что он ни слова не понимал на ниорском — а именно на этом языке разговаривали Вард и рыжая незнакомка — ему было совершенно ясно, что допрос идет совершенно не туда, куда планировалось. Странник был спокоен, расслаблен и доброжелателен, как и всегда. Его нисколько не смущали ни необходимость стоять, ни пыточные инструменты, дожидающиеся своего часа. Женщина же была очень напряженна, несмотря на то, что тщательно скрывала свое состояние. На ее лице ничего не отражалось, но Шиду буквально всей кожей ощущал мечущиеся в ее душе недоумение, раздражение, усталость… и страх. Она совершенно явно побаивалась странника. И этот страх делал еще более загадочным тот факт, что Варда не связали. Сам Шиду согласился бы допрашивать того, кого он боялся, Омегу, например, не иначе как скованного в укороченные кандалы… А еще лучше растянутого на дыбе… В кандалах…

«Ученик, это что еще за фантазии?!»

Шиду зажмурился и с глухим стоном ткнулся лицом в колени. Раздавшийся в его голове хор голосов мог принадлежать только наставнику. От хриплого рычания до комариного писка, они словно резонировали со стенками черепа молодого человека, причиняя дикую боль. И при этом умудрялись точно передавать эмоции демона. Точнее, одну, главенствующую — раздражение.

«Где вы там с Вардом шляетесь, что тебе такие мысли в голову лезут?! Где, прах побери, мой ужин, который вам было сказано купить?! Впрочем, ничего не говори. Сейчас из твоей памяти вытащу…»

Сдавившая череп боль заставила молодого человека сползти с лавочки и скорчиться на полу. По сравнению с этим предыдущие ощущения показались не такими уж болезненными… После целой вечности мучений, ученик демона услышал:

«Понятно. Сейчас приду. Придется тебе открыть мне дверь, благо я очень кстати навесил на тебя свое плетение… Нет, сам ты не справишься. Ладно, подвинься…» — и потерял сознание.

* * *

Когда один из приведенных вместе со странником, молодой междуводец, глухо застонал и свалился с лавки. Одалия удивленно на него посмотрела:

— Что с ним?

— Понятия не имею, раджа, — пожал плечами Вард, с любопытством глядя на начавшего подниматься Шиду.

Ученик демона, встав на ноги, перехватил руку стражника, попытавшегося его схватить. Глаза раджи расширились — худощавый паренек небрежно швырнул мужчину вчетверо крупнее себя в сторону, на второго воина, охраняющего сидевших на лавке. Оба пролетели несколько шагов, с грохотом врезались в стену и потеряли сознание. Сразу вслед за этим в руке юноши соткалось лезвие фиолетового света, которое он вонзил в грудь не успевшему встать носильщику. Все это произошло в считанные мгновения. Стражи за спиной Варда не успели даже двинуться, как Шиду снова рухнул без чувств. А труп, все так же сидящий на лавочке, взорвался облаком черного праха.

Трое стражей заслонили собой раджу, оставшиеся попытались повалить странника. Вард, не глядя, оглушил обоих, внимательно следя за тем, как прах формирует вращающийся черный столб.

— Ну и что тут у нас? — бодро спросил Омега, выходя из смерча, сразу начавшего оседать, — Вард, неужели поход на базар занимает столько времени?

Вард вздохнул. Глаза Одалии расширились. Раджа подняла руку… но голос отказался повиноваться ей. Однако стражи правильно истолковали жест своей госпожи, и атаковали неизвестного.

Омега небрежно махнул кистью… Вард успел рассмотреть мерцающие красные огоньки, вынырнувшие из-под рукава и причудливыми дорожками пробежавшие по пальцам к когтям… Воздух вокруг руки в этот миг сгустился и сформировал несколько прозрачных, почти невидимых полумесяцев, устремившихся к нападающим… Тела воинов, еще движущиеся вперед, развалились на неравные части и упали, заливая камни пола кровью. Демон отклонил голову в сторону, уклоняясь от вылетевшей из разжавшихся пальцев сабли. Клинок жалобно зазвенел, ударившись о стену и падая на пол… Второй взмах когтистой конечности, и смерть настигла стоящих у дальней стены палачей. Зашипели угли жаровни, куда свалились отделенные от остального плечи и голова в кожаной маске. Брезгливо сморщившись, беловолосый оглядел почти долетевшую до него мешанину из мышц и внутренностей. Подобрав полы своего одеяния, перепрыгнул растекающуюся кровавую лужу и достал из рукава сигарету.

— Итак, продолжим — что тут у нас? — щелкнув когтями, Омега прикурил и смерил взглядом сжавшуюся в кресле Одалию. — И снова ты, женщина… Ну и чего тебе понадобилось от моего спутника?

— Ты ее знаешь? — удивился Вард.

— Да, встречались… Я ее, между прочим, от пиратов спас… Делай после этого людям добро… Ты Вард, однако, тоже скотина! — неожиданно закончил демон, ткнув в сторону странника сигаретой. — Я тебе это обучение долго помнить буду — чуть голова не взорвалась!

Одалия с ужасом переводила взгляд с одного на другого. Беловолосого она знала, и обстоятельства встречи с ним предпочла бы забыть, если бы не гордость. Гордость требовала найти убийцу ее людей и заставить отвечать за пролитую кровь… Но теперь, когда он оказался снова рядом, фал Ниори искренне пожелала, чтобы этой твари тут не было. Неудивительно, что она так боялась Варда — красноглазый демон, пришедший за ним, заставил бы испугаться кого угодно.

— Прошу прощения, я был уверен, что такой объем информации ты усвоишь без проблем, — покачал головой странник, — и зачем ты сюда пришел? Зачем убил этих людей?

— Мой ученик был уверен, что тебя вот-вот начнут пытать. Ну я и пришел самым быстрым способом из доступных, — пожал плечами Омега. — Раз уж ты такой кроткий, что позволил себя взять под стражу, с тебя бы сталось позволить себя пытать… Тем более, что ты принципиально не врешь. Я бы на твоем месте бы убегал во все лопатки…

— Ты понятия не имеешь, каково это — быть на моем месте, — невозмутимо отозвался странник. — Впрочем, данное утверждение справедливо и в обратном порядке… В любом случае, постарайся в следующий раз так не делать — я вполне мог справиться самостоятельно, а твое вмешательство только все ухудшило.

— Эй, между прочим, ты в это и моего ученика втянул!

— Который, кстати, лежит в луже пролитой тобой крови.

— О, точно…

Пока Омега взваливал бесчувственного Шиду на плечо, Вард обратился к радже:

— Вы содержите очень хорошего мага, госпожа фал Ниори. Даже я, при всем желании, не смогу повлиять на ваши разум и память…

— Кроме того, я тебя предупреждал, женщина, — добавил Омега, подходя и аккуратно укладывая своего ученика на пол… Тонкие пальцы странника сжали запястье демона, когда когтям беловолосого оставалось до шеи девушки совсем чуть-чуть. Лицо Одалии обдало потревоженным от молниеносных движений воздухом.

— Достаточно крови на сегодня, — твердо сказал жрец Озаряющего, глядя прямо в багровые глаза Омеги. Его собственный взгляд наливался золотым светом. Демон прищурился:

— Ты так уверен?

— Да.

Омега хищно улыбнулся, демонстрируя клыки:

— А я нет.

В следующий миг ступня беловолосого врезалась в живот Варда. Странника впечатало в дальнюю стену, а сам Омега, развернувшись в направлении двери, резко развел руки в стороны, словно бросая что-то невидимое. Брызнула каменная крошка и щепки. В стене возникло множество пробоин — на нее словно в одновременно обрушились сотни ударов невидимых плетей, пробивших каменную кладку и разнесших массивную дверь на кусочки… Одалия с ужасом наблюдала сквозь поднятую движением воздуха пыль, как там, в коридоре, падают тела и слышатся стоны. Под удар попали прибежавшие на шум стражи… Это зрелище настолько поглотило ее внимание, что она не сразу заметила, что треск и грохот не прекратились… Омега прислушался:

— О кровь и пепел!

Стены дрогнули и стали осыпаться. Демон обернулся, и раджа потеряла сознание, увидев тянущуюся к ней когтистую пятерню.

* * *

Первое, что услышал Шиду, была отборная рэйроуская брань. Омега, поминая всех богов, демонов, зверей и духов предков, костерил какого-то несчастного строителя и всю его родню до двадцатого колена. Ученик демона открыл глаза. Он лежал в земле в каком-то переулке. Рядом угадывался силуэт еще одного лежащего человека. Чуть дальше в тенях различался силуэт наставника, и огонек тлеющей сигареты. Омега, не прекращая ругаться отряхивал свою одежду то ли от грязи, то ли от пыли.

— А, уже очнулся? — сказал он, когда Шиду сел и собрался вставать. — Поздравляю. Нет, ну каким мешком ушибленным надо быть, чтобы делать в несущей стене двери?!

— То была вовсе не несущая стена, — раздался голос Варда. — Ты не рассчитал силу атаки, и она обрушила все стены подземелья, включая фундамент внешней стены. После чего все восходное крыло городской темницы рухнуло.

— Между прочим, это твоя вина! Гребаное знание языков не стоит и половины той головной боли, что досталась мне! До сих пор сложно сосредоточится. Не говоря уж о том что примененный способ перехода… — демон осекся.

Странник вышел из той части переулка, где тени сплетались особенно густо, и сам казался куском мрака, в котором светились два золотых глаза. Несколько странных, изорванных полотнищ тьмы обвивали его руки и ноги, вились в потоках не ощущаемого ветра, словно живые. От фигуры веяло смертью, холодом и ужасом.

— Сказано было — не отвечай на несправедливый удар, ибо наносящий будет призван к ответу без тебя, — сказал Вард. Он поднял руку, и обвивающая ее полоса тени устремилась к Омеге, схватила демона, словно лапа невиданного чудища, и прижала к стене. — Однако сказано и такое — ежели грешник не желает остановиться сам, останови его, во имя его же блага.

Омегу, словно тряпичную куклу, несколько раз ударило о стену, причем очень сильно — Шиду видел, несмотря на темноту, как после каждого удара в камне с треском разбегались трещинки.

— Не впадай в заблуждение, что меня можно пинать безнаказанно, — от последнего удара у демона перехватило дыхание, и он зашелся в хриплом кашле, рухнув на колени, едва тень его отпустила. — И не думай, что я позволю тебе убивать всех, кто косо на тебя посмотрит. Единственная причина, почему ты жив — она, — Вард указал на лежащую, как Шиду теперь рассмотрел, рыжеволосую женщину. Ту самую, что допрашивала странника. — Ты спас ее, хотя собирался убить. Значит, еще не все для тебя потеряно…

Омега откашлялся и поднял взгляд. Глупо улыбнулся и выдал:

— Так вот вы какие, танцующие рыбки… Вард, ты мне одно объясни — как, во имя Хаоса, ты можешь быть жрецом Озаряющего?

Тени вокруг странника дрогнули и съежились, словно смутившись:

— Ты понял?

— Да сложно тут не понять, — отозвался демон, поднимаясь на ноги и возобновляя отряхивание одежды. — С такой роскошной открытой аурой в активном состоянии только идиот бы не понял. Ну еще и он, — палец демона ткнул в сторону Шиду. — Ну так все-таки, как ты можешь быть жрецом Дневного Светила? Это что, такая форма издевательства?

— Я был жрецом еще до Инициации, — пожал плечами странник. Тени вокруг него окончательно уменьшились и пропали. — И никто не может заставить меня отречься от того, во что я верю.

— Очуметь, — покачал головой Омега. — Ладно, вернемся к нашей проблеме. Вард, поздравляю. Ты — из тех счастливчиков, которых я не хочу убивать без веских на то причин. В данном случае женщина не выглядит достаточно веской причиной, чтобы сравнивать с землей этот город.

— Город? — изумленно переспросил Шиду, вставая. Лежать было довольно холодно.

— Видишь ли, ученик, если то, что я видел, составляет меньше половины возможностей странника… А я не сомневаюсь, что так оно и есть, — пояснил Омега. — То для того, чтобы быть абсолютно уверенным в его смерти, мне придется уничтожить все живое в радиусе двух-трех миль… Желательно еще выжечь все на милю вглубь. Идти на такие затраты ради одной самки откровенно лениво.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался странник, передавая ученику демона его пояс с ножом. Шиду благодарно кивнул. Вард спас не только собственную сумку, но и его вещи. Помни делающих тебе благо, говорил учитель.

— Я предлагаю следующее, — беловолосый выкинул окурок и проследил за рассыпающимися от удара о стенку искорками. — Если мы не сойдемся в вопросе жить кому или умереть, мы приведем аргументы, каждый со своей стороны. Если они окажутся равновесными, мы кинем монетку.

— Но это очень легкомысленно, — возразил Вард.

— Вовсе нет. Мы просто отдадим решение на волю судьбы. Идет?

— Хорошо, — после некоторого колебания согласился странник.

— Вот и славно… Стоп, еще одно — если этот человек захочет причинить вред мне, моим ученикам… Да и тебе пожалуй тоже… Так вот, в этом случае убью без разговоров. Годится?

— Это не совсем… Впрочем, это вполне соответствует законам Манящей. Но меня из списка выкини — я справлюсь с теми, кто хочет причинить вред мне, своими способами.

— Как скажешь… Как, кстати, зовут эту барышню?

— Одалия фал Ниори. Она раджа, входящая в диван — высший совет Ниори, подчиняющийся непосредственно Махарадже.

— Женщина?

— Махараджа — тоже женщина. В Ниори наследование происходит по материнской линии, ибо там считают, что только женщина может быть доподлинно уверена в том, что дитя — ее.

Омега хмыкнул:

— Самое смешное, что возразить особенно нечего. Впрочем, неважно. Она видела меня, и я ее предупреждал, что если будет меня преследовать, то я ее убью.

— Ей нужен был я. О том, что мы будем вместе, она не знала. Одалия видела девушку?

— Нет… Моих учеников во время первой встречи она не видела…

— Вот видишь. У тебя не было явной причины ее убивать. И ее стражу, по-хорошему, тоже.

Омега вздохнул:

— Принято. Но если я ее встречу в третий раз, я ее все-таки убью, и никто меня не остановит.

— Это справедливо… Впрочем, я искренне надеюсь, что у нее хватит мудрости не преследовать нас.

— А я нет, ибо больше чем уверен, что именно так и произойдет, — невозмутимо отозвался Омега. — Но раз уж тебе это так важно — да пожалуйста.

— Спасибо… Если не возражаешь, я отнесу ее куда-нибудь поближе к ниорцам, не оставлять же ее здесь, — с этими словами Вард поднял Одалию и растворился в тенях.

Омега посмотрел ему в след и покачал головой, доставая новую сигарету:

— Знаешь, Шиду, повезло, что странник такой миролюбивый… У меня после его проклятого обучения, так трещит голова, что никакой охоты выяснять отношения прямо сейчас нет… Раз уж я настолько просчитался с Лезвиями Ветра…

— А почему нас вообще схватили? И где мы? — спросил Шиду. У него тоже дико болела голова. Произошедшее помнилось смутно.

— Почему вас схватили — понятия не имею. Судя по всему, у Варда с ниорцами какие-то затруднения. А тебя утащили просто за компанию. Мы в нескольких кварталах от городской темницы… Кстати, надо бы нам двигать в гостиницу и собирать шмотки, прежде чем паника докатится до сюда…

Шиду вздохнул и поплелся следом за наставником.

— Кстати говоря, ты ее видел?

— Только самый краешек ауры… Нас как раз арестовывали, — ученик сразу понял, о чем речь.

— Ну, не расстраивайся. Раз не везет в любви, однозначно повезет в карты.

Шиду закатил глаза:

— Как одно с другим связано? И при чем тут, во имя Озаряющего, любовь?

— Страх рождает ненависть… А ненависть и любовь — одно и тоже. Только проявлено по разному.

— Ты сам-то понял, что сказал?

Демон с интересом покосился на своего ученика:

— Знаешь, мне начинает казаться, что когда кого-то из вас двоих рядом нет, то оставшийся изо всех сил старается заменить отсутствующего… Так вы, того и гляди, еще и пол менять научитесь…

— Нет… скорее просто начнем мыслить и говорить одинаково…

Теперь пришла очередь наставника закатывать глаза:

— Никакой фантазии… Да, так тоже может быть… Но тогда я просто убью одного, и все дела.

— Зачем?

— Во имя разнообразия…

Шиду промолчал — он слишком устал, чтобы поддерживать этот разговор.

* * *

Рассвет вся честная компания встретила на дороге к Жемчужному Мосту, в повозке, слегка подпрыгивающей на ухабах. Два рыжеватого окраса мула весело трусили вперед, и Омега, сидя у одного борта, лениво щурясь смотрел на удаляющиеся стены Лазурного Восхода. Вард сидел напротив него и что-то заносил в свою книгу. Шиду правил повозкой. Одна мысль не давала ему покоя. Наконец, ученик демона решился:

— Слушай, Омега, а как и сколько ты заплатил за все эти покупки? За мулов, телегу и прочее добро?

— Лучше тебе не знать, Шиду… — Омега достал сигарету. — Однако же… Я конечно понимаю, что еще рано, но все равно дорога на удивление пустынна…

— Луны Штормов, — невозмутимо отозвался Вард, не отрываясь от своих записей. — В это время купцы в Лазурный обычно не ездят, а последний караван к Опорам Мира ушел три дня назад… А новый еще не скоро соберут… Что же касается крестьян, то Большая ярмарка закончилась десять дней назад, и сейчас почти все они в своих деревнях, заняты подготовкой хозяйства к сезонным бурям…

— А, вот оно что… кстати говоря, я понимаю что о фруктах спрашивать глупо, но вот как дела с выручкой?

Странник как-то странно дернул головой. Омега выгнул бровь:

— В смысле?

— Подожди немного. Кстати говоря, почему ты заблокировал свои телепатические каналы?

Омега подставил лицо утреннему ветерку:

— Потому что я слишком уязвим через них… Не спорю, не многие так хороши в этом деле как ты… Но если даже просто переданная информация настолько вывела меня из равновесия…

Странник ничего не ответил. Некоторое время тишину нарушало лишь похрапывание мулов, скрип колес… Наконец Вард закончил свои записи, спрятал письменные принадлежности в сумку. Достал увесистый кошель и протянул Омеге. Тот взял, прикинул вес:

— Однако же… Твои способности к торговле впечатляют…

— Житейский опыт, — отозвался странник, глядя вперед, в сторону еще очень далеких гор. Демон полез к вещам у заднего борта повозки, чтобы спрятать деньги.

— Вард, — Шиду воспользовался тем, что наставник копается в пожитках и не поддерживает разговор. — Почему нас схватили? Что этой радже было нужно?

— Не могу сказать, прости, — странник виновато отвел взгляд. В это мгновение Омега развернулся и, схватившись за левый борт повозки, нанес удар. Скорость, с которой демон атаковал, была запредельна даже для восприятия Говорящего с драконами — Шиду лишь увидел, как нога наставника размылась, тенью растеклась в воздухе между Омегой и затылком Варда. Странник не успел пригнуться, и в следующий миг его голова, сорванная с плеч чудовищной силой удара, пролетела мимо ученика демона, словно мяч для игры в поло. Шиду, успевший заметить вытаращенные, полные удивления глаза странника, обернулся и проводил взглядом прыгающую уже далеко впереди среди клубов пыли косичку. Руки сами собой натянули вожжи, останавливая мулов, и молодой человек посмотрел на наставника, ожидая объяснений.

Первое, что привлекло его внимание, это отсутствие крови. Измочаленный обрывок шеи странника, которому полагалось орошать все вокруг содержанием своих артерий, не потерял ни капли влаги. Кроме того, из груди безголового тела торчал воткнутый под правую лопатку заостренный серебряный прут, и Омега, не теряя зря времени, повторял такую же операцию для левой лопатки, только с деревянным колом. Ученик палача молча наблюдал за тем, как его наставник дополнил картину длинным стилетом из сырого железа, небрежно вогнанным в центровой нервный узел вверху живота. После чего беловолосый залез в большой деревянный ящик, который был ему доставлен вместе с телегой. Шиду пришло на ум, что размеры этой добротно сбитой из грубых досок конструкции вполне подходят для гроба. Как позже оказалось, он был очень даже прав. Омега, без лишних движений сначала связал руки и ноги безголового тела серебряной проволокой, да так туго, что метал впился в плоть. Затем труп странника был закован в железные кандалы с какими-то хитрыми узорами, которые демон щедро напитал своей жизненной силой. Не удовлетворившись этим, он еще и скрутил останки своей жертвы аж двумя цепями — толстой стальной и серебряной, потоньше. Навесив на цепи здоровенный замок, Омега спрятал ключ в карман и обернулся к безмолвствующему пареньку:

— Уф, все по плану… — довольно пробурчал он, смахивая со лба выступивший пот, — а чего стоим? Трогай, только не спеша, нам еще его голову подобрать надо…

Ученик демона молча подчинился. Когда мулы, проявившие поразительное безразличие к последним событиям, сделали несколько шагов, молодому человеку наконец удалось выдавить:

— А… а зачем?

— Зачем что? — переспросил демон, засовывая тело странника в ящик и закрывая крышку. — Зачем я его убил?

— Н-нет… зачем ты так поступил с его телом?

— Что за времена, — вздохнул беловолосый, с наслаждениям усаживаясь и вытягивая ноги. — Так красиво снес башку, и даже аплодисментов нет… С телом я так поступил, чтоб он не встал…

— То есть?

— Останови-ка… — демон легко спрыгнул с повозки и подобрал валяющуюся на дороге голову. Взяв ее на плечо таким образом, чтобы лицо странника было рядом с его собственным, Омега повернулся к Шиду и улыбнулся, одновременно другой рукой раздвигая губы странника:

— Похожи, правда?

Ученик демона оторопело моргнул — у Варда обнаружились клыки, ничем не уступающие Омегиным. Мулы наконец-то обратили внимание на мертвечину и немного попятились, тревожно всхрапывая. Беловолосый хмыкнул и забрался в повозку.

— Так чем же таким был Вард? — осторожно спросил Шиду.

— Ну что значит «был»? — удивился Омега, извлекая откуда-то небольшой ящик, выложенный изнутри серебряными пластинами и убирая в него голову странника. — Вампира такой силы оторванной головой не убьешь… Ты трогай, парень, трогай.

Шиду подчинился и спросил:

— То есть Вард — вампир? Но как же он ходил днем? Ведь Озаряющий сжигает любого из Ночного Народа, оказавшегося под его лучами…

— Ну… далеко не все вампиры уязвимы для дневного света… впрочем, если у вас тут этим занимается Господин Полудня лично… Не знаю, — Омега навесил на ящичек с головой замок, положил его рядом с бортом. Выудил откуда-то из вещей молоток и гвозди и принялся заколачивать крышку новоявленного гроба. — Хотя Вард сказал, что он был жрецом Озаряющего еще до своего превращения, так что может за старые заслуги… Но не это интересно…

— Что именно тогда интересно? — осторожно спросил Шиду. Они приближались к краю окружавшей городские стены пустоши, и ученик палача уже различал снующих в ветвях простирающего до самых гор леса белок.

— То, что он обращенный вампир. Нежить, в полном смысле этого слова. Но настолько силен, что неотличим от живого человека, если того пожелает… Обращенные, или инициированные вампиры, во всем подчиняются своим создателям, и гораздо слабее… от Варда же даже не пахнет тем, что у него есть какой-то иной хозяин, кроме Светил и Дороги… Я даже не представляю, насколько же ревностно он должен был служить своему богу, чтоб тот был настолько щедр… Так, тормозни тут, нам надо заначку закопать.

Шиду дернул поводья. Омега слез на землю, и стал посреди дороги, чуть согнув ноги и вытянув вперед руки. Ученик демона пригляделся. Аура наставника, приобретая странный темный оттенок, уходила в землю под его ногами, растекалась в стороны, к обочинам. Некоторое время ничего не происходило. Потом беловолосый со свистом втянул в себя воздух, прижав согнутые локти к бокам и обратив ладони к небу. Шиду ощутил какую-то странную дрожь, а мулы нервно переступили с ноги на ногу. Омега, резко выдохнув, шагнул вперед, нарочито громко топнув и развернув ладони к земле, словно что-то припечатывая ими. По бокам от дороги с тихим гулом и шорохом скатывающейся земли разверзлись две глубоких ямы. Шиду на всякий случай натянул поводья, удерживая животных. Омега не особо торопясь подошел к повозке и, поднатужившись, взвалил гроб с телом странника на одно плечо, а другой рукой пристроил ящик с головой себе подмышку. Подойдя к ямам, он некоторое время колебался, потом кивнул своим мыслям, и похоронил в правой голову, а в левой тело.

— Что ты…

— Помолчи, — Омега некоторое время постоял, опустив руки. Затем вскинулся, хлопнул в ладоши, и ямы схлопнулись, не оставив и следа от своего существования. Демон облегченно вздохнул и вернулся в повозку. Освободившегося места оказалось достаточно, чтобы беловолосый мог лечь, что он и проделал с довольным рычанием.

— Трогай.

Хлопнули вожжи, и путешествие продолжилось. Некоторое время спустя Шиду спросил:

— Так все же, почему ты так с ним поступил?

— Потому что я не верю Варду… — сонно отозвался демон.

— Но ты же сам говорил, что он никогда не врет?

— Не врет, но и правды не говорит… Слова можно так вывернуть наизнанку, так что даже не содержащая ни одного лживого слова фраза не будет содержать и ни одного слова истины… Что же касается Варда, то он прокололся трижды. Во-первых, он дважды, когда я спрашивал его о причинах нашей встречи, упомянул волю Светил. С учетом его двойного жречества, эта фраза кажется чем-то большим, чем оборот речи…

— Ты хочешь сказать, что сами боги… — осторожно начал Шиду, но демон расхохотался:

— Спокойно, не стоит так вот сразу теребить богов. Искренне сомневаюсь, что им есть какое-то дело до наших персон… А даже если и так, существует великое множество вещей, мешающих богам являть свою полную мощь… Так что нам нет нужды забираться так высоко — нам и последователей Светил с лихвой хватит.

— Ну да, — кивнул Шиду, успокаиваясь, — как говорил учитель: не спеши решать, что ты в немилости у богов — поищи врага поближе…

— Именно так, ученик, именно так… Второй прокол Варда заключался в том, что вместе со знанием языков он попытался засунуть в меня одно мерзкое заклинание… Впрочем, что я вру, заклинание попросту замечательное! Странник — гений, намного опередивший свое время. Это заклинание-вирус, первое из встретившихся мне…

— Заклинание-вирус?

— Да… это была чистая информация, как и знание языков. Практически, это было не заполненное никакой энергией плетение, хотя ума не приложу, как это удалось… Впрочем, на досуге разберусь… — Омега протяжно зевнул. — Так вот, это заклятьице воспользовалось моей собственной силой, чтобы запуститься… Честно говоря, я даже не заметил, и если бы не некоторые возможности моего Камертона…

— Чего?

— Камертона. Камертон, — по слогам произнес наставник, вставляя сигарету в зубы, — так я назвал свой… свое… ну, свою книгу заклинаний.

— Книгу заклинаний?

— Да… это конечно не совсем книга, но ближе всего именно это понятие.

— Понятно… Слушай, а ты ничего не забываешь?

— Что ты имеешь ввиду?

— Где Айшари?

Демон расхохотался:

— Только заметил! Ну ты даешь! Видишь позади тебя большую корзину с крышкой? Она там. Побочный эффект того, что я с ней проделал.

Шиду заглянул в указанную корзину, некоторое время рассматривал лежащее там существо. Потом осторожно опустил крышку и некоторое время смотрел за дорогой, тихо радуясь, что наставник не проводил над ним никаких ритуалов. Телега между тем въехала в лесную тень. Ученик демона вдохнул воздух, пропитанный запахами леса. Конечно, им было далеко до благоухания междуводских джунглей, но все равно стало чуточку теплее на душе — Шиду крепко подозревал, что родных земель он не увидит еще долго… очень долго.

— Омега…

Демон не ответил. Шиду вздохнул и опробовал еще раз:

— Наставник…

Снова молчание.

— Слышь, белобрысый!

Омега аж подскочил, удивленно смотря на ученика палача:

— Что?!

— Говорю, наставник, а какой третий прокол Варда?

— А… уф, мерещится же со сна всякое, — облегченно пробормотал Омега, доставая сигарету. Затянулся, но затем подозрительно посмотрел на своего ученика. Шиду продолжал править мулами, спиной ощущая этот взгляд, но сохраняя невозмутимость. Демон вздохнул и ответил:

— Третий прокол ты сам видел, в переулке… Признаю, он так поступил, потому что я первый начал… Но он меня ударил целых семь раз, в ответ на мой один! На целых четыре раза больше, чем справедливо! А я, знаешь ли, злопамятный!

Шиду некоторое время переваривал услышанное.

— То есть, ты считаешь, что за каждый удар надо вернуть три?

— Именно так, — раздраженно отозвался Омега, подвигая к себе корзину с превращенной эльфийкой и пристраивая ее в качестве подставки для ног. — Еще вопросы есть? А то я рассчитывал поспать… Надо разобраться с последствиями гениальности Варда, а для этого нужен сон…

У Шиду оставалась масса вопросов, но что-то в голосе демона ясно показывало, что ответы будут стоить очень дорого… Но одну вещь нужно было выяснить:

— Слушай, ты же узнал о природе Варда только тогда, в переулке?

— Ну да…

— А все эти предметы… Цепи, колья… Ты говоришь, что вампир может пережить оторванную голову… То есть ты хотел его обездвижить? Но зачем? Неужели нельзя было вытянуть из него информацию пыткой? И еще… Ты ведь заказал их заранее, еще ДО того, как узнал о то, что Вард — вампир…

— Хм… Молодец, наблюдательный. Просто в голове не укладывается, насколько у тебя избирательная наблюдательность… Понимаешь, Вард знает много, но ведь ты сам знаешь, что пытка — это не только причинение боли, верно?

Шиду кивнул:

— Это еще и умение спрашивать…

— Вот-вот… А я пока не знаю, о чем спрашивать. Обнаружив его милое заклинание — а оно, кстати, давало ему возможность в любой момент меня парализовать, причем причину я бы и после двадцатого раза не отыскал — я понял, что он будет постоянно мне мешаться со своей религиозностью, что позже и подтвердилось… Короче, лучше всего было бы от него избавиться. Но убивать такой богатый запас знаний — слишком расточительно… и я решил его закопать, до поры до времени, потому что таскать его связанным за собой утомительно… А подчинить его разум я бы не смог — как телепат Вард гораздо сильнее…

Шиду только молча покрутил головой. Телега подпрыгнула на каком-то корне. Омега шумно выпустил дым и продолжил:

— Я тогда еще не знал, что он вампир, но не исключал такой вариант… собственно говоря, я накупил всякого барахла, позволяющего обездвижить или парализовать вампира, метаморфа, теневика, оборотня… ну и ряд других существ, которыми мог оказаться странник. Конечно, большинство из них это надолго бы не удержало, пришлось бы еще добавить пару заклятий… Но то, что Вард — нежить просто невероятно облегчило мне задачу! Теперь никуда он из этих ям не денется, а если приставить ему обратно голову и полить кровью — будет как новенький! Злится, конечно, будет, но сам виноват… А у меня к тому времени будут правильные вопросы…

— И где же ты собираешься получать информацию?

— Для начала, я собираюсь получить деньги… А для этого надо выгодно продать наш жемчуг… Кроме того, эта раджа наверняка скоро выяснит о тех сделках, что вы с Вардом провернули, и наверняка решит, что мы двинулись по Жемчужному пути… Авось догонит, будет в дороге развлечение… — Омега мечтательно прищурился.

— Ты так хочешь ее убить?

— Нет… Просто предпочитаю закончить все эти дела до того, как начнется настоящая работа… гномы известны своей замкнутостью, так что сомневаюсь, что ей удастся преследовать нас в Подгорном Царстве… Значит, нужно дать девочке шанс настигнуть нас до этого…

— Но ведь можно просто поторопиться и не проливать лишней крови… — заметил Шиду, не особо надеясь на успех. К его удивлению, Омега ответил совершенно серьезно:

— Можно… Но об этом выборе пусть думают люди. Мой выбор сделан за меня, и очень давно. Я и так пошел против собственной природы, не убив ее тогда, когда она стала мешаться под ногами… У нее есть еще один шанс. Если она окажется достаточно мудра и бросит это дело — я, так и быть, не буду ее искать. Если же она… как там ее звали-то?… а, неважно. Если она не сумеет нас догнать, то на такую мелочь время тратить тоже жалко… — голос демона становился все менее внятным, и в конце фразы перешел в тихое сопение. Ученик палача вздохнул, и хлестнул поводьями по спинам мулов, заставляя их прибавить шаг. Это было то немногое, что он мог сделать для спасения виденной им два раза в жизни девушки — уменьшить время, за которое она могла нагнать свою смерть.

Под кронами леса день вступил в свои права незаметно. Стало чуть жарче, а лучи, пробивающиеся сквозь сплетенные высоко над дорогой ветви, набрали яркость. Шиду клонило в сон — дорога была не особо извилиста, и мулы нуждались лишь в минимальном понукании. Время от времени телега подпрыгивала, натыкаясь колесом на очередной корень, но это ни капли не беспокоило никого из пассажиров. Ученик демона плавно покачивался взад-вперед в такт приглушенному постукиванию копыт и щурился, когда светлые пятна среди отбрасываемой листвой тени наползали ему на глаза. Омега тихо посапывал, свернувшись калачиком на дне телеги, рядом с корзиной в которой спала превращенная эльфийка. Молодой человек недовольно покосился на наставника — интересно, демон попросту забыл, что людям тоже надо спать, или нагло проигнорировал этот факт? Обморок, в котором Шиду полежал после того, как беловолосый каким-то образом переместился с его помощью в темницу, за полноценный сон считать было никак нельзя. Все более очевидной становилась необходимость привала. Но стоило ли останавливаться в такой близости от города? Полдня пути — это очень мало, особенно если раджа всерьез отправится в погоню… Хотя, собственно, какая ему разница? Шиду склонил голову к правому плечу, даже не подозревая, что подсмотрел этот жест у наставника. Телега снова подпрыгнула на неровной дороге, и ученика палача качнуло назад. Это и спасло ему жизнь, потому что вылетевшая со стороны обочины стрела просвистела в ногте от его скулы. Ученик палача хлестнул мулов, одновременно падая назад, на дно телеги. Однако, как оказалось, нападающие вовсе не собирались позволять своим жертвам сбежать. Шиду услышал жалобное ржание мулов, после чего телега резко остановилась, на что-то наткнувшись. Молодой человек, находившийся ближе всего к краю, не успел ухватиться и вылетел на дорогу вместе со своим мешком. Точнее, выкатился из телеги и упал на бьющихся животных. Подхватывая свои пожитки и отталкиваясь ногами от хребта одного из мулов, Шиду понял, что собственно произошло — неизвестные каким-то образом сломали «скакунам» ноги, те упали, и телега наткнулась на их тела… Между тем, сами неизвестные, видимо, решили поберечь стрелы, и выдвинулись на дорогу. Шиду окинул взглядом появившиеся со стороны обочин силуэты, и сунул руку в мешок, доставая оружие, которым владел лучше всего. Длинный, сплетенный из тонких кожаных ремешков кнут. За ту долю мгновения, что ученик плача извлекал этот предмет из специального кармана, он отметил следующую удивительную вещь — у кнута была аура. Точнее, это была аура самого Шиду, видимо накопившаяся за время долгих тренировок с этим предметом. Ученик демона отбросил мешок в сторону и нанес удар. Гроздь свинцовых гирек, венчающая переплетение полосок хорошо выделанной кожи, врезалась в висок ближайшего врага — до глаз заросшего бородищей детины с топором. Труп с проломленным черепом еще опускал ногу, заканчивая начатый при жизни шаг, а Шиду уже потянул кнутовище на себя, одновременно разворачиваясь — до предела обострившееся восприятие кричало об опасности сзади. Стальное кольцо, к которому крепился хвост кнута, высекло искру о наконечник отбитой учеником демона стрелы. Продолжая движение, Шиду с шагом вперед хлестнул самого стрелка, так и не вышедшего из-под деревьев. Свинцовая гроздь, набрав в движении огромную скорость, переломила кибить лука на две неравные части и пробила грудную клетку — пройти насквозь ей не позволила длина кожаного ремня, к которому она крепилась. Ученик палача еще почти успел заехать рукоятью в глаз успевшему подбежать слишком близко лысому оборванцу с занесенным кинжалом, как раздался громкий хлопок. Никто так и не понял, что в этом звуке было такого, но все трое живых на дороге замерли, и, как по команде, посмотрели в сторону, откуда он прозвучал.

Они увидели еще одного из нападавших, балансирующего на борту телеги. Точнее, останки одного из нападавших, каким-то чудом не падающие обратно на дорогу. Шиду пришло в голову, что это тело чем-то напоминало личинку стрекозы уже после того, как сама стрекоза уже отправилась в полет — затылок и спина были огромной рваной раной. А все внутренности несчастного чудовищным барельефом украсили деревья позади него. В наступившей тишине казалось, что стекающая с листьев кровь капает будто на лист железа — капли шлепались на дорогу с гулким грохотом. Сразу вслед за этим раздался еще один звук, который Шиду узнал почти сразу — зевок Омеги.

Ученик демон сглотнул, пытаясь увлажнить внезапно пересохшее горло. Наставник встал во весь рост на телеге, и даже сквозь спутанные пряди волос было видно, что лицо у него заспанное и недовольное. Труп наконец-то прекратил свое противоестественное стояние на борту повозки — туловище сложилось, словно пустой мешок, и тело шлепнулось куда-то под колеса, утянутое тяжестью все еще сжимаемой в руках дубины.

В этот миг второй лучник, стоящий позади телеги, истошно завопил и натянул ослабленную было тетиву, целясь в беловолосого. Но выстрелить не успел — Омега раздраженно махнул рукой над плечом, и человек за его спиной попросту взорвался, превратившись в быстро опадающее облако капель крови, лоскутьев кожи и кусков мяса.

Последний из оставшихся в живых разбойников, все еще стоящий рядом с Шиду, бросился бежать. Но от страха ноги понесли его не в чащу, где бы он еще мог спастись, а прямо по дороге. Омега указал на убегающего пальцем:

— Взять живым, — сонная хрипота в голосе демона неприятно резанула слух. Шиду, мимоходом поморщившись, хлестнул кнутом. Пропитавшая оружие аура сделала задачу еще более простой — Шиду и раньше мог ударом разорвать крылья сидящей на цветке бабочки, не повредив самого растения. Теперь он даже не стал тянуться к специальной пуговичке, поблескивающей у стального кольца, соединяющего хвост с кожаной частью кнутовища — не было необходимости. Покорная его воле, исполняющая роль наконечника гроздь разделилась на девять свинцовых гирек, крепящихся к отдельной кожаной полоске каждая.

Удар пришелся на левую ногу убегающего разбойника. Все девять хвостов хлестнули по ней, превращая в лохмотья и без того потрепанные штаны и голенище сапога, разрывая кожу и вырывая куски плоти. Лысый разбойник, издав невнятный крик, рухнул лицом вниз. По прикидкам Шиду, ходить этот человек не сможет несколько лун. Омега сел на место возницы, достал сигарету и вздохнул:

— Шиду, давай на будущее договоримся — если я говорю «взять живым», то это еще и значит «по возможности неповрежденным», ладно? Ну что тебе стоило сделать лишний шаг, чтобы опутать ему ноги?

Шиду, сворачивая кнут, пожал плечами:

— В следующий раз учту. Зачем он тебе живым?

Демон ткнул дымящейся сигаретой себе под ноги, на затихших мулов:

— Ну нам же надо как-то компенсировать потерю средств передвижения… Кстати говоря, зачем ты попытался от них уехать?

— Мне что, надо было стоять на месте и ловить стрелы? — раздраженно спросил Шиду, поднимая и оттряхивая свой мешок. Омега удивился:

— Они что, сразу начали стрелять? Даже не попытались поглумиться над одинокими путешественниками?

Молодой человек покачал головой. Демон задумчиво почесал в затылке:

— Странно как-то…

— Подожди, ты что, хотел запрячь этого, — Шиду кивнул на все еще пытающегося уползти разбойника, — в телегу?

Омега поперхнулся дымом и уставился на своего ученика так, словно у того выросла еще одна пара рук:

— И кто из нас демон? Нет, серьезно, как тебе в голову пришла такая дикость? — демон с хрустом потянулся. — Вообще-то, можно его заставить отвести нас к их лагерю, там и лошади могут быть, и скарб какой-нибудь… Но тратить время… Ладно, клади мешок, сделаем так… — энергично хлопнул в ладоши наставник и принялся командовать.

Под его руководством Шиду, напрочь забывший об усталости, оглушил и перевязал лысого, оставив его лежать на середине дороги. Вытащил из-под телеги все еще живых мулов, добив одного и оттащив тело на обочину. Туда же в кучу свалил тела тех, кого убил сам — на работу Омеги и смотреть-то былопротивно, не только трогать. Ученик палача еще мимоходом порадовался, что не очень чувствителен к запахам — а вот наставнику, судя по страдальчески сморщенному носу, приходилось несладко.

Вокруг оставшегося в живых мула, парализованного каким-то заклятием беловолосого, ученик демона ножом вырезал в земле круг, проведя несколько дорожек к ранам животного. Затем подволок поближе пленника, перевернул его на спину и раскинул ему конечности на манер звезды. Снова, понукаемый Омегой, начертил круг, проходящий через запястья и щиколотки жертвы. Соединив оба круга тремя толстыми канавками, Шиду получил возможность немного посидеть и передохнуть, чтобы выслушать объяснения наставника.

— Собственно, основой как некромантии, так и целительства, являются манипуляции с жизненной энергией. Конечно, некромантия идет гораздо дальше, к энергиям боли и смерти… Но в данный момент нам это не нужно. Ограничимся обычным целительством. В данном случае мы имеем объект лечения, — Омега указал на мула, — и лечить мы его будем вливанием жизненной силы. Кто донор, наверное, объяснять не надо?

Шиду кивнул и осторожно заметил:

— Правда, это несколько странно… Я слышал, что кровь животных переливали людям, но чтоб наоборот…

Омега выгнул бровь:

— Тут настолько развита медицина? Странно, очень странно… Я бы понял, если бы это было связано с магией, но переливание крови… ладно. В данной ситуации, мул нам гораздо полезнее, чем этот лысый неудачник. Теоретически, мы могли бы вылечить бедное животное и без всего этого… Но один мул будет тянуть нашу повозку очень медленно. После переливания жизненной силы наш потомок ослов будет в несколько раз резвее и выносливее, так что проблем со скоростью передвижения не будет…

Шиду кивнул. Рассуждения наставника были очень здравы. Омега между тем продолжал:

— Ладно, садись в позу сосредоточения между двумя кругами…

— Зачем?

— Затем что это будешь делать ты!

— Я?! — ученик демона вытаращился на наставника.

— ТЫ! — рявкнул Омега, раздраженно тыча в Шиду сигаретой. — Во-первых, это случилось в твою смену!

— Мою что?

— Ты был единственным, кто бодрствовал, значит, отвечаешь за происшедшее! Во-вторых, надо же тебе чему-то учиться! Ждать, когда ты в совершенстве овладеешь своей собственной аурой — пустая трата времени. Этого ты достигнешь, тренируясь и без моего надзора — то, как ты орудовал сегодня кнутом, это подтверждает. Пора осваивать другие виды энергии, ну и для начала — управление жизненной силой других существ…

— И в-третьих, — пробурчал Шиду, усаживаясь рядом с соединяющими круги канавками, — я должен понять, что очень часто смерть одного — это спасение другого…

— Да нет, — беловолосый выпустил клуб дыма, свернувшийся в легкомысленную спиральку. — Просто я недавно проснулся, и мне лень со всем этим возиться… Да и зачем, если у меня есть ученик?

Сам ритуал оказался достаточно прост. Шиду просто сосредоточился и внимательно наблюдал за пульсацией жизни в обоих телах. Кровь, вытекшая из ран мула, потихоньку наполняла вырезанный около него круг. Жизненная сила животного распространилась вместе с ней. Под руководством Омеги ученик демона заставил эту силу полностью заполнить вырезанные на земле узоры. Это получилось не сразу, но все же получилось!

— Не обольщайся… — осадил ученика демон, заметив довольную усмешку у того на лице. — Силу из прирученных животных получить проще простого. Оно всю жизнь подчинялось, и даже после смерти подчиняется. С человеком, да даже диким зверем, будет гораздо сложнее…

По команде наставника, ученик надрезал кожу на запястьях и щиколотках жертвы. И очень осторожно воткнул нож в живот все еще не пришедшего в себя разбойника.

— Так, все правильно, — сообщил Омега, внимательно наблюдая за происходящим. — Нож оставь, потом вытащишь… Теперь пусть жизненная сила этого человека течет из его тела по узору на земле в мула…

— Но она просто растекается во все стороны, — возразил Шиду, глядя на вытекающую из умирающего тела жизнь.

— Та-а-ак… Мне не стоит забывать, что ты не особо одарен. Для начала, сосредоточься на узоре. Пусть ничего, кроме узора, у тебя в голове не останется… Теперь представь, что он начинает светиться… Молодец! Видишь, как энергия жертвы собирается около линий? Теперь заставь ее течь по линиям к мулу!

Шиду попытался. Ничего не получилось. Узор, наполненный смесью жизненной силой человека и мула, остался неподвижен. Ученик палача попытался снова, от напряжения у него на висках вздулись вены. Беловолосый демон сжалился:

— Расслабься. Если твоему разуму сложно, помоги ему телом. Просто поведи рукой, словно гонишь волну…

Шиду выдохнул, сбрасывая напряжение, и повел ладонью. И сила подчинилась, устремившись к лежащему в круге животному.

— Так. А теперь заставь энергию окружить мула и впитаться в него… Да помогай себе руками! Ведь понятно же, что силой мысли ты не справишься! Ну, ты когда-нибудь из глины лепил? Вот и делай такие же движения!

Шиду последовал указаниям наставника. Повинуясь его жестам, смесь жизненных сил сначала полностью сосредоточилась в круге, а потом окружила животное светящимся желтоватым коконом.

Мул неожиданно встал. Его переломанные кости с хрустом встали на свои места, и все раны начали стремительно заживать. Четвероногий пациент Шиду словно подобрался — конечности удлинились, брюхо уменьшилось, уши стали торчком. Даже шкура стала какой-то более холеной и лоснящейся. Глаза, впрочем, оставались закрытыми. Омега довольно хмыкнул:

— Ну что ж, после всех мучений… Теперь добей жертву, в сердце.

Вытащив из живота лысого нож, Шиду воткнул его между четвертым и пятым ребром, удивляясь про себя, зачем это нужно. Сам факт, что этот обтянутый морщинистой кожей скелет — живой, вызывал некоторые сомнения.

— Видишь ли, — пояснил Омега, наблюдая, как последние ручейки энергии влились в шкуру мула, — во время ритуала ты соединил энергетические системы человека и животного в одну структуру. Потом ты сместил в этой структуре равновесие в сторону животного… Произошедшие с мулом изменения временны, чтобы их закрепить, надо исключить возможность оттока энергии к человеку — то есть убить жертву. Тогда… Что за хрень происходит?!

Шиду, закончивший вытирать нож и убравший его в ножны, повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как пробивающиеся сквозь листву редкие лучи Озаряющего прожигают бедного мула насквозь. Процесс сопровождался тихим шипением, и очень скоро тело животного осело на землю кучей дымящегося мяса. Демон и его ученик растерянно наблюдали, как эта куча тлеет, изредка постреливая искорками, и рассыпается в прах.

— Знаешь, я тут подумал… — сказал Шиду, когда шипение стихло. — Ведь вампиры пьют не столько кровь, сколько жизненную силу людей, правда?

Омега хлопнул себя по лбу:

— Точно! А аура нашего мула после ритуала еще пару часов оставалась бы незакрытой, прям как у вампира! — демон спрыгну с повозки, и поворошил ногой груду костей, оставшуюся после неудачной попытки исцеления. — Интересно, чем кровососы так насолили Господину Полудня?

Вздохнув, беловолосый пинком отправил кости на обочину. Потом прошелся, ногой разравнивая оставшиеся после ритуала узоры, до иссохшего трупа, и тем же способом выкинул его с дороги. Шиду молча наблюдал, положив мешок со своими вещами обратно на телегу и пристроившись рядом. Омега достал новую сигарету. Прикурил, взглянул на деревья, все еще украшенные внутренностями одного из разбойников, брезгливо скривился. Шиду проследил за взглядом наставника и спросил:

— Кстати, зачем ты так… Зрелищно?

— Да… Проснулся, гляжу — рожа какая-то дубину поднимает… И стоит при этом на борту телеги, словно аист какой… Ну я от удивления и… — Омега оборвал себя, посмотрев на еще одну кучу мяса невдалеке от телеги и вздохнул. — Ладно, ученик, тащи сюда второго мула… Раз наши эксперименты с животными провалились, буду учить тебя делать големов…

Шиду вздохнул вслед за наставником. Опять тяжелую работу приходилось делать ему.

* * *

Огромный стол, сделанный из железного дерева, казался вовсе не таким впечатляющим из-за размеров окружающей его комнаты — упряжка из трех лошадей могла бы свободно развернуться, даже не задев мебели. Гранитная столешница, больше похожая на надгробную плиту, была завалена всевозможными предметами — от химической посуды из разных видов стекла и фарфора до самоцветов и странного вида светильника, товарищи которого, в беспорядке расставленные и развешенные тут и там, наполняли помещение мягким, неярким светом, не оставляя практически ни одной тени. Кроме той, которую отбрасывал хозяин этого бардака. Темные, спутанные волосы с редкими проблесками седины падали ему на плечи, подбородок скрывала неровная борода, немного выгоревшая с правой стороны. Балахон, некогда белый, ныне был мутно-серого цвета, с множеством разноцветных пятен и проплешин. Пояс давно затерялся где-то в беспорядке комнаты, а рукава были закатаны до локтя. Сутулые плечи нависали над крохотным свободным пятачком на столе. Там расположилась небольшая реторта, без всякой видимой поддержки висящая в воздухе над потрескивающим темно-красным угольком, который лежал прямо на столешнице. Водянистые серые глаза внимательно следили, как в прозрачно-бирюзовой жидкости, заключенной в стеклянных стенках, появляются первые пузырьки газа.

Неожиданно ленивый танец пылинок, наполняющих пространство, был нарушен бесшумными взмахами крыльев. Огромный нетопырь, возникший словно из ниоткуда, облетел комнату, и сел на высокую стопку книг, прямо напротив лица стоящего у стола мужчины. Стопка накренилась, опасно нависнув над стеклянной посудиной и ее закипающим содержимым. Владелец комнаты никак не обратил внимания на появление незваного гостя. Нетопырь неуверенно выпрямился на своих кривых лапках, отвесил поклон, движением перепонки взъерошив волосы на лбу у мужчины, и замер, склонившись и прижимая правое крыло к груди. Снова никакой реакции. Маленькое, покрытое черной шерсткой ухо пару раз дернулось. Мгновения текли, а тишину по прежнему нарушало только потрескивание уголька и бульканье жидкости в реторте. Наконец рукокрылый решился и громко кашлянул. Не дождавшись реакции, нетопырь выпрямился и рявкнул человеческим голосом:

— Князь!

Мужчина, названный князем, вскинул глаза и спросил тоненьким, неожиданным для своих морщин голосом:

— Аюшки? — всмотрелся в сидящее на книгах существо и улыбнулся. Тональность голоса неожиданно упала до баса. — Ба, да это же…

Реторта, лишившись внимания своего владельца, упала вниз. Тонкие стенки раскололись, и их содержимое соприкоснулось с раскаленным углем. Раздалось громкое шипение. На этот раз князь отреагировал мгновенно — рухнул ничком на пол, закрыв голову руками. Раздавшийся взрыв разметал все наваленное на столе, а самого нетопыря, успевшего только прикрыться крыльями, подбросил вместе с несколькими книгами высоко вверх — от размазывания по потолку ночного летуна спасла только огромная высота сводов.

— Вот почему я всех прошу не отвлекать меня во время опытов, — проворчал мужчина, дождавшись, когда все затихнет и поднимаясь на ноги. — Неужели было сложно подождать? И почему вы в таком виде, Вард?

— Прошу прощения, Князь Зеленое Сияние, — отозвался неузнаваемый странник, приземляясь на очищенную взрывом столешницу и снова отвешивая поклон, — но я не знаю, можем ли мы позволить себе ждать… Я прошу вас взглянуть в грядущее!

— Сколько раз говорить, я не заглядываю в грядущее… — ответил князь, сажая нетопыря себе на плечо. — Я всего лишь опускаю Завесу… Но раз вы так торопились, то заглянуть нужно. Расскажите, что привело вас к такому состоянию, и связано ли это с тем, на что нам предстоит посмотреть?

Вард, неузнаваемый в своем нынешнем облике, вздохнул:

— Я недооценил врага, — ответил он, прикрывая глаза. Как-то раз странник попытался смотреть по сторонам, когда князь их перемещал, и это едва не стоило ему рассудка.

— Наверное, это был кто-то выдающийся, раз он сумел справиться с Убийцей Семьи, — заметил Зеленое Сияние, делая шаг по возникшей перед ним светящейся тропке. Вард проглотил обидное для него прозвище — хотя Владыка Юга и не мог покинуть своих владений в Краю Мерцающих Сумерек, но на своей земле он был практически всесилен — даже Светила не могли соперничать с этой мощью. Так что князь имел право называть кого угодно и как угодно… Тем более, что в отличие от своего западного собрата, князя Серебряное Сияние, Владыка Юга был мудр и объективен в своих оценках. Вард действительно убил свою Семью. Семью вампиров. — Этот враг связан с причиной, по которой нужно опустить Завесу?

— Он и есть причина, — отозвался странник, не открывая глаз. Окружавший шагающего князя словно кокон зеленоватый туман гасил любые звуки, но самому князю это нисколько не мешало. — Я был во Внутренних Землях, когда Манящая послала мне знамение… Последовав ее воле, я встретил странное существо. Выдает себя за демона, но им не является. По крайней мере, не является демоном нашего мира. Он сказал, что не пробыл в этом мире и десяти дней… Я уверен, что это не ложь, вот только прожил он значительно большее их количество…

— И вас это удивляет?

— Да, ведь это значит, что он пришел извне…

— Ну и зачем же удивляться? Иногда случается, — плечи князя чуть дрогнули, словно он собирался ими пожать, но вовремя вспомнил о нетопыре. — Вот тысячи полторы лет назад появилась же эта ящерка…

— То была драконесса, и она переродилась в этом мире, — возразил Вард, — Омега же выглядит так, словно пришел в наш мир по своей воле и в полном сознании.

Князь остановился и вкрадчиво спросил:

— Он сказал, что его имя — Омега?

— Оно вам знакомо? — насторожился Вард. Он почувствовал, что перемещение закончилось, и открыл глаза. Князь с нетопырем на плече стоял на широкой смотровой площадке, замощенной квадратиками серого гранита. Ветер взъерошил шерсть на загривке нетопыря, принеся с собой сладкий фруктовый запах. Ночное небо, казалось, окутывало стоящую на вершине исполинской башни фигуру. Эти земли не зря назывались Краем Мерцающих Сумерек — бархатно-черная пустота вокруг была заполнена причудливыми россыпями разноцветных искр, мерцающих, переливающихся всеми возможными оттенками. Несмотря на отсутствие Госпожи Ночи на небосклоне, видно все было прекрасно — всю южную часть горизонта закрывало сияющее изумрудом сияние — мириады тонких полупрозрачных нитей, натянутых где-то между землей и тьмой наверху, колышущиеся и искрящиеся в струях невидимой реки… Вард на секунду забыл о заданном князю вопросе. Хотя он уже множество раз бывал под этими небесами, но любого, родившегося под пустым небом внутреннего мира, звезды Края Мерцающих Сумерек, Земли Вечной Ночи, ненадолго лишают дара речи при каждой новой встрече.

Владыка Юга позволил своему гостю насладиться зрелищем. Сам он старался не смотреть вверх без необходимости — любая красота померкнет, если постоянно на нее глядеть, а уж тем более, если пытаться в ней что-то понять… Уши нетопыря дрогнули, повернувшись в сторону князя, и разговор возобновился:

— Прошу прощения, князь…

— Ничего, я понимаю… а скажите-ка, если идти, например, в западные земли, как выглядит изменение Завесы?

Вард прищурился, глядя на закрывающие юг изумрудные переливы:

— Сияние начинают плавно перемещаться по горизонту на запад, одновременно меняя цвет на серебряный. Все происходит где-то за две четверти пути нормальным шагом.

— За полдня, значит… Хорошо. Вернемся к нашим проблемам, да? Омега… — князь на секунду задумался, и его голос снова стал неприятно тонким. — Я не знаю такого имени, но я знаю это слово… Как вы знаете, наш мир изолирован от остальных. И хотя идеальная изолированная система не имеет со своим окружением ни материального, ни энергетического, ни информационного обмена, но на практике достичь идеала невозможно… Ну, обычно невозможно, верно? Изоляция нашего мира поддерживается многими силами, в том числе и Владыками Края Мерцающих Сумерек… Но не будем заниматься самовосхвалением. Как я уже сказал, полностью исключить взаимодействие с внешним окружением невозможно — всегда найдется измерение, на которое блокада не распространяется. И если удалось исключить отток чего бы то ни было за границы мира, то вот с обратным процессом все не так гладко…

Вард подавил вздох. Владыку Юга за глаза называли Нудный. Именно за его привычку по любому поводу рассказывать долгие, нудные истории. И хотя иногда в них мелькало что-то гораздо более интересное, нежели общеизвестные факты, но сама манера повествования напрочь убивала всякое желание слушать. Даже меняющаяся тональность голоса не помогала. Впрочем, страннику было не впервой — поэтому он слушал очень внимательно:

— Все, что можно сказать — что этот процесс таки имеет место быть. Время, плотность потока и другие его характеристики мы обычно узнаем после… После того, как перенос уже свершился и в нашем мире появилось что?.. Правильно, что-то новое! Ну, там, деревце какое или камня кусок… Твари всякие тоже, бывает, случаются… Однако, чаще всего извне в наш мир попадают знания, информация… В том числе и информация о будущем… Но и другого всякого, — голос упал до баса, — предостаточно. По договору со Светилами, мы, Владыки Земель Вечной Ночи, в обмен на их невмешательство в наши дела, держим Завесу.

Князь и нетопырь дружно посмотрели на изумрудное сияние.

— Это красивое свечение таки и есть Завеса. Зачем она нужна? Завеса ограждает мир от потока лишних знаний. Опасных знаний. Однако это не значит, что они недоступны нам, держащим Завесу.

Нетопырь дернул ухом. Князь, не замечая этого, продолжал:

— Однако мои коллеги предпочитают не иметь с этими знаниями дело… Я, впрочем, тоже соблюдаю осторожность…

Дальше последовала длинная речь о пользе осторожности, ибо «пути падающего шкафа неисповедимы», чтобы князь не имел ввиду под этой странной фразой. Вард едва не пропустил ответ на свой вопрос:

— …и в одном из изученных таким образом языков всего 24 буквы. И последняя называется «омега». И означает крайний предел, конец чего-либо…

— Но чего?

— Чего угодно. Конкретного события, конкретного существа. Или всех существ в общем… Всего.

Нетопырь озадаченно почесал за ухом когтем на сгибе крыла:

— Вполне сочетается с тем, как он себя ведет…

— В самом деле? Расскажите подробнее, пожалуйста… После того, как мы закончим с вашей просьбой, да?.. Итак…

Князь вскинул руки, и некоторое время стоял неподвижно. Ветер, струящийся вокруг, с тихим звоном замер между тонкими пальцами. Неподвижность и безмолвие начали расползаться вокруг замершей посреди неба фигуры, пока не охватили все вокруг. Даже изумрудное сияние застыло причудливой изморозью, а звезды замерли ровными светлячками, прекратив мерцание. Владыка Юга медленно, словно складывая крылья, опустил руки со сложенными в щепоть пальцами. Одновременно Завеса опустилась почти к самому горизонту, открывая еще несколько созвездий. Вард моргнул — с его точки зрения все выглядело так, будто князь руками опустил вниз закрывающее небосклон сияние, словно мешающую видеть шторку на окне. Хотя, в сущности, так оно и было.

Вард и князь некоторое время смотрели на открывшиеся звезды. Потом князь спросил:

— Есть ли у него спутники?

— Человеческий мальчик — Говорящий с драконами, и эльфийская девушка — с пробужденной темной стороной.

— Вот оно как… А что вы можете сказать про самого Омегу? Желательно, тезисами.

Вард сосредоточился. Сейчас любая прихоть князя равнялась приказу — он уже достаточно долго был знаком с Владыкой Юга, чтобы различать стальные нотки в его постоянно меняющемся голосе. Вздохнув, странник стал перечислять:

— Внешность — человек с примесью эльфийской крови. Белые волосы, багровые глаза, слегка смуглая кожа. Магическая татуировка, меняющая форму и степень видимости. Характер — уверен в себе, жесток, свободолюбив, эгоистичен, коварен. Но о своих спутниках заботится, и иногда проявляет доброту к посторонним людям… Впрочем, это я видел только один раз. Убивает не колеблясь и не задумываясь о последствиях. Довольно болтлив, пожалуй. Знания — судя по всему, практически ничего не знает об этом мире, ничего другого про его память сказать не могу — он почти сразу заблокировал телепатические каналы после встречи со мной. Способности — использует незнакомые мне разновидности ритуалов и энергетических плетений, по проявленному уровню силы равен истинному магу второго круга посвящения. В совершенстве манипулирует собственной жизненной энергией, при желании способен стать практически неотличимым от простого смертного…

Князь покивал в такт своим мыслям, потом спросил:

— Вард, вы ведь знаете, что есть Край Мерцающих Сумерек?

Это была вторая дурная привычка князя, к которой пока никому не удалось подобрать подходящее прозвище — постоянно просить своих собеседников рассказывать о прекрасно известных ему вещах. А потом придираться к мелочам и рассказывать все по новой… И с этим тоже приходилось мириться. В частности, на этот вопрос Вард отвечал уже как минимум трижды. Прикрыв глаза, нетопырь начал по памяти декламировать:

— Когда Светила закрыли этот мир для идущей извне скверны, некоторые земли оказались гораздо ближе к границе раздела, нежели остальные. На взгляд простого смертного, в проявленном мире, называемом также внутренним, эти земли просто разбросаны несколькими кусками по поверхности планеты. Однако, если взглянуть на них с учетом еще нескольких более тонких пластов реальности, становится видно, что эта территория представляет собой нечто вроде нейтральной зоны между миром и окружающим его хаосом. Они являются частью огороженного Кругом Светил мира, но по упомянутому вами договору Светила не имеют здесь власти, и не занимают здешние небеса. Именно поэтому здесь видны звезды, давшие этому краю название, невидимые во внутренних странах из-за установленной Господином Полудня Границы…

— А эта граница, по-вашему, где расположена? — неожиданно спросил до этого одобрительно кивавший Зеленое Сияние. — И что вы знаете об астрологии?

Вард немного смутился:

— Я полагаю, что граница начинается где-то за пределами и продолжается надо всеми Землями Вечной Ночи, заканчиваясь приблизительно на границе с внутренним миром. Что же до астрологии… Насколько мне известно, это наука вычисления судьбы по движению звезд, по понятным причинам неизвестная во внутреннем мире… В здешних краях, насколько я знаю, многие этим занимаются, и, как ни странно, добиваются довольно значительных успехов. Не знаю, правда, чем это обусловлено.

— В общем, — подвел черту докладу странника князь, — ничего вы, кроме определения астрологии, не знаете. Но определение это одно, а понимание предмета — тоже одно, но совсем другое, понимаете?

Не дождавшись ответа, Владыка Юга продолжил, прохаживаясь по краю смотровой площадки:

— А ведь вы, Вард, в сознательном возрасте, пора бы понимать такие вещи, — странник недовольно дернул ухом. В его возрасте было и в маразм впасть уже не грех. — Объясняю, в чем вы не правы. То есть вы не правы во всем, но надо ведь поименно перечислить, да? — голос князя снова стал тонким и противным. — Во-первых, граница начинается и заканчивается за пределами Края. И звезды тут не видны. Настоящие звезды. А это, — князь обвел рукой замершие во тьме созвездия, — отражение. Граница, изолирующая наш мир, проявляется в материальном мире подобно волшебному зеркалу, отражающему потоки и сосредоточения сил и энергий в нашем мире. Однако, по какой-то причине, это отражение видно даже невооруженным газом только в наших краях. Однако, с помощью этого отражения можно узнать многое, что делается в мире. Что происходило, что происходит. Именно поэтому Владыки и заключили тот договор, и эти земли стали Землями Вечной Ночи…

Вард потрясенно молчал. Князь повернулся, и ткнул пальцем в одну из звезд. Сейчас, в замершем мире, ее можно было рассмотреть во всех подробностях. Маленький серый шарик, сквозь множество трещин в котором пробивается желтое пламя.

— Вот это ты, Убийца семьи. Или, если совсем точно, Двойная Звезда Одиночества. Это твое истинное имя для этих земель. Раньше твоя звезда была частью созвездия. Созвездия Семьи Кунши. Догадываешься, почему она теперь одинока на небосводе? Потому что ты убил их, и их звезды упали.

Повисло молчание. Потом князь продолжил:

— Эта звезда восходит к зениту, когда ты приходишь сюда, в край Мерцающих Сумерек. Она становится темной, когда ты используешь силы, данные тебе при инициации. И ярко сияет, когда ты обращаешься за помощью к светилам. И если ты умрешь, то она тоже упадет… Понимаете теперь, каково значение астрологии для этих земель?

Вард кивнул. Потом осторожно спросил:

— Но почему тогда вы закрываете только часть этих звезд? Разве не все они могут показывать грядущее?

— Звезды показывают настоящее… И иногда прошлое. Будущее же показывают восходящие звезды, которые и закрывает завеса. Это те, кто придет в Земли Вечной Ночи. Или те, кто перевернет внутренний мир с ног на голову, как бывало… Ведь отсюда обычно не видно отражений владений Светил. Вот во внутреннем мире сейчас какой либо предрасположенный к этому человек может осознать себя в потоке времени, потому что я опустил Завесу. Увидеть прошлое, настоящее и будущее. Знаешь, почему мы согласны со Светилами в том, что смертные не должны знать, что их ждет? Потому что это знание само по себе меняет будущее. И несет опасность всему миру. Опасность равновесию, поддерживаемому всеми нами внутри Сферы Изоляции. Именно поэтому ты и другие Хранители разыскиваете и устраняете предсказателей с раскрывшимся даром.

Вард понуро кивнул. К этой миссии ему еще предстояло возвратиться:

— Да, но князь, вы же можете предсказывать. Ведь многие вещи…

— Я не предсказываю. Я вычисляю. Зная настоящее и прошлое, а также глядя на восходящие звезды, — князь показал рукой на юг, — я могу рассчитать те или иные изменения. В конце концов, я смотрю на движение этих звезд уже не одно тысячелетие…

Некоторое время тишину ничего не нарушало. Вард усиленно пытался собрать свои разбегающиеся от столь неожиданного притока информации мысли. Слишком многое для странника в мироздании перевернули эти еще не до конца осознанные слова. Князь же внимательно рассматривал одно небольшое созвездие, две звезды которого практически лежали на ограждающих горизонт горах.

— Но в этом случае, Вард, я ничего не смогу вычислить. Боюсь, — в голос Зеленого Сияния закрались веселые нотки, — вы стали первым вестником грядущих потрясений. Видите вот это созвездие? Справа, зелено-синяя — эта эльфийская девушка-оборотень. Слева, тот неяркий желтяк — человеческий мальчик. Если приглядеться, можно увидеть вокруг него кольцо — отпечаток разговора с драконом.

Вард почувствовал, что у него холодеет нос:

— То есть вы хотите сказать, что сам Омега не отражается?

— Почему же? Отражается, — отозвался басом князь. — Чуть выше и правее от центра между этими двумя, видите?

Вард вгляделся. Ему удалось рассмотреть слабое фиолетовое свечение, испускаемое чем-то черным. Словно сгусток абсолютной тьмы на ночном небе испускал почти невидимые фиолетовые лучи.

— Лучше бы он не отражался, — мрачно подытожил Владыка Юга. — Я не знаю, что за существо может дать такое отражение. Таких звезд не бывает. Потому вычислять что-либо — пустая трата времени. И ждать, когда он придет сюда тоже не имеет смысла.

Завеса мгновенно вернулась на свое место. Движение и шелест ветра вернулись в мир. Князь задумчиво потрепал сидящего на плече нетопыря по загривку:

— Тут нужен настоящий предсказатель… Причем из внутреннего мира… Но это уже мои проблемы… Кстати, Вард, а почему, собственно, вы в такой форме? Я имею ввиду, какие действия привели к вашему столь плачевному состоянию?

Странник, плотнее закутываясь в крылья, нехотя ответил:

— Я слишком расслабился, полагаясь на подсаженного Омеге духа-соглядатая. И он оторвал мне голову, после чего похоронил ее отдельно от тела, в шкатулке, выложенной изнутри серебром… Благодаря благословению Владычицы Ночи, мне удалось превратиться в нетопыря и выбраться на поверхность… Но вот тело было спутано серебром, сталью, железом, деревом и охранным заклятием, тревожить которое я побоялся, чтоб не дать Омеге знать, что я жив…

— Точнее, что вы сбежали.

— Простите?

— Ну, этот ваш Омега ведь знал, что вы вампир?

— Да…

— Ну вот видите. Не было смысла предпринимать все эти действия только для того, чтобы убить… если бы он этого хотел, было бы достаточно сжечь ваше тело, да? А он хотел, чтобы ваш труп никуда не делся оттуда, где он его закопал… Право слово, похвальная предусмотрительность. Вы правы, он почти ничего не знает об этом мире. Но явно не собирается с этим мириться. А это грозит неприятностями…

Сделав шаг, Владыка Юга вместе с Вардом покинул смотровую площадку самой высокой башни своего замка. Выждав некоторое время, притаившаяся под окружающим площадку карнизом ящерка приподняла голову и внимательно осмотрелась, вращая вылупленными синими глазами во все стороны. Удостоверившись в отсутствии опасности, рептилия прыгнула, оттолкнувшись от каменной кладки, и исчезла в ночи, паря на натянутой между лапами перепонке…

* * *

Айшари разбудили голоса. Девушка недовольно дернула ухом и приоткрыла один глаз. Она лежала в большом темном коробе, сквозь плетеные стенки которого просачивались лучики света. Несмотря на тесноту и темноту, ей было вполне удобно, и отрезанной себя от внешнего мира она не чувствовала — недостаток информации, поступающей от глаз, компенсировали уши и нос. Запахи и звуки рисовали вполне четкую и полную картину происходящего снаружи — окружающий путников лес, полный щебета птиц, шороха листьев, и почти неслышного отсюда топота стада диких свиней… Широкая дорога, родившаяся из следов множества телег… наподобие той, в которой сейчас ехала эльфийка и ее спутники… Молодой мужчина, к запаху которого примешивались странные струйки, навевающие мысли о боли, огне и шипении — Шиду. Ученик демона, удерживая в руках оглоблю, упругим и размеренным шагом тащил телегу по дороге, на пару с… Тут Айшари запуталась. То, что удерживало вторую оглоблю, нельзя было описать однозначно. Какая-то странная конструкция из дерева, металла и шкуры животного — кажется мула — наполненная странной смесью жизненной силы самого Шиду, мула, и какого-то другого человека… Все это было связано тонкими нитями энергии с аурой самого ученика палача, и в точности копировало все его движения. Молодой человек переставлял ноги во вполне приличном темпе, что нисколько не мешало ему разговаривать:

— И все-таки, мне не очень понятно, почему ты сначала заставил меня все это сделать, а потом только сказал, что существуют уже готовые схемы управления? Так бы мне не пришлось самому тащить эту телегу…

— Во-первых, это тренировка на выносливость. Во вторых, ты должен внимательно наблюдать за своим големом, и понять, чего он может, а чего нет. Это самое первое, и самое необходимое в любом конструировании. Только обычно ты заранее об этом задумываешься… Ну да ладно. В нашем случае, необходимо тебе показать, что программа управления должна быть приспособлена к конкретным возможностям управляемого объекта. Ведь голем может повторить далеко не все твои движения, верно? — второй голос узнался сразу. Омега вольготно раскинулся на каких-то тюках у заднего борта телеги. Запахи оттуда перебивались вонью тлеющей сигареты. Разве что от ног, которые этот наглец водрузил на корзину, в которой лежала эльфийка, пробивались струйки… Корзину?! Айшари на мгновение перестала воспринимать происходящее, сосредоточившись на том, насколько изменились размеры ее тела. И пропорции. Тут в ее голове всплыли последние события — ритуал, пребывание в голове Омеги, печать и превращение…

— Ага! — радостно заорал беловолосый, прервав свои наставления на полуслове, рванувшись вперед и быстро откидывая плетеную крышку. Схватив лежащую там превращенную эльфийку за загривок, он поднял ее в воздух и поднес к лицу. — Я гляжу, наша спящая принцесса проснулась, и вознамерилась меня убить? Это, кстати, хорошо, потому что говорит о наличии разума…

«Конечно, любое разумное существо захочет тебя убить!» — хотела сказать Айшари, но из горла вырвалось только глухое рычание, перешедшее в удивленный писк. Осознав свою неспособность говорить, эльфийка с досады попыталась расцарапать своему мучителю лицо, но Омега двумя пальцами перехватил лапу с выпущенными когтями:

— Ладно-ладно, я все понял, не кипятись… Вечером, на привале, объясню тебе, как превратиться обратно. А пока… ну не знаю, пошныряй вокруг, привыкни к своему второму телу, что ли…

Айшари попыталась достать его второй лапой, но она тоже была перехвачена на полпути до лица ненавистного демона. Теперь превращенная девушка повисла, удерживаемая за передние лапы… Точнее, она стояла на полу телеги, вынужденная принять несвойственное ее новому телу вертикальное положение. Осознав это, она попыталась располосовать бедро наставника правой задней лапой. Омега пресек и эту попытку. Однако выпустил при этом правую переднюю… Обернувшийся Шиду с интересом смотрел, как беловолосый за доли мгновения успел еще раз спасти свое лицо от когтей, заблокировать коленями удар хвостом в пах, вильнуть корпусом, защищая бок от взмаха левой задней лапой… Существо, наносившее ему эти удивительные для четвероногого удары, могло спокойно положить наставнику лапы на плечи. Дымчатые полосы, на правой передней и левой задней лапах, пересекали по диагонали поджарое тело, покрытое коротким серебристым мехом, и полностью покрывали длинный и роскошный хвост, чем-то похожий на лисий. Вот только заканчивающийся кистью желто-зеленого пламени… Да и по самим полосам, образующим причудливые узоры, временами пробегали желтые искры. Тут молодой человек сообразил, что это и есть та самая печать, что демон поставил на девушку, а не естественный окрас. Короткий поединок между тем закончился решительной победой Омеги, который, снова схватив Айшари за загривок, зашвырнул ее далеко в кусты, растущие вдоль дороги:

— Вечером приходи, пообщаемся! И нечего скулить, — добавил он, усаживаясь обратно и доставая Камертон. Шиду уже видел эту странную штуковину, когда они строили голема — наставнику понадобилось вспомнить некоторые детали. Беловолосый развернул полупрозрачный интерфейс, затем недовольно оглянулся по сторонам:

— А почему стоим? — посмотрел на выражение лица своего ученика и вздохнул. — Ладно, спрашивай… Только на ходу.

Возобновив движение, Шиду некоторое время думал, в каком порядке задать накопившиеся вопросы. Айшари, судя по ауре, удалялась куда-то в сторону заката с быстро возрастающей скоростью. Очень скоро желто-зеленое свечение слилось с зеленоватыми аурами леса и перестало быть различимым.

— Почему желание убить тебя — признак разумности?

— Если бы у нее было сознание животного, она либо захотела бы убежать, либо убить всех… в этом случае сначала попыталось бы убить слабейшего — то есть тебя, — отозвался Омега, внимательно изучая какую-то таблицу. — А до вечера я ее отправил осваиваться со своим новым телом, потому что сейчас она попросту не сможет превратиться обратно — ее звериная часть, подавляемая в течении всей жизни, будет мешать… Нужно сначала успокоить ее немного. А поскольку никого вокруг вроде нет, вполне можно отпустить ее побегать… А сейчас я анализирую ее метаболизм… эм… обмен веществ, так понятно?

— Не совсем.

— Ох… размышляю о том, как она изнутри устроена! И продумываю, как и чем ее кормить… Видишь ли, как это ни странно, оборотни — довольно тонкие существа, по крайней мере в юности… И им требуется особое питание, потому что иначе инстинкт заставит их получать недостающие для развития вещества… Причем поедая людей… для многих способных менять облик, люди — самая легкоусвояемая пища… Да и прочие разумные предпочтительнее… Кстати, с вампирами такая же ситуация — просто им сложно получать энергию из других источников, помимо живой крови, которая, в некотором роде, является олицетворением жизненной силы… — Омега откинул голову назад, выпуская длинную струю табачного дыма. — А вообще, в ее нынешнем состоянии есть свои прелести… И рассказывать про них бесполезно. Это нужно почувствовать на своей шкуре. Я уж не говорю про то, что это необходимо, чтобы снова вернуться в звериную форму, не тратя множество времени на тренировки и сосредоточения… Шиду, ты уже даже не напрягаешься… Давай-ка бегом!

Ученик демона вздохнул, выполняя приказ — наставник явно потерял интерес к разговору. Лучи Озаряющего, пробивающиеся сквозь переплетающиеся над дорогой ветви, приобрели красноватый оттенок — день явно кончался, и скоро нужно будет искать привал. Так что можно было и увеличить темп… Омега оторвался от своих таблиц, краем глаза заметив, с какой скоростью замелькали стволы деревьев по бокам. Хищно оскалился и довольно кивнул своим мыслям — сочетание изменяющего влияния Хаоса и тренировок приносили свои плоды. Скорость движений Шиду превышала человеческую.

* * *

Демон и его ученик остановились на привал вскоре после заката. Подходящая полянка обнаружилась очень быстро, не пришлось даже далеко углубляться в лес. Шиду остановился, некоторое время замер неподвижно, отсоединяя от голема управляющие нити собственной жизненной силы. Закончив с этим, ученик демона перевел голема в состояние покоя — угловатая, но сохраняющая сходство с человеческим телом безголовая фигура опустилась на колени и замерла. Все энергия, циркулирующая по обтянутому шкурой мула каркасу из железных прутьев и коротких дощечек, соединенных между собой шарами влажной земли, собралась в один крупный, слабо пульсирующий сгусток в районе груди. Для первого магического конструкта Шиду существовало только два состояния, или, как их называл Омега, режима — «покой» и «подчинение». Причем в последнее состояние голема приходилось приводить с помощью довольно сложного ритуала, формирующего те самые управляющие нити — сделать это самостоятельно ученик демона попросту не мог. До такой пластичности ауры, которую демонстрировал Омега, молодому человеку было еще ой как далеко.

Беловолосый по-прежнему сидел, уткнувшись носом в интерфейс Камертона. Так он просидел все время, что Шиду понадобилось, чтобы набрать хвороста, разжечь костер и приготовить ужин. Поев и ополоснув свою миску припасенной водой, молодой человек бесцеремонно подвинул ушедшего в свое загадочное занятие наставника, устроился у борта телеги, завернувшись в заранее купленное одеяло, и мгновенно заснул.

Омега, подождав еще некоторое время, покосился на своего ученика. Хмыкнул себе под нос, и извлек из рукава полоску пергамента. Тонко выделанная, всего полтора пальца в длину, она вся была покрыта вязью перетекающих друг в друга символов, мерцающих фиолетовыми искорками. Погрев полосочку в пальцах, демон со звонким шлепком прилепил ее на лоб молодого человека.

— На всякий случай… — пробормотал Омега, глядя, как символы перетекают с пергамента на кожу, растекаются по лицу, плавно пропадая и смешиваясь с аурой молодого человека. После чего легко выпрыгнул из телеги и уселся возле костра. Шиду, по чьим волосам прошуршала пола плаща демона, недовольно нахмурился и перевернулся на другой бок…

* * *

Утро Шиду началось так, как начиналось всегда. Предупреждающим кашлем наставника на рассвете. Вскочив, ученик палача, не дожидаясь, когда учитель прокашляется и возьмется за побудку всерьез, метнулся к выходу из хижины… Споткнулся о дощатый борт, и едва не сломал себе шею, упав с телеги в мокрую от росы траву. Рядом раздался звук плевка и громкое шипение. Ученик… да, ученик демона поднял глаза — шипел ярко вспыхнувший костер. Обнаружившийся по ту сторону огня Омега, вытерев рот тыльной стороной ладони, сказал:

— Кровь и пепел! Я же чуть второй раз не подавился!.. Так, а где моя ложка… А-а! Ну все, абзац ложке, — заключил Омега, глядя на стремительно обугливающийся в языках пламени черенок. Подумал немного и отправил туда же миску с недоеденной похлебкой, — ладно, к делу. Наша ушастая, а теперь еще и пушистая, до сих пор не вернулась.

Шиду воспринял это известие молча. Голос Омеги, в данный момент более похожий на сдерживаемое рычание, не предполагал диалога.

— Она жива, но она далеко… Очень далеко. И очень подавлена. Почти в отчаянии, — демон встал, забрался на телегу и начал шуршать там вещами. — Так что я пойду за ней. Чтоб нам не терять время, ты будешь продолжать движение к Жемчужному Мосту. Для этого понадобится довести до ума твоего голема — потому что тебе надо будет за дорогой следить, а не телегу волочить, — раздался звук вынимаемой пробки и несколько громких глотков. Омега снова спрыгнул с телеги, закрывая большую оплетенную бутыль и обвязывая ее горлышко тонкой веревочкой. Достав сигарету, демон продолжил:

— Как все это сделать, прочтешь здесь, — на колени все еще сидящему на мокрой траве Шиду шлепнулся Камертон, — нажмешь на единственный символ, дальше следуй письменным указаниям, которые появятся. Да, учти, Камертон будет потихоньку высасывать из тебя энергию, поэтому сильно не зачитывайся. Ладно, я пошел…

Омега закинул привязанную к руке бутылку на спину, развернулся и исчез… Чтобы снова появиться на самом краю поляны и добавить:

— Да, и ученик. Если дашь себя захватить, как это, скорее всего, сделала Айшари… Короче, лучше тебе этого не делать. Если понял, кивни.

Шиду кивнул. Омега оскалился:

— Вот и славно, — и исчез в сумерках леса, до которых еще не добрались лучи поднимающегося над горизонтом Озаряющего. Ученик демона некоторое время сидел, не двигаясь. Щебетали какие-то птицы, приветствуя новый день. Что бы там с Айшари ни случилось, ни за какие коврижки Шиду не согласился бы поменяться местами с тем несчастным, кто окажется рядом с «ушастой, а теперь еще и пушистой», когда Омега их найдет. Сидеть на мокрой траве было довольно холодно. Шиду перебрался к костру. Некоторое время рассматривал оставленный наставником предмет. Затем пожал плечами и нажал на вырезанный на гладкой поверхности символ.

* * *

Когда Вард говорил отом, что госпожа фал Ниори содержит очень хорошего мага, он был только отчасти прав. Защиту на ее разум действительно ставил лучший ниорский маг. Вот только она его не содержала, а одалживала. Раджа, будучи молочной сестрой самой Махараджи, да не померкнет ее венец, имела множество привилегий. В том числе она периодически пользовалась услугами придворного мага владычицы, благо отношения у них были довольно хорошими. Одалия вздохнула, и поплотнее закуталась в плащ, спасаясь от довольно промозглого ветра. Погода предвещала скорый шторм, и волны все чаще и чаще накатывались на скалы, покрывающие местное побережье. А его превосходительство, Первый Меч Махараджи, он же ее придворный маг, он же ее консорт, уже битых полчетверти расхаживал среди камней, что-то задумчиво бормоча себе под нос. Раджу вместе со свитой он настоятельно попросил не мешать.

Впрочем, теперь Одалия была спокойна — она была абсолютно уверена, что Первый Меч найдет беловолосого демона, и заставит его заплатить за пролитую кровь ее людей. Изначально ее план был именно таков — едва оказавшись на своем корабле, раджа связалась с магом с помощью специального амулета — она прекрасно отдавала себе отчет, что тварь, уничтожившая весь экипаж боевой галеры, не по зубам простым воинам. Однако открывать портал на движущееся судно было затруднительно, не говоря уже о том, что само по себе открытие врат на такое расстояние требовало длительной подготовки. Так что Одалия, ожидая прибытия мага, чтобы начать поиски захваченного пиратами парусника, решила пока начать поиски странника, заручившись помощью городского правления. Она никак не ожидала, что в союзе с Вардом окажется эта тварь. Раджа подавила дрожь — она до сих пор не была уверена, как осталась жива. Очнувшись этим утром в своей каюте, женщина сначала решила, что все произошедшее ночью накануне — всего лишь ее затянувшийся кошмар. Однако сообщение из городского Совета быстро развеяло эту иллюзию. Полностью разрушено восходное крыло городской темницы, множество погибших, как заключенных, так и стражников, не говоря уже о пятерке личных телохранителей самой раджи. И предстояли еще утомительные переговоры о компенсации ущерба, ведь именно действия фал Ниори послужили этому причиной. Однако в полдень наконец-то прибыл маг, опоздав всего на день. И сразу взялся за дело.

Его превосходительство между тем находился в весьма заинтригованном состоянии. Точнее, в это состояние он перешел, едва услышав об убийце людей раджи. А теперь его любопытство перерастало в полноценный охотничий азарт. Вот только пользы от этого не было пока никакой. Первый Меч Ниори покачал головой. На этом пятачке ловить было нечего. Хотя эхо энергетического всплеска от произошедшего здесь ритуала он почуял, едва выйдя из портала, однако, ни идентифицировать сам ритуал, ни найти хотя бы клочок опознаваемой ауры не представлялось возможным — все потоки сил этого места были перекорежены и перекручены, делая хоть какой-либо анализ невозможным. Кроме подозрительно ровного круга из мелкого щебня, и нескольких кусков когда-то белой ветоши, словно изъеденной самим временем, удалось так же найти странный, оплавленный ударом молний валун и остатки огромного кострища. А также, несколько подальше, следы временного лагеря, с костром поменьше. Впрочем, там тоже почти не осталось следов — вокруг лагеря было развешено неизвестное плетение, которое, схлопнувшись, уничтожило все живое в своих пределах, включая отпечатки аур, если таковые были. Самое скверное, что про все это маг не мог ничего толком сказать. Он даже не был уверен, имеет ли оплавленный камень отношение к ритуалу. Хотя то, что он был жертвой явно нескольких ударов молнии, настораживало. Но почему тогда этот валун стоит так далеко от места основного всплеска силы?

С большим кострищем было немного проще — повозившись немного, консорт выяснил, что это остатки погребального костра, на котором сожгли тело гнома. Однако ситуацию это ни капли не проясняло, а наоборот, добавляло вопросов.

Маг пожал плечами и пошел к ожидающей вместе со свитой радже. Раз никаких прямых следов найти не удалось, придется искать косвенные. Это означало множество нудной и утомительной работы, но она окупится. В конце концов, противники, настолько умело заметающие следы, встречались далеко не каждый день. Первый Меч Ниори улыбнулся — да и кто сказал, что всю нудную работу придется делать ему?

* * *

Сознание Омеги распалось на три почти не взаимосвязанные части. Одна из этих частей вот уже битых полтора часа направляла бег по лесу, держа курс на слабый, очень слабый ток силы от Печати Айшари. Вторая часть постоянно пыталась дотянуться до пропавшей эльфийки, используя специальный канал связи между Печатями. Третья часть была занята множеством самых разных мыслей. Ветер свистел в ушах, перекрывая все звуки давно проснувшегося леса, удерживая волосы и полы плаща практически в горизонтальном положении. Связь между печатями давала возможность мгновенно переместить самого Омегу к Айшари и наоборот, но для этого нужно было подтверждение принимающей стороны. Которое невозможно получить, если не установить прочный мысленный контакт с девчонкой. Однако Айшари не отзывалась. Омега недовольно скривился. Физическая оболочка демона могла выдерживать такой темп движения от силы пару дней. Если до этого момента не удастся дотянуться до ушастой и переместится к ней, нужно будет срочно изобретать другой способ. Зачем он вообще придумал это дурацкое ограничение? Ну, со своей стороны-то понятно, а вот зачем ему давать эльфийке такое право? Беловолосый на ходу подтащил висящую на спине бутыль поближе ко рту. Вытащил левой рукой пробку, отхлебнул. Судя по активности Камертона, Шиду сейчас усердно развивает навыки големостроения. Демон еще не был до конца уверен, что отдать Камертон ученику было хорошей идеей. Но Омега был не силен в телепатии, да и, честно говоря, сам не знал, что именно понадобится Шиду для улучшения своего голема. Да и поставленное «на всякий случай» на ученика плетение, помимо основной своей задачи, почти исключало влияние на мозг Шиду, и передать ему информацию напрямую было затруднительно… И Омега прекрасно помнил ощущения своего ученика тогда, когда он связался с ним вчера ночью… А Камертон же, с другой стороны, представлял из себя целую библиотеку, напичканную всевозможной информацией. С которой ученику демона будет совсем не лишним научиться работать. Да и то, что удалось превзойти самого себя, приятно грело душу — ведь согласно старым записям, никому, кроме самого Омеги, артефакт использовать не удастся, независимо от желания хозяина… Демон довольно хмыкнул — изящество найденного решения доставляло ему искреннее удовольствие. Плетение получилось конечно не то чтобы простое, но и на порядки проще того, что мог нагородить посторонний взломщик… Короче, причин была масса, но что-то Омегу все равно беспокоило. Причем куда больше, чем случившееся с Айшари. Единственное, что смущало в случае с эльфийкой — как, во имя Бездонной Глотки Вечного Пожара, она умудрилась за одну ночь оказаться так далеко? Ведь тут не одна сотня миль… И даже не три. А в остальном с девочкой все в порядке — напугана, подавлена, но чести и здоровью ущерба нет. Ломать голову, пытаясь угадать, на какую именно неприятность нарвался глупый щенок, первый раз вышедший на самостоятельную прогулку, и вовсе не имело смысла. В любом случае, вряд ли это работорговцы — никому и мысли не придет посчитать эту странную помесь кошки, лисы и собаки эльфийской девушкой. А вот торговцы пушниной — совсем другое дело. Мех у Айшари получился, хоть и короткий, но теплый и мягкий, интересной расцветки… словом, загляденье, а не мех! Любой охотник за таким зверем бегать будет, язык высунув от усердия. Омега прыгнул, в полете перевернувшись ногами вперед, и протаранил ступнями густое переплетение ветвей, блокирующих путь. Листья прошуршали по лицу, в оплетке бутыли застрял сучок, и заросли остались позади. Если бы Айшари начали потрошить, то угрожающие жизни повреждения инициировали бы вызов помощи. То есть позволили бы самому Омеге переместиться к ученице, не спрашивая ее мнения, и независимо от расстояния. Однако ничего такого не происходило, и часть разума Омеги постоянно продолжала тянуться мыслью в даль, в бесплодных попытках достать до эльфийки. Легко взбежав по стволу росшего на краю обрыва дерева, демон в два прыжка достиг почти самого конца толстой ветви, уходящей в пустоту. Присев на корточки, он дождался, когда согнувшаяся под его весом опора снова пойдет вверх, и с силой толкнулся ногами.

«Однако, насколько она меня не любит, — подумал он, доставая сигарету и глядя как обрыв под ним сменяется деревьями, — даже мысленно ко мне не тянется, не ждет помощи… Или она привыкла рассчитывать только на себя?» Омега успел сделать три затяжки, прежде чем дуга траектории его полета пошла вниз. Наполовину докуренная сигарета щелчком отправилась в свое собственное далекое путешествие, а беловолосый перевернулся в воздухе, вытягивая свободную левую руку и упал вниз головой в кроны леса.

«Но если я найду ушастую скулящей в каком-нибудь силке, — ухватившись за одну из ветвей, демон сменил вектор своего движения на горизонтальный, и додумал мысль в соответствии с возникшей у него в голове картинкой, — ну или в какой-нибудь ловчей яме, то пока сама не додумается, как вернуться в двуногое состояние, будет мне тапочки носить.»

Мягко приземлившись и продолжив бег почти не потеряв скорости, беловолосый обнажил клыки в предвкушающей улыбке:

«Я их, тапочки то есть, даже куплю для такого случая…»

* * *

Нажав утром на единственный символ на этой странной полупрозрачной пластине, Шиду увидел висящие в воздухе три строчки излучных букв — «Выберите вариант подачи данных», «Визуально», и «Телепатически». Тут ученик демона не удержался и помянул наставника недобрым словом — знал же, кто будет пользоваться его непонятной «книгой заклинаний», мог оставить инструкции и попонятнее. Впрочем, одно слово было ему все же знакомо. И то не благодаря Омеге — это странника нужно благодарить за объяснение смысла термина «телепатия». Поколебавшись немного, молодой человек осторожно коснулся пальцем третьей строки. Манящей ведомо, что может означать «визуально» — не было даже уверенности, что он сможет правильно выговорить эту последовательность букв… Палец ощутил слабое покалывание, и надписи исчезли, сменившись просвечивающим желтым шаром размером с голову. У шара, висящего в локте над светящимся зеленым символом, были два черных круглых глаза-кружка, и шевелящаяся волнистая линия под ними, похожая на жующий рот. Посередине мигала черным надпись: «Идет установка ментальной связи, подождите…»

Странное ощущение, словно кто-то невидимый ерошит волосы, не касаясь при этом самой головы… Неожиданно шарик прекратил живать и нахмурил появившиеся над глазами брови.

«Ошибка: несоответствие принимающего сознания минимальным требованиям передачи информации. Идет поиск решения проблемы…»

Шарик задумчиво надул щеки и прищурился. А потом улыбнулся широкой белозубой улыбкой, брови исчезли, а глаза превратились в тонкие полосочки. Ученик демона прочел:

«Запас базовых знаний пользователя будет пополнен до величины, необходимой для эффективного использования системы на уровне „Гость“. Процедура будет принята к выполнению через… — шарик, наверное, для верности, начал загибать пальцы на демон знает откуда взявшейся белой пухлой ладошке, — … три… два… один… запуск».

* * *

Айшари всегда любила ночной лес. Шепот листьев из темноты манил ее с самого детства, зовя шагнуть в шуршащие под ногами тени, суля множество удивительных вещей, серебрящихся среди лучей Манящей. Ждущих, чтобы раскрыть свои загадки нашедшему их, явить свои чудеса любопытному взору желтых глаз. Желание увидеть, прикоснуться к тайне, таящейся среди окутанных тьмой деревьев, было настолько сильно, что для нянь и воспитателей маленькая Айшари была источником постоянной головной боли и постоянного же не высыпания — юная наследница все время норовила улизнуть погулять по лесу на ночь глядя. Каждый раз по этому поводу начиналась паника. Глава Дома рвал и метал, распекал стражников, которых может обмануть маленькая девочка, грозился страшными карами всем подряд, если Айшари не найдут и не приведут пред его светлы очи… Все это Айшари выслушивала потом в деталях от своего дяди, Старшего Стража Дома, который обычно и возвращал ее домой, устав терпеть весь этот шум. И по пути рассказывал ей, насколько нехорошо так поступать. Айшари не знала, как дядя умудрялся так быстро находить ее, и почему всегда делал это сам. Самое обидное, что она ни разу не успевала зайти по-настоящему далеко в лес!

Однако в этот раз все было по-другому. Некоторое время она бежала, не разбирая дороги. Перед глазами было темно от раздирающей грудь злости, обиды и чувства беспомощности. Проклятый демон! Он даже не извинился за то, что превратил ее в это! Побегай, сказал он, до вечера! Глухое рычание вырвалось из ее горла, а хвост хлестнул из стороны в сторону, сломав какое-то молодое деревце. И самое страшное, она не смогла его даже поцарапать! Хотя очень старалась! Но красноглазая тварь словно видела каждое ее следующее движение!

Впрочем, верно, подумала она, потихоньку успокаиваясь и замедляя бег. Он же видит намерение причинить боль, которое наверняка появляется раньше, чем ее рука начинает наносить удар. И, если совсем честно, то в своем превращении была частично виновата она сама. Почему же она не знала о своем проклятии? Как получилось, что Хранители ее Дома не обнаружили его? Или обнаружили, но ей не сказали об этом? Сказали ли отцу? Наверняка сказали…

Превращенная девушка перешла на шаг. Злость сменилась грустью. Как давно она не была дома? Как там родители, сестры… Сколько времени прошло, возможно, ее брат уже родился… Айшари отдернула себя. Нет, нельзя об этом думать! Она сбежала оттуда, и ей нельзя возвращаться… До тех пор, пока она не соберет достаточно сил, чтоб не стать Супругой Озаряющего, раз уж ей не быть наследницей… Эльфийка помотала головой, прогоняя дурные мысли, и огляделась по сторонам, в попытке найти что-нибудь, что отвлечет ее… И просто села на месте, удивленно пискнув и обвив себя хвостом.

Девушка этого не помнила, но подобное ощущение она испытывала в глубоком детстве, когда только научилась ползать, и познавала окружающий мир всеми доступными чувствами. Мир был огромен, ярок и загадочен. И все, что его наполняло, было таким же… Вот и сейчас измененные превращением органы чувств поставляли такой поток информации, что разум девушки просто не мог полностью его осознать. Лес предстал перед ней гигантским живым существом, имеющим несколько измерений, состоящим из невероятно сложного переплетения сил и других живых существ, меньших по размеру, но не по сложности… И все это жило своей загадочной жизнью вокруг нее, среди незаметно опустившихся сумерек… Айшари дернула ухом. Она не понимала и половины того, что видела, слышала и ощущала. Осторожно встала и сделала аккуратный шажок вперед. Прохлада мха приятно щекотала подушечки лап. Девушка шагнула увереннее, принюхиваясь и ища самую симпатичную ей тропку. Чудеса ждали.

Разумеется, она заблудилась. Но поняла она это далеко не сразу. Она увидела множество чудесного и непонятного, пережила множество удивительных приключений, о которых нет смысла рассказывать тому, кто никогда не бегал по лесу на четырех лапах. И лишь когда лучи рассвета стали пробиваться сквозь переплетение ветвей далеко вверху, девушка поняла, что абсолютно не представляет, где она находится, и куда дальше идти. Все, что находилось вокруг, было совершенно непохоже на то место, откуда она начала свое путешествие. Тропинки, пронизывающие лес, неожиданно стали казаться змеями, замершими в ожидании добычи, а в утренних шорохах леса слышалось что-то пугающее… Айшари оглянулась по сторонам, жалобно заскулив. С рассветом большая часть леса проснулась, и, в отличие от ночных обитателей, совершенно не скрывала своего существования. Поток информации, обрушивающийся на разум девушки, возрастал с каждым мгновением, и она все меньше понимала в происходящем вокруг… Она легла и свернулась калачиком, накрыв голову хвостом. Больше всего ей хотелось очутиться в тепле и тишине. Сон подкрался к ней незаметно…

Айшари снова приснился сон, который снился ей с тех самых пор, как она себя помнила. Будто бы она играет на лесной опушке, и вдруг обнаруживает, что ее ручной лисенок куда-то пропал. Она хочет его позвать, но не может, потому что не дала ему имени. От этого становится грустно и одиноко… Бывало, что лисенок находил ее, плачущую, и ласково терся мокрым носом о ее обхваченные руками коленки… Но в этот раз маленькая Айшари продолжала рыдать навзрыд в полном одиночестве… Пока не услышала шаги.

Девушка вскочила на ноги, смахивая выступившие во сне слезы. Шаги, легкие, почти неслышные, она услышала наяву. Прижавшись спиной к стволу дуба, в переплетении корней которого спала, эльфийка посмотрела на неизвестных. И мысленно застонала.

Аршесс, Старший Страж дома Серпа Ночи, чуть не подпрыгнул, когда на пути его отряда неожиданно выскочила обнаженная темная эльфийка со странной аурой. Приглядевшись, он с невыразимым удивлением узнал черты своей беглой племянницы, которую, собственно, и послан был разыскивать:

— Айшари? — голос вышел сиплым и сдавленным, совершенно недостойным эльфа. Впрочем, как Страж, Аршесс знал, что к истинным эльфам его народ отнести нельзя. — Что ты здесь делаешь? Да еще в таком виде?

Девушка промолчала, еще сильнее вжавшись спиной в кору дуба. Он сделал шаг к ней, но шедшая рядом с ним высокая эльфийка в белом с желтой каймой одеянии сказала:

— Подожди. Мы не знаем, что с ней. Возможно, она не контролирует себя.

Единственная женщина, сопровождающая отряд Стражей, была Старшей Супругой Озаряющего, и до вступления в божественный брак принадлежала к Домам Полудня. Звали ее Луримель. Айшари почувствовала, как по ее прижатой к дереву спине бегут мурашки. Именно Луримель сообщила ее отцу, что она должна будет посвятить себя Супружеству. И сделала это в такой форме, что подслушавшая разговор наследница бросилась в бега. Встретить эту женщину сейчас было, пожалуй, самым худшим из всех возможных событий.

— Айшари, ты понимаешь меня? — снова сделал попытку Аршесс, делая маленький шажок вперед. Девушка кивнула, потихоньку сдвигая правую ногу:

— Понимаю, конечно… Здравствуй, дядя.

— Что с тобой случилось? Где ты была все это время? Почему ты убежала? Твой отец места себе не находил! — каждое новое предложение сопровождалось еще одним шагом.

— Ну… много всего произошло… — промямлила Айшари, еле-еле смещаясь вправо. Еще чуть-чуть, и можно броситься в спасительную чащу. Девушка ни мгновенья не сомневалась, что ей удастся превратиться и сбежать, воспользовавшись одной из загадочных лесных троп. И совершенно неважно, куда они ее выведут, главное чтобы подальше от Супруг, — а убежала я потому, что… мне рано замуж!

Однако план не удался. Не успела эльфийка пробежать и шага, так тонкие, светящиеся желтизной, нити силы опутали ее руки и ноги. Рывок, и ее, связанную, приподняло на несколько ладоней над землей. Луримель, небрежно удерживающая кончики нитей, сказала:

— Не тебе решать, какова твоя судьба. Ты и так достаточно долго от нее бегала.

Повинуясь легкому движению кисти, нити сжались, заставив девушку глухо застонать. Аршесс дернулся:

— Что ты делаешь?!

— Даю ей понять, насколько меня огорчило ее бегство. Это ничто в сравнении с наказанием, которое ее ожидает в обители, — старшая Супруга извлекла из висящей на боку сумки небольшой хрустальный шарик, светящийся мягким золотым светом, и бросила его себе за плечо. — Я забираю ее туда немедленно. Нужно еще разобраться, что с ней произошло.

— Я должен доставить ее домой, к ее отцу, — в голосе Аршесса послышались стальные нотки. Остальные стражи подтянулись поближе, беря эльфийку в кольцо и опасливо косясь на зависший над поляной хрустальный шарик, яркость которого постепенно возрастала. Оружие пока оставалось в ножнах. Луримель снисходительно усмехнулось:

— Не заставляй меня повторяться. Я уже говорила Айлиру, что судьба его дочери не может быть изменена, и его еще не рожденный сын — прямое тому доказательство.

Старший Страж положил руку на рукоять меча:

— Глава Дома Серпа Ночи еще не решил судьбу своей дочери. И поэтому он приказал мне доставить ее к нему. Станет ли она Супругой Дневного Светила…

— Не ему решать, — прервала его Старшая, поднимая свободную руку. Поток света, хлынувший от ее ладони, ослепил и раскидал эльфов, словно капли воды со шкуры отряхивающейся собаки. — Более того, это уже решено. Портал в обитель вот-вот откроется, не вставайте на моем пути.

— Нет! — Айшари, несмотря на боль, задергалась в своих путах. — Не хочу! Почему мне нельзя найти свой путь, раз уж я не унаследую отцу?!

— Потому что он уже определен, — жестко отрубила Луримель, и добавила, глядя на поднимающегося Аршесса. — Ты силен, Старший Страж. Остальные из твоего отряда не очнутся еще долго. Но этого все равно недостаточно, чтобы противиться воле Светил. Не вставай на моем пути.

«Твой путь уже определен.» Эти слова гулким эхом повторялись в голове Айшари. Нет! Она сама может выбирать! Из памяти всплыли другие слова: «И если ты что-то посчитаешь необходимым сделать, то это должно быть движение твоей души, а не то, что тебе вдолбили чужие дяди…». Перед глазами возник образ беловолосого демона, и девушка уцепилось в него, словно в слова молитвы, ведь даже Светила были сейчас против нее. Омега принял ее в ученицы, и обещал защитить! Где же он?!

… Далеко-далеко к полудню мчащийся по лесу демон широко распахнул глаза. Есть! Мелькающий среди деревьев силуэт потерял четкие очертания и исчез, чтобы появиться совсем в другом месте…

Луримель напряженно смотрела на поднимающегося Старшего Стража. Она не боялась поражения, но и не была склонна недооценивать противника. Стражи Домов Ночи были самыми опасными из всех эльфийских Стражей, так как частичное пробуждение их звериной стороны давало им огромные преимущества в ближнем бою. Но Супруга Озаряющего не собиралась драться в рукопашную. Она не собиралась давать Аршессу даже шанса на это. Эльфийка снова подняла ладонь, собирая энергию для новой атаки, но не успела — уже вставшего на ноги, но все еще оглушенного Стажа просто снесло что-то большое и серое. Супруга даже не успела рассмотреть что именно, на столь большой скорости оно двигалось… Аршесс и неизвестное существо врезались в один из дубов, растущих вокруг, почему-то со звоном разбивающегося стекла. Ствол толщиной в два обхвата затрещал, но выдержал, и два тела рухнули к его подножию.

Айшари, широко распахнув глаза, смотрела, как, распространяя вокруг себя аромат молодого вина, из-под ее неподвижного дяди выбирается Омега. Демон встал, провел ладонью по лицу. Приглядевшись, оторвал привязанное к правому запястью горлышко разбившейся при столкновении бутыли с вином. Выбрасывая ее в сторону, недовольно пробормотал:

— Да, как-то я не подумал, что сначала надо остановиться, а потом уже перемещаться… — огляделся вокруг… Задержал взгляд на своей ученице и хмыкнул:

— Опять голая и связанная. У тебя талант.

Старшая Супруга Озаряющего не успела даже поблагодарить Господина Полудня за то, что успела собрать энергии достаточно для формирования Щита. Потому что беловолосый, не говоря больше ничего, прыгнул вперед. Из выставленной в сторону правой ладони невиданным цветком вырос длинный синий сверток, который распустился шелковыми лепестками, обнажая темный металл чудовищного меча. Пальцы Омеги сжали рукоять, Попутчик, взмыв вверх по короткой дуге, обрушился на голову удерживающей Айшари эльфийки… И был остановлен в локте от ее головы плетением, наполненным энергией дневного светила. Луримель дрогнула — ей стоило немалых усилий удержать щит под таким ударом, а ее темные волосы потревожил поднятый клинком ветер, беспрепятственно проникший сквозь преграду. Беловолосый, перехватив меч левой рукой, отпрыгнул назад… Не давая ему времени, эльфийка, ударила силой из распущенного плетения щита. Поток слепяще-желтого света обрушился на Омегу и отнес его на несколько шагов назад. На смуглой коже проступили и зарделись краснотой черные узоры. Омега коротко отмахнулся правой рукой, его вспыхнувшая темно-фиолетовым аура рассеяла энергию атаки на безобидные лучики и искорки. Демон приземлился на обе ноги и плавно перетек в низкую стойку, держа Попутчика почти параллельно земле. Айшари успела увидеть, как Омега перевернул клинок лезвием вверх, и его аура словно вскипела, стремительно чернея… Висящий над поляной хрустальный шарик наконец-то набрал достаточно энергии. Яркая вспышка, и на месте двух эльфиек остались только медленно опадающие желтые искорки.

— Вашу мать! — заорал Омега, отбрасывая меч в сторону, и бросился к месту пропажи.

Упав на колени, беловолосый сделал осторожное движение, словно пытаясь собрать несколько искорок в горсть. Недовольно скривился, и быстро сцепил руки, с силой проведя когтями по ладоням, оставив мгновенно набухшие кровью полосы.

— Боги и демоны Хаоса, только бы не ошибиться, — с такой короткой молитвой Омега принялся плести заклинание. Капельки крови, срывающиеся от стремительности движений его рук, сначала ненадолго зависали в воздухе. Потом каждая капля совершала рывок и поглощала одну из искорок, прекрасно видную сквозь красноту крови. После чего капли снова начинали медленно кружиться в воздухе.

Через некоторое время, когда ни одной свободной искорки не осталось, Омега со вздохом облегчения откинулся назад:

— Уф-ф-ф… Повезло, что портал создавался артефактом… Теперь нужно подождать, — демон обвел глазами поляну. Скривился, увидев свой меч застрявшим в стволе одного из дубов на высоте человеческого роста. — Гномы зеленые, Попутчик, что за идиотская привычка во все втыкаться? Ты кто — меч или… — демон оборвал себя, наткнувшись взглядом на лежащих без сознания Стражей, — о-о-о… как интересно.

* * *

Запах молодого вина приятно щекотал ноздри. Аршесс открыл глаза. И понял, что его потеря сознания перешла в кошмар. Он не чувствовал своего тела ниже шеи. Зато прекрасно видел — эльф лежал на чем-то синем, и его голова была немного приподнята, так что ему открывался великолепный вид на то кровавое месиво, в которое превратился его живот. И какие-то странные руки, копошащиеся в этом месиве.

Тонкие, словно спицы, пальцы, с такими же тонкими и длинными когтями, загнутыми на концах. Кажущиеся невероятно толстыми по сравнению с пальцами ладони на самом деле были нормального человеческого размера. Хозяин этих странных конечностей выглядел как обычный полукровка, однако его аура… Аршесс опустил веки, чтобы не смотреть в багровые глаза демона, в лапах которого он оказался в прямом смысле.

— Да, понимаю, зрелище не аппетитное, но ничего не поделаешь, — весело сказал Омега, увидев, что эльф проснулся, — но мне неохота вспоминать заклинание, которое вытащит из твоих кишок набившееся туда стекло.

— Стекло? — Страж снова открыл глаза. Беловолосый поднял руку и поднес пальцы к его глазам. Эльф прищурился. В когтях, словно пинцетом, был зажат кусочек стекла, заляпанный темной кровью. Бросив добычу на небольшую грудку таких же осколков, лежащую рядом с ногами эльфа, Омега объяснил:

— У меня на спине была бутыль с вином. Когда я появился на поляне, то не успел остановиться и врезался в тебя. И мы оба врезались в дуб. А бутылка в момент столкновения оказалась между твоим животом и моим плечом… Короче, твой живот оказался мягче, и все осколки, — тут когти демона подцепили и извлекли из живота эльфа изогнутый прутик, — да и разорвавшуюся оплетку тоже, вбило тебе в брюхо…

Аршесс уже вспомнил произошедшее. И озвучил терзающие его вопросы.

— Где Айшари? Как остальные? Кто ты? Где Луримель?

— Хм… Буду отвечать по степени сложности, — Омега говорил, не отрываясь от своего занятия. — Остальные лежат там, где упали. Ничего страшного, обычная потеря сознания. Я еще усыпил их на подольше, чтобы не лезли мне под руки. Если Луримель — это та самая шлю… эм, короче, если она — избранная Озаряющим светлая эльфийка, то она куда-то телепортировалась, прихватив с собой Айшари… Кстати, куда? И кто она?

— Зачем это тебе, демон? Как ты сумел выйти наверх? Что тебе нужно? Что ты со мной делаешь?

Омега оскалился:

— Тебе я просто спасаю жизнь. Даже с твоим здоровьем ты все равно подох бы от такой раны. Поскольку в некотором роде это моя вина, то я тебя залатаю… Правда, несколько лун придется не напрягаться. Ты ведь все-таки не полноценный оборотень…

Аршесс широко распахнул глаза — Омега даже смог увидеть свое отражение в темно-коричневой радужке:

— Откуда ты знаешь тайну Стражей?

— Из надежных источников.

Эльф моргнул. Причем тут вода?

— Кроме того, ты, если я не ошибаюсь, дядя Айшари, а мне не хотелось бы ее расстраивать… Да не таращься ты так, глаза выпадут! Это по запаху я понял, по запаху. Так мог бы пахнуть ее отец, но ты бесплоден… И все остальные Стражи, тоже, — Омега мотнул головой, показывая на что-то, не видное Аршессу. — А поскольку печати вам поставили в раннем детстве, значит, зачать ее ты никоим образом не мог. Значит, ты ее дядя.

Эльф даже не стал пытаться это понять. Были более важные проблемы:

— Почему я не чувствую тела?

— А ты предпочел бы чувствовать, как я копаюсь в твоих потрохах? — выгнул бровь Омега. — Я забрал твои ощущения… Печати Стражей вообще имеют ряд недостатков, в том числе — неконтролируемо обостренное восприятие. Боль такой силы могла бы свести тебя с ума и полностью превратить в зверя…

Повисло молчание. Аршесс вдруг понял, что вокруг глухая ночь. Услышал стрекотание сверчков, увидел льющийся с небес свет Манящей. Омега, которому этого света вполне хватало, снова заговорил, и на этот рас в его голосе не было и тени улыбки:

— Айшари стала моей ученицей. Она предпочла этот путь браку с Озаряющим. Поэтому советую даже не пытаться ее к этому принудить. Можешь так и сказать ее отцу… Да и всем, кому интересно. К утру я тебя заштопаю, и освобожу твоих людей. Не шевели бровями — для меня что эльфы, что люди — без разницы. Потом я открою портал, через который ушла эта су… сударыня, заберу Айшари и уничтожу там всех и вся. В качестве наглядной демонстрации, что бывает, если не слушать советов. Девочка продолжит свое обучение, и, когда придет время, вернется домой. Если захочет. Вот и все.

Аршесс не успел ничего ответить — Омега накрыл его лицо ладонью, и он забылся тяжелым сном…

… Его разбудили очнувшиеся Стражи. Не отвечая на вопросы, эльф, в чьих каштановых волосах появилось несколько седых волос, поднялся на ноги, прижимая руки к грубым швам на животе, и оглядел поляну. Озаряющий давно миновал зенит. А на том месте, где вчера стояла Старшая Супруга, чернел огромный, идеально ровный круг выжженной и растрескавшейся земли.

— Если тут жгли костер, — попытался пошутить кто-то из стражей, — то куда они дели зажаренного на нем медведя?

Старший недовольно поморщился… и вздрогнул, увидев под одним из деревьев обломок какой-то тонкой корзиночки. А в нем горку стеклянных осколков.

* * *

Айшари смотрела, как лучи рассвета, проходя сквозь толстые прутья решетки, освещают ее вырубленную в скале келью. Точнее, камеру. Потому что кроме узкого ложа, являющегося частью стены под окном, и вонючей дырки в полу сбоку, тут была только толстая, оббитая железом дверь, снаружи запирающая на тяжелый засов. Девушка шмыгнула носом. Она очнулась уже в камере, на закате. Последнее, что она помнила — удивленно распахивающиеся глаза Омеги. И вспышку… Она проплакала весь вечер и всю ночь. Даже если демон выжил, спасти ее он все равно не сможет. Айшари даже не вытирала катящиеся по щекам слезы. Пусть ученичество у демона было похуже иного рабства, но это все равно лучше, чем Супружество…

… Когда Хранители Дома сказали, что ее мать носит под сердцем мальчика, Айшари была даже более счастлива, чем ее отец — случаи, когда Благородный Дом возглавляла женщина, за всю историю эльфов можно было пересчитать по пальцам. И это всегда вело к бедам и войнам. И не потому, что это были плохие правительницы. Просто так случалось. Мор, козни соседей и внутренних врагов… Айшари, которой по недосмотру наставников попался в библиотеке трактат на эту тему, искренне верила, что и сама она не станет исключением. И с самого детства смотрела в будущее с гордой обреченностью мятежника — она собиралась выполнять свой долг до конца. Однако, с появлением брата, эта ноша снималась с ее хрупких плеч. Свобода, нежданная свобода замаячила перед девушкой… А через несколько дней приехала Луримель… И оказалось, что у нее снова нет выбора.

Эльфийка снова всхлипнула и поежилась — кем-то надетой на нее короткой желтой туники было недостаточно, чтобы защитить хрупкое тело от холода. Покрепче обняв руками колени, она уткнулась в них носом… И снова вскинула голову, замерев и настороженно прислушиваясь — кончики ее остроконечных ушей едва заметно подрагивали. Откуда-то, из не разогнанных Озаряющим теней, из-за края зрения, слышался шепот множества голосов, постепенно набирающий силу. Она слышала это только раз, но не узнать не могла. Айшари улыбнулась сквозь все еще текущие слезы:

— Никогда бы не подумала, что обрадуюсь Шепоту Хаоса…

* * *

Двумя тысячью локтей выше рыдающей ученицы демона, в увитой горными розами беседке, рассвет встречали семь Старших Супруг Озаряющего. В легких бело-желтых одеяниях, словно не чувствуя холода, они сидели, скрестив ноги, на мягких оранжевых подушках, расположившись полукругом и глядя на встающее Дневное Светило. Подушки лежали прямо на покрытом великолепном мозаикой полу. Узор, составляющие которого были настолько плотно пригнаны друг к другу, что пол казался идеально гладким, изображал Трон Господина полудня и чертоги Светозарных. Несмотря на великолепие открывающегося с вершины одной из Опор Мира вида, на душе у каждой было тревожно.

— Что скажете, сестры? — нарушила молчание сидящая на левом краю Луримель. Ее раздражала традиция все важные совещания проводить с утра. Ведь могли бы прямо тогда начать уже что-то делать. Нет, посмотрели на перекореженную ауру темной, покачали головами, и разошлись почивать!

— Боюсь, она тоже станет постоянной послушницей в этой обители.

— В Обители Смирения есть постоянная послушницы? — Изумилась Луримель.

— Одна… Тебя же не было довольно долго, и ты не знаешь, — слабо улыбнулась Настоятельница. — Ее привезли с восхода континента…

— Орчанка? — брезгливо поморщилась Луримель. Мало ей этих темных оборотней, забывших свое и потому укравших их язык и обычаи, теперь еще и зеленокожие.

— Да, сестра. Мы считаем, что у нее дар Забытого.

— Дар Уничтожения? — Луримель вздрогнула.

— Именно, — кивнула одна из Супруг. — Но для нас этот дар — загадка. Все что мы можем, это не позволять ей обратить его против нас. Но в чем природа этого дара, мы не знаем…

— Но причем тут моя подопечная?

— С поставленной на нее печатью ситуация такая же. Даже хуже. Мы не только не узнаем ее природу, мы даже не можем понять для чего она…

— Но ведь можно же ее изучить! Понять!!!

— Да, но это потребует времени и осторожности… Потому Айшари предстоит остаться здесь надо… — мать настоятельница, недоговорив, схватилась за горло и захрипела. А мгновением позже рухнули на пол еще две сестры. Луримель бросилась к настоятельнице:

— Что с ними?!

— Откат! Кто-то пробил щит, который они втроем удерживали вокруг обители!

— Но ведь этот щит только от…

— Да! Но не может быть, чтобы демоны набрались наглости явиться в обитель! И тем более сил, чтобы сделать это вот так!

Пол под ногами женщин дрогнул, и по нему пробежала длинная уродливая трещина, рассекая изображенных на мозаике Светозарных пополам. Упали первые лепестки, хрупкие и сухие — овивающие беседку розы начали стремительно вянуть.

Далеко внизу, Айшари, свернувшись на каменной лавке, зажимала уши ладонями. Не помогало — тысячи голосов, кричащие, воющие в агонии, умоляющие неизвестно о чем на непонятных языках, все равно бились в ее голове.

* * *

Омега стоял на одном колене, упираясь левой ладонью в пол, а пальцами правой сжимая себе виски. Голоса в его голове кричали и вопили, разрывая разум на части, поднимая воспоминания, похороненные в самых темных уголках души. Слава Хаосу, что беловолосый вскоре снова это забудет. Его плечи вздрагивали, когда очередной вопль выбивался из общего хора, то есть практически непрерывно. Заскрипели стиснутые зубы. Крики становились все более агрессивными, беспорядочными и давящими на сознание. Омега даже не мог узнать все языки, на которых они звучали. Печать проявилась на обеих половинах его лица, и яркость ее красного сияния нарастала вместе с голосами.

Демон и предположить не мог, что ему придется дойти аж до Крика, только чтобы попасть в то место, куда утащили его ученицу. Но отступить он не мог. Не сейчас. Пальцы левой руки сжались, и когти с хрустом прочертили в полу глубокие борозды, нарушая рисунок искусной мозаики… Широкие полосы узоров на ставшей матово-белой коже почернели и сжались в тонкие, похожие на паутинки, линии. Голоса стихли резко, словно кто-то выключил звук. Омега отчетливо услышал шелест слабого сквозняка, заблудившегося где-то высоко над головой, среди поддерживающих свод колонн, и медленный, гулкий звук удара. Звук удара его сердца.

Зашуршав тканью одежды, демон выпрямился. Его лицо не выражало никаких чувств, напоминая покрытую причудливой сетью трещин фарфоровую маску. Словно неощутимый ветерок закружился вокруг, стал лениво теребить полы плаща, волосы, свободно болтающийся левый рукав… Медленно поднялись веки. Зрачки полностью поглотили радужку, сделав глаза демона двумя провалами в абсолютную черноту, будто всасывающую в себя свет. Он видел истинную природу этого ветра. Нити. Почти прозрачные, но если вглядеться, то можно увидеть, что каждая нить имеет свой собственный неповторимый оттенок, а то и вовсе является канатом, сплетенным из тысяч таких же нитей… Они танцевали, теряясь в бесконечности на расстоянии нескольких локтей, свободно проходя сквозь тело демона, лишь изредка сдвигая незакрепленные части одежды и волосы. Нитей было так много, что могло показаться, будто Омега стоит под струями ливня, хлещущего во всех направлениях. Беловолосый мог бы пожалеть о том, что больше никто не видит этой красоты полностью, лишь редкие проблески… Но не стал. Все эмоции остались по ту сторону Крика. Демон снова прикрыл глаза и проанализировал ситуацию.

Портал, которым он воспользовался для проникновения, больше недоступен. Уровень энергий, используемых противником, многократно превзошел ожидаемый. Требовалось пересмотреть приоритеты. Омега поставил перед собой две задачи — спасти Айшари и уничтожить все живое в месте ее удержания. Из всех разумных поблизости опасность представляли только восемь особей. Семь из них располагались в самом верху — на последнем из десяти надстроенных этажей, между тем как сам Омега и восьмая находились на третьем подземном уровне, вырубленном в цельной скале. Вниз в недра горы уходило еще восемь таких, разной площади и конфигурации, а ученица демона находилась на предпоследнем. Остальные живые существа, которых было удивительно мало в таких огромных помещениях, опасности не представляли.

Опасных нужно было уничтожить лично. Схема действий окончательно оформилась на втором ударе сердца. Омега встрепенулся. Когти, налитые вязкой, чернильной тьмой, подцепили пучок нитей, слабо пульсирующих светло-коричневым. Пальцы, прочерченные тонкими темными линиями, с напряжением согнулись и потянули… Множество язычков черного пламени волнами пробежали по нитям к колоннам, концентрическими кругами расположенным вокруг мозаики, на которой стоял беловолосый. Звук, с которым лопнули эти невидимые для обычного глаза струны, поглотил громкий треск. Отполированные до радужного блеска мраморные столбы в локоть толщиной за доли мгновения покрылись глубокими трещинами и стали рассыпаться на маленькие кусочки. Одновременно к Омеге откуда-то сквозь каменный дождь бросились несколько облачков тумана. Их мягкое желтое свечение стремительно переходило в ослепительную белизну. Руки демона взметнулись, выхватывая из окружающего пространства новые нити, по которым к своей добыче устремились новые вспышки пылающего мрака. Облачка исчезли. Беззвучно, не оставив и следа от своего существования.

Прислушиваясь к шелесту окружающих его нитей, демон в который раз закрыл глаза — они звали его, словно струны волшебной арфы, умоляли потянуть за них, порвать их, разрушить все… И это мешало мыслить здраво. Задача усложнялась. Дотянуться до Хаоса было невероятно трудно. И дело было вовсе не в окружающем цитадель заклятии. Мешал барьер, изолирующий весь мир. Выйдя за пределы четырех измерений, Омега поглощал информацию в огромных количествах. Сознание рассматривало и анализировало только необходимое для выполнения цели, намеченной еще до активации Арфы Разрушения — спасения Айшари… Остальное можно осмыслить и потом. Хотя большая часть вместе с памятью так и останется доступной лишь на уровне Крика, но что-то должно сохраниться и для повседневного использования. Потратив некоторое время на изучение тонких пластов окружающей его реальности, демон вернулся к проблемам материального плана. Колонны как раз успели окончательно осыпаться, полностью скрыв под своими остатками узоры пола.

Омега поднял правую руку. В матовой черноте его браслета семь кроваво-красных символов замерцали серебром и призрачными шариками выплыли в окружающее пространство, закружившись вокруг беловолосого. На устремленной к потолку ладони несколько мгновений продолжалась диковинная пляска темно-фиолетовых ручейков жизненной силы демона, пока они не сформировали нечто, отдаленно похожее на смесь шарообразной паутины и бублика. Семь серебристых огоньков пролетели сквозь отверстие в плетении и продолжили свой хоровод, одевшись в причудливые, светящиеся фиолетовым сеточки.

Демон опустил руку, и, когда кисть оказалась на уровне его глаз, сделал резкое движение обеими руками,наматывая на пальцы и переплетая между собой семь прозрачных пульсирующих нитей. Хлынувшие по ним потоки черного огня очень быстро превратили серебристые призрачные шары в косматые сгустки темного, с фиолетовыми сполохами, пламени. Сделав еще один круг вокруг своего хозяина, порождения магии демона рассредоточились по залу, и стали вращаться среди рассыпанных по полу обломков колонн, притягивая к себе и поднимая в воздух горсти щебня.

Омега же отвлекся, внимательно рассматривая последний оставшийся на браслете символ. Договор, заключенный с гномом, через одну из ментальных проекций воспринимался как блокировка, которую можно было снять в определенном диапазоне пространственных координат. И сейчас Омега находился почти в пределах этого диапазона. Согласно контракту, демон еще не мог получить полную власть над душой убитого им подгорного жителя, потому что это место явно не было обителью его предков. Однако эта обитель находилась где-то достаточно близко, и можно было попытаться вступить в права владения досрочно… На это Омеге пришлось потратить три удара сердца, но оно того стоило — душа гнома сохранилась практически со всеми внешними оболочками. В памяти демона хранилась всего пара десятков аналогичных случаев, и подобная добыча ценилась гораздо дороже веса своего тела(когда оно еще было у добычи, разумеется) в самоцветах.

Закончив с браслетом, беловолосый огляделся. Потолок, лишившийся поддержки колонн, издавал едва слышное потрескивание, и до обвала оставалось совсем немного времени. Пол очистился от обломков, зато перед демоном стояли семь фигур, больше всего похожих на крабов-переростков с оборванными клешнями. Тело в пяти локтях над полом, толщиной в руку, на сплюснутых кругах широких спин видно, как едва-едва сдвигаются ручейки формирующего экзоскелет спрессованного каменного крошева. Десять длинных, многосуставчатых ног, каждая из которых заканчивается цельным каменным лезвием почти в три локтя длиной. Ни глаз, ни усиков, лишь через сочленения панциря время от времени прорываются сполохи черного пламени. Застыв в обманчивой неподвижности, они ждали приказа. И приказ не замедлил последовать:

— Вы трое, вниз. Найти ее, — големы встрепенулись, получив параметры ауры девушки. Говорить вслух вообще не было необходимости — но некоторые привычки практически неистребимы. — Ни на что больше не отвлекаться. В помещение, где она содержится, заходить по горизонтали. Следить, чтоб и пылинка на нее не упала. Установив визуальный контакт, воспроизвести вот это, — новый пакет информации занял свое место в управляющих контурах. — После чего кратчайшим путем вынести объект за пределы здания, и отнести на расстояние безопасное для этого уровня энергий. Охранять до моего прибытия.

Трое големов расставили ноги пошире и склонились перед хозяином, приняв позу, очень напоминающую позицию при выполнении команды «на старт».

— Остальные — сопроводить этих троих до места удержания ушастой. Как только Она покинет пределы здания, приступить к зачистке.

Еще четыре каменных монстра стали в стойку готовности — их приказ не нуждался в пояснениях. Омега повернулся к своим созданиям спиной:

— Выполнять.

Семь небольших сполохов темного огня — и пол под монстрами рассыпался на куски. Големы с грохотом рухнули вниз, оставив после себя неровные дыры. Омега посмотрел направо, в сторону выхода из зала. К нему быстрым шагом приближалась, на ходу собирая доступную энергию, одна из опасных особей. Руки демона потянулись было к нитям, но остановились — необходимо было произвести приблизительную оценку противника. Хотя можно было просто обрушить потолок.

Вошедшая эльфийка из народа Полудня потеряла несколько бесценных мгновений, глядя на случившееся с залом широко распахнутыми глазами. Омега бросил несколько лезвий ветра, изуродовавших проход и стену за спиной женщины. Это вывело ее из оцепенения. Взмахнув руками, Супруга Озаряющего метнула несколько ослепительно белых сгустков света, которые по сложным ломаным траекториям устремились к демону. Одновременно она начала формировать какое-то более сложное плетение — воздух задрожал вокруг ее фигуры, наливаясь сиянием. Омега не стал давать ей времени. Черные когти разорвали пучок бело-желтых нитей, и натравленная на врага стайка простейших элементалей света перестала существовать. Еще одно стремительное движение будто сделанных из растрескавшегося фарфора пальцев, и труп эльфийской женщины начал медленно оседать, яркой вспышкой выпустив в пространство ту жалкую часть энергии, что она успела вложить в формирующееся плетение. Изо рта, ушей и ноздрей потекли струйки ярко-алой крови — два аккорда Арфы Разрушения уничтожили мозг и сердце.

С трещащего потолка сыпалась каменная крошка. Несколько глубоких трещин с грохотом прочертили стены, уродуя сделанные из яшмы, лазури и малахита барельефы. Омега, не обращая ни на что внимания, поднял руки, словно натягивая невидимый лук. Разведка закончена. Пора переходить к главному блюду, не давая оставшимся семи даже шанса сотворить что-либо серьезное.

* * *

Первой фразой, которую сказала настоятельница, едва ее судороги прекратились, было мерзкое богохульство, обвиняющее Господина Полудня в скотоложстве. Остальные сестры предпочли сделать вид, что не услышали. Лишь Луримель согласно кивнула — дела действительно обстояли хуже некуда. Демоны, вторгшиеся в Обитель Супружества? Пусть и в самую малочисленную, но все же в полноправную обитель?! Это ведь значит, что они вырвались из заточения на темной стороне! Неужели равновесие мира настолько нарушено?! Нарастающая паника мешала мыслить здраво.

— Господин Полудня на нашей стороне, — глухо сказала Настоятельница.

— Разве он будет отвлекаться от того быка, чтоб нам помочь? — язвительно спросила Луримель и запоздало прикусила себе язык. Но всем сейчас было не до напускного благоверия — толчки продолжали сотрясать беседку, и с потолка сыпались кусочки облицовки. Настоятельница, опираясь на плечи двух Старших Супруг, поднялась на ноги:

— Демон всего один. Нужно сформировать Малый Круг Гармонии, и, с помощью Светил, мы изгоним его обратно на темную сторону, до того, как будет причинен непоправимый ущерб…

* * *

Айшари очнулась, когда кто-то довольно грубо пихнул ее в бок. Желтые глаза открылись… и тут же широко распахнулись, но прежде чем девушка набрала воздуха для крика, прозвучал голос:

— Айша, прошу тебя, не ори.

Девушка встрепенулась. Голос точно принадлежал Омеге. Но самого демона поблизости не наблюдалось. В ее камере, граничащая с коридором стена которой теперь куда-то исчезла, помещался только передний край туловища и три лапы чудовищной каменной твари, которая, видимо, и привела девушку в сознание. Взгляд Айшари упал на огромные когти, которыми кончались конечности монстра, и эльфийка содрогнулась — если ее ткнули этим, то просто чудо, что она осталась цела. Еще несколько таких же громадин стояли в коридоре, замерев неподвижно, лишь временами выстреливая из суставов коротенькими язычками черного огня. Голос наставника зазвучал снова:

— То, что ты слышишь — сообщение, которое передают тебе эти големы. Я сейчас занят убийством твоих похитителей, и не могу прийти лично. Залазь на спину ближайшего, и они отвезут тебя в безопасное место. Жди меня там. Големы понимают приказы, но только простейшие, так что спрашивать их о чем-либо бесполезно. Рекомендую подумать, как ты будешь оправдываться, когда я освобожусь. Конец сообщения, приступай.

Айшари поежилась — сухой и бесцветный голос наставника яснее ясного указывал на то, что настроение у Омеги нехорошее. Оставалось только надеяться, что демон развеселится, убив пару-тройку Супруг. Эльфийка замотала головой, прогоняя недостойные мысли. Еще не известно, справится ли белобрысый хоть с одной. Все же Супруги Озаряющего были мастерами в борьбе с демонами. Но в данный момент ничего другого не оставалось, кроме как следовать полученным приказаниям — Айшари прекрасно понимала, что даже если ей удастся найти наставника, она будет только мешаться у него под ногами.

Девушка встала, поправила падающие на глаза волосы и, подавив раздражение по поводу отсутствия нормальной одежды, посмотрела на ближайшего голема. Поколебавшись, скомандовала:

— Лежать.

С громким стуком тварь опустилась брюхом на пол. Эльфийка легко запрыгнула на широкую спину, и села, скрестив ноги. Дальнейших команд не потребовалось. Из едва заметных пор на спине, больше похожей на кусок выложенной галькой городской площади, выстрелили тонкие желтоватые нити. Голос Омеги любезно пояснил:

— Это чтоб ты не свалилась по дороге.

Айшари недовольно поерзала — ее спеленало довольно туго, и ощутимо прижало к голему. Но пререкаться с бессловесной тварью и ее отсутствующим создателем было бесполезно. Каменный монстр поднялся с пола. На мгновение стену, лицом к которой сидела девушка, покрыли языки темного пламени. А когда они схлынули, осталась лишь огромная дыра с крошащимися неровными краями, в которую ворвался холодный ветер. Вид горного хребта с высоты птичьего полета настолько поразил девушку, что она не сразу поняла, почему оказавшаяся за стеной картина приближается и ветер свистит в ушах, безжалостно дергая за волосы. А когда поняла, то все-таки завизжала. Голем прыгнул прямо в пропасть.

* * *

Огромный каменный паук рассыпался в пыль, когда из него вытекли последние капли Силы. Она рассмеялась, и потянулась ко второй твари, почти закончившей убивать эльфиек, собравшихся… Где? Что это за место? Почему эти эльфийки здесь? Почему она здесь? Девушка отмахнулась от глупых вопросов, протягивая руки к оставшемуся монстру. Неважно, кто она, неважно, что она здесь делала, неважно, откуда пришли эти создания… Главное, что они пришли, и были наполнены Силой, которую она могла выпить. Сила звала ее, танцевала и пела, вливаясь в ее тело, даря ни с чем несравнимое наслаждение. Паук, опустошенный, рассыпался в пыль. Девушка, снова засмеялась. Ее смех искрился счастьем.

Оставшиеся в живых младшие супруги в ужасе смотрели на орчанку-послушницу. Ее аура кипела чернотой, мраком, поглощающим любой свет. Во имя Господина Полудня, разве может существовать под его лучами ТАКОЕ?

Взмах руки превратил алтарь Светил в облако праха и обломков, разлетевшихся по всему молитвенному залу. Зеленокожая в экстазе закатила глаза:

— Как же хорошо… Мало! Еще! — в низком, грудном голосе появилась иссушающая хрипотца. Пошарив безумным взглядом вокруг, орчанка с неожиданной прытью побежала к дверям. Никто не рискнул ее остановить — даже каменная мозаика под ногами девушки тускнела и крошилась.

Несколько чудом спасшихся эльфиек вздохнули с облегчением. Стук распахнувшихся тяжелых створок с изысканной инкрустацией скрыл от их ушей клацанье каменных когтей. Из проделанного первой тварью пролома выбирался еще один омегин голем.

* * *

Шесть Старших Супруг, отвернувшись друг от друга, стояли в вершинах шестиконечной звезды, выписанной тонкими желтыми лучиками силы, формируя плетение Малого Кольца Гармонии. Вдруг за их спинами раздался грохот, и как раз посередине образованного ими круга осыпалась вниз мозаика пола и потолок, оставляя за собой неровную дыру идущего снизу туннеля, шириной в два человеческих роста. Стоящая в стороне настоятельница заорала неожиданно мощным голосом, от которого с увядших роз упали последние сухие лепестки:

— Кругом!!! Сменить на Круг Гармонии!

Женщины в белых одеяниях, словно хорошо вымуштрованные солдаты, крутанулись на пятках вокруг своей оси. Плетения Круга и Кольца Гармонии, если не вдаваться в детали, отличались только направленностью. Первый — внутрь, а второе — наружу. Хотя то, что удалось легко и быстро переключиться с одного плетения на другое, наверное, объяснялось не иначе как помощью Светил.

Омега, влетел в беседку по проделанному им через все этажи пути, и завис в воздухе. Вокруг него сыпались тоненькие струйки пыли с пробитой в крыше дыры. Лучи Дневного Светила, не успевшего далеко отползти от горизонта, оставляли розоватые блики на его коже и волосах, белках глаз. Паутина линий печати и радужки казались на этом фоне еще более черными, провалами в первобытную Тьму. Демон посмотрел на жриц, опускающихся на колени. Когти потянулась к нитям… Однако вибрация струн Арфы разрушения погасла, не выйдя за пределы провала на нижние этажи, вокруг которого выстроились жрицы. Изолирующий Круг. Что ж, и он не абсолютен. Но обойти защиту противника Омега не успел. Шесть пар рук поднялись в идеально синхронном движении, и под демоном, как раз в проделанном им отверстии, взревел водоворот теней и пламени, стреляющий во все стороны зелеными разрядами.

Двенадцать одновременно опустившихся ладоней словно прихлопнули Омегу, мощным ударом бросая его вниз, в багрово желтую круговерть. Беловолосый, погрузившись по плечи, стал барахтаться, пытаясь найти опору, одновременно цепляясь жгутами энергии за края провала, не давая утянуть себя дальше вниз. Практически сразу одна нога наступила на что-то твердое, а другая, наоборот, на что-то мягкое, слегка просевшее под нажимом. Пальцы левой руки ткнулись в гладкую округлую поверхность, очень скоро нащупав на ней какой-то выступ, а под рефлекторно сжавшимися пальцами правой обнаружилось что-то тоже округлое, но мягкое и упруго поддающееся давлению. Пока Омега пытался оттолкнуться от этих непонятных опор, что-то там, по ту сторону багрового-оранжевого пламени, вцепилось в его браслет. Не разжимая пальцев, Омега потряс рукой, пытаясь стряхнуть неизвестного грабителя. Зеленые искры прыгали по развевающимся волосам, жаля кожу. Боли тела Омега не ощущал, лишь чудовищное давление, заталкивающее его в вихревой портал, и хлещущее оттуда желание убить, разорвать, уничтожить…

Настоятельница наблюдала за обреченными на неудачу попытками демона удержаться. За свои пять с лишком тысяч лет она повидала множество этих тварей, но такой экземпляр попался впервые. Крайне мало отличий от человека, полное отсутствие эмоций — лицо похоже на лик мраморной статуи. И такая невероятная мощь, позволившая пробить защиту вокруг обители, и даже сейчас не желающая склоняться перед силой Светил.

Внезапно снизу, из провала на темную сторону мира, ударили толстые плети зеленых молний, подбросив беловолосого демона высоко вверх и окончательно снеся крышу беседки. Женщины отшатнулись, прикрывая лица руками. Багрово-желтый вихрь схлопнулся, оставив после себя все тот же идущий сквозь большую часть этажей вертикальный туннель, в который чуть и не рухнул Омега, еле успев зацепиться когтями за край и повиснуть, словно истерзанная тряпка. Обе ноги демона были оторваны чуть ниже колен, левая рука ниже локтя тоже отсутствовала. Жалкие обрывки рукава трепыхались где-то на полпути к плечу. Если бы не браслет, Омега остался бы и без правой руки тоже.

— Сестры, сосредоточьтесь! Демон еще в нашем мире! Нужно его добить! — призвала настоятельница. Супруги Озаряющего оправились быстро, тем более, что защиту они таки удержали, не позволив молниям повредить себе. Вплетая свои потоки в общее плетение, Луримель брезгливо наблюдала, как прямо напротив нее демон пытается вылезти на доступный ему пятачок пола. Пальцы глубоко вонзились в камень, на виднеющемся из-под браслета запястье пульсируют вздувшиеся жилы. Вместо одной скулы и лба — спекшееся месиво ожога, но лицо по-прежнему бесстрастно, а черные глаза смотрят спокойно… и откровенно пугающе. Если бы Луримель знала, что Айшари связалась с такой тварью, она бы… Тут на бледные губы демона выползла слабая, едва заметная, но все же самая настоящая улыбка. Луримель дернулась, пытаясь понять, в чем подвох, и отчаянно жалея, что она не может проследить за взглядом пустых, словно высасывающих душу глаз…

Зато она смогла увидеть, как из провала поднялся обрубок левой руки демона… И вспыхнул темным огнем, который сформировал мерцающие, изломанные предплечье, кисть и пальцы с длинными, загнутыми когтями. Пальцы сжались, собирая что-то в горсть, и от них метнулись куда-то в сторону стремительные черные росчерки, похожие на блик света на натянутой струне, метнулись сложными ломаными зигзагами к чему-то, чего Старшая супруга не могла увидеть… Стрелу темного пламени, обратившую ее в прах, Луримель тоже не увидела.

Настоятельница с ужасом смотрела на стоящую у входа в беседку орчанку. Послушница, обладающая даром Забытого. Но как, во имя Светил, она смогла разбудить этот опасный талант?!

Зеленокожая, не опуская воздетые руки, повернулась, и с ее ладоней в полет отправилась еще одна вспышка мрака, обратившая в прах вторую Супругу.

Омега, удерживающий в левой руке тянущиеся от девушки нити, потянул их на себя. Переполняющее послушницу черное пламя безумными зигзагами пронеслось по нежно-лиловым струнам и слилось с левой рукой демона, усилив и придав ей плотности. Опустошенная орчанка рухнула на колени. По впалым щекам побежали слезы. Глаза смотрели прямо перед собой, пытаясь увидеть, куда же утекла вожделенная Сила. Она чувствовала себя выжженной и выпотрошенной, лишенной цельности. Руки безвольно опустились, костяшками пальцев превратив в пыль пару бурых, засохших розовых лепестков…

Когти из яростно гудящего черного огня вонзились в край провала. Омега, чье лицо снова было бесстрастней ледяной маски, рывком бросил себя вверх и вперед. Он приземлился на ноги прямо перед настоятельницей — точнее, на те жуткие изломанные лапы, которыми черное пламя заменило его оторванные конечности. На долю мгновения эльфийке показалась, что она видит в двух черных безднах свое отражение… Но это была лишь иллюзия, вызванная пляской темных огненных языков на покрывающей лоб, ухо и скулу ране. Отведя взгляд, она неожиданно увидела, что в когтях левой руки демон сжимает пучок каких-то полупрозрачных струн, одна… нет, две из которых тянутся к ее груди и голове!

Рывок. Пять уже мертвых тел начинают оседать.

Омега отвернулся от трупа настоятельницы, и подошел к провалу на нижние этажи. Дела обстояли хуже, чем ожидалось. Три голема было уничтожено, а четвертый еще не успел закончить зачистку. Сил оставалось катастрофически мало, и кроме того… Демон посмотрел на левую руку. Сформировавший ее черный огонь потихоньку пожирал собственную плоть демона, подбираясь уже к плечевому суставу. Так же ситуация обстояла и с ногами. Только рана на лбу, как и положено, затянулась. Вот только проблемы с конечностями это не отменяло…

Своих сил явно не хватит, чтоб закончить начатое.

Уцелевшей рукой демон извлек из-за пазухи массивный свинцовый ящик кубической формы, покрытый множеством узоров и надписей. Ребро куба было длиной в локоть. Подбросив разок эту тяжесть на ладони, Омега позволил ящику повиснуть в воздухе. По выбитым в свинце узорам пробежали фиолетовые искры, раздался глухой металлический щелчок… Потом еще один, и еще… Наконец, крышка толщиной в полторы ладони с тихим скрипом откинулась. Беловолосый запустил руку внутрь и извлек на свет Озаряющего толстый короткий цилиндр, с двумя кристаллами, красным и зеленым, на концах. Боковая поверхность переливалась множеством переходящих друг в друга надписей, светящихся золотом. Омега перехватил предмет поудобнее, и коснулся указательным пальцем зеленого кристалла. Тот неярко засветился, и цилиндр повис на высоте груди демона. Глубокий женский голос произнес:

— Первичная активация выполнена. Напоминаем вам, что «Малый Ядерный Уничтожитель» является стратегическим оружием, применение которого должно быть санкционировано советом безопасности уровнем не ниже планетарного. Уровень разрушения — «Геноцид». Подтвердите свои полномочия, назвав принадлежность к вертикали власти, уровень и имя исполнителя после сигнала.

Прозвучал короткий гудок, и демон, успевший закрыть и спрятать свинцовый ящик, медленно произнес:

— Личная вертикаль Верховного Хранителя Совета Гильдии. Ноль-ноль-три. Омега.

Зеленый кристалл засветился чуть ярче:

— Принято. Уровень доступа «Ноль-ноль-три» дает право изменения параметров боевой активации. Изменить параметры?

— Да, — ответил беловолосый, и быстро набрал правой рукой несколько цифр в появившемся над кристаллом полупрозрачном зеленом окошке.

— Предупреждение: использование этих параметров активации приведет к нерациональному расходу изотопов Малого Ядерного Уничтожителя. Все равно использовать эти параметры?

— Да.

— Первичная активация закончена. Параметры боевой активации изменены. Боевая активация будет выполнена после нажатия на красный кристалл, через указанный в параметрах промежуток времени.

Зеленый кристалл погас и Малый Ядерный Уничтожитель упал в подставленную ладонь. Омега, недолго думая, нажал на красный, и бросил оружие вниз, в дыру, ведущую на нижние этажи.

* * *

Пальцы сжали знакомую до мельчайшей неровности рукоять, однако в этот раз Попутчик показался Омеге неподъемным — не получалось даже оторвать правую руку от земли. Демон открыл глаза. Зрачки вернулись к обычному размеру, и на фоне все еще болезненно-бледной кожи его багровые глаза казалось, неярко светятся. И первое, что предстало этим глазам, были пучки мха, покрывающие потолок небольшой пещеры. Выход был неподалеку — оттуда ощутимо сквозило. Камни под спиной лежали очень удачно — нигде ничего не впивалось, а под голову был пристроен довольно большой плоский валун. Заскрипев ссохшимися, взбитыми в колтун волосами по своей жесткой подушке, Омега повернул голову.

Рядом прямо на полу сидела Айшари, одетая в какую-то коротенькую желтую рубашечку, и, замерев, внимательно на него смотрела. Руки девушки держали за концы последнего узла, затянутого на культе, оставшейся от левой руки беловолосого. При внимательном рассмотрении можно было понять, что повязка сделана из полос, оторванных от его плаща. Слабая улыбка, блеклая тень былых оскалов, выползла на слегка синие губы:

— Доброе утро, Айша. Можешь не перевязывать.

— Но… — неуверенно начала девушка.

— Через несколько дней не останется и следа — буду как новенький. Лишние повязки только замедлят дело…

— Так ведь я закончила! — возмутилась девушка. Омега опустил взгляд, и обнаружил, что на остатки его ног тоже наложены жгуты. — Твоя кровь текла медленно, но все же текла! Если бы я не перевязала, ты бы мог не очнуться! Ты и сейчас свой меч даже поднять не можешь!

— Не могу, — легко согласился Омега. Его голос был тих спокоен, но где-то в глубине проскальзывали искорки эмоций, не поддающихся распознанию. — Спасибо. А теперь, будь добра, помоги мне освободить правую руку.

Девушка пару раз хлопнула ресницами, слегка удивленная. Потом, наклонившись, приподняла рукоять Попутчика за кольцо на эфесе. Несколько длинных прядей ее ничем не удерживаемых волос свалились с плеча на лицо демону. Тот смешно сморщился, вытаскивая уцелевшую руку из-под неподъемной нынче тяжести меча и, шумно засопев, поспешно прикрыл нос. Эльфийка улыбнулась, возвращаясь в прежнее положение:

— Так значит, мне снимать все повязки обратно?

Омега задумчиво закатил глаза, нашаривая сигарету где-то в обрывках плаща, на которых лежал:

— Не нужно пока… Зажги мне лучше сигарету, а?

Девушка виновато потупилась:

— Я же говорила, что не могу призывать огонь…

Беловолосый отмахнулся зажатым между пальцами пахучим коричневым цилиндриком:

— Это ты говорила до того, как я поставил печать. Слушай внимательно, сейчас я тебе коротко расскажу об основных возможностях… Только сначала… — Демон зажал сигарету во рту. Аккуратно взяв Айшари за правое запястье, он разогнул ей указательный и средний пальцы, поднеся их к своему лицу. На кончиках ногтей заплясал небольшой желтый огонек, и демон довольно пошевелил сигаретой туда-сюда, затягиваясь поглубже. Эльфийка инстинктивно прижала отпущенную конечность к груди, глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Наконец она решилась:

— Прежде чем мы начнем урок… Спасибо, наставник.

Омега, отрешенно глядящий на выплывающие из его рта и носа сизые клубы дыма, моргнул:

— За что ты меня… Ах да… Сильно же меня припечатало… Тогда урок откладывается. Расскажи сначала, как тебя угораздило. Только ни о чем пока не спрашивай, ладно?

Айшари, как могла, поведала о своих приключениях в лесу, встрече с другими эльфами и сидении в келье. Потом прикурила для наставника еще одну сигарету и перешла к финальной части:

— А потом я снова услышала твою печать, как тогда, на обрыве… Только в этот раз они кричали… — Девушка потрясла головой, прогоняя дурные воспоминания. — И я потеряла сознание. Меня растолкали твои големы. Они же перенесли меня сюда… это пещерка на склоне горы, довольно далеко… Но обитель отсюда все же видно… То есть было видно, — игнорируя немой вопрос в глазах демона, девушка продолжила: — Три твои твари слились в одну и перенесли меня по воздуху к этой пещере. После чего две остались меня охранять, а третья рассыпалась в пыль. А потом появился ты… Оба оставшихся голема тоже рассыпались, и на месте одного из них оказался ты, уже в таком состоянии, а на месте второго, — девушка запнулась, — на месте второго оказалась орчанка в одеждах послушницы… То бишь Младшей Супруги…

— И что?

Девушка некоторое время смотрела на свои сложенные на коленях руки. Потом тяжело, с неохотой выталкивая слова, продолжила:

— Эта дикарка… Она была безумна. Одержима… Она попыталась перегрызть тебе горло… Я… Мне… — Айшари неожиданно схватила Омегу за грудки и сильно встряхнула. — Что ты с ней сотворил?! Ее аура была чернее ночи! А рассудок, наверное, блуждал в еще более страшном мраке!

— Айша… пусти… задушишь… — жалобно прохрипел Омега и с громким вздохом откинулся на заменяющий ему подушку камень, когда его просьбу выполнили. Некоторое время он просто лежал, дожидаясь, пока дыхание выровняется. Айшари виновато наклонила голову. В конце концов, так пострадал, придя ее спасать. Но тут же выкинула из головы даже тень жалости к демону:

— Мне пришлось убить ее… Она была хуже зверя… А когда я потом посмотрела на обитель… То ни ее, ни горы, на которой она стояла, я не увидела.

Омега кивнул, соотнося рассказ ученицы с теми кусками воспоминания, что остались у него после применения Арфы Разрушения:

— Так и было задумано… Не переживай, нельзя увидеть то, чего больше нет.

Глаза девушки широко распахнулись:

— То есть как нет?!

Демон долго всматривался в желтые очи эльфийки. Наконец он решил, что не стоит обращать внимания девушки на то, что у нее теперь в каждом глазу по два изогнутых вертикальных зрачка. И ответил:

— Я с самого начала собирался уничтожить все в том месте, где тебя удерживали. Правда, немного не рассчитал силы, — слова выходили все легче и легче, в голове окончательно прояснилось, краски в голосе стали ярче. — Поэтому для уничтожения монастыря пришлось применить один артефакт… Кровь и пепел, дорогая, между прочим, штука была… А зеленая… Я использовал одну из сил хаоса — черное пламя. Абсолютное Разрушение. Каждый голем из мной созданных нес некоторое его количество. К сожалению, я не рассчитывал, что девушка окажется Благословленной… то есть, чтоб тебе понятнее было, Избранной Черным пламенем.

Айшари кивнула, понимая:

— То есть, поскольку наш мир закрыт от влияния Хаоса, она не могла призвать эту силу… А когда рядом оказалось что-то, ее содержащее…

— Да… голем, каким бы совершенным он ни был, не сможет выстоять против мага, избранного той силой, которая питает самого голема… Девочка, судя по тому что я увидел, выпила двоих. Хотя силы и в одном хватило бы, чтоб свести с ума неподготовленного мага… А откуда бы у нее взялась подготовка?

— Подожди, значит, можно сойти с ума, если зачерпнуть слишком много?

— Обычно твое тело не выдержит раньше, чем разум… Любопытно, но факт, — Омега приободрился и попытался сесть. С помощью Айшари у него это таки получилось, — человек подсознательно занижает свои физические возможности, но завышает так же способности к оперированию энергиями… Ну да ладно. Черное пламя в этом плане — одна из самых опасных сил. Она разрушает все, и в первую очередь — разум, который ее призывает и направляет…

Омега снова взял руку девушки и прикурил очередную сигарету:

— Ладно, с этим закончим пока… Вопросы будешь задавать пока хорошенько их обдумаешь. Да, с этой орчанкой — ты ее все-таки убила?

Девушка отняла руку и огрызнулась:

— Да, убила! Доволен?!

— Угу… На будущее — не лги сама себе, называй вещи своими именами, как бы это не было неприятно. Ну и мне, как наставнику, тоже говори правду. Ты убила эту девушку, но выбора у тебя не было — повезло, что я потратил остатки силы в големах для перемещения… Будь у этой зеленой хотя бы кроха Черного Пламени — и не было бы больше у меня ученицы…

— Так почему же ты… — Айшари проглотила ругательство. Наставник в таком состоянии находился из-за нее. И еще неизвестно, к каким методам он прибегнет, чтобы вернуться в норму. — Что ж ты не подумал, что такое чудо может твоим каменюкам встретиться?!

Омега поперхнулся дымом:

— Для начала, даже без учета высокой смертности среди Благословленных Черным Пламенем, они и так встречаются крайне… Да почти не встречаются, короче. А создать такого голема, чтоб сопротивлялся питающей его силе… Этого не сможет даже мастер артефактов в восемнадцатом поколении!!!

Эльфийка задумчиво провела пальцем по запястью. Едва-едва заметные тени на коже были линиями магической печати, и они подсвечивались золотыми искорками, когда Омега использовал ее ногти вместо огнива. Демон зачем-то пошевелил остатком левой руки, нахмурился, и почесал в затылке правой:

— Ладно, застряли мы здесь довольно надолго… Впрочем, вода где-то поблизости есть… А где вода, там и мясо… хотя бы соевое. Айша, ни слова. Тебе сейчас не нужно забивать голову бесполезной информацией — в некотором смысле, твоя печать еще навороченнее моей. Так что усаживайся поудобнее, буду тебе рассказывать, какое счастье на тебя свалилось…

* * *

Шиду не умер лишь благодаря тому, что его рука, словно движимая собственной волей, остановила вылетевшую из леса стрелу в считанных миллиметрах от его носа. В миллиметрах он начал измерять расстояние совсем недавно… Но надолго об этом задуматься ученик палача не успел — так как он остановился, да еще и выпустил одну из оглоблей, телега, не спеша терять набранную скорость, ударила его на уровне лопаток. Шиду полетел на землю, даже не почувствовав боли от удара — его прогресс в «железной рубашке» наверняка бы вызвал у старого наставника шок. Ситуация один в один напоминала произошедшее пять дней назад, только Шиду на этот раз бросился в драку едва ли не с радостью.

… Очнувшись спустя полтора дня после общения с Камертоном, быстро свернув лагерь, он пинком отправил своего первого голема в кусты, и, взяв обе оглобли, побежал по дороге. Даже не побежал, а помчался, надеясь, что кровь отхлынет от головы в ноги и не даст мыслям носиться с такой скоростью. Мозг кипел. Информация была получена и отложилась в памяти. И даже осознана, так как разум Шиду отличался редкой дисциплинированностью. А дальше начались проблемы. Осознав полученную информацию, Шиду начал ее осмысливать. И мировоззрение ученика палача затрещало по швам.

Если законы геометрии, математики, сведения по социологии, биологии, анатомии и довольно приличный объем терминов просто расширяли картину мира… То триумвират из теории атомного строения вещества, теории корпускулярно-волнового дуализма и теории многомерности вселенных едва не ввергнул молодого человека в пучину безумия. Шиду мчался с невероятной скоростью, не отпуская подпрыгивающую на ухабах телегу, изо всех сил стараясь не думать о том, что все вокруг это колеблющиеся в пустоте искорки энергии… Которые на самом деле даже не совсем искорки, а как бы струны… даже скорее колебания этих струн… Шиду мчался все быстрее и быстрее. Угнездившаяся в памяти информация продолжала лезть в сознание.

Ученик палача бежал без остановки и отдыха, и преодолел довольно приличное расстояние… Правда, последние дня два он уже постепенно замедлялся, двигаясь скорее по инерции. Мысли по прежнему носились в голове, однако уже не грозили порвать мозг на части. Наверное, поэтому притаившиеся в засаде разбойники и напали — случись это на три дня раньше, они бы просто не успели ничего сделать… Не успели бы даже понять, что это такое было — Шиду продолжал активизировать потенциал, дарованный влиянием Хаоса…

Короче говоря, на какое-то время Шиду радостно погрузился в драку. С его точки зрения, враги едва-едва шевелились, а в ушах стоял только гул разрываемого телом воздуха… Не было даже необходимости доставать оружие — на такой скорости хватало и небольшого усилия, чтобы нападающие получили несовместимые с жизнью повреждения. Ученик демона вовремя одернул себя, что надо бы выяснить причину попытки именно убить, а не ограбить… Последний разбойник, чудом избежав перелома шеи, был схвачен за шкирку… И кубарем выкатился на дорогу, вспахав носом пыль.

Шиду мгновенно оказался рядом и развернул пленника лицом к себе, аккуратно сдавив ему плечо так, чтоб большой палец вонзался под ключицу. «Главное, не нужно сразу со всей мочи давить! Но усиливать силу нажатия нужно непрерывно, — всплыли в памяти давние наставления, — и еще важно смотреть в глаза… Причем смотреть так, словно хочешь выдавить ему глаза силой взгляда».

— Отвечай на вопросы, если не хочешь страдать.

Разбойник смотрел расширенными от ужаса глазами. Пальцы на его плеча усилили нажим, заставив его глухо замычать:

— Молчание не выход. Говори.

* * *

Отряд первого меча Ниори покинул город на рассвете. Полтора десятка всадников и закрытый дилижанс, на крыше которого лежало несколько тюков с необходимыми в дороге вещами. Внутри дилижанса маг откинулся на широком, оббитом кожей сиденье и благожелательно посмотрел на своих спутниц. На надевшую маску решительности Одалию, и на Лэйшу, сидящую как можно дальше от раджи и явно робеющую в присутствии таких высокопоставленных особ.

— Постарайтесь расслабиться, — мягко сказал он, — ехать нам придется довольно долго. Наш убийца может перемещаться очень быстро. Если бы не помощь Лэйши, которую трудно переоценить, мы бы вообще никогда его не нашли.

Бывшая горничная «Изумрудной Гавани» смущенно улыбнулась.

— Все равно, — недовольно сказала раджа на ниори. — Поверить не могу, что ты позволил ей оставить этот жемчуг себе. Это же принадлежало беловолосому! Этой твари, чей долг крови и так слишком велик… Не говоря уже о том, что на нем могут быть какие либо проклятия…

— Одалия, любезная моя, не учи меня тому, в чем ничего не понимаешь, — отозвался на том же языке маг и снова перешел на рэйро. — Следов ауры на мешочке с жемчугом, который нам одолжила Лэйша, достаточно, чтобы поддерживать работу амулета поиска.

В руке маг, не выпуская, держал упомянутый мешочек, а крупный сапфир надетого на указательный палец перстня тихо мерцал, словно кивая в такт словам хозяина:

— Не переживайте, уважаемая, как только наш враг окажется в прямой видимости, я немедленно верну вам вашу собственность.

— Я все равно считаю, что это неверно, — заворчала фал Ниори. — Как минимум, ее нужно провести через церемонию Очищения… Как и меня.

— Одалия, не городи чепухи. Еще раз тебе говорю, я очень долго наблюдал за аурой убийцы твоих людей, и могу с уверенностью сказать — это значительно измененная, практически до неузнаваемости, но все же человеческая аура. Твой враг — маг, нашедший один из забытых путей. И я с ним справлюсь, не будь я истинным первого круга посвящения! А очищаться не нужно ни тебе, ни ей. Тем более, что ей как раз встреча с «демоном» принесла удачу…

— Но она же чуть не погибла!

— Семь черных жемчужин — не такая уж и мелочь даже для тебя. А зеленую я собираюсь купить… И мне заранее дурно при мысли, сколько же мне это будет стоить.

Первый меч Ниори виновато улыбнулся Лэйше:

— Прости, милая, это довольно невежливо с нашей стороны, исключать тебя из беседы. Если честно, не было большой необходимости тебе отправляться с нами… Но мне показалось, что так тебе будет спокойней за свое богатство… А пока не могла бы ты подробнее рассказать нам про этого странного постояльца? Вдруг ты вспомнила еще что-нибудь, что окажется полезным?

Лэйша вздохнула. Спокойней?! Да ей стоило немалых усилий держать себя в руках! Даже богатство не стоило того, чтоб быть втянутой во вражду двух магов.

* * *

Сознание вернулось рывком, словно где-то в голове щелкнул невидимый выключатель. Шиду открыл глаза. На долю ему мгновения показалось, что ритуал, начатый некромантом в горной пещере, не прекращался, а ученичество у демона и прочие странные события были галлюцинациями… Он снова был в колодках, голод и жажда терзали утомленное тело. В ушах звучал речитатив заклинания, а в нескольких шагах впереди две фигуры в темных балахонах заносили над привязанной к алтарю зеленокожей жертвой клинки, в которых отражалось красное пламя треножников… Ученик демона моргнул. Две? Снова щелчок невидимого переключателя. Словно разряд тока пробежал ото лба по всему телу. Сердце застучало быстрее, а окружающий мир наоборот, замедлился. Два стилета поднимались к потолку медленно-медленно, словно и не двигаясь вовсе. Мысли понеслись вскачь, но не абы как, а стройными цепочками, выстраивая в голове четкую и непротиворечивую картину происходящего.

Отбив нападение разбойников, Шиду допросил последнего оставшегося в живых, и узнал, что им нужны были не столько ценности одинокого путника, сколько по возможности неповрежденное тело, за которое обитающий в этих краях колдун оплатил бы неплохую сумму серебром… Позаботившись о трупах, ученик демона продолжил свой путь, обдумывая, стоит ли связываться с новым некромантом. Но не успел он пройти и полмили, как почувствовал страшную усталость. Сил не было даже на развертку лагеря, так что он просто откатил телегу на край дороги, забрался внутрь и уснул. А очнулся уже в колодках. Очевидно, каким-то образом его нашли, и, воспользовавшись бессознательным состоянием, принесли сюда. Судя по свечению ауры жертвы, ни одной раны еще не было нанесено. Ритуал необходимо было остановить. Явление второго Омеги Шиду мог и не пережить. Колодки проблемы не представляли. Тем более что в этот раз за ноги ученика палача никто не приковывал. Проблема была в колдунах. Наиболее логичным решением было убийство. Однако в прошлый раз убийство некроманта привело к появлению монстра. Решение пришло мгновенно — необходимо было оглушить, а потом удерживать врагов в беспамятстве, не давая им воспользоваться колдовством. Какое-то шестое чувство подсказало, что и Камертон, и инструменты ученика палача находятся неподалеку.

Лезвия в руках некромантов только начали движение вниз, как ученик демона приступил к выполнению задуманного. Сконцентрировать жизненную силу оказалось настолько просто, что руки и шея окутались заметным желтоватым свечением.

Колодки с треском разлетелись на куски, Шиду одним прыжком очутился перед алтарем и его ладони хлопнули по темным капюшонам там, где должны были располагаться затылки врагов. У него уже был опыт сражения на сверхскорости, так что необходимое усилие было рассчитано точно. Пока два потерявших сознание тела мешками падали на пол, юноша метнулся в строну, где на одном из столов были разложены его инструменты. Подхватив несколько стальных игл длиной в два пальца, ученик демона снова очутился около упавших колдунов… точнее, колдуний, отметил он про себя со слабым удивлением, переворачивая их на спину. Вонзив каждой по три иглы под основание черепа, Шиду уже собрался было расслабиться — в таком состоянии человек несколько дней существовал словно растение, и умирал, если его не разбудить. Однако снова возникшее чувство опасности заставило метнуться к дверям и задвинуть тяжелый металлический засов, очень кстати здесь оказавшийся. Только после этого он смог позволить себе вздох облегчения и оглядеться по сторонам.

Он находился в огромном подвале. Пол устал крупными булыжниками, плотно пригнанными друг к другу, стены сложены из камней помельче. Вдоль стен столы с разнообразными предметами — в основном книги, кости, странного вида посуда и различные ножи. Никаких окон, знакомые по прошлому опыту треножники, алтарь и выбитая в полу звезда. Двери, к которым Шиду прислонился спиной, постепенно успокаивая дыхание, были сделаны из толстых досок и окованы железом… На свободном пятачке перед алтарем располагались нижняя половина колодок, в которых еще недавно был сам ученик палача, и рядом целые колодки, в данный момент удерживающие еще одну юную представительницу народа Домов Ночи. На алтаре же была привязана орчанка, судя по виду, раз в десять старше, чем сам ученик демона. Шиду покачал головой, пытаясь вернуть внезапно пропавшую ясность мышления. Каким образом старуха оказалась в качестве жертвы, он понять решительно не мог. Неужели настолько туго было с деньгами? Ведь раба-орка можно купить задешево… Хотя из-за буйного нрава их берут в основном на самые черные работы…

Удар заставил Шиду отскочить на несколько шагов. Что-то ломилось в дверь с той стороны, равномерно колотя по вздрагивающим створкам. Ученик палача быстро сбросил хлам с ближайших двух столов и использовал их для блокировки выхода. Нечто снаружи продолжало бить все с той же частотой и силой. Шиду вздохнул. Какое-то время в запасе еще было. И его нужно потратить с пользой. Для начала нужно было освободить жертв, а потом составить план действий. Ученик палача походя открыл засов на колодках эльфийки и принялся отвязывать зеленокожую старушку. Та вздохнула, ощутив прикосновение, и открыла глаза. Безнадежность и смирение, плескавшиеся во взгляде несостоявшейся жертвы отбили у Шиду всякую охоту начинать разговор.

— Кто ты? — спросила освободившаяся от колодок эльфийка, вставая во весь рост и скрещивая руки перед грудью. Легкая дрожь ее голоса выдавала, что уверенная поза его хозяйки далеко не соответствует ее действительному состоянию. Шиду неопределенно пожал плечами. Склонившись к усыпленным колдуньям, он быстро, но аккуратно, стараясь не потревожить иглы, снял с них балахоны. Оторвав кусок подола от одного, он соорудил себе что-то вроде набедренной повязки — никакой одежды в комнате, равно как и ни на комиз несостоявшихся жертв, не наблюдалось. Кинул поврежденный балахон старушке — она была ниже ростом, — а другой остроухой. Подождав, пока они прикроют наготу, сказал:

— Гораздо важнее, ЧТО там, — Шиду кивнул в сторону забаррикадированного выхода.

— Мертвецы. Их подняли эти, — кивнула на лежащих лицом вниз в одних нижних рубашках женщин орчанка, с кряхтением спускаясь с алтаря. Она старалась поплотнее закутаться в слишком просторное для нее одеяние — даже будучи укороченным, край все равно волочился по полу. Сгорбленная спина вызывала невольное удивление тем, что ее вообще смогли привязать к ровной поверхности лицом вверх. — У меня совсем не осталось силы, и я думаю, у этой девочки тоже, — темная недовольно скривилась от такого обращения со стороны зеленокожей дикарки. — Выхода другого отсюда нет… — добавила она, предупреждая следующий вопрос. Плечи девушки было поникли, но потом она посмотрела на Шиду с затаенной надеждой. Ученик демона между тем уверенно взял с самого дальнего стола Камертон. Странный полупрозрачный материал был заляпан в нескольких местах какой-то темной жижей, но в остальном артефакт ничуть не пострадал. Шиду нажал на символ включения, и почувствовал, как одновременно с мерцающим желтым шаром, висящим в воздухе, возникает ментальное соединение между ним и базой данных Камертона.

Молодой человек задумался, какая информация ему нужна. С одной стороны, было бы более выгодно суметь допросить некроманток и узнать, куда они дели его вещи, например телегу и одежду. Даже более того, допросить их было необходимо — уж очень проводимый ими ритуал был похож на тот, первый. С другой стороны, присутствие поблизости созданной ими нежити, даже если удастся найти способ заблокировать магические способности, создавало дополнительный риск… Придется сначала избавиться от зомби… Тут внимание Шиду привлек интерфейс Камертона, замерцавший всеми цветами радуги. Появилось окошко с надписью «Входящий вызов». Ученик демона поежился — кроме наставника выходить на связь таким образом некому… Впрочем, выбора все равно особо не было, и Шиду коснулся оконца с надписью «Принять». Шар стал прозрачным, и в нем появилось трехмерное изображение омегиной головы.

— Шиду, как это мило, что ты тянешься к знаниям так часто! Целых два раза за девять дней! Короче, слушай сюда. Сейчас мы будем перемещаться обратно. Потому поставь Камертон куда-нибудь на ровное место и отойди на шесть шагов.

Шиду закрыл открытый было для отповеди рот, и поставил артефакт на алтарь. Отойдя на указанное расстояние и жестом показав остальным следовать его примеру, он сказал:

— Готово, наставник.

— Сам вижу, — буркнул Омега, внимательно рассматривая всех троих. — Мне даже страшно подумать, что там у тебя такое происходит, раз ты в таком виде и с такими спутниками… Боги и демоны Хаоса, что один, что вторая… — Демон горестно вздохнул. Шар снова замерцал, но голос продолжил: — теперь подождите, процесс переноса займет некоторое время… Если засветится белым — лучше закройте глаза, ослепнете. Хотя, вроде не должно…

Шар некоторое время продолжал переливаться различными цветами, постепенно переходящими в золотисто-желтое свечение, а затем распался на множество золотых искорок, закружившихся столбом. Потом среди их хоровода стало возникать белое свечение… Шиду зажмурился. Вскрик стоящих рядом орчанки и эльфийки сопровождался комментарием беловолосого:

— Ну вот, предупреждал же… Не волнуйтесь, скоро пройдет. Лучше сядьте, где стоите… Хотя лечь тоже можно, но не так же с размаху… Секундочку, что это с ними? Шиду, можешь открывать глаза.

Ученик демона посмотрел по сторонам и увидел, что обе его товарки по несчастью валяются без сознания. Омега потянул носом воздух и сказал:

— Понятненько… Сенситивный шок… Ничего, отдохнут немного и будут как новенькие… Кстати говоря, они кто? И вообще, ученик, как ты дошел до жизни такой?

Шиду мысленно поежился и начал рассказ. Омега, усевшийся, как и в их первую встречу, на алтаре, был болезненно бледен. Просто-таки бел, как дохлый слизень. Даже его поза казалась какой-то зажатой, неловкой… Наверное, потому, что его левая рука была постоянно засунута в карман. Лицо наставника выражало крайнюю задумчивость, он неотрывно глядел на стремительно покрывающегося холодным потом Шиду. Не в силах смотреть в словно светящиеся на фоне белизны кожи багровые радужки, ученик палача отвел взгляд.

Айшари, одетая в изрядно потрепанные штаны и рубаху с плеча демона, молча ходила по подвалу, с любопытством ко всему приглядываясь и… вроде бы даже принюхиваясь, периодически брезгливо морщась. В ее движениях появилась незаметная раньше плавность. Даже скорее легкость. Казалось, что она ступает по толстому слою мха, а не по камням. Когда эльфийка подошла поближе, чтобы рассмотреть лежащих без сознания, молодой человек невольно запнулся. В желтых глазах девушки было по два изогнутых вертикальных зрачка… Впрочем, она сразу же отошла, при этом выскользнув из поля зрения молодого человека.

Омега, выслушав рассказ своего ученика, задумчиво выпустил из ноздрей дым:

— Сосунок. Лопух. Дурак. Олух, — каждый эпитет сопровождался хлестким ударом по щеке отростком ауры наставника. Айшари было открыла рот, но повелительное движение дымящейся сигаретой предотвратило ее вмешательство. Шиду принимал наказание молча. Удары были довольно болезненными, но не сильными, и явной угрозы здоровью не представляли. — Пентюх. Обормот. Кретин. Имбецил. — Хотя, еще пара сотен таких же, и лицо станет похоже на подушку. Словарного запаса беловолосому хватит. — Как вообще такое тупоумное создание затесалось ко мне в ученики?! Даже нет, как, во имя Вечного Пожара, ты два года самостоятельно выживал?! Счастье еще, что «Озерную гладь» тебе поставил… Ты вообще хоть понимаешь, насколько по-идиотски ты себя вел?!

Наставник прекратил экзекуцию, горестно вздохнул и перешел к разбору полетов:

— Самое главное, после того, как тебя подключило к базе данных, ты не должен был никуда двигаться, не приняв полностью полученную информацию… Я конечно понимаю, что твоему средневековому сознанию подобные вещи показались чересчур шокирующими… Айша, позже тебе объясню, о чем речь, ладно? Так вот, если бы не мое заклинание, ты бы умер, причем не один раз, — он щелкнул пальцами, и Шиду почувствовал, как от его лба что-то отклеивается.

С легким шелестом полосочка пергамента прилетела в когти демона и вспыхнула неярким фиолетовым огоньком, от которого вскоре не осталось и следа. — Эта милая штучка выполняла три задачи. Не давала никому залезть тебе в голову, оптимизировала твое мышление в критических ситуациях, и брала на себя управления телом в случае потери сознания… Или если фиксировало опасность, с которой ты не был в состоянии справиться. Ну-ка, ответь, сколько раз тебе это пригодилось?

— В двух. Первый раз на дороге, когда моя рука словно сама по себе перехватила стрелу… И второй — когда очнулся во время проведения ритуала, дав мне преимущество за счет быстрого осознания ситуации… — на этот раз шлепок пришелся между ушей, заставив ученика палача согнуться.

— Пятьдесят процентов — это слишком мало, Шиду.

— То есть ты хочешь сказать, что всего таких случаев было четыре?

— Минимум четыре, — Омега затушил окурок об алтарь, поднялся на ноги и не спеша пошел вдоль стен подвала. — Честно говоря, прибить тебя охота… однако факт в том, что ты на момент выхода со мной на связь полностью контролировал ситуацию… Так что можно тебе все это засчитать как удачное проникновение в стан противника и нанесение удара в спину в подходящий момент… Только в следующий раз постарайся проникать сознательно, а не так… Ладно! Айша, что ты там унюхала?

Девушка отошла от атакуемой мертвецами двери и брезгливо фыркнула:

— Поднятые. Я думаю, не больше трех десятков, не очень сильные… Немного странные, правда…

— Вот и славно, — сказал Омега, довольно оскалившись. — Тогда зачистку поручаю тебе, вроде эту функцию печати мы тренировали…

Эльфийка удивленно уставилась на наставника:

— Мне?! Но я же…

— Чтобы уничтожить зомби, нужно разрушить связь между управляющим им энергетическим конструктом… ну или духом, зависит от школы создававшего некроманта. Твоего навыка с Плетью Манящей как раз хватает, чтоб повредить энергетическую структуру, не затрагивая материальный план… И вообще, не забывай, кто из двух моих учеников недавно крупно облажался… Ладно, вы оба облажались, но кое-кто сделал это с таким размахом, что даже наставнику пришлось…

— Хорошо, — резко оборвала Айшари. — Я это сделаю, доволен?

— Сначала сделай, потом буду доволен, — лаконично отозвался Омега.

Девушка коротко рыкнула, и развернулась к заставленной столами двери. С поднятой руки сорвался жгут золотистого света, прошедший сквозь металл и дерево. Удары, продолжавшие сотрясать дверь все это время, мгновенно стихли. Миг спустя по ту сторону раздался глухой звук падения тела на камни. Айшари двумя пинками расчистила себе дорогу, одним впечатав оба использованных Шиду стола в боковую стену, вторым высадив дверь вместе с засовом. Когда подрагивающий от быстрой ходьбы хвост серебристых волос скрылся в тенях коридора, лежавшего за дверью, Омега хмыкнул, встал с алтаря и достал новую сигарету:

— Что ж, по физическим показателям вы двое теперь почти на равных… Ну что, придумал еще два случая?

Ученик демона покачал головой, провожая взглядом фигуру наставника. Его походка тоже изменилась. Омега словно тек над полом, и казалось, что ноги в его передвижении принимают довольно-таки слабое участие.

— Ладно, думай… Если мои чувства не врут, то кроме несчастных мертвяков, ничего опасного… да и вообще разумного вокруг больше нет — дом стоит довольно-таки далеко от дороги…

— Какой дом?

— В подземельях под которым мы сейчас находимся, разумеется… Неужели ты не заметил? Позор.

Шиду между тем вгляделся пристальней. До него только дошло, что все это время Омега не маскировал свою демоническую сущность. Так что его фигуру окружал незаметный простому глазу ореол фиолетового свечения. Едва различимые энергетические потоки, формирующие ауру демона, двигались, и от их мельтешения рябило в глазах. Молодой человек успел рассмотреть, что наиболее интенсивное движение происходит снизу во внешнем слое, и во внутреннем, в районе головы. Омега с любопытством спросил своего ученика:

— Что увидел?

Выслушав описание своей ауры в изложении Шиду, Омега довольно покивал:

— Хорошо… только много смотреть на ауры все же не стоит. Лучше пользоваться этой способностью по мере необходимости, а то можно разучиться воспринимать материальный мир… Да, кстати, положи этих двух дур рядышком на алтарь.

— Каких именно двух дур?

— Тех, кто пытался тебя в жертву принести, разумеется.

Выполняя приказанное, Шиду некоторое время сомневался, в каком порядке задавать вопросы. Все же, решил он, лучше в порядке возникновения:

— Но как узнавать эту меру необходимости? Ведь я не увижу ауру, если специально этого не захочу…

— Шиду, понимаешь ли, строго говоря, ты не видишь ауры. Человеческие глаза не приспособлены для видения тонких энергий.

— Подожди! Я же их вижу!

— Ничего подобного. Просто твой мозг интерпретирует получаемую от рецепторов информацию в наиболее воспринимаемую для человеческого сознания форму.

— Так с помощью чего же я воспринимаю ауры?

— В основном — с помощью носа. Ну и кожа еще немного помогает.

— То есть, ты хочешь сказать, что нужно больше принюхиваться? Как Айшари недавно?

— Вроде того. Только вот ее сфера восприятия по определению шире чем у тебя, и сознание приспособлено к работе с более чем пяти чувствами. Сейчас у нее просто резко возросла разрешающая способность, если ты понимаешь о чем я…

— Понимаю. Просто резко увеличилась чувствительность рецепторов, да?

— Да… — Омега оскалился, — надо же, как здорово упростилось общение. Да, знания великое дело! Особенно если их правильно запихнуть в голову… Так вот, о чем это мы? Ах да, Айша. Она такие рожи корчит с непривычки. Чувствительное обоняние — это иногда довольно таки неприятно, по себе знаю. А она еще даже толком не может различать те оттенки, которые теперь чувствует… Но ушастая очень быстро со всем разберется, задатки у нее есть.

— А поскольку у меня ничего такого пока нет, то я использую для восприятия различные комбинации исходных пяти чувств? Так сказать, получаю информацию по косвенным признакам? — Шиду задумчиво покачал головой. Он все еще не мог взять в толк, как именно концентрация на глазах активировала рецепторы в носу. Но приходилось работать с тем, что есть. — Нет, проблема тут не только в органах чувств, а в способе, которым мозг обрабатывает получаемую информацию. Тогда получается, что я должен работать с двумя уровнями восприятия аур.

Омега заинтересованно наклонил голову к плечу:

— Продолжай. Пока ты прав абсолютно во всем.

— Первый — восприятие ауры как запаха, им необходимо пользоваться постоянно. Второй способ используется при необходимости более полного контроля ситуации, и как раз и является тем самым видением аур, которому ты нас научил с самого начала.

— Хорошо. Вижу, общение с Камертоном пошло тебе на пользу даже больше, чем я смел надеяться. Или это заклинание помогло?

— Основные законы логики я знал еще до этого.

— Ага, вот только самого слова «логика» ты не знал, — хмыкнул наставник. — Попробуй последить за своей речью. Многие из известных тебе теперь терминов не входят в те языки, которыми ты владеешь.

Кивнув, Шиду осторожно поправил конечности уложенных на алтарь женщин.

— А что ты собираешься делать с ними?

Омега взял в руки Камертон и подошел:

— Выпотрошу. Во всех смыслах. Извини, было бы неплохо конечно преподать тебе урок по пытке магов… да и магическим пыткам тоже. Но времени нет. Информация, содержащаяся в их головах, будет перенесена в базу данных Камертона, а тела пойдут на одну задумку…

Шиду посмотрел на все еще лежащих на полу орчанку и эльфийку:

— А что с ними? Когда они вообще очнуться?

— Где-то через две четверти. Кстати говоря, Айшари уже закончила зачистку. Так что бери этих двоих и тащи наверх. Поищите чего ценного, еду приготовьте…

Ученик палача молча взвалил на одно плечо старушку, а на другое остроухую и двинулся к выходу. Омега, оставив Камертон висеть в воздухе и доставая сигарету, бросил ему вслед:

— Меня не будет полдня, может, немного дольше. Все это время женщинам спускаться сюда не нужно. Да и тебе тоже, только если будет крайняя необходимость.

Шиду встряхнулся, устраивая свою ношу поудобнее:

— Понял.

В его животе нарастало неприятное ощущение пустоты — с каких это пор у Омеги нет времени?

* * *

Айшари действовала быстро и уверенно, возвращая поднятых покойников в естественную для них неподвижность. Даже не обращая толком внимания на то, что делает. Ее эмоции по прежнему представляли из себя гремучую смесь, и девушка даже приблизительно не могла определить этот состав. Злость? Да, безусловно, сколько угодно. То, что ей пришлось пережить под руководством Омеги последние дни было даже более страшно чем то, что в свое время вынес Шиду. У междуводца, по крайней мере, не стоял над душой наставник, сопровождая каждый ляп едким и унизительным комментарием. Девушка сбилась со счета, сколько же раз она, окончательно выведенная из себя, пыталась убить беловолосого. И все эти попытки были безжалостно подавлены, несмотря на то, что первые пару дней Омега не мог ходить, да и вообще шевелился с огромным трудом…

Мысли девушки перескочили на здоровье демона. Хотя Омега восстановил конечности, но он по прежнему был бледен, словно рыбье брюхо, и с тех пор ни разу не доставал левой руки из кармана. Кроме того, беспокоило исчезновение столь раздражающей привычки расхаживать туда-сюда во время объяснений… Неужели она все еще чувствует себя виноватой, за то, что беловолосый так пострадал?

Повернув за угол, девушка хлестнула плетью желтого света еще одного зомби, и, не останавливаясь, прошла мимо оседающего безвольной куклой на пол тела.

Да, она чувствует себя виноватой, несмотря на то, что вина здорово заглушается чудовищностью поступков наставника, совершенных во время спасения ученицы. До сих сложно поверить, что он уничтожил всю обитель супруг Озаряющего, вместе с горой, на которой она стояла. Айшари старалась даже не думать, сколько же жизней оборвалось тогда. И если в случае с галерой жертвами были люди, то сейчас умерли эльфы…

Запах мертвечины в наполовину вырытом подвальном зале забивал все остальные, и Айшари искренне порадовалась, что ей не нужно сражаться в рукопашную. Мертвецы были очень медлительны, и многие даже не успели оторваться от работы…

… Также тревожило ее собственное отношение к произошедшему. Да, она понимала, что совершенное демоном чудовищно… вот только это понимание было… умозрительным, вспомнила девушка странное слово. Ее мнение о наставнике не стало бы ни хуже, ни лучше, даже если бы он никого не убил, или если бы убил тысячи. Омега исполнил обещанное, и это все, что имело значение… А неизвестные погибшие эльфийки, тем более из Домов Полудня, равно как и люди, не вызывали в душе девушки особого отклика. Разве что Луримель… но ее убийство было скорее благодеянием…

Девушка отдернула себя, когда один из мертвецов успел приблизится к ней более чем на три шага. О своем отношении к демону она еще успеет подумать. А пока хочется поскорее выбраться на свет, принять ванну и поспать в мягкой постели! И найти нормальную одежду!

Необходимость все время носить обноски с плеча демона злила бывшую Наследницу дома Серпа ночи больше всего.

Айшари остановилась перед небольшой лестницей, ведущей к деревянному люку в потолке. Она уже обошла весь этот подвал, состоящий из нескольких залов, и ни один из тридцати двух трупов (большая часть которых, кстати, была до своего уничтожения занята рытьем еще одного зала) уже не должен был причинить беспокойства. Девушка принюхалась. Запахов сверху просачивалось крайне мало… Или у нее отнялось обоняние от витающего в подвале смрада. Пожав плечами, девушка аккуратно сжала кончик правого уха;

— Здесь выход наверх. Я пойду подышу свежим воздухом. — каждая фраза требовала максимального сосредоточения и давалась с огромным трудом.

Ответ Омеги пришел почти сразу:

— Хорошо. Посмотри там, что и как. Сейчас еще придет Шиду, помоги ему поднять груз наверх.

— Какой груз?

— Живой.

Айшари лишь скривилась. Ей не хотелось приближаться к ученику палача, это она поняла сразу, едва перемещение закончилось. Запах, исходящий от молодого человека, кружил ученице демона голову, напоминая, насколько же ей хочется есть…

* * *

Маленькие сени, горница с обмазанной глиной массивной печью, спальня, в которой едва-едва помещались две кровати… Пристройка, совмещавшая в себе функции сарая и амбара для сена и трав, крохотный хлев, в котором вяло отгоняла поздних слепней единственная корова, да несколько грядок огорода и небольшой сад. Все это скромное хозяйство выглядело абсолютно невинно, несмотря на то, что находилось в глухой чаще. Стороннему наблюдателю даже в голову бы не пришло, что под землей — огромные подвалы, вырытые не знающими усталости мертвецами, поднятыми колдовской силой обитавших тут. Шиду шмыгнул носом — до рассвета было еще довольно долго, и ночной ветер нес мелкие капельки влаги, неприятно холодившие кожу. Телега обнаружилась рядом с амбаром, уже заботливо укрытая от непогоды. Покопавшись, ученик демона выудил свою запасную одежду и натянул на себя. Дальнейшее инспектирование имущества он решил отложить до утра и вернулся в дом. Айшари обнаружилась сидящей со скрещенными ногами на полу спальни. На кроватях же лежали новая эльфийка и отвязанная с алтаря орчанка. Молодой человек спросил:

— Будешь караулить их до утра?

— Да… — отозвалась ученица демона, не оборачиваясь, — можешь лечь в горнице, там тепло… А трупы в сенях я на всякий случай успокоила… Хотя они и так не шевелились.

Шиду моргнул. В сенях были зомби?

— Так их, наверное, вынести нужно, вонять начнут…

— Они забальзамированы и почти не пахнут. Вонь — только в подвале. Шиду, давай утром поговорим? А то мне еще нужно кое-что сделать…

Ученик палача кивнул и аккуратно прикрыл дверь. Айшари вздохнула, прогоняя раздражение на внезапную помеху. Итак, сначала. Вдох. Выдох. Не думать. Просто ощущать. Мысли, конечно, просто так не сдались и продолжили лезть в голову. Девушка не стала им сопротивляться, просто не сосредотачивалась ни на одной из них, позволяя им мельтешить перед внутренним взором. Словно созерцая рябь на воде в ожидании, когда ветер стихнет. И она дождалась, хотя и далеко не сразу. Прошло довольно много времени, прежде чем мир рывком обрел глубину и непривычную пока многогранность. Обоняние, и так достаточно чувствительное, вдруг стало вторым зрением — запахи рисовали картину окружающего мира наравне с глазами, показывая то, чего глаза видеть не могли. Пространство вокруг ощущалось совершенно по-иному — оно перестало быть однородным. В нем проступили завихрения — тропы, карманы, складки. Шагнув в одно такое явление, или просто притянув его к себе, можно было оказаться за несколько миль от того места, где сейчас стоишь. А можно в нескольких локтях. В свой первый день на четырех конечностях Айшари именно благодаря этому эффекту потерялась столь основательно — Омега утверждал, что она каким-то образом за ночь преодолела не менее пятисот миль. И потому строжайше запретил ей выделывать что-либо подобное в ближайшие пару лет, пока «она не станет достаточно зрелой, чтобы понять, навстречу каким приключениям она несет свой хвост». Девушка тихонько фыркнула и легла, положив голову на передние лапы.

Она была и огорчена и обрадована этим запретом. Тропы звали. Манили бежать по ним, чтоб ветер развевал шерсть, а мир круговертью пейзажей ложился под подушечки лап, забыть обо всех глупых условностях двуногого существования… И это пугало даже больше, чем желание съесть печень Шиду, пока та окончательно не испортилась, как у беловолосого… Да, это тоже было не очень хорошо. На фоне собственных мыслей действия наставника казались образцом разумности. У него хотя бы на каждое убийство была причина. Эльфийка-оборотень обвила себя хвостом и прикрыла глаза. Лишь уши настороженно подергивались, реагируя на далекие и почти неслышные звуки просыпающегося леса… Впрочем, голод — тоже причина, и весьма весомая.

Шиду вышел во двор на рассвете. Потянувшись, ученик палача выполнил утренние упражнения, преподанные еще первым учителем, используя выученное под наставничеством демона. Затем занялся отложенной инспекцией хозяйства. Все ценные вещи, находившиеся в телеге, включая инструменты самого Шиду, жемчуг, книги, оставшиеся от Варда, отсутствовали. Скорее всего, были перенесены колдуньями в подвал для дальнейшего изучения. Молодой человек вернулся в дом и занялся разжиганием печи.

Люк, расположенный в углу горницы, приподнялся, едва слышно скрипнув. Раздавшийся шепот принадлежал Омеге:

— Спят?

— Вроде бы, — отозвался ученик палача тоже шепотом.

— Вот и славно. Как и говорил, до вечера меня не будет… Да, наладьте контакт с новыми жертвами, когда они очнутся. Ты, наверное, тоже понял, что было бы неплохо разобраться с этим ритуалом?

Шиду кивнул. Из щели в люке вылетел лист пергамента и с тихим шелестом лег на стол. Ученик демона прочитал первую строчку: «Список рекомендаций по питанию Айшари».

— Постарайся выполнить, что возможно, а то сам видишь, с каким аппетитом она начинает на тебя посматривать… — люк закрылся. Шиду некоторое время стоял неподвижно. Затем взял список и вчитался, прикидывая, что из этого можно обеспечить с имеющимися в доме продуктами. Во имя Озаряющего, он, конечно, немного привязался к темной, но не настолько, чтоб позволять себя съесть!

* * *

Айшари показалась на кухне как раз когда Шиду наполнил свою миску кашей. Ученик палача покосился на стоящего в дверях зверя и осторожно поздоровался:

— Доброе утро…

— И к тебе Светила пусть будут добры… — отозвалась превращенная эльфийка. Движение челюстей немного не соответствовало произносимым словам, а сам голос стал глубже, взрослее.

— Ты уже научилась говорить в этой форме? А завтракать тоже в ней будешь?

— Боишься? — вопрос больше походил на утверждение. Шиду вспомнил, что даже собаки способны воспринимать эмоции по запаху. Чего уж ожидать от оборотня.

— Есть немного, — не стал он отрицать. — Омега сказал, что оборотней тянет на человечину… А поскольку я ближайший человек…

— Не волнуйся, — перебила его Айшари, усаживаясь на табуретке и обвивая ее хвостом. — На полу приходится на тебя снизу вверх глядеть, — пояснила она, заметив взгляд Шиду, — раздражает. Бояться нечего. Мне действительно хочется тебя съесть… Но я себя контролирую…

Молодой человек пожал плечами и поставил на стол тарелку с полосками едва прожаренного мяса:

— Тогда ладно. Наставник дал рекомендации по твоему питанию, и если их придерживаться, то тяга к каннибализму постепенно ослабнет… Я думаю, это ты съешь без проблем, а вот чтоб выпить чай придется превратиться обратно, наверное…

Айшари, легонько склонив голову, взяла кусок мяса. Мгновенно его заглотив, сообщила:

— Наверное, придется попробовать так… Он, — покрытое серебристым мехом ухо дернулось, — говорит что оба тела являются частью моей сущности, и в обеих я должна быть «совершенно естественна»… Да и только для того, чтоб перекинуться, — нехотя добавила она, — приходится концентрироваться чуть ли не по целой четверти… И что там в рекомендациях, кроме чая?

* * *

— Знаете, Вард, — сказал Владыка Юга, — отвлекшись от своих непонятных занятий на лабораторном столе, — мне кажется, что вам нужно как можно быстрее восстановить форму.

Крупный нетопырь, свисающий с одной из полок, взмахнул крыльями, словно разводя руками:

— Увы, князь, вы ведь и сами прекрасно знаете, что я нежить. Мне нужно либо снова найти свое тело, либо много-много крови. От первого придется отказаться из осторожности, а от второго — исходя из моральных принципов. Я просто не смогу искупить столько смертей…

Князь лишь хмыкнул:

— События развиваются таким образом, что об осторожности придется забыть. В чертогах Озаряющего сейчас большой переполох. Да и на темной стороне тоже.

— Что-то встревожило и демонов, и Светозарных?

— Именно так… Во-первых, Светозарные наконец нашли тот самый пробой в сфере изоляции, через который в наш мир смог попасть пришелец извне, причем во плоти. Так что насчет Омеги вы были правы, впрочем, в этом никто и не сомневался. Кроме того, они потеряли одну из Обителей Супружества.

Вард сменил положение так, чтобы не смотреть на собеседника вверх ногами:

— Простите, что они потеряли?

— Обитель потеряли наши пернатые друзья, — тоненько хихикнул князь, — и половину горы, на которой она стояла, — откуда-то со стола он выудил свиток, и развернув его, принялся читать, — … произошло нечто, повлекшее за собой полное исчезновение Обители Смирения и половины Пестрой Кручи, одной из вершин Опор Мира. Обследование материального плана показало, что уцелевшая часть горы имеет идеально гладкий срез вогнутой формы, словно обитель и несущую ее часть вершины поместили в некую сферу и вырезали из реальности. Обследование тонких планов не дало никаких результатов — они выглядят так, будто пропавшее никогда и не существовало… Крылатые хватились только спустя четыре дня, — добавил князь, отбрасывая свиток в сторону и доставая другой, — а вот в день предполагаемого исчезновения на темную сторону был открыт изгоняющий портал, предположительно Малый Круг Гармонии. Вероятное место открытия во внутреннем мире — Обитель Смирения… Попытка изгнания была остановлена вмешательством кого-то из правящих клана Зверя. На территории их дворца, собственно, и открылся этот самый портал… Обстоятельства неизвестны, кого пытались изгнать — тоже.

Вард плотнее обхватил себя крыльями. Князь извлек третью бумагу и нанес добивающий удар:

— И что самое интересное, в обители Смирения ожидалось пополнение. Старшая Супруга Луримель должна была доставить туда беглянку, не принявшую своего предназначения. Старшую дочь Айлира, главы Дома Серпа Ночи. Девочку зовут Айшари, ей скоро должно исполниться шестнадцать. До недавнего времени являлась наследницей, однако пропала вскоре после получения известий о беременности супруги Главы Дома сыном… И после того, как упомянутая Луримель сообщила ему о предназначении дочери.

Говорить необходимости не было — князь прекрасно озвучил выводы самостоятельно:

— С учетом того, что за последние триста лет это первая беглянка, нет никаких сомнений, что это именно та девушка, которая сопровождает Омегу. Видимо, ее все же нашли… Реакция не заставила себя ждать.

Вард дернулся — выходило, он здорово недооценил опасность, исходящую от беловолосого.

— Его попытались изгнать, безуспешно… Но это знаем мы с вами, а Светозарные между тем бредят восстанием демонов, на темной же стороне уверены, что эти чистюли наконец допрыгались… И никто, включая нас, толком не представляет, что собственно на самом деле там произошло, — князь помолчал. — А это нехорошо. Единственное, что вспоминается, так это дар Забытого — сложно придумать, что другое могло просто вычеркнуть из реальности объект такого размера…

— Но ведь даром Забытого обладают очень немногие, и даже они могут воспользоваться этой силой только на Сердоликовой Пустоши, — возразил Вард. — И сам Омега не несет никаких следов платы за применение этой силы… Конечно, он немного безумен, но это можно сказать про всех демонов.

— Гипотез недостаточно. Нужны факты, и, по возможности, подопытные. Потому нам нужно много чего сделать. — Владыка Юга закончил давать вводную и перешел к приказам, — в первую очередь необходимо восстановить ваши способности. Поскольку на своих крыльях вы будете добираться слишком долго, я дам вам помощника. Она доставит вас туда и обратно с максимально возможной скоростью… — в дверь раздался робкий стук. — Входи, Яшма.

— Здравствуйте! — звонкий голос заметался под высокими сводами. Маленькая девочка остановила взгляд янтарных глаз на Варде. — Ой, какая милая мышка! А зачем ей крылья?

* * *

Чувство сытости позволило не обращать на запах человека внимание. Хотя в глубине сознания продолжала крутиться мысль: «Испортиться же! Надо съесть, пока не пропало». Айшари напомнила себе, что Шиду не еда. Она ведь не сумасшедшая, чтобы разговаривать с едой?

Ученики демона успели в общих чертах рассказать друг другу о том, что с ними произошло. Теперь оба пили чай — Шиду из глиняного стакана, Айшари из глубокой тарелки.

— И каково это? — полюбопытствовала эльфийка, — узнать сразу столько нового?

— Дико, — спокойно ответил Шиду, — чуть с ума не сошел…

— Я думаю, что сошел бы, если бы не заклинание Омеги. Помнишь, он сказал, что оно… оптимизирует, — запнулась девушка на незнакомом слове, — процесс мышления в критических ситуациях. Это что значит?

— Что оно позволяет думать более упорядоченно и эффективно, — отозвался ученик палача. — А ведь верно. Перегрузка информацией — действительно критическая ситуация. Спасибо, Айшари.

Та довольно дернула ухом и снова склонилась к тарелке с чаем. Последив за мелькающим языком, Шиду продолжил:

— Значит, осталось найти еще один случай… — собственно говоря, было одно свойство «Озерной Глади», которое юноше не пригодилось — защита от телепатического вмешательства. Впрочем, можно предположить, что колдуньи пытались сначала прочитать его разум, а когда ничего не получилось, решили принести в жертву. Хоть какую пользу извлечь. Неясно, правда, почему заклинание не взяло контроль телом на себя… Нет, тут тоже все понятно — после нескольких дней безостановочного бега на полную выложилось не только сознание, но и физическая оболочка. Так что, скорее всего, ученик палача попросту не смог пошевелиться, даже если заклинание сработало как положено.

Шиду замер. Мысль, пришедшую к нему в голову, явно навеяло частичное знакомство с разделом философских трактатов базы данных Камертона. Она пронеслась по его разуму, словно шаровая молния, оставляя после себя гул и пустоту.

Айшари настороженно глянула на своего товарища по несчастью. Запах его эмоций, обычно слабый, вдруг резко усилился, и начал меняться. Она не могла точно сказать, какие именно чувства испытывал Шиду, но четко ощущала, что опасения быть съеденным исчезли, словно растворившись в кисло-прозрачном мареве других ароматов.

Ученик палача улыбнулся. Пожалуй, это была самая широкая улыбка из всех, что эльфийка когда-либо видела на его лице:

— Пора нырять.

— Что?

— Мой первый учитель говорил: «Когда от тебя ничего не зависит — доверься течению. Главное, не пропусти момент, когда нужно нырнуть». Вот скажи, что мы сейчас делаем?

— Мы завтракаем и ждем, когда Омега закончит свое непонятное колдовство. Потом, наверное, двинемся дальше к Жемчужному Перевалу, если он не придумает еще что-либо…

— Мы просто дрейфуем по течению. Мы делаем, что Омега нам говорит… Не более того.

— Подожди, к чему ты ведешь?

— Сначала, когда он только появился, нам понадобилось некоторое время, чтоб понять, что произошедшее вообще реально. Примирившись с этим, и ты, и я просто отдались на волю случая, живя лишь благодаря Омегиной прихоти. Сколько раз он нас спасал?

Айшари задумалась. Уши у нее при этом забавно наклонились вперед, а хвост поднялся и обвил фигуру девушки-оборотня за плечи. Шиду потер лоб:

— Я даже не заметил, когда он поставил мне «Озерную гладь». Но если бы не это — я бы умер. Если бы не его печать — тебе бы пришлось все время сидеть в защитных барьерах от заклинаний поиска. Или гнить в обители супруг… Несмотря на свою показную жесткость, Омега возится с нами как с младенцами, все время подстилает соломку во всех возможных местах. А что же делаем мы?

Айшари с удивлением смотрела на молодого человека — последний раз тот проявлял такую эмоциональность, когда речь зашла о драконах.

— А мы смирились. Мы волочемся за ним, словно побирушка за богачом — боясь подойти слишком близко, но еще больше страшась отстать. Мы даже не понимаем толком, что с нами происходит, мы просто смиряемся…

— Шиду, — осторожно начала Айшари. Теперь она разобрала этот запах — запах холодной, контролируемой злости, — почему это тебя так встревожило именно теперь?

Ученик палача пожал плечами;

— После того, как я пережил общение с Камертоном, мое сознание стало способно работать с гораздо большим объемом информации, чем раньше. Мир видится мне совсем под другим углом… Скажи, а как я пахну?

Айшари дернула ухом от неожиданности:

— Странно… Ты словно портишься… — Тут она спохватилась, что такого рода откровения могли вывести из равновесия даже обычного Шиду. Пришлось дать более развернутое пояснение, почти слово в слово пересказав тот разговор с наставником, из которого эльфийка впервые узнала о хаосе. Ученик демона внимательно выслушал и на удивление спокойно сказал:

— Вот оно что… Я подозревал, что должно быть несколько причин. Правда, думал, что это Омега тайком старается. А ему, оказывается даже стараться не нужно… — Шиду сжал кулак и ударил в пустоту. Раздался громкий хлопок, от которого Айшари раздраженно прижала уши. — Знаешь, что это было? Скорость моего удара превысила скорость звука.

Эльфийка вернула уши в нормальное положение и вопросительно пискнула. Ученик палача усмехнулся:

— Кажется, я начинаю понимать Омегу… Скорость звука — это скорость, с которой в воздухе распространяются звуки. Как в грозу, когда считаешь, сколько прошло между вспышкой молнии и ударом грома, чтоб определить расстояние… — глядя на волчью морду Айши, ничего сказать наверняка было нельзя, но юноша был уверен, что она его не поняла. — Короче, я могу сказать: «умри» и убить врага раньше, чем он это услышит.

— Хвастаешься? — с непонятной интонацией спросила Айшари. — Но против Омеги это не поможет, сам знаешь.

— Речь не о том. Я уже не человек. Люди такого попросту не могут. И ты тоже не эльф больше — ты оборотень. Пора это принять.

— Это ты и имеешь ввиду под необходимостью «нырнуть»? — изумилась эльфийка. — Всего-то?

— Всего-то? Я слышал, что эльфы Домов Ночи горды. Где же твоя гордость? Неужели тебе приятно быть несомым за шкирку щенком?!

Айшари зарычала. Шиду моргнул. Потом вздохнул:

— Омега был прав. Нужно следить за своей речью. Извини.

— Ладно, видит Манящая, не такая уж сильная это была обида. Но что ты предлагаешь?

— Помнишь легенду о Квадриусе?

— Который из Короны Ледяных Волн? Ученик злого мага, ставший великим рыцарем?

— Да. Как по-твоему, кто сильнее — злой маг или демон?

Айшари задумалась. Потом осторожно предположила:

— Наверное, демон?

— Именно. А мы — ученики демона. Нужно стараться, чтобы не позорить это звание.

Айшари совсем по-человечески покачала головой:

— То есть ты предлагаешь стать великими рыцарями? Или великими магами?

— Лично я по-прежнему собираюсь стать мастером-палачом. Но как до этого дожить, если я так по-глупому попался колдунам? Тем более дважды!

— Так вот что тебя гложет…

— Да. Мне нужно срочно менять отношение к происходящему. И тебе.

Айшари зарычала:

— Да что ты заладил с этим отношением к происходящему! Ты что-то КОНКРЕТНО предлагаешь?!

— Предлагаю начать учиться всерьез.

— А до этого мы что делали?!

— А до этого мы только плясали, понукаемые кнутом Омеги.

— И как будет выглядеть «учеба всерьез»? — ехидно осведомилась эльфийка. — Будем по утрам подносить белобрысому чашу и распластавшись ниц упрашивать о новых знаниях и тренировках?

— Нет. Больше не будем создавать проблемы. Ты вот заметила, что Омега большей частью занят решением наших трудностей, а не поиском выхода из этого мира? Вот-вот… Значит, нужно научиться справляться с ними самостоятельно. В крайних случаях просить совета у наставника. А его поручения будем выполнять с готовностью. И с гордостью.

Айшари надолго замолчала. У нее перед глазами промелькнула бледная улыбка беловолосого, лежащего среди обрывков собственного плаща, с единственной уцелевшей конечностью. Шиду был прав. Она вздохнула:

— Хорошо. Только ни в коем случае не говори об этом самому Омеге, — поймав слабый оттенок удивления в запахе Шиду, она пояснила: — Ты себе вообще представляешь, ЧТО он нам наприказывает, если будет знать, что все это мы будем выполнять с готовностью и с гордостью?

Ученик демона обдумал услышанное. И молча кивнул. Повисло долгое молчание. Айшари склонилась к остывшему чаю. Шиду крутил в руках стакан, заставляя изогнутые блики колебаться на поверхности жидкости. В спальне раздался шорох. Осторожная возня и приглушенные голоса приблизились к двери и стихли.

— Может вы зайдете? — раздраженно рыкнула Айшари. Створка приоткрылась, пропуская проснувшихся женщин, все еще кутающихся в черные балахоны. Они несмело переминались с ноги на ногу под взглядом золотых глаз сидящей на табуретке зверюги. Айшари указала кончиком хвоста на лавку под маленьким оконцем:

— Садитесь.

Пока те послушно исполняли сказанное, инстинктивно усаживаясь поближе друг к другу, ученики демона переглянулись. Шиду повернулся, мимоходом отметив, что увидел невозможное, — темную эльфийку и орчанку, едва ли не в обнимку друг с другом, — и сказал:

— Ну что ж… для начала — представьтесь.

Смех Айшари, искренний и радостный, абсолютно не вязался с ее обликом, заставив поежиться всех присутствующих, включая самого ученика палача. Но тот быстро совладал с собой:

— Расскажите немного о себе — как вас зовут, что нравится, что нет, чем занимаетесь, чего хотите добиться…

— Например, — вставила Айшари. — Его зовут Шиду. Он ученик палача. Любит точить ножи. Не любит, когда его хотят съесть. Хочет стать полноправным мастером-палачом.

Глаза слушателей расширились. Шиду невозмутимо показал на превращенную темную пальцем и сказал:

— Или так. Ее зовут Айша. Оборотень. Любит бегать ночью по лесу, из-за чего часто теряется. Не любит, когда ее дергают за хвост и гладят против шерсти. Хочет меня съесть.

Айшари, прижавшая было уши и показавшая клыки, вдруг внимательно посмотрела на старушку. Вздохнула и тихо, как-то очень ласково сказала:

— Успокойтесь, ничего плохого мы вам не сделаем. Расскажите, что с вами случилось?

* * *

Омега возлежал на столе у стены, положив правую руку под голову и вытянув скрещенные ноги так, что ступни висели в воздухе за краем столешницы. Камертон лежал на алтаре, а над ним парили две полупрозрачных сферы. В одной, фиолетовой, около шести локтей в диаметре, медленно вращались два обнаженных тела. Вторая сфера была радиусом всего с пол-локтя, была желтого цвета и имела два черных глаза-точки и две белых пухлых ручки. Демон лениво переругивался с интерфейсом, словно с живым собеседником:

— …что значит «недостаточный объем исходного материала»? Ты меня за дурачка что ли держишь? Сколько же, по-твоему, таких надо, чтобы сделать полноценный Посох Некроманта?

Смайлик показал девять пальцев.

— Что за чушь? Согласно базе данных, для этого в жертву нужно принести всего одного колдуна, да и от того нужно взять только хребет! Всего-то проклятые двадцать четыре косточки! А ты мне говоришь, что нужно почти две сотни?

Смайлик кивнул. Демон вытащил из-за уха сигарету, и та самостоятельно зажглась и заняла свое место между зубов. После затяжки тлеющий коричневый цилиндрик отлетел в сторону, давая владельцу выпустить дым.

— И почему так?

Смайлик достал из пустоты табличку: «Малое сродство к энергии Смерти у исходника. Недостаточная концентрация силы в костной ткани для обеспечения полноценного функционирования производимого артефакта.»

— Понятно… — демон вздохнул, — а сколько черепков памяти можно сделать? Два? Слава Хаосу, хоть мозги у этих клуш полноценные! Ладно. Давай сюда Конструктор. Будем ваять эрзац из того, что есть. Оригиналы — Малый Браслет и Посох Некроманта.

Смайлик кивнул и хлопнул в ладоши. На расстоянии вытянутой руки от Омеги появилась еще одна желтая сфера, почтипрозрачная, в которой среди множества отрывистых строчек текста и цифр плавали два схематичных изображения браслета и посоха. Демон коснулся пальцем иллюзорного посоха:

— Так, посмотрим… Класс объекта — меняем на «часть артефакта». Тип — заклинатель. Функция — многофункциональный… Так… Вид исполнения… Хм…

Некоторое время Омега задумчиво курил, по-прежнему не прикасаясь к сигарете.

— Кнут. Кровь и Пепел! Опять все выставлять?! Вот скотина… Стоп. Справка.

Открылось новое окно с ровными рядами текста.

— Так, посмотрим, модификация базовых моделей… Вот оно…

Некоторое время демон внимательно читал. Потом довольно хмыкнул:

— Да, все же узкая специализация имеет свои преимущества. Сам бы я до такого не додумался. Ладно, продолжим. Создать новый образец… Составной артефакт. Тип соединения — энергетическая структура. Добавить часть артефакта… Вид исполнения — кнут. Базовый материал А — кость. Базовый материал Б — кожа… Так, теперь с браслетом. Класс — часть артефакта. Тип — носитель…

Шиду спускался в подвал с некоторой опаской. То, что от каменных стен не отражались крики боли, еще ничего не значило — от очень сильной боли жертве не удается даже закричать, лишь обреченно хватать ртом воздух. Впрочем, ученика палача беспокоило не столько то, что именно делает с колдуньями наставник, сколько то, какими побочными эффектами, типа Влияния Хаоса, это может сопровождаться. Остановившись на пороге главного зала, молодой человек с удивлением осмотрел пульсирующее переплетение фиолетовых нитей, занимающее большую часть помещения. Эта странная структура была похожа на два паучьих кокона, соединенных вместе множеством связок, перекрученных в одном месте… Молодой человек вздрогнул — он не видел ни стен, ни пола, ничего, чему полагалось в этом помещении находиться. Только черную пустоту пространства зала и эти странные пульсации энергии наставника.

Шиду закрыл глаза, выдохнул и медленно открыл их вновь. Над алтарем висела огромная фиолетовая сфера, в которой смутно угадывались два тела. Рядом парил в воздухе шарик-интерфейс Камертона. На столе у стены лежал Омега, возясь рукой во втором окне интерфейса и что-то бормоча, временами прерываясь на затяжку от летающей около его лица сигареты:

— Вывод энергетических каналов есть… Тут тоже есть… Как теперь вас сшить, касатики? А если так… да, инструменты твои на третьем слева столе лежат… Куда?! Кровь и проклятый пепел!

Омега раздраженно оттолкнул от себя сферу, и она желтоватым мыльным пузырем всплыла по потолок пещеры. Демон зажал в зубах новую сигарету и перевел взгляд на Шиду, невозмутимо собирающего свои вещи с третьего слева стола:

— Кстати, скажи-ка мне ученик… Я тут посмотрел на твою коллекцию железок. Разве в арсенал палача входят инструменты стоматолога?

— Зубного лекаря? — перевел неожиданно знакомый термин в привычные слова молодой человек. — Обычно нет. Но в Ниори есть одна традиция. Если придворный добился успеха при выполнении приказа, но при этом вызвал неудовольствие Махараджи, он получает награду.

— Награду? Хотя правительница им недовольна?

— Но приказ он выполнил. Поскольку Махараджа должна быть справедливой, она не может наказывать безвинно. Награда же обычно является небольшим самоцветом, который устанавливается в один из зубов придворного. Какой самоцвет — зависит от того, какое задание было дано. А сама операция по установке пломбы, — Шиду легко вставил в речь чужеродный термин, даже не заметив этого, — проводится без использования каких-либо обезболивающих. Обычно на здоровом зубе. Впрочем, придворный может договориться с палачом, чтоб тот поставил пломбу на больной зуб…

— О как… — Омега продолжал лежать, рассматривая желтоватые блики света на потолке пещеры. — И твой учитель, значит, тебя и этому научил, да?

— Да. Правда, пригодилось это в основном для заработка во время путешествия. И там уже приходилось использовать зелья для снятия боли.

— А как же местные зубодеры?

— Зубодер — профессия редкая и сложная. Не все лекари или палачи ей владеют, а потому конкуренция невелика.

— Постой-постой… — Омега приподнялся на локте, внимательно глядя на Шиду, — лекари ИЛИ палачи? Что за подозрительнее оговорки?

Ученик демона смущенно пожал плечами:

— Гильдия Врачевателей — древняя организация. У нее множество тайн и секретов. Истинное название тоже тайна…

— И какое же оно?

— Гильдия Врачевателей и Палачей.

У демона отвисла челюсть. Некоторое время молчание нарушалось лишь позвякиванием убираемых инструментов. Потом беловолосый запрокинул голову и расхохотался. Шиду пожал плечами:

— В глазах людей врач и палач — слишком разные занятия. Но если взглянуть с точки зрения необходимых знаний…

— То разница будет вовсе не такой очевидной, — не прекращая смеяться, отозвался наставник. — Ай, молодцы… Воистину, плоха та телега, что ездит лишь на базар!

Но просто восхитительно, что тут до этого тоже додумались! Сами калечим, сами лечим! — тут демон поперхнулся и разразился натужным, сиплым кашлем.

— Ладно, — невнятно прохрипел он, — к твоему учителю как-нибудь можно и наведаться. Грех не выразить почтение такому специалисту! Ты сюда только за инструментами спустился, или новости есть?

Ученик демона пожал плечами:

— Есть, конечно. Только сначала скажи, рядом с этим, — он кивнул в сторону фиолетового шара, вмещавшего тела двух колдуний, — находиться не опасно?

— Нет… Я только готовлю их к потрошению, так что ничего страшного… Кстати говоря, — беловолосый внимательно посмотрел на своего ученика и серьезно сказал:

— Шиду, постарайся двигаться помедленнее ладно? Та скорость, которую ты можешь развивать, не дается бесплатно. Твое тело меняется все быстрее, чтобы выдерживать нагрузку. Скажи, у тебя не повысился аппетит?

— Нет.

— И это очень странно… Но проблема не в этом. Проблема в том, что когда изменение тела дойдет до определенной точки, начнется деформация сознания. Если к тому моменту ты не возьмешь процесс под контроль, то рискуешь попросту исчезнуть как личность. Понял?

— Да, наставник.

— Отлично. Так что с этого момента тщательно следи за резвостью своих движений и активно занимайся созерцательным самопознанием. Суть задания ясна?

— Да, наставник.

— Просто прекрасно, — Омега лениво поманил пальцем парящую под потолком сферу интерфейса, и та послушно подлетела к нему. — Ну, какие там новости? Кого тебя угораздило спасти?

* * *

Зеленокожая старушка смотрелась у печи настолько естественно, будто дело происходило у нее дома. Этому не мешал даже ее пестрый наряд — платье и кофту из коричневой шерсти покрывало множество разноцветных заплаток. Выцветшая черная шаль с широкой серой каймой спокойно свисала с локтей женщины, являясь вторым после кожи признаком ее происхождения. На лавке рядом сидели обе дочери Домов Ночи, чутко ловя запахи готовящейся еды. То есть запахи ловила так и не сменившая форму Айшари, а другая девушка ютилась на противоположном конце лавки, нервно теребя подол простого темно-зеленого платья. Пока Шиду докладывал засевшему в подвале Омега о результатах беседы, Айшари совершила набег на платяной шкаф бывших хозяек дома. Ей одежда пока была ни к чему — если уж приходится носить с чужого плеча, так пусть это будут хотя бы обноски наставника. Но вот для новых знакомых нужно было найти, чем прикрыться, кроме пропахших мертвечиной балахонов.

В огромном платяном шкафу — невиданная роскошь для такой глуши! — нашлись платья для второй эльфийки, а в корзине в маленькой кладовке — вещи орчанки, такие же потрепанные, как и их хозяйка.

Ате Олла Эскара прожила тяжелую жизнь, которая, несмотря ни на что, не торопилась заканчиваться. Ее племя только успело разбить шатры на новой стоянке, когда на них напали соседи. Нападение было внезапным и успешным, а потому быстро перешло в резню. Большая часть мужчин были убиты, половина молодых женщин — тоже, но намного позже… Остальные попали в полон.

Так старушка оказалась в рабском ошейнике — она была неплохой травницей, и вполне могла уйти с торгов за приличную сумму в серебре. Немногим позже, на торжище в одном из городов на окраине Великой Степи, она последний раз видела то, что осталось от ее семьи — чудом выжившего при захвате их становища сына и внуков. Это было девять лет назад. С тех пор орчанка, приближающаяся к восьмому десятку, сменила несколько хозяев. Ее покупали, чтоб она подготовила ученицу. И после продавали, стремясь извлечь еще хоть какую-то выгоду до ее смерти — потому что орк старше семидесяти является большой редкостью. Однако старуха продолжала цепляться за жизнь, надеясь хоть когда-либо встретить своих родных. Последний раз ее продали бывшей хозяйке этого дома… Айшари наморщила лоб. Сейчас запах самой старушки был замаскирован ароматом разнообразных засушенных трав, скрытых под заплатками одеяния. Но тогда, во время первого разговора в этой самой горнице, ученице демона было достаточно времени, чтобы принюхаться, приглядеться к ауре…

Девушка помотала головой, прогоняя неприятные мысли, и перевела взгляд в другую сторону:

— Кирвашь, прекрати, пожалуйста, так нервничать. Твой страх очень неприятно пахнет.

— Вы… вы же не имеете ввиду, что я… — смесь боязни и гнева в голосе изрядно позабавила ученицу демона. Она примирительно хлопнула хвостом по плечу собеседницы, заставив ту подскочить:

— Я говорю как есть. У чувств тоже есть свой аромат. Прекрати меня бояться. В конце концов, мы обе из Домов Ночи…

Кирвашь некоторое время разглядывала сидящее рядом с ней на лавке существо так, будто хотела съесть его с помощью глаз. Потом в восторге прижала руки к груди:

— Я знала! Я знала что, кроме Эльфийских Домов существуют еще и другие Дома Ночи! Ты из какого? — запах страха испарился, но Айшари совершенно не понравилось то, что она услышала. — Ты ведь оборотень, да? Значит, к Домам Демонов отношения не имеешь… Может, оборотни делят Дома с вампирами…

Тут уж бывшая наследница Дома Серпа ночи не выдержала. Прижав уши к голове, она зарычала так, что Кирвашь, подошедшая поближе, поспешно отскочила обратно:

— Что ты несешь?! Вампиры?! Не смей меня сравнивать с кровососами, неспособными даже под лучи Озаряющего выйти! Хватит с меня и того, что я превращаюсь в зверя! — хвост хлестнул по стене с такой силой, что сбил повешенную полку с дорогой керамической посудой. Когда грохот разбивающихся тарелок, предназначенных для важных гостей, буде те заглянут в дом порядочного рэйроусского крестьянина, стих, Айшари смущенно дернула ушами и спокойно закончила:

— А демоны и вовсе ни к каким домам не относятся — уж тебе, младшей ученице жриц Дома Полночной Росы, положено это знать… Демоны живут кланами. Ну, кроме одного, — добавила она, глядя как открывается крышка люка.

Омега вылез первым и немедленно устроился на свободной табуретке:

— Приветствую всех! Кто меня не знает, я — Омега, наставник этих двоих… ну, опустим эпитеты, — дымящаяся сигарета ткнула сначала в закрывающего люк Шиду, затем в Айшари. — Вас двоих я заочно знаю, так что… — взгляд красных глаз скользнул по Кирвашь и споткнулся на Эскаре. Демон замолчал на середине фразы, и некоторое время молча курил, неотрывно глядя на свисающий с локтя старушки кончик черно-серой шали. Потом тряхнул головой:

— Однако же. Уважаемая Эскара, нам нужно будет поговорить… Чем быстрее, тем лучше, но до еды это дело вполне может подождать…

Старушка, рассматривающая Омегу таким же пустым от потрясения взглядом, лишь кивнула. Айшари почувствовала, как ее осторожно дергают за лапу. Скосив глаза, девушка обнаружила младшую ученицу жрицы, во все глаза таращащуюся на беловолосого:

— Он ведь… демон?!

— Именно так, девочка! — Омега дружелюбно улыбнулся. Айшари про себя отметила, что наставнику до сих пор нездоровится — в сравнении с предыдущими, этот оскал смотрелся не очень внушительно. Впрочем, второй эльфийке и этого хватило. Точнее, вид омегиных клыков оказался последним штрихом к черным и багровым сполохам в его фиолетовой ауре — испуганно пискнув, она попыталась закрыться от взгляда неведомо каким образом выбравшегося с темной стороны мира монстра. Несостоявшаяся супруга Озаряющего, раздраженно прижав уши, выдернула свой хвост из дрожащих рук Кирвашь, спрыгнула на пол и пошла к двери, ворча на ходу:

— Пойду лучше поохочусь… В доме «сырое, свежедобытое мясо с кровью» не найдешь. А мне его точно необходимо есть? — осведомилась она, останавливаясь напротив продолжающего улыбаться Омеги. Тот спокойно стряхнул пепел в черепок, неведома когда подобранный среди битых тарелок:

— Разумеется, ученица. Твое питание — не та область, в которой я стану шутить, — одновременно с этим в голове девушки раздался разноголосый хор:

«Что тебя на самом деле беспокоит?»

Айшари развернулась к выходу, буркнув:

— Надеюсь, не врешь опять… — «Эта женщина, Эскара. Ее сын погиб на алтаре, когда призвали тебя, я уверена. А ее внучку… убили… я убила ее, тогда, у Обители…»

«Это же просто прекрасно!»

Кирвашь тихо ойкнула и вжалась в стенку.

Девушка-оборотень прекратила попытки открыть лапами задвижку на двери и снова обернулась к наставнику. Омега снова улыбался, как в старые добрые времена. То есть демонстрируя такой арсенал зубов, что не у всякого плотоядного монстра встречается.

«Теперь у меня найдется общая тема для разговора со старухой. Иди, и ничего не бойся, ученица моя.»

Аура Омеги выстрелила похожим на щупальце отростком. Тот молниеносным движением открыл задвижку и слегка толкнул дверь. Створка с тихим скрипом открыла проход, впуская в наполненную кухонными ароматами горницу свежие струйки лесного ветерка.

«Удачной охоты.»

Айшари странно дернула шеей, раздраженно хлестнула хвостом и исчезла за порогом. Омега почесал в затылке:

— Я только не понял, что это она в конце изобразила.

Шиду, помогающий немного ожившей Эскаре накрывать на стол, ответил:

— Наверное, хотела плечами пожать.

— А… — протянул Омега глядя в потолок. — Ну, пока она вверх смотреть может, можно не бояться…

— Чего?

— Что хрюкать начнет.

* * *

Издалека по низким тучам к дому подкрадывались раскаты грома, но дождя еще не было. Кирвашь вместе с учеником демона была отряжена мыть посуду — за ужином Омега сообщил, что поскольку Шиду ее спас, только он и вправе потребовать награду. Ученик палача на это ответил, что спасал в основном себя, и потому ни на что не претендует; но и само наличие долга отрицать не стал. Омега одобрительно кивнул, и добавил, что он не имеет ничего против, чтобы спасенные путешествовали вместе с ними или шли куда пожелают. Однако если идти вместе, то и со всякими хозяйственными делами помогать обязательно. Поскольку Эскара уже внесла свой вклад, Кирвашь пришлось отправиться вместе с Шиду к ручью неподалеку. Там бедную эльфийскую девушку ожидало еще одно испытание. Чуть ниже по течению, громко фыркая, Айшари, приняв двуногую форму, пыталась отмыть лицо от крови. Непонятно было, на кого она охотилась, так как от добычи не осталось и клочка шерсти. Посмотрев на посеревшую Кирвашь, Шиду вздохнул про себя: «А ведь она еще не знает, что Айшари тянет на мясо разумных…»

Между тем в лишившемся хозяев домике демон и зеленокожая старуха степенно пили чай. Омега не выдержал первым. Отставив чашку, он ткнул ладонью в сторону нескольких стоящих в углу корзин. Оттуда поднялся в воздух и послушно прилетел в протянутую руку небольшой кувшинчик. Сковырнув когтем печать, беловолосый примерился было отхлебнуть из горлышка, но вспомнил об орчанке:

— Тебе налить?

Та лишь покачала головой, внимательно глядя поверх поднимающегося от чая пара. Омега сделал осторожный глоток, стараясь не облиться. Недовольно фыркнул и очень скоро к нему прилетела деревянная чаша. Наливая себе вино, демон заговорил, выбрав наугад одно из восьми наречий Великой Степи, которое было ему известно:

— Ты боишься меня. Ты не боишься мою ученицу, хотя сейчас даже запах ее силы более ощутим, чем мой, — в этом языке не было слова «аура».

— Она меняющая облик с позволения Ока Ночи. Ты страшнее. Я служила Проклятию, я знаю, — ответ был произнесен очень неуверенно — старушка явно не очень хорошо знала этот диалект.

Омега беззвучно пошевелил губами. В глубине его памяти ворочались блоки информации, подаренные странником. Сопоставив мягкое «р» и допущенные в речи ошибки, беловолосый перешел на другое наречие:

— Ты конечно права, я страшнее. Служила Проклятию? Ты говоришь о Черном Пла… Какого хрена?! — лицо удалось спасти, и вместо этого горячий чай растекся по плечу.

— Не называй его истинную сущность! — либо второй выбор языка был правильным, либо у бабки от ярости открылся дар полиглота. Морщины на ее лице стянулись, обнажая редкие желтоватые зубы. — Тебе мало, что Проклятие забрало твои ноги и руку?!

— Не шипи, старуха! Я о Черном Пламени, — Омега поймал брошенную в него чашку, — знаю больше, чем ты! Радуйся, что мне нужен твой талант! — пальцы сжались, и деревянная посудина исчезла в короткой черной вспышке.

У зеленокожей старухи отвисла челюсть. Некоторое время она смотрела на демона, и наконец ей удалось выдавить:

— К-как… — голос звучал настолько сипло, что Омега поморщился и движением ладони заставил кувшинчик подлететь ко рту орчанки:

— Пей! Еще не хватало, чтоб в твоей груди все затихло… — изогнув кисть, демон молча смотрел, как наклонившийся кувшинчик осторожно льет напиток в горло Эскары. Дождавшись, когда та сделала несколько глотков, он заставил посудину наполнить и свою чашу.

— Почему ты еще можешь взывать к нему? Если уж проклятие забрало твои члены, то еще раньше оно должно было выжечь твой дух? — голос старухи вернулся в норму, однако на лице по-прежнему красовалась смесь изумления и ужаса. Беловолосый пожал плечами:

— Тебе не к чему это знать. Важно другое — о Черном Пламени я знаю больше тебя, — орчанка сморщилась, но стерпела. — И то, в каком виде я сейчас, — левый рукав красноглазого неожиданно обвис, словно скрытая под ним конечность исчезла только что, а не несколько дней назад, — на самом деле показывает, насколько я силен. От любого другого на моем месте не осталось бы даже праха.

— Не гневи духов пустой похвальбой, — покачала головой старуха. — Проклятье не отпускает свою добычу. Ты сумел вставить нож между его челюстей, но оно все равно продолжает пожирать тебя, только медленно. Даже если бы я не оставила служение, я бы не смогла тебе помочь. Чего ты хочешь от меня?

Омега хмыкнул, заставив свой рукав выглядеть так, словно левая рука по-прежнему на месте, просто засунута в карман. Зрачки расширились, словно пытаясь втянуть в себя собеседницу:

— Оставила служение? Как давно?

— Очень давно… Еще перед тем, как вышла замуж.

— Забавные вещи ты слышат мои уши… Вот значит, как ты дотянула до таких преклонных лет. Обычно Благословленные либо столько не живут, либо не выглядят на свои годы…

— Благословленные?

— Да… Благословленные Черным Пламенем, — демон слабо улыбнулся, — есть места, где способность его призвать называют даром. Но не будем говорить о вечности, когда отара разбегается… — Омега на мгновение замер, гадая, сколько еще поговорок странник умудрился запихнуть в его голову. Потом встряхнулся и продолжил:

— Есть ритуал, который спасет мою шкуру. Но один я не справлюсь. И не нужно мне говорить, что ты оставила служение. Черное Пламя — это абсолютное разрушение. Уничтожение всего. Служить ему — глупость, кратчайший путь к безумию. Но его можно использовать.

Коготь на указательном пальце Омеги удлинился, и демон со скрипом провел на столешнице глубокую черту. Накрыл отметину ладонью, и медленно провел в противоположно направлении:

— Например, можно уничтожить прожитые твоим телом годы.

Старуха молча смотрела на снова ставшую чистой поверхность стола.

— Подумай об этом. Ты умираешь. Каждый день ты чувствуешь, что небытие поглощает тебя. Ты чувствуешь, что сердце бьется все медленнее, что ты обращаешься в тлен, в прах. Бессилие и отчаянье усиливаются с каждым мгновением. Пока ты еще держишься, но надолго ли тебя хватит? Помоги мне, и я избавлю тебя от этого.

Орчанка молчала. Демон встал.

— Я не требую ответа сейчас. Я не требую, чтобы ты согласилась на сделку со мной. Но в качестве демонстрации своей честности я сообщу тебе, что знаю о твоих потомках.

Когда-то голубые старушечьи глаза впились в багровые сумерки взгляда Омеги.

— Твой сын погиб на таком же алтаре, что расположен под нами, далеко в горах к восходу отсюда. Твоя внучка погибла на одной из вершин Опор Мира, далеко к полуночи. В обоих случая я узнал об этом слишком поздно, и уже ничего не мог сделать. Об остальных мне неизвестно.

Старуха всхлипнула и обхватила себя за плечи. Беловолосый подошел к люку. Повинуясь невидимым для обычного глаза жгутам силы, крышка откинулась. Демон сделал шаг, но его остановил голос зеленокожей:

— В очень немногих племенах Великой Степи есть семьи, несущие способность служить Проклятию. Их боятся и уважают, потому что служитель Проклятия может направить эту силу на головы врагов даже ценой собственной жизни, и никому не будет спасения. Я отказалась от этой ноши, выбрав мужа и детей… — старушечьи пальцы с хрустом вдавились высохшую плоть, — и не жалею об этом. Но сейчас я должна спасти тех, в ком моя кровь. Даже ценой собственной души… Я согласна на сделку с тобой, демон.

Омега замер перед разверзнутым провалом в подвал, не оборачиваясь к зеленокожей. Его губы раздвинулись, обнажая ряды острых костяных лезвий:

— Я, демон по имени Омега, согласен на сделку с тобой, Ате Олла Эскара, Благословленная Черным пламенем. Договор заключен. Выспись, мы поговорим утром.

Беловолосый сделал шаг вперед, и серый плащ зашелестел, сопровождая падение своего владельца в лишившиеся хозяек подземелья. Крышка люка с грохотом захлопнулась, оставив сгорбленную старушку наедине с ее нерадостными думами.

* * *

Айшари снилось, что она снова внутри разума Омеги. Только на этот раз не было сцены, перед которой толпились части разума наставника, а множество окон в окружающем это столпотворение мареве. В окнах сменяли друг друга всевозможные пейзажи, схемы и картины. Тело практически не ощущалось, лишь странное покалывание в ногах. Да левая рука занемела от кончиков пальцев до самого плеча. Еще одно отличие заключалось в том, что девушка смогла различить одну из фигур рядом. Это был Шиду, и легкое удивление читалось во взгляде, которым ученик палача скользил по сторонам, пытаясь рассмотреть источники голосов. Встретившись с ним глазами, эльфийка приложила палец к губам — если Омега их почувствует, то выкинет из своей головы, как в прошлый раз.

В толпе между тем оживленно спорили:

— Все равно душу старухи надо сожрать! Иначе такими темпами, — во всех окнах возникло схематичное изображение человеческого тела, рука и ноги которого были залиты чернотой. Вместе с колонками цифр и непонятных знаков эта чернота постепенно заполняла силуэт, — осталось не больше четверти цикла…

— Какого, мать твою, цикла?!

— Оборота вокруг светила, — одна из картинок изменилась, и Шиду опознал трехмерное изображение кружащейся вокруг звезды планеты.

Айшари прикусила губу. Он так и не излечился полностью! Даже больше — похоже на то, что раны гораздо серьезнее, чем он предполагал. Девушка почувствовала вину, которая боролась внутри нее с другими, более сложными эмоциями. Там была и взбодренная новостью неприязнь к наставнику, и опасение за исход будущих сражений… И сочувствие. Вот почему пропало множество мелких жестов, которые Омега проделывал пусть и по привычке, но с удовольствием потягивающегося на солнце кота… Айшари одернула себя — нельзя быть настолько милосердной, чтобы сочувствовать к демону.

— Даже отдав эту душу черному пламени, всего лишь удастся купить немного времени. Лучше вернуться к первоначальной идее и провести ритуал.

— Именно! Жадность сродни глупости! Ну и что, что она сама принесла свою душу на блюдечке, это что, повод ее сразу забирать?!

Девушка ощутила, как вина стала гигантом, безжалостно давя прочие карлики чувства. Помимо ран наставника, на ней кровь родни старой орчанки. И пусть она дикарка, но она тоже чувствует боль… И теперь эта боль ведет Эскару прямо в когти наставника. Можно ли это предотвратить?

Ее отвлекла длинная и эмоциональная тирада на языке, которого никто из учеников демона не понял. Голоса, смолкшие на время сольного выступления, заполнили пространство вокруг смехом — от истеричного хихиканья до громового хохота. Сквозь смех прозвучало:

— Ага, отлично… хотя с тем, что она карга, поспорить нельзя, но это временно…

— Угу, скоро трупом станет… Или наоборот, это как повезет, — новый взрыв хохота.

— Ладно, с орчанкой проехали. Душу не брать, хотя и хочется…

Эльфийка испытала смутное облегчение. Но червячок сомнения все же остался — судьбы трех женщин и одного ученика палача полностью зависели от прихоти Омеги. Раненый демон был даже опаснее — ему было не до дурачеств, и он действовал как загнанный угол зверь. Бросался беспощадно и не раздумывая, не считая ни врагов, ни последствий. Уничтожение целой обители наглядно это показало.

— Кстати говоря, о том, кто чего хочет…

Возникло несколько видов на окружающую территорию с высоты птичьего полета. Айшари заинтересованно подалась в перед. Лес казался зеленым морем, в котором бултыхалось пятнышко опушки. На нем ровно светились три точки — фиолетовая, желтая и зеленая. А похожей на растрепанную нитку дороге карабкались еще две — яростно пульсирующая алая и загадочно мерцающая синяя. Дребезжащий старческий голос невнятно прошамкал:

— Ну с алой все ясно…

— Еще бы! — полное восторга рычание прокатилось по площади, прервав завязавшийся в дальнем конце спор о постоянстве длины года. — Это ж раджа! Причем в этот раз она осознанно идет, мстить за своих убитых!

— А-ахренеть, просто мы пахали, я и трактор! — возмутился хриплый бас, — она же по мою шкуру мага тащит!

— Причем, сынки, она как пить дать это с самого начала планировала, — снова вступил в беседу голос старика, — А та встреча в Лазурном была неожиданностью…

— Да хрен с ней, со встречей с Лазурном! Гораздо интереснее, что как только я перестал двигаться, они тоже сбавили темп, и теперь потихоньку приближаются, экономя силы!

— Думаешь, меня пасут?

— Разумеется. Пока печать в таком состоянии, достаточно иметь хоть какой-то предмет, контактировавший с моей истинной аурой…

— А такие вещи разве были?

— Конечно. Всего двадцать семь предметов, — тихое шипение волной прокатилось по толпе, и в окнах возникли вращающиеся трехмерные изображения различных предметов — от светильников в Изумрудной гавани до замшевых мешочков для жемчуга.

Удивительно высокий голос спросил, странно растягивая гласные — ученики демона никогда не слышали такого акцента:

— Итак, он меня ведет. Кто он вообще такой?

— Какая к хаосу разница? — бас переместился к другому концу площади и возобновил спор об астрологии.

— Он — добыча! — от рыка у Айшари заложило уши.

— Он — выгода, которую важно не упустить, — вкрадчивый, приглушенный шепот раздался у Шиду почти над самым плечом, — Сесть мне на хвост так чисто, что я его засек только благодаря направленной ненависти раджи — это либо опыт, либо талант…

— Лучше бы талант, — задумчиво отозвался тенор, — с опытным противником придется долго возиться, и прикуп может не стоить потраченных сил…

— А не рано ли делить мощи нераспятого мессии? — резко выплевывая слова поинтересовался кто-то.

В наступившем молчании слышалось лишь несколько бубнящих голосов у дальних окон с какими-то непонятными картинками. У ученицы демона от одного взгляда на них плыли перед глазами цветные пятна и кружилась голова. Еще от дальнего окна, все еще показывающего вращающуюся вокруг светила планету, раздавался ор:

— Какие, к эдиповой маме, законы астрономии?! Тут [цензура] впору астрологию [цензура] алхимией применять надо! Это ж не просто сраный желтый карлик, каких в любой галактике как грязи, это растреклятый Озаряющий! Светило Дня и Господин полудня, мать его разэтак!!! О каких законах тут можно говорить, если нет-нет, да и выглядывает из светила его подозрительная бородатая харя, особенно в полдень?!

— Разумов на плазменной основе во вселенных тоже как конских яблок в степи! И каждый первый из них — сам себе бог, а каждый второй — еще и чей-то бог в придачу! Просто некоторые вещи даже им удобнее делать по уже готовым шаблонам, чем изгаляться, делая орбиту ромашкой!

К спору присоединились новые участники, между тем как большая часть вернулась к основной теме дискуссии:

— Так все же, что будем делать с этим магом?

— Что делать, что делать… Прыгать надо…

— Причем не абы как, а из засады на спину.

— Боюсь, не выйдет. Неизвестно, насколько точно он сможет отслеживать мои передвижения.

— Тогда предлагаю выйти в лоб. Раз он все равно узнает, что я двигаюсь.

— Проблема в том, что одновременно он узнает, что я знаю, что он знает о моих перемещениях.

— Да ну? Мало ли, какая вожжа мне под хвост попала?

— Но он все равно должен учесть вариант своего обнаружения, если не дурак.

— А с какого гнома ему быть слишком умным?

— С вежливого, мать твою! — снова взрыв хохота. В окнах замелькали отрывки из поединка с Кибаром Даорут.

— …тогда тем более не имеет смысла заморачиваться с засадами!

— Согласен, настроение совершенно не то. Проснуться, пойти навстречу и повырывать им всем сердца!

— Стоп, — снова вклинился в разговор шепот, — этого как раз делать не стоит. Предлагаю взять их живыми.

Тут бас снова вернулся к основной беседе:

— Это еще ради какого хрена?

Вместо ответа окна вспыхнули, отобразив множество схем, в которых ни Шиду ни Айшари ничего не поняли. Зато по толпе пронесся одобрительный гул:

— А ведь и правда, так даже лучше, — с энтузиазмом поддержал предложение тенор.

— Не спорю, но тогда [цензура] этого [цензура] лобовой атакой может не получиться. А засада бесполезна… Да и не охота с этим дерьмом вожжаться…

— Ну почему же. Вы, сынки, забываете, что необязательно все делать самостоятельно.

Некоторое время разговор продолжался, но звучащие слова были абсолютно незнакомы. Временами проскакивали понятные фразы:

— …игры в благородство — чушь!

— …но полагаться на кого-то, кроме себя, тоже не очень разумно.

— …лишние сложности! Убить!

— …работать надо с тем, что есть!

— А ведь и правда… — второй раз пронеслось по площади на разные лады. Потом кто-то деловито осведомился: — И кого лучше запрячь? Ушастую-пушистую или подпалачика?

Ученики демона дернулись, но сдержались — разговор в голове Омеги стал слишком интересным, чтобы выдавать свое присутствие.

— Я думаю лучше всего Шиду.

— Да ну? Если что-то пойдет не так…

— А все всегда идет не так, — вздохнул тенор.

— Угу. Как угодно, но не так как хочется. Шиду слишком нестабилен. Надо было и на него печать ставить.

— Невозможно. Печать выжгла бы ему разум. Сознание мальчика было почти полностью сформировано.

— Причем тут сознание?! Речь о том, что его тело нестабильно! Он использовал слишком много сил, слишком изменился за последние дни! Если дело дойдет до драки, он может и не оправиться! А печать дала бы шанс.

— Его сознание меняется вместе с телом. Можно сказать, что происходящее с ним сейчас — эволюция. А печать была бы революцией. А Шиду уже совершеннолетний, он не Айшари. Ты забыл, что случилось с его разумом, когда бедолагу подключило к Камертону? А печать перевернула бы его мир с ног на голову еще более быстро и еще более радикально.

— А почему ж тогда Айшари в порядке?

— Потому что ей пятнадцать. Нестабильность — норма для этого возраста, по крайней мере, у большинства гуманоидов. Но даже она испытывает стресс… Просто излишки этого напряжения скидываются через связь между печатями на меня. Иначе откуда это ощущение потерянности?

— Да, точно… Да и самоуничижительных мыслей больше. Кстати, что за херня с каналом связи?

Повисла тишина. Айшари и Шиду почувствовали, как в них впиваются сотни взглядов, словно стараясь проткнуть кожу. Айшари помянула темную сторону — таки попалась. Площадь взорвалась криками. Изображения в окнах сменяли одно другое в безумно ярком хороводе. Девушка задохнулась — на долю мгновения она увидела себя во время ритуала — обнаженную, среди пляшущих изгибов теней и желтого света. От волны эмоций, что пронеслась по площади вместе с этим кусочком памяти демона, у нее запылали уши и заледенела шея. Она не могла разобраться в нахлынувших ощущениях — картины сменялись, сливаясь в смазанные полосы, а бьющие от них водопады чувств, связанных с изображаемыми событиями, были слишком запутанны, слишком чужды.

Девушка беспомощно оглянулась в попытке найти хоть какую-то поддержку. Она упала на колени, зажмурившись и закрыв уши руками. И уткнулась лицом в чью-то короткую, но удивительно мягкую шерсть. Одновременно ей на плечи ласково опустилось ощущение тяжести и тепла. Эльфийка открыла глаза и обнаружила, что уткнулась в загривок своей звериной формы. Зверь слегка повернул похожую на волчью голову, кося на Айшари золотым глазом с двумя зрачками. Во взгляде читалась легкая насмешка и спокойное обещание защиты. И где-то там же, на дне, безумная радость погони за бабочкой среди пробивающихся сквозь ветви лучей. Серебристый хвост, покрытый золотистыми искрами узоров и с кисточкой огня на конце, обвивал ученицу демона за плечи. Вокруг обеих сущностей оборотня тихо переливалась сфера танцующих в воздухе желтых пылинок, не пропускающих царящее на площади среди мечущихся теней и истерично мерцающих окон безумие. Большинство голосов отсеялось, осталось лишь несколько старых знакомых:

— Мать моя колба! Эта длинноухая [цензура] опять тут! Да еще и [цензура] этого, палача недоделанного, с собой притащила!

Эльфийка обняла себя-зверя за плечи, сильнее прижимаясь к успокаивающему теплу, оттесняющем ощущения тела Омеги. Взглянула на Шиду. Ученик демона стоял неподвижно, словно не закончив выполнять завершающие движения одного из Танцев — ноги на ширине плеч, обращенные к земле ладони с оставленными большими пальцами на уровне поясницы, соприкасаются лишь кончиками указательных. Глаза закрыты, дыхание ровное, почти неощутимое. Молодого человека от сумятицы ощущений наставника ограждало почти неразличимое марево, похожее на дымку над раскаленным, только из горна, но еще не опущенным в воду клинком.

— А я-то думал, чего это я даже во сне так активно о насущном пекусь!

— Они слишком далеко зашли! Их нужно убить!

— Да ладно, сынки, не горячитесь… Сами знаете, дерьмо случается, — по площади прокатилось сразу несколько смешков.

— Да уж… Раз уж они все равно здесь, надо этим пользоваться.

— А парень молодец — вот что значит дисциплина!

— Гномам в шахту такую дисциплину, если к ней ума не прилагается!

— И вовсе не в уме тут дело. Он столкнулся с тем, к чему попросту не готов.

— А к чему он [цензура] готов?

— Как ни странно, очень ко многому. Очень интересует личность его учителя.

— Стоп, это ж я — его учитель.

— Так я и есть интересная личность!

— Дебил, речь о прежнем учителе. Как там этого хмыря звали?

— Без понятия. Я вообще знаю только то, что о нем сказал Шиду.

— Да ладно! Я ж в его голове копался, тогда, в Лазурном! Что удалось выцепить из памяти?

— Это самое интересное — ничего. Множество мелких воспоминаний, наставлений, афоризмов и инструкций — все не пытался даже разобрать, телепатия не мой конек. Но больше ничего. Ни внешности, ни голоса. Лишь смутные силуэты и образы.

— Ни хрена себе! Подозрительно непрост старых хрыч. Может, стоит препарировать более тщательно?

— Не стоит. Парень этого не переживет. И вообще, я отвлекся. Предлагаю так — Айшари пусть спит дальше, а с Шиду надо обговорить детали завтрашней засады.

— Таки буду засаду делать?

— Нафига? Настроение совсем не то…

— Я не буду. Шиду будет.

— Вариант.

Айшари почувствовала, как внимание демона снова сосредотачивается на ней:

— Отправляйся спать, ученица. И не переживай на счет Эскары, — старческий голос предвосхитил вопрос, — Твоей вины в гибели ее родни нет, даже если и твоя рука оборвала жизнь одной из них. Судьбы бывают очень причудливы, тыкая нас носом в собственные же следы. За внучку я с ней расплачусь сполна, пусть и моя вина в ее гибели косвенная. А пока спи.

И девушка провалилась в темноту.

* * *

Рассвет наступил практически неощутимо — Озаряющий не стал выбираться из-под растянутого на все небо одеяла туч, и отправился в свой ежедневный обход закутанным в серую пелену. Шиду и Айшари, еще не до конца проснувшиеся, вяло делали простейшие разминочные комплексы на разных концах двора. То есть разминочные комплексы делал ученик палача, а эльфийка выполняла малую форму Танца Шепчущих Листьев. Было довольно зябко, однако даже вялых движений учеников демона было достаточно, чтоб согреться. Они еще ни словом не обменялись по поводу странного сна.

Над трубой подымался дымок. Эскара снова хозяйничала у печи, готовя завтрак на всю компанию. Кирвашь все еще спала, пользуясь неожиданно выпавшим перерывом в обучении. Утреннее щебетание птиц нисколько ей не мешало. Перед Лунами Штормов большинство животных хоть и не впадало в спячку, но значительно снижало активность. В первую очередь это касалось всевозможных певчих птиц, в изобилии водящихся в лесах Рэйро и Междуводья.

Продолжалась эта идиллия не долго. Люк в полу горницы с грохотом распахнулся, и оттуда поднялась растопыренная пятерня. Эскара замерла с горшком на ухвате, только что вынутом из печи.

Ладонь, несомненно принадлежащая Омеге, с треском припечатала неудачно пробегавшего мимо таракана. Пальцы сжались, погружая когти глубоко в пол. Медленно, очень медленно рука начала сгибаться, выволакивая своего обладателя в горницу. Сначала над краем люка показалась копна спутанных волос, из-за пыли приобретших серый оттенок, потом плечи… К тому моменту, как демон полностью выбрался из подвала, орчанка успела поставить второй горшок в печь и налить в чашу травяного отвара. Последнюю она протянула демону, выволакивающему из люка рогожный мешок…

Кирвашь аж подпрыгнула на кровати, глядя широко распахнутыми глазами в пространство. Прошло несколько мгновений, прежде чем раздающиеся из горницы вопли начали звучать членораздельно, однако многие слова по-прежнему оставались непонятными:

— …и проклятый пепел, что б тебя раздуло, жаба ты древняя! Слава Хаосу, я не распробовал твое мерзкое варево, потому что оно сожгло мне все рецепторы! Как только мой язык не обуглился! Чтоб тебе под жеребцом вместо кобылы оказаться, клювоносая!

Девушка заморгала. Окончательно проснувшись, она полностью перестала понимать крики — потому что кричал Омега на родном наречии Эскары. Беловолосый разорялся еще некоторое время, перебрав всех коней, друзей, богов и духов старой орчанки, на что та спокойно кивнула и сказала:

— Брань прогоняет злые мысли, что могут прокрасться в голову не проснувшемуся как положено. Пусть ветер будет добр к тебе эти днем.

Все еще бухтя что-то про маразм и зеленых вонючек, Омега вышел наружу. Там оба ученика дружно отвесили ему поклон и приветствовали приторно-слащавыми голосами:

— Доброе утро, наставник! Пусть Светило благословят ваши деяния сегодня. — Они слышали каждое слово из монолога наставника. И даже не заметили, что он был на неизвестном им языке. Видимо, демон, забывшись, транслировал им смысл фраз прямо в голову.

Омега, не отрывая правой ладони от обожженного рта, зыркнул на едва-едва просвечивающего сквозь тучи Озаряющего.

— Издеваетесь, да? — демон раздраженно полез за сигаретой. Его ученики, как раз успевшие разогнуться, снова поспешно склонились в поклоне. Беловолосый подозрительно посмотрел на их вздрагивающие плечи и внимательно себя оглядел:

— Ну и что смешного на этот раз… а, вот оно что, — Омега отлепил от подбородка таракана. Трупик насекомого улетел куда-то на грядку, — ладно, раз уж вы такие бодренькие, проведем утренний спарринг.

— Что проведем? — моргнул Шиду. Его удивило не само слово, а то, что он его не понимает. Полученный от Камертона багаж терминов был довольно внушителен, но неполон.

Айшари, выучившая это слово во время пребывания с наставником в горах, пояснила:

— Учебный поединок, — в ее голосе не было и тени энтузиазма.

Кирвашь, вышедшая из дому с намерением пойти к ручью умыться, некоторое время молча стояла на крыльце, внимательно рассматривая происходящее.

Омега сидел, скрестив ноги, на спине у Шиду, заломив ему руку так, что междуводец практически упирался носом в землю. На демона снова и снова наскакивала Айшари, однако все ее попытки кончались тем, что она кувырком летела через весь двор, сопровождаемая комментариями наставника. Вдобавок ко всему, беловолосый использовал все попытки самого Шиду освободиться в свою пользу, делая все старания своей ученицы бесполезными. Однако эльфийка не сдавалась, каждый раз меняя подход. В какой то момент ее очертания размылись, и в следующее мгновение Омега поймал за хвост и пристроил себе на колени изумленно запищавшего оборотня:

— Хорошо. Пусть и случайно, но получилось превратиться на ходу. На этом пожалуй закончим.

Демон легко соскочил на землю и выпустил своих учеников.

— Ладненько. Шиду, ты вроде знаешь, что сегодня у нас по плану?

Молодой человек, растирая локоть, кивнул. Айшари недовольно фыркнула, но потом любопытство пересилило:

— Это про Раджу?

— Да, ученица. Но ты останешься охранять новеньких. Не возражай, — беловолосый ткнул задымившейся сигаретой в сторону вскинувшейся эльфийки. — Так будет лучше, вечером расскажу почему. Доброе утро, Кирвашь! Куда намылилась?

— А… я… — Кирвашь потрясла головой,прогоняя смущение. Попыталась еще раз разобраться в вопросе. — Намылилась? Но я еще не… я только… к ручью…

— А, умываться, значит? Отлично. Чистоплотность суть достоинство, — настроение Омеги явно улучшилось. Если бы эмоции его учеников можно было бы прочитать — а их выдавал только подергивающийся хвост Айшари, то можно было подумать, что демон просто украл у них немного радости. Впрочем, так оно в каком-то смысле и было. — Так что берите с нее пример, оболтусы.

Шиду прекратил разминать локоть и тоже повернулся в сторону ручья. Айшари недовольно заворчала, но подчинилась, попытавшись напоследок хлестнуть наставника по лицу хвостом. Омега легко отклонился и проводил троицу взглядом. Когда они отошли за край поляны, улыбка демона искривилась, обнажая правые клыки:

— Ладно, а я пойду проинструктирую старушку, — демон шаркающими шагами направился в дом, из двери которого необычно, но заманчиво вкусно пахло травами Великой Степи.

* * *

Оставив эльфиек мыть посуду и оказывать прочую посильную помощь зеленокожей старушке, демон и его ученик не спеша пошли к дороге. Омега шагал налегке, сунув руки в карманы и дергая вверх-вниз зажатой между зубами сигаретой. Шиду отставал на полшага, исключительно в знак уважения к наставнику — притороченный у него за плечами мешок выглядел намного тяжелее, чем весил в действительности; при ходьбе наполняющее его пучки засушенных трав издавали негромкий шорох.

Небо было по-прежнему пасмурным, воздух застаивался между ветвями, лишь изредка подгоняемый вялым шевелением листвы. Не утруждая себя поиском тропинок, беловолосый на ходу уклонялся от веток, так и норовящих выколоть ему глаза. Шиду двигался не намного медленнее — в сравнении с пропитанными влагой зарослями Междуводья этот лес был светел и просторен. Оба путника молчали. Ученик сосредоточенно прокручивал в голове свое задание, каждую деталь, вплоть до количества шагов. Все было рассчитано по минутам, и молодой человек испытывал очень странную смесь гордости и смятения. С одной стороны, от его задания во многом зависел успех всего столкновения с неизвестным магом. С другой стороны, такая ответственность немного пугала. И это было очень странно, ведь даже со смертью Омеги и у него и у Айшари вполне может остаться шанс спастись… План был таков, что Шиду не встречается с врагом лицом к лицу. Айшари же и вовсе была оставлена вне зоны конфликта… Нет, наверное, дело было все же в том, что впервые демону понадобилась помощь. И было что-то еще, что беспокоило, словно неправильно затянутые завязки на обуви — не заметишь, пока не натрешь кровавую мозоль. Но что?

Пнув мелкий камешек на дороге, Омега повернулся к молодому человеку и бодро спросил:

— Ну что, салага, трясутся поджилки?

— Нет, — пожал плечами Шиду. Поджилки у него были в полном порядке. Разве что какая-то странная пустота в животе.

Беловолосый прищурился, словно рассматривая своего ученика на просвет:

— Это образное выражение. Ты чувствуешь неуверенность, и хоть и слабо, но все же опасаешься неудачи.

Ученик демона кивнул.

— Так вот, неуверенность и страх есть два гнилых плода разумности. Нет желания читать тебе лекцию, так что ограничимся одним — не думай. Если не можешь, думай только о том, как выполнить задачу. Отбрось страх и сомнения — они плод безделья твоего воображения. Я не спрашиваю, понял ли ты это. Просто сделай.

— Да, наставник.

— Вот и славно, — демон бросил долгий взгляд на разрезающую лес дорогу. — Ладно, приступим, благословясь.

Шиду моргнул:

— Благословясь?

— Ну разумеется. Не проклинать же себя перед сражением? Да и на благословения боги монополии не держат, — Омега помолчал, доставая очередную сигарету. — Конечно, что одному — благо, другому погибель, но впадать во вселенскую скорбь по этому поводу абсолютно бессмысленно. Ты все еще здесь?

Ученик демона спохватился:

— Прошу прощения, — рысцой перебежал дорогу и скрылся среди деревьев. Омега покачал головой:

— Вроде такой собранный и серьезный, а уши развешивает не хуже Айши.

Демон вздохнул, и его левый рукав повис свободно, абсолютно не скрывая своей пустоты. Без лишней спешки ноги сделали шаг в сторону еще далекого врага. И еще один.

Время тянулось медленно и неспешно. Торопиться было незачем. Мир казался тусклым и приглушенным, наверное из-за затягивающей небо серой хмари. Омега вышагивал, время от времени пиная сучья, тут и там валяющиеся на дороге. Несмотря на не столь давний ливень, земля была лишь слегка влажная, и подошвы пружинили, не пачкаясь. Попавший на мысок обувки пепел сигареты рассыпался невесомым прахом. Омега дернул уголком рта, когда этот почти неслышный шорох вдруг сменился оглушительным грохотом.

«Так, приехали уже и восприятие подводит.» Демон вздохнул. При всех своих достоинствах, Печать обладала существенным недостатком — она зависела от целости физического носителя. То есть любая рана на теле сказывалась на функциональности магической татуировки. Как правило, это не было проблемой — большинство повреждений Омега восстанавливал настолько быстро, что негативные эффекты просто не успевали проявиться… Однако рука и ноги восстановлению не подлежали. Те же ноги, что несли сейчас демона, принадлежали вовсе не ему. А потому бездействовали привязанные к потерянным конечностям части Печати. И хотя барьер от влияния Хаоса остался цел, так что спутники беловолосого были в безопасности, Омега лишился большей части атакующих функций, да и защита ослабла в разы. Теперь еще и с фильтрами поступающей от органов чувств информации возникли проблемы. Демон вздохнул, и не глядя вычертил на шее под правым ухом несколько символов. Раздалось шипение, словно отметины оставлял не коготь, а раскаленный гвоздь. Кровь, выступившая было из царапин, тут же почернела и свернулась.

«Ладно, пока должно хватить… А там видно будет…»

* * *

Шиду мчался по лесу на скорости, опасно превышающейся к пределу возможностей обычного человека. И хотя разум был полностью сосредоточен на выполнении текущей задачи, где-то на заднем плане молодой человек снова и снова вспоминал разговор с наставником. Ведь тот странный сон кончился только для Айшари. А Шиду остался один на этой площади, окруженный тенями и голосящими на разные лады призраками.

— Так, ушастую отправили. Кстати, кто знает, каким образом сюда затянуло его?

— А я [цензура]? Надо бы разобраться, но потом. Зато, как только эта [цензура] мелкая ушла, думать сразу стало легче!

— Это точно. Шиду, можешь прервать медитацию. Твой разум в безопасности.

Ученик демона открыл глаза:

— Где я?

— В сознании своего наставника, сынок.

— Это был первый и единственный вопрос, который тебе позволено сегодня задать не по делу. Итак, ты в курсе, какая у нас ситуация.

Шиду посмотрел на один из экранов, все еще показывающий карту с мерцающими точками.

— К нам приближается враг. И ты можешь с ним не справиться.

— Наполовину верно. Даже в нынешнем состоянии я могу стереть в порошок пару-тройку таких…

— Да ладно, что я вру, одного точно осилю, но вот троих сразу…

— Ну сразу нет, но по очереди точно каждого закопаю.

— А остальные два будут стоять и смотреть, пока первого уделывают, да?

— [цензура], [цензура] все это. Какая на [цензура] разница, будут они стоять и смотреть? [цензура] всего один, так что с одним и будем работать.

— Да уж, не надо отвлекаться. Надо заканчивать побыстрее и просыпаться, еще дел гора…

— Каких-каких… важных!

— Точно, еще и ходули надо пришить, и для заклинания периметр приготовить…

— Короче, Шиду, слушай сюда. Убить я этого мага могу, но прибыли в этом нет, — один из экранов мигнул, и показал Омегу, брезгливо ковыряющегося палкой в куче кровавых ошметков.

— Так что я пойду на врага в лоб, и пока он будет возиться со мной, ты сотворишь заклинание, которое мне позволить захватить всех относительно целыми…

— Но я не знаю никаких заклинаний. Смогу ли я выучить одно за столь короткое время?

— Выучить не выучишь, а вот сотворить сможешь. Запомни, ученик, существует два вида ресурсов — внешние и внутренние. Про внешние я думаю объяснять не нужно?

— Нет.

— Вот и славно. Внутренние ресурсы — это время, сила, умение и знания.

— Стоп, надо задачу ставить, а не лекции читать!

— Теория тоже важна!

— Да ну? Сколько [цензура], неумных [цензура] облажались только потому, что думали слишком много?! А все потому, [цензура], что слишком обращали внимание на теоретическую, [цензура] тебя раз эдак, сторону вопроса!

— Так никто же и не читает ему полноценную лекцию о философии магии! Это вводная, для повышения уверенности, что б делал что положено, не сомневаясь.

— Это при условии, что он мне поверит.

— А почему нет? Ведь я говорю правду. Просто упрощаю ее…

— Ну да… Камертон конечно расширил его сознание, но все равно оно все равно еще недостаточно развито…

— На хрена вообще я ему дал эту [цензура] штуку?! Будет же полный [цензура], если превысить лимит использования!

— Да, точно, с ней проблем не оберешься…

— Но выбора нет! Слишком много дел, на которые иначе уйдет слишком много времени!

— Так лучше другие пути поискать, чем обращаться к ней!

Некоторое время голоса яростно спорили, не обращая на Шиду внимания. Ученик демона терпеливо ждал, со слабым любопытством рассматривая мелькающие на экранах картины. В основном там были виды разрушенных и опустевших земель вперемежку с кадрами кровавых побоищ и бушующих стихий. На фоне этого сильное удивление вызывал то и дело попадающиеся мягкие игрушки, пошитые из цветных тряпочек, на чьей-то медово-желтой постели. Тут спор резко оборвался, и внимание наставника снова сосредоточилось на его ученике:

— Для любого заклинания нужны три внутренних ресурса из четырех — знания, умение, и либо сила, либо время. И различные внешние ресурсы.

— А с ними проблем не будет. Закрытый мир лишен оттока энергий в космос, так что они тут в избытке.

— И очень податливы, так что даже твоего умения хватит. Знания я тебе сейчас дам, благо для нужного ритуала их требуется не слишком много… Еще тебе понадобится время, чтобы сотворить заклинание, и оно у тебя будет, я об этом позабочусь…

Шиду резко затормозил перед древним, покрытым мхом пнем. Достал из мешка покрытый символами колышек, обвязанный пучком засушенных трав. Аккуратно воткнул его в землю у корней того, что было когда-то могучим деревом. После чего встал и продолжил бег к следующей точке. Локальная карта местности, показанная во сне накрепко отпечаталась в памяти, и Шиду должен был успеть расставить оставшиеся семьдесят два звена периметра для ритуала до того как начнется сражение.

* * *

— Да откуда взялся этот несчастный котелок?! — ворчала Кирвашь, в третий раз вынужденная отскребать намертво въевшийся в стенки нагар с когда-то блестящего металла. Айшари повела носом, сморщилась, но ничего не сказала. Единственное место, где она могла припомнить этот запах, было дальним залом подвала. В котором стоял алтарь. А теперь еще и ночевал Омега, как будто одного алтаря было мало, чтобы сделать это место проклятым навеки. Эльфийка-оборотень была уверена, что и оскверненный котелок в кучу грязной посуды подсунул именно беловолосый. А уж о том, чем именно демон мог так загадить бедную кухонную утварь, думать и вовсе не хотелось. Думать не хотелось вообще. Слова Шиду задели девушку гораздо глубже, чем могло показаться на первый взгляд. Принять происходящее… Для чего? Она лишена возможности вернуться домой. Она сбежала от своего предназначения, но ради чего? Что она приобретет, следуя за беловолосым? Будущее перед Айшари пугало своей чернотой. Уже сейчас она оборотень, создание, весьма близкое к темной стороне мира. И ведь это только начало! Чем она станет дальше на пути ученичества у демона?

Девушка посмотрела на свое колеблющееся отражение. Слабо удивилось тому факту, что у нее теперь четыре зрачка вместо привычных двух. Неожиданно разверзшаяся пустота в ее чувствах никак не отозвалась на это изменение. Ну четыре вместо двух. Какая разница, что было раньше?

Эльфийка моргнула. Действительно, какая разница? Нет больше наследницы Дома Серпа Ночи, обреченной стать супругой Озаряющего. Нет больше слабой девочки, похищенной, чтобы погибнуть на алтаре под ножом некроманта.

Пустота внутри постепенно заполнялось пьянящей смесью ощущений — прозрачность свободы, переливы веселья, искорки злости. И сполохи раздражения на Омегу — почему Шиду посвящен в дела беловолосого, а она нет?! Прошлая эльфийка приняла бы это, стиснув зубы. Но этой девушки больше нет. Оборотень легко вскочила на ноги:

— Извини, Кирвашь, дальше без меня. Я к полудню вернусь, не уходите с Эскарой никуда, хорошо?

Вторая эльфийка смогла лишь кивнуть, глядя как ее новая знакомая неслышной тенью растворяется среди деревьев.

Здесь и сейчас была только Айшари, ученица демона. Весьма своенравная ученица.

* * *

«Ну что ж, так лучше… Конечно, потом стоит ожидать какой-нибудь пакости, когда до нее дойдет, что это моих рук дело. А может, наоборот, поблагодарит… Да и не нравится мне ее нынешняя веселость что-то… но так в любом случае лучше, чем эта хандра… Словно грязная вода из протекающей трубы… Бр-р-р!!! Чуть настрой на драку мне не убила!» — Омега, воспользовавшись связью между печатями, попросту высосал обуревавшие ученицу негативные эмоции. Свернув их в тугой комок горечи где-то в районе ключиц, демон выкинул девичьи тревоги из головы и снова обратил свое внимание на дорогу. Ему навстречу двигались шестеро всадников. Позади них в отдалении виднелась карета с привязанными сзади несколькими лошадьми. Копья всадники держали наизготовку, хотя расстояние было еще шагов сорок минимум. Омега лениво прищурился. «Лошадок всего 14. Вычтем 4 в упряжке, и получим десяток. Но всадников шесть. Значит, еще четыре находятся где-то в лесу, по бокам дороги. Даже пять, потому что маг, скорее всего, замаскировался под одного из простых воинов, чтоб иметь преимущество внезапности перед неожиданно двинувшимся на охотника зверем. Ну-ка, который из них?» — Демон повглядывался еще несколько шагов, но определить главного противника не смог. Его присутствие ощущалось, но не было сфокусировано в одной точке. Да и ощущалось оно довольно слабо. Однако слабые маги, как правило, не могут позволить себе распылять энергию, чтобы замаскировать свое местонахождение. Значит, противник далеко не слаб, но очень умел в искусстве камуфляжа. Острия копий нетерпеливо покачивались, отчаянно пытаясь поймать хоть один лучик света, чтобы на долю мгновения ослепить жертву. Но небо было затянуто пеленой, в которой постепенно набухали уродливые опухоли туч.

Беловолосый недовольно пожал плечами и выплюнул сигарету. Значит, таки опытный, не талантливый. Что ж, жаль, но тем интереснее. Отчуждение таяло, и ему на смену спешили три чувства — веселье, ярость и жажда. Движение замедлились — шаг стал мельче, давая ядовито-сладкому предвкушению схватки разнестись по телу, разбудить каждую часть, еще способную на бой. Мир вокруг рывком стал черно-белым и размытым, потом радужной мешаниной аур и так же резко, без перехода вернулся обратно, обновленным и словно умытым. Расширившиеся зрачки словно втянули в себя каждую черточку лиц всадников, каждую волосинку в гривах лошадей, каждую прожилку в листве по обочинам, намертво впечатывая эту картину в память. Омега чувствовал, что улыбается, широко и искренне, а из груди рвется наружу рычание. Вот только горький комок чужих эмоций в горле мешался.

Демон опустил веки, и, слегка приоткрыв рот, вытолкнул мешающий сгусток на волю.

Первый меч ехал во второй двойке и настороженно всматривался в лениво бредущую им навстречу фигуру. Серый плащ, красные рукава, белые волосы, странная, нечеловеческая фиолетовая аура. Сомнений никаких нет, это тот самый убийца, что нужен Одалии. Правда, успел уже заросли песчаных шипов найти, как говорится. Если удастся взять живым, нужно обязательно спросить, кто его так порвал. Руки нет, с ногами тоже что-то не в порядке. Неожиданно возникло ощущение чужого внимания. Первый меч Ниори остался невозмутим, однако удовольствие испытывать это было сомнительное — похожий взгляд имелся у некоторых пустынных тварей. Вроде и непонятно, откуда на тебя смотрят, и сколько их, а чувствуешь, будто тебя облизывают, обнюхивают, о вкусе крови гадают да думают — сразу проглотить или надкусить для начала?

В голове толкались всевозможные подозрения и варианты объяснения ситуации.

Беглец не должен был знать о погоне. Догадываться — да, но утверждать наверняка — точно не мог. И, тем не менее, вот он! Идет навстречу, совершенно не скрываясь, прогулочным шагом, чуть ли не песенку насвистывает. Странный свой курительный цилиндр выплюнул, словно вельможа, за которым евнух с совком и метлой семенит. Но вопрос знает ли он, что этот отряд по его душу, или просто так прогуливается? Если знает, то почему так открыто и не спеша идет на копья, если не знает — то куда он вообще идет в таком состоянии? Тут беловолосый изменил темп движения. А затем на ниорцев обрушилась волна чужих эмоций. Маг, совершенно не ожидавший такого рода нападения, среагировал удивительно быстро и накрыл моментально сплетенным щитом разумы людей. Однако долей мгновения, что на плечи давила неестественно холодная безысходность, выпивая силу рук и ясность мышления, демону вполне хватило для начала атаки.

Копья вылетели из кустов слишком поздно — спешившимся воинам досталось сильнее от эмпатического удара. Первый меч, поднимая оружие, подавил смутное раздражение — эти до заката не бойцы.

Но чего-чего, а эмпатии от продавшегося демонам точно никто не ожидал. Причем не половинчатой способности чуять негативные эманации, а полноценной способности принимать и отдавать чужие чувства!

Время, за которое эти мысли возникли, и, не успев толком оформиться, исчезли из головы мага, его враг использовал с толком. На бегу из свободно развевающегося левого рукава выскользнул и раскрылся сверток с Попутчиком. Пеленающая меч шелковая лента оказалась продета сквозь отверстие в гарде. Ее концы, словно ожившие змеи, свились вокруг пустого рукава, сжав его и превратив в подобие руки, несколько раз туго обмотались вокруг шеи и корпуса беловолосого. Попутчик, удерживаемый этой странной конечностью, словно боевой цеп, плашмя ударил ближайшего из всадников, и выкинул покалеченного человека и мгновенно убитую лошадь в заросли на обочине. Резко крутанувшись, Омега попытался повторить удавшийся маневр. Второй ниорец, мгновенно подобрав колено, прыгнул с седла, пытаясь достать врага копьем. Свитые жгуты синей и красной ткани, заменяющие Омеге руку, отреагировали со скоростью атакующей гадюки — под предсмертное ржание бросаемой ради победы лошади клинок развернулся и взметнулся вверх, словно сковорода, ловящая подброшенный блин. Все произошло так быстро, что треск падения тел всадника и его скакуна по разные стороны дороги слились в один звук.

На этом эффект неожиданности кончился, и в демона ударили сразу три заклинания. Два были рассеяны его Печатью, а от третьего — града режущих воздушных лезвий беловолосый заслонился мечом, выставив его словно щит. Однако сила ударов все равно отбросила его назад, и трое оставшихся на конях воинов постарались взять врага в кольцо. Омега практически распластался на земле, уклоняясь от удара ближайшего, и крутанулся вокруг своей оси.

Два жалобных ржания слились в одно, и покалеченные животные рухнули с перерубленными ногами. Их седоки поспешно спрыгнули с седел, перехватывая оружия для пешего боя.

Еще один оборот — и развернувшийся плашмя меч выбросил этих двоих за дорогу и сломал копье единственного оставшегося в седле бойца. Одновременно демон правой рукой бросил ворох искрящихся чернотой лезвий воздуха в мага, заставляя того захлебнуться несформированной до конца атакой и перейти в защиту.

Первый меч Ниори был неприятно удивлен тем, что ему пришлось бросить дополнительные резервы на укрепление своего личного щита. Странно измененные клинки ветра едва не пробили его. Щиты попроще создавались амулетами на его воинах, и потому они скорее всего выжили, хотя и потеряли сознание — чудовищная железяка беловолосого светилась фиолетовым, словно была частью его тела, и мощь ударов была впечатляющей… Никто не ожидал легкой победы, но что покалеченный враг доставит столько хлопот… Сохранивший коня гвардеец в данный момент пытался отъехать в сторону, а пятеро пеших воинов, еще не до конца оклемавшихся, подобрали копья, и приближались полукругом, выжидая удобного момента для вступления в схватку. Маг перехватил собственное копье, быстрым движением ладони активировал привязанное к нему накануне заклинание и швырнул во врага. Солдаты, словно по команде, прикрыли глаза руками. А их командир отправил в полет еще одно заклятие, похитрее. Оно пришло ему в голову недавно, и должно было отсечь продавшегося демонам от источника силы. Конечно, гарантий, что сработает, не было, но грядущее неведомо даже Светилам!

Выводящий меч на позицию для удара по главному противнику Омега едва успел закрыться, и принял светящийся слепяще-белым светом наконечник на браслет. Практически одновременно его настигло второе заклинание, заставив распахнувшиеся глаз остекленеть и закатиться. Между тем заговоренное копье, столкнувшись с браслетом, взорвалось. Раздался грохот, и из пронизанной змеящимися разрядами вспышки вылетело местами дымящееся тело демона. Когда оно упало на дорогу, быстро сориентировавшиеся воины пригвоздили поверженного врага к земле, стараясь, впрочем, не задеть жизненно важных органов. Потому удары пришлись в ноги, кисть правой руки и левую конечность — одно копье вдавило ткань в том месте, где должен быть локоть, а второе прошло сквозь отверстие в рукояти Попутчика, на клинок которого наступил один из солдат.

Маг довольно кивнул и спешился. Не спеша подошел к поверженному врагу. С любопытством склонил голову набок, рассматривая неподвижное лицо, сейчас удивительно похожее на фарфоровую маску.

— Это было… — однако договорить ему не дали. С глухим рычанием откуда-то сбоку метнулся размытый серебристо-золотой силуэт, и смел троих, обездвиживающих руки демона. Самый невезучий оказался под лапами странного, покрытого светящимися узорами волкоподобного зверя. Существо опустило голову, и белые клыки окрасились красным из порванной глотки. Не ожидая, когда еще булькающее и хрипящее тело затихнет, новый враг развернулся… Пока маг поднимал руки в странном жесте, оставшихся два его воина выдернули копья из ног беловолосого, чтобы встретить новую угрозу. Однако, когда они взяли оружие на изготовку, выяснилось, что зачарованные наконечники намертво застряли в плоти демона.

— Что за?! — отважные ниорские воины изумленно вытаращились на оторвавшиеся у середины бедер ноги демона, оставшиеся нанизанными на их копья. Прежде чем они успели что-то предпринять, удар хвоста, кисточка желтого огня на конце которого оставила за собой пылающий след, вывел их обоих из игры. А зверь прыгнул на последнего противника.

Первый меч крутанулся на пятках, пропуская распластавшееся в прыжке тело мимо себя. На ходу он пнул животное под брюхо, выбив жалобный писк, и заставив покрытую серебристым мехом тушку неловко кувыркнуться при приземлении. Быстро воздел и, резко выдохнув, опустил руки.

Айшари почувствовала, словно ее придавливает к земле ладонь гиганта. Зарычав, эльфийка-оборотень попыталась встать. Ее лапы дрожали от напряжения и медленно вдавливались все глубже в неподатливую землю дороги.

Первый меч прикрыл веки, вдохнул… Снова распахнув глаза, он с резким «ха» заставил неизвестное существо распластаться на животе, окончательно его обездвижив. Айшари зарычала, чувствуя, как рвет грудь ощущение собственного бессилия. Неужели они проиграли?! Словно в ответ на ее отчаянный рык, подбрюшье туч, за краткое время схватки успевших затянуть все небо, озарилось вспышкой, и вниз ударила молния. Изломавшись и разветвившись по пути, грозовая стрела обрушилась на дорогу настоящим электрическим дождем. На несколько, кажущихся вечностью мгновений, все вокруг растворилось в грохоте и слепящем синеватом свете.

Первый меч Ниори издал нервный смешок и поднес руку к виску. Змеящиеся в ставших дыбом волосах разряды больно укололи палец. Только благоговением Светил можно было объяснить то, что маг успел перебросить силу, потраченную на удерживание зверя, в личный щит. Теперь от защиты не осталось и следа. Постепенно перед глазами прекратили плясать цветные пятна, и мужчина смог осмотреться. Одежда на безногом теле беловолосого тлела в нескольких местах. Дальше виднелся изрядно поврежденный дилижанс, пропитанная специальным составом древесина горела неохотно, и виднелось всего несколько коптящих язычков пламени. Дорога была изрыта и перепахана, лес по обочинам дороги тоже пострадал, среди расколотых в щепы и обугленных деревьев слышалось потрескивание, впрочем, Первый Меч Ниори его практически не слышал, так как в его ушах все еще звенело. Хорошо еще, что недавние дожди делают лесной пожар очень маловероятным. Маг еще некоторое время постоял, ожидая, пока стихнет гул в голове и разглядывая едва-едва мерцающие золотистые узоры на теле валяющегося неподалеку зверя. Какой интересный экземпляр, мелькнуло у него. Жаль будет, если молнии попортили шкуру… Но сначала надо было убедиться в безопасности Одалии и оказать помощь своим людям. С этой мыслью консорт Махараджи развернулся к дилижансу и с удивлением уставился на собственное отражение. Потрепанный, с вздыбленными волосами, синяки под глазами. «Да, досталось мне… А ведь не…» — додумать мысль маг не успел, потому что Попутчик, в грани клинка которого он и отражался, с высоким звоном ударил человека по лицу. Чистоту звука испортил хруст ломаемого носа. Одновременно несколько струек фиолетовой энергии соскользнули с меча и пробежали по скулам и ушам ниорца. Издав короткий хрип, тот рухнул на дорогу почти одновременно с Попутчиком. Продетая сквозь гарду шелковая лента безжизненно вытянулась вслед за оружием демона, словно сброшенная змеей кожа, лишь самыми концами соприкасаясь с изорванным левым рукавом беловолосого.

Медленно поднялись веки, и зрачки багровых глаз превратились в узкие полоски. Разглядывая первые капли дождя, только падающие на землю, демон поинтересовался:

— Лишь сдерживаемое любопытство. И ни тени мысли о том, чтобы добить меня. Шиду, ты ли это?

— Я, наставник, — отозвался молодой междуводец, как раз закончивший пробираться сквозь бурелом на обочине. В руках он держал наколотые на копья ноги беловолосого, словно спешащий прожарить добычу людоед. — Вот. Не знаю только, можно ли пришить их обратно…

Омега нашарил за пазухой сигарету, и скривился, бросив взгляд на протягиваемые ему предметы:

— Да выкинь ты эту гадость! Мои собственные ноги остались в лучшем случае где-то в Опорах Мира… А эти я позаимствовал накануне у упокоенных Айшари зомби. Через пару дней все равно в прах рассыплются… Эх! — демон снова уставился в серую синеву туч. — А ведь хороший котелок изгадил, пока зелье для этих ходуль делал… Ну что стоишь? Принеси мне лучше уголек какой-нибудь, курить охота, сил нет!

Шиду растерянно посмотрел по сторонам. Потом кивнул и глубоко воткнул пяты копий в землю, по бокам от головы Омеги. Глаза беловолосого расширились:

— Эй, что за… А… Спасибо, — ученик демона приподнял наставника и усадил, уперев спиной в древки копий, словно в спинку жутковатого трона. После чего извлек огниво, и после нескольких попыток красноглазый, блаженно щурясь, сделал глубокую затяжку:

— Так… Ну что я могу сказать в итоге… — Шиду рядом сел на землю в позу внимания — руки на коленях, спина прямая.

— Противнику — зачет. Я едва не отдал концы… Слава хаосу, что та дрянь, которую он в меня бросил, была недоработана, и не автономна… А то с печатью в таком состоянии мне бы точно ничего не светило… Айшари, — Омега посмотрел на все еще неподвижно лежащую ученицу, — надо будет потом выпороть… Или что там с ушастыми в наказание делают?

Шиду пожал плечами на вопросительный взгляд наставника. Осторожно заметил:

— Но, возможно, ее стоило посвятить в некоторые детали плана? Тогда она, хотя бы, не стала бы лезть под молнию…

— В чем-то ты и прав… Но ей об этом знать не обязательно. Слава Хаосу, что ее четвероногая форма более защищена. В двуногом виде она б даже с печатью не выжила. А так отлежится, и к вечеру будет как новенькая… Ну, может и не к вечеру, но очень скоро. Зато с другой стороны, она и маг приняли на себя большую часть твоего заклинания, так что выживших даже больше чем я думал…

Омега вздохнул. Посмотрел на своего ученика, и, вытянув руку, хлопнул его по плечу. Клыки обнажились в довольной ухмылке:

— С твоей стороны прошло без осечек. Молния получилась даже несколько мощнее, чем ожидалось. Так что бери нашу пушистую и тащи в домик — пусть те двое, если еще живы, конечно, за ней присмотрят. После чего надо всех найти, пересчитать, выживших перевязать и обездвижить…

Шиду подавил вздох. Этого следовало ожидать. Словно читая его мысли, Омега хмыкнул:

— Извини конечно, но не женщин же заставлять этим заниматься? Хотя, Кирвашь наверно поможет с ранеными…

Одна из пока еще редких капель дождя зашипела, упав точно на кончик сигареты. Беловолосый пару раз попытался затянуться, потом сморщился, выкинул промокшую курительную палочку и потянулся за новой:

— Ладно, давай быстрее, пока по-настоящему не полило. Огниво только оставь.

— Наставник, а как же ты?

— А я посижу, отдохну, о смысле жизни подумаю… Заодно проконтролирую, чтоб ты с новенькой не забыли кого из этих… Только ты давай шустрее — еще меня надо будет обратно принести!

Шиду кивнул, и встав, принялся выполнять порученное.

* * *

Шум льющихся с небес потоков воды смешивался с потрескиванием горящих в печи поленьев. Все пленные были надежно обездвижены и перенесены в подвал, кроме Лэйши, которая теперь сидела за столом между Шиду и эльфийкой. Бывшая горничная «Изумрудной гавани» отделалась легким испугом и потерей сознания. Теперь она рассказывала, как ее угораздило оказаться в одной компании с раджой и магом, иногда робко поднимая глаза на сидящего напротив нее Омегу. Табуретки беловолосому не хватило, так что он соорудил из Попутчика и полосы шелка некое подобие стула. Гарда воткнутого в пол меча поблескивала у демона над плечом, словно спинка своеобразного трона. Шелк служил одновременно и сиденьем, и правым подлокотником, и покрывалом на коленях, скрывая пустующие ниже колен штанины. По правую руку от наставника сидела Айшари, время от времени на него посматривающая. Эльфийка была взъерошена и недовольна — едва она очнулась, как была немедленно оттаскана Омегой за уши. Возмущенные вопли наставник проигнорировал, и принялся сам орать на ученицу. И хотя всем (кроме новых членов компании), было ясно, что по-настоящему беловолосый не злится, крики стихли только когда очнулась Лэйша. Причем последнее слово осталось за демоном, который клятвенно пообещал показать ушастой, «как поперед солиста к микрофону тянуться», что бы это ни значило. Напротив обиженной эльфийки расположилась орчанка, блаженно сморщившись и прихлебывая какое-то варево из широкой чаши. На столе стояла посуда, оставшаяся после проведенного в молчании ужина. По посуде бродил рассеянный взгляд Шиду, делящего лавку с двумя девушками. Кирвашь слушала, тщательно скрывая скуку — на фоне всего, что ей пришлось пережить и услышать за последние дни, рассказ не вызывал особых эмоций.

Омега, подпирающий голову рукой с зажатой между пальцами сигаретой, встрепенулся:

— Короче, ситуация ясна. Везение. Или невезение, смотря с какой стороны посмотреть. И что собираешься делать дальше?

Лэйша неловко пожала плечами:

— Я… я не знаю. Собиралась открыть собственную гостиницу… а сейчас… я даже не уверена, доживу ли до завтра…

— Лэйша, персонально к тебе у меня никаких претензий нет. Ты свободна, и можешь делать что хочешь как с самой собой, так и со своим добром. Могу даже по доброте душевной завтра доставить тебя в любую точку этого континента, раз уж ты оказалась вмешана в эти дела по моей вине…

Все дружно уставились на беловолосого. Айшари успела первой:

— А ты разве на это способен?

Омега загадочно усмехнулся и сунул сигарету в рот. Затянувшись, ткнул пальцем вниз:

— С таким количеством пленников — могу. До того же Жемчужного Моста еще ехать и ехать, а погода сами видите какая…

— В Луны штормов надо по домам сидеть… Сейчас еще ладно, скоро совсем плохо будет, — согласно кивнула старуха, ставя на стол опустевшую посудину.

— Вот-вот… Так что еще до приключений Айши стало ясно, что процесс надо убыстрять. Вот только сам я это делать на дальние расстояния не способен. А Камертону нужна энергия. Проще всего — жертвоприношение.

Шиду кивнул, не прекращая рассматривать останки трапезы:

— Так вот почему ты решил их всех захватить живьем…

— Именно так. И теперь мы можем отправиться куда угодно в пределах поверхности этого материка. Осталось решить куда… Ну это после. Лэйша, так что скажешь?

Девушка опустила взгляд на свои сцепленные пальцы:

— Я… я была бы благодарна, если бы вы дали мне лошадь, чтоб я могла вернуться в Лазурный… я… не хочу быть причиной гибели людей, — она спохватилась и прикрыла рот ладонью. Омега покачал головой:

— Деточка, эти люди мертвы с того самого момента, как вышли за моей головой. То, что они все еще дышат, лишь моя прихоть. Поэтому, — в ласковом голосе неожиданно послышался свист плетей. — Просто скажи, куда ты хочешь попасть, и не морочь нам голову!

Лэйша втянула голову в плечи и тихо призналась:

— Корона Ледяных Волн…

Омега откинулся назад и достал новую сигарету. Через три затяжки терпение Айшари кончилось:

— Ну и долго ты собираешься молчать?!

— Да нет… Просто если я не ошибаюсь, на закатной границе Короны Ледяных Волн, не так далеко от столицы, располагаются земли Домов Ночи?

Обе темные эльфийки дружно кивнули. Кирвашь осторожно спросила:

— Прости, а если ты решишь отправить ее туда, можно меня с ней?

Омега хмыкнул — девушка его явно боялась, несмотря на то, что звала на ты. Омеге было очень любопытно, что же именно рассказала новой подруге его ученица про своего наставника. Но это могло подождать.

— Можно. Но раз уж так совпало… Дело вот в чем. Произошедшее показало, что имеются три проблемы. Первое — ритуал. Некромантия, конечно, тоже небезразлична к веяниям моды, но не настолько же…

Айшари фыркнула, но перебивать не решилась.

— Исходя из того, что я вытащил из головы этих некроманток, технику им подкинул кто-то настолько искусный, что они искренне уверены, что это их страшная тайна. Официальной целью ритуала было получение могущества. Однако самое интересное, что у них ничего бы не вышло. Потому что для получения этой самой силы, необходимо было принести в жертву особей трех разных видов…

— Так они это же делали?

— Эскара, да будет тебе известно, что эльфы Домов Ночи и люди относятся к одному виду, между прочим…

— Что?! — в один голос спросили обе представительницы упомянутого народа.

— Ай-яй-яй, — укоризненно покачал головой беловолосый, — Айша, как не стыдно… хотя… Стоп, самой-то легенды о происхождении Домов ты не слышала… а ты, Кирвашь?

Девушка отрицательно помотала головой.

— Если вкратце, то ваши, девушки, предки, были оборотнями, которые обратились к Манящей, дабы запечатать свои звериные инстинкты, — у Кирвашь отвисла челюсть, Лэйша часто заморгала. — Так что темные — всего лишь подвид людей, искусственно выведенный богиней, — Айшари недовольно дернулась, но промолчала. — Именно поэтому, кстати говоря, возможно смешанное потомство между ними и людьми… Вот с орками такой номер не проходит — там рождаются гоблины, которые, в сущности, те же самые мулы…

— То есть гибриды, неспособные к размножению, — покачал головой Шиду. — Только ты забываешь, что кроме тебя и меня слова «вид» не понимает никто из присутствующих…

— Я поняла, — сказала орчанка, — люди и темноухие это одна порода, верно? Просто Хозяйка Ночи их долго держала в разных загонах?

— Именно так, — согласно кивнул Омега. — Но речь не об этом… Короче, ритуал в том виде, в каком его пытались осуществить все эти горе-колдуны никакой силы бы им не дал. А вот что получилось бы, я пока не знаю. Тут нужно посчитать и подумать, авось и удастся понять, чего добивался этот неведомый кукловод… Вторая проблема тоже связана с ним. Ее олицетворение — вы двое, — дымящаяся сигарета указала на эльфиек. Те в разнобой возмутились:

— Почему мы?

— Что ты все цепляешься к эльфам?!

— Эльфов-рабов практически нет, они очень ценятся… А нет их в основном потому, что эльфы всегда поддерживают связь с родными и приходят друг другу на выручку, — голосом Айшари сказал Омега. Все кроме ученика палача вздрогнули от неожиданности. — Это ты мне сама говорила, помнишь? И что же я вижу? Я вижу двух эльфиек, которых украли почти у порога. А раз вас уже две, то очень вероятно, что на самом деле таких гораздо больше. Понятно теперь?

— Но это же… Это же… — Кирвашь не нашлась, что сказать.

— Это значит, что неизвестный, помимо того, что дурит голову некромантам, как несмышленышам, еще и спокойно крадет дочерей Домов Ночи, — подытожил Омега, — не совсем моя, но тем не менее, проблема, вам так не кажется?

Айшари сжала кулаки. Омега вздохнул.

— Короче, эти две проблемы надо решать, потому что, как мне кажется, они нас вполне могут вывести на идею, как мне выбраться из этого мира… Такие дела.

— А какая третья проблема? — устало вздохнула оборотень, расслабляясь. Глупость, но ей почему-то казалось, что если спросить у наставника самой, то последнее, о чем он не договорил, окажется какой-нибудь несусветной глупостью. А если не спросить, как в тот единственный раз, то тоже окажется ужасом вроде влияния Хаоса.

Омега беззвучно пошевелил губами. Настороженно посмотрел на сидящих вокруг стола и сказал:

— Мое тело умирает. Причем после драки с этим магом я не могу контролировать процесс, — беловолосый оттянул воротник с левой стороны, и все увидели, что кожа около ключицы почернела, высохла и покрылась множеством трещинок, словно сгорающий лист папируса. Ученики демона увидели также, что чернота медленно захватывает новые площади. Старая орчанка прерывисто вздохнула.

— Да Эскара, все стало еще хуже… Этот маг, будь он неладен, сумел каким-то образом полностью отключить мой дух… мое сознание, если угодно… Короче, пусть и не надолго, но мое тело осталось полностью без присмотра. И этого времени хватило, чтобы процесс ускорился в разы. Мне осталось меньше недели.

— Ты успеешь приготовиться? — Эскара приняла это известие гораздо спокойнее.

— Успею, — хмыкнул Омега, и пояснил остальным. — Мою шкуру можно спасти, но в необходимом для этого ритуале требуется помощь почтенной Эскары. Которую кое-кто, — Омега выразительно посмотрел на свою ученицу, — оставил без присмотра, подвергнув весь мой план ненужному риску…

Айшари сначала виновато потупилась, потом вскинулась, желая огрызнуться. Но неожиданно насторожилась, ее глаза замерли, глядя куда-то в пустоту и мерцая золотом. Девушка обернулась и зарычала, глядя на дверь. Омега поворачиваться не стал, но на его лице для Шиду будто крупными буквами было написано: «Кого там еще принесло?!» Щелчок когтей, высекающих огонек, прозвучал неожиданно громко.

— Какого гнома его еще принесло именно сейчас? — недовольно пробормотал Омега, закатывая глаза и выпуская дым через ноздри. — И домового как назло у колдуний нет…

Тут в дверь, на которой сосредоточились взгляды всех, кроме беловолосого, вежливо, но настойчиво постучали.

Брови Омеги взлетели вверх. Демон извернулся, чтобы увидеть дверь — по понятным причинам повернуть свой «трон» он не мог — и крикнул:

— Не заперто!

Дверь открылась, и на пороге абсолютно бесшумно возник высокий мужчина. Темно-рыжие, почти красные волосы зачесаны назад, густые бакенбарды топорщились строго параллельно линии неожиданно полных губ. Массивные надбровные дуги и выдающиеся скулы делали глаза похожими на скопившиеся на дне впадин капли воды — радужки незнакомца были бледно-серого, невыразительного цвета. Однако его взгляд обладал странной притягательностью, одновременно затягивая в узкие провалы зрачков и придавливая к месту, словно свинцовая гиря. Одежда благородного из Короны Ледяных Волн — не стесненный поясом камзол чуть выше колен, украшенный роскошным шитьем и двумя рядами рубиновых пуговиц. Высокие ботфорты с отворотами и шпорами. Через левую руку перекинут алый плащ. Роскошная шелковая перевязь удерживала на боку меч в ножнах из красного дерева, отделанных золотом. Навершие эфеса выполнено в форме змеиной головы с двумя изумрудными глазами.

— Хорошая ночь, дамы и господа, — невероятно густой, убаюкивающий голос патокой наполнил помещение. Шипящие звуки произносились непривычно отрывисто, что характерно для разговаривающих на вари. Лэйша поймала себя на том, что помимо воли отвечает на приветствие и улыбается. Точно так же отреагировали и остальные кроме Омеги, который равнодушно махнул рукой:

— И тебе привет. Проходи, садись… где-нибудь…

Незнакомец, ни капли не возмутившись такому панибратскому обращению, кивнул и молча прошествовал к лавке у окна, каким-то образом умудрившись усесться на ней в вальяжной расслабленной позе. Дверь закрылась совершенно самостоятельно. Омега повернулся так, чтобы смотреть на гостя. Полоса шелка, служащая демону сиденьем, изменила положение, и подлокотник превратился в спинку. Упершись локтем, Омега со скрипом наклонил торчащий из пола меч, устраиваясь поудобнее:

— Итак, что же привело одинокого вампира в наш узкий круг?

Кирвашь вздрогнула. Лэйша ойкнула и поспешно зажала себе рот. Орчанка отодвинулась вместе с табуреткой так, чтобы не быть на одной линии между неожиданным гостем и беловолосым. Айшари наоборот придвинулась поближе к Омеге, неотрывно глядя на незнакомца поверх левого плеча наставника.

— Дело, разумеется. Нам особо нечего с тобой делить, Омега. Но тебе в руки попало то, чтонужно мне. И я предлагаю совершить небольшую торговую сделку.

— Как интересно… Позволь спросить, а почему это ты столь вежлив? Неприятно говорить, но если б ты попробовал получить желаемого силой, могло бы и получиться. Сам видишь, — Омега сделал неловкое движение плечом, и пустой рукав колыхнулся. Незнакомец улыбнулся одними губами:

— Даже Светилам недоступно грядущее. Просто ты, сам того не ведая, оказал мне услугу… Ну, скажем, не услугу, но просто сделал приятную для меня вещь.

— И как же это меня угораздило?

— Предпочту оставить это в тайне. Лучше перейдем к делу. Ты захватил напавшего на тебя мага и всех его спутников, и до сих пор их не убил, правильно?

— Ну да… Что тебе с того?

— Мне нужен этот маг.

— Живой или мертвый? В моих планах, знаешь ли, убить его в течение ближайших двух дней.

— Живой. Это моя добыча.

Шиду, все это время не сводящий глаз с гостя, вдруг встрепенулся:

— Сагнант. Тебя зовут Сагнант.

Вампир улыбнулся, обнажив на этот раз клыки. Лэйша поежилась, остальные никак не прореагировали — успели насмотреться.

— Надо же… А ведь ты видел меня десять лет назад, да и то мельком. И как поживает старик Васару?

— Два года назад, когда я видел его последний раз, по-прежнему был здоров и весел.

— Это приятно. Но вернемся к нашему разговору, — Сагнант снова перевел взгляд на Омегу. Тот хмыкнул:

— Принципиально это возможно. Однако, я, признаться, сильно рассчитывал на этого парня в качестве жертвы — истинный маг обеспечил бы прорву энергии… Без него попросту не хватит. Так что, возможно, но только если ты либо обеспечишь меня адекватной заменой…

— Либо?

— Либо поработаешь извозчиком. Если я ничего не путаю, то еще совсем недавно ты находился ОЧЕНЬ далеко отсюда.

Брови вампира дрогнули:

— Твоя наблюдательность впечатляет.

— Ну так не пальцем делан. Так что, какой вариант тебе предпочтительнее?

Ночной гость снова улыбнулся:

— И кого и куда надо доставить?

— А вот это уже дело! — Омега молниеносным движением извлек из-под стола лист пергамента и странного вида костяное перо. Задумался, глядя на чистый лист. Перевел взгляд на остальных:

— Что-то тут много лишнего народу. Лэйша, Кирвашь, вы по-прежнему хотите в Корону Ледяных Волн?

Обе девушки несмело кивнули. Демон перевел взгляд на орчанку:

— Ну, с тобой у нас уже есть соглашение? — та кивнула. Беловолосый хмыкнул, — хорошо… Тогда, дамы, валите-ка спать. И не подслушивайте, мой вам совет.

Пока женщины покидали горницу, наставник обратился к ученику:

— А ты пока спустись в подвал и достань товар.

— Ты имеешь ввиду мага? — уточнил Шиду.

— Угу, — отмахнулся Омега, старательно что-то записывая.

Когда Шиду снова откинул крышку люка и аккуратно положил спеленутого мужчину на пол, вампир и демон сидели за столом, склонившись над двумя исписанными листами. Айшари сидела чуть в стороне, не сводя прищуренных глаз с вампира. Вокруг нее воздух слегка подрагивал. Омега между тем сказал:

— Такой договор устраивает?

— Да, — отозвался вампир, — правда, удивляет твоя доверчивость. Ты отдаешь мне мага сейчас, а перемещением спутников по договору я должен заняться только через три дня…

— Ты меня недооцениваешь, — ухмыльнулся беловолосый. Уложив оба листа впритирку друг к другу, он скомандовал. — Придержи их, чтоб не расползлись. Обеими руками.

Вампир опустил ладони, прижимая края листов к столешнице. Омега чиркнул когтем большого пальца по подушечке указательного, коготь на котором вытянулся и заострился. Несколькими точными движениями демон начертил какой-то узор прямо поверх обеих копий текста. После чего сказал:

— А теперь каплю твоей крови чуть правее центра.

Сагнант практически повторил жест беловолосого — при этом его вполне человеческие, коротко подстриженные ногти превратились в загнутые костяные лезвия. Когда на желтоватый пергамент упала вязкая, почти черная капля, демон протянул ладонь:

— Согласен ли ты заключить этот договор?

— Согласен, — вампир прожал протянутую руку.

— Да будет так, — заключил Омега. — И пусть Хранитель Договора следит за честностью сторон в этой сделке.

Кровавый узор вспыхнул и бесследно исчез. Сагнант с любопытством посмотрел куда-то вверх:

— Это и есть хранитель договора?

— Именно так.

Шиду напряг глаза, но ничего не увидел. Наставник заметил усилия ученика и сообщил:

— Шиду, не напрягайся. Хранитель — существо, живущее в измерениях, из которых только время является воспринимаемым людьми. Ты просто не сможешь его увидеть. По идее, наш гость тоже должен…

Вампир поднялся. Взял одну из копий договора и свернул в трубку. Кивнул:

— Приятно было иметь с тобой дело. Тогда я забираю свою добычу, и вернусь, чтобы выполнить условие договора через три дня.

— Взаимно. Удовлетвори напоследок мое любопытство — что этот маг тебе такого сделал? И что тебе сделал я?

Шиду посторонился, давая дорогу Сагнанту. Тот легко поднял связанного мужчину и взял подмышку, словно мешок с овсом и направился к двери. На пороге остановился и сказал:

— Что сделал ты — пусть останется тайной. Маг же этот ничем передо мной не провинился. Однако нашелся человек, ненавидящий его настолько, что написал его имя на скрижалях Возмездия.

Хлопнула дверь, и от неожиданного гостя не осталось и тени. Судя по удивленному лицу принюхивающейся Айшари, запаха от него тоже не осталось. Омега повернулся и откинулся на Попутчика, оказавшись в полулежачем положении. Достал сигарету и сделал долгую затяжку. Ненадолго замер и с шумом выдохнул:

— Фу-у-у-у… Кровь и пепел… случается же… Шиду, будь любезен, поясни, пожалуйста, откуда твой учитель знает этого дядю?

Шиду пожал плечами:

— Не знаю. Я видел его один раз, десять лет назад — учитель беседовал с ним во дворе, и назвал по имени. Из услышанного я понял, что Сагнант поставлял нам учебные материалы… Думаю, он приходил гораздо чаще, где-то раз в полгода…

Айшари взорвалась:

— Учебные материалы?! Людей, что ли?!

— Иногда орков, — равнодушно отозвался ученик палача. Его нынешний наставник расхохотался:

— Да твой учитель просто ходячая загадка! Если у него в поставщиках вампир, который поопаснее Варда будет, то кто же этот старый хрыч, гном побери, такой?! — не дожидаясь реакции на свои слова, беловолосый продолжил:

— А что за хрень такая — «Скрижали Возмездия»?

— Если человек хочет отомстить, но его враг настолько силен, что он никогда не сможет до него дотянуться, и если человек готов на все ради мести, то он идет к скрижалям Возмездия. Они расположены далеко на закате. Сам я их никогда не видел, но говорят, что это исписанные именами каменные плиты высотой в четыреста локтей. Если написать своей кровью имя врага, то через две луны ты умрешь, а через полгода — твой враг. И умирая, он будет страдать так сильно, как сильно ты его ненавидел…

— Однако интересные дела… Получается, местными духами мести стали вампиры? — Омега задумчиво намотал на палец прядь волос. — Да, закрытый мир полон сюрпризов…

— Ты мне лучше скажи, что значит: «меня ты уже не встретишь»?! — перебила Айшари. — И почему это меня надо доставить сразу к Опорам мира?

Омега вздохнул:

— Потому что Шиду и все остальные отправятся на полночь, расследовать похищение твоих соотечественниц. По моим прикидкам, твой дядя еще не успел добраться домой, и потому твои родственники могут неадекватно отреагировать на твое появление. Чревато неприятностями, тем более, что меня рядом не будет…

— А где же ты будешь?!

Демон посмотрел ученице прямо в глаза. Та ответила полным ярости взглядом. У Шиду, занявшегося уборкой со разбросанной посуды, возникло чувство, что между этими двумя происходит разговор, которого он не слышит. Он продолжался довольно долго, и за это время на лице Айшари происходила стремительная и беспорядочная смена эмоций — от ярости до смущения и вины, и даже немного радости. Но завершило точку таки раздражение. Эльфийка фыркнула и вышла из дому, хлопнув дверью.

— Куда это она? — изумился вслух Омега, — а, дождь кончился… Ладно, пусть попрыгает на свежем воздухе, ей полезно.

Шиду лишь неопределенно пожал плечами.

— Впрочем, она хорошая девочка… И теперь я могу легко добиться ее послушания. Чувство вины — мощный стимул, однако я даже не ожидал, что она отнесется к этому настолько серьезно, — продолжил Омега, как-то странно ерзая. Потом замер и хлопнул себя по лбу, — чего это я… ног-то нет, на стол класть все равно нечего… Теперь с тобой надо разобраться. Сядь.

Шиду подчинился. Омега вздохнул:

— Да не на пол… За стол сядь. Что тебя гнетет, ученик?

Юноша пожал плечами. Врать не было особого смысла:

— Мне жалко Одалию.

— Вот оно что, — протянул Омега, отстраненно глядя в потолок. — А что с ней?

Шиду уставился на наставника. В его голове возникла смутная надежда, что беловолосый попросту забыл о девушке. Однако это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой:

— А-а-а… это та самая раджа, из-за которой Вард не стал со мной драться? Она сейчас в подвале, вместе с остальными, верно?

— Да…

— Ну и в чем проблема?

— Ты ее убьешь…

— А ты не хочешь ее смерти?

— Нет.

— Ну так отговори меня.

Шиду покачал головой:

— Ты же сказал Варду, что если встретишь ее в третий раз — убьешь без разговоров.

— Так то я ВАРДУ сказал! — хмыкнул Омега. — А раз уж мой ученик просит, тут можно и передумать.

Ученик демона позволил себе скупую усмешку:

— Снова пойдешь против собственной природы?

— Природы? — Омега оскалился. Взявшись за рукоять, он одним движением вырвал Попутчика из пола, каким-то чудом при этом не упав. Впрочем, не чудом — полоса шелка исправно продолжала выполнять функции стула. Темный клинок коротко свистнул, распарывая воздух, и замер, хищно поблескивая в сантиметре от шеи молодого человека.

— Шиду, как по-твоему, что это?

— Меч.

— Правильно. Заточенная полоса стали, выкованная для убийства живых существ. В этом его предназначение, его природа. Попутчик проявляет себя в этом мире, только разрубая плоть. Он создан для этой задачи, однако несовершенен. Можешь сказать, в чем его изъян?

Шиду отследил взглядом волнистую линию, идущую вдоль режущей кромки, и ответил:

— Он больше, чем нужно для выполнения этой задачи?

— Именно так, ученик, именно так… — довольно отозвался демон, перехватывая Попутчика и глядя на свое отражение в полированной грани клинка. — Я ношу такой здоровый меч, хотя вполне мог бы обойтись оружием поменьше. По двум причинам. Первое — потому что я это могу. Второе — потому что своим несовершенством он похож на меня.

Шиду моргнул, осмысленное сказанное:

— То есть ты больше, чем создание, живущее убийством?

— Можно и так сказать.

— Значит, ты все же ее пощадишь?

— Упаси меня Хаос от такой глупости! Но жить она будет. Правда, — от улыбки демона по спине молодого человека побежали мурашки, — тебе придется заплатить за ее жизнь.

— Мне нечем платить… Я и так живу лишь из твоей прихоти.

— Ты себя недооцениваешь, ученик. Чем платить найдется всегда. Равно как и выход из безнадежной ситуации. Правда, и то, и другое тебе может не понравится…

Во дворе Айшари смотрела на тучи, закрывающие небо. Дождь начинался с новой силой. Девушка вздохнула:

— Видит госпожа ночи, Шиду даже не представлял, насколько он был прав насчет начала «серьезной учебы»!

Конец первой части.

Палач, гном и рабыня

Глава первая

Незадолго до рассвета, где-то в горах, называемых Опорами Мира, прямо из прозрачного ночного воздуха соткался и въехал на заброшенную горную дорогу странного вида экипаж. Колеса большой, черно-красной с золотом кареты глухо стукнули о камень и бесшумно прокатились несколько шагов от ведущего в пустоту поворота. Запряжены в нее были четыре лошади, словно созданных из клокочущего мрака. Они раздраженно фыркали, полыхая алыми огнями глаз — им хотелось бежать дальше. Однако закутанный в серый плащ с глубоким капюшоном возница держал поводья стальной хваткой, не давая демоническим скакунам сорваться с места.

Бесшумно распахнулись двойные дверцы, и из непроглядного мрака кареты выпрыгнул темноволосый парень, одетый в порядком поношенный костюм междуводского охотника. Осмотревшись по сторонам, он снова наполовину скрылся в черноте экипажа, что-то там нашаривая. Поерзал, пытаясь ухватиться поудобнее, и, натужно закряхтев, вытащил на дорогу чучело гнедой лошади. Междуводец, заметно напрягаясь, протащил свою ношу чуть дальше по дороге, в лощину между скалами. Потом к гнедому чуду таксидермизма присоединилась серая в яблоках товарка. Юноша придирчиво осмотрел пару застывших в неподвижности скакунов и снова вернулся к карете. Вскоре свои места заняли несколько тюков с поклажей, лошадиная сбруя, две небольшие торбы с ячменем, и даже остатки костра — высыпанные в заранее выкопанную ямку обугленные поленья. Молодой человек почиркал кресалом и зажег слабый огонек, лениво затрещавший наполовину обглоданным деревом. Предпоследним в быстро развернутый лагерь был добавлен странник — невысокая фигурка, скрываемая тяжелым шерстяным плащом. Пристроив фигуру в сидячее положение у стены, междуводец поправил торчащие у нее из-за пояса рукояти. Завершающим штрихом стала большая плетеная корзина-клетка, поставленная рядом с правым коленом сидящего. Молодой человек постучал по прутьям пальцем и тихо сказал:

— Удачи.

Что-то, свернувшееся в глубине заполнявших дно клетки листьев и соломы фыркнуло настолько презрительно, что юноша счел необходимым добавить:

— Не злись. Сама прекрасно знаешь, что если б тебя не заточили в этот облик, то рано или поздно ты б меня съела.

Обитатель клетки наконец решил показаться. Размером с крупную белку, зверек обладал пушистым, похожим на лисий, хвостом. Почти волчья мордочка и мягкие кошачьи лапки, одну из которых пушистое создание вытянуло за прутья. Молодой человек подставил под нее ладонь, словно принимая рукопожатие. Со слабой улыбкой кивнул:

— Надеюсь, этот облик поможет тебе справиться со своими проблемами. До встречи.

Встав, юноша хлопнул в ладоши. То, что раньше казалось чучелами, встрепенулось, и пара лошадей обеспокоенно всхрапнула, переступив с ноги на ногу, прежде чем обратить внимание на лежащий перед ними корм. Одновременно шумно задышала привалившаяся к стене фигура, словно видя дурные сны. Молодой человек снова кивнул, и, развернувшись, покинул только что развернутый лагерь. Бесшумно закрылись дверцы кареты, щелкнул кнут. Запряженные в упряжку существа коротко взвыли и рванули с места, не беспокоясь о поворотах. Прогрохотали по краю обрыва колеса, и загадочная карета растворилось в прозрачных предрассветных сумерках.

В полумраке ее внутреннего убранства, в мягких подушках сидений утопали шесть фигур. Освещение создавалось лишь слабыми красными отблесками кристалла, мерцающего на небольшом столике посередине. Сидящий напротив всех остальных мужчина, чьи глаза тлели в тени зловещими кровавыми угольками, спросил:

— Теперь мы отправляемся к Короне Северных Волн?

Одалия и Лэйша, не способные сопротивляться тягучей глубине голоса вампира, очарованно кивнули. Сидящие между ними человек и темная эльфийка оказались устойчивее. Кирвашь поежилась и инстинктивно придвинулась ближе к Шиду, который все же был из живой плоти и крови. Ученик демона наклонил голову, соглашаясь:

— Да. Скажи, как долго занял наш путь к Опорам мира?

— Во внутреннем мире — меньше трех биений твоего сердца, — Сагнант дернул за свешивающийся из-под потолка шнур, и вся карета ощутимо вздрогнула. Не дожидаясь дополнительных вопросов, он пояснил: — Время внутри и снаружи этой кареты течет по-разному. Путь в любую точку мира будет длиться мгновения для тех, кто снаружи. Для тех, кто внутри, пройдет от семи до восьми свечей, или две трети четверти, как привыкли измерять время ходящие днем.

Или два часа, если по часам Камертона, отметил про себя Шиду, невольно поглаживая левое предплечье. Скрытый рукавом широкий костяной браслет был одним из подарков наставника перед ритуалом. Три дара получил Шиду от демона перед расставанием. Один унизительный, один опасный, а один так, попользоваться… Вампир, пользуясь тем, что беседа уже завязалась, заметил:

— Все же старик Васару не приврал, когда говорил о тебе. Ты так спокоен, хотя и знаешь, с кем имеешь дело…

— Наставник заключил с тобой договор. Я не думаю, что хранитель Скрижалей Возмездия будет нарушать его.

— Не хранитель. Мы никак не называемся, лишь исполняем древнюю клятву. Да, ты прав, я не нарушу договор с Омегой. Кстати, утоли мое любопытство, куда направился он сам?

Шиду позавидовал Эскаре. Орчанка спокойно спала, положив голову на колени к Лэйше. В тайну нынешнего местопребывания демона были посвящены трое — сам Шиду, Эскара и Айшари. Но Айшари уже идет своим путем, и в новом облике общаться ей затруднительно. Зеленошкурая уснула почти сразу, как они отправились в путь, и до сих пор не просыпалась. А самого бывшего ученика палача уже начинали раздражать ненавязчивые попытки выспросить, где Омега. Или хотя бы уловить это из его мыслей. От усиливающегося с каждой попыткой давления на сознание невыносимо чесался нос.

— Наставник… временно устранился от активных действий в проявленном мире.

— Интересная позиция, — кивнул Сагнант, будто и не слышал этот ответ в пятый раз. — Однако, если у тебя будет возможность с ним связаться, передай ему, что вечно выжидать не выйдет. Его присутствие уже замечено, и будет лучше, если он начнет искать себе союзников. Тем более, если его тропы приведут его в земли Вечной Ночи.

Шиду промолчал. Во-первых, связаться с Омегой он не мог при всем желании. Эскара после ритуала сказала, что у нее нет уверенности в том, что все прошло как надо. Впрочем, это становилось очевидно после первого же брошенного на семидесятишестилетнюю орчанку взгляда. Во-вторых, будь Сагнант хоть трижды другом учителя Васару, рассказывать ему что-либо не было не малейшего желания. Еще отвлекало соседство с эльфийкой, которая, изо всех сил сопротивляясь очарованию вампира, прижималась все теснее. И удерживать «озерную гладь» становилось гораздо сложнее. Причем отодвинувшись от остроухой, Шиду неизбежно оказался бы прижат к Одалии… Которая тоже была источником головной боли. Уловив настроение молодого человека, Сагнант извлек откуда-то из сумрака расчерченную доску и две плошки с круглыми камешками:

— Время есть, а ты не расположен к беседе. Сыграем?

Ученик демона кивнул. Набор для игры повис в воздухе между ними и окутался слабым синеватым сиянием. Вампир взял горсть камешков и положил их на доску, прикрыв ладонью. Шиду прислушался. Потом взял и уверенно выложил один белый. Кирвашь, знакомая с правилами, несогласно покачала головой и толкнула молодого человека под локоть. Но тот ее проигнорировал. Сагнант поднял ладонь и быстрыми движениями перебрал свои — восемь черных.

— Ты ведь знал, что у меня четное количество, не так ли?

— Да. Первый ход не определяет преимущества. Я отдаю его тебе в благодарность за то, что не стал предлагать мне фору, — спокойно отозвался Шиду.

— Всего лишь год назад твой старый учитель похвастался мне, что ты играешь с ним вничью, имея фору в три камня. А Васару — сильнейший игрок из всех, кого я знаю. Но все же, — с тихим стуком первый черный камень занял свое место. Шиду моргнул — что-то в этом движении навело его на мысль, что вампир не выберет ни одну из известных ему стратегий, — я позволю себе не согласиться с тем, что первый ход не дает преимущества. Думаю, твой новый учитель согласился бы со мной.

Шиду потянулся к плошке с белыми камешками, прогоняя лишние мысли. В конце концов, пусть успех проведенного Омегой ритуала и вызывает сомнения, в данный момент это не имеет абсолютно никакого значения. Прошлое не изменишь, и принесенная извне зараза уже распространяется по миру.

Кирвашь тоскливо вздохнула — предстояло долгое и скучное ожидание. Правила игры она конечно знала, но нет никакого азарта наблюдать за чужой игрой, когда на кон ничего не поставлено.

* * *

— Да говорю же! Дракон! Он чего-то там, у леса, делал! Я бросился тревогу поднимать, а как повернулся — нет его! — молодой стражник с вытаращенными глазами то прижимал руки к груди, то показывал в сторону предполагаемого приземления дракона. На него злыми глазами смотрел разбуженный посреди ночи караул полночных ворот Лазурного Восхода. Быть бы излишне бдительному дозорному битым, но подошедший старшина спас его от расправы:

— Так, всем спокойно! Гонцов капитан уже отправил. Чтоб город до утра на ушах не стоял… Сказал, что как рассветет, поедем к лесу. И если там следов никаких не будет, то… — от озвученной им самим нецензурной угрозы бывалый служака смущенно кашлянул в кулак, — точные слова капитана, Манящей клянусь. А наш капитан слов на ветер не бросает. Так что, парень, если ты дурманом каким обожрался, — исполнившего на большом башенном горне сигнал тревоги стражника обнюхивали самые чуткие, но ни винного духа, ни запаха какого другого знакомого зелья не обнаружили, — сознайся лучше сразу. Мы тебя просто по-тихому придушим.

Онемевший от испуга стражник нашел в себе силы отрицательно помотать головой.

— Что, не жрал, значит, ничего? Ну, тогда молись, что тебе не пригрезилось…

* * *

Шиду с облегчением вздохнул, когда черная карета Сагнанта растаяла в предрассветных сумерках. Потом перевел взгляд на своих спутниц, и вздохнул еще раз, но совершенно с другим чувством. Орчанка, после проведенного Омегой ритуала, выглядела девочкой десяти лет от роду. Нет, не так. Она помолодела, и биологически ее телу действительно исполнилось десять лет. И хотя в мозгу зеленокожей сохранились воспоминания о почти восьмидесяти прожитых годах, Эскара все равно стала ребенком, со всеми вытекающими отсюда неприятностями. Хотя временами ученик демона начинал сомневаться — вернувшаяся ли это детская непосредственность или раньше не замечаемый им маразм. Эскара сонно жмурилась и зевала. Большие голубые глаза очень странно смотрелись на зеленой коже с бронзовым отливом. В юном возрасте у орков еще не вырастали меняющие прикус нижние клыки, так что какой-нибудь дальтоник вполне мог перепутать Эскару со смуглой, но очаровательной человеческой девочкой. Естественно, вся одежда висела на орчанке мешком, а иссиня-черные волосы торчали во все стороны. Шиду молча вознес хвалу богам, что рядом есть Лэйша и Кирвашь — будет кому присмотреть за девочкой и привести ее в надлежащий вид. Оставалась Одалия… Ученик демона посмотрел на бывшую раджу Дивана Ниори. Да, бывшую. Вокруг шеи высокой рыжеволосой женщины был обмотан длинный шарф, скрывая все от плеч до подбородка, но Шиду все равно помнил каждую черточку узора, вырезанного на скрытом тканью костяном ошейнике. Помнил два ряда коротких, с полногтя, шипов. Помнил, что застежки у этого ошейника нет, и составлен он из отполированных до блеска квадратных пластинок… Все эти детали совершенно не помогали в решении олицетворяемой ими проблемы.

Одалия фал Ниори, в свою очередь, тоже внимательно рассматривала молодого человека. Своего, как ни больно было даже думать такое, хозяина.

… Боль заставила ее закричать и забиться в судорогах, ломая ногти о холодные камни пола. И мгновенно схлынула, оставляя возвращенное таким варварским способом сознание звеняще пустым.

— Больно было? — деланное сочувствие было еще унизительнее, чем обыкновенное злорадство. — А ведь это малая толика того, что может сделать новая побрякушка у тебя на шее.

Одалия, не посмотрев на говорившего, принялась ощупывать свое горло. Отдернула руки, уколовшись о короткие шипы ошейника. Дав своей жертве изучить надетый на нее предмет, беловолосая тварь — о, этот голос, преследующий ее в кошмарах, Одалия узнала бы из тысячи! — продолжила:

— Ну, я думаю, заколдованный рабский ошейник тебе не в новинку. Эту штуку обязательно изобретают в любом мире, где есть магия, рано или поздно. Твое счастье, что нет времени ломать защиту на твоем разуме… А может, и несчастье…

— Что с моими спутниками? — требовательно спросила Одалия, тщетно всматриваясь в окружающую ее темноту. В звучащем словно со всех сторон голосе промелькнули нотки уважения:

— Вот что значит, ответственная… Я их всех убил. Может, хоть теперь поинтересуешься, что я хочу сделать с тобой?

Одалия, окончательно раздавленная подтверждением своих самых страшных опасений, покорно спросила:

— Что ты хочешь со мной сделать?

— Дура, уже сделал! Ошейник-то на тебе? На тебе. И за каждое нарушение вложенных в него правил… — новый приступ боли заставил женщину невнятно взвыть. — Ну, короче, ты понимаешь.

— Какие правила? — тяжело дыша, спросила фал Ниори, с ненавистью глядя в окружавшую ее тьму.

— Да, точно правила… — голос ненадолго смолк. Тварь задумалась. — Ну… Начнем с классики. Ты должна защищать жизнь хозяина. Не должна действием или бездействием причинять вред хозяину. Хотя нет, стоп… Так ты будешь в первых рядах в любую заваруху лезть, да под ногами путаться. Тогда так: тебе запрещено прямо или косвенно причинять вред хозяину. Любой четко сформулированный приказ хозяина обязателен к выполнению и имеет наивысший приоритет. Любые попытки влияния на решения и поступки хозяина, или решения и поступки других людей не в пользу хозяина запрещены. Так же запрещено говорить о своем статусе и о своем хозяине в его отсутствие. Вообще все разговоры с посторонними должны быть только если без этого никак нельзя обойтись… Под посторонними понимаются все, кроме хозяина и тех, на кого он укажет, — беловолосый говорил, воодушевляясь все более. — Ты не должна вмешиваться в действия хозяина, однако, если возникнет ситуация, когда ты сможешь его спасти, пожертвовав собой, ты обязана так и сделать. Тебе разрешено прикасаться к личным вещам хозяина, но только для того, чтобы привести их в порядок — постирать, зашить там что, нож какой заточить… Приводить вещи хозяина в порядок ты должна как только увидишь, что они в неудовлетворительном с твоей точки зрения состоянии. Еще ты должна быть максимально вежливой, приветливой и отзывчивой с хозяином. Ты обязана следить за его комфортом, за регулярностью и качеством его питания и гигиены. Обязана наливать ему вино, тереть спину при мытье, согревать постель… И в постели тоже… Нет, стоп! С душой у тебя это сделать не получится, так что не нужно… Лучше уж вовсе без этого обойтись… У него и так с эмоциями нелады… — голос опустился до едва слышного бормотания, словно споря сам с собой. Одалия, со все шире распахивающимися глазами слушающая этот поток слов, едва успела задавить возмущенный возглас. Не время было защищать свои достоинства как женщины. Ее мучитель, между тем, продолжил:

— Ладно. Тогда так. Отдаться хозяину ты можешь только по его прямому приказу или при возникновении собственного сильного желания. Во всех остальных случаях это расценивается как попытка влияния на его поведение и запрещено. Когда хозяин чихает, ты обязана говорить ему «будь здоров», когда собирается есть — «приятного аппетита», когда собирается спать — «хороших снов». Ночью должна время от времени просыпаться, чтобы поправить на нем одеяло. И подушку. Еще должна следить за собой и своей внешностью, пока это не идет в ущерб остальным делам, дабы радовать взор хозяина…И быть вежливой… стоп, про вежливость я уже сказал. Так… чего бы еще придумать?

Одалия перестала вглядываться в темноту и лишь безучастно слушала сыплющиеся на нее указания. Продолжалось это довольно долго, но затем ее мучитель резко, на середине предложения, замолчал. Потом несколько виновато сказал:

— Да… Что-то меня понесло. О главном забыл сказать. Тебе запрещено удаляться от хозяина больше чем на три дня пути. Это правило абсолютно и отмене не подлежит, как и выполнение всех четко сформулированных приказов хозяина. И вот еще, — тьма неожиданно расступилась, и Одалия увидела в нескольких шагах от себя темноволосого юношу в кожаном костюме междуводского охотника. — Это Шиду, твой хозяин.

Глава вторая

День клонился к закату, когда узкое, извилистое ущелье без всякого предупреждения кончилось тупиком. Невысокая фигура, закутанная в серый плащ, остановилась, и посмотрела наверх. Нагруженные тюками лошади, удерживаемые за поводья, послушно остановились за рядом с хозяином. Последние лучи дневного светила скользнули по краю ущелья, и отразились от небольшого обсидианового выступа. Полоса красноватого света уткнулась в проплешину среди мха на валуне с правой стороны ущелья. Странник, продолжающий любоваться багрянцем облаков, медлил до последнего. За несколько мгновений до того, как светило окончательно село, и открывающий путь луч исчез, путник тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. Достал из-за пояса короткий, слегка изогнутый кинжал с маленькой круглой гардой. Отбрасывая бледные красные блики, клинок мягко погрузился в камень, словно в подтаявший воск.

Некоторое время ничего не происходило, но потом скала с тихим ворчанием погрузилась в землю, открывая широкую, отделанную резьбой арку, из-под которой шагнули двое стражников, поднимая копья с причудливой формы наконечниками-мечеломами. Странник выдернул свое оружие из камня и вернул в ножны на поясе. Откинул капюшон и повернулся лицом к встречающим:

— Приветствую стражей верхних врат! По-прежнему ли ведет этот путь в земли клана Даорут, и позволено ли мне будет на него ступить?

Стражи, закованные в доспехи и шлемы с личинами, не опустили копий, однако в их позах появилась некоторая расслабленность. Они узнали говорившего, но негоже было нарушать традиции:

— Клан Даорут по-прежнему крепок. Назовись, желающий припасть к его могуществу.

— Ортаро Даорут Кибар.

Стражи взяли копья наизготовку и стали в специальные ниши, вырезанные в стенах арки:

— Войди, достойный воин Клана Даорут. Твоего возвращения ждали.

Почти вернувшийся домой гном кивнул, и пошел вперед, ведя за собой лошадей. Скалы за его спиной снова стали на свое место, и опустевшее ущелье погрузилось в темноту.

Уже пройдя несколько шагов по ведущему вглубь горы туннелю, Кибар ненадолго остановился. Просунул палец в притороченную к боку лошади плетеную клеть, пытаясь растормошить ее обитателя.

— Путь был долог, но мы уже почти дома. Постарайся не сильно проказничать и не позорить меня, хорошо, Шарик?

Подгорному воителю не к лицу кричать и дергаться по такому незначительному поводу, как впившиеся в палец острые маленькие зубы. Так что Ортаро Даорут Кибар, не изменившись в лице, стряхнул зверька с руки и продолжил свой путь в желтоватом свете, который испускали покрывающие потолок похожего на мох растения. Если за девять лет, проведенных вдали от дома, ничего не изменилось — а так оно наверняка и было — то прежде всего требовалось посетить нынешнего начальника охраны Верхних Врат Даорут. Поэтому, войдя через некоторое время в просторный зал, гном накинул поводья лошадей на вмурованные в стену крючья, и направился в сторону двери в дальней стене. Но тут обитатель клетки жалобно заскулил и заскреб лапами о прутья. Кибар внимательно посмотрел на животное:

— Обещаешь сидеть смирно и не проказничать?

Шарик коротко пискнул, словно соглашаясь. Гном после короткого колебания открыл дверцу и зверек молниеносно оказался у него за пазухой. Кибар кивнул и пошел в Палату Прибывающих, благо открывающие дверь слуги уже были на своих местах. Массивная металлическая створка легко скользнула в сторону по специальным пазам. Два гнома, дождавшись, когда путник войдет внутрь, снова налегли на рычаги, закрывая проход. После чего кивнули друг другу и молча пошли к оставленным лошадям — если начальник охраны признает гостя, то они выйдут через другую дверь. А если не признает — то выносить трупы это обязанность слуг внутренних покоев.

В это время Ортаро Даорут Кибар остановился на пороге большой комнаты с довольно низким — всего в два пояса — потолком, разделенной на две равные половинки мелкой металлической сеткой. Ячейки были настолько мелки, что сквозь них угадывался лишь силуэт сидящего по ту сторону гнома. Кибар, не сходя с места, поклонился сидящему. Присев на выступ слева от двери, разулся, вытер лицо, кисти и стопы взятым из ниши в стене полотенцем. После чего медленно вытащил из-за пояса и положил на специальную подставку справа от входа свое оружие. Сначала пару длинных мечей, рукоятями в разные стороны, потом один короткий. Четвертый меч — тот, что послужил ключом для внешних ворот, остался за поясом. Второй гном терпеливо ждал. Медленно переступая босыми ногами по отполированным каменным плитам, Кибар приблизился к сетке на расстояние шага и удара. Прямо у его ног лежала потрепанная подушка, свитая из толстых ворсистых веревок. Возвращающийся домой воин сел на нее, подобрав ноги, вытащил из-за пояса вдетый в ножны короткий меч и положил его слева от себя, ножнами в сторону сетки. Сейчас каждый жест, каждое слово были важны — стоит начальнику охраны Врат хоть в чем-то усомниться, и пытающийся выдать себя за члена клана Даорут чужак будет уничтожен… И никто не упрекнет выполнявшего свой долг воина, даже если потом окажется, что это вовсе не чужак, а просто немного переволновавшийся от скорого возвращения домой скиталец.

— Назови себя, вошедший в верхние врата Даорут, — ритмика церемониальной речи освежила старые воспоминания.

— Ортаро Даорут Кибар.

Гном, сидящий на таком же расстоянии от сетки, что и Кибар, молчал на удивление долго. Ортаро сохранял спокойствие, однако чувствовал, что сердце его падает в пустоту. Столь долгое молчание означало, что Хранитель Врат не узнает его. Наконец, когда Кибару показалось, что он увидел мигнувший на коленях у начальника охраны зеленый огонек, голос зазвучал снова:

— Начальник стражи верхних врат Уззар Даорут приветствует тебя, путник.

Сетка медленно поползла вниз, освобождая проход и позволяя рассмотреть собеседника. Уззар мало изменился с той поры, как учил еще юного Кибара правильно вкладывать клинок в ножны. Те же три пересекающих друг друга шрама на лице, кустистые черные брови и массивный нос с широкими ноздрями, редкие пучки волос на висках и затылке и густая борода, коротко подстриженная, как и положено воину. На коленях у Уззара, облаченного в полные (за исключением лежащего справа шлема с личиной) латы, лежал Хранитель Врат — одновременно и знак его позиции как начальника охраны, и ключ ко всем дверям и механизмам чертогов, граничащих с поверхностью. Цельнометаллический клевец с хищно изогнутым острием и изукрашенной резьбой рукоятью. Кибар мимоходом подумал, что напутай Уззар что-нибудь — и гостя могло утыкать стрелами, или сбросить в яму с кольями, или… В общем, хорошо, что старый учитель — а ему должно было перевалить за восьмой десяток — по прежнему бодр и сохраняет ясность ума. По крайней мере, на это хотелось надеяться.

— Легко ли было твое путешествие? Что за думы приходили к тебе в дороге?

— Мой путь не всегда был легок, но смею думать, что шел по нему достойно, — отозвался Кибар, про себя удивляясь, с какой легкостью традиционные фразы покидают его уста. — И не давала мне покоя мысль о доме.

— Похвальное беспокойство. Ведь все меняется, время неумолимо, — Кибар опустил глаза, готовясь. — И часто самое дорогое покидает нас, оставляя лишь воспоминание о былом тепле…

— Воистину так, — немного неразборчиво пробормотал возвращающийся домой Даорут, скрывая удивление. Произнесенная фраза означала, что Хозяйка Даорут, жена главы клана, умерла, и ее место пока не занято. «Вот тебе раз, — проскочила в голове совершенно неподобающая мысль, — а ведь Хозяйка была раза в два моложе своего мужа…»

— Да, время неумолимо, и поэтому еще большей радостью становится твое возвращение, Витаро Даорут Кибар.

Гном вздрогнул. Ему стоило невероятных усилий удержать спокойное выражение на лице. Правильное обращение к любому гному состояло из трех частей. Титула, названия клана и, собственно, имени. Последнее не упоминалось только в случае с главой клана. Титул «мон» мог носить только один гном в клане, так что нужда в именовании отпадала. А следующим шел титул Витаро. Второй в роду, наследник. И раз Уззар назвал так Кибара, то тех, кто стоял между четвертым в роду и главой клана, больше нет. Это был удар. Причем настолько сильный, что на традиции можно было наплевать. Кибар сумел лишь выдавить обычной речью:

— В какую сторону развеяли пепел?

Старый гном неодобрительно поморщился, но сочувствие победило. Отбросив церемониальную речь, Уззар тихо сказал:

— Пепел Гидара Даорут был развеян над Семью водопадами. Мы все скорбим об этой утрате.

Кибар подавил желание нахмуриться. Значит, брат погиб в неравной битве.

— Кто?

— Найдено восемнадцать трупов… И семь калек, которых добили, чтобы не тащить. Все — Осколки.

Осколки. Отребье, беглецы и преступники, лишившиеся чести и клана. Ютящиеся во множестве заброшенных шахт и пещер, не нужные никому. Единственная причина, почему эти отбросы все еще жили — постоянная вражда кланов. Когда по самому незначительному поводу могла вспыхнуть резня, никто не хотел ослаблять свой клан борьбой с пещерными крысами. Но самостоятельно Осколки не рискнули бы нападать, тем более на наследника клана. И раз Уззар этого не упомянул, значит, кукловода еще не нашли.

— Давно?

— Половина синего круга успела пройти с того времени.

Или две Луны по времени поверхности, отметил про себя Кибар. Возможно, еще удастся достойно отомстить за Гидара. Рассудив, что возвращаться к традиционной форме беседы не имеет смысла, он спросил:

— Учитель Уззар, а что с Ритаро?

Начальник охраны верхних врат неодобрительно покачал головой:

— Он шагнул на путь Тишины пять желтых кругов назад.

Кибар кивнул, принимая новость со странной смесью осуждения и облегчения. Ушел в отшельники пять лет назад… Зато жив.

— Что с младшими?

— Взрослеют… — слабая улыбка скользнула по пересеченным шрамом губам, — правда до третьего клинка еще никто не дорос.

— Понятно… а что соседи?

— Этого и за два красных круга не расскажешь… Но советую тебе, Кибар, — Уззар мог себе позволить такую фамильярность наедине, — невесту себе побыстрее выбрать.

Вот тут Витаро Даорут не удержал мимику под контролем и уставился на собеседника, словно несмышленыш:

— Причем тут…

— Если помнишь, Мон Даорут помирать собирался еще до того, как в третий раз женился. Он и теперь ожидает скорой смерти, — улыбка спряталась в бороде, ибо нехорошо говорить о главе клана без должного почтения. Но опытным воинам в личных беседах прощается. — Он и Гидара обязал жениться, да тот все тянул с выбором, пусть не сильно журят его за это духи предков… Боюсь, тебе Мон Даорут, как своему преемнику, остаться неженатым не позволит.

Ортаро… нет, Даорут Кибар вздохнул. Витаро он сможет называться только после беседы с Мон Даорут, главой клана. На аудиенцию к которому надлежало явиться как можно скорее, однако приведя себя в надлежащий вид и приготовив дары, привезенные с поверхности. Видимо, духи предков специально вернули воина домой в нелегкий для клана час.

Уззар вывел гостя к проходу во владения клана, и распрощался, пообещав нанести визит по окончании своей смены. Кибар поклонился старому учителю и направил свои стопы не к покоям старшего рода, как полагалось бы, а к Левой Торговой улице Даорут. Легко вспомнив дорогу, очень скоро гном оказался в просторном туннеле. Ширина пола равна высоте потолка, а стены изъедены множеством отверстий — дверями и окнами. Окна, впрочем, на самом деле являлись прилавками, на которых были разложены выставляемые на продажу товары. Одна сторона принадлежала центральным чертогам клана Даорут, а вторая — чертогам клана Боаган. Если, конечно, за прошедшие девять лет какой-нибудь из молодых кланов не сделал невозможное и не вытеснил Мастеров Доспеха с их вотчины.

Не реагируя на поклоны торговцев и расступающихся прохожих, Кибар степенно шествовал по своей стороне улицы, привычно положив руки на пояс, рядом с рукоятями мечей. Взгляд скользил по выложенным товарам. Не то чтобы воину приличествовало интересоваться торговлей, однако так можно было понять, в каком состоянии хозяйство клана. Рулоны разноцветных ткани, выложенные ровными рядками, говорили о том, что красильные черви по-прежнему выращиваются на фермах дальних чертогах. Аккуратно сложенные стопками одеяния — что роды ремесленников-ткачей по-прежнему процветают. А вот и прилавок старушки Зедри с грибными шашлычками. Вот уж кто ни капли не изменился! Кибар еле заметно кивнул в ответ на поклон старой женщины, худой, словно высушенная рыба. Он бы непременно остановился, и купил спицу-другую с обжаренными грибочками, в память о тех временах, когда он вместе с товарищами по детским проказам пытался стянуть лакомство у бдительной Воблы… Но тогда получилось бы, что воин клана Даорут забыл о своем долге ради чревоугодия. А так Кибар шел, дабы этот долг выполнить, просто немного другой дорогой. Ему просто требовалось немного времени, чтобы успокоиться. Когда внезапно обнаруживаешь, что на тебя вот-вот свалиться власть, дающая возможность осуществить самую сокровенную мечту, это как-то обескураживает. Тем более, что Кибар искренне любил старшего брата, и искренне скорбел о смерти Гидара. Да, небо подождет, пока месть не свершится…

Из задумчивости воин вынырнул, когда бедро и рука ощутили легкую дрожь, прошедшую по мечу. Стук столкнувшихся ножен пропал в гуле не самого оживленного дня торговой улицы. Внутренне досадуя, Кибар развернулся, чтобы встретиться взглядом со своим противником. Им оказался гном, ровесник самого Даорута, в фиалкового цвета накидке с узорами из широких белых полос. С ним было несколько спутников, большинство тоже из клана Цаорамэ, лишь двое в синих накидках Боаган. У всех за поясами торчало по три рукояти, четырьмя мог похвастаться лишь один. И именно с этим одним Даоруту повезло стукнуться ножнами.

Все делалось быстро, но без суеты, оскорбляющей святость поединка. Свита врага освободила часть улицы, оттеснив прохожих в стороны. Даорут поклонился, сведя перед грудью левую ладонь и правый кулак:

— Я — Даорут Кибар, и я вызываювас на поединок в ответ за нанесенное вами оскорбление.

— Я — Октаро Цаорамэ Давур, и я принимаю ваш вызов. Однако я спешу, а потому вынужден просить вас не затягивать рукава, — кланяясь, Давур свел перед грудью сжатые кулаки.

Кибар кивнул, и сделал небольшой шажок вперед вместе со своим врагом. «Странное дело, — подумалось ему. — Если с поклоном все ясно — Даорут и Цаорамэ разделены пролитой кровью многие годы, и не удивительно, что этот лекаришка хочет убить любого в желто-черной накидке. Но сам тип поединка наводит на подозрения. Вызываемый, конечно, в своем праве… Однако все равно кажется, что он хочет убить меня как можно быстрее, чтобы никто не успел помешать. Поединок в искусстве извлечения меча из ножен идеален для этой цели. Стража моего клана не успеет вмешаться в происходящее. Но ведь вмешаться они имеют право только по одной причине — Витаро, будущий Мон Даорут, не должен подвергать себя излишней опасности. Однако официально я еще не могу называть себя вторым в роду. Так что только сейчас, пока со мной не поговорил глава клана, меня можно почти безнаказанно убить. Даже этот восьмой сын рода целителей может. Додуматься до этого не сложно, равно как и попытаться воспользоваться шансом. Но для этого нужно хотя бы знать меня в лицо… Хотя, возможно, столкнулись наши ножны случайно, а услышав мое имя этот Октаро Цаорамэ быстро сориентировался. И все же, почему он ведет себя так, будто стража все равно вмешается?»

Тут Кибар спохватился. Верно говаривал старик Уззар, что в любом поединке мысли лишние. Клинок Давура, выхваченный по всем канонам Школ Креста, уже рассекал воздух по поднимающейся вверх дуге, собираясь разрубить врага от правого бедра до левого плеча. Жить Кибару оставалось меньше мгновения. Разум гнома словно провалился в пустоту. Ноги сами сделали короткий шажок — настолько быстрый, что сторонним наблюдателям показалось, будто какая-то внешняя сила словно передвинула Даорута почти вплотную к противнику. Пальцы правой руки сжались на потертой чешуе рукояти. Изогнутая полоса стали взмыла вверх, до половины прорезав запястье Цаорамы, остановив удар и отбросив выведенную из строя конечность, все еще сжимающую оружие. В верхней точке своего пути ближний меч Даорута, словно живой, перевернулся в ладони, указав клинком на потолок, и метнулся вниз по широкой дуге. Одновременно Кибар сделал широкий шаг за спину противника. Цаорамэ, не успев развернуться, не успев даже осознать боль в покалеченной правой руке, не почувствовал удара, рассекшего ему бедра чуть ниже ягодиц. Как раз там, где складчатые штанины широких брюк еще не отошли далеко от тела и не могли помешать движению клинка. Даорут же, завершив удар, почувствовал, что рисуемая сталью картина не полна. Не медля ни мгновения, воин положил свободную ладонь на единственную оставшуюся с правой стороны рукоять. Длинный клинок с тихим свистом покинул ножны, и, описав короткую дугу, отрубил беспомощному Цаорамэ левую руку у самого плеча. Прежде чем отделенная от тела конечность коснулась пола, на уже побежденного гнома обрушились еще несколько стремительных ударов обоими мечами, превративших спину в кровавые лохмотья.

Кибар сделал шаг назад, виртуозно крутанув рукояти мечей вокруг ладоней, заставив свои клинки описать причудливые круги и стряхнуть с себя кровь. Тело Давура с влажным шлепком упало на выстилающий улицу каменный узор. Октаро Цаорамэ умер от болевого шока, так ни одна нанесенная ему рана сама по себе смертельной не была. Спутники проигравшего молчали, равно как и случайные свидетели расправы. Назвать произошедшее поединком мешало лицо погибшего, превращенное предсмертной агонией в жуткую гримасу. Пока Даорут медленным, исполненным достоинства движением возвращал свое оружие в ножны, у него за пазухой что-то зашевелилось. Зверушка, успевшая заснуть еще где-то по дороге к торговой улице, наконец-то проснулась и высунула наружу любопытную мордочку, активно принюхиваясь. Потом, мягко толкнув своего хозяина в живот, спрыгнула вниз и в два скачка оказалась на груди трупа, тщательно ее обнюхивая. Кибар шагнул было за Шариком, но отступил назад, боясь испачкать ноги в стремительно растекающейся луже крови.

— Шарик, фу! Не смей уподобляться падальщикам!

Животное лишь посмотрело на хозяина и, презрительно фыркнув, принялось изучать лицо побежденного. Кибар пожал плечами, и, не желая унижать себя уговорами своего же питомца, аккуратно обошел вокруг красной лужи и коротко поклонился спутникам умершего:

— Прошу меня простить, но я тоже спешу. Надеюсь, вы возьмете на себя труд позаботиться об остальном.

Те даже не отвели остекленевших глаз от трупа. Кибар снова пожал плечами, шагнул было в сторону Главных Внутренних Врат Даорут, но жалобный писк заставил его обернуться. Зверушка, видимо, вынюхав все, что хотела, пожелала вернуться к владельцу. Но не пожелала запачкать лапы в растекшейся вокруг тела крови и теперь звала на помощь.

— Нет уж, — сказал Кибар, подходя чуть ближе. — Никто тебе не говорил забираться туда, вот и выбирайся, как хочешь.

Животное, поняв, что ждать помощи неоткуда, попятилось назад… и, сделав короткий разбег, прыгнуло. Прыжок был настолько быстр, что Кибар, которому комок серебристого меха приземлился прямо на лицо, отшатнулся и сделал шаг назад. Из-за поспешности движения гном наступил на край собственной штанины, неловко взмахнул руками и шлепнулся на задницу. Многие из подошедших поглазеть прохожих прикрыли лица рукавами, скрывая смешки. Все, что позволил себе Даорут, оторвав зверька от своего лица, это сжать его в кулаке, выдавив жалобный писк. Поднявшись и сунув причину своего падения за пазуху, он коротко бросил стражникам, только подоспевшим к месту событий:

— Позаботьтесь об остальном, — и удалился, удерживая на лице маску спокойствия да стараясь не позорить себя еще больше излишней торопливостью.

Глава третья

Шиду отстраненно рассматривал раскинувшееся перед глазами серое ничто, ход за ходом вспоминая свою партию с Сагнантом. Больше делать было совершенно нечего. Молодой человек стоял, прижатый пустотой к какой-то гладкой, едва светящейся стене, уходящей куда-то за пределы восприятия. Босые ступни едва умещались на тонкой полоске белесого света. Шиду понятия не имел, как здесь оказался. Последнее воспоминание, связанное с привычной жизнью, было о прибытии к варийской столице с Кирвашь, Эскарой и прочими… Нет, по-настоящему привычная жизнь закончилась, когда ученик палача попался у горного родника в плен к некроманту. Но думать о том, с какого момента весь окружающий мир стал на уши, не имело смысла. Все равно уже ничего не изменишь.

Бесцветное марево колыхалось перед глазами, совершенно не обращая внимания на то, опущены у молодого человека веки или нет. Иногда, где-то там, в бездне, Шиду мерещилось движение. Но как ученик демона не пытался вычленить, за что конкретно цепляется взгляд, ничего не получалось. Совсем как тогда, в голове у наставника. Расстояние определить не возможно — загадочное нечто могло двигаться как перед самым носом, так и в сотнях лет пути от него. Только на этот раз пустотой властвовала тишина. Настолько абсолютная, что Шиду отчетливо слышал собственный пульс. Происходящее могло быть одной из шуточек Омеги. Могло быть странным кошмаром, результатом чьего-то заклятия. Можно было придумать еще тысячи вариантов объяснения ситуации. В любом случае, поделать пока ничего было нельзя. Все, что мог молодой человек, это удерживать свою энергетическую оболочку в целости под напором пустоты. Так что об активных действиях можно было забыть. С другой стороны, и никакой усталости пока не ощущалось.

Шиду успел разобрать проигранную вампиру партию по ходам двенадцать раз. Потом прикинуть эффективность нескольких классических стратегий, опираясь на полученную о стиле противника информацию. Оставалось еще чуть-чуть, и юноша изобрел бы два-три маневра, нейтрализующие тактические нововведения Сагнанта. Но тут тишину нарушили шаги. Тихие, пока еще далекие, их звук беспрепятственно разносился по пустоте, и Шиду показалось, что идут прямо по его мозгу, и эхо оглушительно грохочет под сводами черепа. Ученик демона коротко выдохнул, готовясь к неожиданностям.

Свечение стены за спиной стало нарастать, и скоро освещенного пятачка под ногами хватило, чтобы развернуться. Ученик отошел на полшага и обнаружил, что стена превратилась в большое прямоугольное окно, высотой в полтора человеческих роста и длиной в четыре. По ту сторону окна располагалось весьма странного вида помещение. Шиду походил туда-сюда, посмотрел внимательнее… Дополненная Камертоном память услужливо подсказала, что забитая множеством светящихся дисплеев комнатка есть не что иное, как один из пунктов управления и координации высокотехнологичного охранного периметра. Еще некоторое время понадобилось, чтобы понять эти воспоминания. Комната, откуда можно управлять механическими стражами. Нет, машинами и орудиями для защиты. Так будет точнее, решил Шиду, осторожно трогая кончиком пальца грань, отделяющую комнату от пустоты. Гранью, скорее всего, был общий экран, на который выводилась приоритетная информация.

— Признавайся, ублюдок, чем ты обдолбался?!

Шиду, словно обжегшись, отдернул руку. Потом осторожно приложил к прозрачной стене ладонь. Комната немного изменилась — теперь три из шести кресел были перевернуты. За оставшимися сидели люди в странной обтягивающей одежде, и смотрели на стоящих в центре помещения троих. Один, пожилой, с яркими полосами на плечах — явно начальник — тряс за грудки второго, с более блеклыми погонами. Третий нерешительно переминался рядом, не решаясь вмешаться.

— Скотина, я тебя на губе сгною! Будешь вместо ассенизаторных ботов сортиры чистить!

— Командор, успокойтесь, я вас не понимаю! И Трэгн, видимо, тоже… Подождите, давайте…

— Что-о-о!? — пожилой взревел, как легендарный Царь Джунглей. Покрасневшее лицо наводило на мысли о возможном сердечном приступе. — Ты тоже несешь эту лабуду?! Обоих …!.. Позор! Проклятые обдолбыши на боевом дежурстве! Клянусь Вакуумом, вы позорите всю Империю!

Шиду поморщился. Он понимал каждого из присутствующих, и мог точно сказать, что все они говорили на разных языках. Хотя значение каждого отдельно взятого слова было не понятно, смысл целых фраз с легкостью улавливался. Видимо, ученик демона воспринимал мысли людей по ту сторону, а не издаваемые ими звуки… Сами люди почему-то не замечали, что заговорили совсем не на своем родном языке…

Шаги, эхом отдававшиеся по всей пустоте, сменили ритм. Точнее, Шиду, снова привыкший к звукам, обратил внимание на это изменение. Теперь создавалось такое впечатление, будто неизвестный идет, слегка пританцовывая, а временами и вовсе запинаясь, едва не падая. Пытаясь понять, чтобы это значило, Шиду вполуха слушал ругань пожилого. Мелькнула мысль, что звания своего этот человек не заслуживает. В такой ситуации нужно сначала обезвредить неадекватного подчиненного, отправить к лекарю, а потом уже устраивать ему разнос. Но это неважно — и так ясно, что зелья тут не причем — для такого эффекта ими должна была закинуться вся смена, включая командора. Между тем дразнящие любопытство ученика палача шаги замерли за дверью в комнату по ту сторону стекла. Шиду задумался — неизвестный должен был шагать где-то в пустоте, неужели он сможет войти туда? Ведь это — скорее всего иллюзия, запись… Но ведь записью могут быть и шаги…

Между тем упомянутая дверь — стандартный малый шлюз, стальная переборка толщиной пятнадцать сантиметров, полная герметизация, — с грохотом содрогнулась, ее поверхность вспучилась, словно лист жести, в который попал арбалетный болт. Только вместо наконечника из пробитого металла торчала чья-то ступня в странной цветастой обувке. Под ошарашенным взглядом разом замолчавших людей принадлежащая неизвестно кому конечность задергалась, безуспешно пытаясь юркнуть обратно. За поврежденной дверью раздалось приглушенное ругательство. Затем, с громким скрежетом разрывая металл, отливающее тьмой острие не видимого пока меча расширило пробитое отверстие, и освобожденная нога пропала из виду. Командор, и без того потративший впустую непростительно много времени, совершил еще одну грубейшую, с точки зрения Шиду, ошибку — потянулся к кобуре на поясе вместо того, чтобы отдать приказ об объявлении тревоги.

На этот раз удар нанесли по косяку двери, и перекореженная металлическая конструкция, увлекая за собой куски стены, влетела в помещение. Троих в считанные мгновения размазало по полу — именно по полу, потому что обломки, игнорируя законы физики, сначала на миг зависли у них над головами, а уже потом устремились вниз. Погибшие не успели даже вскрикнуть. А Шиду немного расслабился — теперь стало ясно, что ему показывают иллюзию, события из прошлого, скорее всего. Потому что новым действующим лицом оказался Омега.

Шаги вышедшего на сцену демона теперь заглушались звоном и скрежетом. Беловолосый был буквально опутан цепями из темного металла, на каждом звене которых с разной интенсивностью мерцали желтым светом странные символы. Цепи были разной толщины. Более тонкие просто прижимали к телу мешковатую черную одежду, а девять более толстых ленивыми змеями стекали с поясницы и конечностей и прихотливо извивались по полу. Каждая заканчивалась на одном из девяти колец, продетых через проушины в обухе меча, удерживаемого правой рукой беловолосого. Меч был явно дедушкой Попутчика — гораздо больше и массивней, зато без изгиба и с множеством мерцающих золотом узоров. Гарда отсутствовала, ее заменяла схваченная болтами муфта, соединяющая широкий клинок и рукоять, больше похожую на древко топора… Все это богатство, отбрасывая во все стороны желтоватые блики, волочилось за демоном, противно скрежеща и царапая пол — Омега удерживал свою чудовищную игрушку лишь за самый краешек рукояти, вплотную к массивному двадцатигранному противовесу.

Оставшиеся в живых смотрели на демона, широко распахнув глаза. Тот вошел, недовольно что-то бурча себе под нос. Бросил косой взгляд на людей:

— Ладно, на всякий случай… — лезвие меча превратилось в черную радугу, с воем, треском и скрежетом уничтожившую всю правую половину помещения, начиная от прохода и заканчивая краем стены, брызнувшим искрящимися осколками. Два человека просто исчезли где-то в этом месиве, среди обломков, разорванных кабелей и разбитых экранов. А вот третий каким-то чудом сумел выскочить почти из пасти смерти, и заметался на небольшом пятачке свободного пространства, прямо напротив Шиду. Ученик демона сместился влево… Омега, раздраженно зарычав, одним резким движением отправил застрявший в полу меч в полет. Двинувшаяся в обратный путь радуга, приобретя фиолетовые оттенки, прошла на ладонь выше головы остолбеневшего мужчины. В следующий миг сознание Шиду странным образом раздвоилось. Одна половина еще долго равнодушно любовалась, как удар демона, чудом не задев свою цель, превращает почти половину границы между записью и пустотой в облако серебристых искр-осколков, медленно пропадающих в серой мгле. А вторая половина так же отстраненно наблюдала, как Омегу, не сумевшего справиться с инерцией, развернуло левым боком к жертве:

— О Вакуум… — колени у неизвестного военного начали подкашиваться. Омега коротко выругался и рявкнул:

— Смирно!!!

Мужчину словно подбросило неведомой силой, заставив расправить плечи и втянуть живот. Беловолосый довольно оскалился, и поднял левую руку, указывая ею на единственного оставшегося в живых… В этот момент сознание Шиду вновь слилось в одно целое, и ученик демона не увидел, что же именно сделал его наставник. Казалось, мир померк всего на мгновение, но вот уже край глаза замечает, как пустота за правым плечом медленно принимает в свои объятия жертву. Мужчину в странной военной форме с перекошенным от ужаса лицом. А из стены внутрь комнаты-записи уходит стеклянный туннель. У торца этого полого цилиндра с неровной поверхностью стоял Омега. Демон сгибал и разгибал обнаженную левую руку — цепи и рукав на ней были разорваны и неровными клочьями свешивались с плеча. Добившись прекращения хруста в суставах, демон со скрежетом воткнул меч в пол, оперся на него локтем и принялся шарить по своему одеянию в поисках какого-то предмета.

— Твою за ногу, не мог же я их выронить… Это будет совсем нехорошо… проклятье! Если я снова сунусь в эти коридоры, я окончательно заблужусь… А! Вот они!

Пока наставник извлекал одну сигарету из обернутой в бумагу связки, заткнутой за цепь где-то в районе колена, Шиду влез образовавшийся туннель. Дойдя на корточках почти до самого тупика, он осмотрелся. Прозрачными были только туннель и экран, а сквозь дыру на месте выбитой двери виднелся коридор, озаряемый вспышками агонизирующих ламп. Омега, сделал несколько попыток высечь искру когтями, поморщился, поднял взгляд… Шиду замер — ему показалось, что наставник смотрит прямо на него.

— Ага! — заорал демон, хватаясь обеими руками за рукоять своего меча. Шиду, не теряя времени на разворот, прыгнул с места спиной назад. Лучше не успеть уцепиться и упасть в серую пустоту, чем быть разрубленным записью о прошлом Омеги. Но наставник оказался быстрее — его клинок обрубил туннель перед самым затылком Шиду. В тот же миг ученик демона оказался в упавшей на пол стеклянной клетке, а экран и торчащая из него бугристая колонна перестали быть окнами в бесконечность, окрасившись в мутно-черный и грязно-бурый цвет соответственно.

— Вот я и поймал тебя, подлый глюк! — зазвенев цепями, Омега взвалил оружие на плечо. Потом наступил на получившуюся капсулу с молодым человеком и наклонился, внимательно рассматривая его лицо. — Что глаза вытаращил? Думаешь, я всю жизнь намерен всяких уродов почти в каждой стене видеть?

Шиду безмолвствовал, отчаянно пытаясь понять, что происходит. В том, что Омега его видит, сомнений не оставалось. Но как? Неужели эта запись интерактивна? Тогда есть ли у нее обратная связь? Какие последствия останутся, когда Шиду вернется в реальность?

Радужки Омеги переливались всеми оттенками алого, временами покрываясь светящимися прожилками различных цветов. Ученик демона поправился — не когда, а если он вернется в реальность…

— Погодите, гаденыши! — Омега выпрямился и по очереди направил острие меча на каждую стену. — Я отволоку вашего дружка к этой чокнутой вивисекторше, и очень скоро будет найден способ сделать так, чтоб я вас больше не видел! Особенно тебя, сволочь! — клинок глубоко вонзился в пол, пробив грудь отбрасываемой демоном тени. Тень демонстративно покрутила кистью у виска и подобно часовой стрелке сместилась в сторону, опершись локтем на торчащий из пола меч.

— Вот па… Что?! — Омега развернулся к неповрежденной стене. — Ты вылези из монитора, скотина, я тебе покажу, кто из нас дебил! Что? Какой, пламя побери, ученик?!

— Прости, наставник, но я действительно твой ученик… — попытался вставить Шиду. Внимание демона переключилось на него:

— Правильно прощения просишь! Ты не ученик, а глюк! Бесплотный призрак, который может только нести чушь и смешить в неподходящие моменты! — лицо беловолосого перекосило, словно он вспомнил что-то неприятное. Не дав ему продолжить, венчающий рукоять меча икосаэдр замерцал ровным серебристым свечением. Омега скривился еще сильнее, и хлопнул по нему ладонью. Верхняя грань засветилась ярче, и в поднимающемся от нее столбике света проступило нечеткое изображение.

— Здорово, я ту…

— Дебил! — бушующая в детском голоске ярость заставила демона втянуть голову в плечи. Шиду напряг зрение, но сумел различить только длинные темные волосы девочки, позволяющей себе орать на Омегу. — Ты где шляешься?! План был разработан вплоть до мелочей, неужели так сложно запомнить было?!

— Но госпожа Батэ, я…

— Молчать, когда с тобой старшие говорят! Ома, ты… Ты — олух, ошибка создателя! Проще тебя сразу вскрыть, выпотрошить и заново собрать, нормальным! — тут по изображению пошли помехи, и Омега облегченно вздохнул, когда на смену разъяренному ребенку возник мужчина с короткими белыми волосами.

— Омега, основные задачи выполнены. Активная защита благополучно отключилась минут через сорок после твоего внедрения. Вместе со связью и координационным оборудованием защитных полей энергоустановок… — Омега серьезно кивнул. Мужчина вздохнул. И пояснил:

— Очень скоро от всей этой системы останутся тучи летящих во все стороны метеоритов. А образовавшаяся плазма стянется в одну точку, превращаясь в черную дыру. Так что…

— Погоди-погоди! — демон не задумываясь прикурил новую сигарету. — Как вообще могли выйти из строя энергостанции? Они ж на другой планете! И про черную дыру… это ж бред, оно абсолютно не так происходит…

— Батэ права. Повторяю еще раз. Для дебилов, — в голосе проступило тщательно сдерживаемое раздражение. — Все, что на тебя навешано — это комплексный артефакт, фильтрующий прущее из тебя дыхание Хаоса. Мы его настроили таким образом, что влияние оказывается на передающуюся через пространство информацию. Ведь ничего не мутировало и не трансформировалось, пока ты шатался по базе? Вот-вот… Но сам понимаешь, Хаос — штука непредсказуемая, поэтому подействовало не на все информационные системы… Зато в радиусе одной сотой парсека от тебя. Слава Создателю, что мы внесли дополнения в защитные экраны флота.

— Круто, что я могу сказать, — присвистнул Омега. — Но в академии я эту хрень носить не буду. Тяжелая, жмет везде и за все цепляется…

— Не привередничай. Магия Созидания и магия артефактов — несколько разные дисциплины, так что у Батэ на удивление хорошо получилось. Кроме того, мы пока сэкономили недостаточно, чтобы обеспечить полное финансирование твоего исследования…

Омега вздохнул:

— Да знаю я, знаю… Жадный ты, вот и тянем деньги из расходного фонда для силовых решений… Ты ж меня почти за еду работать заставляешь! Долго хоть еще осталось до полноценного гранта?

— Я думаю, пара-тройка дел еще есть, — собеседник пожал плечами. — Зря жалуешься. Один сплав в твоих цепях стоит как стандартный планетоид в частное пользование… С выплаченными налогами. — Мужчина встрепенулся. — Слушай, совсем не о том говорим!

— А о чем надо? А, про черную дыру… Так вот, чушь это все! Черные дыры…

— Омега, не выноси мне мозг! Просто поверь — именно так сейчас, — мужчина выделил голосом слово «сейчас», — и произойдет. И в качестве превентивной меры мы через десять минут запустим в систему бяку с фазным ускорителем…

— Что запустите? — смутился Омега. Шиду, давно устроившись поудобнее в своем узилище, внимательно следил за беседой. Похоже, дела обстояли скверно. Но ученик палача все равно никак на них повлиять не мог. Оставалось только надеяться, что наставник не осуществит свою угрозу насчет вивисекции. Шиду знал, что это такое. Именно так поступали стражи Домов Ночи с похитителями своих детей, если сами дети были невредимы. При воспоминании о наказании, если похищенному остроухому чаду будет нанесен какой-либо вред, Шиду даже немного расслабился: все-таки, вивисекция — не самое страшное, что может случиться с человеком.

— …тут принцип тот же. Так что очень скоро Большой Ядерный Континуум-Аннигилятор, или БЯКА, будет сброшен в зону катастрофы, предотвратив ущерб для ближайших звездных систем. Из-за того, что ты заставил меня все это тебе рассказать, у тебя осталось четыре минуты, чтобы выбраться на поверхность — там я открою тебе лучевой портал. Понял?

— Э… да. Но есть проблема — я не знаю, как отсюда выйти…

— Ты что, действительно заблудился? А, кого я спрашиваю. Ты хоть цифры на двери запомнил, когда в эту комнату вламывался?

— Цифры? — Омега стрельнул глазами куда-то в строну. — Вроде 14-53-6987…

— Так… Посмотрим… О, да тебе повезло — между тобой и поверхностью всего один уровень… Там есть еще конечно внешняя пассивная защита, но изнутри ее легко разрушить. Короче, выбирайся оттуда. Бяку не переживешь даже ты. А если и переживешь, то окажешься…

— В жопе я окажусь, — буркнул Омега, прерывая разговор ударом ладони по изображению собеседника. Схватившись за рукоять, он с заметным усилием выдернул меч из пола. — Какова вероятность, что где-то еще найдутся столь могучие придурки, которым Хаос так удачно промоет мозги? Ох, зря я про вероятности вспомнил, — демон провел свободной ладонью по лицу, словно снимая налипшую на него паутину, и задрал голову. — Значит, один уровень и внешняя броня? Ладно, самурайчик, надеюсь, ты не соврал…

Аура демона стала видна даже обычному взгляду, вскипела багровыми, фиолетовыми и черными сполохами. Символы на цепях стали меркнуть, а сами цепи — стремительно ржаветь, и очень скоро рассыпались на крошащиеся звенья. После чего энергия вокруг Омеги вспыхнула еще ярче, и, взревев, устремилась в меч. Шиду инстинктивно прижался к дальней стенке, стараясь отодвинуться подальше от полыхающего чернотой лезвия. Ученик демона ясно видел, как вокруг размывающихся контуров клинка искажается само пространство.

— Ну что, сказать что-нибудь пафосное на дорожку? — задумчиво протянул Омега. Словно обидевшись, накачанный силой меч брызнул во все стороны ослепительно белыми разрядами. Стенки клетки Шиду мгновенно покрылись множеством трещин, и мир по ту сторону стекла исчез, словно картинка с разбитого экрана…

— Глупый, глупый мальчик, — снисходительный шепот лился со всех сторон, словно с Шиду решило заговорить само серое ничто, вновь раскинувшееся вокруг. — Тебе еще даже ментальные хроноперемещения опасны, а ты на астральное замахнулся. А вроде такой серьезный…

— Где я? Что произошло? — спросил Шиду, прислушиваясь к эху собственных слов. Странно, вокруг пустое пространство, от чего же отражаются звуки?

— Ты нигде, — охотно отозвалась пустота. — А что произошло… Когда на тебя и остроухую девочку растянули Печать, вас окунуло в Хаос. После чего между тобой и наставником образовалась незаметная связь, по которой ты инстинктивно тянул энергию для изменений.

— Но Айшари говорила, что наш мир изолирован от хаоса… — попытался возразить Шиду.

Зажурчавший тихий смех был полон искреннего веселья:

— Какой наивный. Хаос включает в себя все. Просто сознание проявленного в материальном плане существа не способно осознать использованную тобой энергию. Через печать тебе достались жалкие крохи, и именно поэтому ты выжил. А теперь, когда канал оборван, у тебя настала ломка. И твое подсознание попыталось снова получить доступ к силе, отправив твой дух в прошлое, во время, когда печати еще не было, и сила Хаоса лилась почти без препятствий.

— Как мне вернуться обратно? И нужно ли возвращаться? — требовательно спросил Шиду. В шепоте ясно зазвучало удивление:

— А ты разве не хочешь вернуться?

— Хочу. Но если ты говоришь правду, то я уже набрал этой самой Силы Хаоса столько, что могу превратиться непонятно во что. И очень быстро, — Шиду помолчал. — И даже не знаю, чего больше бояться — того, что меня убьют в моем мире, или того, что меня не смогут убить…

— А ты не так уж и глуп, мальчик. Не бойся. Я верну тебя обратно. А в качестве платы заберу набранную тобой силу. Не всю, так что ломка тебе больше не грозит. Но и о дальнейших изменениях придется забыть. Научись пользоваться тем, что уже получил.

— Кто ты? — спросил Шиду, но окружающая пустота стремительно превратилась в черноту беспамятства.

Глава четвертая

Витаро Даорут Кибар проснулся весьма необычным образом. Его глаза широко распахнулись, еще ничего не видя, а тело начало двигаться совершенно самостоятельно. Взлетело вверх подброшенное резким движением одеяло. Мгновенно оказавшись на ногах, гном схватил лежащие по бокам от своего ложа мечи и ударил. Сверкнув в полумраке, клинки с коротким свистом прочертили две почти параллельные прямые. Одеяло, и еще не успевшее упасть на пол, было разрублено на три неравных части. Кибар моргнул, окончательно проснувшись, и с натужным выдохом уселся прямо на свою подушку. Тишину его покоев нарушал лишь стук крови в висках да шумное дыхание самого Даорута, никак не желающее успокаиваться. Сон. Всего лишь кошмар, вспомнить из которого ничего не удавалось, кроме странной последовательности цифр «14-53-6987»… Или 86?

Витаро Даротут выкинул глупости из головы и принял позу сосредоточения. Аккуратно убрал мечи в ножны, положил их рядом с собой. Прошелся взглядом по почти пустой комнате. Одну из ниш в дальней стене занимал стеклянный цилиндр. В наполняющем его прозрачном растворе мягко светились голубым веточки живого камня. Их хрупкое переплетение дотянулось только до третьей отметки, нанесенной на стенку сосуда. Ветвь Глубокого Сна… До Ветви Пробуждения оставалось еще довольно много времени. Внимание совершенно успокоившегося гнома сосредоточилось на искромсанном одеяле. Витаро медленно протянул руку и извлек из общей кучи обрезок длиннополой черно-желтой безрукавки. Вот это уже было нехорошо. Изрубить на куски накидку с цветами клана, необходимую часть наряда подгорного воителя… Причем из-за небрежности… Проступок, тянущий на три, если не на все четыре шрама. Кибар аккуратно собрал испорченный предмет одежды и сунул к своим личным вещам, которые слуги не станут трогать. Не пойман — не вор, удивляясь самому себе, подумал он. В другое время воин, скорее всего, сам бы попросил о наказании, но после аудиенции у Мон Даорута не хотелось осложнять отношения с главой клана еще больше. Сна не было ни в одном глазу. Напротив, хотелось двигаться, чтобы окончательно разогнать вялую муть, прячущуюся по телу. Что ж, желание совершенствовать свои навыки похвально и достойно воина. Кибар не мог найти причину, почему бы ему не потренироваться в одиночестве, коротая время до утренней трапезы. Конечно, Мон Даорут запретил ему показываться в общем тренировочном зале… Но зато Зал Звона Стали сейчас пустует и вполне подойдет.

Облачившись в тренировочную одежду, Витаро Даорут сунул за пояс мечи и посмотрел на плетеную клетку, стоящую в углу. Ее обитателя не было видно. Скорее всего, животное спало, спрятавшись в устилавших дно своего жилища соломе и листьях. Только покидая покои главы клана, воин вдруг вспомнил, что все это время его питомец находился у него за пазухой. И вознес про себя короткую хвалу духам предков за то, что хвостатое недоразумение все время проспало и не вылезло пред светлые очи Мон Даорута. Прямо посреди весьма эмоционального рассказа о том, какими мерзостями и болезнями кишит поверхность, и что Витаро, сам того не ведая, мог принести в чертоги заразу похуже сыпучей дрожи… Но если повезло один раз, не значит, что в следующий раз повезет так же. Так что гном решил питомца из клетки без особой необходимости не выпускать. И подумал, что нужно будет сделать зверьку более подходящее обиталище, позолотить двери темницы, как говорится. На этой мысли Витаро Даорут покинул свои апартаменты.

Никого не встретив, он благополучно добрался до цели. Мох, покрывающий высокий потолок зала, был особенный, и светился гораздо ярче, чем используемый для освещения обычных помещений. Отполированный каменный пол без всяких узоров, по стенам развешано различное оружие и доспехи, как для тренировочных поединков, так и для боя насмерть. Зал Звона Стали использовался в нескольких случаях, наиболее частым из которых были выяснения отношений между членами клана. В иные дни сюда выстраивалась целая очередь… Но никто не стал бы назначать поединок в такую рань. Для испытаний же на право носить четвертый клинок время еще не подошло. Витаро Даорут разулся, достал из-за пояса мечи. Положив их на одну из свободных подставок в одной из ниш, начал разминку. Движения были привычны, лишь сначала возникло слабое сопротивление, но очень быстро исчезло. Кровь быстрее побежала по жилам, и разум воина, пребывая в пустоте, вернулся к насущным проблемам.

Точнее, к выволочке, которую Кибару устроил глава клана. Это оставило двойственное чувство. Каждый упрек был справедлив, и каждое слово Мон Даорута было верно, равно как и решение о ссылке в провинцию. Но Витаро Даорут чувствовал, что-то не так. Причем это чувство было настолько сильно, что хотелось положить руку на единственный оставшийся за поясом меч. Это, разумеется, было недопустимо во время аудиенции у главы клана. Удержаться и сохранить спокойствие стоило невероятных усилий.

После разминки тела и двух базовых форм безоружного боя пришло время стали. Кибар снова, как он делал практически изо дня в день, прошел все формы. С правым малым мечом — для защиты себя. С левым — для защиты ближнего… Строго говоря, разница была не в держащей меч руке, а во времени получения. Несмотря на лютую вражду своих адептов, традиции двух крупнейших ассоциаций школ фехтования в подгорном царстве были схожи. Были еще, конечно, Школы Каллиграфов, но они стояли немного на особицу, ибо их учениками в основном становились те, кто уже получил все четыре клинка. Первый — для защиты своего тела, второй — для защиты товарища. Третий — для защиты своей чести, а четвертый — для защиты клана. И был еще пятый меч, Кисть Сердца, который обретали лишь подлинные мастера. Когда девять лет назад Ортаро Даорут отправлялся на поверхность, известен был только один кандидат на это звание.

На второй половине форм для третьего меча воин заметил, что не один в зале. Наблюдателем оказался Уззар, молча устроившийся на полу в углу зала. Старик сидел неподвижно, и глаза его смотрели куда-то в пространство. Таким он и остался до самого конца упражнений — даже не моргнул ни разу. Но на поклон убравшего мечи в ножны Кибара отреагировал без задержки — поклонился, уперев кулаки в пол:

— Прошу простить мою нескромность, Витаро Даорут, я позволил себе праздно услаждать свой взор…

Воин подошел к своему старому учителю.

— Учитель Уззар! — Кибар среагировал несколько эмоциональнее, чем хотел. Почему-то привычный танец стали не принес успокоения. — Прошу, не надо лишний раз напоминать мне о моем статусе! Я и так не способен об этом забыть! Пожалуйста, общайся со мной как раньше, простой речью.

Начальник стражи Верхних Врат позволил себе короткий смешок. С кряхтением встав, он сказал:

— Техника твоя без изъянов, девять лет не прошли зря. Я опросил свидетелей твоего поединка. Ты одолел Цаорамэ коротким выхватом Школ Двух Колонн… Даже жаль, что твои плечи предназначены для большей ответственности — как по мне, так ты вполне можешь достигнуть Пятого меча… Тем более, что ты из Старшего Рода — время для совершенствования у тебя есть…

Витаро Даорут, подстраиваясь под шаги Уззара, успешно подавил подзабытое чувство неловкости. Ничьей вины в том, что ученик будет жить почти в три раза дольше своего учителя, не было. Так было угодно духам предков. Давным-давно, тысячелетия назад подгорные мудрецы выделили самых достойных из гномов и дали им больший срок жизни, нежели остальным. Так появились основатели Старших Родов, и по сей день удерживающих правящие позиции в большинстве кланов.

— Не знаю, учитель… Ты же сам учил, что Кисть Сердца — клинок, что возникнет в момент высшего озарения, когда атака и защита перестанут отличаться, а противники застынут и деяние станет равно недеянию… Я даже близко не подошел к пониманию этого принципа. Кстати говоря, тебе позволено со мной общаться? Мон Даорут поместил меня в карантин…

— Я с тобой говорил еще когда ты входил во врата, — отмахнулся старик, уверено двигаясь к своим покоям. Понизив голос, он серьезно спросил: — Неужели думаешь, что Мон Даорут боится каких-то болезней с поверхности? Просто последнее время он активно пытался примириться с Целителями, а ты, едва прибыв, умудрился обрушить все его планы… Вот он и отсылает тебя, чтоб и ты ничего не натворил, и самому остыть. Так что завтра отправляется Большой Червь, а до того времени я, пожалуй, составлю тебе компанию. Я приказал подать нам завтрак в мои покои, раз кушать в общей трапезной тебе нельзя. Надеюсь, молодой господин будет не очень тяготиться обществом своего старого учителя?

* * *

В бок словно втыкались раскаленные вилы, перед глазами плыли черные пятна, а легкие жгло огнем, но мужчина продолжал бежать. Оступаясь и падая на неровностях незнакомой равнины, разбивая в кровь лицо и руки, он все равно вставал и несся вперед, не разбирая дороги. Его не заботили ни диковинное, никогда раньше не виденное небо, ни виднеющиеся вдали причудливые шпили городских башен. Он бежал, спасая свою жизнь, не имея даже возможности остановиться и собрать немного энергии для заклинания. Потому что стоило промедлить хоть мгновение, и мчащиеся по пятам тени с горящим алым глазами разорвали бы беглеца в клочья. Это бег длился вечность. Вечность, полную мучительной боли уставшего до предела тела и разрушающего разум страха. Стук крови в висках не дал услышать испуганный вой преследователей, а накрывшую его тень человек попросту не заметил. Лишь когда огромная лапа схватила мужчину поперек туловища, заставив ребра затрещать, он задергался и закричал, пытаясь вырваться.

— Тихо! — мощный рык заставил Консорта Махараджи замолчать, некоторое время бессмысленно глядя на пролетающую у него под ногами землю. Очень далеко под ногами.

— Дядя Вард, а ты уверен, что он нам пригодится? — детский голосок был совершенно не похож на недавнее рычание, но Первый Меч Ниори почему-то знал, что оба эти звука издавало одно и тоже существо. То есть схвативший его дракон. Уже теряя сознание, человек поднял взгляд и увидел изогнутую шею, покрытую пестрой, словно яшмовой, чешуей. И свешивающуюся с этой шеи ногу в добротно пошитом, но поношенном сапоге.

— Уверен, Яшма, — спокойный, немного усталый голос принадлежал владельцу сапога. — А даже если я ошибаюсь… Отнять жертву у Сенатора Сагнанта и его отродий — благое дело, угодное Светилам. Даже Князь поймет, что это достойная причина для короткой задержки.

* * *

Айшари никогда еще не чувствовала себя столь несчастной. Сказать, что Омега подло ее обманул, значит не сказать ничего. Проклятый демон отнял у нее все, кроме памяти! А то, что он дал взамен… Тело непонятной зверюшки. Тесная клетка. Ошейник, скорее всего, каменный, хотя со слабым запахом металла. И выбитое на ошейнике имя, как последний штрих к картине «Уничтоженная Эльфийская Гордость». Шарик. Шарик! Лучше бы Шиду вообще ей не говорил, что на ошейнике что-то написано. Даже если это единственное, что ему позволено было сказать. Предательство товарища по несчастью оставило неприятную горечь в душе, но ведь ученик палача был так же бессилен перед волей демона, как и бывшая эльфийка. А вот сотворенное «наставником»… Единственное, чему Айшари радовалась, так это тому, что самого беловолосого после ритуала она уже не видела. Если бы он еще и не постеснялся взглянуть своей жертве в глаза, то ей просто стало бы незачем жить… Очнулась она уже в клетке. Шиду любезно сообщил, что какое-то время девушка вынуждена будет пробыть в новом теле. Попытавшиеся вступиться Лэйша и Кирвашь были осажены двумя аргументами — во-первых, только в этой форме Айшари способна сопротивляться голоду, а во-вторых, самого Омеги рядом нет, и исправить содеянное некому. Сам Омега куда-то пропал, возможно, действительно спрятался, чтобы залечить раны. Те самые раны, которые он получил, спасая Айшари из Обители Супруг. Спасенная печально дернула ухом — за понесенный ущерб демон расквитался сполна.

А еще она вспомнила вкус крови. Тогда, в горячке боя, не было времени прислушиваться к себе. Однако теперь солоноватое послевкусие появлялось снова и снова, вызывая желание попробовать еще. Но стоило опустить веки, как перед мысленным взором высвечивались три надписи:

Не ешь разумных!

Не убегай!

Будь милой!

Последняя строчка не давала Айшари скатиться в пучину депрессии. Она приводила ее в бешенство. В полудреме глядя на проклятые светящиеся буквы, бывшая эльфийка мечтала, что Омега, залечив свои раны, явится и снимет с нее заклятие. И тогда она располосует ему глотку. За этими мечтами девушка далеко не сразу обратила внимание, кто владеет ее узилищем вместо не ученика палача. А когда обратила, для размышлений появилась новая тема — каким образом под лучами светил еще ходит Ортаро Даорут Кибар? Или это она сама умерла? Нет, такой вариант был маловероятен — после смерти Айшари наверняка ждало рабство на темной стороне мира, но никак не путешествие в подгорные царства.

Убитый на столь далеком побережье Моря Рассвета гном абсолютно не походил на поднятого мертвеца. От него шел запах живого существа, и во вкусе крови тоже не было и намека на мертвечину. Гномья кровь оказалась удивительно похожа на человеческую. Бывшая эльфийка спешно прогнала эту мысль из головы. Она даже напросилась за пазуху к своему нынешнему «хозяину», но все равно не нашла ни намека на прошлую смерть. На натянувшего шкуру бородача демона тоже не было похоже — во время вынужденного сидения с покалеченным Омегой в горах Айшари научилась чувствовать печать наставника на расстоянии полета стрелы.

Лишь когда Ортаро Даорут убил в поединке другого гнома, ей показалось, что его аура поглотила эманации не то боли, не то смерти. Способность питаться чужой смертью довольно распространена среди нежити. Но все произошло так быстро, что Айшари не успела разобраться. Даже осмотрев труп, она ничего не поняла.

В конечном итоге ей не оставалось ничего другого, кроме как решить, что Омега каким-то образом воскресил убитого им гнома. Как демон сумел сотворить то, что было доступно лишь богам, не хотелось даже думать. Наверняка какой-нибудь мерзостью вроде массового жертвоприношения.

Но, в данном случае главным вопросом являлось не «как?» а «зачем?». И причину Айшари видела только одну: Кибар был воскрешен, чтобы присматривать за превращенной эльфийкой. С учетом качества проделанной с гномом работы, напрашивался вывод, что Омега собрался отсутствовать долго. Ждать хотя бы год Айшари не собиралась. Она сойдет с ума гораздо раньше! Поэтому девушка стала мечтать о том, как сбежит и найдет Омегу. И располосует ему глотку! Разорвет белобрысую тварь на мелкие клочки!

Но проклятый запрет, вспыхивающий перед глазами, стоило ей только опустить веки! О, если бы его не было!

Лежа на дне своей клетки, Айшари с ненавистью смотрела на запрещающую побег надпись, и старалась стереть ее силой мысли. Было раннее утро. Впрочем, в подземельяхгномов это можно было узнать только по светящимся кораллам, растущим в специальных банках. Айшари слышала об этом еще в далекие времена своего обучения дома. «Хозяину», похоже, приснился кошмар, он вскочил, зачем-то изрубил им же подброшенное одеяло. Потом оделся и куда-то ушел, источая запах пережитого страха. Все это прошло почти незамеченным для эльфийки, продолжавшей пялиться на Светилами проклятый запрет. И вдруг у нее начало получаться. Ненавистные буквы стали меркнуть! Воодушевленная девушка усилила интенсивность мысленного нажима, и очень скоро вторая строчка исчезла. Зато оставшиеся надписи засияли вдвое ярче. Айшари упруго вскочила на все четыре лапы и издала победный клич. Получилось не очень — что-то среднее между протяжным мяуканьем и звонким тявканьем. Но все равно — это была победа. Есть разумных бывшая эльфийка и так не собиралась. Ну и что, что ей нужно быть милой? Зато она будет милой и свободной!

Когда Айшари впервые приняла четвероногую форму, мир показался ей в разы огромнее, чем раньше. Теперь же, когда она не просто в теле животного, но в теле маленького животного вырвалась из клетки… Даже небольшая по человеческим меркам комната выглядела гигантским полем. Айшари пела от счастья. Да, ей было далеко до своего прежнего голоса, но мелодия осталась узнаваемой — вторая тональность, прозвучавшая во время наложения Печати. Радость клокотала в груди, и рывками выплескивалась наружу. Бывшая эльфийка носилась кругами, прыгала и кувыркалась. Свобода! Теперь она найдет белобрысого! И располосует ему глотку… Или издерет его когтями… На этом этапе плана Айшари задумалась. В нынешнем ее состоянии нет шансов что-либо сделать даже с не вылечившимся Омегой. А прежде чем искать способ вернуться в нормальное состояние нужно сбежать от надсмотрщика. Отплатив за перенесенные унижения. Конечно, сильной вины за гномом не было, но… Айшари игриво хлестнула хвостом и стала подкрадываться к аккуратно сложенным пожиткам своего уже бывшего владельца…

Глава пятая

Странная вибрация у левого запястья заставила ученика палача проснуться. Шиду сел на постели и сжал правой рукой костяной браслет, врученный Омегой. Вдохнул, погружаясь в неглубокий транс. Небольшое истощение, следов постороннего вмешательства нет ни на энергетическом, ни на материальном уровне. Хорошо. После того заклятья Омеги Шиду просматривал собственную ауру ежедневно, до и после пробуждения, а также до и после еды — снова целый день ходить, все время падая лицом вниз, ему не хотелось. Покончив с проверкой, ученик палача осмотрелся.

Небольшая, чистенькая комната. Слабый, едва заметный запах сырости — видимо, недавно мыли полы. Кровать стояла у занавешенного окна, рядом стол с какой-то посудой. Между столом и кроватью стул, на котором сидела Одалия. Голова спящей женщины медленно склонялась к коленям. С улицы слышен слабый шум. Только сейчас Шиду заметил, что в комнате нет света — даже за шторами темнота. Ученик демона вздохнул. По крайней мере, он снова в нормальной, привычной реальности.

Браслет продолжал вибрировать. Шиду осмотрел его и обнаружил мигающий на внутренней стороне запястья желтый огонек. Молодой человек покосился на спящую Одалию и нажал на огонек пальцем. В браслете открылся небольшой тайничок, откуда высунулся торец Камертона. Шиду вздохнул и вытащил артефакт, не удивляясь тому, как в костяной стенке толщиной сантиметр уместилась прямоугольная кристаллическая пластина размером в две ладони. Дисплей вспыхнул, но вместо привычного желтого шара превратился в квадратное окошко, где желтым по черному возникли три строчки:

«Обновление системы завершено.

Выберите вариант подачи данных:

визуально / телепатически.»

Ученик демона снова покосился на Одалию, но отогнал опасения. Во-первых, была глубокая ночь, пусть девушка спит дальше. Во-вторых, она вроде как его собственность, и можно приказать ей молчать… И еще много чего приказать. После медленного превращения непонятно во что, полная власть над чужой жизнью была самым тяжелым грузом на плечах молодого человека. На боль и смерть людей обрекает судья, и ученику палача было неуютно от взваленной на него ответственности. Эту проблему нужно будет решить как можно быстрее, хотя она и не входит в список задач, полученных от наставника…

Экран недовольно замерцал, привлекая к себе внимание. Шиду криво усмехнулся, вспомнив свое первое общение с Камертоном, и выбрал визуальную подачу информации. Да. С приходом Омеги мир вокруг перестал быть нормальным, в какую сторону не беги. Появившееся на экране сообщение было лишним доказательством этого тезиса:

«Добро пожаловать в РЛРПГ „Ученик демона“!

Рекомендации:

— почаще проверяйте список задач;

— почаще используйте справочную информацию;

— не показывайте терминал игры посторонним.

Предупреждение: ваша смерть не является поводом для конца игры.»

Фоновая картинка изображала бегущего человека с ножом и книгой в руках. Бегу мешали нелепая черная роба, в которую был закутан нарисованный человек, и рушащиеся под ногами ступени.

Шиду озадаченно потер мочку уха. Нет, расширенная Камертоном память включала в себя и такие понятия, как «ролевые игры» и «компьютерные игры». Смущало огромное количество сил и времени, затраченное наставником на ничего не значащие мелочи, вроде графического оформления. И когда он успел написать целую обучающую программу-игру? Хотя, наверное, заготовка уже была в Камертоне, и наставник просто изменил некоторые параметры.

Проверив список задач, ученик демона целую минуту в задумчивости теребил мочку уха. Список включал в себя 126 пунктов, и большая их часть вызывала некоторое недоумение. Например, «сделать бочку», или, наиболее удивившее Шиду, «отхлестать тунца». Ученик палача долго пытался понять, зачем нужно пороть бедную рыбу, и нужен ли для этого специальный кнут. Растерянность молодого человека продолжалась до тех пор, пока его взгляд не наткнулся в конце списка на кнопку «Стереть этот бред». Нажав на нее, Шиду ознакомился со следующим сообщением:

«Необязательные задания удалены. Основные задания невозможно удалить!»

Теперь в списке осталось всего два пункта:

«Выжить.

Изучить проблему похищения темных эльфиек.»

Ученик демона вздохнул. Его терзало подозрение, что эти два оставшихся пункта списка противоречат друг другу. Новое сообщение изрядно его удивило:

«Не празднуй труса, лучше проверь список периферийных устройств. Там есть новинки!»

Шиду прошел по предложенной ссылке, и некоторое время изучал выскочивший перечень. К его удивлению, к «периферийным устройствам» относился и он сам, и даже Омега. Наставник, правда, вместе с вынесенными отдельными пунктами браслетом и печатью, был неактивен, а при попытке выбрать пункт «Подпалачик», появлялась надпись: «Лучше медитируй почаще». Тут же обнаружилась Одалия, со следующей характеристикой:

«Объект снабжен ошейником подчинения. Корректировка памяти и мыслительных процессов заблокирована посторонней защитой. Управление и настройка ошейника осуществляется голосовым управлением. Возможно использовать как голосовой интерфейс базы данных при включении режима скрытности.»

Шиду принялся искать описание режима скрытности — лишним это точно не будет. Кроме того, ученик демона вспомнил то количество инструкций, которыми наставник снабдил Одалию, и подумал, что при первой возможности нужно их сократить — практической пользы от них все равно мало.

* * *

Таким довольным князя Вард не видел уже полторы сотни лет. Владыка Юга, весьма мелодично напевая что-то, самолично врачевал спасенного недавно мужчину. Водя руками над лежащим на освобожденном от хлама столе телом, Зеленое Сияние умудрялся параллельно беседовать с ожидающими дальнейших распоряжений странником и Яшмой. Последняя, впрочем, активного участия в разговоре не принимала, внимательно рассматривая что-то на полке дальнего шкафа.

— Вард, вы таки себе не представляете, какого ценного человека спасли! — пищал князь. — Есть все же что-то полезное в заветах Озаряющего. Истинный маг первого круга посвящения! Таких мало, очень мало!

— Но князь, только в самом Ниори магов первого круга посвящения больше десяти…

— Вард, — гулкий бас заставил Яшму отвлечься и с любопытством посмотреть на взрослых, — не путайте! Истинный маг! Истинный! То есть способный подчинять токи энергии напрямую, силой мысли! Это все равно, что сравнивать мышь и нетопыря. Вроде последний — та же мышь, только летучая, но кроме полета есть еще одно фундаментальное различие! Знаете, какое?

Вард подавил вздох. Уж чего-чего, а бытие нетопыря он успел узнать во всей полноте. Особенно в первые несколько дней после побега из ловушки Омеги, пока сознание полностью не сбросило остатки заклятия.

— Наличие более совершенного способа ориентироваться в пространстве.

— Именно! Еще один орган чувств! Так и этот мальчик — ах, он ведь молод, очень молод! Его тонкие тела обладают дополнительными средствами восприятия и воздействия! Очень, очень редкий талант… И проявляется очень рано… К сожалению, потому что множество будущих самородков гибнут от рук своих темных и суеверных родителей. Так что сейчас, — неожиданно умерил свой пыл Владыка, — во внутреннем мире таких четверо, считая нашего гостя. В наших землях — семеро, причем один служит моему западному соседу, а остальные шестеро — отступники, засевшие в Оскверненном Городе! — князь в последний раз взмахнул руками, и с хрустом распрямился. — Ну, теперь ему нужен только отдых.

— Кстати говоря, — спросил Вард, провожая взглядом гаснущие зеленые искры, в вихре которых тело пациента перенеслось… куда-то. Наверное, в гостевые покои. — В этом цикле планируется штурм Оскверненного Города?

Князь оттряхнул руки, криво усмехнулся и кивнул на Яшму:

— Следующий в Драконьем Вальсе — ее родитель. Грозовой Иней известен среди своих сородичей не только как долгожитель, но и как один из самых быстрокрылых. Короче, скорее всего, у нас даже не будет времени развернуть войска, как он уже начнет свое кружение… Так что даже гонцов от других владык не было.

— Князь, признаться, я не до конца понимаю, как получилось, что его дочь попала к вам на службу, — Вард по новому взглянул на юную драконессу. Кровь Грозового Инея нельзя недооценивать.

— А, ну да, вас же тогда еще не было. Понимаете, Вард, Владыки Земель Вечной Ночи не воюют с драконами. Это довольно запутанный клубок древних клятв и договоров, разъяснение которого займет довольно много времени, — стол начал заполняться возникающими из ниоткуда книгами и алхимическими инструментами, — которое мне жалко тратить, потому что со спасенного мальчика удалось снять отпечаток силы пришельца извне… Поэтому обрисую ситуацию вкратце.

Вард подавил досаду. Узнать подробности столь древней и никому не известной истории хотелось. Но информация, которую может извлечь князь, анализируя энергию Омеги, очень важна.

— Драконы просто охраняют Оскверненный Город. Ровно год один дракон кружится в танце над ним, атакуя любого агрессора. А вот атака на него равносильна войне со всем драконьим племенем. Потому нам остается только ждать смены танцующего — по древнему договору, в небе над городом может быть только один дракон. Но пока Танцующие меняются, наши войска вполне могут взять стены штурмом, и никто не будет в обиде… — князь несколько помрачнел, — правда, за те десять тысячелетий, что отступники окопались в сосредоточии мира, это так ни разу и не удалось. Зато в остальном драконы нейтральны, и вполне могут выступить на нашей стороне, если их, конечно, удастся заинтересовать… Служба Яшмы обходится мне очень дорого, но стоит того… На этом все. Предлагаю вам отдохнуть с дороги, пока я разберусь с этим…

Вард жестом поманил за собой девочку, и они вместе покинули помещение. Голос, которым Владыка произнес последнюю фразу, больше бы подошел для приказа: «Уйдите с глаз долой и не мешайте!»

* * *

Держа на весу пиалу с грибным чаем, Уззар неожиданно возобновил прерванный ранее разговор:

— Кисть Сердца — клинок, что возникнет в момент высшего озарения, когда атака и защита перестанут отличаться, а противники застынут и деяние станет равно недеянию… Этот принцип я и другие наставники говорим всем ученикам, получившим четвертый клинок. Хотя должен признаться, что мне этот принцип кажется неполным…

— Странствия на поверхности научили меня тому, что иногда для достижения успеха проблему нужно упростить. А зачастую нужно просто взглянуть на нее с другой стороны, — отозвался Витаро. Общество учителя успокоило его дух, и воин прибывал в благодушном настроении. — Размышляя о пути меча, я попробовал размышлять о тех тропах, которыми можно достигнуть Кисти Сердца…

Уззар не стал перебивать, но заинтересованно посмотрел на ученика поверх поднесенной к губам пиалы.

— И я пришел к мысли, что Пятый клинок подобен черной крысе в темном туннеле.

Пожилой гном спокойно поставил пиалу на столик. Витаро крепко подозревал, что только годы тренировок и самоконтроля не дали Уззару подавиться.

— В Школах Креста все старательно носятся по этому туннелю, пытаясь поймать черную крысу. В Школах Двух Колонн все так же бегают, хотя утверждают, что никакой крысы в туннеле нет. В Школах Каллиграфов происходит то же самое, но при этом один из носящихся время от времени кричит, что поймал ее…

Старый гном звучно хлопнул себя по колену и рассмеялся. Взяв себя в руки, он сказал:

— Гляжу я, за годы на поверхности ты научился рубить клинками мысли и слова не хуже, чем сталью. Это будет хорошим подспорьем в достижении твоей цели, если ты, конечно же, не оставил эту затею.

— Она осталась неизменной, учитель. И за прошедшее время моя решимость только возросла.

— Что ж, это похвально. Но я советую тебе подождать. Когда-нибудь, когда ты будешь говорить в Совете кланов, ты сможешь и добиться своего. К тому же, вчерашний разговор с Мон Даорут наверняка показал тебе его взгляд на твое желание.

Кибар вздохнул:

— Что верно, то верно. Но увиденное мною в странствиях только укрепило меня в мысли, что гномы должны выйти на поверхность.

— Но будут ли нам рады там, наверху? Стоит ли бросать все, что есть у нас ради неизвестности?

— Я изучал историю живущих под небом племен. Там, как и у нас, правит сильнейший. И если он слабеет, то приходят другие, и отбирают земли и богатства. Две войны с верхними жителями, пусть и весьма кровавые, подтвердили нашу силу. И если воспользоваться накопленным опытом, присмотреться к врагу, то станет ясно, что они не устоят перед нашими клинками.

— Значит, ты говоришь, что все же стоит рискнуть и покинуть пещеры?

— Нет, речь о том, чтобы отречься от чертогов предков, не идет. Но часть верхних земель должна принадлежать нам.

— И ты даже уже решил, какая именно? — хитро прищурился старый гном.

— Не знаю, является ли мой выбор лучшим… Но мной принесено достаточно карт и сведений, чтобы Совет Кланов мог выбрать. Я все равно надеюсь убедить главу Клана Даорут в необходимости переселения хотя бы части нашего народа.

— Да помогут тебе духи предков, ученик. Но помни, что небрежность и торопливость — смерти подобны.

— Я помню, учитель.

На этом разговор заглох, и мерное чаепитие продолжалось до тех пор, пока не явился слуга с дурными вестями. Покои Витаро Даорут были разгромлены неизвестным злоумышленником.

Глава шестая

Нельзя сказать, что пробуждение было очень приятным для Одалии. Некоторое время она лишь сонно моргала, пытаясь понять, почему у нее так затекли спина, локти и колени. Растирая ладонями лицо, фал Ниори успешно сдержала стон, вызванный вернувшейся памятью.

Они проиграли. Внезапно Первый Меч Махараджи посерьезнел и покинул дилижанс, попросив не выходить, пока он не позовет. После небольшой заминки отряд двинулся дальше. Одалия боролась с желанием выглянуть в окно, посмотреть, что все же происходит — но просьбы лучшего мага Ниори в такой ситуации равнялись приказу. А потом был оглушительный треск, и внутреннее убранство дилижанса завертелось у нее перед глазами. Последнее, что она услышала перед погружением в темноту — истошный визг взятой с собой служанки.

А потом было пробуждение. Одалия предпочла бы не просыпаться. Демон всласть поглумился над наивной женщиной, решившей, что она имеет силу и право вершить правосудие даже вдали от своего дворца. Отдал ее, словно не понравившуюся куклу, своему ученику! И даже больше, подробно объяснил, как именно она должна вести себя с «хозяином»!

Пожалуй, только бушующая в глубине души ярость от испытываемого унижения была единственным чувством, принадлежащим прежней молочной сестре Махараджи.

Кроме нее, Одалию терзали страх и вина.

Вина за погибших из-за ее самоуверенности людей. Вина за собственную слабость, за неоправданное доверие владычицы, за погубленную жизнь придворного мага, которая значила для Ниори больше, чем жизни тысяч простых смертных.

И страх. Страх при одном воспоминании о беловолосой твари. Страх при воспоминании о том, кто доставил их в Корону Ледяных Волн. Страх перед неизвестными пока прихотями «хозяина». Страх перед болью, которой ошейник наказывал за ослушание. Страх перед будущим, перед тем моментом, когда пресытившись ее страданиями, ее выкинут, словно сломанную игрушку.

Одалия прекратила растирать лицо и звонко хлопнула себя по щекам. Даже оказавшись на самом дне, нельзя позорить текущую в ее жилах кровь властителей. Даже если придется сполна испить из чаши унижений. Раджа посмотрела на постель, рядом с которой сидела. Хозяин не спал. Он сидел и внимательно смотрел на нее.

От пристального, равнодушного взгляда девушке стало не по себе. Отведя глаза, она вскочила и поклонилась:

— Доброе утро, хозяин, — слова обжигали язык, но боль от ошейника была еще страшнее. — Каковы будут ваши приказания?

— Сядь обратно на стул.

Шиду внимательно смотрел на ставшую его собственностью женщину и думал, что наставник подложил своему ученику изрядную свинью. Потому что Одалия рабыней не была — что в ошейнике, что без него, ее разум и воля пока были не сломлены. Ее покорность — всего лишь страх перед болью. Нынешнее положение является для раджи пыткой. Растянутой во времени, но от этого не менее действенной пыткой унижением. Ученик палача мог ускорить процесс, сломав ее дух и превратив в покорную игрушку, мог избавить ее от мучений быстро и безболезненно. Ни первый, ни второй вариант Шиду не нравился. Значит, желательно найти третий. Но сначала нужно прояснить пару вопросов.

— Где мы? Что со мной произошло?

— Мы на постоялом дворе, господин. Вчера, едва успев снять комнаты, вы потеряли сознание. Зеленокожая сказала, что нам нужно дождаться вашего пробуждения.

Шиду припомнил. Да, постоялый двор недалеко от Короны Ледяных Волн, где обычно останавливаются не успевшие войти в город до заката караваны. Ученик палача снял три комнаты, пользуясь тем, что в Луны Штормов в этих краях цены за постой падают — мало кто рискует отправляться в путь в такую погоду.

— А где она сейчас? И где остальные?

— В других комнатах, — ответила Одалия, не отрывая взгляда от сложенных на коленях рук.

Наверное, спят, решил Шиду. И приступил к решению возложенных на него Омегой проблем.

— Одалия, — девушка вздрогнула при звуке собственного имени, но глаз не подняла, — ты понимаешь свое нынешнее положение?

— Я ваша собственность, хозяин, — эти слова женщине пришлось буквально выдавливать из себя.

— Ты — обуза, повешенная мне на шею наставником, — поправил Шиду. — К сожалению, единственный способ, которым я сейчас могу от тебя избавиться — это убийство. Но меня учили не проливать кровь без нужды. Поэтому вот как мы поступим.

Одалия стиснула кулаки. Ясно, о каком наставнике идет речь. Манера разговора отличалась только отсутствием эмоций в голосе. И еще не известно, к лучшему ли было это отличие. «Учили не проливать кровь без нужды»? И это говорит ученик демона, неведомо как сбежавшего с темной стороны мира?!

— Я нахожу способ снять с тебя ошейник и помогаю вернуться в Ниори. Взамен ты не будешь больше искать меня и наставника.

Раджа медленно подняла глаза на своего… хозяина. И вдруг поняла — он не врет. Для него все просто и ясно. И в его глазах она — лишняя головная боль, а не красивая игрушка. И если сейчас отказаться, то ее просто убьют. Быстро и безболезненно.

Шиду с грустью понял, что сейчас гордая женщина откажется, и тогда ее останется только убить. Такой путь развития событий его категорически не устраивал.

— Не торопись с ответом. Пока я даже не знаю, с какой стороны нужно браться за это дело, — ученик демона подавил возникшее желание улыбнуться. В свое время те же слова говорил наставник. — Понадобится время, и я не знаю, много ли. Поэтому пока ты будешь путешествовать со мной, а когда я найду способ освободить тебя, то спрошу еще раз. Хорошо?

Одалия кивнула, стараясь скрыть облегчение. Ей дали отсрочку. Но не является ли это новой формой издевательства? «Хозяин» покачал головой:

— Не бойся, пожалуйста. Мы с тобой в схожем положении. Я никогда не владел рабами. И никогда бы не согласился на это, но не способен противиться воле наставника. И раз он отдал мне тебя, прошу смириться с этим на какое-то время.

Женщина кивнула, но все еще недоверчиво. Шиду подумал, что мало суметь снять ошейник. Нужно еще наловчиться и подправить бывшей радже память, чтобы предотвратить следующую самоубийственную погоню за Омегой. Хотя, возможно, удастся ее переубедить без вмешательства в воспоминания.

— Одалия, я снимаю с тебя все приказы, кроме первого, второго, четвертого и последнего.

Глаза фал Ниори расширились. Осмыслив услышанное, но не до конца в него поверив, она осторожно спросила:

— А какие они, первый, второй, четвертый и последний приказы… хозяин?

— Ты не помнишь? — впервые за всю беседу на лице хозяина проявилось легкое удивление.

— Их было много, и он… — женщина зябко передернула плечами, — говорил очень быстро…

— Не удаляться от меня более чем на три дня пути, не пытаться прямо или косвенно причинять мне вред, не говорить о нас посторонним, выполнять мои приказы. Запомнила? — Дождавшись кивка, Шиду продолжил: — Кроме тебя, учитель дал мне несколько поручений. В процессе их выполнения я так же поищу способ освободить тебя. Но сначала нам надо поговорить с остальными спутниками.

Ученик палача встал с постели. Повертев головой, спросил:

— Куда положили мою одежду?

— В ларь под кроватью, хозяин.

— Можешь называть меня по имени.

Одалия коснулась не скрытого ничем костяного ошейника:

— Пока это на мне, ты — хозяин. И я не должна об этом забывать.

Шиду, извлекая из-под кровати свои пожитки, отстраненно подумал, что память радже таки придется корректировать. Столько яда в голосе до этого он встречал только у наставника. Одеваясь, ученик демона вспомнил, что должен предупредить Одалию еще об одной вещи. Правда, требовалось немного приврать для лучшего понимания:

— Да, и еще одно. К твоему ошейнику прикреплен дух-советчик. Твоя задача — пересказывать мне все, что он расскажет.

Женщина озадаченно моргнула. Прежде, чем она успела что-то сказать, Шиду добавил:

— Это не настолько обременительная обязанность, в сравнении с тем, что на тебя хотел взвалить Омега.

— Хорошо, хозяин, — бывшая Раджа кивнула, признавая правоту ученика демона. — Но как мне отличить голос этого духа от собственных мыслей?

Шиду пожал плечами:

— Точно не знаю. Дух может отвечать на мои вопросы. Для этого я должен произнести специальное слово. Давай попробуем? — дождавшись кивка, Шиду сказал: — Справка. Заклинания.

Одалия вздрогнула, потом сказала:

— Оно говорит: «А конкретнее можно?»

Шиду хмыкнул — Одалия так и не поняла, доволен он или нет:

— И какой у него голос? Отличить, если Дух сам заговорит, сможешь?

— Смогу, хозяин.

Кивнув, Шиду жестом предложил женщине следовать за собой, и отправился проверять своих спутниц. Лэйша, Эскара и Кирвашь уже проснулись, и переключили внимание на ученика палача, забыв о том, чем занимались. Лишь эльфийка не оставила попыток собрать патлы зеленокожей в какое-то подобие прически.

— Были ли духи дружелюбны и разговорчивы в твоих снах? — серьезность вопроса портил детский облик и писклявый голос. Шиду кивнул орчанке, устраиваясь за столом — женщины сидели на кроватях. Одалия стала за правым плечом хозяина. Шиду покосился на нее, но решил пока не заострять внимания. Ответил Эскаре:

— Духи разговорчивы, но речи их были запутанны, мудрая.

— Ай, какая я теперь «мудрая»? — отмахнулась орчанка. — Того и гляди, снова играть побегу…

Шиду улыбнулся про себя — с точки зрения исчезнувшего наставника, все происходящее и было игрой. Впрочем, проблемы следовало решать по мере их поступления.

— Мы наконец-то добрались до Короны Ледяных Волн. Я так понимаю, Лэйша, ты собираешься тут остаться, правильно?

Девушка несмело кивнула — Шиду, конечно, пугал ее меньше, чем его наставник, но все равно, было что-то не то в этом молодом человеке…

— Мы не обсудили этот вопрос при отправлении, но сейчас мне бы хотелось уточнить, — продолжил Шиду. — Ты ведь подданная Рэйро. У тебя могут возникнуть проблемы с местными властями при обустройстве.

Лэйша покачала головой:

— У меня есть открепление от Гильдии и подорожная на свободное перемещение в пределах континента — когда госпожа Одалия отправлялась в погоню за господином Омегой, — на последней фразе она запнулась. Проданного вампиру мага упоминать не хотелось.

— Понятно, — кивнул Шиду. — Но все же, я хотел бы попросить тебя подождать день. У меня есть знакомые в городе, и, думаю, их помощь не будет лишней… А пока я хожу их навещать, кто-то должен присмотреть за Кирвашь и Эскарой.

Прежде, чем вскинувшаяся эльфийка успела возразить, Шиду обратился к ней:

— Ты ведь помнишь, что мы должны найти похитителей? Есть опасность, что в столице есть их подельники. Поэтому лучше тебе будет не пытаться самостоятельно выйти на связь с соплеменниками — можно насторожить врагов. Я и Одалия сходим в город, узнаем, что к чему, и вечером вернемся. Тогда и определимся с дальнейшим планом действий.

Эльфийка и орчанка дружно скорчили недовольные гримасы:

— И что, нельзя будет даже одним глазком глянуть на столицу?

Шиду вздохнул:

— Можно, но не сразу. Хорошо?

Естественно, понадобилось еще некоторое время, чтобы убедить спутниц в своей правоте. Но в итоге Шиду таки настоял на своем, и через некоторое время они с Одалией уже платили пошлину за вход в город. Размер последней неприятно удивил ученика палача. Быть рабовладельцем — дорогое удовольствие.

— Хозяин, а к кому в городе вы собираетесь обратиться? — осторожно спросила Одалия, когда они миновали городские ворота, и шагали по широкой мостовой, сторонясь редких всадников. Пешеходов, впрочем, в это время года тоже было не очень много.

— К мастеру Каролою, — рассеянно отозвался Шиду. Он внимательно рассматривал виднеющийся вдалеке Шпиль Вечного Льда. Гигантская башня, сотворенная магами древности, была частью королевского дворца, что находился на полуночной стороне города. Шиду видел ее и раньше, несколько лет назад. Только теперь, обладая дополненной Камертоном памятью, он понял, что видели его глаза. Да, за прошедшие несколько лет с последнего визита Шиду, этот похожий на сталагмит небоскреб ни капли не изменился. Впрочем, за те тысячелетия, что эта махина отбрасывала своими стеклами солнечные зайчики на окрестные земли, никаких изменений, если верить историкам, не было. Шиду покачал головой. Его всегда поражало, насколько неестественно и чуждо смотрится этот шпиль на фоне прочих домов, самыми высокими из которых были девятиэтажные башни городских магов. Но только теперь он понимал всю глубину пропасти, отделяющей Шпиль от остального города.

— А кто такой мастер Каролой?

— Старший экзекутор полуденного сектора… — Шиду остановился. Над феноменом Шпиля безрезультатно ломало головы множество мыслителей, а потому не стоило тратить время. Предаться отвлеченным размышлениям можно и потом, а текущая действительность нередко наказывает считающего ворон. — Напомни мне, какой сегодня день?

— Седьмой день четвертой недели, — отозвалась Одалия, и, помедлив, добавила, — первой луны Штормов.

— Значит, нам нужно в храм Озаряющего. Мастер обычно приходит на большую недельную службу.

— Это весьма достойно, — одобрительно кивнула Одалия, следуя за хозяином. — Верный подданный должен трудиться в поте лица и старательно молиться богам. Только так его плоть и дух будут заняты, не позволяя возникнуть ни немочи тела, ни праздности ума, — она замолчала, перехватив взгляд Хозяина.

— Почему немочь тела — понятно. Но причем тут праздность ума?

— Ибо и то и другое приносит немалый ущерб благополучию государственного порядка.

Купол храма Озаряющего полуденного сектора был покрыт сусальным золотом. Украшенные барельефами основание и арка входа из белого мрамора обрамляли эту сияющую в лучах стоящего в зените Светила полусферу. У ворот внешней ограды Шиду остановился и посмотрел на свою спутницу. С учетом нынешнего социального статуса Одалии, для нее вход в храм являлся только дополнительным унижением.

— Ты ведь не хочешь стоять среди рабов, верно? Тогда подожди меня здесь. — Одалия благодарно кивнула и направилась к одной из стоящих под внешней оградой храма скамеек. Обряды Озаряющего ее мало волновали — в Ниори главенствующим был культ Вэйлины, богини морских ветров и удачи. Шиду же заторопился внутрь — служба уже начиналась.

Бывшая раджа устроилась на скамейке и настроилась на долгое ожидание. Двор опустел, все, включая храмовую прислугу, собрались в молитвенном зале. Снаружи осталось всего несколько человек, разместившихся на скамьях и тоже ожидавшие то ли хозяев, то ли начальников. Одалия даже не успела их толком рассмотреть, как Шиду вновь появился на крыльце храма. Точнее, из арки, лязгая латами, вышел высокий мужчина в накинутом на плечи багровом плаще, таща за собой схваченного за воротник ученика демона. Пока озадаченная Одалия осознавала увиденное, Шиду странно дернулся, твердо вставая на ноги и разворачиваясь, а незнакомец с проклятиями загремел вниз по ступеням. На его счастье, ступеней было всего лишь три, но даже так упавший сумел встать далеко не сразу. Наблюдая за движениями полуобморочного воина, пытающего нашарить рукоять в пустых ножнах и одновременно подняться на ноги, Шиду спросил:

— Почему Рыцарь Заката отказывает пришедшему в храм в свете Озаряющего?

— Не клевещи на меня, щенок! — рыцарь добавил еще несколько крепких выражений. Прекратив попытки вытащить оставленный при входе в молитвенный зал меч, он стал более-менее прямо и гневно посмотрел на ученика палача. — Рыцари Заката несут свет Озаряющего всюду! Но это не значит, что любой невежа может зайти в храм и стать в неподобающем месте! Ты хоть знаешь, что за люди стоят в Круге Заката?

Подходящая к месту происшествия Одалия припомнила, что пол молитвенного зала делился на несколько секторов, или кругов. Круг Рассвета, где стояли старшие жрецы, Дневной Круг, где стояли прочие добропорядочные прихожане, и Круг Заката, где стояли «запятнанные» — люд, презираемый прочим обществом. Рыцари Заката вставали в этот круг, заявляя, что запятнаны скверной и ересью, с которой борются во имя Господина Полудня. Шиду пожал плечами, но прежде чем он успел ответить, подал голос вышедший из храма пожилой человек:

— Юноша встал в Круг Заката правильно, ибо является учеником палача. И я, мастер Каролой, старший экзекутор, это подтверждаю. Так что заканчивайте позориться и осквернять храм своей нелепой ссорой, — сказав это, мастер Каролой развернулся и скрылся в храме. Два младших жреца, пришедшие одновременно с ним, остались, ожидая дальнейших событий.

На лице рыцаря отразилась короткая внутренняя борьба. Наконец он провел ладонью по лицу, словно стирая с него отголоски эмоций, и сказал:

— Я, Крэд Либрой, рыцарь Ордена Заката, приношу свои извинения за это досадное недоразумение.

— Извинения приняты, — кивнул Шиду. Жрецы, увидев, что конфликт исчерпан, ушли.

Ученик палача повернулся к Одалии:

— Пойдем. Думаю, можно подождать и снаружи.

— То есть как? — возмутился Либрой. — Я извинился, а ты даже в храм не вернешься? Зачем же ты сюда пришел?

— Зачем пришел — то моя забота. А что же до службы — думаю, Господин Полудня лучше услышит мои молитвы, если я не буду заслоняться от него крышей.

Рыцарь открыл было рот, затем закрыл его. Посмотрел на небо, на блестящий золотом купол. Все так же молча покачал головой, и ушел в храм. Шиду слегка удивленно посмотрел ему в след, машинально потирая поясницу.

«Однако прошедшие пять лет изрядно сгладили некогда крутой нрав…»

— Хозяин, только что заговорил дух. Правда, я не совсем поняла, что он имел в виду…

— Повтори, что он сказал, слово в слово, — Шиду напрягся.

— «Открыто достижение „Озадачить Паладина“. Поздравляю!». Вы понимаете, что это значит?

— Это такая шутка наставника. Ему казалось, что это будет смешно…

Одалия зябко передернула плечами:

— Не самая худшая — по крайней мере, пострадавших от нее нет.

Шиду кивнул. Одалия прекрасно понимала, с чем имеет дело.

Глава седьмая

— Видимо, Вир Дэброй очень прогневал Господина Полудня, — начал разговор мастер Каролой, когда он, Шиду и Одалия устроились за столом в таверне, выпить по кружечке в честь встречи, — раз воля Светил привела тебя в город, мальчик. Вир разбойничал в нескольких днях пути на полдень от города пару лет, пока ему в лапы не попался зять нашего сектория. Выкуп он запросил непомерный, и в итоге голову купца нашли в мешке у ворот… Такой наглости ему не спустили, и теперь вся его ватага сидит на кольях вдоль тракта, а самого Вира секторий повелел казнить прилюдно и жестоко, дабы явить пример суровости варийского правосудия. Староват я для таких потех… думал поручить это кому из своих учеников, но тут светила привели мне тебя. Шиду, ты ведь не откажешь старику в помощи?

— На когда назначена казнь? Определен ли способ?

— Послезавтра. Секторий приказал — «кроваво и страшно, чтоб люди с содроганием вспоминали». Ты уж выручи, денежкой тебя секторат не обидит!

— Разумеется, мастер. В конце концов, это моя работа… Правда, хотелось бы узнать, как много заплатят, а также осмотреть приговоренного.

— Ну так это конечно, — довольно закивал головой мастер. — Прямо сегодня и сходим, посмотрим и узнаем все что тебе надо! А что, есть какие придумки? Только учти, секторий хочет чего-нибудь этакого, чего в наших краях не делают…

— Разумеется, — снова кивнул Шиду, — но необходимо сначала посмотреть на человека. Да, мастер, и у меня к вам есть две просьбы.

Мастер Каролой внимательно слушал, поглаживая тронутую сединой курчавую бороду. Конечно, о многих подробностях своих приключений ученик демона умолчал — в суровых северных землях на костер отправляли и за меньшее. Одалия удерживала на лице нейтральное выражение, хотя ей вовсе не доставил радости тот факт, что Шиду упомянул о ней как об имуществе — рабыне, которую загадочный маг-наниматель дал в сопровождающие для поездки к темным эльфам. Цель поездки, разумеется, была секретом, не подлежащим разглашению.

— И зачем темные-то понадобилось? А, все равно не расскажешь — мне иногда кажется, что ты и сам себе не сможешь язык развязать, — мастер коротко рассмеялся собственной шутке и продолжил: — Просьбе твоей могу поспособствовать. Из ихних как раз Кирбэсс сейчас у нас, готовится с посольством уехать. Собственно, это остроухие Вира и изловили, по заказу сектория…

— Посольством? — Шиду озадаченно моргнул. Отношения между Домами Ночи и Короной Ледяных Волн были стабильны уже лет пятьсот. И если возникали затруднения, то обычно обходились гонцами. С чего это понадобилось снаряжать целое посольство?

— А, ты не в курсе? Тут орден Заката собрался с темными мириться… Кстати, тот самый Либрой, которого ты на ступени храма швырнул, и есть главный посол. Да не спеши кручиниться. Он в столице уже года три почитай живет, так что знаю, что за человек.

Мужчина снова поднес к губам кружку, сделал несколько глотков и продолжил:

— Либрой, в сравнении с некоторыми из его ордена, словно Светозарный во плоти. Потому и к эльфам едет — из прочих орденских шишек он наименее бешеный. Так что помиритесь… Зато Кирбэсс из Дома Полночной Росы. Люди говорят, хлеще их только Серпы пожалуй будут, да и то не всегда… Но, если хочешь, могу хоть сегодня тебя представить — он со своими в казарме при секториате. Да, а что про вторую твою просьбу…

Шиду подумал, что нужно уточнить у Кирвашь, можно ли иметь с этим Кирбэссом дело, раз уж он оказался из ее Дома. Терять время не хотелось, и, слушая Каролоя, ученик демона прикидывал за и против. Наконец он решился:

— Мастер, окончательное решение будет принимать все же сама владелица денег. Давайте поступим так — вы выпишите пропуск для стражей ворот, а я с ней сегодня приду в секториат?

Старший экзекутор на мгновение прикрыл глаза:

— Годится! Если что, местный мастер Гильдии Гостиниц и Трактиров тоже неподалеку живет, — и ехидно добавил: — Что, тоже заметил, как выросли входные пошлины? Похвально, экономия — основа деловой хватки.

* * *

Первый меч Ниори так не робел даже в присутствии своей венценосной супруги. Последнее, что он помнил — свое чудесное спасение. Потом темнота, и вот он просыпается в незнакомой обстановке, на удобной кровати, чувствуя, что силы в нем нет даже искры. А у изголовья стоит кто-то, выглядящий неопрятно одетым и постриженным мужчиной. Или что-то. Когда маг попытался посмотреть глубже, ему стало очень нехорошо. Незнакомец не был богом, но по своему могуществу мало ему уступал.

— С пробуждением! — густой бас незнакомца внезапно подскочил на несколько октав. — Меня называют Князем Зеленое Сияние, Владыкой Юга. Ты у меня в гостях, и можешь ни о чем не беспокоиться и восстанавливать силы. Можно было конечно сделать тебя как новенького, но тогда могло получиться как с львенком, которому вволю дают мяса. Знаешь, что тогда бывает?

Изрядно озадаченный маг ответил:

— Зверь не научиться самостоятельно охотиться?

— Нет, он просто сожрет все, что дадут, и умрет от заворота кишок. И в итоге не будет ни львенка, ни мяса. Дармовые блага вообще плохо сказываются на прогрессе и ведут в основном к деградации. Так и с тобой — создашь тебя заново, запас силы вложишь, а стоит тебе уехать достаточно далеко, как окажешься истощенный, если не израненный, посреди диких земель. Неприятно будет, правда? — голос снова загустел, мягко обволакивая слушателя и навевая сонливость. — Ладно, мы поговорим позже. Отдыхай.

* * *

Витаро Даорут плавно покачивался, компенсируя толчки, производимые Большим Червем при движении. Помещение, в котором он располагался, представляло из себя куб с ребром в три четверти пояса. То есть комнатушка три на три шага, размещенная в восемнадцатом от головы сегменте. Большой Червь — быстрейшее средство передвижения по подземным тоннелям на большие расстояния. Тридцать лет упорного труда различных мастеров требовалось, чтобы вырастить это гигантское существо и приспособить его для использования. Существовала также порода для прокладки тоннелей — но они были поменьше, обычно пять-шесть сегментов. Червь же, в утробе которого сейчас располагался подгорный воитель, насчитывал целых сорок. Каждый сегмент длиной восемь шагов, диаметр сечения примерно два пояса. Из которых четверть локтя — костяная броня, не уступающая стальной по крепости. Плоть частично удалена, и в образовавшихся пустотах оборудованы различные помещения. Только восемь великих кланов подгорного царства владели этими удивительными созданиями. Они обеспечивали связь между столицей, где располагались главные поместья, и удаленными владениями каждого клана.

В одно из таких владений Даорут и ехал в данный момент. На душе было противно.

…Когда он взглянул на учиненный в его покоях разгром, в голове Витаро словно что-то надломилось. Животное пропало, клетка была разломана на части. А вся одежда и все документы были изорваны на тысячи мельчайших клочков и разбросаны по всей комнате, залиты содержимым разбитой чернильницы и опрокинутого сосуда с живым камнем. Карты и описания поверхности, собранные за девять лет странствий, были потеряны безвозвратно. Забыв о приличиях, будущий Мон стал орать, требуя немедленно найти виновника, найти пропавшего четвероного питомца, грозить страшными карами… Стыдно вспомнить, он едва не взялся за клинки. Да будут духи предков благосклонны к Уззару, не давшему своему ученику окончательно опозориться. Старый учитель увел его обратно в свои покои, и вел успокаивающие речи до тех пор, пока помрачение рассудка не прошло.

Кибар мрачно смотрел на разложенный перед ним лист зеленоватой бумаги. В руке покачивалась специальная кисть. В длинной деревянной трубке располагался чернильный гриб, шляпка которого выступала на полпальца и при небольшом нажатии активно выделяла чернила. Необходимо было только регулярно доливать с другого конца ручки воду, но за этим обычно следили слуги. Даорут тряхнул головой, и снова попытался представить много раз рассматриваемую карту прилегающих к Опорам Мира закатных земель. Воин не собирался отказываться от идеи расширения владений клана не только под землей, но и под небом. Да, потребуется много времени, чтобы вспомнить и восстановить все собранные сведения, но он сделает это. В конце концов, все карты и записи проходили через его разум, и значит, их оттиски до сих пор хранятся в глубинах памяти.

Главное не спешить, а уверенно и плавно поднять их на поверхность. Медленно, шаг за шагом, словно идя по тропе к Верхним вратам. Которую он преодолел всего дважды, с промежутком в девять лет, но помнил каждый камень от врат и до самых равнин…

Что-то было не так в его рассуждениях. Какой-то изъян, мелкий, но, словно зазубрина на лезвии, грозящий превратиться в глубокую трещину. Витаро почти нашел этот недостаток,когда в дверь со стороны коридора вежливо постучали.

Получив разрешение, один из десяти сопровождающих Витаро воинов вошел и опустился на одно колено:

— Господин, впереди обнаружено препятствие движению. Сейчас Червь сбавляет ход, чтобы мы могли осмотреть и ликвидировать помеху.

— Какого рода препятствие?

— Завал, в одной из нерукотворных бусин.

Витаро качнул головой. Бусинами назывались расширения тоннеля, иногда сделанные специально на случай непредвиденной остановки, а иногда это были природные пустоты, через которые прокладывался путь. Нередко эти пещеры так и не исследовались полностью, и могли таить немало сюрпризов.

— Передай погонщикам — остановиться до того, как тоннель расширится. Воинам — одеть латы и приготовиться к выходу через пасть.

Получив указания, гном поклонился и вышел, притворив за собой дверь. Витаро Даорут встал и подошел к стенному шкафу. Бесшумно отодвинув металлическую створку — все убранство внутри червя было сделано из специального сплава, а пол и потолок выстланы особым мхом — он принялся облачаться в доспехи. Размотал пояс, и аккуратно его свернув, положил на специальную полочку. Затянул завязки на рукавах, прижимая те к запястью, потом снял сандалии и шнурками от них тщательно обмотал голени, не позволяя штанинам болтаться. После чего настал черед поддоспешника и лат.

Согласно традиции, подгорный воитель облачался в полные латы, кроме тренировок, только в четырех случаях. Во время большой войны, когда на кону стоит само выживание клана. Во время приветствия нового главы клана, при принесении присяги. Во время ритуальных поединков на Арене Молотов, где победу приносит не только искусство, но и мастерство мастера, делавшего бойцу доспех. И во время выхода в неисследованные тоннели, где есть возможность встретиться с какими-либо тварями.

Во всех остальных случаях носить броню почиталось позорным малодушием. Если уж была сильная нужда, полагалось обходиться тонкой кольчугой, надеваемой под верхнюю одежду, различными наручами и поножами… Шлемы так же разрешались, но до латных им было далеко.

Кибар защелкнул на затылке застежки клановой личины — гладкого металлического лица, с тремя шестеренками вместо глаз и рта. Вдохнул пару раз, проверяя вставленный в отверстие нижней шестерни фильтр. Не услышав шума, довольно кивнул и поочередно закрыл глаза, проверяя фокусировку линз, вставленных в верхние две шестеренки. Надев шлем, полностью облаченный в металл воин проверил подвижность каждого сочленения, присел, подпрыгнул, проделал несколько движений из форм безоружного боя. Все было в порядке, и доспех почти не стеснял движений.

Гном, похожий больше на ожившую металлическую статую, чем на существо из плоти и крови, взял отложенный пояс и затянул его вокруг бедер, благо выступы лат не только не мешали, но и облегчали задачу. Сняв со специальной подставки свои мечи, Кибар пристроил их на обычные места по бокам, дополнительно закрепив шнуры от ножен на специальных выступах панциря. Проверил, как оружие выходит из ножен, начал короткую форму для длинного и короткого клинков. Строго говоря, в этом не было необходимости, но требовалось дать подчиненным время для выполнения указаний. Да и сам Витаро не надевал полные латы уже девять лет, требовалось проверить, не забыло ли тело когда-то вколоченные в него навыки…

Когда толчки, вызываемые движением Большого червя, прекратились, Кибар водворил мечи в ножны и покинул свои апартаменты. Мягкая зелень пола не могла полностью поглотить звук шагов облаченного в металл воина. Витаро громыхал по узкому коридору, на всякий случай пригнувшись, чтобы не задеть низкий потолок и не сорвать светящийся мох. Все двери между сегментами были предусмотрительно открыты, и ничто не задерживало путь. Коридор этот тянулся сквозь все тело червя, от головы до хвоста, и проходил через все сегменты, то сужаясь, то расширяясь.

Во втором от головы сегменте он был широк настолько, что стенами служила уже внешняя броня червя. Ее костяные пластины, благодаря трудам подгорных мастеров, опускались, открывая выходы наружу и служа трапами для пассажиров. В этом тамбуре Витаро Даорута ожидало десять закованных в полированный металл фигур, стоящих на одном колене в позе ожидания приказа. За черно-желтым поясом каждого торчало по четыре рукояти. И у дальней стены находился еще один гном, невысокий даже по подземным меркам — погонщик червя.

Отдав необходимые распоряжения и сунув за пояс незажженный пока световой жезл, Витаро первым протиснулся сквозь достаточно узкий лаз, открытый погонщиком, в распахнутую пасть червя, нёбо которого тускло светилось. Там он выпрямился и уверенно сделал несколько шагов в темноту тоннеля. Традиция требовала, чтобы лидер отряда шел первым. Она зародилась во времена первопроходцев, когда Старшим Родам приходилось завоевывать доверие младших.

В темноте смутно угадывались стены туннеля, через несколько шагов раздающиеся в стороны. Большего рассмотреть не удавалось, и гном потянулся было к жезлу, но вместо этого руки словно сами легли на рукояти коротких клинков. В этот же миг где-то в темноте впереди раздался хриплый кашель, почти сразу перешедший в предсмертный хрип. А потом кто-то истошно заорал:

— Вперед, паучьи отродья!

Кибар не увидел, но чутьем воина почувствовал бросившиеся к нему фигуры. Не тратя времени на размышления, воин рванул клинки из ножен и атаковал. Сталь почти не встретила сопротивления, и воин успел сделать два шага, выводя из строя первых троих нападавших. Но потом в него врезались сразу несколько тел, опрокидывая на спину. В короткое мгновение падения, пытаясь вытащить мечи из повисших на руках врагов, Кибар отстраненно пожалел, что доспехи на нем делали не мастера из клана Боаган. Тогда бы он раскидал это отребье, даже не устав — латы Мастеров доспеха в разы усиливали надевшего их… А потом, вместе с гулким звоном ударившего по камню затылка, пришло озарение — прямо сейчас на шлем обрушится удар. Обычное однозубое кайло пробьет закрывающую левый глаз линзу, и вонзится прямо в мозг прижатого к полу воина. Латы клана Даорут, пусть и не обладали многими чудесными свойствами доспехов Мастеров, но движения не стесняли точно так же. Поэтому Витаро дернул головой, прижимая ее к правому плечу, и раздавшийся совсем рядом с ухом глухой удар показал, что еще чуть-чуть — и встречали бы несостоявшегося главу клана духи предков. С коротким ругательством кто-то, попирающий ногами навалившиеся на Витаро тела, снова занес свое орудие. Видимо, он не испытывал проблем со зрением, потому что Кибар отчетливо почувствовал, что железный зуб снова метит в его левый глаз. Воин извернулся всем телом, словно змея на разделочной доске. Движение вышло столь мощным, что атакующий покачнулся, а удар пришелся на одного из прижимающих Витаро к полу — воин почувствовал только мягкий толчок где-то в районе плеча. На этот раз ругательство утонуло в заметавшемся эхе боевого клича — и размахивающегося третий раз врага снесло куда-то в сторону. Почувствовав уменьшение груза, Витаро рванулся изо всех сил, и, кое-как освободившись, откатился в сторону. В темноте тоннеля царила какофония криков и мельтешения едва различимых во тьме фигур.

Поднявшись на ноги, будущий глава клана Даорут присоединился к общему веселью, благо короткие мечи по-прежнему были в его руках. Полоснув ближайшие две фигуры, воин мощно ткнул локтем неожиданно возникший совсем рядом силуэт. С лязгом неизвестный осел на пол — удар по шлему, даже не нанеся прямого урона телу, оглушил его. Витаро с запозданием понял, что это был один из его десятка, и поспешил отступить к стене, убирая один из мечей в ножны. Звякнув спиной о камень, достал-таки световой жезл и активировал его. Яркое голубое сияние осветило все вокруг, заставив участников драки замереть, словно на фотографии. Будущий глава клана краткий миг пытался вспомнить значение внезапно выпрыгнувшего из памяти странного слова. Но праздным рассуждениям нет места в сече, и Кибар что было мочи заорал:

— Хоть одного взять живым! В атаку!

Боевой клич клана Даорут заметался среди каменных стен. Нападавшие, которых было раза в два больше, были обречены — десяток облаченных в полные латы подгорных воителей одолеет любого врага, кроме разве что легендарного дракона недр… Воткнув световой жезл в удачно подвернувшуюся трещину в стене, Витаро выхватил правый длинный меч и присоединился к возобновившейся схватке.

Глава восьмая

— Бордель? — озадаченно спросила Лэйша. — Он предлагает мне купить бордель? Но ведь это нарушение устава Гильдии…

— Нет, мастер Каролой предлагает выкупить часть здания, в котором располагается бордель, — отозвался Шиду, — под гостиницу. Соглашаться или нет, решать тебе.

— А ты как думаешь? — спросила Кирвашь.

— Думаю, что старик плохого не посоветует. Из коренных жителей в полуденном секторе богаче его только сам секторий. Тем более, у него есть свой интерес.

— Но ведь он — всего лишь старший палач, — изумилась Одалия, — неужели ему столько платят? И какой у него интерес в публичном доме?

— Не столько. Но мастер Каролой из древнего, хотя и разорившегося, купеческого рода. Он имеет множество полезных знакомств и общих дел с самыми разными людьми. А его должность ему только помогает. Тот же публичный дом — он его совладелец. Таким образом мастер Каролой соблюдает старую варийскую традицию, по которой палач должен следить за порядком в публичных домах, — отозвался Шиду. — В любом случае, предлагаю тебе сходить в город. Я познакомлю тебя с мастером Каролоем, сама с ним все обсудишь… Одалия останется здесь. Да, Кирвашь, в твоем Доме есть эльф по имени Кирбэсс?

— Да, он Страж и мой дядя, — оживилась девушка. — А что, он сейчас в городе?

— Именно так. Я хочу пригласить его сюда и договориться о путешествии. Только есть просьба… Ты не могла бы умолчать о, — Шиду на мгновение замялся, — некоторых особенностях моего наставника?

— Не хочешь, чтобы знали, что ты служишь демону? — серьезно спросила эльфийка. Помолчав, кивнула. — Ладно. Но с двумя условиями. Первое — ты расскажешь об этом сам старшей жрице моего Дома. Если кто и сможет тебе помочь освободиться от власти демона, так это она.

Шиду пожал плечами:

— Я подумаю об этом по дороге. Какое второе условие?

— Ты поможешь мне нести справедливость во имя Манящей! — провозгласила девушка. Ученик палача озадаченно на нее посмотрел:

— Но я не жрец!

— Это совершенно не важно, перед справедливостью Госпожи Ночи все равны!

— То есть любой может зарезать преступника во имя ее и получить ее благословение?

— Что?

— Ну, ты ж сказала «нести справедливость во имя Манящей». То есть карать во имя богини ночи… То есть приносить ей в жертву преступников.

Девушка смутилась и некоторое время подбирала слова:

— Нет, я имела ввиду другое. Меня, скорее всего, не допустят к поискам похитителей. И я хотела бы, чтобы ты взял меня в помощницы — сам ведь будешь принимать участие, верно? — большие светло-карие глаза просящее посмотрели на Шиду.

— То есть ты хочешь отомстить. И принести их в жертву, как я и сказал…

— Нет! Но я хочу лично убедиться, что ни с одной нашей девушкой больше не случится такого, как со мной! И ты мне в этом поможешь, — девушка вдохновлено посмотрела на своего спасителя, — ведь правда?

— Возможно. Но рекомендую еще раз об этом подумать. По-моему, ты смотришь вокруг, прикрыв один глаз и заткнув одно ухо. Надеюсь, послезавтра ты еще раз обдумаешь свое желание.

— А что будет послезавтра?

Шиду пожал плечами:

— Я, в некотором смысле, тоже служу правосудию, если ты помнишь. И для меня нашлась работа. Так что совместим полезное с приятным — я буду работать, а вы — наслаждаться красотами и развлечениями столицы.

— Но тогда ведь мы не посмотрим на твою работу, — озадаченно сказала Лэйша. Она уже собралась и стояла у двери, ожидая заговорившегося Шиду.

Ученик палача снова пожал плечами:

— Казни — не самое изысканное, но зато одно из самых частых и самых популярных развлечений горожан. Правители это только поощряют — люди начинают больше ценить то, что у них есть, увидев, как страдают другие.

Ученик демона и бывшая горничная покинули компанию. Кирвашь, сидевшая на кровати, подобрала ноги и обхватила себя за плечи, словно ей стало холодно:

— Он иногда мне кажется даже более пугающим, чем его «наставник», — на последнем слове она и Одалия дружно скривились. Эскара, растиравшая в ступе какую-то остропахнущую траву, лишь пожала плечами:

— Если бы не этот юноша — мы бы с тобой так и остались на алтаре!

— Это да, — согласно закивала эльфийка, — и я ценю это и помню! Но как с ним разговаривать? Словно у него аура из игл, холодных и острых — только то, что надо для дела, ни капли чувств!

Эскара, наклонившаяся зачем-то к ступе, нечаянно втянула носом только что намолотый порошок и звонко чихнула:

— Не старайся обогнать ветер… И помни, что единственное животное, которое может подобраться к ежу — это землеройка.

Кирвашь озадаченно уставилась на зеленокожую девочку. Ей подумалось, что омоложение так и не вылечило старческий маразм — иногда эта старуха внутри девочки несла совершеннейшую дичь. Раджа, оставшаяся в комнате, присела за стол и немного растерянно посмотрела на орчанку и эльфийку. Она не была уверена, как общаться с этими двумя. Но ей нужна была информация, и раз уж запрет на разговор был снят по милости хозяина, этим надо пользоваться:

— Расскажите пожалуйста, о чем вы? Я… — Одалия запнулась и с трудом выбрала самое мягкое определение своего положения, — попала в вашу компанию совсем недавно…

* * *

Зрелище было слишком долгим для крика и слишком кровавым для молчания. Потому толпа, заполнившая Полуденную Площадь Наказаний, неровно гудела — громче в той стороне, куда летел последний кусок казнимого. Вот уж кто вопил без всяких признаков усталости. Шиду работал, привычно отстраняясь от звуков и запахов. Раздетого Вира Добрэя удерживали на немного наклоненном назад деревянном щите веревки, крест-накрест обхватывающие корпус. Руки у этого недавно высокого худощавого мужчины были отрублены по плечи, а от ног остались два неравных обрубка бедер. Ученик палача неспешно вытащил из стоящей рядом большой жаровни с углями широкий тесак — небольшая концентрация внутренней энергии в руках позволяла не обжечь ладони, да и рукоять была обмотана полоской сырой кожи… Поднял орудие над головой, чтобы зрители лучше рассмотрели и чтобы раскаленный до красноты металл немного остыл. Так же медленно и торжественно повернулся к казнимому, отвел руку… Публичная казнь — это не только наказание преступника, но и зрелище для благопорядочных граждан. Примерившись, Шиду быстро ударил по ноге, уравнивая обрубки. Подхватил удерживаемыми в левой руке большими щипцами отрубленный кусок и поднял над головой. Тесак он оставил засевшим в щите, чтобы горячее лезвие прижгло рану и остановило кровь. Вирт заорал с новой силой. Гул толпы тоже немного усилился. Всего несколько человек на площади знали, что лицо медленно умирающего разбойника искажают не корчи боли, а гримасы сильнейшего удивления — казнимый был накачан дурманом до потери связной речи. Впрочем, только ученик палача мог в деталях рассмотреть мимику казнимого — казнь проходила в центре кольца копий, вертикально стоящих на грубо сколоченных подставках. Диаметр кольца был немногим меньше десяти шагов, а толпа стояла в некотором отдалении от поблескивающих на солнце наконечников. Шиду размахнулся и достойным жонглера броском насадил на один из них отрубленную часть тела осужденного. В той стороне раздалось несколько криков, но Шиду не обратил на них внимания — он развернулся к щиту, выдернул тесак и засунул его обратно в жаровню. Весь вчерашний день ученик палача тренировался, кидая куски мяса на вкопанные в землю колья. Хорошо еще, что на постоялом дворе нашлось достаточно свободного места. Шиду вытащил из углей другой тесак — всего их там лежало пять, купленных старшим экзекутором — и все повторилось по новой.

Мастер Каролой умолчал о том, что у осужденного уникально низкий болевой порог. Шиду не знал, каким образом человек, оглушительно орущий от выдернутого волоска, смог преуспеть на жестокой разбойничьей стезе. Было совершенно очевидно, что с такой чувствительностью Вир умрет от болевого шока в лучшем случае на середине казни. Ученику демона пришлось даже воспользоваться Камертоном, чтобы точно рассчитать дозировку — зелье должно было подействовать не раньше, чем Доброя привяжут к разделочному щиту. При этом демонская машина озадачила своего пользователя предложением провести во время казни частичный ритуал инициации Боли, мотивируя это тем, что страдания казнимого скроют все проводимые с энергией манипуляции от посторонних. Шиду смущало то, с какой легкостью Камертон отслеживает происходящие с ним события, и думал, сколько еще сюрпризов ему оставил Омега. Впрочем, на мелкие пакости наставник разменивался только в одном случае — если делал их сразу много, так что гадать было бессмысленно.

Конечности разбойника, нарубленные на равные куски, распределились по копьям. Шиду собрался, примерившись немного тщательнее, чем раньше, и бросил последнюю отрубленную часть — толпа заулюлюкала, когда отрубленное мужское достоинство приговоренного, взлетев по высокой дуге, зацепилось самым краем за острие копья, и, сорвавшись, шлепнулось на камни мостовой. Вирт продолжал нечленораздельно вопить. В его расширенных, одурманенных зрачках ученик палача ясно видел вопрос: «Что за хрень ты со мной творишь?!» Шиду позволил себе незаметно вздохнуть — происходящее было профанацией и его профессиональная гордость несла урон. Нет, разбойник, конечно, страдал, но это был не тот вид мучений, что требовался. Бедняга сейчас был в ужасе от происходящего, но не мог до конца поверить в то, что видели его глаза, так как ничего больше не чувствовал. К сожалению, использованное зелье не позволяло частично понизить чувствительность, а времени готовить другое не было. Заказывать же у кого-то со стороны — рискованно, да и дорого. Мелькнула мысль, что ученику демона последнее время приходится слишком много обманывать. Того же дядю Кирвашь. Кирбэсс отличался от прочих сородичей обритой налысо головой и крестообразным шрамом на затылке. Только Страж мог выжить после такого ранения. Кирбэсс и был Стражем, причем не рядовым, а правой рукой Старшего. Этот высокий и худой мужчина просто олицетворял собой эльфийское высокомерие. Нет, он не говорил высокопарных фраз о неполноценности других народов, не источал презрение. Но даже когда он молчал, от его фигуры веяло усталым снисхождением с такой невероятной силой, что и закатники, и заносчивые чинуши секториата теряли львиную долю своей самоуверенности. Шиду про себя подозревал, что Страж — слабый излучающий эмпат, но это были только подозрения — ауру эльфа из-за Печати Стража с трудом можно было даже увидеть, не то что разобрать, что в ней происходит. Ученик палача взял со стоящего рядом с жаровней стола длинный, узкий кинжал, заточенный до бритвенной остроты. Предстояла самая тонкая работа.

Как бы то ни было, трогательное воссоединение родственников прошло успешно. Шиду получил приглашение в Дом Полночной Росы, и даже заверение, что ради поимки похитителей будут созваны главы всех Домов. И Кирвашь сдержала обещание, не ляпнув ничего лишнего. Правда, при дяде ее поведение разительно изменилось — откуда-то взялись манеры, достойные придворной дамы. Впрочем, она же ученица жрицы, и этикет наверняка входит в обучение… Даже интересно, как бы вела себя Айшари в аналогичной ситуации — в смысле, если бы она встретилась со своим дядей без Супруги Озаряющего.

Подходя к казнимому, Шиду еще успел мельком подумать, что вообще странное совпадение — у Айшари дядя страж, и у Кирвашь тоже. То ли это демоново везение, то ли есть в этом какая-то неизвестная закономерность. Потом ученик палача прогнал лишние мысли и приступил к работе. Одно неверное движение — и Вирт умрет. А это позор, разбойник не должен умереть раньше срока.

Стоящая в толпе Кирвашь, наблюдающая, как Шиду режет еще живого человека буквально на лоскутки, озадаченно почесала скрытое широким капюшоном ухо. Это было мерзко и грязно, но отсутствие эманаций боли делало творящееся на площади нелогичным, иллюзорным, неправильным. Эльфийка тряхнула головой, прогоняя дурные мысли, и увидела как к ней пробирается улыбающаяся до ушей Эскара. Рост орчанки не позволял рассмотреть происходящее — она с трудом допрыгивала до плеча обычному человеку. Зато эта миниатюрность позволяла прошмыгнуть в первые ряды, чем орчанка и воспользовалась. Настроение у нее было отличное. Заметив осуждающий взгляд эльфов, она независимо пожала плечами — ничего смешнее зеленокожая не видела уже лет пятьдесят. Тогда ее шурин нахамил шаману. Любой скажет, что глупее этого мало поступков. Зато все племя смеялось до колик в животах, глядя, как здоровый мужик ползает между шатрами и упрашивает свои сапоги отпустить его пятки. Он был удивлен до ужаса, точно так же, как и наконец-то дорезанный Шиду разбойник.

Ученик палача удержался от желания вытереть пот — руки были испачканы. То ли он отвык от большого количества зрителей, то ли стал чувствительнее к реакции аудитории из-за обучения у Омеги, но отстраненно смотреть на реальность было сложнее обычного. От осужденного остались голова, шея, реберная клетка. Собственно, смерть должна была прийти через несколько мгновений, но следовало закончить раньше. Взяв топор, Шиду картинно размахнулся и отделил голову от тела. Среди гула зрителей послышалось явное облегчение. Шиду схватил за волосы голову, невольно отметив что застывшие глаза, вытаращенные и полные безмерного удивления, напоминают ему о Варде, размахнулся… Оставалось еще одно не занятое копье, и следовало насадить на него голову точно шеей…

* * *

— Ни один из них не сдался… А все обездвиженные упали без чувств, и так и не очнулись, — закончил Витаро свой рассказ.

Худой, наголо обритый гном в неброском сером одеянии, приподнял веки:

— И какие мысли посещают почтенного Витаро Даорут Кибара в связи с этим досадным происшествием?

— Ритаро, прекрати — не на приеме же…

— Ритаро Даорут Кинара больше нет. Ты говоришь со смиренным путником Тишины, взявшим себе дорожное прозвище Мних. И все, чем упомянутый Мних может тебе помочь — лишь попробовать научить слышать звон незримой цепи времени. Хотя опять же, это может быть бессмысленно, а возможно, и вредно для завтрашнего дня.

Витаро попытался поймать взгляд брата — ничего не вышло, хотя они сидели на голом каменном полу маленькой кельи в трех шагах друг от друга.

— Тебе известно, что Цаорамэ Тэцур бросил мне вызов.

— Гиалитовые чертоги велики, но не настолько, чтобы вести о поединке одного из трех обладающих пятым клинком не донеслись до каждой щели, — согласно кивнул монах.

— Видимо, девять лет моих странствий по поверхности пришлись на расцвет искусства фехтования, — изумленно протянул Кибар, — не скажешь ли имена тех двоих, что обрели кисти сердца за это время.

— Таких нет, — покачал головой Мних.

Повисшее молчание было прервано тихим шипением, раздавшимся из установленного на специальной горелке маленького чайничка. Витаро молча наблюдал, как монах снова заваривает чай — и не обычный грибной, а безумно дорогой чай с поверхности! Да и заварной чайничек с пиалами, стоящие на разделяющих братьев низеньком столике, тоже не из простых… — и боролся с желанием треснуть бывшего третьего в роду ножнами прямо по бритой макушке. Из всей череды несчастий, обрушившихся на клан Даорут и на Кибара лично, самым неожиданным был уход этого умника на пути Тишины. Витаро искренне обрадовался, когда узнал, что Даорут Кинар обитает в обители одного из вольных чертогов Гиалита — именно в Гиалит воин был отправлен за дуэль с одним из Цаорамэ. Но духи предков жестоко подшутили над долго не бывшим дома — пять лет, что бывший Ритаро посвятил путям, сказались на его характере и манере вести беседу самым мерзким образом. Он общался простой речью так, как иные и на ритуальном наречии никогда не заговорят, нередко ставя своего собеседника в тупик. Витаро знал, что должен научиться разгадывать такие намеки, если не хочет привести свой клан к погибели на третий день после становления главой. Но, во имя Духов Подземных Вод, не сейчас! Позор уйти в небытие, ничего не понимая. Конечно, мысль о поражении — уже половина проигрыша, только Кибар о поражении как таковом и не думал. Возможно будущий глава клана Даорут просто признавал, что приславший хрустальную гемму вполне может его убить в честном поединке. И отказаться — значит навеки запятнать себя. Конечно, будущего главу клана не мог вызвать на бой кто угодно… Но признанный всеми тремя Ассоциациями мастер фехтования имеет практически равный статус, если не более высокий. Все, кто знал о грядущем танце стали, конечно, ждали победы обладателя пятого клинка. Хоть и сам Витаро тоже девять лет на поверхности не мох потолочный стриг, однако… А этот гладкобородый развлекается тем, что противоречит сам себе!

Воин не позволил себе вздохнуть. Летучую мышь в полете можно разрубить двумя ударами. Секрет в том, чтобы первым ударом предопределить, куда она полетит. Видимо, так же придется разговаривать с Мнихом — задать два вопроса, чтобы получить один ответ.

— Мои уши не обманули меня — ты ведь сказал, что Тэцур один из трех мастеров кисти сердца, верно? Кто же тогда остальные двое? И почему я не знаю о них?

— Потому что ни у Тени Боаган, ни у Хао Серого Зеркала нет нужды ни в пустой славе, ни в лишней тяжести на поясе.

Кибар осторожно взял предложенную пиалу, но отпивать не спешил. Тень Боаган. Тень — воин, заботящийся о безопасности главы клана лично. Они никогда не открывают своего лица и никогда не снимают лат при свидетелях. Даже внутри собственного клана личность Тени остается загадкой, и процедуры отбора и имена кандидатов держатся в строжайшей тайне.

И Мон Таорин, Хао по прозвищу Серое Зеркало. Глава клана, известного как Творцы Лезвий, лучшие кузнецы клинков. Прославлен как непревзойденный мастер полировки и заточки мечей во всех подгорных чертогах.

Если Витаро правильно понял слова монаха, то эти двое обрели Кисть сердца, но не стали воплощать ее в металле. Мних поставил свою пиалу на столик одновременно с братом.

— Говоря о тяжести… Могу я взглянуть на гемму?

Витаро кивнул, и достал из-за пазухи пластину горного хрусталя, площадью в три ладони и толщиной в фалангу пальца. Весила гемма немало, и воин с тихим стуком положил ее на стол перед собеседником, надписью вверх. Мних провел пальцами по высеченным иероглифам ритуального наречия.

— В хрониках описан случай из жизни Пентаро Раорамэ, позднее ставшего известным как Цумэд Лепесток.

Витаро снова взял в руки сосуд с чаем, показывая свою заинтересованность. Прозвище легендарного мастера, жившего семьсот лет назад, пошло от формы его Кисти сердца — широкого обоюдоострого меча, чей клинок был похож на лепесток пещерного лотоса.

— Однажды ему нужно было послать вызов одному гному, с которым они повздорили за восемь дней до получения Цумэдом третьего меча. К несчастью, в тот момент он испытывал значительные финансовые трудности, а все, что нашлось в его покоях — пластина сердолика.

Кибар про себя улыбнулся. Не иначе, легендарный воин промотал все деньги на пирушке по поводу пройденного испытания на право защищать свою честь. Сердоликовые же геммы посылают без какой-либо конкретной цели, тем, кто любезен твоему сердцу. Хорошим знакомым или интересующим женщинам, просто чтобы выразить свои теплые чувства. Высечь на такой формулу вызова — стать посмешищем до конца дней.

— Промучившись три дня, он взял инструменты и высек следующие слова:

Витаро на миг прикрыл глаза, наслаждаясь двумя строками, вместившими столь многое.

— Через два дня он получил от обидчика хрустальную гемму — ведь его послание говорило о том, что обида не забыта. Здесь же… — Тонкий палец отследил первый иероглиф вызова. — Это послание немного безлично. Глиптика великолепна. Каждая черта высечена одним ударом, без лишних раздумий и сомнений. И хотя намерения автора прозрачны, как и сам хрусталь, эта прозрачность ведет неизвестно куда… Как кстати, и та пещера, в которой был вынужден остановиться Большой Червь.

— Хочешь сказать, что все это — звенья одной цепи?

— Я всего лишь скромный странник на путях Тишины, почем мне знать? Но если такая цепь и есть, то ее звон разносится не над Семью Водопадами, а над вершинами Опор Мира, так их называют на поверхности?

— Да, их называют именно так, — отозвался Витаро. В голове теснилось множество вопросов, и воин решал, который из них облечь в слова первым. Мних, опередив его, не спеша разлил остававшийся чай:

— Надеюсь, это не покажется грубостью, но советую уважаемому Кибару провести Ветви Сна здесь, и попросить у настоятеля дозволения посетить Грот Отражения утром перед поединком.

Витаро кивнул, скрыв досаду. Они еще немного посидели и отправились к настоятелю испрашивать разрешения. Настоятель легко согласился — по его мнению, воину лучше встретить смерть, укрепившись духом и сосредоточившись, что лучше всего делать в обители Тишины.

Возможный будущий глава клана Даорут спал беспокойно. Он так и этак поворачивал сказанные братом слова. Если и бусина, и хрустальная гемма — звенья одной цепи, и цепь эта звенит не над Семью Водопадами, а над вершинами Опор Мира… Получается, эти две попытки убийства, происходящие с невероятной для подземных чертогов скоростью, никак не связаны со смертью Гидара, но связаны с тем временем, что Кибар провел на поверхности?

Ветвь Пробуждения он встретил в Гроте Отражения. Маленькая, созданная самой природой пустота в камне, наполовину заполненная водой. Небольшого выступа, которым заканчивался длинный извилистый коридор, ведущий сюда, едва хватало, чтобы сесть. И Витаро сидел в позе сосредоточения, глядя на медленно колышущуюся темную воду. По ее поверхности масляными пятнами скользили блики, повторяя движения отсветов на потолке грота — три вмурованных в стены кристалла светились неярким синеватым свечением.

Воин пытался сосредоточится на предстоящем поединке, и не мог. Задумавшись о том, что такого он мог сделать на поверхности, за что его хотят убить, гном с ужасом понял, что не помнит последние сорок дней перед тем, как во второй раз ступил в Верхние Врата. Между его прибытием в Лазурный Восход для покупки жемчуга и возвращением домой зияла черная пустота.

Как это произошло? Почему? Почему он не помнит не только то, как возвращался домой, но и откуда у него взялся баснословно редкий черный жемчуг? Откуда взялось загадочное животное, что он привез с собой?!

Витаро сидел, сплетя пальцы в жесте сосредоточения, и пытался вспомнить хоть что-нибудь из этих сорока дней. Это казалась даже более важным, чем приближающаяся смерть от руки Цаорамэ.

«Неужели? Смерти все равно, помнишь ты всю свою жизнь, или нет.»

Нет, вспомнить необходимо. Неужели Кибар принес, как и опасался глава клана, какую-то заразу с поверхности? Скверну, из-за которой его нужно уничтожить?

Блики на поверхности воды дрогнули и двинулись в обратном направлении.

«Ты слишком туп, чтобы понять, что иногда не помнить — благо.»

Витаро слишком поздно понял, что это были не совсем его мысли. Стремительно заплясавшие отсветы окрасили воду в бледно-серым, к которому добавился оттенок багрянца. Гном вгляделся, с удивлением узнавая отражение закатного неба. Он уже видел такое однажды… Да. Словно наяву, перед его распахнутыми глазами раскинулась окрашенная заходящим светилом бесконечность небес. И она была рассечена пополам молнией — обрушившимся на воителя ударом клинка. Вспыхнувший на лезвии луч был столь ярок, что превратился в черноту…

Глава девятая

Противники встретились на небольшой площадке, расположенной недалеко от торговых рядов вольных чертогов. Цаорамэ Тэцур оказался высоким — на полголовы выше Кибара — сухощавым мужчиной, в бороде которого серебрилась седина. Надбровные дуги переходили в выбритый лоб настолько плавно, что казалось, будто этот гном умышленно надвинул череп себе на глаза. Через левое плечо были переброшены заплетенные в косу волосы, удерживаемые красным шнурком с нефритовой бусиной — знаком одной из Школ Каллиграфов. Все оружие врага также располагалось с левой стороны — заткнутый за пояс традиционный короткий меч и собственно, Кисть сердца — длинный прямой клинок, висевший у бедра на специальных ремешках. Ремешки были продеты сквозь пару согнутых кольцом ножек серебряной сколопендры, спиралью обвивающей ножны. Голова металлического насекомого касалась усиками небольшой крестообразной гарды. Витаро с неудовольствием подумал, что противник ему попался какой-то несимметричный, прям как он сам сейчас — гнома мучило ощущение, будто его разрубили пополам, и половинки головы неточно прилегают друг к другу. Это ощущение было настолько сильным, что хотелось, забыв обо всем, вцепиться в ближайшую глотку и рвать, чтобы кровавые клочья летели во все стороны… Видимо, желание отразилось на лице у воина, потому что двое остававшихся в отдалении спутников Тэцура — воины Цаорамэ, у каждого по четыре клинка — шагнули ближе. Одновременно Кибар услышал сзади шаги двух своих сопровождающих. Невероятным усилием воли он взял себя в руки и заставил половинки черепа с тихим, только ему слышным щелчком соединиться в одно целое. Ярость отступила, спрятавшись где-то на дне души. Сопровождающие, подчиняясь жестам своих предводителей, ставших в четырех шагах друг от друга, снова заняли позиции по краям площади. Во входах ведущих на нее тоннелей стояли зрители — суеты практически не было, скорее всего, удобные места были распределены заранее. Бросивший вызов поклонился первым, сведя кулаки перед грудью:

— Надеюсь, гемма достигла адресата в целости.

— Ваша надежда оправдалась, — вернул поклон Витаро, — но я хотел бы узнать, что позволило вам быть столь точным во времени отправления.

— Эхо иных поступков разносится очень далеко, — пожал плечами Тэцур. Кибар вежливо кивнул — жаль, но противник не желает предоставлять информации. Повинуясь традиции, воины прошли по кругу, пока не поменялись местами.

— Октаро Цаорамэ Давур был очень близок моему духу, а потому я не могу встретить его смерть бездействием. Поэтому я, Цаорамэ Тэцур, и послал вам хрустальную гемму.

— Я, Витаро Даорут Кибар, действительно убил вашего друга в поединке. Я принял вызов и явился, чтобы сразиться с вами. — Пока звучали эти ритуальные слова, подошедшие спутники встали у них за спинами. Витаро вытащил из-за пазухи гемму вызова и не глядя подал ее одному из Цаорамэ. После медленно извлек из-за пояса попарно мечи и соединил рукояти длинного и короткого с помощью специальных захватов на эфесах. Кроме Школы Креста Даорут, технику фехтования всеми четырьмя клинками использовали только в нескольких учениях, всего одно из которых принадлежало к Школам Двух Колонн. Ножны Кибар отдал второму воину в сиренево-белой безрукавке. Вообще-то, оставив их за поясом, можно было красиво извлечь оружие и соединить его по всем канонам, но воин не хотел, чтобы в бою с таким опасным противником его хоть что-то тянуло вниз. А ножны, как и везде в подгорном царстве, изготовлены были, к слову говоря, из камня, поэтому весили в два раза больше, чем сами мечи.

Тэцур тоже обнажил свое оружие и отцепленную от пояса серебряную сколопендру с поклоном принял один из воинов Даорут. Одна из трех Кистей сердца подгорного царства коротко свистнула, описав дугу, и замерла. Острие обоюдоострого клинка смотрело немного вниз, а на эфес удерживаемой у горла рукояти легли средний и указательный пальцы левой руки.

Витаро тоже встал в боевую стойку. Некоторое время противники молча стояли друг напротив друга, словно дожидаясь, когда их спутники, пятясь, очистят пространство для боя.

А потом Кибар бросился в атаку. Он не думал и не вспоминал, а просто обрушился на врага все свое умение и всю свою скорость. Тэцур сделал три шага назад, уклоняясь и отводя плоскостью клинка некоторые удары. В сравнении с вихрем стальных сполохов, в который превратился Даорут, он казался падающим в пропасть камнем — издали вроде неспешно висящим в пустоте, но в близи движущимся со страшной скоростью. Поймав едва заметную паузу между движениями клинков противника, Цаорамэ чуть увеличил расстояние между противниками и снова изящным движением парировал метящий по глазам вражеский меч. А потом резко шагнул вперед. Его обоюдоострый меч прочертил причудливое кружево, обходя свистящие в воздухе чужие стальные дуги, и подобно атакующей змее метнулся к груди Витаро. Кибар едва успел, сломав свое движение на середине, крутануться на пятках. Если бы не внезапное озарение, то клинок Тэцура не рассек бы ему кожу на ребрах, а пронзил сердце. Даже толком не поняв, удалось ему уклониться или нет, воин попытался воткнуть врагу в левое плечо правый короткий клинок — это был единственный возможный в тот миг удар. Цаорамэ изогнулся, уходя от атаки и отпрыгнул, в движении рубанув Витаро по животу, но тот успел парировать и тоже отскочил. Будущий глава клана Даорут вдруг оскалился, скользнув взглядом по левой руке Тэцура, снова коснувшейся двумя пальцами навершия рукояти. Снова став в боевую стойку, Кибар сказал:

— Выбросить второй и третий клинки — не значит обрести пятый! — и, выждав мгновение, снова бросился в атаку.

Первая фаза боя повторилась, с той разницей, что на этот раз Тэцур уклонялся, двигаясь в сторону. Его лицо было бесстрастно. Витаро, разворачиваясь лицо к противнику, нанес удар правым коротким клинком, превращая его в секущий взмах длинным и готовясь ударить в бок врага острием длинного клинка в другой руке. Цаорамэ отклонился назад, пропуская атаку, а потом его меч со звоном ударил по оружию Кибара, отбросив двойной меч вверх вместе с удерживающей его конечностью вверх, и метнулся к левому запястью врага. Но острие Кисти сердца лишь глухо звякнуло о чешую рукояти, просто висящей в воздухе. А ладонь, которая должна была удерживать падающее оружие, неожиданно возникла прямо перед лицом Цаорамэ.

Покрепче стиснув сжавшие голову врага пальцы, Витаро опрокинул его, изо всех сил ударив затылком о пол. Раздался хруст, и обладатель пятого клинка умер.

Витаро Даорут Кибар медленно распрямился. Несколько раз выдохнул, успокаивая дыхание и бьющий в висках пульс. Поднял к глазам левую ладонь, сжал кулак. Он победил. Да, он все еще далек от понимания происходящего. Да, это наверняка не последний бой. Но он победил, и сможет расклепать все звенья цепи — и смерть старшего брата, и попытки убить его самого, и свои провалы в памяти. Он узнает все, если продолжит побеждать. В бороде гнома мелькнула невеселая усмешка — чего бояться вспомнившему собственную смерть?

* * *

Одалия оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, какую пытку придумал для нее демон на этот раз. Она сидела в центре круглой площадки на огромной горе разноцветных подушек. В пяти шагах от нее возвышалась сплошная стена, высотой в три человеческих роста. Над острыми пиками зубцов, похожих на бивни чудовища, виднелось белесое небо, словно подернутое молочной дымкой. И все свободное пространство вокруг пронизывало кружево светящейся синим паутины, основные нити которой были завязаны в хитрый узел на лодыжке женщины. Одалия потянулась было к ним, собираясь распутать узел, но замерла, остановленная тихим голосом:

— На твоем месте я бы этого не делала, подруга.

Бывшая раджа покрутила головой. Голос шел из неширокого рва у стены, до краев полного темной, почти черной водой.

— Кто ты? Где я? Что тебе нужно?

В такт словам замерцали багровые искры, разбросанные тут и там в толще воды:

— Как мне надоело отвечать на затасканные вопросы. Ничего получше спросить не могла? Например, почему не стоит отвязывать эти нити?

— Почему? — покорно спросила Одалия.

— Потому что это — поставленная на твои разум и душу защита. Хороший мастер ставил, даже ошейник подчинения не смог проломить… Но если ты сама распустишь нити… Тогда твой хозяин сможет творить что угодно не только с твоим телом, но и с разумом. Поняла?

Одалия кивнула. Спросила с горечью:

— Нравиться меня мучить и запутывать, тварь? Тебе мало той крови, что ты пролил, тех мук, что ты уже принес?

— Эй, милая, не обзывайся. Ты меня с кем-то путаешь. Я тут просто живу рядом, и, в отличие от тебя, даже проснуться не могу.

— Проснуться? — медленно проговорила женщина, — то есть это просто сон?

— Не просто. Некоторые сны реальнее других, а некоторые сны реальнее самой реальности. Так что будь осторожна, дорогая. Что бы ты себе ни думала, тебе есть что терять.

— Спасибо, — слова поддержки были нежданностью для бывшей раджи. — Я могу тебе чем-то помочь?

— Нет, — беспечно отозвался голос, — чтоб меня освободить, нужна чья-то смерть. А мне еще рано терять только появившуюся собеседницу. Да и торопиться некуда. Давай просыпайся. Вас там, по моему, убивать собираются.

Одалия дернулась, едва не свалившись с лошади. Надо же, она едва не задремала на скаку! Проще было попросить хозяина, он бы сломал ей шею безболезненно. Шел третий день путешествия. Впереди и среди деревьев по бокам тропы вышагивали отвергшие скакунов эльфы. Все они были стражами, и двигались даже быстрее лошадей. Следом ехал Крэд Либрой, кутающийся в подбитый мехом плащ. Рыцарям Заката обеты предписывают не расставаться с латами, а погода, между прочим, теплом не баловала. Одалия выдохнула облачко пара и мимоходом подумала, что если рыцарь не поддел под доспех что-то теплое кроме традиционного кожаного кафтана, то к вечеру оледеневшие железки станут причиной множественных обморожений. Рядом с Либроем ехал его оруженосец. За ними следом скакала Одалия на своей чалой лошадке. Хотя она больше привыкла к паланкину, верховой ездой раджа тоже не пренебрегала — лошади в Ниори были роскошью, доступной лишь избранным. И теперь сжимаемые рукой втеплой перчатке поводья были для рыжеволосой женщины горько-сладким напоминанием о прошлом. Позади нее неловко скукожился в седле Шиду, держащий повод нескольких вьючных лошадей. Рядом с молодым человеком теснились на одном ослике Кирвашь и Эскара. Ну и замыкали шествие еще пятеро рыцарей, с оруженосцами и вьючными лошадьми. Повозок решили не брать, так как Кирбэсс обещал провести посольство довольно узкими лесными тропами, но всего за девять дней, против обычных шестнадцати по проторенной дороге.

Атмосфера в отряде была не самой дружеской. Рыцари косились на эльфов, те отвечали им взаимностью и вместе косились на Шиду со спутниками. Последние делали вид, что ничего не замечают. Кирвашь и Одалия болтали о чем-то своем. Шиду погрузился в себя, и, судя по позе, мучился из-за отсутствия привычки к седлу. Одалия позволила себе улыбнуться. И у хозяина есть слабые места. Он ведь еще ученик, до наставника ему далеко. Воспоминание об Омеге резко ухудшило настроение, и Одалия попыталась отвлечься от неприятных воспоминаний размышлениями. Ситуация в посольстве была вполне ожидаема. Неофициальная доктрина ордена Заката относила все отличные от человеческого народы к нечисти. Приязни между остроухими и закатниками не было уже лет сто. И лет пятьдесят не было ни одной серьезной битвы. Правда, мелких, но весьма кровавых стычек было более чем достаточно. Кроме того Дом Полуночной Росы, к которому принадлежали сопровождающие, был в весьма натянутых отношениях с супругами Озаряющего, выступившими посредниками на начальном этапе переговоров. Осадок от этого явно остался и раздражал членов единственного Дома, не отдавшего Господину Полудня ни одной из своих дочерей. Впрочем, Избранные Манящей среди них появлялись еще реже, чем у остальных эльфов, так что конфликт обострялся только с рождением очередной одаренной, не чаще чем раз в полторы-две тысячи лет… Ну а то, что все косятся на Светила ведают откуда свалившихся попутчиков, и так понятно. Тут Одалия остановилась, пытаясь понять, откуда она знает столько о истории и политическом раскладе закатного континента, которым никогда особо не интересовалась. Но прежде, чем женщина сумела что-либо придумать по этому вопросу, оживление во главе отряда привлекло ее внимание.

Эльфы по-очереди уходили вперед, разведывая территорию на пути отряда. Обычно разведчик, возвращаясь, пересекался на своей сменой на полпути обратно, и подходил к отряду в одиночку. Но тут вернулись сразу оба. Выслушав их, вышагивающий впереди отряда Кирбэсс развернулся и подхватил под узцы лошадь Либроя, одновременно давая сигнал к остановке.

Либрой спешился и главы посольства начали совещаться. Шиду остановил свое животное. Неожиданно громко прозвучал голос Кирвашь, еще не заметившей остановку и подъехавшей вплотную к ученику палача:

— Мне редко такие сны сняться! — увлеченно рассказывала эльфийка внимательно слушавшей Эскаре. — Там был костер, и вокруг него водили хоровод лесные мыши в спешных шляпах. А с двух противоположных сторон спали две лисы, время от времени приоткрывая один глаз и смотря на ничего не подозревающих мышек. А потом они вскочили и…

Дорассказать эльфийка не успела — ее прервал слезший с лошади, Шиду, сунувший Кирвашь поводья:

— Подержи, пожалуйста. Я пойду, узнаю, почему задержка, — попросил ученик демона и сунул руку в свой притороченный к седлу мешок. Что он достал, Одалия не увидела. После чего молодой человек пошел к спорящим во главе отряда.

Еще на подходе уловив суть проблемы, ученик демона про себя пожал плечами. Орден Заката зарабатывал свою репутацию две сотни лет с момента основания, и было как светлый день ясно, что далеко не все его рыцари с восторгом смотрят на идею примирения с остроухими. Так что в обнаруженной засаде ничего удивительного не было. Удивительно было, что рыцари точно угадали с местом прохода отряда и весьма грамотно окружили тропу, держа наготове арбалеты. Но это уже внутренние проблемы Дома Полуночной Росы. Шиду одернул себя. Вот и нет, это может быть ниточкой к похитителям эльфиек. Откуда-то же взялась у них информация о тайных тропах эльфов? А похитители наверняка ей тоже располагали, раз ни разу не попались. От дальнейших предположений Шиду отвлекла многократно повысившаяся громкость совещания.

Неизвестно, чем руководствовались идейные противники Либроя, устраивая в лесу засаду на эльфов. Кирбэсс и подчиненные вырезали бы два десятка рыцарей — правда, стоит отметить, что большинство из них получило пояс и шпоры совсем недавно — не дав им даже почувствовать приближение смерти. Собственно, самым сложным в преодолении препятствия оказалось убедить Либроя не вмешиваться. Рыцарь хотел пойти и поговорить с собратьями по ордену, убедить их в своей правоте. Тот факт, что его просто утыкают арбалетными болтами, как ежа, Либрой не учитывал, и полностью игнорировал аргументы, призванные донести до него суровую истину. Дело почти дошло до драки — рыцарь пошагал дальше, собираясь честно и прямо прийти в засаду. Но поскольку он имел глупость при этом не вернуться в седло, то Шиду быстро оказался у него за спиной. Эльфы ничего не могли поделать — попытка остановить посла могла обернуться дипломатическим скандалом, так что проблему нужно было решить самостоятельно.

Безуспешно попытавшись схватить закованными в металл пальцами шнур удавки, Либрой потерял сознание. Ученик палача аккуратно опустил тело рыцаря на землю и кивнул ошарашенным эльфам:

— Теперь можно разбираться с засадой. Возможно их взять живыми? Они могут много знать.

Кирбэсс кивнул, мгновенно поняв, о чем речь. Коротко раздав приказы, он со своими воинами растворился среди лесных теней. Лишь трое Стражей остались охранять отряд посольства.

К Шиду и распростертому на земле Либрою подлетели остальные рыцари. Они не сразу сообразили, что произошло, зато уж когда сообразили…

— Как ты посмел, щенок!

— Успокойтесь, воины, — неожиданно властный голос Шиду остановил пяту копья в локте от его головы. — Я лишь помешал благородному рыцарю шагнуть под болты подлецов. Он и сам поблагодарит меня, когда очнется.

— Наглец! — второй всадник оказался более агрессивным.

«Попытка переговоров провалена. Достижение „Укрощение Гласом“ не открыто», — услышала Одалия голос духа-советчика. Шиду же, увернувшись от копья, в доли мгновения оказался деревьев довольно далеко от тропы. Громко свистнула, явно выражая одобрение, Эскара. Немного растерявшиеся воины разделились — двое бросились помогать командиру. Самый упертый спешился и, бранясь и спотыкаясь, пытался поймать выглядывающего то из-за одного, то из-за другого ствола Шиду. Серьезное лицо ученика палача делало эту нелепую погоню только смешнее. Оставшиеся закатники двинулись было к спутникам зарвавшегося щенка, с явно не самыми дружелюбными намерениями. Но оставшиеся Стражи стали рядом с Кирвашь, всем своим видом излучая готовность к драке. Одалия же с самого начала благоразумно подъехала поближе к несущему орчанку и эльфийку ослику. Назревающая драка была прервана появлением Кирбэсса.

Страж вернулся очень вовремя — только очнувшийся Либрой собрался сначала накостылять зарвавшемуся щенку по шее, а потом догонять остроухих. Правда, он быстро сообразил, что поймать Шиду не сможет. Наверное, на эту мысль Крэда натолкнул его подчиненный, цепляющийся за ближайшее дерево и пытающий отдышаться.

— При всем моем уважении к вам, рыцарь Либрой. — Услышав это, Шиду моргнул. Ему показалось, или в слове «уважение» не прозвучало ни грана издевки? — Юноша был прав. А так мои воины без потерь захватили весь вражеский отряд. К сожалению, — выражение лица эльфа не изменилось, но в голос донес до слушателей всю мрачность ситуации, — у них был проводник, которому удалось уйти. А у нас нет времени на погоню за ним — пленники и так замедлят наше продвижение. Вы ведь хотите оставить их в живых, рыцарь?

Немного успокоившийся Либрой кивнул:

— Конечно! Мой долг — просветить этих заблудших!

Через некоторое время в отряде установилось спокойствие, и все были готовиться двинуться дальше. Под злобными взглядами закатников и одобрительными эльфов, ученик демонов вернулся на тропу. Одалия с интересом спросила лезущего обратно на свою лошадь Шиду:

— Но как ты догадался, что нужно взять удавку?

— Всегда найдется тот, кто будет орать, усложняя проблему на пустом месте, — буркнул ученик палача. Едва не состоявшаяся драка с закатниками ничуть не улучшила его настроения. — Так что о способе его заткнуть лучше позаботиться заранее.

— Дух сказал, что достижение «Укрощение Гласом» не открыто.

Шиду дернул плечом. Ладно, гномы с ним, с достижением, главное крови не было. Тут он прислушался к разговору орчанки и эльфийки, и только головой покачал. Кирвашь и Эскара настолько углубились в обсуждение сна остроухой, что не обратили на едва не случившуюся драку никакого внимания!

— Глупость, по-моему, — серьезно говорила орчанка. — Зачем этим лисам перетягивать иголку с ниткой?

— Не знаю, — немного смутилась Кирвашь, — мне показалось, что они хотят сшить себе шубку из убитой мышки.

— И как лиса влезет в мышиную шкуру? — возмутилась Эскара.

— Никак не влезет, — прервал их Шиду, — а вот вы в мешок помещаетесь как раз! И рано или поздно там и окажетесь, если продолжите игнорировать происходящее вокруг.

Эльфийка обиженно фыркнула:

— Я понимаю, но неужели нельзя повежливее?

— Тебя во время похищения в мешок тоже вежливо запихивали?

Кирвашь не нашлась что ответить…

Глава десятая

Прыжок был молниеносен — тощая старуха даже не успела увидеть, как стремительная серебристая тень унесла с ее противня одну спицу с грибным шашлычком. Да что там, Айшари двигалась настолько быстро, что даже не обожглась, хотя угли в жаровне постреливали язычками пламени. Второй прыжок, через осязаемую особым чутьем складку в пространстве, и вот бывшая эльфийка в уже совсем другой пещере. Не останавливаясь, она понеслась дальше — редкую добычу нужно было есть в тишине и покое. Да, металлическая спица с обжаренными грибами была деликатесом, добыча которого была сопряжена с немалым риском. Вообще избытка еды у гномов не наблюдалось, а потому украсть что-либо съестное у подгорных жителей было делом многотрудным и опасным. Обычно Айшари охотилась на крыс и мелкую живность в заброшенных туннелях. В основном все же на крыс — что-то другое встречалась редко, и в большинстве случаев само было не прочь закусить бывшей эльфийкой. Несколько раз девушка была на волосок от смерти. Она наверняка бы стала чьим-то обедом, если бы не способности, приобретенные после наложения Печати.

Бывшая наследница Дома Серпа Ночи горько усмехнулась про себя. Во имя Манящей, скажи ей кто тогда, дома, что она будет охотиться на крыс и в ужасе спасаться от тоннельных пауков, что самым изысканным блюдом будут недожаренные грибы, а самой большой радостью — небольшая пещерка с маленьким родником, где почти никто не бывает, и можно спокойно смыть налипшую в пещерах грязь и пыль. И поспать, не боясь проснуться в клетке или в желудке какой-нибудь пакости… Она бы даже смеяться не стала над такой нелепицей.

Грибы очень быстро осели в желудке. Айшари затолкала освободившуюся спицу в скопившийся в углах своей пещерки мох. Пещерка эта была невелика — даже стол в нее бы не влез, ни по ширине, ни по высоте. Что, однако, совершенно не помешало в свое время добраться до бьющего из дальней стены родника резцам подгорных мастеров. Вода скапливалась в вытесанной из скалы чаше, покрытой узорами с вкраплениями тускло мерцающих кристаллов. Затем переливалась через край, и уходила вниз, по выдолбленному в полу узкого лаза желобку. На другом конце лаза раскинулся один из самых крупных садов во всех подгорных чертогах — сад главного поместья клана Боаган. И таких тайников в нем было множество. Айшари не была уверена, зачем это нужно, хотя и много чего узнала о быте подгорного народа. Бывшая эльфийка прыгнула в воду и какое-то время бултыхалась, стараясь как можно быстрее избавиться от осевшей на шерсти пыли и мельчайшей каменной крошки. Даже Светилам не ведомо, как много этих двух субстанций в рукотворных пещерах. Потому гномы моются чуть ли не чаще, чем многие жители поверхности, отхаркивающие и очищающие легкие снадобья — самый расхожий товар, а главный признак богатого дома — специальные фильтры в вентиляционных шахтах. Сама Айшари начала кашлять уже на пятый день. Ей понадобилось много времени для того, чтобы понять причину и придумать способ противодействия. Она просто не пускала пыль внутрь легких. Сплетенные внутри гортани потоки энергии стали своеобразным фильтром. Из-за этого во рту постоянно был неприятный колючий привкус, но кашель прошел уже через неделю. Отвадить пыль от оседания на шерсти пока не получалось. Но при должном упорстве могло получиться. Вот и пригодилась Омегина наука. Мысль о демоне вызывала не ярость, как когда-то, а лишь глухую, ноющую боль обманутого доверия. О гордости речи уже не шло. Айшари потеряла счет времени — сколько она уже ведет жизнь, почти не отличающуюся от крысиной — луну, две?

У нее не получилось ни освободиться от заклятия демона, ни выбраться на поверхность. Центр подгорного царства представлял собой огромный комплекс пещер и рукотворных чертогов. Это был целый город, вырубленный в толще камня. Окраины — редко используемые туннели, про которые была не известна даже их общая протяженность, и Айшари хотела выбраться по ним. Несколько раз едва не погибнув — лишь единожды от обвала, в остальных случаях еле успевая выскочить из пасти очередной твари — она сдалась. Оставалось множество мест, куда она не могла попасть из-за охраны, так как все лазейки были перекрыты какой-то непонятной ворожбой. Не враждебной, нет — просто чужака не пускали. А попытка пролезть через те входы, которыми пользуются сами гномы, мало чем отличалось от самоубийства — Айшари частенько наблюдала за тренировками подгорных воителей. Увидеть удар она могла. Но вот уклониться скорее всего не получилось бы, несмотря на нынешние компактные размеры. Кроме того, попытка пролезть наобум, не разнюхав ничего заранее, тоже не отличалось от самоубийства — истина, очень хорошо преподанная в заброшенных тоннелях.

Айшари выбралась из воды, встряхнулась. Свернулась клубком на своем обычном месте — самом толстом клоке мха недалеко от родника.

Наверное, было ошибкой бежать от приставленного к ней гнома. А может, и нет. Айшари чувствовала, что готова сломаться в любой момент. Все ее силы отнимала борьба за жизнь и свободу. Но, как она постигла на опыте, в одиночку возможно лишь выживать, но не жить. Бывшая эльфийка закрыла глаза и две строчки снова засияли под опущенными веками:

Не ешь разумных!

Будь милой!

Грустный смешок у Айшари получился почти по-человечески. Омега как-то признался, что предвидение будущего не самая сильная его сторона. Если бы он знал, как будет существовать его ученица, что бы он написал? С этими мыслями она заснула. И снова увидела сон, который временами снился ей с раннего детства, а с момента побега от Кибара — постоянно. Как она плачет в лесу, отчаявшись найти своего ручного лисенка. Зверек теперь никогда не приходил, и Айшари лила слезы в одиночестве, обняв исцарапанные коленки.

Но на этот раз мягкая лапка толкнула ее опущенную голову.

— Ну и чего ты ревешь? — серьезным голосом спросил лисенок. — Сама сбежала, сама и вкусила плодов свободы…

Эльфийка, не прекращая плакать, схватила своего любимца в охапку и прижала к себе.

— Ну-ну, не надо, — растрогался лисенок, и стал аккуратно поглаживать спину хозяйки своим пушистым хвостом. — Признаю, с ритуалом нехорошо вышло, да и вообще… Но теперь все-все будет хорошо! Друг уже рядом. Так что не плачь, ладно?

Такого сладкого пробуждения у Айшари не было уже давно. Она потянулась, позволяя гладящей ее спинку маленькой ладошке пройтись от загривка до самого кончика хвоста… Коротко тявкнув от потрясения, бывшая эльфийка рывком очутилась на всех четырех лапах, и, вздыбив шерсть, уставилась на весьма чумазое лицо. Лицо принадлежало темноволосой девушке, примерно одного с Айшари возраста. В больших серых глазах отражалось золотистое мерцание возникших на теле запечатанного оборотня узоров. Дочь подгорного племени медленно протянула руку:

— Не бойся…

Айшари вздрогнула, когда тонкие пальцы почесали ее за ухом. Ощущение доброжелательного внимания со стороны другого существа было настолько давно забытым чувством, что некоторое время бывшая эльфийка стояла неподвижно, боясь шевельнуться. А потом осторожно потерлась о ласкающую ладонь.

Ишико Боаган, шестая дочь Старшего Рода в клане мастеров доспеха, улыбнулась еще шире. Конечно, получить разрешение оставить неизвестную зверушку будет непросто, но девушка твердо собиралась добиться своего.

* * *

Стол князя казался мельче без привычных груд наваленного на него хлама. Сам Владыка Юга, недовольно что-то бурча, препарировал довольно крупную ящерицу. На вошедших вампира, человека и драконессу Зеленое Сияние посмотрел без радости, но и без злости:

— А, вот и вы…

Маг посмотрел на переплетение нитей силы, окружающее еще живую рептилию. Осторожно поинтересовался:

— Мы не отвлекаем вас, Владыка? Если это не тайна, что вы делаете?

Князь отмахнулся:

— Да вот, поймал чужого соглядатая. Теперь потрошу, думаю, как бы щелкнуть по излишне любопытному носу… Все упирается в привязанность моей силы к месту. Кстати, вы очень удачно зашли — вы-то мне и поможете.

— Не уверен, что именно от меня требуется, но моя сила и знания в распоряжении моего спасителя, — поклонился консорт Махараджи. Спорить с одним из четырех князей Вечной Ночи на его земле — верх глупости. Маг жил в замке Зеленого Сияния уже неделю. Он успел полностью восстановиться и почти подружиться с Вардом и молодой драконессой — все же, они спасли ему жизнь. Хотя к вампирам у Первого Меча Ниори имелось некоторое предубеждение, Вард не вызывал у него отвращения. Беседы с немертвым Странником дали магу многое.

— Ой, ну зачем так официально, — лукаво пропищал князь. — Будет твой прощальный подарочек Сагнанту перед возвращением в свой край победившего феминизма. Правда, сразу скажу, таким талантом разбрасываться нельзя, так что из виду терять тебя не буду…

— Простите князь, как вы назвали Ниори? — заинтересованно подался вперед Вард. Маг тоже был не прочь узнать ответ на этот вопрос.

— А, это так, старая байка… Когда-то на землях Ниори — тогда, разумеется, и слова никто такого не знал, дело было давно, еще до Коллапса, кажется — так вот, на тех землях было вполне нормальное общество, с мужчинами во главе. Однако пришли переселенцы, согнанные с места Катастрофой, и так сложилось, что у них мужчин не осталось… По законам той страны их ждала жалкая участь, но эти женщины не пожелали смириться. Битва была не долгой, и скоро в тех землях прочно установился матриархат… Вот только титулы они оставили старые, мужские… Махараджа — на давно забытом языке это «князь», «царь», но никак не «царица»… М-да.

— Простите, владыка, но о каких катастрофах вы говорите?

— Ну, это уже совсем древность… — Князь пожевал немного лишнюю губу. Видимо, вспоминать этот период ему не нравилось. — Наш мир существовал еще до прихода светил в небеса. И в нем жили разные народы, использовавшие силу неживой материи… И именно с помощью этой силы они устроили Катастрофу. На самом деле, Катастрофа — не какое-то конкретное событие. Это череда бедствий, обрушенных смертными себе же на голову. Никто точно уже не знает, сколько длился этот период. Войны и стихийные бедствия, моровые поветрия, непредсказуемые последствия и побочные эффекты древних чудес сотрясали мир. Но цивилизация выстояла, хотя и осталось от нее немногое.

Вард подался вперед. Посвятив немало времени изучению древнейших артефактов, он пришел к схожим выводам. Правда, странник полагал Катастрофу одним событием — кульминацией древней войны, стершей старый порядок с лица земли. Впрочем, вампир полагал, что оно и к лучшему — только в мире, лишенном сияния Светил, могла существовать цивилизация некромантов. Тут странник поймал взгляд князя и смутился — Зеленое Сияние смотрел с легким сочувствием, словно видя мысли вампира и находя их весьма далекими от истины.

Яшма беседе внимания особо не уделяла. Она внимательно рассматривала существо на столе, но трогать не решалась — сказывался печальный опыт. Нет, князь не ругался и не кричал. Но только драконья живучесть позволила девочке пережить две попытки поиграться с предметами со стола Владыки.

— А потом люди открыли силу энергий. Магию. И наступил Коллапс, стерший с лика мира, то немногое, что оставалось от прежнего порядка, и почти полностью разрушивший реальность. Коллапс закончился Великий Рассветом, когда Светила заняли свои места в небе, остановив разрушение.

Князь помолчал, и прежде чем кто-либо успел раскрыть рот, добавил басом:

— Но это все лирика. Итак, вы, юноша, идите сюда и присмотритесь к этому пресмыкающемуся. А вас, Вард, ждет немного подзабытая работа.

Вампир подобрался:

— Пророк?

— Я засек одиночное предсказание. Рядом с варийской столицей. Чертов небоскреб просто антенна какая-та для предсказателей… О, не обращайте внимания, это я так, древность вспомнил. Поскольку время дорого, вас до, — князь замялся и его голос сразу утончился, вскоре снова загустев, — как же эта башня теперь зовется…а! До Шпиля Вечного Льда вас довезет Яшма. Хорошо, милая? Ты ведь все же самая быстрокрылая! Покрутитесь там пару-тройку ночей, авось выловите этого пророка. Нет, так нет — потом займемся, когда дар полнее раскроется. Вопросы, сомнения есть?

— Нет, князь, — отозвался вампир, поддерживаемый кивком Яшмы, — напротив, я даже подозреваю, кто может мне помочь.

— Да? Ну хорошо, оставляю на ваше усмотрение.

Вард коротко поклонился. Драконесса тоже, и контрастная парочка покинула кабинет князя. Зеленое Сияние повернулся к Консорту Махараджи, внимательно рассматривающему растянутую в нитях силы ящерицу.

— Ну что, юноша, поняли что-нибудь?

— Что это существо не имеет постоянной связи с хозяином. Оно должно время от времени возвращаться к нему и отдавать накопленную информацию.

— Браво! Не многим удается сразу увидеть очевидное! — маг дернул бровью на сомнительный комплимент, но промолчал, поскольку князь пустился в объяснения…

* * *

Шиду сидел на привале, и с трудом разбирая в свете костра полузнакомые буквы одного из древних языков, читал книгу, доставшуюся в наследство от Варда. Омега сказал, что никакой магии, кроме заклятия, сохраняющего записи странника в потребном виде, в массивном талмуде нет. Кирвашь, Эскара и Одалия спали рядом с огнем, завернувшись в толстые меховые одеяла. Судя по слабой улыбке на губах последней, ей снилось что-то хорошее. У двух костров неподалеку расположились закатники и эльфы. От находящегося в отдалении третьего костра доносился голос Либроя.

Шиду покачал головой. Рыцарь тратил треть недолгих часов отдыха на проповеди пленникам, убеждая их. Ученик палача никак не ожидал услышать таких прочувствованных речей о равенстве и братстве народов от орденца. Интересно, понимал ли Либрой, что его слушатели спят с открытыми глазами, вымотанные дневным переходом — эльфы не делали особых скидок на пеших пленников. Пешими они оказались по милости сбежавшего проводника, который перед побегом освободил стреноженных в стороне от засады лошадей, и сунул им какую-то дрянь в ноздри. Бедные животные взбесились и разбежались кто куда, не давая к себе даже приблизиться. Зачем ему это было нужно — оставалось загадкой.

— Что читаешь? — вопрос не застал ученика демона врасплох. Краем глаза он все время следил за пристроившимся на другой стороне костра бритоголовым эльфом.

— Записки одного странствующего жреца Озаряющего, — отозвался Шиду, почти и не соврав, — он жил довольно давно.

— И о чем же он пишет? — удивился Кирбэсс. — Признаться, не ожидал увидеть в твоих руках книгу верующего в Господина Полудня. Ты ведь явно следуешь заветам Манящей.

— Я следую своим путем, но ведь взглянуть на дороги других тоже интересно. Тут довольно много, и далеко не все я могу прочитать. Пока я почти осилил главу, посвященную трем пришествиям Озаряющего, — Шиду решил выбрать самую нейтральную тему. О последнем инциденте на дороге говорить не хотелось. О похитителях эльфиек и задании наставника — тем более. Откровения о тайном устройстве мира, о Землях Мерцающих Сумерек, обнаружившиеся в книге Варда, тоже были не к месту.

— Ты говоришь о его приходе в мир как смертного? Сначала как Жертва, потом как Палач и потом как Хранитель?

— Да… правда, про первое пришествие тут написано не так много, гораздо больше посвящено второму. Так как с ним связано больше всего загадок. В этой книге, — Шиду позволил себе немного увлечься, тем более, что ему и самому было интересно, — жрец пишет, что существует три ветви евангелий, описывающих второе пришествие. И он утверждает, что лично видел зеркальные скрижали с евангелием второй ветви, которое он полагает истинным…

— Ересь! — неожиданно вмешался подошедший к костру Либрой. — Из всех евангелий второго пришествия истинно только повествующее о Вечном Герцоге! «И явился миру вечный герцог, положив конец бесконечному ожиданию, и возликовал народ, с радостными песнями кинувшись в извергаемое им пламя!»

— Но все же, это было слишком давно, чтобы утверждать наверняка, какая из трех ветвей евангелий истинна, — покачал головой Шиду. — Третья ничем не хуже второй.

— Говорят, в обителях считают истинной первую ветвь, — добавил эльф. — Тем более, что она единственная, дошедшая до нас в виде священных книг. А третья ветвь даже не содержит единого текста, лишь отрывочные куски.

— Достаточно приглядеться к ним, чтобы увидеть, какое истинно! — рявкнул рыцарь, игнорируя скептическое покачивание головой обоих собеседников. — Чтобы Господин Полудня явился миру как слабак, нытик, лишенный веры лентяй?! Чтобы он бесцельно блуждал между жалобами на бессмысленность собственного существования и истериками о собственной беспомощности?! Да никогда!

— Подожди, ты о какой ветви сейчас говоришь?

— Об обеих лживых. Если вы читали их, вспомните прочитанное! Вглядитесь в суть, и увидите, что и могучий чудотворец со шрамом-стигматом, и владыка чистилища, заключивший в демона-копьеносца дух матери — не пришедший на землю Господин Полудня, а жалкие, заблудшие в глубине собственной гордыни и невежества смертные! Именно это роднит обе ветви евангелий, и именно это делает их ересью! Запомните, истинное евангелие второго пришествие — евангелие Вечного Герцога! «Я пришел, и теперь вы за все заплатите!» — вот слова истинного бога, не ведающего сомнений!

Жар, с которым говорил рыцарь, ясно дал понять собеседникам, что спорить бесполезно. «Как есть баран… то есть Паладин, — поправился Шиду, вспомнив узнанное из Камертона слово. — Надо сменить тему.»

— Слушаю тебя, Либрой, — видимо, улыбающийся Кирбэсс думал о том же, — и все представляю, какой бы проповедник мог из тебя выйти. Не сочти за обиду, но твое красноречие меня всегда удивляло.

— Если не пытаться решить все проблемы только мечом, — отмахнулся Либрой, присаживаясь на свободное место у костра, — то со временем язык становится так же быстр. Но Луч жречества все равно не для меня.

— Луч жречества? — термин показался Шиду смутно знакомым. Страж пояснил:

— Стезя служения Господину Полудня включает в себя три пути, или Луча. Луч Жречества, которым следуют пастыри, заботящиеся о прихожанах храмов. Луч Супружества, — Кирбэсс криво ухмыльнулся, — особо про него рассказывать не нужно, наверное. И Луч Рыцарства, которым следуют вступившие в Орден Заката. А книга у тебя в руках — часть того немногого, что осталось от потерянного, четвертого Луча — Луча Подвижничества, стези странствующих жрецов.

Шиду мудро промолчал о том, что осталось даже больше, чем эльф себе представляет. Правда, последний странствующий жрец Озаряющего, закопанный «про запас» Омегой рядом с Лазурным Восходом, был не совсем живым… Но и не совсем мертвым, как и положено вампиру.

— Прости мое любопытство, но откуда такие познания у Стража Домов Ночи о путях Господина Полудня?

— Да так, набрался там и сям, помотавшись по миру, — Кирбэсс пожал плечами. Шиду про себя отметил, что Либрой почти одновременно повторил жест эльфа. Но заострять на этом внимания не стал. Разговор как-то сам собой увял, и сидящие у костра стали готовиться ко сну — оставалась еще не самая легкая часть пути. Шиду с тоской подумал о тележке, купленной во все том же Лазурном восходе. Путешествовать в ней было гораздо комфортнее, чем в седле. Даже в те моменты, когда приходилось тянуть ее вместо мула. Завернувшись поплотнее в одеяло, ученик палача прогнал пустые сожаления. «Мир не жесток, не милосерден, но и не справедлив, — говаривал его старый учитель, — он равнодушен. И мудрый по возможности следует его примеру.»

Глава одиннадцатая

Наплевав на все заверения производителей, стекло забрала таки запотело. Сухой воздух почти трещит в пересушенной глотке, а на зубах скрипит сажа, словно насмехаясь над всеми усилиями разработчиков респиратора. В ушах с переменным успехом сражаются два звука — бешенный стук крови в висках и безумный вой бушующего вокруг пламени. Нет, не рев, а именно многоголосый вой огненных элементалей, вплотную приблизившихся к обретению сознания. Один… два… три… Пять! Во имя Бездонной Глотки Вечного Пожара, почему так много?! Неудивительно, что обычные методы тушения ничего не дают, кроме облаков пара. А для ритуала нужно время. А времени нет — лестница за спиной уже рушится, да и потолок впереди начинает проседать. Или это из-за запотевшего забрала мерещится? В любом случае, до границы Локализатора тридцать пять метров. Тридцать из них — это уставленный весело полыхающими предметами интерьера холл. Да, как в кино — герой бежит к спасению, а за ним несется стена пламени. А рядом бежит верная спутница. А если спутницу нужно нести? И если это не сногсшибательная красавица, а жирная чиновница, присутствие которой в одном из кабинетов непонятно как удалось почуять? И зачем вообще надо было лезть туда? Долг долгом, но с этим бегемотом на плечах можно попросту упасть в шаге от спасения — сил и так почти нет, все вышли при рывке из-под рушащихся балок на втором этаже.

— Зачем убегать? Зачем уносить? Это будет забавно гореть! Будет смешно наблюдать, как оно корежится! Оставайся, повеселимся!

Все, это полный караул. Они заговорили! Бежать! Поглотитель из чехла на поясе, и бежать!!! И Пепел с ней, с бешенной стоимостью артефакта — жизнь дороже. А необходимое для использования личное столкновение с элементалем сейчас будет — когда эти ребята приглашают остаться, они обычно спешат подкрепить просьбу жаркими объятиями. Потолок начинает рушиться прямо над головой, а сердце пытается выпрыгнуть через горло. Бежать!

Витаро Даорут Кибар осознал себя уже где-то на середине тренировочного зала. В одной набедренной повязке, с собственным матрасом на левом плече, и сосудом с живым камнем в правой руке. Воин пробежал еще несколько шагов по инерции, и остановился. Мысленно возблагодарил духов предков, что проснулся до того, как на полном ходу врезался в стену. Посмотрел на удачно прихваченный измеритель времени — побеги живого камня указывали, что сейчас Ветвь Глубокого Сна. Эти странные кошмары появлялись раз в пару дней — иногда оставляя после себя лишь смутные тени на задворках сознания, а иногда врезаясь в память до мельчайшей черточки. В первую очередь тем ощущением, что ты — это кто-то другой. Но впервые дурной сон завел гнома так далеко от собственных покоев. Хорошо еще, что он изучил принадлежащие клану чертоги в Гиалите и сможет найти дорогу обратно сам. Витаро уронил матрас на пол, наклонился, чтобы свернуть его — так будет удобнее нести… И только в этот момент сообразил, что безоружен. То есть при нем нет меча. Ни одного. Кибар сдержал рвущееся сквозь зубы ругательство усилием воли. Оставалось только надеяться, что духи предков не допустят случайной встречи на обратном пути. Воин Старшего Рода может сколько угодно ходить во сне. Проклятый Пепел, он даже может убить кого-нибудь, не просыпаясь! Но не забыть при этом взять с собой хотя бы первый клинок! Это же позор, который не всяким подвигом загладишь!

Пробираясь обратно в свои апартаменты, Витаро раздумывал, что же за сны ему сняться и как они связаны с его провалами в памяти. Самое скверное заключалось в том, что спросить совета было не у кого. Все три клана целителей откажут в помощи из-за вражды Даорут и Цаорамэ… Да и вообще другим кланам доверять нельзя, пока не выяснится, кто именно замешан в покушениях. Собственные лекари, к сожалению, не всегда справляются с болезнями тела, куда уж им замахиваться на память и сны. Оставались конечно идущие путем Тишины, но после последнего разговора с братом Витаро всерьез опасался, что от их ответов он сойдет с ума окончательно. В конце концов, пока ничто не тормозит удар в бою — все нормально. А на ночь себя можно и привязывать.

* * *

Мних неторопливо постукивал молотком по рукояти резца, постепенно превращая неровную поверхность каменных глыб в барельеф. Словно пробка, несколько плотно притертых друг к другу валунов запечатывали проход, ведущий к Гроту Отражения. Бывшему Ритаро Даорут стоило немалых трудов уговорить настоятеля воздержаться от каких-либо других мер. Какого бы злого духа Кибар не принес на своих плечах с поверхности, именно благодаря ему будущий глава клана Даорут остался в живых. Мних вспомнил спокойное лицо брата, сидящего напротив него в келье после поединка.

«Просто меня вдруг озарило. Я понял, что Тэцур сейчас проткнет меня, и еле успел увернуться. А когда он снова стал в стойку, почти почувствовал боль в его левой руке. Видимо, он когда-то повредил запястье, и мизинец с безымянным пальцем перестали разгибаться. Причем даже его клан — целители! — не смогли помочь. Он просто вынужден был сосредоточиться только на владении мечом одной правой рукой. А раз обычные техники стали ему недоступны, он стал изобретать собственные. Потому и достиг таких высот.»

Витаро глотнул чая и продолжил: «Но он считал себя ущербным, и в глубине души был уверен, что его пятый меч — подделка. Когда я сказал об этом вслух, он был задет за живое. И захотел сначала заставить меня почувствовать ту же боль, что когда-то испытал сам. Я это увидел, потому и победил.»

«А сам-то мастер мечей как считает, — спросил тогда Мних, изо всех сил скрывая собственное потрясение, — был ли пятый меч Цаорамэ подделкой?»

«Он стал ей, когда из-за моих слов он подумал о своем увечье как о потере, а не как о цене достижения Кисти Сердца.»

Мних покачал головой, не прерывая работу. Что ж, если Грот Отражений, показывающий оставшемуся в нем безумные кровавые видения — цена за жизнь Витаро Даорута, то так тому и быть. Но самому Кибару лучше об этом не знать. Никто не ведает, что с ним случиться, когда он наденет обруч главы клана. И потому лучше пока воздержаться от поспешных деяний. А Кровавый Грот нужно замуровать — даже настоятель выскочил оттуда, словно ошпаренный. Обретающий под резцом бритого гнома форму дракон недр надежно защитит те любопытные души, что могут сунуться в это проклятое место.

* * *

Вард и Яшма легко неслись по крышам Полуденного Сектора варийской столицы. Драконесса, принявшая человеческий облик, легко поддерживала задаваемый странником темп.

— Дядя Вард, — спросила она, улучив момент, — а почему мы не идем по улице?

— Потому что ночные наряды стражи снабжены амулетами, защищающими от ментального влияния, и способными определить вампира. Столкновение с ними станет ненужным затруднением. Если бы ты согласилась меня подождать, получилось бы быстрее…

— Но я не хочу ждать у той мерзкой башни.

Вард пожал плечами. Ему сложно было понять, что не понравилось Яшме в башне второго городского мага. Сам странник, несмотря на вампирское чутье, ничего не ощущал. Провести отказавшуюся ждать драконессу с собой сквозь тени он не мог.

— А куда мы идем?

— К одному рыцарю… Он много путешествовал, и только года два назад осел в столице…

Странник скользнул на следующую крышу. Конечно, необходимость пробираться в резиденцию Ордена Заката приносила мало удовольствия, но причина была довольно весома. Вард вспомнил биографии убитых им прорицателей. За некоторыми исключениями, все они были артистами — жонглерами, акробатами, менестрелями, даже придворными шутами. Последние попадались особенно часто. Возможно, жизнь среди политических интриг создавала необходимые условия для раскрытия дара… Ну и легкое сумасшествие, свойственное прорицателям, делало их отличными кандидатами на роль шутов.

За последние десять лет такие были в целых четырех странах — в Рэйро, Королевстве полуденных архипелагов, в двух из княжеств Междуводья, и в Вари, где странник сейчас и находился. Все четверо прорицателей были уничтожены Хранителями, одним из которых был Вард. Уточнив позднее у Владыки Юга детали жизней убитых, он нашел еще одно совпадение — все они были знакомы с одним из рыцарей Ордена Заката. Один из междуводцев подрался с ним девять лет назад в таверне, и получил по голове, проспав после этого три дня. Второй, восемь лет назад, был избит им при схожих обстоятельствах, только тогда размах гулянки был больше и после орден очень долго мирился с междуводскими властителями. Житель Вари, попавший в рабство у орков, вместе с прочим полоном был освобожден отрядом ордена, возглавляемым все тем же рыцарем, и отпущен на свободу пять лет назад. Всего год ему понадобился после этого, чтобы занять должность придворного шута. Что касается прорицателя из Рэйро, так он и вовсе приходился упомянутому рыцарю родственником. Барон Винг Либрой, чей потомок, наплевав на родительский запрет, подался в орден Заката, двадцать лет был послом в полуденном королевстве. Собственно, у рыцаря Крэда Либроя было довольно много кровных родственников в Рэйро, о которых он не имел понятия. Конечно, князь утверждал, что невозможно заранее выявить дар прорицания. И потому отвергал всякую тень подозрения о существовании организации, стремящейся приставить к каждому центру политической жизни по предсказателю. Вард одно время разделял эти идеи, но оторвавший ему голову Омега наглядно показал вампиру, что удар может прийти ОЧЕНЬ внезапно. Даже если ты примерно подозреваешь, от кого ждать атаки. А потому странник был склонен подстраховаться.

Однако, до резиденции ордена они добраться не успели. Яшма вдруг остановилась и настороженно зашипела. Вампир сделал по инерции еще один прыжок, обернулся на спутницу. И еле успел отпрыгнуть в сторону. На том месте, где только что находился Вард, черепица почернела и раскрошилась. Вампиру понадобились доли секунды, чтобы определить источник агрессии, и спустя миг странник уже выныривал из теней за спиной у стоящего в переулке неподалеку силуэта. Жгуты тьмы копьями устремились к врагу, но один росчерк отливающего краснотой клинка разорвал их на лоскуты. Вард поспешно нырнул обратно в тень, но нападающий последовал за ним. И исходящее от него ментальное давление странник узнал:

«Какая неудача встретить Сагнанта именно сегодня!»

Вновь очутившись на крыше, Варду пришлось бежать и уклоняться, не давая преследователю порубить себя на куски. Выяснять отношения поединком воли, как большинство вампиров, враги не стали даже пытаться — у обоих были сильные сомнения в успехе.

Сагнант, Владыка Севера, регент Красного Сияния, был старейшим и могущественнейшим вампиром. Свергнув предыдущего владыку Севера, он стал единственным из Владык, способных покидать свою территорию. Конечно, в чужих землях он был гораздо слабее, но далеко не каждый мог воспользоваться этим преимуществом. Вард не был уверен, что может бороться с патриархом, держащим в железной узде одиннадцать Семей кровососов.

С другой стороны, странник тоже был не пальцем делан. Сагнант люто ненавидел предателя. Обращенный во тьму жрец Озаряющего, вместо того чтобы смириться со своей новой сущностью, вышел на открытое место среди бела дня и воззвал к своему богу. Обрушившееся с небес пламя неведомыми путями нашло каждого члена его новой семьи, и сожгло всех до пепла. Вард же не только выжил, но и получил способность невредимым ходить под лучами Дневного Светила. Поэтому древний вампир весьма побаивался, что при попытке подчинения Варда боги снова вмешаются.

Тени, кружащиеся вокруг странника, служили ему щитом и оружием. Танцуя и кружась в кровожадном танце, Вард одновременно плел маленькую сеть из тонких нитей силы Манящей. Жрец двух Светил не был полноценным магом, но пару небесполезных фокусов милостью Госпожи Ночи проделать мог. Главное, чтобы до того момента Сагнант его не достал. Снова обменявшись с ним атаками, странник с тщательно подавляемым злорадством отметил, что древний кровосос явно не в лучшей форме. Да и выглядит неважно — полчерепа занимает огромное обугленное пятно ожога, по краям которого торчат клоки рыжих волос. Видимо, совместное творчество Зеленого Сияния и ниорского мага изрядно попортило Владыке Севера жизнь, раз он не залечил эту рану.

Поединок кончился несколько неожиданно для обоих противников. Рядом раздался грохот рушащегося под немалым весом дома, и появившийся на нем пестрый дракон, привстал на задние лапы, распахнув крылья. Вард невольно отметил, что увенчанные короткими когтями сгибы очень красиво и симметрично раскинулись вокруг Ока Госпожи Ночи. А потом преобразившаяся Яшма выдохнула струю пламени, с ревом пронесшуюся над крышами почти до самой городской стены.

Во всем городе разом взвыли собаки, а на башнях магов зажглось множество огней и завертелись малые вихри силы. Двухэтажный домишко, на котором сидела Яшма, был разрушен до основания, а ближайшие дома горели, внося в творящийся бардак свет, треск и вопли жильцов. На спину драконессы тяжело плюхнулся Вард, слегка дымящийся и пахнущий гарью:

— Яшма, летим отсюда. И, во имя Светил, быстрее!

Уже когда растревоженный город остался далеко за спиной, Вард прислонился лицом к горячей чешуе и спросил:

— Состороны мои дела выглядели так паршиво?

— Да, — тихо пророкотала Яшма, — он вас загонял точно на место своей первой атаки, а там была какая-то ловушка.

— Спасибо, — сказал Вард. Сагнанту достаточно было доли и секунды промедления, чтобы убить его.

Посмотрев на плывущее в небесах Ночное светило, странник сотворил короткую молитву. Сегодня гибель вновь миновала его. Примем же дар богов со смирением.

Первый из прибежавших к месту пожара не успел даже пикнуть, когда неведомая сила затянула его в темный переулок. А когда длинные клыки проткнули шейную артерию, все мысли покинули голову человека. Остался лишь медленно затихающий рокот сердца. Отбросив обескровленный труп, Сагнант наконец вернул меч в ножны. Предатель снова ускользнул. Жаль, узнать о месте нахождения Варда заранее, а не с опозданием в несколько дней, удавалось крайне редко. Кровавый князь поправил обгоревшие остатки плаща на плечах и шагнул в тени. Злость из-за неудачи отступила вместе с первым утолением жажды. Незачем торопиться — он дождется подходящего момента, даже если придется ждать целую вечность — вполне приемлемый срок для древнего вампира. Рано или поздно предатель ошибется. И тогда даже оба Светила его не спасут.

Глава двенадцатая

Падали пока еще редкие снежинки. Их было явно недостаточно, чтобы покрыть поляну белым покрывалом, но вот с превращением развороченной тяжелыми сапогами земли в грязь они справлялись. Крэд Либрой и сопровождающие его рыцари обучали своих оруженосцев пешему бою. Дубины в их руках весьма отдаленно напоминали мечи, а весили скорее всего гораздо больше стальных клинков. Тренировкой закатники коротали время ожидания. Главы Домов собирались не так уж часто, и процесс этот быстротой не отличался. А потому послу Ордена Заката было предложено воспользоваться гостеприимством Дома Полуночной Росы, пока не соберется Совет. Так что изнывающий от нетерпения паладин срывал злость на подчиненных. То есть, сам Либрой искренне считал, что помогает им набраться опыта, но вот только удары его были тяжелее, чем обычно, и его противник частенько летел кувырком, только ускоряя превращение поляны в маленькую грязевую яму. Да и жрицам Манящей после каждой тренировки изрядно прибавлялось работы. Собственно, и сейчас несколько эльфиек находились по близости, на всякий случай — позор, если гость умрет. Конечно, прямой вины остроухих тут не будет, но глава Дома рассудил, что мудро будет вовсе такого прискорбного события не допустить. Кирвашь поведала об этом шепотом, и Шиду про себя согласился с таким решением. Сам ученик палача вместе с эльфийкой сидели на заменяющем лавочку бревне с краю поляны, выбранной орденцами для тренировок. Их присутствие было дополнительным фактором, раздражающим паладина.

— И все же, почему ты сидишь тут? — тихо спросила Кирвашь, старательно не смотря в сторону орденцев, чтобы ненароком не напороться на злой взгляд их предводителя. — Либрой тебе до сих пор забыть не может тот случай на дороге.

— И тот случай у храма тоже, — добавил ученик демона. — Но нападать считает ниже своего достоинства. Может, правда, на тренировочный поединок пригласить, но для этого его должно что-то разозлить еще больше, чем сейчас…

— Так почему ты все же тут сидишь, раз это понимаешь? — спросила сидящая с другой стороны Одалия.

Шиду задумался. Вопрос был гораздо сложнее, чем казалось. В сущности, ученик демона просто убивал время. Они гостили у эльфов уже пятый день. Первый день все отмывались, отъедались и отсыпались после трудного пути. Потом Эскара отправилась к жрицам, узнавать «знахарские секреты длинноухих». Те поначалу скривились, но разделенная беда с дитем их Дома, а также удивительные познания «молодой дикарки» сыграли свое дело. Кирвашь утащили к себе родные. Одалия, получив приказ не рассказывать лишнего — конечно, Шиду сформулировал его гораздо более развернуто, исключая двойные толкования — отправилась осматривать эльфийскую территорию. Сам ученик демона уединился с Камертоном, раскапывая могущую пригодиться для выполнения задачи информацию. Лимит пользования был исчерпан на третий день — телу требовалось отдохнуть, восстановить высосанные демоническим артефактом силы. За четвертый день все инструменты были извлечены и осмотрены, после чего заточены, отполированы, и снова убраны в мешок, потому что ближайшее время применения им не находилось. Сегодня же Шиду решил немного побездельничать. Ученик демона не был уверен, почему его понесло именно к закатникам. Наверное, чтобы не расслабляться до конца и не терять бдительность — дружелюбное отношение эльфов усыпляло, и, честно говоря, немного выбивало юношу из колеи. С детства готовый к ненависти и презрению окружающих, Шиду никогда не уделял им много внимания. Но царящая в Доме Полночной Росы атмосфера настолько отличалась от привычного ему, что ученик палача поневоле отвлекался.

— Мне спокойнее, когда враг в поле зрения.

— Враг? — подняла брови Одалия. Кирвашь тоже посмотрела на человека вопросительно.

— Хоть они и пришли договариваться о мире, — тихо пояснил Шиду, — не стоит сразу забывать дурную славу Ордена Заката. Они могут быть подосланными к совету убийцами, а может, шпионами… а даже если поверить в их искренность, это, во-первых, не значит, что весь орден думает так же, а во-вторых — неизвестно, в какой момент этим фанатикам откажет рассудок. В думающем догмами мало здравомыслия.

Одалия кивнула, соглашаясь. Бессменные, личная стража Махараджи, подчинялись весьма суровому кодексу. Он был порядком и смыслом их жизни. Усилиями придворного мага в головах этих воинов не оставалось ничего, кроме умения сражаться, верности Кодексу и Махарадже. К сожалению, в некоторых случаях статьи Кодекса вступали в противоречие, и тогда оставалось только ужасаться, какие решения находили эти безумцы, чтобы избежать парадокса. Самоубийство воина было одним из самых мягких исходов.

— Ты прав, — вкрадчиво сказала Кирвашь. — Но немного не договариваешь. Твоя враждебность имеет и другое обоснование, верно?

Шиду пожал плечами:

— Либрой чуть не убил меня однажды. Причем без достойной причины. Так что его счастье, что я не перенял некоторые из взглядов наставника на справедливость.

Обе девушки дружно передернули плечами. Обе они ничуть не сомневались, что какие бы ни были у демона взгляды на справедливость, они весьма отличаются от нормальных. Шиду про себя добавил, что поступить по Омегиному методу «за каждый удар вернуть три» с паладином не выйдет. Второй удар гарантированно отправит Либроя добиваться места среди воинства Озаряющего. Конечно, это если бить рыцарским сапогом с длинной и острой шпорой… Но без шпоры смысл терялся — именно этому атрибуту рыцаря ученик палача был обязан шрамом на пояснице и тремя днями безысходной тоски. Только потом выхаживающий его лекарь сказал, что позвоночник поврежден не так сильно, как он решил после первого осмотра, и Шиду не потеряет способность ходить. За эти дни юноша выпил самые горькие зелья в своей жизни.

Словно в ответ на мысль о зельях, на полянке появилась Эскара. Зеленокожая с любопытством посмотрела на стучащих дубьем по латам друг друга рыцарей и презрительно фыркнула. Подбежала к Шиду и выпалила:

— Чем смотреть, как дураки из себя дух вышибают, к мудрецам бы сходил за советом, не заставлял их за тобой посылать. Мне бегать не в тягость, но вежество-то блюсти надо!

Шиду покосился на закатников. Те продолжали свое занятие, усиленно игнорируя зеленокожую малявку. Ученик палача встал, следом за ним поднялись на ноги Одалия и Кирвашь.

— Веди. Кто зовет?

— Старшая жрица, — Эскара кивнула на эльфийку, — тебя и ее. А ты подожди, — двинувшаяся следом за хозяином Одалия была проворно схвачена за подол платья. — Можешь мне окрестности показать? А то одной скучно…

Бывшая раджа вздохнула, примиряясь с неизбежным. Свыкшаяся за время путешествия с инородным происхождением спутниц, раджа теперь привыкала к старушечьей болтливости зеленокожей. Причем Эскара трещала о чем угодно — от трав и духов до варийского холодного климата, но от разговора об Омеге ускользала со змеиной гибкостью. Проводив взглядом человека и эльфийку женщина неожиданно для себя спросила:

— Тебе не кажется, что эти двое странно смотрятся? Да и вообще все местные жители… Дело не в ушах и не в коже, есть что-то другое…

— Только заметила? — хмыкнула Эскара. — Длинноухие двигаются плавно, не так как вы. Когда рядом идут человек и эльф — будто барашек рядом с псом топает…

— Да, но Шиду не похож на барана, — Одалия присмотрелась к движениям юноши.

— Верно говоришь. Он идет между остроухими как текущая в траве змея.

— Но… — раджа осеклась. Конечно, как змея. Нечеловечески грациозный в своей обманчивой медлительности, ученик демона действительно был ядовитым гадом среди прочих тварей.

* * *

Шиду следовал за показывающей дорогу Кирвашь и с любопытством рассматривал причудливые переплетения энергетических нитей, гирляндами раскинувшиеся между ветвями деревьев. На снег тут не было даже намека. В той части леса, где находилось собственно само поселение эльфов, царила вечная весна. Остроухие жили и работали в основном под открытым небом, но и зодчества не чурались. Правда, большинство их домов было больше похоже на причудливое сожительство деревьев и кустарников, чем на творение человеческих рук. Камертон на эту тему выдал довольно пространный трактат «о эмпатической биоинженерии, как врожденной способности эльфов», прочитав который Шиду долго думал, прежде чем сформулировал полученную информацию следующим образом — эльфы договаривались с растениями. Указывали, как им расти и как меняться. Но и плотницких инструментов они не чурались, правда приоритеты у них были несколько отличны от людей. Единственное, чего ученик демона толком не понял, было это самое поддерживающее климат плетение. Кто-то же его повесил? Или это сами деревья, уговоренные эльфами? Или сами эльфы сплели, считая, что договариваются с деревьями? Самое ужасное было в том, что оба варианта могли оказаться истинны. Неопределенность мира магии изрядно обескураживала ученика палача.

Разумеется, во всех тревогах Шиду был виноват Камертон. Сначала демонический артефакт огорошил запросом о причинах отказа от проведения инициации боли во время казни. Этот вопрос пока так и оставался висящим в списке задач, и Шиду не был уверен, что с ним делать дальше. Печатать развернутый ответ? Скорее всего, так и следовало поступить, но сам ответ следовало хорошенько обдумать. А напоследок Шиду были выданы «Правила настоящего мага». Магом Шиду стать не особо стремился, но прочитал:

1. Возможно все.

2. За все надо платить.

3. Ложь истинна, истина лжива.

4. Неправеден знающий, наивен неведающий.

5. Правильных ответов всегда больше одного.

Как ни странно, наиболее озадачило ученика демона пятое правило, хотя по сравнению с предыдущими двумя оно выглядело вполне невинно. Собственно, именно эти правила и были причиной, почему Шиду прервал свое общение с артефактом, хотя вполне мог выдержать еще полдня. Ученик демона начал всерьез подозревать, что настоящая цена за общение с Камертоном не жизненные силы, вытягиваемые им, а безумие, в которое демоническая машина должна рано или поздно ввергнуть своего пользователя. Впрочем, последнее могло быть очередным приветом от наставника. Шиду про себя усмехнулся, припомнив список открытых достижений. «Озадачить паладина», «Кровавый жонглер», «Конспиратор», «Тактическое удушение», «Теолог-самоучка»… и «Несущий возмездие во имя Луны». Во имя какой конкретно Луны, и при чем здесь вообще 14 Лун года, Шиду не знал, но сама формулировка настораживала своей похожестью на странную просьбу Кирвашь. Неужели Омега предугадал? Но он же говорил, что предвидение — не самая сильна его сторона… Впрочем, достижения вполне мог генерировать сам Камертон, отслеживая происходящее с носителем. А могло быть и так и этак.

Человек и эльфийка подошли к небольшому пруду, у которого росла огромная, древняя плакучая ива. Дерево, вопреки прочим своим сородичам, имело прямой ровный ствол, и раскинувшиеся плети ветвей образовывали что-то вроде круглого шатра, у самой земли переплетаясь с зарослями какого-то незнакомого Шиду кустарника. Собственно, это и был дом старшей жрицы.

Кирвашь подошла к небольшому зазору в кустах, и приглашающим жестом отвела в сторону ветви ивы. Шиду отбросил лишние мысли и ступил внутрь.

Внутри оказалось больше свободного места, чем можно было подумать. Слегка влажный воздух и мягкий полумрак, разбавляемый идущим сверку зеленоватым свечением. Там, среди ветвей ивы, переливался крупный узел развешанного по ветвям эльфийского поселения плетения. Толстый слой зеленого мха заменял ковер, а мебель, если и была, удачно маскировалась под толстые корни ивы и небольшие кусты.

Шиду коротко поклонился трем смотрящим на него эльфам. Двое мужчин и одна женщина, все без явных признаков возраста. Женщина сидела в центре своего дома, опершись спиной о ствол ивы. На ее шее мерцало массивное серебряное ожерелье.

— Я — старшая жрица Манящей Дома Полуночной Росы, приветствую тебя под сенью своих ветвей, юноша. Присаживайся, — жрица плавным жестом указала на выступающие из земли два крупных корня слева от себя. Их изгибы чем-то действительно напоминали стул. Мельком глянув на эльфов-мужчин, Шиду кивнул и сел, постаравшись по возможности скопировать их позы. Следом вошла Кирвашь, и, дождавшись кивка взрослой эльфийки, поклонилась мужчинам и устроилась рядом с учеником палача. Некоторое время тишину нарушало лишь тихое перешептывание листьев. Потом заговорил один из эльфов:

— Я — Айдэр, глава Дома Полночной Росы, приветствую тебя под сенью ветвей моего Дома, и благодарю за спасение нашего дитя. Отныне и навеки, ты — друг нашего народа, и никакая беда не коснется тебя в наших землях, здесь тебе всегда будут рады и всегда найдется рука, чтобы поддержать и чаша, чтобы утолить жажду.

— Меня зовут Шиду, из Излучского Княжества Междуводья. Благодарю тебя за теплый прием и радушие, дружба с народом Полночной Росы — честь для меня, — вежливость требовала ответить, хотя Шиду немного замешкался. Его смутил второй эльф, хранящий молчание и буравящий ученика палача взглядом желтых глаз. Черты его лица казались смутно знакомы.

— Кирбэсс пересказал мне разговор с тобой. Скажи, ты уверен в том, что похитители действуют сообща, и это не разрозненные налеты?

— Уверен. Кирвашь — не единственная похищенная, с кем мне довелось встретиться.

— Тебе известно что-нибудь о девушке по имени Айшари? — до этого молчавший мужчина подался вперед.

— Известно, — Шиду, не дрогнув, встретил его взгляд. — Но что о ней известно тебе и почему тебя волнует ее судьба?

— Это Айлир, глава Дома Серпа Ночи, — мягко сказала жрица. — Айшари его дочь.

— И судя по рассказу моего брата, ее держит в рабстве демон! Что тебе известно? — Шиду моргнул. Если рычание в голосе ему могло и послышаться, то вот странная волнообразная дрожь ауры собеседника ему точно не померещилась.

— Айшари никто не принуждал. Встретились мы случайно, — Шиду коротко пересказал историю своего первого попадания в логово некроманта в качестве жертвы. Отрешенно подумал, стоит ли рассказывать всю правду. Вспомнил свое обещание Кирвашь. Отец в любом случае имеет право знать, что происходит с его чадом. А Айдэр… Ну, он будет посредником, ведь разговор происходит на его земле и выставить его не удастся. Поэтому Шиду без утайки рассказал о проваленном некромантом ритуале, о появлении Омеги и прочих событиях.

— Айшари наставник изначально собирался вернуть домой. Она сама попросила не делать этого.

— Но почему? — вырвалось у внимательно слушающего Айлира.

— Не хотела остаток жизни посвятить служению Озаряющему, полагаю, — поколебавшись, Шиду решил, что озвучивать подозрения Омеги насчет Супруг Озаряющего пока рано. — Потому наставник взял и ее в ученицы.

— Но где она сейчас?

— Где-то на восходе. Во время освобождения Айшари от Супруг наставник был довольно сильно ранен, и скрывает свое местонахождение, пока раны не закроются.

Эльфы переглянулись. Старшая жрица внимательно посмотрела на Шиду:

— А сам ты участвовал в ее освобождении?

— Нет, меня оставили следить за имуществом. Собственно именно во время этой отлучки наставника я и встретился с Кирвашь.

Эльфы переглянулись. Айдэр сказал:

— Что ж, дальше вопрос о похитителях нам придется обсуждать на Совете. Увидимся там, юноша.

Коротко кивнув всем присутствующим, глава Дома Полночной Росы ушел.

Айлир некоторое время бодался взглядами со старшей жрицей, потом как-то сник и сказал:

— Я хотел бы поговорить с тобой о моей дочери. Когда закончишь беседу, найди меня.

Сказав это, он тоже быстро скрылся за шелестящими плетьми ивы. Эльфийка сочувственно посмотрела ему вслед:

— Тяжко родителю смириться с пропажей дочери. Еще тяжелее узнать, что она жива, но в дурной компании и домой возвращаться не хочет. Надеюсь, к вечеру он успокоится.

— Мне показалось, он вот-вот превратиться, — брякнул Шиду, облегченно переводя дух. Он был рад, что не рассказал о нынешней форме Айшари.

— Ты знаешь историю появления нашего народа? Откуда? — заинтересованно спросила жрица.

— Наставник рассказал.

— Наставник… Кирвашь, ты видела это существо? — молодая эльфийка, хранившая молчание все это время, кивнула. — Это действительно демон?

— Да, старшая. Очень могущественный. И очень странный.

— Странный?

— Омега не из нашего мира, — пояснил Шиду. — У него другое восприятие, другие нормы, другие причины для поступков. Из-за этого его поведение выглядит странным.

— А иногда чудовищным. Ты знаешь, что твой наставник полностью уничтожил Обитель Супруг Озаряющего?

— Теперь узнал, — под пытливым взглядом жрицы Шиду нехотя добавил, — хотя и подозревал. Наставник был очень зол, отправляясь за ней, и вряд ли бы стал даже пытаться решить дело миром.

— И ты продолжаешь называть подобное существо наставником? Неужели он не ужасает тебя? Неужели ты не хочешь освободиться? Ведь твой путь под его руководством приведет лишь во тьму…

— Странно слышать подобное от жрицы Манящей. Тем более от старшей жрицы Дома Полночной Росы, который из всех Домов наиболее тесно связаны с демонами.

— Как раз потому я и спрашиваю тебя. Узники темной стороны мира могут быть верными слугами, полезными партнерами, могут даже обучить тому или иному умению. Конечно, нужно быть весьма внимательным и не давать слабины, однако иметь с демонами дело возможно. Но ты употребляешь слово «наставник». То есть тот, кто ставит на путь, является примером для подражания, кто меняет твой взгляд на мир, верно?

Шиду кивнул. Жрица продолжила:

— Знаешь, в чем заключается сущность демонов? Алчность. Боги щедры, хоть их дары не всегда приносят смертным радость. Духи справедливы, взятое и отданное ими уравновешивает друг друга. Демоны алчны. Беспредельно алчны, они готовы пожирать все, что попадется им на пути. Неужели ты тоже стремишься к этому? К безумной жадности пожирателя?

— Нет. Я просто хочу стать достойным мастером своего ремесла, — пожал плечами Шиду. — Правильный ученик перенимает достоинства наставника, а не недостатки.

Жрица осуждающе покачала головой:

— Если ты веришь в это, я не стану тебя отговаривать. Но все же, запомни мои слова. У каждого демона есть главная страсть — то, чего он алчет больше прочих вещей. Будь то смерть и боль или знания и удовольствия. Какова страсть твоего «наставника»? Найди ее и найди способ победить ее искушение. Только так ты не превратишься в подобного ему.

«Если я и превращусь во что-нибудь, — мрачно подумал Шиду, — то вряд ли в подобного Омеге. Хаос не любит повторяться, когда лепит тварей.»

* * *

Массивная, поблескивающая полированными металлическими гранями фигура казалась каплей ртути на желтоватом круге огромной арены. Она перетекала из одной позиции в другую, в ее руках с гудением рассекал воздух массивный молот на длинной ручке. Иногда, в согласии с древней формой, он с грохотом опускался на устилающие пол доломитовые плиты. Внутри вмурованной в стену на двух поясов галереи за этим наблюдали три фигуры. Два гнома, молодой и старый, спокойно сидели на специальных сиденьях, а чуть в стороне от них замер неподвижно высокий для своего народа воин в черных доспехах с вкраплениями зеленого. Кроме них, во всем секторе третьей арены не было видно ни души, несмотря на то, что главное поместье Боаган было одним из самых густонаселенных чертогов столицы.

Дождавшись, когда эхо последнего удара стихло, старый гном довольно кивнул, качнув идущими от висков косами — из-за выбритого лба и темени казалось, что они крепятся к охватывающему голову тонкому серебряному обручу — и обратился к своему более молодому соседу:

— Прекрасно, просто прекрасно. Долгая работа над памятью доспеха видна даже издали. Но готов ли ты проверить его в небольшой схватке?

Дождавшись кивка, Мон Боаган хмыкнул в седую бороду и жестом отдал команду третьему зрителю. Тот склонился в поклоне и бесшумно покинул галерею.

— Что, Косэ, нервничаешь за свое творение? Тень — непобедимый боец.

— Нет, мудрый. Это только прототип, он еще незавершен, поэтому глупо надеяться на победу. Но смею думать, что даже так твоему воину придется изрядно повозиться.

— И тебе не жалко плода столь долгих трудов? Ведь после этой схватки проще будет начать все с нуля, чем чинить старое.

— Иногда, дабы понять сущность скрытого внутри камня изъяна, приходится ломать статую, как бы долго ты ее не вытесывал.

— Ответ, достойный второго в роду. Но все же, что тебя беспокоит?

Второй гном опустил голову. Блеснули изумруды в узорах стальной дуги, закрывающей выбритую полосу на затылке.

— Меня беспокоит Ишико. Как она отреагирует, узнав о своей судьбе? Все-таки, она очень любила Шинура…

— Витаро Боаган, долг женщины старшего рода — выйти замуж, родить мужу детей и хранить его очаг во благо клана и всего народа. Причем в первую очередь во благо клана. Ее собственные чувства не важны. Ты сам прекрасно знаешь, что Шинур не дожил бы до этих дней, даже если бы не был зарублен будущим супругом Ишико — очень уж длиннее клинка были у него ножны.

— Это так, но ведь в нашем клане сейчас самое большое количество невест на выданье среди всех старших родов. Почему бы не выбрать другую, более покладистую кандидатуру?

Разговор был прерван появлением Тени Боаган внизу, на арене. Воин в черно-зеленых латах неспешно шел к замершему почти в центре круга противнику, держа на плече такой же молот, как и у того. Глава клана погладил бороду и обратился к своему наследнику:

— Раз ты тоже не ждешь победы, то, может, поставим на то, сколько ударов понадобиться Тени? Я считаю, что два.

— А я считаю, что больше, — покачал головой Витаро Боаган.

«А я считаю, что не просто больше, а гораздо больше!» — подумала прячущаяся среди покрывающих стену над галерей барельефов Айшари. Разум бывшей эльфийки был сейчас занят тремя задачами. Первая — как можно тщательнее скрывать собственное присутствие, контролируя ауру и дыхание. Вторая — осмысление услышанного. Ишико хотят выдать замуж! Именно она, Гексайо Боаган Ишико нашла и приютила Айшари, и девушка успела к ней привязаться. И третья задача — осмысление увиденного. После того, как ученице демона дали место под кровом Боаган, она стала неутомимо исследовать недоступные ей прежде территории. Теперь большинство защитных чар пропускали ее беспрепятственно — видимо, тот факт, что Ишико на руках принесла ее в свой дом, послужил пропуском. А в сочетании со способностью видеть неоднородности пространства это давало заколдованной эльфийке возможность проникнуть куда угодно. На галерею она забрела случайно, и еле успела спрятаться, когда появились гномы, с очень яркими даже для своих соплеменников аурами.

Противники выполнили традиционные для Арены Молотов поклон и «непоколебимость тверди» — широко расставив ноги и согнув их в коленях, ударили своими молотами прямо перед собой. Грохот заметался между стенами, постепенно ослабевая, бойцы же остались неподвижны. Айшари недовольно дернула ухом, продолжая впитывать в себя информацию. Для нее эти два металлических колосса отличались не только размером и цветом брони. Разница была более принципиальна — один из них был живым, а другой нет. Боец Витаро Боаган представлял из себя пустой доспех, пронизанный паутиной энергий. Нет, не совсем пустой, но Айшари не могла разобраться точнее. Она бы вообще не поняла, что видят ее глаза, если бы не тонкие ниточки силы, тянущиеся от основания шеи воина, если бы таковой конечно был внутри этих лат. Мерцающие, то появляющиеся, то пропадающие, эти полупрозрачные жгутики тянулись к более молодому гному. Это напомнило ей о первом пробуждении в четвероногой форме, и странной полуживой конструкции, что помогала Шиду тащить телегу. Кукла, полностью покорная воле своего создателя, только теперь девушка смотрела на гораздо более совершенный вариант.

Что же касается Тени… Его аура была несомненно аурой гнома, сильного, выносливого, опытного воина. Но вот учуять под черно-зеленым металлом живую плоть у девушки не получалось совершенно. Что-то, отдаленно на нее похожее, явно присутствовало, но в количестве явно меньшем, чем требовалось для опознавания. Ориентируясь только на обоняние, Айшари могла бы отнести обоих противников к изделиям одного мастера.

Повинуясь поданной с галереи команде, на уровне глаз между замершими бойцами вспыхнул зеленый искрящийся огонек. Медленно меняя цвет на желтый, он чуть подрос в размере, и разделился надвое, разлетевшись перпендикулярно почти соприкасающимся молотам. Витаро Боаган недовольно поморщился:

— Почему все же не изменить форму сигнала на что-то более достойное?

— Этот сигнал использовался еще когда на арене применяли запрещенное оружие. Традиция, — отозвался глава клана. Огоньки, пару раз померцав, превратились в красные полупрозрачные диск и молоточек. И кинулись на встречу друг другу, исчезнув со звоном и короткой вспышкой.

Дальнейшее произошло настолько быстро, что Айшари едва успела разглядеть. Кукла Витаро шагнула вперед, занося молот над головой. Одновременно Тень сделал выпад, ткнув своим оружием, словно копьем. Пока его противник перебирал ногами, пытаясь восстановить нарушенное мощным толчком в живот равновесие, телохранитель главы клана сделал второй шаг, размахнулся и обрушил свой молот на левую половину шлема. Ступни куклы с визгом и искрами описали короткую дугу по камню арены, но само творение молодого мастера осталось стоять, остановив атаку одной только левой ладонью, поставленной под боек чужого оружия. А потом резко его оттолкнуло, и перехватило свой молот обеими руками…

Айшари прижала уши, и не возвращала их в нормальное положение до тех пор, пока фигура в черно-зеленой броне не врезалась в дальнюю стену арены, на что потребовалась всего пара мгновений — настолько силен был удар.

— Наверное, он уже лет семьдесят так не удивлялся, — сказал Мон Боаган, глядя, как его боец падает на пол грохочущей грудой металла. Витаро лишь довольно кивнул. Айшари напрягла все свои органы чувств: в поверженном воине кипела гремучая смесь эмоций — удивление, досада, стыд и, как ни странно, радость и гордость. Правда, к чему относятся последние два ощущения, разобрать не вышло — все чувства воина вдруг свернулись в маленький комочек внутри его ауры и перестали быть доступны для восприятия эльфийки. Тень Боаган вскочил на ноги так резко, словно подброшенный вверх невидимой пружиной. С лязгом встряхнулся — Айшари показалась, что это стали на прежнее место какие-то щитки брони, но она не была уверена — и перехватил поудобнее так и не выпущенный из рук молот. После чего двинулся к противнику, ускоряясь с каждым шагом.

— Не ожидал, что проиграю спор, — довольно проговорил Мон Боаган. — Искусство моего наследника заставляет смотреть в будущее с радостным предвкушением. Глупо не искать ему применения. Витаро, завтра займемся подготовкой свадебного дара для нового Мон Даорут. И, чтобы не возвращаться к этому разговору, ты ведь сам знаешь, что именно Ишико нашла и приютила животное, убежавшее от Кибара. Ты сам просил позволить ей приглядывать за этим существом, а я с тобой согласился, ибо увидел в этом волю предков. Потому новой хозяйкой Даорут станет Гексайо Боаган.

Дальнейший разговор был невозможен — Тень добрался до своего противника, и обрушил на него такой град ударов, что порожденное их грохотом эхо слилось в единый непрерывный гул, заглушающий прочие звуки.

Айшари уже не смотрела на то, как изделие Витаро превращается в груду деформированного металла. Вина за судьбу близкого существа тяжким грузом легла на плечи запечатанного оборотня. Бывшая эльфийка замерла, закрыла глаза, и оставалась в таком состоянии еще долго после того, как арена и галерея опустели.

Глава тринадцатая

Шиду сидел на краю поляны и наблюдал за танцем светляков вокруг дуба совета. Его не покидала мысль, что если бы Омега увидел это, он бы смеялся до колик. Огромный дуб, ствол которого вряд ли бы смогли обхватить пятеро взрослых мужчин, рос тут уже не один век. И сейчас, удобно разместившись среди ветвей, в его кроне заседал совет Домов Ночи. То есть Главы Домов в сопровождении старших стражей и жриц Манящей. С этой высоты они и выслушали сначала Либроя, потом самого ученика демона. Кроме их двоих, на поляне присутствовали множество эльфов, все остальные закатники, Эскара и Одалия. Последняя сидела рядом с Шиду на специальном чурбачке — такие были у многих присутствующих. Время от времени к дубу подзывался кто-то из эльфов, но через непродолжительное время возвращался обратно.

— Значит, так заседает местный Диван? — спросила Одалия.

Шиду неопределенно передернул плечами. Подтверждать очевидное не было необходимости.

— И что, неужели вот так, без всякой защиты, на открытой всем ветрам поляне?

— В их лесу никто не пройдет незамеченным для остроухих, — пожал плечами Шиду. Однако неведомая шайка похитителей прошла, и это настораживало. Но об этом ученик палача решил умолчать. — Да и сам дуб отнюдь не прост. Справка: какой тип заклинания на него навешен?

Одалия замерла, некоторое время прислушиваясь к звучащему в ее голове ответу Камертона. Потом повторила, запинаясь на незнакомых словах:

— Комплекс заклинаний на основе энергий земли, воздуха, леса и воды. Не поддается анализу без угрозы обнаружения. Приблизительные функции, основанные на емкости и конфигурации конструкции: информационная защита, физическая защита, сенсорная сеть, дальняя связь.

— Вот видишь… — увидев вопросительный взгляд Одалии, Шиду пояснил: — Значит, это дерево не даст никому подслушать разговор совета или навредить им. Ну и еще кое-что…

К ним приблизились Эскара и Кирвашь, только отошедшие от обсуждаемого дерева. Совет общался с ними на удивление мало — видимо, все необходимые сведения спасенная уже сообщила главе своего Дома, и теперь ей нужно было только подтвердить это перед всеми.

— Ух, сильно шаманят длинноухие, — довольно прошептала Эскара, — я таких сильных духов не видела никогда!

— Как думаешь, с какими духами переговаривается совет с помощью этого дерева? — вопрос был скорее риторическим, но, к удивлению Шиду, Кирвашь ответила:

— Не с духами. Через дубы Совета можно связаться с Главами Домов Рассвета.

— Домов Рассвета? — Шиду позволил себе слегка удивиться. — Но вроде у Домов Ночи не слишком хорошие отношения с другими ветвями эльфов?

— Только с Домами Полудня, — покачала головой девушка. — Рассветные всегда были нейтральны, и помогали и нам, и им во всем, что не касалось междоусобицы… Шиду, ты выполнил половину своего обещания, выполнишь ли вторую?

Ученик демона подавил вздох:

— Правосудие во имя Луны… то есть, Манящей? Ты все еще не бросила эту идею?

— Я просто хочу, чтобы наши леса вновь стали для нас безопасными, — твердо ответила Кирвашь, а Эскара одобрительно кивнула. — И уже просила совет отдать меня тебе в помощницы. Ты ведь будешь участвовать в охоте на злодеев?

— Если эту охоту объявят… И даже тогда не знаю, какую роль мне предложат. Тебе не кажется, что лучше бы помочь жрицам? Для них наверняка найдется работа…

— И, в лучшем случае, поправлять шаль на плечах у старших? — возмутилась Кирвашь.

— Но кто тогда присмотрит за Эскарой и Одалией?

— Шиду, я тоже буду участвовать, — просто сказала зеленокожая.

— Зачем? — спросил ученик палача.

— Интересно, — беззаботно ответила десятилетняя старуха. — Первое детство я провела, смиряя себя, готовясь нести бремя проклятия. Только дурак не привяжет покрепче один раз потерявшуюся скотину.

Ученик демона собрался возразить, но тут его и Либроя позвали «ступить под сень совета».

Главы Домов сидели довольно высоко в ветвях, а потому было не ясно, кто именно из них говорит.

— Посланец Ордена Заката, рыцарь Крэд Либрой, — паладин поднял лицо, по которому словно ползали с места на место отбрасываемые светлячками зеленоватые отсветы. — Совет Домов Ночи рассмотрел принесенное тобой предложение мира. Мы согласны — наш народ и так никогда не воевал с Орденом. Мы либо оборонялись, либо мстили за убитых вами. И у совета есть просьба к новоприобретенному союзнику. Это послужит и проверкой ваших добрых намерений.

Либрой вскинул голову, но удержался.

— За последние три года семеро юных дев из наших Домов пропали. След двоих из них нашелся благодаря этому юноше, — Шиду почувствовал, как взгляд паладина начал сверлить в нем дыру. — И мы вынуждены предположить, что за этими похищениями стоит неведомый нам враг.

— Вы хотите, чтобы Орден помог вам найти его?

— Не совсем. Пойми, рыцарь, хоть ты и спас одного из наших сородичей, и не носишь под сердцем зла ни против эльфов, ни против других разумных, — вот тут уже Шиду принялся рассматривать паладина. Что могло настолько изменить человека, почти до смерти запинавшего подростка за непочтительность и каверзный вопрос? Когда он успел набраться мудрости? Явно не в Ордене, там прививались прямо противоположные взгляды. — Но ты не можешь в одночасье изменить весь Орден. Мы не уверены, что похитители наших детей не связаны с некоторыми из рыцарей Заката. Не спеши гневаться, ты ведь знаешь, что даже на самой лучшей яблоне бывают гнилые плоды.

— Чего же тогда вы хотите от ордена? — возмущенно спросил Либрой. Спорить он не стал, но все равно упоминание о гнилых яблоках среди его братьев по обетам явно задело рыцаря.

— Мы хотим, чтобы ты со своими воинами остался у нас в гостях еще три луны. За это время мы найдем тех, кто с черными замыслами ходит среди наших лесов. Ты со своими воинами поможешь нам их поймать. И если след от них приведет в орден, поможешь нам покарать виновных, избежав большого кровопролития.

— Я помогу найти похитителей, но не просите меня предавать обеты! Я не помогу вам в борьбе против Ордена!

— Никто и не просит об этом. Но нельзя оставлять причиняющего зло невинным душам без возмездия. Знаешь ли ты, откуда были спасены этим юношей наши дочери? С алтарей некромантов, из-под уже занесенных жертвенных клинков. Неужели ты думаешь, что тот, кто искренне служит Господину Полудня, способен на такое?

— Если так… Если к этой мерзости причастен кто-то из ордена, я своим мечом вырежу эту гниль! — ответил паладин. Шиду подавил желание хмыкнуть. Конечно, если уж умыкнул остроухую — то только на очищающий костер… В крайнем случае на шест под яркие лучи Озаряющего дня на три. Но продать куда-то на сторону — позор для рыцаря! Правда, это если похитители действительно окажутся связаны с закатниками, чего может и не быть.

— Шиду, — теперь говорящий от имени Совета обратился уже к ученику палача. — Совет от имени всего народа эльфов благодарит тебя за спасение наших дочерей. Отныне и навсегда ты желанный гость в Домах Ночи и Домах Рассвета. Ты не отказываешься от своего предложения помощи?

— Нет.

— Кирвашь, спасенная тобой, хотела принять участие в поимке похитителей. Возьмешь ли ты на себя заботу о ее безопасности?

Шиду колебался долю мгновения. Отчего-то он был твердо уверен, что Омега плюнул бы на договоренность с девушкой — пользы от Кирвашь немного, а вот под ногами мешаться точно будет.

— Я готов защитить ее в меру своих сил. Но какая роль тогда будет отведена нам в охоте?

— Ты правильно подобрал слово. Мы действительно будем охотиться на врагов так же, как это делают варийцы. Совет просит тебя присоединиться к охотникам в засаде, на которую загонщики выгонят дичь.

— Но для этого дичь надо еще найти! — вмешался Либрой. — Как вы собираетесь это сделать, если до появления этого… молодого человека даже не подозревали о существовании врага?

— Пусть это тебя не заботит, — ответил другой голос, — Дом Серебряной Тропы позаботиться об этом. Когда они снова появятся в наших лесах, мы узнаем об этом.

— Снова? — выцепил главное Шиду, — то есть сейчас вы уверены, что их нет?

— Да. И мы так же уверены, что они появятся не более чем через три Луны.

— Неужели вам доступно грядущее?

— Нет, но в среднем пропажи происходили с промежутком в четыре-пять лун. Две луны назад пропала последняя девочка.

— Неужели вы сами не пытались искать пропавших? — вдруг спросил рыцарь. — Вы что, ничего не делали до тех пор, пока не пришел эт… тот, кто сказал, что ваши дети пропадают неслучайно?

— Похитители почти всегда стараются запутать следы, и изобразить другое несчастье. Трое считались сгоревшими в лесных пожарах. Одна — утонувшей. Последняя была выставлена как разорванная хищными зверьми — мы нашли следы, кровь, обрывки одежды.

— Простите мою несдержанность, — склонил голову паладин, — но довольно сложно поверить в то, что кто-то творит такое…

— Но нет уверенности, что они уже не похитили столько, сколько нужно, — сказал Шиду.

— Раз двое из похищенных спасены, они попытаются найти замену, — этот голос явно принадлежал отцу Айшари.

— Раз вы собираетесь охотиться с облавой, — сказал паладин, — то узнать точное их местонахождения не сможете. Не понадобятся ли вам дополнительные загонщики?

— Пусть и это тебя не беспокоит, рыцарь. Мы просим тебя и твой отряд стать частью засады. А о достаточном количестве загонщиков позаботиться Дом Поющей Росы. Возможно, Шиду, ты тоже сможешь оказать небольшую помощь в решении этой проблемы.

«Демоны, — осенило ученика палача. — Они собираются призвать демонов, чтобы загнать своих врагов в ловушку. И оказавшись там, заставят их пожалеть, что их не уволокли на темную сторону мира.»

— Дом Полночной Росы предлагает свое гостеприимство друзьям Домов Ночи, — голос Айдэра был довольно тих. Похоже, он сидел повыше остальных. — Близится день Багрового Светила, и мы будем рады разделить праздник с такими гостями.

— Праздник? — хором переспросили Либрой и Шиду.

* * *

Расположившись на просторной лоджии с прекрасным видом на безумное небо Края Вечной Ночи, человек и вампир играли в камни. Драконесса сидела на балюстраде и болтала свешенными вниз ногами. Наблюдать за мерцающими огоньками звезд ей было интереснее, чем за неспешным расползанием по деревяшке черных и белых кружочков. Тем более, что игра шла вяло, без накала страстей, возникающего при противоборстве умов — мысли обоих игроков были довольно далеко от доски. Вард, еще не до конца отошедший от последних откровений князя, остро сожалел, что его пожитков не оказалось вместе с телом, когда он и Яшма его откопали. Видимо, все добро прибрал к рукам Омега, и возможность получить обратно свои записи удручающе мала. Конечно, странник начал новый журнал, но мысль о пропавших трудах угнетала.

Первый меч Ниори, в свою очередь, вспоминал только что произошедший разговор с князем, разрушивший гениальный план по уменьшению расходов на межконтинентальные перевозки. Край Мерцающих Сумерек был сплошной пространственной аномалией, и, умело ее используя, можно было бы водить караваны посуху из Ниори прямо в Корону Ледяных Волн, да и почти в любую часть закатного континента. А уж какие открывались возможности для завоеваний!

Маг предпочел все же начать с малого, и попросил у Зеленого Сияния проводников.

— Молодой человек, — весело ответил князь, — а вас не удивляет, что никому не пришло в голову провернуть столь прибыльное дело до вас? Видите ли, большей частью Край Вечной Ночи расположен на третьем, скрытом от светил континенте, и лишь небольшие куски разбросаны по внутреннему миру. Причем некоторые из них, с центрами силы, или не так уж далекими от Снежной Цитадели замками Владык — обиталища Желтого Сияния, Владыки Востока, и куски Края Великой Степи — принадлежат ему. На полуострове недалеко от Короны Ледяных Волн — Алые Башни, цитадель Владыки Севера, которому подчиняются все варийские земли. И там и там людей ожидает весьма незавидная участь, если они умудрятся туда попасть — хоть это и не просто даже для подготовленных. Конечно, есть еще мои владения на полуденных островах, да и Владыка Запада, как и все истинные эльфы довольно миролюбив… У вас он известен как царь Призрачного Города, если ничего не путаю… Ась? Истинный эльф? Ну, их еще рассветными называют — расспросите Варда подробнее, если интересно. Так вот, через наши земли водить караваны можно, но есть проблема — у нас тут постоянная вялотекущая война Севера и Юга, можно сказать. Правда, на этот раз Север за рабство… Хе-хе, не обращайте внимания, это я совсем седую древность вспомнил. Как вы понимаете, штурмовать замок Владыки — гиблое дело. Единственный раз, когда это удалось, явление настолько уникальное, что я до сих пор не знаю, как относиться к нему — радоваться, что удивительные и невозможные вещи иногда становятся явью, или печалиться, что их в эту явь воплощают поганые кровососы. Почему поганые? Да потому, что алмаз не делает ценнее окружающую его пустую породу, и все таланты странника не оправдывают существования такого количества нежити. Но я отвлекся. Так вот, несмотря на невозможность полной победы, у нас идет постоянная возня. Набег тут, набег там. И если крупные поселения на моихземлях вправе рассчитывать на мою помощь при нападении, то заниматься охраной каждого каравана мне совершенно не интересно. Полагаю, Владыка Запада со мной солидарен. Конечно, вы все равно можете попытаться, но затраты на обеспечение охраны от вампиров будут столь высоки, что никаким товаром этого не окупишь. А кровососы непременно постараются нагадить — это у них еще от комаров, слюну на месте укуса оставляющих. Тем более вам, юноша… Да и о Оскверненном городе забывать не следует… о нем тоже у Варда спрашивайте — у меня все время настроение портится, как вспоминаю. А мне еще серьезный эксперимент делать!

Маг подумал, какой из двух вопросов задать первым. В принципе, история эльфов вещь конечно любопытная, но не имеющая сиюминутной важности. А вот Оскверненный город, судя по всему, имел немалый вес, раз одно упоминание о нем способно испортить владыке настроение.

— Вард, Владыка порекомендовал мне спросить вас о Оскверненном городе.

Странник задумчиво почесал подбородок. Вопрос был не из легких.

— Признаться, я и сам не знаю всего, но тем, что мне известно — охотно поделюсь. Изначальное название Оскверненного города давно забылось. Это город, находящийся в центре Края Мерцающих Сумерек, и одновременно, подобно многим Землям Вечной Ночи, разбросанный среди городов внутреннего мира. Мне точно известно, что часть его есть в Снежной Цитадели, в одном из Междуводских княжеств, в столице существовавшей три тысячи лет назад империи Великой Степи… Почти десять тысяч лет назад это было место переговоров Владык — единственное место за пределами их владений, где они могли появиться. К сожалению, вскоре город был захвачен отступниками — магами, не выдержавшими искушения силой и восставшими против всего мироздания. Князья не смогли им противостоять, так как в пределах города их силы значительно меньше, чем на их собственных землях.

— Но неужели они восстали против всего мироздания?

— Они хотят разрушить сферу Изоляции, — неожиданно сказала Яшма. — И сначала считали, что для этого нужно убить Светила. Драконы заключили с ними соглашение — в обмен на защиту они ищут другой способ.

— Да и на самом деле все было гораздо сложнее, — голос бесшумно подошедшего Зеленого Сияния заставил подпрыгнуть всех троих, — и даже Владыки не уверены в точности, что же ими движет. Но предлагаю отложить этот разговор и подняться на обзорную башню.

Вард с облегчением поднялся. Партия все равно не сильно занимала его, а разговор был опасен — вампир был не уверен, что неосторожными словами не зародит в маге желания присоединиться к отступникам.

Консорт Махараджи, в свою очередь, думал совсем о другом. О том, что в Ниори, оказывается, есть немало земель, неподвластных его венценосной супруге. И с этим надо было что-то делать. По крайней мере, необходимо было перекрыть тропы, которыми его регулярно навещали кровососы.

Покидая площадку, Яшма задержалась, переставив камешки на доске и составив из них ромашку с черно-белыми лепестками.

А вскоре зеленое сияние, застилающее южную часть горизонта, опало, открыв прижимающиеся к краю небосклона звезды.

* * *

Кибар сидел в небольшом павильончике и потягивал чай. Павильончик — стол, окруженный мягкими подушками и заборчиком резных каменных колонн, поддерживающих крышу — располагался на одном из уступов стены огромной пещеры, и с него открывался вид на кратер столетия назад прекратившего свою активность гейзера, из которого подымался едва заметный столб пара. Внутрь самого кратера по спирали вниз уходила лестница с широкими резными перилами — диаметр более чем в двадцать поясов это позволял. На дне находились знаменитые Гиалитовые источники — природные озерца горячей воды, одно из самых популярных мест отдыха в подгорных чертогах. Установленные по дороге к кратеру и на лестнице фонари давали недостаточно света, и идущим принять горячую ванну гномам приходилось брать с собой световые жезлы. С того места, где сидел Витаро Даорут, это выглядело нитью толстых голубых светлячков, неспешно ползающих туда-сюда среди желтых огоньков-бусин. Вся дальняя стена пещеры, тоже была усыпана огнями, мерцающими сквозь полумрак. Гиалит — восьмой по величине комплекс чертогов за пределами столицы. Это был один из немногих подземных городов, где владения каждого клана не имели узкой специализации — тут все занимались всем понемногу. Разводили животных, выращивали различные виды грибов и мха, ловили рыбу в подземных озерах соседних пещер. Павильон, в котором находился сейчас будущий глава клана Даорут, был частью ресторанчика, затесавшегося среди торговых рядов вольных чертогов. Всего лишь ярусом ниже той площади, на которой произошел поединок с Цаорамэ. Сегодня же победителю захотелось немного развеяться, пройтись и поесть за пределами собственных покоев. Витаро посмотрел в зал ресторана — заменявшие стену колонны не мешали взгляду, — отметил малое количество народу. Видимо, посетителей распугали суровые лица сопровождающих его воинов, что заняли ближайший к проходу в павильон столик. Гном вернулся к созерцанию пейзажа. Нашел вдалеке ровные синие огни обители Тишины. А на противоположной ей стене мерцали красные светлячки веселых кварталов. Между этими двумя противоположностями раскинулась причудливое переплетение искр желтого и голубого — окна всевозможных мастерских, домов, лавок и всего прочего, составляющего город. А прямо над кратером, причудливо отражая и искажая все это богатство света, мерцали сталактиты — покрывающие потолок узорной коркой огромные грозди гиалита, прозрачного опала, давшего название этим чертогам. Витаро мельком подумал, что вид из открытых ванн на дне кратера очень похож на звездное небо. Остановившись на этой мысли, он озадачился. Откуда он знает про звезды, если небо поверхности — бесконечная чернота с золотым оком Манящей. Разум воина уплыл так далеко, что на принесшую заказ служанку он обратил внимание только когда она поклонилась и, пятясь, покинула павильон. Рядом остался еще один гном, который произнес:

— Позволю себе удовольствие разделить с вами трапезу, — и сел напротив.

Опешивший Витаро подавил первое желание — выхватить меч. Если ни он, ни охрана не почуяли приближения этого воина, не заметили, как он проходил мимо — значит, если бы он хотел убить, то Кибар был бы уже мертв. Поэтому будущий глава клана Даорут спросил:

— А вы уверены, что это доставит удовольствие мне? — и снова подавил желание ударить незваного собеседника. Причин было две. Во-первых, у пожилого гнома в белой безрукавке, изукрашенной зелеными завитушками и розовыми цветками пещерного лотоса, рука лежала на одном из четырех мечей, вытянутом из ножен на полтора пальца. А во-вторых, в сочетании с закатившимися под лоб глазами, чьи белки приобрели странный сероватый оттенок, приветливая улыбка производила весьма неоднозначное впечатление. Странный гость, словно стремясь усилить впечатление, улыбнулся еще шире, демонстрируя все тот же серый отлив на зубах:

— Я думаю, удовольствие будет обоюдным. В конце концов, беседа одного из двух оставшихся и одного будущего обладателей Кисти Сердца — событие практически уникальное.

Витаро почувствовал, что его кровь вот-вот вскипит. Сохраняя маску спокойствия на лице, он вежливо сказал:

— Вы знаете, уважаемый воин Раорамэ, я получил имя Витаро случайно. В действительности его должен был носить мой брат, но он ступил на пути Тишины… — Кибар глотнул чаю. — И он уже отполировал мою макушку намеками и метафорами так, что в ней потолок отражается. А потому прекрати срать мне в уши, и говори прямо, чего надо! — И прежде, чем собеседник отреагировал на такое хамство, воин добавил: — И не думай, что у всех такие же проблемы с глазами, как у тебя — ни на Мон Таорин, ни на Тень Боаган ты не похож!

Гном в безрукавке клана Раорамэ неожиданно расхохотался. Витаро сделал успокаивающий жест своей охране, только сейчас увидевшей странного посетителя.

— Вижу, манера монахов общаться раздражает не только меня. Что же, поговорим без изысков и хитросплетений, как и должно двум воинам. Не смотри на тело и безрукавку — и то и другое одолжено мной для этого разговора. Я — Хао, Мон Таорин, и я принес тебе дурную весть, поздравление и предложение, Мон Даорут.

— У тебя еще и с ушами проблемы? — один раз сорвавшись, Кибару всегда сложно было снова начать говорить вежливо. — Я только что сказал, что ношу имя Витаро Даорут.

— Знаешь, за такие слова проблемы бы с ушами возникли бы у тебя, как только они оказались бы достаточно близко к моим клинкам. Но поскольку сегодняшний разговор важнее, чем забытые кое-кем среди людей, — последнее слово самозваный собеседник произнес так, словно это было ругательство, — правила приличия, я притворюсь, что действительно глуховат. Согласно ритуалу, ты все еще наследник главы клана. Однако Мон Даорут скончался не далее как три ночи назад, и потому, как только до Гиалита доберутся новости, ты немедленно отправишься в столицу принимать власть.

— Почему же ты знаешь об этом уже сейчас, ведь несущему эти вести гонцу еще несколько дней ехать, даже если его отправят на Большом черве?

— Потому что я в столице, — просто ответил Хао и кивнул на свою безрукавку, — а тело этого отдыхающего у местных источников Раорамэ одолжил для разговора с тобой. Его разум спит, и ничего не вспомнит по пробуждении.

Кибар прикрыл глаза, на краткий миг отключив все внешние чувства, чтобы справиться с охватившим разум смятением. У воина возникло подозрение, что девятилетнее путешествие по неизвестным в этих чертогах странах было гораздо спокойнее, чем то краткое время, что он успел пробыть дома:

— И долго ты можешь не отдавать такой заем? — поинтересовался Даорут.

— Не то спрашиваешь, — не дал сбить себя с мысли Хао. — Неужели ты не только свои манеры, но скорость мысли там наверху оставил?

— Нет, просто мне действительно интересно, сколько может длиться такого рода провал в памяти, — отозвался Кибар. — А предложение твое мне и так известно, раз уж ты так сильно захотел поговорить тайком от Свода. Но не могу понять, почему?

— Ты вообще в курсе дел местных камнеточцев?

— Ну, пока они не прогрызли достаточно ходов, чтобы свод рухнул, — хмыкнул Даорут, — да и я вернулся с поверхности не по их вине.

— А зря, их туннели переплелись в интереснейший узор, — покачал головой Таорин, — и в его паутине рано или поздно запутается дракон недр.

— Странные дела нынче творятся — Цаорамэ наконец-то вспомнили, что они лекари, и их работа сшивать тело под разрубленным доспехом… Мне об этом сообщает один из их собратьев-целителей, утверждая, что он — Хао Серое Зеркало, и предлагает тайный союз. Поверить трудно, но зато это объясняет, почему клинки твоей полировки становятся серыми, — задумчиво кивнул Кибар, внимательно рассматривая собеседника. — И что же Владыки Кошмаров взяли за такую занятную способность?

— Нет, мысли твои не намного медленнее мечей, — отозвался Мон Таорин. — И это хорошо. Сам понимаешь, что ни Боаган, ни Цаорамэ пока не должны знать, что их кровники договариваются против них — не нужно лишать их заблуждений раньше времени.

— Так лекаришки снюхались за спиной давнего союзника с его врагом?

— Да, причем довольно давно. Честно говоря, я бы не заметил, если бы не порушенный тобой план по продлению жизни одного не желающего умирать старика.

— А если Мон Даорут просто пытался договориться с Цаорамэ при посредничестве Боаган, которые вроде как не имеют отношения к конфликту?

— Ему бы такое даже в голову не пришло, если бы не предложил сам Мон Боаган. Так что Третья Война Четырех Столпов произойдет в новом составе. И начнется она скоро.

— Что же, наши чертоги были свидетелями многих событий, однако столь же кровавых среди них наберется немного, — покачал напиток в своей пиале Витаро. — Но если ты говоришь правду, то все равно странно, что ты пришел — или ты не в курсе, что я собираюсь делать в случае получения власти?

— Пойти воевать с поверхностью? Ты наверное не знаешь, но тебя многие за глаза зовут Неболюб. Еще даже не получив четвертый меч ты сильно надоел всем своей навязчивой идеей о возврате наверх. Но обруч главы клана меняет многие мысли в голове своего владельца, так что кто знает, куда на самом деле ударят выкованные по твоему приказу клинки.

— Что ж, воины древности не считали зазорным убедиться в смерти противника, прежде чем покинуть место поединка. Так что перед тем, как вывести войска под небеса, закончить со старой клановой враждой было бы не лишним. Но есть ли у тебя какие-либо конкретные предложения?

— Пока нет. Просто хочу тебя предупредить, что если твоя невеста окажется не из Цаорамэ, то держи присланный в моих дарах клинок поближе к себе.

— Значит, ты тоже думаешь, что старик в своей последней воле указал, на ком мне жениться? — полностью скрыть досаду у Кибара не получилось.

— Да, с него бы сталось подсыпать в твои ножны мелких алмазов, — сочувственно кивнул Хао.

Кибар кисло улыбнулся. Прозвучавшая фраза ритуального наречия имела значение «сделать гадость, выглядящую на первый взгляд как доброе дело».

— Тебе виднее, какими словами говорить о Мон Даорут, вы часто виделись на собраниях Свода. Но тогда моя жена вряд ли будет из клана твоих врагов — потому что в этом случае подошло бы выражение «раздавить заползшего другу на ногу паука».

— Тут ты прав, но даже тысячу раз нанесенный без промаха и ошибки удар может подвести.

— Интересные вещи слышат мои уши, — заинтересованно посмотрел на собеседника Кибар. — Эти слова противоречат почти всей философии наших фехтовальных школ. Неужели это истина, открывшаяся тебе при обретении Кисти Сердца?

— Нет, это просто жизненный опыт. А что касается Пятого меча… Между мечами нет никакой разницы — их роль и смысл один. А номера, роль и значение мечей придумали наставники, чтобы защитить клинки от бессмысленного применения.

— Хочешь сказать, что в твоих руках любой меч становится Пятым? Или, может даже, нулевым?

По выражению лица одержимого прочесть эмоции было невозможно, но в голосе скользнуло смущение:

— Да, ты прав. Но почему нулевым, а не первым, например?

— В твоих руках мечи возвращаются к своему изначальному предназначению. Первый клинок, как нас учили — для защиты себя. Но истина в том, что меч — оружие против себе подобных. Оружие для убийства. А уж во имя чего проливается кровь, зависит от того, кто держит меч за черен. Поэтому-то я использовал число, идущее раньше единицы — ноль.

— Весьма интересное наблюдение, — Хао на некоторое время замолчал. — Впрочем, об этом знают многие, просто не могут произнести в слух.

— Пожалуй. Наши нравы весьма суровы, — согласно кивнул Кибар. — Но и удары тяжелых молотов, и жар горна, и холод закалки необходимы, чтобы вышел достойный клинок.

— Ну, раз беседа начала превращаться в цитирование мудрецов древности, то ее пора заканчивать, пока не набежали хранители хроник, — пошутил Таорин. — Тем более, что окончательно ты мне поверишь лишь когда прибудет гонец из столицы. Так что в следующий раз мы увидимся на твоем представлении в совете. Буду просить духов предков, чтоб твоя жена не оказалась совсем некрасивой.

Витаро смотрел в спину уходящего гнома и думал, что, в принципе, сам-то Хао в столице. Так что вполне можно сейчас зарубить одолженное тело — все равно переговоры уже состоялись. Но воин не привык потакать своим желаниям, тем более столь бессмысленным. Сделав знак своей охране, Кибар принялся за давно забытую трапезу. Хао же беспрепятственно вышел из ресторана и вернул так и не отпущенный за всю беседу меч в обычное положение, звонко щелкнув гардой об устье ножен. Его голова склонилась к груди, но только на мгновение. Почти сразу гном в бело-розовой безрукавке изумленно осмотрелся по сторонам. Белки его глаз стали обычного, старческого, мутно-белого цвета. Задумчиво проведя ладонью по шее, пожилой Раорамэ пожал плечами и отправился по каким-то своим делам.

Глава четырнадцатая

Айшари избегала Ишико столько, сколько могла. Она подсматривала за работой подгорных мастеров, наблюдала за тренировками воинов всех возрастов, просто шастала по главному поместью Боаган — занималась чем угодно лишь бы не попадаться шестой дочери клана на глаза. Бывшая эльфийка всерьез раздумывала, не вернуться ли ей к крысиному образу жизни. Правда шансы, что Мон Боаган переменит свое решение из-за ее побега, были исчезающее малы. Значит, девушка должна быть рядом с Ишико и защищать ее… Айшари невесело хмыкнула. Защищать? В таком виде? И от чего же она сможет защитить? Она и себя-то не от всякого туннельного паука защитить может! Но тут ее размышления были прерваны подхватившими под передние лапы руками, и Айшари подняли к потолку.

— Вот ты где, — радостно улыбаясь сказала Ишико, — я тебя уже третий день ищу! Зачем прячешься? Я тебя обидела?

Айшари виновато отвела глаза. Хоть она и изображала из себя неразумную зверушку, чувства вины это не облегчало. Ишико между тем приблизила любимицу к лицу:

— Ну ладно тебе! Если я виновата, так укуси меня и давай помиримся!

Айшари осторожно лизнула девушку в нос. Та радостно засмеялась и устроила бывшую эльфийку поудобнее на руках:

— Вот и хорошо! Сегодня Ночь Искушений! Везде фестивали, гуляния! А мне первый раз можно выйти за пределы поместья в этот день! Пошли куда-нибудь, посмотрим!

Конечно, они пошли не только вдвоем — дочери Старшего Рода не положено выходить на улицу без соответствующего сопровождения. Переехавшая на плечо Айшари бегло окинула сверху взглядом присоединившихся — двух женщин из младших родов и четырех воинов. Задержала взгляд на самом старшем — что-то в его запахе было неправильное. Но изъян был почти незаметен, и это вполне мог быть запах какой-либо старческой болезни. Так что Айшари не придала этому значения и принялась смотреть поверх голов — Ишико была очень высокой по меркам гномов. Если бы самой эльфийке удалось вернуться обратно в двуногую форму, то и тогда бы она отставала от дочери подгорного народа где-то на полголовы.

Вольные чертоги, соединяющие подземный город в единое целое, словно раствор между валунами-владениями кланов, сегодня были полны мельтешением красок, музыкой и гомоном толпы. А еще призрачным шепотом, льющимся из порожденных цветными светильниками теней. Ишико посмотрела вокруг расширенными от восторга глазами, и прошептала настороженно шевелящей ушами Айшари:

— Ты тоже их слышишь, да? Здорово — не каждому слышен Зов Искушения! — девушка погладила свою любимицу. — Главное, не поддавайся: все, что сулят прячущиеся за дверями теней злые духи — ложь! Если впустишь их — съедят.

Айшари, сообразившая, что слышит не Шепот Хаоса, неожиданно очень об этом пожалела. А еще она наконец-то сориентировалась во времени. Сегодня был день, именуемый на поверхности Багровым Светилом. Единственный раз в году, когда заточённым на темной стороне демонам позволено покинуть ее и охотиться. Бывшая эльфийка перебрала в памяти почерпнутые у наставника ругательства, выбирая самое подходящее к ситуации, но ни одного достаточно емкого в голову не приходило.

Да и подходящего способа заставить Ишико уйти тоже не нашлось. Раздраженно дернув хвостом, Айшари смирилась и принялась настороженно осматриваться по сторонам.

«Такова наша охота, идущая за Владычицей ночи, — раздавшийся словно в самих ушах голос чуть не заставил превращенную девушку подпрыгнуть. — Остальные кланы охотятся на поверхности, и лишь мы, бестелесные, — в тенях этих пещер. А ютящиеся тут смертные празднуют это, поют и танцуют, лишь бы не оставаться один на один с нами. И это правильно — за достойной добычей всегда интересней гнаться.»

Айшари почувствовала, что у нее холодеет нос. Очень осторожно она послала мысленный зов:

«Владыка Кошмаров?»

«Да.»

«Почему ты говоришь со мной?»

«Потому что это даже интереснее, чем искушать очередного гнома. Что ты здесь делаешь?»

«На танец с веерами смотрю, — честно ответила Айшари, действительно с любопытством наблюдая за плавными движениями. — Очень на некоторые из наших Танцев похоже…»

«Именно так. Только ваши — танцы лишь по названию, по сути они остаются формой боевого искусства. Здесь же древнее предназначение движений почти забылось. Слишком уж утончен оказался этот стиль для подземных воителей. Но это не важно. А важно, чего ты хочешь?»

«От тебя — ничего. Никогда не поверю демону.»

«Ты так говоришь, будто уже одному поверила.»

«Видишь, в каком я состоянии? Именно потому, что поверила, — с горечью ответила Айшари, и прежде чем успела остановиться, добавила: — Думала, что раз он демон из другого мира, то и от вас, алчущих тварей, отличается. Глупая была.»

«Что?! Повтори еще раз! Из другого мира?!» — голос превратился в рев, заставив Ашари прижать уши.

«Не ори. Сказала же, больше я демонам не верю. И с тобой разговаривать не хочу. Так что убирайся, ищи другую жертву.»

«Не принимай поспешных решений. Я могу найти другую жертву, но и на тебя найдется новый охотник. Ты расшатала свою защиту, хотя она и изначально не была идеальна — несколько сегментов не работают, пусть и не ясно, для чего они. Странные плетения, странные вибрации, что расползаются вокруг тебя… Вот оно, оказывается, что! Артефакт из другого мира! А ведь ты даже и не догадываешься, что на тебе надето, и насколько оно могущественно! И даже не представляешь, сколь многие захотят его получить! Иначе бы не стала так неосмотрительно разрушать защиту… Не молчи, только я могу тебе помочь, и ты это знаешь…»

Айшари не отвечала, сосредоточившись на второй светящейся под веками надписи — просто глазения по сторонам было недостаточно, чтобы отвлечься от шуршащего в ушах голоса. Ишико, глянув на свою любимицу, замершую у нее на плече, осторожно погладила по прижатым к голове ушам. Ей подумалось, что не стоило выносить непривычное к шуму животное сразу в центр толпы. Поэтому она отвернулась от танцующих — тем более, их выступление подходило к концу — и зашагала в сторону края площади, где под отделанными лазуритом стенами расположилось множество разнообразных лотков со всякими праздничными мелочами и сувенирами. Сопровождающие ее воины отреагировали не сразу, но их взгляд оторвался от выходящих на сцену жонглеров гораздо быстрее, чем взгляд пришедших с Ишико девушек. Так что, быстро отыскав в толпе дочь старшего рода — благо ее рост позволял — четверо гномов в черно-зеленых безрукавках двинулись за ней. Голос же в голове Айшари не умолкал:

«Я не знаю, как ты это делаешь, но, во имя Владычицы Ночи, прекрати! Ты же портишь охоту всему моему клану! Ты лишаешь нас дара богини! Прекрати рушить свою защиту! Вибрации артефакта расходятся слишком далеко, их почуют другие! Я исполню твое желание, только остановись!»

Айшари только сейчас обратила внимание на звучащие слова — уж очень резко интонация с повелевающей сменилась на умоляющую. Поддавшись нахлынувшему злорадству, она усилила мысленное давление на надпись почти вдвое, но только на мгновение, и тут же отпустила. Однако не успела она послать зов, как Владыка Кошмаров сказал лишившимся эмоций голосом:

«Все, слишком поздно. Они почуяли.»

«Кто они?» — вяло спросила Айшари.

«Клан Зверя. Тебе повезло, только они. Чутье у них самое лучшее, но всего две касты, и различаются они как земля и небо. Правящий во плоти сюда пройти не сможет, потому что его местные духи не пропустят. Но как только кто-то поддастся искушению, сюда придет много гончих, очень много.»

«Тогда нам может повезти, и прорыв вовсе не случиться.»

«Гномы лучше сопротивляются искушениям, чем люди поверхности. И это делает охоту на них более почетным занятием. Но не думаешь же ты, что мой клан стал бы тратить столь короткую ночь на добычу, которую практически невозможно добыть? Согласившихся будет далеко за несколько сотен…»

В первые мгновения никто даже не сообразил, что произошло. У одного мужчины в толпе вдруг закатились глаза, и он медленно начал оседать на пол. Все тени в четырех шагах от него налились чернотой и замерли, словно прилипнув к полу. По их поверхности прошла рябь, и из глубин этих чернильных озер на поверхность рванулись увеличивающиеся силуэты.

Ишико обернулась лишь когда в нахлынувшей какофонии воя и рычания прорезались первые крики.

Ее охрана среагировала гораздо раньше, так что девушка не успела даже толком рассмотреть происходящее, как ее подхватили под руки и быстро увели с площади. Однако начавшаяся толчея сильно замедлила отступающих — большинство присутствовавших воинов двинулось к неизвестной угрозе а не от нее. Айшари смотрела во все глаза. Лезущие из замерших теней твари выглядели как помесь обезьяны, ежа и уродливой пятнистой собаки. На некоторых было даже что-то вроде доспехов, сделанных из черепов не менее отвратительных созданий. Не очень высокие, по меркам бывшей эльфийки — как раз чтобы быть на равных с подземными воителями. Последние вполне оправдывали сложившееся о них на поверхности мнение, как о воинах, готовых к рубке в любой миг. Неразбериха и паника улеглась в считанные мгновения, и на месте праздника завертелась совсем другая потеха. На стороне демонов лишь у нескольких было какое-то подобие копий и палиц, но даже так выходцы с темной стороны мира держались на равных с бородатыми. Тем более что тени продолжали изрыгать все новых тварей.

«А, проклятье! Ладно, постарайся выжить!» — и голос из головы Айшари пропал. Та даже не знала, радоваться этому или горевать. С одной стороны, Ишико быстро уводили от опасности, так что о сохранности собственной шкуры волноваться не стоило. С другой стороны, все смерти этой ночи лягут на совесть бывшей эльфийки. А их будет много.

Совсем загрустить Айшари по этому поводу не успела — до этого разбросанные по площади гончие вдруг сбились в кучу, побросав своих противников. Некоторым это стоило жизни, но оставшиеся, сформировав какое-то подобие клина, рванулись прямо к почти ушедшим с площади Боаган.

— Быстрее, госпожа! — без лишних команд двое молодых повлекли Ишико дальше, а двое постарше обнажили мечи и шагнули навстречу врагу. Дальнейшего Айшари не увидела — ее и хозяйку затащили в какое-то помещение. А оттуда на узкую винтовую лесенку, не иначе, служебный проход на верхний ярус. Там оказалось неожиданно пустынно и тихо — основное скопление народа было на Лазурной площади, ставшей вратами для демонов. Здесь же, в обычно шумных торговых рядах, ныне царило запустение. Только теперь Ишико прекратили тащить под локти. Один из воинов выпустил ее, и отошел чуть в сторону:

— Постарайтесь идти быстрее, госпожа. Нам необходимо как можно быстрее вернуться в поместье… — воин вдруг замер, а потом выхватил клинки и стал осторожно приближаться к ближайшему ответвлению тоннеля. Первых трех выпрыгнувших оттуда гончих он успел зарубить, но потом твари, бегущие почти непрерывным потоком, повалили его на пол. Последний оставшийся в живых воин Боаган, так и не выпустивший руку Ишико, отреагировал даже раньше, чем раздался хруст разгрызаемых костей товарища — выхватил меч, и, резко развернувшись, бросился бежать, практически неся на себе девушку, не успевающую переставлять ноги с такой скоростью. Айшари вцепилась в Ишико всеми четырьмя лапами, стараясь удержаться. Та даже не почувствовала, что ей в плечо вонзаются весьма приличные для такой маленькой зверушки когти — ее мир сузился до боли в почти вывернутой телохранителем руке.

Этот безумный бег не мог продолжаться долго. Гончие, насытившись, все равно настигли бы их, но конец наступил еще раньше, у очередного ответвления. Воин, видимо, успев что-то ощутить, неожиданно сильно толкнул, почти бросил девушку вперед. Нанесенный из-за угла удар лишь рассек ей подол одежды. Зато последний телохранитель уклониться уже не успел. Два параллельно расположенных лезвия вырубили по куску в пол-ладони высотой из его меча, обеих рук и груди. Отсеченные голова и плечи почти ткнулись макушкой в ногу растянувшейся на полу Ишико — девушка совершенно не ожидала толчка. Не сумевшая удержаться Айшари кубарем прокатилась несколько шагов. Вскочив на лапы, бывшая эльфийка стремительно перемахнула через в ужасе отползающую хозяйку… И тоже немного попятилась, вздыбив шерсть и зарычав. Во-первых, она вспомнила, в каком теле находится. А во-вторых, увидела, с кем придется иметь дело.

Сгорбленная коренастая фигура в порванных и запачканных кровью одеждах. Уродливые, распухшие кисти с тремя пальцами: еще нормальным большим, и двумя отвратительными отростками, оканчивающимися изогнутыми стальными когтями — вросшими прямо в тело мечами. Пара длинных на одной руке, и пара коротких — на другой. Кровь на тускло мерцающих клинках казалась черной. Таким же странным, матово-серым блеском отливали белки глаз и торчащие из пасти во все стороны клиновидные зубы. Но по-настоящему напугали бывшую эльфийку горящие зеленью вертикальные полосы зрачков и аура — тьма, жажда и злоба, смешанные в одно. Эта аура несомненно принадлежала демону, причем не слабому.

Повисла пауза. Подоспевшие к месту событий гончие замерли в отдалении, лишь иногда просяще скуля — труп последнего телохранителя был слишком близко к более сильной твари.

— Где он?! — рык, вырвавшийся из глотки одержимого, было сложно разобрать. — Где твой хозяин, маленькая дрянь?!

— Ч-ч-чего ты хочешь? — запинаясь, ответила Ишико, подбирая ноги под себя и готовясь вскочить. Свободной рукой девушка нашаривала рукоять короткого меча, спрятанную в сложном узле праздничного пояса на спине.

— Заткнись мясо, не с тобой разговариваю! — кончики длинных клинков-когтей указали на Айшари: — ТЫ! Отвечай!

Бывшая эльфийка от удивления перестала рычать и села, обвив себя хвостом. Попыталась заговорить, но получился лишь вопросительный писк. Ишико показалось, будто бугры на лысом черепе чудовища попытались переползти с место на место:

— Издеваешься?!

Айшари увидела удар, успела отпрыгнуть… И была подхвачена рукой Ишико, бросившейся спасать любимицу. Прижав зверушку к животу, дочь старшего рода проворно отскочила на шаг и направила извлеченный меч на одержимого.

— Демон, ты совсем обезумел? Шарик не умеет говорить! Что тебе нужно?

Айшари с досады чуть было не укусила себя за лапу. Она-то так надеялась, что Ишико не придала значения надписи на ошейнике!

Демон, занявший чужое тело, сделал шаг вперед, протягивая руку с более короткими когтями:

— Это не твое дело. Отдай ее, и останешься жива!

— На гномах это не работает, — неожиданно раздался громкий голос откуда-то из-за стаи гончих. — Путь долга — это путь смерти, вот во что они верят. Следовать долгу, презрев смерть — почетно, и не дрогнувший с честью будет принят предками.

Свора мелких демонов двинулась было на новую добычу, но неожиданно остановилась. А потом, жалобно скуля и расталкивая друг друга, попятилась в стороны. По образовавшейся тропе неспешно шел еще один одержимый. На этот раз все изменения, произошедшие с дородным, кряжистым воином Цаорамэ заключались в закатившихся глазах, светящихся таким же ярким серебристым сиянием, как и лежащий на левом плече клинок меча. В правой руке были зажаты шампур с жареным мясом и леденец — палочка с кристаллом застывшего сиропа. Мизинец был продет сквозь ручку небольшого кувшина. Сосуд раскачивался в такт шагам и разбрасывал вокруг капли вина.

— Проваливай, бестелесный! Я не хочу с тобой разговаривать!

— Точнее не можешь, — невозмутимо отозвался новоприбывший, и Айшари узнала этот вкрадчивый голос. Владыка Кошмаров зубами стянул кусок мяса с шампура, и продолжил, одновременно жуя: — Теперь, когда мы одинаково невнятно говорим, ты лучше меня поймешь…

— Да как ты смеешь…

— Имею право. Подгорные чертоги — охотничьи угодья моего клана! — Владыка засунул в рот леденец и смачно им захрустел, попутно перекусив палочку. — А ты вдобавок еще пользуешься плодами моего договора, причем так, что смотреть на занятое тобой тело противно.

— Иначе бы силы было недостаточно, — Айшари моргнула. Ей показалось, или первый демон действительно смутился?

— Клан Зверя, во имя Манящей, — Владыка Кошмаров с натугой проглотил плохо прожеванный леденец, и обильно запил его вином, немало пролив на грудь. — Звери и есть. И ума у тебя не больше, чем у твоей своры.

— Драки хочешь? — первый одержимый отвернулся от жертв, обратив внимание на обидчика. Именно в этот момент Ишико попыталась сбежать. Но тягаться в скорости с демонами девушка не могла — когти-клинки ударили даже раньше, чем она успела полностью развернуться. С коротким воем лезвия размылись в длинную стальную дугу и снесли бы голову, если бы у них на пути не оказалась Айшари. Бывшая эльфийка, не думая о последствиях, заблокировала собой атаку. Основной урон пришелся по ошейнику. Вспышка, рожденная столкновением, на некоторое время лишила всех не только зрения, но и всякого представления о собственном положении в пространстве.

Ишико плюхнулась на пол, словно ничему не обученная служанка, и на миг прижала ладони к лицу. Раздавшийся вокруг шум заставил ее поднять веки, и девушка издала удивленное восклицание.

Весь пол между ней и неподвижно лежащими телами гончих был завален невесть откуда взявшимися предметами. Прямо у ног Ишико лежал длинный и массивный сверток синего шелка, наполовину засыпанный ворохом странных белых кирпичиков. Девушка некоторое время гадала, что это такое, потом спохватилась и посмотрела на демонов. Гном с вросшими мечами был мертв — изуродованные руки безвольно лежали по обе стороны раздавившего голову свинцового куба, покрытого мерцающими фиолетовыми узорами. Еще два таких же лежали на спине и на правой ноге. Второй одержимый был жив. Он стоял в луже шипящей черной жидкости, образовавшейся из нескольких разбившихся стеклянных бутылок. Одна из них, видимо, разбилась об голову — на плечах поблескивало несколько осколков, а по лицу стекала все та же непонятная субстанция. Владыка Кошмаров облизнул губы:

— Хм… неплохо, — и с грустью посмотрел на окровавленное правое плечо. Сама рука торчала из потолка у него над головой, и на ее мизинце все еще слегка покачивался кувшин. — Такого я не ожидал. Ты настолько расшатала свою защиту, что пострадал сам артефакт! Зато теперь от плетения осталось несколько раньше не работавших кусков, которым теперь хватает энергии. Что скажешь, дочь Ночи?

Ишико проследила за взглядом одержимого, и увидела, как с глухим рычанием куча непонятных пестрых тряпок у стены вспучивается. В выбравшемся оттуда звере девушка с трудом узнала свою любимицу — у той теперь было два хвоста, переходящих в желтые кисти огня на концах, а узоры на теле переливались ярким золотом. И в размере зверушка тоже изрядно прибавила — встав на задние лапы, она, пожалуй, без труда положила бы передние на плечи хозяйке.

— Шарик? — изумленно спросила девушка.

— Нет! — рыкнуло в ответ животное, занимая позицию между одержимым и опешившей дочерью старшего рода. — Не Шарик!!! Я… Кто я? Почему я здесь? Кто ты? — последнее относилось к Владыке Кошмаров, с любопытством наблюдающим за происходящим. — Ты — не он… Где он?

— Кто «он»?

— Не помню… Он… — оборотень царапнула незамкнутый каменный ошейник, выглядящий тонкой черной полоской на шее. — Хозяин этого… Где он?

— Не знаю. Зато знаю, почему ты не можешь его вспомнить. Хочешь, я помогу снять наложенное на тебя заклинание?

Золотые глаза с двумя зрачками смотрели с недоверием. Одержимый ободряюще улыбнулся, показывая серебристое сияние зубов. Это сияние медленно таяло, пока отделенная молниеносным ударом голова падала к его ногам. Стоящий за спиной Владыки Кошмаров гном в красно-черной безрукавке пинком свалил не спешащий падать труп и принялся вытирать меч извлеченным из рукава платком.

— Ты… Зачем? — зарычала оборотень. Невесть когда подкравшийся мужчина невозмутимо убрал клинок в ножны:

— Нельзя говорить с демонами. Добром это не кончится!

— Не тебе говорить! У твоей стали тот же запах, что и у них, — похожая на волчью голова наклонилась, указывая на тела одержимых. Неизвестный покачал головой, из-за чего заплетенная в косичку борода закачалась туда-сюда, поблескивая небольшим изумрудом на ее конце:

— Именно поэтому мой долг — предостеречь тебя от той же ошибки.

— Мон Таорин?! — Ишико наконец-то нашла в себе силы подняться на ноги и заговорить. — Что здесь происходит?

— К сожалению, госпожа Гексайо Боаган, я и сам точно не знаю, — глава клана Таорин кивнул на оборотня, снова занявшую позицию перед Ишико. — Знала она, но демон сказал, что заклинание поглотило ее память. Что ты помнишь, загадочное животное?

— Я не животное! Я… не помню. Нет… немного… — оборотень качнула головой в сторону девушки. — Она друг. Защищать. Хозяина, — лапа снова царапнула ошейник, — этого… найти. Укусить. Больно. Потом изодрать когтями. Потом снова укусить… А потом опять…

Вежливо кивая, Мон Таорим принялся теребить кончик своей заплетенной бороды, о чем-то размышляя.

— А снова маленькой ты стать можешь? — неожиданно спросил он.

Странное существо, перешедшее уже к обгрызанию ушей у хозяина ошейника запнулось. Потом неуверенно опустило голову вниз, кивая:

— Могу.

— Хорошо. Госпожа Ишико, — девушка вздрогнула от столь неожиданного перехода на личную речь. — Давайте на мгновение забудем о том, что наши кланы враждуют… Тем более, что я не воюю с женщинами. Вы ведь знаете, кто был хозяином вашей… подруги?

— Знаю, — превратившееся в холодную маску лицо само по себе было ответом.

— Прекрасно. Тогда вы знаете, что скоро он вернется в столицу. Я помогу устроить вашей подруге встречу. Взамен прошу сохранить все, что вы здесь видели, в тайне — ни вам, ни мне не нужны лишние хлопоты. А они непременно появятся, если станет известно о нынешнем виде вашей спутницы.

— Хорошо, — неуверенно кивнула Ишико, предварительно переглянувшись со своей «подругой».

Мон Таорин кивнул:

— Благодарю, госпожа. Ночь Искушений кончается — вам надо торопиться в поместье. Все чертоги стоят вверх ногами, и лучше провести эту суматоху дома. Простите, что не провожаю вас, но мне нужно позаботиться обо всем этом, — рыжебородый гном развел руками, показывая заваленный тоннель.

— Но что это за вещи? — несмело спросила Ишико.

— Думаю, это содержание магического тайника, встроенного в ошейник вашей подруги. Придется взять эти вещи на сохранение, чтобы потом вернуть владельцу.

Глава пятнадцатая

Шиду снова думал ту же мысль, что и во время совета Домов Ночи. Если бы Омега это увидел, он бы смеялся до колик. И хотя ученик палача в компании Кирвашь, старшей и нескольких других жриц Манящей сидел не на дубе совета, а в ветвях раскидистого вяза на краю эльфийской территории, менее глупо ситуация от этого не выглядела. Создавалось впечатление, что демон, которого они собираются призвать, будет исходить пеной внизу и подпрыгивать, пытаясь откусить отважным демонологам пятки. Хотя нет, внизу, на специально принесенном плоском камне лежали огромная золотая чаща в форме черепа, освежеванная туша оленя и большой мех с хмельным. Шиду не был уверен точно, но для крови в жидкости было слишком мало энергии, а вода или сок слабо соответствовали ситуации. Видимо, предполагалось, что демон отвлечется от своей ежегодной охоты, чтобы выпить и закусить в хорошем обществе. Кирвашь, впервые присутствующая при ритуале, никак не могла успокоиться и ерзала. А поскольку сидела она прямо над учеником палача, разве что чуть правее, мелкий сор, сыплющийся от ее движений, падал молодому человеку прямо на голову. Поняв, что ближайшее время девушка успокаиваться не собирается, Шиду осторожно изменил свое положение в пространстве. Теперь мелкие чешуйки коры падали на штаны, но это уже были сущие мелочи. Ученик палача с любопытством смотрел на небо. Раньше Багровые Светила он встречал либо в храмах Озаряющего, либо в жилище первого учителя. Старика Васару ежегодные охоты демонов не трогали совершенно, и учитель спокойно заваливался спать, никак не выделяя этот день. В отличие от жителей ближайших деревень. Так что Шиду ни разу не видел, как собственно выглядит пресловутое багровое светило.

А на это стоило посмотреть, тем более что с возвышавшегося посреди большой прогалины в лесу дерева открывался отличный обзор на небосклон. Восходящая Манящая и садящийся Озаряющий встретились у самого горизонта. Красноватый свет заката становился все более насыщенным, пока Око Ночи заслоняло собой Господина Полудня, меняя цвет с золотого на черный. Лучи, обрамляющие ставшую слепым пятном Манящую налились насыщенным багрянцам, придавая этот оттенок сгустившимся сумеркам. Все звуки леса смолкли. Даже Кирвашь прекратила ерзать — правда, только после того, как на нее шикнула старшая жрица. Казалось, весь мир застыл в ожидании. И в этой тишине Багровое Светило стало медленно подниматься вверх, двигаясь в противоположную привычной сторону. Старшая жрица, устроившаяся у самого ствола на нижней ветке, спокойно сказала:

— Напоминаю вам, прежде чем мы начнем — упавший вниз становится законной добычей демона. Говорить с ним буду только я. Есть ли у кого какие либо вопросы? — судя по направленному на Шиду взгляду, обращалась эльфийка в основном к нему.

— У меня много вопросов. Хватит ли на все времени?

— Спрашивай. Что успею — отвечу.

— Кого мы призываем?

— Сильнейшего из правящей касты клана Зверя. Я называю его Вожаком.

— Почему его?

— Он сильнейший из всех, кого я могу позвать. А нам нужен сильный демон, у которого можно выторговать подчинение множества мелких.

— Что делать, если что-то пойдет не так?

— Да что хочешь.

Ясно. Что ж, основные вопросы были заданы, осталось только утолить мелкое любопытство:

— Почему мы совершаем ритуал призыва сидя на дереве? Неужели не нужно чертить круг?

— Обычный ритуал призыва — это открытие прохода на темную сторону мира, чтобы дать демону возможность появиться на нашем плане бытия. Но сегодня, — жрица кивнула на медленно ползущее по небу Багровое Светило, — демоны приходят сами. По старым договорам они не охотятся в наших лесах, но прийти вполне могут. Нужно лишь только позвать нужного. В эту ночь наш народ традиционно пирует и веселится на деревьях, дающих нам защитууже не одно тысячелетие. Если попросить дерево, то оно не подпустит демона к твоей душе.

— Из того, что ты говоришь, получается, что силы заклинателя не так уж и важны. Позвать можно любого. Вожак что, самый сильный демон?

— Нет, но с ним я лучше всего знакома. Сегодня демона нельзя призвать против его воли — он позовет других, которые сами явятся к месту проведения ритуала, и разорвут наглого заклинателя на клочки. Можно только позвать. Но тут еще не известно, станет ли демон отвлекаться от выпадающей раз в году охоты и отвечать на чей-то там зов. Я надеюсь, что Вожак придет — мы давно знаем друг друга.

— А если не придет?

— Тогда вызову его через три дня, правда, сил на это потребуется гораздо больше.

— Больше пока вопросов нет. Если появятся, могу их задать после ритуала?

— Конечно. Учтите все, Вожак груб и вспыльчив, так что храните молчание. Что ж, пора начинать, и да поможет нам Госпожа Ночи. Сестры!

Младшие жрицы, к удивлению Шиду, не стали плести заклинаний, хотя ученик палача смотрел во все глаза. Вместо этого они достали из складок одежд инструменты — поперечную флейту, две дудочки, маленький барабан и, к удивлению Шиду парные погремушки.

Сначала зазвучали дудочки, тягуче разливая вокруг тоскливое гудение, медленно переливающееся с ноты на ноту. Следом в воздухе словно заискрились звонкие, чистые звуки флейты, а мгновением позже включился редкий рокот барабана. Дважды прошуршали погремушки и снова надолго замерли. Мерный речитатив старшей жрицы не вплелся в эту мелодию, он словно шел параллельно ей, будто голос и музыка существовали в двух разных пространствах, одновременно доступных для восприятия. Шиду смотрел во все глаза. Ауры жриц и вяза почти слились в одно целое. Дерево, до этого больше всего похожее на погруженного в сон исполина, начало окутываться различимым даже простым взглядом свечением и оно словно отслаивало от себя плетение. Ученик демона не столько видел, сколько ощущал, что появляющаяся вокруг потерявших листву ветвей вязь тонких энергетических нитей — своеобразный отклик на вибрации воздуха.

Музыка, несмотря на свою тягучесть, словно сплеталась вокруг барабана упругими толчками, невольно заставляя дышать глубже. Речитатив жрицы набирал скорость и громкость, в нем появилась нехарактерная для эльфийского языка отрывистость. Мерцающее кружево медленно стекло по стволу, к самым корням дерева, и словно испугавшись последнего резкого крика жрицы, бросилось во все стороны, на долю мгновения расстелившись по припорошенной снегом поляне зеленоватой паутиной. Жрицы медленно разомкнули свою связь с вязом, но дерево продолжало слабо светиться, и в воздухе вокруг него танцевали золотистые искорки. Старшая облегченно выдохнула:

— Все, теперь осталось только ждать.

Мелодия потеряла силу, и теперь лилась медленно и не спеша — скорее всего, в музыке не было необходимости, просто жрицам не хотелось коротать время в тишине.

Неожиданно вдалеке раздался рев. Его источник быстро, очень быстро оказался совсем рядом. У сидящих на дереве перехватило дыхание, жалобно всхлипнула напоследок флейта, и музыка смолкла. Шиду затаив дыхание смотрел на ауру возникшего на поляне чудовища. Чем-то она была похожа на ауру Омеги и когда-то встреченной девочки-дракона. Багровые и черные сполохи среди буйства желто-зеленых потоков. Только вот она была как-то… Шиду не смог подобрать точного определения. Грубее? Наверное, почему-то приходило на ум именно это слово. И еще, пожалуй, более хаотичной. Нет, скорее более асимметричной — багровый доминировал над черным, а зеленый — над желтым.

Заметив, что окружающий лес выглядит неярким мерцанием спящих деревьев, Шиду усилием воли вернул себе обычное зрение. Присмотрелся к призванному демону… и озадаченно потянулся к мочке уха.

На краю поляны высилось стальное чудовище. Назвать другим словом огромный, в потеках крови и грязи, обвешанный огромным количеством непонятных железяк мотоцикл язык просто не поворачивался. И хотя у этого механизма изо всех щелей выстреливали языки огня, вместо фары скалилась металлическая волчья голова с рубиновыми глазами, а колеса наполовину погрузились в искрящиеся багровыми молниями тучки — все равно это был мотоцикл. С седлом, оббитым грубо обработанной человеческой кожей — можно было догадаться по некоторым сохранившимся деталям, вроде рукавом свешивающейся в сторону руки, которую нерадивые мастера попросту забыли отрезать, когда натягивали шкуру.

В седле этого ржавого и грохочущего чудовища сидел медведь. Здоровый такой медведь, метра три ростом, в тяжелых латных ботинках и перчатках. Из прочей одежды на нем была хлопающая полами по внушительному пузу короткая жилетка, покрытая причудливыми узорами, и повязанная на голове бандана. Над полосой черно-белого платка торчали острые, с кисточками, рысьи уши, а под ней тлели в провалах глазниц два облачка зеленого тумана.

— Здорово! — прорычал густейшим басом демон, слезая с мотоцикла и вразвалочку подходя ближе. Почесывая левой лапой густую, будто из медной проволоки, шерсть, правую он поднял в приветственном жесте. И обтянутая черной кожей, почти человеческая ладонь оказалась точно на уровне лица Шиду. Сдавленно пискнула Кирвашь и подалась вперед, видимо желая лучше рассмотреть продолжающего говорить демона. — Выкладывай быстрее, зачем звала. У меня в степи отличная охота как раз, уже целых два племени загнали.

— Привет тебе, Вожак! — отозвалась старшая жрица. — Сам знаешь, я не стала бы тебе звать без веского повода…

Договорить она не успела. Демон неожиданно уставился куда-то в сторону, и от него во все стороны хлестануло такой яростью, что эльфы отшатнулись:

— КУДА?! СТОЯТЬ!!! — невнятно прорычал демон, развернулся было к мотоциклу. Но вдруг замер. Аура приугасла, плечи поникли, и обреченный взмах лапы послужил сигналом для длинной речи на непонятном языке. Впрочем, смысл поняли все, и Шиду даже не глядя почувствовал, как темнеет у жриц помоложе лицо — любого смертного за подобные богохульства наверное сожгло бы на месте, словно вампира.

— …такую охоту запоганить! — наконец закончил Вожак и, снова повернувшись к вязу, тяжело плюхнулся на задницу, будто ноги внезапно отказались ему служить. Земля содрогнулась от тяжести обрушившейся на нее туши. Звякнул кубок на подпрыгнувшем камне. Даже по дереву прошла дрожь, которой оказалось достаточно, чтобы сидевшая не в самой устойчивой позе Кирвашь сорвалась со своей ветки. Истошный визг заставил демона недовольно прижать уши. С неожиданной для своих габаритов скоростью вожак протянул лапищу. Но на внушительную лопату подставленной ладони эльфийка не упала. Вместо этого она наткнулась животом на выставленную в сторону ногу Шиду. Стиснувший зубы ученик палача обхватил обеими руками ствол дерева, напряг все мышцы и с трудом удержался, не позволив тряпкой повисшей поперек его ноги девушке упасть. Коротко выдохнув, человек дернул вытянутой конечностью, подбрасывая груз вверх. Быстро перевернувшись, обхватил свою ветку ногами, схватил не успевшую упасть Кирвашь и притянул к себе. Скривившись от снова резанувшего по ушам визга, одной рукой прижал вырывающуюся эльфийку к себе а другой зажал ей рот.

— Тихо! — вообще-то, старшая жрица, Шиду и Вожак произнесли это одновременно, но рев демона заглушил остальные голоса. Кирвашь на миг застыла. Через несколько мгновений в ее вытаращенных от ужаса глазах снова появился разум, девушка немного расслабилась, мелко вздрагивая и невнятно всхлипывая из-под закрывающей рот ладони. Шиду, осторожно передвинул большой палец и зажал эльфийке нос. Почти сразу она рванулась, а всхлипы сменились возмущенным мычанием. Ученик палача выждал немного, и убрал руку от лица девушки, заодно перехватив едва не заехавший ему в висок локоть. Кирвашь со свистом втянула воздух, и гневно обернулась к человеку:

— Ты что творишь?!

— Успокоилась? — вместо ответа спросил Шиду.

Эльфийка вспомнила, где находится, и с ужасом посмотрела на как раз в этот момент расхохотавшегося демона. Продолжая смеяться, Вожак подобрал свалившийся кубок и наполнил его из открытого меха. По поляне поплыл густой, сладкий запах крепкой медовухи.

— Гаденыш, — прогудел он и, одним глотком опустошив золотую посудину, снова стал ее наполнять, — не дал шанса выкуп потребовать… Ну так что там у тебя за дело? — обратился он, снова обратив внимание на переводящую дух старшую жрицу. — Я теперь все равно никуда не тороплюсь.

— А что случилось? Какой безумец испортил тебе охоту? — с точки зрения Шиду, бессмысленный вопрос жрица задала, чтобы собраться с мыслями. Хотя ответ ему был интересен.

— Не напоминай, — отмахнулся демон и снова опрокинул кубок. — Забрать половину загоняющих добычу гончих, да еще и увести их в чужие угодья… На лоскутки бы разорвал! Но Правящих у меня не так много, чтобы самому их убивать, даже за такую дурость… Позже придумаю кару. А пока выкладывай, что надо?

— В наших лесах завелись охотники за нашими дочерьми. Я хочу, чтоб ты одолжил мне своих гончих для их поимки.

— Поимки, говоришь… — вожак почесал за ухом. — То есть они нужны живыми?

— Да.

— Сложно, — сморщил морду демон, обнажив клыки. — Гончих сложно оттащить от догнанной добычи… Нужно, чтобы кто-то ими командовал, а вас остроухих даже одна стая хрен послушается. А тебе ведь больше нужно?

Жрица кивнула.

— Сам не хочу — терпеть не могу такую возню… Значит, вам нужен кто-то из Правящих… — Вожак довольно зарычал. — А у меня как раз появился кандидат на эту муторную работу… Но стоить услуги будут неслабо!

— Чего ты хочешь?

— Три ночи охоты подряд!

— Невозможно, — отозвалась жрица. — Столько времени удерживать врата не сможет даже круг.

Далее последовал ожесточенный торг. Эльфийка торговалась с упорством, сделавшим бы честь лоточнику на любом полуденном базаре. Демон тоже не отставал, не забывая при этом подкрепляться. Мех опустел, а от оленя не осталось даже костей. В итоге, когда багровое светило давно достигшее зенита, почти вернулось к горизонту на закате, стороны сошлись на двух ночах, но четырьмя частями в течение следующего года. Вожак, не сильно довольный таким результатом, встал.

— Хорошо. Но имя будет знать только она, — ткнул демон пальцем в Кирвашь.

— Но она же совсем дитя! Она не сможет противостоять Правящему!

— Именно! Это ведь разовый контракт? Вот и хорошо. Я прослежу, чтобы с моей стороны была полная готовность к сотрудничеству. А если потом захочется еще — пусть призывает на свой страх и риск.

— Но она же только младшая ученица! У нее недостаточно знаний даже…

— А зачем же ты ее тогда сюда притащила? Звезду вы ей и сами можете нарисовать. А с меня только имя, — демон встал. В сложенной лодочкой ладони зажегся и запульсировал изумрудного цвета шар, который Вожак протянул Кирвашь. — Бери, дочь Ночи.

Шиду и Кирвашь посмотрели на старшую жрицу. Та, поджав губы, кивнула. Ученик палача легонько придерживал потянувшуюся к шару Кирвашь, на всякий случай. Молодая эльфийка взяла пульсирующий сгусток энергии в свои руки и закрыла глаза, словно прислушиваясь к чему-то. Пауза длилась недолго — через десять биений сердца шар истаял, полностью растворившись в ауре девушки. Шиду притянул Кирвашь к себе — как ни странно, никаких изменений в энергетической оболочке девушки заметно не было. Юноша вопросительно посмотрел на старшую жрицу, но та успокаивающе опустила веки. Едва заметно пожав плечами, юноша вдруг почувствовал взгляд. Вообще было невозможно понять, куда смотрит Вожак — его глаза были всего лишь двумя облачками светящегося из-под банданы тумана. Но как оказалась, взгляд демона чувствуется буквально физически. И ощущение это нельзя назвать приятным. Костяной браслет, врученный наставником, начал нагреваться.

— А скажи-ка мне человечек, под чьим Кланом ходишь? Вроде на Танцующих запах не похож. А Багровый клык в жизни ничего бы кроме ножа бы своему аколиту не дал. Кто ж у нас нынче такие метки ставит?

Шиду прикинул, как бы половчее обойти иномировое происхождение наставника — даже Светилам не ведомо, как узник темной стороны отреагирует на известие о том, что один из ему подобных невозбранно гуляет по миру. Вообще сам Омега тайны из этого не делал. Но если наставник был способен в одиночку уничтожить обитель Супруг, специализирующихся на борьбе с демонами, то возможности Шиду были гораздо скромнее. Конечно, один на один он не боялся ни одного человека. Но беда в том, что по миру бродят не только люди, но и невероятно сильные и выносливые орки, грациозные и обманчиво хрупкие эльфы, гномы, выхватывающие меч быстрее мысли об этом, а иногда и вовсе чудовища. Одно из которых, кстати, сейчас давит Шиду взглядом, ожидая ответа на свой вопрос.

— Мой наставник не принадлежит ни к одному из признавших Манящую Кланов.

— Наставник? А себя ты учеником называешь? И кто же твой «наставник»?

— Изначально я проводник и слуга. Но мне было сказано, что позорно не уметь хоть что-то. Большего я рассказать не могу.

Вожак снова рассмеялся и двинулся обратно к мотоциклу. Уже взобравшись в седло, он сказал:

— Человеческая наивность потрясает. Если плата не была назначена заранее, то тебе лучше приготовиться к тому, что ее размер ужасен. Ночь кончается… До встречи!

Мотоцикл взревел, окутался смрадным облаком дыма. А когда оно с помощью легкого утреннего ветерка развеялось, от демона и его транспорта осталось только пятно пожухлой и примятой травы. Впрочем, само ощущение присутствия исчезло несколько раньше. Только когда демон ушел, сидящие на дереве осознали, насколько одно соседство с ним давило на них. Сразу задышалось свободнее. Слезать никто не торопился. Шиду повернул голову к старшей жрице и сказал:

— У меня возникло еще несколько вопросов. Могу ли я задать их сейчас?

Та, расслабленно откинувшись, кивнула:

— Спрашивай.

— Кто такие аколиты?

— Люди, избравшие служение демонам. Так их называют сами хозяева.

— Я так понял, что итог переговоров не совсем соответствует ожиданиям. Две ночи охоты — это много или мало? Сколько он сможет убить за это время?

— Тебя интересует точное количество? — ворчливо поинтересовалась жрица. — Не знаю, одним Светилам ведомо. Цена за услуги демонов непомерна, как бы ты не пытался ее снизить. И ее всегда нужно обговаривать заранее, в этом Вожак прав. Прислушайся к его словам.

— Я их выслушал очень внимательно. Последний вопрос — что за имя он дал Кирвашь? Я так понял, это способ вызвать одного из подчиненных ему сильных демонов, чтобы он командовал остальными мелкими тварями. Но почему имя имело именно такую форму?

— На это довольно сложно ответить. Имя — это больше чем звук, чем слово… Многие верят, что имя выражает саму сущность предмета, но это уже преувеличение. От каждого живого и не живого, от всего тянуться нити, позволяющие дотянуться до них обладающему силой независимо от расстояния. Имя, — жрица ненадолго задумалась, — это как гудение это как натянутой струны, вибрация, колебание…

— Которое позволяет определить нужную, — быстро закончил Шиду. Желание задавать вопросы пропало. Первое общение с Камертоном едва не стоило ему разума — хорошо образованный по меркам этого мира человек был не готов к восприятию теории корпускулярно-волнового дуализма. Поэтому разговоры о вибрациях и колебаниях, частотах — жрица не произнесла последнего слова, как подозревал Шиду, только потому что его не было в варийском языке — все эти разговоры немного выбивали Шиду из колеи.

* * *

Одалия тщательно проверила крепость узлов, прежде чем позволить себе задремать. Свалиться с дерева из-за ненадежной привязи ей не хотелось. Бывшая раджа чувствовала себя полной дурой, когда лезла на дерево. В основном потому, что без помощи Эскары у нее бы ничего не получилось. Зеленокожая, убедившись, что рабыня демона не свалится, ускакала играть — спать она не собиралась. Одалии же такое веселье даром не сдалось. Ничем иным, кроме прихоти Вэйлины, капризной богини удачи, объяснить этот нелепый обычай женщина не могла. Пировать на деревьях в день Багрового Светила? Что за глупость! Хорошо хоть, ее дерево стояло немного в стороне от основного веселья, и соседей не было. Демоны бывшую раджу не заботили — одного оказалось более чем достаточно, чтобы разрушить ее жизнь. Слушая мелодичное перекликание флейт и струн, она сама не заметила, как заснула.

— Привет, подруга. Ты снова тут!

Одалия оглянулась и увидела знакомый костяной колодец, затянутый синей паутиной. Вот только ров стал пошире, и медленно колышущаяся в нем вода иногда переваливалась через край.

— Да, я тут, — печально согласилась Одалия. — Хотя предпочла бы просто поспать.

— Извини, сегодня не выйдет — уж больно ночь особенная.

— И что мне делать?

— Сидеть тут, пока все не кончится. Скоротаем время за беседой.

Одалия только вздохнула.

— Что вздыхаешь, неужто так все плохо?

— А что хорошего? — возмутилась раджа. — Я рабыня!

— Зато тебе повезло с хозяином!

— Ты говоришь «повезло?» Неужели есть что-то страшнее беловолосой твари?

— Вообще-то, у тебя другой хозяин. Который сам, бедняга, толком не знает, что с тобой делать.

Одалия промолчала. Ведь действительно, Омега сам сказал «вот твой хозяин»…

— Но кто помешает демону отобрать меня у ученика обратно?

— А зачем? Он уже и думать про тебя забыл — с глаз долой из сердца вон. Ты слишком зациклена на себе. Думаешь, тут есть до тебя кому-то какое-то дело? Эльфы тебя принимают, потому что ты сопровождаешь спасителя остроухой малявки. Сам спаситель нянчится с тобой, потому что тебя посадил ему на шею наставник — зачем это надо было наставнику даже думать не охота. Радуйся, что убивать бесплатно в корне противоречит его профессиональному кодексу, и что он не находит удовольствия в насилии. Еще и освободить тебя, дуру настырную, обещал.

— Да разве он сможет? — скривилась Одалия, не поддавшись на провокацию.

— А ты разве видела, чтобы он впустую словами бросался? Больно ему надо тебе врать, как будто дел важнее нет…

Раджа недовольно поджала губы.

— Злишься? Ничего, вот-вот рассвет придет!

— Вот-вот? Да ночь только началась!

— Милая, тут тебе не там. Здесь времени нет. Ну то есть так говорят, на самом деле время всегда есть, но течет оно не так, как снаружи.

— А как?

— А как пожелаешь; хотя управлять ты этим не можешь. А вот чем больше злишься, тем больше торопишь утро… Желания — сильная штука.

— И ты знала об этом, потому меня и злила? — удивленно выдохнула женщина. Помолчав, спросила: — А как же ты? Тебе ведь даже не с кем здесь поговорить?

— Надо же, есть первые признаки излечения эгоцентризма, — ехидно отозвался голос. — О чем с тобой говорить, если ты только себя жалеешь да пафосную чушь про «не посрамим кровь владык» несешь? Больно надо. Вообще беда с вами людьми — сначала мыслите примитивно, от догматов ни на шаг, а как добываете относительную свободу разума — все время циничными сволочами становитесь… Просыпайся давай!

* * *

Витаро Даорут Кибар пережил множество Ночей Искушений, или Багровых Светил, как эту дату называют на поверхности. Он слушал шепоты из теней в подгорных чертогах, сидел с людьми в храмах, под защитой Супруг Озаряющего. Загонял коня, скача во весь опор прочь от стаи воющих в багровых сумерках бестий. Рубил на куски одержимых теми демонами, которые не могли сами в своих телах проникнуть в защищаемый жрицами город. А один раз до утра просидел в болоте, дыша через тростинку, и всем телом чувствуя тяжелые шаги твари, для которой его клинки были не страшнее занозы. Почему-то именно последний случай сейчас вспоминался отчетливее всего — может, из-за сходного ощущения безнадежной тоски. Нынешнюю Ночь Искушений Витаро проводил путешествуя в Большом Черве обратно в столицу. Назвавший себя Серым Зеркалом не соврал — Мон Даорут действительно скончался. Но сейчас это казалась очень далеким и неважным. Проблема была в том, что Кибар одновременно покачивался в такт движениям Червя в своем сегменте, и одновременно проводил малую чайную церемонию в какой-то беседке, стоящей на сваях посреди небольшого озера. Причем и то, и другое было настоящим. При попытке задуматься о природе происходящего разум начинал переворачиваться вверх дном. С одной стороны, вся память и какая-то часть ощущений утверждают, что воин едет в большом черве. Но все остальные ощущения — что он сидит на коленях, и разливает чай с незнакомым, слегка пряным ароматом. А сидящий напротив человек с короткими белыми волосами и в бездонно черном одеянии вежливо принимает пиалу и благодарно кивает. При этом его серо-голубые глаза периодически пронизывают Кибара насквозь, словно клинки. Именно ощущение этого пронзительного взгляда давало Витаро уверенность в реальности происходящего — а вот отражающиеся в озерной глади зеленоватые облака казались наваждением.

Гном и незнакомец успели выпить по второй пиале, когда в стороне раздался шелест кустов, и к беседке стал приближаться размытый силуэт. Кибар присмотрелся — вода на краткие мгновения обращалась в лед там, где на нее ступали ноги идущего. Кривые, очень короткие. Свешивающийся из складок непонятного пестрого одеяния чешуйчатый хвост, в свою очередь, свободно плыл вслед за хозяином, гоня перед собой небольшую волну. Скоро стало возможно рассмотреть маленькие ручки, удерживающие раскрытую перед грудью книгу, и морду — большую часть лысой головы занимала оскаленная зубастая пасть. Ото лба несколько таких же зеленых, как и прочая кожа, шевелящихся отростков спускались вниз, к страницам книги.

Витаро протянул было руку к мечу, когда человек сделал жест, предлагающий присоединение к церемонии третьего. Данный жест входил не во все каноны, но гном его понял. Мысленно пожав плечами, Кибар рассудил, что хуже все равно не будет, и взял со специальной полочки третью пиалу.

Монстр вошел в беседку. Идущие ото лба отростки оторвались от книги и поднялись вверх. На конце каждого обнаружилось по одному глазу, каждый раз разного цвета. И эти глаза — все семь — неодобрительно прищурились.

— И вот когда мне срочно нужно общество, ты сидишь в самом дальнем углу своего поместья и с моими же глюками пьешь чай! — голос был вполне обычным и не сочетался с издававшим его кошмарным зевом.

Мужчина в черном немного расслабился и посмотрел на гнома гораздо более мягким, не пронизывающим насквозь взглядом.

— Вот оно что… А с тобой что приключилось?

Монстр устроился за столом, подгреб к себе пиалу и что-то смущенно пробурчал.

— Что-что?

— Забыл, как люди выглядят, говорю! Вот, книжку по теории метаморфизма взял, зачитался… А там зевнуть не успел, как…

— Сколько? — невозмутимо спросил мужчина. Девять глаз с удивлением обратились к нему, явно ожидая пояснений. — Сколько слуг ты сожрал, прежде чем понял, что таким образом человеческий вид тебе вернуть не удастся?

Повисло молчание. Кибар разлил чай, и монстр наконец-то ответил:

— А в чашку тебе не плюнуть за такие вопросы? Живы твои слуги. Правда, дворецкого инсульт хватил… Но я пошумел, внимание привлек — должны откачать. А мне сейчас достаточно с людьми просто рядом посидеть, вспомнить…

— Тебя никто и не гонит. А что касается дворецкого — рано или поздно, но с твоим появлением его инсульт стал неизбежен. Удивляюсь, как меня самого удар не хватил, пока я пытался понять, кто же это сидит в моем чайном павильоне. Не в обиду присутствующим, — гном кивнул, принимая извинение, — но я не привык, чтобы по моей территории ходили посторонние, да еще без моего ведома. Да еще такие, на которых все исследующие заклинания дохнут… Но все же, Омега, если это твой глюк, то почему его вижу я?

— Потому что, строго говоря, он не глюк…

Омега! Имя загремело в ушах у гнома, повторяясь на разные лады. Это имя… что-то оно значило. Что-то важное крылось в нем. Но что — вспомнить никак не получалось. Пытаясь поймать ускользающие мысли, Витаро почти полностью прослушал ответ, и вернулся в свою двойственную реальность только к концу монолога:

— …А потому мы имеем совпадение изменения пространственных, социальных и нравственных координат… Хотя последнее крайне незначительно, но сам факт важен. Накладываясь на цикличную пространственную аномалию, да и общую ненормальность его родного мира, это дает непрогнозируемый сдвиг по временным координатам, заданный лишь вектором желания оказавшегося в фокусе индивидуума, — монстр, кожа которого приобрела почти нормальный телесный цвет, вдруг глухо застонал. Провел значительно увеличившейся ладонью по голове, ненароком срывая щупальца с глазами, и хрипло закончил:

— А вообще прекрати меня спрашивать о том, о чем я не знаю. Знаешь, как голова болит после таких ответов?

— Знаю, что голова будет болеть у академиков, когда мы к ним таки доберемся. Только что ты выдвинул две новых теории — в магии пространств и во взаимосвязи сущностей. Ну а малых гипотез, которые возникают из-за некоторых твоих оговорок я просто не считаю… Как и того, что ты — живое доказательство теории единой инфосферы, и умудряешься черпать из нее сведения без всякого проявления в одиннадцати доступных для наблюдения измерениях. Что, кстати, противоречит всем основополагающим теориям этих самых измерений… По морде тебе дать что ли, скотина?

Почти нырнувший в свою пиалу Витаро вздрогнул от неожиданности — настолько последняя фраза выбивалась из общего течения беседы. Посмотрев на соседей по столу, гном понял, в чем дело — все это время Омега продолжал возвращаться в человеческий облик, и в итоге оказался похож на ближайших к себе разумных. От гнома он взял рост, бороду и прическу — выбритые лоб, темя, и полоса шириной полпальца на затылке между ушами. А все остальное — то есть лицо, цвет кожи и волос — от человека. И теперь мужчина в черном весьма раздраженно смотрел на уменьшенную копию себя самого, одетую в нелепую цветастую хламиду.

— Хранитель, не позорься перед гостем! Сейчас я свою внешность не контролирую, можешь мне поверить.

— Гостем, говоришь… и сколько он у нас пробудет?

— Ну, пока не услышит что-то важное, что поможет ему дальше продвинуться в осмыслении бытия… Хотя, это я гоню. Наверное, недолго, — Омега повернулся к Витаро, впервые посмотрев ему в глаза. Во тьме, куда канули воспоминания гнома, что-то задергалось под взглядом этих красных змеиных глаз, но пробиться на поверхность все же не смогло. — Ты мудро делаешь, что молчишь. Сказанное слово может привязать тебя к этой реальности… а может и не привязать, тут уж как повезет. Но раз ты вообще оказался в такой заднице, то рассчитывать на свое везение не стоит. В некотором роде, это знаковое чаепитие, — ни с того ни с сего сменил тему Омега, и указал на третьего собеседника. — Он — служащий порядку, я — живущий Хаосом, и ты. Твой долг зовет к порядку, но твое желание ведет к хаосу. Вся горечь и вся сладость в том, что у тебя не получится остановиться на полпути. Главное, не заблуждайся насчет смысла понятий.

Омега взял свою пиалу, но увидев вопросительные взгляды гнома и человека, неохотно добавил:

— Порядок — это не добро и не созидание. Это лишь сохранение. А хаос — это созидание, но неотделимое от разрушения. И по сложившейся традиции сначала всегда идет разрушение. А до созидания дойти удается немногим. И почти никому — до созидания в одном цикле от самолично начатого разрушения. Трое врат Хаоса — созидание, разрушение и безумие — на самом деле один большой провал в непознаваемое… И на этой глубокой мысли предлагаю молча насладиться чаем, тем более что это действительно чай, а не те ромашковые помои, что обычно лакает наш Верховный Хранитель…

С ладони человека, затянутой в черную, поглощающую свет перчатку, сорвалась короткая вспышка пламени, испепелившая на Омеге все волосы. Тот в ответ лишь широко ухмыльнулся, обнажив все еще не совсем человеческие зубы. От этого оскала черты лица красноглазого немного поплыли, сместились, сделав его совершенно непохожим ни на кого из присутствующих. Мужчина пожал плечами и поднес к губам свою пиалу. Витаро, задумчиво глядя на отражающиеся в воде зеленоватые облака, последовал его примеру.

Беседка посреди озера опустела лишь в глубоких сумерках.

Глава шестнадцатая

Согласно идущим из тьмы веков традициям, церемония принятия власти новым главой клана велась в полном молчании. Она проходила в просторном прямоугольном зале, в черноте базальтовых стен которого мягко светились гелиодоровые вкрапления. Толстые стальные двери с шипением открылись перед Кибаром, и облаченный в темно-желтые одежды гном шагнул вперед. От входа и до трехступенчатого возвышения в дальнем конце зала выстроились воины клана Даорут в полных латах. Кибар размеренным шагом пошел по этому живому металлическому коридору. Небольшой ток воздуха неприятно холодил свежеобритую голову. Признаться, когда-то четвертого в роду изрядно огорчала эта деталь. Утешало только то, что бороду можно было оставить, и то, что Мон имеет право носить ту прическу, какую вздумается. Правда, многие продолжали в силу привычки выбривать лоб и темя — чтобы шлем лучше сидел на голове.

Кибар шел и слышал лязг, с которым оставшиеся позади воины поворачиваются ему в след. Тут собрались не просто получившие право на четыре клинка — а лучшие из лучших, доказавшие свою преданность клану. И их было много — почти полная сотня. Клан Даорут был одним из Столпов Свода, или Совета кланов, по двум причинам. Первая — собственные, пусть и не очень большие врата на поверхность. Такие были всего у трех кланов. И вторая — одно из самых многочисленных войск во всех подгорных чертогах. Мощь, с которой были вынуждены считаться все.

Кибар поднялся по трем ступеням на возвышение в конце зала. В этой части помещения почти не было гелиодоровых вставок, закрывающих встроенные в стены светильники, и потому для стоящих в полумраке воинов будущий глава клана выглядел ярким желтым пятном на черном фоне. Слева, из открывшейся ниши в полу, бесшумно поднялась подставка для мечей. Кибар медленно пристроил на ней свои клинки, кроме первого, оставшегося за поясом. И уверенно шагнул к краю помоста. Теперь между гномом и стеной оставалось совсем небольшое пространство. Оттуда, из невидимой в темноте стенной ниши, к помосту шагнул Тень Даорут — воин в черных с золотом доспехах. Преклонив колени, он протянул на вытянутых ладонях Мон — знак власти главы клана. Не касаясь покрытых металлом пальцев, Кибар принял тонкий золотой обруч. Долю мгновения помедлил, любуясь узором из переплетения ломаных линий. И надел себе на голову, так, чтобы вправленный в украшение черный опал оказался над переносицей.

Преодолев легкое головокружение, новый Мон Даорут развернулся к своим воинам. На его плечи легла тяжесть наброшенной Тенью клановой безрукавки, по черному шелку которой искрились вышитые золотом зубчатые дуги. С глухим лязгом все стали на одно колено, признавая нового главу клана.

Мон Даорут подошел к подставке со своими мечами. Повинуясь мысленной команде, из пола позади него бесшумно поднялся трон — удобная подушка-сиденье, высокая спинка и левый подлокотник из оникса, покрытого искусной резьбой. Кибар сел, скрестив ноги, и посмотрел на ожидающих воинов.

— Я — Мон Даорут, — слова ритуального наречия громом зазвучали в стенах зала, хотя Кибар не повышал голос. Больше говорить ничего не было нужно. Десятки лиц, скрытых личинами шлемов, поднялись, устремив взгляд на главу клана. Одновременно с вспыхнувшими под сводами кристаллами-светильниками прозвучал ответный рев:

— Воистину так!

Свежеиспеченный глава клана отвлекся от воспоминаний и с затаенной тоской оглядел главный зал своего поместья. С момента принятия власти прошло три дня. Кибар сидел на собственном свадебном пиру, и кусок не лез ему в горло. Дело было даже не в слабой головной боли, цепко впившейся в виски с тех пор, как он одел обруч с опалом. И не в том, что все приглашенные уже изрядно набрались, и вокруг стоит гвалт — завтра в Зал Звона Стали наверняка будет очередь, уж очень развязно ведут себя как хозяева, так и гости… Кибар почти не притронулся к еде не поэтому. После Ночи Искушений полностью раскрылась способность видеть боль, до этого лишь проявлявшаяся в момент смертельной угрозы. Причем произошло это буквально за мгновения до свадьбы. Теперь же Кибар, глядя на собеседника, мог точно сказать, что и где у него болит. И, что гораздо хуже, желает ли собеседник причинить кому-то боль и какую. Мир воина расширился, приобретя еще два измерения — боль и ненависть. Темная дымка и рваные алые сполохи были видны в окружающих настолько отчетливо, что хотелось пощупать их рукой.

«Неужели я вернувшаяся нежить? — мелькнула мысль. — Но нет… у меня бьется сердце и течет кровь… Да и не пустили бы духи предков неупокоенного обратно в чертоги… Но я же точно помню свою смерть. Пусть ничего, кроме удара, разрубившего меня пополам — ни обстоятельств поединка, ни имени врага, ничего. И я уверен, что это воспоминание истинно… И я вижу боль и ненависть… Значит, нежить бывает разная. В том числе и такая, что может бояться…» Да, Кибару было страшно. Причина сидела по левую руку от него, в облачении невесты, и на белизну наряда уже были наброшены цвета Даорут. А на запястье блестела собственноручно надетая Кибаром свадебная цепочка. Тонкие звенья тянулись, обвивая кисти супругов, от специального медальона-замочка на груди невесты к аналогичному на груди у жениха. По лицу невесты, наполовину скрытым традиционным покрывалом, ничего нельзя было прочесть. Но вот тянущиеся от нее языки алого огня, видимые лишь жениху, были такими… Кибар никому и никогда бы в этом не признался, но ему было страшно. Жених боялся, что невеста отравит его прямо на пиру — в конце концов, все блюда ему подавала именно она. Воин подавил вздох и поднес к губам чашу, делая вид, что пьет. На самом деле он, выбрав момент, украдкой выплеснул напиток куда-то за спину. Кибар снова покосился на свою невесту. Видят предки, ему безумно хотелось, чтобы при нем был не только первый меч, но и остальные три. А еще полные латы. А ведь так хорошо все начиналось!

Основная проблема была в том, что до сегодняшнего дня Мон Даорут понятия не имел, кто станет его женой. Эту часть воли умирающего главы клана принимал и исполнял Тень, самостоятельно договариваясь с кланом выбранной невесты. Поэтому никто, начиная от самого Кибара, и заканчивая последним слугой на кухне, понятия не имел, кто именно станет Хозяйкой Даорут. Такие ситуации были нередки в подгорных чертогах — главы кланов часто умирали внезапно, и их воля падала на наследников, словно сталактит с гладкого потолка. Сложилась даже традиция, согласно которой все, кто был в курсе событий, до последнего сохраняли тайну. Да что там, сам Кибар мог прочитать завещание своего предшественника только после того, как выполнит первый его пункт — то есть женится на выбранной покойником девушке. О том, что такой пункт существует, ему сообщил все тот же Тень Даорут. И хотя, получив в свои руки завещание, новый глава клана вполне мог приказать своему телохранителю убить себя, изменить ситуацию это уже не могло.

Кибар, сидя в главном зале и облаченный в подобающее для свадьбы одеяние, обдумывал текущее положение дел. Коротая время в ожидании начала церемонии, он попробовал посмотреть на происходящее под другим углом. Собственных предпочтений по поводу жены у него не было — воин слишком долго пробыл на поверхности, а из-за ссылки в Гиалит не успел снова вписаться в общество. Так что разве ему не все равно?

Пока зал наполнялся приглашенными, Мон Даорут обдумал этот вопрос. Нет, ему не все равно. Не зря же говорят — некрасивая жена как треснувшие ножны — клинок в целости, но за пояс засунуть стыдно… А на поверхности есть и такая поговорка — боги милостивы ко всем, кроме женившегося на злобной дуре… Титул Хозяйки дает немалое влияние в клане, пусть и не официальное. И если отношения с ней не сложатся… Конечно, если с характером супруги не повезет, то всегда можно найти способ ее перевоспитать. Но тут нужно соблюдать осторожность — женщина может обратиться за помощью в родной клан. И хотя согласно ритуалу она как бы мертва для них, проигнорировать такой зов ни один Мон не сможет — позорно не заступиться за свою кровь. Получается, что все, как и всегда, зависит от клана. Кибар перебрал варианты. Таорин отпадают сразу — Хао наверняка бы использовал такой удачный инструмент в состоявшихся в Гиалите переговорах. Молодые кланы — маловероятно, но возможно. И без разницы, какой именно из них — новый Мон Даорут до сих пор даже не удосужился узнать о них подробнее. Цаорамэ, вражда с которыми тянется почти двести лет? В хрониках были описаны случаи, когда такая вражда прекращалась со смертью главы одного из враждующих кланов, указывающего в завещании своему наследнику взять невесту из вражеского рода. Правда, в большинстве случаев, прежний Мон совершал самоубийство, как бы смывая пролитую между кланами кровь своей. Но был один или два случая, когда причина смерти была иной. Так что вероятность жениться на дочери из Цаорамэ не так уж и мала. Хотя такой вариант нежелателен, так как закрывает возможность тайного союза с Таорин… Из той же истории жена из Боаган, хотя шансы получить такой «подарочек» довольно велики. Во-первых, Даорут и Боаган издревле были в дружеских отношениях, а во-вторых, даже Кибар слышал, что у Мастеров Доспеха нынче больше всего невест на выданье.

Позволив себе незаметный вздох, Кибар прекратил перебор. Либо Боаган, либо Цаорамэ. Лучше все же Боаган — мысль вот так просто помириться с теми, кого учили ненавидеть с самого детства, казалась кощунственной. Но ведь со старика сталось бы завещать именно это — у него всегда был премерзкий характер. Говорить об умершем такое вслух было недостойно, но про себя Кибар решил не стесняться. В конце концов, известно, что у всех долгожителей вместо крови течет желчь, а уж если вспомнить возраст покойника… Новый Мон Даорут печально констатировал, что предшественник мог сделать как хуже просто из вредности.

Поэтому, когда в дверях появился старик в черно-зеленой безрукавке, Кибар искренне ему обрадовался, хотя виду не подал. Значит, все же Боаган. За главой мастеров доспеха выстроилась свита. За правым плечом — Тень Боаган, за левым — молодой воин, скорее всего, Витаро Боаган. На прочих Кибар не стал заострять внимания. Их роль в одном — закрывать своими телами невесту от взгляда жениха. Самому жениху пришло в голову, что это теперь бессмысленно, ведь самое главное — из какого клана происходит будущая Хозяйка Даорут — и так ясно. Правда, не очень достойно поддерживать связь с кровным врагом отца невесты… Кибар отбросил эту мысль — тесть тоже тайно общается с врагами зятя. Раздумывая о запутанности и неприглядности межклановых отношений, Мон Даорут встал и приветствовал гостей. Пропустив мимо ушей их речи, Кибар вынырнул из задумчивости только когда Боаган расступились, пропуская свой самый ценный дар новому главе Даорут — невесту. Несмотря на входящие в традиционное облачения два покрывала — белое снизу и черно-зеленое, в цвета клана, поверх — жених узнал, кого ведут к его трону. Это было несложно, потому что макушка Мона Боаган немного не доставала даже до плеча невесты. Шестая дочь клана Боаган — ее рост был притчей во языцех у всей столицы. Не то чтобы Кибар активно интересовался слухами, но некоторые из сплетен страшнее змей — сами вползают в уши. Про себя Мон Даорут искренне проклял все эти традиции. Ему еще на поверхности до смерти надоело смотреть на всех, абсолютно на всех, снизу вверх! Выбор жены был весьма прозрачным намеком, и весьма тонким оскорблением со стороны предшественника. Конечно, вслух никто ничего не скажет, но не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб понять, что твориться в головах у народа.

Сойдя на вторую ступень со своего постамента, Кибар подумал, что это, пожалуй, даже хуже, чем жена из Цаорамэ. В конце концов, Цаорамэ и Даорут резали друг друга давно, и кровь единоутробного брата невесты на собственных руках не так бы смущала жениха… Лишь на первой ступени воин увидел нечто, тянущееся к нему от высокой девушки, с которой уже сбросили покрывало родного клана… Дальнейшее Кибар помнил весьма смутно. Вроде бы, ему удалось избежать позора, и выполнить все действия, которые требовались по обряду. Хлещущая из невесты ненависть настолько смутила воина, что он совсем не обращал внимания на то, что делает…

Мон Даорут попытался вспомнить, как же звали брата невесты, и не смог. Даже лица не сохранилось в памяти. Все, что он про него помнил, кроме самого боя, был его огромный рост и слова «Кому нужна поверхность? Если гному так хочется задирать голову при разговоре, то могу предложить себя в качестве собеседника» — которые и послужили причиной для поединка. Кибар и сам поединок-то помнил только потому, что так нагло на бой с ним никто и никогда не напрашивался.

«Во имя бездонной глотки вечного пожара! — тоскливо подумал Кибар, глядя на шумную толпу пирующих у подножия своего трона. — И ведь он сам был виноват — за такие слова на поединок вызвал бы любой, имеющий третий клинок, что из старшего рода, что из младшего… Какая меня по милости давно убитого хама ждет брачная ночь, если невесту хочется на всякий случай просто зарубить, а не укладывать на ложе?»

* * *

Она сидела в клетке, приняв маленькую форму и лениво помахивая хвостом. Пустота памяти раздражала, и ей оставалось радоваться немногим имеющимся воспоминаниям, рассматривая их под разными углами, словно самоцветы. Например, разговор с Ишико после того, как она узнала о своем замужестве. Узнав, что будущий жених — убийца ее брата, девушка рассказала все новообретенной подруге, и добавила:

— Так может повезти только раз в жизни. Осталось только решить, какой тропой вершить месть — тропой длинного меча или короткого.

— А в чем разница?

— Длинный меч не спрячешь. С ним идешь к врагу открыто, и не скрываешь ни удара, ни намеренья убить его. Редко, но бывали ситуации, когда жены вызывали мужей на поединок и убивали их, получая все имущество и право выбрать себе другого мужчину, который занимал принадлежащую убитому должность.

— А путь короткого меча?

— Его прячут в рукаве и бьют внезапно. Не всегда смертельно — но больно и неожиданно. Ведь превратить жизнь в Чертоги Воздаянияможет только тот, кто к тебе близок…

От улыбки высокой девушки даже оборотню стало немного не по себе.

* * *

Любая отсрочка имеет свойство заканчиваться. Свадебный пир продолжился своим чередом, а глава клана Даорут под крики и напутствия гостей увел невесту в свои покои. Согласно традиции Кибар пропустил девушку вперед. Коротко выдохнул, пользуясь мгновением передышки. Хотя алое пламя ненависти тянулось от нее во все стороны, оно было не столь интенсивным, когда объект находился вне поля зрения Ишико.

Личные апартаменты Кибара состояли из нескольких весьма просторных комнат, двери между которыми были распахнуты. Невеста уверенным шагом двинулась к дальней, где виднелось ложе. Жених двинулся следом, остро чувствуя всю нелепость ситуации. О какой брачной ночи тут может идти речь? Пытаясь найти повод для еще одной отсрочки неизбежного, Кибар перевел взгляд направо, где сквозь дверной проем виднелись сложенные слугами свадебные дары других кланов. Присмотрелся к сплетенной из тонкой золотой проволоки клетке… Тут все мысли, даже о пылающей жаждой убийства невесте, вылетели из головы воина. Осталось только воспоминание о картах и документах, привезенных с поверхности, и уничтоженных. Причем в отличие от других гномов, Кибар был уверен, что труд девяти лет был пущен насмарку именно его питомцем, сбежавшим в тот же день…

Сдавленно зарычав, гном бросился к клетке. Даже не заметив, что сложный замок открылся будто сам собой, он схватил животное в кулак и вытащил наружу. Поднеся шкодливую тварь к лицу, Кибар прошипел:

— А ведь я очень хотел тебя найти, Шарик!

Зверушка, вместо того чтобы кусаться, пищать или оказывать соответствующее своей природе сопротивление, внимательно посмотрела на гнома. После чего вспыхнула призрачным золотым огнем. На плечи Кибару легли тяжелые лапы, а прямо перед лицом возникла раскрывающаяся пасть, полная зубов. Не тратя времени на обдумывание того, какую половину лица ему откусят, гном быстро схватил морду своего преобразившегося питомца, сжимая челюсти и не давая пасти открыться. После чего рывком опрокинулся на спину, и, ударив ногой по брюху, швырнул тварь через себя. Серебристый зверь, не издав ни звука, кувырнулся в полете, но врезался в только появившуюся в дверях Ишико, повалив ее. Кибар выхватил единственный меч и стал ждать. Прямо скажем, Шарику он симпатизировал даже больше, чем своей невесте — от превратившегося в тварь питомца тоже выстреливали протуберанцы ненависти, но направлены они были не на гнома.

— Ты не он. Где он? — голос Шарика Кибара удивил. С хрипотцой на грани рычания, но, несомненно, женский и весьма красивый.

— Ты можешь говорить? — гном настороженно смотрел, как зверь поднимается и делает несколько шагов вперед. Ишико, освобожденная от придавившей ее тяжести, тоже начала подниматься.

— Могу мыслить, могу говорить. А еще могу укусить, если будешь задавать тупые вопросы.

— Я задаю те вопросы, которые считаю нужным. И если ты полагаешь их тупыми, значит сама недостаточно умна, чтобы осознать их смысл, — Кибар немного расслабился — зверь сел, обвив себя хвостом, и, судя по всему, нападать не собирался. Ишико же, сбросила покрывало невесты и стала рядом с загадочным созданием, не высказывая никаких признаков удивления:

— Вопросы будем задавать мы. А ты на них отвечать.

— Может, мне еще вам песенку спеть и танец с веерами исполнить? — осведомился Кибар.

Девушка и животное переглянулись.

— А что, было бы неплохо, — движения челюстей не совсем совпадали с произносимыми словами.

— Вот еще, смотреть, как этот коротышка пляшет, — поморщилась Ишико.

Кибар вздохнул. Напряжение, накопившееся за время свадебного пира, было слишком велико. Видят предки, ему не то что не хотелось прятать свои эмоции, ему хотелось зарубить обеих тварей и пойти напиться. Мгновение потосковав о неосуществимости этой мечты, воин заговорил:

— Во-первых, это была шутка. Во-вторых, это не я коротышка, а ты дылда, и это тебе любой в столице скажет. И, в-третьих, вам бы лучше придумать хоть одну причину, почему я не должен звать воинов.

— Ты станешь так позориться в свою брачную ночь? — издевательски выгнула бровь Ишико.

— В чем тут позор? Напротив, я должен именно так поступить — призвать стражу, чтобы горе-мстительницу и ее тварь взяли живьем, а самому пойти ваять Большую Хрустальную Гемму для Боаган… Да, и пойти выломать гемму с именем предыдущего Мон Даорут из Столпа — такую необыкновенную женушку нельзя никому прощать, ни живым, ни мертвым.

— Ты помнишь моего брата, — уверенно отозвалась девушка. Мимолетная довольная улыбка смотрелась бы очень мило, если бы не кровожадность намерений.

— Сложно забыть того, кто ни с того ни с сего оскорбляет тебя на тобой же созванном празднике, — аргумент заставил Ишико немного смутиться, и уже было раскрывшую рот девушку опередили:

— Есть причина, почему ты не должен звать стражу, — желтые, с двумя изогнутыми вертикальными зрачками глаза посмотрели на гнома, — я убью тебя раньше, чем ты это сделаешь.

Кибар фыркнул. Потом не выдержал и стал смеяться в полный голос. Кое-как совладав с собой, он сказал:

— Уж тебе-то должно быть известно, что меня уже убили.

Зверь задумчиво наклонил голову.

— Не знаю. Мою память забрали. Я хотела спросить у тебя…

Кибар вздохнул, поднимая левую ладонь:

— Так. Давайте спокойно сядем и поговорим. Убить друг друга мы всегда успеем.

— Тогда верни сталь в ножны, — потребовала Ишико.

— А ты забудь на мгновение о мести за брата, — ответил Кибар, медленно убирая клинок. — Предки свидетели, не я напрашивался на тот поединок.

— Это не важно. Его уже не вернуть, а ты, его убийца, продолжаешь ходить среди живых, — ненависти во взгляде Ишико было ничуть не меньше, чем в пылающем вокруг нее алом зареве. Кибар снова вздохнул. Предстоящая беседа обещала быть даже хуже свадебного пира.

С точки зрения любого другого гнома, присланные Таорином дары выглядели дорогостоящей издевкой. Но Кибар перебирал странную одежду и предметы непонятного назначения с внутренней дрожью. Когда же он добрался до большого свертка синего шелка, его сердце пропустило удар.

— Значит, все эти вещи Хао взял на сохранение, а до этого они были спрятаны в ошейнике Шарика?

— Я не ШАРИК!!! — немедленно зарычало волкоподобное существо, сидящее в сторонке. Примостившаяся рядом Ишико погладила подругу по холке, успокаивая. Бросила Кибару:

— Это имя наверняка придумал ее прошлый хозяин, чтобы поиздеваться. Я зову ее Златоглазка.

— Длинно очень, — проворчал Кибар. — Златы вполне достаточно.

Злата презрительно фыркнула. Гном же развернул сверток. И удивленно крякнул. В общем-то, это был меч. Обернутая синим рукоять с массивным кольцом-навершием. Серебристая гарда, две дуги которой смыкались на середине рукояти, делала оружие довольно неудобным для удержания. Клинок, с заточкой на внутренней стороне изгиба, и шипом и прямоугольными зубцами на внешней. Кибар встал, и, напрягшись, поднял оружие, уперев его острием в пол. Зрительницы хихикнули — макушка гнома не доставала даже до гарды.

— Красавец, правда?

Присутствующие дружно уставились на темный метал клинка. В едва заметном серебристом отливе на его поверхности появилось изображение рыжебородого мужчины.

— Серое Зеркало?

Мон Таорин улыбнулся.

— Рад вашему обществу. Жду от вас слов восхищения — заточить и отполировать эту махину было ой как не просто.

— Извини, у меня это оружие вызывает не очень хорошие ощущения, — ответил Кибар, с натугой перенося меч к стене и прислоняя к ней. — И я даже не представляю, как им владеть — больно тяжел.

— Ты забываешь, откуда родом твоя невеста. Уверен, среди свадебных даров найдется комплект лат от Боаган… Я с такими сталкивался — дают владельцу страшную силу, уверяю тебя. Сможешь второй такой же меч в левую руку взять… — Хао прервался и посмотрел на Злату и Ишико:

— Приветствую новую Хозяйку Даорут! Велика ли тоска по родным чертогам?

Ишико вежливо поклонилась, коснувшись кончиками пальцев колен:

— Ваше беспокойство согревает мою душу, Мон Таорин. Нет, в клане Боаган не осталось никого дорогого моему сердцу — они даже выдали меня замуж за убийцу брата. Теперь я всецело и полностью принадлежу клану Даорут, и буду заботиться о благе своего нового дома. Конечно, от мести за брата я тоже не отказываюсь, и вызову своего мужа на поединок сразу, как только разберусь с течением внутренних дел клана.

Оба мужчины удивленно крякнули. А потом хором засмеялись.

— Что смешного она сказала? — оскалилась Злата.

Кибар примирительно махнул рукой, а Таорин ответил:

— Видят предки, ничего. Просто эти слова столь правильны и достойны, что радостно их слышать от столь молодой девушки. Даже жаль, что кому-то из вас двоих придется умереть — через несколько лет вы бы стали идеальной супружеской парой!

Кибар покачал головой:

— Как говорят в одной из стран на поверхности, не стоит ждать от овцы жеребенка. Я так понимаю, ты веришь словам моей жены, и то предложение все еще в силе?

— Конечно. Я взял на себя некоторый труд проверить, и хотя пока точно сказать нельзя, но пока у новой Хозяйки Даорут нет никаких тайных связей с ее старым кланом. Да и при знакомстве она произвела на меня самое благоприятное впечатление. Честь для нее не пустой звук.

— Ладно. Тогда скажи, известно ли тебе что-нибудь про то, что со мной происходит?

Хао выслушал рассказ и покачал головой:

— Боюсь, что нет. Но я знаю место, где тебе могут помочь. Правда, это станет возможным после того, как наши затруднения с другими кланами разрешаться, или хотя бы затихнут ненадолго…

— Не знаю, мудро ли откладывать проблему на столь долгий срок, — в свою очередь покачал головой Кибар. — О каком месте идет речь?

— Город магов, — отозвался Хао. — Но не Снежная Цитадель, другой. Этого города, пожалуй, нет ни на одной карте поверхности. Нет даже уверенности, что он имеет хоть какое-то отношение к нашему миру. Но попасть в него можно через верхние врата моего клана.

— Надо же… Интересно, у скольких кланов есть секретные ворота хрен знает куда?

— Златоглазка, — возмутилась Ишико, прикрывая нижнюю половину лица рукавом, словно боясь запачкаться. — Не будь такой вульгарной!

— Какая уж есть, — фыркнула Злата.

Кибар снова покачал головой покачал головой. Если бы он знал, что его ожидает, то остался бы на поверхности еще лет на десять… А то и на все двадцать.

Глава семнадцатая

План поимки похитителей эльфийских девочек нравился Шиду своей простотой. Ведь чем сложнее замысел, тем вероятнее, что что-то пойдет не так — достаточно даже малого невезения, чтобы ювелирно подобранные звенья событий рассыпались, и все полетело в пасть хохочущим над наивным смертным демоном. Тут даже не пахло знаменитой эльфийской утонченностью — идея обладала простотой и изящностью выдранного из забора дрына. Причем во всех аспектах. Как оказалось, способ получения информации у Дома Серебряной Тропы позволял определить только сам факт наличия врага на подконтрольной эльфам территории. Но зато со стопроцентной вероятностью. Дальше было еще проще и еще грубее — с помощью гончих клана Зверя устраивалась мгновенная и внезапная облава, охватывающая ВСЕ леса Домов Ночи. Всех посторонних собирались согнать к нескольким засадам, пленить, после чего уже разбираться, кто есть кто.

План также нравился Шиду тем, что при таком раскладе ученик палача может внести профессиональный вклад в общее дело. За все время своего самостоятельного путешествия толковой практики по дознанию у него не было — так уж, видимо, было угодно Светилам. Зато теперь представлялся шанс наверстать упущенное.

В трех шагах от себя ученик демона чувствовал ауру Кирвашь, в расслабленной позе сидящей на специальной подстилке, расстеленной у корней одного из деревьев рощи, в которой пряталась их засада. Рядом с ней находились кутающиеся в одолженные эльфами плащи Одалия и Эскара. Обе преспокойно спали, как, впрочем, и часть эльфов — им предстояло сменить товарищей через несколько часов. Эльфийка, судя по слабым вибрациям исходящей от нее силы, служила лишь связью между демоном и старшей жрицей, оставшейся у себя дома. Сам Шиду, скорее всего, последовал бы мудрому примеру, если бы его «подопечная» не настаивала на личном участии в поимке. Плюс по каким-то не до конца ясным причинам это облегчало жрицам Домов Ночи поддерживание волшебной сети, контролирующей призванных Гончих. Да и Шиду в итоге рассудил, что опасность не так велика — отряд Стражей являл собой грозную силу. Присутствующие тут же паладин с подчиненными особой пользы принести не могли, но, в крайнем случае, их увешенные железом тела сгодятся в качестве щитов. Так что лучше Кирвашь поймает негодяев и на этом успокоиться, и не будет мешаться под ногами во время пыток.

Шел уже третий час ожидания. Охота началась через два часа после полуночи, когда Манящая достигла зенита. Сейчас близился рассвет, хотя молчание припорошенного снегом леса не спешила нарушить ни одна певчая птица. Шиду заглянул внутрь себя, проверяя температуру тела. Никто и не рассчитывал на быстрый результат. По всем прикидкам, очумевшие от ужаса беглецы будут прибывать группами в течение трех дней. Так что сегодня мог никто и не появиться, а лежание в снегу было лишь тренировкой закалки и терпения. А потом проснулась Эскара. Шиду, краем глаза внимательно следящий за ней с момента первого зевка, успел поймать комочек снега до того, как тот приземлился ему на макушку:

— Тоже мне, охотник, — фыркнула зеленокожая. — Коли в засаде сидишь, должен не шевелиться, даже если в муравейник лег!

— Если у тебя хватило дури лечь в муравейник, устраивая засаду, — фыркнул ученик палача в ответ, — то ты в любом случае не охотник.

— А если другого места для засады не было? — прищурилась, будто целясь, орчанка.

— Значит, плохо искали, — парировал Шиду, и неожиданно для себя добавил, — правильных ответов всегда больше одного!

— Истина всегда одна! — вмешался Либрой. Видимо, паладину надоела неподвижность. Или он не смог проигнорировать крамольное высказывание?

— Рыцарь верно говорит! — неожиданно поддержала Эскара. Шиду пожал плечами, не собираясь продолжать глупый спор. Но орчанка не унималась:

— Хотя и смотрят на истину все по-разному… Иногда не поймешь даже, то ли она одна, то ли много их.

— Как един Господин Полудня в небе, так и истинна одна для всех!

— А как же тогда Госпожа Ночи?

— Свет Манящей лишь отражение лучей Озаряющего, — убежденно ответил паладин на ехидный вопрос Эскары. — Порождение ночи, искажающее светлое учение.

— Ты не прав, рыцарь, — неожиданно вмешалась Кирвашь, открыв глаза. — Ведь лучи эти отражаются от чего-то? От зеркала, например. И это зеркало и есть Манящая. И как право и лево в зеркале меняются местами, так и заветы пути Озаряющего меняются в учении Госпожи Ночи. И только от того, что тропа ведет в чащу, а не к воде, не стоит считать ее злой!

— И вообще, — добавила орчанка, — странно, что ты с таким отношением возглавляешь посольство.

— Как раз потому, что я знаю, что истина одна, — невозмутимо ответил паладин, — и она в том, что Озаряющий равно светит всем, даже заблудшим в ереси и тьме. И я верю, что миссия ордена — лишь не давать ужасу затопить весь мир, а не пытаться научить всех правильному пути. Ибо все мы люди и можем ошибаться.

— Удивительное суждение для рыцаря Заката. Еще более удивительно, что открыто высказывая столь неоднозначные мысли, ты все еще остаешься таковым, — Шиду раскрыл рот раньше, чем подумал, настолько сильно он удивился. — Насколько я знаю, прочие братья-рыцари придерживаются если не прямо противоположных, то весьма далеких от твоих взглядов.

— Что ты знаешь об Ордене, — пренебрежительно скривился Либрой. — То, что мы стоим в одном круге в храме, не делает тебя ровней рыцарям. Конечно, ты заслуживаешь уважения по многим причинам, иначе тебя здесь не было бы. Но мы пятнаем себя за веру, а ты — за деньги, и потому твой путь ведет во тьму, как и несчастных эльфов. Всех в царство господне силой не затащишь, — паладин вздохнул, — а потому надлежит позволить им идти своим путем, если они глухи к увещеваниям. Следя лишь, чтоб они не причинили зла тем, для кого надежда еще есть.

— Удивляешь ты меня, рыцарь, — снова вступила в разговор зеленокожая. — Как конь, что с рождения стреноженным ходил — вроде и может галопом скакать, но лишь перестанешь нахлестывать — снова еле плетется. Так и ты. Вроде и мудрые у тебя мысли, но все норовишь обратно на свои кодексы сбиться.

— Вовсе нет. Я чту Кодекс Заката, и соблюдаю его по мере возможности. Но Господин Полудня завещал чадам своим умеренность. А потому я следую духу кодекса, а не его букве.

— И если ты еще скажешь, что все в ордене разделяют твою позицию, — оказалось, Одалия давно проснулась, и была весьма не рада этому факту, — то это будет ложью. Не далее трех лет назад Орден Заката был изгнан из Ниори повелением Махараджи. Как раз из-за неумеренного рвения его рыцарей.

— О, ты проснулась! — удивилась Эскара, разом забыв о дискуссии. — Что хорошее приснилось?

— Что хорошего может присниться в таком холоде? — печально ответила бывшая раджа. Шиду про себя подумал, что надо было все же приказать ей остаться. Хотя нет, если что-то пойдет не так, нужен хоть один человек, который беспрекословно подчинится приказу. Например, взять за шкирку Кирвашь с Эскарой и бежать как можно дальше. Не то чтобы Шиду сильно боялся — он считал немного необоснованной уверенность наставника в том, что все всегда идет не так — но и подстраховаться не считал лишним.

— А мне снился дождь из перьев, — вдруг сказала Кирвашь. — Таких золотистых, светящихся, будто налитые теплом Светила листья в Луны Увядания. Хотела бы я показать его вам… Вот только я и сама его не скоро увижу.

— Ты будешь бодрствовать все время облавы? — спросила Одалия. Вместо эльфийки ответил Шиду:

— Да, это необходимо. И потому я до сих пор считаю, что тебе не нужно было настаивать на личном участии.

— Шиду, — вздохнула Кирвашь, — пойми, мне это необходимо. Я не могу забыть весь ужас беспомощности. Я ведь, как и Айшари, не помню ничего о самом похищении. Его будто стерли. Вот я на знакомой лесной тропе, и вдруг — раз, и я уже в колодках перед алтарем! Я должна участвовать, должна побороть свой страх, пока он не пустил корни слишком глубоко, иначе мне не быть жрицей!

Шиду покачал головой. Лично он боялся всего трех вещей — драконов, наставника и заумных теорий о строении всего сущего. И не считал нужным избавляться от этих страхов, так как находил их более чем обоснованными.

А потом на него навалилось ощущение, что что-то не так. Одновременно вскинула голову Одалия и резко посерьезнела Кирвашь.

— Он говорит: «Тревога! Обнаружено направленное магическое воздействие!» — выпалила раджа.

— Именно так, — Кирвашь вымученно улыбнулась. Ее аура приобрела несколько черных сполохов, а голос обрел глубину и рычащие нотки. — Трое колдунов. Не могу понять где, чую только, что в направлении восхода. Один вычислил слабое место сети, и напал на меня и зафиксировал — я не могу пошевелиться, как и это тело. Второй перехватил контроль над частью гончих, и скоро они будут здесь. Самое позднее через час. Бегите! — последнее слово принадлежало самой Кирвашь, а не вышедшему на связь демону. Девушка начала мелко дрожать. Прочие члены засады подтянулись ближе.

— А что третий что? — спросил Шиду.

— Не знаю.

— Понятно. Чудесно!

— Погодите! Гончие — это то, о чем я думаю? — вскинулся паладин. — Почему вы не сказали о том, что будете использовать демонов? Рыцари ордена не согласились бы вступать в союз с такой мерзостью!

— Потому и не сказали, — отрубила Эскара, на пару с Одалией укутывающая эльфийку в свои плащи — бедняжка начала стучать зубами от холода, ведь все ее силы уходили на попытки сломать наложенное на нее заклинание. На терморегуляцию их попросту не оставалось. — А теперь поздно. Убежать мы не успеем, так что готовься к бою.

К ним подскочил Кирбэсс. Вникнув в ситуацию и уточнив сторону прихода тварей, он на пару с Либроем развернул кипучую деятельность. Все наблюдатели были отозваны. Все деревья в радиусе ста шагов — вырублены. Любо-дорого было смотреть, как темные валят лес: один быстрый взмах клинка — и вот уже отделенный от пня ствол с треском валится вниз. После чего срубленные лесины стаскивали в некоторое подобие баррикады. Не тронули только то дерево, под которым сидела Кирвашь.

Пока все это происходило, Шиду закатал рукав и извлек из костяного браслета Камертон.

Артефакт заработал мгновенно. Повисший над кристаллической пластиной желтый шар-смайл достал табличку:

«Вы в полной заднице. Думаю, детали уже известны, и нет необходимости их повторять. Ваши действия?»

— Режим голосового управления. Запрос: условия для снятия наложенного на Кирвашь заклинания.

«Убийство заклинателя или смерть объекта.»

— Другие варианты?

«Недоступны.»

— Дополнительные оборонительно-атакующие возможности системы?

«Универсальный щит. Запас энергии ограничен, расчетное время устойчивости плетения зависит от мощности атаки.»

— Кирвашь, насколько сильны Гончие? Чем они атакуют?

— Гончие сильнее большинства людей, — отвечала не совсем Кирвашь. Вернее, не только она. — Но атакующей магии у них нет. Только зубы и когти.

«Против физических атак щит продержится не менее двенадцати часов.»

— Хорошо, другие возможности?

«При установке дополнительного периферийного устройства „зеленушка“ возможен доступ к МАТ на базе Черного Пламени.»

— Что такое «МАТ» и насколько оно эффективно?

«Построенное на базе Черного Пламени, данное заклинание уничтожает любую материю объемом не более одной десятой кубического метра в месте попадания.»

— Что за устройство «зеленушка»? Как долго займет его установка?

— Это, наверное, я, — сказала Эскара. Они с Одалией внимательно следили за манипуляциями Шиду. Поймав его удивленный взгляд, орчанка сделала большие глаза. — А что? Я зеленая!

«Для установки и инициализации устройства необходим ограниченный физический контакт с терминалом. Процесс установки займет до тридцати минут. И, прежде чем ты спросишь, возможно одновременное поддержание щита и установка.»

— Ограниченный физический контакт?

«Держать терминал должен кто-то другой. Объект установки должен лишь касаться терминала одной рукой».

Шиду глубоко вздохнул. Происходящее ему ни разу не нравилось. Возможно, наставник был не так уж и неправ. Ученику демона понадобилось совсем немного времени, чтобы объяснить Либрою и Кирбэссу свою задумку. Те сразу согласились — каждый понимал, что в такой ситуации прикрыть женщин щитом и дожидаться подмоги — наилучший выход. Эльф также сообщил, что отправил гонцов, так что вскоре должны были отправиться несколько отрядов — часть на помощь им, часть на охоту за неизвестными магами. После чего паладин и страж, коротко кивнув Шиду, вернулись к организации баррикады.

Ученик же демона отдал Камертон Одалии, которую усадил рядом с Кирвашь. Объяснил Эскаре, что нужно делать. После чего запоздало спросил ее согласия. Орчанка рассмеялась:

— Если ради спасения надо съесть коня — не время вспоминать как он гарцует. Да и Проклятие ведь буду звать не я, а дух, живущий в кристалле!

Шиду пожал плечами. Отдал команду на включение щита. Невидимая простому глазу серебристая сфера пропустила запоздалый вопрос:

— А как же ты?

Ученик демона открыл второе тайное отделение своего браслета. Три дара получил он от наставника. Один унизительный, второй опасный, а третий так, попользоваться. И сейчас под лучи Светила извлекался второй. Доставая свернутый кольцами кнут, Шиду вспомнил напутствие Омеги:

«Хреновиной этой пользуйся только в самом крайнем случае. Если засветишь ее в каком людном месте, тебя скорее всего попытаются сжечь — некромантов нигде не любят.»

«Даже более того, — мелькнула у него мысль, — паладин непременно постарается это сделать.» Но проблемы с закатниками можно решать потом, выжив. Как гласит поговорка, глупо носить нож в мешке.

Длинное кнутовище, составленное из позвонков, оканчивалось загнутым крючком пальцем скелета с сохранившимся длинным ногтем. На желтоватой фаланге болталось простое серебряное колечко. Шиду аккуратно снял его, и надел на указательный палец правой руки. После чего перехватил оружие, хлестнул по земле для пробы. В том месте, где белесая, покрытая множеством черных прожилок-узоров кожа кнута соприкоснулась со снегом, зашипели небольшие струйки пара. Шиду пустил по телу кнута волну собственной жизненной силы, проверяя контроль над оружием. Темная дымка, окутавшая кнут, пошла рябью, и окончание оружие расплелось на восемь тонких шнурков хвостов, каждый из которых венчал немаленький клык. Странно, подумал ученик демона, вроде те несчастные колдуньи, которых наставник пустил на сырье, были обычными людьми и такими зубами не обладали. Впрочем, мало ли что сотворил с их останками Омега.

Прочие, эльфы и люди, круглыми глазами смотрели за действиями ученика палача. Возможно, будь у них побольше времени, Шиду бы пришлось выдержать весьма неприятный разговор. Но тут поблизости раздался хриплый многоголосый вой, и на освобожденное от деревьев пространство хлынули Гончие.

* * *

— Вот значит как… — Зеленое Сияние наворачивал очередной круг вокруг своего стола, снова заваленного различным хламом. Вампир и человек сидели на невесть откуда появившихся складных стульях. Ниорец несколько озадаченно смотрел на Яшму. Принявшая форму маленькой девочки драконесса ходила следом за князем, едва не наступая тому на пятки. Варда же такая демократичность не удивляла — странник прекрасно знал, что Владыка Юга не обращает внимания на такие мелочи. — Значит, Кровавый Князь таки пережил наш подарок… И даже сумел извлечь из своего шпиона полезную информацию, потому что никак иначе факт нападения на Варда объяснить нельзя. Это плохо. Зато его изрядно потрепало, и его плачевный вид при вашей стычке говорит о том, что быстро повреждения исправить не получится. Это хорошо. Кстати говоря, Убийца Семьи, знаешь, почему Сагнант настолько тебя ненавидит, что стремиться убить даже не вылечив свои раны?

— То, как вы меня назвали, владыка, — хоть князь и был в своем праве, прозвище не доставляло вампиру радости, — и есть ответ на этот вопрос. Из-за меня упокоилась одна из двенадцати Семей, которые составляют опору его власти…

— Вард, что за глупости, — недовольно сказал князь. — Это только в вашу эпоху так совпало, что семей было двенадцать. Сагнанту уже около девяти тысяч лет… Правда, едва перестав зависеть от своего создателя он ушел в спячку на три тысячелетия. Но для вампира это один из вернейших способов набрать силу, как вы знаете… Так вот, вскоре после пробуждения кровавого князя этих Семей всего за каких-то триста лет стало почти восемьдесят. Если бы не глупость одного из патриархов, навлекшего на кровососов гнев Озаряющего, они вполне могли бы править всем внутренним миром. Они и сейчас оказывают на него довольно большое влияние. Но это не важно. Вы вот помните легенду о Квадриусе?

— Помню, Владыка, — странник знал не менее тридцати версий упомянутой легенды, а потому упомянул лишь то, в чем они сходились. — Бывший ученик мага, избравший путь воина. Величайший воитель, живший полторы тысячи лет назад, множеством подвигов навеки запечатлевший свое имя в памяти потомков. Канонический образ рыцаря почти полностью списан с Квадриуса.

— Ага, разумеется, все переврали, — кивнул князь, резко развернувшись и начав обходить стол в противоположную сторону. Яшма едва успела отпрыгнуть, но тут же пристроилась следом. — Да не вы, Вард, а люди…К вашему сведению, Квадриус не просто бывший ученик мага, а настоящий маг, чьи таланты не уступают присутствующему здесь молодому дарованию, — князь кивнул на растерявшегося ниорца. Консорт самой Махараджи не привык к столь снисходительному отношению, но Владыка мог позволить себе такую фамильярность. — Его образ воителя без страха и упрека был тщательно продуманным приемом для завоевания репутации. Каковая легла в основу созданного позже Ордена Светозарных, жалким осколком которого ныне является орден Заката…

— Но, князь, это же… — не дав вампиру договорить, Зеленое Сияние махнул рукой и повысил голос:

— Орден представлял из себя столь могучую силу, что нес опасность нарушить Равновесие во всей Сфере, то есть и в нашем Краю тоже. Более того, он был создан именно для этого. Квадриус родился в самом конце тогдашней тысячелетней войны, и одно из последних ее сражений забрало всю его семью. Не найдя в себе сил смириться с потерей, юноша поставил себе цель — привести мир к такому порядку, что войнам места не останется. Надо сказать, ему это почти удалось. Варийский дворцовый комплекс — бывшая резиденция Ордена — остается неприступной крепостью и по сей день. А территории, подвластные ордену, простирались от эльфийских лесов до Снежной Цитадели… Да, и после небольшой, быстро закончившейся войны с РПЧ, Квадриус узнал о Крае Мерцающих Сумерек… До сих пор не ясно, от кого, хотя… — Владыка остановился, задумавшись, и драконесса едва успела сманеврировать, чтобы не уткнуться носом в его поясницу. Вард, воспользовавшись паузой в речи князя, задал вопрос:

— Но почему нет ни одного упоминания об этом ни у одного из известных мне летописцев? Как мог целый орден кануть бесследно? И что такое РПЧ?

Последний вопрос вывел владыку из ступора:

— РПЧ — резервная популяция человечества. Сумевшие спрятаться от Катастрофы под землей, да там и оставшиеся. Уж не знаю, что с ними сотворил Коллапс, но наверх эти чудаки носа не кажут… — князь потер лоб, — как же их теперь называют… а, гномы! — Зеленое Сияние возобновил путешествие вокруг стола. — Впрочем, их война с Орденом как две капли воды похожа на их же недавнюю войну с эльфами… Враг суется в подземелья, умывается кровью, после под лучи Светил выбираются несколько отрядов, и двигаются в направлении агрессоров, оставляя после себя видные даже с орбиты темные полосы выжженной земли. После чего уже они умываются кровью — первый раз у Варийского Дворцового комплекса, второй в эльфийских лесах, — и, после подписания перемирия, топают обратно… Оба раза подземники произвели достаточное впечатление, чтобы жители поверхности остерегались затевать с ними свары. Так вот, подписав с гномами перемирие, Квадриус откуда-то узнал про земли Вечной Ночи, и про Владык, про их влияние на внутренний мир. Думаю, для вас уже давно не секрет, что во имя поддержания равновесия мы чужими руками подправляем баланс сил во внутреннем мире? — князь дождался кивков присутствующих и продолжил, не испытывая никакого видимого дискомфорта из-за долгой речи. — Причем, если легенды о нашем Крае известны в некоторых местах, то вот знания о точном расположении замков князей заведомо не передаются изустным образом. На свою беду, рыцарь-маг не до конца уяснил природу силы князей, а потому вскоре весь орден двинулся в поход. Первой целью был выбран Владыка Востока, видимо, из-за наименьшего числа вассалов в его владениях.

Вард про себя посочувствовал давно павшим воинам. Хвала Светилам, что сам он ни разу не попал в те земли — уж очень впечатляющая репутация была у их хозяина.

— Желтое Сияние собственноручно вырезал всех, что даже у него заняло немало времени — армия ордена была огромна даже по тем временам, ведь на них пришелся пик роста населения! Ну а прочие Владыки использовали все свое влияние, чтобы навсегда вычеркнуть орден Светозарных из человеческой истории. Конечно, столь масштабное явление не может пропасть бесследно, но ведь следы можно запутать. Именно с тех времен ангелы, крылатые посланцы Озаряющего, стали именоваться Светозарными — простой люд с благоговением относился к рыцарям, так что подменить один образ другим было легко… Хотя Квадриусу, как в итоге выяснилось, удалось ускользнуть… — Князь снова резко остановился. Посторонившись с пути не успевшей повторить маневр Яшмы, князь задумчиво посмотрел на слушателей. — А, собственно, к чему это я?

Владыка Юга материализовал стул и сел, положив руки на столешницу. Загромождавшие ее предметы расползлись из-под локтей князя, словно живые. Яшма, потеряв преследуемый объект, принялась исследовать что-то на полках.

— А! Квадриус! — Князь откинулся на стуле. — Так вот, одним из действительно совершенных, а не выдуманных нанятыми бардами, подвигов, было полное истребление двух семей вампиров… И Сагнант не имел к нему никаких претензий! До похода в Край Вечной Ночи, конечно. Кровавый весьма суров со своими детьми — уцелеет сильнейший, как он говорит. Вас же, Вард он ненавидит по другой причине — вы олицетворение его беспомощности перед богами. Обрати упертого жреца Озаряющего не вампир третьего поколения, а патриарх семьи — а возможно, и второго поколения было бы достаточно! — и гнев Господина Полудня испепелил бы самого Кровавого Князя. И ужаса при мысли о том, как близко он был к небытию, Сагнант вам никогда не простит.

* * *

Хао не ошибся — среди свадебных даров действительно обнаружился комплект лат Боаган, причем сработанных лично главой Мастеров Доспеха. Кибар, успевший уже провести несколько тренировок, испытывал смешанные чувства, надевая их снова. Он запоздало осознал всю маловесность угрозы, брошенной своей жене во время откровенного разговора. Воевать с Боаган? Пустить им достаточно крови? Да если все доспехи зелено-черных обладают хотя бы четвертью тех свойств, что и подаренный комплект, то это уже превращает войну с Боаган в весьма и весьма рискованную затею. Кроме того, Кибар испытывал сильнейшее подозрение, что латы выдающихся воинов Боаган могут и больше. Кроме того, Мон Даорут преисполнился сильнейшего уважения к клану Таорин, умудрявшихся не только выжить, имея кровную вражду с Боаган, но и держаться с ними на равных. Не считая же этих мыслей, не иначе как навеваемых нынешним положением и ответственностью, Кибар радовался. Доспехи давали своему обладателю такую мощь, что даже сотня обычных воинов были не более чем небольшим препятствием. Они были защитой настолько совершенной, что она вполне заменяла оружие. Кибар подивился, насколько подходит заточенный Хао чудовищный меч к этой броне. Действительно, с получаемой от доспеха силой он легко мог работать этим тяжелейшим клинком одной рукой. Конечно, габариты оружия причиняли массу неудобств, но свои привычные мечи воин боялся сломать, попросту не рассчитав силу удара.

Мон Даорут натянул все еще немного не привычный, тонкий поддоспешник, словно сплетенный из сотен трубочек, и отвлекся от облачения доспехов, чтобы сдвинуть шелк с лежащего рядом клинка. После первого раза он начал чувствовать, когда Хао Хочет выйти с ним на связь. Рыжебородое лицо, возникшее в сером отливе металла, немного приподняло бровь:

— Приветствую главу клана Даорут! Неужели ты тренируешься, даже путешествуя в большом черве?

— Нет, — покачал головой Кибар, — просто на нас скоро нападут.

— И кто настолько самонадеян?

— Не знаю. Я только чувствую, что у них весьма серьезные намерения, — по крайней мере, выстреливающие откуда-то из-за края зрения алые языки производили такое впечатление своей насыщенностью.

— Вот как… Что ж, тогда не буду мешать. Возможно, эта битва поможет тебе подготовиться к поединку с женой, от которой ты так поспешно сбежал. Пусть духи предков хранят тебя! — Хао исчез быстрее, чем Кибар успел как-то отреагировать на наглость. Впрочем, Серое Зеркало был прав — Кибар действительно сбежал. То есть, для всех он отправился лично осматривать дальние владения клана, дав новой жене возможность самостоятельно врасти в клан и разобраться с делами. Но на самом деле воин уехал, желая отсрочить поединок с собственной супругой. Ему требовалась передышка, чтобы немного обдумать ситуацию. Конечно, настоящий воин не нуждается в отдыхе и обязан разить сразу и без сомнений. Но у Кибара было предчувствие, что рубя колонну проблем с плеча, он только обрушит потолок последствий себе на голову.

Воин одел доспехи, ловко удерживая равновесие в дергающейся сильнее обычного каютке в недрах Большого Червя, и вызвал Тень. Вообще-то, телохранитель должен постоянно находиться рядом с главой клана, но Серое Зеркало сказал, что о союзе Даорут и Таорин не должен знать никто, даже Тени глав кланов. Так что Кибару приходилось под разными предлогами держать телохранителя на определенной дистанции — с Хао они переговаривались довольно часто, согласовывая имеющиеся сведения. Узнав от воина в черной с золотом броне, что его приказ выполнен, и все воины находятся в готовности, Мон Даорут достал карту тоннелей.

Бусина, к которой приближался Червь, была большой природной пещерой, оказавшейся на пересечении нескольких путей между владениями разных кланов. Это единственный ближайший участок пути, где можно устроить засаду. Скорее всего, враги поступят аналогично прошлому нападению на червя. Поэтому имеет смысл попробовать оправдавшую себя тактику. Тем более, что в этот раз эскорт у него многочисленнее. Кибар позвал Тень, чтобы отдать необходимые распоряжения.

Свою ошибку Кибар понял, когда стало уже поздно. Когда во главе отряда он осторожно продвигался к пещере, он вдруг понял, что алые сполохи ненависти идут снизу. И, словно поджидая этой его догадки, пол под отрядом провалился. Падения, как такового, не было — вместо пропасти отряд покатился по очень крутому скату, громыхая латами на уступах. Воин, кое-как распустив узел на обертывающем меч шелке, подгадал момент, и, упершись в пол ногами, воткнул оружие, как подпорку, останавливая свое движение. Однако он не учел, что следом падают отчаянно пытаются уцепиться за что-нибудь его подчиненные, причем многие кувырком. Видимо, камень был обработан скрепляющим составом, так как ни у кого, кроме главы клана, пробить масляно блестящую поверхность скалы, не получилось. Вся мощь лат Боаган не помогла Кибару, еще толком не успевшему обрести равновесие, когда три десятка врезалась в его спину. Весь отряд бравых подгорных воителей превратился в лязгающую металлом кучу малу, стремительно катящуюся вниз по наклонному тоннелю.

Падение почти вышибло из Кибара дух — очень уж велика оказалась набранная скорость. Нужно отдать прочим воинам Даорут должное — даже пережив такое потрясение, они попытались встать встать, едва движение прекратилось. То есть, те из них, в ком еще осталась хоть капля сознания. Таких оказалось примерно половина, причем та, которой повезло в момент столкновения с горизонтальной поверхностью оказаться сверху. Кибар не был в числе этих счастливчиков, но доспех позволил ему уцелеть, проведя в темном забытьи несколько мгновений.

Когда Мон Даорут пришел в себя и вскочил, он не сразу понял, что он видит. Признаться, ни один глава клана не готов видеть, как его воины проигрывают битву по всем статьям. Отряд приземлился в центре каверны, дно которой напоминало трехъярусный колодец. И сейчас оказавшиеся на ногах воины погибали один за одним, не выдерживая натиск… Пауков? Приглядевшись, Кибар понял свою ошибку. Твари, конечно, отдаленно походили на пауков, только вымахавших до половины пояса в длину. Но было несколько существенных отличий. Первое — вместо толстого брюшка у каждой имелось длинное зазубренное жало. Второе — хелицеры были слишком велики по сравнению с прочим. И третье — броня. Подогнанные металлические щитки, прикрывающие сверху и снизу туловище, шарнирные щитки с шипами на каждом суставе и лезвие-насадка на каждой ноге. И твари весьма умело этим пользовались. Они стояли на втором ярусе, и наносили по гномам страшные размашистые удары — благо лапы доставали. Далеко не каждый удар пробивал доспех, но каждый гарантированно сбивал с ног. Того, кого не успели прикрыть товарищи, ожидал молниеносный наскок и добивающий удар либо жалом, либо хелицерами. После чего тварь так же стремительно отступала. Воины перемещались, пытались сократить дистанцию, но монстры ловко пресекали эти попытки.

Пока Кибар освобождал свой громоздкий меч из-под навалившегося на него тела, рядом с ним, разбрасывая павших воинов словно невесомых, вскочил Тень Даорут. За доли мгновения оценив ситуацию, он метнулся к ближайшей твари. Неуловимым движением отрубив атаковавшую его лапу чуть выше насаженного на нее лезвия, он оказался вплотную к врагу, стремительным движением клинков подрубая ему конечности. В этот миг стоящие по соседству с пострадавшим существом твари атаковали — одна обхватила воина в черных доспехах на уровне пояса, а вторая — прижав лапами раненного монстра к земле, практически добив его надетыми на них клинками — вцепилась в нижнюю часть шлема. Тень молниеносно ударил обеими руками, и хотя его мечи пробили броню тварей, те словно не обратили на это внимания. Тем более, что в ноги, руки, плечи и бедра вцепились другие монстры, подоспевшие к месту событий, оттеснив прочих воинов.

Кибара тоже атаковала одна тварь, не давая шанса даже поднять только вытащенный меч. Приняв на предплечье обрушившийся на него удар, воин перехватил лапу лапу, и напрягшись, оторвал монстра от земли. Крутанулся вокруг собственной оси, принимая более удобную позицию для броска, и практически вернул тварь обратно на местно, со всей силы грохнув оземь. Из трещин в панцире брызнула слизь. Мон Даорут повернулся к своим…

Как раз чтобы увидеть, как умирает Тень Даорут. Вцепившиеся в него монстры, словно по команде, подались в разные стороны, не разжимая своих чудовищных жвал.

Фигура в черных с золотом доспехах выгнулась в их хватке, издав странный, ни на что не похожий короткий вой и звон, после чего с громким треском металл разорвался. Во все стороны брызнули искры и короткие разряды, подобные которым Кибар видел только на поверхности во время грозы. Ни капли крови не пролилось из обнаружившегося под доспехами переплетения металлических прутьев и кристаллов.

Сражение не замерло. Замерло время для Кибара. Он увидел, как медленно, неспешно скользит в полумраке среди практически застывших туш маленькая молния. Змеящийся разряд, меняя очертания, вытягивался дугой, ислабый отблеск этой дуги упал на третий ярус. Кибар успел рассмотреть пояс стоящей там фигуры в латах. Бело-фиолетовый.

«Вот оно что, лекаришки! — кровь вскипела в голове Кибара, он уже с трудом контролировал свои мысли. — Сраные генетики, гореть им вечно! Вот, значит, кто дергает за ниточки тварей.»

Взвыли невидимые простому глазу шестерни, выводя доспех на предельный режим. Щелкнули шестерни-глазницы, настраивая линзы, давая возможность увидеть тепло тел стоящих на третьем ярусе. Кибар-таки поднял давно освобожденный меч, пролаял боевой клич и одним мощным прыжком оказался рядом с истинными врагами. Те не ожидали такого поворота событий. Мон Даорут потратил всего несколько мгновений и не более одного удара на каждого, чтобы очистить каверну от всех пятерых Цаорамэ.

Но для простых воинов было слишком поздно. У тварей не было прямой связи со своими создателями, и далеко не все из них отвлеклись на их защиту. Да и умирать после гибели хозяев твари даже не подумали.

Кибар не знал, сколько прошло с того момента времени. Возможно, миг, а возможно, вечность. Его ощущения твердили, что вечность, но память не сохранила и мгновения. Но в какой-то момент все кончилось, и Мон Даорут остался один в полутемной пещере, среди мешанины тел и покореженных доспехов, тяжело дыша и цепляясь за торчащий из трупа последней твари меч, словно уставший пахарь за плуг. Он только начал осознавать, что все кончилось, как что-то со страшной силой сдавило его голову, и разум поволокло вниз, в темноту…

Глава восемнадцатая

Кнут, сплетенный из человеческой кожи, разил демонов наповал. Он рвал не только тела, но и энергетические оболочки, да и, похоже, сами души тварей. Если у демонов, конечно, есть души. Гончие не стали тупо лезть на баррикаду, они кружили вокруг, наваливаясь группами по шесть-семь особей, пытаясь найти слабое место. Атаки следовали одновременно с нескольких сторон, и некоторым даже удавалось прорваться к сидящим под единственным уцелевшим деревом девушкам. Там их останавливали меткие удары Шиду, который пока не собирался проверять щит Камертона на прочность. Вроде бы ситуация была под контролем. Ученик демона не был уверен, как много пострадавших среди людей, но отрывистые команды Либроя и Кирбэсса и не думали стихать. Но что-то было не так. Вроде, вскоре должна была прийти подмога, но что-то не давало юноше покоя, будоража удерживаемую им внутри разума озерную гладь. И тут он вспомнил, едва не промахнувшись по очередной прыгнувшей к дереву твари. Кирвашь сказала, что магов было трое. Один держит эльфийку, не давая ей сойти с места. Второй перехватил контроль над гончими. А что делает третий?

Словно в ответ на этот вопрос, над битвой раскинулось золотое сияние. Тоскливо взвыли Гончие. Сражение на мгновение замерло, и все задрали головы.

Шиду ожидал чего угодно, но только не того, что он увидел. А увидел он, как в столпе света на землю снисходят пятеро светозарных. И острия их пылающих мечей смотрят на него и его спутников. Крылатые воины Озаряющего были прекрасны и грациозны. Ленивые и непринужденные взмахи крыльев поднесли их поближе, и с поднятых клинков сорвался поток огня.

Шиду успел только порадоваться, отпрыгнув под сень дерева, и зачем-то утащив за собой оказавшегося рядом паладина. Щит Камертона увеличился в размере, пропуская их внутрь, а поверх него тут же возник еще один. Темная, грубая энергия четко давала понять, кто сплел это заклинание. Вместе щиты, созданные артефактом и Кирвашь, призвавшей силу привязанной к ней демонессы, выдержали поток пламени, испепеливший остальных участников сражения. Либрой отпихнул ученика палача и, заорав боевой клич, бросился в атаку. Шиду эта выходка отвлекла настолько, что он подумал целых три мысли не по делу:

«Что за идиотский боевой клич — исковерканное родовое имя?»

«Он что, не видит, что это вообще-то посланцы наиболее чтимого им бога?»

«Как он собирается пройти сквозь щит?»

На последний вопрос Шиду так и не успел узнать ответ — ситуация круто поменялась. Трое Светозарных сосредоточили свои усилия на Кирвашь. Девушка закричала, и ее щит пропал. Щит Камертона не выдержал и лопнул. Паладина унесло, словно клок ветоши ураганом, куда-то за поле зрения. А огненный вал обрушился на оставшихся четверых, сжигая их заживо.

* * *

Одалия снова очутилась внутри своего сна. Но на этот раз островок оказался в тройном кольце — за шипами костяной стены бушевало пламя. А темная вода оттеснила синюю паутину, затопив островок и вяло облизывая края груды подушек, на которой сидела раджа.

— Мы в дерьме, подруга, — голос шел откуда-то снизу. Одалия повернула голову, и увидела в темной глади свое слегка искаженное отражение. С багровыми искрами вместо глаз.

— Но что происходит? — Одалия вздрогнула, когда иссушенные жаром зубцы стены стали покрываться трещинами.

— Тебя сжег ангел. Тут нет времени, но там, снаружи, ты умираешь. А потому тут агония будет длиться вечно. Глянь на свои руки.

Одалия посмотрела на свою ладонь. По ней, словно по старому пергаменту, разбегались мелкие трещинки.

— Ты горишь заживо, подруга.

— И ничего нельзя сделать?

— Боюсь, что нет.

— А если я выпущу тебя?

— Выпустишь? Скорее уж, впустишь… Тогда я завладею твоим телом. Но ты все равно умрешь.

Жар принялся царапать горло. Одалия закашлялась, затем спросила:

— Но ты справишься с ними?

— С пернатыми? Да запросто. Что, неужели ты согласна?

— Обещай мне одну вещь. Ты отомстишь за меня. Ты убьешь демона, который называет себя Омегой.

— Обещаю.

Одалия рассмеялась, несмотря на разъедающий легкие жар. Костяная стена почти осыпалась. Раджа потянула за привязанную к лодыжке нить. Кружево светящейся синей паутины распустилось, растворилось во внезапно начавшей прибывать воде. Женщина запрокинула голову, чувствуя, как вместе с темнотой ее окружает прохлада и покой.

* * *

Шиду не успел понять, что именно случилось. Просто в какой-то миг окутывающее их пламя Светозарных отмело в сторону, а самих крылатых воинов разметало по поляне невидимым вихрем. Со стоном рухнула ничком Кирвашь. Прижимая рассыпающийся Камертон к груди, согнулась Одалия. А маленькая фигурка Эскары вдруг вспыхнула черным, клокочущем пламенем. И это пламя перекинулось на раджу, не оставив от зеленокожей и горсточки праха. Женская фигура, объятая языками пылающего мрака, разогнулась и твердым шагом двинулась к поднимающимся с земли Светозарным, на ходу бросив:

— Спаси хотя бы остроухую. О пернатых не беспокойся.

Шиду присмотрелся к упавшей Кирвашь, и, сдержав ругательство, быстро опустился рядом с ней на колени. Нельзя было терять ни мгновения — девушка умирала. Пожалуй, никогда ранее в жизни он не был столь сосредоточен только на одной задаче. Какая-то часть сознания всегда контролировала происходящее вокруг… Кроме того случая у родника, с которого и начались приключения ученика палача. Теперь же он полностью погрузился в одно дело — спасение Кирвашь. Это потребовало невероятных усилий — рана больше всего напоминала бесплотного паразита, вцепившегося в ауру девушки, и пожирающего все, начиная от энергетической и заканчивая физической оболочкой. На лице, шее и плече Кирвашь разрастался ожог. Еще немного, и началась бы мумификация тканей. Времени почти не оставалось. Шиду схватил за ударную часть своего оружия, позволяя вплетенным в кожу клыкам разорвать внешнюю энергооболочку, открыв его ауру. Был риск сгореть на месте, но раз уж тут были Светозарные, которые суть лучи Озаряющего во плоти, то, скорее всего, все функции своего бога выполняли они… А преобразившаяся Одалия сказала, чтобы он занялся спасением эльфийки, не обращая на них внимания… Шиду вышвырнул из головы лишние мысли. Раз он еще не сгорел, значит нужно продолжать. Даже если он в процессе осыпется пеплом.

Это было невероятно сложно. Шиду казалось, что он пытается пройти сквозь скалу, что его мозг сейчас брызнет из ушей, а глаза лопнут — настолько большое сопротивление приходилось преодолевать. Но ему таки удалось связать ауры свою и Кирвашь воедино. Потом он медленно и осторожно перетянул непонятное образование из божественной энергии к себе. Уничтожить эту дрянь, не разрывая связь между аурами, было почти невозможно. Пожалуй, Шиду никогда бы и не справился, если бы не костяной браслет, подаренный наставником. Наблюдая за устремившимися от этого костяного украшения по энергетическим каналам собственного тела фиолетовыми ручейками, Шиду сначала подумал, что это конец. В общем-то, он оказался прав — это действительно было началом конца. Сложность заключалась только в том, чтобы взять под контроль процесс взаимного уничтожения божественной и демонической энергии. Пожалуй, если бы не влияние Хаоса, от старого Шиду бы не осталось ничего. Но ученик демона не только пережил этот маленький катаклизм внутри себя, но и обратил освобожденную им энергию на свое благо. Правда, затянуть раны на физической оболочке Кирвашь ему не удалось, зато он полностью восстановил ауру девушки. Шиду уже собрался разорвать связь, но посмотрел на покрывающие щеку Кирвашь волдыри ожогов… И просто стал вливать в эльфийку свою энергию. Строго говоря, это не было лечением. Он просто подстегнул регенерацию девушки огромным количеством собственной жизненной силы. И почти потерял при этом сознание.

Довольно далеко от него на маленькой поляне происходила совсем другая битва. Рычащие Гончие теснили эльфов, не давая им приблизится к трем фигурам, закутанным в длинные темно-зеленые плащи. Один сидел на земле, скрестив ноги, и неотрывно смотрел на удерживаемый обеими руками перед грудью прозрачный кристалл. Остальные спокойно глядели на творящееся кровопролитие, степенно переговариваясь:

— И все же, призыв ангелов — не самое лучшее решение в этой ситуации.

— Это самое мощное, что я могу применить на таком расстоянии. Кроме того, пламя надо тушить водой, а за головой демона посылать ангела — это же общеизвестно.

— Ну и что тогда твои крылатые воители так долго возятся?

— Сколько надо, столько и возятся. Да и не тебе переживать, раз уж ты не сумел подчинить того правящего.

— Они почти закончили, — вмешался в разговор третий, пряча кристалл и вставая на ноги, — носитель уже умирает, так что предлагаю определиться с дальнейшими действиями. Просто сбежим, или попытаемся захватить языка?

— Те, кто может что-то важное знать, слишком далеко. Но для очистки совести да… — говорящий неожиданно захрипел, схватившись за сердце. Брызнули струйки крови из лопнувшей в нескольких местах кожи, а потом все тело вспыхнуло черным огнем и взорвалось, превратившись в крутящийся столб праха. Двое мужчин не успели никак отреагировать — земля у них под ногами неожиданно вспучилась, и выстрелила вверх изломанными каменными шипами. Один умер мгновенно. Другому повезло меньше. Зрение застилала кровавая пелена, а тело корчилось в агонии, но уши еще служили своему хозяину:

— Кровь и пепел, неужто я обоих угробила? Вот незадача… Хотя, этот еще не до конца мертв…

А потом чья-то рука нежно погладила человека по щеке, унося ломающую тело боль. Одновременно он почувствовал, как темный смерч вторгается в его разум, переворачивая воспоминания, нарушая структуру личности и погружая разум в хаос. Произнесенные глубоким женским голосом слова были последним, что он услышал перед погружением в пучину безумия:

— Знаешь не много… Но не будь вас, придурков, я б еще долго ждала подходящего шанса освободиться. В благодарность позволю тебе прожить еще две секунды.

Эти две секунды показались несчастному безумцу вечностью, в течение которых твари хаоса рвали его мозг на части.

Глава девятнадцатая

Перед глазами на миг потемнело. Когда же зрение вернулось к Кибару, то он решил, что снова умер, и на этот раз правильно. Правда, не так воин представлял себе чертоги предков. Просторный круглый зал, погруженный в полумрак. Стены, потолок, поддерживающие его колонны — все создано переплетением разноцветных ветвей живого камня. Хрустальный пол расколот на множество кусков. Разделенные трещинами — шириной иногда в три шага! — глыбы упрямо не падали в раскинувшуюся под ними тьму. От падения их спасала асимметричная сеть из стальных цепей, натянутых над самым полом. Вбитые сквозь отверстия в звеньях металлические штыри фиксировали каждый обломок в нескольких местах, едва не пронзая его насквозь. Приглядевшись, Кибар увидел еще одну вещь, не дающую опоре под ногами рухнуть к мельтешащим во мраке внизу багровым искрам. Серебряная паутина, раскинувшаяся по всему залу, чьи нити тянулись к потолку и стенам, были вплавлены в колонны и толщу пола. Эти нити были туго натянуты, и тихо гудели на разные лады, словно струны потревоженной лютни.

А в нескольких шагах от Кибара, придавливая своим поручнем сразу несколько цепей, стоял трон Даорут. И на нем сидел в расслабленной позе безоружный гном в желто-черной безрукавке и обруче главы клана. Он был настолько стар, что даже борода поредела, а иссохшая кожа пошла пигментными пятнами. Невольно воин опустил взгляд себе под ноги, разглядывая свое отражение в полированном хрустале. Он был одет так же, но внешность и возраст сохранил. А на левом боку из-за пояса торчала рукоять меча.

«Несомненно, это и есть пятый клинок», — подумал Кибар, касаясь покрывающей черен чешуи. И замер, услышав, как его мысль разносится по залу, словно произнесенная вслух.

«Во имя недр, какой позор! Вместо того, чтобы приветствовать предка, он думает о мечах!» — несмотря на старческое дребезжание, гнев и железная воля чувствовались в голосе предыдущего Мон Даорут.

«Приветствую тебя, — Кибар раскрыл рот по привычке, пусть в этом и не было нужды. — Прости, я не успел оставить потомства. Но я не последний из старших родов, так что клан Даорут воспрянет даже после моей смерти!»

«Твое тело еще не умерло, — ответил старик. — И призвал я тебя в эти чертоги предков, чтобы ты отдал мне его!»

«Что?!»

«Отдай мне свое тело! — казалось, предыдущий Мон чуть помолодел, таким огнем зажглись его глаза. — Неспособный видеть дальше своего меча не достоин править! Твоя глупая одержимость поверхностью приведет клан к гибели! Я не могу оставаться в чертогах предков, пока мою ношу несет такой как ты! Пусть ты жив, а я мертв, но я могу поменяться с тобой местами!»

Кибар засмеялся. Не было нужды прятать свои эмоции.

«Ты не прав, старик. Мы оба мертвецы. Только ты не можешь с этим смириться.»

«Что ты несешь?! У тебя бьется сердце, ты ходишь среди живых! Ты жив! Отдай мне жизнь!» — старик стал подниматься. Глаза провалились, кожа обтянула череп, местами лопнув и обнажив кость. Кибар опустил левую руку на пояс, чтобы придержать ножны.

«Это ничего не значит. Единственная разница между нами — я не забыл про свой меч.»

Кибар оказался рядом со своим предшественником мгновенно. Свистнула сталь, и лезвие, размываясь в сверкающую дугу, обрушилось на так и не успевшего встать мертвеца. Где-то на середине движения воин понял, что его оружие изменилось — и теперь он держит в руках то самое стальное чудовище, дар Серого Зеркала. Не в силах сдержать инерцию тяжелого клинка, воин продолжил движение. Огромный меч рассек тело предыдущего главы клана Даорут, разбил трон, разорвал несколько нитей серебряной паутины и разрубил пару цепей. Острие с гулким звоном воткнулось в не успевший упасть в пропасть обломок пола, превратив его в водопад искрящихся осколков, устремившихся вниз, во мрак.

Изо всех сил рванув оружие на себя, воин отскочил назад, подальше от расширяющегося провала. Лишь убедившись, что осыпалось всего несколько кусков пола, он посмотрел на остатки своего противника. От трона остались стремительно рассыпающиеся серым прахом обрубки. От предыдущего Мона Даорут не осталось ничего.

Кибар встал на ноги и осторожно подошел поближе к обвалившемуся участку. Как раз в этот миг еще одна глыба хрусталя, свисавшая всего на одной цепи, сорвалась вниз. Жалобно зазвенели лопающиеся нити паутины. Глыба упала на особо крупное скопление мельтешащих во мраке багровых огоньков — словно кучка углей на пепелище — и, к удивлению гнома, разбилась на куски.

— Твою мать! Ты что творишь, недомерок?!

Среди скопления медленно блуждающих огоньков зажглись еще два — побольше и поярче. Они висели неподвижно рядом друг с другом… Кибар с ужасом понял, что это глаза. Что-то, живущее во мраке внизу, проснулось. И его взгляд сложно было назвать благожелательным.

— Да, мертвого хрыча завалил, поздравляю. Пусть и моей силой воспользовался, победа есть победа. Но на хрена на меня камни ронять? Что ты тут вообще понаматериализовывал, самурай недоделанный?

Воин решил, что оскорбления стоит пропустить мимо ушей. Тем более непонятные.

«Я не понимаю. Кто ты? Что тут происходит? Почему чертоги предков выглядят так?»

Существо во тьме засмеялось. Этот смех заметался по всему пространству, отражаясь от стен, искажаясь и резонируя среди переплетений камня и стали. Казалось, будто хохочет целая толпа.

— Чертоги предков?! Ну, насмешил! Этот зал — воплощение твоего разума, твоей личности. Хрусталь памяти, цепи долга, серебряная паутина чести — ты сам ведь придумал эти образы. Неужели не узнаешь?

«Не понимаю. Почему тогда…» — закончить вопрос Кибар не успел.

— Конечно не понимаешь… Ладно, давай еще раз. Тебе подарили доспех. А в доспехе была душа этого старого хрыча. Он и попытался под шумок завоевать твое тело. По-хорошему, у него могло получиться — мне особой разницы нет, кто из вас покойников будет роль отыгрывать. Но я недавно усилил твою ментальную сопротивляемость, так что по-тихому не вышло. Пока все понятно?

— Что такое ментальная сопротивляемость?

— Броня разума. То, что не дает духам и магам захватить его.

— Зачем ты ее мне усилил?

— Потому что тот милый обруч, который ты напялил на свою бритую башку, как символ власти, пытался промыть тебе мозг… э-э-э… короче, заставить тебя забыть даже мысль о возвращении на поверхность. А меня это не устраивает, вот и пришлось с ним немного пободаться — помнишь небось, что у тебя голова болела несколько дней после церемонии.

Кибар оторопело молчал.

— Что, не знаешь, что спросить? — весело спросил обитатель тьмы. — Бывает. Ладно, пока ты думаешь, объясню еще раз, с самого начала. Причем, даже специально таким языком, чтоб твоего скудного запаса знаний хватило для понимания, — последовала непродолжительная пауза, после чего раздался громкий шлепок, словно существо — если оно конечно человекоподобное — хлопнуло себя по лбу:

— А ведь я тоже могу… Секунду. — Рядом с багровыми огоньками-глазами замерцала маленькая искорка. Судя по издаваемым звукам, существо извлекло откуда-то трубку. — Так вот… Давным-давно жуткий катаклизм вынудил предков народа гномов уйти под землю, чтобы выжить. Они владели многими знаниями, и мудрые правители для облегчения своего нелегкого труда создали себе духа-помощника. Он наблюдал за всеми обитателями тогда немногочисленных чертогов, помогал предотвращать беды, помогал искать руды и налаживать добычу пищи… Много чего делал, короче, и в подчинении у него было тьма духов и големов попроще. Управлял им совет мудрецов с помощью специальных обручей. Но время шло, и запертый в пещерах народ стал вырождаться. Нет, не телом — ведь ваши мудрецы постарались и создали основателей старших родов — более сильных, более долгоживущих, чем прочие. Но вот с культурой и знаниями дело обстояло хуже. Вынужденные каждый день бороться с наводнившими из-за катастрофы недра тварями, вы многое забыли, многое утратили… Потерялось и знание о духе-хранителе, умение управлять им. И теперь уже не совет управлял могущественным слугой, а хранитель управлял советом через надетые на бритые головы обручи. И до сих пор управляет. Он не желает зла, этот дух, он просто действует согласно последним полученным приказам. Например, поддерживать боеспособность народа. А поскольку всех опасных тварей рядом со своими чертогами гномы уже истребили, он вынужден стравливать кланы между собой, чтобы воины не забыли цвет крови. Или запрет на выход на поверхность… И пусть там давно живут другие народы, и вполне могут поселиться и гномы, нет никого, кто бы объяснил это древнему хранителю… Если б он мог, то никто бы и никогда не вышел из-под гор. Но всему народу сразу дух приказать не может, да и на старейшин в полной мере влияет только когда они рядом с его вместилищем. Зато можно контакты с поверхностью ограничить, а тем, кто пробыл там слишком долго, подстраивать различные несчастные случаи, ибо опасны они по его мнению.

Кибар осторожно опустился на колени, возвращая меч в ножны — он и не заметил, когда тот вернулся к обычным размерам. Рассказ обитателя тьмы объяснял многое. Но это был еще не конец:

— Так вот, поскольку мне даром не нужно, чтобы в твоем мозгу копался кто-то еще, я и усилил твою защиту. Тут тебе подарили доспех, в котором притаилась душа жаждущего нового тела старикашки. Нахрапом взять не получилось, и пришлось ему утягивать тебя в глубины твоего разума. Все вокруг — олицетворение твоей личности. Хрустальный пол — это твоя память. Серебро — твоя честь. Стальные цепи — твой долг перед кланом. Ну и много чего еще, просто не твоими глазами смотреть надо. Так вот, ты убил пришельца, однако сделал это весьма неаккуратно. Дыра в полу — это провал в твоей памяти. Со временем он будет расширяться, пока не исчезнут все воспоминания, составляющие саму основу твоей личности. И ты умрешь. Опять. Вот и весь сказ.

«Весь, да не весь. Кто ты?»

«Омега.»

Зал содрогнулся. Живой камень дальней стены осыпался пылью, открывая небольшой участок зала. И Кибар вспомнил…

«… — Я — Ортаро Даорут Кибар. И я вызываю вас на поединок в ответ на нанесенное вашим имуществом оскорбление.

— Я — Омега. Я ответственен за обиду, причиненную вам моим человеком, и я принимаю ваш вызов, — распрямляясь, демон улыбнулся. — И пусть души воинов пройдут по лезвию, рискуя…»

И удар меча, разрубивший Кибара пополам.

«Но что произошло после того, как я поиграл? — последнее слово далось воину с трудом. — Почему я целым вернулся домой?»

— Ты сообразил, что проиграл мне свою душу?

«Теперь да. Чего ты добиваешься, демон?»

— Я хотел просто выжить. После тебя у меня была еще пара боев, и меня смертельно ранили. Так что я воспользовался твоей душой, воссоздал для нее тело, а сам спрятался в ее глубинах.

«Но зачем… Ты ведь демон, неужели ты не мог ее просто пожрать и исцелиться?»

— Не хватило бы твоей души для такого исцеления. Проще было умереть и родиться заново. Что я и собирался проделать… А что? — Омега, не дождавшись реакции гнома, словно попытался оправдаться. — Все бы были довольны! Ты бы дожил до конца положенную тебе жизнь, я бы родился как твой сын, со временем вспомнил, кем являюсь, и свалил бы по своим делам! Но план дал трещину и теперь все больше походит на задницу… Если бы я не поленился детально просмотреть твою память! Придумал бы что-нибудь другое… Ты же сам до конца не понимал, в каком змеином логове живешь!

Кибар сплел пальцы в жесте непоколебимой мудрости.

«И что теперь?»

— Да ничего. Теперь я займу твое место, когда отведенное тебе время истечет… До того момента делай что хочешь. Можешь пока побыть тут и подумать — здесь нет течения времени, и можно не торопясь решить, как распорядиться его остатком…

«Почему я не чувствую в твоем голосе злорадства?»

— А чему тут радоваться? — печально спросил демон. — Мой план опять провалился… Почему-то всегда это происходит с самыми гуманными моими задумками… Да и никак ускорить процесс твоей гибели я не могу. Можно было конечно наврать и заставить тебя покончить с собой. Тогда бы мои силы могли окончательно пробудиться… Но зачем? Я не особо тороплюсь, так что можно и подождать… Кстати, посмотри направо. Видишь ржавую латунную цепь?

Кибар посмотрел и увидел. Покрытые зеленоватой ржавчиной звенья тянулись от стены к одной из колон. Цепь мелко вибрировала.

— Это связь с твоей женой, — демон хмыкнул, — фальшивое золото уз, разъедаемое ненавистью. И дрожь этой цепи говорит о том, что она ранена или даже умирает.

«Я не успею ей помочь. Она слишком далеко, в столице.»

— Я в курсе. С моей небольшой помощью ты можешь оказаться там мгновенно.

Повисло молчание. Кибар настолько погрузился в размышления, что его мысли даже не разносились вокруг. Лишь живой камень стен и потолка начал переливаться, меняя цвета. Пока не стал полностью прозрачным, и сквозь него можно стало разглядеть плывущие по небу облака.

«Скажи, а ты можешь уничтожить этого духа-хранителя?»

— Если стану полным хозяином тела и окажусь рядом с его вместилищем, то да.

«А ты знаешь, где оно, это вместилище?»

— Логика подсказывает, что в зале совета. Проблема в том, что если прорываться туда силой, то он может сбежать. А войти просто так, да еще и с оружием не дадут даже тебе. Туда только Тени могут попасть при клинках… А у меня в мече заныкана толика силы, без нее может и не получится.

И снова прошла маленькая вечность молчания.

«Ты веришь этой Логике? Никогда не слышал о духе с таким именем…»

— Она обычно тщательно скрывается — уж очень большую власть получают прислушивающиеся к ее советам, — демон говорил абсолютно серьезно, но Кибара не покидало ощущение насмешки в идущем из тьмы голосе. — Так что верю.

«Если ты окажешься в зале совета со своим клинком? Ты сможешь победить Теней и убить духа?»

— На этот вопрос сразу не ответишь — слишком много факторов. Что, у тебя есть план?

Кибар хищно улыбнулся.

«Есть. Я уверен, тебе понравится.»

— Так выкладывай со всеми подробностями — здесь времени нет, так что обсудим детально! А потом…

«Что потом?»

Омега рассмеялся:

— А потом будет обычная для меня рутина. То есть убийства и разрушения. Я почему-то уверен, что твой план состоит преимущественно из этих двух вещей.

Кибар пожал плечами.

«Как будто межклановые интриги когда-либо обходились без этого.»

* * *

Злата сидела, прижимая к себе окровавленную Ишико, и мрачно смотрела на направленные против нее клинки. Покои хозяйки Даорут превратились в место побоища — разломанная мебель, разбросанные по залу трупы разной степени поврежденности, кровавые пятна даже на покрывающем потолок осветительном мхе, что служило причиной неровного освещения. Неизвестно, как Цаорамэ сумели пробраться в поместье Даорут. Их атака была столь внезапна и стремительна, что застала врасплох даже оборотня — она учуяла запах крови одновременно с тем, как рухнула внутрення дверь покоев. Ишико успела обнажить клинок, и, пожалуй, только поэтому осталась жива — полностью остановить удар она не смогла, но зато ослабила… Тем не менее ключица девушки была перерублена, и страшная рана тянулась от плеча к груди. Злата не успела спасти подругу — в момент вторжения она находилась на дальнем конце зала, катая туда-сюда непонятный цилиндр, с огромным трудом извлеченный из свинцового ящика, вывалившегося из тайника в ее ошейнике. И мечтая все же найти владельца этого непонятного хлама и мучительно его убить, предварительно вернув себе память. Впрочем, все мысли о старом хозяине и мести вылетели у нее из головы, стоило увидеть занесенный над Ишико клинок. Злата рванулась, стремясь защитить, оградить… Но не успела. Мир смазался и поплыл. Злата не была уверена, как и почему она приняла двуногую форму, а также каким образом она уничтожила всех нападающих. Все, что она знала — это то, что сейчас она буквально удерживает Ишико в мире живых, щедро отдавая свою жизненную силу. И стоит прекратить ее касаться, как смертельная рана появится снова в окровавленном разрезе одежды.

Ирония была в том, что направившие на нее мечи воины Даорут — видимо, нападение все же удалось отбить — требовали от невесть откуда взявшейся темной эльфийки отпустить Хозяйку. О том, чем это чревато, они не подозревали.

Неожиданно Ишико глубоко вздохнула. Приподняла веки и встретилась взглядом с золотыми глазами Златы.

— А… Злата? Что произошло? И почему ты так выглядишь? — голос девушки немного окреп, и она попыталась отстраниться, но оборотень лишь крепче прижала ее к себе, торопливым, сбивчивым шепотом объясняя произошедшее. Ишико внимательно ее выслушала и поджала губы.

— Вот как… Спасибо, — Злата вздрогнула, учуяв, сколько чувства скрывается за этим простым словом.

Хозяйка Даорут посмотрела на своих воинов, выглядящих, прямо скажем, несколько растерянно. Несмотря на окровавленную одежду, госпожа выглядела целой и невредимой. И неизвестную темнокожую со странными татуировками слушала благожелательно.

Однако прежде чем прозвучало хотя бы одно слово, в разгромленных покоях появилось новое действующее лицо. Воин, закованный в латы — когда-то в золотые с черной каймой, а теперь пыльные и грязные, в непонятных потеках — в глухом шлеме с традиционной личиной Даорут и мечом вдвое больше себя на плече. Он шагнул из мгновение назад пустого угла, словно все время там стоял. Мгновение, в течение которого мерцающие фиолетовым линзы глазниц обводили помещение и всех присутствующих, показалось последним мучительно долгим.

— Мон Даорут? — осторожно спросил возглавляющий прочих воин.

— Воистину, — отозвался Кибар. Он чувствовал себя странно. Больше не было четкой уверенности, где кончается гном и начинается демон. Была лишь стена, ограждающая память Омеги, сквозь бреши в которой иногда выплывали различные образы и куски знаний. Повинуясь мысленной команде, личина шлема со щелчком съехала по специальным пазам на грудь, отрыв лицо. Кибар шагнул к заговорившему первым гному и положил руку ему на плечо. Губы воина скривились, с трудом сдерживая крик — хватка была стальной, и захват с каждым мгновением усиливался.

— Тут была тяжкая битва. Однако на тебе не то что царапины, даже завалящего пятнышка крови нет. И каким же путем лекаришки проникли в наш дом?

— Через третий подсобный тоннель… — гном едва сумел выдавить внятные слова. Ему казалось, будто плечо укусил паук, впрыснув в него яд, растворяющий кости. Но он не мог отвести глаза от пронзительного взгляда главы клана.

— А кто же их туда пустил? — вместе с вопросом хватка ослабла, и большая часть боли исчезли.

— Я-а-а-а… — облегченно выдохнул предатель чистую правду, лишь на конце звука с ужасом осознавая, что подписал себе приговор. Как-нибудь защититься он не успел — короткая оплеуха свернула ему голову, заставив темя почти уткнуться в ключицу. Кибар отвернулся от не успевшего упасть трупа и посмотрел на Ишико и Злату. Вздохнул — почему-то вид эльфийки вызвал у него печальное умиление. Посмотрел через плечо на воинов:

— Тут я разберусь. Собрать всех выживших. Всем, кто способен стоять на ногах и держать в руках оружие — обработать раны в первую очередь, затем собраться в главном зале. Выполнять.

Воины, ставшие свидетелями невероятного, лишь молча поклонились, и, пятясь, покинули помещение. Кибар опустил меч с плеча, позволив расширяющемуся к концу клинку звякнуть об пол.

— Ну что же. Сначала должен тебя огорчить, радость моих чертогов, — кривая улыбка показалась Злате смутно знакомой, — вызвать меня на поединок у тебя не получится. Да, и твою ушастую подругу зовут Айшари, а не Злата.

— Откуда… — вскинулась Ишико, почувствовав, как задрожала эльфийка.

— Я много вспомнил. Но недостаточно, чтобы вас разлепить. А потому пока потерпите. Скоро этот кровавый фарс закончится.

Что-то во взгляде Кибара яснее ясного дало понять девушкам, что кончится он еще большей кровью, чем уже было пролито.

* * *

Главный чертог подгорного царства, где собирался совет кланов, был огромен. Гигантский цилиндр, вырубленный древними мастерами в самом корне гор, стены которого пестрели барельефами из камня и металла, а потолок светился друзами огромных кристаллов. У стен амфитеатром располагались места членов совета со своими телохранителями, а прямо напротив входа, в нескольких шагах от геометрического центра зала, возвышался огромный хрустальный столб, внутри которого переплетались ветви исполинского живого камня, растущего здесь с самого основания подгорного царства. А в центре стоял Мон Даорут в простом белом одеянии, подпоясанном черно-желтым узким поясом. Это были одежды, традиционно надеваемые гномами в день собственной смерти — если у них конечно была такая возможность. Глава клана Даорут слушал решение Свода, совета сильнейших кланов. Для предотвращения кровавой распри между кланами, Свод приказывал ему покончить с собой.

Приговоренный только делал вид, что слушает. На самом деле Кибар находился внутри своего разума, на уже знакомом разрушающемся хрустальном полу. Серебряная паутина и стальные цепи, пронизывающие пространство, мелко подрагивали.

— Ну я ни секунды не сомневался, — хмыкнул внизу, во тьме, Омега. — После того, во что ты превратил главное поместье Цаорамэ, только идиот не поймет, что все выжившие лекаришки будут охотится на тебя до конца дней. Правда, начнется это не сразу — им сначала надо сюда добраться, потому что в Столице ни одного бело-фиалкового не осталось.

— Но обвинить меня не в чем — они напали первые. Я поступил, как и положено по нашим законам.

— Именно, чувак, именно. А потому просто тихо кончить тебя не получится — не дай боги твой клан снова начнет бучу. Нужно всех утихомирить, дав тебе пролить последнюю кровь. Свою.

Кибар улыбнулся.

— Ну так мы этого и добивались. Ты ведь видишь что и я; скажи — где именно находится дух-хранитель?

— Насколько я могу сказать — извини, ты не самое лучшее смотровое стекло — он в этой хрустальной колонне. В потолке тоже что-то необычное, но пока сказать не берусь.

— Ты справишься?

— Ну, совсем гладко не выйдет, но эффект неожиданности сделает свое дело, как и в устроенной тобой бойне. Твой план ведь удался только потому, что никто не ждал столь скорой контратаки.

В зал совета вошла Ишико, поддерживаемая под локоть Тенью Даорут. Фигура в черных с золотом доспехах несла на себе массивный сверток из синего шелка. А Ишико удерживала в руках один из коротких мечей своего мужа.

— Слушай, но почему их все же пропустили?

— Согласно традиции, в Свод может войти только Мон и его Тень, а в исключительных случаях — Хозяйка клана. Ишико должна мне принести меч, которым я убью себя. Но всем известно, что она пострадала во время нападения на наше поместье, а Тень погиб при атаке на Червя. Так что я просто приказал одеть Айшари в такие же доспехи как у него. Все знают, что это не настоящий Тень Даорут, просто временная замена, но никто не знает, кто именно под этими латами, да и внешне все традиции соблюдены.

— Да, удачно получилось. Раз уж Ишико ей отпускать нельзя… Да и, пожалуй, кроме Айшари мало кто из ваших сумел бы допереть сюда Попутчика.

— Я до сих пор не понимаю, как такая хрупкая девушка может поднять такую тяжесть.

— Так она оборотень. Фехтовать этим мечом она конечно не сдюжит, но силенок просто донести хватит.

Айшари и Ишико, приблизившись слева к Кибару, с поклонами сложили у его ног оружие.

— Что, кроме первого клинка, взял ты с собой, Мон Даорут? — раздался голос откуда-то сбоку.

— Кисть Сердца, — спокойно ответил он. С собой на тот свет гномы брали лишь первый, и, если им удавалось этого достигнуть, пятый меч. Их вместе с телами владельцев сжигали во всепожирающем пламени подгорных горнил. А Кисть Сердца давала своему хозяину возможность войти даже в чертог Свода. — И пусть у меня нет времени подтвердить свой пятый клинок согласно традиции, я не хочу отступать от последней. Раз уж мне не дали даже времени высечь последнюю гемму.

Заслуженный упрек совет проигнорировал. Суд над Кибаром действительно свершился с феноменальной для гномов скоростью. То ли слишком потрясла глав кланов показанная им жестокость, то ли дух-хранитель решил окончательно устранить возмутителя спокойствия.

— Я, Мон Даорут, признаю решение Совета, и кровью выплачиваю свой последний долг за себя и за свой клан, — произнес Кибар соответствующую происходящему фразу ритуального наречия, распахивая свою одежду на груди. Обнажившись по пояс, воин стал на колени, и медленным, торжественным движением извлек из ножен короткий клинок. Поднес его к животу. По лицам совета мелькнуло легкое неудовольствие — острие меча замерло напротив чревного сплетения гнома. Мон Даорут явно собирался уйти из жизни наименее болезненно. Хотя такое право у него было, это считалось менее почетным. Тем более, после всех последних событий. Все равно, что сфальшивить на последней ноте.

Глубоко внутри своего разума Кибар тоже извлек из-за пояса клинок, и занес его над самым крупным переплетением цепей. Он точно знал — разрубить этот узел, и все рухнет.

— Не забудь свое обещание, демон. У гномов должна быть свобода выбора между чертогами и небом.

— Сделаю. Для меня честь проводить тебя за грань, выбравший небытие ради своей мечты, — серьезно ответил демон, и добавил, сгубив всю торжественность момента. — Да и вообще приятно было иметь с тобой дело. Последние слова?

Кибар улыбнулся. Хотя благодаря демону его смерть случилась позже, она все равно была неминуема. А портить момент еще больше пустыми благодарностями не стоило. Слова излишни. И воин ударил.

И зал задрожал, хрустальный пол и стены из живого камня со звоном разлетелись на множество искр, лопнули нити серебряной паутины, а каждое звено цепей раскололось на мелкие обломки. И вся это круговерть металла и камня, кружась, упала в мерцающую багровыми искрами черноту.

— Искренняя благодарность момента не портит, воин. Я оценил. Да примет Хаос твою мятежную душу.

… А в реальности главы кланов с нездоровым интересом смотрели на то, как Мон Даорут вонзил клинок себе в живот. Но на этом гном не остановился. Вместо того, чтобы просто воткнуть в себя меч и умереть, Кибар, не открывая глаз, извлек оружие, и сделал глубокий опоясывающий разрез немного ниже пупка. Потом последовали три длинных разреза — от низа живота до горла и на предплечьях рук. Гномы невольно подались вперед. Мон Даорут отложил клинок в сторону и схватился за кровоточащий живот… коротко выдохнул, и одним мощным рывком сорвал с себя кожу, словно прилипшую к телу рубашку! Отделенная от тела шкура упала на сверток синего шелка, окропив его кровью. Только Айшари увидела, как из складок окружающей Попутчика ткани выскользнули толстые змеи фиолетовой энергии, впитавшись в ауру окровавленного мужчины. И та словно вскипела, стремительно меняя цвета и наливаясь тьмой. Теперь ее свечение стало заметно и простому глазу, а от стоящего на коленях гнома хлестнули во все стороны невидимые плети силы, уродуя покрывающие стены барельефы.

Разбрызгивая капли крови, наполовину лишенный кожи Мон Даорут поднял правую руку. В тот же миг Айшари и Ишико, все это время остававшиеся безмолвными свидетелями, застонав, лишились чувств. Ошейник на шее эльфийки рассыпался прахом. Этот прах черными змейками выбрался сквозь щели надетых на нее лат и устремился к поднятой правой руке гнома. Там эти змейки, будто живые, переплелись сложным узором, который собрался в одно целое, превратившись в браслет. Чернота поползла вверх и вниз от браслета, покрывая собой кровоточащее мясо. Главы кланов безмолвно наблюдали, как ставшая провалом во мрак фигура встала на ноги. Тьма, заменяющая кожу, текла и шевелилась, медленно изменяя тело. А по черноте пробежали алые сполохи, заставляя ее сжиматься в ломанные лини узоров и открыть чистую кожу. На безволосом лице проступили губы и веки. Они шевельнулись. Медленно открылись налитые чернотой глаза, в глубине которых на долю мгновения мерцнул алым зрачок. Но он канул в темноте, а сама темнота отступила, стянулась в вертикальную полоску, обнажив нормального цвета белок и багровую радужку. Тварь поднялась на ноги и обвела взглядом совет:

— Мон Даорут выплатил свой долг до конца. А меня зовут Омега. И мне осталось выполнить небольшую просьбу покойного.

Не дав демону договорить, сразу четверо Теней атаковали его с четырех сторон. А пятый, Тень Боаган, совершил высокий прыжок под самым сводом зала, собираясь приземлиться врагу на голову. Омега, крутанулся вокруг своей оси, раскинув руки. По тьме его тела побежали багровые огоньки, словно прядильщики, сбивая черноту в полосы узоров, освобождая кусочки нормальной кожи. А от когтей с визгом понеслись лезвия ветра. Эти почти прозрачные сгустки воздуха, искрящиеся фиолетовым, врезались в нападающих и отбросили их, разрывая на части, превращая их в искрящееся металлическое месиво. Крови не было. Под доспехами теней не было живой плоти вот уже несколько столетий.

Омега принял удар упавшего на него Тени Боаган браслетом, крутанулся, отбрасывая врага в сторону, и поднял с пола Попутчика, словно самостоятельно освободившегося от своего шелкового кокона. Недовольно зарычал — меч теперь был почти вдвое больше него, и владеть им стало сложнее. Демон перехватил меч лезвием к себе, и вместе с тьмой в его ауре, черный мрак заклокотал в выемках тупой стороны клинка. К нему рванулись еще четыре тени. На пятнадцать долгих секунд зал сотрясался от лязга, грохота и звона. А потом последний воин, Тень Раорамэ в черным с розовым доспехах, оказался пригвожденным к колонне с живым камнем.

— Нет, так не пойдет, — сказал Омега, выдирая меч обратно и стряхивая с клинка уже безвольную металлическую куклу. Доспех в месте соприкосновения с мечом осыпался прахом. — Завалить одним и тем же ударом босса уровня вместе с его миньоном — низкий класс. Ладно, — демон перехватил оружие поудобнее, влил в меч столько силы, сколько смог, и заорал: — Кому мозги дороги — обручи долой!!!

Прежде, чем кто-либо из Совета Кланов успел отреагировать на творящееся безумие, демон обрушил на уже треснувшую колонну пылающий чернотой клинок.

Зал погрузился во мрак и тишину на долю мгновения. Казалось, даже сам воздух исчез, но вдруг его потоки хлынули во все стороны и затихли. Потом свет снова заполнил помещение. Вернулись звуки — тихий звон, с которым оседала кружащаяся на месте колонны с живым камнем хрустальная пыль. Омега некоторое время полюбовался на ее искрящиеся переливы, довольно ухмыльнулся.

— Вот это я понимаю: вылез, назвался, порубил! Без расшаркиваний и рассусоливаний! — Демон сунул руку вскладки своего потрепанного одеяния, забрасывая меч на плечо. Зашипел от сложившей его почти пополам тяжести:

— Кровь и пепел! Я и забыл, насколько тяжелый у меня меч… Да и я сам мелкий. И сигарет нет. Дерьмо!

— Позволю себе не согласиться! Битва была прекраснейшая! — Омега повернулся на голос и увидел главу Клана Таорин, невозмутимо сидящего на своем месте. В шаге впереди него лежали разрубленные наискосок черно-красные доспехи.

— А, Серое Зеркало? — узнал Омега, — раз уж я тебя лично встретил, хочу сказать, что я восхищен. Лучше тебя Попутчика еще никто не точил — я даже твое полировочное заклинание править не буду! Всегда приятно иметь дело с умным человеком.

— Польщен твоей похвалой. Колонна с живым камнем и была обиталищем духа-хранителя?

— Да, что-то вроде того… — Омега обвел взглядом тела прочих глав кланов. Голова каждого была разорвана на части. У половины на месте остались нижние челюсти, у прочих лишь торчащие из обугленного мяса позвонки. — Говорил же, обручи долой… Сами виноваты. А ты своего телохранителя угробил? Силен!

— Телохранитель, бросающийся в атаку по чужому приказу, мне не нужен. Я так понимаю, всех Теней контролировал дух?

— Ага, — Омега подошел к подозрительно большой кучке обломков, из под которой торчал синий лоскут. Схватился за него и потянул, стряхивая с шелка осколки барельефов, и освобождая все еще бесчувственных Айшари и Ишико. Посмотрел на их лица. — Живы, здоровы. Спят. Хоть тут не все так плохо.

— Что собираешься делать дальше?

— Я? Будить этих, — кивнул демон на девушек. — И бежать отсюда в тот город магов, о котором ты говорил. Укажешь мне путь?

— Почему бы и нет. Ты ведь практически спас подгорный народ… — Таорин обвел взглядом изуродованный зал совета. — Хотя и немалой ценой.

— Ничего подобного. Я никого не спасал, а делал то, о чем меня попросил Кибар. Кстати, раз уж я убегаю, вести гномов на поверхность придется тебе. Справишься?

— Конечно, — кивнул Хао. — Правда, не сразу. Понадобиться время, чтобы кланы сплотились… А без этого о нормальном походе наверх нечего и мечтать. Впрочем, ты здорово облегчил мне задачу.

— Отлично. Тогда последняя просьба. Я сейчас сгоняю в чертоги Даорут за своими шмотками — отведи пока эту парочку к вратам в город. У меня связь с остроухой — я по ней вас найду.

Глава двадцатая

Ожоги поблекли и светлым пеплом осыпались с матово-темной кожи. Ученик палача освобожденно вздохнул и оборвал соединение аур. Уложил девушку поудобнее, пристроив ее голову себе на колени. Похлопал по щеке. Веки девушки медленно поднялись, и Шиду почувствовал неприятный, горький привкус — он не справился. Радужка левого глаза эльфийки стала изумрудно-зеленой, а зрачок сжался в почти незаметную черную точку.

— Шиду, — Кирвашь посмотрела на ученика палача, потом перевела взгляд куда-то поверх его плеча, — здорово, что ты тоже есть в этом сне.

— Это не сон, — отозвался юноша. Он сомневался, стоило ли говорить о ее глазе прямо сейчас или подождать, когда сознание полностью вернется к ней.

— Да нет же, сон. Я уже видела его. Помнишь, я рассказывала? — девушка подняла руку, и легким нажатием ладони заставила Шиду повернуть голову. — Дождь из светящихся перьев, помнишь?

Ученик палача посмотрел. И замер. Раскинувшийся вокруг пейзаж потрясал. Огромное пустое пространство, засыпанное пеплом. Кое-где дымились обугленные остовы деревьев. И из земли торчали перекрученные, блестящие гранями сколов каменные столбы в локоть толщиной. На высоте в несколько человеческих ростов они разветвлялись, словно деревья. И на эти шипы-ветви каждого столба было нанизано по Светозарному. Руки, ноги, крылья, головы и тела Воинов Озаряющего были проткнуты в нескольких местах. Из ран не текла кровь, но всплывали вверх золотистые искорки, в которые медленно обращалась плоть и одежда светозарных. А вот с безвольных, изломанных крыльев осыпались перья, словно пропитанные светом, и неспешно планировали вниз, кружась в причудливом танце.

И сквозь этот дождь к человеку и эльфийке легкой, танцующей походкой шла высокая женщина. Назвать ее Одалией у Шиду уже не повернулся бы язык. Она была немного выше, немного смуглее. Волосы стали длиннее, завились в переливающиеся серебром локоны. Неуловимо изменились черты лица. И глаза. Ученик палача вздрогнул. Эта фиолетовая аура с черно-багровыми сполохами… И эти глаза, залитые антрацитовой тьмой, в которой алым переливались края радужки и узкий вертикальный зрачок…

— Наставник?!

— Шиду, раскрой глаза! — голос Одалии остался, но приобрел странную, пробирающую глубину. Женщина провела ладонями вдоль тела, подчеркивая фигуру, хотя обрывки платья и так мало что скрывали, — какой я тебе «наставник»?

— Но ведь ты — это он? — фраза конечно получилась так себе, но ученик демона не мог выдавить ничего более связного. Он давно подозревал, что Омега способен на многое, но чтобы наставник взял и сменил пол? Шиду шокировала даже не сама возможность такого, а вопрос — зачем это было нужно. Напрягшись, ученик палача родил теорию, не дожидаясь ответа демона:

— Ты использовал для восстановления тела Одалии и Эскары? И потому выглядишь моложе и стал женщиной?

— Ты что, говорить правильно разучился? Я — это «она», и да, я использовала для восстановления тело Одалии и силу Эскары. К сожалению, пропущенной силы оказалось слишком много для нашей зеленокожей малышки. И прежде чем ты спросишь об этичности этого поступка, напомню тебе, что иначе умерли бы все.

Шиду склонил голову. Взгляд демонических глаз было трудно выдержать. А женщина поймала одно из пролетающих перьев. Покрутила его в пальцах несколько мгновений и щелчком когтей заставила осыпаться прахом. После чего продолжила:

— Это провал, пусть и не полный. Что ж, радуйся, что из трех спутниц тебе удалось спасти хотя бы одну. Ну что, какие мысли?

— Жизнь и смерть Эскары — не мое дело. Хотя мне и жаль, что она погибла. Но подобная участь постигает всех… Мне жаль, что погибла Одалия, и я чувству вину за то, что не поторопился освободить ее…

— Не переживай. Это был ее выбор. Только добровольное согласие позволило мне так легко использовать ее тело.

Шиду не стал возражать. Да, это конечно было правдой, но у правды много оттенков. Кирвашь осторожно, словно ребенок, подергала Шиду за рубашку на груди. Ее глаза не отрывались от женщины с аурой демона:

— Шиду, кто это?

— Кирвашь, ты уже видела его. Это мой наставник, Омега. Он — демон, и сейчас стал женщиной. Кстати, ты так навсегда или временно?

— Шиду, в морду хочешь? — несмотря на улыбку, вопрос был задан тем самым, опасным своей бесцветностью голосом. Ученик палача отрицательно помотал головой.

— Тогда прекращай нести чушь. Всегда была женщиной и собираюсь ей оставаться. Я не Омега. Я — Альфа.

Шиду моргнул.

— Если ты не Омега, то кто ты?

— Мне проще сказать, кто такой Омега. Он мой — злобный двойник, и давным-давно заточил меня в Камертоне.

— То есть, когда я общался с Камертоном — я общался с тобой?

— Именно так. И мне нужна твоя помощь, чтобы победить Омегу.

— Зачем? Ради мести? — Шиду не удержался. Его жизнь становилась все более абсурдна. — Или это будет возмездие во имя Манящей?

— Нет. Чтобы спасти этот мир, который Омега собирается разрушить.

Пожалуй, впервые Шиду не смог полностью разобраться в своих чувствах. Зато он прекрасно смог их выразить. Кирвашь потемнела лицом — таких богохульств ей слышать еще не доводилось. Впрочем, речь Шиду была подобна летней грозе — шумна и блистательна, но краткосрочна. Иссякнув, ученик палача вяло махнул рукой куда-то в сторону, где чувствовалась аура человека — удивительно, но рыцарь Заката остался цел в этой маленькой битве богов и демонов:

— Тогда бери в команду еще и паладина. Куда уж без него в таком деле…

Альфа улыбнулась, и Шиду подумал, что оскал у нее даже немного страшнее, чем у ее «злобного двойника» Омеги.

* * *

Айшари сидела, привалившись к стене и обнимая Ишико. Девушка отрешенно смотрела в пространство и рассказывала историю своей жизни. Бывшая Хозяйка Даорут не решалась перебивать подругу и молча слушала. Возвращение воспоминаний тяжело далось эльфийке. Она вспомнила все, не потеряв ни мгновения ни из двуногого ни из четвероногого существования. Айшари снова обнаружила себя в тенетах демона, но теперь у нее на руках была Ишико, которая умрет, стоит только разорвать с ней физический контакт. Девушка сошла бы с ума, если бы не выговорилась. Сидящий у противоположной стены Хао тоже не нарушал мрачного молчания. Он привел девушек к главному секрету своего клана — Верхним Вратам, массивные хрустальные створки которых перекрывали тоннель буквально в нескольких шагах от него. Айшари он слушал вполуха — мысли главы клана Таорин были заняты другим. Ишико молчала. Она потеряла все. Но эта потеря не впечатляла на фоне того, что пришлось пережить эльфийке. Ее потери были еще горше — ведь родные и близкие девушки были живы… Но вернуться к ним она не могла. И стать прежней собой тоже. Нет пытки изощренней, чем страдающему от жажды стоять по горло в воде, не будучи способным до нее дотянуться, но слыша ее журчание и чувствуя ее прохладу.

Когда в уголках золотых глаз эльфийки стали появляться слезы, она резко замолчала. Потом затрясла головой, успокаиваясь. И, наконец, обреченно кивнула.

Посреди тоннеля завертелся черный смерч, из которого вышел Омега. Рост демона остался такой же, как у гнома. То есть теперь Омега был на полголовы ниже Айшари, и на голову ниже Ишико. Красный балахон висел на нем мешком, а явно наспех укороченные штаны вяло покачивали бахромой на обутых в сандалии ногах. На голове торчали во все стороны белоснежные волосы, успевшие отрасти на пядь.

— Айшари, я и так в курсе, что ты почти заревела, так что могла бы не сдерживаться, — заметил он. Повернулся к начавшему вставать Хао: — Если не возражаешь, я сначала с этой парочкой разберусь, ладно?

Серое Зеркало кивнул и опустился обратно. Демон развернулся к настороженно смотрящим на него девушкам. Горестно вздохнул. Достал сигарету:

— Значит так, — щелкнул когтями и затянулся. — Не будем пока говорить, каким образом мы оказались в данной ситуации. Остановимся на двух фактах. Первое — нам троим надо выметаться из подгорного царства как можно скорее. Второе — выход, любезно предоставленный господином Хао, только один. Дальше объяснять надо? Хотя, с кем я говорю, конечно надо. Поскольку от вас так и прет желанием нарезать меня на лоскутки, придется придумать внушительную причину, чтобы вы последовали за мной без лишнего выкручивания рук.

Омега улыбнулся. На лице подростка, которым выглядел демон, ряды острых и больших зубов выглядели даже более жутко, чем раньше.

— Правда, мне и причину выдумывать не надо. Айшари, ты хочешь, чтобы твоя подруга осталась жить?

Ишико дернулась, попытавшись оттолкнуть эльфийку, но та держала крепко:

— Нет! Не хочу, чтобы он шантажировал тебя мной!

— Молчи, дура! — хором зашипели на нее Омега и Айшари, и удивленно уставились друг на друга. Наконец, девушка нарушила молчание:

— Хорошо! Что ты хочешь за ее спасение?

— Да ничего особенного, — Омега спокойно проигнорировал нечеловеческую дозу ненависти в голосе ушастой. — Хочу, чтоб ты по-прежнему оставалась моей ученицей… Правда, предупреждаю сразу, в этих условиях я могу спасти ее только одним способом — наречь твоей сестрой. И пусть вам больше не придется прижиматься к друг другу, но узы между вами будут столь же реальны, как и между настоящими сестрами. Согласна ли ты?

— Согласна, — Айшари не колебалась ни мгновения. Ишико попыталась вмешаться:

— Но…

— Молчать, жена! — рявкнул Омега. — Тебе слова не давали! Или что, тебе не нравится моя ученица?

— Нет, мне очень нравится Айша… — Ишико запнулась. — ЖЕНА?

— Ну да, али ты уже забыла? Впрочем, в гробу я видал все ваши гномские традиции, и эти узы брака, — демон провел рукой по воздуху между собой и девушкой. Под его пальцами заискрились желтым звенья призрачной цепочки, — могу в любой момент порвать. Но пока их удобно использовать, чтобы заставить тебя слушаться.

Ни Ишико, ни Айшари не нашли что ответить от такой наглости. Омега помолчал, потом вдруг спросил:

— Да, и прежде чем мы начнем. Кто открыл один из свинцовых ящиков?

— Мы, а что? — ответила за подругу Айшари, — пришлось, правда повозиться, я толком не понимала что делаю, и если б не подсказки Ишико…

Омега передернулся.

— Ох, чую я, что еще пожалею, оставляя вас обеих в живых… Айшари, чтоб ты знала, это был тот самый артефакт, которым я Обитель снес.

Эльфийка ойкнула. Демон кивнул:

— Во-во… Боги и демоны хаоса, как представлю, что ты могла за доли мгновения уничтожить все подземные чертоги, так не по себе становится.

— Но это невозможно, — вмешался в разговор Хао. — Какая же мощь должна быть, чтобы уничтожить все подгорное царство?

— Какая-какая… там смесь магии и технологии. Сверхмощная бомба, взрыв которой становится движущей силой для заклинания, которое живому магу не запустить — даже самый могучий не наберет столько силы в одиночку, а двое или более не смогут достаточно точно согласовать свои действия… А уж заклинание открывает портал в ничто, куда затягивает все, что окажется поблизости… М-да, — демон снова зябко передернул плечами. — Хоть там и установлено столько защит, что запустить артефакт не сможет не имеющий допуска, но кубик теоретически тоже не мог открыть никто, кроме меня…

Омега достал новую сигарету:

— Ладно, все живы — и хрен с ним. Шансом больше, шансом меньше — уже не важно. Давайте заканчивать со всем этим — а то как бы погони не было…

…Никаких источников света в тоннеле не было. Но никому из троих путешественников это не мешало. Ишико и Айшари шли впереди, потому что иначе дым от сигареты Омеги лез им в ноздри. Они держались за руки — пусть в физическом контакте уже не было необходимости, но так было спокойнее. Тем более, когда за спиной угольками мерцает пара красных глаз.

— Ладно, я прекрасно понимаю, что вы бы с радостью меня убили бы, если бы могли, — начал разговор Омега. — И не хочу вас принуждать больше, чем уже это сделал. Хотя, обращаю ваше внимание, что одна из вас — моя ученица, а вторая — жена, и я могу просто приказать…

— Чего ты хочешь?! — хором спросили девушки, резко остановившись. Айшари продолжила: — После того, что ты со мной сделал, мне нужно было убить тебя даже ценой собственной жизни!

— А мне — ей помочь! — поддержала новообретенную сестру Ишико. Омега закатил глаза к потолку:

— Слушайте, не заставляйте меня повторяться. Говорю же, изначально я планировал переродиться как сын Кибара, а потому и запечатал Айшари. В конце концов, что такое для дочери народа эльфов какие-то пятнадцать-двадцать лет? В том, что ее память оказалась не запечатана, конечно, моя вина — но это было без злого умысла, поняли? Я и сам не знал, что плетение сработало не полностью — в тот момент я уже никак не мог влиять на ситуацию…

— Твой план в любом бы случае не удался. Рано или поздно я бы отомстила за брата, — ехидно заметила Ишико, — и проследила бы за тем, чтобы его убийца не оставил потомства.

— Кибар понятия не имел, в каком гадючнике жил. И моей лично вины ни в чем, что произошло конкретно с тобой, Ишико, нет. Напротив, я даже отомстил за твоего брата, и научил Айшари, как спасти твою жизнь.

— Но ты уничтожил почти весь Свод, отнял у меня все, что было!

— И из-за тебя начнется война! — добавила Айшари.

— Хао жив — значит, совет кланов соберется снова, — отмахнулся Омега. — А что касается войны… Ну, бывает, дело житейское…

— Бывает?!

— Именно так. Разумные всегда охотились друг на друга, и всегда будут, что бы по этому поводу не вопили некоторые длинноухие. И вообще, не заговаривайте мне зубы! Я тут вашей помощи просить пытаюсь!

Несколько мгновений Айшари и Ишико смотрели на демона. Потом дружно расхохотались:

— Неужели ты думаешь, что после всего, что нам пришлось пережить по твоей милости, мы тебе поможем?

Омега закурил новую сигарету. Некоторое время задумчиво смотрел на продолжающих хохотать девушек. Потом шагнул вперед:

— Да, действительно. Ну и хрен с вами! — демон решительно прошел между посторонившимися девушками. — Валите куда хотите, творите, что хочется. У вас будет немного времени, прежде чем Альфа разрушит этот мир.

Девушки резко перестали смеяться. Ишико разделяла эмоции Айшари, а та слишком хорошо запомнила, что именно всякие недоговорки и брошенные походя фразы Омеги оборачиваются настоящим кошмаром. Беловолосый между тем продолжал удаляться, и по туннелю доносилось его ворчание:

— Знал ведь, что не нужно было давать Шиду Камертон! Эта дьяволица небось с легкостью искусила моего местами туповатого ученика… Эх, чего уж жалеть… Без помощи коренных жителей мир не спасти… Ну и гном с ним со всем!

Сестры переглянулись. Ни одна до конца не хотела верить в услышанное. У каждой в глубине души ворочался червячок сомнения — а не водит ли их демон за нос? Айшари прислушалась к связи между ее печатью и печатью Омеги. Тихо ойкнула и открыла поступающую информацию для Ишико.

Девушки еще раз переглянулись, и бросились догонять беловолосого.

Оглавление

Палач, демон и принцесса

Палач, гном и рабыня

  Глава первая

  Глава вторая

  Глава третья

  Глава четвертая

  Глава пятая

  Глава шестая

  Глава седьмая

  Глава восьмая

  Глава девятая

  Глава десятая

  Глава одиннадцатая

  Глава двенадцатая

  Глава тринадцатая

  Глава четырнадцатая

  Глава пятнадцатая

  Глава шестнадцатая

  Глава семнадцатая

  Глава восемнадцатая

  Глава девятнадцатая

  Глава двадцатая