Лунный ворон (СИ) [Мио Торима] (fb2) читать онлайн

========== Келья ==========

Тихий стук в дверь заставил его замереть. Он уже не мог сдерживать себя и только решил уединиться для одного не особо лицеприятного дела. И вот кого-то нелёгкая принесла. Оправившись и пригладив ложе, он подошёл к двери, отворил и, не скрывая неудовольствия, смотрел на незваного гостя.

- Господин верховный советник, благого дня вам!

На пороге стояла, виновато улыбаясь и нервно прижимая к груди книги и свитки, очередная претендентка в супруги наследника. Хорошая милая девушка, но судьба её незавидна — вряд ли она выдержит всю эту череду очевидных издёвок и унижения от принца и как все предыдущие вскоре покинет дворец. Да, хорошая, милая, но она очень и очень не вовремя.

- И я вас приветствую, светлейшая Барха. Чем могу вам быть полезен? - формальная вежливость пришла на помощь и затмила раздражение.

- О, я вас не задержу надолго. Я всего лишь хотела вернуть вам книги, что вы мне как-то одалживали развеять мою тоску по вечерам…

- Чудесно, - холодно прервал Титр девушку. - Позволите?

- Да, конечно… - девушка растерянно протянула книги, но пару свитков упало и она, подобрав юбки, торопливо присела подбирать их с пола.

Сколько ей там? Двадцать? Да, засиделась она в девах на выданье. Хотя она младше его всего на три года. Как странно устроен их мир: двадцать и уже стара.

Уже успокоившееся сердце вновь резко пустилось галопом — из-под выреза платья виднелась её нижняя сорочка и она была мокрой. Он с усилием отвёл глаза от заманчивой ложбинки и, сделав как можно более беспристрастное лицо, осторожно спросил:

- Что на этот раз?

- Ушат с водой, но почти всё мимо, а остальное так, мелочи, - когда она поднялась и протянула упавшие свитки, улыбка уже исчезла с её лица, а взгляд стал холодный и отстранённый.

- Прошу прощения за доставленные моим господином неудобства, - эта избитая равнодушная фраза была словно подтверждением его собственного бессилия разрешить хоть как-то эту ситуацию.

«Уйди, пожалуйста, ты мне мешаешь, скорее» - крутилось у него в голове, но этикет не позволял ему сказать ничего подобного. И как назло девушка прошла вглубь его укромной кельи к столу, обдав его тонким едва уловимым пленительным ароматом, и положила свитки. Он вообще сейчас желал бы не делать лишних движений — опухшая и требующая разрядки плоть неприятно тёрлась об грубую ткань изнутри.

- Я бы хотела отсидеться у вас и немного успокоиться, - она смотрела куда-то сквозь стену, задумчиво поглаживая пальцами бумаги на столе.

- Как только вы прибыли во дворец со своей свитой в частной беседе я вас предупреждал, что наследный принц не заинтересован в поисках жены и вы здесь зря теряете своё время…

Он сдерживал себя, но глаза уже мысленно раздели её до панталонов и в сладостном видении её нагую тугую грудь прикрывали золотистые волны распущенных волос.

- И всё же позвольте остаться… - прошептала она, умоляя взглянув на него.

- В обычное время я был бы не против, но вынужден вам сообщить, что, увы, именно сегодня и в нынешний момент это не представляется возможным…

- Почему? - стремительно она подошла почти вплотную к нему и лишь подол платья с шорохом качнулся.

- Дело в том… - он запнулся, подыскивая более удачную формулировку. - Мне нужно заняться важными государственными делами и присутствие даже вашего светлейшества при этом крайне нежелательно.

Она слишком близко. Из-за разнице в росте ей приходилось высоко поднимать голову, обнажая чудесную тонкую шейку. Привычным рассеянным движением её руки потянулись к его рубахе и ухватились за край, теребя и сминая.

- Я вас прошу как единственного доброго друга в этом тёмном царстве абсурда, а не приказываю как особый гость короля. Я прошу всего лишь посидеть тихонько в сторонке и не буду вам докучать…

Маленький приоткрытый рот, пухлые губы. Она не понимает силы своего женского обаяния или только притворяется?

- Госпожа, поймите меня… - его привычная маска отчуждённости и безразличия таяла от внутреннего жара и лишь маленькая толика разума ещё сдерживала звериные порывы.

- Ну пожалуйста! - она сделала детское сердитое лицо, стиснула руки в кулачки и уткнулась лбом ему в грудь.

Перехватило дыхание. Зря. Это она сделала очень зря.

- Немедленно покиньте меня, - зло процедил он сквозь зубы, стараясь не двигаться.

- А? - удивленно посмотрела на него. - У вас странный голос, господин советник…

- Быстрее, - надавил он голосом.

Она как-то очень нехорошо вздрогнула, озадаченно посмотрела куда-то вниз и видимо поняла. Всё. Это было последней каплей. Он не рассчитал усилие воли и дверь с грохотом захлопнулась. Маленькая комната погрузилась во тьму.

- Господин…

- Я же ясно дал понять, что тебе нужно уйти… - горло саднило, голос хрипел и близость чужого тепла дурманила.

Она оттолкнулась от него и начала чертить перед собой Королевскую Печать, но он лишь усмехнулся и смахнул светящиеся в темноте золотые вензеля.

- Как?!.. Нельзя просто взять и вот так стереть Печать! - пятясь, она задела стул и упала на пол к стене.

- Как видишь, можно, - бесцеремонно отбросив стул, он приближался к ней.

- Кто ты?! Что ты собираешься со мной делать?! - от страха она не могла кричать и лишь сипела. - Глаза…

- …светятся? - с издёвкой спросил Титр. - Синим, да?

- Ты тоже… Но как? Почему я не чувствую тебя?

- Самоконтроль, деточка, - он приподнял опешившую девушку и, удерживая за руки, прислонил к стене и навис над ней. - Теперь ты понимаешь почему я просил уйти?

Барха сначала тихо пискнула, а когда его губы коснулись её шеи, начала судорожно хватать воздух — теперь она чувствует его голод. Руки на ощупь легко стаскивали с неё одежды. Гибкое тело. Нежная и горячая кожа. Сначала сопротивлялась, а теперь Барха сама ищет его губы. Такая жадная и ненасытная. Он зарычал от нетерпения и бросил её на кровать.

- Сиди в углу и я тебя не трону! - и, подняв стул, уселся в противоположном углу к ней спиной.

Он просто завершит то, от чего его отвлекли и станет легче. Дать телу столь желанную разрядку и вернуться к привычному образу существования. Рука скользнула под пояс, сжала — волна удовольствия запустила свои тонкие нити в волосы на затылке и нежно с силой сжала. Да. Он сделает это быстро. Отодвинув в голове факт наличия женщины в спальне подальше, Титр сосредоточился на ощущениях. С головки натекло и в тишине каменных стен слышалось отчётливо тихое хлюпанье. Ну и плевать, так даже приятнее. Дыхание становилось чаще, прерывистее. Ещё немного…

Он слишком увлёкся и не заметил когда она успела подойти. Пара жёлтых звериных глаз, блестя в темноте, не отрываясь смотрели на него сбоку. Не нужно даже сверять направление, чтобы понять куда она смотрит.

- Да, что… - разъярённо зарычал он, но к нему прильнуло тёплое, нежное тело и его рот ловко запечатали поцелуем и уже чужая миниатюрная рука неловко размазывала смазку по твёрдой плоти, заставляя его дрожать мелкой дрожью. Его ладони оставили влажный след на спине и с упоением мяли, сжимали, разминая, попку. В ответ Барха опустилась чуть ниже и нежной рукой своей завела к себе между ног и потерлась, смешивая смазку.

- Ты пожалеешь об этом, - прохрипел Титр.

- Я пожалею, если не загоню этого монстра к себе внутрь по самые яйца, - и хищно улыбнулась, опустившись ещё чуть ниже, чтобы головка давила, растягивая вход в её узкое лоно, правой рукой упёршись ему в грудь.

- Раз так… - в тьме синие глаза хитро прищурились, а пальцы по наитию скользили по её предплечью, рисуя какой-то узор. Последний штрих и чуть выше запястья у неё вспыхнули алым светом вензеля и почти сразу потухли.

- Что ты сделал! - её шепот был полон ужаса от осознания что именно за знак светился.

- А почему бы и нет? - прохрипел он, с силой надавливая на бёдра, насаживая.

Сначала проскользнула головка, а дальше шло туго. Очень туго. Она впилась зубами в его плечо сквозь рубаху — лишь бы не кричать от боли.

- Ты ведь сейчас отчётливо чувствуешь моё сердцебиение всем своим естеством, не так ли?

Сиплый вдох лучше всякого ответа.

Он хотел её видеть. Достаточно мысли и на столе загорелся огрызок свечи, наполняя комнату тусклым светом.

- Ты хочешь по самые яйца — правильно я помню? - он шептал ей на ухо нарочито делая голос ниже, неторопливо лаская клитор. - Не слишком ли ты жадная для первого нашего раза? Нет? А вот лоно твое, похоже, подавилось… - свободной рукой он нащупал вторую дырочку, но его член слишком распирал девушку, чтобы хоть один палец вошёл внутрь. Но вполне можно размять и подразнить и может быть однажды…

Девушка занервничала, застонала в протесте, задергала бёдрами, пытаясь избавиться от настойчивой ласки, но мышцы внутри инстинктивно судорожно мяли член, пытаясь вытолкнуть, но вместо этого он всё глубже погружался в неё. Он мягко притянул её от рубахи за подбородок и, не особо церемонясь, толчком вогнав сквозь искусанные губы два пальца, надавил изнутри, растягивая щёку будто она ласкает его член, хотя он не хотел портить столь милый и аккуратный ротик, но самая идея… Видимо пальцы вошли слишком глубоко — она подавилась, пришлось их вытащить, ощущая как от её рта вслед тянется горячая прозрачная нить. Отлично, этим можно смазать подсохшую смазку у основания.

- Ты знаешь, а осталось совсем чуть-чуть, самую малость. Буквально треть. Но я уже чувствую как внутри у тебя до предела растянуто, - и он положил ладонь на низ её живота, довольно сильно надавливая.

- Что ты делаешь… - недовольно процедила Барха, рассеяно смотря куда-то за него.

- Хочу понять насколько глубоко я в тебе, - и схватив, притянул её ладонь, прижав своей сверху. - Чувствуешь?

И пока она не успела опомниться, свободной рукой надавил ей на плечо и она резко соскользнула.

- Больно!!! - она кричала, пыталась соскочить, била его и царапала, но он был в ней весь.

Ни одна женщина раньше не принимала его полностью и это было волшебное чувство. Его тело инстинктивно толкнулось вперёд, пытаясь войти ещё глубже.

- Не смей!! Ты мне всё там порвёшь!! Пусти!! - она уже охрипла от крика, слёзы стекали по подбородку, оставляя на его светлой рубахе тёмные пятна

- Минуту тебе на то, чтобы привыкнуть, а потом мы займёмся тем, что я хорошенько растяну тебя так, что буду с сочным чавканьем входить и выходить из тебя, - холодно бросил он ей, стягивая с себя мешающую рубашку.

На мгновение она, забыв про боль и слёзы, замерла, зачарованно зацепилась глазами в мощный торс перед собой.

- Я вижу, что минуту можно не ждать, - ехидно заметил и, легко подхватив, перенёс её на кровать и навалился сверху.

Надавив и довольно агрессивно лаская её пальцами, Титр медленно вытягивал член из неё. Миллиметр за миллиметром. Она пыталась его укусить, пару раз её изящная ножка довольно сильно зарядила ему по плечу. Затем обратно погружая внутрь. Вскоре слёзы и угрозы начали смешиваться с явными стонами, которые становились всё громче и громче. Внутри всё дрожало в сладком предвкушении и он понял, что на долго его не хватит.

- Хочу тебя наполнить и посмотреть как отразится это на твоём животике, - и садистски улыбнулся, погладив от лобка до пупка.

Девушка вскрикнула, извиваясь, пытаясь освободиться, но своими неловкими движениями лишь приближала неминуемое. Он задышал чаще, даже не скрывая как скоро всё произойдёт.

- Нет, не надо! Ну же!..

И когда её счастливую с громким чавканьем покинула толстая лиловая головка, он резко вогнал член обратно на всю длину. Он видел как радость сменилась удивлением, потом злобой, затем парализовало осознанием того, что она отчётливо чувствует, как внутри пульсирует член, заливая её горячей тягучей жидкостью.

- Я тебе говорил уходить? Говорил. Я тебе говорил сидеть в углу и не рыпаться? Тоже говорил, - не давая себе отдышаться, он медленно наращивал темп, пользуясь тем, что член немного обмяк и более свободно двигался, смешивая смазку и теперь уже вязкую терпкую сперму вместе.

- Ненавижу тебя, - и притянула его к себе для поцелуя; изловчившись и воспользовавшись моментом, они перевернулись и теперь она оказалась сверху. - Нечего тут строить из себя злодея, - и с невозмутимым лицом жадно укусила в основание шеи. - Я догадываюсь что с тобой происходит. И мне радостно и одновременно странно, ведь ты старше и период голода у тебя по идеи должен был давно пройти.

- Мой Переход начался полгода назад, - и он попытался вернуть ведущее положение, но Барха довольно резко остановила его.

- Странно. Ты знаешь что за символ начертал мне на руке?

- Клеймо «Избранная любовница императора», если не ошибаюсь, - и расплылся в самодовольной улыбке.

- У всех будут большие проблемы, если увидят, - безразлично заметила она, явно с удовольствием ритмично двигая бёдрами.

- Нет, госпожа светлейшая, ты ошибаешься. У всех, кроме меня, - жадно сгрёб её за бёдра, помогая двигаться.

- Да неужели? - закрытые глаза позволяли больше концентрироваться на ощущениях.

- Никто во дворце не знает, кто я на самом деле. И при этом мне ничто не стоит развеять даже Печать Сюзерена. А притвориться, что Печать Подчинения имеет на меня силу, - что может быть проще?

Она громко дышала, тело выгибалось ему навстречу и при этом она пыталась делать амплитуду движения как можно больше. Она была прекрасна в своей сосредоточенной эйфории.

- А ты?.. - охрипшая от стонов, она обессиленно упала ему на грудь.

- Мне вполне достаточно того, что есть, - и приобнял её, укрывая покрывалом.

- Так ты не внебрачный сын здешнего короля?

Сдержав смех и лишь ухмыльнувшись, он сдержанно ответил:

- Я такого не говорил.

- Тогда кто? - она задумчиво водила ладонью, исследуя чужое тело, на котором лежала, и, похоже, оставалась довольна.

- Не понимаю как можно быть наследной принцессой и одновременно такой наивной, задавая вопросы столь прямолинейно.

- Не хочешь — не отвечай. И если ты не в курсе, то я восьмая и самая младшая из детей своего отца, - это первое. Второе, не тебе решать где, с кем и как мне себя вести и как вести разговор. Моя «наивность», как ты позволил выразиться, всего лишь сиюминутная прихоть.

Похоже он случайно угодил своим замечанием по больному месту.

- О, значит, ты всё-таки видишь смысл в моём желании сохранять сей секрет. Чудесно. Значит, не всё ещё потеряно, - играючи, он вернул на своё лицо маску учтивой вежливости.

Барха, глядя на него, презрительно приподняла бровь.

- Я начинаю догадываться что ты получил пост главного советника не просто на правах названного приёмного сына, - и приподнялась на кровати, прикрываясь покрывалом.

- Заметь, что для того, чтобы взобраться так высоко мне не нужно унижаться, терпеть выходки и в конце-концов выходить замуж за сумасбродного наследного принца, - и ехидная улыбка проплавила маску, но спустя мгновение застыла вновь, будто и не было ничего.

- На мой взгляд перспектива оказаться запертой с другими невыданными девицами в каком-нибудь забытом богом монастыре в горах вообще ни разу не лучше, чем стать королевой этих земель. Я бы даже сказала, что лучше, - она нашла в полумраке свою одежду.

- Увы, смею заметить, что ты уже не можешь выбирать из этих двух крайностей. Или ты успела забыть… - и он сделал движение рукой, будто мягко, но требовательно потянул за поводок. Девушка чертыхнулась и упала обратно на кровать, шипя от боли и обхватывая правую руку выше запястья. - Ну-ка, какой гениальный план предложит твой закалённый придворными интригами мозг?

- Прекрати… - злобный взгляд подёрнуло мутной поволокой, смягчая, доводя девушку до растерянности.

- Я не хочу разрушать Печать Избранной, - он крепко сжимал её запястье, с упоением наслаждаясь своим влиянием на неё. - Так что монастырь и брак по расчёту…

- Пусти…

Он ослабил хватку и девушка смогла вырвать руку. Взгляд приобретал былую ясность, дыхание стало спокойным, но вскакивать она с кровати не спешила.

- Скажи, зачем ты это сделал?

- Без задней мысли. Просто поддался импульсу, - и довольный озадаченным выражением лица, неторопливо встал, отёрся подвернувшимся полотенцем и нашёл на полу свои шальвары.

- Ты понимаешь какую кашу заварил и чем это может обернуться? - она резко села на кровати; весь ужас ситуации начал доходить до неё только сейчас.

- Я тебе скажу больше, светлейшая Барха, - он даже не пытался прикрыть издёвку в голосе; штаны были уже надеты и было принялся за рубаху, но подумав отбросил на спинку стула и пристально взглянул на девушку. - В случае если Избранная любовница всё же засветится, то тут начнётся неслабый переполох, так как её никто снять не сможет, а я окажусь непричастен. И тебя не смогут отослать обратно и ты не сможешь выйти замуж. Забавно, не так ли?

- Я скажу, что это сделал ты!

- И как же ты это докажешь? - он скрестил руки на груди и облокотился плечом на стену.

- Слово наследной принцессы непреложно! Я скреплю Печатью! - и она осеклась. - Ты можешь развеять Печать…

- Не только. Как наложивший на тебя сиё клеймо, я могу запретить тебе рассказывать обо мне и наших отношениях и даже, не поверишь, вплести Избранную любовницу в твою Королевскую Печать.

Повисла тишина и лишь свеча колебала длинные тени на стене. Достаточно насладившись произведённым эффектом, он продолжил:

- Я бы всё это мог, но не вижу в этом смысл. Мне интересно как долго ты продержишься и какой выход из сложившейся ситуации найдёшь. И да, кстати, ты ведь не против утолять со мной голод?

Последняя фраза сбросила оцепенение и в Титра полетела подушка, приправленная искренней злобой.

- Ты за кого меня держишь?! За дешёвую портовую девку?!

Пламя свечи резко погасло и маленькую келью поглотила тьма.

- Ну почему же за дешёвую? Ты такая ненасытная, что вполне потянешь на элитную.

Он играючи увернулся от второй подушки, отправленной в него.

- Я убью тебя!

- Смотри какая ты такая страстная натура, а так искусно притворяешься благородной принцессой!

Во тьме вспыхнули пара янтарных кошачьих глаз, послышался угрожающий рык.

- Нападать на меня - это уже лишнее, - на короткий миг его глаза вспыхнули синим, резкое движение руки, оставляющее в воздухе белесый след и девушка затихла.

- Ты лишаешь меня свободы!.. - голос дрожал и его славная обладательница вот-вот готова была разрыдаться.

- Отнюдь, - голос его звучал уже более дружелюбно и он аккуратно пристроился на край кровати, - Я думаю ты сама отняла у себя свободу выбора, приняв лишь два возможных исхода своей жизни. В конце концов, ты бы могла просто сбежать по пути на очередные смотрины, не так ли?

- И жить вечно в бегах?.. - подавленно прошептала она куда-то в одеяло.

- Ну да, выйти за человека, который тебя всячески прилюдно унижает и ни во что не ставит конечно же лучше.

- Что ты предлагаешь?

- Раз так уж пошло, то предлагаю расслабиться и получить максимум удовольствия из сложившейся ситуации.

- Значит, любовники…

- Светлейшая Барха, я вас нисколько не гоню, но всё же предлагаю воспрянуть духом и привести себя в надлежащий вид, - теперь к сухой вежливости примешивалось что-то неуловимо тёплое. - Дело в том, что мой король имеет привычку искать моего общества для долгих частых разговоров и будет трудно объяснить что делает потенциальная невестка нагая в постели первого советника.

В ответ ему лишь фыркнули, но на него точно больше не злились, по крайней мере пока.

- Зажги, пожалуйста, свет.

Лёгкий сквозняк, фитиль вспыхнул, а Титр даже не пошевелился. Сосредоточенное дыхание, шуршание юбки.

- Зашнуровать помоги, я сама не могу, - она избегала смотреть ему в глаза и говорила куда-то в сторону.

Благодаря подсказкам незримого помощника он на удивление очень хорошо справился. Совместными усилиями комната быстро приобрела прежний вид. Титр услужливо придвинул стул к камину и запалил огонь.

- Прошу присесть. Вы же промокли, не так ли? - он не удержался и многозначительно улыбнулся, будто приглашая разыграть сценку из спектакля.

- Да, я вся продрогла, - она надела привычную маску наследницы престола, соглашаясь с игрой.

- У меня есть чудесный иссиня-чёрный плащ, подаренный мне моим повелителем, подбитый серебряным песцом. Позвольте мне вам предложить укрыться им, - из дальнего сундука он уже достал плащ, и слишком наигранно-серьёзно встал на колено и протянул ей.

- Он не столь хорошо как мой, подбитый горностаем, но в нынешней ситуации вполне подойдет, - её начинала забавлять ситуация.

- Тогда позвольте перед тем, как я вернусь к своим бумагам позаботится о том, чтобы столь прекрасную особу окружал достойный аромат и бросить в огонь горсть ароматных целебных трав.

- Да, вы правы, здесь витает довольно странный аромат.

Он слишком пристально на неё смотрел и, когда их взгляды соприкоснулись, она, усмехнувшись, отвела взгляд. Источник запаха был слишком явный и понятный.

Когда через час в поисках пропавшей госпожи в келью заявились её камердинер и камер-фрейлина, то обнаружили первого советника правителя, чинно работающего с бумагами, и дремлющую на стуле перед камином девушку. Ещё через какое-то время явился личный слуга короля и доложил, что его ждёт повелитель в своём кабинете. Перепроверив застёжки на наручне и накинув укороченный придворный кафтан, он с небольшой подшивкой бумаг покинул своё убежище.

========== Господин верховный советник ==========

- Мой повелитель, вы желали видеть меня? - Титр склонился в учтивом поклоне.

- Сколько раз тебя просил называть меня по имени?

Правитель сидел с закрытыми глазами, откинувшись на высокую мягкую спинку золоченого стула за столом, заваленного бумагами и отчётами. Советник всё ещё стоял у входа, не смея выпрямиться.

- Никому я не повторяю дважды, но ты смеешь перечить воле короля снова и снова.

- Мой повелитель, мой статус при дворе таков, что вашему покорному слуге необходимо придерживаться положенного дворцового этикета и необходимой дистанции…

- Я пожаловал тебе чин первого советника не смотря на твой юный возраст и кабинет министров признаёт твои заслуги и уважает больше прочих моих вассалов. Неужели этого не достаточно, чтобы тот, кто вырос на моих глазах звал меня по имени? - король открыл глаза и с холодным любопытством наблюдал за Титром.

- Мой повелитель, я благодарен вам за признание моих скромных заслуг, но всё же надеюсь, что вы прислушаетесь к голосу разума и подумаете о том, как подобная простая, на первый взгляд, просьба может отразиться на статус вашего сына, наследного принца…

- Ни слова об этом увальне! - король резко прервал тираду. - Нет, ну ты подумай! Он старше тебя на год, а до сих пор дурачится как неразумное дитя!

От переизбытка возмущения король встал, отправив бумаги в короткий полёт на пол, неосторожно задев одеждами. Он довольно громко отмерил шагами до окна и вернулся обратно к столу, в сердцах тщетно пнул одинокий свиток, но успокоения это не принесло.

- Мой повелитель, - тактично произнёс советник, старательно глядя в сторону.

- Нет, Титр, ты только послушай! Вчера от имени жены министра сельского хозяйства благородной статс-дамы он отправил абсурдное письмо весьма фривольного содержания! Утром отправил придворного лекаря к главному повару ибо тот лежит в поту и покрылся сыпью! А днём! Да хотя ты и сам знаешь про неё… - тут он как-то сник и затих, безразлично подцепил пальцем документ со стола, перевернул, прочитал пару строк, отодвинул и посмотрел на советника усталыми глазами. - Вот вроде всё понимаю, а жалко её. Мой увалень изводит и все невестки сбегают обратно в отчий дом. А эта в безвыходном положении. Брак не светит и коль вернётся, то сошлют её тут же Асбат. Ты же знаешь что это?

- Женский монастырь в горах на границе южных земель. Количество послушниц редко превышает десяток…

- Хватит, - жестом остановил он Титра. - Кажется, что о чём не спроси, всё ты знаешь.

Король обошёл стол и устало сел на стул. Оперевшись локтём о стол, он помассировал переносицу.

- Что мне с ней делать? - наконец спросил он.

- Ради этого вы меня вызвали, повелитель?

Он не хотел быть непочтительным, но вопрос всё же расстроил советника.

- Не только. Но, если быть честным, это меня интересует нынче больше приближающегося заседания кабинета министров с их докладами.

- Вы же не хотите, что бы я… - осторожно начал Титр.

- Мне Барха кажется более образованной и благоразумной, чем все предыдущие. Да и с южными краями было бы не лишним закрепить добрососедские отношения, - король уже увлёкся своими мыслями.

- Отеческое наставление быть может…

- Поговори с ним, - правитель откинулся на спинку и пристально посмотрел на того, кто стоял перед ним. - Я не отдаю приказ, но прошу о личной просьбе, Титр.

Их глаза встретились.

- Хорошо, мой повелитель, - и советник склонил голову в поклоне, уступив.

- Леон, - устало напомнил король.

- Давайте сразу обсудим вариант, что мне не удалось образумить наследника…

- Я хотел бы думать, что тебе это удалось.

- Вы лучше остальных в курсе наших весьма прохладных и даже весьма натянутых отношений с принцем…

- И всё же вы выросли вместе, Титр. А я боюсь не сдержаться и сказать лишнего, если пойду. Одна надежда на твою рассудительность.

Он не мог отказать ему. И дело даже не в том, что просит сам король,а в том, что это был тот, кто заменил отца и мать…

- Хорошо, с вашего позволения я попробую, мой повелитель, - и обречённо снова поклонился.

- Я очень надеюсь на тебя и жду результата.

- Что-нибудь ещё? - учтиво поинтересовался Титр.

- Не сейчас. А пока можешь идти.

========== Мишень для насмешек ==========

Титр постучался в закрытые высокие резные двери и не дожидаясь разрешения, приоткрыл, входя.

- Господин Синха… - начал он, невозмутимо, с закрытыми глазами уклоняясь от пущенного в него дротика. - Разрешите потревожить вас.

- Кого я вижу! Первый советник моего отца, сиротка Титр. И с чем же на этот раз прислал тебя отец? Чем он не доволен? Может быть ему не понравился мой утренний подарок?

- Увы, семейный портрет, что вы подменили в покоях короля, успели заменить до того, как он был замечен. Так что шалость не удалась.

- Ах, как жаль! Как жаль! - и не мигнув даже глазом отправил второй дротик в вошедшего, но снова мимо. - А я так старался! И даже потрудился найти достойного художника.

- И ту картину, где вы изображены голым на коне, мы тоже перехватили и уничтожили.

Титру не доставляло удовольствия яшкаться с наследным принцем, но чувствовал себя должным за доброту короля и поэтому стоически терпел и предотвращал выходки, позорящие честь государя.

- Ну я точно знаю, что эта девица получила по полной, - и довольно ухмыльнулся.

- Слегка намочила подол платья.

Принц вскочил с горы подушек на полу и подошёл вплотную к незваному гостю. Титр внутренне усмехнулся — от его взгляда не укрылось, что Синха привстал на носочки, чтобы казаться выше.

- Ты отравляешь мне всякое веселье, ничтожество, - резко изменившись, прошипел в лицо и, нарочито задев плечом, прошёл мимо к двери и, судя по звуку, начал выдёргивать дротики, крепко засевшие в дереве.

- Вы своими выходками явно не соответствуете статусу наследника престола, - не оборачиваясь, сухо подытожил Титр.

Спину прожигали ярость, негодование, злость и жгучие желание крови. Доверившись инстинктам, он в очередной раз увернулся от дротика, вставая лицом к принцу. Да, они выросли вместе, но более непохожих людей надо было ещё поискать. У Синхи, как и у многих в стране, светлая кожа, золотистые волосы и карие глаза. Титр же смугл, черняв с неожиданно пронзительными синими глазами. Насколько тело принца изнежено заботами слуг, на столько у советника закалено длинными дорогами и частыми тренировками. Про нрав и ум наиболее точно говорила неосторожная фраза короля, о том, что он жалеет, что Титр не его сын.

- Не тебе говорить подобное. Ты вообще никто.

- В отличии от вас? - холодно уточнил Титр.

- Да, в отличии от тебя. Как только я займу место отца, первым же делом вышлю тебя из страны.

- Ваше слова расходятся с делом, мессир. Если бы вы этого действительно так желали, то уже давно бы выбрали невесту и обвенчались согласно обычаям.

- А вот оно что. Теперь понятно зачем тебя прислал мой отец. Он хочет, чтобы я взял в жёны эту девку. Как там её? Барха?

- Скорее прекратили позорить себя перед соседями и наконец-то взялись за ум и прекратили паясничать.

Мрачную залу наполнил зловещий самодовольный смех.

- О, Всевышние! Почему меня никто не хочет понять?! - он распростёр руки к потолку, вопрошая. - Как же скучно вы живёте, что мой отец, что ты! Следуете каким-то правилам, традициям! Зачем!? Можно жить в своё удовольствие, свободно!

- Каждый свободен в своих действиях до тех пор, пока его действия не наносят вред другому.

- Да неужели? А как же «ничто не истина и всё дозволено»?

- Всего лишь байки пьянчуг из трактира, не более. Вы испытываете терпение других людей…

- Они все ничтожества и ничего не стоят, - перебил наследник.

- Не стоит недооценивать. Обида сближает людей, множится и чем дольше копится, тем беспощаднее расплата и нет будет шанса на милосердие, - он привычно перешёл на менторский тон.

- Ты жалок и никогда не познаешь вкуса свободы, - Синха хищно улыбнулся, выбросил вперёд левую ладонь и начертил в воздухе свою жидкую Королевскую Печать, видимо пытаясь привести в священный трепет. Титр не повёл даже бровью. В голове возник весьма соблазнительный образ принца, хватающего воздух ртом словно рыба, если бы «ничтожество» одним движением руки стёр его Печать. Хотя - что греха таить? - он бы мог силой, что столь боготворит принц, заставить последнего подчиниться и делать то, что от него требуется. И всё же Титр был весьма дальновиден и благоразумен. Молчание и ровный вопрошающий взгляд — лучшее средство для общения с неприятными лицами.

- Ты же знаешь что это, верно? - заметив, что все телодвижения не возымели должного эффекта, наследник решил продолжать. - Я могу лишь пожелать и вы все падёте ниц!

Разговор приобретал опасный оборот, заставляя внутренне собраться.

«Пора уходить. Я перехвачу контроль» - внутри раздался спокойный женский голос.

- Не хотел бы прерывать ваш монолог, но смею вас уведомить… - он незаметно отвёл свои руки за спину и повернулся так, чтобы их не было видно; правую руку несильно обожгло. - …что я дал клятву верности вашему отцу и, пока он жив, я не присягну никому.

- Это блеф! - яростно крикнув, перебил Синха. - Не может быть!

Титр молча оголил правую руку выше запястья. Тонкий витиеватый узор растительного орнамента будто выжженный раскалённым металлом - для непосвящённых, для тех, в ком течёт королевская кровь, - послание, предупреждающее, что перед ними лицо скреплённое непреложной клятвой в верности правителю Леону.

Синха, будто не веря своим глазам инстинктивно потянулся, желая прикоснуться, но Титр нарочито небрежно убрал руку и спустил рукав, будто еле сдерживая брезгливость.

- Я думаю вы видели достаточно. Что ж, я вам передал волю моего господина и, надеюсь, вы обдумаете сказанное мной и придёте к правильному решению. А пока…пока я вынужден вас покинуть.

Лишённый всякого уважения формальный поклон, холодный взгляд, мягко закрытая за собой дверь. Он шёл, стремительно удаляясь будто от переполненной нечистотами выгребной ямы.

========== Ночная прогулка ==========

- Мне любопытен твой порыв, - в пустой зале библиотеки отчётливо раздался бесцветный женский голос.

- Какой именно? - не поднимая головы от книги, поинтересовался Титр.

- Утром тебя потревожила девушка.

- И? - он был не в настроении вести разговор — к нему редко попадал подобный образец восточных наречий, и он не хотел отрываться от чтения.

- Не советую меня злить. Ты в курсе чем это может закончиться для тебя, - из воздуха проступили черты хрупкой девушки с длинными чёрными волосами.

- Ты же можешь порыться у меня в голове и найти ответы на все интересующие тебя вопросы, - нехотя и крайне раздосадовано ответил он, но книгу же всё отложил на невысокий столик у кресла.

- И всё же можно было её просто выгнать или сразу предложить себя в качестве супруга.

- Ни один из предложенных вариантов не то что не решает проблемы, но создаёт дополнительные. Выгнать её — крайне недостойный жест для первого советника короля со всеми вытекающими. Ты же уже поняла, что во дворце все лишь ждут повода, чтобы пожрать друг друга. Предложить замужество — для всех я обычный смерд и по возможности я хотел бы им остаться. А так я обезопасил себя и отгородил её от этого психа.

- Ну и ещё воспользовался девушкой.

- Давай по-честному, Нимата. Отчасти ты повинна в том, что я стал таким. Ты и это грёбанный Переход. И несмотря на это, я всё же стараюсь держать себя в руках, чтобы никто не видел меня таким, - привычная сдержанность и холодность слезала, шелушась будто старая краска, обнажая истинную натуру говорящего. - Я чувствую, что рано или поздно я буду должен покинуть это место. Не важно из-за того, что я изменюсь, либо из-за того, что это место станет мне чужим. Хотя, наверное, первое случится быстрее, чем второе.

Звериное чутье подсказывало, что в столь поздний час поблизости нет никого, кто мог бы его потревожить, и можно хоть немного расслабиться. На пол сбросил с плеч короткий расшитый придворный кафтан. Сверху упал наручень. Помял левую руку, разгоняя отпечатки от тонких ремней.

- Расскажи лучше-ка что мне теперь делать с этой отметиной на правой руке? - спросил он, указывая на витиеватый узор.

- Её можно в любой момент стереть, просто проведя сверху правой ладонью. Главное не давай трогать — сразу распознают подделку, - она, словно дикий зверь, с интересом рассматривала обложку книги на столике.

- Что ж, мои догадки оказались верны. И чем мы займёмся сегодня? - он откинулся на спинку, стараясь устроиться поудобнее в тесном кресле. - Я не прочь размяться и опробовать ту новую технику…

- Думаю тебе не помешает наведаться на Нижний рынок, - она хищно улыбнулась мелкими острыми зубами и посмотрела куда-то сквозь него.

- Ты же в курсе, что это вниз по реке и до него три дня пути без поклажи.

- В тебе достаточно силы, чтобы преодолеть это расстояние в один щелчок пальцев.

- Прошлый раз я не рассчитал и свалился в лес. Приятного мало было знаешь ли, особенно если учесть, что пришлось возвращаться во дворец на своих двоих, - он с недоверием смотрел на девушку рядом. - И это при том, что я пытался переместиться в город у подножия, а до него всего пару часов.

- Давай зайдём с другой стороны, - она хитро улыбнулась одними глазами. - Я заметила, что с бо́льшим удовольствием тренируешь навыки, когда есть стимул. Вот скажи, ты бы хотел приобрести первые две части вот этого? - и она ткнула в книгу перед собой.

- Ты ведь понимаешь, что я буду выжатый как лимон? - но взгляд уже загорелся.

- Верь мне, глупый воронёнок, и всё будет хорошо.

Ему удалось попасть на Нижний рынок и вернуться во дворец - он знал это наверняка. Он потратил неоправданно много сил. Перед глазами всё плыло и не сразу понял даже в какое крыло его забросило. Стараясь не произвести ни звука, осторожно уселся на пол, прижимая к себе добычу — две потрёпанные книги. Оглядевшись, он различил очертания двух высоких кресел, комода, небольшого столика и камина. Глаза неохотно перешли в ночной режим, позволяя видеть больше. На стене висела незамысловатая картина и он пытался вспомнить где именно он мог её видеть раньше. В целом похоже на одну из многочисленных комнат, предназначавшаяся для гостей. От камина ещё шло тепло, значит, комната жилая и это не особо хорошо в сложившейся ситуации. Кто сейчас гостит в замке? Точно известно, что с неделю назад прибыли двое министров с семьями. Также уже с месяц у них здесь гостит знаменитый путешественник, но он не благородного рода и ему должны были определить покои попроще. Кто же ещё?..

Хотя к чему гадать, если зверь внутри него уже уловил её запах?

Силы по капле возвращались. Легко и пружинисто встал. Рука привычно взметнулась в строну двери, начертив Печать Уединения, запечатав комнату от незваных гостей извне. За плотной парчой балдахина, обнимая сбитое одеяло, спала она. Безмятежное лицо, приоткрытые пухлые маленькие губы и отливавшие золотым даже во тьме растрепавшиеся кудрявые волосы.

- Она спит? - холодно спросил одними губами у той, что была незримо нераздельно связанна с ним уже с полгода.

- Да, - из мрака проступили очертания белого, словно лунный свет, лица; две чёрных большие миндалины глаз отражали комнату, его самого и хрупкое тело на сбитой простыне.

- Ты подстроила это? - голос его оставался ровным, но взгляд невольно медленно скользил с изящной лодыжки вверх и терялся в частых волнах шёлка ночной рубашки.

- Было бы ложью, если бы я отрицала, что не предполагала, что тебя метнёт обратно именно сюда… - полупрозрачный лик дрогнул и из дымки небытия вытекла, словно змея, блестя своими одеждами будто чёрной масляной чешуёй, взбалмошная богиня, проводник его Перехода — Нимата, и, задумчиво откинувшись в воздухе на спину, посмотрела на него своим тяжёлым пронизывающим немигающим взглядом.

- Всё из-за Печати? - спросил он, старательно рассматривая тесьму на балдахине с другой стороны кровати.

Он не любил смотреть ей в глаза. И дело даже не в том, что она читала любые его даже самые потаённые мысли как открытую книгу. И не в том, что она физическое воплощение одной из вечных Всевышних. Он не мог объяснить как, но он видел в её глазах отражения себя. Другого себя. И мелочи, детали, различия вырывались будто с поверхности водной глади над омутом, воспаряли, увеличиваясь, окуривая действительность лиловой дымкой, растворяя действительность. И это чувство… Чувство, что он нахально и дерзко притворяется кем-то другим, обманывая окружающих, а на самом деле он…циничен и взгляд его полон коварного блаженства…? Незаметно мрак сгущался, являя ему мимолётное видение. Барха в его объятьях, в объятьях его другого. Сиюминутное мгновение вобравшее в себя сонм запахов, ощущений, дурманящих звуков. Ей было хорошо. Она кричала. И кожу на спине саднило от несуществующих царапин… Титр невольно вздрогнул и, поведя плечами, поёжившись, отвернулся и уселся на пол, оперившись о ложе спящей принцессы и подтянув ноги. Со спины повеяло холодом.

- Дело больше не в том, что ты сковал её этой Печатью, а в том почему выбрал именно её. Может быть она напомнила тебе себя? Загнанная в угол и цепляющаяся за тонкую веточку надежды…

- Я всё решил, - он старательно распутывал мысли, отгоняя смуту и ненужные фантазии. - Когда придёт моё время, я удалюсь к себе в поместье. Так будет правильно.

- Синха может лишить тебя земель и преданных слуг… - вкрадчиво раздался шепот почти у самого уха и обдал мурашками.

- Я думал о таком. Мне уже не четыре года и вполне справлюсь сам. Меня вполне устроит путешествие в восточные земли.

Его терзали полупрозрачные видения обнаженной нежной кожи на серебряном мехе. Неуловимое послевкусие крепких жарких объятий заставляло кровь кипеть. Ускользающий бархат прикосновения губ к косточке выше бедра. Он хотел ниже, ближе…

Нужно привести мысли в порядок.

- Чувствую, что тебя ни один из вариантов не тешит тебя, - лицо Ниматы возникло перед ним и беспристрастно рассматривало его; он устало закрыл глаза и отвернулся. Левой руки коснулось холодное дыхание и тот час обожгло.

- Тц! Ты что делаешь?! - зло зашептал женскому лику, что почти слился с сумраком, и инстинктивно потёр руку, разгоняя неприятные ощущения, и тот час за спиной заворочались и глубоко вздохнули.

- А как тебе вариант отправиться на север в королевство Утари?

- Я не хочу платить злом за оказанную услугу, - холодно ответил Титр, сжимая до боли руку, пытаясь отогнать наваждение.

- Пф, «услугу». Неркс - старший в семье и был обязан провести ритуал, чтобы ты смог начать свой Переход.

- Даже если это и обязанность крови, то это никак не отменяет того факта, что он правитель северных земель и я, даже званым, останусь чужаком, да и вообще я верховный советник неизменныхсредних земель. Понимаешь: средних земель.

- И это никак не отменяет того кем ты был рождён.

- Согласно официальной версии Ийяштар достигнув возраста двадцати пяти лет совершила ритуальное самоубийство — спрыгнула со скалы в бушующее море, так как не была сосватана в положенный срок. Таким образом, она никогда не покидала земель Утари, никогда не выходила замуж за герцога средних земель и тем более никогда не… - он резко замолк и в комнате снова воцарила тишина, прерываемая тяжёлым прерывистым дыханием с ложа и шорохом тканей.

Тьма сгущалась и зажимала в свои объятья, утешая и растворяя горькие мысли и разогревая фантазию, предлагая сладкое забвение.

- Ты опустошён и снова чувствуешь жажду, не так ли? - вкрадчиво раздался голос у него в голове.

- И всё же почему меня на обратном пути забросило именно сюда?

- Ноги жаждущего ведут его к колодцу - испить живительной влаги, - холодные белесые пальцы соскользнули в его руку, обретая власть над ней, и уже его пальцами она прикоснулась выше левого запястья, являя Печать Избранной любовницы императора; тонкий узор вспыхнул голубоватым пламенем, зардел и разлился по телу приятной истомой. - Чувствуешь?

Дыхание за спиной стало чаще, спящая девушка металась в кровати.

Запах. Он чувствовал его, он не хотел, дышал как можно реже и меньше, но рано или поздно воздух должен был закончиться и вот, вдохнув полной грудью, оказался мгновенно отравлен. В одежде стало тесно. Опьяняющее предвкушение нежных сбивчивых жадных объятий липло на спине мокрой рубахой. Кожу местами будто опалили, а потом сразу обдали ледяной водой. Бледные всполохи вторя узору пересушенному палящим солнцем дну реки чертили узоры на его теле и следом проступал густой мех в чёрную полосу. Нимата всё не отпускала и распоряжалась уже обеими руками. Жалобно затрещали нити по швам. Сжалившись она позволила ему оголить торс и расслабить пояс. Зверь был голоден и рвался наружу. Съехал чуть ниже, вытянул ноги. Он знает как угомонить, обуздать это чувство… И всё же неприятно этим заниматься в одной комнате… Но Нимата не спешила возвращать контроль над его руками. Барха за спиной заметалась чаще — видимо снится что-то…

- Я могу поведать сюжет её сна… - вкрадчивый бесцветный голос зашептал где-то на задворках сознания. - Хотя ты вполне и сам можешь догадаться, если позволишь себе подумать в том направлении.

- Освободи меня и дай покинуть это место, - раздражённо прохрипел Титр.

- Звучит как угроза, - голос проводницы не излучал никаких эмоций, но тем не менее ему казалось, что она издевается и специально изводит его.

- Это и есть угроза, - он плотно сомкнул веки, пытаясь отгородиться от мира и собрать свою скорлупу сдержанного безразличия, но кусочки дробились на более мелкие, крошились и отказывались склеиваться в единую стену.

- Мелкий воронёнок угрожает! И кому! Забавные вы, смертные.

Холод проник в его тело, но не остужал. Он слишком хорошо знал это чувство.

- Я тебе не разрешал брать моё тело.

- Ещё немного и ты потеряешь контроль над своим зверем, так что это вынужденная мера…

Он было хотел возразить, собраться с силами, отгородиться, изгнать её волю из себя, но было уже слишком поздно. Ему оставалось лишь наблюдать за всем с первого ряда.

Не удосужившись даже приподняться, его рукой с силой потянули за край простыни, стягивая вместе с ней сонную девушку в объятья. Сквозь полудрёму Барха смотрела на него, не понимая. И ещё в плену сладких грёз она потянулась к нему, ища поцелуя, и широко распахнула глаза, вдруг наяву встретившись с требовательными горячими губами.

- Как мне приятен твой испуг, родная, - голос его звучал непривычно раскатисто и глухо. - Хорошо спалось?

Не дожидаясь ответа, его руки неспешно, но уверенно стаскивали длинную шёлковую ночную рубашку с нежного тела.

- Какого чёрта ты тут делаешь? - страх сменился злостью и раздражением. - Кто тебя вообще сюда пустил?

- Успокойся, милая, я сам пришёл сюда, ведь ты меня звала…во сне…

Одно ловкое движение и вот она сидит сверху и разделяет их лишь тонкая ткань его шаровар. Она неловко прикрыла свою наготу руками, быстро бросила взгляд вниз, опасливо поёжилась и попыталась отдалиться.

- Стоп. Куда? - он резко притянул её бёдра обратно, чувствуя как ткань начинает намокать. - Звала, а теперь на попятную?

Девушка судорожно сглотнула и напряжённо замерла.

- Ну что же ты, будто впервые…

Он притянул её к себе. Затвердевшие соски коснулись мелкого плотного меха на его груди. Втянув звериные когти, пальцы стали вновь человеческими и, ловко соскользнув, вошли в её лоно. Горячее, мокрое, упругое, но явно свободнее, чем было утром. Непроизвольно он довольно заурчал. Медленно, то ритмично, то неспешно барабаня по внутренней стенке, то разводя и растягивая, он методично разминал её. Смазки было много, она хлюпала и стекала по ладони. Ещё немного и девушка начала тихо постанывать и бёдрами сама искать его ласки.

- Нас могут услышать… - сбивчиво дыша, она прошептала ему на ухо.

- А в этом есть какая проблема? - ехидно спросил он. - Неужели наследная принцесса не может позволить себе…развлечься время от времени?

- Ты не понимаешь…

Он резко оторвал её от себя, повернул к себе спиной и приспустил штаны — твёрдый горячий член упруго шлёпнул у неё между ног. Толстая головка, направляемая пальцами, упиралась и соскальзывала мимо, пока не выдержав пытки предвкушения, маленькая ладонь сама не обхватила и не направила, надавливая. Сопротивление было продавлено похотью. Гибкое тело извивалось насаживаясь глубже, плотно сжимая. Хрупкая спина, острые лопатки, склонённая голова, волосы спадали вперёд, обнажая шею. Не так уж плохо быть зрителем и всё чувствовать… Упругие полные упругие бёдра покачивались и приподнимаясь. Он зачарованно смотрел как его ствол появлялся и исчезал между половинок, смачно чавкая. Заставив лечь на него, он развёл её ноги максимально широко и запустил пальцы дразнить натянутую плоть и как бы невзначай касаясь её маленького выпуклого бугорка сверху. Насаженная, она металась, пытаясь предотвратить очередное «случайное» касание.

- Ну что же ты. Я хочу услышать тебя во весь голос.

Его пальцы ухватили мелкую выступающую часть, сжали, слегка скручивая — девушка пискнула от боли и от такого грубого обращения. Сменив гнев на милость пальцы начали массированную атаку. Сначала тихие, затем громче…

- Ну же, ты же не хочешь перебудить весь дворец?

Пальцы в смазке бесцеремонно вторглись меж её губ в рот, смачивая и собирая побольше слюней, и вернулись обратно. Бёдра завиляли, усиленно терясь и стараясь ещё глубже насадиться.

- Прошу…умоляю…закрой ладонью рот…прошу… - каждое слово давалось ей с трудом.

- Вот так? - насмешливо спросил он, вталкивая два пальца в рот, не переставая ласкать другой рукой.

Девушка дёрнулась в протесте, хотела что-то сказать, но смогла лишь промычать что-то нечленораздельное, смешанное со стонами. Он зарылся в её длинные волосы и прошептал ей:

- У меня есть кое-что для тебя. Считай что подарок, - и нежно укусил за мочку уха — в ответ её лоно непроизвольно крепко сжалось. - Чувствуешь?

Барха будто стала уже и ещё туже обхватила его член. Девушка, мыча, билась, пытаясь вырваться. Он чувствовал как по руке стекали её слюни…

- Ты, наверно, слышала, что размер члена в зверином обличии может отличаться. И наверняка ласкала себя, представляя каково это, не так ли? Наследницы королевского рода порой такие ненасытные… Но я не буду обращать эту часть своего тела полностью. Хотя… - он чувствовал как всё её тело напряглось. - Пожалуй, их можно и полностью, - и рукой в смазке приподнял свои яйца и прижал, чтобы она чувствовала как сильно они увеличились.

Снова нечленораздельное, но теперь яростное мычание. Даже пыталась укусить. Но он лишь сильнее наглаживал небольшую горошину, наслаждаясь как внутри её мышцы пытаются обхватить его крепче, но вместо этого лишь растягиваются ещё сильнее. Её тело сдалось и, умоляя, терлось о него, прося чтобы он довёл её до конца. Её руки тянулись вниз, но он лишь отгонял их.

- Ну что же, теперь ты достаточно растянутая, - с этими словами он стряхнул обслюнявленную руку и приподнял её за живот, ставя перед собой на четвереньки, не позволяя члену выскользнуть. - Теперь я хочу слышать как ты кричишь.

Влажные руки припечатались в шлепке, должно быть оставив на нежной коже красную отметину. Но она сдержалась — видимо закусила губы. Сначала медленно, затем ломая ритм, не давая привыкнуть. Изматывал её. Ждал. И вот контроль потерян. Сама подмахивает бёдрами, постанывая принимая его зверя. Быстрее. Стоны громче. Огромные яйца, оттягиваясь, били ей между ног, прилипая и размазывая текущую смазку. Уже скоро, ещё немного. Он замер, перегнулся, запуская пальцы к ней между ног. Неизвестно кто больше этого хотел — сам Титр или богиня, которая захватила его тело, но Барха должна была кончить сама. А теперь, после жалких потуг вытолкнуть член и пока она всё ещё кричит в экстазе, он спустит в неё всё, всё до последней капли. Придерживая за живот, чтобы она не сорвалась, он чувствовал как под его ладонями он натягивается, становится твёрдым, пытаясь растянуться и принять. Похоже она ещё не понимает что происходит и с радостью и сладкими стонами всё ещё пытается насадиться глубже. Но это ещё не всё. Слабое голубое свечение проходит волной по её телу и плоский животик всё же растягивается, принимая и принимая…

Нимата вернула контроль над телом лишь когда тени в комнате начали таять. В итоге три раза. Липкая, измотанная, но счастливая полусонная Барха лежала под ним, крепко обнимая руками и ногами, прижимаясь всем телом.

- Ты чудовище, - устало и нежно прошептала она ему и поцеловала за ухом.

- Позволь мне пасть ниц и умолять о прощении, лобызая землю у стоп твоих, о прекрасная и светлейшая! - дурачась ответил он и соскользнул вниз, щекоча её бархатистую солоноватую кожу поцелуями.

- А! Пусти! Ты что делаешь, а? - смеясь и брыкаясь, она оттолкнула от себя и натянула сверху одеяло.

Предрассветный полумрак делал тени белесыми и неглубокими. Под спутанными сбитыми волосами, как раз над тонкой ключицей, виднелось расплывчатое пятно как подтверждение того, что прошедшая ночь всё же имела место быть.

- Куда ты так пристально смотришь? - улыбаясь, она с интересом спросила его.

Потянувшись, он вскользь коснулся пальцами лилового отпечатка мхового облачка на белоснежной фарфоровой коже и заправил локон за ухо.

- Я бы хотел, чтобы он остался и его видели все как подтверждение моих чувств к тебе, но, увы…

Он все ещё не понимал как это у него получается. Сейчас хватило лишь горького желания спрятать дорогое и по его руке скользнул золотистый скрученный лучик и, прикоснувшись к последствию его бурных чувств скрыл явь под покров сумеречных грёз.

- Ты чего?

Непонимающий взгляд, полный тревоги. И какого его угораздило?

- Негоже наследной принцессе разгуливать по чужому дворцу с засосом - это может быть воспринято как оскорбление здешней правящей семьи и лично короля, - снисходительно и с высока заметил Титр и, не глядя на неё, спрыгнул с кровати, на полу, среди беспорядка, нашел свои вещи. Еще никогда он так сильно не брезговал придворными одеяниями, как сейчас. Если шальвары еще были свободного кроя, то вот рубаха противно липла к телу.

- Я тебя не понимаю… - начала была Барха, откинувшись на спину и из-за барханов постельного белья наблюдающая за чертыханиями своего внезапного любовника. -…к чему такая спешка? Утро только начинается и мы бы могли провести часик другой вместе в неспешных беседах, познакомиться нормально в конце концов, а не…

- Тебя расстраивает тот факт, что мы пропустили официальную унылую часть и перешли сразу к самому интересному?

Перед ней стоял уже не пылкий любовник, а вполне холодный и слегка высокомерный чиновник, первый советник правящего короля, правда, все еще слегка помятый… Она не выдержала, фыркнула от смеха и, качнувшись, привстала на кровати, немало ни тревожась о своей наготе, за что была награждена недовольным хищным взглядом, мелькнувшем из-под шор сдержанности и самоконтроля.

- Мне хочется быть эгоистичной и просить тебя остаться разделить это утро на двоих…

Её руки тянулись к нему, обещая блаженство и умиротворение.

- …но я вынужден покинуть сеи покои незамедлительно ибо в мои планы никак не входит быть застигнутым врасплох здесь прислугой, - закончив фразу, спешно поклонился и, сделав шаг назад, растворился во мраке.

Освобожденная от Печати дверь облегченно скрипнула.

- Да в самом деле!..

Возмущённая, она откинулась в объятья смятой постели, всё же не выдержала, встала, метнула недовольный взор на стену, где в последний раз стоял этот мерзавец, презрительно фыркнула и набросила на себя стёганный халат.

Небольшое усилие, ленивые движения пальцами, шорох тканей — комната неспешно очищалась от следов вторжения. Подошла к окну, скрестила руки и с сомнением глянула наружу. Яркая рыжая полоса над лесом заставляла остальной небосклон бледнеть. Земля окутана густой белесой дымкой, от одного взгляда на которую становилось зябко, но, тем не менее, внизу, сонно расшаркиваясь, уже бродил рабочий люд. День обещает быть ясным и длинным. Немного приведя мысли в порядок, взгляд зацепился за пару книг на полу. Ну что ж, у неё есть подходящий предлог заглянуть в его логово.

========== Личная гвардия короля ==========

- Ты сбежал, - вкрадчиво прошептал незримый голос.

Титр молчал. Двери, окна, гобелены, суровые лица с полотен стремительно проносились мимо; люди же просто шарахались и невольно вжимались в ниши и мелкие углы. Наконец-то он вырвался наружу в зябкую прохладу утра. Сторонясь и обходя хаотично сбивавшуюся посудачить серую сутолоку из простого люда, ноги несли его узкими проходами за казармы златых эквитов — личной гвардии короля. Там, на вытоптанной и утрамбованной земле тренировками сотней солдат в любой день и в любую погоду можно было застать пару бравых закоренелых вояк оттачивающих своё мастерство несмотря на мирное затишье. Вот и сегодня в столь ранний час двое столкнулись в ожесточённой схватке, а третий — наставник, лишь наблюдал готовый в случае чего разнять слишком разгорячившихся.

- Ликс! - подходя со спины, окрикнул Титр стоящего особняком. - Сразись со мной!

- О, кто к нам пожаловал. Неужели нашему знатному вельможе наскучили прекрасные наложницы и он вернулся хлебнуть пыли и пота?

Мечи замолчали и вернулись в ножны, приветственные хлопки по плечу. Суровые лица, редкая седина в висках и бесноватый азарт в глазах.

- Ничто не может сравнится с хорошим поединком с мастерами своего дела.

- Что ж, твоя правда, Воронёный. Но ты мои правила знаешь — сначала положено размять тело.

- Не в первый раз, старик.

- Ишь, сорванец! Давай двадцать кругов по полю и полста отжиманий и тогда я покажу тебе чего я стою.

Закинув рубаху и камзол на один из столбов ограды. Наручень, он забыл надеть обратно наручень перед ночной вылазкой. Призыв даже столь незначительной вещи может быть опасен последствиями, так что трое переговаривающихся вояк с удивлением наблюдали, как Титр отрывает полосу от низа шальвар и перематывает предплечье.

- Что, поранится успел? - с насмешкой спросил самый младший из компании.

- Советую не обольщаться. Даже если я буду истекать кровью, ты не сможешь мне сделать ни одного удара.

Похоже с подачей фразы он переборщил — звериное чутье уловило и подсказало кто, что и каким образом хочет с ним сделать, но он лишь ухмыльнулся и отправился на разминку. Всё же его сюда привела не тяга соревноваться в остроумии и владении слогом.

Пока он нарезал круги успели подтянуться ещё служивые и, помахав для приличия руками, пустились вслед: правила есть правила и они едины для всех. Многих он видел и довольно часто, кое-кого — впервые.

Когда он подошёл к наставнику эквитов с парой тренировочных мечей, тот сделал жест рукой, прося времени, поднял руки, засвистел, останавливая тренировки и привлекая внимания.

- Эй! Кто тут был наслышан о Воронёном и всё ещё не видел его в деле? Подходи сюда!

- Эй, старик! Ты нам уже все уши прожужжал о нём! Ну сколько можно, а? - миролюбиво и добродушно препираясь многие всё же подтянулись к ним.

- Кто это там возникает? Обрим? А ну-ка иди сюда, негодный!

Из толпы вышел крепко сбитый рослый парень с добродушным простецким лицом. Титр не любил всех этих представлений и тем не менее это было своеобразной платой за возможность качественно размять кости, так что ему оставалось лишь ждать, отгородившись от всей этой казарменной жизни холодным безразличием.

- Каждый день я вас, бездари, муштрую ибо вы должны оправдывать гордое звания гвардии короля — златых эквитов. И никто из вас, балбесы, не может выстоять этому холёному выскочке из покоев с шёлковыми простынями, - тут Титр недовольно ухмыльнулся. - и пяти минут. Пяти минут! И это громко сказано. Поединок многих заканчивается поражением спустя два взмаха деревяхи! Если бы это был острый клинок, то он мог вырезать вас всех. Один. Был бы у меня с десяток таких парней, то толку было бы больше, чем от двух сотен нахлебников-дармоедов!

- Ликс, это уже лишнее. Я зашёл сюда потренироваться, - почесав переносицу и глядя куда-то в сторону тихо заметил Титр.

- Раз шёл тренироваться, то начнёшь с этого оболдуя Обрима. Он у нас свежая кровь и думает, что раз он сюда попал, то больше стремиться и не к чему, - забрал и бросил подопечному один из тренировочных мечей, одновременно подтолкнув Титра навстречу сопернику, жестами показывая остальным разойтись подальше.

Как быстро он отвык от того, что на него смотрят сверху вниз. Хотя Титр всегда был выше и крепче сверстников, но были и старшие, а с Переходом он вытянулся почти на голову и стал самым высоким при дворе. Но рекрут был ещё выше и шире. Окинув взглядом шрамы и манеру держать меч и отдав должное комплекции и развитости мускулатуры, он уже знал что делать. Этот парень смотрит на него с усмешкой и недоверием — не привыкать. Кто-то крикнул сослуживцу, посоветовав быть осторожным, но всё пустое.

Десять шагов. Достаточно близко и при этом не достать мечом. Подразнить и встать к противнику спиной? - Пустое бахвальство. Ничего лишнего. Только выверенные мыслью движения доверенные гибкому послушному телу. Противник не ожидал, что первой целью будут ноги. Противник не ожидал, что против мечника можно пойти с пустыми руками, использовав свой меч как точку опоры. Противник совсем не ожидал, что закончится так быстро. Если бы это был реальный бой, то его обезглавили своим же клинком — позор для воина.

- Как, чёрт возьми, ты это сделал!

Обрим поднялся с земли и отёр разбитую губу; кровь смешалась с пылью, превращаясь одним движением в бурую грязью. Негодование, досада и…восторг?

- Чёрт возьми, я хочу знать как ты это провернул!

- Что именно? - отстранённо осторожно поинтересовался Титр, искоса глядя на Ликса — то сиял, видимо он наконец-то дождался нужной реакции.

- Да всё! Это какой-то трюк? Покажи!

- Никакого трюка, как ты выразился нет, сухой расчёт и хорошая реакция.

- Можешь повторить, объяснить? - глаза горели как у мальчишки.

Мысленно он позвал свою провожатую на время Перехода. «Я не чувствую опасности и дурных последствий, так что делай что хочешь», - был её вердикт.

- Я могу попробовать… - внимательно следя за лицом Обрима, осторожно ответил он.

- Отлично! Все в строй! Смотрим внимательно и запоминаем, оболдуи! - вмешался своим властным голосом Ликс.

Обрим встал как и прежде перед ним — десять шагов.

- Для начала нужно оценить соперника и понять что он из себя представляет, - замешательство сменилось типичным менторским тоном. - Для этого стоит обратить внимание на имеющиеся шрамы и раны…

- Слушай, а ты классный мужик! Я думал все вельможа гроша ломаного не стоят на поле боя, а тут ты! - и говорящий со всего маху одобряюще прихлопнул по спине и повис, облокотившись.

Он и так провёл на тренировочной площадке больше запланированного, так ещё эта детина прицепилась как банный лист.

- Премного благодарен за столь лестный отзыв в мою сторону, но мне нужно привести себя в порядок и возвращаться к своим делам, - и Титр ненавязчиво отстранился.

- А я думал что…

- …что я бездельник? - довольно резко и холодно поинтересовался он.

- Нет, ну ты что!

- Тогда можно я уже пойду?

- Да, конечно, - парень замялся.

- Ну что ещё?

- Так уж получилось, что моё имя ты знаешь, а вот…

- Воронёный.

- Но это же не твоё имя.

- Меньше знаешь — крепче спишь, - и усмехнувшись, он пошёл прочь широкими шагами.

Обрим пытался было его догнать, но завернув за угол, он оказался в пустом тупике.

========== Никакого почтения ==========

- Насыщенный у тебя день выдался…

От горячей воды купальни поднимался пар и из него складывались уже до боли знакомые изящные очертания женского силуэта: тёмно-синяя тога, длинные чёрные как смоль волосы, парящие волнами…

- Я бы предпочёл, чтобы он наконец закончился, - и устало прикрыл глаза.

- Негоже гнать солнце за горизонт раньше срока, - назидательно ответила богиня и уселась на водную гладь, будто на ковёр.

- Если ты забыла, то в прошлую ночь я так и не сомкнул глаз. Выкладывай что хотела и оставь меня в покое.

- Что за отроки пошли? Никакого почтения к Всевышним, - с издёвкой заметила она и вздохнула.

- Увы, и никакого сожаления и такта от некоторых Всевышних.

- Попахивает богохульством, не находишь?

- Я нахожу, что пора перейти к сути визита, а не то я рискую заснуть прямо здесь.

Что-то такое было во взаимных препирательствах, что веселило его даже в самый хмурый день.

- Сколько я с тобой по смертным меркам? - глухо спросил бесцветный голос.

- Через пять дней будет шесть полных лун.

- Быстро летит время, а столько ещё надо тебе показать…

- Я уже говорил, что мне было бы проще, если б была какая книга или свитки.

- Мало прочесть, нужно ещё впустить в свою душу и принять.

- И как другие только успевают всё освоить.

- А кто тебе сказал, что другие успевают всё? - чёрные глаза без белков смотрели будто прямо в душу.

- Ты хочешь сказать…

- …каждый дух Перехода сам решает что и сколько давать своему подопечному и не далеко не всякий подопечный берёт то, что ему предлагают. Ты, например, жаден до новых знаний и, впервые за долгое время видя такое рвение, я хочу постичь твой предел, - и примиряюще улыбнулась.

- Прости меня, что бываю резок. И я очень благодарен, что именно ты со мной в этот период жизни, - дежурно пробормотал Титр, погружаясь в горячую воду чуть глубже.

Взгляд его невольно зацепился за складки ткани у неё на груди, сердце ухнуло, и он спешно закрыл глаза.

- Не надейся, что не замечу. В конце концов, мысли твои и чувства у меня как на ладони.

- Ненавижу себя за то, что я теперь такой.

- Тяга к наслаждению и прекрасному — суть жизни.

- Порой эта тяга к прекрасному мешает наслаждаться жизнью, - пробасил он глядя в сторону.

- Позволь мне воспользоваться ситуацией и поделиться бесценным опытом.

Вода рядом пришла в движение. Он открыл глаза — Нимата погрузилась в водную толщу, одежды будто и не было — лишь волосы парили, не желая намокать.

- Неужели это и есть ради чего…

Он резко замер, поперхнувшись, - маленькая ладонь нежно сжала член, наглаживая в толще воды.

- Ты никогда не думал каково женщинам во время соития?

Её пальцы легко соскользнули вниз по стволу, нежно сжали набухшие яйца и как бы ненароком нырнули дальше. Он инстинктивно напрягся — опасность вторжения была слишком близка, но почти сразу ладонь вернулась выше.

- Никогда не думал почему они так громко и так сладко стонут? Ммм?

- Нет, не думал… - смог лишь он прохрипеть.

- Значит, сегодня узнаешь.

Картинка перед глазами на мгновение поплыла, теряя чёткость и он чуть не упал — хорошо успел зацепиться за что-то твёрдое. Упал? Твёрдое? Подняв глаза он увидел себя, но это было не отражение.

- Я буду с тобой нежен.

Насмешливый низкий бархатистый голос, сильные руки и крепкие жадные объятия неожиданно сладко отзывались истомой внизу живота.

- Что ты собираешься делать?

К своему ужасу, страх, что вполне возможно и очень скоро его натянут на его собственный член, доставлял удовольствие.

- Я собираюсь тебе показать как заставить женщину сходить с ума в твоих объятьях, - и притянул к себе за подбородок, опрокидывая на себя.

Горячая вода поглотила их. Титр в ином обличии пытался вынырнуть, но он не мог оторваться от своих чужих губ. Сердце бешено колотилось, воздуха не хватало и он слишком явственно ощущал твёрдость того, что заставляло его нервничать ещё больше. Сознание почти покинуло его, когда его…женское лёгкое тело подняли из воды.

- Ну как ощущения? Волшебные, не так ли? - голос звучал слишком близко. - А если вот так? Лучше?

Теперь распухший от желания член оказался под ним и неспешно тёрся, цепляясь головкой и вовсе не против оказаться внутри. Одна рука поддерживала за бёдра, а вторая…

- Нет! - жалкий писк протеста, но два толстых пальца ловко нырнули внутрь и замерли.

- Сейчас это твоя попка, а там… - пальцы надавили на переднюю стенку, заставляя стонать и вцепиться, чтобы не упасть. - Твоё влагалище. Сейчас я пошевелю пальцами. Приятно, не правда ли? Чувствуешь этот невыносимый зуд вокруг, который заставляет желать большего? О, да… А если три пальца? Чувствуешь как это тело испугалось и теперь истекает смазкой. Не веришь? Давай проверим.

Лёгкий толчок. Низ живота невольно сократился и он почувствовал, как из него вытекло горячее и скользкое. Член скользил между ног с каждым толчком всё легче, заставляя низ живота пылать. Женское тело достаточно бесцеремонно забросили на край купальни. Оказывается здесь такой высокий потолок…

- Если ты не знал, то на это место открывается чудесный вид из-за угла, где вход в купальни, - шепот вкрадывался в ухо, обжигая и затуманивая разум. Смысл сказанного дошёл не сразу.

- Ты…ты хочешь сказать…

- Да, за нами бесцеремонно подглядывают. И сейчас они увидят как хорош господин верховный советник не только в делах бумажных.

Один толчок. Ощущения слишком яркие. Тонкими пальцами вцепился в сильные руки, извиваясь, он кричал, кричал высоким женским голосом и в этом крике было слишком много наслаждения.

Они сидели по плечи в воде, крепко обнявшись, пытаясь отдышаться. Перед глазами поплыло и он ощутил, что наконец вернулся в своё тело.

- Ненавижу тебя, - устало пробормотал он, но тонкое тело из объятий не спешил выпускать. - Тебя и твои методы вести…дела.

Всё произошедшее было похоже на сон. Ощущения из воспоминаний были сжаты и слиты в единый неделимый ком спутанных чужих и знакомых вкусов, запахов, звуков, прикосновений. И вся это какофония сливалась с тем, что перенесло его тело — привычные опустошение и лёгкая лень. Да, всё это сон, просто странный дикий сон. Только сон.

- Ты забыл сказать «спасибо за бесценный опыт».

- Ага, и за дополнительные проблемы. Ты знаешь кто это был? - говорить получалось с трудом.

- Две служанки при жене военного министра.

Он откинулся назад, невольно придерживая хрупкую девушку за плечи, и устало на выдохе выругался.

- Ты меня в могилу сведёшь так подставляя. Ты ведь понимаешь к чему это всё приведёт?

- О, не беспокойся, они уже успели добежать до кухни и поделиться увиденным.

- Да твою ж…

- Ставлю десять яблок на то, что к полуночи об этом будет знать вся женская часть дворца.

- И вот зачем, а?

- Я не могу открыть тебе грядущее, но сегодня прекрасный день для перемен. Титр давно переродился и его место по праву занял Титраништар…

- Опять вместо внятного ответа мистическая ахинея. И сколько раз я просил не называть моего полного имени.

- Упрямец. Мыслями и делами ты уже предопределил свою суть и теперь тебе лишь нужно смириться и принять её, - бесцветный голос расщепился на тысячи шёпотов, доносившихся сразу и отовсюду.

- Меня всё устраивает.

- Значит, всё устраивает…

Чёрные глаза сузились в презрении и вдруг оказались слишком близко. Обдало сухим жаром и вода начала бурлить, закипая.

- Посмотрим как долго будет дикий зверь притворяться домашним.

Его губы запечатали поцелуем и почти сразу он ощутил этот до боли знакомый приторно-сладкий вкус, от которого сводило скулы и ломило тело. Сопротивление бессмысленно. Тягучая густая жидкость заполняла его рот, заставляя сглатывать и сглатывать судорожно, всё чаще и чаще. Ему уже было плохо, но остановиться было невозможно. Тело наполнялось пьянящей лёгкостью и желанием расправить крылья и взлететь. Опасно, надо стерпеть, сдержаться, поглотить всё до остатка и устоять, а иначе его заметят…другие…

Он потерял счёт времени, как его отпустили:

- Какая жалость — сюда идут. Нам пора уходить, милый воронёнок.

Голос звучал нарочито тепло и с долей сожаления, что им посмели помешать.

- Кто… - прохрипел он, отирая рот; его чуть не вывернуло на изнанку.

- Синха. Так что никаких Печатей и прыжков в пространстве — всё своими ножками.

Его качало. Пьянящая лёгкость сменилась ватными ногами. Пальцы слушались с трудом, так что шальвары пришлось натягивать на мокрое тело. Нимата сжалилась и помогла с застёжками наручня. Закрыть глаза, сосредоточиться. Кокон, надо представить плотный кокон вокруг и по возможности не смотреть в глаза.

Двери отворились настежь и наотлёт ударились о стену, являя хозяина этой жизни, ну или по крайней мере он так думал.

- О, кто это у нас здесь? - начав с издёвкой, Синха замешкался, увидев впервые советника с оголённым торсом в мелких ссадинах и с совсем свежими длинными тонкими царапинами от женских палец. - Видимо слухи не врали и вы действительно тут развлекались.

Титр увернулся от попытки похлопать его по плечу.

- И как она была? Хороша? Мне вот прям любопытно кто это был. Может я её…знаю?

- Не понимаю о чём вы, - неожиданно даже для себя слишком низко пробасил Титр; мысленно выругавшись и кашлянув, он продолжим своим более привычным голосом. - Меня ещё ждут дела в библиотеке, так что я вынужден удалиться, молодой господин.

Тело всё ещё наполняла пружинистая слабость, любое движение давалось с трудом. До двери шагов десять, а там ещё лестница и длинный коридор до библиотеки…

- Вечно занятой сиротка Титр. Кто знает, может и дел вовсе нет и это всего лишь предлог, чтобы не быть ослеплённым моим великолепием.

Титр не сдержался, закатил глаза, глотнул воздуха, успокаивая себя, и, подхватив остальную свою одежду, неспешно пошёл прочь.

- Ой как некрасиво получается. Господин верховный советник и вдруг запамятовал дворцовый этикет. А как же испросить разрешения удалиться? А попрощаться? Ну в конце концов можно было хотя бы поклониться?

Слова застали его за два шага до порога. Всего два шага. Жаль. Очень жаль. Ясно как день, что этот высокомерный выскочка решил раздуть конфликт на ровном месте, но в чём причина? Кроме привычной тяги к склокам здесь было что-то ещё… Хотя Титр так устал, что ему было откровенно плевать, лишь бы добраться до своей кельи, а это недоразумение наконец-то отстало от него раз и навсегда.

«Поосторожнее с желаниями. Ты сейчас нестабилен», - раздался предупреждающий шепот в голове.

Требовалось невероятное усилие, чтобы стоять ровно, не шатаясь и не опираясь ни на что, так ещё и голова начинала гудеть и во рту снова появился тошнотворный приторно-сладкий вкус.

- Прошу прощения, господин наследный принц. Не будет ли вам угодно разрешить покорному слуге вашего отца покинуть сиё место, дабы я смог удалиться и завершить задания, которые поручил мой повелитель? - он даже не пытался скрыть презрение даже под напускным безразличием.

- Я не слышу подобающего уважения и почтения к члену королевской семьи в твоих речах, - с холодной ухмылкой нараспев растягивал слова Синха.

- Ничтожный неотёсанный ханжа вдруг требует уважения и почтения. Шутка ли?

Он это сказал. Чёрт. Ломать не строить. Но что греха таить, смотреть как лицо наследника вытягивается от замешательства — бесценно и чертовски приятно.

- Да как ты смеешь! - резко сорвался тот на фальцет. - Я твой будущий король!

- Я очень сильно сомневаюсь, что следуя своим сомнительным принципам и впредь, наступит ваш момент восшествия на престол. Очень сомневаюсь.

- Да ты…! Ты…! Да я тебя! - его трясло от возмущения.

Наследник выбросил вперёд левую руку и мельтеша пытался начертить свою Королевскую Печать — жалкое зрелище. Титр невольно усмехнулся — зверь внутри незримо ощупал всё вокруг и заметил перед собой лишь ничтожную крыску, с которой можно поиграться. Соблазн велик поставить на место зарвавшегося юнца и всё же ещё где-то мелькала мысль о том, что он может после пожалеть, если даст волю силе.

- Ну и что ты сделаешь? - глядя свысока, спросил он, усмехнувшись, у трясущейся крыски, будто с издёвкой подставляя шею для атаки.

Крыска почувствовала что-то неладное, но не придала этому значение.

- Ну, значит, я пошёл, - не дождавшись внятного ответа, он развернулся и пошёл.

- Я тебя…

Спину неприятно щипало — там пытались начертить Печать Марионетки, но…чтобы поработить и подчинить чужую волю, её надо сначала превзойти. Зайдя за дверь, он сделал единственное движение рукой — зуд сразу исчез, а в купальнях раздался недоумевающий полный яростной досады возглас.

========== Дуб с дубовыми листочками ==========

- Ну что, ты довольна? - спросил он пустоту, как только запер и запечатал Печатью за собой дверь своего логова.

Из мрака проступила тень, выцвела и медленно стекла на пол, представ миниатюрной девушкой в синих одеяниях. В её больших миндалевидных чёрных глазах виднелась ясная безлунная августовская ночь полная миллиардов блистающих звёзд.

- Отчасти. Я бы предпочла, чтобы ты действовал всё же более прямо.

- Этого более чем достаточно, - и он упал на кровать; его всё ещё мутило, так что пришлось скатать под голову одеяло.

- Могу поспорить на десять…

- Пожалуйста, прекрати, - устало перебил её. - Мы постоянно это обсуждаем с первой нашей встречи. Мне отчасти льстит вся твои истории про то, что мне уготованы великие дела, свершения и прочее и прочее. И я очень благодарен за то, что Всевышние даровали мне редкую силу и крепкое тело, не смотря на некоторые неудобства для меня. Но, как и прежде, я хочу быть благодарным и честным с теми, кто тогда не бросил меня одного, с теми, кто вырастил меня…

- Честным? Неужели? И именно из-за этого ты каждый раз врёшь, притворяясь обычным человеком.

- Давай начнём с того, что напрямую меня никто ни о чём не спрашивают и я, соответственно, молчу. Знаю, звучит глупо, но позволь мне этот маленький самообман, Ни.

- Ты боишься быть отвергнутым? - вкрадчиво спросил бесцветный шепот.

Он рассердился, почувствовав холодок на затылке:

- Не обязательно вытаскивать наружу то, что я с таким усилием заталкиваю в самый дальний угол своих мыслей.

- Чем больше ты отрицаешь свою судьбу, чем дальше пытаешься от неё сбежать, тем более неотвратимой она становится.

- Что такого в том, что я хочу остаться серой мышью?

- Тщетно пытаться натянуть на тигра беличью шкурку. Признай, что тебе больше по нраву быть господином и повелевать.

Титр, насупившись, молчал.

- Тебя опьяняет свобода и собственное могущество и при этом каждый раз, когда ты загоняешь самого себя в клетку дабы не быть раскрытым, ты печалишься и сожалеешь…

-Хватит. Лучше скажи что меня ждет на этот раз? - в вопросе смешались горечь и досада.

-О чем ты? - и хитро сщурившись, с интересом принялась рассматривать в полумраке безделушку на его столе.

-Ты знаешь о чем. “Сладкий поцелуй богини”. Кто-то мне говорил, что это все останется в первых двух лунах и мне больше не придётся через это проходить.

Девушка всё стояла у стола вполоборота к нему и неспешно что-то катала на своей ладони и, кажется, напевала.

-Нимата, - он ждал ответа.

-Воронёнок что-то желает знать? - наигранно удивившись, вкрадчиво спросила она, присаживаясь шелестя одеяниями.

-Чем ты одарила меня на этот раз?

-Ты слишком суров ко мне. Прими же с благодарностью, - и загадочно улыбнулась.

-Нимата, не юли. Выкладывай давай!

Он начинал выходить из себя и как назло с новой силой разболелась голова и зазнобило.

-Ой, воронёнок неважно себя чувствует. Наверное, ему стоит отдохнуть, - и выделила последнее слово.

-Не смей меня усыплять!..

Но перед глазами поплыло, тело налилось приятной слабостью и вот через пару минут тело его было сломлено, и он тихо и мирно погрузился в сон. Последнее, что он видел - обнажившиеся в коварной улыбке россыпь мелких острых зубов.

Истошно драли глотки петухи, радостно приветствуя новый день. И ведь кто-то называл их птицами Турея, хотя какое отношения могли иметь эти нелепые создания к всевышнему воинской доблести и отваги — не ясно.

Он было снова задремал, но как косой по мозгам прошлась очередная трель этих крайне музыкальных и жизнерадостных птиц. Когда он наконец открыл глаза, единственным его желанием было отведать бульона из этих тварей.

В приоткрытую дверь сеновала просачивались еще бледные розовые лучи восходящего солнца. И вот надо было им начать орать так рано. И вообще какого черта он тут спит? И абсолютно не помнит как тут очутился… Но сюрпризы на этом не закончились. По бокам его обнимали, блаженно улыбаясь, две нагие девицы. Собственно, он тоже был не особо одет, если считать наручень за одежду.

-Проклятье, - выругался он под нос и попытался выскользнуть.

-Не уходи, - сонно прошептала одна и крепче прижалась к нему полной грудью.

“Нимата!” - если бы можно было мысленно кричать, то именно это он сейчас и делал.

Обманчивый шорох ветра или рядом надменно усмехнулись?

И все же он смог избавиться от сонных пут, никого не потревожив. Благо и шальвары нашлись почти сразу, а вот сверху накинуть было нечего, ну и шут с ним. И только сейчас он заметил маску на своем лице. Ощупал. Самая простая карнавальная маска для балаганов простолюдинов, из черной материи, приклеенной к плотной бумаге, что завязывается двумя грубыми нитями на затылке. Ну хоть что-то, что утаит его личность и это успокаивает.

Снаружи — хлипкий и чисто номинальный забор, куры, вдалеке пару хижин в чисто поле. И как далеко его сюда занесло? Хотя ведомо как. И больше всего его злило то, что подобное стало чем-то слишком обычным. В общем, сейчас главное добраться до дороги, а там может указатель и может кого встретит.

Позаимствовав старую рубаху у чучела, он, ловко перепрыгнув оградку, погрузился по пояс в траву и побрёл к хижинам. Шальвары почти сразу набрали росы и прилипли. Под тёплыми лучами солнца просыпались мелкие пичуги и, радуясь новому тёплому ясному дню, то там, то здесь раздавались их радостные трели. На сколько хватало глаз, перед ним расстилалась равнина, в которую кое-где проплешинами вдавались жидкие рощицы, и ни намёка на горы. Похоже в этот раз каприз проводницы забросил его очень далеко от дворца.

Трава отступила, выпуская его к небольшим дворикам у лачуг. И тут копошились куры, выискивая в вытоптанной траве невидимых глазу жучков. Что ж, очень скромные жилища, но всё же видно, что в хозяйственных руках.

- Эй, люди добрые! Есть здесь кто? - крикнул он, не решаясь слишком близко подходить к жилищам.

Тишина была ему ответом. Он крикнул ещё — на этот раз откуда-то из-за дровника высунулась перепуганная девушка, прижимающая к себе кадку, будто щит. Длинная чёрная растрёпанная коса, необычный вырез платья — всё это заставляло его нервничать.

- Вэм а ду? Ва вил ду ха? - робко пролепетала она по-детски писклявым голосом, пряча глаза.

Так, а вот это интересно. Одно из северных наречий. Благо он мог более-менее свободно изъяснятся на нём. Значит, его опасения были не напрасны и его закинуло куда-то на северо-запад.Заслышав знакомую речь, девушка немного расслабилась и с любопытством смотрела на незнакомца.

- Ты странно выглядишь. И зачем тебе маска? Ты один из сынов Фафнира?

- Маска? Когда я сегодня проснулся она уже была на мне, - и подумав, что в этой глуши скрываться ему не от кого, он стянул маску и спрятал в карман шальваров. - Так лучше?

Девушка неожиданно смутилась и пробормотала что-то невразумительное, что дословно звучало как «вторник слился с морем», но скорее всего это была какая-то незнакомая Титру идиома.

- Не могла бы ты мне подсказать дорогу на ближайший торговый город?

А девушка всё молчала, задумчиво перебирая кисточку косы, потом встрепенувшись, будто вспомнив о чём-то важном, метнулась в дом и радостная выбежала обратно с грубой деревянной фигуркой взлетающей птицы.

- Благослови Ворона и Ворон благословит тебя! - и крепко сжимая обеими руками она протянула замасленную чурку.

- Эмм… А зачем?

- Мудрый Ворон ведает с небес всё, что есть на земле. Он поможет в пути.

- Хм. А что надо сделать? - он плохо был знаком с обрядами этого народа.

Девчушка смотрела насупившись, явно думая, что её разыгрывают, говоря, что не знает на столько простых вещей.

- Вот, смотри. Складываешь пальцы так, прикладываешь к груди, потом не отрывая ведёшь по левой руке… - она рассказывала сосредоточенно, будто ребёнку, поглядывая, проверяя всё время понятно ли. - …и ей же касаешься Мудрого Ворона, затем склоняешь голову и говоришь: «Да благословлён будет дом этот как гнездо Мудрого». Понятно?

Титр кивнул и повторил, но стоило сказать слова, как фигурка на мгновение вспыхнула синим и сразу же погасла, оставив на спине птицы россыпь точек на подобии герба, что скрыт под наручем. Такого расклада он не ожидал. Девушка тем более — отпрянула, заметалась, не зная что делать, прижимая к груди деревянную статуэтку.

- Стой, успокойся, - он поймал её за плечо, заставляя поднять на него полные ужаса и трепета тёмные глаза. - Всё хорошо. Дыши глубже. Ну же.

- Кто ты? - ещё раз, но уже испуганно спросила девушка.

- Я уже тебе говорил. Я просто странник. Я заблудился и ищу путь домой.

- Базилигкс проводник сынов Ворона, Нимальга укажет путь заплутавшему в зеркале мира.

- Откуда ты всё это знаешь?

Девушка вырвалась, влетела в дом и вернулась, на ходу заматывая в платок какую-то снедь, сунула ничего непонимающему Титру и, упираясь ему в спину, повела его от двора, перевела через заросшую дорогу на другое поле.

- Я не могу отвечать, но могу указать, где ты найдёшь его. Иди туда, - она возбуждённо махнула в сторону. - Там, вдали, есть старый раскидистый дуб, а за ним Воринен пруд.

- Мне не нужен пруд. Мне нужна дорога в город, - Титра начинало раздражать всё это представление.

- Иди, сын Ворона, к пруду и ты придёшь туда, куда укажет твоё сердце.

Рубашка на спине задралась, он вздрогнул — что-то горячее и влажное коснулось кожи, затем его сильно толкнули вперёд. Удаляющийся шорох травы — девушка стремительно убегала, не оглядываясь. Пожав плечами и доверившись словам той, кто случайно приоткрыла завесу тайны над сутью его, он снова побрёл в высокой траве. Ленивый ветер превращал степь в неспешно колышущееся море с одиноко стоящими деревьями-маяками.

- Удачи, сын Ворона! - раздался отдалённый крик.

Обернувшись, он уже не видел даже хижин - только цветочные чащи в буйстве красок диком.

В голове роились мысли вперемешку с горькими чувствами. Он корил себя за то, что не был осторожен, и благословил небо, что это была всего лишь крестьянка, с которой он, скорее всего, никогда более не увидится. Он переживал, что не знает какой нынче день и чем на этот раз Нимата прикрыла его внезапное исчезновение и прикрыла ли вообще. И куда вообще запропастилась эта безумная Всевышняя и почему не отзывается на его зовы? Постепенно его мысли поменяли русло и всецело сосредоточились на златовласой девице, которую он, поддавшись внезапному порыву, сковал Печатью Избранной любовницы императора - сначала тревожные и полные сомнений, планов и несбыточных надежд на волю случая, умиротворённые и целительные для его израненной души после… Скорее бы её увидеть.

Роса уже высохла и солнце высоко поднялось над горизонтом, а он всё шёл и шёл. Уже думал, что его отправили по неверному пути, как его взгляд различил впереди огромное дерево. Это был дуб.

Дуб стоял безмятежный в безбрежном цветущем море. И чем ближе Титр подходил, тем больше дуб напоминал собой утёс. Он был огромен. Казалось, что и дюжина человек не смогут его обхватить, а кроной своей он и вовсе подпирал сам небосвод. Страшно было представить сколько веков, если не тысячелетий он здесь стоит. Огромный, неуклюжий, с обломленными суками и выросшими где попало скрюченными растопыренными ветвями, держащими зелёный шатёр, под покровом которого могли укрыться тысячи людей. Сквозь струпья и трещины жесткой коры пробивались сочные молодые листья. Дуб стоял здесь веками и всем видом своим показывал, что простоит столько же, а если не до конца времён, когда небо упадёт на землю.

Он неспешно вошёл в его обширную прохладную тень. Здесь трава и цветы были ниже и, кажется, мягче и чем-то напоминал дорогой ковёр из южных земель. Кора дуба была испещрена глубокими морщинами и грела спину. Цепляясь старой рубахой он сполз вниз и уселся меж вздымающихся переплетённых корней. Из кармана достал снедь, заботливо завёрнутую в грубоватый платок, - ломоть хлеба и кусочек сыра, не густо, но сытно и с душой. Стоило ему отломить кусочек, как сверху зашуршали листья и с тихим «Кра!» перед ним опустился чёрный ворон, задумчиво повернул голову, блеснул масляным чёрным хитрым глазом, подкрался ближе и вопрошающе издал своё «Кра».

- Ну что ж, раздели со мной трапезу, - и улыбнувшись, Титр бросил ему кусочек хлеба.

Ворон подпрыгнул, ухватил белый рыхлую кусочек, ловко проглотил, отскочил назад, но улетать не спешил и всё под разными углами рассматривал сидящего.

- Что, мало? Хочешь ещё?

- Кра!

Титр рассмеялся и отломил ещё — с птицами он ещё не разговаривал. Чёрные перья блеснули металлическим отливом — ворон, разбежавшись, схватил угощение и взмыл вверх, исчезнув в густой листве.

Скоро кончив свой перекус, Титр тоже пошёл дальше - где-то неподалёку должен Воринен пруд.

Покинув временное пристанище, он шагнул на встречу послеполуденному зною, густой траве и надоедливой мошкаре.

А что если нет впереди никакого пруда? Да и что ему с пруда? Хотя она говорила про Нимату и Базилигкса… Всё же не надо было слушать бредни девчушки и идти по дороге в ближайший город. Но раз он уже зашёл так далеко, то почему бы и не попытать счастья и не взглянуть на этот самый пруд.

Внезапно он понял, что ноги с каждым шагом всё глубже увязают в землю, в мокрую землю. Значит, поблизости всё-таки есть водоём, но высокая трава скрадывала любой минимальный изгиб ландшафта.

«Кра!» ворон стремительно падал с неба на него. Титр инстинктивно поднял руку, закрывая глаза. Скрежет - наручень встретился с острыми когтями, треснул словно хрупкая скорлупа и рассыпался с серебристым звоном на мелкие кусочки.

- Ей! Какого…! - его возмущению не было предела.

- Кра-ка! - и острые когти впились в руку.

Титр зашипел от боли и попытался свободной рукой осторожно снять птицу, но ворон угрожающе закричал, расправив крылья, и даже попытался клюнуть. Когти вошли ещё глубже, проступила кровь, и, уже было решившись сбить птицу, руку остановила голубая вспышка. Короткое тихое насмешливое «Кра!» и ноги стали ватными, взгляд затянуло туманом и навалившаяся усталость отозвалась приятным ожогом по коже. Мир плыл перед глазами и лишь стекающие алые капли оставались чёткими, взмывали вверх, дробились на более мелкие, зависали, кружились и складывались в его Королевскую Печать. Иссиня-чёрно сияние ворона стекало в рану и вплеталось в его Печать тонкими лапчатыми листьями. Запахло приближающейся грозой и горькой полынью. Судорожно вдыхаемый воздух приобрёл тошнотворный приторно-сладкий вкус и сводил скулы. Ещё немного и по всему телу разбегутся мурашки и одежда слезет клочьями, выпуская наружу его зверя. Рухнув на колени, он умоляюще смотрел в маслянистые бусины глаз не в силах вымолвить и звука. Очередная вспышка отбросила его на спину, но ворон всё ещё не отпускал его, восседая сверху, и сквозь его чёткий силуэт на фоне глубокого неба проступали черты видений сладких. Утратив волю и сдержанность, он всем естеством тянулся к ним, что сулили нежные прикосновения, бередя и поднимая из самых потаённых уголков самые тёмные и запретные желания, вдыхая в них призрачную жизнь, иссушая силы и заставляя губы трескаться от жажды. Всё, что ранее отметалось во имя предусмотрительности и банальной рассудительности, сейчас представало перед взором слишком манящим и завораживающим, столь желанным и…естественным. Говорят, что история не требует сослагательного наклонения, но мечты… Эти мечты рушили его привычную жизнь, срывая присохший струп с раны на его сердце.

Звонкий детский голосок зазвучал в вышине голубого неба:

«Воронёнок, воронёнок,

Из гнезда лететь пора!

Подставляй крыло под ветер

Ждёт нас добрый славный вечер!»

Смутное и что-то очень далёкое, совсем забытое шевельнулось в груди и защемило тоской.

«Ты лети, лети быстрей,

Навести свой сад скорей.

Искру из-под своего крыла

Хватай, сажай и поливай,

Чтобы с ночи до утра

Нам светила новая звезда!

Раз, два! Раз, два!

Появилась первая звезда!

Раз, два! Раз, два!

Вот и полная луна!»

Поднялся ветер — или это только кажется? Озноб пробил до костей и воздух стал ледяной; вдохнув его полной грудью, горло сковало и губы сами закончили детскую считалочку:

«Раз, два, три, четыре -

Сделай небо шире!

Пять, шесть -

Цветов в твоём саду не счесть!»

- Протяни свою ладонь, но цветы мои не тронь. Так и быть, пойдём со мной, отведу тебя домой, - вдруг неожиданно хрипло прокаркал ворон.

Вдруг трава стала гуще, выше и устремилась вверх, распушаясь мятликом и застилая собой небо и солнечный свет. Рубаха перестала трещать по швам, но начала намокать от земли. Вода. По земле стремительно растекалась неспешными волнами вода, затапливая тонкие стебли. Жидкая, прозрачная и ледяная она сковывала и заключала в свои объятья, утаскивая на самое дно, где пылающее полуденное солнце становилось жалкой золотой песчинкой во тьме. На мгновение закрыть глаза и уже тысячи сияющих солнц полна тьма. Сквозь ворох разноцветных искр в кромешной мгле несёт его всё дальше и дальше от знакомой золотой песчинки, но вскоре и она слилась и спуталась с миллиардами других…

========== Думай об этом как об игре ==========

Потолок проломил водопад и аккурат в её и так до краёв полную ванну. Рёв потока был скоротечен, да и ни один камушек не упал сверху — никаких разрушений, если не считать воды. Только вода, ещё раз вода, исчезающие с её поверхности голубые всполохи пламени и запах недавней грозы. И да, в ванну кто-то упал. И если бы она его сразу не узнала, то он был бы труп. Хотя если учесть что он смел вытворять ранее, то она бы наделала бы только лишнего шуму и не оставила бы ему ни одной царапины.

-И какого черта?! - в негодовании она хлестнула мокрым полотенцем по торчащей из ванны голой ноге. - Я тебя спрашиваю!

На неё смотрели, не видя, иссиня-черные глаза, постепенно выцветая и приобретая более знакомый, но не привычный здешнему народу, льдисто-синий цвет.

-Верховный советник! - язвительно окрикнула она его. - Если вы все еще не поняли, то это я обращаюсь к вам! Да-да, вы не ослышались: к вам!

Взгляд приобретал осмысленность, но мысли ещё были далеки от этой маленькой комнаты. Обречённо выдохнув, Барха решила запечатать комнату и все свои покои разом. Вздрогнув в воздухе, но тем не менее вспыхнули и рассыпались золотые вензеля Печати Уединения — и всё же её сил недостаточно, чтобы продержать Печать долго. Поёжившись, она сильнее укуталась в длинный халат, набросила сухое полотенце на голову и присела на край каменной ванны.

- Э-ээй, ты тут? - устало позвала она.

Тело и торчащие из воды руки-ноги подавали признаки жизни, но отвечать ей никто не спешил.

«Интересно, а он себе ничего не попереломал, когда подал?» - подумала она и, аккуратно подцепив пальцами его указательный палец, подняла руку из воды и, довольно равнодушно осмотрев, отпустила обратно; привстав, проверила другую — там только царапины, свежие, но уже затянувшиеся и не вызывающие никакого опасения. Незваный гость вяло и нечленораздельно возмутился такому обращению и, ворочаясь, будто не в силах вырваться из крепкого сна, пытался сфокусировать взгляд, но всё падал обратно в сладкое забытьё. Барха уселась обратно, задумчиво потёрла переносицу пальцем. Она знала о нём больше всех во дворце, но это всё было ничтожно и недостаточно, ведь оставались вопросы и их число с каждым днём росло. Рано стал сиротой и сам король взял опеку над ним, как над родным, но это не объясняет откуда в нём королевская кровь и эта доступная лишь избранным из августейших семей огромная сила, которая может творить историю, возвеличивать и стирать целые государства… И эта огромная редкая сила растрачивается на бесконечную бумажную волокиту. Как жаль. И даже трудно представить сколько ему приходится прикладывать сил, чтобы хранить от всех в тайне свои таланты. Усмехнувшись, она вспомнила слух, что недавно волной прошёлся от слуг по всем ушам, что желали слышать, и взбудоражил все будуары, а некоторых мужей заставил понервничать. Укол ревности или горчинка зависти? В любом случае она могла его понять, ведь собственный переход она ненавидела даже вспоминать… И тем не менее мысли скользнули в приятное русло и, подогреваемая столь необычной сложившейся ситуацией, она с удовольствием рассматривала его. Очень тёмные и достаточно короткие мокрые волосы, закинутые назад, длинные чёрные ресницы, светлая по здешним меркам кожа, неравномерный загар, густая сизая поросль на щеках, приоткрытые полные губы, мощная шея, под грубой мешковиной широкие плечи…

Вскочив и, обойдя из стороны в сторону ванну, она раздосадовано туркнула его по ноге.

- Ага… Сейчас, уже… - хриплым спросонья голосом пробормотал он, поворачиваясь набок, и чуть не захлебнувшись, резко сел в ванной, расплескав на пол ещё с пару вёдер воды.

- О, наконец-то! Я уже думала мне придётся тебя разделывать и по кусочкам выносить в подоле в хлев к свиньям.

- Чему только не учат наследных принцесс нынче, - пробурчал Титр, озадаченно разглядывая себя и окружающую комнату. - И как я сюда попал?

- Я бы тоже хотела это знать, - поджав губы, она метнула испепеляющий взгляд. - Но сейчас я была бы благодарна, если бы вы, господин верховный советник, покинули мои покои и, крайне желательно, чтобы вы сделали это тайно.

- Да понял я, не устраивай переполох…

Не без зависти она смотрела с какой непринуждённой лёгкостью и без лишних движений, как бы между прочим он, казалось, одним движением кисти создал свою Печать Уединения, запечатав поверх её покои, позволяя ей не тратить силы на оборону.

- Спасибо и на том, - сухо поблагодарила девушка, приосанилась, вышла в спальню, уселась в глубокое кресло, поджав ноги, и обречённо закрыла глаза.

В ванной слышались какие-то чертыхания, журчание воды и тихие хлопки. Через пару минут явился верховный советник с голым торсом и в наспех выжатых шальварах, которые лишь подчёркивали все изгибы тела, что должны быть надёжны скрыты от чужих глаз.

- Тебя твой проводник не учил сушить одежду? - стараясь не смотреть на него, она, тем не менее, одним движением пальцев высушила мокрую ткань.

- Я бы хотел узнать у этой бестии много чего другого, но она не отзывается, - хмуро ответил он. - Благодарю за помощь.

- Что с рукой?

Проследив за взглядом, нервно заложил левую руку за спину.

- Да так, царапины. Есть чем перевязать?

- А смысл?

- От любопытных глаз.

Девушка нехотя соскользнула из кресла и лёгкой походкой прошла к комоду; немного порывшись, достала на свет длинный невесомый шарф.

- Подойдёт? - утвердительный кивок. - Тогда можешь не возвращать.

- И всё же за мной будет долг.

- Вы переоцениваете стоимость этого куска материи, - и фыркнув под нос, вернулась обратно к креслу, подумав, обошла и облокотилась на спинку. Её любимый шарф из тончайшего шварицкого батиста, подаренный старшей сестрой на совершеннолетие, размеренными и уверенными движениями превращался в банальный бинт.

- Сколько меня не было во дворце? - глухо и как бы невзначай спросил он, сосредоточенно закрепляя на левом предплечье тонкую ткань.

Она знала что скрывается за подобным вопросом и ей стало немного жаль его. Сколь ты бы не был силён, ты не властен над собой и своим телом во время Перехода.

- Ты у меня был со вторника на среду на прошлой неделе. Нынче суббота, дело к обеду.

- Грубо говоря, всего лишь дней десять…

В задумчивости, он присел на край кровати, сцепив руки в замок перед собой. Барха мысленно поперхнулась с «всего лишь», но виду не подала.

- Не слышала версии куда я…девался?

- Вроде как говорили, что в твоём имении образовались неотложные дела и ты поспешно отбыл.

- Занятно, - и, закинув руки за голову, он откинулся на спину. - А в дворце ничего такого не происходило за это время?

- В прошлое воскресенье король изволил смотреть тренировку…как вы их тут называете…в общем, гвардии, что охраняет замок.

- Военный министр сопровождал?

- Да.

- И Синха был с ними?

Барха утвердительно кивнула.

- Ясно. Что-нибудь ещё?

- Ничего достойного внимания верховного советника.

- Может быть что-нибудь необычное, что всех заинтересовало?

- Необычное… Ходят слухи, что наследничек хочет себе в наложницы ещё одну деву, но его вкусы весьма специфичны и под запрос найти не могу подходящую. Хотя правитель вообще не одобряет желание сына, но и против ничего не говорит.

Титр оживился и, кажется, усмехнулся.

- Что ж ему там такого диковинного взбрело в голову, что это ему не смогли притащить его любимые прихвостни на блюде с золотой каёмочкой?

- Миниатюрную девушку с белоснежной кожей и копной чёрных вьющихся волос…

Произнесла она, искоса поглядывая за реакцией. Он сначала замер, задумавшись, а потом расхохотавшись в голос, сказал:

- Ну удачи ему.

- С чего бы вдруг?

Он приподнялся на локте и, усмехнувшись, посмотрел своими холодными льдистыми глазами.

- А с того, что сам того не ведая Синха возжелал заполучить бесплотную сущность.

- Он видел…твоего проводника?

- Ишь, какая сообразительная. Чего же тогда это тебя так удивляет?

- Проводник предстаёт перед взором только подопечному…

- Или если только проводник не хочет, чтобы его увидели с подопечным.

Сделав в воздухе жест, будто тянет за невидимую верёвку, в воздухе вспыхнули сумеречным плющом алые вензеля; тотчас Барха ощутила как воздух в груди спёрло, а в ногах появилась слабость.

- Это обязательно? - как можно более невозмутимо спросила она.

- Прости, дорогая, так получилось: голод сильнее меня, - голос был глухой и с хрипотой. - Ты ведь поможешь мне, не так ли?

Вопрос был лишь формальностью. Её кровь уже была отравлена и мысли сметались под напором разгорающегося огня.

- Может быть вечером? - медленно, на ватных ногах её неумолимо тянуло к ложу.

- Больше чем за неделю ты недостаточно соскучилась по мне?

- А ты уверен, что я могу скучать по кому-то вроде тебя?

Она ненавидела его. Эта очаровательная самовлюблённая ухмылка вместо ответа, пылкий взгляд обычно холодных равнодушных глаз и рельеф живота направляющий её гуляющий взгляд под пояс шальвар.

- Ну же, - он сел на кровати, приглашая жестом к себе на колени.

- Ты чудовище…

Голос предательски дрогнул, слабость до тошноты, губы в миг пересохли, но она не спешила их смачивать. Когда подошла достаточно близко, её сгребли в охапку без церемоний и притянули к себе. Горячая широкая ладонь с сильными пальцами скользнула вверх по ноге.

- Чудовищ нет земле.

- Есть ты и ты страшнее всех чудовищ из сказаний…

- Потому что я реален и ты моя добыча?

Добыча. Да, это слово как нельзя точнее описывает его чувства к ней. Если бы она доставалась слишком легко, если бы на неё никто больше не претендовал, если бы к ней вслед не были устремлены похотливые взгляды, если бы она была таким же простым трофеем, которым жаждут быть иные барышни… Если бы…, но всё решило случайно стечение сиюминутной взаимной слабости и теперь слишком горько было отказываться от этой порочной связи.

Голод душил, но блюдо перед ним было слишком изысканным, чтобы набрасываться зверем. Он растягивал удовольствие и сгорал от нетерпения. Нежная бархатистая кожа под белоснежным халатом бередила воображение, а пояс всё не спешил поддаться и позволить себя развязать. Смиренно закрытые глаза. Сама подставляла тонкую шею поцелуям. Выворачивало от призрачного невыносимого сладкого вкуса и желание поделиться, напоить её эти огнём, снедающим изнутри. Кончиком языка он чувствовал её иссушенные похотью, будто опалённые солнцем пустыни, губы. Дразнить, чтобы смочить и проникнуть глубже, напоминая и заставляя предвкушать, и напоследок провести по мелким ровным зубкам. Её соки пропитали шальвары насквозь, а узел всё так и не поддался. Ну и ладно. Хорошо, что с его стороны ничто не мешает освободится от оков одежды. Довольное урчание, прикосновение тонких нежных пальцев, ещё миг и его сердце ухнуло вниз. Как же восхитительно горячо, мокро и туго. Сосредоточенное недовольное сопение, полное торопливой жадности получить всё и сразу. Почему бы и не помочь ей в этом стремлении? Всего-то надо обхватить за её крутые бёдра и надавить вниз. Ещё ниже, не смотря на сладкие стоны и острые когти вспарывающие ему спину до крови. И ещё чуть-чуть. Погладить по спинке, спуститься ладонью вниз и прижать переполненные яйца к мокрой похотливой… Недовольное шипение — слишком увлёкся и сильно сжал ей бедро, но от этого она лишь ещё крепче обхватила член. Но ему всё мало. Пока Барха, громко судорожно дыша ему в шею, привыкала и, неторопливо елозя, пыталась расслабить мышцы, чтобы можно было свободнее двигаться, пальцами собрал её смазку, специально задев торчащий клитор, и, насладившись сдавленным стоном, медленно надавил на анус, проскальзывая внутрь тугого колечка.

Смазанный удар и неудачный укус в плечо — неужели она думает, что эти жалкие потуги остановят его осуществить задуманное.

Они почувствовали это оба. Туго заткнутое лоно неожиданно выдавило большую порцию горячей вязкой смазки. Титр ухмыльнулся, плотоядно обнажив удлинившийся клык. Барха пристыженно отвернулась.

Но он уже не был в состоянии сдерживаться. Он только хотел залить изнутри, заполнить её до отказа и почувствовать как она бьётся в блаженном экстазе, а потом… Руки грубо и резко приподняли хрупкий девичий стан, позволяя члену выйти, но не головке, и резко отпустил. От неожиданности Барха не успела и пикнуть, как соскользнула обратно, смачно шлёпнувшись под конец по яйцам. Приоткрытые алые губы, ошалелый взгляд. Чертовски приятно. Мог ли он мечтать, чтобы женщина так легко скользила по его стволу? Стоит повторить. Она сопротивлялась и пыталась навязать более щадящий стиль, но прошлый раз он её хорошо растянул. Ей оставалось сдаться и под ритмичное чавканье стонать, принимая в себя твёрдый член с вздутыми венами.

Титр откинулся назад, приподнял за талию над собой и наблюдал как легко он входит в истекающее смазкой лоно. И ещё. И ещё. До самых яиц. Он даже надавил сверху на бёдра, заставляя широко расставить ноги. Толстый корень раздвигал мокрые половинки половых губ и уходил вглубь такого маленького животика нарушая его идеальную плоскость рельефом изнутри.

- Грязный извращенец, на что ты смотришь!.. - шумно дыша и облизывая пересохшие губы, она с презрением смотрела на него свысока.

Он поймал её за запястье и притянул к себе, чтобы прошептать:

- Ты прекрасна с этого ракурса.

Смущённое лицо и вовремя пойманная в замахе для пощёчины рука. Обняв, они перекатились через бок и он оказался сверху.

- Не находишь, что слишком поздно строить из себя скромницу? - и поцеловал.

Она с трудом отпихнула слабеющими руками его от себя.

- Я не знаю что ты за человек и чего ты хочешь от меня!

- Неужели не понимаешь? - с издёвкой спросил и вопросительно приподнял бровь, одновременно по-хозяйски закидывая её ноги к себе на плечи и начиная медленно ритмичные движение.

Сначала сдавлено шипела, потом нервно кусала губы и в итоге сдалась, откинув голову и закрыв глаза, двигала навстречу тазом и постанывала с каждым раз чуть-чуть, но всё же громче. Громче, чем хлюпанье её похотливого тела. Так сильно вцепилась в простыни своими тонкими пальцами, что они побелели. Секунда сосредоточенного шумного дыхания лишь для того, чтобы сорваться. Бездна агонии сменилась колоратурной кульминацией достойной царицы ночи. Буря сменилась штилем шумного дыхания вторящего упругим толчкам изливающегося в неё семени.

- Мы снова это сделали…

Слабый сорванный голос, взгляд равнодушно изучающий стену. Он упал рядом, притянул к себе и вмиг прилип взмокшей кожей.

- Какие-то проблемы? - с издёвкой спросил Титр и усмехнулся.

Резко повернувшись на голос, на него уставилась пара янтарных глаз, в которых читались негодование и злость.

- Ты хочешь меня убить, убить и про всё забыть? - напел он и, улыбаясь, притянул её к себе.

Сопротивление было почти тот час сломлено и она сама с упоением искала его губ. Вкус. На мгновение ему стало дурно. Слишком сладкий, слишком приторный, невозможный, до скрежета в зубах и ломоты в теле. Инстинктивно он прижал её к себе ещё крепче. В протесте она что-то пыталась сказать, вырваться, но накатившая волна помутнения рассудка схлынула, ослабляя объятья. Он был будто выброшен на берег после шторма. Шелест прибрежных волн или отдалённый крик чаек?..

Удар. Ещё. Плечо ссаднило.

- …да что с тобой не так!

А, он же в покоях…как её…претендетки в супруги этого самого…

- Да что с тобой! - сквозь злость проскальзывали нотки испуга. - Чего ты откинулся и буравишь потолок! Взгляни на меня!

Он медленно повернул голову на источник звука.

Барха ошарашенно прикрыла ладонью рот.

- Ты…твои глаза…

Былая ясность мыслей возвращалась к нему.

- Что с ними не так?

Хм, а он может говорить. Не всё так плохо.

- Они…они разного цвета… Нет, стой… Теперь и второй…

Титр закрыл глаза, помассировал веки и снова посмотрел на неё.

- Так лучше?

Девушка озадаченно кивнула и притихла.

- Разве не у многих так?

- Ты первый у кого я вижу подобное…

- Мне почему-то казалось, что раз у меня так, то и у остальных что-то подобное… Хотя мне ли судить? Знаю лишь крохи, - и виновато улыбнулся.

- Я бы могла бы тебе кое-что рассказать, если на то уж пошло, - осторожно начала Барха. - Хотя то, что ты творишь и что с тобой происходит выходит за всякие рамки.

- Например? - он притянул её к себе за руку, заставляя упасть сверху, и обнял.

- Ни у кого из тех, в ком течёт кровь королей, я не видела, чтобы глаза меняли цвет в обычном обличии.

- Хм. А ещё?

- Я знала только одного, кто мог входить сквозь запертые двери, но и он точно никогда не падал с потолка в ванну с ревущим потоком…

- Да неужели?

Его пальцы осторожно гладили длинные золотистые волосы пытаясь распутать кудряшки.

- …и то, что некоторые могут обращаться в зверя я знаю лишь по наслышке. Отец нам говорил, что это осталось в легендах о славных воинах и великих королях…

- Я вот не знаю ни одной такой легенды, хотя, пожалуй, прочитал тысячи книг.

- Наверное всё дело в том, что они передаются из уст в уста внутри королевских семей.

- Правда? Тогда это многое объясняет.

Ему бы стоило послушать, но навалилась усталость и хотелось закрыть глаза и вздремнуть пару-другую часиков.

- Я думаю, что могу тебе рассказать. Не уверена, что помню всё досконально, но в общих чертах… Например, одно время нам с сёстрами очень нравилась история о Сырын Нуоке из северных земель. Он прославился как искусный мастер меча и виртуозный наездник…

Барха всё продолжала говорить. Тихий голос её и южная напевная манера речи убаюкивала. И мысли его были далеко. И он только что чуть не потерял контроль над собой и не выпустил зверя. И это сразу после того как утолил голод и по идее этого всё что нужно было его тёмной стороне. Но в этот раз что-то пошло не так… И может быть всё дело в последнем даре Ниматы? Она так и не сказала во что ему это станет… И Сырын Нуок… Что за странное имя выцепил его разум из неспешного вороха слов вокруг. Сырын Нуок… Что-то знакомое…

- …и даже замужние великосветские дамы сами проскальзывали к нему в покои, лишь бы…

- «Сырын Нуок» это же по-вашему значит «тёмная птица»? - неожиданно перебил её Титр.

- Не совсем, - удивившись, возразила девушка, приподнимаясь над его грудью. - Правильнее его имя звучало бы как Орин Нурог - «чёрный грач», но так как он пришёл из северных земель, то скорее всего это был не грач, а как там эта птица у вас называется…ворон вроде бы.

В груди очень нехорошо ухнуло.

- А почему вам отец рассказывал историю о Чёрном Вороне из северных земель, если вы южане?

Повисла лёгкая пауза полная неподдельного недоумения.

- Ну как же. Те, в ком течёт королевская кровь объединяются связью уз только с равными. Так что Чёрный Ворон не только один из великих северных королей прошлого, но и общий предок всех ныне живущих одарённых.

Ну да, действительно глупый вопрос. Мысленно отчитав себя за подобную оплошность, он сосредоточился на ощущениях — неспроста внутри что-то перемешалось при упоминании этого имени.

- И чем же вам с сёстрами пришёлся так по душе этот северянин?

- Ну тут всё предельно просто, - отвечала она смеясь. - Он был силён, умён и необычайно хорош собой. Представляешь какой простор для фантазий?

Кажется она подмигнула, он был не был уверен в этом.

- Хотя некоторые люди считают, что на самом деле у Сырын Нуока был брат-близнец, - и она прильнула обратно к нему на грудь; золотистые волосы волнами растеклись по коже и от её лёгкого дыхания или ленивого движения воздуха в комнате щекотали его кожу.

- Любопытно. И почему же так думали?

Видимо, ей нравилось рассказывать об этом персонаже прошлого и ему ничего не стоило поддержать разговор подкидывая вопросы к месту.

- Ну по одним источником он был знатный повеса и любитель кутежа, а по другим уважаемый и почтеннейший мудрец и автор весьма занятных рукописей по медицине и травам.

- И что с того?

- Да ничего, - она повела плечами, перевернулась, откинула прядь, чтобы не мешала рассматривать потолок. - Я вот считаю, что это был очень выдающийся человек, не было у него брата-близнеца и всё что он сделал, он сделал по своей воле сам.

Внутри отчего-то стало тепло и он было чуть не ляпнул «спасибо». Неужели его так растрогал этот рассказ про персонажа древнего фольклора? Вряд ли — всё же основную часть он прослушал.

- Давай ты мне позже расскажешь ещё? - и нежно погладил по волосам, поднимая отдельные локоны.

Барха перевернулась, подложив ладонь под щёку, и, глядя на него, задумчиво поглаживала подушечкой пальца глубокую поперечную впадину обрамляющую снизу грудную мышцу.

- Я никуда не спешу и могу и сейчас что-нибудь рассказать.

Он усмехнулся.

- Увы, ваше светлейшество, я бы вам рекомендовал облачиться в подобающий вашему статусу наряд и привести себя в порядок ибо в сейчас мой король решил почтить ваши покои своим визитом.

Снова сосредоточен, собран и холоден. И даже во льдах северного моря больше жизни и тепла, чем сейчас в его глазах. Барха вздрогнула и отвела взгляд.

- С чего ты это взял?

- Чувствую.

Девушка нехотя сползла с него и, уже суетливо подхватив одежду, кинулась в ванну. Плеск воды, шелест ткани и сосредоточенное бормотание.

- А ты почему всё лежишь? - выходя из ванны уже при полном параде, она на ходу собирала волосы в затейливую причёску, подкалывая её шпильками, которые держала во рту.

- Я, пожалуй, обоснуюсь у тебя здесь на пару дней, - и сел, потирая шею.

- Что?! - шпильки упали на пол и потерялись в густом ковре.

- Для всех я уехал по делам к себе в имение, а до него при самом наилучшем раскладе без малого дня четыре. И ещё я не придумал что за такое сверхважное дело потребовало моего вмешательства.

- Скажи что ты пошутил.

- Отнюдь, я вполне серьёзен, - и, усмехнувшись мыслям, отёр краем простыни заляпанные ноги и член и снова надел маску отрешённого безразличия.

- И как ты себе это представляешь?

Руки скрещены, бровь приподнята, глаза сощурены и с недоверием смотрят на него.

- Не обольщайся. Это единственное место, где применение силы не вызовет подозрений.

Она молча наблюдала как он надевает шальвары и повязывает их широкий пояс вокруг стройного крепкого стана.

- Ты нас обоих потопишь в этой лжи, - не выдержав, прошептала она.

- Думай об этом как об игре.

Барха в негодовании хотела уже выйти в залу для гостей, как на полшаге замерла, вдруг покраснела, раскашлялась и присела. Титр тут же подскочил к ней:

- С тобой всё в порядке?

- Лучше быть не может! - зло процедила сквозь зубы. - А я ведь думала, что мне показалось…

- Ты о чём? - он был озадачен, но тем не менее осторожно приподнял её и на руках и перенёс в кресло.

- Демон…

Янтарные глаза в обрамление длинный пушистых ресниц казались воспалёнными и измученными длительным отсутствием сна.

«Нет, это ещё мало» - пронеслось у него в голове и, он не успел опомниться, как контроль над телом перехватила затаившаяся в глубине тьма.

Большие распахнутые удивлённые глаза. Тонкие пальцы до боли впившиеся ему в плечи. Выворачивающий кости и раздирающий плоть приторно-сладкий вкус поцелуя…

========== Воспоминания о том, чего не было ==========

Смятый, сбитый с толку, в полном замешательстве. Темноту режет свет тонкими полосами из щелей. Взвесь пылинок. Густой запах свежего сена.

Сел. Скрипнув, хлипкая деревянная стена ощетинилась мелкими щепками в спину и слегка прогнулась.

Вдох.

Он испугался. И как только его отпустило, он сбежал. Он не понял как это у него получилось и куда в итоге его забросило, да в конечном счёте это не особо важно.

Длинный выдох.

Говорят, что свобода воли человека заканчивается у кончика носа другого человека, но что делать, если ты даже не в силах управлять своим? Нет уверенности, что его тело и даже его мысли принадлежат ему и только ему. Вполне может быть, что это всё не его. И может это даже не его жизнь.

Закрыть глаза. И будто на тридцать вёрст вокруг забывшиеся пространства затерянных лесов или полей. И тёмные воды великой реки, что течёт в долине у подножия замка, переставали двигаться, скованные пара терпкой синевой. Сквозь сумрак и горько-сладкий запах хвои по секретной тропе, припорошённой наносной прошлогодней листвой, брести неспешно вверх по склону. Туда, где оглушает тишина и холод влажных стен горы взмывает вверх под купол полный звёзд. Туда, где ты властелин природы и где ты всего лишь ничтожная и неотъемлемая часть её. И страх отступит, уступив звенящей ясности, очистив мысли от сиюминутного и суетного.

Он всё ещё в безызвестном сарае, но в воспоминаниях своих он нашёл источник душевного спокойствия.

Знания о том, что творило тело его по чужой воле, были известны ему будто оттуда же, откуда ведомо было о том, что небо синее, а трава зелёная; будто впитанные с молоком матери: такие же простые и естественные, но невероятно сложные и сбивающие с толку, если пытаться обдумать и понять сокрытое в глубине. Чтобы вырастить яблоню нужна подходящая почва, влага, солнечный свет и собственно семечко из яблока – всё достаточно просто. Но почему вырастет именно яблоня, а не, допустим, груша? Ведь семена так похожи. Что делает семечко яблока семечком именно яблока? Что делает его им самим?..

Может быть он всего лишь марионетка в чужой игре, вся его жизнь сплошной обман, и всего его желания и мысли не имеют никакого значения. И снова на губах чудится приторно-сладкий вкус. Сумбурный сметающий любое сопротивление поцелуй. Сегодня на мгновение он примерил роль полоумной богини. Всего лишь ничего незначащая капля для него оказалась полноводной рекой для Бархи. Как странно – она полнокровная принцесса, а он бастард. Хотя он чувствовал, что и Синха значительно слабее его. И всё же он надеялся на то, что это лишь догадки, лишь плод его разыгравшейся фантазии…

По левой руке растеклось синее пламя, оставляя знакомый узор, меж которого начал пробиваться мех вперемешку с перьями. Его пальцы будто давно выверенным и привычным движением рассекли воздух, собирая на конце указательного пальца жидкое пламя в упругую яркую искру. Щелчок и, вспыхнув и осветив даже самый дальний и тёмный угол сарая, искра растаяла в воздухе, уступив привычному полумраку. Такое было впервые, впервые в этой жизни. Были ли призрачные видения, вызванные приступом тошнотворной сладости, его воспоминаниями о прошлой жизни или всё же он это где-то читал или слышал?

Рука дрожала и замирала, но пальцы будто помнили движения, что чертили уже не одну сотню раз в воздухе. Витиеватый узор замкнулся в круг.

И ничего.

Облегчённый выдох.

Всё тот же полумрак. Солнце льёт свою тёплый свет сквозь щели, нагревая измождённые прихотями погоды доски.

Это не может быть его воспоминаниями. Рассудок помутился и ему показалось, что он знает то, чего знать никак не может. Только и всего. Сон наяву. Фантазия. И ничего более. Закинул руки за голову, вытянул и закинул на ноги на вязанку соломы и прикрыл глаза. Хорошо бы сейчас заснуть и проснуться в тот самый день, накануне прибытия правителя северных земель со свитой. Проснуться и будто ничего и не было. Проснуться и жить обычной жизнью, не прячась и не скрываясь.

Сверху на него упало плашмя что-то длинное и холодное.

Он не хотел открывать глаза, не хотел верить тому, что видел, не желал признавать…

Кошмар продолжался.

На коленях лежал длинный узкий клинок. Чистый светлый металл. Замысловатые дужки гарды. И большой тёмно-синий камень похожий на лёд промёрзшего до самого дна моря хитро блестит и переливается с навершия.

Он пересел по-турецки и, с трепетом ведя ладонью вдоль двойного дола, выдохнул:

- Мун Кадиз…

- Ты начинаешь вспоминать того, чего не было… Любопытно.

Он кивнул, не глядя на собеседницу.

- Тогда меня звали иначе, верно? – не дождавшись ответа он продолжал, всё разглядывая клинок, будто старого друга. – Яран Расунасара Иништар Нуок… Но люди вокруг меня называли «ворон» Нуок – Сырынэ Нуок.

- Не ты Яран, но лишь капля его крови в бескрайнем море жизни. Но я не стала бы утверждать, что ты уже Титраништар. Кто знает, чем твой Переход обернётся и куда приведёт тебя дорога?

- Я всего лишь заложник, - он встал и наконец смотрел на неё. – И я вынужден делать то, что от меня требуется, да?

В голове будто на чистом листе проступали вновь давно выцветшие слова, рисунки, фразы, чертежи, скорые зарисовки и из этого вороха складывалось что-то новое, но смутно и неуловимо знакомое. Взмах рукой – теперь он понимал как – и из пустоты достал ножны.

- И что же ты сейчас намерен делать?

- Отправлюсь в имение. Я же сейчас должен быть там, верно?

Вместо ответа тихий снисходительный короткий резкий выдох.

Широкий взмах руки, россыпь искр и будто сквозь водную гладь он шагнул в зияющий круг мрака…

========== К истокам ==========

Сквозь густые кусты он вышел прямиком к домику приказчика. Полуголый, пеший и с мечом на бедре, чем, видимо, изрядно напугал простодушную тётушку Кноспе, которая оказалась поблизости. Она нервно затеребила видавший виды, но всё так же безукоризненно белый и опрятный передник, суетливо поправила несуществующую выбившуюся прядь обратно поднакрахмаленный чепчик и осиплым голосом от волнения выдавила слишком громко:

- Молодой господин..!

- Всё в порядке, - и сделал неопределённый успокаивающий жест рукой. - Я долго не задержусь – буквально на пару дней. Скажите Изангу, чтобы зашел ко мне где-то через четверть часа.

- Не желаете ли перекусить с дороги? – её полные руки скомкали и спрятались под передник.

- Не сейчас, - и, смягчившись, добавил. – Я дам вам знать.

Женщина сдержанно кивнула и, как только он прошёл мимо, семеня ринулась в домик то ли сообщать новости мужу, то ли готовить, а может быть и всё сразу.

Собственно господский дом стоял в глубине, укрытый зеленью вековых деревьев лишь слегка пострадавших во время того жуткого пожара – странное дело, уже двадцать лет минуло. И лет пятнадцать как здесь все восстановили и будто бы и не было ничего…будто бы.

Он плохо помнил тот день и с удовольствием бы забыл и никогда не вспоминал бы его. Увы, последствия были слишком велики, чтобы игнорировать или чтобы отмахнуться от них. Обычный день из череды подобных, ничем непримечательный вечер, очередная волшебная сказка на ночь, заботливо подоткнутое одеяло и нежный дежурный поцелуй матушки. И может быть ему бы приснился один из тех волнительных ярких детских снов, что растает в первых лучах рассвета, но в тот раз всё пошло иначе и больше не станет прежним. Все обернулось ужасным ночным кошмаром в едких клубах чёрного дыма и алых языках пламени. Отец вынес его полусонного на руки привратнику, а сам бросился обратно - за матушкой, но вернуться им было не суждено – обвалилась часть крыши, подняв в хмурое черное небо сноп медных искр…

Почти сразу после случившегося его забрали во дворец, но это место все еще звалось в сердце “домом”.

Ему было тяжело каждый раз возвращаться сюда.

Каждый раз ему мерещились копоть, искры, сдавленные возгласы прислуги, полные ужаса.

Слезами делу не поможешь.

Сдавило горло, защемило под ложечкой, но снаружи он был спокоен и невозмутим. И перешагнув через всего себя, каждый раз столько раз смотревшего сквозь время и видевшего ту ночь, пошел твёрдым шагом вперёд, откинув минувшее.

Длинны мрачный коридор. Тонкий слой пыли и занавешенные картины. За запертыми дверями мимолётные видения, выцветшие и прячущиеся под плотной пеленой чехлов и покрывал. Затхлый воздух. Лестница глухо отзывается от его шагов. На втором этаже лишь одна комната не заперта и имеет более-менее жилой вид. В свои редкие визиты он всегда останавливается здесь. В прошлый раз рутинную поездку сюда нарушил один…случай и с тех пор его жизнь похожа на липкий ночной кошмар. Хотя в целом это место и так вызывает целую гамму противоречивых чувств, разрывающих, удушающих и подкатывающих к горлу тошнотворным комком. Дверь открылась без сопротивлений, и будто увидел со стороны призрак себя, что жалко корчится у подступа к кровати уцепившись за простыни как за тонкий корень, а под ним разверзлась бездна полная острых скал. Вздохнув, он прошёл мимо и залез в сундук у стены за сменной рубахой, ощущая спиной оценивающий взгляд демона, но это лишь мираж, дурное воспоминание. Нимата тогда поймала за руку и отстранила Базилигса от исполнения договора. Позже она сказала, что это было недопустимым превышением полномочий со стороны Проводника, что теперь она станет его тенью на этот год, что она… Безучастный ровный голос, будто сплетённый из нескольких, и агония, что переполняла его тело, сплетались и отстраняли его разум от реальности, погружая в вязкую тьму. Он так долго и тщательно чурался и избегал всего чувственного, задиристого, вызывающего…стремился не рубить с плеча, быть последовательным, рассудительным, тактичным и вот, в конце концов, тьма его поглотила, он пророс в ней и они стали неделимы. Он не был в восторге от всего этого, но теперь имел представление - с запечатанных знаний сорвали покров, явив его истинную суть. А всего прошло каких-то полгода.

Пройдя через комнату и разогнав наваждение, Титр положил клинок поверх кровати, а сам расслабленно расположился в глубоком кресле у камина. Нужно было обдумать что дальше…

В дверь постучали.

- Можете войти, - и приподнялся, чтобы принять подобающую правилам позу.

На пороге показался сухой пожилой мужчина с неискоренимой военной выправкой. Он, прихрамывая, вошёл, затворив за собой дверь, и, кивнув головой в знак приветствия, замер. Сквозь густые седые брови тепло блеснули чёрные внимательные глаза – и всё же он был рад видеть его, хоть и вёл себя согласно этикету: подчёркнуто отстранённо и вежливо.

- Присаживайтесь, - Титр указал взглядом на соседнее кресло; приказчик замешкался, но всё же прошёл и сел.

- Не буду спрашивать как дела в имении – я видел ваш отчёт и меня в целом всё устраивает, мелкие замечания пришлю потом из столицы – не за этим я вас хотел сегодня видеть, - мужчина напротив сосредоточенно кивнул. – У меня к вам довольно необычное поручение…или даже если точнее сказать, просьба…- Изанг удивлённо приподнял брови и даже поближе придвинулся. – На сколько я помню вы были приставлены к моему батюшке ещё когда он был совсем молод, - он начал издалека, еле заметно раскачиваясь взад-вперёд и думая как половчее подойти к сути; он наклонился вперёд, локти на колени, руки сами сложились домиком. – И на сколько понимаю вы всегда сопровождали его во всех его…экспедициях, верно? – еле заметный утвердительный кивок головой. – Не могли бы вы рассказать каким…при каких условиях познакомились мои родители?

Улыбка собрала морщинки по всему его иссушенному солнцем лицу.

- Я долго ждал когда вы спросите… - его рука скользнула за пазуху, являя на свет маленькую оббитую синим бархатом потёртую шкатулку. – Я расскажу вам, то что просите и даже больше. Это передала мне ваша матушка для вас, - и он протянул её на раскрытой ладони Титру. - …я нашёл их под завалами, но было слишком поздно… Я никогда не открывал её и не знаю есть ли там внутри что-то. Последней волей было передать её вам, когда вы спросите как они познакомились.

Титр смотрел на маленькую коробочку, на тонкие серебряные узоры, впивающиеся в короткий мех бархата со смешанными чувствами. Он знал наверняка что там внутри и не думал, что найдёт это так просто и быстро. Аккуратно пальцами, будто боясь раздавить, он взял её и сердце ухнуло. Это оно.

- Вы не откроете?

Маленькие чёрные глазки вспыхнули огнём жадного любопытства; Титр усмехнулся и чуть было не потрепал старика по плечу, но вовремя остановился и лишь улыбнулся.

- Дорогой Изанг, дело не в том, что я вам не доверяю, хоть вы служили долгие годы нашей семье. Вовсе не в этом. Просто ситуация может сложиться так, что вам лучше не знать, что там внутри и даже лучше забыть что вам дала моя матушка на сохранение.

Недоумение и досада скользнула сиюминутной тенью по морщинистому лицу и ему оставалось раздосадовано кивнуть, вынужденно соглашаясь с молодым хозяином.

- Но я всё ещё жду вашего рассказа, если вы не против, конечно, - и ободряюще улыбнулся.

За приказчиком закрылась дверь. Его западающие шаги удалялись по коридору, а потом вовсе стихли за лестницей. День клонился к вечеру - рассказ затянулся. Конечно, что-то подобное он подразумевал, но ему не хватало деталей. И вот теперь вся картина предстала перед его взором. Его матушка не была сосватана вовремя и поэтому семья отослала её в отдалённую резиденцию (ну хоть не в монастырь в горах) да и всё же старший ребёнок в семье. Не совсем понятно какая ей была уготована судьба, но однажды в те края забрёл отбившийся от основной экспедиции по северным горам отец. Ища ночлег в непогоду, он случайно набрёл на укрытый в густых зарослях добротный дом. К своим вернулся он уже не один. Значит, Неркс был действительно удивлён, когда они встретились здесь при дворе. Рад ли он был их знакомству или он исполнил всего лишь долг, возложенный на него? Кто знает, да и какая теперь разница?

По карнизу под окном проскакала пичуга и, царкнув, улетела. Обернувшись на звук, за стеклом в сухих разводах от дождя он увидел густой лес, а над ним возвышается горная цепь, щетинящаяся на солнце обнажённым рыжим хребтом. Встал, поддавшись порыву, распахнул ссохшиеся створки и легкомысленно уселся на подоконник, свесим ногу. Глаз отдыхал, лёгкие наполнялись терпким запахом согретой за день зелени. Пальцы скользили по бархату, задумчиво цепляясь за оплётку. Изанг действительно не открывал шкатулку. Да и не смог бы сделать - её сковывала маленькая хитрая Печать. И теперь он может открыть её.

- Умрёшь, опять начнёшь с начала. И повториться всё как встарь: ночь, ледяная сталь кинжала, снега, сумятица, алтарь… - он бросил быстрый взгляд на содержимое; да, так и есть, это оно.

Внутри, в выемке на чёрном бархате лежал необработанный карминно-алый кристалл, цеплявшийся за тонкий витой кожаный шнур спутанной серебряной паутиной. Вся его внутренняя тьма рванула в едином порыве к кулону, и он еле усидел. «Камень королей» – слишком громко для столь невзрачного камешка: шероховатый, тусклый и лишённый богатого блеска. И тем не менее сложнее придумать более явный и исчерпывающий атрибут принадлежности к королевской крови. Кроме того, у сей безделицы имелось замечательное полезное свойство – она сглаживала вспышки силы и копила в себе их избыток. Он обречённо вздохнул и сжал губы. Нет причин спешить и надевать его сиюминутно, но с другой стороны и нет смысла откладывать и в долгий ящик. Тёплый ветер ворвался в комнату упругой волной и принёс с собой ворох запахов с далёких гор и лугов. Уже совсем лето и скоро и в их края придёт зной… Что ж, выбор, сделанный судьбой не в его силах изменить. Принимая это бремя он лишь надеется на то, что он сможет выбрать наиболее благоприятный исход для всех…

Камень ударился о грудь, обжёг будто раскалённый уголёк и вплавился сквозь кожу, прячась от любопытных глаз. Тело сковала слабость, в глазах потемнело.Титр сполз на пол, обхватил ноги руками и принялся ждать пока камень примет его как нового хозяина.

Далеко-далеко, за горами, за густыми лесами, глухими борами и чёрными буреломами, у самого северного моря, в потаённой зале старинного замка, за тяжёлой портьерой на ссохшейся чернённой ветви серебряного древа вспыхнул одинокий серебристо-лунный бутон.

========== Неверный свет луны ==========

- И долго ты собираешься спать?

Даже спросонок он узнавал этот полный апатии скучающий голос.

- Как минимум до следующего утра, - устало пробурчал в ответ.

Он нехотя сел на полу, поджав ноги, и уткнулся лбом в колени. На него сверху был заботливо накинут плед. Приподнял голову. Так и есть. На столике у камина стояла всякая снедь для перекуса и пара графинов с вином и водой. И всё же тётушка Кноспе удивительно заботливая и тактичная женщина.

- И пропустишь такую чудесную ночь?

Что-то в её голосе изменилось, и он с холодным интересом посмотрел сквозь сумрак на полупрозрачные черты, по привычке ища глаза собеседника.

- И что же в ней такого чудесного?

- Это твоя первая ночь настоящего тебя.

- Не вижу разницы, - и уткнулся обратно в надежде заснуть.

- Ну это пока. А вообще день, когда переходящий надевает на себя семейный камень принято отмечать. И у меня по этому случаю для тебя подарок.

Никогда ранее подарки от Ниматы не были чем-то простым и приятным, так что он решил промолчать от греха подальше.

- Неужели тебе не интересно что я приготовила для тебя? Совсем?

Он продолжал игнорировать.

- Я уверена, что мой подарок придётся тебе по нраву, – теперь её голос стал ближе и лился вкрадчивым оглушающим шёпотом и падал свинцом на самое дно души, пускаяся по коже морозными мурашками. – Если хочешь, то я могу намекнуть. Всего лишь маленькую подсказку…

Из дальнего тёмного угла послышалась возня и потом что-то глухо упало. Прозрачная белесая рука удерживала за плечо, чтобы Титр не подскочил.

- Ну вот, я вижу, что сюрприз не удался. Ну да ладно. Давай сделаем так… - изящные пальцы рассекли воздух, являя рой маленьких пушинок-светлячков. – Я вас тут запру до рассвета. Сразу предупреждаю: бежать или попытка переместиться за пределы комнаты – затея тщетная.

Мягкие искры долетели и осветили фигуру в углу. Тонкая, хрупкая, спутанные золотистые волосы, бледное лицо, иссушенные губы, невидящий взгляд.

- Мне кажется или кто перебрал лунного нектара, - внезапно голос своенравной богини обрёл глубину и в нём послышалась отчётливая усмешка. – Не поможешь даме?

Титр осторожно встал и, не спуская глаз с тела, укутанного в простыню и опирающегося на дрожащие худые руки, подошёл к кровати и скрутил в покрывало меч и заботливо спрятал в дальний угол под неё. Белесый полупрозрачный призрак девушки в синих одеяниях полулёжа парил под потолком с интересом наблюдая за передвижениями подопечного. А он всё не решался подойти ближе к углу.

- Мне кажется неспроста ты опоила её сомой и притащила сюда именно в этот день. Я хочу знать, чего ты добиваешься.

- Порой ты ищешь причины там, где их нет. Это просто подарок, - и жутковато улыбнулась, обнажив тысячей своих мелких зубов.

- Мы с тобой не первый день знакомы. Ты ничего не делаешь просто так.

- Ты ищешь закономерности в стохастике, - и перевернулась на бок. – Расслабься, глупый воронёнок и насладись перипетией жизни сполна – не всем и не всегда звёзды складываются столь удачно. Ну же, она же ждёт.

- Я не уверен, что мне стоит это делать. Тем более Барха не в состоянии контролировать себя. Так что уж предпочту дождаться утра, раз ты отрезаешь пути к отступлению.

- Какой ты скучный! – и сделала кульбит в воздухе, словно рыба в воде. – Такой шанс, все только выигрывают от подобных стечения и развития событий, а ты фыркаешь и нос воротишь.

- Неужели тебе так важно, чтобы именно сегодня между нами было соитие.

- Повторяюсь: сегодня день, который обычно считают праздником. И, по моему мнению, нет ничего приятнее, чем плотские утехи с тем, кто тебе неравнодушен. Или я что-то в смертной жизни не понимаю?

- Да, не понимаешь. Я бы не хотел, чтобы меня против воли напоили и довели до исступления, а потом притащили невесть куда.

- А кто-то сказал, что я против воли вливала в девушку нектар и перенесла сюда?

- Но ты и не говорила, что она это сделала сама.

- Но ты даже не предположил, что может так оно и было. Как можно меня подозревать в подобном? – Нимата кувыркнулась и повисла вверх ногами, что её огромные чёрные безжизненные глаза оказались напротив его.

- И всё же я бы предпочёл дождаться утра, когда Барху отпустит и она сама скажет это.

- И снова никакого почтения к Всевышним, - выдохнула она полушёпотом и вернулась под потолок.

- Впрочем, как и никакого сожаления и такта от некоторых Всевышних, - бросил Титр в спину привычный ответ на дежурный упрёк.

Он стянул с кровати одеяло и крадучись, стараясь не делать резких движений, подошёл к свернувшейся в калачик и шумно и прерывисто дышащей девушке и накинул сверху.

- Порой ты мне не оставляешь выбора… - голос снова утратил всякую человечность и лился будто из щелей меж половиц, затапливая комнату. – Сделанного не воротишь, да и то, что должно, случится. Она же успела упомянуть, что она не может обращаться?

- Вроде было дело… - в животе похолодело от нехорошего предчувствия.

- Чудесно. Чудесная и милая ложь. Да, мало какие женщины королевской крови могут обращаться, да и большинству из них либо достаётся лишь взгляд зверя или реже второй облик в виде чего-то пушистого и по большей части безобидного, неспособное причинить особого вреда, - она медленно кружила вокруг укрытой девушки, спускаясь ниже и норовя зацепить пальцами одеяло, будто водную гладь. - А вот некоторые…некоторые тщательно скрывают и даже родным не решаются сознаться, что им досталось более, чем остальным, редкий дар…

Одеяло спало. Янтарные звериные глаза уставились на него и тускло светятся, но от звериного лишь вытянутый зрачок. Лицо перед ним отдалённо сохранило знакомые милые черты.

- Через Печать, что связывает вас, ты напитал её силой. И сейчас ты слишком долго медлил и её сила, помноженная лунным нектаром, выплёскивается наружу, заставляя обращаться и принимать облик, столь ненавистный ей…

Золотистые длинные волнистые волосы. Чуть не запутался в простыне, а под ней шёлковая ночнушка. Всё так глупо и нелепо. Он на мгновение закрыл глаза, надеясь, что это лишь дурной сон. Но нет. Слова Ниматы и…его глаза видели это сами. Можно было обмануться и подумать, что перед ним стоит, пошатываясь, её родной брат. Увы, его разум был готов и к такому повороту. Чёрт… Чёрт. Черт! Мгновение замешательства и чужие сильные руки притянули его за запястья. Что она…он делает? Нелепо, глупо, но его пробирает до костей и не может шевельнуться. Её…его язык облизывает пальцы, слюна стекает по ладоням, тянется паутинкой и к ней прилипают длинные золотистые волосы…

- Позвольте представить: Архаб, альтер эго вашей светлой и прекраснейшей дамы сердца, - прошептал будто прямо в голове насмешливый женский голос.

Никогда раньше Титр не слышал как Нимата смеётся и предпочёл бы больше не слышать этот ужасающий леденящий хохот.

Тем временем Архаб не думал отступать. Впервые Титр чувствовал себя настолько беспомощным и растерянным. Он не хотел причинить ему…ей вред и самое страшное, что он даже не в состоянии был вырвать собственные руки. И женская ночнушка крайне нелепо стянула рослое сильное тело, топорщась. И тем временем его руки продолжали с упоением вылизывать и сощуренные в иступлённой неге глаза следили за его реакцией из-под длинных густых ресниц. Титр было пытался прекратить ненавистные ласки, уперевшись в противника, но силы стремительно покидали его и златовласый, лишь ухмыльнувшись уголком губ, до боли сжал меж пальцев правую и приподняв выше с вызовом принялся демонстративно вылизывать левую ладонь, дразня спускаясь ниже к запястью. Это неправильно. Всё пошло к чертям. Ноги вдруг ослабли, подкосились и, придерживаемый за вытянутые руки, он упал перед светловолосым демоном на колени уткнувшись в твёрдое жилистое бедро в опасной близости от налившегося кровью толстого члена. Титр пытался высвободить силу, вырваться, но чувствовал себя вялым и изжаренным летним удушающим зноем. Почему? Почему так?..

Печать, их связывает печать и по ней может перетекать не только сила. Как он мог забыть – он ведь и сам как-то сплавлял через неё свой голод, но никогда не думал, что возможно обратное. Нектар… Всё дело в нём…

Горячий язык нежно управлялся меж пальцев. Вдруг замерев, руки его с силой отбросили, заставляя завалиться на спину – половицы довольно жестко приняли его в свои объятья. Скосив глаза, он видел, как тот всего лишь поддев пальцем рвёт тонкую ткань, освобождая тело. Титра сковало изнутри в ожидании худшего и он обречённо прикрыл глаза. Ему оставалось уповать, что это лишь кошмар, всего лишь кошмар и на утро он проснётся как ни в чём не бывало, оттирётся холодным полотенцем и прогонит призрак…

Чужие сильные пальцы ловко раздевали его обессиленное тело: ремень, шальвары, рубаха… Он сильнее сжал зубы. Это не сон. Лица коснулись шелковистые волосы и…поцелуй. Сначала нежно, потом требовательно и жадно. Нет сил сопротивляться. Отравлен. Чужая щетина ранила губы. Он готов был выть от противоречивых чувств. Это неправильно. Слышал об этом, думал, что это всего лишь плод воспалённой фантазии нерадивых писцов, что такого просто не может быть, чтобы мужчина с мужчиной и на одном ложе… Как такое может вообще кому-то нравиться?

Широкая ладонь, длинные пальцы – ничего общего с изящной женской ручкой, но теперь становилось ясно откуда она так умело управлялась с его членом. Разум сковала смута – под неспешным напором тело сдавалось. Он никогда не кому не признается, что хрипел и стонал в объятьях другого мужчины.

- Прости, умоляю, прошу… Я не хотела, я не знала… Прости… Я не могу… - голос чудился знакомым, но лишь мгновение и стал чужим, низким и опьяняюще хриплым.

Твёрдые горячие губы рисовали влажный узор, жалили языком, спускаясь по шее вниз. Бедром он чувствовал короткие плотные кучеряшки, а под ними…полные яйца. Они елозили вслед за своим хозяином вдоль его тела, и то и дело упираясь твёрдым членом в горячую кожу, оставляя горячие тягучие капли смазки с головки, что через мгновение обжигали морозом. Всё это было на столько омерзительно, что от этого собственная разгорающаяся похоть воспринималась невыносимо остро.

Короткое затишье. Он не успел. Он слаб. Он проиграл… Его член медленно погружался сквозь туго сжатое кольцо в мокрые и горячие слюни. Длинные волосы щекотали живот и норовились прилипнуть. Титр не хотел думать, что световолосый делает второй рукой, но слишком неистово его ласкали чужие губы. Он не хотел и чувствовал, как плотные кудри ритмично шлепают по ноге, прилипая. Он не хотел слышать шумного сопения и как хлюпает внизу. И это…слишком приятно. Невыносимо сладко и остро, раздираемый изнутри противоречиями и утопающий в беснующихся волнах мурашек и электрических разрядах. Каждый раз, как он выгибался навстречу ласкам, он слышал удовлетворенную усмешку и получал порцию еще более невыносимых ласк. Крик. Крик застрял в горле. Ему хватило сил на то, чтобы подтянуть руку и закрыть рот…но чужая рука властно откинула ее обратно на пол.

- Пусть весь мир слышит как тебе хорошо, - и смачно лизнув его от ключицы до мочки уха, довольно улыбнулся, погладил по щеке, провел большим пальцем по губам и, слегка надавив, провел по дёснам. Солоноватая и липкая… Ведь этой же рукой златовласый…

Его будто прошибло от макушки до пят. Вместо рвотного позыва, его член упругими толчками заливает белесой тягучей жидкостью ему грудь, живот, брызгает через плечо. Какой позор. И как сладко. Ещё…его яйца были выжаты до капли, но тело все еще содрогалось и выгибалось под тяжестью эйфории.

Хрип, похожий на рёв. В лицо прилетели длинные волосы и прилипли. Чужие губы искали его. Впились. Жадный торопливый поцелуй. Острая боль саднила губы. Снова хрип и воздух слишком густой, чтобы его можно было вдохнуть. Шумное сбивчивое дыхание. Чужое плечо до боли упёрлось ему в бок. Архаба трясло, он шипел будто от невыносимой боли, сипел и стонал фальцетом, переходя на рык. Титр чувствовал его сжатый кулак у своего бедра, рваные толчки… Сквозь пальцы брызнула на бок и медленно сползала горячая, тягучая… В нос ударил терпкий запах. Архаб размяк и рухнул на его плечо с облегченным стоном. Он шумно дышал и отплевывался от своих же волос. Немного переведя дух, откатился от Титра и лежал рядом, уставившись в потолок.

- Прости, - всё ещё неспокойное дыхание, но голос ровный, бархатный, вкрадчивый…мужской голос. - Я никогда никому не…и никогда не хотела показывать…его. Прости. Хотя, наверное, это уже слишком…

Молодой мужчина приподнялся, сел и вполоборота смотрел на него, заправив длинные волосы столь знакомым дежурным движением за ухо. Неверный лунный свет освещал комнату. Архаб склонился над ним, обеспокоенно ища его взгляда. Титр отрешённо скользил взглядом по рельефу мышц, под которыми чувствовалась гибкость и сила, - на поле боя этот златовласый мог бы стать опасным противником… О, всевышние, о чем он только сейчас думает?

- Подожди немного. Я сейчас, - длинные волосы качнулись в призрачном свете, блеснув золотыми всполохами, и он встал, прошел в дальний угол и, принеся оттуда простынь, встав на колени и, смиренно потупив глаза, начал отирать тело Титра.

- Оставь. Я сам, - прохрипел он и отвел глаза, чтобы не видеть виноватый взгляд, высокие скулы и квадратный подбородок.

- Хорошо, - встал, подобрав разорванную ткань, что прежде была ночнушкой, наспех обернул вокруг своих бёдер и отошел к окну.

Способность двигаться медленно, но все же возвращалась к Титру. Он, крехтя, повернулся на бок и, прикладывая невероятные усилия, все же смог схватить простынь и оттереть сперму, что успела кое-где присохнуть. Поняв, что большего ему не добиться от этого куска ткани, скомкал и в исступлении бросил в угол. Сел, закрыв лицо руками. Они все еще были липкие и хранили запах. Их запах.

- Значит, это твой дом? - отстраненно и как ни в чем не бывало спросили откуда-то из-за спины.

- Да, мой дом, - обреченно ответил Титр, вставая и ища глазами куда улетели его шальвары.

- Хорошо тут. Спокойно. Много слуг? – стараясь говорить как можно более отвлечённо, тем не менее голос слегка дрогнул.

- Только привратник и его жена. Они живут в отдельном доме…

Воспоминания о том, что только что случилось, накрыли его, он покачнулся, устоял, и сипло выдавил:

- А ты сейчас не мог…не можешь обратно…в девушку?

Кажется, человек, что сидел на подоконнике с ногами, откинувшись на раму, усмехнулся.

- Сейчас не могу. И ты это прекрасно знаешь.

- Нет, не знаю, - раздосадовано ответил Титр, натянув шальвары поверх липкой кожи в белесых разводах; на мгновение засомневавшись, он все же подошёл и сел на подоконник рядом. - Я ничего не знаю и не понимаю.

- Если тебя это сколько-нибудь утешит, то у меня это тоже в первый раз…с мужчиной в этом теле, - и невольно смущённо хищно улыбнувшись, поймав недоумевающий взгляд, добавил. – Неожиданно приятно.

Титр поперхнулся и вспыхнул.

- Я тебя сейчас в окно выкину. И не пожалею, - сдавленно выдавил он.

- Увы, не получится, - и постучал тонкими длинными пальцами по воздуху за окном с глухим звуком, будто по стене. - Мы заперты.

Слабый прохладный ветерок ворвался с улицы, принеся горький пряный запах ночи. Близкий лес, притаившись, дышал, лениво шелестя листвой.

- Я сбит с толку. Мне тяжело воспринимать тебя…как тебя, - глубоко вздохнув и, взъерошив короткие волосы, впился пальцами в голову. – Прости.

- Тогда воспринимай меня как незнакомого парня, с которым вы очень сильно перебрали и не помните что случилось ночью, - и равнодушно поведя плечом, Архаб встал. – Устроит?

- Возможно…

- Ну тогда сейчас, наверное, самое время представиться. Позволь мне быть первым, не возражаешь?

Титр сосредоточенно кивнул.

- Я Архаб, известный так же по прозвищу Ночное солнце, гроза всех дамских сердец в округе южной столицы. Говорят, что хорош как в стрельбе, так и в сражении на мечах и даже однажды на спор поднялся по отвесной городской стене и стащил у стражника шлем, чем наделал немало шуму.

На него пристально смотрели, выжидая ответного шага.

- При рождении родители дали мне имя на северный манер – Титраништар, но в этой местности приняты более короткие, так что для всех и всяк я не кто иной как Титр. При свете дня – советник короля Срединных земель. Всё, что под покровом ночи – тайна и иногда даже для меня. По заверению старшего наставника королевской гвардии я хорош в бое на мечах, но всё же настоящую славу снискал в дипломатических переговорах.

- Вы очень занимательная личность, Титр. Я думаю нам будет о чём поговорить.

Он смог заставить себя поверить, что он впервые видит собеседника. И как истинный хозяин, он предложил вина и закуски – хорошо, что тётушка Кноспе не стала дожидаться когда он попросит принести еды. Расположившись в креслах и распалив камин, за разговорами они не заметили как их разморило.

Бледный свет раннего рассвета заполнял комнату, теплел, освещая яркими тёплыми лучами спящих: почти что сползшего на пол во сне молодого мужчину и свернувшуюся клубочком девушку.

========== Que sera, sera ==========

Плеча слегка коснулись.

- Пора вставать.

Тихий мелодичный голосок, нежный взгляд, копна золотых волос. Надо же, уже одета.

- Снова можно пользоваться силой и я тут немного прибралась пока ты спал, - она старательно смотрела куда-то поверх него.

- А? Что?

Солнце стояло уже высоко, но он чувствовал себя разбитым и не выспавшимся.

- Кстати, тут уже приходили и я заперла двери…

Девушка нервно поправила юбки, зашла за кресло и вцепилась в изголовье тонкими пальцами. Вчерашнее чудилось дурным сном.

- Сколько сейчас? – он сел на край сиденья и разминал затёкшую шею.

- Где-то одиннадцать, - ответила Барха, пристально глядя на него, но стоило ему поднять глаза, как она тут же отвернулась.

- Тебе пора во дворец, да? – хмуро спросил он.

Не оборачиваясь, девушка утвердительно кивнула.

- Я бы хотел поговорить с тобой на счёт…

- Не думаю, что это обязательно, - довольно резко перебила она.

Воспоминания прошлой ночи восстали удушливой липкой волной оборванных ощущений. Ещё не решив, как относиться к случившемуся, он, стараясь быть тактичным, говорил как можно спокойнее.

- Тебе не о чём волноваться. Присядь, пожалуйста. Прошу.

Подавленно вжав шею в плечи и отводя взгляд, она понуро обошла кресло и присела, будто на иголках. Столь жалкая поза убивала любую красоту.

Он был вынужден признать, что всё же её тяготило вынужденное признание.

Титр вздохнул, потянулся вперёд и одобряюще сжал её маленькую ладонь.

- Если тебя это хоть немного приободрит, то… - пальцы ловко начертили причудливую вязь в воздухе и та вспыхнула, как только замкнулась в круг. – Клянусь, что всё произошедшее накануне и сказанное здесь останется только между нами и никогда не будет рассказано другим или записано на бумаге или иным способом сообщено кому-то кроме.

- Я принимаю твою клятву, - еле слышно пробормотали бледные губы и вязь рассыпалась светящейся пылью. – О чём ты хотел поговорить?

Она снова смотрела на него, с напуганной настороженностью, – это обнадёживало, хоть и без былой нежности.

- Как так получилось, что ты напилась лунного нектара? Его ещё надо суметь отыскать…

- Мне прислали бутылку в покои как подарок, - тихо отвечала девушка. – Я думала, что это обычное вино.

- Ты знаешь кто прислал?

Барха слабо кивнула.

- И кто же это был? – он придвинулся с креслом ближе, руки по привычке сложились в замок.

- Бутылку и фрукты принёс личный слуга наследного принца…

Он задержал дыхание и сильнее сжал пальцы, что они побелели.

- Ты уверена?

- Я его постоянно вижу при Синхе да, он сам так сказал. И на послании была наложена печать… - привычная светская отстранённость брала верх – она расправила плечи и выглядела уже лишь слегка расстроенной.

- Ты поступила весьма легкомысленно, приняв и тем более выпив то, что прислал Синха.

- Он передал письмо с горячими извинениями и просьбой простить его прошлые ребячества. Тем более прошу не забывать, я приехала к нему на смотрины, так что сама ситуация обязывает принимать подарки.

Сказано это было так, что будто последняя фраза должна была звучать не иначе как: «я приехала к нему, а не к тебе, и не тебе решать, как мне поступать».

- Ладно… Сделанного не воротишь. Впредь будь аккуратнее с подарками, тем более от него, -Титр сощурил глаза, вдохнул воздух в грудь, чтобы сказать, но, видимо, найдя излишними комментарии, решил их пропустить. – Ты знала…как действует это напиток?

- На словах и в общих чертах. Обычно его пьют мужчины королевской крови, чтобы напиться как обычные смертные, а как он действует на женщин… - она пожала плечами.

- Раньше этот напиток давали жёнам сосватанных против воли, чтобы они снизошли и…захотели иметь наследника. А на тебя сей напиток подействовал…своеобразно, ведь никто же не в курсе, что ты можешь обращаться и в…

- Пожалуйста, не напоминай, - она недовольно сморщила носик и брезгливо отвернулась в сторону.

- …в мужчину, - продолжал Титр. – Если бы не мой проводник Перехода, которая перенесла тебя сюда, то Синху бы ждал неприятный сюрприз… - он не удержался и хохотнул, а потом резко замолчал.

- Вспомнил, да? – едко бросила Барха.

- Если честно, то до сих пор не верю, - признался он.

Янтарные глаза с презрением посмотрели на него и вспыхнули, зрачки сузились и вытянулись. Опустила лицо на грудь и резко вскинула голову назад. Жалобно затрещали нитки.

- А теперь? – спросил с вызовом Архаб, скрестив руки на груди, поверх женского платья.

Всё внутри в нём клокотало и хотелось бежать от влажных душных воспоминаний, которые почему-то будоражили кровь, заставляя кожу на щеках и шее пылать. Потолок в комнате казался ниже.

- Я ведь тоже могу…

Жалобно затрещала ткань шальвар - а жаль, ведь удобные и сносу не было. Легкое синее пламя лилось с предплечья и разбегалось как легкий туман и вскрывало тело будто из-под черепков пересушенного илистого дола. Темный плотный короткий мех пересекали черные полосы подшерстка и перьев. Издав оглушительный рев, что заставил на мгновение вспыхнуть и задрожать Печать уединения, он явил свою сокрытую сущность. Это тело не было приспособлено для того, чтобы праздно стоять – все в нём было создано для поля брани: мощное тело, острые длинные когти и клыки-клинки. Все видел и замечал зоркий глаз, уши вздрагивали, наводясь на источник малейшего шороха, а нос презрительно фыркал, выдыхая слишком резкие запахи людского жилища. Огромный демоноподобный тигр вселял ужас лишь свои видом и страшно было представить на что он был способен в бою.

- Очень неплохо. Даже завидую, - Архаб побледнел, но не дрогнул ни единым мускулом, и больше с интересом разглядывал зверя перед собой.

- Погоди минутку… - то ли прорычало, то ли прошипело чудище, облизнулось длинным языком и стало уменьшаться.

Исчезли перья в шерсти, темный мех стал более светлым и рыжим. На смену чудищу явился человекоподобный тигр.

- Прошу прощения. Я вспылил. Это было слишком. Думаю, этой формы вполне хватит.

- А с той что не так? – спросил язвительно парень и недоверчиво приподнял бровь.

- Та тут может ненароком все разгромить и после будет изводить меня голодом и требовать либации, - недовольно пробурчал тигр.

- И что он потребует в качестве платы? Вина или мёда? – парень перед ним продолжал иронизировать и одновременно задумчиво рассматривал обращенного; и только здесь Титр понял, что от шальвар на нём ничего толком не осталось.

- Тебе лучше не знать.

- Твоё право, - шурша юбками, златовласый задумчиво обошёл его, разглядывая. – Мне вот всегда хотелось испытать своё тело… Как ты смотришь, чтобы мне помочь с этим?

В глазах промелькнула озорная бесинка.

- А почему бы и нет? Пошли, - раздражение внутри не хотело утихать.

Щелчок. Синее пламя охватило их. И вот они уже на поляне в лесу.

- Удобно, - одобряюще кивнул Архаб и протянул два коротких тренировочных шеста; Титр снова обрёл человеческий облик и отметил, что его соперник уже даже успел сменить наряд на свободные короткие штаны и связать волосы лентой на затылке.

- А ты быстр.

- У меня было достаточно времени, чтобы освоить дарованную силу.

Он неопределённо утвердительно кивнул в ответ. Лёгкое дыхание ветерка напомнило, что неплохо бы тоже обзавестись чем-нибудь хоть как-то прикрывающим наготу.

- Ну что ж, приступим? – Архаб дождался пока соперник завяжет пояс, отступил на пару шагов назад и присел в необычную низкую стойку, выставив вперёд импровизированный клинок.

Титр стоял, опираясь на шест, и разглядывал противника.

- И всё же я в замешательстве. Ты точно уверена, что хочешь?

- Своим недоверием ты оскорбляешь меня. Я больше чем уверен в своих силах.

- Любопытство распирает меня, но всё же я не могу отделаться…

Быстрый восходящий удар промелькнул в паре пальцев от скулы – Архаб устал ждать и перешёл к решительным действиям. Но и Титр не лыком шит: незамедлительно последовал ответ коротким тычком и неожиданно мимо. В кой-то веки битва обещает быть интересной и это не могло не раззадорить их обоих ещё больше.

Солнце перевалило за полдень, а они всё ещё кружили в опасном танце и тренировочные шесты то и дело встречались и жалобно трещали под напором. На взмокшие тела налипли травинки и мелкий мусор, поднимаемый в прыжках с земли. И всё же Титр чувствовал своё превосходство. Его тело, будто вспоминая давно забытые движения, порой делало замысловатые выпады или отбивало руку ногой, что сначала удивляло соперника, но потом он начал перенимать и, хоть не с первого раза, но довольно успешно повторять и применять в бою.

Наконец ему удалось оттеснить Архаба к широкому дубу, повалить на землю и, взгромоздившись сверху, прижать горло шестом. Титр довольно ухмыльнулся – бой был хорош.

- Я победил. Моли о пощаде.

- Я ещё не закончил…

Хитрый прищур жёлтых глаз, резкий рывок в бок – они перекатились и Титр оказался снизу. Сверху на нём уже довольно восседала Барха в сбившихся штанах. Она наклонилась вперёд, придерживая растрепавшиеся волосы, прилипла обнажённой грудью и поцеловала его.

- Ну и кто теперь победил? – насмешливо спросила она.

- Пожалуй, я знаю, как взять реванш, - и притянул её обратно.

Его ладонь скользнула под ткань и он с силой сжал упругую ягодицу.

- Ей! Больно ведь! – недовольно прошипела она на ухо.

Он зарылся носом в её длинные кучерявые волосы, которые под лучами солнца будто светились сами.

- Ты под конец схитрила и я хочу тебя наказать… Позволь…

Аккуратно, но всё же весьма бесцеремонно приподнял её, стянул штаны и отпустил на себя, позволяя прилипнуть обратно. Свои же он просто распорол обращённым тигриным когтем.

Налившийся твёрдый член заставлял её нервничать. Она уже взмокла и елозила, чтобы как бы ненароком сползти с него вбок.

- Я думаю сегодня можно без представлений. Вы и так прекрасны знакомы…

Он приподнял её за бёдра и направил головку в жаркое лоно – девушка не успела и пикнуть, как из маленьких пухлых приоткрытых губ вырвался вздох облегчения, а глаза зажмурились от удовольствия. И всё же он переоценил её возможности – член туго обхватило и он не хотел входить глубже трети.

– Ну ничего. Я знаю какая ты похотливая и ненасытная, - и поцеловал её, запуская руку в волосы, прижимая к себе.

Движения бёдрами. Сначала плавные, потом чуть резче в конце. Медленно, но верно, меж полных округлых бёдер в сочащееся лоно погружался твёрдый толстый член, распирая девушку изнутри. Она хотела бы остановиться, притормозить, дать привыкнуть, но он держал крепко и свободной рукой в ритм давил на бёдра, заставляя насаживаться чуть глубже. И вот последний рывок и она резко соскользнула, шлёпнувшись мокрой разбухшей вагиной по полным яйцам. Видимо для неё это было слишком, и она резко рванула вперёд, пытаясь соскочить, но он успел её перехватить и ещё плотнее прижав к себе.

Она была великолепна. Разметавшиеся спутанные волосы. Полузакрытые от раздирающей изнутри её похоти глаза. Небольшая полная грудь ходит ходуном от частого сбивчивого дыхания. Тонкие изящные руки суетливо то упирающиеся ему в пресс, то с недоверием ощупывающие собственный живот, распираемый изнутри. Усмехнувшись, он напрягся и подвигал в ней свой член – она судорожно стала хватать пересохшими губами воздух.

- Знаешь, - его голос дрогнул и против воли захрипел. – Мне кажется, что тебе его мало.

Он с удовольствием наблюдал за изменениями в её лице. Сначала она смотрела на него с недоверием; потом нервно заёрзала на нём, но он крепко держал, не давая ни малейшего шанса соскочить; затем наслаждался сдавленными стонами, тихими и частыми «нет, не надо, прекрати» и как она тщетно пытается, давя на собственный живот, предотвратить неминуемое. Зря она тогда ёрничала на счёт вина и мёда. И всё же полностью высвободить в неё весь размер его внутреннего демона он не решил – ещё успеется. Барха на нём сидела, закусив губу и боясь шелохнуться. Скосив глаза, он смог узреть потрясающее зрелище: как из-под треугольника её сладкого нежного лона с навершием в виде горошинки лишь чуть виднелся его растолстевший вздутый член, уходящий всем своим естеством внутрь неё.

Барха протестовала, но всё же он был сильнее и, притянув для поцелуя, ощущал, как столь незамысловатый маневр заставляет растягиваться всё изнутри ещё больше. Она пыталась укусить его губы, чтобы хоть как-то отомстить, а он хотел наполнить её похотью, чтобы она стонала и кричала от удовольствия. Приторно-сладкий вкус лился с губ, а руки ласкали её тело. Теперь она не хотела сбегать, а сама искала его нежности, сначала неуверенно, а потом всё более нахально извиваясь и насаживаясь.

- Ещё! Хочу ещё!.. Резче!

Похоже его желание начинало сбываться. Ему пришлось выйти из неё – послышался недовольный вздох, перевернуться, чтобы встать на колени, а она уже выгибалась перед ним, прося заполнить её обратно.

«А что, если…», - мелькнуло у него в голове и он хищно ухмыльнулся своим мыслям.

Пока она была сверху, у неё меж ног натекло достаточно смазки, чтобы смочить всё вокруг и даже затечь внутрь колечкаануса. А иначе как можно было объяснить то, что похожая на переспелую сливу толстая лиловая головка легко проскользнула внутрь?

Барха вскрикнула. Не дожидаясь, пока девушка придёт в себя и осознает что случилось, он одним упругим толчком вогнал член ещё глубже. Ещё пару толчков и отвисшие переполненные яйца, оттянувшись, наотмашь шлёпнули об истекающую вагину – её тело тщетно пыталось облегчить свою участь, но смазка лилась не там, где нужно. Нагнувшись чуть вперёд, он собрал пальцами с внутренней стороны бедра бесцветной прозрачной влаги и усердно начал смазывать свой член, растянутого до предела вскрытой дырочки, как бы пытаясь настойчиво проскользнуть пальцами внутрь.

Наконец, до девушки дошло произошедшее.

- Ты…! Ты, больной ублюдок! Ты что наделал!

В глазах на мгновение потемнело, горло сладко сдавило. Упиваясь беззащитностью девушки и лишь распыляясь от возгласов, оскорблений и обещаний расплаты, он медленно вынул член.

- Наконец-то ты вытащил это из моей…!

Она не успела договорить, как член чрезвычайно медленно погрузился обратно. Титра пытались лягнуть, изогнуться и поцарапать, но с каждым разом член входил всё глубже, а её дыхание становилось всё более рваным и в стонах больше удовольствия. Выходил полностью и уже легко соскальзывал, шлепая, будто подбадривая, яйцами. Ещё немного. Её тело снедала агония от невозможности туго обхватить там, где было пусто. А смазка всё текла и текла, исторгаемая порциями, что под ней натекло достаточно, чтобы от одного неловкого движения Барха, подскользнувшись, упала, увлекая за собой и Титра – он слишком резко и грубо вошёл – это слишком понравилось его телу и он не сдержался. Придавив маленькую хрупкую девушку он чувствовал, как накачивает её тело. Последний невольный толчок – она шипит от боли, обхватывая раздутый живот, но это ещё не всё. Он приподнял её, поставив обратно на колени, и вошёл в горячее истекающее лоно, выдавив из раздолбленного ануса изрядную порцию своей же спермы. Как же она восхитительно хлюпает под сладкие стоны Бархи. Ему хотелось слышать больше. Нагнувшись вперёд, его пальцы утонули в смазке, но без проблем нащупали опухшую горошинку. Ему достаточно лишь неспешно двигаться и часто и неожиданно ласкать её там и результат не заставит себя ждать. Её тело было счастливо от того, что она была заполнена, но при этом страдало от того, что внутри слишком растянуто, чтобы хоть чуть-чуть сжать, приблизив вожделенное облегчение. Для неё это было пыткой, но безусловно сладкой пыткой. Наконец-то она не выдержала и, срывая горло криком и мелко дрожа, бурно кончила. Через пару толчков под сдавленный рык её тело уже иначе начиняли спермой под завязку.

- Я тебя ненавижу… - она всё ещё не могла нормально дышать.

Они лежали рядом на смятой траве.

- Где-то я это уже слышал, - устало, но довольно пробубнил Титр, переворачиваясь на спину и подполз поближе, чтобы притянуть к себе и обнять. – Может придумаешь что-нибудь новенькое?

- Меня уже, наверное, во дворце потеряли.

- А не всё ли равно?

- Да действительно. По сравнению с тем, что ты мне все своим огромным хуем растянул до состояния портовской шлюхи!

- Шшш, тихо… Не кричи ты так. Всё нормально там.

- Нет не нормально! – она подскочила, села и вдруг покраснела – с тихим всхлюпом из неё вытекла порция спермы.

- Всё в порядке. Верь мне, - и он закрыл рукой глаза от палящего солнца. – Ну или проверь сама, если тебе так охота пачкать руки.

- В смысле?!

- В прямом. Ведь у тебя же сейчас ничего не болит, верно?

Девушка не отвечала.

- А у портовской шлюхи, как ты изволила выразиться, всё бы болело и она бы никогда не смогла обслужить никого с меньшим, так сказать, агрегатом…

- Как ты это сделал? – она перебила его; в голосе чувствовалось глубокое и нескрываемое удивление.

- Я просто хотел, чтобы нам было хорошо, и ничего более, - слабо улыбнувшись, он притянул её к себе. – Полежи со мной немного. Так хорошо в лесу, ммм… Птички чирикают.

- Ты липкий и воняешь!.. – но продолжала лежать на плече.

Дыхание ветра и ленивый шелест листьев с верхушек деревьев. Пичужки осмелели и вовсю пели свои хвалебные песни солнцу, лету и торжеству жизни.

- Чего ты хочешь от меня? – прошептала она, задумчиво, с тихим восхищением и некоторым горьким сожалением поглаживая пальцами широкую крепкую грудь. – Ты же знаешь, что я вечно не пробуду здесь и вскоре мне придётся вернуться в родные края…

- Не вернёшься, - и приобнял её, нежно поцеловав в лоб. – Я пока не знаю как именно, но вынужден признать, что мои планы вести как и прежде одинокую жизнь, посвящая до поры до времени её всю делам государственным, потерпели фиаско.

- Что ты имеешь ввиду? – она приподнялась и обеспокоенно смотрела на него.

- Я имею в виду, что сейчас тебе стоит привести себя в порядок. А я вернусь во дворец через пару дней и мы снова поговорим, хорошо? – и не дожидаясь ответа, он, улыбнувшись, поцеловал её.

Ещё мгновение и на лесной полянке он был один. И лишь ворох голубоватых звёздочек таяли в воздухе.

Он безмерно виноват перед ней, что не сказал сейчас, когда можно было попытаться исправить, но он не хотел. Даже наоборот, он хотел скорее увидеть её изменившуюся, но всему своё время.

- Будь что будет? – рядом спросил насмешливый бесцветный голос.

- Да, - улыбнулся и уселся, поджав под себя ноги.

========== Поручение короля ==========

Все же те три дня в имении не прошли даром. Контролировать и скрывать вспышки силы стало чем-то совсем обыденным как дыхание. Он обновил свои познания в применении силы и нет-нет, а упивался её возможностями и открывал все новые и новые грани применения на практике и очень часто опробовал свои догадки на Бархе, за что та порой вполне заслуженно злилась, но со временем втянулась во все эти эксперименты и порой уже сама не преминула возможностью испытать свои предположения.

После официального возвращения верховного советника ко двору и его непосредственным обязанностям, улучать момент даже на разговор тет-а-тет стало значительно сложнее. Спасение - вечерние посиделки в королевской библиотеке. Чинно и благородно. До тошноты. Она приходила почти каждый вечер, но вынуждено говорили лишь на самые общие темы – виной была вечная необходимость скрываться от любопытных глаз и при этом не обнажить непозволительную близость отношений. Весь этот маскарад изрядно изматывал, хотя с другой стороны добавлял изрядный азарт во время редких спешных ночных встреч.

- Сын мой, я посылал за тобой, - Титр, конвоирующий наследного принца в кабинет правителя, поклонился и молча вышел, плотно затворив за собой дверь. - Настало время для серьёзного разговора.

- Я в этом не так уверен.

Им редко доводилось разговаривать друг с другом, да и они не стремились. У каждого были свои причины, но общей эмоцией, их связывающей, было разочарование. Один не оправдывал возложенные на него надежды, другой был слишком занят делами, чтобы заметить упущенное. Две пары глаз столь похожих сверли друг друга с неприязнью.

- И всё же я настаиваю. Присядь, - и король кивнул сыну на гостевое кресло перед собой.

- Мне и стоя хорошо, - холодно отвечал сын.

- Сядь я сказал, - с нажимом повторил король.

Синха бросил испепеляющий взгляд, но всё же подчинился.

- Так-то лучше. Перейду сразу к делу. Мой век недолог. Тебе, оболтусу, уже двадцать четыре лет минуло, а ты всё нос воротишь от невест. Не ровен час, как поползут слухи, что сын мой мужеложец, - Леон встал и, заложив руки за спину, мерил комнату шагами взад-вперёд, бросая на сына взгляды полные негодования.

- Ну и что с того? – с вызовом ответил тот.

- «Что с того»! Ты спрашиваешь «что с того»?! Мерзавец! Да как ты смеешь!

- А разве тебе не всё ли равно?

- Как ты разговариваешь с отцом!

- А почему бы и нет? – и усмехнулся, видимо оставшись довольным тем, что вывел отца из себя так скоро.

- Ты, мелкое отродье, - король подошёл вплотную и за ворот приподнял мальца над креслом, потряс и брезгливо бросил обратно. – Здоровый охламон, а толку ноль! Мало того, что ни толики не понимаешь в государственных делах, так даже жениться отказываешься! Уже давно пора провести ритуал и сделать тебя приемником престола. Бестолочь! Сил моих нет! Почему нельзя взять пример с Титра и быть хоть немного похожим на него… - Синха с силой стиснул зубы и бросил полный ненависти взгляд на отца, но тот был слишком увлечён своими мыслями, чтобы заметить. - …а не балду пинать и казну тратить направо и налево на всякие мерзости. Ха, ты думал я не знал? Если это замалчивает Титр, то есть и другие, которые с радостью лебезя донесут мне на тебя. Всё! Решено! С завтрашнего дня ты приставлен к первому советнику – авось хоть крохи разума впитаешь. Я понятно объясняю?

- Понятно, - огрызнулся Синха, резко встав.

- Это ещё не всё. Каждую неделю ты будешь держать экзамен передо мной. И ещё. Настоятельно тебе рекомендую подумать на счёт Бархи. Мне нравится эта девочка и я чувствую, что она со временем станет достойной королевой этих земель.

- Хотеть не вредно.

И всё же в этот раз он перешёл границу и звонкая пощёчина была тому подтверждение.

- Явишься через неделю. А сейчас пошёл вон! Я всё сказал!

Униженный, оскорблённый и с пылающей щекой он вылетел из кабинета. В след в закрытую дверь что-то с силой прилетело и разлетелось вдребезги. Окольными путями дабы никого не встретить, Синха добрался до своих покоев, где заперся и рухнул на кровать.

Он ненавидел их всех вместе и в частности. Отец, советник-сиротка, придворные, даже эта девица…все, абсолютно все смеялись над ним. Кто-то открыто в лицо, а кто-то за спиной. Он постоянно ловил на себе все эти взгляды полные высокомерной брезгливости и снисхождения, сдерживаемые лишь лицемерной жаждой обогатиться через лесть. Смешки, колкости, пересуды… Он задыхался, ему было мало воздуха. Нужно больше места, больше свободы. Свободы… Усмешка скривила уста. Да, ему нужно больше свободы. Именно так. И он станет наконец-то свободным от всего этого дерьма.

- Мой повелитель, - Титр, войдя в кабинет короля, учтиво склонил голову. - Вы желали меня видеть,

- Проходи, садись… - не отрываясь от документа, он кивнул головой на гостевое кресло. – У меня к тебе есть дело.

- Да, я вас внимательно слушаю, - учтиво отвечал советник, усаживаясь.

- Мне нужно, чтобы ты обучил Синху искусству государственных дел и общению с разного чина знати, - и искоса бросил взгляд, ожидая реакции.

Никому не ведомо было, что Титр уже подумывал постепенно удалиться от дел и перебраться к себе в имение, но тут же все его начинания перечёркивались уже в самом зародыше, приковывая стальными кандалами к человеку, которому будет глубоко плевать на все его распинания и старания и это при самом благоприятном раскладе, а зная наследного принца не понаслышке, Титру придётся избегать всевозможных эксцессов с его стороны и это дополнительная головная боль. И всё же за годы жизни при дворце Титр научился виртуозно скрывать свои эмоции, покрывая лицо маской отрешённости. Вот и сейчас на лице не дрогнул ни один мускул.

- Вы уже объявили наследному принцу о своём решении? – тихо спросил у своего короля.

- Да, нынче утром. Еженедельно он будет держать экзамен предо мной.

- Хорошо, я возьмусь за ваше поручение. Благодарю за оказанное доверие, - он встал и глубоко поклонился. – Что-нибудь ещё? – ровно спросил он, усаживаясь обратно.

Правитель отложил документы, откинулся на высокую оббитую бархатом спинку и задумчиво посмотрел на него.

- Я знаю, что делом весьма непростым озадачил тебя, но к своему удивлению я не ведаю как тебя наградить даже за минувшие заслуги. К славе и званиям ты равнодушен и даже избегаешь их. Может быть злато? От отца тебе досталось солидное наследство, но так ты и его умудрился преумножить не раз, и всё так же ведёшь образ жизни нелюдимого отшельника. Женщины? Не похоже, что в твоем характере искать любовных побед, но и не могу я представить ту, которую ты назвал бы своей женой… Так чего же жаждешь ты?

- Ничего как кроме верной службы моему королю, - учтиво отвечал тот.

- А ты всё о том же. Неисправимый малый. Многие на твоем месте просили и искали бы милости… Ну что ж, я даю тебе время подумать, а пока… - быстрый и пристальный взгляд поверх зеленого сукна. - …пусть тебе сошьёт мой портной новое платье достойное первого советника короля…

- Мой повелитель…

- Прими хоть это от меня. Иначе я начинаю думать что пред тобой я в неоплатном долгу. Ну а пока ступай.

- Да, мой повелитель.

Встал, поклон. Идя к двери спиной, у выхода он снова поклонился. За ним взглядом озадаченно следовал король, пока дверь не закрылась. Взмах левой руки – изумрудная россыпь искр сложилась в Печать уединения.

- И всё же жаль, что не ты сын мой…

========== Покрывая голову, скрываясь от мира ==========

Каменный свод длинного коридора. Гулкие шаги отдавались в голове. Ему нужно выпустить пар, привести в порядок мысли. День уже клонится к вечеру, но наверняка на поле у казарм всё же найдутся желающие поразмяться, хотя не хотелось бы абы с кем, хотелось бы с кем-нибудь стоящим…

Проходя мимо ответвления в клуатр, он услышал шорох юбок и оживлённое щебетание знатно сдобренное наигранно мелодичным смехом. Придворные дамы. Только их ему не хватало. Спасаясь от заискивающих праздных разговоров, он шагнул за гобелен и…вышел за ширмой в комнате Бархы и почти сразу получил с ускорением подушку в лицо.

- Предупреждать надо. А вдруг здесь будет кто ещё?

- Прости. Я сбегал от стаи разукрашенных куриц и ноги меня принесли сюда, - и примиряюще улыбнулся.

Девушка фыркнула и, не удержавшись, тепло улыбнулась в ответ.

- Садись. Я тут кое-что позаимствовала из библиотеки и как раз читаю.

- Да? И что же это, если не секрет? – спросил Титр, присаживаясь рядом на кровать и с интересом заглядывая через плечо.

- «Лжец Нол Калгара или путешествие в затерянные земли».

- Занятный выбор.

- Помню, что кто-то давно хорошо отзывался об этой книге… - книга с тихим хлопком закрылась и Барха с теплом провела ладонью по корешку. – Ты читал?

- Я хранитель королевской библиотеки, - ровно ответил он.

Девушка вопросительно приподняла бровь.

- Я прочёл там всё.

- Тебе бы жизни не хватило, – с недоверием выдохнула она.

- Зря не веришь.

Аккуратно поймал пальцами её подбородок и притянул к себе – она в предвкушении сощурила глаза. Маленькие полные губы обещали несравнимую нежность. Лёгкое движение – они поднялись выше. Она взобралась на него, и перехватила инициативу, съедая взглядом.

- Стой, стой, стой… Нам не стоит это делать…по крайней мере сейчас… - пробасил и уткнулся носом в ключицу; её волосы пахли солнцем, разгорячённая кожа – спелыми персиками и мёдом.

- Я хочу это делать когда захочу, - её губы, дразня, касаются уха и шепчут горячо, заставляя сердце замереть, пропуская удар. – Хочу испить тебя до дна, хочу быть вечно пьяной от ласк твоих…

Она повалила его на лопатки.

- Прошу… Мне тоже тяжело, - его руки слишком удачно лежали на её бедрах и ему стоило неимоверных усилий, чтобы не сжать, чтобы не услышать тот самый сладкий стон…

- Ты смеешь отказывать женщине, что предлагает свою любовь? – она насмешливо спросила и игриво протяжно лизнула его шею.

- Я всего лишь прошу об отсрочке, хотя бы до ночи…

- Отсрочка предполагает увеличение платы. Потянешь ли ты?

- Продержись до ночи и узнаешь, - он принимал условия игры.

Слишком много всего навалилось и голод подтачивал его изнутри. Оставалось слишком мало времени, чтобы ретироваться или зверь изнутри вырвется, перехватит контроль, возьмёт силой причитающееся и тогда… Зверя заметят сразу. Он устало вздохнул и закрыл глаза.

А может к чёрту всё это? Это ведь так просто – протянуть руку и взять то, что и так твоё. Зачем все эти сложности? Прятаться, искать подходящее время и укромный уголок, будто преступники… И всё же плата за сиюминутное наслаждение невероятно высока. Счастье на чужих костях – слишком больно. Он не хотел думать об этом. Не сейчас, только не сейчас, потом…

- Приходи через час к казармам на заднем дворе…как Архаб, - выдавил он, перед тем как провалиться в бездну.

Знакомые запахи и привычный полумрак. За спиной крепкая дубовая дверь. Запереть, наложить Печать – он не хотел опасаться и быть застигнутым врасплох. В этот раз он сумел удачно избежать беды, что подкралась так близко. Впредь надо быть осторожнее со своими желаниями, сдерживаться в проявлении своих эмоций, контролировать этот изгладывающий изнутри голод…

Кожа ныла, будто опалённая солнцем. Доползти и упасть пластом на кровать, ослабить пояс, чтобы не тёрся об ткань и не вздрагивать от каждого своего движения… Так и есть – вся рука в смазке, блестящая тягучая прозрачная паутину, что тянется от пальца к пальцу, провисая и пытаясь стечь. Интересно, это только у него её столько или всё же бывает меньше?

Бархатная тишина зазвенела, и новая волна иссушающей жажды захлестнула его, сдавив горло и лишая возможности ясно мыслить. Мир исчез. Остались лишь запахи и сумеречные видения – пьянящие, дурманящие, манящие и абсурдные, но столь сладкие, что пронзают изнутри острыми ядовитыми шипами, отравляя разум и низвергая его до состояния дикого животного.

- Когда это уже прекратится… – сдавленно прохрипел он, с удовольствием обхватил член и, не сдержавшись, со стоном оголил головку.

Кажется, что кожа стала более чувствительной и отзывчивой на прикосновения. Хотя может он просто долго не делал это сам. Впервые он почувствовал желание растянуть процесс. Он хотел много, неспешно и смакуя. Вроде бы прошло мало времени с предыдущего раза, так отчего же он настолько голоден…

От висков вниз, плотно прижавшись, легко скользила волна жара, растекаясь по груди, заставляя дышать чаще, прерывистее. Казалось, что он чувствует чужие изящные ладони и его пальцы неумело следуют за ними, вторя призраку, скользят плашмя по животу вверх и сдавливают горло, нежно впиваясь ногтями…

Чувственность, что до определённого момента была столь чужда и несвойственна ему, поглощала и затягивала в свою трясину и сейчас захлёстывала с головой. Он всего лишь хотел утолить голод плоти. Сначала. И тело уже получило своё – из сжатой ладони на живот просачивалось горячее и тягучее. Но чувство удовлетворения не было…полным. Будто вместо долгожданного пира ему подсунули жалкие плесневелые корки.

И сам он жалок. Особенно сейчас. Сложившаяся ситуация затягивает на его шее поводок, пытаясь напомнить, кто он есть. Но поводок давно стал бумажный и одно неверное движение – маска послушного пса спадёт. Одним только Всевышним известно что тогда начнётся. Не было и речи, чтобы его приняли…какой он есть на самом деле.

Он слишком увлёкся. Ничего не изменится и не должно.

Сел, равнодушно оттёр ладони и торс о край выбившейся простыни. Опёршись на колени, привычно сложил пальцы домиком, закрыл сосредоточенно. Внутреннее чутье подсказывало, что вскоре Нимата опять захочет взять пару дней и он опять выпадет из собственной жизни, очнувшись после где-нибудь на краю земель и хорошо будет, если одетый и один. Хотя когда такое было…устало вздохнул.

Жизнь его – безумный водоворот и он в нём на утлой шлюпке даже без вёсел.

Встал, шумно выдохнув. Жестом зажёг свечу. Одежда была бесцеремонно отброшена в дальний угол. Омылся из кувшина. Из тусклого старого зеркала на него с презрением смотрел ладно слаженный молодой мужчина. Ладонью пригладил мокрые короткие чёрные волосы назад, заставляя воду стекать вниз по телу. Мощная шея, крепкие плечи и ни намёка на прежнюю иссушенную интеллигентность хранителя королевской библиотеки. Тяжёлый взгляд чёрных глаз. И губы слишком полные для мужчины, и эта дерзкая, еле уловимая, полуулыбка-полуухмылка… Неужели это действительно он? Невольно разглядывал собственное лицо будто впервые видя его. И как только тогда Нимате удалось убедить всех, что сухопарый отрок и это мужлан, которого он сейчас видит в зеркале – один и тот же человек? Изменения произошли слишком резко. Буквально неделю. Тогда он думал, что умрёт, либо от боли, либо от того, что кто-то заметит, что он не такой, как вчера. И ведь все верили. Даже больше – будто никто и не заметил. Конечно, были и те, кто вздрагивали, смотря с опаской, но потом смягчались, будто мысленно коря себя, что отчего-то не узнали сразу. Окружающее приняли его новый облик слишком быстро, а он вот до сих пор…до сих пор… Ему до сих пор чудилось, что он всё продолжает меняться. Будто с утра он на ноготь, но всё же выше, чем вчера, чуть сильнее, чуть быстрее…и мир становится меньше и ему тесно в нём.

- В твоих силах свернуть горы и возвести великую империю. Ты станешь самым великим властителем этого мира… - прошептал рядом знакомый серый голос и из полумрака медленно проступил сосредоточенный облик его проводницы. – Всё, что положено по праву королевской крови, даруется тебе с избытком, но и сам ты, не ведая оного, берёшь больше…

- И давно ты здесь? – холодно перебил он Нимату.

Невесомые одеяния недовольно зашелестели, но голос оставался, как и прежде, – ровным и скующе-отсутствующим:

- С тех самых пор, как ты прыгнул сюда из покоев своей любовницы.

Титр мысленно поперхнулся и недовольно сжал губы – значит, она всё видела.

- Она не моя любовница, - сухо возразил он.

- Любовник?

Тьма внутри вздыбилась, но его эмоции, как и прежде, находились в стальной хватке воли.

- Любовник господина верховного советника?

- Хватит.

- Ты перебил меня и теперь смеешь мне дерзить. Забыл кто я?

- Я уже тысячу раз высказывал свою позицию относительно всех этих моих «предназначений». Я думаю, что Всевышние сошли с ума, раз новорожденным раздают задачи на жизнь.

- Смертные такие забавные. С чего ты взял, что новорожденным? Я такого точно не говорила.

Обернулся и посмотрел в бездушные немигающие чёрные глаза.

- Да, ты права. Действительно не говорила. Но всё равно я не хочу быть…

- Не хочешь быть…?

Он вдруг увидел прямо перед собой серебряный трон, обтянутый синим бархатом, на изголовье наброшена расшитая мантия, подбитая песцом и горностаем, а на сидении небрежно лежит массивная корона и ждёт, когда её подцепят пальцем и обыденным отточенным движением закинут на голову…и рядом стоит трон поменьше и он знает для кого и видит её мягкую улыбку, и зала огромная и за её высокими резными дверями ожидают, и слуги послушно ждут, когда можно будет распахнуть…

- Нет, не хочу, - он с усилием отогнал видение.

- Я всё видела.

- Или сама мне всё это нарисовала…

Ему стоит поторопиться – он не хотел заставлять Барху ждать. Из платяного сундука выудил сменные шальвары, свободную тёмную рубаху, туго скрученный длинный плащ с капюшоном – грудь изнутри распирала горькая тяжесть, но всё же сейчас лучше оставаться незамеченным. В дальнем углу тускло блеснули богато украшенные резные ножны. Под сердцем дрогнула и жалобно потянула жила, сдавливая горло. Он поддался порыву и достал клинок с перевязью на пояс. Если его поймает охрана с мечом во дворце, то будут большие проблемы. Хотя под плащом и не так заметно, а желание опробовать заветный Мун Кадиз в деле было велико.

Действительно ли он был Яраном когда-то? Был ли он когда-то нескладным, иссушенный книгами, первым и самым юным советником короля? Может вся его память – сплошной обман и мысли не его вовсе… Но время не ждёт. Утопая в сомнениях и противоречивых мыслях, развеяв Печать и затворив за собой дверь, он оставил бестелесного проводника в клетушке одного.

Бархатная тишина и полки, ломящиеся от изобилия фолиантов и свитков, стремящиеся ввысь – всё в строжайшем порядке и рассортированные по специальной методике, разработанной им самим. Это его родная стихия и здесь он самый крупный хищник – никто не сможет оспорить его превосходства. И книги одним лишь своим присутствием давали столь желанное сейчас спокойствие. С любовью скользя пальцами по шероховатым корешкам, он ловко и тихо петлял меж узких проходов. Боковой выход из библиотеки – никто и не помнит, что он здесь есть, зато пройдя по короткому сырому коридору, можно быстро выйти к винтовой лестнице, которая удачно выходит к конюшням на заднем дворе, а там и до казарм рукой подать.

Ровный холод стен, гладкие отполированные тысячи ног камни ступеней – всё так привычно и обычно. Но внезапно зверь внутри встрепенулся и обнажил клыки в предвкушении добычи. Чужое желание убивать – он чувствовал его. Будто по щелчку пальцев, он весь внутри подобрался и чувства его обострились. Он видел её – чёрно-лиловая взвесь в воздухе. Альков. Незваный гость притаился в алькове чуть ниже, за поворотом и, как только он минует его, в спину прилетит удар. Неплохой план…был.

Он усмехнулся. Покрыл голову. Азарт будоражит кровь, сметая всякие душевные треволнения. Притворившись и как будто ни в чём не бывало прошёл мимо сокрытой в тени ниши. Чужая рука занесла кинжал над спиной, ещё мгновение и…ошарашенный взгляд противника – не церемонясь, одним выверенным движением Титр отбросил нападавшего на лестницу. Полёт был стремительным, а посадка довольно жёсткой. Короткий клинок, благоразумно поддетый носком, с металлическим обиженным бряцаньем проскользил по ступеням вниз.

Титр, плотнее надвинув капюшон на глаза, закрывая верхнюю часть лица, присел на корточках, уперевшись коленом в грудь, не давая встать нападавшему, ловко поправляя под плащом цепляющиеся за пол ножны – сей жест не остался не замеченным.

- Итак, кто тут у нас… - он поддел шарф, которым несостоявшийся убийца замотал почти всё своё лицо, и незаметно выпустил коготь, распарывая полотно. – Ну надо же, это Обрим…я разочарован. А старина Ликс возлагал на тебя такие надежды.

На по-деревенски простом с крупными чертами лице читался ужас и оторопь.

- Откуда…моё имя? – сумел лишь прохрипеть тот.

Отлично, он всё ещё инкогнито, хотя с ударом всё же переборщил.

- Самое главное – кто тебя послал и для чего, - холодно процедил Титр, выпрямляясь, глядя на оппонента сверху вниз. – Поверь, в твоих интересах отвечать на мои вопросы и говорить только правду. Надеюсь, я понятно выражаюсь?

- Даже если бы меня пытали, я не смог бы сказать, - отвечал Обрим, садясь кряхтя на ступень и взглядом шаря в поисках путей к отступлению.

- Хм, «не смог бы» говоришь. Давай зайдём с другого края. На кого ты по-твоему напал? – привычная менторская манера говорить брала верх.

- Я не знаю. Честно, - и он отвёл глаза, незаметно потирая ушибленную грудину. - Дали амулет, приказали схорониться здесь и ждать пока камень не засветится…

- Амулет, - и требовательно протянул руку.

Тот не спешил шевелиться и Титр его поторопил, пнув в бедро.

- Амулет, - повторил он. - Я жду.

Рука исчезла в складках одежды, нехотя вытащила и протянула маленькую, тускло светящуюся синим, безделушку. Оценив её звериным взглядом и не найдя подвоха, Титр всё же взял её, но за тонкий кожаный шнурок. Где-то на задворках сознания шевельнулись обрывки воспоминаний. Не его, не этой жизни, но…определённо полезные. Перед ним был его волос, точнее то, что когда-то было его волосом, скреплённый Печатью с простенькой подвеской – минимум усилий, но весьма эффективно…в таких делах. Титр сжал в ладони камень и вытряхнул уже мелкую пыль. Обрим шумно сглотнул.

- Любопытно. Всё думал кому же я перешёл дорогу, что пошли на подобное… - глухо проговорил Титр, неспешно хлопком оттерев ладонь об штанину. – Но теперь всё стало на свои места, - и поймал на себе затравленный взгляд припёртого к стене. - Не хотелось мне этого делать с тобой, но всё же…

- Ты убьёшь меня… - обречённо прошептал тот.

- Увы, не в это раз – не хочу марать руки … - и невольно плотоядно улыбнулся.

Эмоции пёстрой взвесью заполняли пролёт. Страх за собственную шкуру, смятение, досада и недоверие, но не желание убивать, нет. Нельзя винить пешку в излишней преданности или слепому следованию приказу, особенно подкреплённого Печатью.

- Оголи торс, живо, - тоном, не терпящем возражений, приказал Титр.

Тело на ступенях заёрзало, сбросив накидку и неумело, закусив от боли губы, судорожно стаскивая с себя лёгкую броню и рубашку. На смуглой коже виднелись крупный кровоподтёк и пару ссадин. Всё же надо быть поосторожнее…с обычными людьми. На правом плече виднелась мелкая россыпь родинок, но это лишь на первый взгляд. Значит, Печать наёмника. Самонадеянный выбор, хотя наложивший Печать и не мог ожидать, что кроме него и короля может кто-то обнаружить подобное.

- На колени и лоб в пол, - пренебрежительно бросил Титр и устало потёр переносицу.

Он не хотел этого делать, не хотел, но время поджимало, а пока дозовёшься Нимату и их тут вполне могли застать врасплох, так что приходилось действовать наверняка…

Обрим замер, стоя на коленях.

- Умоляю…господин, не надо, прошу…я не хотел…всё что угодно… - руки дрожат, взгляд исподлобья то и дело косится на меч в ножнах.

- Я же сказал, что не буду убивать тебя, - Титр начинал выходить из себя. – На колени и склонись в поклоне – большего от тебя не требуется. Можешь глаза закрыть, если перетрусил.

Замявшись, он наконец-то сделал то, о чём его собственно просили. Спина вздрогнула, услышав лязг меча о ножны, но голову он всё же не поднял.

Титр никогда не делал этого ранее – приходилось действовать по наитию. Вспыхнул меч, выжигая и оплавляя концом острия чужую метку. Нужно опережать соперника хотя бы на полшага. В голову пришла дурацкая идея, но нет времени медлить и искать варианты лучше. Обрим у ног его зашипел от боли и инстинктивно вцепился в правое плечо, ожидая реки крови, но тут же отдёрнул и в замешательстве осматривал абсолютно чистую ладонь. И всё же определённо не лучшее, далеко не лучшее, но вполне оптимальное решение дилеммы. Он сам, своими руками разрушал стену, что старательно воздвигал камень за камнем в надежде укрыться за ней от чужих глаз - синее пламя вязью растеклось по склонённой перед ним спиной, оставляя на коже витиеватый охровый узор, отныне и навеки сковывая связью слугу со своим господином.

- Тебе никто никогда не давал амулет и не приказывал ждать меня в засаде. Ты не был сегодня тайно во дворце и не видел меня. Если спросят, то сегодня ты самовольно отлучился из казарм повидаться с другом детства, что проездом был в городе; когда увидят узор на твоём теле, то скажешь, что на память с другом вы расписали спины у одного мастера. Ты всё понял, Обрим? - низкий властный голос с пренебрежением отдающий приказ самому жалкому смертному пробирал до озноба.

Дрожа от нахлынувшего ужаса, мужчина, стоящий на коленях сдавленно выдавил, запинаясь:

- Да…да, мой господин.

Глубокий вздох. Спокойствие. Ему нужно спокойствие моря, погруженного в сон под толстыми льдами зимы. Он не хотел, ему это было не нужно, но так сложились обстоятельства. Да, так сложились обстоятельства.

- Одеваешься и немедля отправляешься в казармы.

- Слушаюсь и повинуюсь, мой господин.

Титр уже повернулся, собираясь уходить, как почувствовал немой вопрос.

- Тот человек больше не имеет над тобой власти. Не имеет и никогда больше не будет, - смягчившись, он ответил.

Меч легко вернулся в ножны, лязгнув, знаменуя конец разговора.

Ступени всё так же тверды и холодны под его ногами, стены всё так же держат каменный свод. Пролётом ниже он взглядом нашёл кинжал – тот послушно сам скользнул к нему в протянутую руку и, чуть коснувшись пальцев, рассыпался серебряной пылью.

Пуская пока всё будет так. Но всё же мысли чётче и яснее при холодном лунном свете…

- Я думала, что ты уже не придешь.

Серая тень отделилась от стены деревянной пристройки, откинула изящным движением капюшон плаща подставляя длинные золотистые волосы под солнце.

- Прошу прощения за заминку – были дела, не терпящие отлагательства.

Архаб насмешливо фыркнул и спросил:

- Ты всегда такой жеманный?

В ответ получил лишь холодный взгляд.

- Не вижу причин быть таким хмурым, - и миролюбиво улыбнулся.

Убедившись, что они одни, Титр одними губами проговорил:

- Король приказал мне обучать и подготовить наследного принца для дел государственных…

- Неожиданно, но вполне логично. Ты явно не в восторге. А Синха?

- А Синха успел подсуетиться и послал ко мне наёмника под Печатью.

Он почувствовал вспышку ярости рядом и был вынужден схватить Архаба за плечо и с силой сжать.

- Не заставляй меня жалеть, ведь я не просто так сказал всё это. Синха не знает с кем имеет дело и в конце концов это тоже в моих интересах - обучить его. Тогда я смогу отойти от дел…

Сердце предательски дрогнуло. Он ещё не решил до конца и не было чёткого плана, но было лишь желание и это желание было столь естественным для него, что он успел забыть, что она всё-таки принцесса, да и может быть она хочет совсем иного.

Рука провалилась вниз за сжимаемым плечом. Одежда оказалась велика и висела мешком. Она снова обратилась девушкой и смотрела на него снизу вверх своими большими серьёзными янтарными глазами. Порой намерения важнее слов и прямиком из сердца в сердце льются тайные мечты и чаянья.

- А почему бы и нет… - пробормотала Барха и уткнулась ему в грудь, обнимая.

Секундная слабость. Объятья ослабли и перед ним вновь стоял с нарочито спокойным лицом Архаб.

- В этом есть несомненное преимущество, что Синха не знает с кем на самом деле имеет дело. Хотя с другой стороны, если тайное станет явным, то всё может обернуться величайшей трагедией для государства… - серьёзно проговорил он, смотря вдаль.

- Первое занятие завтра и у меня есть время подумать над деталями. Сейчас же я вынужден просить тебя, как соратника, об услуге…

- Хм? – столь знакомый уже жест, но в непривычном исполнении.

- Развей мои думы тяжелые и испытай твёрдость моего клинка.

Парень прыснул в кулак и, почесав кончик носа, спросил:

- Ты же понимаешь, что вышло весьма двусмысленно?

Всё прошло без сучка и задоринки. Архаб был представлен как заехавший погостить дальний родственник. Ликс погонял их по полю, удостоверился, что те хорошо размялись и после отправил в конец плаца, чтобы не мешались. Вскоре, после начала, их окружили на почтительно расстоянии, с восхищением наблюдая за тем, как остервенело и самозабвенно рассекают и летают в воздухе клинок и диковинное металлическое остро заточенное узкое древко, то и дело встречаясь с оглушительным звучным скрежетом. Удар. Ещё удар. Титр заметил, что вернулся Обрим и втиснулся в плотное кольцо, замерев с широко распахнутыми глазами, жадно впитывающими каждое движение. Не время считать ворон – перед ним наконец-то достойный противник. Чего стоил тот выпад с восходящим ударом…

========== Королевская библиотека ночью ==========

Ночь сковала дворец бархатной тьмой и лила оглушающую тишину во все пределы. В столь поздний час свеча горела на широком рабочем столе в королевской библиотеке.

Титр склонился над бумагами, задумчиво перепроверяя себя же. Завтра первое занятие и самое главное в обучение – это систематизация знаний и обоснованность наличия тех или иных элементов. Не должно быть ничего лишнего – только самое главное. И на это он был вынужден потратить большую часть своего вечера – и это коробило.

По руке под матерчатой повязкой растеклось тепло, и он улыбнулся, откидываясь на спинку высокого кресла в приятном ожидании. И действительно, через пару минут он услышал тихие шаги и шелест юбок.

- Прошу простить меня за внезапное вторжение. Я не ожидала, что в столь поздний час застану здесь вас.

Она стояла перед ним в простом светлом домашнем платье с небрежно накинутым поверх иссиня-чёрным плащом, подбитый песцом.

- Приветствую вас, светлейшая Барха в королевской библиотеке. Могу ли я быть вам чем-нибудь полезен? – он встал, любезно поклонился и уселся обратно, с любопытством наблюдая за ночной гостьей.

- Не хотела бы вас беспокоить подобными мелочами. Мне всего лишь не спалось, и я думала, что за книгой смогу скоротать время до рассвета.

Она по-хозяйски подошла к его столу, по пути сбросив плащ на свободное кресло для посетителей и поставив свой подсвечник на край, лишь искоса взглянула на бумаги и пристроилась на ручку кресла, облокачиваясь на его плечо.

- Я мог бы вам посоветовать что-нибудь из богатой коллекции королевской библиотеки, - он старался говорить ровно, придерживаясь формально-безразличного тона.

- Это было бы чудесно… - пламя ближней свечи дёрнулось от резкого движения, его обдало нежным и сладким запахом цветов, длинные шелковистые волосы на мгновения коснулись его лица и отпрянули вслед за хозяйкой. - …здесь столько книг и я теряюсь в их разнообразии, - продолжала она как ни в чём не бывало, с игривым вызовом глядя на произведённый эффект.

- Вы бы могли назвать пару книг, что вам ранее пришлись по нраву, и на основании их я бы мог предположить, что вам посоветовать, госпожа, - голос невольно стал чуть ниже, горло саднило, а на губах всё ещё ощущался её нежный вкус.

- Сегодня я закончила удивительный рыцарский роман. Благородный Дон, прекрасная дама, пылкие обещания, под полной луной, и долг любви, - она многозначительно искоса посмотрела на него, улыбнулась, вскользь слегка коснулась пальцами своих губ и продолжала в спокойствии чинном. – Можете посовать нечто подобное?

- Увы, к большому сожалению, я не большой поклонник сего жанра, - он многозначительно кивнул на бумаги перед собой, показывая жестом, что осталось совсем немного. – Могу попробовать посоветовать «Птичьи сказки» - говорят, что придворные дамы без ума от этого романа.

- Да неужели? – она наигранно удивлённо приподняла брови.

- Так и есть, госпожа.

- И о чём же он?

- Не берусь говорить точно, если мне память не изменяет, то сюжет сей книги основан на одной пространной аллегории, где пичужка, ища укрытия от непогоды, влетает сквозь приоткрытые ставни в тёмную келью и попадает в общество грустного паука; птаха улетает, как только проходит непогода, но её всё влекут обратно невидимые силки…

- И чем же всё заканчивается? – она грустно улыбнулась.

- Увы, я лишь только слышал и не знаю концовки, госпожа. Может быть паучок и птаха поладили, а может быть всё закончилось весьма печально. Если вас заинтересовало, то я бы мог вам указать где сия книга располагается. К сожалению, я сам не могу оставить бумаги…

- Ничего страшного, - прервала Барха. – Я вполне могла бы отыскать её сама, конечно, если вы не возражаете.

- Как я могу? Тем более вы наша почётная и крайне желанная гостья, - и усмехнувшись своим мыслям, он стряхнул с кончика пера не каплю чернил, но синюю пушинку-искру, что медленно подлетела к девушке, а потом плавно скользнула в проход меж стройных полок, послушно ожидая её.

- И всё же я настаиваю. Тем более мне может что-то приглянуться по пути.

- Ну раз вы настаиваете… Если вы сейчас повернёте налево и пройдёте прямо два целых стеллажа, а потом направо вдоль стены, то в конце увидите небольшую секцию с произведениями авторов южных степей – она находится окромя напротив окна и даже при лунном свете вы легко найдёте книгу с белым корешком на третьей полке снизу.

- Надеюсь, я не заблужусь? – она позволила себе насмешливо уточнить.

- Не стоит беспокоиться. Если всё же это случится, то в самые сжатые сроки будет организованна розыскная группа и не позже чем к обеду завтрашнего дня мы обязуемся прочесать всю библиотеку и найти вас, - полусерьёзным тоном отшутился он в ответ, откинувшись на спинку и выжидающе глядя на неё.

Она подошла к столу, забрала свою свечу и довольно лихо развернулась на носках, нарочито надувши губы, выказывая неодобрение, и бросив испепеляющий негодующий взгляд на вход, где, судя по всему, сторожила свою госпожу слишком рьяная служанка, и проследовала за искрящейся пушинкой в чащу книг. Титр же решил не терять времени и скорее закончить со списком законов, с которыми в первую очередь будет необходимо будет ознакомить наследного принца.

Свеча дрожала, перо исправно смачивалось в чернилах и легко скользило по плотной бумаге, делая заметки. Похоже, он слишком увлёкся из дум его вырвали приближающиеся размеренные тяжёлые шаги.

- А сегодня в моей библиотеке неожиданно оживлённо для ночи…

Титр резко встал и поклонился,приветствуя своего повелителя; тот жестом разрешил советнику сесть обратно, неспешно дошёл до кресла для посетителей, уселся, внезапно обнаружил на нём плащ, перебросил на спинку соседнего и в замешательстве посмотрел на Титра.

- Это не тот ли плащ, что я даровал тебе?

- Да, мой повелитель, это именно он.

- Любопытно… - неспешно ответил король и с хитринкой посмотрел на него. – А мой советник не так прост каким кажется. И кто она?

- Не совсем понимаю о чём вы…

Не успел он договорить, как из стройных рядов книжных полок, шурша юбками выпорхнула Барха, счастливо прижимающая к груди книгу и запнулась, обнаружив, что они уже не одни.

- А я думал кого это фрейлина караулит у входа в библиотеку, - король Леон говорил медленно, задумчиво переводя взгляд то на принцессу, то на советника.

- Прошу меня простить, господин Леон, - девушка смущённо залепетала, нервно вцепившись в переплёт. - Меня одолела бессонница и я пришла в библиотеку в поисках книги. Я никак не ожидала встретить в столь поздний час господина советника и не могла подозревать, что у вас здесь назначена встреча. Прошу простить меня, я уже покидаю библиотеку и не смею тревожить вас более своим присутствием… - спешно сделав пару шагов, она выхватила плащ и, сделав поклон, метнулась на выход.

- Она забрала твой плащ, - улыбаясь, король с вопросом смотрел на Титра.

- С пару недель назад госпожа вымокла и оказалась здесь. Я был вынужден предложить свой плащ, чтобы она не продрогла и не подхватила простуду, - отчитался как по написанному. – Плащ пришёлся по нраву принцессе, и я был вынужден уступить его дабы не прогневать и сохранить благоприятно расположение королевской особы…

Король жестом прервал его и, сидя в кресле, наклонился к нему.

- Давай оставим весь этот официоз хотя бы для утра. Скажи мне честно: по нраву она ли тебе?

- Мой повелитель, я нахожу невозможным проявлением с моей стороны симпатии к кому-либо, - он снова стоял, покорно склонив голову.

- Титр, оставь это и поговори со мной не как с королём, но как с давним другом отца твоего, - и устало потёр висок. – И сядь ты. Чего опять вскочил?

- Как первый советник короля я должен неукоснительно…

- Довольно, - сухо отрезал Леон и, взмахнув рукой, легко пальцами начертил в воздухе Печать Уединения, та вспыхнула изумрудными искрами и отрезала библиотеку от остального мира невидимой глухой стеной. – Ты знаешь что это?

- Один из видов Королевской Печати? – осторожно уточнил Титр.

- А ты сообразительный. Королевской печатью можно не только подтверждать свой статус или подчинять чужую волю, но у неё есть ряд очень удобных вариантов. Например, эта называется Печать Уединения и позволяет не бояться, что чужие уши услышат наш разговор. Так что забудь про этикет хоть не на долго, хорошо, Титр?

- Как вы пожелаете, мой…

- Титр! – перебил его король.

- Как пожелаете…Леон.

- Так-то лучше, - и он вздохнул, откидываясь на спинку кресла, разглядывая своего собеседника и погружаясь в размышления. - Порой мне кажется, что я о тебе очень многого не знаю, хотя казалось бы — с малых лет при дворе под моим присмотром. Всё, что дал своему сыну, я стремился дать и тебе. И что в одному вбивалось чуть ли не силой, то другой чуть ли не с большим рвением отбирал… - правитель грустно усмехнулся своим мыслям. - И вот сегодня, мне кажется, я взглянул на тебя под совсем иным углом. Как-то забывается, что ты уже далеко не перепуганный ребёнок, что однажды был доставлен во дворец. От того ребёнка остался лишь только тяжёлый взгляд очень тёмных синих глаз, что столь в диковинку здесь.

Правитель Леон подпер щеку кулаком и добавил:

- Ты, как и прежде, смотришь на меня с учтивым вниманием, а что за ним, за этим взглядом — одним Всевышним ведомо. Всегда холодный, строгий и нелюдимый, но тем не менее многие придворные дамы ищут твоего общества, но не ты их. Наверное, повышенному вниманию ты обязан своему отцу.

- Простите, не совсем понимаю…

- О, всё очень просто. Ты унаследовал многие его черты, что столь по нраву дамам. Он тоже в своё время не знал отбоя от барышень, но, что уж тут таить, периодически нет-нет, да пользовался сложившейся ситуацией, - и тут король довольно хохотнул, видимо вспомнив что-то крайне забавное. – Конечно, мне и о тебе кое-что любопытное доносят, - многозначительно подчеркнул свои слова. – …но это столь непохоже на тебя, что я до сих пор склонен считать, что это всего лишь дамские выдумки, даже не смотря на столь очевидный плащ, пропахший женскими духами.

Повисло неловкое молчание.

- А чего мы тут, собственно, сидим. Давай сядем у камина, распалим его, выпьем, тем более есть повод, - и с этими словами за Титром в укромной части залы у стены вспыхнул камин; король же из воздуха вытащил пару резных стаканов и большой бутыль зелёного стекла. – Ну, пошли.

Титр был вынужден следовать за ним. Мысленно он звал своего взбалмошного проводника, но безрезультатно. На столик у камина король небрежно поставил стаканы, лихим движением раскупорил бутыль, щедро плеснул бордовой жидкости и протянул один своему советнику; тот, замешкавшись, взял не сразу и с опаской взглянул в стакан.

- Не сочтите за дерзость, мой п…Леон, но я не приветствую распитие спиртных напитков и сам почти никогда без веской надобности не употребляю.

- О, я помню, Титр. Тебе не о чём волноваться. Для обычных смертных это что-то вроде отвара на травах да ягодах. Напиться этим здесь могу только я, - и ухмыльнулся.

- Это лунный нектар… - прошептал он сдавленно.

- Так ты знаешь и это. Удивительно. Я всё время недооцениваю твои знания. Ну, что ж… За мудрость Всевышних! – и он опрокинул стакан в себя, довольно зажмурился и расслабленно упал на кресло.

«Пей, я подстрахую, - шепнул в голове успокаивающе ровный женский голос. – Но сильно прикладываться очень не советую, иначе тебя раскроют».

От камина исходило приятное ровное тепло. Рыжие языки пламени боролись со тьмой то выигрывая и отхватывая чуть больший участок для света, то отступая, чтобы с новыми силами ринуться в бой.

На негнущихся ногах Титр подошёл к своему креслу, сел, непослушной рукой поднёс стакан к губам и немного пригубил. Он отпил всего чуть-чуть, но вмиг почувствовал краткую жгучую лёгкость и ясность, сдавленно глубоко вдохнул, чтобы по примеру не зажмуриться, и опасливо скосил глаза. В неровном дрожащем свете на лице короля проступили глубокие морщины и весь его лик казался суровым, словно наспех высеченным из грубого дерева и лишь у внешних уголков глаз частая сеть морщинок собирались будто в хвост мелкой рыбки. Волосы длинные, по моде прошлых лет, до подбородка, небрежно заправлены за уши, короткая квадратная борода и густые брови с торчащими жёсткими седыми волосами. Непроизвольно уже намётанным взглядом Титр по позе мог судить, что довольно праздный образ жизни короля почти никак не умалил былой ратной мощи и, как и прежде, это довольно грозный соперник в бою…

Да о чём он вообще думает?

- Ну как тебе?

- Весьма…своеобразный вкус, - уклончиво отвечал Титр, возвращая стакан на место.

Король утвердительно кивнул, больше своим мыслям, и мечтательно улыбнулся.

- Иногда так хочется сбежать от собственных мыслей…хотя бы на мгновение, - и он налил себе ещё и так же залпом опустошил стакан. – Судьбу не выбирают. Вот вроде бы король, правитель Срединных земель и один сильнейших сего мира, а на собственного сына не имею никакого влияния, - и он горько усмехнулся. – Я прошу тебя облагоразумить Синху, дать ему необходимые знания…и будто подписываюсь в собственном бессилии, - он резко замолчал, будто увидев в дикой пляске пламени что-то давно минувшее и навеки утраченное и весь поник, устало прикрыл глаза и откинулся в глубь кресла, скрестив руки на груди. – Знаешь, давным-давно мы частенько так сидели с твоим отцом, обсуждали дела и минувший день, он рассказывал о своих похождениях по долам да по горам… И я ему так завидовал. Веришь ли?

Титр озадачено смотрел на него, не зная как правильно реагировать и с тихим ужасом осознавая, что разум его разрывается между сном и желанием броситься в леса в погоню за прыткой антилопой.

- А было чему завидовать? – его губы двигались сами по себе и, кажется, он тепло улыбнулся королю.

«Расслабься, он уже достаточно пьян, чтобы не замечать мелочей», - холодом разлилась по воспалённому мозгу чужая мысль.

- Было и многому, - старый король блаженно улыбнулся в ответ, погружаясь в приятные воспоминания. – Я искренне завидовал, что он свободен как птица и волен отправляться куда ему вздумается. Он возвращался и рассказывал о зарослях западных земель и диковинных зверях, о полноводных реках и пустынных землях, иссушенных неприветливым солнцем, о ледяном море и фьордах. Я столько раз порывался сбежать из дворца и отправиться с ним…

- Вам было нельзя?

Нимата извлекала из его головы вопросы, которые он никогда бы не рискнул в добром здравии и ни при каких обстоятельствах задать правителю. Но нынче он всего лишь зритель, да и видимо у короля накипело на душе, что в этот раз он пришёл искать не просто беседы, а поворошить прошлое и сдуть с него пыль забвения.

- Тут такое дело… Не знаю даже стоит ли тебе всё это объяснять. В общем, мне было опасно было отлучаться из дворца. Ты, наверное, слышал, про особый период в жизни тех, в чьих жилах течёт кровь королей – Переход?

Титр сосредоточенно кивнул.

- Что и требовалось ожидать от первого советника. В общем, пока этот Переход не начнётся и благополучно не завершится, лучше не отлучаться от старших, которые смогут тебе помочь…

- Помочь? С чем?

Старик наклонился вперёд к огню и устало скривил уста.

- Поверь, Титр, лучше не знать. Сила даётся королям не задаром – за неё взымается плата.

Ветер отдалённо завывал в трубе, дрова потрескивали и казалось, что в этом смешении звука отчётливо угадывается надменный женский смех. Король вздрогнул и нервно оглянулся по сторонам.

- Ну можно было отправиться в поход после, разве нет? – губы Титра, как ни в чём не бывало, выдали следующий вопрос, и король успокоился, решив, что ему всего лишь показалось.

- Можно было, - и он неспешно наполнил ещё до краёв, подумал, отпил половину, долил вновь и уселся, держа в руках полный стакан. – Но к тому моменту твой отец ушёл далеко в своих навыках похода, что я для него был бы обузой, да и он появляться стал реже при дворе, - и хохотнул, чуть не разлив на себя лунный нектар.

- Что-то случилось во дворце?

- Ну как сказать «случилось», - и усмехнулся, пригубив немного нектара. – Всякий раз, как он возвращался в столицу на него открывалась самая настоящая охота. Придворные дамы да фрейлины, заезжие гостьи и даже жёны многоуважаемых особ состязались кому в этот раз удастся обратить на себя внимание и урвать хоть одну ночь. А сколько раз его пытались сосватать… Да уж, были времена. Не пойми меня неправильно, я уважал твоего отца и любил как брата, но он был далеко не аскет и изгой, хоть и старался вести себя предельно честно, но и случай не упускал. И вот сегодня я зашёл в библиотеку и увидал как Барха вьётся возле тебя и это мне напомнило давно минувшие времена…

- Я же говорил, что светлейшая Барха всего лишь зашла за книгой… - попытался мягко возразить Титр.

- И как бы невзначай поверх домашнего платья набросила плащ, подаренный тобой? - и он хитро сощурился, допил нектар, со стуком поставив стакан на столик, и, подперев подбородок кулаком, с любопытством наблюдал за трепыханиями своего юного советника. – Мальчик мой, я живу на этом свете не первый десяток лет и издалека вижу, когда женщина решила выразить своё расположение. Плащ насквозь пропитался её духами, что говорит о том, что она довольно часто позволяет себе бывать в его объятьях. Вопрос в том воспользуется ли мужчина выказанной благосклонностью дамы.

- Вы же прекрасно знаете, что об этом не может быть и речи, - Титр привычно скользнул под маску отчуждённости и холодности.

- Может и знаю, - в шутку король примирительно вскинул руки вверх. – Но порой чувствам не прикажешь, тем более не известно, что за судьба предначертана ей Всевышними.

- И всё же негоже думать о том, что королевская особа снизойдёт до простолюдина.

- И всё же она хороша, определённо. Жаль, что если мой оболтус не соизволит снизойти до брака, то её как есть сошлют в монастырь… Самому что ли женится? – и он усмехнулся своей мысли. – Ну уж нет. Что должно, то случится, - прищурив глаза, отстранённо прошептал король; он рассматривал собеседника и его разморенный взгляд то и дело норовился сползти куда-то в бок – все же сомы было выпито достаточно. – Чем больше отрицаешь свою судьбу, чем дальше пытаешься от неё сбежать, тем более неотвратимой она становится. И я не бегу. Я не боюсь. Я приму и изопью её до дна.

Словно влекомый внезапным порывом, правитель резко встал, что-то пытаясь рассмотреть в густом сумраке над головой, махнув рукой, словно отгоняя наваждение, он склонился над столешницей и лёгким и чётко выверенным движением наполнил стаканы, один себе, другой протянул Титру, и, подойдя к камину, поддел решётку носком расшитого сапога и задумчиво уставился в огонь.

- Мне было всего семнадцать, а мне уже рассказали сюжет и финал моей книги жизни, - и он сделал глоток. – Не хотел, но знал. И теперь, когда я могу сказать, что большая часть жизнь моей точно прожита, во мне зреет чувство, что слишком много случилось по писанному и не хватает…спонтанности, внезапности. Я всё это потерял так рано и так давно… - глоток и ещё глоток.

На него было жалко было смотреть: под гнётом внутренних переживаний он вдруг как-то резко осунулся и сник.

«Хочешь его приободрить? Могу устроить. Заодно и незабываемые впечатления», - внутри заговорщицки скользнул холодок меж роящихся вязких мыслей.

«Не смей!»

Король повернулся. Под пристальным недоумевающим взглядом Титр вынужденно отпил лунного нектара, но взгляд не отпускал его, так что пришлось осушить весь стакан полностью и лишь после правитель удовлетворённо кивнул.

«Можно лишь слегка ослабить незримый кокон, что не даёт твоей силе просачиваться вовне…», - не унимался голос внутри.

«Нимата, у нас уговор. Ты помнишь?»

Внутри Титра всё похолодело. В ушах громко и мерно ухало сердце. Только не сейчас, не здесь. Стараясь дышать как можно реже и глубже, пытаясь успокоиться, он расправил закатанные рукава – может быть всё обойдётся.

«У тебя глаза начинают светится», - равнодушно заметил голос.

- Мне мой отец рассказывал, что в начале Перехода можно просить об исполнении одного желания. Сейчас, оглядываясь назад, я бы хотел не знать того, что уготовили мне Всевышние и прожить жизнь единожды, взахлёб, без подсказок и каждое моё действие влияло бы на моё будущее в равной степени…по крайней мере я бы думал так…

Опьяняющая лёгкость постепенно отравляла тело Титру, но ему оставалось лишь ждать подходящего момента. Плоть под плотной одеждой наливалась кровью и доставляла дискомфорт. Щёки пылали. Он постоянно ловил себя на том, что хочет облизать пересохшие губы. Одежда впивалась швами. В сон больше не клонило, но лучше бы перед глазами маячил назойливо призрачный куцый хвостик, чем это нестерпимое желание услышать сладкий стон женщины, принимающей его в себя, подставляющая навстречу бёдра…

- Ты какой-то смурный…

Король Леон налил себе ещё, опёрся рукой над камином и задумчиво уставился на своего собеседника, но взгляд всё время соскальзывал и глаза сами собой закрывались.

– Хотя да, уже же ведь поздно, - чуть погодя добавил он. – Ты устал, да и мне, наверное, на сегодня уже хватит…

И с этими словами он опрокинул стакан, лениво допивая всё до капли. Неизвестно какая именно капля оказалась лишней, но Леон медленно сползал вдоль стенки. Титр подскочил, на ходу выудив из-под одежды камень на шнурке и закусив, поймал обмякшее тело и оттащил подальше от огня. Подумав, он поднял Леона на руки и осторожно усадил в кресло. Камень в зубах заискрил алыми всполохами и через мгновение погас, снова свободно болтаясь на шнурке.

- Напился? – шепотом спросил он.

Белоснежная бледная кожа, узкие запястья, увешанные браслетами-кольцами, синие одежды, расшитые серебром, и очи, темнее ночи, - словно на поверхности мутной воды из тьмы проступали тонкие черты женского облика. Нимата, будто невесомая пушинка, медленно ступила на ковер, присела и, по-птичьи наклонив голову, смотрела на сопящего короля.

- Напился и вырубился до утра, - подтвердил безразличный женский голос.

- Я был на грани провала, - пальцы быстрым движением рассекли воздух, подкрепляя тающую чужую Печать Уединения.

- Ты же знаешь мою позицию на этот счёт.

- А ты – мою, - холодно бросил Титр и снова закусил камень.

- Бесполезно. Камень может утихомирить зверя, но не утоляет твой голод, - встав и повернувшись, глядя прямо в глаза, она говорила, но губы её не шевелились. – Вариантов у тебя, знаешь ли, не так уж много…

- Тогда потерплю, - отрезал Титр. – Сначала надо вернуть его в свои покои.

- Да без проблем. Только хочешь сначала один занимательный факт?

Ему показалось или она только что ухмыльнулась?

- Говори, - насторожено отвечал Титр.

- Во время Перехода сому не пьют. Не то, чтобы это было запрещено…

- Не юли.

Упругие кольца дымки – и черноволосая девушка вдруг оказалась близко и, нахально улыбнувшись, игриво провела ладонью по груди вниз, подцепив ноготком пояс шальвар.

- Она может давать неожиданный эффект, но что ж скрывать, мне по нраву, что ты подрос ещё…

Тьма спутанных дворцовых коридоров не была помехой, даже наоборот, - подспорьем в столь неловком деле и хоть как-то умаляла абсурдность ситуации. Титр на руках нёс вусмерть пьяного короля. Нимата почти сразу испарилась, снова оставив его одного, хотя её совет не помешал бы. Хотя кого он обманывает? Он был зол на неё.

Несмотря на глубокую ночь, он заметил, что у покоев короля караул из квартета полусонных солдат. То, что ему сейчас скрываться было в общем-то не от кого, развязывало Титру руки, предоставляя простор для действий. И всё же ему надо было просто незаметно от остальных пронести Леона внутрь и уйти, так что выбор был вполне очевиден.

Но не в одного пился королём лунный нектар, не в одного.

Он был раздосадован, зол, пьян и голод разжигал в нём жгучий азарт.

Голубое пламя неспешно стекло из-под повязки на руку, темнея. Широкий взмах, замыкающий кривую в замысловатый символ, будто истекающий кровью. Воздух в округе заполнял сизая дымка – чужой страх. Сдавленный вскрик. Солдаты заметили его – огромного чёрного зверя, что утробно угрожающе рычал и скалил острые клыки. Титр упивался собственным превосходством и хотелось позволить себе немного больше, чем создать столь правдоподобный призрак чудища из старинных книг. Может быть оно будет пожирать души солдат? Должно выглядеть завораживающе. Отдавшись пьянящему чувству, он оживлял самые ужасающие ночные кошмары караульных.

Всё свершилось слишком быстро, увы. Титр пронёс короля, разочарованно глядя на тела, скованные мелкими Печатями сна. Он думал, что у него будет больше возможности позабавиться. Но что поделать?

Титру одному из немногих доводилось бывать во внутренних покоях короля, так что найти опочивальню и уложить на кровать бренное тело в объятьях паров нектара не составило труда.

Обратный путь к выходу вдруг оказался сложнее: сома оказалась коварна и накрывала разум волнами, втягивая в топкую пучину опьянения. Ковер под ногами вздымался под углами, заставляя петлять. Протянул руку и толкнул дверь, но оказался в библиотеке. Время увеличивалось между тем как опустить веки и заново открыть глаза. Мысли линовались чёрными полосами забытья, складываясь в рваный калейдоскоп желаний и порывов сиюминутных. Он не звал проводника своего более. Он не думал о завтрашнем дне. Он жил здесь и сейчас. И ритм ночи звучал в нём с невиданной ранее ясностью. Луна лила свой прохладный чистый свет сквозь щель в плотно задёрнутых портьерах и серебряные лучи её – струны призрачной арфы и чудесна песнь её. Она звучит в звенящей тишине галерей, смеётся, манит и ведёт, вальсируя, устилая холодные камни звёздами туберозы и обдавая поверх алыми брызгами лунного нектара из полной чаши. Отпивая и делясь терпкостью с тем, кто дорог, рискуешь напороться на шипы чужой воли – они вонзаются в спину, оставляя борозды на твоём теле и капли с него падают в услужливо подставленную чашу, чтобы наполнить её вновь. Сломив и опьянив, уже вместе погрязнув в пучине мёда и прохладной мяты, отлипать с незарастающей раной на сердце и срываться в нежный стон, что тише ветра в камышах у заводи, но оглушает, завораживает. И каждый раз, с силой новой бросаться волной морской, чтоб утянуть в свою бездну, заполнить ночи пустоту россыпью ослепительных звёзд. Он не думал о том на сколько это правильно. Просто оказались рядом и уже пуста бутылка с ядом. Он не думал – вместо мыслей до боли чувствительная кожа к чужому дыханию. Он не думал – просто знал, желал и без оглядки завладевал тем, что ему принадлежать не может. Но кто оспорит? А судьи кто? И всё ничтожно, что не заключить в объятья. И никого вокруг. Лишь тишь да гладь заливных полей. Ослепляющая белизна простыней. И яростная борьба, что прибой – извечны и всего лишь слабый отголосок мощи стихии. Предел всего – фраза сказанная с усталой хрипотой: «Лишь тебя хочу любить я»…

========== После ночи всегда наступает утро ==========

Ровное тепло. Запах чистых простыней, согретых солнцем. Спросонья обнять, прижимая, и зарыться носом в копну волос. Персик и мёд. И зажмурить глаза сильнее, чтобы случайно не открыть и не развеять наваждение…не сделать догадки явью. В грудь уткнулось что-то хрупкое, нежное, прижалось, выдохнув, оставив на коже влажный след, что почти сразу исчез.

Реальность прокрадывалась в безмятежный сон, разрывая изнутри смутными догадками. И вчерашняя ночь будто под тёмной пеленой для его памяти, будто смазанные литеры в книге на странном языке – прочесть можно, но смысл ускользает. Вроде вчера она приходила в библиотеку, а потом ещё и король…или как?

Спину припекало. Страшно представить который час. И ведь ещё сегодня первый день его занятий с Синхой…он сжал губы, чтобы не выругаться в слух. Приоткрыл глаза. Знакомая комната, золотые волосы. Барха. Не самый плохой вариант. Хорошо, хоть он во дворце, а с другой стороны ему надо будет как-то от сюда выбираться. Час от часу не легче.

Под одеялом девушка завозилась, вздохнула и недовольно пробурчала:

- Уже утро?

- Угу, - прохрипел он в ответ, приглаживая её волосы.

- Не уходи, побудь ещё немного, - и сверху на него по-хозяйски закинула ногу, пытаясь придавить.

- Но только недолго, - и он наклонился, откинул волосы и поцеловал в лоб.

- Хорошо-то как… - сонно пробормотала и прижалась щекой к его груди. – Всегда бы так.

Титр приобнял её за плечо, пытаясь насладиться коротким затишьем.

Для начала надо узнать который час, привести себя в подобающий вид и пробраться к себе. В голове что-то больно шевельнулось, напоминая о чём-то неприятном, но мысль ускользнула.

- Солнце, мне жаль, но надо идти, - притянул и поцеловал в плечо, подсвеченное солнцем.

- Вот ведь ты…зараза, - и лениво лягнула в бок. – Вваливаешься, когда вздумается и сбегаешь при первой возможности. Странно, что тут вообще остался до утра.

Вид заспанный, недовольно надуты губы, волосы спутаны. Над левой ключицей лиловый засос. Присмотревшись, он увидел и другие: пара на шее, под грудью мелкой россыпью и в ложбинке у лобка. Он невольно закатил глаза, мысленно коря себя за неосторожность, и было уже поднёс пальцы, чтобы убрать их, как Барха решительно остановила его руку.

- Не смей.

- Их могут увидеть, - попытался мягко настоять Титр.

- Повяжу платок и никто не заметит.

- А смысл? Можно сразу избавиться.

Короткое недовольно фырканье.

- Ты сейчас уйдёшь и всё будет казаться просто сном. Я хочу оставить их для себя.

- Как знаешь, - и он сел. – Но прошу, будь осторожна.

Кровать недовольно скрипнула, спину засаднило. На простыне под ним виднелись пятна крови. Барха села следом, прикрыв грудь одеялом, и проследив за его взглядом, спешно пробормотала:

- Прости, я не хотела… - и запнулась. – Подлечить?

- Нет, пусть тоже остаются, - он грустно ухмыльнулся мыслям, встал и обернулся.

Смущённая улыбка и печальный взгляд светлых янтарных глаз.

- Ты не видишь где моя одежда?

- Не уверена в том, что вообще был одет, - ехидно ответила девушка и, блаженно зажмурясь, потянулась. – Хотя вон, на кресле нечто похожее на твои штаны, нет?

Он искоса глянул на неё, но всё же подошёл к креслу. Там действительно были его шальвары, но ни рубахи, ни повязки на руку.

- Вчера я, конечно, ждала тебя и ожидала чего-то подобного – ты ведь обещал. Но где ты раздобыл сомы? Почти полная бутыль…

Титр кое-как влез в шальвары и замер, завязывая пояс. По спине пробежал нехороший холодок.

- Сомы? Бутыль? – недоверчиво переспросил он.

- Ну да, - брови удивлённо приподнялись; по лицу скользнула коварная усмешка. – Или ты не помнишь ничего?

Иногда молчание красноречивее любого ответа.

- Значит, мне не показалось, что господин верховный советник был балдой в хламину?

- Господин верховный советник должен незамедлительно идти иначе он рискует влипнуть в ещё бо́льшие неприятности, - холодно ушёл от ответа Титр.

- В таком виде? – с издёвкой спросила она. – Хм, я прям вижу вытянутые лица придворных дам, когда они увидят…такое, - и хищно облизнулась, бесстыдно разглядывая его.

- А что-то не так? – и он отвесил один из своих казённых надменных взглядов.

- Да нет, всё в порядке, - в словах отчётливо читался сарказм и неприкрытая нахальная дерзость. – Но, на всякий случай, за ширмой есть зеркало, так сказать, дабы оценить масштаб.

Зеркало, заключённое в тонкий резной обод, давало возможность себя видеть с головы до пят. Титр не выдержал и выругался. И прохладой всплыл обрывок фразы его проводника: «…по нраву, что подрос ещё». Он определённо стал выше где-то на пол ладони и немного разросся в плечах, может быть стал рельефнее, но он не был в этом уверен. И это была не вся проблема. Всё тело в ссадинах и усыпано мелкими засосами, спина вовсе располосована будто дикой кошкой, кровь спеклась. Скулы и верх мощной шеи обросли чёрной щетиной, будто он не брился пару дней. Покажись он в таком виде придворному люду и никто в нём не признал бы первого советника короля. В таком виде он был бы более уместен в рядах головорезов с берегов ледяного моря, но и там бы он выделался. Кажется, что теперь он был выше даже Обрима. И снова выругался.

- Хватит сквернословить. Смею вам напомнить, что всё-таки женская опочивальня – сакральное место, - она стояла, опираясь на ширму.

Титр поймал на себе её взгляд полный восхищения и обожания. Сердце ухнуло куда-то вниз от осознания простой истины, что она им любуется. И он спешно обернулся, желая покинуть укромный закуток.

- Дай мне рассмотреть тебя поближе, - пару лёгких пружинистых шагов и она положила руки к нему на плечи.

На неё уже наброшен лёгкий длинный халат. Сквозь тонкую ткань ощущалось горячее нагое тело. Титр закрыл глаза, отгораживаясь и упрекая себя за несдержанность в желаниях, но всё же не выдержал и привлёк к себе ближе, приподнимая за бёдра вверх.

- Как часто тебе говорят, что ты чертовски красив? – и закрыла в предвкушении глаза.

- Ты первая, - с хрипцой выдавил он, как только их губы разомкнулись.

- Тогда я желаю, чтобы тебя такого увидели как можно больше женщин, - она соскользнула из его объятий обратно на пол.

- Зачем? – он усмехнулся и заправил выбившуюся золотистую прядь за ухо.

- Чтобы они завидовали, когда узнали что ты только мой.

Её маленькие ладошки скользили по его телу, изучая, игриво ныряя под пояс, раззадоривая.

- Нет, нет, мне давно пора, - голос предательски сел и захрипел.

- Я как вижу тебя, то не могу отогнать навязчивую мысль, что будет хорошо. Ты ведь тоже чувствуешь нечто похожее?

Он не мог ни согласиться, ни опровергнуть. Чувства…абсурд. И тем не менее, россыпь холодных мурашек спускалась из-за левого уха вниз по шее и стекала по груди ниже, замирая в предвкушении… Где-то далеко башенные часы пробили четверть, но не ясного какого часа.

Наскоро прикоснувшись губами к золотистой макушке, он оставил её позади. Коричневое длинное покрывало вполне сойдёт. Обмотавшись тонкой шерстяной материей и скрыв лицо под импровизированным капюшоном. Доверившись своему звериному взору и чутью, подгадал, когда возле дверей не будет никого и выскользнул в коридор. Несколько раз ему приходилось прятаться за гобеленами, пустыми доспехами, постаментами… Судя по составу караульных и их передвижению, ещё не было девяти утра – сколько же всякого он бреда помнил, но зато у него есть в запасе где-то полчаса до занятий. Отлично.

Наконец он добрался до библиотеки, но там его ожидал неприятный сюрприз. Он ещё не видел его, но ощущал искажение от его силы. За рабочим столом в библиотеке, от скуки разглядывая документы, сидел король. Ситуация патовая и отступать некуда.

- Доброго утра, мой повелитель, - как только зашёл, он откинул капюшон с головы и глубоко поклонился.

- А, Титр! Как хорошо, что всё же застал тебя здесь. Я думал, что ты уже ушёл заниматься с этим обалдуем, - он отбросил документы и, наконец взглянув на советника, недовольно поморщился. – Что за… Позже я всё-таки пришлю своего портного. А сейчас я хотел бы поговорить…

Изумрудная вспышка – в воздухе, искрясь, таяла Печать Уединения.

- Так вот… - он легко встал, обошёл, уселся на край стола и знаком подозвал подойти советника ближе.

- Да, мой повелитель? – учтиво уточнил Титр.

Король с упрёком посмотрел на него. Пришлось исправляться и переспрашивать.

- Да, Леон?

Одобряющий кивок. В блеклом полумраке библиотеки были заметны мешки под глазами, но в целом вид был весьма бодрее, нежели вчера. Вчера…

Раздирающим белым скрежетом в памяти всплыли обрывки. Осунувшееся лицо, подсвеченное неровным светом огня от камина. Голос. Они о чём-то говорили. Стакан в руках короля. Стакан… Бутыль тёмного стекла. Так вот откуда…

- По поводу вчерашней ночи… - ровный голос прервал чреду видений.

- Вчерашней ночи? – непонимающе переспросил он.

- Да. Я вчера хватил лишнего и хотел бы, чтобы ты об этом не распространялся.

- Никак не возьму в толк о чём речь. Вы прошлой ночью зашли в библиотеку справиться об подготовке программы для введения вашего сына в курс государственных дел…

Король жестом остановил его.

- Кажется мы поняли друг друга. Отлично. Теперь другой вопрос. Не скажешь где бутыль?

Внутри всё сжалось и заиндевело.

- Вы забрали её с собой, когда уходили.

Годы жизни при дворце и общения с сомнительными личностями во время выездных проверок давали свои плоды – он врал как дышал и ни одна мышца не дёрнулась на лице.

- Хм, странно, нигде её не могу найти. Там ещё должно было оставаться достаточно много… Хотя кому ещё она могла понадобиться?

В голове всплыло «господин верховный советник был балдой в хламину». Он повёл плечом под накинутым пледом, отгоняя склизкий соблазн сказать что-то дерзкое, например, что он, кажется, случайно распил сому на пару с заезжей принцессой. Любопытство точило изнутри. Какое выражения лица было бы… Голова гудит. Поспать бы чутка. Тело предательски заныло, требуя разминки, и он инстинктивно потянул из стороны в сторону шею, хрустнув и растерев рукой, и тут заметил, что за ним пристально наблюдают, оценивая. Титр смутился и поправил покрывало. Правитель сделал несколько шагов, сощурившись смотря со сосредоточенным сомнением; подойдя, он озадаченно и удивленно смотрел на Титра снизу, протянул руку и пальцами откинул край ткани от шеи.

- Любопытно… - задумчиво протянул он.

Титр отступил назад, с настороженностью наблюдая за реакцией. Усмешка разгладила хмурое лицо.

- Что ж, всё-таки ты истинный сын своего отца, - в старческих глазах блеснул огонёк. – Но всё же не стоит оставлять столь явных следов бурной ночи… - кожу легко кольнуло от прикосновения. - Ну вот, так-то лучше, - отошёл, рассматривая. – Эх, молодость! А теперь иди и смени этот балдахин. Где ты его вообще откопал? – хлопнул по спине, проходя мимо, и, услышав сдавленное тихое шипение от боли, хохотнул.

Наконец-то у себя в каморке. Заперта дверь и тьма укроет от глаз чужих хотя бы на мгновение. Сбросил покрывало. Так и есть. Вся одежда в сундуке оказалась безнадёжно мала. Сел на край кровати и с обречённым стоном откинулся назад. Время поджимало и как некстати его плоть снова начинал разъедать голод. Он начинал ненавидеть себя и это тело. С прошлым было проще. Он не знал ни голода, да и женщины были ему безразличны, и даже мысли раньше у него не было о том, чтобы размахивать клинком или бегать как оголтелый по лесам и взбираться на крутые уступы…и тем более он не мог подумать о том, что это могло бы быть приятным. Приятным и необходимым, не как воздух, но без становилось невыносимо тошно жить. Из тьмы вокруг внутрь него медленно просачивался соблазн послать всё к чертям. Он бы мог, ему бы хватило сил сбросить эти оковы. Заложник обстоятельств и собственных убеждений. Незачем который раз обдумывать и переливать из пустого в порожнее. Он всё уже решил и топтаться на одном месте нет смысла. Ну не топтаться, а валяться…а, к чертям все эти формулировки!.. Вот бы просто взять, махнуть рукой и вытащить из воздуха новую одежду. Примерно, как делает Нимата…

Он невольно повторил этот жест и с удивлением обнаружил, что рука не пуста. Точно, ведь это так и работает. Как он мог забыть… Хотя это был не он.

========== Ты опять уходишь от вопроса ==========

Сколько прошло? Четыре часа?! Всего?! Это были самые медленные четыре часа в его жизни. И это было ужасно. То ли Синха так умело притворялся…недалёким, то ли ему было действительно так сильно и искренне плевать на то, как Титр перед ним распинался. В любом случае косяк двери в его келье был явно тут не причём, но ему досталось сполна и теперь щетинился щепками. Титр, как и прежде, был внешне спокоен, не смотря на любую бурю, которая клокотала глубоко внутри, но он всё чаще испытывал необходимость выпустить пар после и помахать кулаками, измотаться физически, чтобы почувствовать приятное опустошение и умиротворённость. Но он не мог отправиться к казармам сейчас. Сначала обед. Король настоял, чтобы Титр отобедал вместе с ними. Ага как же. И ведь опять вдоль стен в коридорах и залах начнутся перешёптывания. Жалкие сладкоголосые подлизы будут решать к кому нужно более учтиво выслуживаться. Мерзко и тошно. Почему нельзя просто остановиться на наследном принце и не приплетать его ко всем этим вошканьям.

- Стадо всегда чувствует более сильного вожака какой слабой и безвольной овечкой бы он не прикидывался.

Под потолком скрутились клубы тьмы в белесую дымку и явили луноликую богиню, которая чинно что-то попивала из небольшой пиалы, сидя прямо в воздухе.

- Пусть стадо чувствует что угодно, но они-то должны понимать, что есть законы и никто не сможет занять трон кроме как наследника. В конце концов есть же ритуал и… - он раздосадовано бросил бумаги, небрежно запалил свечу и уселся на край стола.

- Ты, верно, не в курсе, но в вашей истории уже бывали случаи, что короли оказывались под подошвой более сильных духом и рассудительных простых смертных.

- Это было давно и неправда.

- Как бы не так, - ледяная усмешка коснулась её губ. – Тем более нынешний король в полном здравии, и, кто знает, вдруг решит изменить устоявшийся порядок престолонаследования, - и, сделав глоток, искоса глянула на него. – И не забывай, что власть можно не только получить по праву рождения, но взять силой. Сколько крови пролилось в этих войнах и это всего-то каких пару сотен лет назад. Зато какой красивый ритуал Новой династии…ммм…могу показать, хочешь?

От этих слов горло сдавило холодом.

- Я очень ценю знания, но вот это знать бы очень не хотел… - начал он.

- Тц, - она отбросила от себя пустую чашку и, недолетев, та испарилась. – Вечно ты всю забаву портишь.

- Я предпочту жить бирюком на склоне одинокой горы, чем восседать индюком на престоле…

- Да неужели? – оборвала Нимата.

Хитрый прищур подёрнула дымка, и на мгновение он ощутил себя в тронном зале, принимающий послов. И вот он уже на переговорах и нет опаски, что слово его будет непозволительно смелым и громким. А вот он идёт по дворцу без оглядки и заготовленных оправданий, идёт туда, куда хочет, делает то, что посчитает нужным, и в любое время.

- Не искушай. Это всё пустое, - взмахнув рукой, он разогнал наваждение, но голос предательские просел.

- Моё пророчество всё то же: тебе уготованы великая судьба и свершения.

- Я не король и не наследник и нет причин мне следовать чужим науськиваниям.

Чёрные миндалевидные глаза вдруг оказались очень близко.

- Ты тот, кто есть. Прошлый ты уже умер и время не повернуть вспять, - её холодные губы как бы случайно ехидно касались его. – Но ты всё ещё в моей власти и не забывай этого. И чем больше ты трепыхаешься и противишься, тем больше мне хочется…

Ладонь прохладным ветерком скользнула по шее и впилась в затылок, сгребая и сжимая короткие волосы. Её тело становилось отчётливым, осязаемым, тёплым. Парящие полы тоги опали, примяв бумаги, рукописи, что-то небрежно скинув на пол. Она бесстыдно восседала сверху, приподнявшись на коленях, чтобы доставать и не отпускать его губ. Не было такой силы, которая могла бы противостоять. Разум безвольно покидал его и оставались лишь возведённые в степень оголённые инстинкты. И ничего не поделать – она богиня и он лишь игрушка в её руках. Даже слишком лишком послушная игрушка или её руки слишком хорошо знали, что делать.

Он ненавидел и сходил с ума. Рубаха сброшена на пол. Кандалы на ноги из спущенных шальвар. И маленькие ладошки, что направили затвердевший член прямиком в мокрое горячее жадное лоно. Она с готовностью приняла его полностью, прижимаясь бёдрами плотнее, елозя и мурча от удовольствия, привстала и снова медленно сползла. Потом ещё. И ещё. Острые коготки вцепились в плечи и наотмашь спустились вниз на грудь, чтобы под конец обернуться крепкими объятьями, мешающими ускориться. Легко и ровно, замирая на полпути и случайными хаотичными толчками, она задавала ритм, откровенно и цинично наслаждаясь его беспомощностью.

Он ненавидел себя за то, что слишком жадно отдавался ощущениям и принимал ласки; за то, что нырял с головой в омут страсти и с ужасом осознавал, что там он как рыба в воде и оживает.

Он ненавидел и тянулся вновь. И мёдом по мыслям растекалось желание сжимать её бёдра ещё сильнее и резче, глубже входить внутрь, ощущая как она плотно обхватывает, то пытается вытолкнуть член, то втянуть глубже. Падали рукописи. Чернильница завалилась набок и река растеклась по столу, капая на пол кляксами. Ледяная каменная стена не остужала спину. Чёрные мелкие кудри пахли согретым на солнце деревом и горькими специями. Мелкая дрожь сковывала хрупкое тело. Кажется, они слишком громкие, но сейчас это ровным счетом ничего не значит. Со сдавленным рыком он изливался в неё.

Осторожные нежные прикосновения её губ оставляли влажный след на груди и шее. Ладони жадно скользили, сжимая и невольно царапая. Масляный блеск хитрых чёрных глаз и по левой руке вверх синими всполохами растекся жар, отдавая тупой болью где-то в груди.

- Что это? – хрипло спросил он.

- Жизнь твоя… - ровный женский голос на мгновение сорвался на тысячу перешептываний, вторящих в унисон. – …как дух могильный, тяжко дремлет взаперти, но теперь открыты двери и тебе пора идти.

Протяжно лизнув на прощание в щёку и с тихой грустью, девушка оттолкнулась от него, подтягивая за собой одеяния, и зависла в воздухе, перевернувшись на спину и смотря на него сверху вниз.

Титр внимательно оглядел предплечье. Темно. Щелчок пальцами и в воздухе зависла яркая пушинка, освещая комнату словно солнце.

- Что на это раз?

- Мелочь, не обращай внимания, - и улыбнулась, хищно обнажив россыпь мелких острых зубов.

- И всё же я был бы не прочь узнать подробности, - холодно заметил Титр, затягивая ремень на шальварах обратно.

- Подробности не из разряда важных, - она без особого интереса разглядывала вытянутую к потолку свою ладонь.

- Ты слишком часто в последнее время отмалчиваешься или исчезаешь, не предупредив и не сказав и слова.

class="book">- Наверное потому что я могу себе это позволить? – с иронией спросила Нимата, перевернувшись на живот и подложив руки под голову.

- У меня есть вопросы.

- Это же чудесно!

- Я желаю получить на них ответы.

- Желай. Я-то тут причём?

Она откровенно издевалась над ним.

- Смею напомнить, что у нас непреложный взаимный обет.

- Фи, какой ты скучный, - надув губы, девушка перевернулась и медленно спала на кровать, усевшись к нему спиной.

- В твоем случае подобные кривляния выглядят максимально неестественно.

- Странно. Я наблюдала за придворной дамой и…

- Ты опять уходишь от вопроса. Отвечай, что ты сделала со мной на этот раз?

Голова по-птичьи склонена набок и через плечо на него пристально смотрят чёрные глаза без белков. Может быть она его презирала, может ненавидела – эмоции на её лице жили отдельной жизнью, а голос слишком однотонный и невыразительный.

- Извлекла частички мёртвого и отжившего, чтобы нынешнему тебе не было так больно, - словно маленькому она терпеливо объясняла то, что для неё, по-видимому, было чем-то банальным и очевидным. - Ты всё ещё не можешь принять себя настоящего и скорбишь об утраченном. Смирись и позволь новому себе окрепнуть и расцвести с невиданной доселе силой…

Взгляд звёздной вечности вонзался в него и проходил насквозь, отдаваясь холодком на затылке – она что-то искала в его голове. Он отвёл глаза, недовольно усмехнувшись.

- Не хочешь говорить сейчас, спрошу потом. А сейчас… Господин верховный советник всегда появляется вовремя, а, значит, мне пора. Приятно оставаться.

Рубаха и короткий дворцовый камзол – не совсем по этикету, но вполне позволительно. Щелчок пальцами – пушинка вспыхнула и утонула в сумраке, утянув за собой и пламя свечи. Закрылась дверь и комната осталась пуста.

========== Перешёптывание у стен ==========

Говорят, во дворце видят незнакомку – всегда в длинном плаще и лишь длинные неубранные чёрные кудри иногда виднеются из-под капюшона, извечно наброшенного на голову. Некоторые берутся утверждать, что видели её лицо, но слова их лишь сходятся в том, что она молода и кожей бела, как снег. А есть и те, кто с пеной у рта будут отстаивать что именно её видели с господином верховным советником за непристойными делами в королевских купальнях и именно она наведывается ему в коморку в библиотеке вечерами и не только. Были и те, кто пытались выследить и даже поймать, но всё тщетно: стоило незнакомке свернуть и лишь на секунду пропасть из поля зрения, как она будто бы сквозь землю провалилась. И было достаточно и тех, кто верит, что это неприкаянный дух бродит по замку и строит свои вполне безобидные козни.

И так истории рождались, множились и со смаком пересказывались за шумным обедом и долгими вечерами в женских будуарах, дополняясь всё новыми и новыми, пикантными и порой просто невероятными подробностями. Тихие отголоски сего эпоса обрывками долетали до короля, и лишь наследный принц целенаправленно собирал все, даже самые абсурдные, россказни.

Сначала Синху удивляли и забавляли подобные рассказы, особенно тем, что от истории к истории неуклонно упоминали советника отца, этого закоренелого ханжу. Позже, когда он захотел избавиться от самой даже вероятности проведения навязанных уроков государственных дел, вдруг его вассал провалил такое простое дело и стал неподвластный ему и его Печати. Всевышние издеваются?!

Земля слухами полнилась, перешёптывания у стен становились громче, осуждающие взгляды не скрывались. Стоило ему и Титру зайти в залу, то раскланивались и здоровались в первую очередь не с ним, наследником, а с этой выскочкой, а он даже, кажется, не замечает. Раньше все дамы одаривали только его томными взглядами и с весьма меркантильным интересом, а теперь всё внимание этому сиротке. Да что с ними не так?

Порочный круг из соглядатаев.

И уже неделю длится его пытка с занятиями. Невыносимо.

И теперь, и всегда, чтобы он не делал – лишь поджатые губы и холодный взгляд. Хоть что-нибудь. Он видел, как от него отворачивались, отдалялись всё дальше. Раз за разом.

И теперь сиротка покусился даже на славу сердцееда.

Что ещё? Куда ещё больше?

Ну уж нет, он так просто не спустит такого отношения.

И будто в кандалах и душно, и тошно, и некуда силы девать.

Может быть стоит зайти с другого края? Игра стоит свеч.

Ведь он всегда был лишним для отца, обузой, недотёпой, и он всё равно ничего не потеряет. Нет, даже наоборот.

И он наконец вышвырнет того, с кем его сравнивают…

========== Мой первый советник полон сюрпризов ==========

Всё произошло слишком быстро. Зря они остановились с королём в галерее. Хотя не всё время же в кабинете или библиотеке беседовать. Еле различимая чёрно-лиловая взвесь осела горьким привкусом на губах. Повинуясь звериному чутью, тело двигалось само. Так легко, так просто. Пружинистая сила, отточенные движения. Пьянящий азарт поглотил и отступил, как только отбил толстые иглы, пущенных в них, Мун Кадизом, выхваченным из воздуха. Он слышал, как спешно удаляются шаги, сорвавшиеся на бег. Он бы мог легко догнать и узнать кто посмел, но рука привычным движением возвращала клинок в ножны, которые вдруг возникли под плащом, под озадаченным тяжёлым взглядом короля. Осознание случившегося медленно, словно сквозь толщу воды, пробирало морозом до костей.

- Мой повелитель, умоляю простить меня…

Титр упал перед ним на колени, склонив голову, - это единственное, что казалось уместным и разумным в сложившейся ситуации. Он не смел подняться, он боялся встретиться с ним глазами и сердце сжимало в груди в ожидании вердикта. Что будет дальше?

Король медленно обошёл его. За спиной приглушённо звякнул металл о каменный пол.

- Мой первый советник полон сюрпризов…

Титр напряжённо вслушивался в сухой голос короля, ожидая самого худшего.

- …несмотря на то, что вырос на моих глазах, под моим крылом, он всё ещё не перестаёт меня удивлять.

Шелест одежд и сосредоточенный выдох – король присел за его спиной, поднимая и осматривая иглы. Тихий щелчок и небольшой всплеск силы. Титру не нужно было видеть – правитель уничтожает орудия преступления. Рассеянные хлопки по ткани. Тяжёлый взгляд упёрся в спину.

- Встань, - голос звучал глухо, заставляя сердце сжиматься и падать в бездну.

- Да, мой повелитель…

- Повернись.

- Хорошо, мой повелитель, - почти прошептал Титр, виновато склонив голову и не смея поднять даже глаза.

- Кто, как не ты, в курсе, что ношение оружия в стенах замка разрешено только караульным из моей личной гвардии. Всех иных, у кого будет обнаружен при себе хоть стилет, ждёт суровое наказание, - и тяжело вздохнул, на мгновение замолчав. - Я вижу, что ты искренне раскаиваешься, - король положил ему на плечо руку и в то же мгновение узкий проход галереи сменился высокими сводами пустой просторной залы; они были всё ещё в замке, но Титр был уверен, что никогда ранее не бывал в этом помещении. – Учитывая ситуацию, в которой обнаружился сей неприглядный факт, я бы мог смягчиться и согласиться, что это небольшой проступок со стороны столь преданно и исправно служащего мне советника. Но…

Король отступил назад, снял камзол и, смяв, бросил в сторону стены.

- Раздевайся.

- Мой повелитель? – Титр удивлённо поднял голову и встретился с жёстким взглядом.

- Раздевайся, - повторил король, отправляя свою рубаху к камзолу.

Ком в горле. Немеющими пальцами Титр расстегнул застёжки на плаще, и он с шорохом спал на пол. Туда же полукафтан и короткий дворцовый камзол. Замешкал с рубахой, но скинул и её. Его пристально разглядывали, изучая, и не было возможности ни стереть хотя бы пару засосов и подлечить царапины, ни прикрыться.

- И снова ты превзошёл мои даже самые смелые предположения, - и горько усмехнулся. – Почему же я был так наивно слеп и не замечал ранее…

Медленно обошёл по кругу, оценивая, и, кажется, усмехнулся, оценив глубину страсти на спине.

- Тренируешься?

- Иногда, мой повелитель, чтобы легче думалось… - тихо пролепетал в ответ.

- Иногда? Не верю.

Короткая вспышка. Леон выхватил из воздуха длинный клинок. Маслянисто блеснул янтарь на навершии. Остриё прошло аккурат там, где ещё секунду назад было его горло. Было. Король был хорош, но недостаточно быстр. Недостаточно быстр и слишком медлителен для Титра. И к своему ужасу он понял, что это было очевидно не только ему одному.

- Хорош. Сразись со мной. Одержишь победу – всё останется только между нами.

- Мой повелитель, не стоит, прошу вас…

Тело так просто и непринуждённо уклонялось от ударов и выпадов, что становилось тошно.

- Хватит убегать. Обнажи свой меч и дерись, как полагает мужчине.

- Вы мой король, я не могу…

И снова град ударов.

- Это мой приказ, - шумно дыша прорычал король. – И за невыполнение приказа короля положена смерть.

Клинок обречённо и невыносимо медленно, нехотя покидали ножны. Кровь предательски закипала в предвкушении славной битвы. Его разъедал азарт и сковывало чувство, что всё это не могло случится, если бы он смог остаться прежним.

- Долго ты будешь мешкать? – крутанув меч вокруг черенка, он сделал предупреждающий удар. – Я хочу увидеть твой клинок в деле.

- Мой господин, это может быть опасно…

- Не тебе сейчас говорить что может быть опасно, а что нет.

Неподъёмная тяжесть на душе и опьяняющая лёгкость в теле. Через рукоять он чувствовал ясный холод клинка, его длинное узкое лезвие, его вес.

- Простите меня, мой король. Я никогда не думал, что скажу это, тем более вам, но… Защищайтесь.

- Наконец-то.

Отбросив все сомнения и по привычке поведя плечами и размяв шею, Титр встал в стойку. Король усмехнулся, но озадачен. Мечом коснуться пола. Да начнётся танец клинков. Разорвать дистанцию, уйдя от рубящего удара. Некоторые приёмы Титр знал давно, некоторые – впервые, но всё слишком предсказуемо, слишком ожидаемо. Уклониться, ещё и ещё. Хотя это самый сильный противник, что у него был. Хотя нет, ещё же есть Архаб. Он невольно улыбнулся мыслям, чем ввёл в замешательство короля. Нет смысла растягивать. Финальная партия. Выпад отбит. Проскользнув под рукой, он с силой рванул вперёд, лишь в самом конце провернув меч, чтобы тот шёл плашмя.

- Туше, мой король, - прошептал он, осторожно убирая меч от оголённого живота монарха. – Победа за мной.

Гарда глухо ударилась об ножны. На пару шагов отойти. Смиренный поклон.

Непозволительная дерзость. Но ведь это всё же был приказ. Да, приказ.

Слишком тихо. Осторожно приподнял голову, чтобы видеть. Ошеломлённый король приложил ладонь к животу и на ней осталось пару капель крови. Всё же Титр был недостаточно аккуратен и меч оставил царапины.

- Слово короля – закон. Ты прощён, - он всё ещё разглядывал свою руку, будто всё не веря, что это не краска. – И даже больше: с этого дня тебе разрешено иметь при себе меч. Я вижу, что если бы ты желал моей смерти, то с лёгкостью лишил бы меня её и в честной схватке. А теперь иди. Мне нужно о многом подумать…

Взмах рукой и Титр оказался у дверей своей кельи.

========== Депеша ==========

- …прошу аудиенции у короля! – звонкий женский голос прервал его вязкие мрачные мысли, и он с удивлением посмотрел на запертую дверь.

- Госпожа светлейшая Барха, прошу простить меня, но мой король приказал не тревожить его. Не могли бы вы… - камердинер увещевал девушку, пытаясь остановить, но та была непреклонна. Тем временем подтянулись другие слуги и, судя по всему, даже караульные, встревоженные поднявшимся шумом, попеременно вполголоса вопрошая не нужна ли их помощь.

Устало потерев пальцем висок, Леон медленно стал, оправил рубаху, поморщился от мысли набросить камзол.

- Пустите её, - негромко, но чётко проговорил он.

Шум тут же стих и, приотворив двери, в комнату вошла его гостья – младшая принцесса южных земель. Обычное платье, сверху – тут он невольно усмехнулся – плащ, что он когда-то даровал Титру, волосы наспех собраны сзади, а в руках, нервно смятый сложенный в несколько раз лист. За ней следом виновато и робко следовали обеспокоенные слуги, не решаясь ступить вглубь покоев более чем на два шага.

- Доброго вечера, достопочтенный и многоуважаемый правитель Срединных земель, король Леон! – и принцесса поклонилась, присев. – Простите меня великодушно за столь внезапный поздний визит. Без веской и достаточно серьёзной причины я бы не осмелилась тревожить ваш покой.

«Хороша, определённо хороша. И чего медлит его сын?» - подумал король, окинув взором гостью.

- И чего же вы хотели, моя дорогая? – учтиво спросил он, смягчившись, жестом зажигая огни в комнате.

- Это очень личный разговор. Могли бы мы поговорить…с глазу на глаз?

Король кивнул головой, и их поспешно оставили наедине. Мягко захлопнулась дверь и в тот же момент Барха наскоро сковала комнату Печатью Уединения.

- Что ж, я понимаю, что дело, что привело вас непростое, - он жестом пригласил девушку сесть в гостевое кресло, а сам после присел в соседнее.

- Я, право, даже не знаю с чего начать…

- Может быть с того, что за листок у вас в руках?

- Да, пожалуй. Хотя тогда не совсем… Простите, что недостаточно учтива, - она растерянно подскочила, но король мягко перехватил её за руку и усадил обратно.

- Не суетитесь, моя дорогая, всё хорошо.

- Увы, но вынуждена поспорить с вами. Мой батюшка прислал депешу и требует моего наискорейшего отбытия домой…

- Мне очень жаль, что мой сын дотянул и упустил такую прекрасную…

- …он пишет, что нашёл возможность сосватать меня за младшего сына удельного княжества на границе.

- Ну что ж, может быть это действительно будет более удачная партия для вас, нежели мой сын, - и король задумчиво почесал бороду.

- Господин, мальчику едва минуло тринадцать… - уголок губ невольно нервно дёрнулся.

Она смотрела широко распахнутыми невидящими глаза на сидящего напротив, тот озадаченно крякнул и в замешательстве выдал:

- Уверен, что во всём можно найти свои плюсы…

- Я не хочу этого. И тем более не хочу портить жизнь мальчику.

- А чего же вы хотите? – больше из вежливости спросил правитель. – И всё-таки я не ваш отец…

- Отдайте мне своего первого советника, - скороговоркой перебила она, складывая письмо в руках и разрывая в мелкие клочки, бледнея, но теряя лица.

- Что, извини?

- Это бы разом решило несколько проблем, - тихо, но твёрдо заявила она.

- Дорогая Барха, я понимаю, что вы расстроены решением своего отца и скорым отбытием, но не кажется ли, что это несколько…слишком. Тем более как…как ты себе это представляешь?! – отбросив этикет, от переизбытка чувств он вскочил и принялся расхаживать из стороны в сторону. - Ты знаешь, как может отреагировать твой отец на подобное? Конечно, Титр, выдающийся муж и один из первых в моём государстве… Хоть какого угодно прекрасного, но обычного смертного за тебя, королевской крови..?!

Воспалённые глаза, но лицо, будто выточенное из холодного мрамора, выражающее непоколебимость в собственном решении.

- Я не прошу вашего благословения - обряд я вполне могу провести сама. Но всё же за столь недолгое пребывание здесь поняла, что Титр многое для вас значит. Рассматривайте это не как простую просьбу. Я готова заключить сделку. Что вы желаете получить взамен?

Король поперхнулся от неожиданности и дико взглянул на чинно сидящую девушку.

- Душенька, ты, наверное, не понимаешь… - начал было осторожно он.

- Нет, это вы не понимаете, - довольно бесцеремонно перебила Барха. – Моё решение неидеально, но, взвесив все за и против, я пришла к выводу что оно как нельзя оптимально решает подавляющее большинство проблем очевидных и нет. Итак, вернёмся к сути. Я хочу заполучить Титра в мужья. Титр верноподданный советник вашего величества. Согласно сложившейся традиции я могу предложить вам выкупить его. Итак, повторюсь: что я могу вам предложить взамен?

Леон устало упал обратно на кресло и наклонился вперёд, сцепляя руки в замок, уперевшись локтями в колени.

- Ладно, хорошо. Допустим, ты решила, что тебе нужен Титр в качестве мужа. Посмотри на ситуацию с моей стороны. Твой отец король соседнего государства и он может воспринять подобный брак как оскорбление…

- Всё обдуманно. Вам не о чём волноваться. Это дело на два письма.

- Ты так легко это говоришь, что я почти тебе верю, но, увы, душенька, не вчера родился. Всё-таки для меня это не сиюминутная прихоть и, пойми, я рискую своими людьми, целой страной.

Девушка вспыхнула в негодовании, но мгновенно обуздала свой порыв, отвела взгляд и задумчиво прикусила губу.

- Пожалуй, вы правы. Но я не могу пока вас посвятить во все детали, так как это напрямую связано с лицом, отсутствующем здесь. Но, как только вы согласитесь, и мы скрепим наш уговор должным образом, думаю, что вы увидите, что дело проще и вернее, чем кажется сейчас.

- Допустим. Но я немного не понимаю почему твой выбор пал именно на Титра.

- Наверное, потому что его выбор пал на меня? – многозначительно улыбнувшись, отвечала девушка.

Ей удалось застать короля врасплох. До Леона начал доходить смысл намёка, и он не мог поверить. Эти двое… Милая чистая девочка и такой рассудительный и вечно отчуждённый… Как такое может быть? Хотя он и раньше замечал повышенный интерес Бархи к советнику, но что и он, и всё зашло настолько далеко… Он отказывался в это верить.

- Как это понимать?!

- Так и понимать, - искоса глядя на него, отвечала она с холодной улыбкой женского превосходства.

- Что?! Не может быть! – и выпрямился во весь рост.

- В конце концов, что вас так сильно удивляет? Он мужчина, я женщина – это вполне естественно, - она повела плечом, вальяжно потянулась в кресле и подпёрла щёку кулаком, с любопытством наблюдая и откровенно наслаждаясь произведённой реакцией.

- Первого советника ко мне! – крикнул он, ослабляя Печать. – Хотя пропади оно всё пропадом! Сам пойду. Все прочь!

Щёлкнув пальцами, он извлёк искру поиска и стремительно вышел за ней из комнаты, оставив слуг в изрядном замешательстве.

Роль сыграна не идеально, но вполне искренне. Неспешно и задумчиво расправив складки на подоле платья, она встала и направилась к выходу – пора возвращаться. Остаётся только надеяться, что ей удастся повторить ту печать, чтобы слуги лишнего не смели болтать. Как там она показывала…

========== Он проводил здесь дни напролёт ==========

Тьма и тишина. Затхлый хладный воздух. Здесь он чувствовал себя в безопасности, здесь его никто и никогда не мог найти и потревожить. Идеальное место для того, чтобы упиваться забвением.

Впервые он забрёл сюда почти сразу, как только был переселён во дворец. Забавно… Помнится, что приставленная к нему гувернантка перепугалась не на шутку, когда не смогла найти его там, где оставила. А он, пленённый красотой старинных переплётов, шёл поглощённый чистым восторгом от книги к книге, погружаясь всё глубже и глубже в лабиринт библиотеки. Наверное, это у него от матушки – всё же она очень рано научила его читать. И он шёл. Шёл меж длинных стройных рядов полок, уходящих в высь пока недоступную для него. Тонкая и совсем грубая кожа, металлические заклёпки и дужки, дорогая парча и совсем вытертые корешки. Он ощущал их своими детскими ладошками –вспышки жизней, заключённые меж страниц в стройные ряды и столбики надписей, богатые иллюстрации и скорые скупые зарисовки. Хранилище королевской библиотеки стало для него особым местом. Потом он часто приходил сюда. Сначала из любопытства, затем и сбегая от назойливого внимания придворного люда, и чураясь глупых шумных сверстников. А потом уже прятался, опасаясь, что с ним что-то не так, что он болен или проклят, но как бы не так… И теперешний он улыбается наивным предположениям и страхам прошлого себя.

Он проводил здесь дни напролёт в компании мудрых мыслителей и отважных путешественников прошлого, делал задания, что давали учителя, и предавался праздным и весьма серьёзным мыслям за чтением очередной книги. И вот, по итогу стольких лет этот закуток приобрёл вполне обжитый вид: у старого массивного письменного стола появился новый легкомысленный стул вместо неудобного табурета, сбоку пристроилась старая тахта с парой подушек и тёплыми одеялами, отдающими сыростью, - всё же даже в летнюю жару тут бывает зябко.

Стянув рубашку и наслаждаясь бодрящей сыростью, что не даёт уснуть, Титр взгромоздился на тахту, закинув босые ноги на стол, чтобы не свисали. Он не давал направления своим мыслям, позволяя свободно течь, желая отрешиться от событий сегодняшнего дня, но вновь и вновь возвращался к схватке с королём. Потянулся, шумно вздохнул, отгоняя образы, и увязая вновь в сомнениях: догадался ли или нет. И все треволнения медленно оплетала апатия и затягивала в свои силки, нагоняя глухое серое безразличие. Как ему теперь вести себя? А нужно ли как-то вести себя? К чему это всё? И почему он столь наивно полагает, что без него не справятся? В конце концов у короля кроме незадачливого сына целый кабинет министров…

По телу прошла холодная дрожь – предупреждение, что его ищут. Что ж, все свершится раньше, чем он думал. Ну и пусть. Лень растекалась по телу равнодушной вялостью и мягко сдавило горло, напоминая о призраке голода, который его неотступно следует за ним уже больше полугода. Сквозь ткань лениво сжал пылающую плоть, со скучающим безразличием мысленно следуя за мурашками на коже и наслаждаясь предвкушением совсем скорого и неизбежного насыщения. Прикрыв глаза предплечьем, усмехнулся – интересно было бы взглянуть на выражения лиц тех, кто застал бы его за подобным. Хотя он всё же не утратил благоразумия и отшвырнул мысль, не додумывая, - не сейчас, он ещё успеет взять своё.

Он чувствует, уже близко. Уж слышны широкие тяжёлые шаги. Странно, слишком…неистовые. Что-то случилось, пока он здесь отсиживался?

- Титр! Ты здесь? – взревел король, заходя в закуток, и голос его дребезжащим эхом зазвенел выше книжных полок.

Глаза с лёгкостью переключились на звериные и он сквозь тьму бросил оценивающий взгляд на вошедшего. Да, он определённо в ярости, даже поисковая искра, за которой он пришёл, мерцает.

- Да, мой повелитель, - голос получился глухой и с хрипцой; кашлянув, Титр, не спешил подниматься и поинтересовался с привычной холодной формальностью. – Случилось что-то серьёзное?

- Ты!..

Искра переродилась, вспыхнула, разрослась и под напором зеленоватого свечения заставила тьму отступить на пару шагов вокруг. Зверь внутри недовольно сощурился, возвращая привычное зрение. Титр инстинктивно мотнул головой и чуть не врезался в сапог его величества. Он озадаченно смотрел на короля снизу, став свидетелем как вспышка гнева вдруг на мгновение уступила место замешательству. Наверное, всё-таки стоило набросить рубаху.

- Я… – устало подсказал Титр, стараясь переключить внимание короля с разглядывания на суть визита.

- Да, ты! – опомнившись, рассвирепел ещё с большей силой вошедший. – Как ты посмел! Ты и Барха! И вообще, чем ты тут смеешь заниматься?!

Всё-таки под шальварами не успело улечься, хотя вроде же достаточно свободные, но гневный взгляд был брошен именно в туда. Титр шумно вздохнул, нехотя сел, взъерошивая волосы, посмотрел на короля и спокойным голосом спросил:

- Вам Барха рассказала?

- Да! А строил из себя невинную овечку!

- Я хотел бы знать, что именно она рассказала… - и потёр лицо, будто только проснувшись.

- Тебе ещё подробности нужны?!

Похоже скучающий тон советника был последней каплей – в воздухе проступали светящиеся зелёные всполохи, пытающиеся медленно, но верно сложиться в Печать Подчинения. И вот только её не хватало.

«Да гори оно синим пламенем», - устало подумал Титр и как бы невзначай провёл рукой по воздуху, стирая незавершённый круг.

- Присядьте и мы спокойно поговорим, - тактично поднял, прислонив к спинке тахты, подушки и одним щелчком пальцев на всякий случай наложил Печать Уединения. – Можно даже выпить, если вам так будет проще, – придвинул стул на манер столика и, лёгким движением руки явил из воздуха небольшую бутыль, пару чарок и поставил сверху.

Он вопрошающе посмотрел на короля, будто не понимая чего тот молчит и медлит. Значит, Барха рассказала ему не всё. Хотя странно, что после случившегося днём и факта их отношений с принцессой он не догадался сам.

Тяжело вздохнул. Не предатель, но всё же таковым себя чувствовал. Под ногами разверзлась бездна и сердце сжало до боли. Ему было жаль. Жаль, что, срывая декорации со своего мира, он невольно цепляет чужую жизнь, нанося удар в спину. Увы, всё кончено. Ещё днём от случайной искры мосты к отступлению начали заниматься огнём, а Барха лишь ускорила неминуемое. Да свершится, что суждено, будь оно не ладно.

- Титр?

- Да, это я, - сосредоточенно взглянув на ошарашенного короля, утомлённо потерев переносицу, отвечал он.

- Подожди! Стой! Я не понимаю… Как…

Наверное, он всё же отказывался поверить в то, что видел, - иначе зачем он решил чертить боевую метку?

Титр обречённо вздохнул. Видимо без этого не обойтись.

Тьма внутри, обрадовавшись, замельтешила и утробно заурчала прорываясь наружу. Зеленоватая искра короля выцвела и погасла вслед за его боевой меткой. Тесно и душно. Не самое удачное место, да и шальвары жалко. Тахта жалобно заскрипела под его весом. Встал, чуть не снеся книги со стеллажа. Зверь рвался распустить и крылья, но это было лишним и появившийся камень на шее предупредительно вспыхнул красным, поглощая избыток силы, на прощание слегка обжигая кожу и исчезая с глаз.

Немного жаль. Безвозвратно утрачена даже смутная надежды на то, что всё можно оставить как есть. И расписная ширма, что надёжно скрывала случившееся более полугода, должна рассыпаться пылью и воспарить мелкими пузырьками света, освещая синим руины прошлого, что острыми обломками врезаются в ступни. И вот, рой пузырьков, достигнув потолка, заискрился и медленно опадал светящимися белыми хлопьями на короткий густой мех ржаво-красный на боках и молочный на животе и шее. Титр потянулся, будто разгоняя застоявшуюся кровь. Массивная голова, широкие скулы, небольшие округлые уши. Длинный полосатый хвост с черным кончиком нетерпеливо бился об пол. Мощное переполненное силой тело, испещрённое будто широкими шрамами чёрными полосами из перьев со стальным отливом. Дело за малым. Когтистая лапа легко рассекала воздух и под острым когтём возникали древние письмена, закручивались, сливались в круг, растрескиваясь будто промёрзший лёд на море, вспыхивая синим пламенем и туго сплетаясь воедино звёздчатым плющом. Точный удар в середину оглушил гулом и в центре его Королевской печати проступил когтистый отпечаток не то тигра, не то хищной птицы.

- Узри меня, ведь я перед тобой стою, - говорить было неудобно и голос выходил непривычный, утробный и низкий, но ничего не попишешь - таков был древний ритуал приветствия. – Я потомок славного Ворона, сын простого смертного Варкха и Ийяштар, в миру – Яшта, старшей дочери ныне покойного короля северных земель Утари – Ирхунштара, в миру – Хун; старший и единственный племянник ныне правящего короля северных земель Утари Архуннерксуаштар, в миру…

- …Неркс, - шепотом закончил король.

- …и имя мне Титраништар. Являя себя здесь, клянусь, что мысли и действия мои в истоке своём содержат лишь благо; клянусь уважать права, свободы и чтить законы сей суверенной земли; клянусь быть лояльным к законному правителю сей земли и его наследникам, что унаследуют трон согласно сложившейся традиции. И будут свидетелями искренности слов моих Всевышние. Дорога перед ногами, крылья над облаками!

Король Леон повинуясь ритуалу невольно явил свою Королевскую Печать – золотой круг из переплетённых вензелей, трав и древних слов, а в центре – отпечаток лапы большой кошки.

- Я, истинный и единственный король срединных земель – Леон Урвин Первый, принимаю твои слова, - глаза его на мгновение вспыхнули, обнажая звериную суть говорящего. – Отныне и впредь ты, Титраништар, здесь желанный гость. Славу множат усердие и труд!

Видно было, что ответные слова приветствия вырывались сквозь силу, будто чиркая по сердцу тупым ножом. Но девиз сказан и Печати рассыпались искрами. Закуток снова окутан мраком, из которого лишь светящиеся жёлтые львиные глаза смотрят на синие. Сухой щелчок пальцами – на столе зажглась свеча. Титр, уже успевший вернуться в привычное обличье, с досадой поправлял расползшуюся ткань шальвар, кое-как наскоро перехватил, перевязал и раздражённо взглянул на короля.

- Не обязательно было доходить до официального представления, – отмеряя каждое слово и холодно, обильно приправляя ускользающей колкостью, выдавил он, усаживаясь на край тахты. – Я бы вовсе предпочёл бы не обращаться к нему. Но вы зачем-то надумали сражаться со мной на полном серьёзе, метку даже начали наносить. Может хоть теперь разговор пойдёт без лишних…эксцессов.

- Да какого здесь творится! В моих землях! В моём собственном замке! Я требую объяснений! – с ещё большим неистовством начал распаляться король.

- Я племянник Неркса и имею все права на престол северных земель, но очень не хотел бы эти права предъявлять. Так понятнее?

- Нет! – и тем не менее он сел рядом, по-хозяйски сам налил себе и даже явил на импровизированный стол миску с солониной и сухарями.

- И что же ещё осталось не ясным? – холодно спросил Титр.

Король отпил, резко вдохнул и с удивлением посмотрел сначала на чарку, а потом на того, кого считал до сегодняшнего дня своим подопечным, своим верным советником.

- Да, это сома, - незамедлительно последовал ответ на немой вопрос. – Синха отправил Бархе под видом обычного вина как извинения за свои выходки.

- Вот ведь…гадёныш, - и закинул ещё глоток. – Час от часу не легче, - и ещё глоток. – И как так получилось, что первый советник короля срединных земель вдруг оказался наследником северного трона? А? Я тебя спрашиваю! - Леон резко замолчал, нервно покрутил пустую тару в руках и бросил испытующий взгляд на Титра, стиснув зубы.

Что ж, игра на минном поле, но при этом он абсолютно не рискует…не рискует собой, но любое его неосторожное шаг или слово могут камня на камне не оставить вокруг.

- Вы и без меня ведь прекрасно знаете, что родители мои оставили этот мир очень рано и под ваше крыло я попал совсем ребёнком, - начал он издалека, прощупывая почву. – Если бы не, по сути, случайная, встреча с господином Нерксом, то, возможно, моё…непростое происхождение так и оставалось тайной даже для меня.

- Значит Неркс провёл обряд… Он знал о тебе?

- Знал ли он о моём существовании до визита в Срединные земли?

Король сосредоточенно кивнул, значит, начинает остывать.

- Нет, не знал, - оставив раздражение, ровно продолжал Титр, будто рассказывая вполне обыденную историю, вычитанную из книги. – Помните, он долго ко мне присматривался? Всё же я несколько выделяюсь на фоне остальных ваших подданных –и цветом волос и глаз больше похож на выходца с севера, а вроде смугл как здешний люд. А потом, вроде бы перед заседанием по вопросам урегулирования торговли на пограничных землях, он подошёл к вам о чём-то справиться и как бы между прочим спросил меня не мог ли знавать отца моего или ещё кого из моих родственников, так как ему моё лицо чудилось смутно знакомым…

- Да, было дело, - король наполнил до краёв лунного нектара и сразу опустошил, непроизвольно резко вдохнув и кашлянув после.

- А потом он меня…застал в минуту слабости… - и голос невольно дрогнул.

- Что, прости? – удивлённо переспросил Леон, являя из воздуха тарелку с виноградом.

Руки невольно сложились в замок, свеча на столе на мгновение вспыхнула ярче и тут же пристыженно смягчилась обратно – всё же рассказывать об этом требовало определённых усилий, тем более была опасность сболтнуть чего-либо лишнего.

- Тогда я очень сильно разозлился и, чуть не потерял контроль над зверем внутри.

Король с недоверием хмыкнул, испытывающее посмотрел на сидящего рядом и покачал головой.

- Ты, наверное, что-то путаешь. До свершения обряда никому не дозволено обращаться, - и налил себе ещё, закусывая виноградинкой, обмотанной в тонкий шмат мяса.

Значит, всё же его Переход был не совсем нормальным. Он сосредоточенно вдохнул и по привычке хрустнул пальцами, сжав в замок сильнее.

- Всякое утверждение можно подвергнуть сомнению, - лёгкое движение рукой и между ними возник эфемерный скелет плода, внутри которого билась искристая пушинка. – Я не успел испросить господина Неркса, но на сколько я смею предполагать, то суть обряда в начале Перехода – это отпирание запертой двери снаружи, чтобы Всевышние заметили, признали и одарили. Но почему эта дверь не может однажды распахнуться силой изнутри… - пушинка разрослась и сломила эфемерные преграды, засияла и, в след за тем как сжалась ладонь в кулак, растворилась во тьме.

- Давно минули те времена, когда сила в неофитах переливалась через край и проводник Всевышних не наполнял колодец, а углублял его, чтобы сохранить, - с назиданием молвил король. – Я признаю, что тебе, возможно, даровано чуть больше – чего только стоят твои клыки с палец, да вообще вид весь твой звериный вид, - но не переоценивай себя, мой мальчик. Все короли настоящего – лишь слабый отголосок былой мощи… - и замолчал.

И всё же он успел изрядно выпить, пока Титр ему рассказывал. Может быть оно и к лучшему – сидит, улыбается, глядя вдаль, видимо, впадая в воспоминания и вид такой…уставший. Интересно, когда он стал таким, ведь перед его внутренним взором он всё видел того высокого, статного мужчину, что принял его, ребёнка, под своё крыло. Невольно улыбнувшись, он набросил на плечи королю одеяло.

- А? Что? – спросил, будто очнувшись.

- Зябко тут, говорю, - привычным ровным голосом ответил он.

- А, да, точно.

Титр плеснул себе на дно чарки, но пить не спешил. Стекло медленно передавало тепло от рук напитку.

- И всё же не верится… Ты определённо сын Варкха – так много схожих черт… Говоришь, что твоя мать, та тихая прелестная девушка, наследница трона с севера… И она, с простым смертным… - тут Леон вздрогнул, будто вспомнил, внутреннее пытаясь распалиться до праведного гнева, но сома делала своё и от былой ярости оставались лишь искры. – Как так случилось, что ты и Барха… - тут он запнулся, пытаясь подобрать наиболее подходящее слово, чтобы ненароком не оскорбить гостью. - …вместе?

Титр расплылся в улыбке со столь наивной формулировки столь непростительной в высшем свете связи и откинулся на спину.

- Господин Леон…

- Забудь уже про «господин». Давай просто, по имени, - дежурно перебил король и на этот раз лишь немного пригубил тёмной тягучей жидкости, растягивая чарку.

- Хорошо, - мягко уступил Титр. – Леон, случилось так, что ваш сын имел неосторожность пошутить над Бархой и та, ища жилетку выговориться и поплакаться очень неудачно, а может быть и наоборот, удачно, вломилась ко мне в келью и не желала покидать её, даже когда я, нарушив весь церемониал, чуть ли не силой выгонял её, - тело предательски налилось приятной тяжестью, желая повторения, но он лишь усмехнулся, отгоняя заманчивые видения, оставляя лишь сухой остаток из слов. – И даже после того, как снедаемый голодом плоти, я переборол…позыв овладеть ей силой и решил воздать дань своему зверю и Переходу в одного, она… - слишком отчётливо восстало в нём минувшее и он поперхнулся и продолжил уже подсевшим голосом. - …она решила присоединиться.

Леон подозрительно довольно хмыкнул и добавил:

- Значит, на то была воля Всевышних.

- Я склонен считать, что это всего лишь стечение обстоятельств…

- Ага, как же. А вообще повезло тебе – хороша пигалица.

- Ну как бы то не было. По итогу, я, сам того не ведая, заклеймил её печатью…

- Хм. Печатью? И какой же?

- Избранной Любовницы…

Раздался настолько громкий хохот, что, казалось, книги дрогнули на верхних полках. Титр с удивлением уставился на Леона, не понимая.

- «Сам того не ведая», связал девушку Печатью Избранной Любовницы Императора и не отбросил копыта по итогу… Что ж, ты либо невероятно везучий, либо я вынужден взять свои слова обратно и признать, что Всевышние одарили тебя на порядок щедрее всех, кого мне довелось встречать в своей долгой жизни. Нет, вы только послушайте: «Сам того не ведая»!

- Не могли бы вы объяснить, а то я не вразумляю причины вашего внезапного веселья.

- Ой, да полно тебе, - махнул король, отдышавшись утирая слёзы. – Будто ты и не знаешь ничего.

- На самом деле я знаю очень мало и догадками – нет у меня того, у кого можно получить ответ.

- Допустим, - он уже совсем успокоился и лишь улыбался, невольно щуря под крепостью выпитого глаз. – Допустим, ты случайно и неосознанно выплеснул из своего внутреннего колодца силу, соизмеримую с сотней одновременно наложенных Печатей Уединения

- И что с того? – с недоверчивой усмешкой спросил Титр.

- Скажем так: ей давно уже никто не пользуется, - и откинулся на спинку, изучающее смотря в полоборота на молодого мужчину перед собой.

- Ну да, она довольно специфична… - начал было Титр, задумавшись.

- Не в этом дело. Просто времена нынче другие. И это связано не с тем, что короли перестали иметь любовниц, - тут он хитро прищурился. - На деле за она неспроста столь прожорлива и сосёт силы из наложившего даже после. Связывает крепче, чем слугу с господином, при этом стираются границы, делая скреплённых Печатью чем-то на подобии двух спаянных сосудов. Титр, как бы тебе объяснить. Давным-давно, во времена Великих и Большой сумятицы ей пользовались, чтобы принимать чужую личину, проникать и захватывать крепости…

Перед глазами поплыло. Тошнотворные кислые обрывки видений и удушающая вонь горелой плоти. Голос Леона звучал глухо и издалека. Явью представали распахнутые удивлённые серые глаза головы, слетающая с плеч долой под молниеносным точным движением клинка. Седые длинные волосы и застывшее удивление на сухих впалых губах несказанным словом. Кто это? И пронзающая боль в висках до крика. Холод и горечь. И металлический звон по кругу гаснет. Неустойчивая лёгкость сменялась опьяняющей мощью. Не изящная рука сжимала рукоять клинка и не принцесса стояла в тронном зале, уже давно погребённого под песками времён. Стража явилась. Сжатые зубы в презрении и холодная уверенность, что будь их хоть тысяча – всех он утопит в их же крови. Жестоко? Даже не самую малость. Ничто не сможет восполнить его утрату. Неужели они надеялись, что он спустит им подобное с рук? Он дал им свободу действий, отдал всё, что у него было, всё, что хотели эти властолюбивые твари, и удалился в горы в надежде счастливо дожить свою жизнь с той, кого назвал женой, с их детьми, а они… Несчастные трусы – на беззащитных… А огонь всё клокотал внутри, негодуя. Так пусть же они разделять горечь утраты и превратит неистовый пламень в пепел их…

Звонкая пощёчина.

- Титр! – Над ним нависло сосредоточенное встревоженное лицо Леона. – Ну же, давай! Очнись!

Резким толчком изнутри его толкнуло на колени и вырвало. Горло обжигало, навалилась внезапная слабость и он чуть не упал в жижу на полу, удержавшись за призванный меч. Опёршись как на трость, он выпрямился, вогнав остриё на ширину ладони в камень, будто в сырую землю. Он чувствовал страх. Зелёной дымкой это чувство повисло в закутке, утопая в серой дымке тревоги, заставляя шумно отфыркиваться.

- Титр?

- …они все мертвы… - хрипло выдавил он.

Тихий щелчок пальцами – лужа под ногами исчезла. За плечо его мягко усадили обратно на тахту. Губ коснулись холодное гладкое стекло и ледяная вода.

- Пей, - ровный требовательный голос, широкая тёплая рука придерживает за спину.

Глоток. Ещё глоток. Мыслям возвращалась присущая им ясность.

- Простите меня, я был не в себе, - и шумно допив, отставил стакан и облокотился на рукоять.

- Я знаю.

«И будет шанс исправить или повторить минувшего ошибку, но не тебе дарован он и не тебе вершить в итоге судьбу свою и государства», - будто свод прошептал.

- Что вы сказали?

- Ничего не говорил. Просто посиди и отдышись.

Фитиль закоптил, мигая, и опал в оплывший воск и всё пространство затопила тьма. Время растянулось, а потом будто вовсе исчезло.

- Могу ли я задать вопрос? – он стряхнул стекающее по руке и собравшееся на кончиках пальцев синее пламя в воздух и теперь упругие колтуны из языков огня освещализакуток, отбрасывая длинные тени.

- Можешь, Титраништар, можешь. Правда, не ручаюсь, что смогу дать ответ… Но можешь попробовать.

- Что только это было…со мной?

- Это… - король устало вздохнул и, сцепив руки в замок, пригладил волосы, откинулся на спину и задумчиво смотрел куда-то в черноту свода стеллажей. – Это удел многих членов королевской семьи и лишь немногих счастливчиков минует сия участь. В непростое время, во время становления тем, кем ты являешься, тебя могут преследовать видения давно минувших дней. Вроде как воспоминания твоих предков, но столь яркие, будто они твои…

- Значит, нет причин для беспокойства…

- Ну как сказать. Будь ты моим сыном, то по обычаю предков я бы запретил тебе покидать дворец или даже запер бы в покоях, наложив соответствующие Печати. Но как показывает жизнь, что тебе мои жалкие потуги? – и он горько усмехнулся, всё так же заложив руки за голову и глядя в потолок.

- Значит, что-то может случиться… - протянул задумчиво Титр, опёршись локтем о край массивного стола.

- Я такого не говорил.

- Но всё же благоразумнее будет, если я покину дворец.

Где-то далеко за стенами уныло завывал поднявшийся ночной ветер.

- Мне бы очень не хотелось терять столь сведущего человека…

- Простите меня, король. Мне очень жаль…

- Полно, мой мальчик, не кори себя, - перебил Леон.

- Если вы не возражаете, я хотел бы остаться на земле, что досталась мне от отца…

- Такая глушь для такого светлого ума… Такая потеря для страны… - он будто не слышал и всё витал где-то в своих мыслях.

- И Барха…поедет со мной.

- Ну да, не возвращаться же ей… Ты, случаем, не знаешь, что она удумала?

Титр вопросительно приподнял брови.

- Когда она пришла и потребовала тебя в мужья, то говорила, что все возможные неприятности уложит при помощи писем.

- Я не знаю всех подробностей и могу лишь предполагать.

- Ну-ка, ну-ка, мне интересно, - король повернулся вполоборота.

- Поправьте, если ошибусь. Думаю, что существует некий достоверный способ, позволяющий на расстоянии дать знать родителям, что их дочь вышла замуж за того, в ком течёт королевская кровь, а письма нужны для уточнения этого факта.

- Вот за это тебя люблю и уважаю, Титр, за твою сообразительность! Эх, жаль, что Синхе и малая толика твоих талантов не досталась, - и он по-отечески потрепал его по голове, взъерошив короткие волосы. – Ты действительно прав в своих догадках. А я и забыл. Родовое Древо. Что каждая семья прячет от глаз посторонних в глубинах своего замка. Как только ты и Барха скрепите свои отношения, то на каждом из них появятся…отметки…

Титр сосредоточенно кивнул, откинувшись на спинку и скрестив на груди руки: он не знал как подступиться к вопросу, который занимает всего его.

- Я вот тут подумал, - и король резко встал, хлопнув ладонями по своим коленям. – Ты мне как сын, да и Барха к сердцу прикипела, - не могу я вас просто так отпустить. Накроем пир горой. Не свадьба конечно, но для всех скажем, что прощаемся и отправляем светлейшую восвояси. Я самолично сопровожу её кортеж до святилища богини радости и любви Ниматорх, где уже её будешь ждать ты. Устроит?

- А есть выбор? – с усмешкой спросил Титр, поднявшись вслед за королём – всё же привычка есть привычка.

- У тебя как раз-таки выбор есть, а мне вот приходится воспринимать всё как должное, - и он пригладил окладистую бороду. – Время позднее, а дел на завтра уже невпроворот… - и усмехнулся.

- Леон?

- Вот как ведь бывает: шёл на войну, а ухожу, будто встретив старого друга…

Воздух спёрло, слова застряли в горле и язык присох к нёбу. Боясь безвозвратно упустить момент, он мог лишь глубоко поклониться, прощаясь с покидающим его укромное место королём, нет, даже больше – тем, кто заменил ему отца.

========== Всё блекло и сероо ==========

Сияющая луна непостоянна и каждый месяц круг меняет, но лишь она сейчас дарует свет на небосклоне. Грядущего ночь не пуста, рассвет уж зреет и слегка бледнеют на востоке облака. Под ногами крепкий гранит тепло минувшего дня ещё хранит, а дальше – пропасть и полноводная река, что петляет от города у подножья замка к далёкому устью меж гор в лесов густой щетине и вливается в несуществующий бурный океан.

Всё блекло и серо. И тьма в распадках укрыта туманом сизым. Усесться на край карниза, оттолкнуться и полететь поверх долины прямо в высь, и весь мир, что под ногами, окроплён стеклянными каплями росы. И где-то внутри шевельнулось знание, что в зверином обличии есть крылья. Крылья…

А река, как и прежде, течёт неспешно, слабо поблескивая и светясь в холодном свете голубой луны. Лёгкое дыхание ветра доносит до крыши замка горький запах трав ночных. Шелест листвы отдалённый и глухие уханья ночной птицы. И всё отчётливее на серебряном диске неземные моря…

Стало явным многое и вроде всё решено. И вроде всё так просто и план предельно ясен, но отчего же на душе так неспокойно?

Сжал ладонь и тут же ощутил в ней Мун Кадиз. Будто приветствуя хозяина, он блеснул сталью в сумраке.

Не взлетел, но хоть разгонит кровь.

Невидимый противник был на шаг впереди. Надсмехался и ускользал вдоль карниза, уворачивался от самых быстрых и неожиданных ударов, играючи и дразня. Пару раз Титр чувствовал холодное дыхание чужого клинка на своей щеке – или это всего лишь ночной ветер? И он кружил в ответ, уходя от выпадов и разрывая дистанцию, со свистом рассекал воздух и обрушивался с небес дождём коротких уколов. Всё без толку и тревога быстрее гонит кровь.

Крутанув клинок наотмашь вокруг гарды, Мун Кадиз рассыпался на синие всполохи до очередного призыва – клинок не помощник в душевных треволнениях.

Лунной кисти не достичь тех глубин, из которых в душе сочилась тьма, оставляя горький привкус на губах и предсказывая скорую бурю, хоть горизонт и чист. Что ж, он привык доверять своему чутью, но и излишнюю суету не жаловал.

Разложить все мысли, задать самому себе вопросы. Правильные вопросы.

Ночь всё ещё темна, свежа, прохладный ветер дует. У него есть время обдумать всё. Ещё есть. Ещё раз. У него всегда есть время обдумать.

И крепкий гранит тепло минувшего дня ещё хранит.

========== Сквозь глухую пустоту коридоров ==========

Он не мог ошибаться. Это был превосходный план. Кто ж знал, что этот книжный червь при себе имеет клинок и неплохо им машет? Хотя во дворце запрещено ношение любого оружия… Хм, значит, так даже лучше – отец увидел неповиновение его указам и сошлёт сиротку, если вообще не казнит. Хотя…до самого вечера не было ни единого слуха, что в дворце что-то произошло. Даже слуга с кухни как обычно отнёс скромный поздний ужин в библиотеку, а значит… Может ли быть такое, что отец сам разрешил ему носить при себе…? Хм, да нет, бред какой-то. Он даже ему не разрешал… Хотя когда бы он ему чего-то такое разрешал? А тот всегда был его любимцем. Сколько раз он слышал «Титр то…», «Титр сё…», «Титр молодец, не то что ты». Сколько раз он слышал обрывки фраз, смысл которых сводился к одному: кто угодно лучше, чем он, единственный и родной сын короля. Стоп, хватит. Надо думать дальше. А догадался ли, что это был он? Вдруг к нему ночью в покои придут стражники и…и он больше не проснётся? Нет, не может быть, чтобы его отец так поступил с ним…хотя ведь он решился…стать свободным. А отец…он ведь оставит свою любимую страну без законного наследника. Хотя тогда он сам сможет снова жениться, даже на той белокурой девице и… Нет, надо пройтись.

Беспокойные мысли гнали его сквозь ночь и глухую пустоту коридоров, инстинктивно избегая встречи с ночным караулом. Он путался и воспарял в мыслях, спотыкался, чуть ли не падая, об внезапные, хоть и слишком слабые возражения внутреннего голоса, что некоторые именуют совестью. Ровные стены, каменная кладка, гобелены, трофейные доспехи и короли прошлого, взирающие свысока с портретов и постаментов. Широкие галереи и сводчатые потолки залов, тесные пыльные коридоры и не то щели, не то заброшенные лазы… Сначала шёл, затем быстрее и под конец чуть ли не бежал. Сбившись, опёрся о стену отдышаться.

Где он?

А так ли важно?

Развернулся и сел на холодный мощённый пол. И ни одного окна куда не глянь – лишь длинный коридор. Переключился на взгляд зверя – так и есть, лишь немного впереди небольшая дверка…

Шум открывающейся двери в полной тишине подобен грому среди ясного неба. Блуждающая зеленоватая пушистая искра, что освещает путь.

Отец.

Но что он делает здесь в столь поздний час? И куда его всё-таки занесло?

Он сильнее вжался в стену и подобрал ноги, надеясь, что отец пойдёт не в его сторону, только не в его…

Повезло.

Вразвалочку и, даже весело что-то насвистывая, отец не спеша шёл в другой конец коридора. Внезапный порыв ветра и ощущение, будто схлопнулся огромный пузырь, - сняли Печать Уединения? Странно.

Дождавшись, когда удаляющиеся шаги совсем стихнут, и, положившись на чутьё, что в округе ни одной живой души, он всё так же крадучись проскользил вдоль стены и осторожно толкнул дверь пальцами; та легко поддалась и слегка приоткрылась. Внутри темно, пахнет сыростью и лежалыми книгами. Ещё одна библиотека? Хранилище? Возможно, хотя его подобное никогда не интересовало. Но что же здесь делал отец в столь поздний час?

Он бесшумно плотно прикрыл дверь за собой и лишь потом лёгким щелчком пальцев явил искру, освещая всё вокруг. Действительно книги. Много полок с книгами. Небольшое усилие и движение ладонью, будто на расстоянии пытаясь стереть пыль с пола, – и под ногами проступили бледные силуэты стоп, ведущих к выходу. Что ж, хотя бы можно посмотреть откуда он шёл.

Книги, книги, и снова книги. Целые отвесные скалы из книг, порой столь близко вздымающихся, что приходится петлять и протискиваться через ущелье рукотворного гранита. Серые, сливающие в единый массив и давящий своим затхлым смрадом. Ему казалось, что совсем немного и вся одежда и он сам пропитается лежалой пылью, замшеет и рассыплется на серые рваные клочки. Мерзость. Следы, ведущие его меж стеллажей, начали таять – нужно поторопиться. Завернув очередной раз и довольно круто и тесанувшись плечом, он оказался в небольшом закутке – стол с бумагами, тахта со смятыми подушками, стул со снедью и бутылью из тёмного стекла, подобную тем, что хранятся у них в замке в тайном схроне. Брезгливо подцепив пальцами за горлышко и осторожно нюхнул. Усмехнулся: надо же… На дне оставалось совсем чутка. Выпил залпом, зажмурился и, как последний простолюдин, пьющий их отвратительное вонючее пойло, занюхал собственный рукав вместо подобающей закуси. Стекло в пальцах отвратительно нагрелось. Сома ударила жаром по вискам и сразу отступила. Отец тут был явно не один: пара чарок – одна пустая, но хранившая отсветы прикосновений его отца, и чужая вторая, которую даже не пригубили… Пара чарок в нервном и изменчивом свете его искры резала глаз и не давала покоя. Он был тут, но с кем? Всё вокруг слишком походило на гнездо библиотечной крысы… Но они обычно ведут свои разговоры там, внизу и без Печатей…и без лунного нектара. И это определённо именно та бутыль, что он отослал ей… Может ли быть такое, что эта мелкая дрянь, почуяв, что ей не светит брак с наследником, решила переключиться на рыбку покрупнее?

Невыносимо было даже думать в том направлении.

Не может быть, чтобы его предали. Предали снова.

С оглушительным звоном толстое тёмное стекло разлетелось на мелкие кусочки об каменный пол.

Если раньше ещё оставались сомнения, то сейчас в его сердце заполонила уверенность, что выплёскивалась через край кромешной едкой тьмой.

Пора было действовать.

========== Обычное утро ==========

Сизое утро в лёгкой дымке тумана, что медленно тает под острыми лучами солнца. Тысячи тысяч подобных минуло, тысячи тысяч только грядут и все они будут на одно лицо, а разница меж ними столь незначительна и незаметна. Как и до, так и после будет небо над землёй, как и до, так и после будут мелкие житейские хлопоты, с которых зачинается день.

Медленно и сонно на кухнях затапливались печи – поленца отсырели за ночь и трещали и дымили, прежде чем дать порядочный жар. Дворовые сновали как тени, потягиваясь и досыпая на ходу. Где-то рука степенно разбрасывала крохи на вытоптанную землю, а за ней, кудахча и пища, следовал рой неуклюжих пернатых. В казармах протрубили. В конюшнях вилы легко входили в сено и нехотя, хоть и без особых усилий, перебрасывали положенную порцию под копыта буланых лошадей. А тени всё ещё были длинные, синие. И глубокую вышину рассекали со стремительной трелью стрижи. Лето стремительно приближалось к своему апогею, и сама вечность распахивала свои глубины над землёй, будто встречая, но зная наперёд, что ничто не сможет достичь высот небесных.

Тысячи тысяч подобных лет минуло и тысячи тысяч только грядут. И ничто не ново под луною: что есть, то было, будет ввек…

Солнечный свет хоть и проникал сквозь большие окна, но останавливался об плотный глухой занавес. В опочивальне безраздельно царил мрак, бардак и затхлый смрад. Не дикий зверь метался от стены к стене и под конец упал без сил на разорённые подушки, но человек, что распахнутыми пустыми глазами пытается постичь черноту каменного свода, но видит лишь отражение своей души.

Всё оказалось так просто.

Вечером торжественный ужин. И знать причину не хотелось. Кажется, что сама судьба благоволит и всё так удачно складывается. Лишь осталось дождаться ночи…

Так долго, невыносимо, но, наконец-то, он свершит задуманное. Кому острый кинжал, кому кубок с отравой, а кто-то должен быть виноватым, так что и сиротка тоже поплатится за все эти долгие годы полные досады и раздражения…за всё.

Долго.

Как же долго.

Так медленно тянется время - всего лишь раннее утро.

Взмах руки, откупорил и неистово заглатывает сому, чтобы ускорить приближение заката. Пустая бутыль отброшена и с дребезжащей дрожью катится по полу. Тени над ним медленно закручиваются, качая его на своих волнах полузабытья…

Обильная роса на траве – шальвары намокли и прилипли – а, значит, после обеда жди зноя. Босиком зябко и свежо. И где теперь искать сапоги и рубаху? А, впрочем, не в первой.

Это был лишь короткий миг забытья перед рассветом, но его вполне хватило Нимате, чтобы взять своё. Хотя было бы чему жаловаться – по телу растеклась приятная нега послевкусия и слегка саднят царапины на спине… Наверное, стоит сказать спасибо, что не забросила его за тридевять земель.

Он шёл и вдыхал полной грудью пряный горький земляной аромат, запуская руки в высокую траву. И то, что помнить не особо желал, обрывками видений просачивались и чудились ему в изгибах ветвей и покачивании цветов под лёгкими касаниями нежного ветра, отзываясь в сердце вязкой щемящей сладостью. И то, что он не по своей воле творит бесчинства под покровом ночи, в лучах утреннего солнца звучало жалкой отговоркой. Да и что уж юлить – незнакомка была хороша.

Дворец уже близко.

Увидеть бы её… Хотя ещё так рано… Говорить или нет? А смысл?

Дыхание утра – свежий ветерок.

Только сейчас стало предельно ясным, что с момента первой встречи она приковывала его внимание, заставляла желать, желать невозможного и обладать безраздельно и единолично. Оглядываясь назад, стало ясно, что он сам того не ведая разыграл привычную схему: создал иллюзию выбора и навязал единственно верный вариант, а после сделал невозможным пойти на попятный. Интересно, чем же она руководствовалась, раскрывая карты королю? Неужели уже догадалась? Хотя может быть есть иные причины, неизвестные ему… Но с другой стороны, не всё ли равно, если это именно тот результат, который он так жаждал? Теперь она только его, и никто не смеет оспорить это.

И перед глазами возник знакомый длинный коридор, но залитый светом; с портрета сдержанно улыбаются вечно молодые отец и мать; распахнута дверь и заспанная растрёпанная Барха на пороге – он невольно улыбнулся приятному видению. Что ж, надо дать знать Изангу, чтобы привели в порядок жилые комнаты – господин изволит возвращаться в родные пенаты.

Дорога перед ногами, крылья над облаками и да свершится неминуемое. Пора сыграть последний акт этой тщедушной пьески и отправить персонажа под названием «господин верховный советник» в чулан.

И всё же он проник во дворец по привычке – смакуя и стараясь запомнить то, что не повторится больше никогда, и утренняя суматоха лишь распаляла азарт. Судя по обрывкам разговоров, король распорядился дать вечером торжественный ужин с танцами – проводить дорогую гостью в обратный путь. Титр усмехнулся – надо скорее переодеться и разузнать точный план действий.

Спешка никогда не приводила ни к чему хорошему. Вот и в этот раз на подходе к библиотеке он попался на глаза молоденькой служанке. Та опешила, вспыхнула и, замельтешив на месте, резко бросилась прочь. Что ж, очередной порции сплетен не избежать. Отдельное спасибо Нимате, что куда-то дела его рубаху. Хотя… Не всё ли равно теперь?

Столь привычная пустота библиотеки будто сдержанный взгляд наставника, что всё же решил выйти и простится с подопечным. И призраки минувшего вставали перед глазами, разыгрывая сцены из прошлого, на прощание пытаясь освежить самые яркие воспоминания. Самые яркие – не значит, что приятные, но всё же… Он лавировал между стеллажей и глухим откликом слышались нудные наставления ментора, быстрые и неуклюжий скрип пера и бессвязные напевы неугомонного мальчишки сбоку. Раньше в нём подобные воспоминания лишь растравляли душу, оставляя горький осадок, а сейчас в них появилась лёгкая сладость, любопытство и недоумение - неужели это было так давно? Вот книги летят на него из-за того, что с обратной стороны толкнули стеллаж, довольный смех, что проделка удалась… Столько всего и так глупо смотреть на собственную злость и досаду в прошлом. И всё же он брал своё в учёбе и не упускал возможности хоть так утереть нос задире, хотя со временем это перестало доставлять всякое удовольствие и навивало скуку. А вот он мелкий переодевает рубаху задом наперёд, чтобы старшие не заметили пятно от чернил…и двое мелких – дети вельмож, науськанных наследным принцем на то, чтобы загнать его в угол, но тщетно…он слишком хорошо знал эту библиотеку. Много воспоминаний, но все они таяли как сон в лучах утреннего солнца и не было сожалений о том, что он расстаётся с ними навсегда.

Знакомая массивная и без изысков дверь в подсобку, которую он назвал своим домом и столько лет обживал. Что ж, и её придётся оставить. Он улыбнулся и вошёл в извечную тьму этих стен. Щелчок – и в камине неохотно занялся огонь, дымно облизывая поленья. Дрожащий тусклый свет бросал отблески на скудный скарб его жилища. Знакомый манящий аромат щекотал нос. Постель была смята и сверху ворох чужих белоснежных одеял и одеял… Она ждала его здесь всю ночь? Так странно. Внутри ещё чувствовалось тепло, ускользнувшей пташки. Где же она теперь?

На стуле заботливо были сложены вещи явно не его, но его размера. Полукафтан тёмно-синего цвета с узорными серебряными пуговицами, черный атласный пояс, белая рубаха и новые чёрные шальвары. Простому смертному можно было безбедно жить не один и не два года на те деньги, что стоил подобный наряд. Не смотря на всё накопленное и преумноженное, он никогда бы не решился потратить столько на какую-то одежду. Осторожно отбросил находку на спинку и из складок ткани выпала небольшая записка, защищённая золотистой печатью: «Надень. Мне будет очень приятно». И вместо подписи замысловатый росчерк пера.

Хм, чтобы он появился на людях не в серой мантии, а в этом? Он ведь всего лишь чиновник, хоть и приближенный к королю, а не наследник престола…

И вдруг он увидел его снова: серебряный трон, оббитый синим… Наверное, его рассудок помутился и он прошептал себе под нос:

- …а, собственно, почему нет?

Привыкший прятаться в простом сером балахоне и избегать лишнего внимания, в обновках, приковывающих взгляд, он ощущал себя непозволительно…вольготно. Сначала он чувствовал взгляды, с удивлением провожающих его по коридорам, а затем…всё стало…будто само собой разумеющимся. Даже секундное замешательство служивых, когда он входил в приёмные покои короля будто получить распоряжения на день как обычно, осталось незамеченным.

…и тьма под потолком сгустилась упругим комком, хищно улыбнувшись тысячей мелких зубов, готовясь распахнуть запертые до селе двери…

========== Бремя забвения ==========

Тьма расступилась и текла с потолка вязкими удушающими клубами и сопротивляться ей – тяжкое бремя. Ещё не вечер, ещё слишком рано и не настал его черёд действовать, так что…пускай…

Не было мыслей – лишь глухие ленивые серые разряды всполохами вставали перед глазами и заставляли невольно щуриться, хоть его веки, как и прежде, крепко сомкнуты, но и распахнуть глаза не было сил. И будто тонкая цепь впивалась в шею, раздирая в кровь кожу, и с силой тянуло глубже вверх, заставлять сипло дышать, и тьма просачивалась в него, вызывая приступы кислой тошноты и вялой апатии…

Прям как тогда…

Резко выгнуло и он сел, зажимая рот руками, захлёбываясь и давясь содержимым собственного желудка; ринулся к столу и еле успел. Тьма недовольно отступила.

По скомканным бумагам стекает мутная слизь мелкими комками и медленно просачивается на самое дно корзины.

Мерзость.

Отёр край рта костяшкой и брезгливо сплюнул сверху.

Тонкая полоса полуденного солнца рассекала комнату, спотыкаясь о разбросанные вещи на полу. Раздражённо пнул перевёрнутый стул на пути, и упал плашмя, растянувшись, на тахту у окна и закрыл глаза. Тьма сгустилась, затаившись. Остатки во рту отдавали горечью и мерзкий комок снова взбирался по горлу. Серые всполохи, учащаясь, складывались в яркую вспышку, заставляя тревожно распахнуть глаза, обернуться и искать глазами…его?

В этот раз он еле успел добежать и припасть к спасительной корзине с бумагами, но желудок был уже пуст, а его всё ещё не отпускало и выкручивало снова и снова.

Он старательно отгонял все эти мысли и вот опять.

Почему он снова об этом вспомнил?.. Чёрт!

И снова пустота с утробным рокотом пыталась вырваться из него, но тщетно.

В итоге, обессилев, упал рядом.

Клубы дыма под потолком рассеивались и сгущались, являя смутные очертания давно забытого сна. А сон ли это был? Грань между видениями и явью стиралась и теперь он не был так уверен что есть что…

Тогда…тогда…это было с ним впервые. И почему именно его? Ведь они всего лишь сидели за соседними столами, и он вечно его раздражал - подкидыш, недосиротка, выскочка, зазнайка… И лишь видеть расстроенный взгляд и сжатые в ниточку губы хоть как-то унимало тягостную досаду от вынужденного соседства…

Тьма тянулась тонкими нитями, рвалась и слипалась вновь, пульсируя, словно живая, тянулась к нему, зовя и обещая даровать забвение боли, скопившейся на сердце.

…столько времени прошло, а это недоразумение каким-то образом стало первым советником короля, его отца… Но он, как и прежде, мог заставить эти губы снова и снова повторять это столь знакомое движение, наслаждаясь тем, что тому не хватит духа ответить…

Его вновь выгнуло и схватило рвотной судорогой – и перед глазами знакомая нить сжатых недовольных губ ломалась и принимала чуждое плотоядное очертание. Это уже не тот долговязый нескладный отрок из его воспоминаний, нет, это кто-то другой, но столь захватывающий и невероятно притягательный…

Перед глазами поплыло, в нос ударил поднимающийся остывающий резкий кислый запах, и он вновь увидел его…не таким, как в том сне – рослый, широкоплечий молодой мужчина, мелкие синяки засосов и располосованная в порыве страсти кожа… Он даже в бреду не смог себе вообразить, что под хламидой нарочито простых рубахи и шальвар может быть такое… Или мог?

Воздух. Ему нужен воздух. Но в лёгкие всасывалась лишь только пыль, заставляя натужно с хрипом дохать.

Тогда…тогда в назидание ментор поднял Титра и заставил отвечать урок и…он поймал на себе его – ледяной надменный взгляд, и расплавленный первыми лучами сон воскрес в его памяти. И эти знакомые синие глаза…кажется именно тогда он был пленён их холодом. В том сне он звал его по имени и был так близко, нависая, и пальцами своими чувствовал упругую прохладу его коротких, остриженных на северный манер, волос… Ему стало дурно прямо в классе.

«Мерзость. Не знал, что ты…такой…», - он уловил лишь движение губ и внутри всё вмялось и «…мог бы поизящнее сорвать урок» даровало неимоверное облегчение.

«Никто не может проникнуть в мои мысли. Никто», - и эта мысль бальзамом лилась на разорванную душу.

Но уже ничто не могло вернуться на пути своя…

А потом было заключение в собственной комнате.

Время застыло и превратилось в серый кисель.

Незнание что с ним творится и полная апатия к жизни. И крошки не лезло в горло и, если ему всё же удавалось заснуть, то от усталости так и не добравшись до постели. Яркий свет пугал, любой шорох казался грохотом и даже мимолётный запах разъедал глотку. Люди сменяли друг друга, приходили и уходили, но все как тени и не было среди них тех самых ледяных спокойных глаз. Всполохи серебристых одеяний королевских лекарей и сердобольные морщинистые лица – всё как в тумане. Монотонный гул перешёптываний сдавливал виски. Любая мысль неподъёмна и тягуча. Силы покидали, и казалось, что лишь смерть избавит его от этих невыносимых мук. «Ты меня удивил. Не думал, что мне придётся проводить ритуал так рано…». Отец всё же пришёл к нему и…эта разъедающая боль отпустила, и он снова был здоров.

По крайней мере ему так казалось.

Ровно до того момента, как он смог вернуться в класс.

В их класс.

Он замер у входа. Учитель равнодушно следил за учеником перед собой поверх книги и не заметил вошедшего. Но зато Титр… Ему показалось или он вздрогнул, почувствовав его приближение? Нет? И он…обернулся. След от его синих глаз застыл в воздухе вмиг выцветшего мира. Равнодушие зимнего моря в непогоду. Кожу стянуло мурашками. То ли хлопья снега, то ли слепые блики далёкого солнца… Вот бы увидеть его глаза, когда он его…

Перехватило дыхание, будто ударом под дых и ноги сковала предательская слабость… Он не мог так подумать. Нет, не мог.

Он болен, да болен.

«…душа больна томительной неутолимой жаждой. Того же яда требует она, что отравил её однажды…» - сухой скучающий голос ментора отчеканивал очередную строчку и сливался с красным шумом над океаном, множился, затихая и опадал хлопьями тёплого снега, накатывая удушающей волной.

Это всего лишь помутнение рассудка на фоне болезни. Да, болезни. Он подцепил какую-то диковинную хворь…так и скажет отцу, хотя…тому всё равно никогда не было до сына никакого дела.

И всё же перед тем как впасть в беспамятство он хотел поймать его взгляд, увидеть те самые невыносимо синие глаза, но Титр лишь брезгливо отвернулся.

И тьма поглотила его разум.

И всё началось сначала.

Заточение. Перешёптывание. Серебристые всполохи дорогих одеяний. Бурный спор. Глаза слезились, всё время тянуло в сон, в ослепительно яркий сон, где его звал по имени тот, кто никогда не снизойдёт до подобной дерзости…

И его снова выворачивало наизнанку в настоящем.

Он до сих пор болен этой неведомой отвратительной болезнью.

Воспалённый мозг выхватил среди недавних воспоминаний как крупная прозрачная капля скатывается с белоснежного крепкого плеча вниз по рельефному торсу, проскальзывает под наспех перевязанный широкий пояс шальвар и жадно растекается по мокрым волокнам ткани, исчезая…стоящий перед ним выше, крепче, и всё тот же равнодушный взгляд иссиня-чёрных глаз – неужели они на столько тёмные? – и это ощущение собственной ничтожности. И эта возмутительная грубость к нему, наследнику империи.

Он тогда выложился на полную, но так и не смог заставить склониться эту спину пред собой. И прежние раздражения, злость и собственная никчёмность множились и отзывались в нём противоречивой сладко-горькой дрожью. Вспоминал эти леденящие глаза и как сжатые в нить губы ломает ухмылка, обнажая жар, сокрытый внутри; хотел прикоснуться к этим губам, хотел хоть раз ощутить тепло его тела, крепкие руки…невольно вздрагивал, предвкушая мокрые жадные поцелуи, что опаляют кожу и неспешно спускаются ниже и ниже…

Он болен, точно болен.

«…Не ровен час, как пойдут слухи…» - эхом отозвался из памяти раздражённый голос отца.

В бессилье он полз в самый дальний тёмный угол комнаты и задыхался от накатывающей волны. Невозможно отделаться от наваждения, но и свершиться неминуемому – это выше всяких сил. И ставшая почти естественной ненависть не охлаждала и не давала привычной ясности мыслям.

На последнем издыхании, оттягивая накатывающее и сдерживаясь, дрожащими пальцами…ему хватило концентрации, чтобы призвать и выхватить из воздуха бутыль сомы, откупорить и влить себя залпом… Которая за сегодня?

Тьма сгущалась, но сома – вовсе не тот яд, что мог утолить эту жажду.

Сквозь эфемерное забытьё слышался усталый скучающий голос на память и без запинки диктующий определённо что-то важное и требующее пристального внимания. Отец, конечно, вычудил и пришлось подчиняться, но какой у советника голос…тяжёлый, но вкрадчивый и обволакивающе тягучий…

Посреди хлама, лёжа спине, он созерцал бездушный чёрный потолок и вопрошал Всевышних за что это ниспослано ему, но лишь тишина была ему ответом.

Сознание упрямо не покидало его, вытаскивая снова и снова из потаённых глубин образы, звуки, запахи, обгладывающие его изнутри, как опарыши бренный труп.

Тьма шла рябью, стекала с потолка и, так и не достигнув желаемого, бессильно сливалась обратно с основной массой с булькающим звуком, разбивая белесую дымку знакомых силуэтов, недовольно рокоча…

Голоса…разговоры… Сколько раз они смолкали, когда он входил. И можно было бы воспринять сей жест как знак уважения и благоговения, как перед наследником трона и будущим королём, но когда смолкали отец его и Титр…это явно не тот случай… Наверное, он действительно такой невероятный и потрясающий, раз даже отец предпочёл его…

Остатки сомы брызнули из бутыли на ковёр – он смеялся навзрыд, словно проклятый, прикрыв предплечьем глаза. Потрясающая шутка. Кажется, он в конец спятил, раз ему пришло подобное в голову.

Как же так получается? Этот подкидыш отобрал всё. Всё, что причиталось ему, Синхе, по праву. И, если этот отброс раньше хотя бы для вида помалкивал и соблюдал положенный этикет, то в последнее время он явно зарвался. Пора поставить его на место. Их всех.

…из тьмы проступила иллюзорная химера и нежно сдавливала горло, обжигая и заставляя вздыматься тело на встречу, и безмятежные синие звёзды наблюдали за жалкими трепыханиями наследника из белёсой дымки.

- Прочь! – что есть мочи кричал он, но призрак, влекомый запущенной бутылью, уже успел распасться на мелкие завихрения, в которых теперь угадывалась лишь лёгкая ухмылка абсолютного превосходства; глухой удар и стекло рассыпалось со звоном на мелкие осколки.

И тишина заполнила комнату.

Немое противостояние холодного жёсткого пола и плавящегося тьмой свода стен.

Нет, он не сдатся просто так. Его слишком рано списали со счетов. Он ещё чего-нибудь да значит. Он наследник трона, он тот, в ком течёт королевская кровь и он будет править, чего бы ему это не стоило…

Ворот сдавливал горло

Душно.

Клубы мрака спускались вниз и распахивали грань невозможного, являя болезненные видения, теребя душу будто открытую рваную рану, и рисуя невозможное, вздорное, абсурдное… А что если бы…если бы Титр не был обычным смертным? Нет, бред, он бы не смог остаться незамеченным.

Но что же с ним не так? Почему…? Как…? Как обычный смертный умудрился взобраться так высоко и удерживаться там долго. Не ровен час, как советник перейдёт по наследству вместе с троном.

Тьма подступила так близко, что он видел в ней холодные глаза и ухмылку, полную превосходства. Нет, это всего лишь наваждение, блажь…но эта леденящая дрожь сковывала его жар, и он распалялся всё сильнее, желая невозможного.

Этот подкидыш отобрал всё и вся, и теперь и Синха, заворожённый светом несуществующих звёзд, был готов отдать сверху и собственную душу, чтобы эфемерные пальцы стали реальными.

«Ему нравится меня истязать…» - мелькнуло в задурманенной голове, но с этим можно было поспорить.

Всего лишь силуэт, но эти длинные сильные пальцы ловко и по-хозяйски проскальзывали под ткань, оголяя кожу…и как под настоящими он дрожал и выгибался навстречу, желая большего…

Всевышние, сколько их было? Женщины от совсем юных до зрелых и даже мужчины. Ослепительная роскошь отдельных комнат во дворце и невыносимая грязь и вонь закоулков Нижнего рынка. Нежный бархат кожи нимфетки, мазолистые ступни старухи, кислый перегар и жёсткая щетина – ничто не могло затмить этот ясный холод синих глаз, превзойти предвкушение плода, что невозможно сорвать и припасть губами… Тысячи тысяч глаз желали его, тысячи тысяч рук ласкали его, тысячи тысяч губ припадали к его коже, но стоило поймать на себе этот равнодушный спокойный взгляд и его захлёстывает ледяной морской волной с головой. И всё возвращалось на круги своя.

Вечно стоящий особняком и чурающийся всякого общества в угоду своим любимым книгам. Закрыть глаза и почти ощутить прикосновения прохладных подушечек пальцев вдоль по коже – наверное, должно быть похоже на то, как он бережно и с волнительным трепетом касается своих дорогих и любимых старинных пергаментов…

Наверное, сегодня можно. Да, сегодня впервые и только сегодня, он позволит вести себя абсурду сквозь мысли и дойдёт с ним до самого конца. Ведь же никто не может проникнуть в его мысли, верно? Никто же? Абсолютно никто? Точно?

Тьма стекала и не было преград и ничто не мешало ей больше. Горькая и приторно-сладкая. Соприкасаясь с мыслями, она выцветала и белела, обретая столь знакомую и желанную форму. Короткие волосы, длинные густые чёрные ресницы и так близко, что можно вдохнуть его воздух и наконец ощутить жар его губ…

Яркие всполохи рассыпались ворохом солнечных зайчиков, ослепляя и обостряя чувства. Что-то смутно знакомое, неуловимый аромат и дразнящий мотив, напеваемый под нос. Его снова обманули – обещая неземное блаженство, окатили из ушата ледяной водой, выбросив его на берег давно забытых мимолётных воспоминаний странных.

Они всё ещё подростки. Что-то изменилось. Да, он уже вернулся в класс после того случая, но почему сейчас ему так упорно вспоминаются его светлые льдистые глаза…но…но они же у него почти чёрные? Или нет? И вот уже бросило в недавнее воспоминание – он разговаривает с ним, а в руках дротики…и тёмные, он точно помнит… И их самая первая встреча – он прячется от него за креслом и совсем не хочет разговаривать, а ведь он такой диковинный – кожа белее снега, а волосы и глаза…будто ночь… И снова отбросило вперёд и тугая капля нехотя взбирается от пояса выше и выше, белое плечо, неровная линия загара, обхватившая шею, наглая ухмылка и глаза…какого цвета? Он помнил это ощущение – будто острый стальной клинок приставили к горлу и оцарапали в насмешку горло, но какого? Ускользает и заволакивает вялой сонливостью. Нет, что-то же было…была такая…дурацкая мысль…как же…её там…краска…краски…акварель…он совсем маленький и рисовал…это было похоже на тот одинокий алый цветок на голубом небе…да… И он словно вынырнул из мутного омута и будто увидел вновь так ясно и чётко Титра тогда, в купальне. Чёрные волосы, смуглое лицо, обласканное южным солнцем, яркие алые губы и холодные ярко-синие, будто полуденное чистое небо в ледяную стужу.

И на него снова обрушился горный поток…

Наконец-то сома даровала долгожданное забвение истерзанной душе и тело его сковал благодатный сон.

========== Кто ты? ==========

В великой спешке на кухне готовились к внезапным пышным проводам. Слуги сновали туда-сюда, прибираясь и украшая замок, весело переругиваясь и строя самые разные догадки почему же именно эту принцессу король решил провожать с такой помпой. Тем временем придворные и чиновники высших рангов судорожно выбирали наряды, заваливая портных срочной работой; а кое-кто из них ещё и собирал своих отроков и девиц на выданье, не желая упускать подобного шанса показать-похвастать и, возможно, подобрать блестящую партию на будущее.

И только в одних покоях успела улечься суматоха и закончились сборы перед дальней дорогой. Ожидая назначенного часа, фрейлина неспешно проверяла и поправляла складки на платье своей молодой госпожи. Из всех слуг, что приехали с принцессой на смотрины, она единственная была в курсе действительного хода событий и грядущих планов, и сей факт вызывал непомерную гордость, что молодая госпожа доверилась только ей. Жаль, правда, что фасон платья непростительно прост и голубой шёлк недостаточно торжественен для подобного события. Но саму Барху её собственный наряд волновал меньше всего. Игнорируя незадачливые попытки фрейлины завязать разговор, она молчала и лишь побелевшие костяшки сжатых пальцев выдавали внутреннее напряжение.

Ждать. Нужно подождать. Ещё немного и все разрешится. Слишком много случайностей и их союз так хрупок. Именно сегодня всё закончится. Да. Больше не надо будет притворяться и бояться завтрашнего дня, бояться за себя и за…

Негромко, но уверенно постучали.

Девушка нервно подскочила, побледнела и, не сумев вымолвить и звука, лишь утвердительно кивнула служанке. Та почтительно поклонилась, подошла к двери и тут же пустила гостя, приседая в реверансе, искоса взглядом спрашивая свою госпожу остаться ли ей – Барха показала глазами на выход. Поклонившись, фрейлина закрыла за собой дверь.

Разделённые пустотой будуара, их всё так же непреодолимо тянуло друг к другу. Её сжатые губы невольно вздрогнули и уступили на мгновение призраку самодовольной улыбки – он всё же надел. Ни дать ни взять – молодой король… Да, так и есть – король.

- Прости ли вы меня, дорогая, за спешку, но обстоятельства накладывают свои ограничения… - отстранённо и достаточно формально начал он.

Она лишь кивнула в ответ.

Титр собран и подтянут – как всегда, а её внезапно одолела предательская робость. Сухой щелчок – синяя искра и разрослась упругим пузырём, скрывая их от остального мира под тонкой прозрачной стеной. Барха отмерла, недовольно выдохнула и отпустила свою внутреннюю силу, заполняя пространство под куполом. Теперь был его черёд раскрыться, но он медлил сбрасывать кокон; кокон, что столь надёжно и верно скрывал его от взора других, от взора тех, в ком тоже текла королевская кровь…

«Помочь?», - разлился по затылку леденящий серый шёпот, и его пальцы, повинуясь чужой воле, пустили ещё две синие искры, заставляя незримый купол расступиться шире. Барха не удержалась, язвительно-вопросительно приподняла брови и уже хотела спросить, но…незримая рука уже изнутри распарывала кокон и все, что скрывалось с таким усилием доселе, лилось наружу, ликуя и упиваясь долгожданной свободой. Вспыхнула контрастным жаром вязь на левом предплечье и пустила побеги, сплетаясь в толстый канат, что впивался в тонкую девичью руку и оплетая Барху целиком. Девушка с любопытством смотрела на пульсирующие невесомые алые побеги.

- Клеймо Избранной, - ответил на немой вопрос.

- Я ожидала поизящнее…

Отстранённость и спокойствие сползли вместе с камуфляжем, обнажая жестокое желание обладать, и он притянул за алые плети к себе объятья. Недовольная, вдруг раскрасневшаяся, и старательно отводит глаза… Он знал, что с ней, – эта связь также опьяняюще действовала на него… Но не время, не сейчас, не здесь…может быть позже, хотя бы немного…и вот бы припасть губами к бьющейся венке за ушком…ощутить тонкие острые коготки на спине…

Повинуясь внутреннему порыву, пальцы, наощупь вспоминали что-то важное и давно утраченное, меланхолично и размеренно чертили в шершавом воздухе замысловатые угловатые вензеля. Переплетаясь, они вспыхивали холодным синим огнём, замыкаясь в широкий круг. Тонкие девичьи пальцы трепетно прикоснулись с другой стороны пылающего круга, неловко вписывая свой гибкий золотистый узор. Постепенно граница между синим и золотым становилась всё менее чёткой, а их пальцы всё скользили, пока не замерли в центре, вдруг соприкоснувшись и тут же круг раздвоился, осыпавшись искрами и пустив по коже новую вязь.

Шёпот. Оглушающий низкий, будто приближающийся рокот боевых барабанов, гул моря в шторм – шёпот тысячи голосов заполнял всё пространство под незримым куполом, что укрывал их. Шёпот множился, на разные лады твердил на мёртвом, но таком знакомом языке, звал, напевал и смысл то ускользал, то являлся будто в ослепляющихлучах солнца, дразнил и столь знакомое…

- Юнгунль ливилще… - задумчиво повторила Барха за шёпотом.

- Что? – и будто холод ночи затёк за ворот.

- А? Что?

- Ты только что сказала…

- Я? А, да… Ты их тоже слышишь их, да? Голоса… Повторяют всё какую-то галиматью, и я не могу понять…

Увы, теперь он слышал отчётливо каждое слово. Слышал, понимал, но не хотел, нет… Даже если бы он закрыл уши, то даже тогда бы слышал этот монотонный шёпот тысячи голосов, что нараспев вторили, усиливаясь и дрожа в нетерпении услышать от него…

- Дорога перед ногами … - выдохнул он, не в силах терпеть больше.

- Что? – озадаченно переспросила Барха.

- …крылья над облаками, да свершится неминуемое, - повторил он за голосами и невидимый пузырь купола вдруг лопнул, выплеснув наружу синие и золотистые искры, что разлетелись волнами и, медленно опав, погасли.

Купол. Ей не было смысла скрываться, а он… Он всё не мог сосредоточиться и собрать силы, чтобы не фонить… Вопрошающие янтарные глаза, что под гнётом его взора невольно соскальзывали куда-то вбок. Неужели вне кокона всё настолько чётко и ясно? Будто огромные звёзды на фоне блеклых очертаний замка. Барха изнутри светилась ровным золотым; травянисто-зелёным – Леон, и он стремительно приближался к ним; где-то на задворках шевельнулось нечто тусклое зелёное…тоже ясно. И всё в округе. В единый миг прозрел и ощутил вкус… Он чувствовал малейшее искажение сил в округе нескольких вёрст, чувствовал присутствие каждого человека в замке и каждый ощутил присутствие властителя этого мира. Он тянулся и, скользя, как бы касался мимоходом каждого, заставляя озадаченно оборачиваться, вздрагивать от внезапного озноба, но при этом Титр всё так же оставался на месте, здесь, в тесном будуаре. Тесно… Да, невероятно тесно и хочется раскинуть крылья, вдохнуть полной грудью и во всеуслышание заявить: «Я здесь!».

«Что ж, отныне твой Переход завершён», - из вечности лет голос чужой разлился в голове зябким холодком. – «Счастья и долгих лет благоденствия тебе, Титраништар».

Всё случилось слишком внезапно, и смысл сказанного ускользал. Обернувшись, пытаясь остановить и вернуть, сквозь толщу стен он вдруг совсем близко увидел короля и…наконец собрался и смог вернуть в себя расплескавшуюся силу, сжавшись в маленькое и тесное тело обычного смертного.

Дверь распахнулась. Леон. Один. Видимо почти бежал и вдруг замер на пороге.

- Ты?! Это был действительно ты?!

Болезненное удивление и слова, принятые ранее за бахвальство, вдруг оказались правдой и проступали из сердца окровавленными шипами боли. Король растерянно смотрел на него, Барха смущённо отступила в угол, не смея шелохнуться. Он опять ничего не понимал и спросить…спросить, не зная как задать вопрос…да и уже не у кого.

Зелёные всполохи проступили в воздухе.

- Не хочу… - отстранённое движение ладонью и тут же Королевская Печать погасла, так и не явив себя полностью.

Барха грустно улыбнулась уголком губ – ей не в первой, а вот для Леона… Титр лишь привычным и столь знакомым движением устало потёр переносицу.

- Почему…как… Кто ты?! Отвечай!

- А?

- Спрашиваю: кто ты?!

Видимые только ему, в воздухе вдруг проступили клоки зелёной дымки. Его боялись. Но что он сделал не так?

- Мой повелитель, я не совсем понимаю вопроса. Не могли бы вы… - холодные казённые обороты было вернулись к нему, но он замер на полуслове, поймав на себе ошалелый взгляд.

- Позволь мне… - кашлянув, сипло подала голос девушка за спиной. – Ты способен одним движением стереть Королевскую Печать и, явив свою истинную мощь, вдруг легко прячешься под личиной обычного смертного… Это… - она глубоко вздохнула, собираясь с силами. – Это пугает.

- Позволь. Я не понимаю. Разве не всем, в ком течёт древняя кровь…

Он искал взглядом поддержки вроде бы очевидному, но видел лишь испуг и сомнения в чужих глазах, то и дело будто под невидимым давлением соскальзывающих книзу. Не было слов, чтобы заполнить разверзнувшуюся пропасть.

- Титраништар, ты силён. Слишком силён. И… И не найдётся тебе из ныне живущих достойного соперника ни при свете дня, ни в подлунном мире, - король вздохнул и уселся на край низкого пуфа, понуро склонив голову. - Давно минули времена титанов и, если на то была воля Всевышних, то…то стоит готовиться к большим переменам, - и обхватил руками голову.

Эхом в голове проступил чужой, но такой знакомый бесцветный голос: «Тебе уготованы великая судьба и свершения». Нимата обвела его вокруг пальца и сбежала, бросив одного разбираться с заваренной ей – или кем-то выше? – кашей.

Как он устал. Спокойная и размеренная жизнь – и ничего более. Он отдал им всё и надеялся удалиться в горы, в свои владения и прожить все лета в согласии с той, что полюбил. Власть, признание, даже трон одной из самых сильнейших земель – всё это было предательски близко и манило своим великолепием, но это было всё не то, не его. Он жаждал малого. Смирившись и отпустив соблазны, искренне желал прожить обыденную жизнь простого смертного… Но не смотрят украдкой со страхом на простого смертного.

А внутри тьма недовольно клокотала, поднимаясь выше, желая снова сделать глоток свободы. Рука тянулась сама за ворот, и он нащупал камень на кожаном шнуре. Алый всполох и будто ухватился за раскалённый металл, но Титр всё же загнал зверя внутрь и, бросив молчаливый взгляд на присутствующих, стремительно растворившись, лишь сделав шаг.

========== В замке южных земель ==========

В столичном замке южных земель гремел, сотрясая мощные стены, голос, полный гнева:

- Да как она посмела? Не пригласить свою семью! Говорил тебе, что давно надо было сослать её в Асбат!

- Дорогой мой августейший супруг, смею вам напомнить, что её сватовство даже за принца Срединных земель всяко более полезно для государства, чем если бы она стала затворницей в горах. Тем более наверняка у столь скорого обряда были достаточно веские причины…

- Какие причины? Этот щенок уже не первый год…мурыжит соседских дочерей…!

- Мой государь, вас могут услышать, и кто знает как могут…

- Хорошо, - резко бросил он. – Я тебя понял.

- Ну вот и славно…

- Тц, ты всегда меня целуешь… - недовольно пробурчал в ответ на внезапную нежность, но всё же смягчился и весь пыл улетучивался также быстро, как и нахлынул.

- Нам стоит порадоваться за свою дочь, пожелать ей счастья и…

- И ждать объяснений! Нет, ну это же… - вдруг встрепенулась почти сошедшая на нет ярость.

- А когда наши семьи последний раз роднились? – суетливо влезла, уводя тему подальше от опасной. – Что-то не могу вспомнить… Дорогой, ты не помнишь?

- Ой, посмотри сама на Родовом Древе, - отмахнулся он от своей супруги, расстроенный тем, что она не разделила его праведного гнева.

- Действительно!.. – воскликнула пожилая женщина и довольно хлопнула в ладони – фривольная привычка, что прошла с ней через всю жизнь, и которую она так и не смогла отбросить.

Пару щелчков пальцами и в зале стало темно от упавших на окна шторы, ещё щелчок и золотистая искра слетела с её пальцев, описала сложный замысловатый глиф.

- Помоги мне.

В сумраке недовольно цыкнул и, она была более чем уверенна, что он и закатил глаза, но всё же из тьмы явилась вторая искра, исполнившая свою часть вязи и в конце концов слившаяся с первой. Глиф сверкнул и мягко осыпался светящейся пылью на ковёр, являя уменьшенную копию Древа, надёжно спрятанного в глубинах замка.

- Любопытно… - медленно протянула королева.

- Ну что ещё такое?

- Мы же её отправили в Срединные земли?

- Увы, не в Асбат, - устало откликнулись из полумрака.

- Мой дорогой супруг, тогда я предлагаю вам взглянуть…

- Тц, оставь меня. Я тут уже так хорошо устроился и даже ноги закинул…

- И всё же я настаиваю.

Послышался скрип и недовольное ворчание, но он всё же подошёл и в тусклом мерцании Древа морщины стали глубже – отметины длинной и непростой жизни.

- Смотри, вот ты, вот я…

- Ну что ты мне объясняешь, как дитяти неразумному… - и тут же резко смолк. – Стоять. А это что такое? - и указывал на побег с цветком, который был за Бархой.

- И я о том же.

- Это ведь…

Из окружающего сумрака проступали очертания ветви другого Древа, что металлическим спрутом оплетала побег и нежный золотистый цветок, и их слияние давало два еле заметных новых уже общих побега.

- Вот ведь ш…! – разошёлся с новой силой король. – Чертовка! И как она умудрилась?! И где она вообще нашла северянина?! Там ведь окромя Неркса вообще никого и не осталось! Неужели этот прохвост…!

- Ты, верно, запамятовал, но Архуннерксуаштар ещё на исходе этой зимы скрепил себя узами с той девчонкой и не мог бы… - холодно возразила в ответ, устав сдерживать чужой нрав.

- О, Всевышние, как ты вообще запоминаешь их полные имена? Хорошо. Раз это не он, то кто? Побег же явно их Древа!

Тихий металлический звон и росток с чужого древа подёрнуло синим инеем, он вдруг начал терять цвет, становясь кристально-прозрачным.

- Узнанным и названым чураясь быть, под покровом ночи цвет он свой хранит… - и голос мерным эхом отразился от стен.

- Огненные Эннеидды? – шепотом спросил он.

- Они самые, - тихо подтвердила вмиг посеревшая женщина и продолжила. – Из царства грусти и печали души осколок возвращён того, кто предан был последним единым королём. Воздай его потомку должное, хоть и не всё ему важно. И помни, что всё повторится сызнова, коль и у него посмеют силой отобрать её…

За стенами замка поднялся ветер, налетая на каменные стены, свистя сквозь щели в ставнях и завывая в трубах. И будто сама первородная тьма воспряла, просыпаясь от долгого сна, собираясь в лощинах и по распадкам, била из щелей, сгущалась и накатывалась валом грозовых облаков на горизонте, грозя стряхнуть пыль веков с событий давно минувших дней и обнажить спёкшиеся реки крови.

========== Серый замок ==========

- Любопытное выражение «ждать у моря погоды»… - из окна опочивальни открывался вид на укромный закуток моря, что через тонкий перешеек зелени впадало прямо в небо. – Прожив всю жизнь у самой кромки, я понимаю, что ждать у моря погоды – пустая трата времени…

Равнодушный вздох. Он ещё чувствовал всем нутром этот радостный звон, что сотряс стены и всеми серыми камнями замок встрепенулся, будто пёс, который уже не чаял, но всё же дождался хозяина.

«Надо собрать совет. Только вот нужно подобрать правильные слова…», - пронеслось в голове.

- Это должно было случиться рано или поздно. Или ты предпочитал об этом не думать? – язвительно заметил нарочито равнодушный вкрадчивый женский голос из глубин подушек, вороха одеял и накидок.

- Учитывая то, как хорошо ты меня знаешь и твои…весьма специфические навыки, диву даюсь, как я ещё жив остался, - тепло усмехнувшись, он сел у края импровизированного «гнезда». – И долго ты там будешь прятаться?

- Тысячу раз говорила и повторю тысяча первый: у моего народа не принято…

- А я тысячу и первый раз отвечу, что всё это глупости. Тем более ты моя жена и я желаю любоваться тобой вне зависимости от дня и времени года. Тем более ты у меня такая красивая…

Под одеялами настороженно замерли.

- Мой ответ «нет», - тихо буркнула бархатная думочка, расшитая золотым бисером.

- Значит, крепость. Что же мне делать? - усмехнулся и погладил пальцами короткую густую чёрную бороду. – Осада? Но это дело затяжное и изматывающее… Может быть… - тут он сделал многозначительную паузу и гнездо резко пришло в движение: ожидая последующей атаки, вся куча сместилась в дальний угол и кажется изнутри послышалось угрожающее шипение.

Он не сдержался и расхохотался в голос.

- Ты там поаккуратнее, - отдышался, но всё же ситуация его слишком забавляла. – Ты, конечно, ловкая, прыткая, сильная, но должна беречь себя, особенно сейчас.

Подсмотрев взглядом зверя сквозь весь ворох преград, рука ловко нырнула и вытянула за лодыжку на свет молодую женщину.

- Теперь ты доволен? – недовольно буркнула та и смущённо отвела глаза. – Не смотри на меня.

- А иначе что?

Ответа не последовало, и он примостился рядом, заботливо приобняв за плечи и шутливо дунув в ухо.

- Ну чего тебе?.. – отстранённо, но всё же теплее спросила она.

- Просто хотел сказать, что ты прекрасна. Самая прекрасная королева северноземелья во всей истории, - и пригладил выбившийся рыжий локон.

- Пф, с точки зрения закона…

- С моей точки зрения… - с нажимом проговорил он, приподнявшись и пристально смотря своими пронизывающими чёрными глазами в глаза. - …ты моя королева. Остальное не важно.

От этой прямолинейной властности она растерялась и дала себя поцеловать.

- Ненавижу тебя… - выдохнула она лишь только их губы разъединились, смущённо отводя взгляд.

- Надеюсь так же сильно как я люблю тебя, - встав, вновь неспешно вернулся к окну.

Небо всё ещё было чисто, но с моря поднимался туман и даже издалека чувствовалось его зябкое потустороннее дыхание.

- Как переменчива погода нынче… - задумчиво проронил он.

Пройдёт меньше часа и в молочной дымке потонет лес мачт и большая часть города в бухте. А рыбаки раньше обычного разбредутся по тавернам, а вслед за ними и прочий портовый люд – коль дальше носа не видно ничего, то и работы никакой. Хотя кто-кто, а мамки с нижних улиц явно в накладе не окажутся. И ночь будет глухой и спокойной, а в след за ней придёт прозрачное утро и люд снова бросится пытать счастья в волнах прибрежных и дальних. А морские караваны будут приходить, менять нутро и уходить вновь за горизонт…

- Я придумала имена, - тихий ровный голос вырвал его из череды пространных размышлений.

- Слушаю, - шепотом отвечал он, не оборачиваясь, будто боясь спугнуть.

- Старшему дам имя…

- Всё же мальчик…

- Орматар, а второго…

- Слишком кратко для будущего короля.

- Вы в жизни своими полными именами никогда не пользуетесь, - едко заметила женщина. – Так что пусть среди вас будет хоть один нормальный, чьё полное имя не будут бояться забыть.

- Может быть всё же Урманиорматарни…?

- Нет, - сказала как отрезала.

- Позволь мне хоть не как отцу, то хотя бы как…

- Прекрати. Обсуждали и ни раз, - встать было непросто, но она стояла, и стояла высоко подняв голову, глядя прямо на него своими раскосыми зелеными глазами. – У каждого своя судьба, у каждого свои скелеты в шкафу. И я буду плохой матерью, если переложу весь груз правды на их плечи. Это было моё решение и в первую очередь решение помочь тебе. Я приняла всю правду, я встала на твою сторону и да, это не просто. Очень непросто. И тогда, до сих пор и это будет со мной всю жизнь. Коль придёт время – узнают, но я буду всеми силами отодвигать этот момент, чтобы они ни на мгновение не засомневались ни во мне, ни в тебе. В тебе, кого они назовут своим отцом, - выпалила на едином дыхании. – Тебе не о чём переживать, но ты продолжаешь сомневаться.

- Если он придёт и заявит свои права…

- Ты действительно думаешь, что он пойдёт против своего же слова?

Он оглянулся на неё – губы пренебрежительно поджаты ниточкой и вопросительно недоверчиво приподнята бровь.

- Переход меняет человека, являя из самых потаённых глубин на свет то, что тщательно скрывалось даже от него самого. И я могу только гадать какой он сейчас…

- Семь полных лун уже минуло и ничего.

- До сегодняшнего дня.

- Его Переход рано или поздно должен был закончиться, разве не так?

- Так оно так… Но знаешь, всё равно неспокойно.

- Переживаешь за трон? – с издёвкой спросила, нарочно стараясь задеть, но в этот раз тщетно.

- Отчего-то мне кажется, что он был бы хорошим правителем: светлым умом он бы вселял уважение одним, других же удерживал своей мощью… - он бросил быстрый взгляд и понял, что невольно затронул больную тему и тут же бросился успокаивать. – Прости, я…я не хотел. Давай обниму. Ну же…

Пальцы крепко впились в плечо, тело дрожало будто от озноба. Да, это было её решение. Да, она хотела помочь тому, кого полюбила, но всё же не могла спокойно вспоминать тот день. После она себя успокаивала тем, что со временем её воспоминания померкнут и может быть однажды она сможет об этом спокойно говорить или вовсе забудет… Наконец она смогла изолировать свершившееся в сундучок под названием «тот день». Но стоило лишь позволить коснуться мыслью содержимого… Мощь. Да, это была мощь. Мощь исполинская, бескрайняя и первородная. Тьма и ледяное пламя. Ледяное пламя глаз, что обесцвечивает мир, заставляя падать ниц. И страх, и пьянящий голод. Голод, что изматывает и грозит погибелью, голод, что вдруг спадает яркой вспышкой радостного летнего рассвета… Она же любит, любит Неркса, так отчего её тело жаждет вкусить это чудовище снова?

- Любимая, всё хорошо, я с тобой, - он стоял на коленях, трепетно отирая слёзы. – Обнять?

Она смогла лишь кивнуть, позволяя таким родным и тёплым рукам обхватить её плечи и притянуть к себе.

- Так-то лучше, верно? - тихий всхлип в ответ. – Держись крепко, я сейчас перенесу тебя…

Но его прервал пинок ещё не рождённого малыша, заставляя их замереть и смотреть друг на друга, тихо млея от внезапного и такого простого счастья. И притянуть снова, но ещё более бережно, чем ранее, более нежно, в объятья, в которых забывается всё дурное будто плохой сон…

========== Горько пахнет хвоей ==========

Он снова здесь. Так быстро? Хотя ведь так просто стать воздухом и устремиться туда, куда пожелаешь. В минуту душевной тревоги все его желания и помыслы обратились к этому месту и вот он снова здесь.

Тут всё так же свежо и горько пахнет хвоей и влажной землёй. Тёмные воды великой реки, как и прежде, неспешно текут там внизу, у подножия замка, а узкая тропа всё так же неизменно взбирается вверх по склону, петляя меж расщелин и над отвесными обрывами. Тонкие упругие ветви хлещут по лицу, крючковатые корни цепляются за ноги, угрожая сбросить, но его несёт всё выше и выше, туда, где оглушает тишина и горы вонзают свои острые пики в нежные барханы золотых облаков. Небольшая площадка. Меж куцых кустарников прямо на краю – глухо, пусто и простор неземной под ногами. Воды реки стали почти чёрными и в лучах склоняющегося к горизонту солнца блестят алым, весь простор топит в розовых отсветах и длинные тени тянутся шрамами через всю долину, а ветер залётный доносит холод грядущей ночи.

Слова Леона всё ещё вторились эхом внутри: «не найдётся тебе из ныне живущих достойного соперника». Не найдётся ни сейчас, ни тогда…

Тогда…тогда…смрад горелой плоти…удивлённые серые глаза, и кровь, что рваными полосами кропит наотмашь белый каменный пол и расписные стены. Разочарование и досада - обычная кровь. Хотя стоило ли ожидать чего-то иного? И в короле течет такая же алая кровь, как и в последнем мерзавце. Кровь. Много крови. Кровь текла, сливаясь из ручейков в тёмную реку и река разливалась по этой проклятой Всевышними земле, впитывая гниль и с немым обещанием взрастить на себе поля маков и отправить души павших вслед за ветром, взмывая алыми лепестками. Не осталось достойных. Остриё безвольно, волоком цеплялось о камень, оставляя кровавую борозду. И замок, что воздвигнут был для жизни, поглотит огонь и отныне станет усыпальницей для них всех: для вероломного короля и для жалких приспешников его.

- Свершится неминуемое, - выдохнул он, все ещё видя за привычным пейзажем призрачный чуждый замок и языки огня, охватившие его, казалось, до самих небес.

Видение рассыпалось в пепел, уступив розовому закату. Тьма внутри потеряла форму, растекшись и впитавшись, дразня абсурдными, чуждыми, но столь заманчивыми желаниями, от которых он тщательно, но тщетно отмахивался весь последний год.

И откуда в нём это? И как долго…? Он был опустошён, но не противился и с холодным любопытством наблюдателя следил за внезапными жадными порывами, переполняющими его, и порой причудливое слияние жестокости и похоти удивляло, поражало и распаляло ещё больше.

Чудовище или всё же обычный смертный, которому по случаю досталось лишнего?

Хотел бы знать и столько вопросов. А он всё бежит, объятый незримым огнём и не разбирая дороги, и так устал… Как же он устал…

Запах.

Горький мёд и сладкая полынь на бархатной коже. Выступающая угловатая косточка бедра, узкие хрупкие плечи и бьющаяся артерия на беззащитной шее.

Из всего водоворота хаоса его нестерпимо тянуло к ней. Радость и долгожданный покой. Он хотел увидеть её. Увидеть как она задыхается и плачет от радости; обмирать, чувствуя как принимает своим горячим мокрым лоном всего его. Коснуться ладонью её щеки, утерев чистую слезу восторга, и, надавив большим пальцем на аккуратные опухшие губы, коснуться её маленьких острых зубок. Она будет кусаться и сыпать проклятиями, но в итоге располосует спину…

Под ногами исчезла земная твердь и ветер подхватил его, упруго ударив в крылья.

========== Главная зала ==========

Солнце клонилось к закату, заливая розовым светом в окна, и весь люд в замке неторопливо начал стекаться в главную залу то ли на музыку, то ли на заманчивый запах, попутно сбиваясь в небольшие группы, отшучиваясь и предчувствуя знатный праздник.

Что ж, надо было отдать должно выдержке короля – всё так же невозмутимо радушен, всё так же смотрит доброжелательно на гостей, а ей…неспокойно и трудно унять беспокойство. Хотя можно и не скрытничать – для всех она возвращается в отчий дом, где скорее всего её очень скоро упекут в монастырь. Радужные перспективы, что ж сказать. Её фрейлина довольно быстро отошла от случившегося, и, из укромного угла, где столпились слуги, оценивает наряды придворных дам, сравнивая с нарядом своей госпожи, недовольно покачивая головой. Хоть что-то не меняется. И почему она родилась не наивной дурочкой? Тогда, может быть, сосватали ранее… Хотя кого она обманывает? И всё же вынуждена признать, что текущее положение дел ей очень даже льстит, хоть оно столь необычно и выбивается из колеи должного жизненного пути женщины их семьи…или именно из-за этого?.. И она украдкой с теплотой оправила платье на талии.

Музыканты на мгновение замешкались – явился наследник престола и волна осуждающего шепота обступила его. И чего он пытается в этот раз добиться подобным непотребным видом? Неужто слуги не могли его вразумить и хотя бы умыть? А Леон лишь бросил недовольный косой взгляд на сына, когда тот с ногами взобрался на малый трон, но продолжал как ни в чём не бывало разговаривать с первым министром. Барха поёжилась и на всякий случай специально решила держаться подальше от помоста королевской семьи.

Придворные дамы подходили к Бархе кто по одной, кто целой стайкой, весело щебеча, и немного виновато, что она их покидает и зная, что, возможно, это был её последний шанс устроить свою судьбу подобающим образом, но в некоторых дамах читалась скрытое самодовольство, что раз принцесса не смогла найти подход к их спесивому принцу, то может быть это именно её шанс. А Барха лишь сдержанно улыбалась им в ответ и изредка отвечать кивком на вопросы, да и разговоры-то и не клеились, так что вскоре в очередной раз её оставили наедине с бокалом наблюдать за праздником со стороны.

- Никак моя дорогая гостья печалится на приёме в её честь?

Это было весьма неожиданно.

- Увы, господин Леон, ведь этот приём в честь моего отъезда, - слуга проворно подхватил бокал; она сделала лёгкий поклон, поворачиваясь к подошедшему.

Люди вокруг расступились, отойдя почтительно на расстояние.

- Ну что же вы, голубушка, не стоит, право, - он ловко подхватил её за пальцы, заставляя держаться прямо. – Я бы хотел, чтобы сегодняшний вечер прошёл без лишнего официоза и… - здесь он перешёл на шепот. - …тем более сегодня для вас столь знаменательный день, - и многозначительно улыбнулся.

Барха тепло улыбнулась в ответ.

- Вы так считаете? И всё же мне немного тревожно…его всё нет.

- Что должно, то случится, моя дорогая. А сейчас, если вы позволите… - он сделал знак оркестру. - …я хотел бы ангажировать вас на танец.

Отчего-то он проснулся раньше намеченного. То ли выпил мало, то ли всё-таки в этом виноват злополучный камердинер, пришедший справиться о наследном принце и узнать почему тот ещё не в зале. Раздражённый и злой он разлёгся на своей колченогой скамье со спинкой, слишком гордо именуемый «малый трон», с брезгливым видом наблюдая за челядью перед собой. Как уныло. Стоило слинять куда подальше, чем идти сюда.

Синха сидел, лениво покачивая ногой и подперев подбородок кулаком, и все старательно обходили его, делая лишний круг, лишь бы не приблизится слишком близко. Даже те, кто скреблись к нему в покои под покровом ночи, сейчас нарочито удивлённо и непонимающе отводят глаза и прячутся за веерами, старательно не замечая пристального взгляда. Ну и ладно, придут они и не раз и не два, и тогда… Даже слуга с кислой миной вынужденно мялся у помоста, будто его отправили отбывать наказание, а не прислуживать будущему правителю. Ничтожества.

Он заметил принцесску на другом конце зала в окружении придворных дам. Хм, может подойти и сказать пару ласковых? Небольшое представление и она наверняка бы опять сбежала. Хотя лень. Музыка на мгновение стихла, чтобы грянуть с новой силой танец. Народ расступился к стенам, оставляя в кругу двоих. Ну надо же, его старый хрыч решил погарцевать и с кем? – с этой вертихвосткой!

Приказал слуге подать ему сомы. Пускай танцует, пока танцуется.

Голубое платье, расшитый золотом камзол – они кружились до раздражающей ряби в глазах. Пара кругов и к ним присоединились ещё пары и пустились вслед. Он видел, как отец говорил что-то девушке, и та ему в ответ улыбалась и даже смеялась. Смотреть тошно. Перешёптывания и усмешки под прикрытием ладони – шум множился, усиливался и впивался головной болью. Взгляды – недовольные и осуждающие вскользь на него, одобряющие с теплотой – на тех двоих, что затеяли эти кружения. Неужели это правда? Неужели отец поставил на нём крест и решил заделать нового наследника? После всех уверений и клятв он снова женится и на вот этой вот… А может быть он уже… И вдруг это уже вполне могло быть…

Музыка резко стихла и все с удивлением обернулись на музыкантов, желая знать причину.

Со стороны входа люди вдруг заволновались и начали расступаться, в спешке кланяясь в пояс и озадаченно смотря друг на друга не находя причины, побудивших их на подобную учтивость к этому человеку. Хотя это же первый советник короля. И всё же сегодня было что-то иначе. Обычно – скучная тень, а сегодня столь вычурно и ярко разоделся, хотя казалось бы – потомок знатной семьи и всё по протоколу. А ещё чтобы он и появился на увеселительной гулянке? Это становилось занятно.

Ни одна из выходок наследника не вводила в такое замешательство, как простое появление этого человека и при полном параде. Что ж, Синха вынуждено признал, что так даже лучше – он запомнит каждого. А тем временем Титр неспешно и уверенно прошёл через всю залу к королю с заезжей принцесской, слегка склонил в поклоне голову и…

Что? Синха вдруг невольно приподнялся на своём троне, не веря собственному чутью. Он отчётливо уловил. Внешне всё как обычно, но… Отец…остерегается советника, своего же советника, этого сиротки, недоразумение, а другие…другие не смеют глаз поднять. Почему? А Барха уже радостно впорхнула в его объятья. Отец сделал шаг назад, уступая танец, и снова грянула музыка.

Внезапная робость отпускала присутствующих и все с восхищением следили за парой, что теперь скользила в миг опустевшем центре. А те смотрели, не отрываясь, друг на друга и будто мир вокруг для них не существовал. Ускорялся ли темп или вдруг вмешивалась пауза – они шли единым целым за музыкой и предугадывали грядущие пассажи. Плавные движения или резкие – их синхронность и слаженность поражала. И даже те дамы, что прежде таили наивные надежды покуситься на наследника трона, вдруг наконец-то начали верить своим глазам, вспомнили слухи, что столь упорно гуляли по дворцу и вокруг и…пожалели о своём выборе. Если наследник изначально всё же был дерзкой мечтой для всех, то вот советник…

- Хорошо танцуют, не правда ли? - дружелюбно вполголоса сказал король сыну, усаживаясь в свой трон рядом. – Их первый танец и уже такая слаженность – можно только завидовать. А ведь когда-то давно мы с твоей покойной матушкой так же в этой самой зале… Эх! Знатная пирушка была, - он хмыкнул, вспомнив что-то, и подпёр кулаком бороду. – И ведь тогда за нами вот так вот наблюдал и мой отец, твой дед… Да, как же быстро летит время. И всё же я надеялся, что увижу первым тебя танцующим свой первый танец. О, благодарю, - королю поднесли кубок с горячим вином. – За твоё здоровье и моих будущих внуков! – он сделал большой глоток. – Надеюсь, что я всё же доживу до момента как ты образумишься и я всё же увижу их! – и расхохотался, найдя свою шутку весьма удачной.

А эти двое всё кружили. Голубой шёлк легко вздымался, серебряная морозная вышивка на тёмно-синем камзоле мягко отливала и искрилась от сотен глаз уставившихся на них, и с завихрением лилось в кубок вино снова до краёв, поднимая со дна горчащий осадок. И лишь теперь Синха заметил, что как только советник собой закрывает Барху от его взора, так сразу же исчезает и её золотое свечение. Сколько бы он не пытался и не косил глаза и не крутил головой, но звериный взор его отказывался видеть советника.

- …какого…! - начал он.

- Как хорошо, что Титр вызвался завтра проводить принцессу, - с нажимом проговорил Леон, пристально глядя в глаза сыну, заставляя подчиниться его воле и не давая подскочить. – Жаль, конечно, что ты не смог вовремя разглядеть в ней достойную претендентку в жёны, но что поделать? Да и не в моих силах удерживать вечно Титра подле себя…

Ему показалось или отец сказал последнее…с сожалением? Не уже ли это значит, что… Он медленно повернулся – танец затухал, готовясь к заключительному развороту, и вдруг мир выцвел, оставив лишь тонкий светящийся след от пронзительно-синих глаз. Как тогда…

Раздались оглушающие аплодисменты. Сдержанный учтивый поклон, всё те же плотно сжатые губы без намёка на возможную улыбку, отрешённый взгляд чёрных глаз. Музыка заиграла снова. И он легко и непринуждённо, будто само собой разумеющееся, лавируя между вышедшими танцевать, повел принцессу за руку из залы и всем было…всё равно?

Не может быть, чтобы это было правдой… Но отец всем своим видом молчаливо подтверждал его догадки и… Его всё устраивает? Почему подобную дерзость… Неужели… Нет, он всё равно не понимает. Оттолкнувшись всем телом от трона, хоть это давалось с трудом, но всё же шагнул сквозь воздух вслед за теми двоими - он не мог довольствоваться догадками.

- Не стоит, сын мой… - раздалось вслед ему, но было слишком поздно.

========== Похожий внешне ==========

Выплюнуло прямо на жёсткий пол. Поднял голову – белый свет луны льётся сквозь прорезные арки галереи. Четыре чёрные полосы колонн до покрова тьмы, из глубины которого испепеляют незваного гостя глаза зверя холодным светом.

- Уходи, - не то рык, не то всё же голос человека.

Синха невольно попятился.

- Кто ты? Отвечай! – слова выдавились одним натужным комком писклявым и жалким тоном.

Из тьмы раздался сиплый короткий хохот в ответ.

- И с чего бы вдруг такие вопросы? – говорящий выходил на свет, попутно будто неохотно уменьшаясь.

Перед ним был сиротка-советник. Или нет? Кто-то очень похожий внешне, но совершенно чужой. Небрежно отброшен расшитый камзол, рукава закатаны и тонкая ткань рубахи развевается в такт бесшумным шагам. Как и прежде, зверь внутри не чувствовал его присутствия, но надвигающееся мощное гибкое тело и надменный взгляд свысока светящихся во тьме синим глаз заставляли погружаться Синху в пучину страха. Нужно что-то, что защитит его от этого чудовища… Между ними оставалось два просвета. Руки предательски дрожали, заставляя вилять острие тонкого клинка, наспех всё же явившегося на зов.

- Сразиться со мной? Этим? Да ты видно издеваешься, - блеснул оскал ухмылки и в бледном свете ночи светлым металлом хищно блеснул длинный узкий клинок.

Стремительный замах – как он оказался так близко? Оглушительный рёв, золотой всполох и пронзительный лязг металла с искрами – между ними вклинился высокий худощавый парень с длинными золотыми волосами. И снова оглушающая тишина.

- Это был бы слишком скучный поединок. Победа бы не сделала тебе чести, - и незнакомец отбросил шестом клинок того, кто носил личину советника.

- Кто обнажает клинок, должен быть готов либо победить, либо быть убитым, - и усмехнувшись, тот всё же опустил меч и отступил назад, но пристально следил за златовласым. – Чего ты хочешь?

- Пусть уходит.

- Милосердие тебе не к лицу.

Синха вздрогнул и только сейчас до него дошло, что парень, защитивший его от удара, в платье…голубом шёлковом платье. И это золотое свечение…

- Пускай это будет моим свадебным подарком, - голос смягчился и стал снова…женским и знакомым.

- Как пожелает моя королева.

Придерживая разошедшийся корсет, обернувшись, с сожалением и призрением взглянул на него… Тело незнакомца таяло, исчезла короткая густая борода, смягчились скулы и лишь золотые глаза остались неизменными. Перед ним стояла Барха.

Лязгнул клинок об каменный пол и рассыпался охапкой зелёных искр.

Он не мог поверить собственным глазам, собственному чутью. Рука невольно потянулась к обнажённому плечу, но под ноги предупредительно вонзился меч, погрузившись на добрую треть в камень. Отшатнувшись, Синха поскользнулся и упал – пол вдруг покрылся тонкой коркой льда… Синими искрами воспарил клинок, возвращаясь по зову в руку своего хозяина.

- Только посмей и я отрублю тебе руку.

Девушка легко и стремительно подалась вперёд и упала в объятья, останавливая.

- Титр, - с мягким укором начала она. – Ты верно забыл, что я сама в состоянии постоять за себя. Тем более как может советник короля нападать на его сына…

Лёд растаял, кругом вода, но всё так же пристально следят за ним синие глаза.

Синха утешал себя мыслью, что его столь стремительное и постыдное бегство всего лишь тактический ход, что он вовсе не ничтожество и что-то значит при дворе, что ещё не всё потеряно и надо лишь слегка скорректировать план…план…план…

С силой хлопнулись двери. Запереть, наложить Печать, чтобы никто, никто не смог…и плевать на то, что подумают слуги. Плевать. Ещё Печать.

Да. Да… Глубоко вдохнуть и можно уже не упираться руками в дверь. Да, спокойно, всё под контролем. Тц, как он умудрился найти ладонями занозы? А, потом. Что вообще происходит?!

Неужели в Титре течёт королевская кровь?..

Хотя нет. Не может быть такого.

Может он из этих, как их, народностей западных болот?

Да, ведь говорят, те тоже что-там умеют, хоть и уступают королям. Да, вполне. Он вполне может быть из этих, и никак не королевской крови, иначе бы он его чувствовал и…

И чего он так переволновался? Мало ли таких как он одарённых под светом Луны шастает? Он точно знает с десяток таких семей… Вот хотя бы та прошмандовка, что шастала тенью за Нерксом. Как её там? А, не важно…

Перед глазами вдруг снова медленно пронёсся серебристый клинок, синие, нечеловеческие глаза, золотой всполох, лязг металла и обнажённое плечо. Барха… В голове не укладывается. Что оно вообще такое?

Мир стремительно терял свои привычные черты и Синха в растерянности сполз по двери на пол. Чем дальше, тем запутаннее. Голова раскалывается.

Отец уступил танец, но Титр обращался к ней «моя королева». И знал ли отец о том, что Барха мужик? А ведь Барху притащили к нему на смотрины и вдруг случилось так, что он бы согласился…отвратительно!

Вскочил, от входа по диагонали, остервенело распинывая встречающиеся вещи и нервно прикусывая заусенец на пальце; на кушетку у окна не успел толком сесть, как снова встал, запнулся об подушку в темноте, выругался, и, всё так же мусоля надоедливый кусочек кожи до металлического привкуса, в итоге затих посредине комнаты.

Его разыгрывают, обманывают, потешаются! Почему так? Почему он вечно в дураках? Сколько можно! Они точно знают и он снова не в курсе, снова! Почему? Что не так с этим миром?..

И глухой раскат башенных часов отдавался эхом в опустошенной внезапными догадками голове.

========== Молитвы и проклятья ==========

- Скажи, что с тобой?

Её опочивальня и этого более чем достаточно. Кружится балдахин, но как же чертовски приятно, когда она вот так вот лежит сверху на его груди и дует губы.

Прелестно…

- …ей, не думай, что ты так уйдёшь от вопроса! – возмущённо воскликнула она, когда их губы наконец разъединились.

- А? Ты что-то спрашивала? – он хотел раствориться в этих ощущениях, этой лёгкости, что утягивала его в неведомые дали.

- Что с тобой? – нарочито медленно повторила она, растягивая слова.

А его руки соскользнули с её узких хрупких плеч, цепанули край корсета и с наслаждением угадывали пленительные изгибы под широкой шуршащей юбкой. Трепещущая бабочка под когтистой лапой.

- Со мной всё в полном порядке и никогда я не чувствовал себя лучше, - одно движение рук и их укрыло Печатью ото всех; и он притянул повыше, чтобы почувствовать губами бархатистый запах. Резкий глоток воздуха и волна мурашек.

- И всё же, – она продолжала упорствовать. – Хоть, конечно, и с Синхой, но ты полез в драку… Это так на тебя не похоже…

- Кто знает что похоже на меня, а что нет? – пальцы ловко ухватили её за подбородок, но она недовольно отпрянула. – Даже я не знаю кто я.

- Ммм… - вяло запротестовала она, когда он осторожно прикусил ей губу. – Первый советник короля Срединных земель? – насмешливо предположила Барха.

- Был, - золотые волосы скользили сквозь пальцы и мучительной сладостью в нём отзывалось желание…желание сжать и притянуть к себе, чтобы не смогла отвертеться… - Был до сегодняшнего дня.

- А сейчас…?

Она сопротивлялась, но янтарный свет её глаз заволакивала опьяняющая тьма. Хотелось утянуть её дальше, в самую пучину, а не отвечать на глупые вопросы и не вдаваться во все эти пространные тягучие объяснения того, что ему стало ясно сегодня днём, того, что случилось позже, явных и смутных догадок и умозаключений… Когда есть…запах… Её запах…лёгкий и потрясающий, неуловимый, пряный и у самой кожи волнительно горячий. Он вдыхал, слегка касаясь губами тонкой шейки и к ушку, чтобы укусить, предвкушая, что в ответ она собьёт эту приторную сладость своими острыми коготками.

- Стой…я так больше не могу…подожди…платье…

Быстрое движение, завершившееся сухим щелчком пальцев, - теперь он мог себе позволить без оглядки такую вольность – и платье осыпалось звёздочками васильков на белые простыни. Вена. Бьющаяся синяя венка под тонкой нежной кожей на запястье. Подняться поцелуями от самых кончиков пальцев до плеч. Небольшая упругая грудь вздымается так часто. Кость…на бедре и плавно вниз до колен и наверх по внутренней стороне, как бы невзначай ощутить пальцами её влагу и размазать по пока ещё совсем плоскому животику… Прижать. Сгрести в охапку, вобрать её весеннее ровное тепло и…маленькие ладони, жадно и неловко шарящие под тканью и в нетерпении стягивающие с него рубаху. Щекочет выбившая прядь и манит ложбинка над ключицей. Знобит и утопать в сиропе, соприкоснувшись обнажённой кожей к коже…

- Титр!.. – хриплым эхом раздалось и отразилось эхом от потолка и стен.

Вздрогнув в унисон, они озирались, ища. Но Печать цела и рядом ни души…

- Титр!.. Титраништар! – взволнованный гулкий голос звал через натужный кашель сквозь сами стены, угасая звоном.

Недовольные янтарные глаза смотрели на него с укором. Вздохнув и с сожалением улыбнувшись, Титр укрыл её одеялом.

- Титр…штар! Прошу! Кх! Помоги! Умоляю…

Слишком мало тех, кто знал его полное имя, и ещё меньше тех, кто мог его так позвать. Наспех оправив одежду, на прощание коснулся губами лба любимой и, прошептав «Прости, я скоро», шагнул сквозь стены прямиком к тому, кто так отчаянно молил прийти его.

- …иштар!

Главная зала, напряжённая тишина. Пожар заката уж остыл на горизонте. Нервный свет свечей.

Явившись из ниоткуда у самого трона Титр заставил толпу придворных в смятении отпрянуть. Чувствовать их пристальные взгляды спиной. Испуг, страх, любопытство сливались в воздухе пегой взвесью, доставляя неудовольствие внутреннему зверю и его тонкому обонянию.

class="book">Ненависть – слишком крепкое и горькое чувство, но, похоже, именно её он испытывал сейчас к миру, что посмел нарушить его планы.

Леон. Леон лежал, скрючившись на ковре помоста. Судорожно хватал воздух, вцепившись в одежду на груди обеими руками и со свистом хрипел его имя.

Он знал. Он всё знал, что так случится, что так будет. Жалость? Скорее досада, что он оказался прав в своих догадках. Снова.

- Все прочь! – властный голос Титра оглушал, заставляя всех инстинктивно жаться к стенам вопреки гложущему любопытству.

Преклонив колено, он легко подхватил короля на руки.

- Ты…пришёл… Слава Всевышним… - выдавил из себя тот, с облегчением закрыл глаза и обмяк.

- Лекарей к королевской спальне. Быстро! – всё тем же не терпящим возражений тоном приказал Титр.

Люд вокруг резко отмер и вот уже то там, то здесь уже вовсю раздавались крики «Лекарей к королевской спальне!», суета нарастала, грозя захлебнуться в панике, но мгновение и Титр уже бережно опускал короля на ложе в его покоях.

По мановению руки явилась лохань у кровати. Запереть двери и наложить Печать Уединения. Сосредоточиться. Быстро, но без лишней спешки – неверный шаг и все будет поздно. Раскинув руки, начертить незавершённый круг – змей, что стремится поглотить себя. Ухватить изворотливого призрачного гада за хвост – и вот он сжался до размера пиявки. Сквозь воспалённые веки снизу взирает растерянно король и все годы, накопленные им, проступают отчётливо как никогда… Впавшие иссушенные уста и хрип «давай» сквозь сковывающую вечностью дрёму. Титр спустил серебристую змейку в рот и зажал ладонью. Тут же черты лица Леона заострились, тело выгнуло судорогой, запрокинув голову назад. Нет, он не кричал, но с треском рвалась, сгребаемая пальцами ткань. Редкое дыхание, глубокое. Ломанный ритм и попытка зацепиться за воздух – лишь бы не упасть в пучину…

День умер.

Звенящая тишина оглушала

Ещё немного, да… и можно отпустить.

Так, аккуратно повернуть набок, чтоб не захлебнулся. Придерживать за плечо, пока в лохань льётся вино и с ним всё минувшее. Натужный и глухой кашель – совсем нехорошо. Располосовав свободную ладонь об звериный клык и напоил своей кровью – должно помочь…

Так быстро сумерки пожрала ночь.

В дверь нерешительно постучали.

Он бы предпочёл оставаться в неведенье, но, Всевышние..! Знание, это знание невыносимо. До одури. Даже опосредованно прикоснувшись, его сознание словно за ниточку вытягивало и выстраивало всю картину событий. Он всё видел, всё знал, но не понимал…

Гнусно и мерзко.

Ногой наотмашь сквозь лохань, заставив её рассыпаться в серую дымку.

Может хоть для него это не столь очевидно? Хотя кого он обманывает? Если даже его опыта хватает учуять это желание…и даже его опыта, чтобы знать как спасти. Скрестить руки и выпустить когти. Боль. Боль приковывает его к этому времени, не давая скатываться ни в прошлое, не в иные возможности… Когда память полна тысячи тысяч иных способов более изящно провернуть подобное, не оставляя подобных топорных следов…и ещё больше способов расквитаться с посягнувшим. Невыносимо. Сердце предательски ухнуло и по телу сладкая волна - зверь утробно заурчал, желая кровь. Горячая кровь неверного…тёмно-алая и пахнет мерзкой гнильцой. Неверный не достоин клинка – слишком просто. Да… И Титр знает как можно…

Сиплый кашель в кулак.

Хмурый король сидел на кровати. Настолько слабый и беспомощный, но король…

- Я перед тобой…в неоплатном долгу…

Голос слабый и сиплый, но это чудо, что он в таком состоянии может говорить. Да, чудо.

Разум возвращался и отрезвлял.

Главное, что успел. Главное, что жив, а значит, есть шанс всё исправить иначе, да… И даже неважно как Титру это удалось и чего это стоило. Зверь восполнит охотой. Позже, не сейчас. Только не сейчас, нет… Сейчас он напротив короля, и даже через подошву чувствует блаженный холод каменного пола. Лечь бы плашмя…

- Вы бы сделали для меня тоже самое, - переборов соблазн, Титр нехотя подошёл ближе. – И если уж брать во внимание всю жизнь и быть предельно честным, то для меня вы по итогу сделали несравненно больше. Так что кто кому ещё должен…

Леон молчал. Снаружи нарастали голоса. В дверь постучались и уже смелее.

- Нужно открыть.

Утвердительный кивок, но тут же остановил жестом Титра, устремившегося к двери; тот вопросительно приподнял бровь.

- У меня к тебе будет просьба…

- Да, конечно, … - брошенный недовольный взгляд, неловкая пауза и абсурдность ситуации, и Титр закончил такую привычную фразу просто – …Леон.

- Думаю, что для тебя тоже не секрет… - он глубоко вдохнул, задержал дыхание и нарочито медленно выдохнул. – Прошу, оставь его…мне.

И лицо всё ещё бледное после пережитого осунулось ещё сильнее. Взгляд устремлён сквозь стену в недосягаемую вдаль. Столь деятельный и жизнеутверждающий обычно, а сейчас поглощён глухим серым унынием – и нет слов, чтобы утешить.

- Если я что-то предприму, то это будет прямым нарушением моей клятвы в части лояльности…к правящей династии, - он старался говорить подчёркнуто безразлично, будто читая обыденную сводку дел на день, но внутри всё клокотало от дикости ситуации. – Тем более с рассветом я навсегда покину эти стены и не планирую появляться здесь вновь.

Да, всё верно. Так будет правильно. У него нет сколь значимых причин влезать и чинить правосудие. Он здесь лишний.

- Грядёт гроза, блестят вдали зарницы, чернеет ночь, — а песни старины, по-прежнему, — немые небылицы…

- …грядущего ночь полна, рассвет наступит, и от всех бед – лишь лужи вдоль дорог, - закончил он, будто отрезав. – Леон, сейчас вам нужно отдохнуть, - печать осыпалась мелкими искрами, отпер дверь, пуская встревоженных лекарей и взглядом оставляя зевак снаружи. – У короля расстройство желудка. Я оказал первую помощь, а дальше надеюсь на ваше мастерство.

Лекари не смогли вымолвить и слова и невольно склонили головы в почтительном поклоне, пока двери покоев не затворилась за спиной Титра.

Уже в галерее на Титра налетела запоздавшая ученица лекарей. Взметнулись полы серого халата. Испуганные раскосые голубые глаза, смотрящие на него снизу вверх, мелкая, и в воздухе повисла взвесь не страха, но любопытства и восторга.

Что ж, раз она подходит зверю…

Снова наблюдатель, хоть в этот раз разум не окутывает забвение. Видит, чувствует. Безумство потакать порыву тёмной части души, но ещё большее безумство утонуть во тьме.

Компромисс. Его жизнь сплошной компромисс. Даже сейчас.

За соседней стеной покои короля, который чуть не был отправлен есть одуванчики с корней; чуть дальше по коридорам – нежные объятья любимой. А он здесь, в гостевых покоях, топит злость и голод в объятьях первой встречной.

Что ж, а она даже хороша.

Или это он так на неё действует? Хм, а он у неё первый, так что скорее всего.

Мнётся в растерянности, но жадность заставляет её напирать и выпрашивать. Забавно наблюдать за её реакцией и прискорбно, что аж скулы сводит.

Интересно, видела ли она раньше нагого мужчину?..

Как мило – робеет и столь местами неуклюже храбрится, но старательно целует и облизывает его. Будто по учебнику.

Скука.

Что ж, он просто обязан помочь и научить.

Придерживая снизу за подбородок, водит головкой по губам, и, как только она попыталась игриво ухватить, вдавил внутрь. Тихий писк и тщетная попытка вырваться. Провёл пальцем вокруг – трещинки в углах рта назавтра будет болеть. Утереть проступившие слёзы и обхватил ладонями щёки, ощущая как изнутри их столь грубо распирает член.

Двигаться… Нестерпимо хотелось двигаться. Двигаться резче, ощутить этот окутывающий влажный жар по самые яйца… Но девушка давилась, даже не и заглатывая треть.

Пожалуй, можно дать отдышаться.

И, когда она думала, что сия пытка её уже миновала, снова властно притянуть, вдавить её язычок и уткнуться в самые гланды.

И ещё раз. И снова.

Она уловила темп и даже можно было больше не удерживать, руки уже не упирались в него и не останавливали, но бесстыдно пропали под нижней юбкой, оголив бледные ноги.

Тьма плотоядно оскалилась в предвкушении – настало время основного блюда.

Поднял и нагнул, заставив довольно жёстко проехать по ковру щекой, и откинул на спину юбки.

Мокрая. Дурманящий сладкий запах похоти.

Большой палец легко соскользнул под сдавленное ойканье и его сразу туго обхватило внутри. Слишком туго. Второй большой палец вошёл с трудом под вялое сопротивление и тихий сдавленный стон – её тело хотело, но абсолютно не было готово.

Он медленно мял тощие бёдра девицы; два пальца всё так же оставались внутри неё, растягивая и заставляя истекать соками и тихо постанывать. И вот она уже сама начала подмахивать бёдрами, ища более грубых движений. Ну раз так… Он придвинулся ближе и рукой направил член, воткнувшись горячей головкой в разбухшие мокрые половые губы. Напряглась и притихла. Конечно, она успела подзабыть с кем имеет дело. Давить сильнее бессмысленно – член просто соскальзывает, хоть и бередит её плоть, подливая масла в огонь. Ещё и ещё, дразнить пальцем изнутри, размазывать смазку от опухшего клитора и цепляться за совсем крохотную дырочку ануса, ощущать, как её тело изнывает от нетерпения заполнить сосущую изнутри пустоту.

- Я чувствую… - он, нарочно сделав голос ниже, припал к её спине грудью, заведя член между ног и уперев головку в живот. – …ты же хочешь ощутить каково это, когда он внутри? – а сам направил её руку, заставляя обхватить и ласкать член. – Представляешь, вот он сейчас снаружи, а мог бы… - девушка невольно дёрнулась. - …медленно скользить, распирая изнутри твой чудесный животик… - усиливая сказанное, он легонько двигал бёдрами, размазывая смазку к животу, а девушка с каждым разом всё сильнее прижимала его член к себе, видимо пытаясь представить каково это и воображение распаляло её сильнее, но не давало желаемого.

Он довольно усмехнулся – девушка достигла кондиции и пыталась пальцами облегчить жар, да и член достаточно хорошо смазан.

Отстранившись, звериный взор позволил ему даже в этой темноте насладится видом похотливой самки, истекающей смазкой и желающей насадиться на крепкий член: виляет бёдрами, ища его наощупь, недовольно постанывает от нетерпения, руками с силой разводя бёдра и растягивая вход, приглашая…

Увы, этого будет недостаточно, деточка.

Усмехнувшись, он грубо впихнул два пальца и методично растягивал, давя с усилием, то вниз, то вверх, имитировал резкие толчки, а тело девушки отзывалось стонами.

Это всего лишь игра.

Добыча и охотник под покровом тёмной ночи…

И ничто не будет прежним после этой ночи.

Уступки и эгоизм…всё тщетно.

Аппетит приходит во время еды.

Зверь сейчас жаждал сочного мяса и мелкой косточки было уже мало. А Титр лишь на мгновение прикрыл глаза, уступая вновь…

- Представляешь, это всего лишь какие-то два пальца. А ведь член намного толще и приятнее. Если бы у тебя была не такая узкая щель, то уже нассс…лаждалась бы им сполна, - девушка недовольно заёрзала, выпрашивая больше ласки. – Но что поделать? Видимо для тебя это предел, - и он наигранно-ободряюще хлопнул по тощей ягодице, будто собираясь резко закончить и уйти.

Девушка недовольно застонала, пытаясь нащупать бёдрами и ухватить хотя бы ещё немного ласки.

Она в ловушке.

Растерянная, в слепой темноте и не может видеть его улыбки.

Зверь знал, что Титр не сможет ему отказать. Может быть потому что они всё же единое целое…

Девушка блуждала на четвереньках в темноте, пытаясь нащупать того, кто затащил её сюда. Она искала продолжения, что-то, что уймёт этот жар… А он наблюдал. Сквозь мрак глаза её ещё видели такой, но воображение уже наращивало сверху образ и… Ей ведь будет тяжело и будет столько неудобных вопросов…наверняка это сломает ей жизнь, но…не смел сопротивляться, просто отпустил…и рука уже выводила в воздухе тонкую вязь.

Сочное аппетитное мясо.

Упругое и нежное.

Чистый соблазн.

Тихий сдавленный вскрик. Упала плашмя, поджав под себя колени. Да, это будет больно. Немного. И он разбавит эту боль удовольствием, неведомым ей до этого – хоть так, хоть немного…

Вздрогнула от прикосновения, пыталась увернуться, но она сейчас в его власти. Держа за талию и не давая вырваться, чувствовал пальцами, как лоно становится рыхлым и податливым, обволакивая горячей слизью и приглашая заполнить.

- Похоже что-то изменилось. Неужели так хочешь отведать моего члена? – а в ответ сдавленное мычание. – А иначе как объяснить, что теперь, - закрыл глаза, выдох, приставил налившуюся головку ко входу и слегка надавил. - …что теперь он так легко входит.

Каждый миллиметр – сладкая горечь жгла и поила его эго. Пыльный запах немой паники, когда её пальцы судорожно ощупывали размер распирающего её члена, не верили, ощупывали снова, замирая, задевая полные яйца, и снова не верили и больше инстинктивно, чем осознанно вытягивая руки вперёд – тянуться, тянуться сбежать.

- Ну что же ты, - он резким толчком вошёл в неё – на контрасте она очень горяча, властно заставил прогнуться в спине, вжимая в пол.

Он ждал.

Может быть она думала, что так он даёт ей время привыкнуть.

Увы и ах.

Он ждал следующего этапа. Её реакции. Да…

Заелозила, желая поменять неудобную позу и приподняться хотя бы на локтях. Нет, ещё рано. Ладонями он чувствовал нарастающее напряжение в теле, совсем скоро. И вот… Не меняла положение, а ворс ковра уже не впивается в щёку…и даже ей нужно потянуть шею, чтобы достать щекой пол.

Прекрасно… Он ненавидел и обожал это пьянящее чувство.

Подорвалась, приподнявшись на руках и, пока до неё доходило произошедшее и не давая ей убедиться в своих догадках, он слегка отстранился и резким толчком вогнал горячий член как можно глубже.

Подташнивало от этой приторной сладости и морозные мурашки пронимали дрожью.

Она не верила, металась, пыталась что-то сказать, спросить, паника усиливалась и сминалась под ритмичным давлением похоти. Чаще, размашистее – её трясло и слышались сдавленные всхлипы-вскрики, но она сама прогибалась, пытаясь насадиться глубже.

Восхитительно горячо.

Горячо и мокро.

Невозможно.

Резко заставил её выпрямиться и откинул на себя. Узко. Полная тяжёлая грудь в ладонях…соскользнуть рукой ниже – беззащитный живот, ниже – скользкая вязкая слизь. Хорошо её распирает – ничто не скрыто в складках и пальцы легко помогают дойти ей до грани сладкой агонии.

Узко. Ужасно узко, а лоно пытается сжаться ещё, выдавить из окаменевшего члена…

Крик.

Крик наслаждения, удивления и боли.

Она рванула вперёд, пытаясь сжаться, освободиться…

Ни с чем не сравнимое чувство опустошения захлестнуло его.

Под напором через узкие зазоры просачивается наружу, ударяя в нос терпким запахом, стекает по бедру сперма…

Ослабил хватку и тут же девушка грузно упала на пол. Давясь воздухом и всхлипами, дрожа, ослабевшими пальцами ощупывала живот, спускаясь ниже, проваливаясь на половину ладони по скользкому и вздрагивая от слишком ярких ощущений.

Похоть выветривалась из её разума, уступая место беззвучным слезам и вопросам о будущем без ответа.

Ничто не вернуть назад.

Чтобы он не сделал сейчас и дальше, ничто не сможет повернуть время вспять.

Знание.

Отвратительное и пьянящее знание, что она сама будет искать встречи с ним, вымаливая ещё.

Отвратительное и дурманящее знание, что со временем грудь её станет ещё полнее, бёдра круче и всё ради того, чтобы легче нести своё бремя…

Отвратительный животный восторг, что эта самка понесёт от него…

Желал ненавидеть себя за содеянное, но ничего не мог поделать с приторной сладостью, заполняющей пружинистой силой тело.

Ему нравится смотреть на это измождённое женское тело под ногами, нравятся эти формы и самое ужасное, что он был готов повторить. Повторить с ней или с любой другой…

========== Морозная нежность ==========

Он бесшумно прикрыл за собой дверь, оставляя спящую девушку одну.

- Как интересно получается, - знакомая насмешливая интонация и голос…мужской голос, совсем близко. – Сбежал, оставив меня…одного. Звал-то тебя король, но отчего же я застаю тебя здесь?

Поёжился от склизкого холода меж лопаток.

- К чему вопросы, если известен ответ? – отвечал он с отстранённой усмешкой, оборачиваясь к собеседнику.

- Похоже ты опять прав, - со вздохом от стены отделился силуэт и в свете луны блеснули янтарным всполохом жёлтые кошачьи глаза. – И всё же я бы принял тебя любого.

- Но меня не устроил бы такой расклад.

- Пф, жалкие оправдания, - длинные пальцы, узкие запястья, переходящие в жилистые предплечья, и жест столь знакомый, приторно-изящный, откидывающий ниспадающие светлые волны назад.

- Я знаю. Ты ведь боишься меня. И даже сейчас, - слова сорвались с губ и горло сковало железными тисками.

Сиюминутное замешательство вздымало в воздух еле уловимую зелёную вуаль с лиловыми вкраплениями.

- Бояться? Тебя? С чего бы?

- И на этот вопрос ты знаешь ответ, – хрипло бросил он.

Короткое неловкое молчание.

- Ты всегда такой нудный? – наигранно-недовольно цокнув языков, тот отвёл глаза под напором тяжёлого взгляда.

- Увы, какой есть, - с напускным безразличием повёл плечами. – Может уже пойдём отсюда?

- Пфф. И куда ваше высочество желает отправиться? – едкая издёвка и ирония в одном флаконе.

- Прошу, хватит, - довольно жёстко отсёк Титр. – Не справился и поступил весьма глупо. Могу ли я рассчитывать на прощение?

- Я подумаю, - поджав губы прошипел Архаб. – Я, конечно, понимаю, что с голодом особо не поспоришь, но даже с натяжкой это не тянет на полноценные извинения.

- Прошу меня простить, я был не прав. Впредь обязуюсь не повторять подобного, - Титр искренне надеялся, что в темноте не видно, как он закатил глаза.

- Лучше, но большего ожидать сейчас от тебя бессмысленно, - недовольно, но всё же смягчившись прозвучало в ответ. – Хочешь ещё? – потупившись, почти шепотом добавил после.

- Что? – он всё ещё был раздражен тем, что его застали врасплох и заставили отчитываться как провинившегося школяра.

- Мы скованны одной Печатью.

Недовольный отстранённый вид, руки, скрещенные на груди и впивающиеся в тонкую ткань рукавов, распахнутый ворот рубашки, а под ней крепкое тело и белоснежная кожа.

Поднялся ветер и где-то хлопнула дверь.

Наверное, он окончательно сошёл с ума.

- И что дальше? – равнодушно поинтересовался он, стараясь дышать ровно.

Воздух со свистом рассекло стремительной молнией и призванный шест замер за мгновение до скулы. Архаб оказался внезапно очень близко и обжёг столь знакомым лёгким ароматом сочных сладких персиков и горчащих пряностей.

- Ничего, Титр, ни-че-го, - по подбородку неприятно прошёл гладкий металл отозвавшись мурашками в затылке. – Сбагрил мне свой голод, а сам успел перекусить. А мне что прикажешь делать? И я опять чувствую твой голод! И это уже становится невыносимо!..

Столь очевидно, а он совсем забыл и…так близко…приоткрытые пухлые губы, жаркое влажное дыхание и короткая жёсткая борода…

- Очнись! – короткий толчок отозвался тупой болью в плече, а пальцы тщетно пытались ухватить воздух. – Какой демон тебя попутал?! Ты вообще слышишь о чём я тебе говорю?

Приторно-сладкая вязкость и душная слабость. Неужели ему уже на столько безразлично? Тонкий стан и крутые бёдра… Или острые ключицы над широкой грудью и сухое поджарое тело… В памяти сливались протяжный стон и натужный хрип, но неизменно под его пальцами дрожало и изгибалось навстречу чужое и такое уже родное тело.

- Титр! – его окрикнули.

Тяжёлый взгляд исподлобья, недовольно сжатые губы.

- Титр! Заклинаю тебя: отпусти меня! Живо!

Странная боевая стойка… Рука…его рука… Чёрные полосы перьев на отливающим алым густом меху. Мороз по коже и приторная сладость. Побеги их связи сковывали Архаба словно поводья, вцепившись мёртвой хваткой и не давая сбежать.

- Прекрати! – взмах и посох обратился в пару тонких острых клинка без гарды; удар наотмашь и…остриё лязгнуло о вмиг заиндевевшую плеть, оставив белесые струпья коррозии на металле.

- Твои слова…что примешь меня любого… – горло щипало, каждое слово давалось с трудом и скатывалось в утробный рык. – Неужели…?

Неужели оттолкнёт? Неужели это была ложь? Хотя теперь кристально ясно, что всё иное – ничто, что никто под этой луной не сможет дать ему большего. Но что теперь? Как мало мыслей и даже те слипаются, становятся вязкими, неподъёмными. Титр тянул к себе и сопротивление было бессмысленным. Что же это? Сомнения? Всё ближе… Аромат. Потрясающий аромат, нежная белоснежная кожа и искрящаяся взвесь щиплет нюх, заставляя кровь вскипать. Никто ещё не боялся его так сильно и так сильно не желал отдаться.

- …я сейчас не могу вернуться в своё женское обличие… - сдавленно снизу куда-то в грудь пробасил Архаб.

- …а я не могу ждать… - он тянулся, желая отбросить волосы, увидеть эти глаза, ощутить, как к ладони припадают щекой, и ровное тепло…и боялся, что прикосновение превратит чудесное видение с хрустальным звоном в пыль. – Хотя бы немного…

Непривычно – руки скользили с замиранием и дрожью нетерпения с широких плеч по сильной спине и проскальзывали до ног, не цепляясь за бёдра. Вместо скрадывающего бархата хлёсткая дерзость напоказ, и от этого аромат…раскрывался новыми красками. Долгожданную сладость объятий оттеняла горечь уже почти выветрившегося яда. Зверь отступил, но притаился близко и его острые когти предупреждающе легли нарочно меж рёбер, грозя забрать либацию кровью. Никаких компромиссов – заложник. Как глупо. И перехватывает дыхание от прикосновения к коротким жёстким волоскам над губами и…они ведь уже целовались вот так или…? …это за гранью добра и зла…и он вновь её переходит, но по собственной воле…или нет?

- Титр…прошу…не надо…

Шепот ли, шорох иль шелест – нежность, покрытая морозными иглами. Ветер – ночи дыхание и за сводами клуатра бессвязный лепет листвы. Обхватив за талию и приподняв, Титр вынес Архаба на лунный свет.

Ночь звёзд полна и пронизывающе холодны её слепые и всевидящие глаза. Густая роса – одежда намокла и прилипла. Переполненный тревогой и нежного трепета, беспомощный в своём удушающем всесилии, он искал забвения и успокоения в прикосновении к теплу чужому, задевая языком гладкость горячих губ…и эти глаза напротив…солнечные и полные горечи.

«Кому? Кому это?.. Мне или ему?» - сизые всполохи мыслей во мраке, раздражённый рык зверя и острый коготь, предупреждающе впившийся меж рёбер, – одно движение – он не успеет и вдохнуть, без лишней боли сердце само вытолкнет всю кровь наружу.

Чего он хочет? Он на вершине и воздух опьянеет – и не хотел, но будто бы всегда стремился. Он самый сильный и проворный хищник – кто смеет поспорить? Но эти глаза напротив… Господство и власть над этим подлунным миром не стоит чужой боли. Это не его, это не он…он не может быть таким.

Случайное дуновение заспанного душного ветра.

На ватных ногах Архаб обмяк на траву.

Он был один.

========== Слепота любви ==========

Он уже думал, что эти серые учёные сороки будут до утра шушукаться по углам, кичась перед друг другом и перекидываясь заумными словечками. И всё же всеобщее волнение было объяснимо, так что он вынужденно терпел, сдерживаясь, чтобы не выдворить всех восвояси силой.

Наконец-то.

Никто не видит, не перед кем держать лицо и можно упасть в подушки.

Парчовый балдахин отливает серым в глухом сумраке, и золотая вышивка на нём жила только в памяти.

Всё блекло, всё серо и знать…

И всё же хотел знать, что же это было.

Сколько бы он не желал, но не убедить себя в том, что это всего лишь шутка с рвотным камнем. Нет, нет и снова нет – разум не ослеп и не оставил его.

И Титр знал.

Знал, что это было и действовал наверняка и это…тоже заставляло задуматься.

Но как бы то не было… Он снова видит ясно, сыпь сошла и не ломит кости больше. Хотя бы так, да… И если бы Титр был обычным смертным, если бы он замешкал и не пришёл на зов вовремя, если бы он не знал тайное врачевание, то…

Слишком много «если».

Леон сглотнул и, откинув одеяла, всё ещё покачиваясь, но уверенно встал, дошёл до кресла у камина и с шумом сел. Зеленая искра подпалила услужливо заготовленные паленья, и они неспешно занялись с тихим треском.

Откинувшись на спинку и, больше по привычке подперев щёку кулаком, взор его направлен был сквозь стены.

Значит, жизнь течёт сквозь пальцы зря.

Он оставался недвижим в кресле, а времена в воспоминаниях проносились мимо, сменяли друг друга, разматывая клубок жизни и чем дальше, тем меньше цветов, тем мутнее череда узелков событий… На смену ночи спешил вечер, а после – день, вещи появлялись и исчезали, призрачные облики и нашептывающие голоса – столь стремительно пролетало мимо, лишь вскользь цепляя смутно знакомым.

«…о своих обязанностях. Как будущий король в первую очередь ты должен думать о благе страны, о том, что принесёт пользу… Не должно быть и тени сомнений…между личным и всеобщим…».

Он уже подзабыл черты отца, но помнил его тяжелый раскатистый голос и манеру говорить, не терпящую возражений. Помнил эти слова и в свое время передал их Синхе…своему родному Синхе…

Он думал, он надеялся…

Но как же так вышло?..

И что он сделал не так?

Когда всё зашло настолько…далеко?

Только теперь, оглядываясь назад, он отчетливо видел за неподобающей шалостью, поводы для беспокойства…но всё же не повод погружать руки в кровь.

Тяжёлый вздох и потереть переносицу, унимая тупую боль.

Он надеялся, что тот перебесится и, когда придёт его черёд вернуться к праотцам, то сын его станет достойным правителем и займёт престол по праву…

Но теперь нарушена привычная череда событий и всё катится в хаос. Будто снежный ком и одно тянуло за собой другое.

Невыносимо.

Бессмысленно отрицать сейчас, что сын его будто бы ранее был покладистым и образцовым, но чтобы решиться на такое…

Может он и не его сын.

Только во сне может стать явью подобная глупость.

Время вернулось в своё русло и стремительно напирало. Нужно что-то делать.

В смятении встал на ноги, прошёлся вдоль камина и сел обратно, впившись в седую голову руками.

- Если послать стражу, то окажет сопротивление, и даже если запереть в покоях, то ждать волнений, - рассуждал шепотом, глядя на беснующиеся языки пламени. – Но если сделать вид, что ничего не произошло и оставить безнаказанным, то…может же быть и второй…раз. И кто поможет? Не отпускать Титра? Хотя держать под боком дикого ирбиса и то не так опасно…

Жёсткими пальцами, он разгонял кровь, скребя в волосах, бороде, желая, чтобы в голову пришло хоть что-нибудь, хоть одна стоящая мысль. Но в мыслях крутилась лишь одна: его единственный родной сын жаждет его смерти.

Леон откинулся назад, упершись взглядом в чёрную высоту потолка, спрашивая себя, что он сделал не так… Он обещал, что будет заботится об их ребёнке, оберегать…он столько всего прощал ему и вот…

Бесплотный дух в длинных одеяниях на мгновение предстал перед взором его; до боли знакомым жестом взял безделушку с каминной полки, будто в глубокой задумчивости, провёл пальцем, проверяя пыль, обернулся, ища кого-то взглядом, и исчез, качнувшись в такт с пламенем.

Ему оставалось лишь прикрыть воспалённые глаза – сил на слёзы не было. Ком поперёк горла. Ударив кулаком себя по груди, прокашлялся, без сил упав лицом ниже сплетённых пальцев, что тут же вцепились в шею, не давая склониться ниже.

Всё, что осталось от неё – это мимолётная улыбка в их сыне, но и ту он испортил, превратив её в гнусную усмешку. Их сын…их сын…

Печать Уединения топила в тишине пустота отчаяния.

Их сын…

========== Удар пришёлся в спину ==========

Со всего маха кулаком по стене, но боль не унимает ярости.

Почему? Как? Это был абсолютно беспроигрышный вариант! Он отдал за этот шипучий осколок синего иньйока целое состояние и что?! Всего лишь «правитель изволил сверх меры явствами баловаться»! Так ведь сказали лекари? Так! А ведь он был уверен, что к исходу этой ночи трон опустеет.

Он не смел возвращаться в свои покои, боясь появлении стражи, и теперь метался по коридорам крыла, где располагались пустые гостевые.

Что ж. Выбора нет. Раз не иньйок, то найдётся что-нибудь ещё. А пока…

Из недр одежды он вытащил сложенный обрывок ткани, в которую был бережно завёрнут длинный золотой волос. Подвески не было, но кольцо тоже должно сойти. Сжать в кулаке вместе, сконцентрироваться. Вспышка и тихий хлопок. Что ж, пора выходить на охоту.

Тусклый свет перстня готов был вести его, но всё по порядку.

На беззвучный зов из тени бесшумно явился человек, остекленевшими глазами глядя куда-то сквозь стены, и преклонил колено всё с тем же безучастным видом.

Марионетка. Он потратил немало сил на то, чтобы подчинить его волю, волю наставника златых эквитов. Почти старик, но никто не мог сравнится с ним бою. Синха обошёл и, усмехнувшись, со всего маха толкнул ногой – тот, не издав и звука, поднялся обратно и снова покорно склонился перед ним. Эта королевская воля, эта сила, дарованная Всевышними, она…потрясающая. У него есть люди, которые будут безропотно выполнять всё, что только он не пожелает, люди, которые станут покорным оружием в его руках и неспособные на неповиновение. Потрясающе. Отец глуп, раз упускает подобную возможность.

- Слушай сюда, ничтожество, - с нажимом проговорил он. – Видишь эту вещь, - он на открытой ладони поднёс к носу тускло светящийся золотым перстень. – Она своим светом приведёт тебя к цели: чем ближе к ней, тем ярче свет. Понял? Я спрашиваю: понял?

- Да, мой повелитель, - глядя всё так же в даль будто чужими губами отвечал человек.

- Твоя задача сразить цель и без свидетелей. Понял?

- Да, мой повелитель, - словно болванчик, он кивал и отвечал одновременно.

- Ну так вперёд! Задание дано и нечего здесь рассиживаться! – он скинул перстень в учтиво подставленные ладони и пнул, поторапливая. – Давай, пшёл! Я прослежу как ты выполнишь задание. И когда наступит удачный момент, я завершу начатое тобой. И только попробуй задеть меня своим грязным рубилом!

- Да, мой повелитель!

- Хватит дакать и раскланиваться. Пшёл вперед!

Ликс скользил вперёд, сверяя направление с перстнем в руке; Синха неуклюже следовал следом, держась в отдалении.

Зябкое дыхание ночи сквозь открытые галереи внутреннего сада. Небо, затянутое тучами, и диск луны угадывается мутным пятном. От каменной ограды со вздохом отделилась тень, потёрла виски, неспешно вставала на ноги, отряхнув и поправив одежду. Мужская одежда больше не могла обмануть его – Синха видел слабое золотистое сияние, что присуще члену королевской крови. Это была она, хоть и не в привычном обличии.

Ликс по стене бесшумно и стремительно приближался, но был замечен и встречен предупреждающим выпадом длинного металлического шеста.

- Кто тебе и что тебе надо?

Но для Ликса существовал только приказ его господина, так что он перешёл в открытое наступление, пытаясь пройтись лезвием своего клинка по чужой шее.

Проклятие! Он…она…оно слишком хороша в бою.

Пронзительный лязг металла до искр и скучающее лицо – всё как на ладони из укрытия. И вот уже его марионетка пятится и почти прижат к стене, а там пройдёт совсем немного времени, прежде чем и его раскроют. Лязг всё ближе. Всё ближе развязка.

Он задумал совсем другое и такое развитие событий ни разу не устраивает.

Прошиб холодный пот, но делать нечего.

За пазухой припасён короткий кинжал с узким острым клинком. Да, он..оно слишком увлечено, он успеет, он сможет, вот сейчас, ещё немного, повернись ещё чутка…

Тьму пронзил крик, сорвавшийся в беззвучие слёз.

Тщетны слова, жалки объятья, что пытаются удержать порыв птицы к птенцу… И ночь непроглядна темна.

Совсем недавно неоднозначная, но всё же радость коснулась родовых замков гулом и перезвоном невидимых колоколов, и столь скоро следом зазвучал набат, закровоточили фамильные гербы, будто судорожно и взахлёб прощаясь, оставляя обителям и случайным гостям горький осадок и сея смуту в сердца в этот чёрный предрассветный час.

Бесславно сгнил последний цветок малахитового древа.

Златого древа юга цветок, бутоны, сама тонкая ветвь осыпалась в пыль, оставив на прощание кровоточащую язву.

Сколько бы не искал прежнюю опору хрустальный побег булатного древа севера, он безуспешно пытался зацепиться за воздух…

Руки всё ещё дрожали, но время не на его стороне. Ликс наконец-то притащил лопаты, и они принялись за дело вдвоём. Дело шло туго – казалось, всю землю пронизывают эти чёртовые корни роз. И кто их вообще насадил здесь? Хотя меньше видно будет из-за кустов.

Облака будто спустились ниже и посерели. Процедив сквозь зубы приказ, Синха отвёл глаза, стараясь не смотреть. Как только был уложен первый слой земли, присоединился, подгоняя.

Она сама в итоге виновата. Да. Только у него было право выбирать. Якшалась с сироткой, лебезила перед отцом… Свалила бы раньше обратно к себе и не пришлось бы ему марать руки. Да, именно так. И вообще: она ли она или всё же он?

Чертыхнувшись, засадил занозу в ладонь и, с шипение отбросив лопату, попытался выцепить зубами.

Скорее всего всё же она: ведь в конце концов вернулась в женское обличие. И хорошо. А то пришлось бы копать больше…

Комментарий к Удар пришёлся в спину

…Неравный бой. Удар пришёлся в спину.

Обида, ревность, злоба, отчаяние и страх.

Эмоции, рассудок поработив,

Свершили то, что непоправимо.

Предсмертный крик заменило немое удивление,

Сама не веря до конца,

Меж кустов королевских белых роз,

Легла в росистую траву она.

Она прекрасна: златые кудри, светлое чело,

Стройный стан утянутый в парчу,

Белоснежная спина, и плечи, шея,

Изящные запястья милых рук…

Она так прекрасна, но мертва.

Наступит утро — тело уж остынет,

Земля вберёт в себя сначала кровь.

Приняв садовника личину,

Готовит душегуб последнее ложе той,

Что смела отвергать его любовь.

И юный дух, непокорённый,

Бунтуя и справедливости ища,

Окрасит бутоны розы белой

В кровавые цвета…

13/09/2017

“Расплата”

(да, Лунный ворон мог бы быть в стихах)

========== Голоса во тьме ==========

- Мы всё видели.

- Да, это случилось опять.

- И без изменений.

- Не хватало, чтобы как прошлый раз…

- Это его право. Кстати, где он сейчас?

- Хм, дайте-ка подумать… Похоже зверь оттащил под семейное древо и сейчас он там без сознания.

Кто-то присвистнул:

- Не ближний свет…

- Было бы больше проблем, будь он сейчас здесь.

- Я с тобой категорически не согласна.

- Это от чего же?

- А ты будто не знаешь!

- Допустим нет.

- Ну, вам..! Тц!

- Тогда бы всё наконец завершилось.

- О, Всевышние, за что мне всё это…

- Ага, как же, завершилось. Он бы его на кусочки порубил.

- Ну тут вы явно ошибаетесь. Мы все прекрасно знаем, что он дал клятву королю.

- Тоже верно… - хором.

- Но что же теперь? Я бы не хотела опять проходить через всё это.

- Да, глупо затевать ещё раз, надеясь на иной результат.

- Остаётся только ждать как он отреагирует.

- Слушайте! Ведь он сейчас под древом. Может уговорим его не возвращаться?

- Глупо.

- Ага, как же. И кого мы пошлём сообщить «благую весть»?

- Ну у нас же есть та, которая была его Проводником…

- Нет давайте в этот раз как-нибудь без меня.

- Ну ты же лучше всех нас его знаешь!

- Вот поэтому и говорю, что не получится. Могу лишь утешить, что Титр совсем не похож на Ярана.

- И это всё?

- Да.

- Но мы же не можем оставить всё вот так вот!

- Вы забыли, что тогда на совете Всевышних нам запретили вмешиваться?

Сонм голосов на разные лады процедил сдавленное «да».

- Но мы же не можем позволить, чтобы всё повторилось вновь!

- Ты прекрасно знаешь, что не повторится – входные условия были иные.

- И всё же я переживаю…

- И я…

- И я…

- Ладно, ладно. Все мы привязались к этому смертному…

- Да, да!..

- …и вопреки указу совета мы хотим облегчить его участь.

- Да!

- Конечно!

- Да, да, да!

- Наверное, нет ничего плохого в том, если мы предложим ему не возвращаться. Но абсолютно очевидно, что он всё равно ринется сюда.

Ропот множился, но стих также внезапно, как и начался.

- Но попытаться стоит…

- Нам нужно всем собраться воедино и крепко подумать!

- Я не хочу… - пробурчал кто-то.

- Ой, да ладно. Тебе тоже хочется ему помочь.

- А ты будто так хорошо знаешь меня.

Гулкий дружный смех.

- Да, да. Забылась. Всё, стыд и позор мне!

- Ну, не бурчи, и давай подтягивайся…

- Чую, что не кончится это ничем хорошим.

- Да хватит тебе бурчать, будто бабка старая. Ты моложе многих из нас!

- Но кто-то умудрился запамятовать как я появилась.

- Поэтому ты так нужна нам сейчас, Проводник Ярана.

- Ладно, хватит споров. Нужно спешить – солнце скоро взойдёт.

========== Бессмысленное предложение ==========

Промозглый холод стекает за ворот, тихое дыхание ветра по телу разносится зябкими мурашками. Открыл глаза, сел – с тихим журчанием стекает вода с него.

Где он?

От виска до виска боль острая, заставляющая крепко обхватить голову, зажмуриться и со всплеском упасть обратно.

Он снова не в своей кровати. И голод. Снова. Он уже успел забыть эту тягостную иссушающую жажду прикосновений, что вторгается в его мысли, спутывая… Отчего же снова..? И голова…

Наконец он смог открыть глаза. Дерево. Огромное дерево раскинуло над ним свои мощные корявые ветви полные зеленой листвы, утопающей в молочно-сером предрассветном тумане. Надо же… Он помнил это место. Странно, что забросило сюда… Попытался сесть и обнаружил, что вода вдруг ушла, и он в сухой рубахе, сидит в низкой траве и вокруг ни души.

С шелестом и глухим ухом сверху сорвалась птица. Тишина. И вот она наконец приземлилась у самых ног его – большая чёрная птица; задумчиво склонила голову набок, блеснула маслянистыми глазами и важно прошествовала из стороны в сторону. Снова шелест листвы и рядом сели ещё две, потом ещё и ещё несколько… И вот, на сколько хватало глаз и позволял видеть туман, его обступило вороньё – чёрное бескрайнее клозеро, отливающее фиолетовым.

- Уходите. Угощения не будет, - и безвольно махнул рукой, желая разогнать стаю; боль и не думала униматься.

Птицы переглядывались, чистили клюв о крыло, хлопали крыльями, разминая, но оставались на месте.

Титр поджал ноги под себя и демонстративно скрестил руки на груди:

- Сказал же, что еды у меня с собой нет… - и прикрыл глаза.

- Тебя съедим, - внезапно буркнул ворон справа, за что получил от соседа лапой по клюву.

- Не стоит переживать, это шутка, - сипло выдавил большой ворон с отдельными серебристыми перьями. – Хотя если подумать…

- Что нужно? – с досадой перебил его Титр, потирая переносицу.

- Мы прибыли сюда…с посланием, - ворон с проседью важно прошествовал меж другими, выйдя вперёд.

-Любопытно, - он даже не пытался скрыть язвительную насмешку. – И что же это за послание и от кого? – встал, в глазах на мгновение потемнело от слабости и боль хотела склонить его обратно, но он устоял.

- Хотелось бы побольше учтивости…

- Нимата?

- Любопытная догадка, молодой человек, но смею вас разоч…

- Говори и я пойду, - в мыслях было только упасть на мягкие простыни, подмять под бок Барху и проспать до вечера, но сладкое предвкушение стегонуло едкой болью.

И кажется вслед за главным все остальные вороны занервничали, начали переглядываться, переминаться с лапы на лапу, сливаясь в чёрное с металлическим отливом месиво. Титр прикрыл глаза, растирая переносицу.

- Кра… - с проседью кашлянул в сжатую кожистую лапку. – В общем-то как раз об этом…

- Слушаю, - с раздражением перебил Титр и потёр пальцем ноющие виски.

- Уходи на север. Уходи сейчас же. А лучше вообще в новые земли Запределья.

- Что? – ему показалось, что он ослышался.

- Уходи и не возвращайся, - и птица будто сама усомнилась в том, что сказала.

- С чего бы?

- Поверь, так будет лучше, - подал голос ворон из толпы, вспорхнул и сел подле главного.

- Вообще-то мы не имеем право вмешиваться в течении судеб, но тебе правда лучше не возвращаться.

- Вы хоть понимаете о чём говорите?!

- Вполне, - неожиданно в унисон отвечала стая.

- Сейчас не могу, - каждое слово приходилось выдавливать, а держать глаза открытыми и что-то видеть требовало каких-то невероятных усилий. – У меня остались незавершённые дела, и я должен забрать с собой свою…

- Мы видели, мы знаем. Ты всё равно уйдёшь, - ворон не дал договорить. – Так уйди сейчас, сделай милость. Это будет лучше для всех, - и, круто развернувшись, сделал пару прыжков и взлетел.

Остальные смотрели куда-то мимо и, не сговариваясь, тоже начали разбредаться, понуро склонив голову и бросая друг на друга виноватые взгляды. И вот совсем скоро под дубом остался лишь Титр и ворон, получивший по клюву…или это был не этот?..

- Ты должен понять старого. Явиться сюда всей стаей было весьма и весьма рискованно, тем более открыто предлагая тебе покинуть земли, ставшими родными. Конечно, глупо с моей стороны полагать, что я единолично могу помочь тебе, - Титр покачнулся на ватных ногах, отступил и уткнулся спиной в растрескавшийся твёрдый ствол. – Увы… Наверное, я говорю это слишком поздно, но попробуй поговорить с тем, кто принёс тебя сюда. Он тебя не бросит. Не сможет.

- …о ком..? – он пытался дышать глубоко и спокойно, но боль стягивала мышцы, заставляя выкручиваться, пытаясь найти позу, в которой его всё же отпустит.

- Не зря скрываешь левую руку под длинными рукавами, повязками да наручами. Мимолётная волна всколыхнувшейся силы вспыхивает на коже тонким витиеватым узором, но сей узор может очень многое рассказать о тебе, о минувшем и даже, что уж скрывать, о грядущем… Конечно, при условии если ты будешь готов услышать.

- Не понимаю… - веки были тяжёлые, глаза слезились и его утягивало в сон столь же нестерпимо, как и влекло скорее ощутить в объятьях знакомое тепло, вдохнуть полной грудью до боли знакомый тягучий запах мёда, солнечных персиков и слабопряной полыни.

- Не превозмочь в дремучей жизни… - тихо прокартавил ворон, в задумчивости оставив борозду в земле от когтей. - Да свершится неминуемое, - и медленно сделал шаг назад, развернулся и нехотя в два прыжка взлетел.

Боль. Туман. Туман сгущался, подступая со всех сторон сплошной стеной влаги и втекал внутрь, заполняя гулкую пустоту. Что это было?.. И причём тут его рука… Рука… Руки ломило и зуд раздирал изнутри. Вцепившись в кожу, казалось, что сдери её и станет легче. Но трещала ткань рукавов, рассыпаясь на нити. Пальцы скользят. Кровь… Кровь? Он непонимающе уставился на свои руки и не мог понять откуда. Туман снаружи и туман внутри, и сквозь плотные клубы его рвался холодный свет. Свет… Не одинокий, но петляя нитью, уводя за собой. Налево, прямо, направо и вдруг назад и многократно повторяясь, не тупики, но река, что ищет море в многочисленных ущельях гор. Чем дальше, тем невыносимее. И в молочном тумане распускались бутоны розы белой, окрашивались в алый, плавились и стекали по кожистым листьям чёрным. Упущенное мгновение. И вот уже просто земля. Он искал её, но не мог уловить путеводной нити, что отведёт. Он звал её, но свет больше не находил привычного пути и бурлил в запруде, выплёскиваясь через край. И отчего-то он знал…знал, что всё повторилось вновь. И тот тоже знал…знал что? Неуловимые ощущение, невнятный запах, смутно знакомый. Откуда?.. И снова стены замка, который он никогда не видел. Пепелище и реки крови. Тишина одиночества. Всё было тщетно и бессмысленно с самого начала и тогда, и сейчас. Облегчение должное так и не пришло. Сожаления и горечь, впивались мелкой гарью в ладони, саднили, и немые горячие слёзы скатывались, впитываясь в пуховый пепел. Уже ничего не изменить и не исправить…

- …я отрёкся от престола, но ты всё равно пошёл на это. Почему?! – приходилось с силой выталкивать слова, надрываясь, но всё же шепотом.

- Умоляю, прошу! Пощади! Не делай этого! – гримаса ужаса; человек в пышных одеяниях ползал у ног его, размазывая натёкшую кровь.

- Ты думаешь, что я смогу простить?

- Неужели недостаточно? Неужели ты ещё не утолил свою жажду мщения?! Все они… - тот всё продолжал пятиться, судорожно озираясь и тщетно ища помощи.

- …все они стояли на пути к тебе – к человеку, повинному в свершившемся, - и он крепче стиснул рукоять меча, наотмашь согнав невидимые капли.

- Но ты ведь не можешь…ты ведь не будешь…не смеешь… - синюшные губы не слушались говорившего, в иступленном оцепенении смотрящего на то, как в задумчивости чужой сапог попирает седую голову начальника стражи.

- Я думал так же про тебя, - холодно отпнул препятствие на пути и с тихим резким лязгом цепанул по каменному полу остриём. – Думал и глубоко ошибался.

- Умоляю, Яран, не делай этого! Ты же всегда отличался мудростью и рассудительностью, и никогда не делал того, о чём мог бы пожалеть… Яран!

Он смотрел на это ничтожество, жалко барахтавшееся в луже крови и брезгливо поморщился. Кем он стал? А ведь когда-то его забавляло что в один голос люди твердили, что они похожи как две капли воды. Даже разыгрывали мэтров, за что им часто доставалось… Их столько всего связывало… А теперь… Он искоса взглянул на своё отражение на отполированном металле – время и пропасть с минувшим.

- Я доверял тебе, как самому себе… - после паузы выдал он. – Почему…

Под вытертыми загрубевшими кожаными доспехами вместо сердца пряталась зияющая рана; пытаясь затянуть образовавшуюся пустоту она кровоточила и болела как в первые мгновения. Дурной сон. Сумасбродство. И вот он…

- Яран..!

- Истинная сущность – пустота, вид – обман, признак – мучение и рождение, - тихий хриплый голос распадался на тысячи голосов и, набирая оборотов, гулко отдавался от стен, множась и сливаясь заново, но уже раздираемое вечное. – Нарушая порядок вещей, не жду прощения и готов предстать перед судом Всевышних…

Металл будто и не встретил сопротивление – острота как всегда без упрёка.

Да… Да, он не простит себя. И тем более, если бы не сделал этого.

Не потребовалось громких слов – Мун Кадиз, напитавшись кровью, исчез…и он знал, что на зов не явится более.

И боль в груди не стала тише. Не смотря на всё…

Оставляя после себя кострище, он брёл в тёмный лес словно раненный зверь.

Густые заросли. Ветви хлещут по лицу. Брести, спотыкаясь, падать в сырую траву. Одежда мокрая то ли от росы, то ли от крови. Смрад горелой плоти. И туманное зарево за спиной.

Дерево. Огромное дерево. Он дошёл.

Сломленный припал к корням, в надежде отыскать последний ночлег. И ветви над головой утопают в молочном тумане. Прикрыть воспалённые глаза…и слиться навечно, став пищей.

Но внезапное прикосновение тонкой призрачной руки к щеке и прижались лбом, утешая. Целительная прохлада, хоть и горечь осталась…

========== Угнетённый собственной мощью ==========

Словно в бреду. Всё, что видит – будто обрывки воспоминаний, но нет. Похоже, накладывается, но чем чаще обращается мыслями к видениям, тем больше они похожи на сейчас. И слова из мыслей оживали тактильной картинкой.

Кровь… Хотел ли он крови? Он видел реки её, но прозрачной дымкой над гранитными плитами. Нет. В округе всех переполнил первородный страх и, повинуясь внезапному порыву, все бежали прежде. Все, да не все. Он чуял, он шёл на едкий запах гнили. Мешать ему, остановить? Леон, конечно…и его можно понять. Титр сбрасывал с себя паутину Печатей, что пытались сдержать, и всё так же обречённо брёл вперёд. Опять. Невыносимо мерзко и так глупо…

Тяжёлые двери в тронный зал вырвались из петель и с оглушительным грохотом упали, подняв в воздух мелкую пыль.

Резкая тишина предрассветного сумрака.

Алая ковровая дорожка взбирается от самого входа на высокий подиум к подножью трона.

Нервная улыбка, дёргающийся глаз. Застигнут врасплох. Жалкое ничтожество. Тонкие руки дрожат, вцепившись в массивную корону зеленого золота, и узорная мантия из парчи…чучело. И это при живом отце. Позор и бесчестие столь достопочтенного славного древнего рода.

Гнев?

Отчаяние?

Ярость?

Нет, лишь боль утраты и бесконечное презрение.

Ему не хватает ярости, не хватает отчаяния свершить возмездие, ведь…он и волоса её не стоит.

Он замер на пороге, смотря на змея в человечьем обличии, и Мун Кадиз понуро склонил своё лезвие в беспомощности.

Нечего взять взамен, ничего равносильного, равнозначного. Ничего. Жизнь врага не стоит ничего. Пустая скорлупка. И не исправить, не изменить и не взыскать платы.

Сколько раз ему приходилось на выездных проверках сталкиваться подобным. Беспросветная глупость и жадность людская. Но там хоть можно было отправить каторжные работы, чтобы хоть как-то восполнить понесённую потерю государством, а тут…

Он был растерян и готов был выть от собственного бессилия. Он не защитил. Хоть и смог прийти, но не может свершить правосудия. И ничего не исправить.

- Такой прыткий… Хотя чего стоило ещё ожидать от тебя? – голос сиплый и дрожит, но привычного ехидства не теряет.

Титр молчал.

- Итак, - корона была велика и не желала садится на голову как положено, за что была равнодушно повешена на угол трона. – Что же дальше? Ты пришёл за моей…головой?

Нестерпимый смрад гнили смешивался с мшистым страхом и отравлял воздух. Ему хватит двух прыжков – он даже не успеет заметить, но…это ничего не решит. Стиснул рукоять сильнее, со свистом рассёк воздух лишь для того, чтобы вогнать холодную сталь на половину в камень пола, будто в мягкое масло.

Синха шумно сглотнул, нервно перехватил подол мантии и нарочито вальяжно разместился на троне .

- Первый советник моего отца и вдруг промахнулся, - в волнении он непроизвольно смачивал иссушенные паникой губы. – Хм, неужели ты наконец-то понял кто действительно будет править балом и решил сменить сторону? Что ж, мне нужно обдумать…

Вместо ярости и раскалённой лавы лишь снежная пустыня – и всё же Титр оставался первым советником и, как и прежде, отрешившись от мира, не мог остановиться перебирать в голове варианты, сотни вариантов.

- …я вынужден признать, - Синха неспешно сполз на дорожку и спустился вниз, ехидно улыбаясь; запах гнили усилился. – Что было бы крайне глупо с мой стороны упускать столь ценную рабочую лошадку.

Он подошёл почти вплотную, усмехнувшись, скользнул вбок, обходя со спины, и следом за ним бились клубы цветной дымки – сизо-зелёная, черно-лиловый и…розово-алая? Они пересеклись взглядом – растерянные блеклые глаза и беззвучная фраза, подтверждающая догадки. Омерзительно. Неужели…действительно… и из-за этого ни одна принцесса не по вкусу?

Резко развернулся на каблуках и наотмашь залепил кулаком об воздух, заставляя зелёные искры разбегаться трещинами.

- Нечего на меня так смотреть! – тощий, неуклюжий, бледная кожа с испариной и дрожащие губы – и куда девались хоть и напускные, но величие и важность? – Ты! Ты ничтожество! Не смей смотреть на меня так!

Глухая боль и бесконечное презрение.

Незримый кокон плавился от избытка чувств. Грусть и отвращение. И пустота из слов в голове.

- Ты..! Ты! Ты!..

Захлёбываясь в словах, не в состоянии сказать что-то членораздельное, этот жалкий слабый человек, поддавшись порыву, ринулся на него, в надежде убить и сокрыть то, что уже стало явным. И кто он такой, чтобы осуждать? И горло жгли слова клятвы… Титр чувствовал себя облитый помоями.

Тонкий клинок – он уже видел его в руках наследного принца. Два шага – слишком близко, чтобы сделать замах и нанести удар. Острие лязгнуло об острые когти и рассыпалось в пыль, не выдержав давления. Угнетённый собственной мощью, теперь он смотрел сверху и пожинал плоды ужаса. Зверь вырвался наружу, распластал крылья от стены до стены и сотряс звучным рёвом самое основание замка.

Обратного пути нет.

- Что с ним? – слабый голос и он даже не взглянул на него; что ж, он не смеет просить большего.

Казалось, последний день стоил королю десяток лет – осунулся, под глазами легли глубокие тени, и длинные волосы и окладистая борода выцвели и стали совсем седыми; будто не голос утратил былую звонкость и мощь – а всё естество его.

- Я сдержал обещание, данное вам, но всё равно вынужден просить прощения и при этом не желаю быть прощёным.

- Прощения должен просить я…я не смог ни предотвратить, ни помешать… Но что теперь? Ведь уже ничего не изменить, - и глубоко выдохнул. - Уходишь?..

- Да.

- Вот как… - задумчивым вздохом будто вторил он, всё так же старательно глядя куда-то в сизую даль гор за окном. - На север?

- Куда бы не ступила моя нога, всюду моё присутствие будет нежелательно и в тягость. Так что моя дорога – дорога скитальца.

- Понимаю. Но всё же Неркс…

- Леон, - мягко остановил.

- Прости старика. У меня нет подходящих слов ни для прощания, ни для напутствия.

- «Удачной дороги» будет вполне достаточно.

- Тогда удачной дороги, Титр..

========== Как иначе ==========

- Титр?

Голову заполнял свинцовый оглушающий звон, и он не сразу понял где он.

Расшитый золотом балдахин, в распахнутое сводчатое окно бьёт яркое солнце и привычная утренняя суматоха сборов – слуги одевают короля.

- Титр, не обращай внимания. Продолжай. Какие формулировки положений грядущего торгового соглашения тебя не устраивает? Мне докладывали, что Неркс прибудет самое позднее к концу недели, а ещё же найдутся те, кто будет против…

- Неркс пребудет? – словно сквозь сон вяло переспросил он.

Король резко повернулся и с тревогой посмотрел на своего советника.

- Что-то ты сегодня потерянный… Опять сидел за документами до первых петухов? Я, конечно, ценю твоё рвение, но в моих интересах, чтобы ты не загнал себя в могилу раньше времени…

Странное дело. Казалось, что сама линия жизни разделилась: одна часть её вернулась в исходную точку, а другая продолжила движение дальше, и лишь он один знал как иначе и как дальше. Сквозь мрачный ажур крон деревьев, тяжёлое дыхание коня и парные удары копыт о землю он продолжал видеть залитую светом опочивальню короля. Стражник провёл растерянного нарочного – тот заикаясь и боясь вызвать гнев, сообщил, что его госпожа светлейшая Цинтара не намерена здесь оставаться более.

- Смею настаивать вашей госпоже остаться до следующего утра, - он выпалил это как само собой разумеющееся и голос его утонул в немом удивлении, внезапно оказавшись слишком звучным для щуплого молодого советника, и пришлось спешно вспоминать прежнюю манеру изъясняться. – По всем приметам после обеда нас ожидает сильный дождь.

Да, сегодня вечером был сильный ливень.

И через пять дней прибудет Неркс со свитой, а через полторы луны прибудет она…